Мазнюк Виктор Александрович : другие произведения.

Ради чего я живу, Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Для удобства тех читателей, которые не обладают высокоскоростными модемами, я разделил общий файл на две части. И, конечно, продолжаю работать над ошибками!


РАДИ ЧЕГО Я ЖИВУ

(роман о жизни и смерти)

   Посвящается моим родителям, подарившим мне жизнь,
   а вместе с нею - возможность познать себя и стать
   Человеком

ЧАСТЬ 1

СМЕРТЬ

ОПТОМ И

В РОЗНИЦУ

* * *

Ветры прощальную песню поют:

Кровью залитый закат умирает...

Зыбкие тени из мрака встают:

Жутко хохочут, стенают, рыдают

Неподалёку от ветхих крестов

Ангелы смерти, кружа в хороводе

Стаей хозяином брошенных псов...

Странник убогий идёт по дороге

С тощей котомкой непрожитых лет,-

Он, ледяною луною согрет,

Всё позабыл, появившись на свет,-

В сумерках тонет потерянный след...

   Хорошим и умным людям трудно объединиться, потому что они разные.
  
   А.Толстой
  
  
  

ПРОЛОГ

  
  
  
   ... Безумный человеческий крик вспорол ночную тишину.
   - Удар! Го-о-ол!
   - Вратарь - дырка!- дежурный врач в сердцах грохнул по столу кулаком так, что по экрану телевизора побежали помехи.
   ... Александр Григорьевич слыл мужиком жёстким, но справедливым. Правда, как считали некоторые, после контузии в Афгане он немного "того" - думать стал о чём не положено и других своими вопросами доставал. Отвечать на провокационные расспросы опасались, отмахиваться - бесполезно и боязно: а ну, как схватит за грудки, боевое прошлое вспомнит и отметелит за здорово живёшь? Вот, к примеру, здоровенный детина Коля - ну, тот, правда, за дело пострадал: пререкаться пытался да на испуг брал,- лень ему, видите ли, "работать неохота - от работы кони дохнут". Александр Григорьевич сказал ему, спокойно так:
   - Бывает, мил дружок, и от лени подыхают. Ты про казусы такие слыхал когда-нибудь, Коля?
   Сухопарый, невысокого роста юркий врач-десантник скрутил верзилу Колю в бараний рог, да ещё под оба глаза по бланшу навесил. И что? Ну, вызвали на ковёр к главврачу. А если у человека, кроме контузии, ещё и орден боевой? И к тому же он - специалист, каких поискать - ас своего дела? Пожурили немного, взывая к сознательности - так, для порядка, слишком на результат не надеясь - на том дело и замяли. А Коле пришлось через жуткое для него унижение пройти - за полученные синяки ещё самому и прощения просить! Долго мялся, мямля что-то нечленораздельное, пока Григорьичу это не надоело:
   - Ладно, старик! Впредь наука будет,- и улыбнулся, только от улыбки той несчастного медбрата передёрнуло и как-то он весь скукожился...
   А сегодня шла прямая трансляция чемпионата СССР по футболу. Финал. "Спартак" проигрывал - и кому! Хотя, честно говоря, не вратарь оказался виноват в только что пропущенном мяче. Если кто и достоин нарицаний - так оба защитника, проворонившие ворвавшегося во вратарскую нападающего команды противника.
   -Клёвый гол! С лёту - и в девятку! - восхищался медбрат, которому "Спартак" всегда стоял поперёк горла, а спартаковские фанаты - особенно...
   - Много ты понимаешь! - сердито буркнул дежурный врач. - Вне игры было.
   - Не было!
   - А я говорю, было! И вообще, работать надо! Куда ты смотришь? Опять наш маньяк разбуянился, так иди и успокой его. Из-за него, гад, футбол спокойно не посмотришь.
   - Но, Александр Григорьевич, никуда псих не убежит, а игра скоро кончится, - робко и уже просительно возразил медбрат.
   - Давай, давай, без разговорчиков, Коля. Вон, Алекса возьми, вдвоём быстрее справитесь.
   - Это новенького, чо ли? Да он же ещё нифига не умеет, практикант хренов.
   - Вот заодно и научишь, объяснишь. Надо по...
   Дежурный врач осёкся на полуслове и впился глазами в мерцающий голубой экран. Застыл вполоборота у приоткрытой входной двери медбрат Коля.
   "Спартак" атаковал по правому флангу... Пас в штрафную, выход один на один, и надо бить!
   - М-м-м, - точно от зубной боли скривился дежурный врач: вратарь отбил мяч на угловой. - Ты всё ещё здесь?!
   - С-щас, струмент возьму.
   - Вколи ему две дозы, чтоб до утра не возникал. До чего же он мне надоел!.. Давай... Давай, бей! Ну! Э-э, мля, мазила, ноги тебе выдернуть и спички вставить!
   Циркуль - так все за глаза звали медбрата Колю - вышел в больничный коридор. Долговязый, неуклюжий, какой-то аляповатый, что ли, словно составленный из частей разных тел, да, к тому же, тугодум. Многие удивлялись, как Циркуль умудрился выучиться хотя бы на медбрата, ведь мозгов у него чуть больше, чем у курицы. А помог Коле Госплан,- Циркуля дружно тащили за уши, навешивая ему "трояков" на "хвосты". Кто-то метко пошутил однажды по поводу Колиного интеллекта: "Циркулю на роду написано посещать психушку - если не медбратом, то пациентом". Неосмотрительно сказал... Циркуль был нрава дурного и притом весьма злопамятен, а чувство юмора отсутствовало у него напрочь. Через некоторое время острослов появился на работе в довольно помятом виде, но - "не знаю, не рассмотрел, и кто - ума не приложу, да и темно в подъезде было..."
   Алексей расположился за столом в коридоре. Футбол мало его интересовал, и пустой беготне здоровых мужиков за мячом практикант предпочитал общение с книгой. Эту редкую брошюру об исчезнувшей Атлантиде Алексею дали всего на два дня; изрядно потрёпанная самиздатская обложка и замусоленные страницы, казалось, уже устали считать шелестящих ими людей.
   - Чо читаем?- ехидно поинтересовался Циркуль.- Чем мозги забиваем?
   - Интересная вещь,- спокойно ответил Алексей,- но дать почитать не могу - чужая.
   - Да нахрена она мне, я чо, дэ-бил? Пошли-ка лучше психа угомоним, а то Григорьич ругается.
   Алексей нехотя встал из-за стола и, заложив страницу пакетиком какого-то порошка, бережно убрал книжку в ящик. Ничего не поделаешь, работа есть работа.
   Медбратья уже подошли к двери с зарешечённым окошком - за ней и упрятали буйного пациента,- когда Циркуль хватился иглы:
   - Вот, чёрт, всё взял, а иглу забыл. Ты постой пока здеся, а я с-щас, туды и обратно.
   На самом деле Циркуль умчался в кабинет дежурного вовсе не за иглой. По его, Циркуля, рассчётам, игра должна была скоро закончиться, и ему очень хотелось лицезреть позорное фиаско "Спартака".
   Едва шаги Циркуля стихли за поворотом, по ту сторону зарешечённого окна появилось заросшее чёрной, как смоль, щетиной лицо.
   - Я тебя впервые вижу. Может, хоть ты поймёшь меня,- сказал человек за дверью.- Меня здесь никто не хочет слушать, только пичкают всякой гадостью.
   - Так зачем же ты кричишь, на людей кидаешься? Перестань персонал пугать дикими выходками, тебя к тихим переведут, там легче.
   - Хорошо, я больше не буду орать. Только ты принеси мне бумагу и карандаш. Пожалуйста...
   Алексей собрался уходить - что-то Циркуля нет долго, куда он там запропастился? Увидев намерения медбрата, человек за дверью взмолился:
   - Прошу тебя, подожди! Ну дай же мне хоть один шанс! Я не псих...
   - Все так говорят,- невозмутимо ответил Алексей.- Впрочем, если ты сможешь аргументировать только что сказанное...
   - Принеси мне бумагу и карандаш. Это пока всё, что мне требуется. У меня есть ещё немного времени...
   - Отчего же немного?- перебил его Алексей, которому не терпелось вернуться к прерванному чтению.- Времени у тебя как раз навалом, до самой смерти хватит.
   - А ты что, надеешься избежать столь важного события в твоей жизни?
   - Хм,- фраза незнакомца заставила Алексея несколько иначе взглянуть на собеседника.- Ладно, будет тебе ручка и бумага. Только смотри, возьмёшься за старое, тут я тебе помочь не смогу, имей в виду.
   Послышался звук шагов, и из-за угла шаркающей походкой вывалился Циркуль. По его озлобленному выражению лица можно было без труда догадаться, что финальной сцены матча увидеть ему не довелось.
   - Ну, чо, колонём нашего шиза?!
   - Пока обойдёмся.
   Алексей стоял вплотную к двери и не отходил. Циркуль взъерепенился:
   - Ты чо, обалдел?! Он же, падла, всё дежурство будет нам кровь пить!- Циркуль дёрнулся, подавшись устрашающе вперёд, и на лице его выступила гримаса недовольства.
   - Я тебе сказал, пока обойдёмся,- не шелохнувшись, твёрдо повторил Алексей.
   Как-то неприятно засвербило у Циркуля в животе: ещё бы, ведь до сих пор почти все в больнице его боялись. Не только "заключённые", как Коля нередко выражался и над которыми любил "ставить опыты", но и многие санитары, и даже некоторые врачи остерегались его. А сейчас... Сейчас Циркуль нутром почуял: не на того нарвался, с Алексеем дело обстоит иначе, этот не спасует. И Циркуль тут же всей своей низкой душонкой невзлюбил нового медбрата. "Ладно, я погодя придумаю способ, как от тебя избавиться,- подумал Циркуль,- я тебя урою, гад".
   - Как хочешь,- Циркуль пожал плечами с деланным равнодушием.- Только сам потом пойдёшь "на ковёр", если чо.
   - Иди, иди.
   Алексей подождал, пока Циркуль скроется за поворотом, и только после этого повернулся к окошку:
   - Слышал? Так что веди себя тише воды, ниже травы. Сейчас всё принесу, обожди минут пять. А Григорьичу скажу, что с тобой договорился под честное слово. Смотри, не подведи!
   Алексей направился к своему столику и скоро вернулся с ученической тетрадью и ручкой.
   - Вот, возьми. Утром я всё заберу, тебе не положено. Договорились?
   - Куда ж мне деться,- вздохнул незнакомец.
   - Ладно, дерзай. Да, и вот ещё что: зовут-то тебя как? Вроде пора познакомиться.
   - Тор.
   - А меня Алексей. Можно коротко - Алекс. Ладно, ты пиши, а я пойду книгу дочитывать - завтра отдавать надо.
   - Что, интересная?
   - Очень. Еле выпросил. "Тайна исчезнувшей Атлантиды" называется.
   Лицо Тора вдруг сделалось пепельно-серым, приобретя мертвенную бледность.
   - Ты чего?- отошедший было Алексей вернулся обратно к окошку.- С тобой всё нормально?
   - Так, ерунда... Ключ...
   - Какой ключ? Кто тебе его дал? Ты что, бежать собрался?- насторожился Алексей.
   - Расслабься... Ни стены, ни цепи не удержат меня, если я захочу уйти, а уйти я могу всегда, в любой миг.
   - Почему до сих пор не ушёл?- Алексей прищурил глаза.
   - Дело в том, что, уходя, я не знаю, куда приду... Если хочешь, я расскажу тебе то, чего ты не найдёшь ни в одной книге эпохи Homo Sapiens. Ваша мера времени вмещает в себя десять тысяч лет... примерно. В этом кувшине вы ищете следы Атлантов - и не найдёте их никогда, даже если расколете его на черепки. Нужно нырять глубже, гораздо глубже.
   - К чему ты клонишь, не пойму?- Алекс соображал, слушать ли ему дальше или лучше заняться чтением: и собеседник, и книга были ему интересны.
   - К тому, что после гибели цивилизации Атлантов я являлся Хранителем...
   - Ты прям как... Кощей Бессмертный какой-то.
   - Я смертен, как и ты, как любой другой человек. Просто моё внутреннее время иногда течёт несколько иначе, чем время-для-всех, время внешнее... Есть ещё некоторые причины, их за пять минут не объяснишь, и именно из-за них я здесь.
   - Хм... Каким образом?
   - А как же книга? Завтра отдавать...
   - Ладно, выпрошу ещё на денёк. Расскажи!
   - Хорошо,- Тор несколько секунд помедлил и прикрыл глаза.- Слушай...
  
   ...В те времена Древние* уже ушли,- волны Великой Катастрофы поглотили их цивилизацию. Но ещё были живы их прямые наследники**, хранители Знания Древних. _____________________________________________________________________________
   * - гипербореи и атланты
   ** - дети смешанных браков между гипербореями, атлантами и простыми людьми, а так же их потомки
  
   Мы плыли в энергетической капсуле на такой глубине, где свет полуденного солнца - самого яркого - становился сумеречным. Общая Капсула-Матрица могла, при необходимости, разделиться на много маленьких капсул, вмещающих только одного человека.
   Перед нами, весело резвясь, плыло существо, настоящего названия которого я не знаю; мы называли их дельфипотамами. Сейчас на Земле нет таких. Они были похожи на вытянутого слегка бегемота, только вместо крупной гиппопотамовой пасти голова заканчивалась сморщенным вытянутым дельфиньим рыльцем с пятачком поросёнка. Дельфипотамы обладали двойным дыханием - жаберным и лёгочным,- это позволяло им жить подолгу вне воды. Порой их встречали - правда, крайне редко - за сотни километров от океанских берегов, и пару раз даже в пустыне. И, наоборот, случалось, некоторые из них за всю свою долгую жизнь ни разу не вдыхали атмосферного воздуха.
   Дельфипотам мог грести лапами, как это делает бегемот, или, поджав их и вытянув короткий плоский хвост, плыть, изгибаясь подобно дельфину или тюленю. Движения дельфипотама выглядели порой неуклюжими, особенно когда он пытался развернуться: плывя по-дельфиньи, он растопыривал лапы и смешно ими загребал вбок, как будто огромный мамонт поскользнулся на ледяной тропе, резко уходящей в сторону.
   Весу в дельфипотаме было примерно пять-шесть тонн, и длинные, около метра, редкие волосы, растущие на спине и боках и похожие на скрученные в спираль бледные водоросли, извивались в такт движениям. Волос и впрямь было очень мало - может, штук сто жгутиков диаметром около пяти миллиметров,- по каким-то непонятным причинам сохранившийся рудимент.
   Однако, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, существо неслось впереди нашей капсулы около часа без видимых признаков усталости - а мы шли со скоростью сорок пять километров в час. Но самое удивительное в нём было не то, что оно быстро двигалось, и не его удивительный облик. Удивительным было то, что ВЗГЛЯД его являлся взглядом ОСОЗНАЮЩЕГО себя существа, и некоторые из потомков Древних, сохранивших способность к телепатическому общению, понимали их язык и могли разговаривать с ними, как с людьми, и дельфипотамы отвечали - правда, никогда не шли на контакт первыми... Наверное, они вовсе не были разумными животными, а, скорее,
   являлись потомками какой-то очень древней цивилизации, осколки которой долетели до нас сквозь тьму веков...
  
   Доплыв до нужного места, мы начали подъём. Здесь Капсула-Матрица уже не нуж
   на, и, разделившись, каждый из нас выходил на поверхность самостоятельно.
   Целью нашего долгого путешествия - а шли мы несколько недель - был остов-платформа странной конструкции, сохранившейся со времён Древних. Конструкция эта представляла собой воистину исполинское сооружение, и тайна его постройки навсегда осталась для нас загадкой. Удивительно, как ещё она устояла после той губительной для Древних войны, как пережила ужасной силы удар...
   После Катастрофы прошло несколько веков, и уже никто не мог сказать точно о предназначении платформы, но умы многих притягивала мощь этого энергетического сооружения, и - не помню уж, кому,- однажды пришла мысль, что, если разобрать платформу, то из частей её можно построить очень мощный генератор Силы, дающий владельцу почти что безграничное могущество.
   И вот мы здесь для этой цели. У меня, сказать по правде, изначально возникали сомнения относительно целесообразности нашей затеи. Как умел, я пытался отговорить товарищей даже от поисков, но кто-то ответил, что если не мы, так другие найдут ЭТО, и неизвестно, в каких целях потом будут использовать. Правда, когда нас провожали в путь, старейшины строго-настрого предупредили: ничего не ломать и не корёжить,- аккуратно разбирать только то, что поддаётся разборке,- никаких разрезающих лучей и тем паче взрывов!
   С полудня и до вечера шла кипучая работа. Разобранные части бережно укладывали тут же, на платформе, и готовили к транспортировке. Я ещё удивился тогда: каким образом такая массивная гигантская платформа удерживается над водой всего несколькими тонюсенькими по сравнению с ней опорами!? Платформа весом в несколько десятков миллионов тонн парила над океаном и казалось, это не она стояла на опорах, а опоры удерживали её, чтобы она не оторвалась от земли и не взмыла в Небо...
   Ясное Небо хмурилось, затягивалось тучами, и по морю пошла тяжёлая свинцовая зыбь. Только на платформе ничего не ощущалось: там, за её пределами, бурлило и пенилось море, свирепел холодный северный ветер, сгущались тучи,- а здесь всё по-прежнему оставалось спокойно, словно мы находились внутри некоего помещения.
   К вечеру кто-то нашёл табличку, весьма странную, размером с тетрадный лист и начертанными на ней загадочными знаками. Табличку сняли с одной из балок, посчитав её чем-то вроде инвентарного номера, технической характеристикой и датой следующего испытания на пригодность.
   Однако при первом же взгляде на неё меня что-то проняло: это не простая табличка! Это формулы Древних, приводящие платформу в то или иное рабочее состояние...
   Интересен оказался и материал, из которого табличку изготовили: приборы не смогли определить вещества, её составляющие. Табличка походила на белый бумажный лист, разграфлённый на колонки со стройными рядами чёрно-сизых знаков, и в то же время эта тонкая "бумага", сгибаясь как угодно, впоследствии снова становилась девственно гладкой, будто её и не мяли ничуть, и в прочности не уступала хорошей металлизированной ткани для спецформы спасателя, например.
  
   ...Кому пришла идея использовать алмазные ножницы?
   - Это всего лишь крохотная пластинка, наверняка здесь много ещё таких,- предупредив вопрос, остановил меня механик.- Сейчас мы решим этот ребус. Вот тебе, к примеру, отрежем этот кусочек,- несколько раз чикнув ножницами, механик протянул мне ровненький прямоугольник с надписями.- И себе отрежем...
   Я с трепетом держал обеими руками маленький клочок Целого. Механик продолжал кромсать и что-то говорить, а я словно оглох,- подкралось предчувствие, что вокруг начинает происходить нечто ужасное и непоправимое...
   - Небо,- прошептал я, но никто не услышал моего шёпота.
   Все продолжали заниматься своими делами: вот, словно при замедленной съёмке, проплывают по воздуху разобранные балки; вот кто-то куда-то идёт; вот механик разрезает табличку...
   - Небо,- погромче произнёс я.
   На сей раз стоящий рядом механик услышал мои слова и перестал наконец кромсать лист с формулами. Но, видимо, что-то где-то он разрезал не так, разорвав одну из формул на ничего не значащие обрывки. Слишком поздно я догадался остановить его руку!
   - Небо!!!- что есть сил заорал я.- Смотрите, Небо падает!!!
   Прекрасное четырёхмерное Небо начало плющиться под некой неимоверной тяжестью. Плывущие в бездонной высоте облака стали спрессовываться в бурые лохмотья и ватными комьями обрушиваться вниз. Чудовищный гигантский пресс вплющил шар солнца в плоский блин неба, и солнце превратилось в диск, а облака всё падали и падали грязными издохшими птицами, и мутная серая пелена свинцовой тяжестью давила на сердце.
   - Небо падает,- прохрипел я сдавленным болью голосом.
   Теперь уже все вокруг застыли, взирая с ужасом на происходящее вокруг.
   Пространство неотвратимо сжималось, и при кажущемся сохранении объёма оно неумолимо теряло самое важное, пожалуй, своё качество: навсегда, безвозвратно уходила прочь СТЕПЕНЬ СВОБОДЫ*...
   _____________________________________________________________________________
   *- конечно, СТЕПЕНЬ СВОБОДЫ никогда не была для всех,- она открывалась только ЗНАЮЩИМ
  
   Кто-то крикнул: "Немедленно уходим!"- и нас как ветром сдуло с платформы.
   Рассыпавшись по индивидуальным энергетическим капсулам, мы устремились в глубину океана, но и здесь - я чувствовал!- начались перемены.
   Сначала напрочь пропала всякая связь с другими капсулами. Конечно, я мог и без этого добраться до заранее условленной точки, как вдруг передо мной появился дельфипотам и словно звал, манил за собой. Скажу честно, никогда не наблюдал за собой способности к телепатии, а тут - вот те раз!- ПОЧУВСТВОВАЛ ЗОВ... И поплыл вослед странному существу. Оно уводило меня куда-то в сторону от места общего сбора, где личные капсулы должны были слиться в ОДНУ. И всё же, невзирая на опасность, я, влекомый неведомой силой, старался не отставать и держался в кильватере за своим странным проводником. Через некоторое время я с удивлением обнаружил, что мы движемся по улицам подводного города, покинутого жителями... Наверное, я оказался первым и единственным из людей, кто когда-нибудь видел строения дельфипотамов.
   Дельфипотамиха привела меня к своему жилищу - одному из последних обитаемых в умирающем городе. Дома в дельфипотамьем мегаполисе строились из чёрного базальта (а может, плиты просто почернели от времени), окна и двери походили на узорчатые решётки - мелкие и достаточно прочные для того, чтобы в жилище не заплыла акула,- взрослому дельфипотаму даже самая свирепая из них - белая - была нипочём, а вот малыши могли бы оказаться лёгкой добычей...
   ...И я увидел, что в окне показалась мордочка детёныша! До этого я ни разу ни от кого не слышал, чтобы кто-либо видел детёнышей дельфипотама. Странные почести удивили меня... Я вплыл внутрь дома и, приблизившись к детёнышу, понял, что он умирает, и умирает оттого, что упавшее Небо сделало невыносимо тяжёлой толщу воды... и в ту же секунду услышал лязг захлопнувшейся двери. Я рванулся к выходу, пытаясь пробить решётку, но только повредил капсулу.
   "Бесполезно,- услышал я отчётливо в своём мозгу.- Вам уже не пробиться наверх. Теперь мы умрём, но и вы умрёте. В трёхмерном пространстве мы не сможем продолжать себя..."
   Я заглянул в глаза дельфипотама и увидел в них материнскую скорбь и чёрную бездну вечности... И боль безысходности пронзила всё моё тело - от кончиков пальцев ног и до макушки,- но я осознавал, что то была не моя боль, то была боль цивилизации, обречённой нами на погибель... И я отчасти являлся тому виной. Но ведь я не знал и не мог знать, к чему приведёт дурацкий эксперимент механика! Мне просто не хватило времени ПРОЧУВСТВОВАТЬ возможные последствия...
   Как видишь, Алекс, я не умер тогда, и стал одним из четверых, кто возвратился из той экспедиции. Механик или провидение тому причиной, но в моих руках оказался Ключ, значение и принцип работы которого мне до сих пор точно неизвестны... Энергетические капсулы остальных странников, непробиваемые в пространстве четырёхмерном, были расплющены толщей воды трёхмерного мира...
   А я, хотя и вернулся живым, каким-то образом провалился сквозь решётку времени и пространства. Четвёртое измерение утеряно людьми... И лишь иногда память ощущений возвращает меня под своды родного и любимого четырёхмерного НЕБА... И ещё у меня есть Ключ...
  
   ...Несколько секунд в больничном коридоре стояла звенящая тишина. Наконец, Алекс с напряжением выдавил из себя слово, затем второе... И собственный голос показался ему чужим и звучащим не из груди, а, перекатами, откуда-то из внешнего пространства:
   - Хм... А я думал, гипербореи и атланты - одно и то же.
   Уголки губ его собеседника дрогнули в едва заметной улыбке:
   - Между ними такая же разница, как между белым и чёрным... Хотя... У людей во многом извращённое понятие насчёт этих двух цветов. По сути, белое ещё не есть хорошо, а чёрное ещё не есть плохо. Всё зависит от точки приложения той или иной силы. И если выбор ошибочен, последствия, как видишь, могут оказаться катастрофичными... Финита ля комедия...
   - Хорошо, допустим, всё, что ты сейчас рассказал - правда. Но где доказательства? О каком ключе ты говоришь? Ведь тебя уже столько раз обыскивали, особенно перед тем, как сюда поместить, и ничего не находили. И даже если ты сейчас покажешь мне свой ключ, есть ещё одна...
   - Нестыковка?- прервал Алекса Тор.- Я знаю. Ты хочешь спросить, почему я, умея проходить сквозь время и пространство, торчу здесь, в вашей вонючей клетке и позволяю вам творить с собой всё, что вам в голову взбредёт. Так?
   Изумление застыло на лице Алекса:
   - Не в бровь, а в глаз,- согласился он.
   - Всё до смешного просто. Тогда, запертый в дельфипотамьем жилище, я думал, что мне конец. Стенки капсулы начали разлагаться, потому что уходило четвёртое измерение - а оно являлось основой... И тогда какая-то неведомая сила свыше подсказала мне, как заставить Ключ работать. Сам бы я ни за что не догадался, и выбора не оставалось - сквозь трещины внутрь капсулы хлынула вода, и я активировал код...
   - И тебя зашвырнуло к нам?- с нетерпеливым любопытством перебил Алекс.
   - Нет. Не сразу. Далеко не сразу. Сначала я встретил свою любовь, и ещё до этого кое-что... Тот последний мир, из которого я пришёл, немногим отличается от вашего, и в нём, предыдущем, я появился маленьким трёхлетним ребёнком, слабым и беззащитным, орущим посреди развалин развороченного взрывом многоэтажного дома. Среди нескольких сот погибших под обломками в живых остался я один, и даже Партийцы с их разветвлённой системой не смогли дознаться, чьё я дитя, а я прикинулся несмышлёнышем... Потом меня усыновили. Поначалу я помнил всё, все события своей прошлой жизни, однако с течением времени мне начало казаться, что эти воспоминания - всего лишь обрывки детских снов...
   - Так включил бы... активировал бы код и просто вернулся назад до того момента, как техник... или кто он там... механик разрезал табличку на части.
   - Алекс, издавна говорят: нельзя войти в одну реку дважды. Если б всё было так просто... А я элементарно не знаю, куда меня закинет в следующий раз, какой возраст будет у меня там, в другом мире. Я ещё не разгадал принцип работы Ключа: конечно, я могу с его помощью открыть Переход, но всякий раз, когда это случается, я словно стою перед дверью, за которой полная неизвестность и абсолютная непредсказуемость... До того, как мне исполнилось три года, мне было тридцать три.
   - Как это?- удивился Алекс.
   Но Тор продолжал говорить, ничего не слыша вокруг, всё больше погружаясь в захватившие его ощущения воспоминаний.
   - ...И я заставил себя поверить, что всего лишь видел самый кошмарный сон из всех возможных. Когда бы ты познал ужасы двухмерного мира, зная о том, что есть ещё одномерный, не стал бы лишний раз клацать Ключом... Я вовремя успел захлопнуть ту дверь...
   Тор неожиданно замолчал, и на пепельно-сером лице его ничего не читалось - оно застыло посмертным слепком, взгляд угасал...
   Алекс сам не понял, как он оказался внутри, рядом с рухнувшим навзничь Тором: он бил его по щекам, тормошил, делал искусственное дыхание и весь взмок, пока, наконец, щёки Тора порозовели и в открытых глазах его появился огонёк осознания.
   - Ну... ты, блин... даёшь!- тяжело дыша, Алекс устало прислонился к стене.- Я же не реаниматор!
   Тор через силу приподнялся, подполз к Алексу и в изнеможении привалился рядом:
   - И вот,- прохрипел он,- вообрази, что будет, если случится открыть дверь в одномерный мир? Я ведь её даже захлопнуть не успею, и всё, что вы тут себе понапридумывали, просто схлопнется и растянется в одну линию в мгновение ока! Страшнее тюрьмы найти невозможно, и самый изощрённый людской ум не в состоянии представить чудовищность одномерного ада... Вот почему я не спешу воспользоваться Ключом. Вот почему я здесь. Теперь тебе понятно?
   - Теперь понятно, а...
   - А Ключ во мне. И поскольку он сохранил некоторые свойства четырёхмерности, ни один ваш прибор его не обнаружит, пока он будет неактивирован. А в зависимости от места расположения внутри моего тела во время включения я оказываюсь в том или ином мире и времени, и сейчас пытаюсь выяснить закономерность - тогда появится возможность вернуться к тем, кто мне близок и дорог, к тем, кого я люблю...
   - Так всё-таки, где ключ?- не унимался Алекс.
   - Хорошо,- ответил Тор после непродолжительной паузы.- Сейчас покажу. Только ты не пугайся, ладно? Не очень приятное зрелище...
   И в тот же миг кожа по всему его телу покрылась обширными синюшно-фиолетовыми пятнами, которые, увеличиваясь в размерах, начали сливаться друг с другом; тело распухло, вздулось - Тор стал походить на покойника, всплывшего через неделю подводного плавания перед лицом незадачливого купальщика. Алексей, пытаясь пятиться назад, лишь вжимался, втискивался, вплющивался в стену, насколько хватало сил,- и тут он увидел чистое белое свечение ровного прямоугольника, проступившего сквозь кожу на лбу Тора, и живые чёрно-сизые символы протягивали к Алексею свои щупальца...
   - ЧУР МЕНЯ!- ярый атеист Алекс неловко и неумело перекрестился.- ЧУР МЕНЯ!! ЧУР МЕНЯ!!!
   Секунда - и Тор обрёл свой прежний облик:
   - Я же тебя предупреждал, что зрелище не из приятных... Когда Ключ активирован и выведен, остаётся только - щёлк!- и всё, меня здесь нет... Но я её дождусь, и знаю - она меня ищет и обязательно найдёт... Она видела ту дверь, в которую я вошёл. К сожалению, не только она...
   - О чём ты?- пробормотал приходящий в себя Алекс.
   Тор встряхнул головой:
   - ...Так, задумался. Это я о своём. У меня есть ещё немного времени... Спасибо за письменные принадлежности, и, прошу тебя, иди. Мне надо остаться одному.
   Алекс, очумело мотая головой, поднялся и направился к выходу. Странно, вроде, ключ от бокса для буйных со стенда брал Циркуль... Как этот ключ оказался в его, Алексея, кармане? И ещё один вопрос назойливо свербил его мозг:
   - Скажи, какие ощущения возникают там, в твоём мире? Что значит четырёхмерное пространство?
   - Хм... Объясняя предметно, примерно так: в четырёхмерном пространстве можно одновременно поставить четыре посоха перпендикулярно друг другу.
   Алексей повертел руками, пытаясь построить из пальцев подобную конструкцию:
   - Нет... Невозможно...
   - Да, это трудно, почти невозможно уложить в голову человека из трёхмерного мира. А ощущения и вовсе словами не передашь. Попробуй, объясни слепому от рождения, что есть свет и цвет... Теперь всё. Иди...
  
   Утром, едва придя домой, Алексей заперся у себя в комнате, даже не позавтракав, чем немало удивил мать: он никогда не страдал отсутствием аппетита.
   - Сына, может, поешь всё-таки?
   - Ма, я же тебя просил, не мешай мне! У меня тут интересная работа.
   Несмотря на бессонную ночь, Алексею вовсе не хотелось спать. Он держал в руках несколько тетрадных листков, исписанных мелким корявым почерком, где прописные буквы стояли вперемежку с печатными...
   ...С тех пор после каждого ночного дежурства Алексей запирался у себя в комнате и переписывал повествование Тора в специально заведённую для этой цели общую тетрадь.
  

* * *

  
  
  
  

ГЛАВА 1

БЕГЛЕЦ. ЭПИЗОД 1

  
   "Может, в чём-то я буду неправ, потому что рассуждаю о произошедших со мною событиях с позиции человека, пришедшего из чуждого для вас мира.
   Я думаю, что любому Вождю не нужны самостоятельно мыслящие люди, нужны лишь беспрекословные исполнители: они никогда не доставляют хлопот. А способов расправиться с мыслью - не с инакомыслием, а именно с мыслью как таковой - существует великое множество, но самый верный из них, на мой взгляд, заставлять людей побольше работать, оставляя им свободное время лишь для удовлетворения естественных потребностей организма; не просто трудиться, обеспечивая себя необходимым, а работать, работать, работать... Работать до изнеможения, до отупения, до беспамятства; работать до тех пор, пока в измученном человеческом теле не останется ничего, кроме всепожирающей жажды отдыха. Тогда повелителю можно щедро бросить несчастным объедки со своего стола и всемилостивейше позволить лобызать свои руки - пусть людское отродье порадуется крупицам удовольствия. Забитые холопы, мерзкая чернь! Вы ведь не знаете ничего большего, и за скудную подачку будете обожествлять мудрого и гениального Вождя, такого чуткого, человечного и внимательного к вам... Толпа ликует! И толпа дрожит от страха, ибо боится осознать: человек, между свободой и колбасой выбирающий колбасу, не достоин ни свободы, ни колбасы. Дрожащая людская масса затравленно ожидает повелительного жеста, указующего путь - боязнь принять самостоятельное решение парализует волю, низводя людей до зверей. Уловив сей момент, Вождю нужно ненавязчиво указать своим заботливым перстом на врагов - они, они виноваты во всех напастях!- и умыть руки: народ сам, жестоко и беспощадно, разделается с предателями так, как они того заслуживают... Спрятав мерзкое рыло вампира за ликом святого, Вождь лишь усмехнётся, глядя, как серые затюканные человечки, поклоняющиеся ему, радуются коротенькой отсрочке от скорой своей погибели. Любовь, Доброта, Честь - смерть для него. Рабская преданность, изрядно разбавленная страхом, бездумное веселье - иногда, по великим праздникам в его честь,- и Вождь будет править ВЕЧНО!"
  
   ... До того, как обрушилось Небо, Тор являлся одним из Хранителей. Простолюдины приписывали Знающим самые невероятные способности, и знание алхимии в том числе.
   Многие девушки и женщины, к которым Тор прикасался, искали близости с ним любой ценой, ожидая после встречи в уединении приобрести дар превращать предметы в золото. Они искали ЗОЛОТО - и норовили получить его поскорее!- но между тем никто не имел представления о его Сущности... О, да! Они изменялись - изменялись сообразно своему воображению и пониманию Божественной Данности: кто становился деревом, кто - бесчувственным камнем, а кто и вовсе чем-то непотребным; некоторые из них, обладая скудным познанием структуры тел, обретали качества металла, иногда даже благородного...
   И всё же... Ни одна из них не сумела воплотиться в
   Зовущий
   Огонь
   Любви,
   Одушевлённую
   Творцом
   Обитель!
   ... И ещё до того, как обрушилось Небо, Тор дал себе клятву:
   - Пока моя душа способна излучать Свет, пока в ней осталась хоть одна Искра, дарованная мне Богом,- я буду сражаться, сражаться неистово за право жить ЕЮ, за право впустить в своё сердце ЛЮБОВЬ!..
  
   Не прошло и года после данной клятвы, и рухнувшее Небо отправило Тора в путь по бесконечно-запутанным переходам во Времени и Пространстве.
  
   Среди равнодушных ко всему и озлобленных на всё людей она чем-то выделялась. Много дней подряд Тор встречал странную незнакомку в серой спешащей толпе. Как-то раз она подошла к нему вплотную и, пристально глядя в глаза, сказала:
   - Я отрублю тебе внутреннюю голову зла...
   Оброненная как бы невзначай, без видимых причин, фраза незнакомки сначала заставила Тора заледенеть, а затем взорваться тысячами пламенных игл... Он не нашёл, что ответить сразу, и это обстоятельство обескуражило его - ещё бы, ведь ничего подобного не случалось с ним раньше. В её отсутствие он готовил разящий наповал словесный выпад, но стоило ей появиться перед ним (как всегда неожиданно), и кроме засаленных штампов низкой пробы в его голове ничего не оставалось. Тор лихорадочно пытался сообразить, что за напасть на него свалилась; короткие фразы между ними разжигали в нём странные, необъяснимые логикой чувства, что злило и заводило его ещё больше,- хотелось схватить незнакомку за ворот и, тряхнув как следует, спросить: "В чём дело?!"
   Так продолжалось несколько дней, пока однажды Тор не заглянул в её глаза поглубже... Не разбирая произносимых ею слов, он слышал лишь чарующую мелодию её мягкого грудного голоса, и вдруг что-то сломалось у него внутри. Упругая горячая волна едва не разорвала его грудь: пожалуй, впервые за всю свою здешнюю жизнь он увидел перед собой Человека... Внешне она выглядела холодной, словно айсберг,- как и все другие люди, иначе было нельзя, ведь отличие от толпы чаще всего каралось смертью,- но что-то скрывалось в душе незнакомки, и Тора будоражило то, что он никак не мог понять: в чём, собственно, заключается её загадка? Ведь, кроме неё, по грязным вонючим улицам серого Города ходили и другие женщины. Только Тор не обращал на них внимания,- как бы хорошо они не выглядели внешне, в зрачках их зияла пустота или мельтешила рябь неосознанности; они не имели ничего, кроме привлекательной оболочки для партнёра на ночь.
   С каждым днём Тор всё внимательнее приглядывался к незнакомке, и каждый день открывал в ней новое, что притягивало к себе своей чистотой и нерешаемой загадкой; несколько раз ему виделось, будто сквозь кожу девушки сочится ясный белый свет. И вскоре недоумение и настороженность незаметно для него вытеснились другим, неведомым доселе чувством, и мимолётом оброненное ею слово отзывалось глубоко в сердце эхом невысказываемой радости... И однажды вечером, набравшись храбрости, он остановил её. И едва Тор прикоснулся к незнакомке, тут же очутился в ином пространстве, где кровь носилась по жилам с невероятной быстротой, в висках бешено стучали маленькие молоточки и казалось, что ещё немного, и голова от бурлящих чувств разлетится на мелкие осколки...
   Сгущались тяжёлые в своей безысходности сумерки. Замершую посреди тротуара пару окружали мрачные серые стены угрюмых гигантских ночлежек, которые закрывали почти всё небо: дома в Городе строили без окон, и вокруг, куда ни глянь, ни одного огонька; холодная Луна безучастно пялилась на Землю и улыбалась неизвестно чему... Тор порывался сказать незнакомке самые важные слова, предназначенные лишь ей одной - да растерял их все, и вместо объяснения только крепче обнял её, остерегаясь при этом поломать хрупкое существо... и задохнулся от охватившего его нежного трепетного чувства...
   Когда Тор пришёл в себя, девушка бесследно исчезла. Превозмогая тупую ноющую боль в затылке, он с трудом поднялся и, неуклюже переставляя непослушные, будто ватные, ноги, медленно побрёл к остановке. Стемнело давно, и лишь на краешке неба горела багряно-красная полоса,- она словно напиталась кровью, и Тору сделалось зябко от неприятного предчувствия.
   Подъехал трамвай, открылась дверь, и Тор шагнул в наполненное теплом людей пространство. Свободных мест для сидения не оказалось, и, недолго думая, он примостился на холодных железных ступенях: ноги отказывались держать его. Справа от него на одном сиденье расположились двое. Один закинул ногу на ногу и уставился на Тора выпуклыми водянистыми глазами: всем своим видом он напоминал огромную жабу-мутанта; второй восседал на плечах урода и самозабвенно гладил пухлыми своими ручонками отвратительную, всю в наростах, жабью голову. Окружающие почему-то молчали, и, хотя откуда-то шла нестерпимая вонь, никто не возмущался. К горлу Тора подступил тошнотворный ком:
   - Ну и смрадит у вас тут, граждане.
   Стоило Тору произнести первое слово, и вагон вдруг битком наполнился невесть откуда взявшимися голосящими людьми. Все что-то кричали, размахивали руками, и поначалу до Тора не доходил смысл выкрикиваемых слов, и лишь некоторое время спустя в его сознании стали проноситься обрывки фраз:
   - ... Подлая сволочь!..
   - ... Ты предал Вождя!..
   - ... Он преступил закон и должен понести суровое наказание - смерть!..
   - ... Как ты смел полюбить кого-то ещё, если всю свою любовь ты должен отдавать ему, нашему гениальному, славному, мудрому Вождю!..
   До Тора стало доходить, что кого-то здесь обвиняют в страшном преступлении и всерьёз решили растерзать обвиняемого.
   - ... Мы беспощадно будем бить всякую гниду, мерзкую тварь, которая осмелится выступить против нашего великого Вождя!- жабоподобный под одобрительный рёв толпы ткнул сарделькообразным пальцем Тору в грудь.
   "Абсурд какой-то... Что за преступление я совершил?"
   - Но, позвольте,- вслух возразил Тор.- Я ведь своим каждодневным трудом доказал преданность Вождю, я...
   Договорить ему не дали: жабоподобный раззявил пасть и, брызгая слюной, заорал:
   - Не преданность, а предательство ты нам доказал, подонок!- глаза его ещё больше выпучились, едва не вывалившись из орбит; сидящий у него на плечах задохлик-карлик одобрительно кивал головой, полуприкрыв набрякшие веки - по всей видимости, урод-коротышка являлся заправилой судилища, и вёл невидимую работу...
   Постепенно гул голосов перерастал в дикий рёв. Какая-то мертвенная дамочка, судорожно всхлипывая, без конца твердила одно и то же, и большие искусственные слёзы ручьём бежали из её равнодушных глаз:
   - Это он убил её, это он...
   Тор вскипел:
   - Заткнись, дура! О каком убийстве ты можешь говорить, кроме того, что вы здесь затеваете?!
   - Ну, вот,- всхлипнула дамочка,- вместо того, чтобы раскаяться в содеянном и сознаться, он ещё нагло проклинает и обвиняет Вождя, негодяй! А ведь моя дочь... Моя несчастная доченька любила его больше жизни!
   Тор понял, что объяснения любого рода тут бесполезны, и озирался вокруг в поисках выхода. Рыдания дамочки ещё больше подогревали безумие толпы: изо ртов хлопьями полетела пена, глаза вопящих людей налились кровью:
   - Смерть ему!
   - Падла, задушу!
   - Кр-рови! Кр-рови давай!!!
   Кто-то захрипел у Тора за спиной, и в тот же миг на его шее сомкнулись судорожно чьи-то пальцы. Он инстинктивно вцепился в них и, попытавшись оторвать их от горла, резко повернулся кругом...
   ...Тору доводилось слышать сказки о зомби, а вот теперь он наяву крепко сжимал в кулаках оторвавшиеся от вражьего тела полуистлевшие руки, покрытые струпьями гниющей кожи и смердящим шевелящимся червивым мясом: в упор на Тора, сияя широкой улыбкой, уставился массивный череп жабоподобного мутанта. "Что за дьявольская инсценировка? Зачем?"
   Неожиданно резко открылась дверь, и Тор кубарем вывалился из вагона. "Спасение!"- пронеслось у него в мозгу, но в следующий миг Тор сообразил, что лежит на рельсах, и прямо на него мчит, искря и скрежеща колёсами, тот самый трамвай. Тор подскочил стремительно расправляющейся пружиной и едва успел увернуться от лязгающего и ревущего чудища.
   Бледным покойницким сиянием луна освещала заброшенный пустырь, посреди которого стоял полуразвалившийся досчатый барак. Тор чувствовал, что происходит нечто необъяснимое, и Ключ... Впервые за многие годы он напомнил о себе,- Тор уже забыл о его существовании, а если и вспоминал когда-нибудь, то лишь как о детских снах. И вот теперь этот Ключ сам по себе начал активироваться. Тор не мог объяснить происходящее, и не мог остановить процесс активации - Ключ действовал самостоятельно, помимо воли человека, им владеющего.
   Борясь с Ключом, Тор замешкался, и восприятие окружающего пространства вернулось к нему слишком поздно: со всех сторон надвигались молчаливые тени, и от гробовой тишины становилось жутко. Первородный страх овладел им и намертво сковал тело, превратив каждый мускул в застывший камень. Сконцентрировав остатки сил и воли, Тор невероятным усилием вытолкнул из горла три слова:
   - Я не виноват...
   Тут словно вату вытащили из ушей:
   - Убить его!
   - Я ему глотку зубами рвать буду!
   - Сердце! Сердце вырвать и съесть!
   - Будь ты проклят!- всхлипывала мертвенная дамочка, вытирая платочком сухие глаза.
   Беснующаяся толпа жаждала расправы: вцепиться приговорённому к смерти в горло и рвать, рвать на куски, обливаясь горячей кровью и наслаждаясь агонией расстающегося с жизнью тела... Дальше - холод и пустота...
   Тор сознавал, что не в состоянии доказать свою невиновность: толпа окончательно сбрендила. Так он и стоял, судорожно соображая, что делать дальше. А озверевшая безликая масса всё ближе, ближе... Угловатый металлический предмет давил в саднящий бок, и тут в памяти всплыл случай, начисто вылетевший из головы из-за сумасбродного обвинения.
  
   ... Утром этого дня Тор, как всегда из года в год, шёл к трамвайной остановке через только что разбомбленный врагами квартал, и так ему хотелось спать, что он не обращал внимания на развороченные чрева домов и людей и исходящие от них приторно-сладкое зловоние. Глаза слипались на ходу, и Тор не заметил, как провалился в какую-то глубокую ямищу. Он обо что-то ударился и потерял сознание, а когда очнулся, то обнаружил, что лежит на мёртвом офицере. Отлетевшая в сторону фуражка с пробитой осколком кокардой ещё дымилась: бомбёжка закончилась минут двадцать назад. "Что-то аварийные бригады задерживаются, пора бы уж расчищать завалы",- подумал Тор, и тут увидел на поясе убитого офицера кобуру. Офицер был мертвее мёртвого, о чём красноречиво свидетельствовали вывалившиеся сквозь дыру в затылке мозги.
   - Хорошая пушечка,- Тор отстегнул кобуру.- Извини, друг, тебе она уже не пригодится.
   Тор подтащил тело офицера к канализационному колодцу, и, спихнув его туда, для верности - чтоб не всплыло - столкнул туда же увесистый обломок железобетонной плиты.
   - Памятники военнослужащим - за счёт государства. Спи спокойно, герой, я тебя не забуду, мать твою...
  
   ... Толпа подобралась совсем близко. "Ну нет, ещё не всё потеряно!"- стиснув зубы, Тор выхватил из-за пазухи пистолет и наставил его на надвигавшихся людей. Никогда ещё он не испытывал такой ярости прежде:
   - Что, смерти хотите и крови!? Получите!!!
   Взвизгнув, засуетился и бросился прочь уродливый карлик... Не ушёл - Тор первым же выстрелом снёс ему полбашки. Толпа тут же распалась на куски, не объединяемая более злой волей, и лишь сила инерции толкала очумевших людей вперёд. Выстрелы, выстрелы, выстрелы... Они звучали один за другим, и каждый раз, когда пуля попадала в тело, пустырь озарялся ярко-красной вспышкой. "Разрывные, с "начинкой"!- ликовал Тор.- Ну, ублюдки, я вам покажу кузькину мать!"
   Расстреляв одну обойму, Тор быстро вставил вторую и продолжал в исступлении жать на курок...
   ... Внезапно всё стихло. Лишь кое-где раздавались тихие предсмертные стоны и жалостливая просьба добить... Тор изумлённо смотрел на свои руки и пытался осознать, что здесь, чёрт возьми, происходит! Медленно пробивался смысл содеянного, словно всё случилось не только что и не с ним.
   - Я не хотел вашей смерти...
   Едва слышный шёпот громом разнёсся над пустырём. Из-за набежавшей тучи выползла луна, и перед глазами возникло ужасное зрелище: горы трупов, залитые кровью, шевелились. Тор чувствовал, что все они неживые, только мертвецы не желали мириться со своей участью: вот один из них встал и направился к бараку. У мертвяка разворотило полчерепа, и правый глаз болтался под носом на ниточке нерва. Тогда живой труп разверз свою пасть и, слизав мешающий орган, проглотил его, смачно чмокая губами. Подойдя к бараку, мертвец отворил дверь и заглянул внутрь, а потом жестом предложил Тору войти...
   На утоптанном земляном полу лежала та самая незнакомка. Она предстала взору Тора совершенно обнажённой, всё тело её залила кровь, и лишь лицо девушки оставалось безупречно чистым, словно высеченное из белого мрамора. "Она мертва, и всё вокруг мертво. Мне больше нечего здесь делать",- Тор склонился над девушкой, запоминая плавные изгибы её прекрасного лица... Встретить - и сразу потерять, и снова - грызущее душу одиночество, снова один среди царства мёртвых,- хоть и живой, но совсем без мыслей, без чувств, без желаний, будто его высосали изнутри, оставив снаружи никчёмный фантик. Опустошённый, Тор направился к выходу.
   - Ты не виноват,- неожиданно раздался голос за его спиной.
   Тор вздрогнул и замер как вкопанный; ему пришлось изрядно попотеть, чтобы заставить себя обернуться. Он медленно поднял взор...
   ... Тор не верил своим глазам. Так не бывает!
   Девушка-незнакомка сидела на холодном земляном полу, подобрав под себя ноги, и смотрела на него большими красивыми глазами - чистыми, глубокими, небесно-синими...
   - Ты не виноват,- снова сказала она.
   В неописуемом волнении Тор с надеждой на чудо подошёл к незнакомке и коснулся кончиками пальцев её плеча. "Холодное",- машинально отметил мозг.
   - Я ничего не чувствую, и мне не холодно,- прошептала девушка.
   У Тора защемило сердце: "Нет, так не должно быть! Пожалуйста, не умирай! Ты должна жить..."
   - Я мертва,- сказала девушка, и произнесла это настолько спокойно, словно её не убили, а она переоделась из одного платья в другое, всего-то...
   - Неправда! Ты зачем-то обманываешь меня. Проверяешь? Конечно, сегодня выдался дурной денёк, но раз ты говоришь со мной, значит, ты живая... Погоди, сейчас я приведу тебя в чувство.
   - Зря ты так волнуешься... Успокойся и немедленно уходи. Не расстраивайся по пустякам, всё будет хорошо,- шептала незнакомка.
   Тор её не слушал и не слышал; он вытащил из пистолета обойму - в ней оставалось два патрона. Осторожно вынув из одного пулю и высыпав девушке на ладонь порох из гильзы, Тор чиркнул спичкой:
   - Потерпи, сейчас будет немножко больно.
   Горящая спичка приблизилась к пороху - ф-фух!- сизое облачко вознеслось к потолку, а на коже девушки не осталось и следа. "Неужели, правда... Она мертва! Мертва..."
   Тор огляделся по сторонам и только тут заметил, что окружён. Окружён живыми трупами. Мертвецы его не трогали: некая незримая черта явилась для них неодолимой преградой - они стояли и безмолвно смотрели на Тора остекленевшими глазами.
   - А-а, ждёте? Нет уж, не выйдет, вам меня не взять,- сказал Тор, поняв, что, пока он находится рядом с незнакомкой, мертвяки до него не доберутся.- Вам не взять меня, трупы.
   Тор знал, что сейчас всё кончится. В пистолете остался один патрон... Да будь хоть тысяча патронов - разве можно убить мёртвого?! К тому же Тор увидел, что к бараку стягиваются привлечённые выстрелами патрули Партийцев,- они появились с нескольких сторон одновременно. Пока Партийцы находились далеко, и, если бы Тор не был сейчас окружён зомби, можно было бы уйти от патрулей в темноте... Оставалось сделать выбор: либо мертвяки разорвут на части, едва он выйдет из незримого круга, либо его схватят и станут пытать Партийцы - и ещё неизвестно, что из этих двух ужаснее,- либо... "Может, воспользоваться Ключом? Нет, я смертельно устал... И ради чего? Незнакомку не вернёшь, а от смерти не уйдёшь..."
   Тор передёрнул затвор:
   - Лови, лахудра!
   Всхлипывающая мертвенная дамочка - та самая, только теперь не зализанная, а с всклокоченными волосами и развороченным животом - поймала пистолет, и, трясущимися руками направив чёрный зрачок Тору в лицо, с обворожительной улыбкой нажала на курок...
  
   ... Тор открыл глаза. Над ним раскинулось высокое голубое небо, белая берёза шелестела ласковую песню
   Незнакомка сидела рядом в высокой зелёной траве, задумчиво склонив голову. Заметив, что Тор очнулся от смерти, девушка плавно, с кошачьей грацией, встала и тихо, едва слышно позвала:
   - Идём со мной...
   И они вдвоём устремились вверх, к звёздам, оставив далеко внизу лязгающую смертью планету.
  

* * *

ГЛАВА 2

В КЛУБКЕ ЗАПУТАННЫХ ТРОП

  
  
  
   ... - Я кому говорю: стенке или никому? Товарищ лейтенант, потрудитесь должным образом меня уважать!- брюзжал полковник Евдоков.- Что за подстрекательные выходки Вы себе позволяете?! Вы кто?! Может быть, вражеский лазутчик?! А если и нет, то, может быть, хотите им стать - насколько мне известно, Вы были в плену и, может, не бежали, может, Вас завербовали и отпустили?! Я могу посодействовать повторной проверке на Вашу преданность Вождю и нашему гуманному политическому строю!..
   Не обращая внимания на наградные колодки, поблёскивающие на груди стоящего перед ним человека, Евдоков скривил пренебрежительно-презрительную мину: он всегда считал, что женщина в армии - источник разврата. Тем более такая красотка, как эта Ланкастер... Полковник старался не смотреть ей в глаза, тем не менее он шкурой чувствовал вызывающий дерзкий взгляд женщины-лейтенанта. Евдокова аж передёрнуло: похоже, что воспитательно-политическая беседа не пробудила в зарвавшемся лейтенантишке понимания важности проводимой им, Евдоковым, кропотливой работы.
   - Я, Евдоков Бо'Пе, полковник! У меня тридцать пять лет стажа!! Да я тебя...
   Неизвестно, чем бы всё завершилось для лейтенанта, кабы не раздался звонок телефона. Полковник снял трубку:
   - Евдоков на проводе,- небрежно вякнул он далёкому абоненту.
   Трубка рявкнула Бо'Пе в ухо нецензурной бранью. Евдоков побледнел и задрожал, как осиновый лист:
   - Виноват... Исправлюсь... Так точно!..
   Трубка продолжала злобно рычать, и хотя за сотни километров начальству никак нельзя было видеть Евдокова, тот, тем не менее, вытянулся по струнке и застыл по стойке "смирно", почему-то отдавая честь левой рукой - вероятно, потому, что правой он благоговейно прижимал к оглохшему от крика уху орущий динамик. Страсти на другом конце провода накалялись, и полковника то прошибал пот, то его начинал колотить озноб... Когда трубка перестала верещать и жалобно запищала, Бо'Пе тут же в изнеможении упал на стул, услужливо подставленный ординарцем.
   - Товарищ полковник, а к пустой голове руку не прикладывают,- глядя куда-то в потолок, как бы невзначай обронила Ланкастер.
   - Ах, да,- сконфузился Бо'Пе.
   Евдоков рассеянно потянулся к фуражке и напялил её на лысеющую голову.
   - Я же не сказала к "неприкрытой", я сказала "к пустой",- с иронией поддела Оти.
   - Что?!!- Евдоков затрясся в бешенстве и затопал ногами.- Молчать!- тут полковник поперхнулся слюной и закашлялся.- Твоё счастье, что скоро наступление... А пока - три наряда вне очереди! На кухню, помои выносить!! Марш, живо!!!
   - Не по уставу командочка.
   - Молча-а-ать!- визг Евдокова сорвался на склизкий сип.
   - Есть! Разрешите идти?
   - Идите,- прошипел побагровевший полковник.- Но имейте в виду: я буду ходатайствовать перед командованием о разжаловании Вас в рядовые...
   ... Евдоков - будь на то его воля - давно бы стёр Оти Ланкастер в порошок. К глубокому его сожалению, существовала непреодолимая - пока, как надеялся Бо'Пе - преграда для него в лице генерал-майора Вутяну, на место которого он сам метил, и майора Киллера, командира танковой роты: майор упорно добивался внимания проклятой Оти. Впрочем, встреч с ней искали многие: от природы Оти была настолько хороша собой, что мужчины просто не могли оставаться равнодушными, когда Ланкастер оказывалась рядом с ними. Стройная русоволосая красавица с серыми глазами покорила почти всех офицеров части, сама того не желая. Поначалу Оти вежливо отшивала влюблённых в неё вояк, но в конце концов домогательства истосковавшихся по женщинам ухажёров допекли её. Лейтенант Ланкастер начала открыто игнорировать общество большинства офицеров, и её всё чаще замечали по-дружески беседующей со "своими" сержантами - Оти считала экипаж родными братьями... О, нет, полковник Евдоков опасался не ярости сержантов лейтенанта Ланкастер: их он тоже мог бы уничтожить, но... Бо'Пе достоверно было известно, что майор Киллер - тайный агент Партийной Полиции, и, хотя Бо'Пе имел более высокие звание и должность, всячески заискивал перед майором. Ведь в конечном итоге любой донос, намалёванный Евдоковым, проходил через руки Киллера, и полковник пуще смерти боялся майора, стараясь угодить ему во всём, однако... Сколько же можно?! В голове Бо'Пе рисовались красочные картины гибели "развратной" Оти:
   - Мерзкая Ланкастер, ты переходишь всякие границы дозволенного!- кипятился Евдоков.- Погоди, очень скоро я засуну тебя в самое пекло... И тебя там прихлопнут! На сей раз тебе не выбраться...
   Бо'Пе довольно потёр руки, предвкушая, как Ланкастер сгорит в танке вместе со своим экипажем. Туда им и дорога... Кстати! Её головорезов тоже не мешает поставить в наряд. Нечего прохлаждаться, коль командир работает. Вяло развалившись на стуле, Евдоков хлопнул в ладоши:
   - Дневальный! Позови-ка сюда экипаж Ланкастер,- и полковник удовлетворённо причмокнул.
  
   Оти выскочила из штабной палатки в очень дурном расположении духа: она готова была пришибить всякого, кто встанет поперёк её пути... С командиром части, генерал-майором Вутяну, у неё складывались довольно хорошие взаимоотношения. Отчасти потому, что и Вутяну, и Ланкастер являлись уроженцами присоединённых к Империи Вождя территорий, но истинная причина крылась в другом: Вутяну ценил в своих подчинённых - кем бы он ни был по званию и должности - умение воевать и выходить живым из, казалось бы, безнадёжных ситуаций. Оти как раз подпадала под эту категорию людей: и её саму, и её экипаж дважды представили к боевым наградам... А потом появился замполит Евдоков, штабная крыса, вышедший на пенсию в границах Империи и пожелавший поморочить мозги служивым на осваиваемых территориях. Вряд ли в благоприятные времена могло бы случиться подобное, но... По Империи Вождя поползли странные слухи: они подтачивали моральный настрой на победу не только среди мирного населения, но - что особо опасно - и в боевых частях на всех фронтах Освободительной Войны, затеянной Вождём. С зёрнами зла было решено бороться путём усиления политической работы. Так, благодаря стечению обстоятельств, Евдоков попал на фронт: тропики, солнце, негры - и огромное поле деятельности! Полковник мечтать не смел о чём-нибудь подобном, оставаясь в заснеженном тылу, и вдруг - такое счастье под старость! Однако в полку Евдокова почему-то никто не любил...
   Свою карьеру Бо'Пе построил на том, что всю жизнь изгалялся над сочинением дурацких, а порой и опасных к применению в боевой обстановке инструкций, корпел по ночам над доносами на сослуживцев, топтал тех, кто рангом ниже и готов был вылизывать задницу высшему руководству.
   Оти просто бесила тупость и непонимание Евдоковым настоящего военного искусства, а вычурные и высокопарные речи Бо'Пе доводили её до белого каления. Впрочем, она всегда могла постоять за себя и никогда не лезла за словом в карман, что, в свою очередь, больно било по самолюбию Евдокова...
   Итак, Оти выскочила из штабной палатки, сожалея о том, что нельзя было напоследок хлопнуть дверью так, чтоб штукатурка осыпалась - увы, брезент никто не догадался оштукатурить и побелить. "А зря, надо как-нибудь намекнуть..."
   - Баран безмозглый,- бормотала она.- Надо же, навалилось дерьмо на наши головы...
   Оти нервно хлопнула по карману, достала сигарету,- она изредка позволяла себе покурить - и, сломав несколько спичек, глубоко затянулась. Кажется, полегчало... И тут внимание Оти привлёк солдат-замухрышка, крутящийся подле продовольственной палатки, что стояла на отшибе. Глаза девушки хищно сузились; растоптав сигарету, чтобы дым не выдал её, Оти по-кошачьи незаметно подобралась почти вплотную к намеченной жертве и приготовилась к прыжку. Исхудавший караульный, судя по всему, не устоял перед соблазном,- несчастный мужичок, одурманенный мыслью о предстоящем празднике живота, на свою беду слишком поздно заметил Оти: воришка не успел отдёрнуть руку от проделанной им дыры в палатке и получил мощный удар в пах. Солдат дико взвыл и рухнул на землю, а из его открывшегося подсумка выкатилось несколько куриных яиц. В следующую секунду колено Оти стояло на груди незадачливого воришки:
   - Что, покушать захотелось?
   Солдат, понемногу приходя в себя от болевого шока, и не думал сопротивляться, а только жалобно всхлипывал. Оти не спеша взяла подсумок и заглянула в него: там находилось ещё около десятка яиц.
   - Ты никогда не пробовал омлет со скорлупой?- медленно, с расстановкой сказала она и вдруг сорвалась:- Что ж ты, гадина, у своих воруешь?! Вот тебе! Получай! Жри, скотина, только не подавись! Вот тебе! Вот...
   Оти одно за другим методично разбивала яйца о лоб солдата и размазывала кашу из желтков и скорлупы по его покорному лицу... Успокоилась она только тогда, когда в подсумке не осталось ничего, кроме воздуха.
   - Что, наелся?- резко охладев к растерзанной жертве, Оти поднялась.- Вставай.
   Солдат пошатывался перед Оти, плача от позора и унижения. Да, Ланкастер была лейтенантом... и всё-таки оставалась женщиной. Ей вдруг стало очень жалко поверженного воришку:
   - Ладно, перестань дрожать,- как можно миролюбивее сказала Оти.- Иди. Я никому не скажу... Но больше так не делай.
   - Благодарю Вас, товарищ лейтенант,- пролепетал мужичок и, неуклюже развернувшись кругом, припустил прочь, на ходу вытирая с лица яичное месиво замусоленным подсумком. Вояка скрылся за соседней палаткой и слышно было, как он, всхлипывая и чертыхаясь, пытается привести себя в порядок.
   - Вот ты где,- раздался низкий бас за спиной Оти.
   Ланкастер обернулась. Перед ней стояли её сержанты, её экипаж - такие близкие и родные: здоровенный, под два метра, наводчик орудия Орк имел весьма устрашающий вид, но за внешней свирепостью скрывалось неуспевшее зачерстветь сердце и более чем спокойный, уравновешенный характер. Двух обаятельных и симпатичных парней, пулемётчика Рома и механика-водителя Рида (или наоборот, кто их разберёт?) некоторые считали не в меру наглыми, поскольку в их характерах присутствовало стремление выискивать повод позадираться и при случае кого-нибудь отдубасить, и в то же время они удивительно умели ладить с хорошими, с их точки зрения, людьми...
   - Давно вы тут?- поинтересовалась Оти.
   - Здорово ты его отлупцевала,- рассмеялся Ром.
   - Но мы ничего не видели,- улыбнулся Рид.
   - Понятно,- вздохнула Оти.
   - Как дела?- пробасил Орк.
   - Хреново,- Оти цвиркнула сквозь зубы смачным плевком.- Взбеленился, лярва пучеглазая, меня аж трясёт всю...
   Рид и Ром переглянулись:
   - Что ж, будем вместе трястись,- в один голос сказали они.
   Невозмутимый Орк пояснил Оти:
   - Ты ещё не знаешь, нас тоже... В общем, мы с тобой в наряде будем все три дня.
   - Ах, вот оно что,- начала заводиться Оти.- Ему, паразиту, меня мало! Кровосос...
   - Тихо-тихо-тихо,- Орк, зная, насколько их лейтенант ненавидит полковника Евдокова, подошёл к девушке и приобнял её.
   - Отпусти, дурак!- еле выдохнула Оти.- Раздавишь...
   - Отпущу, только ты не дуркуй. Всё равно пустоголовому маразматику ничего не докажешь и не объяснишь...
   Орк выпустил Оти из дружеских стальных объятий, поскольку она вот-вот могла задохнуться.
   - Ну, силища,- приходила в себя Оти.- Совсем с ума сошёл!- и она, беззлобно стукнув Орка по спине и мысленно послав Евдокова куда подальше, добавила:
   - Ладно, ребята, айда картошку чистить...
  
   ... Полковник Евдоков, сам того не ведая, сослужил Оти огромную службу, подарив ей три дня общения с человеком, которого она выбрала Учителем...
   Командир танкового взвода и по совместительству начальник полковой кухни капитан Ли ничем особенным не выделялся, и всё же несколько раз благодаря действиям именно его взвода полк выходил с честью из тяжелейших ситуаций. А однажды Ли спас от неминуемой смерти экипаж майора Киллера, причём сделал это так, что майор впоследствии не знал, кого благодарить - китаец Ли умел оставаться незаметным. Некоторым даже порой казалось, что и под солнцем Ли не отбрасывает тени.
   Однако от цепкого взгляда Ланкастер ничего не ускользнуло, и за обычной внешностью её сердце разглядело необычного Человека, и как-то само собой случилось так, что Судьба очень скоро свела их и сдружила. Поначалу Оти хотела всего лишь служить во взводе Ли под его командованием, но с появлением в части Евдокова эту мечту пришлось похоронить без надежды на воскресение. Однако, лишившись Ли как командира, вскоре Оти осознала, что обрела его как Учителя и впоследствии много раз благодарила судьбу за столь щедрый подарок, ведь эта Встреча во многом изменила её жизнь...
  
   ... Ли и Ланкастер чистили картошку сидя в дза-дзен*, и кидали её в ведро с водой. _____________________________________________________________________________
   * - положение для медитации
  
   Они долго молчали, наслаждаясь в тишине присутствием друг друга, и лишь когда ведро заполнилось наполовину, Оти позволила себе задать вопрос:
   - Учитель, скажи, есть способ остановить войну?
   - Есть способ вообще прекратить все войны. Только это долгий путь - возможно, потребуется несколько поколений, чтобы прийти хотя бы к начальному этапу.
   - Ты говорил, должно измениться сознание людей. А вот, допустим, что у многих оно изменилось и люди готовы - что дальше? Как им жить?
   Ли покачал головой:
   - Ты слишком спешишь...
   Ещё несколько картофелин булькнулись в ведро, прежде чем Ли продолжил:
   - Насколько всерьёз тебя это волнует, Оти?
   - Если бы с моей смертью прекратились все войны... или хотя бы одна, я, не задумываясь, готова отдать свою жизнь.
   Ли снова замолчал. Только хлюпали картошины, падая в ведро, пока вода не побежала через край.
   - Ты снова спешишь,- медленно, словно с неохотой, разлепил губы Ли.- Зачем ты так торопишься умереть? Твоя смерть не решит задачу человечества, от смерти ты
   можешь получить ответ на вопрос, касающийся лишь тебя и никого больше.
   - Учитель... Лучше ты ответь. Я передумала умирать. Но ведь рано или поздно каждый смертный умрёт. Как же им быть тогда, во что верить? Или нам следует признать бренность существования?..
   - Я признаю Единого, Которого нельзя высказать, Который есть всё и ничто. И если есть в убогом и нищем человеческом языке слово, которое способно описать хотя бы малую каплю этого Океана, то слово это будет ЛЮБОВЬ...
  
   ... Алексей задумался и на время отложил свою любимую перьевую ручку в сторону. Всё, что рассказывал и писал Тор, находило живой отклик в сердце Алекса. С чем-то он соглашался, с чем-то жутко хотелось поспорить. Вот и сейчас...
   Алексей несколько минут прохаживался вперёд-назад по комнате, размышляя о том, стоит ли ему записывать то, о чём он думает? Ведь мысли его, мягко говоря, не совсем соответствовали политике Партии. Тем более, что Алекс состоял в ВЛКСМ... И всё же Алексей чувствовал, что марксистско-лениская философия не может дать ответ на терзающие его вопросы, а диалектический материализм напрочь отвергал возможность самого существования Тора.
   Терзаемый сомнениями, Алекс сел за стол и взялся за перо. Вопросы войны и мира давно занимали его ум, и сейчас он решился изложить свои размышления на бумаге.
   "Что необходимо для искоренения всех войн на Земле?
   Прежде всего, следует упразднить все государства и правительства, все армии распустить... Для поддержания порядка оставить местные - не крупнее городских - подразделения милиции или полиции, поддерживающие между собой мобильную связь, чего будет достаточно для поимки преступников.
   Я думаю, самое тяжёлое преступление - убийство. Поэтому всех без исключения политиков следует лишить власти, ибо они узаконили убийство в виде войны и, постоянно грызясь меж собой, под патриотичными лозунгами и благовидными предлогами развязывают всё новые и новые войны. Истинная цель таких войн одна: ВЛАСТЬ, безграничная власть для себя и бесправие для проливающих кровь. Народ политикам неинтересен совершенно в плане сообщества индивидуальностей, в народе политики видят толпу, послушную их воле.
   Когда политики будут вышвырнуты вон, когда сотрутся всякие границы между странами и по всей планете начнёт править ЕДИНЫЙ ЗАКОН, тогда будет достаточно небольших полицейских подразделений. И когда за разжигание вражды между людьми, а тем более за призывы к войне кликуша сядет в тюрьму лет на 40-50, а за умышленное убийство последует наказание в виде пожизненного заключения - тогда вряд ли кому-то захочется ввязываться в конфликт и развязывать междоусобную войну, ибо даже рядовому человеку из так называемой "толпы" станет ясно: "Если я последую за этим крикуном, то надолго, а может, навсегда, лишусь свободы! Отойду-ка я лучше в сторону... А ещё лучше сообщу в полицию: кто знает, может, этот политик призывает убить меня, или мою жену, или отца с матерью, или лучшего моего друга за то, что кто-то из них другого цвета кожи, и разрез глаз не тот..."
   Конечно, нужны местные органы самоуправления: они должны состоять из академиков, докторов наук, бакалавров - но никак не ниже. И выбирать их будут тоже высокообразованные люди: "толпу" никак нельзя допускать к выборам. В малообразованную серую массу очень легко вживить вирус ненависти и на волне "благородной ярости" захватить власть: "вскипевшим разумом" воспользовались, как известно, не только большевики, но и фашисты, после чего они превратили полмира в концентрационные лагеря...
   Беснующийся человеконенавистник согласно ЕДИНОМУ ЗАКОНУ сядет в тюрьму, либо, если он болен, отправится в психиатрическую лечебницу; негативные эмоции, вызванные негодяем в толпе, постепенно улягутся... Править миром должны не настроения толпы и манипулирующие этим настроением политики. Править должны учёные, художники, писатели, музыканты,- в общем, люди высокообразованные и творческие. И тогда прекратятся войны, все религии мира сольются в одну, потому что политики от различных религиозных концессий - епископы, ламы, муллы, раввины и т.д. - так же лишатся власти над бессмертной душой человека и потеряют возможность разделять людей, стравливая их между собой на религиозной почве... Толпу легко возбудить к погромам - она слепа, а поэт или академик не станет хвататься за дубинку. Чем меньше из себя человек представляет, чем он глупее, тем больше у него амбиций и желания размахивать кулаками. Однако самая опасная разновидность дураков - дурак с высшим образованием, ибо у него в руках вместо дубинки может оказаться атомная бомба... И велик соблазн помахать ею! Следует понять разницу между интеллектом и умом: в бытовом сознании толпы между ними стоит знак равенства, хотя это совершенно не так. Интеллект - инструмент, ум - способность распоряжаться этим инструментом. Представь, что может произойти, если обезьяну-ум посадить за центральный компьютер-интеллект, напичканный всевозможными программами, среди которых есть программа запуска ракет с ядерной начинкой... Мир сейчас на грани катастрофы, и КПСС постоянно напоминает об угрозе мирового империализма и развязанной буржуазией холодной войне. И если империалистов припрёт к стенке пролетариат, те уничтожат всё живое на земле, лишь бы уберечь себя от расправы. И пока наши противники разрабатывают ядерную программу, вынашивая захватнические планы, шанс сохранить жизнь на планете уменьшается, а он и без того слишком мал...
   Я далёк от мысли, что придуманная мною система управления идеальна, но я искренне стремлюсь к тому, чтобы на Земле прекратились все войны..."
   Алексей перечитал записанные размышления и почесал затылок.
   - Да, за это по головке не погладят. Однако, вернёмся к нашим баранам,- и Алекс продолжил переписывать повествования Тора.
  
   Ли рассказывал Оти притчу о реках и Океане:
   - Реки текли к Океану, каждая своею дорогой, и однажды завязался между ними спор: кто главная из них, чьи воды несут в себе более остальных?
   Одна протяжённая река сказала: "Главная - та, которая преодолевает самый долгий путь, поэтому мои воды наиболее оценит Океан". Бурная горная река возразила: "Главное то, сколько жизни и мощи в водах моих! Я способна пробиться сквозь скалы, и мои заслуги больше всех оценит Океан!" Третья - самая полноводная - надменно изрекла: "Важнее Та, Кто несёт к Океану больше других, и поэтому Я - Главная!" Четвёртая река вздыхала: "А я слыхала, нет никакого Океана! Нас ждут зыбучие пески пустыни, где все мы исчезнем без следа! Наша участь ужасна!"
   И так спорили меж собою реки, великие и малые, чьи же воды более достойны влиться в Океан и есть ли Он вообще, пока их распри не достигли такого предела, что они уже не могли течь дальше, и, остановившись в заваленной буреломом низине, продолжали спор. Вскоре все они забыли о великой цели своего путешествия, от склок и интриг воды их затянулись илом и тиной, потеряли свою живость и в итоге стали вонючим болотом...
   ...Мерное дыхание Океана превращалось в облака, проливающиеся дождём на землю и утоляющие жажду всего сущего на ней; Он был полон собою и теми маленькими чистыми (и не очень) ручейками, которые без претензий на значимость отдавали Ему себя...
   И только Ли закончил рассказывать притчу, Орк начал насвистывать условную мелодию, что означало приближение к кухне полковника Евдокова. Впрочем, что-то отвлекло внимание Бо'Пе и он, свернув в сторону, скрылся из вида.
   - Недолёт!- Ром и Рид высыпали кучу поленьев из плащ-палатки: с поставками топлива начались перебои, и приходилось экономить чуть ли не каждый литр, растапливая полковую кухню дровами.
   Ли огляделся:
   - Ребята, в ближайшие тридцать минут ваша помощь мне не потребуется. Можете отдохнуть,- и, повернувшись к Оти, добавил:- На сегодня аудиенция окончена.
   Рид и Ром переглянулись:
   - Оти, может, споёшь нам?
   - Хорошо. Жаль, гитары нет.
   - Я сейчас принесу!- Ром буквально растворился в воздухе.- Глазом моргнуть не успеешь!
   Оти взглянула на Ли и вздохнула:
   - Учитель, со мной что-то не так... Сны у меня стали... другие, я не помню ничего подобного. Представляешь, мне кажется, что я вообще не засыпаю, что во сне всё на самом деле происходит, а вот сейчас-то я и сплю! Вы - мои сновидения! Дьявольщина какая-то...
   Ром и вправду появился очень скоро и протянул Оти инструмент. Коротко вздохнув, она взялась за гитарный гриф:
   - Ладно, пройдёт! Лучше я вам спою. Вчера мне опять не спалось... Вот, послушайте, что я сочинила...
   И Оти запела, запела проникновенно и трепетно: не громко, нет, но с таким душевным волнением, с таким накалом чувств, что, казалось, она вот-вот вспыхнет от пламени собственного голоса:
   - В полночь устало скрипнет стекло,
   Исчезнет власть небесных тел:
   В твоём Содоме окно
   Вскипит кошмаром лунных стрел...
   Тело, твой сон - провал чёрных стен,
   И в лёгком трепете ресниц -
   Полёт ослепших птиц
   На скрытый мраком Стикс...
   Чья-то тень в дверном проёме,
   Тайный шёпот половиц;
   Сквозь хрусталь твоих ладоней
   Метит взгляд пустых глазниц:
   Так смотрит Ангел, посланник бездны,
   Ночной кумир, пришедший в мир,-
   В его руках семена Империи Зла,
   Слуга - палач Скорпион -
   Роняет злобный яд
   В твой беспредельно долгий сон...
   В снежном облаке затменья
   Полк бессмертных кобылиц
   В гневном танце ждёт знаменья
   Властных ангельских десниц -
   Это Ангел! Я слышу голос трубы -
   Это Ангел пьёт кровь из чаши войны.
   С небес опускается огненный трон -
   Очнись, ты увидишь, что это не сон -
   Это Ангел! Ангел. Ангел...
   В полночь устало скрипнет стекло,
   Отмерив цикл небесных тел:
   Костром Содома окно
   Вскипит под ливнем лунных стрел...
   Всадник познает власть над тобой,
   Ты познаешь Любовь,
   Едва священный Иордан
   Окрасит слёзы в кровь!
   Снег и бархат млечной плоти
   Станут воском в вечном сне,-
   Слышишь пульс безумной ночи,
   Видишь надпись на стене?!-
   Лишь имя: Аббаддон.
   Аббаддон!!!
   Аббаддон - Царь саранчи...*
   _____________________________________________________________________________
   * - Давно я слышал эту песню. Автора её не знаю и не ручаюсь за точность воспроизведения, но благодарю того, кто сочинил её. (Прим. автора)
  
   Ли внимательно посмотрел Оти в глаза:
   - Ты начинаешь просыпаться...
   Оти, поблагодарив взглядом Ли, бережно прислонила гитару к колесу походной кухни и вдруг ни с того ни с сего со злобой пнула по протектору раз, другой, третий, и крепко, не стесняясь выражений, выругалась.
   - Ладно, старина, не переживай, всё обойдётся,- Орк дружески и, как ему показалось, лишь слегка похлопал Оти по плечу.
   Оти, стиснув зубы то ли от душевной боли, то ли от ласки Орка, молча достала сигарету и закурила.
   - Я вот только одного не пойму: чего старому хрычу от тебя надо?- Рид недоумевающе пожал плечами.- Тебя на вес золота ценить - и то дёшево!
   - Да пошёл он... коз-зёл!- Оти смачно сплюнула себе под ноги и растёрла плевок носком ботинка.
   - Помяни чёрта,- предупредил товарищей Ром и поспешно спрятал гитару от беды подальше за колесо походной кухни.
   Все тут же рассыпались и занялись делом: Ли помешивал содержимое котла, Ром подбрасывал дрова в топку и кочергой выгребал золу из поддувала, Рид с Орком подхватили здоровенный чан и пошли по воду, Оти снова взялась за картошку.
   К палатке полевой кухни приближался полковник Евдоков, собственной персоной. Заложив руки за спину и презрительно выпятив нижнюю губу, Бо'Пе дотошно всматривался в дорожку перед собой. Вот что-то привлекло его внимание, полковник остановился и торжествующе ткнул пальцем в землю:
   - Чей окурок?- Евдоков огляделся по сторонам, ожидая, вероятно, что кто-нибудь сознается и раскается в содеянном осквернении пути, по которому соизволил пройти полковник.
   - Я спрашиваю, чей окурок?!- брезгливо брызнул слюной Бо'Пе.
   Молчание в ответ.
   Как бы невзначай взгляд Евдокова упал на Оти:
   - Лейтенант Ланкастер, я кого спрашиваю?! Чей окурок?
   - Вот гнида, опять докопался,- вполголоса буркнула Оти так, чтобы Бо'Пе не услышал, и громко добавила:- Не могу знать, товарищ полковник! Я и моё отделение курим в строго отведённых для этого местах!
   - Немедленно уберите!- скомандовал Евдоков.
   - Товарищ полковник, негигиенично одновременно готовить пищу для личного состава и подбирать неизвестно кем брошенные бычки. А вдруг этот чинарик заразный? Или отравлен?- язвительно возразила Оти.
   - Что?!- взвился Бо'Пе.- Провокаторская пропаганда?! Под трибунал отдам,- и неожиданно осёкся.
   С противоположной стороны к палатке полевой кухни подходил майор Киллер. Полковник Евдоков раздосадовано пнул окурок носком лакированного сапога и изрёк:
   - Ладно, если не можете убрать сами, так прикажите одному из своих голово... сержантов, чтоб убрали. И доложите потом мне лично о выполнении. Понятно?!
   Оти, едва сдерживая себя, скрипела зубами.
   Полковник развернулся было, чтобы уйти - ему не хотелось лишний раз вести неприятные и унизительные для него, Евдокова, разговоры с майором. И ушёл бы, но тут - так кстати для него!- предательски зазвенев, упала спрятанная за колесом походной кухни гитара.
   Бо'Пе почуял нутром: настал его звёздный час! Теперь-то он на законных основаниях прижмёт дрянную Ланкастер к ногтю, и сделает это перед майором Киллером... и ДЛЯ майора Киллера! Он, полковник Евдоков, сам, лично, даст майору в руки козырную карту, ведь тот давно пытается сломить сопротивление упрямой и дерзкой не в меру Ланкастер!
   - Та-ак,- протянул Евдоков, отметив про себя, что майор находится в пределах слышимости.- Та-ак... Лейтенант Ланкастер, может быть, Вы потрудитесь объяснить мне, чем вы тут занимаетесь?! И что за сброд Вы собрали вокруг себя?!- Бо'Пе ткнул пальцем в подошедших Орка и Рида.- Вместо того, чтобы выполнять полученный приказ и честным трудом смывать позорное пятно, Вы пачкаетесь ещё больше! На гитарке тренькать изволите?! По-моему, вам известно, что ожидает каждого из вас за это,- полковник, брюзжа, направился к гитаре и, сцапав инструмент потной дрожащей рукой, продолжил:- А за разложение дисциплины по законам военного времени вас, всех четверых, как минимум ждёт штрафной батальон!
   Евдоков выждал паузу и тут, сделав вид, будто только что заметил майора, повернулся к нему лицом, выпячивая гитару перед собой как неопровержимое доказательство вины:
   - Что будем делать, товарищ майор?! Разлагают дисциплину, понимаете, песенки распевать изволят, устав нарушают! Саботаж налицо!
   - Та-ак,- плотоядно ухмыльнулся Киллер, покачиваясь на носках блестящих лакированных сапог,- как Вы это объясните, товарищ лейтенант?
   - Очень просто,- без тени смущения или растерянности отчеканила Оти.- Я сочинила оду во славу Вождя - скоро у него юбилей, и мы её тут разучивали с товарищами, и никто не вправе запрещать прославлять Имя Отца Народов!
   Ли спокойно, едва заметно улыбнулся: он предчувствовал, что инцидент закончится хорошо для Оти, и потому не вмешивался.
   Оти дерзко приподняла подбородок и с вызовом взглянула сначала на полковника, затем на майора. Никто из сержантов ничего не понимал, однако Орк, Рид и Ром на всякий случай закивали головами в подтверждение истинности слов лейтенанта.
   - Хм,- лицо майора изменилось: хищность уступила место напыщенности.- Безусловно, Великий достоин наивысших похвал! Было бы любопытно... Товарищ полковник, дайте ей гитару, пускай она нам споёт... а мы послушаем.
   Евдоков злорадно осклабился: такая дрянь, как Ланкастер, ничего патриотического сочинить не в состоянии. Допелась, пташка!
   Оти протёрла гитару после нечистых евдоковских рук и неспеша настраивала её на нужный лад.
   - Не тяните время!- прогундосил Евдоков.
   - Да-да, начинайте,- кивнул головой Киллер.
   Оти перекинула лямку гитары через плечо и откашлялась:
   - Ода во славу Вождя. В трёх куплетах.
   И, приняв важную позу, она с пафосом запела:
   - Союз нерушимый на долгие годы
   Создал наш воистину мудрый Отец;
   Он - Вождь ясновидящий сотен народов,
   И проискам зла Он положит конец!!!
   Славься, Империя наша прекрасная!
   Нас в лучезарное завтра зовёт
   Партия СерГрига, СерГрига ясного!-
   СерГриг Великий нас в бой поведёт!!!
   Сквозь тьму засияло нам солнце свободы:
   То СерГриг могучий нам путь озарил!
   На правое дело он поднял народы,
   На труд и на подвиги нас вдохновил!!!
   Славься, Империя наша пре...
   - Гениально! Вы - молодчина!!- восторженно прервал её майор.- Я считаю, что сочинённая Вами ода достойна стать Гимном Империи!
   На Евдокова жалко было смотреть: ошарашенный неожиданным поворотом событий, он глупо таращил гляделки на Ланкастер и не мог взять в толк: как?! Ну почему, за что ему такое униженье?!
   - Что же касается Вашей провинности,- продолжал майор,- то вот что я Вам скажу: несомненно, созданный Вами Гимн поднимает боевой дух бойцов, однако Ваш патриотизм не должен превращаться в эгоизм. Как говорится, не духом единым жив человек - солдат, кроме того, хочет есть!
   - Через час обед будет готов!- бойко отрапортовала Оти.
   - Хорошо, очень хорошо... Закончите дежурство - зайдите ко мне. С текстом Гимна. Надо обязательно доложить в Столицу! Есть возможность отличиться лично перед Вождём! Повышение по службе, награды, слава и почёт - теперь всё в наших руках! Да, ноты тоже принесите.
   - Как... Что...- немного прочухавшись, Евдоков начал хватать воздух ртом.- Да их... Их штрафбат ждёт!
   - Вы не понимаете важности момента!- рявкнул майор.- Видимо, мне придётся доложить в Центр и о тех, кто препятствует развитию патриотизма!
   Более страшного обвинения для Евдокова трудно было придумать: полковник испуганно вздрогнул и затрясся, как осиновый лист.
   - Да, конечно, пусть поют,- Бо'Пе подобострастно закивал лысеющей башкой.- Но...
   - Никаких "но"! Здесь Вам не конюшня, а бронетанковый полк! Зарубите это себе на носу... если хотите оставаться полковником. А с Вами, Ланкастер, я ещё побеседую. Надеюсь, мы придём к взаимопониманию.
   Майор ушёл. Евдокова же трясло от бешенства: он долго лишь беззвучно разевал рот, и, наконец, в бессильной ярости прошипел:
   - С завтрашнего дня наряды на кухню отменяются... Все четверо - в караул! Выполняйте!
   - Есть!- Оти щёлкнула каблуками и выпятила грудь вперёд.
   На уголках рта Евдокова выступила пена... Будь он сейчас собакой, заскулил бы, поджав хвост, и убежал, что ему и пришлось сделать в обличье человека: сутулая спина полковника медленно удалялась прочь с поля сражения - наголову разбитый Бо'Пе, сверкая лысиной, вяло волочил ноги, поднимая пыль.
   Сержанты восхищённо смотрели на своего командира: дать такой отлуп Евдокову!
   - Оти, откуда ты это взяла?
   - Так, пришло в голову во время помутнения рассудка. Сначала выбросить хотела, а потом... Вот, пригодилось.
  

* * *

ГЛАВА 3

БЕГЛЕЦ. ЭПИЗОД 2

   ... Двое неслись сквозь чёрную пустоту. Сколько времени прошло с тех пор, как они покинули Землю, никогда не узнаешь: здесь не всходит и не заходит Солнце, здесь не гудят призывно изрыгающие вонь и копоть трубы концерна, по утрам и вечерам озаряющиеся зловещим кроваво-красным сиянием. Казалось, время забыло про них, и они будут вечно разрезать чернильную мглу, чтобы появиться однажды перед чьим-то взором и исчезнуть навсегда.
   Сначала была тьма и ничего кроме, и их было Двое, и с каждым мгновением их полёт в пустоте становился стремительнее. И однажды случилось так, что Двое превзошли в скорости световой луч, и, обогнав его, Они перестали быть порознь, и слились в Одно Целое, и сами стали Светом. И в миг слияния мгла расступилась, и вспыхнули во Вселенной чудные краски, и сияние разноцветных звёзд разлилось в пространстве беспредельным океаном... И посреди океана возник островок: из глубин тёмно-синей бездны появился и начал быстро расти в размерах голубой шар. Необычайно прекрасный, он хотел заставить любоваться собой, и в нём таилось что-то однажды пережитое... Двое, бывшие Одним, подлетали всё ближе, и шар постепенно обретал знакомые очертания, обретал облик планеты Земля. И тут в Едином сгустке энергии что-то дёрнулось, полыхнуло, и Целое развалилось надвое.
   - Назад!- вскричал Тор.- Это же Земля! Это смерть!!!
   Он схватил девушку за руку так, что у него от напряжения побелели кончики пальцев. Однако удержать стремительно надвигающуюся Землю оказалось выше его сил - упереться-то не во что. Большие глаза незнакомки, прекрасные и чарующие, наполнились болью и горечью,- они говорили то, чего не могли вместить в себя слова... Едва уловимый ветерок сорвался с её губ:
   - Пожиратель дорог... Ты не сдал экзамен...
   Рука незнакомки исчезла, и пальцы Тора впились в пустоту. В тот же миг его окутало нежное розовое облако, и он понял, что этим облаком являлась она. Тор попробовал вырваться, но оказался настолько туго спеленован по рукам и ногам, будто его тело вмёрзло в ледяную глыбу. Девушка закрывала его собой, а он не хотел принять её жертву, и рванулся, рванулся что есть мочи...
   Яркая вспышка света ослепила глаза, на голову обрушился тяжёлый тупой удар, а потом наступила тьма. Сознание растворилось в воцарившейся гробовой тишине, и ничто не нарушало покой. Так прошла вечность... Затем откуда-то издалека, сначала едва различимо, а затем всё чётче и чётче, послышался цокот копыт. Тор попытался встать - ничего не вышло. Ему казалось, он заживо замурован в стену и слышит звуки сквозь многометровую каменную толщу. Тогда он сомкнул веки (всё равно ничего не видно) и стал ждать развязки.
   Внезапно шум стих, оборвавшись на полузвуке. Тор почувствовал чьё-то присутствие рядом по леденящему ощущению буравящего его взгляда, и открыл глаза. И хотя, как он считал, после пережитого бояться особенно нечего, волосы на его голове встали дыбом: перед ним во всём своём ужасном великолепии на боевом коне предстала Смерть. Она улыбнулась - о, как убийственно ослепительна её улыбка! - и помахала ему рукой. Тор вежливо улыбнулся ей в ответ, и страх куда-то исчез.
   Человек глядел на Смерть в ожидании: что же дальше? Пауза затягивалась, и он не вытерпел:
   - Ты пришла за мной? Так бери... Мне надоело тебя ждать... Что молчишь?- устало спросил Тор.
   А Смерть всё улыбалась... Каким образом он мог противостоять ей?! Перед всепоглощающей вечностью кровь и плоть бессильны.
   - Ты всё время спешишь,- наконец проговорила Смерть,- и забываешь, что ты мой с самого рождения. Только резвый больно - не угонишься. Скажи, почему вы, люди, питаете надежду о возможности бессмертия?! Как вы можете верить в такую бесподобную чушь?!
   - Не знаю. А тебе что с того?
   - То, что ты устал от жизни, ещё не повод встретиться со мной. Найдёшь ответ на мой вопрос, тогда приду и спрошу.
   - Больше не с кого, что ли?
   - Молчи!- проскрипела Смерть.- Вас, людей, много, а вопросов у меня ещё больше, и все они разные. От тебя я хочу получить ответ на этот. Такова моя воля, и так будет!
   Странно, Тор не ощущал ни малейшего испуга: ведь ему просто снится кошмарный сон! Сейчас он откроет глаза и увидит просыпающееся красное Солнце, встающее из-за рощи у горизонта, а рядом, в густой зелёной траве - таинственную незнакомку, с которой он обязательно познакомится поближе...
   - В гробу я тебя видел!- Тор захлебнулся от приступа смеха.- Чучело ты гороховое, и надо же такой образине присниться! Проваливай!- и он ущипнул себя побольнее, но почему-то не просыпался.
   - Я не сон!- Смерть властным жестом заставила человека замолчать, и скрежещущий железом ледяной голос отбросил его в холодную чёрную бездну.
   Тор попытался ухватиться за лежащий на краю пропасти камень... Тщетно! Гранит рассыпался в пыль от прикосновения человеческой руки. Теперь Тора ничто не удерживало, тем не менее он почему-то не рухнул вниз.
   - Убедись, я не сон! Ты позволяешь себе хамить в адрес прекрасной дамы... Придётся мне исправить этот досадный пробел в воспитании. Однако ты довольно смел и достаточно умён... Нет, я не дам умереть тебе сейчас - для тебя это слишком легко, а для меня неинтересно. За твою дерзость ты принесёшь мне гораздо больше, чем я просила изначально! Помимо того, что я спрашивала, ты ответишь мне ещё на два вопроса: КТО ТЫ и ЗАЧЕМ ТЫ?! Ступай!!!
   У Тора отнялся язык, и он ничего не мог возразить Смерти. Тогда он призвал на помощь свою внутреннюю силу и взглядом задал Смерти немой вопрос:
   - Ты всегда распоряжаешься жизнью по своей прихоти? Почему?! Неужто ты настолько всесильна, что жизнь неспособна одолеть тебя?
   - Жизни просто не существует, есть только я! То, что вы, люди, называете жизнью - всего лишь моё отсутствие! Никто и ничто не может меня остановить, если я сама того не захочу!! Я, Смерть, ВСЕСИЛЬНА и БЕССМЕРТНА!!!
   Жутко захохотав, Смерть пришпорила своего коня и с диким воплем пронеслась над головой Тора прямо к заходящему Солнцу, и вскоре кровавый диск звезды поглотил её.
   Тор, едва дыша, наблюдал за метаморфозами светила. Солнце запузырилось, вспучилось, и, лопнув, алой кляксой стекло по багровеющему небосводу в чёрные камни. И в тот же миг дрожь пронзила почву, и застонала земля, и этот стон отозвался огненной болью у Тора в паху, и словно взрыв разодрал его тело на куски вздувшимся шаром: копчик выпятился кверху, превратившись в сотканную из пламени арку, а позвоночник, вздыбившись, рассыпался на булыжники дороги, и деревья рёбер впились корнями в её обочины...
   Путь брал начало в Нигде и уходил в Никуда - Тор ощущал лишь ничтожно малую часть Бесконечности, пронзившую его сознание... А тело? Где оно теперь и существовало ли вообще когда-нибудь?
   Раздался цокот подков, и из горнила полыхающей арки вырвался отряд огненных всадников. Они принадлежали разным племенам и эпохам, объединяло их одно: рождённые не плотью и кровью, но пламенем, и гул копыт их коней отзывался тугим эхом в самых дальних уголках Вселенной...
   Так чувствовал Тор, хотя и не мог себе объяснить, чем он чувствует, не имея тела? Ослепительные блики обнажённых клинков и невозможность закрыть глаза, которых нет, и сумасшедший галоп несуществующего сердца, и раздираемый в клочья мозг, плывущий облаком звёздной пыли в бездне Космоса...
  
   ...Светало. Всю ночь Тор провалялся в забытьи и, вероятно, бредил: тело покрылось липким холодным потом. И глухим набатом молотил по вискам тяжёлый гул земли, сквозь который ледяными струйками просачивался в уши чей-то знакомый голос:
   - Беги, беглец, беги
   Покуда хватит силы.
   Беги, беглец, беги,
   Наматывая жилы
   На рваные края
   Людских предубеждений;
   Когда-то ТЫ был Я
   В петле перерождений...
   Беги, беглец, беги!..
   Понемногу Тор начал приходить в себя и с любопытством озираться по сторонам:
   - Куда меня занесло?!
   Низко над ним, так, что можно руками потрогать, волочились тяжёлые свинцовые тучи, и порой какая-нибудь очень любопытная облизывала Тора влажным языком, и одежда, как бисером, серебрилась мелкими капельками воды.
   Мрачные седые ели обступили со всех сторон скальную площадку, на которой Тор находился. Поросшие бородатым мхом столетние деревья-гиганты взобрались по крутому склону почти до самой вершины холма, но венчающую его исполинскую каменную глыбу, испещрённую трещинами, не смогли одолеть: Тору были видны только макушки высоченных елей, на ветвях-лапах которых клочьями болталась паутина, и весь лес, казалось, оделся в саван. Птицы, обычно просыпающиеся в предрассветный час, умолкли, словно в трауре. Ни звука...
   В груди тревожно забилось сердце: гробовая тишина давила, прижимала к серому граниту площадки и высасывала последние силы из слабеющего организма. Тор вдруг почувствовал, что если немедленно не уберётся отсюда, то останется здесь навсегда.
   С большим трудом он заставил своё тело подняться... "Боже мой! Я думал, что это каменные обломки впиваются в мою спину!.."
   Под ногами, почти сплошь покрывая площадку, валялась груда раздробленных человеческих костей. Тор непроизвольно попятился назад, потрясённый жутким зрелищем... Внезапно за спиной раздался шорох. "Всё, конец...- пронеслось в мозгу.- Смерть, дура набитая, куда ты смотришь!.."
   Тор обернулся на звук и от увиденного отшатнулся в сторону: на камне-валуне, лежащем у края площадки, распластался человеческий труп. Он ещё не остыл и слегка "дымился" в прохладе пасмурного утра. С обгрызенных рёбер свисали шматы мяса; одной руки не было вообще, а вторая неестественно завёрнута за то, что ещё недавно называлось туловищем. На шее трупа зияла глубокая рваная рана - так, что позвонки видно, а вместо лица - кровавое месиво. Каким чудом сохранились глаза, Тор не ведал, но когда он встретился с мертвецом взглядом, его от копчика до макушки пронзила огненная боль: в застывших зрачках он увидел... Тор узнал их! Сквозь него в вечность смотрели глаза той самой незнакомой девушки!..
   ... Шорох за валуном повторился. Тор не видел причины, вызвавшей его, но, доверяя инстинкту самосохранения, порывался бежать прочь, нестись сломя голову... а его тело глупо, точно под гипнозом, направилось к залитому кровью камню. И что же?..
   Ничего. Оказывается, просто галька осыпалась. "Спокойно, нервишки! У меня ещё есть время скрыться отсюда",- подумал Тор. И только он так подумал, за его спиной раздалось злобное утробное рычание. "Поздно... А я всё равно увижу тебя, безносая..."
   Послышалось прерывистое дыхание, и из-за выступа скалы с другой стороны площадки показалась... маленькая чёрная собачка. Небольшая такая, на тоненький ножках-ходулях, с непомерно толстым лоснящимся брюшком и приплюснутой пучеглазой головой. Она бесцеремонно подошла к Тору, равнодушно обнюхала неподвижно стоящего человека и нацелилась укусить. Тор с отвращением оттолкнул собачку-людоеда носком ботинка. Чёрная бестия обиженно взвизгнула и, как ни в чём не бывало, принялась деловито отрывать куски плоти с бедра несчастной девушки. Тора стошнило и, если б было чем, обязательно вырвало бы, но он так давно ничего не ел...
   - Ну, скотина, сейчас я тебя пришибу! Недолго тебе пировать осталось!
   Тор поднял увесистый булыжник - не хотелось пачкать руки об омерзительное существо,- и тут увидел его...
   К человеку незаметно подкрался здоровенный полосатый зверь. Тор так и не успел рассмотреть его толком, настолько стремительно развивались события дальше. Единственное, что врезалось в память - большущие жёлтые глаза, огромные белоснежные клыки и красный от крови язык.
   Зверь прыгнул, но на какое-то мгновение раньше ноги Тора подкосились то ли от испуга, то ли от слабости... Хищник промахнулся! Пролетев над упавшим человеком, он сорвался с края площадки и кубарем покатился вниз по каменной осыпи, поднимая тучи пыли. Тор перевёл взгляд на чавкающую собачку: "Ага, чёрная дрянь, защитничек-то твой, погляди, как кувыркается!"- усмехнулся он и вновь потянулся к булыжнику, выпавшему из руки при падении. Собачка не обращала внимания на живого - пока ещё - человека и по-прежнему отвратительно чавкала.
   - Получай, с-сука!- процедил Тор сквозь зубы.
   Он в гневе размозжил череп собачке-людоеду, так что она даже не пикнула. Только жирное туловище её судорожно забилось в агонии, а тоненькие ножки-ходули бессмысленно царапали камень.
   ... Тор стремглав летел вниз по каменной осыпи противоположного склона и едва успевал уворачиваться от набегающих на него стволов деревьев. "Только бы не упасть, только бы не упасть!"- пульсировало в сознании. А ещё в тот момент он страстно желал, чтобы полосатая гадина переломала себе лапы и свернула шею...
   Под пологом дремучего леса оказалось сыро и сумрачно. Тор бежал наугад, не разбирая дороги, и тяжёлые ветви хлестали его по лицу, раздирали в клочья одежду и царапали до крови руки, но он не обращал на боль никакого внимания - он чувствовал спиной тяжёлый взгляд жёлтых глаз настигающего его людоеда. Тор чувствовал, как неумолимо сокращается расстояние между ними... И силы его стремительно таяли. Он задыхался. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди...
   ... Хищник играл с человеком. Тор уже еле передвигал ноги, и при желании тигр мог давно с ним покончить...
   На поросшую папоротником поляну Тор выползал на четвереньках. Из упрямства. Он несколько раз замечал полосатую шкуру то слева, то справа, но решил: "Будь что будет: пока не выдохнусь совсем - не остановлюсь". И вот этот момент наступил...
   Тор сел и опёрся руками о землю, чтобы не упасть. Потом не хватит сил подняться, а он твёрдо решил встретить преследователя глаза в глаза. Человек ждал появления хищника, и, хотя того пока не было видно, о его приближении свидетельствовали вздрагивающие ветви зарослей кустарника и хруст сучьев. Людоед не таился, ведь он нисколько не сомневался в беспомощности своей добычи... Вот густая высокая трава на краю поляны расступилась, и Тор увидел кровожадный оскал и ледяной блеск немигающих жёлтых глаз. Людоед долго готовился к прыжку, перебирая задними лапами и виляя задом - тщательно, не спеша, чтобы на сей раз не промахнуться...
   - Уходи,- раздался за спиной Тора спокойный голос.
   Хищная зверюга вздрогнула и привстала, удивлённо всматриваясь куда-то в заросли позади жертвы.
   - Я сказал тебе, уходи, драная кошка,- властно прозвучал всё тот же голос.
   Людоед недовольно рыкнул, нервно дёрнул хвостом... "Сейчас сожрёт нас обоих",- решил Тор.
   И ошибся.
   Обиженно прижав уши, людоед нехотя развернулся и, тяжело вздыхая, направился в чащу леса. Пару раз он оглянулся в надежде, что спаситель жертвы, так неожиданно возникший из ниоткуда, исчезнет.
   - Ступай, ступай!
   Людоеду пришлось подчиниться. Наверняка, никогда до сих пор зверю не приходилось испытывать унижения, и из чащи доносилось удаляющееся оскорблённо-жалобное мяукающее рычание. А Тор, не отрывая глаз, следил за колыхающимся подлеском и никак не мог поверить в то, что остался жив...
   - Ты чей будешь и откуда взялся?
   Теперь, когда смертельная опасность миновала, Тор вслушался внимательнее в звучащую речь,- всё, что ему оставалось, потому что обернуться и посмотреть на спасителя не хватало сил.
   Голос явно принадлежал старому человеку - скрипящий, дребезжащий и в то же время не лишённый обаяния и некоей царственности, что ли...
   Тор, не оборачиваясь, вяло махнул рукой:
   - Оттуда...
   - Считай, повезло тебе, парень.
   Старик обошёл сидящего человека и присел напротив. Его глаза пытливо изучали беглеца и словно просвечивали измученное тело насквозь, выискивая в истощённом организме душу. Тор зябко ёжился под пристальным взглядом, и с облегчением вздохнул, когда старик перестал его рассматривать. Лесной человек молча снял с плеча холщёвую сумку и начал выкладывать из неё на землю всякую всячину. Наконец, на самом дне старик нащупал фляжку и протянул её спасённому:
   - Пей,- сказал он тоном, не терпящим возражений.
   Скрепя сердце, Тор повиновался: открутил крышечку и поднёс фляжку ко рту. В нос ударил нестерпимый резкий запах - настолько резкий, что скривило рот:
   - Разве это можно пить?
   - Если хочешь жить - выпьешь. В противном случае вряд ли доживёшь до утра.
   Тор зажал нос рукой и, стараясь не дышать, осушил фляжку до дна. И, странное дело, с каждым глотком он чувствовал, как мускулы наливаются силой, сознание проясняется, и жизнь обретает иные, нежели чёрный и белый, цвета.
   - Вот так-то лучше,- старик одобрительно похлопал Тора по плечу и утвердительно добавил:- Теперь ты можешь идти.
   - Могу,- согласился Тор.
   Старик аккуратно уложил в сумку вынутые из неё предметы, поднял с земли сучковатую палку, служащую ему посохом, и размеренным шагом двинулся по одному ему известному пути. Тор поспешил следом, хоть и не получил приглашения: ему хорошо запомнился немигающий взор жёлтых глаз людоеда.
   Старик шёл молча и не реагировал на попытки спасённого заговорить с ним. "Ничего,- утешил себя Тор,- это не беда, ведь и из меня порой слова не вытянешь".
   Постепенно его мысли перетекли в другое русло, и Тору стало не до старика. Он брёл за ним почти машинально, не обращая внимания на то, что лес становился чище и светлее, что среди угрюмых седых елей всё чаще встречаются солнечно-жизнерадостные молодые сосёнки... Тоска по покинутому дому, в котором хоть и не было счастья, но всё же он являлся частицей Тора, тяжёлой глыбой льда навалилась на сердце.
  

* * *

ГЛАВА 4

ЧЁРНЫЙ ПЁС ДЛЯ БЛОНДИНКИ

  
   ... - Я люблю тебя,- едва слышно, боясь потревожить чуткий сон возлюбленного, прошептала девушка.
   Прозрачный серебристый свет полной луны, пробившись сквозь тюлевые занавески, рассыпался по шелковистым светлым волосам Исы и, заглянув украдкой в её голубые глаза, вспыхнул вдруг загадочным сиянием. О, если бы хоть кто-нибудь в тот момент мог видеть её лицо!.. Все воплощения женственности и красоты, которые стремились передать на своих полотнах живописцы разных эпох, казалось, собрались сейчас воедино. Притянутые великим магнитом жизни сквозь тысячелетия, маленькие раздробленные частицы наконец-то нашли себя в одном целом, и таинственная улыбка Моны Лизы увядала и блекла перед неожиданно распустившимся, словно цветок, чудом...
   Сегодня Иса была так счастлива, как бывают счастливы только раз... Тихий вздох... Нежное прикосновение сильных рук... Страстный поцелуй, и - глаза в глаза... Всепоглощающий, вбирающий в себя беспредельность и простирающийся на миллионы жизней дальше взгляд двух любящих сердец, признательных и благодарных друг другу за ожидание появления третьего... Таинство свершилось, и теперь Иса каждой клеточкой молодого упругого тела снова и снова переживала минуты наивысшего упоения жизнью...
   Сегодня впервые Она и Он стали Одним... А сейчас её мужчина безмятежно, совсем как ребёнок, тихонько посапывал, и на лице его застыла блаженная улыбка... Иса смотрела на него, и ей не хотелось думать ни о чём другом, и, пока было возможно, она гнала прочь невесёлые мысли; ей не хотелось чувствовать ничего другого, и она не допускала к себе настойчивого предчувствия чего-то непоправимого и страшного, пока было возможно...
  
   ... Солнечный зайчик бесцеремонно уселся на сомкнутые веки Исы и пощекотал ресницы.
   - Пора вставать, любовь моя,- сказал он голосом старшего лейтенанта Оста Окунева.
   Веки девушки дрогнули, однако она не торопилась открывать глаза.
   - Хочешь кофе?- заботливо поинтересовался тот же голос и, не дождавшись ответа, продолжил:- Сейчас принесу.
   Из кухни донеслось громыхание вчерашней немытой посуды и жалобный звон кофейного сервиза, а несколько минут спустя послышалось злобное шипение сбежавшего кофе. Вскоре с двумя дымящимися чашками в руках в спальне появился и сам кофевар:
   - Извини, дорогая, я забыл спросить: с сахаром тебе или без?
   - Лучше со сливками,- улыбнулась спросонок Иса.
   Девушка по-прежнему не открывала глаз, стараясь удержать ускользающие мгновения блаженства, но серая тень мрачного предчувствия уже опустилась на её лицо...
   - Пожалуйста, Ваш кофе со сливками, мадам.
  
   ... Иса стояла у раковины и механически перемывала скопившуюся в ней посуду, отрешённо глядя на журчащую струйку воды. На ходу поправляя накрахмаленный воротничок, к ней подошёл Ост и обнял девушку сзади:
   - Что случилось, любимая?
   Иса промолчала.
   - И всё же?- тормошил девушку Ост.
   Иса перестала драить и без того уже до блеска отполированную чашку, закрыла кран и принялась грызть ногти.
   - Мне страшно, Ост...
   - Только и всего?- улыбнулся он.
   Иса высвободилась из объятий и повернулась к Осту лицом:
   - Прекрати, это не смешно.
   Старший лейтенант знал и чувствовал, что девушка, действительно, очень напугана - как знал и то, что им скоро предстоит расстаться.
   - Что ты боишься потерять?- Ост погладил Ису по голове.
   Иса прильнула к возлюбленному, ища у него защиты от пока неосознанной, но приближающейся опасности, и уткнулась лицом в его широкую грудь:
   - Ты знаешь... Понимаешь, я боюсь, сама не знаю, чего. Боюсь, как дура, и всё тут. Наверное, я невозможная трусиха, да?
   Иса подняла глаза и встретила понимающий взгляд Оста. И он ответил:
   - Каждой тревоге есть своё объяснение: тебя страшит разлука, и рано или поздно это неизбежно произойдёт - ведь мы не вечны. Зачем бояться неизбежного?
   Ост нежно и в то же время твёрдо отстранил девушку от себя и направился к выходу.
   Мысли и чувства Исы сшиблись и спутались. Она в растерянности стояла посреди кухни и от охватившего её волнения не знала, куда деть руки.
   - Ост, мне, правда, очень, очень страшно,- Иса нервно закусила губу.
   - Я не могу забрать у тебя твой страх, Иса, но ты можешь его отпустить сама - в любое время, когда захочешь...
   - Я хочу поговорить с тобой... Я имею право?!..
   - Ты имеешь два безусловных права, как и любой другой человек: жить и умереть. Всё остальное происходит только при согласии сторон.
   - Что ты имеешь в виду?..
   - Постараюсь объяснить, когда вернусь. А сейчас мне пора...
   - ... но ведь ты придёшь только вечером... Придёшь?
   - Я чувствую в твоих словах хотение обладать мной всецело и нежелание дать свободу тому, кого любишь... Постарайся понять: в небе может парить только птица, имеющая крылья; желание владеть другим человеком обрезает ему эти крылья по самые корни...
  
   С большой неохотой шагала Иса к себе домой по пробуждающимся улицам наряженного к празднику города. Вошла в подъезд. Поднялась на четвёртый этаж. Готовясь дать отпор, с минуту постояла перед дверью. Наконец, собравшись с силами, гордо вскинула голову и вошла в опостылевшую квартиру.
   Как она и предполагала, у порога её поджидал взбесившийся папаша. Лысеющая голова, красные после ночной попойки глаза со вздувшимися мешками под ними... Измятый чёрный мундир майора Партийной Полиции выглядел не менее удручающе: заляпанный остатками ночного пиршества и блевотиной, зато с тремя жетонами на груди - из чистого серебра, серебра с позолотой и чистого золота. И на каждом из них вытеснено имя: Оло Гоун (именные жетоны выдавались военным, особо отличившимся перед Вождём и внесшим достойный вклад в Дело Партии). В руке папаша сжимал только что початую бутылку красного вина.
   - Где ты шляешься, стерва?!- заплетающимся языком спросил Оло.
   Иса, игнорируя вопрос, молча сняла обувь и намерилась пройти в свою комнату, но распоясавшийся Оло преградил ей дорогу: майора Гоуна переполняла и распирала ненависть. Он поднёс бутылку ко рту и ненасытно хлебнул прямо из горлышка, однако вино тут же выскочило обратно, не принятое желудком. Майор надсадно закашлялся и сплюнул на пол полупереваренную пищу.
   - Ну, так что, будем в молчанку играть?- заплывшие маленькие глазки злобно уставились на Ису.
   - Мне не о чем говорить с тобой,- не отводя взгляда, ответила девушка.
   - Врёшь, каналья!! У меня, майора Оло Гоуна, даже камни говорят!!!
   - Я не виновата, что тебе попались такие болтливые камни - пусть говорят, а я не желаю. Пропусти.
   Иса так зыркнула на Оло, что майор вздрогнул и на мгновение отвёл взгляд, однако тут же вспыхнул, устыдившись, что проиграл дуэль:
   - Как ты смеешь обращаться к отцу?! Шлюха!- и Гоун влепил Исе звонкую пощёчину.
   Он хотел ударить ещё, но к приходу Исы настолько накачался спиртным, что не удержался на ногах и рухнул на ажурный журнальный столик, стоявший в прихожей. Ножки столика жалобно скрипнули и подломились, не вынеся тяжести тучного обрюзгшего тела. Иса поддала пяткой под рыхлый обвисший зад и, не дожидаясь, пока Оло поднимется, юркнула в свою комнату, заперев дверь изнутри.
   Из прихожей слышались возня и злобная ругань: майору Гоуну никак не удавалось подняться.
   - Ах ты, паскуда, на кого руку подняла! Погоди, недолго тебе осталось!- угрожающе прохрюкал Оло и зашёлся жутким смехом.
   Иса в изнеможении осела на пол и прислонилась спиной к двери. Тот, кто называл себя её отцом, и до трагической гибели её матери не очень-то баловал девушку заботой и лаской, а после... После несчастного случая Оло всячески норовил унизить достоинство Исы, правда, старался сдерживать свои эмоции. Однако в последнее время Оло словно с цепи сорвался, и уж когда напьётся...
   - Мама, как я устала...- прошептала Иса, обращаясь к портрету на стене.- Помоги мне, мама...
   Роняя и опрокидывая мебель, встречающуюся на его пути, Оло удалось доползти до двери, за которой скрывалась Иса . Теперь девушка отчётливо слышала хрипящее дыхание и чувствовала нестерпимый запах перегара, проникающий сквозь замочную скважину.
   - Слушай меня, дрянь. Давно хотел тебе сказать... Молчишь? И правильно, молчи и слушай,- сипел Оло Гоун.- Я давно мог покончить с тобой и выбросить, так сказать, на свалку истории, но ты слишком хороша собой, а хорошими вещами расточительно расшвыриваться, не так ли?
   Майор сёрбнул из горлышка и продолжил:
   - Я очень выгодно продал тебя, хм... Совершил, так сказать, выгодную сделку. Ты ещё не знаешь, но дней эдак через пять... может, через десять,- неважно, через сколько, но... ты станешь наложницей моего дорогого шефа. Будешь теперь генеральшей, ха-ха. А вздумаешь ерепениться, так твоему любимому сосунку тут же придёт конец,- Оло омерзительно срыгнул.
   - Ты не знаешь, где он и кто он,- огрызнулась Иса.
   - Пока не знаю,- хихикнул Оло.- Пока. Но рано или поздно я его найду. Не понимаю, как тебе удаётся ускользнуть от моих агентов, но они тебя всё равно выследят, рано или поздно... Хочешь, обрадую? Я ведь уже вычислил район, в котором твой сопляк живёт.
   Сердце Исы тревожно забилось. Нет, не обмануло её предчувствие...
   Оло между тем продолжал издеваться:
   - А хочешь услышать, зараза, что я получу взамен?- майора поглотило чувство упоения, близкое к экстазу.- А взамен я получу новые погоны. Так что можешь меня поздравить, совсем скоро я стану под... - ик!- полковником...
   Оло замучила отрыжка. Изо рта вместе с отторгнутой пищей и вином полетели слюни и сопли.
   - Чтоб ты подавился и сдох!- в бессильной ярости выкрикнула Иса и, бросившись на кровать, спрятала голову под подушку.
   Оло никогда раньше не видел её слёз; тем более Иса не хотела, чтобы он услышал, как она плачет...
   - Я ещё не закончил,- давясь слюной, прохрипел из-за двери Оло.- С сегодняшнего дня ты никуда не выйдешь без сопровождающего, даже на работу!.. Йе-хе-кхе-хе-хрр... От меня, погань, ещё никто не уходил!
   За дверью раздался клокочущий дьявольский смех.
  
   ... Иса приоткрыла дверь своей спальни и, осторожно выглянув наружу, осмотрелась по сторонам: сейчас ей меньше всего хотелось столкнуться нос к носу с вечно брюзжащим папашей. Никого не видно... Тишина...
   "Всё в порядке, можно незаметно улизнуть. После вчерашней буйной оргии моё быдло наверняка в отрубе",- крадучись, Иса направилась к выходу. Хочешь, не хочешь, а на работу идти надо; тем более Иса дорожила своим местом - многолюдным и оттого интересным,- и ждала от него чего-то особенного, что способно было бы в корне изменить её жизнь, причём в лучшую сторону...
   А жизнь день ото дня становилась всё поганее и отвратительнее. Иса прекрасно понимала, что за пьяными издёвками Оло Гоуна стоят конкретные действия, и что сеть, сплетаемая этим жирным пауком, скоро опутает её с головы до ног, и...
   "Что тогда?! Бросить всё к чёртовой матери и бежать, бежать! Бежать... А куда? Найдут и поймают... Нет, не поймают, я им не дамся... А как же Ост?! Подумать страшно, что будет, если они до него доберутся..."
   И Иса верила и надеялась; она ждала чуда, которое, казалось, уже пришло и стоит у порога, только двери открыть не решается. Порой Исе так хотелось крикнуть ему: "Что же ты там торчишь?! Я без тебя погибаю!.."
   Через гостиную комнату Иса пробиралась, брезгливо морщась от противного кислого запаха: всюду, где только можно, разбросаны тарелки с остатками пищи, залитыми вином и водкой; помимо того, части трапезы, непринятые изнеженными желудками гостей, в нескольких местах растеклись по дорогому персидскому ковру зловонной массой. Господа убрались восвояси вечером, а после...
   Оло Гоун поразвлёкся на славу: на гигантской хрустальной люстре, закрывающей едва ли не треть обширного потолка, болтались гирлянды бюстгальтеров упорхнувших ночных бабочек; все стулья оказались перевёрнуты и некоторые из них поломаны, а зеркало шикарного старинного трюмо расколото вдребезги валяющейся тут же красной туфлей на высоком каблуке-шпильке...
   Иса с омерзением взглянула на открывшуюся ей картину, и горло её сдавил тошнотворный спазм,- девушка едва сдержалась, чтобы не обрыгаться тут же. Зажимая рот рукой, Иса бросилась в ванную комнату, как вдруг в углу захрустела стянутая туда вместе со скатертью посуда... Иса невольно обернулась.
   На девушку уставились холодные немигающие глаза Оло Гоуна. Иса хотела расхохотаться огородному пугалу в лицо: на голове папаши красовались изукрашенные вишенками и дольками лимона чёрные трусики отработавшей своё проститутки, а ненасытная заплывшая морда размалёвана губной помадой разных цветов... Иса улыбнулась, а вот рассмеяться у неё так и не получилось: её парализовал страх.
   Сквозь бессмысленный пьяный взгляд Оло Гоуна явственно читалась животная ненависть выползшего из преисподней чудовищного монстра. Иса беспомощно застыла на месте, приклеившись к полу, и судорожно искала в памяти слова спасительной молитвы... и у неё ничего не выходило. Взгляд демона между тем высасывал из девушки энергию жизни, и она чувствовала, как слабеют и становятся чужими её ноги, как наливается свинцовой тяжестью всё её тело, как жилы вместо крови наполняются некой липкой слизью... Но как только разрозненные слова начали складываться в заклинание, которому Ису успела научить мать, глаза Оло сразу остекленели и подёрнулись мутной пеленой. Обрюзгшая туша майора завалилась обратно в угол, с хрустом подминая под себя уцелевшие при падении со стола тарелки, супницы, бокалы... Жирная свинья в чёрном кителе и далеко не первой свежести приспущенных кальсонах несколько раз хрюкнула и забылась тяжёлым пьяным кошмаром.
   Не помня себя, Иса пулей выскочила из квартиры и как угорелая понеслась вниз по лестнице. На предпоследней перед выходом из подъезда площадке Иса едва не сбила с ног незнакомую молодую женщину и, не извиняясь, побежала было дальше, даже занесла ногу для следующего шага... и инстинктивно попятилась назад.
   Внизу, у самой двери, где стоял бак для пищевых отходов, сидела огромная обожравшаяся крыса. Толстенная крыса от своей чрезмерной полноты казалась ещё безобразнее, чем обыкновенные её сородичи. Шкурка её сыто лоснилась, а чёрные колючие глазки зверька зло вперились в Ису, и взгляд их оказался до того похож на взгляд Оло Гоуна...
   И всё же крыса осознавала превосходство человека над собой: видимо, сожалея, что она недостаточно велика для того, чтобы загрызть прервавшую её завтрак девчонку, крыса вразвалку неторопливо заковыляла к норе, волоча за собой здоровенный кусок сыра. Зверёк с трудом протиснулся в тесноватое для него отверстие, но длинный голый хвост довольно долго торчал снаружи. Иса отвернулась, чтобы не смотреть на него - настолько хвост представлялся ей отвратительным, отвратительнее самой крысы,- отвернулась и увидела перед собой молодую женщину, которая до сих пор никуда не ушла.
   - Извините меня, пожалуйста,- смущённо пролепетала Иса.- Я не в себе сегодня...
   - Не стоит извиняться,- холодно ответила незнакомка.
   - Ой, я, кажется, забыла захлопнуть дверь за собой,- немного отдышавшись, спохватилась Иса.
   - Не беспокойтесь, её закроют,- сухо отрезала незнакомка и приблизилась к Исе вплотную.
   Иса никогда не считала себя глупым человеком. "Баста, приехали,- сообразила девушка.- Теперь и за мной "хвост" тащиться будет". К горлу её снова подкатил тошнотворный комок, только на сей раз сдерживать себя девушка не стала: вся пища, которая хотела выплеснуться наружу, фонтаном вырвалась из желудка Исы и потекла по платью "хвоста". "Вот тебе",- злорадно усмехнулась про себя Иса.
   Незнакомка от подобной дерзости на некоторое время потеряла дар речи, а только корчила гримасы и хватала ртом воздух, при этом брезгливо растопырив пальцы.
   - Ах ты, дрянь!- наконец разродилась гневной тирадой "хвост".- Ты у меня ответишь за это!
   А Исы и след простыл...
  
   "... Только бы успеть предупредить Оста, только бы успеть!.."
   Сердце неистово металось в груди пойманной птицей: то рванётся вверх, к горлу, отчаянно трепыхаясь, то вдруг запрячется в самый потаённый уголок и затихнет, как будто и нет его вовсе.
   "... Господи, помоги мне! Я хочу, чтобы Ост остался жив!! Хоть нам нельзя будет больше встречаться - ради его спасения!- ты позволь мне, Милостивый, увидеть его в последний раз! Я должна предупредить его, чтобы он не искал встреч со мной, иначе - смерть!.."
   Рот пересох, и нестерпимо кололо в боку и груди. Бегом, шагом, ползком - всё равно! В общественном транспорте ещё маловато людей, среди них не затеряешься, и на такси нельзя - выследят, донесут...
   - Дура!- ругнула себя Иса и тотчас же отпрянула назад в тёмную подворотню.
   По освещённой улице, никуда не спеша и как будто кого-то выслеживая, медленно проплыла машина гражданской полиции.
   - Вот балбеска, чуть не попалась...
   Много раз проделывала она путь к Осту прежде, но никогда ранее он не казался Исе таким бесконечно долгим, таким угнетающе-безрадостным и таким страшным. Наоборот, ей доставляло удовольствие водить шпиков за нос, а потом, когда преследователи опостылят ей, ловко улизнуть. Ещё бы, ведь Иса с детства изучила здесь каждую щель, знала превеликое множество лазеек и, как заправский конспиратор, всякий раз следовала к месту назначения разными путями. Вся разница лишь в том, что ещё совсем недавно,- не далее, как вчера,- она воспринимала происходящее с нею как игру - пусть и не очень добрую, а теперь... Теперь же, если она сделает неверный ход, то любимого человека Исы убьют, и убивать его будут мучительно долго и невыносимо жестоко... А за что? Всего лишь за то, что Иса его любит...
   Девушка прислонилась спиной к прохладной, чуть влажной от предутренней росы стене и немного отдышалась.
   - Не расслабляться!- приказала себе Иса, отталкиваясь руками от серого бетона.
   ... Она уже не обращала внимания на одеревеневшие от напряжения руки и ноги - теперь боль мало беспокоила её. Успеть! Главное, успеть, пока Ост не ушёл на работу, иначе всё пропало! Они убьют его!
   - Боже!- ужаснулась Иса пронзившей её мысли.- А ведь за него возьмётся Оло!..
   Откуда только силы появились! Квартал, ещё квартал, и ещё один... Оставалось совсем чуть-чуть, и Иса уже решила, что её усилия не напрасны и увенчаются успехом, когда она заметила позади себя собаку.
   Здоровенный чёрный пёс не подходил близко, но стоило остановиться Исе, останавливался и он. "Тебе-то что не спится? Голодный, небось,- пожалела его девушка.- Бедный, хозяина, наверное, потерял..."
   Иса знала, что беспризорных животных безжалостно отстреливают, тем более, праздник на носу... "Плевать на собаку! Тут человека к стенке поставят и не поморщатся..."
   - Брысь!- прогоняя увязавшуюся за ней животину, Иса замахнулась кулаком.- Пошёл отсюда! Кому говорю?!
   Чёрный пёс исподлобья посмотрел на девушку, развернулся и, часто оглядываясь, медленно скрылся за поворотом.
   Иса нырнула в арку и оказалась в глухом и сумрачном каменном мешке. Успела... Измождённая улыбка промелькнула на искусанных в кровь спёкшихся губах: успела!
   Непослушные ноги с трудом донесли Ису до заветного подъезда. Девушка потянулась к отполированному медному кольцу двери... и тут же отдёрнула руку:
   - Уродина! Идиотка поганая...
   Сзади, всего в нескольких шагах, стоял чёрный пёс и угрюмо взирал на Ису. "Кретинка! Как я раньше не подумала! На нём же радиодатчики..."
   Иса опрометью бросилась прочь из западни... и застыла в ужасе: чёрный пёс, преградив ей дорогу, свирепо скалил клыки. Ловушка захлопнулась. Значит, скоро придут хозяева, чтобы вытащить добычу. Всё пропало!..
   ... Несколько неимоверно длинных секунд стояли они, враг против врага: измученная хрупкая блондинка и огромный, с пеной у рта, злобно рычащий чёрный пёс. Неизвестно, о чём думала собака, глядя на загнанного ею человека... "Господи, не допусти, чтобы они его убили!"- взмолилась Иса.
   - Умри же!- в необузданной ярости худенькая девушка кинулась на чёрного пса.
   Шансы на победу изначально оказались неравны. Чёрный пёс в мгновение ока подмял под себя хоть и отчаянную, но обессилевшую девчонку. Иса закрывала лицо то одной, то другой рукой, стараясь свободной рукой схватить противника за глотку. Конечно, она могла затаиться, замереть и тем самым сохранить себе жизнь: девушка знала, что выдрессированная собака не тронет неподвижно лежащего человека... Иса не кричала, не звала на помощь, боясь тем самым привлечь внимание к себе, а значит, к Осту. Она брыкалась и лягала чёрного пса под зад, поддавала ему поддых коленями, а тому, казалось, всё нипочём! Он деловито и методично полосовал нежную бархатистую кожу своими острыми клыками, драл её в клочья когтями... В какое-то мгновение Исе показалось, что в одном из окон заветной квартиры промелькнуло лицо Оста... Она ещё сопротивлялась... Нет, её любимый спас бы её!
   ... Иса почувствовала, как белые острые зубы чёрного пса входят в мягкие ткани её горла, услышала хруст ломающегося хряща и в тот же миг увидела - она успела это увидеть!- как мёртвой хваткой сомкнулись пальцы её рук на шее врага...
  
   ... Понемногу Иса начинала чувствовать, правда, ощущения её были так непохожи на те, к которым она привыкла.
   Иса плыла в космическом пространстве по серебристой лунной тропе. Там, далеко внизу, девушка видела Землю, а прямо перед собой - Луну, которая звала и манила... Рядом с Исой шёл красивый чёрный пёс - теперь он, виновато виляя хвостом, прижимался к ногам Исы и заглядывал в глаза человека, прося ласки и защиты. Зверь что-то предчувствовал.
   Они шли долго, Иса не могла бы даже приблизительно сказать, сколько времени прошло, только оказались странники на другой стороне Луны. Здесь, в Царстве Вечной Тени, лунная тропинка оборвалась, и путешественники остановились: никто из них не знал, куда идти дальше, и что их ждёт впереди.
   Они постояли немного, и вдруг шерсть на загривке чёрного пса встала дыбом. Иса не понимала причины его поведения, хотя... Вот до её слуха донёсся странный звук... Странный потому, что здесь, в безвоздушном пространстве (Иса точно знала!) не могло возникнуть никаких звуков, и тем не менее... Тем не менее, девушка отчётливо слышала цокот подков о булыжную мостовую, и звук приближался...
   ... А потом Иса увидела ЕЁ.
   Перед девушкой появилась Смерть: как будто открылись невидимые ворота, и из Ничто выехала всадница, ужасная и великолепная. Она остановилась метрах в десяти от странников и некоторое время их рассматривала.
   - Ко мне!- властно приказала она.
   Чёрный пёс вздрогнул, прижал уши и заскулил... Разумеется, он не мог не подчиниться, и, в страхе припадая на брюхо, пополз к ногам Повелительницы. Несколько раз он оборачивался, прося у человека помощи и защиты, но Иса, поражённая увиденным, стояла как вкопанная и словно проглотила язык.
   - Хороший пёс,- Смерть одобрительно кивнула головой.- Я давно искала себе такого.
   Смерть спрыгнула с коня и потрепала пса по загривку, и его плоть сразу начала рассыпаться, превращаясь в лунную пыль, тут же сметаемую космическим ветром.
   Иса видела, как сначала исчезла шерсть, затем кожа, после стали растворяться ткани мышц и сухожилий. С каждой секундой пустота пробиралась глубже: вот сквозь образовавшуюся в нижней челюсти дыру вывалился язык, и зазияли провалы глазниц... Иса с интересом и содроганием наблюдала, как запульсировала в пространстве кровь: не сдерживаемая более стенками артерий и вен, она, тем не менее, текла в привычном для себя русле... Последним исчезло сердце. И всё же Иса продолжала видеть чёрного пса, только теперь он превратился в прозрачный мерцающий призрак.
   - Здравствуй,- Смерть обратилась теперь уже к Исе.- Ты снова здесь...
   - Здравствуй,- заикаясь, пролепетала Иса.
   - Немного рановато. Я, пожалуй, обниму тебя...
   Иса вздрогнула в ужасе, ощутив физически, как сейчас и её тело рассыплется в прах.
   - ... но не так, как его,- Смерть посмотрела на чёрного пса.- Иначе...
   И произошло то, что рассудок Исы отказался принимать.
   Смерть начала выворачиваться наизнанку. Иса не могла бы объяснить ни словами, ни жестами, как именно это происходит: Смерть как бы проваливалась сама в себя, а изнутри её наружу выходило нечто новое... Так продолжалось несколько секунд. Когда метаморфозы закончились, Иса и вовсе оторопела: прямо на неё смотрела она сама, только та Иса была лучше, красивее, и... та была такой, какой страстно желала быть эта Иса.
   - Ты... кто?- после очень долгой паузы спросила девушка.
   - Я - Жизнь,- ответила сияющая девушка-близнец.
   - Моя жизнь?
   - И твоя, и всего...
   Иса земная вдруг заметила, что слуги Смерти больше не призраки: перед ней стояли живые белый конь и чёрный пёс!
   Иса Небесная лучилась радостью и благоухала свежестью; она была настолько очаровательна, прекрасна и мила, что Иса земная всем сердцем своим возжелала упасть в объятия той, чьим отражением она являлась.
   Обе Исы медленно двинулись навстречу друг другу и крепко обнялись. И как только это произошло, сердца обеих заискрились и, слившись воедино, взорвались ослепительной вспышкой света...
  
   ... Огромная белая сова, сидящая на груди неподвижно лежащей девушки, таращила свои жёлтые глазищи на приближающихся людей. Они всё ближе, ближе... "Значит, сюда",- и сова, бесшумно взмахнув крыльями, резко набрала высоту и скрылась за крышами домов, стынущих под ледяным ветром. Рассвет не торопился приходить - мрачные серо-сизые, почти чёрные тучи утюжили утреннее небо, не выпуская город из объятий тьмы.
   - Странно, откуда здесь эта птичка?- старший из трёх подошедших мужчин недоумённо проводил взглядом ночную гостью.- Что делает летом в городе полярная сова?
   - Может, проголодалась,- гыгыкнул тот, что помоложе.
   - Балда, это же не ворона! Совы по помойным бакам не шарятся. И что делать ей в городе, когда в тундре сейчас полно леммингов? Здесь дело нечисто. И звонившего не определили... Инопланетянин нас вызвал, что ли?
   Двое подошли совсем близко к распростёртому на земле телу. Старший присел рядом и наклонился пониже.
   - Батюшки-светы!..
   - Что такое?- третий подошёл с другой стороны лежащей девушки и опустился на колени.
   Густая спёкшаяся жижа, толстым липким слоем покрывшая шею и грудь, скрюченные одеревеневшие пальцы и невероятно огромная - для такой небольшой, в общем-то, девушки - мутная бордовая лужа, источающая терпкий запах крови. Из близлежащих подъездов понемногу сонно выползали перепуганные рёвом сирены любопытные жильцы.
   - Я знаю её отца, несколько раз приходилось откачивать...- обречённо ссутулившись, седой врач передвижной реанимационной амбулатории обвёл грустным взглядом своих товарищей.- Этого он нам не простит...
   - Чего этого?!- истерически взвизгнул молоденький медбрат.- Того, что мы приехали по вызову к трупу его дочери?! Я её, что ли, ножом по горлу чикнул?!
   - Не скули!- зло одёрнул его второй медбрат, на висках которого едва засеребрилась седина.
   - Тебе хорошо так говорить!- не унимался первый.- У тебя уже дети есть, а я ещё даже бабу не трахал!!! Су-у-ки-и-и!..
   От молоденького вдруг нестерпимо понесло смрадным запашком, и штаны его предательски обвисли сзади.
   Пожилой врач ничего не ответил, лишь смачно сплюнул в сторону скорчившегося юнца.
   - Заглохни, падаль!- неожиданно вмешался водитель, до этого стоявший в стороне.- Не тебя ли я вчера видел в морге, ублюдок?! И запах-то тебе больно идёт!
   Молоденький застыл, как вкопанный, и на его перекосившемся от страха и злобы лице проявилась вся мерзость, которую он до сего момента умудрялся скрывать от людей, его окружающих.
   Покуда длилась перепалка между медбратьями, врач машинально, следуя многолетней привычке, прикоснулся пальцами к окровавленному запястью. Что?.. Ещё... Ещё раз...
   - В машину её, быстро!- не своим, срывающимся и дрожащим от волнения голосом прокричал он.- Капельницу!!
   - А с тобой я ещё разберусь, выродок!- рявкнул водитель, хватая за шкирку пытавшегося затеряться в собравшейся толпе зевак прыщавого юнца.- Живо на место, падла, если жизнь дорога!- и здоровенный детина швырнул молоденького медбрата внутрь машины...
  
   ... Водителю пока ничего не говорили.
   Пугая ранних прохожих, визжали на поворотах тормоза, и истошный вой сирены будил сладко спящие кварталы. Бледное лицо девушки, крепко-накрепко пристёгнутой к носилкам кожаными ремнями, постепенно розовело.
   - Одного не понимаю,- врач задумчиво чесал всклокоченную седую бороду, глядя куда-то мимо двоих помощников, начисто протирающих абсолютно неповреждённые руки и шею лежащей в беспамятстве Исы.- Если это не её кровь, кого она умудрилась разорвать на части... и где тогда труп?! Никто ничего не видел и не слышал... И никаких следов!
  
   ... Иса почувствовала нудную тянущую боль, растекающуюся по всему телу, и открыла глаза.
   Рядом с больничной койкой, на которой она лежала, стояли двое: Оло Гоун, собственной персоной, и давешний "хвост", переодевшаяся в свежее платье.
   - Дешёвая симулянтка,- осклабился Гоун.- Думаешь разыграть помешательство, кровью обливаешься... Чтоб сегодня же была на работе! Как штык!!- гаркнул Оло и направился к выходу.
   "Хвост" с нескрываемым злорадством швырнула девушке в лицо чистую одежду и презрительно ухмыльнулась.
   Иса, негодуя, харкнула в ехидную рожу "хвоста", но смачный жирный плевок не долетел до цели. "Хвост" проворно увернулась и, с удовольствием влепив несчастной звонкую пощёчину, скрылась за дверью.
   Несколько минут Иса неподвижно лежала, невидящим взглядом уставившись в потолок, а после, ничего не понимая, начала с удивлением ощупывать свою шею, руки... "Неужели я и впрямь схожу с ума?" И тут, впервые никого не стыдясь (ни больных с соседних коек, ни присутствующей в палате медсестры, ни собственной слабости), Иса безудержно разревелась - громко, навзрыд...
  

* * *

ГЛАВА 5

ВЕЛИКИЙ ВОЖДЬ И СТАРШИЙ БРАТ

   - Ну, что, привёз?- СерГриг нетерпеливо вышел из-за стола, на котором полулежала секретарша с задранной юбкой.
   - Привёз,- промямлил АлГриг, он же Младший Брат Вождя Народов.
   - Надеюсь, ты её не испортил по дороге?- строго спросил Вождь и тут же рассмеялся своей остроумной шутке: АлГриг, всем известно,- в своём узком кругу, разумеется,- физиологически не мог этого сделать.
   Товарищ СерГриг взглянул на секретаршу, удовлетворённо натягивающую трусики, и столь же удовлетворённо застегнул ширинку.
   - Иди, подмойся, и на сегодня можешь быть свободна, ты мне не нужна. Но смотри у меня там!- погрозил пальцем Великий Вождь и кровожадно осклабился.
   - Товарищ СерГриг, вы ж меня знаете: я, кроме Вас - никому...
   Секретарша жеманно надула губки и, игриво виляя помятой попкой, вышла из рабочего кабинета Вождя.
   Дверь за секретаршей ещё не успела захлопнуться, а СерГриг уже затрясся похотливой дрожью:
   - Ну, веди. Надеюсь, эта мне угодит...
   - Я старался, когда выбирал,- заранее оправдываясь, пролепетало существо, именуемое в народе Младшим Братом.
   - Ты и в прошлый раз говорил то же самое!- рявкнул СерГриг и с издёвкой продолжил:- Акаде-емик! Доктор наук! А в таком простом деле, как бабу снять, ты - дубина стоеросовая! Лишить тебя к ядреной фене всех твоих званий... к чёртовой матери!- и неожиданно для себя самого Вождь вдруг смягчился:- Не распускай нюни, я всего лишь пошутил. Ладно, пшёл вон, а девку сюда давай!..
   АлГриг, расстроено тряся жирными лоснящимися щеками, покорно - задом, задом,- вышел прочь из кабинета.
   Отец Народов мнил себя неотразимым мужчиной и впадал в дикую ярость, если женщина ему отказывала. Он вообще терпеть не мог отказов и в гневе способен был изуверски замучить посмевшую сказать "нет" девушку... Впрочем, иногда товарищ СерГриг был добрый (например, как сегодня после шестиминутной разминки с преданной секретаршей) и не убивал сразу, но делал всё возможное, чтобы строптивая женщина сама как можно скорее либо влезла в петлю, либо (о, Вождь умел прощать!) покорно отдалась ему. И та вчерашняя стервочка... Её счастье, что вовремя одумалась, не то пришлось бы принять меры...
   От неприятных воспоминаний Старший Брат начинал закипать. Он нервно ходил по пушистому, скрадывающему шаги ковру, когда дверь в кабинет отворилась и на пороге появилась невысокая стройная русоволосая девушка в чёрном элегантном и очень женственном костюме из бархата - девушка настолько хорошенькая, что по отвисшему подбородку товарища СерГрига непроизвольно потекла слюнка. Старший Брат жадно сглотнул: "Сейчас я её раздену... Давненько мне не попадался такой лакомый кусочек!"- и лишь потому, что его только недавно "разрядила" секретарша, а так же из желания пустить пыль в глаза, Отец Народов решил поиграть с красавицей в щедрого рыцаря.
   - Ну, что ты там стоишь, дорогая? Будь смелее, раскованнее, не надо зажиматься. Ты ведь знаешь, кто я?
   - Конечно, Великий Вождь.
   - Замечательно. Так что проходи, располагайся, чувствуй себя как дома,- сладострастно улыбнулся Вождь и широким жестом великодушно пригласил незнакомку к богато обставленному всевозможными яствами и винами обеденному столу.
   - Спасибо, я не голодна,- с достоинством ответила девушка и присела на стоящее подальше от стола кресло.
   - Тем лучше! Сэкономим несколько минут для более приятного времяпровождения,- облизнулся Вождь.- Можно сразу перейти к делу.
   - Какому делу?- брови девушки удивлённо приподнялись.- Разве у меня с Вами могут быть общие дела? Вы - Повелитель, и Ваша роль - управлять государством, а я - кухарка, и здравый смысл подсказывает мне, что моё дело - готовить пищу.
   "Больно умная"- нахмурился Вождь. Отец Народов выполз из-за стола и зашагал по кабинету.
   - Не будь дурой,- СерГригу надоело играть в благородного рыцаря: слишком уж утомительно и нудно, пусть этим занимаются слабаки, а сильные берут своё, не спрашивая.- Да знаешь ли ты, что тысячи таких вот,- Вождь ткнул пальцем в сторону незнакомки,- нет, даже десятки, сотни тысяч таких, как ты, мечтают хотя бы просто прикоснуться ко мне. Тебе же выпала великая честь, я удостоил тебя внимания лично, я угощаю тебя со своего стола...
   - Спасибо за угощение,- вежливо и твёрдо повторила незнакомка,- но я не голодна. Тем более, если Вы хотели оказать мне честь, разве это так делается? Хватают неизвестно зачем и за что посреди улицы, силком пихают в машину...
   - Ты что, сопротивлялась?
   - Разумеется. И Вам было бы проще приглашать к себе на беседу тех, кто мечтает припасть к вашим стопам, как Вы говорите...
   - А ты разве нет? Твоя преданность начинает вызывать у меня сомнения... Ты посмела сопротивляться органам правопорядка... За мной охотятся тысячи вражеских шпионов. И шпионок тоже. И если бы ты оказалась одной из них... Представляешь, какой удобный случай со мной покончить - раз и навсегда! Но жизнь научила меня предусмотрительности и осторожности, и именно потому я жив до сих пор. Я несу людям новый порядок и счастье, я уничтожаю наших врагов - жестоких поработителей и угнетателей человечества, я строю светлое будущее...
   - А в этом светлом будущем будет место для меня?- спросила девушка у Вождя.
   - В будущем будет место для всех... кто с нами. Ну, а кто против, тому разрешается умереть.
   Вождь любовался собой: как он думал, обработка "объекта" прошла на "отлично".
   - Ну, ладно, поговорили, и хватит. Раздевайся. Пора тебе узнать, что значит настоящий мужчина! Ну, чего ты медлишь?!
   - Вы всегда так нагло ведёте себя с женщинами?!- возмутилась девушка.
   - Что?! Да как ты смеешь мне перечить?!- топнул ногой СерГриг.- Раздевайся!!!
   Незнакомка испуганно задрожала, но сумела взять себя в руки:
   - И не подумаю,- твёрдо ответила она.
   - Хор-рош-шо,- прошипел побагровевший Вождь.- Иди. Только имей в виду: отныне за каждым твоим шагом и вздохом будет установлен жесточайший контроль. И всякий мужчина, с которым у тебя хоть что-нибудь будет, подвергнется изощрённым пыткам на твоих глазах. Я вижу, ты вздрогнула... Выходит, у тебя уже есть любимый молодой человек, а это значит, что не далее, как завтра, ты встретишься с ним в камере пыток, только обратно он уже не выйдет! А ты... Ты живи, тварь неблагодарная. Всё! Я сказал!! Ступай...
   СерГриг остался доволен произведённым эффектом: плечи девушки ссутулились, гордо вскинутый подбородок опустился, взгляд потух, по щекам катились слёзы... Дело наполовину сделано.
   Великий Вождь с благодарностью посмотрел на портрет своего наставника и учителя тов. Сталина: когда по приказу Отца Народов ушедшей эпохи чекисты схватили Якира, то, желая придать расправе законный вид, хотели заставить его подписать бумажку, в которой говорилось, что он, Якир, является отъявленным негодяем, агентом вражеской разведки и врагом народа. После того, как командарм отказался, его стали изуверски пытать, но даже видавшие виды чекисты, знающие толк в пытках и способные выбить любые признания у кого угодно, были поражены: сила духа обречённого на гибель героя Гражданской войны оказалась крепче орудий пыток. Тогда в камеру допросов по совету мудрого Сталина привезли сына Якира и сказали: сейчас мы при тебе калёными иглами выжжем, а затем вырвем глаза твоему десятилетнему сыну... если не подпишешь покаянный лист. Якир подписал, и его расстреляли не как мученика и героя, а как злодея и врага народа...
   Старший Брат частенько прибегал к наследию предшественника, особенно, когда хотел сохранить саму жертву - в целях дальнейшего использования - в целости и сохранности. Схема запугивания оказалась очень эффективной - эффективной настолько, что до сих пор ни одна женщина не смогла устоять... Разве что, за исключением трёх повесившихся и одной утопившейся сумасшедших - остальные сказали ему "да"!
   - Я могу отменить приказ,- еле слышно зашипел Вождь,- но теперь тебе придётся умолять меня, валяться в моих ногах, целовать мои пятки! Надо будет, и в сраку меня поцелуешь, может быть, тогда я соглашусь подарить тебе несколько минут любви!! Проваливай!!!- Отец Народов гневно вытолкал сотрясающуюся от рыданий девушку в коридор.- А ты, козёл, живо ко мне!
   Раболепно протиснувшись сквозь щель в двери, жирная обрюзгшая туша Младшего Брата нерешительно мялась на пороге огромного роскошного кабинета Великого. Не прекращая подобострастно кланяться, презираемое Старшим Братом существо заискивающе заглядывало в рот благодетелю, точно в его священном теле хранился кладезь Истины.
   - Жалкие безмозглые кретины!- Старший Брат нещадно хлестал АлГрига по щекам.- Я ведь стараюсь ради их же блага, а в ответ - чёрная неблагодарность!! Быдло!!! Ненавижу... И за что любить этих дерьмовых людишек, скажи мне на милость, любезный братец? Хотите жрать - жрите, наслаждайтесь! Хотите зрелищ - сколько угодно, пожалуйста! Чего им ещё надо?! И не распускай мне тут нюни, сколько раз повторять! Убирайся нахрен с глаз моих долой!
   Младший Брат не заставил повторять дважды и бесшумно, несмотря на свою тучность, исчез за тяжёлой дверью.
   Вождь ненавидел и презирал брата. Жалкая безвольная тень... Правда, таким АлГриг был лишь перед Старшим Братом; Младший так же был покладист и обходителен с теми, кто находился под покровительством Великого. Во всём же остальном - за исключением, пожалуй, магии и женщин,- Младший Брат перещеголял своего родственничка, и во многом с помощью лисьей хитрости и вероломного коварства АлГрига Отец Народов пришёл к власти и там остался. Именно благодаря козням АлГрига расширялись границы Империи Справедливости и Благоденствия...
   Вождь знал и понимал роль Младшего Брата в управлении растущим государством. СерГриг давно бы избавился от опостылевшего братца; к сожалению, пока что обстоятельства складывались не в пользу Старшего.
   - Ничего, скоро, очень скоро я выращу тебе замену, и тогда я собственноручно заколю тебя, хряк вонючий!- тихонько пробормотал Великий.- Живи... пока.
   Когда товарищу СерГригу становилось плохо, он занимался тем, что проклинал народы, которыми правил. Ещё бы! Где то почтенное благоговение, которого достоин он, идеолог и вдохновитель борьбы за Свободу, Равенство и Братство? Вопрос всё чаще оставался без ответа. Что-то пошло наперекосяк...
   Вождь не доверял никому. И никого не любил. Впрочем, нет, СерГриг обожал своего ШуСера, единственного сына, и именно на него возлагал большие надежды. Старший Брат баловал наследника и преемника чем мог, заодно обучая ШуСера управлению Империей... Бывало, заботливый отец и девочками своими делился с сыночкой, лишь бы тот не скучал. Правда, девочки доставались ШуСеру после "знаменитой" отцовской сауны, ну да ничего: подрастёт, оперится, а там, глядишь, и сам научится обстряпывать подобные дела, лишь бы половое влечение сына не уменьшалось. А опасения, причём обоснованные, у папочки были: в связи с травмой и вынужденной хирургической операцией ШуСер потерял правую почку и с тех пор с некоторой прохладцей глядел на женщин. Конечно, все виновные драмы замучены насмерть различными способами, только сыну это не помогло... Да ещё попадаются среди баб такие мрази, как сегодняшняя!
   СерГриг попытался утешить себя мыслью о том, что его сын ШуСер - один из лучших в Партийной Полиции: умелый, опытный работник, способный выжать признания во многочисленных заговорах, ну хотя бы даже из камней, составляющих стены камеры пыток. Да что камни! Сами орудия умерщвления трепетали перед достойным сыном Вождя!!!
   ... Не помогло.
   - Подумать только!- взвился СерГриг.- Мне сказала "нет" какая-то дешёвая б...дь!!!
   Багровеющее лицо Вождя скривилось гримасой недовольства. День, начинавшийся так хорошо, оказался безнадёжно испорчен.
  
   ... Старший Брат тщетно пытался залить вином вскрывшиеся гнойники подсознания, и чем больше он пил, тем больнее бросалась в него память осколками того, что он изо всех сил старался забыть...
   ... С детства Серёжа Михеев боялся жизни. Причиной тому - страх быть отвергнутым. За отвержением следует наказание. И этот страх отравлял всю его жизнь.
   Корни детского страха уходили так глубоко, что СерГриг давным-давно оставил все попытки окончательно освободиться от постоянно гнетущего его беспокойства. Теперь-то Вождь знал, что был подкидышем - пытая мачеху и отчима, заставил их сказать правду о нём... Может, найди он хороших приёмных родителей - говорят, его собственные погибли в чудовищной авиакатастрофе, чему маленький Серёжа, впрочем, не верил,- и судьба всей Империи сложилась бы иначе: понимающие папа и мама могли бы, не издеваясь, ответить малышу на его вопросы... Вопросы необычные: почему он чувствует в себе странные и необъяснимые перемены; почему голоса умерших сотни лет назад людей - которых он знал лично!- воскрешают в его памяти события, которые, согласно здравому рассудку, просто не могли с ним происходить! И мальчик постоянно ждал появления тех, кто знает его; он ждал их приближения, а они не шли...
   Медицина и бабки-знахарки оказались бессильны, а приёмные родители, нетерпеливые и недалёкого ума люди, потеряв надежду на излечение подкидыша, стали больно и жестоко его наказывать, чтобы только перестать слушать бредни воспалённого воображения мальчишки... Подвергаясь изощрённым экзекуциям, Серёжа обрёл первый опыт пыток... К боли физической добавлялась боль души. Серёжа чувствовал, что он отвергнут, нелюбим и никому не нужен. Он из чистоты души своей молчаливо кричал: "Зачем?! Я же люблю вас! Мама! Папа! Зачем..."
   И жуткая боль в теле, и сдавленный в горле крик... Страх заплакать в голос - тут же ещё скакалкой или шлангом по спине приголубят.
   Наказаниям Серёжа подвергался часто, и в редких случаях, когда мальчика не наказывали, для него наступал праздник... Только познав на себе, можно по-настоящему оценить всю "прелесть" выпавших на Серёжину долю пыток. А ведь его наказывали, помимо всего прочего, в присутствии младшего брата. Тот видел всё - видел Серёжины слёзы и унижение... и радовался его боли. Родители сделали так, чтобы родное дитя получало удовольствие от унижения приёмного, и всячески это подчёркивали. Например, если младший брат на прогулке упадёт и заплачет, старшего лупцевали нещадно - за то, что недоглядел. А где же за ребёнком доглядишь, когда сам ещё ребёнок?!
   Постепенно маленький Серёжа возненавидел своё имя, ведь, если оно прозвучит, почти наверняка это означает приглашение на очередную порку. Наступило время, когда вместо "Сергей Григорьевич Михеев" заикающийся от страха мальчик смог произнести только "С-сер... Г-григ... Ми-михей..." От заикания впоследствии всё же удалось избавиться, но Серёжу стали раздражать длинные имяреки счастливых людей - его бесило счастье тех, кто способен был произнести имя друга и в ответ услышать своё.
   ... Серёжа не помнил, почему и как прекратились избиения. В один прекрасный для себя день он обнаружил, что родители ограничиваются моральным унижением, и счёл это за счастье. Однако мастерство душевного садизма отчима и мачехи день ото дня становилось всё совершенней и изощрённей, и спустя некоторое время Серёжа начал подумывать, что порой ему легче было бы вынести боль физическую, которую он научился терпеть, но родители его и пальцем тронуть не смели. А случилось вот что.
   Серёжа никогда не имел своих игрушек, разве что младший брат отдаст ему свою, сломанную или просто надоевшую. И мечтой мальчишки был набор солдатиков, на который он любил подолгу смотреть сквозь толстое витринное стекло. Только разделяло Серёжу и его мечту нечто гораздо более толстое: чёрствость и скупость родителей, плюс безразличие к нему самому и его нуждам... И всё-таки Серёжа не терял надежды: случалось, ему везло найти на дороге копейку или пятачок, а однажды и вовсе сразу полтинник попался. Он уже накопил половину суммы, когда, на горе или на беду, судьба свела его с Максимкой.
   Родители Максимки, любители выпить, не очень-то заботились о своих детях. Впервые Максимка и его младший брат Коля попробовали водки, когда им было десять и восемь лет соответственно. Вместе со старшей сестрой ходили они вечно немытые и нечесаные, и ободранные донельзя.
   Максимка рано смекнул, как извлекать доход из разного рода знакомств, и, несмотря на свой юный возраст, довольно хорошо разбирался, кто, чего и сколько может ему дать, и соответственно распределял своё внимание к тем или иным детям по степени выгоды. А в десять лет Максимка провернул первую в своей жизни денежную аферу, причём была задействована довольно крупная для детей сумма.
   Прознав о том, что пятеро мальчишек с его двора мечтают о наборе солдатиков, Максимка распустил слух, будто бы его мама работает на базе игрушек, и якобы у него, у Максимки, дома есть три набора, и мама может ещё принести, если он попросит. При этом юный аферист обещал каждому, кто захочет, добыть такой набор всего за три рубля (в магазине он стоил пять). Ребята сразу заинтересовались рассказом Максимки и попросились к нему в гости, поиграть солдатиками в войнушку. Маленький жулик, сославшись на строгость матери, заявил:
   - Мне не зарешают в гости никого водить, чтобы не украли.
   - Ну, так ты на улицу вынеси, мы здесь поиграем.
   - Нельзя, они ещё в цылофане, и мамка хочет их продавать. Если вам надо, давайте по три рубля, я вам принесу.
   У мальчишек загорелись глаза. Ещё бы, ведь каждый из них копил деньги : кто откладывал понемногу со школьных обедов, кто-то мог устоять перед соблазном и не купить мороженое, кому-то родители сами давали для накоплений. В то время на пять рублей можно было безбедно питаться целую неделю, поэтому пацанам представилось очень выгодным предложение Максимки, ведь сэкономленные два рубля - это шесть раз сходить в центральный кинотеатр или десять раз в простой, или купить тринадцать сливочных мороженых... Да мало ли чего можно купить на такие огромные деньги!
   И вот затрещали копилки, и потёк к Максимке денежный поток. На следующий день о предложении лжеца услышал Серёжа и робко обратился к жулику с просьбой:
   - А можно и мне... набор солдатиков?..
   - А деньги у тебя есть?- пренебрежительно скосоворотился Максимка и сплюнул на асфальт.
   - У меня есть два рубля восемьдесят девять копеек... Но ты, если хочешь, можешь любого из десяти солдатиков вытащить себе.
   - Ладно, давай деньги.
   Максимка сунул мелочь в карман, даже не считая. К чему себя лишний раз утруждать...
   Прошло три дня, а никто из ребят не получил обещанного. Зато Максимка каждый день обжирался мороженым, набивал битком рот шоколадными конфетами и ни с кем при этом не делился:
   - Мне мама не зарешает...
   В конце третьего дня к Максимке направилась делегация.
   - Ты чего нам солдатиков не отдаёшь?
   - Да у меня ремонт начался, а шкаф к стене повернули. Дверки не открываются... вот я и не могу их достать оттуда. Вы подождите немного, пока ремонт кончится.
   Дети приняли объяснение афериста на веру и решили подождать ещё дней пять - столько обычно длился ремонт в среднестатической квартире среднестатической семьи.
   Однако к концу недели деньги у Максимки стали иссякать - то, что было им собрано, ушло, а жить на широкую ногу очень ему понравилось.
   - Мама сказала, что набор будет продавать за три пятьдесят. Несите ещё по полтиннику, и завтра получите своих классных солдатиков.
   Дети поверили опять и принесли Максимке деньги. Даже Серёжа, которому за пять минут до нового обещания Максимки посчастливилось найти юбилейный рубль.
   - Ты мне был должен, помнишь?- Максимка повертел редкую монету в руках.- Только чичас у меня сдачи нет, завтра отдам. Видишь, одни полтинники?
   - Хорошо,- согласился Серёжа: мальчик был счастлив, ведь уже завтра он будет играть солдатиками своей мечты!..
   Естественно, что ни завтра, ни послезавтра, ни в любой последующий день никто так и не дождался от Максимки обещанного. И когда Серёжа понял, что его жестоко обманули, решил расквитаться с обидчиком. Он долго сидел у подъезда, дожидаясь, пока Максимка выйдет на улицу. Едва тот появился, Серёжа подошёл к нему, сжав кулаки:
   - А ну, верни деньги!
   - Если я чичас зайду домой, мама не зарешит выйти...- попытался выкрутиться Максимка.- Завтра...
   - Чичас!- передразнил Максимку Серёжа.- Немедленно! Гони деньги, живо...
   Серёжа не видел, что со спины приближаются его отчим и мачеха. А вот Максимка их увидел и начал гундосить, всхлипывая:
   - Ну, чего ты ко мне пристал? А-а-а... Нету у меня денег! А-а-а!..
   - А ну, гад, быстро деньги давай!- и Серёжа ударил Максимку поддых...
   ... И тут же был схвачен отчимом за шкирку.
   Максимка загнулся и заверещал, изображая дикую боль.
   - Ах ты, мерзавец, чем занимаешься!- отчим отвесил Серёже подзатыльник.- Ну, погоди, сейчас дома я с тобой разберусь...
   ... Серёжу жестоко избили. Так его никогда не били ни до, ни после. Весь в кровавых подтёках, он три дня лежал в забытьи и бредил.
   - Нам ещё не хватало, чтобы он сдох,- зло процедила сквозь зубы мачеха.
   Отчим подошёл к лежащему в беспамятстве Серёже и, нагнувшись над ним, со злостью прошипел:
   - Вот, барана кусок! Все дети, как дети, а он...
   ... То, что произошло дальше, и явилось причиной прекращения телесных наказаний Серёжи, и даже под пытками и страхом смерти приёмные родители не рассказали Вождю о том, что случилось тогда у кровати избитого мальчика.
   Не успел отчим закончить ругательство, как Серёжа вдруг резко сел на кровати и открыл глаза. Родителей сию же секунду взяла оторопь: зрачки приёмыша излучали недоброе сатанинское свечение. Мальчик схватил отчима за грудки и грубым мужским голосом произнёс:
   - Как вы смеете, недостойные, так обращаться к Хранителю?!
   В руках Серёжи появилась невиданная сила: отчим пытался вырваться, но не мог даже пошевелиться.
   - Т-ты... к-кто?- испуганно заикаясь, прохрипел задыхающийся папаша.
   - Я - Мулдрод! Просите пощады, ничтожества...
   Родители от страха рта не могли раскрыть. Тогда Тот, Кем был тогда Серёжа, швырнул свою жертву, и отчим, пролетев два метра, шмякнулся об стену и без чувств сполз на пол.
   - Просите пощады, ничтожества...- прошипел Мулдрод.- На колени...
   Перепуганная насмерть мачеха рухнула на четвереньки, подползла к кровати и стала неистово лобызать руку мальчика:
   - Повелитель... прости... пощади... не губи!..
   ... И вот после этого случая родители боялись и пальцем тронуть Серёжу, однако они не отказались от привычки морально втаптывать приёмыша в грязь...
   Серёжа страдал, мучался, умолял приёмных родителей о пощаде, но в ответ слышал лишь: "Ты такой гадкий! Ты заставил нас волноваться! Мы будем любить тебя, если..."
   МЫ БУДЕМ ЛЮБИТЬ ТЕБЯ, ЕСЛИ...
   Разве настоящая Любовь выдвигает условия?! Нет!!!
   Но Серёжа, будучи маленьким ребёнком, не знал принципа беспричинности безусловной Любви. Он думал: "Если(!) я не буду делать, как мне велят(!), я буду отвергнут и наказан". Так, постепенно, чувство любви было заменено чувством страха быть отвергнутым; даже страх телесного наказания по сравнению с этим страхом - чушь собачья! Разве мало Серёжу пороли, просто так, потому что у родителей плохое настроение, а ему хотелось побегать, поорать, порезвиться, в общем, дать выплеснуться переполнявшей мальчонку энергии Любви, дающей жизнь ВСЕМУ и ВСЕМ...
  
   ... И вот теперь, будучи взрослым, СерГриг, как ему казалось, справедливо, воздавал всем по заслугам и обращался с людьми так, как они того достойны.
   Подсознательно Вождь стремился к женщинам, но, встретившись, морально, а зачастую и физически, топтал и унижал их, потому что всякий раз боялся услышать: "Ты плохой, гадкий, и в твоём сердце нет любви! Твоя любовь - это страх быть отвергнутым, вот и наслаждайся своим чувством, урод".
   Товарищ СерГриг недолго был женат. Получив сына, Вождь дождался прекращения кормления малыша грудью - Ему хотелось, чтобы сын вырос крепким и здоровым - и отдал распоряжение растворить жену в кислоте. Заживо. И наблюдал за процессом с удовольствием: СерГриг ненавидел жену за её упрёки в том, что он слишком часто подолгу задерживается на работе, а иногда вообще не приходит домой ночевать... Дура! С таким трудом добытую ВЛАСТЬ разве можно променять на женщину, каких - миллиарды?!! Затем, припомнив унижения, Вождь разделался с отчимом и мачехой их же оружием: кормил их пересоленным рисом, с каждым днём давая всё меньше воды, и наблюдал, как они сначала лишились рассудка, а затем и человеческого облика. В таком состоянии СерГриг и оставил их доживать свой век...
   Вождю (как всякому мужчине, наверное), хотелось душевной близости и женского тепла, но он боялся себе в этом признаться, ведь обстоятельства всей его теперешней жизни словно кричали с издёвкой: "Все только будут рады, когда ты умрёшь! Ты никому не нужен..."
   ... Шло время, и под толстым слоем ненависти забылась та Любовь, которая текла когда-то из Серёжиного чистого сердца ПРОСТО ТАК, без всяких условий. Он разучился любить и начал искать возможности избегать наказания, избегать СТРАХА. Сергей Григорьевич преуспел в своём умении настолько, что, когда младший брат Алексей пробил дорогу к вершинам Власти, сумел, сплетя сеть интриг, перехватить инициативу и захватить трон.
   И что теперь?! Сидя на престоле, теперь Вождь сам мог наказывать кого угодно и заставить кого угодно трепетать от страха, но он не мог найти нечто, что, как ему казалось, безвозвратно утеряно. СерГриг искал, но раз за разом повторялось одно и то же... Он не заметил, как страх быть отвергнутым, а значит, нелюбимым, смертельным ядом расползся по всему его существу, и невыносимую боль этой отравы притупляло лишь одно - НАСЛАЖДЕНИЕ УБИВАТЬ.
  

* * *

ГЛАВА 6

НОЧИ ВОСПОМИНАНИЙ. ЭПИЗОД 1

   ... Между нарядом на кухню и заступлением в караул выдались короткие часы отдыха, но сон не шёл. Оти, Орк, Ром и Рид - все четверо - тщетно пытались заснуть и, ворочаясь с боку на бок, тяжело вздыхали почти до рассвета, и лишь под утро вихрь воспоминаний подхватил их и унёс с собою в царство Морфея...
  
   ... Орк с детства помнил, что его пугающая внешность в сочетании с недюжинной силой отталкивали от него окружающих. Он рос как будто в вакууме, слыл нелюдимым и неразговорчивым, и, поскольку Орк долго не мог найти друзей среди человеческих существ, то лучшим его другом стал крысёнок, которого он отбил у кошки. Крысёнок быстро рос благодаря неустанной заботе своего юного спасителя и вскоре превратился в большую умную крысу. Странная их дружба давала выгоду обоим: Орк дарил добро и ласку крысе, а она в знак благодарности делилась с человеком украденным добром. Крыса попалась на редкость сообразительная и таскала для своего друга деньги и драгоценности: то серебряное колечко приволочёт, то перстенёк золотой, то портмоне, набитое купюрами. Естественно, что всякий удачный поход увенчивался шикарным пиршеством на две персоны.
   Следует немного рассказать о том, как Орк получил своё имя.
   Родился мальчик крепким и крупным. Врач, принимавший роды, увидел, что младенец, мягко говоря, не очень красив, а поскольку он терпеть не мог запивающихся родителей, то в сердцах произнёс:
   - Родила орка какого-то...
   Мамаша знать не знала, кто такие орки, и, поскольку ей лень было придумывать малышу имя, то она так и записала в метрику: Орк, а папаше было абсолютно всё равно, будет ли у сына вообще хоть какое-нибудь имя...
   Поскольку родители Орка жили в нищете и беспробудно пили, им не было никакого дела до того, где шлындает* их чадо. В квартире царили грязь и хаос. Это стало ещё одним камнем преткновения: приводить друзей к себе в дом Орк не имел возможности, а для крысы хватало и картонной коробки под его колченогой кроватью.
   _____________________________________________________________________________
   * - валандается, шляется, бродит
  
   Мальчик, предоставленный самому себе, оказался сильно непохож на своих родителей. Общаясь с вольными ветрами пустырей, Орк научился понимать язык зверей. Людей он тоже понимал, но крайне редко им внимал,- они ведь так неинтересны, все одинаковы и пресны... Орк отнюдь не обозлился на людей, и ему даже было жаль отца и мать: иногда, когда родители пропивали непонятно где и как раздобытые деньги, Орк тайком подбрасывал еду на заваленный бутылками стол...
   Орк тянулся к знаниям, но в школу его брать опасались: боялись дурной наследственности, которая, по мнению учителей, обязательно, рано или поздно, проявит себя. Тогда Орк самостоятельно выучился читать и писать, зазубрил таблицу умножения и к семи годам довольно сносно строчил диктанты и решал простенькие арифметические задачки. Огромное спасибо за это следовало бы сказать соседскому дедушке, любезно предложившему Орку обучаться грамоте у него. К сожалению, старик вскорости умер, и уроков любопытному пацану давать стало некому. Дай Бог ему здоровья на том свете...
   Для дальнейшего обучения нужно было идти в школу, а туда Орка согласились взять только по рекомендации и поручительству кого-нибудь из взрослых... Орк обратился к нескольким знакомым, но, получив от ворот поворот, целый год бесцельно бродил по городским кварталам со своей крысой за пазухой. К тому времени зверёк благодаря усиленному питанию значительно прибавил в весе и всего чуть-чуть не дотягивал до килограмма. И вот однажды...
  
   ... Ранним солнечным утром Орк зашёл так далеко от дома, что впервые в жизни заблудился. Он петлял по городским кварталам и никак не мог найти дорогу назад. В конце концов, мальчик забрёл в район для высокопоставленных городских жителей, где каждой семье принадлежал свой собственный дом с приличным земельным участком в придачу. Орк долго и не спеша разглядывал всё, что попадалось ему на глаза, и на какое-то время он забыл о терзающем его чувстве голода: любопытство взяло верх.
   Вскоре внимание Орка привлёк шум детских голосов на одном из участков. Мальчик бесшумно перелез через невысокий штакетник, продрался сквозь густой цепкий кустарник, растущий сразу за заборчиком, и, незаметно подобравшись к обвитой плющом беседке, прислушался и пригляделся к тому, что происходит. "Наверное, девчачий день рожденья",- решил Орк, поскольку вокруг огромного торта, водружённого на середину стола, на добрую дюжину девчонок не оказалось ни одного мальчишки.
   Увидев торт и щедро накрытый стол, Орк вспомнил, что не ел со вчерашнего вечера; и крыса, учуявшая соблазнительный запах съестного, нетерпеливо завошкалась и высунула из дыры на животе рубашки свой подвижный нос. Тогда Орк бережно вытащил свою подружку из-за пазухи:
   - Иди, скажи писклявым плаксам, что мы проголодались и хотим есть!
   Через несколько секунд дикий визг ополоумевших девчонок заполнил пространство. Непрерывно вереща, подпрыгивая и толкая друг друга, гостьи спешно выскочили из беседки, при этом едва не затоптав притаившегося в траве Орка. Когда же поднятый паникующими девчонками шум удалился, Орк быстренько подобрался к вожделенному столу и, протянув руку за тортом, замер: маленькая девочка лет семи отрезала от торта самый лакомый кусочек и спокойно предлагала его взобравшейся на стол крысе.
   - На, поешь, нам обеим хватит.
   Тут девочка заметила, что хвостатая гостья пришла не одна. Приветливо улыбнувшись, она сказала Орку:
   - Здравствуй! Мы только позавчера приехали сюда из другого города... Я просила маму и папу, чтобы всех соседских детей пригласили. Я хочу познакомиться и завести друзей. У меня здесь пока нет никого. Хочешь быть моим другом?
   Орк впервые видел, чтобы девчонка не визжала и не падала в обморок от прикосновения к живой крысе! И ещё больше его удивило то, что его крыса позволяла чужому себя гладить!! И вдруг... вдруг по сердцу Орка потекло тепло, и свет заполнил каждую его клеточку: ему впервые предложили дружить, и не кто-нибудь из пацанов-сорвиголов, а девчонка! А та, словно читая его мысли, продолжила:
   - Я с пелёнок была... как сказать... оторви башку! Папа с мамой очень добрые, но всё время хотят подружить меня с девчонками. А мне больше нравится играть с мальчиками. Интересно, что они тебя пригласили.
   Лицо Орка залила пунцовая краска. От охватившего его душевного волнения он совсем растерялся и не знал, что сказать... А говорить ей надо правду! Ведь она... эта девочка не такая, как все! Наконец, решившись, Орк выпалил скороговоркой:
   - Я хочу с тобой дружить никто меня не приглашал познакомься это моя крыса мы с ней друзья она очень умная.
   Девочка звонко, заливисто рассмеялась, и, глядя на неё, впервые за последний год рассмеялся и Орк.
   - А как тебя зовут?- в паузе между приступами хохота спросила девочка.
   - Орк,- давясь смехом, ответил тот.- А тебя?
   - Оти!
   В это время поевшая крыса, по привычке прихватив серебряную чайную ложечку, засеменила через весь стол к своему приятелю. На её пути встала ваза на тонкой высокой ножке, доверху наполненная всевозможными фруктами: виноградом, вишней, персиками и прочей дребеденью, которой Орк отродясь не видел. Тут крыса, соблазнившись ароматом неведомых плодов, выплюнула изо рта ложечку и, подпрыгнув, вцепилась в край вазы передними лапками. От тяжести зверька ваза потеряла равновесие и с грохотом повалилась на оторопевшую крысу; испуганно пискнув, крыса засучила лапками, сбрасывая с себя тяжёлую гроздь винограда. Едва освободившись от гнёта, крыса сначала стремглав бросилась к Орку, затем, спохватившись, обратно, сцапала серебряную ложечку и только потом спряталась на животе своего покровителя. Однако её пытливые чёрные глазёнки продолжали разглядывать стол сквозь дыру в рубахе в поисках, чем бы ещё поживиться.
   Детей ещё пуще развеселило приключение крысы. Оти в изнеможении сползла под стол и, держась руками за живот, каталась по полу, а Орку стало так легко и свободно от присутствия этой девочки, что он смеялся до слёз... И потому никто из детей не заметил, как в беседку пришли привлечённые девичьим переполохом родители Оти.
   Оти первой увидела их:
   - Мама! Папа! Познакомьтесь: это мой друг Орк. И ещё у него есть крыса. Она такая смешная!- раскрасневшаяся Оти всё ещё не могла отдышаться от хохота.
   - Здравствуй, дружище!- несколько удивлённый присутствием незнакомого мальчишки папа Оти протянул Орку свою крепкую руку.- Ого! Так ты настоящий мужик! Какой сильный...
   Мама, почувствовав, что между её дочкой и странным мальчишкой возникло что-то доверительное, понимающе улыбнулась и, слегка коснувшись плеча мужа, посмотрела на Орка:
   - Я вижу, вам друг с другом весело! Приятно было познакомиться. Не будем мешать вашему общению, тем более что ещё не все вещи после переезда разобраны... Надеюсь, что в будущем мы узнаем тебя, а ты - нас, чуточку получше. Хорошо?
   Оти радостно подскочила к Орку и схватила его за руку:
   - Ты согласен?!
   - Согласен,- смущённо пробормотал Орк.
   Мама взяла папу за руку и они, улыбаясь, ушли.
   - Скажи, отчего ты грустишь?- неожиданно для Орка спросила Оти, едва они остались наедине.
   - Я хочу в школу, а меня не берут. И вообще, я устал из-за всего того, что со мной происходит...
   - Почему?! Я скоро пойду в первый класс. Хочешь, я попрошу папу с мамой, и ты будешь ходить со мной?
   Оти с озорной нежностью заглянула Орку в глаза и вдруг, посерьёзнев, добавила:
   - Всё, что происходит с тобой, происходит из-за тебя - если бы тебя не было, то как это могло бы с тобой произойти?
   На глаза мальчишки невольно навернулись слёзы. В порыве благодарности и искренней симпатии Орк прижал руку Оти к своему сердцу:
   - Оти! Обещаю защищать тебя всю жизнь... и после смерти!
  
   ... Рид и Ром отличились в первый же день школьный занятий. А всё потому, что не давали спуску своим обидчикам и горой стояли друг за друга. Отец мальчишек, суровый и справедливый, учил их: зло надо давить в зародыше, ибо, если этого не сделать сразу, из маленькой наглой Моськи может вырасти собака Баскервилей. И братцы-близнецы очень хорошо усвоили урок. Правда, в силу своего детского ума интерпретировали изречение отца довольно своеобразно: если кто-то давал отлуп в ответ на колкости одного из задиристых братьев, второй тут же спешил на помощь, невзирая на силу противника и его численное превосходство. А поскольку братья-забияки действовали слаженно и с каждой дракой набирались опыта, то часто три-четыре, а порой и пять человек либо спасались бегством, либо просили пощады. Однако на сей раз вышла осечка. А случилось вот что.
   Как только закончился первый урок, на котором дети познакомились друг с другом и своей учительницей, сорванцы Ром и Рид сломя голову выбежали из класса и отправились по школьным коридорам в поисках приключений. Казалось бы, чего можно найти за короткие шестьсот секунд перемены?
   Близнецам крупно повезло: первая же минута поиска увенчалась успехом. Едва они завернули за угол, как увидели несколько странную картину: меж двумя большими вазами с декоративными растениями сидела девочка и играла с крысой! Изумлению братьев не было предела:
   - Первый раз в жизни вижу, чтобы девчонка не боялась крысы!- округлил глаза один.
   - Да они от мышей верещат, как резаные!- кивнул головой другой.
   Братцы переглянулись, и в головах их тут же созрел план: крысу у странной девчонки на что-нибудь выменять, а если не получится по-честному - выкрасть или отобрать.
   Предмет обмена был найден довольно быстро: зазевавшийся беспризорный котёнок со школьного двора перекочевал в ранец Рида, а чтобы он не мяукал посреди урока, близнецы пожертвовали ему колбасу с бутербродов, выданных им родителями на завтрак.
   Ром и Рид весь следующий урок вертелись и вошкались, словно сидели на иголках, и, с неимоверным усилием дождавшись желанной перемены, пулей вылетели в коридор и шмыгнули за угол...
   Как и ожидали, братья обнаружили меж двух ваз крысу, только почему-то девочка исчезла, и теперь с ней играл довольно крупный мальчик... Ненадолго, совсем на чуть-чуть, Рид и Ром опешили, но решили от разработанного плана не отступать. В чём-то замена девочки на мальчика была им даже на руку: всё-таки драться с девчонкой, если она не согласится отдать крысу добровольно, им не хотелось.
   Братья подошли к незнакомому пацану, и Рид вытащил из ранца сопротивляющегося котёнка, который по размерам явно уступал крысе.
   - Слушай, давай меняться!- предложил Рид.
   - И зачем тебе крыса?- продолжил Ром.- Котёнок вырастет большой и будет сильнее, чем она!
   - Ну и что?- не проявляя интереса, ответил Орк.
   - Как что? Кошка победит крысу!- расхваливал свой "товар" Рид.
   - Вот и оставь её себе,- невозмутимо парировал Орк.
   - Ты не понимаешь! Крысой можно здорово напугать всех девчонок в классе. Знаешь, как они будут визжать?!- Ром старался склонить незнакомца к обмену.- А котёнка девчонки полезут гладить, и все будут спрашивать у тебя разрешения, ведь это будет твой котёнок!
   - И ты сможешь подружиться с кем-нибудь из них,- закончил переговоры Рид.
   - Друзей не меняю,- отрубил Орк.
   - Ты что, дурак?! Не понимаешь?!- запетушился Ром.
   - Сам ты дурак.
   - Ах, так!..
   Швырнув ранец Орку в лицо, Рид бросился ему в ноги, Ром подлетел сбоку: вдвоём близнецы хотели повалить противника на пол, отобрать крысу и, подавив сопротивление, стать полновластными хозяевами желанного живого трофея.
   И тут случилось то, на что братцы не рассчитывали: раздался громкий крик, и вскочившая на спину Рома девчонка, вцепившись в густую шевелюру врага, начала крепко таскать его за волосы...
   ... Тут же забылась и крыса, и котёнок; зверьки разбежались в разные стороны и забились по щелям: крыса юркнула за батарею, котёнок спрятался за дверь туалета. Дико взвыл Рид, получив хорошего пинка в пах; Ром, с большим трудом сбросив с себя разъярённую "пантеру", кинулся на обидчика брата. Оти, описав в воздухе дугу, приземлилась аккурат в вазу, и та вместе с девочкой с грохотом рухнула на пол. Орк успел развернуться, но тут подоспевший на помощь брату Ром крепко боднул Орка головой в живот, причём весьма эффективно. Орк согнулся пополам, и всё же, падая, успел заграбастать Рома за шкирку и увлечь его за собой. Ром, пролетев параллельно земле около метра, врезался головой во вторую вазу и повалился на пол вместе с ней в обнимку. Раздалось жалобное дребезжание, и ваза разлетелась на черепки, и тут же, подобно боевой тревоге, пронзительно зазвенел звонок...
   Дети - все четверо - подскочили с пола одновременно, готовые продолжать бой до победы... и застыли: в наступившей вдруг гробовой тишине раздался строгий голос директора:
   - Замри!!! И чтобы завтра без родителей в школу не приходили. А теперь - марш в класс!! Отомри...
  
   После окончания занятий на тенистой школьной аллее Рид и Ром встретили поджидающих их там Оти и Орка. Близнецы намерились было ввязаться в драку и довести начатое дело до конца, но выступившая вперёд Оти охладила их пыл:
   - Вы подлые трусливые негодяи! За вас, конечно, заступятся родители, а за него никто не заступится, потому что некому! Если Орка выгонят из школы, тогда вы... тогда я...
   Оти от волнения раскраснелась и крепко сжала кулачки. Она прожигала взглядом драчунов-забияк и не могла придумать, какого возмездия они достойны.
   - Вы просто не знаете,- продолжала Оти,- сколько мой друг просил, чтобы его взяли в школу! Целый год! А теперь из-за вас его могут выгнать...
   Пока Оти отчитывала близнецов, Орк исподлобья наблюдал за братьями, в любую секунду готовый заслонить Оти от нападения. Однако Ром и Рид и не думали нападать: им стало стыдно, что случалось с ними крайне редко; и что ещё более странно, в их сердцах зародилась симпатия к этой необычной парочке. От смущения оба брата зарделись, но ничего не ответили, а просто молча, не сговариваясь, развернулись и ушли: драться расхотелось напрочь, а как-то сразу предлагать свою дружбу Рид и Ром постеснялись, и, к тому же, им было неудобно за всё произошедшее...
  
   На следующий день четверо взрослых - родители Оти и близнецов - пришли в кабинет директора школы, куда вскорости вызвали и давешних нарушителей спокойствия. Дети, очутившись в директорском кабинете, робко стояли у стены и понуро опустили головы в ожидании приговора. После длинной нудной нотации о нормах приличия директор обратился к первоклашкам:
   - Как вас наказывать? Что, вы думаете, заслужили?
   После секундной паузы Ром и Рид выступили вперёд:
   - Товарищ директор, это мы начали драку,- сказал Рид, потупив глаза.
   - Пожалуйста, не выгоняйте Орка из школы, мы сами виноваты,- шмыгнул носом Ром.
   Директор сменил тон:
   - Что ж... Чистосердечное признание смягчает вину. И всё же за разбитую вазу и погубленные растения придётся заплатить, товарищи родители. Дети, вы можете быть свободны, идите на урок. А вас, уважаемые взрослые, попрошу остаться...
  
   ... На следующий день ни Рид, ни Ром не смогли сидеть за партой, и все уроки они прозанимались стоя. А ещё на первой перемене Орк подошёл к близнецам и в знак благодарности дал им подержать крысу.
   В конце третьего дня занятий ребятишки вновь встретились на школьной аллее.
   - Вы классные ребята!- сказал Ром.
   - Давайте дружить,- продолжил Рид.
   - И вы замечательные!- искренне улыбнулась Оти.- Я согласна.
   - Давайте поклянёмся,- Орк достал из кармана перочинный ножик.- Поклянёмся кровью защищать друг друга всю жизнь, и после смерти... Клянусь!
   - Клянусь!- и Оти передала нож близнецам.
   - Клянусь!- отозвался Рид.
   - Клянусь!- повторил Ром.
   И все четверо крепко пожали друг другу окровавленные ладони.
  
   Через два-три дня, едва Ром и Рид смогли садиться и не морщиться при этом от боли, братья в знак признательности и дружбы пригласили Оти и Орка к себе в гости.
   - Папа с мамой уходят в театр, мы будем одни,- сказал первый.
   - Приходите, пошалим. Будет весело!- подхватил второй.
   - А что мы будем делать?- поинтересовалась Оти.
   - Сюрприз... С собой брать ничего не надо.
   - Приходите так. Вы не пожалеете!
   - Хорошо,- принял приглашение Орк.- Мы придём.
   Вечером, выполнив домашние задания, дети собрались на квартире близнецов. Орк и Оти сразу поняли, что за веселье им предстоит: Рид и Ром разложили на столе водяные пистолеты, ружьё, автомат и даже ранцевый водомёт - где только взяли?!
   - Ух, ты!- у Орка загорелись глаза, ведь ему впервые в жизни предлагали такую интересную игру.- Можно, я возьму это?
   - Хорошо, бери водомёт,- согласился Рид.
   - Тогда нам - автомат и ружьё!- сказал Ром.- Чтобы было по-честному.
   - А мне - пистолеты!- захлопала в ладоши Оти.
   Ребятишки заполнили резервуары водой, и началось сражение. Поначалу битва не предвещала ничего... ну, или почти ничего дурного: папа с мамой обещали, что воротятся затемно, и поэтому перевёрнутые стулья, баррикады из столов и кресел и мокрый пол по всей квартире в счёт не шли... Потом заискрилась и взорвалась политая водой лампочка в коридоре, и сражение частично вышло за пределы квартиры: прихватив с собой полное ведро воды, Орк и Оти передислоцировались в подъезд и оттуда совершали дерзкие налёты на резиденцию Рида и Рома в ванной комнате. Вскоре братцы начали жалеть, что так безоглядно уступили Орку водомёт. И тут их мозговитые котелки сварили очередной гениальный план разгрома противника, как казалось братьям, просто блестящий!
   Пока Ром сдерживал натиск Оти и Орка, отстреливаясь от них с двух рук, Рид вытащил из школьного набора красок алую гуашь, вылил всю баночку в ведро с водой и хорошенько размешал:
   - Ром, отступаем!- крикнул Рид, когда "оружие массового поражения" было готово.
   Ром, для приманки уронив у входной двери ружьё, заскочил в квартиру и захлопнул за собой дверь. Рид тут как тут: подтащил "ядрёну бомбу" к двери, и оба брата, навострив ушки на макушке, превратились в слух. По их плану, противник просто обязан был клюнуть на уловку! И, едва за дверью раздался звук поднимаемого ружья, Рид резко распахнул дверь, а Ром с размаху плеснул окрашенную воду из ведра...
   - Не стреляй!!!- вскрикнула Оти.
   Но... поздно! На пороге, держа в руке ружьё, стоял папа, а чуть позади него - мама близнецов. Спектакль им не понравился...
   По новому смокингу и шикарному вечернему платью разливались алые разводы, и наливались кровью глаза отца...
   ... После этого случая Ром и Рид долго не могли сидеть, и как впоследствии нередко случалось, занимались в школе стоя под тихие смешки одноклассников...
  
   ... Много позже, здесь, на войне, Ром и Рид однажды набрались смелости и после очередной особо нудной и продолжительной лекции полковника Евдокова о военно-патриотическом воспитании подрастающего поколения подошли к капитану Ли.
   - Скажите нам, товарищ капитан, что Вы думаете о необходимости военно-патриотического воспитания молодёжи?- спросил Рид.- А то наше Бо'Пе так объясняет, что ничего понять невозможно.
   Ли саркастически хмыкнул:
   - Так называемое военно-патриотическое воспитание в том виде, как оно есть сейчас, взращивает уродов.
   - Но почему?- допытывался Ром.
   - Как модно называть патриотом человека, стремящегося к войне. Войны выгодны политикам, которых обуревает жажда власти и денег. И жажда эта настолько велика, что многие из них готовы поставить на кон свою жизнь, лишь бы сохранить, а ещё лучше - увеличить свои власть и благосостояние. И если даже свою жизнь политик оценивает некоторым количеством бумажек с водяными знаками, что ему молодёжь? Молодые парни и девчата и их жизни ничего, абсолютно ничего не стоят для политика, орущего о необходимости военно-патриотического воспитания. Войны развязывают люди, не имеющие мудрости, и вне войны такие люди - НИКТО. Настоящий патриот станет заботиться о МИРЕ - мире для своей Родины и для всех людей земли... Жить в мире гораздо труднее, чем воевать. На войне всё предельно просто: не убьёшь ты - убьют тебя, и есть чёткая граница, разделяющая людей на друзей и врагов. А ведь на самом деле во Вселенной нет чёткой дифференциации на Добро и Зло, потому что всё относительно... Вы поймите: Воином называют не того, кто стремится убивать; желание немедленно ввязаться в драку - удел труса. Воин тот, кто старается сохранить мир, даже если ради этого придётся отдать свою жизнь... Я всё сказал.
   Рид и Ром, коротко поклонившись, развернулись и пошли прочь, и вдруг с удивлением услышали звучащие в их головах слова:
   - Мне жаль небосвод этот синий,
   жаль землю и жизни осколки;
   мне страшно, что сытые свиньи
   страшней, чем голодные волки*.
   _____________________________________________________________________________
   *- стихотворение И. Губермана
  
  

* * *

ГЛАВА 7

ПОГРУЖЕНИЕ В ГЛУБИНЫ ПОДСОЗНАНИЯ

  
  
  
   ... Завод. Работа. Миска бесплатной баланды. Как говаривала бабушка Тора по материнской линии: "Работать нужно для того, чтобы нормально есть..." Её послушать, так выходит, что в жратве заключается смысл жизни... Ха-ха... Набивать брюхо, доставляя питание клеткам, чтобы они росли и строили тело, которое в конечном итоге сойдёт в землю на прокорм могильным червям.
   - Но я же не червяк, чтобы только жрать!- протестовал Тор.
   - Тем не менее, мы счастливы, у нас всегда есть еда и мудрое руководство Партии,- неустанно повторяла бабушка.- Слава Вождю!!
   "Что ж, СерГриг ей судья, коль она видит в этом счастье,- думал Тор.- Стоять полдня в километровой очереди, чтобы получить два рулона туалетной бумаги в одни руки. И потом полученным счастьем люди вытирают свой зад. Что говорить о том, если какой-то БОЛЬШОЙ человек вытрет свою жирную задницу маленьким человечишкой?! Ладно, если при этом насмерть не раздавит - вот и счастье..."
   Кончина старухи была жуткой: она выжила из ума (мозг не вынес переполнявшей её чёрное сердце ненависти к миру), начала кидаться на людей, проклиная при этом всю родню, соседей, знакомых якобы за то, что мешали ей поклоняться Старшему Брату как Богу. За ересь её и забрали - Партийцы не могли допустить, чтобы Вождя низвели до уровня какого-то пресловутого бесплотного Духа. Ведь у прогрессивного человечества мог быть лишь один Отец, и имя ему - СерГриг!!! Полоумная бабка плевалась, кусалась и царапалась, пока полицейские волокли её в воронок, и осыпала всех проклятиями... С тех пор о ней не было ни слуху, ни духу...
   Когда началась война, семейство Тора обитало в одном из немногих сохранившихся старых домов на окраине обнесённого десятью рядами колючей проволоки города-колонии для неблагонадёжных лиц и их семей. Иногда с вышек раздавалась пулемётная трескотня, возвещавшая о смерти "врага народа", посмевшего влезть на запретку. Трупы никто не хоронил, их пожирали крысы и вороны.
   В отличие от расположенных в центре города новостроек-ночлежек, у древних построек предшествующей Вождю эпохи ещё оставались оконные проёмы, кое-как забитые досками и кусками фанеры. Редко в какой раме можно было найти целое стекло. Вошедшие в привычку бомбёжки давно доказали бесспорное преимущество цельнолитых железобетонных домов без окон: во-первых, такой дом намного крепче безнадёжно устаревших панельных сооружений. Во-вторых, живущие в нём люди не отвлекались на бесполезную чепуху вроде созерцания заката или рассвета, а, приходя с работы, разогревали выданную на день пищу (кормили, следует заметить, сытно), и затем, прослушав ежевечернюю часовую агитационную радиопередачу, ложились спать и набираться сил для грядущего трудового дня. А что ещё оставалось делать после отключения электричества, когда всё погружалось во тьму? Разве что детей - Империи нужны рабочие руки! И, в-третьих, в панельных домах зимой было очень холодно - пол и потолки покрывались плесенью из-за постоянной сырости, и зачастую наружные стены обрастали льдом, который не спешили скалывать: так теплее. Однако даже тех немногих крупиц тепла, что поступали в вечно худые батареи, хватало лишь на то, чтобы чуть-чуть согреться и окончательно не превратиться в сосульку. Львиная доля энергии уходила на заводы.
   Объявляя врагу священную войну во имя мирового Равенства и Справедливости, Великий Отец рассчитывал на скорую победу, да не тут-то было! Первые крупные успехи скоро захлебнулись в крови, и армии Вождя, по непонятным для него причинам, начали терпеть сокрушительные поражения, одно за другим. И случилось невероятное: из городов-колоний, откуда никто из рабов никуда и никогда не имел права уйти - разве что на тайные заводы, которые имели зловещую репутацию фабрик смерти и откуда не возвращались - стали набирать ополченцев. Мало того, всем, кто останется в живых по окончании боевых действий, от имени Вождя пообещали свободу, с разрешением выбора места жительства на освобождённых от врагов прогресса территориях. К тому же, победителям позволялось выписать к себе всех родственников! Видно, совсем дела стали плохи, если ГПУ* решилось на такой шаг. И у Тора появилась возможность вырваться из ненавистного города... И вырвался бы, да, на свою беду, уснул на рабочем месте - засмотрелся накануне на ночное небо почти до утра - и не выполнил дневную норму выработки...
   _____________________________________________________________________________
   *- Главное Партийное Управление
  
   Потом была тюрьма и скорый суд. Судья, добрая женщина, дала ему всего три года лагерей и возможность вернуться домой по отбытии срока заключения. И получилось так, что вместо Тора на войну забрали его младшего брата - в тот день, когда Тору вынесли приговор, мать через конвоира передала ему коротенькую записочку, а в ней всего три слова: "Брат уходит воевать!" Как Тор был рад за него! Тор надеялся, что брата не тронут вражеские пули и осколки, и что если не Тор, то хотя бы брат станет свободным человеком. Тору так хотелось верить в чудо, и вера хранила его, помогая выжить в нечеловеческих условиях исправительных лагерей. Тор тогда совсем не представлял себе, что окопы на фронте зачастую превращались в кровавое месиво из земли и сырого мяса, что раненые заживо гнили и умирали в вагонах-скотовозах, так и не дождавшись помощи военных хирургов...
   Осуждённые валили лес для нужд Империи. Там, на таёжных просеках у границы вечного холода, Тору часто приходилось видеть, как человек с отмороженными руками и ногами обрекался надсмотрщиками на медленную мучительную смерть: кому нужна жизнь зэка, если на фронте гибнут доблестные сыны Отчизны?!
   Холодными ночами, когда в заиндевевшем бараке Тор долго не мог заснуть, к сердцу подступала щемящая тоска по дому и жившим в нём людям: матери, брату... Отца Тор не помнил, а когда попытался расспросить о нём мать, та только испуганно шикнула в ответ...
   Тор одновременно ненавидел и любил свой дом (странное чувство, правда?) и, несмотря на все гадости, которые творились вокруг него, безумно по нему тосковал...
   Тору повезло. Он уцелел и через три года вернулся назад, в опостылевший город-колонию. Правда, Тор застудил правую руку, и теперь, стоило ей немного замёрзнуть, она начинала нещадно ныть. А, ерунда, главное, жив остался... только вера умерла в нём.
   Вскоре пришла весна, а вместе с ней и долгожданные радостные вести с фронта: европейский материк сдался на милость победителя, а в Африке боевые действия приняли вид локальных стычек войсковых частей с непокорными племенами чернокожих. Во многом ошеломительный успех военной кампании стал возможным благодаря остервенелому натиску бойцов, призванных из городов-колоний. Им было за что сражаться: медленная скучная смерть на заводах или геройская в бою - с одной стороны, а с другой - Свобода для себя и своих близких... Люди искренне радовались победе, особенно те, кому разрешили уехать на новое место жительства восстанавливать разрушенное войной хозяйство. Но часто за улыбками женщин Тор видел с трудом скрываемые слёзы, ведь из трёх-четырёх ушедших на фронт мужчин в живых оставались один-два... И брату Тора не довелось выбирать новый город и встречать в нём рассветы и
   закаты. Нет, никто не сообщал, что он погиб, утешали: "Пропал без вести". Только Тор чувствовал смерть: его стали преследовать кошмары, и весенними ночами он видел один и тот же сон, хоть три года уже прошло...
   - Что ты там бормочешь?- словно сквозь толстый слой ваты до Тора донёсся скрипучий голос лесного человека.
   - Что?!- встрепенулся Тор и глубоко, жадно вдохнул, как будто вынырнул из пучины после долгого погружения.
   Старику пришлось повторить вопрос, потому что Тор не сразу понял, что к нему обращаются:
   - Что ты там бубнишь себе под нос, говорю?
   И, неведомо почему, из Тора вдруг полезли слова. И не просто слова: они сами собой складывались в рифмы, рифмы - в образы... Тор высказывал старику всё, что наболело у него на душе - он спешил выговориться весь, без остатка, нисколько не смущаясь перед совсем незнакомым человеком:
  
   - Младший брат за меня
   Уходил на войну...
   Там, где в море огня,
   Разорвав тишину
   И ощерив оскал,
   Быль и небыль слились -
   Там дождём из свинца
   Зацелована жизнь...
   Стал бояться я снов:
   Всюду тычут в меня
   Злые пальцы крестов
   Уходящего дня;
   И потом, когда ночь
   Наигралась со мной
   И, насытивши плоть,
   Отпустила зимой,
   Я, не веря, молил,
   Чтоб старуха с косой,
   Что из тени могил
   Наблюдает за мной,
   Пощадила его,
   Стороной обошла...
   Только поздно:
   Уже постаралась карга,
   И застывшая кровь
   Той весной поплыла
   Тихой песней снегов -
   Вас земля приняла.
   Не вини меня, брат,
   Что с тобою не смог:
   Плиты серые нар
   Да подлюка глазок
   Не пускали меня
   За тобою пойти,
   И решёткой заря
   Обрубила пути...
   Не кори меня брат,
   Безымянной звездой
   За погибших ребят,
   Что осталась с тобой,
   За седых матерей
   И за девственных вдов...
   Человек лагерей
   И таёжных костров -
   Это я... А где ты?
   Где в далёкой стране
   Ты убит и забыт
   На замёрзшей земле?..
   ...Наказал себя сам,-
   Я остался живой,
   Чтоб его по ночам
   Видеть каждой весной:
   Он появится вдруг
   Из немой темноты,
   А за ним - сотни рук
   И кричащие рты,
   А за ним - сотни глаз
   И пробитых сердец,
   И сулят голоса
   Мне ужасный конец...
   И, очнувшись от сна,
   Я в холодном поту
   Жду рассвет у окна
   И прощения жду.
   Улыбается брат
   И уходит как дым,
   И бредёт наугад
   По могилам чужим,-
   Видно, ищет свою,
   Да никак не найдёт:
   Там в далёком краю,
   Ему ветер поёт
   О родной стороне
   И зовёт его в бой...
   Потому-то ко мне
   Он приходит весной.
   Некоторое время путники шли, не проронив ни звука. Наконец, старик прервал молчание:
   - Ты когда-нибудь задумывался о своём предназначении?
   Тор не откликнулся. Лишь потрескивали веточки и шуршали хвоинки под ногами. Однако старик настаивал:
   - Скажи, ты не заметил случайно ничего необычного в том, как ты здесь появился?! Отвечай же...
   Тор нехотя разлепил ссохшиеся вдруг губы:
   - Пожалуй, да...
   - Вот мы и пришли,- старик и Тор стояли на краю лесной опушки рядом с невысоким травяным холмиком, при ближайшем рассмотрении которого выяснилось, что это - искусно замаскированный вход в подземное жилище лесного человека.- Ты проделал немалый путь, но твоё паломничество ещё далеко до завершения.
   В глазах Тора застыл немой вопрос. Старик прочёл его и ответил вслух:
   - Тебе пора вспомнить, кто ты есть и зачем пришёл. Только тогда у тебя появится шанс дойти...
   - Ты поможешь мне?
   - Садись, как я,- старик сел в дза-дзен*.- Слушай и делай, что я говорю. Закрой глаза и открой своё внутреннее видение. Доверься и иди. Если ты будешь упорным в своём желании и тебе повезёт, Вселенная впустит тебя на Колесо Времени...
   _____________________________________________________________________________
   * - положение для медитации
  
   ... Тор следовал за своим поводырём, вцепившись сознанием за нить его голоса, и ему казалось, что где-то он уже слышал прежде этот оглушающий звон в голове и видел яркие вспышки, ослепляющие закрытые глаза... Так прошло несколько часов (или целая вечность?), и в какой-то миг мозг не вынес напряжения и расплавился... Последним, что Тор осознал в исчезающем мире, была промелькнувшая падающей звездой мысль:
   - А ведь я даже не спросил его имени...
   ... Потом была шипящая тишина и заливающий всю Вселенную белый свет, и дурманящее чувство радости, и хотелось плакать и смеяться одновременно... Он сказал:
   - Здравствуй, Я! А кто я? И где я...
   И он не услышал, не понял, а каким-то надчувственным восприятием уловил:
   - Я - тот, кто не имеет имени...
   Он был всегда, и он был - СВЕТ!
   Затем он почувствовал, что возвращается, и осознал необходимость возвращения, потому что чего-то недоставало...
  
   ... Светящееся облако Нигде и Ничто рассеялось, и Тор увидел себя в окружении недоброжелательно настроенных людей, и лица некоторых из них перекосились от злобы. Тор узнал их и узнал место, и одним из кричащих людей был механик...
  
   ... - Скажи мне, Тор,- попросил Алексей,- а я тоже могу увидеть прошлое?
   Тор едва заметно улыбнулся уголками губ:
   - Не каждого при жизни пускают на Колесо Времени. А вот научиться медитации может любой человек.
   - Зачем этому учиться? По-моему, достаточно овладеть наукой психологии, чтобы хорошо разбираться в людях... и в себе,- неуверенно сказал Алексей.- Разве я неправ?
   - Прав. Зная законы психологии, можно манипулировать людьми, и в глазах окружающих быть успешным человеком, иметь авторитет среди себе подобных и даже стать влиятельным политиком навроде Наполеона, Сталина или СерГрига... Только зачем тебе всё это, если ты не имеешь корней, если ты оторван от своего существа?! Нас учат носить свои и различать чужие маски, но придёт Смерть и безжалостно сорвёт их с каждого, и встреча с самим собой для подавляющего большинства людей окажется настолько шокирующей, что они от страха и боли потеряют сознание и умрут бессознательными... Знаешь, чем человек отличается от животного? Тем, что он осознаёт себя, животные - бессознательные существа. Так кем же ты хочешь умереть?
   Тор вцепился взглядом в зрачки Алексея, и тот вдруг почувствовал леденящий душу озноб и ломящую боль в позвоночнике, будто его нанизали на ледяной вертел. И Алексей понял, что пожелай сейчас Тор уйти, он не сможет ему помешать, потому что даже язык и тот примёрз к нёбу... Однако Тор не спешил воспользоваться беспомощностью Алексея, и после небольшой паузы продолжил:
   - Слова "медитация" и "медицина" происходят от одного корня; первое лечит дух, второе исцеляет тело. Меня удивляет, почему большинство людей считают смертную плоть важнее бессмертной души? Есть единственная возможность познать себя, и имя ей
   - медитация: статическая или динамическая, каноническая или спонтанная... Можно в течение жизни пользоваться многими техниками, можно бесконечно совершенствовать одну. Неважно, какой из этих путей ты изберёшь, важно, что в конце пути ты встретишься с собой...
   Тор сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и тут к Алексею вернулся дар речи:
   - Тор, а что было после? Ну, когда ты попал из странного облака в разъярённую толпу?
   - Ах, да... Итак, на чём мы остановились, мой друг?
  
   ... Толпа с каждой минутой бесновалась всё больше.
   - Это ты, ты виноват!- седовласый старец, выпучив глаза, яростно тыкал крючковатой клюкой в сторону того, кем был тогда Тор.
   - Из-за тебя обрушилось Небо!- рыдала жена одного из погибших Хранителей.
   - Кто вернёт мне моего брата?!- в голос выла другая женщина и рвала на себе волосы.
   - И моего отца?!- вторила третья, царапая до крови кожу на груди.
   Тор пытался объяснить, что идея разрезать табличку, после чего, собственно, всё и случилось, принадлежит другому человеку... Только толпа его не слушала. Тору показалось это весьма странным, ведь среди серой массы находились не только простолюдины - и старейшины тоже... И вдруг Тор всё понял. Он услышал тихий вкрадчивый голос внутри себя: "Убейте... Убейте его!" Змеиным ядом голос вползал в сознание людей... И как только Тор осознал происходящее, он прекратил говорить и из молчания пустил мощную энергетическую волну от своего центра в центр шипящего голоса. В тот же миг скрывавшийся среди людей механик вскрикнул и скорчился от боли - ему пришлось бросить сеть управления толпой и целиком сконцентрироваться на Торе. Толпа, вышедшая из-под суггестивного воздействия механика, распалась на отдельных индивидуумов, и каждый человек, постепенно приходя в себя, с удивлением спрашивал у окружающих: "Зачем мы хотели убить Тора?!" Простолюдины никогда не вмешивались в дела Хранителей.
   - Наследники Атлантиды не простят нам,- прошипел механик.- Если мы не вернём того, что взяли, они начнут мстить, и ты будешь первым.
   - Ты ошибаешься,- не открывая рта, ответил Тор.- Вчера мне встретился Дарк. Он уже отправился на тот берег реки с головой под мышкой. Похоже, что до меня Дарк повидался кое с кем, и этот кто-то - мастер своего дела, ведь Дарк был далеко не последним воином...
   Механик злобно прищурился:
   - Отдай ключ!..
   - Попробуй, отбери! За те несколько месяцев, что мы вернулись из похода, никто не нашёл способа, как избавиться от ключа. Видать, за решение головоломки Дарк расплатился головой! Я хочу задать тебе вопрос: не ты ли подсказал ему ответ и подослал убийцу?!
   Тор говорил, целиком опираясь на своё ощущение окружающего пространства, и попал в точку: злобно зашипев, механик ссутулился и съёжился, стараясь спрятаться за спины людей.
   - Что ж,- на уголках рта механика выступила жёлтая пена,- я всё равно соберу все ключи и обрету...
   - Бессмертие?!- Тор рассмеялся механику в лицо и плюнул ему под ноги.- Дурак! Ты преступаешь Закон, а ведь ты - Хранитель! Ты можешь дурачить людей, но себя не обманешь, и ответ за твои деяния - тебе нести! Я ухожу. Прощай...
   Тор развернулся и, не оборачиваясь, пошёл прочь от громадного беломраморного храма-обсерватории, издалека напоминающего снежную вершину горного пика.
   На землю опускался вечер, и бесподобный солнца свет окрасил в розоватый цвет облако, одиноко плывущее над лучом-аллеей; всего таких аллей было триста шестьдесят, и они подобно стрелам разлетались от центра храма по сторонам света. Тор выбрал ту, что вела на Север.
   Теперь он точно знал, что смерть одного из немногих вернувшихся Хранителей - осуществлённая часть замысла механика... Но как ему удалось?! Тор знал одно: ночь перед смертью Дарк провёл с женщиной - она же его и убила...
   Над аллеей сгущались тяжёлые сумерки,- пространство становилось вязким и липким; Тор чувствовал каждой клеточкой своего тела усиливающееся дыхание смерти. Со спины словно содрали кожу, и надчувственное восприятие говорило ему, что убийца идёт по пятам и настигнет цель до наступления темноты...
  
   ...- И что же,- прервал рассказ Тора Алексей,- неужели механик не понимал, что в конце концов наёмники Атлантиды обратят свой взор на него?
   - Лишь после того, как расправятся с остальными, не раньше. Скорее всего, механик условился, что имя следующей жертвы убийца получит взамен на ключ, но что-то не сработало в его расчётах...
   - Что?- нетерпеливо перебил Алексей.
   - Слушай, и услышишь... Позволь, я закончу.
   - Да, конечно!- Алексей с интересом придвинулся поближе и затаил дыхание.
   Тор прикрыл глаза... По нему было заметно, что он заново переживает всё то, что случилось с ним многие тысячи лет назад:
   - ... и вот я иду по вечерней аллее, и солнце заходит, и ночь уже зреет,- продолжил Тор.- И вдруг впереди я увидел, как из всколыхнувшегося пространства вынырнула мрачная фигура в чёрном плаще с капюшоном, скрывающим лицо... И я почувствовал, что холодные липкие волны тьмы расходятся от приближающегося существа. Это была Смерть, и я понял, что она идёт за мной... и шёл ей навстречу. Терять мне было нечего, и я решил попробовать: лучшего экзаменатора невозможно и представить! Я выполнил замыкания по технике "невидимки"... Нос к носу со Смертью сложно удержать маятник от раскачивания, но я держал!.. Два ряда деревьев, перемежающихся густыми кустами, росли посреди аллеи, и, выполнив замыкания, я перешёл на другую сторону... И Смерть перестала меня видеть! Она прошла мимо, заметив кого-то за моей спиной.
   То оказалась девушка, посланная убить меня - очень хорошенькая и со вкусом одетая: короткая, до колен, коричневая кожаная юбка и кожаный жакет-безрукавка тёмно-фиолетового, ближе к синему цвета с фиолетовыми же, но уже ближе к красному, тиснёными узорами (преимущественно круги и прямые линии). На вид лет двадцать пять, строение тела атлетическое - всё в меру, нигде никаких мышечных бугров: вся её сила таилась в сухожилиях. Тёмный каштановый волос чуть ниже плеч, правильный овал лица и отражающий голубое небо пронзительный незабываемый взгляд...
   Едва девушка и Смерть поравнялись друг с другом, в тот же миг в сумерках вспыхнули четыре серебристые молнии, и несколько секунд среди теней аллеи раздавался приглушённый наступающей темнотой мелодичный звон мечей, похожий на трели колокольчиков... И вдруг случилось то, чего я не ожидал: девушка выбила один меч из руки Смерти и одновременно с этим рассекла пространство между плечами и головой своего противника.
   - Хороший удар,- сказала Смерть, сращивая шейные позвонки и наблюдая за медленно падающим с её головы капюшоном.- Надо запомнить... Вот тебе подарок,- что-то серебристое скользнуло к ногам девушки, и Смерть продолжила одной Ей известный путь.
   Девушка уважительно поклонилась, вложила свои мечи в перекрещенные за спиной ножны, и, подхватив клинки Смерти, устремилась за мной вдогонку:
   - Стой! Смерть тебя не видит, а я вижу!!
   Быстро спускался сумрак. Девушка по-кошачьи грациозно подбежала ко мне и швырнула в пыль у моих ног два меча:
   - Сражайся и умри!
   Начался поединок. Сначала девушка как бы нехотя рубилась одним мечом, а я с трудом уворачивался и отбивал удары, не помышляя об атаке, и всё же получил несколько лёгких надрезов кожи на руках и груди... Постепенно, защищаясь, я вспомнил, кто я есть!- и вот уже тонкая алая струйка потекла по левому плечу девушки.
   - Сражайся двумя мечами!- сказал я ей.
   Сеча продолжалась с утроенной силой и учетверённым рвением; мы кружились в вихре, упоённые убийственной красотой смертельного танца... Я настолько разошёлся, что сумел выбить меч из девичьей руки. Правда, при этом мой клинок хрустнул и обломился у самой рукояти и тут же, в долю секунды, всё повторилось в зеркальном отображении... Мы стояли друг против друга с зажатыми в руках бесполезными обломками...
   Затем мы бились в рукопашке, и никто не мог одолеть другого... И вдруг в пылу сражения мы случайно обнялись, наши четвёртые чакры* соприкоснулись и взгляды встретились... Раздался оглушительный взрыв безмолвия, и разряд огромной силы проскочил между нами... И мы поняли, что искали друг друга всю жизнь!..
   _____________________________________________________________________________
   *- область сердца
  
   А потом на землю упали наши одежды, и мы сплели свои тела и судьбы... И в момент наивысшего пика сладострастия, за мгновение перед оргазмическим взрывом, я почувствовал, что мой ключ соединяется с похищенным Ею у Дарка ключом!!
   Она успела прошептать:
   - Нет! Пожалуйста, оставь его себе!
   И тут же раздался многоголосый крик:
   - Умрите!!!
   И полтора десятка арбалетных стрел пронзили нас... Но мы не умерли! Я видел, как на глазах изумлённых воинов наши тела растворились в пространстве, и впившиеся в нас стрелы упали в орошённую кровью пыль.
   Облако неотвратимо потянуло меня к себе, и там, наверху, я осознал, что люблю Её - девушку, хотевшую меня убить! И я пообещал себе, что обязательно Её дождусь!
  
   ... Тор почувствовал, как Колесо Времени скребёт позвонки его несуществующего тела. И вот каким-то невидимым крючочком зацепив его за макушку, Колесо скинуло Тора в темноту Бессознательного...
   ... Очнулся Тор лишь на вторые сутки. Его тошнило и выворачивало наизнанку, в голове стоял гул, перед глазами плавали круги и мельтешили мошки... Понадобилось несколько дней, чтобы Тор окончательно пришёл в себя и встал на ноги.
   Это случилось рано утром: Тор вылез из землянки и увидел перед собой старика, залитого лучами восходящего солнца, и вспомнил, кто есть человек, стоящий перед ним!
   - Здравствуй, Орсул!
   - Здравствуй, дорогой... Ты узнал меня, а кто есть ты?
   И в душе Тора зазвучал льющийся из сердца Орсула свет:
   -О, если б всё так было просто!
   Когда я не хочу заснуть -
   Не спать, а - как желаю - бодрство-
   вать, и - надо - спину гнуть,
   В поту трудясь - не измождаясь!
   Затем, слегка передохнув,
   И будто бы перерождаясь,
   Взять - точно, как едва вздохнув,-
   В стремительном своём полете
   Подняться выше от земли...
   Скажите, как вы там живёте -
   Те, что давно от нас ушли?!
   Скажите, вас там вкусно кормят?
   А как с пробежкой по утрам?
   Наверное, вас ТАМ хоронят
   Во чревах наших ЗДЕШНИХ мам?...
   Вы возвращаетесь обратно,
   Едва коснувшись облаков;
   Вам, может, не всегда приятно
   Рождаться в стаде дураков,
   Где наживают состоянья
   На жадной глупости людской,
   Где бесконечны расстоянья
   Меж той и меж другой душой...
   Как сблизиться? Ломая рёбра,
   В народ несут своё добро
   Любители Любви до гроба -
   По сути, все они одно
   И то же тыщи лет кричали:
   Мол, правда в нашенских руках!...
   О, Боже, как мы обнищали,
   Себя оставив в дураках!
   А я... Зачем, скажите, кто я?!
   Ведь, если паспорт отобрать:
   - Кто ты такой и что ты такое?-
   Брезгливо может мне сказать
   Раздувшийся слуга народа,
   С трудом вползая в лимузин.
   Нам хорошо, когда нас много,
   А каково, коль ты один?!
   Один! Ты сможешь ли, не прячась,
   Сказать, что ты есть ЧЕЛОВЕК -
   Не в понарошку, не дурачась,
   А - НАВСЕГДА, НА ЖИЗНЬ, ВОВЕК!
   И, если надо, в смерти тоже
   Ты будешь это повторять:
   - Меня никто не уничтожит,
   Я снова стану вам сиять!
   Сквозь прутья клеток, залпы пушек,
   Сквозь лес петель и сабель звон,
   Через молчание опушек,
   В котором слышен страшный стон
   Всех тех, кто заживо схоронен
   В кошмарах разных лагерей...
   Я - ЧЕЛОВЕК! И Я ОГРОМЕН
   В СИЯНИИ ДУШИ МОЕЙ!!!
   В наступившей на несколько секунд тишине было слышно, как на противоположном краю поляны зудит в траве комар.
   - Вижу, ты близок к отгадке, Тор. В чём-то я облегчу твою задачу и подскажу: ключ можно передать только добровольно, причём должно быть согласие и отдающего, и принимающего. В конечном итоге все формулы-ключи соберутся в Целое в теле одного человека. Как ты, надеюсь, понял, пока в тебе есть ключ, ты не умрёшь в обычном смысле этого слова. Кроме того, каждый ключ имеет универсальную общую основу - связь со всеми другими ключами, а так же некоторые отличительные от других индивидуальные свойства...
   - Зачем ты говоришь всё это мне, Орсул?
   - Затем, что я передал свой ключ...
   - Зачем!?- Тора словно током дёрнуло.
   - Затем, что ключ мешает... Он не позволит совершить самый главный в жизни человека переход - Переход НАВСЕГДА... Я готов к нему, и ждал лишь тебя, чтобы помочь...
   - Ты был и есть первый из Хранителей, Орсул,- Тор подошёл к старику и коснулся его стоп.- А что будет с последним, который соберёт все ключи?
   - Не беспокойся за него. Когда Целое соберёт все свои части - не всё ли равно, в чьём теле Оно будет находиться, в мужском или женском? Тогда Целое можно будет либо вернуть пространству Земли, снова сделав его четырёхмерным, либо оставить себе и пользоваться некоторыми свойствами Целого в узких личных целях. На всё воля человека - свободная воля без принужденья!
   - Но, Орсул... Если Целое окажется в руках... то есть, внутри человека с чёрным сердцем?! Что будет тогда с Мирозданием?!
   - Перестань беспокоиться, Тор. Сила ума одного человека не может превзойти Мудрости всей Вселенной. Когда-нибудь даже такой человек осознает, что зашёл в тупик, выйти из которого возможно, лишь всё оставив - ВСЁ, АБСОЛЮТНО ВСЁ!.. Готовься в путь. Я вижу, ты окреп, и дорога, какой бы тяжёлой она ни была, тебе по силам.
   - Хорошо. Когда выступаем?
   - Завтра на рассвете. И ты пойдёшь один.
   - Но почему, Орсул?!
   - Потому, что мой путь завершён, а твой завершишь только ты.
  

* * *

  

ГЛАВА 8

НОЧИ ВОСПОМИНАНИЙ. ЭПИЗОД 2

   Первый караул прошёл на удивление спокойно. Даже полковника Евдокова никто не видел. То ли испугавшись майора Киллера, ведь тот просил оставить лейтенанта Ланкастер в покое и отменить приказ о трёх внеочередных нарядах, то ли для обмена опытом партийно-воспитательной работы - как бы то ни было, Бо'Пе упылил в штаб дивизии, оставив полк на попечение своего заместителя.
   ... Итак, через сутки после полудня, сдав караул и приведя себя в порядок, Ланкастер и товарищи собрались обсудить план дальнейших действий в противостоянии полковнику Евдокову.
   - Я буду спокойна, зная, что за моей спиной лютый враг,- взяла слово Оти.- Лучше так, чем подобный "друг" передо мной... От его присутствия мне очень неуютно.
   - Да, действительно,- согласился Орк.- Как говорил классик, "некоторых выгоднее иметь среди своих врагов, чем среди друзей".*
   - Насколько я вижу,- сказал Рид,- Бо'Пе конфликтует и сражается не только с нами... По-моему, он кое-что забывает о том, что...
   - ..."Не надо бороться со всем миром, оправдывая свои недостатки - можно получить сдачи",**- кивнул головой Ром.
   _____________________________________________________________________________
   *- Ф. М. Достоевский
   **- Жюль Ренар
  
   Однако выработать что-либо конкретное друзьям не позволил майор Киллер, который пришёл весьма некстати и уволок лейтенанта Ланкастер для решения совсем других вопросов. С точки зрения Киллера, придуманный Оти гимн нуждался в незначительной доработке...
   Вернулась Оти поздно, и то майор отпустил её лишь потому, что на следующий день ей опять нужно было заступать в караул... Чуткий сон друзей, потревоженный Оти, не спешил возвращаться, и ещё одна ночь потонула в волнах воспоминаний...
  
   ... Накануне, перед заступлением в наряд, сразу после утренней поверки Орк нос к носу столкнулся с капитаном Ли.
   - Я вижу, ты настроен весьма воинственно,- заметил капитан.- Не пора ли заключить мирное соглашение?
   - С кем?!
   - Для начала с самим собой,- предложил Ли, и сделал это настолько выразительно, что Орк почувствовал, будто капитан окатил его ушатом ледяной колодезной воды.
   - Чёртова война! Когда она кончится!?- пробурчал Орк.
   - Пока у власти такие, как Евдоков, Вождь и им подобные - никогда,- ответил Ли и пристально взглянул на сержанта.
   - Но почему, капитан?!- загорячился Орк и подался вперёд.- Когда мы победим...
   Ли неожиданно схватил Орка за грудки и сильно встряхнул его:
   - Очнись!
   Орк вздрогнул и осознанно посмотрел на капитана, и только тогда Ли отпустил его и продолжил:
   - Как ты думаешь, Орк, зачем Старшему Брату нужен внешний враг? Такая огромная Империя разве может бояться маленькой страны? Чем эти полудикие племена с отсталыми технологиями могут угрожать нам? Где логика? Где понимание? Ответ прост: призывая к борьбе, Старший Брат обращает агрессивные инстинкты людей на врага внешнего, ведь при отсутствии такового все эти Партийцы и так называемые добропорядочные граждане начнут пожирать соратников, грызться и ссориться между собой по мелочам. А всё потому, что они не умеют главного, что дано от Бога человеку - быть Человеком, быть Творцом, быть бескорыстным, любящим существом... В человеке есть Бог, и в человеке же есть зверь, жаждущий крови. И зверю нужен лишь повод, чтобы её пролить. А в этом случае внешний враг очень удобен! Тебя не станут судить за убийство, напротив,---- убивая, ты станешь героем...
   - Не понимаю,- замотал головой Орк,- если Бог создал нас Творцами, то зачем Ему понадобились подлецы, насильники, убийцы... Почему?!
   - В каждого человека Бог, который есть сущее, вложил частичку Себя, но не каждый пользуется этой божественной данностью. Творец предоставил человеку полную свободу действий для того, чтобы тот мог наиболее полно реализовать себя, двигаясь по пути постижения... Мать или отец одёргивают своё дитя, если им кажется, что чадо ведёт себя неправильно. А для Бога всё правильно - и жизнь, и смерть. Бог - не тюремщик, Он не строит тюрьмы и концентрационные лагеря - их строят люди, убивающие себе подобных... и Бога в себе...
  
   ... И Орку вспомнилось, как промывали мозги им, будущим танкистам, в Военном Училище, до тошноты, до рвоты заливая елеем уши курсантов на политических занятиях. Спасались, кто как мог и умел: кто-то резался с товарищем в "морской бой", кто-то читал не входящие в программу книги, кто-то считал ворон или витал в облаках.
   Лекции читал старший лейтенант Кобец, и был у старлея папаша, который служил в том же подразделении старшиной в должности старшего прапорщика. И сын, и папаша уродились на редкость занудными и мерзопакостными, и гнобили курсантов с наслаждением - привыкайте, мол, к трудностям армейской жизни...
   И вот однажды, когда будущие офицеры шли с политзанятий в столовую, на полдороги колонну остановили:
   - Товарищи курсанты!- слегка шепелявящий пучеглазый губошлёп старший лейтенант Кобец выпятил грудь колесом и важно прошёлся вперёд-назад перед строем.- Нале-е... во!!! До меня дошли сведения, что до вас не доходит важность политической подготовки! А ведь только морально устойчивый человек может стать хорошим солдатом! Поэтому... Приготовить ранцы к досмотру! Первая шеренга - шесть шагов, вторая шеренга - три шага, третья шеренга - на месте... шаго-ом... арш!!!
   И пошло-поехало. У кого находили неуставные книги, или в тетрадях вместо конспектов лекций красовались потопленные корабли, те немедленно получали внеочередной наряд. Старший прапорщик Кобец жирной крысой сновал туда-сюда, и, хрустя снегом, всякому пойманному с поличным курсанту приговаривал, злорадно потирая руки:
   - Капец тебе, паря! Сгною!!!
   Когда очередь досмотра дошла до Орка, тот, потупив глаза, пробормотал:
   - Товарищ старший прапорщик... виноват!- и с видом искренне раскаивающегося грешника достал из ранца на свет божий "Возрождённую Целину" СерГрига.
   Глаза старшего прапорщика, и без того выпученные, полезли на лоб:
   - Вы видели?!.. Нет, вы видели, товарищи курсанты?!
   Привлечённый поднятым папашей шумом сынок поспешил к бате. Улучив момент, Оти, стоявшая близко к сугробу в первой шеренге, утопила в снегу свою "улику" - "Как плавился металл" Островного. Проверяющие отец и сын Кобецы этого не заметили.
   - Вот, товарищи курсанты, что надо читать!- старший прапорщик по-отечески похлопал Орка по щеке, а старший лейтенант добавил с пафосом:
   - За рвение, проявленное в изучении трудов нашего великого Вождя, гениального писателя товарища СерГрига, ваш товарищ, товарищи курсанты, получает внеочередную увольнительную в город, в отличие от многих прочих, получивших внеочередные наряды! И, хотя "Возрождённая Целина" выходит за рамки программы обучения, данный товарищ,- Кобецын ткнул Орка пальцем в грудь,- является примером для подражания! Товарищи курсанты, берите с него пример!..
   И тут Рид и Ром не выдержали и прыснули со смеху, потому как точно знали, что лежит на дне ранца Орка: придуманная неразлучной четвёркой игра под названием "Капец всему!", главными отрицательными героями которой стали отец и сын Кобецы.
   Ром и Рид стояли в третьей шеренге и, возможно, до них не докатилась бы волна досмотра, не засмейся они так некстати...
   - Что тут смешного?!- Кобецы коршунами подлетели к близнецам.- Ранцы к досмотру, живо!.. А это ещё что такое?!..
   В руках лейтенанта и прапорщика оказалось по экземпляру игры "Капец всему!".
   - Так...- побагровел Кобец-отец.- Прапор пропускает ход, ведь его "очко" зовёт... Сгною, падлы!!!
   - А это что?!- шепеляво верещал Кобец-сын, тыча пальцем в игру в том месте, где карикатурные курсанты с тарелками, морща носы, толпились вокруг карикатурного старлея, раздающего черпаком какашки.
   Конечная же цель всей игры - воздаяние возмездия товарищам прапору и летёхе Кобецам: и отцу, и сыну, и нечистому духу, сопровождающему их на протяжении всей игры.
   - Уроды! Шантрапа!!- шипел шепелявый старлей.- Размажу! И мокрого места не оставлю!
   ... Близнецов спасло от исключения из Училища то обстоятельство, что незадолго до описываемых событий они лучше всех поразили мишени на стрельбах и быстрее всех преодолели полосу препятствий, за что заслуженно получили значки "отличник боевой подготовки"... Разумеется, после инцидента с Кобецами значков братья лишились, и, получив по три наряда на "минные поля", ломами сдалбливали намерзающие какашки в туалете типа "сортир", об устройстве которого следует сказать особо.
   Вероятно, сия гениальная постройка была предназначена для максимального сокращения времени посещения уборной курсантами. Просто рылась глубокая яма, на неё клали железобетонную плиту с четырьмя дырками, по бокам огораживали нестроганными досками и сверху бросали несколько жердей, перекрытых рубероидом. Сквозило в уличном туалете со всех щелей, в том числе нехило поддувало снизу, из "очков", и в свирепые сорокаградусные морозы курсанты предпочитали оставлять "мины" на подходе, нежели морозить своё хозяйство над дырой-приёмником. Вот эти-то "пирамиды Хеопса" и сдалбливали Ром и Рид.
   Что касается женщин, то им (в виду немногочисленности) разрешалось пользоваться одноместными туалетами для офицеров и прапорщиков в зданиях "учебки" и казармах Училища. И очень скоро после лишения Рида и Рома звания "отличник" случилось вот что.
   На одном курсе с Оти, Орком и близнецами, и даже в одной с ними роте, учился некий Во'Ван Косинов: трусоват, туповат и за то нелюбим товарищами. Настало время, и Во'Вану, чтобы не вылететь из Училища, пришлось "стучать" Кобецам на тех, с кем он делил хлеб и кров, но это было после... А поначалу Оти беззлобно подтрунивала над Косиновым, и с помощью своих друзей не раз разыгрывала Во'Вана.
   Однажды, на занятиях по радиоделу, Косинов вместо того, чтобы оттачивать мастерство в приёме морзянки, таращился на Ланкастер. Оти в конце концов надоело держать на себе маслянисто-похотливый взгляд Во'Вана, и в голове её созрел план избавления.
   Закончив приём телеграммы, Оти встала и подошла к инструктору, прапорщику Налимову, или, как его уважительно называли курсанты, Налимычу:
   - Товарищ прапорщик! Задолбал меня Косинов, пялится и пялится!
   Налимыч понимающе кивнул:
   - Сама справишься, или помочь чем?
   - Сама.
   - Действуй! Если возникнет необходимость, можешь ссылаться на меня, я поддержу.
   Оти поблагодарила взглядом Налимыча и направилась к Во'Вану:
   - Что-то сегодня помех много в эфире. Товарищ прапорщик приказал разогнать. Поможешь мне?
   Надо заметить, тогда на дворе стояла поздняя осень, и в тот день резкий порывистый ветер взметал в воздух ворохи листьев, вздымая их выше крыши, и по небу ползали пузатые тучи.
   - Ну, так как?- Оти кокетливо улыбнулась.
   - А что надо делать?- оживился Косинов.
   - Надо взять метлу, влезть на крышу и смести с антенны мокрые листья, а то они создают помехи. Я бы сама справилась, только вот сегодня заколок для волос не взяла, растреплюсь вся...
   - О, что ж ты сразу не попросила?! Тебе не надо беспокоиться, Оти, я всё сделаю, как надо!
   И Косинов, спросив у Налимыча разрешения выйти, схватил с вешалки шинель, шапку и каску и вывалился из класса.
   Ром и Рид тут же учуяли очередную забаву и поспешили к Оти:
   - Нам кажется, ты что-то задумала?- поинтересовался один.
   - Возьмёшь в компаньоны?- попросил второй.
   - Конечно,- и Оти объяснила близнецам примерный план действий.
   - Жаль, Орк в наряде пропадает!- вздохнул Ром.
   - Вот бы с нами повеселился!- подхватил Рид.
   ... Раскрасневшийся и растрёпанный Косинов, облепленный с головы до пят мокрыми листьями, явился через полчаса с видом Спасителя:
   - Ну, как, народ?!- довольный собой, Во'Ван подошёл к Оти и заискивающе улыбнулся.
   - Хорошо!- лучезарно улыбнулась та в ответ.- Такая чистота в эфире - и всё ты! Только, знаешь, ещё... товарищ прапорщик просил принести икс-игреки... настройку проверить. Ты бы мог мне помочь и сходить к соседям?
   - С-час, сбегаю!
   И Косинов, рад услужить, покостылял к соседям. Тут, правда, требуется небольшое пояснение, "кто такие" икс-игреки.
   В соседнем подразделении обучали слухачей-перехватчиков, а попросту - шпионов радиоэфира. Работали слухачи с применением аппаратов РЭС (курсанты произвольно расшифровывали название как "Разведывательная Электронная Система"). Так вот, РЭСы осуществляли приём кодированной радиопередачи и выбивали шифр на двух носителях: на листе бумаги и на перфоленте (такая ленточка с дырочками), а перфокрошка (крохотные бумажные кругляши около двух миллиметров в диаметре) ссыпалась в специальные коробочки по бокам РЭСов. Обычно, перед передачей шифра в эфир шла настройка - многократное чередующееся повторение икс-игрек. Естественно, перфокрошка при отбивании любой буквы была абсолютно одинаковой, но вот прозвали её почему-то икс-игреками.
   Но Косинов... Бедный Косинов! Он всё и всегда воспринимал всерьёз, ему даже не надо было косить под дурака.
   - Ты только побольше принеси!- крикнул вслед Во'Вану Рид.
   - Чтобы настройка точнее была!- бросил вдогонку Ром, когда дверь за Косиновым начала закрываться.
   И надо же, курсант Косинов услышал дополнения близнецов! Через восемь с четвертью минут с радостной улыбкой, расплывающейся по толстым лоснящимся щекам, Косинов строевым чеканным шагом подошёл к прапорщику Налимову и доложил:
   - Товарищ прапорщик, курсант Косинов Ваше приказание выполнил!- Во'Ван тут же вытащил из кармана коробочку от РЭС, доверху набитую перфокрошкой, и, быстро перевернув её в воздухе, высыпал горку бумажных кругляшей Налимычу на стол.- Вот! Слухачи сказали, что у них иксы кончились, одни игреки остались!
   Налимыч, мягко говоря, обалдел от подобной дурости: бумажные снежинки, порхая, прилипали к штанам прапорщика и украшали пол класса... Вообще-то Налимыч слыл человеком уравновешенным, но тут он вспылил: поднялся, отряхнул штаны и, щёлкнув каблуками, рявкнул так, что некоторые курсанты подскочили от неожиданности.
   - Курсант Косинов, ПОШЁЛ НА ...УЙ!!!
   - Й-йесть!- подобострастно и серьёзно ответил Во'Ван и, не уточняя направления, (в какую сторону идти?), развернулся кругом и чеканным шагом направился на выход...
  
   ... И вот как-то Косинов получил наряд на дежурство по казарме. Помимо всего прочего, в обязанности дневального входило мытьё полов, что Косинов добросовестно и проделал вечером. Правда, когда выливал воду в унитаз туалета второго этажа, забыл вынуть из ведра тряпку, и она утопла под шум сливного бачка...
   ... А наутро раздался шум совсем иного рода: сержант учебного подразделения воспитывал Во'Вана в затопленном туалете, перемежая свою речь отборной бранью и матом.
   - Имбецил!- под конец сержант выдохся и стал выражаться мягче.- Если ты, пузан безмозглый, через полчаса, нахрен, не устранишь запор... Пришибу, инфекция ходячая!- и сержант, шлёпая сапогами по воде, вышел прочь из офицерского туалета.
   Курсант Косинов остался стоять среди плавающих какашек, растерянно хлопая белёсыми ресницами. И надо ж такому случиться, именно в этот незабываемо прекрасный момент мимо проходила Оти. Она услышала лишь окончание беседы между сержантом и Косиновым, и всё же обрывка последней фразы для неё оказалось достаточно:
   - Я могу тебе помочь,- сказала она Во'Вану, остановившись в дверях туалета.
   - Правда?!- обрадовался Косинов.
   - Истинно говорю я! Верь мне и слушай сюда: надо взять взрывпакет и бросить в унитаз, а сверху накрыть двумя фуфайками. Когда взрывпакет бабахнет, ударная волна продавит и прочистит всё, что есть в трубах. Точно так!
   - А ты правду говоришь?!
   - Сама так делала однажды!- не моргнув глазом, соврала Оти.- Я в критический день уронила в унитаз прокладку, а она там где-то разбухла... Пришлось взрывать. И ведь никто не узнал!
   Косинов, потрясённый такими откровенными подробностями из жизни женщины, почти поверил Оти:
   - И ничего?!
   - И ничего.
   - Но ведь тряпка больше,- Косинов задумчиво почесал репу.
   - Так ты два взрывпакета вместе свяжи, и всё будет о'кей! Только тогда фуфайки сверху чем-нибудь прижми, чтобы не улетели.
   - Чем?
   - Да хоть сам на них сядь! Не пробьёт, они ведь толстые.
   - Точно!- просиял Косинов и ушлёпал за взрывпакетами и фуфайками.
   Разумеется, когда Косинов вернулся (а как Во'Ван добывал искомое, про то можно рассказать отдельно, чуть позже, если время будет), Оти уже и след простыл. Времени, отведённого сержантом на устранение запора, оставалось с каждой секундой всё меньше... К тому же Косинов видел из окна, как вдалеке замаячила фигура старшего прапорщика Кобеца, очень быстрым шагом направляющегося к казарме.
   - Блин, капец всему!- засуетился Во'Ван и задрожал осиновым листом: ведь Кобец прибудет в подразделение гораздо быстрее, нежели истечёт отведённое сержантом время!
   Косинов впопыхах связал друг с другом два взрывпакета, поджёг шнур, бросил связку в унитаз, накрыл всё это безобразие двумя фуфайками, примостился сверху сам и замер в ожидании...
   В то самое время в казарму пулей влетел старший прапорщик Кобец, у которого жутко скрутило живот, и пределом мечтаний Кобеца отца было поскорее добраться до ближайшего туалета. Ближайшим оказался на первом этаже. И вот старший прапорщик, с виду похожий на шарик содрогающегося желатина, буквально впорхнул в тесную кабинку, с ходу разворачиваясь и на лету срывая с себя штаны... И приземлился Кобец на унитаз в состоянии полной боевой готовности... Старший прапорщик блаженно прикрыл глаза и с наслаждением простонал:
   - О-о-о...
   И в тот же миг прямо над головой старшего прапорщика с оглушительным грохотом лопнула ветхая канализационная труба, и всё её содержимое вылилось на голову Кобецу!!..
   ... Вышло как по игре: Кобец оказался в нём... в этом самом... по уши. Вот и не верь потом в предначертание судьбы...
   Именно после этого случая Косинов, спасая свою шкуру, стал доносить на товарищей, следить за малейшим подозрительным словом и жестом; единственным человеком, на которого Во'Ван так и не донёс ни разу, оказалась Оти.
   Так курсанта Косинова перевели на второй курс. А спустя год, почти день в день, возмездие настигло и Во'Вана.
   Курсантов повезли на стрельбище. Обычное, в общем-то, дело. Колонна тяжёлых тентованых грузовиков, по тридцать четыре человека в автомобиле, медленно ползла сквозь город. В кабине каждого находились, помимо водителя, командиры отделений. Командиры взводов ехали в легковых машинах впереди и позади колонны.
   Внутри покрытых брезентом кузовов жались друг к дружке нахохлившимися воробьями курсанты. Мороз стоял под сорок, сквозь щели со всех сторон врывался ледяной ветер, и от лютого холода не спасали ни ватные штаны, ни стеганые фуфайки, ни валенки, ни натянутые по самые глаза шапки-ушанки... И надо же, в такую жгучую стужу Орка вдруг приспичило! Сколько хватало сил, Орк терпел, и всё же не выдержал:
   - Ребята, мочи нет! Не могу я больше...- корчился он от боли в животе.
   - Ладно ты, не стесняйся,- Ром хлопнул Орка по плечу.
   - Мы отвернёмся,- сказал Рид.
   - Что мне, на пол гадить, что ли?- стонал Орк.
   - На, возьми,- Ром протянул другу каску.
   - Заместо горшка сойдёт!- хохотнул Рид.
   ... Через пять минут Орк с блаженным лицом натянул штаны и запнул наполовину наполненную каску под досчатое сиденье. Можно было бы выбросить её вместе с содержимым, да только грузовик шёл последним в колонне, а позади, вихляясь, прыгали по ухабам легковушки с отцами-командирами, которые могли уличить курсантов в разбазаривании казённого добра... Насчёт прочих неизвестно, а товарищу Кобецу только дай повод!
   Двадцать минут бойцы, задыхаясь от нестерпимой вони, зажимали носы двупалыми рукавицами... и вдруг воздух стал чист и свеж: на сорокаградусном морозе содержимое каски превратилось в лёд.
   Отстрелялись на "отлично".
   По возвращении в казармы Орк, не желая прикасаться к каске-"горшку" руками, просто запинал её ногами в "предбанник" (нечто вроде прихожей) и там, на полу, её бросил. Каски-то, они все одинаковые, поди, разберись, чья именно эта?..
   ... А ночью сыграли учебную тревогу с полной выкладкой. Курсанты, топоча коваными сапогами и бряцая оружием, влетали в "предбанник", хватали с полок каски и, на ходу нахлобучивая их на головы, выбегали на плац строиться.
   Последним в "предбаннике" появился нерасторопный Косинов. Касок на полках уже не оказалось, зато Во'Ван заметил одну в углу, лежащую вверх тормашками на полу. В полутьме дежурного освещения и спросонья Косинов не разобрал, что к чему, и, выбежав на плац, напялил на себя каску Орка...
   "Предбанник" в казарме отапливался, и всё, что было в каске льдом, растаяло и теперь текло по голове и за шиворот Во'Вану.
   - Су-у-ки-и!.. Капец всему!.. Всех заложу, падлы!- чуть не навзрыд скулил Косинов, пытаясь вытереть с себя мгновенно примерзающие на ледяном ветру зловонные потоки.
   И лишь благодаря тому, что курсант Косинов не ездил на стрельбище (он как раз в то время ходил "стучать" к командиру), Во'Ван не знал, чья это выдумка с каской, и Орк в тот раз избежал наказания...
  
   ... Рано поутру Оти, едва проснувшись, разыскала капитана Ли.
   - Учитель, я хочу знать об истоках Знаний, которые ты передаёшь нам.
   Капитан улыбнулся глазами, словно ждал этого вопроса.
   - Я расскажу тебе историю.
   Много веков назад три наставника, мулла, христианский священник и буддийский монах, услышали, что высоко и далеко в горах есть несколько селений, люди которых живут во мраке невежества и просят о помощи. Узнав об этом, все трое стали собираться в путь. А поскольку дорога предстояла дальняя, и по горным тропам мог пройти только человек, кроме еды и одежды взяли с собой по одной вещи каждый. Мусульманин положил в котомку инкрустированную золотом и алмазами большую тяжёлую священную книгу - Коран. Христианин взвалил на плечи здоровый деревянный крест - распятие с фигурой Христа. Человек дзен взял с собой любимую статуэтку смеющегося Будды.
   Ученики пытались отговорить своих наставников, умоляли остаться:
   - Как мы без вас? И зачем вам уходить?- шумели они.- Дорога тяжела и тропы в горах узки, а ущелья глубоки, тем более, начинается сезон ветров и снегопадов!
   Мусульманин сказал:
   - Я готов умереть за истинную веру! А если кто-то из неверных попытается убить меня, то Аллах поможет мне!- и мулла привязал к поясу кривой меч, похожий на полумесяц, символ мусульманской веры.- И каждый неверный, отправленный моей рукой в ад, зачтётся мне на Небесах! Если же меня убьют за веру, то я попаду сразу в рай!
   Христианин ответил:
   - Я готов страдать за веру! И если я погибну в пути, то попаду сразу в рай; если же дойду, то каждый обращённый в христианство человек зачтётся мне на Небесах! А от антихристов я с помощью Господа Бога нашего смогу защититься,- и священник поправил на поясе прямой меч, похожий на крест - символ веры христианской.
   Человек дзен улыбнулся:
   - Дойду я или нет, это всего лишь будет означать, что зимой холодно, а летом жарко, что ночью темно, а утром приходит рассвет. А мой посох поможет мне в пути,- и монах взял в руки отполированную в долгих странствиях палку.- Я буду там и столько, где и сколько необходимо моё присутствие.
   Три наставника очень долго шли по горам и ущельям, и вот однажды, на узкой обрывистой тропе, их застала вьюга. К счастью, путникам удалось найти маленькую пещерку-углубление у самого края пропасти. Ветер же с каждой минутой усиливался и крепчал мороз.
   - Если мы не разведём огонь, то замёрзнем,- стуча зубами, произнёс мулла.
   - Да, но у нас нет дров!- дрожа всем телом, ответил священник.
   Монах молча достал статуэтку Будды, и одним ударом своего острого ножа рассёк её надвое.
   - Что ты делаешь?!- вскричали мусульманин и христианин.- Ты разрубил Будду!!
   - Это святотатство!- затряс кулаками мулла.
   - Это кощунственно!- воздел руки к небу священник.
   - Успокойтесь!- ответил им монах.- Покажите мне, где здесь кровь? Если ваши мозги ещё не окончательно замёрзли, вы увидите, что внутри деревянной статуэтки нет Будды, а если его нет, как я могу его разрубить?- и монах, настрогав щепок, развёл огонь.
   Мулла и священник замолчали, им ведь хотелось выставить себя разумными людьми, они боялись показаться дураками. Тем более, свет и тепло пламени отгоняли тьму и холод, а все трое очень замёрзли.
   Некоторое время наставники грелись у костра, но вот догорели последние угольки. Ветер снаружи пещерки бесновался пуще прежнего, и лютый мороз вползал в одежду путников. Священник и мулла косились друг на друга. Наконец, не вытерпев холода, христианин сказал:
   - Давайте теперь сожжём Коран, как раньше сожгли статую Будды!
   - Нет бога, кроме Аллаха, и Магомета, пророка его!- взвился мусульманин и крючковатыми пальцами потянулся к распятию.
   Священник схватил свой меч, напоминающий крест, и рукоятью ударил муллу по голове:
   - Изыди, нечистый дух!
   - Аллах ак'бар!!!- взревел мулла, выхватывая из ножен похожий на полумесяц меч.
   Завязалась драка. Мечи выпали из одеревеневших от холода рук при первом же ударе. Тогда священник и мулла впились друг в друга зубами и, повалившись на камни, начали кататься по полу пещеры, осыпая противника проклятиями и стремясь перегрызть горло врагу, и в конце концов оба они свалились в чёрную пропасть... И каждый из них считал, что, разбившись об острые выступы скал на дне ущелья, он попадёт в рай.
   А монах развёл огонь, натопил из снега воды и, разогрев лепёшки, сытно поел.
   Утром солнце разогнало тучи, и монах, пройдя перевал, добрался к ждущим его людям...
  
   -... И вот, благодаря цепи преемственности, теперь я говорю с тобой, Оти,- закончил историю Ли.- А теперь ты ответь мне. Зачем человеку разум?
   Оти, впитывая впечатления от рассказа Ли, помолчала, прислушиваясь к своим ощущениям, и начала отвечать:
   - Ум человека, подобно увеличительному, стеклу усиливает его красоту: даже будучи малопривлекательным внешне, такой человек обладает обаянием, притяжением... Как Орк, например. И если разум согревается при этом теплом его души, с таким человеком желают общения многие... Я наблюдала в жизни, как дураки любят повторять свою любимую фразу: "Не умничай!"- потому что в толпе себе подобных любой дурак сойдёт за мудреца. Дураки панически боятся мудрых людей, так как одно присутствие человека разумного высвечивает всю глупость, гнездящуюся в набитой чепухой дурацкой голове... Поэтому, если кто-то говорит мне: "Не умничай!!"- я отхожу в сторону. Отсутствие ума неизлечимо. Дураки опасны тем, что они способны только потреблять и разрушать. Разум нужен человеку...
   Сыгравший сигнал построения на утреннюю поверку не позволил Оти завершить ответ. Ли улыбнулся, глядя вслед убегающей Ланкастер. Оброненное им зерно проросло и потянулось к свету... И напрямую от сердца к сердцу Ли отправил послание, и Оти услышала:
   - Жизнь есть возможность
   победить себя:
   Когда желанья нет
   вставать с постели -
   Идти! Через свинцовый
   бой дождя,
   Через кинжальный свист
   лихой метели -
   И выстоять! Наперекор
   всему
   Ты шла, порою ни во что
   не веря...
   Известно только
   Богу одному,
   Как ты нашла СЕБЯ
   в своей потере...
  

* * *

ГЛАВА 9

ПРИЗРАК УЖАСНЫЙ, ПРИЗРАК НАДЕЖДЫ

   Неровные ломаные буквы выползали из-под пера, складываясь в рваные строчки. Иса отдавала бумаге то, что переполняло её, что казалось жутким, кошмарным сном:
   - Иногда я вдруг замечаю одиночество
   И чувствую его почти физически:
   Я прикасаюсь к нему и осязаю,
   Как оно струится по мне,
   Просачивается сквозь кожу и изнутри
   Раздирает на куски моё тело.
   Тогда из горла рвётся крик:
   Спасите меня!..
   Но я душу его:
   Я боюсь кричать громко...
   В минуты отчаяния
   Мне так хочется стать звездой
   И взорваться, сгореть дотла,
   Или сжаться в чёрную дыру -
   Всё равно, как!
   Всё равно, где.
   Всё равно, с кем...
   Я сегодня пью яд -
   Смертельный яд одиночества.
   Прощай, мой верный пёс,
   Я оставляю тебе мои кости -
   Надеюсь, ты будешь счастлив...
   Истерзанная, измученная донельзя, изрезанная в клочья, но ещё живая душа тихо угасала.
   Иса невидящим взором бестолково пялилась на экран компьютера, глупо и невпопад отвечала на вопросы отлетающих куда-то счастливых людей, брала у них документы и машинально набирала на клавиатуре нужную информацию, пересчитывала деньги, выдавала билеты и сдачу... Аэропорт шумел, кипел, бурлил; тысячеголосый гомон вползшего в здание вокзала серого безликого зверя отражался от высоких сводчатых потолков и оседал на стёклах мутной ядовитой испариной. День умирал: из-под деревьев, из щелей, из мрачных закоулков вместе с надвигающейся тьмой выползала долгожданная прохлада.
   Как всегда, при сильном волнении Иса грызла ногти; перед её глазами плыли круги, а между ними из ниоткуда то и дело возникали невзрачные пятна очередных клиентов, которых требовалось обслужить. Получив своё, они исчезали в никуда, на их месте появлялись новые... А посреди предпраздничной суматохи призраком сновало лицо, нет, не лицо даже, а голова - отрубленная кровоточащая голова Оста. Её пинали, не замечая, на неё наступали, плевали, кидали в неё окурки, об неё спотыкались и, чертыхаясь, как ни в чём не бывало, шли с невозмутимым видом дальше...
   Иса понимала, что страшной головы на самом деле не существует, ведь никто из присутствующих на аэровокзале людей не замечает окровавленного куска тела, но девушке от этого не становилось легче - она-то голову видит! И голова видит Ису: губы башки, жутко улыбаясь, время от времени показывают ей выбитые зубы, а глаза... Отвратительные вращающиеся бельма! И зрачки, такие ужасные и чужие, они не могут принадлежать любимому мужчине и единственному родному и близкому человеку в Исиной жизни! Неживые, налитые ненавистью и упрёком за выпавшие на их долю страдания, они вонзали в жертву отравленные стрелы отчаяния, парализуя её волю и желание жить. Замутнённый рассудок Исы беспечно наблюдал за гибелью души, уставшей сопротивляться.
   "Зачем... Зачем мне всё это? Мне надоело... Всё надоело!!! К дьяволу всё и всех!.. Эй вы, уроды, сегодня я покажу вам дорогу туда..."
   - Зачем им понадобилось убивать Оста? Что он им сделал, Господи?!- беззвучно прошептала Иса.
   Голова услышала девушку и дико, безобразно захохотала в ответ, изрыгая изо рта чёрные ошмётки спёкшейся крови и осколки зубов. Иса застонала:
   - Прости меня, любимый... если сможешь...
   Глаза несчастной девушки застила густая пелена; по щеке пробежало что-то мокрое и сквозь полуоткрытые губы попало в рот, потом ещё и ещё... Иса не ощущала вкуса горечи своих слёз. И теперь ей было действительно всё равно, что посторонние видят её плачущей. И пусть. Пусть все смотрят. Хоть ненавистный Оло Гоун. Пусть. Сегодня Иса умрёт. Она так решила. Нет, она не станет топиться или вскрывать вены - откачают, заштопают и спасут... Она перережет себе горло, чтобы наверняка. Бритва спрятана в каблуке левой туфли: книги и фильмы о шпионских страстях пригодились Исе как нельзя кстати. Впрочем, можно проглотить цианистый калий - капсула с ядом в правом каблуке. Ублюдки... Все вы, вы, вы и вы - вы все вокруг ублюдки!.. Кто там направляется к ней? Ещё одна гадина, красавчик капитан... Хм, какие странные у него глаза: неправдоподобно зелёные, они сверкали, излучая неземное сияние изнутри... Всё ясно, очередной глюк.
   Иса отмахнулась от призрака капитана Партийной Полиции и упёрлась взглядом в застывший безжизненный экран. Она ждала с нетерпением конца смены, чтобы в одиночестве ко всем чертям собачьим покончить с собой!!! Главное, не спешить и действовать осмотрительно, дабы мельтешащие повсюду "хвосты" помешать не успели.
   - Не делай глупостей, Иса. Ты уже умирала и вернулась, и тебе придётся воскреснуть снова. Это неизбежно - ты будешь возвращаться до тех пор, пока твой путь не завершён.
   Иса вздрогнула и повернула голову на голос. Зеленоглазый остановился напротив окошечка кассы и наблюдал за ней.
   - Что Вам надо?- заплетающимся непослушным языком пролепетала девушка.
   - Ты сама выбрала свою судьбу и изъявила желание идти по этому пути до конца. Надо отдать тебе должное: далеко не каждая на такое решится, и редко кто упустит возможность въехать в рай на чужом горбу...
   - Откуда Вы... ты знаешь, что я была ТАМ...- заворожено прошептала Иса.- Я не просила этого подарка... зачем мне жизнь без смерти?
   И тут пелена оцепенения с девушки упала, и злые искорки вспыхнули в глазах затравленного, загнанного в угол человека:
   - А мне плевать на всё, и на тебя тоже, потому что я...
   Капитан покачал головой:
   - Нет, Иса, ты не...- зеленоглазый провёл пальцем по горлу,- иначе твоё возвращение потеряет смысл и жертва окажется напрасной. Ты ведь думаешь об исчезновении Оста как о самопожертвовании?.. Тебя страшит неизвестность, ты утопаешь в отчаянии, сделав лишь первый шаг к свету. Перестань бояться, на этом пути всегда есть кто-то впереди тебя: если прошёл он, значит, пройдёшь и ты. Даже когда ты останешься в одиночестве - иди! И даже если под твоими ногами разверзнется бездна - отрежь последние нити страха и сделай шаг! Закрой глаза, и ты увидишь вокруг себя Вечный Свет: нежный, искрящийся, тёплый, переливающийся всеми цветами радуги... И в твоей груди тоже сияет звёздочка - сохрани ей жизнь, не позволь ей погаснуть и кануть во мраке. Знай, у тебя есть единомышленники и друзья, с которыми ты вскоре повстречаешься. Помощь придёт, ты только не сдавайся...
   - Это... провокация!- Иса испуганно оглянулась по сторонам.- Беги отсюда, безумец, пока тебя никто не слышит, иначе тебе отрубят голову так же, как ему...
   Иса пошарила взглядом по залу, однако головы Оста нигде не обнаружила - она исчезла! В смятении Иса вновь принялась за ногти.
   Капитан понимающе кивнул:
   - Нельзя ничего отрубить тому, кого нет. Это что касается меня, а что касается Оста, то он просто совершил Последний Переход.
   Иса начала что-то соображать. Разговор с капитаном возвращал её в реальный мир. И тут до неё дошло:
   - Откуда ты знаешь его имя?! И что за бредятину ты несёшь?! Кто ты??
   - Моё имя тебе ничего не скажет.
   - И всё же, кто?
   Капитан улыбнулся:
   - Важно не имя, важен человек. Я просто Хранитель.
   - Ты мой ангел-хранитель?!- глаза Исы округлились от изумления.- А кто тебя послал?- и, смутившись, девушка пробормотала.- Ты знаешь?.. Ты знаешь. Я ведь хотела сегодня покончить с собой.
   Иса сгрызла ноготь до основания, но, не в силах справиться с волнением и остановиться, больно прикусила палец и поморщилась. Зеленоглазый качнул головой:
   - Постарайся не умирать в ближайшее время. Хорошо? И перестань грызть ногти.
   Всё время, пока они беседовали так, ни о чём и о главном, Иса неотрывно смотрела в глаза, чарующие глаза незнакомца, и вместе со светом, исходящим из них, в девушку вливались спокойствие и вера. Иса потянулась к зеленоглазому капитану всей душой, поверила ему безоговорочно и доверилась безоглядно:
   - Хорошо, постараюсь...
   - До встречи,- зеленоглазый развернулся и пошёл прочь, не оборачиваясь.
   Иса робко взмахнула ладонью в ответ. Она с трудом сдерживалась, чтобы не окликнуть его, не броситься за зеленоглазым капитаном вслед, боясь опрометчивым поступком выдать и погубить его... И вдруг Иса заметила, что наперерез недавнему её собеседнику с двух сторон быстро движутся двое в такой же чёрной форме, как и он...
   - Боже, Партийцы!- Иса в страхе прикрыла рот рукой, сдавливая крик.
   В то же самое время из-за рядов кресел с отдыхающими в них людьми выскочил крепкий румяный карапуз-егоза лет трёх-четырёх и... споткнувшись о чей-то чемодан, пролетел сквозь зеленоглазого и растянулся на полу, попутно опрокинув урну с мусором. Тут-то пацанёнка и настигли двое Партийцев - мужчина и женщина:
   - Сынок, нельзя так пугать маму! Ты ведь можешь потеряться, тогда улетим без тебя! Ай-я-яй, нехорошо!
   Малец от обиды, что его поймали и не дали побегать, засучил в воздухе ногами и пронзительно заверещал. На капитана же решительно никто не обратил внимания. Как будто его и не было.
   Иса успокоилась. Видно, и впрямь красавчик-капитан какой-нибудь ангел. "Интересно, а мог бы он ради меня обрести плоть?"- промелькнула в голове юной женщины мысль, от которой она тут же поспешила откреститься. А как же Ост?
   А зеленоглазый, шагнув сквозь толстое витринное стекло и стоящих перед ним людей, вышел на улицу и исчез, растворившись в лучах заходящего солнца...
   Иса долго сидела с открытым ртом, переваривая только что случившееся, и боялась верить своим глазам и ушам. И всё же, благодаря призрачному незнакомцу, вскрытие собственных артерий она решила пока отложить: всегда успеется. К тому же в глубине души Иса надеялась, что зеленоглазый капитан вернётся очень скоро и спасёт её, ведь не зря он произнёс "до встречи", а не "прощай"!
   Остаток смены Иса нетерпеливо ёрзала на стуле, но теперь её нетерпение имело совсем другую окраску - она жаждала ВСТРЕЧИ! И вдруг, совсем неожиданно, от нахлынувших на неё чувств Ису бросило в дрожь, и, трепеща каждой клеточкой, она взяла в руки обгрызенный карандаш и на обрывке бумаги написала:
   - Можно было рука в руку
   Идти,
   Можно было глаза в глаза
   Смотреть.
   Только чувство забрезжило
   Впереди,
   Чтобы кто-то в нём смог
   Умереть.
  
   Тайна встала стеной
   Меж тел,
   Судорогой свела руки
   И рот.
   Замолчал тот, кто говорить
   Хотел;
   Но запел тот, кто петь
   Не умел.
  
   Любовь!!! Разделяющая бытиё
   На время, бывшее до
   И после.
   Всё прошлое порастает быльём,
   Когда весна врывается
   В осень.*
   _____________________________________________________________________________
   * - стихотворение Г. Алины (Костровой)
  
   ... "Хвосты", приставленные Оло Гоуном наблюдать за каждым вздохом подопечной, сладко посапывали на лавочке в глубине тенистой аллеи, а Иса и зеленоглазый капитан уходили от них прочь, вглубь парка.
   - Как это у тебя получилось?! Раз - и спят! Где ты так научился колдовать?- допытывалась Иса у своего нового знакомого, который с каждой секундой нравился ей всё больше и так сильно, что начал затмевать собой Оста. Угрызения совести по поводу верности возлюбленному, присутствовавшие в душе девушки поначалу, давно растворились в лунном свете без следа: романтическое настроение опьяняло, и, вдобавок, после душной кабинки кассы в аэровокзале свежий ароматный воздух вскружил голову.
   "Может, то и не любовь была, а просто дружба!- оправдывала себя Иса.- Может, сейчас у меня любовь! Ведь настоящее моё чувство сильнее, чем я испытывала к Осту!"
   И всё же, для полного и окончательного успокоения совести Иса решилась на вопрос:
   - Скажи, а Ост... умер?
   Иса не заметила в темноте понимающе-ироничной улыбки, промелькнувшей лунным отблеском в зелёных глазах капитана. Мужчина повернул голову в сторону девушки и приглушённым голосом произнёс:
   - Иса, ты можешь мне ответить, почему люди страдают, если умирает кто-то, порой даже не очень близкий или вовсе незнакомый человек? Печалиться надо, когда человек рождается, ведь ему предстоит жизнь, полная борьбы, испытаний и невзгод, и
   лишь немногие умудряются стать счастливыми на пути. Большинство же жаждет смерти как избавления от мучений... Жизнь - это смертельное заболевание, передающееся половым путём. Иммунитет не вырабатывается, поэтому следует порадоваться за тех, кто наконец-то обрёл в смерти покой и безмятежность, чего им, живым, так недоставало.
   _- А Ост?- Иса умоляюще взглянула на собеседника.- Разве... ты меня бросишь одну?! Ведь нет?! Ты же нужен мне, и ты обещал помочь!
   Капитан молча продолжал движение вперёд к одному ему известной цели. Иса, разозлившись, схватила зеленоглазого за рукав и с силой дёрнула:
   - Нет, подожди! Я прошу тебя, объясни, что происходит... пожалуйста. И скажи мне, наконец, почему я так хочу близости с тобой? Ведь я вижу тебя в первый раз и ещё совсем не знаю, а уже...
   Иса осеклась на полуслове, боясь произнести вслух то, чего страстно возжелала душой и телом. Ей пришлось до крови прикусить губу, чтобы сдержаться и не отдаться зеленоглазому капитану тут же, немедленно... и всецело!
   ";О, Боже!- схватилась за голову Иса.- Что со мной происходит, чёрт возьми?! Ангела-хранителя или Демона-искусителя послал Ты мне?! Что мне делать, Господи?!.."
   Капитан покачал головой:
   - Ты думаешь, что только укрощая свою плоть ты способна добиться счастья?
   - А как же,- ответила она.- Грешники будут гореть в геенне огненной, а праведники попадут в рай... Только... Почему я должна отказываться от богатства, от славы... от секса? Я с таким раскладом не согласна! Или, чтобы стать святой и получить пропуск на небеса, надо быть убогой нищей калекой?!
   - Вовсе нет! Нищенством блаженства не добьёшься, а потому я за жизнь во всей её полноте. И, пожалуйста, не называй меня Ангелом. Оставь привилегию святости священнослужителям, не то они могут обидеться - они ведь мнят себя святее, чем ты. Ещё бы! Служение Богу делает их безгрешными! И даёт им право раздавать титул "святой" особо рьяным из своей когорты. Этакое акционерное общество закрытого типа, куда простому человеку нет входа. И при всём этом почти всякий священник считает истинной только свою религию, и только его бог прав... Глупцы! Они судят о том, чего не знают, и лишают людей возможности задать главный вопрос в своей жизни - вопрос отнюдь не о пресловутом боге, которого никто не видел и не слышал. Это вопрос о Смерти, встретиться с которой придётся каждому. Хоть встреча неизбежна, одурманенные священниками разных религий люди пытаются убежать от неё, спрятаться, заслониться богом, которого они выдумали... Странно ведь, правда? Только ещё ни один бог, большой или малый, никого не освободил от Смерти. Возможна лишь отсрочка, но рано или поздно тебе придётся посмотреть Ей в лицо - тебе, а не богу, в которого ты веришь... Впрочем, можешь позвонить по телефону и договориться с Создателем о своей исключительности: все исходящие в адрес Бога - бесплатно! А вот входящие от Него тяжелы. Так пришибёт иной раз, что думаешь: "И зачем я, дурак, это просил"?!
   - Точно!- засмеялась во весь рот Иса, показывая красивые белые зубы.- Но мне вот что ещё непонятно: как Вождь мог прийти к власти и удержать её?
   - Одна из главных причин - лицемерие и ложь фальшивых священнослужителей. Народ перестал им верить, и этим обстоятельством тут же воспользовались путчисты... А затем, совершив военный переворот, политики правящей Партии ловко подменили общечеловеческие понятия и ценности дешёвыми популистскими лозунгами и ложными целями. Людям (в общей массе) было удобно, что кто-то принимает за них важные решения и берёт ответственность на себя. Народ мало-помалу отучили думать и жить самостоятельно. Почти никто не заметил, как всенародно обещанная демократия постепенно превратилась в тиранию деспота, возомнившего себя богом, а настоящего Бога подвинули в сторону и отвели Ему место где-то на навозной куче... Сознание великого народа поразила и парализовала раковая опухоль тоталитаризма. Те же, кто сохранил способность видеть, либо сами пускали себе пулю в лоб, либо им помогали "раскаяться" выстрелом в затылок в тёмном тюремном коридоре... И накормленная красивыми обещаниями толпа соглашалась с мудрой политикой Вождя... Фанатичный блеск преданности в глазах рабов рождает сталиных и гитлеров. А понимают это слишком поздно, когда кровью приходится платить за прозрение. И потом, попробуй объяснить постоянно сытому рабу, что такое свобода, если тебе порой приходится голодать! Думаешь, он пойдёт за тобой? Скорее всего, раб с оружием в руках бросится защищать своего Хозяина...
   - А как же светлое будущее? Разве оно невозможно?!- Иса нервно теребила зажатый в руках платочек.
   - Гораздо проще и легче сожалеть о прошлом и грезить будущим, чем жить в настоящем. Только вот жизнь ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС - единственная НАСТОЯЩАЯ жизнь. Жизнь в памяти или в мечтах - всего лишь сон...
   - Тогда разбуди меня! Прошу!! Пожалуйста, разбуди... Я так устала от кошмаров!
   - Хорошо... Доверься и не бойся, тогда тебе не будет больно.
   И капитан объяснил девушке, что будет делать. И, хотя предложение было очень странным и необычным, Иса доверилась и согласилась. Как только она сказала "да", в ночной прохладе подул тёплый ветерок, и Иса, оперевшись на дуновение, легла, воспарив в воздухе. С неё тут же упали наземь все одежды...
   - Расслабься,- сказал ей зеленоглазый,- боль ты чувствовать не будешь.
   А дальше капитан взял в руки ножницы и... начал взрезать на Исе кожу: от живота к горлу, на груди, на руках. Крови не было, нет - не выступило ни единой капли! Иса чувствовала, как ножницы входят под кожу, как кожа оттягивается и разрезается... Боль отсутствовала, это правда. А потом капитан начал снимать с девушки старую кожу, и через некоторое время лунные лучи соткали на теле Исы кожу новую - сияющую, упругую, красивую...
  
   ... Что было после, Иса плохо помнила. Она не могла и не желала более сдерживаться. Притянув к себе капитана, она утонула в феерии слияния двух тел. Затем - оргазмический взрыв и странная вспышка света, перетёкшая из зеленоглазого в её грудь...
   И когда Ису разбудил утром посланный на её поиски патруль, она, вопреки обстоятельствам, чувствовала душевный подъём и спокойствие.
   "Даже если я сошла с ума,- решила девушка,- всё равно дождусь и скажу ему: здравствуй! Я тебя нашла! И ещё скажу:
   - Глаза в глаза: хочу
   Растаять, раствориться.
   С готовностью лечу
   В зрачках душою слиться.
  
   До дна, до глубины,
   До тайны всех сокровищ:
   Любовью скреплены,
   И ничего не скроешь.
  
   А я вскрываю боль
   Разлук и расстояний:
   Мы встретились, и вновь
   Родных сердец свидание!"*
   _____________________________________________________________________________
   * - стихотворение Г. Алины (Костровой)
  
   ... Орсул, подходя к землянке, в которой бесчувственным мешком вторые сутки валялся Тор, удовлетворённо улыбнулся: знания Хранителя и практические навыки в который раз помогли сохранить человеческую жизнь... И впервые за многие тысячи лет появился шанс собрать все Ключи в Целое!
   И ещё Орсул почувствовал и в полной мере испытал вселенскую радость за Оста, совершившего переход НАВСЕГДА...
   Напоив Тора из фляжки целительной жидкостью и убедившись, что его жизнь вне опасности, Орсул ненадолго присел отдохнуть, но уже через час стал снова готовиться в путь. Ему предстояла очень важная встреча...
  

* * *

  
  

ГЛАВА 10

НАЖИВКА ДЛЯ ВОЖДЯ

   ... Прошло несколько дней, и страх, вызванный необъяснимым для Вождя отказом незнакомки, улёгся; к тому же эта дура покончила с собой, и, значит, уже не могла никому рассказать об унижении, причинённом ею Отцу Народов... А ведь согласись она, и всё могло быть иначе: Вождь умел благодарить!..
   Сегодня с самого раннего утра СерГриг находился в приподнятом настроении. Младший Брат обещал привезти нечто особенное - Женщину, каких раньше Старший не видал даже во сне. И вот, в предвкушении многообещающей и интригующей встречи, Вождь полночи потратил на то, чтобы сочинить стихотворение, которым намеревался удивить и покорить ту, которую ещё не видел. СерГриг нервно и нетерпеливо прохаживался по мягкому ковру своего кабинета. Он чувствовал, что встреча предстоит непростая, поэтому необходимо заручиться поддержкой Той, Которая придёт... Первой пришла секретарша.
   - Послушай,- обратился к ней Вождь, едва она переступила порог роскошного кабинета,- что ты скажешь об этом:
   Безумство - сколько в этом слове жизни!
   Сходить с ума не каждому дано:
   Не в понарошку - от любви к Отчизне -
   И не от страсти к женщине. Оно,
   Пожалуй, будет интересней
   Чем суть вещей, и хочется сойти
   Хоть раз с ума!- да не везёт, хоть тресни...
   Оно, безумное шестое чувство,
   Потеряно - давно и безвозвратно...
   Вскрывая вены, жажду прикоснуться
   К тому, чего уж нет, и крови пятна
   Захлопываются в чёрные воронки
   Из мира этого, который я не знал -
   В другой, где в бесконечной вечной гонке
   Я так спешил залезть на пьедестал -
   И грохнулся. И не было мне больно.
   И даже не обиделся ничуть.
   Я ж не Творец, не Бог. С меня довольно,
   Вот только б на безумие взглянуть!..
   За ширмой, медленно снимая кожу,
   Мать перед сном баюкает дитя:
   Младенец странный титьку мамки гложет,
   Ручонками её за сердце теребя.
   Два мира - плоть и кровь, и вечный прах.
   Два мира - жизнь и смерть, любовь и страх.
   Два мира - в них загадка бытия:
   Висит картина на стене - в ней Ты и Я.
   ... Секретарша долго удивлённо таращила на Вождя глаза, прежде чем решилась заговорить:
   - Знаете... Это так откровенно! Я в смятении, я смущена... и обескуражена... Слушая Вас, я... Я вся в Вашей власти, даже не будь Вы Вождём, а всего лишь поэтом, я - Ваша!..
   - Отлично!- осклабился СерГриг, довольный произведённым эффектом.- Значит, работает... Ну, а теперь давай разомнёмся!
   Секретарша, на ходу скидывая с себя одежду, привычно скользнула в объятия СерГрига и прильнула к нему в страстном поцелуе...
  
   ... - Ну, что, привёз?- СерГриг нетерпеливо вышел из-за стола, на котором распласталась секретарша с задранной юбкой.
   - Привёз,- затряс жирными лоснящимися щеками АлГриг, Младший Брат Вождя.
   СерГриг устрашающе сдвинул брови:
   - Надеюсь...
   И тут вошла Она.
   Вождь осёкся, поперхнувшись грязными словами, и волна до жути непривычных ощущений окатила его с ног до головы; он только и смог, что вялым движением кисти отправить братца за дверь:
   - Оставь нас,- еле слышно просипел СерГриг.
   Подобострастно кланяющаяся туша Младшего Брата исчезла в дверном проёме.
   Неизвестная Женщина молчала, и Вождь постепенно приходил в себя.
   - Товарищ Михеев, мне можно идти?- жеманно надула губки преданная секретарша.
   - Да, конечно. Иди с миром,- вежливо ответил Вождь.
   Удивлённо вытаращив глаза (где такое видано!), секретарша в недоумении скрылась за дверью.
   СерГриг и Женщина остались наедине.
   Прошло несколько томительных минут, растянувшихся молчанием в вечности. В горле и во рту Вождя пересохло, и язык приклеился к нёбу.
   - Ты к... кто?- наконец, смог выдавить из себя СерГриг.
   Женщина заговорила мелодичным колокольчатым голосом, от звука которого у Вождя зашлось и ухнуло куда-то вниз сердце:
   - Может быть, узнаешь.
   - Когда?- застыл немой вопрос во взгляде СерГрига.
   - После того, как встретишься с собой.
   Неприятная слабость и дрожь в коленках подкашивали ноги Вождя.
   - Похоже, что я ждал тебя всю жизнь... Благодарю судьбу, что привела тебя ко мне!
   - Рано. Благодарить будешь тогда, когда выберешься из колодца памяти. И я не твоя судьба - лишь проводник...
   - И ты... проведёшь... проводишь меня... ко мне?- и Вождь, не в силах более стоять, рухнул на колени.
   - Только в случае, если ты наберёшься смелости посмотреть правде в лицо.
   - ?!
   - Всё зависит от того, готов ли ты увидеть себя - того, кто ты есть, а не каким ты себя представляешь. Ты многое постиг в искусстве магии - я это чувствую, как чувствую и то, что ты хочешь обладать мной...
   Вождь согласно кивнул головой и вдруг неожиданно для себя выпалил шипящей скороговоркой:
   - Странно, что тебя до сих пор не убили... Ты слишком много знаешь!
   - Я и это предчувствовала,- невозмутимо ответила Женщина.- У тебя есть выбор: попользоваться мной как женщиной и убить или...
   - Нет, я не то имел в виду!- с жаром начал оправдываться СерГриг, у которого почему-то вдруг до рези замутило в животе.- Я имел в виду, какое счастье, что тебя не убили раньше, и ты до сих пор жива! Прошу тебя, помоги мне! Отблагодарю тебя, как Вождь - по-королевски!
   - Мне ни к чему твоё королевство.
   - Но я прошу о помощи!
   - Я помогаю человеку, а не его имени или званию. Будь ты королём или нищим, но если у тебя болит зуб, ты забудешь и о короне, и о дырявом камзоле.
   - Так ты поможешь мне или нет?!- начал закипать СерГриг, почувствовав, что непривычная слабость, вызванная появлением неизвестной, улетучивается.
   Женщина легко и непринуждённо рассмеялась Вождю в лицо.
   Тогда товарищ Михеев попробовал применить магию или хотя бы просто встать с колен, однако ни ум, ни тело не слушались его. В голове возник какой-то звенящий шум, и всё поплыло перед глазами. Сквозь оглушительный набат в ушах СерГриг услышал:
   - Закрой глаза и делай, что я говорю! Мой голос будет тебе нитью Ариадны, но сквозь мрак лабиринтов своей памяти сможешь пройти только ты...
  
   ... Товарищ Михеев увидел себя одиннадцатилетним мальчуганом.
   Тогда глаза Серёжи ещё были широко распахнуты навстречу прекрасному и загадочному миру, он ещё доверял взрослым и вообще верил в людей. Мечтая о захватывающих и занимательных путешествиях, он часто воображал себя первопроходцем или кладоискателем и обожал шариться в развалинах полуразрушенных бомбёжками домов, что находил чрезвычайно интересным и увлекательным. Жаль, что родители не понимали таких простых вещей, как будто сами никогда не были детьми!
   Здесь, в руинах, открывалось столько нового и познавательного. Если повезёт, то среди раскуроченной рухляди можно было найти кое-что весьма ценное. Например, как в тот памятный день, древние песочные часы на львиных лапах, правда, в разбитой нижней колбе не было песка, зато они - настоящие! А вот старинная монета, позеленевшая от времени - ей целых шестьдесят три года! Соседские пацаны лопнут от зависти!!!
   - Эй, мальчик, что ты там делаешь?! Ну-ка, иди сюда!
   Внизу стояли трое подвыпивших гражданских полицейских, один из которых манил Серёжу пальцем. "Вот не повезло, опять от мамки влетит!"- подумал он.
   Крайне неохотно спускался Сергей со второго этажа к поджидающим его мужчинам в серой, мышастого цвета форме.
   - Ты зачем туда залез?- строго спросил один из них.
   - Дя-а-деньки,- понурившись, привычно завсхлипывал Сергей,- отпусти-и-те меня-а пожа-а-луйста, я больше не бу-у-ду-у-у...
   - Хорошо,- сказал второй,- только ты помоги нам, тогда отпустим. Мы даже отбирать у тебя ничего не будем.
   Сергей по-прежнему цепко держал свои сокровища: разбитые песочные часы в правой руке и крепко сжатую позеленевшую монету в левом кулаке.
   - Правда?- улыбнулся он, размазывая сажу и копоть по щекам.- А что мне надо сделать?
   - Здесь, в подвале, есть одно место, до которого мы не можем добраться. Сейчас мы с тобой туда сходим, а потом можешь мотать домой или куда хочешь. Драгоценности свои тут пока положи, Вох покараулит. Правда, Вох?
   - Правда, правда,- неохотно откликнулся тот, кого назвали Вохом.
   Первым в подвал спустился низенький жирный, покрытый потом и салом мужчина с сардельками вместо пальцев, вторым пошёл Сергей, следом за ним долговязый человек со шрамом, изуродовавшим правую щёку и губы. Серый неприметный Вох в мышастой форме, как будто она являлась второй и истинной его кожей, остался снаружи караулить Серёжины богатства.
   Блуждая в полутьме по битым кирпичам и осыпавшимся кускам штукатурки, они сделали несколько поворотов и очутились в тупике, в котором царил сумрак. Свет пробивался откуда-то сверху сквозь небольшую щель в полуразрушенном перекрытии. У дальней стены зиял глубокий провал, ведущий куда-то вглубь земли. Сергей подумал, что именно туда ему нужно будет спуститься, поскольку взрослый человек не сумел бы втиснуться в столь узкое отверстие. "Классное приключение,- решил он,- ребята не поверят!.."
   - А фонарик дадите? Там плохо видно,- Сергей повернулся к полицейским, и смутное чувство тревоги колыхнулось в груди.
   У выхода из тупика, почти заслоняя собой слабый солнечный свет, стояли три фигуры разного роста и толщины. Вох почему-то бросил свой пост, оставив часы и монетку без присмотра, а ведь он обещал!..
   - Нет, пацан, это ты нам сейчас давать будешь! А что плохо видно, так ничего, мы тебя на ощупь поимеем. Гы-гы-гы,- недобро рассмеялся толстяк.
   - Дядя, что вы такое говорите...- обомлел Серёжа, и, попятившись назад, упёрся спиной в стену.
   - Не бойся,- похотливо промычал Вох.- Сними штаны и потерпи немного, и всё!
   Только теперь до Серёжи дошло, что он влип во что-то ужасное, и выхода нет...
   - Дяденьки, вы же обещали...- прошептал он, содрогаясь от страха.
   - Конечно, обещали,- ответил долговязый,- но сначала ты сделаешь нам всем удовольствие.
   Серёжа заплакал, заплакал по-настоящему.
   - Дяденьки, отпустите...
   - Не хнычь,- загундосил Вох,- слёзы тебе не помогут, и здесь тебя никто не услышит. Можешь выбирать: или снимай штаны, или умри.
   Сергей понял, что обречён. Трое гражданских полицейских, три здоровых пьяных похотливых мужика... Педофилы могли наброситься на него и сделать с ним всё, что им вздумается, но нет, негодяям этого казалось мало. Палачи изгалялись как умели: им недостаточно было изнасиловать жертву физически, они понимали, что, не сломив внутреннего сопротивления жертвы, мальчишку придётся убить. Унизив и морально уничтожив, можно быть уверенным в молчании и, возможно, попользоваться услугами неоднократно. Поэтому чистое физическое насилие виделось выродкам в полицейской форме неинтересным и пошлым...
   - Подумай хорошенько и соглашайся,- хихикал толстяк,- да поскорее, а то у Жердяя уже конец дымится...
   - Брюхан, скотина, заткнись! А ты, малец, раскинь мозгами: ну чего тебе стоит? Через полчасика уйдёшь домой, и всё! А иначе мы тебя убьём тихонечко, засыплем кирпичиками, и никто тебя не найдёт...
   - Нет...- простонал Сергей, и то был не стон физического тела - то был стон жестоко кромсаемой души, приговорённой садистами к смерти...
   Изощрённая пытка, за время которой Серёжины истязатели и мучители не прикоснулись к нему и пальцем, продолжалась целую вечность. Едва смолкали голоса палачей, Сергей отчаянно твердил "нет"... и всё начиналось сначала. Мальчик смотрел на бледнеющее пятно света за спинами взрослых и прощался с жизнью, поскольку понял, что пощады от полицейских ему ждать не придётся... Сергей жаждал смерти всем телом, всей душой, и в пришествии её видел освобождение от нестерпимых нечеловеческих мук, изнутри раздирающих его в клочья. Он молил смерть приходить поскорей... И она услышала его.
   Внезапно, огромной силы оглушительный взрыв потряс подвал. Стены заходили ходуном, и повреждённая предыдущей бомбёжкой плита перекрытия рухнула на изуверов! Брюхана и Воха пришибло сразу насмерть, Жердяю же, стоявшему чуть впереди них, придавило ноги и низ живота, расплющив всмятку его похотливый отросток... Жердяй не умер, и, корчась от боли, умолял Сергея:
   - Мальчик! Мальчик... Позови взрослых! Прошу тебя, мальчик, спаси меня! Мы только хотели тебя испытать... Ты настоящий мужчина! Мы пошутили... Извини... Стой, ты куда?! Мальчик, стоять!! Гад!!! Пи(оне)р невы(дела)ный!..
   Сергей опрометью мчался домой, позабыв про старинные часы и позеленевшую монетку; он мчался домой, не обращая внимания на грохот разрывов, вой сирен и рёв пикирующих бомбардировщиков...
   ... Несколько часов спустя он наведался в подвал, едва не ставший Сергею могилой. Он хотел посмотреть на Жердяя ещё раз.
   Жердяй был жив.
   - Мальчик!.. Ты вернулся?.. Молодец, помоги мне...
   Сергей не слушал мольбу о помощи. Едва его глаза привыкли к полумраку, он осмотрелся и увидел в углу острый обломок арматуры, пошёл и поднял его.
   - Что ты задумал, мальчик?!- захрипел паникующий Жердяй.
   Сергей подошёл к нему сзади и влез на плиту, придавившую Жердяя животом к земле так, что тот не мог развернуться. Жердяй почувствовал приближение своего конца.
   - Мальчик, подожди! Не делай этого! У меня дома жена, дети, престарелые родители... Маль...
   Сергей, зажав арматурину двумя руками, размахнулся и что есть силы всадил острие между лопатками Жердяя. Полицейский задёргался и захрипел, пуская ртом кровавые пузыри, из пробитого лёгкого с шумом вырывался воздух... И вдруг Серёжа неожиданно для себя испытал невообразимое удовольствие от ощущения власти над жизнью человека, пусть и ничтожного, пусть отморозка, но человека!.. И Сергей, раскачивая прут арматуры, медленно погружал его в тело Жердяя, наблюдая за конвульсивными подёргиваниями с неописуемым наслаждением. И когда прут пронзил сердце, и Жердяй, испустив дух, выгнулся дугой, по всему телу Серёжи пробежала сладострастная волна, и он, всем своим весом повиснув на арматуре, пригвоздил Жердяя к земле...
   Сергей видел Жердяя, обглоданного крысами. Никто его не нашёл и не вытащил... Сергей жаждал лицезреть смерть ненавистного ему человека! И он увидел её...
  
   ... На какой-то миг Вождь вынырнул из душного колодца памяти и, судорожно хватая ртом воздух, попытался что-то сказать. И не смог.
   - Ты недостаточно глубоко нырнул,- Женщина подошла к СерГригу и положила правую руку ему на лоб.- Попытайся ещё раз...
  
   ... - Нам стало доподлинно известно, что смерть Дарка на твоей совести! Ты был Хранителем, был одним из нас... Разве ты забыл нашу клятву нести людям Свет?! Ты же начал сеять зёрна Хаоса во Мраке, плодами Невежества потешая своё эго... Нам нет нужды убивать тебя или как-то наказывать - ты и есть своё наказание. Просто уходи, уходи прочь!..
   - Потомки Атлантиды не простят мне, я знаю, но и не простят вам!- злобно зашипел Мулдрод.- И вы все умрёте лютой смертью, я вам обещаю...
   ... Упавшая пелена тьмы скрыла дальнейшее, и через сколько-то жизней Вождь открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Женщину...
  
   ... СерГриг лежал навзничь на полу и пытался собрать себя по кускам.
   - Кто я? И где я?- спросил Вождь у Женщины.
   - Проводи меня,- приказала она, не позволяя Вождю опомниться.
   Рука об руку СерГриг и Женщина вышли из резиденции Отца Народов, беспрепятственно минуя все посты охраны.
   - Здесь я тебя покину,- улыбнулась Женщина, когда они прошли последний пост.- Подумай обо всём, что видел сегодня... Прощай.
   Женщина грациозной летящей походкой пересекла площадь перед дворцом-крепостью Вождя с мавзолеем его предшественника и скрылась на одной из улиц прилегающих к площади жилых кварталов.
   Мало-помалу к СерГригу возвращалось ощущение и осознание того, кем он сейчас является, и что с ним вытворяла совсем недавно скрывшаяся за поворотом неизвестная.
   - Охрана!!!- взревел Вождь.- Догнать! И притащить ко мне!! Любой ценой!! Только живой не брать - пристрелите сначала. Она слишком много умеет и знает!!!
   Взвод гвардейцев-охранников, топоча коваными сапогами по булыжной мостовой, бросился вдогонку Женщине, только что покинувшей СерГрига.
   Церберы лавиной ворвались в узкую улочку и, сбив с ног шаркающего немощного старикашку с клюкой, ломанулись дальше по вмиг опустевшим тротуарам. Лишь последний из бегущих, в звании младшего лейтенанта, не сбавляя хода попытался извиниться:
   - Не путался бы ты под ногами, батя!- и помчался дальше.
   Упавший дед не по-старчески легко поднялся и, спокойно отряхнув с себя пыль, нырнул в сумрачный колодец проходного двора. Орсул шёл домой, и больше ничто не преграждало ему путь...
  
   ... И вот, через два дня отсутствия, приближаясь к своему лесному жилищу, Орсул в который раз с благодарностью вспомнил своего Учителя. И вдруг солнечный зайчик вскочил ему на лоб, а со лба спрыгнул на глаза, и в возникшей вспышке света у Орсула, никогда не бывшего поэтом, впервые в жизни зазвучал стихотворный ритм.
   Орсул замер и, прислушиваясь к себе, стоял, залитый солнечным светом снаружи, а свет Духа его огненного пробивался изнутри... И Орсул увидел, как из замаскированного хода землянки появилась всклокоченная голова Тора, и в этот самый миг из молодого сердца старика феерическим водопадом хлынули чувства, образы и звуки, и, сплетаясь в слова, снова трансформировались в нечто неуловимое... И это состояние Орсул в молчании своём передал Тору как ощущение:
   - Я дарю себя всем - просто так!-
   Для объятий, для взгляда, для слова;
   Через вихри враждебных атак
   Возвращаюсь к вам снова и снова.
  
   Я дарю тебе сердце - возьми!-
   Светом теплых лучей наслаждайся,
   И под куполом щедрой любви
   Никогда и ни в чем нуждайся.
  
   Я дарю тебе лестницу вверх -
   Пусть она уведет тебя в небо,
   Где крыла распростер белый стерх,
   И где быль превращается в небыль...
  
   Еще много могу подарить -
   Ты скажи только, что тебе надо!
   Ты позволь мне тебя полюбить -
   Это лучшая в жизни награда...
  
   Познать все - стало быть, стать ничем:
   Мы рождаемся снова и снова,
   Чтоб себя дарить ВСЕМ - НАСОВСЕМ!-
   Для объятий, для взгляда, для слова...
   ... Вождь, погрузившись в себя, ходил по кабинету. Все женщины мира не шли ему на ум - все, кроме одной. "Кто она такая, чёрт возьми?! Исчезла, как сквозь землю провалилась..."
   СерГриг вспомнил почти всё. Появление Женщины и погружение в колодец памяти помогли ему понять многие необъяснимые события и странные совпадения в его жизни... И всё же что-то главное, неуловимое, но такое близкое, ускользало и словно дразнило: "Попробуй ещё раз!" Вождь находился в ощущении того, что это должно вот-вот случиться.
   "О какой расплате и о каком наказании шла речь? И за что меня изгнали, ведь я был одним из лучших Хранителей... Что такого я взял, чего брать был не вправе? И, главное, - как мне теперь это удержать?!.."
   Отец Народов предчувствовал, что уже очень скоро должно кое-что произойти, и, прохаживаясь по кабинету, думал об этом постоянно и неустанно. И вдруг... Всего лишь на мгновение вспышка Неведомого осветила Вождю короткий миг где-то впереди... СерГриг замер, как парализованный.
   - Они идут...- и плашмя рухнул на ковёр.
  

* * *

ГЛАВА 11

ПРОЩАНИЕ ОРСУЛА И ТОРА

   ... После сытного обеда Орсул предложил Тору выпить зелье из фляжки - то самое, что когда-то вернуло Тора к жизни.
   - Хочу предупредить тебя об опасности искушения,- сказал Орсул.
   - Какого?- поинтересовался Тор, веточкой выковыривая из зубов застрявшие волокна мяса.- Если ты о чревоугодии, так это случилось со мной впервые за несколько лет.
   - Нет, Тор, я не о чревоугодии. В связи с тем, что тебе предстоит, и ты можешь... В общем, я говорю об искушении физического бессмертия. Да, это действительно так. Пока ты владеешь Ключом, тело не умрёт: разрубят тебя на куски или сожгут, и даже если ты очень-очень медленно состаришься...
   - Насколько медленно?
   - Тысячелетняя жизнь - не предел... Теперь все части Целого в одном месте и в одно время, и они неизбежно соединятся.
   - Так в чём же дело? И пускай себе!
   - Есть одно препятствие... Оно состоит в том, что Ключи обладают свойством выбирать условия восстановления умершего тела. Выбирают они, а не ты; Ключ восстановит и омолодит тело, хочешь ты того или нет, а заодно и память. Ты забудешь почти всё, чтобы не препятствовать частям Целого соединиться, останутся лишь некоторые фрагменты твоих воспоминаний. Это сделано потому, что мало кто из людей способен устоять перед соблазном вечной жизни на земле... Человек живет, не осознавая себя и, по сути, становится рабом Ключа. Я сам столько жизней потратил впустую, потакая преходящим желаниям и страстям... Теперь я свободен от бремени и готов к переходу НАВСЕГДА, и взываю к твоей мудрости: остерегайся использовать Ключ - сознательно или бессознательно - для сохранения жизни. Хотя ты можешь пользоваться другими его свойствами... Если ты умрёшь, не освободившись от него... Я больше не смогу тебя встретить...
   - Орсул... Теоретический вопрос: как человек сможет использовать Целое?..
   - Оставь свою глупость здесь!- резко оборвал Тора старик.- И запомни: знания нужны человеку только для того, чтобы ими пользоваться. Даже вещь, которой не нашли применения в течение года, нужно выбросить либо отдать тому, кто в ней нуждается, иначе твой дом превратится в свалку ненужного барахла! Почему же ты настолько не любишь себя, что превращаешь в помойку свои мозги, своё тело, которое является вместилищем для твоего Духа?! Нечистоты, захламляющие ум, начинают бродить и разлагаться, затем продукты гниения ума разрушают тело. Так появляются болезни, боль причиняет страдания... Ты хочешь страдать?!
   - Нет...
   - Или хочешь оставить Целое себе?!
   - Нет!
   - Тогда зачем тебе знать, как Им пользоваться?! Зачем тебе формулы Древних?!
   - Извини, Орсул... Действительно, незачем. Спасибо тебе.
   - Пожалуйста. Перед тем, как пойдёшь, думаю рассказать тебе кое-что ещё. Для того, чтобы твой выбор был более осознан... Ты прозябал в городе-колонии, и не знаешь многого того, что происходило и происходит в настоящее время в мире, в котором тебе пришлось жить последние лет тридцать... Возвращаюсь к вопросу о вечной жизни... Формулы Древних были для Них всего лишь инструментом, но в руках людей непросветлённых они могут оказаться проклятьем, превратить жизнь человека и окружающих его в кромешный ад...
   - Очень похоже на то, что творится сейчас Вождём... Орсул, почему стало возможным, что к власти пришёл Старший Брат?! Я действительно хочу разобраться в том, что происходит.
   - Замечательно. Тогда слушай и мотай на ус. Прежде всего, начну с того, что деньги - инструмент власти.
   Когда-то коммунисты и их теперешние последователи Партийцы уничтожали (и горят желанием продолжать это делать) всех богатых людей, особенно тех из них, в ком богатство духовное сочетается с материальным достатком. Почему? Богатые имеют много денег, а значит, много власти. Потому-то богачи не спешат делиться заработанными деньгами; будь то фабриканты или "кулаки"-фермеры, они зарабатывают деньги своим умом и трудом...
   А что делать, когда амбициозному тупому лодырю хочется много власти?! Денег такие люди заработать не могут и не хотят...
   И вот находится - вдруг! - среди лентяев хитрый человек, видящий суть денег, дающих власть, и способ прийти к власти, отменив деньги. А для этого необходимо уничтожить богатых и умных как класс.
   Тупая кровожадная толпа, это рабочее быдло, этот скот - ему только подкинь лозунг да ткни пальцем в обидчика! Вот уже полетели кровавые ошмётки от купцов, "кулаков"-фермеров, промышленников. Деньги отобраны и пропиты, а власть поделена между теми, кто затеял всю эту смуту и непосредственного участия в бойне не принимал, а лишь трусливо науськивал других из-за угла: ату их! убей!! долой!!!
   Дебилов, бесстрашно идущих на смерть, коммунисты возводят в ранг героев, предателей своих отцов ставят в пример детям, беспринципность и бесчеловечность делают образцом для подражания... Дебилы потому и не боятся смерти, что они дебилы. Нормальный человек хочет жить. А в СССР так убого и уродливо жили потому, что в стремлении улучшить быт человека как-то "забывали" о его сознании - мол, разбогатеем материально, и богатство духовное вкупе с осознанностью придут сами собой. Не пришли... Ибо в корне неверно фундаментальное утверждение коммунистов и их основоположников о том, что "бытие определяет сознание", то есть мёртвую материю они ставят выше живого Духа, Разума, Души,- так и вся их идеология попахивает мертвечиной. Пытаясь насильно изменить общество (то есть утопить людскую массу в крови, а кто не шёл ко дну сразу и выплывал, тот после сто раз пожалел об этом), идеологи марксизма-ленинизма надеялись изменить натуру человека в лучшую сторону. Однако, что такое общество? По сути, это ничто - нечто безликое, аморфное, неопределённое... Разве возможно изменить ничто?! А ведь коммунисты и Партийцы предлагают бороться с ничем - старым обществом,- чтобы построить новое общество - ничто; они делят ноль на ноль, что недопустимо! В этом абсурдном делении и происходит подмена - люди видят иллюзию, воспринимая её как реальность, а коммунисты-Партийцы тем временем разрушают реальный мир до основания, не слишком заботясь о последствиях... Для реализации этих преступных и античеловечных замыслов сгодилась толпа; если бы коммунисты и Партийцы действительно хотели изменить общество и сделать его лучше, им следовало бы обратиться к Человеку как индивидуальности,- только меняя Человека, можно изменить общество, и никак не наоборот! Мир изменить невозможно, ибо Вселенная бесконечна, и физические силы безмерно малы в её масштабах, а человек с его сознанием вот он, перед тобой, и менять надо человеческое сознание, но не общество. Только ведь один человек, индивидуальность - не дикие массы с кипящим (читай, больным) разумом, а коммунистам для осуществления их амбициозных целей нужна именно разъярённая толпа.
   Однако толпа никогда не являлась носителем Истины. Море идиотов, одурманенное красивыми лозунгами, беспрестанно поставляет пушечное мясо генсекам - неважно, как при этом будет названа правящая партия: ВКП (б), НСДАП, КПСС или просто Партия... Называется диктатура фашизмом или коммунизмом, не имеет значения и сути дела не меняет: индивидуальность, Человек уничтожаются, так как становятся опасными вождям, дорвавшимся до власти.
   Вожди, они подобны крысам, попавшимся в бочку: озверев от голода, те начинают пожирать друг друга, пока не останется один - самый сильный и настоящий вождь. Что до толпы... Напрасны её ожидания, власти эти жалкие людишки не получат никогда - вожди любого уровня (райкомов, горкомов, обкомов, директора заводов, председатели колхозов и так далее и тому подобное), а тем более сам генсек, не пожелают делиться тем, что завоёвано для них толпой. Разве получили крестьяне обещанную землю?! Нет! Единоличное хозяйство осуждалось и запрещалось, а колхозы и совхозы управлялись утверждёнными партийным руководством председателями, ни бельмеса не смыслящими в работе крестьянина.
   Получили рабочие фабрики?! Нет! Заводы управлялись назначенными партийным руководством директорами, в подавляющем большинстве своём отвратительными хозяйственниками, не смыслящими ничего в коньюктуре рынка, но зато безгранично преданными Вождю.
   Получили власть Советы?! Нет! Фактически, власть была сконцентрирована в руках генсеков и их клики.
   Вождю не пристало делиться властью!!! Кинуть подачку - бесплатно!- со своего стола ещё куда ни шло... И вот к бесплатному сыру (а он бывает, сам знаешь, где) ломятся орды оголодавших и озверевших верноподданных: по головам друг друга, нещадно увеча и затаптывая насмерть упавших... Кто-то один из толпы доберётся, конечно,- тут мышеловка и захлопнулась. Дальше Вождь может делать с несчастной жертвой всё, что захочет: пытать, мучить, казнить... иногда обласкать, строго погрозив пальчиком - чтобы толпа видела мудрость и справедливость старшего...
   А что же те, которые сохранили своё человеческое лицо и не опустились до уровня животных инстинктов?!
   ... Вождь кровавым глазом косит окрест: вот они! Стоят в сторонке особняком, имеют своё мнение и в дележе бесплатного сыра не участвуют, и - самое страшное для Вождя - видят и осознают то, что происходит на самом деле.
   Для толпы генсек - гениальный и чуткий руководитель, а как же: бесплатно даёт сыр, зарвавшихся ( то есть дорвавшихся до лакомого куска) наказывает, а самое главное - всем всё поровну, что очень справедливо! Хотя всё равно нулю, уже неважно, главное - поровну.
   Принцип любого диктатора - Муссолини, Сталина, Гитлера, СерГрига и им подобных - сбить народ в стаю, объединив его звучным лозунгом, а затем править страхом, и власть Вождя будет безгранична!!!
   Для индивидуальности, для человека любой вождь - злодей, убийца, насильник. Сталин, придя к власти, уничтожил около сорока миллионов (!) здравомыслящих людей, верящих в него как в бога. Гитлер поубивал несколько тысяч душевнобольных в своей стране и около тридцати миллионов человек в завоёванных. И даже такие маленькие вожди, о которых мало кто помнит, придя к власти, успели отличиться. Полпот и Янгсари за период своего правления уничтожили всех образованных людей Камбоджи* - мизер по сравнению со Сталиным и Гитлером, "всего" три миллиона, но в процентном отношении это составило почти половину населения крохотной страны. Каждый второй(!) был убит,
   _____________________________________________________________________________
   * - в настоящее время Кампучия
  
   причём убивали людей так: приговорённые к смерти сами себе рыли длинный ров, затем выстраивались вдоль него в шеренгу, и стоящий в строю вторым бил дубиной по затылку первого, третий - второго... и так далее. Последний скидывал трупы в яму, спускался туда
   сам, и тут его пристреливали одним выстрелом в череп,- а зачем на всех зря пули тратить?!
   После, когда диктаторский режим свергли, во всей стране нашли всего двух(!) людей с образованием: чудом уцелевших медсестру и школьного учителя на три миллиона питекантропов!!!
   ... Гитлер был побеждён конкурентом - Сталиным,- а сам Сталин просто не успел реализовать то, что сумели Полпот и Янгсари, хотя находился близко к этому. На счету кремлёвского горца три нобелевских лауреата, сотни профессоров и докторов наук, десятки высших армейских военачальников и многие тысячи командиров рангом пониже... Деятели культуры и искусства: художники, поэты, писатели... Инженеры, агрономы, учёные... Ненависть к интеллектуалам, бесконечное унижение работников умственного труда при Сталине достигли апогея, а слово "интеллигент" стало ругательным, оскорбляющим человеческое достоинство. Даже детскими писателями становились заслуженные убийцы и насильники: мало кто знает, что Аркадий Гайдар (почитаемый и читаемый писатель во времена СССР) в период гражданской войны, командуя красными полками, почти полностью вырезал население Хакассии, и от бесконечных зверств и убийств тронулся рассудком. Ему даже дали инвалидность... Великая трагедия хакасского народа стыдливо замалчивалась советской властью, а злодей (ой, простите!) детский писатель почивал на лаврах славы - потому, что был преданным рабом Вождя.
   Что до Сталина... Гитлер, как его ни хают, и тот выезжал на фронты Второй Мировой войны! Сталин - ни разу, потому что он был позорищем, трусливым человеком и жил в постоянном страхе, а это пошло ещё с царских времён: находясь в ссылке, будущий Вождь и Отец Народов не мылся неделями, не чинил одежду, не стирал носки и от него постоянно воняло; он писал доносы и пасквили в охранку на тех, с кем отбывал срок в ссылке, совращал малолетних девиц и сожительствовал с несовершеннолетней... Он не стал лучше: сделавшись генсеком, превратил в сплошные лагеря огромную страну!..
   Или вот ещё факт: во время Второй Мировой войны коммунисты всему миру раструбили о подвиге ленинградцев: девятьсот дней и ночей удерживали они город, и голод косил блокадников похлеще вражьих пуль... Но коммунисты молчали, когда в результате проводимой Сталиным политики в 1933-м году начались ужасные голодовки, и уже тогда, в 1933-м,- задолго до войны!- на улицах Питера лежали трупы людей, умерших от голода, и некоторые из блокадников-людоедов 41-го ещё в мирное время познали вкус человеческого мяса. Вокруг тогдашних колхозов стояли заслоны НКВД, и деревни вымирали под корень, а жителям Страны Советов травили байки о борьбе со злодеями-кулаками, укрывающими хлеб, и о героях-чекистах. Крестьяне же элементарно хотели жить и пытались бежать из сёл и деревень - большевики открывали огонь, и кровь лилась рекой...
   Вот ещё один факт для сравнения: фашизм (как ни кощунственно прозвучит) всё же гуманнее коммунизма. Ведь лидер фашистов, Гитлер, пришёл к власти демократическим выбором немецкого народа, а отнюдь не благодаря военному перевороту и последовавшей вслед за ней кровавой бойней, которую Сталин называл Великой Октябрьской Социалистической Революцией...
   Ужасы коммунизма ещё были свежи в памяти многих, ещё были живы многие жертвы коммунистических репрессий... Впрочем, были живы и их палачи, которые, потеряв власть в конце 80-х - начале 90-х годов двадцатого века, громче всех прочих, надрываясь, верещали о геноциде русского народа; коммунисты предприняли несколько кровавых попыток реванша - правда, революция, к счастью, не удалась: то ли народ поумнел, то ли обленился. И всё же жажда власти осталась неутолённой - жажду власти можно временно заглушить кровью невинно убиенных людей, но с каждым днём она растёт и крови надо больше. Именно наследники НКВД,- дети палачей - развязали войны в Афганистане, Чечне и множестве других "горячих точек" по всему миру.
   Коммунисты, агонизируя, рвались во власть, лелея мечту возврата к прошлому, к так называемому "светлому будущему", "равенству" и "братству"... Коммунистам не удалось, а СерГриг сумел,- насколько светлым стало будущее, нужно спросить у Старшего Брата, равного Богу!..
   Конечно,- и безусловно - задачей любой партии является захват власти. Коммунисты проявили себя (и не раз!), опираясь на низменные инстинкты дремучих людей. Коммунистам и их прямым наследникам, Партийцам, невыгодно иметь умный, здоровый, богатый народ - реализовавшего себя Человека трудно и даже почти невозможно уговорить пойти убить другого: подлинная индивидуальность - не толпа!!!- не станет и слушать бредни прохиндеев о необходимости классовой борьбы, террора и насилия. Бред коммунистов о равенстве никогда не будет осуществлён, потому что люди не равны - каждый Человек имеет разный потенциал и направление развития. Кто-то крестьянин, кто-то сапожник, кто-то поэт, кто-то художник... Потенциал у всех разный, а вот возможности его реализации должны быть равными,- если можешь заработать миллион - получи миллион; способен заработать только тысячу - что ж, по труду и оплата. Но этого коммунисты не хотят, они хотят распределять, кому, чего и сколько дать - в чём и заключалась их основная деятельность в период СССР: спецпайки, спецраспределители для партийной элиты и пустые полки магазинов для простого народа. Иными словами, в СССР было всеобщее распределение нищеты, ибо позволить людям зарабатывать деньги - значит, потерять власть над ними!.. Так было при коммунистах и в точности повторяется теперь Старшим Братом...
  
   ... Орсул устал говорить и ковырял суковатой палкой угли костра. Молчал и Тор.
   - Тор, я помогаю тебе и тем, кто здраво мыслит,- продолжил Орсул, передохнув.- Я ищу тех, кто сохранил разум и чьё сердце ещё не остыло: посмотри на толпы людей, одурманенных партийцами разных мастей! К чему разнокалиберные вожди и иже с ними призывают толпу?! К "борьбе" - к разрушению, к ненависти, к возврату вспять!!! Следует знать, что любая агрессия исходит из ущербности и страха. Человек самодостаточный и гармоничный доброжелателен. Тот же, кто чувствует свою неполноценность, стремится разрушать, ибо недочеловек способен возвыситься, только унижая и втаптывая в грязь других людей. Все крики коммунистов, фашистов, Партийцев о всеобщем осчастливливании народа - пустая болтовня! Позволю себе закончить четверостишием Омара Хайяма:
   Чем за общее счастье без толку страдать,
   Лучше счастье кому-нибудь ближнему дать -
   Лучше друга к себе привязать добротою,
   Чем от пут человечество освобождать...
   Тор взглянул на Орсула, и ему почудилось, что потрескивающий костёр является маленьким отражением пламени Души и Духа Огненного Человека, сидящего перед ним, и низко поклонился старику.
   - Я тебе рассказываю это не для того, чтобы ты со мной соглашался,- продолжал Орсул.- Слушая меня, слушай себя: может, мои слова вызовут в тебе чувство протеста или, напротив, душевный трепет от встречи с чем-то родным - кто знает? Вижу, ты хочешь возразить... Оставь попытку что-либо объяснить и доказать мне - ты себе докажи своею жизнью истинность твоих убеждений. Я хочу, Тор, чтобы ты осознал: то, что является благом для тебя, может оказаться ядом для другого.
   - Да, Орсул!- коротко поклонился Тор, глубоко вздохнул и бросил взгляд наверх:- Скажи, почему мне бывает так больно, когда я смотрю на небо?
   - Каждый человек способен летать, и раньше, в далёком прошлом, все умели делать это. А потом люди утратили способность парить в небе, потому что потеряли корни своего существа и оторвались от земли, увязнув в грязи. Не стало опоры, от которой можно оттолкнуться и взлететь,- Орсул заглянул Тору в глаза и, задержав взор в глубине его души, завершил:- Каждый имеет крылья, надо лишь выйти из клетки предубеждений, и первое из них - летать невозможно! И помни:
  
   Не опираясь на землю ногами,
   Никак не достать головою Неба,-
   Гора, возвышаясь над облаками,
   Уходит корнями в земные недра.
   Орсул поворошил костёр, подкинул в огонь дров и предложил Тору немного вздремнуть, чтобы во сне полученная информация улеглась в мозгах по полочкам. После полуторачасового отдыха беседа между Орсулом и Тором возобновилась; продолжалась она долго и закончилась далеко за полночь. За это время Орсул успел рассказать Тору, с чем ему, возможно, придётся столкнуться на своём пути. Тор всё запоминал и жадно впитывал каждый миг общения с Орсулом, и чувствовал в груди щемящую тоску приближающейся разлуки, и одновременно с этим предчувствие новых встреч растекалось по сердцу радостью и умиротворением.
   Перед тем, как отправиться спать, Орсул ещё раз взглянул на Луну, на звёзды, раскатал угли и над затухающим пламенем произнёс:
   - И последнее... Должно быть что-то, что согреет тебя в пути и отодвинет светом мрак безысходности, когда тьма поглотит тебя. Прошу тебя, Тор, прими мой дружеский подарок...
   - Да, Орсул!
   Тор ждал и гадал, что Орсул сейчас что-нибудь достанет, однако тот не двигался, и только малиновые блики затухающих углей играли на лице старика.
   Тор решил, что Орсул имел в виду не что-либо материальное, а совсем иное... и замолчал. И в воцарившейся тишине разума Тор начал слышать голос Орсула: "Пожалуйста, прими мой подарок..."
   Тор закрыл глаза и увидел пульсирующий во лбу свет, вливающийся из Неба в его грудь, и, когда сердце переполнилось ослепительным сиянием, световые потоки ливнем хлынули через край и зазвучали словами:
   - Есть в жизни только ДА и НЕТ,
   Отринь кривлянье и лукавство:
   Мы проникаем сквозь пространство,
   Вобрав в себя и ТЬМУ, и СВЕТ,
   И так полны непостоянства...
   И дай нам Бог найти ответ
   На то, что вслух невыразимо,
   Что появляется незримо
   Из звёздной пыли и комет
   И тихо, еле уловимо
   Сквозь сердце пролетает мимо,
   Оставив там горящий след...
  
   Будь светом самому себе!..
  

* * *

ГЛАВА 12

НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ & СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ

   ... К обеду в часть прикатил Бо'Пе. Полковника изрядно растрясло в дороге, поэтому он, жутко оголодавший, первым делом припустил в столовую.
   Поскольку обед подходил к концу, выбор блюд оказался весьма невелик; Евдокову же хотелось чего-нибудь эдакого, да повкуснее. Получив первое, второе и компот, он поинтересовался:
   - А пряники у вас есть?
   - Извините, товарищ полковник, только что последние забрали,- виновато оправдывался стоящий на раздаче прапорщик.
   Последние пряники по воле рока оказались у экипажа Ланкастер. Четверо друзей сидели несколько поодаль и увлечённо беседовали, а потому не заметили Бо'Пе.
   - Я, вообще-то, масло не очень люблю,- сказала Оти,- но с пряниками очень даже обожаю,- и девушка наложила на пряник толстенный слой масла.
   Сержанты не отставали от своего командира.
   - Ка-акой вкусный пря-аник,- жуя, пробасил Орк.
   - Да, очень вкусный!- облизал пальцы Рид.
   - Просто замечательный!- причмокивая, кивнул головой Ром.
   И только тогда друзья заметили багровеющего Бо'Пе.
   - Почему у вас столь скудный рацион?!- взвился Евдоков на прапорщика, от испуга втянувшего голову по самые плечи.- Да как вы смеете морить бойцов голодом?! Три наряда вне очереди!!!
   - Есть, три наряда вне очереди!- обрадовался прапорщик: дело могло кончиться гораздо хуже.
   Раскрасневшийся и напыжившийся полковник оказался слишком голоден, и лишь поэтому не стал чинить придирок экипажу Ланкастер. Бо'Пе молча пошёл обедать, однако по злобной морде Евдокова можно было без труда заключить, что за пазухой у него появился ещё один камень для ненавистной четвёрки...
  
   ... Когда Оти отходила от кухни, к ней подошёл старший лейтенант Гор и с возмущением сказал:
   - Ланкастер, я слышал краем уха, о чём вы беседовали за обедом. Ты изучаешь чужую культуру, чужие обычаи...
   Оти тут же гневно оборвала его; взметнувшиеся из её глаз искры-молнии обездвижили язык Гора. Приблизившись к офицеру почти вплотную, Оти отчеканила:
   - Есть культура, и есть бескультурье. Носители знаний есть в каждом народе, большом или малом, и есть те, кто хочет этим народом править единовластно. Но пока человек обладает знанием, пока он хранит культуру и наследие предков, он остаётся человеком. А задачей любого диктатора прежде всего - после захвата власти - является уничтожение хранителей, искоренение всякого истинного знания... И тогда народ превращается в толпу, в быдло, которым легко управлять. Презирая и уничтожая культуру соседа, теряешь свою - именно на почве бескультурья к власти приходят гитлеры, пиночеты и сталины...
   Тут к Гору вернулся дар речи, и он, сузив глаза, с ненавистью проскрипел:
   - Да наша страна самая... передовая, самая образованная и... культурная! Она находится на первом месте в мире по выплавке стали, и на втором - по выпуску тракторов!
   Оти с прищуром взглянула на заносчивого грубияна:
   - Ну и что? А если я - гражданка какой-нибудь... Умбагве, и моя страна
   выплавляет меньше всех в мире стали, а тракторов вообще не строят? Я что, по-твоему, не должна гордиться своей Родиной и любить её?! Все эти ваши места - никчёмная мишура, иначе выходит, что любить можно только большую сильную страну, а как только твоя отчизна в опасности и испытывает трудности, следует переметнуться на сторону сильнейшего, потому что слабый достоин лишь презрения. Так?!
   - Конечно... То есть, нет. В том смысле, что слабого любить и уважать не за что.
   - Значит, если Империя потерпит поражение от Конфедерации, ты станешь презирать и ненавидеть проигравшего? И как же ты будешь защищать то, что тебе ненавистно? Человек, переполненный ненавистью, уже созрел для измены: тряхни его хорошенько - вот тебе и готов предатель.
   Глаза Оти гневно сверкали, и оппонент её не нашёл ничего умнее, чем попробовать угрожать:
   ---- А ты не боишься, что за такие речи тебе лагеря светят?! Ты не патриот!
   - Свободный человек отважен, раб прозябает в страхе,- спокойно и с достоинством ответила Оти.- Что же касается патриотизма, следует расставить точки над " i ": патриот любит свой народ и уважает другие, националист ненавидит все нации кроме той, к которой он сам и принадлежит. Неважно, представитель какой нации является носителем культуры, будь то нанаец, эвенк или кто-то ещё: всё это ветви одного дерева, и корень этого дерева - Человек. У бескультурья так же общий корень: звериная сущность, которая рвётся разрушать всё и вся на своём пути... У тебя и у каждого есть выбор, семена какого дерева сажать, ведь сказано: "Что посеешь, то и пожнёшь!" Иди, доложи об этом Евдокову...
   - Сумасшедшая,- пятясь назад, Гор отшатнулся от Оти и быстрым шагом припустил прочь, то и дело оборачиваясь на ходу:- Дура!.. Долбанутая!..
   Орк, Рид и Ром стояли неподалёку и слышали всё. Едва Гор ретировался, сержанты подошли к Оти:
   - Выражаем своё восхищение, командир!- улыбнулся Ром.- Враг с позором бежал, только пятки сверкали.
   - Похоже, ты его сильно напугала,- поддакнул Рид.
   Оти встряхнула чёлкой:
   - Правда часто шокирует, правда часто причиняет боль и весьма горька на вкус, правда освещает тёмные кладовые, куда человек пытается спрятать от себя и от других свои недостатки и страхи. И человек избегает правды, потому что ему больно, когда он прикасается к ней, и он оказывается лицом к лицу со своими бедами и несбывшимися мечтам... Вот почему большинство людей в наши дни предпочитает жить во мраке невежества и заблуждений - пусть червём в навозной куче, лишь бы сыто, тепло, комфортно и подальше от света и свежего воздуха. Ведь свет обнажает, а ветер несёт перемены,- это опасно, в этом есть риск и нет гарантий, что завтра ты будешь жив. Когда человеческая жизнь подобна стремительному полёту птицы, какие могут быть гарантии безопасности? Налетевший внезапно порыв ветра сломает крылья, или птицу подстрелит охотник, или настигнет хищник - и птица обратится в прах, отдаст свои элементы земле. Вот почему многие люди выбирают жить в прахе подобно червям: гарантия их безопасности в численности и однотипности, и потеря одного или тысячи не нанесёт ущерба популяции в целом. Здесь очень мала вероятность, что из миллиардов тебе подобных сожрут именно тебя, а не другого... Так-то, мои друзья...
  
   Орк любил Оти искренне и нежно. Постороннему человеку и в голову не могло бы прийти, что такой мрачный и угрюмый с виду тип способен вообще что-то чувствовать. И всё же Орк готов был следовать за своей подругой в огонь и в воду, да хоть в самое пекло адово...
   Речь Оти всколыхнула память Орка, и он вспомнил себя, когда они были детьми.
   Исполнилось им тогда лет по двенадцать-тринадцать. Как-то раз неразлучная четвёрка резвилась возле Дворца Культуры Офицеров (ДКО) - дети играли в салочки, носясь между цветочных клумб, разбитых перед центральным входом. Порой случалось так, что кто-либо из ребят в пылу игры ненароком наступал на растущие в клумбах цветы. Особенно часто такое случалось с Орком, который однажды и вовсе забыл повернуть и пропёр сквозь клумбу напролом. Одна Оти, ловкая, как обезьяна, умудрялась не сломить ни одного цветка.
   Директором ДКО была некто Пончикова, полная противоположность своей фамилии: её зад,- впрочем, как и перед,- представлял собой плоскость, и сама она являла миру образец худобы. И нрав у неё был весьма стервозный: своего мужа-майора она держала в ежовых рукавицах, и офицеры предпочитали с ней не связываться - себе дороже.
   И вот, привлечённая детским визгом и криком, вышла Пончикова на крыльцо, и - о небо!- увидела собственноручно взлелеянные клумбы в прямо-таки плачевном состоянии. После секундного замешательства она коршуном кинулась на детей и, схватив первого попавшегося, поволокла Оти на расправу в своё логово:
   - Я тебе покажу, паршивка эдакая, как по клумбам бегать!
   Мальчишки бросились на выручку:
   - Отпустите её! Вы не имеете права!- кричал Ром.
   - И она по клумбам не бегала!- размахивал кулаками Рид.
   - Кыш, мелюзга!- рассвирепела Пончикова.- Я и до вас, мерзавцы, доберусь!
   На крыльцо после окончания сеанса выходили офицеры, ставшие свидетелями финальной сцены.
   Молчавший до этого Орк подкрался сзади и отвесил хорошего пинка под зад зловредной тётке:
   - Ну, ты, женщина наилегчайшего поведения высшей степени! С тобой все спали, и я спал, и ещё буду спать!
   Офицеры покатились со смеху, а Пончикова от неожиданной дерзости выпустила из когтей добычу и несколько секунд не знала, что делать: то ли поставить на место офицеришек, то ли изловить наглого мальчишку. Пока она стояла так, словно буриданов осёл, дети уже скрылись за углом ДКО.
   - Спасибо...- коротко поблагодарила запыхавшаяся от бега и волнения Оти и крепко обняла Орка.
  
   И тут же припомнился Орку другой эпизод, когда Оти спасла его от расправы.
   Орк, будучи курсантом, вернулся в училище из увольнения немного подшофе. Курсант Косинов заметил это и тихонько исчез.
   - Не иначе, доносить пополз,- Оти подошла к Орку и, привстав на цыпочки, что-то начала шептать ему в ухо.
   Она не ошиблась в своих подозрениях. Не прошло и пяти минут, как Орка вызвал к себе "на разнос" начальник училища.
   В кабинете начальника, куда зашёл Орк, находились ещё двое: отец и сын Кобецы, отвечающие за воспитательную работу в училище.
   - А ну, дыхни,- приказал начальник.
   Орк дыхнул.
   - Пил,- заключил начальник.
   Тут же взвились Кобецы и, брызжа слюной, поносили Орка на чём свет стоит. Так продолжалось минут пятнадцать: когда уставал орать побагровевший Кобец-отец, в дело вступал Кобец-сын и, пока он краснел и тужился, папаша остывал. Затем они вновь менялись ролями. Орк молчал, потупив взор, и не пытался оправдываться.
   - Ладно, хватит!- начальнику надоело слушать поросячий визг Кобецов. - Ты-то сам, товарищ курсант, что скажешь в своё оправдание?
 &;nbsp; Орк немного помялся с ноги на ногу:
   - Ну, это... Пошёл я в увольнение. Дай, думаю, в сауну схожу...
   - Тебе что, нашей бани не хватает?!- истерично перебил Кобец-сын.
   - Тихо!- остановил его начальник.- Вас я послушал. Теперь пусть он говорит.
   Орк продолжил:
   - Ну, пришёл я в сауну. Сижу, парюсь, никого не трогаю. Вдруг из пара высовывается рука со стаканом: "Ты уважаешь товарища СерГрига?! Выпей за его здоровье!" Вы же понимаете, я ведь уважаю товарища СерГрига! Как же я мог отказаться и не выпить за его здоровье?
   Кобецу-отцу, открывшему было рот, пришлось его закрыть: старший прапорщик уважал товарища СерГрига и подумал, что в данной ситуации ему самому трудно было бы отказаться и не выпить за здоровье Старшего Брата. А как же иначе: не выпьешь, значит, не уважаешь! А за неуважение Вождя каждый знал, что бывает...
   Кобец-сын хоть и не блистал умом, всё же сообразил: не его лейтенантское дело разбираться, прав в данном конкретном случае курсант Орк или нет. Одно имя Вождя приводило Кобецов в трепет.
   В глазах начальника училища промелькнули лукавые искорки:
   - Ну-с, товарищи офицеры и прапорщики, как вы составите рапорт? Какую формулировку предлагаете Вы, товарищ лейтенант?
   Кобец-сын поморщился, словно от зубной боли:
   - Я думаю... Думаю...- нерешительно мямлил он.
   - Так что же Вы думаете?
   - Думаю, что нельзя наказывать товарища курсанта за его преданность Вождю. Все мы уважаем товарища СерГрига, и... и...
   - И?!
   - Надо порекомендовать товарищу курсанту впредь избегать подобных мест,- выручил сына Кобец-отец.
   Начальник отложил в сторону приготовленный к заполнению бланк рапорта:
   - Вы согласны с товарищем прапорщиком, товарищ лейтенант?
   - Так точно!
   - Что ж, быть посему. Так что, товарищ курсант, идите в баню, а про сауну и думать забудьте. Всё понятно?
   - Так точно!- гаркнул Орк.
   - Все свободны,- начальник училища сел в кресло и занялся текущими делами.- А Вас, товарищ курсант, я попрошу остаться...
  
   ... Готовясь к заступлению в караул, четверо друзей узнали радостную новость: начальником караула будет не кто иной, как капитан Ли! Щёки Оти запылали румянцем: ей страсть как хотелось видеться с Учителем чаще, и каждой минутой рядом с ним она безмерно дорожила. Радость предстоящей встречи не могли затмить ни придирки Евдокова, ни злобное шипение завистливых и охочих до её тела офицеров.
   Проходя мимо цветущей и сияющей Оти, старший лейтенант Гор ядовито усмехнулся:
   - Чему радуешься?! Что, твою голову посетила очередная бредовая идея? Клянусь богом, скоро с тебя собьют всю спесь...
   Закончить угрозу Гор не успел: неожиданно прямо из воздуха за его спиной материализовался капитан Ли.
   - Ты говоришь: "Клянусь Богом!" Но как можно клясться тем, что тебе не принадлежит?! Ведь ты мог поклясться своей головой, пальцем, или, на худой конец, хотя бы своим имуществом - так ведь нет, ты лживо клянёшься Целым, частью Которого ты являешься! Это всё равно, как волосок на твоей голове клялся бы тобою - тем, кто его носит... А что для тебя волосок? Потеря одного безболезненна, а во время стрижки - так их вообще тысячи летят на пол. Человек, улучшая свой внешний вид, расстаётся с волосами легко. Так же и Бог, оставаясь в гармонии, не даёт ни малейшего шанса некоторым из людей остаться в живых...
   От всепроницающего взгляда Ли старшего лейтенанта Гора бросало то в дрожь, то в жар. Гор не то чтобы не смел возражать капитану, он не смел даже думать.
   Некоторое время Ли рассматривал Гора словно насекомое, насаженное на шпильку. Неизвестно, что именно он увидел в душе не на шутку струхнувшего старшего лейтенанта, только, брезгливо поморщившись, капитан отвернулся от Гора и обратился к Оти и её друзьям:
   - Никогда... Никогда не верьте тому, кто клянётся Богом!
   Гор, выпав из-под влияния взгляда Ли, поспешил удалиться. И как только горе-лейтенант ускользнул, Оти почувствовала изменения в пространстве: Ли и она словно оказались в неком энергетическом шаре, и не было больше никого рядом.
   - Я люблю тебя, Учитель,- прошептали её губы.
   - И я люблю тебя,- ответили глаза Ли.
   - Помоги мне... я устала противостоять всяким евдоковым, киллерам и горам. Меня обступает мрак, и если бы не ты...
   - Отринь страх, Оти. Я хочу, чтоб ты знала: нет силы, способной уничтожить дух воина Света, но дух, сотканный тьмой, разрушить можно. Бывает так, что солнечную душу поглощает мрак, и тогда создаётся иллюзия, что она погибла... Это не так! Искристый жемчуг в мутной воде или занесённый илом невидим, но он есть! Так и душа: миллионы, а, может, миллиарды жизней она будет мерцать во мраке бездны невежества, пока зреющее семя Духа Огненного внутри неё постепенно не наберётся сил, достаточных для того, чтобы проклюнуться сквозь тьму и хаос. Иногда более сильный росток, устремляясь из чёрной липкой глубины вверх, к свету, встречает на своём пути спящие зёрна других душ и, толкая, пробуждает их. Поэтому, встречая на своём пути дремучего злобного человека, не осуждай его: час его души ещё не пробил. Ты можешь послать этой душе огненный импульс, и, если она готова проснуться - проснётся. Если же Дух ещё не созрел, оставь попытки вынуть семя сразу к свету - это сожжёт его: семя раскрывается во тьме...
   - Но, Учитель, почему бывает так темно и больно?! Почему иногда возникает страх, что я больше никогда не увижу свет?..
   - Твой росток ещё недостаточно окреп, но уже близок к поверхности. Оти, поверь: кто хоть раз увидел сияние своей души, обязательно выйдет на свет. Правда, скорость роста у всех разная, и здесь помочь себе можешь только ты сама, ведь никто за тебя не вырастет... Ребёнок, когда учится ходить, сначала держится за руку матери, а, отпустив её, много раз падает - и снова встаёт, и снова падает... Больно, конечно, падать, но иначе нельзя. Терпи, скрипи зубами - и вставай!
  
   ... Алексей на время отложил тетрадь и задумался. И было над чем: в последнее время - с тех самых пор, как он познакомился с Тором - что-то в его размеренной и тщательно им спланированной жизни начало необратимо меняться.
   Алекс пока не мог сказать точно, что за перемены произошли или грядут в будущем, и всё же чувствовал, что мистические идеи нового знакомого проникают в его, Алекса, сугубо материалистический разум. Порой Алексей ловил себя на мысли, что начинает думать как они - те, о ком Тор так ярко рассказывал. Взять, к примеру, сегодняшнюю стычку с Циркулем, когда вечно раздраженный и недовольный Коля, чем-то обозлённый, решил сорвать зло на Алексее:
   - Я - коренной житель Москвы,- произнёс Циркуль спесиво,- а ты - лимита безродная!
   Циркуля злило ещё и то обстоятельство, что Алекс много читал: Коля терпеть не мог умных, как известно.
   Алексей спокойно закрыл книгу и убрал её в стол:
   - Ну и дурак же ты, Коля! Ты посмотри на детей: они ведь не делят своих друзей на москвичей и не-москвичей, немцев и евреев, и тому подобное...
   Медбрат Коля, не имея храбрости "надавать по мордасам" Алексею,- чего Циркулю очень хотелось,- ушёл вымещать свою злобу на "заключённых".
   Алекс раскрыл тетрадь и записал:
   "Дети начинают делить людей на друзей и врагов тогда, когда их родители, одурманенные пропагандой политиков или проповедями священников, внушают своим чадам идею превосходства и исключительности - по расовой, национальной, религиозной или политической принадлежности... До той поры дети всей земли чисты и невинны... А многие взрослые, к сожалению, забывают, что каждый человек равен другому перед Богом - если это осознать, тогда о каком превосходстве может идти речь? И если кто-то продолжает настаивать на своей исключительности, это означает, что либо перед тобой сумасшедший, либо жадный глупец, добивающийся для себя привилегий, почестей, славы, а в конечном итоге - ДЕНЕГ и ВЛАСТИ!"
   - Странно, раньше мне такое никогда не могло прийти в голову,- Алекс задумчиво почесал затылок и прикрыл тетрадь.- На сегодня, пожалуй, хватит!
  

* * *

ГЛАВА 13

ВСТРЕЧА ИСЫ С СОБОЙ

   ... На следующее дежурство Иса шла в приподнятом настроении. Подумать только - ещё недавно она вынашивала планы, каким способом лучше всего покончить с собой, а сегодня вдруг ощутила в себе страстную жажду жизни...
   Как Иса и предполагала, зеленоглазый капитан появился в закатных лучах солнца, ближе к сумеркам. Девушка сначала не увидела, а, скорее, почувствовала присутствие этого человека и стала искать зеленоглазого взглядом среди серой мельтешащей толпы. И, хотя Иса готовилась к предстоящей встрече, она оказалась неожиданной: когда девушка встретила взор желанных сердцу глаз, невидимая сила отбросила её и вдавила в спинку вращающегося кресла, сидя на котором она работала. Тугой энергетический поток продолжал давить, и тогда Иса, не в состоянии его выдержать, закрыла глаза,- но и тогда она продолжала видеть ясный свет, изливающийся из глубины широких чёрных зрачков, окаймлённых зелёной радужкой...
   ... Когда Иса осмелилась поднять веки, зеленоглазый исчез. Девушка знала, что он здесь, рядом - растворился в толпе, и потому невидим. И она с нетерпением ожидала момента, когда вновь сможет прикоснуться кончиками пальцев к его шраму на щеке и ощутить ответное прикосновение на своей... До сих пор каждая клеточка её тела трепетала и искрилась от произошедшего недавно, и девушка надеялась, что это произойдёт и сегодня.
   С наступлением ночи Иса вышла из гомонливой духоты аэровокзала в сумеречную тишину прохлады. Девушка постояла немного, пока глаза привыкли к темноте, и направилась в близлежащий парк - туда, где три дня назад она и зеленоглазый были вместе.
   "Странно,- спрашивала себя Иса,- почему я не узнала его имени? Он такой... необыкновенный... А я даже не могу позвать его - для меня он Безымянный Таинственный Незнакомец. И мне почему-то верится, что я встречалась с ним раньше... вот только где и при каких обстоятельствах? И кем я была тогда?"
   Последний вопрос заботил Ису гораздо больше всего остального на свете. Она была даже согласна не знать имени капитана вовсе, лишь бы получить ответ на то, кто она есть на самом деле... и пересекались ли в прошлом линии их судеб?
   - Я могу помочь тебе в том, что касается тебя лично.
   Голос капитана прозвучал громом среди ясного неба: Иса не слышала приближения зеленоглазого - он появился настолько бесшумно и неожиданно, словно вырос из-под земли.
   - Ой!..- колени Исы подкосились, и она едва устояла на ногах.
   Капитан ловко подставил руку, на которую девушка сначала опёрлась, а затем взяла её и прижала ладонь зеленоглазого к своей груди. Иса молчала, но глаза её кричали:
   - Я хочу быть твоей!
   - Понимаю,- ответил капитан.- Ты ждала встречи со мной.
   - Да!- страстно выдохнула Иса.
   - Я хочу предложить тебе встречу куда более интересную.
   - Разве такое возможно?- в голосе Исы прозвучало сомнение.
   - Конечно. Я хочу предложить тебе встретиться с собой.
   Иса залилась смехом. Щёки её, и без того пунцовые от волнения, раскраснелись ещё больше.
   - О, да, конечно!- сказала она, едва перестав смеяться.- Только, прошу, будь вместе со мной и ты...
   - Это как получится. От меня не зависит, пустят ли меня к тебе в то твоё путешествие.
   - Я думала, тебя никто в целом мире не может удержать.
   Капитан многозначительно посмотрел наверх и с расстановкой произнёс:
   - ОН - МОЖЕТ!
   Иса встрепенулась:
   - Расскажи мне о Нём!..
   - То, о чём ты просишь, не имеет слов, не имеет выражения - это можно передать лишь в молчании, а у тебя его нет.
   Иса обиделась и надулась:
   - Я умею молчать!
   - Просто закрыть рот не значит молчать: в твоей черепной коробке продолжают кричать сотни твоих желаний тысячами голосов - какое тут молчание?! Ты постоянно оцениваешь: одно плохо, а другое хорошо, но пока в тебе присутствует оценочное мышление, о молчании не может быть и речи. Оно приходит тогда, когда ты безоговорочно принимаешь мир и всё, что с тобою происходит...
   Иса опечаленно вздохнула:
   - Кажется, я начинаю понимать... Скажи, не помешает мне то, о чём ты сейчас говорил... встретиться сегодня с собой?
   - Будем надеяться. Но прежде нам надо кое-кого выпроводить отсюда.
   Зеленоглазый обернулся и поманил пальцем серую тень, притаившуюся в кустах сирени. Тень повиновалась и подошла, оказавшись - при ближайшем рассмотрении - одним из приставленных к Исе "хвостов".
   - Разве ты не видишь, что зреет заговор?- строго спросил у соглядатая капитан.
   - Что? Заговор?! И кто же осмелился?!!
   - Ты считаешь себя умным человеком. Если это действительно так - открой глаза и увидишь; если не увидишь - значит, твоё мнение о себе слишком завышено.
   Зеленоглазый издевался над приставленным к Исе шпиком: капитан терпеть не мог доносчиков. Когда же соглядатай попытался открыть рот, капитан легонько стукнул его пальцем в середину лба, отчего глаза у "хвоста" сбились в кучу.
   - Иди и смотри,- зеленоглазый напутствовал свою жертву, поддав серому человеку в штатском под зад коленом.
   Партиец, не задавая никаких вопросов, послушно пошёл.
   - Далеко он направился?- полюбопытствовала Иса.- И где остальные? Снова спят?
   - Зачем повторяться?- усмехнулся зеленоглазый.- Пусть сегодня все занимаются тем, чем и положено.
   Иса внимательно осмотрелась: она и зеленоглазый находились в середине круга, по радиусу которого на расстоянии около ста шагов от центра двигались Партийцы.
   - Не беспокойся,- капитан погладил волосы прижавшейся к нему Исы.- Они никого к нам не подпустят.
   - Как тебе это удаётся?- Иса с восхищением заглянула в зелёные глаза.
   - Как-то само собой получается. Такому можно и за десять тысяч лет научиться, а за двадцать - и подавно.
   Иса засмеялась, восприняв слова зеленоглазого за шутку. Ей вообще было легко и хорошо с ним - она была влюблена! И так много хотела она сказать своему спасителю...
   - Однако же, мы отвлеклись,- оборвал мечты Исы зеленоглазый.- Разговоры оставим напоследок, а сейчас пора за дело. Ты готова?
   - Да.
   - То, что я тебе предлагаю, потребует высшей степени самоотдачи, иначе не получится. Согласна ли ты, несмотря ни на что, идти до конца?
   - Я согласна.
   - Что ж, тогда начнём.
   Капитан сел в дза-дзен и жестом пригласил Ису расположиться напротив. Девушка повиновалась. Затем она закрыла глаза, и, увлекаемая звуком голоса зеленоглазого, целую вечность - как ей показалось - раскачивала огненную стрелу своего позвоночника: острие её царапало череп изнутри до тех пор, пока Кто-то Безначальный не спустил тетиву Лука Судеб, и стрела, с шипением вырвавшись из тела Исы, стремительно унеслась в бесконечные просторы Вселенной...
  
   ... Поздний вечер, стадион, льёт дождь, светят прожекторы: ИГРА!!! Матч по американскому футболу. Яростный накал страстей, рёв трибун,- свист и улюлюканье болельщиков достигли апогея! Заключительная фаза игры, и ни одна из команд не поставила завершающую точку... И вот теперь, в это мгновение, два игрока рвутся по правому флангу к воротам соперника. У одного - мяч, и он стремительно летит по самой бровке поля; второй прикрывает первого своим корпусом. Этот второй, Жан, не коренной американец - у него только вид на жительство, и ему нужна победа своей команды, чтобы тренер, коренной американец в пятом поколении, ходатайствовал за него о продлении визы либо, что ещё лучше, о присвоении Жану статуса Гражданина свободной Америки...
   Дождь хлещет по лбу, заливая глаза. Ноги разъезжаются и буксуют в грязевой жиже вытоптанного и утрамбованного бесконечным падением тел поля. Ворота близко: последний рывок, и вот она, ПОБЕДА!!! Жан видит, как его партнёр начал смещение к центру поля: словно в замедленной съёмке, поплыли в воздухе крупные дождевые капли, голос трибун размазался по пространству и тоже как бы "поплыл"... И вдруг пах Жана пронзила жгучая боль: удар бутсы оборвал его замедленный полёт и резко припечатал Жана лицом в грязь. Рёв трибун выключился - осталось только изображение, расплывающееся от боли и дождя. Жан увидел того, кто его сбил с ног: тот игрок стоял на месте и смотрел на валяющегося в грязи человека. На короткий миг взгляды их встретились, и вдруг Жан вспомнил, ЗАЧЕМ он здесь...
   НЕ ДЛЯ ИГРЫ.
   Вонзающие в Жана взгляд глаза чадили тяжёлым адовым огнём, и мутные кровавые отблески сполохов преисподней змеиным шипением вырывались наружу сквозь яростно стиснутые челюсти:
   - Ты знаешь, ЗАЧЕМ я пришёл...
   То был не вопрос и не утверждение, а, скорее (Жан испытал быстро чередующийся жар и холод), требование отдать что-то очень дорогое... Но что?
   Противник переступил через поверженного игрока:
   - Встретимся в раздевалке,- и, впечатывая в грязь свои следы, пошёл с поля: игра закончилась поражением для команды, игравшей с ним.
   Жан, лёжа в луже под проливным дождём, понял это, не глядя на табло: над ним склонилось радостно-измождённое лицо его одноклубника, втиснувшего мяч в ворота соперника на последних секундах. Он протянул Жану руку и коротко бросил:
   - Вставай.
   Жан, уцепившись за чёрную кисть, принял вертикальное положение, и
   ... ЩЕЛЧОК...
   Жан ещё помнил, как доковылял до раздевалки, а дальше... Что было дальше?!
   Все люди - вдруг, разом - куда-то исчезли, замигал и погас электрический свет, и раздевалка погрузилась во тьму. Жан на ощупь побрёл к выходу, даже не переодевшись: ПРЕДЧУВСТВИЕ толкало его двигаться. Только вот, странное дело, почему-то вместо металлических шкафов Жан натыкался на каменные стены, и ему приходилось поворачивать там и туда, где и куда всего несколько минут назад не было пути...
   - О, Дьявол!..- вскрикнул Жан, сильно ушибив мизинец правой ноги.
   За спиной Жана раздался вкрадчивый женский голос:
   - Чего ты хочешь?
   И тут по стенам и сводам пещеры поплыли малиновые блики.
   Жан, обернувшись, очень удивился увиденному: позади него никого не было... но кто тогда говорит с ним?
   - Чёрт бы меня побрал, что здесь происходит?!
   - Первоначально ты был ближе к истине,- раздался тот же вкрадчивый голос за спиной Жана.- И я, пожалуй, соглашусь принять твоё предложение, коль скоро оно сделано добровольно...
   Малиновый недобрый свет разгорелся ярче и запахло серой.
   Жан резко обернулся:
   - Ты кто?!
   - Ловец душ человеческих.
   Жан увидел перед собой прекраснейшую из всех девушек, которых ему когда-либо доводилось видеть, и эта девушка манила его, звала притронуться к себе и овладеть в неистовом исступлении упругим обнажённым телом, которое было словно выточено из слоновой кости.
   - Владей мной! Возьми меня... а я взамен возьму немного, но много дам!
   Жан чувствовал каждой клеточкой своей, как вожделение волнами растекается по жилам, разнося по телу сладострастную истому, и щекочущие призывы внизу живота превратили часть его плоти будто бы в кость.
   - Чего же ты ждёшь?- девушка, слегка приседая, раздвигала бёдра, показывая Жану свои прелести и готовность слиться с ним в экстазе.- Ну же...
   Её пальцы запорхали по её телу, а как будто бы по телу Жана, ибо он наяву ощутил будоражащую дрожь от неземных ласк и упоительного блаженства, особенно, когда девушка тронула маленький бугорок чуть ниже лобка: Жан вмиг взмок с головы до пят и что есть сил пытался сдержать накатывающую на него оргазмическую волну...
   БОЛЬ.
   ... Резкая боль в паху вбросила в мозг Жана стадион, дождь и сбившего его с ног нападающего противника:
   "Ты знаешь, зачем я пришёл... Знаю?!"
   - Так зачем же?
   Девушка перестала корчиться в оргазмической агонии и, во мгновение ока охладев и отрезвев, потребовала:
   - Отдай мне свою душу, взамен проси что угодно. Советую взять БЕЗГРАНИЧНУЮ ВЛАСТЬ и стать моим наместником на земле, а я буду приходить к тебе, когда захочешь... Ты ведь меня ХОЧЕШЬ, правда?
   Своды пещеры огласились раскатистым хохотом Жана. Девушка насторожилась:
   - Ты чего?
   Ей явно не пришёлся по нраву смех мужчины, который - она знала!- был целиком... почти целиком в ЕЁ Власти!
   Смех оборвался так же внезапно, как и начался.
   - Ты чересчур навязчива и прилипчива, как смола,- ответил Жан.- И, наверное, знаешь поговорку: коготок увяз, и птичке конец... Так что я, пожалуй, проживу без твоего общества...
   ДИКИЙ УТРОБНЫЙ РЁВ
   оглушил Жана и сбил его с ног, словно вблизи разорвался снаряд, и взрывная волна швырнула и впечатала человека в стену.
   Ужасный монстр-оборотень с жуткими глазами душил Жана, не прикасаясь к нему:
   - Глупец! Ты мог служить мне добровольно и наслаждаться теми благами, что давал Я тебе! Жалкое людское отребье, вы между наслаждением и страданием выбираете наслаждение страдать! Так страдай... а Я тебе помогу. Впрочем, ты можешь избежать смерти, если взамен себя приведёшь ко мне другого... или другую. Мне нужен человек, в котором ещё есть душа - и ты свободен.
   И ТЫ СВОБОДЕН!
   - повторил Дьявол, и Жан в багровом полумраке уловил очертания игрока команды противника.
   - Иди,- обратился к нему Дьявол, и, проводив взглядом удаляющуюся согбенную фигуру, на какой-то миг упустил из вида свою новую жертву.
   А когда он повернулся, чтобы терзать, пытать и мучить, в левый глаз ему вонзился нательный медный крест Жана - одним стремительным отчаянным прыжком человек сумел преодолеть немыслимое для него расстояние... Об этом Жан, пожалуй, задумался бы на поверхности земли-матушки.
   Здесь не оставалось времени думать. Казалось, что время кончилось: вот песок пересыпался из верхней колбы в нижнюю - И ВСЁ. Время вышло.
   GAME OVER
   - Ты проиграл.
   Дьявол зашипел, заскрежетал, заклокотал, и его вытекший жёлтый глаз прожёг глубокую дыру в каменном полу подземелья, где лежало бездыханное тело Жана.
   - ТЫ ПРОИГРАЛ,- обратился к Дьяволу голос сверху.- Вставай, Жан.
   Дьявол взвыл от обиды и унижения: он не должен, НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ УБИВАТЬ ТЕЛО!!! А теперь над душой человека, лежащего на полу, у него нет власти... Бессильная ярость и тысячелетняя зависть обуяли Дьявола: он проиграл... опять.
   - НО ТАК БЫЛО НЕ ВСЕГДА!- Дьявол злобно потряс кулаками и, обретя облик человека, направился на поиски того, кого можно соблазнить или запугать... Конечно, сознательное и добровольное служение Дьявол - как и Бог - ставят превыше поклонения, вызванного принуждением и страхом.
   Дьявол криво ухмыльнулся в то самое время, когда грустно улыбался Бог.
   - Принуждение и страх,- злорадно рассмеялся Дьявол,- заставляют людей бояться Бога и наказаний Его, и Страшного Суда, главным судьёй которого будет Он... И люди, боясь оступиться, начинают служить... СЛУЖИТЬ МНЕ!- ибо за страхом грехов своих не видят дороги в Царствие Божье! Если б только знали они, недостойное подобие Бога, что Он любит и принимает их всех, какие они есть, то не стали бы служить мне. Но мне удалось - МНЕ УДАЛОСЬ!- внедрить в сознание людей СТРАХ, и покуда страх даёт мне власть над их душами, им никогда - НИКОГДА! - не попасть на встречу с Богом!!!
   - Постой,- услышал Дьявол голос за своей спиной.
   Дьявол обернулся. Перед ним стоял - как живой!- убитый им Жан.
   - Спасибо,- сказал Дьяволу Жан.- Ты дал мне понимание.
   Дьявол почувствовал себя закованным в цепи.
   - Ты дал мне свободу,- продолжал Жан.
   На плечи Дьявола навалилась вся толща сводов его подземелья.
   - И... мне кажется, ты рано собрался уходить,- говорил Жан,- но всякое живое существо имеет право жить свободным... И я не держу тебя, как ты не можешь держать меня или кого-либо ещё. Свобода вырастает из Любви, а Любовь есть Бог. Спасибо тебе и... до свидания.
   Тело Жана засеребрилось, стало истончаться и, теряя вес, отрываться от земли.
   - ... в гости к Богу не бывает опозданий. Встретимся у Него,- успел сказать Жан - и исчез.
   А Дьявол сел на каменный пол подземелья и безудержно, горько расплакался...
  
   ... Иса открыла глаза и смотрела на звёзды до тех пор, пока они не начали исчезать на светлеющем небосводе. Несколько часов - с тех пор, как она вернулась в себя - Ису раздирали противоречивые чувства. Наконец, не выдержав, девушка подошла к зеленоглазому:
   - Я знаю,- начала она, теребя клапан его нагрудного кармана,- что мужчина может воплотиться в женщину, а женщина - в мужчину... Но почему я родилась вновь, если Бог призвал меня к Себе?! Я ведь не должна была рождаться!
   - Ты заблуждаешься, Иса,- ответил капитан, обняв её за плечи.- На самом деле к Богу приходят даже те, кто служит Дьяволу, ведь рано или поздно каждая душа устаёт творить зло и делать одно и то же. "Греша" против Дьявола, ради интереса и подстрекаемая любопытством душа начинает творить добро... И если человек рождается вновь - хороший ли, плохой ли, неважно - значит, его путь ещё не завершён. Душа приходит творить Добро или Зло - из Верхних сфер или Нижних,- но пункт назначения и место встречи едины, а земля - это всего лишь промежуточная станция на пути между Жизнью и Смертью к Абсолюту... Или, если тебе удобнее, к Богу.
   Иса уткнулась лицом в грудь зеленоглазого: её била крупная дрожь.
   - Меня тошнит,- жалобно простонала она.- И голова кружится.
   - Ничего, пройдёт. На, попей,- капитан протянул Исе фляжку.
   Девушка трясущимися руками отвинтила крышку и жадно припала губами к горлышку: ей нестерпимо хотелось залить бушующее в груди пламя, и желание это было настолько велико, что Иса не обратила внимания на жуткий запах и резкий вкус снадобья. Вскоре зелье подействовало, и Иса немного пришла в себя:
   - А если я хочу... если я стану делать добро, что тогда?
   Зеленоглазый устало улыбнулся:
   - Вопрос не в том, будешь ли ты делать добро или нет. Вопрос в том, зачем ты будешь это делать: из желания получить выгоду или прославиться, или же ты будешь творить добро, даже если оно тебе в убыток, и непонявшие тебя плюнут тебе в лицо... в лучшем случае, а в худшем - приколотят гвоздями к кресту. И даже если никто никогда не узнает о твоём деянии, готова ли ты отдать жизнь за право жить так, как велит тебе сердце?
   - И что же мне делать? Как мне жить теперь... со всем этим?!
   Капитан впился зрачками в зрачки Исы:
   - Никогда... НИКОГДА никем не повелевай - никем, кроме себя!
   - И это всё?!- ошарашено вытаращила глаза Иса.- Так просто?.. Но ты мне не ответил! Что мне теперь делать? Как сейчас поступать?
   Иса прижала руки зеленоглазого к своей груди и ощутила разливающееся по сердцу тепло.
   - Жить... А там разберёмся,- шептала Иса, смежив веки: голова шла кругом и уезжала из-под ног земля.- Жить...
   Откуда-то сверху к сердцу Исы потянулась завихряющаяся золотистая воронка. Девушка успела услышать обращённые к ней слова зеленоглазого:
   - Только тогда, когда желание отдавать возобладает над жаждой получать, ты сможешь продолжить восхождение к вершине своего Духа.
   И едва острие воронки коснулось Исиного сердца, весь мир растворился в золотистом сиянии - и сознание Исы вместе с миром исчезло... Лишь в глубине Космоса продолжала звучать и звать последняя фраза Жана:
   - ... в гости к Богу не бывает опозданий. Встретимся у Него...
  

* * *

ГЛАВА 14

ЧТО ТЫ ВЬЁШЬСЯ, ЧЁРНЫЙ ВОРОН...

   Несколько часов Тор продирался сквозь бурелом и глухие цепкие заросли, и, наконец, около полудня выбрался на берег реки.
   - ... В сотне метров от Белой Скалы вверх по течению река сильно сужается,- напутствовал Тора Орсул.- Не далее как по весне подмыло паводком старую сосну, так она упала маковкой аккурат на тот берег. Теперь самое важное. Переберёшься на ту сторону, держи курс перпендикулярно реке - по компасу сориентируешься. Лес на том берегу редкий - болота начинаются, так что ничего не перепутай: доберёшься до расщеплённого молнией дуба, поворачивай на север. Встретишь на своём пути родник, возьми семь градусов восточнее его истока. Дойдёшь до разрушенной деревни, найдёшь заброшенное шоссе - вот и топай вдоль него, а там... Там как Бог даст.
   Тор крепко обнял Орсула на прощание и почувствовал, что больше никогда не дано им свидеться. Последний глубокий взгляд в глаза друг другу - и Тор быстро зашагал прочь.
   - И мой тебе совет,- вдогонку прокричал старик,- не сражайся с тенью!
   Тор не обернулся, но ясно представил себе, как Орсул назидательно поднял вверх узловатый палец...
  
   ... Тор всего лишь на несколько секунд перенёсся воспоминаниями в сегодняшнее утро, и этого вполне хватило, чтобы оступиться и потерять равновесие:
   - Чёрт!- уже падая в стремительные мутные воды, Тор успел схватиться за ветви, однако автоматическая винтовка, соскользнув с плеча, канула в пучину.
   Промокший до нитки, Тор выбрался на берег. Он был рад тому, что не утоп вместе с оружием, и в то же время потеря винтовки могла очень дорого ему обойтись.
   Под вечер Тор вышел к расщеплённому молнией дубу.
   Округлую возвышенность, на вершине которой стояло заметное издалека погибшее дерево, окаймляли молодые пушистые сосёнки и заросли шиповника. Дуб-великан толщиной в несколько обхватов даже мёртвый никого не хотел подпускать к себе: вспыхнувшая от молнии крона уничтожила хозяина и заодно испепелила находившихся поблизости зелёных собратьев. Почти правильной округлой формы выгоревшая плешь едва поросла травой, и на земле ещё можно было различить рассыпавшиеся в пепел следы сосновых стволов. Только чёрное кряжистое тело исполина ни огонь, ни ветер не заставили пасть ниц, и оно уродливой массой устрашающе нависало над холмом.
   Небо быстро темнело и затягивалось тучами. От мёртвого дуба повеяло сыростью и затхлым запахом плесени. Стало зябко и тоскливо.
   Тор отправился собирать сухие сучья, и довольно скоро у дуба выросла приличная куча хвороста. Тор довольно потёр руки:
   - Теперь не замёрзну,- и одной спичкой разжёг костёр.
   Огонь занимался неохотно: малиновые язычки пламени лениво лизали хворост, и едкий дым норовил залезть в глаза, нос и рот.
   Из-за тучи выползла луна и зависла над мрачным дубом. Тор мельком взглянул на ночную гостью:
   - Здравствуй,- сказал он ей.- Что, и тебе холодно? Погоди, сейчас раздую огонь пожарче, и согреемся.
   Тор принялся усиленно дуть на пламя, не отвлекаясь на щиплющий глаза дым. Вскоре костёр разгорелся ярче, разливая по уставшему и продрогшему телу ласковое тепло. Тор ещё раз взглянул на луну... и обомлел.
   Залитые серебристым лунным светом, в ночном небе застыли корявые чёрные ветви дуба, а на них Тор заметил тени воронов - всё дерево облепили полупрозрачные призрачные силуэты. "Откуда и почему они взялись?"- недоумевал Тор. Недоброе предчувствие шевельнулось в его груди, и рука невольно потянулась к ножу: могильщики почём зря не собираются в стаи.
   Один ворон - самый крупный из всех - снялся с ветви и спикировал на человека. Тор инстинктивно прикрыл лицо рукой и тут же почувствовал, как в запястье впились холодные коготки. И вот что странно: птица оказалась невесомой, словно сотканной из воздуха, и сквозь неё хорошо была видна оставшаяся на дереве стая.
   Ворон-вожак принялся бесцеремонно чистить клюв об одежду Тора. Остальные птицы, нахохлившись, сидели неподвижно и зорко наблюдали за человеком. Они чего-то выжидали...
   Постепенно ворон, примостившийся на руке, перебрался на левое плечо и всё не переставал чистить клюв, как будто нож точил перед трапезой. Тор застыл как вкопанный и остерегался лишний раз шевельнуться, а не то чтобы согнать птицу...
   Вдруг вожак стаи встрепенулся, повернул голову в сторону раздавшегося неподалёку хруста сухой ветки и замер, всматриваясь в темноту. Сидящие на дубе птицы зашевелились, начали переминаться с ноги на ногу и беззвучно хлопать крыльями. Вороны возбуждённо каркали, но Тор не слышал их голосов, только видел широко раскрывающиеся клювы. Чтобы понять причину переполоха, Тор проследил за направлением взгляда вожака - и мороз пробежал по его коже...
   Два огромных жёлтых глаза блеснули во мраке. Из темноты на Тора надвигался тигр-людоед, тот самый... И не отступился ведь от своего, зараза!
   Ворон-вожак взмахнул крылами и, оставив плечо человека в покое, подлетел к хищнику. Тигр нервно отмахнулся здоровенной лапищей - проваливай, мол, нечего путаться под ногами. Рассечённый чуть ли не надвое острыми когтями, ворон бездыханно упал на землю. Однако не успел людоед и шага ступить, как по телу птицы растеклось таинственное голубоватое сияние. Тигр заметил это, остановился и задумался: закусить ли ему для начала странной мерцающей дичью или оставить её на десерт? А ворон между тем приподнял голову, встал на ноги и попробовал расправить сломанные крылья. Тигр в недоумении уставился на добычу: ещё бы, ведь его удар смертелен для гораздо более крупных животных, а тут всего-навсего какая-то птица... Людоед оскорблённо рыкнул, оскалил зубы и двинулся к ворону, чтобы покончить с ним раз и навсегда. Хищник настолько уверовал в свою силу, что позабыл об осторожности и шёл к добыче, низко пригнув голову к земле - вероятно, челюстями хотел размочалить дерзкую птицу, раз когтями не удалось. А зря...
   Ворон подскочил как пружина и тюкнул тигра прямо в глаз, и острый клюв разбил жёлтое блюдечко вдребезги - только брызги полетели. Людоед дико взревел и что есть сил швырнул обидчика оземь, и в тот же миг вся стая покинула дерево и набросилась на хищника. Полупрозрачные невесомые птицы рвали полосатую шкуру в клочья, а тигр вертелся юлой и беспорядочно молотил по ним всеми четырьмя лапами. Вороны, попавшие под удар, замертво шмякались о выгоревшую землю, и скоро на поле битвы стало светло, как днём, от мерцающих птиц. Но спустя какое-то время павшие оживали и с ещё большей яростью устремлялись к хищнику, чтобы оторвать очередной кусок плоти.
   А тигр уже не просто ревел - он безумно выл, оставшись без второго глаза и с расклёванным носом. В движениях хищника больше не наблюдалось присущей ему резкости и мощи: вороны беззвучно делали своё дело... Вот панический вой перешёл в булькающий хрип, из кровоточащей пасти вывалился распухший посиневший язык; ноги тигра подкосились, и он упал. Лишь по изуродованному, когда-то пышущему неукротимой силой, телу пробегали слабеющие с каждым разом судороги предсмертной агонии, и вскоре зверь навеки затих.
   Вороны - теперь уже не спеша - деловито отрывали от залитой кровью туши куски парного мяса, и птицы на глазах обретали плоть: их тела перестали быть прозрачными!..
   От пирующей стаи отделился старый седой ворон и, описав над дубом круг, вновь уселся на плечо человека. Теперь Тор хорошо чувствовал вес птицы и мог при желании рассмотреть каждое пёрышко.
   Ворон простужено каркнул и несильно ткнул человека клювом в скулу. Изумлённый произошедшей битвой Тор повернул голову и взглянул птице в глаза - блестящие и чёрные. Мерцающие зрачки стали стремительно расти, превращаясь в огромные бездонные омуты и увлекая человека в себя... И Тор куда-то бесконечно долго падал, ничего вокруг не замечая. Ничего, кроме маслянистой чёрной пустоты...
  
   ... Поначалу Тор, действительно, ничего не замечал, но вскоре перед его глазами замельтешили мириады звёзд и сотни, тысячи галактик - одна причудливее другой,- и всё сильнее натягивались в нём тонкие струны нервов. Тор чувствовал: всё повторяется, с той лишь разницей, что тогда он летел сквозь пустоту Вселенной не один. Ему вовсе не хотелось ещё раз столкнуться лицом к лицу с безносой старухой-всадницей, тем более, результат второй встречи мог сложиться иначе...
   Тут Тор почувствовал под ногами опору и обнаружил, что стоит посреди огромного поля, и где-то далеко, у самого края земли, он увидел багряную полоску заката.
   Тор нерешительно топтался на месте, сомневаясь, в каком направлении следует начинать движение. Вдобавок ко всему он чувствовал одиночество, нахлынувшее внезапно и поглотившее всё его естество, и с каждой секундой это чувство концентрировалось в нечто осязаемое, даже в почти живое существо - злобное, цепкое и беспощадное...
   - Эй, кто-нибудь!..- крикнул Тор в надвигающуюся темноту.
   И вдруг из-за туч пробился тусклый лучик света и озарил перед ним дорогу, сонно ползущую сквозь сгущающиеся сумерки вслед за заходящим солнцем. И - о, чудо!- далеко впереди на фоне багровеющего заката Тор заметил едва различимый силуэт бредущего прочь человека. По-видимому, то был очень старый и дряхлый дед: его шатало из стороны в сторону, и каждый следующий шаг неумолимо пригибал его к земле тяжестью прожитых лет. Тор, конечно, не мог хорошо разглядеть старика, ведь их разделяло несколько сот метров, но почему-то подумал: "А что, если ковыляющий по заброшенной дороге старик - это я?"- и тут же почувствовал, как горбится его спина, как узловатые высохшие руки с трудом удерживают посох...
   - Что за бесовщина...- прошептал Тор и, немалым усилием воли стряхнув с себя наваждение и оцепенение, бросился вдогонку:- Пожалуйста, подождите!
   Старик не слышал его и шёл, не останавливаясь. Тор нёсся за незнакомцем во всю прыть, самого же его по пятам преследовала навязчивая мысль: едва догорит закат - и неведомый путник растает во тьме подобно туману под солнечными лучами...
   Тяжело дыша, утирая с губ и подбородка вязкую липкую слюну, Тор больше часа бежал за стариком. Но - тщетно!!! Чем быстрее пытался он бежать, тем скорее уходил прочь шаркающий седовласый старец, и в конце концов он растворился в потемневшем небе... Случилось то, чего Тор опасался: он остался один. Мало того, Тор сбился с дороги и впотьмах плутал по нескошенному ржаному полю. Он то и дело спотыкался и, падая, подминал под себя жалобно шелестящие душистые колосистые стебли.
   После нескольких часов блужданий Тор окончательно выбился из сил, однако неосознанное чувство тревоги не позволяло ему остановиться ни на минуту... Изредка из-за брюхатых, налившихся свинцовым дождём туч выглядывала любопытная луна, и, когда она в очередной раз решила поглазеть на человека, то высветила впереди и чуть слева от Тора редкий полузавалившийся плетень и какие-то невысокие строения за ним. Бесспорно, если бы не луна, он прошёл бы мимо, ничего не заметив в кромешной темноте. Недолго думая, Тор направился туда, где - как ему показалось - он найдёт если не людей, так хотя бы пристанище на ночь. А проказница-луна, довольная своей проделкой, до поры до времени спряталась за тучи, выжидая подходящего момента, чтобы преподнести сюрприз...
   Минут через пять-шесть Тор перелез через ветхое заграждение и почти сразу, не успев ступить и нескольких шагов, провалился в заросшую чертополохом и крапивой выгребную яму, в которой держался стойкий затхлый запах гнили, плесени и чего-то ещё... Чего именно, Тор не разобрал сразу, хотя это "что-то" было ему до боли знакомо... К горлу подкатил комок тошноты - Тор подумал, что грохнулся в яму для отходов. "Что ж, могло быть и хуже. Неприятно, конечно, не если есть выгребная яма, значит, должны где-нибудь неподалёку и люди находиться".
   - Эй, кто-нибудь! Помогите выбраться отсюда!
   В ответ - гробовая тишина. Пришлось выползать из ямы самому.
   ... Весь перепачканный в земле и глине, Тор на ощупь брёл по кривой узкой улочке. Руки его покрылись волдырями - крапива, растущая вдоль заборчиков, жалила нещадно. Вокруг - ни огонька, ни звука. "Где же люди?- недоумевал Тор.- Никого не видать. Хоть бы луна посветила, что ли..."
   И луна посветила, да так посветила, что Тор сразу вспомнил, откуда ему знаком тот запах в яме... Только нет, то не выгребная яма! Из развороченной кем-то могилы несло разлагающейся человечиной, а то, что Тор издали принял за хижины, являлось ни чем иным, как склепами и массивными надгробными плитами...
   За спиной ухнул филин и зашёлся хриплым хохотом. Тор впервые в жизни очутился на кладбище, и сердце его дико заколотилось: ему почудилось, что из варварски разбитых и разграбленных надгробий выползают прозрачные серые тени усопших, и все они тянут к нему свои призрачные руки - отомстить живым за то, что те посмели надругаться над мёртвыми, над их последним в этом мире домом...
   Где-то совсем недалеко завыли волки, над головой пронеслась бесшумная серая тень, за ней вторая... Вдобавок ко всему поднялся свирепый ветер, а брюхатые тучи наконец-то решили разродиться: посреди лета повалил густой снег. По земле зазмеились лохматые седые космы - началась метель, какую Тор в жизни не видал... Ледяные струи ветра пронизывали его насквозь. Лёгкая, да, к тому же, мокрая от пота одежда покрывалась ледяной коркой, отбирая у тела те крупицы тепла, которые ещё сохранились. "Надо что-то делать... Надо что-то делать, должен же быть выход! Выход должен быть..."- шептал Тор, не в состоянии сдвинуться с места: ноги, казалось, намертво примёрзли к земле.
   ... И тут Тор увидел его. Его, того самого старика, за которым он так долго и безуспешно гнался несколько часов назад. Старик появился откуда-то из-за спины, тихо и незаметно... Прошёл мимо Тора, не обращая внимания на застывшую фигуру... Опираясь на посох, старик кое-как взобрался на единственную на всём кладбище уцелевшую могильную плиту и повернулся к Тору лицом. Их взгляды встретились. Старик приподнял бровь, словно не ожидал увидеть здесь кого-то ещё, и хмыкнул:
   - Хм, вот мы и свиделись. Помни, каждую последнюю ночь...
   Старик говорил что-то ещё, только звуки, слетающие с его губ, угасали, не успев родиться, а сам он таял, превращаясь в сизые клубы тяжёлого дыма. Дым этот просачивался сквозь плиту надгробия и исчезал в ней, точно кислота на алюминии, шипя и пузырясь. Ветер же крепчал ежесекундно, и очередной его порыв сбил Тора с ног, повалив в глубокий, выросший на глазах сугроб. Когда Тор оттуда выбрался, от старика остались только алые мерцающие буквы, огоньками выступающие из плиты. Неведомый странник словно пытался таким образом досказать Тору то, чего тот не услышал... С большим трудом, задыхаясь от упругих студёных потоков, проваливаясь по пояс в снег, Тор полз к плите,- он рвался к надгробию за ответом, позабыв о том, что вопрос не был задан. Когда же он, наконец, дополз, то прочёл:
  
   Через сумерки в ночь бредёт
   Одинокий больной старик,-
   Позади сотни вёрст дорог,
   А оставшийся путь невелик;
   Спотыкается дряхлый дед,-
   Ох, и тяжко ему шагать,-
   Он прошёл и оставил след
   Там, где мне не пришлось бывать...
   На багряно-лиловом небе -
   Уходящий в безмолвную даль
   Человек, догоняющий небыль,
   Где века из любви вьют печаль...
   Время вышло - закат угас,
   И луны загадочный лик
   Сквозь столетья глядит на нас,-
   Седовласый исчез старик.
   ... Дым-туман. Дальше нет пути.
   Вот стакан на могильном холме,
   Ржавый крест да две строчки цифр,-
   Там ты есть, а вот здесь тебя нет...
   ... Тор лежал на холодном сером мраморе,- буквы исчезли, и камень остался безупречно чист.
   - Значит, примет и меня.
   Тор не чувствовал больше холода, наоборот, ему стало вдруг тепло-тепло и захотелось спать. Лишь ветер... Ветер играл на щелях и трещинах разбитых склепов торжественный реквием...
  
   ... Вьюга убаюкала Тора, и привиделся ему удивительный сон: всё, что произошло и происходит с ним, ему всего лишь снится... Более того, плита, на которой растаял старик и на которой Тор медленно, но верно превращался в кусок льда, выглядела весьма странно. Странным же в ней оказалось то, что себя на плите Тор не обнаружил, но зато на ней проступили какие-то надписи. Впрочем, как ни старался Тор, так ничего и не смог прочесть: буквы исчезали под его взглядом и появлялись снова, едва ему стоило отвести глаза. В погоне за ускользающими строками Тор не заметил происходящих вокруг перемен: злющий ветер высвистал свою ярость и утихомирился, рассыпав по прояснившемуся небу мерцающие снежинки звёзд. По земле поползла чуткая тишина... И луна... Луна подёрнулась кровавой дымкой, спрятавшись от солнца в тень Земли: и без того загадочная, она погрузилась в ещё большую тайну. Оживляя призрачные тени, затаившиеся в могильных склепах, луна и в душе Тора высвечивала неизведанное нечто, что до сей поры ютилось в самых мрачных закоулках подсознания... А Тор... Тор смотрел луне в глаза, как в глаза живого мыслящего существа, и они говорили ему: "Человек, если ты хочешь жить - познай цену жизни..."
   Над землёй заскользила крылатая тень, за ней другая, третья... На магическую плиту тяжело плюхнулся старый филин, а сопровождающие его совы неясыти расселись кругом на полуповаленных крестах, на обломках разрушенных склепов, на прогнувшихся под тяжестью льда ветвях покоробившихся от внезапной стужи деревьев...
   "Постой-ка,- отметил про себя Тор,- разве это птицы? Лица-то у них человечьи!"
   Филин между тем покряхтел, прокашлялся, и, потоптавшись на месте, взмахнул крыльями. И в тот же миг разнотональные голоса девушек-неясытей упруго раздвинули кристально-чистый морозный воздух и сплелись между собой в завораживающую мелодию, и Тор, околдованный музыкой ниспадающих небесных сфер, растворился в ней до последнего атома плоти своей. Душа его, превратившись в мембрану, жадно впитывала в себя каждый звук, каждую ноту и поднималась над землёй вместе с растущим многоголосым храмом в поднебесье... И стало ей так легко, так чудно, и так трепетно она парила над снегами, взмывая всё выше и выше, привольно растекаясь между звёздами, переливаясь и искрясь в их лучах...
   За мгновение до рождения
   Проросло в душе устремление
   И проклюнулось через дрожь:
   Восхитительное мгновение
   Пролилось рекой сотворения,
   И посыпался звёздный дождь
   На равнину доселе белую...
   Боже, что я под Небом делаю?
   Невесомы шаги Любви -
   Изумрудами в ночь вплетаются
   И к душе моей прикасаются,
   Призывая её: ЖИВИ!!!
   Тут запел филин, и дрогнули у души Тора давно не звучавшие струнки, и ей вспомнилось то, что давно забылось, а, может быть, и не зналось вовсе...
   Сотни лет я ждал воплощения
   Рядом с тем, кто несёт прозрение
   Беглецам, позабывшим СВЕТ
   И не верящим ни в Прощение,
   Ни в Начало, ни в Завершение,
   Вместо "ДА!" говорящих "НЕТ..."
   Это чувство возникло исподволь
   И похоже было на исповедь
   Тех, кого победить нельзя:
   Золотыми тугими искрами
   В грудь ворвался пожар неистовый,-
   Сердцем я узнаю ТЕБЯ!
   В вибрациях голосов неясытей голос филина окреп и словно возродился - в другой Вселенной, в далёком, недосягаемом отсюда мире, но он продолжал жить, и душа Тора по-прежнему слышала его и в ответ на эти звуки звенела так, словно туго, до предела натянутая струна...
   Мне от жизни немного надо,
   Быть востребованным - награда,
   Не прошу я судьбы иной;
   В час последнего листопада
   Рухнет призрачная преграда
   И откроется путь домой...
   Шаг за шагом я в смерть врастаю
   Жизнь за жизнью свечою таю,
   Заливая огнём себя,
   И, сгорая, не умираю...
   Ни к чему мне дорога к раю,
   Коль не встречу я там ТЕБЯ!
   Филин-дирижёр устал и опустил крылья, но хор девушек-неясытей по наитию завершил сонет настолько чисто и проникновенно, что лучше и нельзя...
   ... Искры, пламенем стать готовясь,
   Бесконечную пишут повесть -
   В ней всего два вопроса: КТО есть
   И ЗАЧЕМ во Вселенной Я?!..
   ... Душа Тора очистилась от жуткого мрака: сотни тысяч смертей вспомнились сотнями тысяч перерождений; страх, который всё время преследовал её, улетучился. Под плавно замирающую мелодию душа, преисполненная светлой грустью и надеждой встретить своё отражение - в другой, такой же неспокойной и ищущей себя,- медленно ступила с небес на землю, и, напоследок обняв мать своих бывших и будущих тел, собрала вокруг себя разрозненные атомы плоти...
   ... Тор безмятежно спал, и снилась ему музыка, повторить и забыть которую невозможно.
  

* * *

ГЛАВА 15

АДОВО СЕМЯ, ДЬЯВОЛЬСКОЕ ПЛЕМЯ

   ... Оло Гоун рвал и метал. В ярости он сломал челюсть одному, смял в кровавую лепёшку нос другому и отгрыз ухо третьему Партийцу из тех, кого майор поставил приглядывать за Исой...
   - Как?! Как вы могли её упустить?! Она же постоянно была у вас на виду!!!
   Оло свирепо вперил взгляд в четвёртого из охранников-Партийцев, который покамест отделался лёгкими многочисленными кровоподтёками:
   - Я тебя спрашиваю, ублюдок... Ты куда глядел?.. А?!- шипел Гоун.
   - Товарищ майор, к ней подходил какой-то капитан Партийной Полиции. Позже выяснилось, что идентификационный магнитный код его карточки нигде не числится...
   - Почему же вы тогда не взяли его прямо у кассы, а?!
   - Не могу знать, товарищ май... О-о-о-у!!!
   Четвёртый из "хвостов" рухнул на пол и скорчился, подвывая, получив мощнейший удар кованым сапогом в промежность.
   - Итак, никто ничего не знает,- майор подошёл к последнему "хвосту": пятой в шеренге оказалась та, которая с Оло навещала Ису в больнице. Гоун похотливо оглядел её пышную грудь и вцепился обеими руками в сочные упругие ягодицы.- А тебя, сука, бить не буду... Затрахаю до полусмерти...
   Оло Гоун зашагал взад-вперёд, раздражённо плюя на пол и периодически отвешивая пощёчины и тумаки своим подчинённым. Присвоения внеочередного звания, по всей видимости, теперь ожидать не приходится. Гоун даже начал опасаться, как бы ему не потерять того, что он имеет: генерал Вла'Ник Беда жестоко обходился с теми, кто не держит своего слова и не выполняет приказов. Мозг Оло лихорадочно перебирал возможные комбинации... Течение его беспорядочных мыслей прервала трель телефонного звонка.
   - Майор Гоун... Что?! Направляется домой?!!- Оло от волнения вдруг весь взмок и стал задыхаться.
   - Какие будут распоряжения?- вопрошала трубка телефона.
   Майор, судорожно расстёгивая верхние пуговицы, прохрипел осипшим в один миг голосом:
   - Вести аккуратно, близко не подходить! И чтоб ни один волосок не упал с её головы! Иначе своей головой отвечать будете!- Гоун бросил трубку.- Болваны... Ну, чего уставились?! Проваливайте...
   Едва подчинённые вышли, майор открыл сейф и, достав оттуда слегка початую бутылку водки, жадно присосался к горлышку. Отпив половину, Оло звучно выдохнул, смачно сплюнул и уселся на стол.
   - Вот ведь... Из-за этой твари чуть погон не лишился... вместе с головой. Только бы продержаться! Доставить её адресату, а там - хоть она сдохни...- и Гоун на одном дыхании допил остальное.
  
   ... ШуСер этой душной жаркой ночью долго не мог заснуть, и лишь когда началась гроза и вместе с дождём на землю пролилась прохлада, к Михееву-младшему пришёл сон. Однако и он не принёс облегчения: ШуСер просыпался несколько раз от необъяснимого чувства страха - и снова засыпал ненадолго. Так продолжалось до четырёх часов утра, покуда не стихли последние грозовые раскаты,- только тогда ШуСер крепко заснул, не зная ещё того, что заснул последний раз в своей жизни...
  
   ... У стены бревенчатого деревенского дома в исподнем стояли десятеро: семеро мужчин и три женщины. ШуСер в красивом чёрном мундире с блестящими серебром и золотом погонами прохаживался вдоль шеренги оборванных избитых людей, приговорённых к расстрелу, презрительно и надменно улыбаясь. Он небрежно поигрывал хлыстом, сплетенным из человечьей кожи - кожи врагов народа. Это был любимый хлыст ШуСера... Кто-то из арестантов попросил сигаретку.
   - Товарищ ШуСер,- следовавший по пятам за сыном Вождя полковник слегка замялся.- Может, дадим им покурить перед смертью?
   - Обойдутся, подлые вражины. Убить их всех!
   - Всех?- почему-то переспросил полковник.
   - Всех до единого.
   - Но ведь среди десяти человек есть один невиновный...
   ШуСер зло прищурил глаза:
   - Убить их всех, и точка! Некогда разбираться, кто виновен, кто невиновен, и невелика потеря!
   ШуСер подошёл к солдатам и взял у одного из них автомат.
   - По врагам народа...- сын Вождя передёрнул затвор.- Целься... Пли!!!
   Приговорённые к смерти, скошенные очередями, свалились в выкопанный заранее ров. Лишь один из них упал на бруствер. ШуСер раздосадовано направился к агонизирующему человеку, чтобы ногой спихнуть его в могилу... И вдруг этот человек начал обретать черты самого сына Вождя, и дикая боль пронзила Михеева-младшего. На красивом чёрном мундире образовались дырки от пуль, через которые из ран фонтаном хлынула кровь. Ноги ШуСера подогнулись, и он, захлёбываясь кровью, рухнул в ров на ещё горячее девичье тело, и свет померк...
  
   ...ШуСер проснулся в ужасе, весь мокрый от пота; его тело пронзала и корёжила жуткая боль... Михеев-младший потянулся к выключателю - нужно немедленно найти в аптечке обезболивающее! Но, едва ШуСер включил свет, как весь мир перевернулся: постель была в крови, а его ночная рубашка - в дырах. ШуСер медленно снял с себя исподнее и, подойдя к зеркалу, с изумлением разглядывал следы от пуль, затянутые лишь тонкой корочкой молодой кожи...Так простоял он до рассвета. Затем, приняв душ, направился к отцу в том самом мундире, в котором сегодня ночью он расстрелял себя...
   Разговор их был недолог. ШуСер вошёл к СерГригу в кабинет и коротко сказал:
   - Отец, я... отказываюсь убивать невиновных.
   ШуСер постоял немного, и, не дождавшись ответа, развернулся и вышел, бросив ставший ненавистным хлыст из человеческой кожи в урну у двери.
   ... СерГриг долго сидел, обхватив голову руками, и чернота сгущалась в его и без того чёрном сердце. Наконец, Вождь собрался, принял решение и протянул руку к телефону:
   - Бакулина ко мне.
   Любимчик Михеева не заставил себя долго ждать. Вад'им'Влад был СерГригу чуть ли не вторым сыном - по крайней мере, по духу они с Отцом Народов были очень близки.
   Когда Бакулин вошёл, Вождь небрежно махнул кистью руки в сторону кресла, приглашая Вад'им'Влада сесть. Бакулин точно почувствовал настроение СерГрига и сидел в кресле тихо, не задавая вопросов.
   После долгого тягостного молчания Вождь с трудом разлепил ссохшиеся от волнения губы:
   - У меня больше нет сына...
   - ?
   - А заодно и брата...
   - ???
   - Завтра во всех газетах на первой полосе должны напечатать: "АлГриг подло убивает ШуСера выстрелом в спину". АлГрига пытай как хочешь, но не убивай - я сам... Обещал выпустить кишки этому хряку вонючему. А ШуСера похороните с высшими почестями, как Александра Сергеевича Михеева. Ступай... Нет, стой! А ты, Вадим Владимирович, отныне будешь мне вместо сына. Теперь иди...
   Бакулин просиял от счастья! Получить право носить полное имя означало две вещи. Во-первых, Вождь приблизил его, Бакулина, настолько близко к себе, что он - Вадим Владимирович!- теперь неуязвим для всех смертных. Во-вторых, теперь Бакулин обрёл почти безграничную власть над миром, а границей этой власти являлась власть самого Отца Народов... теперь и его отца, назвавшего Бакулина сыном! И теперь он, Бакулин Вадим Владимирович, стал вторым после Бога!!
  
   ... Уже через полчаса Бакулин был на квартире ШуСера. Дубликатами ключей, взятыми у СерГрига, Вадим осторожно открыл дверь и прислушался: из ванной доносилось журчание и плеск воды. Крадучись, Бакулин подошёл к неплотно прикрытой двери и заглянул в щель.
   ШуСер стоял напротив зеркала и точно пытался подавить тяжёлым взглядом своё отражение. Время от времени он плескал себе в лицо холодной водой, текущей из незакрытого крана, и снова пристально всматривался в зеркало...
   - Ну, чего смотришь?!- вдруг сказал ШуСер.- Ты больше никого не убьёшь!..
   Вадим с чрезвычайным интересом и огромным любопытством подсматривал и подслушивал всегда, когда обстоятельства позволяли это делать. Однако сейчас Бакулин сплоховал: от неожиданности он испуганно вздрогнул, и самопроизвольно дёрнулся лежащий на курке палец. Раздался приглушённый ПБСом* выстрел, и разбежавшиеся по зеркалу трещины обагрились брызнувшей кровью. Бакулин выждал, пока затихнут предсмертные хрипы, и только тогда вошёл в ванную: он боялся, что ШуСер увидит того, кто в него стрелял, хотя и не мог объяснить себе причину этого страха.
   Склонившись над холодеющим телом, Бакулин самодовольно усмехнулся:
   - Привет Александру Сергеевичу от Вадима Владимировича!- и выстрелил ШуСеру в сердце.
   Бакулин быстро вышел на улицу, заперев за собой дверь квартиры ШуСера на все замки, и, не мешкая, поехал в Главную Камеру Пыток при ГПУ**. Оттуда он позвонил АлГригу:
   - Это Бакулин,- представился он, с трудом удерживаясь от того, чтобы не назвать себя Вадимом Владимировичем: раскрываться раньше времени опасно.
   _____________________________________________________________________________
   * -прибор бесшумной стрельбы
   ** - Главное Партийное Управление
  
   - Чем могу служить?- Младший Брат лебезил перед Бакулиным - человеком, приближённым к Вождю ближе всяких прочих.
   - Хочу перенять у Вас кое-какой опыт, кхм. Вы ведь слывёте докой по части пыток...
   - Ну что Вы, что Вы,- АлГриг был весьма польщён слышать столь высокий отзыв от любимчика СерГрига.
   - Так как, Вы согласны?- настаивал Бакулин.- Буду Вам очень признателен, кхм-кхм.
   - Хорошо, через часок буду,- проворковал АлГриг.
   - Договорились,- Бакулин положил трубку и прикинул, что ещё успеет сходить за любимым хлыстом ШуСера, который ему самому очень нравился.
   ... Через четыре минуты после того, как Бакулин вернулся с хлыстом в пыточную камеру, там появился и Младший Брат. АлГриг не знал, что висящие на стене ходики начали отсчёт последнего часа его жизни.
   - Полюбуйтесь, кхм-кхм, какой любопытный экземпляр!- Бакулин протянул АлГригу пистолет, из которого застрелил ШуСера.- Самоделка, достойная внимания!
   Ничего не подозревающий АлГриг взял пистолет в руки - естественно, оставив на нём свои отпечатки пальцев - и начал рассматривать оружие, цокая языком от удивления.
   - Сегодня утром с помощью этого пистолета было совершено гнусное преступление против Вождя и Империи. Вы, товарищ АлГриг, приглашены, кхм-кхм, для участия в разбирательстве.
   - И кто же этот негодяй? Где же "мясо"?
   Только теперь АлГриг заметил, что Бакулин в перчатках из вражьей кожи, и недоброе предчувствие стало вязать узлами его кишечник.
   Бакулин улыбнулся:
   - У нас сегодня не "мясо", а "сало"... хряк вонючий!
   Слишком поздно понял АлГриг свою ошибку. Он успел нажать на курок, но затвор только сухо щёлкнул - патронов в пистолете, конечно же, Бакулин не оставил. В следующий миг просвистел хлыст, и жгучая боль резанула АлГрига по глазам... Один глаз лопнул сразу. Младший Брат рухнул на пол и начал кататься дико воя и зажимая руками лицо - боль терпеть он не умел никогда, даже малую. Бакулин же взял цепь с остро отточенным крюком на конце и вонзил этот крюк в ягодицу жертве привычным движением руки. АлГриг понял, что умрёт, и, обезумев от страха потерял какую бы то ни было способность сопротивляться и только ещё громче заголосил. А Бакулин деловито, словно паук, вонзил в жертву ещё три крюка-жала,- во вторую ягодицу и в предплечья,- а затем через специально подвешенные блоки притянул извивающуюся вопящую тушу к стене.
   Несколько минут Бакулин постоял, наслаждаясь видом распятого врага, и набрал прямой номер СерГрига:
   - Кхм... Великий Вождь, жирная муха поймана...
   Отец Народов вскорости прибыл.
   - Ну, что, братец,- змеёй прошипел СерГриг и воткнул кляп орущему АлГригу в рот.- пришла пора ответить за всё...
   Как человек АлГриг был уже мёртв: в выпученном окровавленном глазу читалось животное безумие и ничего больше.
   - Ты, наверное, хочешь жить,- продолжал шипеть СерГриг, медленно взрезая кожу и заплывшие жиром мышцы живота АлГрига, не повреждая при этом внутренности. Младший Брат рыдал и остервенело тряс головой - он хотел жить, жить любой ценой!
   СерГриг выдернул изо рта братца кляп, так как тот всё равно уже не мог орать, а только судорожно хватал ртом воздух. Лишь благодаря силе гипнотического воздействия Вождя АлГриг не терял сознание.
   - Ты будешь чувствовать всё, до последнего вздоха... А ведь ты мог любить меня, братик. Прощай... Желаю приятно провести оставшееся время...
   Вождь начертал на полу камеры пыток вензель "АГ" кровью Младшего Брата и жестом пригласил Вадима следовать за собой.
   Безумный кровавый глаз АлГрига несколько ужасно долгих мучительных минут разглядывал багровеющие на кафеле буквы, прежде чем закрылся навеки...
  
   На следующее утро со свежей газетой в руке по коридорам Кремля шёл новоиспечённый Смотритель. Двадцати шести лет от роду, щуплячок невысокого роста со светлыми жидковатыми волосёнками дёргал ручки кабинетов и заглядывал в каждый, который удавалось открыть. Преисполненный важности, Бакулин выдавал своё "кхм-кхм" и, осмотрев помещение и людей, следовал дальше. Если дверь не открывалась сразу, Бакулин дёргал сильнее - закрытая дверь могла довести его до бешенства: Вадим жаждал контролировать всех и вся, контролировать каждую мысль и каждый вздох своих подчинённых. Более того, теперь Бакулину хотелось объять необъятное и контролировать любой процесс вообще, будь то жизнь человека или движение облака в небе. Конечно, Вадим понимал невозможность тотального контроля, но как Смотритель он просто был обязан стремиться всё держать "под колпаком" с тем, чтобы в любой момент можно было повлиять на происходящее. Процессы, текущие самостоятельно и независимо от его, Бакулина, воли, настораживали и даже пугали Вадима. Бакулин боялся бояться, и уже одна мысль о страхе делала его уязвимым для враждебного мира. В стремлении контролировать свои чувства Вадим зашёл настолько далеко, что, предаваясь любовным утехам с женой, не наслаждался близостью с женщиной, а считал количество фрикций и затем сравнивал этот показатель с предыдущими.
   И вот, надо ж такому случиться, одна закрытая дверь, мимо которой Смотритель уже прошёл, вдруг открылась.
   - Вы почему закрываетесь?!- зашипел Бакулин, подражая Вождю.
   - Мне так удобнее думать, когда никто не мешает,- ответил вышедший из кабинета генерал, Беда Вла'Ник.
   - Что Вам удобнее?!- побагровел Бакулин.- Вынашивать змеиные планы?!
   - Слушай, ты, мозглячок!- вспылил военный и, грозно нависая над Бакулиным, двинулся к нему, сжимая кулаки.- Я боевой генерал...
   Бакулин испуганно отшатнулся, ведь Беда Вла'Ник слыл человеком жёстким и жестоким, мог и взгреть ненароком... Не имея храбрости выяснять отношения с глазу на глаз, Вадим спешно ретировался, оглядываясь на ходу через плечо: а ну, как вояка гонится следом? Лишь поднявшись по лестнице вверх на два пролёта, Бакулин перегнулся через перила и прогундосил:
   - Я этого так не оставлю!
   И тут он заметил рассыпанную по ступеням гречневую крупу.
   Уборщица получила сегодня с утра пораньше продуктовый паёк, да не обнаружила вовремя дыры в мешке, а когда обнаружила - очень сокрушалась по этому поводу, потому как почти вся крупа высыпалась. Женщина, охая и ахая, немедленно пошла за совком и веником, да тут, на беду, Бакулин явился. Вадим не стал разбираться, кто же, действительно, виновен. Подлетев к ближайшему охраннику, Бакулин, брызгая ядом, зашипел ему в лицо:
   - Поч-чему мне не долож-жили? На лестнице гречка рассыпана! Кхм-кхм. Вы будете строжайшим образом наказаны!
   И, не желая слушать никаких объяснений, Бакулин проследовал мимо затравленно притихшей уборщицы в кабинет Вождя - донести на генерала...
   Естественно, Беда Вла'Ник оказался в камере пыток в тот же день.
   -... Есть суд людской, но есть и Суд Высший!- хрипел генерал, выплёвывая из разбитого рта осколки зубов и сгустки крови.
   - А это и был тебе Высший Суд,- прогнусавил Бакулин.- А впредь тебе неповадно будет возражать мне, Вадиму Владимировичу! Или же ты предпочитаешь умереть, кхм-кхм?
   ... Ещё в тот же вечер осудили на три года исправительных лагерей двоих строителей: они ремонтировали теннисный зал в Кремле и решили на обеденном перерыве поиграть в пинг-понг, да, на свою беду, увлеклись и в азарте сломали шарик. Нет, они купили другой взамен и положили на то же самое место, но за нехваткой времени вместо оранжевого шарика купили белый... Легко отделались, дурачьё: три года общего режима - курорт, и лучше три года там, чем один день в камере пыток...
   Так прошёл обычный день нового сына СерГрига.
   - Порядок надо наводить железной рукой! Кхм-кхм... Вождь будет мною доволен!
   Бакулин набросал на листочке план работы на завтрашний день и, сохранив игру и выключив компьютер, удовлетворённо направился домой, где его ждали жена и горячий вкусный ужин...
  

* * *

ГЛАВА 16

НАЧАЛО СРАЖЕНИЯ. ЭПИЗОД 1

   Полковник Евдоков бросил нетерпеливый взгляд на циферблат: двадцать три часа тридцать минут. Значит, Ланкастер сейчас на посту, её смена.
   - Отлично,- Бо'Пе потёр руки.- Сейчас я устрою ей проверочку.
   Довольно причмокнув, Евдоков напялил фуражку и, откинув полог палатки, шагнул во тьму. Он уверил себя в том, что ненавистная ему особь - да-да, именно особь - несёт службу с нарушением устава, и подловить её на таком вопиющем безобразии будет всего лишь делом техники. А если и не удастся застукать Ланкастер не по уставу несущей службу, так хотя бы нервы ей потрепать.
   Бо'Пе - как ему показалось, тихо и незаметно - подобрался к замаскированным землянкам с горючим, остановился и прислушался. Он нутром чуял: Ланкастер где-то рядом.
   А накануне вечером по нерасторопности одного обалдуя на землю пролили целую бочку мазута. К счастью для провинившегося, никто из отцов-командиров не видел этого безобразия, и поэтому следы происшествия удалось скрыть, присыпав мазутную лужу землёй, травой и закидав сверху ветвями деревьев. Однако ближе к полуночи прошёл короткий, но сильный ливень. Благодаря глинистой почве мазут не впитался вглубь, когда же хлынул дождь, относительно небольшая мазутная лужица превратилась в грязное маслянистое вонючее месиво глубиной примерно по щиколотку. Это мутное озерцо образовалось как раз посередине центрального ряда землянок, вдоль которого обычно и курсировали часовые.
   Конечно, Бо'Пе не знал о существовании мазутного болотца. Он шёл по центральному ряду, рыская глазами по сторонам в поисках жертвы.
   А вот Оти про лужу знала, и поэтому ходила между землянками не вдоль, а поперёк рядов. Около двадцати трёх часов сорока минут лейтенант Ланкастер услышала чавкающие звуки, и в долю секунды превратилась в боевую машину...
   Евдоков забрёл в самую середину мутного озерца, когда услышал за спиной оклик:
   - Стой, кто идёт!?
   - Это я, полковник Евдоков,- пренебрежительно прогундосил Бо'Пе и причмокнул.- Товарищ лейтенант, доложите мне о несении службы.
   - Требую разводящего или начальника караула,- сухо отрезала Оти.
   - Вы что себе позволяете, лейтенант?! Я Ваш командир, командир всей части!- набычился Евдоков и сделал шаг в сторону Ланкастер.
   Сухо клацнул затвор автомата:
   - Стой, стрелять буду!- предупредила Оти.
   Бо'Пе не слушал и продолжал приближаться. Однако полковник успел сделать всего два шага, как ствол автомата в руках часового начал плеваться язычками пламени, и одна из пуль с противным визгом сбила с Евдокова фуражку и спесь. Не на шутку струхнувший Бо'Пе тут же кулем рухнул в мутную лужу, при этом он весь обделался мазутом снаружи, а свои штаны, вдобавок, испачкал и изнутри. Полковник выл и скрежетал зубами от ярости и бессилия, но подняться из грязи смог лишь тогда, когда на звуки стрельбы сбежалась куча вооружённых людей во главе с начальником караула, которым оказался никто иной, как майор Киллер.
   - Она хотела убить меня!- зашёлся в истерике Евдоков.- Под трибунал её, вражину!
   Майор Киллер попытался приблизиться к Бо'Пе вплотную, однако был вынужден остановиться в двух шагах от него. Поморщившись от нестерпимой вони, Киллер угрожающе прошипел:
   - Не нарывайтесь, полковник! Караульный подчиняется только начальнику караула и разводящему, или Вы забыли Устав?! Благодарите Вождя, что её воспитали отличным стрелком и она сделала только то, что хотела сделать. В противном случае дырка была бы не в Вашей фуражке, а в Вашей гнилой безмозглой башке!
   Бо'Пе завизжал боровом и затрясся в припадке бешенства: полковник понял, что опять проиграл... Однако обида, захлестнувшая Евдокова, оказалась сильнее страха перед Киллером. Бо'Пе решил: сегодня же он сдаст эту мерзкую особь Ланкастер со всеми её потрохами в особый отдел при штабе дивизии.
   - Хватит, моё терпение лопнуло!- яростно отмывая с себя мазут и прочую гадость, Евдоков сочинял в уме кляузу поувесистей, чтобы особисты наверняка клюнули и приехали как можно скорее.
   Едва отмывшись, Бо'Пе, нетерпеливо раздражаясь, натянул свежие штаны, схватил с вешалки рубашку и китель, и, сунув их подмышку, побежал в свою палатку.
   - Ординарец! Связной! соедините меня поживее со штабом!
   Евдоков нервно схватил трубку телефона почему-то враз вспотевшей ладонью и нетерпеливо переминался с ноги на ногу в ожидании. Наконец, дождавшись соединения, Бо'Пе возбуждённо брызжа слюной, пожаловался:
   - Первый?! Я - Четвёртый! Считаю своим долгом сообщить, что мною выявлен долго и умело скрывавшийся в наших рядах враг Вождя и народа...
  
   ... Особисты приехали под утро. Штабной джип с четвёркой Партийцев вынырнул из густого предрассветного тумана словно призрак, и зловещие тени скользнули к палатке полковника мимо онемевшего от страха часового. У бедняги даже не хватило сил окликнуть Партийцев, как того требовал Устав, настолько он был напуган. Один из особистов - самый молодой - самодовольно и как-то наискось ухмыльнулся, польщённый произведённым эффектом. Партиец подошёл к часовому и, потрепав его по щеке, мрачно пошутил:
   - Да минует тебя чаша сия...
   В сопровождении полковника Евдокова особисты направились к караульному помещению, роль которого выполняла одна из землянок.
   - Враг Вождя сейчас на посту, надо взять разводящего,- суетился Бо'Пе.
   - Будет Вам, полковник,- майор-Партиец покровительственно похлопал Евдокова по плечу.- Мы её и так возьмём...
   - Ошибаетесь!- вздрогнул Бо'Пе, которому почему-то очень не хотелось вести особистов напрямую к Ланкастер.- Вы не представляете, насколько она опасна! Сегодня ночью она меня подкараулила и пыталась убить, и если бы не моя реакция... Вот, видите?!- Евдоков протянул особисту пробитую фуражку.
   Партиец повертел головной убор в руках:
   - Хм... Тогда, действительно, лучше сходить за разводящим...
  
   Время приближалось к шести утра. Оти плыла в густых клубах тумана, и её движения сливались с его колебаниями, точно человек и туман стали одним целым. Оти полюбила играть в такие игры, воплощаясь то в воздух, то в ручей, то в пламя костра... И вот теперь она сама, являясь туманом, почувствовала, как шестеро вклинились в её пространство где-то на противоположной стороне складов ГСМ, которые она охраняла. Судя по тому, как чужаки разрывали клубящиеся испарения, Оти сделала вывод: один раздражён и агрессивен, четверо агрессивно-опасны, а шестой...
   Шестого - своего разводящего - Оти увидела метров за пятьдесят. Пять смутно различимых теней крались метрах в пятнадцати позади него, и сквозь туман невозможно было различить, кто именно пожаловал на объект, хотя по моторике одной из теней Оти поняла: сюда припёрся полковник Евдоков...
   - Стой, кто идёт?!
   - Разводящий со сменой!
   - Разводящий - ко мне, остальные - на месте!
   Пять теней послушно замерли, однако Оти вдруг явно ощутила, что совсем скоро эти тени начнут приказывать ей, и даже будут думать, будто обрели власть над лейтенантом Ланкастер.
   Разводящий прочавкал через мазутное болотце, в котором давеча искупался Бо'Пе, и остановился в трёх шагах перед Оти:
   - Послушай, Ланкастер,- шёпотом сказал он,- я отношусь к тебе с искренней симпатией...
   - Спасибо,- так же шёпотом ответила Оти, и уголки её губ дрогнули в едва заметной улыбке.- Ты не находишь, что выбрал довольно странный способ... и место, чтобы открыться мне?
   - Наверное, да, но позже я вряд ли смогу это сделать. Ты будоражишь не только моё тело, ты занимаешь мой ум и сердце... Но дело не во мне. Дело в том, что Евдоков что-то наплёл про тебя особистам... Оти, смены караула не будет, я привёл их за тобой...
   Евдоков нервно елозил начищенным до блеска сапогом по мокрой глине:
   - Что они там так долго?! Сколько можно вошкаться?! Пора вести её сюда, к нам!
   - Успокойтесь, полковник! А самое главное, не мельтешите, когда мы начнём действовать. Ясно?- самодовольно изрёк младший из особистов.
   Глаза пожилого и более опытного майора хищно сузились:
   - Так, он её предупредил... Надо было внезапно брать! Твою мать...- майор сплюнул под ноги.- Теперь наш выход. Разделись...
   Две тени ушли влево, две скользнули вправо, а Бо'Пе присел на корточки - так, на всякий случай, ведь майор Киллер предупредил: особь сделала только то, что хотела сделать, а ведь пуля попала точно в центр кокарды... Евдоков зябко поёжился, достал из кобуры пистолет...
  
   ... И тут началось. Тишину раннего утра взрезал скрежет крупнокалиберного снаряда, и грохнувший взрыв швырнул Евдокову в руки ногу молодого Партийца, а опытный майор-Партиец упал метрах в десяти со вспоротой грудной клеткой, и Бо'Пе увидел открытое пульсирующее сердце и угасающий взгляд особиста...
   А Оти бежала во всю прыть и орала во всё горло:
   - Боевая трево-о-га-а-а!!! По маши-и-на-ам!!!
   Дальнейшие её слова, и крики оставшихся особистов с требованием остановиться, и безумные вопли раненых, и команды офицеров - всё потонуло в ревущем пламени. Взметнулись ввысь столбы огня - то рвались баки с горючим на складах ГСМ. От всеиспепеляющего жара туман вмиг отступил прочь под полог леса; в считанные секунды высохла и мазутная лужа.
   Евдоков, здорово перепачкав штаны изнутри и снаружи, скачками припустил к штабной бронемашине. Бо'Пе и не помышлял о том, чтобы взять командование в свои руки,- полковника заботило лишь то, как спастись самому. Когда Евдоков добежал до своей палатки, два его ординарца уже запустили двигатель и дожидались своего командира. Бо'Пе с шумом протиснулся в люк и, поспешно задраив его за собой, дрожащим голосом приказал:
   - В лес! Отходим в лес! Быстрее...
   Противник грамотно проводил артподготовку, и, кроме того, разведка конфедератов сработала на высочайшем уровне. Первые же артиллерийские залпы сожгли все запасы горючего. Затем огонь был перенесён на склад боеприпасов. Когда начали рваться боекомплекты, никто не увидел в почерневшем от сажи и копоти небе взошедшего солнца... Более половины боевых машин оказались подбиты задолго до того, как до них добрались экипажи. "Безлошадные" танкисты отходили в лес вместе с пехотой. Кому везло, те взбирались на уцелевшие танки, которые словно облепленные муравьями жуки зарывались в джунгли.
   Тем временем в расположении части продолжали рваться снаряды, убивая и калеча тех немногих, кто ещё уцелел. Оти удалось прорваться сквозь огонь разрывов к своей машине. Сержанты её давно ждали, и, едва лейтенант Ланкастер вскочила на броню, танк в тот же миг сорвался с места. Оти ловко, словно кошка, в несколько прыжков запрыгнула в башенный люк и в мгновение ока задраила его за собой.
   - Капитан Ли, ответь!- были её первые слова, едва она натянула шлемофон на голову.- Это я, Оти Ланкастер!
   - Рад тебя слышать, Оти! Отходи к ручью!
   Рид развернул машину и, давя горящие палатки, направил танк к руслу ручья. Замысел Ли оказался предельно прост: воспользовавшись естественными складками местности, выйти из-под огня противника. Ручей протекал в довольно глубокой ложбине,- Ли уже увёл свой экипаж к лесу и от его кромки наблюдал за происходящим в расположении части.
   - Это что ещё за чёрт?!- Рид резко осадил машину.
   Откуда-то, словно из-под земли, перед танком возникли: два особиста, перемазанный копотью полковник Евдоков и два его ординарца. Штабная бронемашина чадила неподалёку, завалившись набок.
   - Может, расстрелять их?- Ром повернул голову, и Оти увидела в его глазах решимость выполнить предложенное.
   Вместо ответа она высунулась из люка:
   - На броню! Живо!!- и снова скрылась в танке.- Хоть он и паскуда, нельзя действовать его методами, Ром, иначе сама такой стану.
   А полковник Евдоков уже колотил рукоятью пистолета по командирскому люку и голосил:
   - Я тре-бу-ю пус-тить ме-ня внутрь! Я при-ка-зы-ва-ю от-крыть люк!!
   Евдоков продолжал колотить по броне, пока его не остановил один из оставшихся в живых особистов:
   - Послушайте, полковник, Вам придётся объяснить: если Ланкастер, действительно, хотела Вас убить, то зачем она только что спасла Вашу шкуру?!
   - Вы не понимаете!- на перекошенном злобой лице Евдокова поросячьи глазки не могли найти себе места.- Это она... специально, чтоб её не расстреляли!
   - Но ведь расстреляют-то её только "благодаря" Вашему доносу, и, тем не менее она, зная это, всё-таки спасает Вас... А я бы расстрелял, а ещё лучше раздавил гусеницами - жаль на такое говно пулю тратить. Да и смердите Вы, голубчик, хлеще солдатской уборной.
   Капитан-особист презрительно сплюнул, и жирный плевок попал Евдокову на сапог. У Бо'Пе не хватило мужества ни возразить, ни потребовать извинения. Сейчас его волновало только одно: лишь бы ненавистная ему особь вывезла его из-под огня вражеской артиллерии, а там уж он, Евдоков, разберётся и с Ланкастер, и с особистами...
   Когда Рид вывел машину из-под обстрела, то под пологом леса Оти увидела два танка: капитана Ли и... майора Киллера.
   - Рад видеть Вас, лейтенант,- раздался в шлемофонах голос майора.- Ба, да Вы ещё с таким эскортом!
   ... Артналёт стих так же внезапно, как и начался, однако в тылу - километра полтора дальше вглубь леса - разгорелся яростный бой с крупным диверсионным отрядом противника.
   - Машины - стоп!- скомандовал Киллер.- Командиры - ко мне!
   Едва танки остановились, Евдоков скатился с брони и, размахивая пистолетом, побежал к вылезшему из люка майору за поддержкой.
   - Не останавливаться! Я приказываю отступать!- заголосил Бо'Пе и перешёл на визг.- И арестуйте эту мерзкую особь Ланкастер!!!
   Майор Киллер стоял подле танка спокойно и незыблемо, словно сам был закован в броню, а рядом, брызжа слюной и нетерпеливо пританцовывая, размахивал пистолетом Евдоков:
   - Вы что, майор, не слышали моего приказа?!- взвизгнул Бо'Пе в истерике.
   - Я не понял, кто дал Вам приказ отходить?- злобно прищурившись, отрезал майор и неожиданно резким движением вырвал из рук Евдокова оружие.
   - Что Вы себе позволяете?!..- затрясся в бешенстве полковник.
   Майор Киллер предъявил подбежавшим особистам значок тайного агента Партийной Полиции, и те почтительно вытянулись перед старшим по званию.
   - Послушайте, капитан,- Киллер перевёл взгляд с Евдокова на особиста и обратно.- Доставьте этого паникёра и дезертира в штаб дивизии. При угрозе захвата в плен - пристрелите...
   Бо'Пе вскинул сжатые в кулаки руки к небу и, потрясая ими, вскричал:
   - Вы не имеете права!!!
   Киллер вперил свой взгляд в зрачки полковника, отчего тот вмиг осёкся и скукожился:
   - Властью, данной мне Вождём и Партией, Вы арестованы! При попытке побега будете расстреляны без предупреждения...
   И, приблизив своё лицо к перекошенной от страха и ненависти харе Евдокова, Киллер предупредил:
   - Тебе всё понятно... крыса тыловая?
   Обернувшись к особистам, майор коротко бросил:
   - Увести!
   Когда три фигуры скрылись в зарослях кустарника, Киллер обернулся к ожидающим его Ли и Ланкастер.
   - Итак, товарищи, по непроверенным пока данным враг прорвал нашу оборону и вклинился на глубину до десяти километров. По крайней мере, мы находились в пяти километрах от линии фронта, а бой идёт за полтора километра позади нас. Силы противника нам так же неизвестны. Теперь, что мы имеем: полный боекомплект и отсутствие запасов горючего. Ваши предложения?
   Капитан Ли разровнял носком сапога почву под ногами и принялся чертить прутиком диспозицию:
   - Вот русло ручья. Оно довольно извилистое и глубокое: с расстояния ста метров у танка видна только башня - если её обвязать ветвями, издали сойдёт за кусты. К тому же, не каждое орудие способно пробить башенную броню тяжёлого танка. Кроме того, мы получаем дополнительные преимущества благодаря возможности маневрировать по руслу: даже когда нас обнаружат, противник не сможет вести по нам прицельный огонь.
   Майор одобрительно покачал головой:
   - Хорошая идея, капитан!
   Тут Оти указала жестом на приближающуюся группу уцелевших пехотинцев, четверо из которых волокли ящик с противотанковыми минами:
   - Я предлагаю,- сказала она,- заминировать русло ручья по флангам, а пехоту распределить равномерно вдоль берега.
   Пехоты набралось двадцать два человека, и потом ещё пришли три танкиста, все с разных экипажей,- они принесли ящик осколочных снарядов. Майор Киллер потёр руки в предвкушении битвы:
   - Итак, дистанция сто пятьдесят метров. Ланкастер - левый фланг, Ли - правый, я - по центру. Вам, пехота: русло заминировать, распределиться равномерно вдоль линии обороны и окопаться.
   Затем с башен танков сняли пулемёты и отдали их танкистам-"безлошадникам", которых Киллер поставил на самые крайние позиции:
   - Будете выполнять роль ориентиров для капитана Ли и лейтенанта Ланкастер. В ста метрах от вас установят мины, и вам необходимо любой ценой оставаться на месте, чтобы Ли и Ланкастер при маневрах не подорвались на собственных "гостинцах"...
   Небольшой сводный отряд управился с приготовлениями к бою довольно быстро. Пока "пехтура" окапывалась, подошло ещё четырнадцать бойцов, многие из которых хоть и были ранены, но могли держать в руках оружие.
   Никто из горстки смельчаков не знал, где противник и когда ждать нападения. Потянулись долгие, равные часам минуты... Капитан Ли, спросив разрешения у майора Киллера, пришёл к экипажу Ланкастер. Оти несказанно обрадовалась:
   - Учитель!- её глаза радостно засияли, и, немного смутившись, Оти продолжила:- Всё хотела спросить... Твой экипаж не ревнует тебя к нам?
   - Нет, Оти. Они замечательные воины, но им не очень понятно то, чем я занимаюсь.
   - Возможно, этот бой станет для нас последним,- спокойно проговорил Орк,- а я радуюсь тому, что мы избавились от Евдокова...
   - Оти, ведь особисты приходили за тобой по кляузе полковника?- уточнил Рид.
   - Да,- немногословно ответила она.
   Ли дождался, пока друзья усядутся в круг, и сказал:
   - Всякий человек свободен и вправе жить так, как он хочет, не посягая при этом на права и свободу другого человека.- Ли начал прутиком чертить на песке знаки и символы.- Наличие у некоего существа человеческого тела ещё не означает, что оно (существо) - Человек! Можно оправдывать своё малодушие и бездействие: мол, так сложилось, и ситуация была безвыходной... Однако из любой, даже "безвыходной" ситуации у тебя есть два выхода: ты можешь выйти из неё либо живым, либо мёртвым, и здесь главное не то, останешься ли ты в живых - главное, останешься ли ты Человеком...
   Ром тяжело вздохнул:
   - Мне бы очень этого хотелось... В смысле, остаться человеком... И мне чертовски хочется жить!
   Оти бросила полный любви и преданности взгляд на Ли:
   - И мне хотелось бы продолжить общение с тобой, Учитель...
   - Да,- коротко подтвердил Орк.
   - И мне тоже,- добавил Рид.
   - Что ж,- Ли стёр все изображения.- Насколько способны вы, милые друзья, быть честными с собой? Готовы ли вы пойти на смерть за Истину, подобно Сократу?* И не воспользоваться шансом убежать после того, как приговор оглашён, а мужественно посмотреть в лицо смерти... И когда вы станете способными на это, воскреснут все ваши чувства, и даже больше: То, Что неизречимо, осенит вас Своей благодатью... Ведь только тот, кто готов умереть за Истину, и способен жить по-настоящему, в реальном мире. Большинство же людей тяготит себя иллюзиями... Сейчас я хочу провести для вас медитацию смерти. Надеюсь, вы осознаете нечто очень важное, и новое видение смерти сохранит ваши жизни в сегодняшнем бою...
   ________________________________________________________________________
   * - Критон, старый товарищ Сократа, организовал побег и явился в тюрьму, чтобы помочь философу скрыться. Сократ же отказался воспользоваться возможностью спасти свою жизнь: "Оставь это, Критон, и сделаем так, как указывает Бог".
  
   Ли раздал каждому из четверых по чёрному шерстяному шнуру:
   - Свяжите кончики и сделайте из нитей контуры наподобие гробов, и ложитесь в эти гробы...
   Ром и Рид начали острить в своём репертуаре: будет ли им предоставлено право время от времени навещать этот бренный мир? Оти возмутилась и, не выдержав, встала из гроба и шикнула на Рида:
   - Так, умер?! Рот закрой и разлагайся!
   Через несколько секунд все улеглись. Тогда Ли прикрыл глаза и продолжил:
   - Устраивайтесь поудобнее и расслабьтесь...
  

* * *

ГЛАВА 17

НАЧАЛО СРАЖЕНИЯ. ЭПИЗОД 2

   Ранним утром Тор вышел на окраину заброшенной деревушки. Высокий бурьян частоколом стоял вдоль порастающей травой дороги, асфальтовое покрытие которой в некоторых местах полностью разрушилось. Скособоченные домишки зияющими ранами выбитых оконных проёмов всасывали в себя густой туман, ползущий с болот. На приусадебных участках кое-где ещё встречались редкие культурные яблони, окружённые зарослями одичавшей малины и смородины. Тор поспешил пройти деревню насквозь, нигде не останавливаясь, уж больно мрачно и уныло всё выглядело и скорее напоминало погост, нежели человеческое жилище.
   Вскоре деревенька осталась за спиной, и Тор бодрым шагом продвигался вдоль дороги. Первые лучи солнца, пробивающиеся сквозь сосновые хвоинки, и густой лесной воздух опьяняли, мешая Тору видеть и слышать. Да и шутка ли - человек впервые так вот, свободно и легко, шёл по утреннему лесу. Он мог дышать полной грудью и слушать пение птиц, мог смотреть на небо сквозь раскидистые лапы сосен, а мог упасть лицом в густую траву и наслаждаться исходящим от неё ароматом... Тор мог делать всё, что ему заблагорассудится, потому что теперь он был свободен! Он нарвал небольшой букетик и время от времени нюхал его, и ему нравилось, как смешивающиеся запахи разных цветов щекочут ноздри...
   Внезапно пространство загустело и воцарился полумрак, хотя солнце продолжало светить так же ярко. В грудь Тору пахнул ледяной холод, и все звуки куда-то враз исчезли. Тор уловил каким-то надчувственным восприятием, что со спины надвигается нечто большое, таящее в себе угрозу - но не для него, а для той опасности, которая выжидающе затаилась впереди и совсем рядом...
   Всё это Тор осознал в доли секунды и не заметил, как оказался на земле. Он не слышал выстрелов, но видел, как срезанные пулями ветки и листья опадают вниз.
   Стреляли с трёх направлений. Тору повезло: он упал в ложбинке, и пули не могли его задеть. Тор немного отполз назад и слегка приподнялся, не высовываясь, однако, из травы. Нападавшие не заметили его перемещения и короткими перебежками приближались к тому месту, где засекли Тора.
   - Ну и влип же я!
   Тор понял, что вляпался основательно: его выследил не какой-нибудь там армейский патруль, проводящий штатную зачистку секторов. Чёрные мундиры ясно говорили о том, что группа карателей целенаправленно прочёсывала именно этот, а не другой, участок леса. По своим жизненным наблюдениям Тор знал, что из клещей карателей-Партийцев практически нет шансов вырваться. Ведь многие пытались бежать с таёжной каторги, однако через несколько дней в лагерь привозили изрешечённый пулями труп и для острастки на пару-тройку суток вывешивали его на ворота...
   И тут Тор услышал шелест крыльев летящей низко над землёй стаи. Вороны шли плотным клином на бреющем полёте, порой касаясь лапками травы. Стая пронеслась над лежащим человеком, и в шёпоте поднятого ею ветерка Тору почудилось знакомое имя: "О-о-о-р-су-у-у-л..." Спустя несколько секунд до ушей Тора донеслись звуки беспорядочной пальбы, а затем воздух разрезал безумный человеческий крик. По характеру оружейной трескотни Тор понял, что один автомат выбыл из игры. Тогда Тор немного смелее выглянул из травы...
   Тор Партиец, который ближе всего к нему подобрался, теперь лежал на земле: его постигла участь тигра-людоеда. Правда, теперь обретшие плоть птицы стали уязвимы для пуль и ножа, и довольно много окровавленных покалеченных тел воронов лежало вокруг распотрошённого Партийца. А стая, завершив дело, поднялась в воздух и устремилась ко второму карателю. Пулемётчик исступлённо жал на курок и истошно вопил: "А-а-а-а!!!" Ряды воронов быстро редели: Партиец оказался хорошим стрелком. Вороны тут же сменили тактику: стая рассыпалась в разные стороны и продолжала атаковать. Неизвестно, чем бы всё закончилось для воронов, но тут в пулемётной ленте переклинило патрон. Судорожным движением пулемётчик попытался выбить патрон затвором, и это ему удалось, однако время было упущено: первый из воронов сбил с карателя фуражку и рассёк ему клювом бровь - и началось... Здоровенный детина, по-видимому, хорошо владел приёмами рукопашного боя. Засверкали на солнце клинки, и распоротые ножами птицы грудами валились на траву. Однако же и среди воронов нашлись асы, и вскоре детина ослеп. Дальнейшее оказалось делом техники: точность плюс холодный рассчёт. Только Тор этого уже не видел.
   Едва пулемётчик и вороны сошлись в поединке, третий Партиец, не на шутку струхнув, решил оставить поле боя: он был явно не готов к встрече со столь необычным противником и поспешил к небольшой бронемашине, замаскированной мхом и лапником. Тор заметил сверкающие пятки струсившего карателя и, недолго думая, побежал следом, по пути прихватив автомат и подсумок первого Партийца, заклёванного воронами. Ещё продолжал злобно отлаиваться пулемёт, когда Тор понял: теперь всё зависит только от него самого. "Нельзя дать ему добраться до машины! Тогда его ни вороны, ни пули не возьмут..."- и Тор ещё прибавил ходу, хотя секундой ранее думал, что это выше его сил. Тор словно плыл по воздуху, превратившись в ветер, и даже как будто не дышал,- просто воздушные потоки нагнетали кислород в его кровь напрямую, минуя лёгкие. И когда запаниковавший Партиец открыл бронированную дверцу и уже занёс ногу, чтобы переступить через порог, Тор настиг его: в отчаянном прыжке он прикладом дотянулся до затылка карателя. Удар получился смазанным, и всё же достаточным для того, чтобы отправить противника в нокаут.
   ... Тор не знал, что из всей стаи уцелело всего девять птиц, в том числе старый ворон-вожак. Не видел он и того, как птицы начали клевать рассыпанные по земле стреляные гильзы и поедать их, и вскоре клювы воронов приобрели металлический блеск и прочность стали. Левое крыло вожака, немного оцарапанное ножом, слегка кровоточило. Имели ранения и все другие птицы: у кого был выбит глаз, у кого не хватало пальцев на лапке... Раны больше не зарастали, и павшим не суждено было воскреснуть... Ворон-вожак видел, как человек, которого защищала стая, переоделся в форму Партийца. Ещё, по-видимому, что-то сломалось в душе оставшегося в живых карателя, потому что он безропотно подчинялся приказам чужака: они вдвоём сели в бронемашину и поехали в сторону Города. Вороны, подкрепившись свежим мясом и слегка передохнув, отправились в путь. Им во что бы то ни стало следовало выполнить ещё одну очень важную миссию, для чего к утру следующего дня нужно было быть в Столице.
  
   ... Партиец, находящийся под суггестивным воздействием Тора, вёл машину, а сам Тор целиком отдался всплывающим из подсознания ощущениям: он вспомнил лица четверых из выживших Хранителей - Орсула, Дарка, Мулдрода и своё. Остальные лица, если они и были, терялись в тумане... Затем вспомнились Тору и все его Знания, которыми он владел, будучи Хранителем. Вспомнилась Тору и встреча с той, кого он обещал дождаться. И Ключ, который он носил в себе, нестерпимо зудел внутри, порой до желания разорвать грудь и избавиться от него раз и навсегда... Затем подсознание закрылось от дальнейшего просмотра, а следом угомонился и Ключ,- они предоставили Тору возможность разобраться с тем, что он получил, однако и малой доли знаний оказалось слишком много. Перегруженный впечатлениями, мозг не выдержал нагрузки и дал команду "отбой": Тор забылся неровным, полным обрывочных видений сном. Он не мог бы сказать точно, что именно ему тогда снилось. Однако последнее сновидение Тор пережил так, словно всё происходило наяву,- так случилось потому, что во сне он повстречался с Орсулом...
  
   ... Учитель и ученик неспешно прогуливались по одной из трёхсот шестидесяти аллей-лучей, разлетающихся от белокаменного храма во все стороны света.
   - Орсул... С тех пор, как мы воротились из похода, я чувствую, словно над всеми нами нависло проклятие. Особенно не нравятся мне слухи, которые расползаются среди людей подобно гангрене.
   - Не совсем точное сравнение,- Орсул перебил ученика, чтобы поправить его.- Руку или ногу можно ампутировать и тем спасти больного. Однако как ты представляешь в целом организме общества "ампутацию" людей, мозги которых заражены гангреной ненависти, возникшей и развившейся из-за жадности и глупости? Ты вытрясешь из них душу?
   - В мои планы не входит производство зомби,- насупился Тор.- Я не могу определить, что мне делать со своими ощущениями. В последнее время я чувствую, что зреет нечто отвратительное, с чем я никогда не примирюсь, вот только не знаю, что именно... Причём, Орсул, это не только мои предчувствия. Некоторые простолюдины начинают упрекать Хранителей в свалившихся на них бедах...
   - В том нет твоей вины, Тор. Причина кроется в упадке нравов. Желание стяжать и сутяжничать распространяется среди людей быстрее, нежели желание пестовать Дух свой... Человек, полный изъянов, ищет таковые в других, чтобы оправдать свои собственные.
   - Надо издать закон, запрещающий...
   Орсул пристально посмотрел на Тора, отчего тот замолчал и не смог закончить фразу.
   - Невозможно запретить людям быть глупыми, невозможно заставить их поумнеть - даже под страхом смерти,- покачал головой Орсул.- И всё же ситуацию ещё можно изменить и отвести угрозу духовного рабства.
   - Как?
   - Только благодаря росту, упражнению, воспитанию в себе высших задатков человек способен реализовать свою потенциальную свободу. В противном случае он как бы отрекается от своего дара. Тогда, действительно, над ним тяготеют низменные инстинкты и общественные условия. Он оказывается неспособным противопоставить что-либо ни своей биологической природе, ни своему окружению.*
   ________________________________________________________________________
   * - это высказывание принадлежит Александру Меню, православному священнику, убитому за свои прогрессивные взгляды. Мень был своего рода Коперником или Бруно, и на его проповедях всегда присутствовало много народа, в то время как соседние приходы пустовали. Естественно, такое положение дел очень не нравилось "коллегам по цеху", поспешившим объявить Меня еретиком и вероотступником.
  
   - А в чём будет заключаться моя задача?
   - Будь честным с собой. Никогда не лги себе, даже если придётся обмануть другого. Запомни это НАВСЕГДА...
  
   ... Тут бронемашину тряхнуло на дорожной выбоине, и Тор проснулся: они подъезжали к Городу. Конечно, Тор волновался, ведь он никогда не бывал в городах для свободных людей и не очень чётко - лишь в общих чертах - представлял, чем отличаются свободные города от городов-колоний.
   С Партийцем Тор решил расстаться на свалке у окраины.
   - Здесь тебе самое место,- Тор вышел из кабины и, морща нос от вони, обошёл машину спереди и влез по капоту на крышу.- А чтобы ты осознавал, что с тобою происходит... Внимание! Сейчас я досчитаю до трёх, и ты станешь самим собой!
   Раз!
   Два!!
   Три!!!
   Тор щёлкнул пальцами, и открытые глаза смотрителя закона открылись ещё шире: офицер никак не мог взять в толк, что он делает посреди помойки. А дальше произошло то, чего после так и не сумел объяснить Партиец главному Смотрителю Кремля...
   Сверху, прямо сквозь броню - словно то была не сталь, а растаявшее масло - просунулись две руки и, схватив офицера за уши, потянули его наверх. Когда голова оказалась над поверхностью крыши бронемашины, руки отпустили Партийца, а башка... Башка так и осталась торчать, словно закованная в колодки. Офицер стоял в раскоряку на полусогнутых ногах на полу кабины, причём ему очень мешало кресло между ног, на которое теперь нельзя было ни сесть, ни встать коленями на сиденье, так как ноги упирались в спинку... Если же Партиец пытался расслабиться, стальной хомут вокруг шеи тут же давал знать о себе резкой непереносимой болью.
   - Ну, что, повелитель судеб...- услышал офицер обращённые к нему слова.- Почувствуй себя в шкуре тех, над кем ты и тебе подобные... В общем, я оставляю выбор за тобой: хочешь жить - живи, желаешь умереть - пожалуйста!
   Тор водрузил на голову офицера дырявый ночной горшок:
   - Это тебе головной убор, чтобы бестолковку не напекло,- Тор похлопал Партийца по жирным лоснящимся щекам.- Я хочу, чтобы последние часы своей никчёмной жизни ты прожил осознанно.
   Партиец заскулил от унижения и бессильной ярости. Офицер не видел своего обидчика в лицо, а потому, даже когда... даже если его освободят, то он не сможет дать следствию никаких примет преступника.
   - Вот именно,- Тор прочитал мысли Партийца,- ты меня не видел. И хорошо знаешь, что подобной оплошности тебе не простят. Тебя загрызут псы из твоей же своры. Сначала будут пытать как врага народа, а затем убьют.
   Тор вошёл внутрь бронемашины и вложил в руку Партийца штык-нож:
   - Если у тебя хватит смелости, можешь сделать харакири. По крайней мере, умрёшь достойно...
   И, не попадая в поле зрения офицера, Тор направился в Город.
  
   Спустя час Тор шагал по нарядным чистым улицам, отмечая про себя большое сходство жителей свободного Города и города-колонии. В глазах многих так называемых "свободных" граждан Тор видел страх и желание убежать, оградить себя от реальности. Впрочем, большинство людей так и поступало, спрятавшись за ширму иллюзий.
   Тор не спеша прогуливался по Городу, слушая, о чём говорят люди. По большей части их разговоры были пусты. Вот, шумно тараторя, прошли две товарки. Они отправились в магазин за покупками и по дороге судачили о каком-то сериале.
   - Досмотрела вчера последнюю серию. Согласись, "Подвиг Партийца" так реалистично снят! Кулачьё и всякая там интеллигенция особенно. Недаром этих всех живоглотов и паразитов Партиец к стенке ставил...
   - И правильно делал! С этими кровопийцами и умниками только так и следует поступать! Жалко вот только его. Убили режиссёры Партийца, а зря. Но и врагов он сколько поубивал! Герой...
   - Ничего, в День Рождения Вождя этот сериал снова начнут показывать.
   - Да?! Вот здорово! Надо посмотреть... Обязательно, а то я первые два месяца не видела...
  
   ... На землю неспешно опускался вечер, когда Тор прибыл к аэровокзалу. Некоторое время он походил поблизости, изучая сам объект, подступы к нему и пути возможного отхода. Дождавшись сумерек, Тор собрался, сделал вдох-выдох и вошёл внутрь.
   Жизнь в утробе вокзала кипела и бурлила. Гомонливая суета резала Тору уши, и ему потребовалось пять-шесть минут на то, чтобы привыкнуть к пожирающему спокойствие ритму. Немного освоившись, он начал поиск по тем приметам, о которых говорил ему Орсул. Тор нашёл кассу с указанным номером и подошёл к её окошку. И едва Тор бросил взгляд сквозь стекло, вмиг обомлел: он настолько был поражён красотой сидящей за компьютером девушки, что начисто забыл и кодовую фразу, и отзыв... Девушка, почувствовав на себе взгляд, оторвалась от работы, повернула голову к незнакомцу, и их глаза встретились. С большим трудом Тор смог извлечь из памяти нужные слова и в который раз изумился дару предвидения Орсула: откуда он мог знать, что эти слова настолько будут соответствовать восприятию ученика?
   - Встречаются такие глаза, которые призывают к постижению, и я хотел бы познать, кто Вы есть...- не своим от волнения голосом проговорил Тор.
   Его слова пронзили девушку электрическим разрядом. Иса - а это была она - подпрыгнула на сиденье и выгнулась вольтовой дугой:
   - У меня... есть молодой... человек...- заплетающимся языком ответила девушка,- которому не понравится, если меня будет постигать кто-то другой... Но спасибо Вам! Спасибо за внимание...
   Со стороны казалось, будто капитан Партийной Полиции пытается обольстить и соблазнить красивую девушку, а та вежливо ему отказывает.
   Капитан, любимец Партии и женщин, продолжал настаивать:
   - Не важно, что нравится кому-то другому,- парировал он,- важно, что нравится Вам самой.
   Посторонние наблюдатели видели: крепость пала. Девушка поставила табличку "технический перерыв" и скрылась в глубине кассы. Вскоре её заметили выходящей из здания аэровокзала, и шла она горделивой вызывающей походкой, держа под руку капитана Партийной Полиции.
   Один из "хвостов" поторопился немедленно доложить Оло Гоуну о несанкционированном доступе к телу. Остальные шпики поспешили за подкреплением: наученные горьким опытом встреч с зеленоглазым капитаном, они не рискнули самостоятельно задерживать и этого. Во-первых, он мог оказаться настоящим, тогда скандал неизбежен, тогда снова получать зуботычины и пинки... Во-вторых, что гораздо страшнее, если очередной капитан-Партиец окажется таким же исчадием ада...
  
   ... Когда Тор с Исой вышли из душного помещения на улицу, каждый из них испытывал лёгкое пьянящее головокружение. Иса решила, что виной тому - спёртый воздух внутри и свежий снаружи. Девушка не хотела признаться себе, что подобное состояние приходило к ней всегда, когда она влюблялась: так случилось и с Остом, и с зеленоглазым капитаном, а теперь вот и с этим... Иса испугалась того, что не успеет узнать имени нового незнакомца, и он исчезнет так же, как и зеленоглазый...
   Остановившись, девушка повернулась к своему спутнику и, взяв его за руку покрепче, скороговоркой выпалила:
   - Я Иса, а ты?!
   Тор услышал, как от напряжения хрустнули костяшки её пальцев.
   - Тор,- коротко представился он.
   Иса с облегчением вздохнула:
   - Слава Богу! Я дождалась тебя, но в ожидании я так страдала... Так страдала... Как распятый на кресте Иисус, принявший мучительную смерть за грехи человеческие!
   - Иса, на самом деле Иисуса никто не распинал. Его мученичество на кресте выдумали церковники - таким образом они обосновывали необходимость страдания своих прихожан: дескать, если сам Господь терпел муки, так вам, рабам божьим, и подавно следует терпеть... Всё это внушение проводилось с одной целью: ложь о распятии Христа примиряла людей с мыслью о необходимости страдания, и эта мысль действительно делала их рабами, но не божьими, а рабами служителей церкви. Тех, кто утверждал, что возможно наслаждаться жизнью и при этом быть любимым Богом, церковники объявляли еретиками... и убивали. Нестрадающий Бог мешает обогащаться!
   Иса отшатнулась от Тора:
   - Что... Что ты говоришь?!
   - Я привык, что правда шокирует людей порой больше, чем орудия пыток. Иса, Христа никто не распинал - он умер своей смертью в Индии. В Кашмире есть деревня Пахалгам*, там его могила. В той же деревне и могила Моисея...
   ________________________________________________________________________
   * - Пахалгам - дословно "деревня пастуха", ведь Иисус обычно говорил: "Я пастух, а вы овцы..." (по книге Ошо "Мессия": М.,2002, изд-во "София", том 1, стр. 249)
  
   - Откуда ты можешь знать...- пыталась возразить Иса.
   Девушка некоторое время недоверчиво молчала. Наконец, не выдержав тишины, снова взяла Тора за руку:
   - Но... Если Его не распяли, значит... Значит, Он не Бог?! Тогда к чему все устремленья?! И где искать мне Вечный Свет?!
   Тор нежно погладил кончиками пальцев тыльную сторону ладони Исы, и, глядя ей в глаза, ответил:
   - Нет Бога, кроме Бога, и проповедники Его - всего лишь слепцы, слышавшие как-то, что есть свет. Не имея возможности увидеть Его, они лишь возвещают о Его существовании. Слушай проповедников, но не следуй за ними: иди к Богу сама, ибо на пути к Нему нет поводырей...
   Тор продолжал вглядываться в глаза Исы и, восхищённый девушкой, взмыл на крыльях своей души в такие выси, где всё видится иначе. И там, в глубокой синеве бескрайнего неба Тор вдруг ощутил себя причастным к тайне Вселенской Любви. Душа его встрепенулась и взволновалась так, как волнуется странник, после долгих лет скитания возвратившийся на родину. Так и Тор: он словно стоял на пороге своего дома и слышал Голос, звук которого переполнял радостью сердце скитальца... Голос обращался к нему, и, прислушавшись, Тор разобрал слова. Не в силах более сдерживать изливающийся из его сердца светящийся поток, Тор обнял девушку и с головой окунулся в её глаза. От его взгляда земля стала ускользать у Исы из-под ног, и, чтобы не упасть, она прильнула к Тору, уткнувшись лицом в его грудь. Мужчина погладил шелковистые светлые волосы женщины и, по-мальчишески робея, спросил её:
   - Позволь подарить тебе...- и замолчал, не зная, как обозначить то, что он желает подарить.
   Иса молчаливо кивнула в ответ. Обнявшуюся пару окутало зеленоватое сияние, и девушка ощутила в своей груди растекающийся свет, и сквозь пульсирующую мелодию сердца Иса услышала обращённые к ней слова Тора:
   - Встреча мне подарила
   прозрение:
   Пусть всё сбудется
   в жизни твоей!
   Чтоб несло тебе радость
   общение
   Среди преданных сердцем
   друзей,
   Чтобы ты была солнцем
   согрета
   Даже в лютую стужу
   зимой;
   Будь здорова - на
   долгие лета!-
   И всегда возвращайся
   домой.
   Дом твой там,
   куда просится сердце,
   Где улыбка растопит
   печаль;
   Дом твой - ПУТЬ,
   открывающий дверцы
   В Небеса,
   в запредельную даль -
   Во Вселенную,
   где живёт Вечность,
   Где однажды
   мы встретимся вновь
   На дороге
   через Бесконечность...
   Я ДАРЮ ТЕБЕ
   МИР и ЛЮБОВЬ!
   Иса долго молчала, пытаясь справиться с головокружением. Когда ей удалось, наконец, немного привести в порядок свои чувства, она спросила:
   - Зачем ты это делаешь?
   - Мне нравится. Разве нужна причина?
   - Ты прав: нет, не нужна...
   И они больше часа гуляли в роще, держась за руки.
   - А теперь, Иса, скажи мне: когда самолёт в столицу?- нарушил молчание Тор.
   Иса подумала и назвала номер ближайшего рейса и время:
   - Лайнер отлетает в четыре часа. Только я сомневаюсь, что у нас получится купить билеты и пройти регистрацию...
   - Нам не понадобится ни то, ни другое. Ты можешь привести меня к нашему самолёту?
   - Могу, но нас не пропустят,- возражала Иса.
   - Веди!
   Иса заметила, что Тор начал меняться в лице и ощутила рядом присутствие чего-то большого и сильного - настолько сильного, что не возникало желания ни говорить, ни сопротивляться... И тогда девушка поняла - да, рядом с ней действительно тот, кто способен выдернуть её из когтистых лап Оло Гоуна. Она решила довериться Тору всецело и ни о чём не спрашивать.
   Иса и Тор прошли сквозь ораву полицейских, несущихся галопом на поимку опасных преступников. Возглавляла их женщина-"хвост", которая едва не сбила Ису с ног, даже не заметив её. Затем Иса провела Тора через служебный ход на лётное поле - и опять они остались незамеченными, только сотрудники аэровокзала и охраны удивились: почему ни с того ни с сего открываются и закрываются двери? Далее путь беглецов пролегал между ангарами. Вывернув из-за угла одного из них, Иса и Тор неожиданно нос к носу столкнулись с караульным из роты оцепления. Рука солдата дёрнулась было к спусковому крючку автомата, да так и застыла: остекленевшие глаза бессмысленно глядели в ночную темноту... Тор хотел свернуть ему шею, но Иса остановила:
   - Умоляю!- вцепилась она в руку Тора.- Сохрани ему жизнь!..
   - Он нас успел запечатлеть осознанно. Его нужно или убить, или стереть информацию из его мозга. На второе у нас нет времени.
   - Я прошу тебя, не надо... Он же нескоро очнётся, мы будем уже далеко. А он такой молодой, ещё совсем мальчишка...
   - Зря ты это,- сурово произнёс Тор.- Всё равно Партийцы его убьют, только сначала будут жестоко пытать.
   И, не трогая солдата, Тор с Исой направились на розыск трапа, который вскоре и был найден с дремлющим в нём водителем.
  
   ... Штурман похлопал капитана корабля по плечу:
   - Смотри, командир!
   Капитан бросил взгляд сквозь толстое стекло фонаря кабины: на трапе, подъезжающем к служебной двери лайнера, стоял Партиец с пакетом в руке.
   - Видать, что-то срочное. Открывай!..
   Трап пристыковался к люку. Штурман открыл дверь:
   - Странно, здесь нет никого...
   Второй пилот сердито проворчал:
   - Хорош дверями хлопать! У меня от сквозняков насморк появляется.
   Капитан удивлённо посмотрел на штурмана:
   - И правда, чего дверь-то нараспашку?
   - Да так, показалось...
   В разговор вмешался бортрадист:
   - Кажется - креститься надо!
   - Всё, прекращаем болтовню,- капитан надел шлемофон.- Готовимся ко взлёту...
   Через тридцать минут лайнер, оторвавшись от бетона взлётной полосы, помахал Городу белоснежным крылом и взял курс на Столицу. Полёт начался как обычно, только бортрадисту почему-то казалось, что просторная прежде кабина стала невообразимо тесной, а он всё никак не мог понять, почему...
  

* * *

ГЛАВА 18

ВОЖДЬ ВСТУПАЕТ В СХВАТКУ

   Багряно-кровавые разводы заката окрашивали красные кирпичи крепостных стен дрожащими сполохами прячущегося за горизонт светила. Умирающее солнце скрывалось за рваными разломами архитектурного ансамбля кремля, и острые кромки древних сторожевых башен ярко алели, словно они взрезали горло звезде, принесённой в жертву на алтарь ночи.
   - Давно я не видел такого заката...- Вождь задумчиво пробарабанил пальцами по столу.
   - Красиво, как... будто свежая горячая кровь пролилась,- закивал головой Вадим.
   СерГриг криво ухмыльнулся: а сколько её - не воображаемой, а самой что ни на есть настоящей! - ещё предстоит пролить...
   - Тебя что-то тревожит, мой Вождь?- Бакулин участливо заглянул в глаза СерГригу.
   - Я сожалею...- прискорбно вздохнул Отец Народов.
   Глаза Бакулина удивлённо округлились: могущественный СерГриг и... дрянное чувство слабых ничтожных людишек?!
   - Я сожалею,- продолжал Вождь,- что не могу схватить Максимку.
   - Он что, сбежал к конфедератам?- показал заинтересованность Вадим.
   -... Я бы пытал его особо долго и изощрённо,- не слыша обращённого к нему вопроса, продолжал СерГриг.- Более того, я бы позволял ему умереть - например, от удушья, а затем вновь возвращал его к жизни с помощью искусственного дыхания. Есть и другие (магические) способы оживления,- Вождь бросил пристальный взгляд на Бакулина,- только ты пока о них не знаешь, Вадим.
   - Зачем же оживлять?- брови Бакулина поползли вверх.- Не понимаю...
   - Очень жаль. А ты подумай, какой ужас испытывает человек перед смертью, через какие невыносимо адские муки приходится ему пройти... И вот, когда он уже умер, когда душа его готова навсегда отлететь от тела, когда она (душа) близка к освобожденью - тут я возвращаю её и вновь заковываю в цепи плоти, а затем продолжаю пытать... И снова убиваю. И тогда бы Максимка начал думать, что и в смерти не найти ему освобождения от мук.
   - О, теперь до меня дошло! Это гениально!! Обязательно добавлю в свой арсенал пыток. Но я не пойму, в чём же дело... отец?- Бакулин подобострастно заглянул в глаза Вождю.- Даже если он успел удрать от твоего праведного гнева и заслуженного наказания...
   - То не наказание, Вадим...
   - ??!
   - ... Я должен отблагодарить Максимку за то, что я вспомнил, кто я есть. Он помог мне стать тем, кем я стал, без его участия у меня вряд ли это могло получиться...
   Бакулин не знал истории с Максимкой и её последствий. И ему вдруг стало жутко - до озноба, до коликов в животе и ёканья под ложечкой... Тут же Вадиму вспомнилось вспоротое брюхо АлГрига и простреленное сердце ШуСера... СерГриг, почувствовав страх названного сына, по-отечески похлопал его по загривку:
   - Не беспокойся. Ты верен мне душой и мыслями, и поэтому находишься под моей защитой.
   Вадим задрожал: его била крупная нервная дрожь, заметная даже в наступающих сумерках.
   - Отец, хочешь, я распоряжусь... кхм-кхм... я найду Максимку? Даже если он удрал искать убежища у конфедератов?..
   - Он очень далеко отсюда.
   - Я его из-под земли достану!- бахвалясь, Бакулин ударил себя кулаком в грудь, да переборщил и закашлялся.- Кхм, кхм, кхм...
   - А вот как раз этого ты сделать не можешь. Даже я не могу.
   Бакулин хлопал жидкими белёсыми ресницами, туго соображая. Наконец, Вадим переварил смысл сказанного:
   - А-а-а... Кхм, кхм, он уже... мёртв?
   - К сожалению. Зарезан во время воровских разборок. Что-то его шайка не поделила с кодлой напёрсточников... Я тогда только входил в силу... и опоздал. Опоздал всего на один день. Серебряная нить, связывающая душу и тело, уже была разорвана Смертью. Но я сделал так, что теперь душа Максимки не воплотится в другое тело, пока не разрушится это. А поскольку мумии могут сохраняться тысячами лет, Максимке долго ещё болтаться между небом и землёй... Правда, здорово я придумал?! Ай да СерГриг, ай да сукин сын!- хохотнул Вождь.
   Вадим оторопел и решительно не знал, как реагировать. Открыв рот, Бакулин хлопал ресницами. Вождь перестал улыбаться:
   - Вижу, ты мне не доверяешь...
   - Нет, что Вы, что Вы, я ВЕРЮ!!!- затрясся Вадим.
   - А чтобы лучше поверил, я тебе его сейчас покажу.
   - К-кого?! К-к-как?!- сквозь лязг зубов с большим трудом выдавил из себя Бакулин.
   - Максимку,- спокойно ответил СерГриг, словно не замечая охватившей Вадима паники.- Сначала ты посмотришь на мумию, а затем я вызову его дух... Правда, дух Максимки с душком, ну, да чего ожидать от ублюдка... Он и при жизни-то был говнючком, а смерть никого не делает благоуханней... Ты со мной согласен, а?
   - Д-д-да...- заикаясь, закивал головой Вадим.
   - Вот и хорошо,- Вождь поднялся с кресла и вышел из-за стола.- Следуй за мной.
   Вадим, объятый мистическим ужасом (к тому же он боялся всего, что не может контролировать), понуро побрёл за СерГригом. По пути в глубокое сверхсекретное подземелье за семью потайными дверями Бакулин проклинал себя за невоздержанность: к чему было обещать достать Максимку хоть из-под земли?!
   ... Мумия не произвела на Вадима особого впечатления. Юный наследник Вождя лишь отметил про себя, что тело отлично сохранилось, точно Максимку зарезали только вчера. Бакулину на какой-то миг даже показалось, что свежий труп ещё не остыл. Непроизвольно Вадим потянулся к руке Максимки, и тут же получил удар по своей.
   - Не лезь,- коротко предостерёг Вождь.- Мумии очень чувствительны к любому воздействию. Они нуждаются в стабильности - даже мельчайшие перемены разрушают их... Знаешь, Вадим, порой некоторые живые люди больше походят на мумию, чем Максимка. И всё-таки не прикасайся к нему: в помещении поддерживается постоянный микроклимат, и уже одно наше дыхание дестабилизирует систему, а не то что твоё прикосновение. Понял?
   - Угу,- обиженно прогундосил Бакулин.
   - А теперь - к магическому шару. Пора тебя кое-чему научить.
   Вадим воспрял было духом - ещё бы, такое доверие со стороны Вождя!- однако СерГриг тут же окатил его ушатом ледяной воды:
   - Чтобы управлять человеком, надо вырвать у него душу. Только тогда у тебя будет послушный раб. Бездушный раб никогда не восстанет против тебя...- СерГриг выдержал паузу и добавил:- Если будет сыт. Пользуйся моими знаниями, сынок, и когда-нибудь преуспеешь...
   Вождь и Вадим немного попетляли по подземным лабиринтам, а затем поднялись на скоростном лифте на верхний этаж одной из сторожевых башен кремля. СерГриг поколдовал над массивной чёрной дверью, и она распахнулась, приглашая их в царство мрака. Вадим не мог себе объяснить, откуда у него такие ощущения, однако только что покинутое подземелье казалось ему гораздо симпатичнее и веселее, чем эта комната на верхнем этаже. В незнакомых предметах и приспособлениях, расставленных в темноте, Бакулину виделись неведомые орудия пыток, с помощью которых у человека вырывают душу и при этом он остаётся в живых.
   "Зомби... Точно, производство зомби!"- струхнул Вадим. Бакулин отнюдь не боялся мертвецов - ему самому приходилось убивать, причём довольно часто и весьма изощрённо. Однако трупы после этого никогда не оживали...
   Вождю, при всём его благорасположении к Вадиму, надоело ощущать на себе липкие волны исходящего от Бакулина страха.
   - Так, сегодня никаких зомби не будет. Хотя позже я научу тебя искусству полного и неполного превращения людей в манкуртов.
   У Вадима немного отлегло от сердца, и он даже осмелился спросить:
   - Как это, полное и неполное превращение?
   - Истинные зомби получаются из человека, прошедшего через точку смерти. Такого уже никакими силами не вернуть обратно...
   - Даже тебе?- нетерпеливо перебил Вадим.
   - Даже мне... Соответственно, при неполном превращении человек не умирает, в него просто вкладывается код. Чем глубже в подсознание этот код проникнет, тем сильнее подействует. Однако такого зомби знающий человек с мощной энергетикой может вырвать из небытия и вернуть обратно в царство людей. Поэтому, если ты рассчитываешь использовать человека в дальнейшем, не превращай его в истинного зомби. Ни в коем случае. Уразумел?
   - Да.
   - Сейчас ты будешь мне помогать вызывать дух Максимки, а заодно и поучишься. Ты знаешь, в том, что я не успел до него добраться, всё де есть утешение.
   - Какое, не пойму?
   - У меня получилось превратить в зомби его дух! Я, правда, пока не понял, в зомби какого рода, ведь у духа крайне трудно распознать, прошёл ли он через точку смерти или нет... Но это в любом случае настоящая революция в магии! Насколько мне известно, до меня подобного никому не удавалось. И ты будешь первым моим зрителем. Ты - свидетель истории.
   - Это... это... такая честь для меня. Большая честь, отец!- разволновался Бакулин.
   - Ладно, хватит болтать, пора приниматься за дело,- и Вождь водрузил на колдовской алтарь магический шар, а затем возложил на шар руки.- Постарайся повторять всё, что я буду сейчас делать. Поверь, ты сам сможешь впоследствии всё повторить самостоятельно. Сегодня же от тебя требуется быть как можно более восприимчивым... Ты должен чувствовать происходящее всеми органами чувств, каждой клеточкой... А теперь возложи свои руки рядом с моими, и начнём...
   Какое-то время комната оставалась погружённой в кромешную тьму: за узкими окнами-бойницами безраздельно властвовала ночь, к тому же они были занавешены плотной чёрной тканью. Спустя несколько секунд или минут у Вадима вспотели и зачесались ладони и подмышки, а затем и ступни - как ему показалось, от волнения. Однако вибрация продолжала нарастать, и Бакулин почувствовал, будто через него из пола в шар побежал электрический ток, и зуд с каждой секундой усиливался, а шар... Шар начал светиться изнутри - сначала едва заметно, так, что Вадим принял свечение за световые пятна галлюцинаций. "Наверное, когда через тебя пускают ток, и впрямь могут искры из глаз посыпаться",- решил Бакулин. Его руки прилипли к поверхности кристалла-шара, который начал накаляться и из чёрно-матового превращаться в прозрачный... Вадим изо всех сил старался повторять магические формулы, которые произносил Вождь. Бакулин впитывал в себя ощущения жадной пересохшей губкой: он вдруг почувствовал в себе небывалую жажду ВЛАСТИ - не просто власти над человеком, но всецелой ВЛАСТИ над духом его...
   А свечение между тем стало таким ярким, что в радиусе трёх-четырёх метров можно было отчётливо разглядеть даже мелкие предметы... и струйку сизого дыма, исходящую изнутри магического шара. Однако дым вопреки ожиданиям Вадима не рассеивался в пространстве, а продолжал собираться в некой ограниченной области над шаром. Тут Бакулину вспомнились прочитанные в детстве сказки о джиннах, и, присмотревшись внимательнее к сизому облаку, Вадим обнаружил перед собой... Максимку! Облако достигло настолько высокой концентрации частиц, что стало физически осязаемым и... живым! Глаза Максимки открылись, и раб, тотчас узнав своего господина, повернулся к нему лицом и согнулся в низком поклоне. Вождь осклабился:
   - Кто ты?!
   - Я - твой вечный раб, мой господин...
   - Теперь у тебя будет и второй хозяин.
   Максимка недовольно повернул зрачки внутрь глазниц и сквозь свою полупрозрачную голову взглянул на Бакулина. Не увидев в человеке ровно ничего примечательного, призрак повернулся к Вадиму лицом так, как это сделала бы сова. Максимка вывернул шею на сто восемьдесят градусов и огрызнулся:
   - Почему я должен служить... этому??- в голосе его явно слышался презрительно-уничижительный тон.
   - Потому, что ты мой раб, и я так велю!
   Максимка пустил зелёный едкий дым из всех отверстий своего призрачного тела.
   - Я повинуюсь, мой могущественный господин...
   Вадим явственно услышал, как Максимка злобно скрипит зубами, а дым... Конечно, дым он пустил из презрения к нему, Вадиму Владимировичу Бакулину!
   - Да как ты со мной разговариваешь, смерд?!- взъярился Вадим.
   - Я повинуюсь тебе...- Максимка согнулся в три погибели, и тут же в нос Бакулину шибанул запах тухлых яиц.- Приказывай...
   - Ты омерзителен,- брезгливо поморщился Вадим, зажимая нос и рот рукой.- Твоя мумия выглядит и пахнет гораздо лучше тебя самого, хотя она подвержена гниению, а ты... Ты, зловонный дух... Ну-ка, ублюдочное отродье, расскажи мне о моём будущем!
   Лицо Максимки исказила уродливая гримаса, отдалённо похожая на улыбку:
   - Перед восходом солнца ты лишишься глаза и вместе с ним - возможности повелевать мной...
   Бакулин сжал кулаки:
   - Да как ты смеешь, трупный смрад, мне угрожать?!
   - Я лишь говорю, о чём ты спрашиваешь, и всё,- зловеще ощерился Максимка.
   Тут Вождь заподозрил неладное и отодвинул Вадима в сторону:
   - А ну, дай я! А ты будь рядом, да гляди в оба!!
   Вождь наложил руки на шар:
   - Максимка, покажи мне тех людей, которые несут для меня угрозу...
   Шар потускнел и из огненно-полыхающего превратился в фосфоресцирующе-тусклый.
   - Что... Что это?- нетерпеливо засучил ногами Вадим.- И где же здесь угроза?! Туман какой-то...
   И тут из густых клубов тумана выскочила молния стальной серебристой птицы. Пассажирский лайнер всё ближе, ближе, вот уже сквозь фонарь кабины можно различить лица пилотов... Вроде ничего необычного... Так, в сопровождении капитан Партийной Полиции. "Опять секретное донесение. Что на сей раз стряслось?"- СерГриг не любил получать спецпакеты, потому что их содержимое часто выводило его из себя... Так, а это что ещё за сюрприз?!
   - Вот так красотка...- вожделённо разглядывая блондинку, примостившуюся рядом с капитаном, СерГриг не заметил текущей по подбородку слюнки.
   - Максимка, крупный план, живо! И звук включи, я ничего не слышу!
   - Не могу, он мне мешает.
   - Кто "он"?!- начал выходить из себя Вождь и вдруг... встретился взглядом с капитаном. СерГриг почувствовал, что Партиец осознанно смотрит ему в глаза и изучает, как будто они сейчас друг напротив друга сидят вот здесь, в комнате. Ощущение было настолько сильным, что Вождь от неожиданности отшатнулся и оторвал руки от шара; изображение тут же размылось и исчезло.
   - Вадим...- не своим, с хрипотцой, голосом проговорил СерГриг и надсадно закашлялся.- Ты... кха-кха-кха... запомнил бортовой номер самолёта?!
   - Да!- услужливо ответил Бакулин.
   Глаза Вождя слезились, и жутко першило в горле - до рези, до спазмов. СерГриг понял, что пропустил удар.
   - А теперь срочно... кха-кха-кха... звони в мой элитный авиаполк... кха-кха-кха... Продиктуй номер и сообщи, что... кха-кха-кха... этот борт захвачен заговорщиками. Их цель - таран... кха-кха-кха... моей резиденции в кремле. Кха-кха-кха!!! Лайнер сбить, иначе головы снесу!
   Вождь бурно надрывно закашлялся и не мог остановиться.
   Вадим соединился с полком "Ястребов". Затем Бакулин позвонил в Министерство Информации.
   -... Да, да, лайнер угнан заговорщиками и был сбит. Осветите этот вопрос во всех ракурсах, используйте все возможные средства...
   СерГриг одобрительно похлопал Вадима по плечу: мол, молодец, сам догадался, без подсказки!
   - Это неспроста,- сказал Вождь, с трудом прокашлявшись.- Кто бы он ни был, он сильный и опасный противник. И если можно избежать открытого столкновения, используй любые методы... кха-кха-кха... нельзя рисковать понапрасну. Ты меня понял?
   - Да, отец!
   СерГриг снова прилип к шару. Вадим, пристроившись сбоку, с интересом наблюдал за происходящим. А происходило вот что.
  
   -... Кэп, по-моему, нас атакуют!- сказал второй пилот.
   - О, дьявол... Какого чёрта?!
   Капитан корабля, сам в недалёком прошлом военный лётчик, с риском сорвать самолёт в штопор бросил его в толщу облаков. Судя по визгу и крикам, в салоне появились убитые и раненые.
   - Капитан, по нам стреляют!- испуганно возопила стюардесса по внутренней связи.
   - Штурман, загерметизировать кабину!
   - Есть, кабина загерметизирована!- отозвался штурман.
   - Так, ребята, попытаемся уйти в облаках и где-нибудь сесть,- ободряюще произнёс капитан.
   - Земля! Земля!!!- надрывался бортрадист.- Мы подверглись атаке! Что за дерьмо там у вас происходит?! Земля! Отвечайте!! Земля!!!
   Земля хранила молчание. Бортрадист бесновался и негодовал:
   - Проститутки! Вы что, оглохли?!
  
   СерГриг и Вадим следили за погоней со всё возрастающим интересом и напряжением. Три звена лучших асов не могли свалить беззащитную тушу на протяжении тридцати шести минут! Уже зарозовело небо на востоке...
   - Похоже, рановато списали такого хорошего... Такого отличного пилота на гражданку!- горячился СерГриг. - Ещё, гляди, уйдёт... Хорошо, что заговорщики не захватили бомбардировщик. Будь у них хотя бы один пулемёт...
   Тут сквозь клочья облаков блеснула серебром сигара фюзеляжа. Два "ястреба" в тот же миг спикировали сверху, атакуя цель. А лайнер уже проваливался вниз, к земле, и снова скрылся из вида. "Ястребы" вошли в крутое пике, пытаясь настичь ускользающую добычу.
   - Поддай ему! Поддай!!- суетливо размахивал кулаками Вадим.
   Истребители были на самой границе облаков, когда из их толщи неожиданно вынырнула туша пассажирского лайнера. Вряд ли это было случайностью - скорее всего, капитан понял, что они обречены, и решился на таран... Ведущий звена перехватчиков даже не успел среагировать, и в небе вспыхнули два огненных шара, большой и поменьше. Вождю послышался многоголосый, полный ужаса предсмертный вопль... Ведомый попытался уйти от столкновения - пилот второго перехватчика уже считал, что спасся, когда в его самолёт врезался ещё работающий двигатель пассажирского лайнера. Над облаком расцвёл третий огненный шар...
   Вадим, открыв рот, ошарашено смотрел, как в небе распускаются цветы из пламени и копоти. Да и Вождь явно не ожидал такого поворота событий и продолжал задумчиво вглядываться в шар. СерГриг открыл рот минуты через три.
   - О, чёрт...- только и смог сказать он.- Здесь что-то не так.
   А Бакулин торжествующе перевёл взгляд с шара на Максимку:
   - Ну, что, дух с душком, выкусил?!- Вадим подошёл к окну и отдёрнул тяжёлую чёрную штору.- Видишь, мерзкий раб, вот и солнце встаёт. Не сбылось твоё предсказание...
   ... Оконное бронированное стекло разлетелось с оглушительным звоном, и в глаз Вадиму вонзился стальной клюв седого ворона. Если бы стекло стояло простое, Бакулин был бы сражён наповал...
   Вадим дико заверещал и завертелся волчком, зажимая правый глаз рукой. Бакулин даже не пытался защищаться - он обезумел от боли и старался спрятаться, заворачиваясь в плотный чёрный бархат занавески.
   Стая воронов со стальными клювами атаковала СерГрига. Однако Вождь, схватив со стены ритуальные кинжалы, ловко и грамотно отбивался. Вот упала на пол одна птица, затем вторая... Затем из рассечённой левой брови СерГрига брызнула кровь...
   Ворон-вожак, выбивший глаз Вадиму, не участвовал в схватке. Схватка была лишь прикрытием. Седой ворон подлетел к жертвеннику, сел на шар и стал пристально вглядываться в него, выискивая точку резонанса. Наконец, найдя искомое, ворон что есть силы тюкнул клювом в нужное место в нужном направлении. Шар завибрировал и дал трещину. Ворон ударил по шару второй раз - сеть трещин проникла внутрь и почти вышла на поверхность с другой стороны. В этот момент Вадим, к своей чести, сумел взять себя в руки и, схватив тяжёлый золотой жезл, бросился в атаку на своего обидчика.
   Третьего удара шар не выдержал и, жалобно дринькнув, рассыпался на множество хрустальных осколков, а в следующее мгновение на эти осколки упало тело седого ворона... А ещё через миг Вадим, получивший удар стальным клювом в затылок, упал рядом, и тут же кровь нападавшей птицы забрызгала одежду Бакулина - СерГриг разделался с последним из нападавших воронов.
   Весь в чужой и своей крови, Вождь перетащил Вадима на мягкую тигриную шкуру и с помощью техник Цебо* привёл его в чувство. Едва придя в сознание, Бакулин мутным
   _____________________________________________________________________________
   * - здесь: как магические, так и физические способы удержания человека на "этом" свете
   взглядом обвёл разрушенную комнату.
   - Где Максимка?..
   Ответом ему были зловонные зеленовато-бурые клочья дыма. Хрустальная тюрьма, созданная Вождём, перестала существовать.
   - Чёрт с ним, с Максимкой,- процедил сквозь зубы Вождь, бинтуя окровавленную голову названного сына.- Меня больше беспокоит, выжили те двое или нет...
   СерГриг не заметил, что седой ворон приподнял голову. Вожака Вадим только оглушил, и сейчас птица приходила в себя. Старый ворон не стал обнаруживать своё присутствие, а тихо и незаметно поднялся, подошёл к окну и, вспрыгнув на подоконник, не мешкая спикировал вниз, к земле. Вождь услышал хлопанье крыльев и бросился на звук, но никого не увидел. Напрасно вглядывался он в пространство, выискивая ворона - над башней кружили, оглашенно каркая, лишь серые вороны.
   - Немедленно прикажу перестрелять их. Всех! До последней твари... будь они прокляты!!!
  

* * *

  
  
  
  
  
  

ГЛАВА 19

БИТВА ПОСЛЕ СМЕРТИ

   Оти, Орк, Рид и Ром умирали.
   Лёжа в гробах, свитых из чёрных шерстяных нитей, неразлучная четвёрка - на сей раз каждый сам по себе - неотступно следовала за голосом Ли.
   Из глаз Оти ручьём лились слёзы, Ром и Рид стонали так, точно их плющила тяжесть обвалившихся могильных плит, и даже Орк - невозмутимый Орк!- тихонько подвывая и плача, шмыгал носом.
   Друзья умирали не в понарошку - их смерть была более реальной, чем жизнь большинства живущих людей. Исчезая навеки для этого мира, они оставляли ему всё: любовь, радость, неосуществлённые желания, незавершённые дела... Оставляли всё хорошее и дурное, оставляли светлые и тёмные мысли - и навсегда уходили в небытие...
   ... Оти чувствовала, что с ней творится что-то ужасное. Вот закрыли крышку гроба - и исчез свет. Затем несколько ударов молотком, недолгая возня с верёвками - гроб коснулся дна могилы, и по паникующему сознанию ударили комья глины, бьющие о крышку. Звуки всё тише, тише... Исчезли и они, исчез воздух, истлело тело - и не осталось ничего.
   Оти пребывала в небытии целую вечность. Правда, говорить "пребывала" не совсем точно, ведь её не было... И однажды сквозь пустоту и черноту космоса Оти услышала голос, зовущий её. И её сознание потекло на этот зов, словно стремящийся к Океану ручей - постепенно ширясь и набирая силу и мощь. Оти не уловила момента перехода, когда её бесплотный дух обрёл физическое тело. Она видела свет и шла к нему в пустоте, и вскоре вышла из темноты, как будто переступила порог между прошлым и будущим. Оставив за спиной мглу и хаос, Оти продолжала идти и через некоторое время увидела впереди себя Учителя. Девушка догнала его и обняла с благодарностью; глаза её закрылись, но открылось внутреннее видение. В груди Учителя пульсировал колоссальной силы энергетический шар, похожий на солнце, и его энергия оказалась настолько мощной, что вспыхнул мозг Оти, и сердце её кричало:
   ЛЮБЛЮ!..
   Оти ещё чувствовала своё тело; обнимая Ли, она радостно шептала: "Мой Учитель..."- и тут же исправилась: "Я не держу тебя!"- и разжала руки.
   И ЕЁ ТЕЛО ИСЧЕЗЛО.
   Исчезло и тело Учителя - всё превратилось в пустоту, заполненную светом, и вошедшая в девушку энергия была во многом для неё новой и настолько неожиданной, как будто сердце вывернулось наизнанку и обняло собой всю Вселенную.
   Оти воистину испытала, что есть Любовь и Свобода; девушка чувствовала радость того, что она есть, и дивилась, что может чувствовать в отсутствие тела. Ощущения оказались настолько полными и сильными, что, перехлёстывая через край, дезориентировали Оти - она просто потеряла себя в пространстве и во времени... И от всего этого она начала рыдать, и знакомый голос помогал ей вернуться в реальность и осознать себя "здесь и сейчас".
   ... Ли постепенно выводил друзей из состояния транса и несколько минут молчал, дожидаясь, когда они немного придут в себя и станут способны воспринимать действительность.
   - Вот что, ребята,- нарушил молчание Мастер.- Возможно, больше нам никогда не удастся так пообщаться. Поэтому сегодня, здесь и сейчас, мне хотелось бы, чтобы каждый из вас, вернувшись с того света, нашёл бы в себе нечто... Нечто такое, чего не замечал ранее. То, что вы найдёте, не обязательно озвучивать - произнесённая мысль не есть истина... Я всё равно вас услышу.
   Первыми "созрели" братья, причём одновременно, и капитану Ли стоило небольшого труда отделить ощущения и эмоции одного от мыслей и чувств другого.
   - Как мне хочется громко кричать-
   Наплевать, что откроются раны!
   Отпустите меня, вашу мать*,
   Знаю я - помирать мне рано!
   Смотри, как меня пожирает огонь,
   Как в сумерках пляшет по небу пламя...
   Не надо меня хоронить - я живой,
   Я просто сказал: "До свиданья!"
   _____________________________________________________________________________
   * - разумеется, в данном контексте это словосочетание используется не в значении "я ваша мама"
  
   "Так, это более агрессивный Рид",- безошибочно определил Ли.
   - Палач заботливо ко мне
   придвинул плаху:
   "Послушай,- нежно прохрипел
   он в тишине,-
   Готов отдать тебе
   свою рубаху,
   Коль слово Господу
   замолвишь обо мне..."
   "А это, конечно же, Ром",- догадался Ли. Мастер безошибочно различал близнецов: похожие внешне как две капли воды, они почти всегда принимали сходные решения и зачастую совершали одинаковые поступки, однако двигали братьями чаще всего разные мотивы и побуждения. Две родные души росли и развивались вместе, словно два сросшихся между собою яблока, и всё же одно из них оказалось более зрелым.
   А дальше... Дальше Ли весьма изумился, услышав обращённую к Оти полную нежности и внутренней силы песнь сердца Орка:
   - Прощай навек, мой милый друг...
   Разбушевалась круговерть
   Событий, и разорван круг
   Священных чёток - это Смерть
   Пришла за долею своей,
   И жатву выкосит она,
   И каждый в веренице дней
   Испьёт судьбу свою до дна...
   Мы все уйдём, и я уйду
   В Ничто - в Нигде и Никогда,
   И там, теряя плоть, найду
   Того, кого искал всегда.
   Неважно, долго ли мне жить:
   Во тьме мерцает огонёк,
   И я надеюсь сохранить
   Тот Вечный Свет, что дал мне Бог...
   И следом, почти сразу, зазвенел звёздный водопад, струящийся из сердца Оти:
   - Он бывает циничен
   и может мечтать,
   И есть сотни причин,
   чтоб его распять,
   И есть сотни причин,
   чтобы верить ему,
   Но ни то, ни другое
   ему ни к чему.
   Он любим, но не понят:
   его принять
   Очень трудно, и больно
   его терять.
   Он ласкает улыбкой
   людей сердца,
   Но никто не помнит
   его лица.
   Он идёт по пескам,
   по траве сырой,
   То снега его жалят,
   то жарит зной...
   Он ручается только
   за миг один,
   Он себе и слуга,
   он и господин,
   И его молчанье
   набатом бьёт
   В сердце тех, кто дыханием
   звёзд живёт...
   - Учитель, я люблю тебя,- в завершение беззвучно прошептали губы Оти.
   - И я люблю тебя,- так же беззвучно ответил Ли.
   Оти услышала его слова своим сердцем - и улыбнулась по-детски наивно и лучезарно, переполненная радостью от ощущения бытия...
   - А теперь,- негромко произнёс Ли,- я расскажу притчу. Пусть она не покажется вам далёкой от предстоящего боя...
  
   ... По тропинке, ведущей через болото, шёл дровосек с вязанкой дров, и вдруг навстречу ему - колдунья. Старая ведьма жила одна в глухой чащобе и редко показывалась на люди, а коли и показывалась - жди беды.
   - Эй, ты, отнеси дрова ко мне в хижину!- приказала она дровосеку.
   - Тебе что, сучьев в лесу мало? Сама себе наберёшь, не обломишься. А мне некогда, дома жена и дети ждут...
   - Да чтоб у тебя руки отсохли!- рассвирепела колдунья.
   И в тот же миг у дровосека отсохли руки, и упавшая вязанка дров больно ударила проклятого по ногам. Дровосек застыл в ужасе, ведь его руки и топор кормили всю семью; колдунья же, напротив, до того развеселилась, что сгибалась в три погибели от смеха. И так она хохотала и злорадствовала, что не удержалась на тропе и, оступившись, упала в трясину и немедленно стала тонуть.
   - Спаси меня, дровосек!- кричала ведьма.- Что хочешь, проси, только вытащи меня отсюда!
   А руки дровосека, что плети, висели под колдуньиным проклятьем - так она и утонула...
  
   - Проклиная кого-то, ускоряешь приближение собственной смерти. Даже когда вы будете на волосок от гибели, не проклинайте своего врага.- Ли коротко вздохнул и пружинисто поднялся.- По машинам!
   И тут же, словно многократно усиленное эхо, над небольшим отрядом раздался голос Киллера:
   - По машинам! Приготовиться к отражению атаки!! Стрелять только по моей команде!!!
   ... К смерти невозможно привыкнуть - по крайней мере, к собственной. Как её ни жди, она приходит внезапно, и тогда каждый оставшийся миг жизни - если, конечно, человек успевает это осознать - принимается как высочайший дар свыше...
   Сквозь дым и копоть догорающего лагеря показалась голова вражеской колонны. Впереди ехали два мотоциклиста и бронемашина на гусеничном ходу, затем шёл тяжёлый танк, далее несколько крытых тентом грузовых автомобилей, и снова танк, и снова автомобили... Позади некоторых грузовиков скакали по ухабам орудия среднего калибра.
   Небольшой разношёрстный отряд от стройных рядов противника отделяло немногим более пятисот метров открытого пространства. Конфедераты устремились в прорыв и до поры до времени не замечали занозы, засевшей в крепко сжатом кулаке атакующего войска.
   Дорога шла по кромке леса почти параллельно ручью, за которым примерно в ста метрах начинались болотистые луга, непроходимые для техники. Поэтому, не беспокоясь за тыл, Оти всё своё внимание сосредоточила на третьем танке: первый, по её расчётам, возьмёт на себя Ли, а со вторым разделается Киллер. И когда головной танк колонны был готов вот-вот скрыться за поворотом уходящей в джунгли дороги, прозвучала долгожданная команда:
   - Огонь!!!
   Оти почувствовала, как её живой бронированный монстр выплюнул из своего хобота сноп искр и сгусток расплавленного яда. Отравленный плевок проник куда-то в брюхо вражескому броненосцу, отчего его тут же вывернуло наизнанку - по-видимому, детонировали боеприпасы. Многотонная стальная башка взлетела в воздух, точно оторванная невидимым великаном-исполином, и с хрустом упала на следовавшую позади танка машину, подминая под себя тент и сидящих в кузове людей. Вспыхнул и головной танк, а средний, потеряв правую гусеницу, волчком завертелся на месте. Киллер не стал добивать его - ещё успеется! Нельзя позволить противнику опомниться и развернуть орудия.
   - Осколочными по машинам - огонь!!!- рявкнул майор.
   После второго залпа отряд засекли. Выползающие из леса танки конфедератов боевым строем двинулись в сторону ручья, а позади них замельтешила высыпавшая из грузовиков пехота. Орк успел влепить ещё один заряд под разворачивающееся в их сторону орудие: левое и правое колёса полетели в разных направлениях...
   - Перенести огонь на танки!..
   Это были последние слова Киллера, которые слышала Оти. В следующую секунду по броне башни проскрежетал снаряд и, взорвавшись, начисто срезал антенну, под самый корень.
   - Орк, бей крайнего левого! Рид, сразу после выстрела меняй направление движения!- сквозь звон в ушах кричала Оти.
   Крайний левый танк атакующих клюнул носом и, содрогнувшись, замер. Однако из-за него тут же выполз другой и, не мешкая, выстрелил. Только метил он, по всей видимости, в танк майора: башня танка конфедератов оказалась повёрнута немного боком по отношению к танку лейтенанта Ланкастер. Орк не преминул воспользоваться удобным моментом, и довольно удачно: посланный им снаряд угодил в стык между орудием и башней, отчего ствол пушки вражеского танка безжизненно повис. Механик-водитель конфедератов немедленно дал задний ход, пытаясь вывести беззащитную машину из-под огня. В это время капитан Ли, разделавшись с единственным своим "оппонентом", "угостил" ретирующийся танк выстрелом сбоку. Из моторного отсека повалил густой чёрный дым, а из открытых люков - спасающиеся танкисты.
   Надрываясь, злобно гавкали пулемёты на флангах, по всей линии обороны сухо трещали автоматы... Внезапно Рид остановил машину:
   - Командир, к нам гонец.
   - Что ему нужно?- кричала немного оглохшая Оти.
   - Говорит, по руслу к нам гости идут.
   - Ну, так пойдём, встретим. Орк, приготовь подарок, а то неудобно как-то гостей с пустыми руками встречать.
   Рид двинул машину вперёд по дну ручья.
   - Вижу его!- вскричала Оти, наблюдающая через смотровые щели командирской башенки.
   - А я - нет,- пробасил Орк.
   Берега ручья в данном месте шли в гору, и, к тому же, русло довольно круто изгибалось. Над почти отвесными берегами виднелись лишь макушки башен, а вскоре и они пропали из вида.
   Два врага - танки лейтенанта Ланкастер и конфедератов - выскочили друг на друга из-за излучины словно две разъярённые пантеры и ударили одновременно, практически не целясь. Оба снаряда угодили в башни. Грохнули взрывы, с оглушительным звоном и скрежетом пытаясь разодрать броню... У Оти из ушей потекли две тонкие струйки крови.
   - Рид, отходи назад,- прошептала она, стараясь усилием воли разогнать круги перед глазами.- Рид, назад!
   А Рид уже и сам увидел распластавшееся на берегу тело в чёрном комбинезоне. Убитый танкист даже мёртвый не выпускал из рук гашетку пулемёта, и не сдвинулся ни на шаг со своей позиции, как и приказывал майор Киллер. Оти узнала его: старший лейтенант Гор...
   Вражеский командир танка принял отступление Оти за победу. Видимо, он решил, что вывел из строя её орудие, и теперь противник не может стрелять, а потому спешит скрыться. Конфедерат бросил свой танк в погоню, однако не проехал он и десяти метров, и сразу две удачно поставленные мины вздыбили землю под его брюхом.
   - Вперёд!- приказала Оти.
   Рид подъехал поближе, и Орк в упор всадил в агонизирующую машину кумулятивный заряд. Изо всех щелей вражеского танка повалил густой едкий дым и следом вырвались языки пламени.
   Заговорил пулемёт Рома, срезающего выбегающих из-за танка врагов. Но их было слишком много, к тому же бегущих поверху Ром не мог достать никоим образом.
   - Рид, давай назад! Нас сейчас гранатами забросают!!
   Оти видела, как к убитому Гору подбежал солдат имперских войск и, отцепив руки мертвеца от пулемёта, принялся поливать свинцом наседающую пехоту конфедератов. Оти узнала рядового - им оказался тот самый солдат-замухрышка, которого она потчевала яйцами... Только теперь он был весь в копоти и с окровавленной повязкой на голове.
   - Орк, осколочными! Пли!!!
   Пулемёт Рома и орудие Орка вымели из русла всех нападавших. Те, кто наступал поверху, оставшись без огневой поддержки танков, отошли. Наступила невообразимо жуткая тишина... И вдруг Оти, повинуясь необъяснимому внутреннему позыву, выскочила из люка. Орк хотел поймать её за ногу, но не успел:
   - Стой, ты куда?!
   Оти не слышала его. Она вообще ничего не слышала.
   Подбежав к оторвавшемуся от пулемёта солдату, она отстегнула с груди медаль "За доблесть и отвагу":
   - Это тебе. Бери, ты заслужил.
   Солдат растерянно хлопал ресницами - он тоже узнал лейтенанта Ланкастер:
   - А как же...- начал было он.
   - То, что было, быльём поросло,- Оти хоть и не слышала солдата, но по его лицу догадывалась о его сомнениях.- Бери, говорю. Если бы не ты, нас бы просто гранатами и "зажигалками" закидали. Ты нам жизнь спас, так что...
   Оти прикрепила медаль к гимнастёрке рядового и, поцеловав его в прокопчённую заросшую щёку, побежала обратно. Она успела подсчитать на бегу: семь чадящих танков противника на территории их бывшего лагеря, три - у леса, плюс один - в русле ручья. Итого одиннадцать.
   - Одиннадцать?!- удивился Рид.
   - Весьма недурно!- заулыбался Ром, обнажив блестящие белые зубы на чёрном, как у негра, лице.
   Орк довольно крякнул и почесал голову, забыв в радостном возбуждении снять шлемофон.
   - Ещё четыре машины и два орудия калибра семьдесят шесть миллиметров,- громко добавила Оти, к которой постепенно возвращался слух.
   - Это не считая пехоту,- сказал Ром.- Хотя, сколько наших погибло, тоже никто не считал...
   - Да, задали мы им жару,- Рид отстегнул с пояса фляжку, сделал большой жадный глоток и передал воду по кругу.
   - Задать-то задали,- вздохнул Орк,- но ещё две таких атаки, и мы останемся без снарядов.
   - Тогда будем уходить в джунгли, сколько хватит топлива,- Оти любовно погладила орудийный затвор.- Если повезёт, доберёмся до своих "на коне", а нет - пешком дойдём.
   - Если повезёт,- тихо проговорил Ром.- Если повезёт...
   Оти поудобнее расположилась в командирском кресле и устало прикрыла глаза.
   - Орк, будь добр,- попросила она,- растолкай, когда начнётся. Я должна немного отдохнуть - голова кругом идёт... Ром - в наблюдение...
   Через минуту Оти провалилась в короткий сон, и в который раз встретилась там с капитаном Ли.
   - О чём ты хочешь узнать сейчас?- спросил он.
   - О любви, Учитель. О человеке, которого любишь...
   - Ты задумывалась когда-нибудь, как следует относиться к любимому человеку? Что ради него и для него следует делать, а чего делать не следует ни при каких обстоятельствах? И если любовь - это состояние полёта, стремительного полёт сокола, то разве можно держать любовь взаперти? Это всё равно, что держать взаперти ветер... Конечно, ты можешь поймать птицу, но птица в твоих руках будет лишь иллюзией полёта. Любовь без свистящего в крыльях ветра - не любовь, а самообман. И если ты пытаешься удержать рядом с собой любимого человека, а он так же старается удержать тебя - разве тем самым вы не обрезаете у любви крылья, без которых она перестаёт быть любовью? Сокол без крыльев - не сокол...
   Ли схватил Оти за ногу и начал трясти:
   - Проснись, Оти!- пробасил он голосом Орка.- Они опять прутся...
  
   Войскам Конфедерации нужно было позарез пройти, чего они не могли сделать. Близлежащая местность на сотню километров в любую сторону славилась своими топями, болотистыми лугами и непроходимыми для большинства техники джунглями. И посему каждая дорога была дорога, и ценилась даже не на вес золота - на вес воздуха, так необходимого для дыхания. А наступление конфедератов на участке фронта шириной в двадцать километров задыхалось из-за горстки безумцев, засевших в русле ручья. Задержка подкрепления более чем на три часа привела к тому, что войскам Империи удалось зацепиться за небольшую речушку и удерживать рубеж. Каждый час усиливал обороняющихся и ослаблял атакующих. Эффект внезапности улетучился.
  
   ... Третья атака конфедератов захлебнулась в крови, как и две предыдущие. Погиб майор Киллер: после того, как в башню его танка попало пять снарядов, броня не выдержала и раскололась. Шестой снаряд завершил дело,- его осколки измолотили в фарш наводчика орудия и майора. Чудом выжившие при этом механик-водитель и пулемётчик перешли в пехоту.
   Ближе к концу третьей атаки обороняющихся выручила авиация. Имперские асы разогнали ряды бомбардировщиков, спешивших проутюжить русло ручья: они сбили четыре "бомбовоза" и два истребителя прикрытия, при этом потеряв троих. На поле битвы, где утром ещё царил мир, нельзя было смотреть без содрогания. Догорающие обломки самолётов, дымящиеся глыбы распотрошённых танков, стоны раненых и тихие холмики убитых - всё потонуло в сладковато-приторном запахе крови и горелого человечьего мяса.
   Прибежал наводчик орудия капитана Ли:
   - Пора отходить. У нас ни одного снаряда не осталось. Через две минуты закончим разминирование русла - и уходим! Всех, кто может самостоятельно передвигаться - на броню...
   - А остальные?- Оти обвела глазами место сражения, высматривая спасшего их рядового. Наконец, нашла: солдат деловито снаряжал патронами пулемётную ленту.
   Наводчик капитана потупил глаза:
   - Я остальных не видел... в живых. С нами двое из экипажа Киллера и рядовой пехоты. Собирай, кого найдёшь, и снимаемся...
   - Обожди... Орк, дай ему снаряд.
   Затем Оти послала Рома поискать живых, а сама подошла к пешему пулемётчику:
   - Как тебя зовут?
   - Ким, товарищ лейтенант,- ответил солдат, продолжая набивать патронами ленту.
   - Ким... А меня - Оти. Извини, что я тогда тебя так... яйцами...
   Ким едва заметно улыбнулся:
   - Ты же сама сказала: то, что было, быльём поросло. Хотя... я тогда здорово струсил - думал, под трибунал подведёшь.
   - Если бы я так сделала тогда, то сегодня ещё в первую атаку нас забросали бы гранатами. Так что мы квиты.
   - А дальше?- Ким закончил снаряжать ленту, вставил её в пулемёт и встал.
   - Постараемся вырваться, Ким. Давай на броню, и... постарайся выжить.
   ... Ром нашёл только одного сержанта: он мог сам ходить, и руки были целы, только вместо глаз - кровавое месиво.
   - Ким, присмотри за ним,- попросила Оти и обратилась к раненому:- А ты, сержант, держись покрепче. У нас есть ещё два снаряда... Так что прорвёмся!
   Ланкастер запрыгнула в люк, и танк тронулся с места. Впереди замаячила разбитая боевая машина майора Киллера.
   - Вот, засранец, раскорячился!- пробурчал Рид.
   Действительно, танк майора Киллера стоял весьма неудобно. Слева его можно было объехать, только выбравшись на берег, что означало стать мишенью для десятка орудий, а то и больше. То есть, вылезти наверх означало наверняка умереть.
   - Рид, ты можешь обойти его справа?- поинтересовалась Оти.- Что-то у меня нет желания высовываться.
   Рид что-то прикинул в уме:
   - Если осторожно, то можно.
   Орк повернул башню в сторону возможного появления преследователей и дослал снаряд в казённик - на случай, если кто-нибудь сунется в русло ручья.
   - Как там дела?- спросил Ром.
   Оти выглянула из люка наружу. Танк капитана Ли отошёл и дожидался их под пологом леса. Тогда она перевела взгляд в сторону противника.
   - По-моему, они догадались, что мы пытаемся смыться. Зашевелились, гадёныши.
   Рид осторожно, сантиметр за сантиметром, продвигал танк по крутому берегу. Одно неверное движение, и многотонная махина опрокинется.
   - Орк... Орк!- позвал Рид.
   - Чего тебе?
   - Даже если сейчас кто-нибудь появится сзади, не вздумай стрелять! Кувырнёмся сразу...
   - О, чёрт!- проскрипела зубами Оти.
   Из-за кромок деревьев вынырнула вторая волна бомбардировщиков. Они направлялись в сторону фронта, но, видать, у двоих из них был другой приказ - пара штурмовиков отделилась от общей стаи и полетела к руслу ручья.
   - Ким, зарой их в землю!
   - Хорошо,- Ким коротко кивнул головой и пристроил пулемёт на ствол пушки.- Сейчас...
   Друг другу навстречу ринулись два смертоносных роя. Пушки штурмовиков были мощнее, но солнце висело за спиной Кима, и светило стало его союзником.
   У Оти из оружия остался только бесполезный в данном случае пистолет, поэтому она предпочла не рисковать понапрасну и спряталась в люк, хотя прекрасно понимала всю иллюзорность защиты. Бомбы, насколько она знала, раскалывают броню танка сверху так же легко, как молоток разбивает грецкий орех...
   Ланкастер не видела, что происходит снаружи, но услышала вой подбитого штурмовика, который быстро приближался. Когда рёв падающего самолёта стал невыносимым, Оти закрыла ладонями уши, и... она хотела сжаться от страха смерти, но нашла в себе мужества и сил переступить через него. Страх ушёл, навсегда уступив место спокойствию в груди и заливающему сознание вечному негасимому свету...
   Оглушительной силы взрыв потряс берег ручья. Взрывная волна далеко разметала клочья упавшего самолёта и перевернула ползущий по склону танк. Оти ударилась головой о крышку люка, затем упала на Орка, снова ударилась обо что-то головой - и свет в её глазах померк...
  

* * *

ГЛАВА 20

НАЧАЛО СОМНЕНИЙ

   Алексей долго не мог решиться заговорить об этом с Тором. Конечно, и с другими подобные темы замалчивались и в лучшем случае считались дурным тоном и непристойностью, а в худшем...
   "Полвека назад за такое расстреливали, батенька,- записал Алекс в своём дневнике.- Разве я имею право сомневаться в правильности политики Партии? Ведь благодаря политике КПСС* в нашей стране стало возможным бесплатное образование, лечение... Партия, конечно, большая, и всё же составляют её отдельные люди, а в нашей медицинской практике известны неоднократные случаи всеобщего помешательства... _____________________________________________________________________________
   * - Коммунистическая Партия Советского Союза, единственная разрешённая партия во времена СССР
  
   Зато квартиры бесплатно дают. Вон, друг мой Стёпка, не захотел учиться, а в дворники пошёл. Сейчас квартирку и прописку в Москве имеет - да об этом чуть ли не треть взрослого населения СССР мечтает! По крайней мере, насчёт отдельной квартиры точно. И всё-таки... Я почти полностью согласен со справедливой марксистско-ленинской философией, но мне почему-то кажется, что бог..."
   Алекс на пару секунд задумался, затем, почесав в затылке, зачеркнул прописную "б" и начертал строчную.
   "Бог - есть! Вот только как это проверить?"
   Алексей долго ждал подходящего момента, много раз уже почти отваживался заговорить - и замолкал. То Циркуль весьма некстати прошаркает по коридору, то кто-то из "буйных" закатит концерт, то на прилавок выбросят дефицитный товар, а мать займёт очередь: "Давай скорее, сынок, одну штуку в одни руки дают!.." А сегодня воскресенье, Циркуль страдает с похмелья и отлёживается в ординаторской, матушка укатила на прополку грядок... "Если всё будет тихо - спрошу!"- Алекс сжал кулаки и с решительным видом отправился к Тору.
   - Послушай, Тор!- бодро начал Алексей и запнулся.- Я... я... давно хочу спросить... Правду ли говорят священники, что Бог есть?
   Брови Тора удивлённо поползли вверх: закоренелый материалист Алекс - и вдруг говорит о Боге?!
   Алексей, воспользовавшись молчанием Тора, заторопился и начал говорить чуть быстрее:
   - Кто же всё-таки прав: церковь или КПСС? Получается, если церковь - то надо ходить в храм, а если КПСС - то не надо. Ты долго живёшь, и... и... Скажи, есть Бог или нет Его?..
   Тор тепло улыбнулся Алексею одними глазами. Он помолчал с минуту, а затем ответил:
   - Священнослужители трёх мировых религий и многих других не столь "великих" религий утверждают: Бог вездесущ, Он есмь всё... Утверждают священники так же и то - прямо или косвенно,- что Бог создал человека по образу и подобию Своему. Утверждения, в общем-то, верные, но далее святые отцы и вожди, возомнившие себя богами, начинают лукавить. Вдумайся, Алекс: если Бог всемогущ и присутствует всюду, значит, Он и в тебе тоже, и если Бог - всё, значит, и ты - Бог. А если Бога в тебе нет, значит, Он не всемогущ - тогда зачем тебе соблюдать Законы Божьи?! Иными словами: для того, чтобы жить в воде, нужны жабры, а для жизни на суше - лёгкие. Попробуй дышать водой - и захлебнёшься, вытащи рыбу на берег - она задохнётся. Почему люди отказываются видеть столь очевидный факт? Если Бог вездесущ и есть в тебе, зачем тебе идти к священнику в храм? Если Бога в тебе нет - тем более, зачем тебе идти к священнику в храм?! Я говорю всё это не к тому, что не надо обращаться к Богу - НАДО!- но не ищи Его вовне, ибо, если Его нет в тебе, ты нигде и никогда Его не встретишь...
   - Что, разве человеку нельзя молиться святым покровителям, если ему от этого легче?!- перебил Тора Алексей.
   - Можно,- согласился Тор.- Если тебе это доставляет удовольствие, можешь молиться всем сонмам святых и искать Божественный Свет за их распахнутыми крылами... Но в каждой религии - тысячи святых, и если все они враз расправят крылья, то закроют ими Солнце, и на земле воцарится царство тьмы. Вот почему я не сторонник того, чтобы призывать Ангелов Небесных по любому поводу и без оного. И если у тебя болит зуб, надо идти не к священнику, а к дантисту; если воспалился аппендикс - ступай к хирургу, и он тебе его вырежет. Иначе, теряя время за молитвами, ты умрёшь либо от болевого шока, либо от заражения крови. Мои слова не против Бога и Его промысла, но за здравый смысл! Тебе только следует заглянуть в себя и увидеть, осознать свою божественность - и ты сам станешь излучать тот Вечный Свет, о котором твердят все религии мира... Так ведь нет! Посмотри, что делают так называемые "наставники" рода человеческого, присвоившие себе право говорить от имени Бога или вместо Него: они стараются всеми возможными средствами и способами помешать Человеку повстречаться с Богом в себе.
   - Какими способами?- заинтересовался Алексей.
   - Вот, например, человеку внушают, что, умерев, он попадёт в рай. Там ждёт его жизнь вечная в золотом дворце, утопающем в зелени; фонтаны и тенистые аллеи несут свежесть и прохладу... Всегда солнечное безоблачное небо над головой, изысканные украшения на всех частях тела, лучшее в мире кушанье и питьё... Красивейшие танцовщицы ублажают взор в часы скуки, а мускулистые рабы опахалами отмахивают от тебя мух - эти назойливые насекомые, конечно, тоже попадут в рай, ведь перед Богом они не грешили... Только вот что-то не стыкуется такое убогое существование с райской жизнью! Роскошь скоро приестся, рабы и танцовщицы взбунтуются и разбегутся - и вот ты один. Через миллион лет одиночества захочется умереть, но вот как раз умереть ты не имеешь права, ведь ты уже умер и получил жизнь вечную!!! Потому и говорю я: то, как священники пытаются навязать людям иллюзию заоблачной жизни, является преступлением против Человека! А если и есть ад, то он не где-то в глубоких пещерах - ад здесь, на земле, и создали его люди - сами, своими руками, хотя теми же руками те же люди способны создать себе рай. Но для этого надо проснуться и отбросить дурацкие иллюзии рая на небесах и мук в геенне огненной! Всё, что нужно человеку и для того, и для другого есть здесь, на Земле... Только вот, к сожалению, Зло гораздо привлекательнее, потому что оно доступнее, понятнее и легче вершится. Творить Добро, созидая - удел немногих. К глубокому моему сожалению...
   Алексей с сомнением покачал головой:
   - Где доказательства твоим словам?
   - Доказательства?! Посмотри вокруг: за пять тысяч лет известной тебе истории человечества с трудом наберётся лишь один год без войн, без насилия, без жестокости! Посреди разрухи и голода легко проявить жалость к тому, кому хуже, чем тебе - и вот ты уже либо добродетельный "святой", либо "мудрый" Вождь, хотя истинная добродетель не в жалости, а в том, чтобы научить страдающего жить в радости! Но нет: бесчисленные орды политиков и религиозных деятелей разного пошиба и калибра обслуживают нескончаемые ритуалы в синагогах, в церквях, в мечетях, на партийных заседаниях... И в подавляющем большинстве своём избранные "слуги Бога и народа" живут далеко не впроголодь. Надо лишь набраться смелости и открыть глаза, и ты увидишь перед собой отвисшее брюхо, лоснящиеся щёки, алчный взгляд над тройным подбородком и тянущиеся к тебе трясущиеся руки: ДАЙ!!! И этим партийно-религиозным деятелям нет дела до твоей души, им нужны твои деньги или их заменители - пожертвования любого рода, будь то золото, бриллианты или безвозмездный рабский труд... Почему мало кто задумывался: "А зачем, собственно, Богу нужны мои подарки?!" Бесплотному Духу ни к чему твои жертвоприношения - дарами одураченных людей пользуется отнюдь не Бог, а мошенники, говорящие от Его имени... Эти бессовестные поборы можно прекратить, конечно: прежде всего, взять ответственность за всё происходящее с тобой на себя и не винить никого в своих неудачах - ни Партию, ни Вождя, ни Бога в том числе! Алекс, ты готов к этому?!
   Тор говорил столь воодушевлённо и страстно, а Алексей так жадно ловил каждое слово, что никто из них не заметил, когда появился нежданный, незваный и нежелательный слушатель. Как знать, не потеряй он равновесие, вытягивая шею и уши, может, ему удалось бы узнать побольше компрометирующих фактов...
   - О чём это вы тут говорите?- выпавший из-за угла Циркуль потирал ушибленное колено.- Явно попахивает антисоветчиной! Я донесу, куда следует, и тебя,- Коля ткнул пальцем в сторону Алекса,- для начала исключат из комсомола. Ну, а ты,- Циркуль злорадно осклабился и потёр руки, глядя на Тора,- ты получишь такую дозу лекарств, что превратишься в растение... Это я тебе обещаю!!!
   За истерическим визгом Циркуля Алексей едва различил шепоток Тора:
   - Чем опасней человек, тем тише его голос. Сразу видно, Циркуль: у тебя не было достойного Учителя.
   - Что ты там бубнишь, урод?!- Циркуля выводило из себя всё, чего он не понимал.- Для тебя, животное, я Николай...
   Циркуль не успел произнести ни своего отчества, ни фамилии. Неведомая сила вздёрнула его вверх ногами к потолку, молекулы плит перекрытия на мгновение расступились, словно подтаявшее сливочное масло, и впустили в себя ступни человека. Ещё миг - и железобетонные оковы сомкнулись. Циркуль остался висеть вниз головой, причём лицо его находилось на уровне глаз Алекса. Николашка по-дурацки хлопал ресницами, пытался щипать себя и тереть глаза. Когда же до него, наконец, дошёл весь ужас его положения, лицо Циркуля сделалось белее выбеленных стен больничного коридора.
   - Вот что, голубчик,- спокойно сказал Тор.- В таком виде ты не протянешь и часа. А когда тебя найдут с переполненным кровью мозгом, дело постараются замять. Ваша наука не сможет дать полного официального заключения о причине твоей смерти: человек такое с тобой не смог бы сотворить... Списать всё на нечистую силу тоже не получится потому, что в СССР нет ни Бога, ни его антиподов. Виновных не будет... Ты меня понял, Коля?
   Перепуганный насмерть Циркуль нечленораздельно замычал и затряс своей бестолковой башкой:
   - По-по-по... По-он-нял... Я б-б-больше не б-б-буду...
   - Молодец, умный мальчик,- Тор похлопал Циркуля по щекам.- А что ты будешь?
   - М-м-молчать б-б-буду...
   Циркуль с грохотом и бранью рухнул на пол. Надо отдать ему должное, он тут же вскочил и, вжавшись в стену, затравленно посмотрел на потолок.
   - Да, и вот ещё что,- добавил Тор.- Отныне никаких пыток и экспериментов над "заключёнными". В противном случае ты провисишь вниз головой не до смерти, а всего лишь до умопомешательства. У меня по соседству как раз палата освободилась. Будем друг к другу в гости ходить по ночам...
   Что-то сломалось у Коли внутри: таким робким и покорным его никто никогда не видел. Циркуль как-то мелко-мелко заморгал и... заплакал.
   - Ладно, иди...- сжалился Тор.
   Коля готов был грохнуться на колени:
   - Да, Хозяин... Благодарю, Хозяин...
   Когда согбенная унижением и страхом спина Циркуля скрылась из вида, Алекс обрёл дар речи:
   - А вдруг он...
   Тор отрицательно покачал головой:
   - Если бы ты мог видеть его душу... О ней остаётся только скорбеть.
   - Это... ты его так?
   - Ты меня удивляешь, Алекс. Зачем он мне?
   - Извини...- Алексею стало стыдно за свои слова, и его лицо залила яркая пунцовая краска.- Говорить так, всё равно что обвинять тебя в мелочности и... и... мстительности, граничащей с подлостью. Ты бы никогда не стал издеваться над врагом, явно уступающем тебе... Извини.
   - Принято, и не будем об этом.
   - Спасибо,- смущённо зарделся Алекс: теперь пылали и его уши.
   Некоторое время оба молчали.
   - А знаешь, Тор, я понял,- нарушил паузу Алексей.- Ты ведь... и в самом деле мог бы запросто уйти отсюда?
   Тор улыбнулся едва заметной улыбкой: "Да..."
   - А мне любопытно: что тебя держит? Я бы сам по доброй воле ни за что здесь не остался.
   Тор так же молча ответил взглядом: "Не время уходить..."
   - Чего же ты ждёшь?- не унимался Алексей.
   - Не "чего", а "кого". Её. А скорее всего, их. Я должен ждать.
   - Долго ждать?- в голосе Алекса таилась скрытая надежда на то, что Тор ещё пробудет здесь некоторое время. Алексей привязался к Тору и не представлял себе, как будет обходиться без дружеских бесед, а самое главное, без всеопустошающего и всенаполняющего молчания, которое не мог дать Алексу никто другой.
   Тор неопределённо пожал плечами:
   - Может, день. Может, год. Они могут прийти в любое время, хоть в следующую минуту.
   - И ты... уйдёшь навсегда?!- Алекс больше не мог скрывать своих чувств.- Прошу понять меня правильно, я не "голубой", но ты мне далеко не безразличен! У меня никогда не было такого интересного собеседника и такого... друга.
   Тут Алексей невообразимо смутился, и голова его превратилась в сочный спелый помидор. Однако Алекс сумел совладать со своими эмоциями и продолжал:
   - Ты... ты так непохож ни на кого, с кем я был знаком прежде. Это меня очень пугает, и та же самая непохожесть безмерно притягивает...
   Алексей умолк. Тогда после короткой паузы заговорил Тор:
   - Хочу тебе кое-что сказать по поводу твоей последней реплики. Точнее, пожелать.
   - Да?!- немного нервно улыбнулся Алексей.- И что же?
   - Когда есть неприятие себя,
   Бывает трудно сблизиться с другими -
   В них всё не так!!!- выводит из себя
   Их непохожесть: жесты, речи, имя...
   Но что тебе до тех, кто непохож,
   Кто неспособен жить и притворяться,
   Что он - такой, как ты?!.. Похожих рож
   Тебе как раз и надо опасаться!
   Опасен тот, кто, целью увлечён,
   Забыл своё лицо... Из жажды славы
   (Иль власти, денег, секса...) может он
   Вступить на путь убийственной расправы
   Над всеми, перед кем он - без лица!-
   Был вынужден юлить и извиваться,
   В душе своей желая им конца
   Ужасного... Кто должен преклоняться
   Лишь потому, что нужно цель достичь
   Любой ценой, оправдывая средства;
   Кто неспособен разности постичь,
   Тому нужны похожести, посредства:
   Удобней так, и можно управлять
   Желаньями и чувствами другого
   Человека... Только жить и умирать
   Тебе - и в мире нет пути иного...
   И хорошо, что ты так непохож
   С соседом слева, сзади или справа:
   Унылое однообразье рож -
   Опасная, коварная отрава!
   Быть непохожим, быть самим собой
   Прекрасно!- но за это убивают
   Порою тех, кто не забыл себя
   Те, кто похожести и серости желают...
   Кто слышит своё сердце и живёт,
   В другом его отличье принимая,
   И кто открыт ветрам Вселенной - тот
   Благословенен будь! И я желаю
   Тебе, мой друг, остаться при себе
   И сохранить лицо перед соблазном
   Стать серостью, чтобы жиреть, "как все"...
   Будь любящим, живым, а значит - РАЗНЫМ!
   - Спасибо...- только и смог вымолвить Алексей.- Мне, пожалуй, пора на обход...
   - До скорой встречи... друг,- Тор протянул Алексу свою руку.
   И сквозь просиявшую на всё лицо улыбку Алексей ответил:
   - До скорой встречи!
  

* * *

ГЛАВА 21

БЛУЖДАЮЩАЯ ПИРАМИДА

   -... У нас почти получилось, Оти,- услышала она и подняла веки.
   Тело во многих местах саднило и болело. Оти сочла, что это хорошо: значит, жива. Плохим было то, что все они - и Рид, и Ром, и Орк - во главе со своим командиром, лейтенантом Ланкастер, оказались крепко связаны по рукам и ногам. Мало того, неразлучную четвёрку присобачили толстыми верёвками к толстому стволу какого-то дерева, выставив их, словно диких зверей в зоопарке, напоказ перед озлобленными конфедератами. Солдатня потешалась над пленниками, правда (по непонятной пока причине) никто и пальцем не смел их тронуть. Иногда в толпу рядовых вклинивались офицеры и, не скрывая вожделения, разглядывали Оти, в мыслях своих раздевая её донага и неистово совокупляясь. Солдаты делали то же самое, но более грубо - они озвучивали свою похоть вслух. Находились желающие позабавиться и с имперскими сержантами, что, впрочем, нисколько не удивило ни Орка с близнецами, ни Оти. Изголодавшиеся по женскому теплу и ласке мужчины любой действующей армии во все времена и во всех странах всегда находили и находят недостающее внимание в других таких же до смерти оголодавших вояках. Ведь деваться-то им некуда, гормоны бурлят, а женщин поблизости нет...
   "Война войной,- говорил Ли,- однако, против природы не попрёшь. Бойцам, в каком бы звании они ни были, необходима сексуальная разрядка. И если ты найдёшь, с кем захочешь это осуществить - делай! Те, кто откладывает на завтра, в следующую минуту могут оказаться мертвы - такое и в мирной жизни случается, а на войне...
   Ли очень выразительно посмотрел в глаза своей ученице и добавил:
   - Тем более, Оти, следует учесть, что в силу физиологических особенностей женщина гораздо более нуждается в близости, чем мужчина. Это закон природы.
   - А что же я скажу тому, кого полюблю по-настоящему? Что спала с кем попало...
   - А ты не спи с кем попало!- резко оборвал её Ли.- Выбирай. Всегда выбирай. Целомудрие находится не между ног, а в голове... и в сердце..."
   Опыт общения с Орком, Ромом и Ридом во многом помог Оти осознать себя женщиной. Ланкастер никому не отдавала предпочтения, но уж если отдавалась кому-то из них, то до последней капельки. В своём оргазмическом буйстве на грани между жизнью и смертью она не хотела и не могла действовать иначе. И ещё неизвестно, кто кем овладевал в момент близости: мужчина - ею, или она - мужчиной. Вопрос о ревности как-то отпал сам собой. Близнецы ухлёстывали за всеми хорошенькими "сестричками" из санчасти, да и так, когда подфартит, дарили свою влюблённость местному населению женского пола. Братья, флиртуя напропалую, никогда в делах амурных не прибегали к насилию над женщиной (правда, мужчинам-соперникам порой доставалось на орехи). Обаятельный Ром и более напористый Рид крайне редко получали от ворот поворот. А Орк... Орк искренне считал себя вассалом леди Ланкастер, и одновременно являлся ей другом, любовником и преданным до мозга костей слугой. И поэтому Орк думал (как ему казалось, совершенно справедливо), что не имеет права предъявлять претензии своей госпоже. Он прекрасно понимал, что, не будь Оти, не служить ему сейчас в элитных войсках, а валяться где-нибудь в луже под забором и смердеть перегаром...
   ... Оти уловила некое странное движение среди гомонящей толпы. Совершенно неожиданно под сенью деревьев воцарилась тишина, и солдаты (преимущественно чернокожие) во мгновение ока куда-то испарились. Осталось четверо белокожих рядовых, сержант-азиат и негр капитан, который не ушёл только потому, что караулил пленников. Оти ради любопытства подстроилась к его ощущениям и явственно почувствовала, насколько сильно хочется капитану задать стрекача.
   "Что ж тебя так перепугало, бедняжка?"- посочувствовала Оти и... совершенно неожиданно увидела прямо перед собой колдунью Вуду. Может быть, в принадлежности именно к культу Вуду Оти ошибалась, но в том, что женщина занимается колдовством, у лейтенанта Ланкастер не возникло ни тени сомнений.
   Пленников рассматривала старуха, возраст которой мог быть и пятьдесят, и восемьдесят лет. Всклокоченные чёрные с проседью волосы, маленькие колючие глазки... Глубокие, точно шрамы от ножа, морщины на её лице появились, судя по всему, очень давно. Горб, похоже, достался колдунье от рождения. Коричневые истрескавшиеся длинные крючковатые ногти больше походили на когти хищной птицы-падальщика.
   "Интересно,- хмыкнула Оти,- откуда Учитель мог знать о колдунье? И где сейчас капитан Ли?.."
   - Если ты о том командире, который вырвался из окружения, то, скорее всего, он на пути к вашей армии,- неожиданно прокашляла колдунья прокуренным голосом.
   "О, дьявол, она читает мои мысли!"- спохватилась Оти и закрылась.
   - Да, читаю,- самоуверенно заявила колдунья и... тут же стала меняться в лице.
   Оти почувствовала, что в её мозги пытается нагло, бесцеремонно влезть чужак - и не может. Несколько минут шла молчаливая борьба, и на протяжении всего времени Оти и колдунья буравили друг друга прожигающими взглядами.
   Дуэль закончилась в пользу лейтенанта Ланкастер.
   - Я забираю их себе,- обратилась колдунья к капитану.- Отвяжи их.
   - А...- у капитана отвисла челюсть от бесцеремонности старухи.
   - Думаю, мой сын возражать не будет,- колдунья недобро улыбнулась.- Тем более, что ни ты, ни кто-то другой из твоих соплеменников не захочет оказаться на их месте.
   Близнецы и Орк очень удивились, когда капитан конфедератов безропотно разрезал все верёвки и освободил пленников. Сержанты ничего не понимали, в отличие от Оти, которая начала догадываться о том, что...
   - Мы зачем-то ей нужны, и она предложит нам сделку,- сказала лейтенант Ланкастер своим сержантам.
   Колдунья взяла Оти за подбородок, пристально всматриваясь ей в лицо:
   - Умная девочка... И ты умеешь закрываться в себе от посторонних... Так кто твой Учитель?!..
   Ланкастер не думала отвечать на вопрос, да и не слышала его. "Ради чего я жила?- она вгляделась в себя и немедленно исправила ошибку.- Нет, живу! Я живу, пока не мертва... И всё же... Ради чего стоит жить и умереть?!"
   Колдунья как-то странно посмотрела на Оти:
   - Я не могу ответить тебе на вопрос.
   - Какой вопрос?- изумилась Оти.
   - Тот, который ты только что задала себе вслух. О жизни и смерти. И я действительно хочу предложить вам сделку.
   - А если я... если мы откажемся?
   - У весов твоего вопроса о жизни и смерти только две чаши. Равновесие очень хлипкое. Ваш отряд крепко насолил моему сыну... главнокомандующему, и вы либо отправляетесь к нему на расправу, либо выполняете моё поручение - и свободны. Ваша услуга в обмен на ваши жизни.
   - Ты просишь врагов об услуге?- брови Оти удивлённо поползли вверх.- Однако же...
   - Это опасно. Смертельно опасно. Никто в трезвом уме не пойдёт туда, откуда никто не возвращался, однако вы... То, что вы сделали там, у ручья, не укладывается в рамки здравого смысла. Вас должны были трижды убить, а вы целы... И если бы я могла ещё заполучить твоего Учителя, который удрал...
   - Он не удрал!- вспыхнула Оти, и лицо её стало пунцовым до корней волос.
   Лейтенанту Ланкастер, чтобы сдержаться и не вцепиться в отвратительную старушечью харю, пришлось до хруста в пальцах сжать кулаки. Колдунья хрипло то ли рассмеялась, то ли закашлялась:
   - Я просто хотела проверить свою догадку, тот ли это человек... Конечно, он не удрал, и, скорее всего, постарается тебя... вас... вызволить. Наверное, будь у него время, ему удалось бы осуществить свой замысел. Я чувствую запах его мысли, я слышу его присутствие... Будет кровь... Много крови...
   У Оти на короткий миг вспыхнула надежда:
   - Если Учитель что-то задумал, его ничто не остановит! Или ты рискнёшь?!- Ланкастер вызывающе смерила старуху взглядом.
   - У меня не получится даже задержать его надолго... Может, даже Ужас Преисподней не остановит его...- колдунья с прищуром посмотрела на женщину-лейтенанта.- Его остановит время.
   - Время?
   - Да, время. Смерть - и та вынуждена считаться с ним.
   Оти задумалась: "Да, пожалуй, колдунья права. Даже Смерть вынуждена ждать, пока не истечёт отпущенное всему живому время. Так, время и Смерть мне неподвластны... О чём ещё говорила старуха? А, вспомнила!"
   - И что за Ужас Преисподней нас ожидает?
   - Страж,- колдунья воздела руки к небу и произнесла благоговейным шёпотом:- Морок, страж ворот ада, повелитель чёрных душ...
   Оти скептически усмехнулась:
   - Вы верите в привидения? И это в век технического прогресса и развития научной мысли? Вершат зло живые люди, а не бесплотные духи!
   - Ты напрасно смеёшься... Вам ужасно, смертельно не повезёт, если Морок найдёт вас! Впрочем, перейдём к делу.
   Старуха поманила костлявым узловатым пальцем стоявших в стороне Орка, Рома и Рида:
   - Пора ввести вас в курс дела,- колдунья задумчиво потёрла подбородок, глядя куда-то внутрь себя.
   - Не нравится мне эта бабуля,- пробасил Орк, склонившись над ухом Оти.- Не верь ей.
   Рид и Ром осторожно промолчали.
   Оти положила свою ладонь поверх кулачищи Орка:
   - Спокойно... Спокойно, ребята. В настоящий момент вопрос о вере не встаёт.
   - Вот именно,- осклабилась колдунья.- У вас нет выхода...
   - Врёшь,- хладнокровно перебила Оти.- У нас по крайней мере два выхода... Ну, так что от нас требуется?
   На лице колдуньи, изборождённом глубокими безобразными морщинами, промелькнула мимолётная тень уважения, восхищения и ненависти. Старуха выудила из складок одежды трубку с кисетом.
   - Я хочу,- сказала она, набивая табаком трубку,- чтобы вы принесли мне... принесли мне сердце блуждающей пирамиды.
   Четверо друзей выпучили глаза. После недолгого замешательства Ром прикрыл отвисшую челюсть:
   - По-моему, бабуля не в своём уме.
   - У неё гуси полетели,- поддакнул Рид.
   - Или башню сорвало,- Орк почесал затылок, мрачно ухмыляясь.
   - А самое главное, непонятно и запутано,- заключила Оти.- Если твоё поручение - загадка, то каков должен быть ответ? Мы все прекрасно знаем, что пирамиды не блуждают. Они стоят в песках Египта и хранят тайны фараонов. Или Блуждающая Пирамида - позывной секретного агента? Нам надо вырвать у неё сердце?
   Колдунья не отвечала ни на выпады Орка и братьев, ни на вопросы Оти. Старуха с наслаждением дымила трубкой, пуская пахучие кольца. Ланкастер удивилась, насколько ароматным может быть табак, словно и не табак вовсе, а какие-то благовония, что возжигают в местных храмах... Только докурив и вычистив трубку, колдунья удостоила друзей ответом:
   - Кое-кто несколько минут назад лепетал что-то о техническом прогрессе и развитии научной мысли. И разве не ваши поэты сочинили песню о стальных птицах, у которых вместо сердца - пламенный мотор? Девочка моя, мне нужен двигатель боевой машины атлантов. Пирамиды, построенные из камней, всего лишь бездействующие копии, хотя за счёт сохранённой формы они обладают некоторой энергией. Оригинал способен свободно перемещаться в плотной среде - в воде, в земле, может и в магме. Это что-то подобное подводной лодке, только величиной с пирамиду среднего размера. Её корпус построен из сверхпрочного жароустойчивого сплава, и со времён Древних никто больше так и не сумел создать ничего подобного. Я вижу, ты удивлена, девочка, моим познаниям и стилю речи. Напрасно ты думаешь, что... ведьма - это до жути тёмная личность, ничему кроме колдовства не обученная. У меня два высших образования - техническое и гуманитарное. И о современном мире и его достижениях я знаю многое такое, о чём ты и не догадываешься. Только вот что я тебе скажу, девочка моя...
   - Перестаньте называть меня девочкой!- возмутилась Оти, краснеющая всякий раз, когда старуха так её называла.
   - Хорошо, де... вушка моя. Так вот что я хочу тебе сказать: по сравнению с технологиями Древних современный "технический прогресс и развитие научной мысли" (колдунья явно передразнивала Оти) находятся в младенческом состоянии. Или вовсе в зародышевом.
   - Откуда вам... Откуда у вас такие сведения?- Оти недоверчиво разглядывала колдунью, словно вдруг увидела её впервые.
   - Когда увидишь блуждающую пирамиду, сама поймёшь.
   Старуха покопалась в холщёвой заплечной сумке и извлекла оттуда книгу в кожаном переплёте:
   - Вот перевод древних свитков, найденных в одной из пирамид фараонов. Взгляните...
   Оти взяла в руки что-то вроде краткой инструкции по обслуживанию и эксплуатации. "Краткое" пособие для столь сложного механизма перевалило за триста страниц с чертежами, схемами и сопроводительными текстами.
   Сержанты плотным кольцом обступили лейтенанта Ланкастер.
   - Ничего себе,- присвистнул Ром.
   - Вот бы порулить этой штуковиной,- мечтательно вздохнул Рид.
   Оти крепко задумалась, перелистывая страницы. Пока её друзья цокали языками, удивляясь и восхищаясь, Ланкастер напряжённо размышляла, и три глубоких складки залегли на её красивом высоком лбу:
   - Даже если с блуждающей пирамиды снято всё вооружение, в ней, судя по техническим характеристикам, можно разместить целую армию... и доставить в любую точку земного шара.
   Оти прямо и твёрдо посмотрела в глаза колдуньи:
   - Вы хотите получить для своего сына... главнокомандующего конфедератов супероружие, против которого будут бессильны все армии современности и ближайшего будущего... У простых людей его может и не быть, если...
   - Если что?- Ром нетерпеливо перевернул страницу.
   В разговор друзей вмешалась колдунья:
   - Твои опасения, девушка моя, были бы справедливы, если бы не Морок. Живым людям нельзя там долго оставаться - он убивает всех, кого находит...
   - Может быть, бабуля, то не дух, а выжившие солдаты Древних, а?- предположил Ром.- Точнее, их далёкие потомки.
   - Мальчик мой, люди очень быстро вырождаются. Великие династии давно исчезли с лица земли... Где сейчас фараоны? Или императоры Китая? Или вожди инков и ацтеков? Блуждающей пирамиде гораздо больше лет, чем ты можешь себе представить. Первые фараоны, которые ещё воспринимали существование боевых машин атлантов как реальность, пирамид из камня не строили. Строительство гигантских сооружений началось тогда, когда реальность стали принимать за вымысел, а вымысел - за реальность... Там, в машине атлантов,- старуха тыкала пальцем в землю,- нет живых людей. Я говорю вам как колдунья, способная вызывать духов и говорить с ними: в лабиринтах блуждающей пирамиды бойтесь Ужаса Преисподней...
   Оти задумчиво потёрла подбородок:
   - Хорошо, допустим, мы согласимся. И Вы всерьёз считаете, что четверо человек выволокут на поверхность двигатель такой гигантской махины?
   Вновь раздался похожий на кашель смех колдуньи:
   - Девушка моя, двигатель блуждающей пирамиды способен унести и ребёнок.
   - Вот как? И что же сей миниатюрный агрегат из себя представляет?
   Колдунья пролистала несколько страниц и ткнула корявым пальцем в рисунок:
   - Вот. Очень похоже на человеческое сердце и по виду, и по размеру. Увидите - не ошибётесь. Исходя из текста, легко снимается и прост в обслуживании. Как и вся пирамида в целом.
   - А Вы не боитесь,- влез в разговор Рид,- что мы просто угоним ваше чудо техники, куда нам вздумается?
   - Вы умрёте прежде, чем разберётесь, как ей управлять. Морок идёт на всплеск энергии. Как только вы включите силовую установку, вы обречены. Но даже если вы ни к чему не будете прикасаться, он всё равно вас почувствует, только не сразу...
   - Вот прицепилась со своим Мороком,- раздражённо прошипел Ром.- Тьфу ты, нечистая сила!..
   Оти предостерегающе подняла руку:
   - Спокойно, ребята! Не горячитесь! Проверить, где правда, а где ложь, мы сможем только внутри. При условии, что туда попадём...
   И, обратившись к колдунье, Ланкастер коротко поклонилась:
   - Мы согласны. Веди нас.
   Старуха скривилась в жуткой гримасе, что следовало принимать за улыбку:
   - Не нужно никуда идти, нужно ждать,- и колдунья проворно полезла на дерево.
   - Ну, чего уставились?!- крикнула она сверху.- Прикосновение к поверхности движущейся пирамиды парализует на сутки, а у вас будет только девять часов!
   Когда друзья вскарабкались наверх и расселись на ветвях вокруг колдуньи, молчавший до этого Орк спросил:
   - Бабуля, а вы пытались выкурить чудо-юдо и захватить пирамиду?
   - Мальчик мой... Каждые тридцать шесть лун она появляется здесь, в Низине Мертвецов, точно в назначенный кем-то час. Пирамида сожрала не меньше дивизии отборных солдат, мы пускали внутрь самые убийственные отравляющие вещества. Во времена моей юности мой отец приказал повернуть русло реки. Затопив низину, пирамиду доверху заполнили водой... Когда мне исполнилось сорок, команда специально обученных аквалангистов нашла и открыла шлюзы - вода из коридоров пирамиды ушла, но обратно никто из тридцати семи не вернулся. Морока нельзя убить ни одним известным мне способом. И поверьте, детки мои, лучше вам не попадаться ему на зубок.
   В наступившей тишине отчётливо слышался шорох каждого листика дерева, на котором расположилась странная компания. Затянувшуюся паузу нарушила Оти:
   - Вы бы не обещали нас отпустить, имей мы хоть один шанс из тысячи. Слишком ценная для нас информация, чтобы оставаться в живых.
   Во взгляде колдуньи лейтенант Ланкастер прочитала уважение.
   - Ты права, девушка моя. Но тех, кого отпустит Ужас Преисподней, я не осмелюсь обманывать. Я сдержу слово...
  
   ... Сразу после заката солнца Оти задремала, и ей приснился странный сон. Как будто она в древности была китайской императрицей, муж её погиб, а сын ещё не вырос, и поэтому она сама управляла государством. И перед началом военного похода призвала она к себе трёх лучших военачальников своих и спросила:
   - За что вы скорее станете сражаться: за идею или за плату?
   - За идею!- немедленно ответил один.
   - За деньги,- немного подумав, потёр руки другой.
   Третий, поразмыслив, поклонился, и, глядя императрице в глаза, промолвил:
   - Я буду сражаться за идею... если она достойно оплачена!..
  
   ... Проснулась Оти от сильной вибрации.
   Дрожь явственно ощущалась даже здесь, в нескольких метрах над поверхностью земли, из нутра которой выползало наружу нечто чёрное и блестящее.
   Ром и Рид продирали глаза:
   - Что за чёрт?!- выругался один близнец.
   - О, дьявол!- бранился другой братец.
   - Эта хрень действительно существует...- Орк хотел почесать затылок, да его рука так и застыла на половине дороги, повиснув в воздухе.
   Запахло озоном и чем-то незнакомым.
   Оти наблюдала молча, но какое-то странное предчувствие прозвучало в глубине её сердца далёким-далёким эхом...
  
   ... Перед глазами Оти возникло видение, воспринимаемое ею наяву. Ланкастер увидела себя и Учителя быстро идущими по подземным лабиринтам. И, хотя у Оти и её Наставника много тысяч лет назад были другие тела, она узнала в вооружённых людях себя и Ли. Следом за ними неслышными тенями скользили три воина из элитного отряда - её личные телохранители...
   Неожиданно из боковых коридоров высыпали вражеские солдаты, и завязался бой. Несмотря на значительный перевес сил со стороны нападавших, Оти временно оказалась не у дел: со спины её прикрывали гвардейцы, сдерживавшие натиск дюжины крепких, но не очень ловких бойцов. Телохранители рубились короткими обоюдоострыми клинками молча, с двух рук, и топили в своём молчании и вражеской крови яростные вопли врагов. Между мелодичным треньканьем мечей то и дело раздавался булькающий хрип и звук падающего тела. Поэтому, не беспокоясь за свою спину, Оти любовалась красотой, стремительностью и плавностью движений Учителя. Он один связал боем восьмерых: каким-то непостижимым образом создавая вокруг себя убийственный водоворот, Ли неуловимым движением втягивал во вращение трёх-четырёх человек одновременно. Солдаты, свирепея, бросались на Наставника Оти, но, подхваченные вихрем его энергии, то рассыпались и падали в разные стороны, то отлетали от Ли, точно с разбега ударившись о скалу. Ли каждую секунду становился другим: перетекал с места на место, врастал в пол, взмывал в воздух... Оти даже не всегда успевала заметить, когда Учитель наносил удар, но всякий раз после столкновения с ним один из солдат оставался лежать на полу то разрубленный снизу доверху, то рассечённый сверху донизу. И тут откуда-то из-под свода пещеры, из вертикального её ответвления вывалился устрашающего вида громила, по весу раза в три тяжелее Оти и выше её на две головы. Несмотря на свои габариты, он мягко приземлился на пол и, проворно перекатившись, резко выбросил руку с широким тяжёлым мечом в сторону Оти с такой силой, точно хотел пригвоздить её к стене, вонзив клинок по самую рукоять в её грудь. И, хотя девушка успела увернуться, описав своими клинками полусферу, всё же она почувствовала лёгкий укол в сердце и сразу поняла, что перед ней непростой противник.
   Коротко вскрикнув, Оти усилием воли постаралась вытеснить из себя чужеродную энергию, и, не мешкая, нанесла ответный удар сразу с двух рук, мысленно четвертуя врага. Толстяк, по-видимому, не ожидал встретить в хрупкой на вид девушке достойного противника: клинки Оти он отклонил, но почувствовал, словно два острых кошачьих коготка процарапали его от правой ключицы к селезёнке и от левой ключицы к печени. Боль подхлестнула монстроподобного громилу, и он начал двигаться ещё быстрее, а вместе с ним и Оти. Наскок, выпад, уход в сторону, удар, отражение атаки, снова наскок... В какой-то момент клинки оказались ни к месту, и Оти, изловчившись, нанесла удар ногой в пах. Толстяк начал скрючиваться от боли, и потому его ответный удар локтем в горло пришёлся чуть ниже. Оти пролетела два метра, ударилась затылком о стену, и тьма застила её глаза... Когда она снова открыла свои дивные очи, то увидела возвышающуюся над собой тушу противника, заносящего меч для последнего удара. Время вдруг загустело и стало липким, словно патока. "Как он хорошо дерётся! И владеет мечом почти как мой Учитель",- думала Оти, лёжа на полу и наблюдая, как из груди толстяка на миг показался и снова исчез клинок. Девушка едва успела откатиться из-под падающего на неё массивного тела - и прямо под ноги Наставнику.
   - Как ты?- коротко спросил Ли, подавая руку.
   - Тело целое, только ушиблась маленько,- ответила Оти.- Но это не простой солдат. У него... есть свой Учитель.
   Оти с уважением поклонилась поверженному врагу и добавила с огорчением:
   - Наверное, он более способный ученик, чем я...
   Ли пристально вглядевшись сквозь глаза своей ученицы в её душу, погладил Оти по голове:
   - Повреждения, которые он тебе нанёс, не смертельны. Главное, твой дух не сломлен, а опыт - дело наживное...
   Подошли телохранители Оти, двое из них имели ранения: один слегка прихрамывал, у другого сквозь повязку на голове сочилась кровь. Ли окинул их взглядом и остался доволен. Он повернулся к девушке:
   - Императрица, вы вчетвером должны уходить. Через нижние ярусы выберетесь к подземной реке, и плывите по течению. Там, где она выходит на поверхность, стоит наш арьергард. Нас будут ждать до рассвета...
   - Наставник, а ты...
   - Мне нужно повидать Учителя этого человека,- Ли кивнул в сторону коченеющего на полу огромного тела.
   - Как императрица, я приказываю тебе...- начала Оти.
   - Я не твой верноподданный!- пресёк свою ученицу Ли.- Немедленно уходите, Ваше величество, иначе гибель Вашего мужа окажется напрасной...
   У Оти сжалось сердце: всего несколько часов назад они предавались страстной жаркой любви и ласкали друг друга, упиваясь в экстазе наслаждением и нежностью... Всего два месяца были они мужем и женой...
   - Нельзя дать заговорщикам ни единого шанса,- Ли подошёл и обнял Оти.- Потому, что через семь месяцев у тебя родится сын. Ты должна выжить и сохранить наследника, иначе Поднебесная утонет в крови. Ступайте немедленно! Возможно, я ещё присоединюсь к вам... чуть позже.
   Ли развернул Оти от себя и слегка подтолкнул её в спину, а сам направился в противоположную сторону - туда, откуда они пришли. Он сделал пару шагов и, обернувшись, бросил вслед удаляющейся четвёрке:
   - Когда выберетесь, назначь этих троих своими военачальниками! Пока они будут служить тебе, наследник может не опасаться заговоров!!!
  
   ... И вот Оти снова бредёт по лабиринтам, с той лишь разницей, что теперь вместо телохранителей с ней шли её друзья и... она осталась без Учителя.
   Колдунья не обманула: трупов в коридорах пирамиды оказалось великое множество. Все они не разложились, а мумифицировались, и можно было рассмотреть на их телах ужасные раны, от которых они погибали.
   Стены коридоров и потолок светились тем же мерцающим голубоватым светом, что и наружная обшивка. По-видимому, пирамида некоторым образом собирала отражённый свет полной луны и подавала его во внутренние помещения. Оти предположила, что днём здесь будет очень светло, особенно когда солнце в зените... Увидеть бы его снова...
   Однако, пора и вооружиться.
   Колдунья не случайно никому не выдала оружия,- здесь, в коридорах и переходах пирамиды, можно было найти практически любое. Попадались и современные образцы, и устаревшие, и настолько древние, что Оти даже не знала, как ими пользоваться. Одного друзья не понимали: почему ничто не испортилось, не поржавело, хотя некоторые экземпляры пролежали в воде как минимум двадцать лет?! Даже смазка в некоторых образцах выглядела и пахла как новая, будто эти пулемёты и автоматы только что сошли с конвейера. Ещё Оти обнаружила изорванные в клочья куски телефонного провода и пару разбитых катушек - по-видимому, одна из неудавшихся экспедиций внутрь пирамиды пыталась поддерживать связь с оставшимися наверху. Радиосвязь, по словам колдуньи, глохла за первым же поворотом.
   Внезапно Оти остановилась: она увидела на полу довольно древние мумии - судя по одежде и по тому оружию, которое при них находилось. И именно оружие потрясло Ланкастер - такими же мечами она сражалась в своём видении! Оти жестом остановила идущих за ней друзей и, присев на корточки, взяла два приглянувшихся ей меча в руки. "Удивительно, ни пятнышка ржавчины. И как такая убийственная красота сохранилась на протяжении стольких тысяч лет?!"
   Оти поднесла один клинок поближе к мерцающей стене, чтобы получше рассмотреть его, и у неё вдруг возникло странное ощущение, что когда-то давно она и вправду держала в своих руках подобное оружие... На клинке, словно из глубины, из беловато-серебристого стального сияния выступали тёмно-сизые знаки. Оти закрыла глаза и попыталась слиться с оружием в одно целое. Девушка выдохнула энергию из рук в мечи, насыщая их своей мыслью до самого острия, и... неожиданно для себя она ощутила зудящие покалывания в обеих ладонях - мечи отвечали ей!!!
   - Нам лучше взять это,- уверенно заявила Оти.
   - Точно?- засомневался Рид.- Ты попрёшь с мечом против пулемёта?!
   - По-видимому, Морок существует на самом деле. И моя интуиция подсказывает мне, что пули его не берут...- Оти отколупнула кончиком меча от стены вплющившуюся в неё пулю и поднесла этот кусочек металла к глазам:-... даже серебряные.
   - А мечи, значит, его возьмут. Как же! Он ведь их тоже убил,- Ром задумчиво потёр подбородок.
   - Нет,- твёрдо ответила Оти.- Эти жрецы были убиты другими жрецами... Похоже, здесь горела жаркая битва. Посмотрите, одежда у них разная - как форма двух армий. И мечи - у одних тонкие и изогнутые, у других широкие и прямые... И раны у них рубленые и колотые, в отличие от прочих... Такое впечатление, что те, прочие, разорваны на части саблезубыми тиграми. Только почему-то никто не съеден...
   - Наверное, они были невкусные,- улыбнулся Орк, выбирая себе мечи побольше и поувесистей.
   Неожиданно рукояти мечей в руках Оти начали вести себя довольно странно: вместо того, чтобы нагреваться от тепла её рук, они стремительно остывали... И ладони Ланкастер покалывали и зудели сильнее с каждой секундой... И время... Вот, время! Оно загустело и стало липким, словно патока, как тогда...
   Оти почувствовала нацеленную на её сердце злую мысль, резко вскрикнула и ушла с линии атаки, одновременно описывая клинками защитную полусферу. Она успела только мельком разглядеть нападавшего, потому что в следующий миг его жуткий хвост ударил девушку в грудь чуть пониже горла...
  

* * *

ГЛАВА 22

ДОГАДКИ АЛЕКСЕЯ ПОДТВЕРЖДАЮТСЯ

  
   Как всегда, Алексей не знал, с чего начать. И почему общение с Тором вызывает у него такие трудности? И в то же время - вот парадокс!- Алекс ни с кем, кроме Тора, не испытывал такой непостижимой лёгкости, ведя беседу.
   Сегодня Алексей не хотел задавать вопросов о переходе во времени и пространстве, о Боге и тому подобное. Он всего лишь хотел узнать... точнее, подтвердить или опровергнуть пару догадок, которые недавно посетили его светлую голову.
   Тор, завидев его, иронично улыбнулся:
   - Привет, Алекс? Я вижу, вопросы назревают в тебе, словно чирьи. Прости за сравнение, но уж шибко болезненно ты... перевариваешь общение со мной. Если это так мучает тебя, может, лучше прекратить...
   Алексей поспешно замахал руками:
   - Нет, нет, что ты! С кем я ещё смогу так... проводить время.
   Тор многозначительно хмыкнул.
   - И ещё,- продолжал Алексей,- Александр Григорьевич интересуется, что я такого нашёл в общении с тобой. Я вот что хотел тебе сказать: знаешь, по-моему, первый испуг у Циркуля прошёл... У меня есть подозрение, что он затевает что-то нехорошее, причём не только по отношению к тебе. Хорошо бы Колю снова припугнуть, чтоб не дурил.
   - Тебе страшно?
   - Нет, я опасаюсь... что нас могут разлучить. Переведут тебя в другую больницу, или, ещё того хуже, сграбастают КаГэБэшники...
   - Ну, с меня ваши чекисты ничего не поимеют. Вот Партийцы были бы очень рады меня видеть... А в вашем мире мои знания применить особо некуда. Разве что мои способности... э-э... перемещаться, так ваша наука не располагает средствами, чтобы смоделировать или хотя бы проанализировать моё умение.
   - Может быть,- не успокаивался Алекс.- И всё равно, они с удовольствием разберут тебя на запчасти... если, конечно, схватят.
   - Вот именно. Что ещё у тебя там? Выкладывай, не стесняйся.
   Алекс немного помялся и, наконец, решился:
   - Скажи мне, Тор... Я видел, что ты проделал с Циркулем. И, насколько я понимаю, если ты захочешь, тебя здесь ничего не удержит...
   - Я сразу тебя предупреждал об этом, в первый же день.
   - Извини, я раньше не сильно тебе верил. То, о чём ты рассказывал и продолжаешь рассказывать, во многом противоречит официальной науке. Теперь я понял, что официальные источники и лица часто становятся источником лжи и разврата... Но сейчас я не об этом. Ты ведь со своими способностями мог бы спокойно жить в нашем мире... даже не работая. Прости, конечно, вряд ли ты стал бы воровать, просто без прописки тебя не взяли бы на работу...
   - Ты что, обдумывал план моего... спасения? Спасибо, Алексей.
   - Нет, ты не так понял... То есть, не совсем так. Конечно, я соглашусь тебе помочь, если ты надумаешь бежать, и даже могу подыскать тебе кой-какую работёнку на первое время...
   - Я весьма тронут твоей заботой,- Тор качнул головой, приложив правую руку к сердцу.- Но что же ты хочешь узнать? Твои мысли так спутаны, я разобрать не могу, о чём конкретно ты ведёшь речь. И о чём думаешь...
   - Очень о многом. Например... Мог бы ты жить на свободе... в Москве?
   Ответ Тора похоронил надежду Алекса:
   - Палата, больница или город... Размер клетки не имеет значения. Благодарю за предложение, и всё же... Нет, Алексей. Сейчас мне нужно оставаться на одном месте - так меня быстрее найдут... остальные части Целого. Если же я выйду в мир, то, предвижу, мои перемещения не ограничатся одной лишь Москвой хотя бы потому, что у меня нет ни паспорта, ни прописки... Конечно, я могу загипнотизировать милиционера, подошедшего с проверкой. А если их будет несколько? Мне придётся гипнотизировать весь экипаж? Кроме того, существует ряд других причин, о которых я не имею желания распространяться. Спасибо, Алексей, но я вынужден тебя огорчить. Если я уйду отсюда, соединение Ключей в Целое растянется на годы, а так...
   - А что так?- спросил Алексей с побледневшим и осунувшимся лицом.
   - Максимум... месяца два-три. Я могу и ошибиться, конечно, но не сильно.
   - Мне... будет очень жаль, когда... когда ты покинешь... когда ты уйдёшь от нас. Мне будет не хватать тебя. И, знаешь, я... люблю слушать, как ты рассказываешь притчи. И мне очень интересно узнать, что случилось дальше... с вами.
   - Я думаю, что успею рассказать тебе всё вплоть до того момента, как я оказался здесь.
   - Ты меня немного утешил,- Алексей глубоко вздохнул.- Александр Григорьевич предупредил меня, чтоб я был поосторожнее и не вёл... записей относительно тебя. Думаю, он начал о чём-то догадываться. И о Циркуле тоже. И почему Колька такой?- Алекс пожал плечами.
   - Он просто завидует. Завидует всем, кто лучше его. А поскольку Циркуль - серость, то зависть его практически безгранична. А зависть таких масштабов неизбежно соприкасается и сливается со злобой. Скорее всего, он таким и помрёт - исправит его разве что чудо, а чудеса случаются крайне редко...
   Алексей опять глубоко вздохнул.
   - Кстати, Алекс!- Тор легонько хлопнул себя кончиками пальцев по лбу.- Раз уж мы заговорили о зависти, то у меня для тебя есть
   ПРИТЧА О ДВУХ ДОСКАХ:
   В одном восточном монастыре, выдолбленном в скалах, жили монахи. Каждый сам себе высекал и комнату, и "мебель" в ней. Вся нехитрая утварь состояла из пуджари*, стола, кровати и чашки - естественно, всё это было вырублено из камня. И пока кандидат не построит себе жильё, он не имел права пройти обряд посвящения в монахи.
   Каждый испытуемый мог вместе со всеми медитировать и, конечно же, трудиться во благо общины: рубить дрова, таскать по крутому склону воду в монастырь, обрабатывать рисовые грядки...
   И вот однажды пришёл в обитель юноша. Его приняли, и всего за год молодой человек сделал то, на что у других уходило несколько лет - настолько он оказался целеустремлён и настойчив.
   Настоятель храма созвал хувараков**, чтобы сказать им о своём решении.
   ________________________________________________________________________
   * - аналог в христианстве - алтарь
   ** хуварак - старший ученик.
  
   - Что вы успели узнать о нём хорошего и плохого? Достоин ли он стать нашим братом по духу?
   - Я скажу!- выступил вперёд хуварак с позеленевшим от зависти лицом.- Все мы, Учитель, проходили много лет тяжкие испытания. Все мы сквозь невзгоды и лишения шли долгие годы к тому, чтобы братство приняло нас. А этот выскочка всего за год... Срок
   испытания надо увеличить!
   Наставник погладил седую бороду и, спокойно улыбнувшись, ответил:
   - Все мы знаем: для того, чтобы иметь право стать нашим братом, существует одно условие. Нужно высечь из камня пять вещей, и не каждый заканчивает даже келью, а кто-то отчаивается на чашке... Однако сроки никто не ограничивает. Сколько времени ты потратил на всё?
   - Три года, девять месяцев и четыре дня! Только двое справились быстрее...
   - Верно,- согласился Наставник.- У меня ушло три года и один день, а этот юноша... Выходит, он проявил в три раза больше усердия, чем я, кого вы называете Учителем... Поэтому твой довод отклоняется.
   А получилось так, что все хувараки видели, как этот юноша прошлым вечером внёс в свою келью две доски и положил их на свою каменную кровать. Никто не придал значения поступку юноши, кроме завистливого хуварака.
   - Есть ещё возражения?
   - Да!- ещё больше позеленел завистливый хуварак.- Этот выскочка... Этот мальчишка слишком мягкотел, чтобы стать нашим братом! Все мы спим на каменных кроватях, а он... он позволил себе мягкую перину!
   - Вот как?- удивился Наставник.- Позовите его, пусть он сам объяснит свой поступок.
   Юноша пришёл, и, выслушав обвинение в свой адрес, спокойно ответил:
   - Наставник... Семья моя небогата, и поэтому я и все мои братья и сёстры спали на деревянном полу. Запах сосновой смолы напоминает мне о доме и согревает сердце. Но если ты скажешь, Наставник, я унесу доски...
   - Не надо! Оставь их себе. Мне гораздо ближе тот, кто живёт в мире с миром, чем тот, кто отрекается от него... пусть даже во имя Высшего Божества.
   И, обратившись к ожидающим его решения хуваракам, Наставник сказал:
   - Сегодня вечером этот юноша пройдёт обряд посвящения и станет нашим братом по духу.
   Все хувараки, улыбаясь, бросились поздравлять юношу. И только один, злобно скрипя зубами и гневно вращая глазами, молча вышел вон...
  
   - Интересная притча,- из-за угла вышел Александр Григорьевич.- И, насколько я понимаю и чувствую, ты рассказывал её не одному Алексею... здесь и сейчас, ведь так?
   Александр Григорьевич подошёл вплотную к Тору, и взгляды их встретились. Несколько минут между ними шло молчаливое напряжённое общение, от которого воздух вокруг них словно насыщался электричеством.
   Лёгкая тень испуга, появившаяся на лице Алекса при появлении дежурного врача, постепенно сошла на нет. Медбрат Лёшка (как звали его местные психи) слышал в своей голове обрывки диалога между Александром Григорьевичем и Тором, и поначалу решил, что немного тронулся умом: ведь ни тот, ни другой не раскрывали рта... Тогда Тор оторвал свой взгляд от глаз врача:
   - Алекс, извини... Мы непозволительно громко разговаривали.
   - Да-а...- Григорьич задумчиво потёр подбородок.- Тут есть над чем поразмыслить. Наш пациент не так прост, как кажется...
   - Вы не выдадите нас?- с мольбой чуть ли не простонал Алексей.
   - В том нет ни малейшей необходимости. Однако возникает проблема совсем другого рода. Как человек я вполне понимаю твой интерес к Тору, Алексей. Как врач я могу заверить, что Тор вполне здоров и более не нуждается в лечении. И вообще вряд ли нуждался. Весь этот спектакль был разыгран пациентом намеренно и, я бы сказал, весьма и весьма убедительно. И всё же... м-м-м...- дежурный врач, продолжая тереть подбородок, перевёл взгляд куда-то вправо и вверх.- Мы не можем долго скрывать факт выздоровления больного.
   Алексей схватился руками за голову:
   - Боже, это катастрофа...
   - Алекс, успокойся,- Тор ободряюще положил руку на плечо друга.- У нас есть ещё немного времени.
   - Сколько?- простонал Алексей.
   Александр Григорьевич подошёл поближе и очень тихим голосом сказал:
   - Примерно через месяц ожидается комиссия. До её прибытия... я вас прикрою. Но прошу тебя, Алексей, будь поосторожней. Особенно с Николаем. Не знаю, чем вы его так напугали, он боится даже думать об этом, но, похоже, он готов заключить договор хоть с чёртом, лишь бы избавить себя от вашего присутствия.
   - Зато некоторые пациенты без его неустанной "заботы" пошли на поправку,- заметил Алексей.
   - Это верно,- кивнул головой Григорьич.- Однако теперь его злоба не имеет выхода, что становится опасным. Он просто может лопнуть, как переспелый арбуз.
   - А можно его отправить в отпуск?- предложил Алексей.- На месяц. На какие-нибудь воды. Пусть отдохнёт, нервишки подлечит...
   - Хорошо придумано... Ладно, постараюсь что-нибудь сделать.
   Дежурный врач повернулся было, чтобы уйти, но, задержавшись, остановился вполоборота к Алексею и приставил указательный палец правой руки к груди медбрата:
   - Алекс, настоятельно рекомендую тебе уничтожить все записи. Если Николай сорвётся и начнёт "стучать", тебе не поздоровится,- и Александр Григорьевич пошёл прочь.
   - Я... Я... Я не могу этого сделать,- потупил глаза Алексей.- Это единственная память о Торе...
   Алексей вздрогнул от взрыва смеха.
   - Ты говоришь обо мне, словно о покойнике,- просмеявшись, Тор глубоко вздохнул и медленно выдохнул.- Ну, уморил...
   - Смешно тебе,- опустил голову Алекс.
   - На самом деле мне больше грустно, чем смешно. Только без смеха мы загнёмся гораздо быстрее, чем за нами придёт смерть. Представь, она пришла, а ты лежишь с кислой миной, уже давным-давно умер и воняешь...
   Алексей взглянул Тору в лицо и улыбнулся кончиками губ:
   - Нет уж, я постараюсь дожить до смерти.
   - Постарайся, друг...
   Тор обнял Алексея, затем зашёл в свою палату и закрыл за собой дверь.
   - Подожди!- Алекс протиснулся вслед за ним в щель.
   - Опять любопытство, да?
   - Да,- зарделся Алексей.- У меня что, на лбу написано, что я веду дневник?
   - Конечно. Невидимыми чернилами, которые проявляются в ультрафиолете,- улыбнулся Тор.
   - Нет, я серьёзно.
   - Серьёзно? Если кто-то о чём-то думает, его мысли можно прочитать... или нечаянно услышать. Ты ведь слышал нашу беседу сегодня...
   - Да, немного... Только обрывки фраз, из которых я ничегошеньки не понял.
   - Здесь нужна тренировка. Способности у тебя есть, приложи некоторые усилия, и у тебя тоже получится.
   - А почему...- не унимался Алексей.- Почему Григорьич согласился помогать тебе?
   Тор хмыкнул и ответил далеко не сразу. Алексей выжидающе смотрел другу в лицо, терпеливо ожидая. Наконец, Тор не очень охотно разлепил пересохшие губы:
   - Он делает это не ради меня, Алексей. Он помогает тебе.
   - Мне? Но почему?!- на лице Алекса отразилось неподдельное удивление.
   - Просто ты... Очень напоминаешь ему его друга, который погиб в Афганистане. Друг умирал у него на руках, а он ничего не мог сделать...
   Алексей рискнул высказать своё предположение, стремительной птицей промелькнувшую мысль:
   - А его друга часом... не Лёхой звали?
   Тор утвердительно кивнул.
   Потом друзья помолчали. По напряжённо пульсирующим жилкам на висках Алексея было видно, что в его голове и сердце кипит работа.
   - Я принял решение,- Алекс сжал кулаки.- Ведь Александр Григорьевич не предаёт память своего друга и ради неё рискует многим... Пусть ты назовёшь это безрассудным, но я не только не уничтожу записи о тебе, я... сделаю их копию и спрячу в надёжном месте. Вот. Завтра же и начну.
   ... На следующее утро, возвращаясь с дежурства домой, Алексей зашёл в комиссионный магазин и приобрёл там вполне приличную печатную машинку с запасной лентой к ней.
   А Циркулю Александр Григорьевич выхлопотал двухнедельную путёвку в Белокуриху. Как он говорил, бесплатно, за счёт профсоюза. Тор, конечно, не верил этому, и Алексей тоже, главное - остальные поверили, и, жутко завидуя, мусолили новость в больничных коридорах, страстно взывая к справедливости: мол, я-то гораздо лучше какого-то там недоумка, и почему дуракам так везёт?
   Александр Григорьевич лично проводил Николая на вокзал и посадил в вагон. Когда поезд тронулся, врач-десантник помахал ему вслед:
   - Fly away, my flamingo!..*
  

* * *

   ________________________________________________________________________
   * - катись колбаской, мой поросёночек!**
   ** - разумеется, автор умышленно заменил розового фламинго на розового поросёнка, чтобы более ярко передать истинный смысл изречения

ГЛАВА 23

ВСТРЕЧА У ПЕРЕХОДА

  
   ... Оти стояла в деревенской избе своей бабушки посреди комнаты у древнего досчатого стола и наливала в гранёный стакан воду из старого помятого медного чайника, как вдруг отворилась дверь и вошёл её отец, который умер три года назад незадолго до её совершеннолетия. Он поздоровался с дочерью и немедленно вышел вон, а она то ли от неожиданности, то ли по невниманию пролила воду на стол, и пролитая жидкость тут же затвердела. Оти взяла в руки одну из затвердевших брызг, ожидая, что вода превратилась в лёд (и попросту замёрзла посреди лета?!) - но нет!- кусочек воды оказался тёплым и сухим на ощупь. Девушка удивлённо посмотрела на то, что держала в ладони: полупрозрачное дымчатое вещество серо-голубого цвета. Когда же Оти положила это нечто в рот, оно моментально превратилось в воду - необычайно безвкусную и холодную, и в ту же секунду вокруг заклубился невесть откуда взявшийся туман той же окраски, что и застывшие на столе кристаллы. Вскоре мерцающая дымка скрыла от взора окружающее пространство, и все формы исчезли... Так продолжалось недолго - туман уплотнился, вытянулся живым существом и образовал раструб, похожий на воронку смерча. Его длинный изогнутый хоботок плотоядно зашевелился, утолщение сверху, напоминающее шляпку ядерного гриба, хищно задрожало, и вся образованная из тумана конструкция замерцала призрачным светом. Хоботок, около метра в диаметре, приблизился к Оти и втянул её в своё нутро...
   ... Оти не помнила, как она двигалась внутри поглотившей её трубы. Когда мерцание прекратилось, девушка осознала, что находится где-то на пути к миру мёртвых - неестественность, нелепость, абсурдность окружающего пространства проявлялась всюду и слишком бросалась в глаза, чтобы этого нельзя было не заметить! Место, где она оказалась, весьма отдалённо напоминало заброшенный полустанок, и все собравшиеся на нём ожидали последний поезд, который заберёт их отсюда навсегда... Оти видела умерших людей, которые даже разговаривали между собой, только смысла их речей она не понимала и потому предпочитала молчать.
   Потом пришёл поезд, и они долго куда-то ехали, и высадились где-то посреди бескрайней, занесённой белизной и тишиной равнины. К тому времени были произнесены все слова, передуманы все мысли... Люди стали походить на гипсовые слепки с самих себя, и, замерев, ожидали...
   И вот настал момент, когда появилась их Госпожа, Владычица Мёртвых - Смерть. Иссохшее её тело, покрытое на сей раз вместо одежды синюшно-пепельной кожей, напоминало древнюю мумию, восставшую из могилы.
   Смерть подошла к Оти и прикоснулась к её груди - Ланкастер сразу стало зябко и неуютно, она потеряла дар речи и способность двигаться.
   - Останься здесь, с нами,- проворковала Смерть и начала опутывать девушку своими чётками.
   А Оти хотела жить! Ведь там, в смертельной опасности, остались её друзья! В голове и груди Оти набатом зазвенели слова:
   НАМО ГУРУВЭ,
   НАМО БУДДХАЯ,
   НАМО ДХАРМАЯ,
   НАМО САНГАЯ!*
   ________________________________________________________________________
   * - мантра-прибежище, весьма эффективна при отражении энергетической агрессии
  
   И, как только прозвучало последнее слово, Оти до предела напрягла все свои духовные и физические силы и разорвала чётки Смерти: Чёрная Нить гулко лопнула, и коричнево-красные бусины, похожие на сгустки запёкшейся крови, посыпались вниз. Падая к ногам Оти на белое покрывало Вечности, бусины превращались в живую горячую кровь и растапливали снег Небытия вокруг девушки, обнажая под безжизненными льдистыми крупинками чёрную землю и робкие зелёные росточки на ней, затаившиеся до весны Рождения...
   ...Тут лейтенанта Ланкастер подхватила необоримая сила и зашвырнула обратно в трубу-воронку. Оти ещё успела заметить, как растрескивается и крошится тело Смерти, и лоскуты её обрывающейся кожи пожухлыми листьями отлетают с ломающихся и рассыпающихся в прах костей...
  
   ... Оти открыла глаза, увидела над собой потолок коридора блуждающей пирамиды и почувствовала своё тело, налитое невиданной силой. Девушка пружинисто подскочила, подстёгнутая диким рёвом и лязгом мечей.
   Рид и Ром, все в крови, лежали на полу, а Орк оказался зажат в углу, и Морок занёс над ним свою когтистую лапу, чтобы добить: отступать человеку больше было некуда.
   Орк увидел, что Оти встала, и, отчаянно бросившись вперёд, вонзил в грудь Мороку два широких меча, и тут же гигантские когти Ужаса Преисподней с хрустом разорвали рёбра человека. Удар огромной силы отбросил Орка на добрый десяток метров, а Морок, даже не поморщившись, молча выдернул из своего тела изогнутые клинки и издал громогласный победный рёв, от которого содрогнулись стены коридоров. Раны монстра мгновенно затянулись - не успело выступить не единой капли крови... Если она вообще была у злобного исчадия ада.
   Оти увидела гибель друга, и её охватила неописуемая, необузданная ярость. Невероятным напряжением воли Ланкастер заставила себя двигаться так же, как и её Учитель - Ли, когда брал в руки холодное оружие, превращался в сверкающую сталью смерть. И сейчас Оти говорила себе: "И я смогу! Я смогу! Я - МОГУ!"
   Своим настойчивым желанием Оти всколыхнула такие глубинные пласты подсознания, куда при иных обстоятельствах вряд ли можно было добраться. И из этих слоёв, скрытых веками, наружу вырвалось нечто...
   Оти перекатывалась с места на место, словно шарик ртути. Когда Морок наносил удар, шарик как будто разделялся надвое, но тут же снова сливался в целое. И с каждым мгновением боя девушка-шар вращалась быстрее, и клинки свистели: ж-жуть-с-смерть, ж-жуть-с-смерть... Несколько убийственно-опасных когтей Морока с металлическим лязгом упали на пол. Ужас Преисподней яростно ревел так, что содрогались стены и своды, нанося удары хвостом, лапами и рогами, но боец оставался неуязвим. Более того, этот "ртутный шар" начал светиться изнутри; свечение стремительно разгоралось и разливалось по телу девушки-воина, перетекая из её рук в запылавшие голубоватым пламенем клинки. И когда светящаяся сталь отсекла Мороку мизинец на левой руке... Ужас Преисподней захлебнулся в крике и поспешно отступил на несколько шагов назад.
   Морок пристально разглядывал замершую в ожидании Оти, точно некую заморскую диковинку. Однако взгляд его являлся не поверхностным - Морок взирал вглубь изучаемого объекта: он искал...
   И вдруг ослепительный отблеск Вечности резанул его по глазам!!!
   Морок дико взревел от боли и зашатался на ногах-лапах: в сердце своего врага он увидел то, что ему неподвластно и что неизмеримо больше его самого. Ужас Преисподней являлся всего лишь стражем, пусть и наделённым огромной силой и большими возможностями, но в ярком отблеске сердца девушки он увидел Знак, которому был обязан беспрекословно подчиниться...
   Морок покорно склонил голову:
   - Прости меня, Госпожа, что не узнал тебя сразу...
   Оти с изумлением перевела взгляд со склонившегося перед ней монстра на светящиеся клинки. На мечах под воздействием изливающегося из них света таинственные знаки ожили и зашевелились. Разгорячённая боем, Оти не сразу поняла, что свет на самом деле исходит из неё, хотя в пылу сражения и чувствовала в себе Присутствие Свыше.
   - Ты обязан повиноваться мне?!- скорее не спросила, а как будто приказала Оти.
   - Да, Госпожа,- Морок встал на колени, и голова его коснулась пола.
   Ланкастер увидела перед собой короткую толстую шею и подумала, не отсечь ли ей сейчас отвратительную голову...
   - Посмотри мне в глаза!- потребовала Оти.
   - Проси, чего хочешь! Что тебе нужно?- повиновался Морок.
   - Власти безмерной желаю. Не над людьми, не над четырьмя стихиями, а над собою. Желаю власти над собой такой безмерной силы, что, если повелю себе умереть - умру, а повелю воскреснуть - воскресну...
   Морок заскрипел зубами:
   - Хорошо,- ответил он,- ты получишь, чего просишь. Но ты должна будешь взять желаемое сама, я же только помогу тебе добраться до места - мне туда нет дороги.
   - Это место где? На другом континенте?
   - Я отправлю тебя к Переходу,- прорычал Морок и снова склонил голову.- Ты пройдёшь и отыщешь сама...
   - Оживи моих друзей! Я желаю идти с ними.
   - Да, Госпожа. Только они не будут помнить ничего, что здесь с ними стало. И ты не рассказывай, иначе - смерть. Им сюда нельзя. Никогда.
   - Принято,- Оти посмотрела на сияющую сталь мечей и решила проверить свою догадку.- Подойди ко мне и протяни лапу... руку.
   Морок подчинился: выполняя приказ, он чуть ли не на брюхе подполз к своей Госпоже.
   - Кто были те люди, чьи мечи мы взяли?- спросила Оти.
   - Хозяева и... Хозяева. Они начали враждовать и убили друг друга. Когда их не стало, я убивал всех, кто приходил ко мне.
   Оти перестала насыщать энергией меч в левой руке. Дождавшись, когда сталь клинка погаснет, девушка рубанула по запястью протянутой лапы монстра. Меч прошёл плоть Морока насквозь, однако и следа от удара не осталось. Ужас Преисподней даже не вздрогнул, как будто ничего не почувствовал. Тогда Оти ударила с правой руки... Огромная когтистая лапа отлетела прочь, Морок взревел от боли, но ни на йоту не сдвинулся с места. Из раны хлестала фонтаном алая кровь, запахом удивительно напоминающая человеческую.
   - Ты можешь прирастить отсечённые мною части тела?
   - Если Госпожа прикажет...
   Оти наклонилась и подняла отрубленный в бою когтистый мизинец Морока, по величине сравнимый с хорошим кинжалом:
   - Этот палец отправь колдунье, которая показала нам дорогу сюда... Надеюсь, она поймёт значение моего подарка. Остальное прирасти на место.
   Мизинец Морока мгновенно исчез из руки Оти, а все прочие отрубленные когти и кисть оказались на прежних местах, словно сталь клинков Госпожи никогда не разлучала их с телом Ужаса Преисподней.
   Оти задумчиво уставилась в одну точку. Там, наверху, её ждёт смерть, если она вернётся с пустыми руками. Угнать пирамиду? А как же друзья? Им нельзя здесь оставаться, а без них ей эта игрушка Древних ни к чему... Госпожа Морока осознавала себя беспомощной перед армией конфедератов, потому что теперь от её, Оти, выбора зависели жизни Рида, Рома и Орка. И всё-таки интересно, что за ценность в той штуковине, за которой их сюда послали и ради которой загублено столько жизней?
   - Принеси мне сердце пирамиды.
   Морок поклонился и исчез. Вернулся он довольно быстро, неся в когтистых руках-лапах мерцающий серебристый предмет, который действительно очень напоминал по виду и по размеру человеческое сердце. Оти взяла его с благоговейным трепетом, точно и впрямь брала нечто живое, а не искусственно созданное:
   - И как оно... он работает?
   - Необходимо подсоединить топливопровод сюда,- Морок указал когтем на "вену", а затем, ткнув в раструб "аорты", добавил:- Отсюда вырывается поток всепроникающей энергии. Принцип действия весьма отдалённо похож на работу двигателя ракеты. Приводит в движение практически любой механизм, способный двигаться.
   - Например, танк или... линкор, да?
   - Всё, что угодно. Хоть телегу. Он выдаёт энергию равномерно, только мощность его холостого хода такова, что... твоей боевой машине можно ехать на предельной скорости несколько часов, даже не питая "сердце" пирамиды.
   - Как это?
   - В топливной трубке двигателя после отсоединения от системы остаётся немного нефти... Если заправляться обогащённым ураном, ты могла бы...
   - Нет, нет!- отмахнулась Оти.- На танковых двигателях не установлена радиационная защита... Да и не возьму я это,- и Ланкастер передала тяжёлое механическое чудо-"сердце" Мороку.
   Мысли Оти переключились на прежних Хозяев блуждающей пирамиды: судя по всему, они, несомненно, владели искусством медитации, как и её Учитель, а теперь и сама Ланкастер. Но что же погубило высокоразвитую расу? Зависть? Жадность? Какие разногласия могли лишить разума людей, создавших столь сложную технику? Эх, человечество...
   - Людям нельзя отдавать пирамиду,- решила Оти.
   - Да, Госпожа.
   - Всех прежних Хозяев... то есть их мумии с оставшимся у них оружием перенеси поближе ко входу. Я могу вернуться сюда в другом теле, но ты меня узнаешь. Я ведь бывала здесь раньше, верно?
   - Да, Госпожа. Тысячу и один год назад ты приходила сюда с Хозяином...
   - И что?
   - Хозяин велел убивать всех, кто попробует завладеть пирамидой, но не раньше, чем они выберут себе оружие... Безоружных ты велела не трогать, только припугнуть, потому что смерть случайных людей нельзя оправдать защитой. Я вас правильно понял тогда?
   - Правильно. Всё сказанное остаётся в силе.
   - Слушаюсь, Госпожа.
   - А теперь... Вооружи нас как следует и отправь к Переходу. И ещё я хочу знать: что нас там ожидает?
   Морок испуганно вздрогнул:
   - Переход - это смерть для меня. Его построили Хозяева задолго до того, как началась вражда между ними... В Переход может войти только человек, но есть одно правило...
   - Какое?
   - Нельзя останавливаться, иначе - смерть.
   - Что ж... Я согласна. Приступай, Морок...
  
   ... Оти не поняла, как она очутилась в своём командирском кресле. Просто на мгновение серая липкая пелена скрыла от неё коридор блуждающей пирамиды... и вот Ланкастер в родном танке, а рядом с нею...
   В остальных креслах сидели скелеты в форме, которые на глазах Оти начали обрастать плотью...
   - Как... мы здесь оказались?- пробасил Орк, ощупывая своё лицо и словно сдирая с него налипшую паутину.
   Оти не успела сообразить, что ответить Орку.
   - Какого беса... Командир!!- чуть ли не взвизгнул обычно сдержанный Ром.
   - Что случилось?- отозвалась Ланкастер.
   - Кажется, мы летим...- Рид повернул к Оти растерянное бледное лицо.
   - Ерунда, танки не летают,- взбодрилась лейтенант и, откинув крышку люка, высунулась наружу.
   Не прошло и секунды, как Ланкастер плюхнулась обратно, даже не удосужившись закрыть за собой люк. Оти вжалась в кресло и судорожно вцепилась в поручни:
   - Вот, блин... И вправду, летим...
   Орк вопрошающе заглянул в глаза командиру:
   - Кто так над нами подшутил, Оти?
   - Не знаю, ребята... Правда, не знаю!
   - Похоже на проделки колдуньи,- Ром приник к прорези прицела.- Попадись она мне на мушку...
   Рид наблюдал в смотровую щель за полётом, взволновано потирая лоб:
   - Что нам делать? Я не умею управлять... неизвестно чем!..
   Оти взяла себя в руки и попыталась шутить:
   - Товарищи пассажиры, прошу пристегнуть ремни безопасности, наш лайнер заходит на посадку...
   Дальше произошло что-то невообразимое. Рид и Ром могли бы поклясться на что угодно, что её не существовало: внезапно из-под земли вынырнула... или нет, высыпалась огромная песчаная гора, которая... жила и дышала!
   - Держитесь!- вскрикнули близнецы в один голос.
   Танк тряхнуло, от удара с лязгом захлопнулся открытый Оти люк... и наступила тишина, в которой было слышно шуршание песка по ту сторону брони.
   Оти ощупала себя:
   - Я, кажется, в порядке. Все целы?
   - Да,- ответили три друга.
   Откуда-то сзади стремительно приближался жутко неприятный гул.
   - Что это?!- Рид открыл свой люк, желая выбраться наружу и осмотреться получше.- Опять идём на взлёт?!
   Рид даже не успел подняться с кресла: песчаная волна, бегущая от подножия к вершине, швырнула танк на несколько метров вперёд и покатилась дальше. Сквозь открытый Ридом люк внутрь хлынул поток песка.
   Оти живо сообразила, где именно находится Переход, о котором толковал Морок.
   - Все наверх! Быстро!! За мной, и не останавливаться!!!
   Песчаные волны катились друг за другом с равными интервалами. Поднимаясь кверху, миллионы тонн песка ссыпались в гигантскую воронку, пугающую своей чернотой. Казалось, гора поглощает самоё себя, однако она не уменьшалась в размерах, а, напротив, продолжала расти!
   Оти не успела объяснить себе, при чём тут песочные часы? Повинуясь разуму, который услышал голос интуиции, девушка устремила всё своё существо туда, где миллиарды минут-песчинок тонули в бесконечно-тёмной глубине Горы Времени...
  
   ... Самолёт начал стремительно разваливаться, и из его нутра посыпались люди. Лица тех, кто выжил после столкновения и последовавших за ним взрывов, исказились гримасами ужаса до безобразия. Истерично вопя и визжа, пока ещё живые пассажиры авиалайнера падали вниз, и кое-кто из них умудрялся вцепиться в тот или иной пролетающий мимо предмет, как будто непригодные для планирования обломки самолёта могли спасти им жизнь.
   "... Надо только выйти из клетки предубеждений, и первое из них - летать невозможно!"- вспомнил Тор напутствие Орсула и спокойно закрыл глаза.
   Иса настолько сильно сжала Тору кисть, что побелели кончики пальцев у обоих: девушка хотя и была довольно храброй и отважной, боялась разбиться не меньше остальных. Она молчала, но глаза её от страха сделались круглыми. И очень большими. И, вдобавок ко всему, с перепуга Иса забыла, как дышать.
   А Тор... Погрузив взгляд внутрь себя, Тор увидел трепещущее в груди у самого сердца серебристое сияние Ключа и усилием воли заставил развернуться границы его упругого света за пределы своего тела. Свист воздуха в ушах начал затихать, а затем и вовсе прекратился. Крики несчастных пассажиров потерялись где-то глубоко внизу в клубах предрассветного тумана.
   На какое-то время Тору показалось, что не он удерживает рядом с собой Ису, а, наоборот, девушка бережёт его от падения. Однако, взглянув на спутницу, Тор понял, что дела её плохи: она совсем посинела от нехватки воздуха.
   - Так, спокойно! Мы не упадём. Верь мне. Вот, видишь, совсем стоим на месте. То есть парим.
   Уверенный и спокойный голос Тора привёл девушку в чувство. Иса посмотрела на Тора переполненными благодарностью глазами и судорожно глотнула воздух.
   Сцену, произошедшую после, трудно описать. Иса смеялась и плакала, кричала что-то невообразимое; в лице её произошла такая разительная перемена, что восхищённый девушкой Тор взял да и влюбился в неё... Глаза Исы походили на два голубых солнышка и сияли таким лучезарным светом, что нельзя было не любоваться ими. И сама девушка, всё её существо, превратилась в редкостную прекрасную птицу, которую не каждому суждено видеть.
   Двое,- Мужчина и Женщина,- взявшись за руки, слились в одно и полетели. Иногда внизу под Исой и Тором виднелись зелёные плеши лесных полян, спокойные речушки-ниточки и маленькие зеркальца озёр. Стая обучающихся летать гусей в испуге шарахнулась от них и бросилась удирать что есть мочи, полоумно гогоча и роняя перья. Этот забавный эпизод до того развеселил Ису, что она ещё долго заливалась безудержным смехом. И Тор тоже смеялся - до колик в животе, а после, подставив лицо свежему ветру, опьянел под упругими струями чистого воздуха и блаженно улыбался. На некоторое время Тор даже позабыл, где находится, ведь для него это был первый осознанный полёт. Полёт не во сне, а наяву...
   Вдруг Иса дёрнула своего спутника за рукав:
   - Ой, что это?!- и указала свободной рукой вниз.
   Из земли стремительно появлялась гора песка. Тору поначалу даже показалось, что они падают - настолько стремительно приближались к ним песчаные склоны. Ни Иса, ни Тор не успели опомниться, как Гора выросла до полутора километров в диаметре и около четырёхсот метров в высоту. Посреди вершины этой Горы появилось нечто вроде кратера вулкана, только в отличие от него новорождённая воронка не выбрасывала из себя, а всасывала внутрь тонны песка. Создавалось впечатление, что где-то в глубине её разверзлась бездонная пропасть, в которую со зловещим шуршанием ссыпалась составляющая Гору порода. И всё-таки, несмотря на всю стремительность самопоглощения, она не становилась меньше - Гора точно дышала, будто была огромным живым существом. По её телу с тяжёлым гулом проходили волны, причём они скатывались не сверху вниз, как следовало ожидать, а наоборот. Судорожные подёргивания доставляли к вершине новые порции песка, которые бесследно исчезали в разверзнутой пасти. Складывалось впечатление, что Гора поедает самоё себя и никак не может насытиться...
   ... Непонятно откуда взявшийся летающий танк врезался в склон и затих. Тор с Исой не переставали удивляться происходящему: танк ведь не пушинка, как он может лететь?!
   - Но мы ведь можем...- призадумался Тор.- Только для этого надо очень сильно думать.
   Тут танк захлестнула зыбучая волна и он, пропахав склон на несколько метров вверх, глубоко зарылся в песок. Двигатель его заглох, но тотчас открылись люки и на поверхность выскочили четверо танкистов. Они прекрасно знали свою цель и не задерживаясь устремились к вершине.
   - Безумцы,- прокомментировала Иса их действия,- есть гораздо более лёгкий способ умереть.
   Танкисты отбежали метров на восемьдесят-девяносто от танка, когда их настигла вторая волна. Трое устояли на ногах, а тот, кто упал, был тут же погребён под толстым слоем песка. Покинутый танк тоже тонул в убийственном теле Горы - над поверхностью осталась лишь командирская башенка.
   Оставшиеся трое бились за жизнь, цепляясь ступнями за уходящую из-под ног почву, чтобы ещё немного приблизиться к своей гибели. Не возникало ни тени сомнения, что воронка засосёт их, так не всё ли равно? Однако танкисты упорно продвигались вперёд и вверх.
   Вот ещё один несчастный застигнут волной врасплох. Да и танк тем временем совсем скрылся под толщей песка - и следа от него не осталось.
   Выжившие танкисты - за шагом шаг - приближались к воронке-рту на вершине Горы. Два безумца точно магниты притягивали взгляд Тора. Постепенно перемещаясь ближе к месту событий, Тор вместе с Исой завис почти над беглецами.
   Танкисты между тем оказались у цели, и тут внимание Тора привлекло что-то необычное, творившееся в глубине кратера-воронки. Перед тем, как волна сбрасывала в бездну груды песка, его взору на секунду, не больше, открылся кусочек голубого неба там, далеко внизу...
   Двое оставшихся в живых танкистов добежали до края воронки и тот, что поменьше, придержал рукой большого. Безумцы выждали момент, когда в глубокой бездне блеснёт кусочек неба, и бросились вниз. Только второй чуть замешкался, и прежде, чем он скрылся в глубине, его настигла песчаная волна...
   ... Перед глазами Тора выстраивалась цепочка образов... Песочные часы. Время. Бесконечно много времени. Один Мир умирает, рождается другой Мир, более совершенный и прекрасный, чтобы так же умереть в своё время...
   Иса посмотрела вверх, и это спасло жизнь обоим:
   - Тор, берегись!
   Сквозь просвет в разорвавшихся облаках показалась стремительно несущаяся серая тень. На Ису и Тора пикировал перехватчик.
   Времени раздумывать не было. Бросив взгляд вниз, Тор увидел, что к кратеру-воронке подкатывается очередная волна... Значит, сейчас откроется Переход!..
   Они успели! Едва лишь открылся вход, как тела Мужчины и Женщины, подталкиваемые и сознательным, и инстинктивным желанием жить, задевая песчаные стены устремились навстречу Неизведанному...
   ... Что происходило дальше, Тор смутно помнил... Его подхватил и закрутил неистовый водоворот Времени. Яркие краски всех тонов и оттенков сменялись абсолютной тьмой, мельтешили знакомые и незнакомые образы проносящихся обрывками киноленты воспоминаний. Мелькали странные, то как будто знакомые, то непонятные символы и знаки, изрыгающие из себя какофонию звуков... Затем всё резко оборвалось, словно некто Самый Главный выключил свет и звук, и в сознании Тора воцарились тишина, покой и пустота Абсолюта...
  

* * *

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   181
  
  
  
  

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"