- Привет, Меня зовут Джерри, - абсолютно безволосый чернокожий парень, сидевший позади Алексея, положил руку ему на плечо и улыбнулся лучезарной американской улыбкой, как только тот повернул к нему голову, - Джерри Паркер, - он говорил на родном ему американском английском, так что понять его было довольно трудно, но Алексей знал язык достаточно хорошо, чтобы свободно изъясняться и понимать даже очень быструю речь и слэнг.
Он сперва немного растерялся, но уже секунду спустя приветливо улыбнулся и пожал напарнику руку:
- Алексей.
- Алексей! - Повторил за ним Джерри с какими-то странными и сильными эмоциями. - Лео, - выговорил он, не снимая улыбки с лица.
- Да, можно и так, - Алексей копировал его выражение лица, причем, совсем искренно, но иногда пряча глаза.
- Yeah... - протяжно произнес Джерри, слегка наклонив голову назад.
- Yeah... - поддержал его Алексей и пожал его сильную, черную руку.
Без малейшего промедления Паркер начал спрашивать все, что приходило ему в голову:
- Сколько раз ты уже поднимался в космос?
- Ни разу, - застенчиво произнес Алексей, слегка скривив губы и приподняв брови.
"Ни разу?" - Спросило лицо Джерри. В ответ Алексей смущенно развел руками.
- Ну да. А ты?
- Я поднимался один раз на орбиту.
- Да? И как она?..
На лице Джерри вновь всплыл вопрос.
- ...Земля из космоса.
Джерри повел бровями, задумчиво почесал нос, затем уверенно, с упоением произнес:
- Прекрасна... - и поспешил добавить, - прекраснее только моя Джилл,... так зовут мою невесту.
- Вау...! - Все, что произнес Алексей в ответ. - Это очень круто.
- А у тебя есть девушка, your sweetheart?
- Ну..., да, - протянул он неуверенно и смущенно, - то есть, она уже не совсем моя девушка..., в общем, я ее не люблю...
На лице американца выразилось задумчивое сочувствие. Немного подумав, он перешел к следующему вопросу:
- Ты хорошо разбираешься в планетах, да?
- В общем-то, да. Иначе меня не включили бы в команду. Моя специальность - Марс и Венера, и еще Луна, они мне наиболее интересны.
- Венера... - грустно произнес Джерри, после чего они скорбно опустили взгляды и вдруг на минуту представили, что ждет их впереди.
"Я тебя совсем не знаю, - думал Алексей, глядя на американца, - но знаю, что в будущем мы будем не просто напарниками..., съедим пуд соли вместе, это точно". С первой встречи с этим парнем Алексея потянуло к нему, возможно, из-за того, что он принадлежал к другой расе, возможно, из-за его раскованности, возможно, из-за чего-то еще.
Вдруг скорбь Джерри сменилась на тихую радость, которую он сдерживал в кулаках, поднимая их перед собой:
- Мы будем первыми на Марсе! - Вскрикнул он шепотом. - Я всегда об этом мечтал. Ты, наверное, тоже.
- Не знаю, - ответил Алексей, задумчиво усмехнувшись, - если честно, это до сих пор не укладывается у меня в голове.
- Ты что. Я бы отдал все, что у меня есть, за этот полет.
- Я тоже, но, веришь или нет, я узнал о нем только час назад, в ЦУПе. - Тут он сам задумался над своими словами... - постой, а ты когда узнал?
- Полгода назад, как и все.
"Полгода...? Для самой серьезной экспедиции в истории?" - Алексей понял, что не знает ничего о проекте "Прометей-1", но на данный момент ему было не до подозрений и догадок, эмоции в нем, хоть и не отражались на лице, зато все более вытесняли логику. От этого в первую очередь он так легко пошел на контакт с новым знакомым и беседовал с ним совсем свободно, а не так, как это обычно бывало.
- Я сразу понял, что ты не был готов к собранию. - Сказал Джерри, как будто раскрывая какую-то маленькую тайну.
- Как? - Удивился Алексей, но потом сообразил сам..., - ах, ну да.
- Yep. - Ответил Алексей, после чего услышал веселый смех собеседника.
- А сколько тебе лет?
- Двадцать четыре.
- И мне столько же. - Лейтенант вдруг начал смотреть по сторонам, как будто что-то выискивая за окнами. - Ты где-то здесь работаешь?
- Да, в лаборатории, провожу исследования. У нас самый мощный телескоп и спектральный анализатор. Каждое утро мы измеряли температуру атмосферы на Венере, а также влажность и давление у поверхности. То же самое для Марса и Луны, реже для Меркурия.
- А как насчет более дальних планет?
- С ними тоже работаем, но, вообще, ими занимается другая бригада.
- У тебя интересная работа, - произнес Джерри с небольшой долей зависти.
- А ты где работаешь?
- В NASA.
- Ну конечно, как я сразу не догадался. Там, наверное, лучше, чем здесь, - сказав это, Алексей перешел на шепот и с улыбкой добавил, - я всегда хотел там работать.
- Конечно, я предпочту работу на родине любой другой. А ты разве нет? - Американец удивленно посмотрел на Алексея, неожиданно спрятав улыбку.
- Нет. - Алексей сказал это настолько уверенно и спокойно, что ему вдруг стало стыдно перед новым товарищем, а также перед миллионами русских людей, которые его не слышали в тот момент.
- Но ты мечтал стать космонавтом?
- Да, с шестнадцати лет.
- Значит, тоже сумасшедший...
- Наверное. Все мы такие. - Алексею понравилась мысль Джерри о том, что о карьере космонавта, люди мечтают только в раннем детстве, за исключением редких, по-настоящему безудержных безумцев, которые идут до конца. Вдруг он почувствовал что-то новое и свежее во всем теле, с внезапной легкостью на душе он не спеша принялся осматривать чистым, светлым взглядом всех сидящих в салоне людей и улыбнулся, томно сомкнув глаза. Почему-то ему захотелось растянуть этот момент и как следует его прочувствовать. Из открытой форточки вдобавок ко всему потянул свежий весенний воздух и, смешиваясь с запахом духов, которого Алексей прежде не чувствовал, легко и ласково колыхал его темную челку. Он уже готов был взлететь, как пушинка и прикоснуться к облакам, но облаков не было. "Отлично", - сказал он про себя, - "сегодня звезды не дадут мне спать". Как только он дошел до Джерри, то встретил столь же открытый и светлый взгляд, смотрящий сквозь преграды настоящего прямо в будущее.
Между тем напарники даже не заметили, как автобус постепенно снижал скорость, пока, наконец, не затормозил так резко, что все сидящие непроизвольно привстали с сидений и, чуть было, не свалились в одну большую кучу. Алексей же чуть не перевалился через перегородку прямо на подножку. Джерри успел схватить его за руку и удержать на ногах, а точнее на мягком месте, которым тот оперся на перегородку.
- Спасибо, - проговорил он в небольшом напряжении.
- Not at all. - произнес Джерри в ответ.
Вновь улыбнувшись друг другу, они таки приняли вертикальное положение тела и вслед за астронавтами двинулись к выходу. Сойдя с подножки, они направились туда, куда им указал мужчина в военной форме, ожидавший их на автобусной остановке - к восьмиэтажному зданию кубической формы. Оно гордо возвышалось над обширной лужайкой, которая каждое лето наливалась живым, сочным цветом коротко подстриженной травы и контрастными темно-зелеными фигурами кустов самых разнообразных угловатых форм. В радиусе двухсот метров от этого места, пожалуй, одного из самых уютных в городе, не было никаких строений, и для того, чтобы попасть в здание приходилось преодолеть около ста метров от проезжей части по выложенной фигурным кирпичом тропинке мимо плотно насаженных кустов шиповника и сирени. Солнце опускалось все ниже и окрашивало небо все насыщенней. Красные пятна заката отражались в высоких окнах, ни в одном из них не горел свет, и складывалось впечатление, будто в здании не было ни души.
Компания из одиннадцати человек, уверенно и в какой-то степени величественно пройдя вдоль бесшумной поляны, вошла в гостиницу и миновала бдительных дежурных, которые тут же поспешили отдать воинское приветствие начальнику ЦУПа. Алексей был удивлен увидеть Кромешникова во главе делегации - в автобусе он его странным образом не заметил. Он вертел головой - смотрел по сторонам - больше, чем кто-либо: попасть внутрь этого здания он мечтал с первого года учебы в Звездном, тот факт, что в этой гостинице останавливались космонавты семи разных держав, уже вдохновлял его. По его прежним представлениям, он должен был почувствовать что-то особенное, как человек, впервые вошедший в вековой храм, но все неизведанное становится менее захватывающим, когда прикасаешься к нему, и порой оказывается, что оно привлекательно в наибольшей степени лишь своей таинственностью.
Как только они вошли в лифт, высокие, ярко освещенные голубые стены сменились блестящим зеркальным металлом. Впервые за долгое время Алексей не испытывал страха, поднимаясь в лифте, к тому же подъем произошел так быстро, что он не успел предаться своей фобии и представить все, что происходит за пределами кабины, как он обычно это делал. Лифт остановился на седьмом этаже, после чего делегация направилась вслед за Кромешниковым по светлому и просторному коридору, устеленному белой ковровой дорожкой по всей длине. Пройдя несколько метров, они остановились в просторном холле, где уже находились какие-то люди - судя по всему, обслуживающий персонал. Начальник ЦУПа встал рядом с перилами из темного дерева, которые тянулись вдоль стеклянной стены над широкими мраморными ступенями с первого этажа и соединялись на восьмом. Свет многочисленных вмонтированных в потолки и стены ламп не оставлял ни одного темного уголка в помещении, десятки работников гостиницы поддерживали идеальную чистоту в здании, которая бросалась в глаза сразу при входе.
- Дамы и господа, - начал Кромешников, как всегда, предельно красноречиво, - сегодня ваша последняя ночь на Земле на ближайший год. В этом корпусе вы будете находиться до завтрашнего утра. Пуск состоится, напоминаю, в час дня, автобус придет за вами в девять утра. Ужин будет подан в девять часов, до этого времени вы успеете освоиться, пообщаться и отдохнуть. И еще кое-что, настоятельно рекомендую вам не покидать корпус до утра, чтобы исключить любые чрезвычайные ситуации. Располагайтесь, чувствуйте себя, как дома. Дежурный проведет вас в ваши номера. - На этих словах он жестом подозвал к себе офицера, что стоял у противоположной стены, и что-то прошептал ему на ухо. Прежде чем направиться вместе с ним к выходу, Кромешников добавил напоследок, - и советую лечь пораньше.
После его ухода численность толпы в холле увеличилась раза в два, космонавты в сопровождении работников гостиницы начали суматошно расходиться по номерам. Алексею досталась обширная комната в самом начале коридора. Уют, который царил в ней, поразил его сразу при входе: на высокий, белый потолок, стены приятного морского цвета и аккуратно заправленную кровать падал мягкий свет четырех ламп с фиолетовыми абажурами, расположенных в углах. Кровать была прижата торцом к стене и стояла боком к двери - между большим дубовым шкафом и огромным окном на всю стену. Напротив кровати стояла невысокая дубовая тумбочка с телевизором и телефоном, а справа - высокий и тонкий торшер, который был выключен, в отличие от остальных осветительных приборов. Над центром комнаты вместо люстры висела маленькая модель летающей тарелки, на удивление удачно сочетавшаяся с интерьером.
Окинув наигранно критичным взглядом свою спальню, Алексей остановил взгляд на летающей тарелке, разулся, подошел к шкафу и положил в него свою сумку, после чего устало сел на кровать напротив окна и просидел так около пяти минут, ни о чем не думая - мозг устал думать, он постоянно нагружался из-за пустяков, иногда мысли большими, коварными полчищами атаковали его, ослабляя при этом остроту внешних ощущений и ориентацию. Прямо перед ним открывался вид на маленький, но всегда живой и хорошо освещенный город, но Алексей не видел ничего дальше окна, потому что не смотрел. В общем-то, задуматься ему было над чем: во-первых, таких случаев, когда космонавты отправлялись в космос без какой-либо подготовки, как он, на следующий день после короткого ознакомления с планом полета, прежде не бывало, во-вторых, подготовить первую в истории Земли экспедицию на Марс представляется делом нелегким, и неизвестно, сколько времени должно было уйти на строительство корабля. И все же в тот момент ему было безразлично, что скрывалось за проектом "Прометей-1" и как его сумели подготовить в столь короткий срок.
Ненадолго очнувшись, Алексей дотянулся до сумки, достал из нее крохотный HDD-плейер, надел наушники, лег на покрывало и вновь ушел в себя. Глядя на все ту же летающую тарелку, он начал тонуть в волшебном звуке, электрический бит со скоростью 132 удара в минуту распространялся по его телу, затрагивая каждый мускул и иногда вызывая фиксированный, ритмичный тик. Он по-прежнему не думал ни о чем, даже над незамысловатыми текстами, которые начитывали у него в голове мастера классического электрофристайла. Ничего не было приятнее, чем расслабиться после долгого дня, полного ярких переживаний и впечатлений. Вполне возможно, за последние несколько лет он не переживал стольких потрясений, сколько пережил за прошедший день, и конечно он понимал, что это было лишь началом, и все, что он перенес, не сравнимо было с тем, что ожидало его впереди.
"Я люблю тебя", - первое, что пришло ему в голову. В этой фразе не было ровным счетом никакого смысла, просто иногда при включении мозга он начинал думать простыми словами, без всякого скрытого смысла. Включившись, наконец, и осмыслив обстоятельства, он подумал об одной немаловажной вещи - о том, что ему будет необходимо в полете. "Музыка у меня есть..., - начал мысленно перечислять он, - батарейки тоже..., но это все вторично. Нужно взять что-нибудь, что будет напоминать о доме...". Буквально в ту же секунду ему пришла другая мысль: "Мама..., нужно позвонить маме". Не успел Алексей снять с пояса телефон, как он завыл громкой, мелодичной музыкой, издавая слабенький бит. Испытав сперва небольшой испуг, Алексей взглянул на маленький дисплей и поднес телефон к правому уху. Как и следовало ожидать, звонила Марина Андреевна, как ни странно, его это смутило довольно сильно, он не успел придумать, как преподнести маме все, что он должен был ей сказать.
- Да. - Протянул он с подъемом интонации.
- Алеша, здравствуй, - вполне спокойно и довольно живо произнесла Марина Андреевна.
- Привет, мам.
- У тебя все хорошо?
- Да, мам, все нормально. - Произнес он вполне уверенно, но мама, как всегда, почувствовала, что он чем-то озабочен. - Даже отлично.
- А что произошло? - Марина Андреевна мигом перехватила настроение сына, уже от его слов ей стало намного легче на душе.
- Ты не поверишь!... - Алексей постарался вновь все осмыслить и сформулировать для себя и для мамы. - Завтра мы запускаем ракету на Марс.
- Неужели? - Ее восторженное удивление порадовало Алексея и немного успокоило его.
- Самое главное, я буду одним из космонавтов. - За этими словами последовало тревожное молчание...
- ... Ты полетишь в космос? Как? Разве тебе можно?
- Я готов. На самом деле я вполне здоров для космических полетов, просто требования к космонавтам слишком завышены. К тому же, я, пожалуй, самый лучший и единственный планетолог, который может лететь с ними.
- Ты не боишься? - Марина Андреевна говорила тяжело и удивленно, в ее тоне возник какой-то странный и противоречивый оттенок - радость от успехов сына сочеталась у нее с нервным волнением.
- Ты что, это же моя мечта. Представляешь, мы будем первыми людьми на Марсе. - Тут им, наконец, овладела гордость.
- Алексей, мне не верится. Как это возможно? Просто в голове не укладывается.
- У меня тоже, но это так. Мы вернемся героями, я всегда мечтал об этом. - Алексей понимал, что его слова казались чересчур самоуверенными, но знал, что маме нравилось то, что он говорил, и ему, кстати, тоже.
- Это же опасно.
- Мам, оно того стоит. К тому же, это вовсе не так опасно, как кажется, весь полет четко спланирован со всеми возможными вариантами и неполадками, самые умные люди планеты позаботились о том, чтобы он прошел успешно. - Опять молчание...
- Я горжусь тобой, - произнесла она, немного облегчив душу, - твой отец гордился бы еще больше.
- Я знаю... - Алексей улыбнулся с непонятным смущением и томным взглядом посмотрел в окно.
- Вот ты и стал космонавтом..., молодец.... А когда вы вернетесь? Это, наверное, очень долго.
Тут Алексей задумался сам.
"Нам, по-моему, не сказали, или я прослушал". Тут он решил в уме рассчитать приблизительно длительность полета, трезво взвесив и сопоставив все данные, он ответил:
- Я думаю, примерно через год.
Тут Марину Андреевну охватил шок.
- Почему так долго?
- Мам, такая работа. Я ведь и дольше отсутствовал порой. - Он знал, что эти слова нисколько не утешили ее, но ничего большего предложить не мог. Все, что он смог сделать - немного отдалиться от этой темы. - Я тут решил забежать к себе в общежитие, чтобы взять что-нибудь с Земли с собой, но не могу придумать, что. Хотел спросить тебя.
- Может быть, возьмешь фотографии? - Марина Андреевна старалась смириться со всеми "сюрпризами", что он ей преподносил.
- Отличная идея, как я сам не догадался. - Алексей, чувствовал ее настроение, но не мог помочь ничем, кроме своего радостного голоса. - И еще, я думаю, нас покажут на телевидении, так что ты меня увидишь.
- Да? Здорово.... Ты теперь космонавт, ты добился своего, молодец. - Она искренне радовалась за сына, и Алексею становилось от этого все легче. - Только пообещай мне, что вернешься.
- Да что ты... Конечно вернусь. Обещаю, - произнес Алексей, не задумываясь.
- Я верю. Возвращайся скорее.
- Хорошо, пока, я должен идти. Тебе будут докладывать обо всем, так что не придется волноваться. И мы с тобой сможем связаться, я уверен. Все будет хорошо, мам.
- Я знаю, Леша. Ну, давай, беги. Счастливо тебе.
- Пока.
Алексей мягко нажал кнопку на телефонном аппарате и вложил его в джинсовый чехольчик на ремне. Взяв с собой все необходимое, а именно ключи от комнаты, проездной билет, телефон, рюкзак и все пропуска, он вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и направился к лестнице.
Восемь часов вечера. Двадцать минут назад Солнце скрылось за горизонтом, и лишь где-то вдалеке его свет озарял хвойные леса, тщетно стремясь разогреть сухой снег под густыми зелеными ветвями. На востоке же постепенно проявлялись редкие звезды, из минуты в минуту их волшебный покров стелился все дальше и шире и становился все плотнее. Ветер стих совсем, стало на удивление тепло и тихо....
Глядя из окна гостиницы, можно было подумать, будто город спал, но... Звездному было не до сна. В центре управления полетами во всю кипела работа - заканчивалась последняя, в большей степени формальная стадия подготовки к полету. Начальник ЦУПа, проводив космонавтов в их апартаменты, принялся собирать отчеты о работе всех служб - от подготовки стартовой платформы до снабжения корабля продуктами питания. Сотни инженеров и технологов, задействованных в работе, суетились в разных районах города в предвкушении завтрашнего события, такого бешеного трудового напора и неудержимого энтузиазма, пожалуй, не наблюдалось даже при подготовке первого искусственного спутника.
Чисто вымытая, свежая стартовая площадка величиной в пять футбольных полей со своими многочисленными ярко-красными огнями, отчерчивавшими все ее контуры, располагалась недалеко от центра управления - по крайней мере, в пределах видимости, сотни тонн сверхпрочного металла на одном квадратном километре - десятки единиц разноплановой колесной и гусеничной техники, огромная стартовая платформа над газоотводной выемкой, четырехступенчатый ракетоноситель гигантских размеров и высокий шестиэтажный подъемный стенд. Вся эта поражающая своей мощью конструкция, казалось, упиралась своим тупым параболическим носом прямо в небо, от одного взгляда с ее верхушки можно было попросту лишиться рассудка. Серебристый космический корабль внушительных размеров, занимавший самое верхнее положение, обдувался потоками прохладного воздуха и, казалось, дышал этим воздухом, как какое-нибудь сказочное существо. На борту его, как ни странно, не было никакой национальной символики, никаких пометок о его принадлежности тому или иному государству - лишь только изображение земного шара и крупная бронзовая надпись на холодном металле: "Prometey I".
Генерал Руденко стоял у окна в кабинете Кромешникова, глядя на эту стальную громаду. О чем он думал и думал ли вообще, понять было сложно. Начальник тем временем копался в бумагах, сидя за столом, ежеминутно отвечая на телефонные звонки и изредка прислушиваясь к звукам, раздававшимся за дверью.
- Как думаешь, Вадим, далеко полетит эта штуковина? - Спросил Руденко с таинственной иронией и в то же время вполне серьезно.
Прежде чем ответить, Кромешников, стараясь не отвлекаться от работы, поставил подписи на шести бумагах, аккуратно сложил их в папку, отодвинул на край стола и только после этого, сняв очки и приложив одну дужку к губам, столь же серьезно ответил:
- Если они не долетят до Марса, значит, всю работу мы проделали зря и вообще ничего путного так и не совершили... Долетят, еще как долетят, и вернутся назад, вот увидишь. Шанс довольно неплохой - хотя бы потому, что до нас этого не делал никто.
- Основные силы самых мощных держав объединились здесь, ... это внушает гордость.
- Вот, вот, и я о том же. Мы организовали самый грандиозный исследовательский проект в истории.
- Исследовательский..., - с тяжелой усмешкой генерал повернулся лицом к собеседнику, - да..., революционные исследования, глобальный прорыв - как только мы это не называли.
- Да, и я верю, что это правильно. Надеюсь, США и Китай того же настроя.
- Кстати, если на чистоту, ты действительно уверен, что контакт поможет что-то исправить?
- Сейчас я не могу ничего сказать с абсолютной уверенностью. Система Цербера уже многим ученым не дает покоя и очень давно. Я думаю, наша беда - это общая беда, и мы можем ждать помощи от них.
- Но ведь ты не исключаешь возможности, что нас постигнет та же участь, что и...
- Конечно, - перебил его Кромешников, - все это понимают, все боятся.
После минутной паузы Владимир Сергеевич сел в кресло и задумчиво опустил глаза, в них начинала накапливаться тревога, которая почему-то именно в этот момент выступила наружу.
- Что-то не так? - Настороженно обратился к нему Кромешников. - Владимир, ты меня пугаешь, что за внезапный скепсис?
- Мне тяжело это осознавать, - начал медленно говорить генерал, - но, если честно, я никогда раньше так не боялся,... а ведь я знаком с настоящим страхом, мы оба знакомы. - Его глаза бегали все быстрее, стараясь скрыться от тяжелых мыслей.
- Что правда, то правда. Я тебя понимаю; одно дело своя жизнь или жизнь взвода, да хоть целой армии, и совсем другое - судьба человечества. Но, будем надеяться на нашу команду, - последнюю фразу он проговорил с редким энтузиазмом и тем немного поднял дух товарищу.
- Да, - подметил Руденко, - команда у нас отличная.
- Один твой планетолог чего стоит... - произнес начальник ЦУПа, сдержанно усмехнувшись. - И зачем ты привел мне этого молокососа?
- Да, психологически он еще моложе своего настоящего возраста, хоть и семи пядей во лбу. Зато в нем есть потенциал, он создан для такой работы, и я в него верю.
- Что ж, а я верю тебе. Думаю, ты знаешь, что делаешь.
В ответ на лице Руденко появилась скуповатая улыбка, говорящая: "Именно этого я и ждал".
- И еще кое о чем я хотел тебя спросить, - произнес он вдруг, вновь встав с кресла, - агентства будут давать огласку завтрашнему событию?
- Не ожидал от тебя подобного вопроса. - Приподняв правую бровь, ответил Кромешников. - Конечно, мы пропустим на базу репортеров, столь великий научный прорыв не может остаться без внимания, ты же понимаешь.
- Если честно, будь я на месте рядового гражданина, то с трудом бы поверил в саму возможность полета.
- Значит, мы подготовили сюрприз для всего человечества, и нас можно с этим поздравить.
- Да, и очень большой сюрприз, - сказал Руденко самому себе, глядя в окно, на все того же металлического гиганта, что возвышался над стартовой площадкой.
Четырнадцать длинных лестничных пролетов, сто девяносто шесть мраморных ступеней, упиравшихся в тонкие стены из двойного стекла. Преодолев их все, Алексей прошел мимо лифта и был остановлен у вахты.
- Вам известно, что покидать гостиницу не рекомендуется? - Спросил у него плечистый охранник в черном пиджаке и с гарнитурой на левом ухе.
- Да, конечно..., не волнуйтесь, мне нужно только кое-что взять дома, я живу неподалеку.
- Хорошо, можете идти, но до одиннадцати вечера вы должны быть здесь.
- Я буду. - Произнес он, по привычке тактично улыбнувшись, и направился к выходу.
"Вот это погода", - подметил он, вдохнув прохладный, бодрящий воздух, и, как обычно, постарался ненадолго углубиться в суть происходящего - увидеть, как триллионы молекул кислорода, поступающего вместе с воздухом в его организм, спускаются вниз по дыхательному пути и проникают в легкие; что происходило дальше, ему, к сожалению, не было известно, поэтому он остановил свои размышления на этой стадии. Свободной, раскованной походкой он шел мимо голых кустов сирени, мысленно напевая слова одной из любимых песен и лишь слегка открывая рот при этом.
Не дойдя тридцати метров до железной арки, которой заканчивалась вымощенная кирпичом тропинка, Алексей заметил, как черный автомобиль бесшумно припарковался у тротуара, буквально через секунду из него вышел высокий мужчина и немного косолапой походкой направился ему навстречу. Незнакомец шел, широко расправив плечи и немного отставив руки от туловища, его темная фигура искажалась в сопутствующем свете фар, но это не мешало разглядеть его крепкое атлетическое телосложение. Когда он вдруг развел руки в стороны, будто собирается обняться, Алексей немного смутился и даже насторожился. И все же тот выдал себя своей щеголеватой походкой - это был Сивахин, прежде чем поздороваться, он крепко обнял Алексея и даже как будто попытался поднять его с земли.
- Здорово, дружище, - произнес он, хлопнув Плутова по плечу и усмехнувшись нездоровым басистым смехом.
- Привет, - сухо произнес Алексей. - Ты здесь откуда?
- Да..., так, - Сивахин, очевидно, тоже не ожидал встретить его в этом месте. - А сам то куда собрался, тебе же нельзя уходить.
- Мне нужно в общагу - забрать кое-что.
- Давай, я тебя подвезу, - его лицо вдруг загорелось подозрительной инициативой.
- Не стоит, Юрик, я сам доеду.
- Ты че, поехали!
- Да нет, спасибо, я на автобусе.
- Тебе что, делать нефиг? Будешь автобуса полчаса дожидаться. К ужину опоздаешь.
- Почему полчаса? Я через двадцать минут на месте буду. - Попытался отвертеться Алексей, а меж тем подумал: "Все то ты знаешь..."
- Ты с ума сошел?! - Сивахин вдруг начал странным образом выходить из себя, он любил поднимать голос, когда ни попадя - даже в самых бесполезных, глупых спорах, и вообще, мог завестись из-за сущего пустяка. - От остановки туда один только автобус идет, и появляется он сейчас раз в двадцать минут. А я тебя за пять минут доброшу, и обратно, если захочешь. Давай, дружище.
Алексей, в общем-то, тоже любил поспорить, но только не с Сивахиным. "Лучше не связываться", - думал он в такие моменты. На этот раз ему ничего не оставалось, кроме как согласиться на предложение коллеги, к тому же, времени ему действительно терять не стоило.
- Ладно, погнали.
Сивахин сразу успокоился, но по своему обыкновению сохранил некий холод на лице, он хлопнул Алексея по плечу и быстрым шагом направился к машине, будучи уверенным, что тот последует за ним. Алексей так и сделал. Не произнося ни слова, они уселись на передние сидения, после чего черная "Тойота" тихо понеслась по шумной городской улице.
На тротуарах было довольно оживленно: большие и маленькие компании студентов и прочих жителей собирались в скверах, у магазинов и кафе, около бронзовых памятников, в вечерних парках, ярко освещенных светом фонарей, и просторных, уютных двориках жилых домов. Невысокие строения, отдаленные по меньшей мере на тридцать метров от проезжей части, тянулись до самых окраин Звездного, завершая образ провинциального европейского городка. Полупустые автобусы сновали в обе стороны по мокрой дороге с тусклыми бликами, понемногу разбрызгивая грязную воду по бордюрам. Сотни электрических огней освещали улицу, близлежащие парки и дворы, затмевая свет звезд и даже Луны, которая в этом городе, казалась приветливей и ближе, чем в каком-либо другом.
Звездный - обычный российский городок, на вид, как все остальные, если не считать удивительной чистоты улиц, высокого качества автомобильных дорог, свежести воздуха и высокого, абсолютно неприступного забора по периметру. И все же в нем было что-то неземное, таинственное и манящее, что-то, что со страшной силой привлекало Алексея, наряду со столь милой ему уральской природой.
Мимо небольших кварталов, мимо совсем еще новых студенческих общежитий они неслись, все набирая скорость. За все три минуты пути оба не обронили ни слова, Сивахин, как обычно, думал о чем-то своем, никому более не доступном, Алексей же с непонятным волнением наблюдал за пейзажем, лишь изредка поглядывая на своего коллегу. На удивление поздно ему в голову пришла одна умная мысль: "Если Сивахин сейчас поехал со мной, зачем тогда он вообще приезжал в гостиницу? Очередной таинственный дьявольский умысел?" Алексей попытался задать ему этот вопрос аккуратно и не слишком внезапно..., но у него не получилось:
- Кстати, Юрик, а что тебе нужно было в гостинице? - Ответа не прозвучало, как, в принципе, и следовало ожидать.
Выдержав длинную паузу, не отводя глаз от дороги, он произнес совсем неожиданную фразу, проигнорировав вопрос Алексея:
- Я сейчас убегу на минутку, ты пока в машине посиди. - Они остановились в безлюдном дворе, который почему-то был очень слабо освещен, Сивахин вышел из машины и запер ее на ключ. Алексей лишь посмотрел ему вслед слегка взволнованным вопрошающим взглядом.
- Какого...? - Все, что он успел произнести, когда Юрий захлопнул перед ним дверь и быстрым шагом направился к подъезду, несколько секунд спустя он скрылся за тяжелой железной дверью пятиэтажного кирпичного дома.
"Так и знал..., не стоило ехать с этим придурком, - подумал Алексей, гневно нахмурив брови, - постоянно он преподносит сюрпризы. А если он полчаса будет там болтаться". В общем-то, ему не о чем было волноваться, рано или поздно Сивахин вернулся бы, просто его мелкие, но многочисленные внезапные выходки так осточертели Алексею, что, не смотря на его миролюбивый нрав, ему иногда хотелось как следует врезать своему напарнику, хотя фактически злиться то было не на что, и это еще сильнее раздражало Алексея. Он знал, что когда Сивахин вернется, все упреки будут казаться глупыми и несвоевременными, поэтому он опять был вынужден смириться. Алексей старался приглушить злость, глядя на Луну через боковое стекло и думая о предстоящем полете, но, как ни странно, у него ничего не выходило. А Сивахина, меж тем, не было уже больше десяти минут.
Место, в котором они остановились, немного пугало Алексея, этот двор был, пожалуй, самым неприглядным во всем довольно светлом и безопасном городе. Дом был построен почти сплошным кругом, во двор можно было попасть либо через пролет между двумя торцами здания, либо через одну из двух диаметрально противоположных арок. В нем было на редкость безлюдно, что казалось весьма странным; пусть здесь водилось ничуть не больше разной швали, чем в других дворах, но этот копил в себе таинственную негативную энергию и непроизвольно отпугивал этим многих горожан и, что куда интереснее, птиц и бездомных собак.
Алексей, как ни старался, не мог сидеть спокойно, он непрерывно ерзал на сидении и крутил головой, словно непоседливый ребенок. Он смотрел то на подъезд, из которого с минуты на минуту должен был выйти Сивахин, то на Луну, то на одну арку, то на другую, то опять на Луну, пока вдруг не увидел знакомый силуэт в глубине двора. Девушка маленького роста в сером пальто с откинутым назад капюшоном выскочила из подъезда, легкой, но быстрой походкой прошмыгнула по мокрому снегу и свернула в арку. Алексей резко повернулся всем телом к окну и, широко распахнув глаза, уставился на нее воодушевленным, почти безумным взглядом.
- Рита! - Только и успел крикнуть он, когда она уже скрылась из виду. Конечно же, она не услышала его голоса, но Алексей пообещал себе найти ее этим вечером, во что бы то ни стало. Эта девушка была его лучшим другом в целом городе, конечно, были у него друзья, с которыми он проводил куда больше времени, но никто так хорошо не понимал его, как она.
Меж тем, он совсем не заметил, как Сивахин открыл дверь за его спиной и сел за руль.
- Ну, наконец-то, - с усиленным сарказмом произнес Алексей.
- Все путем! - Громко выкинул Юрик и, нездорово улыбаясь, положил руку ему на плечо.
В ответ Алексей указал пальцем на арку, стараясь отвлечься от злости или хотя бы скрыть ее:
- Поехали туда.
- Зачем? - Сивахин посмотрел на него серьезно, немного надавив взглядом.
- ...Ладно, забудь. - Алексей никогда не проявлял перед ним свой пыл. К тому же он не хотел угнетать Риту обществом этого невежды и потому решил уступить ему безо всякого спора.
Автомобиль завелся с глухим, еле слышным ревом, затем резко развернулся, оставив две черных борозды на дороге и слегка присыпав темным снегом бордюр, и вновь устремился к центральной улице, где время от времени проносились на высокой скорости легковые автомобили.
Проехав в безмолвии еще около двух километров, они, наконец, достигли общежития. Не дождавшись полной остановки автомобиля, Алексей открыл дверцу и выскочил из салона, словно из горящего танка.
- Большое спасибо, обратно я сам, - выпалил он и, не дождавшись ответа, метнулся в подъезд. Остановившись у входа, он прислушался к звукам за спиной. Заводящегося двигателя он не услышал, вследствие чего на лице его выразилось серьезное недовольство. "Спокойно, Алексей", - сказал он себе и направился к проходному пункту.
Наконец, он достиг того самого места, которое за последние несколько лет привык называть "домом". Шесть оживленных этажей с уютными и просторными комнатами, индивидуальными санузлами и общей кухней. На каждом из них кипела жизнь, молодые работники разного рода лабораторий и студенты болтались вдоль и поперек длинного, обитого деревом коридора. Десятки голосов и прочих звуков, многократно отражаясь от потолка и стен, доносились до лестничной клетки и как ни что другое радовали Алексея. "Никогда еще я не добирался от одного дома до другого настолько быстро", - подумал он, улыбнувшись самому себе. Поднявшись на последний этаж, он свернул налево - прямиком к своей комнате. На пути ему, как ни странно, не встретилось ни одного знакомого лица, лишь где-то позади, около кухни, стояли какие-то люди, на которых он не обратил внимания.
В хорошо освещенном и очень чистом коридоре всегда царила дружеская, миролюбивая атмосфера, здесь все были "свои", и практически никто не отказывал в помощи сожителям, искал ли кто-то горбушку хлеба на ужин или же просил помочь перетащить холодильник с первого этажа на пятый. Небольшие компании любителей общения ежедневно собирались то на кухне, то в коридоре с целью обсуждения всеобъемлющих вопросов, касающихся науки и прочих проблем. Конечно, все самое интересное происходила за тонкими и порой настежь открытыми дверьми жилых комнат. Но, что самое обидное, Алексей был далек от подобных вещей, несмотря на свою доброту и приветливость ко всем, он мало общался с особо активными людьми, которые собирались шумными тусовками и злоупотребляли алкоголем - такие вечеринки его не особо привлекали.
Проникшись озорным и слегка шаловливым духом, которым были пропитаны стены вокруг, он подошел к своей двери и открыл замок. Сделав глубокий расслабляющий выдох, он вошел в немного душноватую, но прибранную комнату с белым потолком и голубыми обоями, наконец-то он мог найти то, что ему было нужно. Комната была обставлена довольно новой мебелью, справа, на темно-синем ковровом покрытии, около стены стоял широкий, раскладной диван, обитый искусственной кожей малинового цвета, у противоположной стены почти до потолка возвышался белый шкаф-купе с зеркалами на дверцах, соприкасаясь торцом с обоями около входной двери, в дальнем углу комнаты стоял бежевый компьютерный стол, занимавший немалую площадь, за ним Алексей проводил большую часть времени, находясь дома и, как правило, держал его в порядке, компьютер, установленный на нем, был одной из малых, но все же значительных частей его жизни, а точнее, учебы и работы. В соседнем углу, под окном, лежали несколько гантель, скакалка и массивный чемодан с вещами, которые он использовал реже всего. Справа от входа стоял невысокий темный шкаф с разной утварью, а рядом с ним - кухонный стол и холодильник.
Первое, что сделал Алексей, когда снял обувь, - открыл дверцу холодильника и, наконец, утолил жажду, которая начала мучить его еще в самолете. После он устало навалился на дверцу и на минуту о чем-то задумался. Сняв куртку, он беззвучно прошел по ковру и открыл окно, дабы проветрить немного застоявшееся в жаре помещение, затем подключил плейер к усилителю и, услышав заводящий и в то же время расслабляющий ритм, плюхнулся на диван с тихим кряхтением.
Однако, лежать спокойно он не смог, ни с того ни с сего он вдруг подтянул ноги к груди, не сгибая их, затем резко выбросил их к потолку и слетел таким образом с дивана. После приземления на одну руку он сделал вращательное движение расставленными в стороны ногами и опустился на плечо, после чего перевернулся на другое и с глухим шлепком упал на спину плашмя. И тут, прочувствовав гравитацию в неожиданном творческом порыве, он вспомнил, зачем приехал в общежитие. Ловко поднявшись с пола, Алексей, светящийся непонятной радостью, добрался до шкафчика в столе и начал копаться в хранящихся там бумагах. Как ни странно, ни одной фотографии в нем не оказалось. Тогда он проверил остальные шкафчики, но так же ничего не обнаружил. "Что за...? Они же всегда были здесь", - пройдясь по всем шкафчикам по второму разу, он начал вспоминать, где в последний раз их оставил. Мысленно перебрав несколько возможных вариантов, от лаборатории до холодильника, он вдруг вспомнил, что брал их с собой в Северогорск. "Вот, дьявол", - подумал он и ударил кулаком об пол.
Поскольку фотографий у него не было, ему необходимо было взять что-нибудь другое, что напоминало бы о доме. Он встал на середину комнаты и начал осматриваться с целью выбрать какую-нибудь мелкую вещицу. Он окинул внимательным взглядом стены с подвешенными на них маленькими картинами из уральских поделочных камней, компьютерный стол с несколькими забавными статуэтками, подаренными ему друзьями и коллегами, открытые выдвижные шкафчики, взглянул на большую полку с книгами, обернулся к шкафу, что стоял у входной двери и с разочарованием признал, что брать с собой в полет ему было нечего. Из окна на него подул прохладный вечерний ветер, оттуда же, вслед за ним, донеслись успокаивающие душу протяжные, мелодичные звуки, которые, равномерно заполнив все пространство вокруг, многократно просочились сквозь его тело и стремительной низкочастотной волной понеслись по коридору. "Счастливо оставаться", - произнес он вслух и с некоторой интригой в улыбке еще раз осмотрел комнату, закрыл окно, взял плейер, оделся и вышел за дверь.
Алексей двигался по коридору легко и свободно, как пушинка, одним словом, парил, перед ним появлялись разные люди, с большинством из которых он был давно знаком. Он вертел головой то в одну сторону, то в другую, и даже не заметил, как перед ним появилась Рита - круглолицая девушка с неотразимой, сверкающей улыбкой и большими, по-детски милыми глазками, манящий свет которых с невероятной силой струился из-под капюшона. Столкнувшись с Алексеем, она сперва вздрогнула, потом завизжала от радости, встретившись с ним взглядом.
- Алешкааа! - Закричала она так, будто встретила своего однокурсника впервые за много лет, ее глаза светились дикой радостью, как у щенка, и если бы у нее был хвост, она явно начала бы им вилять.
- Привет, принцесса! - Алексей был рад не меньше. Первое, что он сделал (как всегда при встрече с ней) - крепко обхватил ее за талию и поднял почти до самого потолка, отчего она завизжала еще громче.
- А! Поставь меня! - Рита схватила его за голову и начала извиваться, как рыбка в сетях. Люди же, проходившие за ее спиной, тем временем озадаченно оглядывались на них, как на сумасшедших, но Алексею было на это наплевать. - Ну, отпусти, - попросила она уже совсем спокойно, и он сделал, как она сказала, - ты как здесь оказался? Ты же позавчера домой уезжал.
- Куда я мог от тебя уехать. - Сказал он, а лицо его добавило: "Глупая".
- Ты просто прелесть, Лешка, - проговорила она, насколько можно широко улыбаясь и сверкая глазами. - Тебя вызвали?
- Да. Я тут хотел найти фотографии какие-нибудь у себя. Оказалось, я все увез.
- У тебя же их было миллион.
- Да - цифровых. Я б хотел на бумаге взять. Ну, это пустяк. Как у тебя дела?
- У меня - все здорово. А зачем тебя вызвали, если не секрет?
- Как же я рад тебя видеть! Одна минута с тобой решает все. - Вымолвил он улыбчиво, усиленно сдерживая себя в рамках приличия.
- Ой, Лешка..., - произнесла она смущенно, практически слившись со своей красной курткой, - зачем тебя позвали, скажи.
- Это секрет, - ответил он и увидел жуткую обиду в ее глазах.
- И ты не можешь даже мне сказать? - Спросила она, жалобно закатив глаза, подергивая рукав его куртки.
- Увы, не могу. Наверное, ты сама обо всем узнаешь.
- Ну скажи, пожалуйста, я никому не буду говорить.
- Не-мо-гу, - произнес он свой окончательный ответ и добавил шепотом, - а сейчас мне надо идти.
- Куда?
- Очень далеко, когда-нибудь тебе скажут. Счастливо, - сказал он, сдержанно улыбнувшись, и наклонился, чтобы поцеловать ее в щечку.
- Пока, - грустно произнесла Рита и отпустила его рукав.
Алексей вышел на лестничную площадку в самом что ни на есть приподнятом состоянии духа и вдруг вновь услышал ее радостный голос за спиной:
- Лешка!
- Что? - Он резко обернулся и опять увидел ее сверкающие глаза, которые, казалось, изо всех сил пытались что-то сказать, но не могли...
- ... Ничего, - ответила она с веселым, даже немного нездоровым смехом, но для нее этот смех был вполне обычен.
Алексей еще раз улыбнулся в ответ и беззвучными шагами направился вниз по лестнице.
Пожалуй, стоит сказать несколько слов о Рите. Она была одним из тех людей, которых видно и, порой, слышно за полкилометра, мимо нее нельзя было пройти, не обратив внимания на ее всепоглощающую жизнерадостность и неудержимую энергию, она любила и умела привлекать всеобщее внимание, и ее, пусть не модельная, но забавная внешность и не в меру подвижная мимика определенно помогали ей в этом. С Ритой Алексей был знаком с первого курса, для него она была одним из самых близких друзей, конечно, не столь близких, как Тим с Шуриком, зато была любимым научным сотрудником. К ней он относился, пожалуй, как к младшей сестренке, если не считать легкого флирта, который был одним из их любимых занятий. Ни с одной девушкой он не чувствовал себя так свободно и не общался так раскованно, как с ней, если б он был так же смел с остальными дамами, то, наверное, от них у него бы не было отбоя. Что касается Риты, она, несомненно, питала к нему самые теплые чувства, которые иногда даже перерастали в любовь. Может быть, это и была любовь, но Алексей своими теплыми, но исключительно дружескими порывами не давал ей проявиться должным образом. Их общение ограничивалось невинными объятьями и дружескими поцелуями, иногда она пыталась что-то сказать, но, глядя в его увлеченные чем-то, ни о чем не подозревающие глаза, беспомощно отступала, теряя всякую надежду. Что интересно, за восемь без малого лет дружбы он так ничего и не понял о ее чувствах, хотя думал, что знает о ней все. Но если бы он вдруг узнал правду, то относиться к ней как прежде уже бы не смог.
Встреча с Ритой подняла его настроение до немыслимых высот. В данные минуты он жил, как это ни странно, не предвкушением предстоящего полета, а непередаваемой вибрирующей радостью от встречи с близким другом, и под впечатлением этой встречи мог идти еще очень долго. Но едва он дошел до площадки между четвертым и пятым этажами, как его настроение начало ухудшаться - сначала медленно, потом чуть было не упало до нуля - около открытого настежь окна стоял Сивахин, держа в левой руке сигарету, глядя на Алексея серьезным, немного пугающим взглядом. Как только Алексей приблизился к нему, стараясь не выявлять своего раздражения, тот выбросил сигарету в окно и тихо, будто опасаясь, что кто-то услышит, произнес:
- Леха, мне очень нужна твоя помощь.
"Ну вот, я так и знал, - подумал Алексей удрученно и даже с отчаянием, - стал бы ты подвозить меня безвозмездно".
- Чем я могу тебе помочь? - Спросил он на глубоком, напряженном выдохе.
- Короче, - Сивахин положил свою тяжелую руку ему на плечо и подвел его ближе к окну, непонятно, с какой целью, - у меня в багажнике кое-какой груз, нужно выгрузить его тут неподалеку, одному мне не справиться. - Его слова были похожи не на просьбу, скорее он поставил Плутова перед фактом, и это вызвало глубокое недовольство на лице Алексея, заметив это, Юрий поспешил развеять у него всяческие сомнения. - Ну что ты опять слепил такую рожу? - Через пятнадцать минут будешь свободен, я тебя подвезу до гостиницы. - В ответ Алексей лишь недовольно промычал. - Посмотри, тут близко, вон оно, это место, - Сивахин показал пальцем, слегка высунувшись из окна, - подойди, посмотри.
- Ладно, ладно. Поехали.
- Нет, ты посмотри, вот этот двор. - Почему-то, им овладела навязчивая идея доказать товарищу, что это место действительно находилось совсем рядом.
- Достаточно, я тебе верю, - убеждал его Алексей.
- Да посмотри же, наклонись.
Алексея начала пугать его навязчивость, но показывать свой страх ему не хотелось. Приближаясь к окну, он невольно опускал глаза на мокрый асфальт, что поблескивал в тринадцати метрах от них, и слегка напрягался, чувствуя сначала легкое, потом резко усилившееся волнение. Он почему-то был уверен, что Сивахин желал ему зла и даже готов был сделать нечто совсем аморальное, хотя на это не было никаких оснований. "Какая глупость", - удивился он сам себе и начал медленно высовываться из окна, по-прежнему озираясь на пустую лестничную клетку и настороженно следя за Сивахиным посредствам слуха, а тот в свою очередь не издавал ни звука, и это еще больше настораживало Алексея. Он нагибался все медленнее и медленнее, крепко держась руками за подоконник, при этом страх его все усиливался, пока вдруг в определенный момент не достиг максимума, сковав все тело и сосредоточившись где-то над животом. Потоки воздуха, тихо сновавшие в темноте, казалось, хотели утянуть его вниз и заставляли держаться еще крепче и волноваться сильнее.
- Ну? - Вдруг раздался голос Сивахина за его спиной, заставивший его вздрогнуть в мимолетном скрытом ужасе.
- Да, вижу, - произнес Алексей и поспешил подняться обратно, но вдруг почувствовал резкий толчок, от которого сердце подпрыгнуло у него в груди.
- Последний раз спасаю, - выкрикнул Сивахин и громко захохотал, увидев на лице Алексея жуткий испуг, - пойдем скорее. - Не медля ни секунды, они устремились вниз по лестнице так, словно их кто-то напугал.
Уже через минуту они мчались по заснеженным дворам на все той же черной "Тойоте", так, что снег разлетался на полтора метра в стороны. Сивахин с диким звериным взглядом маневрировал около темно-зеленых елей и небольших сугробов, повергая в ужас многочисленных пешеходов и заставляя некоторых из них ругаться при этом нецензурной бранью. Снег и ветви деревьев, низко свисавшие над дорогой, с треском влетали в лобовое стекло. Алексей сидел рядом неподвижно, прижавшись к сидению и вздрагивая на каждом повороте.
- Ты психопат, - произнес он, тяжело дыша, как только они въехали во двор через невысокую арку.
Сразу после его слов раздались гулкие звуки тормозов, и автомобиль резко остановился напротив массивного старого клена. Сивахин посмотрел на него осуждающим взглядом, положил руку ему на плечо и строго и с небольшой угрозой, четко выговаривая каждый слог, произнес:
- Леха, никогда не называй меня психопатом.
Алексей старался смотреть на него с пониманием, но все равно не мог не утверждать про себя: "Ты настоящий психопат". При этом ему становилось крайне неуютно рядом с ним. Тут он осмотрелся и понял, что они остановились в том самом дворе, который покинули чуть больше получаса назад.
- Что за...? - Сказал он тихо, стараясь не нервничать. - Зачем ты приехал сюда опять? Ты же собирался в другое место.
- Здесь я хочу тебя закопать. - Ответил Сивахин спокойно и монотонно.
В испуге Алексей поперхнулся воздухом, он смотрел на Сивахина, как загнанный зверь на стену огня. Непонятно, почему, он воспринял эти слова чересчур серьезно, в его глазах, казалось, отражалось его быстро пульсирующее сердце.
- Ты че, Леха? - Со сдержанным удивлением произнес тот. - Смешной ты, все-таки. Ты что, и вправду подумал...? - Интонация, с которой он говорил, совсем не исключала серьезности его слов, хотя Алексею стало действительно чуть спокойнее.
Он, было, хотел выйти из машины, но виду не подал, он заметил, что все двери заперты, а открыть их мог только водитель. Выдержав паузу, он незаметно положил правую руку на ручку дверцы, а левой приготовился дотянуться до кнопки около руля; что творилось с его психикой, разобрать было трудно, что они могли выкинуть в тот момент - оставалось загадкой для обоих. Только Алексей решил сделать рывок, как Сивахин сам нажал кнопку, так ничего и не заподозрив. Взглянув на Алексея каким-то странным, не свойственным ему взглядом, он открыл дверцу и вышел из машины. Тот, не медля, вышел следом.
"Вот, черт. Сколько можно уже бояться? Хорош, трусиха". - Мысленно упрекнул он себя и иронически помотал головой.
- Пойдем, - сказал Юрий и, достав из кармана сигарету, направился к концу дома. По непонятной пока причине он начинал нервничать так, что его руки тряслись мелкой дрожью, но Алексей этого не мог заметить, поскольку шел за его спиной.
Алексей внимательно следил за каждым его движением, вслушивался в каждый его шаг, чего он так боялся, он и сам не знал, чувствовал лишь, как волнение усиливалось в груди, замедляя все процессы в организме. "Кто ты такой и что тебе нужно?" - Судорожно повторял он про себя. За его спиной вдруг раздался громкий, режущий слух гудок автомобиля и вновь заставил его вздрогнуть от неожиданности, затем он прозвучал еще несколько раз.
- Юрик, тебе сигналят, твоя машина проехать мешает.
Сивахин сделал вид, что не слышал. Он спокойно достал телефон и произнес в трубку:
- Подъезжай, мы здесь. - Казалось, он специально произнес это достаточно громко, чтобы Алексей хорошо расслышал, а машина тем временем продолжала сигналить все назойливее. - Стой! - Вдруг крикнул он, остановившись около стены здания.
Алексей замер в исступлении, в этот момент он находился как раз на середине дороги, проходящей по внутреннему периметру двора. Он покорно слушался, будто Сивахин ему угрожал. Быстро и тяжело дыша, он смотрел на Юрия, ожидая от него чего-то, но ничего не происходило, тогда он начал медленно оглядываться вокруг себя, пытаясь увидеть что-то необычное. Как только он сделал шаг в сторону дома, Сивахин крикнул еще громче и еще более низким голосом:
- Постой! Погоди, сейчас...
Непонятное волнение вновь овладело Алексеем. Он начал вертеть головой в разные стороны - то на Сивахина, то на угол дома, то в темный, с густыми кустами двор, то на дрожащую от автомобильных сигналов арку, и вдруг заметил, как из нее через узкий пролет осторожно вырулила темно-зеленая "десятка" и целенаправленно двинулась к нему. Машина остановилась в двух метрах, из нее выскочил худой, но высокий, а главное разъяренный водитель и уставился на него дикими глазами. "Ты нарвался", - было написано на его дрожащем от злости лице. Алексей понял, что мужик был настроен крайне недружелюбно и готов был без слов разбить ему лицо, больше всего Плутова пугал тот факт, что правда была на этот раз не за ним, поскольку виноват был во всем его товарищ. Он попытался морально подготовиться к битве, но ничего не получалось, и на помощь Юрия он почему-то не рассчитывал. Водитель "десятки" шел на него все увереннее и все более устрашающе, но вдруг вгляделся в его напуганные, ничего не понимающие глаза и слегка сдержал гнев, поняв, что ему нужен другой.
- Ты водила? - С гневной претензией обратился он к Сивахину.
- Да, - ответил тот с нахальной дерзостью, глядя, как мужик наступал на него с нарастающей яростью, - что тебе надо? Вали отсюда, пока не отхватил.
- Ты охренел, сука! - Водитель резко схватил его за шею и занес над ним кулак. Сивахин, будучи отличным бойцом, опытным и почти неустрашимым, тут же дал ему отпор. Остановив рукой кулак, он нанес удар пяткой под колено противника, тот сразу ослабил хватку, быстрым и неуловимым движением Сивахин въехал ему в нос и, не давая опомниться, с диким зверством добил его ногами, буквально через семь секунд тот уже стонал на земле, тихонько всхлипывая.
Алексей растерянно пытался сдвинуться с места, но до сих пор не мог проанализировать ситуацию и что-либо сделать.
- Какого черта ты делаешь?! - Вдруг вырвалось у него из груди, после чего он сделал уверенный шаг вперед.
- Стой, где стоишь! - Опять крикнул Сивахин, услышав нарастающий гулкий звук мотора, и уставился на Алексея тяжелым взглядом исподлобья, сделав движение губами, похожее на зловещую улыбку.
- Пошел к черту! - Наконец, решился выкрикнуть Алексей и резко двинулся на газон в противоположную сторону.
Буквально секунду спустя, он услышал прямо за своей спиной рев двигателя, который смешался с громким, ужасающим скрежетом тормозов, эти тяжелые звуки в одно мгновение оборвались еще более тяжелым и гораздо более громким звуком металлического удара. Он тут же обернулся и увидел, ужаснувшись, как огромный грузовик примерно трех метров в высоту буквально снес несчастную "десятку", разбросав в разные стороны осколки окон, зеркал и фар. Ее капот смялся, как банка от пива, а двигатель с металлическим треском влетел в салон. Проехав на неподвижных колесах около пяти метров, грузовик замер, его лобовое стекло в этот момент вылетело наружу - водитель пробил его головой и, очевидно, потерял сознание.
Мертвая тишина... Алексей не видел ничего подобного ни разу в жизни, особенно, со столь близкого расстояния. Он, было, хотел что-то выкрикнуть, но от созерцания всей этой ужасающей картины и постепенного осознания того, что могло произойти с ним, не сойди он с места, его голосовые связки как будто спускались куда-то вглубь пищевода, и от этого он не мог издать ни звука. Спокойный, но ужасный голос Сивахина вдруг нарушил тишину: