"И как бы в доказательство своих слов,
прищуривал глаза и, подняв палец, произносил:
"антропос"!"
А.П.Чехов. "Человек в футляре"
В курилке-клетке, в дыме, шуме, гаме,
Одной лишь целью - скрыться - увлечен,
По полу суматошными кругами,
Как заведенный, бегал паучок,
Не находя ни щели, ни угла,
Где б темнота сберечь его смогла,
Укрыв от шума, света и людей.
Так ночь портьерой черною спасает
От декораций, что расставил день,
Лишь кинопленку узкую - асфальт -
Мотает под ногами. Я иду.
Путь от метро до дома. Новый дубль:
Ночь, тишина, лишь ветер набегает,
На фонаре качая абажур;
Склонившаяся ветка - нагибаюсь;
Решетка водостока - обхожу.
Кто встретится, по разным сторонам
Дороги - лучше разминуться нам.
Заговорит - пройду, не отзываясь.
И чувствую спиной: лицо застыло
И странная улыбка неживая
Бессмыслено буравит мне затылок...
Но я не оборачиваюсь даже.
Шаги, шаги, шаги, все дальше, дальше...
И так, одной привычкою ведомый,
От дома до метро иду с утра,
Потом, - с работы - от метро до дома...
Знакома роль - не радует игра.
А вечером - от дома до метро,
И, в темноте - домой. Старо? Старо.
И если по отрезку временному
Вперед ли, вспять любой отмерить срок,
Лишь день в календаре сменится - дома -
Да час - на циферблате у метро.
Незыблем каждый поворот пути.
И жизнь прожить - лишь время провести.
Что провести, что обмануть - одно.
А день - пустяк. Фонарное миганье:
Зажег-погас. Закрыл-открыл. И вновь,
В курилке-клетке, в дыме, шуме, гаме...
Кто пожалел его? Кто гонит в угол?
Спас?!. - нет. Опять, дурак, пошел по кругу.
И как средь жуткой этой толчеи
Он не раздавлен до сих пор никем?
Чьим счастьем жив он, предсказаньем чьим?..
Но мысль плывет опять, как по реке;
Слезами оседает дым в глазах,
Листая память-календарь назад -
В те дни, когда упав, как с неба манна,
Внезапно, неосознанно, нелепо
В курортном городке, совсем незвано
На склоне лета совершилось лето,
И этим летом было все иначе!..
Но нынче это ничего не значит.
В пустую занятость московской скуки
Вновь брошены и шутки, и упреки,
И чудом не коснувшиеся руки,
И чудом не сложившиеся строки...
И все, что не случилось и не сталось,
Заменит нам спокойная усталость.
Оберегая горло от простуд,
Уже к ботинкам теплым я привык.
И рябь скрывает неба чистоту,
И уж пройти не в силах непрямик,
Сквозь тучи преломленный солнца луч
Желтеет на прохладной глади луж.
В ближайшем парке стало больше троп.
На каждой ветке виден свой изьян...
Но день - маршрут от дома до метро:
С работы, на работу и к друзьям,
Покуда паутиной не затянет,
Пути запутав, нить воспоминаний.
И лето в память вдруг вгрызется зверем
И ни о чем другом не хочет знать.
Оно стучится в замкнутые двери
Театрика беспомощного сна
И рвет когтями кипарисных лап
Все то, что память позже создала.
И жаркий воздух теребит гортань.
И призраки живительной воды
Уходят в пар, не достигая рта...
Уходят в пар, в пожар, в табачный дым...
А людям этот нервный круг бессилья -
Аттракцион перед началом фильма.
Но фильм начнется: приутихнет зал,
И в черно-белое мельканье света
Спокойные уставятся глаза...
Начнется фильм и, оттесняя лето,
Перетасует карты всех дорог
В знакомый путь от дома до метро.
Но до тех пор, пока на точке крайней
Воспоминанья не сошли на-нет;
Покуда не сереющем экране
Сверкают блики непонятных дней;
Пока направленный потоком свет
Не смыл воображения красных век,
Какой-то ток, как будто бы нарочно,
Все черное и белое отвергнув,
Нет-нет, да пробежит сквозь позвоночник,
Ударит по ослабшим стрункам нервов,
Пронзит вопросом: "что такое лето?" -
И я молчу, не в силах дать ответа...
Порою, жизнь мне видится подобной
Психической болезни: то моток
Обыденности кружится подолгу,
И кажется уж: выздоровел... То,
Как рысь на плечи, рушится припадок,
Разбрасывая сон, покой, порядок...
Врывается непослушаньем рук,
Зрачки терзает судорогой век -
И все вокруг приобретает вдруг
Другие очертанья, форму, цвет...
Но так же бешено, как налетел,
Припадок отстает. Однако, с тем,
Чтоб жертве снисходительно позволить
На зарубцовыванье нервов время,
На заживленье памяти и воли,
Уже поверить дать в выздоровленье
И в миг, когда болезнь совсем не жжет,
Вдруг совершить очередной прыжок.
Н
И ходит неприкаянная жертва,
Шарахаясь любой веселой маски,
Любого выкрика, любого жеста,
Предмета незнакомой ей окраски,
Не понимая, что предметы эти -
И есть ответ! Что все различье - в цвете.
Всего-то, обвести неспешным взором
Всю непохожесть впечатлений летних:
Дни серые? - дни желтые, с узором!
Дни красные... Дни - кафельные клетки...
А паучку понять, на круге, где там?
Он попросту не различает цвета!..
Когда ответ пришел сам-по-себе
(Я не искал его, сказать по-правде),
Припадки стали реже и слабей.
Болезнь послушно тянется к поправке.
В последний раз лишь мелкие детали
До памяти неясно долетали.
О том, что каждый встречный лез с вопросом,
Да горстка слов пустых: "ты их не бойся..."
Кого бояться - непонятно просто.
Дурное сновидение, не больше.
Вновь на отрезке от метро до дома
Спокойно все, привычно и знакомо.
Из пожелтевшей капельницы тучки
В прямые вены водосточных труб
Втекает жизнь, и вытекает тут же,
Как будто это вены мертвых рук.
Дни катятся, подобно каплям, мимо -
Бесцветны, холодны, неразличимы...
И я спокоен: лето под замками
Забвенья, разве только поискать
В курилке-клетке, в дыме, шуме, гаме -
Где то, что было телом паучка,
Как след плевка, распластано бессильно
По кафелю. Звонок, начало фильма.
Сентябрь 1980 - Январь 1981. Москва.