Аннотация: Мистический детектив о таинственном Храме Судьбы. Путь туда указать мог Джа-лама, объявивший себя в начале 20 века вернувшимся воплощением князя Амурсаны - великого воина и величайшего предателя в истории монгольских народов.
Несколько лет тому назад я посетил буддийского ламу, который вел прием в подвале дома в центре Элисты. Служитель культа при встрече рассказал мне много интересного о буддизме, об истории Калмыкии. С тех пор я стал часто его навещать. Мы разговаривали с ним на самые разные темы. В одно из моих посещений состоялся разговор, который в итоге затянулся с перерывами на несколько часов. Рассказы о таинственном Храме Судьбы, в котором пишут историю мира великие писатели и сказители прошлых эпох, об удивительных временах начала двадцатого века, о сакральных войнах, о мистических лидерах востока и запада, которые посещали Калмыкию, в годы гражданской войны, лились нескончаемой чередой из уст ламы. Мне казалось, что собеседник сам участвовал в данных событиях. Так ярко и образно он о них рассказывал. А в завершении своего рассказа лама сообщил, что знает дорогу к Храму Судьбы. Признаться, я и сам слышал рассказы о том, что многие люди видели в небе Калмыкии очертания величественного храма. Поэтому отнёсся к словам ламы с полным доверием.
Впоследствии мы не раз встречались и продолжаем встречаться и поныне с ученым ламой. Много интересных историй поведал мне он во время разговоров за чашкой чая. Но к разговору о Храме Судьбы мы долго не возвращались. И вот как-то раз я попросил ученого ламу уточнить кое-какие детали из той таинственной истории. Он, пожав плечами, сказал:
- Я не помню ничего.
Я удивился. Пересказал вкратце рассказ о храме. Лама долго морщил лоб, а потом сказал, что иногда он может говорить, как бы в полусне. Видимо и тот его рассказ имел такую же природу. Скорей всего, эта история предназначена для меня, а он лишь передал её. Ибо многие истории, как буддийские духовные клады, которые называют терма, ждут того, кто сможет их услышать и пересказать миру. Незримые рассказчики целую вечность, томятся в пространстве между мирами в ожидании своего автора, который сможет передать людям их истории. Только после этого они освобождаются и уходят в светлый мир. По разным причинам их истории не появились в мире. Как рассказывали мудрецы древности, в Индии в давние времена поэт, представитель низшей касты, собрал сказания, легенды и сказки простого народа и написал поэму. Но боги разгневались на него, так как он этим осквернил поэзию, ведь сочинять поэмы, дозволено лишь брахманам (жрецам). В наказание за свой поступок поэт был обращен в навозную муху. Летал он по Индии сотни лет, пока не увидел спящего на лугу поэта, которому и прожужжал в ухо всю о поэму. А тот, проснувшись, написал произведение. И после этого душа поэта освободилась от заклятия.
Дома я решил, что раз так, то пока эта история окончательно не исчезла из моей памяти, записать её. В итоге и родилось некое повествование, итог большой моей работы, с которым я желаю вас сейчас познакомить.
'В бескрайней синеве небес, раздольно раскинувшихся над почти лунным, пустынным пейзажем калмыцких степей, спокойно лавируя в сизых потоках поднимающегося воздуха, раскинув могучие крылья, летел исполинский орел. Его зоркие глаза давно уже высматривали себе подходящую добычу. И вот, наконец, он увидал зайца, который, казалось бы, совершенно слился с пожухлой степной травой. Заяц, словно почувствовав смертельную опасность, грозящую ему, вскочил тут же с места и побежал прочь.
Орёл, молниеносно выбрав единственно верную траекторию полёта, сложив крылья, с огромной скоростью понёсся к своей долгожданной добыче. И когда орел достиг почти максимума своей скорости, вдруг раздался тупой удар, и лишь куча разлетевшихся в стороны перьев и брызги крови, вот всё что осталось от беспощадного пернатого охотника, вмиг разбившегося в прах о невидимую стену.
На несколько секунд, словно выйдя из тени, в небе проявились очертания прекрасного, величественного храма. Увидев эту картину, люди, находившиеся в этот момент в степи, все падали ниц на землю, восклицая в ужасе и в восхищении: