|
|
||
Глава 3 из "Съешь богатого" P.J.O'Rourke. Албания 1997 года и немного истории. | ||
|
Албания показывает, что случается со свободным рынком, когда нет законодательных, политических или традиционных рамок, которые бы определяли свободы или защищали места рынков. Конечно же, много насилия, как и следовало ожидать в ситуации, в которой у владельцев магазинов и у грабителей магазинов по закону одинаковый статус. И конечно же здесь большая бедность. Кража противодействует созданию благосостояния. Вместо движения активов от менее стоящего использования к более стоящему, кража перемещает активы от более стоящего использования к барыге, который платит 10 центов за то, что стоит доллар. Но капитализм, приведенный в условия анархии, также производит некоторые менее предсказуемые феномены. Албания имеет особенность быть единственной за все времена страной, разрушенной "письмом-цепочкой", нацией, опустошённой схемой Понци, землёй, разгромленной финансовой пирамидой. Пирамида - любая финансовая сделка, в которой инвесторы делают свои деньги не на инвестировании, а из денег, вложенных в сделку другими инвесторами, а те инвесторы делают деньги из денег инвесторов после них, и так далее. Это старое "пошли 5$ на имя вверху списка, напиши своё имя в конце списка и разошли копию будущим бывшим друзьям". Если я хочу сделать 50$ из своих 5$, мне нужно завербовать десять новых олухов. Если каждый из них надеется сделать 50$, нужно будет сто неудачников, потом тысяча - отсюда название "пирамида". Если финансовая пирамида растёт по простой экспоненте (101, 102, 103 и т. д.), нужно всего десять слоёв этой пирамиды, чтобы включить в неё почти дважды население Земли. И 9.999.999.999 из этих людей будут обмануты, потому что парень, который начал пирамиду, убежал со всеми пятидолларовыми купюрами. Когда в Албании в 1992 году закончилось коммунистическое правление, нация оказалась в нищете, и её спасли от голода только зарубежная помощь и переводы от албанцев в Италии, США и других странах. Но люди в Албании всё же сами старались наскрести какую-то наличность. Как и американские бэби-бумеры, они беспокоились о будущем. И поэтому, как американские бэби-бумеры, они инвестировали. Албанцы инвестировали в финансовые пирамиды. Пирамиды росли. Люди богатели, по крайней мере - на бумаге. И затем, в 1997 году пирамиды рухнули. Албанская реакция на финансовую катастрофу была философской (если нигилизм считать философией). По всей стране прокатились яростные протесты. Албанское правительство запретило общественные митинги. Протесты стали ещё яростнее. Правительство отреагировало санкцией армии стрелять в толпу. Войска ответили на это массовым дезертирством. У солдат тоже были деньги в финансовых пирамидах, и они были такими же сумасшедшими, как и все. Яростные протесты превратились в вооружённые бунты. Правительство потеряло контроль над всеми военными базами в стране. За весну албанская армия сократилась, возможно, до одного полного подразделения, насчитывавшего сотню солдат. Весь оборонный арсенал был разграблен. А грабить было что. Албанские коммунисты требовали от каждого мужчины, женщины, мальчика и девочки проходить военную подготовку. Оценки количества оружия, пропавшего в стране, доходят до 1,5 миллиона. И Министерство Обороны Албании допускает, что было украдено аж 10,5 миллиардов единиц амуниции (более 3000 пуль на каждого представителя нации). Тяжёлое вооружение также было разворовано - артиллерия, установки запуска ракет и мощная взрывчатка. Что-то из этого было взято местными комитетами общественного спасения, но большая часть попала в менее ответственные руки. Национальный Коммерческий Банк в городе Гьирокастер был ограблен с помощью танка. Городок Корце возле границы с Грецией терроризировали банды людей в масках. Возле Фиера, на равнинном морском побережье, двадцать человек погибли в перестрелке между преступниками и вооружёнными крестьянами. Южный порт Влоре был захвачен вождём гангстеров по имени Рамазан Кауши, который предпочитал называться Султаном. По меньшей мере 14 000 албанцев старались убежать в Италию на лодках. Тысяча двести человек набились в одно заброшенное грузовое судно. Сам президент страны, Сали Бериша, украл паром, чтобы перевести своего сына и дочь в Бриндизи, Италия. Тюремные стражи дезертировали, и 600 заключённых вырвались из центральной тюрьмы Тираны. Среди беглецов был глава Коммунистической Партии Албании с красивым именем Фатос Нано. (Нано показал пример рецидивизма, общий для всех бывших заключённых, своей предвыборной кампанией в июне 1997 года. Сейчас он премьер-министр.) ВМФ США и итальянские командос эвакуировали иностранных граждан на вертолётах. Гуманитарная помощь прекратилась. Международный Комитет Красного Креста сложил руки. "Это почти как Сомали", - сказал официальный представитель МККК. За четыре месяца более чем 1500 человек погибли и десятки тысяч пострадали. Кражи перешли в открытое мародёрство. Железная дорога в Черногорию была украдена (рельсы путей были выдернуты и проданы на металлолом). Мародёрство перешло в вандализм. Школы, музеи и больницы были разгромлены. Вандализм достиг героических масштабов. Мосты были разобраны, водонапорные станции - растащены, линии электропередач и телефонные линии - смотаны. Албания превратилась в щепки. Я прилетел в Албанию в июле 1997 года, и я знаю, что стране тяжело живётся, если я могу сказать, что что-то не так с её историей и общественным устройством уже с высоты 20 тысяч футов. Пролетая над Албанскими Альпами на пути из Рима в Тирану, я заметил, что деревни не стоят посреди плодородных уютных долин, как в Австрии, Швейцарии или даже в Боснии. Деревни Албании расположены как раз на лишённых деревьев и почвы неудобных горных вершинах. До того, как были изобретены лыжные подъёмники, был лишь один смысл строить дома в таких местах. Вершины гор легко оборонять. Тиранский аэропорт имел одну взлётно-посадочную полосу и маленькое потрёпанное выбеленное бетонное здание терминала со случайными цветниками по сторонам. Не было виз и иммиграционных формальностей. Предполагалось, что мало людей будут пытаться проникнуть в Албанию, чтобы похитить материальные блага. Однако, агенты таможни провели мой багаж через рентген. При всей амуниции, доступной в Албании, трудно себе представить, что они там искали. Возможно, литературу по владению огнестрельным оружием. Я нашёл переводчика и водителя, позвонив в гостиницу "Тирана", и наняв друга приёмного администратора. Я буду называть его Элмаз. Он встретил меня в парковочном отсеке аэропорта в заезженном "Мерседесе" своего дяди. Элмаз сообщил, что до Тираны тридцать минут езды. Мы ехали в направлении города по четырёхрядному шоссе, которое: "В длину - пять километров", - как сказал Элмаз, внезапно закончилось. "Это единственная автострада в стране", - сказал Элмаз. Ухабистая в ямах двухрядная дорога, продолжающая путь, была полна легковых машин, грузовиков и лошадиных повозок (изумительное их количество для такой предположительно нищей экономики). Множество разбитых грузовиков и легковых автомобилей стояло в ряд вдоль дороги. В Албании столько аварий, что на всех повозках стоят автомобильные сиденья, некоторые из них с центральной консолью и с роскошной обивкой. Пейзаж - обычный средиземноморский, немного чересчур выжженный солнцем и сценически наполненный своими собственными благами. Но поля в середине лета были засеяны лишь наполовину, а за пределами этих полей и по склонам гор были раскиданы сотни цементных полусфер. Каждый купол был около восьми футов в диаметре и имел узкую щель у основания. Все щели смотрели в сторону дороги. Это казалось коллекцией невообразимых гигантских копилок. Это бункеры самообороны. Элмаз сказал, что в стране их 150 тысяч. Они везде, куда ни посмотри. Это выдающаяся достопримечательность Албании. В магазине гостиницы "Тирана" продают их алебастровые миниатюры в качестве сувениров - форменные иглу, хотя бойницы, кажется, указывают на то, что эскимосы имеют форму камбалы. В городах на вершинах некоторых бункеров стоят цветочные клумбы - редкое сочетание войны и садоводства. Большие бункеры стоят вдоль пляжей и возле других стратегических точек. Горы изрыты укреплёнными тоннелями, и даже верхушки опорных жезлов на албанских виноградниках увенчаны металлическими острыми наконечниками, чтобы поранить парашютистов, если те попытаются приземлиться посреди виноградных лоз. Долговременный албанский коммунистический лидер Энвер Ходжа приказал сделать всё это после советского вторжения в Чехословакию в 1968 году. Он был уверен, что Албания будет следующей. Ходжа призывал к "...войне против империализма, против буржуазии, социал-демократов, национал-шовинистов и современных ревизионистов... Они поливают нас всевозможной словесной грязью. Это радует нас, и мы говорим: Пусть они к этому идут! Наши горы вздымаются всё выше и выше!" Но кто хотел бы вторгнуться в Албанию? Примерно так я размышлял в тот момент, когда мы с Элмазом проезжали мимо Албанского завода по разливу Кока-Колы. Здесь, возвышаясь из-за десятифутовой стеклопластиковой бутылки Колы на крыше, стояло обложенное мешками с песком пулемётное гнездо. Возможно, Ходжа не был сумасшедшим. Так уж случилось, что бетонные коробки были бесполезны против силы, которая на самом деле вторглась в Албанию, и которая была силой идей, хотя и не в точности тех, которые сияют в Декларации Независимости, если судить по тому, что показал мне Элмаз в течение следующей недели. Элмаз учился на ветеринара. Из его школы всё было украдено: книги, лекарства, лабораторное оборудование, даже части самих зданий. "У нас нет окон, нет дверей", - говорит Элмаз, - "Мы учимся только с партами и стенами". Парты тоже были украдены, но факультет нашёл их на местном рынке и выкупил обратно. "Все лошади, бывшие у нас, были застрелены", - говорит Элмаз. Через дорогу от ветеринарной школы была ферма, на которой когда-то было 5000 коров. - Они украли пять тысяч коров! - сказал я, изумлённый виртуозностью, необходимой для того, чтобы провести такое стадо при албанском движении. - Нет, нет, нет! - сказал Элмаз, - Они не смогли бы украсть столько коров в 1997-ом. -А почему? -Потому, что их украли в 1992-ом, когда закончился коммунизм. Как могли простые игры на доверие привести к полному опустошению? И почему финансовые пирамиды в Албании оказались полностью вне контроля? Чтобы найти ответ, понадобилось около часа. Элмаз повёз меня увидеться с Илиром Нишку, редактором единственной в стране англоязычной газеты "The Albanian Daily News". - Почему пирамиды были так популярны в Албании? - спросил я Нишку, - Люди были настолько несведущи в деньгах после стольких лет коммунистической изоляции? - Нет, - сказал Нишку, - финансовые пирамиды были уже везде в Восточной Европе, и они уже лопнули до того, как албанские успели стартовать. Люди в Албании знали о таких вещах, как крах АО "МММ" в России. - Тогда почему так много албанцев попались на удочку? - спросил я. Ответ был прост. - Люди не думали, что это в самом деле были финансовые пирамиды, - сказал Нишку, - Они знали, что такие деньги не могут делаться честным путём. Они думали, что огромные прибыли были результатом контрабанды и отмывания денег. Албанцы не думали, что они жертвы обмана. Они думали, что они соучастники (что весьма отлично от убеждений инвесторов "бычьего" рынка на Уолл-Стрит в США). - У моей семьи было две тысячи долларов в финансовых пирамидах, - сказал Элмаз. Это были все их сбережения. Нишку рассказал мне, что первую албанскую финансовую пирамиду запустил в 1991 году Хаджим Сидждя. "Сидждя Холдингс" предлагал 5% или 6% в месяц, от 60% до 72% в год - слишком много, если учесть, что в Албании тогда был период низкой инфляции. Но у "Сидждя Холдингс" были некоторые реальные инвестиции, и хотя Хаджим Сидждя был посажен в тюрьму в Швейцарии за мошенничество, ему удалось выйти и как-то выплатить свои долги. Однако после "Сидждя Холдингс" пришли схемы с изначально пирамидальной структурой. В Албании было около девяти больших финансовых пирамид. Три из них (Sude, Xhaferri и Populli) вообще не имели реальных активов. За 1993 год владельцы малых бизнесов поняли идею и начали создание мини-пирамид по всей стране. Свободное предпринимательство может быть свободно от всего, включая этику, и конкуренция привела к обещаниям возвращать всё большие и большие прибыли. В одно время пирамида Sude предлагала прибыль 50% в месяц. - Финансовые пирамиды, - сказал Илир Нишку, - породили идею, что это и есть свободный рынок, и просто через четыре года после коммунизма можно было бы и стать богатыми. Они породили ложную идею, что это и есть капитализм. - Все сидели в кафе, - сказал Элмаз. Экономическая статистика Албании выглядела прекрасно: 9,6% роста в 1993 году, 8,3% в 1994 году, 13,3% в 1995 году, 9,1% в 1996 году. "Экономика Албании отмечает самый быстрый уровень роста на континенте," - прощебетал слегка непутёвый путеводитель "Брадт". Очень непутёвый "Отчёт ООН о человеческом развитии за 1996 год по Албании" заявил: "Прогресс в широком экономическом благосостоянии, о котором говорилось в "Отчёте о человеческом развитии Албании" за 1995 год, "продолжался, формируя общественный базис для (вот где наша ООН должна действительно поработать) человеческого развития." Что-то, называющееся "Обзор Евробарометра" (Eurobarometer Survey) прощебетало, что албанцы - самые оптимистичные люди в Восточной и Центральной Европе. Даже древняя вдова Энвера Ходжи Nexhmije (произносится... о, какая разница!), положительно отозвалась о капитализме. Освобождённая из тюрьмы в декабре 1996-го, она имела новую ванную комнату, установленную в своей квартире. Джейн Перлес из "Нью-Йоркских Новостей" взяла интервью у коммунистической короны: "Потребительское общество - это очень хорошо, - сказала Nexhmije, показывая на какую-то розовую итальянскую плитку, - хотя это и очень дорого, можно найти всё." Славные дни продолжались до февраля 1997 года. Затем пять из больших "пирамид" рухнули, а также все маленькие. Четыре других больших финансовых пирамиды перестали выплачивать проценты и заморозили большинство счетов, другими словами, тоже перестали работать. Исчезло, по примерным оценкам, 1,2 миллиарда долларов, более половины албанского Валового Внутреннего Продукта. Это более чем половина стоимости всех товаров и услуг, произведенных в Албании в тот год. -Куда ушли все те деньги? - спросил я Нишку. Он начал перебирать разные возможности: швейцарские банки; албанское правительство; отмывание денег на Кипре; турецкая мафия; русская мафия; мафиозная мафия? - Мы не знаем, - сказал он. Я спросил Нишку, есть ли какая-то возможность, что люди вернут свои деньги. Он сказал: "Нет". Капитализм, с которым я встретился на Уолл-Стрит, был, как говорили его приверженцы, весь со свободами. В Албании много свободы. Все восхищены свободой. И действительно, одно из лучших мест в мире, с которого можно восхищаться свободой всех видов - это балкон гостиницы "Тирана", выходящий на площадь Скендербега в центре албанской столицы. Sheshi Skenderbej - это полностью бетонная пьяцца размером прохода девяти лунок в гольфе. В неё впадает дюжина улиц. Из каждой улицы въезжает множество водителей, едущих так быстро, как только могут, в любых направлениях, каких они хотят. Авто направляются во все стороны. Авто "крутят компас". Они выделывают букву "U", виснут налево, делают вправо, исполняют заносы. Шины рвутся и скользят. Велосипеды рассыпаются в стороны. Ручные тележки прыгают на обочину. Пешеходы убегают, спасая свои жизни. Ни один гудок не молчит. Визжат тормоза. Сминаются бамперы. Жуются крылья. Стёкла фар сыпятся прямо на мостовую. Множество воплей. До 1990-го года албанцам было запрещено владеть автомобилями. Они не знали как водить. Они и сейчас не знают. На каждом четвёртом или пятом авто знак AUTOSHKOLLE на крыше, что не всегда означает сам факт. Сейчас в Албании 150.000 автомобилей. Если Вы когда-нибудь удивлялись, почему вы не видите битых машин и прочих драндулетов на западно-европейских улицах, почему нет EU-автосвалок, то это потому, что этот мусор в Албании. Элмаз говорит: "Когда мы впервые открылись в Европу, мы покупали подержанные автомобили. Очень подержанные автомобили. После года...", - он сморщил губы и произнёс средиземноморский звук, означающий "капут". Плохие машины Европы находятся в Албании. И "горячие" машины. Немытый "Порше 928", неумело ползущий через площадь как раз на уровне кусков льда в моём бокале, казался возможным примером. Его огромный V-8 стрелял оборотами, стараясь вытолкнуть поршни и выдернуть клапаны. Даже модель 928 середины 80-х стоит албанскую среднюю зарплату за шестнадцать лет. Американский репортёр кабельной сети дразнил Элмаза за покупку подержанных автомобилей: "Я хотел бы взять подержанный "Рено Твинго", наверное. 95-го или 96-го года. Где-то за тысячу долларов? Без пробега". - Ха, ха, ха, - сказал Элмаз с таким смехом, который показывает, что никто не шутит, - Я знаю такое место. Репортёр кабельной сети, который казался более чем хорошо информированным в различных вопросах, сказал, что это корыто стоит в Албании тридцать долларов за кило. А деловой репортаж по Албании в журнале "Экономист" (The Economist) писал, что в марте 1997-го полностью автоматическую штурмовую винтовку Калашникова можно было купить на улицах Тираны всего за три доллара. - ВСЕ тайно вооружены, - сказал репортёр кабельной сети. Или не очень тайно. Я видел мужчину среднего возраста в гражданской одежде, идущего по тому, что называлось бульваром Сталина, держа руку своего пятилетнего сына в одной руке и АК-47 в другой. Вот такие свободы Второй Поправки в Албании. А свободы Первой Поправки не стоят далеко позади в своей экстравагантности. Каждый вечер первых недель июля 1997 года пару сотен роялистов входили маршем в хаос площади Скендербега, привнося в движение новую степень резкости поворотов и количества столкновений. Я смотрел, как роялисты устанавливают подиум и громкоговорители на ступеньках ошибки советского дизайна, называющейся Дворцом Культуры. Они развернули албанский флаг сердечно-хирургического цвета с образом, похожим то ли на двуглавого орла, то ли на очень сердитого придурковатого цыплёнка. Роялисты кричали в микрофон что-то похожее на: "Мы добудем наши голоса даже ценой крови!" Громкость была достаточной, чтобы перекрыть звуки самых громких аварий. Затем с ещё большей громкостью они проиграли албанский национальный гимн, который такой длинный, как опера Вагнера, и звучит как оркестр военно-морского флота, исполняющий Ring, пока рушатся все ступеньки к памятнику Вашингтону. Роялисты проводили демонстрацию в поддержку некоего Лека Зогу, который думает, что он король Албании. Он только что получил по заднице - 80 процентов избирателей сказали ему "нет" на национальном референдуме по восстановлению монархии. Не то, чтобы в Албании когда-то была монархия. Страна даже не была страной до двадцатого века. Она была задворками Оттоманской Империи с 1400-х и ещё более глухими задворками Византийской Империи до этого. Отец Леки Зогу Ахмед Зогу был художником путча из деревни, который сверг то, что называлось правительством в 1924 году, короновал себя королём Зогом Первым в 1928, отдал страну на попечение Муссолини и покинул её в одно мгновение до оккупации Осью в 1939 году. Леке в то время было два дня. С того времени младший Зогу проживал в Родезии и Южной Африке, был выброшен из Испании из-за скандала с торговлей оружием, и провёл короткое тюремное заключение в Таиланде за провоз оружия (в конце концов, приготовления к трону не хуже, чем бывшая жена, убитая папарацци). После примерно часа роялистского галдёжа прибыла автосвита Леки Зогу, зажёгши такие огни на присосках, которые покупают люди, когда они хотят, чтобы думали, что они добровольцы-пожарники. Этот неряшливый парад Мерседесов-седанов двинулся в суматоху площади Скендербег, и само его королевское величество показался во всей королевской красе в полиэстеровом костюме. Лека Зогу стоял у микрофона как здоровенный придурок - шесть футов восемь дюймов роста (около двух метров), с недоразвитым подбородком, с огромным пузом. Он промямлил пару слов. (Написали, что наставления его невеличества на албанском были краткими.) Затем он записывал. Широкие парни похлопали комковатые предметы под своей одеждой. Все Мерсы попытались одновременно развернуться, образуя ещё большую неразбериху в движении на площади, если это вообще было возможно. Вот так. За несколько дней до того, как я добрался до Албании, некоторые из приверженцев Леки зажглись таким энтузиазмом, что начали перестрелку с полицией. Стрельба продолжалась пятнадцать минут. Хотя был убит всего один человек, потому что две стороны не были достаточно близко друг от друга. Полиция была на футбольном стадионе за несколько кварталов от демонстрации. Как бы там ни было, Албания - настоящий одуванчик со свободами. Свобода предпринимательства - не последняя из них. За капитализмом гонятся в Албании с тем же рвением (не упоминая такой же порядок и самообладание), как за вождением, политикой и владением оружием. Были открыты сотни кафе и баров, большинство из которых сбиты из необработанных досок с тем же плотницким мастерством, с каким орегонские раста-суфи переделали старые школьные автобусы для экскурсий по Лоллапалузе. Грубые конструкции построены на каждом удобном клочке открытой земли и "даже оккупировали школьные дворы в столице", по словам The Albanian Daily News, старые номера которой вместе с другим мусором устлали ковром городские улицы так же обильно, как площадку НЙФБ. Частный сбор мусора ещё не появился и не ездит по Тиране, но частные мусорные свалки вполне функционируют. Каждое публичное место покрыто сумками, обёртками, бутылками, банками и пивными ларьками с киосками пиццы, которые их продают. Сады уничтожены трущобами, памятники окружены, проложены тропы, футбольные поля заполнены от ворот до ворот. Река Лана ограждена от взора, но вы бы не захотели на неё смотреть. Компании, приютившиеся в приземистых зданиях, выбрасывающие различные отбросы на её берега, использовали кирки, чтобы сделать беспорядочные соединения со сточными трубами и главными трубами водоснабжения. Гидро-гигиенические результаты вполне предсказуемы. Лана перешла лексикографическую линию между словами "река" и "открытая сточная канава". И то, что было Парком Молодежи, огромной территорией зелёных насаждений в центре города, стало первым в мире городом лачуг для трапезы и отдыха, новым брендом пивных трущоб с добавкой сыра. Но именно азартные игры являются настоящими мясом и выпивкой. Это сделано на тех же электронных проигрывающих видеокарты приборах, с помощью которых индейцы пеко перезавоёвывают Коннектикут. Албания - это страна, у которой с 1986-го по 1990-ый годы количество импортированных сеялок, электрических печей и водонагревателей равнялось нулю. И Тирана - это город с электричеством таким же надёжным, как свидетельство Комитета по взносам на избирательные кампании. Но здесь есть последние примеры американской технологии выкачивания бумажников, доступные везде, и, хотя это и не является каким-то чудом межмафиозной эффективности, исправно функционируют весь день. Албания - это также страна, где черта бедности составляет 143 доллара в месяц на семью из четырёх человек. 80% албанцев живут ниже этой черты. И что выглядит, как 80% албанцев, стоящих перед мигающими, сверкающими игровыми автоматами, скармливающих монеты по 100 лек (50 центов) в их пасть. Самый распространённый признак коммерции в Тиране - "Американский покер". Второй самый распространённый признак - знак "SHITET". Приватизировано. Хотя в действительности это означает "Продаётся". Приватизировано. Или это может быть "хватайте", как и всё, что в Албании. Это может быть "Амекс". Я зашёл в "Американ Экспресс" взять какие-то деньги, и их полностью забрали назад. Они нигде не смогли бы так легко взять деньги, как прямо здесь в офисе. Вы идёте за деньгами в Банк Посреди Улицы. Здесь (а каждый втайне вооружён) крутятся большие пачки денег, некоторые из них особенно большие. Я взял несколько "зелёных", на которых зелёный цвет был такой, как штаны на вечеринке коктейлей в Вестпорте, а не такой, какой обычно бывает на банкнотах, и двадцатку с чем-то тёмным и странным вместо портрета президента. И разве это Эндрю Джексон на пятёрке с Джексоном? Тысячи магнитофонных кассет, которые продают посреди улицы, тоже поддельные. По крайней мере, я надеюсь, что это так. Мне не хотелось бы думать, что кто-то платит авторские гонорары за болгарское диско и турецкий рэп. "Мальборо" же настоящие, и стоят меньше, чем когда они выпадают из грузовика в Бруклине. Одежда, я думаю, тоже выпала из грузовика, хотя нет, к несчастью это DKNY-semi. Албанцы уловили стиль моды Jersey Dirt Mall. Как и всё остальное, эти подделки продаются посреди авеню, со стеллажей посреди автомобильных аварий, роялистов, денег, оружия и автоматов пяти-карточного покера. Перечитывая то, что я написал, я боюсь, что изобразил албанцев очень деловыми. Они не такие. Даже в азартной игре они сравнительно расслаблены, и здесь не увидишь ничего подобного индустрии, показываемой старыми вампирами в Атлантик-Сити с их аккуратно заказываемыми стаканчиками от газировки "Big Gulp" с четвертаками, и специальными перчатками для дёрганья рычагов слот-машин. Албанская концепция свободы приближена к моим собственным идеям об этом предмете примерно в мои поздние подростковые годы. Полно шатающихся без дела и большое число пьяных парней в середине буднего дня. По углам Тираны много групп прячущихся молодых людей, и полно разъезжающих в авто без чёткого направления и видимой цели. Это не законченная лень. Я видел парня, проезжавшего на своём "Мерседесе", локоть свисает с окна, запястье на руле, и ехал он медленно и с прохладцей. Но крышка его кузова была открыта, и там был привязана на цепь лающая скрежещущая зубами злая 150-фунтовая немецкая овчарка. Мужчины в Албании очень долго пожимают друг другу руки в приветствии, жест, который, как кажется, должен не столько произвести впечатление, сколько обезоружить. Они целуют друг друга в щёки в итальянском стиле, но более в стиле Готти чем Гуччи. Каждый пристально смотрит. Никто не отступает в сторону, чтобы дать дорогу. У албанцев есть что-то от Весёлого Роджера. Вы могли бы дать большинству людей глазную повязку и головной платок и взять их на кастинг "Капитана Блада". Я не хочу оскорбить достоинство целой этнической группы или кого-либо, но, как и большинство американцев, единственные албанцы, о которых я слышал, это Мать Тереза и Джон Белуши. Целая страна, полная матерей терез, была бы достаточно сверхъестественной - каждый ищет прокаженного, чтобы его помыть. А представьте себе нацию джонов белуши, вот только они не толстые и не смешные. - Они тебя ограбят, - сказал репортёр кабельного сервиса, когда мы, беззаботные и ленивые, заказали ещё круг в "Бэлкони Бар", - не бери с собой бумажник. Затем новоиспеченный телепродюсер встал и объявил, что он выходил снимать некий местный колорит в пределах города, и не успел он это сделать, как потерял машину, телекамеру и 5000$ наличности. Целая семья жила, ничего не делая, перед гостиницей "Тирана". Между входом в гостиницу и площадью Скендербега имелось четверть акра земли (10 соток), на которой росла трава. На ней стояли лагерем с рассвета до заката: очень большая и толстая женщина; очень маленькая и испачканная женщина; несколько худых грязных мужчин; приблизительно дюжина детей без особого присмотра. Эта большая женщина проводила весь день, раскинув ноги на скатерти играя в карты с худыми мужчинами. Маленькая женщина проводила весь день ходя взад и вперёд через контейнер, полный грязи. Каждый раз, когда выходил какой-нибудь посетитель или постоялец, дети спускались к нему или к ней, попрошайничая всей гурьбой, или, если выпрашивание не помогало, тянулись маленькими ручками в карманы и кошельки, и хватались за всё, что бы не нёс гость отеля. В остальное время дети били и пинали друг друга. Иногда дети шли к большой женщине, которая тоже била их. А если детишки получали деньги, они возвращались к большой женщине, и она хватала их. В семье был одутловатый бледный грудной ребёнок с выгоревшими белыми волосами - знаком плохого питания. Ребёнку было, кажется, восемь или десять месяцев, но он, видимо, не мог держать головку. За ребёнком ухаживал в основном мальчик лет десяти или одиннадцати. Он прижимал дитя к своей груди одной рукой пока бегал за детьми вокруг, раздавая им удары каратэ руками и удары кунфу ногами. В это время конечности ребёнка размахивались и раскачивались во всех направлениях - плюхающийся ребёнок. Между показами воинских искусств ребёнка оставляли одного на листке картона на оживлённых тротуарах площади Скендербега. Предполагалось, что прохожие будут оставлять монеты. Иногда они оставляли. - Это цыгане, - сказал Элмаз. Но "цыгане" - это распространённый местный ханжеский эпитет, балканское название "чёрных" с тем дополнительным преимуществом, что им можно назвать каждого, кто темнее Кейт Мосс. Переводчик, работавший на репортёра кабельного сервиса, сказал, что он спрашивал об этом ребёнке мальчика, ухаживающего за ним. Мальчик сказал: "Его мама собиралась выбросить его. Но она отдала его нам. Теперь мы заботимся о нём." Здесь нет, насколько я смог разузнать, албанской горячей линии по случаям унижения детей. - Это потому, что она была бы перегружена звонками с вопросами, как это делать, - сказал репортёр кабельного сервиса. - Что за чёрт с этой страной? - сказал кто-то ещё за стойкой. И у меня на это не было ответа. Однако, все албанские богатые и разнообразные проявления свободы незамедлительно прекращались в 10 часов вечера, когда начинался вечерний звон перестрелок. Казалось, что у албанцев было немного слишком много свободы, так много свободы, что Организация Безопасности и Сотрудничества в Европе послала итальянский военный контингент численностью 7000 каких-то войск, чтобы не сорвало крышку. Войска ОБСЕ прибыли в апреле 1997 года на своих разведывательных машинах и грузовиках с личным составом. Положение в Албании было таким плохим, что присутствие здесь итальянского инструментария в бронированных машинах действительно сделало улицы безопаснее. Теперь в Тиране после 10 часов вечера всё было спокойно. Нет, не спокойно. Были продолжительные звуки стрельбы, раздающиеся из лабиринтов дальних улиц Тираны. А звуки выстрелов подняли тиранских собак. В результате я провёл ночь, думая, во-первых, о шальных самодельных пулях от "Калашникова", и высоких от пола до потолка окнах гостиницы "Тирана": "Гош, я хочу номер этажом пониже." Потом, думая о том, как много в Тиране громко лающих собак: "Гош, я хочу номер этажом повыше." Закончил я у бара на балконе, полностью выставленный как пулям, так и лаю, но зато у меня был джин. Тирана не была спокойна ночью, но она была невидима. На главных улицах ничего не двигалось. Но большая часть электричества в городе была выключена, и я в любом случае не мог бы видеть это движение. Я вглядывался в стигийский мрак, в котором через ночное небо промелькнул случайный трассирующий след. Загадать желание? Почему свобода в Албании так отличается от свободы в Соединённых Штатах? Чтобы найти ответ, понадобится немногим более часа, если это вообще можно объяснить. Албания - маленькая страна размером с Мэриленд, с населением 3,25 миллиона. Албания маленькая, и Албания в стороне от путей, блокированная от остальной части Балканского полуострова высокими беспорядочно расположенными горными цепями и, до этого (двадцатого) столетия ограждённая от моря широкими малярийными болотами. Семьдесят пять процентов земли - крутые склоны и расщелины. На севере Албанские Альпы вырастают в таком запретном смешении пропастей, что они известны как "Проклятые горы". В XVIII веке Эдвард Гиббон назвал Албанию "страной, которую видно из Италии, но которая известна меньше, чем внутренняя область Америки". (Так как Гиббон не слышал о Уайтуотере и о политиках Арканзаса вообще, то возможно он был несправедлив.) Даже в 1910 году географические авторитеты говорили, что определённые районы Албании "никогда не были полностью исследованы". И, принимая во внимание опыт новоиспеченного теле-продюсера, они не будут исследованы в скором времени. Эта изолированная диковинная страна после Второй Мировой войны оказалась под правлением изолированного диковинного коммунистического партизанского вождя Энвера Ходжи. В 1948-ом Энвер Ходжа разорвал свой союз с Тито, потому что Югославия была недостаточно про-советской. В 1961-ом Ходжа разорвал свой союз с Хрущёвым, потому что Советский Союз не был достаточно про-советским. В 1978-ом Ходжа выдворил красных китайцев за то, что они играли в пинг-понг с США. А ко времени, когда Ходжа умер в 1985-ом, Албания не имела никаких отношений ни с кем, кроме Северной Кореи и возможно английским отделом Йельского Университета. Наследник Ходжи Рамиз Алия некоторое время держался того же сумасшедшего курса, но в 1990-ом, когда коммунизм пошёл под откос по всему миру, Алия попробовал какие-то реформы. Ложный звонок. Ответ албанцев на внезапное введение личной автономии и индивидуальной ответственности проливает интересный свет на человеческую психику. Они побежали, как из ада. Как сказал эксперт по Балканам Джеймс Петтифер, "Более 25 тысяч человек захватили корабли, пришвартованные в гавани Дурреса, и заставили их плыть в Италию". Тысячи других бежали в Грецию или оккупировали подступы к посольствам западных стран в Тиране. Студенты университета стащили гигантскую статую Энвера Ходжи на площади Скендербега, и правительство Алии должно было разобрать и спрятать статуи Сталина и Ленина. Были повторяющиеся бунты из-за нехватки еды, широко распространилось разрушение общественной собственности и всё более растущее воровство всего, что принадлежало правительству. А ему принадлежало всё. Потом дела стали лучше. Доктор Сали Бериша, которого Петтифер назвал "ведущим кардиологом" (в Албании есть ведущий кардиолог!), был избран президентом. Коммунистов посадили в тюрьму. По словам Петтифера "новое правительство... начало программу приватизации и построения рыночной экономики". Но жизнь стала чересчур намного лучше. Намеченная приватизация и рыночная экономика, которые строились, были основаны лишь на одной индустрии: на финансовых пирамидах. Хотя Албания кажется неприступной, за последние три тысячелетия её территория периодически преступалась. Албанцы имели несчастье жить слишком близко к таким народам, которые, кажется, не могли сопротивляться тому, чтобы не вторгнуться куда-либо, даже в такие места как Албания. В Албанию вторгались различные греческие города-государства, Македония, Рим, Византия, славянские орды, снова Византия, болгарские орды, ещё раз Византия, норманны, крестоносцы, Карл I Анжуйский, сербы, венецианцы, турки и фашисты. Дуррес, исторически главный город Албании, переходил из рук в руки тридцать три раза с 1000-го года. В Албанию вторгались, да. Но не захватывали. В то время как остальная часть Балканского полуострова была эллинизирована, славянизирована, латинизирована или отуречена, албанцы остались албанцами. Их язык - последний сохранившийся член фриго-фракийской языковой семьи, на которой когда-то говорили народы от восточного Причерноморья до восточной Адриатики. Горы Албании провозглашали своими многие нации, но ни одна не правила ими. Власть всегда оставалась у "мала" - албанское слово, соответствующее слову "племя", а также (чтобы дать понятие о тесном взаимодействии между албанскими кланами) албанское название гор, на вершинах которых имеется албанская деревня. Родоплеменные отношения, которые исчезли в остальной Европе (или были сокращены до ношения брюк для гольфа с клетчатым орнаментом) - до сих пор первый фактор албанской жизни. Племенная идентификация преодолевает религиозную ненависть, которой так явно следуют на остальной части Балкан. Есть племена, членами которых являются и христиане, и мусульмане. "Настоящая религия албанца - это быть албанцем", - говорил националист девятнадцатого века Пашко Ваза. Племенная идентификация преодолевает также и атеизм. В 1960-тых двадцать восемь из пятидесяти двух членов Центрального Комитета Албанской Коммунистической партии были кровными родственниками. "Кровь" - ключевое слово. Албания замечательна количеством случаев и настойчивостью кровной вражды. Как только мальчик подрастает, он обязан стать "Господином Крови", "Zot i Gjakut", с обязанностью убивать членов клана, которые убили членов его клана, которые убили членов их клана, и так далее - пирамида смерти как разновидность финансовой пирамиды, если хотите. Мужчины, которые "в крови", могут проводить годы, будучи закрытыми в своих укреплённых домах. Девушкам же, только если они не обещают хранить девственность и не носят мужскую одежду, разрешается сниматься с крючка. Если кто-то обвиняет албанцев в избегании любых правил закона, то всё это предписано в рамках "Kanun Leka Dukagjini", "Закона Лека" - объёмного сборника племенных обычаев и правил, датируемого по меньшей мере XV веком, копии которого можно купить на книжных прилавках Тираны. По словам Джеймса Петтифера, который написал очерк по этому вопросу в "Синем путеводителе" ("Blue Guide") по Албании, по оценкам антропологов на данный момент в Албании действует 2000 примеров кровной вражды, в которые вовлечено около 60 000 человек. ("Blue Guide" - один из немногих туристических путеводителей с хорошим разделом, посвящённым вопросам вендетты.) В 1992 году в вестибюле гостиницы "Тирана" топором был обезглавлен человек - месть за убийство, которое его отец совершил в северной деревне более сорока лет назад. Албанцы определённо сохранили свою культуру. Было ли это хорошей идеей - это вопрос, который могут решить, конечно, только албанцы. Но в это время мультикультурного рвения может ничего не стоить тот факт, что албанский язык не имел алфавита до 1908 года. В стране не было железной дороги до 1947 года. Первый албанский университет был основан в 1957 году. А ещё есть албанская пословица о том, что женщина должна работать тяжелее осла, потому что осёл ест траву, а женщина - хлеб. Культура - важный фактор в определении экономического успеха нации. Но сказав это, что ещё можно добавить? Германия стала богатой при культуре такой варварской (пара мировых войн и Холокост доказали это), как никакая другая. Тибет оставался бедным с культурой такой чудесной, что половина звёзд кино в Америке хотят туда переехать. И есть ли какой-то способ поменять культуру? Мы можем опутать Албанию кабелями и дать её гражданам посмотреть, как живёт остальной мир. Джерри Спрингер даст им пару хороших идей. Албания не стала лучше. Даже звери из зооопарка Тираны были украдены. Обезьяны ушли с острова обезьян. В авиарии не стало птиц. Все крупные жвачные были "съедены", как сказал Элмаз. В заточении остались только два льва, тигр и волк. Ни у кого не хватило смелости их украсть (хотя несколько молодых людей, кажется, готовились к такому заданию). Прутья клетки с волком были отогнуты. Один молодой человек засунул руку внутрь, вскрикнул и забрал руку назад. Волк его игнорировал, и мужчина пошёл дальше в зал дразнить тигра и львов. В середине центрального района Тираны, в 200 ярдах от площади Скендербега находится яма размером с квартал. На её дне тлеющим огнём горят кучи мусора. Это здесь "Сидждя Холдингс" собирался построить первый в Албании отель "Шератон" на инвестиции финансовой пирамиды. Была сооружена лишь часть подвала. В колодец лестничной клетки ведёт дверь с неоновой надписью "CLUB ALBANIA " над ней. В общем, очень символично. Близлежащие жилые дома, в которых жила местная партийная элита, были построены в чистом, строгом интернациональном стиле больших городов двадцатого века, но они обвалились. Там, где отвалились большие куски штукатурки, видна примитивная стена из булыжника, готовая обрушиться под весом здания при первом же маленьком средиземноморском землетрясении. Дома для простого народа были построены намного хуже. У матери Элмаза была незавидная работа читать географию студентам, которым, насколько им было известно, никогда не разрешат покинуть страну. Она жила в многоквартирном четырёхэтажном доме с неровными рядами кладки. Некачественный раствор сыпался из каждого соединения. Кирпичи выглядели так, словно их заготовки доставали из ёмкости с глиной вёслами для каноэ. Гостиница "Тирана", возведённая в 1979 году, была так плохо спроектирована, что итальянские подрядчики, которые её возводили, вынуждены были добавить отдельную башню в качестве пожарного убежища. От башни к аварийному выходу на каждом этаже вели короткие лестничные ходы. Однако, эти лестницы вне башни создавали проблемы для безопасности, ведь башня оказывалась заключённой в стальной сетке. И теперь, если в гостинице "Тирана" случится пожар, сотни гостей окажутся в огромной раскалённой корзине. Возле реки Лана есть район, который называется "Квартал", в одно время зарезервированный для внутреннего круга Энвера Ходжи. Их понятие о роскоши - это полу-пригород, тот тип полу-пригорода, с которого вы стараетесь убедить ваших родителей переехать до того, как украдут их машину. Но резиденция Ходжи выглядит как дом по-настоящему преуспевающего чикагского дантиста. В его широких но с нездоровыми пропорциями окнах, неуклюжей с глубокими карнизами крышей, коренастой каменной террасе из необработанных камней есть что-то от чикагского стиля прерий (назовём его "Франк Ллойд Лефт"). Дочь Ходжи, Пранвера, на самом деле архитектор. Я не знаю, является ли особняк Ходжи её работой, но другие свидетельства говорят о том, что она такая же взбалмошная, как был и её отец. Она спроектировала то, что было Мемориалом Энвера Ходжи, за пару улиц дальше. Это огромное здание в форме "летающей тарелки" с коническими стенами, которые сегодня используют для дерзких спусков на картоне под задницей местные подростки. В своё время в нём содержалось, как говорит "Синий путеводитель", "более или менее всё, до чего когда-либо дотрагивался или чем когда-либо пользовался Энвер Ходжа". Сейчас в нём находится офис USAID, распределяющий зарубежную помощь. Что из этого составляет большую глупость, я оставлю решить читателю. Элмаз и я ехали на сорок километров на запад от Тираны в Дуррес, проезжая мимо тепличного комплекса, из которого забрали и зелень, и покрытие. Мы видели два летних дворца, которые построил для себя король Зог, полностью растащенные. Кто-то старался забрать саму краску со стен. Дуррес в то время был единственным в Албании работающим портом. И в этом порту было ровно два корабля. Один из них был сделанный в Китае истребитель, "купленный" у албанского военного флота. Как бы там ни было, 6000$ перешли из рук в руки. Сейчас "Кайди" был дискотекой, облицованный внутри такими же необработанными досками, что и пивные залы и адские залы азартных игр в тиранском Парке Молодёжи. Однако, у меня заболела скула, и "Кайди" так сильно накренился на правый борт, что вы бы почувствовали что вам нужно много выпить в тот момент, когда вы заходили бы внутрь. Дела шли плохо, как доложил владелец. Другим кораблём было севшее на мель грузовое судно, на котором отсутствовали пожарные рукава, иллюминаторы, люки и всё остальное, что только можно было утащить, включая якоря. Пара мужчин возилась наверху передней мачты, стараясь оторвать бронзовую ручку с верхушки. Банда мальчишек бегала по палубе, играя в пиратов, или, если подумать, на самом деле не играя. Говоря по сути, они были пиратами. Элмаз сказал, что мародерство было почти остановлено, по крайней мере в радиусе тридцати-сорока километров вокруг Тираны. Я спросил его, установили ли силы ОБСЕ закон и порядок. Он так не думал. "Они просто ездят кругом и сидят в кафе, как и все остальные", - сказал он. Я спросил его, удалось ли правительству всё успокоить. У него уже не было никакой армии, но всё же была тайная полиция, на самом деле очень хорошо известная полиция Сигурми, оставшаяся от режима Ходжи, и сейчас переименованная с эвфемистическим мастерством в Национальную Информационную Службу. Но Элмаз не думал, что полиция особо занималась чем-то, кроме донимания политических противников Сали Бериша. -Но что же тогда остановило грабежи? - спросил я. -Они просто прекратились, - сказал Элмаз. Незадолго до "вечернего звона" в мою последнюю ночь в Албании я сидел в кафе с репортёром кабельного сервиса и парой других парней из Штатов. - Албанцы точно такие же, как все другие, - говорил я. - Они сумасшедшие, - сказал репортёр кабельного сервиса. - Нет, не сумасшедшие, - сказал я. - Просто у них другая история, другие традиции, другой набор политических и экономических обстоятельств. Они действуют точно так же, как действовали бы мы, если бы у нас... За следующим столом сидела албанская семья: красивый молодой муж, красивая жена, грудной ребёнок в детской коляске и хорошенькая четырёхлетняя девочка, качающаяся на папином колене. Девочка схватила сигарету из папиных губ и попыталась пыхнуть. Мама и папа засмеялись. Папа забрал сигарету назад. Затем он вытащил пачку "Мальборо" из кармана рубашки, предложил свежую сигарету маленькой девочке и дал ей огонь. |
|