Белая крошка посыпалась из-под ног под откос. Я остановился в очередной раз, хватая горячую вату разреженного воздуха. На всякий случай поглядел влево-вправо. Оглянулся.
Вниз бежала узенькая тропка песчаника, прихотливо извиваясь по склону, кое-где утыканному пыльными кустами-деревьями. Да, это снизу кажется, что тело горы покрыто аккуратной газонной травкой цвета весенней ольхи. Проскочите-ка подошву и поднимитесь метров хоть на сто. И всё очарование зелени пропадёт напрочь. Его сглотнёт июльская жарища. Тридцать четыре в тени, корявые деревца, цикады-аудиоубийцы...
И Геленджик под ногами.
Подкова, или, если хотите, надкушенный бублик геленджикской бухты с моей точки представал во всей красе. Гигантский рог Толстого мыса напротив дрожал, как желе, теряясь в сизом липком мареве. Или глаза уже шутки шутили? Во всяком случае, детали строений побережья не уяснялись, лишь разноцветная куча труб аквапарка ярким пятном выделялась где-то по центру. А вот го-ород!..
Если бы мне предложили играть в шахматы не в реальном времени, а в реальном пространстве, я бы выбрал этот аккуратный расчерченный конгломерат. Одни крыши домов чего стоят! Доска была бы, конечно, не классической, но кого это волнует? Разве не интересно сыграть в масштабную стратегическую игру на васильковых, травяных, карминных, песочных, шоколадных, сливочных и ещё уйме других клеток? Фантазия у крышевладельцев Геленджика просто неуёмная и сравнима лишь с их местечковой спесью. Молодцы...
Я смахнул скобкой пальца пот со лба и со вздохом обратился назад, к дорожке в небо. Глаза вверх благоразумно подымать не стал: честно говоря, расстояние до макушки хребта уже немного пугало. Ни возраст, ни здоровье не спасали - гора и жара могли и победить, вообще-то...
***
Подбил на подвиг Архипыч. Хозяин халупы, половину которой я снимал, едкий крепкий старикан с казацкими корнями и замашками. Увидел, как я с утра дую чаёк, вперившись в белоснежную стенку дома, обливаясь первым утренним потом, и не стерпел:
- Ну, что киснешь? Уже и море не в радость, всё, наотдыхался?
Я засмеялся:
- Да что ты, дед, разве северянину море может надоесть? Просто, - вздохнулось поневоле, - братана вспомнил. Я его весной в армию проводил. Сам не так давно дембельнулся, вот и представляю себе, каково ему там. Ежово... И ему, и мне вот...
- Вот оно как, - протянул старик. - Родной брат-то?
Я кивнул.
- Ну, не служил - не мужик, - сурово отрезал Архипыч. - Пусть хлебнёт жизни-то. Чай, не в гроб положили - вернётся.
- Да я понимаю...
- Вот и не кисни. А лучше, знаешь, что?
Я посмотрел на старика. Архипыч глядел хитро.
- Мой тебе совет: не ходи сегодня на пляж-то. Отдохни от этой дури денёк. Лучше разомнись, - он ткнул корявым пальцем в сторону Маркотхского хребта, отгораживающего Геленджик от остального мира.
- Слазь в гору. Может, в Адербиевку сходи, за мёдом. А лучше всего, - он зыркнул в меня глазом из-под бровей, - просто постой на вершине. Может, чего и найдёшь для себя. От хандры.
- Счастье найду? - я опять улыбнулся.
- Кто знает, - пожал плечами старый и ушёл в дом.
Совет деда мне понравился. Действительно, жара и однообразие отдыха утомляли до одурения. Не вина же местные хлестать от скуки!
Я полез.
***
Это сейчас наверх фуникулёр ходит. А тогда...
Через двадцать минут организм возмутился. В принципе, я его понимал. Хорошо, догадался с собой воды побольше взять!
...Вообще, конечно, альпинисты - я имею в виду профессионалов - героические, но сдвинутые люди. Ладно, на югах по холмам лазить, но ведь эти чокнутые в холодрыгу, с собственным кислородом за плечами штурмуют вершины нашей родной матушки-Земли за просто так. Да зачастую с осознанной возможностью неудачи, или, тем паче, фатальных последствий.
Я вот корячусь на раскалённом склоне битый час, как жук на перевёрнутой сковородке, и уже почти раскаиваюсь.
Так, стоп. Такие мысли недостойны бывалого физкультурника.
...Я вспомнил проводы. Алёшка держался молодцом. Смеялся, шутил, целовался со всеми девчонками подряд. Я-то знал, что он на самом деле может ощущать. Нынешняя армия - уже давно не "школа для настоящих мужчин". В своё время слушая рассказы отца о службе в Средней Азии в 60-х, я после искренне верил, что с тех пор ничего не изменилось: мужская дружба, взаимовыручка, отцы-командиры... После первой ночной драки в казарме и сломанного уха я кое-что подкорректировал в жизненных установках. Как известно, рыба гниёт с головы, поэтому лично я кое-что сказал бы высшему комсоставу, отращивающему мозоль с пупком под кителем, пока солдат пашет на него "по долгу службы". Ладно, отвлёкся я.
Помню, я был так напряжён, стараясь не показать своего беспокойства, что Лёшка не выдержал:
- Пахомов, твою мать, рассказать тебе анекдот? Таким вот образом. "И подошли евреи к Красному морю. И взмахнул Моисей рукой. И расступились воды морские. И сказал Моисей: - Ах-хренеть!.."
Всё-таки мой младший - это что-то. Я всегда ощущал, что он мне ровня, несмотря на разницу в возрасте.
***
Вся жизнь человеческая - ползком в гору. И зачастую не один раз. Скатываешься. Бьёшься. Шлёпаешься о подножие. И - снова вверх. Даже бомжи, которых так не любит средний класс, упорно лезут вверх - на свою, бомжацкую вершину. Она у каждого своя.
И эта фатальность, совершенно нестерпимая неотвратимость угнетает.
Большинство мировых религий нашли если не панацею от душевной боли для несчастного homo sapiens'а, то, во всяком случае, удобную "отмазку" на все случаи и вопросы. И карма, и промысел Божий суть явления одного порядка - лекарство от умствования изначально обязанного мыслить существа. А мыслить-то, ох, как хочется! Хоть и больно. Круговорот...
И выходит, что тысячу раз прав был старик Шопенгауэр. Жизнь есть страдание. Конечно, такие мысли напрямую ведут к суициду, но Господь хитёр. Мало того, что душу дал, так ещё и от звериного наследия не избавил. Бойтесь умереть!
...Ну, не хочу я быть песчинкой в этом замке из песка под названием история человечества!..
***
Голова горела. Вверх я так и не смотрел, разумея, что "многая знания умножают скорбь". Может, и стоило бы полить непокрытую маковку тёплой водой, но я втемяшил себе, что должен поступить, как индейцы: долгий переход, затем - основательный отдых. На вершине.
Тропинка слегка сгалопировала в сторону. Я ухватился за ближайший куст, медленно наклонился и стал дышать животом. Садиться нельзя - не встану. А сдаваться не хочется. Ч-чёрт.
...Интересно. Критический (в значении - "трезвый и незамутнённый") разум всегда приходит к тщете всех и всяческих усилий. Пессимизм вообще основа основ рационального рассуждения. Однако практика показывает, что тело-то как раз и не желает слушать разумные доводы. Есть у него какая-то своя, звериная власть над мозгом. Дилемма: либо быть разумным, либо - живым и здоровым. Неужели нельзя сочленить, спаять воедино эти абсолюты? Был ли троглодит истинно счастливым существом?..
...Всё, ещё двадцать метров вверх - и я сдохну. В кедах - раскалённые угли. В лёгких парится в сауне табун дикобразов с намазанными горчицей иглами. Цвета окружающего сомнительны, как и мысли, приходящие в нехорошую голову.
Я глянул на часы. Час пятнадцать пополудни. Ну, что ж...
Неожиданно перед носом возникает несколько белых плит, посечённых по всей поверхности. Я что-то соображаю и поднимаю-таки голову ввысь. Точно. Это камни, складывающиеся в надпись "Геленджик". Бешено стучащее сердце радостно скачет: до вершины всего ничего, вон, столбы какие-то уже видны.
Я медленно рву по склону.
***
С каким же наслаждением я пил обычную тёплую водопроводную влагу! Как пятизвёздочный - смаковал. Сначала просто сидел, с полчаса любовался волшебной панорамой. Потом неожиданно заметил надписи на камнях. Повсюду. Типа: "здесь был"... Я решил осмотреться.
Первый же шаг к кучам валежника, в изобилии устилавшего перевал, вызвал лёгкий переполох в этих "зарослях". Затем из сухих веток высунулась горчичного цвета плоская пятисантиметровая голова с оловянными глазами:
- Шшто ххочешшь?
Я сел. "Ах-хренеть!.." Видимо, поход даром не дался. Захотелось прижать коленки к груди.
Вспомнился по ассоциации Алёшкин анекдот, и тут до меня дошло: ЧЕЛОВЕК ТАК ДО КОНЦА И НЕ ПРИНЯЛ СУЩЕСТВОВАНИЕ БОГА. Ах-хренеть... Видимо, в чём-то Он ошибся, не приведи...
Но, в общем-то, терять было нечего, и я просто спросил:
- А што можно?
- Шшутишшь? Ффсё! - говорящая гадюка подползла вплотную и уставилась мне в глаз. Правый.
- Вообще всё? - глупо удивился я. Змея смолчала. Через секунду я сообразил, что Архипыч послал меня сюда не зря. Если фантом (несомненно, но сомнительно) змеи является частью генерального плана психической подвижки испытуемого, то...
- Ну? - напомнил фантом. Пёстрая лента была непреклонна.
Вам легко. А мне хотелось всего. И ведь, твою, не материального: может, за брата попросить. Вполне альтруистичное и похвальное желание. Или здоровья всем - и не только родным. Бессмертья. Богатства. Баб. Безграничного байства. Буколического блеска братства. Буйства безделья. Было бы...
В конце концов, счастья всем бесплатно - готовая формула, придуманная не мной и не сейчас.
И тут я успокоился. В самом деле: либо я просто бредил по пути, и тогда все рассуждения о фатуме - рисовка интеллигента, либо... Либо надо быть честным до конца. Вот он, АБСОЛЮТ, перед глазами. Маячит влево-вправо, шевеля раздвоенным языком.
- А можно не значимый вопрос задать предварительно? - лукавил, конечно. Я закусил губу, ожидая. Повезло - ЭТО заинтересованно склонило головку набок:
- Не фхходящщщий в уссловия иссполнения - мошшно.
Я думал полвздоха:
- ЧТО ЕСТЬ ЧЕЛОВЕК?
Змея явственно хихикнула. Или я окончательно с ума съехал.
- Ххитрый. Молодессс... - она развернулась и уползла в свои заросли.
- Эй, а как же любое желание исполнить? - я был слегка обескуражен. Хотя уже знал: она совершенно права. Человек, задающий такие вопросы, не нуждается ни в чём. Он сам себе и вселенная, и Бог, и... И проблема, к сожалению.
***
Путь вниз был лёгок. То ли потому, что под уклон. То ли температура упала. То ли отдых помог.
Архипыч встретил меня у калитки. Изучил фигуру, глянул в глаза.
- Развеялся?
Я потёр затылок, серьёзно кивнул и пошёл в душ.
NoГорислав А. Мельников, Североморск, 17 сентября 2005 г.