Мельник Сергей Витальевич : другие произведения.

Пират и маленькая волшебница

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.81*9  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (не окончено)

  
  
  Пират и маленькая волшебница. Начало.
  
  
  От автора:
  Посвящается моей жене Ольге, моей маленькой волшебнице, а так же племянницам Анастасии и Анне.
  Октябрь 2010г.
  
  Глава 1.
  
  
  
  Как же пусто на душе. Нет ни боли не тоски, даже мыслей нет, пусто, глухо, и окоченевшие руки мелкой дрожью, в негнущихся пальцах, совершенно отказываются слушаться. Словно и не твое это тело, а какой-то холодной одеревенелой куклы, в которой где то глубоко внутри сидишь ты и глупо бездумно рассматриваешь серый мир из окон, прорезанных в голове дыр - глаз.
  Кто ты человече? Кто? А черт его знает, невысок не низок, не черен, не светел головой, не богат, не беден, может быть умней других? Тогда почему так много "не" в твоих собственных определениях себя самого? Видимо не умней.
  Медленно поворачиваю голову, осматривая немногочисленных людей, столпившихся под порывами холодного ветра. В основном бабушки-соседки по подъезду, пару родственников, которых уже не видел с десяток лет и, в общем, то все. Ах да еще есть я.
   Серое холодное небо, пронизывающий сухой морозный ветер, холод. Сегодня похороны. И это должно быть печально, должно быть больно, я потерял последнего близкого человека мне на всем белом свете. Но почему, то глухо беспросветно пусто на душе. Нет ничего. Такое ощущение словно умер именно я, но по какой-то непонятной причине, стою и смотрю на открытую могилу в земле.
  Какое ж большое кладбище, в нашем городе. Ряд за рядом, таблички, каменные плиты, а вот и господа по богаче лежат, у них мраморные бюсты, кое-где стоит, что то вроде веранд из ажурных решеток. Есть явно ухоженные могилы, есть поросшие травой с упавшими крестами. А вот могила с полумесяцем. Столько разниц между живыми, и надо же после смерти, мы тоже остаемся, не равными друг другу.
  Где-то в соседнем квартале раздается громкий командный голос и последующая за ним канонада выстрелов. Это хоронят какого-то офицера. При въезде на кладбище я видел армейский грузовик, с сидящими в нем нахохлившимися словно воробьи на ветке, молодыми солдатами.
  - Прощайтесь.- Сухим голосом, сказал один из "копачей"(1), худощавый дядька с вислыми усами на обветренном красном лице.
  Собравшиеся люди кто, вздыхая, кто, молча, кто, в громкий полный голос что-то говоря, стали по очереди подходить к открытому гробу обтянутому красно черной материей.
  - Ну, давай. - Это дед Артем, сказал мне, хлопнув по плечу рукой, старший брат моей матери, невысокий еще крепенький мужичек с косматыми бровями из-под которых почти невидно глаз.
  И вот теперь я почувствовал, когда негнущиеся ноги шаг за шагом привели меня к единственному оставшемуся близкому человеку в моей жизни.
  Мама.
  Как же так? Почему же? Нет только не она. Господи как же больно то...
  Как больно, до рези в глазах, или это слезы? В груди не продохнуть, что-то душит, давит, непомерно тяжело, не разогнуть плеч, хочется упасть на колени упереться руками в землю, как же больно и тяжело.
  Словно в тумане, в болезненном дрожащем бреде лихорадки, подходил, держал за руку, слышал стук молотков забивающих крышку, снова шел, бросал три горсти земли(2), кто-то что-то говорил, кто-то зачем-то подходил ко мне, ушли "копачи" закончив свое дело, ушли соседи, погрузившись в нанятый автобус, стала разъезжаться родня.
  И снова стало пусто на душе. Ничего лишь пустота.
  _____________________________________________________________________________
  (1)Копач - так называют в русских деревнях нанятых людей для похорон, отрытия могил опускания гроба в землю.
  (2)По русскому поверью, каждый прощаясь, бросает три горсти земли в открытую могилу лишь после этого её можно зарывать.
  
  Нахлынули воспоминания. Первым не стало отца, я тогда был еще совсем подростком, было дико, в молодости смерть кажется чем-то диким, чем-то, что далеко от тебя, её просто нет. Тогда хотелось кричать, куда-то бежать, рвать зубами всех за свою потерю. Да вот только к кому бежать с кого требовать правды? Попытался обидеться на близких, на мать, мне казалось она недостаточно долго оплакивала, хотя ей то тогда было тяжелей чем кому бы, то не было. Стал обижаться на бога, хотя о вере в моей жизни не было до этого и полслова. Да наверно это было нелепо, молодой человек, не верящий в бога и обижающийся при этом на него. Но время есть время. Время лечит, или притупляет боль, и постепенно ты снова начинаешь жить.
  Все возвращается на круги своя.
  Пока однажды боль потери вновь не возвратится, и теперь все уже иначе, по-другому, нежели раньше, я уже не тот. Нет уже того потрясающего в небо кулаками молодого балбеса требующего у неба, того во что сам не верит. Нет матери, которая рядом. Теперь я один.
  Время грусти. Сначала была пустота, потом непомерная тяжесть, потом вновь пустота, а теперь стало грустно. Вспомнился момент из детства. Мы с матерью сидим и смотрим в окно покрытое паутинкой зимнего узора льда, за окном зимнее высокое солнце, еще не темнеет, мы высматриваем на дороге отца, который должен прийти с работы, а на подоконнике в кормушке для птиц, которую мы с отцом смастерили еще осенью, прыгают пищащие красно-серые комочки перьев. Это снегири, господи я уже целую вечность не видел в нашем городе снегирей. Но это не то. Что же тогда? Мы ждем отца с работы. О чем-то разговариваем, я как всегда: "Мам-а-мам, а почему это? Мам-а-мам, а почему то?". Она посмеивается, объясняет, что-то рассказывает, шутит, и вдруг я замечаю фигуру до боли знакомого человека идущего по дороге, кричу: "Идет!".
  Мать только и успевает, что крикнуть в след громко хлопнувшей входной двери: "Шапку то, шапку одень Сергунька!", но куда там, я в не зашнурованных ботинках, в свитере на майке, слетаю по лестничному пролету, плечом сшибаю тяжеленную дверь подъезда, и несусь, заплетаясь в шнурках телепающихся следом за мной, навстречу отцу.
  Бегу, бегу, бегу, воздух на морозе паром вырывается изо рта, отец, видя меня, смеется, я, не добегая, прыгаю к нему и чувствую, как его сильные руки подхватывают меня и кружат, подбрасывает вверх, я не замолкая не на секунду рассказываю ему о чем-то, он, так и не выпуская меня из рук идет домой. Там уже мать собирает на стол, начинает выговаривать, нам обоим свод материнских заветов: "Не смий выходить из дому зимой без шапки", "Да вымой же немедленно руки войдя с улицы в дом", "Да не натопчи в прихожей, как слон грязной обувью с улицы", у неё много подобных заповедей, для каждого из нас найдется своя.
  Святое время. Это было прекрасное, неприкосновенно заветное время. Которое, останется на всегда с моем сердце.
  Холодно. Наверно это хорошо. Раз начал чувствовать, значит начал жить. Можно сейчас поехать, в квартиру матери, там сейчас родня накрывает столы, для того чтоб помянуть, но хочется побыть одному. Наверно осудят, но что мне их разговоры? Все равно на сорок дней(3) уже и меньше половины не прейдет.
  (3)По русской традиции, после похорон собираются на поминки, а так же на сороковой день после смерти т.к считается это последним днем пребывания души на земле после смерти.
  
  Побуду еще немного тут на кладбище. Возраст уже подсказывает, что наверно не скоро появлюсь тут. Тысяча справок, переоформление квартиры, работа, серые будни, все закрутится, люди, постоянно звонящий телефон. Дела, дела...
  Захотелось посидеть, осматриваюсь ничего кроме оградки, на соседней могилке нет, но не беда, аккуратно присаживаюсь на нее. Дышу на замерзшие руки, пытаясь их согреть, хлопаю по карманам куртки, нахожу сигареты, закуриваю.
  Сижу, смотрю, курю. Пусть идет время, спешить пока не куда, да, в общем, то и не за чем. Я человек теперь одинокий, семью еще не создал, родителей уже нет. Просто посижу. Мысли неповоротливыми тяжелыми камнями ворочались в голове, сменяясь легкими радостными воспоминаниями из детства или юности. Родители всегда у меня в воспоминаниях почему-то радостные и молодые. Пусть будет так, так будет лучше. А время уберет боль, время уберет грусть, время научит меня снова ходить, снова жить, я снова даже смогу смеяться. И это жизнь. Это не хорошо и не плохо, это просто жизнь, такая же, как у вас или у них, или у тех. Я теперь другой, я больше не обвиняю бога, мне не в чем его винить. Мне было хорошо с родителями, это были счастливейшие дни, и они останутся навсегда со мной, пока я жив, в этом есть своя божественная правда. Мы будем живы, пока о нас помнят.
  Помните всех кто с вами был, помните о хорошем. Ну а я пока посижу, мне просто нужно тут посидеть, я так прощаюсь, молча по-своему. Так как я умею.
  Одна сигарета сменяла другую, к окуркам присоединился нелепо красочный фантик конфеты "Взлетная", которая наверно в кармане уже года полтора пролежала, с момента, когда я последний раз летал в самолете по командировке с работы. Руки немного согрелись в карманах, а вот ноги еще больше замерзли в туфлях на тонкой подошве, но пока терпимо. Пока сидим, пока есть пара сигарет. В конце концов за поворотом стоит моя машина, можно залезть в нее и включить обогрев, но не хочется шевелится. Мимо пару раз прошли женщины в возрасте, смотрели на меня, но промолчали, тихо проходя по своим делам. Но, в общем, было безлюдно, тихо и холодно. Наверно был хороший день. Еще по-зимнему прохладно, еще дует крепкий нахальный ветер, но уже чувствуется, что скоро весна. Где-то поют птички невелички, а выходящее из-за набегающих облаков солнце, мягким светом немного согревает. Но лишь не много, хотя в принципе и на этом спасибо. Как мало нужно для счастья порой человеку.
  За спиной послышался шум. Кто-то видимо пришел на соседнюю могилу проведать, я не стал поворачиваться. Хотя наверно стоило бы встать, я ж сел на оградку, вдруг попадется крикливая тетка, разведет сейчас шуму с криками. Но шевелится, не было просто физически сил. Так и остался сидеть, даже не повернувшись.
  Так и сидел, время от времени, слушая раздававшиеся сзади звуки какой-то возни. Там какое-то время ходили, потом что-то носили, потом видимо решили почистить могилку от травы, но, слава богу, меня не трогали. Со временем там затихли, а я закурил еще одну сигарету.
  - Еще есть?- Из-за спины перелез, парень в модно драных, как будто собаки тягали, джинсах и толстовке с накинутым капюшоном, усевшись, так же как и я на оградку, он кивнул на сигарету в моих руках.
  Можно было конечно сказать ему, чтоб не лез, да и возрасту, он был от силы лет тринадцать, может четырнадцать, рановато для сигарет, но для этого нужно было разговаривать, а этого делать совсем не хотелось. Продолжая молчать, просто дал ему пачку сигарет, достав из нагрудного кармана.
  Он закурил, вернул сигареты, сидим, теперь коптим небо на пару. Лишь бы молчал.
  - Кто?- Опять спросил он, кивнув на могилку, вот же засранец, и ведь не отстанет же, наверно, мать прислала прибраться, а тут я сижу по соседству, вот видать и решил пожалеть меня.
  - Мама. - От долгого молчания голос получился севшим и еле слышимым.
  Нечего, больше не сказав, продолжили сидеть, каждый при своем, хотя мне стало несколько неуютно в своем одиночестве. Незваный гость как говорится хуже кости в горле, я явно стал злиться, хотя в принципе, вроде бы и не на что.
  - А там? - Тихо спросил опять парень, кивая на соседнюю рядом могилку.
  - Отец. - Все так же тихо ответил я. Захотелось послать его куда подальше, вновь нахлынула горечь утраты.
  - А у меня там. - Он показал рукой за спину. - Оба. Тоже.
  Злость мгновенно сменилась на стыд, парень то оказывается тоже в душе с потерями, да уж, хорошо хоть не было сил нахамить, пусть сидит, может ему так будет легче. Ему по молодости должно быть тяжелей.
  Дальше сидели долго, молчали хорошо, каждый о своем. Может быть, мне следовало ему что-то сказать, но я не знал таких слов, а о том, что время лечит он видимо и без меня уже знал. Это из учета того что сзади успело все порасти травой, раз юноша столько времени потратил на то чтобы, там все облагородить и почистить.
  Сколько так прошло времени, затрудняюсь сказать, просто в какой-то момент я понял, что все, время, для прощания у меня вышло.
  Встав, я невольно потянулся, тело от долго бездействия требовало движения.
  - Уходишь?- Парень тоже поднялся.
  - Угу.- Умней ничего придумать не получилось. Почему то захотелось еще сказать ему что - не будь. - Может подвести? Я на машине.
  - Ну, давай.- Он перелез обратно через оградку и вернулся ко мне, с каким-то, садоводческим инструментом, с одной стороны маленькие грабли, с обратной стороны которых была маленькая тяпка.- Веди.
  Пройдя до конца квартала, нежилой улицы, я пикнул брелком сигнализации, открывая машину, и запоздало подумал, куда ж пристроить "граблятяпку" паренька. Пришлось обходить машину и открывать багажник ключом.
  - Ого. Ты что в поход, что ли собрался?- Подошедший сзади парень удивленно смотрел на уложенные в багажник вещи, среди которых главенствовал большой экспедиционный рюкзак с каркасом.
  - Угу.- Опять ничего умней, не придумав, ответил я.
  Уложив инструмент в багажник и закрыв его, завел машину давая, пару минут на разогрев двигателя, по привычке хотел включить магнитолу на любимую радиоволну, но в последний момент не стал этого делать.
  Рядом на переднее сиденье уселся мой нежданный попутчик, все так же сидя в капюшоне, из-под которого еле выглядывал козырек бейсболки. Поерзав на сиденье, он поднес руки к лицу, видимо дыханием пытаясь их согреть. Да уж замерз он, похоже, порядочно, я включил обогрев, пуская в салон машины, горячие струи воздуха.
  - Тебя куда подбросить? Я в принципе могу, куда скажешь, все равно сейчас буду выезжать из города.- Конечно, не хотелось кружить по городу, но просто выгнать парня на первой автобусной остановке, почему-то совесть не позволяла.
  - А можно мне с тобой?- Вдруг, тихо и как то совсем, по детски, спросил он.
  -А?- Честно признаться, если б он сейчас достал автомат и приказал мне гнать машину в Тель-Авив, я б и вполовину так не опешил бы и не удивился.
  Видимо лицо у меня в тот момент было, не просто удивленным, а как минимум еще и вытянутое с глупо открытым ртом. Этакая офигевшая лошадь. Он засмеялся, тут же замолчав, видимо заметив, как мои брови сошлись в разозленную гримасу.
  - Ну, пожалуйста, я буду вести себя тихо и не заметно, правда-правда, ты ни сколечко не пожалеешь, я не буду ныть и причитать, не стану обузой. - Слова просто хлынули из него скороговоркой, а сам он подался вперед видимо, хотя схватить меня за рукав.
  - Да ты что такое говоришь то?- Честно говоря, я немного перепугался, неужели сумасшедший какой-то попался. - Как ты себе это представляешь?
  - Ты главное не волнуйся, и не пугайся, я только что все продумал, заедем ко мне домой я захвачу теплых вещей, и мы поедем с тобой.
  - Эм. Ты вообще в своем уме? Понимаешь что говоришь? Я незнакомый тебе дядька, я может быть вообще маньяк рецидивист, а ты несовершеннолетний подросток, и собираешься в лес со мной?
  - В лес это хорошо. Никогда не был в лесу. - Словно получив мое согласие, он спокойно откинулся на спинку сиденья и, отвернувшись, уставился в окошко.
  М-да. Определенно сумасшедший какой-то, взять выкинуть из машины? Так начнет наверно лягаться кусаться, орать как резанный, а вдруг его еще удар, какой хватит, начнет в конвульсиях биться? Что же делать? Похоже, правильней всего будет подвезти до дома его, а там тихо по-английски не попрощавшись, спокойно уехать пока он будет вещи собирать. Да уж, вот так подарочек. Повернув ключ зажигания, я тронулся на выезд, с кладбища, сильно не разгоняясь из-за плохого асфальта и узкой дороги.
  - Так куда ехать-то? - Добротой в моем голосе и не пахло.
  - До площади, там, направо поедем до новых трех высоток, нам туда. - Похоже, мой гневный голос ему был как зайцу стоп-сигнал.
  Выехав, наконец, из ворот кладбища, я, немного, прибавив скорости, выехал на проспект, где уже хорошенько притопив педаль газа, некуда не сворачивая, поехал по указанному маршруту.
  Ехать оказалось не далеко, буквально потратив на езду от силы минут пятнадцать двадцать, я, как и было сказано, свернул с площади направо, и спустя еще каких-то минут пять подъехал к одному из высотных строений новых городских построек. Кивком головы попутчик указал на один из подъездов дома, отвечая на мой немой вопрос, куда ехать дальше.
  Припарковавшись, я успокаивающе заглушил машину, и жестом руки показал на выход, честно попытавшись, как можно миролюбивей, улыбнутся.
  - Думаешь, как только выйду, уедешь? - Он повернулся ко мне, пытаясь внимательными глазами под своим капюшоном, что-то прочесть на моем лице.
  По всей видимости, у меня нечто отразилось этакое на лице при его словах. - Знаешь, ты не думай что я сумасшедший, и ничего не понимаю, думай, что твой попутчик, немного эксцентричен, но далеко не дурак.
  Сказав это, он словно пружина нагнулся ко мне, клацнули, брелком ключи от авто, и ураганом он выскочил из машины, на огромной скорости убегая и унося МОИ КЛЮЧИ!
  - Да чтоб тебя!- Открыв дверь, попытался рвануть за ним, но не тут, то было, я был пристегнут ремнем. Опять чертыхаясь, на чем свет стоит, отстегнув ремень, наконец, то хлопнув дверью, побежал следом. Но, увы и ах, фора была на стороне малолетнего засранца. Он уже был метрах в тридцати у подъезда, на таком расстоянии мне его уже не догнать.
  - Стой!- Не зная, зачем закричал я.
  - Седьмой этаж! - Крикнул маленький мерзавец мне, и просто нахально хохоча, рванул уже внутрь подъезда.
  Тут уж меня проняло, так я наверно еще никогда за всю свою сознательную жизнь не ругался. Хотя была еще надежда, что тот станет дожидаться лифта, впрочем, она быстро развеялась, когда я вбежал внутрь и услышал быстро удаляющиеся по ступенькам шаги.
  Решив всенепременно догнать и тут же покарать похитителя, немедленным отрыванием ушей, на одном лишь адреналине, и, к сожалению уже появившейся на первом этаже отдышкой, рванул вверх по ступенькам, перескакивая местами через одну.
  Победила молодость.
  Уже тихо покряхтывая и держась руками за правый бок, отозвавшийся на мои спортивные потуги колющей болью, не спеша подошел к седьмому этажу и приоткрытой двери, одной из четырех квартир.
  Да, сказать нечего, меня сделали. Сразу заходить не стал, отдышался, еще немного подождал, пока отпустит бок, и лишь потом аккуратно приоткрыл дверь, ступив на порог.
  Обстановка угнетала. Обшарпанные обои коридора, в который я попал, видимо, знали лучшие времена, грязный практически не просматриваемый из-под грязи линолеум пола, по всей видимости, не был мыт хозяевами со дня заселении квартиры. Сделав еще шаг, остановился перед открывшейся моему взгляду с боку кухней. Это было нечто, убогий стол был заставлен пустыми бутылками из-под алкоголя. Кроме пары табуреток, в доме, по всей видимости, из мебели ничего не присутствовало.
  Где-то дальше по коридору, раздавался булькающий храп, мужчины. Нестерпимо воняло старым махровым перегаром.
  Из дальнего конца коридора, вышел паренек, неся в руках кипу каких-то тряпок, по всему выходило, это и были все его теплые вещи, которые он хотел собрать. Видимо испытывая небольшую робость и страх передо мной, от содеянного, он медленно подошел ко мне.
  - Ты это...--Из-под капюшона, так и не снятого им, шмыгнули носом. - Уж, это, прости что ключи, того, просто иначе б ты уехал...
  На сердце похолодело. Медленно протянув руку, откидываю капюшон, задев козырек бейсболки, спрятавшейся под ним. Капюшон упал на плечи, а бейсболка на пол, и уже другими глазами я посмотрел на стоящего передо мной парня.
  Грязные курчавые волосы рыжего цвета, как и пол коридора не были мыты давно. Стрижен ножницами, как попало, неровно, местами явно вырваны целые клоки. Вполне миловидное лицо, больше подходящее девочке, было обезображено большой гематомой на левой стороне, пухлые губы так же были разбиты, открывая вид на свежую запекшуюся кровь. Большие глаза виновато опущены в пол.
  - Кто он? - Слова сами родились у меня, и я мотнул головой в сторону раздававшегося из комнаты мужского храпа.
  - Дядя. Когда родителей не стало, меня ему в опеку передали.- Очень тихо сказал он, так что, не столько услышав сколько догадавшись об ответе, понял я.
  На полном автомате, сжимаю кулаки, делаю пару шагов вперед, но парень, бросая вещи, и захлебываясь слезами, хватает меня за рукав куртки.
  - Не надо, не трогай его, хватит, я больше не могу видеть все это, пожалуйста, не надо, ты хотел в лес, поехали туда, в лес, в горы, куда захочешь, просто не надо ничего, забери меня отсюда, пожалуйста... - Я остановился не в силах, что либо сделать, с болью слушая слова ревевшего навзрыд пацана, и слыша как бешено колотится сердце в груди. Наклонившись, поднял бейсболку с пола, отряхнул и одел ему на голову, потом сверху вернул капюшон. Вновь наклонившись, собрал раскиданные его вещи, слыша за спиной непрекращающийся поток слез.
  - Ты если сможешь, найди свои документы, а я внизу в машине подожду.- Большего ни сказать, не сделать я тут, не смог. Все так же, не поворачиваясь, вышел из квартиры и, не подходя к лифту, стал спускаться вниз по ступенькам.
  Через небольшое время, когда я положил на заднее сиденье вещи, вынесенные из квартиры, и, устроившись за руль, в машину сел парень, держа в руках зеленую корочку аттестата и красно-коричневый паспорт. Значит, минимум девять классов окончил, и четырнадцать уже есть, мельком глянув, для себя отметил. Он протянул мне ключи, про которые я признаться забыл, и машина медленно выехала из двора, постепенно набирая скорость по дороге.
  Первоначально, в мои намерения входило сразу же после похорон, покинуть город. Проехав, пару сотен километров, оставить машину у старого приятеля еще со времен института, двинутся с рюкзаком в начинающиеся там леса, пожить недельку там где - ни будь у реки, привести мысли в порядок, а потом уже можно возвращаться в город, впрягаясь в повседневную карусель быта и работы. Но случилось то, что случилось, не дать, ни взять. И планы нужно менять. Остановившись перед одним из супермаркетов, я махнул рукой парню предлагая выйти.
  - Пошли, пройдемся, прикупим тебе кое-чего по мелочи, да и еды нужно взять на пару деньков.
  - Мы не поедем в лес? - Голос его вроде вновь стал спокойным, в нем больше не слышались слезы.
  - Не знаю. Мне нужно подумать, о том, что произошло, а так же о том, что будет дальше.
  - Пожалуйста, не бросай меня.
  Сказать мне было не чего, поэтому я просто вышел на улицу, дождавшись, когда выйдет он, пикнул сигнализацией и, не оглядываясь, прошел в стеклянные отъезжающие при подходе посетителей двери.
  Порядочно походив по отделам и маленьким магазинчикам, пришлось так же порядочно, потратится, но меня это не тяготило. Во-первых потому, что с деньгами проблем никогда не испытывал, а во-вторых приятно радовал паренек, постоянно и искренне радуясь каждой купленной ему вещи.
  - Что это мне? Правда-правда мне? Нет, правда что ли? Ой, спасибочки. Ой, как классно!
  - Да ладно. Перестань "спасибкать".- Я только и успевал, что бурчать под нос, то и дело неловко себя, чувствуя, когда он пытался в ответ подбежать и обнять меня. Тележка уже была наполнена с горой, и мне уже приходилось, с трудом толкать ее перед собой.
  - Ладно, на первый раз хватит.- С трудом лавируя между покупателями, я пристроил свою тележку к кассе с самой небольшой очередью, на мой взгляд.
  Парень как то замялся, становясь рядом и то и дело, поворачивая свой торчащий козырек кепки, из-под капюшона.
  - Ты что-то еще хотел?- Мне было не понятно его стремление.
  - А можно мне, немного денег, мне хотелось бы купить кое-что отдельно, для гигиены?
  Я пожал плечами, понять его можно, зубную щетку там или трусы, я, конечно, купить не догадался, но почему отдельно? Достав бумажник, я дал ему пару купюр, и чуть не упал, когда он подпрыгнул и, обняв меня, чмокнул в щеку.
  - Да что ж ты творишь то такое! Прекрати сейчас же, ведешь себя как девчонка!- Такой благодарности я не ожидал.
  Он унесся, куда-то в сторону многочисленных рядов, а я же постепенно добрался до кассы, где мне все пересчитали, расплатился, немного отошел в сторону, что б ни мешать другим покупателям, стал ждать своего прыткого попутчика.
  Через небольшое время появился и он, быстро расплатился, и, завернув свои покупки в три кулька, подошел ко мне.
  - Ну что все? - Спросил я, и, дождавшись утвердительного кивка, весело ему подмигнул. - Ну, пошли тогда, великий конспиратор.
  Добрались до машины, погрузились, поехали. Тот так и не выпустил из рук свои покупки, сидя рядом и прижимая их к себе. Конечно, было немного интересно, что у него там, но не останавливаться, же и не требовать его отчет, в конце концов, не пистолет, же он купил в супермаркете.
  Немного поплутав по городу, я все-таки выехал на знакомую дорогу и не спеша доехал до своего логова, старой квартиры в пятиэтажном доме из красного обветренного кирпича.
  Две комнаты, кухня и широкий балкон, в общем, то все, ах да еще отсутствует лифт, из-за этого мне и раньше приходилось попотеть, вот и теперь пришлось в два захода подымать, купленные вещи. А жил я, как и положено людям в доме без лифта на самом верху.
  Наконец управившись с подъемом багажа, я закрыл дверь, скинул, свои холодные туфли, куртку повесил на вешалку тут же в прихожей и сразу же направился на кухню ставить чайник, все-таки я порядочно промерз, хотелось чего-нибудь горяченького, чай или кофе все равно лишь бы горячие.
  - Ты иди в комнату, там разбирай свои вещи, хочешь, прими ванну, я в зале устроюсь. - Увидев так и стоящего в коридоре мнущегося парня, сказал я. - Разберешься с вещами приходи, я придумаю на стол поесть что-нибудь.
  Он разулся, и направился переносить купленные вещи в отведенную ему комнату, мне же готовить что-либо серьезное не хотелось, поэтому порывшись, в продуктах, достал большую замороженную пиццу. Распаковал ее, и немного повозившись с разморозкой, поставил ее в микроволновку, установив таймер как было указанно на упаковке на десять минут.
  Чайник уже закипел, ополоснув кипятком "заварник", засыпал туда три ложечки ароматного чая, по привычке достал стоящую упаковку "богульника" из аптеки, всыпал туда же пол чайной ложечки, для аромата к чайным листьям. Так чай любил готовить отец, он был родом с Украины, где то на границе с Польшей, там по его рассказам, были огромные топи и болота, и вот там-то эта травка и произрастала в неимоверных количествах. Вкус мне нравился поэтому, периодически я закупал упаковку этой травы в местной аптеке, где она считалась одним из лекарственных средств. Хотя от чего она помогала, как то все не досуг было прочитать.
  Пока микроволновка, отсчитывала секунды, прошел в зал, где скинул рубашку и свитер, оставшись в майке, нашел спрятавшиеся под кроватью тапочки, и зашел в ванну ополоснул лицо и руки, немного освежая восприятие мира. Прислушался к возне парня в комнате, он там неистово шелестел кульками, и вроде бы даже что-то говорил в полголоса.
  Пикнула микроволновка, и я поспешил к ней, чайник у меня варился на газу, все как то не сподобился закупить электрический, поэтому он поспеет чуть позже. Достав пиццу, запоздало подумал, что надо бы своему юному другу предложить тапочки. Но с этим у меня наверно беда, все-таки я холостяк и гости ко мне наведываются не часто, прошел в прихожую и став на колени произвел ревизию полки для обуви, благо искомое все, же нашлось, пусть и не в слишком презентабельном виде, но все еще живые тапочки.
  - Эй! Эээ...- Надо же я до сих пор не поинтересовался, как его зовут, легкое смущение, впрочем, недолго меня мучило. - Кушать подано! Просим-с ...жрать.
  Почему-то вырвалась именно эта фраза из кинофильма, хотя вроде бы и не к месту шуточки. Отвлек меня чайник, соловьем заливаясь на плите, и как я не спешил к нему словно Чип и Дейл на помощь, он все-таки сплюнул на пол свисток, дополнительно расплескав малую порцию кипятка.
  Чертыхаясь, я на карачках с тряпкой стал выпирать мокрый дымящийся пол.
   - Там тапки.- Зашел парень, я продолжил свои злоключения на полу. - На столе пицца, чай будет через пять минут.
  Закончив уборку, вымыл руки тут же на кухне, и, усевшись за стол, чуть не присвистнул от удивления, от большой трех килограммовой пиццы, осталось всего два кусочка. Да уж изголодался паренек. Взяв один из оставшихся кусочков, разлил дымящийся чай по кружкам, стандартную вазу с конфетами для гостей стоящую на столе, я пододвинул парню.
  - Тебя это, как звать то? - Лучше поздно, чем никогда.
  - Женя.- С набитым ртом проговорил он.
  - А меня Сергей. - Я протянул руку, отметив, что тот пожал ее как то неуверенно, словно никогда до этого, не приходилось. Он переоделся, теперь вместо рваных джинсов на нем были спортивные штаны, и одна из купленных новых толстовок, которая была без капюшона.
  Да уж досталось ему сильно, гематома на лице похоже была уже заживающей, изначально похоже наплывала на глаз, а вот губы разбиты недавно, может день, два назад, он все еще морщился, пережевывая, видимо это было больно.
  Ели молча, запивали чаем, мне разговаривать не хотелось, он с какой-то опаской поглядывал на меня, но заговорить не решался. Видимо все же, страх передо мной у него был, не такой уж он и сумасшедший, просто отчаялся, до той степени, когда уже дальше некуда. Худощавое телосложение, невысокого роста, хрупкие тонкие кисти рук, да уж, парень явно не крестьянских кровей. Лицо округлое, совершенно лишенное зачатков растительности на скулах, такое впору девочке. Видимо в свое время в музыкальную школу родители водили. Явный примерный прилежный ученик, а потом что-то произошло, что перевернуло его жизнь. Что-то очень плохое, что не каждый в его возрасте способен вынести, на плечах не сломившись. Вот и он, в совершенно глупой необдуманной выходке подошел ко мне, не зная кто я, что я из себя представляю, с одной лишь надеждой что можно убежать, уехать, скрыться от того кошмарного алкогольного ада, в который его окунула жизнь.
  Да уж, выходка вполне в стиле юношеского максимализма, но явно еще не поломан, еще помнит, что есть добрые люди, верит, что все должно быть иначе, а не именно так. Хорошо это или плохо, я судить не буду, не буду говорить, что нужно, что должно, сам уже должен начинать понимать. Хотя вот что именно мне делать в данной ситуации, я хоть убей, не знаю.
  Дожевав свой кусок, я вымыл тарелки, немного еще посидел, допивая чай, прошелся в коридор и, достав из куртки на вешалке сигареты, вышел на балкон, покурить. Наблюдавший сидя за столом, паренек, немного помявшись, вышел следом.
  - Курить запрещаю.- Сразу пресек я все разговоры по поводу сигарет.
  - Почему?- Удивленно спросил он, пытаясь заглянуть в лицо.
  - Мал еще.- Ну а что еще я мог сказать?
  - Не больно то и надо.- Немного обиженно пробурчал он себе под нос. - А раньше, почему дал?
  - Раньше дал, чтоб сидел молча.- Буркнул я.
  После горячего чая и теплой кухни прохладный воздух приятно холодил тело. Накатила усталость. С самого утра на ногах. Беготня, назойливые разговоры, и легкая тупая головная боль, которую впрочем, можно было игнорировать, просто не обращая внимания.
  Покопавшись на поясе, достал телефон из чехла глянул на время, пол пятого. Не поздно, но хотелось прилечь хоть часик поспать.
  - Что будет теперь?- Словно и не ко мне обращался, спросил тихо он.
  - Теперь будет тихий час. - Я затушил остаток сигареты в пепельнице.
  - А до этого, по-твоему, был громким? - Легкая улыбка отразилась на его лице.
  - Очень.- Я тоже улыбнулся. - Я за год столько слов не произношу, сколько сегодня с тобой, за полдня.
  Вновь зайдя в дом, я в сопровождении, проследовал в зал, где с рабочего стола взял ноутбук и вручил заинтересованно блестящему глазами парню.
  - На, чтоб не скучал.- Тот буквально как, святыню нежно принял его из моих рук.- Можешь пользоваться?
  - Угу.- Уже совершенно не обращая на меня внимания, сказал он. Впрочем, другого я и не ожидал, современные дети растут, с процессорами в душах.
  Расстилать постель не стал, просто достал одеяло и пару подушек. Скинул майку, стянул джинсы, прошлепав босиком в ванну, отнес носки, и блаженно растянулся на постели. В соседней комнате чем-то шуршал, мой подопечный, видимо устраивался на новом месте.
  С начало подумал, что не за сну. Но видимо эта мысль была очень длинной и тяжелой, потому что мгновением позже я спокойно уснул.
  
   ***
  
  Снилось море, высокое лучистое солнце на болезненно ярком, голубом небе. Кто-то сказал, что сны черно-белые, это глупости. У меня всегда цветные и яркие. За частую повторяющиеся, тут я уже бывал не раз. Мягкий приятный шелест накатывающихся волн, чистое небо, ласковое солнце, это прекрасное место. Медленно не спеша я окунаюсь в море, и оно мягкими тяжелыми лапами, словно громадная кошка, ворочает меня, туда-сюда, вверх вниз. Как же хорошо, не нужно никуда идти, не нужно торопиться, просто лежать на воде и ощущать, как вода гладит твое уставшее тело. Нежно, мягко еле ощутимо, маленькие пальцы, касаются груди, гладят ее, трогают едва касаясь. Трогают руки, касаясь, проходят по плечам, с груди сползают вниз на живот...
  Стоп. Что-то не так.
  Открыв глаза, я приподнял голову, мгновенно просыпаясь, с легким туманом в голове еще не вполне осознавая, где нахожусь. На коленях перед моей постелью сидел Женька, спешно отдернувший от меня руки и испуганно смотрящий большими глазами.
  - Ты это чего? - Сонно проговорил я, садясь на диване и пряча лицо в ладони, уперев локти в колени. Так сидеть было хорошо, сон не сразу отпускал из объятий.
  - Ты что-то говорил во сне, я подумал, тебе кошмары снятся. - Прошептал он как-то испуганно.
  - А времени сколько?- Отняв руки от лица, я потянулся до хруста, и зевнул.
  - Начало восьмого.- Он все так же сидел передо мной на коленях, с каким-то благоговением взирая на меня.
  - Ну что сидишь? - Он непонимающе огляделся по сторонам. - Беги чайник ставь, я, кажется, придумал, что мне с тобой дальше делать.
  Побежавший на кухню Женька, видимо, где то в коридоре на пол дороге к кухне споткнулся, расслышав мои слова. Лишь бы не расшибся, от этой мысли я улыбнулся, встал еще раз потянулся, ощущая, что отдохнул и чувствую себя хорошо.
  Слушая, как он гремит посудой, набирает в чайник воды, убрал разбросанные перед сном вещи в шкаф, достал мягкие полуспортивные штаны, одел их и майку, в которой был до этого, после чего убрал одеяло и подушки.
  Зайдя на кухню, удивленно уставился на стол. Моя дежурная вазочка для гостей, с конфетами, была пуста, а десятка два фантиков было разбросанно по столу. Суетившийся у плиты Женька, повернулся ко мне и проследил взглядом за тем, что меня так удивило. Тут же видимо оценив ситуацию не в свою пользу, он что-то бурча под нос, стал комкать фантики в маленькие кулачки, то и дело, роняя их на пол, и при этом заливаясь краской от смущения.
  - Ладно-ладно, успокойся.- Махнув рукой на его телодвижения сел за стол. - Лишь бы у тебя кое-что не слиплось.
  От моих слов он еще больше засмущался, наводя суету движениями, по кухне от плиты до холодильника. С удивлением я увидел через пару минут, как он накрывает стол, выставляя глубокие тарелки, доску с нарезанным хлебом, что-то еще, ложки, вилки.
  - Ты что умудрился, что-то приготовить пока я спал?- Через минуту я смог в этом убедится сам, тарелку мне наполнили ароматным супом, и, по всей видимости, на плите, разогревалось второе.
  Уговаривать себя я не дал, мгновенно принявшись за еду, разделался с тарелкой очень даже приличного на вкус супа, набросился на поставленную, на второе яичницу с кусочками бекона, и лишу, опустошив изрядно стол, от продуктов вспомнил собственно, кто я и где нахожусь.
  Женька сидел рядом за столом, подперев, голову рукой и с каким-то щенячьим восторгом смотрел за моим варварским аппетитом. Не говоря ни слова, протянул сразу, уже дожидающуюся меня кружку чая.
  - Хух. - Наверно стоило сказать что-то другое, но в состоянии сытости у меня этого не получилось. Он радостно улыбнулся, видимо правильно расценив мой ответ как благодарность, и собрав все со стола, потащил посуду в раковину. На мою попытку подняться и помочь ему с посудой лишь отмахнулся рукой.
  - В общем я тут, того самого, как бы, решил значит. Да вот, решил, ага. - Начал я немного издалека, потягивая горячий чай.
  - Видимо, что дальше делать со мной? - Посуда, похоже, кончилась, и он вновь сел напротив меня.
  - Ага. Мы едим.
  - В лес?- Он удивленно приподнял брови.
  - Не-а. Мы едим на море.- Я чуть не рухнул, со стула, когда он бросился с объятьями на меня. - Да что ж это за привычка то у тебя такая, дурацкая чуть, что сразу обниматься? А это что еще за телячьи нежности? Ты что опять меня в щеку поцеловал? А ну немедленно сядь и страшноклятвеннно мне тут зарекись, прекратить эти бабьи нежности.
  Конечно, было приятно видеть искреннюю радость парня, только вот его проявления смущали, до жути. Ну не привык я к такому. Как в том фильме: "Донна Роза, я старый солдат, и мое сердце не знает слов любви..."
  Так потом и сидели, коротали вечер, я рассказывал, что давно хотел дикарем съездить на море, о том как когда-то давно студентом жил в палаточном лагере, как было весело, он внимательно слушал, рассказывал мне, что очень рад. Я понимал, что стена молчания и смущения между нами рухнули, начинались новые отношения, надеюсь хорошие и светлые. Конечно, я не стану ему, полноценной заменой родителей, но вот другом постараюсь. О том, что же будет потом, ни я не он не загадывали, вернется ли он в свой дом, или останется, мы думать не хотели. А может я не хотел? Все может быть, все может статься, но нужно жить здесь и сейчас, чтоб было, что сравнить с тем, что будет там впереди. Правильно это или нет, покажет время.
  А время меж тем близилось к ночи, говорили долго, иногда о глупостях, иногда вдумчиво, чтоб не причинять боль, о том, что интересно, о том, что не нравится. Да много еще о чем, разошлись, уже за полночь. Решили завтра выехать с утра, могли не спешить, но ему этот город был костью в горле, да и мой отпуск не бесконечен.
  Опять расстелив на диване постель, я улегся и очень-очень захотел, чтоб мне приснилось море, постепенно, засыпая, понял, что этот парень убрал груз боли с моей души, от потери близкого человека, и за это ему спасибо.
  
  Глава 2.
  
  
  Проснулся от легкого прикосновения. Лежал лицом, к спинке дивана, шевелится, было, лень хотелось просто полежать вот так, не вставая хотя б еще пол часика. Теплые маленькие ладошки гладили спину, и от этой нежности хотелось замурлыкать словно кошка.
  - Женька, если у тебя и дальше войдет в привычку трогать меня спящего по утрам, мне наверно придется привязывать тебя на ночь. - Голос получился глухим и еще немного неверным после сна. Руки отдернулись, а я так и продолжил лежать, заставить себя встать, пока было выше моих сил.
  - Знаешь.- Тихо прошептал он. - Мне просто не верится что ты настоящий, а вдруг ты мне снишься, и я опять проснусь...там...у себя.
  Стало немного неудобно перед ним, немного поерзав, перевернулся лицом и встретился с его большими внимательными глазами. Зелеными. Кошачьими. Красивыми. Странно, вчера я не обратил на их цвет вообще внимания. Протянув руку, растрепал копну рыжих волос завитушек на его голове. И вдруг громко так, что он аж вздрогнул я запел, вспомнившиеся слова из старинного советского кинофильма:
   Нас утро встречает прохладой,
   Нас ветром встречает река.
   Кудрявая, что ж ты не рада
   Весёлому пенью гудка?
  Женька громко рассмеялся, а я, поднимаясь с постели и изображая руками, упражнения из зарядки, продолжил:
   Не спи, вставай, кудрявая,
   В цехах звеня,
   Страна встает со славою
   На встречу дня!
  Продолжая напевать, я еще раз растрепал волосы на голове у Женьки, и типа пробежкой направился, в ванную для принятия утренних процедур. Всполоснув лицо, почистил зубы, отметив рядом новую зубную щетку, видимо купленную вчера парнем. Повертевшись перед зеркалом, ощупал подбородок, не мешало б и побриться. Обильно выпустив пены для бритья из баллончика, я взялся за бритву.
  - Почему моя бритва мокрая? - Крикнул я через не плотно прикрытую дверь.
  - Случайно уронил утром в ванну, когда мылся. - Раздалось в ответ, от куда- то из зала.
  - Ты что тут у меня, кун-фу занимался?- Прикинув примерно расстояние, от места положения бритвы до ванной спросил я. В ответ, расслышал лишь, удаляющийся на кухню смех. Внимательно осмотрев лезвия, обнаружил рыжие волоски, брился, значит, хотя, что ему по большому то счету брить? Лицо как у младенца, вспомнилось, как я в его годы тоже по утрам с гордостью подбривал проклевывающиеся три волосинки на подбородке, и гордился, тем какой стал взрослый. Усмехнувшись, стал аккуратно окучивать свое лицо. Подумав, решил так же обмыться под душем, в дороге придется провести пару дней, так что лишним это не станет, быстро раздевшись и подобрав оптимальную температуру воды, я встал под приятными освежающими струями. Это было блаженство в чистом виде.
  - Женька!- Крикнул я, вспомнив, что он уже принимал утром ванну, а значит, полотенце, висящее здесь, было мокрым.- Там в спальне, в шкафу принеси полотенце свежее!
  - Хорошо. - Раздался где-то рядом его голос.
  Успев пару, раз намылится и все смыть, я какое-то время покрутился под струями, подставляя то один бок то другой, потом стало скучно, и я уперся лбом в покрытую плиткой стену, ощущая, как по спине барабанит вода, срывающаяся из раструба закрепленного душа.
  Наконец мне просто надоело ждать, выключив воду, я вылез из ванны и повернулся к входу, столкнувшись взглядом со стоящим там пареньком, держащим в руках свежее сложенное полотенце. Лицо у него было красным, а глаза выражали крайнюю степень удивления, смущения, какого-то страха, похоже, он находился в каком-то ступоре не решаясь войти ко мне или же уйти от меня. Это ж, сколько он так стоит тут?
  - Ты чего это? - Подойдя к нему, я сам взял из его рук полотенце.
  - А я это, значит. Тут я, вот..оно..полотенце. - Покраснев как рак, пробурчал он, и как-то странно еще раз глянув на меня, пулей убежал куда-то в квартиру.
  Странно он как-то реагирует, ну принес полотенце, ну забрал я его, что ж тут такого? Ну, голый я, так вроде ж не обезьяна, какая с хвостом, или он никого раньше голым не видел?
  Ладно, проедем, у каждого свои тараканы в голове, и пусть у некоторых они мадагаскарские шипящие, расшвыривающие табуретки пинками.
  Вытершись и обернув вокруг талии принесенное полотенце, проследовал в зал для того что б выбрать себе одежду. Поскольку выбор был не большим, много времени на все про все у меня не ушло, и уже полностью одетым я зашел на кухню.
  Женька кухарил, видимо у него талант к этому, сев за стол я сразу получил от него свою порцию омлета, обжаренный хлеб и большую кружку дымящегося чая. Видимо спокойствие уже вернулось к нему, устроившись напротив, он тоже принялся за еду, весело болтая о предстоящей поездке, и нет-нет бросая на меня странные смешливые взгляды.
  Так за разговорами мы, позавтракав, разошлись по комнатам, собирать вещи, парень просто сиял от радости, когда я ему сказал что ноутбук возьмем с собой, зарядка в автомобиле есть, а три джи модем, хоть и дороговат, но у меня всегда с собой. Упаковав все необходимое, захватив с собой кое-что из закупленных вчера продуктов, спустились к машине, сиротливо простоявшей всю ночь под окном.
  В машине посидели немного так сказать "на дорожку", и повернув ключи зажигания не спеша выехали с дворов на главную дорогу, с нее через какое-то время на проспект, а от туда уже по прямой покинули город. Едем на юг, к морю.
  
   ***
  
  Дорога проходила не скучно. Женька оказался настоящим болтуном, причем из тех которым даже отвечать не требовалось, в принципе, то, что надо в долгой дороге, что б ни клевать за рулем носом. Заметив на дороге что-то интересное, у него сразу же находилось, что рассказать мне. Было приятно вот так ехать неизвестно куда, не задумываясь о будущем, и весь мир под колесами.
  Но самое главное душа не болела. С ним было легко, и именно этого мне сейчас очень не хватало, именно это сейчас он мне дарил, свою юношескую непосредственность. Свой неиссякаемый оптимизм, который он излучал, несмотря на свои побои на лице, на свое горе за плечами, на мое горе в душе.
  Он был, будет хорошим человеком. Я сам за себя был горд, что поступил именно так, а не иначе, потому что иначе я б не сидел сейчас с ним, просто молча, просто улыбаясь, просто, совсем просто невзирая ни на что.
  Не знаю всей его истории, не знаю его полного имени, не знаю, есть ли у него еще родня, есть ли у него друзья, а он не знает обо мне тоже ровным счетом ничего. Но видимо это, какая-то кармическая совместимость, нам хорошо вдвоем, я молчу, он говорит.
  Пусть это время продлиться как можно дольше.
  Час за часом дорога все дальше уносила нас от города, сначала многочисленные машины и столь же многочисленные дома вдоль трассы, теперь же все больше поля, и большие фуры тягачей дальнего следования.
  Где-то в половине дня, сделали привал, Женька прям на капоте машины соорудил нам обед, и мы наскоро перекусили. Ближе к четырем часам, я заехал на заправку где в придорожном кафе, побаловали себя горячим, хоть и не очень вкусным растворимым кофе.
  И снова в путь, снова дорога, разделительная полоса из пунктира превратилась в одну сплошную перед глазами, видимо стали уставать. Немного съехали с пути, завернув в небольшой городок, покружили по нему, как раз стемнело. Еще немного поплутав, отыскали небольшую гостиницу рядом с заправкой. Там и решили переночевать. Номер за сравнительно небольшие деньги, нам предоставили без лишних проволочек, так что, припарковав автомобиль рядом с гостиницей мы, взяв с собой некоторые вещи, сразу же отправились туда обустраиваться.
  Небольшая комната, в коридоре шкаф, кровать одна, но большая, ванная комната, тумбочка с телевизором, и два кресла. Не густо, зато под крышей, а не согнувшись в машине ночевать.
  Пока Женя обустраивался в комнате с вещами, пообещав из остатков, соорудить ужин, я успел принять горячий душ. Вспомнив об утреннем, инциденте, вышел в комнату, обернувшись полотенцем. Глянул на реакцию, его это развеселило, хотя он и был явно смущен.
  На тумбочке перед кроватью, он успел выложить и немного облагородить остатки наших продуктов. Особо не затягивая, перекусили, сразу же прибрались. Дождавшись пока я оденусь забрал полотенце и ушел в ванную, я же завалился на кровать, блаженно вытянув ноги.
  Когда он вышел я уже свернулся калачиком на постели, находясь на грани яви и сна, он что-то спросил, но я лишь в ответ пошевелил пальцами на руке, на большее сил не было. Услышав смех, почувствовал, что меня накрыли одеялом, потом погас свет, и чье-то теплое тело прижалось к моей спине, а маленькие пальцы принялись гладить плечо.
  Хотел сначала возмутиться, что это он себе позволяет, но сон был сильней, и я полностью отдался его власти, окончательно закрыв глаза.
  Утро я встретил в одиночестве, разбуженный светом из окна, перевернулся на другой бок, накрыв голову одеялом. В номере явно никого не было. Сердце кольнуло тревогой. Где он? Похоже, я уже очень сильно к нему привязался. Можно было б вскочить и бегать с криками по всей гостинице, но я решил подождать. Возможно, он вышел ненадолго и скоро вернется. Ох, похоже, плохой из меня родитель выйдет, если я лежу на кровати и думаю, о том, что пропавший ребенок сам найдется.
  Раздался звук ключей в двери, а через какое-то время в комнату просунулся козырек от кепки укрытый сверху капюшоном. От сердца отлегло.
  - Привет. - Из-под одеяла голос был приглушенным.
  - Привет. - Он сел на кровать рядом.
  - Помнишь, я говорил тебе, что если будешь трогать меня по утрам, буду привязывать на ночь? - Он рассмеялся. - Так вот, я буду тебя привязывать так же, если еще раз выйдешь не предупредив.
   Я вылез из-под одеяла и, постаравшись сделать строгое лицо, уселся, пристально смотря на него.
  - Волновался? - Голос у него был мягким и теплым, как и его рука, которой он дотронулся до моего лица.
  - И еще одно.- Мне стало опять неудобно. - Запомни, мальчики, не трогают друг друга, не обнимаются, не целуют в щечку.
  Уж не знаю, что я такого сказал, но такого громкого и непередаваемо искреннего смеха, мне еще не доводилось слышать, не только от него, ну и от кого-либо в своей жизни. Он, смеялся громко. Заразительно, по доброму, так что я даже не понимая с чего это, невольно стал глупо посмеиваться, вторя ему.
  - Ты чего это? - Посмеиваясь, встал с постели.
  - Да вот представил на мгновение, суровых брутальных самцов, которые, такие стоят, такие все из себя, и трогают друг дружку, нежно целуя в щечку. - Покатываясь от смеху, он упал на кровать, схватившись за живот.
  - Да ну тебя. - Буркнул я и, улыбаясь, пошел в ванну принимать утренние процедуры.
  - Не задерживайся там, мальчик не целованный! - Услышав такое, я чуть зубную щетку не уронил. - Я в магазин ходил за продуктами, кормить тебя буду, а потом, если попросишь, обнимемся!
  Новый взрыв хохота заставил меня покраснеть, отшутится или приструнить, просто слов не находилось. Сделал меня маленький подлец. Хотя настроение поднял, смех всегда положительно влияет на людей.
   Забравшись в душ, открыл воду на всю катушку, чтоб заглушить его смех. Все-таки приятно, что тревога, которая была на сердце, когда утром не обнаружил его, растворилась в его смехе. Надо же, а ведь я, правда, заволновался.
  Закрыв воду, вылез из ванны, и тут же громко выругался, правда, не используя заковыристых слов, памятуя о том, что рядом Женька. Полотенце было мокрым. Вот такой вот у меня маленький "бзик", за долгие годы холостятской, одинокой жизни, привык к тому, что я единовластный правитель полотенец. Ну, уж очень это неприятно вытираться после кого-то. Да и вообще, когда он просыпается, если успевает принять ванну, сбегать в магазин и при этом выглядеть вполне свежим?
  - Что за шум?- Дверь в ванну открылась, там стоял Женька, из-под прищура веселых смеющихся глаз разглядывая меня, земное воплощение Аполлона . - Полотенце?
  Киваю. Похоже на этот раз я уже не вызываю у него смущения, интерес, какое-то шкодливо-игривое настроение, но уже впадать в ступор и бежать без оглядки он не станет.
  - Держи. - Почему-то подмигнув мне, улыбается, вновь скрывается, бросив свежее белое полотенце, и закрывая дверь.
  Странный он все-таки у меня, или может, я не понимаю его? Как будто, специально оставил старое мокрое, а потом встал под дверью с новым. Не хотел же он на меня полюбоваться? Или это способ побороть один из своих внутренних страхов? Впрочем вопросы в пустую, ответы найдутся со временем.
  Быстро вытершись, вышел к уже расставленному на тумбочке перед кроватью завтраку. Молоко в картонном пакете, булочки магазинные в целлофане со сладкой начинкой, колбаска порезанная, а к ней ломтики сыра, это ли не рай?
  - Налетай, я уже перекусил.- Женька сидел на кровати, с ноутбуком, что-то дожевывая.
  Поел с расстановкой не спеша. Собрались, немного прибрав в комнате, застелили постель, закрыли номер и погрузились в наш автомобиль.
  
   ***
  
  Дорога вновь, расстелилась серою лентой под колесами. Время было около десяти, но что не могло не радовать так это поднимающееся в зенит солнце. Там у нас в городе, конец апреля сопровождался довольно сильными, по-зимнему, холодами. Вспомнилось, как сидели, под промозглым ветром на кладбище, но даже это не смогло испортить мягкую эйфорию в груди от надвигающейся весны.
  Весна и осень, время обострения у душевно больных и поэтов, поскольку к первым я себя не относил, а вторых не понимал из-за крестьянской широты души, то просто хотелось петь. Помогал мне в этом моем желании, мой попутчик, сидевший с ноутбуком на коленях и то и дело, проигрывая из интернета какие-то интересные ему песенки.
  -А ты, какую музыку слушаешь? - Спросил он. - Ну, в том смысле, какой стиль нравится?
  Вопрос вполне в духе его возраста, как ему объяснить, что во взрослом мире, взрослые дяденьки и тетеньки уже не слушают какую-то музыку, а только то, что случайно "наболтали" по радио, или же включив телевизор, наткнулись?
  Вечерами дома я часто блуждал по всемирной паутине, просиживая и периодически почитывая разные форумы. Там-то я впервые и столкнулся с тем, что имею багаж возраста, и совершенно не понимаю современность, молодость, которая вдруг стала делиться на какие-то музыкальные культуры, стили направления.
  Нет, я, конечно, понимаю, что допустим, вам нравится, чтоб пиликали так, именно в такой тональности, но ведь есть и в другой тональности, что, то приятственное? Так что мне теперь и нельзя другую тональность слушать? Может это из-за того что у меня в юности выбора такого не было?
  Или это как в той ситуации описанной у Экзюпери , когда маленький мальчик нарисовал на бумаге удава, который съел слона, корявенько так, исключительно в детском непосредственном стиле, а потом подходил к взрослым и спрашивал их, что же на рисунке? Отвечали все как один, что нарисована шляпа. Сами попробуйте нарисовать, лично я пробовал, действительно шляпа. И лишь через много лет спустя, когда этот мальчик уже повзрослел, он встретил ребенка который, посмотрев на рисунок, сразу же определил в шляпе, проглоченного удавом слона.
  - Але!- Женька потряс меня за рукав. - Ты что заснул?
  - Не.- Я вдруг вспомнил, что погрузившись в размышления, совсем забыл ему ответить.- Просто услышал вопрос, обдумывал ответ.
  - Это шутка? - Лицо его вытянулось от удивления. - Ты хоть знаешь, сколько времени провел за своими раздумьями?
  - Зато в отличие от юношеской горячки, я в состоянии совершенно точно, не поддаваясь сиюминутным душевным порывам и щекотаниям в пятой точке, дать полноценный развернутый ответ, наполненный глубоким смыслом. - Для важности произнося речь, я поднял указательный палец, пытаясь скрыть свое смущение и перевести все в шутку.
  - И как же он звучит, твой ответ? - Откровенно насмешливая улыбка расползлась по его лицу.
  - А какой был вопрос? - Чувствуя себя последним дураком, на всей планете Земля спросил я, чувствуя, что уши у меня просто горят огнем от стыда. Этот подлец заболтал меня, и я не помню, что он там спрашивал.
  Смеялся он долго. Я нет. Вообще не смешно получилось. Нельзя вот так вот болтать и болтать и болтать, а потом ожидать, что приличные люди вспомнят, что было в начале разговора. Нет, конечно, определенная комичность была в ситуации, но все равно я сделал, что называется лицо "кирпичом", впрочем, это похоже, еще больше его развеселило.
  - Ох, не могу. - Держась за живот, заговорил он, все еще посмеиваясь. - Ой, насмешил, сил моих больше нет смеяться, это ж надо же, такое век будешь думать, не придумаешь. Так что там с музыкой то? Какой стиль нравится?
  - Да, в общем, то ни какой, слушаю что придется, что услышал. В основном радио, когда в машине.
  - Знаешь что?- Он, все еще улыбаясь, положил мне руку на плечо.- Это печально.
  - М?- Умные фразы всегда были моим сильным местом.
  - Музыку, надо воспринимать, как универсальный мировой язык, который найдет смысл и понимание без тысячи слов к каждому отдельно взятому человеку, и знаешь почему? Потому что это говорит душа!
  - Ого, это где ты таких громких слов набрался? - Признаться, он меня удивил, красивые слова, красивая мысль.
  - В музыкальной школе учительница нам говорила. - Голос его стал грустным, похоже, воспоминания о другой лучшей жизни, были близки и доставляли боль.
  - Душа говоришь? - Захотелось немного взбодрить, его.- Сейчас я покажу тебе душу!
  Заметив заинтересованный взгляд, я, порывшись в закромах своей памяти, имитируя протяжный голос Утесова, затянул громко, в паузах выводя простенький ритм танго, банальным "бу-бум, пум-пум".
  
   Утомлённое солнце нежно с морем прощалось
   В этот час ты признала что нет любви
   Мне немного взгрустнулось, без тоски, без печали
   В час когда прозвучали слова твои.
  
   Расстаёмся, я не стану злиться
   Виноваты в этом ты и я.
  
   Утомлённое солнце нежно с морем прощалось
   В этот час ты признала что нет любви
   Мне немного взгрустнулось, без тоски, без печали
   В час когда прозвучали слова твои.
  
  Спел так, что самому понравилось. Не скажу уверенно, что окружающим, но, то, что я доволен это точно.
  - Ну что, как тебе? Есть душа?
  - Красиво. Знаешь, у моего отца была такая пластинка, он часто слушал ее. - Подобрав под себя ноги, он отвернулся от меня, глядя в окно, а я в очередной раз почувствовал себя идиотом, хотел отвлечь его от грустных мыслей, да вот только все получилось наоборот.
  - Ну а ты? - Дико захотелось разговорить его, только б не молчал, не ел себя тяжкой печалью. Не ковырялся в больной душе, сидя сам на сам, один на один, не видя, не слыша ничего кроме своей боли. - Где твоя душа, покажешь?
  - Зачем? - не поворачиваясь, спросил он.
  - Ну, знаешь ли, интересно, да и не прилично ковыряться в другой душе, а самому сидеть, надувшись как индюк.
  - Ладно, я попробую. - Поковырявшись в ноутбуке, он, что-то закачал на "флешку" и воткнул ее в магнитолу, выставил звук. Раздалось вступление песни, проигрыш клавишных, легкий фон. Женька, накинув конюшен, размахивая руками, исполнил, довольно приличным голосом, правда, больше похожим на голос солистки, чем на основной мужской.
   Прощай моя любовь, забудь больше не приходи...
   Еще раз извини, но нам с тобой не по пути
   Просто отпусти, падая, расправив крылья
   Просто сделай это родная, так решил я.
   Ты так не похожа на всех этих кукол,
   Но всё же именно я тобою загнан в угол.
   Уже ты не моя, вернее я не твой
   Ты в моём сердце глубоко где-то там под моей душой.
   Я всё отдам за тебя, а вот ты отдашь?
   Я не предам никогда, а вот ты предашь,
   Я это видел стыло сердце, не хотело верить,
   Но ты переубедила подряд пару серий.
   Вокруг все обсуждали наши отношения
   Родные обвиняли, что живу для Жени я
   Друг друга отражения, сильнее притяжения
   Лишние движения, но это уже не я.
   Сгорели чувства, даже не остался пепел,
   А ты ведь та, кем я жил, кем дышал и бредил,
   Я за тебя в ответе, слова эти на ветер,
   Твой нежный омут, как же я мог не заметить?
   Как же мы так закрутились в одной квартире?
   Как же мы не поместились в огромном мире?
   Ты больше не любишь, я больше не боюсь,
   Я за нас двоих с тобой впитал в себя всю грусть.
   Стою у края родная, просто отпусти родная,
   Молча ничего не говоря и не намекая,
   Моя история, про Герду и Кая!
  Я не стану даже винить тебя,
  Просто не сумела сберечь огня,
  Всё осталось позади, ты одна,
  Без меня...
  
  Мы с тобой как в старой сказке, мы с тобою - Кай и Герда,
  Знаешь мы с тобою - Кай и Герда,
  Только вот твоё не оттает сердце
  Уже наверно...
  
  Мы с тобой как в старой сказке, мы с тобою - Кай и Герда,
  Знаешь мы с тобою - Кай и Герда,
  Только вот твоё не оттает сердце
  Уже наверно...
   В твоём сердце лёд, моя снежная леди,
   Я знаю всё пройдёт, умоляю согрейте
   Осколки эти, из памяти всё удалит,
   Но это могут делать те кто не умеет любить!
   Мой милый шрам, я не знаю как ты там
   Но знай, что я с тобой и за тебя молюсь Богам
   Боюсь не там я, огня боюсь не дам я,
   Только холода пламя той, что хочет быть вместо тебя.
   Просто прости меня Женя за кучу лишних движений
   За кучу сообщений никогда, никогда, слышишь никогда
   Я не перестану любить тебя!
  Мы с тобой как в старой сказке, мы с тобою - Кай и Герда,
  Знаешь мы с тобою - Кай и Герда,
  Только вот твоё не оттает сердце
  Уже наверно...
  
  Мы с тобой как в старой сказке, мы с тобою - Кай и Герда,
  Знаешь мы с тобою - Кай и Герда,
  Только вот твоё не оттает сердце
  Уже наверно...
  
  - Ну как? - Глаза его сияли. - Нравится моя душа?
  - Песня, про девочку Женю.
  - И что? - Он откинул капюшон. - Обниматься нельзя, музыку не слушать, песни про девочек не петь, ты вообще кто такой? С какой планеты прилетел?
  Честно говоря, если в таком ключе рассуждать, у меня много "не". Странно я никогда раньше об этом не задумывался.
  - Красивая песня, и у тебя неплохо вышло. Можешь обниматься, так уж и быть. - Я подмигнул ему.
  - Вот уж спасибо так спасибо. - Развел он руками, рассмеявшись, а потом, озорно пискнув, наклонился и чмокнул в щечку.
  - Эй, это уже не объятия! - Я тоже рассмеялся.
  Так и ехали, то смеялись, то грустили, песни пели. Хорошо душевно, приятно с такой вот непосредственностью мир ощущать, а мне так с ним в двойне.
  Время летело не заметно, в полдень остановились, перекусили, опять тронулись в путь. Потом заправка, чай в пакетиках в кафетерии. Немного заплутали, вернулись, опять пели, опять разговаривали. Вроде бы и по мелочи, но получалось основательно, жизненно. Ближе к вечеру стали искать гостиницу, но почему-то это оказалось проблемой в маленьком городке, куда мы приехали. Поплутав, общим консилиумом решили ехать в ночь, хоть я и чувствовал усталость, но подумалось, что не стоит терять времени, возможно, в следующем городе что-нибудь и отыщется.
  Стемнело быстро и дорога в свете автомобильных фар, неверной серой лентой вылетала километр за километром из-под колес.
  Одна за одной крошками на черной скатерти, ночи, стали высыпать звезды. Безоблачное глубокое ночное небо завораживало своей глубиной. В этой тьме причудливо смотрелись фары идущих навстречу машин, сначала маленькие огоньки, а потом все больше и больше, пока не разрастались в яркий поток света.
  Есть какая-то магия в этом, ночь едущий автомобиль, мерцающие вокруг тебя огни. Женька притих думая о чем-то своем, прислонив голову к стеклу и смотря куда-то вдаль.
  - Скажи, а почему ты не женат? - Вопрос, заданный им был неожиданным и не простым.
  - Так получилось. - Немного сухо прозвучал мой ответ.
  - Как получилось? - Не отставал он.- Кто виноват?
  Три вопроса, один, но очень сложный ответ. Что мне ему сказать? Сможет ли он понять?
  Будни, тупая беспросветная рутина, работа, проснулся, ушел, пришел заснул, потом встал на работу. Не смог я стать чьей-то половинкой в этом мире, не удалось мне быть любимым, ярким, тем с кем хочется быть. Нет, я конечно пытался, хотел, думал об этом, но этого оказалось мало. Всегда кто-то оказывался интересней меня. Что уж тут поделать?
  -- Ты знаешь, что такое любовь? - Не зная, как и что говорить, я просто решил вроде как, размышляя вслух ответить.
  - Наверно. - Неуверенно ответил он.
  - Ответ правильный. - Хмыкнул я и продолжил. - Мы лишь предполагаем ее, но что, же это такое на самом деле, вряд ли кто до конца, верно, сможет ответить. Понимаешь ли, в этом слове заключено все: радость, горе, смех, печаль, желание быть и желание умереть. Многие влюбляясь начинают с того что обманывают себя, а кончают тем что обманывают других. У меня не получилось обманывать. Я не смог разжечь свою любовь так ярко, чтоб на нее прилетел мотылек.
  Слова давались мне тяжело. Может быть от того что самого давно мучил этот вопрос, а может быть и из-за неловкости перед мальчишкой.
  - Так у тебя, что вообще никого не было? - Он подскочил на сиденье.
  - Ну почему не было? Было.- Вот уж вопросики у него, да и я хорош собой, про мотыльков запел.
  - Ушла?- Он подался вперед.
  - Слушай, отстань а? Что за допрос то такой с пристрастием? - Что бы скрыть смущение, попытался я "наехать" на него.
  - Засранка. - Кивая своим мыслям, провозгласил он.
  - Что?! - От удивления я не осторожно вильнул рулем, но быстро взял себя в руки. - Молодой человек, попрошу не выражаться! Это вообще к чему такие громкие слова?
  - Не ну ты парень ладный, подтянутый, поджарый такой конь, с ...яйцами. - Увидев мои вылезающие из орбит глаза, открытый в немом удивлении рот, он быстро затараторил. - Ну, добрый, веселый, отзывчивый, умный...
  - Какие яйца?! - Закричал я.
  - Ну обычные, такие... типа кокушки, или как правильно сказать? - Совершенно невинными глазами он смотрел прямо на меня.
  - А ну отставить, говорить мне про мои, ко...яй...отставить и все! - Наверно на моем лице можно было блины жарить, я покраснел, дыхание сперлось, не знаю каким чудом, я еще машину умудрялся вести.
  Он залился смехом. Я уставился на дорогу перед собой. Он захохотал, я попытался отвернуться в другую сторону от него, но, не видя дороги ехать невозможно, поэтому вновь пришлось повернуться, чем ввел его в истерический смех.
  - Да чтоб ты лопнул! - Наклонившись к нему, попытался надеть ему на голову его капюшон, чтоб не видеть его нагло ржущее надо мной лицо.
  Нет ну надо же, прям талант у него, вгонять меня постоянно в краску. Хотя со стороны наверно забавно. Смеялся он долго, потом "подкалывал" еще, но спровоцировать на очередную шутку я себя не дал, притворно надувшись на него.
  Но постепенно вновь разговорились, потом он начал клевать носом, то и дело, спохватываясь и опять присыпая. Потом уснул.
  
   ***
  
  Достав из кармана последнюю сигарету в пачке, приоткрыв окошко, закурил. Дорога укачивала монотонностью. Спина и ноги болели, требуя размять их. Чувствовалась усталость.
  Мысли словно густая патока, медленно текли в голове. Так и заснуть не долго, нужно остановиться и выйти подышать свежим воздухом. Заметив впереди приближающийся свет жилых помещений, притормаживаю. Впереди заправка. Почувствовав остановку, проснулся Женька.
  - Пройдусь, сигарет возьму и кофе, что ни будь, хочешь?
  - Не.- Сонно ответил он.- Тут буду.
  Выйдя из машины, с удовольствием потянулся. Свежий ночной воздух приятно освежал лицо. Чувствовалась весна, почти тысяча километров долой и уже распустившиеся деревья благоухают, дурманя сознание. Едем на юг. Еще формально пару дней апрель, а потом бесспорный май, окутает землю зеленой травой и желтыми головками одуванчиков.
  В это время уже начинают купаться на море, открываются санатории, а жадные до тепла нефтяники с севера, обгорают на солнце, что бы потом весь оставшийся отпуск просидеть в номере.
  В кафе при заправке, в которую я зашел, на удивление, был аншлаг, какие-то сбитые пропойного вида мужички, сидели, сдвинув два стола, и изволили откушивать алкоголю. Бог им в этом в помощь, лишь бы не убыло. Подойдя к стойке, купил пачку сигарет и пока ждал заказанного кофе, уселся подымить за один из пустующих столов. Принесли кофе, из-за шумной компании не хотелось засиживаться поэтому, обжигаясь, выпил его почти махом.
  Потушив недокуренную сигарету, вышел, следом за мной последовало трое парней, громко разговаривая и пьяно размахивая руками. Неужели прицепятся? Черт, и дернуло же меня, тут остановится, нужно отвести их от машины, там Женька, не нужно пацану видеть, как меня будут грабить, расплачется. Повернул за угол кафе, по неширокой дорожке прошел до конца здания, обнаружив там, как говорилось в фильме кирпичное строение типа сортир, Мэ и Жо.
  Ну что ж место ни чем не лучше Куликово поля, для моей битвы. Немного отстав, они медленно подошли ко мне.
  - Ну, здравствуй дорогой, как у тебя дела, как материальное состояние? - Плотоядно улыбнувшись, начал один из них.
  - Спасибо не кашляю. - Я снял сотовый телефон, пряча его в карман джинсов, чтоб при потасовке не разбился.
  - Дурить вздумал? - Заметив мой жест, прокомментировал заговоривший первым.
  - В пути давно, поразмяться захотелось. - Пока говорил, пропустил удар стоящего с лева мужика.
  Хороший удар, мощный, меня аж развернуло на полкорпуса, но не упал. Так вот с разворотом снизу вверх рубанул в обратную. Попал удачно, похоже, ударивший пошел ко мне на встречу, так на противоходе я его и поймал. Еще один молчун прямо без выкрутасов ударил ногой в корпус, говорун правой в голову. Отскочил на шаг, давая им, возможность двинутся на меня, и тут же схватив ближайшего за куртку, дернул его на себя, закрываясь от второго им. Ну и пока прихваченный метил мне засадить в бок оприходовал его лбом в нос. Все. Встали. Тяжело дышат, я тоже на адреналине, чувствую потом, будут руки, трусится.
  Первый на четвереньках трясет головой, похоже сотрясение ему гарантированно, тот которому ударил лбом в нос, размазывает слезы с кровью, при таком ударе слезы застилают глаза, ну а кровь, как положено. Лишь говорун остался не тронутым, ну а у меня чувствую, заплывает глаз, и болит бок, куда пришелся удар ногой.
  Щелкнуло лезвие откидного ножа, в руке у говоруна. Плохо. Думал, просто изобьют, а теперь, похоже, резать будут.
  - Ну, курва, ну гад. - Злобно зашипел мужик с разбитым носом, все никак не в состоянии унять сочащуюся кровь.
  Пользуясь паузой, быстро скидываю куртку, наматываю ее на левую руку, на нее придется принимать удары ножа. Смещаюсь в сторону от стены, чтоб не зажали, придется поскакать, нужно пространство.
  Говорун не спешил, дожидаясь пока поднимется первый, пока проморгаеться второй, сам же не двинулся с места, тем самым блокируя меня, от попытки сбежать.
  Теперь все. Снова тройное преимущество, злые, осторожные, идут медленно. Обходят, чтоб не мешать друг другу.
  Стали бить двое крайних, я только отмахивался, тяжелые болезненные удары, лицо, похоже, свернули окончательно мне на бок, но главное не пропустить нож, жду, слежу, тот медлит, сбили с ног, пытаюсь встать, удары так и сыпятся градом. Бок обожгло холодом, сразу понимаю, пропустил нож, прям по ребрам, благо не укол, полоснул просто. Вижу, опять блеснула сталь, подставляю руку замотанную курткой и лежа как пружина обеими ногами бью. Хороший удар, теперь этот с ножом не поднимется, но меня, к сожалению это не спасет, уже плыву, в глазах туман.
  Но не добили. Неожиданно все утихло. Раздался странный звук, словно шипение огромной рассерженной кошки, один за одним сухих три удара словно метал о метал.
  Шатаясь, встаю на ноги, но что-то липкое и теплое заливает глаза, не видно ничего. Вытираю лицо рукавом, он мгновенно окрашивается кровью, но теперь оглядываюсь.
  Женька.
  - Беги. - Машу ему рукой, на большее просто нет сил, лицо его испуганно по глазам бегут дорожки слез.- Беги, говорю.
  Он побежал, только вот почему-то ко мне. Рыдая навзрыд обвивает меня руками, я что-то ласково шепчу ему, кручусь пытаясь высмотреть врагов, но никого не нахожу, те словно испарились, секунды считанные назад еще избивали меня, а теперь их нет.
  - Женя, Женечка успокойся. - Шепчу разбитыми губами. - Нам надо уходить, тут бандиты, они напали на меня, надо уходить тут опасно.
  Взгляд падает вниз на землю, от удивления я замолкаю. Буквально в нескольких метрах от меня в земле, открывается ровная дымящаяся воронка, с обугленными вывернутыми краями, а по бокам от меня две точно таких же.
  - Все нормально, главное ты живой, боже как же я боюсь, не смей больше никогда-никогда, слышишь никогда от меня уходить?! - Его зареванные глаза буравили мои, руки жадно обнимали, летая беспокойными крыльями птиц по спине, по груди, нежно касались лица.
  - Что это?- Словно в ступоре показываю рукой на зияющие дыры в земле.
  - Не волнуйся только, пойдем к машине, тебе нужно сесть, я осмотрю тебя, ты не ранен? - Он потянул за руку меня.
  - Женька! - Я вытащил руку из его руки. - Что произошло? Где они?
  - Нет их больше. Сгорели. - Он обхватил меня за талию, тем самым заставляя идти за собой.
  - Как так сгорели? Женя, люди не горят. - Медленно идя за ним, я все удивленно оглядывался на ровные круглые воронки в земле.
  - А это вовсе и не люди были, так людишки. Вот потому и сгорели.
  Так и прошли до машины, он что-то лепетал мне несуразное, успокаивающее, как маленькому ребенку, а я все оглядывался, назад ожидая увидеть трех воров напавших на меня, появляющихся из-за угла.
  Открыв дверь он усадил меня, на место рядом с водительским, достал аптечку с полки на задних сиденьях, бутылку воды. Смочив ватный тампон, стал аккуратно смывать кровь с лица. Закончив с лицом, помог мне стянуть через голову свитер с рубашкой, опять заплакал, увидев, что весь левый бок залит кровью и длинный порез, в том месте, куда достал нож. Но он только выглядел страшно, на самом деле не представляя, опасности.
  - Ничего не понимаю. - Я вертелся все, порываясь встать и осмотреть место происшествия со мной. - Что за дырки в земле? Я такие в армии на учениях видел, когда мы гранаты кидали из окопов.
  - Какие окопы? Какие гранаты? Сиди спокойно! - Он обрабатывал порез перекисью, которая шипя множеством пузырей, стекала по телу ледяными струйками. - И зачем ты с ними связался?
  - Они сами напали, не с кем я не связывался. - Мне совершенно не верилось, что трое мерзавцем могли просто так бросить меня, когда я уже лежал на земле и не мог толком сопротивляться, но и поверить в то, что они сгорели, превратившись в три дымящиеся дыры в земле, я тоже не мог. - Надо сходить все осмотреть!
  - Не пущу, сиди! - Он мягкими ладонями, всем телом упираясь, снова и снова усаживал меня на место.
  Руки у меня тряслись мелкой дрожью, мысли глупо летали в голове, не в состоянии четко сфокусироваться, на чем либо, и, кажется, я замерз. Все тело стала бить крупная дрожь, а может это были последствия нервного перенапряжения. Лейкопластырем, подложив под него скрученный бинт, Женька заклеил разрез на боку. С трудом опять одел стянутые рубашку и свитер, куртку, где то потерял по дороге к машине.
  - Куртка! Нужно найти ее там документы. - Хотел подняться, но тот опять усадил меня на место. - Да что ж ты меня не пускаешь то никуда?
  - Я сам ее найду и принесу, а ты сиди.
  - А вдруг они вернутся? Нет уж, ты побудь здесь, а я быстро все осмотрю, заберу куртку и вернусь.
  - Мертвые не возвращаются, а ты ранен. - Он стал напротив меня, прищурившись и уперев руки в бока. - Будешь капризничать, уложу в машину, и пошевелится, не сможешь.
  - А? - Я смотрел на него, не узнавая, минуту назад расплакавшийся подросток, а теперь передо мной стола этакая рассерженная непутевым мальчишкой мамочка. - Что ты такое говоришь? Мне нужно туда.
  - Уверен? - Его голос был наполнен, решимостью.- Тогда не обижайся, я тебя предупреждал.
  Быстро наклонившись ко мне, он обхватил мою голову ладонями, приблизил свое лицо, а я, в прострации чувствуя какой-то животный страх, увидел совсем близко, его глаза, наполненные светящимся зеленым огнем. Они светились. Мягко, словно пульсируя, но светились!
  Хотел что-то сказать, что-то сделать, но руки безвольными плетьми обвисли вдоль туловища, а сознание поплыло и я, чувствуя, что падаю на спину, закрыл глаза,
   погружаясь в сон.
  
  
  
  Глава 3.
  
  
  Снилась полная галиматья. Я вместе с тремя напавшими на меня бандитами убегал по полю, петляя от Женьки гоняющегося за нами и кидающего в нас гранаты. Бред, одним словом. Машину качнуло на одном из перепадов дороги, и я медленно просыпаясь, полуоткрыл глаза.
  Шевелится, не хотелось, так было, приятно полусидя наполовину лежа на сиденье автомобиля куда-то ехать и тихонечко посапывать, находясь в полудреме и не выходить из нее ни под каким предлогом.
  Стоп. Моя машина едет, а я сплю?
  Мгновенно просыпаясь, открываю глаза и вскидываюсь на сиденье. За рулем сидел Женька, день сиял во всей красе, похоже, остаток ночи и все утро я спокойно себе проспал.
  - Доброе утро, как спалось? - Подмигнул он, мне заметив, что я проснулся и дико с непониманием оглядываюсь по сторонам.
  - Эм? - Сотни вопросов у меня слились в один, но весьма весомый.
  - Ну, начнем сначала. - Улыбка у него, что называется до ушей. - Значит, дело было так: поскользнулся, упал, очнулся, гипс. Как вариант?
  - Ты мне это, не это, не того! - Увидев в ногах бутылку воды, открыл ее и сделал пару глотков. - Ты что за рулем делаешь?
  - Еду. - С этим его ответом поспорить было можно, но тяжело.
  - Что ночью произошло? Чем ты меня вырубил и почему светился без моего разрешения?- Пару секунд, обдумывал то, что сам сказал и решил поправиться. - Вернее так. Почему без разрешения вырубил, а потом светился. Или нет... сразу, светился?
  - Явно "светился" никак не клеится. - Рассмеялся он. - Никто там не светился, ты просто вырубился и все.
  - Хорошо, допустим, не светился, а где бандиты? - Я недоверчиво посмотрел на него.
  - Убежали. Я увидел, как тебя бью и начал кричать: Милиция! Милиция! А они ноги в руки и бежать.
  - Ты что издеваешься надо мной? Кто мне вчера говорил, что они сгорели?
  - Мало ли что ребенок в шоковом состоянии может сказать. - Он застенчиво почесал нос. - Я вот вообще по твоему вчера светился.
  Он явно решил, ни в чем не сознаваться. Или может мне действительно все привиделось?
  Что я от него хочу, чтобы он объяснил мне бред, в котором у него глаза светились? И откуда ему знать, куда подевались бандиты, может он вообще никого не видел? Повернув к себе зеркало заднего вида, стал осматривать свое избитое лицо. Вид был плачевным. Немного повернувшись, запустил руку под рубашку, ощупывая наложенный на порез лейкопластырь, он был сухим, это хорошо рана не кровоточила.
  - Где ты водить научился? - Не стану его донимать, вопросами, сам расскажет, если захочет, в конце концов все обошлось малой кровью, и возможно я остался жив только благодаря ему.
  - У отца была машина, он учил меня. - Он смотрел на меня, явно ожидая, что я продолжу задавать вопросы.
  - Знаешь, что бы там не случилось, можешь ничего не говорить, я не в обиде. Пусть будет то, что было, и станет, так как есть. - Посмотрев на него, сказал я. Слишком необычно все то, что произошло, возможно, молчание нужно не столько ему, сколько мне для осмысления, понимания случившегося. - А сейчас притормози, пока нас милиция не оштрафовала, у тебя же нет прав на вождение. Нужно будет заехать в ближайший город в гостиницу, поесть обмыться, да повалятся на нормальной постели, не помешает.
  Сбавив скорость, он притормозил у обочины, там мы поменялись местами, сев за руль я по карте выбрал дорогу, и вновь тронулись в путь. До города доехали резво, благо он был не далеко, да и с гостиничным номером обошлось без приключений, правда, мне пришлось надеть его кепку, натянув козырек как можно ниже. Уж очень явно бросались в глаза мои побои.
  Комната номера, была практически идентична предыдущей, общая кровать, шкаф встроенный в коридоре, пара тумбочек по краям, телевизор и два кресла, единственное что удивило, присутствовал балкончик. Вроде бы и спал, но все равно чувствовалась усталость. Тело при любом движении отдавало тупой ноющей болью.
  Занесли вещи, и пошли в ближайший магазин, побродив между полок, прикупили вкусностей, ну и темные очки мне, по словам, я с двумя бланшами под глазами очень напоминал енота. Покрутившись еще немного, отправил к покупкам небольшую бутылку коньяка, чисто в лечебных свойствах, как заверил я хмуро на меня смотрящего Женьку. Зайдя в номер, я распечатал новую пачку сигарет, вчерашние купленные в кафе были изломаны в драке, и вышел на балкон, сладко затягиваясь горьким терпким дымом. Прямо под балконом цвела усыпанная белыми цветами, словно укрытая облаком, вишня. Около трех часов дня, солнышко светит мягко, стало жарковато в свитере. Затушив остаток сигареты, зашел обратно в комнату, Женька подсуетился, на тумбочке организовав нам богатый обед.
  Ели жадно, изголодавшись с дороги, поколебавшись под неодобрительным взглядом, все-таки выпил рюмочку коньяка. Стало еще жарче. Поели плотно основательно, он убежал первым принимать ванну, а я, утащив бутылку, устроился на балконе, прихватив сигареты и горькую темную шоколадку.
  Выпил, закусил шоколадом, потом опять выпил, закурил. По забору внизу прошелся громадный рыжий котяра, с исцарапанной мордочкой, покрутился на крыше какой-то пристройки и улегся, подставляя солнцу свои рыжие бока.
  Стало жалко кота, нахлынула жалость к себе самому, вот так и я с исцарапанной физиономией, шляюсь по миру и только солнце, обласкает меня и приголубит. Больше не кому.
  Зашел обратно в комнату, не сразу кто-то навесил целую кучу занавесок, в которых я заблудился, но побарахтавшись в них все же, чудом нашел путь к спасению. Проклятую западню сдвинул в сторону, чтоб не мешала, нашел кусок колбасы и вышел опять на балкон. Кот все так же продолжал мирно лежать на крыше.
  - Держи братишка. - Крикнул я коту и запустил в него колбасой. Попал, тот подпрыгнув от неожиданности, пустился, перепугавшись в бега, а я получил довольно ощутимый удар в спину между лопаток.
  - Ты зачем в бедное животное бросаешься?- Сзади стоял Женька со свернутым полотенцем на голове, этакий восточный падишах. Пожалуй, прикидывая, куда бы меня еще раз стукнуть.
  - Я не это, я ему того. - Смущенно развел руками. - Колбасы дал, вот.
  Женька юркнул в комнату, повозился там, а потом выскочил обратно ко мне с гневным выражением на лице.
  - Ты только что вышвырнул пол палки колбасы в кота! Ты зачем все это сделал?! И скажи на милость, кто оторвал пол занавески?!
  - Ну, значит... - Начал я рассказывать, запнулся, прикидывая как бы все объяснить, увидел шоколадку, бросил кусочек в рот, пожевал немного, налил стопочку и сразу выпил. Захотелось еще, и закурить, но необходимо было закончить с Женькой монолог. - Поэтому я и кинул в него.
  На мой взгляд, белых пятен в истории рассказанной мной, а так же кривотолков и недопонимания больше быть не должно.
  - Да ты пьян! - Забавно у него брови в удивлении вскидываются, глаза как шарики становятся.
  - Я бы так не сказал. - Все-таки всунув сигарету в рот, закурил.
  - Иди немедленно в ванну и умойся холодной водой, станет легче, потом ложись спать и даже не смей мне слова сказать, против. - Маленький пальчик тыкал мне в грудь, подтверждая весомость каждого слова.
  Спорить с ним не хотелось, к тому же я действительно, почувствовал, что слегка меня повело. Впрочем, сполоснутся с дороги, хотелось. Развернувшись, направился в ванну, по дороге еще раз презрительно осмотрел напавшие на меня занавески.
  - Сигарету то выкинь, куда с ней пошел то? Мыться что ли?
  Действительно про сигарету забыл, пришлось аккуратно положить ее на телевизор. Подбежал Женька, схватил ее и унес на балкон, злобно затушив в пепельнице. Что-то он сегодня нервный какой-то. Тяжело вздохнув по этому поводу, зашел в ванну. Посмотрел на себя в зеркало, высунул язык, посмотрел, лучше не стал. Забавно. Включив воду, ополоснул лицо, прохлада освежала, нужно под душем постоять пооткиснуть, пот с грязью смыть. Посмотрел на грязный свитер с запекшейся кровью. Да уж выгляжу не лучшим образом, вещи постирать нужно. Попытался стянуть его через голову, но бок резко кольнуло болью.
  Включив душ, залез под него, подставляя голову освежающей прохладе, несущейся из падающих струй воды. Как же хорошо и приятно. Так бы и простоял тут вечность.
  - Нет ну ведь, знал же, что учудишь, а все равно не думал, что до такого додумаешься! - Открылась дверь в ванну и оттуда на меня хмурым взглядом взирал Женя.
  - Чего? - Не понимая, спрашиваю.
  - Ты зачем в одежде залез в ванну?
  Осматриваю себя, действительно, в одежде под душем, впрочем, наверняка есть всему логическое объяснение.
  - Стираю. - Лаконично, веско, а главное логично.
  Все-таки чувствую смущение, выхожу из-под душа, прохожу мимо стоящего с открытым ртом Женьки и плюхаюсь в постель. Где-то на заднем плане слышу возмущенный крик.
  - Куда ты в мокром?
  Запоздало думаю, что действительно надо было вытереться полотенцем, негоже так ложится в постель, но почему-то мысль вышла вяло, хочется спать, но я не буду, просто прикрою на секундочку глаза.
  
   ***
  
  Проснулся я от того что меня совершенно, нагло и довольно болезненно кто-то оприходовал ладонью по голой заднице.
  - Ау. Больно же!
  Сонно открываю глаза, смотрю по сторонам, пытаюсь понять, где нахожусь. Голова гудит, отзываясь на движение болью. Вновь падаю в постель. Простынь мокрая, я голый. Расклад странный, но что есть, то есть. Опять зарываюсь лицом в подушку, так немного легче жить.
  Шлеп. Очередной удар приняла на себя моя нижняя седалищная точка. Словно обожгло. Не поднимая головы, в срочном порядке руками ищу защиту одеяла, нащупываю его, пытаюсь подтянуть, за что видимо и получаю следующую порцию, привета в нижнюю часть.
  - Да ну что ж это такое-то! - Заснуть мне явно уже не дадут. Что-то, бурча невразумительное, переворачиваюсь на спину, щурясь, выискивая, своего мучителя.
  - А это тебе привет, за вчерашнее. - На постель усаживается Женька, держа в руках бутылку с минеральной водой. - Помнишь Дон Кихот, недоделанный, как вчера расправился с занавесками и котом?
  - Эм. - Стало стыдно, воспоминания махом нарисовали мне картину вчерашних событий. - А почему я голый?
  - Ели стянул с тебя все твои манатки, после того как ты решил сполоснуться и постираться одновременно. Да уж дал ты вчера маху, а самое главное, и выпил то, как тот самый кот ударенный колбасой, наплакал. - Он улыбнулся, подмигнул мне, и протянул принесенную воду.
  - Спасибо. - Поблагодарил я, принимая воду из его рук. - А времени сколько?
  - Десять уже, скоро выселятся из номера, а ты все спишь и спишь. Вещи твои я отнес в прачечную внизу, там обещали все постирать и заштопать. Еда на столе, поднимайся, мойся, брейся, я за одеждой схожу, а потом в магазин, еще немного прикуплю провизии нас.
  Действовал по инструкции, помылся, побрился, станок для бритья опять оказался мокрым, что он себе им бреет? Ведь лицо как у младенца гладенькое, без волос. Вернулся в комнату, сел есть, обильно запивая водой. Голова еще немного побаливала, поэтому порывшись в принесенных вещах, достал и выпил таблетку аспирина.
  Вернулся Женька, принеся мою одежду, выстиранную, свежую. Даже куртка выглядело новой. Усадив перед собой, он обработал опять перекисью рану на моем боку, и на этот раз вместо лейкопластыря плотно меня обмотал бинтом. Прибрались в номере, собрали вещи и, сдав ключи, погрузились в машину.
  Тронулись в путь, открыли окна на полную, я даже не стал одевать свитер так и остался в одной рубашке, тут на юге уже сильно грело солнце. У нас в городе наверно до сих пор без куртки не выйти на улицу. Дорога неслась под колесами, мы вновь болтали, а время и километры уходили незаметно. Пейзаж за окном постепенно менялся, из равнин, вспаханных полей и одиноких деревьев вдоль дороги, он начал превращался, в извилистый путь вдоль пока еще не высоких гор, а уже ближе к пяти часам дня мы выехали на горный серпантин, причудливой змеей извивающийся меж гор.
  Сегодня во что бы то ни стало, решили, добраться до места назначения. Оставалась проехать горный перевал, и мы выходим на финишную прямую, пару километров и прибрежная морская полоса, там останется только выбрать место для нас.
  Постепенно стало темнеть, я включил фары, закрыли окна в машине, так как вечерний воздух был все еще прохладен. Из-за постоянных поворотов не удавалось развить большую скорость, но все, же через какое-то время, я понял, что мы едем на спуск, а это означало конец гор, и, то, что до цели уже рукой подать.
  Постепенно, среди голых камней стали появляться деревья, а я стал примерно прикидывать место, куда мы подъедем. В принципе я уже задумывался о том, куда направимся, давно еще в студенческие годы, я бывал тут с компанией на отдыхе. Неподалеку находилась живописная бухта, зажатая между скал, что собственно могло гарантировать уединение, так как отдыхающие не очень любят камни. Туда мы и направились, мешала ночь, все-таки тут не было фонарных столбов и приходилось ехать, полагаясь только на интуицию и свет фар.
  Помогла взошедшая через какое-то время в небо полная яркая луна, немного просветлив контуры окружающих предметов.
  - Смотри море! - Воскликнул Женька, когда мы выехали на небольшую возвышенность, но я и сам его увидел. Сердце в предвкушении чаще казалось, забилось в груди. Было очень красиво наблюдать в свете луны серую морскую гладь, раскинувшуюся от горизонта до горизонта. Но до него еще примерно километров сорок, асфальт кончился, и шины колес зашуршали по грунтовой дороге. Проехав какое-то расстояние по грунту, ощутил, что дорога ухудшилась. Прокатанная колея была практически не видна из-за высокой травы. Снизив скорость, поехали медленней. Постепенно дорога пропала совсем.
  Но она была уже и не нужна. Мы прибыли после трехдневного путешествия на место.
  Остановив машину возле небольшой рощи, мы вышли. Достав сигарету, закурил, молчали, он почти вплотную прижался ко мне, держась за руку. Стояли, смотрели, только стук наших сердец, луна и шелест накатывающих на прибрежные камни морских волн. Вот и добрались вот и на месте.
  Как же красиво, мирно, покойно и безмятежно вокруг и на душе.
  Немного еще постояв, приступили к обустройству нашего лагеря. В свете фар из багажника достал палатку повозившись, разложил ее и установил. Достав маленькую лопату, выкопал яму для костра, потом установил над ней треногу для котелка. Женька в это время пробежался по округе, собирая хворост, и подтягивая в меру своих сил, к будущему кострищу крупные сухие ветки.
  После ряда очередных приготовлений, топором порубил все натасканное им, в то время как он занимался обустройством палатки, стягивая туда покрывала, одеяла, и небольшие подушки. Впрочем, замерзнуть нам тут не грозило, а вот обгореть днем вполне возможно. Весело разгорался костер, а Женька на покрывале перед палаткой из остатков, закупленных утром продуктов, готовил ужин. Выключил фары автомобиля, так как костер разгорелся хорошо и его света вполне хватало.
  Закончив основную массу дел, сели перекусили, Женька у костра вертелся с ноутбуком пытаясь сфотографировать себя встроенной веб камерой на фоне огненных бликов, а я, закурив очередную сигарету, пошел к морю.
  Волны шумели, накатывая на камни, ночь луна, приятно, что ни говори, чувствуешь себя живым, сбрасываешь с запыленных буднями глаз, серую завесу по-новому ощущая мир.
  Наклонился, ловя руками убегающую воду волн, прохладой повеяло от отсыревших камней, хотелось дышать, снова и снова вдыхая аромат морского берега.
  Подумалось, что неплохо бы разбежавшись упасть всем телом в эту дышащую громадной силой воду. Впрочем, что мне мешает? Конечно, не лето и еще вода не успевала, хорошо прогреется, но уж пару минут поплавать, я себе вполне смогу позволить.
  Вернувшись в лагерь, достал большое полотенце и, подумав, прихватил покрывало, все-таки наверно после такого купания стоит, укутаться поплотней.
  - Ты чего это удумал? - Женька удивленно рассматривал мои манипуляции. - Вода ж еще холодная, хоть солнца бы дождался.
  - Я быстренько, прыг-скок и обратно на берег.
  Пока я собирался, он достал свой "секретный" пакет, который купил еще в первый день нашего знакомства. О том, что в нем я так до сих пор и не удосужился узнать. Ну да это его дело, не заглядывать же через плечо ему?
  Развернувшись, вновь отправился на пляж. Сбросил покрывало, одежду, подумав, присовокупил к ним и нижнее белье, щеголять потом, в мокром не хотелось.
  Босиком по камням идти было неудобно, мало того что ноги кололи камни так еще и оскальзывался постоянно. Стало вдруг очень холодно.
  Медлить было нельзя иначе потом замерзну и не решусь. Оставшиеся метры до воды бежал, потом подымая брызги по воде, и вот когда глубина была уже где-то по пояс, отчаянно погрузился под воду.
  Тело сомкнули холодные объятья воды, воздух вырвался изо рта, а я всплыл на поверхность, оглашая криком радости безлюдную окрестность. По глади моря бежала лунная дорожка, я, откинувшись на спину, завис, мерно покачиваясь на волнах и чувствуя всем телом, свежесть и как учащенно стучит сердце в груди.
  Холодно. Для того чтоб не замерзнуть окончательно, начинаю плыть часто работая руками и ногами, гребу мощно толчками рассекаю волны, без цели просто двигаюсь и тело отзывается радостью, ощущаешь себя большой птице парящей в вышине. Но все-таки через какое-то время от этого устал, развернувшись, длинными нырками плыву в сторону берега. Погружение под воду, какое-то расстояние плыву, пока хватает воздуха, потом выныриваю, отдышавшись, вновь погружаюсь под воду. В три приема, добираюсь до мелководья и выхожу на берег, просто падая у оставленных вещей на спину, дыхание сбито мускулы на руках и ногах налились тяжестью, грудь огромными порциями захватывает холодный воздух, выбрасывая его обратно хорошо заметным паром.
  Боже, если ты меня слышишь, я хочу сказать тебе спасибо. Я улыбался, впитывая каждым сантиметром своего тела все, что было рядом. Эту ночь, это море, эти камни, и этот такой сладкий, такой прекрасный воздух.
  Вытираюсь полотенцем, обматываюсь им вокруг пояса, сверху на себя накидываю покрывало, чувствуя его тепло, вещи сгребаю и направляюсь в сторону нашего лагеря, где весело горит огонь.
  Губы мелко дрожат, ускоряюсь, скорей бы до теплого огня дойти. Спиной ко мне стоит Женька, я просто ураганом влетаю в лагерь, он испуганно поворачивается ко мне, держа свой пакет, а из него что-то падает, совершенно на автомате нагибаюсь, подымаю какую-то картонную коробочку, протягиваю ему, испуганно смотрящему на меня своими зелеными глазами.
  Потом впадаю в ступор, смотря на то, что у меня в руке.
  Так и застыли, он, испуганно глядя на меня, а я с протянутой рукой.
  В голове защелкали мысли, причудливым пазлом, складываясь в общую картину. Странное поведение, непонятные взгляды, какие-то оговорки, мягкие движения, тихий голос, его нежность.
  - Женя. - Голос у меня получился севшим. - Зачем тебе...кхм...гигиенические прокладки?
  Он выхватывает у меня их из рук, смущается, заливаясь краской, что-то пытается сказать, замолкает, глаза на мокром месте что называется, вот-вот расплачется.
  - Ты что, эм, женщина, что ли получается? - Сказав это, почувствовал, что бледнею, потом краснею, что от удивления расширяются глаза и что полный идиот, от того, что не замечал, что лежало на поверхности. - А-фи-ге-ть.
  Именно так по слогам и сказал, собственно то, что я сейчас чувствовал. Как же раньше то, не понял? Ну и дела. Пытаюсь куда-то идти, спохватываюсь, останавливаюсь. Пытаюсь что-то сказать, опять не получается. Удивленно развожу руками, с плеч спадает покрывало, тупо смотрю на Женьку, на покрывало, по сторонам.
  - Женщина! - Вскрикиваю.
  - Девушка. - Он вроде как собрался внутренне, лицо стало серьезным.
  - Да ты и не Женька совсем! - Опять на повышенных тонах восклицаю.
  - Женька. - Спокойно отвечает он, она?
  - Что ты мне врешь?! - Сам от себя, не ожидая начал, заводится я. - Ты не Женька, ты Евгения!
  - Так давай тока без паники и без истерик. - Он попытался подойти ко мне, но я, почему-то отбежал от него. - Да успокойся ты! Ничего страшного не произошло.
  - Нет, вы только послушайте его! Хм, ее! Ничего не произошло! Еще как произошло!
  - Прошу тебя успокойся. - Он, тьфу, она, примирительно подняла руки, пытаясь вновь подойти ко мне.
  - Я успокоюсь, когда ты мне расскажешь всю правду!- Я вновь отскочил от нее и уперся спиной в автомобиль, посмотрел на него, словно на привидение и сам не знаю, почему вдруг крикнул. - Женщина на корабле!
  - Боже мой, что за чушь ты несешь. - Она, наконец, поймала меня, обхватив за плечи и прижимаясь ко мне. - Отважный - Билли Бонс , прекратите истерику. Я буду вашим юнгой на вашем корабле, будем пиратствовать вместе, только успокойся и... кхм...спрячь, пожалуйста, обратно свои "бонсы".
  Она как-то смущенно отстранилась от меня, отворачиваясь.
  - Что? - Не понимая ничего, спрашиваю ее.
  - У тебя полотенце упало.
  
  
   ***
  
  Да ночка выдалась та еще, я лежал в палатке под утро, все никак не в состоянии заснуть, а на плече у меня лежала голова моего, МОЕЙ, Женьки. Маленькой перепуганной девочки, которую я дурак, так и не смог понять за столько дней общения. Как так могло получиться? На этот вопрос у меня не было ответа. Что она могла мне ответить, только то что я сам видел в ней пацана, не замечая очевидного, а она просто боялась раскрыться мне, мало ли как отреагирую, ей такой внутренней борьбы стоило вообще ко мне осмелится подойти. Поменялось ли мое к ней отношение? Не знаю, я действительно не знаю, что изменилось, но теперь все определенно по-другому.
  Мы много разговаривали этой ночью, естественно я нервничал. Кричал, но она молодец, видимо была готова к этому разговору, успокоила меня. Только под утро мы забрались в палатку и она, прижавшись ко мне, лежала, положив голову на плечо, смотря куда-то, а я боялся даже дышать, что бы ни потревожить ее.
  - О чем ты думаешь? - Раздался ее тихий голос.
  - Просто прикидываю, сколько еще сюрпризов у тебя для меня заготовлено. - Играя роль рассерженного дядечки, ответил ей.
  Она все так же тихо рассмеялась. Но я действительно вдруг задумался, о том, что скорей всего это был не последний раз, когда я кардинально буду вынужден поменять свое отношение к ней.
  - Знаешь что, ты мне это. - Немного замявшись, не зная как подобрать слова начал я.
  - Что?
  - Не рассказывай никогда, почему моя бритва пару раз была мокрой, и, пожалуй, оставь ее себе.
  - Дурак! - Маленький кулачек стукнул по груди.
  Но думалось о другом, а именно о то, что, же произошло тогда при нападении на меня грабителей. Возможно я и не великий мыслитель, но и не последний дурак на земле. Не могли грабители убежать. Во-первых, я бы услышал, а во-вторых на это ну никак невозможно было потратить две, максимум три секунды, до того момента как я увидел мою маленькую спасительницу. К тому же пусть даже ушибленный на всю голову, но я действительно видел, как ее глаза светились!
  Скоро начнет светать, а сна ни в одном глазу. Мысли роились тучами, постоянно возникали вопросы без ответов.
  - Жень.- Аккуратно высвободив плечо, привстал на локте, рассматривая ее лицо.
  - Что? - Какие же у нее глубокие, выразительные глаза, в темноте они казались бездонными темными озерами.
  - Что тогда произошло на самом деле?
  Она молчала, пристально глядя на меня, видимо ожидая от меня каких-то слов, возможно даже того, что я откажусь от этого вопроса. Но мне необходимо было знать, и я ждал ее слов.
  - Еще маленькой девочкой, давным-давно, я пообещала маме, что никогда и никому не расскажу, того о чем ты сейчас хочешь узнать. Потому что это не только мой секрет, но и моей семьи. - Ее маленькая ладошка погладила мою щеку.
  Я же просто лег опять на спину и закрыл глаза. Нельзя требовать от нее ответа. Просто нельзя, заставлять ее предавать память о своих родных, о том самом заветном, что когда-то было в ее жизни. Мне не было обидно, ценить людей такими, какие они есть, не взирая на их прошлое и тайны, хранимые в душе, за прожитую мной жизнь я научился.
  - Но тогда, в тот день. - Услышав ее слова, открыл глаза и столкнулся с темными озерами на небольшом сердцевидном лице Жени, склонившейся ко мне близко-близко, так что ощутимо было ее горячее дыхание. - Я спросила маму, можно ли мне будет все рассказать своему, жениху, на что она рассмеялась и дала согласие. Так что если очень сильно хочешь ответа, тебе придется жениться на мне.
  - Ну-ка, отодвинься от меня. - Улыбка расползлась по моему лицу.
  - Ну что, берешь в жены? - Она в полный голос рассмеялась. - Смотри, потом будешь локти кусать, а будет поздно!
  - Нечего, как нибудь, переживу. - Мне понравилось, что она с юмором отнеслась к сложившейся ситуации.
  - Я расскажу тебе, все. - Теперь голос ее был серьезен. - Потому что верю тебе и потому, что ты все, что у меня есть.
  - Спасибо. - Мне было искренне приятно ее доверие.
  Она легла рядом, опять прижавшись, и положила голову мне на плечо. Некоторое время так и лежали, молча отсчитывая в тишине ритм сердец. Потом она подняла руку, я смотрел на ее силуэт еле различимый в темноте.
  - Ты главное ничего не бойся. - Произнесла она шепотом.
  На кончике маленького пальчика, еле различимого, вдруг вспыхнуло зеленое пламя, наполняя палатку каким-то неверным мерцающим светом. Сердце в моей груди стало отбивать учащенный ритм, а готовые вырваться слова просто потерялись, оставив лишь восторг и бесконечное удивление.
  Небольшое зеленое пламя, прямо на кончике указательного пальца, возникало не откуда мерцая, тускло и, заставляя причудливые тени плясать по потолку и стенам. Потом она сомкнула пальцы ненадолго, и когда их вновь развела, на каждом горел свой маленький огонек. Сжав руку в кулак, она погасила пламя, погружая нас вновь во тьму, а через секунду ладонь открылась, и на ней вновь замерцало пламя.
  - Протяни руку. - Попросила она.
  Несколько секунд поколебавшись, протягиваю руку навстречу ее пылающей огнем ладони, а она аккуратно словно маленького ранимого зверька, передает мне свой огонь. Сердце забилось у меня в бешеном ритме, в горле пересохло, в подобное просто невозможно было поверить. На моей ладони плясали причудливые языки живого пламени, которое было едва ощутимо теплым, и совершенно не обжигало.
  Она поднесла мою ладонь к себе, подула на пламя и мы вновь погрузились во тьму, все закончилось. Пламя потухло.
  - Женя.
  - Да?
  - Куда ты спрятала остатки коньяка?
  - Нет!
  
   ***
  
  О сне больше не могло быть и речи. Словно, неприкаянный ходил по нашему лагерю, нигде впрочем не находя себе покоя. То там постою, то здесь, вновь пройдусь по кругу, но опять ноги несут куда-то.
  - Отдай коньяк.
  - Нету.
  - Будь человеком у меня стресс.
  - Все равно нету.
  Она сидела на раскладном стульчике возле костра, укутанная в одеяло и пила вскипяченный в котелке чай, стреляя в меня улыбчивыми глазами и вредничая, на отрез, отказавшись выдавать спиртное.
  Не то что бы мне прям, хотелось выпить, просто я совершенно не знал как мне реагировать, как мне поступить, да, в конце концов, как мне жить дальше. О чем мне ее спросить? То, что она мне показала, это даже не кролик из шляпы, это кролик которого я сам, своими собственными руками достал из шляпы.
  - Женя.
  - Нет.
  Я родился, вырос и живу в мире где, нет места, тому, чему стал сегодня свидетелем. Кто она такая? Гарри Гудини в одеяле, на стульчике? Как мне человеку, двадцать первого века можно научиться верить в чудеса? Все проще пареной репы, для этого вам подойдет любая маленькая девочка с улицы!
  - Женя.
  - Нет.
  Мир, который я знал, перевернулся. Возможно, мне стоило бы испугаться. Да что там стоило, мне просто катастрофически необходимо испугаться до умопомрачения. Перед глазами отчетливо стояла картина трех дымящихся воронок в земле, а так же фраза: "Они сгорели".
  - Женя.
  - Нет.
  Девочка способная сжигать дотла, та, которая способна пылать. Та, которая, сидит сейчас передо мной, совершенно беззащитная, с все еще виднеющимися побоями на лице. Кто этот человек? Кто та, которую я считал, узнал и принял?
  - Женя.
  - Нет.
  А может это еще не все сюрпризы, которая она заготовила мне? Точно! Она же меня тогда вырубила своим взглядом! Не сожжет дотла, так просто отключит, и буду лежать как младенец беззащитный. Вот уж в историю я влип.
  - Нет. - В очередной раз сказала она, увидев, как я остановился. - Нельзя тебе, так как ты пьешь уж лучше вообще не пить, даже я в состоянии выпить в три раза больше тебя и с гораздо меньшими последствиями. Возьми лучше вот, чаю выпей, горяченький, вкусненький. Или знаешь что, давай тебе валерьяночки накапаю, там, в аптечке есть пузырек.
  Мы молчали, глядя друг на друга, такой взрослый большой дядя и такая маленькая беззащитная девочка, а может несколько иначе? Может такой беззащитный дядя и такая взрослая маленькая девочка? Не важно, ноги гудели от ходьбы, да к тому же навалилась усталость бессонной ночи. Опустился на землю прямо там, где стоял, плечи поникли.
  - Знаешь. - Она тяжело вздохнула. - У меня в семье, это умела мама, от нее мне и передалось, мы никогда не показывали свое умение, наоборот, это было нашей большой тайной. Наверно ты хочешь знать, что же это? Это - магия. Не спрашивай, как я это делаю, я не смогу тебе объяснить, не потому что не хочу, а потому что это не возможно. Возможно, это смогла бы сделать мама, но ее уже нет. Я слишком молода, я только учится начала обладать тем, что мне доступно. Да и по большому счету я сама не знаю, что же мне доступно. Мой опекун избивал меня, напившись, а я ничего не могла ему противопоставить. Смешно было бы зажигать перед ним огоньки. Хотя именно тогда я научилась усыплять людей.
  - Что же произошло там, когда на меня напали? - Нарушил молчание я.
  - Я испугалась так как никогда раньше, я вдруг четко осознала что не смогу потерять тебя, столько лет боли после смерти родителей, столько слез и отчаянья и кто-то смеет у меня забрать тебя, того кто стал для меня словно глоток воздуха после глубокого погружения под воду. - Кружка выпала из ее трясущихся рук, а по щекам потекли слезы.
  Проклиная себя за свои вопросы, подбежал к ней, подхватывая ее на руки, только бы успокоить, только бы не было слез, я не имею права причинять такую боль. Она спрятала лицо у меня на груди, а я держал ее на руках, что-то ласково говоря.
  Слишком устали мы за сегодняшний день, потом все потом, подняв ее словно пушинку, зашел вместе с ней в палатку, укрыл и лег ряжом, не выпуская ни на миг содрогающеюся в слезах. Хватит разговоров, хватит слез, дождавшись пока она уснет, немного повертевшись, заснул.
  Проснулись уже далеко за полдень, когда солнце взошло в зенит, наполняя теплом воздух и освещая землю своими лучами. Женька приготовила нам обед, поели, прогулялись по пляжу, я не торопил ее с рассказом.
  Постепенно разговоры не о чем, закончились и она, окунувшись в воспоминания, вновь начала свою историю.
  Семья жила не богато. Отец инженер проектировщик, по профессии архитектор, вносил основную статью доходов в семью, частыми командировками и постоянными разъездами по стройкам. По характеру молчаливый спокойный человек, где-то даже замкнутый, он познакомился с жениной матерью еще в студенческие годы, долго ухаживал, переживал, но, в конце концов, добился расположения тогдашней студентки с медицинского института, в придаток к своей красоте внесшей в их семью, тайну которую они пронесли сквозь года вместе.
  Татьяна, мать Жени, обладала даром магии, сильным пугающим даром, не понятным, и от этого еще больше опасным.
  Приехавшая от куда то из глубинки, она казалось, не имела прошлого, ни документов, ни родни. Лишь имя и странный акцент тягучий растягивающий слова. Как ей удалось поступить на учебу, было загадкой, впрочем, о ее прошлом ничего не могла сказать даже Женька, говоря, что мать наотрез отказывалась с ней об этом говорить. Хотя отец все-таки знал, но на расспросы дочери, лишь заворачивал ее обратно к матери. Появилась дочь, о ее способностях мать знала доподлинно, хоть и стали они проявляться после десяти лет. Любимой забавой малышки стало носиться по квартире и поджигать все, что по ее мнению требовало того, чем естественно доводила отца до предобморочного состояния и вызывала мамин праведный гнев.
  С Женькой пришлось повозиться, растолковать ребенку, что нельзя афишировать свой дар практически невозможно, поэтому ей пришлось часто менять школы, а один раз даже переезжать, что естественно вносило некоторую лепту в ссоры семьи.
  Женька росла, училась и в определенный момент, мать объявила отцу, о том, что время пришло. О чем они говорили, маленькая дочка не поняла, просто однажды ночью погрузились семьей и выехали из черты города. Ехали долго, пытавшаяся шутить Женька в скором времени осознала, что никому кроме нее не до шуток, постепенно пришел страх и непонятная тревога. Последние моменты совместной жизни она помнит отрывисто, словно в тумане. Какое-то поросшее по пояс травой поле, налетевший ветер с грозой. Тяжелые, словно выворачивающие нутро раскаты грома, и мать, в свете молний твердящую, как заводная: "Что бы ни случилось, ни в коем случае не отпускайте моих рук".
  Остановились, стали держа друг друга за руки, Женька в слезах, отец нервный явно испуганный, лишь мать сосредоточена, молчалива, словно ожидающая чего-то. Потом началось светопреставление, страшный грохот бури, стегающие струи дождя, ветер, пригибающий к земле и молнии одна за другой вонзающиеся своими сияющими разветвленными лапами в землю за ними, впереди с левой стороны с право, много десятки, все ближе и ближе, чаще страшней. Этого ребенок просто не выдержал, вырвав руки из ладоней отца и матери, она упала на землю, закрываясь руками.
  По милицейским сводкам, получалось, девочку нашли через три дня после страшного пожара, который разразился в небольшом лесу заповеднике, во время бури. Тела родителей не нашли, только сомнений в их гибели не было, пылало по словам очевидцев так что чертям в аду тошно было.
  Дальше, скитания по приютам и внезапно объявившийся дядя, пьянствующий за пособие по уходу за ребенком. Слезы, ночи бес сна, побои, один раз он даже попытался ее изнасиловать, но был настолько пьян, что просто вырубился лежа на ней. Одиночество, ни надежды, ни малейшего варианта, хоть на что-то лучшее, тогда она стала часто приходить на могилу родителей, где были закопаны пустые гробы, часами просиживая там, в надежде на что-то, с желанием все изменить, не веря впрочем, уже в лучшую жизнь.
  Она не плакала, просто тихо говорила, сидя радом со мной, а я не торопил, не переспрашивал, сидел, слушал, думал и признаться был, что называется не в своей тарелке.
  Можно сказать тысячу слов, но когда говорят о таком лучше молчать, не нужен ты со своими словами, они будут только лишними, все что от тебя требуется быть рядом.
  - Спасибо тебе. - Она, встряхивая словно с себя воспоминания, потянулась ко мне, нежно обнимая и пряча лицо на груди.
  - За что? - Не находя слов утешения, я просто ответил на ее объятия.
  - За то, что ты есть, за то, что ты такой, какой есть, просто спасибо, я словно воскресла, или проснулась после страшного долгого кошмара.
  - Тогда и тебе спасибо. - Я нежно погладил ее по рассыпающимся из-под пальцев, тяжелым рыжим кудрям на голове.
  - А мне-то за что? - Она посмотрела на меня своими большими зелеными глазами.
  - За то, что веришь мне, за то, что рядом со мной. - Я смущенно почесал нос. - Знаешь, у меня такое ощущение, что именно тебя мне не хватало всю мою жизнь, мне хорошо с тобой.
  Больше к теме ее прошлого мы не возвращались, закипела обычная жизнь, вскоре я вновь смог услышать ее смех, мы опять болтали о глупостях, пели, вместе готовили, гуляли долго по пляжу, поднимались на ближайшую скалу, откуда открывался прекрасный вид, на безмерную спокойную гладь моря. Покой воды, был схож с покоем в наших душах, рядом, вместе, каждый забыв о своей боли.
  
  Глава 4.
  
  
  День сменился днем, а ему на смену пришел еще один, вскоре снялись с места, решив заехать в город для пополнения продуктов, а так же от дикого желания посетить горячую ванну. Природа природой, а благо цивилизации это неописуемо приятно.
  Номер удалось получить сравнительно за малые деньги, но с балконом, выходящим на море, а это уже окупало его цену с лихвой.
  Клятвенно заверив Женьку в том, что не буду хулиганить и баловаться, оставил ее в комнате отправившись в ближайший магазин, где впрочем, не очень долго пробыл, скупившись, добавил немного от себя. Дико захотелось конфет и вяленой рыбы, можете сколько угодно недоумевать, когда хочется уже ничего не остановит. Посидел, покурил на лавочке в какой-то небольшой аллее, виновато озираясь по сторонам, купил стаканчик вкуснейшего местного вина и уже с чувством выполненного долга, закурив, отправился назад в гостиницу.
  Добравшись до места, немедленно подвергся досмотру на предмет, все ли руки-ноги принес назад, потом был в чем-то заподозрен, но поскольку я не пил ничего, то я естественно сразу, так и сказал, что не пил ничего. После чего, получив полотенцем по спине, был отправлен на водные процедуры.
  Дикое желание очутится в ванной, я не стал сбивать, пошло поплескавшись под душем, а как полагается, по всем правилам, наполнил ее горячей водой, и почему-то хихикая, вылил туда пол пузырька шампуня, взболтав громадную шапку пены.
  Рай на земле возможен, быстро раздевшись погрузился в свой рукотворный, наслаждаясь каждым миллиметром своего тела.
  Не хватало корабликов, в детстве и юности очень увлекался собиранием и моделированием кораблей. Приятно вспомнить, сколько литературы было прочтено по этому вопросу, какие миниатюры склеивал с отцовской помощью. Однажды даже получил приз от школы на каком-то областном конкурсе.
  - Детский сад, здравствуй. - В неожиданно открывшейся двери стояла Женька.
  - Господи, боже мой! - Признаться от неожиданности я испугался. - Ты что тут делаешь, немедленно выйди!
  - Почему? - Все с точностью до наоборот, исполнила она, вгоняя меня в смущение и присаживаясь на краешек ванны.
  - Ну, вообще-то я голый.
  - Раньше тебя это не смущало.
  - Раньше ты была мальчиком!
  - Я тебе по большому секрету скажу, я никогда не была мальчиком. - Рассмеявшись, она все-таки вышла за дверь, еще раз посмотрев в мою сторону и подмигнув.
  Нужно будет впредь закрывать дверь, привычка одинокой жизни, у себя дома не от кого закрываться было кроме себя самого. Она тоже хороша, осмелела, теперь-то я понимаю причину ее тогдашнего смущения. Ну и я конечно хорош, галопировал при ней, в чем мать родила.
  Интересно, о чем она думает? Совсем еще девчонка, хотя и постарше оказалась, чем я изначально думал. Заглянув в паспорт, как-то тайком узнал, что ей семнадцать. Разница между нами огромна, пятнадцать лет, считай вечность. В отцы, конечно, не гожусь, но на какого-нибудь дядю вполне могу рассчитывать.
  После ванны, устроили себе миниатюрный пир, расщедрившись, мне даже накапали пятьдесят капель из спрятанного коньяка. Так в праздной неге и провели остаток дня и вечера, уснув уже ближе к полуночи.
  Утро следующего дня, по всему не задалось, когда я проснулся, Женька расхаживала по комнате какая-то подавленная, явно чем-то взволнованная, а на расспросы отвечала односложно, либо же просто молчала. Вовремя молчаливого завтрака, мне все же удалось ее разговорить.
  - Надвигается гроза. - Губы поджаты, глаза серьезны и внимательны, словно ожидают чего-то от меня.
  - Что в этом такого? - Небо действительно немного затянуло серыми тучами.
  - Гроза будет сильной, такой как тогда. - Определенно она ждет от меня каких-то действий.
  О каком моменте она упомянула, мне было ясно, разговор был о том дне, когда погибли ее родители. Как она почувствовала надвигающуюся бурю, мне было не понятно, но ее страх и волнение вполне были ощутимы.
  - Не волнуйся, останемся в номере, я схожу, проплачу на два дня вперед. - Если действительно намечалось светопреставление небесное, то я, пожалуй, с радостью только соглашусь провести это время под крышей в уюте и тепле, чем в отсыревшей холодной палатке, или в машине.
  - Понимаешь, она не простая. - Взгляд был рас фокусирован, руки нервно подрагивали. - Это понимание пришло ко мне не сразу, со временем я словно стала ощущать приближение огромной массы какой-то пугающей дикой невероятной мощи, силы, бездумного гиганта способного смести все на своем пути.
  - Не волнуйся, мы переждем грозу тут. - Честно говоря, некоторая часть ее волнений передалось и мне.
  - Это не все. - Словно принимая решение, она встала, вновь принявшись расхаживать по комнате. - Что-то мне подсказывает, что следующая подобная сила будет собранна очень не скоро.
  - Женя, успокойся, у меня почему-то чувство, что ты задумала глупость. - Перед глазами стояла картина маленькой девочки окруженной всполохом молний.
  - Ты понял? - На лице ее застыло удивление.
  - Не нужно быть семи пядей во лбу, что бы понять тебя. Но вот, от тебя мне важно услышать понимание того, что прошлого не вернуть. - Кусок что называется, не лез в горло, на сердце поселилась тревога. - Это опасно, смертельно опасно, не буду говорить, что понимаю то, что собиралась сделать твоя мама, но хочу напомнить тебе, понимание того что произошло, нету так же и у тебя. Уже погибли в подобной ситуации твои родные, и я не хочу твоей гибели.
  - Но это шанс, понять, узнать, увидеть, почему моя жизнь покалечена, почему я одна, ради чего столько лет мне пришлось глотать слезы. - Она подошла, обнимая, ее слова отдавали жаром мне в лицо. - Я могу лишь сказать тебе спасибо, за все, что произошло за эту неделю и пусть я погибну, но я должна попробовать.
  - Женя, я не позволю тебе. - Впервые я позволил себе допустить в общении с ней порцию льда в голосе.
  - Ты не сможешь меня остановить, прости, я вижу тебе нелегко, прости меня, если сможешь.
  Она тихо плакала, а я вдруг осознал, что это возможно и есть конец нашего с ней маленького приключения. Все, приехали. Конечная остановка. Не думать о том, что все когда-нибудь заканчивается, хорошо, но бесперспективно, потому, что потом будет только больней. Что нас ждало в будущем? Кем бы мы остались друг для друга? Как бы мы пробились, через сотню условностей окружающего мира? Серые будни, моя работа и пустая квартира, ее не менее пустая жизнь, мы, конечно, смогли забыть на какой-то краткий миг, обо всем, но вот настал именно тот момент, когда самое время задать вопрос, что будет дальше?
  Друзья без году неделя, вот кто мы друг для друга, сентиментальный одиночка не нужный больше в этом миру ни кому, и маленькая раненая в сердце девочка, которая возможно уже к концу этого дня будет мертва.
  - Не пущу. - Сказал я, вполне осознавая, что не смогу ее остановить. Что я для нее, если она способна просто отрубить меня взглядом?
  - Пожалуйста, не надо, я все понимаю, но и ты пойми меня. - Слезы катились по щекам.
  - Глупая, ты же погибнешь! - Не сдержавшись, я закричал на нее в полный голос.
  - Умоляю, не надо, прошу тебя, мне и так больно. - Она упала передо мной на колени, обхватывая голову руками. - Прошу тебя прекрати.
  - Женечка, милая не надо, одумайся. - Падая рядом с ней на колени, обнимая ее, зашептал я. - Нельзя тебе туда, это опасно.
  - Я должна. - Это был единственный ее ответ для меня.
  В каком-то исступлении я встал на ноги, яростно ударив кулаком в стену, проминая хлипкий гибсокартон перекрытия, со злостью отшвырнул тумбочку с накрытой едой, жалостливо звякнув на пол, рухнула тарелка, разлетевшись на куски, еще раз ударил в стену, сбивая костяшки пальцев, до крови и просто обессилено упал в кресло. Перегорел. Все. Ватное одеяло апатии накрыло меня с головой, словно укрывая от всего мира, мягко, глухо, безразлично и невероятно спокойно. Я спокоен.
  В этой жизни, не всегда бывает так, что от тебя что-то зависит. Существует старинная английская поговорка, из двух зол, и выбирать не стоит, это выбор, выбор стороннего наблюдателя, человека без лица, но, к сожалению или к радости культура моего народа имеет по этому случаю свою присказку, из двух зол выбирай меньшее. Это народная мудрость, людей не способных оставаться в стороне, это моя мудрость, то, против чего я не смогу пойти, я и так был слишком долго обезличен одиночеством.
  - Я иду с тобой.
  Моя вспышка агрессии, похоже, сильно напугала ее, сидя все так же на полу она большими мокрыми глазами смотрела на меня не в силах произнести ни слова, а я был не в силах ее ни успокоить, ни пожалеть, она сделала свой выбор, я сделал свой. Молча поднявшись, вышел из номера, просто не в силах сейчас видеть ее, прочь в город, на улицы ходить, молчать, курить, думать.
  Сколько времени и где именно я ходил, память не смогла дать мне ответа. Словно черная пелена перед глазами. Очнулся, уже возвращаясь в номер, поливаемый сильным холодным дождем. На улице был серый полумрак от низко стелящихся к земле косматых наполненных влагой туч.
  Она была в номере, тихая, успокоившаяся, собранная, встретив меня, на пороге молча ни говоря не слова, обняла. Мне тоже нечего было ей сказать.
  Сели порознь, напротив друг друга. На часах около шести.
  - Когда? - Первым произнес я.
  - Еще около часа, но нам лучше наверно будет выйти из города. Посторонние люди не должны это видеть.
  Выслушав ее, согласно кивнул, оделись по теплей, и покинули номер, выходя под проливной дождь и холод. Пикнула сигнализация машины, сев в нее медленно направились из города. Сидя за рулем, молча, следовал ее указаниям, куда повернуть, где притормозить, что бы осмотреться потом опять проехать. Где-то около получаса у нас ушло на дорогу, до какой-то окруженной скалами неприметной пустоши. Остановились, место было выбрано, стали ждать, прислушиваясь к сильным порывам завывающего ветра и мерному стуку срывающихся с неба крупных капель дождя по лобовому стеклу. Природа бушевала, становилось страшно от мощи небесной стихии, сплошная водная пелена, с невероятной силой подхватываемой ветром неслась над землей. Первый раскат услышанного грома заставил невольно нас вздрогнуть.
  - Началось, пора. - Произнеся это, она вышла из машины.
  Мне же ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ней, поежившись от холода, так же покидаю машину, следуя за ней по пятам в центр пустыря.
  - Ни за, что не выпускай моих рук, слышишь? - Ее руки взяли мои, глаза были закрыты, голова поднята вверх.
  Ничего не ответив, я просто крепко сжал ее ладони в своих руках, стараясь встать спиной к ветру защищая ее от его порывов. Первая молния, в опасной близости, буквально метрах в двадцати от нас, обрушилась в землю, противно шипя буквально после минуты ожидания. За ней с небольшим интервалом последовала вторая, сильный грохот грома, словно взрыв, разнесся, казалось прямо над головой. Счет обрушившихся на землю электрических небесных змей я потерял, они нескончаемо били одна за другой, уши заложило от оглушающих раскатов, страх заставлял сердце стучать в два раза быстрей, а мы все стояли, я, не веря в происходящее и она, закрыв глаза, в самом центре бури.
  Неожиданно увидел, как ее начало охватывать странное зеленоватое свечение, которое все усиливалось, растекаясь по всему телу и постепенно превращаясь в маленькие пляшущие язычки пламени. Точно такой же огонь охватил мои руки, дошел до локтей, взбираясь на плечи, от страха дернулся, чуть не выпустив ее рук, но вовремя спохватившись с леденящим душу ужасом продолжил наблюдать за движением огня по своему телу. Боли не было, лишь сильное жжение, охватившее все тело, жар окатил меня словно волной, закрыв глаза, решил терпеть, во что бы то ни стало, отгородившись от всего мира и лишь ощущая ее маленькие ладони в своих руках.
  Но отгородится не получалось, жжение стало сильней, постепенно перерастая в боль, продолжая сжимать ладони услышал ее стон, в какой-то миг боль усилилась настолько сильно, что мы в два голоса испытывая муку закричали, не в силах терпеть.
  Похоже, это действительно конец, мы глупо, будем с сожжены заживо, таков наш печальный удел, сознание обрывалось, методично выхватывая какие-то картины окружающего, но телесная боль постепенно погасила его остатки, чувствуя, что падаю, продолжал сжимать ее ладони.
  
   ***
  
  
  Вдохнув неудачно залетевший в нос песок, громко закашлялся, поднимаясь на руках, стал отплевываться, песок попал так же в рот. Голова нестерпимо раскалывалась, накатила тошнота, но позыва к рвоте пока не было. Медленно утвердившись на ноги, поискал взглядом Женьку, с удивлением осматривая окружающий мир.
  Песчаные барханы, пышущие жаром заходящего солнца, словно подернутые рябью застывшие воды или гигантские волны, в оцепенении, окружали меня вокруг, насколько хватало взгляда.
  Контраст обстановки поражал, не знаю сколько пролежал без сознания, но то место где мы были, никак невозможно было спутать с тем местом где мы оказались сейчас. Женька лежала на спине, широко раскинув руки, тревога за нее кольнула сердце, нетвердой походкой покачиваясь из стороны в сторону, подхожу к ней, падая на колени.
  - Женя, как ты? Ты меня слышишь? - Мой голос больше походил на карканье вороны. - Что с тобой? Очнись.
  Она безвольной куклой продолжала лежать на песке, совершенно не реагируя на мой голос. Страх охватил меня. Прижавшись ухом к ее груди, расслышал мерный ритм ее сердца, слегка похлопал ее по щекам, результатом моих действий были слегка приоткрывшиеся веки.
  - Тебе плохо? Больно? Ну, давай же девочка, хоть слово скажи, как ты? - Я словно мать наседка ворковал над ней, сметая с нее песок, брал за руку, нежно гладил лицо, но результатом моих усилий были лишь смыкающиеся и слегка приоткрывающиеся веки. Накатила паника, поднявшись на ноги, хотел идти за помощью, но вот куда, если вокруг от горизонта до горизонта, простилались пески, конца и края которым не было видно. Вновь упав на колени, обхватил голову руками. Думать, успокоится, главное без паники, словно заведенный шептал я себе. С Женькой беда, скорей всего парализована но, похоже, в сознании, глаза открывает. Бежать мне не куда, по какой-то непонятной для меня причине мы оказались далеко от того места, где я бросил машину и пошел за Женей. Как такое, возможно, этого я не знал. Но факт есть факт, попытался по карте в голове прикинуть, где мы могли оказаться и совершенно ясно понял, что по близости, да и в отдалении подобных мест просто не могло быть.
  - Женечка. - Вновь наклонившись к ней, пристально стал смотреть ей в глаза. - Давай так, ты будешь отвечать на мои вопросы глазами, если да то ты моргаешь один раз, если нет, то два, ты меня услышала?
  С замиранием сердца, увидел, как она прикрыла веки. Хоть немного, но это прибавило мне внутренней уверенности и спокойствия. Для уверенности стал задавать ей различные вопросы, требующие односложного ответа, с каждым разом получая от нее сигнал. Совсем немного надежды мне не помешает, главное она жива, слышит меня, она со мной. Ей было больно, тело не слушалось, правда сознание не повреждено и она вполне четко отвечала. Место же, в котором мы оказались, для нее тоже было незнакомо.
  Откинувшись на спину, от усталости и все еще донимающей головной боли, стал размышлять. Срочно нужна была квалифицированная медицинская помощь, но вот незадача где ее искать в безлюдной пустыне. Вопросы беспорядочным роем кружили в голове, так и не находя хоть какой-то более или менее приемлемый ответ.
  Меж тем красный гигантский диск солнца, уверенно стал закатываться за горизонт и пугающие тени от сгорбленных спин дюн поползли по земле, добавляя вечеру дополнительные темные краски.
  Время шло, а ответов как не было так и не появилось. В сердце снова забрался страх. Нужно было идти, но вот куда, в какой стороне мы сможем отыскать людей, этого знания не было. Пока еще светило солнце прошелся, далеко не уходя от бессильно лежащей Жени, взбираясь на ближайшие волны песка и пытаясь рассмотреть хоть, что-то дающее нам надежду, огонь, дым, деревья, хоть что-нибудь что приведет к людям, но безрезультатно.
  С наступлением полной темноты, избегавшись по песку, вернулся, просто упал рядом с безмолвной Женей. Стояла гнетущая тишина, о существовании которой я, и помыслить не мог, ни птиц, не шелеста деревьев, не говоря уже о звуках городской жизни, ничего. Абсолютный ноль. О существовании в природе такой тишины я даже помыслить не мог, слышно было, как бьется сердце и пульсирует кровь в висках. Повертевшись, прикрыл глаза, проваливаясь в беспокойный дерганый сон.
  Ближе к рассвету, проснулся от того, что неимоверно замерз. Это был еще один сюрприз от окружающей меня пустыни. Ночью стало ощутимо холодно. Прислушавшись к лежащей рядом Женьке, услышал тихое дыхание, похоже, она спала еще, скинул с себя куртку и свитер, заботливо укрывая ее. Сам, скатившись вниз по песку с бархана, стал интенсивно приседать, подпрыгивать и махать руками, пытаясь, хоть немного согреется. Это помогло, с сильной отдышкой вновь поднялся, аккуратно прижавшись к Жене, прилег, отдавая ей дополнительную порцию тепла от своего тела. О сне уже не могло идти речи, поэтому я просто повернув чуть в сторону голову, смотрел на зарождающееся солнце, на первые еще не яркие его лучи. Было красиво и если б не наша ситуация вполне возможно в моем сердце бы зародилось восхищение от открывающейся мне картины. Но сердце сковывал страх, не за себя, за нее. Совершенно нечем мне было ей помочь, это угнетало, заставляя при всем при этом от бессильной злости стискивать зубы.
  Красный диско солнца медленно неуловимо глазу, выкатился из-за горизонта прогоняя прочь пугливые тени и, давая нашим телам тепло, от такой ласки вновь стало клонить в сон, но встряхнувшись, поднялся на ноги, выбирая поблизости наиболее высокий бархан, с которого можно было б детально оглядеть окрестность еще раз. Заприметив подходящий моим целям, не медля, направился к нему, по пути то, опускаясь то, вновь подымаясь по пескам и периодически осматриваясь, не хватало еще потерять ориентир, маленькую беспомощную девочку, черным пятном, лежащую на светлом песке.
  Достигнув цели и взобравшись на самый верх, все так же безрезультатно стал оглядывать окрестности, не находя хоть малой зацепки для своего взора. Как же все-таки бессилен человек перед ликом природы, когда оказывается наедине с такой мощью. Все, что я мог это сжимать в бессильной ярости кулаки. Идти нам не куда. Я не находил ответа.
  Глупо, безвольно сел на песок мешком, обхватывая руками голову. Вопрос за вопросом, одна мысль сменяла другую, но все не находилось ответа.
  Постепенно становилось жарко, реально, тяжело. Солнце больше не радовало постепенно набирая силу она вознамерилось выжечь и без того пустые пески. Устало, от снедаемого отчаянья поднялся на ноги, еще раз осматриваясь и принимая решение идти все равно, куда лишь бы не сидеть на месте.
  Решение без перспектив но другого у меня не было.
  Подняв Женю на руки, медленно побрел по пескам, тяжело переставляя ноги. Женя проснулась, приоткрыв веки, смотрела на меня, но сказать ей хоть что-то я не смог, просто тупо продолжая как робот, переставлять ноги.
  Минуты, часы, не знаю, сколько их прошло, солнце уже полностью вошло в силу, нещадно опаляя песок, который при свете дня нестерпимо белой пеленой для глаз, окружал меня. Шаг еще один, за ним еще, один бархан как две капли похожий на другой сменялся, становясь чередой точно таких же, впереди.
  Очень хотелось пить, о еде в такую жару и речи быть не могло, все, что хотелось это хоть маленький глоток живительной влаги. Споткнувшись и чуть не упав, решил сделать небольшой привал. Опустив, Женю на песок сам бессильно упал, рядом переводя дух. Хоть бы, какую ни будь помощь, хоть что-то. Полежав еще немного, решил провести ревизию карманов. Не густо, не работающий мобильный телефон, ключи с брелком от автомобиля, две пачки сигарет, одна полупустая другая не распечатанная, зажигалка, мелочь монетами, бумажник, небольшой китайский ножик, которым если захочешь, то дня за два три возможно и зарежешься. Немного помедлив, обыскал карманы Жени, там тоже было не лучше, какие-то бумажки со стихами, написанными от руки, пачка жевательной резинки, огрызок карандаша, резинка для волос, все.
  Вновь поднявшись на ноги и взяв опять на руки, Женю, продолжил путь в никуда, без особой надежды на что либо.
  Опять один за другим потянулись песчаные дюны, шаг еще, мерность и монотонность угнетала, руки постепенно несущие Женю стали наливаться усталостью, но я продолжал идти.
  На очередном привале снял майку, обмотав ей голову, рубашку же одев на голое тело, оголятся, не стал, не хватало мне еще для полного счастья солнечных ожогов по телу. Куртку и свитер захотелось просто выбросить, но вспомнив о ночном холоде, просто обвязал их рукавами вокруг пояса. Руки отказывались от усталости поднимать тело Жени, поэтому я понес ее дальше, перекинув через плечо. Ноги гудели от интенсивной ходьбы, старался дышать носом, так вроде бы было легче.
  Взобравшись на очередной бархан и оглядывая горизонт, заметил, что впереди у самого края видимости, нечто-то темнеющее, что же это было, пока оставалось не вдомек, но придерживаться стал как ориентира этой слабой черной полосы на горизонте как конечной цели путешествия.
  Идти было тяжело, сил для ходьбы становилось все меньше и меньше.
  Но теперь появилась некая призрачная цель, иллюзорная но точка в которую необходимо прийти из пункта А, в пункт Б. Перекинув Женьку на другое плечо, пошел немного веселее, но как говорится это была радость висельника идущего на эшафот. В пути разжевал одну из ментоловых подушечек жвачки, это хоть немного притупило жажду, мысли крутились вокруг Жени. Хотелось ей хоть чем-то помочь, на одном из привалов, опять положив в рот жвачку и подождав пока он наполнится слюной, припал к ее губам, подавая эту нелицеприятную смесь из ментола и слюны ей в рот. С замиранием сердца ощутив ее еле уловимый глоток, такой слабый, но все еще свидетельствовавший о жизни. Для уверенности повторил процедуру пару раз, увы, другой влаги у нас с ней на двоих больше не было.
  Мой ориентир со временем стал вытягиваться вширь, превращаясь постепенно из чернеющей точки в некую серую полосу на горизонте, о том, что это мне оставалось лишь догадываться. Мышцы на ногах гудели от усталости, в глазах плыло, то ли от истощения организма то ли от легкого мерцающего марева песков, раскаленных солнцем.
  Споткнувшись, упал на колени, тяжело дыша не в силах подняться. Как же тяжело и жарко. Тело Женьки давило неподъемным грузом на плечи, от непередаваемой слабости и бессилия хотелось рыдать в полный голос, но и на это просто физически уже не было сил. Кое-как прилагая неимоверные усилия, оттащил за руки Женю, под еле ощутимую тень одного из нависающих барханов, подложил ей под голову свернутый свитер и упал, проваливаясь в бредовый кошмарный сон.
  Очнулся уже под вечер, когда жара все еще ощущалась, но вот если так лежать и не шевелится, то жить еще можно. Нет, днем по пустыне передвигаться просто сущий ад, нестерпимо не выносимо. Наверно нужно будет пробовать идти ночью, это единственный для нас вариант, лишь бы не заблудится, мой ориентир, выбранный на горизонте, ночью будет не виден. С усилием встав на ноги, поднялся на вершину бархана, всматриваясь в черную полосу на горизонте. Что я могу придумать, чтоб с наступлением темноты двигаться, по курсу, не сбившись? Помогли воспоминания из детства и мое увлечение в строительстве и склеивании моделей кораблей, в литературе, которую я поглощал тоннами, говорилось, что моряки ночью ориентировались по звездам, держа курс на определенные созвездия. Как давно это было, словно и не со мной вовсе. Сев на вершине и скрестив ноги, стал любоваться закатом, такого красивого и такого ненавистного мной солнца. Лицом повернулся к черной полосе на горизонте, ожидая, когда же, наконец, наступит благословенная тьма и появится хоть одна звезда, которая и станет для меня путеводной, поэтому застывшему морю песка.
  Жара ощутимо спала, тени барханов вытянулись и налились чернотой, дрожащими руками еле удерживая, достал из пачки сигарету и, прикурив, затянулся горьким сухим дымом, закашлявшись.
  Пришло некое подобие спокойствия или если угодно апатии, мысли были ужасающие в голове, я думал о смерти. Пришло некое понимание того, что мы скорей всего погибнем через пару дней тут. Бедная Женя, она даже не в состоянии оплакать себя, безвольная не шевелящаяся кукла.
  Три окурка я воткнул в песок перед собой и закурил четвертую сигарету, когда, наконец, чуть в стороне заметил одну из самых смелых звезд, еле заметным блеском пробивающую не то полусвет, не то полумрак закатывающегося за горизонт светила. Не она, явно в стороне, она уведет меня в никуда, не моя звезда.
  За первой последовала вторая, потом еще и еще, они появлялись постепенно по мере исчезновения солнца, складываясь в причудливые вязи и узоры на небесном своде. Просидев в ожидании, еще какое-то время я выбрал три звезды, более или менее приметных и узнаваемых после недолгого наблюдения за ними, если двигаться прямо в складывающийся из них треугольник, то точно попадаешь по выбранному мной маршруту.
  Встав на ноги, спустился к Жене, перекидывая ее через плечо и размеренным щадящим шагом, направился по пути звезд. Дорога звезд, забавно звучит, невольно на моем лице промелькнула улыбка первая за все время моего пребывания здесь, неизвестно где, в этой пугающей и безжизненной пустыне. Пусть будет так, дорога звезд, просто другой у меня не было, а как вариант звучит вполне не плохо.
  Время потянулось, как и моя дорога, бесконечной вереницей, ночь постепенно полностью отвоевала свои законные права у дня, и полная поглощающая темнота, обдавая прохладой, накрыла меня с головой. Шаг еще и еще, не останавливаясь и словно открывая второе дыхание, мой путь продолжался час за часом, прерываясь лишь на минуту, чтоб перебросить Женьку на другое плечо, так как это уже затекало под тяжестью. Контроль по времени вести не удавалось, может три может пять часов, а может всего час, я шагал вперед, лишь вскидывая время от времени голову к звездам правя свои шаги по их неверному тусклому свету.
  Через какое-то пройденное время появилась крупная сияющая неземным светом половинчатая луна, освещая мне дорогу и немного притупляя свет малых звезд. Сил еще оставалось предостаточно, поэтому я, немного ускорил шаги, не боясь, оступится в темноте. Неожиданно под ногами попалось что-то твердое, присмотревшись, понял, что это камень, через некоторое время под ногами попался еще один, а невдалеке от него из песка торчал обломок еще одного. Местность постепенно менялась. Монотонные пески уступали место все больше и больше попадающимся камням, кое, где из-под песка торчали большие куски твердой породы. Луна, обретая силу, вошла в наивысшую свою точку, из-за чего ее тусклый свет приобрел большую яркость. По земле поползли тени, и одна из них, отбрасываемая мной легла прямо перед глазами, вытягиваясь в длинного уродливого человечка, мерно качающегося при моей ходьбе.
  Ну что ж, в моем положении даже такому попутчику я был рад. Потянулось вновь время, шаги складывались в вереницу и все бы ничего, только вот тень моя меня почему-то стала беспокоить. То так, то эдак, я разглядывал ее не в силах понять, что же в ней не так. Неожиданно осознание, причины беспокойства, во всей красе предстало в образе мысли в голове. Если луна, светит мне, будем так говорить в лицо, то тень должна была находиться за спиной, а не как сейчас вытанцовывать перед глазами. Аккуратно положив Женьку на песок, я развернулся в поисках дополнительного источника освещения, который должен был бы быть у меня за спиной, другого объяснения у меня не было.
  Обернувшись же, мне стало плохо, такого поворота событий ожидать не приходилось. Над горизонтом зависла еще одна луна в полной своей фазе, идентичная той, которая освещала мне путь вперед. В какой-то прострации я вертелся то к одной то к другой луне, поворачиваясь, закрывал глаза, пробовал дышать, ровно успокаивая себя, потом вновь безумно крутился, рассматривая луны. Не в силах поверить в увиденное тер глаза, щипал себя, но морок или наваждение, что угодно только не правда, рассеиваться упорно не желали.
  - Женечка родная мне нужен ответ, иначе я решу, что сошел с ума, ты видишь две луны? - Подхватив руками ее голову, я повернул сначала к одной луне потом к другой, наклонившись над лицом внимательно вглядываясь в глаза, зашептал ей. - Ответь, если одну то один раз моргни, если две то два раза.
  С замиранием сердца отсчитал как она два раза медленно склонила веки и в удивлении уселся рядом глупо смотря в небо и не находя слов.
  - Что здесь, черт возьми, происходит!? - Слова криком слетели с моих губ. Неожиданно, мой крик возымел действие в виде, каких-то тихих скользящих шагов в стороне. - Кто здесь?
  Подскакивая на ноги, я стал, озирался, вертясь как сумасшедший, во все стороны, впрочем, безрезультатно, по близости никого не было. Ноль. Пустота, никого поблизости не было, неужели мне показалось? Теперь после обнаружения второй луны, быть в чем-то до конца уверенным не приходилось.
  Вновь подхватывая Женю на руки, уже с нарочитым вниманием оглядываясь и прислушиваясь к ночи, продолжил свой путь, стараясь не шуметь, чтоб не пропустить больше ни одного звука. Песок под ногами все чаще и чаще сменялся каменистой насыпью, а более крупные камни стали показывать свои верхушки на половину занесенные песком.
  Моя внимательность и постоянная готовность, вскоре вознаградилась очередным звуком удаляющихся шагов. Положив Женю на песок, присел к земле, стараясь правильно определить звук. Где-то метрах в десяти впереди, кто-то спрятался за небольшим камнем. Достав свой, горе нож, все так же пригибаясь к земле, стал тихо подкрадываться к намеченному камню, периодически замирая на месте и внимательно вновь прислушиваясь. К обострившимся ощущениям добавилась порция адреналина, пробуждая какое-то непонятное чувство на половину страха на половину азарта.
  Но выяснить, кто, же мой ночной гость я был просто обязан, тихо подкравшись, вдохнув в грудь побольше воздуха одним махом перемахнул через кусок камня, набрасываясь на что-то распростертое на земле.
  Страшное шипение, словно сотни змей разом и мощный удар по ноге чем-то длинным и тонким на подобие хлыста встретил мою атаку, растерявшись, невольно попятился, поджимая ушибленную ногу, существо не было человеком, нечто не очень большое распростерлось по земле, угрожающе открывая пасть в темноте. Страх страхом, но на удар я вдруг осмелев, решил ответить своим, размахнувшись, что было сил ногой, словно футболист от ворот мяч подавая, ударил точно по нижней челюсти. Раздался щелчок захлопнувшейся пасти и глухой удар обмякшего тела опускающегося на землю.
  Победа осталась за мной, но признаться страху натерпелся, до седых волос надо будет днем, проверить волосы наверняка пару прядей поседело. Медленно на подрагивающих ногах подошел к своему противнику, осматривая его тело в свете луны.
  - Тьфу ты черт тебя раздери. - Выругался я рассмотрев в своем оппоненте крупную ящерицу наподобие варана с неестественно вывернутой шеей и все еще подрагивающим в конвульсиях хвостом. Похоже, своим ударом я сломал ему шею.
  От выброса адреналина и нервов, дрожащими руками достал сигарету, закуривая и присаживаясь на камень рядом с убитым ящером. Немного успокоившись, вновь осмотрел свой трофей, что ж теперь есть еда. Питаться ящерицами раньше не приходилось, все как то было не досуг, поэтому, немного потоптавшись вокруг него, приноравливаясь то так, то эдак, морщась от омерзения, отрезал две задних лапы, так сказать филейную часть.
  Взвесив строго на глаз в руках получившиеся окорока, прикинул, что где то килограмма два живого веса в них точно наберется. Всю тушу мне унести явно не по плечу, гадина вымахала здоровая, да к тому ж мне еще Женьку нужно нести неизвестно сколько времени. Опять же утром с приходом солнца наверняка все это завоняется.
  Привязав трофей к поясу носовым платком, вернулся к Жене, вновь взваливая ее на плечо и продолжая путь. О еде пока не думалось, больше хотелось пить.
  - Ты не поверишь Женя, я только что поймал нам курицу на завтрак. - О том, что курица шипела как гадюка и ударила меня своим чешуйчатым хвостом, я промолчал.
  Все так же под светом двух лун, не спеша продолжил свой путь к треугольнику звезд. Мысли стали размеренными как моя походка и основа крутилась вокруг того где же я оказался. Вариантов, как ни странно не было, за всю свою сознательную жизнь ни разу не слышал о том, что у нашей планеты есть второй спутник. Что из этого следовало? То, что мы не на нашей планете? Это как-то смахивало на бред, но другого объяснения не находилось. Неужели та буря, в которую кинулась Женька, пытаясь выяснить причину гибели своих родителей, перенесла нас на другую планету? Не знаю, как то все это попахивает фантастикой, или психбольницей, однако ж, сколько глаза не три, а лун меньше не становится, их ровно две, одна над головой и одна за спиной.
  Допустим даже на минутку, что это так, тогда возникает интересная мысль по поводу родителей, ведь их тела не были найдены и не значит ли это, что и они, возможно, были перенесены, эм, будем пока говорить просто сюда.
  Песчаные барханы, напоминающие застывшее море, постепенно исчезли совсем, уступая место каменистой пыльной почве, усеянной множеством камней различных размеров, похоже, мы все-таки выбрались из пустыни. Только вот улучшит ли это наше положение, уверенности не было.
  Уже далеко за полночь, силы стали покидать меня, все чаще и чаще стал останавливаться, чтоб отдохнуть. В конце концов, вымотавшись неимоверно, решил, что на сегодня хватит. Для лагеря выбрал ряд высоких камней, вертикально вздымающих вверх к небу свои обветренные пики, повозившись между них, удалось растянуть свитер и куртку, придавив их по краям не большими булыжниками, создавая нечто отдаленно напоминающее навес от дневного солнца. Благо основные крупные камни стояли близко, и не пришлось распускать одежду ножом.
  Уложив в наше импровизированное убежище Женьку, выбрался наружу, задумчиво вертя в руках ноги ящерицы. Пришло время задуматься о том, что же с ними все-таки можно сделать. О костре естественно речи быть не могло, так как песок с камнями поджигать мне еще ни разу не доводилось, но вот есть нам было необходимо. Сколько еще неописуемая жажда, будет заглушать чувство голода?
  Отрезав маленький кусочек белесоватого мяса, зажмурившись, отправил его себе в рот. Гадость, должен я вам сообщить несусветная. Нечто склизкое, какое-то словно желеобразное, но благо совершенно не обладающее запахом. Поборов чувство отвращение медленно пережевал и проглотил.
  Что ж лиха беда начало. Тщательно нарезав мясо маленькими кусочками, и завернув все это хозяйство в платок, вернулся к Женьке, устраиваясь у ее головы, кормить ее этим было противно, но и оставить вот так умирать с голоду я бы не смог, ко всему прочему мне и самому придется довольствоваться лишь этим.
  Тщательно разжевывая мясо до некой кашеобразной мерзости, я накрывал ее рот своим и проталкивал ей языком нашу с ней незавидную пищу.
  - Знаешь Женя, таких сытных поцелуев наверно за всю историю человечества еще ни у кого не было. - В промежутках, разжевывая мясо снова и снова, пытался шутить я.
  Запихивать в рот ей целые куски побоялся, так как она с огромным трудом, сглатывала и могла просто, напросто задохнутся от твердой пищи. Как же это наверно ужасно вот так жить, не в состоянии пошевелить ни рукой ни ногой. Люди много о чем, молчат, есть вещи, о которых не напишут ни в одной книге, герои никогда не касаются грязи. Еще днем, я пару раз почувствовал, как по моему плечу бежит струя горячей и нелицеприятно пахнущей жидкости. У меня была возможность отойти в сторонку, что бы справить свои естественные надобности, но вот ее тело было безвольной куклой, клеткой для ее разума. Глядя на нее, хотелось выть во весь голос от отчаянья, сердце бешено колотилось в груди. Но, что бы, ни случилось, я не имел права бросить ее. Как бы мне тяжело не было, из последних сил, в зубах, я буду нести ее за собой.
  Скормив ей часть принесенного мяса, остаток доел сам, порывшись в карманах, достал сберегаемую жвачку, ложа в рот одну из подушечек. Ментол добротно притуплял, временно жажду, наполняя рот слюной. Опять склонился над Женей, передавая ртом свою влагу.
  Вновь выбравшись из нашего хлипкого убежища, закурил, рассматривая брошенную на камнях последнюю ногу ящерицы. Скорей всего, она уже к обеду под палящим солнцем протухнет, превращаясь в смердящий кусок. Хотя наверно, стоит попробовать с ней что-нибудь сделать, как то же вялят, охотники мясо и рыбу заготавливая ее впрок. Пытаясь припомнить хоть какую-то информацию по этому вопросу, с горем пополам порезал остатки на тонкие длинные лоскуты, далее память подсказывала, необходимо было просыпать все солью. Но уж чего нет, того нет. Пришлось вывалять куски в песке, тщательно выжимая куски руками, для того чтоб лишить их как можно большего процента влаги. Намучившись и перепачкавшись окончательно как черт, немного отошел от нашего убежища, раскладывая свои полоски мяса на камни, в надежде, что они высохнут под палящим солнцем, но не протухнут.
  Закончив, вернулся к Женьке, улегся рядом с ней и на удивление спокойно и быстро уснул.
  
   ***
  
  Устав за время ночного перехода, проспал далеко за полдень. Солнце уже нещадно палило, но благодаря натянутым меж камней моим вещам, хотя б не обжигало. Все еще лежа и не желая, куда-либо подыматься в этом раскаленном пекле, слушал тихое еле ощутимое дыхание лежащей рядом Жени.
  Тело болело от усталости, а за глоток воды я наверно готов был на, что угодно. Больше лежать не хотелось, требовалось хоть какое-то пусть и мнимое, но дело, иначе можно было серьезно пасть духом, чего-чего, а негативных моментов на этом этапе жизнь предоставила и так в достатке.
  Приподнявшись на локтях, посмотрел в открытые глаза Женьки.
  - Доброе утро. - Подмигнув, ласково погладил по щеке.- Знаю милая, тяжело тебе сейчас приходится, очень плохо, но ты крепись, рано еще сдаваться. Мы еще на твоей свадьбе погуляем.
  Фраза была из моего детства, когда я еще мальчишкой разбивал, падая, в кровь колени и прибегал к матери в слезах, она всегда успокаивала меня, гладила по голове и боль отступала, все приговаривая: "Ну, все, все, перестань, все пройдет, мы еще на твоей свадьбе погуляем". Не дождалась мама. Не погуляли.
  С тяжелой грустью, поселившейся на сердце, выбрался из нашего убежища, осматривая окрестности. Местность разительно стала отличаться, практически полностью пропали пески, уступая место, нагромождениям камней, проследив взглядом в ту сторону, куда двигался всю ночь, придерживаясь звезд, понял загадку виденной черной точки, которую я выбрал для себя как ориентир для маршрута моего путешествия.
  На горизонте четко проступали вершины пока еще далеких, но уже вполне различимых гор. Что ж, горы так горы, по крайней мере, там больше шансов отыскать воду и хоть как-то поддержать свою жизнь, чем в прожигаемых солнцем песках. Ведь и вчера убитая мной ящерица, наверняка искала себе пропитание не в песке, а где-то в этих окрестностях. Вспомнив об оставленном вчера на камнях мясе, направился в его сторону, уже на подступах уловив противный сладковатый запах разлагающейся плоти. Прикрывая лицо рукой, подошел, поближе всматриваясь в результаты своей работы. Зрелище было то еще, к горлу поступили позывы рвоты. Вспорхнув в небо, взвилась громадная с лысой головой птица, противно хекнув, закружила надо мной.
  Похоже, падальщик, гриф или что-то в этом роде привлеченный вонью, выложенного мной мяса, пожаловал на это лакомство. Глядя на него, сразу подумалось о том, что похоже все-таки мои труды пропали не зря. Походив по окрестности, собрал пару десятков камней, увесистых, но как раз под мою руку, чтоб удобно было бросать, сложил их возле входа в убежище, сам забравшись внутрь, стал ждать. Охота, началась. Солнце еще высокое, хоть и идет на спад, но часа четыре точно еще никуда в путь не двинутся, из-за нестерпимой жары. Делать было нечего, поэтому тактика выжидательной охоты меня вполне устраивала. Радовало, что птица вообще каким-то чудом распознала про это мясо, его ведь было не много. Потянулись долгие минуты ожидания. Стараясь не сильно ерзать и шуметь, сидел думая, о своем и прислушиваясь к окружающему миру. Хотел было закурить, но не стал, мало ли, может птица на запах позарилась и, почуяв дым, уйдет.
  Шли минуты, складываясь в часы, затекли ноги от сидения, но я все, же был вознагражден за свое ожидание шумом хлопающих крыльев и птичьим клекотом. Причем насколько я мог судить, по созданному шуму, приземлилась не одна птица.
   По-пластунски, на животе пополз к выходу, засиживаться им там было особо не над чем, могли вполне в резвом темпе все поклевать и улететь, поэтому медлить я не стал. Схватил по дороге в каждую руку по камню, змеей извиваясь и не поднимая высоко головы, пополз, к приметным камням. В нос ударил противный запах гниения, птиц я не видел, так как они скрывались за каменным выступом, но и они меня, следовательно, пока не могли обнаружить.
  Решил бить первую, которая взмахнет крыльями, чтоб в случае промаха иметь возможность для второго броска. Собравшись с силами, рванул на ноги, сразу же срываясь на бег, раздался шум крыльев и в небо буквально в пяти метрах от меня, в воздух, набирая высоту, поднялась птица. Не особо боясь, промахнутся с такого расстояния, дал разгон, руке кидая первый камень.
  От мощного удара в разные стороны, словно от взорвавшейся подушки полетели перья. Не смотря в ту сторону перехватил оставшийся камень, из левой руки в правую, следя глазами за уже оторвавшейся от земли второй птицей. Примерившись, бросил с радостью в сердце, наблюдая, как и вторая птица упала на землю.
  Медлить было нельзя, если первая рухнула как подкошенная, то вторая, птица, вполне могла еще быть живой и повторить попытку к бегству. Бегом рванул в ее сторону, подхватывая с земли, первый попавшийся камень. Но волнения были напрасны, та лежала не шевелясь, подобрав ее, направился к первой сбитой, так, же поднимая трофей с земли.
  Что ж охота удалась, пусть и мерзкая, слегка попахивающая, но дичь. Вернувшись к убежищу, забрался поближе к Жене. Задача передо мной стояла не из легких. Сорвав с головы намотанную майку, прикрыл ей глаза. Она, по сути, оставалась еще ребенком, видеть происходящее ей было совершенно не к чему.
  Подтащив поближе тушки птиц, на миг закрыл глаза, ужасаясь тому, что придется сделать, но наша жизнь должна была продолжаться. Вчерашняя ящерица не подходила для моей цели. Не уверен, что она относилась к хладнокровным, но когда я её разделывал, в ней практически не было крови. Птицы же совсем другое дело, теплокровные создания, они несли в себе то, что нам сейчас было жизненно необходимо. Влага. В них была кровь.
  Сильно пережав шею одной из птиц, кое-как маленьким тупым ножом отрезал ей голову, на руки упала пару алых капель.
  Сильно сжимая горло птице с отделенной головой, что бы из перерезанных артерий не пролилась кровь, поднял тушку вверх, а сам закрыл глаза, обхватывая губами сжатое в руке горло птицы.
  Руки тряслись, а живот болезненно скрутило от спазмов рвотного позыва, но мне нельзя было фривольничать, ни одной капли жидкости не должно было бездарно пропасть. Разжав кулак, я почувствовал, как рот мне наполняется теплой и слегка солоноватой кровью. Выждав пару секунд, вновь пережал горло, прекращая поток крови, наклонившись к Жене, обхватил ее губы своими, подавая ей в рот кровь птицы, необходимый минимум влаги для нашей с ней жизни. Процедуру пришлось повторить три раза, прежде чем кровь перестала сливаться из разрезанного горла напором, но и жалкие капли остатка я не вправе был потерять, вновь подставляя свой рот и замирая в ожидании пока последнее не сойдет из птичьего тела. Выждав какое-то время, отшвырнул птицу, припадая вновь к губам Жени.
  Закончив с первой птицей, я упал на землю, содрогаясь от омерзения к самому себе и пытаясь унять трясущиеся в каком-то припадке руки. Ждать было нельзя, иначе кровь свернется, это очень не долговечная субстанция, поэтому все еще трясущимися руками через не могу, кляня себя последними словами, проделал все тоже самое со второй птицей, только уже вливая теплую кровь в свой желудок.
  Выпив все до капли отшвырнул второе тело, ложась на землю и поджимая, словно ребенок под себя ноги. Как же было мерзко и противно. Не хотелось жить, но этого требовал мой долг, долг ответственности не только за себя, но и за эту беспомощную девочку, безвольно лежащую передо мной.
  Лежал я так довольно долго, лишь свет солнца, окрасившись в красные тона заката, смог вывести меня из ступора, в котором я пребывал. Поднявшись на ноги, вынес тела птиц из убежища, одну из них сразу же отшвырнул подальше, принявшись ощипывать жесткие какие-то сальные перья со второй. Оголив часть тела разделал ее ножом, срезая куски мяса, набравшуюся порцию быстро съел, уже не испытывая ничего, словно превращаясь в бездушную машину. Следующую порцию, тщательно пережевывая, скормил Жене, остатки просто выбрасывая. Сохранить при такой жаркой температуре их все равно было не возможно.
  Когда солнце уже практически закатилось за горизонт, снял с камней импровизированный навес из куртки и свитера, обмотав их вокруг пояса, взвалил, Женю на плечо и опять пошел, к уже хорошо виднеющимся даже в надвигающейся темноте горам.
  Толи еда с доставшейся нелицеприятной жидкостью, подействовала, толи помог сон, в котором я практически провел весь световой день, но идти получалось легко и непринужденно, шаги получались скорыми.
  Потянулось время, а так же километры пройденного пути. Местность не радовала разнообразием, повторяя бесконечные камни и лишь отмотав приличное расстояние, я стал замечать, что тут, то там, стали появляться из земли целые глыбы или даже можно сказать осколки скал. Идти стало неудобно, из-за съезжающих постоянно под ногами камней, пришлось снизить скорость и более тщательно следить за тем куда наступаешь. Горы на фоне ночного неба усыпанного звездами внушали какой-то суеверный страх, отображаясь вздыбившейся к небесам непроглядной черной массой. Но цель поставлена, и я продолжал идти, шаг за шагом приближался к ним.
  На одном из привалов опустившись на землю и закурив с удивлением и с нескрываемой радостью в душе, увидел маленький кустик какого-то растения, робко пробивающегося между камней. Это не могло не радовать, словно лишившись разума, я лежал рядом с ним, трогая его неподатливые маленькие листики и не мог им налюбоваться. Каким же он мне показался красивым, после всех этих дней среди песков и камней.
  Подняв Женю, все же вновь тронулся в путь, растение это знак того, что возможно где-то будет вода. Настроение улучшилось, а я стал оглядываться пристально по сторонам, теперь встречая ветки кустарника все чаще и чаще. Да уж, скажи мне кто-нибудь неделей раньше, что я буду так радоваться при виде зелени, с каким бы я лицом посмотрел на него?
  На этот раз, я прошагал всю ночь, с минимальными передышками, останавливаясь не более чем, на пять минут, что бы выкурить сигарету. Пару раз слышал убегающие шаги, но гонятся за кем бы, то не было, не хотелось. Поэтому, не отвлекаясь, продолжал идти и идти, встретив первые лучи рассветного солнца в дороге.
  Усталость ощущалась всем телом, но мозг упорно командовал вперед. Еще видны были звезды, еще не скрылись из глаз загадочные луны, нужно идти, прочь из песков, прочь из того ужаса, что оставался за спиной. Споткнувшись, упал на одно колено, но вновь поднявшись, пошел, потом еще раз поскользнулся на съехавшем камне, но продолжал идти, как обезумев уже не разбирая дороги я пер на прямую.
  Шаг, еще, давай еще один, уговаривал я себя, пошатываясь от усталости, и вот, наконец, я получил награду, небольшой пяточек земли, поросший травой с небольшим чахлым деревцем посередине. Тут уже я просто рухнул на землю, тяжело дыша и не в состоянии пошевелить хоть пальцем. В глазах поплыли радужные круги и ощущая навалившуюся дурноту, с резкой головной болью, я потерял сознание.
  Очнулся когда уже совсем рассвело, ощущая покалывание от того что отлежал половину тела, похоже я как упал так и пролежал пару часов не шелохнувшись. При свете дня с трудом поднявшись на ноги, стал осматриваться, радуясь открывшемуся пейзажу. Не удивительно, что последние часы пути мне давались так тяжело, я ведь сам того не замечая стал подниматься в гору.
  С возвышенности, на которой я оказался отлично просматривался маршрут моего движения, каменистая полоса и начинающаяся за ней практически у самого горизонта пустыня.
  Что ж, похоже, своей цели я достиг, но радоваться пока рано, необходим хоть какой-то источник воды. Трава, кустарник и пока что одинокое ссохшееся дерево, явный признак того, что я на верном пути. Обрадованный маленькой победой, я уже не мог тупо пролежать весь день, в тени дожидаясь заката, что бы продолжить свой путь. С трудом взвалив, вдруг ставшую неподъемной Женьку на плечи, стал опять подниматься выше по склону, вверх туда, где казалось, что-то зеленело вдалеке.
  Дорога опять растянулась под ногами. От жары и физической нагрузки выступил пот, заливая глаза. Шагать было тяжело, приходилось отдавать последние силы, но остановиться было немыслимо. Становилось невыносимо противно на душе, от мысли, что возможно где-то рядом есть вода, а я буду тупо лежать в двух шагах от нее и не знать об этом.
  Куски камней, стали превращаться в настоящих великанов порой превышая мой рост в два, а то и три раза. Обходить их на пути становилось все сложней и сложней, вдобавок ко всему по земле побежали глубокие расщелины, порой перебраться через которые, не было возможности, и мне приходилось идти вдоль нее, ожидая, когда она кончится.
  Так час за часом я продолжал двигаться, пока не уперся в резко падающий пологий склон каменного обрыва.
  Положив Женю на землю поодаль, на животе подполз к краю заглядывая в глубину пропасти, от открывшегося моему взгляду вида, я, не удержавшись, заорал дико, во весь голос, это была не просто вода, на порядочной глубине, внизу обрывающихся скал, сияло голубизной настоящее горное озеро приличного диаметра.
  Не знаю, каким чудом, каким остатком внутренних сил удержал себя от того, что бы просто не рухнуть прямо с обрыва вниз головой в сияющие воды. Необходимо было внимательно отследить маршрут, по которому туда можно, было, спустится, заставляя через силу отвести глаза от воды, стал внимательно оглядывать крутые отвесные склоны скал, где-то правее метрах в ста от меня стену рассекала на две части небольшая расщелина, это был хороший путь. Нужно было всего лишь отыскать начало и уже по ней спокойно пройти к такой драгоценной воде.
  Не мешкая, вернулся к Жене, подхватывая ее на руки и направляясь по предполагаемому маршруту. Искомая режущая глубокой раной землю расщелина нашлась сразу, но вот до начала ее, или хотя б до того участка где в нее можно было безопасно спустится, пришлось идти порядка полутора часов. Невольно закрались мысли о неправильно выбранном пути, но вскоре, я все, же смог спустится в низ, не рискуя жизнью, ни своей, ни Жени.
  Дорогу назад по расщелине, с Женькой на плечах, я практически пробежал, словно меня сзади хлестали плетью. Откуда только силы взялись, ума не приложу, и вот уже у самого берега озера, окунув руки в воду, я ощутил, что по моим щекам бегут слезы.
  Дрожащими руками снова и снова набирал, живительную влагу жадно ее глотая. Когда первый дикий позыв напиться прошел, подтащил поближе Женю, умывая ее лицо и все так же набирая в рот воды, стал поить ее. Такого блаженства мне еще ни разу не приходилось испытывать.
  Раздевшись, вымылся, замочил все вещи, тщательно простирал их, за время дороги от пота и грязи они просто хрустели в руках, испытывая неловкость, так же раздел Женю, зашел по пояс в воду, руками обмывая ее тело. Хрупкая, такая беззащитная, выйдя из воды, положил ее на песок, а сам принялся за стирку ее одежды.
  Закончив, разложил все вещи на солнце, устало ложась рядом со своей спутницей и испытывая душевное умиротворение, прикрыл глаза, проваливаясь в сон.
  Проснулся уже под вечер, все-таки последний рывок потребовал от меня много сил. Немного еще полежал, вновь напился воды, напоил Женю, поскольку вещи успели высохнуть, оделся, так же одел свою бедную спутницу. Эйфория и жажда прошла, присев на один из камней стал оглядываться. Озеро, было сравнительно небольшим, округлым, повторяющим по контуру окружающие его высокие отвесные скалы, которые создавали снизу вид большой трубы. По все видимости, благодаря такой природной особенности оно спокойно могло существовать, не пересыхая под палящим знойным солнцем. Сюда же к самому озеру, вели две расщелины, одна неширокая, та по которой я сюда попал и еще одна, с широким размахом убегала вдаль.
  В одном месте, вследствие вымывания образовалось некое подобие козырька, там вполне в тени можно будет пережидать самые жаркие моменты дня, или же в случае если пойдет дождь комфортно его там переждать.
  Собственно туда я и перенес Женю, укладывая на расстеленную куртку, подложив под голову свитер. Вода, убежище или скорей лагерь, теперь у нас были, дело осталось за едой, об этом вопросе особенно напоминал желудок. Медлить смысла не было, скоро вечер сменится ночью, которая значительно затруднит мои поиски съестного. Поднимаясь на ноги, решил подняться наверх по уже знакомой дороге, так как вторая расщелина неизвестно куда могла меня вывести.
  Не обремененный ничем кроме мыслей о голоде, гораздо раньше смог взобраться по стене на вверх, туда, где изначально проходил мой маршрут. Отметив визуальные ориентиры для того, чтоб найти обратную дорогу, стал методично, кругами прочесывать местность. Первое что, я смог обнаружить это небольшие желтовато-оранжевые ягоды на стелющемся низко к земле кустарнике. Размял пару из них в руках, они были мягкими и оставили на коже влажное маслянистое пятно, положил в рот одну, разжевывая и сильно опасаясь, не являются ли они ядовитыми. Вкус был приятным, но совершенно мне не знакомым, слегка сладковатый и в, то, же время с легкой кислинкой. Конечно, отдавая себе отчет, что по одной ягоде не смогу определить наличие в ней яда, все-таки собрал приличную порцию в расстеленный платок, который потом связал уголками. Получился маленький, но пузатый мешочек, который подвязал к ремню.
  Дальнейшие изыскания, успехом не увенчались, попадались или точно такие же ягоды или же, совершенно голые либо же засохшие кусты. Пару раз в ногах промелькнули ящерицы, но настолько маленькие и стремительные, что угнаться за ними мне было не по плечу. Подойдя к карнизу, с которого первый раз увидел озеро, подумал о том, что неплохо бы развести костер, благо сухого кустарника, было хоть и не густо, но все-таки вполне достаточно. Тащить вниз за собой охапку кустарника не хотелось, поэтому я все, что смог собрать сбросил вниз с обрыва, рассудив, что там внизу мне его собрать будет не трудно.
  Оставшийся час до темноты потратил, на то, чтоб опять спустится и, собрав хворост, разжечь маленький костерок, совсем небольшой, из экономии топлива растягивая удовольствие, которое дарили пляшущие языки пламени.
  Чувствовался голод. Если с жаждой, вопрос был решен, то теперь остро встала нужда в пище. Столько пройти, выжить, добраться до воды, чтобы теперь вновь начинать свою битву за выживание, ища провизию. Положив перед собой платок с ягодами, смотрел на них, то так, то эдак. Это была хорошая перспектива после всех потраченных трудов, спокойно отравится, или же, это мог оказаться вполне пригодный в пищу продукт. Не завидная перспектива, вырисовывалась.
  Можно было, попробовать поохотится на ящериц ночью, ведь именно в это время я тогда убил одну из них. Но сил подняться почему-то не было, да и бродить в темноте среди всех этих камней обрывов и расщелин, совсем не хотелось. Подбрасывая в костер время от времени сухие веточки, продолжал лежать на земле, задумчиво глядя на причудливые пляшущие тени, на стенах, принимающие замысловатые фигуры. Одна словно волк мелькнула, другая пробежала кошкой, а вот третья самая большая была похожа на старца с длинной палкой в руках.
  Сердце забилось чаще, от неожиданного прозрения. Передо мной действительно был, какой-то старик, медленной походкой, выходящий в круг света моего костра. Подскочив на месте, я от удивления открыл рот не находя нужных слов. Человек. Неужели мы вышли к людям?
  Он что-то произнес на незнакомом мне языке, замолкая и словно ожидая моего ответа.
  - Я не понимаю тебя. - Пытаясь, успокоится, заговорил я. - Мы потерялись, моя спутница серьезно больна, нам нужно срочно в больницу.
  Он опять заговорил со мной на незнакомом языке, жестикулируя. Похоже, диалога между нами не получится, он не понимал меня, а я его. В отчаянии жестами стал показывать на Женю, молитвенно складывая ладони и становясь перед ним на колени, такой жест просьбы о помощи не понять, было не возможно. Старик, продолжая что-то бурчать себе под нос, отмахнулся от меня и шаркающей походкой подошел к распростертому на земле телу неподвижной девочки, с трудом кряхтя, опускаясь пред ней на одно колено.
  Его длинные скрюченные пальцы, стали ощупывать ей шею, приподнимать веко, при этом он, все продолжал что-то тихо говорить на своем языке. Видимо удовлетворившись своим осмотром, он, тяжело опираясь на свою длинную палку, поднялся, жестом подзывая меня. Требовательными интонациями, повышая голос, стал опять с меня требовать ответа, но я лишь разводил перед ним руки, мотая в непонимании головой. Похоже, рассердившись моей глупостью и отчаявшись мне объяснить свои мысли, он гневно топнул ногой. Постоял так с минуту, изучая мою реакцию, но ничего видимо толкового не увидев, перешел на жесты. Показал пальцем на Женю, потом сложил руки, словно укачивая ребенка, и махнул рукой, словно призывая к себе. Эту немую реплику я понял, подхватив на руки тело девушки, неспешным шагом направился за стариком, который то и дело, оборачиваясь опять жестом, показывал, что мне нужно идти за ним.
  Двинулся он в сторону, второй расщелины, так и не обследованной мной при свете дня. Неспешно, то и дело, словно ругая меня, поворачивался, гневно бросая непонятные слова, но не останавливаясь. Отвечать ему я ничего не стал, во-первых, потому что берег дыхание, а во-вторых, он бы все равно меня не понял.
  Шаги потянулись в бесконечную вереницу, цепляя за собой время. С удивлением, вдруг понял, что расщелина идет под уклоном вниз, а не вверх на поверхность. Подняв голову, стал вглядываться в ночное небо усыпанное звездами, с двух сторон отгороженное от меня вздымающимся коридором скал. Смутная тревога в душе подтвердилась, скалы над головой смыкались с каждым метром, уменьшая количество видимых снизу звезд. Постепенно, расщелина превратилась в туннель, с редкими небольшими окнами на потолке, через который слабо пробивался еле ощутимый свет лун.
  Стало темно, и я, боясь упасть, остановился, окрикивая идущего впереди старика. Тот, услышав меня и увидев мою остановку, тут же разгневано тароторя на своем языке и размахивая своей палкой, подошел ко мне, вопросительно вздернув подбородок, покрытый седой разлохмаченной бородкой.
   Ладонями я стал закрывать себе глаза и периодически показывать пальцем вверх, пытаясь донести до него смысл моего не желания двигаться в темноте наугад. Похоже, он меня понял, сердито ворча, успокаивающе раскрыл ладонь, поднимая руку. Потом умолк, задумчиво уставившись на свою палку. Некоторое время, я просто стоял, молча наблюдая за стариком, потом с некоторой опаской, тот застыл абсолютно неподвижно, казалось, что это восковая фигура, а не совсем недавно ворчащий постоянно старик.
  Лишь бы не помер, мелькнула у меня в голове мысль, когда я, протянув руку, легонечко дернул его за бороду. Раздавшийся крик старика был похож на крик рассерженной вороны. От неожиданной перемены из статуи в тайфун страстей, я немного перепугался, поэтому пропустил момент, когда он врезал мне по лбу своей палкой. Потеряв равновесие, упал на пятую точку, чуть не упустив с плеча Женьку.
  Продолжая орать на меня и воинственно размахивать палкой, он аж подпрыгивал на месте. Не стоило трогать его за бороду, в другой ситуации я б конечно отобрал бы у него палку и куда-нибудь бы зашвырнул от досады, но не сейчас. Осознавая, что возможно этот вредный старикашка единственный мой шанс, выжить, я с трудом встал перед ним на колени, как бы прося прощения. Не та это ситуация, где бы я мог хорохориться, мне и Жене нужна была помощь.
  Тот все еще кричал, но уже не так запальчиво, недовольно поглядывая на меня. Пусть, главное не бросил нас и, похоже, начал успокаиваться. Это ж надо было догадаться взять и дернуть его за бороду. Еще немного поворчав на меня, опять застыл, устремив свой взгляд на палку.
  Потянулись минуты ожидания неизвестно чего, промелькнула мысль опять дернуть за бороду, но тщательно была выгнана, прочь пинками из головы. Странный он, стоит неизвестно зачем, уставившись в одну точку. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я вновь обратил на него внимание, изумленно вскидывая брови вверх. На конце его длинной палки, маленькой точкой размером сначала с булавочную головку, а потом, разрастаясь и разрастаясь, зарождалась яркая белая световая точка. Настоящий шарик чистого белого света, повис на конце его палки, ярко освещая своды сходящихся над головой стен.
  Вот тебе и вздорный бубнящий старик, благо мое изумление было уже атрофировано, чудесами, которые показывала Женя и светом двух лун. Чистый, белый, яркий свет, о природе которого можно было только догадываться, но все, же это хорошая помощь в пути.
  Вновь продолжили путь, я позади, он, освещая путь и показывая дорогу впереди. Под ногами уже не встречалось ни песка, ни мелких камней пол стал монолитом камня. Сомкнувшийся над головой свод, больше не радовал светом звезд, мы вошли в большую протяженную пещеру, все, продолжая и продолжая свой спуск в низ.
  Заметно стало прохладно, из земли навстречу точно таким же оплывшим свечам стали попадаться сталактиты со сталагмитами, срастаясь вместе образовывая, причудливые колоны в темном зале подземного коридора. Время и расстояния здесь терялись, в моей душе поселилось беспокойство. Где-то впереди послышались звуки возни и скрип. Пройден был не маленький путь, постепенно наваливалась усталость, а шаги все продолжались и продолжались. Странный звук повторился и мы, выворачивая из-за очередной колонны, наконец, подошли к его источнику вплотную.
  Это была деревянная повозка, запряженная странным существом. Бочкообразное тело его выглядело внушительно, а короткие мощные лапы, заканчивающиеся трех палой, не то стопой не то кистью, наводили мысль о не дюжей силе и мощной хватке существа. Венчала же всю эту конструкцию небольшая сбитая голова, напоминающая своим костяным ртом черепашью.
  Существо, стояло опоясанное ремнями, с двумя длинными дугами по бокам от небольшой деревянной телеги. В другой момент, я бы с восторгом стоял, раскрыв рот и разглядывая это чудо, но от усталости и просто морального истощения произошедшего со мной за последние дни моей жизни, залез в телегу, куда мне махнул рукой старик, рядом положил с собой Женю. Старик же сел впереди нас, взяв в руки длинные вожжи, что-то крикнул и, повозка двинулась с места, продолжая наше путешествие в неизвестность.
  Оглядываться и осматриваться, особенно было не на что, длинный извилистый тоннель, пересекаемый подобными ему ответвлениями, а так же время от времени более широкие своды пещер, в которые мы периодически попадали.
  Монотонные покачивания телеги и невозможность завязать разговор постепенно сделали свое дело, и я спокойно уснул. О времени своего сна сказать ничего не могу, может час, а может и три, в подземелье время теряется не находя отклик даже во внутренних биологических часах человека.
  Разбудил меня старик, довольно неприятно ткнув в плечо своей палкой. Конечно не самое приятное пробуждение в моей жизни, но протерев глаза, я просто думать, забыл об этой неприятности.
  Необходимость в свете, источаемом палкой старика, отпадала за ненадобностью. Нет, мы не выехали под открытое небо, мы словно попали в другую реальность. Гигантских масштабов пещера, просто поражала своей колоссальностью. Ни потолка, ни боковых стен не было видно. Все кругом скрадывал мягкий полумрак, а мягкий зеленоватый свет, что открывал все-то немногое, что было видно, исходил из огромных, словно тысячелетние раскидистые дубы, прямых - словно мачты кораблей, впечатляюще больших грибов. Да именно грибов, в обхвате стволов своих достигающих размаха трех, а порой и пятерых взрослых мужчин. Самое поразительным, во всей этой картине, несомненно, был, мягкий источаемый ими свет, легким полутоном зеленоватый. Он словно ощутимая тягучая субстанция растекался между стволов этого странного подземного леса, лишь подчеркивая сгустившуюся вокруг нас тьму подземелья.
  Старик все время, молча наблюдавший за мной, рассмеялся, что-то опять начиная говорить на своем языке. Ему, похоже, не в первой тут бывать, изумление стало отходить на второй план. Усевшись поудобней в телеге, мерно покачивающейся по дороге, стал с интересом осматриваться вокруг. Здесь было очень тихо, тишина просто физически ощущалась некоей тяжелой массой скопившейся вокруг. Воздух похолодел, вызывая на коже озноб в виде мурашек, а легкий еле видимый пар, вызванный теплом дыхания, причудливой дымкой вырывался изо рта. Старик посмеиваясь, продолжал что-то бубнить себе под нос, а я отметил, что наш маршрут теперь пролегал по выложенной камнем дороге, явным творением человеческих рук.
  Дорога, вильнув очередным поворотом, вынесла нас к небольшому каменному мосту через бурлящий поток подземной реки, воды которой в мягком полумраке казались чистой бездной ночного неба. Немного вправо вниз по течению, видна была небольшая запруда с установленной там водяной мельницей, скрип деревянного колеса которой слышен был мне довольно хорошо.
  Переехав мост, в очередной раз повернули, великаны грибы немного расступились, открывая мне вид на широкую, ярко освещенную какими-то изогнутыми фонарными столбами, долину. Правильно круглая, с концентрически расходящимися кругами искусственных террас, или можно сказать ступенями, она пестрила возделанными полями и то тут, то там были видны небольшие, аккуратные приземистые каменные дома. По кольцевым дорогам, все так же искусно выложенным плотно подогнанным друг к другу камнем, сновали запряженные все теми же непонятными и неподдающимися классификации животными, телеги. На полях и возле домов видны были пока нечетко фигурки людей занятых своими житейскими делами.
  В центре же этой долины возвышалась, давя своей высотой и колоритностью, крепость. Собирая к своим воротам все дороги, ведущие из долины. Причудливые округлые формы крепости напоминали сталагмит, выросший из земли, или же оплавленную свечу. Складывалось ощущение, что это цельный кусок скалы, в свое время искусно обработанный умельцами, до вида старинного замка, с маленькими острыми башенками и причудливыми куполообразными крышами внутри крепостных построек. Из далека, было видно, как открылись ворота крепости выпуская целую кавалькаду всадников, направляющихся по дороге вверх, похоже на встречу к нам.
  Наш путь продолжался не спеша, по одной из прямых дорог ведущей непосредственно к замку и приближающимся всадникам. В голове же у меня крутились мысли, об увиденном, складывалась непонятная картина. Повозки, всадники, водяная мельница, каменная дорога, крепость, все это наводило мысли о невысоком технологическом уровне развития, хотя тут же вставал контраст с непонятными фонарными столбами. Свет, исходивший от них, был ярким, но покосившись на деревянный посох старика все так, же сияющий белым светом, в голову закрались предположения об источнике света фонарей. Что это за место такое? Вопрос без ответа, я даже спросить не могу никого, язык здесь был другим, не известным мне. Лишь бы оказали помощь, еда и питье, скромный кров над головой, любые мелочи сейчас нам с Женей были просто необходимы. Интересно, на каком уровне развития у них тут медицинская помощь? Жене нужен уход специалиста, ни я, ни кто-либо другой, не будут в состоянии вернуть ее, в прежнее состояние. Остается лишь надеяться и ждать, время покажет и объяснит нам все, что есть и будет впредь, потому, что жизнь теперь совсем другая, мы с ней словно новорожденные в этом странном и пугающем мире двух лун.
  
  
  
  Глава 5.
  
  
  
  Я стоял на широком балконе подземного замка, вдыхая прохладу с легким привкусом сырой земли. Прошло, уже больше двух недель, моего пребывания в этом месте, с труднопроизносимым названием Матиограс. Нам с Женей была предоставлена своя довольно просторная комната в замке, две кровати, шкафы, стол. Обстановка не богатая но добротная и уют вполне обеспечивающая. Хозяином замка, а заодно и прилегающей к нему долины с не большими деревеньками в десяток домов, оказался наш ворчливый старик. Кем он в действительности являлся для жителей этого места, понять было не трудно, при виде его каждый норовил упасть на колени, низко склонив голову. Это навело меня на мысли о более почтительном отношении к старику. Теперь каждый раз, приветствуя, его я, кланялся ему, но не смог заставить себя встать перед ним на колени. Состояние Жени не улучшилось, не ухудшилось. Мне все так же приходилось кормить ее, давать напиться, на руках мыть в подогретой воде, которую приносили нам в комнату слуги старика, наполняя ее в большую деревянную бадью, заменяющую здесь ванну. Нас старались не беспокоить, местные жители без нужды не подходили, а вот сам хозяин замка, каждый день проведывал нас, производя самолично осмотр Жени. Квалифицированной медицинской помощи ждать не приходилось, все здесь было на уровне отваров из трав, нашептываний какой-то ерунды на ушко и втираний с благовониями. Чем собственно и занимался старик по часу времени где-то, проводя у постели больной.
  Для себя я взял за правило ежедневно по нескольку часов в день, общаться с ней, рассказывая увиденное за день, делясь с ней своими мыслями и переживаниями. Тяжело было на душе и на сердце, мне очень хотелось бы ей помочь, но, увы, обстоятельства были сильней.
  В реальности я не мог ей помочь, но и сдаваться было выше моих сил. Поклонами и умоляющим тоном, мне удалось старика склонить к тому, чтоб совместно с ним шаг за шагом начать изучение местного языка. Это было нелегко. Старик постоянно ворчал на меня, то и дело, срываясь на крик, а мне наука тяжело давалась. Каждый урок я тщательно записывал на бумагу. Слова за словами, ровными столбцами покрывали записи сделанные мной. Местный эквивалент бумаги, был грубым, плотным желтым куском крупной нарезки листа. Свитки, написанные моей рукой, с каждым днем все больше и больше захламляли комнату. Пусть и со скрипом, но постепенно в голове стали выстраиваться, пока не совсем четкие, но уже узнаваемые, то тут, то там слова и их значение. Тупая монотонная зубрежка приносила свои плоды, но проблема от этого не уменьшалась. Если мне легко было узнать эквиваленты слов: камень, дерево, железо, пол, потолок, огонь, вода, банально показав на них пальцем, то оставалась еще целая уйма слов, которые мне просто физически нечем было охарактеризовать. Обороты, времена, это оставалось для меня загадкой. Впрочем, шанс самому, слушая как местные, строят фразы, со временем понять и научится, был. Но пока все это было еще далеко впереди.
  Позади меня, послышались шаги. На балкон замка, где я находился, стали один за одним заходить слуги, то и дело, неся с собой какие либо предметы местной утвари. Небольшой столик, пара кресел, подносы с фруктами и кувшины с питьем. Скоро появится и старик, свои уроки он всегда обставлял с комфортом, усевшись в кресле и по слогам, произнося мне очередную порцию слов.
  Пока шли приготовления и старик покряхтывая, усаживался в свое кресло, я с некоторым замиранием следил за слугами. Местные жители, были еще одним из чудес этого загадочного места. Не высокого роста, худощавые, с округлыми этакими сердцевидными широкоскулыми лицами, они очень напоминали людей. Очень. Но таковыми не являлись. Это открытие мне далось не сразу, все было похоже, но легкое волнение вскоре переросло у меня в четкую уверенность.
  Первое на что следует обратить внимание это четырех палая кисть. Сначала обратив взгляд на руку одного из слуг, не придал этому внимания, мало ли что могло с ним случиться, но раз, за разом наблюдая, все новых и новых слуг я понял, что это физиологическая особенность. Потом стал замечать и другие особенности. Увеличенная радужка глаз, практически не видно белка и в довершении всего маленькие шишка образные рожки, еле различимые из-под волос. Конечно, первоначальной реакцией был страх, на смену которому постепенно пришло дикое любопытство и интерес. Впрочем, охлажденный криками старика, который на все сто процентов был человеком. Тот, по всей видимости, был не только местным хозяином, но и еще обладал некоей духовной властью, так как население взирало на него с нескрываемым почтением и долей страха. Странной и непонятной он был личностью. Один в этом подземном царстве, без семьи и с непонятным прошлым, но с неоспоримой властью в руках, опять, же непонятно чем поддерживаемой. Хотя кое о чем я уже мог догадываться. Фонарные столбы, установленные вдоль дорог и на полях долины, разжигались при его помощи и непосредственном участии. Старичек-светлячок, был местным аналогом батарейки и хотя лес грибов, окружающий долину, давал некоторую долю света, все же наиболее ярко и мощно светили именно столбы, что, несомненно, являлось необходимым условием для выращивания в условиях пещеры сельскохозяйственных культур.
  Когда старик уселся в кресло и его заботливо укутали в шерстяное одеяло, вручив в руки кружку дымящегося отвара, некоего аналога травяного чая, я, поклонившись ему, расстелил чистый лист на столе, приготовив письменные принадлежности. Хотя слово приготовил, звучит слишком громко, все, что у меня было это небольшой карандаш, найденный в вещах у Жени, местные же пользовались неким аналогом чертежного пера, так же используя для заправки небольшую баночку с чернилами.
  Для более детального изучения языка, мне приходилось вырисовывать на бумаге различные картинки, либо же нечто отдаленно напоминающее комиксы, где персонажи выполняли определенные действия, которые старик после просмотра озвучивал, мне же оставалось только записывать и запоминать.
  Потянулось время, ряд нарисованных мной картинок был озвучен стариком и записан мной. После чего под его недовольное ворчание, ломая язык, озвучил записанное и повторил вчерашние слова. В общем и целом я был доволен собой, для составления банальных фраз, мне уже не было необходимости переворачивать ворох бумаг, пальцем выискивая каждое слово.
  Как ни странно, в этом мне помогла Женя, ежедневно общаясь с ней, рассказывая события за день, так же прогуливаясь вокруг ее кровати, я монотонно бубнил ей новые слова, снова и снова повторяя их вслух.
  Тревога не покидала сердце, так как говорить об улучшении самочувствия Жени не приходилось, хотя сказать, что ей стало хуже, я тоже не мог. Все таки пусть и, на мой взгляд бесполезные, действия старика приносили свои плоды. Все так же придуманным способом моргания век, мы продолжали общаться, в одностороннем можно сказать ключе. Не знаю, возможно, она меня успокаивала, обманывая, но боль прошла.
  Уже наверно в сотый раз посох старика стукнул меня в плечо, выводя из размышлений.
  - Где ты? (дальше непонятно) - Сердитый старик в кресле, вновь замахнулся палкой.
  - Я тут, слушаю тебя, Скример. - Потирая плечо, тут же ответил я, немного отодвигаясь вместе со стулом, от своего мучителя.
  - Дай мне еще чая ты (непонятно), - Ворчливо потребовал старик, вновь откидываясь в кресло и пристально буравя меня своим взором. - С девочкой все хорошо ты (непонятно).
  Тяжело вздохнув демонстративно, так как для себя я понял, что проявление таких эмоций забавляют старика, не спеша, налил в кружку старика из одного из кувшинов горячий травяной отвар.
  Скример, а именно так звали старика, добавляя различные эпитеты к имени, как я понял наподобие; "Великий", "Могучий", "Супер-пупер-детка", был на самом деле старым вредным пердуном. И никак иначе. За время, проведенное здесь в его обществе все, что мне хотелось, так это взять его палку и...ну пусть не всунуть ему куда-нибудь, так хотя бы переломить об колено, но сами понимаете нельзя.
  Здесь он был, что называется и царь и бог. Да и помощь оказывал, в меру своей вредности.
  - Что я сейчас сказал? - Требовательно с прищуром спросил он.
  - Ты сейчас сказал: что я сейчас сказал. - В сотый раз, поддаваясь его детским провокациям, послушно проговорил я.
  - А сейчас? - Улыбка не сходила с его лица.
  - А сейчас ты сказал: а сейчас.
  - Сегодня хватит ты (непонятно), завтра утром и не смей опаздывать! - Сказал старик, слегка помахав на меня кистью руки наподобие, как отгоняют вредное насекомое.
  Уговаривать меня не нужно. Быстро подхватив все свои рисунки и конспекты со словами, я поклонился своему учителю-мучителю, развернулся и не спеша, направился в комнату отведенную мне.
  Дорога была известна уже как свои пять пальцев впрочем, как и половина замка, к слову сказать, совершенно не маленького. Закрытые коридоры, выстланные коврами, сменялись открытыми верандами внутренних дворов, выходящих на совершенно причудливые внутренние сады.
  Много причуд было тут, странные тканые гобелены цельными панно закрывали стены, статуи, как одиночных персонажей, так и композициями застывали то там, то тут появляясь из-за углов помещений.
  Ох, а какие тут были миниатюрные сады, зачастую обустроенные столь же необычными формами фонтанов, либо же маленьких прудов, честно говоря, иной раз ловишь себя на мысли, что это просто сказка. Но, увы, сказка быстро заканчивалась, стоило лишь, взгляду коснутся лежащей неподвижно в нашей комнате Жени.
  Открыв дверь и сложив с себя бумажную ношу знаний, не спеша, прошелся вдоль окон, открывая тяжелые бархатистые занавесы, после чего, аккуратно присел на край кровати, заглядывая ей в лицо.
  - Привет.- Мягко сказал полушепотом я, получив в награду взмах ее ресниц. - Как ты?
  Очередной взмах ресниц, должен был меня успокоить, впрочем, я все же попытался ей улыбнуться.
  - Ну что ж, время процедур пациент! - Подхватив ее на руки, я крутанулся, чмокнув ее в лоб. - Пошли, вернее, полетели моя спящая красавица.
  Дверь в нашу импровизированную ванную комнату открыл ногой, небольшое помещение, в котором стояла большая деревянная бадья, наполненная водой, служила ванной, а такая же деревянная бочка умывальником. Пара лавок вдоль стен и вешалка с полотенцами больше напоминающими простыни, вот и весь комфорт. Об удобстве деревянных горшков, и прочих нуждах и потребностях личной гигиены, пожалуй, промолчу.
  Неспешно уже привычными движениями, раздел и обмыл Женю, ведя с ней диалог, время, от времени получая в награду взмах ее ресниц. Попробовал пару предложений составить на новом языке, Женя утвердительно махнула ресницами показывая, что понимает меня, похоже новым языком учились мы владеть совместно.
  Вернулись в комнату, где, уложив ее на кровать, стал растирать принесенной старым Скримером мазью. Довольно нейтральной по запаху, но обладающей свойством разогревать тело.
  - Ну, мы с тобой и покатались. - В сотый раз ворчливо, заладил я свою любимую песню. Мысли проговариваемые в слух, это мой конек, жизнь сам на сам приучила к этому. Поправил покрывало, на ней, которым заботливо укрыл после растираний Женю, скромненько присел рядышком на кровати. - Нет ну вот, правда, сама подумай, кто мы? Без году неделя как познакомились, без дня минута как увидел тебя, и что?
  А действительно что? Что произошло? Как я смог сердцем прикипеть к этому, по сути, ребенку? Как я смог окунутся в этот водоворот событий без названия?
  - Нет, это надо же было, такому случится, так все перевернуть с ног на голову, вот сижу, и даже нет слов, описать все случившееся.
  Открылась дверь в нашу комнату, пропуская внутрь замковую прислугу, вносящую по времени еду к нам, а так же озаглавливая появление старика. Визиты его в последнее время уменьшились, после того как он передал мне свои мази и смог объяснить, когда и как их втирать. Впрочем, иногда он все же захаживал после моих занятий, разделить обед или ужин в моей компании.
  Поднявшись, с кровати я, дождавшись его появления в дверях, так же как и утром вежливо встретил его поклоном. Тот прошелся по комнате, направляясь к Жене, склоняясь к ней и своими сухими руками, принимаясь ощупывать, сгибать и разгибать руки, пробовать пульс на шее, в общем, делать, по его мнению, важные и значимые действия, призванные, по всей видимости, улучшить положение больной. Мешать ему я не собирался, так как вреда в его действиях не видел, впрочем, как и пользы, но в тоже время это была помощь, человек на своем уровне пытался сочувствовать, а это сами понимаете, дорогого стоит.
  - Как она сегодня себя чувствует? - Вопрос старика предназначался мне.
  - Не хуже, не лучше, в одной поре. - Приближаясь к нему, ответил я.
  Он лишь усмехнулся, услышав мою ломаную речь, все так же продолжая свой осмотр. Слуги закончили суету, накрыв стол и выставив напитки, не спеша, покинули комнату, прикрыв за собой двери.
  - В твоих речах, я не слышу веры в то, что ей станет лучше. - Старик закончил свой осмотр, жестом показывая мне придвинуть к нему стул.
  Это было мне знакомо, с небольшой периодичностью, он иногда садился радом с постелью Жени, бубня себе под нос что-то и водя над ней руками. Первое время, казалось в связи со всей чередой событий произошедших со мной, что это его, не знаю, как даже дать определение увиденному, колдовство ли, или магия как это называла сама Женя, смогут реально помочь девушке, но время шло, и вера моя постепенно сходила на нет.
  Подав старику стул, сам вернулся на край кровати, просто желая посидеть с ними рядышком, особо не следя за стариком, погружаясь в свои мысли и блуждая рассеянным взглядом по комнате.
  Скример неразборчиво бубнил что то себе под нос, я же особо не прислушиваясь отстраненно следил взглядом за движением его рук. Подобные сеансы не отличались друг от друга, но в этот раз словно нечто с краю, словно мельком боковым зрением я зацепился за непонятный клубок плетений голубоватого свечения оставляемых стариком после пассов рук.
  Вздрогнув непроизвольно, я сфокусировался на увиденном, и плетение пропало. Вновь сидел старик, его руки больше не порхали, лишь внимательный и немного строгий взгляд его глаз свидетельствовал о том, что произошло нечто из ряда выходящее.
  - Ты видишь? - Строгий сухой голос старика нарушил тишину.
  Сострить и сказать, что на зрение я не жалуюсь, я банально не смог бы, так как не достаточно хорошо знал язык, к тому же эта пляска светящихся нитей была удивительным открытием, которое не на шутку меня взволновало.
  - Вижу.
  - Что ты видел? - Решил уточнить он.
  Слов "кружево", "паутина", "узор", "нить" - я не знал, поэтому ничего умней, не придумав, поднялся с кровати, взял лист бумаги, и под взглядом старика с легкой руки изобразил на нем нечто вроде детских "каляк-маляк", вроде как когда ребенок зажимает в кулачек карандаш и начинает выводить одному ему понятные комбинации.
  С гордостью, этот лист и был продемонстрирован мной, с некоторой надеждой на пояснения, но реакция была неожиданна. Сначала он выпучил глаза, потом у него затряслись руки, и в конце, он, злобно прокричав нечто нелицеприятное, принялся бегать и бить меня сжатым в кулаке листком!
  Просто оторопев от подобного развития событий, мне ничего не оставалось делать как виновато, уворачиваться от него, и убегать, предусмотрительно оставляя между собой и взьеренной старой бестией мебель комнаты.
  Долго ли коротко сказ сказывается, но я все же загонял его до сиплых придыханий. Очень удобно было бегать вокруг широкого стола, где он не в состоянии был, до меня дотянутся.
  Держась за правый бок немного скрючевшись, он остановился тяжело дыша. Дабы как-то загладить возникший инцидент, я с некоторой опаской пододвинул к нему стул, аккуратно придерживая за руку, помог ему умоститься на него, и быстро налил в кружку травяного чая, протягивая старику.
  Видимо, ошеломленный реакцией, так же немного запыхавшийся после совместных скачек с препятствиями, рассеянным взглядом мне вновь удалось разглядеть пульсирующую нить голубого цвета протянувшеюся от старика ко мне. Непроизвольно дернувшись, я попытался увернуться от нее, но вдруг попал, словно в тиски парализованный чужой волей. Ноги подкосились и, я упал на пол, перед глазами поплыли цветные круги, и я понял, что теряю сознание, наблюдая гадостливую улыбку торжества на лице Скримера.
  
   ***
  
  Открыв глаза, осознал себя лежащим у стола на полу, понимания произошедшего у меня не было, а старик сидел на стуле возле меня и задумчиво разглядывал.
  - Ну, ты и болван!- После секундной паузы произнес он.- Ты, почему мне сразу не сказал о даре? Или ты не просто болван, ты еще и не знал о нем?
  Хотелось ответить что-то резкое ему в противовес, но открывшийся рот так и остался в таком положении, так как смысл того, что произошло, постепенно стал доходить до моего сознания.
  Я понимал старика! От и до, более того я строил фразы ответа в уме на его языке!
  Пусть я тратил часы за часами, несколько недель кряду зубря слова, но что бы так точно, не угадывая и свободно овладеть подобным багажом знаний, это было запредельно, поразительно. Приняв положение - сидя, под теперь уже насмешливым взглядом старика, я принялся прокручивать в уме всевозможные варианты случившегося, но, увы и ах осознать подобное мне было не под силу.
  - Боги Порядка да разразят тебя карой! - Воскликнул старик, наблюдая все так же насмешливо за моими мыслительными потугами. - Из какой дыры, вы вместе с этим порождением хаоса свалились на мою голову?! Осознай уже мальчишка дар, которым я наградил тебя невежду, ты теперь способен говорить и понимать всеобщий или правильно сказать Милларийский язык!
  - Как это произошло? - поднявшись с пола, придвинул себе стул, присаживаясь на него.
  - Легко и непринужденно юнец, и заметь, это можно было бы сделать мгновенно, если бы ты сразу мне сообщил о своем даре! - Вновь начиная, сердится, тот пристукнул кулаком по столу.
  - Но я ничего не знаю о своем даре, я не могу понять даже о чем, именно вы говорите.
  - За что мне это испытание? - Словно погрузившись в мысли, забурчал себе под нос Скример, поглаживая бороду.- Неужели за мою доброту и отзывчивость?
  Услышав эти слова, непроизвольно фыркнул, чем тут же заслужил полный злости взгляд старика.
  - Значит так, сейчас ты мне рассказываешь все о себе, и девочке Хаоса, и поверь мне, если ты хоть что-то утаишь, жизнь твоя оборвется в одно мгновение. - Произнес он это ровным уверенным голосом, не оставляющим сомнений в правдоподобности его слов.
  Утаивать, что-либо от него мне смысла не было, да к тому же, по всей видимости, старик мог знать гораздо больше того, что я ему приписывал, а так же гораздо больше того, что он мне продемонстрировал, к тому же помощь он и так уже нам оказывал.
  - Я обычный человек, с обычной жизнью, по крайней мере, как считал всегда, до странных обстоятельств, произошедших со мной. Но для понимания общей картины я сразу же скажу, этот мир не мой, мы оба пришли из другого мира, мира одной луны и полного отсутствия того, что здесь у вас именуется магией.
  Именно так я и начал свой рассказ, совершенно не скрывая произошедшего, а кое где добавляя свои мысли, дополняя общую картину. Скрывать мне было нечего, да и желания собственно особо и не было. Посудите сами, приютили, накормили, неизвестно кого, да еще и врунов каких-то.
  Моя история, слово за словом шла своим чередом, старик слушал внешне спокойно не перебивая, лишь по окончании принялся задавать некоторые уточняющие вопросы, делая паузы для осмысления полученной информации. Дальше, некоторое время сидели молча, погруженные в свои мысли, у каждого была причина подумать в тишине.
  - Ну что ж, обмана в твоих словах я не слышу, но и история не из тех которые принимаешь сазу и безоговорочно. - Проговорил Скример подымаясь. - Нужно время осмыслить все. Увидимся после, сейчас отдыхайте.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 6.81*9  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"