Мы так часто говорим, брызжа пренебрежением и порицанием: кукла, пустышка.
Но, как же замирает наше дыхание, как захлёстывает нас восторг, когда кто-либо в точности изображает эту самую куклу своими собственными жестами, телами и лицами. Как сильно мы восторгаемся, каково восхищение: кукольные ручки, чудные локоны, маленькая, как куколка...
В силу этой двойственности, женщина стремится к кукольной красоте, к кукольно идеальным чертам, к кукольным размерам.
И люди становятся манекенами, а после сами же ищут глубины в себе подобных.
Кто бы посмел не восхититься ею в тот вечер? Она, такая маленькая, в коротеньком белом платьице-тунике, в белоснежных панталонах заканчивавшихся значительно выше колен, с её длинными, только чуть оттенёнными золотом светлыми волосами. Ни одного лишнего движения, даже пальцы, даже глаза - всё застыло в пустой отрешённости, недвижимое, будо и в самом деле только хрупкий китайский фарфор.
Стоит ли упоминать, какие были сорваны аплодисменты, стоит перечислять всех, кто посчитал нужным лично выразить восхищение.
"Это популярность", говорю я в ответ на её радостное щебетание и мягко улыбаюсь. Только через несколько минут, мне удаётся понять природу налёта тончайшей боли покрывшего сердце при звуке выроненных слов.
Это популярность. Популярность красивой маленькой куколки из шкатулки, крутящейся под знакомую из детства мелодию.
Как редко удаётся вырвать из плена первого запомнившегося образа. Массы не хотят узнавать человека, если им предельно ясна и близка роль. Им наплевать, что там внутри, под красивой обёрткой. Так стираются границы между мячом и яблоком: если завернуть их в фольгу, это - 2 серебристых шарика, и ничего более.
И ты сейчас - только кукла. Бездушная и глупая игрушка, но очень красивая. Это стирает любые твои внешние недостатки, но вместе с ними - тебя. Тебе нужна такая популярность?
Музыка замолкает. Зрители аплодируют. Тебя уносят со сцены. Ты уже знаешь - это популярность.
Никто не видит лиц в зале. В зале темно. Но если оно есть, то лицо, улыбка на котором смешена с грустью в глазах. Если он есть, тот, кто, не зная заранее, рассмотрел историю о боли одиночества и безысходности, о бессилии переменить ход вещей, то тогда, дорогая, я скажу, скажу так, чтобы ты знала: "Да, это успех".