Захарыч почесал щеку, заросшую редковатой щетиной, скривился, будто бросил в рот горсть клюквы, и уточнил:
- Брешешь, поди?
- Истинно! - Кузьма сделал солнцепоклон на восток и продолжил шёпотом: - Откуда ещё они могут браться? Ты их не делаешь. Я их не делаю. Да у нас в деревне никто этим не занимается. В Лукомянах - тоже. Я ходил, спрашивал. Да и по ним видно, что напрочь они слабосильные. Мы ж покрепче них, точно. Значит, есть другие места. Где людей много. Вот там, где много, чего хошь будет. Точно говорю.
- Подумаешь, большая деревня... - Захарыч сплюнул в пыль и аккуратно растер плевок лаптем.
- Э-э, брат, не скажи! - опять завелся Кузьма. - Тут есть переход количества в качество! Не могут много людей спокойно рядом жить. Чегой-то у них в мозгах поворачивается, и им обязательно требуется изгородь построить. И чем людей больше, тем загородка тоже большее. Огородиться это называется, точно. Вот Город и получается.
- Чой-то ни однаво Города тваво я не встрячал! - Захарыч начал сердиться и заговариваться. - Хде хоть один-то?! Нетути! А! Съел?! Выкусил? Ну, ин и ладно.
- Я ж и говорю! - никак не мог уняться Кузьма. - Надо на Кудыкину гору переться. Все города - там. И делают они там всё то, что мы делать не можем. Либо нам это не нужно. Вот ты сам скажи - это что за штука?
Кузьма и Захарыч одновременно уставились на странный предмет, лежащий поперек тропинки на дальний покос.
Выглядел предмет, в общем, не так уж и странно и был похож на небольшого косиножца: округлое тело, восемь ног, отростки по всему телу - некоторые с глазами. Вот только и тело, и ноги выглядели напрочь железными. Или из какого другого металла. Но точно не из хитина.
- Знать не знаю и ведать не ведаю, - признался Захарыч, - да мне оно и не надобно. Ты лучше доказательства представь, что у нас Города есть.
- Раз слово существует, то и предмет, коей это слово обозначает, присутствовать должон! - Кузьма поднял вверх указательный палец.
- Ты это слово в книжке прочитал! А теперь ходишь тут, умничаешь! - взъярился Захарыч. - Ты тогда рассуждай логично! От противного. Если нет слова, которое предмет обозначает, то и предмет не существует! Так что ли?! Тогда назови, что это! Не можешь, да?! Значит, перед нами форменная галлюцинация!
Захарыч в подтверждение своих слов сильно пнул предмет, отозвавшийся гулом, и запрыгал на одной ноге, пребольно ушибив большой палец.
- Всё, что причиняет боль, - существует, - выдал силлогизм Кузьма, - предмет этот причинил тебе боль. Значит, он существует.
Захарыч поохал, присел на землю и выдал в сердцах:
- Тоже мне! Знаток формальной логики! Я тебе про другое вообще! У нас до фига всего нету, чего в книжке понаписано! Так это у нас. Наверняка в других местах оно присутствует. Например, в том, где книжка сделана. Вот и про Города твои! Там они есть, а у нас - нету! - Захарыч показал кукиш Кузьме.
Кузьма обиделся.
- Ты мне свои кукиши не тычь. Точно говорю. А что говорю, то и есть.
Захарыч нехорошо усмехнулся.
- Ты мне доказательства представь. Идеалист хренов! Насчёт Городов. Нет доказательств - нет и городов. Как появятся - приходи, обсудим.
- Ну ты вообще, точно! Это ж какие доказательства тебе надобны? - вконец изумился Кузьма. - Я тебе в кармане Город притащу? Так нетути у меня карманов, - Кузьма для наглядности похлопал себя по портам. - А если каку вещь из Города притащить - так ты первый скажешь, что я её невесть где подобрал. Вместе пошли. Прямо там я тебе доказательства и представлю. Не сможешь отвертеться. А?!
Захарыч почесал подбородок и признал, что кое-какой резон в словах Кузьмича имеется. Но с другой стороны. Сдались ему эти Города! Есть они, нету - какая разница? У них в Прищепах и без городов неплохо живётся. Конечно, бывает, всякая байда попадается, вот как эта - Захарыч зло посмотрел на бандуру и чуть шевельнул больным пальцем, - но от неё ни жарко, ни холодно. Если ногами не бить. Ну, или вообще не тревожить. Оттащить с проезжего места, ин и ладно.
Хотя. Если Город найти, оттуда можно много чем поживиться, если с умом. Главное, понять, что брать и как потом енту хрень использовать.
- Ну, пошли, - сказал Захарыч Кузьме, посматривающему на небо и уже начавшему скучать в ожидании ответа. - Пешком, что ли? Так, поди, далеко переться придется. Кудыкина гора - она ж где? Дотуда только с ночевкой.
- Чудак-человек! - Кузьма хлопнул товарища по плечу. - А лошадь на что? Пахать сегодня не надо, возить - тоже. На телеге до вечера обратно обернемся.
- Ну, коли так... Только, чур, возницей ты будешь. У меня с ими отношения не сложились...
Кузьма скептически посмотрел на Захарыча, потом на стоявшего неподалеку рысака, взрывавшего всеми шестью когтистыми ногами землю, и рассудил, что в чём-то тот прав. Лошади при виде Захарыча завсегда вели себя странно. Пучили многочисленные глазки, поднимали надкрылья, пытаясь взлететь, хотя крыльев у них отродясь не имелось, а потом прижимались всем плоским телом к почве, в попытках зарыться.
- Тогда телегу выкатывай. А я запрягать буду, - подвел итог раздумий Кузьма. - И запасов надо взять. Питье, жрачку какую. Да, и воды прихвати в жбане. Жарища... В грозу бы не попасть.
- Прогноз на сегодня дождей не обещал, - обнадежил Захарыч, направляясь к сараю, где хранилась телега. - А вот завтра вполне.
Кузьма привычными движениями охомутал жесткокрылую лошадь, вместе с Захарычем подкатил уже нагруженную телегу и присоединил оглобли к упряжи на животном. Черный панцирь лошади лаково поблескивал. Кузьма довольно похлопал ладонью по теплому хитину, уселся на передок телеги и дернул вожжами.
- Эх, Хрумсель! Пошел!
Застоявшийся Хрумсель рванул что есть мочи, так что Захарыч завалился в телеге, больно ушибив голову о жбан с водой.
- Полегче, - буркнул он, поднимаясь и кое-как усаживаясь на сене. - Не дрова везешь.
Но Кузьма посвистывал, подгоняя лошадь, крутил вожжами и не обращал внимания на нытье товарища. Хрумсель разогнался во всю прыть настильной рысью и шёл ровно, без тряски. Пыль из-под лап сносило боковым ветерком, и Захарыча ненавязчиво стало клонить в сон. Под мерное движение, посвист Кузьмы и перестук лошадиных лапок, Захарыч не заметил, как задремал.
Проснулся он от резкого торможения, будто на стену налетели.
Кузьма стоял на передке, натянув что есть силы вожжи и чуть ли не подымая Хрумселя на задние ноги.
- Чой-то?! - прохрипел Захарыч. - Чего встали?
- Сам не видишь, что ли?
Захарыч помотал головой, разгоняя вялость, и присмотрелся. За рощей, у которой они остановились, величаво шли три горыныча. Их головы плыли над деревьями, а сложенные в локтях передние лапы с ужасающими лезвиями хватательных шипов плавно покачивались в поисках добычи. Захарыч сглотнул, представив, как это чудище в два укуса проглатывает их с Кузьмой, а остальные жрут лошадь, и безотчетно выдал охранный солцепоклон.
- От, с-суки! Натрескались! Сытые! Небось, самцов сожрали, теперь ищут место, где б яйца отложить, - с ненавистью выдал Кузьма.
У Захарыча отлегло от сердца. Попасть на голодного горыныча - хуже случая не придумаешь. Быстрый всеядный хищник, горыныч жрал всё, что двигалось. Хорошо хоть, в окрестностях Прищеп и Лукомян они не встречались. А то людям житья бы совсем не стало. Но в диких местах - а на Кудыкину гору мало кто хаживал - этой нечисти наверняка водилось изрядно. Захарыч поёжился, пожалев, что дал себя втравить в историю с городами.
Горынычи прошли. Кузьма шумно выдохнул и сипло спросил:
- Тронули?
Захарыч кивнул, не в силах сказать внятно. Кузьма, даже не оборотившись, почувствовал настроение товарища и легонько дернул вожжами. Хрумсель сделал шаг, другой и неторопливо зарысил к недалеким уже горам. Торная дорога к тому времени превратилась в едва заметную колею под тележные колеса, но лошадь легко переставляла лапы по заросшей обочине.
И часа не прошло, как телега домчала до подножия. В гору лошадь не шла, хоть ты что с ней делай. Прищеповские умельцы давно думали, как взнуздать летучих коровок, но пока так и не додумались. На округлых пятнистых панцирях никак не удавалось закрепить упряжь так, чтобы и человек не свалился, и корова летала. С головы человек неминуемо съезжал, а надкрылья раскрывались в момент полета. Ещё стоял вопрос - какую массу потянет корова. Охотников проверить, выдержит ли животное вес человека, что-то не находилось. А так удобно было бы, взлети они с Кузьмой на коровах и приземлившись прямо на Кудыкиной горе.
Захарыч повздыхал, подкрепился вместе с Кузьмой взятой с собой жратвой и полез вслед за ним вверх по склону.
- Я что, долбанулся в эту жуть лезть?! - Захарыч тыкал пальцем в разверстый зев пещеры и никак не мог остановить дрожащую руку. - Я тебе нанимался, да?! Сам лезь, если такой умный! Я тебя тут подожду! Ясно?! Ин, и ладно.
- Договорились же вместе, - Кузьма стоял смущенный и красный. Ему тоже до жути не хотелось лезть в пещеру. Совершенно непонятно было, что за животное могло выкопать такую хрень с гладкими стенами, уходящую внутрь горы. Каменные стенки пещеры выглядели словно натеки смолы или воска. Но воск - он мягкий. А что нужно сделать с камнем, чтобы он так мягчал, Кузьма представить не мог.
- Вместе - до города. И хде твой город?! Там, внутри?! Под землей, стало быть? Там же темно! Кто ж в темноте выживет? Уроды одни! Значит, нету городов! Всё!
Кузьме надоело препираться с Захарычем и он выдал последний убойный аргумент, презрительно прищурив веки:
- Струсил, поди? Я ребятам расскажу, как вернемся...
- Вернемся?! Да?! У меня полное впечатление, что мы тут навечно останемся! Где выход-то, а? Кузьма! Завёл ты нас в каменный мешок, даже обратный след не взять. Э-эх!
Захарыч махнул рукой и уселся на камень.
- Раз нет дороги назад, значит остается одно - идти вперёд.
- Вот и иди. А я тебя здесь подожду, - Захарыч уткнулся головой в колени, лишь бы не видеть вход в пещеру, и голос его звучал невнятно.
Кузьма выругался про себя нехорошими словами, поминая всех родственников Захарыча, каких знал, и потопал к пещере. У самого входа слегка оробел, приостановился и потрогал пальцами гладкую поверхность. Камень, как камень. Холодный и чуть липкий от вездесущей плесени. И нисколько не похоже на лавовую трубку. Кузьма услышал позади себя хруст щебня и тяжелое дыхание подошедшего Захарыча.
- Ты это... Пойду я. Мало ли что там встретится. Вдвоем сподручнее завсегда, - Захарыч прятал взгляд и теребил рукав Кузьмы. - Рассчитывай, в общем.
Кузьма покрутил головой, то ли осуждая товарища за прежнее слабоволие, то ли радуясь, что тот всё же себя преодолел.
- Глянем. До того места, как стемнеет. Если ничего видно не будет, то и вернемся. И будешь ты прав, что никаких городов у нас нет.
Захарыч приободрился. Ясно, что идти недалеко придется: фонарей с собой они не взяли, а темно станет, едва пещера повернет. И если разветвлений не будет, то обратно в два счета вернутся. В спины мужиков слегка поддувало, вход в пещеру светился ещё не закатившимся солнцем, а пол шёл слегка под уклон. И всё это вместе словно приглашало: дескать, заходите, ребята, гостями будете. Захарыч про себя смекнул, что не к добру это. Наверняка, то ли заманивают, то ли просто надсмехаются. Ну, кто-кто? Понятно, что городские, если они там живут. А если не живут, то и города нет. Нет, и не надо. От городов всякие неприятности. Наверняка. А нам неприятности зачем? Не нужны нам неприятности. Нам что-нибудь хорошее надобно. Неприятности у нас свои есть. Вон, третьего дня Митроха дерево рубил. Так оплошал, отвлекся и под падающий ствол встал. Руку сломал, голову стукнул. Теперь ни с ребятами поговорить, ни по хозяйству чего-либо сделать, ни вообще. А мы ему говорили, что одному даже дерево рубить несподручно. Не поверил. Теперь лежит, болезный, мается...
Захарыч выглянул из-за спины товарища и сначала не понял, что так изумило Кузьму. Потом присмотрелся и разглядел: чем дальше в пещеру, тем становилось светлее. И ветерок вдруг подул в лицо...
- О! Теперь обратно гонят.
Кузьма искоса глянул на Захарыча и даже не стал спрашивать, что тот имеет в виду. Желание идти внутрь пещеры, если оно и было, исчезло напрочь. Так далеко ещё никто из прищеповцев всё равно не забирался. Будет, что рассказать, когда вернутся. А там набрать команду побольше, припасов, стать лагерем у Кудыкиной горы и постепенно эти места обхаживать. Так что всё. Пора домой. Задача выполнена.
Но не тут-то было. Едва Кузьма сделал три шага к выходу в сопровождении радостного Захарыча, как перед ними из пола поднялась зубастая стена и сомкнулась с такими же зубьями на потолке. Словно проглотила.
- Вот тебе, бабушка, и солнечные дни... - протянул Захарыч, трогая зубья, меж которыми даже зазора не осталось. - А чегой-то нам тяперь делать-то? Чё-та у меня нет охоты помирать.
- Механизмус! - глубокомысленно заявил Кузьма. - Если работает, значит, за ним следят. А кто следит? Стало быть, люди. Горажане, то ись. Следовательно, Город внутри. Дальше.
- Угу! Вот только зачем ентим горожанам нас запирать? Чего они с нами делать собираются, а? Я на такое не подписывался! Да я вообще ни на что не подписывался! Вот сяду здесь и сидеть буду, шо хошь делай! Понял? Ин и ладно.
- С другой стороны, - продолжал рассуждать Кузьма, - механизмусы могут и сами работать. Пока не сломаются. Может, у ентого ресурс большой, и чинить его пока не надо. Тогда нас просто приглашают войти. Ежели ресурс заканчивается, то механизмус нам как бы намекает, что пора бы заняться его профилактикой.
- Понабрался слов гадостных... - не выдержал Захарыч. - Ты вот что объясни - чегой нам делать-то?
- Дальше идем. Авось выйдем куда-нибудь.
Мужики переглянулись и пошли вперед. И почти сразу уткнулись носом в стену.
Тут уж и Кузьма потерял выдержку. Он сильно пнул в препятствие перед ним и заорал:
- Твою мать! Чего закрылись-то?! Открывай!!
Светящиеся стены на миг потемнели и скорбный голос сказал из потолка:
- Пройдите опознание. Приложите ладонь к считывающему устройству.
На стене мигнула красным растопыренная пятерня, и Захарыч наудачу припечатал ладонь к нужному месту.
- Опознание произведено. Доступ разрешён.
Стенка разошлась, открывая большое помещение, и товарищи живо проскочили туда из коридора.
- Это что? - шёпотом спросил Захарыч. Стены вокруг светились ровными белыми пятнами. Поодаль располагались три сиденья вычурной формы. И, главное, никого не было. Ни людей, ни других чудищ.
- Пост управления, - ответил голос.
- А ты кто? - спросил Кузьма и тут же икнул. То ли от страха, то ли просто пить захотелось.
- Я - Главный моделятор. Осуществляю контроль над процессом колонизации и освоения территории. К сожалению, процесс вышел из-под контроля. Требуется вмешательство оператора. Перепрограммирование и постановка новой задачи в сложившихся условиях.
- Чё?! - Захарыч вертел головой, не понимая, откуда идет голос, и не слишком вникал в то, что тот говорит. - Покажись, мил человек.
- Я - не человек. Я - моделятор, программный комплекс для поддержания жизнедеятельности колонии.
- Ай, шут с тобой! - махнул рукой Кузьма. - Не хочешь выходить - твоя забота. Ты дело говори.
- Нет, я так не согласен, - заартачился Захарыч. - Вот - ты, вот - я, а где энтот, что с нами балакает? Вот замыслит он плохое, а как я энто узнаю? По голосу?
- Вы допущены на пост управления. Следовательно, причинить вред я вам не могу.
- Славно, - Захарыч постепенно осваивался. Он даже рискнул потрогать одно из трех сидений.
- Повторяю, - моделятор и не думал отступать, - требуется постановка новой задачи и налаживание процесса управления.
- А что со старой? - поинтересовался Кузьма. - Ты нам оценку дай. Чего тут у тебя происходит?
С некоторой паузой Главный моделятор ответил:
- Сбой программы пробуждения. Наложение дефектной матрицы. Утрата связей. Рассогласование задач и возможных точек приложения. Попытки восстановления признаны неудачными. Сворачивание комплекса задач. Поддержание жизнедеятельности на низшем приемлемом уровне...
- Стоп-стоп-стоп! - остановил Главного Захарыч. - Ты нам по-русски можешь объяснить? То же самое, но простыми словами, а? Доходчивей чтоб получилось.
- Словами не могу. Могу зрительными образами. Уровень дошкольного развития. Включаю.
Перед Кузьмой и Захарычем на гладкой поверхности возникло цветное движущее изображение, от которого они чуть было не шарахнулись. Но Кузьма вовремя вспомнил слово "экран", применения которому раньше не находилось, и оба успокоились.
Картинки, которые показывал Главный моделятор, мужиков смешили. Во-первых, половина того, что они видели, не могло происходить на самом деле. Например, невероятный прилет огромной железной башни, которая в небе раскололась на части и так, по частям, опустилась на землю. Причем, все части оказались в разных местах, а одна из них - на Кудыкиной горе. Потом из некоторых частей выбрались люди и пошли-побежали по окрестностям. Но местные животные нападали на людей, и те быстренько вернулись обратно.
- Первое вмешательство, - прокомментировал моделятор, - произошло в фазе высадки. Пробуждение членов экипажа и пассажиров прошло не штатно. Программа высадки предусматривала постепенное увеличение пробуждаемых, согласно графика, разработанного Центром экспансии. Однако нападения представителей местной фауны и жертвы среди членов экипажа, заставили последний ускорить пробуждение с тем, чтобы получить специалистов по выживанию на биологически активной планете.
На экране появились стройные ряды округлых предметов, формой напоминающих отложенные яйца горынычей. Но вылупляться из них стали обычные люди. Оболочки разрывались, люди, пошатываясь, выходили из яиц и всей толпой направлялись в дальний от наблюдателя конец отсека.
- Второе вмешательство в фазе пробуждения, - моделятор голос не изменил, но Захарычу с Кузьмой стало казаться, что Главный чего-то нагнетает. - Матрица пробуждения оказалась дефектной. Внешние параметры разнородной природы наложились на воспоминания и личностные данные пробуждаемых. В результате, возник конфликт образов и восприятий у пассажиров. В качестве внешних параметров были использованы исторические сведения шестнадцатого - восемнадцатого веков и тексты фольклорного происхождения. Использование подобных матриц при пробуждении можно объяснить лишь преднамеренной диверсией.
Вылупившиеся из яиц люди худо-бедно оделись в тряпье, которое им выдали при выходе, разобрали примитивные орудия труда и начали строить деревушки, параллельно приручая местных огромных насекомых, паша землю и обороняясь от хищников.
- Смотри-ка, - Захарыч ткнул Кузьму локтем в бок, - наши Прищепы.
- Похоже, - согласился Кузьма.
Моделятор дал вид сверху, так что стали видны и Прищепы, и Лукомяны, и еще несколько деревушек в окрестностях по шлейфу разброса отделяемых отсеков.
- В результате стихийного процесса и на основе фактора приспособляемости, отдельные поселения смогли выжить и самоорганизоваться, но оказались в изоляции друг от друга. Отсутствует единый центр управления колонии. Неизбежна деградация и вырождение колонистов. Требуется вмешательство на программном уровне...
- Тьфу, ты! - Захарыч чуть действительно не сплюнул на пол. - Опять заладил, моделятор хренов. Слышали уже. Ты нам лучше скажи - что конкретно делать?
- Я не могу навязывать свою волю. Могу проконсультировать и выдать варианты событий по принятому вами решению, - в голосе Главного моделятора прорезалось ехидство.
- Вот же курва! - Захарыч недовольно покрутил головой и плюхнулся в ближайшее кресло. - Все вы такие. Как советовать - так первые. А как что-то делать - так Захарыч...
- Погоди, - вмешался Кузьма. - Чего ты вообще делать собрался? Пусть энтот моделятор сначала обрисует последствия. В процентном соотношении.
- Да ладно тебе! Счас быстро сообразим, что тут с ним делать!
Захарыч задрал голову к потолку и провозгласил:
- Объявляю себя центром! Теперь я главным буду!
Главный моделятор издал невнятный хрип и сменил тембр голоса:
- Приступаю к процедуре наложения матрицы руководителя колонии. Подтвердите согласие.
- Подтверждаю!
Кузьма никак не ожидал от товарища такой подляны и растерялся. А когда очухался, было поздно: верхняя часть кресла опустилась и закрыла голову Захарыча. Недолго думая, Кузьма уселся в соседнее и потребовал:
- Какие ещё должности осталися?
- Руководитель по научной части, - тут же отозвался моделятор.
Главный опустил оголовник второго кресла. Процедура записи матрицы требовала времени.
Иван Захарович Прилепин и Кузьма Антонович Лукодьянов сидели перед экраном и наблюдали за Прищепами. Родные места вызывали если не отвращение, то уж чувство брезгливости точно.
- Что думаешь, Иван Захарович?
- Да что тут думать! - махнул рукой Прилепин. - Надо работать с людьми. Прогоним всех через моделятор, наладим технологические процессы, улучшим уровень жизни. Да нормальный человек сам в этой грязи жить не захочет.
- Ну, с прищеповцами понятно. Свои, как бы, - Лукодьнов переключил экран на мультивидение. - А с остальными что?
Экран разбился на шестнадцать мелких экранчиков, каждый из которых показывал что-нибудь свое. Драку в Лукомянах. Пыльную дорогу, по которой брели тяжелогруженные грузовые тараканы с покоса. Битву двух гигантских богомолов рядом с неизвестной деревней. На одном из экранов в засаде на щетинистую гусеницу сидели охотники с копьями и напряженно ждали.
- Постепенно и их к нормальному состоянию приведем. Люди всё же. Главное - мотивировать их правильно, - Прилепин усмехнулся.
- Ты не намекай, - смутился Кузьма. - Но если здраво рассуждать, то идея поиска Города себя оправдала. И даже результат превысил ожидания.
- Тогда тебе и карты в руки, - подытожил Иван Захарович. - Снаряжайся. Будешь тайным агентом.
- Есть города, нет, - про то не знаю, - вещал Кузьма собравшемуся на деревенской площади народу. - Существование их не доказано. Абсолютно не доказано. Но где-то же Захарыч сейчас обретается? Сердцем чую - жив он. Надо идти выручать. Кто со мной на Кудыкину гору?