Спокойно и мерно течёт жизнь в станице.... Из трубы стоящей в конце улицы на краю станицы саманной хаты с камышовой крышей в пасмурное зимнее небо струится дымок. Во дворе на верёвках между деревьями сушатся постиранные постельное бельё и мужская одежда.
Хозяйский пёсик, втянув носом дымок, уловил в нём ароматные нотки наваристой куриной лапши и радостно завилял хвостиком-калачиком. "Куриные косточки с локшичкой будуть мэни на обед!" - явственно читалось на его довольной мордашке.
В хате у пышущей жаром печки ловко хозяйничала стройная дебёлая казачка. А рядом за круглым столом сидели два деда и, ловко орудуя ложками и громко швыркая, наслаждались аппетитной куриной лапшой.
- Смачна така локша. - Жмурился от удовольствия щуплый, можно сказать "довольно стройный", дед-хозяин хаты.
- Дуже смачна локша. - Вторил ему грузный пузатый дед-гость с вислыми "запорижскымы" усами. - Ядрена така. Ни як нэ можу оторватися вит ей. Добришша така! Ууххх!..
- Снидайте-снидайте. - Довольно улыбалась хозяйничающая у печки казачка. - Я ще вам добавлю локшички. - И заботливо доложила в стоящую посреди стола хлебную тарелку несколько больших щедрых кусков белого пышного каравая. - Куштуйте-куштуйте.
- Спасибочки, Таиска. Куштуемо, донэчку. Куштуемо. - Безотрывно действуя ложкой, отозвался дед-хозяин и вдруг, хитро сузив глазки, уставился на ловко выхватывающего ложкой из своей тарелки лапшу деда-гостя. - Опонас, а ты чуешь, шо надысь учудив мий зятек-мужинек моей младшенькой доньки Галинки Парамошка?
- Так и шо вин щось такэ учудив, Щукарь? - заинтересовался Опонас, не отвлекаясь, однако, от тарелки с лапшой.
- Вин с району привиз чорний хлиб и мэни с Таиской и ейным мужем Гришкой та с их дэтямы угощав. Ще и хвастався. Московский, мол, хлебушек. Во як! - выдал "чудную" информацию Щукарь и внимательно уставился на гостя в ожидании "нужной" реакции.
- Тю! - удивлённо, как и рассчитывал Щукарь, вытаращил на него глаза Опонас. - Чорний хлиб? Парамоша ще и хвастався? Нэ разумию, шо вин хвастався. З глузу зъихав, чи шо? Цэ ж хлиб ржаный, житний. - И скривил брезгливую гримасу. - Я ще нэ дожив до того бедствия, шоб чорний хлиб исты.
- Ось и я том же. Мы, козакы, ще нэ дожылы до цього! - горделиво приосанился довольный произведённым "информационным" эффектом Щукарь. - Нашенский кубаньскый билый хлиб смачнэе будэ! А свий чорний хлиб москалы-кацапи хай самы жують.
- Ой-ой! Та ты подывысь на их! Расхорохорылыся! Закочевряжылыся! Козачури! - засмеялась Таисия. - А во время Отечественной Войны мы вси макуху грызлы. И ничого - выжылы.
- Нэ встревай в мужской разговор, доньку! - строго одёрнул её Щукарь. - То Вэлыка Война була. А зараз ее нэмае.
- Истину гутаришь. - Согласно закивал Опонас.
С аппетитом "оприходовав" по две большие глубокие тарелки лапши, деды, довольно поглаживая животы, откинулись на спинки стульев.
- Ууфф! Я тож дви тарелки угомовав! - вторил ему Щукарь и вдруг снова хитро прищурил глазки. - Опонас.
- А? - лениво отозвался тот. - Шо?
- Мы вжэ поилы и теперя я можу тоби шас такэ выжное козаты. - Продолжал хитро щурить глазки Щукарь. - Вопрос дуже сурьозний.
- Сурьозний? - заинтересованно поднял брови Опонас. - Слухаю тэбэ со всим возможным вниманием.
- Парамоша ще козав, шо в краевом центре зачалы строить кырпычни такы дома с этажамы, дэ в кожной хате - квартира называется - нужнык прям в ей устроен.
- Та цэ ж як в Европе. - Ухмыльнулся Опонас. - Мы ж с тобой там бачылы таки хаты, кода германця-нэмчуру гналы та й рубалы шашкамы ажно до самого його Берлину.
- Тю! Шо? Нужнык в хате? Зачем?! Будуть... ходыты "до ветру" на горшок прямо в хате? - вдруг снова "встряла в мужской разговор" застывшая на месте с вопросом на изумлённом лице от такой неожиданной информации Таисия. - Як так?! Я цього нэ разумию. Брэхня яка-то. Можэ цэ для шибко больных та убогих якых?
- Кажешь "Зачем"? Ось и я о цьому. Вопрос сурьозний. Ни, доньку. Нэ для больних та убогих. И цэ нэ брэхня. - Сделал "многозначительное" лицо Щукарь. - В Москве в самом Кремле ужо давненько... так ходють... Скоро в нашенскому краевом центре вси тож будуть прямо в хате... ходыть "до ветру"... та й Злого Духу пускаты...
- Ой! Ты дывысь! Та хиба ж цэ так можно?! Срамотишша якась! Вонишша, поди, будэ на усю хату! Фу! - брезгливо передёрнула плечами Таисия. - Удумалы чого. Нэхристи. Шайтаны! Тьфу на их!
- Хе-хе! - расплылся в улыбке добившийся "нужной" реакции младшей дочери Щукарь и начал "нагнетать обстановку". - Там на этажах в кожной хате е такый кутух як для пидсвинкив. Ось туды людыны и ходють... та гадють в цыбарки або горшкы...
- В хати в кутушках серу... гадють?! Фу! - махнула рушником Таисия. - И слухаты такэ нэ хОчу! Свинота якась-то! Мабуть совсим сказылыся! З глузу зъихалы!..
- Но тамоть те цыбаркы нэ прости, а такы дуже хитры. - удовлетворённый "нужной" реакцией дочери, продолжал развивать "суръозную" тему Щукарь и глянул на товарища. - Опонас нэ дасть сбрэхаты.
- Нэ дам. - Утвердительно кивнул тот.
- Таиска, ты такочкы грозно нэ шуми. - Продолжал Щукарь. - Та хитра цыбарка соединяется трубою з чаплыжкой з водою над ей. А чаплыжка та водяная з веревкою. А с днища цыбарки тож труба выходить и встремляется прям в общую трубу, яка уходить из дому. Як тихонько нагадив в цибарку ту хитру, та й зараз за тую веревочку дерьг!.. и вода смывае с цибарки всэ в общу трубу...
- Ця "свыняча бесовщина" называтся... унитаз. Во як! - С апломбом "констатировал сей факт" довольный произведённым глубоким впечатлением на дочь Щукарь.
- Унитаз! Так и е! - одобрительно, "со знанием дела", закивал Опонас.
- Так! Всэ! Хватэ туточкы за столом усяки свынячи унитазни непотрэбства баить!- решительно прервала "свынячу" тему Таисия. - Узвар будэтэ?
Испив по доброй кружке душистого узвара (компот из сухофруктов), деды, водрузив на головы папахи-кубанки и засовывая руки в рукава кожухов (овчинных полушубков грубой выделки), заторопились к выходу.
- Куды вы... настрэмэнковалыся? - поинтересовалась Таисия.
- Та до бабы Гути, - ответил Щукарь и хитро подмигнул Опонасу. - До дэвчат пидэмо... парубковаты. Про нужныкы в хатах им поведаемо. Ось воны удивляться! Цэ дуже сурьозная информация. Нужная!..
Ему не терпелось в очередной - который уже! - раз подтвердить свой "титул" Местного Станичного Всезнайки и Ходячей Энциклопедии. Аж зудело!.. аж свербело!..
- Дуже... нужная информация? - хохотнула Таисия и махнула рушником. - Ладно. Идить. Удивите бабок... своих дэвчат! Я ж чую, як у тэбэ, папка, ажно в Душе всэ свэрбить вит желания похвастаться цэй информацией! А я тоди тэбэ зараз нажарю на смальце пирижкив з питрибкою (толчёная картошка со шкварками). У хати я вжэ прибрала. Одэжу твою постырала.
В двери их уже ждал повиливающий хвостиком-калачиком пёсик.
- Хорошо! Ладно! - отозвалась та. - Я йому зараз косточков куриных насбираю, та й локшички задам.
- Добре. - Улыбнулся Щукарь и погладил пёсика. - Хороший Рябчик. Гарна така псинка.
..."Парубкы! Парубковаты до дэвчат воны настрэмэнковалыся! Козачури! Жэныхы нарасхват! - наблюдала за дедами из окна Таисия с улыбкой. - Водын на одну ногу хромае, другый - на другу. Слава Богу, шо хуч живи ще. - И по её улыбающемуся лицу покатились слёзы. - С десяток дидов в станыце тильки и осталося. Остальних их ровестникив ще молодымы повбывало в Гражданскую, хто в Туретчину подався з Врангелем, при Расказачивании дуже вэлико сгыбнуло, а хтось в Войну с германским фашизмом голову свою сложыв..."...
Когда Щукарь стал вдовцом, то дочери по очереди приходили проведать его житие-бытие - прибраться в хате, постирать, наготовить...
Проводив заботливым дочкиным взглядом дедов, Таисия отнесла долгожданный сытный "гостинец" Рябчику и принялась хлопотать у печки с пирожками...