Тринадцать лет в огне работал,
Тринадцать лет огнём дышал,
И много раз, с огнём играя,
Я незаметно обгорал.

Меня он жёг, но не специально,
А лишь случайно, за игрой,
Меня легонечко касался
Своею пламенной рукой.

Огонь, конечно, извинялся,
А я его за то прощал,
К нему обратно возвращался
И снова малость подгорал.

Но были случаи лихие,
Когда горелку оторвёт,
А пламень, вырвавшись наружу,
Не слабый шорох наведёт.

А я, как огнеукротитель,
Руками шлангу ухвачу
И шланг с огнём восьмиметровым,
В руках уверенно держу.

-Что, дорогой, опять попался,
Ты лучше так-то не шали,
А то людей пораспугаешь,
Их, как индюшек подпалишь.

Из шланга, будто из бранзбойта,
Бьёт газопламени струя,
А я держу его нахально,
Ведь огнеукротитель я.

Но это были всё игрушки,
Забавы ради для пирушки,
Ведь самый главный пир горой,
Когда приручишь сталь рукой.

Расплавленная сталь неукротима,
Когда ты слабый, хилый,
Но я сталь эту укрощал,
Её руками разливал.

А как-то случай был давно,
Сгорел бесследно кое-кто,
В металл расплавленный упал
И сам расплавом стальным стал.

Так, чтоб металл тот не пропал,
Его заливщик разливал,
В детали будущих машин
И так их одухотворил.

С тех пор в машинах и движках,
В устройствах разных и станках,
Бессмертная душа живёт
И службу доблестно несёт.