Поминали мы бабье лето.
Подвывали дожди над рощей,
Как припевка к пустым куплетам: 
"Нам не нужно встречаться больше"...

Меж троллейбусных фейерверков
Ночь упала на город стихший
Пятипальем кленовым, сверху,
Из былого четверостишья.
Этих днея я теперь не помню.
Время было - встречались часто.
Вечера ускользали в полночь
На шоссе-для-энтузиастов...
Горсть рябины в бутылку выжму -
Ох и горькая же настойка! -
Високосный подкрался: мышью
По китатйскому гороскопу.

Четверть года: обмякла стужа,
Пух мимозовый лег повсюду,
А по первой апрельской луже
Друг-художник сдает посуду.
По холстам, по его, горланя,
Год катил, как голодный к тризне.
Вот субботник пришел с граблями -
Верным признаком новой жизни -
И листок... тот листок кленовый,
Что к ногам ее не был брошен,
Подпалили весною новой.
Нам не нужно встречаться больше...

Что за ветры в июне свищут?
Под окном панорамой броской -
С корнем вырванный тополище.
Он в паденьи сломал березку.
У художника шла поилка.
Развлечение да и только:
Тридцать пятый годок - в копилку.
Ох, и горькая же настойка!
Что там было - у чорта спросим.
Четверть года похмелье било!..
По газонам шагала осень.
От рябины в глазах рябило...

Он пришел не один в больницу.
Там чужого хватало рева.
Он на листья глядел, сквозь лица,
Тридцатипятилетний, вдовый...
А над улицами колючий
Ветер прежние гнал куплеты.
Это снова скликают тучи
Непогоду на бабье лето,
Это вновь зазывает лира
Клешневатой ладошкой клена:
Гигиена на страже мира!
Обработано силиконом...

Пересохла твоя палитра,
Подружился подрамник с пылью,
Нет в заначке былой поллитры,
Чтоб с утра не дрожали крылья.
Так не путаться ж в этих бедах.
Календарь обрывает числа.
Цикл нокдаунов напоследок.
Интереснейший цирк случился!..
Укатили автомобили -
Караванами - к новостройкам.
Проводили мы год рябины.
Крепковата была настойка.

Январь 1985