Мелкумова Анжелина : другие произведения.

Безумные приключения

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Третья книга из цикла "Том и К"
  
  ЧАСТЬ 1
  
  "СЛЕЗА СМЕРТИ"
  
  
  ГЛАВА 1
  
  Что за взрослыми нужен глаз да глаз, известно каждому младенцу. Пока лежишь недвижный в люльке, только и можешь, что удерживать их подле себя криком. Как научишься ходить - хватаешься за юбку и топаешь попятам. А когда вырастешь - совсем беда: чуть отлучишься - их и след простыл.
  
  Это было ужасно. Непостижимо и невероятно. Хотя после всех историй, произошедших с детьми за последние два года, это уже не удивляло.
  Том вошёл в кухню и плюхнулся на стул.
  - Хочешь кофе? - предложила Катарина.
  - Три чашки, и покрепче.
  Ситуацию нужно было обдумать. Исчез родной, любимый папа. Пропал средь бела дня.
  Окунув блинчик поглубже в сметану, Том целиком засунул его в рот. Голова заработала яснее.
  Вопрос был такой: куда делся папа, пока дети и мама были за морем?
  Нет-нет, он не отправился в путешествие к Берегу Китовой Кости, как предполагали вначале. Эта версия полностью отпадала. А жаль. Дело было бы проще простого: поехали к Берегу Китовой Кости, забрали папу - и обратно.
  - Но почему ты думаешь, что он не отправился к Берегу Китовой Кости? - удивилась мама. - Ведь все соседи утверждают, что именно туда он и собирался.
  - Вот именно, - подтвердила Катарина, поливая блинчик вареньем. - А сосед Шнайдер собственноручно помахал ему на прощанье, когда он спускался с крыльца с чемоданчиком в руке. Вот так! - И Катарина выразительно помахала в воздухе рукой, изображая соседа Шнайдера.
  - Что ты на это скажешь?
  Ответить Том затруднился. Мешал блинчик во рту. Какое-то время в кухне царила выжидающая тишина.
  - Я шпра... - пробормотал он невнятно. - Я шпра...
  - Что ты? - недоверчиво воззрились сестра с мамой.
  Проглотив препятствие, мальчик обрёл дар речи:
  - Я спрашивал сегодня в порту. И что вы думаете, узнал? В тот день, когда папа исчез, в порту не стояло ни одного судна, направлявшегося к Берегу Китовой Кости. Ни в тот день, ни в последующие.
  Вот это было известие! Блинчик выпал у Катарины изо рта. А мама выронила чашку с чаем, и та разбилась на мелкие кусочки.
  
  * * *
  Итак, дело принимало серьёзный оборот. Папа исчез не куда-нибудь, а конкретно в неизвестном направлении. И где его искать - было непонятно.
  Всегда спокойный и благодушный, Том рассерженно ходил по комнате:
  - Это ж надо - пропасть неизвестно куда! Запутать всех и исчезнуть средь бела дня!
  - Но, Том, - робко вставила мама, - ведь папа волновался за вас. И потому отправился вас искать. Не кажется ли тебе, что нехорошо было вам с Катариной тайно убегать из дому?
  - Что же нам было делать, - удивился Том, - если он нас не отпускал? Кроме того, мы ведь не просто так убежали. Мы хотели освободить тебя, наша дорогая мамочка, из плена у пиратов. А папе оставили письмо, в котором просили не волноваться и ждать нас через полгодика домой.
  На это возразить было нечего. Маме оставалось только поспешно закивать головой.
  А Том продолжал вздыхать:
  - Ну что за беда - эти взрослые! Вечно теряются! Только глаз да глаз за ними... Не оставив ни записки, ни даже маленького разъяснения...
  Тут он остановился:
  - Записка!.. Может, он всё-таки оставил записку? Мы ведь не искали!
  Через минуту все уже были в папином кабинете.
  Кабинет учителя Арнольда располагался на верхнем этаже дома. Ряды толстых книг с золочёными оттисками закрывали стены до самого потолка. Перед массивным дубовым столом стояло уютное кожаное кресло. Такое большое, что в нём могли бы уместиться три Тома или четыре Катарины. А над столом в золоченой раме висел портрет самого учителя Арнольда: очки, бородка, мягкий взор задумчивых глаз.
  Весь кабинет сиял чистотой и порядком. Впрочем, недолго - после того как за дело принялись Том с Катариной. Цель поисков была проста: найти письмо, в котором папа подробно объясняет, куда и зачем уехал и где его искать.
  Все ящики были выдвинуты, содержимое их вывалено на пол и подвегнуто тщательному просмотру.
  ...Перелистав до единой все бумаги, дети перешли к книгам. Это было тяжёлое занятие. Нужно было каждый час переставлять лестницу и взбираться под самый потолок. Тем не менее, к вечеру все книги были перелистаны и запихнуты обратно на полки.
  - Ничего, - пыхтел Том, - кто ищет, тот всегда найдёт. Мы ещё не посмотрели за портретом на стене. Вполне возможно, что папа написал письмо и нечаянно сунул его за портрет. Всякое бывает на свете. Вот сейчас подкрепимся и...
  После тяжёлой работы запечённый с яблоками гусь аппетитно трещал на зубах: хрррысть!.. хрррысть!.. хрррысть!..
  Письмо, несомненно, за портретом, уверились к концу ужина дети. Больше ему быть негде. Сейчас пойдём и возьмём его...
  И тут зазвенел колокольчик.
  
  * * *
  Дети подскочили: неужели папа?
  Нет, то была Мартина.
  - Добрый вечер, - вежливо поздоровалась она. - Надеюсь, я не помешала?
  Мартине было столько же, сколько и Тому - то есть двенадцать. И на год больше, чем Катарине. Хотя внешне она производила впечатление дамы более серьёзного возраста. Может быть, из-за того, что всегда и всюду носила очки и острый зонтик.
  - Итак, - испытующе оглядела Мартина друзей, - мне кажется, я всё же помешала.
  - Нисколько! - заверил Том. И потащил девочку наверх, по пути объясняя всю закавыку с папой, Китовой Костью и ненайденной запиской.
  - Хотя мы сильно подозреваем, что она - тут, - сунул Том руку за портрет.
  И действительно: за портретом было письмо.
  - Ага-а-а! - торжествующе закричали дети. И вытащили его из конверта.
  ...Читала Мартина. Усевшись в кресло. То самое, уютное, в котором могло уместиться, собственно, четыре таких Мартины. Но вместо четырёх села только одна. На место второй Мартины уселась Катарина. На место двух оставшихся - Том.
  "Достопочтенный господин Арнольд!.." - начиналось послание.
  - Ага, значит, это не папино письмо, а кто-то ему пишет! - догадался Том.
  И дети принялись со вниманием слушать послание, написанное некиим неизвестным их папе:
  "...Достопочтенный господин Арнольд! Спешу сообщить Вам, что дети Ваши, Том и Катарина, в настоящий момент в добром здравии и отличном самочувствии находятся у меня дома..."
  Том с Катариной удивлённо переглянулись.
  - Это мы-то! У него дома! Да мы только что вернулись из-за границы!
  "Детишки замечательные, - продолжала читать между тем Мартина. - Том - умный, благожелательный мальчик, хорошо играет на скрипке. Хотя большой шалун..."
  Глаза Тома округлились.
  "Повыбивал мне все окна. Пришлось заменить стёкла решётками..."
  Мартина осуждающе покосилась на Тома. Том в растерянности тёр лоб.
  "Катарина же - просто прелесть. Правда, вчера забралась в кухонный шкаф и слопала три больших пирога с капустой..."
  - Неправда! - возмущённо воскликнула девочка. - Я вообще не люблю с капустой!
  "...и четыре - с яблоками. Так что, господин Арнольд, с вашими детьми мне - только одни убытки. Приезжайте - и забирайте поскорей. А то скоро у меня кончатся все отруби - и кормить их будет нечем..."
  Дети переглянулись снова.
  "Да, и не забудьте шкатулку с драгоценностями - ту, что Вы получили в наследство от Вашего родственника, князя Ветерольского. Прошу по-возможности поспешить. Ибо через десять дней, если Вы всё ещё не решитесь почтить мой дом своим присутствием, мне ничего не останется, как, к моему величайшему сожалению, детишек прирезать..."
  В комнате повисла гробовая тишина.
  - Чего-чего не останется? - переспросил Том.
  - Может быть, это нам просто снится? - предположила Катарина. И тщательно протёрла глаза.
  - Я думаю, дело более серьёзно, - выразила своё мнение Мартина. И дочитала до конца:
  "Мой точный адрес: Вундерштадт, Гриссбрай-штрассе, дом ?13, господин Добрая Душа. Придёте после захода солнца, один, постучитесь два раза быстро, потом три раза медленно, потом четыре раза быстро. Пересчитаем вместе деньги - и забирайте своих гадёнышей."
  - Добрая Душа... - повторил Том. - Такого имени-то не бывает. Наверняка вымышленное. А как подписался?
  Подписи не было. "С глубоким почтением, преданнейший вам..." - и далее кровавый отпечаток пальца.
  "PS: Не вздумайте приводить с собой полицию или посвящать кого-либо в это дело. Иначе ваши дети прямиком отправятся туда же, куда уже отправилась их мать. А именно - на тот свет."
  - Как?! Он и нашу маму?.. - возмутился Том.
  - Спокойствие! Только спокойствие! - провозгласила Мартина. - Обратим внимание на дату, завершающую письмо: 1 апреля. - Мартина многозначительно поглядела на друзей: - Итак, ваш папа, получив сиё письмо, срочно собрал чемоданчик и уехал в Вундерштадт к этому господину Добрая Душа. Ещё раз обращаю внимание: уехал первого апреля, то бишь месяц назад, и до сих пор не вернулся. Что сиё может означать?
  Сиё не могло означать ничего хорошего.
  В учительском кресле хорошо думалось. Во всяком случае Мартине сразу же пришла в голову замечательная идея:
  - Нужно поехать в Вундерштадт и выяснить напрямую у этого господина Добрая Душа, что сталось с вашим папой.
  - Да, - поддержала Катарина, - и заодно узнать, прирезал он нас уже или нет.
  - Разумеется, я поеду с вами, - сообщила Мартина. - Как с лицом посторонним, со мной он будет разговаривать более откровенно.
  - А если он нас...? - И Катарина выразительно чиркнула себя ребром ладони по горлу.
  - Ничего, - сказал Том, - у меня есть отличный револьвер. Марки "пифпаф 13".
  - Ну, тогда нам никто не страшен, - успокоилась Мартина. - Вопрос только в том, отпустит ли вас ваша мама.
  Разумеется, мама бы не отпустила. Что делать?
  Дети задумались... Но ненадолго.
  
  * * *
  - ...Молодцы, ребятки! Как хорошо вы придумали! - радовалась мама. - Как раз начинаются каникулы - и вам нужно съездить куда-нибудь отдохнуть. Свежий деревенский воздух, коровье молоко - что может быть лучше? А бабушка-то как обрадуется! Передавайте ей привет.
  - Мартина - тоже с нами, - сообщил Том. - Её папа, ты ведь знаешь, служит на корабле. Сейчас он отправился в кругосветное плаванье, и Мартине дома одной страшно скучно.
  - Отлично, что она поедет с вами! - сияла мама. - Тогда у вас будут чудные каникулы!
  И поспешила собрать детям сундучок в дорогу.
  
  
  ГЛАВА 2
  
  Вроде бы обычный будничный день. Но карты летят и ложатся по-особому. И приходит человек без головы. Не это ли начало безумных приключений?
  
  Сундучок был собран. Завтра - в путь. А сегодня Том с Катариной отправились к Мартине, чтобы погадать на дорогу.
  Гадала всегда только Катарина. Том, как человек трезвомыслящий, такого делать не умел. Мартина презрительно относилась ко всяким суевериям, как то: гадание на картах, вера в чертей, страх перед чёрными кошками и тому подобная чепуха.
  Посему гадала Катарина. Усевшись на софе и обложившись яркими раскрашенными картами. Остальные оба расположились рядом и внимали.
  Карты ловко ложились друг рядом с дружкой: весёлая дама, хмурый валет, скромная семёрка, гордый король...
  - Эта колода особенная, - к слову просвещала Мартина. - За игрой с нею мой папа познакомился с моей мамой. С тех пор он бережно хранит её вон на той полке - между обломком пиратской мачты и засушенным морским ежом.
  ...Время шло. В доме Мартины уже два раза кукукнули часы. А Катарина всё сидела, раскладывая карты так и эдак и сосредоточенно бормоча.
  - Ну? - не удержался Том и широко зевнул. - Будет нам удача или нет?
  - Ничего не понимаю! - морщила нос его сестра. И в который уже раз перевернула карту: дама Пик смотрела пристально и неприветливо. - Всё время одно и то же!
  - Что?
  - Опасности, опасности - и под конец...
  - Ну?
  - Нет, - замотала головой девочка. - Я сейчас ещё раз проверю.
  И опять склонилась над картами. И клала их и так - и так, и направо - и налево, и наверх - и вниз...
  - Ну, так что же нас ожидает под конец? - спросил изнывавший от любопытства Том.
  Неуверенно потянувшись рукой, Катарина перевернула карту. Бледная, уставилась на неё. Ах, снова эта дама! Дама Пик, предрекавшая смерть!
  - ...Суеверие - давняя болезнь человечества, - объясняла Мартина, разливая по чашкам чай. - Где человек чего не знает - сразу начинает фантазировать. Так родилась сказка про ведьм, ангелов и дьяволов... Кому-нибудь нужно варенье?
  - Хорошо, что я не суеверен, - радовался Том, уминая четвёртый пирожок с яблочной начинкой. - А то бы всю дорогу боялся, что с нами что-то случится. А так... - Том поискал глазами, чем бы заесть пирожок, - так я совершенно спокоен.
  
  * * *
  Вернувшись домой, дети застали маму за чтением письма. Вернее, коротенькой визитки с розочками по краям.
  - Некая мадам, - удивлённо подняла мама глаза от записки, - хочет заглянуть к нам сегодня на минутку. Для чего, почему - не представляю. Но придёт через два часа. Ох, надо успеть купить тортик к чаю!
  И послала Катарину в кондитерскую за тортиком.
  Едва Катарина ушла, в дверь позвонили. Том пошёл открывать.
  На пороге стоял господин: красный сюртук, массивный нос, волосы "ёршиком" на макушке. За спиной красовалась большая карета. Видно, в ней он и приехал.
  - Мэтр Боливан, - представился господин. - А вы - знаменитый Том Арнольд? Тот самый вундеркинд со скрипкой? Позволено ли мне будет побеседовать с вашей матушкой?
  ...Пять минут спустя все трое сидели в гостиной, ели печенья (тортик ещё не прибыл) и вели интересную беседу.
  Оказывается, мэтр Боливан нарочно прибыл из Вены, посланный некиим великим маэстро.
  - ...до которого дошли слухи о необычайных музыкальных способностях вашего сына, - говорил мэтр Боливан, уютно устроившись в кресле между печеньями и камином. - Маэстро прямо-таки полон любопытства, хочет послушать игру. Для того прислал меня. А со мной - скрипку Страдивари. Чтобы мальчуган подрепетировал и исполнил для маэстро сольный номер.
  У Тома зашёлся дух. Быть не может! Скрипка Страдивари - величайшего скрипичного мастера - для него?.. Чтобы он, Том, исполнил на ней сольный номер?!
  - Чтобы исполнил номер, - хрустел печеньями мэтр. - Если мальчуган и вправду так талантлив, как говорят, то маэстро готов его обучать собственноручно. Всё надёжно, качество гарантируется. В короткий срок из вашего сына смастерят гениального музыканта.
  - Но мы не так богаты, - лепетала польщённая мама. - Наверное, стоит больших денег - обучение у великого маэстро...
  - Ни пфеннига, - оборвал мэтр. - Мальчугану не надо будет заботиться ни о чём. Живи на всём готовом, лопай с утра до вечера пирожные - да знай себе маши смычком. А под конец станет таким же грандиозным, как маэстро. Ну, что? Согласны? Если да, то едем завтра же в Вену. Маэстро долго ждать не любит. Натура пылкая, непредсказуемая. Через неделю может забыть.
  Предложение было заманчивое. Ах, какое заманчивое! Но Том колебался. А как же папа? Ведь он собрался искать папу! Нет, о поездке в Вену нечего было и думать.
  - Ну как, согласен? - повернул к нему мэтр свой массивный нос.
  - А можно посмотреть на скрипку Страдивари? - уклончиво ответил Том.
  - Только в случае, если согласен ехать со мною завтра же, - прохрустел мэтр Боливан. - Вещь ценная. Просто так в руки давать не буду.
  - Ах, ну конечно, он согласится! - поспешила заверить мама.
  И они с мэтром принялись обсуждать детали.
  Тем временем Том тихонько выскользнул на улицу.
  Карета красносюртучного мэтра всё ещё стояла возле дома. Возница куда-то исчез. А там, в карете должна была лежать скрипка. Не какая-нибудь, а великого Страдивари.
  Жаль, что в Вену не удастся поехать. Ну так что же теперь - никогда не увидеть скрипку? И даже не потрогать? Это было бы чересчур обидно.
  Том оглянулся - никого на улице не было - и, не теряя времени, тихонько занырнул в карету.
  Внутри стояло два широких бархатных сидения. Но на них не лежало ничего, кроме какого-то тряпья (дамское платье с тяжёлыми рюшами или что-то в этом роде). Зато из-под одного из сидений краешком выглядывал сундук.
  Вот где хранится скрипка Страдивари, сразу догадался Том. В надёжном месте. Такие ценности как раз и хранят в сундуках. Единственно, что волновало мальчика, не заперт ли замок на ключ.
  Том вытащил сундук из-под сидения, потянул за крышку... Слава богу, не заперт! Только взглянуть на скрипку... Ну, может, ещё потрогать. И всё.
  Том приподнял крышку и посмотрел внутрь.
  ...Прошло минут пять или десять. А может, пятьдесят или сто. Том точно не мог бы сказать, сколько времени прошло после того, как он пулей вылетел из кареты, дрожащими руками открыл дверь - и на подкашивающихся ногах зашёл обратно в дом.
  Какое-то время он стоял в передней, прислушиваясь к стуку собственного сердца - оно билось как бешеное! - и к маминым словам, доносившимся из гостиной: "Хорошо, мэтр Боливан... Совершенно верно, мэтр Боливан... Для нас это такой сюрприз..." Потом зажмурился, взял себя в руки - и снова представил то, что увидел в сундуке.
  Там не было никакой скрипки. Вообще ничего, что обычно хранят в сундуках. Там просто лежала голова. Женская. Отделённая от туловища. С тяжёлым узлом волос на затылке и закрытыми глазами.
  
  
  * * *
  - ...А как зовут маэстро? - спрашивала мама в гостиной. - Стыдно признаться, но я совсем незнакома с миром искусства...
  - О, у него оригинальное артистическое имя, - отвечал мэтр Боливан. - В своём кругу он известен как господин Добрая Душа.
  Да, вспомнил Том ещё одну подробность, рядом с платьем в карете лежало нечто, напоминающее... то ли ленту для дамской шляпки, то ли удавку для шеи.
  Скрипнула дверь. С улицы вошла Катарина с тортом в руках.
  - ...Так на чём мы порешили? - потирал руки мэтр Боливан, выходя из гостиной. - Завтра в десять? Или, может быть в одиннадцать? Чтобы наш вундеркинд выспался? Дорога дальняя...
  - Я никуда не еду, - выступил Том.
  - То есть как?.. Том!
  На маму было жалко смотреть. Так она растерялась.
  - Мы уже обо всём договорились, Том. Не может быть и речи... Такой шанс бывает лишь раз в жизни!
  - Я бы и рад поехать, дорогая мамочка. Но я уже настроился ехать к бабушке. Я так по ней соскучался!
  
  * * *
  Мэтр Боливан уехал ни с чем. Хотя не совсем "ни с чем": на запятках его кареты пристроился Том.
  Карета катилась и катилась: по одной улице, по другой... Том уже задумался: что делать, если карета так и будет катиться, выкатится из города и прикатится бог знает куда?
  Пока думал, карета остановилась. Постояла, постояла немного. И вдруг из неё вышел... Нет, не мэтр Боливан. А некая дама. В платье с рюшами и с тяжёлым узлом волос на затылке. Она раскрыла зонтик, обернулась... И Том чуть не вскрикнул от неожиданности.
  На плечах у дамы сидела та самая голова! Та, что лежала давеча в сундуке!
  А дама, не заметив Тома, прошла вдоль улицы, остановила извозчика, села - и укатила.
  Том долго колебался. Набирался мужества и всё такое. Но никак не мог набраться хорошенько. Наконец, когда возница сполз с козел и скрылся в соседней лавке, решился. Ведь вот сейчас или никогда. В крайнем случае, если в карете окажется мэтр Боливан, - скажет, что передумал... или попросит разрешения посмотреть на скрипку... или... в общем, что нибудь скажет.
  Не размышляя больше, Том отворил дверцу и залез в карету.
  Мэтра Боливана не было. Только стоял сундук.
  Господи боже!.. Теперь приподнять крышку сундука! Трясясь и стуча зубами от страха, мальчик топтался на месте. А что, если... А вдруг... Боже мой!..
  Но с другой стороны, если подумать... "голова"-то ведь ушла. Так что в сундуке должно быть пусто. Чего тогда бояться?
  И Том перестал бояться. Храбро приподнял крышку... тут же захлопнул - и опрометью выскочил на улицу.
  Он бежал быстро, без остановок. Тяжело дыша и поминутно оглядываясь. И только подбегая к дому, перешёл на шаг. Задыхаясь, остановился перед дверью. Вытащив ключ, долго не мог попасть в замочную скважину.
  Перед глазами стояло увиденное в сундуке.
  Нет, пожалуй... да, пожалуй... он ожидал чего-то в этом роде. Чуял, что что-то подобное и увидит. Но всё же...
  Там, в карете, в сундуке лежала голова мэтра Боливана. Отделённая от туловища. С массивным носом, "ёршиком" на макушке и закрытыми глазами... А если хорошенько припомнить, то и красный сюртук мэтра валялся на сидении справа. А платье с рюшами... платье исчезло.
  Дверь отворилась и Том в волнении ввалился в переднюю. Всё рассказать Катарине, скорее! Где же она?
  Катарина и мама сидели в гостиной. Перед ними стоял столик с нарезанным тортиком. Напротив, между тортиком и камином, сидела дама - с тяжёлым узлом волос на затылке и в платье с рюшами.
  Дама обернулась - и Том застыл на месте. Та самая дама! С головой из сундука!
  
  * * *
  - "Пансион для красивых девочек", - говорила гостья, вкушая тортик, - учреждён баронессой де Мон - очень почтенной и богатой дамой. Принимаются только очень красивые девочки. Такие, как вот ваша дочь.
  Катарина просияла до ушей. Она и вправду была красива: кудрявые пепельные волосы спускаются до плеч, голубые глаза обрамлены длинными-предлинными ресницами, а губки - бантиком. В общем, прелесть.
  - Если девочка истинно красива, - продолжала жевать посетительница, - то её принимают совершенно бесплатно. И воспитывают как благородную даму. Особый нажим делается на танцы и изящные манеры. И под конец - пожалуйста! - из девочки получается настоящая принцесса.
  Том знал: Катарина страдала навязчивой идеей, что должна была родиться принцессой - и только по ошибке родилась не по-адресу. Вот и сейчас у неё подозрительно заблестели глаза. А "сундучная голова" продолжала:
  - Пансион очень большой. Просто удивительно, необычайно большой! Каждой девочке даётся домик из пяти комнат, цветочный сад, две служанки и личный паж. Это прихоть барнессы. Единственное условие - быть красивой. Я езжу и подбираю девочек по всему свету. Но, знаете, - заломила дама руки и горестно покачала головой, - так трудно, так невероятно трудно найти действительно красивую девочку!..
  Катарина и мама растаяли наподобие мороженого.
  А дама уже вытащила бланк контракта:
  - Занятия начинаются завтра. Так что уже сегодня мы должны сесть на поезд, отправляющийся в Вену. У меня уже есть билеты. Вы всё ещё сомневаетесь? Подумайте: такой шанс предоставляется раз в жизни. Да! После подписания контракта ваша дочь получит тысячу марок, чтобы приодеться. Вы же понимаете, нужно выглядеть подобающе: купить себе несколько дюжин платьев, непременно самых дорогих и красивых...
  - Согласны, согласны! - замахали руками обе.
  И тут выступил Том.
  ...Не будем описывать лишнего. Скажем просто, что в краткой выразительной речи Том с укором напомнил Катарине, что она собиралась к бабушке, а значит никакой речи о пансионе быть не может.
  Мама в мольбе простирала руки. Катарина обиженно дулась. Но сундучной даме пришлось таки ретироваться ни с чем.
  "Ничего, - думал Том, глядя из окна в затылок удалявшейся "сундучной голове", - быть может, нам скоро снова придётся встретиться."
  
  * * *
  На следующее утро встали рано, подхватили сундучки - и вперёд, к Мартине.
  Вот и улица Смелых Моряков, дом ?2. У двери на сундучке сидела Мартина. В руках у неё была подзорная труба (подарок папы), через которую она напряжённо всматривалась вдаль. Увидев друзей, Мартина вскочила, подхватила сундучок и помчалась навстречу.
  - Привет, Мартина, как дела? - помахал Том.
  Тут девочка раскрыла рот... И долго его не закрывала.
  Это было так не похоже на всегда разумную, хладнокровную Мартину! Она была так взволнована, так возбуждена! Но ей можно было простить. Потому что в эту ночь с ней приключилась действительно необыкновенная история.
  Мартина жила одна. То есть они жили вдвоём - она и папа. Но когда папа уходил в плаванье, она оставалась дома совсем одна. И вот, этой ночью её вдруг разбудил шум. Мартина проснулась и посмотрела на часы: была ровно полночь.
  Шум доносился из папиного кабинета. Естественно, первой мыслью Мартины было - воры собрались украсть обломок пиратской мачты или засушенного морского ежа. Других драгоценностей в доме не имелось.
  Так и оказалось. Подкравшись на цыпочках и просунув голову в дверную щель, Мартина убедилась в правильности своих домыслов: возле полки с драгоценными реликвиями происходило какое-то шевеление, но в темноте было не разглядеть - какое. Вдруг выглянула луна - и девочка ясно увидела: на полке, как раз между обломком мачты и ежом сидит маленькая, "ну просто крошечная!" дама в чёрном - и сама с собой играет в карты.
  Чтобы получше разглядеть странное видение, Мартина осторожно шагнула вперёд, нечаянно наступила на подол своей ночной сорочки (она была чересчур длинной, потому что досталась ей от покойной мамы)... и загремела на пол. При этом, конечно, произошёл страшный грохот. Дама в чёрном резко подскочила. Карты выпали у неё из рук и разлетелись по полу. А сама дама... исчезла. Как сквозь землю провалилась.
  Во всяком случае, засветив лампу, Мартина долго и тщательно обыскивала все углы в папином кабинете и во всём доме. Но таинственой чёрной дамы пропал и след.
  - Дама Пик! - взволнованно повторяла Мартина. - Дама Пик! Это была она! Я сразу её узнала!
  ...Что ж, такое начало было многообещающим. В том смысле, что обещало много опасных, скажем, прямо таки безумных приключений.
  Дети заплатили за билеты, погрузили сундучки и сели в омнибус, направлявшийся в Вундерштадт.
  
  
  ГЛАВА 3
  
  Найти странное существо на странной улице - проще простого. Надо только искать странным способом.
  
  После долгой тряски в омнибусе несколько непривычно было стоять на твёрдой булыжной мостовой, ни за что не держась и при этом не падая. Потоптавшись немного не месте, дети подхватили сундучки и побрели по улице.
  Вундерштадт. Вот он - тот замечательный город, о котором они столько слышали. По широким улицам гордо катили шикарные экипажи. Величественные каменные дома строго глядели на плутавших внизу путников. Казалось, город сурово спрашивал: "Кто вы такие и зачем пожаловали?"
  - Мы ищем Гриссбрай-штрассе, - объясняли дети.
  И прохожие недоумённо пожимали плечами. Другие непонимающе морщились. А третьи, схватившись за животы, начинали неистово хохотать.
  Впрочем, находились и понимающие. В ответ на настойчивые вопросы Катарины - где же всё-таки Гриссбрай-штрассе - такие по-доброму улыбались. Одна пожилая дама даже вытащила из сумочки и протянула Катарине большую конфету в пёстрой обёртке.
  Однако тайну никто не выдал. Дети бродили до темноты. Но нужной улицы так и не нашли. Под конец Том даже проделал хитрый трюк. Подозвал извозчика, сел в карету и небрежно бросил: "На Гриссбрай-, пожалуйста!" Но тот так долго и озадаченно чесал в затылке, что мальчик вздохнул и попросил просто отвезти их в какую-нибудь гостиницу. Тут возница радостно хлопнул себя по лбу, объявил, что он - болван и погнал лошадь вдоль по улицам. Через пять минут они остановились у гостиницы "Гриссбрай-хоф".
  Что ж, это было уже что-то. Дети поужинали манной кашей, осведомились у швейцара, нет ли поблизости ещё и улицы с таким названием - нет, улицы такой не было - и вышли прогуляться перед сном.
  Вышли, купили в лотке по пирожку, сунули в рот... да так и замерли с открытыми ртами.
  Нет, ничего особенного они не увидели. Просто по улице шла пожилая дама и крепко держала... нет, вела за косу девочку. Да, правильнее будет выразиться именно так: вела за косу. Потому что коса у девочки была такая длинная - футов пять, не меньше - что даме пришлось в несколько раз намотать её на кулак и таким образом вести девочку за собой.
  - А куда мы идём? - любопытствовала девочка, спотыкаясь и еле поспевая за своей провожатой.
  - На званый ужин. И сильно опаздываем. - Дама сердито дёрнула девочку за косу. - А всё из-за тебя! Если бы ты начала расчёсывать волосы не сегодня утром, а ещё вчера вечером, мы бы успели. Эй, извозчик! На Гриссбрай-штра...
  Карета проехала, не останавливаясь.
  - Нахал! - крикнула дама вслед. И остановилась в растерянности. - Вот досада. Этак мы прибудем не раньше завтрашнего утра. Что делать-то?
  Дама растерянно оглянулась, увидала у ступеней одного дома позабытую метлу...
  - То, что нужно! - просияла она. И поспешила завладеть сим предметом.
  Однако радость оказалась преждевременной.
  - Переломана почти в самой середине! - простонала она. И разочарованно поставила метлу на место. - Хотя, с другой стороны... Уж лучше что-то, чем совсем ничего. Самое главное - успеть! - Снова схватив метлу, она уселась на неё верхом. - Ты тоже садись, - скомандовала девочке. - Да поживей! Быстро на такой, на короткой, не доедешь. Но уж лучше что-то, чем...
  Разбежавшись, дама с девочкой оттолкнулись ногами от мостовой и лихо взмыли в воздух.
  Какое-то время дети стояли, раскрыв рты от изумления. Потом Том ощутил яростный толчок в бок.
  - Чего стоим? - вопрошала Мартина. - Бегом за ними! Вы разве не слышали? Гриссбрай-штрассе!
  
  * * *
  Слава богу, поспевать за дамой с девочкой было не очень сложно. Видимо, оттого, что метла была сломана, она летела совсем низко и медленно. Со стороны да в темноте можно было принять эту странную парочку за двух бегущих, волочащих за собой метлу.
  Кроме того, путь дамы и девочки был несложен. Долетев до угла гостиницы, они поворачивали и летели дальше. Долетев до следующего угла, снова поворачивали. Долетев до следующего - снова... И снова, и снова, и снова.
  Так они летали вокруг гостиницы - круг за кругом - не менее получасу. А обалделые дети носились за ними следом. Пока не остановились у крыльца... Но то была уже не гостиница.
  То была вообще другая улица - узкая-преузкая, с низенькими старинными домиками и рогатыми крышами.
  
  Гриссбрай-штрассе
  
  - блестели буквы на кирпиче. Дом ?13.
  Тинь-тинь-тилинь! - протренькал колокольчик. Дверь отворилась, на улицу вырвался сноп света и музыки.
  Гости вошли, дверь захлопнулась. И опять стало тихо и темно.
  ...В небе мерцали звёзды. Силуэты соседних домов терялись во мраке. Жители их давно спали. И только в окнах дома ?13 ярко горел свет. А подойдя ближе, можно было услышать музыку.
  - Скрипки! - удивился Том. - Три или четыре... Виолончель... Да там целый оркестр!
  Оркестр наигрывал что-то весёлое. Не иначе, танцевальное. Приложив ухо к дверной щели, Том услышал смех, говор и топот ног. Ну и веселились там, наверное! От души!
  Веселились и вправду от души. От такого веселья дом сотрясался и ходил ходуном - аж ставни поскрипывали!
  А гости, похоже, ещё не кончили прибывать. Вот подошёл солидный господин с рогами и розовым пятачком вместо носа, позвонил в колокольчик...
  Дверь распахнулась.
  - А-а! Милости просим! Милости просим! - пропел писклявый голосок.
  Не успела дверь затвориться, как из темноты улицы выплыло ещё одно странное существо. Нет, рогов у этого не было. Но оно было такое худое и такое бледное, что прямо таки просвечивало насквозь. Например, сквозь него дети явственно могли прочесть табличку, висевшую на двери дома:
  
  Господин Добрая Душа
  
  - Заждались! Заждались! - звенел между тем писклявый голосок, пропуская прозрачного гостя.
  Дверь снова захлопнулась, оставив детей в тиши ночного города. Сомнений больше не оставалось: они прибыли точно по адресу.
  - Ну, что? - сказал Том. - Наша очередь дёрнуть в колокольчик?
  - Не ваша, а моя, - поправила Мартина. - Вы забыли, что говорить с хозяином должна я?
  Не ответив, Том с подозрением оглядел дом.
  - Глядите-ка, окна зарешёчены.
  - Это после того, как ты выбил все стёкла, - напомнила Катарина.
  - Не нравится мне тут что-то, - покачал головой Том. - Этот тип может оказаться опасным. Кроме того, все эти подозрительные личности, которые пляшут сейчас там, внутри... Я думаю, ясно, что Мартина не должна входить одна.
  - Ну, вот что, - обиделась Мартина. - Если вы обо мне такого мнения, что я не смогу справиться с какой-то прозрачной немощью...
  Тут разговор пришлось прервать, ибо по ступенькам поднимался новый гость.
  Этот был уж совсем необычный. На плечах вместо одной головы сидело три: одна мужская - при усах и цилиндре - и две женские. Мужская голова браво улыбалась, а женские - одна блондинка, другая брюнетка - не переставая болтали.
  Тук-тук-тук! - постучал гость (или гости?) тросточкой. "Хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи!" - засмеялись женские головки. Дверь отворилась, голосок за дверью пропищал восторженное приветствие. Хлопок! - и снова тишина.
  - Ну, так что? - вопросил Том. - Видите, что тут творится?
  - Ты прав, - загорелась Катарина, - мы должны войти вместе. Будет ужасно обидно не посмотреть на всех остальных гостей.
  Что ж, двое - против одного. Проворчав что-то под нос, Мартина поправила очки и решительно дёрнула за шнур колокольчика.
  
  * * *
  Дверь открылась сама. Вернее, так показалось вначале. В доме визжало, топало, звенело и пиликало. Откуда-то с полу пропищало:
  - Ну? Чего надобно?
  Дети опустили глаза. В дверях под звуки музыки пританцовывал маленький старичок. До того маленький... - ростом с кошку. В общем, карлик карликом. Сам лысый, на тоненьких ножках и с дли-и-и-и-и-и-и-и-и-инной бородой. Которую он, чтобы не волочилась по полу, предусмотрительно обернул вокруг шеи несколько раз.
  - Кто будит меня среди ночи? - заорал старичок, выделывая ножками сложное "па".
  - Очень извиняемся! Мы бы подождали до утра, но нам показалось, вы не спите! - попытался Том перекричать шум музыки.
  - Какова наглость! Если каждый, кому будет так казаться, будет трезвонить среди ночи и нарушать мой ночной покой... Кто вы вообще такие и что тут забыли?
  - Кхе, кхе... - откашлялась Мартина. - Нам нужен господин Добрая Душа.
  - Ну, я это, - осклабился карлик, вихляя задом.
  - Очень хорошо, что мы вас так быстро нашли. Мы хотели бы узнать, что случилось с учителем Арнольдом.
  Чего угодно ожидали дети, но сомнительно, чтобы следующего. Карлик скрестил руки на груди и усмехнулся:
  - Ишь, нетерпеливые какие! Всё им прямо сейчас и расскажи! Судьба учителя Арнольда будет обсуждаться завтра, по приезде её превосходительства. Приходите в это же время... Адрес знаете?
  - Не-ет, - помотали головами дети.
  Окинув всех троих сочувственным взглядом, карлик понимающе вздохнул. И вдруг - хлоп! - захлопнул дверь прямо перед их носом.
  Дети переглянулись. Постояли немного на пороге... Потом снова позвонили в колокольчик.
  Дверь распахнулась.
  - Простите, мы очень извиняемся... Но как же адрес?
  - Как, вы всё ещё тут? - возмутился карлик. - Кыш! Кыш! - И, внезапно размахнувшись, запустил в них башмаком.
  Дети еле успели увернуться. А дверь сердито захлопнулась. И ключ повернулся в замке.
  - Очень вежливо, - оценила Мартина.
  Том подобрал опасный метательный снаряд. Ничего особенного: старый башмак с полуотвалившейся подошвой. Но, поднеся его к фонарю, дети обнаружили нечто любопытное. На покрытой грязью подошве старинной вязью было выгравировано:
  
  Хафербрай-штрассе, дом ?1.
  Не опаздывать!
  
  Конечно же, дети опоздали. Но причины были извиняющие.
  Прежде всего, вернувшись в свою гостиницу, они выспались. Проснувшись же на следующее утро и вспомнив, что приключилось с ними ночью, усомнились - не приснилось ли всё это им троим одновременно? Однако, нет: визитный башмак стоял на столе. Хафербрай-штрассе значилось на подошве.
  Хафербрай- это не совсем то же самое, что Гриссбрай-, решили дети. Забрали свои сундучки, подозвали извозчика и...
  Гостиница "Хафербрай-хоф" находилась неподалёку.
  Детям нетерпелось проверить. Поэтому, наскоро пристроив сундучки и умяв по тарелке овсяной каши1, вышли на улицу и, так же как и вчера, принялись кружить вокруг гостиницы.
  Кружили долго. Очень старательно. Но безрезультатно: Хафербрай-штрассе не появлялась.
  - Может, мы не в ту сторону идём? - предположил Том. - Может, надо не по часовой стрелке, а против?
  Пошли против.
  После девятнадцатого круга люди стали подозрительно посматривать. После двадцать девятого хозяин лотка напротив перешёл улицу, остановил детей и осведомился, в своём ли они уме. На что Том, задумчиво поморгав, ответил, что точно не знает, но сейчас спросит Мартину...
  Как ни странно, но Мартина духом не пала.
  - Из всего этого можно сделать вывод, - бодро провозгласила она, - что днём, по всей видимости, вход на таинственную Хафербрай-штрассе закрыт. Но зато когда стемнеет...
  Стемнело. Дети очень волновались. Последний круг даже шли с закрытыми глазами. И открыли только тогда, когда в нос ударил пронзительно свежий, совсем не городской воздух.
  Открыли - и удивились: город куда-то исчез. Они стояли на полянке. В небе сияли звёзды. В траве стрекотали кузнечики. С одной стороны темнел густой лес, с другой - луна освещала черепичную крышу одинокого маленького домика.
  
  Хафербрай-штрассе, дом ?1, -
  
  значилось на двери. Слава богу, пришли точно по адресу, вздохнули они с облегчением. И прошли через калитку.
  
  
  ГЛАВА 4
  
  Если на длинной-длинной улице стоит один-единственный дом, то ничего хорошего в нём не ищите.
  
  Домик был обыкновенный. И садик вокруг - обыкновенный. И красная черепичная крыша - милая, но самая что ни на есть обыкновенная. И дым из трубы поднимался такой же, какой он поднимается из всех труб на свете...
  - Нет! Смотрите! Он какой-то странный! - задрала голову Катарина.
  И вправду: дым поднимался колечками. Как будто там, внутри домика сидел какой-то великан и курил через трубу. Причём колечки, поднимаясь в небо, собирались в одну густую тучу. Которая, нависнув над домиком, всё росла и росла. И была такая чёрная и плотная, что, казалось, вот-вот разорвётся молнией и низвергнет на крышу домика поток дождя.
  - Та-ак, - прищурилась Мартина, - заходить сразу не будем. Сначала посмотрим через окошко, что там внутри.
  Решение было невероятно правильное. И дети в этом скоро убедились.
  Под окнами разросся густой кустарник. Такой густой, что случись что-то, можно было бы вполне спрятаться в его ветвях. А пока что... Том с Мартиной расположились у одного окошка, Катарина - у другого.
  Через полуприкрытые ставни можно было разглядеть общество, собравшееся в домике. На первый взгляд, картина была уютная и даже трогательная. За столом сидели дамы и пили чай с пряниками.
  Дамы улыбались, фарфоровые блюдца дребезжали, вазы ломились от шоколадных пряников. Чудная картина! Пожалуй, если бы окна были закрыты, дети не стали бы долго думать и кинулись бы штурмовать дверь.
  Но, к счастью, окна были открыты. И дети остались послушать разговор.
  - ...о чём я уже говорила вашему превосходительству, - повернулась одна из дам к пожилой матроне, сидевшей в центре. - Мы с таким нетерпением ждали вашего приезда! Всё приготовили, всё учли! Так старались!
  "Её превосходительство" - массивная дама с гордой осанкой и волевым подбородком - одобрительно улыбалась. Пышный веер из страусиных перьев покачивался туда-сюда, туда-сюда.
  - А всё ли правильно сделали? - Голос у неё был низкий, звучный и очень властный. - Место выбрано ли верно?
  - Ах, вернее верного! - расплылась в улыбке другая дама - с пышными шёлковыми рюшами. - Та самая полянка, где - помните? - волк растерзал семерых. И каждый год ровно в полночь - в день убиения - души растерзанных бродят по полянке, жалобно блеют и ищут свои косточки.
  - Славное место! - пробасила её превосходительство. И смачно откусила сладкий пряник. - А время?
  - Время - после захода солнца! - прощебетала девушка с весёлыми кудряшками и модным кружевным воротничком. - Соберётся вся-вся-вся компания! Будет музыка! Да-да! - обернулась она к другим. - Музыка будет точно! Концерт утопленников обещан самим водяным! С колокольчками-с! - И кудряшки её от восторга закудрявились ещё сильнее.
  Её превосходительство, казалось, была довольна.
  - А портрет этого - как его?.. подсудимого - не забыли ли?
  - Два портрета! Один в фас, другой - в профиль. - Деловая дама в очках полистала записную книжечку. - Поставим в самом центре. Приглашённые расположатся по кругу...
  - А костёр - из каких веток? Надеюсь, не из дубовых?
  - Разрази нас гром, ваше превосходительство, - с укором взглянула дама поверх очков. - Конечно же, из еловых.
  - Ну, чу-удненько, чу-удненько, - прогудела её превосходительство. И потянулась за ложечкой для чая. - А где же сам подсудимый?
  Тут дамское общество внезапно смешалось. Зашушукалось, зашелестело шёлковыми юбками, зашуршало пышными рукавами.
  - Что такое?.. - Серебряная ложечка остановилась в воздухе. - Где подсудимый-то?
  Шуршанье прекратилось. Какое-то время царило неудобное молчание.
  - Ваше превосходительство... - отважилась наконец одна, - всё этот карлик виноват.
  - Карлик виноват? - не поняла старуха.
  - Да приведите же его! Приведите же! - закричали все разом.
  Девушка с кудряшками и ещё две - с копытцами вместо туфелек - проворно соскочили с мест. "Цык-цык-цык-цык-цык!" - дробно застучали копытца. Девушки скрылись в соседней комнате.
  Не успела её превосходительство до конца размешать сахар в чае, как они уже появились вновь. Крепко держа за шиворот - кого бы вы думали? - господина Добрая Душа!
  - Гадкие девчонки! - огрызался карлик, трепыхая в воздухе ручками и ножками. - Отпустите меня сейчас же! Вы порвёте мой выходной фрак!
  Девчонки, видимо, ничего не понимали во фраках. Потому что, повесив карлика за сей нежный предмет на крючок, преспокойно уселись на свои места. Да ещё и погрозили:
  - Веди себя смирно, когда висишь пред очами её превосходительства обер-ведьмы баронессы де Мон!
  Но карлик не унимался. Крутился во все стороны и громко ругался:
  - Безмозглые дуры!.. Никакого уважения к старшим! Превращу в поганки!.. Засушу на солнышке!.. Утоплю в супе!..
  - Этот, что ли, обещался добыть подсудимого? - осведомилась обер-ведьма, попивая чай и с интересом разглядывая маленького человечка с ног до головы.
  - Он, он! - закивали со всех сторон.
  - Ну и где же он - подсудимый? - нахмурила ведьма густые брови.
  - Ничего не скажу! Ни-че-го! - отрезал карлик. - Пока меня не снимут отсюда! - И так энергично затряс головой, что закружился на месте, как волчок.
  - Ну, снимите его, - кивнула её превосходительство.
  
  * * *
  - ...Так вот, - встав на ноги, с достоинством произнёс господин Добрая Душа. - Что обещал - то сделал! Обещал добыть учителя Арнольда - значит, добыл! Забирайте! Делайте с ним, что хотите - жгите на костре, режьте на кусочки, жарьте на сковородке - мне всё равно! Но за то отдайте мне сначала алмаз! И не какой-нибудь, а тот самый - "слезу Смерти"!
  Тут поднялся такой шум, что карлика уже невозможно было расслышать. Но дети и не слушали. Они растерянно глядели друг на друга.
  Наконец Том обрёл дар речи.
  - Папу хотят сжечь?!.. - пробормотал он, ощущая, как по спине ползёт холодок. - Но за что?!..
  - Чего ты хочешь от ведьм? - пожала плечами Мартина.
  - Но почему... - Том с трудом проглотил комок, подступивший к горлу, - почему именно его?..
  - Вот это бы неплохо выяснить, - сказала Мартина. И кивнула на собравшееся общество: - Послушаем.
  Дети изо всех сил навострили уши.
  За всем невообразимым шумом не сразу, но всё же выяснилось, что господин Добрая Душа так просто учителя Арнольда отдавать не собирался. За свою услугу он требовал какой-то особо редкостный алмаз. А пока запрятал учителя в надёжное место, где "ни одна из ваших кумушек его не сыщет!"
  Озверевшие же "кумушки", проявляя удивительную для кисейных барышень прыткость, пытались схватить карлика за руки, ноги и бороду - с намерением, видимо, увеличить их в длину. Карлик, однако, не терялся: не желая стать длиннее, чем есть, ловко работал ногами и кулаками...
  - Ну, хватит! - громыхнула наконец её превосходительство кулаком по столу.
  Шум стих. Барышни чинно расселись по местам. А господин Добрая Душа, скрестив руки на груди, остался стоять посреди стола. Он был совсем маленький - лысая макушка едва равнялась с горкой шоколадных пряников за спиной. Но на лице гуляла такая довольная ухмылка, что даже баронесса де Мон немного растерялась.
  Совсем ненадолго, правда.
  - Послушайте, милок, - сказала она, сдвинув брови. - Услуга-то невелика - заманить учителя. Мы бы и без вас справились, не проживай он так близко от церкви. Сами знаете: святой дух распространяется на три мили по окружности. Мы и туда, и сюда - но подойти к его дому не могли. А вы - тут как тут - сами вызвались быть посредником. Ладно, спасибо, благодарим. Что же касается желания... Помилуйте! Вы ведь поначалу не ставили никаких условий. Наоборот, проявили удивительное понимание, приняли близко к сердцу наши трудности... Благородство - одна из ваших фамильных черт, не правда ли?
  - Вообще-то, что правда, то правда, - растаял карлик. - Есть такое. Ну его, берите вашего учителя с руками и ногами! Отдал бы за просто так, но... не могу, - извиняющись развёл он руками. - Жадность заела. Ещё одна фамильная черта. Не успокоюсь, пока не вытрясу из вас душу.
  Ведьма вздохнула:
  - Чего же вы хотите?
  - Пустяк-с, - сообщил карлик. - Как я уже говорил, - маленький камешек: алмаз, что хранится в шкатулке вашего превосходительства. "Слеза Смерти" - знаменитое его название.
  - Хм-м-м, - то ли вздохнула, то ли промычала её превосходительство. И, внезапно забыв про алмаз, перевела разговор на другое: - Вы, друг мой, видно, просто не знаете, отчего мы так нуждаемся в обществе учителя Арнольда.
  - Не осведомлён-с, - последовал ответ.
  - Ах! - вздохнула баронесса. И выдавила из себя маленькую слезинку. - Это очень, очень печальная история. Дело в том, что учитель Арнольд - единственный наследник князя Ветерольского.
  От шумных вздохов в комнате закачалась люстра.
  - Вы, наверное, слышали про князя Ветерольского, - продолжала ведьма. - Этакий экстравагантный чудак: всю жизнь собирал падающие звёзды. Так вот, в прошлом году он скончался. Скончался - и скончался, земля ему пухом. Но нет же! - Баронесса в волнении сжала кулаки. - Этому выскочке мало было умереть просто так! Умирая, он завещал всё своё наследство... кому бы вы думали?
  - Своему наследнику, учителю Арнольду, - предположил карлик.
  - А вот и шиш! - взметнула ведьма кулак в воздух. - Большую часть своего богатства - а был он страшно богат - князь Ветерольский пожертвовал в пользу движения по борьбе с ведьмами!
  Тихий стон пронёсся над столом. Из глаз ведьм капали слёзы. У кого - синие, у кого - зелёные, у кого - даже полосатые. Но у всех - искренние и текущие из самой глубины души. Сама баронесса де Мон не удержалась и потыкала глаза батистовым платочком. Отчего на платке появились две дыры.
  - И вот, после того как "общество по борьбе с ведьмами" обогатилось сказочным наследством князя, - преодолев волнение, продолжала баронесса, - оно, это самое общество, само собой, принялось бороться. Так бороться, так бороться!.. - Обер-ведьма с трудом перевела дух и скорбно закончила: - ...что мы сидим теперь тут сидьмя и не смеем больше носа высунуть на белый свет!
  - Очень трагично, - посочувствовал господин Добрая Душа. - Только никак не вникну: зачем вам понадобился учитель Арнольд?
  - Ну как же! - удивилась ведьма. - Разве вы не знаете простой истины: отомстишь виновнику твоих несчастий - на душе сразу полегчает! Это известно каждой ведьме. Мы тут мучаемся, - показала она на груду пряников, - страдаем... И нет душам нашим покоя, пока мы собственными руками не разорвём учителя Арнольда на мелкие кусочки и не зажарим на костре!
  Дамское общество одобрительно загалдело.
  - К сожалению, - продолжала баронесса де Мон, - мы уже не можем добраться до противного князя. Голубчик успел перебраться на тот свет, не приняв мучений.
  На лицах присутствующих отобразилась глубокая досада.
  - Но с его-то наследником, - баронесса жадно потёрла руки, - с наследником-то мы расправимся на славу!
  Звонкие счастливые апплодисменты были подтверждением её словам:
  - ...Наследник ответит за всё!
  - ...Помучается по всем правилам!
  - Ну, как? - испытующе вперилась ведьма в карлика. - Убедила я вас?
  - Целиком и полностью, - кивнул тот. - Выкладывайте алмаз - и я вам немедля укажу, где спрятал учителя.
  ...Несколько мгновений царило молчание. Баронесса де Мон кривила губы.
  - Может быть, хотите бочонок с золотом?
  - Нет, - качнул головой карлик.
  - Может, возьмёте крылатого коня?
  - Нет.
  - Может, примете в подарок скатерть-самобранку?
  - Нет.
  - Так и быть, - махнула рукой ведьма, - отдам мою старую юбку-невидимку. Велю перешить её вам в удобное пальто...
  - Нет, - ухмыльнулся карлик, - желаю алмаз и больше ничего!
  - Но у меня нет его с собой, - спрятала ведьма глаза под стол. - Какое несчастье, что я забыла его дома!
  - Что ж, мне очень жаль, - пожал карлик плечами. И повернулся, чтобы уйти.
  - Ну, нет! - взревела ведьма. - Уйти ты от нас не уйдёшь!
  Десятки рук разом потянулись к маленькому человечку на столе. Но человечек вдруг схватился за бороду и вмиг оказался на подоконнике.
  - Счастливо оставаться! - крикнул он. - Встретимся, если передумаете, у Трёх Мельниц! В ночь Шестерых Бесенят!
  Хоп - и исчез за окном!
  Толкаясь и давя друг друга, ведьмы полезли следом.
  - Лови!.. Лови!..
  - Вот он! Цепляй за фрак когтями!
  - Ой, да где же он?
  - Только что был!
  - Только что был...
  Минута и прошла всего, как карлик выпрыгнул из окошка. И вот уже его нет нигде... Рой ведьм на мётлах поднялся в небо, обрыскивая местность.
  - Пропал!.. Исчез!.. Упустили!.. - горестно восклицала её превосходительство, бессильно сидя в кресле и в отчаянии выдирая из себя волосок за волоском. - Ищите же! Что стоите?.. Несчастная я!.. Ищите!
  Но сколько ни искали, сколько ни мели окрестности вокруг, всё без толку. Карлик, если хочет исчезнуть, исчезает бесследно...
  Однако нет худа без добра. Потеряли одно - зато нашли другое. Влезая обратно в окно, проворные девушки с копытцами тащили за собой девчонку.
  
  * * *
  Девчонка визжала, отбивалась, и вообще вела себя так, как будто не хотела, чтобы её поймали.
  - ...Ах, ты, ёлки-палки! - прошептал Том, вынимая пистолет. - Что за день такой несчастный!
  - Не стреляй! - остановила Мартина. - А если ненароком попадёшь в Катарину?
  - О! - радовались между тем ведьмы. - Вот и обед! Что мы, в самом деле, одни только пряники да пряники едим?
  - В печку её! В печку! - кричали другие, облизываясь.
  - Нет, всё-таки, - снова схватился Том за револьвер, - сейчас я их разделаю в пух и прах!
  Но тут раздался голос обер-ведьмы:
  - Погодите, стойте! Дайте поглядеть хоть сначала.
  Какое-то время её превосходительство придирчиво оглядывала Катарину с ног до головы. Девчонка была недурна: голубые глаза, длинные ресницы, пышные пепельные кудри...
  Баронесса де Мон задумчиво пожевала.
  - А петь умеешь ли?
  Испуганно оглянувшись на толпившихся вокруг ведьм, Катарина откашлялась, приложила руки к груди и звонким голосом исполнила "Я маленькая девочка, и я хочу домой..."
  - Неплохо, неплохо, - удовлетворённо кивнула ведьма. - А танцевать?
  Приподняв пальчиками кружевную юбку и вытянув носочки, Катарина продемонстрировала несколько изящных вальсовых па.
  - Браво, браво! - заапплодировали присутствующие.
  - Недурно-с, - согласилась её превосходительство. Но ещё, похоже, была в раздумье. - А послушная ли девочка?
  - Чрезвычайно послушная! - заверила Катарина. - Никогда и слова поперёк не скажу!
  - В печку - такую! - недовольно загудели ведьмы.
  Но у её превосходительства были другие планы.
  - А что, - сказала она, почесав бородавку на подбородке, - неплохой подарок будет моим дочкам. Уж давно они просят себе живую куклу. "Подари" да "подари". В магазин мне заходить некогда, а завтра у обеих как раз день рождения. ...Да-да, - расплылась в улыбке баронесса, принимая поздравления дамского общества, - время летит, совсем большие стали! Уж и рожки выросли!
  - Чем не подарок? - взглянула она снова на испуганную Катарину. - Принарядить получше... - И довольно потёрла руки: - Решено: забираю!
  ...Уходя, наказывала:
  - Этого... карлика... ищите повсюду. Придётся, видно, поганцу алмаз всё же отдать, от сердца оторвать. Где, сказал он? У Трёх Мельниц? В ночь Шестерых Бесенят? - И поморщилась недовольно: - Их, карликов, хлебом не корми - дай блеском алмазов полюбоваться.
  Взяв Катарину за шиворот, выволокла на белый свет. Обернулась:
  - Ну, прощайте!
  Дамы отвечали глубокими реверансами.
  А Том с Мартиной, оглянувшись - ни лошади, ни кареты поблизости не было - возликовали: теперь-то старуха от них не уйдёт! И тихо-тихо, как мыши, поползли следом.
  Но тут - что за странность? - с неба слетела чёрная туча. Та самая, что висела над крышей домика. Баронесса затолкала в неё Катарину, запрыгнула следом...
  - Стреляй! - закричала Мартина. - Стреляй в тучу!
  Тщательно прицелившись, Том нажал на курок!
  Последовал тихий щелчок.
  Снова нажал! Снова щелчок...
  Да что такое... Том торопливо раскрыл барабан: патронов в револьвере не было.
  А туча стремительно уменьшалась в размерах. Вот она стала похожа на чёрную птицу... Вот - на чёрную бабочку... Вот - на чёрную муху... И чёрная муха азартно понеслась против ветра на запад...
  
  
  ГЛАВА 5
  
  Ни один человек никогда не поверит, что сегодняшняя ночь, такая прекрасная и звёздная, для него - последняя.
  
  Том не смотрел ни направо, ни налево. А прямо себе под ноги. Делая вид, что ищет в траве карлика. Это был самый верный способ уберечься от осуждающего взгляда Мартины.
  Но тот, похоже, сверлил даже через спину. Ощутив меж лопатками невыносимое жжение, Том не выдержал и обернулся.
  - Честное слово, - попытался он оправдаться в двадцать седьмой раз, - я был уверен, что в револьвере оставалась ещё парочка патронов...
  - Чрезвычайная уверенность в своих силах, - последовал жёсткий ответ, - приводит, как правило, к гибельным последствиям.
  Тяжело вздохнув, Том побрёл дальше.
  Дети уже давно бродили вдоль опушки, не выпуская из виду домик. И только когда двенадцать ведьм на двенадцати мётлах - одна за другой - покинули домик, растворившись в сумеречном небе, они наконец решились приблизиться.
  Решение было твёрдое и однозначное. Во-первых, дети были страшно голодны. А в опустевшем домике можно было найти еду (из головы не выходили шоколадные пряники). Кроме того, переночевать в домике - пусть даже там только что побывали ведьмы - было куда приятнее, чем спать в лесу и слушать, как неподалёку воют волки.
  Совсем стемнело, и только луна слабо освещала им путь, когда мальчик с девочкой подошли к крыльцу. Тут их ждало неожиданное разочарование: двери были заперты, а окна - наглухо закрыты ставнями.
  В саду глухо шелестели деревья, в траве трещали сверчки... Устало опустившись на ступеньки, Том простонал:
  - Что за день такой невезучий! Узнать, что папе грозит опасность... потерять Катарину... Да ещё и карлик пропал, как сквозь землю...
  Речь его была прервана пронзительным криком, донёсшимся из тёмной чащи сада.
  Дети подскочили, как ужаленные. Схватились за руки, с ужасом озираясь по сторонам...
  - Ведьмы! - прошептала Мартина.
  Крик повторился снова. Жуткий страх сковал детей, не давая даже сдвинуться с места и убежать.
  - М-м... - промычал Том. - М-м...
  И, собравшись с духом, закончил мысль:
  - М-может быть, они кого-нибудь недоели?
  - Не говори такого! - гневно взвизгнула Мартина. И без чувств упала на руки Тому.
  Ах, и зачем только они решили заночевать в домике! Гораздо приятнее было бы поспать на опушке, под шелест деревьев, под вой волков... Ведь вот - захотели шоколадных пряников. Сладости вообще вредны для здоровья. Каждому известно, что любовь к сладкому не приводит к...
  Размышления Тома были прерваны новым душераздирающим воплем, донёсшимся явно из кустов шиповника под окном. Задрожав всем телом, Том бессильно осел на ступеньки. И - ведь досада какая! - чтобы сбежать из сада через калитку, нужно было пройти мимо этой воющей зверюги!..
  - Помоги-и-ите!.. - раздалось членораздельное.
  Нет, всё-таки не зверюга, порадовался Том немножко.
  - Да помогите же! - прохрипело снова. - Безмозглые дети...
  Что-то подобное Том уже где-то слышал. Только вот где?.. Но всё равно на душе несколько потеплело.
  А голос из кустов сердито развопился:
  - Сидят на крыльце!.. два болвана!.. не могут помочь старому человеку!.. попавшему в беду!..
  Том почувствовал себя немного виноватым. Оставив Мартину на ступеньках, поднялся и сделал несколько шагов в сторону куста. Однако, сколько ни вглядывался, источника голоса не разглядел.
  - Чего стоишь столбом? - послышался сердитый окрик. - Тебе что - особое приглашение нужно? Трудно наклониться - помочь старому человеку?
  Тут уж Том совсем обрадовался. Голос был очень, очень знакомым. Кому он принадлежал, мальчик ещё не... Но, сделав два шага, вспомнил. При свете луны ярко блестела лысая макушка господина Добрая Душа.
  
  * * *
  Всё разъяснилось просто. Убегая от ведьм через окно, господин Добрая Душа сразу влетел в густые кусты шиповника. Да там и остался, зацепившись за колючку и беспомощно повиснув.
  Если бы ведьмы искали не в окрестностях вокруг домика, а в кустах под окнами, они бы быстро нашли "бесследно исчезнувшего карлика".
  А так... господин Добрая Душа провисел весь день, качаясь на бороде и терпеливо дожидаясь, когда кто-нибудь пройдёт мимо и освободит его.
  Вид висящего старичка вселил в Тома искреннюю жалость. Схватив карлика за бороду, мальчик принялся отчаянно дёргать её вправо и влево, пытаясь высвободить от колючих ветвей. Но ничего не получалось. Борода так безнадёжно запуталась в колючках, что распутать её не было никакой возможности. Тогда Том просто попытался её оторвать...
  - Эй-эй-эй-эй! - закричал старичок. - Что делаешь! Совсем с ума спятил? Негодный мальчишка! Мою чудную бороду рвать на куски! Я растил её тридцать лет и три года!
  Том остановился в растерянности.
  Но тут подоспела Мартина. Очнувшись на ступеньках и услышав голоса, она встала, приблизилась к кустам шиповника... И, по своему обыкновению, вмиг уловила суть.
  - Ничего! - успокоила девочка. - Через тридцать лет и три года у вас вырастет точно такая же.
  Вытащила ножницы...
  Чик! И не успел карлик вымолвить и слова, как шмякнулся в траву без бороды.
  - Противные дети! - заорал он, обретя дар речи. - Чтоб вам пусто было! Чтоб вам поганками объесться! Чтоб вам с крыши упасть и все ноги переломать! Чтоб вам... Ладно, привет всем! - И, махнув рукой на прощанье, карлик уже собрался дать стрекоча...
  - Погодите, - схватила Мартина его за шиворот. - Так просто вы от нас не уйдёте. Сначала вы нам должны рассказать, где спрятали учителя Арнольда.
  Карлик подозрительно покосился:
  - А вам-то зачем он понадобился? Он что - вам особо хорошие оценки ставил?
  И тут Том брякнул, совершенно не подумав:
  - Это мой папа!
  Ничего особенного тогда не произошло. Сказал "мой папа" - и всё. Карлик только пару раз моргнул и кивнул этак головой: будто всё, удовлетворён, больше вопросов нет. Только последствия оказались катастрофические.
  - Не пройдём ли в дом, - запел он сладким голосом, - не перекусим ли? И за чашкой чая, при свете свечей...
  - Но дом заперт, - возразил Том.
  - Это для глупых детей он заперт. А если вы не поленитесь протянуть руку и пошарить немножко в норке под крыльцом... то найдёте ту штуковину, с помощью которой обычно открывают двери.
  Бросившись к крыльцу, Том и вправду обнаружил щель под нижней ступенькой. А, пошарив немного, нащупал и ключ.
  
  * * *
  В домике было тепло и уютно. Зажгли свечи. Расслабились. Сели за стол. Накинулись на пряники.
  Это был последний ужин в их жизни. Ах, если бы они об этом знали! Но они об этом не знали. Потому ели с большим аппетитом.
  Господин Добрая Душа сидел прямо на столе и, обложившись пряниками, самозабвенно запихивал их в рот. Время от времени вставая и окуная нос в чашку с чаем.
  Когда дети пытались о чём-либо его расспросить, карлик так категорично тряс головой и так выразительно тыкал в оставшиеся пряники, что вопросы замирали на губах.
  Прошло не меньше часу, прежде чем господин Добрая Душа, набив живот пряниками, с трудом встал, потянулся, зевнул... и махнул рукой: дескать, хотите видеть вашего папу - идёмте за мной!
  ...То была последняя прогулка в их жизни. Но дети этого, разумеется, не знали. Шли тропинками, взбирались на пригорки, вдыхали всей грудью... последний раз вдыхали всей грудью свежий ночной воздух.
  Фонарь был только у карлика. И это было неудобно. Господин Доброя Душа то и дело исчезал в траве: шурша то справа, то слева, то спереди, то сзади, то сверху, то снизу.
  Свет фонаря то терялся - и тогда становилось темно, хоть выколи глаз - то появлялся - и тогда можно было разглядеть стоявший вокруг стеной лес. Где-то невдалеке журчала речка.
  Шли, наверное, целую вечность. Но если и не целую вечность, то часа три - не меньше.
  Сначала путь шёл круто в гору. Нужно было хвататься за ветви кустарника - и взбираться, взбираться, взбираться... Пару раз Тому казалось, будто хватается он не за ветви, а за что-то живое и скользкое. Но без фонаря разглядеть было невозможно.
  Потом стали спускаться под откос. Это дети поняли потому, что ноги стали съезжать куда-то в сторону и спотыкаться о пеньки. Снизу повеяло прохладой и лягушками.
  - Послушайте, господин Добрая Душа, - в который раз возмутилась Мартина, - куда вы всё время пропадаете?
  - Я всё время тут, мадемуазель, всё время тут! К вашему сведению, тут речка-с. Сейчас найдём лодки... постойте, где же они?.. ага, вот!.. и отправимся...
  - Куда отправимся?
  - К вашему замечательному папеньке-с! - Тут карлика как прорвало - и он мелко затрясся от неудержимого хихиканья.
  - Не нравится мне всё это, - нахмурилась Мартина. - Что, нельзя было подождать до утра?
  - Как хотите, мадемуазель. Но я очень спешу. Хотите - следуйте за мной, хотите - оставайтесь до утра, а потом ищите сами, - зашёлся он опять в судорожном хихиканье, - вашего папеньку!
  - Ладно уж, чего там, - попытался выровнять обстановку Том. - Скоро всё равно светать начнёт. - И запрыгнул в лодку.
  Лодки было две. В одну уселся карлик, в другую - Том с Мартиной. Сели - оттолкнулись - поплыли.
  - Держитесь прямо за мной! - крикнул Добрая Душа.
  Лодка его - чудо! - плыла сама собой. Карлик даже не дотрагивался до вёсел.
  Речка была быстрая и довольно бурная. Ощущение тревоги не покидало детей. Небо заволокли тучи, а над рекой начал опускаться туман. Не было видно ни зги. А тут ещё карлик поставил фонарь на дно своей лодки - и последний источник света иссяк.
  - Эй! - гневно крикнула Мартина в темноту. - Господин Добрая Душа! Отдайте нам свой фонарь!
  - Что? - донеслось из тумана. - А как же я буду рыбачить без фонаря?
  - Рыбачить? - удивилась Мартина. - В темноте? Бросьте издеваться над нами!
  - Это вы бросьте издеваться, - послышалось глухое из тумана. - Тут такая отличная рыба водится...
  Мартина крикнула ещё раз, и ещё раз, и ещё... Но больше никто не откликался. Растерявшись, дети перестали грести.
  ...Стояла могильная тишина. Лодку покачивало. Сырой туман упорно пробирался под одежду. И Том с тоской вспомнил, что вообще-то у него есть тёплый бурнус. Совсем новый, лиловый, с золотым галуном. А тёплый какой! Но бурнус лежал в сундучке. А сундучок стоял в гостинице. А в гостиницу можно было попасть, только обежав чёрт знает сколько раз вокруг дома ?1. А дом ?1 стоял там, за лесом...
  На карлика нечего было и надеяться. Только теперь дети осознали, какую глупость совершили, последовав за этой подозрительной личностью в лес. Ёжась от холода, сидели и думали: попробовать причалить в тумане к берегу - или подождать в лодке до утра?
  Под конец решили всё же остаться в лодке: бог его знает, что там - в дремучем лесу. Вот рассветёт - тогда и разберутся. Речка журчала, лес спал, где-то на берегу ухала сова... Глаза детей начали слипаться... в голове закружились первые сны, когда воздух пронизал отчаянный вопль.
  Дети так резко подскочили, что чуть не перевернули лодку.
  - Ага-а-а-а-а! - раздалось футах в десяти от них. - Ага-а-а-а-а! Я говорил! Я говорил, что тут водится гигантская рыба!
  Из тумана по направлению к ним стремительно приближалась лодка карлика. Сам Добрая Душа покачивался на носу на подгибающихся ногах. Еле удерживая в руках карася - ростом с себя самого.
  - Видали? - прокричал он гордо. - Нет, вы видали? Тут такие рыбины водятся! Ого-го! Совсем не то, что в городском пруду!
  
  * * *
  Карлик был так доволен своей удачей, что тут же, на дне лодки развёл небольшой костерок и принялся жарить карася.
  Сначала дети схватились за голову, но потом убедились, что - ничего, всё в порядке - лодку не прожгло.
  А когда через минуту запахло жареной рыбкой - м-м-м! - слюнки потекли у всех троих одновременно, а на сердце потеплело. Дети вспомнили, что ничего не ели с... в общем, уже давно. Том сообщил, что, вообще-то, предпочитает семгу. А Мартина призналась, что больше всего на свете любит окуня под белым соусом. Но, уж если на то пошло, карась тоже неплох.
  Ш-ш-ш-ш! - шипела рыбка. Аромат её приятно щекотал ноздри. Господин Добрая Душа достал из кармана соль, из другого - перец...
  - Приятного аппетита, - пожелали дети.
  - Спасибо, - с чувством отозвался карлик. Разрезал рыбу на три ровных куска...
  И слопал все три подчистую.
  Набив же живот, растянулся на дне лодки и в сладостном блаженстве закатил глаза.
  - Эдем! - описал он своё состояние.
  - Рай! - пояснил он, заметив вытянутые лица детей.
  И так как те продолжали упорно молчать, не поленился объяснить:
  - Место такое, куда люди прибывают по окончании жизненного пути.
  Вздохнул, повернулся на восток, куда несло лодку, с благоговением произнёс:
  - Все там будем.
  Том с Мартиной тоже посмотрели на восток. И внезапно услышали какой-то глухой шум. Такой шум, как будто... как будто...
  Карлик, похоже, тоже услышал. Потому что вдруг вскочил на ноги и ("Пора уже!") принялся подребать к берегу.
  
  * * *
  Туман рассеялся. Первые лучи солнца пронзили небо. Облака покрасились в нежно-розовое, сиреневое и золотое. Это было очень красиво.
  Но вместо того чтобы насладиться последними минутами своей жизни, дети занялись обыденным. Мартина с ужасом обнаружила на своём жакете болтающуюся пуговицу - и судорожно обшаривала карманы в поисках нитки с иголкой. А Том пытался вставить выпавшее весло в уключину. Как будто уключина как-то могла их спасти!
  Шум впереди усилился внезапно. Громче, и громче, и громче... Дети подняли головы. И обомлели.
  Реки впереди не было. Только небо!
  Хотя, если точно, то река была, но она срывалась круто вниз... гигантским бушующим водопадом!
  - Господин Добрая Душа! - прошептала Мартина хрипло (на самом деле она громко прокричала, но в шуме водопада крик её был похож на тихий шёпот).
  - ...а-а-а-а! ...ы-ы-ы-ы!.. - отозвалось невдалеке.
  Дети увидели карлика, качающегося над водой. Его лодку уже унесло вперёд (вернее, вниз), а сам он зацепился за ветку прибрежной ивы.
  - Мартина! Держись! - заорал Том, когда лодку их вдруг сильно тряхнуло.
  Потом она подпрыгнула ещё раз, и ещё... Потом перекувыркнулась в воздухе, проехалась несколько футов вверх дном... и, налетев на острый валун, раскололась на куски. А куски поглотила и унесла с собой вода...
  Минуту спустя всё стало по-прежнему: летели облака, рокочущая вода бросалась вниз с крутого утёса...
  И всё. Ни детей, ни лодки больше не было.
  Только по стволу прибрежной ивы карабкался маленький человечек во фраке...
  
  
  ГЛАВА 6
  
  Кто - как, а все нормальные девочки любят получать в подарок куклу.
  
  Высокие резные ворота плавно распахнулись. Посыпанная песком дорожка бежала напрямик к дому. Широкая лестница поднималась к крыльцу с колоннами. Лакей в позолоченной ливрее склонился в глубоком поклоне.
  Дом был громадный и поражал роскошью. У девочки зарябило в глазах: всё в золоте, бархате и серебре... Мягкий алый ковёр переходил в другой - устилавший белую мраморную лестницу, ведшую в верхние покои.
  Но Катарину туда не пригласили. Затолкали в чуланчик под лестницей и заперли на ключ.
  Через час, а может, через сутки в чуланчик ворвался горбатый карлик, опутал девочку по рукам и ногам длинной лентой, ругался про дюймы и футы, потом выскочил обратно.
  Ещё через пару часов (а может быть, дней) в чуланчик втиснулась пышная девица и, озарив Катарину пламенем свечи, бросила ей в лицо нечто воздушное и прохладное:
  - На-ка, примерь!
  Платье пришлось впору. Шёлковое - и розовое, как конфетка. Правда, пышная юбка до колен и выглядывавшие из-под неё белые панталончики делали его, пожалуй, слишком детским. Что Катарина и не преминула отметить:
  - Не кажется ли вам, что я выгляжу на девочку пяти лет?
  - Как хозяйские дочки решат - такого возраста и будешь, - отрезала девица. И сцепила кудри девочки большим розовым бантом.
  Потом снова наступила темнота. Но ненадолго. Когда Катариной уже начал одолевать сон и она прикорнула на чём-то мягком, напоминавшем на ощупь кровать, в чуланчик снова ворвались. Вытащили девочку на белый свет (на самом деле за окном была глубокая ночь), обрядили в розовую пелеринку, напялили на голову шляпку с пером и... Нет, сначала показали главной ведьме.
  Та прищурилась, одобрительно кивнула, опрыскала Катарину духами с сильным запахом лилий... - и девочка уменьшилась до размеров ножки стула!
  Пробасив "Очень недурно. Запакуйте её красиво", ведьма колыхнула юбками - и уплыла.
  А ошеломлённую Катарину, не дав сказать ни слова, запихнули в большую коробку.
  Потом кто-то долго ползал по крышке коробки и, задыхаясь, кричал:
  - Конец, конец давай!.. Не эту ленту! Брось её! Другую, розовую!.. Обворачивай... живее... ещё тут вот... Да бант делай попышней... Болван, ничего не умеешь! Дай - я!..
  Потом Катарину куда-то понесли, понесли... И тихонько водрузили... на что-то. Сколько девочка не ворочалась, понять, где она находится, не могла. Потом сон взял своё - и она уснула.
  
  * * *
  Проснулась Катарина от диких криков. Не сразу поняв, в чём дело, решила, что пожар. Попыталась встать - и тут же стукнулась головой о крышку коробки.
  Шум стоял однако страшный. Но потом раздались апплодисменты. И Катарина успокоилась: что если бы был пожар, то навряд ли хозяева дома принялись бы ему апплодировать.
  В любом случае девочке страшно хотелось вылезти и узнать, что происходит. Кроме того, если честно, она просто умирала с голоду. Ведь уже целые сутки, если не больше, во рту у неё не было ни крошки.
  "Может быть, закричать?" - подумалось Катарине. Кричать она умела хорошо - громко и звонко... Но тут кто-то принялся скрестись по крышке коробки. Потом в глаза полыхнул яркий свет... И девочка смогла сделать то, чего ей хотелось уже давно - подняться во весь рост.
  Приятный сюрприз: неожиданно она оказалась в центре внимания. Не будем скрывать, Катарина вообще любила быть в центре внимания. А тут со всех сторон на неё смотрело не меньше сотни гостей. Да ещё каких! Во фраках, бальных платьях и с моноклями!
  Мило улыбнувшись, Катарина сделала изящный реверанс. Гости заулыбались и заапплодировали. Катарина сделала ещё один реверанс. И ещё. И... чуть не грохнулась а пол. Потому что неожиданно с двух сторон была схвачена за шиворот и поднята в воздух.
  - Живая кукла!.. - кричали две девчонки-великанши. - Живая кукла! Самый лучший подарок из всех!..
  
  * * *
   Условия были жёсткие: или быть куклой - или... отправляться в суп. Сказано это было недвусмысленно, с лязганьем зубов. Катарине очень не хотелось в суп. Потому, немного всплакнув, она со всем старанием взялась за дело.
  Надо сказать, что Катарина была не единственной живой куклой. Помимо неё, в детской у девчонок жила ещё куча народу. Вы, конечно, удивитесь: куча народу?.. в детской?!.
  Ну не понимайте же всё так буквально. Разумеется, куклам не возбранялось ходить по всему дому. Не возмущайтесь, не возмущайтесь, золотой мой читатель. У вас и у самого, верно, игрушки раскиданы по всему дому. Перестали возмущаться? Ну вот, а дом баронессы де Мон был такой большой и просторный, что места всем было предостаточно. И маленькие куклы слонялись где хотели: дрыхли под кроватями, устраивали посиделки на бильярдном столе, зачитывались в библиотеке Жюль Верном и резались в карты на шкапах.
  Некоторые, особо старые и надоевшие... (Да, ведь куклы старели, как всё живое. Кое-какими из них играла сама баронесса в нежном возрасте.) Так вот, особо старые и надоевшие вообще неделями не появлялись в детской. Облюбовав себе местечко возле печки, курили трубки, пускали в потолок колечки, рассказывали кухарке басни, и за обрезок колбасы (а много ли им было надо?) помогали по мелочам.
  ...Так вот, что касается Катарины: хочешь не хочешь, а чтобы не попасть в суп, необходимо было срочно вживаться в роль. Поначалу было непривычно, и тоскливо, и жутко. Но мало-помалу, к её своему собственному удивлению, всё наладилось. Более того: первое время даже нравилось. Немного неудобно было с новым ростом. Но в общем и целом, всего-то и нужно было, что с утра до вечера играть: в принцессу, в служанку, в ведьму, в дочку, в жертву...
  Под словом "жертва" подразумевалось разное. Если хозяйки были "вампирами", то Катарине приходилось подолгу пролёживать в гробу. И не шевелиться и не болтать. Даже когда гроб уже выкопали, а саван сняли.
  Если же девчонки были "судьями", то Катарине полагалось, привязанной к столбу, стоять на куче дров, слушать длинный перечень своих "преступлений", рыдать: "Нет! Нет! Всё - неправда!", а потом, заломив руки, наблюдать, как пламя костра всё ближе и ближе подбирается к юбке. В последний момент, когда девочка и вправду уже начинала беспокоиться, приходил второй "судья" и, прожевав до конца пирожное, объявлял: дескать, ошиблись, казнь отменяется.
  "Ведьмой" тоже было неплохо. Правда, приходилось есть тушёных в сметане червяков. Но зато Катарина выучила несколько настоящих заклинаний. Которые девочки проходили на занятиях со своим домашним учителем. Хотя, если честно, сколько Катарина не произносила "Иглус-триглус-бюрстус!", свирепо вперив взгляд в ежа, тот никак не хотел превращался в зубную щётку. И девчонки хохотали: для того, чтобы колдовать, нужно ещё и родиться ведьмой!
  У самих у девчонок уже были рожки: небольшие, но девчонки ими страшно гордились. Правда, на улицах обычного человеческого города их нужно было скрывать под шляпкой. И вообще, делать вид, что ты обыкновенная девочка.
  Но больше всего Катарине нравилось быть "королевой". Тогда она жила в большом двухэтажном замке, ела из золотой тарелочки, пила из золотой чашечки, ездила верхом на своём ручном "тигре" (то был полосатый кот, которого одновременно с Катариной девчонкам подарили на день рождения) и, разодетая в пух и прах, командовала многочисленным двором. Всё это счастье, естественно, продолжалось до того момента, пока две самые важные "придворные дамы", сговорившись, не подсыпали "королеве" тайком в вино яд. Опробовав его, само собой, сначала на "тигре"...
  В общем, жизнь "куклой" была бы сносная, если бы... у Катарины была только одна хозяйка. Но хозяек было две. И оттого ли, что они вообще никогда не жили дружно, или от того, что новая кукла на двоих была только одна, но когда Николь одевала "кукле" зелёное платье с рюшами, в детскую обычно врывалась красная от гнева толстая Сэнди и кричала, брызгая слюной:
  - Она сейчас же наденет красное платьице и выйдет на прогулочку! Я уже приготовила колясочку!
  На что тощая Николь, не оборачиваясь, отвечала:
  - К сожалению, сегодня она не может пойти гулять. Потому что как раз сейчас будет учиться наводить порчу на молоко. На-ка, поиграй пока Киской!
  И кукла Киска, визжа и порхая юбками, перелетала через комнату прямо в объятия Сэнди.
  - Вот ещё! - швыряла Сэнди свою бывшую любимицу в ящик с игрушками. - Если ты сию же секунду не отдашь мне Катарину, ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь!
  - Так, пишем: - диктовала Николь, - "Мильхус... заурус..."
  Сэнди, задыхаясь от ярости, бежала жаловаться её превосходительству мамочке. Бедная Киска плакала в ящике. А Катарина, испуганно озираясь, писала в тетрадке: "Мильхус... заурус..."
  Потом должна была произнести это вслух. И когда, естественно, ничего не выходило, Николь, снисходительно посмеявшись, восклицала:
  - Мильхус-заурус-цауберус!
  И молоко в миске у кота тотчас же скисало. На что тот отвечал недовольным мяуканьем.
  Иногда Сэнди удавалось найти и привести баронессу де Мон. Но чаще той не было дома, и девчонки просто вцеплялись друг другу в волосы. И когда тяжёлая Сэнди начинала одерживать верх, более памятливая на всякие заклинания Николь принималась сыпать познаниями. В детской стоял оглушительный треск:
  - ...Крикс-швикс! Шванц-панц!.. А-а-а-а-а-а-а-а! Оставь меня!.. Трикс-фикс! Квакс-пакс!.. На, получай!.. Рюссель-мюссель-закарюссель!.. Мама-а-а-а-а-а-а!..
  В результате Сэнди, окончательно запутавшись в хоботе и хвосте, грохалась на пол. И, грустно развесив уши и вытирая плавниками глаза, тщетно пыталась расколдоваться.
  А Николь, войдя в раж и скользнув сверкающим взглядом по комнате, произносила ещё парочку непонятных слов. И у кота, мирно погрызавшего в углу рыбный хвостик, вдруг исчезал рот. А кружево на платье у Катарины превращалось в паутину. И по ней, с любовью плетя узор, проворно бегали паучки.
  Кот в ужасе мычал. Катарина, зажмурившись, отчаянно визжала. А девчонки, со страдальческими лицами держась за животы, катались по полу и издавали звуки, делавшие детскую чем-то отдалённо похожей на конюшню.
  Такой конец мирил сестёр. Ненадолго, разумеется - до следующей ссоры.
  ...Нелёгкая была жизнь у кукол. Но забавная, не правда ли? Так продолжалось день за днём, неделя за неделей...
  
  
  ГЛАВА 7
  
  Нередки стали в нашем обществе случаи таинственного исчезновения людей. Вышел прогуляться - и не вернулся... Возвращался из школы - и пропал без вести... Всё чаще и чаще появляются в печати подобные сообщения. Пропал человек. Его ищут везде, с собаками и без... и не находят.
  
  Усадьба баронессы де Мон утопала в зелени. То в одном, то в другом конце сада можно было услышать звонкие крики весёлых сестриц. А если присмотреться, то в кустах, под лестницей и у самого подножия заросшей плющом каменной стены, как большие цветы, мелькали жёлтые, синие и алые шёлковые юбочки. Шу-шу-шу-шу-шу... - шелестели мелодичные голоса кукол. С каждым днём становилось всё жарче и жарче. И то сказать - лето! Наслаждайся, подставляй щёки солнышку, чтобы подрумянило. А щёки Катарины бледнели день ото дня.
  Скажем честно: через несколько недель "весёлых игр" девочка совсем замучилась. Одно дело, когда играешь сама, а другое - когда играют тобой.
  - Э-эх, неопытная! - смеялся Кавальиро.
  Обычно он был "королём" или "принцем" - и галантно кружил дам на игрушечном балу. Но если даже не был "принцем", то тогда стоял бравым офицером у ворот замка. А если не стоял бравым офицером, то скакал на коне по тропинкам сада охотником. (Кони, между прочим, тоже были настоящие, только маленькие.)
  - Глупенькая ты, - хлопал Кавальиро девочку по плечу. И учил хитростям: - Скажись хоть раз больной. Или "заблудись", что ли, в саду... Отдохни всласть!
  Как все старательные новенькие, Катарина и кот были всегда на месте, в детской. Остальных кукол найти было нелегко. Зная, в какое время хозяйки начинают играть, куклы предусмотрительно рассасывались по углам и закоулкам громадной усадьбы.
  Само собой, кого-то находили. Если старичкам ещё удавалось отмазаться прострелом в пояснице, а старушкам - дикой мигренью, то молодым куклам ничего не оставалось, как, изобразив на лице улыбку счастья ("О! Снова играть!"), плестись обратно в детскую.
  Самым же приятным временем было время после завтрака - когда Николь и Сэнди запирались в классной с домашним учителем. Тогда куклы устраивали большие чаепития. Собирались на кухне или в главной зале игрушечного замка или, если было тепло, на травке в саду. Пили, болтали, справляли именины (если у кого-то были именины), делились сплетнями, читали вслух. Обстановка была самая тёплая. Ведь хочешь - плачь, хочешь - веселись, но сделали тебя куклой - и куклой и останешься. И нет у тебя никого больше, кроме таких же, как ты. Эта мысль сближала. И делала кукольное братство прочнее железа.
  Разливала чай фрау Гуте, кругленькая старушка с буклями.
  - Пей, моя хорошая, - приговаривала она, булькая чаем. - Ты и Тигр - сейчас самые нарасхват. ("Тигром" кота звали за ярко-рыжую с чёрными полосами раскраску.) Новая игрушка - она и есть новая игрушка. Ни вздоху вам, ни продыху, бедняжкам.
  Кота пускали в общество на равных. Довольно мурлыкая, он лакал молоко из жбанчика и позволял сидеть на своей мягкой спинке двоим, а то и сразу троим.
  - Ничего, - звенела ложечкой фрау Гуте, - вот подожди ещё три недельки - и наступит ночь Шестерых Бесенят. Тогда-а... - улыбалась она.
  Самой фрау Гуте уже давно не играли. А если и вспоминали про неё, то ставили на самые последние, совсем несложные роли. Чаще же всего она дремала в саду под листом лопуха, или вязала, или писала письма, или поила кого-нибудь чаем.
  - А что будет в ночь Шесте... кхе-кхе... ...рых бесенят? - спросила Катарина, откусывая одновременно булочку с кремом и булочку с маком.
  - Праздник у ведьм, - объяснила другая кукла, со странным именем Принцесса Турандот. - Тогда мамочка подарит дочкам новую куклу, а тебя наконец оставят в покое.
  Почему Принцессу Турандот звали "Принцессой Турандот", никто не знал. Знали только, что из человека в куклу её превратили не так давно - всего лет десять назад. А прошлой зимой баронесса приобрела её за бесценок в магазине подержанных игрушек. "Магазин закрыт", - дерзко сообщила худая черноволосая кукла только что вошедшей важной баронессе. И, повернувшись спиной к онемевшей посетительнице, спокойно принялась подтачивать ногти маленькой пилочкой.
  Если вначале баронесса вошла в магазин с неопределённым намерением "взглянуть что-нибудь девочкам", то теперь намерение переросло в твёрдое решение. "Мне вот эту заверните, - сверкнула глазами ведьма. - Сегодня у меня на ужин будут котлеты из куклы с артишоками."
  "Не забудьте перед подачей полить маслом и посыпать зеленью петрушки", - в тон ей ответила Принцесса Турандот.
  Таким вот манером она и оказалась в доме обер-ведьмы. Правда, с мечтой о котлетах баронессе пришлось расстаться. Николь и Сэнди с восторгом завладели новой куклой и ни о каких котлетах слышать не желали. Когда в детской спросили её имя, новая кукла насмешливо улыбнулась: "Принцесса Турандот". Все, конечно, понимали, что имя - вымышленное. Но раз уж она сама хотела, чтобы её так называли, то это имя за ней и осталось.
  - В ночь Шестерых Бесенят, - объясняла Принцесса Турандот, - ведьмы и черти собираются тёплой компанией, встают на уши и пляшут так до самого утра.
  - Баронесса де Мон у них самая главная! - со значением вставила Зузи, курносая куколка с голубыми глазами.
  - Да-да! - повернулась к Катарине её сестричка Музи. - Знаешь ли, как повезло тебе, что ты попала к самой главной ведьме?
  - Большая честь быть куклой в её доме, - важно сообщила Зузи.
  - Большая честь! - эхом повторила Музи.
  Слова её были прерваны громким хохотом. Принцесса Турандот веселилась. Смеялась долго, от души, страдальчески сморщившись. Пока не заметила обиженных лиц двух сестричек.
  - Ну вас! - отмахнулась Турандот. - Две маленькие дурочки... Вы, наверное, совсем забыли, что вас обеих украли совсем малышками? А потом превратили в кукол и продали в магазине...
  - Ах, пожалуйста, - с укором взглянул на Принцессу Кавальиро, - не будем об этом!..
  - Я, конечно, замолчу, - пожала плечами Турандот. - Но их бедная мама, наверное, до сих пор их ищет и плачет по ночам.
  Тут Турандот и вправду замолчала. Замолчали и все...
  - Извиняюсь! - прозвенел в тишине голос Катарины. - А когда она будет?
  - Что именно?
  - Ночь Шестерых Бесенят.
  - С пятого на шестое июля. Наша баронесса пришпорит свою мётлу...
  Турандот говорила что-то ещё, а Катарина, нахмурив лоб, загибала, разгибала и снова загибала пальцы: ...двадцать восьмое, двадцать девятое, тридцатое июня... Глядя на десять растопыренных пальцев, Катарина сосчитала носом все до одного. Потом ещё два - в уме... Итого... до пятого июля оставалось двадцать пять дней!
  - ...тут-то они меня и сцапали! - встав во весь рост на кастрюле, рассказывал Кавальиро. - Я защищался! Яростно и отважно! Но что сделаешь против ведьм? Она подлетела ко мне на своей метле, опрыскала какой-то вонючей эссенцией - и не успел я могнуть глазом, как скукожился до такого вот крошечного коротышки!
  Коротышки понимающе закивали.
  - Да-а... - Закатав рукава, старичок Пильцляйн схватился за пилу и привычными движениями принялся распиливать бублик на восьмерых: - И-и... рраз! И-и... два! А живут тут сплошь ведьмы. И-и... три! Да ещё вампиры. И-и... четыре! Да ещё... Что говорите?.. Спасибо, справлюсь сам: это держит меня в форме. Кому ещё бублика?
  - Кстати о вампирах! - оживилась фрау Гуте. - Я только сегодня получила письмо от моей сестры. Вы же знаете, она живёт в замке у графини де Вамп. Так вот, Сильвия сообщила потрясающую новость! - Тут фрау Гуте недоумённо сдвинула брови и почесала очки: - Какую же новость?.. Забыла.
  В полной тишине куклы прислушивались к хрусту бумажек в карманах у старушки. Наконец на свет божий вылез розовый листочек, надушенный корицей.
  - "Дорогая Гертруда... скучаю... м-м-м... о чём уже писала тебе неделю назад... Третьего дня поскользнулась в луже от компота... подвернула ногу... но ничего, сегодня чувствую себя как огурчик... Кстати об огурчиках... посылаю рецепт... сама не решалась пробовать, но покойный... м-м-м... рекомендовал... Да! Хочу сообщить тебе потрясающую новость! ...Но забыла, какую... ну да ладно... прощай... Ах, вспомнила: в замке - беготня, суматоха, всех кукол послали украшать бальную залу. Через три недели в замке объявлен..."
  - Бал! - завопили куклы, разом оживившись.
  Киска затанцевала, Кавальиро забарабанил ложками "сбор", а старичок Пильцляйн (тот ещё был живчик!) проделал в воздухе тройное сальто-мортале.
  Балы у кукол устраивались не часто. Или, скажем, не так часто, как им хотелось. Всё-таки порядочное развлечение. Съезжались куклы со всего города. Можно было встретить старых-старых знакомых, заиметь новых, а то и... Бывало, что хозяйки менялись куклами. И тогда... прощайте, старый дом и старые друзья. Вот этого куклы в глубине души побаивались.
  С другой стороны, надобно сказать, что ехали не все. Иначе бы в бальной зале случилось столпотворение. Ведь сколько кукол было у каждой девчонки в городе! Однако многие надеялись попасть в число счастливчиков.
  - Ах, знали бы вы, как я хочу на бал! - мечтательно жмурилась Киска. - Я давно уже выучила все вальсы! И могу танцевать даже с закрытыми глазами!
  - Уж не знаем, милочка, возьмут ли тебя? - улыбались Зузи и Музи. - Такую надоевшую...
  - Уж не знаю, милочки, возьмут ли вас, - пела в ответ Киска. - Таких глупеньких...
  - Кого-кого, а Катарину возьмут на бал обязательно, - решили все.
  - Это ещё почему? - поинтересовалась девочка.
  - Потому что ты - любимица! - прищурились, как по команде, красавицы.
  В другое время Катарина, может, и порадовалась бы такому комплименту, но сейчас, занятая подсчётом и пересчётом дней, только рассеянно улыбнулась.
  - Чем-то мне эти кукольные балы напоминают выставку собачек, - поделилась Принцесса Турандот. - Каждая ведьмочка похвастается своими куклами, под конец самым симпатичным навесят на грудь медали...
  - Ах, да перестань же! - нахмурилась Киска. - Тебя-то уж точно не возьмут на бал.
  - Меня-то уж точно, - добродушно рассмеялась Турандот. - Если меня куда-нибудь и возьмут, то только в суп.
  Разговор зашёл о нарядах, модных шляпках, плиссированных воротниках, бархатных рюшах, длинных и коротких шлейфах, однобортных и двубортных жилетах...
  Час спустя этажом выше заскрипела дверь: это у Сэнди и Николь кончились занятия.
  - А не сыграть ли нам в прятки? - предложил старичок Пильцляйн собравшемуся обществу.
  Собравшееся общество одобрительно загалдело. Ведь возможностей спрятаться в огромном доме баронессы было неисчислимое множество. Это было очень, очень интересно!
  И вскоре все куклы попрятались. Да так, что, выйдя из классной комнаты, Сэнди и Николь не нашли ни одной.
  
  * * *
  Всё это, конечно, было забавно и делало жизнь не скучной. Вы спросите: не появлялась ли у Катарины за всеми этими делами мысль - убежать?
  Что за нелепый вопрос? Конечно, появлялась. В планах на будущее у девочки было обязательно сбежать. Но только не сейчас. Только после того, как... Катарина ни на миг не забывала о главном. Ах, ей очень, очень ей нужно было попасть в покои баронессы де Мон!
  Вскоре такая возможность представилась.
  Как-то вечером ворота заскрипели, слуги забегали, а Сэнди с Николь, бросив мучить кота, понеслись вниз по лестнице: приехал любимый брат баронессы - барон де Мон.
  В парадной гостиной уже был накрыт в честь гостя стол. Такие вечера - когда девчонок увозили в гости или на какой-нибудь утренник или вечерник - были настоящим праздником для Катарины. Можно было наконец отоспаться. Или поиграть в "эники-беники-веники-вареники". Или просто помечтать.
  Итак, предоставленная самой себе, девочка радостно потянулась, сняла с шеи верёвку (её как-раз собирались понарошке повесить), отвязала от люстры кота и вышла, по своему обыкновению, прогуляться мимо опочивальни баронессы. Просто чтобы проверить: хорошо ли закрыли дверь?
  О, чудо! - Катарина едва поверила своему счастью. За всеми хлопотами с приездом гостя баронесса, уходя, позабыла запереть за собой дверь!
  
  * * *
  В коридоре было пусто. Внизу, этажом ниже, оживлённо звенели тарелки. Долго раздумывать было нельзя. Ещё раз оглянувшись и удостоверившись, что никого рядом нет, Катарина прошмыгнула в опочивальню.
  За окном быстро темнело. Опочивальня баронессы была огромная-преогромная. И надо было торопиться, чтобы найти то, за чем девочка сюда, собственно, и... Тут Катарина чуть не вскрикнула: из угла опочивальни на неё смотрел её папа.
  В ушах зазвенело, а перед глазами поплыл чёрный туман. Папа смотрел мягко и не шевелился...
  
  
  ГЛАВА 8
  
  "Нехорошо мелочиться", - сказал дьявол, отправляя в ад сразу дюжину душ.
  
  Прошло не меньше минуты, пока до Катарины дошло, что папа не настоящий. То был просто его портрет. Точно такой же, какой висел в его кабинете над столом: очки, бородка, задумчивый взгляд...
  "Два портрета: один в фас, другой - в профиль, ваше превосходительство", - вспомнила она. - "Поставим в самом центре..."
  Ага, догадалась она, вот для чего портрет! И суматошно закружилась на месте: да где же, где же наконец этот...
  Половину комнаты занимала большая кровать с золотым балдахином. Рядом стояло широкое трюмо. Взобравшись на пуфик и полюбовавшись на себя в зеркало - всё-таки красавица хоть куда! - Катарина не без удовольствия запустила руки в груду баночек, толпившихся на трюмо. Чего только тут не было! Пудры всевозможных цветов! Кремы с разными запахами! В одной банке сидели жирные гусеницы: Катарина слышала, что баронесса делает себе из них вечернюю маску для лица. В другой - трепыхались бабочки. Их бархатной пыльцой - девочка знала точно - баронесса подкрашивает глаза. А это что? Катарина на миг замерла... Украшенная фигурками чертенят, возле зеркала стояла шкатулка чёрного мрамора.
  Взглянув на портрет папы - папа одобрительно улыбался - и глубоко вдохнув несколько раз, Катарина медленно протянула руки к мраморной крышке.
  ...Крышка не поднималась. Сколько девочка ни дёргала за чёртиков - всё без толку. Шкатулка была слишком большая, а кукла Катарина - слишком маленькая. Ни туда и ни сюда, ни туда и ни...
  Катарина чуть не заплакала с досады. А тут ещё в коридоре послышались голоса. Или ей просто показалось?..
  Приподняв шкатулку обеими руками - тяжёлая какая! - девочка тряхнула ею что было сил. Внутри что-то насмешливо громыхнуло.
  А голоса в коридоре звучали уже явно... Что делать?
  - Боже, помоги мне! - в отчаянии прошептала Катарина.
  И внезапно крышка отскочила. От неожиданности девочка чуть не упала с трюмо. На пол сверкающим дождём полетели камни. Драгоценные! Искрящиеся в лунном свете, сочившемся через окно.
  Перепугавшись не на шутку, девочка торопливо сползла с трюмо и кинулась их подбирать. Это было нелегко: ползать в темноте по незнакомой комнате и искать неизвестно что, упавшее в неизвестном количестве неизвестно куда. Каждый раз, подбирая что-то с полу, Катарина, прежде чем бросить это в шкатулку, подносила найденное к глазам и в отчаянии пыталась определить: не тот ли это самый алмаз, который ей так нужен? Но в темноте под трюмо ничего нельзя было разглядеть.
  Насобирав полный подол драгоценных камней, Катарина вскарабкалась обратно на трюмо. Высыпала все обратно в шкатулку. Но закрывать медлила. Где же он, где же - алмаз "Слеза Смерти"? В обмен на который карлик обещал отпустить её папу? Камней было много, и все сверкали. Но только который из них - тот самый?..
  А голоса из коридора приблизились к самой двери. И остановились. Скрипнула дверь...
  В панике заметавшись, Катарина захлопнула шкатулку, спрыгнула с трюмо... и опрометью бросилась под кровать!
  Дверь распахнулась, впустив в опочивальню сноп яркого света и две тёмные фигуры.
  
  * * *
  - ...что ты приехал, брат, - явственно прогудел голос баронессы де Мон. - Ты всегда находишь для нас время.
  - Ну, что ты, сестра, - прогремело под потолком так, что подвески на люстре зазвенели. - Твои заботы - мои заботы. Поведай мне всё, не тая.
  Как обычно, любопытство в Катарине взяло верх над осторожностью. Чтобы поглядеть на обладателя громового голоса, девочка не удержалась и высунула один глаз - один лишь только глаз! - из-под кровати.
  Бог ты мой! Вот это был "брат"! Исполинского роста, широк плечами, тёмен лицом. А на голове, поднимаясь из кучерявых волос, возвышались крутые, как у буйвола, рога.
  - Ах, брат! У меня болит сердце, - простонала ведьма. - Так сказала бы я, имей я таковое. Но поскольку сердца у нас с тобой нет, то скажу по-другому: этот нахальный карлик водит нас за нос!
  - Сестра моя, - ответил барон де Мон. - Назови мне имя этого проходимца - и я достану его из-под земли.
  - Во-первых, имени его я не знаю, - развела ведьма руками. - Он называет себя господином Добрая Душа, а истинное своё имя тщательно скрывает. Кроме того, карлики - упрямый народ. Достань ты его хоть откуда, растерзай на мелкие кусочки, измельчи в ступе... Да что - в ступе! Сотри ты его даже в порошок, развей порошок по ветру - он всё равно не скажет, куда подевал учителя Арнольда! И требует он за него не больше не меньше, чем...
  Тут голос ведьмы дрогнул и перешёл в надрывное рыдание:
  - ...мой самый красивый алмаз! Который - каждый ведьмёнок знает с пелёнок - зовётся "слеза Смерти"! Он так дорог, так дорог моему сердцу! Без него я ещё ни разу не выезжала ни на один бал! - Надрывное рыдание перешло в сердитые всхлипывания: - Негодяй! Урод! Мерзавец! И - что самое обидное - придётся ведь камень отдать. Что скажешь на это, брат мой?
  Какое-то время барон де Мон, опустившись в кресло, молча дымил трубкой.
  - Честно говоря, сестра, - донеслось из клуба дыма, - я не понимаю, из-за чего сыр-бор. Алмаз, который карлик упорно требует, не имеет цены. Сама знаешь: он возник, когда в Европе закончилась последняя эпидемия чумы. Тогда Смерть заплакала горькими слезами. Каждая слеза, падая на землю, превращалась в алмаз. Вот алмазов-то было! Ровно восемнадцать. Жадные карлики похватали все до единого и растащили по своим норам. Самый последний карлик по пути споткнулся и выронил два алмаза. Один из них упал в болото, а другой... Другой закатился в земляную щель. И по дымоходу - пык-пык-пык! тум-тум-тум! - свалился прямо в печь к нашему пра-пра-прадедушке, где старый хрыч как раз отдыхал после обеда. Подумай, стоит ли отдавать такую реликвию из-за ничтожной мести? Не будет ли лучше оставить в покое беднягу-учителя...
  Голос барона звучал очень симпатично. И Катарина под кроватью согласно закивала.
  - Жажда мести, - наставлял барон, - сжигает душу. Не сжигай себе душу, сестра! Так сказал бы я, будь у тебя душа. Но поскольку таковой у нас с тобой не имеется, то скажу иначе: не порть себе нервы, сестра. Оставь себе алмаз, красуйся с ним на балах и радуйся жизни.
  Таково было твёрдое мнение барона де Мон.
  - Ах, брат, - печально вздохнула ведьма, - если бы всё было так, как ты себе представляешь, я бы и не подумала расставаться с моим алмазом. Но дело значительно серьёзнее. Мне было знамение. - И палец ведьмы многозначительно уткнулся в пол.
  Эти слова и жест заставили барона так высоко подскочить в кресле, что рога его проделали в потолке две глубокие дыры.
  - Что ты сказала, сестра?! - вскричал он, побагровев лицом. - Тебе было знамение?!.. Извини, я правильно понял? С тобой разговаривал сам?!
  И барон с благоговением посмотрел на ковёр на полу. Катарина тоже поглядела на ковёр. Но ничего, кроме красивого узора, не увидела.
  - Ты понял правильно, - подтвердила ведьма. - Послушай, я тебе всё расскажу.
  
  * * *
  Всё дело было в том, что покойный князь Ветерольский - проклятие ведьм и благодетель "общества по борьбе" с последними - ещё при жизни общался с потусторонними силами.
  - Я имею в виду не с теми, - указала ведьма на узор на ковре, - а с теми. - Палец баронессы взметнулся в потолок.
  Оба - ведьма и её брат - враз задрожали.
  Так вот, всем известно, что во все времена на земле существовали святые. Обычно их изображают в бедных одеждах, со светящимся нимбом вокруг головы - в этом духе. Они общались с потусторонним миром и время от времени имели всяческие откровения.
  Само собой, изящный франт Антоний Ветерольский никак не подходил под эти стандарты. Тем не менее, он был одним из них.
  - О том, какой номер он, умирая, отколол со своим громадным наследством, ты уже знаешь.
  - Пожертвовал в пользу борьбы с ведьмами, - кивнул барон. - Осведомлён. А за что он, собственно, причислен к лику святых?
  - Э-эх... - горестно вздохнула ведьма. - Мало того, что этот шустряк построил по всему миру тридцать три больницы для бедных, тридцать три приюта для сирот и тридцать три площадки для игры в гольф. Этого было ему мало. Используя свои связи с небом, после смерти он организовал и самолично возглавил "Общество сиреневых ангелов".
  - А что они делают, эти "сиреневые ангелы"?
  - О-о-о-ой... - застонала ведьма, прикрыв ладонью глаза. - Незримые или сменив облик, являются к больным и страждущим. И помогают преодолевать невзгоды и исцеляют от болезней. А на память всегда оставляют ветку сирени.
  - Уййййй! - сморщился барон, как от зубной боли. - Какие хорошие...
  - Да-а, - кивнула баронесса. - Всё это очень печально...
  Минуты две брат и сестра сидели в скорбном молчании.
  - А что, учитель Арнольд - тоже святой? - вынул барон трубку изо рта.
  - Нет, обыкновенный человек. Но дальний-предальний родственник и единственный наследник князя. Так вот, - сверкнула глазами ведьма, - знамение было недвусмысленное: очерни святого князя в глазах неба - да так, чтобы Небо прокляло его на веки вечные - и на земле воцарится рай...
  - ...рай? - нервно вздрогнул рогатый барон.
  - ...рай для ведьм, - закончила баронесса. - Да такой, какого ещё не было никогда. Ведьмы снова смогут творить, что захотят: в полную силу заниматься порчей, сглазом, практиковать наговором, заговором, насылать болезни... В общем, заниматься разнообразной и интересной деятельностью. И всего для этого только и нужно, что очернить святого князя.
  - Сестра моя! - в радостном волнении подскочил барон. - Дай, обниму тебя! Мои поздравления!
  - Да-а, - улыбалась ведьма, - уж, видно, сильно насолил этот князь самому Сатане... если он разрешит ведьмам такое. Ведь, наверняка, Небеса будут страшно недовольны.
  - Вне всякого сомнения, - согласно попыхивал трубкой барон, и из трубки к потолку поднимались довольные колечки, - вне всякого... - Колечки в беспорядке попадали на пол. - Но, позволь, сестра моя! Возможное ли это дело - очернить святого?
  - Что правда, то правда, брат мой. Я долго думала, как - "очернить"? Обвинить в убийстве?.. Он не убивал. В воровстве?.. Он не грабил. Подставить его?.. Но как доберёшься до него (особенно сестре нашей ведьме), если он, так сказать, - ведьма закатила глаза на потолок, - в небесах-с? Я думала долго: так долго, что голова моя стала раскалываться на части и пришлось выпить пятьдесят пилюль "антиголовина". И не придумала ничего лучше...
  - ...ничего лучше?.. - склонился к ней брат.
  - ...как добраться до его родственника - тут, на Земле.
  Минута прошла в молчании. Замерев с трубкой во рту, дьявол напряжённо смотрел на ведьму.
  - Сестра моя... я, конечно, очень ценю твои умственные способности... В детстве ты всегда превосходила меня в астрологии, метафизике и хиромантии... Но не кажется ли тебе, что, убив учителя Арнольда, ты никоим образом не очернишь репутацию князя? То есть, я хотел бы сказать... не то чтобы...
  - Ты ничего не понял, брат мой. Просто так - сжечь учителя на костре - фи! - ничего не даст. Нет, сначала мы сделаем его прислужником дьявола! Иными словами - заставим продать душу. Ты понял?
  - "Продать душу"! Грандиозно... - шептал потрясённый брат. - Просто - и гениально! "Продать душу"! Сестра моя! Оценки по хитрологии у тебя всегда были самые отличные!
  - И тогда, брат мой, - горя глазами, продолжала ведьма, - мы смело сможем отправить учителя на тот свет. Представь: костёр из еловых веток... два портрета - один в фас, другой в профиль... солидное общество ведьм и чертей... Куда отправляется душа после смерти, если она ещё при жизни была продана дьяволу? Ха-ха! Не пройдёт и пяти минут, как душа учителя кверх тормашками отлетит прямо в ад! И тогда... это будет такое пятно на репутации князя Ветерольского, такое пятно! Только подумать: родственник томится в аду! - Ведьма почесала подбородок: - Я не надеюсь, конечно, что князя тут же развенчают из святых... Но я надеюсь, что хотя бы распустят это проклятое "Общество сиреневых ангелов". А? Как ты считаешь?
  - Чудо! - ликовал барон. - Золото! - И, вскочив с кресла, в волнении забегал по комнате. - Надо иметь совесть, сестра. Так сказал бы я, будь у нас с тобой совесть. Но поскольку таковой у нас с тобой не наблюдается, выражусь по-иному: отдай бедняге-карлику свой алмаз, он заслужил его за труды! Что значит какая-то "слеза Смерти" по сравнению с блестящим будущим, которое тебя ожидает? Уничтожь скорее этого противного учителя и...
  Катарина под кроватью разочарованно покачала головой. Нет, барон таки не тянул на симпатичного.
  А барон, не подозревая, что за секунду потярял всю свою привлекательность, продолжал несимпатичным голосом:
  - Я сам возьмусь за дело. Ведь купля-продажа человеческой души входит в мою компетенцию. Обставим всё так: ты выкупаешь у карлика учителя... а я - при рогах и всех атрибутах...
  С этими словами барон подошёл вплотную к портрету учителя Арнольда и, грозно нахмурив брови, произнёс:
  - Ну-с, подсудимый Арнольд, за сколько продаёте душу?
  И тут глаза у Катарины полезли на лоб от изумления! Ибо папа на портрете вдруг зашевелился... почесал нос... поправил очки... и ответил своим хорошо поставленным учительским голосом:
  - Мне очень жаль, друг мой, но душу я не продам никогда. Душа, к вашему сведению - самая большая ценность, что есть у человека. Ещё со времён Сократа известно...
  Папа был учителем истории и - Катарина знала - любой разговор мог ловко перевести в историческое русло.
  - ...вопрос о бессмертии души обсуждался ещё Аристотелем и Платоном... Уже в 333 году до рождения Иисуса...
  Тут посыпались имена, даты, исторические примеры...
  - Стой! - вскричал дьявол. - Я предлагаю тебе пятьсот фунтов! За твою учительскую душу...
  - Что значит пятьсот фунтов, - невозмутимо отвечал папа, - по-сравнению с бессмертием души...
  - Всё понял, - кивнул дьявол, - ценю здравый смысл. Конечно, этого мало. Тысяча фунтов тебя устраивает?
  - Нет, нет и нет... - ровно звучал голос учителя. - Душа бесценна, купить её невозможно.
  - Всё можно купить, - возразил дьявол. - Последняя цифра: две тысячи фунтов! Ты сможешь купить себе большую виллу...
  - А после - гореть в Геенне Огненной? - возразил учитель. - Нет, большое спасибо за предложение, но...
  - Чёрт с тобой! - вскричал дьявол. - Выкладываю двадцать тысяч фунтов! Проживи жизнь в роскоши! В конце концов, она у нас одна.
  - Материальные ценности - не самое важное в жизни, - продолжал бубнить под нос учитель. - Что значит жизнь - короткое мгновенье - перед вечностью бытия?
  - Дьявол тебя побери! - зарычал взбешённый барон. И отвернулся от греха подальше - чтобы не забодать портрет.
  - Погоди, брат мой, - раздался голос баронессы. - Позволь - мне.
  ...Глаза баронессы излучали мягкое сияние. Свет, лучившийся из них, отлично освещал картину и позволял хорошо разглядеть выражение терпеливого ожидания на лице папы.
  - Я не буду, - сказала баронесса, - предлагать вам деньги. Что - деньги для такого высокодуховного человека, как вы? Металл, не имеющий цены. Больше ничего. Нет, я предложу вам другое. Я предложу вам нечто такое, что, как я надеюсь, вы оцените дороже своей бессмертной души.
  "Что же?" - отразилось в удивлённом взгляде учителя.
  - Жизни ваших детей, - кротко улыбнулась баронесса.
  И у Катарины защемило на сердце, когда она увидела, как изменилось лицо папы. Оно стало вдруг таким несчастным-несчастным...
  - Я знаю, - продолжала баронесса, - что ваши дети, самовольно сбежав из дому, сели на какой-то корабль и во время ночного шторма исчезли с корабля. Кто говорит, их съело морское чудовище, кто говорит - смыло за борт. В любом случае... их больше нет.
  Катарина отвернулась, чтобы не видеть, как по щеке папы скатилась слеза.
  - Друг мой, - мягко лился голос баронессы, - мы, обладатели нечистой силы, способны возвращать мёртвых к жизни. Небескорыстно, конечно. Вы понимаете?..
  Учитель кивнул. "Мы не погибли!" - выкрикнула Катарина. Но только очень тихо, шёпотом.
  - Давайте, так: мы вам - ваших детей, живых и невредимых, а вы нам - ...
  - Согласен, - произнёс учитель.
  ...В полной тишине ведьма и дьявол обменялись торжествующими улыбками. Пробный эксперимент удался.
  
  * * *
  Барон хохотал, сидя в кресле. Колечки вылетали из трубки кругленькие и весёлые, сами вешались на люстру - и, звеня, покачивались.
  - Ай да сестра! Ай да умница!
  - Погоди веселиться, - остановила его баронесса: - Сначала послушай-ка письмо, которое я получила от Доброй Души третьего дня.
  И зашуршала листочком:
  - М-м-м... вот: "...спешу сообщить Вам ужаснейшую новость, которая ваше превосходительство, безусловно, должна порадовать..." м-м-м... "не далее как совсем недавно ваш покорнейший слуга повстречал - кого бы вы думали? - никогда не отгадаете! Детей учителя Арнольда... обоих, голубчиков!.. милые мальчик с девочкой... вместе совершали прогулку... под ночным небом... такое несчастье!.. не могу себе простить... упали с грохочющим водопадом... шум! треск!.. разбились насмерть. Ваш покорнейший слуга очень печалился, не мог себе простить, долго плакал..." И подпись: "господин Д.Д." Что ты на это скажешь, брат мой?
  Дьявол задумчиво прищурился. А ведьма продолжала:
  - Я совсем недавно узнала о том, что дети в шторм погибать и не думали. Вот тогда-то мне и пришла в голову мысль: пока отец не знает, что дети живы, "воскресить" ему их, а за то получить с него душу. А теперь - что же нам теперь делать? На самом-то деле воскресить мы никого не можем.
  - Карлик лжёт, - уверенно мотнул рогами барон. - Где доказательства, что это были те самые дети?
  - Карлик пишет, мальчишка бил себя в грудь: дескать, учитель - его отец.
  - "Не верь карликам - и проживёшь долго", - говаривал наш с тобой батюшка, греясь славными зимними вечерками в камине. Пока не отравился солёными мухоморчиками, которые один карлик выдал ему за шампиньоньчики. Тёмная ему память!
  - Однако, брат мой, я в большом затруднении. Что мне пообещать учителю в обмен на душу?
  - Что мне сказать тебе на это, сестра моя? Нужно иметь честь. Так выразился бы я, будь у нас с тобой честь. Но поскольку у нас с тобой чести нет... - дьявол хитро подмигнул, - то скажу по-иному: обещай учителю вернуть детей... но не возвращай.
  
  * * *
  Все неясности были прояснены, все неровности - сглажены. Их чертовские превосходительства расслабились. Запахло кофе, сухариками, ванильными печеньями с цимтом.
  - Хорошо тут у тебя, - дымил барон. - Правда, немного прохладно. С непривычки. В аду ведь всегда тепло: Геенна Огненная и всё такое... Не подкинуть ли тебе парочку грешников - для растапливания камина?
  - Уж ты так заботишься, - умилилась баронесса, - так заботишься о нас!
  - Да ну что ты, - смущённо отмахнулся барон. - Кстати, я хотел бы в последний раз взглянуть на "слезу Смерти". Надо полагать, что, когда она попадёт в руки карлику, больше её никто никогда не увидит.
  - Один момент, - улыбнулась ведьма. - Вот она, тут, у меня в шкатулке.
  Баронесса подошла к трюмо. Послышался скрежет отпираемой шкатулки... потом звон камней... потом дикий вскрик и грохот падающего на ковёр дородного тела ведьмы.
  Удивлённый барон подскочил с кресла и склонился над лежавшей без чувств сестрой.
  - С чего бы это?.. - пробормотал он. Пошарил по трюмо - и, кажется, нашёл то, что надо: - Ага! Вот это - действенное средство...
  Пронзительный визг пришедшей в себя баронессы был тому подтверждением. Оторвав от лба ошарашенной ведьмы пиявку, барон помог ей сесть.
  - Скажи-ка, сестра, - тревожно спросил он, - не ела ли ты сегодня на ужин каких-нибудь подозрительных шампиньончиков?
  - Я ела только маринованную гадюку, - растерянно прошептала та, - с укропом... И запивала молоком козла... Ты же знаешь, это очень хорошо для рогов...
  - Тогда ничего не понимаю, - развёл руками барон. - Такие полезные продукты...
  - Ничего не понимаешь? - загадочно покосилась ведьма. - Тогда загляни в шкатулку.
  Барон заглянул.
  - А где, собственно, алмаз? - осведомился он. И осёкся, увидев отрешённое лицо сестры.
  - Исчез... - гудела ведьма замогильным голосом. - Пропал... Украли...
  
  * * *
  Это было ужасно досадно. Катарина не могла себе простить, что так неаккуратно опрокинула шкатулку. Ведь вот наверняка валяется сейчас этот камень где-нибудь под трюмо... или под кроватью... или за шкапом...
  Первым побуждением Катарины было - сейчас же приняться за поиски. Нужно было только выждать, когда ведьма уляжется спать, и... Но потом по коридору забегали девчонки, розыскивая свою "куклу". И Катарина разочарованно вздохнула: придётся вылезать. Николь не успокоится, пока не уложит её в колясочку и не почитает на ночь книжку про вампиров.
  Эту свою "вечернюю" роль она уже давно выучила назубок. Катарина, в кружевном чепчике, лежала под одеялом и плакала: "Ой, как страшно! Ой, как страшно! Мама, не читай дальше!" А Николь, коварно улыбаясь, продолжала читать.
  Ладно, ничего: завтра поутру, как только баронесса отлучится... Так утешала себя Катарина, на карачках выползая из комнаты.
  
  
  ГЛАВА 9
  
  Он шёл вперёд, отчаянный и храбрый, и сердце стучало: тик-так!
  
  Когда все куклы улеглись спать и в детской стихло, Катарина дала волю слезам. И дело было вовсе не в сказке про вампиров. Вовсе не в ней.
  - О чём слёзы? - послышалось с полки, где спала Принцесса Турандот.
  - Так... - отвернулась Катарина.
  - "Так" не бывает, - возразило из темноты. - Бывает или "потому что" или "по причине". Так почему плачем? Потому что боимся вампиров или по причине тоски по родным?
  Не ответив, Катарина разрыдалась ещё сильнее.
  - Ну-ну, - удивилась Принцесса Турандот. - Я и не думала, что такая весёлая девочка вообще умеет реветь.
  Это было верно. Катарина и сама не помнила, когда в последний раз плакала. Год... или два назад?
  - Просто раньше у меня не было причины, - объяснила она. - Всё было замечательно, лучше некуда. А теперь...
  Слёзы снова потекли без удержу.
  Принцесса Турандот понимающе кивнула:
  - Вспоминаешь братика? И папу с мамой? Хочется домой?
  И тут Катарину как прорвало:
  - Их больше нет! Ни Тома, ни Мартины! Они погибли! В водопаде! А папу... папу... ведьмы... хотят...
  Ещё долго Катарина рассказывала, захлёбываясь слезами: про алмаз... про дьявола с рогами... про проданные души... про то, как замечательно Том играл на скрипке... а Мартина собиралась стать учительницей математики... что алмаз - где-то там... а она - где-то тут... и что надо вернуться и найти его, и отдать карлику... а карлик в обмен на него вернёт папу...
  - Ах, если бы я могла колдовать по-настоящему! Можно было бы стать невидимой... или, скажем, такой маленькой, чтобы проползти под дверью... и тогда...
  Слёзы уже высохли. И Катарина, сидя в кровати, рассказывала, строила планы, размахивала руками... А Турандот, свесившись с полки, слушала, слушала, слушала...
  
  * * *
  После завтрака баронесса внезапно уехала. Оставив дверь в опочивальню запертой. А в полдень, когда Николь и Сэнди сидели за обеденным столом и аппетитно хрустели жареными во фритюре скорпиончиками, в дверях гостиной возник лакей: серое лицо, алые губы, жёлтая ливрея в чёрную точечку - цвета графини де Вамп!
  На стол легло письмо.
  "Дорогие мои чертовочки! - кровью было выведено на бумаге. - Жду вас в моём замке на кукольный бал!
  Любящая вас
  (- далее следовали три звонких поцелуя)
  тётушка Белладонна."
  Девчонки безумно радовались. Весь день только и разговоров было, что о предстоящем кукольном бале. В счастливцы были выбраны: Зузи, Музи, Кавальиро, Киска, Катарина и... Принцесса Турандот. Вот это была неожиданность - даже для самой Турандот. Она не отличалась ни молодостью, ни красотой, да вдобавок за дерзкий нрав была нелюбима хозяевами.
  - За что же такая "честь"? - удивлялась Принцесса.
  Ни она и ни кто другой не мог знать, что у Сэнди в отношении надоевшей строптивой куклы были самые сногсшибательные планы.
  Ох, куклы, конечно, волновались. Ох, в беспокойстве осаждали зеркало. Ведь выезжать в свет - не то, что выйти на прогулку в сад. И наряды, и мода, и всё такое прочее... сами понимаете. Но старый карлик-портной был мастером своего дела. Шил, строчил, отмерял... шил, строчил, отмерял. Жёлтый и розовый муслин, белый и чёрный шёлка, воздушные кружева порхали, шуршали, складывались, разглаживались - и приобретали форму платьев, накидок, фраков, перчаток и бантов.
  Куклы до одури танцевали в бальной зале игрушечного замка, готовясь к поездке в настоящий. К вечеру у Катарины в глазах всё темнилось и двоилось. Примеряя полуготовое полуплатье, она рассеянно слушала тихий шёпот Турандот:
  - Сегодня ночью, до полуночи... будь готова: одета, и всё...
  - А куда мы пойдём?
  - Познакомлю тебя кое с кем. Но только - тсс! - оглянулась Турандот.
  - Понятно, - прошептала девочка.
  
  * * *
  "Кое-кто" жил в гостиной. Так объяснила Турандот, волоча за собой Катарину по длинным коридорам необъятного дома. В руках у Принцессы был тяжёлый подсвечник. И тени от пламени свечи плясали на стенах жуткими бестиями.
  - А он нас уже ждёт? - спросила девочка.
  - Нет, - хихикнула Турандот. - Мы будем для него полной неожиданностью.
  Подойдя к дверям гостиной, Турандот поставила свечу на пол и просунула голову за портьеру.
  - Похоже, спит. Ну, ничего, мы подождём.
  С этими словами Принцесса на цыпочках юркнула в гостиную и прямиком направилась к двум огромным бархатным креслам. Именно в них баронесса усаживала самых почётных гостей.
  Тук... тук... тук... тук... - стучали в темноте большие старинные часы. Сидя на почётных местах, куклы терпеливо ждали.
  - А ты уверена, что он скоро проснётся? - с сомнением спросила Катарина. Сколько девочка ни вертела головой, никого третьего в комнате до сих пор не обнаружила.
  - В двенадцать, - взглянула Принцесса на часы, - должен обязательно.
  Тук... тук... тук... Когда до двенадцати оставалось не больше трёх минут, Турандот вдруг подскочила и, озабоченная, стала торопливо сползать с кресла:
  - Дырявая голова! - ругала она себя. - Он же любит варенье из лимонов! Подожди меня здесь, я сейчас! - И, забрав подсвечник со свечой, скрылась за портьерой.
  Оставшись одна в темноте, Катарина опасливо оглянулась. Ощущение, что где-то - может быть, под диваном, может быть, за шкапом - спит некий таинственный любитель лимонного варенья... А вдруг он уже проснулся и смотрит на Катарину... откуда-нибудь из-за спины?!. Подскочив с места, девочка стала напряжённо вглядываться в темноту за диваном.
  И тут на стене начали бить часы.
  Надо взять себя в руки, строго сказала себе Катарина. Вместо того чтобы пугаться всяких глупостей, надо использовать время с толком и подумать о чём-нибудь умном.
  Бумм!.. Бумм!.. - били часы.
  "Должно быть, полночь", - подумала она. Взглянув в чёрное небо, уточнила: "Должно быть, глубокая полночь".
  А часы пробили двенадцать... потом тринадцать... потом четырнадцать... потом пятнадцать...
  Удивлённая Катарина принялась считать. Досчитав до сорока одного, не выдержала и спрыгнула на пол, чтобы посмотреть - что там с часами. А подойдя ближе, ахнула: из маленькой дверки в часах вылезал крошечный человечек. Совсем-совсем крошечный - ростом с катаринину ладонь.
  Не замечая девочки, он спускался себе по лесенке: спускался, спускался, спускался - пока не дотянулся рукой до стрелки. Со скрипом потянул её на себя... "Щёлк!" - что-то щёлкнуло в часах. И бой прекратился.
  Тут человечек довольно потёр ручки, оглянулся... и увидел Катарину.
  Страшно смешался сначала.
  - Уф... уф... - пропыхтел он смущённо. И сжал ручки на груди: - Заедает... Заедает как раз на двенадцати! Каждую ночь. Приходится поправлять. Ну что тут сделаешь! - И виновато улыбнулся.
  Катарина глядела во все глаза.
  - А вы... кто? - выпалила она наконец.
  - Часовичок-с, - готовно представился тот. - Живу в часах. Как видите... Места много мне не надо... - И ещё раз виновато развёл руками.
  
  * * *
  Четверть часа спустя Катарина, часовичок и Принцесса Турандот сидели в домике в часах и, поглощённые разговором, пили чай.
  В домике было уютно: в камине пылал огонь, по углам теснились мягкие диванчики, посреди стоял стол, на столе - кружевная скатерть, а на скатерти - чашки с чаем и большая ваза с вареньем. Узенькая лесенка вела на верхний этаж, маленькая круглая дверка - в спаленку.
  Сам часовичок сидел на табурете, дул на чай и, болтая ножками, рассказывал:
  - Когда мне исполнилось восемнадцать лет, отец положил мне руку на плечо и сказал: "Ты уже не маленький. Вот тебе кусок пирога, дорожная палка и моё отцовское благословение. Бери - и отправляйся искать своё счастье." Помахав на прощанье из окошка, где обычно держал кукушку, отец смахнул с глаз слезу и самолично пробил в колокол девяносто девять раз. (Чем ввёл в большое смятение хозяев дома.) Так начались мои скитания...
  Соскочив с табурета, часовичок унёсся на кухню. А Принцесса склонилась к уху Катарины:
  - Заметила, как здорово ты уменьшилась в размерах, когда попала в часовой домик?
  Ещё бы не заметить! Ростом Катарина стала ровно в половину мизинца!
  - Так вот, - влетел толстячок обратно в гостиную, обнимая полотенцами горячий яблочный пирог, - так вот и начались мои скитания. Я шёл много дней. Один раз на меня напал огромный котяга. Я кинул ему кусок пирога - и он отвязался. В другой раз меня обнюхал жутко страшный пёс. Обнюхал - и облизнулся. Я далеко бросил мою палку - и тот убежал её ловить. С тревогой в душе продолжал я свой путь. Ведь кроме отцовского благословения, у меня ничего больше не оставалось. И тут... судьба послала мне подарок!
  С этими словами толстячок схватил большую корзину с сухарями и со словами "Надо покормить кукушку! Через полчаса ей куковать!" затопал вверх по лестнице.
  - Чувствуешь, к чему всё это? - прошептала Турандот, когда они снова остались одни.
  Катарина определённо что-то чувствовала, но к чему - пока ещё не могла понять.
  - Я не утруждаю мою кукушку, - донеслось до них сверху. - Она уже немолода, да вдобавок недавно перенесла инфлюэнцу. С тех пор охрипла.
  С пустой корзиной подмышкой часовичок спускался вниз.
  - То есть я не говорю, что она совсем перестала куковать. Она кукует. Но тихо. Так что в соседней комнате уже не слышно. И это меня беспокоит. Ведь в соседней комнате - я бывал там как-то раз - нет часов! Можете себе представить? Как люди живут без часов?
  Разволновавшись, толстячок вскарабкался на табурет и запихнул в рот хороший кусок пирога. Это его быстро успокоило. Он снова заболтал ножками и продолжил рассказ о своих приключениях:
  - Итак, я скитался. Измученный и несчастный. Не надеясь больше ни на что. И только умоляя создателя смилостивиться надо мной и не посылать мне больше ни котов, ни собак, ни... - перешёл он внезапно на шёпот, - кое-чего похуже. - Убеждённо закивал, повращал глазами и продолжал: - Так бродил я три дня. И вот однажды тёмной ночью, не в силах больше идти, я лёг и уснул. Да-а... - откусил он кусок пирога. - В вихре сновидений мне явилось некое создание... не могу точно описать... но голова была человеческая, а крылья - птичьи. От создания исходило ослепительное сияние. И какое-то... какое-то блаженное умиротворение охватило меня! "Ку-ку! - сказало создание сладким голосом. - Ку-ку! Проснись и открой глаза! Ты получишь вознаграждение за все твои страдания!" Полный любопытства, я раскрыл глаза - и увидел огромную двустворчатую дверь. Она была страшно высокая! Страшно широкая! И сплошь разукрашена золотой инкрустацией. Но дверь, трезво сказал я себе, какая бы красивая она не была - ещё не вознаграждение за страдания. Значит, если верить ночному видению, само вознаграждение должно было ожидать меня за дверью. Горя нетерпением, я лёг на пол, протиснулся через щель под дверью...
  Дальше Катарина не слушала. Она наконец-то всё поняла. Какая чудесная мысль - протиснуться через щель под дверью в опочивальню ведьмы! Катарина была сейчас для этого как раз подходящего роста. От нетерпения девочка прямо таки заёрзала на месте...
  - ...я прошёл ещё несколько шагов, и вдруг над головой раздалось: "Бу-ум! Бу-ум! Бу-ум!"
  - Не может быть! - всплеснула руками Турандот.
  - Да-да! Именно "Бу-ум! Бу-ум!" Я задрал голову и увидел... что вы думаете?
  - Что? - раскрыла рот Турандот.
  - Вот эти часы! Да-да, вот эти, в которых мы сейчас сидим.
  Часовичок гордо поглядел он на слушательниц:
  - Ну? Как вам подарок судьбы?
  - Очень и очень недурной, - оценила Турандот. - Будь я часовичком, то ни за что бы не отказалась от такого подарка. Домик - мечта. Хотя, на мой вкус, не хватает ещё садика под окном. А ты как считаешь? - обернулась она к Катарине.
  - Да, без садика он определённо проигрывает, - рассеянно отозвалась девочка. И сразу перешла к главному: - А вот позвольте, пожалуйста, спросить...
  Но тут на чердаке хрипло кукукнула кукушка. Она кукукнула только раз - и сразу закашлялась. Но часовичок вдруг подпрыгнул как на пружине и, нахлобучив на головы гостьям их шляпки, потащил обеих к двери:
  - Как время летит! Вот вы уже и уходите! И не посидите ещё совсем-совсем немножко?
  - Э-э... - попыталась было Катарина...
  Но часовичок уже выталкивал её за порог:
  - Был очень рад познакомиться! Поверьте, согрели старику сердце! Вашу пелеринку, вот, не забудьте... А как жаль расставаться!
  - Да, но... - судорожно схватилась девочка за ручку двери, чтобы не вылететь из домика.
  - Досадно, что не допила до конца ваш ароматный чай! - пятилась к двери Принцесса. - И вкусный пирог...
  - Ничего, я допью за вас! - успокоил хозяин. - И доем пирог! Дверь - вот здесь... Непременно, непременно приходите ещё!
  - Обязательно придём! - успела скороговоркой отозваться Турандот, прежде чем сорваться вниз. - Ваша история была поразительно интересна!
  - Безмерно рад! Приходите ещё раз послушать! - захлопнулась за ними дверь, едва не прищемив пальцы. А Катарина и Турандот полетели вверх тормашками на пол гостиной...
  Приземлились однако уже в обычном размере. То есть ростом как раз с ножку стула.
  - А что, - потрогала Турандот шишку на затылке, - неплохо провели время. И варенье было отличное.
  - По-моему, этот часовичок возмутительно невежлив, - возразила Катарина, ощупывая ноги: целы ли?
  - Ты себе что-нибудь сломала? - встревожилась Турандот.
  - Кажется, нет...
  - Тогда отчего такое недовольство? Радуйся, что осталась жива и здорова. Ведь страшно подумать, что бы случилось, останься мы там ещё хоть на минутку!
  - А что... - покрутила головой ошалевшая девочка, - бы случилось?
  - Ну как же! Разве ты не знаешь, что волшебство часовичков действует только час? Помедли мы ещё пару секунд - мы бы снова стали ростом с ножку стула и... брррррр!.. - передёрнулась Турандот, кинув взгляд на крошечные часы под потолком, - переломали бы себе все кости. Не говоря уже о том, что бы сталось с домиком.
  - Кхе-кхе! - послышалось из уцелевшего домика. Растворились уцелевшие ставни - и в окошечке показалось румяное личико хозяина. - Совсем забыл спросить: в котором часу вам угодно стать маленькими-с?
  - Дайте-ка подумать... Баронесса как раз собиралась на пару деньков уехать. Так что, думаю, завтра после полуночи... - посмотрела Турандот на Катарину, - самое подходящее время. Да, завтра после полуночи! - крикнула она часовичку.
  - Идёт! - расплылся крошка в улыбке. - Буду ждать с нетерпением!
  
  * * *
  - ...Значит, все куклы, - удивлялась Катарина, возвращаясь по коридору в детскую, - все куклы пользуются волшебством часовичка - и сбегают, когда хотят?
  - Когда хотят и куда хотят, - подтвердила Турандот. - Добряк-часовичок никому не отказывает. Единственно, что каждый раз приходится выслушивать историю о том, как он нашёл свои часы. И, кроме того, неудобно из-за времени: через час снова станешь обычного роста. Поэтому надо всё время торопиться: за час управиться со всеми делами - и назад. Я лично пользовалась услугами часовичка всего один раз. И то наделала глупостей. Мне, видишь ли, надо было... В общем, было одно дело в мире людей. Только я не знала, каким манером баронесса выбирается туда. Оказалось просто: нужно найти дом с вывеской, и обойти его шестьдесят шесть раз. Очень долго, но в карете баронессы это было нетрудно. Другое дело, что возвращаться мне пришлось пешком. Это в размере-то часовичка! Представляешь, сколько часов я добиралась обратно? На тридцать первом круге наступил вечер - и что я вижу? Карета баронессы возвращается обратно. К тому времени я уже вернулась к прежним размерам, так что баронесса заметила меня ещё из-за угла.
  Вздохнув, Принцесса перехватила подсвечник поудобнее.
  - Тяжёлый вечер выпал тогда баронессе. Она долго листала поваренную книгу - и никак не могла решить, что из меня приготовить: рагу с капустой или отбивной рулет? Наконец выбрала: биточки с макаронами.
  - И что же? - ахнула Катарина.
  - Как видишь, не получилось, - философски взмахнула Турандот подсвечником. - Николь срочно понадобилась "королева" для игры в "королевскую охоту". А ты ведь знаешь, что лучше всех роль "королевы" исполняю я. Вот... а потом королеву похитили разбойники, и прекрасный принц долго искал её. Позволь, сколько же?.. В общем, до тех пор, пока баронесса не забыла всю эту историю.
  ...Укладываясь спать на своей полке, Катарина всё пыталась вспомнить что-то... что-то очень важное. Но никак не могла. Глаза её уже слипались, когда с верхней полки свесился нос Турандот:
  - Баронесса ещё утром жаловалась, что до сих пор не нашла алмаз. Кровь из носу, но мы с тобой должны найти его первыми. В нём, сколько я помню, заключена какая-то магическая сила.
  Почему "мы с тобой"? - пронеслось в голове у засыпавшей девочки. Она хорошо помнила, что собиралась идти одна...
  
  
  ГЛАВА 10
  
  Что может быть общего между благородной души куклой и злобной ведьмой? Многое. Например, страсть к парфюмерии.
  
  Бывали ли вы когда-нибудь ночью в опочивальне у ведьмы? Держу пари, не были. Не горюйте и не считайте, что вам сказочно неповезло. Ничего особенного, опочивальня как опочивальня. Там стоит комод, трюмо с зеркалом и кровать. Как видите, ничего ужасного или хотя бы загадочного.
  Турандот была явно разочарована.
  - Это что - всё? - удивлялась она, бегая между ножками стула. - Хотя бы засушенное чучело крокодила... Хотя бы трёхголовая змея... Послушай, может, эти шлёпанцы - волшебные?
  Принцесса забежала в один из шлёпанцев - и, расстроенная, выбежала обратно.
  - Нет, уж это слишком. Всё - обыкновенное! И это называется - тут живёт самая главная ведьма.
  - А портрет! - напомнила Катарина. - Портрет разговаривал!
  - И правда, - обрадовалась Турандот. - Где он?
  Портрет учителя Арнольда всё так же стоял в углу: очки, бородка, мягкий взор задумчивых глаз...
  - Волшебный портрет! - воодушевилась Принцесса. - Надо обязательно воспользоваться - и предупредить твоего папу обо всей этой каверзе!
  - И прежде всего о том, чтобы не вздумал продавать душу! - волновалась Катарина.
  Две маленькие фигурки - ростом не больше половины мизинца - остановились перед громадиной портрета.
  - Послушайте! - пропищала одна из них. И долго ещё пищала, пищала, пищала...
  Но портрет не отвечал.
  Потом её сменила другая. И тоже что-то убедительно рассказывала... Но портрет молчал. А задумчивые папины глаза мягко, но неотрывно смотрели на противоположную стену.
  - Что же делать? - огорчилась Катарина. - Он нас не слышит.
  - Ладно, не беда, - сказала Турандот. - Вспомним, зачем мы сюда явились. Не для того же, чтобы болтать с портретами. А для того, чтобы искать алмаз, который ты обронила. Вот и будем искать.
  Опочивальня ведьмы состояла из собственно опочивальни и будуара. Потому разделились на две партии. Партия Катарины прочёсывала собственно опочивальню, партия Турандот - будуар. Медленно - но верно, сантиметр за сантиметром...
  Но где же алмаз? Алмаз не находился.
  Время шло. Час, подаренный часовичком, подходил к концу. Скорее, надо торопиться! Ещё немного - и не проползёшь больше через щель под дверью! Уже никак не получится!
  "Ну её, эту щель, - устало подумала Катарина. - Без алмаза всё равно не уйду."
  - Ты знаешь, я тоже так подумала, - донеслось из будуара. - Сил моих нет больше лезть на трюмо. Потруднее, чем на скалы взбираться. Вот сейчас стану прежнего роста - и спокойно наконец залезу.
  Время шло. Ещё пять минут... ещё четыре... ещё три... ещё две... ещё... Больше нисколько. Щель под дверью осталась приятным воспоминанием.
  - Ну, вот. - Поднявшись во весь свой кукольный рост, Турандот полезла на трюмо. - Ты знаешь, там столько баночек, столько баночек! Ни дать ни взять - разные кремы и притирания. А больше всего на свете я обожаю духи!
  
  * * *
  Круглая луна светила в окошко. Тускло мерцали в лунном свете: подсвечник, ободок серебряной люстры, гребень-корона в волосах у Принцессы. Расположившись на трюмо между баночек и флаконов, кукла восхищённо напевала:
  - Баронесса наша - душечка! У неё отменный вкус! Должна признать это... Несмотря на то, что она пыталась меня два раза сварить... Нет, правда: хоть многое тут мне незнакомо... но вот венская туалетная вода - ах!.. парижское мыло - м-м-м!.. неапольская пудра!.. А это что? Ма-амочки! Мои любимые духи! Я не душилась ими сто лет! А если посчитать, то и все десять.
  Прижав к груди хрустальный флакон, Турандот умилённо зажмурилась:
  - Ах, воспоминания!.. "Маленькая фея" зовутся эти духи. Я покупала их всегда у мастера Дуфта, на углу Цветочной и Приморской. А какой у них был аромат! Бо-оже! Понюхать - и умереть!
  Совсем разомлев, Турандот принялась отвинчивать позолоченную крышку флакона:
  - Непременно нужно вспомнить запах. ...Так и есть: аромат - тот самый. Сразу вспоминается городок на берегу... Ты знаешь, я люблю море. И корабли! А с "Маленькой Феей" я шла венчаться. Надушившись до ушей!
  Тут Турандот наставила дырочку флакона на себя, налегла обеими руками и... - прысь! прысь! - опрыскалась, как мелким дождём, духами своей молодости. Счастливо засмеялась:
  - Как сейчас вижу: мой муж Робби... океан цветов, поздравления, гости... мы идём по посыпанной песочком дорожке... в небе ни облачка... в церкви звенят колокола... и церковь, и пастор, и гости - все благоухают "Маленькой Феей"... и тут... а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
  Раскрываясь на лету, баночки с грохотом полетели на пол. Зазвенели разбитые флаконы. Просыпалась ароматная пудра. А в воздухе таинственно закружились тени для глаз. И всё это падало и падало, сыпалось и сыпалось на голову сидевшей на полу Турандот.
  Но она не замечала.
  В самом деле: подумешь, баночки сыплются на голову. Какие пустяки по сравнению с тем, что случилось с ней самой!
  А сама Турандот уже секунд десять как превратилась в великаншу человеческих размеров. Как раз такого роста, какого венчалась с Робби...
  
  * * *
  С минуту, а то и с пять Принцесса никак не могла прийти в себя. Сидела, ошеломлённая, только бессвязно повторяла:
  - Боже, они волшебные... Волшебные, тут никакого сомнения... А запах - тот самый... И флакон такой же... что я покупала у мастера Дуфта... на углу Приморской и... Боже, что ж это делается-то! Я снова человек!
  Тут Принцесса вскочила, забегала по комнате. Потом остановилась, будто что-то вспоминая. Обернулась, нагнулась... разглядела Катарину - под скамеечкой для ног.
  - Мы свободны! - потрясла сжатым в кулаке флакончиком. - Мы можем вернуться домой!
  А по лицу неудержимо катились слёзы:
  - Двадцать два раза... - двадцать два раза! - имела возможность сбежать. Не сбежала. Потому что - кому такая нужна: маленькая, с ножку стула? В цирке меня показывать? На потеху... - Всхлипнула, усмехнулась горько: - Робби денег бы заработал. Смастерил бы мне крохотную кроватку, платья бы покупал в кукольном магазине... Всё! - вытерла слёзы. - Кончено! Скорей же, идём, я превращу тебя тоже! А потом - через окно...
  - Я не могу, - донеслось из-под скамеечки.
  - То есть как?..
  - Я ведь ещё не нашла алмаз, - виновато выглянули два глаза в кисейных оборках. - А папа... в общем...
  Оборки смущённо зашуршали и спрятались под скамеечку.
  - Ах, ха-ха-ха-ха! - радостно засмеялась Турандот. - Всё это пустяки. Сейчас мы его быстренько найдём. Если он здесь, то в другом месте быть не может. Сейчас, сейчас. Ну-ка...
  Засучив рукава, Турандот энергично взялась за дело. Все ящики были повыдвинуты, все дверцы - пораскрыты, все шкатулки... а точнее - одна, что стояла на трюмо... Тут у Турандот возникли трудности. Внутри шкатулки что-то заманчиво тряслось и позвякивало. Но сама шкатулка никак не открывалась, и ключика поблизости не валялось. Не помогало ни "Ёлки-палки!", ни "Чёрт возьми!", ни "Что б тебя!"
  Помогло "Что за пакость такая, Господи!.."
  При слове "Господи" шкатулка так внезапно распахнулась, что все драгоценности полетели на пол.
  ...Последующие полчаса Катарина и Турандот сидели на полу - и при свете свечи разглядывали камешек за камешком.
  - Ты знаешь, мой отец был ювелиром. - Длинные пальцы Принцессы гладили сверкающие грани бусин, кулонов, перстней. - Потому скажу без ложного стеснения: я разбираюсь в камнях не хуже эксперта. А про "слезу Смерти" мне рассказывал отец. Как-то раз к нему пришёл карлик - крохотный такой совсем - и предложил купить алмаз. Алмаз был крупный и невиданной красоты. Стоил больших денег, конечно. Отец начал торговаться. Карлик же сбавить цену не согласился: обиделся и ушёл.
  Жемчужное ожерелье проскользнуло меж пальцев Турандот и упало в шкатулку.
  - На другое утро его нашли на улице. Он лежал мёртвый, с проломленной головой. Убили беднягу, когда он возвращался из лавки отца. Но алмаза при нём не нашли.
  Радужно сиял опал, переливался синевой сапфир, глядел жёлтым глазом топаз, блестел кровавой каплей рубин...
  - Нет, тут нет ни одного алмаза, если не считать этих маленьких серёжек. Говорю тебе как знаток. Если ведьма и нашла "слезу Смерти", то уж точно спрятала не сюда, а куда-нибудь в тайник. - Принцесса оглянулась. - Тайник!.. - И глаза её загорелись. - Клянусь... чтобы в комнате у ведьмы да не было тайника!.. Обычно их делают в стене и прячут за картинами... Стой! В будуаре я видела две картины!
  С этими словами Принцесса скрылась в будуаре.
  А Катарина, кружась на месте, оглядывала стены в опочивальне. Тут не было ни одной картины... Ни единой. Кроме папиного портрета. Но тот стоял в углу, а не висел на стене. И всё так же задумчиво смотрел на противоположную стену. А на противоположной стене... Ах!
  Ничего особенного, не подумайте. Просто при свете высоко взошедшей луны на стене вырисовывалась тень от окна. Тень как тень, но только контуры от неё уж очень походили на контуры двери. А красивая завитушка на обоях - на дверную ручку.
  "Это не завитушка! - ёкнуло сердце у Катарины. - Это ручка и есть!"
  О том, как завитушка превратилась в ручку, голову ломать не стала. О том, что делать с возникшей на стене дверцей - тоже. Просто подтащила табурет, взобралась на него, ухатилась за ручку, повисла - дверца и открылась...
  То был не тайник, то была небольшая комнатка. В углу пылал камин. Прямо напротив двери стояло кресло, а в кресле сидел барон де Мон.
  
  * * *
  Барон сидел, уютно развалившись - и, никого и ничего не замечая, читал толстую книгу.
  Книг было много. Скажем так: вся комнатка была заставлена книгами. Они теснились на полках, лежали на столе, громоздились на каминной полке - все толстые, важные и неимоверно большие.
  Растерявшись от неожиданности, Катарина застыла на месте. Бежать со всех ног?.. Тихонько скрыться в темноте?..
  У самого камина на полу валялась книга. Она была раскрыта на середине, а страницы покрыты странными письменами. Ещё не решив, что делать, девочка рассеянно уставилась на странные буквы: латынь?.. греческий?.. тарабарский?.. Глаза...
  Глаза?!
  Прямо в лицо Катарине смотрели глаза. Широко раскрытые. Исполненные ужаса. Вылезшие из орбит. Глаза человека, лежавшего в камине. Он был связан по рукам и ногам. И весь пылал, охваченный огнём. Рот человека был широко раскрыт - как будто в надрывном крике. Но в комнате стояла тишина.
  Послышался тихий шелест... То барон перевернул страницу.
  И тут Катарина завизжала. Не помня себя. Пронзительно и громко.
  Вся сцена длилась не дольше трёх минут. Увидав стоявшую в дверях куклу, барон стремительно поднялся. Голубые глаза и светлые кудри - вот что он запомнил. Потом глаза и кудри поменялись на мелькающие во тьме кисейные оборки. Барон ловил их, как бабочку: бегая и подпрыгивая по всей комнате.
  Потом оборки внезапно исчезли. Барон задумался: куда?
  Вспомнил, услыхав стук оконной рамы. Дьявол! Тут же, кажется, есть смежная комната!
  Но нескольких мгновений промедления было достаточно. Чтобы упустить куклу. Выбежав из будуара в опочивальню, барон остановился. Прохладный ночной ветерок мягко ударил в лицо: окно было распахнуто.
  "Успокойся... - шептал ветерок. - Всё так приятно в этом мире... Расслабься..."
  Барон ринулся к окну: белая кисейная оборка прощально мелькнула в густой темноте сада...
  
  
  ГЛАВА 11
  
  Ну, храни нас господь! Турандот оглянулась, достала из сумочки заветные духи...
  
  Ту, ту-ту-ту-у-у! - пел рожок над башенками усадьбы, над кудрявыми липами, над узкими алеям густого сада. Рассвет только-только занимался, восходящее солнце золотило густые кроны каштанов, в холодном утреннем воздухе заливались иволги. А в доме уже давно встали. Наскоро позавтракав и плеснув в лицо водой, Николь и Сэнди сидели в детской и занимались куклами. Нешуточное дело - кукольный бал! Не ударить бы в грязь лицом перед другими гостями замка.
  Куклы и сами волновались. Зузи и Музи, как бешеные, вертелись перед зеркалом, поторяя сложные балетные "па". Киска то краснела, то бледнела - в зависимости от того, какое замечание слышала в свой адрес: "Ты прекрасна, как бутончик" (Кавальиро), "Эта толстушка напоминает мне утку в платье" (Музи).
  Иными словами, шелка шуршали, каблучки стучали, сердца бились чаще, чем обычно.
  К обеду всё было готово. Можно отправляться. Но полагалось перед дорогой немножко перекусить - чтобы не выглядеть обжорами в гостях. Оставив наряженных кукол в детской, Николь и Сэнди отправились в гостиную.
  
  * * *
  - ...Быть не может!
  - А выглядят, как обычные.
  - И этой гадостью она меня тогда опрыскала?
  - Совсем не гадость, а очень приличные духи.
  Столпившись вокруг Принцессы, куклы с любопытством разглядывали волшебный флакончик.
  На глазах у всех Турандот пшикнула на себя из флакона - и превратилась в великаншу человеческого роста.
  Ах!.. Ах!.. - попятились куклы.
  А потом снова нажала на крышку флакона - и снова стала маленькой, с ножку стула.
  - Духов тут хватит на всех, - уверяла Принцесса. - Вопрос в том - когда? Пока ведьма не хватилась, нужно удирать.
  
  * * *
  В это время в гостиной происходил разговор другого рода:
  - С голубыми?..
  - С голубыми.
  - И кудрявые... Вы сказали, кудрявые волосы, дядюшка?
  - Да. Этакие нахальные локоны во все стороны.
  - Нет, - уверенно отрезала Николь. Пригубила чаю... - Такой куклы у нас нет.
  - Как же нет? - встряла Сэнди. И не обращая внимания на пинок под столом, доложила: - Дядюшка, хрю-хрю-хрю-хрю-хрю-хрю-хрю-хрю-хрю!
  Остановилась. Недоумённо прикрыла рот рукой... Обернулась к сестре - и злобно залаяла:
  - Ва-ва-ва-ва-ва-ва-ва-вавв!
  - Прекратить! - рявкнул барон, метнув взгляд на подозрительно спокойную Николь. Встал, подошёл к Сэнди, подёргал за нос...
  - Дядюшка! - обрела та дар речи. - Я знаю, про какую куклу вы говорите!
  - Ну так чтобы сейчас же она была тут!
  - Сию минуту, дядюшка! - отозвались обе племянницы. И наперегонки помчались в детскую.
  ...И правда: четверть часа спустя в гостиную вбежала Николь, торжествующе размахивая куклой: голубые глаза, кудрявые волосы - всё один в один.
  - Эта? - недоверчиво воззрился дядюшка.
  - Она самая! - весело воскликнула Николь. И поставила обмершую от ужаса фрау Гуте на самую середину стола. - Уж не знаю, дядюшка, что такого нахального вы нашли в её буклях. Но глаза - ваша правда - чисто голубые!
  
  * * *
  - Я боюсь темноты! - соврала на всякий случай Катарина.
  Но Николь была непреклонна:
  - Ничего, посидишь пока в шкафу. До самого бала. И чтобы ни звука. Не то - смотри! - я рассержусь.
  Ключ повернулся в замке, наступила мёртвая - шкафная - тишина. Забившись в угол между ботинками, Катарина вздохнула: что за жизнь такая пошла? Одно утешало: на бал таки обещали взять.
  Последний час происходило что-то непонятное. Прежде всего Турандот поссорилась с куклами. Так, как получалось только у неё: быстро - и со всеми сразу. Правда, Принцессу можно было понять: повосхищавшись чудесными духами, каждый нашёл себе причину, почему он не может вернуться в человеческий мир. Оказалось, что у старичка Пильцляйна больная печень. Фрау Гуте умрёт без сада и любимой лестницы на заднем дворе. Киска намерена сделать карьеру прима-куклы и заткнуть за пояс Зузи и Музи. А сами сёстры-двойняшки никогда не видели человеческого мира и долго выспрашивали, кто ими там будет играть и так ли хорошо их там будут кормить и одевать, как здесь. В общем, сколько было кукол, столько и причин не становиться людьми.
  "Ну их всех к барону де Мон!" - расстраивалась Турандот, спускаясь по лестнице в сопровождении одной Катарины. Представшая затем им сцена быстро высушила слёзы на лице Принцессы и заставила обеих радостно улыбнуться.
  В пролёте между ступеньками, привязанная, металась розовая свинка. И визжала голосом Сэнди: "Ты мне за всё ответишь, слышишь! Ты мне за всё ответишь! Я расскажу дядюшке! Дядюшка-а-а!" Далее прибежала Николь и напялила на рыло свинье крепкий нарыльник. Так что кричать та больше уже не могла, а только злобно хрюкала.
  Но на этом дело не кончилось. Откуда ни возьмись появился барон (Турандот и Катарина еле успели схорониться за портьерой), подозрительно глянул на ревущую свинью - и прошёл в детскую.
  В детской пробыл недолго. Вышел через минуту. Причём на плече у него сидела Киска и что-то заговорщически шептала на ухо.
  "А глаза у неё голубые?" - недоверчиво переспрашивал барон.
  "Голубые, как вот эти обои! - уверяла Киска. - А ресницы - куцые. При всём при том чрезвычайно уродлива. Платье же - верх безвкусицы!.."
  Что ещё там нашёптывала Киска, Катарине услышать не пришлось. Потому что неожиданно со спины её схватила Николь, отнесла в свою комнату и без объяснений заперла в шкафу.
  
  * * *
  Полуденное солнце отбрасывало короткие тени под ноги лошадям. Те рыли их копытами, пытаясь выковырять из земли, и грызли удила: тоже нетерпелось на бал.
  Катарину вынесли из шкафа, укутав с головою в плащ. А когда развернули, она оказалась уже в карете - в одной корзине с Киской, Кавальиро и Турандот. В соседней корзине сидели двойняшки.
  Пели птички, ветерок колыхал занавесочки, с клумбы доносился аромат жёлтых фиалок...
  - Поехали! - приказала Николь, захлопывая дверцу.
  Кучер хлестнул лошадей, карета дёрнулась... Дверь парадного крыльца отворилась, по ступенькам сбежал барон. Подскочил к лошадям, схватил за уздцы:
  - Стоять!
  В один прыжок оказался возле кареты, распахнул дверцу. Сунул красное лицо, не означавшее ничего хорошего, рявкнул:
  - Которая из вас тут Зузи-Музи?
  - Я! - пропищали сразу обе сестрицы, высунувшись из корзины.
  Такого ответа барон, похоже, не ожидал. Вопросительно взглянул на Киску... Та закивала.
  Могучие руки ухватили сестриц за шиворот и вытащили обеих, визжащих от испуга, из кареты.
  - Дядюшка! Но как же бал? - разинула рот Сэнди.
  - Поезжайте! - махнул барон кучеру. И скрылся в доме.
  
  * * *
  Нехорошие предчувствия - вот что испытывала Принцесса Турандот, наблюдая из корзины мелькавшие дорожные ландшафты.
  - Барон с утра ищет голубоглазую куклу. Ну, положим, обознался он с Зузи и Музи. Но это только временная передышка, скажу я тебе, дорогая. Когда всё прояснится, будет плохо. Отсюда вывод: нужно удирать сегодня же, и как можно скорее.
  - Куклы не выдадут тебя, Катарина, - сказала Киска, обняв девочку. - Тайна волшебных духов останется между нами. Бегите при первом удобном случае - и будет с вами удача!
  - А ты, Турандот, - наказывал Кавальиро, - держи духи при себе. Подозревают ведь девочку, а не тебя. В замке графини будет полно народу. Кто вас знает, кроме Николь и Сэнди? Превратиться в людей - и тихонечко улизнуть. Лучше случая не найдёте.
  - А как же алмаз? - слабо попыталась возразить Катарина. - Мы ведь ещё не нашли...
  - Будет тебе алмаз, - улыбнулся Кавальиро. - "Алмаз Востока" - так, кажется, называется любимое блюдо барона? Ну, помните - с рисом и изюмом? Которое он велит из тебя приготовить.
  
  * * *
  Совет Кавальиро дал недурной. И самого-самого подходящего случая куклы стали ждать уже с того момента, как, проехав ворота замка, остановились посреди широкого замкового двора.
  Кроме их кареты, сюда уже наехало множество других. Бегали слуги, ржали кони, скрипели колёса.
  - Вот они! Милые мои чертовочки!
  У высоких раскрытых дверей кровавым пятном алело платье. Жгучая брюнетка протягивала руки в сторону их кареты. Графиня де Вамп. А попросту - тётушка Белладонна. Ведь она приходилась родной кузиной баронессе де Мон.
  Балы в замке страивались нечасто. Но зато с такой пышностью и с таким блеском! Бедняжка графиня, у неё не было дочерей. Только сыновья - два кровожадных вампирчика, ничего не понимающие в куклах. Всегда мечтавшая о дочке, графиня пыталась приучить пацанят к куклам, покупая им то куклёнка-мальчика, то куклёнка-солдата, то куклёнка-разбойника (в конце-то концов!). Всё бестолку: на следующий день куклу находили бездыханную, с перегрызенным горлом. Ну что тут сделаешь? И графиня увлеклась кукольными балами.
  - Чертовски рада вас видеть! Как выросли! Прямо барышни! Тьфу на вас! - Не утерпев, графиня подхватила юбки и, проворно сбежав с крыльца, набросилась на девчонок.
  Состоялись обнимания. И лобызания. И громкие благодарения дьяволу за встречу.
  Вот он - случай, поняли куклы. И тихонечко, тихонечко полезли из корзины. С сиденья - на уступку, с уступки - на землю... Задыхаясь от волнения, между колёсами...
  - Отбежим подальше от кареты - и сразу превращаемся! - Турандот проворно семенила меж колёсами. - А там нас никто не знает!
  Уже заворачивая за колесо соседней кареты, Катарина вдруг шмякнулась на землю. А в следующую секунду была подхвачена за шиворот и взмыла в воздух. Не успев ничего понять, она вдруг увидела очень-очень близко перед собой... страшную морду! Выдающиеся скулы, приплюснутый нос - это ещё ладно. Самое страшное - глаза у монстра были налиты кровью, а из углов рта, как кинжалы, торчали длинные клыки.
  - А-а-а-а-а! - в страхе завизжала девочка, мигом вспомнив все рассказы про сынков графини. И дико забарахталась в воздухе.
  Болтавшие неподалёку девчонки и графиня разом обернулись.
  - О! - сказала Николь. - Моя кукла! Большое спасибо!
  - Арчибальд! - укоризненно вздохнула графиня.
  Мальчишка криво улыбнулся и нехотя протянул Катарину её хозяйке.
  Сунув куклу обратно в карету, Николь принялась любезно болтать с вампирчиком - как будто ничего и не произошло. А Катарина, сидя в корзине, гадала: удастся ли Турандот незаметно выйти из ворот - это раз, и сколько сыновей у графини - это два... как вдруг над корзиной возникла голова Принцессы.
  - Неудача, - возвестила Турандот, перелезая через борт, - с этим сынком графини. Но, как говорится, кто надеется, тот... Что я хочу сказать... у нас впереди ещё куча возможностей! - И ободряюще подмигнула.
  ...А во двор въезжали и въезжали новые и новые кареты.
  - Графиня Альп Траум с внучкой!
  - Супруги Гешпенст с дочерьми!
  - Сёстры Фледермаус!
  Уже покачиваясь в корзине на плече у служанки, куклы почувствовали, как содрогнулся воздух.
  - Граф фон Граб с племянницей!
  Из чёрной, похожей на гроб кареты вылезал долговязый граф. Улыбался, раскланивался, подталкивал вперёд племянницу - угловатую девчонку с рыжими косичками...
  Ёлки-палки, вздохнула Катарина, упущен счастливый случай. Ну как сбежать из замка с такими каменными стенами и такими зарешёченными окнами?
  
  * * *
  ...Ах, это было чудо как хорошо! При ярком свете свечей под весёлую музыку прыгали и топали сотни кукол. Раз-два-три! Раз-два-три! Ах! Ах! Тринь, тири-тири-тири-ринь! Пели скрипки, звенели люстры, шуршали шелка, шаркали маленькие атласные туфельки. В руках кавалеров стремительно кружились пёстрые, как цветы, дамские юбки.
  Хозяева не мешали. Хозяева толпились по углам и вдоль стен. Ну их совсем. Можно не замечать.
  Катарина и не замечала. Вряд ли она замечала вообще, что творится вокруг. Откроем маленький секрет: танцевать она любила до умопомрачения. Хоть до утра. Хоть с кем. Хоть с этим мальчишкой, который прицепился к ней с самого начала и, неуклюже топоча, рассказывал анекдот за анекдотом. Катарина слушала невнимательно: отвлекала музыка, кружившиеся пары в роскошных туалетах, дамские диковинные причёски, яркие картины на стенах.
  - ...а потом ка-ак наступит на пёсий хвост! - рассказывал мальчишка. - Ка-ак залает! Ха-ха-ха-ха-ха! Тот как зарычит! Ха-ха-ха-ха-ха! Все как обернутся! Ой, ой, не могу...
  Тут мальчишка, схватившись за живот одной рукой, затрясся от неудержимого хохота. Другой же рукой неумело завертел Катарину в танце. Отчего всё вышло наперекосяк: надвигавшаяся на них танцующая пара налетела на Катарину, оба - дама и кавалер - кувыкнулись вверх ногами и проехались бальными платьями по скользкому паркету. Шлёп! Плюх! - раздалось. Это не удержались на ногах ещё несколько танцующих.
  Катарина остановилась в растерянности. Нелегко было продолжать танцевать в такой обстановке.
  - Но самого главного я ещё не рассказал, - тянул мальчишка в сторону, осторожно переступая через толстую куклу в золотистом платье. - Узнаете - обхохочетесь. Так что держитесь крепче за...
  Тут танец внезапно кончился.
  Катарина отвернулась от своего кавалера и глазами принялась оглядывать залу. Где Турандот? Где все? Вокруг были сплошь незнакомые куклы.
  Однако мальчишка окончанию танца, похоже, даже обрадовался.
  - Идёмте скорее в тот угол. А лучше - на балкон. Сейчас я вам такое расскажу - не поверите! - И почти вприпрыжку потащил за собой девочку на другой конец залы.
  - Катарина!
  - Да?..
  - Катарина, постой!
  - Ах, да отцепитесь вы пожалуйста... - дёрнула девочка плечом. Сквозь толпу кукол она вдруг углядела лицо Турандот.
  Та махала веером и энергично продиралась стену чёрных фраков и пёстрых шелков. Продравшись, зашептала:
  - Всё! Сейчас или никогда! Пока перерыв в танцах... Тут есть туалетная комната... нужно припудрить щёки и поправить причёски... Николь и Сэнди не видят, болтают с какой-то девчонкой. Из туалетной комнаты - в коридор, там - на лестницу... скорее!
  Схватившись за руки, обе поспешили к выходу.
  - Подождите, - затопал сзади мальчишка, - я с вами!
  Вот ведь назойливый.
  - Вам в туалетную комнату нельзя, - обернулась Турандот. - Она дамская.
  Но мальчишка оказался на редкость настырным. Наступая на шлейфы, семенил следом:
  - Подождите, мне вам надо что-то сказать! Что-то очень-очень важное!
  Нет, это уж слишком. Бывают же такие невоспитанные. Недвусмысленно тряхнув юбками, куклы скрылись в туалетной комнате.
  ...Кукольная туалетная была чудо как мила. Всё предусмотрела графиня де Вамп: обрамлённые золотом зеркала, мраморные рукомойнички, вышитые бисером полотенчики...
  А главное, сюда было не пробраться хозяйкам. Ну ни за что! Уж очень они для того были ростом неподходящи.
  Ткнувшись в зеркало для виду и поправив в причёске пару завитков, Турандот потянула Катарину на выход - но уже через другую дверь.
  - Эта дверь ведёт в пустынный коридор, а коридор выходит на лесенку. Лесенка же выводит прямо во двор. Там достаём духи - пшик, пшик! - и мы уже люди. То есть, если кто спросит, конечно, назовёмся ведьмами. Какими-нибудь болотными кикиморами. Главное, добежать до первого дома с вывеской. Шестьдесят шесть раз вокруг - и мы на свободе!
  
  * * *
  Синяя ковровая дорожка бежала вдоль коридора, спускалась по лестнице, останавливалась перед дверью во двор.
  Всё спокойно, всё удачно.
  - Ну, - достала Турандот из сумочки духи, - храни нас господь!
  И тут оказалось, что надеяться на охрану Господа в замке у вампира очень неразумно. Потому что дверь со двора вдруг распахнулась. А на пороге возник тот самый мальчишка. Ну, тот рассказчик анекдотов, что кружил Катарину на балу.
  - Слава дьяволу! - всплеснул он ручками. - Они тут! И ведь как догадался, что выйдут через эту дверь!
  - Послушай, - возмутилась Принцесса, - нам сейчас не до тебя. Отправляйся-ка обратно к своей хозяйке и...
  Тут Турандот внезапно замолкла. Потому что в двух шагах от мальчишки узрела Сэнди со служанкой.
  И сердце у Принцессы упало, чуть не разбившись. Не выбраться! Не выбраться! Дорога закрыта...
  - Что я и говорю! - улыбался мальчишка. - Мы с вашей хозяйкой уж вас искали, искали... Пойдёмте обратно! Вы там для чего-то понадобились. А потом... Танцевать, если по правде, я не охотник. Но мы сядем где-нибудь на балкончике - и я вам расскажу такой анекдот! Такой! Хохотать будете до завтрашнего утра!
  
  * * *
  Речь шла об обмене. Не больше и не меньше. Переговоры велись в одной из просторных комнат замка. Сидя друг напротив друга в широких бархатных креслах, Николь и рыжая девчонка (та самая, племянница графа фон Граб) торговались.
  - Покажите, что он умеет, - попросила Николь, пробарабанив пальцами по мраморному столу.
  - Эта кукла очень ценная, - гордо сказала рыжая девчонка. И поманила к себе весёлого рассказчика анекдотов: - Иди сюда, Петер.
  Нисколько не боясь, мальчишка влез на стол и развязно раскланялся на все стороны.
  - Вот этот галстук-бабочка у него на шее, - объясняла девчонка, - на самом деле скрывает кнопку. Кнопка соединяется с тонким механизмом, спрятанным в спине. Попробуйте, легонько нажмите, - предложила она. - Но только легонько - чтоб не испортить механизм.
  Сэнди нажала. И - о, чудо! - из спины мальчишки вдруг, с небольшим скрежетом, правда, но выросли крылья. И не такие, как у сестёр Фледермаус - чёрные, перепончатые - а белоснежные, мягкие и лёгкие, как у лебедя.
  - Кукла-ангел! - преглянулись Николь и Сэнди. - Кукла-ангел!
  - Последнее слово техники, - подтвердила племянница графа фон Граб. - Сложнейший механизм - секрет мастера - вживляется кукле посредством чрезвычайно тонкой, опасной для жизни операции. Представленная вам кукла является первым удачным экспериментом после ста двадцати неудачных, требует самого осторожного ухода, но зато умеет, - девчонка принялась загибать пальцы: - первое - летать, второе - излучать сияние (внешне неотличимое от истинно ангельского), третье - пророчествовать. При всём при том не потребляет никакой пищи, не нуждается в сне, всегда в хорошем настроении и наделёна особой любовью к представителям человеческого рода.
  (Крылатый мальчишка любовно подмигнул Катарине.)
  Это было поразительно.
  - У вас есть ещё такие куклы? - осведомились Николь и Сэнди.
  - Я же говорю, - девчонка скрестила руки на груди, - это первый и пока единственный удачный эксперимент. Имя мастера известно только моему дяде, графу фон Граб. Когда-то дядя спас его, вытащив, заживо захоронённого, из гроба.
  - Что вы за него хотите? - спросила Николь. - У нас в усадьбе множество отличных кукол. Из них четверо присутствуют здесь, на балу. За вашу куклу-ангела мы можем отдать двоих и даже троих.
  - Мне не нужно троих, - хмыкнула девчонка. - Мне нужна только одна. Вот эта! - Длинный палец с острым ногтём ткнулся в сторону Катарины.
  
  * * *
  - Это невозможно, - упёрлась Николь.
  Но рыжая девчонка, похоже, отличалась ослиным упрямством. Потому что была до дикости избалована своим дядей фон Граб.
  - Мне очень жаль, - промолвила она холодно. - Видимо, я напрасно потеряла время.
  Встала, подхватила со стола ридикюль.
  - Петер, идём!
  - Подождите! - загородила ей дорогу толстая Сэнди. - А как насчёт кукольной кареты с шестёркой кукольных лошадей?
  - Спасибо, мне не надо.
  - Но, может быть, хотите настоящего кукольного дракона?
  - У меня есть три кукольных дракона.
  - Тогда возьмите полную шкатулку настоящих кукольных драгоценностей! - взмолилась Сэнди.
  Девчонка сдержанно зевнула и посмотрела на дверь.
  - Но почему нельзя Катарину? - в отчаянии взвизгнула Сэнди, обернувшись к сестре.
  - Забудем этот разговор, - непререкаемым тоном сказала Николь. И, поднявшись с кресла, потянулась. - Было приятно познакомиться.
  - Кукла-ангел!.. - тоскливо простонала Сэнди. - Кукла-ангел!..
  Потом подскочила:
  - Стойте, не уходите! Я сейчас! - И стремглав выбежала из комнаты.
  Что было на уме у толстухи, долго гадать не пришлось. Спустя минут пять Сэнди снова протиснулась в дверь, держа двумя пальцами за талию ещё одну куклу.
  Бедная Киска выглядела страшно испуганной, по лицу у неё текли слёзы.
  - Вот! - победно вскричала Сэнди. - Красивее этой куклы вы нигде не найдёте!
  И, надо признаться, это была правда. Природа дала Каске редкую, потрясающую красоту. Царственный лоб, мягкие пепельные волосы, летящие брови... А золотистое бальное платье так шло к её большим бархатным глазам, мраморной коже и пунцовым губкам! Даже слёзы не портили Киску, а выражение испуга придавало лицу своеобразную привлекательность.
  Рыжая племянница фон Граб призадумалась.
  - Я видела, как она танцует, - призналась она. - У неё врождённый талант.
  Сёстры де Мон переглянулись: походило на то, что лёд сдвинулся с места.
  - Но она, я вижу, плакса, - тут же нашла изъян привередница.
  - Ничего! - заверила Сэнди. - Поревёт, поревёт - и перестанет.
  - Если вы возьмёте вместе с ней ещё и того, - указала Николь на дверь (все обернулись и увидели Кавальиро - стоявшего на подкашивающихся ногах и бледного, как смерть), - так вот, вместе с этим она будет весела, как бабочка.
  Но рыжую племянницу, похоже, такое прибавление не порадовало.
  - Хм! - хмыкнула она. - Ещё мне не хватало этого урода. Терпеть не могу долговязых блондинов с горбатыми носами.
  Блондин с горбатым носом сильно побледнел и закрыл лицо руками.
  А Киска... Киска упала на пол и заплакала. Нет, не заплакала - завыла! - так громко и безысходно, что по спинам у присутствующих пробежали мурашки.
  Это полностью решило дело.
  - Нет, - отрезала фон Граб, - такую плаксу не беру.
  Некоторое время в комнате царило молчание. Сэнди с ненавистью глядела на истерично всхлипывающую куклу. Николь смотрела в окно. А рыжая девчонка скучающе постукивала сложенным веером по ладони. Что ж, пожалуй, обмен не удался. Очень жаль, но...
  И тут неожиданно рыжая фон Граб произнесла сама:
  - А вот эта... Вон та, в уголке... - И ткнула веером в стоявшую в углу Принцессу Турандот.
  Сёстры де Мон удивлённо обернулись к Турандот. Ничего особенного: острый нос, худая, как жердь, и уж совсем не молода.
  Но девчонка упорно смотрела на Принцессу. Долго, пристально, наморщив лоб. Турандот не смутилась. А в свою очередь вытаращила глаза на графиню.
  Прошло минуты две. Наконец фон Граб отвела взгляд, посмотрела на крылатого Петера... снова на Турандот... пожала плечами.
  Нарушила молчание Николь.
  - Хотите... на неё? - спросила недоверчиво.
  - Согласна, - кивнула загадочная графиня.
  
  * * *
  Ах ты, господи! Вот ведь напасть! Как всё неудачно складывалось! Вот так: взяли - и обменяли. Катарина чуть не плакала. Всё получилось так неожиданно и так несправедливо... И дело не в том, конечно, что волшебные духи вместе с Турандот исчезали из её жизни.
  Совсем наоборот. Улучив момент, когда никто не смотрел в её сторону, Принцесса вытащила из сумочки заветный флакон и сунула в карман Катарине.
  - Я?! - поразилась Катарина. - А как же ты?
  - Тшш! - оглянулась Турандот. - Не судьба. Тебе нужнее. Подумай: тебя мама ждёт, а меня кто? Никто в целом свете. Для них для всех я уже давно умерла. И для Робби, и для... - Тут она шмыгнула своим длинным носом и, завернув его в платок, громко высморкалась. - Так что вперёд. Беги при первой же возможности. И вспоминай обо мне иногда.
  Махнув рукой, Принцесса торопливо отошла. Новая хозяйка сунула её в свою корзинку - ту, где раньше сидел весёлый Петер - и, попрощавшись, сгинула из комнаты.
  Да, надо сказать, что бал вообще подходил к концу. Так кончается всё, что вроде как совсем недавно началось. Рассеянно глядя на собиравшихся домой кукол, Катарина стояла у стены и пыталась... пыталась осмыслить... Что? Ах, да: новый расклад событий. Духи в кармане - это раз, барон видел её ночью - это два...
  - Скучаете? - послышалось над ухом.
  Скосив глаза, Катарина увидала мальчишку-куклу-ангела. Теперь ему предстояло жить в одном с ней доме и заменять Турандот. Любитель человеческого рода приветливо улыбался и, по всем признакам, собирался рассказать новый анекдот. С ненавистью взглянув на него, Катарина собралась было уже как-нибудь особенно зло съязвить... как вдруг услышала:
  - Катарина! Ты меня так и не узнала? Это ведь я, Том!
  
  * * *
  Мир закачался перед глазами. Разодетая толпа кукол поползла куда-то... ни налево и ни направо, а по диагонали. В ушах зашумел морской прибой... или что-то в этом роде. Экспериментальная кукла-ангел смотрела в упор круглыми глазами и что-то говорила, говорила, говорила...
  Наконец шум морского прибоя немного утих, и Катарина разобрала:
  - ...заверить тебя, что идея насчёт обмена кукол принадлежала мне. Хотя Мартина воображает, что ей. Честное слово, я так рад тебя видеть!
  - А я думала, вы умерли, - глупо улыбнулась Катарина, глядя на мальчишку, похожего на кого угодно, но только не на её брата.
  - Умерли, умерли! - закивал тот. - Разбились о скалы в водопаде.
  Снова всё поплыло перед глазами у девочки. А мальчишка, совсем не похожий на Тома, подавал ей плащ и рассказывал, рассказывал, рассказывал: про жизнь после жизни, про потусторонний мир, про души, про перевоплощения в другого человека, про какое-то небо (пятое или двадцать пятое?), про дьяволов и ангелов, про рыжую девчонку, которая совсем не графиня фон Граб, а перевоплотившаяся Мартина...
  
  * * *
  А теперь давайте надолго-надолго оставим наших героев трястись в карете по дороге в усадьбу. И быстренько-быстренько расскажем, что же на самом деле произошло с Томом и Мартиной после того, как они погибли в водопаде.
  
  
  ГЛАВА 12
  
  Если вам одиноко и вы чувствуете себя несчастным... если вам кажется, что никто на свете вас не любит... то вы ошибаетесь. Есть существо, которое любит вас безмерно, обожает до безумия, и всегда и во всём с вами заодно - ваш ангел-хранитель.
  
  Шумел водопад. В воздухе с криками носились птицы, в небе сталкивались облака, но грохота не было слышно. Потому что всё заглушал шум водопада...
  Первое, что увидел Том, придя в себя, было лицо склонившегося над ним мальчишки. У мальчишки были пухлые розовые щёки и рыжие кудри. Это ничего, нормально. Но вот то, что за спиной у того топорщились огромные белоснежные крылья...
  - Ты кто? - обомлел Том.
  - Твой ангел-хранитель, - бойко ответил мальчишка. И легко приподнял Тома за шиворот.
  К своему удивлению, Том повис над землёй.
  - Ну, что? Всё в порядке? - сказал мальчишка. - Полетели?
  - Стой! - заорал Том. Он вдруг всё вспомнил: водопад (он всё ещё грохотал в стороне), господина Добрая Душа, Мартину... - А где Мартина?
  - Я тут! - послышался жалобный вопль. Над рокочущим водопадом, в тумане брызг, парила Мартина, влекомая за шиворот другим ангелом.
  - Чёрт! Что всё это значит? - вскричал Том.
  - Не богохульствуй! - строго предупредил ангел. - Не повторяй никогда этого слова там, куда мы сейчас полетим.
  - Да отпусти же меня! - барахтался Том в воздухе. - Спасибо, конечно, что спас мне жизнь, но...
  - Жизнь?.. - посмотрел ангел пристально. - Жизнь?.. Вот уже пять минут, как ты умер. Захлебнулся в водопаде и разбился о скалы.
  Мир закружился вокруг, небо перевернулось и слилось с землёю... Том посмотрел на грохочущий водопад, на зелёные горы и скалы, на повисший на кусте обломок лодки, на парящую в тумане Мартину...
  - Я тоже умерла... - вздохнула душа девочки. - Так нелепо получилось...
  Ещё какое-то время душа Тома, не в силах говорить, выразительно смотрела на своего ангела-хранителя... А тот засмеялся и махнул рукой:
  - Ну да ладно! Это всегда неожиданно. В конце концов, что значит земная жизнь - перед вечностью бытия? Короткое приключение...
  И тут Том взорвался:
  - А ты-то что делал, лоботряс ты этакий? Твоя задача была - меня охранять! Ты что - не видел, что впереди водопад?!
  Испуганного ангела отнесло прочь. Но Том, лёгкий, как пушинка, зашагал по воздуху следом. Пару секунд спустя душа Тома и ангел, тесно обнявшись, катались по траве. Причём душа крепко держала ангела за горло, а последний громко хлопал крыльями, пытаясь взлететь.
  - Чёрррт возьми! - рычал Том, стуча головой ангела по пеньку. - Опиши мне - минута за минутой - что ты делал последние полчаса? Сидел в лодке? Прохлаждался?
  - Хррррр... - хрипел ангел.
  - А может быть, тебя там вообще не было? - продолжал допрос Том. - Может быть, ты гулял где-нибудь в лесочке? Или сидел в кафе и ел тайком мороженое?
  - Хррррр... - хрипел крылатый хранитель. - Если ты намерен меня убить, то можешь не стараться: я бессмертен!
  Отбросив хранителя, Том сел на траву и закрыл лицо руками.
  - Типичный "синдром расставания с жизнью". - Встав с земли, ангел тревожно ощупывал свою шею. - Не в первый раз сталкиваюсь. У некоторых людей протекает особенно болезненно.
  - А как же Катарина? - стонал Том. - Катарина... Как же папа?! Ведь им грозит опасность!..
  - Эй! Чего застряли? - послышалось с неба. Подхватив Мартину подмышку, симпатичный длинноволосый ангел вглядывался вниз. - Погода хорошая, ветер подходящий. Летим мы наконец или нет?
  
  * * *
  Полчаса спустя, сопровождаемые ангелами, души Мартины и Тома летели по необъятной Вселенной. И земля и облака давно остались позади. Теперь вокруг сияли звёзды - красные, синие, жёлтые, зелёные... летали кометы - большие и маленькие, с пышными хвостами и куцыми... крутились планеты - направо, налево, вверх, вниз... и конечно же, летали рои ангелов.
  - Вообще, полагаться на ангела-хранителя - большая ошибка, - наставляли крылатые хранители. - Ангелы помогают лишь тогда, когда в них веришь. Это во-первых. Во-вторых - когда их об этом попросишь.
  - А просить надо тоже умеючи, - вмешался ангел Мартины. То, собственно, была девчонка - если судить по длинному платью и цветочках в крыльях. - Чтобы настроиться на встречу со своим ангелом-хранителем, необходимо прежде всего привести своё тело и душу в равновесие. Для этого ты должен: два дня поститься, очиститься от дурных мыслей, пить ромашку с мятой, принимать тёплые ванны с душистыми маслами, зажигать белые свечи...
  - Извини, друг, - положил Том руку на плечо ангелу. - Я погорячился. Ты бы и вправду не успел.
  - ...потом опуститься на колени лицом на восток и сказать следующее...
  - Охранял тебя, между прочим, с пелёнок, - ворчал ангел Тома. - А ты хоть раз поинтересовался, как меня зовут? Это же проще простого! На кусочках картона пишутся согласные, кладутся в мешочек, зажигаются свечи, вынимается наугад одна буква, потом вторая, потом третья. Дополняются по звучанию гласными, прибавляется окончание "эль" - и пожалуйста, вот тебе имя твоего ангела-хранителя! Если бы ты занялся этим пятиминутным делом, у тебя бы вышло Т, М, и Р. Что означает "ТоМаРи-эль". Честь имею представиться, - поклонился Томариэль.
  - Всё это очень и очень не вовремя, - хмурилась душа Мартины. - Спрашивается: кто же теперь вызволит Катарину и учителя Арнольда? А?
  Но ей не ответили. Потому что впереди вдруг замаячила огромная стена: длиннющая - без конца и края, вся сияющая дивным светом (это потом дети узнали, что сияние исходило от ангелов, которых там водилось видимо-невидимо), а посреди - ворота.
  - Прибыли! - обрадовались ангелы-хранители. И, ухватив души покрепче за шиворот, понеслись прямиком к воротам.
  Перед воротами толпилось немало народу. Поозиравшись немного, Том с удивлением пришёл к выводу, что то были сплошь души и их ангелы-хранители, души - и их ангелы...
  - Кто? - прогремело над головой так неожиданно, что дети вздрогнули.
  Тут только они заметили двух светящихся великанов, стоявших на страже у ворот. За спиной у великанов были крылья, а в руках - сверкающие мечи.
  - Том Арнольд! Мартина Гауди! - подтолкнули ангелы детей вперёд.
   - То - херувимы, - шепнул Томариэль. - Тоже ангелы, но очень высокого ранга. Обычного человека свет, исходящий от их лика, сжёг бы на месте. Но вы-то теперь, слава богу, не люди, а просто души.
  - Возраст? - грозно насупился один из великанов.
  - Двенадцать обоим! - ответили ангелы, подталкивая детей к воротам.
  - Несовершеннолетние, - кивнул другой херувим. И повернулся, взмахнув огненным мечом: - Не подлежат суду! Могут проходить!
  Далее всё происходило, как в полусне.
  - Ну, прощайте, - обнял Тома Томариэль. - Больше, наверное, не увидимся!
  - Куда вы? - не сразу поняли дети.
  - На Седьмое Небо. Там обитают души ещё не родившихся. Получим парочку - и на Землю. Счастливо! - прокричали две светящиеся тени, исчезая во тьме Вселенной.
  А воздух над головами вдруг сотрясся от немыслимого грохота. Перед ними разверзлись врата рая...
  
  
  ГЛАВА 13
  
  Когда Моисей вывел израильтян из Египта, они долго шли по бесплодной пустыне. "Куда мы,собственно, идём и зачем? - роптали неблагодарные. - Лучше бы остались дома. У нас там был хлеб и мы были сыты. А тут мы умираем с голоду." "Экие прожорливые твари", - удивился Господь. И послал им с неба манну. Она походила на снежные хлопья и была до одури вкусная. А изголодавшимся странникам показалась райской пищей...
  
  Рай располагается в южной половине Третьего Неба. Вы спросите: почему в южной, а не в северной? Потому что в северной располагается ад.
  Всего Небес семь. Первое Небо включает в себя Вселенную со всеми планетами и звёздочками. На Втором Небе ожидают божьего суда грешники. На Третьем - рай и ад. На Четвёртом, Пятом и Шестом Небесах живут ангелы самых различных назначений: любви - и страсти, смерти - и забвения, грусти - и радости, голода - и обжорства, ангелы, приносящие удачу в игре, ангелы, помогающие ответить невыученный урок, и ещё разные, разные, разные другие. А на Седьмом Небе живёт сам бог - и мы с вами жили когда-то (когда ещё не родились на свет).
  Рай был огромен. В какую сторону идти - дети ещё не придумали. Потому просто последовали течению толпы, тёкшей от ворот. А толпа направлялась прямиком к большому облаку. Оно лежало на берегу озера в тени акаций и формой сильно напоминало галеру.
  Тут уже сидело немало душ. А пожилой ангел на корме приветливо улыбался:
  - Рассаживаемся, рассаживаемся поудобнее! Через две минутки полетим.
  И вправду: минуты две спустя облако воспарило и легко понеслось над акациями.
  - Что ни говори, а начинается неплохо, - оценил Том, развалившись в мягком облаке, как в перине.
  Дул свежий ветерок, под ногами проплывали красивые ландшафты. Даже Мартина, казалось, расслабилась. Осторожно облокотившись о мягкую субстанцию облака, замахала ангелу:
  - Извините, куда мы направляемся? И как долго продлится полёт?
  - Если вы спешите, мадемуазель, - улыбнулся старичок, - то, к вашему сведению, души в раю могут передвигаться со скоростью света. Стоит только на секунду прикрыть глаза и представить, куда вы хотите попасть. Но если желаете приятно провести время...
  Экскурсия была к Древу Жизни. Тому самому. От плода которого в своё время вкусила Ева. Час спустя облако зависло невдалеке от его исполинских ветвей. И нетерпеливые новички (то были сплошь души только что прибывших с Земли) повалили осматривать библейскую достопримечательность.
  Ах, что за сад был вокруг! В густой траве журчали ручейки, стрекотали кузнечики, бегали редкие виды кожистых черепах. В зарослях черёмухи пели соловьи, попугаи и ласточки. Цвёл ярко-жёлтый жасмин, алели розы, благоухали водяные лилии. Над зелёными полянками, купаясь в лучах солнца, носились бабочки: жёлтые, фиолетовые, в точечку и вовсе без крыльев.
  Место было людное. И не только потому, что жители обожали совершать прогулки к великому Древу. Дело ещё в том, что именно от цветов Древа пчёлы производили особое райское лакомство: так называемую "манну небесную". Тут же, под деревом, стояли их ульи. И добрые ангелы продавали манну в стаканчиках. А для желающих в тени деревьев были раскинуты кафе, где можно было заказать манну в различных видах: с сиропом, с мёдом, со взбитыми сливками, с кусочками шоколада...
  Тома сразу потянуло в кафе.
  Под сенью великого Древа Жизни стояли простые, но изящные столики. Дети уселись в удобные плетёные креслица и заказали себе манну "так и этак". Угощение оказалось выше всякой похвалы. То есть, уписывая манну за обе щеки, Том честно пытался описать свои ощущения. Но выходили лишь беспомощные нечленораздельные звуки типа "м-м-м!..", "мя...мя...мя...", "хым...хым...хым..." Под конец, одолев девятую вазочку, Том уже ничего не мог говорить. Только сидел, осторожно держась за стол и глядя просветлённым взглядом вдаль.
  Дул приятный ветерок, покачивались ветви великого Древа, мерно стучали ложечки. Между столиками маршировали павлины и, пытаясь кокетничать с посетителями, с резкими криками распускали потрясающе пёстрые хвосты.
  - Мы вот тут расслабляемся, - поспешила испортить настроение Мартина, - а Катарина - в лапах у ведьмы. Не говоря уже о твоём папе...
  Том вздохнул:
  - Я и сам понимаю. Но ведь обратного хода отсюда нет. Ты, может быть, знаешь способ выбраться из рая?
  Способ выбраться...
  Мартина оглянулась. Хмуро посмотрела на кусты жасмина... на толстенные ветви великого Древа...
  Способ выбраться...
  Взгляд её остановился на табличке "Есть плоды Древа Жизни строго воспрещается".
  "ЕСТЬ ПЛОДЫ, - было написано чёрным по белому, - СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ!"
  Потом перевела взгляд на сами "плоды" (то были крупные сочные яблоки).
  Вот тут-то и произошло одно маленькое событие, чуть не погубившее их обоих. Яблоко, на которое Мартина пристально смотрела, вдруг ни с того ни с сего упало на стол. Вот так: "бумм!"
  Мартина подняла... ещё раз посмотрела на табличку... обтёрла "плод" платочком...
  "Бумм!.. Бумм!.." - шмякнулись ещё два.
  Девочка обтёрла платочком и эти... И сунула в карманы.
  - А что там за история была, - лениво зевнул Том, - с этими яблоками?
  - Ты разве не помнишь? - испытующе вперилась в него Мартина. - Вы разве не проходили в школе?
  - Вообще-то помню... Но сейчас забыл.
  - Да так, - пробормотала девочка. - Ничего особенного. Яблоки рвать было нельзя. А Ева сорвала.
  - Ага, - понимающе кивнул Том. - Теперь вспомнил.
  
  * * *
  Сад Эдема... Всю жизнь знали, что попадут сюда. Но тем не менее...
  М-да... ещё много дней бродили, потрясённые, слонялись по окрестностям Древа Жизни. Вкушали манну небесную, наслаждались пением соловьёв, любовались прекрасным садом. Одним словом, пребывали в божественном экстазе.
  Однако всему приходит конец в этом мире. На девятый день Том съел только одну вазочку манны. На десятый - еле осилил одну ложку. Потом поднялся из-за стола и, поморщившись от надоевшего треньканья соловьёв, сказал:
  - Это что же - нам уже никогда не выбраться домой?
  - Забудь это слово, - мрачно отозвалась Мартина. - Это навечно.
  Решено было сменить обстановку. Кинув прощальный взгляд на Древо Жизни и подобрав ещё одно яблоко, дети двинулись в путь.
  У ворот прекрасного сада маячила крылатая фигура. Подойдя поближе, дети признали знакомого ангела. Того, что привёз их сюда на облачной галере. В этот раз он сидел на облаке, сильно напоминавшем формой белогривую лошадку. Сидел и, теребя поводья, позёвывал.
  - Что, - окинул он их взглядом знатока, - надоело? Ничего, рай большой, осматривайтесь, обживайтесь.
  - А как здесь с жильём? - почесал в затылке Том. - И всем прочим? Мы ведь первый раз в раю...
  - С этим - проще некуда, - заверил старик. - Облюбуйте себе место, чтобы было по душе. Потом закройте глаза - и представьте себе дом - такой, какой бы вы хотели.
  Идея была заманчивая, но...
  - С домом торопиться не будем, - постановила Мартина. - Сначала облюбуем место.
  
  * * *
  ...Тропинка шла в гору, потом - под гору, потом снова в гору, потом...
  - Тут скучновато, - решил Том, оглянувшись. - Пусто как-то.
  - Погоди-ка, - остановила Мартина. И как учил их ангел, взяла Тома за руку. - Сейчас я закрою глаза и представлю себе какой-нибудь милый пейзаж...
  Не выпуская руки Тома, Мартина зажмурилась.
  В мгновение ока дети перенеслись... в горы.
  Здесь небо было синее-синее, летели облака, на горных вершинах блестел снег, по скалам бродили серны... А в нескольких футах от них, закладывая уши, шумел водопад.
  - Нет, - решительно затряс головой Том, - только не это. С некоторых пор меня, знаешь ли, тошнит от вида водопадов. Давай-ка попробую я.
  Взяв Мартину за руку, Том зажмурил глаза и представил себе...
  Через секунду они были уже там - в долине зелёных холмов и маленьких лесочков. Между лесочками пестрели яркие крыши домиков, паслись овечки... маленькие пастушки с крошечными собачками обходили стада... воздух резали ласточки... А вдали, искрясь на солнце, шумел водопад.
  - Тоже мне, - с укором посмотрела Мартина, - выдумал. Дай-ка, теперь моя очередь.
  Вдохнув полной грудью воздуху, Мартина прикрыла глаза - и представила...
  Они были на острове. На красивом тропическом острове. Веял тёплый ветерок... под ногами скрипел песочек... в синем море резвились дельфины... то там то сям мелькали соломенные крыши хижин... а шоколадный мальчонка лез на пальму за бананами.
  "Отлично", - хотел было сказать Том. И осёкся. За лесом, с крутой горы, журча, стекал водопад.
  - Тэк-с, - сделала вывод Мартина, - видимо, из нашей памяти всё ещё не изгладились обстоятельства нашей смерти. Что же нам делать?
  Глядя на резвящихся дельфинов, Мартина задумалась.
  - Вот что, - сказал Том, - надо хорошенько сконцентрироваться. Надо представить себе такой пейзаж, в котором абсолютно - абсолютно! - нет никаких водопадов.
  Том сел на песок. Скрестил особенным образом ноги. Опустил голову. Закрыл глаза. И медленно-медленно вдохнул свежую прану...
  Спустя несколько секунд над головами зашумели сосны. Запахло елью, белками, грибами... Вокруг был лес - густой, красивый. И ни одного водопада!
  Сплясав дикий танец джунглей и проделав тройное сальто-мортале (для души в раю это не представляет никаких трудностей), дети понеслись по склону вниз - к речке, блестевшей меж деревьев.
  То была тихая, спокойная речка, лениво нёсшая свои воды меж густых лесов. Кудрявые ивы, склонившись над водой, жадно утоляли жажду... Полосатые еноты тщательно полоскали рыбку в проточной воде... Трудолюбивые бобры азартно строили подводно-надводную хижину... А на крутом бережку, обложившись удочками, сидел рыбак.
  - Доброго денька! - помахал Том. - Как ловится?
  - Отлично! - весело отозвался тот. - Одних щук вылавливаю в день по двадцать щук. Не знаю, что с ними и делать. Солить, что ли?
  "Замечательно", - порадовался Том. Ведь то была речка его собственного сочинения.
  - А какие-нибудь другие рыбы здесь водятся? - поинтересовался он.
  - Какие хотите, - заверил рыбак. - Не желаете ли сами порыбачить?
  Долго детей упрашивать было не нужно. Похватав удочки, оба уселись на бережку.
  Тишина. Лишь тихонько шумит река, да шелестят берёзы, да кукует кукушка. Что может быть лучше? Можно глядеть и глядеть на поплавок, а самому погрузиться в мысли...
  Да какое там погрузиться! Не прошло и минуты, как поплавок Тома задёргался - и на крючке повисло сразу с десяток карасей! А у Мартины - большая щука! Снова закинули удочки - и снова: рраз! рраз! рраз! За какую-то четверть часа дети совершенно взмокли, безостановочно вытаскивая из воды: форелей, карасей, пескарей, ершей, форелей, карасей... Уфф... А когда Мартина по нечаянности слишком близко подошла к воде, в юбку ей вцепилось сразу три десятка раков.
  - Видите, какая тут жизнь, - говорил рыбак. - На Земле я всегда мечтал поймать золотую рыбку. Но всё никак не удавалось. А тут, в раю, ловлю их каждый день.
  - Да что вы! - восторгался Том.
  - Это ещё что, - довольно улыбался рыбак. - А вон там за излучиной ловятся кашалоты.
  - Кашалоты?! - облизнулся Том.
  - Они самые. Там, за водопадом...
  
  * * *
  - Что могу вам посоветовать? - сказал рыбак, собирая удочки. - Место дивное, воздух чудный, ели мохнатые, трава изумрудная. Селитесь тут, живите в своё удовольствие, не пожалеете. Покажу вам одну полянку - отличное место для дома...
  Полянка понравилась. Так сильно, что дети аж запрыгали от радости. А Мартина призналась, что построить дом на такой полянке - было мечтой последних двенадцати лет её жизни.
  - Я же знаю, что предлагаю, - сказал довольный рыбак. - Сам когда-то построил себе тут дом. Не дом был - дворец. М-м-м, - зажмурился он, - сказка!
  - А где же он теперь? - удивился Том.
  - Да так, - отмахнулся тот, - просторный слишком для меня оказался. Ладно, пойду я. Как управитесь с домом, приходите в мою хижинку. Будем жарить пескарей.
  - А где ваша хижинка? - крикнул Том в спину рыбаку.
  - А вон - не видите разве? - махнул тот рукой в небо. - Вон, вон, левее! Да, это она...
  Над зелёными верхушками сосен возвышалось необычное строение: казалось, хижину долго поливали - и она выросла выше сосен.
  - При жизни, - объяснял рыбак, - я всегда мечтал иметь высокий дом. Ну, не очень высокий - но выше, чем у соседа. Помню, долго и остервенело копил деньги. Наконец разорился на второй этаж. И что же вы думаете? Сосед надстроил себе ещё два!
  Дул ветерок. Задумчиво поскрипывая, покачивалась хижина вместе с соснами.
  - Одно досадно: сосед не знает, что теперь мой дом выше его.
  
  Дело было серьёзное. Говорю вам совершенно точно. Дом в жизни человека (даже если он уже умер) играет страшно важную роль.
  - Необходимо построить такой дом, который бы соответствовал нашим мечтам, - постановила Мартина.
  Век живи - век учись. Оказалось, представления о том, каким должен быть дом, у Мартины и Тома были в корне разные.
  - Сердцем дома будет кухня, - фантазировал Том. - Она должна быть просторная и тёплая. Чтобы ты себя чувствовала там уютно.
  - Кухня, - отмела Мартина, - это маленький закуток. В котором ты, если захочешь, можешь сварить себе кашу. Сердцем же дома должна быть библиотека. Примерно она должна занимать... гм... половину дома. Книжные полки, возвышающиеся до потолка... толстые тома в позолоченных переплётах... глубокие кресла у камина... тяжёлые подсвечники... дай подумать: золотые или бронзовые?..
  - Ну-у, нет, - не согласился Том. - Если не кухня, то хотя бы бильярдная!
  - Подсвечники будут бронзовые, - решила Мартина. - А за книгами мы съездим в ближайший город. Да, на следующей же неделе. Я обожаю ходить по книжным лавкам!
  - Ты забыла про гостиную, - напомнил Том. - Гостиная должна занимать места не меньше, чем библиотека. Иначе все гости не поместятся.
  - Какие ещё гости?
  - Такие, каких мы пригласим.
  Мартина не отличалась большим терпением. Особенно она не любила, когда пытались оспорить её правильное мнение. В таких случаях она сразу начинала волноваться и выходила из привычного равновесия.
  - В кои-то веки, - сетовала она, - я решила построить дом на лоне природы, вдали от мирской суеты! И тут... мне обещают гостей! Да ещё столько, сколько не поместится в маленькую гостиную! Боже мой! - схватилась она за голову. - Может быть, ты ещё хочешь, чтобы я, вместо того чтобы сидеть в библиотеке над трудами философов, жарила на кухне шнитцели для твоих гостей?
  - И не только шнитцели, - поспешил поправить Том. - На первое полагаются холодные закуски, на второе...
  Том осёкся, сражённый молнией, полыхнувшей из-за очков Мартины.
  - Вот что, - сказала девочка, сдвинув брови. - Мы в раю или нет?
  - Ну, как тебе сказать сразу...
  - Скажи мне только одно: в раю мы или нет?
  - В раю, - пришлось признаться Тому.
  - Ну так вот. Главный принцип райской жизни - "наслаждайся как только можешь". Как! Только! Можешь! И посему я построю себе такой дом, какой хочу. И ни-ка-кой дру-гой.
  Так они и стали строить: Мартина себе - свой, а Том себе - свой. Получилось необычайно интересно.
  
  
  ГЛАВА 14
  
  Способность мыслить творчески - одна из черт, отличающих человека от животного.
  
  Летевший над лесом зимородок вдруг резко остановился... развернулся... облетел три раза некую полянку... и, зажмурив глаза, с диким криком понёсся прочь. Пока не врезался в сосну. И не упал без чувств на спавшего внизу ежа.
  Тот вскочил, ничего не понимая, зашипел - и, не разбирая дороги, бросился куда глаза глядят. Пока не понял, что глаза глядели... на нечто. Странное. Даже более чем... "Боже ж ты мой! Страсти-то какие!" - думал, улепётывая, ёж. И только заворачивая за угол тысячелетнего дуба, в последний раз кинул взгляд на развалившегося на полянке кита.
  Перед китом стояла девочка и, плетя венок из васильков, осуждающе качала головой:
  - ...идея явно неудачная. Ты спрашиваешь - почему? Я объясню. Ну, во-первых, кит весит от восьмидесяти до ста тонн. В воде он не ощущает своего огромного веса. На суше же этот вес просто его раздавит. Он не сможет дышать - вот и всё! А во-вторых... - нагнулась Мартина за ромашкой.
  - Во-вторых? - послышалось из пасти кита.
  - Во вторых, он просто умрёт с голоду. Ведь киты питаются морским планктоном - и только планктоном. И больше ничем! - торжествующе крикнула девочка, удаляясь в сторону своего домика. Сделанного в виде изящной вазы из розового хрусталя.
  Эта маленькая сценка происходила на двадцать восьмой день жизни детей в раю. Однако идея сделать дом-вазу и дом-кита была совсем не двадцать восьмой. А сто двадцать восьмой. Или, может быть, сто двадцать девятой. "Не в цифрах суть", - сказала Мартина, поселившись в параллелепипеде с двенадцатиугольной крышей и завесив окна интегралами.
  Не будем перечислять все изобретения детей за эти волнующие дни. Право каждого человека в раю - наслаждаться так, как он себе это представляет. Остановимся лишь на двадцать первом дне, когда Мартина наконец исполнила свою давнюю мечту - со скоростью света слетала в ближайшую книжную лавку и от души накупила там трудов философов. Всё как полагается: в толстых пыльных перепётах, с полустёртыми позолоченными буквами и изъеденными мышами страницами.
  - Всё, теперь можно наслаждаться, - счастливо вздохнула девочка, вкатила тележку с книгами в ворота своего домика-табакерки и заперлась на большой-пребольшой ключ.
  А Том между тем не скучал. Пожив немного в доме-стакане, доме-арбузе, доме-бинокле и доме-свинье-копилке, он нашёл, что не хватает чего-то важного, чего-то... Да! Нехватает крыльев.
  Ну, это-то можно было легко исправить. В один миг. Дело было только за воображением. Так, так... раз, раз... И вот - пожалуйста!
  Мартина сидела, уткнувшись в философов, когда над её домом-табакеркой пронёсся, маша крыльями, дом-мельница.
  "Это уже слишком", - подумала она. Но не подала виду, что хоть что-то заметила. И продолжала конспектировать в тетрадку "закон о единстве и борьбе противоположностей".
  "Противоположности, - писала она своим аккуратным почерком, - борятся..."
  "Шу-у! Шу-у! Шу-у! Шу-у!" - шумела крыльями противоположность за окном.
  Надо сказать, что с тех пор, как Том с Мартиной принялись строить каждый себе собственный дом, отношения между друзьями немножко охладились. Совсем немножко. Чуть-чуть. Были тёплыми, а потом немножко остыли. Но этого хватило, чтобы при случае, этак ненароком, один другому пытался вставить палки в колёса.
  Вы спросите: что значит "вставлять палки в колёса"? Это очень просто. Берёте палку и, когда ваш сосед проезжает мимо в повозке, быстро и метко суёте её промежду спиц. Палка - крррак! - переламывается пополам, повозка неожиданно останавливается, сосед кувырком летит на землю, а вы испуганно всплёскиваете руками: "Ой!"
  Это называется "вставлять палки в колёса". Мартина и Том занимались этим каждый день. Приведём пример.
  Один раз Мартина придумала дом-остров. Для этого вместо полянки она сделала озеро, а посередине сотворила маленький зелёный островок. Вместо полянки-то вместо полянки... Хорошо, что Том жил тогда в доме-дупле. Вода не дошла до дупла ровно на дюйм. То есть Тому больше не надо было, чтобы вылезти из дупла, долго слезать вниз по лестнице. Нужно было просто сесть в лодку... Или вплавь. Как больше нравится.
  Тому тут же пришла в голову идея - сделать дом-лодку. Получилось шикарно: не дом, а хоромы! В три этажа, с мраморными колоннами и белоснежными парусами. Но так как Том ещё не успел выучиться на капитана, то вся эта громадина, не слушаясь никаких приказаний, кроме приказаний ветра, помчалась прямиком на западо-восток. А на западо-востоке стоял остров. А на песочке загорала Мартина...
  Мартина еле успела отскочить, уступив место мраморной колонне. И рассеянно слушая извинения Тома, принялась обдумывать план нового дома.
  Снова появилась полянка. Снова с цветочками и бабочками. На краю её стоял большой-пребольшой дом-пушка. "Эй-эй-эй-эй!" - закричал Том, проснувшись утром и выглянув в окно. "П-пух!" - сказала пушка. И домик Тома окатило жидким свинцом. Который тут же застыл. И сделал домик Тома необычайно прочным. Особенно в смысле открывания дверей. "Ну вот, - порадовалась Мартина, - теперь твоему дому не страшно никакое кораблекрушение."
  
  Это было вчера. А сегодня мельница махала крыльями и шумела: "Шу-у! Шу-у! Шу-у!" А девочка писала о том, что противоположности в мире всегда борятся.
  "Шу-у! Шу-у!.."
  - Послушай, - недовольно выглянула девочка на улицу, - нельзя ли потише?
  - Потише - нет, - ответил Том. - Но погромче - могу.
  И крылья застрекотали с удвоенной скоростью: шу-шу-шу-шу-шу-шу-шу!
   - Нет, это всё-таки слишком, - возмутилась девочка. Вернулась к столу и записала: "Противоположности борятся... упорно и до победного конца." Потом на минуту прикрыла глаза и представила себе... Да. Именно то, что надо.
  Дом-табакерка исчез, а вместо него появился дом-контрабас. Самоиграющий дом-контрабас, что важно отметить. Ибо смычок сам взвился в воздух (едва не сломав крыло дому-мельнице) и заиграл душещипательную серенаду ля-минор.
  Победа была полная. Шум крыльев потонул в прекрасной мелодии. А Мартина, облегчённо вздохнув, погрузилась в чтение. И надолго забыла про существование Тома.
  Надолго - это до следующего утра. Потому что на следующее утро под окном у Мартины вырос большой цветок. Похожий на тюльпан. Высотой с сосну. Когда же на небосклон выкатилось солнышко и согрело своим тёплым светом землю, цветок распустился. А на донышке стоял домик. А из домика высунулся Том:
  - Привет тем, кто внизу!
  - Совсем не смешно, - сообщила Мартина. И бормоча "Да-а... количество постепенно переходит в качество", ушла варить суп из нот.
  То был лёгкий суп из "восьмушек" - как раз во вкусе Мартины. "Восьмушки" плавали хвостиками кверху и издавали дивный музыкальный аромат.
  Некоторое время спустя в дверь постучались.
  "Это я", - послышался знакомый голос с улицы.
  Со вздохом сунув в скважину скрипичный ключ, Мартина отворила дверь.
  Вид у Тома был миролюбивый - по крайней мере на первый взгляд. Он приветливо улыбался, а в руках держал букет васильков.
  - Мне показалось, ты что-то варишь, - потянул он носом.
  - Так, ничего особенного, - равнодушно пожала девочка плечами, не замечая протянутых васильков. - Суп из "восьмушек". Ты такие не любишь.
  - Люблю-люблю! - поспешил заверить Том. - Они у тебя со сметаной или с грибами?
  - С луком, - ответила Мартина, вспомнив, что Том не любит варёного лука.
  Однако Том не сдавался.
  - О-о! - довольно потёр он руки. - С луком! Наложи-ка мне побольше.
  - Между прочим, - говорила Мартина, отрезая хвостики "восьмушкам", - твой дом-цветок бросает тень на мой огород.
  Хвостики у "восьмушек" были жёсткие и зло скрипели на ноте "до".
  - А я, между прочим, посадила вчера вечером на грядку целую гамму разных нот. И если ты сейчас же (или, скажем, после того как доешь суп с луком) не уберёшь свой цветок в другое место, то все мои ноты скоро зачахнут.
  - Хорошо, хорошо, - поспешил успокоить Том. И в знак примирения покорно съел весь лук из тарелки.
  Однако помириться с Мартиной, если она сама того не желала, было делом невозможным.
  - Не хочешь ли прогуляться к реке? - предложил Том, пристраивая васильки в щель между первой и второй октавами. - Или просто полетать на облаке?
  - Нет, - коротко отрезала девочка. И с каменным лицом пропустив Тома обратно на улицу, крепко заперла дверь: сначала на скрипичный ключ, а потом ещё и на басовый.
  Повесив же оба ключа на крючок, отправилась в библиотеку. Читать философов.
  
  * * *
  Том был очень терпелив. Но не до крайней степени. Крайних степеней он вообще не любил. Потому, почувствовав, что дело доходит до крайности, поспешил сменить тактику.
  На следующий день Мартина проснулась от ужасающего грохота: над поляной со страшной скоростью вращалась разноцветная карусель. Она вращалась целый день, заглушая все попытки контрабаса донести до мира серенаду, или адажио, или вальс. И остановилась лишь на минутку, давая Тому прокричать:
  - Каждая кабинка - это комната! Хочешь ко мне в гости?
  Постояв ещё с минуту в полной тишине, карусель завертелась дальше.
  ...На следующий день был дом-башмак. Который шагал кругами вокруг мартининого дома, наступая на грядки с нотами.
  Потом появился дом-облако. Который весь день старательно заслонял солнце, бросая тень на мартинины грядки. А под конец сгустился до тучи и пролился дождём, сделав из грядок глубокие лужи.
  Потом был дом-лабиринт, потом - дом-шляпа, потом - дом-кит... И неизвестно, сколько бы это продолжалось, но вдруг наступил знаменательный день.
  Знаменательным он был, наверное, потому, что в одно раннее-прераннее утро в раковину гигантской улитки кто-то постучался: тук-тук-тук!
  Дверь отворилась.
  Думаете, вылезла гигантская улитка? Ничего подобного. Вылез Том. И в изумлении уставился на гостя. Точнее, на гостью.
  На Мартине было прелестное белое платье, в волосах - венок из васильков, а на устах - лучезарная улыбка.
  - Хочу устроить сегодня маленький дружеский вечер, - с ходу ошарашила она Тома. И, не давая опомниться, игриво помахала на прощание: - Жду сегодня в ше-есть! Будут торт собственной выпечки и твои любимые коврижки!
  ...Эта выходка полностью подтвердила философский закон о том, что противоположности, в сущности своей, долго друг без друга жить не могут.
  
  Дружеский вечер проходил на первом этаже дома-яйца. Приглашён был, между прочим, не только Том. Пришёл рыбак, принёс корзину жареных сомов и мешок устриц.
  Вечер прошёл весело.
  Рыбак принёс с собой засаленную пронумерованную колоду карт. И утверждал, что с его колодой сможет выиграть только он один. Играли в "умника" на деньги: кто проиграет, тот "умник". Ко всеобщему удивлению, повезло Тому: он выиграл миллион.
  Потом соревновались: кто быстрее высидит цыплят. Быстрее всех получилось у рыбака. Правда, цыплята вылупились ещё неоперившиеся и не умели ходить. Рыбака обвинили в шулерстве и лишили приза.
  Потом играли в "прятки", потом в "находилки", потом стреляли из рогатки в яблочко... Яблочко так и не дождалось, когда в него попадут. Зато дождался нос рыбака.
  Под конец устроили состязание - кто дольше всех промолчит. Через минуту сдался Том. Побагровев от усилия ничего не сказать, он-таки не удержался и выпалил: "Ой, больше не могу!" После чего успокоился и молчал до самого ужина.
  ...День подходил к концу, за окном в чёрном небе блестела луна. А в круглой комнате пылал огонь в камине и стол ломился от угощений. Рыбак сидел на почётном месте и рассказывал о своём житье-бытье в раю.
  - Третьего дня исполнилось пять лет, как я умер. Грибочка того можно? Очень люблю сморчки в сливках. ...Да, пять лет уже. Один раз по глупости простудился - вышел на улицу без шарфа - и пожалуйста: через неделю - тут. Судили меня Божьим Судом...
  - Как так "судили"? - переспросила Мартина. - Да вы берите грибочки, какие хотите. Хотите - вот эти, с точечками... А почему же нас тогда не судили?
  - Детей не судят. А вот попади вы сюда лет через десять - пришлось бы помаяться в ожидании Божьева Суда. Ну и натерпелся я тогда! На Втором Небе. Не ел, не пил, всё думал: куда отправят? В рай - в ад? В рай - в ад?.. А Суд какой был торжественный: всё светится, всё горит! Ох, нежное мяско... с хлебушком хорошо... Святые, ангелы - все тут. Херувимов видели - с крыльями, с мечами? Эти ещё что. А вот серафимы - эти уж совсем грозные: стоят, сияют! Глазам больно. И черти - тут как тут: снуют, чёрные, в дыму, на свою сторону хотят перетянуть. "Он, - кричат, - по пятницам сосиски ел! И в церковь не ходил!" А архангел Габриэль, с пеной у рта: "А он, - говорит, - мальчонку-сиротку усыновил! И как сына воспитал!" Уж о чём они там дальше говорили, спорили - я не помню. От волнения слышать перестал. А потом подходит ко мне святой Пётр. И говорит - так ласково, с улыбкой... Что ж вы не едите сома? Старался, жарил с помидорами... Так вот, говорит он: "Лети, божья душа, в рай. Лови себе рыбку. Безгрешный ты."
  На второе были шнитцели. Мягкие, хрустящие.
  - Отлично у вас получается, - хвалил рыбак. - Не хуже, чем у моей жены. Как раз такие вот она делала третьего дня. Жаль, попробовать не мог. Сидел, бесплотный дух, за столом, только облизывался.
  У детей повыкатывались глаза:
  - Как так? Ведь ваша супруга ещё жива!
  - Слава богу, - подтвердил тот, - жива и здорова. Даже поправилась. И дети мои здоровы, и внуки бегают - румяные и толстые...
  - Но тогда откуда же вы всё это знаете?
  - Ну как же: был у них третьего дня. Сам люльку качал (внучка у меня родилась), сам на кухне за пирожками следил...
  - За пирожками?!
  - Ну да. Жена умчалась куда-то... Точно бы подгорели, если бы вовремя не перевернул.
  - Так, значит, можно попасть отсюда на Землю! - просияла Мартина.
  - Конечно, можно, - расплылся в улыбке рыбак. - Ведь говорю ж вам: третьего дня годовщина смерти у меня была. В этот день душам разрешается посетить родных. Жаль только, родные тебя не видят и не слышат. Не знают о том, что ты тут. Жду этого дня каждый год с большим нетерпением, готовлюсь заранее...
  Это было большое разочарование: до дня смерти Мартине и Тому нужно было ждать целых одиннадцать месяцев.
  - Досадно, - шепнул Том Мартине. - И не узнаешь, что там с Катариной... что с папой...
  - И ведь радость какая: - продолжал рыбак, принимаясь за торт, - через неделю снова их всех увижу. О, а торт-то какой вкусный! С ягодками поверху! Дай-ка посчитаю, сколько: раз, два, три, четыре... тринадцать. Ишь, тринадцать! Моё любимое число...
  - Повторите, что вы сказали! - разом вскричали дети.
  - Любимое число, - повторил рыбак. - Всё делаю по тринадцать раз. Чтобы удача приходила. Встаю с постели, чищу зубы, ем варенье...
  - Да нет же, нет же! - нетерпеливо заорали дети. - Повторите, куда вы отправитесь через неделю!
  - В гости... - оробел рыбак, - к своим... День рождения у меня будет. В день рождения тоже можно...
  - Ах ты, боже мой! - схватился Том за голову. - День рождения у меня будет только в сентябре! А сейчас май!.. А у тебя, Мартина? ...Мартина?!
  Девочка сидела словно окаменевшая. Казалось, не слыша, что говорят.
  - Что с тобой, Мартина?
  Молчание.
  - Мартина!
  - Том... - медленно повернула она к нему бледное лицо.
  - Да?
  - Том, сегодня был день моего рождения.
  - Сегодня... твоего...? - оторопел Том. - Почему же ты ничего не сказала?
  - Потому что, - покраснела она, - потому что... ты бы непременно спросил, сколько мне исполнилось лет.
  - И сколько же?
  - Тринадцать, - прошептала Мартина, отвернувшись. - Уже такая старуха!
  
  
  
  ГЛАВА 15
  
  Всегда полезно побольше знать о родственниках.
  
  Досадно, что поделаешь. Мартина страшно убивалась.
  - Ах, я во всём виновата! - ругала она сама себя. - Ах, я целый день пекла торт и занималась всякой ерундой! Когда могла бы слетать на Землю и узнать, что сталось с Катариной!
  - Слезами горю не поможешь, - утешал Том. - Ты ведь не могла знать.
  И, чтобы развеяться, предложил слетать куда-нибудь... скажем, в книжную лавку. Узнать, не поступило ли новых философов.
  Мысль была хорошая. Тем более что рыбак пригласил их половить кашалотов - "там, за водопадом".
  На что Том ответил, что с большим бы с удовольствием. Половить кашалотов - что может быть лучше? Да ещё где! За водопадом! Что может быть приятнее? Но, как назло, им именно сегодня необходимо... м-м-м... м-м-м... повидать дедушку.
  И неожиданно попал в самую точку.
  - Дедушку! - воскликнул рыбак. - Ну конечно же! Так вы уже обращались в агенство по розыску родственников?
  - Само собой разумеется, - поспешил заверить Том, пытаясь представить себе ситуацию: он в самом деле находит дедушку. Вот он подходит к некоему дому... дёргает в некий колокольчик... Сам Том дедушку никогда не видел. Но из рассказов папы знал, что тот был "человеком сурового нрава" и вдобавок "тяжёл на руку". Что значит "тяжёл на руку", Том себе ясно представить не мог. Поэтому дальше фантазировать не стал. Представил просто, что дома никого не было - и ему пришлось уйти.
  - Дедушка будет очень рад нас увидеть, - заявил он рыбаку. - Уже сегодня утром мы послали ему телеграмму, чтобы ждал нас к вечеру. Так что...
  - Ну хоть на денёк останьтесь порыбачить! - упрашивал рыбак. - И привезёте дедушке хвостик кашалота!
  - Нельзя, - категорично отрезал Том. - Он же нас ждёт. Обидится старик. Ведь давно нас не видел. Можно сказать, никогда.
  Итак, помахав рыбаку на прощание, дети решительно зашагали в сторону, противоположную той, где водились кашалоты.
  
  * * *
  Со скоростью света летать не стали. Смысл прогулки был не в том, чтобы посетить книжную лавку, а в том, чтобы развеяться и избавиться от мрачных мыслей.
  Погода, как всегда в раю, была великолепна.
  Солнце сияло, лес зеленел вдали за спиной, когда дети ступили на мостовую маленького городка. Кляйнштадт - было написано на воротах города. Это было очень скромное название. Бог ты мой! С трудом верилось, что идёшь по городу, где живут люди...
  Открою одну тайну. На первых порах попавшие в рай строят себе скромные домики по подобию обычных земных: с черепичной крышей, крыльцом, каменной оградой и всем прочим. Однако имея неограниченные возможности по части строительных материалов и следуя полётам богатой человеческой фантазии, души рано или поздно начинают отклоняться от избитых образцов земной архитектуры. И принимаются создавать собственные шедевры. Ого-го-го-го-го, что получается!
  Воздушные замки взметаются в небо крутыми виражами. Парят там без всяких опор. Лениво плывут меж облаков. И изящными кружевами падают вниз. М-да... Это трудно описать. Это надо увидеть. Если попадёте в рай, обязательно отправляйтесь в ближайший город посмотреть. Тут стоит дом из хрусталя и золота, там - дом-ракушка, украшенная жемчужинами. Тут разлеглись домики из скорлупы ореха, там в десяти футах от земли парит озеро с маленькими домиками-островками. Тут - квартал домов-зонтиков, там - квартал домов-корзин-с-цветами...
  И так далее в этом духе. Представьте себе остальное сами. Сложно описать все постройки жителей рая. Хотя бы потому, что каждый дом не похож на остальные. А кроме того, в городе всё время что-то меняется: то одному, то другому жителю надоедает его собственный дом - и, всего лишь на миг прикрыв глаза, хозяин легко изменяет его вид.
  Полдня Том с Мартиной бродили по городу человеческой мечты, забыв обо всём на свете. Пока не очутились в самом центре города. Вокруг били фонтаны, в маленьком озере на лебедях катались, брызгаясь, ангелочки. А прямо перед глазами, на фасаде большого дома-книги ярко-жёлтая вывеска кричала:
  
  КАРР!
  
  - Что-то мне напоминает это слово, - поделился Том. - Что-то родное, уютное, пахнущее пирожками с клюквой...
  - Не мудрено, - отозвалась Мартина. И указала на мелкие буквы под надписью:
  
  Кляйнштадтское Агенство по Розыску Родственников
  
  - А-а... - сразу вспомнил Том про дедушку с "тяжёлой рукой". - Как интересно. А не зайти ли нам куда-нибудь в кафе?
  - Нет, - твёрдо сказала Мартина. - Зайдём в КАРР и узнаем про родственников.
  
  * * *
  - ...Фамилия? - спросил ангел на входе.
  - То есть... э-э...?
  - Фамилия родственника, которого вы ищите.
  - Арнольд, - нехотя признался Том.
  - Вам на страницу двадцать первую.
  На странице двадцать первой... Так. Ради бога, не подумайте, что дети, как два героя из детской сказки, занырнули в книгу и пошли по ней путешествовать. Агенство по розыску родственников представляет собой большую развёрнутую книгу-дом, стоящую ребром меж фонтанами. Дети просто отыскали нужную страницу-дверь, подёргали в колокольчик и вошли.
  В конторе за столом сидел толстый ангел в очках. Сидел и писал чего-то в толстом журнале.
  - Да? - косо взглянул он на вошедших.
  - Добрый день, - начал Том.
  - Ну? - приподнял ангел одну бровь.
  - Мы хотели бы узнать про родственников, - сказала Мартина.
  - Про родственников, - подтвердил Том.
  - И? - посмотрел исподлобья ангел.
  - Ну-у, про разных... родственников: про дедушку, про бабушку...
  Том запнулся, загипнотизированный взглядом толстого ангела. Перестав писать и откинув голову набок, тот ждал, казалось, с большим интересом, чего Том ещё такого сказанёт.
  - Ну-у... - растерялся мальчик, - не только, конечно, дедушку. Ещё прадедушку, прабабушку...
  Толстый ангел, не перебивая, слушал.
  - ...пра-пра-прадедушку, - перечислял Том, - пра-пра-прабабушку... пра-пра-пра-прадедушку, пра-пра-пра-прабабушку... пра-пра-пра-пра-прадедушку, пра-пра-пра... пра-пра...
  Тут Том сбился. Попробовал посчитать на пальцах... снова сказать... опять запутался. Совсем обескураженно посмотрел на хмурого ангела... И виновато выдавил из себя:
  - Пожалуй, на первое знакомство хватит.
  Сдвинув очки на нос, ангел осуждающе покачал головой.
  - И? - снова со значением повторил он.
  Дети непонимающе переглянулись.
  С трудом взяв себя в руки (далось это ему, видимо, с большим трудом: лицо налилось кровью, а руки сжались в кулаки), крылатый толстяк подался всем корпусом вперёд и раздельно произнёс:
  - Имя. Фамилия. Дата рождения. Место проживания на Земле. Бывшая профессия... Как я найду вашего родственника без этих данных?!
  Тут Том понял.
  - Арнольд! - поспешил он исправить свою ошибку, чтобы успокоить сердитого ангела. - Проживал под Ветеролем, в местечке...
  - Уже достаточно, - остановил ангел, заглянув в журнал. - Тут всего два Арнольда, проживавших под Ветеролем. Один... гм... похоже, ваш дед. А другой... - окинул он взглядом Тома, - вы сами. Вот видите, - захлопнул он журнал, - как всё просто! А завтра, возможно, поступит ещё третий Арнольд. Учитель какой-то. Но это ещё спорный вопрос...
  - Учитель?! - вскричали одновременно Том и Мартина. - Арнольд?!
  - ...Ничего больше сказать не могу, - говорил ангел, листая журнал. - Известно, что "учитель" и известно, что "Арнольд". А больше никаких данных нет.
  - Боже! - рвал на себе волосы Том. - Неужели ведьмы таки добрались до папы?
  - А всё я! - винила себя Мартина. - С моим днём рождения!
  - Да вы можете слетать да убедиться сами, - предложил ангел. - Завтра утром над ним будет Суд Божий. Позвольте... - уткнулся он в журнал, - в девять часов, на Втором...
  - А что - разве можно? - удивились дети.
  - Посмотреть на Суд могут все желающие. Завтра в девять часов, на Втором Небе! - крикнул он им в догонку. - Спросите первого встречного, вам любой покажет!..
  
  
  ГЛАВА 16
  
  У европейских народов чёрное всегда означало плохое, а белое - хорошее. Потому, сколько ни ищите, никогда не встретите ангела с чёрными крыльями или чёрта-блондина.
  
  Ночь провели в гостинице из листьев винограда. Очень волновались: Том - за папу, Мартина - за Тома.
  - Одно могу сказать тебе точно, - утешала Мартина, срывая виноград со стен на блюдо. - Если уж самое страшное и произошло, то ничего плохого с твоим папой уже не случится. Его непременно отправят в рай - можешь не сомневаться. И вполне вероятно, уже завтра ты с ним встретишься.
  - "Ничего плохого"... - хмурился Том. - А Катарина? А мама? А твой папа? Они останутся на свете одни-одинёшеньки? И мы будем прилетать к ним в день смерти и смотреть на них, незримые, из угла? - Том подошёл к зеркалу и горестно поглядел на своё горестное отражение. - А папа вовсе и не хотел умирать. А папа...
  Внезапно зеркало соскользнуло со стены. И упав на пол, раскололось на мелкие кусочки.
  - Плохой признак, - покачала головой Мартина. - Зеркало бьётся к несчастью.
  Растерянные, дети смотрели на осколки на полу.
  - А посуда! - озарило Тома. - Посуда бьётся к счастью!
  Он схватил со стола большое блюдо, стряхнул с него виноград, с силой размахнулся...
  Бинц! Банц! - зазвякало блюдо, покатившись по полу. Но не разбилось. Наверное, было сделано из небьющегося фарфора.
  В ход пошли чашки, блюдца... Бимм! Бамм!.. Циннь! Цаннь!.. - всё бестолку. Даже не треснули.
  Ничего, есть ещё надежда! Том сбегал на кухню - принёс рюмки.
  Одна! Вторая! Третья!.. Ёлки-палки! Не бьются!
  Плохо дело... Поискав глазами, Том стащил с трюмо хрустальную вазу. И методично принялся бить ею о край каменного камина.
  - Что случилось?! - вбежал испуганный хозяин.
  - У вас какая-то небьющаяся посуда, - мрачно пожаловался мальчик.
  ...Он так и не уснул до самого утра. Всю ночь мерял шагами комнату, отправляя в волнении в рот виноградину за виноградиной, виноградину за виноградиной...
  А утром, едва забрезжил рассвет, вытащил Мартину из кресла, где она спала, расплатился за ночлег виноградными косточками... Да, в раю ведь деньги не имеют значения, можно расплачиваться чем угодно. Так вот, расплатившись за ночлег виноградными косточками, Том и Мартина выскочили вон.
  "К вратам рая!" - мысленно пожелали себе дети, взявшись за руки.
  
  * * *
  - ...Куда? - громыхнуло над ними. Два светящихся херувима не сводили с них грозных очей.
  - На Второе Небо!
  - Проходите.
  
  * * *
  Летать со скоростью света - это не то, что тащиться в двуколке. Пожелай себе очутиться в другом месте - и вот ты уже тут.
  На Втором Небе души грешников ожидают Божьего Суда. Если вы - не праведник, то обязательно побываете на Втором Небе. И увидите, как тут красиво. Тысячи звёзд (отсюда их гораздо лучше видно, чем с Земли) освещают вас своим красно-зелёно-сине-золотым светом. И в этом волшебном сиянии всё кажется удивительным и необыкновенным: ангелы с трепещущими за спиной крыльями; их причудливые, колышащиеся в разряжённой атмосфере постройки... Да, кстати, в одну такую и зашли Том с Мартиной.
  Группа ангелов с белоснежными крыльями сидела за столом и азартно... пила нектар.
  - Белые лилии, - восклицал один, подняв серебряный кубок, - цветы любви и прекрасных чувств!
  - Твои лилии, Джелиал, - отвечал другой, - заставляют человека страдать от любви. Мои же красные розы и жёлтые орхидеи приносят радость, красоту и гармонию. А мои фиалки...
  - Ну вас с вашими прекрасночувствиями! - поднялся вдруг единственный среди всех краснопёрый ангел. - Выпьем бодрящего нектару из настурций и герани! Тебя, Джелиал, мой ангел, тоже касается. И вы сразу забудете про все любовные страдания, и волнения... А вам чего нужно? - обернулся краснопёрый к вошедшим.
  - Суд... - растерялись дети, - Божий...
  - Начнётся в девять часов! - хором прокричали ангелы.
  - Спасибо... - поторопился Том захлопнуть дверь.
  До девяти оставалось всего пять минут. Ёлки-палки! Знать бы, где он будет, этот Суд Божий...
  И тут зазвонили колокола: бумм! бумм! бумм!.. - девять. Не успев ничего понять, дети очутились в огромной шумной зале, напоминавшей амфитеатр: внизу сцена, а со всех сторон - скамьи, скамьи, скамьи... уходящие в небо... теряющиеся в облаках.
  Над головой разверзлось чёрное, усеянное звёздами, небо. Перед глазами рябило от десятков тысяч лиц. Но больше всего поражало другое: две половины амфитеатра... Они были разные. То есть абсолютно: как чёрное и белое.
  Одна половина светилась ярким золотистым светом. То там то сям трепыхались белоснежные крылья ангелов.
  Другая половина... тоже светилась. Но по-другому. Красноватые отблики... - да, будто пламя костра. То здесь, то там из темноты выплывали, светясь красноватым светом, лица. Красивые лица. То были падшие ангелы - дьяволы, как их называют.
  Том не сразу ощутил, что его трясёт мелкая дрожь. Не в силах оторвать взгляд от противоположной тёмной половины амфитеатра, он даже не заметил, что Суд уже начался.
  - Раб божий Марк Шмидт!..
  - Раба божья...
  - Раб божий...
  Грешные души появлялись на сцене - и исчезали. В голове у Тома шумело. От непонятного волнения он с трудом улавливал, о чём идёт речь.
  Суд над каждым был недолгий. Начиналось одними и теми же словами: "Ну, вы все, конечно, знаете его..." Оказывается, что все ангелы и дьяволы - десятки тысяч - были прекрасно осведомлены о данном человеке, его жизненном пути, ошибках и хороших поступках. "Потому просто вкратце напомню..." Далее архангел перечислял добрые дела человека на Земле. Потом вставал дьявол и перечислял недобрые поступки подсудимого. Если добрых было значительно больше, то дьявол, не споря, садился на место - душа отправлялась в рай. Если же недобрых поступков было немалое количество... то дьявол оживлялся. Потирал руки. И азартно пускался в бой. За новую душу. За пополнение Геенны Огненной новым несгораемым горючим. (Ибо, как мы знаем, гореть в Геенне Огненной душе предназначено вечно.)
  Нужно сказать, что ангелы боролись не менее горячо. На весы ставились добрые и злые поступки человека, добрые - и злые...
  Ах! Перевешивают злые!.. Дьяволы ухмылялись.
  Но вставал ангел-хранитель - и пытался убедить общество, что злое было сделано из доброго умысла, и у подсудимого была куча добрых намерений...
  "Что сделано, то сделано, - ухмылялись дьяволы. - А добрыми намерениями вымощена дорога в ад."
  Разгорался настоящий бой. Становилось жарко и даже начинали мелькать молнии! Но тут поднимал руку архангел Михаил...
  Споры замолкали. И в переговоры вступали две высшие силы: Бог и Сатана. О чём они говорили, никто не слышал. Но решение их уже не подлежало обсуждению.
  "Грешен и отправляется в ад!" - передавал решение один из главных дьяволов под восторженный рёв тёмной половины амфитеатра.
  "Безгрешен и отправляется в рай!" - объявлял архангел Михаил под радостный свист светлой половины. И похлопав по плечу оцепеневшую душу, выпроваживал её со сцены.
   Надо сказать, что в рай отправлялось абсолютное большинство. Однозначно. Даже одного злостного убийцу, который уж точно-точно метил в Геенну Огненную... оправдали. А за что? - поинтересуетесь вы. А за то, что, убив двенадцать невинных душ, он спас тринадцатую - маленькую свою дочку, упавшую с лодки в море. Сам же при этом утонул. Представьте - оправдан. Вот вам и Суд Божий!
  Вот так. А уж если кого и посылали в ад, то уж точно по заслугам, поверьте. Один лишь единственный случай показался и Тому и Мартине и многим-многим вокруг крайне несправедливым. А приключилось это как-раз... с учителем Арнольдом.
  Том сидел прямо как на уголках, ожидая и страшась увидеть лицо папы.
  - Если это будет и он, - в который раз напоминала Мартина, - то попадёт в рай и больше никуда. Такие, как твой папа, стопроцентно попадают в рай.
  Однако даже от таких замечаний мальчику спокойнее не становилось.
  - ...Раб божий, - пронеслось на залом, - учитель Арнольд!
  Всё поплыло перед глазами у Тома. Он закрыл лицо руками и никак... ну, никак не отважился взглянуть, кто там на сцене... Пока не получил сильного толчка в бок.
  - Оторви ты руки наконец! - донеслось из тумана сердитое мартинино. - Взгляни лучше...
  Том опасливо поднял глаза... И с души сразу скатился тяжёлый камень.
  Это был не он! ...То есть это был, конечно, он, учитель Арнольд. Но не папа. Молодой человек лет двадцати пяти стоял посреди сцены и потерянно глядел по сторонам.
  - Ну с чего ты взял, что под Ветеролем живёт только один учитель Арнольд? - сладкой музыкой звучали под ухом слова Мартины. - Их там, может быть, десять. А то и двадцать. А то и сотня!
  Том согласно кивал головой. Встретившись глазами с "учителем Арнольдом", приветливо помахал ему рукой. Но тот не ответил тем же. Испуганно посмотрел на Тома... и вдруг в ужасе схватился за голову.
  - ...Почему вообще эта душа здесь? - гремел над залом голос одного из главных дьяволов. - Её прямая дорога с Земли - в Геенну Огненную!
  Почему-то ангелы не возразили. Светлая половина молчала. Поднявшись с места, архангел Михаил провозгласил:
  - Душа самоубийцы не подлежит никакому суду! По законам Неба, она прямиком направляется в ад! - Помолчав, добавил: - Будем ли обсуждать земные поступки подсудимого?.. Есть ли возражения?
  - Есть возражения, - из рядов поднялась некая душа. - Этот судимый... он был влюблён. А девушка, которую он любил... ну, вы все и так знаете эту историю. Она предпочла другого. У молодого человека просто не хватило... духа, силы духа. Чтобы пережить и переступить через это. Он не смог. И лишил себя жизни. - Мужчина развёл руками. - В этом весь его грех.
  Какое-то время в рядах огромного амфитеатра царило мёртвое молчание.
  - Он любил, - повторил мужчина. И, обернувшись, устремил выжидающий взгляд в ряды ангелов.
  Со своего места медленно поднялся Джелиал, давешний белокрылый ангел с кубком.
  - Любовь... - прошептал ангел любви, теребя серебристую тунику, - любовь...
  - Не любовь - его грех! - резко перебил архангел Михаил. - А слабость душевная! Нежелание бороться и жить дальше! Малодушное решение уйти из жизни!
  Джелиал убито опустил голову.
  - Этот грех, - продолжал архангел Михаил, - самый тяжёлый из всех грехов. Все самоубийцы, а также убийцы - будь то взрослый или ребёнок - безо всякого Суда направляются в ад! Все самоубийцы и убийцы будут вечно гореть в Геенне Огненной - таков закон!
  Мужчина молчал. Молчали все.
  - Будь то взрослый или ребёнок, - сурово повторил архангел. - Без разницы.
  Мужчина сел.
  Бедного самоубийцу увели.
  Потом ещё долго судили, судили и судили... Но дети уже устали. Не сидеть. Но слушать и терзаться за каждого. Ужасно было видеть глаза человека, отправлявшегося в ад. Тяжело, больно... Даже если перед этим семеро радостно упорхнули в рай.
  Потому, как только был объявлен перерыв, решили улизнуть. Уфф... Тыкаясь лицами в белые крылья, начали бочком-бочком пробирались к выходу... Но едва прошмыгнули за портьеру, маленький чертёнок, блестя глазками, вцепился Тому в штаны:
  - Тебя зовут! Хотят поговорить! Айда со мной!
  
  * * *
  Тот, кто хотел поговорить с Томом, сидел в тёмной половине амфитеатра. Пробираясь меж рядами "ангелов зла", задевая ненароком кого за плащ, кого за рукав, Том поневоле цепенел. Те, казалось, совсем и не замечали его. Говорили о своём, смеялись, дымили трубками. Но когда мальчик оборачивался, то ловил на себе то один то другой горящие взгляды.
  В большой ложе, в мягком кресле, заложив ногу за ногу, восседал один из главных дьяволов. Кажется, тот, который сделал замечание насчёт мощения дорог.
  Уже издали увидав Тома, он отложил трубку и, пока мальчик шёл меж рядов, пристально вглядывался в него.
  - Вот он! - подтолкнул чертёнок Тома. И по знаку дьявола исчез.
  Ещё минуту дьявол молча разглядывал мальчика. Потирая трубку толстыми сильными пальцами в перстнях. Потом откинулся в кресле с улыбкой:
  - Приятно видеть вас, молодой человек, тут, на этом свете.
  И представился:
  - Барон де Мон.
  - Том Арнольд, - назвался в свою очередь Том.
  - Знаю, знаю, - кивнул тот, закуривая. - Сын учителя Арнольда. Боялся увидеть здесь папеньку? - Рассмеялся: - Я видел, как ты закрывал лицо руками. Когда привели этого самоубийцу. И как твоя более мужественная сестра тебя успокаивала.
  Том раскрыл было рот, чтобы поправить: Мартина ему не сестра. Но барон продолжал:
  - А поводов для беспокойства у вас предостаточно. Знаешь ли - почему?
  Однако объяснять, похоже, не собирался. Молчал, посмеиваясь.
  Впрочем, объяснений Тому было и не нужно, он и так всё знал. Явственно представилось: костёр, ведьмы, концерт утопленников... По спине пробежал холодок... Но виду, конечно, не подал. Наоборот, выпятил губы и простодушно похлопал глазами:
  - Я за папу не беспокоюсь. Такие, как мой папа, стопроцентно попадают в рай.
  - Если б так, мой мальчик... - улыбнулся тот уголками губ, - если б так. Но учителю Арнольду туда попасть не суждено. Будь спокоен. Потому что он уже на пути, - тут дьявол обнажил ровные белые зубы, - на пути в ад!
  
  
  ГЛАВА 17
  
  "А вот с этого дерева, - сказал бог, - яблоки трогать не смейте."
  
  Что значило "на пути в ад", можно было представлять себе и так и этак. Но в любом случае - ничего хорошего.
  - Это чисто образное выражение, - утверждала Мартина. - Как говорят "на пути к счастью" или "на пути к успеху"...
  - Нет, он говорил это так уверенно, будто знал точно! - возражал Том.
  - Но, в любом случае, в настоящий момент твой папа ещё жив. Если помнишь, господин Добрая Душа собирался обменять его на какой-то редкостный алмаз. И обмен был назначен на ночь Шестерых Бесенят...
  Тут Мартина внезапно запнулась. Ночь Шестерых Бесенят, подумали оба сразу, а вдруг она уже сегодня?
  - Эй, ты! - подозвала Мартина пробегавшего мимо чертёнка. - Ты, я вижу, всезнающий. Ну-ка, скажи, когда будет ночь Шестерых Бесенят?
  - Про такую весёлую ночь ничего не знаете? - удивился бесёнок. - Сразу видно, райские. Души грешников будут гореть в кострах вместо сучьев, а ведьмы будут отплясывать с чертями утанцохи-растанцохи до утра. И будет это ровно через три недели и семь дней!
  
  * * *
  - Четыре недели! - восклицал Том, меряя шагами свой маленький домик-улитку. - Четыре недели! Уйма времени, которую мы могли бы потратить с пользой! Да за четыре недели мы могли бы четыре раза спасти папу! Да за четыре недели... Ухх, - потряс Том кулаками, - всё бы отдал, чтобы выбраться отсюда. И ведь не выберешься. Мы тут заперты, как в клетке!
  - Ну, не совсем как в клетке, - загадочно произнесла Мартина.
  - То есть?..
  - Ничего, - покачала та головой. И, заметив любопытный взгляд Тома, перевела разговор на другое: - Знаешь, что я обнаружила?
  Девочка сунула руки в карманы и вытащила... с полдюжины яблочек.
  - Те самые? - вспомнил Том. - Райские?
  - С Древа Жизни, - кивнула Мартина. - Заметь, мы их подобрали месяц назад, а они до сих пор не увяли. Даже не сморщились.
  Яблочки лежали на столе, весело блестя румяными боками.
  - Как будто говорят: "Съешь меня!" - засмеялся Том.
  Засмеялась и Мартина. И ещё раз загадочно взглянула на Тома.
  
  * * *
  В течение нескольких последующих дней дети были страшно заняты. Они узнали одну очень важную вещь. Узнали случайно: присев на скамеечку между фонтанами, где резвились ребятишки. Один мальчик поймал девочку за косу и радостно крикнул:
  - Ага, старуха! Теперь не убежишь, как полсотни лет назад!
  Том с Мартиной ещё немного посидели, усваивая услышанное. Потом бросились донимать хозяина гостиницы: что, да как, да почему?
  Оказалось, нет в раю ничего невозможного. Уже и раньше они заметили, что по улицам ходит невероятное количество молодых людей. Столько-то людей да скончалось в молодом возрасте?!
  - Разумеется, нет, - улыбался хозяин виноградной гостиницы. - Как правило, люди умирают в большинстве своём в старости. Согласитесь, в таком случае рай был бы похож на пансион для престарелых. Зрелище несколько грустное и немного печальное. А поскольку рай - не место для грусти и печали...
  Всё стало ясно.
  - Кому как больше нравится, - рассказывал хозяин. - Кто-то так и остаётся с благородными сединами. Только избавляется от старческих недугов. Но большинство молодеет на десяток-другой годочков. Вот как я, например. На вид, по-вашему, мне сколько?
  - Не больше сорока, - поспешил слюбезничать Том.
  - Сорок пять, - уточнила Мартина, предпочитавшая любезности точность.
  - Совершенно верно, - согласился хозяин. - Умер я в возрасте восьмидесяти восьми лет, страдая грудной жабой. Сейчас же чувствую себя как младенец в смысле здоровья и как человек в расцвете лет - в смысле всего остального.
  - Подождите, подождите... - загорелись глаза у Тома. - Так, значит, можно поменять возраст? Та-ак... И если можно помолодеть, то, наверное... не возбраняется и постареть?
  Следующие дни дети развлекались как могли.
  
  * * *
  Тук-тук-тук! - постучались в дверь дома-яйца.
  - Войдите! - сказала некая молодая женщина лет двадцати пяти, не отрывая взгляда от зеркала.
  Ровная линия носа, спокойный взгляд умных глаз - взгляд умудрённой годами женщины - дополнялись длинным жакетом с плиссированным воротничком и шёлковой сумочкой с модными металлическими застёжками. Именно такой и застал её некий молодой человек лет двадцати шести, переступив через порог.
  - Ну, что? - потряс он перчатками, окидывая даму восхищённым взглядом. - Идём мы прогуляться? - И одёрнув смокинг, подставил локоть.
  - Со скоростью света или так? - осведомилась дама.
  - Пожалуй, со скоростью, - решил тот, погладив бородку. - Там, в городе, я нашёл отличный ресторан. Ангельская пища!
  - Неужели нектар? - поморщилась дама. - Или опять манна небесная?
  - Честно говоря, не знаю, - признался молодой человек. - Но в меню на входе было написано "Ангельская пища".
  - Проверим, что едят ангелы, - согласилась дама.
  ...Ангелы ели то же, что и люди. Сложив крылья и мирно беседуя, они тыкали вилками в филе с помидорами, в вареники с творогом и окунали ложки в солянку с клёцками.
  Тем не менее героям нашим понравилось.
  - Ещё ангельского кролика! - одобрительно замахала дама. - И чтобы под сметанным соусом!
  Потом ели ангельские котлеты отбивные, потом - ангельскую курицу в томатном соусе с грибами, потом - ангельские макароны отварные с маслом и сыром, потом - ангельскую печёнку, шпигованную чесноком, потом - ангельские крылышки в белом соусе с рисом. Под конец заказали себе ангельские пончики с повидлом. Запивали всё это ангельским ликёром.
  Отлично провели время. Оркестр наигрывал ангельскую музыку, и ко всему - повстречали старого знакомого.
  Сидевший за соседним столом ангел обернулся... скользнул по ним рассеянным взглядом... Потом повернулся снова. Выхватил из кармана бинокль - и впился взглядом сначала в Тома, потом в Мартину. Наконец выронил бинокль, выразительно прижал руки к груди и закатил глаза к небу.
  - Томариэль! Друг-хранитель! - прослезился Том. - Какими судьбами? И, вообще, как ты узнал нас в таком виде?
  - В жизни бы никогда не признал. Но просто седьмым чувством почуял, - показал тот на груду блюд на столе перед Томом.
  - Но расскажи, какие новости! - накинулись на него двое бывших подопечных. - Ведь ты же ангел! Ты же можешь летать на Землю!
  - Был там, - просто сказал ангел. - Вот вчера только вернулся.
  - Ну? Ты видел кого-нибудь? Папу? Маму? Катарину?
  - Нет...
  Том разочарованно вздохнул.
  - Но видел кое-кого другого.
  - Кого же?
  - Ангела-хранителя Катарины.
  - ...?
  - Дело такое, - рассказывал Томариэль, крутя в руках бокал шампанского. - Катарина - в "куклах" у ведьм, в Заповоротном мире. Заповоротный мир - это такое место, где живёт всякая нечисть. Ну, ведьмы там, вампиры и разные другие. Попасть туда можно, обойдя какой-нибудь дом с вывеской шестьдесят шесть раз. Хлопотно, - глотнул он из бокала. - Ладно, дело не в этом. Дело в том, что если человека превратили в куклу, то он навечно теряет своего ангела-хранителя.
  - Как так?.. - раскрыли рты Том с Мартиной.
  - А вот так, - прищурился ангел. - Теряет - и всё. Катарина ваша в дом ведьмы вошла, а ангел её, так сказать, "остался за поворотом".
  Помолчал, вздохнул:
  - И живут там куклы ведьмины без хранителя, без защитника. Покинутые всеми и вся.
  Лаская душу, лилась ангельская музыка. За своими столиками, звеня тарелками, оживлённо болтали крылатые посетители.
  - Томариэль, лапонька, - произнесла Мартина вкрадчиво, - а не мог бы ты слетать на Землю ещё раз?
  - Нет, - категорично покачал тот головой. - Кончился мой выходной. Видите? - показал он на шампанское. - Отмечаю последний день свободы.
  - А что будет завтра? - осведомился Том.
  - Уже сегодня вечером, - ответил ангел. - Ровно в шесть часов и три минуты родится мой новый хозяин. Само собой, я должен быть на месте. А уж там - ни-ни! - не отлучаться ни днём ни ночью!
  
  * * *
  Известие о Катарине отравило всё удовольствие от превращений. Снова приняв свой привычный облик, Том бродил по городу - и думал, думал, думал... Но только голова становилась тяжёлой от мрачных мыслей. А толку - никакого.
  Мартина отказалась сопровождать Тома в его прогулках. Последние дни она вообще вела себя странно. Подолгу исчезала, не сказавшись куда. Возвращаясь, невпопад плела что-то про библиотеки и книжные лавки. А сегодня тревожно спросила, любит ли он варенье. Само собой, люблю, ответил Том. А какое? Любое, лишь бы было варенье. Этот ответ, похоже, очень Мартину обрадовал. Просияв, она скрылась в спальне и больше признаков жизни не подавала.
  Том шёл и шёл по улице из ореховых домиков, по улице из меховых домиков, по улице из фарфоровых домиков... На берегу пруда две девчонки крутили верёвочку, третья прыгала: скок! скок! скок! Том вспомнил, что Катарина была лучшей прыгальщицей на всей улице Розовых Голубей. Была.
  Снова улочки бежали назад: Цветочная-стрит, Снежный переулок, Бисквитная площадь, шоколадно-орехово-фисташковый квартал-ассорти...
  Очутившись в тени под развесистым каштаном, Том устало опустился на скамью. Прямо перед ним через улицу раскинулся большой магазин игрушек. Чего только не было в витрине: собачки, лошадки, куклы в шляпках и перчатках, с кружевными зонтиками, в модных платьях... Совсем как Катарина-живая-кукла - где-то там, в доме у злых ведьм. Том представил себе Катарину-куклу, играющую в дочки-матери, Катарину-куклу, скачущую на лошадке-качалке, Катарину-куклу... И ему стало плохо.
  
  * * *
  Мартина долго сидела на кухне, вперив взгляд в лежавшие на столе яблочки. Они были такие сочные, такие свежие, такие румяные и аппетитные... "Съешь меня!" - так и умоляли они, хитро блестя боками.
  - Всему своё время, - сказала Мартина, берясь за нож.
  Полдюжины яблок - то, что нужно. Хватило бы даже и одного. Собственно, хватило бы только один раз откусить. А там... Девочка не сомневалась: Небесные Силы уж как-нибудь да прознают. На то они и Небесные Силы.
  "Ты вкусила запретного плода? - сказал бог когда-то Еве. - Так уходи же из рая! На Землю!.."
  Мартина удовлетворённо кивнула. То, что надо. На это и вся надежда.
  Полистала поваренную книгу... Ага: порезать яблоки на дольки... пол-фунта сахару... бросить в кипящую воду...
  Завязав тесёмки фартука, девочка принялась за дело.
  
  * * *
  ...Сбежав от игрушечного магазина, Том ещё долго он бродил по чудесным улочкам. Пока не наткнулся глазами на яркий плакат: длинный перст указывал на другой плакат, где знакомые ярко-жёлтые буквы кричали "КАРР!". "Войди и узнай про родственников!" - значилось под перстом.
  Вздохнув, Том послушно вошёл.
  На этот раз за столом сидел другой ангел: худой, седобородый, в длинном балахоне.
  - Да, молодой человек? Чем могу быть полезен?
  - Том. Арнольд. Из Ветероля, - представился Том. И сразу перешёл к делу: - Я хочу узнать про родственников. Но только не про тех, которые умерли. А про тех, что остались на Земле.
  - Сожалею, молодой человек. Но это совершенно невозможно.
  - Почему?
  - КАРР - агенство по розыску умерших родственников. Для того, чтобы вы могли найти свою родню и, так сказать, освоиться в новом для вас мире.
  - Но я, собственно, никогда не был знаком со своими умершими родственниками. И не горю желанием обнять их. Я скучаю по тем - ещё не умершим.
  - Увы, молодой человек, тут ничего нельзя сделать. Но не беспокойтесь. Как только они преставятся, мы вам сразу сообщим. Оставьте нам свой адрес...
  - Да я вовсе не хочу, чтобы они преставились! - вскричал Том. И сам себе удивился - какой он стал нервный.
  - Чем же я могу вам помочь? - понимающе улыбнулся ангел.
  - Не знаю... Послать письмо, например...
  - Общаться напрямую с земным миром категорически воспрещается.
  - Совсем... никогда... ничего? - убито прошептал Том.
  Ангел развёл руками.
  Наступило минутное молчание. Казалось, говорить было не о чем. Но Том не уходил. Он должен, должен, должен был что-то сделать! Ещё один такой день брожения по городу... ещё один игрушечный магазин... - и он точно сойдёт с ума.
  - Пожалуйста! - вцепился в рукав старичку. - Пожалуйста, я вас очень прошу! Позвольте мне слетать на Землю!
  - Бога ради, молодой человек... - встревожился ангел.
  - Ах, прошу вас! Вы не понимаете, как это важно! Ну что вам стоит? Я же ненадолго! Ну, разрешите!
  - Успокойтесь, молодой человек...
  - Какое, к чёрту, наслаждение здесь, в раю, - продолжал Том, - когда ты знаешь, что там, на Земле, кто-то нуждается в тебе?
  - Сейчас, подождите, молодой человек, я принесу вам успокоительного...
  - Да не нужно мне вашего успокоительного! - рявкнул Том. - Мне нужно слетать на Землю! Вот что мне нужно! Вы понимаете или нет? - дёрнул он старика за руку так убедительно, что тот качнулся. - Вы можете понять или...
  - Бога ради, слетайте, в чём проблема? Слетайте - и успокойтесь!
  Том так и замер с открытым ртом.
  - Как... а разве... можно?
  - Вы что, молодой человек, с Луны свалились? - осведомился старичок, осторожно вытаскивая рукав из пальцев мальчика. - Как давно вы умерли?
  - С месяц назад...
  - А точнее?
  - Э-э...
  - Давайте посчитаем. - Ангел ткнулся бородкой в свой журнал. Полистал, пошептал... - Ага! Сразу после смерти вы, как угорелый, помчались в рай. Тэк-с... Первую неделя - в долине Древа Жизни... Потом две недели - постройка дома... Далее - путешествие по просторам рая... один день - на Втором Небе... Пребывание в Кляйнштадте... - это будет... уже... да, сегодня уже шестнадцатый день. Итого тридцать восемь дней.
  Подняв голову от журнала, ангел посмотрел на Тома поверх очков:
  - Так вот, молодой человек. Со времени сотворения мира душам разрешается находиться на Земле сорок дней после смерти. Сорок дней. Тридцать восемь дней из них вы провели здесь. Таким образом, вам осталось...
  Дальше Том уже не слушал.
  - Уж этот мне Томариэль! - прорычал он, выбегая на улицу. - "Полетели!.." "Уже пора!.." Попадись мне только!
  
  * * *
  Том летел как на крыльях - скорее рассказать радостную новость Мартине. Мимо проносились чудные домики из меха лисы, из лебединого пуха, из розовых ракушек, китайского фарфора... Вот роскошный игрушечный магазин с симпатягами-куклами... Два дня! Вечность!
  На бегу закрыв глаза, Том представил себе дом-яйцо. И в следующий миг уже стучался в мартинину дверь.
  
  Лицо Мартины было загадочно. А глаза сияли необычным светом.
  Том еле удержался, чтобы не выпалить весть с порога. Но не выпалил. Сделаю сюрприз, решил он. И спросил как можно скучнее:
  - А что у нас на ужин? Я страшно голоден.
  - Я тут сварила варенье... - отозвалась Мартина ещё более скучным голосом.
  - М-м-м! Вкусное?
  - Не знаю, ещё не пробовала.
  Мартина подняла на него глаза.
  - Мы с тобой вместе попробуем.
  Сказано это было так странно, что Том невольно вгляделся в лицо подруги. В ответ та мило улыбнулась.
  "Попробуй, - сказала Адаму Ева. - Отличный вкус у этих яблочек. Бог от нас прячет самые вкусные свои плоды."
  - Я думаю, - заверила Мартина, - вкус будет просто восхитительный.
  И придвинула к нему вазочку.
  
  
  ГЛАВА 18
  
  Это было в первый раз, когда она заплакала. Она думала - и в последний. Но ошибалась. Вскоре ей предстояло стать очень нервной слезливой дамой.
  
  Чума прошлась по всей Европе, отдавая в руки Смерти каждого восьмого. Каждого восьмого... У Смерти тогда были серьёзные надежды. Сияя улыбкой, разъезжала она: из Италии - во Францию, из Франции - в Испанию, из Испании на корабле - в Англию...
  Но Чума не справилась. Просто не справилась - и всё. Люди продолжали жить и прибавляться в количестве.
  Вот тогда-то Смерть и заплакала. Горькими слезами. Каждая слеза, упав на землю, превращалась в алмаз. Злые карлики похватали все до единого и растащили по своим норам.
  Их было восемнадцать - алмазов невиданной красоты. Шестнадцать из них, посвёркивая гранями, покоились сейчас на столе у господина Доброй Души. Нехватало двух...
  
  * * *
  Господин Добрая Душа жил совсем и не в норе. Даже его предки жили не в норах. Другие карлики - да, многие и до сих пор обитали под землёй. Но не он. Он жил в особняке. Да-да, помимо дома на Гриссбрайштрассе у него был ещё особняк. Любимый. Выстроенный ещё его прадедушкой и обнесённый тройной магической стеной.
  Если вы хотите узнать, что такое "магическая стена", то будете несомненно разочарованы, поскольку объяснять я вам этого не собираюсь. Скажу только, что если карлик обладает умением строить магическую стену, то ему проще простого спрятаться где угодно. Он просто делает рукой такое движение - фьюить! - вокруг себя... И всё. Его нету.
  Такое же точно движение он может сделать вокруг пруда или вокруг леса. Это не значит, что пруд или лес исчезнут. Нет. Но дом, который карлик построит себе на берегу пруда... или в лесу... никто никогда не увидит. Рыбаки будут сидеть и удить рыбу. Охотники - лежать в зарослях и целиться в кабана. А карлик - в это же самое время, на этом же самом месте - сидеть себе спокойно у камина и читать газету.
  Поэтому, если вы увидите где-нибудь карлика, который идёт-идёт - и вдруг исчез... то это, можете не сомневаться, он зашёл к себе домой.
  Ну вот (мы немножко отвлеклись от главного), господин Добрая Душа сидел себе спокойно у камина и читал газету.
  "...Продаются щенки аффен-пинчера... хорошая родословная..." Карлик поморщился. Он не любил собак. Этакие зубастые твари...
  "...Зверинец на колёсах... владелец - господин Вольф... индийский тигр-людоед... съедает по десять фунтов мяса в день... для детей вход бесплатный, для взрослых..."
  "...Любителям театра: новая пьеса "Золотой ангел"... в главной роли..."
  "Золотой"? Почему "золотой"? На всякий случай надо бы сходить.
  "...Званые вечера в доме поэтессы ла Блюм..."
  "...В церкви св. Павла загорелись сами три свечи..."
  Гм... Да нет, не похоже. Хотя... возьмём на заметку.
  "...Открылась новая ювелирная лавка господина Эдельштайна..."
  "...Чудесное исцеление мальчика... уже был заказан гроб... четыре фута в длину, два в ширину... изящный доктор в цилиндре и пальто цвета "антрацит"... мгновенное выздоровление... исчез, не спросив плату... ветка сирени на снегу..."
  Вытаращив глаза, господин Добрая Душа ещё и ещё раз перечёл последние строки.
  "Изящный доктор в цилиндре и пальто цвета "антрацит"..." Гм... Насчёт внешности - ещё вопрос спорный. А вот ветка сирени... Ну, помогли - и помогли. Исцелили, спасли. Но вся эта помпезность с исчезновением и веткой сирени... Э-э, ухмыльнулся карлик, его светлость князь Ветерольский выдаёт себя с головой.
  ...Шестнадцать алмазов лежали на столе у господина Доброй Души. Шестнадцать - но не восемнадцать.
  Рыскать по карличьим норам, собирать по камешку начал ещё его прадед. Продолжили дед и отец. И сам господин Добрая Душа - выкупив у одного, выманив у другого карлика - добавил к своей коллекции ещё три камня.
  Шестнадцать алмазов слепили глаза. Слепили - и спрашивали: где ещё два наших брата?
  - Где ещё два брата... - проворчал карлик.
  Один - он точно знал - покоится в шкатулке у баронессы де Мон. И рано или поздно ей придётся отдать свой камень. Учитель-то - покосился он на дверь - тут он. Карлик чуял нюхом, что учитель требовался баронессе позарез.
  Другое дело был последний алмаз. Восемнадцатый. Тот, что упал в болото. Тут было глухо. До тех пор, пока десять лет назад по инициативе князя Ветерольского (живого тогда ещё) не принялись осушать болото.
  
  * * *
  Господин Добрая Душа был тогда ещё наивен. Думал: добрый князь, не знает, куда потратить деньги, занимается полезными делами... А сам прыгал тут как тут. Окружившись магической стеной или просто залезши на дерево, наблюдал, как осушают. Ждал: осушат - уйдут. Вот тогда он и займётся поисками.
  Ага. Дождался!
  Ранним утречком, едва продрав глаза, чуть не свалился с дерева: князь, в грязных болотных сапогах, стоял на коленях в болотной жиже и катал на ладони облепленный грязью, но тем не менее невыразимо сверкавший в лучах утреннего солнца крупный алмаз.
  - Сто чертей! - выругался карлик. И, окружившись магической стеной, невидимый, проник в палатку его светлости.
  Бестолку. Князь тут же обескуражил его тем, что сразу обернулся и сердечно улыбнулся:
  - Доброе утро, господин карлик. Вы ко мне по делу или так?
  Тогда-то вот и заподозрил господин Добрая Душа, что князь не простой, а какой-то особенный. Ни один из людей не видел карлика за магической стеной.
  - Да так, интересуюсь, - только и нашёлся что ответить. - Осушаем болота-с? Находим драгоценные камни-с?
  - Да, вот полюбуйтесь, - посверкал князь алмазом, отчего в животе у карлика всё подпрыгнуло, а голова закружилась.
  - Предлагаю бочонок золота! - выпалил он, не раздумывая.
  Однако князь оказался не простак.
  - Ого-о! Этот камень стоит большего, господин карлик.
  - Предлагаю десять бочонков! - назвал карлик истинную цену.
  - Вы так богаты? - удивился князь.
  - Водятся деньжата-с.
  - А зачем он вам нужен? - поинтересовалась его любопытная светлость.
  Сейчас-то карлик уже знал, что князю было известно волшебное свойство камня. А тогда... как можно простодушнее вытаращил глаза:
  - Для коллекции-с! Мы, карлики, любим чудеса природы собирать.
  - Но, видите ли, господин карлик... - На миг показалось - князь колеблется, как вроде даже руку с камнем протягивает... - Этот алмаз мне дорог... Я, видите ли, давно мечтал достать его со дна болота.
  "А ты откуда знал-то про него?" - подумал карлик. Взглянул в лицо князю, почувствовал - надежда есть, и попробовал последнее средство.
  - Фамильная реликвия... - всхлипнул, - принадлежала ещё моему прадедушке. Шёл по лесу... уронил в болото... долго убивался... завещал найти. - Как всегда, умеючи войдя в роль, карлик уже по-настоящему расплакался, распищался: - И-и-и-и!.. Всю жизнь собира-ал!.. Молодость потрати-ил!.. Дома уже хранятся несколько таких...
  Князь с сочувствием слушал всхлипывания. Под конец совсем уж раскиселился: этак беспомощно улыбнулся... "Сейчас отдаст", - подумал карлик.
  Но его загадочная светлость зачем-то вытащил из кармана лупу и, согнувшись в три погибели, принялся разглядывать карлика со всех сторон. Долго разглядывал. Наконец разогнул спину:
  - Охотно отдал бы, господин карлик. Прямо хоть вот - забирайте и уходите. Но, - спрятал он руки за спину, - не отдам. У вас в глазах нехороший блеск.
  Карлик усиленно заморгал, пытаясь согнать предательский блеск.
  Видно, не согнал. Князь ещё раз заглянул в глаза карлику, пожмурился от нестерпимого блеска, замахал руками:
  - Дела, господин карлик, дела. Извиняюсь очень...
  Сказал - и перестал замечать. Как будто только что заметил магическую стену.
  Ну что тут, спрашивается, оставалось делать?
  Ничего. Кроме как выкрасть камень.
  "Выкрасть" - это только сказать легко. Князь не расставался с алмазом ни днём, ни ночью. А подкрасться невидимым никак не получалось. Князь видел карлика через магическую стену так хорошо, как если бы никакой стены и не было. Приветливо кивал, махал рукой... Карлик ещё и ещё заводил разговор о продаже камня. Всякий раз, чтобы скрыть блеск в глазах, предусмотрительно надевая чёрные очки. Но тот - ни в какую. Нет - и всё тут.
  Так прошло без малого десять лет. Ни туда и ни сюда. А потом князь внезапно скончался.
  Вот радовался-то Добрая Душа! Вот веселился! Удача прискакала к нему верхом на коне. Потому что сразу объявилась возможность заполучить оба недостающих камня.
  Карлик в азарте забегал по комнате. Во-первых...
  Во-первых, главной ведьме вдруг взбрело в голову выместить злобу на князя на наследнике. А господин Добрая Душа - тут как тут! Захапать наследника первым. Вытребовать у него алмаз князя. Тот самый, семнадцатый.
  А потом... Пожалуйста, ваше превосходительство! Забирайте вашего наследника! Только отдайте сначала алмаз! Последний! Восемнадцатый-с!
  Упав в бессилии на пол, карлик зажмурил глаза и в мучительном наслаждении застонал. Восемнадцать "слёз Смерти"... собранные вместе... сделают их обладателя бессмертным!
  ...Быть бессмертным - это жить и никогда не умирать. Быть бессмертным - это продать душу дьяволу за кругленькую сумму и никогда-никогда не попасть в ад. Быть бессмертным - это ограбить банк и не быть при этом застреленным... выпрыгнуть из окна с мешком денег и даже не набить шишки... стать богатым, купить замок... остров... парочку государств... кусок Вселенной...
  Вывел карлика из прострации звон падающей тарелки. Да не здесь, в гостиной, построенной прадедушкой. А в соседней комнате, где за решёткой сидел наследник.
  
  * * *
  - Ну-с? - смерил карлик учителя осуждающим взглядом. - Буяним-с? Протестуем-с? Долго ещё будем скрывать местонахождение алмаза? Вы ведь у меня не вывернетесь! Рано или поздно расскажите таки, где схоронили!
  - Бога ради, простите! - смешался учитель.
  Он сидел под столом и подбирал рассыпавшийся по полу горох.
  - Тарелка упала безо всякого умысла. Я как раз размышлял о смысле бытия... Это очень интересная, неисчерпаемая тема. Если хотите, мы с вами как-нибудь поразмышляем вместе. Да, и тут как раз за окном что-то промелькнуло. Я привстал, чтобы разглядеть...
  - Окно зарешёчено, - перебил Добрая Душа. - И сталь - самого высокого качества. Даже не надейтесь выбраться отсюда!
  - Что вы! - засмеялся учитель. - У меня и мысли такой не возникало! Выбраться... - И снова засмеялся. - У вас отличный особняк! Пока что, правда, я разглядел только северную часть... Но если вы позволите поглядеть на южную...
  - Не позволю, - отрезал карлик.
  - ...Да и кормят меня неплохо, - растерянно закончил учитель, указав на собранный с пола горох.
  "Не буду кормить", - решил про себя карлик.
  - Что же касается того алмаза, - продолжал учитель, - о котором вы столько говорите... то мы с вами давно обсудили эту тему. Уверяю вас в сорок... - запнулся он, что-то подсчитал в уме, - в сорок четвёртый раз: никаких алмазов в наследство от князя я не получал. Это так же точно, как... помилуйте... как то, что сумма углов четырёхугольника равна трёхстам шестидесяти градусам!
  Слова учителя прозвучали очень убедительно. Насчёт углов, правда, Добрая Душа лично не проверял, но в общем и целом... Впечатление, однако, своё скрыл суровой складкой меж бровей:
  - В завещании князя, которое я лично читал, стояло следующее: "шкатулка... с фамильными драгоценностями"...
  - Совершенно верно! - подхватил учитель. - Именно шкатулка и именно с фамильными! И мы с вами уже тысячу раз перетрясли всю шкатулку и убедились, что алмаза там нет!
  - Из чего я сделал правильный вывод, что алмаз вы спрятали где-то отдельно. Вопрос - где? И зачем вам это понадобилось?
  Устало вздохнув, учитель развёл руками:
  - Обыщите мой дом. Может быть, найдёте...
  Идея была неплоха.
  - Я и сам собирался, - поспешил заверить карлик.
  - Вот, пожалуйста, - протянул учитель ключ. - Если найдёте, буду очень рад. Главное, не забудьте, что обещали вернуть мне моих детей.
  - Верну, верну... - рассеянно пробормотал карлик, вертя в руках ключ. - Но, между прочим, уговор между нами был честный: я вам - детей, а вы мне - полученную от князя шкатулку с драгоценностями. Так? Так. И где же в таком случае, алмаз? Э-э, господин наследник, нечестную ведёте игру!
  Сказав так, повернулся и с достоинством удалился.
  
  * * *
  Час спустя, натянув дорожный сюртук, нахлобучив цилиндр и сунув за пояс два револьвера, господин Добрая Душа достал перо и написал себе в памяти:
  
  Город Ветероль,
  улица Розовых голубей,
  дом ? 1
  
  Полюбовался своим каллиграфическим почерком, поставил ещё красивую закорючку...
  - Болван! - крикнул, высунувшись в переднюю. - Где ты, Болван?
  - Одну секунду, хозяин! - послышалось из комнат. И действительно: через секунду показался лакей без головы. У него всё было в порядке - только не было головы.
  - Где ты вечно голову теряешь? - рассердился карлик и топнул ногой.
  - Секунду, хозяин! - повторил Болван. И сунулся к себе в лакейскую, где вдоль стены на полочках лежали, аккуратно разложенные, головы: мужские, женские, седые, кудрявые, с усами и в очках... в общем, на любой вкус. Схватив первую попавшуюся, лакей приставил её к своим плечам.
  - Слушаю, хозяин! - обернулся к карлику уже молодой мужчина с бакенбардами и умным взглядом.
  - Проследи мне за этим учителем. Смотри! Головой... головами отвечаешь! И никого в дом не впускать!
  Сказал, потёр ручки...
  Ну, всё. Теперь - в путь!
  
  
  ГЛАВА 19
  
  Известно, что дедушки и бабушки отличаются большим чадолюбием, чем родители.
  
  - Нет... Нет! - вскрикнула Мартина, выдернув из рук Тома ложечку с вареньем.
  - Что такое? - удивился Том.
  - Я не могу... - Голос Мартины вдруг сильно задрожал, а лицо сделалось белым, как снег. - Не могу тебе позволить... Ты не должен!
  - Да что случилось? - тревожно посмотрел Том на девочку. Потом на варенье...
  - Понимаешь... - Усилием воли Мартина заставила себя снова порозоветь. - Я, видишь ли... видишь ли... я забыла его посолить.
  - Ах, так! - расплылся в улыбке Том. - Не переживай. Без соли я даже больше люблю.
  И взяв другую ложечку, окунул её в золотистое, ароматное...
  Катастрофу предотвратил сильный стук в дверь: "Бзям! Бзям! Бзям!" (Именно такой звук издавала дверь дома-яйца.)
  Отложив ложечку, Том подошёл к двери.
  С порога в прихожую ввалился великанских размеров господин: с окладистой бородой, полными румяными щеками и светящимися радостным нетерпением глазами.
  - Где они тут? Душки мои?
  Выглянувший из-за спины сосед-рыбак весело подмигнул:
  - Да вот же они! Сидят, чаёвничают!
  Скорее не умом, а каким-то седьмым чувством - может быть, при взгляде на сильные мускулистые руки гостя - Том понял: дедушка. С "тяжёлой рукой".
  А тот уже пошёл обнимать. Вернее, просто загробастал в свои могучие объятия, не давая вздохнуть:
  - Ух и выросли же! Ух и изменились же! За тринадцать-то лет! И не узнать совсем!
  Встряхнув Тома за плечи - так, что в глазах у того потемнело - сказал ласково:
  - Радость моя! Лапочка, внучок!
  И, придерживая мальчика одной рукой за шиворот, дотянулся до Мартины, прижал и её:
  - Радость моя! Внучка золотая!
  - Вообще-то я не ваша внучка, меня зовут Мартина Гауди! - послышалось придушенное из-под жилетки старика Арнольда.
  Это сообщение потушило улыбку на добродушном дедовском лице.
  - Не Катарина разве? - тревожно спросил он. - А что с Катариной? Почему она не с вами?
  - Всё в порядке, - заверил Том. - Катарина жива-здорова и преставляться пока не собралась.
  - А, ну слава богу, - облегчённо вздохнул великан. И тяжело опустился за стол. - Я ведь узнал, что вы меня искали. Дожидаться не стал, сам поспешил... А вы тут вареньице едите, смотрю? Чайком запиваете... Как мой сынок там, на Земле? Всё учительствует? Как старуха моя? Не собирается ещё ко мне? Хорошее вареньице...
  - Не трожьте! - вскрикнула Мартина. Да так пронзительно и звонко, что все обернулись.
  - Я хотела сказать, - пояснила девочка, - что... не с варенья же, право, начинать. Обождите секунду, - проворно сграбастала она вазочки со стола, - я принесу горячего!
  ...Звенели ложки, двигались челюсти, за столом царила тёплая семейная атмосфера. Разговор шёл о том, о сём - больше, конечно, о жизни на Земле. О родственниках. Коснулось и князя Ветерольского.
  - "Дальний родственник"? - поднял мохнатые брови дед, пережёвывая жареного угря. - Ха! Родственник. История запутанная. Можно сказать... - Потянувшись к блюду с куриной грудинкой, наколол сразу два куска, обмакнул в сметанный соус и - хрусь, хрусь, хрусь!.. - Можно сказать, романтическая история. Я ведь при жизни большой обжора был. Ел всё, не мог остановиться. Ну и, как результат... Как геометрическая фигура называется? Колобок? Нет... Квадрат? Во! Такой формы был. Тяжело жить было. Тяжело ходить, тяжело дышать... От этого раньше времени умер. А тут: ем сколько хочу, глотаю всё, что могу - и пожалуйста! Стройный, как... Стройный, как... - не подобрав достойного сравнения, дед махнул рукой и вонзил зубы в гуся с яблоками.
  - А как же князь Ветерольский? - напомнил Том. - Романтическая история...
  - Ах, эта, - чавкал дед. - Ну да. Представьте себе княжеский замок два века назад. Владелец замка, молодой сопляк, после смерти батюшки за год растранжирил всё своё состояние. Ходил потом по друзьям, плакался в жилетку. Но все друзья от него разом отвернулись. И только один - предок то был нашего светлейшего князя - не отвернулся. А наоборот - повернулся и сказал: "Я тебе деньги, ты мне - титул. Давай?" Дело оформили как надо: с нотариусом и прочее. И остался наш с вами пра-пра-пра-предок с деньгами, но без титула, - закончил дедушка Арнольд одновременно с рассказом и с гусём.
  - Значит, князь Ветерольский нам не настоящий родственник? - сказал Том в раздумье.
  - Ну его! - брызнул компотом дедушка. - Теперь он не родственник, теперь он святой. И без дела не сидит, как другие святые - сложа ручки и сияя нимбом. Слыхали - организовал братию "сиреневых ангелов"? И набирает её - из кого думаете? - из простых душ. Как мы с вами. Ангелами делает, с крыльями и всем прочим.
  Выбрав из тарелки жареные фазаньи крылышки, дедушка задумчиво повертел их на вилке:
  - Само собой, не для красоты они их получают, те ангелы сиреневые. Они - защитники обездоленным и несчастным. Раньше такими делами занимались только личные ангелы бога. Знаете ведь: ангел-помогающий-в-любовных-делах, ангел-помогающий-пережить-голод, ангел-исцеляющий-от-болезни, ангел-помогающий-защититься-от-разбойников... На каждую беду - по одному ангелу. Вы понимаете? Пока он помогает одному страждущему, остальные пятьсот девяносто девять остаются без помощи. Князь Ветерольский посчитал, что небесных защитников маловато. И испросил у бога разрешение набирать ангелов из людских душ. Тех, что в раю живут.
  Густая грива дедовских волос буйно затряслась:
  - Ох, и трудно ему было выбить это разрешение! Ох, и тяжко! Но таки выбил. Чем дьяволы и Сатана остались страшно недовольны.
  Помолчали, задумавшись: Том - о родственных связях, Мартина - о пользе варенья для здоровья, а дед...
  - Так, говоришь, не внучка ты мне? Тогда кому ты внучка? Может, есть какие родственники тут, в раю? Может, знаком я с ними?
  И тут Мартина внезапно вспыхнула.
  - Нет-нет, - проговорила быстро, - родственников у меня тут нет. То есть близких нет. А дальние, наверное, есть, не знаю. Какая разница? - И отвернулась.
  Том чуть не поперхнулся.
  - Погоди, Мартина, - сказал он, отставив бокал с компотом, - погоди. Ведь я совсем забыл! А твоя мама? Ведь ты говорила, что твоя мама умерла - ещё давно, когда ты была маленькой.
  В ответ Мартина уронила на пол ложку. Полезла за ней под стол. И уже из-под стола раздалось глухое:
  - Ну и что... я же была маленькой, совсем её не помню.
  - Как "ну и что"! - воскликнул Том. - Я вот дедушку тоже не помню, а теперь познакомился. И ты... Неужели ты ещё ни разу не обращалась в КАРР?
  Мартина молча вылезла из-за стола, молча отнесла ложку на кухню и молча принесла другую. Села на своё место, поскребла тарелочку с остатками торта.
  - Обращалась, - сказала она наконец.
  - И что же?..
  - Нет её в раю, - выдавила из себя девочка. И внезапно закрыла лицо руками.
  - Ма... Мартина... - растерялся Том. - Э-э... что случилось?
  Из-под пальцев девочки текли слёзы.
  В течение следующих пятнадцати минут Том тщетно пытался отнять её руки от лица. А дед, схватив большое полотенце, сбегал на кухню, намочил его и обмотал девочке лоб. Потом выбрал со стола самое сладкое пирожное и пытался запихнуть Мартине в рот, уверяя, что "знает, как утешать детей".
  Что подействовало, неизвестно. Но в конце концов, наплакавшись, Мартина действительно несколько успокоилась.
  - Я не из-за себя... - объяснила она, всхлипывая. - Я из-за папы. Он всегда верил, что существует рай. И что он когда-нибудь с ней снова встретится... Он мне часто рассказывал...
   Оказалось, что с первого дня, как Мартина узнала о существовании услужливого КАРР, она принялась наводить справки про свою маму. Но в КАРРе ей отвечали, что мама в раю не проживает. Мартина не могла понять, почему. Ведь мама была очень хорошая, она никак не могла попасть в ад. Только после посещения Божьего Суда девочка поняла: её мама не могла оказаться в раю. Потому что покончила с собой. Это было большое потрясение. На всякий случай любившая точность Мартина осведомилась в КАРРе, находится ли её мама в аду. Там ей ответили, что сказать не могут, так как "Мы не имеем связей с падшими ангелами. Тьфу на них!"
  - Ты никогда не говорила, что твоя мама - самоубийца, - заметил Том.
  - Однако это так, - подтвердила Мартина, блестя воспалёнными глазами. - Однажды она не вернулась домой. Её искали - и нашли только сумочку, зацепившуюся за камыш. Не было сомнений, что она утопилась. Правда, тела не нашли. Но решили, что его унесло течением. ...Один папа не верил: зачем ей было лишать себя жизни? Он рассказывал, что мы были так счастливы втроём - он, я и мама...
  Наступило долгое молчание. В течение которого Мартина окончательно пришла в себя и поспешила придать своему лицу привычное выражение холодной невозмутимости. А остальные, отвернув взгляд, вдруг заметили, что на столе не осталось ни крошки съестного.
  - Ну, нае-елся! Ну, ува-ажили! - погладил живот дед. - Теперь очередь за вареньицем. А потом... обидите меня, если не отправитесь сейчас же ко мне в гости. Ух, обидите! - нахмурился он. И стукнул кулачищем по столу, так что тарелки испуганно подпрыгнули. - У меня ведь сосиски горячие, ещё не остыли, - грозно сверкнул он глазами. - Вот только отпробуем вареньица, чтобы хозяйку не обидеть, - и со скоростью света...
  - Мы не можем! - поспешил сообщить Том.
  И сделал брови домиком:
  - Прямо такое огорчение, дедушка... Прямо так жалко, что не можем погостить у тебя...
  Руками всплеснул этак горестно:
  - Ну, почему так всегда получается: как только соберёшься поесть сосиски, то обязательно появится сложное-неотложное дело? Ну, почему?
  - Какое такое дело? - нахмурился дед.
  - Нам срочно надо на Землю. И быть мы там должны никак не позже, чем через час.
  - Правда? - огорчённо повернулся дед к Мартине.
  - Правда, - удивлённо вытаращила та глаза.
  - А как же сосиски? - потерянно спросил старик.
  - Съешь их за нас, - посоветовал Том.
  Идея понравилась: морщины на лбу у старого Арнольда расправились, в усах заиграла улыбка.
  - Глядите ж мне там, - весело погрозил пальцем, - не загуляйтесь!
  
  * * *
  - ...Куда? - прогрохотало над ними в очередной раз. А чёрное небо вспыхнуло как от молнии.
  - На Землю! - крикнул Том, не останавливаясь.
  - Но только на два дня, - опустил херувим сверкающий меч.
  - Уже знаем! - откликнулись дети, исчезая в просторах мироздания.
  
  
  ГЛАВА 20
  
  Быть привидением забавно. Проходить сквозь стены приятно и удобно. Но и тут встречаются неожиданные сложности...
  
  Полёт длился не очень долго. Без остановки пролетели и Второе, и Первое Небо. Ах, что за красота была вокруг! Звёзды такие близкие, такие яркие! Кружились планеты, летали кометы... Сердце заходилось от восторга. Хотелось забыть обо всём и кружиться вместе с ними. Но останавливаться не было времени. Потом, потом. Впереди вечность.
  Вот уже и Земля. Солнце ярко освещало то место, где расположилась Европа.
  Всё ближе и ближе... Заблестели моря, зазеленели луга, засверкали кресты на храмах. А когда запестрели крыши домиков - таких знакомых, таких родных - то от щемящего чувства... любви?.. радости?.. боли?.. выступили слёзы на глазах. "Собственно, где на самом деле рай?" - мелькнула в голове у Тома мысль. Мелькнула - и махнув хвостиком, исчезла.
  ...Начали с Вундерштадта. Времени было впритык. Если карлик дома, то поймать - и выспросить всё: про папу, про Катарину...
  - На этот раз он от нас не уйдёт, - сказал Том, и опасный огонёк блеснул в его глазах. - Всё расскажет как на духу.
  Отыскать гостиницу "Гриссбрай-хоф" было делом двух минут, облететь её шестьдесят шесть раз... выйти на Гриссбрайштрассе... найти дом ?13...
  Это всё было несложно. А вот когда Мартина схватилась за шнур колокольчика... Это так просто называется: "схватилась". Рука прошла насквозь. Снова попыталась схватиться - снова прошла насквозь, ни одна ниточка шнура не дрогнула. Тень - что? - она и есть тень. Воздушная и бесплотная.
  Перед отбытием сосед-рыбак предупредил: как бестелесные привидения, ничего-то вы на Земле сделать не сможете - ни спичку зажечь, ни по носу кому дать, ни даже газету перелистнуть - новостями поинтересоваться. Расстроил сначала, а потом поделился опытом. Дух завсегда управляет материей. Потому в панику не впадать, с материей держать себя уверенно. Не сразу, но скоро "и пирожки научитесь переворачивать, и шляпы с прохожих срывать".
  Мартины сначала как рыба о лёд билась - ничего: как висел шнур, так и продолжал висеть. Битый час пыталась подцепить ниточку на кисточке шнура. Всё бестолку: пальцы проходили насквозь.
  - Ну его, - сказал Том, - оставь.
  - Ну нет! - сверкнула та очками. - Я его теперь ни за что не оставлю!
  И ещё два часа сражалась со шнуром. Казалось бы, попусту трятя силы...
  Но нет, не выдержала материя, духу подвластная. Сдался шнур: слабо колыхнулся...
  Тринь-тринь! - тренькнул колокольчик.
  
  * * *
  Дальше пошло лучше. Через какие-нибудь полчаса колокольчик дёргался, как бешеный. Дверь дома грозно содрогалась.
  Однако никто не открывал. Если дома никого нет, открыть никто не сможет. Опечалились. Постояли на улице ещё с полчаса, переминаясь с ноги на ногу. Уже решили было уходить, да вовремя дошло: а проскользнуть сквозь стену! Души-то - бестелесные! Секунды не прошло, а были уже в доме.
  Дом карлика был пуст. То есть не совсем, конечно. Там стояли и мебель, и всё, что к ней прилагается, но ни единой души, кроме душ Тома и Мартины, в нём не оказалось.
  Обрыскав всё - с чердака до подпола - дети пришли к выводу, что господин Добрая Душа покинул дом давно и, скорее всего, в ближайшее время тут не появится: шкафы на кухне стояли пустые, ни следа слуг, ни единого признака жизни.
  Не будем терять времени, решили дети. Полетим, узнаем, что с Катариной.
  Разыскать особняк главной ведьмы оказалось проще, чем думалось. Если на улицах Вундерштадта их, незримых, никто не замечал - то здесь, в Заповоротном мире, души Тома и Мартины смотрелись вполне реально. Первая же попавшаяся ведьма, выйдя подмести перед порогом, поздоровалась:
  - Чёрт с вами!
  Более того: в ответ на вопросы детей подробно объяснила, как найти особняк баронессы де Мон. А на прощанье приветливо ощерилась:
  - Чтоб вам пусто было!
  Долететь до обиталища главной ведьмы было недолго: сами понимаете - со скоростью света. Другое дело - войти. Едва дети по простоте своей начали просачиваться сквозь ворота, выскочил огромный трёхголовый пёс - и ну лаять! А за ним вампир с двустволкой: пах! пах! пах!
  Собаку, конечно, нечего бояться: прыгала, кусала воздух. А пули охранника просто пролетели сквозь детей и засели в стволах деревьев за спиной. Но всё же так не годилось. Если в этом мире нечистой силы всяк тебя видит, то как же прокрасться незаметным в дом?
  - Надо дождаться ночи, - рассудила Мартина. - По крайней мере ночью-то прислуга спит.
  Но с наступлением темноты откуда ни возьмись прилетела стая полярных сов. Расселись, как дрессированные, на стене, окружавшей особняк - и так и просидели до утра, зыркая глазами.
  Том таки решился подойти раз к стене. Совы как заухают: "Ухх! Ухх! Ухх!" Тут же собака залаяла - по голосу слышно, что тремя пастями сразу.
  Потом Мартина задумала стену перелететь. Причём хитро сделала: спряталась в облаке, неспешно долетела до крыши особняка - и тихонечко, тихонечко начала спускаться.
  Что тут сделалось! Совы как по команде поднялись в воздух: "Ухх! Ухх!" В особняке пошёл зажигаться свет. Пока переполох, пока стены осиротели, Том - не дурак - просочился в сад и спрятался под окном. В конце концов, ну найдут - и что? Умершему - чего бояться?
  - Чего бояться? - послышалось из-за кустов, совсем близко.
  Том вздрогнул и прислушался.
  - Чего бояться? - бодро повторил голос, принадлежавший скорее мужчине, чем женщине. - Чего тебе бояться, если я с тобой?
  - А я боюсь, - ответил взволнованный нежный голосок, принадлежавший скорее женщине, чем мужчине. - У меня нехорошее предчувствие.
  - Какое же?
  - Не знаю. Просто нехорошее... Она... она не любит меня больше, - всхлипнул нежный голосок. - Я больше не её любимая кукла!
  Как интересно, подумал Том. И легко-легко проплыл над кустами жасмина, чтобы разглядеть говоривших. Зрелище и вправду оказалось любопытным: под кустом сидели две живые куклы!
  - Глупышка ты, Киска! - смеялась кукла-бравый-кавалерист, сидя на пеньке и болтая ножками. - У таких, как Сэнди, никогда не бывает любимых кукол. Полно горевать. И, кроме того, - склонился он к ней, - тебя люблю я...
  - Ах, Кавальиро, - расслышал Том шёпот другой куклы, в пышном платьице с оборками, - я горюю вовсе не о том, что Сэнди стала ко мне равнодушна. Она сказала мне сегодня: "Собирайся, Киска, на бал. Да будь готова понравиться другим." Вот что она сказала!
  - Ну и что? - засмеялся Кавальиро, обняв дрожащую куклу в оборках.
  - У меня нехорошее предчувствие... Ах, у меня нехорошее предчувствие! Она хочет избавиться от меня! Она... она обменяет меня на балу, Кавальиро! На новую куклу!
  Тут кукла в оборках громко разрыдалась:
  - Она обменяет меня! Я знаю это точно! И я больше никогда, никогда не увижу тебя!
  - Ты впечатлительная, Киска, - гладил Кавальиро её по волосам. - Бал-то будет когда? В День Пяти Бесенят! А это ещё через целых две недели с хвостиком! Не будем пока думать об этом. А если тебя и обменяют, то... Знаешь ли что? Я упрошу Николь обменять и меня.
  - Правда? - обернулась к нему Киска.
  - Правда, - нежно обнял он её.
  От трогательной сцены на глазах у Тома навернулись слёзы. Но не успели обе скатиться по щекам, как сверху на Тома что-то упало. Точнее, кто-то. Ещё точнее - Мартина.
  - Скорее! - потянула она его за собой без всяких объяснений.
  Впрочем, объяснений было не нужно. Вслед за Мартиной на голову Тому обрушился снежный ком из полярных сов. "Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп!" "Ухх! Ухх! Ухх!"
  Хлопали крылья, летели перья... Света белого видно не стало... Потом в этот хлопополох влетела трёхголовая собака - и ну бестолково лязгать зубами! Ну ругаться на собачьем языке! Больно, конечно, не было, но всё таки Том невольно растерялся, закружился в этом вихре из перьев и лая...
  - Чёрт знает что такое! - жаловалась Мартина, отбиваясь от крыльев, клювов, когтей и клыков. - Они истерзали мне всю душу, эти проклятые птицы! Кш!.. Кш!..
  - Воспарим к небу? - подал Том мысль.
  - Не получится! - отмахнулась Мартина то ли от мысли, то ли от назойливой морды пса. - Я уже слетала со всей этой компанией на Луну! И вернулась обратно! Ах, да отцепись ты... Нет, всё! Сил моих больше нет! Проникнуть сегодня в дом никак не получится! Давай скорее руку!
  Том протянул руку куда-то в ворох перьев... - и ощутил, что сунул её в тёплую собачью пасть. Кляц! - щёлкнули клыки. Точно бы откусили кисть, не будь Том бестелесным существом.
  - А просочиться сквозь стену! - осенило его.
  - Представь, я уже пробовала! - донеслось мартинино из-за клубка перьев. - Эти чёртовы птицы просочились за мной следом! Том, это тоже души! Только, я думаю, не из райских садов. Понимаешь? Да где же ты наконец? Дай мне руку скорее!
  - Что-о-о случи-ило-ось? - прогремело вдруг над садом.
  Даже совы притихли и попадали на землю. А собака задрала все три головы к небу. Заслоняя собой звёзды и Луну, над садом парила огромная тень ведьмы.
  "Баронесса де Мон!" - догадался Том, торопливо нащупывая в ворохе сов прохладную мартинину руку. Коснулся пальцев, крепко сжал и... в следующий миг всё пропало.
  
  * * *
  Они оказались в полнейшей тишине. ...Хотя нет. Если прислушаться, справа глухо шумело море. Слева высились чёрные тени домов. Обалдело опустив глаза, Том увидел у себя под ногами мостовую.
  - Уфф, слава богу, - закрыв глаза, бормотала Мартина.
  - Где это мы? - непонимающе спросил он.
  - Ты что? - поразилась Мартина. - Не узнал своего родного города? Оглянись! Это же Ветероль!
  
  
  ГЛАВА 21
  
  Если привидение надумало тебя извести - пощады не жди.
  
  - Я представила себе первое, что пришло в голову, - говорила Мартина, бредя по ночным улицам приморского городка. - А теперь думаю, это была самая разумная мысль. Придём наконец домой, отоспимся спокойно... Впереди у нас ещё целый день.
  Дома у Мартины никого не было. Папа её был лоцман и плавал по морям.
  - Оставить, что-ли, записку, что я умерла, - рассуждала Мартина, бродя по комнатам. - Что так и так, живу в раю...
  - Да ты что! - ужаснулся Том. - Нам, душам, разве можно общаться с земными? Забыла, что рыбак говорил?
  - Да ну тебя, - отмахнулась Мартина. - Папа же будет волноваться. Что случилось? Куда подевалась? А так - всё в порядке: отошла в мир иной. Да, и адрес нужно будет оставить.
  Усевшись за стол, Мартина схватилась за перо.
  - Хотя... Вдруг я переселюсь из леса куда-нибудь в другое место? Квартал ореховых домиков мне ничего, понравился... - Помусолив перо, Мартина откинула его прочь. - Так и быть, не буду. В конце концов, существует агенство по розыску родственников...
  Отоспавшись за ночь, дети встретили новое утро бодрые и весёлые.
  - Эх, пожил бы тут ещё немного, - признался Том, выглядывая в окошко. По залитой солнцем улице, разматывая воздушного змея, бежали босоногие ребятишки. - В раю, как бы тебе это сказать... всё есть, что душе угодно - и в то же время... чего-то нет. Чего-то самого главного. Понимаешь...
  Вот он взвился, змей. И задрожал, затрепетал на ветру!
  - Понимаешь, может быть, надо, чтобы чего-то всё время не хватало? Чтобы... ну-у... бежать за этим "нехваталом" - и быть счастливым, когда достигнешь? А?
  - Насчёт этого есть, кажется, какой-то закон в философии, - согласилась Мартина. И тоже выглянула на улицу. С моря дул солёный ветер. Пахло водорослями, кораблями, странствиями...
  - Ах!.. - вздохнула Мартина.
  И Том понял - о чём.
  А в следующую секунду девочка цепко схватила Тома за плечи:
  - Гляди!
  Взгляд её был прикован к дальнему концу улицы - где мимо сапожной лавочки, и мимо кондитерской лавочки, и мимо табачной лавочки... шли деловитой походкой: шляпа, плащ и дорожная палка. Вот они все вместе остановились... Шляпа задралась, окидывая взглядом улочку... И из-под полей, сверкнув острыми глазками, выглянуло хитрое личико господина Добрая Душа.
  
  * * *
  Почему, собственно, господин Добрая Душа так заботился о своём бессмертии? Не знал о прекрасной райской жизни? Не верил в существование иного мира?
  Знал, знал! Верил, верил!
  Тогда что же?
  А пункт небесного закона об убийствах? Забыли? Кого пропускают сразу в ад, минуя Суд Божий? Самоубийц, а также убийц. Вот-вот. На этот счёт прадедушка в своё время говорил дедушке, дедушка - папеньке, а папенька - господину Доброй Душе: "Убить ближнего - ничем не грозит. Если у тебя в кармане - восемнадцать "слёз Смерти"." Ни папенька, ни дедушка, ни тем более прадедушка не дожили до бессмертия. То был урок. Пренебрегая заповедью "не убий", отошли прямым путём... в общем, не туда, куда собирались.
  Не миновал грех и господина Добрая Душа. Не хотелось. Ну, очень не хотелось. А что было делать? Если нужно было прибавить к своей коллекции четырнадцатый, пятнадцатый и шестнадцатый камни? А хозяева просто так отдавать не соглашались? Теперь же... теперь уж тем более нужно было достать последние два. Как ни чтил карлик папеньку, дедушку и прадедушку, но повстречаться с ними на том свете был бы, знаете ли... не рад.
  Перепрыгивая через канавку, карлик чертыхнулся. Вот ведь ещё такая напасть: брат и сестра Арнольды. Попались на его пути, наследники княжеского алмаза. Ну как было не согрешить? Как не отправить головой в водопад? Никак. Отправил.
  Первые сорок дней после греха карлик предусмотрительно не вылезал из своего укрытия. Души убиенных - они такие. Злопамятные. Надумают мстить - берегись.
  Сегодня был последний день. Сороковой. Не утерпел господин Добрая Душа. Сердце рвалось. А ну как валяется этот алмаз где-нибудь на видном месте, без присмотра? Найдёт будущая вдова Арнольд - продаст...
  Заворачивал на улицу Розовых Голубей - душа затрепетала: тут он, родной, в доме ?1! Сомнений не было! Ибо у господина Доброй Души, как у всех подземных карликов, был нюх на драгоценные камни. Алмазом несло за версту. Крупным, княжеским, тем самым. Уж карлик-то знал в этом толк.
  
  * * *
  - ...в полицию? В полицию обращалась уже четыре раза. Господин капитан мне сказал: "Наводили справки везде, госпожа Арнольд: на суднах, отправлявшихся в тот день из порта, у владельцев кэбов, на железнодорожной станции. Пока известий нет. Но не беспокойтесь, любезная госпожа Арнольд, будем искать и дальше. Не мог же он затеряться без следа, ваш супруг!" Вот так он сказал, ещё сегодня утром. Прищёлкнул сапогами и вежливо поклонился.
  На столе перед мамой Марией стояла тарелка с фасолью. А пальцы не переставая лущили: лух, лух, лух, лух...
  - А дети ваши как? - спросила соседка, отметая пустые стручки в миску.
  - Дети - слава богу, - улыбнулась Мария. - Уже шесть недель как у бабушки.
  Сидевшая на шкафу душа Тома подсчитала... Да, действительно, уже шесть.
  - Хорошо им, должно быть, там, - говорила мама, мечтательно глядя в пустоту над шкафом. - Забавляются, верно, вовсю. - И засмеялась каким-то своим мыслям. - Катарина, знаете, любит в куклы играть.
  Том представил себе Катарину, играющую "в куклы".
  - С ними всё в порядке, - весело улыбалась мама, - ничего не случится.
  Ещё некоторое время в кухне царила сосредоточенная тишина. Соседки лущили фасоль: лух, лух, лух, лух...
  - Ой, - вдруг остановилась мама. - Что это там, наверху?
  На верхнем этаже дома и вправду что-то звякнуло: дзыннь!..
  Том тихо-тихо соскользнул со шкафа. И тихо-тихо...
  - Ой! - вздрогнула мама. - Да что же это?!
  На этот раз звякнуло не наверху. А из-под локтя Тома, безобразно грохоча, упала на пол сковорода.
  Кинув на маму прощальный взгляд, Том торопливо просочился из кухни в прихожую. Нужно было спешить. Ибо Мартина осталась один на один с карликом. Незримая, правда, но всё же...
  
  * * *
  Господин Добрая Душа рыскал повсюду: в ящиках стола, на полках, в комоде... Всё тряпьё пришлось повываливать: галстучки, воротнички, манжеты... Да где же этот хитрый учитель прячет алмаз? Ведь нюхом, острым карличьим нюхом чуял: здесь он, родимый, здесь, семнадцатый! Только где вот?
  Бросив галстучки, полез по полкам - как по скалистым утёсам: эть! эть! эть! Книг-то, книг сколько! И зачем учителю столько книг? Деньги, что ли, меж страниц прятать?
  На деньги у карлика тоже был нюх. Но не на бумажные. А на настоящие: золотые, серебряные, медные. Таковыми в кабинете не пахло. Вдруг пришла в голову мысль: там, где деньги, могут и драгоценности держать!
  Значит, надо искать деньги. Окружился магической стеной - на всякий случай, чтобы хозяйка не увидала - и пополз из кабинета в коридор.
  Где люди держат деньги, если не в книгах? Всяк знает: в чулке. А кто носит чулки? Известно, дамы. А кто в этом доме дама? Хозяйка, которая лущит на кухне фасоль. А где она хранит свои чулки? Та-ак... вот в этой спальне.
  Приоткрыв дверь, карлик на цыпочках проскользнул в комнату. Отлично, это действительно была спальня. Дверь сама закрылась за Доброй Душой. Но он этого не заметил.
  И здесь пахло алмазом. Даже, пожалуй, ещё сильнее. Или кажется только?.. Карлик повертел носом. Ага! Ага! Тут пахло деньгами! Зажмурившись, карлик сосредоточенно принюхался. Точно! Правда, попахивало медной мелочью. Но чего тут удивляться? После того как учитель приволок на Гриссбрайштрассе всё наследство, полученное от князя, бедной вдове (или, скажем, "будущей вдове") нечего было и хранить в чулке, как только медную мелочь.
  Закрыв глаза, чтобы не отвлекаться, и вытянув ручки вперёд, чтобы не упасть, карлик медленно-медленно пошёл на запах...
  
  * * *
  Он вздрогнул, как от пушечного выстрела, когда над самым ухом кто-то негромко произнёс:
  - Тепло, господин Добрая Душа. Ещё пару шагов - и станет горячо.
  В ужасе разлепив веки, карлик узрел перед собой... привидение.
  Оно! Оно! Душа убиенного сидела на кровати и насмешливо грызла ногти.
  В отчаянии карлик заметался. Скорее братно к двери! Ах, заперта... Под шкаф!.. Нет, под кровать! Да что там... прямо в окно!
  Но у окна стояла душа другой убиенной. И острой пилочкой подтачивала ногти. Ужас!
  Но ещё ужаснее было... - как насмешка судьбы: на платье у убиенной красовалась алмазная булавка. Вот откуда пахло-то! Вот откуда разносился запах на весь дом!
  От досады у карлика аж заболела голова.
  - Ну, господин Добрая Душа, прежде всего позвольте...
  Карлик сжался в комок.
  - ...поздравить вас со счастливым концом.
  "Какой же он счастливый?" - подумал карлик. И жалобно глянул на насмешника.
  - Нам так не повезло, - продолжал насмешник, - там, на водопаде.
  - Мои соболезнования... - жалко улыбнулся карлик.
  - И ведь вы подозревали, что так кончится, - перебил убиенный. - Даже знали.
  - Я?!
  - Знал, знал, - подтвердило привидение с алмазной булавкой.
  Убиенный кивнул:
  - Что будем с ним делать?
  Привидение с алмазной булавкой оглянулось. Кажется, в поисках подходящего орудия возмездия. Не найдя такового, обратило задумчивый взгляд на свою острую пилочку. Добрую Душу прошиб пот: ничего, что маленькая - на карлика как раз такой хватит. "Так просто не возьмёте!" - хотел он крикнуть. Но вместо этого хрипло прошептал: "На помощь!.."
  - Дай подумать... - насупило лоб привидение.
  - Нет! - в отчаянии выкрикнул карлик. И бросился к окну.
  Зазвенело разбитое стекло, послышался испуганный крик с кухни: "Да что там такое, наконец?"
  В следующее мгновение, высунувшись из окна, мама Мария наблюдала, как мимо её дома стремглав промчался маленький странный карлик. Он улепётывал во все лопатки, как будто за ним гнались попятам. Добежав до угла, приостановился... и вдруг истошно завопил:
  - Пустите! Пустите! Пус...
  Перекрестившись, мама Мария закрыла окно.
  
  Еле вырвавшись из рук невидимок, карлик нёсся как угорелый. Тик-тик-тик-тик-тик-тик - ножками: по улицам, мимо лавочек и аккуратных домишек, где жили славные ветерольцы... через рыночную площадь... по набережной... Прохожие даже не подозревали, что маленький человечек спасается бегством. Ах, ну почему людям не дано видеть привидений?
  А привидения - вот кошмар! - не отставали ни на дюйм. Парили в воздухе, спокойно глядя сверху вниз: на то, как карлик, тяжело дыша, карабкается по скалам... как прорывается сквозь кусты... как, стирая со лба пот, в ужасе оглядывается снова и снова...
  Через полчаса безуспешного бегства человечек выбежал на пустынный берег. Забежал во двор заброшенного пустыря - и упал, без сил, возле стены. Упал, потому что - всё: дальше бежать уже не мог.
  Привидения чинно опустились рядышком.
  Шумел прибой, кричали чайки... Солнце медленно опускалось за морской горизонт, раскрашивая небо в розовое и золотое.
  "Какой закат!" - прослезился карлик, отползая задом в дальний угол дворика.
  Не успел таки стать бессмертным. Больше всего почему-то жалко было не себя, а тех шестнадцати сироток - свою незавершённую коллекцию. Так и не дождутся своих собратьев, так и останутся лежать покинутые...
  "А-а-а! А-а-а! А-а-а!" - кричали чайки, носясь над водой. Страстно хотелось жить, дышать во всю грудь, смотреть на закат. Страстно захотелось узнать, какая погода будет завтра: дождь с градом или туман с плесенью...
  - Так просто не возьмёте, - прошептал карлик, взводя курок. В голове стучало от быстрого бега, перед глазами темнело. Вскинув руки с тяжёлым револьвером, наставил его на привидения.
  
  * * *
  ..."А-а-а! А-а-а!" - метались над берегом чайки. "Шшшу-у..." - шумел прибой.
  Карлик сидел, наставив револьвер на детей.
  А дети смотрели на него. Вид у малютки был совсем не жалкий. Наоборот: сумрачный, отчаянный. Похоже, и впрямь ожидал кровавой мести. Забавный старичок...
  - Да вы стреляйте, не стесняйтесь, - улыбнулся Том. - Хотите, помогу?
  Распахнув куртку, мальчик выпятил грудь. Но видя, что карлик не решается, сам вытащил у него из рук револьвер и, направив себе в грудь, выстрелил: один! два! три!.. шесть раз безостановочно! Дальше кончились патроны. Обернувшись, Том поискал глазами... Ага: пролетев через бестелесную субстанцию, пули шесть раз продырявили забор.
  Том учтиво вернул пустой револьвер хозяину:
  - Не знаю, чем вам ещё услужить...
  Пробормотав что-то под нос (кажется, сердечную благодарность), карлик потянулся к другому боку. И дрожащей рукой вытащил... второй револьвер.
  - Вот так дела, - удивился Том. - Вы прямо как фокусник.
  Не дав Доброй Душе опомниться, вынул из его рук и этот. И так же расстрелял себе в грудь. Обернулся - пять дырок в заборе. Где же ещё одна пуля? Том задумчиво покрутил револьвером перед носом у карлика. Оцепенело глядя на оружие, карлик застыл в настороженной позе. Потом ствол револьвера нехотя отвёл взгляд в небо... поискал себе новую жертву... нашёл... и - па-пахх! - взорвался выстрелом.
  "Бумм! пых, пых, пых, пых..." - С неба упала и покатилась по песку голубая звезда. Том поднял - и прицепил карлику на грудь:
  - За мужество!
  
  * * *
  Прошло не меньше четверти часа, прежде чем карлик осознал, что казнить его не собираются. Привидения сидели на песочке и тихо о чём-то беседовали.
  - Ну вот, господин Добрая Душа, - повернулся Том, - мы с вами остались один на один, никто нам не мешает. Скажете теперь, где спрятали папу?
  Карлик смотрел - не понимал. Вернее, не совсем...
  - А дальше что? - спросил осторожно.
  - Дальше? Ну-у... мы вернём папу домой. И всё.
  "И всё"... Наморщив лоб, карлик сосредоточенно глядел на воду.
  
  Волны лижут берег зыбкий...
  
  Откуда это? Из какой-то песенки... А дальше? Кажется, так:
  
  Берег вытерся платочком...
  
  - А-а-а-а-а!
  - Что случилось? - подскочили привидения.
  - А-а-а-а-а! - кричал Добрая Душа, согнувшись пополам. - Не могу! А-а-а-а-а!
  - Да что с вами? Вам плохо?
  Можно было и не спрашивать: лицо карлика посинело, глаза выкатились из орбит, а язык вывалился наружу.
  - Не могу... - прохрипел он с трудом. - Сердце болит...
  
  * * *
  Песок скрипел под ногами: скрип, скрип, скрип...
  - Ах, да что же это... Скорее!
  Скрип-скрип-скрип-скрип-скрип! Подхватив карлика под мышки, дети спешили к ближайшему жилью. Вид у Доброй Души был совсем плохой: бессильно повиснув в воздухе (на самом деле - на руках у невидимок) и глядя остановившимся взглядом в золотистые облака, он, похоже, уже отходил в мир иной.
  "Люди делятся на две разновидности, - учили золотистые облака, важно проплывая над карликом. - Одни добрые - то бишь не способные на решительное дело, а другие - хитрые."
  Под ногами у детей застучала мостовая. Скорее, скорее! Где тут доктор?
  Смеркалось. Запоздалые прохожие с удивлением оборачивались на маленького карлика, который, как-то неудобно запрокинув голову, еле тащился вдоль улицы - причём почти не передвигая ногами.
  "А если добрые - ещё и сострадательные, - смеялись чайки в небе, - то делай с ними что хочешь!"
  Кряхтя и сопя, дети дотащили ещё живого карлика до дверей ближайшей врачебной практики. "Доктор Арцнай" блестело на табличке. Дети несколько раз сильно подёргали за шнур колокольчика, опустили Добрую Душу наземь - и отскочили прочь!
  Открыл слуга. Увидел скорчившегося на ступеньках карлика.
  - Ы-ы-ы-ы... - хрипел тот, - ы-ы-ы-ы... умираю...
  Бережно сграбастав карлика, слуга отнёс его в дом. Том и Мартина остались на улице. Незримые, они никому не мешали и никого не отвлекали от дел.
  Вечерело. В доме доктора Арцная зажёгся свет. Хозяин овощной лавки напротив прятал лотки с петрушкой и морковью.
  - Нехорошо, - хмурилась Мартина. - Ты напугал его своим револьвером до смерти. Разве можно быть таким жестоким?
  Том виновато вздохнул. Хотел было возразить, что револьвер был вовсе и не его... Но тут дверь практики вдруг распахнулась и на улицу выбежал грозный господин в распахнутом сюртуке.
  - Где он? - заревел сей господин очень рассерженно. - Где карлик? Что за фокусы? Лежал, лежал - и исчез! Так бывает? Нет!
  - О-о-о-о! - застонал Том. И полетел осматривать ближайшие улицы.
  А доктор продолжал ругаться:
  - Исчез прямо на глазах! Вот ведь... Я доберусь до него! Где тут ближайший цирк? Проглотил все мои лекарства и оставил эту дурацкую записку! "Расскажу, где ваш папа!" Что за папа? Какой такой папа? Вот уже двадцать лет, как у меня нет никакого папы...
  Так он ругался и тряс запиской... пока записка не выпала из его рук и не поплыла по воздуху...
  Минуту спустя, сидя на крыше соседнего дома, Мартина читала:
  
  "Расскажу, где ваш папа. Всё как на духу и в подробностях. Только поговорить надо сначала с вашим святым родственничком - с пресветлейшим князем фон Ветероль. Буду ждать его утром седьмого июля в гостинице "Гриссбрай-хоф". Пусть прихватит одну важную вещь, он знает - какую.
  Привет добрым и сострадательным!
  Господин Д.Д."
  
  
  * * *
  Солнце уже давно опустилось за горизонт. И небо из розово-золотого перекрасилось в тёмно-синее. Пык, пык, пык, пык, пык! - позажигались звёздочки на небе. Пора домой. То есть не домой, конечно, поспешили поправиться дети, а в рай.
  Так быстро прошли два дня! А сделано было... мягко сказать, немного.
  Всю дорогу назад Том высказывал по этому поводу мысли... и предположения... размышлял и так и этак: и с папой непонятно что, и карлика упустили, и до Катарины не добрались, но в общем и целом, если хорошенько подумать...
  - Ты вообще что думаешь? - обернулся он к Мартине.
  Но Мартина в ответ упорно молчала: и пока летели по мерцающему Первому Небу, и по меняющемуся загадочному Второму, и пока подлетали к воротам рая. И только пролетев обоих херувимов и зарывшись лицом в ароматную райскую акацию (по эту сторону ворот её росли целые заросли), девочка хитро глянула на Тома:
  - Вот что я тебе скажу... Есть у меня сногсшибательный план!
  
  
  ГЛАВА 22
  
  Он был очень странный, но в общем-то славный: приятный такой, совсем симпатяга...
  
  Первым пунктом сногсшибательного плана было найти князя Ветерольского. Вторым пунктом было...
  - Стоп! - строго сказала Мартина. - Не будем забегать вперёд. Сначала отыщем святого князя.
  Наскоро позавтракав, дети понеслись в КАРР.
  Всё гениальное, как вы знаете, просто. Причём чем проще, тем гениальнее. Поэтому, если вы, задумавшись над какой-нибудь проблемой, начинаете немилосердно ломать себе над ней голову... то скажу вам сразу: вы идёте по неверному пути. Остановитесь! Пожалейте, в конце концов, свою бедную голову! Гениальный ответ лежит на поверхности! Видите? Хватайте скорей! Заметили, какой он простой? Это оттого, что гениальный.
  Всю дорогу в КАРР Том не переставая восхищался сногсшибательным планом Мартины. Это ж надо, как просто! Это ж надо, как гениально! Уже представлялись все грандиозные возможности их нового положения - после того как план будет осуществлён по всем двум пунктам. Освободить папу, вызволить Катарину - всё это было так, пустяки. Раз - и готово. Прекрасное будущее ждало их за поворотом - и сияло лазорево-голубым светом. С мягким зеленоватым отливом.
  В агенстве по розыску родственников на странице двадцать первой их сильно огорчили:
  - Князя Ветерольского в раю нет.
  - Где же он?
  - Представьте, не имею ни малейшего понятия, - отрезала тётенька с крыльями цвета фламинго. И, подперев подбородок рукой, вперилась любопытным взглядом: - А что - близкий родственник?
  - Не очень, - признался Том.
  - Да вы полетайте, поспрашивайте на других Небесах, - посоветовала тётенька. - Он птица важная, его все знают.
  На других так на других.
  
  * * *
  Начали с Первого Неба.
  Им почти что повезло. Но не совсем. Князь был тут третьего дня, поведали им, посидел в кругу планетарных ангелов, причём настырно интересовался пятнами на Солнце. Имел секретный разговор с ангелами, управляющими Венерой и Марсом. После чего, пожелав всем приятного времяпровождения, отправился на Второе Небо. Там его и ищите.
  Дети отправились на Второе Небо.
  Князь был тут, заверили их, ещё вчера утром. Перемолвился парой слов с одним грешником, нанёс визит Иоганну Крестителю и улетел на Седьмое Небо.
  Путь на Седьмое Небо был длинён. Но ничего: через двенадцать часов полёта Мартина с Томом были у цели. Как же, подтвердили им, святой князь был тут собственной персоной. Носился как неугомонный по всему Небу - готовил какую-то сложную афёру с рождением младенца. Толком никому ничего не известно, но просочились слухи, что некие мошенники на Земле собрались младенцев подменить. Вот князь и пытался предотвратить подмену. Вы ведь знаете: на Седьмом Небе живут души ещё не рождённых. Однако, увы, здесь его уже нет: ещё ночью умчался на Шестое Небо.
  А на Шестом Небе сказали "отбыл на Пятое...".
  А с Пятого их отправили на Четвёртое...
  А на Четвёртом Том с Мартиной долго бежали за княжеской каретой, запряжённой четвёркой крылатых рысаков. И почти что уже зацепились!.. Но карета вдруг исчезла. И дети оказались одни в межзвёздном пространстве.
  Где же он теперь? Неужто в аду?
  ...Да, был здесь, подтвердили в аду. Было у этого любопытного святого какое-то дело к одному из грешников. Но тем как раз растапливали печку на именинах у одного знатного дьявола. И князю пришлось уйти ни с чем.
  Совсем измотавшиеся и удручённые, дети поплелись обратно в рай. И снова постучались в дверь двадцать первой страницы.
  - Ну вот видите, какой он неуловимый, - сказала тётенька с крыльями цвета фламинго. - Безнадёжное дело. Таинственная личность. Хотите - дам его адресок здесь, в раю...
  - Да! - обрадовались дети.
  - Но дома его никогда не застанете. Вот увидите.
  
  * * *
  Дома князя Ветерольского не оказалось.
  - Нет и никогда не будет, - подтвердил привратник слова тётеньки из агенства. - Пока существуют несчастные и обездоленные, он не может сидеть дома, сложа руки. Такая уж он душа. - И привратник убедительно прищёлкнул языком.
  Дети искренне опечалились.
  - А не подскажете ли хотя бы, в каком направлении его искать? - спросила Мартина. Так, на всякий случай: если князь дома никогда не показывается, то откуда же привратнику знать.
  Так и оказалось.
  - Откуда же мне знать, - удивился тот, - если князь дома никогда не показывается? Только догадываться могу. - И скромно опустил глаза: - Небескорыстно, разумеется.
  Дети порылись в карманах. У Тома ничего, кроме "пуста", не оказалось. Мартина нашла несколько крошек от печенья. (Напомним, что в раю деньги не имеют цены: можно платить чем угодно.) Так вот, Мартина наскребла несколько крошек - и высыпала привратнику на ладонь.
  С благодарностью спрятав крошки в карман, тот склонился в поклоне:
  - Не знаю - почему, но сдаётся мне, что по каким-то своим делам его светлость будет сегодня на балу у господина фон Мэрхен.
  
  * * *
  Бал был в самом разгаре. Гремел оркестр, кружились пары, тысячи свечей озаряли богатые дворцовые покои, когда из темноты к воротам подъехала золочёная карета.
  Отворилась дверца. На землю ступила маленькая ножка в золочёной туфельке.
  - Ни пуха! - подмигнул кучер, чем-то отдалённо напоминающий то ли рыбака, то ли соседа.
  Гордая красавица сдержанно кивнула в ответ. Роскошный лакей подхватил серебристую мантилью. Другой склонился в поклоне, указывая путь...
  Да, не забудем также и про гордого красавца, что вылез из кареты следом: чёрный фрак, рукава с отложными манжетами, под высоким закрытым воротничком - скромный "бабочка", а на руках - простые белые перчатки.
  Возраст Мартина выбрала себе неопределённый. Это самое лучшее в неопределённых ситуациях. Кто знает, что за фрукт этот князь Ветерольский. Ещё на Земле он считался чудом из чудаков (собирал, представьте себе, звёзды!) А уж тут, в раю, где каждый бывший простой смертный, не стесняясь, проявляет своё потрясающее "я"...
  - Сориентируемся на месте, - сказала Мартина, постукивая сложенным веером по ладони. - И, пожалуй, внешность, которую ты себе выбрал, наиболее удачно сочетается с нашим планом...
  Внешность Том себе выбрал профессора философии: дородная фигура, окладистая бородка, приветливые щёки, весёлый взор маленьких глазок из-за ещё более крошечных очков.
  - Должно произвести впечатление на князя, - одобрительно кивнула Мартина. - Главное, не забывай почаще повторять: "Ничто в жизни не вечно", "Всё сущее взаимосвязано" и "Человек обретает мир в собственной душе".
  Ах, какие души собрались на балу! Какие платья, какие фраки! Каким светом сверкали украшения на дамах! Звёздным! А главное, как изящно и легко двигались пары в танце! Надо сказать, что как раз тут ничего мистического и нет: лёгкие, как пух, души умели не только легко передвигаться, но и воспарять к потолку и даже проскальзывать одна сквозь другую.
  Потому представьте, что творилось в бальной зале. Под звуки небесной музыки, совершенно не мешая друг другу, толпы роскошно разодетых душ кружились не только на полу, но и в воздухе. Ах, какое сказочное было зрелище! Какая игра красок и постоянная их смена! Потому что господин в алом фраке, пролетая сквозь даму в белом муслине, окрашивался в розовое. А дама в золотисто-жёлтом, прижав к сердцу подругу в берюзово-голубом, становилась чудо какая зелёная!
   А главное - и тут тоже соблюдался принцип райской жизни - все гости танцевали только под ту музыку, которая им нравилась. Это значит, что любители вальса танцевали вальс, любители польки - польку, приверженцы менуэта водили менуэт, а поклонники танца "О-го-го! Хэй! Хэй!" строго придерживались своего самобытного стиля.
  Через весь этот парад душ, как через густой лес, просочилась душа хозяина дома - с толстым животиком, обтянутым серебристым жилетом. И остановилась напротив профессора философии и его спутницы.
  - Вы спрашивали князя Ветерольского? Он тут - в библиотеке. Уже собирался уходить, но я его усадил за чашку чая. Через час покидает рай. Страшно деловая душа! Вон там, пройдите за портьеру...
  Дети ринулись... Прошу прощения: профессор с дамой с достоинством проследовали в указанном направлении: богатыми коридорами... анфиладами роскошных покоев... перелетая через ступеньки и даже целые пролёты... наталкиваясь на люстры и спотыкаясь о шкафы... просачиваясь через запертые двери... вот и библиотека. Зрелище было несколько... не сказать, чтобы неожиданное. Дети по-всякому представляли себе князя. Но всё же не так.
  За столиком, вытянув ноги поперёк комнаты, сидела каланча во фраке: лысый череп, борода лопатой, приветливая улыбка до ушей. При виде их каланча просияла - и счастливые морщинки поползли-поползли во все стороны, сделав взгляд до удивления сердечным. Трудно было поверить, что этот субъект - как угорь, ускользавший от них три дня подряд - теперь крепко сидит на стуле и с виду совсем не порывается сбежать.
  - Ну, теперь-то ты от нас не уйдёшь, - тихо прошептала Мартина, сияя улыбкой в ответ.
  
  * * *
  - Чашку? Чая? - радушно предложила каланча.
  - Спасибо-нам-без-чая, - оттараторила Мартина, присев. И помешав ложечкой в пустой чашке, решительно двинулась в бой: - Известно ли вашей светлости, что по вашей вине банда ведьм намеревается придать мучительной смерти замечательного человека, почти что праведника...
  - Праведника и есть, - подтвердил Том.
  - Вот, - кивнула Мартина, - профессор лучше знает своего папу. Итак, речь идёт о праведнике.
  - По моей?.. Вине?! - разинул князь рот.
  В течение всего рассказа Мартины выражение лица князя менялось несколько раз. Сначала краска сошла со щёк, а глаза растерянно уставились в пространство. Когда Мартина дошла до похищения Катарины, брови князя, шевельнувшись, нарисовали латинскую букву "V" - как "Vogel". После замечания о требовании карлика выдать ему алмаз "V" сломалась, глазки сощурились, а губы растянулись в улыбке. И под самый конец повествования лицо князя вдруг резко удлинилось: за счёт отвисшей нижней челюсти. Ибо закончила Мартина свой рассказ не какими-нибудь словами, а нижеследующими:
  - ...Так что вы понимете теперь, ваша светлость, после всей этой истории ваша святая обязанность - принять нас в ангелы. События движутся, а мы тут надолго застряли в раю. Вашим же сиреневым ангелам, все знают, разрешено летать на Землю.
  - Но... - растерялся князь,
  - Никаких "но". Сегодня же принимаете, завтра летим на Землю. Времени, - постучала Мартина по столу, - нет!
  - Погодите, но я не могу принять вас в ангелы!
  - Почему?
  - Потому что... детей в ангелы не принимают.
  - Где вы тут видите детей? - с любопытством оглянулся "профессор".
  - Нигде, - просто ответила его светлость. - Однако, если я не ослышался, праведник приходится вам папой. А сколько мне помнится, самому старшему из детей учителя Арнольда не исполнилось ещё тринадцати лет.
  - Исполнится в сентябре! - поспешил известить "профессор". И в смущении схватился грызть ногти.
  - Ну вот видите, - развёл руками князь. - При всём моём уважении к вашим профессорским сединам...
  В комнате повисло небольшое молчание: раздумчивое...
  - Вот что, - мягко сказала Мартина. И легонько коснулась кончиком веера рукава князя. - Из-за вашей светлости погибнет невинный человек. Посоветуйтесь-ка со своей совестью: правильно ли это будет?
  На минуту князь застыл, прикрыв глаза. Видимо, советовался с совестью. Потом открыл:
  - Нет, неправильно.
  - В таком случае, в чём же дело? - улыбнулась Мартина.
  Князь приложил руку к груди:
  - Не беспокойтесь, бога ради. Я встречусь с карликом и поговорю с ним. Клянусь, что всё уладится и Том скоро встретится со своим папой!
  - А Катарина? Между прочим, опять же по вине вашей светлости бедняжка томится в плену у ведьм.
  - Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы вызволить её, - горячо заверил князь. - Скажите мне только, где она находится...
  - Не скажем, - отчеканила Мартина.
  - То есть... как?!
  - До тех пор, пока не примете нас в ангелы.
  Князь обескураженно поглядел на Тома. В ответ "профессор" важно скрестил руки на груди.
  - Ничто в жизни не вечно, - изрёк он, поморгав. - Да-с... Всё сущее, знаете ли, взаимосвязано. - И бросив взгляд на свою спутницу, закончил: - А человек беспременно находит мир в собственной душе.
  Князь сник.
  Снова повисло молчание: выжидающее...
  - Бог с вами, - махнул князь рукой. - Из двух грехов, так сказать, выбираем...
  Больше ничего сказать не смог. Потому что "профессор" и дама вдруг с радостными воплями кинулись ему на шею.
  
  * * *
  Ну, а дальше... Дальше и рассказывать почти нечего.
  Принимали в ангелы на Четвёртом Небе: там был Божий Алтарь. Что странно, сам обряд посвящения в ангелы Том с Мартиной припомнить никак не могли. Выветрился из головы начисто, как только покинули Божий Храм. Но долго ещё после того звучала в голове небесная музыка, а на душе было томно и блаженно.
  Потом сказали: двенадцать дней. Двенадцать дней нужно было провести в раю в изучении ангельского устава. В котором, между прочим, было всего три пункта. Своим вмешательством в дела людей ангелы должны были:
  1. Делать лучше.
  2. Не делать хуже.
  3. Доброту вершить незаметно - будто всё происходит само собой, без явного вмешательства Неба. (Иными словами - крыльями не махать, на глазах у смертных эффектно не исчезать.)
  После совершения доброго дела полагалось оставлять ветку сирени. То был знак, отличавший сиреневых ангелов от божьих. Вот и всё.
  Ах, нет, погодите. Был ещё один пункт, важный. Он не писался чернилами, но имелся в виду.
  - Сиреневые ангелы не вступают в открытую борьбу с тёмными силами: ни с чёртом, ни с дьяволом, ни с бесом, ни с ведьмой... Сиреневые ангелы не имеют права вступать в борьбу с тёмными силами... - бубнили новички, заучивая не написанное, но имеющееся в виду.
  - Я уже выучила! - подняла руку Мартина. И оттараторила все четыре пункта слева направо и задом наперёд. - Можно теперь лететь на Землю?
  Стоп! - осадили её. И дали в руки толстый гроссбух. В котором подробно описывались права ангелов. Прав было много, но больше всего девочке понравилось следующее: ангелы могут расхаживать по Земле в обличье обычного человека из плоти и крови. Единственное, что запрещалось - воизбежание недоразумений - это принимать свой прежний земной облик или облик кого-либо из живущих на Земле.
  - Ну, а теперь-то можно? - осведомилась Мартина, переписав всю книгу себе в тетрадь и выучив наизусть основные моменты.
  Терпение, сказали ей, без крыльев нельзя.
  Оказалось, что, как у всех нормальных ангелов, у Мартины и Тома должны были вырасти крылья. Они появились на второй день: совсем крошечные, как у птенцов. И так же, как птенцы, Мартина с Томом ещё не могли пока летать. А только подпрыгивали - и беспомощно трепыхались в воздухе.
  Но каждый день крылья тщательно поливали святой водой. И они быстро подрастали. Так быстро, что уже через семь дней стали почти такими же большими и величественными, как у других ангелов. Причём - прелесть какая! - крылья у Мартины оказались сизыми, с чёрными прожилками, а у Тома - белыми, как снег.
  Ещё одна неожиданность: обладать крыльями - не значит уметь летать. Пришлось учиться: целыми днями, обливаясь потом, прыгать с крыши, потом - с дерева, потом - с облака...
  Но ничто не могло заставить детей прервать тренировки и дать себе хоть небольшую передышечку. Потому что ни на минуту, ни на секунду Том не забывал болтовню кукол в саду у ведьмы: приближается День Пяти Бесенят, и в этот день в замке графини де Вамп будет бал, а на балу дочки ведьм обмениваются куклами. Это был шанс!
  
  
  ГЛАВА 23
  
  Катарина сидела взаперти и страшно ругала себя за совершённую в молодости ошибку. Зачем отдала волшебный ключик? Теперь приходилось расплачиваться за легкомыслие.
  
  Прохладные сумерки опустились на землю. Лес, небо, кусты, дорога сделались серыми и скучными. Кр-р-р-р-р! - заскрипели ворота, пропуская карету. "Трам-та-ля-лям! Трам-та-ля-лям!" - всё ещё пиликало в головах у обалдевших от бала кукол.
  Всё скучнее и серее становились лес и небо, всё темнее и мрачнее - усадьбенный сад. Лакей с зажжённым канделябром встречал у крыльца.
  
  * * *
  "Дзынь, дзынь, дзынь, дзынь", - позванивали тарелки в гостиной. "Ням, ням, ням, ням", - раздавалось аппетитное. И неслись дразнящие запахи: шпигованной чесночком печёнки, жареных с лучком языков, запечённых мозгов, варёных хвостов и вкусных нежных сердец под сметанным соусом.
  - М-м-м-м! М-м-м-м! - мычал барон, обсасывая мозговую косточку. Обсосал - бросил на блюдо - вытер салфеткой жирный подбородок - потянулся за следующей.
  Тут дверь приоткрылась. Показалась голова лакея.
  - Они здесь, ваше сиятельство. Впустить?
  - Впускай.
  Дверь приоткрылась шире, в комнату вплыли Николь и Сэнди.
  - Нет и нет! - вскинулся барон. - Барышни немедленно отправляются спать!
  Колыхнув юбками, девчонки нехотя скрылись за дверью. А в комнату с тихим шуршанием проскользнула вереница кукол.
  - Гм...
  Некоторое время барон молча перебегал глазами: с одной на другую, с одной... на другую... Пока не остановился на Катарине. Девочка мило улыбнулась. Нахмурившись, барон обернулся к сахарнице:
  - Которая из них?
  - Вон та! - ответила сахарница. А точнее, не сахарница, а кукла Зузи, расположившаяся рядом с сахарницей. - Вон она - та, что в голубом платье и с безобразными локонами!
  - Поди сюда! - поманил, обернувшись, барон.
  Поначалу было Катарина облегчённо вздохнула. На всякий случай скосила глаза на свои красивые локоны... И вздохнула ещё облегчённей. Нет, слава богу, речь шла не о ней.
  Но барон упорно манил и манил пальцем. А Зузи вытаращила глаза прямо на неё, на куклу Катарину. Страшно удивившись, девочка неуверенно шагнула вперёд.
  - Так-так... Теперь я лучше вспоминаю. Не ты ли была вчера ночью в покоях баронессы?
  Катарина открыла было рот, чтобы ответить...
  - Она-она! - раздалось пронзительное. Из-за блюда с обглоданными костями высунулась Музи. - И ещё она стащила волшебные духи!
  Ах, это было так несправедливо.
  - Я не брала духов! - сказала Катарина.
  И это была истинная правда.
  - Угу, - Барон наколол на вилку кусок печёнки. - Ведь ты уже не в первый раз посетила опочивальню? Так? Кто украл алмаз из шкатулки баронессы? Никто иной, - кусок печёнки занырнул барону в рот, - как ты, конечно.
  - Клянусь, в жизни не видала никакого алмаза!
  Надо сказать, что и тут Катарина ухитрилась сказать истинную правду: она действительно не видела алмаза. Жаль только было, что сейчас отберут духи.
  - Угу, - снова прогудел барон, накладывая себе мозгов из горшочка. Помолчав, поделился: - Всё думаю, на что ты годна? В том смысле: что из тебя, из такого нежного существа, выйдет? - Вздохнул, задумчиво покачал головой: - Суп с фрикадельками?.. Рулет со шпинатом?.. Или уж просто порубить да запечь с картофелем?.. Право, ты меня ставишь в затруднительное положение.
  Катарина виновато вздохнула. А барон, проникшись гастрономическими идеями, погрузился в думы. Размышлял долго. Побагровел от напряжения. Но, видно не его был час.
  - Вот дьявол! Ничего-то нейдёт в голову после еды. Ты-то сама что стоишь столбом? Как думаешь - что из тебя лучше получится?
  - Кхе-кхе, - вежливо откашлялась девочка. - Я слыхала, что мясо есть ужасно вредно.
  - Вот уж глупости! - отмахнулся барон.
  - Правда, правда. Всем известно, что растительная пища невероятно полезна для здоровья.
  - Ага, - догадался барон, - намекаешь, что тебя лучше подавать с овощами? Что ж... - погладил подбородок. И подложил себе ещё мозгов на тарелочку. - Мысль очень и очень неплохая. Решено! - Кулак дьявола так тяжело опустился на стол, что Зузи и Музи подпрыгнули. - Если не суп с фрикадельками, то рулет со шпинатом. Если не рулет со шпинатом, то шашлык с помидорами. Но если же и не шашлык... - в гостиной наступила напряжённая тишина, - то тогда мой любимый бифштекс с капустой по-домашнему!
  Люстры задрожали. Куклы онемели от ужаса. А барон вдруг улыбнулся ласково, приятно:
  - Но всё это, конечно, если ты не отдашь алмаз.
  - И духи! - напомнили Зузи и Музи.
  - Чёрт с ними, с духами, я не интересуюсь. Ну как? - склонился снова к девочке. - Скажешь, куда спрятала алмаз баронессы?
  И закивал так по-доброму: отдавай, мол, и дело с концом!
  Что тут сказать? Человеку свойственно испугаться. Катарине очень, очень в эту минуту хотелось признаться, где алмаз. Но она никак, ну, никак не могла этого сделать. Потому что и сама не знала.
  - Нет, - всхлипнула, - не скажу.
  - Ну что с тобой делать! - хлопнул барон себя по ляжкам. - Заприте её в ящик моего секретера. Или... нет: лучше в сундук. А утром - на кухню.
  В следующую минуту упирающуюся куклу тащили к дверям.
  - Я очень невкусная! - кричала, отбиваясь ногами, Катарина. - Я кислая! Отпустите меня, я не брала алмаза!
  Но ни крики, ни попытки объясниться не помогли. Крышка сундука захлопнулась. Наступила противная жуткая темнота.
  
  * * *
  ...Пыхх-пыхх! - продвигалась в темноте свеча - пыхх-пыхх! - бросая тени на стены.
  Утих звон тарелок. Уснули обитатели усадьбы. Над землёю разверзлась ночь. Тёмная, страшная, полная неприятных неожиданностей. В Заповоротном мире ведь, знаете, всё не так, как в человеческом.
  Вот лес, где живут люди-волки. Они очень кровожадные. А в голодные годы выходят в человеческий мир и нападают на запоздалых прохожих. Не ходите ночью в лес одни.
  А вот речка, где живут люди-рыбы. Они выходят из воды только после захода солнца. Чтобы причесать при луне свои длинные волосы. Видите? - под ивой две русалки. Уже причесались. И теперь лежат, болтают, шлёпают по воде хвостами.
  А там за холмом живёт семейка вампиров. Они боятся дневного света и показываются только вечером, когда стемнеет. Потому окна в доме - из тёмного стекла. А днём приходит старая чета утопленников: поработать в огороде, прибраться в доме, помочь с детишками...
  Очень заманчиво и интересно походить по Заповоротному миру ночью. Но чтобы посмотреть на русалок или заглянуть на огонёк к вампирам, нужно сначала выйти из усадьбы. А чтобы выйти из усадьбы, нужно выбраться из сундука. Об этом и хлопотала свеча - пыхх, пыхх! - плывя по коридору.
  Проплыв, подошла к лестнице. Спустившись, завернула за угол. Завернув, аккуратно протиснулась меж занавесями. И попала в маленькую комнатку.
  В комнате она немножко поболталась, но быстро нашла то, что нужно - большой сундук. Издав радостный вздох, свеча опустилась на пол и позвала человеческим голосом:
  - Катари-ина!
  Из сундука откликнулось:
  - Я тут!
  - Незадача. Я бы прорезал тут дыру, но чёртов сундук весь окован железом. Ты не пролезешь.
  - Ой, а что же делать?
  - Ничего, просто вариант "А" отпадает. Вариант "Б": пойду сейчас к барону и стащу у него из кармана ключ от сундука. Ты не скучай, жди.
  - А он тебя не поймает?
  - Кто - барон? О чём ты? Я ведь ангел. А ангелы, к твоему сведению, умеют быть невидимыми. Сиди себе тут, жди спокойно. Вот, свечу тебе принёс, чтоб не страшно было в темноте.
  Тут свеча поднялась с пола и, пройдя сквозь стенку сундука, исчезла внутри.
  - Жаль, не могу тебя так же вытащить: живая субстанция есть живая субстанция.
  
  * * *
  Да, всякое в жизни бывает. Такой был гениальный план! Всё так тщательно было продумано, отрепетировано... Князь Ветерольский согласился сыграть роль графа фон Граб, Мартина подобрала себе внешность племянницы. А кукла-ангел - экспериментальная модель - была задумана самим Томом. Всё-то должно было пройти без задоринки: раз-раз, и Катарина - у них! Какая ведьмочка не обменяла бы любую свою игрушку на единственную в мире куклу-ангела? А Николь де Мон упёрлась. Кого угодно, мол, но только не Катарину. Мартина вела себя мужественно: немного поломалась - и, так уж и быть, обменяла Тома на первую попавшуюся куклу. Всё таки, что ни говори, а добрый ангел поблизости никогда не помешает.
  Не только не помешает, но и поможет сбежать! Ей-ей, не беспокойтесь! Том спешил, скользя по лабиринту громадного дома - бесшумно, как умеют ангелы. Задача была проста: проникнуть в опочивальню барона и вытащить у него из кармана ключ. Проще не бывает. Это было первое благородное деяние ангела-Тома на Земле, и он им страшно гордился.
  Обидно было только, что не будет никаких столкновений, опасностей там или каких-нибудь неожиданных помех. Шагая по коридору, Том раздумывал: может, шутки ради стянуть со спящего дьявола ночной колпак? Да и подвесить на люстру? Получилось бы очень смешно. Встанет утром дьявол - а колпака нет. Глянет на люстру - а он там. Ха-ха, вот здорово! Да, мысль была удачная.
  Размышляя таким образом, Том приблизился к двери в спальню барона. Само собой, она была крепко заперта. Само собой, на девятнадцать замков. Но что такое запертая дверь для вездепроникающего ангела? Ничто.
  Однако проникать сквозь дверь Том не стал. Как всякий уважающий себя ангел, сделал несколько шагов в сторону - и просочился сквозь стену.
  Барон ещё не ложился. В комнате тускло светили три свечи, воткнутые в канделябр. А сам дьявол сидел в кресле, склонившись над книгой.
  Такой расклад немножко порадовал. "Не спит" - это опаснее, чем "спит". Хотя - прыгай ты по нему, дёргай за нос - всё равно ведь ничего не увидит и не почувствует.
  Сюртук барона был расстёгнут. И пола его свободно свешивалась через край кресла, преданно глядя растопыренным карманом на Тома. Прямо вот бери ключ - и уходи себе спокойно. Опять же: до обидного просто.
  Том не стал спешить. Сначала решил узнать, чего это там барон читает. Спокойно обошёл вокруг кресла и остановился под самой книгой. "Маска красной смерти, - блестело на обложке. - Эдгар По". Надо же! Любимый рассказ Тома! Он читал его уже одиннадцать раз!
  Тут книга отодвинулась. И вместо любимой книжки Тому предстало лицо барона. На голове у дьявола был ночной колпак оригинальной формы - с особыми чехлами для рогов. А лицо - измождённое, припухшее от чтения. Но очень удивлённое.
  - Вот это да, - промолвил, барон, почесав рога под чехлом. - Это что ещё за шутки?
  Глаза барона смотрели прямо сквозь мальчика - на что-то за его спиной. Тому стало любопытно. Он оглянулся - и увидел стул. Но кроме стула ничего интересного не было.
  Между тем, упорно глядя сквозь Тома, барон продолжал:
  - Ты что же, мерзавец, совсем не боишься? С каких это пор куклы стали расхаживать по опочивальням своих хозяев? - И, нагнувшись, ловко ухватил Тома за штаны.
  Это было потрясение. Барон смотрел мальчику прямо в глаза и, покачивая на лямке штанов, приговаривал:
  - Ай да наглец! Ай да негодник! Вы что тут - уговорились меня раскормить? Не успел одну съесть, появляется другой. Так всю стройность скоро потеряешь.
  Тут Тома сильно встряхнули:
  - Ты небось решил скрасть чего-нибудь? Говори, мерзавец, всё равно найду!
  Барон попытался обшарить карманы Тома, но толстые пальцы не пролезали в узкие карманчики.
  - Ладно. Молчишь? Молчи. Перед ужином расскажешь. Раньше съесть тебя не смогу, извини. Сначала девчонку.
  При этих словах дьявол прошёл в соседнюю комнату, выдвинул ящик секретера и опустил в него Тома. Подумал-подумал - и сунул туда же кулинарную книгу.
  - Вот, посиди пока, поищи, что из тебя приготовить. Только учти: бифштекс отпадает. На бифштекс у меня уже девчонка.
  Запер ящик на ключ, направился обратно к креслу. Но услыхав стук и глухие вопли, вернулся, открыл:
  - Случилось что?
  - Отпустите меня... - заплетающимся языком бормотал мальчик, торопливо вылезая. - П-прошу вас! Ну что вам стоит меня отпустить? А? Я... я хочу к маме! П-прошу вас! Отпустите меня!
  - А-а... - кивнул барон. Затолкал куклу подальше, снова затворил ящик, а ключ сунул в карман. Вот так.
  
  * * *
  - Отпустите меня! - надрывался Том, барабаня ногами о стенки ящика. - Пожалуйста! Откройте-е-е-е-е! - крикнул в последний раз. Замер, прислушиваясь.
  Сначала тишина, потом - звук перелистываемой книги. Барон, похоже, был большой книгочей.
  Ладно, решил мальчик, подождём. И принялся обустраиваться поудобнее.
  В ящике пахло бумажной пылью, было тепло и сухо. Но скучно. Судя по то и дело повторяющемуся шелесту страниц, барон засыпать не собирался.
  "Ах, друг мой, - пожурил себя немножко Том, - какой ты у меня рассеянный."
  Надо сказать, что толстый "бух" про сиреневых ангелов Том читал не очень внимательно. Сейчас, разумеется, он вспоминал, что да, действительно, кажется, где-то там было написано, что дьяволы и ангелы видят друг друга. Мартина бы рассердилась на такую забывчивость. Ах, уж эта Мартина. Она бы уж точно не забыла. Но ничего, Мартины рядом не было. И Том решил себя сильно не ругать. "Не огорчайся, друг, бывает. Зато теперь будет интересно. И по-настоящему опасно!" От таких мыслей сделалось приятно и потянуло спать.
  ...Разбудил Тома странный писк.
  - А? - подскочил он. Стукнувшись о стенку ящика, всё вспомнил.
  Прислушался. Кто-то пищал. Кто только - мышь или барон? Раздираемый любопытством, Том просочился из ящика наружу и тихонько прокрался в соседнюю комнату.
  Чудная картина: барон спал прямо в кресле, раскрыв рот и выронив на пол книгу. Под дверью что-то зашуршало, зашуршало, пискнуло - и затихло. Мышь, значит.
  Дальше дело было так.
  Том обошёл вкруг спящего дьявола. В каком кармане ключ? В правом или в левом? Ах, наугад! Сунул осторожно руку - прямо сквозь карман - и пожалуйста! Вот он, ключ!
  Опять же, слишком легко получилось. Фи, сказала бы Мартина, это и младенцу под силу. С досадой оглядевшись, Том хотел было прихватить с собой и книгу барона. Проснётся барон - а книги-то и нет!
  Но потом вспомнил про колпак. Ну её, книгу. С колпаком смешнее.
  Сказано - сделано.
  Полюбовавшись на покачивающийся на люстре колпак, Том прошёл мимо двери, просочился через стену - и оказался в коридоре.
  
  Ты ждёшь меня, мой дру-уг?..
  
  - насвистывал канделябр барона, спускаясь с лестницы. -
  
  Ты ждёшь меня в ночи-и?..
  
  И мыши с писком ужаса прятались по углам.
  
  - Ну, как?
  - Один момент! Один... только маленький моментик... - Том аж побагровел от усилия. Но ключ не только не поворачивался, а даже и не входил в замочную скважину.
  - Ну, как? - снова с надеждой спросила Катарина из сундука.
  Нет, ключ явно был не тот. Ёлки-палки! Похоже, ошибся. Похоже, взял ключ, который от секретера.
  - Ты знаешь, Катрин, - сказал Том, - ты меня немножко подожди. Я мигом. Я просто кое-что забыл...
  И стрелой помчался обратно.
  Ещё не добежав до поворота, ведшего в спальню барона, Том услышал громовые раскаты дьявольского баса:
  - Пьер, мерзавец!.. Где мой колпак? Что за шутки? Чуть рога не застудил!
  Потом, судя по звукам, мерзавец Пьер помогал хозяину искать колпак. А Том, спрятавшись с мышами за портьеру, беспощадно себя ругал: "Ах, друг мой, и дёрнул же тебя чёрт подвесить колпак на люстру! Ну почему было просто не стянуть книгу?"
  Колпак искали долго. Недогадливый мерзавец Пьер никак не мог сообразить взглянуть на люстру. И Тому приходилось терпеливо ждать.
  Где-то под ногами, задевая портьеру, пищали мыши. Да так громко, что мерзавец Пьер два раза заглядывал за портьеру и подозрително вглядывался в темноту за спиной у Тома.
  Это раздражало. В конце концов Том не удержался, стянул с головы шапку и - хлоп! - накрыл пискунов. Всё, тишина. А тут и колпак нашли. Кто ищет, тот всегда найдёт, любила повторять Мартина.
  Сонный мерзавец Пьер прошаркал по коридору и исчез за поворотом. Ну, друг, вперёд! Ключ от сундука всё ещё у барона в кармане. Надо его выудить. Подкравшись к спальне, Том осторожно просунул голову через стену.
  Досадно и грустно: барон больше не спал. Наоборот, выспавшийся и бодрый, увлечённо читал.
  А времени оставалось мало. А скоро начнёт светать.
  "Ничего, - подбодрил себя Том, вытирая пот со лба. - Младенцу это, конечно, не под силу, но тебе, отважный друг мой Том..."
  И храбро пополз, пополз вперёд...
  - Что такое? - подскочил барон. И оглянулся. Счастье, что не в ту сторону. Уже не стараясь ступать бесшумно, Том пулей пролетел сквозь стену и припустил по коридору.
  - Пьеррр! Мерррзавец! - рокотал барон. - Не спальня, а проходной двор! Приведи мне сюда немедля Драйхена! Драйхена сюда!
  Не разбирая дороги, Том мчался и мчался. С перепугу пролетел сквозь мерзавца Пьера, сквозь пару пустых комнат... И остановился только, с разбегу забежав в сундук.
  "Что делать? - стучало в кукольной голове. - Что делать без ключа?"
  
  * * *
  - Часовичок! - подсказала Катарина-из-сундука.
  Мысль была свежа и оригинальна. Имея данное ему Небом тело куклы, Том не мог, к сожалению, больше материализовываться ни во что другое. Но кукла - хоть и небольшое, но всё же заметное существо. В то время как "часовичок"...
  - Ты будешь таким маленьким и лёгким... - убеждала Катарина-из-сундука. - Барон тебя и не заметит! Раз-раз - и ты уже в кармане у барона. Раз-раз - и ключ у тебя!
  Она ещё долго давала указания, как добраться до гостиной с часами-кукушкой. Но Том уже не слышал. Он был давно в пути.
  
  * * *
  ...То была ночь невезений. Несомненно. Потому что на двери домика с кукушкой висела дощечка с надписью:
  
  Уехал к тётушке. Буду в понедельник.
  
  Если учесть, что сегодня только среда...
  Это было ужасно. Рухнула последняя надежда. С грохотом и треском. Том сел и с досады материализовался.
  Он чуть не плакал. Горькими кукольными слезами. За окном светила тусклая луна, глухо стучал маятник. Правду сказал Томариэль, что "куклы покинуты всеми и вся". Если твой ангел-хранитель тебя потерял, никогда тебе не будет везения.
  Прошла минута, а может, пятьдесят, и за окном медленно начало светать, когда портьера у двери тихонько колыхнулась. И возле софы, а потом под столом что-то тихо зашуршало.
  - Вы тоже его ищите? - прозвенело из темноты так неожиданно и близко, что Том вздрогнул. Под столом блеснули два больших глаза и белые шифоновые рюши.
  Хорошенько рассмотрев онемевшего Тома, Киска решительно подобрала подол и двинулась ему навстречу.
  - У вас есть с собой лимонное варенье? Что вы молчите? Есть или нет? Если нет - так и скажите. Я с вами поделюсь.
  - Спасибо, - вежливо поблагодарил Том, - но мне не надо.
  - Как, как вы сказали? - недоверчиво воззрилась кукла. - Вам не нужно лимонного варенья? Шутить изволите? Или я ошибаюсь - и вы совсем не к Часовичку?
  - Да, но Часовичок... - Том показал на табличку на часах. - Его нет дома.
  - К вашему сведению, - обиделась Киска, - я и сама читать умею. Тётушка Часовичка живёт в часах на кухне. Поспешим!
  ...Пожалуй, если бы не Киска, Том бы долго блуждал по дому. Но с опытной провожатой - совсем другое дело. Вперёд, вперёд, направо, налево - и вот уже запахло картофельными оладьями и сливовым пирогом.
  На кухне было темно. И только в окошках часов под потолком горел свет - заманчиво и уютно.
  Полезли на плиту, оттуда - на буфет, оттуда - на самую верхнюю полку с крупами.
  - Как вы думаете, - шепнул Том, - они спят?
  - Думаю, что если свет, - шёпотом же ответила Киска, - то не спят. Вот вам лимонное варенье. А теперь...
  Два кулачка забарабанили в дверку часового домика.
  - Спешу-у! - Дверка распахнулась.
  ...Накрытый кружевной скатертью стол был заставлен сладостями и чашечками с чаем. По домику разносились аромат чая и различных сортов варенья. Но не на вазочки с вареньем сразу же уставились Том и Киска. И даже не на кругленькую улыбающуюся хозяйку дома - тётушку Часовичка. За столом сидел Кавальиро. Да-да, бравый кавалерист сидел нога на ногу и глотал чай.
  - Ага! - улыбался Часовичок, одним мановением руки превращая гостей в таких же крошек, как он сам. - Ещё двое желающих посетить спальню барона!
  
  * * *
  - Они пришли к Часовичку за полчаса до меня, - рассказывал Кавальиро на ходу. А вернее, на бегу. Тени от фонаря в его руке смешно плясали на ковре. - Часовичок - славный малый, хоть и чудак. Эти двое были так взволнованы, что он даже не стал их мучить своей историей (ну, знаете, про то, как он нашёл свои часы). Благородный поступок, не правда ли?
  От быстрой ходьбы все трое уже задыхались.
  - Итак, он не стал их мучить, а, пожелав удачи, превратил в крошек. Став маленькими, оба, не теряя времени, умчались в спальню барона. Если можно сказать "умчались" про двух дряхлых старичков.
  Завернув за угол, Кавальиро прибавил шагу.
  - Поспешим. Светает. Так вот, через полчаса являюсь я... Ещё через пару минут - вы... И каждый - с мечтой одолжить у барона ключ от сундука.
  Внезапно он остановился.
  - Тут нужно решать. Направо - к барону. Налево - к Катарине. Куда сначала?
  - К барону, - сказал Том. - Поищем у него в карманах ключ. Если ключа нет, значит, старички нас уже опередили.
  - Вперёд!
  "Вперёд" всегда легко сказать. Как, впрочем, и "назад" и "налево" и "направо". Едва наши бравые "часовички" протиснулись через щель под дверью, глазам их предстало жуткое зрелище.
  Нет-нет, всё в порядке: утомлённый чтением, барон крепко спал у себя в кресле. Но рядом! На ковре! О, ужас! Лежала чудовищно большая собака с тремя головами. Причём две головы мирно спали, а третья - со звёздочкой на лбу - при появлении бравых "часовичков" бодро ощерила пасть и зарычала.
  - Драйхен... - пробормотал барон во сне, - умничка...
  Так вот кто такой был Драйхен!
  Пёс завилял хвостом и поднял ещё две головы.
  Пища и толкаясь, "часовички" полезли наружу.
  "Кляц, кляц!" - кляцнули зубы под дверной щелью. Путь к карману барона был намертво закрыт.
  - Нич-ч-чего, - кляцал зубами по примеру собаки Том. - С-старички на-наверняка уже д-давно стащили ключ и освободили Катарину. В-вот увидите! Бежим скорее!
  Прибежали. Увидали: сундук стоит, как стоял, крепко запертый. А из сундука - мерное посапывание. Это Катарина, не вынесши ожидания, уснула.
  - Как жалко... - всхлипнула Киска. - Они не успели. Бедняжка Катарина... Скоро проснётся барон - и её отнесут на кухню!
  Тоже мне - ангел-спаситель, ругал себя Том уже по-настоящему. Куда, вообще, могли подеваться эти два старых дурня, если их нет ни там, ни тут? Может быть, их съели мыши?
  Мыши?!..
  Схватившись за голову, Том понёсся назад. Скорее, скорее! Ах, это неповоротливое тело куклы: не умеет носиться со скоростью света! Вперёд... направо... налево... назад...
  Вот она - шапка, которой Том накрыл пискунов. Лежит на прежнем месте. Но теперь, по-сравнению с крохой-часовичком, такая большая, такая... чёрт-знает-какая-тяжёлая!
  Подбежавшие следом Кавальиро и Киска помогли Тому приподнять край шапки. Стояли на подгибавшихся ногах, кряхтели. Но не напрасно. Сначала из щели показались букли, а затем и вся фрау Гуте выползла наружу. Постояли ещё немного - и выглянула лысина старичка Пильцляйна.
  - Ключ! - строго сказала лысина. Занырнула обратно. А вынырнула, уже толкая перед собой большой железный ключ.
  
  * * *
  Что рассказать ещё? Да рассказывать-то больше и не о чем. Нужно было бежать - это было ясно всем. Кроме Катарины, правда.
  - А как же алмаз, - нудила она. - Я ведь ещё не нашла алмаз...
  Но ей просто заткнули рот, чтобы не мешала думать. Как бежать? Вот в чём был вопрос. Из ведьминой усадьбы так просто не сбежишь.
  - Момент, у меня всё схвачено, - удивил всех старичок Пильцляйн.
  Повёл всех во двор и показал кота.
  Тигр спал на ступеньке, свернувшись клубком. Между ушами у него сидел Часовичок и выгребал из банки последние капли лимонного варенья.
  - Хороший котяра, - похлопал Часовичок спящего кота ложкой по носу. - Мою историю прослушал три раза. Ни разу не перебил и всё время восхищённо мурчит. ...Ну, где ещё необращённая?
  Часовичок спрыгнул и подошёл к Катарине.
  - Да повезёт тебе! - пожелал он, одним махом уменьшая девочку в сто раз.
  - Садитесь на Тигра и спрячьтесь в его шерсти. Пока вы маленькие, вас никто не заметит. А Тигр выйдет погулять на улицу. Собаки в воротах его всегда пропускают: Николь запретила собакам трогать её кота. Одно запомните: быть "часовичками" вам осталось всего пять минут!
  
  * * *
  Вот всё как просто. Тут бы и счастливое спасение. Но едва "часовички" прицепились к брюху кота и тот мягким шагом направился на утреннюю прогулку (небо уже заметно просветлело и на деревьях запели первые птички)... Нет, сначала всё шло неплохо.
  Три зубастые головы высунулись из будки. Две толстые лапы царапнули воздух.
  - ...Не спится-с? - пролаяла одна из голов губастого мастифа.
  Чёрная тень кота вырисовывалась в ночи.
  - Никак нет, сэр. Вот, вышел погулять.
  - Не подойдёте ли поближе? Хотелось бы разглядеть чудесную звёздочку у вас на лбу.
  - С большим бы удовольствием, сэр. Тем более что сам давно интересуюсь интересной формой прокушенного уха на вашей правой голове, сэр. Но не могу подойти ближе чем на десять футов.
  - В чём же причина? Боитесь-с?
  - Никак нет, сэр. Но в интересах вашего же самочувствия-с. Ибо в случае укорочения десятифутовой дистанции между нами... неловко сказать, сэр...
  - Валяйте!
  - ...моя хозяйка обещалась приготовить из вас незатейливое блюдо-с... - омлет-с.
  Трёхголовый мастиф невольно передёрнулся. Видно, не любил омлета.
  Так вот, всё шло неплохо. Кот неторопливо продвигался к воротам и уже углядел птичку на кусте шиповника по ту сторону... когда из окошка раздалось пронзительное:
  - Сбегают! Сбегают! Мы всё видели!
  - Да-да! Мы всё видели!
  Из сторожевого домика выглянул сторож. Трёхголовый пёс зарычал.
  Но кот шёл мирно, неспеша. Только один раз чихнул: и на сторожа, и на собак, и на весь мир.
  - Сбегают! Сбегают! Держите кота!
  Будь Зузи и Музи несколько поумней, они бы объяснили, кто сбегает и как сбегает. Но сторож сам не догадался, а собака забилась в дальний угол будки, представив себе на миг невкусный - фу! - просто омерзительный омлет.
  Всё шло как по маслу. И Тигр уже лениво протискивался под воротами, когда из дому в ночной сорочке выскочила Сэнди. И издала воинственный клич:
  - Э-ге-ге-ге-гей! Зубастик, взять кота! Взять! Ррразорррвать на куски!
  Вот тут-то и начались неприятности. Несколько помогло то, что рвавшийся исполнить приказ хозяйки пёс никак не давал сторожу отстегнуть ремень от ошейника. Это дало возможность коту прогуляться, сломя голову, через кусты шиповника на дорогу. Но дальше...
  Да, если не везёт, то не везёт. Если уж ангел-хранитель покинул тебя, не рассчитывай на благоволение судьбы. ...Глаза собаки кровожадно горели в утренних сумерках.
  Кот бежал как мог. Мчался со всех своих кошачьих ног. Но собака... собака, конечно, была быстрее.
  Прощай, жизнь! Пусть она была короткая, пусть бестолковая кукольная, - но всё же замечательная!
  Шумное дыхание трёх собачьих голов уже слышали все. Разом позажмуривали глаза. Проглотят - не заметят!
  - Ну уж нет! - Цепляясь одной рукой за шерсть Тигра, Катарина сунула другую в карман. Достала флакончик с духами. - Так просто не проглотят! Сначала пусть очень постараются! - Нажав на крышку, девочка щедро опрыскала себя и всех вокруг.
  "Р-р-р-р-р!" - оскалил пасти пёс. И подавился собственными языками.
  То есть он, конечно, не хотел... собственными. Но пришлось. Ой, мама собачья! Ой, страсти какие!
  Поджав хвост и повизгивая, пёс помчался прочь. К воротам. К дяде сторожу, который защитит от страшного зверюги. Ой, мама собачья!.. Это где же видано, чтобы коты превращались в тигров?! Огромных, как лошадь! Зубастых, как смерть! Где видано такое?! Нигде.
  Но тигр не стал догонять. Только хлестнул хвостом, обождал, когда пассажиры усядутся поудобнее, и - трусь, трусь - затрусил в лес.
  
  
  ГЛАВА 24
  
  - Ах, друг мой, - с чувством произнесла ведьма, поливая торт ядом, - вот, съешьте кусочек - и будьте счастливы. Жизнью нужно наслаждаться, пока она есть.
  
  Они встретили на одной из улиц Заповоротного города - бывшие куклы, граф фон Граб, его племянница и Турандот.
  Всё получилось не так хорошо - ах, не так хорошо! - как хотелось бы. Ибо в суматохе бегства Катарина обронила духи. Она не была виновата - честное слово, она так крепко их держала! Но может быть, оттого, что сначала Катарина выросла, а флакончик с духами ещё какие-то мгновения оставался маленьким... А может быть, оттого, что Тигр превратился в тигра и все закричали от неожиданности, и Катарина тоже...
  Самое страшное, что пропажу Катарина заметила не сразу. А когда заметила, то с плачем кинулась искать. Искала долго, с Тигром. Но где ж найдёшь маленький флакончик, если не знаешь, где его обронила: в лесу? на лугу? или у самого дома ведьмы?
  Не надо винить никого. В конце концов Катарина спасла всех. Да-да, именно она спасла всех от пастей трёхголового пса, сделав Тигра тигром. Старичок Пильцляйн и фрау Гуте, Кавальиро и Киска снова стали людьми! Но Принцесса Турандот... Принцесса осталась куклой. Маленькой, с ножку стула. Годной лишь на то, чтобы исполнять королевские роли. Вот как печально...
  Впрочем, не подумайте, что от печали бедняжка вся раскисла. Ничего подобного. В этот солнечный день Принцесса сидела на плече у новой хозяйки (племянницы фон Граб), вертела головой направо и налево и, размахивая руками, бодро рассуждала:
  - "Королевский осёл"! Ага... "Железный рыцарь"! Это что-то знакомое. Через какую же вывеску проезжали мы в тот раз с ведьмой? А! Там, за углом! Погодите-ка...
  Спрыгнув на мостовую, Принцесса исчезла за углом. Пару минут спустя снова выглянула:
  - Там куча домов с вывесками - и вокруг каждого ходят вереницами кикиморы. Что, присоединимся?
  Если честно, то, чтобы выбраться из Заповоротного мира, вчерашние беглецы готовы были присоединиться к чему угодно.
  - Идёт! - закричали бывшие куклы, и рванулись было уже вслед за Турандот...
  - Погодите! - остановила племянница фон Граб. (Напомним вкратце, что то была Мартина.) - Это, наверное, самые простые кикиморы - если ходят пешком. Постойте, постойте... где-то я вчера видела... омнибус? Да! Не по ту ли сторону бульвара?
  Пять минут спустя кампания усаживалась в маленький омнибусик, запряжённый двумя лошадками, весь путь которого был до умиления прост: вкруг дома с вывеской "Крылатые кони".
  Пассажиры расселись, кучер дёрнул поводья, омнибус тронулся. Тук-тук, тук-тук, стучали колёса, омнибус скучно носился по кругу. И ничего особенного не происходило. Кроме того, что чинно сидевшие пассажиры через определённое количество кругов вдруг исчезали.
  П-пык! - исчезла дама с длинными ушами. П-пык! - пропал человечек с бейсбольным мячом на месте головы. П-пык! - оживлённо болтали и вдруг исчезли две кумушки с пуговицами вместо глаз... Появлялись новые пассажиры, исчезали старые, появлялись новые, исчезали...
  Но время идёт.
  - Скоро наша остановка, - возвестила Мартина.
  И действительно, уже бог знает в какой раз (в шестьдесят шестой) проехали надоевшие окошки первого этажа. И вид внезапно сменился. Омнибус исчез, а взорам беглецов предстала площадь Крылатых Коней. Тёмная, безлюдная, погружённая в ночной мрак, но - слава Всевышнему! - больше не заповоротная. Просто человеческая.
  - Мы снова люди! - не удержавшись, всплакнули куклы. И принялись прощаться. Долго-долго, сердечно и, наверное, навечно... Старичок Пильцляйн и фрау Гуте ушли в одну сторону, Кавальиро и Киска - в другую. Только Турандот осталась на плече у Мартины.
  - Ну что ж, - сказал граф фон Граб. (Напомним вкратце, что то был князь Ветерольский.) - Поищем теперь нашего друга Добрая Душа.
  Потому что, как вы, наверное, совсем забыли, карлик назначил князю встречу на утро седьмого июля. А сегодня было как раз седьмое июля.
  
  * * *
  Вокруг гостиницы "Гриссбрай-хоф" царило шумное оживление. Сами понимаете: гостиница большая, гости прибывают-отбывают. Цок-цок-цок - цокают копыта лошадей. Тук-тук-тук - стучат колёса экипажей. "Эй, Фауль! - кричат слуге. - Снеси-ка чемоданы в номер пятый!" Шум, гам. Тем более что окно открыто.
  Окно карлик нарочно не стал закрывать. Побаивался небожителей. Один князь Ветерольский - предводитель ангелов - чего стоил. Четверо неизвестных с ним выглядели мирно, но тоже внушали самые худшие опасения.
  Однако сам князь сидел спокойно - в неопасной с виду позе развалившись в кресле. И умильно глядя на карлика, с сочувствием кивал всему, что тот говорил.
  А говорил карлик много: быстро, отрывочно, рассерженно. Собственно, не говорил - вопил, бегая по коврику:
  - Обманули!.. Провели!.. Обшляпили!.. Как ватрушку какую!.. Меня! Спеца по алмазам!
  И бросил на пол сверкающий камешек.
  - Думаете, это алмаз? Алмаз, думаете? Ну? Чего молчите?
  Четвёрка подозрительных личностей переглянулась.
  - Алмаз.
  - Нет! Не алмаз! Стекляшка дрянная! - Карлик победно уселся на ботинок. - Поверьте опытному ценителю драгоценных камней. Чистое стекло - вот что это такое.
  Турандот подняла камешек, вгляделась.
  - Надо же! А выглядит, как алмаз.
  - Не отрицаю. Чистая работа, искусная подделка. Но стекляшка - она и есть стекляшка, - уверенно повторил Добрая Душа.
  - Так почему же вы её взяли? - спросил князь.
  Вроде как мягко спросил, ласково. Но карлик так и подпрыгнул, аж взвился под потолок. И снова забегал по коврику:
  - Почему?.. Эта хитрая змея! Это ведьминское отродье! Баронесса де Мон! ..."Я, господин Добрая Душа, обещание своё сдержала, "слезу Смерти" вам принесла, как вы того и хотели." И сверкает камешком, сверкает. "А вы мне за то, господин Добрая Душа, скажите наконец, куда спрятали учителя Арнольда, где мне его искать." И камешек протягивает на ладони. Тьфу!
  - Как же вы так обшляпились? Ай-ай-ай, - покачал головой князь. - Спец по алмазам...
  - А запах? - пискнул карлик. - А запах алмазный? А? Так и несло за версту, так и разило!
  - Ну?.. - всплеснул руками князь.
  - Знал бы я - дитя простодушное, голубь доверчивый - что эта пакость камешек свой алмазной эссенцией опрыскала!
  Всё прояснилось. В обмен на фальшивый алмаз Добрая Душа рассказал ведьме, как найти учителя Арнольда. И был тот разговор этой ночью. А теперь...
  - Как поздно! Как поздно! - огорчался князь. - Не иначе, они уже там! И ведьма, и барон де Мон...
  - Мышь зубастая!.. - ругался карлик. - Пиранья полосатая...
  - Послушайте, господин карлик! - возмутился Том. - Вы ведь обещали папу нам отдать, а не ведьме. Записку писали, что расскажете "всё как на духу и в подробностях"...
  - Ну, нет. - Карлик вдруг посолиднел. Важно прошёлся по коврику туда-сюда. И выдал: - За просто так не откровенничаю. Сначала, ваша светлость, должок-с.
  - Должок-с? - удивился князь.
  - Прошу не играть со мной в дурачка. Время идёт. - Карлик посмотрел на часы. - Ах, время идёт, время идёт. Ведьма с дьяволом, наверное, уже в пути. Адресок-то я указал, где томится бедняга-учитель. Да, не повезло вашему папеньке, не повезло. Да-с.
  - Постойте, - встал князь, - на что вы намекаете?
  - Позвольте напомнить, - с опаской попятился карлик. - Сиреневым ангелам не разрешается творить худое. Позвольте просто напомнить... Я маленький житель Земли... искренне желаю учителю только добра...
  Заметив, что князь вроде не предпринимает решительных действий, осмелел, с достоинством уселся на ботинок, сложил ручки на груди:
  - Да, ваша светлость, я о том алмазе, что вы мне задолжали-с - о "слезе Смерти". На что он вам, жителю Неба? И так бессмертны-с. А у меня - коллекция.
  И тут всё вышло проще, чем присутствующие ожидали. Князь хлопнул себя по лысине, без разговоров достал из кармана алмаз (при виде его ноздри так и затрепетали у карлика) и, любезно улыбаясь, протянул человечку на ботинке.
  - Ну-с?..
  - Вперрёд! - скомандовал донельзя довольный карлик, пряча алмаз в жилетный карман с тремя замками. - Ух, покажем этой ведьме! Ух, заплачет она у нас горькими слезами!
  
  * * *
  ...Где он - папа? Где учитель Арнольд? Скорее, скорее, обогнать ведьм, похитить папу у них из-под носа!
  Они летели, как на крыльях (на настоящих). Они мчались, как стрела, выпущенная из лука индейца!
  Но, как говорится... Сами знаете, что в таких случаях говорится. В общем, опоздали. Потому что дьявол и ведьма уже сидели в особняке у господина Добрая Душа и пили чай.
  - ...Я не буду предлагать вам деньги, - говорила баронесса, отрезая от торта кусочек за кусочком. - Что - деньги для такого высокодуховного человека, как вы? Металл, не имеющий цены. Больше ничего. Нет, я предложу вам другое. Я предложу вам нечто такое, что, как я надеюсь, вы оцените дороже своей бессмертной души.
  "Что же?" - отразилось в удивлённом взгляде учителя.
  - Жизни ваших детей, - кротко улыбнулась баронесса. И легонько пригубила чай. Ах, аромат!
  - Давайте, так: мы вам - ваших детей, живых и невредимых, а вы нам...
  - Согласен, - произнёс учитель.
  Откуда ни возьмись возник и лёг на стол перед учителем бланк договора о купле-продаже души.
  - Вот, пожалуйста, здесь... и здесь. Поставьте крестик, прочтите и подпишитесь. Пожалуйста, полным именем без сокращений. Тут - отпечаток пальца... Большое спасибо.
  Всё. Как просто! Душа куплена дьяволом. После кончины учителя она направится прямиком в ад.
  - А пока живите, - улыбнулась ведьма. - Жизнью нужно наслаждаться. Пока она есть. Как - сразу пойдёте домой или сначала отведаете кусочек торта? Вот - сама пекла, старалась.
  - Нет, благодарю, я сразу домой, - поднялся со своего места учитель. Схватил шляпу, вежливо приподнял над головой...
  Уже через минуту он сходил с крыльца. Качались сосны, пели птицы. У ворот особняка одиноко стояла дама в чёрном - с острой косой на плече.
  
  * * *
  - ...Что очень неприятно, - говорил князь, продираясь сквозь кустарник, - эти двое не ограничатся куплей души. Боюсь, что они сейчас же попытаются его убить...
  - Ах! - вскрикнула Катарина.
  - Да, надо спешить. Где же ваш особняк, господин Добрая Душа? Я вижу, что-то впереди белеет...
  - Он, он, - подтвердил карлик, сидя на плече у князя.
  - А я не вижу ничего, - щурилась Турандот.
  - Один момент, сейчас сниму магическую стену...
  Пять минут спустя были уже у цели. То есть сразу к воротам, конечно, не подошли. Спрятались в зарослях орешника. Потому что перед самым домом стояли трое и, размахивая руками, о чём-то оживлённо беседовали.
  - Он должен был пройти здесь! - восклицала баронесса де Мон.
  - Через эти самые ворота, - подтвердил барон. - Неужели вы его, душечка, не видали? Проглядели, может быть, случайно?
  - Мои глаза никогда меня на подводили, - ответствовала госпожа Смерть. И со спокойным достоинством опёрлась на свою острую косу. - Ни учитель, ни какой иной смертный здесь не проходил.
  - Он попрощался с нами час назад, - хмурилась ведьма. - Чёрт возьми, куда же он делся? Мы уже надеялись застать его тело остывшим. Через сорок дней его душа попала бы в ад...
  - Послушайте, милочка, - обратился к чёрной даме барон, - у вас со зрением... м-м... благополучно? Я имею в виду - вы хорошо видите вдаль? Если кто-то пройдёт мимо...
  - Я вижу отлично, - отрезала Смерть. - И даже дальше, чем следует. Мимо проходил только один. Вон он лежит!
  На песчаной аллее, раскинув руки, лежал Болван - безголовый слуга карлика. Голова его - кудрявая, с завитыми усами - валялась неподалёку.
  Помолчав, Смерть посмотрела на часы:
  - Время, господа, время. В деревне неподалёку умирает крестьянин. Я должна спешить. - С этими словами она оперлась на косу и исчезла.
  А ведьма и дьявол, чертыхнувшись, кинулись обрыскивать лес.
  - Ему не выбраться отсюда! Ух, не выбраться! - кричали оба. - Не уйти из этого леса!
  
  * * *
  Выбрался. Ушёл. Как - бог весть, но выбрался. Нашёл позабытую всеми старую калитку в саду - и...
  А сейчас сидел, спасшийся, на берегу реки, под ивами в кафе. Пил чай со сливками, ел пончики с повидлом... Ничего. Право, удивительно: душу продал - и ничего. Никаких угрызений совести, душевных мук, терзаний.
  Учитель Арнольд попытался прислушаться к голосу сердца. Нет ли смутного ощущения потери? Чувства опустошения, которое обязательно должно прийти после того, как продал самую большую драгоценность на свете - собственную душу?
  Нет. Чувства опустошения не было. Только чувство облегчения, что спасся от ведьмы с дьяволом. И - стыдно сказать - чувство радости при виде пончиков с повидлом.
  Шумели ивы, пели пташки. А, ну его, что душа уже продана! - подмигнули пончики. Не скорбеть же из-за этого до конца своих дней. Человеческий век - сто лет. И исходя из этого, учителю Арнольду полагалось прожить ещё лет шестьдесят, не меньше.
  К чаю подали вкусное ореховое мороженое с ликёром. Плюс подсела элегантная дама в чёрном.
  Учитель сразу её узнал. Ага, та самая таинственная незнакомка, что стояла у ворот особняка. Только острой косы на плече уже не было. А был бокал в руке - на тонкой ножке. И искрящееся вино весело заиграло на рукаве учителя кроваво-красными бликами.
  - Мы, кажется, знакомы? - прошелестел голос. Такой неожиданно волнующий, что у учителя спёрло в горле.
  - Выпьем за встречу, - предложила незнакомка. Рука в чёрном рукаве протянула бокал.
  
  * * *
  Три минуты спустя произошло странное: мир закачался, заметался, запрыгал - и вдруг куда-то рухнул.
  А тело учителя, содрогаясь, медленно сползло на землю, промеж стульев. Глаза закатились, лицо побелело.
  - ...Мёртв, разрыв сердца, - постановил возникший из ниоткуда доктор. - Да это же учитель Арнольд! Достойнейший был человек. Мы позаботимся о теле.
  
  
  
  
  ЧАСТЬ 2
  
  СКИТАНИЯ БЕСПРИЮТНОЙ ДУШИ
  
  
  ГЛАВА 1
  
  - Он был отравлен. - Отравлен? Но вино! В нём нет ни капли яда! - Тогда - разрыв сердца.
  
  Слёз не было. Какие тут слёзы? Всё было как во сне. Катарина закрывает глаза и вновь видит - как сейчас...
  Узкая улочка, каменная мостовая, дома прижались друг к другу тесным рядком. По улице медленно едет повозка.
  Чёрная дама. В чёрной шляпке и с чёрной вуалью. На этот раз в руке у неё не острая коса и не бокал с вином. А вожжи. Она сидит на месте возницы и правит лошадью. Лицо спокойное, сосредоточенное. На повозке - гроб.
  Катарина идёт вслед за повозкой. Переодетая мальчиком-плакальщиком. Это нужно, чтобы не узнала ведьма. Да, потому что баронесса де Мон тоже следует за повозкой - в скорбной траурной шляпе с траурным пером и траурной ухмылкой.
  Барон де Мон тоже тут: опираясь на тросточку, сопровождают шествие.
  Вот повозка повернула направо, повернула налево... выехала за город. Остановилась. Возле свежевырытой могилы.
  Поскольку покойник продал душу, то священник не требуется. Вместо священника - барон де Мон. Произносит краткую речь.
  Из гроба видно бледное лицо учителя Арнольдв. Спокойное, как живое: очки, бородка, мягкий взор... Простите, глаза закрыты.
  Итак, словно во сне: крышка гроба закрывается, граф фон Граб забивает последний гвоздь. Взмахнув платочком, баронесса вытирает слёзы радости.
  "Хап, хап, хап, хап", спорно работают лопаты. Вот и холмик, как положено. Креста не надо, покойник ведь продал душу дьяволу. Через сорок дней она постучится в ворота ада.
  Постояв ещё немного, присутствующие разбредаются.
  
  * * *
  Действие второе. Ночь за городом. Плывут чёрные облака, шелестит листва на деревьях. "Хап, хап, хап, хап", снова ловко работают лопаты в темноте.
  Две тёмные личности спускаются на дно свежеразрытой могилы. И - страсти-то! - начинают отрывать крышку гроба.
  "Кррысть! Кррысть!" - оторвана.
  Подносят фонарь к лицу покойника: очки, бородка... Чёрт! Фонарь внезапно гаснет.
  - Ай-ай, момент, - говорит один. Взмахивает руками... И вокруг его головы вспыхивает ореол мягкого сияния.
  Теперь всё снова видно: очки, бородка, мертвенно-бледное, застывшее лицо покойника.
  - Всё отлично, слава тебе Господи. Вселяйтесь, - говорит личность со светящимся ореолом голосом графа фон Граб. И склоняется над гробом.
  Поначалу ничего. Потом мертвец вдруг открывает глаза, морщит нос, поправляет очки... Садится в гробу.
  - Вот, пожалуйста... - суетится граф. - Вставайте... Тут не споткнитесь... Позвольте... ногу сюда... Я посвечу... Вот так.
  Неуверенно цепляясь за края гроба, мертвец встаёт. Расправляет закоченевшие конечности... Оглядывается.
  - Не хотите ли заглянуть в кафе? - с любезной улыбкой предлагает "граф фон Граб". - Тут неподалёку. Можно хорошо посидеть, заказать пирожные. - Улыбается: - Право же, вместо того, чтобы лежать в могиле...
  Закопав пустой гроб обратно, уходят.
  ...Четверть часа спустя: проходят узкой ночной улочкой, заворачивают за угол... Вдруг навстречу - тень.
  Нет, не тень - чёрная дама! В чёрной шляпке и с чёрной вуалью. Бросается к покойнику, хватает за плечи, с чувством трясёт:
  - Ну?.. Как?.. Что?.. Слава богу! Вы выглядите как огурчик! - Шепчется с графом. - Нет, в кафе не пойдём. Слишком открытое место. Пойдём сразу в гостиницу, в номер. Мы уже приготовили - и гроб, и всё прочее. Отличный гроб, - кивает покойнику, - со всеми удобствами, вам понравится. Закажем поздний ужин. Или ранний завтрак - как хотите. И всё обговорим. Да уберите ваше сияние! - машет руками на графа. - У меня с собой хороший фонарь.
  
  * * *
  Дама в чёрном прямо-таки кипела энергией. Пока шли к гостинице, всё всплёскивала руками и восклицала:
  - Господи Боже! Учудили! Со святым сиянием ходить по городу! Вы ещё по воздуху пойдите. Да, да: осеняйте каждого крестом - и исцеляйте от недугов.
  - Моя святая обязанность... - оправдывался её собеседник.
  - Но не явным же образом! - возмущалась дама. - А так, как написано в уставе "сиреневых ангелов": незаметно, как будто всё происходит само собой. Тоже мне, святой князь. Вы сами-то устав читали?
  Когда дошли до гостиницы, навстречу из темноты выбежала Катарина.
  - Ах, как хорошо, что всё обошлось! Мартиночка! (Это - даме в чёрном.) Папа! (Это - покойнику.) - И, восхищённо глядя на "графа фон Граб" (то был, конечно, князь Ветерольский), с восторгом выпалила: - Когда я умру, то тоже стану "сиреневым ангелом"!
  Всё оказалось до банального простым. Учитель Арнольд не умер. Он уснул. Вернее, был погружён в особый "летаргический" сон: когда душа на время покидает тело, а тело выглядит как мёртвое - не дышит и сердце не бьётся. Мартина, материализовавшись в госпожу Смерть, поднесла ему вино с намешанным сонным зельем. Том-"доктор" констатировал смерть. А затем были розыграны "похороны": с "мальчиком-плакальщиком", "графом фон Граб" и захоронением тела. Всё - для того, чтобы убедить ведьму и дьявола в истинной смерти учителя Арнольда.
  - Теперь они успокоились, - говорил святой князь, повязавшись салфеткой и разделывая варёного рака, - и ближайшие сорок дней вас трогать не будут.
  - Почему только сорок? - осведомился учитель, не разбиравшийся, конечно, во всех тонкостях загробного существования.
  Зато Том теперь хорошо разбирался.
  - Первые сорок дней после смерти, - важно объяснил он, - душе разрешается гулять по Земле. И только на сорок первый день она призывается к Суду Божьему.
  - За это время вам нужно исчезнуть, - посоветовал князь Ветерольский. - Так, чтобы, когда через сорок дней дьяволы хватятся вас на Божьем Суде (а там вас, конечно, не будет)... Так вот, чтоб за это время вас и след пропал. Тело, конечно, нужно припрятать хорошенько. Тут господин Добрая Душа, - обернулся он к карлику, - обещался помочь.
  Сидя спиной к вазочке с капустой и лицом - к вазочке с изюмом, карлик старательно грыз сахарные орешки. На слова князя он важно закивал.
  - А сами - я имею в виду душу - отправляйтесь-ка, что-ли, в Южную Америку... Или в Австралию... Нет, пожалуй, на Галапагосские острова...
  - Постойте, то есть как? - вмешалась Турандот. Она была с карликом одного роста и, пристроившись с другой стороны вазочки, не отставала по части сахарных орешков. - Постойте, постойте! Вы хотите сказать, что господин учитель на всю жизнь останется "душой" - и никогда больше не вернётся в своё тело?
  - Ну да, - рассеянно отозвался князь. И произнёс озабоченно: - Возвращаться в тело вам больше нельзя. Не то сразу найдут - и убьют, будьте покойны. Ведьмам, видите ли, очень нужно, чтобы вы поскорее попали в ад.
  - Ах, боже мой! - воскликнула Катарина. И из глаз её потекли слёзы. - Милый папочка!
  - Да вы не беспокойтесь, - заверил князь. - Тело мы так запрячем, что его ни чёрт ни дьявол не сыщут. А пока тело живо, душа остаётся на Земле. Во всяком случае, ближайшие шестьдесят лет вам ад не грозит.
  Не заметив радости на лице учителя, князь поспешил добавить:
  - Да что вы! Представьте себе чудную картину - вам не нужно будет заботиться ни о еде, ни об одежде, ни о деньгах. И, кроме того, у вас будет отличнейшая возможность повидать мир. О, такие возможности! Особенно для учителя истории. Вам наверняка будет любопытно. Ведь душа, не связанная телом, может свободно передвигаться на большие расстояния. Только подумайте: вы повидаете развалины древнего Колизея, посидите на верхушке Пизанской башни, прогуляетесь по верху Китайской Стены, проникнете в самые тайники египетских пирамид, побываете на дне морском - и увидите затонувшие пиратские сокровища. Да всё, что угодно! Я уже не говорю о том, что вам будет открыт доступ в Небесные Сферы. Кроме рая, естественно...
  Получилось неудобно. После недолгой тишины учитель виновато погладил бородку, слабо улыбнулся:
  - Поторопился... Поверил ведьме... Подписал договор о продаже души... А что написано пером, так сказать...
  - Откуда же ты мог знать, папочка, - горячо возразил Том, - что мы живы? Это мы во всём виноваты, что убежали из дому без спросу!
  Слёзы снова брызнули из глаз Катарины.
  - Пожалуйста, - схватила она за рукав князя, - ну пожалуйста, сделайте что-нибудь, чтобы папа не попал в ад! Вы же всесильный!
  Подхватила Мартина:
  - Вот именно, ваша светлость. Вы всё-таки влиятельная личность в Небесах. Как-никак святой.
  Все перестали есть и поглядели на князя.
  - Боюсь, - виновато развёл князь вилкой и ножом, - боюсь, что у меня ничего не выйдет... Нет, я, конечно, приложу все силы и попытаюсь убедить Всевышнего. Но... м-м-м... он обычно этим не занимается. То есть, если душе уже предназначено в ад... Хотя, разумеется, нет сомнений, что Всевышний мудр и справедлив...
  - Да?.. - необычайно заинтересовался карлик.
  Он даже оставил вазочку с орешками и, перешагнув блюдо с котлетками, вплотную подступил к святому князю.
  - Всевышний справедлив... - и что дальше?
  Но князь был занят жареной индейкой. То есть набил рот до отказа. И потому не смог ответить.
  
  * * *
  На следующий день, плотно позавтракав, учитель Арнольд улёгся в гроб. Затем душа покинула тело - то есть переместилась в кресло у окна. А бездыханное тело (живое, но просто погрузившееся в летаргический сон) отправилось в закрытой похоронной повозке в дальнюю дорогу.
  На повозке красовалась надпись "Д.Д. и К?". А на козлах сидел мэтр Боливан - с новой головой: рябое лицо, густые усы, постный взгляд извозчика из похоронного бюро. Душа учителя примостилась рядом. Нужно ведь знать, где спрячут собственное тело. На всякий случай. Князь Ветерольский высказался так: лучше, если о месте захоронения тела будет знать как можно меньше людей. Пусть знают только учитель да карлик, да карликов верный слуга. А больше никто.
  Самому же князю Ветерольскому пришло письмо: маленькие дети, играя спичками, подожгли мачехину любимую шляпу - и теперь в доме пожар. Скорее, скорее, со скоростью света, на помощь детям! Том и Мартина, естественно, полетели тоже. Это было их первое серьёзное испытание как ангелов-спасителей.
  - Увидимся дома! - только и успел крикнуть Том Катарине. - Поезжай в Ветероль к маме!
  И Катарина отправилась в Ветероль.
  
  * * *
  Вечерело. На кладбище ни души, ни движения. И только ветерок игриво покачивал перо на шляпе у баронессы. Как вкопанные, стояли ведьма и дьявол перед разрытой могилой, у пустого гроба.
  Неподалёку, опираясь на лопату, сидел граф фон Граб. Истинный граф фон Граб. Недавно вернувшийся из далёкой поездки.
  - Прибивал ли я крышку гроба? - повторил он в который раз. - Нет, этого я сделать никак не мог. Как вы знаете, я был за границей, на всемирной выставке гробов. Очень, знаете ли, занимательное зрелище: некоторые оригинальные экземпляры из Африки прямо-таки вызывают восхищение...
  - И тем более это была не я, - прервал его звучный голос.
  На краю пустого гроба сидела госпожа Смерть.
  - Как вы все прекрасно знаете, я никогда ничего не делаю бескорыстно. За смерть того, кто должен был пройти через ворота карличьего особняка, я получила от вас "мушку" для лица. А что вы мне обещали за преждевременную кончину учителя? Ничего. Так с какой же стати я должна была его убивать?
  Замечание было справедливо. Медленно осев на землю, баронесса де Мон запустила руку в причёску и вырвала клок волос.
  - Обманули!.. Обдурили!.. Облапошили!.. - Глухое рыдание - или то был яростный рык? - вырвалось из её горла.
  Поглядела на клок волос у себя в руке. Поняла, что это - недостаточно. Снова запустила руки в причёску. И на этот раз вырвала два вполне приличных клока.
  Это её немного успокоило. Придя в себя, уже более твёрдым голосом прохрипела:
  - Устроили театр! Разыграли смерть учителя, чтобы мы его больше не искали! А тело... тело спрятали, чтобы мы его никогда не смогли убить. И таким образом отправить душу в ад.
  Ведьма вытащила из сумочки зеркальце и, расстроенная, оглядела свою испорченную причёску.
  И ведь если бы не чистая случайность - встретили на улице Смерть и подошли её поблагодарить - так ведь бы и думали до сих пор, что учитель взаправду умер! Так ведь бы и сидели, как простаки - ждали, когда душа его явится в ад!
  - Уж этот святой князь! Дело его рук, не иначе, - прошипела баронесса, приставляя вырванные волосы на место: не получится ли снова приклеить. - Где оно теперь, тело учителя? Как его найти?
  - Найдём, сестра, найдём, - гудел барон. Он умел сохранять спокойствие даже в неспокойной ситуации.
  А баронесса, безуспешно прикладывая волосы к голове (они ни секунды не держались и всё время падали), с досадой ворчала:
  - Инсценировали!.. Спектакль устроили!.. Пьесу Шекспира! Гроб, "покойник", мальчишка-плакальщик...
  Внезапно она запнулась, уставилась в пространство широко раскрытыми глазами... Наступило долгое молчание.
  - Получится... - задумчиво прошептала ведьма наконец. И глаза её странно загорелись. - Получится!
  - Нет, сестра, - покачал головой барон. - Не получится. Если волосы уже вырваны, то их никак уже не приставишь обратно. Увы...
  - Да нет же! - вскричала баронесса. - Получится разыскать тело!
  - Каким образом?! - поинтересовались сразу барон, госпожа Смерть и граф фон Граб.
  - Мальчишка-плакальщик! - пояснила ведьма. И зловещая улыбка озарила её лицо. - Я знаю, кто прятался под одеждой мальчишки-плакальщика. Ха-ха! Да конечно же - Катарина! Кукла, сбежавая из моего дома!
  - Как? Та самая? - поразился барон.
  - Она, - подтвердила ведьма. - Теперь я уверена, что девчонка - дочь учителя.
  - Вот тут ты ошибаешься, сестра моя. Я собственными очами видел дочь учителя на том свете. Она сидела рядышком со своим братом и...
  - Это не я ошибаюсь, а ты ошибаешься, брат мой! - горячо возразила ведьма. - Скажи мне, было ли написано на лбу у той девчонки "Катарина, дочь учителя Арнольда"?
  - Не поручусь...
  - Ну так с чего ты решил, что то была она? Я вот что тебе скажу, брат мой: нас всех обманул карлик. Он уверял, что видел собственными глазами, как дети погибли в водопаде. На самом же деле они и не думали погибать! А ходят где-то и портят нам все планы!
  В возбуждении ведьма разбежалась, оттолкнулась метлой от земли и сделала над кладбищем плавную "восьмёрку".
  - Хитрая девчонка! Это она нарочно проникла в мой дом. Якобы хотела быть куклой. А на самом деле - с целью украсть алмаз, сомнений нет. И отдала алмаз карлику, чтобы тот рассказал, где её отец. Теперь я всё понимаю. Ах, чертовка! Я только сейчас узнала её, когда вспомнила про "мальчишку-плакальщика". Штаны - не её, усы - не её, но глаза - её! Этакие хитроватые, плутоватые, нахальные голубые глаза! Поздновато, конечно, узнала, но... наверстать можно. Ха-ха! Наверстать можно, и очень быстро!
  - Мои комплименты, - восхищённо гудел барон. - Ты, сестра, всегда отличалась особой сообразительностью. Но скажи, пожалуйста: где же мерзавку искать?
  - Где? Смешной вопрос. Куда могла направиться наглая девчонка после всего, что натворила? Конечно же, к мамочке, в Ветероль.
  Подскочив к верхушке ели, ведьма потрясла метлой:
  - Догнать мерзавку! Вытянуть в струнку! Связать в три узла! Изжарить на костре живьём! Будь покоен: после всех этих процедур она с точностью до миллиметра укажет, куда спрятали тело её отца.
  
  * * *
  В это время в купе поезда, направлявшемся в сторону Ветероля, сидела ничего не подозревавшая Катарина. И рассеянно глядела в окно.
  Напротив в перевёрнутой шляпе расположилась Турандот. Они уже давно болтали о том о сём - и за болтовнёй потихоньку уписывали дорожные ленденцы. (То были особые леденцы "для путешествующих в поезде" - чтобы в дороге не стало плохо. Уписывали они их очень старательно - потому плохо не было, а только хорошо.)
  Сначала волновались за Тома и Мартину: не обгорят ли при пожаре? Всё-таки огонь, опасно. Но потом решили: нет, если ангелы, то не обгорят.
  От сердца отлегло, и разговор принял другое направление. Алмаз! Куда он мог подеваться, алмаз? Прямо-таки загадка: выпал из шкатулки - и пропал. Исчез, будто его и не было. Ведь и ни ведьма, ни Катарина его так и не нашли. Чудеса!
  А может быть, он закатился в норку к мыши, предположила Турандот. Вот тебе и логическое объяснение!
  Да, похоже, так и было: алмаз закатился в норку к мышке - и потому его никто не нашёл.
  Слава богу, теперь всё разъяснилось. Остановившись на этом предположении, обе успокоились. Принцесса укрылась катарининым шейным платком и захрапела. Ведь была уже ночь. Потом и Катарина смежила глаза. И тоже уснула.
  А поезд всё катился и катился...
  Неизвестно, что снилось в эту ночь Турандот. Она храпела так громко, будто видела сразу три сна. А Катарине снилось, будто она уже приехала домой - к любимой маме...
  
  
  ГЛАВА 2
  
  - Не несись сломя голову! - кричала дама вслед убегавшей девочке. - Сломаешь голову - где возьмёшь другую?
  
  Началось с того, что с поезда, остановившегося на станции "Ветероль", сошла девочка. Девочка как девочка: в одной руке сундучок, другая прижимает к груди куклу.
  - Девочка, почему ты тут одна? Почему тебя никто не встречает?
  Дама появилась, казалось бы, ниоткуда. Ни платформе не было никого, и вдруг - она.
  От неожиданности Катарина попятилась. Впрочем, дама была обыкновенная, только несколько полосатая: полосатое платье, полосатая шляпка, полосатая сумочка в руке.
  - Меня бы встретили, - вежливо объяснила Катарина. - Но мама ещё не знает, что я приехала.
  - Ах, как нехорошо, - покачала головой дама. При этом голова странно болтнулась в сторону. - Разве ты не знаешь, как опасно детям разгуливать одним? С тобой может приключиться что-нибудь нехорошее. Идём, там стоит моя коляска, я довезу тебя до дома. - И она решительно подхватила сундучок Катарины.
  Нечто в движении головы, а может быть, в голосе незнакомки показалось Катарине смутно знакомым. Таким знакомым, отчего обычно перехватывает дыхание, а по спине ползут "мурашки". Так или иначе, но...
  - Спасибо, - поблагодарила Катарина, - я дойду сама. - И забрав обратно сундучок, зашагала вдоль по пустынной улице.
  - Сумасшедшая! - всплеснула дама руками. - С тобой обязательно что-нибудь произойдёт, вот увидишь!
  Не отвечая, Катарина ускорила шаг и завернула за угол.
  Ну вот, слава богу. Ох, уж и напугалась она, если честно. Катарина отнюдь не была трусихой. Это Катарина-то - трусиха? Никогда! Но что-то нехорошее, что-то зловещее было во всём облике незнакомки...
  Стояло раннее утро, и на улицах города не было ни души. Катарина шагала, вертела головой, разглядывая вывески - и представляла, как приятно удивится мама, когда откроет дверь и увидит её...
  "Стук, стук, стук, стук" - из-за поворота выехала закрытая коляска. А из неё выглянула давешняя полосатая дама. Выглянула - и умоляюще вскричала:
  - Как опасно, как опасно ходить детям по улицам одним! Скорее садись в мою коляску - и тогда с тобой ничего не случится!
  Катарине стало не по себе. Нет, вы не подумайте, она была смелая, но просто... Сорвавшись с места, девочка пустилась бежать.
  Она мчалась со всех ног. Но сундучок был тяжёлый, да к тому же скоро начало колоть в боку. Не в силах больше бежать, она перешла на шаг. И тут же услышала за спиной: "стук-стук-стук-стук". Обернувшись, обмерла: закрытая коляска развернулась - и теперь катилась за нею попятам, быстро нагоняя.
  - Девочка! - кричала дама, высунувшись из коляски. - Послушай доброго слова: остановись! Так быстро будешь бежать - сломаешь голову! А где возьмёшь другую?
  Это было похоже на страшный сон. Бросив тяжёлый сундучок и прижав к груди Принцессу, Катарина рванула дальше, не разбирая уже больше дороги.
  Никого на улице. Ни единого человека! Только жуткое "стук-стук-стук-стук" позади...
  Уже в глазах темнело, уже в голове стучало, когда на соседней улице Катарина увидала ещё одну коляску, запряжённую парой лошадей. Она стояла возле лавки с надписью "Игрушки". А возница на козлах мирно спал.
  - Эй! - закричала девочка так громко, как могла. - Дяденька, проснитесь! Эй!
  Но возница не просыпался.
  А стук позади вдруг прекратился. Катарина обернулась. Закрытая коляска остановилась, полосатая дама спрыгнула на мостовую и уже - топ, топ, топ - подбегала к девочке.
  - Спаси-и-и-и-ите-е-е-е-е! - заорала Катарина.
  В следующий миг дама схватила девочку, ловко заткнула чем-то рот, и со словами "Нельзя, нельзя гулять детям одним!" потащила в свою коляску.
  Неизвестно, чем бы всё кончилось. Ох, неизвестно, и даже нет никаких предположений, но...
  Уже затаскивая Катарину на ступеньки, дама внезапно дёрнулась и вскрикнула. Это кукла Турандот укусила её за палец. От неожиданности дама выпустила Катарину и, потрясая рукой и крутясь на месте, принялась визжать. Да так пронзительно и громко, что - слава богу! - разбудила возницу той коляски, что стояла возле игрушечной лавки.
  Возница подскочил, открыл глаза. Увидел девочку с куклой, мчавшуюся к нему со всех ног.
  - Не будете ли вы так добры! - кричала девочка, проворно забираясь в коляску. - Отвезти меня сейчас же! К маме! На улицу Розовых Голубей, дом номер один!
  Возница хлестнул лошадей.
  
  * * *
  Цок, цок, цок, цок, цокали копыта, цок, цок, цок, цок! "Н-но-о-о!" - весело понукал лошадок добрый дяденька.
  - Что, испугалась? - подмигнул он Катарине. И протянул большую конфету: - На-ка, угощайся!
  Если честно, Катарина была страшно голодна. Потому долго разглядывать обёртку не стала. Откусив половинку конфеты, украдкой глянула в сторону возницы - не смотрит ли? Нет, не смотрел. И сунула другую в рот кукле.
  Когда они заснули - сразу после того, как съели конфету или чуть позже - ни Катарина ни Турандот позднее припомнить не могли.
  Но когда проснулись, то нашли себя сидящими в неизвестной гостиной. В мягких уютных креслах. Крепко к ним привязанными. А напротив восседала баронесса де Мон.
  
  * * *
  Мэтр Боливан... Надо сказать, что настоящее имя его было Болван. Но он не любил так называться. И отзывался на него только в том единственном случае, когда оно вылетало из уст хозяина - господина Доброй Души.
  Так вот, мэтр Боливан был верный слуга. Что говорить? Что есть, то есть: за того, на кого укажет хозяин, он готов был сложить любую из своих голов.
  Господин Добрая Душа поручил ему охранять девочку. Чтобы с ней ничего не случилось. "Сопровождай её на улицах города, - сказал карлик. - Не дозволяй ходить одной, это слишком опасно."
  Охранять так охранять. Приняв для конспирации безобидный облик дамы (подходящая голова нашлась быстро - лежала на пятой полке снизу), мэтр Боливан с увлечением взялся за дело.
  Но девочка - вот беда! - совсем не хотела, чтобы её охраняли. Как мэтр Боливан ни старался, как ни убеждал подопечную, - сбежала. Да не просто сбежала, а сначала науськала на него свою бешеную куклу!
  Хорошо хоть, что утро было раннее и на улицах ни души. Утихомирив боль в укушенном пальце, мэтр Боливан прогнал медлительного возницу, взлетел на козлы и - нно-о-о-о-о! - погнал лошадей следом. Скорее, скорее - спасать девочку, пока не стало поздно!
  
  * * *
  ...Катарина могла себя поздравить: с честью пройдя первый тур пыток, она перешла во второй. После прыгающих кресел, раскачивающихся над головой пудовых люстр и страшных угроз ведьмы "применить особые меры" обеих пленниц запихнули в эту маленькую комнатку. Вот в эту самую - где повсюду на стенах висели картины.
  Картины, картины, картины... и не было им числа.
  - Как ты полагаешь, - обратилась Катарина к Турандот, - что может означать то изображение мальчика с луком - вон там слева в углу?
  Это была хитрая уловка с её стороны. Таким манером она хотела перевести происходивший между ними печальный разговор в более радостное русло.
  Но Турандот было не сбить с плохого настроения.
  - С луком или без лука - какая разница, с чем нас зажарят? - пожала она плечами. - Мальчиков обычно жарят с луком, девочек - с сельдереем. Тебя-то почему это волнует? Ты-то всё равно не попробуешь.
  - А вон там, справа - та тётенька с грибами... - начала было Катарина. И умолкла.
  На какое-то время в комнатке между картинами повисло молчание. Такое тяжёлое, что две картины - х-х-х-рысть! - перекосились.
  Сидя на подоконнике, кукла свирепо щурилась на улицу.
  - А окно! - встрепенулась Катарина. - Что, если мы - через окно?..
  - Вот что я тебе скажу, - ответила Принцесса, выглянув на улицу с четвёртого этажа. - Если ты и попытаешься через окно, то что я буду делать потом? Одна-одинёшенька? После того как ты разобьёшься насмерть? И потом - подумай: самоубийство на Небесах карается адскими муками. А твой поступок явно расценится как самоубийство.
  - Ну хорошо, хорошо, - замахала руками Катарина на куклу, которая была явно не в духе.
  Не зная, о чём вести разговор, девочка прошлась взглядом по стенам, сплошь увешанным картинами. Остановилась на изображении дяденьки с яблоками... И поспешно отвела глаза.
  - А как ты думаешь, - бодро обратилась девочка к Турандот, чтобы только перевести её мысли в более радужную область, - что бы это такое могло значить - "особые меры"?
  - Что тут думать? - ответило облако. - Суп с горохом ли что-нибудь в этом роде. А может, даже рулет с черносливом, кто его знает.
  Катарина печально вздохнула. Разговор не получался.
  
  * * *
  Зато этажом ниже разговор получался - и очень оживлённый.
  - Итак, сестра моя, - говорил дьявол, потирая руки, - после того как девчонка расскажет нам, куда спрятали тело её отца... Как ты полагаешь, какая смерть достойна учителя истории?
  - Прекрасная, - уверенно ответствовала ведьма. - Несомненно прекрасная. Его найдут обгоревшим при пожаре - и все подумают, что он пытался вытащить кошку из огня. Или его выловят через три дня из реки. И все разумно предположат, что он спасал слепых котят - и за этим благородным делом утонул сам. Что говорить? Возможны различные варианты...
  - Сестра моя, - голос барона дрогнул от восхищения, - у тебя благородная душа. Поэтичная и возвышенная... М-да. Так сказал бы я, будь у тебя душа. Но вернёмся к нашему разговору. Вот что беспокоит меня... Сестра, уверена ли ты, что девчонка действительно расскажет, где схоронили тело её отца?
  Сладкая улыбка озарила лицо ведьмы.
  - Идём, - ответила она. - Я покажу тебе кое-что.
  В соседнем помещении было темно. Но когда глаза ведьмы, как два маленьких уголька, осветили комнату, взгляду барона предстало нечто... громоздкое и впечатляющее. Некий затейливый механизм. Эдакая мешанина из крючков, пружин, ремней и трубок.
  - Вот, - гордо представила ведьма, - новейшее изобретение по "вытягиванию в струнку". Помог один грешник из числа злостных убийц. Постарался на славу, прямо талант. Как тебе?
  Дьявол с уважением оглядел сложную махину.
  - Ты полагаешь, это поможет убедить девчонку?
  - Ещё бы! Это то, что я называю "особыми мерами". А кроме того, если что не поладится - в соседней комнате у меня есть машина по "завязыванию узлов"...
  
  * * *
  Слава богу, Катарина ничего об этом не знала. Даже и не думала. Мысли её - как, впрочем, и мысли Турандот - были заняты другим. Высунувшись в окно, обе разглядывали некую особу, стоявшую внизу под окнами и делавшую им странные знаки.
  Особа была дамой. Дама как дама, но... Боже святый! Это полосатое платье с полосатой шляпкой!
  - Она, - с дрожью в голосе прошептала Катарина.
  - Она, - кивнула Турандот.
  Да, бесспорно то была она - полосатая дама, что гналась за Катариной утром. Правда, лицо было другое и причёска не та. Но платье!..
  Сейчас она прыгала, как кузнечик, по мостовой, смотрела - вот страх! - прямо Катарине в глаза и размахивала верёвкой. Да-да: в одной руке у неё была верёвка с ужасающим острым крюком, а другой она махала в сторону своей жуткой коляски.
  Ещё раз взглянув на подозрительную особу, девочка и кукла с треском захлопнули окно.
  - Уфф, мне плохо стало, когда я снова увидела её! - призналась побледневшая Катарина.
  - Ничего, она до нас не доберётся, - успокоила Турандот. - Мы слишком от неё далеко и заперты на двадцать замков. Ведь вот хитрая! Успела покрасить волосы и сменить форму носа!
  - И цвет глаз, - осуждающе кивнула Катарина.
  - А может, это вовсе и не она? - пришло на ум Принцессе. Привстав на цыпочки, она ещё раз посмотрела сквозь стекло.
  Полосатая дама на улице прыгала и умоляюще размахивала верёвкой.
  - Даже если и не она, - пожала плечами Катарина. - Ведь это благодаря той полосатой даме мы наткнулись на коляску с ведьминским возницей. А эта - тоже в полосочку. Понимаешь?
  - Ага! - догадалась Турандот. - Значит, у них тут такая полосатая униформа, у прислужниц ведьмы!
  Не будем больше выглядывать в окно, решили обе. И занялись разглядыванием картин.
  
  
  ГЛАВА 3
  
  Пристальное изучение искусства иногда приводит к удивительным открытиям.
  
  Мэтр Боливан скорбел. Всей душой, которая у него была одна. Слава богу, душа живёт в сердце, а не в голове. И потому в любое время дня и года - какая бы голова ни покоилась на его плечах - душа всегда находилась при нём.
  Голов же у мэтра Боливана было много. Какие-то из них он любил больше, какие-то - меньше. Что говорить, со всяким случается, с полдюжины голов в своей жизни он ухитрился потерять.
  Один раз - от любви: когда увидел даму в розовых перьях на крыше голубятни в летний полдень. Она пила кофе, закусывала печеньями в виде "сердечек" и хитро ему подмигивала. Потеряв голову от счастья, мэтр Боливан полез на дерево. Но без головы, сами понимаете, высоко не залезешь: напоролся на сук, упал с дерева, сломал ногу. К тому времени, когда нога зажила, а голова была найдена, дамы на крыше и след простыл.
  В другой раз потеря приключилась от страха: когда шёл ночью по улице и был схвачен за шиворот грабителями с пистолетами в руках. От волнения всё перепутал: на вопрос "Кошелёк или жизнь?" сказал "жизнь" и, совсем потеряв голову, помчался прочь. А голова осталась лежать на мостовой. Грабителей нашли потом в глубоком обмороке, а их саквояжи были полны награбленными кошельками. Голову же отнесли в музей и поставили под стеклянный колпак, где она и по сей день стоит. Можете пойти и посмотреть. (Адрес: город Вундерштадт, улица Опрстуфх, дом ?0/2, такое большое жёлтое здание.)
  Вот, а иногда голова вдруг начинала кружиться. Но это в том случае, если заберёшься высоко и неосторожно посмотришь вниз. Тут уж ничего не поделаешь: голова кружится как волчок - только знай придерживай руками, чтобы ненароком не отлетела в сторону. Мэтр Боливан очень не любил высоты и предпочитал передвигаться по низменности.
  Но мы отвлеклись. Итак, мэтр Боливан скорбел всей душой. Такое несчастье - дело никак не клеилось. Выбрал самую лучшую голову - с благородным римским профилем. Нашёл подходящую длинную верёвку с крюком на конце. Закинуть крюк на подоконник, спуститься по верёвке вниз... до коляски - два шага: раз, два - и пленница на свободе! И вот они уже мчатся на улицу Розовых Голубей, где живёт катаринина мама. А там рядом - церковь. Всяк знает: святой дух распространяется на три мили по окружности. Ведьмам никак не подобраться.
  Но всё насмарку. Девчонка с треском захлопнула окно и прекрасная возможность уплыла. Ну, почему? Ну, неужели он такой некрасивый? Вытащив из ридикюля зеркальце, мэтр Боливан пытливо вгляделся в своё отражение.
  Ну, нет. Кем, кем - а некрасивой назвать его было нельзя. Римский нос, римский рот, римские глаза, римские уши... - одним словом, благородный римский профиль. Разве - платье?..
  Ах, платье! Вот что подвело! Платье то же - в полосочку! Не сменил! Забыл!
  Ну, что теперь скажет господин Добрая Душа? Пожурит. Как пить дать, пожурит!
  Тяжело переживая, мэтр Боливан удалился в свою коляску - думать, как жить дальше.
  
  * * *
  Допрос пленниц намечался на вторую половину дня. А пока ведьма сидела у окна за столиком и, напялив очки, изучала книгу под названием "Сто прекрасных смертей".
  Заманчивых возможностей было много. Так много, что глаза разбегались. Читая правым глазом про смерть французского короля Генриха Четвёртого, левым ведьма изучала обстоятельства казни английского короля Карла Первого. Замечательная смерть! Однако, увы, учителю подобная кончина не очень подходила.
  И баронессе грезилась такая картина: учитель истории... стоит у доски... с указкой в руке... рассказывает про гибель понтийского царя Митридата ("...после поражения в битве с римлянами, не желая сдаться в плен, закололся мечом...") И для большей наглядности закалывает указкой самого себя.
  Да, это понравилось. Но, с другой стороны, сомнительно, что получилось бы проделать такое с учителем Арнольдом.
  Тук, тук...
  - Да? - повернула ведьма ухо к двери.
  В дверях - алое платье, белый передник. Над всем над этим - благородный римский профиль:
  - Что прикажет ваше превосходительство подать на обед пленницам?
  - Солёную горчицу. А ты кто? Я тебя прежде никогда не видела.
  - Я ваша новая служанка.
  - А где старая?
  - Уже состарилась.
  - Ладно. Только пускай много горчицы не едят. А то не влезут в мою новую машину "по вытягиванию в струнку".
  Глубоко присев, служанка удалилась.
  Бедные пленницы! Что им предстояло! Сначала горчица, а потом...
  
  * * *
  Но пленницы не сидели и не грустили. Как раз в это самое время Катарина волочила через всю комнату тяжёлое кресло.
  Кррр!.. Кррр!.. Кррр!.. - скрипел пол под ножками кресла.
  Тынь-дык! Тынь-дык! - покачивались картины на стенах.
  - Ох, не могу! - жаловалась Катарина.
  - Тащи, тащи! - командовала Принцесса со шкапа.
  Наконец кресло подобралось к противоположной стене.
  Девочка взяла в руки куклу, взобралась на кресло и - опасный манёвр! - поставила последнюю себе на голову.
  Ну вот, теперь всё в порядке. В таком положении их и застала служанка, внеся в комнату поднос с горчицей.
  - Что там у вас? - деловито осведомилась Катарина, не поворачивая головы.
  - Горчица, мадемуазель, - ответила служанка, закрывая ногой дверь.
  - Большое спасибо. Поставьте на стол и уходите.
  Но служанка не уходила. Послышался шорох... Катарина осторожно повернула голову с куклой, покосилась на вошедшую.
  Отставив поднос, служанка вытаскивала из-под юбки длинную... верёвку! С ужасающим острым крюком на конце! Встретив взгляд девочки, подмигнула...
  - А-а-а-а-а-а! - заорали Катарина и кукла одновременно. И с грохотом полетели на пол. - Спаси-и-и-ите!
  Всплеснув руками, служанка подскочила к Катарине. Попыталась заткнуть ей рот большим кляпом...
  Но тут подоспела Турандот: прыгнула - и яростно, как тигр, вцепилась в палец злодейке.
  - Ох-ох-ох-ох-ох! - запрыгала служанка на месте, потрясая пальцем.
  А с лестницы уже слышалось "Что случилось?" баронессы де Мон.
  - Обед доставлен, ваше превосходительство! - вскричала служанка, выскакивая на лестницу. Лишь алая юбка вспорхнула. - Горчица подана!
  И только когда дверь за ней захлопнулась, Катарина с Турандот без сил опустились на пол.
  - Уф, опять она! Опять эта особа с римским профилем!
  ...Ну, ничего. Всё хорошо, что хорошо кончается.
  После того как волнение улеглось, Катарина подёргала ручку двери - надёжно ли закрыта?
  Надёжно.
  Совсем успокоившись, девочка снова забралась на кресло. Снова взяла куклу - и поставила себе на голову.
  
  * * *
  - ...Что случилось? - повторила ведьма, оглядев служанку с ног до головы.
  - Так, ерунда, - улыбнулась та. - Горчицу есть не хотят.
  - Ничего, - кивнула баронесса. - Ничего, это самая подходящая пища в их положении.
  И задумчиво посмотрела вслед удалявшейся новой служанке. Как такое могло случиться, что старая служанка так быстро состарилась? Ведь ещё сегодня утром она - молодая и цветущая - подавала ей завтрак в постель!
  
  * * *
  - Вот здесь, - говорила Принцесса, стоя на голове у Катарины и разглядывая висевшую перед ней картину. - Вот здесь мелькало.
  - А ты уверена, что это не у тебя в глазах? - спрашивала девочка, косясь вверх.
  Картина - как картина, на ней была изображёна опушка леса. Верите - не верите, но что-то знакомое привиделось Катарине в этой опушке, в жёлтых цветочках на полянке... Такое смутно-смутно знакомое, как будто она гуляла по этому лесу когда-то... скажем, во сне.
  - Мелькало здесь, - твёрдо сказала Турандот. - Вот этак: шмик-шмик, шмик-шмик!
  - Шмик-шмик, шмик-шмик... - повторила удивлённая Катарина.
  И вдруг... - шмик-шмик! - что-то мелькнуло в картине, висевшей на противоположной стене. Да так отчётливо, так ярко! Будто пламя костра, или огонь в камине, или...
  Спрыгнув с кресла, девочка торопливо потащила его к противоположной стене.
  Хррр!.. Хррр!.. - зашуршал ковёр.
  Подтащив же, запрыгнула снова и потянулась к картине.
  Ах, не достать!
  - Давай же! - прыгала внизу кукла. - Бери меня скорее!
  ...Да, так было лучше: встав Катарине на голову, Турандот долго и внимательно разглядывала полотно. Там была изображена красивая комната: на заднем плане - стрельчатое окно, пурпурные гардины, большой камин, на переднем - стол, накрытый кружевной скатертью... Но никакого мелькания больше не наблюдалось.
  - А ты уверена, что это - не у тебя в глазах? - осведомилась Турандот.
  - Да нет же! Это...
  - Ай!
  То был крик Принцессы. Ветер чуть качнул раму - и на картине по-настоящему запылал камин.
  Волшебство... Волшебство! Теперь в этом не было сомнения.
  Когда рама перестала качаться, огонь из настоящего опять превратился в нарисованный. С капельками краски - красной и жёлтой.
  Ага. Турандот тронула рукой - рама качнулась - огонь запылал опять.
  Вот оно что!
  - Я давно слышала - взволнованно зашептала Принцесса, - ещё когда жила у баронессы... что у ведьм есть такие картины. Они - как бы двери... выход в другой мир! Их рисуют волшебными красками... Что ты думаешь? Я перетрясла все картины в доме баронессы, до каких могла добраться. Но ни на одной ничего не мелькало. Никогда, клянусь! Я думала, это выдумки. Куклы, знаешь, выдумают себе, что могут всегда убежать, когда захочешь - и живут с этой мечтой. А тут - правда! Бог ты мой!.. Но как же через неё выйти?
  Принцесса качала раму - туда-сюда. Огонь на полотне пылал как живой. Но как до него добраться?..
  Протянув ручку, кукла тихонько потрогала язычки пламени...
  И в тот же миг исчезла!
  Ой! От неожиданности Катарина чуть не грохнулась с кресла.
  - Турандот! Где ты?!.. - закричала, озираясь.
  Турандот не было.
  
  
  ГЛАВА 4
  
  - Пожертвовать собой во имя науки! Что может быть благороднее? - утешала ведьма бедняжку, заталкивая её в машину.
  
  Комната, в которую попала Принцесса, была та самая, что нарисована на картине: стрельчатое окно, пурпурные гардины, большой камин, стол, накрытый кружевной скатертью... Но в камине, по летнему времени не пылал огонь. А на столе лежала сумочка.
  Принцесса так и впилась в неё глазами. Вскарабкавшись на стол, обошла кругом три раза...
  Привет, знакомая сумочка! Сколько раз я видела тебя у баронессы де Мон в ручищах! Белая, бархатная, отделанная жемчужинками... Именно из этой сумочки ведьма вытащила десять лет назад некий флакончик, круто изменивший жизнь Турандот... А сейчас она лежала, беспомощно распахнув "рот", как рыбина на безводье.
  Сунув нос в меж раскрытых створок, Турандот принялась жадно рыться. Пудреница... зеркальце... кошелёк с деньгами... всё не то. Где же ты, драгоценный мой? Где же, такой желанный?.. Ага!
  Драгоценная находка была без раздумий выловлена из сумочки и спрятана под юбку.
  Принцесса еле успела спрыгнуть со стола и нырнуть под свисавшую до пола скатерть, когда дверь распахнулась и в комнату вплыли барон с баронессой.
  - ...выше всяких похвал, сестра, выше всяких похвал! Не назовёшь ли мне имя того грешника, что соорудил такую чудную машину?
  - Право, я и сама не знаю, - отвечала ведьма, смущаясь. - Ведь грешники в аду числятся не под именами, а под номерами. Этот - номер 92466429-й. Талант, истинный талант. А как замечательно он придумал с этими трубочками и хитроумными пружинками! Ты не находишь?
  - Во всём с тобой согласен, - закивал барон. - Но... сестра! Опробовала ли ты уже машину на ком-нибудь? Я имею в виду - пробный эксперимент...
  - Нет, - беззаботно ответила баронесса, - Катарина будет первой. На ней и проверим. ...Да, уже ведь время!
  Баронесса дёрнула шнурок колокольчика - раздался мелодичный звон.
  Турандот охватил дикий страх. Как? Что? Какая машина?!..
  - Однако, сестра, - нахмурился барон, - ты поступаешь опрометчиво. Я сказал бы, даже легкомысленно!
  - Почему же?
  - Но, подумай: если вдруг в машине что-то сломается... и девчонка потеряет разум - и не сможет ничего рассказать...
  - Ты полагаешь? - обеспокоилась в свою очередь ведьма.
  В это время дверь растворилась и на пороге появилась служанка: римский нос, алое платье, белый передник.
  - Сходи-ка, милочка, приведи нам сюда ту девчонку, что...
  Ведьма остановилась. Задумчиво оглядела новую служанку с ног до головы. Покосилась одним глазом на барона:
  - А что?.. Как ты думаешь?.. Эта пойдёт?
  Радостная улыбка озарила лицо дьявола:
  - Конечно, сестра моя! Идеально подходит!
  В следующую минуту ведьма и дьявол тащили упиравшуюся служанку в соседнюю комнату. Та же верещала и отбивалась руками и каблуками. Ну, прямо как будто произошло уже что-то страшное. Как будто её уже вытягивали в струнку.
  - Ради науки, дорогая моя... - увещевала ведьма. - Тебе придётся пожертвовать собой...
  Далее разговор продолжался уже в соседней комнате, откуда вдруг ослышался какой-то стук и скрежет...
  
  * * *
  Турандот в ужасе выскочила из-под стола. И заметалась по комнате. Не дай бог - Катарине придёт в голову последовать за ней через картину! Господи Боже! Да где же она - картина, через которую можно пробраться назад?
  Её не было. То есть на стенах вообще не висело ни одной, даже малюсенькой картинки. Это было потрясение. Как же быть? Как спасти Катарину? Сейчас они придут и запихнут её в эту машину... как её?.. "по вытягиванию..." Боже всевышний!
  Турандот бросилась было к двери...
  Но в это время из соседней комнатки пулей вылетела новая служанка.
  - Не уйдёшь! - ревел барон, вцепившись ей в волосы.
  Кррак! - голова отделилась от туловища. А тело без головы ринулось из комнаты вон.
  Барон остолбенел. Стоял, безмолвно глядя на голову в своих руках...
  Потом тихонечко, тихонечко попятился - и сел на диванчик. Повертел, повертел голову - и осторожно поставил на стол.
  Подошла ведьма. Задумчиво оперлась о спинку диванчика. И тоже уставилась на голову.
  Так, заворожённые, они и стояли, изучая римский профиль, когда Турандот тихо, как мышка, выскользнула через распахнутую дверь.
  
  * * *
  Катарина находилась в величайшей растерянности. Что же ей сейчас делать? Лезть в картину вслед за Турандот? Или подождать ещё немного, когда Турандот вернётся?
  Сначала девочка решила подождать. Погуляла по комнате, повозила ложкой в горчице...
  Но по истечении четверти часа терпение её лопнуло: что это такое Турандот там делает? И почему не торопится возвращаться?
  Нет, невозможно так сидеть и ждать. Взобравшись на кресло, Катарина потянулась к картине.
  Ах, досада! С высоты своего роста девочка могла дотянуться лишь до рамы - но не выше.
  Слезши с кресла, Катарина побродила по комнате... И быстро нашла то, что нужно.
  Три диванные подушечки были уложены горкой друг на друга. Сверху встала Катарина... Потянулась к картине... Ну, теперь всё в порядке: сначала - качнуть раму, потом зажжётся огонёк в камине...
  Воздух прорезал звон разбитого стекла. Вздрогнув, Катарина упала с подушек. И, напуганная, уставилась в окно.
  Сначала ничего не было, кроме разбитого стекла. Потом... Девочка дико завизжала.
  Так не пугалась она ещё никогда. Ведьмина служанка - алое платье, белый передник, но только без римского профиля... то есть вообще без головы! - лезла в окно.
  Залезла. Укрепила попрочнее крюк с верёвкой на подоконнике. И маша руками, как мельничными крыльями, принялась бродить по комнате.
  Головы у служанки не было. Потому ни видеть, ни слышать Катарину она не могла. Это было явное преимущество - и девочка им пользовалась, как могла. Взвизгивая и крича "спасите!", "на помощь!", она бегала от страшного монстра по всей комнате, забивалась то в один, то в другой угол... А безголовое чудовище вприпрыжку бегало за ней.
  Два раза сделала девочка попытку снова взобраться на подушки и дотянуться до картины с изображением камина. Один раз не удержалась и упала. А в другой раз чудовище схватило её за подол платья - и Катарина с воплем рванулась прочь...
  "Что делать? Что делать?" - стучало в голове у бедной девочки. И тут она вспомнила про другую картину. Ту, что с лесом и жёлтыми цветочками.
  Та, кажется, висела ниже - и можно было достать без подушек. Улучив момент, когда чудовище обшаривало стену у окна, девочка потащила кресло к противоположной стене. Оно было тяжёлое и - хррр!.. хррр!.. - вязло в пушистом ковре.
  Ну, наконец! Запрыгнув на кресло, Катарина качнула раму. Над полянкой полетела жёлтая бабочка...
  В это время две страшные руки заграбастали девочку - и понесли к раскрытому окну.
  - Нет! Нет! - отбивалась Катарина. Нагнулась, вцепилась зубами в палец одной из страшных рук...
  Руки разжались, безголовая служанка заскакала на месте. Что хуже всего - безмолвно. Потому что голосить-то было нечем. А Катарина, не теряя времени, бросилась к креслу.
  Картина всё ещё качалась, бабочка летала...
  Катарина подпрыгнула - коснулась полотна...
  Исчезла.
  ...О том, что девочки в комнате больше нет, служанка почувствовала как-то сразу. Заметалась, заметалась по комнате, в отчаянии взмахивая руками. Вдруг задела рукой одну из картин - крошечную миниатюру...
  И в то же мгновение пропала.
  
  * * *
  Пять минут спустя дверь отворилась. Вошла баронесса де Мон. Обвела глазами комнату.
  Подошла к распахнутому окну, увидала верёвку с крюком.
  - Хитрая девчонка, - покачала ведьма головой. - Сбежала через окно! И куклу с собой прихватила.
  Вздохнула:
  - Эх, если б не телеграмма... как бы я огорчилась!
  Ведьма ещё раз перечла телеграмму в своих руках.
  - От Заморозника. Он глазастый, всё заметит. "видел душу учителя арнольда приезжайте немедленно тчк" Приеду, приеду, голубчик!
  Лучезарно улыбаясь, ведьма вышла из комнаты.
  
  * * *
  Полчаса спустя карета баронессы, запряжённая четвёркой вороных, уже выезжала из ворот. Кучер спешно погонял лошадей.
  А из окошка над воротами на неё смотрела кукла. С длинным носом и юркими глазками.
  Вот карета повернула за угол. А кукла спрыгнула на пушистый ковёр в глубине комнаты. Вытащила из-под юбки большой флакон. Отвинтила позолоченную крышку. Налегла обеими руками, и... - пшик!
  Куклы не стало, а на её месте появилась дама. Высокая, худая, неопределённого возраста. Рассмеялась, подкинула флакон к потолку, потом сунула его в жерло странной машины, стоявшей рядышком. Машина тут же со скрежетом сжевала весь флакон. С испугу дама отскочила прочь. Что-то зацокало, что-то захлопало - и из маленького отверстия полез-полез тот же флакон. Только теперь не кругленький и пузатенький, а длиннный и узкий, как струна.
  Дама кинулась к двери. Подёргала, потрясла - заперто накрепко. Обернулась с опаской к машине... Но та уже замолкла, разинув железную пасть в ожидании новой жертвы.
  Комната заперта, и неизвестно, когда откроют и... Да, и кто откроет. Как быть? Дама в задумчивости обвела глазами обитые жёлтым шёлком стены. И тут же позабыла о машине.
  Картины! Их тут тоже уйма!
  Подбежала к одной... к другой... к пятой... к десятой. Перед десятой остановилась, разглядывая пейзаж: море, закат, на волнах покачиваются корабли. В самом деле покачиваются. И надпись: "Вечер на пристани Ветероля."
  За дверью послышались шаги... Голос барона де Мон.
  Ну что ж... Она оглянулась в последний раз, кончиками пальцев прикоснулась к мачте кораблика...
  Пропала.
  
  
  ГЛАВА 5
  
  - Душа моя! Открой, не тая,
  Где тело своё оставила.
  Вот карта: тут грешная наша Земля.
  - Здесь! - точку Душа поставила.
  
  Катарина очутилась на опушке леса. Той, что на картине: вот и бабочка продолжала летать, и жёлтые цветочки... Навязчивое ощущение, будто уже раз была здесь, не проходило.
  Сквозь деревья поблёскивала река. А там, дальше - откуда-то девочка это знала - должен был стоять мост.
  Продравшись сквозь кусты, Катарина спустилась к реке. Спустившись, побрела вдоль берега. Через некоторое время речка круто свернула, ветви нависавших над водой ив раздвинулись и - пожалуйста! - впереди показались сваи широкого моста. Странно всё это, конечно...
  Вдруг на мосту что-то зашевелилось... Шляпа! Надо же...
  А шляпа двигалась сама по себе. Размахивая дорожной палкой и семеня ножками. Глаза у Катарины полезли на лоб. Шляпа - с ножками?!
  Со всех девочка ног бросилась наперерез к мосту. Такой шляпы у неё ещё никогда не было. И если она ничья, то можно было бы... Ну, конечно же, только если ничья... Однако по всему было видно, что шляпа - абсолютно ничья. Ну никому на свете не нужна. И ходит одна-одинёшенька, сама по себе.
  Поймать! Поймать, пока не успела удрать!
  ...Разочарование было такое сильное, что Катарина с досады затопала ногами. Всё было обманом зрения. Не живая шляпа с ножками. А просто маленький человечек.
  Да, человечек был такой маленький, что из-под шляпы виднелись только ножки. Он перешёл мост - и, деловито размахивая палкой, углубился в лес. Однако прежде, чем коротышка затерялся в высокой траве, девочка успела его разглядеть.
  - Какая встреча! - радостно вскричала она, бросаясь следом за исчезающей в траве шляпой. - Замечательно, что я вас нашла! Подождите меня, господин Добрая Душа! Подождите...
  Отцепляя юбку от колючек, путаясь в плюще, Катарина с трудом продиралась сквозь кустарник.
  А шляпа карлика то и дело мелькала впереди: то справа, то слева, то сверху, то снизу...
  - Послушайте... господин... Добренькая... Душа!..
  Но тот как будто не слышал. Шагал себе и шагал.
  И только когда девочка, запыхавшись, выбралась на опушку леса - как раз ту самую, с жёлтыми цветочками - карлик наконец остановился. Вытащил из кармана большой ключ. Ткнул им в воздух, шагнул вперёд и... исчез.
  Вот вам и здрасьте. Как фокусник в цирке!
  Девочка обежала всю полянку. Обползала место, где исчез карлик: может быть, провалился в яму?
  Нет, не провалился. Где же он?
  И тут Катарина вспомнила. Откуда ей знакома эта полянка. Как же: ведь именно здесь, на этой полянке, стоял невидимый особняк господина Добрая Душа. Да-да, вот на этом самом месте у него, наверное, невидимая спальня (папа рассказывал). А вот здесь - ну-ка? - невидимая гостиная, за окном которой - красивый невидимый сад. А вот тут... Одна странность: почему картина с невидимым особняком господина Добрая Душа висела в комнатке у баронессы? Ведь карлик, кажется, никогда не водил дружбы с ведьмой.
  Загадка. Катарина задумчиво почесала нос, оглянулась... И замерла, схватившись за нос.
  Ага, вон оно что! Как она сразу не заметила? Далеко-далеко за лесом, насадив на свои острые башенки, как на вилку, большое облако, чернел замок графини де Вамп.
  ...Ну, де Вамп - и де Вамп. Катарина улеглась на траве в том месте, где, по её представлению, должны были стоять невидимые ворота карличьего особняка (кажется, между двумя вот этими сосенками). Улеглась - и довольно улыбнулась. Не большая беда, что карлик не заметил её сразу. Когда-нибудь ведь он выйдет из ворот - и непременно наткнётся на Катарину. А она терпеливая: если надо, пролежит тут три дня, надо - тридцать. Успокоенная, девочка смежила веки и тотчас заснула.
  Ей снилось, будто она превратилась в ангела в сиреневом платье с сиреневыми оборками и сиреневой ленточкой в волосах. Она захлопала сиреневыми крыльями и полетела. И вдруг увидела господина Добрая Душа. Он сидел в вазе с орешками и горько плакал. "Я попаду в ад, - говорил он, размазывая слёзы по щекам, - я непременно попаду в ад, если не найду моего последнего алмаза. Но он пропал, пропал! Я не знаю, где искать его..." Тогда Катарина порылась в вазочке с орешками и - фокус-покус! - вытащила оттуда последний алмаз. "Он! Он! - запрыгал карлик от радости. - Теперь я бессмертен!" Потом вскарабкался ей на плечо - и обхватил ручками за шею, чтобы поцеловать.
  - ...Это вы, господин Добрая Душа? - улыбнулась девочка сквозь сон, пытаясь оторвать обнявшие шею ручки. - А я вас тут давно поджидаю.
  Потянулась, открыла глаза. А открыв, пронзительно завизжала.
  Морда, склонившаяся над нею, напоминала собачью. Или, скорее, саблезубого тигра: глаза налиты кровью, из углов рта, как кинжалы, торчат длинные клыки.
  Но если приглядеться... то нет. Совсем и не тигр. А мальчик Арчибальд - юный вампир из замка де Вамп - склонился над нею, крепко вцепившись за шею. И голодно порыкивал.
  
  * * *
  ...Заморозник был колдун. Не очень старый, но с длинной бородой. Не очень всесильный, но большого о себе мнения. Как всякий уважающий себя колдун, он любил носить - дома, конечно, не на людях - длинный, до полу, балахон и разрисованный звёздами колпак на затылке.
  Сейчас он сидел в своей колдовской каморке, обставленной колдовскими пузырьками и склянками с различного цвета колдовским содержимым. И помешивая в колбе ядовито-рыжий чай, вёл с ведьмой беседу на высокую тему - о свойствах человеческой души.
  Речь шла, собственно, о влиянии колдовства на бессмертную человеческую душу.
  - Дорогой мой, - уверяла баронесса де Мон, - любая душа - хоть сиди она в сердце человека, хоть витай высоко в облаках - любая душа, говорю я вам, подвержена слабостям. Она способна влюбляться, мучиться, бояться, сомневаться и радоваться. Иными словами, испытывать душевные волнения. А главное, она подвластна внушению!
  - Внушению? - оживился колдун. И угодливо подлил ведьме ещё чая из колбы. - Вы говорите о гипнозе?
  - О чём же ещё, друг мой? - улыбнулась баронесса. - О нём самом. Что с того, что тело учителя Арнольда спрятано неизвестно где? Ну его, тело. Тело без души - прах. Дух - вот что главное. Дух, как вы знаете, управляет материей. А сейчас дух учителя ходит по улицам города... - ведьма перегнулась через стол к колдуну, - со всеми своими слабостями, друг мой, заметьте!
  - Это очень интересная тема, - в радостном возбуждении вскочил колдун. И забегал по каморке меж склянок. - До сих пор я практиковался только на живых существах - так сказать, одетых в телесную оболочку... Чем, скажите, чем я могу вам быть полезен?
  - Я слышала, у вас есть одна хорошая лампа...
  - Лампа, лампа... - забормотал колдун, - да, лампа гипноза, она у меня горит всегда.
  - Это раз, - удовлетворённо кивнула баронесса. - А кроме того, мне понадобится детское платьице.
  
  * * *
  Душа учителя медленно брела вдоль улицы города Гроссдорфа.
  "С вашим телом вам придётся навсегда распрощаться, - сказал ещё вчера князь Ветерольский. Сказал - как ножом резанул. - Не может быть и речи, чтобы вы вернулись в него снова. Нечистая сила вас тут же разыщет и без жалости прикончит. Ведьмы, видите ли, вознамерены поскорее отправить вашу душу в ад. Они и сейчас уже, возможно, рыщут: с кинжалом в одной руке и ядом - в другой. Но не беспокойтесь: тело запрятано так надёжно, что ни один колдун, ни одна ведьма никогда не догадаются, где тайник."
  "Навсегда распрощаться..." Учитель вздохнул. Ему так нехватало слышать звука собственных шагов... Печальный, но смирившийся с судьбой, он уже собрался было лететь домой, в Ветероль...
  "Только не вздумайте лететь домой в Ветероль! - предупредил безжалостный князь. - Там-то вас поджидают. Душа вы, конечно, бессмертная, и сделать с вами ничего не можно, но ведьма - хитрая бестия. Кто знает, что она может придумать?"
  Итак, направился сюда. Маленький, почти ничем не примечательный городок. Но именно здесь триста лет назад Королева предъявила Королю ультиматум. Как преподаватель истории, учитель давно хотел попасть сюда. Со студенческих лет мечтал. Но, естественно, не таким вот образом...
  Ничего не поделаешь. Взлетая над крышами домов, просачиваясь сквозь стены, проходя насквозь толпы людей, душа учителя планомерно искала дом - тот, знаменитый: в котором Белая Королева загнала Чёрного Короля в угол и, защитившись старой верной Пешкой, приставила к горлу отравленный кинжал.
  Искал уже давно, чёрт знает сколько времени. Спросить-то дорогу было не у кого: никто тебя, бестелесное привидение, не услышит, никто не увидит. И вот наконец нашёл.
  Обрадовался несказанно. Дверь дома была, правда, по позднему времени уже заперта. Но это ничего, пустяки: учитель уже начал протискиваться в замочную скважину... как вдруг заметил маленькую девчушку.
  Малюсенькую, ну совсем кроху. Она сидела, прислонившись к каменной стене дома, и плакала. Горько-горько, навзрыд, захлёбываясь слезами.
  На такое невозможно было смотреть. Учитель подлетел поближе, встретился глазами с малюткой...
  Вот тут-то и произошла неприятность: он позабыл, что он - тень, бесплотный дух, невидимое создание. И потому совсем не удивился, когда кроха обратилась к нему со словами:
  - Дяденька! Я потерялась! Я... - Слёзы закапали с щёк на белое платьице с вышитыми цветочками. - Я хочу домой к маме!
  - А где живёт твоя мама? - спросил учитель.
  - На улице Красного Чулка. Ма-ама!.. - заплакала девочка. - Где моя ма-ама?!..
  - Ну, не плачь, - утёр учитель поскорее мокрое лицо девчушки. Он не выносил детских слёз. - Сейчас мы быстренько найдём твою маму.
  Взял за руку, повёл вдоль улицы.
  - Как тебя зовут, малышка?
  - Катарина, - шмыгнула девочка носом.
  Ах, умилился учитель, ну совсем как мою дочку!
  ...Улица Красного Чулка оказалась неподалёку - за углом. На крыльце одного из домов стояла высокая худая женщина в переднике и тревожно озиралась.
  - Мама! - завопила девочка и, вырвав руку, помчалась к крыльцу.
  Ну, вот как славно. Учитель Арнольд уже было повернулся, чтобы возвратиться назад - к дому, где произошла великая битва...
  - Где он, спаситель? Где он, святой человек?
  В два прыжка высокая худая женщина оказалась рядом с ним. Развернула к себе. И, сердечно расцеловав, потащила на крыльцо.
  
  * * *
  Маленькая Катарина оказалась дочерью пекаря. Кроме неё, в доме было ещё с дюжину детей. Причём - такая странность - на вопросы учителя "Как тебя зовут, мальчик?" или "Как тебя зовут, девочка?" мальчики, как один, отвечали "Том", а девочки - "Катарина". В доме оказалось шесть Томов и шесть Катарин!
  - Это должно быть очень приятно для вас, не правда ли? - улыбалась высокая худая женщина, мать семейства. - Ведь ваших детей тоже зовут Томом и Катариной.
  В доме царило веселье и оживление: Томы бегали, Катарины прыгали, все смеялись, мать хлопотала на кухне...
  - Вы спасли мою дочь! - говорила она, сияя взором. - И вернули её в лоно родной семьи. Теперь вы не уйдёте отсюда - даже и не думайте - пока не угоститесь вот этой жареной курочкой.
  И водрузила на стол огромное блюдо с большой-пребольшой курочкой.
  - Ура! - завопили Томы и Катарины. - Мы тоже хотим!
  И схватив по вилке и ножу, все чинно расселись за столом.
  Как это было трогательно, как умилительно! На столе стояла лампа, источавшая благотворный аромат и создававшая - как бы это сказать? - особую семейную атмосферу. А рядом - курочка. А вокруг - детишки с румяным щёчками и вилками в руках...
  Тут в дом вошёл хозяин - с длинной бородой, в длинном, до пола, балахоне и в колпаке на затылке, разрисованном звёздами.
  - Не надо лишних слов, - заткнул он рот учителю. - Я уже всё знаю. Вы спасли мою дочь - и вернули её в лоно родной семьи. Теперь вы не уйдёте отсюда так просто. Пока не угоститесь вот этим напитком.
  И отец семейства громыхнул об стол большой колбой, наполненной чем-то зеленовато-мутным.
  Курочка была большая, но желающих с ней расправиться - ещё больше. Потому, чтобы на всех хватило, полагалось для начала набить желудки салатом. Чем и занялись.
  Итак: приятная тёплая обстановка, благоухающая лампа, счастливые детские лица, отец семейства ведёт интересную беседу с гостем...
  
  * * *
  То была более, чем беседа. И более, чем интересная.
  - ...Так где, говорите, захоронили ваше тело? - звучал над столом бодрый баритон отца семейства. - Вот вам карта, укажите поточнее.
  - Сейчас, сейчас, - склонился над картой учитель. И рассеяно зашарил глазами.
  Дело в том, что он был учителем истории. Истории - но не географии.
  Речки, речки... - вот эти голубенькие линии, если он ничего не перепутал... Зелёные пятна неправильной формы - это, кажется, леса... или луга? Вот тут - какая-то мозаика... - город, что ли? Скорее всего, город. Но не очень похож на настоящий...
  Да где же оно, место захоронения?.. Учитель виновато поднял глаза.
  - Ну? - сдвинул брови отец семейства. - Так где же?
  Не желая ссориться с хозяином (курочка ещё не была съедена), учитель заискивающе улыбнулся - и неловко ткнул пальцем куда-то промежду зелёными и коричневыми пятнами:
  - Вот.
  - Ага! - торжественно вскричал отец семейства. - Тут, значит!
  И зафиксировал это место на карте жирной точкой.
  В тот же миг воздух в комнате сотрясся от внезапного шума: из камина вылез чёрт.
  Нет, извиняемся, то был не чёрт. Но господин Добрая Душа так перепачкался в саже, что стал похож на чёрта.
  Хозяева застыли в изумлении. Детишки с открытыми ртами уставились на гостя. А гость, не теряя времени, вскочил на стол, надул щёки - и принялся усердно дуть на лампу.
  Он дул, и дул, и дул... пока та благополучно не погасла.
  А учитель очнулся. Как из глубокого сна.
  Где он находится?.. Что приключилось?.. С кем он сидит за столом?!..
  Мать семейства оказалась баронессой де Мон, отец семейства - неприятным типом с бородой, румяные детишки за столом - румяными вампирчиками с непомерно длинными зубами. А на столе!.. вместо курочки!.. лежала, связанная по рукам и ногам, его дочь Катарина!
  
  
  ГЛАВА 6
  
  "В экстремальной ситуации главное - присутствие духа", - любят говорить умники. Только сейчас учитель понял, какая это ошибка. Присутствие тела не менее важно!
  
  "Альптраум!" - сказал бы немец. "Хоррор!" - сказал бы англичанин. "О мама мия!" - сказал бы итальянец. А учитель Арнольд ничего не сказал, просто бросился развязывать Катарину.
  - Э-э, нет! - запротестовала ведьма.
  - Так не пойдёт! - возмутился отец семейства.
  Но господин Добрая Душа наставил на них два больших пистолета - и выстрелил. Одной пулей он срезал колдуну бороду, другой - сделал баронессе модную чёлку.
  - Я держу их на прицеле, господин учитель, - бросил карлик через плечо. - Развязывайте дочь и сматывайте удочки!
  Да, да, конечно, это была отличная мысль. Но верёвки на Катарине - какой кошмар! - не развязывались. Руки бедного учителя проходили насквозь - обратно, насквозь - обратно... Но ни один узел, ни одна даже ниточка не шевельнулись. О, бедное привидение! Ты бессмертно, но зато и бестелесно!
  Но карлик не падал духом.
  - Спокойствие, - говорил он, наступая на нечистую силу, - спокойствие, они у меня на мушке.
  Держа в одной ручке сразу два пистолета - один наставлен на колдуна, один на ведьму - свободной ручкой карлик принялся развязывать узел на руках у Катарины.
  - Ах!.. - заливалась слезами ведьма. - Пощадите меня, бедняжку!.. Я ещё так молода, так красива и стройна!..
  - Я больше не буду чинить людям плохое, - бубнил длиннополый колдун. - Уйду в пустыню, стану отшельником, буду бичевать себя до тех пор, пока не стану святым... вот вам крест, - показывал кукиш.
  Но нет - карлик, похоже, был настроен очень серьёзно. Повертев в руке пистолеты, развязал последний узел на ногах у Катарины и вынул изо рта у неё кляп.
  Пришёл последний час нечистой силы. Последняя минута, если выразиться точнее. Последняя секунда - если уж пошло на точность. Господин Добрая Душа грозно наступал на нечисть. Как вдруг...
  - Путы - запуты - закарапуты! - раздалось внезапное из-за спины.
  И карлик упал, схлёстнутый со всех сторон толстыми верёвками. Да не верёвками, а толстыми змеями - ядовитыми, как гадюки. А оба пистолета беспомощно загремели к ведьминым ногам.
  Николь, дочь баронессы, отделилась от дверей, сделала несколько шагов - и склонилась над карликом.
  - Отличная работа, - улыбнулась баронесса. - Запутан, как куколка.
  - Право, вы наша спасительница, - клюнул колдун ручку ведьмочки.
  - Одного я требую, - сверкнула глазами Николь. - Катарину - не убивать. Выпытайте у неё место захоронения тела, но отпустите. Слышите?
  - Ну что ты, золотко, - отозвалась баронесса. - Разве мы собирались её убивать? Так, просто попытать слегка. Её - и эту, - кивнула она на связанного карлика, - куколку. Нужно ведь сравнить сведения, полученные от нашего горемыки-привидения. ...Кстати, где он, горемыка?
  Но привидение учителя Арнольда уже просачивалось сквозь стену. Прямиком на улицу Красного Чулка.
  - Ну его, - беззаботно отмахнулась ведьма. - Больше он нам не нужен.
  
  * * *
  О, Боже мой! О, что за муки! Учитель Арнольд брёл по улице, как пьяное привидение: пролетая насквозь дома, натыкаясь на прохожих и шагая прямо по их головам... Голова казалась тяжёлой, как если бы в ней что-то было, кроме воздуха... Ноги вели неизвестно куда... Когда они остановились перед небольшим зданием из красного кирпича, учитель поднял глаза - и возликовал: правильно пришёл! Как сразу не догадался? Полиция!
  Учитель нарочно не стал задерживаться в приёмной. Прошёл, не церемонясь, через стены прямо к дежурному сержанту. И теперь, волнуясь и заикаясь, рассказывал суть.
  - ...Колдун в длиннополом халате и ведьма с бородавкой на подбородке... вампирчики маленькие, но очень зубастые... Да, господин сержант, рекомендую взять с собой побольше людей. Дочь ведьмы - опасная особа...
  Сержант прошёлся туда-сюда. Не глядя на учителя, сел в кресло, закинул ногу на ногу.
  - ...Ну, про то, как спрятали тело, это неважно... Главное, поймать преступников. Моя дочь, Катарина... Боже мой, её связали! Её собираются пытать! Нельзя медлить, господин сержант!
  Покачав ногой, сержант взял со стола табакерку, вытащил понюшку табаку, втянул носом и... - чччхи! - чихнул прямо в лицо учителю.
  От неожиданности тот отлетел к стене.
  - Э-э... господин полицейский... господин полицейский! Вы слышите? Нужно... скорее!.. Нельзя терять ни...
  В ответ сержант взял со стола раскрытое письмо, поднёс листочек к глазам и, закрывшись им от посетителя, принялся читать.
  Только теперь до сознания учителя дошло. Не видел... он не видел его!.. Он просто его не видел!
  Душа в отчаянии застонала. Потом оглянулась, увидала колокольчик на стене: красный шнур, а в кисточке - золотые ниточки... Бросилась к шнуру, попыталась дёрнуть. Шнур продолжал безвольно висеть.
  - Не читайте! Послушайте меня! - Кинувшись к полицейскому, учитель попытался вырвать письмо у него из рук.
  Ничего. Листочек даже не колыхнулся. А сержант, перелистнув страницу, вдруг тихо затрясся от неудержимого смеха. Видно, прочёл что-то смешное...
  
  * * *
  Темнело. На улицах зажигались фонари. Убитая горем душа учителя Арнольда брела по пустынным улицам: вперёд, вперёд, не разбирая дороги...
  На одной из улиц, однако, собралась изрядная толпа. Перед воротами высокого дома стояла карета, собравшиеся обсуждали что-то в тревожных тонах. Учителя это совсем не заинтересовало, и он хотел было пройти мимо... когда заметил одно знакомое лицо.
  - Священник скончался, отец Йоханн...
  - Попал под лошадь, говорят?..
  - Спасал сироту из реки?..
  - Заслонил грудью нищенку от бешеной собаки?..
  - Всё не так. Читал проповедь в церкви, только сказал "прими наши души, господи" - и...
  - Чудесная смерть...
  - Да о чём вы говорите? Жив отец Йоханн, вон доктор подъехал!
  Таща за собой чемоданчик, из кареты вылезал доктор. Протиснулся на крыльцо, вошёл в дом.
  - Что? Как он?
  - Плох...
  Вслед за доктором в дом проплыла величавая дама в чёрном. Не с косой, и не с бокалом, и не с вожжами в руках. А с лёгкой плетёной сумочкой и торчащими из неё вязальными спицами. Проплыла, не задевая ногами ступенек...
  А в голову учителю пришла одна занятная идея.
  
  * * *
  Глубокая ночь. Но в доме - свет. Дрожит пламя свеч испуганно. Колышатся тени на потолке, на стенах, на лице покойника.
  Госпожа Смерть недолго просидела в головах у умирающего. Успела связать половину манжеты для свитера, закрыла глаза священнику - и, подхватив юбки, выплыла через оконную щель на улицу. Дела, дела. Рукав она довяжет в доме у сапожника, что на Нахбар-штрассе: тот скончается только к утру.
  Отец Йоханн не боялся смерти. Наоборот: много думал о ней и давно уже готовился в царствие небесное. Ибо куда там отправляется душа обычного смертного - ещё вопрос, а душа священника - всяк знает - возносится прямиком в рай. Все дела давно были улажены, завещание написано тыщу лет назад, а гроб дожидался на чердаке уже лет десять. Да какой! Любому священнику на зависть: чёрный, обитый изнутри мягким плюшем и вышитый серебряными крестами. Не стыдно было отправиться в таком к самому Господу.
  Хотелось, конечно, при жизни совершить чего-то такое... как-нибудь особо отличиться - чтобы после смерти не забыли, назвали, что ли, в его честь улицу... Но случай проявить себя никак не подворачивался. Обидно было. Вон князь из Ветероля объявлен святым, хотя звания духовного никогда не имел. А за что? Звёзды собирал с неба и людям отдавал.
  Отец Йоханн недоумевал: как так получалось у князя? Звёзды, вон они, сияют высоко, не достанешь. Пробовал отец Йоханн ночью караулить падающие звёзды. Раза три или четыре наблюдал, как падают с неба мерцающие искры. Бежал, протягивал ладони. Но они падали мимо - куда-то за лес. Что ж, и за лесом потом искал, ездил с помощниками. Ни одну не нашёл.
  Ладно, не святым так не святым. Зато в Божьей Обители его уже давно ждут не дождутся и архангел Рафаил, и архангел Гавриил, и святые Патрик с Михаилом... Дожидался отец Иоханн своего часа уже давно. С большим нетерпением. Иногда даже сомнение одолевало: дождётся ли вообще когда-нибудь?
  И вот - пожалуйста. Грузное тело отца Йоханна наконец покоилось в гробу. Обитом мягким плюшем и вышитом серебряными крестами.
  А в доме было тихо, поскольку стояла ночь. И слуги спали, и спал сторож, и спала собака сторожа. И только в столовой, если поглядеть с улицы, мелькали голубые блики.
  Обычное явление: если ангелы находятся в темноте и совершенно уверены, что их никто не видит, они набираются смелости и начинают поблёскивать своим природным голубым светом.
  В этот раз их действительно никто не видел. А дело стоило того, чтоб собраться. Как никак душа покойника отправлялась на Небеса. Потому за столом, помимо души священника, собрались ангелы-хранители слуг, сторожа и даже собаки.
  - В рай! - радовалась душа отца Йоханна. - Итак, в рай! - И хлопала сидевших рядышком ангелов по плечам: - Ну, рассказывайте! Как там - в раю?
  Пошли рассказы: про Небеса, про Божий Суд, про планеты, кометы... и другие чудесные явления, о каких даже священники на Земле слыхом не слыхивали. Беседа увлекательная, слушай - рот разевай.
  - ...А главное правило в раю такое, - поучали ангелы, - "наслаждайся как только можешь".
  - Сегодня же! - торопилась душа. - Сейчас же! Бросаю всё - лечу!
  И интересовалась подробностями: как же, за столько-то веков с рождения Адама души отлетают и отлетают в рай, и что же - места всем хватает?
  Места хватает, уверяли небесные жители. Если Вселенная бесконечна, а рай - ещё побольше Вселенной...
  Именно в этот момент через щель под дверью в столовую просочилась ещё одна тень. Голубоватые блики заиграли по её лицу, а ладони сложились лодочкой:
  - Друзья! Скорблю, что помешал, но срочное дело...
  - Чего тебе, сын мой? - добродушно обернулась душа отца Йоханна.
  - Я вижу, ваше преподобие, вы пируете и наслаждаетесь прекрасной беседой с ангелами...
  - Истинно, сын мой.
  - ...в то время как тело ваше лежит... простите, вон в той комнате... как я понимаю, ненужное вам больше...
  - Совершенно верно, мой друг, - кивнула душа священника. - Оно мне больше не понадобится.
  - А в это время дочь моя Катарина... в смертельной - невообразимой! - опасности... захваченная двумя страшными злоумышленниками...
  - И это - не успел я преставиться! - всплеснул руками отец Йоханн. - Не успел оставить вверенных мне агнцев на один вечер без своего пастырского догляду...
  - Но ещё возможно всё поправить! - воскликнул учитель Арнольд. - Помогите мне спасти мою дочь!
  И приложился к уху священника, торопливо что-то нашёптывая.
  - Идите, сын мой, - благословляла душа священника душу учителя. - И да поможет вам Господь. Мне с вами нельзя, меня ждут на Небесах...
  Уже вслед уже усчезавшей под дверью тени пообещал:
  - Завтра же утром, сын мой, я помолюсь за вас на том свете!
  
  * * *
  А дальше происходило так.
  Лёгкая душа учителя проскользнула тихо в комнату, где стоял гроб. Проскользнула - и склонилась над грузным телом священника.
  После чего дела пошли вообще замечательно.
  Душа учителя куда-то подевалась, а покойный отец Йоханн открыл глаза... поморгал, поморгал... приподнялся... кряхтя, вылез из гроба. Прошаркал сначала к двери. Остановился, потоптался, повернул к окну. Открыл, выглянул на улицу. Тишина, никого... Подхватил рясу, задрал ногу - и полез, полез через подоконник.
  Прыг! - и на мостовую.
  Впоследствии старушка, что жила напротив и не спала по ночам, потому что вязала чепчики, охотно рассказывала всем и всякому про чудо: как покойный отец Йоханн вылезал из окна, задрав рясу... как ловко выпрыгнул, попав ногой в лужу... как выругался святыми словами - и вприпрыжку, будто на пожар, понёсся вдоль по улице, шаркая белыми тапочками.
  Поначалу старушке не верили и посылали её в лечебницу доктора Ойка, там ей станет лучше. Не помогал и белый тапочек, которым старушка торжествующе размахивала - вот, слетел с ноги покойника, когда тот перелезал через ограду городского сада. Ха! Мало ли тапочков существует на свете, даже вышитых серебряными крестами?
  Но это было только поначалу. А потом сравнили и показания старушки, и сторожа, и сторожевой собаки, а главное - самого сержанта полиции. Вот тогда-то...
  Но всё по порядку.
  Отец Йоханн нарочно не стал задерживаться в приёмной полиции. Прошёл, не церемонясь, мимо остолбеневшего полицейского прямо к дежурному сержанту. И теперь, стуча кулаком по столу, рассказывал суть.
  - ...Колдун в длиннополом халате и ведьма с бородавкой на подбородке... вампирчики маленькие, но очень зубастые... Да, господин сержант, рекомендую взять с собой побольше людей. Дочь ведьмы - опасная особа...
  Сержант вынул из кобуры револьвер, проверил - заряжен ли.
  - Не волнуйтесь, ваше преподобие, мы знаем наш долг. Возвращайтесь спокойно домой и, молю, прилягте. Злые языки болтали - ваше преподобие уже на пути в царство небесное...
  - Как, как я могу отправиться на небеса, - взорвался священник праведным гневом, - когда сирых агнцев из паствы моей одолевает нечистая сила! И некому защитить их...
  Потеряв от волнения голос, отец Йоханн оглянулся, увидал колокольчик: красный шнур, а в кисточке - золотые ниточки... Подошёл - сильно дёрнул. Раздался мелодичный звон.
  - Не извольте беспокоиться, ваше преподобие! - подскочил сержант. - Мы сию же минуту отправляемся на улицу Красного Чулка - и уже через четверть часа атакуем злодеев!
  - Вот это правильно, сын мой, - кивнул отец Йоханн.
  И для убедительности ещё трахнул кулаком по столу. Отчего табакерка испуганно подпрыгнула, а листочек, лежавший сверху, вспорхнул - и кружась, кружась, полетел на пол.
  
  ГЛАВА 7
  
  Если пекарь может быть колдуном, то и колдун может быть пекарем. И наоборот.
  
  Катарину связали на всякий случай - если дело с гипнозом застопорится. То есть если учитель скажет "Нет, нет и нет. Не скажу, где спрятал тело." Тогда показали бы пойманную Катарину, сказали бы "Ну что ж, пора девочке отправляться на небеса. Но не спокойно, конечно, а после мученической смерти".
  Не понадобилось. Лампа уж больно хорошей оказалась. Она горела у Заморозника последние пятьдесят лет и была главной помощницей во всех его опытах над людьми. Не будем рассказывать, что делал Заморозник с людьми, которых незаметно на улице гинотизировал. Идёт-идёт человек, и сам не понимает, как ушёл куда-то и пропал... А во что его потом превратят - это уже по фантазии Заморозника.
  Но не об этом сейчас речь. А о том, что лампа колдуна продолжала гореть - ярко, ровно, согревая тёплым светом обитателей дома на улице Красного Чулка.
  ...Отряд полицейских шёл в ночной тьме, тускло освещаемой фонарями. Рядом с сержантом рысцой бежал отец Йоханн. Немолодой уже был, с одышкой, но бодро командовал, тыча перстом:
  - Тут... за угол... потом... налево...
  Сержант и сам знал, куда свернуть, шёл с револьвером в руке.
  На улице Красного Чулка фонари вовсе не горели.
  - Вот они... тут... сидят! - выдохнул отец Йоханн.
  Полицейские бесшумно оцепили тёмную громаду дома.
  - Окна... тоже... надо бы! - волновался священник. - Ведьмы умеют летать!
  Сержант полиции взвёл курок, постучал в дверь.
  ...Через минуту позвонил.
  ...Через минуту забарабанил.
  Никто не отзывался. В доме царила гробовая тишина.
  - Выходите, кто бы там ни был! Дом оцеплен!
  Тишина. Только кошка тенью пронеслась.
  - Выходите по-хорошему...
  Дикий кошачий визг прервал его слова. Это отец Йоханн поймал кошку - и нёс её, орущую и царапающуюся, к ближайшему полицейскому.
  - Возьмите под стражу! - сказал взволнованно. - Это, может быть, ведьма. Или её дочь.
  И принялся вдвоём с полицейским засовывать кошку в мешок.
  Шшш! Шшш! - шипела та, выпуская когти. А священник грозно выкрикивал ей прямо в глаза:
  - Ты у меня никуда не удерёшь! Пока не отдашь обратно Катарину!
  От воплей животного начали зажигаться окошки в домах по-соседству. Стало светлее. Но дом со злоумышленниками молчал.
  Тогда сержант сказал "Дайте лом". И как он это сказал, дверь дома - скрип-скрип - стала потихоньку открываться сама. Изнутри засветилось, в дверном проёме показалась заспанная физиономия хозяина - в длинном балахоне и мятом ночном колпаке со звёздами.
  - Кто - на ночь глядя... - удивился он, поморгав глазками.
  Чтобы лучше видеть, вытащил из-за спины лампу, направил прямо в глаза сержанту.
  Ослеплённый ярким светом, сержант помотал головой.
  - Вы - не злоумышленник... - сказал неуверенно.
  - Нет, - подтвердил хозяин. - Я пекарь. Живу тут с семьёй: жена, дети малые, всего двенадцать штук. А злоумышленников, нет, тут не держим. Муку держим. Булочки печь.
  - Ошибка вышла... - виновато улыбнулся сержант, моргая на лампу.
  - Непременно ошибка, - послепил тот сержанта ещё разочек. - Какие злоумышленники? Упаси Господь. - И перекрестился кукишем.
  - Прошу прощения за беспокойство... - пятился сержант. - Служба...
  - Какое беспокойство? - звенел ключами пекарь, запирая дверь. - Найдём злоумышленников - вам сообщим.
  - Благодарствие вам, - бормотал сержант, отступая по улице.
  - Не за что, не за что, - глухо звучал голос пекаря уже из-за двери.
  Когда сворачивали на улицу Синего Чулка, их нагнал отец Йоханн. Остановился посреди узкой улочки, загородил ручищами проход:
  - Что делаете-то! Сумасшедшие! Стойте! Он вас заколдовал!
  Вот тут-то и подумалось сержанту, что с отцом Йоханном неладно. Посудите сами: вчера приключилось со священником что-то вроде удара, болтали даже, что помер; а потом прибегает его преподобие среди ночи в участок и кричит "ведьмы напали на агнцев"; дальше ведёт к дому приличного человека - требует взять его и его двенадцать детишек под стражу. Сержант уважал отца Йоханна, но налицо - бред. Плохо человеку. Нужен доктор.
  Нужен-то нужен, но как уговорить человека совершить прогулку к лечебнице доктора Ойка? А тот ещё не на шутку разбуянился - кулаками машет, кричит с пеной у рта:
  - Это лампа всё виновата! Что в руках у него была! Вернуться надо! Разбить лампу! На мелкие кусочки!
  Совсем плохо человеку. Но как же быть? Не вязать же священника, не везти, как буйного, к доктору.
  - Ваше преподобие, - сказал сержант ласково, - а мы завтра утречком. Как солнышко встанет. Никуда ваши злоумышленнички не денутся. Завтра утречком придём и - рраз! - их, нехороших...
  - Идиот! Завтра утром может быть поздно! - с багровым лицом заорал отец Йоханн. И помчался назад.
  Полиция - за ним.
  А что потом случилось - не приведи Господь. На глазах у сержанта! Подбежав к дому пекаря, отец Йоханн прислонился к стене, осел - да так и остался сидеть, вытаращив глаза...
  Сержант бросился следом. Упал на колени, послушал сердце, пощупал пульс.
  Серце не билось, пульса не было. Похоже, святой отец отдал концы. Схватив окаменевшего священника за плечи, сержант хриплым голосом отдал приказание во всю прыть бежать за доктором.
  А сам остался на мостовой, потрясённо глядя в стеклянные глаза его преподобия. Что скажут люди? Ясное дело, он виноват. Ещё когда тот в участок пришёл и стал про нечистую силу бредить, тут же надо было за доктором и посылать. А он? Стыдно сказать - поверил про злоумышленников, побежал с нечистой силой воевать.
  Что делать теперь? Так и просидел в горе - минут десять. А через десять минут мёртвые глаза отца Йоханна вдруг завращались-завращались... и уставились на сержанта. А потом один из них подмигнул. Жутко так стало... Следующим делом разлепился мёртвый рот - и давай шептать, брызгая слюной:
  - Эта лампа... у них на столе... только что там был! Всё видел! Взломать дверь, потом прямиком - в гостиную! Там она, на обеденном столе! Стоит, горит, волшебная. Выстрелом, выстрелом потушить! Катарина, слава богу, жива, начали с господина Добрая Душа... Подвесили к маятнику, но тот отпирается... Самое главное - лампу потушить. Тогда всё прояснится. Э-эх!
  В один прыжок священник вскочил на ноги.
  - Ну же, скорее! Чего сидите? Разбить лампу - это первое. А потом пекаря, и детишек его, и супругу... - Горя глазами, святой отец сделал отчаянный жест. - Ну же! Чего медлите? Дверь, дверь выламывайте!
  
  * * *
  Что рассказывать дальше? Вернулся посланный за доктором полицейский, передал просьбу доктора не сотворять с ним боле такие шутки. Отец Йоханн - царствие ему небесное - скончался ещё вчера вечером, в девять часов, доктор сам констатировал смерть.
  У сержанта голова пошла кругом. Уже не слушая никого и ничто, решительно зашагал назад в участок. Отряд - следом. "Отец Йоханн", размахивая руками и проклиная его сержантскую душу, - попятам.
  Так прошли три переулка, когда у за пустырём, что возле городского сада, заслышали шум. Увидали тени, мелькавшие за кустами: точно кто-то дрался. Да не один на один, а целой компанией!
  Вот это было да. Вот это было другое дело. Не колдуны и не ведьмы, превращающиеся в кошек. А самые настоящие бандиты! Сержант сразу узнал по голосу двоих. Один сбежал год назад из тюрьмы, другой - два года. А потом, при свете луны, он увидел ещё одного - с повязкой на глазу. И сердце его бешено заколотилось.
  Вот это был злоумышленник! Никакой колдун ему и в подмётки не годился! Его искали уже пятьдесят лет, искал ещё дедушка сержанта. А до этого он двадцать пять раз сбегал из тюрьмы и тридцать девять - с каторги. Вот это была удача. Подарок судьбы! Наткнуться среди ночи на самого Дикого Вепря! За голову которого было назначено целое состояние!
  Цыкнув на "отца Йоханна", чтобы не шумел, сержант поспешил рассредоточить отряд в кустах. Потом тихо спрятался за пеньком и, дрожа от счастья, взял на мушку заветную голову. Голубую мечту своего детства.
  
  * * *
  Бандиты же, ничего не подозревая, продолжали выяснять отношения.
  Бам! Бам! - раздавалось.
  Бум! Бум! - отвечало.
  Это ладно. Но ещё при бледном лунном свете сверкали голубые лезвия кинжалов, свистели кастеты, раздавались хриплые крики - и с каждой минутой одним бандитом становилось меньше.
  Не успели солдаты в кустах соскучиться, а на пустыре среди десятка неподвижно распластавшихся на земле разбойников осталось стоять только четверо. И среди них - Дикий Вепрь.
  - Уф, - сказала Голубая Мечта Сержанта. И, утерев пот со лба, уселась на пенёк. - Кажись, всех порешили. И как это шайка Бурого Енота прознала про клад?
  - Не иначе, чёрт подсказал, - предположил один из разбойников.
  - Вот теперь пускай с чёртом в аду и кусают локти! - загоготал Дикий Вепрь. И похлопал по пеньку: - Тут кругленькая сумма. Ровно на девятьсот девяносто девять золотых.
  Только сейчас сержант разглядел, на каком "пеньке" сидел Вепрь. То был большой, обитый железом сундук. Если он был доверху набит золотыми монетами, то наверняка это была кругленькая сумма.
  - Наверняка кругленькая сумма, - сказал один из разбойников. - Но знаешь, Дикий Вепрь... - И почесал озабоченно затылок. - Девятьсот девяносто девять ведь на четверых не делится.
  - Как так? - поднял глаза сидевший на сундуке.
  - Вот так. На троих делится, а на четверых - нет. Никак, - развёл руками.
  - Что ты этим хочешь сказать? - взревел Дикий Вепрь, приподымаясь с сундука.
  Но подняться до конца не успел: в ушах зазвенело, перед глазами засверкали золотые монетки. Потом всё погрузилось во тьму...
  А стоявший сзади разбойник, отбросив увесистый кирпич, подхватил тело падающего атамана и бережно положил подле сундука.
  Ну вот, успокоились разбойники, теперь на троих делится. Взвалили на плечи тяжёлый сундук и, кряхтя и сопя, потащили через кусты на улицу.
  ...Сержант арестовал всех троих одного за другим, как только те выбрались из кустов на дорогу. Пятерых полицейских как раз хватило, чтобы - троим вести арестованных разбойников, а двоим, кряхтя и сопя, тащить в участок сундук.
  То была редкая удача. Не говоря о Диком Вепре, голова которого стоила целого состояния, они ещё нашли клад, за который, ей-ей, можно было получить хорошее вознаграждение.
  Мёртвого Дикого Вепря сержант сам утащить не смог. А "отец Йоханн", вместо того чтобы помочь, куда-то сгинул. Ладно, решил сержант, вернусь в участок - пришлю за телом троих самых силачей.
  
  * * *
  Едва фигура сержанта скрылась в ночи, из кустов вынурнула фигура отца Йоханна. Прокралась меж мёртвых тел, склонилась над Диким Вепрем.
  Какое-то время отец Йоханн щупал мертвеца, прислушивался к дыханию - нет, не дышит! Потом зачем-то пошебуршился у того за поясом, вытащил револьвер, полный патронов и очень опасный... Повертел, повертел - снова сунул мертвецу за пояс, поглубже. Встал, отошёл на несколько шагов... И, как будто на что-то решившись, помчался вдоль по улице.
  Он бежал не слишком долго - дом священника стоял неподалёку. Подбежав к дому, нетерпеливо зазвонил в колокольчик. Далее, не дожидаясь, пока откроют, сел на землю, прислонился спиной к ограде, подпёр ладонью подбородок...
  В этой задумчивой позе его и нашли на следующее утро сторож и собака. Шуму было! Газетных репортёров! А старушку как осаждали! Ту, что вязала чепчики по ночам.
  Картина обрисовывалась такова. Через несколько часов после своей кончины отец Йоханн восстал из гроба, спустился через окно на улицу и, сверкая белыми тапочками, помчался в полицейский участок - предупредить полицию о том, что на таком-то пустыре тогда-то и тогда-то соберутся две шайки разбойников делить найденный клад.
  Уважая личность усопшего, полиция, естественно, поспешила к месту событий. То действительно оказались две банды разбойников, своими зверствами терзавшие город и его окрестности последние пятьдесят лет. Огромной удачей было обнаружить бандитов в одном месте и одним махом задержать.
  При задержании разбойники сопротивлялись - потому на земле осталось лежать два десятка мёртвых тел. Троих, уставших сопротивляться, арестовали, а последний - знаменитый на всю округу Дикий Вепрь - сбежал. Однако сержант полиции поклялся честью, что он будет не он, а кто-то совсем другой, если в три дня не поймает бандита и собственноручно не предаст его властям.
  А отец Йоханн, исполнив свой долг, возвратился домой, постучался в ворота... Там и нашли его, как уже говорилось, сторож с собакой.
  Клад же оказался на месте: все девятьсот девяносто девять золотых. Огромная ценность! Когда-то, а именно триста лет назад, предчувствуя свою скорую кровавую кончину, его закопал в землю Чёрный Король.
  Власти долго думали, что делать с кладом. И придумали: хорошую часть из него, как вознаграждение, отдать доблестному сержанту, а на остальное золото построить богатую церковь.
  Церковь построили большую, красивую - и назвали "церковью святого Йоханна". А прихожане, молясь в её светлых чертогах, всегда обращались сначала к богу, а потом - к святому Йоханну. Чтобы заступился за них перед Господом и замолил перед ним их грехи.
  Белый же тапочек, подобранный старушкой, стал главной реликвией церкви. К нему прикасались недужные, чтобы исцелиться от хворей. Ещё была прядь волос с головы святого Йоханна. Её давали потрогать младенцам, это гарантировало им счастливую судьбу. А носок с левой ноги святого, положенный на алтарь при венчании, вещал молодожёнам жизнь в любви и согласии...
  
  
  ГЛАВА 8
  
  Свирепея, Дикий Вепрь начинал вращать глазами. Причём один глаз вращался по часовой стрелке, а другой - против. Это обстоятельство окончательно лишало мужества его противников и повергало их в уныние на всю оставшуюся жизнь.
  
  Ровно в три часа и тридцать три минуты после полуночи в доме ?6 на улице Красного Чулка раздался взрыв. Потом ещё. А потом весь дом затрясся как в лихорадке, заходил ходуном и - кое-кто из соседей утверждал, не ручаюсь, правда ли - запрыгал на месте. Да так лихо, что с крыши на мостовую посыпалась черепица.
  Немного погодя всё стихло. На время. А затем... Тут уж совсем сомнительные сведения - из уст бродяги, ночевавшего под кустом возле соседнего дома. Так вот, после того как всё стихло, на крышу дома тихо спустился ангел с белыми крыльями. Один. Потом второй. Потом третий...
  Ах, ну это несерьёзный разговор. Никто не поверил бродяге. Тем более что хозяева дома, под крыльцом которого он спал, держали у себя на крыше голубей. И как раз с белыми крыльями.
  ...А теперь давайте узнаем всю историю в подробностях.
  
  * * *
  Что может услаждать взор больше, чем картина зимнего леса? Разве картина лесного озера? Или зелёного ущелья?
  Что может притягивать взор больше, чем далёкая неведомая луна? Разве парусник в море? Или торт в шоколаде?
  Для баронессы де Мон то была жирная точка на карте - место захоронения живого тела учителя Арнольда, покинутого душой.
  Баронесса торжествовала. Задача была решена, тело учителя было почти что в их руках. Чего хотелось ещё от жизни? Какого подарка? Разве знаменитых алмазов - "восемнадцати слёз Смерти", которые, все знали, Добрая Душа хранил где-то у себя в неведомом тайнике?
  И - представить только! - не успела баронесса толком и подумать про алмазы, как заявился карлик собственной персоной. Пожалуйста, вот я, к вашим услугам! Открыть вам, где мой тайник? Открою!
  Правда, таких слов он ещё не сказал - но скажет. Куда денется?
  Налюбовавшись точкой, взялись за карлика. То оказался крепкий орешек. Не в том смысле, а в другом. Все карлики умеют противостоять колдовству, поскольку сами немножко колдуны. Это что же значит? Это значит, что на обычных людей лампа гипноза действовала безотказно, но вот на карликов - не действовала, и всё.
  Досадно, ну ладно. Есть другие методы. Для начала строптивого карлика подвесили кверху ногами. Да не просто так, а хитро привязали к маятнику в часах. Тик-так, тик-так, отбивал карлик, пока честное семейство ужинало. На этот раз всамделишной курочкой. Хотя связанная в углу Катарина всю ночь чувствовала на себе томные взгляды вампирчиков.
  Поскольку девочка была связана по рукам и ногам, делать ей было абсолютно нечего. И от нечего делать Катарина ломала себе голову сразу над двумя загадками. Первая: как господин Добрая Душа ухитрился её найти? И вторая: зачем ему вообще понадобилось её спасать?
  А ответ был до слёз прост.
  Ещё вчера утром господин Добрая Душа сидел у себя в особняке, читал газету "Заповоротные новости" и попивал чай. Чай был очень вкусный, поскольку приготовлен был собственными усилиями. А всё, приготовленное собственными усилиями, отличается особенно приятным вкусом, можете проверить сами. Так вот, карлик попивал собственноручно приготовленный чай, потому что Болвана дома не было. А Болвана дома не было по той причине, что он исполнял важную миссию - охранял Катарину от всевозможных несчастий.
  Вы спросите, почему карлик поручил слуге охранять Катарину. Как почему? Потому что он за неё переживал. Почему же он за неё переживал? Само собой, потому что она ему нравилась. А вот почему она ему нравилась... Тут вопрос интересный. Он и сам не знал.
  Странное было дело, но факт оставался фактом: Катарина внушала господину Добрая Душа яркую симпатию. Почему? C какой стати? Загадка.
  Может быть, потому, что у неё было голубое платье с красными кармашками? Едва ли...
  Может быть, потому, что её имя начиналось на букву "К"? (Карлик был неравнодушен к словам, начинавшимся на букву "к".) Да не сказать чтобы...
  Может быть, потому, что ему всегда хотелось иметь дочку? Да, несомненно, именно поэтому: карлику всегда хотелось иметь дочку, а из всех его знакомых на роль "дочки" никто, кроме Катарины, не подходил. Отсюда и такая забота.
  Итак, ещё вчера господин Добрая Душа сидел у себя в особняке и пил чай. Приятный чай навевал приятные мысли. Как говорится, одна голова - хорошо, а две лучше. Когда же у твоего слуги сразу тридцать голов... - карлик подсчитал в уме... - это более, чем очень хорошо. Погодите, погодите... да это более, чем великолепно! Даже более, чем грандиозно! В любом случае, девочка в полной безопасности.
  Приятные размышления были прерваны истошными воплями за окном. Господин Добрая Душа отодвинул шторку... и не поверил глазам. А глаза уверяли: правда-правда, на полянке перед окном страшный вампир вязал руки Катарине!
  ...Сейчас же! Немедленно! Спасать девочку!
  И тут подвела природная осторожность карлика. Старая привычка - прежде чем что-то сделать, сначала семь раз подумать. Итак, господин Добрая Душа принялся думать. Он думал, думал, думал, думал... Очень быстро. Так быстро, как мог. Но к тому времени, когда подумал в последний, седьмой, раз, Катарины на полянке уже не оказалось. Как, впрочем, и вампира.
  Досадно, но что сделаешь. Не теряя мужества, карлик спросил своё второе "я", где искать Катарину. Вон там, показало второе "я", не видишь, что ли? За лесом, по пригорку взбирался вампир с Катариной на плечах. Ага, воспрял духом карлик, и во всю мочь заспешил через лес.
  Далее всё было просто: прошпионить за вампиром, ворваться в дом Заморозника - и потушить лампу.
  Теперь господин Добрая Душа висел, привязанный к маятнику, и - тик-так, тик-так - обдумывал своё шаткое положение.
  
  * * *
  Курочка была вкусная, хоть и не живая. Но вампирчиков не спрашивали. Главное, что ведьме с колдуном нравилось: налегали так, что косточки трещали.
  Покончив с курочкой, принялись за кофе с пирожными. Проглотив пирожные, вытерли рты салфетками. Оглянулись на тикающего карлика. Задумались: как расколоть такой крепкий орешек?
  - Надеюсь, у вас есть соответствующие инструменты, друг мой? - озабоченно спросила ведьма.
  - В полном наборе, - успокоил колдун. - Хранятся вон в том ящике в углу. Но, дорогая баронесса... прежде чем приняться за дело... давайте, знаете ли, проведём любопытный эксперимент.
  - Эксперимент?
  - Да! - Заморозник азартно потёр руки. - Проверим на практике старую пословицу, которую любила повторять моя бабушка: "Испытываешь трудности - потряси карлика."
  - Что бы значило сиё выражение? - подивилась ведьма.
  - Сам не знаю, - развёл тот руками. - В том-то и весь интерес. Очень занятно.
  Сказано - сделано: карлика затрясли так, как не трясли ещё никогда в жизни. Результаты превзошли все ожидания: из карманов его сверкающим дождём посыпались алмазы.
  - О, мудрость предков! - изумилась ведьма. И принялась считать: - Один... два... три... четыре...
  "Мои алмазы!" - хотел простонать карлик. Но рот его был крепко завязан змеёй - и всё, что он мог сделать, это просто молча заплакать.
  ...Насчитала только семнадцать. Пересчитала ещё раз... Нет, в самом деле семнадцать!
  - Где последний? - вперилась в карлика.
  - Ммм... мм... ммммм! - замычал тот. Что нужно было понимать не иначе как "Вы лучше меня должны знать!"
  - Клевета! - возмутилась баронесса. - У меня самой его нагло укра...
  Вдруг что-то вспомнив, развернулась к Катарине.
  - А-а, вот кто должен знать! Дерзкая девчонка! Это она похитила алмаз из моей опочивальни! Ну, ничего, мы из неё камешек-то вытрясем. А если не вытрясется... - глаза ведьмы сверкнули недобрым огнём, - вывернем наизнанку!
  - Ага, ага! - оживились вампирчики. И, вооружившись вилками, обступили Катарину со всех сторон.
  От такого внимания девочке стало дурно. Ведь она лучше всякого знала, что никакого алмаза у неё нет.
  "Нет у меня никакого алмаза!" - хотела она закричать. Но поскольку рот был заткнут, получилось просто глухое мычание.
  - Ага, ага! - радостно закивали вампирчики.
  Ах ты, мамочки... Что делать-то? Не помня себя, Катарина вскочила на ноги и, связанная, неумело упрыгала в самый дальний угол комнаты. А там провалилась в какой-то ящик. Который при близком рассмотрении оказался совсем не ящиком, а...
  - А-а-а-а-а-а-а! - не помня себя завопила Катарина.
  И именно в этот момент дверь с улицы взорвалась.
  
  * * *
  То был первый взрыв. За ним последовал второй: волшебная лампа разлетелись в куски вместе со столом, на котором стояла.
  Собственно, в дверь и в лампу только разок пальнули из пистолета. Но у Дикого Вепря был такой пистолет, который не "простреливал", а "взрывал". Чего вы хотите? Ведь то был пистолет Дикого Вепря. Которого искали последние пятьдесят лет и который сбегал двадцать пять раз из тюрьмы и тридцать девять - с каторги.
   Сам же разбойник... Да-а, он шуток шутить не любил. Тот, кто хоть раз повстречал его на пути, запоминал его на всю жизнь. Если было чем запомнить. Счастливцы, оставшиеся в живых, давали его точное описание примерно такими словами: ужасный, опасный и очень кровожадный...
  Таков он и был на самом деле. И сейчас стоял в дверях, подпирая притолоку своими ужасными плечами. И держал под прицелом своего опасного пистолета всех обитателей дома. И шарил своим кровожадным взором по углам.
  Углядев в часах вместо маятника карлика, страшно разгневался. Сорвал с потолка люстру, запустил в колдуна. Выхватил из камина раскалённую головёшку... Его еле успели успокоить: что, мол, нет поводов для волнения, карлик жив-здоров.
  - Ну так развяжите мне его по-быстрому!
  - Один момент! - Баронесса самолично поспешила заняться сложным делом распутывания.
  В доме наступила напряжённая тишина. Только шуршали змеи в ловких ведьминых руках. Да разбойник, не найдя трубки, ворочал во рту раскалённой головёшкой из камина. Да лихой пистолет заглядывал в глаза каждому поочерёдно.
  Тут произошёл инцидент. Едва ото рта карлика отлепили кобру, тот распищался про какие-то "слёзы".
  - Какие слёзы, друг мой? - улыбнулась ведьма, похлопав коротышку по щеке. - Идите домой и передавайте привет... всем остальным карликам.
  - Мои "слёзы Смерти"! - вопил карлик, вцепившись ведьме в карман. - Алмазы мои отдай!
  - Вы правы, дорогой мой, - улыбалась баронесса, пытаясь оторвать карлика от кармана. - Слёзы - они как алмазы...
  - Караул! - оглянулся карлик на разбойника. - Ограбили! Господин благородный разбойник, наведите справедливость своим пистолетом!
  Дважды повторять не пришлось. Подскочив к баронессе, дикий пистолет беспардонно зашарил у неё в кармане.: шир, шир, шир, шир...
  - Один... два... три... - считал господин Добрая Душа, перекладывая сверкающие камешки в свои кармашки. И неясно, что сияло ярче - его счастливая рожица или его алмазы. - Тринадцать... четырнадцать...
  Справедливость была восстановлена.
  Далее случилось страшное: разбойник узрел в углу комнаты гроб, а в гробу - Катарину. Лицо его налилось кровью, глаза дико завращались. Схватив с каминной полки кочергу, он завязал её на шее колдуну красивым галстучком...
  Развязывали девочку всей кампанией: вампирчики - узелки на ногах, ведьма с колдуном - на руках, Николь разлепляла рот.
  - Папа! - завопила Катарина, едва выбравшись из гроба. Сердце девочки нельзя было обмануть. - Они знают, где спрятано твоё тело!
  - Не беспокойся, дитя моё. Они не доберутся до него.
  Зловеще захохотав, Дикий Вепрь передал карлику пистолет, составил всех злодеев тесной кучкой и обмотал верёвкой - каждого в отдельности и всех вместе. Потом подвесил всю кучку к потолку вместо люстры, а сам уселся в кресло. Изучать книгу "Сто прекрасных смертей".
  - Висеть смирно! Не шевелиться!.. - грозно попискивал карлик, не сводя с кучки разбойничьего пистолета.
  Все висели смирно и не шевелились. Только Заморозник всё дёргался, знаками показывал на полку со склянками: дескать, старый больной колдун, надо капли принять.
  - Потерпи немного, - посоветовал карлик, - и тебе не понадобится больше никаких капель.
  Но колдуну было невтерпёж. Весь изизвивался, как гусеница.
  Ну что тут делать? Протянул ему Добрая Душа нужную склянку - колбу с мутно-зелёной жидкостью. Руки развязал, рот разлепил, чтобы мог душегуб в последний раз проглотить свои капли.
  А тот как дунет на колбу!
  Та как разлетится стеклянной пылью!
  На кого попала - тот остекленел: и разбойник с книгой в руках, и карлик...
  - Мамочки! - взвизгнула Катарина, увидав, как Заморозник, проворно освободив ноги от пут, бросился к молотку.
  А добравшись до сего тяжёлого предмета, схватил, повернулся к остекленевшим беднягам, размахнулся и...
  - Мамочки-и-и-и-и!
  
  * * *
  Вы знаете, а ведь бродяга под кустом оказался прав: то были не голуби, а ангелы. Да какие!
  Первым в дом влетел князь Ветерольский: взявшись за цилиндр, обнажил лысый череп, сложился в кресло и вытянул на пол-комнаты долговязые ноги. За ним вплыло ещё с полдюжины небесных жителей. Чинно сложив крылья, замерли за спиной начальника.
  - Господа, приносим извинения, - сказал святой князь. - Очень жаль, что не смогли прилететь на полчасика раньше. Но лампу потушили так внезапно...
  Обернулся к Заморознику.
  - Она горела последние тридцать лет и не давала нам обнаружить ваше местонахождение. Сколько душ вы погубили за это время, господин Заморозник?
  Тут Катарина с восторгом отметила, что папа-разбойник и господин Добрая Душа - больше не стеклянные. Зато колдун сидит странно неподвижный и задумчиво глядит на молоток в руках.
  Князь ещё что-то говорил и говорил... Но Катарина больше не слушала. Она с любопытством разглядывала ангелов, паривших за спиной князя. Особенно тех двоих из них, чьи глаза подозрительно блестели.
  Покончив со вступительной речью, князь перешёл к основной: вынул из кармана листочек, напялил на нос очки. Но оглянулся...
  - Мартина! - заорала Катарина. - Том!
  Князь оглянулся - и передумал. Сунул листочек обратно в карман и от вступительной перешёл сразу к заключительной речи:
  - А теперь давайте пожелаем вампирчикам вкусных жареных курочек, баронессе де Мон и её дочери - скорого возвращения домой, а пекарю - румяных булочек.
  Под громкие апплодисменты ангелов дом ?6 покинули: сначала - ведьмы на мётлах, затем - двенадцать вампирчиков, прихватив с собой книгу "Сто способов приготовления жареной курочки", а за ними - Заморозник.
  Последний, правда, почти тут же вернулся. И ворча "Как я, по-вашему, буду печь булочки без муки?", уволок с собой два мешка последней.
  - Ну вот, - сказал князь Ветерольский, - теперь всё чудненько. Чтобы вам больше не досаждали ведьмы, мадемуазель Катарина, зарубите себе на носу: вместо красивых финтифлюшек надо носить на шее добрый христианский крест.
  Вытащив из кармана маленький крестик на цепочке, повесил его на шею Катарине.
  - Носите его всегда, мадемуазель. И не вздумайте снимать. С ним вам не страшны ни ведьма, ни дьявол.
  Вот и всё. Сиреневые ангелы страшно спешили: дела, дела. Только оставили после себя ветку сирени да не удержались - посетили место памятного поединка Белой Королевы с Чёрным Королём. А потом расправили крылья, мечтательно посмотрели в небо - и...
  - А карта!.. - завопила вдруг Катарина. - А ведьма!.. Она ведь знает теперь, где спрятано папино тело!
  И тут папа и князь повели себя крайне странно: обнявшись за плечи, неприлично загоготали.
  - Ох... ох... ох... ох!.. - слабым голосом стонал князь, вытирая слёзы.
  - Их... их... их... их!.. - подвывал папа тоненьким голоском.
  Лысый череп князя аж побагровел от напряжения. Плечи сотрясались как в лихорадке.
  - Тяжко мне, тяжко... - жаловался он, давась хохотом.
  А папа не мог разогнуться. И, скорчившись в три погибели, только страдальчески всхлипывал.
  Какое-то время воздух в комнате сотрясался от судорожного хохота и взвизгиваний. Наконец князь сумел остановиться. Отдышавшись, утёр платком лысину, со значением промолвил:
  - Пускай ищет...
  Тут же снова затрясся в мучительном приступе веселья. Но быстро взял себя в руки. И, важно насупившись, объяснил:
  - Искать, знаете ли, полезно для здоровья.
  
  
  ГЛАВА 9
  
  "Не снимайте крестик, мадемуазель! - умолял князь. - Только не снимайте крестик! И тогда всё будет хорошо!"
  
  О пользе поисков для здоровья ведьма догадывалась и сама. Потому с рвением взялась за дело. Однако неприятная неожиданность: жирная точка, которую Заморозник на радостях поставил на карте, оказалась чересчур жирной. Это если мягко выразиться.
  Ведьма задумчиво глядела на холм, густо поросший вереском и колючками. Весь он - миля туда, миля сюда - погряз под "жирной точкой" Заморозника. Сам же бывший колдун, начисто позабыв о своём прошлом, преспокойно пёк теперь булочки на улице Красного Чулка.
  Баронесса не поленилась - слетала в Гроссдорф, разыскала новоиспечённого пекаря, усердно затрясла: так и так, уточни, где тайник. Тот долго не понимал, в чём дело. Под конец догадался: залез в печку, вытащил самую удачную булочку с маком, протянул баронессе.
  ...Ладно. Что-что, а здоровье своё губить из-за какого-то пекаря баронесса не собиралась. Потому, засучив рукава, настрочила телеграмму следующего содержания:
  "барону де мон срочно пришли сотню грешных душ крепкого телосложения с лопатами тчк"
  Это была первая. Далее телеграммы посыпались как орехи из мешка Санта-Клауса.
  ..."спасибо за молодцов пришли ещё три сотни таких же тчк"
  ..."работа идёт полным ходом скоро тело будет наше обещала тысячу лет укорочения адских мук тому кто первым найдёт гроб тчк"
  ..."стараются родимые копают день и ночь наперегонки но пока безуспешно не теряю надежды тчк "
  ..."обкопали полхолма никакого гроба только кости непомерно громадного чудища хвост длинный ноги здоровые жуть какой урод выбросили за ненадобностью тчк"
  ..."уже на три четверти холм вскопали и перекопали праздник в душе ибо скоро найдём гроб тчк "
  ..."раскопки продолжаются выкопали сундук с драгоценностями но гроба нет как нет тчк "
  ..."пятеро душ сбежало прихватив сундук с драгоценностями догнала отобрала сундук выкинула к чёртовой бабушке тчк"
  ..."приходила чёртовая бабушка забрала сундук что будет с ним делать непонятно тчк"
  ..."трепещу и ликую зпт перекопали всё осталось место под старым дубом нет сомнений гроб там больше быть негде завтра выкопаем тчк"
  ..."выкорчевали дуб углубились на милю вниз нашли только логово чёртовой бабушки сидит принимает посылки однако гроба у неё не оказалось плохие предчувствия тчк"
  ..."вспахали весь холм засеяли овсом уже зеленится это плюс но нет никакого гроба это минус проси нижайше приехать сюда графа фон граб он чует могилы за версту тчк"
  ..."приезжал граф обнюхал весь холм нет могил здесь никаких обманул учитель подлая душа попадись мне только тчк"
  
  * * *
  В ювелирном магазине Катарина бывала не раз. И не два и не десять. Но всегда была не прочь заглянуть туда лишний разок. Можно было представить себя королевой - и долго разгуливать меж сверкающих драгоценностей, как будто раздумывая: что же сегодня одеть на бал - бриллиантовое колье или алмазное ожерелье? Или Алла-Аддином, забредшем в волшебную пещеру и терзающимся вопросом: откуда начать загребать сокровища - с прилавка, с витрины или из того стеклянного шкафчика у стены?
  Собственно, направлялись не в магазин, а в Ветероль: она - и господин Добрая Душа. Князь, провожая, заикнулся было об охране: дескать, даю вам в помощь двух сиреневых ангелов... Но карлик как вскинулся, как засверкал глазами! "Я один, - кричал, - и не справлюсь? Да я! С моими пистолетами! Да с моей магической стеной! Сам - как ангел золотой!" В общем, разобиделся по-страшному.
  Отступились. "Ну, поезжайте с Богом, - махнул рукой князь. - Только крест не снимайте."
  Всё шло отлично: от Гроссдорфа до Вундерштадта ехали без происшествий. Любовались проплывающими пейзажами, перебрасывались в карты, вспоминали весёлую ночку, проведённую у Заморозника.
  Ехали, само собой, окружившись магической стеной. Это с ведьмой и колдуном магическая стена не помогала. А здесь, на людях, отлично срабатывала. Никто из пассажиров, например, не видел и не слышал, как господин Добрая Душа, сдавая карты, кричал в азарте: "Эх, мой черёд! Сейчас буду блефовать!" И потом, такая невидимость была удобна в смысле дорожных билетов: в них вообще отпадала надобность.
  Карлик полюбил Катарину сразу: горячо и навечно. Неведомая сила тянула его к ней, как магнитом. Собственно, он всегда был одинок. А ему так хотелось дочурку. Вот именно такую - жизнерадостную и кудрявую, с кружевным воротничком и шляпкой из муслина. Пристроившись на плече у девочки, он по-отечески гладил её по голове, поправлял бантики, следил, чтобы не грызла ногти, и рассказывал страшные сказки, которые знал в великом множестве. Ибо, по правде сказать, вся долгая жизнь карлика была одной сплошной страшной сказкой.
  Путешествие протекало безоблачно. Но когда проезжали через Вундерштадт, у дилижанса сломалось колесо. И случилось это прямо под вывеской "Магазин ювелирных изделий".
  Ах, "ювелирные изделия"! Звук этих слов притягивает и манит. Уже минуту спустя девочка с карликом на плече восхищалась сверкающими драгоценностями...
  Их тут было множество: они переливались, сверкали, подмигивали - и так пахли, так пахли!.. Для карлика это было нелёгкое испытание: ведь каждый камень источал пронзительный, ощущаемый только карликами аромат. От всех невыразимых запахов голова у господина Доброй Души закружилась, а перед глазами замерцал сверкающий туман.
  Так вот, несколько минут спустя в магазин вошли ещё двое посетителей: молодой человек в ковбойской шляпе и девушка с весёлыми кудряшками. Молодой человек остановился у двери, а девушка решительно прошла к прилавку.
  Мало того, что решительно, она ещё и подмигнула приказчику. Вот так: зырк!.. В ответ тот кивнул, снял с витрины сапфировое колье и подступил к Катарине:
  - Примите поздравления, мадемуазель, вы счастливица.
  - Неужели? - удивилась девочка, но совсем не тому, что её видят через магическую стену.
  Даже карлик оплошал, не сразу сообразив, в чём дело. Одурманенный запахами сотен драгоценных камней, с тупым любопытством уставился на ожерелье.
  - Вы, мадемуазель - миллионная посетительница нашего магазина. Это сапфировое ожерелье... Позвольте примерить его к вашей нежной шейке. Оно будет прекрасно сочетаться с цветом ваших глаз.
  Ну разве случается такое счастье два раза в жизни? Нет, только один. Цепочку с крестиком поспешно отцепили и бросили на прилавок.
  "Не велено меня снимать!" - испуганно закричала цепочка. Но так тихо, как умеют кричать только цепочки.
  "Спокойно, мадам. Всего-то на минутку", - промурлыкало сапфировое ожерелье. Так тихо, как умеют только сапфировые ожерелья. И загляделось, залюбовалось на себя в зеркало, посвёркивая сапфирами. Ах, блеск! Ах, красота! Полюбовалось минутку - и принялось расстёгиваться, чтобы уступить место крестику...
  "Карау-ул!" - раздался душераздирающий вопль. Но его, конечно, никто не услыхал, потому что мы не слышим, как вопят цепочки...
  Ах, простите за клевету. Его услыхал карлик.
  "Карау-ул!" - услыхал господин Добрая Душа. Обернулся - как раз вовремя, чтобы увидеть, как маленький крестик исчезает в кармане девушки с весёлыми кудряшками.
  Далее события происходили в строгой последовательности, как здесь описано.
  - У-у-у-убью! - взревел карлик страшным голосом. - Зар-р-режу! - И выхватил из-за пояса пистолет и острую саблю одновременно.
  Но приказчик поднял линейку - ту, какой отмеряют золотые цепочки, хлопнул карлика по шляпке - и тот, раскинув ручки, шлёпнулся на прилавок.
  - На по-о-омощь! - завизжала Катарина.
  На крик подскочил приказчик. Безжалостно скрутил девочку, заткнул ей рот да ещё и забрал сапфировое ожерелье.
  В таком вот виде - скрученную, с заткнутым ртом и без сапфирового ожерелья - Катарину вынесли из дверей магазина "Ювелирные изделия".
  Дилижанс куда-то исчез - вместе со сломанным колесом. Зато на его месте стояла обитая траурным крепом карета и била копытами четвёрка вороных.
  - Скорей, скорей! - торопила девушка, уже забравшись на козлы.
  Дверцы растворились, пропуская Катарину - и захлопнулись, щёлкнув замком. Карета дёрнулась, набирая ход... Цок, цок, цок, цок...
  Проехали, наверное, улицы три. А может, только две. Не в том суть. Через две или три улицы лошади резко остановились. Дверца распахнулась. В карету сунулась ведьмочка с кудряшками.
  - А ты что тут делаешь? - накинулась на Катарину.
  Вопрос был интересный. И ответить на него было непросто. Катарина минуту обдумывала, потом решилась таки ответить. Но помешал кляп во рту.
  Не слушая мычания девочки, ведьмочка набросилась на приказчика, что сидел рядышком. Ух, кипятилась! Ух, трясла кулаками!
  - Чем вообще думаешь?!.. - Постучала по голове приказчика - раздался медный звон.
  - Чем слушаешь?!..
  Тут только Катарина, повнимательнее взглянув на приказчика, изумилась: у того не было ушей.
  А ведьмочка не могла успокоиться:
  - Нет мне с тобой покоя, Пустой Жбан! На чёрт нам нужна девчонка? Что скажу её превосходительству? Карлика, карлика велено было взять, а не девчонку!..
  Повернули обратно, домчались до дверей "Ювелирных изделий", выкинули Катарину.
  - Погоди, верёвку-то, верёвку отдай. - Пустой Жбан торопливо распутывал девочку. - И кляп верни...
  Катарина охотно вернула и то и другое. Хотела было заикнуться про сапфировое ожерелье - что, мол, тоже неплохо бы вернуть... Но тут из магазина выбежала ведьмочка. С полными страдания глазами. Потерянно оглянулась, заломила руки:
  - Где же он, мой свет? Души моей отрада?..
  - Чего? - не понял приказчик.
  - Нет его там! - гаркнула. - Сбежал, карличье отродье!
  И зарычала глухо, выпуская когти...
  Тут уж Катарина окончательно струхнула: ладно уж, бог с ним, с сапфировым ожерельем, самой бы целой остаться. Тем более что господин Добрая Душа, как уже сказали, отбыл...
  
  * * *
  Проползя под двумя подворотнями, Катарина попала на соседнюю улицу. Здесь было тихо, чистенько, на окошках аккуратных домиков пестрела герань. А на каменном мостике, перекинутом через узкий канал, мирно рыбачил какой-то господин.
  В общем, ничто не мешало думать. А передумать нужно было многое. Во-первых: хорошо, конечно, что господин Добрая Душа сбежал, но где его теперь искать? Во-вторых: бывают ли люди без ушей? В-третьих: что едят лунатики, если на Луне нет ни флоры, ни фауны? Ну и, естественно: как добраться до Ветероля без единого гроша в кармане?
  Думая таким образом, Катарина тщетно пыталась пройти по мостику. И не то чтобы мостик был черезчур узок для тоненькой девочки. Но прямо поперёк моста стоял, согнувшись в три погибели, всё тот же господин, и упорно рыбачил.
  - Послушайте, - вежливо сказала Катарина, - не будете ли вы так любезны...
  И запнулась.
  Из саквояжа рыбака, где, казалось бы, должны лежать и дожидаться своих собратьев пойманные рыбки... Так вот, из саквояжа выглядывали не совсем рыбки. А вернее сказать, совсем не рыбки. Да что уж там ходить вокруг да около: из саквояжа выглядывали шляпа и лысина господина Доброй Души!
  Катарина так и замерла, раскрыв рот.
  А господин Добрая Душа открыл глазки, невидящим взглядом посмотрел на девочку - и снова закрыл. Тут только Катарина заметила, что и шляпа и лысина карлика - о, ужас! - перепачканы в крови... Но не успела она произнести и слова, как рыбак наконец разогнулся, вытаскивая что-то из воды.
  Всё было неправильно: то был не рыбак, и вытаскивал он не рыбку, а нечто такое... При виде чего Катарина сначала онемела, а потом, не помня себя, жутко завизжала.
  И не удивительно: голову - вот что он вытаскивал из воды! Голову вместе с ковбойской шляпой.
  Вытащив, обтёр платком, чтоб не капало. Вытер глаза, нос, похлопал по бледным щекам. Вынул из кармана гребень, расчесал слипшиеся волосы... Потом приставил к своим плечам. И тут приобрёл окончательное сходство с парнем-ковбоем, что околачивался в магазине "Ювелирные изделия".
  - А, это вы, - обернулся ковбой ко всё ещё визжавшей Катарине. - Вот какая незадача: хотел побыстрее уйти... бежал, сломя голову. Она сломалась - упала в речку. Хорошо, что волосами зацепилась за корягу. Еле выловил.
  Сказал, подхватил саквояж с бесчувственным карликом и затрусил-затрусил прочь. Как будто очень торопился.
  Ну, нет!.. Перестав визжать, Катарина растерянно глядела вслед странному господину. Куда это он уносит господина Добрая Душа?
  - Ну, нет! - крикнула она вдогонку. - Стойте! Куда это вы уносите господина Добрая Душа?
  В ответ ковбой не только не остановился, но ещё и ускорил шаг. Что было уж совсем подозрительно. Подхватив юбки, Катарина кинулась следом. Ковбой оглянулся, обхватил покрепче саквояж - и тоже, придерживая голову, помчался наутёк.
  - Держите вора-а! - кричала Катарина, встречным прохожим. - Держите! Держите! Он украл саквояж!
  Но прохожим, похоже, совсем не было дела ни до вора, ни до саквояжа. Никто даже ни обернулся к мчавшейся по улице девочке.
  ...Дело было безнадёжно. Не то чтобы Катарина плохо бегала. Но ноги у ковбоя были гораздо длиннее её. И с каждой минутой расстояние между ними становилось всё больше, и больше, и больше... Девочка задыхалась, а сил у неё оставалось всё меньше и меньше...
  Вот он добежал до скверика, промчался по аллее, завернул за угол высокого дома с оградой - и совсем пропал из виду. Дальше бежать девочка не могла.
  ...В полном изнеможении плелась Катарина по аллее скверика. Светило солнышко, благоухали розы, меж затейливо подстриженных кустов петляли аллейки. Но не успела она плюхнуться на ближайшую скамью, как услыхала топот.
  По соседней аллее вихрем промчался всё тот же ковбой.
  Он бежал в обратную сторону. Глаза его безумно блуждали, лицо раскраснелось, по лбу струился пот. А руки крепко обнимали саквояж.
  Не видя Катарины, он бежал прямо к ней. Но по дороге внезапно остановился... пострелял глазами по сторонам... И быстро закинул саквояж в кусты.
  В следующий миг Катарина услышала новый топот и голоса. Которые сразу узнала.
  - Тут он где-то!..
  - По той аллее бежал...
  - Никуда деться не мог!..
  - Ищу, ищу...
  - Главное, саквояж хватай... в саквояже - карлик!..
  - Вижу его!
  - Где?
  - Ага!.. Сто-ой!
  На аллею выбежали ведьмочка с весёлыми кудряшками и Пустой Жбан. Ковбой сильно не сопротивлялся. Видно, замучился совсем. Только всё больше удалялся от саквояжа.
  - Где карлик? - трясли его с двух сторон.
  - Где саквояж?
  Трясли долго и старательно. Далее произошло следующее.
  Сначала упала шляпа. Потом дёрнулась и откинулась за плечи голова. После новой встряски она упала в руки ошарашенному пустому Жбану.
  - Безголовый!.. - прошептал он, глядя на редкий экспонат в своих руках.
  Первой опомнилась ведьмочка.
  - Слуга карлика! - вскричала она. - Это же Болван! Он всё знает о своём господине! Так же и то, где тот хранит алмазы!
  Скрутив пленнику руки за спиной, нахлобучили голову обратно на плечи.
  - Куда спрятал карлика? Где твой саквояж?
  Глаза "ковбоя" медленно открылись. Но уста молчали. Только чуть дрогнули уголки губ.
  - Улыбается... мерзавец!
  Ведьма вкатила Болвану звонкую пощёчину. В следствие чего голова снова отвалилась и покатилась по аллее. А Пустой Жбан побежал её поднимать.
  
  * * *
  - Ищи, ищи, Пустой Жбан... По кустам ищи... Не мог же он исчезнуть, саквояж...
  - Нашёл, нашёл! Тут, под кустом!
  - Ага! Попался таки карлик!
  Но, распахнув саквояж, увидали только пустоту.
  Расстроились. Но что делать?
  Карета ведьмочки стояла за оградой сквера. Осторожно приставив голову к плечам, вели пойманного к выходу.
  - Ладно, заталкивай его в карету. Главное, не с пустыми руками. Карлика потеряли, зато слугу его поймали. А всё ты, Пустой Жбан, виноват. Нет мне с тобой покоя...
  
  * * *
  Катарина шла, прижимая карлика к груди. Время от времени тот открывал глаза, но потом снова закрывал. В который раз Катарина всхлипнула. Господин Добрая Душа умирал.
  Вот дом, ещё дом... Улочка кончилась, начался лужок. Не в силах больше идти, Катарина опустилась на траву и разрыдалась. Нет, она сделала всё, что могла! Она носилась по улицам города и спрашивала у прохожих, где найти доктора. Но ей никто не отвечал.
  Она нашла таки доктора и умоляла его спасти господина Добрая Душа. Он был так плох, голова была окровавлена, и кровь всё сочилась и сочилась, не переставая... Но доктор даже не оглянулся. Даже не заметил её. Даже не посмотрел в её сторону!
  И тогда она поняла: её никто не видит и не слышит. Ни её ни господина Добрая Душа. Потому что оба они продолжали оставаться за магической стеной.
  ...Устав плакать, девочка высморкалась в передник. И тут только заметила, что карлик опять открыл глаза.
  - ...я попаду в ад, - бормотал он, - я непременно попаду в ад. И вы, сиротки, останетесь одни. Восемнадцатый... - всхлипнул он, и жалко улыбнулся. - Я искал тебя... долго... всю жизнь. Но тебя нет... Ах, сиротки... Пропал ваш брат... И с ним - бессмертие. Сиротки...
  Восемнадцать алмазов, делавшие их обладателя бессмертным. Как они нужны были ему именно сейчас! Катарина вытащила из карманов карлика ожерелье из сверкающих "слёз Смерти".
  Оно было неполное, это ожерелье, недоставало последнего, восемнадцатого алмаза. Но, может быть, это не так важно? Может, хоть малость поможет?
  Катарина разложила ожерелье на груди у карлика, поближе к сердцу.
  - Милый господинчик Добренькая Душа... Ну, не умирайте... ну, не умирайте, пожалуйста!
  Глаза карлика устремились на алмазы. Нахмурившись, он начал считать:
  - Первый... Второй... Третий... Четвёртый...
  Чтобы не расплакаться снова, Катарина заткнула уши. Губы карлика беззвучно шевелились: "девятый... десятый..." А кровь из виска сочилась сильнее и сильнее...
  Почему-то Катарине представилось, что вот, когда скажет "семнадцатый...", тогда - всё, конец: закроет глаза и больше уже никогда...
  А кровь сочилась всё сильнее и сильнее...
  Вот что нужно сделать! - опомнилась она. Завязать рану! Ну конечно. Она об этом слышала. Раны, если из них вытекает кровь, нужно перевязывать!
  Чем только?.. Платком!
  Вывернув карманы, Катарина обнаружила...
  Во-первых, она обнаружила, что платка у неё нет. А во-вторых, что на ладони у неё лежал...
  Катарина сильно зажмурилась... Снова открыла глаза...
  Как он оказался у неё в кармане, она понять не могла. Как он мог оказаться у неё в кармане?!.. Или,может быть...
  Она закрыла глаза, вспоминая. Тогда, в опочивальне у баронессы де Мон...
  
  - Боже, помоги мне! - в отчаянии прошептала Катарина. И внезапно крышка отскочила. От неожиданности девочка чуть не упала с трюмо. На пол сверкающим дождём полетели камни... Драгоценные... Лихорадочно собирала с пола... захлопнула шкутулку...
  
  Потом ведьма не доискалась одного. Того самого.
  Вот он - лежал у неё на ладони и горел на солнце. Небольшой. Но важный, как маленький принц. Как кусочек звезды. Восемнадцатый.
  
  
  ГЛАВА 10
  
  Что такое "совесть"? - задумалась ведьма. Произнесла: "со-весть". И убедилась: ничто иное, как пустой звук. А что такое "честность"? Снова произнесла - и снова убедилась: тоже пустой звук. Ну тогда всё в порядке: бессовестные и бесчестные вещи можно творить со спокойной душой.
  
  Сначала на радостях ведьма решила быть доброй. И даже справедливой. И честной. На вопрос - схватить ли девчонку вместе с карликом - воскликнула в порыве честности: "Что уж там, право, терзать бедную девочку? Мы ведь теперь знаем, где тайник. Карлика схватите, со всеми его "слезами Смерти", а дитё не трогайте. Пускай едет к маме!" И разрыдалась от умиления.
  Это тогда. Когда ещё только собиралась перерыть холм. Теперь кусала локти. Дело-то ведь обернулось по-иному.
  Ах, как совсем по-иному обернулось теперь дело! Яростно брызгая чернилами, перо носилось по бумаге. От ствола выкорчеванного дуба во все концы света летели телеграммы: "найти... схватить... привести..." И особые приметы обманщика: "очки, бородка, мягкий взор задумчивых глаз..."
  Потом задумалась: ну, поймает она душу учителя - и как её убедить рассказать про тайник? Лампы ведь убеждающей больше нет. Разбили лампу. Вот если бы была девчонка... Ах, если бы в её руках была девчонка! Подойти к учителю, взять его мягко за воздушное плечо - и сказать тихо, ласково: "Душа моя сердечная! Дитё ваше сейчас - в моих заботливых руках. Не беспокойтесь ни о чём: как скажете, где тело ваше припрятали - отпустим сразу к мамочке. А не скажете - тоже хорошо: отлетит тогда бедняжка в Небеса, к братику родному. Только и помучается-то часок на костре..."
  Ведьма улыбнулась собственным мыслям. Вся незадача была в том, что девчонку отпустили. Не получится сказать такие слова. Никак не получится.
  Не получится?..
  С минуту ведьма задумчиво чесала бородавку на подбородке. Порылась в карманах, вытащила зеркальце. Взглянула в глаза своему отражению, покачала головой:
  - Удивляюсь я тебе, душечка. Что ты, право, стесняешься, будто у тебя совесть есть?
  Далее отстрочила новую телеграмму:
  "БАРОНУ ДЕ МОН ТЧК ДОСАДНО ЧТО ДЕВЧОНКУ УПУСТИЛИ НО ОНА И НЕ НУЖНА ДАЙ ТОЛЬКО НАЙТИ ПОДЛУЮ УЧИТЕЛЬСКУЮ ДУШУ СКАЖЕМ ДОЧКУ ПОЙМАЛИ ТЧК ЕСЛИ НЕ ХОЧЕТ МУЧЕНИЧЕСКОЙ СМЕРТИ РОДНОМУ ДИТЮ ПОКАЖЕТ КАК МИЛЕНЬКИЙ ГДЕ СПРЯТАЛ ТЕЛО ТЧК САМ СЕБЕ ВЫСТРЕЛИТ В ЛОБ ТЧК"
  Нарадовавшись своей находчивости, баронесса задумалась над новым вопросом: где искать подлую учительскую душу? Ломала голову долго и так и сяк, совсем измаялась. Тогда применила метод мудрецов: отбросив все мысли, уставилась на муравья, ползшего по стволу дерева. Он полз и полз и полз и полз и полз, таща тяжёлую травинку... А мудрый космический разум уже нашёптывал: "Дура! Чего телеграммы рассылаешь? Неужто не знаешь, где искать учителя истории?.."
  Ага! Ага! Баронесса схватила книгу "Сто исторических достопримечательностей нашего края". Тэк-с, тэк-с, где тут достойный город Гроссдорф? Отсюда начиная, ближайшие достопримечательности...
  Нашла!
  
  * * *
  Одной из достопримечательностей, не обойдённой душой учителя, оказался домик в пригороде Гроссдорфа.
  Маленький, с виду неприметный, он стоял на опушке леса. Неподалёку махала крыльями мельница, журчала мелкая речушка. А толпы желающих выстраивались в очередь, чтобы хоть одним глазком взглянуть на место исторического события, потрясшего весь мир.
  Затесавшись в толпу туристов, учитель со вниманием слушал историю, знакомую с детства.
  ...Вот по этой тропинке она шла через лес. Историческая тропинка была заботливо усыпана песком и обнесена оградой.
  ...Здесь повстречала волка. Лесная чаща - тёмная, заросшая хмурыми елями - стоит стеной вокруг. Ещё не зная, как опасно заговаривать в лесу с волками, указала точный адрес бабушки...
  - Вон там, - махнул гид, - видите? Мельница вдали. - И в напряжённой тишине процитировал знаменитые слова: - "Моя бабушка живёт за мельницей, в первом домике с краю"...
  Молчали. С волнением вглядываясь в далёкий силуэт мельницы. Пытались представить себе маленькую девочку, нёсшую корзинку, а в корзинке - пирожок и горшочек масла.
  Далее тропинка разветвлялась на две - короткую и длинную. Длинной пошла Красная Шапочка, короткой помчался во всю прыть коварный Волк. Туристам предлагалось на выбор - идти по короткой тропинке или по длинной. Учитель пошёл по длинной, так как ненавидел коварных волков.
  Короткий рассказ о происшедшем завершался в домике бабушки. Печка, комод, покрытый вышитой скатертью, цветастый половичок...
  "Почему у тебя такие большие уши, бабушка?.." "Почему у тебя такие большие зубы?.." Да что рассказывать, каждый ребёнок знает эту историю наизусть. Топоры храбрых дровосеков висели на почётном месте у печки.
  День подходил к концу, последние группы туристов покидали памятное место. А учитель всё бродил и бродил между домиком и мельницей, не решаясь уйти: выходил на берег речки, поглотившей тело убитого волка, задумчиво смотрел на воду...
  Уже совсем стемнело, когда вошёл в домик. Зачем? Сам не знал. Наверное, чтоб в последний раз представить себе трагическую картину и унести её в памяти.
  ...За окном в камышах самозабвенно пели лягушки. Одинокая лампа слабо освещала простую утварь бабушкиного дома: печку, комод, цветастый половичок...
  Лампа?!.. Учитель попятился.
  А с кровати бабушки раздался смешок:
  - Ну наконец-то, друг мой, я нашла вас!
  Холодея от ужаса, учитель вгляделся во тьму... Тень бабушки?!.. Нет-нет... Но тогда чья же?!
  - Не дурите, голубчик, и не пытайтесь удрать. Я тоже умею проходить сквозь стены. И даже вот, - перехватив лампу поудобнее, баронесса де Мон потрясла метлой, - передвигаться по воздуху!
  Заметив замешательство на лице учителя, развеселилась:
   - Ай, право слово, смешной вы. Давайте лучше поговорим по душам. У меня к вам выгодное предложение. Нет, правда, выгодное. Обрадуетесь-то как! Дело касается вашей любимой...
  Она не договорила.
  Лампа! Опять волшебная лампа! - пронеслось в голове у учителя. Дальше действовал как во сне. Слава богу, натренировался в последние дни обращаться с материей: схватил со стены топор - рубанул по ведьминской метле - расколол в щепки.
  А расколов, бросил топор и ринулся через стену в лес.
  
  * * *
  - Не волшебная!.. - кричала баронесса, еле поспевая за беглецом. Ведьмы, хоть и необычные существа, передвигаются всё же не так быстро, как привидения. - Не волшебная, ей богу! Керосиновая!..
  Под ногами шуршала сухая листва, по лицу били колючие ветви. Пару раз чуть не растянулась на земле, споткнувшись о толстый корень. А один раз угодила ногой в чью-то нору - стряхнула вместе с туфлей что-то царапучее и зубастое - заковыляла дальше без туфли.
  Однако все мучения, похоже, были напрасны. Привидение - чтоб ему гореть в аду синим пламенем! - выбирало самую чащу, самую глушь. И с каждой минутой ведьма безнадёжно отставала. Если б не лампа, давно бы перестала видеть мелькавшую впереди тень.
  - Стой! - кричала, задыхаясь. - Стой! Послушай хоть немного! Скажу что-то важное!
  Но тень затыкала уши и, оглядываясь на свет лампы, припускала ещё быстрее - прямо по колючим кустам, прямо по терновнику.
  Наверное, так и ускользнула бы. Но помог счастливый случай. То есть не сказать, чтоб совсем счастливый... Медведь, косолапивший по лесу, вынырнул из кустов и, оскалив пасть, зарычал.
  Тень шарахнулась в сторону. А затем быстро-быстро полезла на дерево.
  - Слава дьяволу! - вздохнула ведьма.
  Но потом мишка обернулся к ней своим медвежачьим лицом... Глазки хищно блеснули в темноте.
  В следующую минуту баронесса лихорадочно рылась в сумочке.
  Полный любопытства мишка гадал: что вытащит? Сахар? Конфету? Медовую коврижку?
  Из сумочки на траву выпало с дюжину миниатюр. Со вкусом нарисованных. Маслом.
  Но мишка не оценил. Застыл в недоумении. Узрев же, что баронесса больше не ищет конфет, отбросила сумочку и любовно перебирает картинки, вовсе рассердился. Встал на задние лапы, зарычал...
  На одной из миниатюр был нарисован старинный замок. С зубчиками и висячим мостом. Но баронессе на понравилось. Сунув в сумочку, поднесла к лампе другую.
  Здесь был пруд, а на берегу - маленький домик. Мило, но всё же... м-да.
  На следующей был натюрморт с апельсинами. Апельсины живописно раскатились по скатерти, рядом - графин и стакан с водой. Вот этот понравился. Просто, но с каким вкусом!
  Горячее сопение раздалось прямо над её ухом: хррр!.. И кто-то нежно прикоснулся к шее горячими губами.
  - Сейчас, сейчас... - Торопливо подхватив сумочку, баронесса прикоснулась к расписанному маслом полотну...
  
  * * *
  В следующий миг она уже была в своём особняке. В комнате, где у окна стоял стол, а на столе - графин, стакан и апельсины.
  За окном стояла ночь. Что за ночь - лунная, прозрачная! В саду любимые соловьи пели любимую песенку баронессы...
  Но слушать было некогда.
  Первым делом отворила шифоньер, достала подходящую метлу. Порылась в комоде - раздобыла новую туфлю. Далее села за стол, почистила себе апельсин... ах, вкус!
  Но пора.
  Подошла к стене, увешанной картинами, выбрала ту, что с надписью "Лес под Гроссдорфом". Дремучий лес, ночное небо, стая воронов над елью...
  Душа у этой картины есть. Да, душа есть. С минуту баронесса вглядывалась, бормоча:
  - Душа моя сердечная! Дитя ваше сейчас - в моих заботливых руках. Не беспокойтесь ни о чём... м-м-м... да.
  Хорошенько вглядевшись, ткнула пальцем в одно определённое место...
  
  * * *
  Метла кружилась вокруг дерева, а вместе с метлой - ведьма. Она что-то кричала, трясла сумочкой, размахивала лампой. Но учитель не слышал - потому что заткнул уши. И не видел - потому что закрыл глаза.
  Нельзя, нельзя смотреть на волшебную лампу. Нельзя внимать коварным внушениям ведьмы.
  А дерево уже давно сотрясалось. Это лез медведь. Вот он долез - и лапы-лапищи потянулись прямо к нему, прямо к учителю!
  Тут только учитель заметил, что не очень удачно спрятался - в пчелином дупле. Не то чтобы он, прозрачный, чем-то мешал медведю. Но впечатления были жутковатые. Какое-то время колебался: вылезти - и напороться на свет ведьминской лампы? Остаться - и видеть, как грабят трудолюбивых пчёл?
  Нет, такого вынести он был не в силах. Вылетел, крепко зажмурив глаза. Только б тихонько улизнуть! Только б не напороться на треклятую лампу!
  - Ага-а! - вскричала ведьма. - Не уйдёшь теперь!
  И лампой, лампой - прямо в лицо!
  Это была последняя капля. Взвившись, душа трижды перекувыркнулась в воздухе - и, не разбирая дороги, понеслась прочь.
  - Стой!.. - кричала ведьма. - Остановись!.. Речь идёт о твоей дочурке! Послушай же, что скажу... Дитё твоё... оно в моих заботливых... Эй... эй! Да что же это?!.
  Так быстро душа ещё никогда не летала. И не то чтобы надо было прикладывать особые усилия. Нет. Совсем напротив: это было так легко! Нужно было лишь очень, очень сильно пожелать себе очутиться далеко от ведьмы. Так далеко, как... хотя бы вон та жёлтая звезда, что сияет меж туч.
  ...Ветер дунул в лицо. Туча рванула навстречу, но пролетела мимо. Чёрное небо без туч разверзлось над головой и под ногами. Тысячи звёзд засияли вокруг. А самая больша из них - жёлтая - становилась всё больше и ярче, ярче и больше...
  Холодный ветер свистел в ушах у ведьмы. Она изо всех сил вцепилась в метлу, но руки коченели, и мысли замерзали... Ух, высоко! Ух, студёно! Она ещё пыталась держаться - и взглядом жечь тьму перед собой. Но уже не могла, не могла, не могла...
  
  * * *
  Кусок льда неправильной формы упал на пригорок и раскололся на кусочки. Ведьма выползла наружу, стряхнула с волос льдинки. Почесала ушибленный затылок, попыталась высвободить изо льда и метлу. Неудачно: метла разломилась на две ледяные глыбы.
  Уселась в досаде на траву, поморгала заснеженными ресницами, застрочила телеграмму:
  "БАРОНУ ДЕ МОН В РУКИ ТЧК МЁТЛЫ НИ К ЧЁРТУ НЕ ГОДЯТСЯ НЕ ВЫДЕРЖИВАЮТ ОБЛЕДЕНЕНИЯ В ЗАОБЛАЧНОЙ СФЕРЕ ТЧК УШЛА ПОДЛАЯ ДУША УЧИТЕЛЯ ТЧК ХИТРО УЛИЗНУЛА В НЕБО ТЧК ОЙ ОЙ ОЙ ИЩИ ТЕПЕРЬ СВИЩИ ТЧК МНЕ ТУДА ДОРОГИ НЕТ ЗАТО ТЕБЕ ЕСТЬ ЖЕЛАЮ УДАЧИ ТЧК"
  
  
  ГЛАВА 11
  
  Всё радостное и тёплое у европейцев ассоциируется с югом. А всё нехорошее и холодное - с севером. Бог мыслит так же, как европейцы. Потому рай устроил на юге, а ад - на севере Третьего неба.
  
  ...Это было легко сказать. А ещё проще - написать: ищи, мол, свищи, желаю удачи, тчк...
  Уронив дымящуюся трубку, дьявол схватился за рога. И простонал:
  - Как же ты могла, сестра? Как же умудрилась?.. Упустить душу... ох-ох-ох... Вселенная-то - бескрайня! Где искать душу во Вселенной?!..
  
  * * *
  Казалось бы, спасён. Казалось бы, все беды позади.
  Всё дело было однако в том, что учитель Арнольд покинул Землю без сопровождения. Без опытного проводника. Без верного ангела-хранителя.
  Но какой ангел-хранитель потянет тебя на Небо, если ты ещё не умер? Ангел-хранитель остался на Земле, возле тела учителя истории, в... В том тайном месте, о котором мы и сами с вами не знаем.
  А учитель полетел один. В этом-то и было всё дело.
  Сначала путь намечался простой - к жёлтой звезде, что сияла ярче других. Но это только кажется, что звёзды висят близко. На самом деле они очень далеко. И лететь к ним - не поверите! - не одну тысячу лет. То есть очень-очень долго.
  Времени у учителя было много, и пока он летел, в голову ему приходили разные мысли. Также и о том, что Бог его знает, что там, на этой жёлтой звезде: может, нелюди какие четверорукие, а может, наоборот, людоеды. А вот где-то на Небесах живёт его сын-ангел. И уж если оказался неподалёку...
  Эти мысли совсем отвратили его от посещения жёлтой звезды. В конце концов он ведь не был учителем астрономии, и взглянуть на четвероруких нелюдей не было его тайной мечтой.
  Итак, решено. Изменив курс, учитель Арнольд принялся выспрашивать пролетающих мимо ангелов. Это было нетрудно. Меж сверкающих звёзд и крутящихся планет целыми роями парили небесные жители.
  Ангелы - они и есть ангелы. Созерцать их светлый лик - уже наслаждение. Разговаривать - блаженство. А узрел на себе их небесную улыбку - пропал: хочется забыть всё и тут же, на месте, умереть от счастья.
  Такие они, ангелы. Переполненный благодати, с замиранием сердца учитель задавал один и тот же вопрос, один и тот же...
  К его удивлению, о Томасе Арнольде никто не слыхал.
  - Ангел такой, - пытался он описать, - из сиреневых...
  - Ах, из сиреневых! - восклицали. - Тогда вам - к князю Ветерольскому.
  - А где его искать, святого князя?
  На это все дружно пожимали плечами, выражая своё ангельское недоумение.
  - Один Бог знает, где его носит, святого князя. Поищите, что-ли, на Третьем Небе.
  И объясняли, как туда попасть.
  ...Ну, это уж совсем было нетрудно. Быстренько пролетев Вселенную и Второе Небо, учитель попал на Третье.
  Ух... Вот где закружилась голова! Вот где замерцало перед глазами! Ибо взору его предстала огромная стена. Длиннющая! - без краю и конца.
  Огромная - ладно. Длиннющая - бог с ним. Но - чудо! - от стены исходило неземное сияние. Оно проникало в душу и вызывало слёзы... радости?.. восторга?.. Да-да...
  Рыдая от непонятного чувства, учитель приблизился к чудесной стене. И направился прямо к воротам. Вот она - долгожданная обитель! Вот куда всегда стремилась душа! Как, почему - не знал. Но что стремилась - точно.
  - Пропуск! - громыхнуло над головой так неожиданно, что учитель вздрогнул и попятился.
  Два огромных светящихся великана с мечами в руках преграждали путь к воротам.
  - Пропуск! - прогрохотали они ещё раз. - С подписью Высшего Судьи!
  Такового у учителя не было. Если честно.
  - А где его взять? - осведомился он кротко.
  - На Втором Небе, - объяснили ему. - На Божьем Суде!
  
  * * *
  ...На Божьем Суде была куча народу. Куча - мало сказать. Непомерных размеров сверкающий амфитеатр. Ряды зрителей, уходящие под облака. И ангелы, ангелы, ангелы! Среди крыльев, перьев и неземной, возвышенной атмосферы душа учителя совсем потерялась.
  - Вам на Божий Суд? - осведомился сухопарый ангел с морщинистым лицом.
  - Мне... э-э... по части пропусков, - пробормотал учитель.
  - Это рядом. Идёмте.
  Взяв за плечо заробевшую душу, ангел провёл её в маленькую комнатку с наружной стороны амфитеатра.
  Тут было спокойно, сидели двое ангелов и в тиши строчили по бумаге. Учитель заметил, что свечами ангелы не пользовались, хоть в комнате было и полутемно: ореол мягкого сияния, исходивший от их ликов, отлично освещал рабочее место.
  - Вам что-то нужно? - спросил ближесидевший.
  - Мне, пожалуйста, пропуск к светящимся воротам, - сказал учитель. Вспомнил что-то... - Да и, пожалуйста, за подписью высшего судьи.
  Улыбка сошла с лика ангела.
  - Что-о? - посерьёзнел он. - Вам до сих пор не выдали?
  - Нет.
  - Безобразие. Непорядок. Ай-ай-ай... - Ангел всплеснул руками и вскочил с места. - Димитриэль! - обратился он к своему собрату. - Вот, душа мается без пропуску.
  - Ай-ай-ай... - в свою очередь пришёл в волнение собрат. И полез под стол.
  А на лбу у старшего уже выступили капельки пота.
  - Димитриэль! Ангел мой! Посмотри скорее, есть ли у нас ещё чистые бланки с готовыми подписями?
  - Ищу уже, ищу... - раздалось из-под стола.
  Немного успокоившись, старший ангел вытер лоб.
  - Уже ищет. Не волнуйтесь. Присядьте, в один момент будет вам пропуск.
  - За подписью высшего судьи?
  - За подписью, за подписью. Как ваше имя?
  - Учитель Арнольд...
  Прошла минута. Сидели, ждали. Наконец соседний стол зашатался и из-под него вылез потный Димитриэль. На стол лёг чистый бланк.
  Старший ангел сел за стол. Выхватил из крыла лучшее перо, обмакнул в чернильницу.
  - Итак, учитель Арнольд...
  Вознёсшееся над бумагой перо остановилось в воздухе. Однако маленькая капелька, не удержавшись, полетела вниз и - бац! - со всего размаху шлёпнулась на гладкое белое поле.
  - Учитель Арнольд?.. - обернулся ангел. - Тот, что из Ветероля?
  Вместо того чтобы писать, нахмурил чистый лоб:
  - Димитриэль!
  - Аюшки!
  - В отношении "учителя Арнольда из Ветероля"... сегодня утром с Земли была световая депеша... Не помнишь, какая?
  Димитриэль долго тёр затылок. Но так и не вспомнил.
  - А бог её знает...
  - Нехорошо. Надо бы прочесть. Найди мне её по-быстрому.
  Найти световую депешу было несложно. Все они лежали отдельной светящейся кучкой в дальнем углу комнаты. Порывшись, Димитриэль быстро выхватил нужную и поднёс старшему.
  Что такое было в депеше, душа учителя не видела. Но догадалась, когда ангел, пробежав глазами, ткнул в правый нижний угол:
  - Ваша подпись?
  - Моя.
  Подпись, действително, была учителя. То был договор о продаже его души барону де Мон.
  - Ошибочка вышла, - бормотал ангел, завязывая тесёмки депеши. Передал Димитриэлю, снова взялся за перо. - Но ничего...
  Обратил свой лик к учителю.
  - Не беспокойтесь, на Третье Небо вы попадёте. Но только через Южные Ворота не получится. Ничего, что через Северные? ...Как, ещё раз, ваше имя?
  Перо снова занырнуло в чернильницу.
  - Погодите! - В душу учителя запало страшное сомнение. - А найду я там князя Ветерольского?
  - Сиреневый князь, - успокоили ангелы, - где только не бывает. Даже там.
  
  * * *
  С готовым пропуском душа учителя Арнольда запорхнула в Северные Ворота. Они были не такие сияющие, но тоже впечатляли. У ворот так же стояли два великана. И так же с крыльями. Только не с белыми, а с чёрными. Но голосища были не менее грохочущими.
  Первым, кого он встретил за воротами, оказался никто иной, как - поверите ли? - Дикий Вепрь.
  - Какая встреча! - обрадовался учитель. - И вы тут!
  Но Дикий Вепрь выглядел совсем не радостно. Был бледен и вообще не имел вида.
  - Я, собственно, тут ненадолго, - улыбнулся учитель. Так - чтобы завязать разговор.
  Вепрь испуганно выпучил глаза. Видно, не понял, почему ненадолго.
  - Ищу князя Ветерольского, - объяснил учитель. - Не встречали случайно?
  Тут Вепрь совсем разволновался: замахал руками, затряс головой и, заикаясь, принялся мычать.
  Учитель хотел спросить разбойника, почему тот не хочет говорить, но тут ворота растворились и въехала карета о трёх крылатых конях.
  Не князь ли Ветерольский? - встрепенулся учитель. Подбежал ближе.
  Нет, не князь. Из кареты вышел барон де Мон. Вышел, оглянулся, увидал учителя Арнольда... и замер в немом изумлении.
  Какое-то время стоял, не веря глазам, только шевелил бровями. Наконец выдавил из себя:
  - Как?.. Уже?.. Всё?.. Преставились?
  Учитель весело рассмеялся. Хотел сказать, что нет, конечно же, не преставился, просто зашёл на минутку, ищет князя... Но встрял служащий у ворот:
  - Ваше превосходительство, прошу простить. Этот только что поступил, ещё не успели лишить голоса, потому смеётся.
  Учитель опешил. Но барон - ничего, выслушал с пониманием, покивал головой. Весело похлопал душу по плечу, сказал:
  - Ну вот ведь как славненько получилось. А какой смертью вы умерли? Прекрасной, наверное, как мечтала сестра? А? Сознайтесь! ...Погодите, погодите, пока - ни слова! - Обернулся к служащему: - Не лишайте его сегодня ещё голоса и не отправляйте на костёр. Пусть придёт вечером ко мне - хочу послушать, как он умер. - Барон с силой потёр руки: - Эх, люблю страшные подробности!
  И удалился в отличном настроении.
  А учитель остался стоять на месте. Не в силах пошевелиться. Глядя на служащего с рожками. На трясущегося мелкой дрожью Вепря. На низкие строения невдалеке, окошки которых попыхивали красными огоньками.
  Что это там было написано над воротами, когда он входил?.. Проклятая рассеянность...
  - Не лишать - так не лишать, - бормотал служащий, гремя цепью с ошейником.
  Расцепил ошейник, одел на шею Дикому Вепрю. Дёрнул за цепь, сказал внушительно:
  - А ты, номер 36254698-й, будешь гореть сегодня в печи номер восемь.
  И потянул за собой, гремя цепью. Прямиком к низенькому строению.
  
  
  ЧАСТЬ 3
  
  СУДЬБА
  
  
  ГЛАВА 1
  
  Безголовый слуга был до конца предан своему господину. Так же как и господин - своему слуге.
  
  Чай был ароматный, булочки душистые, новости приятные. Всё-таки баронесса всегда верила, что справедливость в любом случае должна восторжествовать. И правда: упустила учителя - зато нашла слугу карлика. Какая разница, кто выдаст место захоронения - учитель или Болван?
  Откусив булочку, баронесса с любопытством посмотрела на пленника. Их было мало на земле, "безголовых". Баронесса за свою жизнь видела троих. Да и то в молодости. Свои многочисленные головы они выращивают на грядке. Ну не потрясающе ли?
  - Что, золотко, так и будете молчать?
  Молодой человек ковбойского вида скрестил руки на груди и отвернулся. Что означало, по всем признакам, твёрдый отказ.
  Что ж...
  - Сорвать с него голову! - приказала ведьма.
  После некоторой возни голова ковбоя отлетела в сторону. Баронесса хлопнула в ладоши. В комнату внесли саквояж.
  Какая удача, что саквояж не выбросили по дороге. Хотя карлика в нём не оказалось, но зато после тщательного потрошения в нём обнаружилось второе дно. А на дне хранились запасные головы мэтра Боливана. Две мужские, две дамские.
  Начнём с дамской, решила ведьма.
  
  * * *
  - Хей! Хей! - Катарина шлёпала ладонями по бокам пони. - Скорей, скорей!
  В ближайшем ведьминском городке купили длинногривого белого пони. И теперь мчались, не давая себе передышки.
  Но вот лес кончился и показалась усадьба баронессы.
  - Где он, мой верный Болван? Жив ли ещё?
  Это сказала не Катарина, а карлик, сидевший на плече у Катарины. Живой, здоровый и цветущий как никогда.
  - Окошечки справа - это комнаты баронессы, - показала девочка. - Те, что с красными занавесками. Но я так боюсь за вас, господинчик Добрая Душа!
  - О чем речь, дитя моё? - засмеялся тот, ловко спрыгивая на землю. - Береги себя. А мне теперь ни чёрт ни дьявол не страшен. Ведь я теперь бессмертен.
  Карлик любовно пощупал волшебное ожерелье у себя под рубашкой.
  - Ни чёрт и ни дьявол! - повторил он со смаком. - А ну, а ну взгляни-ка: не младшая ли ведьмочка возвращается с прогулки?
  К воротам усадьбы верхом подъезжала молодая особа.
  - Она, - взволновалась Катарина. - Это Сэнди! Ой, господинчик Добренькая Душа! Будьте осторожны!
  - Ха, - криво усмехнулся карлик, - меня сейчас так просто линейкой не прихлопнешь. Я теперь ух какой крепкий орешек! Где мундир? - протянул он руку.
  Катарина вытащила из сумочки яркую кукольную курточку.
  - Где сабля?
  Всед за курточкой появилась игрушечная сабелька.
  Напялив то и другое, карлик взмахнул саблей:
  - Не вешать голову, мой верный Болван, я уже иду к тебе на помощь!
  И выйдя из-за кустов, решительным шагом двинулся к воротам.
  * * *
  - ...я не могу, - взволнованно рассказывала дамская головка, - я не могу без слёз вспоминать. Преставьте картину: гром, молния, дождь, радуга... А я... иду по мокрой мостовой... А он... бежит впереди... И лает! Ввав! Ввав! Ввав! Представьте! И при всём при том безумно пахнет сиренью... Ах...
  Уткнувшись в платок, мисс Боливан расплакалась навзрыд. С минуту всхлипывала, потом овладела собой. Влажные глаза доверчиво уставились на баронессу:
  - Ну скажите, разве можно такое выдержать?
  Баронесса неопределённо пожала плечами.
  - Послушайте, милочка. Речь, собственно, идёт о том, где спрятано тело учителя Арнольда.
  - Не говорите мне о телах! - вздрогнула дама. - Я боюсь мертвецов... - И снова судорожно зарыдала в платок.
  - Сменить голову, - приказала баронесса.
  
  * * *
  - ...Ты - кукла Арчибальда, моего кузена?
  Соскочив с коня, Сэнди с любопытством разглядывала человечка в ярком мундирчике гвардейца.
  - Совершенно верно, ваша милость, - заверил человечек. - Такое несчастье на мою голову! Клянусь моей саблей! Лучше б меня застрелили на войне...
  - Он что же - пытался съесть тебя?
  - Загрызть во-от такущими зубами!
  - И потому ты от него сбежал?
  - Удрал, сломя голову! И рад, что остался жив. Возьмите, ваша милость, меня к себе! Увидите: я ух какой крепкий орешек! - Игрушечная сабелька прорезала воздух. - Я буду драться со всеми игрушечным врагами! И, клянусь, ни одному из них меня не одолеть!
  Сэнди улыбнулась. Представляя себе незадачливого кузена-вампира. Чьи игрушки, одна за другой, перебегают к ней.
  - Ты не пожалеешь, что пришёл ко мне, - пообещала она. - Ты будешь охранять мой игрушечный замок.
  И перебросив находку через плечо, направилась к воротам.
  
  * * *
  - ...Что рассказать вам могу о телах? - говорила голова в очках с блестящей лысиной. - Существуют планеты. Существуют астероиды. Существуют, наконец, звёзды. Вы думаете, солнце - это солнце? Нет, это звезда. Вы знаете, как чудовищно далеки друг от друга небесные тела? Несколько световых лет. А знаете ли вы, сколько это - один световой год? Это девять с половиной биллионов километров.
  Ведьма тихо застонала.
  - Не верите? - торжествующе улыбнулась голова. - Давайте посчитаем вместе...
  
  * * *
  - ...Сбежал от вампира?
  - Сына графини де Вамп...
  Столпившиеся вокруг новичка куклы с сочувствием разглядывали "чудом оставшегося в живых".
  - Бедняга! Правду говорят, что мальчишка-вампир каждый день убивает по кукле?
  - Всё правда, - рассказывал "гвардеец", удобно расположившись в центре общества. - Мать не успевает покупать ему игрушки. Сейчас куклы, подрастёт - пойдут люди... Тренируется, малыш. Вот, видите? - показал он старый шрам на шее. - След от его зубов.
  - Ой!.. Ой!.. Ой!.. - ужасались куклы.
  - А всё же ты, парень, промазал, убежав к Сэнди, - сказал один из "старичков". - Старшая, Николь, ещё была ничего. Но её недавно отправили в пансион для благородных ведьмочек. А Сэнди... После того как из дома сбежало несколько кукол, она придумала новую игру: сначала "находит" беглецов, потом их "заживо хоронит". При этом кто-то из нас играет "Катарину", кто-то - "Турандот"... А тебе, друг-гвардеец, уверен, достанется роль "Кавальиро". Тот тоже был солдат.
  
  * * *
  - ...Тело? Вы говорите о теле? - густо покраснела голова девицы, и нервно захихикала. - Так вот. Были танцульки. Я сделала вид, что подвернула ногу, и он донёс меня до дверей. Потом - что вы думаете? Никогда не догадаетесь: он пытался меня поцеловать! Я дала ему пощёчину и сказала, что никогда никому не позволю таких вольностей...
  Подперев щёку ладонью, ведьма задумчиво слушала болтовню третьей головы. Что-то было тут не то. Что-то с чем-то не вязалось. Ощущение было такое, что ни одна из голов и впрямь не знала о тайнике. Но ведь Болвана видели! Были свидетели, что он самолично отвозил тело учителя... в неизвестном направлении. Кто, как не он, спрятал спящее тело? Кто, как не он, взял лопату и... Ведь не мог малютка-карлик проделать всё в одиночку?
  - Что вы знаете об учителе Арнольде? - вперилась она в девицу.
  - Об учителе? - Глаза девицы загорелись. - Это тот, с закрученными усиками, что не спускал с меня бинокля в театре?
  - Сменить голову, - махнула баронесса.
  
  * * *
  Зузи и Музи с восхищением разглядывали "настоящего гвардейца". Тот хоть и был в годах, но во всём - в сабле, мундире и даже в блестящей лысине - угадывался лоск высшего общества.
  - Вы благородный дворянин? - осведомилась Зузи.
  - Благороднейший из благородных, - подтвердил тот. И подмигнул: - А вы, чувствуется, приятнейшие девицы.
  - Совершенно верно! - просияли обе.
  "Гвардеец" оглянулся. И вдруг схватился за живот.
  - Оййй... Уййй!..
  - Что случилось? - всполошились сёстры.
  - Мне так стыдно, - бормотал "дворянин", багровея лицом. - Благородное воспитание не позволяет сказать... Но всё же: где тут нужный чуланчик?
  
  * * *
  - ...Я служу господину Добрая Душа уже много лет, - говорила приятного вида мужская голова с бакенбардами. - Но до того как я с ним познакомился, знаете, кем я был?
  Ну наконец, хоть в одной голове обнаружился здравый смысл! Баронесса так и подалась вперёд:
  - Так кем же вы были? Чрезвычайно интересно!
  - Миллионером на острове Чунга-Чанга.
  
  * * *
  ...Карлик недолго сидел в нужном чуланчике. Ровно столько, сколько нужно было, чтобы окружиться магической стеной. Потом тихо проскользнул мимо терпеливо ожидавших Зузи и Музи, прокрался на цыпочках по коридору и затерялся во флигеле с красными занавесками.
  - ...Нет, это чёрт знает что такое! - грохотал за приоткрытой дверью приятно знакомый голос. - Моё терпенье лопнуло раз и навсегда! Я хотела по-хорошему - нет, не получается! Отлично, тогда - по-плохому!..
  Из-за двери вылетела рассерженная ведьма. И не взглянув в сторону карлика (слава богу, потому что она-то видела сквозь магическую стену, как сквозь надраенное стекло), промчалась, шаркая шлёпанцами, вниз по лестнице.
  - Где моя машина по "завязыванию узлов"?! Уже привезли?
  Последние слова необычайно встревожили карлика. С быстротой ласточки метнулся он в кабинет ведьмы...
  Боже, волнение... Болван был жив! От охватившего его счастья карлик не удержался и расплакался, как дитя.
  - Господин Добрая Душа! - обрадовался мэтр Боливан. - Как я рад! Я уже не чаял увидеть вас в живых! Как вы...
  - Тшш, - строго отсёк карлик. - Сейчас не до объяснений. Что ты ей наговорил?
  - Ой, да разное, - растянулся в улыбке Болван. - Мы так приятно побеседовали. Честное слово, эта дама от меня без ума. Я заметил это по блеску в её глазах и по особому скрежету...
  - Я о другом, - прервал карлик. - О месте захоронения спящего тела учителя ты ей ничего не сказал?
  - Как можно, господин Добрая Душа! Ведь в тот день на мне была...
  - Молодцом! Но не будем терять времени. Сию же минуту и на этом вот самом месте мы с тобой должны исчезнуть.
  - Совершенно с вами согласен! - просиял мэтр Боливан. - Но каким образом?
  - Всё просто. - Карлик полез в карман и вытащил небольшую миниатюру. - Ну-ка взгляни, что тут намалёвано.
  Мэтр Боливан вгляделся:
  - Чудные пальмы, гроздья ананасов... М-м-м... Напоминает остров Чунга-Чанга.
  - Именно. Это какой-то тропический остров, может, даже Чунга-Чанга. Суть не в этом. Суть в том, что миниатюра намалёвана волшебными красками. Видишь, пальмы колышатся, если потрясти эту штуковину? Так вот, заказала её писать сама баронесса. Ишь, хотела попасть в один момент на тропический остров! Теперь не попадёт. Я, молодец, перекупил миниатюру у художника ещё в мастерской. Ну, не теряем времени...
  Мэтр Боливан бросился поспешно упаковывать свои головы. Карлик подхватил саквояж.
  - Ничего, что далеко окажемся. Обратно доберёмся на попутном корабле. В крайнем случае, если местность окажется дикой, первое время сможем прожить за счёт ананасов. Готов? Ну-с...
  Первым по знаку карлика к полотну прикоснулся мэтр Боливан. Ппык! Его не стало. Затем - карлик: ппык! Комната опустела...
  
  * * *
  Было неимоверно душно. Духота накатывала жаркой волной и дышала в лицо испарениями ядовито-ярких гигантских папоротников.
  Вытирая пот с лица, искатели приключений озирались по сторонам. Тропики. Попугаи, лианы, непроходимая чаща, девственный лес. Как выбраться отсюда? Вот задача ближайших дней.
  - Ну что ж, - сказал карлик, и вынул из-за пояса: длинный скрученный канат, томагавк, бутыль с водой, мешок сухарей и, конечно же, компас. - Вперёд!
  Шли долго. Огибали деревья, прорубали густой кустарник, разрывали лианы, путавшиеся под ногами. Делали зарубки на деревьях, чтобы не заплутаться. Одна мысль поддерживала и не давала пасть духом: если остров, значит - море; если море, значит - корабли; а корабли означали возвращение на родину.
  Через четверть часа страшно устали. Сели отдохнуть. И только откупорили бутыли, чтобы промочить пересохшее горло, как вдруг... услыхали голоса. Неясный говор.
  Обезьяны?.. Нет. Люди?..
  - Дикари, - прошептал господин Добрая Душа.
  - Даю голову на отсечение - людоеды, - предположил мэтр Боливан.
  - Но, с другой стороны, нельзя трусливо пятиться назад. А если это подарок судьбы? А если они проведут нас к морю? В конце концов чего нам бояться - двум взрослым мужчинам?
  Карлик вскарабкался на голову Болвану и всмотрелся вдаль.
  - Вижу... Ага... Теперь убеждён: это люди. Даже прилично одетые. Постой, постой... на поляне стоит какая-то машина... цилиндрическая... очень внушительная... с мощными рычагами... Теперь понял!
  Радостно подбросив шляпу в воздух, карлик вскричал:
  - Эврика! Теперь всё ясно! Это археологи! И они добывают нефть!
  ...Уже в следующую минуту оба решительно продирались сквозь тропический лес. Вперёд, вперёд, через длинные лианы и колючие кактусы! Туда, где сквозь кустарник блестела металлическим боком цилиндрическая машина.
  Наконец оба вылезли на полянку. Усталые и ободранные, но страшно довольные, что приключение закончилось так удачно.
  Возле машины возились четверо или пятеро людей, одетых в европейские одежды. При виде карлика и его слуги все разом замерли.
  - Это ничего, что они, может быть, не понимают по-человечески, - шепнул господин Добрая Душа Болвану. - Я поговорю с ними так, что они сразу поймут. Методом жестов.
  Карлик выбежал вперёд.
  - Амигос! - прокричал он.
  И приветливо замахал шляпой.
  - Я, - ткнул себя пальцем в грудь, - господин Добрая Душа!
  - ...А он, - показал на Болвана, - мой верный слуга! Мы ищем путь к морю!
  - ...К м о р ю! - повторил он раздельно. И повёл руками в воздухе, изображая волны.
  Какое-то время на полянке стояла мёртвая тишина. Потом позади цилиндра зашевелился ворох тряпья. Зашевелился - и выпрямился. И оказался совсем не ворохом, как казалось вначале. А ярким платьем с чёрными кружевами, облегавшим некую внушительную фигуру с лицом дамы. Отдалённо знакомым карлику. Откуда только?..
  - Я, - произнесла дама приятно знакомым басом и ткнула себе в грудь: - баронесса де Мон.
  - Это, - махнула она на стоявших вокруг, - мои слуги.
  - Тут, - показала она на цилиндр, - машина по "завязыванию узлов".
  - А всё это, - широким жестом повела она вокруг, - моя ананасовая оранжерея.
  - О р а н ж е р е я! - повторила она раздельно.
  
  
  ГЛАВА 2
  
  "Ну его, это бессмертие, - думал карлик, стаскивая через голову ожерелье. - Продолжил традицию дедов, собрал камешки - и будет."
  
  Рассуждать о жизненных ошибках не было желания. Да и времени. Пятки господина Добрая Душа сверкали в воздухе, что золотые шпоры. И не то чтобы он боялся за свою жизнь - нет, ведь теперь он был бессмертен. Но, во-первых, даже бессмертному неприятно оказаться завязанным в узелок. А во-вторых, "бессмертие" могли просто напросто отобрать.
  Потому убегал быстро, не оглядываясь. Не успела баронесса и глазом моргнуть, как карлик исчез в зарослях папоротника.Лазали. Искали. Бестолку. Тогда баронесса махнула Сэнди:
  - Беги за Драйхеном.
  ...и слугам:
  - Безголового суйте в цилиндр. Сейчас, я уже почти разобралась с кнопочками...
  Драйхен появился через пять минут. Вернее, ворвался, дыша пламенем. Это был особый пёс дьявольской породы - трёхголовый и ростом с телёнка. Сэнди еле удерживала его за ошейник и умоляла:
  - Матушка, я самолично найду подлого гнома! Уж от меня-то этот выродок не уйдёт! Но только отдайте, отдайте мне его потом в куклы! Он дорого мне заплатит за обман!
  Сняли с папоротника гномью шляпу, которую тот потерял с перепугу. Сунули её под нос Драйхену: вот, держи след, псина.
  Пёс уже совсем было рванулся вперёд, когда баронесса ухватила его за ошейник. Задумчиво пробормотала:
  - Он ведь, душа, знает, что мне нужны его алмазы. Спрячет ведь, хитрец, где-нибудь по дороге...
  Кинулась в дом. Пять минут спустя сбежала с порога, протянула псу под нос алмазную булавку:
  - Ату, Драйхен, ату гнома! Принеси мне его алмазное ожерелье!
  ...Собака недолго металась по оранжерее. Быстро выскочила вон. И вскоре её лай и крики Сэнди стали еле слышны.
  "Возможно, господину Добрая Душа удастся выбраться за ограду особняка", - позволил себе помечтать мэтр Боливан, ёрзая в тесном цилиндре.
  - У гнома короткие ножки, - усмехнулась баронесса, словно угадав мысли Болвана. - Драйхен принесёт мне его за шкирку. А ты, - нагнулась она к Болвану, - так до сих пор и не вспомнил, где оставил тело учителя?
  - Нет, - искренне помотал тот головой, стукаясь о стенки цилиндра.
  - Упрямая голова, - вздохнула баронесса. - Ну что ж...
  И руки её легли на рычаги.
  
  * * *
  Огромный трёхголовый пёс несётся за тобой попятам. Из всех трёх пастей вырывается пламя. Перепрыгивая через клумбы, перелетая через изгороди... Всё ближе и ближе... И даже магической стеной от него не укрыться. Монстр - дьявольской породы, видит сквозь магическую стену, как если б её вовсе не было.
  Зачем карлик бежал к воротам, он и сам не знал. Просто на выход всегда бегут к воротам. Ошибка, конечно. Там, у ворот, сидел такой же пёс. Трёхголовый и зубастый. Шесть собачьих пастей разорвут его на шесть частей. И - карлик быстро подсчитал в уме - каждой достанется ещё по три алмаза на закуску.
  Уже почти повиснув у собаки на носу, карлик сообразил, что "бессмертного" на шесть частей, пожалуй, так просто не разорвать. А кроме того - что ворота-то не закрыты. Ворота-то открыты. Потому что что через въезжала карета, запряжённая парой белоснежных пегасов.
  На глазах у карлика из кареты вылез минотавр представительного телосложения. Вылез, весело помахал тому, кто сидел внутри:
  - Очень жаль расставаться, ваша светлость. Скорблю, что не останетесь на часок.
  Увидав подбегавшего пса, минотавр кинулся к нему наперерез, чтобы потрепать за уши:
  - Драйхен, славная псинка! Чего ты тут скачешь?
  Медлить было нельзя. Эх, медлить было нельзя! Карлик выскочил за ворота и покатился, поскакал по кочкам. Не оглядываясь, бегом, бегом, бегом!
  - Держи его! - кричало сзади голосом Сэнди.
  - Ввав! Ввав! Ввав! - всё ближе и ближе...
  Высокая осока мешала бежать, злые колючки цеплялись за одежду. "Ввав! Ввав!" - шумело в ушах. Взор застилал струившийся пот. Он думал, что всё ещё быстро бежит, а на самом деле медленно полз.
  Вот из травы показался ручей. Не перепрыгнуть, нет. Слишком широк... Карлик остановился. Как подкошенный, упал. Развернулся в сторону, откуда ожидал врагов.
  Ничего! Если у человека за поясом есть томагавк... То просто так его не укусишь, нет!.. Непослушные руки медленно шарили за поясом.
  Вдруг за спиной его раздался дивный топот. Как если бы скакала лошадь.
  - Господинчик Добрая Душа!
  Карлик обернулся.
  
  * * *
  У мадам Судьбы есть одна привычка - совать свой перст там, где не ждали. Данный момент был как раз тем случаем. Ибо чем, как не перстом судьбы, объяснить, что баронессе в голову неожиданно пришла новая мысль? А именно: перед пыткой поменять упрямую голову на более сговорчивую - головку слезливой дамочки.
  Сказано - сделано.
  - Мне тесно, - пискнула дамская головка. - Мне неудобно в этом цилиндре! Ай!
  Начало было хорошее. Ведьма снова уселась к рычагам. И именно тут слуга доложил:
  - Ваше превосходительство, барон де Мон прибыли!
  В следующую секунду ветви папоротника раздвинулись. На полянку вступил сам рогатый барон.
  - Сестра, танцуй! - сказал он, загадочно улыбаясь.
  Недоверчиво вскинув брови, баронесса послушно прошлась менуэтом.
  - Сообщить тебе приятную весть сразу? Или потомить?.. - Дьявол блеснул зубами. - Тело учителя Арнольда в моих руках!
  ...Солнышко светило, пальмы зеленели, ананасы улыбались.
  - Ну, не совсем, конечно, в моих, так сказать... - рассказывал барон, шагая по полянке. - Но я знаю, где спрятано тело, я был там и видел его собственными глазами.
  Светило солнышко и пальмы зеленели... Растерянная ведьма накручивала на пальцы локон:
  - Но как... ты его нашёл? И кто... тебе сказал? И почему ты сразу не...
  - Князь Ветерольский помешал. Всё путался под ногами, назойливый святой. Но больше он мне не помеха.
  Дьявол улыбнулся.
  - Запомни, сестра: завтра... Нет, уже сегодня. В полночь. Вот из этого пистолета. Я убью спящего учителя. Пущу ему пулю ровно посерёдке меж надбровными дугами!
  И грянул гром. И молния сверкнула. И дрогнула испуганно земля. А с соседней пальмы просыпались ананасы.
  И посреди всего этого грохота раздался тоненький голосок:
  - А меж надбровными дугами - это в какой части тела?
  Из длинного цилиндра выглядывал любопытный дамский нос.
  
  * * *
  Земля дрожала, собака бежала. Теперь уже не за маленьким карликом, а за белым длинногривым пони. А на нём сидела девочка. А на плече у неё - не ангел-хранитель, нет: маленький карлик с большим пистолетом. Пистолет мелко трясся и целился прямо в пасть гнавшемуся за ними трёхглавому псу.
  - ...Держитесь, милый господинчик Добрая Душа, только держитесь!
  - Не падать духом, малютка! - подбадривал карлик, стуча зубами. - Он у меня на прицеле!
   Сначала Добрая Душа расстрелял патроны из одного пистолета. Потом из второго. Однако удивительный феномен: любая другая собака уже десять раз откинула бы лапы; эта же каждую летящую пулю встречала с радостным воплем - и аппетитно причмокивая, проглатывала.
  - Чёрт... Боже... Ёлки-моталки!.. - сдался вконец господин Добрая Душа. - У меня остался всего один патрон!
  Пухлая Сэнди давно отстала. Но собака бежала как ни в чём не бывало, будто в ней был моторчик. Раз, раз, раз, раз... ритмично отталкиваясь от земли.
  Ах, как устала трястись и подпрыгивать Катарина! А псина - вот обидно! - похоже, совсем не устала. И ко всему впереди показалась река.
  Река - хорошее дело, когда у вас есть лодка. Но если лодки нет...
  - Паром! - вкричала Катарина, заметив у берега плавающий домик.
  Ах, паром. Какое счастье! Но он уже отчаливал. Паромщик взялся за длинный шест...
  - Стойте, стойте! Мы тоже! - Пони Катарины запрыгнул на палубу в последнюю минуту.
  - Вввав! - рявкнуло позади. Драйхен собрался прыгнуть следом.
  - А пса вашего мы не возьмём, - оттолкнулся шестом паромщик. - Собакам без намордника вход на палубу воспрещён.
  Пожалуй, это... да, именно это и спасло Катарину и карлика. Пока пёс медленно вплавь повторял путь парома, они успели высадиться на другом берегу и скрыться в лесистой роще. Уфф!
  Ехали долго. Понукали уставшего пони как могли. И остановились, лишь достигнув морского берега.
  - Ох, больше не могу! - выдохнула Катарина. И повалилась с пони на землю.
  В этом месте берег был высоким и скалистым, а море плескалось далеко внизу.
  Было тихо-тихо. И замечательно пустынно. Внизу шумели волны, разбиваясь об острые скалы, торчавшие во множестве из воды. Улёгшись на траву, оба долго смотрели в небо и молчали. Летели облака, кружились птички в небе...
  Нет, спать они не собирались. Только чуток отдохнуть. Но так уж получилось, что глаза, никого не спрашивая, закрылись сами. И уже через минуту-другую, уставшие и измученные. карлик и девочка уснули. Крепким-прекрепким сном.
  Снилось приятное. И просыпаться не хотелось. Даже когда что-то громко зарычало над самым ухом. Катарина хотела было отмахнуться и перевернуться на другой бок. Но когда отмахивалась, то задела по чьей-то мохнатой морде. А когда поспешно вскакивала, то увидала - по чьей.
  Трёхголовой бестии. Сидевшей на месте убежавшего пони.
  - Рррррр... - зарычала бестия. И облизнулась.
  ...На пони, конечно, надежды не было. Где он сейчас бегал, ошалевший от испуга, Бог весть.Торопясь и подпрыгивая, лезли на дерево. Цеплялись за ветки, как за жизнь. И - раз! И - два! И...
  - Ввав! Ввав! Ввав!
  Чудовищный монстр чуть не стянул Катарину наземь, ухватив её за сапожок. Но сапожок был большеват и удачно соскользнул с ноги. А через секунду исчез в одной из собачьих пастей.
  Устроившись в густых ветвях дуба и переведя дух, господин Добрая Душа снова вынул свой пистолет. И тщательно прицелился. Оставался всего один патрон. Последняя. И она не должна попасть в желудок всеядной собаки. Никак не должна.
  Бах! - грянул выстрел.
  Господин Добрая Душа не промахнулся. Пуля полетела собаке прямо в сердце. Со звоном стукнулась о грудь - и рикошетом отлетела в дерево.
  ...В небе летели облака. Внизу бились о скалу волны. Где-то шла полным ходом жизнь. А здесь, в траве под деревом, раздавался мерный скрежет. В который раз взглянув сквозь листву вниз, Катарина удостоверилась, что собака сжевала всю кору с дуба, на котором они сидели. И теперь принялась за самую сердцевинку: "хрум-хрум... хрум-хрум..." - что твой бобр.
  Слава Богу, ствол дуба был ой-ой-ой какой толстый.
  - Вполне вероятны, - прошептал господин Добрая Душа, - два варианта. Первый - что он нажрётся и заснёт, второй...
  "Хррр-ххх..." - раздалось сочное из под дерева. Собака захрапела во сне.
  - Ура-а! - шёпотом прокричали девочка и карлик. И принялись тихо-тихо, но очень-очень быстро спускаться с дерева.
  "Домой, - думала Катарина, - скорее домой. И больше - ни шагу за порог! Буду сидеть дома до самой старости, до самой..."
  - Что ты тут развалился, ленивый пёс? - раздалось в двух шагах из-за ветвей. - От тебя на милю разит дубом. Где девчонка с карликом? Упустил?
  Вскочив на ноги, пёс виновато завилял хвостом. Потом подскочил к дереву - и ухватил Катарину за ногу.
  - Мамочки-и-и! - закричала Катарина не своим голосом. - Спасите-е-е! - И не удержавшись, сорвалась вниз. Прямо в объятия Сэнди.
  - "Спасите"? - улыбалась Сэнди. - Кому это ты кричишь? Здесь некому тебя спасать. Разве что крошке-карлику?
  Вглядевшись в густую крону дуба, Сэнди сложила руки рупором и пропищала голосом Катарины:
  - Господинчик Добрая Душа! Спасите, пожалуйста, бедную девочку! Страшная собака сейчас загрызёт её! Ха-ха-ха-ха!
  Вскочив на ноги, Катарина рванулась бежать. Но тут же села, плача от боли: упав с дерева, она подвернула ногу.
  Удивительное лицо было у Сэнди, когда она смеялась. Оно напоминало одновременно и снежную бабу и выпотрошенную тыкву - знаете, ту, с глазами-дырками, что улыбается людям в праздник Хэллоуина.
  - Ха-ха-ха-ха! Ты думала, я снова превращу тебя в куклу? И ты снова будешь жить в игрушечном замке, есть из игрушечных тарелочек и танцевать на игрушечных балах? Не надейся! Сейчас же, тут же, на месте тебя разорвёт мой пёс! ...Драйхен! - обернулась Сэнди к собаке. - Разорви её в клочки!
  
  * * *
  Море штормило. Волны бешено налетали на скалы. И разбивались миллионами белоснежных брызг. Если посмотреть с края скалы, то можно было увидеть, как далеко внизу бурлит и пенится вода.
  "...Но если упасть со скалы... - пришло Катарине на ум, - то тебя назовут самоубийцей. И в рай не попадёшь."
  ...Переступая на толстых кривых лапах, собака лениво подходила всё ближе.
  "...Завтра буду в раю... Построю себе домик из шоколадных пряников... приглашу в гости дедушку..." - думала Катарина, стараясь не глядеть на собаку.
  ...Со всех трёх морд псины свешивалась слюна...
  "...Подумаю - может даже стану "сиреневым ангелом", как Том и Мартина..."
   Собака подступила совсем близко. И шумно рыгнула.
  "А в желудке-то у неё - обед из дуба!" - подумалось вдруг Катарине. И ей захотелось засмеяться. Но помешали стучавшие друг о друга зубы.
  В последний раз посмотрев на синие волны внизу, она отчаянно зажмурилась.
  И потому не заметила, как ветви дуба над её головой внезапно затряслись. А на землю между нею и псом спрыгнул господин Добрая Душа.
  - Йа-а-а-а-а! - Глаза карлика были дико вытаращены. Волосы стояли дыбом. А в руках у сверкало дивное ожерелье. В руках - но не на шее.
  Быстро вращая ожерельем над головой, карлик вдруг резко крикнул:
  - Ату его, Драйхен! Ату! Возьми ожерелье!
  И швырнул алмазы в море.
  Они пролетели в воздухе сверкающей змейкой. Внизу ударились о скалы. Пропали в тёмной воде.
  Вслед за ними пролетела трёхглавая собачья туша. Упала на скалы. Пропала в воде.
  ...Вот и всё. Начинало светать. Опираясь на сук, Катарина медленно спускалась с холма. Господин Добрая Душа шёл сам: скача через былинки, насвистывая песенку и весело болтая. Сэнди плелась сзади, бросала хмурые взгляды на пистолет карлика и сыпала сквозь зубы заклинаниями типа: "...бумба-карюмба, пильцы-растопильцы... пусть превратятся в сухие сморчки!.. пыки-дрыки, фроги-пироги... пусть обернутся скользкими лягушками!.." Вылетая из уст ведьмочки, заклинания тотчас повисали в виде сморчков у неё на волосах, или в образе маленьких прытких лягушат забивались ей под воротник, или... В любом случае, беседе они никак не мешали.
  - ...Очень жалко, что потерялся пони. Хотите знать один секрет? Я давно уже просила себе пони в подарок. каурого, с белыми чулочками. Но, конечно, нам это не по карману, и мама считает...
  - О чём речь, малютка? Ты и твоя мама не должны ни о чём беспокоиться! Я сей же час отправляюсь на лошадиную ферму и покупаю самого лучшего, самого... Сколько, говоришь, чулочек должно быть у твоего пони?
  - М-м... собственно, четыре - на каждой ноге по одному...
  - Шланги-баланги... - шипело за их спиной, - юки-змеюки...
  - Всего-то? Я куплю тебе такого пони!.. Такого!.. Супер-каурого и с пятью чулочками!
  Восторги Катарины были прерваны пронзительными воплями из-за куста.
  - А-ай! - истошно вопила Сэнди, скача на месте в диком танце. - А-ай!
  Карлик и Катарина удивлённо обернулись.
  - Уберите гадюку! - кричала Сэнди. - А-ай! Уберите скорее!
  - Чтобы она меня укусила? - уточнил карлик. - Ты, может быть, ещё попросишь, чтобы я выстрелил в себя вот из этого пистолета?
  - А-ай! - визжала Сэнди. - Хотя бы сбейте её вашим суком!
  - Какая наглость, - возмутился карлик. - Сук мы срезали для того чтобы идти, а не для того чтобы...
  Но Катарина уже размахнулась и - тук! - метко стукнула змею по голове. Змея шлёпнулась в траву.
  Быстро наклонившись, Сэнди подобрала гадюку за хвост. И метким броском швырнула в лицо Катарине.
  - Всё! Кончилось оно! - взревел карлик, наводя на Сэнди пистолет. - Кончилось оно, моё терпение! Ух, прихлопну! Ух, изрешечу!
  Пистолет был пуст, но Сэнди об этом не знала. Торопливо метнувшись за куст, ведьмочка прокричала:
  - Квикус-швикус, пистолетус-котлетус!
  И замерла, зажмурившись.
  Подождала немного.
  Не услыхав ничего, кроме тишины, осторожно выглянула из-за колючек...
  Вместо пистолета в руках у карлика блестел тяжёлый арбалет.
  ...Дальше шли, уже не оглядываясь. Сзади доносилось однообразное сердитое бормотание: пурум-мурум... шурум-бурум... Но на него не обращали внимания. Говорили о том о сём, очень беспокоились судьбой Болвана. Внезапно в нос ударил запах дыма, а бормотание за спиной переросло в ужасающий грохот и треск.
  Обернувшись, поискали глазами Сэнди.
  Не нашли.
  Когда же дым рассеялся - обомлели. Посреди дороги лежала тыква: пустая, с глазами-дырками. И улыбалась ощерённым ртом.
  
  * * *
  Про надбровные дуги мэтр Боливан спросил не просто так. Странный термин вызвал вихрь вопросов в его голове. Если "дуга", то почему "надбровная"? А если "надбровная", то почему "дуга"?
  Слава богу, ведьма всё разъяснила. На радостях вытащив Болвана из цилиндра, показала на себе, где у неё надбровные дуги, поставила карандашиком между ними точку, описала, во что превратится мозг, если пуля войдёт в эту точку, и под конец мило вытолкала Болвана за порог:
  - Чёрт с тобой! Не нужен ты мне больше. Иди на все четыре стороны.
  ...Взлетая на пригорки, перелетая через овраги, не задумываясь бросаясь вброд через ручьи, Болван бежал. Задыхаясь, переходил на шаг. Утерев пот, снова бежал. И неустанно повторял:
  - Меж надбровными дугами... меж надбровными дугами...
  Прошёл час, второй, третий... Он совсем выдохся. Под конец стал часто падать на колени, при этом глядя в землю и тяжело дыша. Потом поднимал голову, пытаясь разглядеть что-то сквозь застилавший глаза красный туман, и опять свистящим шёпотом твердил:
  - Меж надбровными дугами... меж надбровными...
  ...В особняк карлика Болван входил уже под вечер: нетвёрдым шагом, покачиваясь на ходу.
  Прошёл по саду, вошёл во флигель, где помещалась его собственная каморка. Вышел через другую дверь.
  Здесь тоже был садик. Вернее, маленький огородик. Его собственный. Особенный и неповторимый. На огородике росли не свёкла, не лук и не морковь. Здесь росли головы. Настоящие, человеческие. Которые мэтр Боливан потом с гордостью носил на своих плечах.
  Он прошёл мимо трёх младенческих головок, которым престояло ещё расти и расти до взрослых. Прошёл мимо двух дамских голов - брюнетки и блондинки. Остановился возле мужской головы с сединой в бороде. Отметил про себя, что эту пора бы уже срезать, иначе скоро превратится в старика. Но не она была ему нужна.
  Оглянувшись, он высмотрел в дальнем углу огородика ещё одну голову. К ней и направился.
  Срезал аккуратно садовыми ножницами. Отнёс к себе в лакейскую. Снял голову старую и надел новую, только что срезанную. Встал перед зеркалом, поправил...
  Остался доволен.
  Очки, бородка, мягкий взор задумчивых глаз. Чего не хватает? Тихо засмеялся, легонько дотронувшись пальцем до точки, про которую объясняла баронесса.
  Так чего же не хватает в данный момент? Подобающего костюма.
  Болван отворил шифоньер. Горы самых разных женских и мужских нарядов висели и лежали тут. Болван долго водил оценивающим взглядом. Наконец протянул руку к одному. Да, в точности такой...
  
  * * *
  Ворота заскрипели, в саду послышались голоса.
  - Здесь он где-то... Ищи его!
  - Не может быть, господинчик Добрая Душа! Неужели баронесса отпустила его?
  Болван прислушался. Первая реплика принадлежала явно господину Добрая Душа, а вот вторая... Болван невольно поморщился, потерев свои искусанные пальцы.
  - ...Говорю - здесь, значит - здесь! На тропинке были его свежие следы!
  Рванув щеколду, Болван распахнул окно. Меж акаций мелькнула яркая курточка господина Доброй Души. Карлик промчался через сад. Сунулся на кухню. Далее затерялся в лабиринте комнат.
  - Болван! - слышался по всему дому его взволнованный писк. - Болван, я знаю, ты здесь! Отвечай немедленно!
  Бросив платяную щётку на трюмо, Болван вышел из комнаты. Два шага - и он уже в гостиной.
  Они были там - господин Добрая Душа и Катарина. В ответ на шелест портьеры оба одновременно обернулись. Карлик радостно всплеснул руками. А Катарина пронзительно вскрикнула:
  - Папа!
  
  
  ГЛАВА 3
  
  Пушки заряжены, ружья на взводе.
  Бешеные конники уже несутся вскачь...
  
  Когда на него надевали ошейник, он яростно сопротивлялся. Когда пристегнули новую блестящую цепь, впал в буйство. Но черти отнеслись ко всему с чертовским спокойствием. Девять из десяти душ, попадающих в ад, при жизни искренне уверены, что им уготовано место в раю.
  - "Синдром расставания с иллюзией", - кивнул обер-чёрт. И указал: - Сначала отведите к барону де Мон, потом... м-м... - полистал книжечку, - в печь номер девять.
  
  * * *
  Барон де Мон не жил в аду. У него была своя вилла в Заповоротном мире. А также хороший особняк на планете Шпас. Потому душу учителя принимал по-простому - в кабинете обер-чёрта.
  Не будем отвлекаться на подробности. Сообщим только, что вместо увлекательного рассказа о собственной смерти учитель, как заводной, повторял:
  - Вы не имеете права!.. Я настаиваю на пересмотрении дела!.. Произошла ошибка!.. Я ещё не умер!.. Вы не имеете права...
  Дьявол слушал долго. Внимательно. Взвешивая каждое слово собеседника. ...Потом кивнул. Подался вперёд и, широко улыбаясь, сказал:
  - Но, дорогой господин Арнольд! Если это была ошибка, то мы её сейчас же исправим!
  - Сейчас же? - недоверчиво взглянул учитель.
  - Конечно! Укажите нам только, где спря... отдыхает ваше тело. И я лично, не теряя ни минуты, спущусь на Землю, чтобы убедиться: вот оно, тело учителя Арнольда, спит себе летаргическим сном, живое и... - тут дьявол не удержался и позволил себе хохотнуть, - невредимое.
  На душе у учителя похолодело. Сглотнув слюну, он прошептал:
  - Однако... как только вы убедитесь, что я жив... даёте ли вы слово, что тотчас же выпустите меня отсюда?
  - Непременно! - весело захохотал дьявол. - Непременно! В том случае, если вы действительно окажетесь живы.
  Последние слова были сказаны с такой дьявольской усмешкой, что душе сделалось совсем нехорошо.
  И в эту самую минуту в дверь просунулся обер-чёрт:
  - Прошу прощения, ваше превосходительство. Князь Ветерольский.
  
  * * *
  Это не было счастливым совпадением. По роду своей деятельности - ангела-спасителя - святой князь собственнолично проверял списки преставившихся на Небеса.
  "Учитель Арнольд, - значилось в одном, совсем свежем, - из Ветероля. Северные Ворота, по договорённости с дьяволом."
  Недолгое время спустя князь уже стучался в ворота ада.
  ...Выдать происходящее за непроисходящее было невозможно - просто не было времени. Князь сунул нос в кабинет. Увидел трепещущую душу учителя. Увидел торжествующего дьявола. Всё понял. И без лишних вступлений положил дьяволу руку на плечо:
  - Мы полетим вместе, дорогой барон. В таком важном деле нужны два свидетеля: один с чёрной стороны, другой - с белой. - И заметив, что дьявол собирается что-то сказать, замахал руками: - Спасибо, спасибо, только что позавтракал. Ну так в путь?
  Когда выходили из ворот, дьявол ловко повернулся и зашептал что-то в волосатое ухо чёрта. Да так тихо, что князь ничего расслышать не мог. А выпрямившись, добавил уже громко:
  - И покрасьте печь номер пятнадцать в хороший мышиный цвет. Совсем облупилась.
  Когда уже садились в карету, князь подозвал к себе двух ангелов. В одном из них, между прочим, дьявол узнал умершего сына учителя. Подозвал - и тоже зашептал. Да так тихо, что дьявол ничего расслышать не мог. А выпрямившись, добавил уже громко:
  - И передайте, чтобы побольше кустов сирени насадили. Веток не хватает.
  Итак, сделав важные хозяйственные распоряжения, два свидетеля отправились в путь.
  Всю дорогу князь любовался из окна кареты приятными россыпями звёзд. Ах, как красиво! Золотые, красные, голубые звёздочки... И как много! Раз, два, три...
  - Что вы там всё время читаете, дорогой барон?
  - Да вот, - отклепил тот глаза от книги, - эту книгу можно читать часами, днями, годами - и никогда не надоест.
  "Сто прекрасных смертей", прищурившись, прочёл князь. А барон, оживившись, пошёл рассказывать. Одного великого римского правителя предательски заколол ножом его собственный друг. То была не личная неприязнь, а способ совершить государственный переворот. Но как проделал-то: "заколол"! "предательски"! ...Ещё пример: жил когда-то грозный царь, и одерживал победы над своими врагами, и никто не мог его одолеть; но одна серьёзная дама нашла простой способ: прокравшись в стан врагов, лишила жизни грозного царя посредством отрезания головы. ...А вот случай не такой давний: некий молодой человек вызвал на дуэль другого молодого человека - и как следствие, один другому всадил пулю "ровно посерёдке между надбровными дугами"...
  - Ага, - догадался князь, - как я понимаю, вас интересуют способы убийства.
  - Именно, - подтвердил барон. И снова уткнулся в книгу.
  Карета приземлилась в городе Вундерштадте. Когда презжали мимо магазинчика с названием "Золотая пуля", барон попросил остановиться. Утянул князя через низенькую дверку в полутёмное помещение, где вдоль стен на полках сердито глядели на посетителей пистолеты, ружья и револьверы.
  - Давно мечтал себе купить ружьё марки "убей слона", - объяснил барон, расплачиваясь с хозяином за внушительного вида ружьё. - У его пуль огромная пробивная сила: одного выстрела хватит, чтоб пробить череп слону.
  - Между надбровными дугами? - уточнил князь.
  - Именно.
  ...На заброшенное кладбище деревни Альтесдорф въезжали уже под вечер.
  Пегасы проехать не смогли. Также как и приземлиться с неба. Сквозь заросли пробирались вдвоём. Князь озарял дорогу святым сиянием. Барон орудовал стволом ружья.
  Склеп стоял на пригорке, тщательно скрытый от посторонних глаз разросшимся шиповником.
  - Ну, вот и прибыли, - попытался улыбнуться князь.
  А барон радостно рванул на себя дверцу, вырвав её вместе с прилегавшим куском стены.
  ...Очки, бородка... и всё прочее. Он спал немыслимо крепким сном. По-учёному называемым "летаргическим". В таком состоянии буди не буди - человек не проснётся.
  - Ибо без души человек - что? - сказал сидевший рядышком ангел-хранитель, захлопнув книгу, которую читал, и небрежно облокотясь о спящее тело. - Без души человек - кусок живой материи, не больше. Как, кстати, поживает душа? - обратился ангел к князю. - Как дела у учителя Арнольда?
  - Отлично... - рассеянно пробормотал князь, протирая стёклышки очков, - отлично. А вот у вас... я вижу, без происшествий.
  - Без каких бы то ни было, - кивнул ангел. - Хотя, если коснуться темы происшествий, то ваша светлость напрасно надеется, что - случись таковое в данном месте, - ангел обвёл рукой склеп, - ваш покорный слуга сможет как-то уберечь спящее тело от оных.
  - То бишь?.. - не понял князь. А барон подставил любопытное ухо.
  - То бишь, - объяснил крылатый хранитель, - существует такое правило: если ангела-хранителя не попросят о помощи, сам он не поможет.
  - Но бывает, что человеку грозит страшное несчастье, - возразил князь, кинув выразительный взгляд на барона де Мон. - И если ангел-хранитель это видит... Э-э... Я хотел сказать... - князь снова еле заметно кивнул на барона. - Вы понимаете... А учитель Арнольд...
  - ...был всегда крайним атеистом, - категорично отрезал ангел, бросив книгу на грудь своего подопечного. - При всём моём уважении к этому учёному человеку, скажу со скорбью: за последние тридцать три года он ни разу не сходил в церковь. Если не считать, конечно, его венчания с Марией Арнольд и крещения его детей. Более того: - и обида ясно прозвучала в голосе ангела, - учитель не раз высказывал сомнение в моём существовании. А между прочим, ваш покорный слуга последние сорок лет ни на шаг не отступал от своего подопечного, охранял его от волнений, утешал в несчастьях...
  - Бедняга! - хлопнул барон ангела по плечу. - И после всего этого ты, страдалец, продолжаешь охранять тело этого неблагодарного?
  - С вашего позволения, - поднял ангел глаза на барона, - напомню: бог дал душе тело для испытания. Чтобы, пройдя через все трудности и соблазны земной жизни, она ухитрилась не потерять самою себя. Таковую, какой она была до рождения - прекрасную и величественную. Душа же учителя Арнольда не только не потеряла себя, а пожалуй, стала ещё прекрасней и величественней. В этом факте я убедился совсем недавно - когда она продала себя дьяволу...то бишь, вашему превосходительству... н-да, продала себя за жизнь своих детей.
  - Ну-у... об этом речь сейчас не идёт, - сморщился барон. - Речь идёт о том, знаете ли... Ну так как, князь, признаёте ли вы, что спящий тут - учитель Арнольд?
  - Без сомнений! - всплеснул князь руками.
  Что ж, тогда...
  Постояли. Помолчали. Учитель во сне зевнул и перевернулся на другой бок. Ангел какое-то время посверлил взглядом барона - и уткнулся в свою книгу. М-да... пора уходить.
  Уже когда вылезали из склепа - плечо к плечу, кусты шиповника закачались. А с ветвей - пым! пым! - попадали ягодки. Сквозь зелёные листики просунулось свиное рыло.
  - Световая депеша-а! - прохрюкало оно сладким голосом.
  Вслед за рылом выглянули два юрких глаза, два волосатых уха, а затем - и вся морда обер-чёрта.
  - Световая депеша для князя Ветерольского-о! - умильно замигали глазки.
  В руки князю легло письмо.
  Князь прочёл. Протёр очки. Снова прочёл... Немного побледнел, самую малость. И слабым голосом промолвил:
  - Я, знаете ли, должен лететь. Меня, знаете ли, срочно вызывают на заседание архангелов... Начнётся через два часа...
  Беспомощно посмотрел на склеп. На ружьё дьявола. На бледный лик ангела, который никогда не придёт на помощь, если его не попросят...
  - Привет архангелам! - весело помахал барон. И посторонился: - Тойфель, проводи князя. Вон его карета.
  И тут князь рассердился. Он что же, барон - сам собираетесь пойти пешком? Это когда у него, у князя, есть карета, да? Это когда ему, князю, пустяк - подвезти барона до дома, да? Какого тот вообще мнения о нём, о князе Ветерольском, пусть скажет сразу и не молчит!
  Оглушённый вежливостью, дьявол пытался сопротивляться: дескать, хотел насладиться тишиной кладбища, побродить между могил, а заодно уж опробовать новое ружьё...
  Но князь был непреклонен. Взял за рукав дьявола, осведомился: уважает ли тот его, и если уважает - то как сильно? И посмотрит ли тот ему в глаза в следующий раз, если он, князь, сейчас не довезёт его в своей карете прямо до его бароновского дома?
  Тьфу, чёрт с ним. Барон уступил. Только, уходя, бросил ружьё обер-чёрту и ободряюще похлопал того по плечу:
  - Ты... вот что: если поблизости будут бродить слоны... не пугайся: ты вооружён.
  Ободрённый чёрт уселся у двери склепа.
  Но князь вдруг вспомнил. Одну важную вещь.
  - Послушай-ка, голубчик, - похлопал он чёрта по другому плечу, - слетай-ка по-быстрому в ад, передай от господина барона световую депешу: так и так, тело учителя Арнольда живо, больше его в аду ничто не задерживает. Пускай летит прямиком сюда.
  - А потом - живо обратно, соскоростью света! - прошептал барон, наклонясь к самому мохнатому уху чёрта. - И жди меня, в полночь!
  ...Когда все трое покидали кладбище, зарядил мелкий дождик. И тут же выстроилась яркая радуга. Пегасы воспользовались и понесли карету прямо по ней.
  - Красотища! - выдохнул мохнатый бес, зачарованный зрелищем летящей кареты.
  Взвился в воздух. Пропал.
  Появился снова через пять минут, уже без депеши. Вошёл в склеп.
  Совсем ненадолго. Чтобы пропеть звучным тенором:
  
  Вот - моя шпага,
  И вот - твоя шпага.
  Будешь хозяина защищать?
  
  - Не могу, - ответил бледный ангел, побледнев ещё более. - Меня не просили.
  - Ну, раз такое дело, твоё присутствие здесь лишнее.
  Вытащить из склепа ангела было не трудно. Дать пинка - ещё легче. Отчаянно хлопая крыльями, ангел отлетел высоко в небо, перекувыркнулся через радугу - и исчез в облаках.
  А бес скрестил лапы, уселся поудобнее у выломанной стены и задремал. Угроза насчёт шпаг была, конечно, шуткой. Велено было просто ждать. Барона де Мон. В полночь.
  А пока бес дремлет, перенесёмся на Седьмое Небо.
  
  * * *
  Вы заметили, что все младенцы - такие улыбчивые и доверчивые? Это потому, что они совсем недавно - с Седьмого Неба.
  Там нет вражды. Там живёт Бог. Там нет ни злости, ни зависти, ни неприязни. Там живут души ещё не родившихся. Там жили и мы с вами когда-то.
  Вы спросите - почему мы тогда ничего не помним из прежней жизни? Помним-помним. Очень смутно, но помним. Иной раз вам кажется, что то или иное событие с вами уже когда-то происходило. Ведь верно, кажется так иногда? Будьте спокойны: оно действительно с вами происходило. Только не здесь, на Земле. А ещё до вашей жизни - на Седьмом Небе.
  Но мы отвлеклись. А ведь нам нельзя отвлекаться - Том и Мартина страшно спешили. Спешили изо всех сил. Речь шла о том, чтобы успеть подменить папу.
  Дело в том, что незримым и бестелесным ангелам для выполнения их миссии на Земле иногда необходимо материализовываться. И подходящую для материализации внешность им разрешается выбирать именно на Седьмом Небе - среди душ ещё неродившихся. Делается это во избежание недоразумений. Неродившиеся, видите ли, ещё не родились. И значит, спутать материализовавшегося ангела с кем-либо из живущих не Земле никак не получится.
  Они пролетали над деревнями. Они пролетали над городами. Они со скоростью света кружили по улицам, слонялись по городским паркам, где во множестве прогуливались души. Они вглядывались в каждое лицо. Но нигде - нигде! - не находили искомой внешности.
  Казалось бы, что может быть проще? Очки, бородка, мягкий взор задумчивых глаз. А вот поди ж ты - и очки не такие, и бородки все не той формы, и взор - если задумчивый, то не мягкий, а если мягкий - то, как на зло, не задумчивый. Полдня потратили на поиски, совсем измотались, устали крыльями махать. Ёлки-палки!
  На площади у фонтанчика остановились отдохнуть. Тяжело дыша. Со скоростью света летать - это вам, знаете, не пешком прогуливаться.
  - Уфф! - выдохнула Мартина, устало глядя в розовую воду бассейна, в которой плавали голубые рыбки. - Никогда не думала, что внешность твоего папы такая нетипичная. Пол-дня - впустую! Так долго я не искала даже внешность "графини фон Граб"!
  - А я? - подхватил Том. - Помнишь куклу-ангела? Подходящего типа я нашёл вон в той лавке за пять минут.
  Отдышавшись, ангелы заметили неподалёку на площади толпу душ. Толпа как толпа. Какие бывают толпы на Седьмом Небе. Лики возвышенные, взоры благородные. Заинтересовало другое: толпа душ плотно обступала невысокий памятник - мужчина с одухотворённыи взглядом обнимает руками некое странное сооружение.
  Что за сооружение, Том, даже трижды обойдя памятник, понять не смог. Может быть, ткацкий станок? Что-то знакомое показалось ему в нём, что-то... как будто сам когда-то ткал на нём ковёр. Да, пожалуй, ткацкий станок и есть.
  Мартину статуя тоже заинтриговала. Но только в другом аспекте.
  - Том! - толкнула она его локтём. - Посмотри!
  Том взглянул в направлении, куда указывал палец Мартины - а именно в лицо статуи. И обомлел.
  Человек, обнимавший ткацкий станок... был его папой!
  Нет, несомненно... И дело было даже не в бородке (которой, кстати, не было) и даже не в очках (их тоже не было). Но в лице, в выражении, в...
  - Скажите, скажите, пожалуйста, кому посвящён этот памятник? - в волнении схватил Том за рукав близстоящего господина.
  - Разве вы не знаете, молодой человек? - Господин удивился так, что даже не выдернул рукав. - Светлой памяти Томасу Арнольду.
  - Светлой памяти... - поражённо пробормотал Том, - кому?!..
  Зажмурился, помотал головой. Немного придя в себя, рванулся к господину с рукавом.
  - А за что... простите... за что ему поставили памятник? Я хотел сказать... что он такого сделал, этот Томас Арнольд?
  - О-о! - с благоговейной улыбкой протянул мужчина. - Он был великим музыкантом. Его игру слеталось послушать всё Седьмое Небо. Видите? Он изображён как раз в момент игры.
  Том взглянул на "ткацкий станок".
  - Маэстро виртуозно играл на арфабане, - пояснил мужчина. - Небесная музыка! - На лице его заиграла блаженная улыбка.
  Помолчав, вздохнул:
  - Увы, его нет больше с нами. И никогда, никогда мы больше не услышим его игры...
  - А что с ним, извините, случилось? - осведомилась Мартина.
  - Что случилось? - переспросил господин. - Вы спрашиваете, что случилось? - И скорбная складка прорезала его лоб: - Уже скоро тринадцать лет, как он родился. Вот что случилось. Вечная память ему.
  ...Это было так удивительно, так невероятно и так потрясающе, что в считанные минуты Том сам себя страшно зауважал.
  - Ведь вот ведь, - удивлялся он радостно, - живёшь на свете - и не ведаешь, какой знаменитостью был когда-то!
  Он ещё собирался продолжить монолог на эту интересную тему - о том, что теперь он точно припоминает, как не раз по ночам ему снилось, что он играет на тка... на арфабане - и души со всего Седьмого Неба слетаются пёстрой толпой послушать его игру, и даже сам Господь Бог сидит в первом ряду, и смотрит прочувствованным взглядом, и яростно рукоплещет; и что гениальность - она и есть гениальность, её не скроешь, она чувствуется во всём; и что Том с самого детства чувствовал её в себе что-то особенное, ну вот чувствовал - и всё. И... Но тут Мартина невежливо прервала:
  - Какие же мы балбесы!
  Том опешил. Ему стало обидно. Он хотел скромно, но с достоинством возразить, что если тут и идёт речь о балбесах, то надо сначала хорошенько подумать, кто тут "балбес", а кому ставят памятники... Однако Мартина не позволила даже раскрыть рот.
  - Оба - несчастные остолопы! - заверила она. И объяснила: - Полдня слоняться по Седьмому Небу в поисках своей собственной внешности!
  Заметив непонимающий взгляд Тома, вконец рассердилась:
  - Чего тут не понимать? Ты, когда посмотрел на свой собственный памятник, что сначала подумал?
  - Что это - мой папа, - признался Том, начиная потихоньку догадываться.
  - А кого мы ищем? Душу, похожую на твоего папу. Так это ты сам и есть, когда был взрослым! Понял наконец?
  Чего тут не понять. Уже в следующую минуту ангелы со скоростью света неслись в гостиницу.
  Гостиница "Святая благодать" располагалась в большом-пребольшом дереве, какие произрастают только на Седьмом Небе. Само дерево росло на самой окраине города, что было чрезвычайно удобно. Несомненно, несомненно. В смысле популярности. Потому что когда Том влетел в свой изящно обставленный номер (нарочно для ангелов: висячие столы, щёточки для чистки перьев, выход на улицу через дверь в потолке), на него не обратили особого внимания. А вот когда четверть часа спустя из номера выходил степенный господин средних лет, в очках, с бородкой, с чрезвычайно мягким взглядом необыкновенно задумчивых глаз... Вот тут-то к нему пооборачивались не только все жильцы. Но и сам владелец гостиницы, узрев воочию "великого маэстро", потрясённо стянул с себя шляпу и попросил поставить на её полях афтограф...
  Мартина носилась как бешеная: по магазинам готового платья, обувным и даже парфюмерным лавкам. В общем и целом схожесть с учителем Арнольдом была необыкновенная. Оставались только небольшие штрихи: чуть изменить оттенок волос, потуже затянуть ремень, подстричь по-иному бородку...
   Всё было проделано в два счёта. В последний раз придирчиво повертев новоиспечённого "учителя Арнольда" перед зеркалом, Мартина осталась довольна:
  - Всё в ажуре! Комар носа не подточит!
  Вот так и сказала. А потом отколола номер: села на стул и разрыдалась.
  Наплакавшись, вытерла глаза, сдёрнула со спинки стула готовый "сюртук учителя Арнольда", запихнула в шкаф и закрыла на ключ:
  - Всё! Том, возвращай себе обратно свою внешность - и летим домой.
  - Чего-чего? - изумился "учитель Арнольд".
  - Именно то, что я сказала, - процедила она сквозь зубы. - Это безумие - что мы затеяли. Ты понимаешь... ты хоть понимаешь?!.
  - Ах, ерунда! - рассмеялся "учитель Арнольд". - Не забывай: я буду просто фантомом.
  - Фантомы тоже чувствуют боль! Я не допущу, чтобы тебя... Нет, только через мой труп.
  С минуту царила напряжённая тишина. После чего "учитель Арнольд" осторожно полюбопытствовал:
  - Скажи, пожалуйста: из чего получится твой "труп", если ты бесплотна и уже давно - в ином мире?
  Пока Мартина обдумывала ответ, Том взглянул на часы:
  - Ёлки-палки! Вот ведь время идёт! Мы опаздываем.
  Заторопился, накинул другой сюртук...
  - Том, нет! - вскинулась Мартина.
  ...взял шляпу:
  - Спешим, спешим: время не ждёт. В двенадцать мы должны быть на Земле.
  
  * * *
  Незадолго до двенадцати в Северные Ворота Третьего Неба постучались двое юных ангелов. Сунули носы, поинтересовались: учитель Арнольд ещё тут?
  Нет, сказали им, пришёл приказ от барона де Мон отпустить его восвояси.
  А как давно он улетел?
  С час назад.
  Пробубнив благодарствие, ангелы собрались было припустить во весь дух к Земле...
  - А вам - световая телеграмма с Земли, - остановил Мартину служивый чёрт.
  Телеграмма? С Земли?.. Мартина взяла в руки сияющее послание.
  Прошло, наверное, всего с пол-минуты... Да нет, наверное, с полчаса... Или только один миг. А лицо Мартины уже изменилось неузнаваемо.
  - О боже! - прошептала она, выронив телеграмму. Светящаяся бумажка упорхнула на пол. - О боже мой...
  - Да что случилось? - Том поднял телеграмму.
  Золотым по белому:
  "боцман Гауди... третьего дня... сорвался с мачты..."
  - Мой папа! - вскричала Мартина сквозь слёзы. - Он при смерти! Он зовёт меня в бреду!
  И подпись:
  "...Гаудиэль, ангел-хранитель Роберта Гауди".
  
  
  ГЛАВА 4
  
  Двенадцать ночи... Не секрет, что самые жуткие вещи случаются именно в полночь. И именно на кладбище.
  
  Мартина мчалась что было сил: сквозь тьму, по пустым улицам Ветероля... Папа...
  Вот уж и дом, в верхних окнах горит свет. Как он там?.. Кто за ним ухаживает?..
  Перелетев через забор, Мартина устремилась к крыльцу.
  Чудно пахло розами. Скользя по розовым кустам, по вившейся меж ними каменной дорожке, лунный свет тихо-тихо подкрадывался к самому крыльцу. Но по ступенькам не поднимался, потому что был уже не нужен. По причине фонаря, висевшего над дверью. Тот горел ярче и трезвее. Чётко освещая чёрную муслиновую шляпу, бледное заспанное лицо и бородавку.
  Да, бородавку на подбородке.
  - Что... - удивлённо протёрла глаза баронесса. - А Том где? Куда подевался? Его... разве нет с тобой? Чего молчишь? Говори: где второй ангел? Брат предупреждал, вас должно быть двое.
  - Где мой папа? - прервала Мартина.
  Кряхтя поднявшись со ступенек, ведьма оправила юбки:
  - А чёрт его знает, где он может быть. Может, на Ямайке. А может, на Барбадосе. Ты мне вот на какой вопрос дай ответ: Том, значит, не с тобой? Тот, второй ангел, которого Ветерольский за кустами сирени посылал?
  - Нет. Тома тут нет.
  - Эх, так и знала. Так и чуяло моё сердце. "Они всегда вместе... Они всегда неразлучны..." Эх, не знает мой брат людей. Похоже, и телеграмму световую зря писала, и тут на крыльце проторчала... Ясное ведь было дело, что полетит сынок папочку выручать...
  Выхватив из темноты метлу, ведьма взобралась поудобнее.
  - Ладно, ты сиди тут, а я прямиком - на кладбище. Одна нога тут, другая...
  - Стойте, - шагнула Мартина. - Вы никуда не уйдёте!
  - То есть как - "стойте"? - не поняла баронесса. - Время не ждёт, детка. Скоро двенадцать. Нужно, чтоб всё совершилось как подобает. Пуля меж надбровных дуг и всё такое... Ну, пора мне. - Оттолкнувшись от крыльца, ведьма лихо взлетела в воздух, оставляя за собой влажный след тумана. В лицо Мартине повеяло сыростью. Не удержавшись, она чихнула.
  Это было непозволительно. Это было строжайше запрещено. За это выгоняли из ангелов.... Вы, конечно, понимаете, что речь идёт не о чихании, а о чём-то более важном. ...Ведьма уже поднималась над домом. Уже обогнула крышу, набирая скорость, уже... Ладно. Мартина тоже поднялась в воздух и тоже обогнула крышу. Задев крылом трубу, она подлетела к баронессе совсем близко... То был четвёртый пункт устава сиреневых ангелов, который нарушать было нельзя...
  Так вот, сначала баронесса ощутила просто громкий шелест в ушах. Отчего зазвенело в голове. А потом увидала крест - сноп белого пламени, разорвавшего воздух...
  
  * * *
  Сверчки испуганно притихли в траве. Господин месяц с опаской выглядывал из-за туч. Мартина стояла ошеломлённая. Глядя на свои руки, сотворившие крестное знамение. На баронессу, скакавшую по крыльцу с метлой. Последняя никак не хотела подниматься в воздух, и всё пыталась подмести не дверь - так хоть ступеньку, не ступеньку - так хоть дорожку...
  Потом послышался скрип.
  Сначала Мартина не обратила внимания. Из головы её ещё не вышёл шелест белого пламени.
  Но скрип повторился. К удивлению девочки, дверь её дома приоткрылась. Через дверную щель просунулась рука - в белой манжете и с длинным флаконом. Рука потянулась к затылку ведьмы и...
  Пшик! пшик! - раздался странный звук.
  Это выглядело так странно, что Мартина замерла, раскрыв рот. Но ещё удивительнее оказалось то, что на глазах у Мартины в короткий миг ведьма съёжилась до размеров куклы. А в воздухе распространился сильный аромат лилий.
  - А-а-а! - в ужасе закричала ведьма. И запрыгала на месте. - А-а-а! - попыталась взобраться на метлу... но та оказалась чересчур большой и неподъёмной для такой крошки.
  Таинственная же рука в белой манжете содеянным не ограничилась. Подхватив двумя пальцами малютку-ведьму за шиворот, опрыскала её из другой бутылочки. После чего очи баронессы опустились долу, а ручки сомкнулись в молитвенном сложении.
  Всё произошедшее было настолько необычно, что Мартине пришлось протереть глаза. Ага: худая как жердь фигура... длинный нос... насмешливый прищур глаз...
  Принцесса Турандот стояла перед ней. И, мурлыкая себе под нос, спокойно запихивала "окаменевшую" ведьму в пустую клетку от канарейки.
  - А... что это было? - только и нашлась, что спросить, девочка.
  - Это? - взглянула Турандот на свой флакон. - Это волшебные духи.
  - А другое?
  - А, это... То святая вода. Приобрела у святых отцов за три золотых. - Турандот покачала головой: - Дорого. Потому купила самый маленький флакончик. И то, похоже, напрасно потратилась. Твоё святое знамение, знаешь... это было что-то! Да ты проходи, не смущайся. Чувствуй себя как дома.
  Деловито прошуршав юбками, Турандот скрылась на кухне. Оттуда тотчас же зазвенела посуда и сладко запахло пирожками с яблоками.
  - Ты голодна? - послышалось оживлённое. - Или ангелы питаются только воздухом?
  Ничего не ответив, Мартина прошла на кухню. На столе стояли блюда с пирожками. Из кастрюли на плите валили клубы пара. Недвусмысленно пахнувшие картофельным супом. С грибами.
  - Что ты тут делаешь, - строго осведомилась Мартина, - в этом доме?
  - Я? - удивилась Турандот. - Живу тут.
  И заметив странный взгляд девочки, пояснила:
  - Жила когда-то. Десять лет назад. Потом меня похитила ведьма, превратила в куклу и...
  Принцесса не договорила. Лицо Мартины вдруг перекосилось. Она дико вскрикнула:
  - Мама!
  И бросилась к Турандот на шею.
  
  * * *
  Жутко. Чёрные тучи закрывают небо, делая ночную тьму ещё непрогляднее. Но месяц всё же вырвался из-за края тучи, чтобы посмотреть на смельчака, шагающего в одиночку по кладбищу.
  Перепрыгивая через могилы, спотыкаясь о полуразвалившиеся надгробные камни, человек идёт быстрым шагом. Мимо одного склепа, мимо второго, мимо десятого... Ой, да человек ли это? Заглядевшись на путника, месяц осветил на голове у того рога.
  А смельчак уже продирается сквозь густые колючие кусты. Шумит листва, трещат ветки. Смельчак выходит к небольшому склепу. Стена его проломлена, внутри вырисовывается чёрный силуэт гроба.
  От стены отделяется тень. Тоже с рожками, но поменьше.
  - Ваше превосходительство? Так ранёхонько? Ещё нет двенадцати.
  Кланяется.
  - Как покойник? - "Превосходительство" косится на гроб. - Спит?
  - Аж храпит.
  - Ладно, можешь проваливать к дьяволу.
  - Удачного убийства. Ни пуха.
  - К чёрту.
  Тень с рожками уходит.
  А "его превосходительство" входит в склеп. Снимает рогатую голову. Зменяет её другой - не рогатой. Высунувшись через проём в стене, машет кому-то:
  - Идёмте, идёмте... Всё спокойно. Скорее вселяйтесь в тело и... ну, вы знаете.
  Кусты шиповника колышатся...
  
  * * *
  Следующая сцена - совсем короткая.
  Сначала месяц думал - олень. Потом понял: ещё один рогатый. Заинтриговался страшно. Разогнал все тучи. Подозвал себе на помощь звёзды. Все сообща освещали путь рогатого до самого склепа.
  К сожалению, только до склепа. Щелчок заряжаемого ружья. Далее рогач входит внутрь. И - тишина.
  Что они там делают - в склепе, ночью - двое рогатых?
  В молчании сияли звёзды, глядя на маленькое заброшенное кладбище под собой. В молчании зияли могилы расколотыми от старости надгробиями. ...Потом грянул выстрел. Такой оглушительный, что звёздам подумалось: не слона ли там часом застрелили?
  Рогач выходит, довольный. Смотрит направо, смотрит налево, ныряет в кусты шиповника.
  
  * * *
  "Доволен" - не то слово. Вприпрыжку спускаясь с пригорка, барон не чуял под собой ног. Что значит смерть учителя? Это значит, он попадает в ад. Раз!
  Одним прыжком перемахнув через могилу, барон оказался на дне другой. Дьявол...
  Это значит... Что это значит? Что князя Ветерольского, имеющего родственника-грешника, погонят взашей из святых. Два!
  Барон рывком выбрался из могилы и отряхнулся.
  Само собой, князю уже не доверят возглавлять ангелов-спасителей. И всё общество сиреневых ангелов будет разогнано в короткий срок. Три!
  Ну, а далее...
  Спустившись с пригорка, барон стал энергично пробираться сквозь дебри заброшенного кладбища. Глушь! Как тут покойники обходятся?
  Далее... А далее ведьмы снова выйдут на улицы. И будут, как прежде, очаровывать, завараживать, насылать болезни, порчу... м-м-м!.. ну, и естественно, красть маленьких деток. И ни один сиреневый ангел не сунет больше свой жалостливый нос в чужую беду. А самого барона де Мон повысят во звании. Скажем, сделают м-м-м... обер-... обер-... обер-...
  - ...мобер! - раздалось тихое из-за кустов.
  Барон остановился как вкопанный.
  - Мобер, - подтвердило из-за кустов, - моя девичья фамилия.
  Барон насторожился. Подкрался к кустам. Напряг слух.
  Впрочем, напрягать - было, пожалуй, лишнее.
  - Да я не о том! - заорал из тех же кустов другой голос. Да так зычно, что у барона зазвенело в ушах. - Вы не слышите, наверное? А?.. Где тут склеп? А?.. Г д е т у т с к л е п, говорю! Такой! Новый совсем! Недавней постройки! А?..
  В ответ хриплый старушечий голос пробормотал:
  - Все мы под Господом ходим... и склеп... он давно развалился... я молюсь тут каждую ночь... починить некому... все позабыли бедную старуху...
  - Эх! - с досадой произнёс зычный. - Не слышит ничего. Ну, да ладно...
  Вытащив из нагрудного кармана сюртука часы, обладатель зычного голоса подставил их лунному свету:
  - Ёлки-палки! Время бежит!
  И решительно зашагал вверх по пригорку.
  Только на миг лунный луч прошёлся по лицу оруна. А барон остолбенел так... будто увидал архангела Михаила. Ибо ни кто иной, как собственноручно им застреленный учитель Арнольд торопливо шагал по направлению к склепу - перемахивая через могильные ограды, отрывая плащ от цеплявшихся крестов и снова и снова озабоченно поглядывая на часы:
  - Ёлки-палки! Время бежит!
  Ага... Барон тоже посмотрел на свои часы. Ещё нет двенадцати. Ага...
  Мышкой, мышкой, ступая на цыпочках, барон побежал следом. Обогнал учителя. Пролез через кусты шиповника. И первым оказался у склепа.
  ...Силы Небесные!
  То, что представилось его взгляду, заставило остолбенеть его так, будто он увидал самого архангела Гавриила.
  Гроб был пуст. Это ещё не так удивительно. Но вот то, что убитый учитель - без головы! - стоял посреди склепа и с недовольным видом вертел в руках испорченную пулей голову...
  Пока барон, спрятавшись в кустах, тщательно протирал глаза, произошло некоторое изменение: мёртвый учитель раздобыл откуда-то новую голову, установил у себя на плечах - и с удовлетворённым видом вышел из склепа.
  И тут... с бароном снова случился столбняк. На этот раз - как если бы он увидал самого архангела Рафаила.
  Ибо, ясно освещаемый луной и всеми звёздами, перед бароном стоял... он сам. То есть он, барон де Мон, собственной персоной! Или, по крайней мере, его брат-близнец, о существовании которого ему ещё никто никогда не докладывал...
  
  * * *
  Потрясение было тяжёлое, тройной силы. Глядя вслед удалявшемуся второму "я", дьявол долго пытался собраться с мыслями. Что делать?.. И чего не делать?.. И что делать, если не знаешь, что делать?..
  В последний момент рванул было вслед "брату"... Но именно в эту минуту кусты шиповника раздвинулись: "второй" учитель Арнольд нашёл наконец свой склеп.
  Нашёл - обрадовался. Обрадовался - вбежал внутрь. Увидал пустой гроб - издал победный гик. Снова посмотрел на часы. Двенадцать.
  - Уфф, успел!
  И, радостный, будто в постель, улёгся в гроб.
  ...Повторяю: потрясение было тяжёлое. Поэтому барон немного растерялся. Но дьяволы существа умные, хоть и злые. Утерев со лба пот и пораскинув мозгами - туда, сюда - барон начал потихоньку соображать.
  
  * * *
  Не один астроном в ту ночь заметил необыкновенное свечение луны. И не один астроном задался в ту ночь вопросом: почему луна и звёзды светят особенно ярко именно над кладбищем фон Альтесдорф? А объяснялось всё невероятно просто. Месяц и звёзды были донельзя увлечены происходящим. Куда это он?
  Ярко свещаемый ночными светилами, барон де Мон шёл пятифутовыми шагами. Вернее, мчался во весь дух. Зорко глядя по сторонам и сжимая в руках ружьё марки "убей слона".
  Кладбище осталось позади. Последние могилки грустно посмотрели вслед белеющими в лунном свете надгробиями. Впереди чернела пропасть.
  Тяжело дыша, барон остановился на краю обрыва. Внизу блестела река. Глухо шумели волны, раздавался мерный плеск...
  Плеск?.. Путаясь в складках плаща, барон в волнении вытащил из кармана подзорную трубу. Приставил к глазам... Ага!
  Лодка, примерно на середине реки. А в ней - два красавца. Один - сам он, барон (или его брат-близнец), гребёт-старается. Второй красавец - учитель Арнольд; очки, бородка - всё при нём.
  - Ничего, дружок, - лепетал барон радостно, меняя трубу на ружьё. - Судьба твоя такая - схлопотать пулю. От судьбы не уйдёшь...
  
  * * *
   Он спешил как мог. Покинув ад, летел сюда, на кладбище, как будто за ним гнались тысяча чертей. Он успел явиться до прихода дьявола, успел вселиться в тело. Дальше - лодка, а ниже по реке за мельницей должен был ждать господин Добрая Душа.
  Спустившись к реке, учитель долго сидел в лодке, дожидаясь Болвана. Славный верный малый ему очень помог. "Барон подумает, что убил вас, господин Арнольд, и успокоится". Какой прекрасный человек этот безголовый...
  - Как, вы ещё здесь? - удивился Болван, сбегая по пригорку.
  - Ну что вы, что вы, как же я без вас, - возразил учитель. - Присаживайтесь...
  Прыгнув в лодку, Болван заработал вёслами. Да так отменно, что лодка не поплыла - полетела над водой.
  - Я вам очень, очень благодарен... - пробормотал учитель. - Не знаю, как сказать... Ведь вы пожертвовали одной из своих голов. Это, наверно, ужасно больно...
  - Пустяки, - безмятежно улыбнулся Болван, - ничего страшного. Я, знаете ли, люблю коллекционировать головы своих друзей. Вот и с вашей, - любовно поглядел он на учителя, - сделал на досуге копию. Помните - когда вы провели несколько славных недель в особняке господина Добрая Душа. Жаль, испорчен экземпляр. Но, если вы позволите.... - Болван загадочно остановился.
  - Ах - всё, что хотите!
  - Тогда... - просиял тот. И, убрав руки с вёсел, полез в карман сюртука. - Позвольте...
  На свет божий вылезли небольшие ножницы. Приблизившись к учителю, Болван удобно перехватил того за шею.
  - Хочу объяснить, - улыбнулся он. - Мне нужна только прядь ваших волос. Только прядь. Всё, знаете ли, очень просто. Берёшь прядь, закапываешь её в землю, поливаешь собственными слезами - и...
  И тут раздался выстрел. Да такой страшной силы, что небо содрогнулось, а звёзды закачались.
  - Ух ты! - ошарашенно оглянулся Болван. - Звук такой, будто кто-то охотится на слона.
  Снова наступила тишина. Только глухо плескались волны. Усевшись снова на скамью, Болван взялся за вёсла. Загадочно прищурился. И таинственным шёпотом произнёс:
  - Хотите, расскажу одну историю? Так вот, на острове Чунга-Чанга, где я когда-то жил, водились отличные слоны...
  
  * * *
  Водичка плескалась, светила луна. Упавшее в траву ружьё тщательно целилось в куст репейника. А две тени яростно катались по краю обрыва.
  - Думал провести меня, щенок? - рычал барон, пытаясь схватить "учителя" за шею. - Ты, ангел, провонявший сиренью!
  - Вы ошибаетесь, милейший, - возражал тот, пытаясь выскочить у барона из подмышки. - Я не ангел и не щенок, а учитель Арнольд из Ветероля! Помните, как славно мы с вами подписали договор о продаже души? Хе-хе... Ай! Хр-р-р...
  Этот звук вырвался из "учительского" горла после того, как руки барона добрались-таки до его шеи.
  - А ради чего ты тогда вырвал из моих рук ружьё? Не для того ли, чтобы я не смог застрелить того, в лодке?
  - Я... что вы, милейший... Я, знаете ли... хр-р-р... проходил мимо... и мне ужасно... хр-р-р... ну просто... хр-р-р... зачесались руки вас убить... потому что... потому что... я вас... хр-р-р... ненавижу.
  - Всего-то?
  - Да, как видите, причина проста.
  - Ага, ага...
  - А кроме того, я боялся, что вы попадёте в моего сына. Того, что сидел в лодке. Он, знаете ли, на меня похож.
  - Ага, ага... - После всей этой ночи - после звёзд, склепов, архангелов и учителей - в голове у барона воцарилась некая смятённость. Некий хаос, так сказать. Звёзды и склепы, архангелы и учителя: один, второй, третий... А теперь - четвёртый. Или пятый?.. Впрочем, ощущение было такое, что дело не в количестве.
  - Ты - пятый? - недоверчиво воззрился барон на "учителя".
  - Совершенно верно, - ответствовал тот без раздумий.
  Пожалуй, именно этот уверенный ответ внёс ясность в бедную голову барона. Вздохнув облегчённо, он поднял ружьё. Всё пройдёт: и ночь, и звёзды...
  - Пятый, говоришь.
  На сердце стало радостно. Ну их, эти головоломки. В сущности, если подумать: так долго гонялся - и вот поймал, какая разница - четвёртого или пятого? Главное, учителя Арнольда.
  ...Светила луна и водичка плескалась. Голос барона в ночтой тиши звучал глуховато, но весело:
  - Вставай вот сюда, на край обрыва... Вот, прямо на краешек... Будешь считать до ста. Как досчитаешь - получишь пулю в лоб. Судьба твоя такая - пулю схлопотать. Стой, погоди, отойду на двадцать шагов... Ну, начинай!
  Берег за спиной резко обрывается, внизу - вода. Ветерок дует в лицо. Стоя на самом краю обрыва, Том считал:
  - ...сорок два, сорок три, сорок четыре...
  Да, так вот оно и сбывалось, как было задумано. Всё отлично, всё замечательно. А голос почему-то дрожал:
  - ...сорок девять, пятьдесят...
  Конечно, понимал, что стоит тут фантом фантомом. Не настоящий - материализованный. Чего бояться? А фантомовское сердце кричало: "ой, мамочки, страшно-то как! не хочу, не хочу, не хочу!" А фантомовские зубы отбивали дробь.
  Друг мой Том, сказал он себе строго, что это ещё за мысли, друг мой Том, что это ещё за дробь? Ну-ка взгляни с усмешкой в дуло ружья!
  - ...семьдесят семь, семьдесят восемь...
  Том взглянул с усмешкой. Ружьё целилось прямо в лоб. Усмешка сбежала с лица.
  - ...восемьдесят девять, девяносто...
  Одно утешало: папа был уже далеко, и это - главное.
  
  * * *
  Месяц в эту ночь сиял необыкновенно ярко, озаряя дивным серебристым светом кусты сирени за окном.
   Мартина сидела на своём любимом диванчике, ела пирожки и глотала слёзы. Впервые за много дней ей было досадно и обидно, что она ангел. Ей отчаянно не хотелось больше ни быть ангелом, ни жить в раю, ни любоваться звёздными россыпями... Ах, как ей хотелось просто жить у себя дома! Чтобы мама пекла пирожки, напевая, наглаживала воротнички для её платьев и с улыбкой гладила по волосам, когда она засыпала...
  Гладила по волосам!..
  По щекам Мартины потекли новые слёзы. Она не помнила материнской ласки. Она всегда жила одна. Месяцами ожидая возвращения из плавания папы. Сама себе наглаживая воротнички для платьев. И пирожки... пирожки она тоже всегда пекла себе сама.
  Теперь мама здесь. Она готова, просто счастлива бесконечно гладить её по волосам, укладывать ей в ранец бутерброды, кричать с порога "завяжи шарф, а то простынешь!" и делать ещё кучу других приятных вещей.
  Да, но Мартины... Мартины тут больше нет. Она не может остаться тут даже на ночь. Даже на минуту задержаться на Земле "просто так". И в школу она больше не пойдёт, как другие девочки. И шарф ей больше не нужен, ангелы не простывают. ...Ах, как кошмарно и ужасно, что ей так рано суждено было уйти в "лучшую жизнь"!
  За окном в кустах сирени чудно запел соловей: весело, светло, радостно...
  - Что делать с ведьмой - для меня загадка! - звенел из соседней комнаты весёлый голос мамы. - Поливать её каждый день святой водой - в очереди после фикуса и того кактуса, что привёз папа из Африки? Та-та-та... но я разорюсь! Отдать её, что ли, в церковь? Тогда не нужна и святая вода... А что? Это мысль! Мартиночка! Мартиночка?..
  Наскоро вытерев рукавом слезы, Мартина поспешно выскочила за порог. Том!.. Как она могла забыть?!.
  Спотыкаясь, выбежала на крыльцо, расправила крылья...
  И поднялась в ночь.
  
  * * *
  Досчитав до "девяносто девять", Том внезапно потерял дар речи. С минуту пялился на блестевшее в темноте дуло, потом заорал:
  - Спаси-ите! Убива-ают!
  Прозвучало естественно. Любой учитель закричал бы на его месте точно так же. Неестественно было другое.
  Да, другое.
  - Сейчас! - раздался из-под земли взволнованный шёпот. - Сейчас! Подожди немного, мой мальчик!
  Это было так неестественно, что Том забыл даже про ружьё.
  - Ну же! - потропил барон, стоявший в шестидесяти шести шагах и ничего не слышавший. - Девяносто девять - а дальше что?
  Хоть убей - голос из-под земли казался страшно знакомым. Не смея оглянуться, Том продолжил счёт:
  - Девяносто девять с четвертью... девяносто девять с половиной...
  Земля под ногами начала осыпаться. Это со стороны обрыва вылезал "спаситель".
  - ...девяносто девять с ниточкой... девяносто девять с иголочкой...
  Барон, приготовившийся нажать на курок, обращал внимание только на лоб Тома. И слава богу, потому что вслед за голосом из темноты обрыва показалась рука, потом очки, потом бородка...
  - Держись, сынок!
  Холод пробежал по спине у Тома.
  - Папа?! Что ты собираешься сделать?!
  - Сейчас, сынок, сейчас... Спасти тебя хочу.
  - Не говори ерунду, папа. Уходи немедленно! Уплывай, я хотел сказать...
  - Да, сынок, родной, крепись...
  - Ну? - нетерпеливо крикнул издалека барон.
  - Девяносто девять с яблочком! Пойми, папа, я ведь не я, а просто привидение... Девяносто девять с косточкой...
  - Для меня ты прежде всего мой сын! А уж потом привидение... - Ласковые отцовские руки ухватили Тома за ноги.
  - Эй! - дёрнулось ружьё. - Девяносто девять с косточкой - а дальше?
  - Сто! - крикнул Том. - Стреляйте, что ли! - И не оглядываясь, изо всех сил попытался столкнуть "спасителя" вниз.
  Не успел. Крепко держа сына за ноги, папа дёрнул к себе. Не устояв, Том полетел в воду. Раздался громкий всплеск.
  - Стой, мерзавец! - крикнул барон. Почти тотчас же грянул выстрел. Второй, третий...
  
  * * *
  Три раны. Три раны оказались у учителя, и все - смертельные. Неизвестно, сколько мгновений он прожил. Может быть, ровно столько, сколько нужно было ему, чтобы убедиться, что сын в безопасности.
  Что рассказывать дальше?
  Больше нечего. Тома выловил Болван...
  Ночь была светлая, до невозможности ярко пылали звёзды.
  - Папа... папочка... папа! - плакал Том, размазывая слёзы по лицу. - Это я во всём виноват!..
  Склонившись над телом, вытирал рукавом глаза Болван:
  - Что же теперь? Ад?.. Геенна Огненная?.. Вечные муки?..
  Барон стоял поодаль и, опираясь на ружьё, смущённо бормотал:
  - Судьба такая... От судьбы не уйдёшь...
  Потом исчез. И понятно: спешил на Второе Небо, где должен был свершиться Божий Суд.
  
  
  ГЛАВА 5
  
  "Прошу не за себя. Прошу за трёх несчастных, что пострадали из-за меня", - прошептал князь.
  
  - Ну-ка сбегай по-быстрому, принеси мне горячих бутербродов с перцем, - распорядился барон де Мон.
  Бесёнок понёсся вприпрыжку - меж рядами миллионов, слетевшихся на Божий Суд.
  Раскуренная трубка ароматно дымила. Барон поднёс её ко рту, но прежде чем взять в рот, прислушался.
  - ...заключил договор с дьяволом. Вот документ... подписан собственной кровью... с отпечатком большого пальца левой руки... всё как положено.
  Откинувшись на скамье, барон аппетитно закурил.
  - ...Судимый, будут ли у вас какие возражения?
  Тысячи взглядов обратились на бледную душу, сидевшую в самом низу громадного амфитеатра. Барон тоже с интересом взглянул.
  - Нет...
  Сидевший рядом с судимым мальчишка-ангел вскочил:
  - Договор был недействителен! Папе обещала вернуть меня с Катариной - и не вернули!
  Барон поперхнулся и закашлялся.
  - Совершеннейшая клевета! Господа ангелы, господа дьяволы! Дочка подсудимого до сих пор жива-здорова и живёт на Земле...
  - Но не вы её вернули! - вскочил другой ангел - девочка в очках. - А она сама...
  - Да, не вы её вернули, - подняла голову душа учителя.
  - А вот и неправда, - вытащил дьявол трубку изо рта. - Помните, в доме у Заморозника? Она была подана вам, можно сказать, на блюдечке... В конце концов, если договор был выполнен частично, - поторопился он замять тему, - то и томиться в аду учитель может не целую вечность, а, скажем, только сто лет.
  Заглянув учителю в глаза, дьявол примиряюще улыбнулся:
  - А? Что скажете? Всего-то сто лет. Что значит сотня лет по сравнению с вечностью?
  - Гад! - закричал толстый мальчишка, снова вскакивая как ванька-встанька со своего места. - Подлец! Я знаю, для чего ему понадобилось упрятать папу в ад! Для того, чтобы очернить дальнего родственника - князя Ветерольского! А между тем князь нам даже не родственник! Да, он не родственник нам! Двести лет назад!.. его предок купил княжеский титул...
  - Вопрос передаётся на рассмотрение Высших Сил, - громогласно объявил архангел Михаил.
  Барон довольно вытянул ноги и снова сунул трубку меж зубов.
  ...Ни ангелы, ни дьяволы, ни тем более душа учителя не ожидали этого. Потому несколько растерялись, увидав, как спускается из сияющей заоблачной сферы, шелестя складками своей судейской мантии... сам Высший Судья.
  Спустившись, окинул взглядом собравшихся. Спросил:
  - О чем ведутся споры?
  И сам ответил:
  - О выеденном яйце.
  Помолчав, вздохнул:
  - Мы все с вами обсуждаем договор, заключённый с дьяволом. И никто не вспомнит, как закончил жизнь учитель. ...Помните?
  И все вспомнили! И поглядели на подсудимого уже другими глазами. Как же они могли забыть?!..
  Трубка выпала изо рта барона. А сам он побледнел.
  - Вот смертный, - продолжал Высший Судья, - достойный восхищения. Не задумываясь, зная, что попадёт в Геенну Огненную, он пожертвовал своей жизнью ради спасения другой души.
  Барон в волнении привстал. Всплеснул руками, снова сел. И схватился за голову.
  - Знаете ли вы, - гремел божий глас, - что такой поступок перечёркивает все ранее совершённые прегрешения? Также и договор с дьяволом?
  Ряды ангелов загудели.
  А Судья оглянулся:
  - Где, где он... князь Ветерольский?
   Из рядов ангелов возникла долговязая фигура сиреневого князя.
  - За такого... - Судья порылся в карманах, - такого замечательного родственника... ну чем же вас наградить? Подойдите, дорогой мой... Вот вам звезда из Галактики Веквайт. Носите её на груди и...
  - П-премного благодарен, - засмущался князь. - Но я того мнения... что... гм... ангел не должен украшать себя... звёздами.
  Судья опустил руку со звездой:
  - То правда. Но чем же вас тогда наградить? Скажите сами. Любое ваше желание будет исполнено. Даю вам слово.
  Князь думал недолго.
  - Прошу за одного карлика. Много натворил он в своей жизни неправильного, много злодейств совершил. Но душа у него... добрая. Клянусь! И зовут-то его так... - Князь улыбнулся до ушей.
  - Стоп, господин князь. О чём вы просите? Чтобы карлик не попал в ад? Ай, господин князь. Или вы не знаете, что совершил карлик? Не знаете разве, что ради спасения девочки он пожертвовал самым дорогим, что у него было - своим бессмертием? Полно, господин князь, вы шутите? Этим поступком карлик сразу искупил все свои грехи, вместе взятые. И если больше не будет злодействовать, то никакой ад ему не грозит. Нет-нет, скажите другое своё желание.
  Что ж. Смущённо потоптавшись на своих журавлиных ногах, князь покраснел всей лысиной... нагнулся к уху Судьи...
  Что такое сиреневый князь пожелал, никто никогда так и не узнал. Запомнили только, что, выслушав князя, Высший Судья побагровел лицом. С минуту не мог произнести ни слова. Потом грозно сдвинул брови:
  - Как смеете вы желать такое?! Да такого не бывало со времён Адама и Евы!..
  И, разгневанный, удалился.
  
  * * *
  Поводов чувствовать себя несчастными не было. Радовались, как если бы были на Седьмом Небе. Хотя на самом деле пребывали на Третьем. Но поверьте, на Третьем Небе совсем не плохо. Если в южной половине.
  Неожиданный поворот событий праздновали дома у Мартины. Стол ломился от угощений. Чего там только не было! Что пожелаешь - то и было. Вы ведь знаете, как с этим в раю. Звенели бокалы, летали жареные куропатки, высился до потолка торт - весь из сбитых сливок с орешками.
  Напившись бананового коктейля, Мартина спела арию Керубино из оперы "Фигаро". Учитель зачитал стихотворение, которое помнил с детства - "Аленький цветочек у меня в саду..." А Том станцевал "ча-ча-ча". Так и трещал, так и ходил ходуном пол в домике-яйце. Раз, два, раз-два-три! Раз, два, раз-раз-раз... Восторженные вопли публики заглушили скрип открываемой двери.
  Когда оглянулись, замерли. Том - в сложном повороте "а-ля-не-упасть", учитель - в сдвинутом набекрень галстуке, Мартина - с бубликом во рту.
  На пороге стоял Высший Судья.
  - Продолжайте, продолжайте, - сказал тот, скромно присаживаясь к краешку стола.
  Продолжать никто не смог. Так и стояли, растерявшиеся донельзя. Разговор, вздохнув, взял на себя Судья. Сам налил себе чаю, сам придвинул сахарницу...
  Позже, припоминая подробности необычного чаепития, каждый представлял своё.
  ...Учитель Арнольд помнил точно, что, поглядев на него пристально-пронизывающим взглядом, Судья пожал плечами:
  - Что это ещё за глупость такая - жертвовать своей жизнью ради души, которая и так уже жительница рая?
  ...Том таких слов не припоминал. Зато очень хорошо помнил, как, глянув на него, Высший Судья улыбнулся:
  - Том Арнольд? Я помню, ты молился мне. Десять лет назад... Ты со слезами просил, чтобы я послал тебе шоколадный торт. Такой же в точности, как в кондитерской лавке на углу.
  Том покраснел. Судья задумчиво погладил подбородок.
  - Я долго не мог понять, что за торт и что за лавка. Я послал ангела выяснить этот вопрос и мне доложить. Оказалось, что шоколадные торты в лавке к тому времени кончились. Но я нашёл выход. Помнишь, к тебе на улице подошла старушка и протянула большую марципановую конфету?
  Том закивал, хотя на самом деле ничего не помнил.
  Судья довольно улыбнулся:
  - Это было моё распоряжение.
  ...В воспоминании Мартины осталось другое высказывание:
  - Полнейшее идиотство - сама идея очернить святого князя, отправив родственника в ад. Да будь у князя хоть сто грешных родственников - какое бы это могло иметь значение? ...Натворили дел! Две души оказались прежде времени на этом свете. Том Арнольд... Он должен был стать незаурядным музыкантом, написать сонату соль-минор, дирижировать оркестром в Огромном Театре Гольдштадта. Мартина Гауди... Она должна была стать профессором математики, открыть закон... м-м... чего-то там с интегралами. И вместо этого!..
  В общем, Судья гневался.
  За столом сидели, притихшие. Что лукавить? - напуганные нешуточно.
  А Судья вдруг глянул на всех, понял, что пережурил - и мягко улыбнулся. Встал, прошёлся туда-сюда, глянул на мартинины полочки, заставленные всякой всячиной, на баночку с вареньем...
  Мартина вся похолодела: варенье из запретных яблок!
  - Да вы ешьте, ешьте, - улыбнулся он. И - о, ужас! - потянулся прямо к злосчастной баночке. - Что это? О-о! Варенье из райских яблочек! Моё любимое!
  Замерли - это не то слово. Мартина и Том просто окаменели.
  А Судья снова сел за стол, зачерпнул ложкой запретное вареньице, аккуратно разложил по трём вазочкам... ("Чтоб оно исчезло!" - взмолилась мысленно Мартина. Но оно не исчезло.) И придвинул вазочки: одну - Тому, другую - Мартине, третью - учителю Арнольду.
  - Ешьте, что же вы! - настойчиво повторил он.
  И неожиданно хитро подмигнул.
  
  
  
  ЭПИЛОГ
  
  Вернувшись домой, дети поторопились проверить, не пропала ли мама. Нет, не пропала. Мама сидела на месте и вышивала салфетку.
  - А кот!..
  Кот лежал на подоконнике и облизывал свою шкурку.
  - Но, может, канарейка?..
  Нет, канарейка сидела в клетке и пела песню.
  И папа, и мама, и Катарина, и кот и даже канарейка - все были на месте.
  Ну вот, обрадовались дети, неужели всем приключениям конец?
  - Зачем же так сразу падать духом? - укорила Мартина. - Кто ищет, тот всегда найдёт.
  
  
  
  Конец
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"