Аннотация: В те далёкие времена в ведьм никто не верил...
СТРАШНАЯ ИСТОРИЯ
Эта история произошла с моим дядей, когда он был ещё мальчиком. И даже я, его любимая племянница, выслушав, не сразу поверила.
- Верь мне, моя девочка, - сказал дядя Эдик, поглаживая уродливый шрам на запястье. - Я бы и сам хотел, чтобы всё это мне привиделось. Однако...
Однако всё по порядку.
______________
В те далёкие времена в ведьм никто не верил. И если кто и поговаривал, что-де старая Егоровна, живущая возле самого леса, - настоящая ведьма, взрослые только качали головами, а дети смеялись.
А почему Егоровну называли Бабой Ягой - это, понятно, из-за внешности: сгорбленная, всегда с клюкой, колющий взгляд из-под косматых бровей. Да и странная она была - жила особняком, чуралась людей и всё чего-то ворчала себе под нос. Чем не Баба Яга?
Нет, ведьм не существует - об этом знал любой октябрёнок, не говоря уж о пионерах. Зато каждый уважающий себя пионер спал и видел себя бравым мушкетёром, следопытом или индейцем.
Эдик видел себя индейцем...
В то злосчастное утро он и друг его Пашка - а вернее, два храбрых охотника из племени Хуру-Гуру - притаились неподалёку от дома Бабы Яги.
Стояла тишина, в воздухе пахло прелой листвой. Устав от долгого ожидания, Эдик было задремал, когда вдруг...
- Ку-ку! Ку-ку! - пронеслось над полянкой.
Эдик подобрался: то был условный знак от Пашки. То есть не Пашки, конечно, а индейца по имени Юху-Хитрый-Барсук. Тот сидел в ветвях дуба и наблюдал за домом бледнолицей Егоровны.
- Ку-ку! - прокуковало в третий раз. Что означало "смотри в оба и будь наготове".
Эдик - да не Эдик, а охотник по имени Ой-Ой-Зоркий-Глаз - подхватил томагавк и тихо-тихо, как змей, пополз к забору, окружавшему дом.
- Мавр! Мавр! - позвал из-за забора хриплый старушечий голос.
Приближался момент, который краснокожие ожидали уже битый час.
Во дворе заскрежетало. Сквозь щель в ветхом заборе Юху-Хитрый-Барсук разглядел, как Баба Яга выловила из колодца ведро и потащила в дом. Меж грядок с картошкой мелькнула чёрная тень большого кота.
Он!
Пока Ой-Ой-Зоркий-Глаз прилаживал к луку стрелу, Юху-Хитрый-Барсук торопливо спускался с дуба.
- Где он?
- Ко второму лазу побежал. Сторожи у этого, а я бегу ко второму!
Однако у второго лаза в заборе зверя тоже не оказалось.
- Проклятый оборотень! Успел в лес свалить. Как вчера.
Да, как вчера, и как позавчера, и как неделю назад. Кроме того, что крупный, зверь был на удивление хитрый. Поймать его индейцам не удавалось уже с неделю. Это было обидно. И главное, пятнало честь храбрых охотников из племени Хуру-Гуру.
Нет, так оставить это было нельзя. В досаде Ой-Ой-Зоркий-Глаз треснул томагавком по забору. С яблони, стоявшей вплотную к забору, слетело яблоко и больно ударило индейца по затылку.
Скрежетнув зубами, Ой-Ой-Зоркий-Глаз опустился на корточки. Положил рядом кусок колбасы. И, вглядываясь сквозь щель в заборе и кусты, пропел сладким голосом:
- Ма-авр, Ма-аврик, Ма-аврик! Где ты, гад такой? Вот колбаска тебе. Кыса-кыса-кыса-кыса...
С минуту царила тишина.
В следующую минуту на голову Ой-Ой-Зоркому-Глазу обрушилось ещё одно яблоко, затем ещё одно и ещё... Ветви яблони закачались, зашелестели - и чёрная тень скакнула с дерева на забор, а с забора на землю. Подхватила колбасу... прыжок, второй...
...и наглому коту удалось бы исчезнуть в лесу. Как вчера, и позавчера, и как неделю назад.
Подвёл кусок колбасы, оказавшийся слишком большим. Он выпал из пасти у кота - и, чтобы не потерять добычу, тому пришлось срочно притормозить и вернуться.
Он угодил прямо в объятия Ой-Ой-Зоркому-Глазу.
Умелым движением охотник схватил кота за загривок. Юху-Хитрый-Барсук с верёвкой уже спешил навстречу.
Ох, и бился кот, ох, и извивался, пытаясь добраться зубами до руки Ой-Ой-Зоркого-Глаза! Но хватка охотника была железная.
Что будут делать с котом, точно ещё не знали. Но что так просто не отпустят, уж это будьте спокойны. Перво-наперво необходимо было запихнуть зверя в авоську, то бишь ловчую сеть. Уж был присмотрен сук, на который эту сеть можно подвесить. Повисит денёк, угомонится. А потом посмотрят. Вообще-то настоящие индейцы добычу жарили на костре...
Ой-Ой-Зоркий-Глаз не успел додумать. Будто прочтя его мысли, кот испустил истошный вопль, извернулся и впился зубами в державшую его руку.
- А-а-ау-у-у! - взвыл Ой-Ой-Зоркий-Глаз и - ничего не поделаешь - выпустил кота.
Дико сверкая глазами, котище зарычал и оскалился. Длинная шерсть встала дыбом, а хвост так и ходил из стороны в сторону. Зрелище было устрашающее, и охотники сочли за разумное отступить...
- Эт-то что ещё такое?! - прозвучало у них за спинами.
Подскочив, как ужаленные, оба обернулись.
Из-за распахнутой калитки на индейцев - а точнее, на Эдика с Пашкой - смотрела Баба Яга.
*
Если бы старуха кричала и бранилась, было бы не так ужасно. Было бы, как бы сказать... привычно. Мальчишки бы извинились, попросили бы ничего не говорить бабушке - что ещё? да, пообещали бы больше так не делать - и ушли.
Но старуха молчала, сверля взглядом мальчишек. И вид у неё был... ох, просто жуткий.
- Смываемся, - дёрнулся Юху-Хитрый-Барсук, то бишь, конечно, просто Пашка.
Но нет, так поступать не годилось. Ситуацию надо было срочно брать в собственные руки. Забыв про боль в запястье, Ой-Ой-Зоркий-Глаз - а вернее, Эдик - выступил вперёд и замотал головой:
- Мы... это, больше никогда... делать не будем!
Старуха не ответила. Но состроила странную гримасу, похожую на усмешку.
Со старухой можно поладить, подумал Эдик. И, немного приободрившись, осведомился:
- А... бабушке... вы жаловаться не станете?
Старуха молчала.
Нажалуется, понял Эдик. И представил себе строгие глаза бабы Ани. Ничего ведь не поймёт про индейцев. Стало тоскливо.
- Мы... в общем, просим прощения. Вы только бабушке не говорите, а? А мы... мы себе сами наказание придумаем. Мы вам грядки на огороде выполем!
Идея была хорошая. Чем давать бабкам волю, умнее было перехватить инициативу в свои руки и назначить себе не слишком тяжёлое наказание. Сейчас быстренько прополят грядки - и всё уладится.
Но упрямая старуха продолжала пялиться из-под насупленных бровей. После чего произнесла странные слова. Смысла которых Эдик тогда не понял, но вспоминал о них потом очень долго. Всю оставшуюся жизнь.
- Бабушке ты расскажешь сам. Если у тебя получится. А наказание ты уже заработал. - Корявым пальцем с острым ногтём старуха указала на кровоточащее запястье Эдика. - Прощения же просить придёшь ко мне позже. Когда прочувствуешь, как был неправ.
Повернулась и ушла, опираясь на клюку.
А Эдик с Пашкой возликовали. Чего там понимать? Простила, короче. И они отправились домой. Не подозревая даже, какой кошмар наяву уготовила им Баба Яга.
*
Чтобы не возникало лишних вопросов, Эдик пораненной рукой размахивать перед бабушкой не стал - скромно перевязал платочком. А бабушке сказал, что напоролся на сук. Всё в порядке, в общем.
- Ишь, какой сук, - покачала баба Аня головой. - Смотрю, вся рука у тебя до плеча расцарапана. Не отправить ли тебя в город к родителям?
- Бабуль! - взмолился Эдик. - Любимая! - И поспешил поцеловать старуху в щёку. - Меня не будет - кто будет есть твою сметанку? Каникулы всё равно скоро кончатся, сам уеду.
Бабушка, как всегда, рассмеялась, велела руку промыть и намазала какой-то пахучей мазью.
Ночью Эдик спал неспокойно, ему снились Баба Яга и её кот Мавр. Оба, как заговорщики, сидели у него на кровати и, глядя на Эдика, вели о чём-то разговор. О чём - Эдик не понял ни слова, сколько ни вслушивался. Но ясно было, что речь шла о нём.
Наконец Баба Яга встала, как будто собираясь уходить. А кот положил лапу Эдику на руку - ту самую, которую вчера укусил. Эдик хотел скинуть нахального кота на пол. Но обнаружил, что не может двинуть ни рукой ни ногой.
А Мавр всё сильнее и сильнее сжимал его руку - и рос, рос на глазах.
Вот он стал ростом с собаку... вот с человека... А рука болела.
"Пошёл вон, наглый кот! Кыш! Отпусти меня!" - хотел выкрикнуть Эдик. Но вместо слов изо рта вылетали какие-то пронзительно-царапающие звуки.
А кот рос и рос. Вот уши его упёрлись в потолок...
"Сейчас задавит меня, - в панике подумал Эдик. - Надо срочно проснуться и попросить бабу Аню, чтоб выгнала обоих взашей..."
Он сделал над собой усилие... и проснулся.
Он лежал на своей кровати. Ни Бабы Яги, ни Мавра. За окном мерцал рассвет.
Эдик потряс головой: бррр, вот приснится же такая пакость... И почесал задней лапой за ухом.
Задней?.. Лапой?!..
Он вскочил. Нет, кровать была не его. Вернее, не кровать даже, а старое свёрнутое одеяло, лежавшее на полу. В чужой... совершенно чужой комнате.
Но не в этом был самы ужас. Что-то ужасное произошло с его телом: оно покрылось длинной чёрной шерстью, сзади появился мохнатый хвост, и ходить теперь Эдик мог только на четвереньках, причём довольно свободно...
Спокойно, сказал себе Эдик, спокойно, это всё просто сон. Кошмар продолжается. Надо сделать над собой усилие и проснуться. Ну-ка...
Он сделал над собой усилие...
Он сделал над собой ещё одно усилие...
Он бешено затряс головой и даже укусил себя за бок... Во рту остался клок линялой чёрной шерсти.
Эдик выплюнул шерсть и посмотрел на свои лапы. Они были мохнатые, а уродливо укороченные пальцы заканчивались изогнутыми когтями.
Нет, этого не может быть... Просто не может быть... Н е с о н ? !
Потеряв голову от ужаса, Эдик заметался по комнате. Налетел на печь, вскочил на табурет, оттуда на комод, заозирался и... застыл, глядя перед собой.
Над комодом перед ним висело зеркало. Самое обычное зеркало. Но из него на Эдика смотрел... Мавр. Взъерошив шерсть, кот Бабы Яги не сводил с Эдика глаз.
Эдик отступил.
Мавр тоже отступил.
Эдик угрожающе махнул хвостом.
Мавр тоже махнул.
Эдик прижал к голове уши и в ужасе заорал. Истошный кошачий вопль прокатился по дому.
Разинув пасть, дико вращая глазами, Мавр в зеркале тоже орал.
*
- Что, родименький... Где ты, родименький... Погоди, погоди, я сейчас...
Дверь, скрипя, отворилась. В дом Бабы Яги - а что это был дом Бабы Яги, Эдик уже догадался - кто-то вошёл.
- Что кричишь? Бе-едненький. Испугался? Я сейчас...
Поначалу Эдик перетрусил не на шутку. Но шаркающие шаги и голос принадлежали явно не страшной Егоровне, а...
- Где ты, кыса-кыса-кыса-кыса...
Баба Аня! Эдик чуть не подпрыгнул от радости. И торопливо спрыгнул с комода.
Золотая, любимая бабушка. Она не обнаружила его дома, что-то заподозрила и пошла искать. Сейчас он обо всём ей расскажет. И уж как нибудь она заставит старую злобную Егоровну вернуть всё на свои места. Ибо в том, что в приключившемся виновна Баба Яга, Эдик не сомневался.
- Тут ты? - всплеснула руками, входя в комнату, бабушка.
Ликуя, Эдик кинулся ей навстречу.
"Бабуль, слышь? Меня старая Егоровна заколдовала!" Но вместо слов с губ сорвалось лишь громкое:
- Мия-а-ау-у!
Эдик оторопел. Попробовал снова:
- Мия-а-ау-у!
О, ужас... Снова, и снова, и снова... выходило одно и тоже.
- Мия-а-ау-у! Мия-а-ау-у! Мия-а-ау-у! - Только с разными оттенками.
Нагнувшись, бабушка ласково потрепала кота за ухом.
- Испугался, бедненький. Что кричишь-то? Думал, все тебя покинули, все тебя оставили? А вот и не покинули, а вот и не оставили. Пойдём-ка...
Бабушка хотела сделать шаг, но Эдик уцепился когтями за юбку. "Бабуль, не видишь, что ли? Это же я! Твой внук Эдик!"
- Мия-а-а-а-ау-у! - проорал кот, выпучив глаза, прямо в ухо старушке.
Морщась, бабушка потёрла ухо.
- Э-э, дружок, этак я с тобой оглохну. Идём-ка лучше домой.
...Дорога шла вниз по склону. Держа корзину с котом, старушка спускалась в деревню.
Грустно покачиваясь в корзине, Эдик мучился вопросом: догадывается или не догадывается баба Аня о том страшном, что приключилось с её внуком? И если догадывается, то почему не огорчилась перемене его внешности? А если не догадывается, то зачем, спрашивается, уносит его, чужого кота, к себе домой?
Выяснилось всё быстрее, чем Эдик ожидал.
Пройдя через калитку, бабушка поставила корзину на землю. И, улыбаясь, позвала:
- Э-эдик! Вылезай!
Значит, догадывается! Эдик радостно вылез из корзины.
В тот же миг дверь дома отворилась и странно знакомый голос спросил:
- Чего, бабуль?
Бабушка заулыбалась ещё шире.
- Не "чего", а глянь, кого я принесла. Мавра - кота Егоровны! Она меня ещё вчера вечером попросила: приюти-де моего кота, уезжаю на неделю в город.
Не веря своим ушам, Эдик смотрел то на бабушку, то на дверь, то на бабушку, то на...
Наконец дверь дома распахнулась. И на крыльцо вышел мальчишка.
Да не просто мальчишка. Эдик попятился.
Мальчишка, которого называли "Эдиком", был в точности как близнец похож на самого Эдика, когда он был... ещё человеком.
Неужели... Шерсть встала дыбом у него на загривке.
Нет, этого не могло быть. Неужели... Баба Яга поменяла кота и мальчика телами? И сейчас в теле кота Мавра пребывал Эдик, а в теле Эдика... ?
А мальчишка спустился с крыльца и с любопытством уставился на кота.
- Ну что, Мавр, - сказал он, потирая руки, - будем играть в индейцев?
*
- ...На крышу, на крышу лезет!
- Вижу, сейчас я его!
Садовая лестница стукнулась о стену дома. Пашка - то бишь Юху-Хитрый-Барсук - торопливо лез на крышу, откуда глядел на него взъерошенный кот.
- Кыса-кыса-кыса-кыса... Эй, встань там внизу поближе! Сеть приготовил? Сейчас я его спихну...
В руках у Пашки была палка.
- Кыса-кыса-кыса-кыса... ну, подойди, подойди поближе... Не подходит, гад такой!
Кот не подошёл - а наоборот, отступив, спрятался за трубой.
Крыша была покатая, и ходить по ней Пашка опасался. Вытянув руку с палкой так далеко как мог, он постучал ею по кровле.
Кот тревожно смотрел на палку, ходившую туда-сюда перед его носом.
- Уфф, не достаю. Эдька, может, сам слазаешь?
Мальчишка внизу махнул рукой:
- Ладно, слезай. Разработаем другую тактику.
Проследив взглядом, как оба преследователя исчезли в доме, кот вышел из-за трубы. Но уходить с безопасного места не стал. А улёгся тут же на солнышке. И задумался.
Эти несколько дней его жизни сделались кошмаром наяву. Каждый вечер он засыпал с надеждой, что всё произошедшее с ним - только сон. Вот, проснувшись, он откроет глаза и увидит себя, прежнего Эдика - беззаботного румяного мальчика, приехавшего на лето к бабушке... Но каждый раз, проснувшись, утыкался носом в собственный хвост.
Было обидно и отчаянно жаль себя.
Однако ещё обиднее было видеть, как бабушка, любимая бабушка носится с противным оборотнем, вселившимся в его тело. "Эдик, не хочешь ли ещё сметанки?" "Эдик, голубчик, сними бельё." "Любимый мой внучок, что бы я без тебя делала?"
"А я бы как без тебя, бабуль?" - отвечал оборотень и лез к старушке целоваться.
Видеть это было невыносимо. Кот забивался в угол, дулся и отказывался доедать остатки от обеда оборотня. "Не знаю, чем его кормить, такого привереду, " - пожимала бабушка плечами. А когда родной внук снова и снова тыкался в колени, пытаясь объясниться, затыкала уши: "Ну, опять размяукался. Вот говорливый у Егоровны кот!"
Однако это было ещё не всё. Нет, далеко не всё. Эдик был уверен: Мавр поменялся с ним телами с одной коварной целью - рассчитаться сполна за ту злосчастную охоту, которую устроили на него мальчишки. А чтобы окончательно сломить дух бедного кота, привлёк к себе в помощь Пашку. Да, друг и товарищ Пашка теперь гонялся целыми днями за Эдиком с палкой в руках...
- Тшш... приготовились!
Внизу из кустов смородины послышалось тихое хихиканье.
Вскочив, Эдик успел разглядеть Мавра. В руках тот держал нечто... заставившее кота поспешно отпрянуть.
Всё же он не успел. Камень, выпущенный из рогатки, ударил в бок с такой силой, что кот съёжился, онемев от боли...
Придя в себя, кот рванулся с крыши. Сейчас он перегрызёт ему глотку, проклятому оборотню!
Перелетев на грушу, стоявшую рядом с домом, он зацепился когтями за ствол. Деревце закачалось, ветви затряслись, сверху на подбежавших мальчишек посыпались мелкие груши.
Сейчас, сейчас... Дрожа от негодования, Эдик спускался.
- Он спускается! Держи его на прицеле!
Когда до земли осталось метра полтора, Эдик отцепился и спрыгнул. Вовремя: второй камень отрекошетил от ствола и упал между грядками петрушки.
- Эх, промазал!
"Охотники" в растерянности застыли.
Момент был благоприятный для побега. Но Эдик сбегать не собирался. Повернувшись к врагу, он подобрался, оскалил зубы, хлестнул хвостом...
Мавр попятился.
Кот бросился вперёд. Он успел схватить оборотня за штанину. Штанина натянулась и треснула. Рванувшись вперёд, он вонзил зубы в голую икру врага.
- Ау-у-у-у-у! - завопил враг.
И тут... произошло непонятное: что-то сбило кота с ног и потащило в сторону. Он упал на спину, попытался встать, но не смог - лапы запутались в сети. То бишь в авоське, которую на него накинули сзади.
Пытаясь выпутаться, Эдик отчаянно забил лапами. Но запутывался всё больше...
- Ага, попался! - Схватив кота за загривок, Пашка поднял его над землёй.
А Мавр уже связывал задние лапы.
- Покре-епче-е, - прыгал на месте Пашка, еле удерживая брыкавшегося кота. - Верёвки не жалей!
Мавр верёвки не жалел.
- Что делать будем с ним?
- А повесим пока на сук. Пускай повисит, угомонится.
- А потом?
- Там посмотрим. Вообще-то настоящие индейцы добычу жарят на костре...
*
Стоял тёплый летний полдень. В саду сонно жужали пчёлы, с соседнего двора доносилось хрюканье. Тёрпкий дымок от костра подымался прямо к авоське, висевшей на суку.
До всамделишного "жаренья" не дошло. Но "охотники" тешили себя игрой, представляя всё так, как если бы дошло.
Покачиваясь в авоське, Эдик смотрел в бездонное небо. Унижаться воплями о пощаде он не стал. А в ожидании, когда мучители спустят его вниз - намечался этот момент на возвращение бабушки из гостей - размышлял над тем, как жить дальше.
Лёгкие облачка проплывалив в небе. Одно было похоже на кота, другое - на Бабу Ягу... Нет, крути не крути, но единственным выходом из положения Эдик видел только одно - попытаться объясниться с бабушкой.
Ха, объясниться. Он уже пытался объясниться. И что из этого вышло?
Костерок внизу потрескивал, от дыма слезились глаза и хотелось чихать. От неудобства положения и недовольства ситуацией мысли голове у кота завертелись быстрее...
Объясниться... м-да. Кто сказал, что объясняться обязательно языком? Вот представить на минуту, что он, Эдик, вовсе и не превращался в кота. А просто по какой-то причине взял и утратил дар речи. Что бы он сделал, чтобы поговорить с бабушкой?..
Внезапно глаза кота расширились. Простая мысль, как молния, озарила его.
Ну конечно! Как же он раньше до этого не додумался?!
*
К приходу бабушки авоська с дерева была снята, а кот отпущен на свободу.
- Что, костерок развели? - глянула бабушка в сад.
- Бабуленька, любимая, - подскочил Мавр, - мы тут картошки напекли, угощайся!
О том, кого запекали вместе с картошкой, кот Эдик мог бы тоже порассказать. Но как раз для этог дела ему необходимо было кое-чем запастись... Поглощённый своим планом, Эдик поспешил к бабушкиному комоду.
Комод стоял в углу у окна. На вышитой скатерти лежали аккуратная стопка чистых листов и карандаши. Это было его, Эдика, увлечение: он любил срисовывать с натуры.
Запрыгнув на комод, Эдик вытянул один лист, взял в лапы карандаш и принялся выводить: "Б..." Это было страшно тяжело: короткопалые кошачьи лапы не могли удержать карандаш дольше двух секунд.
"Ба..."
Потратив кучу времени и взмокнув от усилий, Эдик с трудом вывел "Бабу..." После чего карандаш сломался, упал а пол и закатился под комод.
Такой поворот огорчил Эдика, но ненадолго. В конце концов, писать можно и не обязательно карандашом. Рядом стояла не до конца закрытая чернильница. Смахнув крышку, кот окунул лапу в чернила и неуклюже, но всё же зрительно читабельно принялся выводить:"бабу..."
Получалось довольно ловко - и не так мучительно, как с карандашом. Нет, он гений!
"Бабуль, я - ..."
- Эт-то что ещё за шалости? - прозвенел за спиной противно знакомый голос.
Эдик едва успел подскочить, чтобы загородить дело лап своих.
Но Мавр успел прочесть: "Бабуль, я - ..."
И позеленел. Схватив лист, он принялся рвать его перед самым носом у Эдика.
Мелкие клочки полетели на пол.
Ярость волной поднялась к горлу кота. Зарычав, он кинулся на обидчика.
- А-а-а-а! - Скача по комнате, Мавр пытался отцепить от себя кота. Но тот как будто прилип. А кошачьи зубы всё сильнее впивались в человеческое запястье.
- Бабуля-а-а-а! - Мавр с силой отбросил зверя.
Кот упал обратно на комод, споткнулся о чернильницу. Та перевернулась, тёмносиние чернила залили вышитую скатерть и закапали на пол.
Именно в этот момент появилась бабушка.
- Эдик, что случилось?!
Но, взглянув на комод, сразу всё поняла.
- Нет, ты ещё не всё поняла! - сунул ей под нос Мавр укушенную руку. - Этот кот - бешеный! А сегодня днём порвал мне штаны. Вот, посмотри!
"Не верь ему, бабуль! - с мяуканьем подбежал к ней Эдик. - Верь мне!"
- Бабуль, не помажешь мне руку твоей чудесной мазью? - обнял Мавр бабушку и поцеловал в щёку.
В тот же вечер вся бумага в доме исчезла. Также как и карандаши и ручки и чернила.
Но Эдика это не остановило. Задавшись целью довести до бабушкиного седения, кто он такой, кот затаился в укромном месте под кроватью.
Поздно вечером старушка с Мавром сели смотреть телевизор. Шёл "Последний из могикан" - фильм, который Эдик просто обожал. Но сейчас, увы, было не до него. Тихотихо прокравшись на кухню, Эдик вскочил на стол и, долго не раздумывая, сунул лапу в вазочку с малиновым вареньем.
Стена была белая. Идеальный фон для объяснительных записок котов их бабушкам. Не схватить, не разорвать на клочки. Итак, с чего начнём?
Кошачья лапа мягко зашуршала по стене.
"Бабуль, я..."
Получалось не так красиво, как представлялось в воображении - варенье подтекало... Но весьма и весьма понятно, если вглядеться.
"Бабуль, я не кот..."
Он обмакнул лапу в варенье.
"...я не кот, а твой..."
Сердце заходилось от радости. Вот оно, объяснение, почти готово.
"...я не кот, а твой внук..."
Отступив, чтобы полюбоваться, Эдик наступил задней ногой на блюдце. Тот, покачнувшись, сдвинулось и полетело на пол. Раздался громкий хруст, характерный для разбивающейся посуды.
Эдик озадаченно посмотрел вниз, на белевшие в лунном свете осколки блюдечка. А из комнаты уже спешила бабушка.
...Увы, читать записку на стене бабушка не стала. Она, конечно, кинула взгляд на измазанную вареньем стену. А потом снова посмотрела на разбившееся блюдечко. Потом на сидевшего на столе кота...
"Бабуль, да прочти же, что написано!" - убедительно мяукал кот.
Но то ли у бабушки не было настроения, то ли нужных очков - только, не разбираясь в значении каракуль на стене, она схватила веник и...
"Бабуль, за что? Это я, Эдик!" - визжал кот, уворачиваясь по всей кухне от разгневанной старушки.
Кляп, кляп, кляп, кляп... - оставались на полу вареньевые следы от кошачьих лап.
- А вот я тебе!.. А вот я тебе! - лупила бабушка по мохнатым бокам. - Помяукай мне ещё!
"Бабуль, да прочти ты сначала!"
- Я те дам шалить!.. Я те дам!.. - задыхаясь, повторяла старушка, красная от гнева.
А прибежавший на шум Мавр быстро оценил ситуацию, схватил тряпку и торопливо смыл варенье со стены.
...В наказанье за шалости Эдика оставили ночевать на улице. Обиженный, павший духом, он долго сидел на крыше сарая, раздумывая - не уйти ли вообще из дому? Всё равно дело его пропащее. Ведь если родная бабуля не хочет понять, то кто ж поймёт?
И тут... гениальную кошачью голову снова озарило.
Если бы кот мог присвистнуть, он бы присвистнул - от радости. Но поскольку свистеть он не умел, то вскочил на все четыре лапы и взволнованно уставился в ночь.