Аннотация: Вспоминаю часть Заводского района г.Орла, где довелось часто прогуливаться в 1980-е
Улица Песковская и далее. Сентиментальное путешествие.
Когда я была маленькая, в 1980-е, местность за мостом Дружбы и Козьим парком казалась мне таинственной terra nova. А сам по себе поход в те края воспринимался сентиментальным путешествием, манившим и пугавшим одновременно. Я сейчас иногда возвращаюсь туда, вспоминая и сравнивая свои детские и современные впечатления.
В детстве я попадала в то район когда папе нужно было идти на трикотажную фабрику "Гамма" и он брал меня с собой. По дороге мы проходили пешком несколько старинных улиц: Черкасскую, Нормандии-Неман, Гагарина, Красина, Маяковского и Песковскую. Тогда они навевали на меня печаль и уныние, причину которых я не могла понять многие годы. Может быть мне было грустно, оттого, что на Нормандии-Неман страшно вздымалось закопченное до черноты кирпичное здание хлебозавода - бывшая и будущая Смоленская церковь, разносившее вокруг себя теплый дым. Старенькие, потрескавшиеся от времени, домики на улице Маяковского подпирала вогнутая, изжеванная ржавчиной и вандализмом телефонная будка. А из отверстий в оконных ставнях некоторых домов торчали железные крючья и стержни; назначение коих оставалось тогда для мне непостижимым и от того пугающим. Много позже я выяснила, что это была такая ловкая "система безопасности". Коваными стержнями запирались ставни.
Так же позже я выяснила что названия этих улиц прежде были иными. Черкасская - от черкасских казаков, основавших здесь свою слободу. Улица Гагарина успела побывать и Воскресенской (план 1842г.), и Масляной (бойко шла торговля маслом), в 1929г. стала Безбожников, в 1961 ей присвоили фамилию первого космонавта. Улица Красина до революции именовалась Малой Мещанской. Улица Маяковского была Пуховой; согласно памятным книгам Орла за начало XX века, на ней находилось 2-е духовное училище, и одновременно - клуб черносотенцев. Посещал их собрания и будущий писатель Леонид Андреев - из протеста против "левых". Не тут ли он черпал свои мрачные сюжеты, от которых и сейчас берет оторопь?
Песковская до революции и Песковская сейчас - это две разные улицы. Изначально их было три неравноправных сестры - большая 1-я Песковская (Николо-Песковская), ставшая Нормандией-Неман, средняя 2-я Песковская, или Задняя Песковская - ныне просто Песковская, и младшая 3-я Песковская, вероятный прототип улицы Брянской. Младшую, как принято, обидели - провели прямо под носом железную дорогу. Не рискну вдаваться в частности вроде присоединенного к Песковской старого Утиного переулка или исчезновения Землеустроительного тупика в конце улицы Нормандии-Неман. Но абсурдная резка улиц с загибающимися "фалангами" частных проездов - Тракторного, Песчаного, Партизанского - наводит на мысль, что раньше здесь все было проще. Сложность и запутанность этих мест мистически наслоилась на сложность и запутанность жизни. Завернув за Дом No101, на улице Нормандии-Неман, у школы No38, у которого на клумбе стоит железный кованый волк попадаешь в лабиринт ухоженных частных домов. Этот аппендикс - Дорожный переулок, свернут улиткой, ему не дают разрастись гаражи, железная дорога, дворы.
Так же позже я узнала, что запомнившийся в мне с детства уголок Заводского района был в позапрошлом столетии обителью купцов средней руки, упрямых мещан и затаённым староверческим подпольем. Он постоянно менялся, перекраивался, рос. Исчезла Черкасская площадь, находившаяся, вероятно, в конце одноименной улицы, под нынешними многоэтажными домами. В Козьем (Разградском) парке не всегда паслись козы на заливном разнотравье. Некогда вместо него был Романеевский сад, названный по владельцу, но в наши дни почти никто о том не помнит. Сад постоянно подтоплялся разливами Оки, а близ ж/д насыпи было небольшое озерцо - старица Оки, след ее древнего русла. Мелкие водоёмы, ставшие болотцами, а затем исчезнувшие, застали еще новосёлы 1970-х.
И по сей день эта часть Заводского района остается преимущественно одноэтажной. Здесь немало дореволюционных, приятно ухоженных домиков с резными наличниками и круглым чердачным оконцем. В палисадниках на Красина и вовсе стоят где игрушечные избушки, а где и вырезанные из шин и прочих подручных материалов скульптуры. Над всем этим возвышаются два старинных храма - Смоленский и Никольский.
Бывшая в годы моего детства швейным цехом барочная Николо-Песковская церковь XVIII века сейчас зажата между советскими и современными многоэтажками. В народе эту церковь быстро окрестили "Николой на Песках" из-за песчаных почв, вымываемых летними ливнями. Другое, и более правильное, но малоизвестное ее имя - Ильинская, напоминает о бывшей здесь еще с XVI века деревянной церкви Воскресения с приделом по имя пророка Ильи. Закрытая в 1930-е, Николо-Песковская церковь стояла пустой и уже в послевоенное время отдана под цех швейной фабрики "Радуга". Лишь в 1995 году, ее вернули верующим. В те же годы начиналось и восстановление, и церкви Смоленской иконы Богоматери, в которой во времена моего детства пекли булочки. Сейчас она ярко-розового цвета, с золотыми куполами, пышна и огромна.
Железнодорожную насыпь тоже уже можно отнести к историческим памятникам. Строительство железной дороги из Орла в западном направлении (на Витебск) началось еще в 1860-е годы (проект ее появился гораздо раньше). Движение по ней открылось 19 ноября 1868г., т.е. 150 лет назад. Но юбилей этой ветки, теперь оканчивающейся Брянском, отмечать здесь не стоит. На железнодорожный мост не пустит охрана со строгой овчаркой (проверять на себе силу сжатия ее челюстей никому не советую). Проход к насыпи-имениннице закрывает замершее строительство очередного дома во дворе школы No38.
И в наши дни железнодорожная насыпь беспощадно перерубает эти улицы. Избежала отсечения лишь Маяковского, километрами упрямо уклоняясь от "железки". Насыпь, высокая и недостижимая, летом она обрастает мягкой травой и бесплодными земляничными листьями. Куда ни сунься - везде торчит рукотворная гора, по плоскому срезанному верху которой изредка катится брянская электричка. После путепровода и гаражей к насыпи прилепляется Брянская улица, наполненная особой "железнодорожной" тоской. Если пройти ее всю, от первого до последнего дома, ноги уткнутся в кассу станции Цон, далеко отсюда. Приспособленная под жилье будка вздрагивает от каждого поезда. Огороды и парники двухэтажек на Брянской торчат чуть ли не в сантиметрах от рельсов. Как их обитатели справляются с ночными поездами, с лязгом железных змей, с нежным постукиванием нефтяных цистерн - загадка.
Другие города в погоне за туристами специально придумывают маршруты сентиментальных путешествий. В Орле они тоже есть, только неведомы.