Кнопки электрического звонка я не обнаружил. Зато кружок с вдохновляющей надписью "прошу повернуть" по центру створки и фигурной ручкой, которую и следовало вертеть, недвусмысленно намекал, каким образом тут попадают внутрь посторонние. Надпись располагалась вверх ногами, и я подумал, что вот просила она повернуть, её и повернули.
Впрочем, отвлеченные рассуждения никак не влияли на цель моего появления на лестничной площадке. Поэтому я взялся за ручку и нерешительно крутанул её против часовой стрелки на один оборот. За дверью глухо звякнул колокольчик. Я прислушался. Ни шагов, ни других звуков, выдающих чье-либо присутствие, не последовало. Тогда я решительнее взялся за ручку звонка и собрался сделать уже два, а то и три оборота, и порезче, но тут дверь распахнулась, чуть не ударив меня по лбу.
На пороге стояла старушка. Божий одуванчик, на голову меня ниже, с морщинистым лицом, крючковатым носом и внимательным прищуром глаз. Прическа на её голове напоминала небольшую копну сена, в которую воткнули несколько карандашей, деревянных палочек, свернутых в трубочку бумажек и веревочек с бусинами. Старушка разогнала ладонью струйку дыма из папиросы и тут же затушила её о косяк с наружной стороны. Зыркнула по сторонам, никого, кроме меня, не углядев на лестнице, кинула окурок в банку на окне и мотнула головой в сторону прихожей.
- Пришел? Заходи. Да побыстрее.
Я вошел. Почему бы не войти, если приглашают.
На первый взгляд квартира выглядела коммунальной. Длинный коридор с окном у входа уходил куда-то в бесконечность и там поворачивал. По сторонам справа и слева находились деревянные двери с закрашенными белой краской стеклами. Все закрытые. Некоторые с навесными замками.
- Чего застрял? Шевелись. Все на работе.
Старушка приоткрыла ближайшую дверь, уцепилась за мой рукав и почти втащила внутрь комнаты. Потом тщательно прикрыла дверь и задвинула щеколду. На мой удивленный взгляд ответила:
- Мало ли. Шастают тут. Незваные гости. Ты садись. Вон стул.
Я сел куда указали.
- Ну? Чего приперся?
Старушка была сама любезность. Видимо, ей все до жути надоели. Или отличалась дурным характером. А, может, и то, и это. Или просто такая манера вести разговор.
- Поменять хочу, - сказал я, перейдя на телеграфный старушечий стиль.
- Ну, ясно. Как иначе то? Дурак!
Я предпочел не отвечать, но, видимо, с лицом не совладал, и старушка продолжила:
- Много я вас навидалась. Ты - не первый. Все одно и то же говорите. "Поменять!" На кой оно вам?! Ты не отвечай. Врать будешь. Все вы врёте. Но то не моё дело. Моё дело - вас отправлять.
- Куда? - не сдержался я.
- Да туда. Куда хотел, - старушка засмеялась дребезжащим смехом. - Ладно. Не буду отговаривать. Теперь официоз. Зачитаю тебе правила. Отвечу на вопросы. Проведу инструктаж. Ты же технарь? Технические подробности интересуют?
Я кивнул:
- Хотелось бы понять, как это функционирует.
- Как-как? Выйдешь отсюдова, и попадешь, куда хочешь.
- Так просто? - удивился я.
- Тебе - просто. Нам - не очень.
- А подробнее?
- Слышь, парень, тебе это зачем? Давай по-простому. Я тебе услугу предоставляю. Ты ею пользуешься. И все довольны.
- А плата? Какова плата?
Старушка поморщилась.
- Не так это работает. Ты хоть уяснил, куда пришел? Цель твоя какова?
- Хочу вернуться в прошлое, чтобы изменить свою жизнь, - четко сказал я. - И здесь я могу это реализовать.
Старушка несколько раз хлопнула в ладоши.
- Молодец! Люблю технарей. Всё чётко. Всё понятно. Но всё не так. Слушай. Вселенная многомерна. Куча миров. Похожих на наш. И совершенно отличных. Мы переправляем тебя в один из них. Вернее, не тебя. А твою информационную копию. Там она подселяется в твой аналог. После чего ты можешь действовать. Если получится. Потому что с твоей точки зрения ты будешь сидеть у кого-то в голове и тупо подсказывать, как ему поступать. А этот человек будет либо прислушиваться к твоим словам, либо нет. Тут всё от силы зависит. Слабому можно диктовать. Сильному - нет. Впрочем, сильные сюда не приходят. Через некоторое время ваш разум сольется. И будет уже непонятно - кто из вас кто. Впрочем, память сохранишь. Что сможешь - изменишь. Всё путём. А плата? Просто у нас договоренность с другими мирами. О предоставлении им возможности посещать наш мир. Сколько они направляют к нам, столько и мы должны направить туда. Закон сохранения. Слыхал?
Я кивнул.
- Так что ты, считай, едешь туда по обмену, - старушка хихикнула. - Лицом в грязь не ударь.
- А если... - я прочистил горло. - Если кто-то из перемещенных полностью поменяет историю?
- Что? Кто-то? Не смешите мою лошадь! Туда попадают всякие не реализовавшие себя хлюпики. Инфантильные, слабые мужики. Которых и называть-то так неудобно. Ну, и бабы такие же.
- Я - не такой! - возмутился я.
- Да-да, конечно, - старуха со значением подмигнула. - Чего ради тогда сюда приперся? Взял бы и здесь менял.
Она меня смутила, но я попытался ответить твердо:
- У меня всё хорошо. И с работой, и с деньгами. И вообще. Вот только один эпизод, который случился. Тут его не поменять. Последствий не исправить. Зря я так тогда поступил.
- Угу. Успокоил. Впрочем, вас ведь отбирают. Процедура не очень быстрая. Ты, кстати, сколько очереди ждал?
- Два года, - я опустил глаза.
- В общем, моё дело предупредить. Ввести в курс.
- А гарантии?
- Какие тебе гарантии?
- Что попаду, куда нужно. Что всё исправлю. А если не исправлю - как вернуться обратно? И вообще, если перемещается информационная копия, куда девается моё тело здесь?
- Ишь, чё захотел! Гарантии! Нет их. Насчет тела - не скажу. Не знаю. Пропадает куда-то. Там, за дверью. Но ты можешь отказаться. Остаться здесь. У себя. Оттуда обратно всё равно не попадёшь. И со мной больше не встретишься. Устраивает? Ты сам будешь должен всё изменить. По секрету скажу. Я просто уверена, что подавляющее большинство из вас там ведёт себя точно так же, как вели себя здесь. И ничего не меняется. А даже если меняется. От того, что ты взбаламутил грязь со дна лужи, в мировом океане киты не вымрут.
Я зябко поёжился. Понятно, что уход в другой мир - это как дорога в один конец. Только туда. Но здесь меня уже ничего не держит.
- Я готов.
- Не уговорила-таки! - старушка всплеснула руками. - Ну, пошли. Обратно, через парадную. Ты там, как появишься, привыкай быстрее. Акклиматизируйся. Сейчас твой прошлый мир тебе кажется совсем иным, чем был на самом деле. Ностальгия всё приукрашивает. Так что готовься к хроношоку. И не дергайся. Не задавай окружающим глупых вопросов. Лучше дома поболей. Посмотри телевизор. Ненавязчиво узнай новости. А не бросайся скупать доллары на всю зарплату. В милицию загребут. За валютные махинации. Веди себя потише первое время. Совет такой.
Старушка открыла входную дверь и вытолкнула меня на лестничную площадку.
Меня слегка повело, и я ухватился за перила. Поморгал, привыкая к неяркому свету. Обернулся на дверь, из которой вышел. На первый взгляд ничего не поменялось. Правда, краска на двери, вроде, стала светлее. И надпись на звонке повернулась нормально. А так... Парадная, как парадная. В меру обшарпанная. Ремонта лет десять, как не было. Надписей на стенах немного, но все приличные. Мимо проскочила стайка ребята с верхнего этажа, и я пошел вслед за ними на улицу.
Тяжело скрипнула дверная пружина, выпуская меня из дома конца девятнадцатого века, так и не прошедшего капремонт, на Зверинскую улицу. Внешний вид неухоженных зданий никак не сообщал мне о том времени, куда я переместился. Если, конечно, переместился. Казалось, дома выглядели так сразу, едва их построили. Вроде, всё то же самое, а, вроде, всё какое-то не такое. Хотя, похоже, воздух свежее. Или просто недавно проехала поливальная машина и прибила летнюю пыль. Ну, да. Хроношок. Как старушенция и предупреждала.
Не сразу я сообразил, что она предупреждала и о другом. О том, что я должен ощущать себя, будто нахожусь в голове у носителя. И этот носитель обладает свободой воли. И я не могу им управлять. По крайней мере, на начальном этапе, пока не акклиматизируюсь. Но этого не было. Тело было полностью моим, я легко мог дернуть рукой, потрогать нос, ухо, остановиться, повернуться, пойти в другую сторону. Кстати, в какую сторону я иду вообще? Наверно, на метро. Но если я попал в прошлое, то ближайшая станция совсем не там, куда я направился автоматически. И, действительно, надо поворачивать и идти обратно, в сторону Горьковской, а не Спортивной, которую откроют лет через десять.
Ещё хорошо бы составить план. Конкретный план своих действий. Итак, первое. Выяснить, какое сегодня число. Исходя из даты, либо поехать домой, либо сразу в узловую точку, которую собрался менять. А то пропущу момент, и всё останется по-старому. Что меня в корне не устраивало. И, кстати, как я выгляжу? Очень существенный вопрос, ответ на который многое определит. Как назло, зеркал по пути не было. Не было даже нормальных витрин - сплошь жилые дома с высоко поднятыми окнами первых этажей.
Без всяких проблем и происшествий я добрел по парку до метро и едва узнал станцию. Небольшой круглый домик с пристройкой, в которой продавались газеты, журналы и попутные товары. А вовсе не лиловая летающая тарелка, как сейчас... То есть, потом. Впрочем, вот он знак: старый наземный вестибюль, причем, козырек над входом не усилен подпорками. Так что, как минимум, не позже девяносто девятого года. А более точную дату поможет узнать свежая пресса.
Я подошел к окошку газетного киоска, нащупал кошелек, выудил его из кармана и раскрыл. Так. Монеты. Копейки разного достоинства. СССР. Бумажные три рубля. И ещё рубль.
- "Вечерний Ленинград", пожалуйста, - сказал я, внутренне содрогаясь: вдруг по этой фразе меня и расколют.
Продавщица оторвалась от какой-то статьи.
- Ещё не привезли. Возьмите что-нибудь другое.
- Сегодняшнюю дайте газету.
- У меня все сегодняшние, - она провела раскрытой ладонью по тощим пачкам. - Выбирайте.
Я пригляделся к ассортименту.
- Ну, давайте "Смену"...
Я выудил из кошелька трёхкопеечную монету, вручил продавщице, получил газетку и отошел в сторону, к деревьям, чтобы без помех разобраться в ситуации. Удачно подвернулась скамейка, и я уселся.
Итак. Начнем с даты. 10.07.1989. Ничего особенного в этот день не происходило. Так, всякие текущие события, важные только для участников. Ну, перестройка, ну, забастовки и демонстрации в Восточной Европе, ну, попытки самоопределения. Жизнь, которая совсем меня не касалась. Кстати, понедельник, рабочий день. И я, который живу здесь, каким-то образом ушел с работы и попёрся на Петроградскую сторону. Зачем? По какой причине? Что сказал на работе? Может, взял отгул? Или половину дня, чтобы приехать сюда и предоставить тело для внедрения меня же более старшего? Какой-то бред. Впрочем, можно вернуться на работу и подробно расспросить сотрудников - что я им сказал, когда уходил. А можно пойти домой и выйти на работу завтра. Потому что до узловой точки оставалась целая неделя, и следовало вести себя, не привлекая внимания. То есть, делать всё то, что делал и тогда. А вот что именно? Чем конкретно я занимался тридцать лет назад? Общие границы понятны. Обычная бытовуха. Дом, работа, минимальные развлечения, типа смотрения телевизора, чтения книг и встреч с друзьями по выходным. Но есть вероятность, что у меня были особенные планы на эту неделю. А теперь я их в упор не помню. Поэтому следует вести себя так, будто ничего и не планировалось. А если кто-то что-то напомнит, соглашаться и ссылаться на забывчивость и кучу всяких разных дел, которые заняли всё время.
И чего я страдаю? Поеду домой. Если что-нибудь важное - мне наверняка напомнят. А неважное пройдет мимо. Надо обживаться. Есть же ещё и мышечная память, которая не даст пойти поперёк тому, что делал всегда, изо дня в день. Подаст сигнал о том, что происходит нечто неправильное. Я плюнул на все только что надуманные мной проблемы и поехал домой, благо, что Горьковская никуда не делась.
Жил я в Купчино и, когда вышел из метро, не узнал места. Слишком пусто. Грязно. Ларьки какие-то. Волковский канал, деревья на его берегу и два деревянных моста у выходов из метро. Не сразу и сообразишь - где остановка троллейбуса. Но всё же сориентировался, сел в подъехавший троллейбус, рефлекторно предъявил пассажирам бумажную карточку и через три остановки вышел. Подошел к парадной и остановился. Возникло препятствие в виде кодового замка с кнопками. Разумеется, я не помнил три заветных цифры. Поэтому нажал, как попало. С третьего раза пальцы нашли нужную комбинацию, и замок щелкнул, открываясь.
Ну, вот. Я и дома.
Поднявшись и войдя в квартиру, первым делом посмотрел в зеркало, чтобы точно удостовериться, как выгляжу. Ну, да. Молодой. Смешной. Седины, как не бывало. А по ощущениям, вроде, ничего не поменялось.
Интерьер квартиры изменился серьезнее. У входа стоит складной велосипед, мебель другая, особенно в прихожей. В комнате - письменный стол с пишущей машинкой. На кухне - маленький холодильник со встроенной морозилкой. Плита газовая, старая. Ну, и обои, краска, занавески, клеенка на кухонном столе - всё другое. Но в целом, надо признать, радикальных изменений за тридцать лет не произошло. Даже часы на стене, с механическим заводом - те же самые. И показывали они половину шестого. Надо полагать, вечера. Самое время приготовить себе ужин. Если, конечно, он ещё не готов.
Открыв холодильник, я убедился, что не так всё плохо. Еда есть. Вареная картошка, мясо в кастрюльке, всякое разное. Ассортимент бедноват, без претензий, но сносно. И вопрос вопросов: когда родители вернутся с работы? В их комнате всё убрано, будто они тут и не живут. Может, они куда-нибудь уехали? В отпуск, например. Почему нет? Оставили меня одного, а сами подались на какое-нибудь Черноморское побережье. Тогда проблем меньше. Скоро узнаю.
Я вскипятил чайник, подогрел еду и выложил её на тарелку. Кстати, зачем? Есть можно было и так - сковорода оказалась обычной алюминиевой, без тефлонового покрытия. Сказались стародавние привычки. Теперь ещё посуду мыть. Я вздохнул. Ничего нового. Трясина, а не жизнь.
Вечером посмотрел телевизор, почитал книжку и улегся спать, чтобы назавтра с новыми силами идти на работу. Выполнять задания, давать план и вместе с трудовым коллективом строить социализм в отдельно взятой стране... Как въелись все эти лозунги! С самого детства. Я плюнул и решил не нагнетать. Тихо-мирно врастать в социум. Потому как жить мне тут предстояло до самой смерти.
Звон механического будильника поднял меня не хуже будильника на мобильном телефоне. Которого, естественно, у меня не имелось. Компьютера тоже не было, и прогноз погоды пришлось узнавать по радио. А потом бежать на троллейбус, чтобы не опоздать к девяти утра и не нарваться на недовольство начальника. Не опоздал. Пришел минут за десять, которые потратил на поиски рабочего места. Хорошо хоть комнат пришлось обойти немного. Я увидел знакомые лица, поздоровался, покрутился, делая вид, что о чем-то задумался, углядел знакомый почерк на кульмане - собственный - и уселся на стул.
Разумеется, я не помнил, чем конкретно занимался тридцать лет назад. Даже объекта не помнил. Вот сотрудников помнил. Причем, такими же молодыми, как они выглядели сейчас.
- Вадим, как сходил в военкомат? - спросили меня из-за поднятой доски "Роботрона".
- Нормально, - нейтрально ответил я, сообразив, каким образом удалось отлучиться с работы. - Вроде, пока не забирают. Всякие сведения им предоставлял.
- Хорошо... - отозвался тот же голос.
И почти сразу начались женские разговоры о всяком разном, на фоне щелчков линейками кульманов и другими специфическими звуками конструкторского отдела проектного института докомпьютерной эры. На моей доске уже висел прикнопленный лист ватмана, наполовину заполненный схемой армирования перекрытия насосной станции. Надо было её закончить. Я с тоской подумал о преимуществах электронного черчения и взялся за карандаш. К счастью, навыки ручной работы не забылись, и вскоре я успешно влился в трудовой процесс.
В обед вместе со всеми сбегал в ближайшую столовку, а в оставшееся время даже поиграл в настольный теннис. Я постепенно обживался в окружении, от которого отвык за тридцать лет. Ничего особенного, того, чего бы я напрочь не помнил, в нем не обнаруживалось. И я постепенно расслаблялся, думая о том, что случится в субботу. О том, ради чего я сюда и прибыл.
О встрече с Леной.
Конечно, ничего глобального в этой встрече не было. Но именно она стала поворотным пунктом моей жизни. Та самая узловая точка. Тогда, в первый раз, мы встретились в кафе, мило поболтали, а потом поехали к Лене на квартиру. И первый секс случился именно тогда. И я, как порядочный человек, не смог отказаться от своих слов о том, что женюсь на Лене. Не смог, и всё. К сожалению. К большому моему сожалению. Потому что мы испортили нашу жизнь. По большому счету, нас ничего не связывало. Но мы продолжали жить вместе, отравляя жизнь друг другу. И эти годы, что мы провели вместе, я считал потерянными. Двадцать потерянных лет! Двадцать!
Так что теперь я намеревался прекратить отношения, прежде чем наступит фатальная неизбежность совместной жизни. Лена должна была приехать с дачи в пятницу. Я собирался ей позвонить и назначить встречу. Всё, как тогда. Но с другим конечным результатом.
Позвонил. Договорился. И в субботу мы встретились на проспекте Максима Горького.
- Привет! - сказала Лена, едва меня увидев.
- Привет, - сказал я в ответ. - Куда пойдем?
- Ну-у...
- Пошли в кафе.
- Да? Ну, пошли. Ты меня удивляешь.
Мы шли по проспекту от станции метро, и я чувствовал некоторое напряжение. Не совсем понимал, как мне следует себя вести. Сдержанно? Или наоборот, без умолку болтать о всякой всячине?
- Как на даче? - я всё-таки нашел нейтральную тему для разговора.
- Да как обычно, - отмахнулась Лена. - Огород, прополка, минимум удобств и развлечений. А у тебя с военкоматом как?
- Пока ничего. Не забирают.
- Это хорошо! - обрадовалась Лена. И тут же сменила тему. - Ты куда спешишь? Нельзя ли помедленнее?
Я сбавил шаг. Действительно, куда торопиться? Две минуты ничего не решают. К тому же, мы уже практически пришли. Не помню, почему в первый раз я выбрал именно это кафе. Наверняка, случайно. Но теперь приходилось следовать канве событий. Так что я распахнул дверь перед Леной, пропуская её вперед, и сам последовал за ней в заведение общепита.
Скудный ассортимент за стеклом прилавка компенсировался его ценой. Все пирожные стоили по двадцать две копейки. Выбирай по вкусу. Очереди не было. Да и вообще, кроме скучающей продавщицы, в кафе никого не было. Мы взяли по простенькому пирожному и по стакану яблочного сока. Уселись за столик в углу у окна.
- Ну, давай, говори. А то ты сегодня что-то молчаливый... Что, предложение будешь делать? Ты же для этого меня позвал? - Лена рассмеялась.
- В некотором роде. В некотором роде...
Начинать было сложно. Конечно, этот разговор я репетировал неоднократно. Мои логичные доводы наверняка убедили бы Лену, что принятое решение единственно возможное и правильное. И что так будет лучше нам обоим. И она с радостью распрощалась бы со мной. Но что-то мне подсказывало, что так легко не получится. Любой человек с трудом меняет сложившуюся вокруг него жизненно-бытовую структуру. Всё, что не входит в неё и создаёт дискомфорт, немедленно отсекается и игнорируется. А в случае невозможности игнорирования, у человека развивается стресс. И никакая логика тут не помогает. Реакция же человека на стресс совершенно непредсказуема.
- Боюсь, - решительно начал я, - что мы должны расстаться. Ну, пожить отдельно. Не встречаться. Не некоторое время, а вообще никогда больше.
Лена раскрывала глаза всё шире и отклонялась на спинку стула, отодвигаясь. Не обращая внимания на её реакцию, я продолжал:
- Так что сегодня никакого секса. И вообще никогда. М?
Лена густо покраснела, бросила вороватый взгляд по сторонам и гневно зашипела:
- Ты вообще дурак? Такие слова вслух говорить?
- Нормальные слова, - отмахнулся я. - Ты о сути скажи. Про то, что мы уже не будем вместе.
- С чего ты взял? - не поняла Лена.
- С того, что я так решил. Так будет лучше нам обеим... То есть, обоим.
- А я - нет.
- Что - нет?
- Нет, - что я такого не решала. И решить не могла. Следовательно, такого и не будет.
- Вообще-то, не тебе решать, будет или не будет. Достаточно того, что так решил я. Решил и поставил тебя в известность. Справедливо? По-моему, вполне. Рассуждай логично. Если один из пары не может или не хочет продолжать отношения, то лучше такие отношения прекращать. А если оба - так тем более. Я же тебе наверняка надоел. Ты волне можешь найти кого получше. Побогаче. Поинтереснее. Понадежней, в конце концов. И это мое решение вполне адекватное. Я долго думал. И решил. Ясно?
Сказать, что Лена не отреагировала, значит ничего не сказать. Она меланхолично отделяла от пирожного маленькие кусочки, отправляла их в рот, запивала соком и о чем-то думала. Тоже решала. На меня не смотрела. Её взгляд блуждал по стенам кафешки, изредка останавливаясь, и отчетливо избегал меня. Понятно, что мои слова были для Лены неожиданностью, и надо было дать ей время прийти в себя. Поэтому я ждал, надеясь, что она сформулирует претензии или попросту согласится. Наконец, её взгляд сфокусировался на моем лице, и я слегка поёжился. Уж больно он был красноречив.
- Это что вообще такое? - Лена неопределенно повертела пальцами возле уха.
- Что? - уточнил я.
- Ну, вот это всё. Что ты тут сейчас наговорил. Бред этот. Ты так шутишь, да? Розыгрыш? Или ты заболел? - в голосе Лены возникло участие. - Тебя по голове кирпичом не ударяли?
- Вроде нет...
- А то ты какой-то не такой сегодня. Странный.
- Что странного? - я пожал плечами. - Обычное предложение...
- Которого от тебя я как-то вообще не ожидала, - перебила Лена. - Ты что, не понимаешь, что тебе за это будет?
- Что?
- От трёх лет, минимум.
- Трёх лет чего? - действительно не понял я.
- Колонии, придурок. Ну, хватит уже Ваньку валять! Извиняйся, давай.
- За что? - я недоуменно выпрямился.
- Тупой! - Лена оперлась локтем на столик и приложила ладонь ко лбу. - Скажи спасибо, что я к тебе хорошо отношусь, и мне просто интересно, как ты мог такое выдумать и связно изложить. Другая на моем месте давно бы милицию вызвала. За нанесение ущерба личности.
- Какого ещё ущерба? Я тебя пальцем не тронул, - я начал выходить из себя и говорить глупости. - Ни одного синяка нет.
- Ну, смертную казнь за бытовое членовредительство ещё никто не отменял, - серьезно сказала Лена и неприятно хмыкнула. - За синяки колонией не отделался бы.
Сок полез не в то горло, я поперхнулся и сильно закашлялся. Кашлял я несколько минут, не в силах продышаться и что-либо связно сказать: выходило лишь сиплое бормотание.
- Что ты несешь?.. - наконец выдавил я, чуть успокоившись и вытерев выступившие слёзы.
- Я?! Несу?! То есть, это я несу какой-то бред? Не он! Вот те здрасьте-пожалуйста!
- Объясни, в конце концов, что не так.
- Так что я с тобой, как с маленьким! - Лена махнула рукой. - Прописные истины ему объяснять!
- А ты попробуй, - настоял я. - Может, ты сама чего-то не так понимаешь. Вот давай.
Лена вздохнула, отковырнула ложечкой от пирожного очередной небольшой кусочек и отправила его в рот.
- Ну, хорошо. Может, ты действительно головой стукнулся и теперь не помнишь ничего. Не болит, нет? - и продолжила на мои отрицательные повороты головы. - Согласно правилам поведения, если жертва испытала физические или психические страдания от действий близкого человека, - это семейно-бытовое насилие. А еще -- если был нанесен имущественный вред. И такое деяние, безусловно, должно наказываться. Причем, достаточно сурово. Ну, чтобы неповадно было мужьям руки распускать и чужие вещи портить.
- Ага, - сказал я. - Понятно. Это что, закон такой? Да и у нас с тобой, вроде, нет семейных отношений.
- Нет, так будут. Не придуривайся. Отношения начинают считаться семейными с того момента, как девушка объявляет о том, что встречается с юношей. Иначе вас не удержать. - Лена недовольно поморщилась. - И это - не закон, это - правила. Их все знают. И выполняют. Ну, как зубы по утрам чистить.
- Только за нечищеные зубы в колонию не отправят... - буркнул я и сразу понял, что сморозил глупость.
Лена внимательно оглядела меня с ног до головы, особенно пристально вглядевшись в брючный ремень.
- Ну, Антонов, ты сегодня в ударе! Ты что, напился? Не пахнет. Да ты же и не пьешь. - Лена махнула рукой. - В общем, иди отсюда. Мы сегодня не встречались, я тебя не слышала. Придешь в себя - звони. Тогда и поговорим. Но учти, всё на контроле. Ещё слово вякнешь про расставание - пойдешь как рецидивист, который многократно причинял страдания. Мне причинял.
Лена резко встала, открыла сумочку, достала кошелек и тщательно отсчитала копейки за сок и пирожное. Выложила их на стол и гордо удалилась, не прощаясь.
Откровенно говоря, я ничего не понял. Может, у неё так истерика проявилась? Без слёз и криков? В рациональном виде. Но что-то мне подсказывало, что бред действительно нёс я, а не она. Потому что именно я тут гость. Который не успел акклиматизироваться и врасти в общество. И теперь делает ошибки. Судя по всему - весьма фатальные. И если всё правда, что Лена говорила, то в любой момент может прибыть наряд милиции, положить лицом на бетонный пол, обыскать и арестовать. А там уж сколько дадут. За психологические страдания. Ну, ещё бы! Как должна страдать девушка, если юноша отказывается на ней жениться? Практически равносильно тому, что испытывает невеста, когда жених сбегает со свадьбы. Вот только в нашем мире это относится к сфере эмоций. А тут - к процессуальному кодексу. Зато, как все, наверно, счастливы! Прямо рай для феминисток.
Мне стало здесь активно не нравиться. Но уходить из кафе я не спешил. Следовало тщательно обдумать, как себя вести дальше. Куда идти. Что делать. Ну, и главное - кто виноват. Виноват, разумеется, был я сам. И совершенно не представлял, что делать. По крайней мере, некоторое время на раздумья имелось. Ровно столько, сколько времени мне необходимо, чтобы прийти в себя, по мнению Лены. И если я не позвоню к этому сроку, то позвонит она. Спросит, чего я надумал, и при недвусмысленном ответе вызовет милицию. Можно бросить всё и скрыться. Но в глухой тайге я не выживу. А в любом населенном пункте меня довольно скоро задержат, если я попытаюсь устроиться там на жительство. Перейти границу - вообще нереально. А колесить по стране - невозможно. Закончатся деньги, и придется искать работу, предъявлять паспорт. Без паспорта никуда не примут, даже в дворники. Потеря паспорта не поможет - ложные данные о себе не дать, а в милиции наведут справки по месту жительства. Конечно, можно обратиться в криминальные структуры. И там сделают любые документы за соответствующее вознаграждение. Но где они, эти структуры? Никаких выходов на них я не имел и в жизни ни с чем таким не сталкивался. Вот года через три, после развала Союза, проблем с этим будет значительно меньше. Но три года надо ещё прожить! Но даже тогда правила вряд ли поменяются, это не законы. Даже если мужчины-депутаты в борьбе за всеобщую свободу и равенство проведут новый закон в Думе, люди будут жить по старинке ещё долго.
Да и вообще! Я совершенно не хочу так радикально менять свою жизнь! Ну, и какой вывод? Ничего не сделать? Смириться? И чего ради я явился сюда, чтобы начать жизнь по-новому? Если обстоятельства вынуждают меня поступать так, как я уже поступал? Наверняка здесь есть мужчины, недовольные таким положением. Когда любая ссора может по инициативе женщины превратиться в процессуально наказуемое деяние. И вполне возможно, тут есть специально организованные подразделения из женщин, которые выявляют несдержанных мужчин. И, соответственно, наказывают. Если я с ними не сталкивался, это не значит, что их нет. В ответ на чрезмерное давление возникают ячейки сопротивления, а потом организовываются в единую структуру. Или всё несколько проще? Любой человек, увидев, что женщину обижают, может позвонить по специальному номеру и, не называя себя, рассказать об увиденном? Приезжает милиция и быстро разбирается. Даже если женщина этого и не хочет.
Меня передёрнуло. К этому моменту я доел пирожное, допил сок, забрал копейки со стола, чтобы не оставлять свидетельств ссоры, и решил просто прогуляться. На ходу, когда отвлекаешься на обстановку, в голову могут прийти новые мысли.
Я вышел на проспект и тут же свернул на ближайшую улицу, а с улицы - в проходные дворы. Не хотелось никого видеть. И, действительно, никто не попадался. Дети разъехались на каникулы, а взрослые - в отпуска, или просто сидели дома.
Поэтому громкий разговор и непонятные звуки заставили меня остановиться. Звуки доносились из-за зарослей высоких кустов, и я не мог видеть, что происходит. Да и не очень стремился. Происходило что-то нехорошее, а желание вмешиваться отсутствовало. Мало ли как оно повернется. Тут и своих проблем достаточно. Но мужской голос я слышал вполне ясно.
- У-у-у! С-сука! Чего захотела! Я те дам в милицию обращаться! Узнаешь, как заявления писать! - и звук хлесткого удара.
- Володя, не надо, - всхлипывающий женский голос, - пожалуйста, не надо...
- Это кто ж тебя научил-то?! Сама додумалась?! Ну, тогда не обижайся, - и ещё удар.
И ещё. При каждом ударе я вздрагивал и делал шаг в обход кустов, чтобы выйти и увидеть, что происходит.
- Тебя же посадят... Успокойся... Пожалуйста...
- Молчи, с-сука! Поговори у меня! Хуже не будет! Мне уже всё равно! Задрала ты своими нравоучениями! То не делай, туда не ходи! С друзьями не встречайся! Водку не пей! - очередной удар. Затрещали кусты с той стороны.
- Ну, куда побёгла? Стой! С-сука!
- Воло-одя... Это же расстрельная статья...
- Да ну?! - изумился мужчина. - Ты подумай, дура. Какая расстрельная статья? Это простая уголовка. Ну, прикончу я тебя. Ну, дадут мне семь лет за убийство в состоянии аффекта. Через пять лет выпустят по амнистии. И всё.
Девушка тихо завыла. Её плач прервался звуком удара по лицу.
Наконец, я обошёл кусты и увидел всю сцену. Спиной ко мне стоял детина под метр восемьдесят. Перед ним - девушка, упираясь спиной в ветки. Из её носа текла кровь, левая щека и скула ощутимо багровели, через лоб шла набухающая кровью царапина. Мужчина держал девушку левой рукой, намотав её волосы на кулак, а правую отвел для решающего удара. Словно выбирал место, куда поточнее ударить, наслаждаясь ужасом жертвы. Услышав мои шаги, он мельком обернулся, увидел меня, оценил и подал локоть назад, чтобы тут же ударить в лицо жертве. Конечно, какую опасность может представлять двадцатитрёхлетний юноша ниже среднего роста субтильной наружности? Так что со мной он будет разбираться после.
Но он ошибся. Потому что я успел подскочить к нему. Ухватил за запястье обеими руками. И рванул вперед и вниз. Кулак мужика прошел впритирку со щекой девушки. Он потерял равновесие. И когда его рука совершила полный круг назад, послышался неприятный хруст в плечевом суставе. Мужик завопил. Отпустил девушку и схватился левой рукой за плечо.
Я вытащил девушку из куста, крепко взял за кисть и потянул прочь, на улицу, пока мужик не очухался и не начал преследование. Даже со сломанной рукой он вполне сможет пристукнуть нас обоих. Особенно после того, как я стал свидетелем разборки. Он вполне сможет представить нас любовниками, которых он застукал и разобрался с нами в порыве страсти. Ну, чуть не рассчитал силу. Кто же мог подумать, что мы такие хлипкие? Поэтому я упорно тянул девушку прочь, не совсем сознавая, в какую сторону направляюсь. Она не сопротивлялась, лишь изредка всхлипывала.
Пройдя двор до конца и выйдя из арки, мы оказались на Зверинской улице. Я невольно остановился. Теперь понятно, куда меня тянуло, и почему я шел сюда. Ещё три дома и покажется тот, в котором находится квартира, из которой я перешел в этот мир. Что ж. Это может быть решением. По крайней мере, укроюсь. Да и девушке не помешает привести себя в презентабельный вид и позвонить в милицию, чтобы задержали её Володю.
- Вас как зовут? - спросил я.
Девушка утерла лицо ладонью. К слову, симпатичное, несмотря на опухшие глаза, свернувшуюся кровь и раздутую щеку.
- Таня. Мы куда идем?
- Тут недалеко. Там должны помочь. Я надеюсь.
- А вас как зовут? - Таня приходила в себя и начала мелко дрожать. Её зубы слегка постукивали друг о друга.
- Вадим...
Мы уже подходили к нужной парадной, и я даже не остановился, чтобы подумать, о чем я буду говорить. Там, на месте, и решу. По обстоятельствам.
Поднялись на этаж и остановились перед дверью, из которой я вышел... ну, да, пять дней тому назад. Я ухватился за ручку звонка и злорадно повернул его несколько раз. На четвертом обороте дверь распахнулась. На пороге стояла весьма помолодевшая старушка лет сорока. Только копна на голове со вставленными в нее карандашами и бумажками и внимательный взгляд роднили эту женщину с той, что отправила меня сюда.
- Чего надо? - требовательно спросила она.
- Разрешите нам пройти, - сказал я и, не дожидаясь разрешения, протиснулся в проем, ведя Таню за руку. Оказавшись внутри, я закрыл наружную дверь. Женщина разглядывала нас и молчала.
- Неприятности? - спросила она после двухминутной паузы.
- Есть немного, - ответил я.
- Её-то зачем привел?
- На Таню напали. Было бы неправильным её оставить.
- А от меня чего хочешь? - женщина мотнула головой, приглашая в комнату, и мы пошли за ней.
- Соблюдения условий сделки, - я улыбнулся. - А то по объективным, не зависящим от меня причинам, я не могу реализовать действия, ради которых сюда прибыл.
- Завернул... - Женщина покопалась в старинном шкафу, отыскала там какой-то пакетик, высыпала из него порошок в эмалированную кружку и долила воды из чайника. Размешала чайной ложкой и подала Тане. - Бодяга. К щеке приложи. Иначе совсем разнесет.
Таня благодарно кивнула. Зачерпнула кашицу ложкой, намазала по тряпице и приложила к лицу. И тут же зашипела. На мой взгляд ответила:
- Щиплет.
- Я вижу два варианта, - продолжил я. - Либо я остаюсь здесь, и вы меня прячете от местного правосудия. Либо отправляете в нейтральное место. Куда - уже неважно. В натуральном виде. Не в виде информационной копии. Ведь это вполне возможно.
- Ну, возможно... - женщина нахмурилась. - Форс-мажор, да? Не думала, что на моем дежурстве случится. Как они тебя проглядели - не пойму... Девушка-то тебе эта зачем? Она ж ничего не понимает.
- Думаете, если ей объяснить, что и как тут работает, она согласится остаться? Чтобы её Володя в подворотне зарезал? Ну-ну.
Таня вздрогнула и чуть не уронила тряпицу с бодягой.
- Ну, полчаса. Час. Может, до вечера. Откуда ж я знаю?! По квартире не ходи. Тут много народа шастает. Негоже, чтоб тебя увидели. Ну, и Таню твою - тоже.
- А в туалет?
- Потерпишь, - мстительно сказала женщина и скрылась за дверью.
Я уселся на обитый кожей диванчик со шкафчиками выше уровня головы. На их дверцах красовались витиеватые цветочки и головы лесных чудищ.
- Вадим, - Таня оторвала меня от созерцания антикварной мебели. - О чём вы говорили?
- Давай на "ты", а? - в районе солнечного сплетения у меня возникла тяжесть, мешая как следует вдохнуть. - Просто мы попали в некоторую ситуацию, которую трудно разрешить самостоятельно. Вот подумай.
Таня изменилась в лице и сильно побледнела.
- Ты же меня спас, Вадим. От смерти спас. Если б не ты, Володя меня прибил бы. Он давно грозился. А я, дура, вздумала ему милицией угрожать. Ой, господи... - Таня внезапно зарыдала и рухнула на диванчик рядом со мной. Потом обхватила меня руками, уткнулась головой в плечо и принялась безутешно плакать. Я почувствовал неловкость. Начал бормотать глупые слова утешения и гладить Таню по голове. Через некоторое время она успокоилась, но рук не разжимала. Впрочем, мне и не хотелось. Снизошло некое спокойствие, когда понимаешь, что испытания позади. И вполне готов встретить новые проблемы, которые нам готовит жизнь. К тому же, когда обнимает девушка, - это довольно приятно.
- Ну, что, голубки. Пригрелись? - голос хозяйки заставил нас разжать объятия и смущенно отпрянуть друг от друга. - Значит так. По вашему вопросу. Первое. Надо чётко формулировать цель перемещения. Но тут есть и наша доработка, центр признал. Второе. Разумеется, обратно мы тебя не отправим. Физика пространства не позволяет. Однако есть миры, где тебя нет. Ты там не рождался. Или умер во младенчестве. А по остальным параметрам эти миры схожи с твоим. Проблема в девушке. Её можно выпустить обратно. И пусть местная милиция разбирается.
- Нет, - твердо сказал я.
- Почему-то я так и думала, - криво усмехнулась женщина. - Поэтому есть три мира, в которых нет ни тебя, ни её. И в которых есть приемлемые для вас условия существования. Выбирать будете?
- Буду, - сказал я. - И Таня будет. Я теперь за неё отвечаю.
Хозяйка покивала головой.
- Ишь, как жизнь людей меняет. Не скажешь, что недавно хлюпиком был.
- Не надо на личности переходить, - остановил я женщину. - Давайте делом займемся.
- ...Что я и имела в виду. Пойдем. Центр обработки информации в соседней комнате.
Я выбрал.
Самый обычный мир. С минимумом отличий от моего. Таня тоже выбрала. Причем, независимо от меня. И наш выбор совпал. Оказалось, у нас много общих увлечений. Похожие взгляды на жизнь. Восприятие этой самой жизни.
- Этот, - сказал я и ткнул курсором в панель с картинкой.
- Этот, - сказала Таня и показала пальцем.
- Этот, значит, - подытожила хозяйка, имени которой мы от неё так и не узнали. - Ну, чего тянуть? Пожалуйте на выход. Будет вам нелегко, но устроиться сумеете. А инструктаж вам не нужен, сами всё понимаете. Если что - заходите. Чайку попьём, - хозяйка внезапно улыбнулась, совершенно преобразившись. - Конечно, это буду не я. Но той, другой, тоже будет приятно.
Она открыла перед нами дверь и слегка подтолкнула наружу.
Голову слегка повело, я положил руку на перила и обернулся. Обычная дверь. С ручным замком в центре створки, покрашенная непременным суриком. Рядом стояла Таня, ухватившись руками за мой локоть.
Мы посмотрели друг другу в глаза и неожиданно легко рассмеялись.