Мельников Евгений Игоревич : другие произведения.

Возвращаясь на Землю. Глава 11

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  
  
  
  

ГЛАВА XI

  

Лучший день на Земле (продолжение)

  
  
   Освежающая, сырая ночь неслышно прокралась по раскаленному солнцем городу и щедро усыпала его сотнями тускловатых электрических огней. Прохладный ночной ветер гулял вдоль серых стен, разнося свежий запах срезанной травы, смешанный с тяжелым привкусом городских синтетических газов. Мутное, но безоблачное небо постепенно наполнялось теплой сыростью, готовясь оросить влагой угрюмые, безлюдные улицы, залитые его холодным светом.
   Алексей пришел домой уже заполночь, как раз когда на его мобильный телефон со звонким сигналом, похожим на скрэтч виниловой пластинки, пришло сообщение:
   - Это от тебя, мам? - Спросил он, как только Марина Андреевна открыла перед ним дверь.
   - Нет, я писала тебе час назад.
   - Ах, ну да... - Увидев, что мама немного расстроена, он, как обычно, почувствовал себя виноватым. - Мам, прости, у нас сегодня была последняя репетиция, нужно было доделать номер, как следует.
   - Ну как, доделали?
   - Да. - Молниеносно ответил Алексей. - Я офигенно голоден. - Увидев, что взгляд ее слегка смягчился, он расслабился, но по-прежнему хотел чем-нибудь искупить свою вину - хотя бы вниманием.
   - Сейчас подогрею.
   Алексей не спеша разулся и первым делом прошел в ванную, чтобы принять душ. И только здесь он, наконец, почувствовал долгожданный домашний уют и защищенность от шумного и тревожного, полного раздражителей мира, которые так бессмысленно и безжалостно овладевали его рассудком в моменты эмоционального упадка. И тут он в очередной раз представил перед собой Ее..., прекрасную, как сияющая звездная воронка, что вращается в стремительном вальсе в центре необъятной галактики. "Юлия..., само совершенство. Есть ли на Земле что-либо, достойное твоего величия?" На этот раз она явилась ему в ослепительно белом костюме небесного ангела с огромными и пушистыми белыми крыльями, ее взгляд искрился дребезжащим солнечным светом, освещая сотни молодых, ярко-зеленых деревьев в прохладном утреннем сумраке. Все, о чем он мечтал в тот момент - чтобы план удался. "Это мой единственный шанс, и я не имею права его упускать", - твердил он шепотом, всматриваясь пустым взглядом в прозрачные водные струйки, стекавшие по его ногам. "Хватит, - осек он себя, - не стоит больше думать об этом сейчас". - Алексей вдруг вспомнил слова Тима о том, что нельзя чересчур углубляться в мечты, иначе, когда реальность встанет поперек, можно получить серьезную душевную травму. "Надо поесть", - вновь пришла ему в голову умная мысль.
   Усевшись за стол, Алексей начал есть, как всегда торопливо, словно в последний раз. Марина Андреевна сидела напротив и умиленно смотрела на него, не говоря ни слова, взгляд ее был полон чистого душевного тепла и естественного, невыразимого счастья. Алексей тоже молчал, во-первых, потому что рот был набит почти до отказа, во-вторых, потому что не получалось думать о чем-либо насущном, самом банальном и добром, и это, как ни странно, стесняло его перед мамой. Он замечал уже не первый раз: она смотрит так, будто их ждет разлука; он разделял ее тревогу, но, что сказать, как ее утешить, не знал. Она сама утешала и себя, и его, прививая веру в лучшее, уверенность в успехе. И все же в этот вечер в ней что-то изменилось: она уже почти не боялась, потому что видела в нем пусть не полную, но уверенную самостоятельность.
   - Как прошла съемка?
   - Все как надо, только утомительно как-то.
   - А что так? Фотографии скоро будут?
   - Сложно сказать. Зная, сколько времени мы ждали фотографа, трудно представить, когда он сделает снимки.
   - Тебе какой чай? - Марина Андреевна поставила перед ним две пустые коралловые чашки на блюдцах.
   - Зеленый, зеленый. - Тихо проскандировал Алексей. Он все больше замечал в маме чрезмерную заботу и обходительность, но это его ничуть не настораживало, за последний год они стали понимать друг друга на порядок лучше, чем раньше, и разногласия практически сошли на нет.
   - Леша, я хотела у тебя спросить..., - в ее голосе вдруг что-то изменилось, будто та уверенность, которую она до последнего момента хранила, как могла, внезапно исчезла, - ты по-прежнему хочешь поступать в МГУ?
   - То есть, как? Я туда буду поступать. Мы же едем через три дня, мы ведь решили уже давно. - Алексея вдруг начала одолевать внезапная тревога, заданный вопрос ввел его в смятение.
   - Может быть, все-таки будешь учиться где-нибудь поближе? В Екатеринбурге, например.
   - Мам, ты о чем? Я в Москву хочу. И ты хотела, разве нет? - Его взгляд вдруг наполнился волнением и даже каким-то отчаянным, ярым отвержением.
   - Да, но я же не смогу так. Видеть тебя только два раза в год. Тут ты сможешь хотя бы иногда на выходные приезжать.
   - Но ведь...
   - Ладно, выбор по-прежнему за тобой. - Мама вдруг пресекла его метания, оставив ему пищу для размышлений. - Решай, как знаешь. Ты же взрослый. - В ее словах не было ни капли сарказма; она сказала именно то, что хотела, и знала, что больше ничего говорить не требуется, что Алексей сам приведет мысли в порядок и примет окончательное решение.
   - Хорошо, мам, дай мне времени до послезавтра - до утра. Я подумаю. О'кей? - Алексей знал, что мама поддержит любое его решение, даже если оно ее не устроит, и не потому, что его мнение она ставила выше своего, дело было в доверии, полном и беззаветном.
   - Договорились. - Удовлетворенно ответила она. - Кстати, все-таки от кого пришло сообщение?
   - Сообщение? Какое? - Алексей в удивлении поднял на нее глаза и замер. - Ах. Да. - Он тут же вскочил из-за стола и устремился в прихожую.
   На его сотовом висело одно новое сообщение. Алексей открыл его быстрым нажатием четырех кнопок и вновь застыл в удивлении. Текст сообщения мигом вогнал его в пот, заставив затаить дыхание в экстазе; то, что он испытал в этот момент, было ни с чем не сравнимо. Он смотрел на экран целую минуту и не мог поверить, не мог разобраться, что все это значило и кто мог прислать столь откровенное признание в электронном сообщении. Оно было принято из интернета, поэтому определить отправителя было невозможно, Алексей быстрыми шагами прошел в свою комнату, бросил телефон на кровать, прикрыл дверь и принялся ходить по комнате из стороны в сторону в поисках ответа... Шаг за шагом, вдох за вдохом, он перебирал в голове факты, разговоры и лица, пытаясь понять, кто это мог быть и насколько это было серьезно. Телефон безмолвно лежал перед ним, скрывая тайну робкого признания. На его маленьком, темном экране по-прежнему висели две строки прописных букв: "АЛЕША, Я ТЕБЯ ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ. ТЫ МОЯ ЖИЗНЬ".
   Он перебрал, казалось, все варианты, и один из них, очевидно, был правильным, но какой? Несомненно, больше всего на свете он хотел, чтобы это письмо оказалось от Юли, но в это ему ничуть не верилось. После долгих метаний он все же остановился на одном, наиболее вероятном варианте... Он открыл свою сумку, осторожно, будто чужую, и вынул оттуда маленькую книжицу в матовой малиновой обложке. Алексей не очень увлекался чтением, но эту книгу оставить без внимания он не мог, мало того, он намеревался прочитать ее полностью, даже не зная, о чем она, и при этом получить удовольствие. Он надел наушники, включил негромкую расслабляющую музыку и растянулся на кровати.
   "Советы влюбленным", автор не указан. Книжка оказалась намного содержательнее, чем он ожидал - шрифт был настолько мелким, что на восьмидесяти страницах разместился чуть ли не целый роман.
   Алексей читал с упоением, погруженный в плывущий по лесным просторам мотив, что звучал в его голове, читал и порой задерживал дыхание, следуя настроению героев и напряжению действия. Весь текст поглощался, как одна большая глава, легко усваиваясь в сознании и вознося дух на незримую высоту. Самая обычная, земная книга, написанная на Земле и о Земле. И все же, Алексей замечал, как перед ним открывалась дорога к звездам, он отрывался от реальности и устремлялся в космическую даль в поисках большой, невинной любви, еще более высокой, чем та, что испытывал он. Он не умел читать бегло, и потому внимал каждой фразе, каждой мало-мальски значимой мысли; некоторые строки так глубоко врезались в его сознание, что просто зависали перед глазами, звуча его собственным, немного детским голосом: "Стань моей, и я подарю тебе весь мир", "Никто не любит тебя так, как я", "Без тебя мне не жить. Я убью себя, клянусь!"... "Что мне сделать, чтобы вы оставили меня в покое? Три миллиона поклонников, и хотя бы один доказал свою любовь настоящим подвигом", "Неужели принцев и вправду не бывает? "... "Если она полюбит кого-то по-настоящему сильно и бесконечно, как всегда мечтала, тогда, возможно, заклятие спадет, и планета будет спасена"... "А что если я напишу ее имя звездами на небе...? Вдруг это ее заденет?" "Ты не сможешь передвинуть звезды, это невозможно!" "По крайней мере, это легче, чем перестать любить ее...".
   На часах полпятого утра, за окном забрезжили первые солнечные лучи, тускло пробиваясь через голубоватую занавеску, они рассекали тихий домашний сумрак, падали на широкую кровать, письменный стол с компьютером, книжные полки в углу, а так же на последнюю страницу романа, что Алексей дочитывал, едва размыкая глаза:
   "Эта любовь стоила всех сокровищ на Земле, она была спасением для нее, для него и для всего мира, и ничто более не могло усыпить ее в сердцах двух безумцев, что готовы были потратить целую вечность на поиски друг друга, но нашли так быстро. Никто более не любил ее - любовь ста миллионов умалишенных, казалось, покинула их сердца и скопилась целиком у него груди. Любви королевы можно добиваться долгие годы, потом, кровью и, главное, временем доказывая силу своих намерений, или же все решает подвиг? Правда оказалась за Ней, но и подвиг, великий, как спасение планеты, не ушел в небытие - он остался в памяти всего мира как первый и единственный звездопад, посвященный той самой, неповторимой, последней настоящей принцессе, самому ценному существу на планете".
   Алексей оставил книгу открытой на последней странице, он по-прежнему лежал на кровати, погруженный в музыку, что звучала медленными, мелодичными напевами у него в голове. Выйти из того впечатления, что накопилось в нем и поглотило с головой, было нелегко и даже, пожалуй, невозможно, но, вообще говоря, ему этого и не хотелось. Он сделал звук громче, крепче прижал наушники к голове и тут же утонул в мелодии, что навевала ему сразу сотню самых добрых и ясных как небеса эмоций. Человек порой ищет счастье на протяжение целой жизни, но находит его внезапно и совсем не там, где искал, а прямо в себе, в самой глубине души, откуда оно начинает изливаться сотнями ярких красок, преображая и одухотворяя все вокруг. Алексей не мог прийти к этому, но, слушая тот божественный женский голос, что плыл в такт музыке по священным, казалось бы, недоступным чертогам его души, ему виделась его возлюбленная, нет, не ее лицо, ни даже ее глаза, а ее душа, как всегда сияющая миллиардами неугасаемых солнц, медленно движущихся по спирали к самому центру - всепоглощающей, непостижимой сути, что связывает три неразрывные части совершенного и объективно прекрасного естества. Первая из них овладела им целиком и полностью: в этот голос он был влюблен, как ребенок, и не хотел становиться взрослым; он знал: если есть во вселенной идеал, а он есть, поскольку вселенная бесконечна, то Ее голос должен звучать именно так; это не голос Бога, выдуманного глупыми существами, прикованными гравитацией к маленькому, никому не известному сгустку твердой материи, это голос живого существа, возможно, такого же, как они, но свободного и по-настоящему живого, одухотворенного, как эта мелодия.
   "Первая часть - в душах наших ненастных звучит ежечасно, тяжело, но прекрасно, для людей самых разных - от черных до красных, мы творим ее сами, верю я, не напрасно..." - погруженный в волнующий вселенский мотив, упоенный вдохновением, Алексей не думал ни о чем - он только чувствовал, и это чувство становилось все легче и спокойнее, пока не превратилось в глубокий, отвлеченный от всего сущего, чистейший сон.
  
   24 июня 2004 года, 6.50 утра. Город Северогорск, набережная в западной части города.
   Новый день в Северогорске начался с теплого, как парное молоко, едва заметного дождя, которым теплое небо окропило сухие, душные улицы, очистив воздух от вездесущей пыли. Мелкие, но тугие капли проносились сверху вниз, округляясь и укрепляясь под сопротивлением ламинарных воздушных потоков, и с большой силой врезались в темную водную гладь, распространяя короткие и быстрые поперечные волны. Дождь неслышно падал на пушистые листья и почки старого тополя, возвышавшегося над каменным парапетом, и удерживал влагой невесомые пушинки на его широком, морщинистом стволе. Под его кроной, что вольно раскидывалась на несколько метров во все стороны, нависая над водой широким шатром из листьев и белоснежного пуха, в полуметре друг от друга сидели Алексей с Шуриком, свесив ноги над зеркальной водной поверхностью, где криво отражались их затемненные фигуры на фоне могучего тополя и светлого, но слегка перетянутого облаками:
   - Напрасно мы пришли так рано. Я знал, что надо собираться позже. - Шурик сидел на парапете и смотрел прямо в воду, тщетно стараясь разглядеть что-то под ее поверхностью, в его голосе легкой хрипотой отдавалась утренняя простуда.
   Алексей ничего не ответил: ни то он по-прежнему не мог проснуться, ни то опять думал о чем-то отвлеченном, ни то просто не знал, что ответить. Его взор был прикован к противоположному берегу, где весь песчаный склон был сплошь покрыт темно-зелеными кустарниками, непролазными словно джунгли. Ближе к мосту, где эти джунгли слегка редели, из грязно-желтой, твердой поверхности торчала чугунная труба, тянувшаяся прямо от завода, из ее холодной темноты тонким ручейком текла какая-то темная, неоднородная жидкость.
   Дождь понемногу заканчивался, ребята по-прежнему молчали, думая о своем... Один вопрос подбирался к Алексею все время, пока они сидели под кроной тополя. Он не знал, как его задать, чтобы Шурик понял его так же, как он сам, но остаться в безмолвии не мог:
   - Шурик, скажи мне..., - он по-прежнему смотрел прямо перед собой, но уже не мог остановить на чем-либо свой взгляд - метался, будто выискивал что-то на противоположном берегу, - ты никогда не думал о том...
   - О чем? - С некой апатией спросил Шурик.
   - ... Что, если тебе никогда не удастся покинуть этот город?
   - А зачем мне его покидать? - Тут же ответил друг.
   - Ну, разве тебе не хочется чего-то большего? - Алесей понял, что пошел не той дорогой. Вопрос, который он хотел задать Шурику, он даже себе задавать боялся. Пожалуй, поэтому у него ничего не вышло. - Ммм...
   - А чем тебе наш город не нравится?
   - Чем? Да хотя бы вот этим. - Алексей развел руки в стороны, указав на огромную площадь, уставленную дымящими заводскими трубами.
   - А что? Мне это нравится. - Шурик казался предельно невозмутимым, но, на самом деле, был готов выслушать и понять друга.
   - Тебе нравится все это? Оно ведь отравляет нас...
   - Да, мне нравятся эти трубы, этот тяжелый воздух и разбитые дороги. Раз мы родились в этом городе, наверное, здесь нам будет лучше.
   - Ты что? А как же космос?
   - Что космос?
   - Кто же будет покорять его, если не мы?
   - Леха, ты в порядке? - Шурик озадачился его поведением.
   - Нет. - Теперь из одного вопроса у Алексея в голове выросли по меньшей мере десять, он был просто поражен и взбудоражен. Он, конечно, понимал, что сам был виноват, но легче от этого не было.
   - Ладно, не переживай. Забыл, о чем мы вчера говорили? Ты еще всех порвешь, у каждого из нас своя дорога, но ничто не сможет нас разлучить.
   - Я знаю. - Алексей повернулся к нему лицом, его улыбка говорила за него. Признаться ему непривычно было слушать от друга жизнеутверждающие доводы - обычно их спор проходил с точностью до наоборот.
   Шурик обнял его одной рукой, стараясь прижаться сильнее, чтобы почувствовать твердость его плеча:
   - Ты еще полетаешь, я тебе гарантирую. Только..., я тоже хотел задать один личный вопрос.
   - Да, все, что угодно. - Алексей смотрел на него глазами, полными доверия и понимания, в готовности принять излияние души товарища и излить свою.
   - Я вчера много думал об Алене.
   - Так...
   - Я не знаю, что с ней делать. Дай мне совет.
   - Ммм..., - промычал Алексей в ответ, - это сложно. Во-первых, скажи, она тебе нравится?
   - В общем-то, да. Но я не влюблен в нее. А пацаны настаивают, чтобы я переспал с ней. Я бы с удовольствием, но...
   - По-моему, тебе мешает только твоя неуверенность. Хочешь ее, тогда сделай это, мы оба сделаем!
   - Тебе легко говорить, у тебя есть возлюбленная.
   - Да, зато у тебя есть девушка, которая от тебя без ума и, кстати, совсем не дурна. - Сказав это, Алесей поник головой на несколько секунд.
   - Думаешь...? - Шурик был по-прежнему нерешителен, но его глаза постепенно наполнялись энтузиазмом
   - Я почти уверен. Сделай это, оно того стоит. Тем более, девушка тебя почти достойна.
   Эти слова лучшего друга заставили Шурика задуматься всерьез. Дело в том, что он до последнего момента не верил во все это, Алексей же трезво, без лишнего пристрастия раскрыл ему глаза и доказал, что в этом нет ничего особенного, просто с кем-то это происходит в первый раз... Шурик поднимал взгляд все выше, начиная понемногу щуриться от яркого дневного света, строгие пучки которого прорывались сквозь плотную перину облаков, падая на землю где-то в северной окраине города. По его лицу было видно, как к нему подступало озарение, долгожданное и сладостное, как спасение:
   - Да. - Твердо произнес он. - Я сделаю это с ней! Долой воздержание!
   - Да! - Воскликнул Алексей и крепко сжал его руками.
   - Да! - Присоединились Игорь с Пашкой. Они тихо подкрались сзади, никем не замеченные, и тут же взобрались на парапет и перекинули ноги на противоположную сторону.
   - Да, мистер Ди Джей, а у тебя как с этим? Ты будешь укрощать даму своего сердца сегодня? - Алексей с Шуриком даже ухом не повели, когда появились их друзья, будто они все это время были рядом.
   - Хотелось бы с ней подружиться. - Игорь был немногословен, как всегда, когда заходил разговор о личной жизни. В его серьезном взгляде опять скрывался некий загадочный замысел.
   - Ага, представляю, он подойдет к ней и скажет: "Давай дружить с тобой прямо сейчас". - У Пашки было неплохое настроение, и это всем понравилось, но это в то же время значило, что его понесет на непристойности. - А она ответит: "Да! Давай прямо здесь! Возьми меня, вот так!" - Он говорил забавным высоким голосом, будто на самом деле был на пике возбуждения. - Да, Игорюха?
   - Ладно тебе, не смущай Игорька, - вступился за друга Алексей, - лучше б дал ему практический совет.
   - Хорошо, даю практический совет: напои ее прямо у Тима на даче, потом, когда будет невменяема, там ее и оформи. - Павел давал советы, как опытный инструктор, только с туповатой улыбкой на лице. Игорь, было, хотел что-то ответить, как вдруг из-за моста появились фигуры троих знакомых им парней.
   - А вот и главные хулиганы чешут, - произнес Шурик при виде своих друзей, шагающих широкой, размашистой походкой по тротуару.
   Славик, Тим и Гриша шли молча, не прыгая и не толкаясь, что было весьма необычным. Лица их были заспаны и помяты, словно после трехдневной пьянки, столь серьезными они не бывали даже во время ссоры.
   - Вот и вся команда в сборе. - Заключил Алексей и развернул все тело так резко, что спина его опрокинулась назад.
   - Тихо! - Подхватил его Пашка, как только тот начал падать в воду.
   - В первый и последний раз я встаю так рано, ты понял? - Славик был явно не в духе оттого, что его подняли ни свет ни заря.
   - Ладно, сегодня можно, - успокоил его Тим, хотя сам был тоже не в восторге, - такое раз в жизни бывает. Какие у нас планы?
   - Предлагаю устроить в школе теракт. - С безумным взглядом и широкой улыбкой выкинул Шурик. Такое лицо он строил каждый раз, когда хотел высказать какую-нибудь сумасбродную и заведомо неосуществимую идею.
   - Да! Только Барракуду брать в заложники не будем - лучше будем пытать до смерти. - Славик немного оживился, когда речь зашла о теракте - эта идея ему по-настоящему понравилась, и перед глазами тут же возникли несколько жестоких картин, похожих на сцены из черной кинокомедии.
   - Хорошо, - с участием произнес Тим, - еще есть светлые идеи?
   - Да, - ответил Гриша, и все буквально уставились на него в ожидании умной фразы..., но в ответ услышали громкую, исходящую из бурлящей глубины отрыжку.
   - Понятно. - С этим словом Тим замолчал, будто был удовлетворен ответом. Друзья переглянулись и поняли, что, как это ни странно, обсудили все, что хотели.
   - Шеф, твое слово, - Славик положил руку Алексею на плечо, согрев его открытым дружеским взглядом.
   Алексей стоял ровно, выпрямив спину и равномерно распределив вес по обеим ногам. Перед ним были только свежие, слегка опухшие лица и голубое, уже почти совсем чистое небо над ними. Выдержав, как всегда, короткую паузу, он отодвинул левую ногу, так что его плечо уперлось в грудь Шурику, и недоуменно, с улыбкой произнес:
   - Чего вы ждете? Патриотической речи...? Пойдемте к Славику и там все подготовим и обсудим. Славик, ты готов?
   - Yes, sir. - По-прежнему спокойно, но уже совсем бодро ответил здоровяк. - Плакат я вчера дорисовал.
   - Отлично, костюмы мне привезут часа через два. Значит, встречаемся через три часа, о'кей?
   - Ага, - раздалось ему в ответ.
   - А пока нажремся! - Воскликнул Пашка.
   - Я за! - Поддержал Гриша. - Сколько можно уже быть трезвым.
   - Так...! - Суровым тоном перебил их Алексей. - Так. Пока я не скажу, никто пить сегодня не будет, о'кей?
   - Какого...? - На лице у Гриши всплыло ошалелое разочарование.
   - Леха правильно говорит. - Урезонил его Тим. - Чтобы не облажаться, нужно остаться трезвыми. Не переживай, на даче у меня можешь хоть до белой горячки.
   - Ладно, дела не ждут, нужно привести себя в порядок. - На этих словах друзья распрощались и разошлись, кто откуда пришел. И мелкая морось вместе с ними, как по команде, удалилась, сероватые тучи начали понемногу рассеиваться, отдавая земле последние капли бодрящей влаги. Поверхность реки постепенно наполнялась небесно голубой наливкой и начинала блестеть, словно серебряные доспехи в лучах пока еще бледноватого, едва проснувшегося Солнца.
   Алексей целеустремленно шагал по тротуару, переступая через редкие лужи в глубоких выбоинах. Взгляд его был устремлен строго вперед, пока вдруг не наткнулся на пыльную сторублевую купюру, лежавшую на тротуаре. Алексей приближался к ней, ничуть не сбавляя скорость, а в голове, меж тем, возник вполне обыденный вопрос: "Поднять ее или нет?" При таком быстром шаге времени на раздумья у него не было, так что делать выбор надо было незамедлительно. Он становился все ближе и ближе к ней, пока, наконец, не прошел мимо, оставив ее лежать на пыльном, мокром асфальте.
   У Славика дома, три часа спустя...
   - Вот. Оцените мой шедевр. Три недели над ним парился. Если кто скажет, что отстой, вылетит из окна. - Славик приподнял за одну сторону широкий лист арголита, расстеленный на полу ламинированной поверхностью вниз, и начал отходить с ним к стене. Шурик с Алексеем тут же подхватили лист по бокам, чтобы поставить его в вертикальное положение.
   Все остальные стояли в изумлении, глядя на огромную, завораживающую яркими, живыми красками картину, что возникала перед ними.
   - Ну, как? - С серьезным выражением лица спросил Славик, поняв, что его произведение поразило всех до глубины души.
   Гладкий баннер размером в треть стены был раскрашен десятью разными красками из баллончиков. На мягком, плывущем сине-фиолетовом фоне, припыленном серебристым блеском, выделялись объемные желтые буквы, щедро наполненные и слегка окаймленные глубокими цветами бронзы и золота. Содержание рисунка друзья выдумывали впятером на протяжение месяца и не могли выбрать достаточно смыслоемкую и в то же время короткую надпись, соответствующую их образу жизни и неповторимому стилю. После долгих метаний решили перебрать все свои любимые песни и найти по-настоящему сильные слова; долго выбирать им не пришлось - Алексей вскоре предложил текст, против которого никто возразить не смог: на широком, пропитавшемся краской листе ярко наливалось крупными желто-бронзовыми буквами нерушимое словосочетание: "Rockin'Nation".
   - О. - Гриша первым издал короткий, глухой звук.
   - Сальвадор Дали, мать твою..., - тихо и проникновенно произнес Тим.
   - Лучше сказать, Таки. - Поправил его Славик.
   - Что?
   - Таки - первый рисовальщик граффити.
   - Не видел, как он рисует, но круче этого определенно ничего нет. - Заключил Игорь. Сам он рисовал неплохо и в изобразительном искусстве разбирался как никто другой.
   - Да..., ты крут, Славка. - Добавил Гриша, и от этого улыбка Славика растянулась вдвое, наполнив его лицо дьявольски ехидным выражением.
   - Это мягко сказано, - вставил Алексей, взглянув на рисунок с расстояния. - Как будем его на сцене закреплять?
   - Я думал налепить кучу изоленты. - Тут же ответил Славик.
   - Ты спятил? Это же не эстетично. - Начал отговаривать Алексей.
   - Да возьмите его и дупелем прибейте к бетону.
   - Ага. А дырки в стене? - Возмутился Тимофей.
   - Ну и что? Надо же что-то оставить в школе после себя.
   - Он прав, пацаны. - Произнес Пашка. - Так лучше всего держаться будет.
   - Ладно, договорились. - Подытожил Тим. - Леха, принес костюмы?
   - Ага.
   - Ура! - Прокричал в себя Шурик. - Теперь мы будем одинаковые!
   - Сейчас принесу, - произнес Алексей и метнулся в коридор.
   Славик резко развернулся на пятке и массивно плюхнулся на диван, рядом с ним тут же приземлились Тим и Гриша. Шурик глубоко выдохнул и, сжав плечи, протиснулся кое-как между ними. Пашка поступил умнее всех - убрал со стула высокую кучу одежды, которая мешала использовать его по назначению, и уселся на него всей своей мускулистой попой. И только Игорь остался без места, все, что он смог придумать - отойти к двери и опереться на нее плечом.
   - Ого. Вы выбраться то оттуда сможете? - Сказал Алексей, глядя на четверых парней, плотно запиханных в компактный кожаный диванчик. Он вошел в комнату с большим белым пакетом, сквозь который просвечивали красные, зеленые, синие и желтые детали костюмов.
   - Дайте посмотреть костюмы, - вытянул Тим, тщетно пытаясь подняться и протягивая руку к белому пакету.
   - Вот, зацените это, - Алексей поставил пакет на пол и опустил в него руки почти до самого дна, - кроссовки - белые, - сказал он так, будто держал в руках не обувь, а многоствольный пулемет или еще какое-нибудь немыслимое оружие. - Штаны... - у всех разные. - Он вынимал из пакета вещи одну за другой, перечисляя и раздавая их танцорам. - Все, как договаривались: у Тима красные, Шурик - зеленые, Гриша - желтые, у меня синие. - За штанами последовали белые футболки с цифрой "8" на спине и рукавами под цвет штанов и напульсники того же цвета; головных уборов не заказывали, так что каждый позаботился о своем сам.
   - Ух ты! - Воскликнул Шурик с неумолимым рвением в глазах. - Я хочу надеть его сейчас.
   Тимофей тем временем уже надел штаны и искал в общей куче свою футболку, а Гриша по-прежнему наблюдал за происходящим, лежа на полу около дивана и дожевывая зеленое, взятое неизвестно откуда яблоко:
   - Круто, круто. А куда их потом девать будем?
   - Что еще за вопрос? Выступать будем. И на память останутся. - Ответил Тим, посмотрев на Гришу, как на последнего невежду.
   - Я заявляю вам..., - наконец произнес Шурик, - в этом мы будем неотразимы. - Он поднял футболку перед собой, чтобы лучше осмотреть, и в его глазах блеснула искра необъяснимого, душепоглащающего позитива.
   - Ну, как я? Аполлон? - Тим уже стоял во весь рост на фоне рисунка, в полном обмундировании, даже красный козырек красовался на его голове, дополняя портрет настоящего би-боя.
   Все, что Алексей смог сделать в ответ - вытянуть руки вперед, подняв большие пальцы в знак одобрения.
   - А теперь фриз! - Выкинул Славик, лежа на диване подобно здоровенному, ленивому коту.
   Тим отреагировал как всегда быстро: никто не успел и глазом моргнуть, как он, выкинув из-под себя ноги, опустился на спину, затем выполнил кувырок назад и, вложив силу в левую руку, поднялся на ней над полом, насколько было возможно, и вытянул ноги в разные стороны, так, что одной коснулся дверной ручки, а другой - Алексея пониже спины.
   - Эй! Вообще-то я пошутил. - Строго, словно разозленная строгая мамаша, произнес Славик. Он резко встал с дивана и уже, было, хотел проучить ненормального, как вдруг, словно гром, раздался телефонный звонок... - Не подходить! - Славик замер, разведя руки в стороны, будто удерживая стены. Вместе с этим, в комнате воцарилась тишина, и все замерли, Тим по-прежнему стоял на руке, Алексей придерживал его за ногу, и лишь звонкая телефонная трель нарушала тишину в стенах квартиры. - Да...? - Славик поднял трубку опасливо, словно горящую динамитную шашку, и медленно поднес к уху. - О! Привет, дорогуша! Как дела? - Поняв, что звонит их одноклассница, а не Славина мама, разгонявшая все их сборища в своей квартире, ребята расслабились и вдохнули свободно, будто поднялись с глубины после долгого погружения.
   - Тим, пойдем, я пока объясню, что ты должен делать. - Алексей резво перешагнул через друга и прошел в прихожую, где лежал еще один принесенный им пакет. В нем было бережно упаковано особое устройство под кодовым названием "Плутон-1", его собственное изобретение. Прежде оно никогда не использовалось, поскольку было собрано специально для одного вечера, после которого его решено было разобрать на запчасти.
   - Давай, показывай свою пусковую установку. - Тим возник за его спиной и принялся с интересом рассматривать этот незамысловатый агрегат. - Она разбрасывает розы, да?
   - Ага, когда двести двадцать подключаешь.
   - Так...
   - Теперь слушай и запоминай сразу. - Алексей поставил установку на пол в середине прихожей, чтобы Тим смог разглядеть ее, как следует. Она была собрана из капронового ведра с отрезанным дном. Вместо дна был вставлен мощный кулер из крепкой пластмассы, идеально подходящий по диаметру, прикрытый алюминиевой сеточкой. - Я сам заготовлю лепестки, за цветами сегодня идем вместе, тебе нужно будет лишь включить кулер и направить на нас в нужный момент. То есть, не на нас, - осекся он, - а вверх, над нами, чтобы нас лепестками засыпало.
   - Ага, и откуда я буду их на вас сыпать? - Тим вдумчиво слушал указания Алексея, представляя, как все это могло выглядеть вживую.
   - С крыши летнего домика на даче. Мы будем под яблоней рядышком. Когда никого не будет, я приведу ее и включу музыку - "Король-Лев" Элтона Джона. Перед началом второго припева ты включаешь розы, одна, самая большая, будет привязана к дереву так, чтобы она не заметила, я сниму ее и подарю, когда увижу, что она обалдела от изумления. - Глаза Алексея, пока он говорил, налились безумным блеском фанатизма, яростно кричащим о том, что этой ночью он готов на все ради своей любви.
   - Леха, Леха... Безнадежный романтик... - Тим смотрел на него теплым, дружеским, даже, отчасти, материнским взглядом, всей душой разделяя и беззаветно погружаясь в его чувства. Как только Алексей обратил к нему свой взгляд, Тим сел с ним рядом прямо на пол и оперся на него своим крепким мужским, плечом.
   - Если все получится так, как я хочу, я буду самым счастливым человеком на Земле. - Заключил Алексей. Почувствовав на себе плечо товарища, он развернулся к нему спиной, чтобы было удобнее, и навалился на него, уравновесив тем самым положение тел.
   Друзья сидели в одной позе, глядя прямо перед собой, пока над ними вдруг не возник Славик. Он был, явно, чем-то озадачен или, по крайней мере, неудовлетворен - это читалось по его саркастически кислой мине.
   - Мн-да..., - произнес он свою коронную фразу.
   - Что случилось? - Тим повернулся к нему лицом и начал медленно подниматься с пола, как будто чего-то опасаясь.
   - Да..., у девчонок подстава случилась.
   - Что случилось? - Спросил Тим холодно, будто слышал подобную новость уже не в первый раз.
   - Барракуда, сволочь, их прокатила. - Произнес Славик с искренней злостью, будто уже затевая план коварной мести.
   - Каким образом? - Алесей подогнул ноги и резко выпрямился перед ним.
   - Они тоже номер свой хотели ставить, как и мы, помните? Они, короче, все отрепетировали, еще месяц назад с Евграфовной договаривались - она им разрешила, а вчера им показала фак.
   - Ни хрена себе. - Озадаченно произнес Тим.
   - За что? - Алексей был взволнован так, будто сорвали его номер или вся операция "Розовый дождь" оказалась под угрозой.
   - Лера сказала, они, будто бы, в программу не укладываются - так вдруг получилось. Вот, прикиньте, старая змея. Сейчас я ее точно убил бы, если б встретил. - Славик поднимал голос все сильнее, в то время, как Гриша вдруг появился позади него с напуганными как у загнанного кролика глазами.
   - Его что, не докормили? - Спросил Гриша.
   - От ее маразма уже все учителя вешаются, я вам отвечаю! - Славик, меж тем, разорялся все яростнее. - Как же она меня бесит!
   - Все. - Заключил Алексей с внешним спокойствием горного орла и замороженным гневом в глазах. - Довольно нам терпеть эту злюку. Не позволим ей испортить наш праздник! - Он говорил, как истинный оратор, с уверенным, устремленным вдаль взглядом лидера, кулаки его при этом сжимались, накапливая всю злость, чтобы она, не дай бог, не вылилась на окружающих. - Она мешала нам развлекаться долгие годы. Таких, как она, нельзя подпускать к детям ближе, чем на километр. Сегодня мы покажем ей, кто должен править балом в школе.
   - Леха, ты меня пугаешь. - Тихо произнес Тим.
   - У тебя есть план? - Поинтересовался Шурик.
   - Да. - Алексей повернулся к другу лицом и увидел в его широко раскрытых глазах готовность ко всему.
   - Мне это уже нравится, - Славик понемногу начал успокаиваться, когда Алексей взялся за одухотворяющую речь, - зададим ей жару.
   - Да!
   - Гореть ей в аду! - Пронеслось по квартире.
   - Но сначала, - урезонил Алексей всеобщий восторг, - нам нужно купить розы, разных цветов, по меньшей мере, двадцать одну.
  
   Школа номер 19, 20 часов, 30 минут, актовый зал.
   - Дорогие друзья, вот мы, наконец, приблизились к той заветной минуте, когда вы, любимые мои, торжественно и гордо, уже совсем официально, вступите во взрослую жизнь. Потому что именно сейчас вы, наконец, получите свои долгожданные аттестаты, у кого-то серебряные, у кого-то золотые, у кого-то ... иные, но всем они, я уверен, будут одинаково дороги. И пусть эти минуты запомнятся вам если не до утра, то, по крайней мере, на всю оставшуюся жизнь. - После этих слов Петра Петровича по залу пронесся взволнованный и, местами, сдавленный смех.
   - Боюсь, что оставшаяся жизнь - это как раз до утра. - Тихо сказал Славик друзьям, стоя на первой ступеньке около сцены.
   - Да. Завтра утром не сможешь башку от подушки оторвать, если еще повезет лечь спать на подушке. - Говорил Тим сквозь смех. Он был, как всегда, возбужден больше, чем кто-либо и просто на месте стоять не мог - то пел, пританцовывая при этом в хип-хоповском стиле, то прыгал на одноклассников в надежде получить от кого-нибудь встречный удар, то щипал девчонок за мягкие места, отчего те вскрикивали нотами разной высоты, и в результате неугомонный шалун получал либо ладонью по лицу с полного размаха, либо острым носком по заднице. - Катюха, что это у тебя за шнурок? Можно, я за него дерну? - Выкрикнул Тим, стоя у Катерины за спиной, и начал развязывать ей корсет.
   - Хочешь огрести? - Грозно вскричала Катя сквозь улыбку. - Сейчас получишь.
   - Да! Давай, сделай мне больно! - Умолял Тим, эротично отставив зад.
   - Да ради Бога. - Уже почти совсем спокойно произнесла в ответ Катя и что, было сил, двинула ему классным журналом прямо в ухо.
   - Понял, Тима, больше не приставай к девушке с классным журналом в руках. Это плохо кончится для твоих детей. - С серьезным взглядом эксперта произнес Славик. - И вообще, Тимофей, ведите себя пристойно в интеллигентном обществе, а то можно и без яиц остаться. Вон, бери пример с Алексов, как всегда, серьезны и презентабельны.
   - Да, и яйца на месте. - Произнесла Катя сквозь истерический смех. Тим завел ее по-настоящему, и остановиться ей было уже нелегко. В ответ на ее неожиданную реплику Тим со Славиком чуть было задохнулись немым утробным смехом, а Шурик с Алексеем медленно повернули головы и уставились на нее с недоумением, будто спрашивая: "Сколько ты выпила, деточка?" Ее это завело еще больше, и уже ничто, казалось, не могло ее успокоить.
   - Плуто, ты какой-то нервный, что с тобой? - Поинтересовался Славик, заметив, что Алексей никак не мог выровнять дыхание.
   - Как тут успокоишься? Это же тот самый миг, ради которого мы прошли весь этот путь. - Алексей дрожал, глядя на сцену и пытаясь унять дрожь прикосновениями - то к Шурику, то к Славе, одним словом, ко всем, кто стоял рядом.
   - Я знаю, почему он волнуется. - Произнес Славик.
   - Ага..., - протянул Тим, - из-за Юльки, да? О, да, ты бы видел ее платье. - Шепнул он Алексею на ухо. - Я ее уже встречал.
   - О, боже. Мне кажется, я этого не переживу. - Алексей начал сжимать в кулаках рукава своего молочного костюма, взволнованно оглядываясь по сторонам. Встретившись внезапно с одухотворенным взглядом матери, сидевшей на третьем ряду вместе со своей подругой, Светланой, он слегка унял себя и уставился прямо Игорю в глаза - тот стоял как раз напротив, в двух шагах, а вокруг - весь их дружный класс, - первый в очереди на получение аттестатов. Остальные же пока толпились в коридоре.
   - Хочешь Юльку увидеть, - Пашка вдруг подскочил к Алексею сбоку и крепко схватил за плечо, стараясь утянуть его за собой.
   - Подожди, я не...
   - Пойдем, она у правого выхода, тебя как раз ждет.
   - Не может быть. - Алексей перестал сопротивляться и двинулся вслед за другом прямо к выходу.
   - Леха, возвращайся скорее, сейчас начнется. - Крикнул вслед ему Игорь.
   - Ах, ребята, какие вы все красивые. - Произнесла Елена Сергеевна с таким открытым, всепоглощающим и неисчерпаемым умилением, что, глядя ей в глаза, хотелось плакать от счастья. Пашка с Алексеем пронеслись мимо нее в этот момент со скоростью ветра.
   - Спасибо! - Все, что успел ответить Алексей на ее слова.
   Она, было, хотела сказать что-то Шурику, но ее мысли прервал Петр Петрович:
   - Вот они, наши маленькие звездочки, которые скоро, я надеюсь, станут большими звездами, могучими лидерами и просто останутся замечательными людьми, такими же веселыми и открытыми, как сейчас. Итак, прошу первым выйти на эту сцену Алкеева Тимофея. - На этой реплике зал взорвался овациями, стены буквально содрогнулись от гулкого рукоплескания и свиста, темно-синие атласные шторы, развешанные повсюду, не могли смягчить разрушительного резонанса от топота и криков, когда Тим вышел на сцену. Шурик, Слава, десятки поклонниц, толпы сотоварищей и учителей с трепетом встречали своего любимца, и та радость, которую он испытал в тот момент, по вкусу была похожа на победу в решающем матче мирового чемпионата. - Если кто и знает, как задать жару на дискотеке, завести толпу в аудитории или девушку на свидании, то это наш Тимофей!
   Тим сам чуть не ошалел от услышанного, под яркими фотовспышками он, смущаясь, продвигался по сцене. Никто прежде не мог вызвать у него столь сильных и душещипательных эмоций.
   - Тим жжет!!! - Прокричал возвышавшийся на голову над всей толпой Антон Попов, так, что его услышали даже на первом этаже.
   - Петр Петрович тоже! - Воскликнул вслед за ним Славик, развеселив этим публику еще сильнее.
   А Тимофей, меж тем, по-прежнему не мог найти слов, чтобы выразить свою радость. Все, что он смог сделать, - выйти на середину сцены и с диким криком броситься в объятья завучу. Его аттестат при этом точно знамя развивался на высоте вытянутой руки прямо над их головами.
   - Спасибо, спасибо, - стараясь сдерживать себя, проговорил Петр Петрович. - Позвольте, наконец, вручить этот официальный документ следующему выпускнику... Бородина Валерия...
   Алексей с Пашкой, тем временем, неслись по рекреации с целью обогнуть актовый зал и подойти к другому выходу, где собирался параллельный класс в ожидании своей очереди. Пашка летел так быстро, что его темно-синий галстук развивался флагом за спиной. Но, услышав, что Алексей вдруг отстал, он резко затормозил и развернулся:
   - Леха, что тормозишь? Пойдем.
   - Погоди, - взмолился Алексей, - я не готов.
   - Почему?
   - Погоди, - вновь произнес он, взволнованно хватаясь за сердце. - Ты ее видишь?
   - Она внутри стоит вместе с Маринкой. Пойдем, - Пашка взял его за рукав и с силой потянул за собой.
   - О, блин.... Вот она. - Алексей вдруг замлел, почувствовав, что его сердце начало биться вдвое быстрее и настолько широко, что легким не хватало места в груди, чтобы набирать воздух. Вдохнуть он не мог, как ни старался, и поэтому хотел взять себя в руки, но сделать это было так же сложно, как отвести от нее глаза. Пашка с пониманием взял друга за плечо и притих, чтобы не встревожить его в столь важный, и без того тревожный момент. - Бог ты мой.
   Вот оно, настоящее испытание для влюбленного сердца. Что оно может чувствовать и как может себя вести при созерцании своего Бога, единственного и неповторимого предмета обожания. Юлия выглядела, как настоящая принцесса - это все, что Алексей смог заключить для себя. На этом его мысль оборвалась, и все сущее осталось где-то далеко позади, когда он, словно горстка сахара, погрузился и буквально растворился в образе своей возлюбленной. Она стояла в десяти шагах на границе света и тьмы, сияя своей невинной красотой, подобно подснежнику на вершине Эвереста; красно-золотистые блики заходящего Солнца окутывали ее никому более не доступным природным теплом, слепящим светом отражаясь от ее лоснящегося пышного платья цвета крем-брюле, резво бегали в глянцевых жемчужинах безупречного маникюра на розовых, точно у младенца, пальчиках, застенчиво мелькали в очаровательных и непостижимых, до слез любимых оттенках ее глаз, очаровывая и пленяя сладко спящей и в то же время брызжущей прелестью ее неприкосновенной чистоты. Пшеничного цвета волосы с редкими черными локонами, собранные в аккуратный пучок, как и весь ее наряд, сияли лучистым солнечным светом в полутьме, Юля смотрела куда-то вдаль милым, трогающим до глубины души взглядом, застенчиво сложив ладони у живота.
   Алексей больше не мог управлять собой - ни двинуться с места, ни отвести от нее взгляд.
   - Что стоишь? Иди к ней. - Пашка ни с того ни с сего толкнул его под локоть, указав при этом на нее глазами.
   - Я не готов, - все-таки сумел выдавить Алексей. - Не сейчас. - С этими словами он развернулся и побежал в обратную сторону, так и не замеченный своей возлюбленной. Пашка лишь проводил его взглядом, иронично мотнул головой и направился к Юле в надежде встретить Марину рядом с ней.
   Церемония вручения, тем временем, продолжалась, Шурик уже шагал по сцене, застенчиво, но неудержимо сияя своим безупречным внешним видом, ухватившись взглядом за огненно красную гвоздику, уготовленную для него. Петр Петрович, как обычно, смотрел с любовью и уважением на этого настоящего, искусно испеченного им человека:
   - Вы спросите, есть ли среди нас человек, которого каждый, здесь присутствующий, смело готов назвать своим другом. Я отвечу: есть! Это наш Александр. Безмолвно, но уверенно он шел к своей высокой цели и помогал в пути своим товарищам. Вот он, результат неимоверных усилий - серебряный аттестат! Поздравляю. Поаплодируем Александру и скажем ему спасибо.
   То, что произошло, когда Шурику торжественно вручили заветный аттестат, просто выбило его из колеи и тронуло до глубины души: более трехсот человек, находившихся в зале, собрали свои самые теплые эмоции, чтобы выразить свое уважение к нему, и хором, как один, произнесли:
   - Спасибо!
   Сложно описать то, что почувствовал он в тот момент, он бегал глазами по публике, чтобы найти кого-то..., пока, наконец, не увидел Ее: Алена сидела в первом ряду, не отводя от него глаз, ее обворожительный, возбуждающий взгляд скрывал нечто сильное, теплое и даже слегка непристойное, приковывал его неудержимой страстью, как бы говоря: "Сегодня ты мой", - и от этого внутри него творилось что-то неописуемое.
   - Спасибо, Саша. - Уже совсем спокойно изрек Петр Петрович. - Итак, господа, следующий аттестат, опять, заметьте, серебряный, хотя мог быть и золотой, - завуч покосился куда-то все тем же теплым, но немного строгим взглядом, - вручаем нашему незаменимому творческому лидеру, настоящему гению науки, - на этих словах в зале начали раздаваться восторженные дружеские выкрики, Петр Петрович говорил намеренно медленно, удерживая публику в напряжении, - инициатору самых безумных мероприятий, самому ответственному, нашему завзятому скромнику...
   - Леха! - Выкрикнул кто-то из зала.
   - ... Алексею Плутову! Прошу! - И опять торжественным громом зазвучали фанфары, когда Алексей, высоко подняв голову и по-детски мило улыбаясь, вышел на сцену. Он был по-прежнему отрешен, но под нескончаемыми аплодисментами и дикими криками, похожими на признания в любви, понемногу возвращался к реальности, которая была так упоительна и впервые прекрасна, как самая сокровенная мечта.
   Зал рукоплескал все громче и сплоченнее, такого прилива светлых эмоций Алексей не испытывал никогда: сотни открытых, без преувеличения, влюбленных глаз пьянили его райским чувством маленького, но столь проникновенного патриотизма... "Я люблю вас...", - говорил он про себя, а слезы наворачивались на удивление упрямо... Неужели это и есть тот самый момент истины, которого он всегда ждал, ради которого жил, накапливая для него все самое лучшее в себе?
   "Нет", - ответил он, но эта минута была, бесспорно, не сравнима ни с какой другой.
   - Тише, тише, господа, - Петр Петрович все пытался успокоить публику, но сделать это было нелегко. И когда голоса немного поутихли, он все-таки обратился к Алексею. - Ну что, Леша, скажешь пару слов?
   - Давай, Леха! Толкни речь! - Стоя в зрительном зале прямо под ним, крикнул Тимофей.
   - Кхе-кхе, - когда завуч протянул Алексею микрофон, он лишь тихо кашлянул и притих. Публика тоже притихла - в ожидании, глядя на него так, как смотрела на Петра Петровича, когда тот завораживал зал своим красноречием.
   - Кхе-кхе, - повторил за ним Тимофей, как бы напомнив другу, что все вокруг ждут его слова.
   Алексей не стал тратить много времени на размышления и начал с самых что ни на есть банальных фраз:
   - Ну что я могу сказать? - На этих словах в зале раздался чей-то тихий вопль. - Могу лишь поблагодарить всех по-настоящему дорогих мне людей, близких друзей и педагогов, которые... помогли мне стать человеком, которым я всем обязан, без преувеличения. Ну, может быть, не всем, но многим, - торопливо добавил он, когда вдруг встретил умиленный, почти до слез растроганный взгляд Марины Андреевны, сидевшей в четвертом ряду, - ммм..., да. Знаете, в самые трудные минуты, когда на душе становится пусто, и просто хочется отвернуться от мира и..., - Алексей понял, что не скажет того, что хотел, и запнулся на этой фразе, - тогда просто вспоминаешь самых близких тебе людей, общаешься с ними и понимаешь, как был глуп, когда убивался из-за какого-то пустяка, делал глупости. - Тут он вдруг заметил, что публику всерьез заворожила его речь, хотя повел он ее не совсем в нужное русло. - Кхе-кхе, - вновь кашлянул он и продолжил уже совсем спокойно и размеренно, с доброй улыбкой на лице. - И сегодня я чувствую себя счастливым, оттого что у меня вас так много. И так хочется, чтобы эта ночь длилась вечно. Она самая лучшая в нашей школьной жизни, но самая последняя. И от этого по-настоящему грустно, грустно расставаться с такой дорогой школьной романтикой, хочется просто остановить время и забыть о будущем, о прошлом и просто быть и любить здесь, вместе с вами. - Алексей понемногу уводил свой взгляд в сторону, к левому краю сцены, в надежде увидеть ту, ради которой он готов был сделать все в этот вечер. И все же, он сам не ждал такого: Юля стояла обособленно от своего класса в своем сияющем лунным перламутром платье и смотрела на него, открыто, по-дружески и так мило, что ради нее хотелось взлететь к небесам, чтобы поймать падающую звезду и, спустившись вниз, подарить ей в знак чистой, неземной любви. И он продолжил с новой силой. - Ведь если не ради этого, то ради чего мы все живем? А после этого все будет по-другому, не знаю, лучше или хуже, но мы будем вместе, а значит, нам все по плечу. И если нам когда-нибудь будет нелегко справляться с вездесущими проблемами, если опять наступит момент, когда захочется уйти от мира в горе, тогда мы вернемся сюда, чтобы вновь обрести это, - Алексей широко развел руки перед собой, указав на что-то большое и абстрактное, - и все встанет на свои места. Мы будем помнить об этом, еще раз спасибо вам, - он обратил взгляд на ряды, занятые педагогами, в которых кто-то уже, растрогавшись, утирал сладкие слезы счастья, - спасибо всем, кто здесь сейчас, рядом со мной, мы вас всех любим, я вас люблю. - На последних словах он вновь остановил взгляд на Юле, надеясь увидеть какое-то изменение в ее лице, еще раз улыбнулся застенчивой детской улыбкой, полной счастья, и медленно двинулся к толпе одноклассников. И только после того, как он прошел половину пути, зал взорвался овациями, содрогнувшись под бурным приливом теплых, даже раскаленных, дружеских чувств.
   - Да! - Кричали друзья, обезумев.
   - Что, Леха, зажжете сегодня? - Крикнул Николай Алексею прямо в ухо, отчего тот, спускаясь со сцены, настороженно отклонился, затем, подумав, ответил одобрительной улыбкой.
   - Покажите класс, - с лицом, полным доверия, серьезно произнес Антон.
   Алексей все не мог отойти от всего этого внимания, которым его столь щедро наградили товарищи, от своей собственной проникновенной речи, от боготворящих его криков толпы, от Юлиного взгляда, от слепящего света люминесцентных ламп и всего этого напора эмоций, который стремительным вихрем крутился вокруг него. И в этот момент в полной готовности к действию прямо перед ним возник Славик:
   - Суслик только что звонил, он уже на месте, надо его поднимать.
   - Погнали! Только ключ от кабинета надо взять. - Тим опять скакал вокруг, словно заведенный, и все не мог найти, на что потратить свою неудержимую энергию.
   - Куда тебе! Сейчас спектакль начнется, нам на сцену выходить, забыл? - Строго пресек его Славик. - А ключ я взял, вот он.
   - Мы пойдем, - утвердил Алексей и, со щелчком указав на Шурика, чтобы привлечь его внимание, - уверенно направился к выходу. - Игорь, начинай готовить аппаратуру, до старта меньше часа.
   - Есть, сэр! - Встав по стойке смирно, твердо ответил Игорь.
   - Тим, Слава, насчет цветов договорились?
   - Сейчас все будет, шеф. - Ответил Тим. - Колян, Антоха, можно вас на минутку...?
   Публика меж тем вновь разорялась на овации - на этот раз для Жени, которая блистала со сцены, теперь не только своей неотразимой сияющей как тысяча бриллиантов улыбкой, но еще своим ярким, как цветочная поляна, столь же неотразимым лоснящимся платьем.
   Шурик с Алексеем, вдохновленные своей собственной идеей и своим превосходством, прошли сквозь толпу, собравшуюся у выхода, и направились прямиком в кабинет завуча, где была спрятана заимствованная ими у школы веревочная лестница.
   - В-общем, так, - Тим за несколько секунд собрал команду из пяти парней, и начал разъяснять им свой план, - в зале есть пять девушек, которым нужно подарить цветы. Вы должны, не привлекая внимания, сесть сзади и, пока будет выключен свет, оставить букеты у них на коленях, потом желательно смыться. Это все, когда танец закончится.
   - Ага. - Хорошо все обдумав, произнес Николай.
   - А мы возьмем на себя Барракуду.
   - Как возьмете...? - Не успел он договорить, как вдруг заметил директрису у Тима за спиной.
   - Мальчишки! Какие вы красивые! Просто глаз не нарадуется! - Протянула она настолько умиленно, так широко улыбнувшись своей, вроде бы, доброй, но в то же время дьявольской улыбкой, что Славик, не удержавшись, отвернул лицо, дрожащее от отвращения, в сторону. - Будете танцевать сегодня?
   - Да, конечно, - с открытым, доверительным взглядом ответил Тим.
   - Тогда не дольше одной минуты - вам еще инспектор будет зачитывать технику безопасности, - все с той же доброй улыбкой произнесла директриса.
   - Хорошо, как скажете, - Тимофей оставался невозмутим, потому что нисколько не внимал ее словам - все знали, что спланированный и поставленный трехминутный танец сократить до одной минуты невозможно.
   - Ага..., - уже совсем серьезно и утвердительно добавила она и медленно проковыляла в центр зала к своему личному стулу, который выставляли каждый раз прямо на проходе, обособленно от остальных зрительских мест, так, чтобы ей лучше всех была видна вся картина, представленная на сцене.
   Семеро парней проводили ее добродушной, растянутой во все лицо улыбкой, после чего дружно сделали серьезные лица и протянули к ней руки, показав средние пальцы в знак особого уважения.
   - Фак! Как открывается этот замок? - Алексей стоял, навалившись на дверь, и тщетно пытался открыть ее ключом, который взял у Славика. - Не получается.
   - Дай-ка мне. - Шурик взял ключ в руки, аккуратно протолкнул его в скважину и сделал пару оборотов. - Пожалуйста.
   - Просто гений. - Алексей первым прошел в комнату, включил свет, сняв завесу вечернего летнего полумрака, и сразу кинулся к шкафу, где была оставлена лестница. - Гриша уже там?
   Шурик встал на подоконник, чтобы открыть окно, и Алесей услышал тихий скрип, а после него громкий, завывающий голос с улицы:
   - Давайте уже скорее. Сколько можно? Я уже полчаса тут стою.
   - Не ори, - почти шепотом произнес Шурик, на полтуловища высунувшись из окна.
   - Саня, держи, - Алексей протянул ему один конец последней ступеньки лестницы, а сам взялся за другой. - Хватайся! - Крикнул он Грише, развернув перед ним большую часть лестницы, так что ее конец повис как раз над землей. - Дернешь, когда будешь готов.
   - Ого, как по ней карабкаться? Я не знаю.
   - Тебе не надо карабкаться - мы сами тебя поднимем. - Уже гораздо тише произнес Алексей в ответ. - Ложимся, - шепнул он Шурику, и оба улеглись на пол перед окном и, упершись ногами в батарею, замерли в ожидании сигнала. Но сигнала по-прежнему не было.
   - Ты скоро там? - Выкрикнул Шурик, после чего виновато скривил рот, поняв, что крикнул слишком громко.
   В это время этажом ниже...
   - Эй, впустите. - Тим дернул за ручку костюмерной, которая на самом деле была кабинетом английского языка, переделанным под костюмерную в целях проведения шоу. - Откройте, милиция..., нам нужно переодеться.
   - Погоди ты, там девчонки переодеваются. - Успокоил его Славик.
   - Что, костюмерная занята? - Спросил Игорек, неожиданно подкравшись из-за угла.
   - О, и добрый волшебник здесь. - Славик встретил его добродушной улыбкой и указал головой на дверь. - Там девчонки... голые. Сможешь их выманить?
   - Ммм! Могу попробовать. - Игорь вытянул руки перед собой, прохрустев всеми десятью пальцами, и отошел подальше от двери, чтобы разбежаться.
   - Давай, носорог, прорвись! - Подстрекал его Тим.
   - Нет проблем. Только дайте настроиться.
   - У тебя одна минута, считаю...
   Веревочная лестница вместе с Гришей медленно поднималась вдоль школьной стены, Шурик с Алексеем кряхтели и краснели один сильнее другого, подтягивая к себе одну ступеньку за другой и постепенно складывая их в кучу прямо у себя на груди.
   - Вроде бы, мелкий, а какой тяжелый. - Стискивая зубы, произнес Шурик.
   - Эй, наверху! - Вдруг прокричал Гриша. - Можно побыстрее?
   - Побыстрее только вниз. - Пробурчал Алесей себе под нос. - Что, давай поднажмем?
   - Давай. - Лаконично ответил Шурик, после чего, уже не боясь быть застуканным, прокричал, - хочешь быстрее? Тогда держись!
   При следующем рывке Гриша поднялся сразу на полметра и оказался перед окном костюмерной, в которой, как он давно успел заметить, горел свет. То, что он увидел, заставило его забыть обо всем на свете и даже о том, что он висел в пяти метрах над землей на старой веревочной лестнице, которую двое его друзей тянули, истекая потом, на третий этаж.
   - Подождите! - Задыхаясь в изумлении, еле разделяя согласные, прокричал он.
   - В чем дело? - Насторожился Алексей, прекратив на время тянуть лестницу.
   - Ооо..., - оторопев от страсти и возбуждения, тихо протянул Гриша, осознав вдруг, что перед ним предстали пятеро не просто хорошеньких, но еще и обнаженных молоденьких девушек.
   - Гриша..., - насторожившись, робко, как бы вопрошающе произнес Шурик. В ответ - ни слова.
   - Давай тянуть. - Почти приказал ему Алексей.
   Катя, Лера и еще трое очаровательных участниц концертной программы собрались в костюмерной, чтобы оставить на время свои выпускные платья и надеть танцевальные костюмы. Сделать это было крайне нелегко: девушкам пришлось помогать друг другу, чтобы освободиться от платьев и аккуратно развесить их так, чтобы ничьи шаловливые руки не могли испортить их внешний вид. Катя медленно развязывала на Лере украшенный стеклярусом корсет, раздвигая его понемногу и приспуская вместе с ним многослойную шифоновую юбку. Гриша следил за этим действием, не отрывая глаз и даже не моргая. Лера стояла в полупрофиль прямо перед ним, все больше оголяя грудь и спину. Бюстгальтера на ней не было, и от этого Гриша заводился еще сильнее в предвкушении. Катерина стояла за ее спиной уже без платья - в элегантном розовом белье, которое она время от времени поправляла своими нежными пальчиками, украшенными таким же розовым маникюром, будто знала, что на ней наблюдают, и волновалась о своей безупречности. Один взгляд на нее уже стоил унции крови, спустившейся в Гришином теле к одному месту, как только девушка вышла из-за спины своей подруги.
   И вот, корсет уже опустился настолько, что из-за него вот-вот должны были появиться розовые соски, которые в этот момент и так довольно сильно выделялись под платьем, и тем самым приковывали к себе внимание.
   Глаза Гриши напоминали тяжелые пятирублевые монеты, когда он разглядывал юных, утонченных леди с расстояния двух метров. Его возбуждение достигло вершины и уже разрывало его изнутри, когда вдруг две девушки у противоположной стены одновременно сбросили лифчики и, кокетливо глядя друг дружке в глаза, самодовольно приподняли грудь руками, нежно округлив мягкие, румяные формы, от чего Гриша вскликнул, точно напуганный ребенок, уронив нижнюю челюсть и забыв ее где-то возле ключицы. Он ухватился за подоконник, чтобы подтянуться ближе к окну, как вдруг...
   - Что ты делаешь? - По-прежнему недоумевая, спросил Алексей. - Все, мы тянем. Шурик, погнали.
   - Нет! - Вскрикнул Гриша, как ребенок, у которого отняли игрушку. На этот раз это не прошло ему даром.
   Лера устремила взгляд в окно: он смотрел на нее напуганно, словно загнанный кролик, перекидывая взгляд то на ее глаза, то на грудь, не издавая при этом ни звука. Она, как ни странно, тоже молчала, пока не осознала вдруг, что прямо на нее из окна смотрит парень. Не прошло и секунды, Лера, Катя и остальные девушки закричали, словно обезумевшие, своим звонким, высоким голосом, так, что стекла, чуть было, не начали трескаться в рамах. Гриша в ответ на их крик закричал почти так же звонко, распугав тем самым всех уличных собак.
   Девчонки в полном аффекте тут же кинулись к выходу, сверкая полуголыми частями и едва накрываясь тем, что было в руках. Алексей с Шуриком от испуга уронили лестницу и едва успели схватить ее, когда Гриша чуть было не грохнулся на землю.
   Игорь, в свою очередь, преисполненный боевого духа, выпустив пар из ноздрей, кинулся на дверь с разбегу, как раз в тот момент, когда она открылась; Катерина летела в розовом пеньюаре впереди всех подруг; успев лишь глухо вскрикнуть от неожиданности, Игорь снес ее с ног и, запнувшись о порог, устремился вслед за ней. Под весом своего одноклассника она завалилась назад и, чуть было, не ударилась головой о паркет, когда Игорь, накрыв ее своим телом, успел подложить ладони под ее затылок. Четверо девчонок пронеслись мимо ошарашенных парней прямиком в женский туалет. Тим и Славик озадаченно смотрели им вслед, понемногу начиная понимать, что произошло. Катя лежала почти нагая, на ней - Игорь в своем новом костюме, а сверху синяя мантия готического наряда среди прочих деталей одежды, разбросанных по комнате.
   Выпускной вечер продолжался, стрелки на часах медленно, но верно приближались к отметке 10. От беспрестанного движения, горячего дыхания и пота сцена нагрелась до рекордной температуры, сотни радостных глаз и драгоценных камней блестели всевозможными цветами под залпами фотовспышек, когда хор выпускников исполнял свою прощальную песню, орошая сцену теплыми девичьими слезами. Песня подходила к концу, и весь зрительный зал стоя поддерживал детей дружными, ритмичными хлопками.
   Когда они, вдохновленные и проникнутые пафосом столь тяжелой минуты прощания, начали разбредаться кто куда, не разбирая дороги, словно слепые котята, свет над залом стал ярче, и на сцене вновь появился завуч...
   - ... И, вдобавок ко всему, выше сказанному, хочу донести до вас, ребята, одну важную истину, - убедительно начал он, - тот, кто живет одним днем, беспечен, но жизнь его не имеет смысла, ибо смысл жизни в нашем будущем; никогда, повторяю, никогда ничего не бойтесь, и не бойтесь... бояться. Чем сильнее вглядываемся мы в глубину, тем сильнее боимся утонуть; и лишь увидев дно, можно лишиться всякого страха, а вместе с ним и стимула к существованию. Не стойте на одном месте, не давайте себе возможности сойти с ума. Живите своим будущим, но живите в настоящем. - По мертвому, нагруженному молчанию в зале Петр Петрович понял, что изрек нечто слишком сложное для понимания, если не для учеников, то для родителей уж точно. - И, напоследок, специально для гостей и для друзей, небольшой сюрприз, приготовленный нашими выпускниками. Встречайте и восхищайтесь!
   Не успел он договорить последнее слово, как свет в зале резко погас, будто где-то вылетели пробки. Павел сидел у противоположной стены, по центру, рядом с выключателем, прямо перед ним на этажерке были расположены два прожектора, которые пока не светили, но уже были направлены на сцену и заряжены, чтобы в нужный момент озарить ее ярко-синими лучами.
   Игорь гордо воссел за пультом в дальнем углу сцены, в своих фирменных студийных наушниках и желтых, едва скрывающих взгляд солнцезащитных очках. Убедившись в том, что завуч успешно покинул сцену, Ди Джей гордо выпрямил спину, хрустнув несколькими шейным позвонками, и нажал кнопку на пульте. В толстых бетонных стенах резким ударом отдался первый такт всепоглощающей электронно-музыкальной сферы, похожей на басистый треск высоковольтной ЛЭП.
   На протяжение первых восьми тактов четверо танцоров целенаправленно шагали к центру сцены, опустив головы. В темноте они были едва заметны в своих костюмах, и все же, толпа встретила их редкими, но восторженными, жаждущими зрелища, криками и свистом. Заняв позиции в шахматном порядке, парни развернулись спиной к зрителям, расставив ноги на две ширины плеч, и сомкнув ладони у промежности. Напряжение в считанные секунды достигло критической точки, все четверо уже потели от волнения и крепко сжимали кулаки, стараясь сбросить бессмысленный страх, почувствовать за спиной поддержку друзей, расслабиться, как они, и наслаждаться этой минутой.
   И вот он - долгожданный тридцать третий такт, на котором мелодия взорвалась горящими нотами ведущей темы, прожектора вспыхнули, осветив тела танцоров на фоне гигантского, красочного плаката и лицо Эм Си, стоявшего перед сценой с его личным незаменимым радио-микрофоном в руках, ребята на сцене непринужденно развернулись лицом к залу, застегнув между делом молнии на брюках и вызвав этим безумный, даже очумелый смех в зале. И в эту же секунду в дело вступил Славик:
   - Раз, два, раз, два! Всем проснуться! Встречайте хип-хоп команду с южного склона! Это безумные разрыватели! Готовьтесь. - Последнее слово он произнес совсем спокойно и без пены во рту, зато грозно и как раз в тот момент, когда музыка и зал затихли перед бурей громового бита, - сейчас они порвут вас.
   ... И понеслась... Бас, брэйк-бит, синтетическая мелодия и звуковые эффекты сливались в мощный поток звука, отбиваясь в мускулах танцоров и заводя публику до высшей степени нетерпения. Первая синхронная связка в стиле топрок пошла как по маслу, друзья прыгали, переступали, вращали предплечьями и раскачивались с такой амплитудой и таким одичалым восторгом в глазах, что их энергия, казалось, озаряла темный зал ярче, чем Солнце озаряет береговой песок в летний полдень.
   Связка закончилась, и парни, вращаясь, разбрелись по углам сцены, оставив центр свободным. Подошло время для парного выхода. Славик ударил речитативом в быстрый ритм электрофристайла, Тим с Гришей, выскочили на центр сцены и, схватившись за руки, начали выполнять парные трюки. Когда половина куплета миновала, Гриша лихо отчеканил длинный фляг, оставив Тима наедине с арголитом перед восторженными и до безумия возбужденными взорами зрителей, которые уже свистели во всю, что было дури. Новые шестнадцать тактов были предназначены для сольного исполнения даунрока. То, что Тим выделывал ногами, казалось невероятным, они будто двигались не зависимо от него и никак не соединялись с корпусом. Завершив свое ошеломительное соло еще более ошеломительным фризом на предплечье, он отскочил в сторону, и его место тут же занял Гриша со своими фирменными "щипцами", которые он выполнял со скоростью смерча, обдувая пол и всех вокруг прохладным воздухом словно вентилятор. Набрав скорость в шесть оборотов за круг, он начал буквально взлетать над полом, касаясь его, практически, лишь головой. Все, что ему было нужно, - вовремя остановиться, чтобы вступить вместе с друзьями во вторую синхронную связку. Как только припев закончился, они вновь разделились, но на этот раз на центре арены остались Алексей с Шуриком. Славик принялся начитывать второй куплет, еще сильнее и с большей выкладкой, его понесло так, что все слоги, срывавшиеся с его уст, буквально врезались в пол и стены, постепенно переходя из мерного речитатива в безумный, пробивной крик. Двое ребят тем временем с неизменной заводной улыбкой исполняли king-tut, четко и синхронно, как часы, идеально соблюдая прямые углы в суставах и фиксируя движения подобно роботу. Вторая половина куплета предназначалась для механического голоса, записанного вместе с фонограммой, но Славика уже ничем нельзя было остановить, и вместо одного голоса сразу два - живой и электронный - зазвучали дуэтом. К этому времени синхронная связка подошла к концу, и началось соло Алексея - танцевальный этюд в стиле Electric Boogie. Павел направил обе световые пушки на него, выставил вперед разжатые ладони и начал быстро перебирать ими, создавая эффект вентилятора перед прожектором, от чего выход Алексея получился еще более зрелищным. Волны, которые он пускал по всему телу, пластично скользя и прыгая подобно механической лягушке, заставляли зрителей из первых рядов задерживать дыхание в изумлении. Но этого Алесей не замечал, он чувствовал себя выше любой вершины и просто уносился в зал всей душой, где утопал в забвении, ощущая себя легким, как воздух, и стремительным, как молния. Связка его была отточена и спланирована по ударам, как только последний удар ознаменовал ее окончание, он удалился плывущей лунной походкой и в центре внимания оказался Шурик. Его связка началась с элемента на двух руках: он вытянул ноги, распрямившись вертикально, точно прут, и начал совершать ими попеременные махи вперед назад. Выполнив смену четыре раза, он слегка ослабил руки и подставил правую ногу на место левой руки. Так он перешел из баранейры в свайпс. Шурик выполнял один оборот за другим, каждый раз сбрасывая по несколько капель пота с головы. На его последнем обороте Славик прочел свою последнюю строчку, и друзья вновь собрались вместе - подошло время для финальной синхронной связки.
   К этому времени вся публика просто пьянела в экстазе, вся, кроме директрисы: ей явно не нравилось то, что она видела, номер давно перевалил за полторы минуты, и она уже готовилась встать, чтобы самостоятельно выключить музыку и урезонить неугомонных танцоров, но сделать это оказалось не так легко - с первой попыткой подняться она почувствовала, что не может оторваться от стула, будто чем-то к нему приклеилась. Выжатый до капли тюбик суперклея остался лежать прямо на месте преступления - у ее ног.
   Между тем, последняя синхронная связка закончилась живописной картиной, очень похожей на семейную фотографию, после чего свет в зале выключился, парни вновь разошлись по сторонам, и зрители уже, было, поднялись перед ними, чтобы отблагодарить их волной аплодисментов, но в дело вновь вступил Славик:
   - Поднимите ваши руки! Покажите, как вы любите своих героев! Львиный клык Александр! - И на арене появился Шурик. Он перевернулся через голову на середине сцены, плюхнулся на спину плашмя, и тут же выкинул ноги к потолку и взялся рукой за стопу, завершив свой выход фризом на одной руке. - Тим слоновий хобот! - От этой фразы зал закатился утробным смехом, и даже Тим, чуть было, не упал со сцены, выполняя вращение на руке. Три с половиной оборота свечи прошли без сучка, за ними последовал неимоверный полубэк с раскинутыми в стороны ногами. Плуто! Мозг команды и просто классный перец! - Так он объявил выход Алексея, тот заранее встал подальше от центра, чтобы как следует разбежаться. Сделав два широких шага, он оттолкнулся ногами, что было сил, и резко перевернул корпус, выполнив свое теперь уже фирменное арабское сальто, после чего тут же замер на одной руке, словно замороженный. Увидев этот трюк, Тим выкрикнул "Yeah!" в сдержанном восторге и протянул к нему руки. - И, наконец, Суслик, стальная голова! - На этих словах Алексей скрылся, и его место занял Гриша - подошло время вращения на голове. Гриша расставил руки на полу и, замахнувшись, как следует, ногами, опустился на голову. Почувствовав себя достаточно устойчиво, он убрал руки с пола и выпрямил ноги, от чего вращение ускорилось втрое, его тело, точно бур, сверлило поверхность арголита, зрители в первом ряду вставали с сидений, чтобы разглядеть, что происходило с его головой. - Это еще не все! - Никак не мог угомониться Славик. - Сейчас наши горячие леди заведут вас по-настоящему. А пока поблагодарим нашего ди джея! Ди джей Бит-мастер! - Услышав свое имя, Игорь привстал, чтобы поклониться и выразить благодарность уже совсем перевозбужденной публике за овации. - А так же нашего осветителя... - Славик вдруг задумался над тем, как представить парня за прожекторами. Ответ пришел сам по себе, наперекор всяким понятиям о приличии. - Безумный жопораздиратель, Павел! - На этой фразе овации затихли, и с боковых зрительских мест раздался одичалый мужской смех.
   Лидия Евграфовна уже во всю прыгала на стуле в гневной попытке подняться с места. "Самое время начать операцию", - эта мысль мелькнула в голове у каждого из ребят, но все чего-то ждали, будто кто-то должен был отдать приказ о старте.
   И только Алексей поднял руку, подав знак Пашке, как свет тут же погас, и танцоры дружно покинули сцену, прыгнув с нее прямо в зал. Славика рядом уже не было - он стремглав умчался из актового зала, оставив включенный микрофон на краю сцены. Пашка ловко выскочил из-за этажерки и стремительно ринулся вниз по центральной дорожке зрительного зала. Трудно было разглядеть, что происходило в нем во тьме, и уж точно никто не видел, как парни схватили директрису за плечи и начали связывать ей руки и ноги. Пашка первым же делом заклеил ей рот заранее заготовленным куском широкого скотча, чтобы ни один звук не вырвался из ее глотки; Гриша, уже ничего не стесняясь и не брезгуя ничем, разместился у нее на коленях и обхватил ее руками так крепко, что Алексею, Тиму и Шурику не стоило ни малейшего труда привязать ее неподвижные конечности к стулу.
   - Вот жесть! Нам надо было это сделать на наш выпускной! - Почти кричал Григорий. Но никто его не услышал, потому что в зале поднялся такой галдеж, какого не было, пожалуй, даже во время исполнения номера. Под такой шумовой завесой, на фоне всеобщей слепой суматохи директриса не могла привлечь чье-либо внимание, как ни брыкалась и ни мычала, как далеко ни выкатывала глаза.
   К тому моменту, когда кто-то из учителей все же пробрался к выключателю и включил лампы центральной секции, ни директрисы, ни танцоров в зале уже не было, но на сцене в упоре сидя уже разместились пять очаровательных девушек в розовых топах и коротких джинсовых шортиках. Игорь не растерялся и мигом врубил нужный им трэк на полную громкость, от чего зрители, наконец, обратили свои взоры на сцену. Мелодичное, пробирающее мелкими мурашками до глубины кожи музыкальное вступление заставило их задержать дыхание, и только пятеро счастливиц никак не реагировали на будоражащее начало финального номера из-за алых букетов, разложенных перед ними, по-весеннему ласково благоухавших свежим, чувственным ароматом. Двое из них - Катя и Маша, находясь на сцене, чуть было, не забыли о том, что на них смотрела вся школа в ожидании действа, когда вдруг нашли перед собой столь милые, дурманящие нежным ароматом и точно поющие цветы. Юля сидела в третьем ряду у самого края, вместе с Мариной. Два больших, пышных букета, возникших прямо у них на коленях, буквально опьянили и, чуть было, не заставили их и без того влажные глаза налиться слезами от внезапного счастья, которое вдруг ворвалось пьянящим ферамоном в их сердца.
   Что касается пятого букета, он был самым скромным, но оказался самым дорогим, заставив сердце счастливой обладательницы биться так, как оно не билось, пожалуй, никогда - быстро, но легко, как бьется пара морских коньков в теплых водах океана, пронизанных всепробуждающими теплыми течениями. Вика подняла розы глубокого вишневого цвета и нежно прижала их к груди, как ребенка, ее глаза наливались сладкими слезами счастья и вдохновенно сияли под ослепляющим светом электрических огней и фотовспышек.
   - Давайте, еще немного. - Утешал себя и друзей Алексей.
   - Ух, блин, какая тяжелая. А вроде худая, как Кощей. - Буркнул Гриша. Большая часть веса приходилась на его спину, когда парни вчетвером неслись по коридору с разъяренной директрисой на руках. - Надо было нам ее без стула тащить.
   - Ты гонишь. - Возмутился Тим, едва переводя дыхание, - она бы нам все ребра отбила, если б ноги не были привязаны.
   - Быстрее, сюда, заносите. - Славик ожидал друзей около кладовки, где находились ведра, тряпки и прочая мокрая утварь. Директриса мычала и брыкалась все сильнее, но парни по-прежнему сохраняли хладнокровие. Они поставили стул на пол и, взяв его по бокам, внесли в темную, холодную комнату площадью примерно полтора квадратных метра, половина которой была освобождена заранее специально для нее.
   - Она тут с ума не сойдет? - Забеспокоился вдруг Алексей.
   - Ты что, она и так сумасшедшая. Одна ночь в одиночестве будет ей только на пользу. - Успокоил его Славик. С удовлетворенным и невозмутимым выражением лица он захлопнул дверь кладовки перед ее выпученными, полными ужаса глазами, и запер на ключ, как бы между делом. - Вернем его на вахту. Мы же не звери, все-таки. Хе-хе. - Друзья с улыбкой переглянулись и летящими прыжками направились туда, где вскоре должна была собраться праздная толпа.
   - Подождите. - Внезапно остановил их Алексей, будто удивленный их жизненному напору.
   - Что? - Друзья обернули к нему свои взгляды и затихли в ожидании.
   - Мы действительно безумны. Вы это понимаете...? - В ответ - озадаченное молчание.
   - Да, - недоумевая, ответил Шурик.
   - Пойдем, пока в психушку не забрали. - Тим обнял Алексея правой рукой и мягко, будто маленького ребенка, повел к столовой. - Твоя любовь тебя уже заждалась.
   К половине одиннадцатого в актовом зале не осталось никого, и даже девушки, что участвовали в последнем номере, быстренько надели свои платья и вместе с родителями направились столовую, где уже во всю играла музыка, и столы ломились от баснословного количества пирожных, напитков и холодных закусок. Выпускники вместе со всей администрацией развлекались, как могли, и никто даже не задался вопросом, куда пропала всеми любимая и незаменимая директриса.
   В большом и уютном зале собралось человек триста, и криков было не меньше, чем перед представлением, когда весь актовый зал галдел, как банда фанатов на футбольном матче. Выпускники были возбуждены донельзя, и даже ведущая со включенным на полную громкость микрофоном никак не могла привлечь их внимание, чтобы хоть немного организовать ревущую, неуправляемую толпу.
   Пока завуч в напряжении бился с первой бутылкой шампанского, Николай вразвалку прокрался за его спиной и неожиданно для самого себя завладел микрофоном. Спустя пять секунд от его свиста содрогнулась вся школа, гости в агонии закрывали уши, морщась и пригибаясь от этого непереносимого звука.
   - Всем молчать! - Грозно прокричал он. - Сейчас будет тост. - Тут Николай протянул микрофон Петру Петровичу, а в зале, меж тем, воцарилось гробовое молчание.
   - Куда?! - Первым его нарушил Антон басистым, но приятным по своей доброте голосом. - Никакого тоста, пока герои не придут. - Как раз в этот момент в зал вошли девушки: Лера, Женя, Катя, а также Маша - в своем ослепительном атласном платье с красно-золотыми драконами, удачно дополненным пышным букетом в руках. - Нет, я не их имел в виду, - добавил Антон с едва заметной усмешкой, на что Женя обиженно надула щеки и демонстративно проигнорировала его, проходя мимо. - Да шучу, девчонки, вы супер. - Произнес он как всегда спокойно.
   Но и настоящие герои не заставили себя долго ждать: не прошло и минуты, когда за полупрозрачными дверьми столовой показалась команда в белых футболках. Первым в зал вошел Тим, за ним Славик, Шурик, Гриша, Пашка, Игорь и Алексей, одним словом, вся звездная команда.
   Друзья победоносно шагали вдоль длинной буфетной стойки, с доброй гордостью озираясь по сторонам и обмениваясь теплыми взглядами с публикой.
   - Молодцы, парни, вы лучшие! - Антон немногозначно поднял большой палец над собой, после чего бесчисленная толпа гостей, учителей и выпускников поддержала их доблестное шествие шумным рукоплесканием. - Скажи нам пару ласковых слов, - обратился Антон к Тиму, указав взглядом на Николая, сжимавшего микрофон в руках.
   - Кхе-кхе. - Тим поднес микрофон ко рту, слегка приклонив голову, затем, как настоящий мачо, резко, но нежно обхватил свою леди за талию, тут же возбудившись от ее томного дыхания, и громко, но, как и полагалось, ласково, произнес. - Хватит пить, давайте танцевать.
   К тому моменту, когда Тим изрек свое последнее слово, Игорь уселся за аппаратуру в углу столовой, и это значило, что дискотека пройдет на славу.
   - С чего начнем? - Спросил он товарищей.
   - Мастер Бластер! - Крикнул Тим в ответ.
   - Как прикажете. - И закрутился первый диск. Толпа постепенно скопилась в свободной от столиков половине зала, и тут начался полный отрыв. Диски празднично крутились в ритме транса над лазерными диодами, световые пушки били мощными, сплошными пучками по вращавшемуся зеркальному шару, бросавшему на дрожащие стены и сверкающие улыбки сотни крохотных световых зайчиков.
   За окнами тонкими голосами кузнечиков тихо пела летняя ночь, скрывая в теплом сумраке безликие, но настолько дорогие сердцу кусты и лавочки школьного двора. Редкие звезды доброжелательно глядели свысока, застенчиво скрываясь в свете уличных фонарей. Свежий вечерний воздух рвался через приоткрытые окна в темные коридоры и просторный зал столовой, минуя закрытые кабинеты и кладовки. Но даже его прохладному потоку не под силу было охладить разгоряченные тела юношей и девушек в их непрерывном движении под заводные мотивы всеми любимых, приятно тревожащих душу и будоражащих тело музыкальных хитов.
   Музыка играла по-особому душевно, и в то же время громко, не оставляя места для ненужных фраз, суждений и споров, даже мысли уходили прочь, растворяясь в ее пульсирующих ударах.
   Танцующая толпа равномерно распределилась по танцполу, оставив свободным лишь небольшой круг в самом центре, где ребята и девчонки когда парами, а когда в одиночку демонстрировали свое умение двигаться под музыку или просто зажигать своим напором десятки глаз вокруг, порой даже совсем не в дружбе с ритмом, зато душевно, как это и должно быть в компании старых друзей. Брэйкеры не раз заводили толпу своими немыслимыми вращениями, волнами и фризами. После каждого такого выхода Николай выталкивал какого-нибудь страдальца из толпы или же сам выбирался в центр и уносился в пьяном танце, похожем на пробежку краба.
   Толпа ревела и скакала, бас ломился сквозь пол и стены в соседние помещения. Гриша крутился, точно волчок, среди бушующей публики; Николай же, пьяный в стельку, бился на полу, как ненормальный, пытаясь ему подражать; девчонки крутили всем подряд, что было сил в ногах; Алексей, уставший, вспотевший и полностью выдохшийся, стоял у ближнего столика и, тяжело дыша, следил за происходящим, стараясь охватить взглядом всех и никого не упустить из виду. Он внимательно осматривал весь зал, время от времени останавливая взгляд; он видел самых дорогих ему людей, друзей и подруг, без которых жизнь казалась нелепой и проходила даром, видел Гришу, упорно сверлящего дыру на своей любимой желтой шапочке, видел Игоря за ди-джейским пультом, забавно пританцовывающего в такт музыки и поглядывающего каждые пять секунд на Катерину, как обычно окруженную компанией поклонников, видел Славика за соседним столом, что-то отчаянно объяснявшего двум смазливым девчонкам, видел завуча позади них вместе с Еленой Сергеевной и Мариной Андреевной, которые, в свою очередь, беседовали о чем-то с бокалами шампанского в руках, видел какого-то мужчину в сером костюме, сладко спавшего в крабовом салате, видел Пашку с Мариной, буквально пылавших в поцелуе - видел все это и радовался, как никогда ранее, именно в тот момент он чувствовал себя действительно в своем кругу.
   И вот, наконец, начался первый медленный танец, и свободная площадь на танцполе тут же удвоилась. Тим первым проплыл к Маше, словно айсберг по волнам, и крепко обнял за талию, резко подтолкнув ее голову к себе и приблизив тем самым ее губы к своим; Алексей увидел это и вдруг начал волноваться: он внимательно просматривал весь зал, но как ни вглядывался, как ни напрягал зрение и чутье, не мог найти Юлю в толпе. И лишь пройдя несколько метров в глубь, он вдруг почувствовал чье-то прикосновение позади. Алексей обернулся и увидел Шурика, мерно раскачивавшегося в обнимку с Аленой. Шурик не произнес ни слова, лишь указал на стойку буфета, где буквально мгновением раньше появилась Юля. Она стояла с букетом роз, мило и немного печально надув губки, и высматривала кого-то в толпе. Как только Алексей обратил на нее свой взор, она взглянула на него и, добродушно улыбаясь своей теплой и несказанно дорогой улыбкой, мелкими шагами, чтобы не наступить на подол своего платья, прошла к нему мимо вращающихся пар и с благородным проникновением протянула ему руку, на которой загадочно мерцающим сапфиром почти в цвет ее глаз блестело золотое кольцо.
   И в этот момент упоенного забвения сердце Алексея забилось сильнее и чаще, и все внимание, все чувства сосредоточились на ней: взор его утопал в глубокой, таинственной нежности ее взгляда, острый слух сконцентрировался на ее еле слышном дыхании, при каждом вдохе он чувствовал пьянящий запах ее кожи, смешанный с терпким ароматом духов, Юля же, совсем расслабленная и отрешенная, самозабвенно закрыла глаза, положив голову ему на плечо и подарив ему настолько ценную возможность чувствовать ее тепло.
   - Спасибо за розы, Лешка. - Первой заговорила она, нежно обнимая его широкие плечи в медленном танце.
   - Да..., - с тихой, смущенной усмешкой произнес он после того, как проникновенно просмаковал сладкое течение ее голоса. Алексей уже не мог думать ни о чем и уж тем более не мог поддержать разговор, находясь в глубоком трансе от столь желанной близости, за которую он готов был отдать все сокровища мира и даже больше.
   Он расслабленно вращал ее в такт музыки, нежно обнимая за талию, и, незаметно для нее, кусал губы и морщился, понимая, что ведет себя не так, как следует, что нужно было что-то сказать, чем-то удержать ее рядом с собой, но в голову, напрочь забитую разрывающими душу переживаниями, ничего не приходило.
   И вот, танец подошел к концу, Юля ослабила объятья и вновь взглянула в его встревоженные глаза.
   - Спасибо, - сказал он так тихо, что она едва расслышала.
   Через пару секунд он вдруг получил бесцеремонный хлопок по спине. Это был Тим:
   - Погнали, Ромео, пора на дачу ехать. Еще, чего доброго, Евграфовна выберется и всех разгонит. Юля, ты с нами?
   - Да..., но вы езжайте без меня. Я попозже приеду - меня отвезут. - Алексей смотрел на нее настолько взволнованно, будто боялся, что никогда ее больше не увидит. - Не грусти, малыш, я приеду. - Успокоила Юля его, добродушно улыбнувшись и слегка коснувшись его руки. Алексей, уже совсем растаявший, так же добродушно, но по-прежнему взволнованно улыбнулся в ответ.
   Несколько минут прошло, и Гриша уже гордо восседал за рулем серебристой "Девятки" в готовности домчать друзей и подруг туда, где должна была продолжиться их выпускная вечеринка. Около трех десятков выпускников разместились по автомобилям и двинулись за город, где их уже ждали галлоны пива и здоровенный мангал для шашлыков.
   На ночных дорогах было тихо и безлюдно, так что ребятам хватило двадцати минут, чтобы выбраться за пределы города. Первыми на дачу прибыли Тимофей и его компания, вскоре подъехали Николай с Антоном и прочие, в итоге в течение получаса собрался почти весь класс и небольшая компания парней и девушек с параллели, кто-то еще совсем трезвый, кто-то уже под мухой, кто-то лишь на пару часов, кто-то с намерением остаться на всю ночь.
   - Добро пожаловать. Дом и лужайка в вашем распоряжении. Только одна просьба: ничего в доме не трогать, и желательно никуда не исчезать, всем держаться организованно. Если понадобится туалет, он в конце сада, вон там. - Тим указал ладонью куда-то в темную даль, проходя мимо роскошного трехэтажного коттеджа с пологой красной крышей и просторной лоджией на втором этаже. - Там же у нас летний домик, в нем тоже уютно, можно даже перепихнуться, если кто желает. И на крыше его тоже... все удобства. - Тим поднялся по широким мраморным ступеням и протолкнул ключ в замочную скважину. - Вот, пожалуйста, гостиная, там, справа еще один туалет и кухня. Располагайтесь.
   - Ни хрена себе хата. - Оценивающе протянул Николай и, пораженно рассматривая потолок и стены, поставил на пол белую пятилитровую канистру.
   - Так фига ли, мой батек строил. - Произнес Тим в ответ, включив свет на кухне. После этого он бросил хмурый взгляд на канистру и озадаченно посмотрел на Николая. - А здесь что?
   - Как что? Спирт. Чистый.
   - Ну ты псих. Решил опять устроить парад блюющих бантиков?
   - Ниче. Мы с Антохой выдузим, Женька с Лерой подключатся и бэшки, я те отвечаю.
   - Псих... - Тим лишь помотал головой на это, после чего принялся дальше показывать дом.
   Шурик, Игорь и Алексей тихо, словно воры, крались по огороду, все больше удаляясь от шумящей толпы. Обогнув летний домик, они остановились возле раскидистой яблони, самой высокой на участке. Ее душистые белые цветки и холодные, сочные листья бесшумно колыхались под жестким светом фонаря подвешенного над ней прямо на стене домика.
   - Здесь мы и проведем операцию "Розовый дождь". Магнитофон поставим под той вишней, а розы Тим будет сыпать с крыши. - Алексей говорил так уверенно, будто репетировал этот план уже раз двадцать. Друзья меж тем переглядывались украдкой, начиная понимать, что его, скорее всего, ждало большое разочарование. И тут, словно на зов, явился Тим. - О, Тим, ты то мне и нужен. Пожалуйста, покажи мне розу.
   - Сейчас, Леха. Надо только спирт спрятать, пока никто к нему не притронулся. Кстати, за тот угол домика лучше в темноте не ходить - там компостная яма выкопана.
   - Хорошо, что сказал, а я уже собирался... - произнес Шурик, тихо хихикнув.
   - И кто же придумал компостную яму вырыть рядом с домом? - Возмутился Игорь. Он стоял, обхватив свои плечи руками, будто уже начал замерзать.
   - Тима..., - вновь протянул Алексей, уже в нетерпении, сквозь зубы, изображая раздражение.
   - Один момент. - Тим прикрыл канистру листвой и двинулся в направлении туалета. Алексей без лишних слов проследовал за ним.
   - Зачем мы туда идем? - Спросил он, как только Тим скрылся за дощатой кабинкой с красной крышей из легкого металла и прорезью в форме сердечка на двери.
   - Свет включить. - Тим повернул тумблер на электрическом щите, находившемся прямо за туалетом, и весь сад тут же озарился ярким светом, исходившим от трех десятков ламп, спрятанных в разных частях участка. - Пойдем за мной. - Тут он направился в противоположную сторону, куда-то вглубь сада.
   Пройдя по мощеной тропинке мимо ветвистых кустов вишни и смородины, они остановились около небольшого розового куста, укрытого от посторонних глаз тенью широколистой яблони. Он был посажен вдали от ламп и в черно-белом ночном мраке был едва заметен, и все же, ничто не могло скрыть яркий, молодой цвет белой розы, робко сомкнувшей свои лепестки, блестевшие хрустальными слезинками росы в слабом свете Луны.
   - Вау. - Все, что смог вымолвить Алексей, увидев столь изысканное создание природы. Он непроизвольно представил эту розу у Юли на губах и будто удалился куда-то, оставив свое тело безмолвно стоять посреди ночного сада.
   - Леха, если я срежу эту розу, мама убьет меня. - Озабоченно произнес Тим, понимая в отчаянии, что этот аргумент ничего не мог изменить.
   - Ты хотел сказать "когда ты срежешь...". Поверь мне, Тим, оно того стоит. - Без доли шутки произнес Алексей в ответ.
   - Спасибо. - На это Тим иронически усмехнулся. - Но срежем ее прямо перед делом не раньше.
   Алексей хотел, было, что-то ответить, как вдруг прямо из кустов, пробившись всем туловищем, сквозь изгибистые ветви, высочил Шурик.
   - Парни, помогите. Что мне делать? - Тяжело дыша, проговорил он.
   - Что такое? - Спросил Тим, взяв его за плечо, будто боясь, что он упадет.
   - Там Алена. Видите? Вон она. Она меня ждет, а я еще не решился. Как мне быть?
   - Для начала успокойся. - Тим взял его обеими руками и, поймав его взгляд, начал с ним беседовать. - Ответь мне, ты готов лишиться девственности сегодня?
   - Да, я готов. - Утвердительно произнес Шурик почти без раздумья.
   - Тогда что ждешь? Иди и оттопырь ее, как следует. Потом расскажешь. - Алексей с Шуриком обескуражено скривили губы, услышав от Тима такой призыв.
   Алена легко и неторопливо шла по центральной аллейке, кротко улыбаясь, и, скрывая в улыбке легкое волнение, внимательно оглядывала сад. На пути ей встретился только Игорь - он молча стоял у куста вишни и будто ждал кого-то, понемногу поедая еще совсем жесткие, едва назревшие ягоды.
   - Приветик. - Тихо поздоровалась она.
   - Привет. - Столь же тихо ответил ей Игорь.
   - Шурика не видел? - Как бы вскользь спросила она.
   - Только что был здесь. Не знаю..., может, он в домик зашел? - С этими словами Игорь открыл дверь летнего домика и без лишних слов шагнул внутрь.
   В нем как раз в тот момент Павел бережно раскладывал Марину по кожаному дивану, нежно скользя руками по ее бедрам и все сильнее прижимаясь к ней губами. Появление Игоря было настолько неожиданным для них, что в пылу страстных объятий они даже не успели изумиться. Пашка с непоколебимым спокойствием поднял голову и произнес лишь одно слово:
   - Занято.
   Игорь мгновенно покраснел от смущения, но в тот же момент почувствовал, что нужно было как-то оправдаться, вместо того, чтобы стоять и наблюдать.
   - Шурик с вами? - Робко, но отчетливо и громко произнес он, после чего, не дождавшись ответа, вышел на улицу. - Его нет. - Отрешенно ответил он девушке, находясь под впечатлением от увиденного.
   - Жаль. - Прошептала Алена, уныло и слегка разочарованно сомкнув губы.
   Но разочарование длилось недолго: за ее спиной вдруг раздался громкий шорох, и из кустов, словно напуганный и накаченный пивом заяц, выскочил Шурик, вместе с ним вылетели вишневые листья и пух, небольшая часть которого осталась в его длинной, висящей челке. Он не вымолвил ни слова, но глаза его твердили: "Вот он я. Приди и возьми". Алена лишь слегка мигнула глазами, будто почти не удивилась, но столь эффектное появление не оставило ее равнодушной: медленно и равномерно, пьяня Александра томным, эротичным взглядом, она приблизилась к нему и положила руку ему на затылок. Почувствовав давление ее ладони, Шурик сразу поддался ему и наклонил к ней голову, сделав полшага вперед. Игорь, Тим и Алексей стояли в обнимку в полумраке, не издавая ни звука, и заворожено наблюдали сквозь густую листву за тем, как Шурик целовал Алену в губы, спокойно, едва сокращая мышцы рта и нежно перебирая в руке ее белые, лоснящиеся волосы.
   - У меня есть ключ от спальни на третьем этаже. - Прошептал Шурик ей на ушко, тут же почувствовав ее теплый и упругий язычок в своем ухе.
   Алена не ответила ничего - она лишь взяла его за руку и устремилась к дому, с усилием потянув его за собой.
   - Да прибудет с тобой сила. - Словно пастырь, изрек Тимофей, проводив их взглядом.
   - Вот ты где! С кем ты мне на этот раз изменяешь? С мальчиками?! Как не стыдно! - парни напугано пригнули головы и замерли, услышав крикливый женский голос. - Я его по всему огороду ищу. - Маша дерзко толкнула Тима в плечо и, надувшись, уперлась кулаками в бедра.
   - Ай! - Воскликнул Тим от неожиданности.
   - Маш, это не то, что ты подумала. - Вступился за друга Алексей. - Ему просто женского внимания немного не хватает... Айк! - Его тут же настиг удар под коленку.
   - Пойдем. - Протянула Маша в повелительном тоне, - грубо схватив Тима за руку.
   - Да! Я хочу прямо здесь! - Воскликнул он и впился губами к ней в шею, обхватив руками так, что она не смогла сопротивляться.
   Ночь по-прежнему держала выпускников в своих объятиях, лукаво следя за каждым их действием и пополняя чувственными строками вечный альбом искрометной и безумной жизни на маленькой, никому не известной планете.
   Так Алексей с Игорем остались одни посреди непроходимых кустов и ровных, ухоженных грядок. Луна молча смотрела на них свысока и будто переживала за кого-то. Звезд же не было видно из-за обильного электрического освещения, и без них было как-то скучновато.
   - Ну что, пора и нам с тобой взять быка за рога. - Опустив руки в карманы, произнес Алексей.
   - Ага, я пошел. Ты со мной? - По лицу Игоря было видно, что он обрел тот победный настрой, которого ему не хватало на протяжение всего вечера или даже учебного года.
   - Прости. Я пока не могу ни о чем думать. Ты иди, а я должен все подготовить. Я попозже приду.
   - Как знаешь. - С пониманием вымолвил Игорь и ринулся к коттеджу прямо через кусты. Выпусники собрались дружной компанией около большого дома, вокруг раскаленного, дымящего мангала, на котором уже во всю грелись сочные, пропитанные острым маринадом куски свинины. Гриша ловко управлялся с десятью шампурами сразу, искусно орудуя брызгалкой с маринадом и куском фанеры. Славик сидел позади на деревянной скамейке, удерживая сразу двоих девушек у себя на коленях. Вика безмолвно сидела за длинным столом и смотрела куда-то вдаль, будто выискивая что-то в темноте, но пошевелиться не могла - не хотелось ей тревожить сладкий сон Николая, чья голова тяжелым валуном лежала у нее на плече. Лера с Женей лихо шинковали овощи на другом конце стола, все время что-то пробуя на вкус и попивая вино понемногу. Катя сидела напротив Тима с Машей и взахлеб смеялась над чем-то вместе с ними. Семнадцать человек сидели дружно, как на контрольных, где все друг к другу прислушивались и обменивались помощью, и весь сплоченный класс объединялся за общим делом, делился мыслями и переживаниями, где-то шепотом, где-то в полный голос, и каждый чувствовал себя частью чего-то доброго, молодого, большого и неделимого.
   - Мяса всем! - С этим криком Антон поднялся над столом, щелкнул пальцами над головой и, в ожидании ответных действий, уставился на Гришу.
   - Сейчас все будет, трое почти готовы. - Гриша шмелем кружился вокруг мангала, успевая хватать вишню с куста и бутерброды со стола.
   - Что-то Колян у нас быстро вырубился. - Вдруг заметил Тим.
   - Может быть, не вырубился. Сейчас проверим. - Антон взял со стола самую крупную виноградину и легонько запустил ее в Николая. Тот, будто почувствовав угрозу, вскинул руку и ловко перехватил ее прямо на лету.
   - Вот это мастер. Остолбенев от увиденного, произнес Тим.
   - Да нет, не мастер, у него просто третий глаз открылся. - Пояснил Антон и засмеялся басом.
   - Это какой, шоколадный, что ли? - Спросил Тим сквозь смех и тут же получил оплеуху от Маши, которая в тот момент сидела у него на коленях.
   - Привет всем. - Над столом, полным закусок, выпивки и различного мусора, возник Игорь, от чего, неожиданно для него самого, публика еще более оживилась.
   - Ди джей! - Крикнул кто-то из-за стола.
   - О! Игорюшка! - Весело воскликнула Катя, сияя искрящейся детской улыбкой. - Садись рядом. - Она хлопнула рукой по скамейке слева от себя, где как раз было свободное место. Игорь сверкнул очумелой радостью в глазах и буквально кинулся на скамью, словно одичалый пенсионер на сидение в автобусе. Больше всего он был рад тому, что Кате не дулась на него по поводу неприятности, которая произошла с ними в костюмерной.
   - Игорян, давай, трави анекдоты! - Сразу же бросил Антон, вспомнив, как Игорь веселил его под Новый Год до боли смешными историями.
   - Да я уж не помню ничего. - С видом отъявленного скромника произнес Игорь.
   - Да ладно тебе, не бывает такого. - Возмутился Тим. - Все свои, не скромничай. Ну...
   - Ладно, вот один... - Игорь начал что-то рассказывать, постепенно пьянея от запаха вина и Катиных духов, чувствуя на себе ее теплый и слегка туманный взгляд.
   Так почти незаметно и душевно прошло около двадцати минут, где-то в западном углу сада темнота накрывала Алексея под сочной и холодной листвой зеленой вишни, где он тихо копошился, пытаясь протянуть электрический провод к CD-проигрывателю, который установил там для музыкальной поддержки своей операции. Острые ветви грубо царапали ему лицо при каждой попытке протиснуться внутрь и спрятать бум-бокс подальше, так, чтобы его нельзя было заметить. Мысль о том, что меньше часа оставалось до его коронного медленного танца, тревожила душу, вытесняя прочие мысли и заставляя тело дрожать неумолимой нервной дрожью, которая в ночном холоде становилась все сильнее. "Костюм, чуть не забыл", - осенило, наконец, его, и, открыв свою массивную спортивную сумку, он вынул брюки и рубашку и начал торопливо снимать штаны. Волнение при этом усилилось неимоверно, мысль о крахе не тревожила его в столь трудную минуту, а лишь иногда всплывала в голове, выступая вместе с волнением непонятной мокротой в глазах. "Бог ты мой, что я делаю!" - Твердил он про себя, не переставая, и, пожалуй, не столько от того, каким безумным был его план, сколько для того, чтобы занять чем-то нейтральным свой мыслительный центр и довести подготовку до конца, не думая ни о чем и не останавливаясь ни на минуту.
   - Леха!
   - Что? - Алексей напугано обернулся и увидел Гришу, с набитым ртом скакавшего по огороду широкими скачками. Вид его был таков, будто его вырвали из-за стола вместе с куском мяса в зубах и прогнали пинком под зад.
   - Юля приехала. - Промямлил он, едва не подавившись мясом.
   - Да? - Алексей будто услышал что-то ужасное и совсем нежданное. Он, было, рванул к воротам, но, спохватившись, развернулся и вновь шальными глазами уставился на Гришу. - Лепестки, сбросишь нам. Ты помнишь, когда?
   - Нет, ты не говорил мне. - Ответил Гриша, на что Алексей расстроено промычал.
   - Я знаю. - Раздался спасительный голос Тима, который уже мчался к летнему домику с секатором в руках.
   - Отлично! Ты сделаешь это.
   - Да, да, только розу сначала срежу. - Вымолвил Тим и хотел уже двинуться в сторону с тропинки, но Алексей вдруг удержал его.
   - Спасибо вам, парни. Я этого не забуду. - Он взял друзей за плечи и крепко прижался к ним, как медведица к своим детенышам. - Вы мои самые дорогие.
   - Иди, Ромео. - Тим деликатно оттолкнул его и махнул рукой в сторону ворот. - Только не торопись, дай нам минут пять.
   - Хорошо..., так..., - Алексей начал судорожно осматриваться, будто потерял что-то важное из виду. - Так..., звезды, - тут он поднял глаза на засвеченное электрическими огнями небо, - ...нету, ладно.
   - Иди уже! - Повторил Тим теперь хором с Гришей, после чего Алексей, наконец, отбросил все сомнения, которые его будоражили и которые он так тщетно пытался подавить, и метнулся прямиком к коттеджу, чтобы встретить свою возлюбленную.
   Юля, не привлекая внимания, прогуливалась около дома в тени высоких елей, будто боясь быть замеченной. Она выглядела как принцесса на балу, чью бесценную неприкосновенность не имел права нарушить даже самый достопочтенный феодал.
   Алексей стоял вдалеке и смотрел за тем, как она, чуть нагнувшись, снимала туфельки, чтобы пройтись босиком по траве. Как только она сделала первый шаг, слегка пошатнув подол своего платья, сердце Алексея тихо замерло в экстазе. "Что ей сказать? Как подойти к ней?" - Эти вопросы не давали ему покоя. Все мысли в один момент улетучились, и в голове осталось лишь одно слово: "Люблю", - в нем собрался весь волшебный концентрат его мыслей и эмоций.
   Молча осмотревшись вокруг и вновь набравшись смелости, он, тяжело дыша, поправил галстук и сделал первый шаг к ней навстречу.
   - Не боишься простудиться? - Произнес он после долгого раздумья.
   - Ох. Лешка. Ты меня напугал. - Юля встретила его настолько непосредственно и легко, что он вновь почувствовал себя дураком рядом с ней и смутился еще больше.
   - Прости. - Виновато и взволнованно бросил Алексей. - Я не хотел.
   - У меня ноги устали в туфлях, не могу больше их носить, и вообще, устала я что-то.
   - Э..., давай присядем. - Предложил он.
   - Куда? Здесь негде. Давай лучше погуляем.
   - Давай, как скажешь. - Алексей почувствовал, что беседа начала развиваться не так, как он хотел. И опять в голове дрожащим вихрем закружился вопрос: "Что сказать? Что сказать?" - И опять хотелось кусать кулаки, ломать пальцы на руках и рвать волосы.
   Ничего не говоря, они прогуливались вдоль забора по освещенной тропинке, отгороженной от всеобщего внимания стеной кругловатых, пушистых кустиков и тенью двух высоких сосен, раскинувших свою крону от начала и почти до конца тропинки. Юля была как всегда раскованна и непосредственна - дышала свежим воздухом, неслышно ступала по мягкой траве и просто наслаждалась вечером, Алексей взволнованно кусал губы и навязчиво улыбался ей, пытаясь уловить какие-нибудь изменения в ее лице.
   "Давай, начинай, пригласи ее!" - Твердил он себе, тщетно стараясь унять дрожь в коленках и нервно поднимая голову к небу каждые десять секунд. Поняв, что ничего дельного сказать не сможет и что пора действовать, он в очередной раз осмотрелся, набрался смелости и, наконец, обратился к ней с вопросом:
   - Юля, я тут хотел...
   - Что? - Ей постепенно начинало наскучивать его глупое молчание, и в ее усталом голосе понемногу проявлялось не совсем явное, но губительное безразличие.
   - Можно пригласить тебя на танец? - Выпалил Алесей, облегченно выдохнув - свой вопрос он задал, осталось лишь получить положительный ответ.
   - Прямо здесь? - Удивилась она столь несвоевременному предложению.
   - Нет..., пойдем. - Алексей, уже совсем осмелев, взял ее за руку и повел за собой.
   - Погоди, дай хоть обуться. - Остановила его Юля.
   - Ах, да. Прости.
   В белом свете фонарей Тим резво проскакал из-за кустов прямиком в летний домик, откуда уже вовсю раздавались блаженные женские стоны и звон бутылок, стоявших на столике рядом с диваном. Тим целенаправленно пронес установку с розовыми лепестками через всю комнату, не обращая на Марину с Пашкой ни малейшего внимания, и даже то, как она самозабвенно ерзала под тяжелым туловищем своего любимого, хватаясь подобно утопающему за спинку дивана и за Пашкину уже донельзя взлохмаченную голову, не могло отвлечь его от выполнения своей задачи. Не совершая лишних движений, он открыл дверь на второй этаж и спустя несколько секунд очутился на крыше домика.
   Как только Алексей с Юлей показались из-за угла, вишневый куст тихо колыхнулся - Гриша потянулся к магнитофону, чтобы нажать нужную кнопку. Юля этого не заметила, но видела, насколько был взволнован Алексей, и недоумевала, ее все больше одолевала боязнь его откровения, но естественное женское любопытство не позволяло одернуть руку и сразу сказать ему "нет". И как только заиграли первые упоительные ноты клавишной мистерии Элтона Джона, она недоуменно посмотрела ему в глаза, после чего настороженно окинула всю поляну взглядом. Алексей внимательно и осторожно, будто боясь спугнуть, подвел ее к яблоне и, с волнением преодолевая каждый сантиметр, начал медленно сближаться с ней, в ожидании того, когда она первой положит руки ему на плечи.
   Как только Юля дотронулась пальцами до его спины, он обнял ее чуть выше талии и коснулся своей щекой ее щеки. Как он и надеялся, она тут же прижалась к нему грудью и положила голову на плечо, прикрыв глаза. Он поднял взгляд и, увидев Тима, начал, наконец, успокаиваться. Тот вытянул кулак вперед и обнадеживающе отставил кверху большой палец, как бы говоря: "Все как надо, друг. Будь спокоен". И в этот момент Алексей вдруг почувствовал долгожданное спокойствие и прижался крепче к своей возлюбленной, чтобы по-настоящему ощутить ее чистое тепло, исходящее из такого милого, ровно бьющегося сердечка, чей стук отдавался в его душе нежными и волнующими до слез порывами. Губы его все более приближались к ее нежной коже, захватывая редкие волоски, отделившиеся от пучка, грудью он ощущал, как медленно расширялась ее грудь, и дышал в такт с нею.
   Эти божественные минуты ему хотелось продлить на целую вечность, слиться с ней воедино и унестись далеко за облака, где для них сияли яркие и столь родные звезды Млечного Пути. Всем своим романтическим нутром, всей кипящей и нелепо пустующей глубиной он старался проникнуть в ее душу, но не для того, чтобы понять ее, а для того, чтобы просто быть рядом. Его больше не волновал вопрос, как завести беседу, он уже заманил ее в свою игру и чувствовал себя в ней на порядок уверенней и могущественней; лишь бы все прошло по плану, лишь бы отдать ей все, ничего не утаив, чтобы твердо знать потом, что сделал все, что мог, и не карать себя за ошибки...
   "Странно как-то...", - подумал он и, чуть было, не забыл о самом главном. Второй куплет песни уже перевалил за половину - подошло время для последнего признания, которое должно было решить для него все. Медлить было некогда, потому что настал тот самый долгожданный момент истины. "Давай, сделай это! Сейчас или никогда". - Твердил он себе. И, наконец, почувствовав в себе достаточно смелости, чтоб перейти к решительным действиям, он набрал воздуха в грудь и произнес на одном дыхании:
   - Юля, я хочу сказать кое-что... важное.
   - Я слушаю. - Как всегда невозмутимо, но по-доброму открыто сказала она.
   - Ты мне очень нравишься..., думаю, ты знаешь об этом.... Но, боюсь, у меня не хватит слов, чтобы передать то, что я испытываю к тебе. И я хочу, чтобы розы сказали все за меня. - С этими словами Алексей ослабил объятья и пронес левую руку между ее телом и своим. Юля смотрела прямо ему в глаза, с любопытством ожидая от него чего-то, и не заметила, как между ними вдруг возникла белая роза редкой красоты, буквально тремя минутами раньше срезанная с куста. Алексей незаметно снял ее с яблони, когда они медленно кружились под покровом ее листвы, и все это время держал в руке, у Юли за спиной.
   Увидев это ни с чем не сравнимое по красоте творение природы, Юля с силой сомкнула веки и в легком недоумении перевела взгляд на Алексея, будто спрашивая удивленно: "Это мне?" Он же не мог ничего сказать и даже подумать, теряясь и ослабевая от ее беззаветной детской радости, от этого блеска в ее глазах, от всего ее неповторимого естества, которое предстало перед ним во всей своей красе в гармонии с благоухавшим своей природной чистотой белоснежным цветком.
   И тут его острый слух напрягся в ожидании звука вращающегося вентилятора, взгляд его был прикован к Юлиным глазам и чутко следил за тем, чтобы она не посмотрела на крышу.
   И вот, наконец, сладким, мелодичным напевом разразился второй припев - подошло время для самой волнительной части представления. Юля взяла розу за стебелек, аккуратно, чтобы не уколоться, и бережно притянула ее к груди, смущенно опустив взгляд. С ней начинало происходить что-то необычное и для Алексея совсем непонятное, еще никогда он не замечал за ней какого-либо смущения, и, признаться честно, это его слегка настораживало. Но секунды капали, и то, что началось так красиво, продолжалось еще красивее, и вот первый ведомый легким ветром белоснежный лепесток упал ей на плечо, она не предала этому значения, приняв его за опавший лист яблони. Но как только троица таких же лепестков прямо перед ее глазами опустилась на землю к ее ногам, по сердцу красавицы пронеслось новое, незабываемое ощущение, которое тут же заставило ее вздрогнуть в изумлении. Медленно и осторожно, будто боясь чего-то неизведанного, она подняла глаза и увидела вокруг себя небывалой красоты панораму из плавно кружащихся в чувственном вальсе розовых лепестков. Это было неописуемо, то, что она видела, казалось невозможным и никак не укладывалось в голове. Алексей видел, как изумление овладевало ею, и чувствовал все яснее, что план удался, его счастью, казалось, не было предела, и душа опять хотела взлететь к облакам, но не могла, потому что предмет его обожания, его страсть и отрада предстали прямо перед ним, на земле.
   Юля смотрела ему в глаза, прикрыв рот ладонью, и даже взглядом не могла выразить своих эмоций, ее глаза блестели, как холодная роса в свете утреннего солнца, и тысяча слов, которые она хотела произнести одновременно, чтобы описать свой восторг, набились в горле воздушным комком и никак не могли вырваться наружу. И только после глубокого вдоха, когда грудь ее освободилась и вновь начала мерно расширяться, она произнесла лишь одно слово сквозь добродушный смех, похожий на то, как мама смеется над ребенком, когда он выкидывает что-нибудь забавное и по-детски наивное:
   - Лешка. - Юля протянула его имя так, будто о чем-то умоляла его. Не убирая руки от лица, она оперлась головой на его грудь и на полминуты замерла в молчании.
   И тут у него появилось больное и навязчивое ощущение, будто он сделал что-то не так, в чем-то перегнул палку. Глядя в ослепленную фонарями небесную бездну сквозь ветви неподвижной яблони, по-прежнему ронявшей подсохшие лепестки роз, он чувствовал, как Юлины волосы касались его подбородка, как ее прелестная головка упиралась в его крепкую грудь, и хотел продлить этот момент, поймать его и не отпускать больше. Каждая минута рядом с ней была дороже золота, но песня подходила к концу, и рано или поздно Юля должна была освободиться от его объятий и сказать что-то важное ему в глаза, мысль об этом пугала его и не давала покоя, но бояться и беспокоиться уже не было смысла.
   И вот, она подняла взгляд, совсем свежий и как всегда невозмутимый, и спокойно, но с долей сочувствия произнесла лишь несколько слов:
   - Мне нужно идти, меня ждут.
   - Постой. - Алексей вновь коснулся ее плеча и застыл в леденящем холоде ее внезапного взора. - Я провожу тебя до калитки.
   Юля смягчила взгляд, поняв, что просто так ей уйти нельзя. "Останься, пожалуйста, еще на несколько мгновений". - Читала она в его глазах.
   - Спасибо тебе, Лешка. - Юля плавно шагнула к нему и, слегка приподнявшись на носочках, сблизилась с ним, как никогда ранее, и наградила коротким, но горячим поцелуем, прямо в губы.
   Это было сильнее любого наркотика. От пятисекундного соприкосновения с ее губами все тело его сковалось мелкой цепью дребезжащих мурашек, разгоряченные гормоны пробежали по его конечностям, непонятным образом отняв силу у ног и откликнувшись где-то внизу живота.
   - Пока. Удачи тебе. - С этими словами Юля приподняла руками подол своего платья и направилась к выходу. Подумав несколько секунд, Алексей двинулся за ней.
   Юля торопливо вышла за калитку, где ее уже ждал парень на черном джипе.
   - Пока. - Неуверенно и тихо вымолвил Алексей, глядя, как она садилась в машину.
   Джип тронулся с места, и последним, что бросилось Алексею в глаза, был строгий и по-волчьи холодный взор человека, сидевшего за рулем.
   Так банально и внезапно Юля покинула его раз и навсегда. Алексей не стал провожать автомобиль взглядом, он лишь тупо смотрел на открытую калитку, стоя на мощеной тропинке и просто думал. Думал ни о том, что с ним будет без его возлюбленной, и не о том, как другой парень будет ласкать и целовать ее в губы - он думал о ней, вспоминал ее такой, какой видел тремя минутам раньше, пораженной и тронутой до забвения, вспоминал и заново переживал сладкие секунды, проведенные в ее объятиях, стоял молча и неподвижно, думая о том, как красиво это было. Он вдруг решил отмотать ленту событий чуть назад и вспомнить все заново, чтобы вновь насладиться каждой секундой, вспомнить Юлю в день их знакомства и вдень их прошлой встречи, вспомнить о том, как она нежно убаюкивала букет алых роз в руках, вспомнить, как все начиналось и всех дорогих ему людей, что были рядом, весь этот безумный день, всю эту дорогую, любимую компанию.
   Алексей не оборачивался, но чувствовал присутствие верных друзей за своей спиной: Тим, Гриша и Славик скромной троицей собрались позади и молча глядели туда же, куда и он. Их лица были преисполнены сочувствия, тела расслаблены, дыхание свободно, как у Алексея. У всех четверых на душе было немного грустно, но легко, как после сданного последнего экзамена, пусть не на отлично, зато одинаково у всех - на заслуженную четверку. Именно сейчас не только Алексей, но и все остальные почувствовали силу и нерушимость своего братства. Пусть не все друзья были в тот момент рядом, зато Алексей чувствовал поддержку их всех - чувствовал ее в том, как Тим, Гриша и Славик стояли, прижавшись к его спине, в том, как Игорь в счастливом забвении смотрел куда-то, трепетно и нежно удерживая Катю у себя на коленях, в то время как она сладко спала на его плече, в том, как Шурик впервые в своей жизни занимался любовью где-то на последнем этаже, в том, как Пашка с Мариной спали в обнимку в летнем домике, сраженные небывалой силы ощущениями; оставалось лишь выключить свет в саду, чтобы увидеть ясное звездное небо над головой.
   - Тебе следовало догадаться про ее парня. - Вдруг вымолвил Славик тихо, прямо у него над ухом. В ответ на это Алексей обернулся озадаченно.
   - Да ладно, я переживу. - Махнув рукой, произнес он и впервые по-взрослому улыбнулся, посмеявшись украдкой над самим собой. - Надо же..., как глупо я молчал рядом с ней.
   - Это не глупо. Я слышал где-то: тот, кто не понимает вашего молчания, вероятнее всего, не поймет и ваших слов. - Тим обнял его одной рукой и повел в сторону сада. Алексей не сказал ни слова, но по лицу его было видно, что он был спокоен и почти не расстроен.
   И в эту минуту безупречного сплоченности и взаимодоверия, устало застегивая ремень на брюках, с умиротворенным, преисполненным спокойствия взглядом из дома вышел Шурик.
   Парни будто ждали именно его - не успел он спуститься с крыльца, как они поприветствовали его восторженными победными криками, так что гости, сидевшие под яблоней за углом, удивленно посмотрели в их сторону.
   - Ну, рассказывай, как оно? - Гриша первым потребовал удовлетворить свое любопытство. Его глаза горели, словно фары паровоза; рядом стояли трое с такими же лицами и ожидали ответа. Шурик всерьез задумался, глядя куда-то в сторону, по его почти неподвижному лицу пробежала кроткая тень коварства, и в голову, пришла некая совсем новая мысль.
   - Кажется, я влюбился.
   - Правда?! - С неудержимой собачьей радостью воскликнул Алексей.
   - Типа того. - Шурик легко и медленно спустился с крыльца и смешался с компанией.
   - Да..., - протянул Тим, явно удивившись такому повороту событий.
   - Что стоим? У нас что, нечего отметить? - Тут Славик решил взять инициативу в свои руки. - Все пить...! На крышу!
   - Да! Теперь наша очередь отдыхать! - После этих слов Тима вся компания двинулась к летнему домику. Алексей с Шуриком шли бодро, но медленно, словно раненные, едва переставляя ноги, ведомые друзьями под руки.
   Время близилось к четырем утра, и на лужайке рядом с домом людей становилось все меньше - кто-то, испугавшись ночной прохлады, перебирался в теплые комнаты, большинство же разъезжалось по домам, и лишь некоторые, особо отчаянные, оставались спать на улице, как, например, Николай, который, не стерпев застольного шума, перебрался под куст жимолости еще часом раньше. Самых стойких осталось человек десять: Антон, Женя и Катя тихо уснули в доме, у камина; Алена спала в комнате на третьем этаже, на широкой кровати, на измятой до неузнаваемости простыне, даже не замечая, что ее кавалера не было рядом; Марина по-прежнему нежилась в теплых объятиях своего любимого на диване в летнем домике; все остальные, а именно: Шурик, Гриша, Слава, Алексей, Игорь, Тим и Маша, - разместились на крыше домика, на открытой террасе - кто на пластмассовых стульях, кто в шезлонге, а кто прямо на дощатом лакированном покрытии.
   Маша с видом белого ангелочка спала у Тима на коленях, и, как внимательный и чуткий кавалер, он старался не издавать звуков и лишь слушал своих друзей, которых, в свою очередь, уже как следует развезло от пива, и упоенно откровенные речи текли рекой:
   - Знаете, парни, - лениво смыкая глаза, молвил Алексей, - я сегодня понял одну вещь... Я часто думал, особенно когда смотрел на Пашку с Мариной, и не понимал, как можно спать всю жизнь только с одной женщиной... Ну, вы знаете, я не казанова, но всегда надеялся попробовать как можно больше за свою жизнь...
   - Я и сейчас не понимаю, - поддакнул ему Славик.
   - Так вот, сегодня я начал догадываться, что это возможно. Надо только полюбить кого-то по-настоящему.
   - Я всегда это тебе говорил, - резко вставил Игорь. Он был самым трезвым в компании, но общался со всеми на равных.
   - Да. - Лаконично подытожил Алексей.
   - Просто ты не любил еще. - Не удержавшись, произнес Тим, тихо, почти шепотом.
   - Ни фига себе, не любил. - Возмутился Славик. - Я до сих пор охреневаю от того, что он сегодня сделал для нее.
   - Не знаю. - На этот счет Тим решил не спорить, но остался при своем мнении.
   - Нет, Славик, он прав. - Заключил вдруг Алексей. - Она ушла, а я даже почти не расстроен. Это, наверное, просто влюбленность, а не любовь.
   - Еще бы, как можно любить, если с человеком почти не общаешься? - Произнес Шурик с видом истинного специалиста.
   - И мне даже стыдно немного, - парни говорили без умолку, вставляли фразы и перебивали друг друга, так, что их разговор превращался порой в один сплошной базарный шум, - стыдно, что я не расстроен. То есть, я расстроен, но, кажется, не из-за того, что не буду с ней вместе, а из-за....
   - Нет, пацаны, надо трахаться с разными телками, отвечаю, - как всегда к месту вставил Гриша.
   - ... Из-за того, что не лишился девственности сегодня. - Алексей понял, что друзья ожидали такого меньше всего, и покраснел от стыда.
   - Мн-да..., - озадаченно протянул Славик. - Ты правда перестарался, Леха. Не бывает все так, как в американских молодежных комедиях.
   - Но я хочу сделать все именно так. - Возразил Алексей.
   - Так, погодите, - вновь вмешался Тим, - кажется, сегодня кто-то потерял девственность. - После этого он провел свой пронзительный взгляд сначала мимо Игоря, который тут же отпрыгнул в испуге, затем остановил его на Шурике. - Давай, развратник, рассказывай, как все было?
   - Да, давай, колись, ты во все места присунул? - Славик тоже решил выпытать все интимные подробности.
   - Да нет, только в одно. - Ничуть не смутившись, ответил Шурик.
   - Да? И как там? Узенько?
   - Ты что? Там уже надо полотенце наматывать! - С этими словами Гриша закатился утробным смехом, но, увидев возмущенный взгляд Шурика, тут же остепенился. - Прости. Я хотел сказать, что там узко, я уверен. - И опять последовал громкий мужской смех.
   - Там все нормально, только коленки дрожали почему-то.
   - Нормально, у меня тоже в первый раз дрожали. - Утешил друга Славик. - Вы много раз то сделали?
   - Я всего три. Только как-то трудно..., писька теперь болит. - Добавил Шурик расстроенно.
   - Эй, не парьтесь, парни, - спокойно произнес Тим, заметив, что Игорь с Алексеем слегка взгрустнули, - наступит и на вашей улице праздник.
   Игорь лишь иронично усмехнулся в ответ. Алексей же явно думал о чем-то совсем отвлеченном, и возможно, даже не слышал слов Тима.
   - Плуто, ты чего? О чем задумался? - Славику, как всегда, было интересно, что творилось у его друга в голове.
   Алексей озадаченно поднял голову и, всерьез задумавшись, произнес:
   - Как думаете, может быть, меня все-таки возьмут в космонавты?
   - Да! Полетим в космос! - От трех добрых литров пива и нескольких рюмок водки Гришу понесло куда-то слишком далеко. Он встал на середине крыши и начал громко кричать. - Полетели!
   - Да! Ты прав. - В таком же полоумном тоне согласился с ним Алексей. - К черту МГУ! - Тут он вытянулся в полный рост, втянул в себя добрый глоток пива и обнял Гришу, как своего самого близкого родственника. - Едем в Звездную академию! На Урал...! И бросаем пить! - С этими словами он допил остатки из бутылки и как всегда аккуратно поставил ее на пол.
   - Летим в космос! - Гриша с диким криком поднял бутылку над головой и словно лебедь принялся махать "крыльями", будто готовясь к настоящему полету. Пролетев в три скачка над всей крышей, он прыгнул высоко-высоко и, полностью расслабив тело в горизонтальном положении, скрылся за домиком, неслышно приземлившись где-то поблизости.
   - Ого. - Друзья озадаченно переглянулись, с трудом вникая в то, что произошло.
   Тим был первым, до кого дошло, что их друг свалился с крыши, но встать и пойти на помощь ему было сложно:
   - Посмотрите, как он.
   Алексей с Шуриком тут же подскочили к краю и посмотрели сверху вниз: под затемненной стеной летнего домика, в переполненной компостной яме, точно сурок в зимней спячке, безмолвно спал их друг, Григорий, в позе, похожей на прыжок атлета, бегущего с бутылкой пива из магазина.
   - Надо бы его поднять. - После долгих раздумий заключил Алексей.
   - Ага. - Поддержал его Шурик.
   Завершив свои рассуждения, они двинулись вниз по лестнице - решили спуститься с крыши традиционным способом.
   - Хм. А Пашка где? - Озадачился Шурик, увидев, что Марина лежала на диване одна.
   - Может быть, там, под одеялом? - Высказал разумное предположение Алексей.
   - Да, скорее всего. - На этом заключении и остановились.
   У туалета было тихо, как в лесной глуши темной ночью, Луна медленно совершала свой оборот вокруг планеты, стыдливо освещая лицо Пашки, который, раскачиваясь, как береза на ветру, и хватаясь за тонкие ветви деревьев, брел по узкой тропинке прямо к туалету. Не доходя буквально одного метра, он набрел на загадочную белую канистру, едва заметную под листьями вишневого куста. Любопытство тут же овладело им, и он без лишних раздумий открыл крышку. Как только резкий запах спирта сокрушительной волной ударил по его чувствительным носовым рецепторам, Пашка в аффекте откинул голову и широко открытыми, округленными глазами уставился в горлышко канистры, начина понимать, что нашел именно то, чего ему так не хватало.
   Аккуратно и бережно, не пролив ни капли мимо, он наполнил крышку спиртом, встал в полный рост и, стараясь сохранять равновесие, начал медленно подносить ее к губам. Вокруг него все так же застенчиво, как и раньше, стрекотали кузнечики, а за спиной послышался глухой скрип двери и тихий шорох...
   - Чем ты тут занимаешься? - Раздался строгий голос Алексея позади. Пашка не ответил ничего, лишь приподнял перед ним крышку, будто произнес какой-то содержательный тост. - Ты совсем спятил? Дай сюда! - Алексей с силой выхватил крышку у него из рук, поднял канистру с земли и открыл дверь туалета.
   - Ты что?! Это ж спирт! - Пашку всерьез возмутило столь дерзкое обращение.
   - Я же сказал, начинаем трезвую жизнь. Долой отраву. - С этими словами Алексей бросил крышку в отверстие, затем поднял канистру и начал лить спирт в яму с отходами.
   Пашка вдруг почувствовал, как у него вырвали кусок сердца из груди.
   - Да ну тебя. - Он обиженно махнул рукой и достал из кармана пачку сигарет.
   Опустошив канистру до самого дна, Алексей обозлено бросил ее в сторону и обернулся. Он, было, хотел сказать Пашке несколько поучительных слов, как опять поразился его невежеству и халатности по отношению к своему здоровью:
   - А вот это для нас вообще непозволительно. А ну брось!
   Пашка посмотрел на него обиженно, но сделал так, как он сказал - взял сигарету в руки и смиренно выкинул ее в сторону, сказать точнее - в сторону туалета.... Их обоих спасло то, что Шурик остановился рядом, он оказался единственным, кто в доли секунды представил последствия падения сигареты в яму.
   Красный огонек пролетел по растянутой баллистической кривой прямо к отверстию. Пока Алексей, лишь понемногу начиная чувствовать опасность, следил за его траекторией, Шурик с криком: "Ложитесь, идиоты!" - Бросился прямо на них. Едва они успели приземлиться на траву плашмя и пригнуть головы, как позади них, у самых ног в одно мгновение смешались доски и грунт в горячей взрывной волне, сила которой наклонила ветви близ стоявшей яблони до земли и разнесла пылающие осколки на несколько метров. От грохота у парней заложило уши, дверь от туалета почти целиком накрыла всех троих, опаленные доски вместе с горящими фекалиями и жестяной крышей разлетелись зловонным фейерверком по участку. К счастью, все, кто находился в радиусе поражения, лежали под деревянной дверью, пара досок упала сверху, закрыв отверстие на двери.
   Громкий взрыв, сопровождаемый яркой огненной вспышкой, поразил грохотом всю округу, разбудив всех, кто уже крепко спал после бурной ночи. Тим подпрыгнул на кресле, точно на кактусе, прямо вместе Машей, и тигром кинулся к парапету. Его ярости и удивлению не было предела, он остановился, глядя на горящую яму, на месте которой еще минутой раньше стояла кабинка из отборных дубовых досок, и, казалось, готов был заплакать слезами разорившегося магната, и лишь мысль о том, что все это выглядело необычно и даже забавно, слегка утешала его, не давая ярости выйти наружу. Славик стоял рядом, стараясь как-то поддержать друга своей близостью:
   - Все нормально. Не переживай. Мы уповаем на твое чувство юмора. - Произнес он сквозь смех, который вырождался в тихое, сдержанное кряхтение.
   - Болваны. - Все, что смог сказать Тим, глядя каменным взглядом на пылающее поле сражения.
   Вместе с тем, электрический щит, располагавшийся за туалетом, вышел из строя, пораженный взрывом, и многочисленные фонари, освещавшие весь участок ярким, почти дневным светом, погасли, и весь сад снова погрузился во тьму...
   Злосчастная троица лежала неподвижно возле пепелища и не издавала ни звука, боясь даже представить, что творилось вокруг. Алексей лежал посредине, накрытый дверью, и напугано дышал Шурику в лицо, Пашка, в свою очередь, дышал в затылок ему, и все трое застыли в нерешимости. Страх понемногу спадал, но не переставал щекотать им нервы, и в то же время все труднее становилось сдерживать смех.
   - Все целы? - Первым вымолвил два слова Алексей.
   - Ага. - Однозначно, но еле слышно ответил Шурик, будто боялся кого-то разбудить.
   Никто не знал почему, но тишина воцарилась такая, что даже самое слабое дуновение ветра можно было отследить по шороху листьев.
   - Пашка, ты что молчишь? Скажи что-нибудь. - Алексей никак не мог дождаться ответа и уже начал толкать друга в ребра. - Ты в порядке?
   - В порядке я. - Наконец ответил он, и от сердца отлегло. - Сними лучше эту дверь. - Друзья прижались к Алексею плотнее, чтобы помочь поднять тяжелые остатки двери и кинуть их подальше.
   Несколько усилий, и парни освободились от веса - на этом их силы иссякли. Мышцы, казалось, истратили весь свой потенциал, трава вместе с тем была настолько теплой, что подняться не было не только сил, но и желания; ребята чувствовали приятную слабость в теле и все более погружались в сон, одурманенные пивом и безупречно чистым небом, которое раскинулось над ними блестящим звездным ковром, когда погасли фонари.
   Алексей смотрел прямо перед собой, не отводя глаз и почти не моргая, и безвозвратно утопал в бесконечном море звезд. Они смотрели свысока уже совсем ясно и откровенно, озаряя своим неугасаемым светом другие звезды и планеты. Века текли, и свет их доходил до Земли, пробуждая в глазах вдохновленных наблюдателей чистую любовь, будоражащий тишину вселенной восторг и тысячу вопросов, которые, подобно наркотическому гормону, циркулировали горячим потоком в сердце и разрывали его изнутри с безумной болью и приятной, ничем не заменимой, захватывающей дух подъемной силой. Фантастическая мощь этой многоцветной картины, размеры которой страшно было себе представить, точно магнит, притягивала душу никому не известного землянина, направляя ее в неведомые космические дали, где он хотел найти свой дом и неземную любовь, столь сильную, что миллиарды планет содрогались бы от ее жизнетворной пульсации.
   "Вот оно. То самое, ради чего я готов умереть". - Говорил Алексей, но не вслух, а про себя, лишь слегка размыкая губы, чтобы никто его не услышал. Лучший день в его жизни, в предвкушении которого он жил и творил большую часть времени, ушел безвозвратно, и лучшие моменты остались позади, но грусть пока не одолевала его - он смотрел на небо и впервые чувствовал себя счастливым, уверенный в том, что когда наступит утро, друзья расстанутся, и всю оставшуюся часть жизни он будет жить в воспоминаниях об этих упоительных минутах. Лежа на траве под звездным небом, он еще не понимал, насколько глуп был в своих суждениях, в голову его начали лезть странные отчаянные идеи: "Во-первых, лишиться девственности; кто знает, сколько буду я носить этот камень на плечах? Во-вторых..., нужно, чтобы меня запомнили, и чтобы я запомнил свою молодость. Мы живем ради одного мига, момента истины, который меняет все... Что же мне сделать такого, чтобы твердо сказать, что молодость прошла не зря? До совершеннолетия осталось меньше года, я должен совершить нечто незабываемое за это время. Нечто незабываемое!" - Последнюю фразу он прокрутил в голове, как приказ, как указание к действию. Ему была необходима некая цель или стимул, какая-нибудь строго определенная дата, чтобы не сойти с ума в бездействии, чтобы готовиться к этому событию так, как готовился к минувшему вечеру. "Не сдавайся, не грусти!" - Твердил он себе. - "Твои друзья с тобой, и все самое лучшее еще впереди". - И все же успокоить себя он не мог, нужно было нечто посильнее, чтобы забыть о грусти, если не навсегда, то хотя бы на те минуты, когда падать духом просто недопустимо.
   Не прошло и полминуты, как где-то неподалеку, очевидно, на крыше летнего домика, заиграла знакомая музыка - Игорь принес неизвестно оттуда несколько батареек и включил бум-бокс на полную. Зажигательный ритм электрофристайла тут же проник в душу Алексея живительным потоком, заставив ее вновь воспарить к звездам, но на этот раз еще дальше - к самому центру галактики, где на самом большом во вселенной танцполе размером с целую планету его друзья уже во всю заводили толпу с самых разных уголков Млечного Пути. Безумной мощности бит ломал их тела с невиданной ранее силой, поднимая их над толпой под звездным куполом, свет которого грел и опьянял каждую живую душу во вселенной, заставляя ее любить и двигаться быстрее. Космический танец со слезами счастья на глазах, пробивная музыка, придуманная жителями маленькой, но веселой планеты, тысячи разгоряченных и возбужденных до предельной точки тел, готовых сливаться и лететь в бескрайнем межзвездном пространстве, - вот все, о чем он мечтал всю свою жизнь. Его лучшие друзья и возлюбленная, которую он еще не знал, но уже был влюблен страстной, беззаветной любовью, и вечность в музыкальном экстазе составляли его счастье. "Пусть глупые, самодостаточные земляне живут своей жизнью на Земле, а мы будем отрываться здесь! Космос бесконечен, но так близок. Неужели нельзя облететь хотя бы половину? Ведь жизнь дается только раз, и от нее нужно взять все. Неужели землянин не может рассчитывать хотя бы на тур по галактике?" - Алексей на него рассчитывал и не представлял своей жизни без этого, полет в космос - не мечта, а необходимость, и мысль о том, что он не состоится, была попросту недопустимой.
   Он видел себя под звездной россыпью на танцполе в центре Млечного Пути и грелся собственной мечтой, он танцевал рядом с девушкой своей мечты, рядом с лучшими друзьями и их возлюбленными, а над головами упоенно, в такт музыки блестели звезды, так близко и настолько красиво, что душа испытывала нечто невыразимое, похожее, пожалуй, на настоящий оргазм космической силы.
   Алексей смотрел на них через иллюминатор и дышал так же страстно и неровно, как и восемь лет назад, лежа на траве, когда лучшие друзья были с ним рядом. Он был уверен, что самое важное и незабываемое событие в жизни еще впереди, и все же лучший день на Земле навсегда останется в нем сладостным напоминанием о доме. "Кто знает, может быть, туда я больше не вернусь...?"
   Последняя мысль пока не тревожила его слишком сильно, он больше думал о том, насколько был глуп, когда грустил без повода, считая, что лучшие и главные дни его жизни уже позади. Теперь же одна его мечта сбылась - он поднялся в космос на настоящем космическом корабле, но это, как он полагал, было лишь началом, и момент истины был впереди, и любовь, и приключения, и разгадка тайны гибели Венеры. Теперь он твердо понял, что имеет все основания жить на белом свете, который еще считанными месяцами раньше был для него свалкой разлагающихся отбросов, на которой легче умереть, чем жить, сгорая в собственном страхе. "Да, жизнь не лишена смысла, даже на Земле, пока есть надежда покинуть ее. На Земле у меня нет будущего", - произнес он про себя, пока немного сомневаясь, но все больше проникаясь этой мыслью. И тут его в очередной раз посетила мысль о собственной уникальности, которую он тут же постарался задушить, уверив себя: "Каждый человек уникален, не только я, и каждый имеет одинаковое право жить, потому что одинаково дорожит своей жизнью". - Алексей почувствовал вдруг, что начал вести спор с самим собой, но завершать его не хотел - нужно было прийти к определенному решению, иначе пришлось бы остаться в неведении. "Слишком много мыслей. Надо меньше думать.... Я такой же человек, как и все они". - Тут он опустил глаза на котика, спящего в его ладонях невинным сном, и, плавно сомкнув глаза, проникновенно улыбнулся ему.
   Подняв взор на часы над кошачьей клеткой и обнаружив, что время уже перевалило за полночь, Алексей вспомнил о том, что следовало разбудить замену. График дежурства на корабле был построен неравномерно, то есть, пилоты дежурили чаще остальных, и как раз в этот день, подошла очередь майора Марии Любинской.
   Алексей долго рассматривал ее, прежде чем нажать кнопку на камере сна, она по-прежнему была настолько соблазнительна и свежа, что выкинуть греховные мысли из головы было очень трудно, и все же Алексей смотрел на нее немного иначе, нежели сутки назад. Окинув ее в последний раз взглядом с ног до головы, он нажал-таки на кнопку, и камера с шипением открылась, освободив ее от сонного плена, в котором она находилась уже седьмые сутки подряд.
   Проснувшись, Мария окинула бодрым взглядом весь отсек и только потом взглянула на Алексея; он смотрел, не отрываясь, прямо ей в глаза, будто ожидая чего-то.
   - С добрым утром, тигренок. - Произнесла она, улыбнувшись соблазнительно.
   - И тебя. - Произнес он в ответ как всегда скромно и протяжно.
   - Чем занимался весь день? Не утомился, я надеюсь. - Мария протянула ему руку, чтобы он помог ей выбраться. Алексей галантно взял ее пальцами и медленно вытянул из камеры.
   - Чем занимался? - Ее вопрос поставил его в тупик, а шутить быстро и красноречиво он был не в состоянии, поэтому ответил прямо. - Вспоминал весь день... разные моменты из жизни.
   - Да? Расскажи.
   - Тебе будет неинтересно. - Алексей был поражен ее тягой к общению, он висел в воздухе в оцепенении, наблюдая за тем, как она расстегивала молнию на костюме.
   - Что-то здесь с каждым разом все жарче. Наверное, скоро придется спать голой.
   - Э. Не стоит, если не хочешь свести с ума всю команду.
   - Всю? Это уж слишком. Может быть, начать с тебя? - Похоже, Мария сама от себя не ожидала, что начнет приставать так откровенно, вместе с тем, верхняя часть ее комбинезона уже была спущена, и тело выше пояса было прикрыто лишь синим топом, плотно облегавшим корпус и откровенно выделявшим округлые изгибы ее груди.
   На этот раз Алексей совсем не знал что ответить, как ни старался шевелить извилинами и сосредотачиваться на абстрактных и несексуальных вещах. Ко всему прочему, она становилась все ближе, и ему было все труднее удерживать свой взгляд, который встречался все чаще с ее пристальным взглядом и не мог не останавливаться на ее бюсте.
   - Скажи мне одну вещь..., - уже почти на ухо ему шептала Мария, - как давно ты занимался этим в последний раз?
   - Тебе лучше не знать.
   - Со мной ты можешь поделиться чем угодно. Не бойся.
   И тут Алесей вновь вспомнил тот момент, который переживал заново час назад. Он, наконец, взял себя в руки и произнес уверенно и сдержанно:
   - Постой. Прости, но..., я должен спать..., закрой, пожалуйста, меня. - Увидев настороженное недоумение в ее глазах, он понял, что повел себя не очень тактично. - Мария, если б ты знала, насколько я возбужден сейчас..., но я не могу.
   - Что тебя останавливает? - Мария старалась отнестись к его решению с пониманием, но по-прежнему недоумевала. - Со мной что-то не так?
   - Нет, ты просто прекрасна. Правда. Уверяю тебя. Просто..., черт, я не знаю, как сказать. - Заметив легкую улыбку на ее лице, он немного успокоился. - Не обижаешься?
   - Ложись, дурашка.
   Алексей открыл камеру и устроился внутри, улыбка за это время не сходила с его лица. Мария чмокнула его в лоб на прощание и заботливо уложила на спинку.
   - Спокойной ночи. - Произнес Алексей, счастливый безмерно, от того, что все обошлось мирно и по-дружески.
   - Спи, тигренок. - Мария нажала кнопку на панели управления, и Алексей вновь погрузился в сон на двенадцать дней, уставший, но по-прежнему возбужденный, готовый видеть новые волшебные сны и мечтать о любви и спасении мира от разрушения.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   11
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"