Маугли Д : другие произведения.

Цепочка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Сергей Васильев

Цепочка

  
   1
   Безобразная драка, в которую Гришин по недоразумению влез, лишила его портупеи с наганом, форменного кителя, фуражки и сапог. Зато наградила рассеченной бровью, перекошенной физиономией, синяками на груди и спине, да сбитыми костяшками кулаков. В довершение невзгод его бросили на дно тюремной ямы, закрыли решетчатым люком и навесили замок. Сиди представитель законной власти и отдыхай. Кричи - не кричи, а местные дехкане всё равно по-русски не понимают. Или очень правдоподобно прикидываются. Дрался? Дрался. Нарушал порядок? Нарушал. Значит, жди раб божий Алексей разбирательства у местного казия. А когда тому приспичит взглянуть на драчунов - через год, или через два - неизвестно.
   Гришин встал под решеткой, с недоверием посмотрел на нее и попытался в прыжке дотянуться до прутьев. Не достал. Упал, поскользнувшись голой стопой на чем-то склизком, и тут же прилег, задумавшись о многострадальном житье-бытье, которое ему предстоит.
   Надо ж, как получилось: шёл себе Алексей Гришин, назначенный на таможенную заставу Туркестанского округа, представляться уездному начальнику Степану Варфоломеевичу Ведёрникову, да по пути и сгинул. Только и поговорил в караван-сарае с оказавшимся там профессором Семёновым о здешних обычаях, да об экспедиции Русского Географического общества. Так, путевое знакомство. Профессор в Россию направлялся, а Гришин - сюда, в город. Да заплутал. Не заметил, как ворота прошел и во внутреннем городе оказался. А там - базар, драка, стражники... Форменное невезение. И ничего не сделаешь. Общайся с соседями по яме, да в небо смотри.
   Гришин оглядел двух соседей и поморщился: вот дал же Бог в сокамерники такие отбросы. Что по виду, что по запаху. Воняло премерзко: Алексей даже не стал разбирать, чем именно. И тухлятиной, и грязными ногами, и застарелым потом давно не мывшегося тела. Оставалось отвернуться от всего, заткнуть нос пальцами и смотреть в потолок. Точнее, на маленький кусочек синего неба, видимого сквозь решетку. Через некоторое время Гришин обнаружил, что если отодвинуться дальше по стене, то, кроме неба, в поле зрения попадает освещенная закатным солнцем стена какой-то башни.
   Интересная стена: с вырезанными каменными рисунками, карнизами и окошком, из которого наверняка выглядывает восточная красавица, томящаяся в ожидании принца...
   Двигаясь вдоль стенки ямы, чтобы как следует рассмотреть окошко, Алексей и не заметил, как наткнулся на соседа - старика в обносках.
   - Что смотришь? - злобно забормотал старик на фарси. - Там ахуры живут, хозяева джиннов. Не будешь слушаться, выпустят джинна, он тебя совсем сожжёт, пепла не оставит.
   - Брось, старик, - миролюбиво ответил Алексей, отодвигаясь, - сказки всё это - про джиннов. Про хозяев верю. Во внутреннем городе им только и жить. А про джиннов - нет.
   Новоперсидский был единственным языком, который Гришин выучил по долгу службы. Чтобы ловить иранских контрабандистов - годилось. Но разговаривать с местными, которые сплошь называли себя туркменами да кыпчаками, - нет.
   - Встретишься - не успеешь молитву сказать - сгоришь!
   Гришин выпрямился, привалился спиной к земляной стенке и отмахнулся от старика. Тот отполз, бормоча ругательства про русских кафиров, которые пришли на земли правоверных и пытаются устанавливать свои порядки. Алексей же принялся рассматривать окно на башне.
   На его удивление, через несколько минут в окне показалось девичье лицо. Гришин, достаточно знакомый с нормами шариата, решил, было, что ему показалось: ну, не может женщина в этой стране открывать лицо чужому мужчине! А тут! Да и кому! Иноверцу!
   Девушка не отходила от окна, даже приблизилась. Они с Гришиным разглядывали друг друга, хотя он и подозревал, что увидеть его в темной яме невозможно. Алексею казалось, что большей красавицы ему еще не доводилось видеть, что она грустит, заточенная в башне, и ждет освободителя. "Вот прямо его и ждет, - подумал Алексей. - А он ни кожей, ни рожей не вышел: невысокий, склонный к полноте, редкие усики, рваные штаны, да исподняя рубаха. Не принц. Выйти бы ему из тюрьмы, уж он бы себя показал. Всех красавиц из неволи освободил бы. А на этой женился".
   Солнце зашло, и стена башни из золотой сразу же стала темно-серой, а окно обернулось черным провалом. Белое личико ещё немного помаячило в нем, а потом скрылось. Гришин тяжело вздохнул и попытался поудобнее устроиться на ночлег: температура к ночи ощутима спадала.
  
   Соседи не досаждали. Грызуны с москитами - тоже. Алексей проснулся, когда в яму спустили кувшин с водой. Судя по всему, наступило утро. Старик, с которым Гришин разговаривал вчера, молча лежал, отвернувшись к стене. Второй сокамерник подползал к кувшину по спирали, словно видя в нем гнездо диких ос.
   - Да ну вас! - сказал Алексей вслух. Поднялся, в два легких шага достиг кувшина, заграбастал его и почти ополовинил несколькими судорожными глотками. И тут же отлил в отхожую ямку, по такому случаю выставившую себя напоказ.
   Заняться было решительно нечем. Лепешку - одну из трех, которыми наградили их камеру, - Гришин умял за секунду. Старик, поднявшийся к намазу, упорно молчал и сторонился неверного. А второй сокамерник фарси не понимал, сколько Гришин не старался его разговорить.
   Помыкавшись, Алексей опять сел, привалившись спиной к стене, и уставился на темную стену башни, гадая, уж не привиделось ли ему девушка. Чем больше он о ней думал, тем явственней перед внутренним взором вставало её лицо.
   - Видел пери?! - зашептал противным голосом подобравшийся старик. - Пропал, кафир, совсем пропал! Душу потеряешь, жизнь потеряешь, станешь, как безумный Махмуд...
   - Отстань, старик, не до тебя! - Алексей толкнул его в плечо, и старик живо отодвинулся.
   Гришин не мог понять - что на него нашло. Какая-то тоска, от которой теснило в груди, и хотелось обхватить голову руками и выть. Выть - хоть на Луну, хоть на Солнце. Раскачиваться из стороны в сторону, может быть, ударить несколько раз лбом в стену, чтобы прийти в себя. Умом Алексей понимал, что не поможет. Что так просто от наваждения он не избавится. До смерти себя замучает, а помрет всё равно от тоски...
   В центр ямы упал конец толстой веревки с узлами и радостный голос сверху позвал:
   - Кафир!
   "Кафир, кафир, - пробубнил Гришин, хватаясь за канат и начиная подъем, - других слов, что ли, нет? Меня Алексеем, между прочим, кличут".
   Он долез до горловины ямы, и его тут же подхватили под руки с двух сторон. Накинули на голову пыльный мешок и тычками заставили куда-то двигаться. Гришин попытался рвануться, скинуть мешок, попасть по чьей-нибудь наглой роже, но несколько грамотных ударов быстро привели его в спокойное состояние, задыхающееся от боли и едва переставляющее ноги.
   Затем Алексея бросили на пол, прижали плечи и голову так, что он не мог повернуться, и стали говорить на непонятном языке.
   - Не понимаю, - глухо ответил Гришин сквозь грубую джутовую ткань мешка.
   - Повторяю, - голос не изменил интонацию. - Сейчас тебя проводят к властителю. Идти будешь с повязкой на глазах - это непременное условие. Бежать - нельзя. Снимать повязку - нельзя. Направление буду показывать я. В случае непослушания последует наказание. Демонстрация наказания.
   Холодное острие дотронулось до обнаженного предплечья Алексея, и тут же всю руку пронизал огонь, устремившийся к телу и дошедший, казалось, до сердца. Гришин закричал, дернулся, но держали крепко.
   - Больно, - с удовлетворением сказал мужчина. - Реакция физиологическая. Поднимите.
   Алексей едва стоял на подрагивающих ногах. У него даже мысли не возникло что-либо сделать, когда исчез мешок, а вместо него крепким узлом на затылке завязали кусок материи, закрывший глаза.
   - Иди. Помни о воздействии.
   Гришин пошел. Сначала медленно, неровно: ноги заплетались. Потом быстрее, увереннее. И всё время слышал за спиной дыхание экзекутора.
   Подошвы холодила утоптанная земля, потом - тонкий песок, который Гришин загребал пальцами, затем - камень. Его подтолкнули снизу под локоть, но Алексей и сам сообразил, что началась лестница, ударившись большим пальцем о ступень. Зашипев, он проверил, на какую высоту поднимать ногу, и захромал вверх.
   Идущий позади не замедлял движения, через каждые десять ступеней подталкивая Гришина в спину. У Алексея же с непривычки начали ныть ноги, а воздух с трудом попадал в легкие. Гришин сипел, потом начал кашлять, не в силах продохнуть и набрать полную грудь воздуха.
   - Долго еще? - Алексей с трудом вытолкнул слова из горла и судорожно закашлял, привалившись к шершавой каменной стене.
   - Пришли, - донеслось сзади, и сильная рука втолкнула его в боковой проход.
   Гришин сделал несколько неловких шагов по прямой и почувствовал себя на открытом пространстве. Прохлада каменного склепа сменилась зноем дневной поверхности, сухой ветерок ударил в ноздри запахом нагретого камня, а солнце не преминуло стукнуть по макушке раскаленной кувалдой.
   - Сними повязку, - услышал Алексей женский голос того тембра, который заставляет мужчин бросать к ногам прелестниц сокровища фараонов и творить прочие безумства.
   Гришин зажмурился и стянул тряпицу. Потом прикрыл глаза ладонью и начал потихоньку приоткрывать веки, стараясь, по возможности, не смотреть на солнце. Его ждали. Наконец, огненные круги исчезли из глаз, Алексей проморгался и позволил себе украдкой оглядеться.
   Черный камень стен и пола. Синее небо. Белый песок по углам. Гришин не мог понять, где находится. Шли, вроде, всего ничего. Потом поднимались. Явно далеко не ушли. Но место ничем не напоминало внутренний город с грязными узкими улочками в глинобитных стенах, пестрым многоцветьем базара с его вонью и криками и толстыми кирпичными башнями минаретов с тягучими молитвами муэдзинов.
   "Неужто в Цитадель привели, - у Гришина заныло в груди от нехорошего предчувствия, - убьют же. Скажут, что хотят, и убьют. Отсюда никто живым не возвращался".
   - Это Цитадель, да, - голос женщины заставил повернуться.
   Она стояла в тени трехметрового парапета и почти с ней сливалась. Одетая в глухое черное платье, украшенное по подолу черными же перьями с такой же накидкой на плечах, женщина смотрела на Гришина. Возможно, она изучала его реакцию, но белое правильное лицо с темными глазами не отражало ни одной мысли.
   - Меня Алексей зовут, - глупо представился Гришин, не зная, что делать и как начинать разговор.
   - Веришь в аллаха? - спросила женщина.
   - Что?! Нет! В какого аллаха? В Бога верую, в Иисуса Христа, - Алексей перекрестился и тут же подумал, что зря он это сделал. Нетерпимость к иноверцам у фанатиков в крови. Зарежут - не побрезгуют.
   - И в дэвов не веришь? И в джиннов? А в гулей и ифритов?
   - В эту мерзопакость ни один православный не верит, - Гришин чуть не сплюнул через плечо и опять перекрестился.
   - Хорошо, - ответила женщина и замолчала.
   Алексей помялся и решил разговор поддержать. Если сразу не убили и вопросы задают, значит, им от него что-то надобно. А вот что? Когда скажут, так всей правды не раскроют. Ничего у них толком и не узнаешь. Давече профессор Семёнов рассказывал, как экспедиция пыталась в Цитадель проникнуть, что хотела там посмотреть и что вызнать. И не пугала их даже возможная смерть - всё ради науки. Да не получилось. Их даже во внутренний город не пустили. Так что у Гришина появилась реальная возможность поспособствовать величию Российской науки. А уж весточку он потом сумеет передать.
   - Ваше имя как? - спросил Алексей, чуть заискивая. - Как к вам обращаться, стало быть? - и внезапно сообразил, что говорят они оба на русском.
   - Азар. Зови меня так. Я тебе всё скажу, что тебе знать следует... Дальше - думай, молчи. Потом делай.
   Но Гришин не удержался от очередного вопроса:
   - Где это мы? Если не тайна?
   - Мы в главной башне... Как видишь, от нее осталась одна стена, - Азар провела ладонью по камню. - Башню разрушили.
   - Кто?
   Гришин никак не мог сдержаться. Женщина словно провоцировала его. Говорила она медленно, растягивая речь так, что при желании Алексей мог вставить слово, а то и фразу.
   - Плазмоид...
   - Что? - опять не удержался Гришин от вопроса.
   - Летящий огненный сгусток... Местные называют это джинном... Он полностью разрушил восточную башню и ударил сюда. Испарилась верхняя часть... Наружные стены разбило в щебень. Но главная башня выполнила задачу. Сгусток деформировался и разделился. Посмотри...
   Алексей повернул голову вслед указующей руке и увидел вдали скособоченное сооружение, напоминающее свечу с оплывшим набок фитилем.
   - Это - северная башня. Её стены расплавились... И южная - она такая же. Огонь стек на них и дальше не пошел... Обернись.
   Гришин посмотрел назад. В стене на уровне пояса находилось узкое окно. Присев, Алексей заглянул в него.
   - Западная башня. Она осталась одна... Теперь мы живем там. Единственное место, где можем жить... Мы поселились здесь четыреста лет назад, придя из далеких земель. Двести лет назад плазмоид почти уничтожил нас. А сейчас, когда годы прошли, мы ждем, что вновь явится этот ужас и уничтожит нас полностью... Вместе с нами он уничтожит и ваш город. Мы не сможем защитить его - главная башня мертва, наши механические помощники рассыпались в труху...
   - Это предупреждение? И скоро сия напасть случится? - Гришин почти сразу проникся сухими словами Азар. Он представил, как огромный горящий шар разрушает западную башню, а потом огненным дождем рушится на город. Алексей сглотнул и вновь наклонился к окну. Чем-то его башня привлекала. Что-то знакомое чудилось в ней... Точно! Он же видел ее из тюрьмы, правда, снизу вверх. Но вон - резьба, выступы, карнизы и похожее окно, и знакомое лицо, которое не ждешь увидеть. И взгляд, пронизывающий насквозь...
   Гришин отшатнулся и поднялся, утирая лоб. Привидится же! Отсюда до западной башни казалось далеко - не увидеть, не узнать. Да и это явно - её другая сторона. И без разницы - общая погибель не за горами. Сейчас бы узнать - как самому избежать смерти и других спасти. Но Азар неторопливо рассказывала историю своего народа.
   Про то, как вышли они из горы, пройдя ее насквозь. Как запечатали путь, будучи уверены, что никогда и никто из врагов не последует вслед за ними. Как нашли это место, долину с источником воды и чахлой растительностью. Как построили Цитадель, могущую сдержать врага в случае опасности и защищающую их самих от местного климата.
   - Механические помощники не были долговечными. Они умели строить, умели делать другие машины. Но выжить мы могли, только найдя помощников живых. Так появился внутренний город. В него допускались избранные люди, а мы являли им чудеса. Эти люди боялись нас, поклонялись и называли ахурами. Искали нашей защиты. Но через двести лет с той поры, как мы пришли сюда, плазмоид вырвался из прохода и почти полностью разрушил Цитадель. Мы едва выжили. И не смогли восстановиться.
   Гришин маялся от бесконечных слов. Ему хотелось прям сейчас куда-нибудь бежать, что-нибудь делать, как-то избавиться от нависшей опасности. А что опасность нешуточная, Алексей мог лишний раз убедиться, по новой взглянув на останки южной или северной башен.
   - Ты слушаешь нас?! - Азар неожиданно повысила голос, и Гришин вздрогнул.
   - Слушаю. Так что делать-то? Надо же что-то делать, да? А то погибнем ни за грош, я правильно понимаю?
   - Местные боятся всех: нас, джиннов, дэвов. Они боятся даже вас, русских. Боятся, что русский царь пришлет войска и разрушит их такую правильную и спокойную жизнь. Они не станут себя спасать. Им легче умереть. Ты, Алексей, другой. Ты пойдешь - и сделаешь.
   - Что?! Я?! Куда?!
   Гришин уже понял, куда его собирается послать Азар, и сильно воспротивился. Если все джинны с дэвами не могут справиться с погибелью, то что сможет он один, пылинка пред ликом огня?
   - Если пойдет кто-либо из нас, - Азар наклонилась над Алексеем, схватив его за плечо и пригибая к черному камню пола, - он не дойдет. Умрет раньше без защитных средств. Более того - пославшие плазмоид увидят нас. Ведь только стены Цитадели скрывают мой народ от их взоров. Если пойдет караван, его обнаружат на подходе. И уничтожат, как возможную помеху. Один - это случайный путник. Его не видит никто. Это будешь ты. Ты.
   Гришин помотал головой.
   - Но... я не смогу... я не ходил по пустыне. Умру от жажды, изверги!
   - Мы дадим тебе всё, что нужно для быстрого и безопасного пути. И ещё. Ты помнишь девушку в окне?
   Алексей дернулся, но промолчал.
   - Помнишь... И она тебя помнит. Она умрет первой, если ты не предотвратишь новый выброс.
   Гришин уселся спиной к стене и сумрачно сказал:
   - Вещи верните. Сапоги там, револьвер, одежду. Всё, что забрали. И снаряжение походное. Карта нужна, ориентиры. Сколько времени-то на всё? Не бухнет прямо сейчас, пока мы тут разговоры разговариваем?
  
   Алексей пристально рассматривал карту в свете мерцающей электрической лампы. Карта пестрела незнакомыми значками, но постепенно до Гришина дошло, где на ней север, где юг, а где - Цитадель. Обнаружил он и место, к которому надо было добраться. И кое-что там сделать. Что именно - Алексей пока не хотел вникать. "Добраться бы до входа, а там видно будет. Там он все наставления Азар непременно вспомнит. На какой камень нажимать и в какую сторону толкать скалу".
   Идти оказалось не так далеко, как опасался Гришин, - сутки, другие. Как сказала Азар, "Динамика нарастания градиента фонового излучения позволяет иметь допуск в два дня. Два дня, запомни. Двадцать вёрст". Что бы ни значила первая часть фразы, но вторая сомнений не вызывала.
   Алексей поморщился на мигающий свет. "Не могли нормальный генератор поставить. Правители, всё ж. И так потратились - проводку сделали, лампы купили. А на ерунде экономят".
   По здравому размышлению, Гришин форму надевать не стал - тяжело и жарко. Осмотрел несколько принесенных одеяний и выбрал белую хлопчатобумажную рубаху до пят с длинными рукавами. Хоть и не по местной моде, а как наиболее функциональную на жаре. Сначала решил надеть её прямо на голое тело, но застеснялся и оставил исподние штаны. Под рубахой затянул ремень с кобурой и наганом, а пояс не стал повязывать - и оружия со стороны не видно, и револьвер быстрее выхватишь - только подол подыми. На голову Алексей приладил клетчатый платок, оставив открытыми лишь глаза. На ноги надел легкие кожаные сандалии, состоящие практически из одной подошвы.
   Кроме того, Гришин взял три больших фляги с водой, резонно полагая, что колодцев по пути не встретится, сушеного мяса и несколько лепешек. Одну из фляг прицепил на ремень, а всё остальное, вместе с покрывалом, которое должно было служить то тентом от солнца, то одеялом, запихнул в вещевой мешок.
   - Готов, - сказал он Азар, которая молча наблюдала за сборами. - Вот только один момент. То, что я всех спасаю, и вас, кстати, это хорошо. Только мне в том какая выгода? Как говорится: я - тебе, ты - мне.
   Властительница изучающе смотрела на кафира.
   - Соразмерная плата будет ждать тебя здесь. Когда вернешься, - наконец ответила она.
   - Да, и с девушкой меня познакомь. С той самой, - Алексей хмыкнул, подхватил с пола длинную палку и вышел из Цитадели под палящее солнце.
   Идти надо было прямо сейчас - остаток дня и ночь.
   По пустыне Гришин ходил мало, редко и недолго. Но разговоров про такие походы наслушался изрядно. Все европейские байки он сходу отметал, прислушиваясь к редким откровениям опытных караван-баши, исходивших пустыню вдоль и поперек, отбивающихся от разбойников и не допускающих гибели своих людей. Сколько и когда пить воды. Когда и как устраивать привал. Каких змей, скорпионов и другой живности беречься, а на каких внимания не обращать. В общем, действенная система выживания.
   Перед походом Алексей напился вволю и, едва оказавшись на солнце, покрылся крупными каплями пота, которые начали неприятно стекать по спине, животу и ногам. Но горячий ветер, забравшись под рубаху, мигом высушил влагу, и Гришин порадовался правильному выбору одежды.
   "Вот так, шаг за шагом, он и дойдет. Посмотрит на циферблаты и экранчики, повернет рычажки, нажмет на кнопочки. И обратно. Всего делов". Алексей шагал по невысоким рельефным грядам, стараясь не задевать песок открытыми пальцами и дышать через нос. Солнце светило из-за правого плеча, в глаза не било, позволяя четко держать ориентир - одинокую скалу на горизонте. Дойдя до нее, Гришин собирался передохнуть, посидеть в тени, глотнуть воды и отправляться дальше. Он понимал, что большую часть пути надо всё же проделать засветло. Ночью, хоть и прохладнее, - ничего не видно. Легко заплутать, а потом кружить по пустыне до тех пор, пока не кончится вода.
  
   Неприятности, которыми бывалые путешественники стращают неофитов, навалились на Алексея уже под вечер. Он чувствовал неукротимую жажду - хотелось немедленно выпить целую фляжку, а лучше ведро. Или нет: облиться, залезть в ванну и лежать, наслаждаясь душистой прохладой. Кружилась голова, подташнивало. Ещё хотелось приостановиться, а лучше лечь на мягкий песок и отдохнуть. Гришин придержал шаг, достал фляжку из мешка, неторопливо сделал аккуратный глоток, затем ещё один. Заставил себя прожевать лепешку с мясом, а потом глотнул еще раз. Воды во фляжке оставалось на самом дне. Но в последних лучах солнца Алексей четко увидел горный склон, к которому стремился.
   Это добавило ему сил, хотя мышцы ног при каждом шаге и сводило. Часа два, и он дойдет. Лишь бы не подвело непослушное тело. А оно может: вон как дрожит и не слушается.
   Начало холодать, и Алексей постарался прибавить хода. К тому же всё чаще стали попадаться камни, о которые Гришин спотыкался в накатывающей темноте, а два раза так вообще упал, ободрав колено и локоть. В полной темноте он рисковал расшибиться ещё существенней. Следовало как можно скорее устраиваться на ночлег. Чуть ли не бегом, хотя со стороны его передвижение выглядело неуклюжим ковылянием чайки по песку, Алексей припустил к склону, на ходу жуя вечернюю норму лепешки с мясом и запивая водой.
   В целом, первый этап путешествия закончился успешно. Алексей осознал это, когда добрался до скалы, удовлетворенно ощупал еще теплую стену, завернулся в покрывало и вскоре заснул, привалившись боком к остывающему камню.
  
   Не пришлось ни волшебных слов говорить, ни толкать камень в скале: на рассвете Гришин легко обнаружил оплавленную круглую дыру, ведущую внутрь горы. Точнее, ведущую из горы. Навевающий жуть проход метров шести в поперечнике. Алексей казался себе муравьем, перебирающим лапками перед положенным набок стаканом, и робел, страшась входить.
   - Ну! С Богом! - сказал он сам себе, глубоко вдохнул и сунулся в проход, словно ныряя в прорубь.
   Однако ничего страшного или необычного в каменном туннеле не обнаружилось. Будто огненный червяк прополз, вгрызаясь в базальт. Сожрал всё подчистую и сгинул. Никакого "фонового излучения" Гришин не видел и почти уверился, что послала его Азар для какой-то иной надобности. Мало ли какие политические интриги могут быть. Но с другой стороны, Алексей никакого веса среди местного населения не имел, влияния ни на кого оказать не мог. Даже не пустить его таким способом на таможенную заставу особого смысла не имело - его легко можно было бесконечно держать в тюремной яме или лишить жизни, свалив всё на фанатиков.
   Так и не придя к окончательному выводу - для чего он тут нужен - Гришин добрел до конца туннеля и оказался в пещере, уходящей куполом в темноту. Размеры пещеры Алексей понять не мог - не догадался захватить факел, а световое пятно от входа виднелось отсюда размером с детский мячик. Побродив по пустому пространству, Гришин уселся на камень и принялся завтракать, пытаясь досконально вспомнить наставления Азар.
   "Значит, так. Дойти до стены, нащупать заслонку и вывернуть её до упора налево. Только вот вопрос. А если эта заслонка сплавилась со стеной? Её же ничем не отодрать будет. Потом обесточить аварийный запуск входных ворот, для чего разрушить панель управления на боковой стене. Не больше - не меньше". Все эти указания, казавшиеся в Цитадели вполне разумными и выполнимыми, здесь приобрели ярко выраженную издевательскую окраску. Гришин всё же пошел искать таинственную панель, водя руками по гладким стенам на уровне головы. И, разумеется, ничего не нашел. Хотя, чем дальше он углублялся в пещеру, тем светлее становилось. Через некоторое время Алексей уже мог различить контуры своего тела, а потом - и блики на стенах. Источник света не обнаруживался, но Гришин откровенно плюнул на это, любуясь выраставшими то там, то сям каменными вычурными столбами, переливами красок на стенах и лавовыми наплывами.
   - Прямо, пещера чудес, - сказал он вслух, - остается поискать сокровища Аладдина.
   Совершив обход по левому краю пещеры, Алексей остановился напротив туннеля. Здесь в стене находилась довольно вместительная ниша, образованная несколькими уступами и столбами. Кроме красот природы, любоваться было не на что, и Гришин не преминул сказать крепкое словцо по адресу Азар, которая не сумела как следует объяснить - что и как делать. Алексей чувствовал полную беспомощность. Когда и сделал бы, да не знаешь - что. Стоишь дурак дураком на распутье и не знаешь, куда свернуть. Туда плохо, а сюда - еще хуже. А выбирать должен. Не выберешь - сам погибнешь и других погубишь.
   Гришин еще раз обошел пещеру в тщетных попытках обнаружить что-либо похожее на то, о чем говорила властительница. Не нашел и, полный дурных предчувствий, примостился недалеко от ниши. И даже стал задремывать.
   Вот тогда и случилось. Сначала ниша озарилась, освещая пространство перед входом. Потом заклацали металлические затворы, открывая досель закрытые панели на стенах. Загудели лампы подсветки, завизжали электрические накопители, как и предсказывала Азар. "Активация произведена, - услышал Гришин знакомый женский голос, - приступаю к автоматической подстройке. Настройка займет три минуты двадцать секунд".
   Но не прошло и минуты, как из створа между двух вертикальных уступов рвануло желтое пламя, и Алексей прикрыл лицо ладонями, понимая уже, что не успел, опоздал, и все погибнут, и он сам, и люди, и мир... Он упал на колени, наклонился вперед и уперся в сомкнутые ладони головой. Чувствовал он себя мерзко. Хуже, чем если б украл у слепого нищего подаяние, а потом, отойдя в сторону, глумился бы над несчастным, звеня монетами и приплясывая. Он не оправдал доверия. Не выполнил задачу. Махнул рукой на советы Азар. Не поверил ей...
   Мгновения тянулись, но Алексей не чувствовал жара. И некая надежда, что не всё так плохо, как он подумал, начала вылезать из пепла, отряхиваться и даже подтрунивать над Алексеем. Дескать, чего испугался, вставай, занимайся делом.
   Гришин выпрямился, не вставая с колен. Заслонил глаза от яркого света и тут же вновь чуть не зажал лицо пальцами, чтобы не видеть того, кто выпрыгнул из пламени.
   Был он гол и жёлт кожей. На поясе висела шкура с веревками, на которых болтались непонятные предметы. Волосы на голове пришелец заплел в мелкие косы, звенящие, стоило им задеть широкие плечи. Был он высок и статен. Очень высок - Алексею казалось, что он пояс этому гиганту. Лицо грубыми формами напоминало львиную морду. Гигант быстро двигался у стены, прямо там, где заканчивалось пламя, щелкал металлическими рычажками и что-то напевал себе под нос.
   Именно пение окончательно добило Гришина. Он засипел, борясь с дурнотой и глотая спертый воздух. Гигант, услышав звук со стороны Алексея, отскочил в сторону, схватил с пояса какое-то устройство и навел его на Гришина.
   "Оружие, - подумал Алексей. - Теперь точно убьет".
   Стало противно и как-то всё равно. Гришин поднялся и сделал шаг вперед: если уж помирать, то не на коленях, а смотря убийце в глаза. Но гигант раздумал стрелять. Он отпустил оружие и, чуть ли не приплясывая, направился к Алексею. Тот ждал.
   - Славный персонаж, - сказал гигант, присев и оказавшись перед Гришиным на одном уровне. - Местный? Охотник? Что забрел? Чего потерял? Ищешь? Или прячешься?
   Алексей за быстротой вопросов никак не мог решать - на какой из них отвечать, и поэтому молчал, настороженно косясь на светящийся желтым светом проем.
   - Ах! Интересуешься, - гигант мотнул головой, чтобы посмотреть, куда это Алексей смотрит, и косички со звоном ударили его по лицу, - Это портал да. Я - оттуда. А ты - туда?
   - Нет, - прохрипел Гришин.
   - Славно, славно. Ты мне нравишься. Туземец.
   Гигант легко и быстро выпрямился и начал прохаживаться перед порталом скользящими шагами. Чувствовалось, что ему нравится так двигаться. Что ему не составит труда подпрыгнуть и достать рукой потолка пещеры, а потом плавно опуститься.
   - Значит, ждешь информации. Да? Её все ждут. Все туземцы. Туземцы - они такие. Без ответов на свои вопросы не отпускают. А если не отвечаешь, они начинают сердиться и стрелять из своих пукалок. У тебя есть пукалка? Неважно. Они стреляют и помирают. Сразу все. Насовсем. Всё понятно? - гигант остановился и пристально уставился на Гришина.
   - Я не буду стрелять, - сказал Алексей. - Кто ты? И зачем пришел сюда?
   - Ах, это! Дал имя - впихнул в таблицу. Не люблю этого. Ты же понимаешь меня? - голос гиганта стал проникновенным, а потом разом поскучнел. - Никто не хочет в таблицу. Ты - не хочешь. Я - не хочу. Никто в мире не хочет. Таблица - это застой, смерть. А мы живые. Живые, да? Называй меня коллектором. Хорошее слово. Отражает. Ну, а ты?
   - Алексей.
   - Нет, ты что здесь делаешь, а? Посмотреть пришел, да? Это - можно. Только недолго. Мне надо делами заниматься. Коллекторными. Ты же понимаешь.
   У Гришина начала гудеть голова от бесконечных и бессмысленных слов коллектора.
   - А нет, погоди, - не унимался гигант. - Ты же не просто так. Точно, не просто. Послали. Ну, да, они такие. Всегда подставляют других. Скажи, Алексей, где они?
   - Кто?
   В голосе гиганта Гришину почудился нарастающий гнев.
   - Не тупой. Прикидываешься? Славно-славно. Те, кто тебя послал. Имя им - легион. Они - смерть в чистом виде. Ты же понимаешь. Твой долг. И обязанность. Всё рассказать мне. Так я быстрее и проще выполню свою задачу. А ты получишь. То, что хотел. Что хотел. Что хотел!
   - Ты лжешь, - отстраненно сказал Алексей. - А даже если нет - не приучены мы предавать, понятно? Пускай плазмоид и всех делов.
   - Какой быстрый. Славно. Нет. Сегодня я обойдусь без плазмоидов. Какой смысл всех убить? А если не всех? Как я узнаю? Я должен доделать то дело, которое начал. Да, четыреста лет назад. И продолжил - двести. Понимаешь?
   Гришин не понимал. Он с трудом следил за мечущимся перед ним коллектором, смотрел на желтое пламя и постепенно осознавал, что видит некую завесу, через которую довольно легко пройти. Что туда, что оттуда. И что ахуры пришли сюда не из-за горы, а из этого пламени. Что коллектор преследовал их, но портал, который они открыли для себя, не пустил гиганта в начале преследования. А случайный пробой не помог достичь результатов. Но теперь, сейчас, ничто не сможет помешать воздаянию. Бежавших преступников следует вернуть и наказать по всей строгости Цепочки Миров. А уничтожать только в крайнем случае. И, разумеется, не применяя высокоэнергетических методов.
   - Это бред, да? - осведомился Алексей. - Я лежу в пустыне, выпив последнюю воду, и всё это мне кажется. Так? Я не понимаю большей части слов, которых слышу. Не в силах объяснить происходящее. Неужели, именно такой приходит смерть к православному? Или я слишком много грешил, и это двери ада?
   - Туземец. Ты не прав. Давай я тебе всё растолкую. Ты всё равно не поймешь. Но у меня есть немного времени, пока я готовлю транспорт. Ты еще можешь успеть согласиться. Тогда я возьму тебя с собой. И ты не умрешь от жажды. Соглашайся, это так просто. Всегда выбирай того, кто сейчас сильнее. И ты получишь больше даров. Даже ту самую девушку. Помнишь? Не хочешь помогать - останешься здесь. Ты - пыль. Я же доберусь до Цитадели и заставлю преступников вспомнить о былом. Я вижу. Тебе интересна Цепочка Миров. Да, концепция хороша. Представь. Чётки. Да, те самые, которые так часто перебирают нелюбимые тобой мусульмане. Зёрна, нанизанные на нить. Количество их неважно. Пусть будет девяносто девять. Каждое зерно - отдельный мир. Твой мир. Мой мир. Мир ахуров. И так далее. Их много - даже я не сразу вспомню все. Они стоят друг за другом. И связаны одной тоненькой нитью. Этим порталом, - гигант повернулся и махнул рукой в сторону негаснущего пламени. - И перейти из одного в другой можно лишь последовательно. Минуя их все. В ту или иную сторону. Долго - скажешь ты. Ты прав. И преступление ахуров не только в том, что они убили какую-то сотню разумных, пробиваясь в твой мир. Они прервали Цепочку. Вытащили твой мир из чёток. Разбили стеклянное зерно.
   Коллектор уже не обращал внимания на Алексея. Он продолжал невнятно бубнить, наклонившись и уйдя до плеч в портал. Гришин подошел вплотную к желто-пламенной завесе и не спеша просунул сквозь нее голову. Ничего особо не поменялось. С той стороны находился похожий каменный коридор, правда, загибающийся, на стенах висели аналогичные панели, а перед коллектором стояла машина - блестящая и непонятная.
   "Запрос принят, - услышал Алексей в голове. - Передавать данные?"
   "Да", - ответил Алексей, по большому счету не обратив внимания на очередную странность.
   Он уже всё для себя решил. Получится, или нет - другой вопрос. Но вызвался на работу - доделай её. А уже потом выставляй претензии заказчику и разбирайся с ним. Гигант увлеченно колдовал над машиной, приводя её в рабочее состояние. Гришин вернулся на свою сторону, приподнял рубаху и достал наган. Он, конечно, понимал, что девять грамм свинца для пришельца, что слону дробина. Но по иному поступить не мог. Он должен был хотя бы попытаться.
   Алексей взвёл курок, аккуратно взял наган за ствол и пнул коллектора по ноге. Тот обернулся, звякнув косичками, и в совершенном недоумении уставился на Гришина. И даже замолчал. Тогда Алексей быстро сунул ему в руку взведенный револьвер и со всего размаха ударил палкой по голове.
   Гигант взвыл, отмахнулся от Алексея, разбивая ему лицо в кровавую кашу, и дернул револьвер вверх.
   Плохо отрегулированный курок соскочил с боевого взвода, и боек ударил по капсюлю. Выстрел.
   В тот же момент вокруг коллектора образовалась мерцающая золотистая сфера. Она приняла в себя пулю и отразила обратно огненным сгустком, пронзившим гиганта насквозь.
   Коллектор недоуменно посмотрел, как из обугленного по краям отверстия начинает сочиться струйка темной жидкости, а потом повалился спиной, за завесу портала, почти полностью оказавшись на той стороне. С этой остались лишь ступни.
   - Вот тебе и "пукалка", - сказал Алексей, выплёвывая выбитые зубы. - Теперь, значит, всё тут порушим.
   Он поудобнее перехватил палку и принялся крушить открытые панели. Сладострастно, с хеканьем, мстя за весь страх, что пережил. Остановил Гришина погасший свет. Алексей выронил палку и повалился на каменный пол.
   Кровь в носу свернулась, и Гришин хрипло дышал, пытаясь успокоиться и прийти в себя. В темноте он наткнулся на огромные ступни, оставшиеся на границе исчезнувшего портала, и брезгливо отдернул руку. Некоторое время он сомневался - не взять ли их с собой, как доказательство выполненной работы, но потом передумал: обратный путь не обещал быть легким. Скорее, наоборот. Пустыня так просто не отпускает.
  
   Алексей уже полчаса лежал на песке, не в силах подняться. Вода закончилась, еда - тоже. Есть, впрочем, и не хотелось. Тошнило, болела голова, в рот и горло словно насыпали соленого песка, дышалось через силу. Он уже несколько раз пробовал подняться, но руки подламывались, и Гришин раз за разом падал лицом в песок. По всему выходило, что он не дойдет.
   Слепящее солнце било в глаза, едва Алексей приподнимал голову. Ориентиры куда-то исчезли. Конечно, иди на запад и наткнешься на Цитадель, рано или поздно. Поздно.
   Гришин мучительно перебирал в голове происшедшее с ним. В памяти почему-то всплывало то, что его совсем не касалось. Например, откуда он взял, что во время декабрьской смуты Николая Павловича не убили, а возвели на императорский престол вместо Михаила I? Что Николай упустил из рук Аляску и Калифорнию, не принял в подданство Гавайские острова, в отличие от Михаила, и чуть не потерял Дальний Восток? Что Николай воевал с Турцией, сначала за отделение Греции, а потом и просто так? Что вместо невмешательства в Австрийские дела, как повел себя Александр II, сменивший Михаила на троне, Николай своей внешней политикой получил сильного врага. Что Николай развязал непонятную Крымскую войну, которую проиграл из-за отсутствия современного вооружения, транспортной и военной инфраструктуры, и умер от позора? Алексей видел полное безволие императора, которого в действительности не было, не справившегося с ролью самодержца. Но ведь не зря он это запомнил? Может, в каком-то зерне Цепочки Миров именно так и происходило? И где-то есть тот мир, чужой, но похожий на собственный, пусть даже там Россия и не является мировым гегемоном.
   Другие картинки, возникающие в голове, ничуть не напоминали привычный мир, и Гришин пытался отстраниться от них. Забыть, хотя бы на время. Ограничить себя в знании. Алексей боялся, что голова лопнет, как перезрелый арбуз, а он так и останется здесь, посреди пустыни, засохший и съеденный песчаными муравьями.
   Алексей очнулся. Жара спадала, принося облегчение.
   "Нет уж. Не возьмешь. Сил поднакопилось. Встану и пойду. И дойду, дойду, назло всем дойду. Потому как обещал. И слово сдержу".
   Гришин подтянул руки к ногам, уперся в песок и одним движением вырвал себя вперед и вверх, сделал несколько шагов и остановился, щурясь на заходящее солнце. Вход в Цитадель оказался совсем рядом, чуть ли в двух шагах. И он вполне мог сделать эти шаги до того, как ночь спрячет все следы.
  
   На входе никого не было.
   Алексей привалился к стене, соображая, куда теперь идти, и направился единственно возможным путем - к главной башне. Кричать и звать на помощь он не мог, да и стыдился. Явно властители не услышат, но у них есть слуги, которые всё расскажут хозяевам, встретят, напоят... Гришин провел шершавым языком во рту и попытался сплюнуть. Что-то никто никого не встречал. Он дошел до нижнего этажа главной башни по освещенному электрическими лампами коридору и остановился, не зная, куда сворачивать. Немного подумал и побрел дальше, стараясь держать направление на запад.
   Поражала пустота: ни привычных для восточного дворца ковров, ни украшений на стенах. Чёрный камень вокруг. Пустые комнаты. Ни слуг, ни хозяев. "Может, все разбежались в предчувствии катаклизма? - подумал Алексей, - Всё забрали и ушли. Драгоценности забрали, золото, воду тоже забрали". Выплеск сил сходил на нет. Алексею представилось, что если он сейчас никого не встретит, то упадет и будет лежать на полу до морковкина заговенья. И никто не узнает, какой он на самом деле молодец и сделал всё, что ему поручили.
   Голоса неподалеку вернули его к жизни.
   Гришин даже забыл про жажду, которая его мучила.
   Разговор доносился из приоткрытой двери. Один из женских голосов Алексей узнал тут же. Но второй... Почему-то казалось, что второй принадлежит красавице из окна.
   - Ты прекрасно понимаешь, что не можешь быть с ним. Он даже не человек. Две руки, две ноги - и всё. Уродец, как и все здесь, - говорила Азар.
   - Но мама!
   - Забудь про него. Нам надо уходить дальше. Передышка была короткой, но она помогла. Входной портал неактивен - это ли не прекрасно? Теперь мы сосредоточимся на поисках выхода. И тебе, Дарьял, предстоит принять в этом самое непосредственное участие.
   Застучали лёгкие шаги, зашуршали платья, и Алексей рискнул войти.
   Спиной к нему стояла женщина.
   - Азар? - Гришин решил её побеспокоить.
   Она обернулась стремительно, подлетела и цепко ухватила Алексея жесткими пальцами за горло.
   - Никто! Никто не смеет беспокоить нас, - прошипела Азар ему в лицо.
   - Я пришел...
   - Вы все - низшие! Не можете ничего! Кто просил тебя возвращаться?!
   - Но мы договорились... - Гришин с трудом прохрипел слова сквозь сдавленное высохшее горло.
   Азар отбросила его от себя, и Алексей отлетел к входу, падая и ударяясь затылком. И он почти не удивился, когда стоящая перед ним женщина расправила четыре чёрных крыла, с силой взмахнула ими и вознеслась к потолку комнаты.
   Она опустилась, сложила крылья на плечах и поясе и ровным голосом сказала вбежавшим слугам:
   - Уберите его. Без вопросов. Без объяснений.
   Алексей пропустил первый удар ногой в лицо и лишь пытался защититься, прикрываясь локтями и уплывая в далекую страну под названием беспамятство...
  
   Привычный стук колес, мотание из стороны в сторону и фырчанье лошадей привели Алексея в чувство.
   - Пить, - просипел Гришин из последних сил.
   - Да-да, Алексей. Сейчас, - голос профессора Семёнова бодрил уже сам по себе. - Как же они вас отделали-то! Изверги! Ничего, отлежитесь с недельку, будете бегать почище меня.
   Теплая вода потекла по губам, и Алексей судорожно глотнул.
   - Пейте, голубчик. На первый раз много нельзя. Три глотка и всё. Всё-всё.
   Гришин попытался подняться, и сильная рука профессора поддержала его под спину.
   - Где мы?
   - Уехали. В городе заварушка началась, так мы от греха подальше. А Степану Варфоломеевичу мы про вас всё сказали, он разрешил. Поправите здоровье, тогда на место службы и пойдете. А пока в экспедиции побудьте. Нам еще много удивительных открытий предстоит...
   "Я вернусь, - сказал себе Алексей, провожая взглядом западную башню, нависающую над городом. Казалось, в окне до сих пор стоит красавица и ждет его. - Я узнаю всё про вас. Найду выход в соседний мир Цепочки. И тогда мы поговорим на равных".
   Телега, на которой лежал Гришин, отъезжала всё дальше и дальше...
   Дарьял взмахнула верхними крыльями и отошла от окна...
  
  
   2.1
   Внутренний голос молчал. Зато внешний бубнил не переставая.
   "Проникающее ранение грудной клетки с ожоговым поражением тканей. Регенерация начата. Стопы ампутированы. Края ран чистые, срез ровный. Биомех ставим? Клон? Есть готовые органы? Да, страховка позволяет. Начинайте размораживание. Поставили? Окончание приживления - завтра... Да. Личностные данные. Фиксация.
   Имя - Шапур. Место рождения - Зерван-шаде. Расовая принадлежность - кимт. Возраст - семьсот восемьдесят. Область деятельности - коллектор... Рекламу пропустить. Состояние пациента - тяжелое. Травмы наступили вследствие аварийного закрытия портала. Трёхмерка прилагается. Согласно официально заверенной воле пациента, в случае травмы расходование средств ведется по нормативу два. Расследование осуществляется только после личного согласования с пациентом. Конец.
   Когда он очнется?.. Пациент в сознании. Слышит, ощущает. Телепатическое проникновение временно заблокировано... Почему не реагирует?.. Смещение восприятия из-за блокировки. Впрочем, судя по метке в досье, теле-контакт может осуществлять только к разумным гражданам уровня три и ниже. Ваш четвертый ему не взять... Отключите блокировку... Отключение".
   Шапур открыл глаза и увидел двух разумных, склонившихся над ним.
   - Спрашивайте, - сказал он.
   Стареющий арахноид с биркой врача на второй левой лапе помахал оставшемуся гомо и удалился из медицинского бокса. Гомо провел ладонью по гладкому зеленоватому черепу, поправил считывающий инфор, выглядывающий из кармашка лилового комбинезона, и приподнял темные светофильтры.
   - Здравствуйте, Шапур. Я - лицензионный следователь Герриад. Извините за невозможность прямого внутреннего общения. Как вы понимаете, это в интересах расследования.
   Гомо устроился на воздушной подушке со всем возможным комфортом и явно не собирался покидать бокс в ближайшее время.
   - Допустим, - отозвался кимт.
   - Для лучшего понимания ситуации прошу вас высказать собственную версию происшедшего.
   - Я не собираюсь. Инициировать расследование - последнее дело. Выздоровею - и ладно. Жив - и хорошо. Претензии - бессмысленны.
   Шапур говорил официальным тоном, чтобы следователь даже не подумал о возможных сомнениях кимта. Нет сомнений. Всё понятно. Всё ясно. Он сам разберется
   - И всё же. Как вы интерпретируете событие, повлекшее за собой ваши травмы? - гомо не двинулся с места.
   - Несчастный случай, - сразу же отозвался Шапур. - На производстве. У нас часто бывает. Род деятельности такой. Понимаете.
   - И что послужило причиной?
   - Внешние факторы. Разумеется. Непрогнозируемые внешние факторы.
   - В ваших интересах помогать следствию, а не препятствовать.
   - Понимаю, да. Помочь не могу. Ничем. Форс-мажорные неподконтрольные обстоятельства. Зачем обвинять вулкан в том, что началось извержение? Надо просто не подходить к вулкану, - Шапур начал давать развернутые ответы, что служило у него признаком волнения.
   - Вы подошли, - гомо наклонил голову.
   - Не всегда в низкой горке, поросшей лесом, можно угадать дремлющий вулкан. Особенно, если отсутствуют специфические приборы.
   Герриад оглядел лежащего Шапура, пришел к определенным выводам, которые не стал озвучивать, и направился к выходу из бокса. Приоткрыл дверь, полуобернулся и сказал напоследок:
   - Надеюсь, Шапур, вы отдаете себе отчет в ваших действиях. И в прошлых, и в будущих.
   Кимт проводил гомо нелюбезным взглядом и нажал кнопку вызова медперсонала. Почти тут же въехала тележка медбота.
   - Ваши жалобы? - женским голосом спросил робот. - Требования? Пожелания? Чем могу быть полезен?
   - Можешь. Сообщи-ка мне, любезный, - Шапур воспринимал роботов только в мужском роде. Даже голос не мог сбить с толку, - где тут у меня настройки по лечению. Хочу знать - как меня лечат. Может быть, слишком медленно? Или недостаточно качественно за те средства, что я плачу вашей больнице?
   Медбот, не вступая в пререкания, выдвинул консоль и включил экран с данными. Шапур внимательно прочитал, отметил несколько пунктов, подключил встроенный в предплечье инфор к консоли и принялся настраивать собственное лечение. Робот тут же прореагировал сообщением, что у пациента нет прав менять параметры лечения. Что такими правами обладает исключительно лечащий врач. Что если у пациента имеются претензии, он их должен высказать, и только после этого врач будет решать - менять что-либо в процессе лечения или нет.
   - Я лучше знаю, как меня лечить, - ответил Шапур, не отвлекаясь на медботовские словеса. - Сейчас всё настрою и будет мне счастье.
   - Установленные настройки выходят за границу допустимых. В случае их использования, вы лишаетесь медицинской страховки. Все бонусы аннулируются. Сообщаю об угрозе жизни.
   - Ну-ну.
   Шапур резко выдернул инфор, последним движением выключая медбота. Сутки на приживление не устраивали Шапура. Конечно, приятнее ничего не чувствовать при лечении, но что-то подсказывало кимту, что гомо скоро вернется и задаст новые вопросы. И будут эти вопросы гораздо неудобнее первых. Шапур собрал косицы в хвост, чтобы не повредить их концами лицо, стиснул зубы и запустил процесс аварийной регенерации.
   Сначала стало щекотно в тех местах, где шло приживление. Потом щекотка быстро переросла в царапанье металлическими крючочками, а оно - в работу циркулярной пилы, совмещенной с наждачным кругом. Шапур закрыл глаза и представил лицо человека, который смог победить его. За всё время работы коллектором такого фиаско Шапур не испытывал. Ладно - ахуры. Они хотя бы из мира Цепочки. Но абориген! Представитель низшей индустриальной эры! Разумный с минимальным умственным коэффициентом! Не обладающий ни малейшей степенью телепатических способностей! Ходячее полуразумное недоразумение! Которое выиграло. Смогло выделить крупицу из той информации, которую ему сдуру сообщил кимт, и эффективно её использовало.
   Шапур глухо стонал. От боли. От унижения. От невозможности немедленно наказать того, кто причинил все эти неприятности. Кимт вцепился в поручни кровати. И они уже гнулись от усилий Шапура. "Терпеть, терпеть, - внушал себе кимт. - Скоро всё закончится..." Но он не знал, когда на самом деле остановится аварийная регенерация. Когда он сможет слезть с кровати и шагнуть.
   Раздался сигнал и спокойный механический голос возвестил: "Регенерация закончена. Рекомендуя приступить к восстановительным процедурам. Восстановление начато. Оставайтесь с нами".
   Боль уходила постепенно, откатывая волнами, заменяясь чувствительностью. Приращённые ступни горели: восстановленные нервы не справлялись с передачей сигналов. Казалось, шевельнись, и всё тело снова пронзят разряды боли. Чего хотелось всеми силами избежать.
   Обессиленный, Шапур тяжело дышал, собираясь приступать к следующему пункту плана: выбраться из больницы. Так, чтобы не поднять на ноги всю службу охраны. Незаметно удалиться. Никаких прорывов, разрушений и сил быстрого реагирования, как в прошлый раз. Прикинуться посетителем, потерявшимся в больнице. Или просителем, рвущимся к директору с мелкой претензией. Таких выставляют быстро и безболезненно.
   Шапур отсоединил кабели и шланги от тела, предварительно настроив медбота, чтобы тот продолжал выдавать в систему нейтральные данные о состоянии пациента. Неторопливо поднялся, заставил себя неспешно и внимательно обследовать палату, чтобы не пропустить ни одной мало-мальски нужной вещи. Нашел на полке встроенного шкафа, который пришлось жестко вскрыть, свою одежду, коммуникатор и другие полезные мелочи, которые с него сняли. Оделся. Выглянул в коридор и, не увидев никого из медицинского персонала, неторопливо пошел к выходу, тщательно сдерживаясь, чтобы не запрыгать гигантскими прыжками. Во-первых, чтобы не привлекать внимания, а во-вторых, Шапур немного сомневался в окончательной приживляемости ступней: ноги побаливали.
   Дойдя до конца коридора, Шапур нашел аварийную лестницу, мельком оглянулся и, не раздумывая, помчался по ступенькам с максимальной скоростью, на какую был способен: с противоположной стороны к его палате приближался Герриад с двумя высокими охранниками. "Сначала они не торопясь. Зайдут в палату. Увидят, что меня нет, - думал Шапур на бегу. - Поднимут тревогу. Начнут преследование. Меня перехватят на выходе".
   Кимт остановился. Ступни разом заныли. Предстояло выбираться из больницы нетрадиционным способом. Например, используя мусорный бак. Шапур поморщился. Или больничную прачечную. Шапур покачал головой. Притворившись младшим медицинским персоналом. Опять не то. Нужно совсем нетривиальное, чтобы преследователи еще сутки прочесывали все помещения больницы, думая, что он никуда не уходил.
   Крыша? Отправиться в свободный полет? Ведь наверху его не ждет ни флаер, ни захудалый вертолет, ни воздушный шар. Именно так и подумают преследователи. Значит, нужно подниматься наверх. Шапур посмотрел на лестницу, по которой он только что спустился, и сразу же раздумал подниматься пешком. К тому же оставалось вероятность, что Герриад заметил, как он свернул в аварийный выход, проанализировал увиденное и уже направил охранников прямиков вслед за ним.
   Шапур вышел в коридор больницы. Пока никакой тревоги. Позаимствовать рабочий халат, пусть он и не совсем рассчитан на рост и размер кимта, захватить каталку, будто идешь за пациентом, и к лифту - на верхний этаж. Да-да, самый верхний.
   Пришлось отвечать интересующимся. Постепенно в лифт набилось с десяток разумных разных галактических рас. Они входили, выходили, приветствовали соседей, злобно молчали, и никто не обращал внимания на Шапура. Едет и едет - значит, нужно. К последнему этажу Шапур уже сам уверился, что направлен по важному делу в какой-то кабинет. По какому делу - он не помнит, да ему и не надо. Главное, прибыть вовремя и с каталкой.
   Шапур выкатил каталку, в очередной раз осмотрелся, что обычно делал крайне редко, и поехал по коридору, соображая, из какого помещения лучше всего проникнуть на крышу. Надписей на дверях не было, либо они были написаны в диапазоне волн, невидимых для кимта. Так что выбирать особо не приходилось. Все двери одинаковые, не раздвижные, а открывающиеся, с механическими замками и ручками. Очень подозрительное ретро. Ясно, что обычной лестницей для выхода на крышу лучше не пользоваться. А чем взамен?
   Одна из дверей, мимо которых проходил Шапур, внезапно открылась, так что кимт чуть не отскочил в сторону, опасаясь охранников Герриада. Но разумный, вышедший из кабинета, ничем охранников не напоминал. Был он высок, выше Шапура, тонок, но мускулист, и бледен лицом.
   - Вы даже раньше, чем я ожидал, - сказал незнакомец. - Завозите. Поможете погрузить.
   Шапур, не сказав ни слова, развернул каталку и въехал в кабинет вслед за тонким. С чем он сейчас связывается и как будет потом выкручиваться, если прижмет, Шапур не думал. Главное - сейчас. Главное - избавиться от возможного преследования Герриада. Кимт старался не планировать на долгое время. Далеко идущие планы обычно рушились в самом начале из-за досадных, не замеченных сразу мелочей. Шапур уже давно придерживался девиза: "Живи сегодняшним днем и не загадывай на будущее". Поэтому все указания незнакомца выполнял быстро, ловко, без излишней суеты и разговоров. Профессионально выполнял.
   В кабинете на полу лежало тело. Без явных признаков жизни. Шапур успел заметить, что принадлежит оно бородатому мужчине с четырьмя крыльями. При этом, никаких кровавых следов или чего-то подобного не наблюдалось. Тонкий велел брать тело за руки и грузить на каталку. Сам он подхватил ноги, и они вдвоем без особого труда взгромоздили ахура на каталку.
   Да. Ахур. Мужчина. В бессознательном состоянии. Очень далеко от родного мира. Почему находится здесь? Куда направляется? Кто этот тонкий? Мысли промелькнули в голове Шапура и быстро исчезли, смытые блоком самоконтроля.
   Незнакомец накрыл тело большим куском материи, качнул головой, и Шапур вывез каталку обратно в коридор. Наверняка тонкий заранее продумал план по вывозу тела из больницы. И живой санитар вместо медбота, скорей всего, играл немаловажную роль. Медицинский робот всегда фиксирует свои перемещения. Медицинский робот никогда не выезжает за пределы территории больницы. Медицинский робот делает только то, что заложено в него программой. Медицинского робота очень сложно перепрограммировать, а если это удается, он немедленно шлет сигнал на базовый компьютер. Медицинского робота можно уничтожить. Но только на территории больницы. А санитара можно взять с собой и устранить уже позже, когда вокруг не будет ни свидетелей, ни вездесущих камер наблюдения.
   "Вот и ответ, - Шапур скользил быстро-мыслью, одновременно следуя вслед за незнакомцем. - Сейчас я в безопасности. Мы благополучно выберемся из больницы. И сразу после этого придется резко сматываться. Иначе..."
   Что будет "иначе" кимт додумать не успел. Они вышли на широкий застекленный балкон, тонкий щелкнул пальцами, и перед ограждением завис флаер, вынырнувший из-за угла здания. Всё менялось слишком быстро, и Шапур не успевал среагировать и спланировать новый вариант действий. Поэтому кимт подождал пока незнакомец поднимет дверь флаера, вскроет одну из эвакуационных панелей, а потом как следует ударил его по голове шоковой дубинкой. Вряд ли тонкий ожидал от обычного санитара такой прыти. Да и как можно предполагать, что под халатом у медицинского работника находится приличный арсенал пусть и не смертельных, но действенных орудий нападения.
   Незнакомец повернулся с недоумением во взгляде, - Шапур чуть не ударил его вторично - а потом мягко сложился на полу балкона. Перед кимтом наметился вполне реальный способ быстро покинуть больницу. Вот только что с управлением флаером? Если он - собственность тонкого, то воспользоваться им не удастся: неизвестно, что служит кодом для системы распознавания. А вот если незнакомец взял для своих нужд наемный транспорт, всё значительно проще.
   Шапуру повезло. Флаер принадлежал компании по прокату машин "Эх, прилечу!", как значилось на голографической проекции на переднем блистере. Следовательно, у тонкого есть ключ активации. И им следует воспользоваться. Шапур в два приема сноровисто обыскал незнакомца, достал ключ и стал сам себе королем: лети, куда хочешь, делай, что хочешь.
   Тем не менее, следовало спешить. Кимт завез каталку с ахуром во флаер, прикрепил ее к стене, активировал ключ, закрыл дверь флаера и запустил двигатель. Резко стартовав, Шапур заложил крутой вираж и не заметил, что незнакомец очнулся и что-то говорит в коммуникатор.
   Конечно, какой смысл думать о сообщниках похитителя, если задачей является всего лишь покинуть стены больницы? Вот только на камерах наблюдения Шапур сам теперь выглядел преступником, похищающим разумных. А также совершающим насильственные действия, причиняющие вред здоровью, как пишут в официальных протоколах.
   Сначала Шапур хотел просто спуститься вниз, бросить флаер за оградой больницы в каком-нибудь укромном месте и добираться до портала пешком. Но вспомнил об ахуре в багажном отделении, которого он невесть зачем прихватил, и передумал. С каталкой далеко не доберешься, а, судя по навигатору на рабочей панели флаера, до портала Транскома только лететь два часа.
   "Лететь, значит, лететь, - подумал кимт. - С ахуром потом разберусь. Оставлю в людном месте. Я - не специалист. По медицинской части". Наметив маршрут по навигатору, Шапур включил автопилот и расслабился. Никто его не преследовал - настал момент немного отдохнуть. Привести мысли в порядок. Необходимость постоянно держать ментальный блок сильно напрягала и раздражала. Ещё раздражала неизвестность. Конечно, Шапур не в первый раз попадал в сложные ситуации, но сейчас на него воздействовало слишком много факторов, которыми кимт не мог управлять. Более того, о некоторых он вообще не подозревал, пока не столкнулся.
   Например, человек с Земли. Что ему взбредет в голову? Куда он отправится? Где спрячется? Может, соберет под свои знамена тысячи подобных себе и начнет сражаться? А такое в примитивных мирах случалось довольно часто.
   Или Герриад. У него наверняка есть некие претензии к Шапуру. Какие именно? Насколько серьезные? Насколько далеко следователь пойдет, чтобы заполучить кимта для собственных надобностей?
   Техническая проблема - как покинуть Транском. Вот её придется решать самому. С какой стороны к ней подступиться? В каком месте? Насколько серьезно она его задержит?
   И это на этапе, когда он еще и не сделал первый шаг на пути к цели. С другой стороны, за первым шагом будет второй, третий, четвертый, тысячный. Шапур пойдет быстро. Он привык двигаться быстро, быстрее возможного. Значит, именно так и будет.
   Раздумья прервал сигнал автопилота: флаер рекомендовал перейти на ручное управление, так как подлетал к месту назначения. Иначе, он будет взят под контроль службой транспортных сообщений и препровожден на штрафстоянку. "Ладно-ладно, - для проформы поворчал Шапур, - так и быть. Перейду. Порулю немного. Ради вашего удовольствия".
   Сначала Шапур решил было по нахалке впереться прямо в транзитный зал на флаере. Пробить окно или стену, ловко припарковаться перед стойкой, откинуть блистер, выбраться из флаера и томным баритоном промурлыкать девушке за стойкой, какой бы расы она ни была: "Привет, крошка! Я к тебе. Поболтаем?". И подмигнуть. Кимт даже прижмурился, посмаковав представившуюся сцену. Потом вздохнул и отказался от нее: наверняка окна противоударные и усиленные, рассчитанные на огневое воздействие. А стены - тем более. На Транскоме строят крепко, это вам не задрипанный Керафим, где, кроме дерева, никакого другого строительного материала не признают.
   Поэтому придется парковаться как все - на стоянке, а потом тащиться до зала пешком. Или нет! Еще хуже! Надо ж сначала избавиться от каталки с ахуром! Тут Шапур затосковал. Вот так поможешь разумному, а потом у тебя проблемы начинаются.
   Флаер приближался к портальной станции. Уже виднелись фасетчатые купола на склоне горы, вышка связи и назойливая растительность на свободном от застройки пространстве. Чуть ближе, и можно будет разглядеть рекламные плакаты, приглашения к путешествиям и пожелания счастливого пути на всех языках. Хотя на некоторых плакатах кимт склонен был видеть просто разноцветные орнаменты. А под плакатами - что? Стоянки. Заполненные, скорей всего, наполовину. Так что с местом посадки проблем не будет. Проблемы у Шапура назревали совсем по другому поводу.
   Что-то звякнуло в глубине флаера. Послышалось шелестенье, глухой стук, скрежет. Кимт слегка напрягся, не надеясь на удачу.
   Устало волоча по полу черные крылья, из грузового отсека выбрался ахур.
   - Оклемался? - спросил Шапур, еще не веря глазам.
   - Да.
   - Тебя как звать?
   - Шамшиашарэд, - с усилием выговорил ахур.
   - Шамши... аша... Вот же у вас имена сложные. Куда направлялся? Кто ты? Высадить где-нибудь?
   - К порталу нужно, - нехотя сказал ахур.
   - О! Я туда же! - восхитился Шапур. - Вместе пойдем. Не сомневайся. Поддержу. Морально. Физически. И вообще, - кимт неопределенно покрутил кистью, звякнув браслетами.
   Ахур молчал. Зато кимт разговорился за двоих. Радовался, что нашелся попутчик. Узнавал, как к тому лучше обращаться. Шамши? Аша? Пусть будет Шамши. Интересовался, куда ахур держит путь. Выяснял, за что его похитили. И кто такой незнакомец, которого Шапур слегка стукнул по голове? Пытался обнять, чтобы скрепить дружеские чувства, которые он испытывает к Шамши. Хотя бы одной рукой. Да я флаер - одной левой проведу! Да эти системы безопасности вечно перестраховываются! Хорошо, Шапур возьмется за рычаги двумя руками. Но только из уважения к Шамши. Только из уважения.
   Флаер благополучно сел. Правда, слегка по диагонали, заняв два смежных места. Но ведь стоянка практически не заполнена. Так что Шапур не стал выравнивать машину. И платить за дополнительно занятые места тоже не стал. Пусть платит тот, кто взял в прокате флаер. Шапуру он больше без надобности.
   - Не забудь вещи, - посоветовал Шапур ахуру. Тот недоуменно посмотрел на кимта, но промолчал. Видя, что его не поняли, Шапур уточнил: - Наверняка от тонкого полезное осталось. Ему не надо. А нам - пригодится. Нашел? Взял? Пошли. Удачного пути нам.
   Они добрались до транзитного зала за пятнадцать минут и без проблем подошли к стойке регистрации. Тут Шапур понял, что еще не оплатил проход, и повел спутника в сторону - к расчетному центру.
   Шапур всегда недолюбливал шумный Транском - перевалочный пункт на Цепочке. Шумный, несмотря на то, что уже четыреста лет являлся тупиком. Уходить с него можно было только в одну сторону - к Сентен. Тем не менее, нужно было заранее наметить маршрут, чтобы потом действовать быстро и без рассуждений.
   Родной мир - Зерван-шаде - находился в первой трети схемы. Шапур всматривался в цены и расстояния между выходами, складывал числа, прикидывал, сколько времени могут занять и сколько средств стоить перемещения от выхода к выходу внутри одного мира Цепочки. Получались огромные суммы. Получалось очень долго. Больше, чем средняя продолжительность жизни человека в низко-технологическом мире. Тогда зачем всё? Должен быть другой способ.
   Шапур еще раз внимательно изучил название каждого мира, повспоминал, где именно в Галактике они находятся, и понял, что можно несколько сократить маршрут. На сколько - пока не важно. Главное - начать, убраться с Транскома подальше от следователя Герриада. И ближе к поставленной цели.
   И так. Два перехода через порталы до Кань-2, а потом местным шаттлом - на соседнюю планету звездной системы Кань-3, которая в Цепочке отстоит от своей соседки аж на пятнадцать миров. Возвращение на три мира назад - на Фонт-4 и опять шаттлом до Фонт-2. А там - пять переходов и Зерван-шаде. В родном мире Шапур надеялся найти помощь. Он посчитал средства, скривился, выбрал эконом-класс и тяжело вздохнул: до дома доберется, а что делать дальше - неизвестно.
   - Мы скоро? - спросил Шамшиашарэд.
   - Уже. Я всё рассчитал. Надеюсь, у тебя есть средства? - и Шапур смерил ахура подозрительным взглядом.
   - Есть. Но воспользоваться ими я смогу только на Кань-2.
   - Ничего! - Шапур хлопнул Шамши по плечу. - Я сейчас за тебя заплачу. Ты мне потом компенсируешь. Идет?
   Ахур отказываться не стал. Кимт заплатил, получил кодовые карточки на проход и чуть ли не вприпрыжку поспешил обратно к стойке регистрации.
   - Это опять мы, - улыбнулся Шапур девушке за стойкой, пугая её обнажившимися клыками. - Я же говорил, что мы скоро вернемся.
   Ничего такого Шапур, конечно, не говорил. Но кто устоит перед обаянием кимта с его мощной фигурой, классной прической и мурлыкающим голосом? Девушка-гомо скромно опустила глаза и пригласила путешественников пройти к порталу.
   Уходя, Шапур оглянулся. Может, ему показалось, но в отдалении, у самых дверей, мелькнула фигура Герриада. Хотя эти гомо так похожи друг на друга...
  
   Мир, другой, третий... Все они привычны и похожи. Все обслуживаются одной корпорацией, не приемлющей новшеств. В большинстве случаев порталы на вход и выход расположены в одних строениях. И практически везде эти строения идентичны. Изнутри. Что там, снаружи, волнует путешественника мало, если только он не прибыл именно сюда. А так - знай переходи от одного контрольно-пропускного пункта к другому и плати за пользование. Меняются только названия миров на стенах и цвет неба за окнами на верхнем ярусе.
   Собственно, уже на Кань-2 Шапуру пришлось пересаживаться на допотопный космический транспорт. Ахур понимающе покивал, отдал кимту задолженную сумму и сказал, что дальше он сам. Обычным способом. И, наверняка, быстрее.
   - Позволь не согласиться, любезный Шамши! После Перта вход и выход из портала находятся весьма далеко друг от друга. Тебе придется ехать наземным транспортом. Монорельс. Знаешь такую штуку? Два дня по поверхности. Тонкая металлическая нить. Прорезающая неистовые джунгли. Поломки. Опасности. Дикая флора и фауна. Как раз для любителей экстрима. Удачи тебе, - Шапур потряс руку обескураженному Шамшиашарэду и гордо удалился в сторону терминала грузового космопорта.
   Конечно, комфорт на грузо-пассажирском челноке отсутствовал напрочь. Но десять часов полёта в таких условиях Шапур мог и потерпеть. И потерпел, невзирая на невесомость и прочие неудобства физиологического порядка. Он даже не стал высказывать всё, что думал о капитане и его команде. Так, несколько слов общего характера, не задевающих подробностей процесса их размножения.
   Шапур сошел в космопорте на Кань-3 в приподнятом настроении.
   И это настроение не покидало его всю дорогу до Зерван-шаде. У него всё получилось! Всё, что запланировал! Без проблем! Без неизбежных эксцессов! Шапур гордился собственной выдержкой, предусмотрительностью и расчетливостью. Оставалась самая малость: заручиться поддержкой на родной планете и двигаться вперед, к заветной цели.
   Первым, кого встретил Шапур в транзитном зале, был Шамшиашарэд. Он сидел, уныло подвернув черные крылья, и наблюдал за выходом из зоны прибытия.
   - Давно сидишь, друг Шамши? - спросил Шапур, быстро приблизившись к ахуру и потряхивая косицами.
   - Часа три. Заждался уже.
   - Не намного ты меня опередил. Совсем. А с учетом стоимости портальных перемещений...
   - Да-да, - прервал Шапура Шамшиашарэд. - Ты, конечно, прав. Но какие у тебя планы? Что собираешься делать дальше? Я, признаться, в пути поиздержался. А до моего Ашшура еще далеко. Тебе проще - ты дома.
   Ахур осмотрелся. Кимт - вслед за ним. Ну да, с непривычки ориентироваться тяжело. Желтое столпотворение вокруг. Полуголые тела, резкие движения, пестрота клановых знаков на кимтах и изречений мудрецов на стенах и потолке. Все спешат, бурно обсуждают значимые и незначительные события, приветствуют друг друга, прощаются. Желают счастья, сулят невзгоды, чтобы отвадить злых духов, обсуждают родственников, общих знакомых и известных личностей. Выясняют отношения, ссорятся, мирятся, приносят клятвы в вечной дружбе, чтобы тут же опять поругаться из-за мелочи. Жизнь...
   - Хорошо живем, правда?
   Шамши в ответ только кивнул.
   - Пока планов нет. Есть идеи. Ты как - будешь ждать?
   - Да куда я денусь без тебя? - меланхолично ответил Шамшиашарэд. - Мне бы на время где-нибудь остановиться. У вас гостиницы есть? Посоветуешь что-нибудь?
   - Гостиница?! - возмутился Шапур. - И это говорит разумный, с которым мы пропутешествовали бок о бок не один мир! Обида! Ты остановишься у меня. Мой дом - твой дом. К тому же, места там предостаточно. Надеюсь, никто его не занял за мое отсутствие.
   Дом Шапура находился на окраине. Там было потише, чем в центре, и ахур облегченно вздохнул. Конечно, все встречные здоровались с Шапуром, останавливались, чтобы перебросится парой фраз, с любопытством смотрели на ахура, но сильно не задерживались. Так что к концу дня путешественники достигли законсервированного жилища кимта.
   - Это я. Открой, - сказал Шапур у входа.
   Дверь, после небольшой заминки, скрипнула и открылась.
   - Помнит, - довольно объяснил кимт. И добавил, проходя через проем: - Это мой гость, Шамши.
   Внутри жилище отличалось аскетичностью. Несколько комнат, непонятно как различающихся функционально. Голые белые стены. Редкие предметы мебели. Несколько шкур на полу. Увидев их, Шапур обрадовался:
   - О-о-о! Даже постель оставила. Отлично. Ты где спать будешь? Здесь? Договорились. Пошли сад смотреть.
   Сад находился во внутреннем дворике. Квадратная площадка, выложенная желтоватыми каменными плитами, уступами спускалась к середине. В центре начинал бить фонтанчик, смывая прошлогодние ломкие листья и наполняя чашу. Колоннада по периметру поддерживала балкончик второго этажа. Деревья и кусты у фонтана выглядели неухоженными и слегка поникшими. Трава выгорела.
   - Жарко, - объяснил Шапур. - Программа консервации - стандартная. Не рассчитана на все случаи. Ей не до того было, когда уходила. Параметры выставлять.
   - Кому - ей? - воспитанно поинтересовался Шамшиашарэд.
   - Да Мехри, кому ж еще, - Шапур обреченно мотнул головой, звякнув косицами. - Ничего, с ней тоже разберусь.
   И кимт пошел внутрь дома, тихо бормоча себе под нос и оставив гостя без внимания. Ахур еще раз огляделся, довольно осклабился и присел на каменную скамью, развернув крылья, контрастом выделяющиеся на желтом.
  
   Целых два дня Шапур думал. По всему выходило, что помочь ему может лишь один разумный. К которому совершенно не хотелось обращаться. Но придется.
   Шапур с сомнением взял в руку коммуникатор, осмотрел со всех сторон, будто впервые его видел, включил, поиграл на объемном меню, высветившемся над экраном, и нажал виртуальную кнопку, помеченную символом 01. На экране появилось статичное изображение кимтессы: желтая кожа, гладко выбритый череп, украшенный двуцветной клановой татуировкой - синей и зеленой, золотая бусина инфора на правом крыле широкого носа. Как только кимтесса приняла входящий звонок, изображение дрогнуло и задвигалось. Губы растянулись в хищной ухмылке, обнажая резцы, и довольный голос произнес:
   - Это ты. Я ждала тебя всю жизнь, дорогой! И вот твой звонок. Куда ты пригласишь меня? Поскорее.
   Шапур вздрогнул и переключил коммуникатор в аудио-режим.
   - Мне нужен специалист... Нет, я здоров... Да, это по работе... Не стоит. У нас чисто деловые отношения. Ничего личного... Нет, я не женюсь на тебе, и оставим этот разговор... Тысячу лет. Тысячу лет! Я повторяю эти слова каждый год! Нет!.. Да, мне нужна всего лишь информация...
   Шапур глубоко вдохнул, а потом выдохнул в сторону через почти сжатые губы. Разговаривать с женщиной всегда сложно. А уж как сложно с Мехри, возомнившей себя его невестой.
   - Другое дело. Специалист по мирам Цепочки... Нет, не этнограф. Физик. Физик-теоретик. Кто там Цепочкой у нас занимается?.. Лучший?.. Допустим. Вполне доступен?.. Без заскоков? Хорошо. Был рад услышать тебя, - и Шапур тут же прервал разговор.
   Он зашел в комнату к ахуру, посмотрел, как тот сидит на шкуре, и сказал:
   - Дело пошло. Есть зацепка. Еще немного, и я всё узнаю. Ты же не спешишь?
   Шамшиашарэд заверил хозяина, что совершенно не спешит. Что в его доме он чувствует себя крайне комфортно и ни в чем не нуждается. Что любому разумному требуется время на осмысление своих поступков и принятие решения.
   Ахур не кривил душой. Доставка работала исправно, а выплаченных ранее средств хватало и на стандартное обслуживание дома, и на удовлетворение непритязательных желаний жильцов. И действительно, лучше вначале подождать, обдумать, проработать варианты, выбрать из них наиболее действенный и уже потом претворять его в жизнь.
   Видимо, Шамшиашарэд недостаточно хорошо знал кимтов. Раздумья у них всегда являлись признаком неуверенности. Судя по звонку Мехри, Шапур вообще не знал, что ему предпринять. Никакой кимт в здравом уме не станет обращаться к кимтессе с просьбой. Обратившись за помощью к Мехри, Шапур совершенно явно выказал, что он не может без нее обойтись. Ну, какая женщина этим не воспользуется? Особенно, если желает заполучить этого мужчину для себя. В полное и безраздельное пользование. Пусть он немного покочевряжится, пусть делает вид, что поступает исключительно по собственной воле и своему хотению. Она-то знает, что недолго ему бегать свободным. Он дозрел. Его можно брать тепленьким. В нужный момент, кимтесса сумеет предъявить счет, от которого кимт не сможет отказаться.
   Единственное, на что рассчитывал Шапур, это расстояние. Оказаться в ближайшее время на противоположном конце Цепочки, и никакая Мехри его не достанет. Она просто дотуда не доберется. Но сначала разговор с ученым. Шапур набрал номер, который ему дала кимтесса и договорился о встрече с Териваном - известным физиком-теоретиком.
  
   Дом Теривана находился в огромном парке, приносящем успокоение всякому, кто в нем гуляет. Шапур шел по делу. Он не смотрел по сторонам, не замечал вьющихся леандров, рассыпавших белые цветки по темной хвое парисов. Не обращал внимания на розовое буйство пенных акур. Перешагивал через желтые плети роденов, привольно раскинувшихся через дорожки. Парк цвёл. На душе у Шапура становилось тяжелее и тяжелее. Он готовился к разговору.
   Териван приветливо встретил Шапура, провел в дом, посадил на застеленную шкурами скамью и приготовился выслушивать гостя.
   - Ваш номер мне дала кимтесса, - начал Шапур, - и теперь я обязан ей.
   Териван наклонил голову в знак понимания и сочувствия.
   - Поэтому я выскажу вам просьбу. Одну. Решение будет за вами.
   - Продолжайте, - сказал Териван.
   - Я должен быстро добраться до другого конца Цепочки. У меня нет ни времени, ни средств проходить последовательно все миры. Есть ли иной способ?
   - Над этим вопросом бьются лучшие умы Галактики. И пока не пришли к единому мнению, - неторопливо ответил Териван, со странным выражением разглядывая Шапура. - Есть гипотезы. Есть исследования. Есть мнения большинства.
   Шапур заерзал на шкуре.
   - Вы - ученый. Я - практик. И совершенно иная область деятельности. Растолкуйте. Что оно - Цепочка? Как образуется, как происходит взаимодействие, как расширяется? Факты.
   Териван воззрился на Шапура.
   - Вы серьезно? Вам на каком уровне? На базовом: на том, что преподают в старших классах? Или на профессиональном, который сложен для восприятия даже некоторых академиков, не будем показывать пальцем?
   - Я базовый пойму. Должен, - Шапур тряхнул косицами. - Раз в школе проходили. Его все должны знать, да?
   Шапур подмигнул, настраиваясь на скучную лекцию.
   - Не будет лекции, - мысли Шапура были открыты для Теривана. - Я дам вам учебник. Школьный. Прочитаете. Будут дополнительные вопросы - приходите.
   К этому Шапур был совершенно не готов.
   - Нет, нет. Я прошу! В двух словах. Для самых тупых. Я сильно ограничен временем.
   Териван взглянул на поникшего кимта и без предисловий начал:
   - Как формируется Цепочка миров. Для формирования необходимо на вновь открытом мире пробить высокоэнергетический портал на любой из миров, входящих в Цепочку, стабилизировать портал, после чего найти второй выход, который приведет на тот мир, с которым прежде был связан мир, к которому вы присоединились первым. То есть, новый мир встроится в Цепочку. В случае если выход по каким-либо причинам не найден, новый мир остается тупиковым, что грозит разрывом Цепочки. В этом случае из нового мира может быть пробит выход в любой другой мир Цепочки. Тогда прежняя связь рвется, а появляются новые связи между мирами, зачастую с другим расположением миров по Цепочке. В случае полной изоляции мира могут быть пробиты выходы из соседних с ним миров друг в друга, что восстанавливает Цепочку, а мир становится свободным и может войти в Цепочку в любом ее месте как новый мир.
   В мыслях у Шапура закружились разноцветные шарики, изображающие миры Цепочки, которые стреляли друг в друга клейкими нитями. Иногда нити рвались, цепочки перекручивались, соединялись в других местах, и снова выстреливали нитями. Причем, шариков становилось всё больше и больше, и уже было не разглядеть - какой с каким соединяется. Они то стягивались в аморфную дышащую массу, то растягивались на всю длину. Нити опять рвались, шарики кувыркались, сталкиваясь, и снова соединялись в ком.
   - Да, очень похоже, - сказал Териван.
   - И как мне попасть на нужный мир?
   - Очень просто, - Териван обнажил клыки. - Путешествуйте. Это долго, дорого и сопряжено с долей риска, потому что изменения в Цепочке между мирами хаотичны и зависят от воли разумных. Но это возможно. На данный момент - это единственный доступный способ Галактических перемещений.
   - А как же космические корабли дальнего действия? Их что - уже не существует?
   - Это не ко мне. Да и с первым вашим вопросом можно было обойтись учебником.
   - Хорошо, - Шапур решился на вопрос, ради которого он и напросился к Теривану. - Может ли частное лицо осуществлять склейку Цепочки? Что для этого нужно? И реально ли физически?
   - О-о-о! Перед нами попиратель законов!
   Териван резко приблизил лицо к лицу Шапура.
   - Нигде и никогда не думайте этих мыслей, если не хотите распроститься с жизнью. Даже то, что я слушаю вас, уже карается смертью. Моей. И, разумеется, вашей. Не надо дергаться.
   Териван твердой рукой остановил движение Шапура.
   - Мое помещение блокировано. Иначе как бы я работал? А к совету прислушайтесь.
   - И всё же? Есть способ?
   - Вы настойчивы. И молоды. Хорошее сочетание, - Териван встал и прошелся вдоль стены, украшенной вязью мудрых изречений. Каллиграфические буквы почерка шекасте струились от фиолетового к бордовому, когда ученый проходил рядом, и, казалось, меняли конфигурацию и смысл слов.
   - Существует специальная служба, которая следит за тем, чтобы расположение миров в Цепочке устраивало ее жителей с точки зрения политических, экономических и личностных факторов. И даже не столько жителей, сколько правителей миров. А вмешиваться в дела правительств всегда было смертельно опасно, в каком бы мире вы не находились. Вы бунтарь, Шапур.
   - У меня дело личного плана, - сухо обозначил свою позицию Шапур. - Я не занимаюсь политикой или торговлей. И не могу помешать чьим-либо интересам.
   - А зря! - Териван хрипло рассмеялся. - Я - хочу. И даже могу. Но есть иные обязательства. Вы же от них свободны. Но не можете сделать то, что хотите. Предлагаю объединить усилия и возможности. Я даю вам специализированную технику для открытия порталов в иные миры, для склейки их в Цепочку и для обрыва склейки. Вы же всё это осуществляете.
   Шапур подумал и неторопливо сказал:
   - Вряд ли наши цели совпадают. Мне нужно как можно быстрее проникнуть в один из миров, причем я почти уверен, что он уже не в Цепочке. Я не могу проходить её всю. Мне нужны новые связи - напрямик. Раз - и там. А что у вас?
   - Моя цель - дестабилизация существующего положения. В любой форме. Ваша - вполне годится. Но вы можете и отказаться. И забыть о своей мести. Доложить компетентным органам. Отсидеть пару сотен лет на планете, подвергающейся формированию атмосферы и природных условий. А потом с чистой совестью продолжить поиск вашего обидчика. Если он к тому времени будет еще жив, не умрет от старости. Так что у вас есть выбор.
   - Выбора нет. Я принимаю условия. С вашей стороны - обучение. И я стартую.
   - Отлично, Шапур. Я не сомневался в вас.
   Мудрые изречения погасли на стене, а поверх них выплыло одно слово, сверкающее изумрудом. Шапур не стал читать. Он знал его наизусть.
  
   - Готовлюсь, - воодушевил ахура Шапур, когда вернулся. - Скоро пойдем. Эксклюзивная вещь. Надо научиться пользоваться. Недолго. Шесть дней.
   Шамшиашарэд понимающе кивал. Почему не подождать еще немного? К тому же, ахур решил, что нет смысла сидеть в четырех стенах, пусть и такого замечательного дома. Когда еще придется побывать на Зерван-шаде? Надо успеть посмотреть планету во всей её красе. Насладиться фонтанами парка Телюмюн, водопадами Керме-дали и старинным дворцовым комплексом Зерван-ога. Шапур одобрил выбор. Шапур обрадовался, что друг-ахур не скучает. Шапур корил себя за проволочки и за то, что не может лично проводить Шамши во дворец. Но тот, благодарный хозяину, настаивал, что сам сможет себя развлечь на такой прекрасной планете, как Зерван-шаде.
   А Шапур отправился слушать ученые лекции, осваивать незнакомую технику и чинить её. Чинить - главное. Машина Теривана могла выдать любой результат по неизвестным причинам. Капризничала, как кимт, вытащенный из колыбели. Сопротивлялась желанию испытателей получить одинаковый результат при каждом включении.
   - Это не машина! - сказал Шапур на третий день, в изнеможении вытирая пот со лба. Его косицы обвисли и даже не звенели. - Это - женщина! Упрямая, надменная, нелогичная и мстительная! И при этом крайне необходимая. Сделайте что-нибудь, Териван. Ведь это вы - её создатель.
   - Я постараюсь, Мне самому интересно. А вы тренируйтесь, тренируйтесь.
   Шапур горестно вздохнул и продолжил.
   К концу назначенного себе срока Териван отвлек Шапура от испытаний и высказал одну мысль:
   - Техника - ничто. Разумный - вот кто открывает портал. Техника всего лишь удерживает портал от закрытия. Открыв портал, разумный вполне может в него пройти. После чего портал закроется. Из-за недостатка энергии. Оборудование и поставляет такую энергию.
   Шапур задумался.
   - Нам нужен открыватель порталов.
   Териван рассмеялся.
   - Их очень мало. Их ищут. Они нужны всем. Тот, кто открывает портал в первый раз, сразу попадает под опеку спецслужб. Если они его находят. А они таки находят его. И всё. Открыватель - под жестким контролем. А вы хотите найти нового.
   - Значит, решения нет?
   - Почему же? - Териван подсмеивался над незадачливым кимтом. - У некоторых есть потенциал. Но они не умеют его реализовать. Подтолкни такого разумного - получишь искусственного открывателя.
   - Значит...
   - Да. Именно это делает мое оборудование. Находит разумного, который при определенных условиях может открыть портал, провоцирует его, и мы получаем проход в новый мир. К сожалению, оборудование по понятным причинам не испытывалось. - Териван помрачнел. - И в какой мир будет открыт портал - неизвестно. Но вам же надо?
   - Последний вопрос. Кто конкретно откроет портал, когда я включу вашу машину?
   - Не знаю. Может быть, вы? Или ближайший посторонний разумный. Или вообще никто, если не найдется подходящего разумного в пределах доступа. Узнавайте. Пробуйте. Испытания закончены. Можете уходить прямо сейчас.
   - Завтра, - сказал Шапур. - Это будет завтра.
  
   Они пришли к Теривану. Шапур и Шамшиашарэд. Двое. Териван ждал в парке и, увидев крылатого ахура, слегка удивился.
   - Вам не кажется, уважаемый Шапур, что слишком много разумных участвует в вашем предприятии?
   - Не кажется, - набычился кимт. - Это Шамши. Он со мной давно. Ему нужно.
   - Просто кое-кто ещё пожелал присоединиться к вам, - Териван натянуто улыбнулся.
   - Кто же? - нехорошее предчувствие комом застыло в животе и начало подниматься к горлу. - Кто он?
   - Почему "он", дорогой? Мне больше подходит "она". И здравствуйте, знакомцы и незнакомцы, - к Шапуру подходила Мехри, хищно улыбаясь в своей манере и подергивая шейными мышцами. - Ты рад мне, да. Я вижу.
   Шапур скрежетнул зубами и зло посмотрел на Теривана. Тот развел руками: дескать, ничего не мог поделать. И кимт прекрасно сознавал, что действительно ничего. Оставалось смириться на время, усыпить бдительность кимтессы и только потом, когда она уверится в своей победе, избавиться от нее.
   - Ладно. Я понял, - через силу сказал Шапур. - Уходим. Ты в курсе - куда?
   - В курсе, дорогой. В курсе. Остальное ты мне расскажешь потом. Когда мы уберемся отсюда.
   - Пошла загрузка, - Териван отвлек их от начала выяснения отношений. - Вводите параметры.
   Шапур ввел данные настройки, подключил питание и вывел мощность на максимум. Все напряженно ждали, что произойдет: ахур жестко прижал крылья, Шапур стиснул зубы и наклонился, Мехри закусила губу, выставив наружу клык, а Териван сцепил пальцы до белизны на костяшках.
   Вспыхнул вертикальный огненный круг, раздался треск и под ноги путешественникам открылся портал. На той стороне мельтешили тени, что-то ухало и завывало, но Шапур с наслаждением шагнул вперед, не ожидая, последуют ли за ним его спутники. Это был его триумф. Его дело. Его цель.
  
  
   2.2
   Профессор Семёнов держал в руке телеграмму и в четвертый раз её перечитывал. Алексей, привыкший к бьющей через край энергии Вениамина Петровича, не мог не обратить внимания на его необычное поведение. Гришин отложил дело, по которому шел, в долгий ящик и сочувственно спросил профессора: "Всё в порядке?", чем вывел того из ступора.
   Профессор посмотрел на Гришина и с непередаваемым выражением на лице принялся ругаться:
   - Бюрократы! Чинуши! Карьеристы! Болваны министерские!
   Профессор вдохнул, и Алексей успел вклиниться с вопросом:
   - Что случилось-то, Вениамин Петрович?
   - Вот! - профессор протянул Алексею телеграмму. - Вы только почитайте! Что пишут! Это ж надо додуматься! Дескать, вы ближе! Вам легче! И быстрее! А оснащение?! А планы?! А, в конце концов, обработка результатов Туркестанской экспедиции?! Их, видите ли, не интересует!
   Гришин взял телеграмму и прочитал:
   "В связи с местонахождением в непосредственной близи от открытого в восточных горах Эривани клинописного артефакта зпт профессору Семёнову с экспедицией надлежит немедленно приступить к исследованию местности тчк Помощник председателя Императорского Географического общества Струве Вильгельм Оттонович".
   - И что вы ответили? - спросил Алексей.
   - Ничего! Пока ничего! Что тут ответишь? - профессор погрустнел, и весь его запал иссяк. - Надо ехать. Куда денешься? Начальство, понимаешь. Так что собирайтесь, Алексей, поедем в Армению.
   - Куда?! - теперь уже Гришин не сдержался.
   - Ну, или в Иран, так милый вашему сердцу.
   Алексея передернуло.
   - Каким образом?
   - Разделим экспедицию. Одна часть повезет результаты в Петербург, а мы с вами - поплывем через Каспий, - Вениамин Петрович уже начал составлять планы. - Из Красноводска в Баку. Пошлю туда телеграмму - пусть найдут археолога. Из Баку до Эривани - на поезде. А там уж пешим ходом. Рабочих наймем на месте. И оснащение - тоже. Заставим местное начальство побегать, - профессор довольно потер руки.
   - Как же моя служба? - у Гришина вытянулось лицо.
   - Никуда она не денется. Вы мне нужны. Ваш опыт и знание языка весьма пригодятся. А вашему начальству я тоже пошлю телеграмму. Собирайтесь. Выезжаем немедленно.
   Не то, чтобы Гришину не хотелось отправиться с профессором. Наверняка, искать таинственные артефакты с Семёновым гораздо интереснее, чем ловить контрабандистов на границе. Но тогда придется отложить собственные поиски выхода в соседний мир Цепочки. Хотя стоит признать, что за всё время хождений по Туркестану Алексей ни на каплю не приблизился к цели. Возможно, расширение ареала поисков и приведет к какому-нибудь результату. Там видно будет. Гришин вздохнул и пошел упаковываться.
  
   Нестерпимая жара окутывала грязный Баку, пахнущий нефтью. Черные качалки, стоящие чуть ли не вплотную друг к другу, напоминали толпу богомольцев, отбивающих поклоны перед храмом со святынями. Вот только святыней служило не чудотворная икона или мощи святого, а черное золото. Алексей посмотрел на радужные разводы по поверхности Каспия и еле воздержался от плевка за борт. Да и чего плевать - всё равно они здесь надолго не задержатся. Заберут археолога, погрузятся на поезд Закавказской железной дороги и неспешно поедут до Эривани.
   На пирсе Алексея и Вениамина Петровича встречал всего один человек, так что ошибиться было невозможно. И, пока выгружали багаж экспедиции, он неспешно подошел к путешественникам, позволяя себя разглядеть.
   - Мещанинов, Иван Иванович, - представился молодой мужчина в пенсне, с бородкой и вообще напоминающий обликом Чехова. - Это ведь вы - экспедиция профессора Семёнова? Меня к вам прикомандировали в качестве археолога.
   Семёнов критически оглядел молодого человека и напористо спросил:
   - И что вы окончили, сударь?
   Мещанинов не стушевался. Выдвинул бородку вперед и отчеканил:
   - Во втором году - Шестую Санкт-Петербургскую гимназию с золотой медалью, в седьмом - юридический факультет Петербургского университета, а в десятом - Санкт-Петербургский археологический институт. Проводил раскопки в Закавказье и Причерноморье. Специалист.
   - Полно-полно! - рассмеялся Семёнов. - Не будем ершиться. Перед нами стоит совершенно определенная задача. Вы в курсе обнаружения клинописной таблички? Хотя, вряд ли...
   - В курсе, - ответил Иван Иванович. - Тут каждая собака об этом лает. Слухи распространяются очень быстро и весьма разноречиво. Правды в них самая крупица. Например, вы можете услышать о неисчислимых сокровищах, о которых написано в табличке. Или о подземных дворцах забытых древних цивилизаций. В крайнем случае - о погребении ассирийского царя. Всё это не совсем так, да и совсем не так. Во-первых, это никакая ни табличка. Клинописная запись выбита на камне. Во-вторых, я имел честь ознакомиться с расшифровкой записи, выполненной по методу Роулинсона. Это обычная для того времени хозяйственная запись о том, что данная местность облагается определенным подушным налогом. Ценность записи в том, что она первая. И раньше таких в Закавказье не встречалось. Исследовав местность, мы сможем найти и другие записи. И уже на их основе сделать выводы о проникновении и влиянии на эту местность ассирийцев.
   - Почему ассирийцев? - встрял Алексей в ученый разговор.
   - Молодой человек, - Иван Иванович поправил пенсне, - вы, видимо, не специалист. Так что дайте возможность делать выводы тем, кто этому обучался.
   - Кстати, мне тоже интересно, - прервал отповедь Семёнов, - ведь, насколько мне известно, данная территория входила в состав государства Урарту. И ассирийцы сюда просто не смогли бы попасть.
   - Это ни о чем не говорит. Надпись именно ассирийская, хотя клинописные знаки и схожи с урартскими. Собственно, я бы целью экспедиции и поставил изучение данного феномена: каким образом на землях сильного государства Урарту могла появиться данная запись. Если мы сможем обнаружить другие подобные записи, то современная концепция взаимодействия между странами древнего мира может несколько поколебаться, - глаза Мещанинова горели, словно он уже видел, как рушится ортодоксальная наука, а его самого возносят на вершину нового учения.
   Гришин хмыкнул и сказал:
   - Оно конечно. Вот разгрузимся, приедем на место, там всё и поищем. Тогда выводы и сделаете, господин хороший. А пока пойдемте помогать. Я, гляжу, грузчики халявить изволят. Сейчас мы их подбодрим.
   По цивилизованным местам Алексей предпочитал перемещаться в офицерской форме, что зачастую позволяло быстро и безболезненно решать многие возникающие проблемы: мало находилось желающих спорить с подпоручиком, держащим ладонь на рукоятке револьвера, готовым его выхватить и без долгих размышлений пустить в ход. Все, кого это могло коснуться, чувствовали решимость Гришина и тут же становились услужливыми и работящими. Едва Алексей подошел, филонящие грузчики разом оживились и в пять минут перетаскали багаж.
  
   Весь путь в железнодорожном вагоне от Баку до Эривани Гришин откровенно проскучал, пялясь в окно и не прислушиваясь к высокоученым спорам Мещанинова с Семёновым. Какой смысл заранее выдвигать гипотезы, опровергать чужое мнение и, плюясь пеной, отстаивать собственное, если в конечном итоге выяснится, что камень с записью случайно завез древний крестьянин и всю жизнь подпирал им угол амбара, чтоб тот не завалился. Даже Алексей понимал, что случайная находка ни о чем не говорит. Вот если они действительно обнаружат дополнительные надписи, и не разбросанные как попало по земле, а на древних стенах каких-либо строений, - тогда и настанет пора гипотез.
   Поезд, на который члены экспедиции сели в Баку, шел до Тифлиса. Там пришлось заночевать и только на следующий день выехать в Эривань. От дорожных тягот Алексей чувствовал себя разбитым и выжатым. Вроде и не делал ничего - сидел у окна, смотрел на горы и виноградники, а всё тело ломает. Гришин вспомнил, как целыми днями приходилось гоняться за контрабандистами. Даже тогда он уставал меньше. "Видно, старею, - подвел итог Алексей. - Где ж мои двадцать лет?"
   Приехав в Эривань, профессор немедленно явился к губернатору, переговорил с ним, получил уверения о всемерной поддержке, рекомендательное письмо, захватил Гришина с Мещаниновым и отправился получать снаряжение для экспедиции. Алексей, идя вслед за профессором, разглядывал узкие кривые улочки, застроенные глинобитными домиками в один, реже в два этажа, с неким чувством жалости и превосходства. Эривань, хоть и считался губернской столицей, мало чем отличался от других восточных городов, в которых довелось побывать Гришину, и имел вид бедный и провинциальный. Развалины дворца сердаров и крепости, о которых Алексей спросил профессора, только усугубляли чувство запустения.
   Пройдя почти через весь город и запыхавшись на крутых улицах, члены экспедиции отыскали управу, в которой им должны были оказать радостный прием после прочтения письма губернатора. Но получилось иначе. Местное начальство в лице губернского секретаря, не сразу представившегося, долго не понимало, что желают заезжие ученые господа, чем привело профессора в ярость.
   - Вот телеграмма! Вот рекомендательные письма! - Семёнов потряс бумажками перед носом губернского секретаря Блинова, который пытался понять, что хочет от него буйный профессор. - Тут написано: "Не чинить препятствий! Оказывать содействие! Всеми способами!" Вам ясно?
   - Ясно-то ясно, - протянул Блинов, - только при чем здесь я?
   Семёнов ухватил чиновника за лацкан, придвинул к себе и угрожающе прошептал:
   - Ведь это именно вы отвечаете за снаряжение экспедиций по Закавказью. Мне в управе указали на вас.
   - Отвечаю. Не отказываюсь, - Блинов попытался высвободиться, но профессор держал крепко.
   - Отлично, - профессор не сразу убрал руку. - Нам нужно походное снаряжение из расчета одного месяца пребывания в поле, наемные работники в количестве пятнадцати человек, обученные переносить грузы и копать, вьючные лошади и проводники.
   Блинов одернул лацканы, принял самодовольный вид и чуть свысока произнес:
   - Вы разве не в курсе, что прямо перед вами всё забрала Русская археологическая экспедиция под руководством академиков Орбели и Марра?
   - Что - всё?! И куда они направились?
   - В город Ван, на Ванскую скалу, - чиновник слегка робел перед Семёновым. - Вам разве не туда?
   - Нет! - отрезал профессор. - Нам тут, недалеко. Туда, где нашли камень с клинописной надписью.
   - Тогда вам походное снаряжение не нужно, - обрадовался Блинов. - А проводника я вам дам... Эй, Антипка! - позвал чиновник прислугу. - Сбегай за Наиряном.
   И на вопросительный взгляд членов экспедиции пояснил:
   - Ашот Наирян. Это как раз он камень нашел. Так что дорогу покажет - будьте нате.
   По виду проводник ничем не отличался от сотен других горцев: рубашка, шаровары, удерживаемые на поясе широкой обмоткой, длинный сюртук и черкеска. На голове у него находилась войлочная шапка, а на ногах - мягкие низкие сапоги. Всё довольно старое и потрепанное. Лишь карабин Манлихера, который проводник держал в руке, блестел на солнце - отполированный и смазанный.
   Профессор внимательно оглядел Ашота, сделал некие выводы, которыми не поделился, и согласно кивнул Блинову.
   - Проведем предварительную разведку. Большого снаряжения для этого не потребуется. В неделю уложимся, я так думаю.
   Наирян что-то угрюмо буркнул на своем языке, а потом перевел с горским акцентом:
   - Утром выйдем - быстро дойдем.
   Семёнов повернулся к Гришину:
   - Алексей, сборы - за вами. И найдите место в гостинице. А я пока пройдусь, осмотрюсь, с людьми поговорю. Иван Иванович, вы со мной?
   Мещанинов учтиво согласился. Профессор продолжил, обращаясь к Блинову:
   - Вы же снабдите нас картой местности? Надеюсь, этого добра у вас хватает?
   Губернский секретарь с пылом заявил, что конечно, всенепременно и каких угодно. Видно было, как его распирает от чувства выполненного долга. Что он хоть в чем-то может угодить столичным господам.
   Вениамин Петрович и Иван Иванович распрощались с подпоручиком и отправились, как это называл профессор, "вживаться в среду". Гришин посмотрел вслед уходящим, проигнорировал Блинова, уцепил Ашота за рукав и приступил к расспросам о местной жизни. Наирян не очень хорошо говорил по-русски и вообще старался отмалчиваться. Разговорить его стоило Алексею немало сил. Лишь иранская тема нашла отклик у проводника. Оказалось, он довольно часто ходил через границу, охотился, искал мумиё. Иногда находил. Гришин подкинул несколько историй о службе, о контрабандистах, не упоминая о своей роли. Ашот истории оценил, посмаковал и посоветовал - что лучше брать с собой, а чего не брать вовсе. Удовлетворенные общением, Алексей с Ашотом договорились об утренней встрече и расстались.
  
   Вышли затемно: солнце лишь едва осветило кромку недалеких гор. До их подножия добрались без происшествий, часть пути проехав на неказистой телеге, запряженной волами. И начали подъем по тропе. Сначала широкая и ровная, с каждым ответвлением она становилась уже, напоминая горный ручей.
   Алексею претило молча шагать по тропинке, будь она хоть в сто раз круче и неровне. Тем более что хотелось разузнать идеи профессора и Мещанинова о том месте, куда они направляются.
   - Не знаю, - ответил Мещанинов. - Это может быть что угодно. Крепость, храм, дворцовый комплекс, мало ли что.
   - Да, если это крепость или храм, то с нашими силами там делать просто нечего, - тут же отозвался Семёнов. - Посмотрим и пойдем обратно, в Эривань. Тут нужна комплексная экспедиция и не на один сезон. Я так и представляю нашу задачу: выяснить объем работ и составить докладную записку с неоспоримой аргументацией.
   Гришин вспомнил слова Блинова, что большая археологическая экспедиция только что покинула Эривань, и спросил:
   - Вениамин Петрович, а вам не кажется странным, что Русской археологической экспедиции никто не сказал о находке клинописи? Причем, совсем рядом с ними? И зачем, в таком случае, нужно было вызывать вас телеграммой из Туркестана?
   - Хм! - Семенов почесал подбородок. - Да, действительно. Ашот, вы не скажете, когда Русская экспедиция ушла из Эривани?
   Проводник буркнул, что три месяца назад.
   - А когда вы нашли камень с надписью? - приставал профессор.
   - Два.
   - Вот всё и разрешилось, Алексей. Экспедиция давно ушла. В этой дикой местности прямой связи с ними нет, посылать сообщение с нарочным - далеко и долго, а разворачивать экспедицию весьма накладно. Поэтому и выбрали меня, как самого свободного в данный момент.
   - А у Блинова "прямо перед нами" означает три месяца тому назад. Не торопятся они жить, - подытожил Гришин.
   - Провинция, - поддержал разговор Мещанинов.
   Наирян задал довольно бодрый темп, сказав, что к вечеру они уже будут на месте. Хотя и привычные к горным переходам, члены экспедиции подустали, таща заплечные мешки с походными припасами. В полдень встали на привал, натянули тент, перекусили в тени и через два часа готовы были снова выступать.
   К вечеру добрались. На ночевку устроились более основательно. Ашот показал место, где поднял камень, но Семёнов не стал даже искать вокруг - все устали, а накатывающая тьма поторапливала.
   Поиски начались на утро, при свете солнца, когда все поднялись и позавтракали, Профессор с Мещаниновым чуть ли не на карачках ползали, исследуя скалу и переворачивая обломки, лежащие под ногами. Гришину досталось ходить вслед за ними и держать зонтик от солнца. Как Алексей подспудно и ожидал, ничего не обнаружили. Устроившись отдохнуть, ученые тут же завели спор - где лучше искать и почему никто до Ашота ничего не находил.
   - Может, его раньше и не было, - встрял в разговор Гришин. - А как появился, так Ашот его сразу и обнаружил.
   - Как это? - не понял Мещанинов.
   - О! - Семёнов воздел палец в небо. - Кажется, я понял.
   Он отошел от скалы, около которой они присели, походил перед слушателями и выдал вердикт:
   - Я думаю, камень выпал, - профессор задрал голову. - Вон оттуда. Там, вроде бы, пещера. Полезли?
   Без Ашота никто из экспедиции не смог бы подняться на почти отвесную стену под пещерой. Лезть пришлось бы на высоту шестиэтажного дома с минимумом скалолазных приспособлений. Но Наирян, оставив карабин внизу, довольно легко забрался на площадку перед пещерой, цепляясь тренированными пальцами за малейшие трещины. Оказавшись наверху, он сбросил вниз конец веревки, чтобы остальные с ее помощью последовали за ним. Первым, разумеется, полез Гришин, предварительно отправив всё снаряжение и карабин проводника. Затем - Мещанинов, а уж потом - Семёнов, втаскивать которого оказалось труднее всего.
   Отдышавшись и немного посидев перед лазом в предвкушении открытий, члены экспедиции зажгли электрические фонари и полезли внутрь. Почти сразу раздался радостный возглас Семёнова, обнаружившего почти рядом с выходом горку камней, испещренных клинописью.
   - Я же говорил! Нужно зафиксировать! Такая находка!
   - Подождите, Вениамин Петрович, - охладил пыл профессора Мещанинов. - Судя по всему, кто-то перетащил сюда эти камни. Один из них откатился, упал вниз и его нашел наш проводник. А вот откуда камни попали сюда - непонятно. На стенах нет ни одного знака. Подождите... А это что?!
   Все уставились на кострище, разбросанные вокруг него обрубки бревен, лохмотья и даже несколько бумажек, прижатых сучьями.
   - Мы тут не первые, - резюмировал профессор. - Возможно, и камни в кучу сложили те, кто разводил костер. Но где-то они их взяли...
   - Здесь! - на одной из стен Алексей обнаружил каменную нишу в рост человека, обрамленную сколотой полосой. Сохранился только замковый камень с несколькими клинописными знаками.
   - Варварство! - не удержался профессор. - Вандализм какой-то! Кому могло понадобиться разрушать культурную ценность?
   - Тому, для кого это вовсе не ценность, - Мещанинов протер пенсне, подсветил фонарем и принялся изучать клинописные знаки на камне. - Не могу разобрать. Вот этот знак явно читается как "дверь". Причем, на аккадском диалекте, - Иван Иванович победно посмотрел на Гришина. - Но остальные не разберу. Надо скопировать и внимательно изучать в камеральных условиях. Мы же захватили с собой вощеную бумагу? Да, и отколотые камни брать с собой не будем - легче снять копии.
   - Нет уж, один возьмем, - возразил профессор. - Не с пустыми же руками возвращаться. Да и лучше получится фонды у начальства выбивать, имея на руках несколько древних камней.
   Мещанинов только рукой махнул на профессора. Гришина же мало интересовали научные дрязги. Вот следы привала - да, как раз по его профилю. Алексей видел, что этим местом пользовались не единожды. Пещера явно служила чьим-то укрытием. А раз так, в любой момент можно было ждать гостей.
   "Накликал", - ругнулся Алексей про себя.
   Снизу послышались голоса, говорящие на фарси, и Алексей напрягся. Смысл разговора сводился к тому, кто сколько получит, у кого доля больше и почему такая несправедливость, клянусь аллахом. Гришин встал на четвереньки и подполз к краю обрыва. Внизу переругивались с десяток вооруженных карабинами и саблями людей в черных папахах и черкесках. Почти сразу рядом с Алексеем оказался Ашот.
   - Это кто?
   - Курды. Бандиты. Резать будут, да.
   - Зачем резать? - Гришин шептал, надеясь, что чуткие уши бандитов не расслышат его слова среди шума ветра и разговоров.
   - Мы их схрон нашли. Теперь только резать.
   - Вниз одна дорога?
   Ашот кивнул.
   - Слушай, ты раньше здесь не был? Пещеру не исследовал?
   Наирян промолчал. Гришин покачал головой, соображая. Отполз назад в пещеру и встал на ноги.
   - Значит так, - решительный шепот Алексея заставил его спутников прислушаться. - Курды огонь жгли. Значит, есть тяга. Видите, копоть в той стороне гуще? - Алексей показал пальцем. - Туда и пойдем. Должен быть второй выход... Не знаю куда. Там и посмотрим. Мы же археологическая экспедиция, - Гришин грустно усмехнулся.
   Ощупав дальние стены пещеры, Алексей обнаружил узкую расщелину, ведущую вглубь горы. Извилистая, от пола до потолка, шириной сантиметров в двадцать, она совершенно не внушала доверия. Но выбирать не приходилось.
   Первым полез Ашот, за ним - Семёнов, потом - Мещанинов, а Гришин - замыкающим. На всякий случай Алексей достал револьвер, чтобы, если повезет, подстрелить пару излишне ретивых бандитов. Трещина то расширялась, то опять сужалась, и Гришин жутко боялся, что она окончательно сойдется. Вперед будет не пройти, а обратно не вылезти - бандиты не позволят.
   - Я дальше не полезу! - возмутился Иван Иванович. - Мы - цивилизованные люди. Негоже нам прятаться от каких-то башибузуков. Мы выйдем и внятно объясним, что нам не нужна их добыча, что мы поднялись сюда ради научного интереса и тут же уйдем, чтобы их не беспокоить.
   - Не уйдем, - ответил Алексей. - Этот народ сначала стреляет, а уж потом разбирается - в кого попал. Лезьте, Иван Иванович. Хотите, я вас подтолкну?
   Мещанинов еще более развозмущался, но полез дальше по трещине. Тяжелее всех приходилось Семёнову. Его некоторая полнота, по сравнению со спутниками, изрядно ему мешала продираться по кривой каменной поверхности. Пришлось снять всю одежду, оставшись в одном исподнем.
   Вместе с тем на Алексея напало не очень приятное чувство узнавания. И чем дальше они ползли по трещине, чем неуютнее он себя чувствовал. В чем дело, Гришин не понимал: камень и камень, впереди свет фонаря, который нес Ашот. Алексею раньше никогда не приходилось пробираться в толще скалы к неизвестной цели. Поэтому подступающее дежавю и связанное с ним состояние тревожности очень обеспокоили Гришина.
   Впрочем, трещина вскоре закончилась, и путешественники один за другим вывалились в большой зал. Насколько большой - понять было трудно в свете единственного включенного фонаря. Но до противоположной стены его луч не достигал.
   - Пришли, - сказал профессор преувеличенно радостным голосом. - Вот только куда?
   Видимо, все представили, что надо будет возвращаться, и хором вздохнули. Пока включали фонарики и бестолково водили им по ближайшим стенам и колоннам, Семёнов успел одеться и стал бодрее.
   - Разделяться не будем. Надо пометить вход. Алексей - у вас же есть мел?
   Мел у Алексея был, но рисовать на стенах почему-то не хотелось.
   - Если это искусственный зал, здесь должен быть нормальный вход. Надо только его найти.
   - Искусственность или естественность можно определить только лабораторными методами, - назидательно сказал Мещанинов.
   - Полно, Иван Иванович. Посмотрите на стены: они абсолютно ровные, словно выпиленные. А колонны? Углы прямые, лишь частично сглаженные. Такое природа не сотворит, - Вениамин Петрович поддержал Гришина. - Следует, наверно, поискать и другие приметы искусственности, раз уж мы сюда попали.
   - Поищем, - Отозвался Алексей, всё же ставя метку у раскрывшейся трещины.
   При более внимательном рассмотрении зал оказался не таким уж и большим. И довольно низким. Пять рядов квадратных колонн, высеченных из камня, уходили к дальней стене. Боковые стены были голы: ни орнаментов, ни рисунков, к общему разочарованию.
   - И какой функционал у данного помещения, как вы считаете? - спросил Семёнов Мещанинова.
   - Религиозный, - без запинки ответил археолог. - Большой зал для поклонений и молитв.
   - И чему здесь поклонялись? Вернее, кому? - усмехнулся профессор. - Ни статуй, ни изображений, ни символов.
   - Надо искать. Наверняка, они тут есть. Пойдемте дальше.
   И, подсвечивая фонариком, Мещанинов устремился вперед. Остальные потянулись за ним, причем Ашот шел последним и держал заряженный карабин наизготовку. Таким ходом дошли почти до самого конца зала, ступая тише и тише, словно боясь разбудить неведомое чудовище, стерегущее древний храм.
   - О! - от возгласа Мещанинова все вздрогнули. - Я же говорил! Смотрите!
   И он направил фонарь налево, где открылся боковой проход.
   По обеим сторонам прохода находилось два больших трехметровых рельефа. Фонарь заметался, выбирая один из них, остановился, и люди смогли внимательно рассмотреть вырезанную на камне фигуру.
   - Типичное изображение ассирийского божества, стоящего рядом с Мировым Деревом, - авторитетно заявил Мещанинов. - Ориентировочно - восьмисотый год до нашей эры. Божество смотрит на дерево. Дерево - слева, видны ствол и ветви. В поднятой правой руке божества - плод, в левой - сосуд...
   - А по-моему, это больше на ридикюль смахивает, - неприязненно ввернул Алексей.
   - Что?! Какой ридикюль! Перестаньте ваши антинаучные идеи высказывать! Далее. Одежда типично ассирийская, сандалии, на голове - шапка. На запястьях - браслеты. Длинные волнистые волосы, завитая прямоугольная борода. Детали крайне натуралистичны. Сохранились следы краски - синей и красной - на одежде и сандалиях. За спиной два крыла. Одно направлено вверх, другое - вниз.
   - Нижнее, стало быть, сломано, - опять не удержался Алексей.
   - Почему сломано? - Мещанинов отвлекся от описания.
   - Действительно, - поддержал Гришина профессор, - не могут быть здоровые крылья так направлены.
   - Да их четыре! Тут верхнее и нижнее - оба левые. А правые резчик не изобразил, - Алексею всё время хотелось ввернуть что-нибудь вопреки словам археолога.
   Мещанинов задумался.
   - Действительно. Я припоминаю, что в каком-то издании встречал изображения подобных божеств в другом ракурсе, как раз с четырьмя крыльями. Очень интересно. Вы довольно наблюдательны, Алексей, и можете делать неортодоксальные выводы.
   - Я таких уже видел, - зло буркнул Алексей.
   - Я тоже. В Эрмитаже. Только там они слегка помельче и не раскрашены, как здесь, - Семёнов глубокомысленно рассматривал изображения богов.
   - И в женском облике... - продолжил Гришин цедить слова.
   - В женском? - откликнулся Мещанинов. - Странно. До сих пор находили только мужские изображения, с бородами. Ну, или с головами птиц... Стоп. Ведь они и могут быть женскими ипостасями богов! Интересная идея, молодой человек.
   - Нет, женщины обычные. Как мы, только с крыльями, как эти.
   Мещанинов отвлекся от рельефа и воззрился на Гришина. Луч фонарика подрагивал в руке Ивана Ивановича и норовил ослепить. Алексей прикрыл лицо ладонью и отвернулся. И тут же увидел, что боковой проход поворачивал не только налево, но и направо. В неверном свете фонаря с той стороны приближались несколько темных фигур. Гришин не стал долго раздумывать: шагнул к Мещанинову, вынул из его руки фонарь и выключил. Археолог набрал полную грудь воздуха, чтобы сделать отповедь наглецу, но Алексей предупреждающе прошептал: "Молчать. В сторонку. Сюда идут".
   В коридоре справа всё более разгоралось свечение, слышались шаги, высокие и низкие голоса: гости, а, быть может, и хозяева приближались. Алексей потянул спутников в ближайшую нишу рядом с рельефами, чтобы хоть как-то укрыться до той поры, пока не выяснится - кто эти пришельцы. Все четверо еле там поместились. Стоя рядом, Мещанинов сопел в ухо Алексею, толкался и явно не понимал, чего ради они теснятся в темноте.
   Вошедшая группа повернула в зал, и Гришин перевел дыхание. Чтобы тут же напрячься. Слишком уж знакомыми показались силуэты. Да и голоса. Вернее, один голос - женский. Властный, не приемлющий возражений. Голос правительницы. Она отдавала распоряжения, её спутники суетились, что-то делали, но в мелькающем свете карманных фонарей Алексей не мог разобрать - что именно. Через несколько минут всё успокоилось, и женщина суровым тоном отдала приказ.
   Тут же по углам зажглись мощные электрические фонари, осветившие весь зал. В центре его, между колоннами стояли с десяток женщин и трое мужчин.
   И у всех у них на спине из-под одежды росли крылья. Огромные. Черные и коричневые. Спокойно лежащие на плечах и бедрах или нервно бьющие по воздуху.
   Люди с крыльями. Боги с рельефов.
   Мещанинов пискнул и обмяк.
   Услышав этот звук, предводительница обернулась и быстрыми летящими шагами направилась обратно. Алексей привалил Мещанинова к профессору и вышел из ниши. Пропадать, так одному.
   Крылатая женщина остановилась, едва подпоручик выступил на свет. Она внимательно оглядела человека, словно не веря глазам, и сказала:
   - Вот это кто! Гришин. Ты не умер. Ты жив. Более того, ты - здесь. Зачем?!
   - Да, это я, Азар. Ты весьма наблюдательна, - Алексей говорил ровным голосом, сдерживаясь, чтобы не заорать, чтобы немедленно не высказать ей всё, чего она заслуживает. Но мысли свои он удержать не мог. - Я пришел забрать долг. Ты мне должна, помнишь?
   - Помню. Ты ничего не получишь.
   Гришин шагнул вперед.
   - Это мы ещё посмотрим, - он неторопливо рассматривал всех, кто пришел с Азар. На их лицах читались усталость и неверие. Плечи поникли, крылья обмякли. Они дошли до цели, но что будет дальше, никто из них не понимал. Только Азар осталась уверенной в себе. Только она знала, что произойдет дальше.
   - Мы нашли это место! Мы! - Азар нависла над Алексеем.
   - Но я появился здесь первым. Ты не находишь это символичным? - Гришин усмехнулся. - И вообще - что ты здесь ищешь?
   - Кто ты такой, чтоб я отвечала тебе? - Азар надменно выпрямилась и попыталась расправить крылья. Но высота зала не позволила поднять их вверх - только в стороны, заслоняя свет фонарей. Крылатая тень упала на стену.
   Спутники Азар никак не вмешивались в разговор. Семёнов и Ашот вжались в стенку ниши, опасаясь, что жуткие крылатые существа их заметят и немедленно уничтожат. Только упавший в обморок археолог пребывал в душевном спокойствии. Гришин тоже пытался успокоиться и четко сформулировать то, что уже давно накипело на душе.
   - Я тот, кто не пустил к вам коллектора. Ты знаешь, он хотел увести вас обратно, предать суду, может быть уничтожить на месте, если вы будете сопротивляться. Я победил его. Закрыл вход. Изолировал наш мир от Цепочки. Я сделал много. Что сделала ты? Ты, Азар, выкинула меня. Ты не хотела быть благодарной. Не хотела платить по счетам. Считала меня ниже себя. Инструментом, который справился с задачей и может быть выброшен. Ведь так?
   Азар молчала, только маховые перья на её крыльях дрожали, создавая непрерывное шуршание. Присутствие Гришина явно ей мешало и раздражало. Но почему-то избавиться от его присутствия она не спешила. Или не могла? Между тем остальные крылатые зашевелились и занялись своими делами: распаковывали тюки, которые принесли, вскрывали ящики, доставали непонятные Алексею приборы. Гришин отвлекся, но всё же вернулся к разговору. Он пытался как можно точнее сформулировать претензии, высказать полученную обиду, чтобы обидчица раскаялась и посыпала голову пеплом на глазах у всех.
   - Скажи, Азар, та девушка в окне? Что это было?
   - Морок. Внушение. Манипулирование твоими чувствами. Только это. Кстати, девушка здесь. Дарьял! - Азар окликнула дочь, и та отвлеклась от подключения техники. - Можете поговорить.
   Девушка равнодушно скользнула взглядом по Алексею, небрежно махнула верхними крыльями и вернулась к работе. Гришин в свою очередь ничего не почувствовал к Дарьял. Словно и не было никакого влечения, словно он не мечтал о ней, наблюдая её взгляд. Стоп. Какой взгляд? Невозможно ничего увидеть в темной подземной тюрьме! А он тогда повёлся, вообразил невесть что. Азар знала, как заставить человека стараться выполнить невозможное.
   Гришину остро захотелось достать револьвер и расстрелять всю эту команду четырёхкрылых. А начать - с предводительницы. Азар отшатнулась.
   - Глупец, - сказала она. - Я читаю твои мысли. Все у нас могут так. Все пользуются этим. Только низшим не под силу прямое общение. Ты принадлежишь к таким.
   - Может быть, - отозвался Алексей. - Только и ты не пуп земли. Вы - беглецы, потерявшие всё. Пришельцы, которые без этих низших ничего не могут сделать. Ты сама хоть что-нибудь создала? Своими руками или крыльями?
   - Цитадель, - напомнила Азар.
   Гришин тут же возразил:
   - Ты видела рельефы у входа? Им больше двух с половиной тысяч лет. Ведь это изображения мужчин твоего народа? Ты - не первая здесь, это понятно. Это они, ещё тогда, построили здесь базу. Ты просто заняла её.
   - И я хочу уйти. Понимаешь, ты, человечек! Мне нет дела ни до тебя, ни до твоего мира! Я открою портал и уйду. Прекратим препирательства. Ты доказал, что чего-то стоишь, я ошиблась в тебе. Но ты всё равно остался человеком. Не ахуром.
   Алексей понял, что других слов от Азар он не дождется. Да, она, признала ошибку, и её слова можно считать извинением. Но всё равно люди для нее не являются настоящими разумными. Так, какие-то дикари, прыгающие вокруг загнанной антилопы и пытающиеся ткнуть в нее кривыми копьями с обожженными остриями.
   - Открывай, - сказал Гришин. - И уходи. Я не стану тебя задерживать.
   Азар взметнулась в бессильной ярости, чуть не ударившись головой о потолок, и отвернулась, игнорируя человека, не стоящего её внимания. Ахуры уже полностью распаковали оборудование и подключили к источникам питания: горели лампочки, гудели приборы, пахло озоном. Алексей скептически смотрел на приготовления, почему-то уверенный, что у Азар ничего не получится. После событий в пещере с порталом, Гришин часто ловил себя на мысли, что владеет неким знанием, которое сам же не может понять. И что даже может им воспользоваться, если захочет. Примерно, как нажать кнопку на фонарике, совершенно не разбираясь в его устройстве. Сейчас Алексей четко видел, что устройство, собранное ахурами, работать не будет.
   В принципе, это его мало волновало. Гришин даже не собирался злорадствовать по поводу неумения крылатых. Да и в неумении дело - место запуска выглядело неподходящим. Им бы отойти на пару десятков метров, а лучше - на сотню, и направить в другую сторону. Но советовать Азар, как лучше жить, и намекать, что он её умнее? Рискованная затея. Да и ради чего? Чтоб ахуры быстрее убрались с Земли? Такие гордые и надменные? Нет, уж. Раз они низших ни во грош не ставят, пусть мучаются.
   Гришин уселся на пол и принялся с интересом наблюдать за действиями четырёхкрылых. Те суетились, переругивались, валили один на другого, голос Азар перекрывал галдеж, принуждая пробовать еще раз, но всё безрезультатно. Алексею даже жаль их стало. Прямо на глазах рушилась последняя надежда изгнанников покинуть негостеприимный мир. Может, они и преступники в своем мире и на Земле вели себя скверно, но сейчас ахуры выглядели подобно орлам с подрезанными перьями в зоосаде. Орлы пытаются взлететь, из последних сил машут куцыми крыльями и всё равно ударяются в металлическую сетку. Падают, лежат на земле, медленно поднимаются на ноги и никуда не уходят, мрачно глядя на посетителей зоосада.
   - Поверните на восемнадцать градусов, - неожиданно для себя сказал Алексей.
   Азар нервно подошла к подпоручику.
   - Ты умнее нас всех? - прошипела она, берясь рукой за его шею и вздергивая Гришина на ноги. - Я сама убью тебя.
   - И останешься без портала.
   Азар отдернула руку, и Алексей пошатнулся.
   - Что ты можешь знать об этом?
   - Я хочу знать ответ на вопрос, - Гришин растирал шею. - От ответа будет зависеть - помогу ли я вам и лично тебе.
   Азар махнула крыльями, чуть не сдув Алексея с места.
   - Спрашивай.
   - Для чего тебе выход? Почему вы не останетесь жить здесь? Вряд ли коллектор снова доберется до этого отрезанного мира Цепочки.
   - Там наши дети, - Азар смотрела тяжело, словно Гришин заставлял её признаваться в чем-то постыдном. - Они выросли, а мы не видели их. Всему есть предел. Если ты врал, твоя смерть не будет легкой. Если нет... Мы действительно уйдем. Навсегда.
   - Дети... Да, дети - уважительная причина, - Алексей почти забыл, что перед ним совсем не люди. - Ради детей можно многое простить... Нужно переставить прибор. Ведь это он будет создавать портал?
   Азар наклонила голову в знак согласия и повелительным жестом направила к Алексею ахуров. Они подступили к Гришину, высокие, в перьях, пахнущие чем-то неосязаемым, но вместе с тем резким и необычным. Алексей судорожно закашлялся, не в силах вдохнуть.
   - Полегче, - выдавил он. - Сдайте назад. Сейчас скажу - что делать.
   Четырёхкрылые расступились.
   - Так, - Гришин пришел в себя. - Берем. Понесли. Так. Сюда-сюда, еще немного. Стоп. Разворачиваем. Достаточно. Немного назад. Почти готово. Включайте.
   Аппарат стоял перед глухой стеной, почти в самом углу. Алексей положил на него руку, ощущая, как вибрирует металлический кожух от скрытой внутри энергии. Появилось ощущение, что энергия поднимается по руке. В испуге Гришин отдернул руку, но чувство прохождения электрического разряда осталось. Причем разряд перемещался не мгновенно, как это обычно бывает, а неторопливо, хотя и с увеличивающейся скоростью. Он миновал локоть, плечо, вонзился в шею - Алексей захрипел - и ударил в голову.
   Словно в ответ на этот удар, аппарат ахуров отозвался довольным гулом, и прямо перед Алексеем возникла крутящаяся воронка из прозрачных потоков воздуха. Она расширялась, притягивала к себе взгляд, гипнотизировала Гришина. Он сделал шаг к ней, но крепкие пальцы, вцепившиеся в плечо, остановили подпоручика.
   - Портал открыт, - сказала Азар, усмехаясь. - Ты хочешь пойти с нами?
   Гришин отступил и замотал головой, сбрасывая наваждение.
   - Ни за что, - отрезал он. - Это ваш путь.
   - Тогда посторонись.
   Алексей шагнул в сторону, пропуская четырёхкрылых и представляя, что давным-давно, тысячи лет назад, вот так же уходили те, кого люди вырезали на рельефах. В тот раз уходили боги, а теперь - изгнанники и скитальцы, ищущие место в жизни. Гришин не представлял - куда открылся портал, и смогут ли ахуры найти там то, к чему стремятся. С той стороны виднелся проход между каменных стен с песчаной дорожкой между ними. И это ни о чем не говорило.
   Азар на секунду задержалась перед порталом. Обернулась, раздумывая и взглядом изучая Алексея.
   - Странно сошлись наши пути, - сказала она. - Слишком много случайностей. Я не верю в такое. Возможно, Алексей, ты играешь в моей судьбе большее значение, чем я себе представляю. Если так, то не исключено, что мы ещё встретимся... А теперь прощай.
   Двое последних ахуров с натугой подхватили аппарат, вошли в портал, и он закрылся за ними.
   Сразу стало темно.
   Потом сзади, с той стороны, где Гришин оставил спутников, раздался кашель, шебуршение и зажегся неверный свет карманного фонарика.
   - Алексей! - негромкий окрик профессора прошелся по залу. - Вы здесь?
   - Здесь... - прошептал Гришин. И повторил громче, направляясь на свет: - Здесь, Вениамин Петрович!
   - Очень хорошо! - взбодрился профессор. - Надеюсь, вы мне поможете привести в чувство Ивана Ивановича? Да. И объясните, что же тут произошло?
   Вывести Мещанинова из состояния обморока оказалось гораздо проще, чем начать объяснения. Во-первых, Гришин не знал - что Семёнов видел и что из увиденного понял. Во-вторых, излагать концепцию миров Цепочки и их связь через порталы Алексей почитал идеей преждевременной для общества и излишне самонадеянной. Объявят еще оголтелым фантазером или того хуже - сумасшедшим. В-третьих же, он сам еще не до конца во всём разобрался. А извлекать на свет беспочвенные гипотезы и настаивать на них, было не в привычках подпоручика.
   Поэтому, сначала Гришин помогал Ашоту достать Мещанинова из ниши и уложить его на пол. Потом легко бил археолога по щекам, хотя профессор и настаивал ударить покрепче. Затем выспрашивал очнувшегося Ивана Ивановича, как тот себя чувствует и чего вдруг ему приспичило падать в обморок, как кисейной барышне.
   Мещанинов слабым голосом интересовался, ушли ли ангелы.
   - Не было ангелов, Иван Иванович. Вам, наверно, показалось. Насмотрелись рельефов, вообразили невесть что, а здесь воздух спертый, от недостатка кислорода в обморок и упали. Вот и привиделось. Вениамин Петрович подтвердит. Правда?
   - Да-да, - буркнул Семёнов. - Конечно-конечно. Сейчас к выходу пойдем. Надо результаты нашей предварительно разведки доложить в Петербург. Кто бы мог подумать! Такая находка! Между прочим, Иван Иванович, вы - первооткрыватель.
   Мещанинов задумался и отвлекся от ангелов, представляя, как делает доклад в Археологическом обществе, как найденные им рельефы помещают в Эрмитаж на вечное хранение, где миллионы и миллионы людей смогут увидеть высокое искусство ассирийских ваятелей, а в пояснительной табличке будет написано, что они найдены Мещаниновым И. И.
   - А где выход? - деловым тоном спросил археолог. - Или опять по трещине ползти?
   - Выход там, - Гришин мотнул головой в правый коридор. - Пока вы в обмороке лежали, мы тут немного обследовали. Пойдемте.
   Он повлек всех за собой в том направлении, откуда пришли ахуры. Хотя прошло совсем немного времени, как они покинули Землю, Алексею самому начало казаться, что ничего такого не было. От бандитов прятались, в тесную трещину пролезали, древние рельефы исследовали. А потом что-то такое случилось, совсем неважное, и теперь экспедиция возвращается.
   Коридор тянулся сквозь гору. Справа и слева по стенам изредка появлялись новые рельефы, от чего Мещанинов радостно вскрикивал. Ашот обнаружил три ответвления, но исследовать их не стали: всем хотелось поскорее выбраться наружу. Через некоторое время, когда Гришин начал подумывать, что коридор никогда не закончится и приведет прямиком в Туркестан, они увидели отблески дневного света. Выключили фонарик и чуть ли не бегом кинулись к желанному выходу.
   Экспедиция оказалась в большой пещере, из которой открывался вид на соседние склоны и ущелья. Алексей обратил внимание, что проход когда-то был заложен каменной кладкой, а сейчас безжалостно взорван, чтобы расчистить дорогу вглубь. Проход обозначался клинописными значками, едва видимыми на камне. Вероятно, идентичными тем, которые они нашли в пещере бандитов.
   Ашот сориентировался и сказал, что за два дня до Эривани они точно доберутся. И что пойдут они нормальной дорогой, где бандитов не встретишь. Профессор и Мещанинов только приветствовали такую предусмотрительность. Алексей же всю дорогу до Эривани раздумывал, что рассказать профессору. Семёнов не торопил, понимая, что в присутствии Мещанинова этого не стоит делать. Чем меньше людей узнает о событиях, тем лучше. Ашот же наверняка будет молчать.
   Через два дня экспедиция победно вступила в Эривань. Семёнов немедленно предъявил губернатору отчет о предварительной разведке, оттиски с рельефов на вощеной бумаге и второй камень с клинописной надписью. Объяснил, что подобные шедевры хранятся в Петербургском Эрмитаже, а по местам находок бродят толпы курдских бандитов. Так что безотлагательно требуется выделить несколько человек, а лучше взвод, для охраны мирового культурного достояния.
   Губернатор посочувствовал, распорядился насчет отделения горных стрелков и пожелал всяческого содействия в дальнейших исследованиях.
   Алексей терзался, так и не придя к окончательному решению. Видя его состояние, профессор всё же напомнил об обещании рассказа.
   - Четырёхкрылые действительно существуют, вам не показалось, - наконец решился Гришин. - И, видимо, посещали Землю раньше. Сами они живут на далеких мирах, у других звезд. И теперь ушли обратно. И вряд ли мы встретим их снова.
   Вениамин Петрович помолчал.
   - Собирайтесь, Алексей. Пора.
   - Мы куда?
   - В Петербург, голубчик, в Санкт-Петербург, - профессор мечтательно смотрел в небо, воображая, какой фурор в научных кругах произведут найденные рельефы и сожалея, что подлинную историю их нахождения он никому не сможет рассказать.
  
  
   3.1
   В тумане едва угадывались три высоких фигуры. Вокруг них потрескивали электрические разряды, где-то во мгле подвывало и ворочалось нечто большое. Постепенно звуки стихли. До того, что шепот мог показаться криком, а легкий звон металлических браслетов - громом. Никто из троих не собирался нарушать тишину...
   Раздался тяжкий удар, сотрясший землю, троица подпрыгнула, и недовольный женский голос произнес:
   - Мы где?
   - Ещё не знаю. Териван говорил, что можно попасть куда угодно. И вообще, Мехри, помолчи. Я думаю.
   - Он думает! - кимтесса всплеснула руками, нарушая туманный силуэт. - Посмотрите на него! Большего умника сложно найти! Куда ты нас притащил, я тебя спрашиваю?!
   - Ты сама напросилась, - Шапур говорил медленно и с некоторой угрозой в голосе. - Я тебя не звал. Претензии - необоснованны. Хочешь, иди обратно, я не держу.
   - Куда обратно?! Где портал? Это тот мир, куда ты собирался попасть?
   - Не знаю. Если интересует. Узнавай сама. Спрашивай аборигенов. Читай вывески. Сходи в библиотеку. И помолчи.
   - Местность совершенно не напоминает обжитую, - вмешался в разговор ахур. - Сначала необходимо добраться до цивилизации. Только там мы получим ответы на вопросы.
   - Золотые слова, - поддержал Шапур. - Ты его слушай. Шамши плохого не посоветует.
   Кимтесса фыркнула, подхватила на плечо лямку рюкзака и нырнула в туман. Её силуэт почти тут же размылся, шаги стихли, и Шапур рявкнул:
   - Стой!
   Он взял Шамшиашарэда за руку и сделал три шага вперед. В тумане возникла тень, которая сказала вредным голосом:
   - Ты что-то сказал? Хотел извиниться? Я слушаю.
   - Дура! - огорошил Шапур кимтессу. - Сгинешь напрочь! Никуда! Никогда! Не смей отходить от меня! Без вопросов.
   Они шли, держась друг за друга, вниз по склону, скользя по невысокой траве. Шапур мучительно вспоминал - существуют ли в Цепочке миры, на которых постоянно стоит туман. Или, например, в отдельные сезоны. Или хотя бы в некоторых областях каких-нибудь планет. Не вспоминалось. Либо планета вообще ранее не входила в Цепочку, либо через некоторое время туман рассеется. Хотелось последнего. При этом Шапуру казалось, что теперь всегда перед глазами будет мутная пелена, что у него безвозвратно испортилось зрение, что они так и будут бродить, пока не упадут в изнеможении и не умрут от голода и сырости.
   - Пришли, - сказала Мехри.
   Путешественники почти уперлись в стену, сложенную неровными камнями, скрепленными строительным раствором.
   - Вот вам и цивилизация, - продолжила кимтесса. - Интересно, то, что выло и стучало, - тоже её признаки?
   - Я не знаю! - Шапур явно не стремился сегодня к разнообразию высказываний. - Пойдем вдоль стены. Там будет видно.
   - Если, конечно, в стене есть калитка. А если стена замкнута? Мало ли какие могут быть фантазии у аборигенов. Может, то воющее существо - местный младенчик, а стенка - всего лишь граница манежа, чтобы ребенок не убежал?
   - Тогда какие там взрослые... - протянул Шамшиашарэд.
   - О, да!
   - Всё! Хватит! - озлился Шапур. - Еще слово, и я отправлю тебя домой! Навсегда!
   - Ты не умеешь. Это во-первых. Во-вторых, ты не сможешь. Кишка тонка. А в-третьих, давай. Хоть выберемся из этого ужаса.
   Шапур прикрыл глаза, прижался лбом к влажному камню и попытался успокоиться. Нельзя спорить с женщиной. Нельзя спорить с Мехри. Нельзя выказывать чувства. Никакие. Кимт повернулся и пошел налево, касаясь пальцами поверхности влажной стены и оставляя на ней следы скатывающихся капель. Его спутники послушно шли за ним, дыша в затылок друг другу, и по этому дыханию Шапур знал, что никто не отстал. Конечно, опасность могла грозить отовсюду. Вдруг сопящий малыш заинтересуется новой игрушкой, невесть как попавшей к нему в манеж? Перестанет хныкать и захочет с ней поиграть? Кимт уже практически уверился в безумной выдумке Мехри и эта идея ему очень не нравилась.
   Становилось холоднее. Шапур еле сдерживал пробирающую его дрожь: он как-то упустил из виду, что тепло не везде и не всюду можно расхаживать в одной набедренной повязке. Но он привык, что в тех местах легко можно приобрести теплую одежду, средства индивидуальной тепловой защиты или просто не выходить из натопленного помещения. В этом мире такого не предполагалось. Шапур даже немного посочувствовал кимтессе, которая дрожала за его спиной, подбиралась всё ближе и старалась вжаться в его ещё горячую спину. При этом она, конечно, ругалась. Слова глохли в тумане. Шапур успокаивался. И когда обнаружил высокую металлическую калитку в стене, решил, что судьба, всё-таки, на его стороне.
   С той стороны калитки туман пропал. Холод усилился. Возникли стены и яркое искусственное освещение.
   - Вы нарушили карантин, - сказал механический голос, - просим оставаться на месте. В случае невыполнения указания последует мгновенное уничтожение. Повторяю...
   - Мы поняли, - прервала голос Мехри. - Что нам делать дальше?
   - Ожидайте указаний.
   - Я тут заледенею, - сообщила кимтесса Шапуру. - Куда ты меня завел!.. - и потребовала: - Увеличьте температуру в помещении!
   - Увеличение температуры не представляется возможным. Излишняя двигательная деятельность будет пресекаться. Оставайтесь на месте.
   - Вот заладил, - Мехри плотнее укуталась в просторное покрывало, которое вытащила из рюкзака. - А ты чего молчишь? Язык примерз? Скажи свое твердое мужское слово.
   Шапур, которому эти слова явно предназначались, вздохнул и печально огляделся. Глухие бежевые стены, низкий потолок, ни намека на вход или выход. Калитка, через которую они сюда попали, ликвидировалась.
   - Не выпустят, - сказал Шапур. - Будут дезинфекцию проводить, не иначе.
   Шамшиашарэд, одетый теплее спутников, и имеющий силы рассуждать о чем-либо ином, кроме "как бы согреться", высказался, что процесс задержания мало похож на меры по борьбе с карантином. Скорее, это смахивает на психологическое давление. Они ждут, когда мы потеряем уверенность в себе, начнем унижаться, просить, умолять. Терять лицо, одним словом.
   - Веселая штука, - одобрил Шапур. - Жаль, что с нами не проходит. Мы скорее умрем, чем будем унижаться.
   - Возможно, они не встречались ни с кимтами, ни с ахурами. И не знают, что можно от нас ожидать. Обычно, метод давления достаточно эффективен.
   - Может, ты знаешь, друг-Шамши, куда нас забросил портал?
   - Не знаю, - покачал головой Шамшиашарэд. - Большая вероятность, что этот мир - не из Цепочки.
   - То есть, мы его добавили? - уточнил Шапур.
   - Я хочу сесть, - заявила Мехри и тут же уселась на пол. - Пусть приходят и попробуют меня уничтожить. Я им всю морду расцарапаю.
   - Она может, - подтвердил Шапур. - Хотите говорить - поговорим. Хотите молчать - помолчим. Мы не спешим.
   Кимт сел рядом с Мехри, плотно прижавшись к её спине, и почувствовал, как расслабляются сжатые в комок мышцы.
   - Не наваливайся, - сказала кимтесса, и Шапур послушно выпрямился.
   - Вернемся к Цепочке, - вспомнил Шапур. - Если этот мир - новый, то зачем стена? Зачем - изолятор? Зачем держать нас здесь? Они чего-то боятся. Чего? Явно не нас. Иначе, мы давно были бы мертвы. Изучают. Проверяют реакции. Думают, что с нами делать. Как использовать. Придут к согласию - скажут.
   Напротив Мехри раздвинулась стена, и тот же механический голос произнес:
   - Санитарная обработка проведена. Прошу следовать по стрелке. Отклонение от маршрута недопустимо. В случае нарушения последует мгновенное уничтожение.
   - Вот заладил, - беззлобно сказал Шапур. - Нет других мер, кроме уничтожения?
   На удивление, голос ответил:
   - Иные меры - неэффективны. Просим войти в положение.
   - Вот что за разумные! - негодование слышалось в голосе Шапура. - Никогда толком не объяснят! Намеки всякие, умолчания. То, сё. Идем, идем. Только посуду соберем.
   С этими словами Шапур поднялся на ноги и побрел вслед за Мехри и Шамшиашарэдом.
   Стрелка привела путешественников в небольшую комнату, так же без окон. Единственным ее отличием от прежней были размеры - значительно меньшие - и вполне комфортная температура. Поперек комнаты располагался предмет мебели, отдаленно напоминающий стол, за которым сидел представитель местного населения. Был он тощ, морщинист, велик остроугольными ушами и стар. По крайней мере, именно так показалось Шапуру, едва он увидел аборигена. Абориген имел донельзя грустный вид, причем выражалось это не лицом, а положением тела. И грустил абориген о судьбе пришедших к нему незваных пришельцев. Дескать, незавидная вам предстоит судьба, а он с этим ничего поделать не может, как ни старайся. И никто не может. Так что лучше прямо здесь лечь и помереть от огорчения.
   - Бред, - сказал Шапур. - Слышь, не дави на меня. Я телепат покруче многих. Третьего уровня, если тебе это о чем-нибудь говорит.
   - Он не понимает, - придержал ахур кимта.
   - Да всё он понимает. Мы же слышали автомат. Значит, галакт у них в ходу. А если местные идиоматические выражения применять, так на то внутренний голос есть. Туземец.
   Шапур подошел к столу и уперся руками в столешницу, тут же прогнувшуюся под давлением.
   - Говори.
   Туземец сморщился еще больше и принялся вещать о том, как он рад видеть гостей, как здорово, что они посетили его тихую обитель, что им будет предоставлено место для отдыха, прежде чем...
   - Дело говори. Что за мир? Как зовут?
   Абориген сбился.
   - ...Прежде чем мы попросим вас сразиться с чудовищем, - докончил абориген тонким голосом, с ужасом глядя в глаза Шапуру.
   - Вот давно бы так, - удовлетворенно ответил кимт. - Чудовище потом покажешь. Как планета-то называется?
   - Сён-дза, - раздельно сказал туземец. - Вы не понимаете...
   - Так ты ж и не объяснил ничего, - развеселился Шапур. - Давай по новой. Распорядись там, чтоб нам сесть принесли. Еду какую-нибудь. Услуги. И так далее.
   Туземец быстро залопотал, глядя в поверхность стола, и тут же из пола образовались три куба, на которые гости сели. Потом сказал еще что-то, и задняя стена комнаты стала экраном.
   На экране возникло изображение. Хаотичное, дергающееся, смазанное и с трудом различаемое из-за тумана. Судя по всему, съемка велась как раз оттуда, откуда путешественникам посчастливилось выбраться. Потом изображение резко дернулось вверх и неторопливо поплыло. Через некоторое время туман закончился. Стало видно, что он ограничен по контуру ровной линией, явно искусственного происхождения.
   - Стена, - прокомментировала Мехри.
   Вплотную к стене примыкали многочисленные постройки. А за стеной, вне тумана, росли деревья. Высокие, прямые, с гладкими стволами, напоминающие колоннады. Ветви на их верхушках смотрелись капителями. У подножия росли кусты, которые при ближайшем рассмотрении оказались вполне нормальными деревьями.
   - Мы живем здесь, - туземец показал пальцем на деревья за стеной. - Нас называют го-дай. А там, - он показал в туман, - живет Нэкомайа. Она ест го-дай. Каждый день мы должны отправлять одного из нас на съедение ужасному зверю...
   - И если не отправляете? - подтолкнул Шапур разговор.
   - Тогда он выходит из тумана и съедает многих. Его нельзя убить обычными способами. Необычными - тоже нельзя. Вы пришли из тумана. Мы думали - вы его дети и тоже начнете убивать.
   - Мы - не они, - веско возразил Шапур. - Но непонятно. Почему вы решили, что мы будем сражаться? Зачем нам это? И каковы наши шансы на победу?
   Го-дай оглядел всех троих.
   - Вы - не такие, как мы. Вы вышли из тумана. Ходили там некоторое время. И чудовище не тронуло вас. Вы живы. Любой из го-дай, попав в туман, обречен. Вы - нет. Это факты. Вы - наш шанс. Соглашайтесь.
   Со всей возможной вежливостью кимт произнес:
   - Нам нужно следовать дальше.
   Го-дай хмуро посмотрел на Шапура и ответил:
   - Для вас есть только один путь - через туман.
  
   - Попали, - Мехри ходила из угла в угол быстрыми шагами. - Ты затащил нас сюда. Тебе решать проблему.
   - Решу. Не мельтеши.
   Шапур сидел на полу. Сосредоточенный, спокойный. Значимый. Что с ним бывало редко. Он даже не размышлял, перебирая варианты и отклоняя один за другим. Ситуация не поддавалась стандартному анализу. Шапур отпустил свой разум, полагая, что тот сам придет к нужному решению. Снизойдет вдохновение, щелкнет переключатель в голове, и проблема перестанет казаться проблемой.
   Шамшиашарэд наоборот, обычно невозмутимый и медленный, расхаживал вдоль стен, чуть не натыкаясь на кимтессу, поминутно подзывал одного из го-дай, оставленных для охраны, и задавал непрерывные вопросы.
   - Интересный мир, - бурчал он себе под нос. - Новый. Неизученный. Есть связь с одним из миров Цепочки. Космические корабли дальнего действия. Медленно, накладно и малоэффективно. Периферия. Есть возможность наладить торговые контакты и стать монополистами. У них много чего не хватает, что находится не так далеко и продается за бесценок. Наладить каналы сбыта. Организовать доставку. Нам нужны средства.
   - Нам нужно выбраться отсюда, - прервала Мехри бурчание ахура. - А уже потом всё налаживать.
   - Допустим, мы победим чудовище, - Шамшиашарэд переключил свое внимание на кимтессу. - Допустим, Шапур решит эту проблему. Но это первый шаг. Куда мы направимся дальше? И как? В этом мире нет порталов. Нет службы. Он - замкнут и независим.
   - Мы включим его в Цепочку. Разве не так? - Мехри остановилась.
   - И заменим собой службу? У них огромные ресурсы, современная техника и время. А у нас? Что у нас?
   - Аппарат Теривана? - предположила Мехри.
   - Где он? - Шамшиашарэд демонстративно огляделся.
   - У Шапура, - уверенно ответила кимтесса. - Они же с Териваном разговаривали по этому поводу. В рюкзаке лежит.
   - Да? - ахур выглядел растерянным. Он тоже остановился, чуть не наткнувшись на невозмутимо сидящего Шапура. - Я думал, что аппаратура осталась на Зерван-шаде. Такой большой ящик.
   - Нет. То было энергетическое устройство, чтобы пробить портал. А сам аппарат - здесь.
   - Значит, мы можем прямо отсюда открыть портал! Так чего ждем! - возликовал Шамшиашарэд.
   - У нас нет энергии. Получить - не проблема. Но не дадут. Так что вернемся к чудовищу, - Шапур на секунду отвлекся от созерцания голой стены. - Что-то не сходится. Любое живое существо можно убить. Если у него нет способности к мгновенной регенерации. А такой способности быть не может из-за ограниченности энергоресурсов организма. Да и отделенная от шеи голова не вырастит новое туловище.
   - Ты забыл о простейших, - встряла Мехри.
   - В любом случае, биологический объект можно сжечь.
   Кимтесса поморщилась.
   - Теплоизоляция, отражающие поверхности... Я тебе много могу придумать систем защиты. Го-дай сказал же, что его нельзя убить никаким способом.
   - Никаким по мнению туземца, - Шапур легко поднялся. - Но цивилизация изыскала множество способов умерщвления. И некоторыми мы вполне владеем. Подумай, Мехри, они даже не обыскали нас. Не забрали ничего, что может казаться оружием. Значит, с подобным не сталкивались. Попросту, не имеют о нем представления.
   - Мне кажется, ты что-то недодумал, Шапур, - ахур остановился перед кимтом и встряхнул крыльями. - Они контактируют с внешним миром. И я никогда не поверю, что ни разу не видели современного оружия.
   - Видеть, может, и видели. Но не использовали. И всей его мощи не представляют.
   Шапур подозвал охранника и сказал:
   - Передай, что мы готовы сражаться.
  
   Путешественники снова находились в кабинете старого го-дая.
   - Ваша решимость похвальна. Добровольность приветствуется. Немного времени на подготовку?
   Кимт демонстративно снял с пояса всё оружие и положил его на стол перед го-даем. Тот ждал. Шапур внимательно осмотрел лучевик, проверил заряд, пощелкал кнопками настройки. И наткнулся на внимательный взгляд старого го-дая.
   - Да, старик, этой штуковиной мы ваше животное пристрелим в два счета.
   Кимт сделал вид, что прицеливается и сказал громкое "бу". Мехри улыбнулась, поддерживая Шапура. Ахур же не разделял оптимизма кимтов, думая о своем и качая головой. И го-дай оправдал ожидания.
   - Вы должны оставить здесь всё. Все свои вещи.
   - Э-э-э... Нельзя ли уточнить? - Шапур попытался вникнуть в требования го-дая. - Какие конкретно вещи?
   Го-дай показал. Очень конкретно - длинным тонким пальцем.
   - Вы шутите. Люблю шутки. Со смертью. С ней не шутят. Чем мы будем сражаться с вашим чудовищем?
   - С Нэкомайа, - поправил го-дай. - Не этим. Своего брать нельзя. Это условие.
   - Вы не дадите нам взять оружие? - занервничал Шапур.
   - Не совсем так. Вы сможете выбрать. Из ограниченного списка, - старый го-дай мучительно подбирал слова. - Вполне летальное, при некоторых условиях.
   - Не тяни резину, старик! Раньше выйдем, раньше вернемся. До обеда управимся. Чего на голодный желудок охотиться?
   Го-дай поднялся, набрал на закрытой двери код и распахнул её.
   - Вот.
   Шапур и Мехри столкнулись головами, одновременно сунувшись в проем.
   - Это оружие, да? - сильное недоумение возникло на лице Шапура.
   - Я объясню, - го-дай нервничал. - Нэкомайа нельзя убивать с помощью огня. Иначе его дух возвратится и начнет мстить живым го-дай. Сильно мстить. Именно поэтому свое оружие вы должны оставить здесь. А для этого оружия огонь не нужен. Необходима лишь физическая сила. Копья, секиры, мечи...
   - Что-нибудь посовременнее нет? - возмутился Шапур. - Какое-то старье из музея!
   Го-дай развел руками.
   - Мы выберем, - остановила Мехри Шапура, собравшегося высказать всё, что он думает о го-дай, их жизни и причудах. - Надо посмотреть.
   Она зашла в комнату и начала придирчиво осматривать образцы. Нехотя Шапур последовал за ней. Кимты лязгали железом, переругиваясь сквозь зубы, фыркали, вздыхали в напрасных поисках выбрать что-нибудь по руке. Наконец, Мехри обнаружила невзрачный тонкий обруч и радостно вскрикнула:
   - Я возьму это!
   Шапур скептически посмотрел на подругу, дескать, что ещё от женщины ожидать, и взял увесистую дубинку с шипами.
   Шамшиашарэд покачал головой.
   - Это всё не то. Я чувствую подвох.
   - Что-то, друг-Шамши, ты сегодня какой-то невесёлый, - Шапур похлопал ахура по плечу. - Уж не струсил ли?
   Шамшиашарэд возмутился. Шамшиашарэд распахнул все четыре крыла и с силой ударил ими по воздуху. Шамшиашарэд зашипел, заклекотал неразборчиво. Его лицо исказилось злобной гримасой. Казалось, он не удержится и кинется на Шапура.
   - Всё-всё. Пошутил, - кимт улыбнулся, обнажая клыки.
   Ахур схватил ближайшее копье и воинственно ударил древком в пол.
   Но Шапур охладил разбушевавшегося Шамшиашарэда:
   - Вдвоем пойдем. С ней.
   Шапур положил руку на плечо кимтессы, и она придвинулась к нему ближе.
   - Но я бы мог помочь... - начал Шамши.
   - Чем? Ты воин? Охотник? Спортсмен? Будешь летать и швырять копья в чудовище?
   - Нет, - на всё сразу ответил ахур, - но...
   - Но. Будешь ждать нас здесь. Прикрывать отступление, если что. Смотреть. Запоминать. Если мы сдохнем - пойдешь к го-дай. Скажешь, что ты не с нами. Что мы захватили тебя. Наплетешь всякой ерунды - они поверят. Не поверят - пойдешь охотиться сам. Так что смотри и запоминай.
   Шапур весело посмотрел на вытянувшееся лицо ахура и рассмеялся:
   - Не бойся, друг-Шамши. До этого не дойдет. Обещаю.
   Мехри еще раз оправила многофункциональный комбинезон, скептически посмотрела на набедренную повязку Шапура, сказала: "Всё выделываешься" и кивнула го-даю, который с глубокой скорбью смотрел на сборы путешественников.
   - Мы пошли. Проводите?
   Го-дай изменился в лице: глаза его сделались совершенно круглыми, уши прижались к черепу, челюсть отпала.
   - Идите по световому маячку, - через несколько секунд го-дай совладал с собой, - он покажет выход.
   - А там, за стеной? - не унималась кимтесса.
   - Там... - маленький старый разумный поднялся из-за стола и подошел к высоким путешественникам. - Нэкомайа сама найдет вас. Быстро найдет. Она голодна. Возможно, одного из вас ей хватит. Тогда второй сможет спастись.
   Шапур со значением посмотрел на Мехри, но та только поморщилась. Замигал огонек. Все трое направились на выход. Го-дай провожал их взглядом и что-то тихо бормотал про себя.
  
   В этот раз туман не показался ни таинственным, ни опасным. Стало ясно - кто там ходит, рычит и воет. Сильнее напрягала тишина. Сразу становилось понятно, что Нэкомайа охотится. И охотится на них. Она могла пройти в двух шагах, обозначиться тенью и уйти. А могла неожиданно напасть. И тогда никто бы не поручился за жизнь обоих.
   Кимты наткнулись на Нэкомайа случайно. Туман чуть развеялся, неясная тень вдруг сгустилась и превратилась в живое существо.
   Перед путешественниками, тряся головой и фыркая, сидела громадная кошка.
   - Это же фимту! - удивилась Мехри. - Кто доставил её сюда? С Зерван-шаде?
   - Не те вопросы задаешь, - Шапур начал медленно обходить фимту справа. - Она голодна. Напугана. Не понимает, где находится. Её нельзя усыпить. Нельзя вывезти. Это ходячая бронированная смерть.
   - Я знаю, где у нее точка смерти, - сказала Мехри, начиная идти налево. - Но я не стану её убивать.
   Фимту сидела, поворачивая голову, фиксируя взглядом то одного, то другого, и не могла решить - с какого вкусного куска мяса ей начинать.
   - Почему? - спросил Шапур.
   - Она не виновата. Условия - непривычны. Здесь не водятся быки Ромзая. Попробуй на лугу представить себя бабочкой и питаться нектаром. Сколько ты проживешь?
   - Усмири её. Ты работала с ними. Тогда не придется убивать. Когда она прыгнет, я не буду тебя просить.
   Фимту утробно рыкнула, подбирая передние лапы. Она решила, с кого начать.
   Кошка прыгнула. Шапур оттолкнулся от земли, быстрым движением уперся рукой в морду зверя и перемахнул через него, припечатав кулаком в темя. Фимту приземлилась, проехала когтями по земле, оставляя борозды, и затрясла головой.
   - Не нравится? - осклабился кимт. - Это я только начал. Работай, Мехри!
   Кимтесса раскрутила ловчее кольцо и метнула его в кошку. Неудачно: фимту пригнулась, отбросила кольцо лапой, зарычала и вздыбила шерсть.
   - Спокойно, спокойно, - уговаривала Мехри кошку. - Я не сделаю тебе плохо. Мы уйдем в страну, где много мяса, много свободы, много солнца и самцов.
   Фимту вопросительно мявкнула басом. Дескать, где оно всё? Хочу немедленно. Мехри шла по кругу, пробуя установить прочный теле-контакт и успокоить животное. Кошка больше не пыталась прыгнуть, провожая кимтессу взглядом и поворачиваясь вслед за ней. Про Шапура, держащегося за спиной кошки, благополучно забыли.
   Он подобрал кольцо и начал постепенно приближаться к фимту, суживая спираль. Ещё немного, и кошка спокойно позволит сделать с собой что угодно, хоть за усы её дергай. Шапур повеселел. Взятые обязательства переходили из разряда невыполнимых в разряд выполненных.
   Кимтесса зацепилась за торчащий корень, теряя равновесие и нелепо взмахивая руками.
   "Накликал, - процедил Шапур. - В который раз!"
   Мехри упала навзничь, теряя контакт с фимту. Та мотнула головой, не понимая, что с ней творилось, сделала пробный шаг, а потом прыгнула на лежащую кимтессу. Шапур прыгнул за кошкой. И опоздал. Фимту навалилась на Мехри, стараясь укусить за голову. Когти разъяренного животного царапали землю и руки кимтессы. Но Мехри не позволяла так просто расправиться с собой, изо всех сил упершись в морду животного. Тяжеленная туша заставляла руки Мехри сгибаться. Оскаленная пасть приближалась к лицу кимтессы с неумолимостью бульдозера.
   Рискуя попасть под удар лапы, Шапур дернул фимту за ухо и изо всех сил ударил её в челюсть. Клацнули зубы. Кошка мгновенно повернула голову и дернулась к новому врагу.
   Встречным движением Шапур надел на шею фимту ловчее кольцо и с силой затянул его. Кошка захрипела, пытаясь вывернуться и сбросить удавку с шеи. Кимт дернул за кольцо, сжимая его ещё больше и заставляя животное слезть с кимтессы. Фимту скребла когтями, хрипела, сопела, но безжалостное оружие полностью передавило горло, удушая животное. Мехри отползала в сторону, а Шапур пытался удержать агонизирующую кошку.
   Фимту дернулась и обмякла, лишь изредка непроизвольно подрагивая. Вскоре и дрожь прекратилась.
   - Ты долго шёл, - просипела Мехри. - Нарочно, да?
   - Конечно, нарочно, - Шапур тщательно осматривал кожу кимтессы, в местах ранений проводя антисептиком, выуженном из потайного кармашка. - Очень хотелось за тобой поухаживать. Спал и видел.
   Он подхватил Мехри на руки и продолжил:
   - На руках подержать. Лишь бы ближе к тебе оказаться. Всё для этого делал.
   - Врёшь, - не поверила кимтесса, обхватывая Шапура за шею и шипя от боли.
   - Вру, - подтвердил кимт, неся Мехри так, чтобы как можно меньше потревожить её раны. - Сейчас донесу и брошу.
   - Я тебе брошу... Я так тебе брошу...
   Мехри успокаивалась. Она положила голову на плечо Шапуру. Кимт шел, прихрамывая на обе ноги, и шумно дышал ей на голову, шевеля слегка отросшие светлые волосинки, чуть скрывающие клановый рисунок.
   - Бриться пора, - буркнул Шапур.
   - Знаю, - ответила Мехри таким тоном, словно находилась за тысячу миров и её ничего не волновало.
   Шапур донес кимтессу до выхода и пнул ногой в дверь.
   - Шамши! Открывай!
   Плохо смазанные петли заскрипели, ахур выглянул, увидел кимтов и быстро втащил их внутрь.
   - А где торжественная встреча? - спросил Шапур. - Где поздравления, благодарственные признания, речи и подарки? Ладно. Где хотя бы наши вещи?
   - Всё здесь, - Шамшиашарэд несколько пугливо оглянулся. - Власть поменялась. Мы нынче не спасители, а святотатцы, покусившиеся на символ их мира. Кое-кто нам симпатизирует, потому позволит незаметно убраться.
   - Почему-то я так и думал, что этим закончится, - недовольно сказал Шапур, сгружая Мехри на пол. - Вот и делай добро разумным. А потом говорят: плохой, плохой... Энергоблок дали?
   Ахур кивнул.
   - Значит, уйдем. Посмотри за дверьми. А то фанатиков во всех мирах хватает.
   Пока Шамшиашарэд внимательно изучал коридор, Шапур настраивал аппаратуру. Следовало попасть в какой-нибудь цивилизованный мир, а не куда попало: раны Мехри вызывали опасение. Другое дело, что настройка не отличалась точностью и больше походила на попытку поймать плавающую радиоволну.
   - Долго? - хрипло спросила Мехри. - Что-то меня знобит. Нехорошо.
   - Да, сейчас. - Шапур боролся с настройкой. - Главное, хорошее место выбрать.
   - Давай любое. Только быстро, - Мехри впадала в транс и говорила со всё большим трудом.
   - Шамши! - позвал кимт. - Настроил. Давай сюда. Всё нормально?
   - Хорошая новость у тебя. И пока единственная. Судя по звукам, к нам направляется некоторое количество разумных с неопределенными намерениями.
   - Успеем, - ощерился Шапур. - Включаю.
   Возник огненный круг, запахло паленым, и путешественники проникли в следующий мир, причем, Мехри на руках у Шапура.
  
   Широкое поле, покрытое ровными каменными плитами, пригнанными так точно, что в щелях не пробивалось ни травинки. В отдалении - летящие по трассе флаеры. Около головы Шапура крутился небольшой следящий дроид.
   - Просьбы, запросы, требования? - сказал стандартный механический голос модуля обслуживания.
   - Требуется медицинская помощь. Раса - кимт. Множественные ранения. Срочно.
   Дроид облетел троицу, приблизился к лицу Мехри и отпрянул.
   - Мы вызовем медицинские носилки. Ждите.
   - Я сам донесу её, - возразил Шапур. - Быстрее будет. Куда идти?
   - Следуйте за мной, - дроид спустился на уровень взгляда и быстро полетел к группе строений.
   Кимт подхватил Мехри и огромными летящими шагами заспешил за ним.
   Мехри била мелкая дрожь. Она бессвязно лепетала, прижимаясь к Шапуру слишком горячим телом, а он хмурился всё больше.
   - Что с ней? - спросил Шамши, пытаясь не отстать и изредка взмахивая крыльями.
   - Заражение. Наверно. Когти хищника - опасная штука.
   - Как вам удалось справиться? - ахур посматривал по сторонам, отмечая вдалеке стандартные строения, характерные для всех миров Цепочки.
   - Фимту - эндемик Зерван-шаде, - нехотя ответил кимт. - Как и все, воспринимает телепатическое воздействие. Конечно, нужен опыт. А Мехри как-то работала с ними. Если б не случайность, можно было вообще привести кошку внутрь - смирную и послушную.
   - Остается вопрос, - нахмурился Шамшиашарэд, - кто и зачем привез её на Сён-дза?
   - Кто - не знаю, - Шапур удобнее перехватил Мехри. - А зачем - понятно и так.
   - Да?! - ахур даже сбился с шага.
   - Это не тот вопрос. Который требует раздумий. Метод воздействия на низшую расу. Сила, опасность, смерть. Что может быть проще.
   - Го-дай не показались примитивными.
   - Они не в Цепочке. Этим всё сказано.
   Путешественники уже почти дошли до края поля, где стояло низкое здание с черным кругом внутри красного - эмблемой медицинского учреждения в мирах Цепочки. Дроид нырнул к входу, и Шапур последовал за ним.
   - Теперь они в Цепочке, - запоздало возразил ахур из-за спины. - Твоими усилиями.
   Кимт приостановился на мгновение и мотнул головой, отметая обвинение, так, что звякнули косички. В данный момент он собирался решать другую проблему: поставить Мехри на ноги.
  
   - Когда и где вы родились?!
   - Тысяча двадцатый, Зерван-шаде, - в сотый раз повторил Шапур на сотый раз заданный вопрос.
   Модуль обслуживания свистнул, заскрипел и перезагрузился.
   - Когда и где вы родились?!
   Шапур еле сдержался, чтобы не разбить безмозглую технику.
   - Шамши, давай ты. Не могу больше, - кимт откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. - Интересно, он на год или на планету глючит?
   Шамшиашарэд ответил на первый вопрос, и модуль благополучно перешел ко второму.
   - О! Отлично! Разбуди меня, когда договоришься. Активы, там, средства. Если что - возьмем кредит... - кимт почти сразу заснул.
   Как объявил врач, лечение Мехри проходило успешно. И они с ахуром могли бы пойти отдохнуть. Да-да, не надо сидеть целыми днями в фойе и приставать с вопросами к обслуживающему персоналу. Конечно, ваше беспокойство и волнение понятны. Медовый месяц, всё такое. Но тем не менее. Гораздо удобнее ожидать результата лечения в комфортных условиях гостиницы. У них же наверняка заказан номер для новобрачных. Врач двигал мигательной перепонкой, намекая на тонкие обстоятельства. И номер простаивает.
   Шапур соглашался, кивал, но не уходил.
   Во-первых, никакого номера в гостинице у него не было. Платить за него он не хотел. А тут, в больнице, можно было бесплатно пользоваться многими благами цивилизации и даже спать на креслах - никто особо не выгонял. Во-вторых, Шапур действительно беспокоился о Мехри. Казалось, если он будет вдалеке, то с ней пойдет всё плохо, врачи пропустят момент кризиса, медицинская аппаратура выйдет из строя, а само здание больницы рухнет под напором урагана.
   Врач не мог выгнать назойливого кимта и действовал скрытыми методами убеждения. Сейчас он напустил на Шапура модуль обслуживания, который бесконечно задавал один и тот же вопрос. Однако, всё безуспешно. Кимт не хотел никуда уходить, пока его любезная Мехри томится в больнице.
   Пока Шапур торчал в фойе, Шамшиашарэд добывал информацию. Выяснилось, например, что планета называется Лоид, что в Цепочке она не на последнем месте, и что находится ближе к тому краю, куда стремится Шапур. В общем, друг-Шамши порадовал друга-Шапура. Однако остальные новости оказались менее оптимистичными. Так, информационные агентства вовсю раздували слухи о нестабильности Цепочки. Приводились неопровержимые свидетельства о том, что Цепочка рвется во многих местах и смыкается случайным образом, так что невозможно заранее предсказать - в какой из миров попадешь, пройдя портал.
   Брались интервью у официальных лиц, которые объясняли недоумевающим и раздраженным гражданам, что Цепочке необходима профилактика, что служба каждодневно бдит, чтобы ничьи интересы не пострадали и что скоро всё будет по-прежнему.
   Однако никого эти разглагольствования не успокаивали. Потому что на тех же страницах совершенно недвусмысленно намекали, что виновата сама служба. Дескать, это именно она отключает порталы с тем, чтобы потом по новой переключить все миры Цепочки. Для чего? Для "упорядочивания миров". Работа длительная, тяжелая не только технически, но и политически, потому что приходится договариваться с разными планетами - кого к кому в какой последовательности соединять. А так как интересы всё время меняются, то простые граждане и оказываются где попало. Политические игры, так сказать.
   Шапур мрачно выслушал новости и сказал, что разберется. Чуть погодя. Как только. Ахур не ответил. Он с осуждением смотрел на кимта, но тот делал вид, что всё в порядке. Шапур не хотел ничего решать до тех пор, пока Мехри не выйдет из больницы. Мало ли в каком она состоянии. Может, потребуется комплексная реабилитация. Или придется заказывать биосканирование. А медицина не только здоровье отнимает, но и немалые средства вместе со временем.
   Впрочем, на третий день кимтесса вышла. Подошла к Шапуру, восставшему из кресла, внимательно осмотрела и резюмировала:
   - Ты ведешь асоциальный образ жизни. Совершенно расклеился. Ты же мужик. Соберись.
   Шапур радостно закивал, звеня косицами.
   - Пошли уж, - вздохнула Мехри. - Решать будем.
   - Чего решать? - удивился Шапур. - Нормально себя чувствуешь? Руки-ноги целы? Ничего не болит? Врач ходить разрешил? Тогда собираемся и валим с этой планетки. Как там её зовут?
   - Куда валим?
   - Мне нужно достичь определенного мира, - вздохнул Шапур. - Ты сама решила идти со мной. Ладно, я не возражал. Но теперь - что за проблемы?
   - Ты не видишь?! Ты посмотри - что творится! Даже в больнице об этом целыми днями судачат! Что будет с Цепочкой?! Что?
   - Что? Ничего не будет. Меня мало волнует.
   - В высшей степени эгоистично! - возмутилась кимтесса.
   - Это так. Кстати. Я могу путешествовать и один. Ну, или с другом-Шамши. Не знаю, уж куда он хочет добраться.
   - Недалеко, - сказал Шамшиашарэд. - Одного перехода наверняка хватит.
   - Вот!
   Мехри стояла растерянная и грустная.
   - Я думала... Впрочем. Ты всегда был таким! Ш-ш-шапур... - она отвернулась от кимта.
   - Да ладно. Чего ты? Так пойдешь с нами?
   - Пойду. Куда я денусь.
   "Вот женщины, - пробормотал Шапур. - Всё время какие-то проблемы на пустом месте". И, обращаясь к недовольному ахуру, продолжил:
   - Собирайся, Шамши. В этот раз пойдем через обычные порталы. С некоторыми поправками. Раз они барахлят.
  
   В связи с неустойчивостью сообщений, на прохождение портала давали скидку. Шапур выложил большую часть собственных средств, которые у него ещё оставались, на проход, а на остальные решил закупить товаров. Шамши скептически смотрел на проснувшееся у кимта торговое предпринимательство и рискнул посоветовать в этом деле.
   - Ты специалист? - скептически спросил Шапур.
   - Да. Хороший специалист, если ты об этом. Если не хочешь убытков, нужно знать - куда идем, и что там считается редкостью.
   - Почему именно редкостью?
   - Потому что мы не унесем столько обычного товара, чтоб окупить затраты. Придется ещё платить торговую пошлину. Иначе заделаемся контрабандистами. А нечто дорогое и небольшое по размерам вполне можно не заявлять в декларации. Личная вещь, предмет обихода или культа и тому подобное. Заплатишь потом налог на продажу и всё.
   Шапур тряхнул головой.
   - Если судить по схеме, до конца Цепочки двенадцать миров. Но кто ж сейчас на схему смотрит? Всё перепуталось. Но мы смотрим. Думаю, сможем перепрыгнуть мира два, если активируем в момент прохода портала аппаратуру Теривана. Какой там третий мир? Зельде? Что там ценится?
   - Оружие. Разное. Холодное, например. Экзотическое... - размышлял вслух Шамшиашарэд.
   - И оно тут есть? Тут же местное население - ящеры. Чем они в древности сражались?
   Мехри, слушавшая разговор мужчин, молча встала и включила инфор. Набрала "оружие" и вскоре получила полный список с историческими картинками.
   - Выбирай, - сказала она Шапуру. - Кое-что и сейчас в ходу.
   Что ж. Шапур выбрал.
  
   Зельде встретила их шумом моря, соленым ветром и плачем птиц над волнами. Портал выпустил их на берег и закрылся. Рядом не было ни обслуживающего персонала, ни автоматических систем слежения. Шапур недоуменно пожал плечами.
   - Что теперь?
   - Теперь мы встретимся с зель и выменяем наш товар на их, - ответил Шамши. - Они скоро придут. Подождем.
   Он уселся на камень. Рядом сели Шапур и Мехри. Море успокаивало. Из воды выпрыгивали животные в блестящей чешуе, шумно ныряли обратно, стараясь поймать друг друга и не обращая внимания на незваных гостей. Вечностью веяло от планеты.
   - Зачем им оружие? - недоуменно сказал Шапур. - Оно лишнее здесь.
   Тогда из-за скалы вышли зель - двое мужчин и женщина - и предложили путешественникам кров и ночлег.
   Шамшиашарэд учтиво согласился.
  
   Обменяв оружие на фигурные пузырьки с концентратом масла иге, путешественники распрощались с зель. Наняли флаер до транзитного зала и вскоре переместились в следующий мир.
   И так несколько раз. Они перемещались, выменивали одно на другое, и разницы как раз хватало оплатить транспортные расходы. Даже немного оставалось на питание и отдых. Но бесконечные переходы вконец утомили кимтов и ахура. Шамши предложил немного отдохнуть, и Мехри тут же поддержала ахура. День-два ничего не решит. А слегка расслабиться после всех тревог и забот не помешает.
  
   Путешественники вышли из очередного портала и направились на выход через транзитный зал к его дальнему концу. Не торопясь, размеренным шагом, как идут уверенные в себе граждане Цепочки.
   Шапур отвлекся от мыслей о дальнейших планах и прислушался.
   Усталым голосом дикторша повторяла несколько фраз:
   - Проводится профилактика. Порталы отключены. Приносим извинения за вынужденную задержку.
   Мехри повернулась к Шапуру:
   - Это всё из-за тебя. Гордись. Кто у нас Цепочку порушил? Кто возомнил себя потрясателем миров?
   Шапур зыркнул по сторонам и больно вцепился в запястье кимтессы:
   - Молчи. Убьют. Служба не дремлет.
   Мехри подавилась следующей фразой и замолчала. Шапур отпустил её руку. На желтой коже четко виднелись следы пальцев.
   - Покупаем пропускные карты и немедленно летим обратно, - быстро сказал кимт. - Некогда отдыхать.
   - Она же сказала, - растерянно возразила кимтесса. - Порталы отключены.
   - Не будь дурой! Нам только контур нужен, а навигатор у нас с собой. Сейчас настрою, - Шапур принялся на ходу настраивать аппарат Теривана, почти не сбавляя шага.
   В дальнем конце зала возникла суета, но вскоре стихла. Шапур широко шагал к стойке регистрации. Его спутники спешили вслед. Сейчас они возьмут карты и пойдут назад, к порталам. Главное, не привлекать излишнего внимания. Может, путешественники не понимают галакт? Ничего страшного, их вернут обратно. Но никто не помешает им тратить средства на заведомо ненужную покупку.
   Уже подходя к стойке, Шапур переменил план, чувствуя подвох. Лучше выбраться из транзитного зала на свободное пространство, где меньше возможностей их окружить и взять в плен. До выхода не так далеко. До порталов - дальше. Как бы ни пришлось пробиваться силой.
   Словно в ответ на его мысли раздался голос из динамиков:
   - Начинается полицейская операция по задержанию особо опасных преступников, - сказала усталая дикторша. - Во избежание эксцессов просьба оставаться на местах и лечь на пол.
   Прямо перед Шапуром разворачивался отряд сил быстрого реагирования. Шесть разумных, облаченных в тяжелую защитную форму, со щитами и травматическим оружием в руках. Не надо иметь высокий разум, чтобы понять - кого намеревались захватывать полицейские. Но Шапур не собирался облегчать им задачу и сдаваться. Напротив, у него имелось масса преимуществ. Например, импульсное оружие.
   Кимт легким движением подхватил с пояса лучевик и навел его на полицейских. Те стояли плотно, не собираясь расступаться, и загораживали проход из зала на улицу. Шапур поднял оружие и выстрелил в потолок, тут же уходя с линии возможного огня. На пол рухнули легкие композитные панели, поднимая клубы пыли и изрядно шумя. Полицейские остались недвижимы.
   - Да вас не проймешь, - процедил Шапур и дал длинную очередь по окнам, разлетающимся с оглушительным звоном. Кимт оглянулся. Ахур отставал. Мехри отставала. Он один лез вперед на равнодушные полицейские щиты.
   Непрерывно рыча, Шапур сделал еще несколько выстрелов, уже по полицейским. Но лучевик был бессилен против активной защиты. Истратив заряд, кимт бросил его на пол. Мехри и Шамши всё еще держались далеко за спиной. Шапур в одиночестве шел на полицейских, делая вид, что собирается разобраться с ними голыми руками. Обернулся. Сегодня ему крайне не везло. С боковых проходов выбежали два десятка вооруженных полицейских, отрезая путь обратно. Ахур взмахнул крыльями, пытаясь взлететь, но сильный удар по крылу бросил Шамши на пол. Мехри остановилась. Наводя иглопистолет на полицейских, она кричала Шапуру, но что - было не слышно за шумом разрушающейся облицовки. Кимт заметил, как полицейские выпустили ловчих дроидов, между которыми натягивалась сеть. Дроиды медленно набирали скорость, а потом резко рванули вперед, раздвинувшись почти на всю ширину зала. Но сети не было. Шапур видел мерцание между дроидами, слышал металлический визг и не сразу понял, что между ними натянута мономерная нить. Всё, что попадалось на пути нити, немедленно разрезалось. Спинки кресел, автоматы по продаже напитков, стенды с рекламными листками... Дроиды, перерезав препятствие, вздрагивали и неслись дальше, к Шапуру. Кимт снял с пояса пулевой пистолет, поднял, и в этот миг нить разрезала стоящую перед ним Мехри на две половины. Раздался чавкающий звук. Верхняя половина тела начала падение, а нижняя всё еще стояла, пытаясь шагнуть...
   Шапур выстрелил, сбивая правого дроида и запутывая нить. Затравленно огляделся и кинулся прочь, обратно, к порталам. Конечно, они не работали. Но кто помешает активировать один из них, чтобы пройти в искомый мир?
   Пришлось сделать еще несколько выстрелов, расчищая путь. Полицейские старательно уклонялись, тесня Шапура в наглухо закрытое помещение порталов. Они прекрасно знали, что порталы не работают, и никому нет оттуда выхода.
   Они ошибались.
   Шапур вошел, разбил аварийно закрытые створки дверей перед линией перехода и активировал машину Теривана. Огненным кругом мигнул активированный портал. Шапур оглянулся в транзитный зал, фиксируя взглядом две половины тела Мехри, Шамши, с завернутыми назад руками и сломанным крылом, разгром, учиненный среди ожидающих, и шагнул вперед.
   Портал за спиной Шапура свернулся в точку.
   Он находился в пещере, едва подсвеченной тусклым электрическим светом.
   Перед ним стоял человек и дрожащей рукой целился в него из револьвера.
   - Дурак! - грустно сказал Шапур, сделал шаг, мягко отобрал оружие и легко переломил пополам.
   Потом сел на каменный пол, сгорбился и обхватил колени руками.
  
  
   3.2
   Место Алексею не понравилось. Мокро, противно, влажный снег, черный от коптящих труб, липнет к сапогам. Бесконечные заборы - желтые, серые, из прогнивших досок - за которыми прячутся личные огородики обывателей. Огромные здания красно-кирпичных фабрик с высокими трубами. Ветхие избенки, сменившие доходные дома, неприязненно глядят слепыми окнами. Безлюдно и пусто - не у кого уточнить дорогу. Колтовская слобода - рабочая окраина столицы империи.
   Именно в этом месте располагалась Санкт-Петербургская бригада Отдельного корпуса пограничной стражи, куда Гришин получил назначение. От штаба корпуса, который находился на Васильевском, Алексей пошел пешком. Сначала через Тучков мост, мимо Пенькового буяна, а потом вдоль речки Ждановки по неухоженной набережной, засыпанной снегом. Дорогу Гришину очень подробно, с приметами, растолковал вестовой, скучающий в штабной караулке.
   После Туркестана Санкт-Петербург вгонял в тоску. Влажный ветер с Невы пронизывал Гришина чуть ли не насквозь, несмотря на зимнюю шинель. Привычный запах конского навоза почему-то заставлял морщиться и затыкать нос пальцами. Сапоги ощутимо промокали. Хотелось обратно, на юг, в тепло. Или хотя бы на постоялый двор или в трактир.
   Но ни одного трактира, вплоть до Спасо-Преображенской церкви, Алексей не обнаружил. А уж там целых три питейных заведения назойливо кидались в глаза аляповатостью убогих вывесок и подвыпившими мастеровыми. Гришин в сердцах сплюнул в снег, свернул на Большую Спасскую и вошел в сени главного здания бригады. Доложился караульному и вскоре предстал перед будущим начальником: полковником Выгодским.
   - Замечательно, - сказал полковник, едва Алексей отдал честь, вручил предписание и представился по форме. - Именно вас нам и не хватало. Понимаете ли... Практический опыт в нашем деле много значит. Нет-нет, не возражайте. Конечно, юг империи разительно отличается от нашего севера. Но психология и принципы нарушителей весьма сходны. Они все хотят получить как можно больше денег. Жадность, понимаете ли. На этом, собственно, и горят. Мы их ловим.
   Выгодский приятно улыбнулся и подкрутил правый ус. Гришин тоже непроизвольно улыбнулся, но без подхалимажа. Полковник вернул бумаги Алексея на стол, позвонил в колокольчик и приказал дежурному поставить подпоручика Гришина на довольствие и предоставить ему всё необходимое для прохождения службы.
   Дежурный мрачно кивнул Алексею и повел того устраиваться в казарму.
  
   - Ваше благородие! - прохрипел вестовой. - Там вас требуют!
   Гришин недоуменно посмотрел на Федьку и уточнил:
   - Господин полковник?
   - Да нет! - Федька выпучил глаза. - Я ж говорю - требуют. Из полицейских. Чего-то у них там произошло. По полицейской части.
   Федька снял шапку, утер лоб и нахлобучил её обратно, явно ожидая, что Алексей последует на выход. Гришину ничего не оставалось, как идти за вестовым.
   За три прошедших дня Алексей убедился, что служба не обременительна, никаких особых умений от него не требует, а сослуживцы вполне приятные люди. С некоторыми недостатками, конечно, но куда ж без них. Гришин легко вошел в компанию офицеров, рассказав пару историй о Туркестанской жизни, послушав встречные - о Петербургской - и распив бутылку водки на шестерых.
   Явление полицейского чина насторожило Алексея. Вроде бы никаких грехов за собой он не припоминал, но чем черт не шутит. Наступил на ногу какому-нибудь генералу или статскому советнику в давке Гостиного Двора, не обратил внимания, а тот обидчика запомнил. Вот теперь в управу и вызывают.
   В сенях топтался городовой.
   - Что тебе, любезный? - сухо спросил Алексей.
   Городовой козырнул и отбарабанил хорошо заученную фразу:
   - Подпоручик Гришин? Вам надлежит явиться в розыскной стол сыскной части к Владимиру Гавриловичу Филиппову по делу неотлагательной важности.
   Алексей повернулся к вестовому, и тот развел руками. Дескать, раз требуют, надо идти. Гришин вздохнул и отправился на улицу, в промозглую сырость петербургского февраля.
  
   Филиппов встретил Алексея в кабинете за столом, покрытом зеленым сукном, живо вскочил, поздоровался и тут же уселся обратно, демонстрируя на лице живейший интерес к собеседнику. Владимир Гаврилович отличался упитанностью, широкими, аккуратно подстриженными усами, и цепким взглядом внимательных глаз. Под таким взглядом сразу же хотелось во всем сознаться. Но Гришин никакой вины за собой не чувствовал и ни в чем признаваться не собирался. Он спокойно сел на отставленный стул и стал ждать, когда ему сообщат - ради какой надобности пригласили. Выдержав паузу, Филиппов достал бумагу казенного вида и начал читать:
   - В доме Стрелина по Широкой улице в арендуемой квартире на четвертом этаже двадцатого февраля 1912 года было найдено тело Гусевой Елены Федоровны, двадцати четырех лет, скончавшейся от резаных ран и потери крови. Тело обнаружил дворник Сарафов, принесший дрова... - Филиппов поднял взгляд от листа и продолжил. - Вызванные агенты сыскной полиции провели тщательный осмотр места происшествия, допросили возможных свидетелей и пришли к неким выводам.
   - К каким? - осторожно спросил Алексей. Конечно, убийство молодой женщины - происшествие из ряда вон и сильно неприятное. Но, по крайней мере, к нему это никак не относилось.
   Филиппов кивнул своим мыслям, убрал протокол и достал фотографический портрет на большой картонке.
   - Ознакомьтесь.
   Гришин взял карточку и уставился на изображение. Справа на стуле сидел он сам. В старой форме. С серьезным лицом. Тонкими усиками, которые Алексей всё никак не мог отрастить до нужной длины. Слева стояла молодая девушка. В длинной английской черной юбке, белой блузке и легкомысленной шляпке. Приподнятые уголки губ демонстрировали едва сдерживаемую улыбку. Чувствовалось, что как только фотограф закончит длительный процесс съемки, девушка запрыгает, засмеется, поднимет за руку спутника и побежит с ним по неотложным и важным делам. При этом снимок не выглядел сегодняшним. Правый нижний угол фотографии пожелтел от пролитой когда-то воды, а левый надломился, обнажая бумажную основу.
   Алексей потер пальцем по своему лицу на изображении, непонятным образом надеясь, что оно либо исчезнет, либо превратится в другое. Не превратилось. Поколупал ногтем с тем же результатом и отдал фотографический портрет Филиппову.
   - Это и есть - Гусева Елена Федоровна. А это - вы, Гришин Алексей, - Владимир Гаврилович перевернул карточку. - Снято шесть лет назад, как следует из надписи на обороте. Обратите внимание, - Филиппов привстал и показал пальцем, - на еще одну надпись: "Ал. Гришинъ". Кстати, фотограф, который делал снимок, вспомнил и Елену Федоровну, и вас. И что вы на это скажете?
   - Ничего, - внутри Алексея словно образовался колючий снежный ком. - Я не знаком с Гусевой. И о происхождении данной фотографии ничего не знаю. И, кстати, в 1906 году меня не было в Петербурге.
   Владимир Гаврилович кивал на каждое слово Гришина, безусловно соглашаясь со всем, что тот говорил.
   - Вот и у нас такие же данные. Вы не находите это странным? Я - нахожу. Мне кажется - вы единственный человек, который может разрешить данную загадку. Подумайте. Всё-таки, смерть человека - достаточный повод для открытия некоторых тайн.
   - Да нету! Нету никаких тайн! - Алексей не сдержался. - Невероятная фотокарточка! Её быть не может! С Гусевой в жизни не встречался! Вы что, меня обвиняете?!
   - Карточка, между тем, - прервал Гришина Филиппов, - стояла у нее на прикроватном столике.
   Гришин обмяк на стуле, потом скривился и развел руками, как давеча Федька. Дескать, делайте, что хотите, но он ничем больше помочь не может.
   - Подумайте, - Филиппов принял официальный вид. - Как только у вас появятся какие-либо сведения, которые могут нас заинтересовать в свете расследования - сообщайте. Да, и пройдите в дактилоскопический кабинет. Хотелось бы ознакомиться с отпечатками ваших пальцев. Честь имею.
   Оглушенный событием, Гришин безропотно позволил завести на себя учетную карточку сыскной полиции, снять отпечатки, сфотографировать в профиль и в фас и ответил на вопросы биографического характера.
   Выйдя из Управления сыскной полиции на Офицерской, Алексей неторопливо побрел обратно, на Петербургскую сторону, даже не подумав взять извозчика. По Вознесенскому проспекту он миновал Исаакиевский собор, тускло блестевший золотым куполом, и лишь кинул на него отсутствующий взгляд. Мимоходом отмечая заснеженный Александровский сад, Адмиралтейство, высокий забор Зимнего дворца, Неву, Петропавловскую крепость, едва видную сквозь летящий мокрый снег, Биржу с Ростральными колоннами на стрелке, Гришин думал о фотографической карточке, которую показал ему Филиппов. Как же хотелось Алексею, чтобы ее не было. Не сейчас, а вообще. Чтобы никакой фотограф не делал ее необъяснимым способом в далеком 1906 году. Гришин в каком-то сомнамбулическом состоянии повторял про себя: "Чтоб она пропала, чтоб она пропала..."
   Дойдя до Большого проспекта, Алексей вдруг раздумал возвращаться в казарму. В голову ему взбрела мысль наведаться в дом на Широкой улице, где погибла Гусева. Отметив свой нездоровый интерес, подобный тому, какой испытывает преступник, возвращаясь на место преступления, Гришин повернул направо. Узкие обледенелые тротуары тут же заставили выходить на проезжую часть, прямо под копыта бешено несущихся извозчиков, Алексей чертыхался, оскальзываясь, стараясь не вляпаться в свежие навозные кучи. Мысли витали вокруг убийства и странных обстоятельств, с ним связанных... Немудрено, что в очередной раз оказавшись на дороге и подняв голову, Гришин неожиданно увидел громко гудящий черный автомобиль, мчащийся прямо на него.
   Казалось, тысячи мыслей промелькнули в голове и тут же исчезли, как вода сквозь сито. Остались неторопливо надвигающийся радиатор, огромные боковые фонари и колеса под крыльями. Алексей никак не мог сдвинуться с места, чтобы отскочить в сторону, мышцы окостенели, из горла шел непонятный хрип. Гришин попытался сделать некое внутреннее усилие, и его череп словно прострелила электрическая искра, зародившаяся в горле и вышедшая в темя. Алексей дернулся и свалился на мостовую.
  
   - До чего дошли... Даже господа пьют, а потом на земле валяются. Ходют в кабак и ходют. Водку пьянствуют... - старушечий голос отдалился, Алексей открыл глаза и обнаружил, что лежит щекой на булыжной мостовой. Кряхтя и охая, отряхиваясь в некотором смущении, Гришин поднялся.
   Он находился почти в самом начале Большого проспекта, на углу со Зверинской улицей. Именно там, где на него пытался наехать автомобиль. Разумеется, никакого автомобиля уже и в помине не было. Но не это повергло Алексея в состояние, подобное тому, какое бывает от нескольких пропущенных ударов в последнем раунде французского бокса.
   Во-первых, промозглый февраль внезапно сменился жарким летом, и Гришин поспешил расстегнуть, а потом и вовсе скинуть на сгиб руки зимнюю шинель. Во-вторых, каменный доходный дом о шести этажах, напротив которого Алексей стоял, совершенно исчез, а на его месте возник деревянный домик с вывеской "Трактиръ Воронежъ". В-третьих... Что же в-третьих? Гришин подозвал мальчишку, торгующего газетами, выудил дрожащей рукой пятак из кармана и взял первую попавшуюся газету. Ею оказалась широко известная "Новое Время". Не обращая внимания на статьи, Гришин уставился на дату выхода газеты. "18-го (31го) августа 1906 года", - прочитал он.
   - Вчерашняя! - предупредил мальчишка и умчался в поисках следующего покупателя.
   "Значит, вот как", - пробормотал Алексей и в полной прострации побрел по улице, комкая газету и через каждые пять шагов утирая пот со лба. Он дошагал до Александровского парка и чуть ли не рухнул на ближайшую свободную скамью.
   Надо было хорошо поразмыслить. Понять, что случилось. И принять решение - как поступать дальше. А для начала - просто прийти в себя. Шинель Гришин небрежно бросил рядом с собой на скамейку. Чуть погодя поверх нее умостил фуражку. По аллеям парка в виду Зоологического сада прогуливались барышни - все сплошь в белых платьях, с кружевными зонтиками и кавалерами под ручку. Чуть дальше, у Народного дома, кучковались празднично одетые рабочие.
   Странные мысли блуждали в голове Гришина. Очень не хотелось думать о чем-либо серьезном, потому что оно непременно вело к невероятному событию, источником которого стал он сам. А это мозг воспринимать отказывался. Ну, не мог же он по своей воле совершить такое! Поэтому Алексей разглядывал девушек, намереваясь с кем-нибудь познакомиться. Может быть развеяться. Но все ходили парами. "Приличные девушки поодиночке не ходят, - пробормотал Алексей. - И с незнакомцами на улице не разговаривают". Тут же взгляд его упал на одинокую молодую особу, вышедшую по дорожке из-за спины Гришина. И кого-то она напоминала... Вот только подпоручик никак не мог вспомнить - кого.
   Алексей встал, одернул мундир и склонил голову.
   - Разрешите проводить вас, любезная барышня!
   - Мы не представлены! - отрезала девушка, задрала подбородок еще выше и зашагала дальше по дорожке. Тут же споткнулась, нелепо взмахнула зонтиком и, если бы не вовремя подставленная рука Алексея, наверняка грохнулась бы на утрамбованный песок. - Ах!
   - Вот вам и "ах", - грубовато сказал Гришин, неторопливо разжимая стиснутые на локте девушки пальцы. Откровенно говоря, руку убирать не хотелось.
   - Елена, - сказала девушка, поворачиваясь и поправляя шляпку. - Елена Фёдоровна.
   - Подпоручик Гришин, - представился Алексей в свою очередь и щелкнул каблуками. Потом подумал и нацепил фуражку. - А вы, стало быть, Леночка?
   Девушка фыркнула.
   - Никаких "Леночек", - строго сказала она. - Оказанная поддержка не дает вам никакого, то есть, ни малейшего права так фамильярничать. Я вас совершенно не знаю.
   - Признаться, я тоже, - Алексей неожиданно для себя развеселился. - Это ли не повод продолжить знакомство? Обязуюсь быть галантным и учтивым в меру моей сообразительности и компетентности.
   Лена скептически оглядела плотную фигуру Гришина, отметила нездешний загар и соблаговолила ответить:
   - Хорошо. Завтра. В полдень. В Александровском саду. Ближе к Дворцовой площади.
   Повернулась и пошла прочь, прямой спиной выражая явное осуждение действиям назойливого подпоручика. Гришин остался. Он коротко хохотнул, сложил купленную газету и засунул в карман шинели. Немного посидел и направился в гостиницу устраиваться на ночь. Являться в расположение части казалось бессмысленным: судя по дате, Алексей должен находиться в совершенно другом месте и заниматься иными делами. Семьдесят рублей выданного жалованья Гришин потратить не успел. Он даже не выложил деньги из кармана. Так что на первое время должно было хватить. А загадывать на будущее Алексей не спешил. Почему-то время и место, куда он попал, казались абсолютно чужими и незнакомыми.
  
   Елена оказалась девушкой начитанной, интересующейся политикой и не чужда революционным настроениям современной молодежи. Алексей же во всем этом безбожно плавал. Начать с того, что многих событий, о которых с упоением рассказывала Леночка, Гришин просто не мог припомнить. Например, что это за революция пятого года, потрясшая основы государственности? А русско-японская война четвертого? И вообще, почему Аляска и Северная Калифорния принадлежат не России, а Северо-Американским Соединенным Штатам? Голова от странных фактов кружилась не менее, чем от присутствия молодой симпатичной девушки. На естественное недоумение Елены о незнании общеизвестных фактов Алексей отговаривался тем, что всего три дня, как он приехал с южной границы и не в курсе многих событий.
   Они прошли весь сад, полюбовались на памятник Петру Первому, покружили по Петровской площади, а затем направились обратно. Листья на высоких деревьях уже начинали желтеть и сыпаться на дорожки, где дворники совершенно не торопились их убирать, ожидая буйного листопада.
   Лена острым носком ботинка поддела листья, заставив их закружиться в налетевшем ветерке, и сообщила, что осень задерживается. И что это весьма странно. Обычно в это время как раз холодало, начинались дожди, и ни о каких гуляниях не могло быть и речи. В этом же году погода устроила приятный сюрприз, позволяя господам приятно провести воскресный день.
   Алексей не задумывался о странностях Петербургской погоды. По большому счету, ему было абсолютно всё равно, даже куда Лена его вела. Гришина больше занимала сама девушка. Её внешность, манера говорить, голос, стук каблучков. Хотелось беспечно улыбаться и дарить цветы. Но каждый раз, когда Алексей собирался подозвать цветочницу, Елена огорошивала очередным откровением из столичной или международной жизни.
   - А что вы скажете о покушении на Аптекарском острове? Правда, ужас?
   - На кого? - удивился Алексей.
   Елена вытаращилась на Гришина и всплеснула руками.
   - Да на нашего премьер-министра Петра Аркадьевича Столыпина! На его даче! Страшный взрыв! Тридцать человек убиты! Семьдесят ранены! Уже целую неделю о теракте во всех газетах печатают!
   - А-а-а, - протянул Гришин. - Вы об этом.
   - Как можно быть таким черствым?! - возмутилась Леночка. - Там же и дети погибли, и женщины, и простые люди.
   - Да-да, конечно. Но что можно теперь сделать?
   Лена фыркнула и потянула Гришина дальше по аллее.
   - Что сделать? Надо террористов ловить. А то они еще кого-нибудь подорвут. Хотя... Некоторые этого вполне заслуживают. Чтоб их подорвали. Такие деспоты!
   Гришин дипломатично молчал, не зная, как оценивать того или иного чиновника.
   Прогулявшись по саду, молодые люди расстались, договорившись встретиться через неделю на том же месте. Алексей учтиво проводил Елену до трамвая, подсадил ее и отправился размышлять - каким образом провести целую неделю пустого времени. Бесцельно ходить по незнакомому городу не хотелось - любое место могло грозить попаданием впросак. Начнутся расспросы, недоумения, выкручивания, в общем, всевозможные неудобства. Оставалось сидеть в номере, изредка выходя на обед и завтрак, и каждодневно требовать бумагу и писчие принадлежности, изображая занятость.
   К тому же, Алексея стала тяготить форма. Она несколько отличалась от принятой, и для внимательного взгляда могла показаться шпионской подделкой. Попадать в полицию в планы Гришина не входило. Он походил по ателье, выбрал в одном из них уже готовый костюм, от которого отказался заказчик, заплатил пятнадцать рублей и еще пять за новые штиблеты, переоделся и вышел этаким денди. Ходить в цивильном Алексей не привык, но восторг Леночки, когда она увидела его в новом облике на очередной встрече, примирил Гришина с действительностью.
   В довершение, следующую встречу Лена назначила на четверг, чему Алексей был несказанно рад, хотя и постарался этого не показать.
   К середине сентября Алексей встречался с Еленой чуть ли не каждый день, а вот финансы практически растаяли. Гришину никак не приходило в голову - на какую службу можно наняться в таких условиях. Из документов у него имелась лишь бессрочная паспортная книжка, датированная 1909 годом. Ни в одном из полицейских управлений он не отмечался, как следовало сделать любому приезжему. Собственно, он и не приезжал! Просто объявился на Петербургской стороне, минуя все заставы, и всё. Подобное таинственное проникновение наверняка привлекло бы внимание полиции, особенно в связи с усилением борьбы с эсерскими террористическими группами.
   Конечно, Гришин выглядел достаточно респектабельно и держался с достоинством. Ничего подозрительного не совершал. Но любое действие грозило неизвестностью. Алексей маялся, не в силах прийти ни к какому решению - уж слишком необычной была его ситуация. И только встречи с Леной отвлекали и помогали забывать действительность. Елена много и часто рассказывала о себе, о своей жизни в Петербурге. Гришин же старался отмалчиваться и, если и говорил, то о раннем детстве. Он никак не хотел намекать Леночке, что он чужой здесь, в этом странном необъяснимом мире, где вся история пошла наперекосяк. Подлинная история казалась ему приятнее и справедливее. И намного спокойнее для простых людей. А тут - внутренние беспорядки, политические волнения, стачки, закон о военно-полевых судах, по которому дела осужденных за убийства, грабеж, разбой, нападения на военных и полицейских рассматривались в течение суток и тут же выносился приговор. Всякий раз, слушая Леночку, Алексей еле сдерживался, чтобы не спросить: "Как вы живёте? Как вообще возможно так жить?!"
   Постепенно у Гришина вызрела мысль уехать куда-нибудь в провинцию, наняться на незаметную должность и там пересидеть буйное время. После таких мыслей Алексей стал сам себе противен. Он! Офицер! Не раз пленявший контрабандистов, составлявший головоломные операции по их поимке, кочевавший по гарнизонам, собирается вести серую жизнь провинциального чиновника! Судя по всему, он просто-напросто боится. Что же такого с ним случилось?
   После некоторого размышления Алексей пришел к выводу, что всему причиной не попадание в 1906 год, а встреча с Леночкой. Он ни в коем разе не хотел её терять. Но что по этому поводу думает Елена? Может, озвучить ей свои мысли? Она девушка разумная - подаст какую-нибудь идею, подскажет выход из непростой ситуации. В крайнем случае, можно уехать вместе, в Сибирь, например, и уже там начать с чистого листа.
   Весь в раздерганных чувствах, Гришин решил на ближайшей же встрече поговорить с Леночкой.
   Мелкий петербургский дождь, начавшийся с обеда, и ветер с Невы не позволили молодым людям привычно прогуляться по парку или саду. Пришлось сразу же заходить в кафе, устроенное на французский манер, где по случаю дурной погоды не было отбою от посетителей. Что-либо объяснять Лене в таких условиях показалось Алексею неудобным, и он решил несколько отложить разговор. Елена разглядывала посетителей, отпускала по их поводу едкие замечания и, казалось, совсем не замечала хмурый вид, с которым Гришин ковырял заказанное буше.
   Кофе и пирожные вскоре оказались выпитыми и съеденными, и Леночка предложила зайти в соседнее заведение.
   - В какое еще заведение? - недоуменно нахмурился Алексей, почему-то подумав о девицах легкого поведения.
   - Увидите! - пообещала Лена. - Вам понравится, Алексей. Не будьте букой! Подумаешь, не повезло с погодой.
   Гришин вздохнул и молча согласился.
   Елена подергала тугую дверь, и Алексей учтиво приоткрыл её перед девушкой. На вывеску он не посмотрел: дождь не давал поднять голову. Их встретил немолодой господин в коричневом сюртуке, приветливо кивнул и показал, чтобы проходили внутрь. Елена с Алексеем сняли верхнюю намокшую одежду и зашли в следующую комнату.
   - Значит, парный портрет, - с улыбкой сказал господин. - Молодой человек - сидя, девушка стоит рядом с ним. Присаживайтесь, - он показал Гришину на стул.
   Алексей уже понял - куда привела его Елена. Большой фотографический аппарат подтверждал предположение.
   - Значит, фотографироваться? - весело спросил Гришин.
   Лена зарумянилась.
   - Я хотела на память... Чтобы смотреть...
   - Здорово! Одобряю! Приступим?
   Фотограф кивнул и занялся налаживанием композиции, в которой должны быть представлены молодые люди, и фотографической техники. Он ходил вокруг Лены с Алексеем, подвигал их, приподнимал подбородки, ставил штативы, включал яркие лампы и постоянно что-то бормотал себе под нос. Наконец, приготовления были закончены, и снимок сделан.
   - Приходите завтра, - поклонился фотограф.
   Довольные друг другом, Алексей и Леночка покинули фотографический салон. Находясь в приподнятом настроении, Алексей решил, что негоже расстраивать девушку своими проблемами, особенно сегодня. Вот завтра он точно всё скажет. Завтра...
  
   На следующий день Лена с Гришиным зашли за фотографической карточкой.
   Девушка первой взяла портрет, хитро посмотрела на Алексея и что-то написала пером на обороте карточки. Только после этого вручила её Гришину так, чтобы он увидел надпись.
   "Ал. Гришинъ, - прочитал Алексей. - 1906 г." Задохнулся в предчувствии и перевернул картонку.
   Да. Это был тот самый портрет. Слева стояла улыбающаяся Леночка. В длинной английской черной юбке, белой блузке и легкомысленной шляпке. Справа сидел он - с серьезным лицом, демонстрируя важность момента. Только одет он был не в форму, а в костюм. Всё остальное совпадало: и фон, и антураж, и освещение.
   Гришин смотрел на фотографическую карточку и не мог оторваться, выискивая детали, запомнившиеся месяц назад на портрете, который показывал Филиппов.
   - Алексей! - донесся до него тревожный Леночкин голос. - Что с вами?
   - Нет. Ничего, - Гришин очнулся и слепо отдал фотографию Лене. - Возьмите. Я объясню.
   Леночка пожала плечами и направилась к выходу. Алексей поспешил за ней.
   - Мы куда? - отрывисто спросил он.
   - Думала представить вас домашним. Вы как, готовы?
   Гришин дернулся и взял Елену за плечо.
   - Постойте! Ведь ваша фамилия Гусева? Елена Фёдоровна? Вы живете на Широкой улице?
   - Ну да, - Елена недоумевала. - Я же вам вроде говорила?
   - Может быть. Не помню...
   Перед внутренним взором подпоручика проносились моменты беседы с Филипповым, когда тот говорил о смерти Елены Фёдоровны. Вот что грозит Леночке! И он сам, сам послужил камушком, вызвавшим лавину обстоятельств! Не познакомься Алексей с ней, они бы не сфотографировались вдвоем, фотокарточка не послужила бы поводом для вызова его в сыскную полицию, и он бы не переместился в 1906 год! И не познакомился бы с Леной! Лена осталась бы жива!
   Почему-то Гришин моментально уверился в этой идее. Он остановился посередине тротуара, задержал Елену и принялся сумбурно говорить.
   - Обещайте! - Алексей не находил себе места. - Обещайте, что в феврале двенадцатого года вы ни на минуту не останетесь одна! Обещайте! Найдите компаньонку, подругу, горничную! Или нет, лучше двоих, так надежнее. Ой, нет. Может, это именно они покусились... Тогда так. Уезжайте из Петербурга! Подальше. За границу. Да, на воды. В Лихтенштейн! В Испанию! В Америку, в конце концов! На громадном непотопляемом пароходе!
   - Что за глупости?! - фыркнула Леночка. - Подпоручик, вы о чём?!
   Но Гришин не останавливался.
   - Я не смогу защитить вас! Провидение не на моей стороне.
   - Вы что, уходите?! Бросаете меня?! Да?!
   - Нет, что вы! Обстоятельства...
   - Какие ещё обстоятельства?! Вы непорядочный человек, Алексей! Я вам верила, а вы! - Елена отвернулась и заломила руки в трагическом жесте, выглядящем донельзя фальшивым.
   - Поймите, - Алексей принудил себя успокоиться. - Вам грозит опасность. Она будет не скоро, но от этого не менее реальна. В том момент меня рядом не будет. По какой причине - я не знаю. Возможно, меня просто убьют. Или переведут в другой корпус. Не важно. Я не хочу расставаться с вами, Леночка. Совсем не хочу.
   Лена беззвучно плакала, поднося скомканный платочек к глазам. Гришин совершенно не представлял, как её утешить. Всё, что он собирался сегодня рассказать Лене, вместе с фотографией слились в один неразрешимый узел. При любом раскладе он выглядел подлецом, а очень хотелось оправдаться.
   - Леночка! Как вы не понимаете! У меня же работа! Весьма специфическая! О такой не говорят. Ну же! - Алексей безбожно врал и чувствовал, что сам бы он себе ни за что не поверил.
   Елена затихла.
   - Вот оно что, - тихо произнесла девушка. - Теперь всё понятно. Ваши переодевания. Ваша скрытность. Вы ни разу не заговорили о себе, а если и говорили, всё это были общие слова. Я думала - что-то в вашем прошлом. Нет. Оказалось, в настоящем.
   Елена приподняла голову и решительно спросила:
   - Вы агент сыскной полиции, так?! Пытаетесь ликвидировать террористов, покусившихся на Столыпина?! Войти к ним в доверие и не допустить следующего теракта? Так?! Не отвечайте! Вы же поэтому не реагировали на ужасы покушения при нашей первой встрече. Для вас это работа. Возможно даже, рутина. Не могу судить. И не буду. Вы же и со мной, наверное, не просто так познакомились... Позвольте откланяться. Прощайте, Алексей. Надеюсь, мы с вами больше не увидимся.
   Леночка уходила.
   Гришин не мог ее остановить. Любые слова, произнесенные им, сделали бы только хуже. Ему хотелось, чтобы Лена обернулась, хотелось в последний раз увидеть её милое личико, заплаканные глаза и целовать в эти глаза, снимая губами соленую влагу с ресниц.
   Она не обернулась.
   "Только бы жива, только бы жива", - шептал Алексей. Он неловко шагнул в сторону, и уже знакомый электрический разряд пронзил голову. Гришин упал.
  
   Пола осеннего пальто, на которой он лежал, промокла, в рукав набилось снега по локоть, голова покоилась в сугробе. От студеной влаги Гришин и очнулся. Зима, слякоть, Большой проспект, Петербургская сторона.
   "Приличный человек, - подумал Алексей, - не позволяет себе валяться в грязном снегу". Гришин рывком поднялся, его повело, и он ухватился за стену ближайшего дома. Холодная сырая штукатурка ударила в нос вонью, Алексей закашлялся и выпрямился. Для зимы он был слишком легко одет, и это грозило простудой. На углу Большого и Зверинской снова стоял шестиэтажный доходный дом. Трактир "Воронежъ" исчез, и поблизости не виднелось ни одного места, где можно согреться.
   Алексей мотнул головой, отгоняя дурноту. Секунду постоял, а потом зашагал по проспекту, всё убыстряя шаги, в сторону Широкой улицы. Он решил, что надо, наконец, добраться до дома, где жила Леночка. Выполнить намерение. К тому же, идти всего двадцать минут, и если скорым шагом, то замерзнуть не успеет.
   Еленин дом находился почти на углу с Малым проспектом и был весьма приметным. Гришин заскочил в парадное, наболтал что-то дворнику про срочность и поднялся на четвертый этаж. Позвонил. Дверь открылась.
   На пороге стояла Елена Фёдоровна.
   Она зябко повела плечами, кутаясь в шаль, надменно посмотрела на Гришина и осведомилась:
   - Что вам угодно?!
   Алексей растерялся: его явно не узнавали.
   - Вы живы?! Леночка, это же я, Алексей! Помните сентябрь шестого года?!
   - Я вас не понимаю! - возмутилась девушка. - Вы кто?! Я сейчас дворника позову! Караул!
   - Выслушайте меня!..
   Но Елена мотала головой, не желая слушать странного пришельца в грязной осенней одежде. Сзади послышался топот ног, Гришин на секунду прервался, поворачиваясь, и был сметен страшным ударом в голову. Он упал на площадку, головой к лестнице, и мимо него промелькнули три фигуры, врываясь в квартиру. Перед глазами поплыло. В ушах Алексея стучали барабаны, и настоящие звуки с трудом пробивались сквозь гул.
   Женский визг, переходящий в хриплое бульканье...
   "Валет, ты зачем девку зарезал?.."
   Скрип открываемых дверей...
   Хруст выдергиваемых ящиков...
   Электрический разряд пронзил голову Алексея. Он снова уплывал, не в силах помешать очередному странному переходу.
   Ярость.
   Бессилие...
  
   - Милостивый государь, - кто-то теребил Гришина за плечо. - Сударь! Что с вами?! Вам плохо? Вас ударили, да? Вся голова в крови. Я позову карету скорой помощи...
   Алексей дернулся, захрипел и поднялся на ноги, придерживаясь руками за стену. Перед ним маячило лицо, которое никак не могло сфокусироваться. Гришин проморгался и чуть опять не упал: перед ним стояла Леночка в белом летнем платье, явно собираясь на прогулку.
   - Год?.. - прохрипел Алексей. - Какой год сейчас?
   Елена пожала плечами и ответила:
   - Тысяча девятьсот шестой, девятнадцатое августа. Вам нехорошо?
   Гришин помотал головой, отчего перед глазами сразу завертелись огненные круги. Ноги начали подгибаться.
   - У вас явно сотрясение, - озабочено резюмировала девушка. - Вам покой нужен.
   - Я при исполнении, - выдавил Алексей. - Мне нужно немного передохнуть. Чуть-чуть. Присесть где-нибудь, - слова получались неубедительными: язык едва ворочался во рту.
   - Пройдемте к нам. И всё равно я настаиваю на карете. На вас смотреть страшно.
   Елена завела Гришина в квартиру, усадила на стул и послала прислугу, чтобы та живо спустилась к дворнику и передала указание вызвать врача. Врач пришел не скоро. Потоптался в прихожей, бурча в усы, что не дело звать его по всякому ерундовому поводу, но едва войдя в комнату и увидев окровавленного Алексея, тут же подобрался и начал действовать вполне профессионально. Промыл рану, дезинфицировал, сделал повязку и дал указания - как дальше вести себя больному. Поменьше двигаться, по-возможности лежать и обратиться в больницу для оказания ему дополнительной квалифицированной помощи. А ещё - в полицию для составления протокола о нападении и проведении поисков злоумышленника.
   Алексей вяло соглашался с врачом, собираясь с силами, чтобы при первой же возможности покинуть квартиру Елены Фёдоровны. Но едва он заикнулся, что ему пора в гостиницу, Лена резко возразила, чтобы он не смел даже думать об этом. Что в квартире достаточно места: родители ещё на даче, а прислуги всего два человека. Так что обиходить гостя её прямая обязанность.
   Не в силах возражать, Гришин согласился. День уже начинал клониться к вечеру, и Леночка распорядилась насчет обеда на двоих. Кухарка, поворчав для порядка, всё же выдала им вполне приличные блюда. Алексея подташнивало, и он ел мало. Зато Леночка уплетала кулебяку за обе щеки, с любопытством расспрашивая таинственного незнакомца о его жизни. Разумеется, незнакомец хранил тайну своего появления у дверей Леночкиной квартиры, но ведь сколько интересных тем можно найти для разговоров! Например, о международном положении. Или о новых веяниях в столичной жизни. Или о кинематографе.
   - Как вам картина "Большое ограбление поезда"? - спрашивала Лена. - Правда, выдающееся зрелище?
   Гришин признавал, что безусловно, и чуть не упомянул, что смотрел её уже лет семь назад и с тех пор вышло значительное число не менее занятных картин. Алексею пришло в голову, что упоминать о событиях, которые ещё наступят, может быть даже опасно. Мало ли как поведут себя люди, узнав информацию из будущего, пусть и весьма недалекого. Чтобы не попасть впросак, Гришин попросил у Леночки свежую газету. Алексей никак не мог сообразить, в какой мир он попал на этот раз, и надеялся с помощью газеты разрешить этот вопрос.
   Елена, поняв, что негоже излишне досаждать раненому, пусть даже он и крайне интересный собеседник, газету предоставила и удалилась, пожелав Алексею доброй ночи. Гришин вчитывался в статьи, перелистывал страницы и всё более убеждался, что это его родной мир, в котором Аляска и Калифорния - российские, и ни о каких революциях и войнах слыхом не слыхивали. Следовательно, тут находится он сам, молодой. Правда, не в Петербурге - Алексей прекрасно помнил, где он провел лето девятьсот шестого, - но всё равно от этого знания сквозило жутью.
   Наутро Гришин признался, смущаясь, что его ударили по голове и ограбили на довольно приличную сумму. В полицию он непременно пойдет, но вряд ли кого-нибудь отыщут. Костюм же его пришел в совершенно непотребное состояние, и ему стыдно в нем на улицу выйти.
   На самом деле, Алексей до безумия стыдился вымогать деньги у доверчивой девушки, но ничего поделать не мог. Оставаться в её доме, рядом с ней, оказалось выше его сил. Хотелось быстрее уйти и забыть о том, что их связывало.
   Разумеется, Елена вошла в положение Гришина. Немедленно выдала ему сто рублей и отправила за новым костюмом. Алексей не стал покупать костюм. Вместо этого заказал мундир подпоручика, сапоги и приобрел офицерский револьвер системы "наган". Спустил почти все деньги и через три дня явился перед Леночкой при полном параде: бравым офицером с повязкой на голове, скрывающей "боевое" ранение.
   Девица восхитилась, обомлела и предложила по случаю хорошей погоды прогуляться в Александровском парке. Гришин никак не мог отказаться от прогулки, считая себя обязанным Леночке.
   Они бродили по аллеям, шутили, смеялись, обсуждали новости, но всякий раз, когда Алексей поворачивал голову и видел знакомый профиль, в груди у него противно ёкало.
   Да, это была Елена Фёдоровна Гусева. Но совсем не та девушка, с которой Алексей познакомился, которая стала ему дорога и с которой он расстался совершенно дурацким образом. Какое-то неуловимое отличие от той, другой, мешало Гришину воспринимать Леночку в полной мере. Ему всё время казалось, что стоит отвернуться, и Елена исчезнет, и никто вокруг этого не заметит, будто так и надо. От этого Алексей ходил мрачным и всё время злился на себя. При этом отказаться от встреч с Леночкой было выше его сил, а встречаться они стали регулярно. Зная, чем закончатся их встречи, Гришин ничего не делал, чтобы поменять, как он считал, предопределенность.
   Когда же Лена намекнула, что его ждет некий сюрприз, только вздрогнул, уже понимая, что она поведет его фотографироваться. Так и оказалось.
   Гришин надел форму, с мрачным удовлетворением отметив, что на первой фотографии он как раз и был в ней, и как на казнь отправился на встречу с Леночкой. Он опять шутил, улыбался, но всё время помнил, что последует за тем или иным словом или фразой. Как они встанут, как фотограф будет ходить вокруг них, двигать из стороны в сторону, приподнимать подбородки, ставить штативы, включать яркие лампы и постоянно что-то бормотать себе под нос.
   И как они распрощаются.
   Второй раз Алексей не смог бы пережить этого.
   Поэтому на следующий день он не пошел на встречу с Леной. Гришин знал, что Елена ждет, надеется, ругается на него, разочаровывается и в разбитых чувствах возвращается домой, чтобы поставить фотографию на прикроватный столик. Сам же он сидел в трактире "Воронежъ" и напивался вдрызг водкой, почти не закусывая.
   Глубокой ночью Алексей вышел на свежий воздух. Вечерний дождь закончился, накатывала прохлада, а Гришин стоял, держась рукой за столб, покачивался и не знал, что делать дальше.
   "А ведь в двенадцатом году её убьют, - сказал Алексей темному небу и одинокому фонарю на противоположной стороне Большого проспекта. - А ты не помешаешь. Потому что не успел. А почему не успел? Потому что напился пьяным и лежал в луже, - Гришин едва удержался на ногах, действительно, чуть не ухнув в грязную воду.
   - Милсдарь, - голос из-за спины заставил Алексея неловко обернуться. - Вы бы шли домой. А то лихие люди найдутся. Ограбят. Прибьют. Идите уж.
   Перед взором Гришина встала картина ограбленной Леночкиной квартиры и её самой, лежащей в луже крови. Алексей застонал и неожиданно для себя начал трезветь. И электрический разряд, ударивший изнутри в темя, почёл за благо.
  
   Холодно, сыро, ноги по щиколотку в снежной каше. Гришин закашлялся и остановил пробегающего мимо разносчика газет. Кинул ему монетку и опять зашелся в кашле.
   Разносчик ждал. Вырвав из рук мальчишки газету, Гришин вперился в дату на первой странице: "19 февраля 1912-го года". Алексей пробегал взглядом заголовки статей "Русского слова": "Революция в Китае", "План мятежников", "Возобновление пожаров и грабежей", "Демонстрация суфражисток", "Социал-демократическая конференция", В Россiи: "Новый поход мюридов на Зелим-хана", "Голод"... И так далее, и так далее...
   Всё не то, не то. Ни одного знакомого события. Зато очень похоже на мир, где в 1906 году Алексей оставил Леночку. Может, это он и есть, тот мир? Может, ему хоть здесь удастся предотвратить убийство? Мысли никак не могли уняться и обрести стройность. Гришин поправил кобуру с револьвером и припустил по Большому проспекту.
   Алексей бежал, как он никогда до этого не бегал. Разбрызгивая лужи, спотыкаясь и оскальзываясь, он спешил к знакомому дому на Широкой улице. Он не знал времени, когда произошло убийство, - Филиппов ничего об этом не сказал - но опоздание на несколько секунд, когда уже ничего не изменить, показалось бы Гришину верхом вселенской несправедливости.
   Алексей взлетел по лестнице, даже не заметив дворника. Остановился у двери и поднес руку к рычажку звонка. Что там? Где она? Что происходит?
   Гришин позвонил, со страхом ожидая, что его опять не узнают.
   Дверь распахнулась. Леночка вздрогнула, цепляясь за концы накинутой шали, и просевшим голосом спросила:
   - Алексей? Вы?! Какими судьбами? Вы где пропадали?! Негодяй!
   Но Гришин не слушал Леночку. Он толкнул её в квартиру, выхватил револьвер и с двух выстрелов убил первого нападающего с кистенем в руке. Второй, держащий нож и тоже спускающийся с верхнего этажа, замешкался, остановился и получил пулю в живот. Третий отпрянул и часто застучал по ступенькам наверх, на чердак. Алексей метнулся было за ним, но пальцы Леночки, вцепившиеся в китель, никак не разжимались. Гришин повернулся и увидел огромные глаза.
   - Ты вернулся, - просто сказала Лена. - Я ждала тебя. Не уходи.
   Алексей слепо нашарил дверь левой рукой и с силой захлопнул её, отрезая пустую квартиру от всего мира. Правая рука Гришина обнимала девушку за талию, и револьвер казался в ней совершенно неуместным.
   Электрический разряд вонзился Алексею в голову. Он дернулся, подумал: "как же не вовремя" и провалился в очередной, созданный им, портал.
  
   Светило солнце. Зеленела трава. На лугу лежали мужчина и женщина.
   Огненный заурдаг гневно разглядывал незваных пришельцев.
  
  
   4.1
   Они сидели на площадке перед пещерой и смотрели на звёзды.
   "Она была такая. Такая... - говорил Шапур. - Лучше не бывает. С женщиной всегда так. То она не нужна тебе. То ты не можешь без нее жить. Она умерла. Я видел. И ничего не изменить. Я начинаю думать, что моя цель не была верной. Алексей показал мне не то, что я слаб, а то, что он сильнее. А Мехри... Она всегда будет со мной. Стоять за плечом. Говорить язвительные слова. Толкать под руку. Заставлять жить. Да, теперь мне ещё больше нужно встретиться с Алексеем. Ты не думай. Я не буду его убивать. Я спрошу. Как? Как он смог сделать больше, чем возможно?"
   "Вы знаете, - говорил Иван Иванович, - Алексей пропал. Я наводил о нем справки - хотелось поговорить об идеях этого молодого человека. Он высказывал совершенно нетривиальнейшие идеи. Я узнавал по месту его службы - где он, как он. Мне сказали, что он бесследно исчез в феврале месяце, почти по приезду. Конечно, я расстроился. Но я никак не мог пропустить эту экспедицию. Мы же вместе открыли пещерный храм ассирийцев. Надо было непременно тщательно его исследовать. И потом, эти странные события, происшедшие, когда мы здесь были... Мне казалось, они родились в моей голове. Ну, знаете, на почве переутомления. И тут появляетесь вы. Почти так же, как уходили живые боги. Через странный круг в углу храма. И теперь я думаю - возможно, мне не показалось. Возможно, всё так и было. И Алексей знал больше, чем говорил".
   Они говорили всю ночь. Каждый о своем.
   - Мне нужна энергия, - сказал Шапур под утро. - И я отправлюсь дальше. Искать Алексея.
   - Какого рода энергия? - уточнил Мещанинов.
   Кимт тяжело поднялся на ноги и посмотрел на человека сверху вниз.
   - Любого. И побольше, - Шапур пересчитал мощность в человеческих единицах измерения и добавил: - Порядка сотни мегаватт.
   Иван Иванович вспомнил всё, чему его учили на курсе физики в Университете, и ответил, словно извиняясь:
   - Боюсь, что с этим я вам помочь не могу. Особенно на счет "побольше". У меня есть подозрения, что такой энергии на Земле просто нет. У нас еще в лошадиных силах меряют.
   - Да. Я забыл, что у вас низко-технологический мир. Как же ахуры перемещались?
   - Они что-то несли с собой, - вспомнил Мещанинов. - Несколько тяжелых ящиков.
   - Плохо, - резюмировал Шапур. - Подозреваю, что из Цитадели они забрали всё. Надо искать альтернативный источник. Вы поможете мне.
   Кимт не спрашивал - утверждал. Иван Иванович не мог не согласиться. Но как помогать и в чём Шапур объяснять не стал. Он медленно бродил перед пещерой, чуть ли не спотыкаясь, бубнил себе под нос непонятные слова, перебирал варианты, находил новые и тут же от них отказывался. Упоминал "термоядерные преобразователи", "реакторы", "высокоёмкие конденсаторы", аккумуляторы, накопители и прочие физические словечки, от которых у Мещанинова болела голова и становилось сухо во рту.
   - Я вообще не понимаю, о чём вы говорите. Ничего подобного у нас нету. Может, какие-нибудь физики что-то и открыли, но обычным людям про это мало что известно.
   - Какие? Их имена?
   Из всех физиков Иван Иванович смог вспомнить Марию Склодовскую-Кюри и только потому, что она была единственной женщиной, получившей две Нобелевских премии - по физике и химии. И вторую совсем недавно.
   - Премия за вклад в науку, - рассуждал Шапур. - Видимо, умная женщина. Мы поедем к ней и спросим - что она думает о высокоэнергетичных накопителях. Даже если она этим не занималась, то, используя мою информацию и местные убогие технологии, сможет создать нечто приемлемое.
   Мещанинов напрягся и сообщил, что вроде бы госпожа Склодовская занималась открытием нового элемента - радия - и изучением его свойств - радиоактивности.
   - От радиоактивности до атомной бомбы один шаг, - жутковато ухмыльнулся Шапур. - Она-то мне и нужна.
   Иван Иванович уже не знал, что возразить и молча развел руками.
   - Завтра поедем, - кимт вернулся в пещеру сел на каменный пол. - Завершайте ваши археологические дела.
   Шапур сидел неподвижно, словно сжавшись внутри себя, и напоминал статую неведомого бога. На Мещанинова, развившего бурную деятельности по упаковке собранных артефактов, кимт не обращал ни малейшего внимания. Человеческая суета проходила стороной.
   Хотя археологический сезон и подходил к концу, Ивану Ивановичу всё же пришлось объясняться перед остальными участниками экспедиции - почему некоторые уезжают раньше.
   - Нет, - объяснил Мещанинов. - Уезжаю я один, с самыми крупными находками, - По толпе студентов прошел шум. - Крупными по размерам, а не по исторической значимости, если кто не понял. Вы все пока остаетесь - согласно первоначальному плану. Начальником экспедиции в мое отсутствие назначаю Владимира Петровича. Как все понимают, транспортировка габаритных грузов сопряжена с определенными сложностями. Это и доставка их в Эривань, и постоянный контроль за грузчиками, чтобы ничего не разбили и не поломали. Это, в конце концов, объяснения с железнодорожным начальством - зачем мне нужен опломбированный вагон! Так что есть вероятность, что мы вернемся в Петербург одновременно.
   На входе в пещеру ещё в начале сезона была установлена решетка с калиткой. Иван Иванович повесил на нее амбарный замок, запер, а ключ никому отдавать не стал. Дескать, нечего всяким непрофессионалам лазать по раскопу - ещё повредят что-нибудь. На самом деле Мещанинов опасался, что кто-нибудь обнаружит Шапура, после чего спокойная жизнь закончится у всех. А так он отвезет кимта в Петербург, а дальше пусть тот сам выкручивается. Конечно, Иван Иванович понимал, что с такой внешностью пришелец будет подобен Деду Морозу, вышедшему в летний полдень на Дворцовую площадь. И единственной возможностью спрятать Шапура от любопытных Мещанинову представилось выдать того за найденный артефакт. Какую-нибудь статую бога. Ничего, что кимт никак не походил на стандартные изображения ассирийских богов - крылатых, а некоторых вообще с птичьими головами. Иван Иванович не собирался предъявлять статую научному сообществу. А обывателям, случайно увидевшим громадную фигуру, - всё одинаково. Поохают, да забудут.
   Стороннему наблюдателю поведение Ивана Ивановича виделось довольно странным и совершенно ему не свойственным. Излишне активным и одновременно скрытным. Мещанинов и сам не мог понять, чего ради он старается. Уж явно не из-за любви к ближнему своему. Кимт внушал ужас и благоговение. И то, что Гришин смог победить Шапура, никак не укладывалось в голове археолога. Самым большим желанием Ивана Ивановича было избавиться от пришельца как можно скорее и с минимумом проблем.
   Мещанинов объяснил Шапуру, как он собирается отправить того на поезде, чтобы никто не заподозрил присутствие пришельца из других миров.
   - Мы посадим вас в ящик, - с энтузиазмом говорил Иван Иванович, расхаживая перед Шапуром. - Просверлим дырочки в стенках, что даст вам возможность дышать. Ночью я буду открывать ящик и давать вам еду. Надо заранее договориться о том, что вы будете есть. Дней через пять доедем до Санкт-Петербурга. Главное - никому не попадаться на глаза, а то возможны всякие эксцессы.
   - Ясно, - кратко ответил Шапур, выходя на миг из неподвижности и провожая глазами Мещанинова. - Будет готово - приду.
   От всей бурлящей энергии у Шапура ничего не осталось. Словно жидкий гелий из треснувшего сосуда утекла она из него. Шапур прямо чувствовал себя таким сосудом. Казалось, шевельнись, и посыплются осколки надежд, мечтаний и воспоминаний. Только необходимость завершить начатое удерживала Шапура от полного ухода в себя. Если он откажется продолжать путь, то получится, что все потери напрасны. А с этим кимт никак не мог согласиться.
   Шапур надел маску созерцателя и предоставил событиям самим вертеться вокруг него.
   Первый раз в жизни Шапур не сам занимался своими делами, а позволял другим разумным что-то делать для него. Кимт прекрасно воспринимал всё происходящее и сам, возможно, сделал бы по-другому - эффективнее, быстрее, надежнее. Но не было сил. Не было желания. Хотелось лечь, закрыть глаза и ни о чем не думать. Но позволить себе это Шапур тоже не мог. Поэтому приходилось выслушивать предложения Мещанинова, вносить поправки и уточнения, и всё время не забывать, что находишься не в одном из миров Цепочки, а в диком, неблагоустроенном и низко-технологическом мире, населенном любопытными аборигенами, ничего не ведающими о многочисленных галактических цивилизациях. Скажи первому встречному о множественности обитаемых миров, он почешет в затылке, покрутит пальцем у виска, если поймет сказанное, хлопнет по плечу и поведет в ближайший кабак - напиваться, чтобы выветрилась из головы всякая ненужная чушь.
   С начальником Эриваньской станции Иван Иванович договорился на удивление быстро. Тот оказался большим ценителем искусства и когда узнал, что Мещанинов повезет в Эрмитаж древнеассирийские рельефы, сам оформил все нужные документы. Ящики для перевозки сколотили за три дня, всем скопом подняли каменные плиты и упаковали, засыпав ярко-желтой стружкой, свивающейся в кольца. Кроме ящиков под рельефы Иван Иванович заказал еще один - большего размера, чтобы Шапур смог в нем поместиться. Предполагалось, что кимт проделает в нем путь от пещеры до вагона, а потом, когда вагон закроют, сможет выбраться.
   Конечно, без вопросов и пересудов не обошлось. Для каких-таких находок начальник экспедиции собирается использовать негабаритную тару. Поползли слухи о найденном кладе, который прямиком отправится в золотую кладовую в Санкт-Петербурге. Начались расспросы, но Мещанинов либо отмалчивался, либо отнекивался, утверждая, что ящик - для его личных вещей.
   "Знаем мы такие личные вещи, - щурились бывалые археологи. - Лишь бы по дороге не ограбили".
   Иван Иванович сердился и всех уверял, что грабить совершенно нечего. Но слухи по всей округе распространились со скоростью телеграмм и пошли гулять вдоль железной дороги, отзываясь на каждой станции пересудами и всё понимающими ухмылками.
   Большой ящик собирали прямо перед входом в пещеру, и рабочие понимающе перемигивались. Ещё большей интриги добавляло то, что никто даже не представлял - что именно нашел Мещанинов и что он запакует в ящик. Некоторые утверждали, что размеры ящика служат для отвода глаз. Ну не может же один человек кантовать статую полутора саженей высоты, из чего бы она ни была сделана. Некоторые дошли до утверждений, что в ящике поедет армянская любовница Мещанинова, которую он соблазнил и скрывает от мести злобных братьев-горцев. Однако все знали Ивана Ивановича, как прекрасного семьянина, неспособного на дурные поступки, и версию с любовницей вскоре забыли.
   На четвертую ночь Мещанинов зашел в пещеру за Шапуром, сказал, что пора, и кимт незаметно проскользнул в ящик. Иван Иванович собственноручно навесил замок на дверцу и прилепил сургучную печать.
   Утром все упакованные находки снесли на руках вниз, к дороге, погрузили на телеги, запряженные волами, и распрощались с Мещаниновым. По всем приметам путь к столице обещался стать удачным.
  
   Мещанинов разве что не ночевал в вагоне с находками. Каждую свободную минуту он неизменно спешил к своим любимым барельефам, скрупулёзно проверял целостность ящиков и удовлетворенно вздыхал, убеждаясь, что всё в порядке. Шапур давно выбрался из ящика и неизменно сидел на полу в середине вагона между шеренгами каменных ахуров. Конечно, сквозь деревянные стенки кимт не видел, но прекрасно представлял изображения четырехкрылых. Иногда он с ними разговаривал - тихо и на родном языке. Человеческому уху в его речи слышался шорох песка, журчание воды или свист ветра в скалах. Иван Иванович всякий раз вздрагивал и ёжился, слыша непривычные звуки.
   До Курска никаких происшествий не случилось. Но на узловой станции, когда вагон с археологическими находками загнали на запасной путь, чтобы перецепить к составу, едущему в Санкт-Петербург, появились личности определенного рода деятельности.
   Шапур слышал легкое шебуршание, скрипы, шорохи, звяканье металла о металл. Три человека перешептывались у самой двери.
   - Этот вагон, точно говорю!
   - Гонишь, поди... Охраны-то нет.
   - Не было охраны! Не было!
   - Нет охраны, значит ничего интересного.
   - Нет, Ванька, не скажи. Охрана - она излишнее внимание привлекает. Раз охрана - любой подумает, что везут много и ценное. А раз нет охраны, то ничего ценного и быть не может. Ты ж купился? На то ж и рассчитано.
   - Чтой-то ты, Лысый, больно умный. Вскрывай вагон. Пломбу не рви. Нам не надобно, чтоб раньше времени шухер подняли.
   - Не учи. Не впервой.
   Послышалось звяканье, легкий скрип и от двери до Шапура донеслось движение воздуха.
   - Закрыл? Плотнее! Лысый, что возишься?!
   - Не гони. Готово. Включай фонарь.
   Щелкнула кнопка карманного фонарика, и по полу вагона побежал кружок желтого света. Он судорожно метался из стороны в сторону, освещая, то пол, то стены, пока не уперся в ногу Шапура. Тут луч фонаря застрял и начал медленно двигаться вдоль ноги.
   - Гляди! Нет, гляди! Золото, чай, а?! Статуй! Какой большой. Мы ж не унесем, а?
   - Если литое золото - точно не унесем. Отпилим кусок - никто и не заметит.
   - Ты, Лысый, предложил, ты и пили.
   - И отпилю. Не лезь, Ванька. Надо место потоньше найти, где пилить легче.
   Фонарь метнулся в стороны, чтобы осветить пространство вокруг, и снова вернулся к фигуре кимта. Шапур сидел неподвижно. Он видел злоумышленников достаточно хорошо, свет фонаря не мешал. Они подходили ближе, один из них достал из мешка пилку и начал внимательно оглядывать тело Шапура.
   - Смотри-ка - теплый...
   - А ты что хотел? За день нагрелся под солнцем, еще остыть не успел. Пили уж.
   Луч фонарика поднялся до плеч, вспыхнули кольца в тонких косицах, а потом осветилось лицо. Спокойное, неподвижное, нечеловеческое лицо.
   - Страсть-то какая, - Ванька перекрестился. - Может, уйдем, а? Он мне потом ночью сниться будет.
   Шапур неторопливо прикрыл глаза... А потом резко распахнул их.
   - А-а-а!! - вырвался дружный вопль.
   Фонарик полетел на пол, застучали ноги по доскам пола вагона, раздался глухой удар трех тел по двери, дверь отъехала, звучно ударив по стопору, и удаляющийся крик разорвал ночь над железнодорожным переездом:
   - Ожил! Ожил! Спасайся!!
   Кимт поднялся, подошел к двери вагона и захлопнул её за грабителями. Опасаться следовало не их, а полицейских, которые в служебном рвении не преминут раскрыть инкогнито Шапура. И тогда он точно не доедет до столицы. А если и доедет, то будет помещен в какой-нибудь изолятор, чтобы его могли исследовать лучшие умы России и других стран. Способствовать развитию земной науки таким способом в планы Шапура не входило.
   Через несколько минут раздались быстрые шаги: Мещанинов подбежал к вагону. Он подергал дверь, ругнулся на сорванную пломбу, заглянул в темноту вагона и запыхавшимся голосом спросил:
   - Вы как? Всё в порядке? Нет?
   - В порядке, - подтвердил Шапур. - Злоумышленники бежали. Ничего не похитили. Я - цел.
   - Отлично. Пойду заявлю о сорванной пломбе. Скажу, что спугнул грабителей как раз в тот момент, когда они начинали вскрывать вагон. И что ничего не пропало. И, кстати, что они так рванули, будто за ними бешеные собаки гнались?
   - Я моргнул. Когда они вошли. Думали, что я статуя из золота.
   Мещанинов хихикнул:
   - Да уж. Теперь долго этот грабеж помнить будут. Может, и воровать прекратят, после такого знака свыше.
  
   Вагон поставили под разгрузку на Московско-Сортировочной, и Мещанинов побежал оформлять документы. Когда же вернулся, чтобы дать Шапуру наставления по передвижению по городу, тот уже исчез. На полу ящика лежал набор колец, выплетенный из косицы, а на деревянной стенке кимт вырезал надпись клинописью. С ходу Иван Иванович не смог её расшифровать и отложил на потом - в кабинетных условиях. Он горестно вздохнул и запустил грузчиков - таскать ассирийские барельефы.
  
   Шапур перемещался по ночному городу легко и быстро. Улицы, особенно на окраинах, освещались скудно и совершенно примитивными способами. Загулявшие прохожие, если и попадались, то шарахались от огромной тени, крестились или поминали чёрта и продолжали путь. Шапуру почти не приходилось укрываться под ветками редких и чахлых деревьев промышленных районов столицы.
   Ближе к центру света стало больше. Горели электрические фонари. Шапур остановился. Он не совсем понимал, что заставило его покинуть надоевший вагон и без цели пробираться по спящему городу. Видимо, цель всё-таки была. Ещё не осознанная, но от этого не менее значимая.
   Нет. Не цель. Шапур просто перестал думать. И прогулка по чужому городу с выдуманными опасностями оказалась единственным способом взбодриться.
   Шапур почти чувствовал, как мысли неповоротливыми жерновами начинают крутиться у него в голове, вызывая тупую боль. О чём он думал раньше? Зачем ехал в столицу? Что он собирался найти здесь? Конечно, ахуры могли вывезти многое. Но ведь их было мало. Очень мало. И тащить снятое оборудование им пришлось бы на себе, вручную. Вряд ли они доверили бы людям. А Туркестан от Эривани не близко. Кимт совершенно упустил этот момент.
   Есть вероятность, что кое-что ахуры и оставили. Цитадель и старый портал можно использовать. Это значительно проще, чем выискивать земных учёных, транслировать им физические законы, используя инфор, и ждать, когда они изобретут высокоэнергетические установки. А заодно подстегнут все промышленные отрасли, освоят новейшие технологии и выйдут на современный технический уровень. Современный, разумеется, для Шапура. Сколько десятков лет пройдет?
   К тому же, кимт совершенно не хотел искусственно убыстрять технический прогресс Земли: неизвестно, чем это могло обернуться в будущем для миров Цепочки. Оставалось пойти к Мещанинову и настоять, чтоб тот отправил Шапура в Туркестан. Любым возможным способом. Вплоть до опробованного уже контейнерного.
   Гасли фонари. Наступал рассвет.
   В своих блужданиях Шапур оказался на берегу широкой реки, рядом с мостом. Он перешел через мост и остановился, не в силах решить - куда двигаться дальше. Город виделся сонным чудищем: ленивым и беззлобным, тоскующим и грустным.
   Над рекой стелился туман. Из него выглядывали высокие золотые купола, золотые шпили, а ниже всё тонуло в молочно-белой пелене. Контуры домов черными тенями едва проступали из мглы и казались зыбкими и ненастоящими. Утреннюю тишину почти не нарушали звуки города. Лишь иногда слышался скрип вёсел на воде, осторожные шаги на берегу, неясный говор ранних прохожих. Шапур сидел на постаменте статуи, изображающей льва с человеческой головой и никак не мог понять, где он раньше мог такое видеть.
   Небольшой ветер гнал туман по реке. Солнце поднималось, туман тончал, и вскоре наверняка кто-нибудь из прохожих поднял бы голову и увидел странное существо, сидящее рядом со сфинксом. Пользы от этого Шапуру не было, скорее, один вред. Он нехотя слез с постамента и побрел обратно, вспоминая, что говорил Иван Иванович о месте его работы.
  
   Шапур нашел Мещанинова уже ночью следующего дня: днем пришлось отсиживаться на чердаке одного из доходных домов, деля кров с пьяным в стельку рабочим, уволенным с Ижорского завода. Рабочий изредка просыпался, видел Шапура, неизменно икал и вливал в себя полбутылки отвратительно пахнущего пойла. Уходя, кимт оставил его способного лишь невнятно мычать о бренности бытия.
   Иван Иванович, увидев Шапура на пороге, даже обрадовался: он считал себя ответственным за жизнь инопланетного гостя. Выслушав доводы кимта, Мещанинов подумал и привел некоторые возражения. Например, о том, что попасть в Цитадель русскому человеку совсем не просто. Что добраться до Туркестана своим ходом вообще не реально, а надо готовить полноценную экспедицию. И длиться она будет не один месяц. И каким образом всё это время прятать Шапура?
   - Мне не нужна экспедиция. Мне нужно быстро достигнуть определенной местности. Любым способом, - настаивал Шапур.
   - Каким?! - Мещанинов повысил голос. - Не по воздуху же вам лететь!
   - Почему нет? Или у вас не развито воздушное сообщение?
   - В том-то и дело, - признался Иван Иванович. - Аэропланы ненадежны и малой грузоподъемности. Да и провести вас на его борт незаметно не получится. Даже если вы его украдете, то как быть с управлением? Всё равно нужен квалифицированный пилот.
   - Аэростат, - сказал Шапур. - Управляемый дирижабль. С ним я совладаю.
   Мещанинов открыл рот, но возражений найти не смог.
   - Только что на Ижорском заводе построили дирижабль "Альбатрос", наиболее совершенный из всего, что вы могли построить. Я возьму его. Как вы выразились - "похищу". Если хотите - можете лететь со мной, - Шапур раздвинул губы в улыбке. - Когда еще удастся побывать в Цитадели.
   Иван Иванович опешил. Перебрал варианты, подумал, что победителей не судят, а лавры первооткрывателя никому ещё не мешали, и согласился.
   - Может, возьмем с собой профессора Семёнова? - предложил Мещанинов. - Он тоже в курсе событий с Алексеем.
   Кимт согласился.
  
   Шапур высадил Семёнова и Мещанинова с припасами прямо в центральной башне Цитадели, а сам полетел дальше - через пустыню - к порталу. Его мало заботило, как учёные будут исследовать комплекс ахуров, а потом выбираться во внутренний город. Кимт полностью нацелился на основную задачу: найти источник энергии и подключить к нему машину Теривана.
   Опустив дирижабль около входа в туннель, Шапур тщательно укрепил якоря воздушного судна и пошел внутрь горы. Никто из людей за два минувших года с первой встречи с Алексеем не нарушал покой этого места. Даже ахуры не стали возвращаться сюда, поверив словам Гришина, что тот полностью вывел портал из строя. Да, сейчас открыть портал с Земли на Транском было невозможно. Но как раз этого Шапур и не хотел. Прежде всего, предстояло внимательно осмотреть всё, что осталось. Кимт постоял, закрыв глаза, и приступил.
   Итоги осмотра радовали. Ахуры действительно не смогли забрать всё. Алексей разрушил только периферийные устройства, а до основных накопителей, замурованных в скале, он не добрался. И Азар не стала их вынимать: из-за отсутствия сил, времени или желания, неважно. Важно, что теперь Шапур мог ими воспользоваться. Если, конечно, удастся что-нибудь починить.
   Впрочем, помощь инфора, предложившего несколько способов приведения оборудования в рабочее состояние, внушала оптимизм. Шапур выбрал наиболее осуществимый в его условиях: пусть и не самый быстрый, зато с использованием местных ресурсов, и начал неторопливо претворять его в жизнь.
   От работы Шапур отвлекался только на приемы пищи и редкий сон, так что время восстановления оказалось немного меньше, чем прогнозировал инфор. Конечно, схема получилась совсем неизящной и, вполне возможно, пережила бы только одно включение. Но большего кимт и не желал. Любой мир Цепочки сможет предложить ему нормальные источники энергии. Достаточно туда попасть.
   Шапур запустил энергоблок, настроил аппарат Теривана, с которым не расставался ни на минуту за всё путешествие, и вызвал огненный круг портала. Несколько секунд кимт не решался переступить в другой мир. Настройка иногда барахлила, и не всегда Шапур мог прогнозировать точность попадания. Он вспомнил Алексея, ассоциативно - предводительницу ахуров, задержал дыхание, сделал шаг и перешел в новый мир.
   Шапур шагнул на песок.
  
   - Азар? - спросил Шапур. - Я нашел тебя.
   Женщина застыла перед ним, расправив крылья. Казалось, что-то мешает ей свести их или взмахнуть, чтобы улететь ввысь и дальше...
   - Это я, - ответила Азар. - Ты догнал нас. И что теперь ты станешь с нами делать?
   - Ещё не решил. Да вы и не нужны мне. Есть некоторые другие проблемы. Частного свойства.
   - Коллектор... - процедила Азар.
   - Мне нужен Алексей, - продолжил кимт.
   Женщина сложила крылья и застыла черным изваянием.
   - Зачем тебе этот человек? - тихо спросила Азар, чуть погодя. - Он всё делал сам.
   - Именно поэтому. Я получу лишь малую толику средств, доставив вас в миры Цепочки. Алексей - то, что держит меня в этом мире. В широком смысле.
   Азар наклонила голову и уткнула взгляд в песок. Никогда раньше она не объясняла свои поступки: кто бы позволил себе спрашивать. Но не теперь.
   - Я не знала. Алексей казался обычным человеком, каких много на Земле. Совершенно невыдающимся, ничем не примечательным, выбранным случайно, в силу обстоятельств. Что сделало его другим? Может быть, встреча с тобой, кимт? - Азар быстро посмотрела на Шапура и тотчас вновь опустила взгляд долу. - Что, если любой человек может стать таким, как он? Тебе не кажется это страшным?
   Шапур не ответил. Он смотрел вдаль, но взгляд его всё время утыкался в близкие рыжие скалы, прорезанные круглыми тоннелями входов в жилища.
   - Как вы живете здесь? Как существуете? Аборигены не досаждают?
   - Тут нет разумных. Мы одни. Мало воды. Мало пищи... Много свободы.
   - Свобода - это то, о чем ты мечтала? - кимт позволил себе растянуть губы в злой ухмылке.
   - И о ней тоже, - Азар повернулась и посмотрела в ту же сторону, куда смотрел Шапур. - Делай свое дело. У нас больше нет сил.
   Со стороны скал к Азар подходили остальные ахуры. Жалкая горсточка беглецов. Опущенные крылья чуть ли не волочились по песку, задевая верхушки гряд и поднимая клубы ржавой пыли, уносимые ветром. Ахуры молчали. Казалось, они сами не знали, куда идут, напоминая слепых нищих, бредущих по пустыне без проводника. Без цели. Без надежды куда-либо дойти.
   - Что ты понимаешь в моих делах... - горько ответил Шапур. - Знаешь, Азар, я могу предложить вам одну сделку. Я доставлю вас в нормальный мир. Не имеющей отношения к Цепочке. Хороший мир. Удобный для жизни. Никто не потревожит вас там. Что взамен, спросишь ты. А взамен... Взамен я возьму ваш энергоблок. Вы же не собираетесь им больше пользоваться, как я вижу.
   Азар размышляла.
   - Гарантии?
   - Нет гарантий. Мое слово, - Шапур тряхнул головой, звеня кольцами.
   - Ты понесешь его один? - Азар попыталась изобразить улыбку.
   - Сначала вы поможете мне. А там, куда я вас доставлю, возьму тележку. Дать время на сборы?
   - Мы готовы, - сказала Азар.
  
   Они вернулись назад, в пещеру старого портала на Земле.
   Азар вздрогнула, увидев знакомые стены, и сделала движение, чтобы накинуться на кимта, обманувшего её.
   - Спокойно, - Шапур предупредил бросок предводительницы, направив на нее оружие. - Это - промежуточная станция. Сейчас мы перейдем в нужный мир. Открываю портал.
   И он действительно открыл его.
   Новый мир был удивительно похож на родной мир четырехкрылых. Плотная атмосфера, насыщенная цветочными запахами. Глубокое синее небо с ослепительным кругом солнца. Желтый песок у прибрежных скал многочисленных островков архипелага. Зелень травы с редкими деревьями на ровных островных плато, отвесно обрывающихся в океан.
   - Что за планета? - настороженно спросила Азар.
   - Не знаю, - пожал плечами Шапур. - Называйте, как хотите. Я вас оставлю.
   Азар внимательно посмотрела на кимта.
   - Ты изменился. Когда начал преследовать нас, ты был веселым раздолбаем, не думающим о последствиях своих поступков ни для себя, ни для других.
   - Это было четыреста лет назад, - поморщился Шапур. - Любой изменится.
   Азар промолчала.
   - Мы в Цепочке? - наконец спросила она, наблюдая, как ахуры разбредаются по островку, щупают траву, пытаются взлететь, оживают и успокаиваются.
   - Не думаю, - ответил Шапур. Он стоял в напряженной позе, словно его задержали на последнем шаге перед входом в портал. Договорит, шагнет и исчезнет. Только портал не был открыт, и Шапур никуда не спешил. - С Цепочкой творится что-то странное. Есть подозрения, что к этим странностям приложил руку именно я. Мои проходы не фиксируются, но перекручивают и ломают Цепочку. Так что при желании можно попасть куда угодно.
   - Нас тут мало. Когда мы удирали с Ашшур, не все смогли пойти с нами, а многие боялись. Неловко тебя просить. Но если встретишь наших, скажи им, что мы ждем их здесь. Всех ждем. Это будет наша планета.
   Азар единственная казалась потерянной среди великолепия природы. Привыкшая держать ахуров в жестком подчинении в неблагоприятных жизненных условиях, она сомневалась, что сейчас сможет продолжать в таком же духе. Жесткость, как условие выживания, не работала на этой благостной планете. Чтобы остаться во главе ахуров, ей предстояло срочно измениться. Шапур был единственным, за кого она могла зацепиться в шатком равновесии начала новой жизни.
   - Пойду, - сказал Шапур. - Живите.
   И он ушёл.
   Портал открылся всё в той же знакомой пещере на Земле. В дальнем конце еле светился круг туннеля, выводящего в пустыню, а вокруг валялись куски оборудования, не нашедшего применения.
   Кимт покряхтел и принялся обдумывать, как ему приспособить колесики под энергетический блок, на сколько переходов ещё хватит энергии и где её восполнить в том случае, если таких переходов не больше одного. Ясно, что мир мог быть практически любым, но принадлежащим Цепочке. Только там Шапур мог быстро найти источник подзарядки либо поменять старый энергоблок ахуров на что-нибудь посовременнее и покомпактнее. Но в любом из миров Цепочки кимта могла ожидать нежелательная встреча с представителями службы, которая наверняка хотела уничтожить разумного, разрушившего всё, что она так долго создавала.
   Собравшись с силами, Шапур вытолкал энергоблок в пустыню, погрузил его на дирижабль и отправился обратно, в Цитадель, намереваясь устроить там базу на манер ахуров. Всё же, место обжитое, аборигены слегка привычны к внеземным формам жизни. Немного испугаются, найдут название из мифов, зато будут поставлять продукты и всё остальное, что требуется неприхотливому в быту Шапуру. А он, тем временем, сообразит, куда открывать портал, чтобы использовать фактор неожиданности.
   Добравшись до Цитадели, Шапур обнаружил в главном зале Мещанинова и Семенова, предававшихся научным спорам. Они рассуждали, кто именно мог построить Цитадель, в каком году и для каких целей. На вернувшегося кимта учёные практически не обратили внимания, будто он всё время продолжал находиться рядом с ними. Покачав головой, кимт запросил инфор и вскоре выложил перед обескураженными спорщиками полную информацию о Цитадели.
   - И что, - осторожно спросил Семёнов, - вы можете разрешить так любой вопрос?
   - Не любой. Только тот, информация о котором занесена в глобосеть.
   - Сеть? - переспросил Мещанинов.
   - Кстати, да. Сети здесь нет. У инфора осталась собственная память. Он ею и пользуется. Ограниченная память. Не помню уже, какие блоки я в него записывал. Вероятно, как-то связанные с Алексеем, Землей, с Зерван-шаде и с ахурами. Всего объема информации не может вместить ни одно устройство. Только комплекс таких устройств. Связанных в коммуникативную сеть.
   - Можно ознакомиться? - поинтересовался Семёнов. - Мне бы хотелось разъяснить давнишние исторические загадки. Например, существовала ли Атлантида, где находилась и как погибла.
   Мещанинов поднял профессора на смех, и они опять заспорили, тут же забыв о Шапуре. Учёные со времени прилета успели только распаковать тюки с продовольствием и наскоро пройтись по нескольким залам Цитадели, примыкающим к центральной башне. Они никого не встретили в помещениях и пришли к выводу, что Цитадель, с тех пор, как её покинули ахуры, людьми не посещается.
   Так и было. Более того, Шапур проверил выходы во внутренний город и убедился, что все они заложены камнем. Так что никакой помощи от аборигенов ждать не приходилось. Кимт сообщил это неприятное известие Мещанинову и Семёнову, но те отмахнулись, сказав, что легко преодолеют стену на дирижабле и спустятся в город.
   - Они нас взорвут. Как только покажемся над стеной. Водород - не лучший источник подъемной силы, - покачал головой Шапур.
   - Значит, - сказал Мещанинов, - мы полетим в другую сторону. Когда закончится продовольствие. Но не раньше. А пока будем работать.
   - Да, - поддержал археолога Семёнов. - Надо прекращать беспредметные споры и приступать к делам. С утра начнем. Как вы, уважаемый Шапур? Ваша помощь будет неоценимой.
   - Чуть погодя, - Шапур прошелся по залу, присматриваясь к стенам в надежде увидеть какой-либо знак, который укажет ему дальнейшее направление. - Мне нужно доделать. Дела. Энергии мало. Буду восполнять.
   Мещанинов наклонился к уху Семёнова и что-то негромко сказал. Тот кивнул, соглашаясь, и учёные перестали обращать внимание на кимта.
   "Где меня ждут меньше всего? - думал Шапур. - Где легче найти энергию для подзарядки? Где живут разумные, которые отнесутся ко мне с открытой душой и чистым сердцем?" По всему выходило, что таким местом являлась Зерван-шаде.
   Шапур сделал выбор. Оставалось настроить открытие портала. Кимт сел перед аппаратом Теривана и при свете фонарика принялся проверять настройки и константы. У него не было права на ошибку. У него будет единственный шанс.
  
   Шапур вышел на Зерван-шаде вплотную к Главному комплексу службы. Никто не обратил внимания на привычную фигуру кимта в запретной зоне: если он здесь, значит, имеет разрешение. Иначе как бы он миновал несколько постов охраны?
   Звеня кольцами и браслетами, напевая под нос популярную песенку и изображая полную безмятежность, Шапур проник на склад и нацелился на портативный энергокомплекс. Удивленный окрик сотрудника охраны только подбодрил Шапура. Бывший коллектор махнул рукой: дескать, не волнуйся, я знаю, что делаю, и вытащил энергокомплекс из стойки. Охранник попытался выяснить, куда это незнакомый кимт понес ценное оборудование, но был моментально приведен в бессознательное состояние.
   - Вот так, - сказал Шапур. - А я предупреждал. Теперь, ребята, у вас начнутся проблемы.
   Он вызвал портал и вернулся на Землю.
   Теперь Шапур был практически не ограничен в перемещениях. Он мог открывать портал в любой мир и тут же возвращаться обратно. Неважно - принадлежал ли этот мир Цепочке или нет, он неизменно привязывался к новой структуре с общим центром на Земле. А Цепочка теряла очередной мир. Шапур почувствовал себя демиургом, творящим и созидающим, объединяющим разумных в новую общность. О том, хотят ли разумные нового, кимт не задумывался. Разумеется, хотят. А если нет - кто их будет спрашивать? Новое всегда лучше старого, погрязшего в тысячелетиях политической грызни и всеобщего недоверия.
   Конечно, бессмысленно присоединять старшие миры Цепочки, где служба пронизала все структуры власти и где она сама - власть. В попытках выкорчевать службу можно прийти чуть ли не к аннигиляции планеты. Такого Шапур не хотел. Но планеты, лишь недавно принятые в Цепочку, и на которых служба еще не успела пустить глубокие корни, могут и должны войти в создаваемую структуру, названную Шапуром "подсолнухом". Каждый лепесток Подсолнуха - новый мир, и попасть в него можно только через центр - Землю.
   Конечно, подразделения службы, отрезанные от Цепочки, начнут искать пути для воссоединения. Но если их будет слишком много, то главные силы, базирующиеся в старших мирах, не смогут помочь отрезанным. А в недружественном окружении при отсутствии даже намека на помощь служба проживет лишь то время, которое ему отпустят аборигены. Им можно будет помочь. Советом. Технической помощью. Оружием. Просто обнародованием факта выхода из Цепочки и предложением альтернативы.
   Между тем, Мещанинов с Семёновым продолжали исследовать Цитадель. Конечно, это было весьма поверхностное исследование, но снабженные планом, который выдал инфор, а Иван Иванович тщательно срисовал, исследователи смогли обнаружить комнаты, которые даже при тщательном осмотре обычными способами могли не заметить. И вот в этих потайных комнатах обнаружилось довольно много интересных артефактов. Шапур постоянно отвлекался, чтобы объяснить учёным происхождение и назначение очередного предмета. Для миров Цепочки они безнадежно устарели, как физически, так и морально, но для низко-технологической Земли казались верхом инженерной мысли.
   Шапур сердился и возмущался, что его отвлекали по пустякам, но окончательно отгородиться от Мещанинова и Семёнова уже не мог. Иногда он сам искал их общества, чтобы поделиться идеями преобразования Цепочки. Большая часть воспринималась учёными скептически, высказывались контраргументы, заставляющие Шапура менять позицию или находить непротиворечивые доводы.
   Постепенно количество миров в Подсолнухе росло. Побывав в каком-нибудь мире в первый раз, Шапур через некоторое время возвращался, чтобы объяснить разумным, что произошло и какую выгоду от этого они могут получить. И почти всегда он находил понимание. Неудобство транспортной сети Цепочки, даже не принимая во внимание диктата службы, признавалось многими. Новая сеть обещала значительные удобства по перемещению в прилегающие миры Подсолнуха. Конечно, все понимали, что служба не оставит попыток вновь подчинить себе отпавшие миры. Но, имея альтернативу, ей вполне можно было противостоять. Идеи Шапура начали находить поддержку среди широких слоев населения - от глав местных правительств до последнего офисного работника, желающего путешествовать не только в соседние миры Цепочки.
   Жизнь в Цитадели постепенно вошла в стабильное русло. И если бы не изоляция от внешнего мира, Шапур ни о чём бы ни беспокоился. Запасы подходили к концу. А увлекшиеся исследованием учёные совершенно не думали о хлебе насущном. Так что заботиться о поддержании жизни и здоровья пришлось кимту.
   Шапур не стал разбирать заложенные выходы. Ночью, без спешки, он спустился по стене западной башни и, не скрываясь, пошел по улицам внутреннего города. Глухие стены домов прятали правоверных, боящихся джиннов и пэри, и лишь редкая стража с факелами охраняла покой горожан.
   На один из таких патрулей Шапур вскоре и наткнулся. К их чести, стражники не стали убегать, молить аллаха о помощи или просто падать в обморок. Они напали на Шапура, нанося удары тупыми саблями и длинными палками. Шапур легко отбился. Одного из тех, что остался в сознании, взял за шею, приподнял и внятно сказал, чтобы принес поесть. Больше ничего. Тогда он отпустит остальных. Если надумает обмануть, то умрут все. Все в этом городе. Иди.
   Стражник побежал, будя горожан криками. Шапур привалился спиной к стене дома и приготовился терпеливо ждать.
   Но ждать долго не пришлось. Вскоре прибежал стражник и, задыхаясь, заявил, что прямо сейчас всё принесут. И действительно: показалась группа людей, несущая на плечах многочисленные свертки. Подойдя, они всё сложили перед Шапуром, а самый смелый - старик с белой бородой - спросил, кто он такой и что хочет от несчастных жителей города.
   - Ахуры ушли, - сказал Шапур. - Теперь в Цитадели живу я. По праву сильного. По праву прогнавшего их. Теперь мне вы будете приносить всё, что я прикажу вам. И не дай аллах вам ослушаться. Мой гнев будет страшен.
   Старец пожевал губами и спросил, что же он скажет русскому начальству?
   - Ничего. О том, что я здесь, не нужно знать всем. Пусть Цитадель остается запретной для всех. Я сам буду спускаться и забирать то, что мне нужно. Теперь идите.
   Люди отошли, но продолжали наблюдать за кимтом. Шапур усмехнулся. Он внимательно просмотрел свёртки, отобрал наиболее съедобное, связал в один тюк и полез обратно - по отвесной стене западной башни.
   Горожане смотрели на жуткую фигуру снизу вверх, и никто не подумал подать голос против пришельца. Они приняли его власть, как принимали тысячи лет до того. Власть сильного.
   Утром Шапур показал Мещанинову и Семенову подношения горожан и рассказал, как добыл их. Учёные сначала возмутились беспардонностью кимта, но потом согласились, что иным способом чего-либо добиться от местных жителей было бы крайне затруднительно.
   - Я проверил, - усмехнулся Шапур, - яда нет. Можно есть спокойно. Если, конечно, вы не предпочитаете более изысканные яства.
   - Не предпочитаем, - Мещанинов аккуратно поднял двумя пальцами копченое баранье ребрышко и откусил. - Вкусно.
   Шапур с профессором не отстали от археолога. Семенов усердно жевал, но при этом не мог не заметить, что людям преимущественно физического труда следует поддерживать людей труда умственного, поскольку последние не могут добыть хлеб насущный прямыми результатами своего труда. На это Мещанинов ответил, что в данный момент труд умственный и физический практически слились, но его продукты возникают в самом разнообразном виде. Далее учёные начали высказывать и обсуждать различные политэкономические концепции развития современного общества, Шапуру стало скучно, и он ушел.
   Кимт поднялся по нескольким лестницам, миновал переходы и оказался на небольшой террасе. Не в первый раз он приходил сюда.
   Шапур уже привык проводить время в запущенном саду, расположенном в одном из внутренних дворов Цитадели. Когда-то плодоносящий и расцветающий каждую весну розовыми соцветиями персиков, абрикосов, айвы и гранатов, ныне сад зарос сорняками. Дорожки почти скрылись под опавшими прошлогодними листьями, а дикая трава лезла между камнями. Часть деревьев высохла и обрушилась. Хотя кое-где ещё висели два-три плода граната, радуя глаз ярким цветом среди пожухлой листвы.
   Кимт размышлял. Создавая Подсолнух, он отодвинул на второй план то, ради чего затеял посещать миры: поиск Алексея. Разумеется, если рассуждать здраво, то ничем не выдающийся землянин не мог интересовать высоко цивилизованного кимта. Но Шапур подозревал, что до тех пор, пока не найдет Алексея, будет испытывать неудовлетворенность. Собой и миром. Встреча была нужна Шапуру, чтобы обрести душевный покой, снять неудобный груз с души. Конечно, эти мысли вступали в полное противоречие с рациональным взглядом на природу вещей, который всегда был присущ кимту. Какая душа?! Какие терзания?! Увидел - захотел - сделал. И так он поступал всегда. Много лет. Многие сотни лет.
   Первая встреча с Алексеем всё изменила. Именно после неё Шапур стал чувствовать неуверенность в поставленных целях, желание разобраться в том, что происходит вокруг. Повстречает Шапур Алексея и спросит, что тот с ним сделал? Почему он изменился? Как вернуться к прежнему? В глубине души Шапур понимал, что вернуться не удастся, но хотя бы обретет понимание первопричины. Научится жить с этим без комплексов, терзаний и рефлексий, присущих юнцам.
   Ударил ветер, сметающий сухие листья, и перед Шапуром, сидящим на скамье, возник круг портала.
  
  
   4.2
   - Что происходит, Алексей?! - возмущение Леночки не поддавалось измерению. - Я вас спрашиваю - что происходит?!
   Бравый подпоручик неловко отводил глаза, что-то невнятно мямлил и делал вид, что не понимает Лениных намеков. Потому что даже себе у него не получалось объяснить происшедшее. А уж интерпретировать это понимание девушке, никогда не выезжавшей из столицы далее Сестрорецка, казалось Гришину совершенно невозможным.
   - Мы тут очутились...
   - Где это - "тут"?! - хмурилась Лена.
   - Вы же видите - луг, трава, вроде, речка невдалеке. Вон животное пасется...
   - Какое животное, Алексей?! Вы это называете животным? Не соблаговолите ли назвать его видовую принадлежность?!
   Алексей мялся и пытался что-то придумать. Ничего не получалось. Потому что таких животных он никогда не видел. Более того, не представлял, что такое вообще может существовать.
   - Допустим, животное редкое, - Леночка не могла остановиться, - и еще не занесено в биологический справочник. Но как, позвольте спросить, мы с вами переместились из моей квартиры на луг? Ничего не заметив при этом? Только не говорите, что нас перенесли ангелы и это - рай! Не верю!
   - Почему рай? - Алексей щелчком сбил с колена неизвестное кусающееся насекомое и почесался. - Почему ангелы? Это я.
   - Что - вы?! Как же с вами тяжело разговаривать!.. - Леночка воздела руки, поднялась с земли и начала вышагивать перед Гришиным, цепляясь носками домашних туфель за травяные метелки.
   - Я - это я, Алексей Гришин. Тут вам должно быть всё понятно, - подпоручик подпустил в голос немного сарказма. - И, по всей видимости, именно я перенес нас в это место.
   Леночка споткнулась и остановилась. Ещё раз внимательно огляделась. На первый взгляд ничего особенного: если не приглядываться, пейзаж мало чем отличался от привычного среднерусского, где-нибудь на Валдайской возвышенности. Но при ближайшем рассмотрении, общая картина разрушалась на мелкие частности, которые ни в какие рамки не влезали.
   На лиственных по силуэту деревьях топорщились иглы. На концах ветвей росли крупные белые цветы. Ближе к стволу цветы жухли, а почти вплотную к нему желтели крупные плоды. Над цветками кружились крупные насекомые, периодически садящиеся на цветки. Одно из таких насекомых подлетело к людям, и Алексей увидел, что никакое это не насекомое, а маленькая птичка с четырьмя лапами. Гришин вздрогнул и перекрестился. Трава казалась сделанной из упругой проволоки: на ощупь мягкая, но тут же распрямляющаяся, едва Алексей убирал руку.
   Животное, сделав несколько шагов, разительно изменилось и перестало напоминать корову. Кроме того, Алексей отметил, что оно приближается к ним.
   При ближайшем рассмотрении у животного оказалось шесть ног, круглая морда с неприятным выражением и синеватая шерсть.
   - Немедленно покиньте мою территорию! - сказало животное.
   - Что?! - Алексей вздрогнул и ухватил Лену под руку.
   - Я говорю, что эта территория - моя. И вам не следует находиться здесь и сейчас.
   - Ой! - Леночка попыталась спрятаться за спину Гришина. - Оно разговаривает!
   - И получше вас, сударыня.
   Животное переступило с ноги на ногу и выпрямилось, оставшись на четырех задних ногах, переднюю же пару скрестив перед собой. Оно сразу же стало значительно выше людей - Алексею с Еленой пришлось задрать головы - и угрожающе нависло над ними.
   - Мама! - пискнула Леночка. - Мне тут не нравится! Алексей! Немедленно заберите меня отсюда!
   - Куда? - Гришин никак не мог сообразить, что делать и как спасать Леночку от непонятного монстра.
   - Домой! - в голосе Елены начали проскальзывать плачущие нотки.
   Алексей почувствовал, что ещё немного, и она наверняка сорвётся в истерику.
   - Хорошо. Это мы организуем. Чуть погодя. Но прежде надо поговорить с этим господином, вы не находите? Елена, подождите нас, пока мы не переговорим. Думаю, здесь вам будет удобно, - Гришин широким жестом указал на нагретый солнцем валун в десяти шагах от них, краем торчащий над землей.
   Лена судорожно вздохнула, но отошла без вопросов и уже привычных возмущений.
   - Итак, - перешёл к делу Алексей. - Вы кто?
   Существо на вид проявляло всё большее раздражение: хаотично шевелило верхними конечностями, переступало на задних, издавало разнообразные звуки: свист, скрежет, шипение, вздохи, пощелкивание. Гришину оно вдруг напомнило аппарат ахуров, который после включения мигал лампочками и подвывал.
   - Кто я?! - возмутилось существо. - Здесь, любезнейший, на вопросы придется отвечать вам. Например. Каким образом вы оказались здесь?
   Алексей посмотрел на место, на которое указало существо, и не нашел в нем ничего необычного.
   - А что это за место? Какое-то особенное?
   - Нет! - рявкнуло существо. - Как же мне надоели эти тупые представители низших рас, которые не могут объяснить элементарных вещей!
   - Позвольте! - теперь настал черед возмущаться Гришину. - Что это за оскорбления?! Мы отнюдь не считаем себя низшими!
   - Ваше мнение никого не интересует, - отрезало существо. - Есть определенные параметры. Вы им соответствуете. Значит, низшие.
   - Это какие же? - Алексей недобро прищурился.
   - Элементарно. Вы не владеете теле-речью. У вас базовый уровень восприятия, нулевой, никакой передачи. А ведь всем известно, что для вхождения планеты полноправным членом в Цепочку, необходимо, чтобы некоторая часть аборигенов обладала хотя бы вторым уровнем теле-контакта. Далее. Абсолютное незнание галакта - универсального языка. Пользование примитивными технологиями, о чем можно судить по вашей одежде и орудиям труда. Или что это за орудие? - существо показало на револьвер.
   - Оружие, - буркнул Алексей. - Огнестрельное.
   Существо всплеснуло верхними конечностями.
   - Музейный экспонат! Эпоха зарождения технологической цивилизации! Вы меня удивляете всё более. Появляется интерес. И всё же последний вопрос, прежде чем мы расстанемся. Как вы здесь оказались? Можете подумать. При вашей медлительности протекания мыслительных процессов, я думаю, надо проявить снисхождение.
   Гришин честно подумал. Сначала он вспомнил, как первый раз увидел портал и громадного пришельца. Вспомнил о голосе в портале, который принял запрос, и после этого в голове у Алексея появились новые знания. Вспомнил, как в пещере с ахурами возникло чувство о месте, где нужно открывать портал, о пронзившем его разряде, когда он дотронулся до машины ахуров. Вспомнил об электрических разрядах, ударявших ему в голову. И как после них он каждый раз попадал в иной мир, пусть и похожий на собственный, но не полностью.
   - Это портал, - медленно сказал Алексей, удивляясь своим словам. - Я его открыл. И прошел сюда.
   - Прелестно! - существо зашлось в подобии смеха. - Мне еще не хватало открывателя порталов на моей земле. Придумайте что-нибудь получше. Что-нибудь реалистичное.
   - Вы просили ответ, я вам ответил, - Гришин начал злиться. - Другого не будет. Или вам конкретно продемонстрировать?
   - Уж будьте любезны, - ядовито ответило существо.
   Алексей попытался вспомнить, что происходило в момент, когда он проваливался между мирами. Вроде бы, ничего особенного. Шел или стоял, лежал. Пальцами не щелкал, заклинаний не произносил. Никаких фокусов заезжих шарлатанов. В первый раз вообще едва спасся от наезда машины, ничего и подумать не успел. В другие думал исключительно о Лене - Алексей мельком бросил взгляд на девушку - и опасался за её жизнь. А в последний раз наоборот - никуда не хотел уходить.
   - Не можете, - произнесло существо. - Я так и думал. Придётся вызвать команду ликвидации.
   Гришину совершенно не понравилось слово "ликвидация", особенно применительно к нему лично.
   - Погодите. Вот вы сами как объясняете тот факт, что мы здесь? Где-то недалеко граница ваших владений?
   Существо задумалось, почесало правой конечностью голову и ответило:
   - Разумеется, граница не здесь. Стал бы я гулять у границы. Там никакой инфраструктуры. Вас могли перебросить по воздуху... Но тогда система слежения вас наверняка бы засекла. И даже в случае вертикального спуска с орбиты. Да, сигнала тревоги не было, признаю. Но это ни о чем не говорит. Напротив, это служит доказательством извращенных методов внедрения на мою территорию.
   - Какая нам выгода к вам внедряться? Мы вас даже не знаем!
   - Вам, может, и никакого. Моим врагам - есть. Они использовали вас, чтобы проникнуть, усыпить мою бдительность и устроить диверсию. В конечном счете. Так что да. Ликвидировать вас преждевременно.
   Гришин облегченно вздохнул, но существо не закончило:
   - Вас нужно внимательно изучить, препарировать, узнать тщательно скрываемые мысли и намерения. Вызову допросную команду.
   - Опять неладно, - Алексей уже не знал, как внушить существу, что они с Леной попали сюда совершенно случайно, без предварительного сговора и преступных намерений. - Может, вы нас отпустите, и мы сами уйдем? А то ваша территория не очень дружественная.
   - Меня тут всё устраивает, - существо помахало вокруг себя.
   Переговоры зашли в тупик. Леночка ерзала на камне и всё порывалась вернуться.
   - Алексей! - наконец позвала она. - Скажите этому чудищу, что он глубоко ошибается...
   - Это я-то чудище?! - существо развернулось к девушке.
   - Вы не представились, - Елена слезла с камня и зашла за него, стараясь укрыться. - Меня Елена Фёдоровна зовут. Здравствуйте, - Леночка несмело протянула руку существу.
   - Гм. Да. Невежливо. Игрыль. Огненный заурдаг. Почетный нобиль системы Пеландра, - Игрыль церемонно наклонил голову, а потом резко дернул ею вперед.
   - Очень приятно, - тихо ответила Леночка.
   - Алексей, - назвал себя Гришин. - Человек с планеты Земля. Подпоручик.
   Заурдаг задумался.
   - Нет. Не могу вспомнить. Что это за планета? Вы вообще в Цепочке?
   - Это смотря как посмотреть, - Алексей поправил ремень, одернул гимнастерку и сделал жест, чтобы поправить фуражку. К сожалению, фуражка где-то потерялась, и желание предстать перед Игрылем во всем блеске русского офицера пропало втуне. Гришин кашлянул и продолжил: - Я вот вдоволь насмотрелся на всяких пришельцев с других планет...
   Леночка смотрела на Алексея, открыв рот и распахнув глаза, и, в отличие от заурдага, не верила ни одному слову Гришина.
   - ...Например, ахуры. Четырехкрылые. Между прочим, основали базу у нас на Земле и жили там не менее четырехсот лет. И вот тогда-то мы в Цепочку входили. Потом такой желтокожий, высокий, с косицами. Не помню, как они себя называют.
   - Я тоже не помню, - Игрыль попытался остановить Гришина. - Надо в инфоре глянуть.
   - Так вот. К чему это я? - Алексей хитро посмотрел на заурдага. - К тому это, дорогой хозяин, что попасть сюда я мог только одним способом. Через портал.
   - Ваша логика несколько странна. - Игрыль никак не мог понять всех посылок, приведших Гришина к его выводу, и начал подозревать, что чего-то упустил из виду в цепи рассуждений. - Но как гипотезу данное суждение я могу принять.
   - Очень хорошо! - Алексей потер ладони. - Но ведь тут нет никакого устройства, которое обеспечивает открытие портала и его удержания?
   - Нет...
   - Следовательно, именно я и открыл портал! - Гришин с довольным видом хлопнул кулаком о раскрытую ладонь.
   Игрыль прошелся перед людьми, приминая траву, а иногда, по забывчивости, хватая её губами и начиная жевать. Алексей ждал ответа. Яркая звезда, служившая здесь солнцем, начинала опускаться за ближние холмы. Тени удлинялись, становилось прохладнее. А заурдаг всё не мог прийти к определенному решению. Оно явно противоречило его жизненному опыту. Наконец, Игрыль остановился и через силу произнес:
   - Допустим, вы открыватель порталов. Тогда всё ещё хуже, чем вам кажется. Вас очень быстро вычислит служба, пленит и заставит работать на нее. А именно: строить порталы в нужном ей направлении. Работа скверная. Разумный изнашивается довольно быстро. Да вы и на себе могли ощутить последствия открытия. Внутренние ресурсы открывателей ограничены. Полностью использовав, служба их выбрасывает. После этого они долго не живут. Прогрессирующая старость, болезни и, как итог, преждевременная смерть. Вот так-то, Алексей.
   - Зачем же попадать в руки службы? Можно спрятаться, отсидеться, изолировать мир от Цепочки, - перебирал варианты Гришин.
   - На службе много открывателей, вы не единственный в таком роде. И они с готовностью предоставляют услуги своим хозяевам. Почему? Потому что иначе умрут раньше.
   - Очень безрадостную картину вы здесь нарисовали.
   - Очень, - подтвердил Игрыль.
   - Но ведь Алексей может не пользоваться этим даром, - сказала Леночка. - Вести скромную жизнь простого человека. Тогда его и не найдут.
   Игрыль заморгал и попытался осмотреть Лену сразу со всех сторон.
   - Какая безумная наивность! - воскликнул он с восторгом. - Существуют следы открытия портала! Они сохраняются! Довольно долго. Лучше наоборот: прыгать из мира в мир как можно чаще, пересекать собственный след и каждый раз выдавать себя за других разумных, чтобы запутать преследователей. Тогда, вполне возможно, даже почти наверняка, вы проживете вполне достаточно. Но я такой жизни не завидую. Вечные кочевники.
   - Лена, - позвал Алексей. - Вам совсем не обязательно путешествовать со мной. Это тяжело и опасно. Они охотятся за мной, а вы - свидетель. Если меня не будет рядом, то и вас не тронут...
   - Вот что, Гришин! - оскорбилась Елена. - Ты меня бросил на шесть лет и мне даже плевать - где ты всё это время находился. Но теперь будь любезен. Оставаться рядом. Потому что я этого хочу. Точка!
   Алексей покраснел и неловко присел на камень. Долгий разговор утомил всех. Игрыль даже опустился на передние конечности.
   - Дилемма, - сказал он. - Либо вы сейчас уходите, перемещаетесь в другой мир или просто за границу моей территории. После чего вас неизбежно хватает служба. С этого мне ни радости никакой, ни преференций. Либо я вас временно укрываю. Хотя в этом случае есть вероятность, что мне предъявят обвинения в укрывательстве и репрессируют. Но до этого момента я могу успеть воспользоваться вашим талантом. Что выбрать?
   - Выбирайте, что человечнее, - подсказала Леночка. - По совести.
   - Совесть! Весьма интересная концепция. Никак не укладывающаяся в товарные отношения. Надо разобраться. Мой дом ждет вас.
  
   Дом Игрыля по людским меркам казался излишне просторным. Голые стены, много стекла, минимум обстановки, колонны и свободные пространства, структурированные цветом и фактурой полов и потолков. Алексею казалось, что если встать у наружной стены, то вполне можно увидеть противоположную сквозь все помещения. Гришин, хоть и привыкший к широким просторам Туркестана, в этом доме терялся и чувствовал себя неуютно. Что ж говорить о Леночке, которая всю жизнь провела в санкт-петербургской квартире среди пышной обстановки в духе необарокко со стенами, сплошь увешанными фотографиями и картинами. Девушка ёжилась, как от холода, обхватив плечи руками, и пугливо посматривала по сторонам.
   - Располагайтесь, - предложил заурдаг.
   - Здесь?! - голос у Елены дрогнул.
   - Вас что-то не устраивает? Комфортное многофункциональное жилище, обеспечивающее жильцам максимум удобств на любой вкус. Индивидуальный проект.
   - А-а-а, а где удобства?.. - девушка покраснела.
   Игрыль некоторое время рассматривал Лену, потом Алексея, что-то сопоставлял, хмурился, морщил лоб и, наконец, высказался:
   - Да. Сложные межличностные отношения с прорвой ограничений. Тут не ходи, там - не смотри. Ни о чем таком не думай. Как вы живете? Вот еще одно подтверждение вашего уровня развития.
   - Так что? - уточнил Гришин. - Девушка спрашивает.
   - Сейчас, - отмахнулся заурдаг передними конечностями. - Сейчас сформирую. Отгорожу вам часть помещений непрозрачными конструкциями. Мебель сами делайте, по вкусу. Я позже объясню - как.
   Игрыль пошептал в наручный коммуникатор, из пола выдвинулись тонкие стены, в них прорезались дверные проемы, и вскоре перед удивленными людьми появилась вполне нормальная квартира с достаточным количеством помещений. Потом заурдаг вырастил из пола большой стол, на котором появились блюда с различной едой.
   - Гостеприимство, - объяснил Игрыль. - Питание необходимо всем. Я попытался создать кушанья, которые будут для вас съедобны. Надеюсь, преуспел. Отведайте. Не побрезгуйте.
   Сам Игрыль сел у стола прямо на пол, схватил большой лист похожей на лопух травы и принялся с удовольствием его уплетать. Гришин выбрал что-то, напоминающее формой яблоко, с опаской надкусил и убедился, что фрукт имеет вкус вишневой настойки и вполне съедобен. Перепробовав остальные блюда, Алексей убедился, что заурдаг нигде со вкусом не ошибся. Леночка тоже отведала хозяйской стряпни и осталась довольна.
   - Чтобы мебель появилась, надо отчетливо её представить и пожелать, чтобы она тут стояла, - сказал заурдаг, закончив с едой.
   - Любая? - уточнила Елена.
   - Практически. Насколько хватает фантазии. Практикуйтесь. У меня - время отдыха.
   Игрыль покинул столовый зал, и стол втянулся обратно в пол.
   - Лёша, - шёпотом сказала Леночка. - Ты же умный, да? Я полностью дезориентирована. Аж голова кружится. Ты ведь придумаешь, как домой попасть?
   - Надеюсь... - не сразу отозвался Гришин. - Пойдем устраиваться. Научишься выращивать кровати из пола, - и невесело хмыкнул.
  
   Наутро Игрыль поднял людей слишком рано. По внутренним ощущениям Алексей проспал не более четырех часов. Он зевал, таращил глаза и злился на хозяина. Леночка тоже поминутно позёвывала, прикрывая рот. Так что бодрящий напиток сиреневого цвета, предложенный заурдагом, пришелся очень кстати.
   - Я обдумал вашу гипотезу, - сказал Игрыль. - Она подтверждается некоторыми фактами. Примем её за рабочую.
   - И что дальше? - Алексей не понял вступления.
   - Если вам интересно мое мнение, а иного я не представляю, то ваша задача, Алексей, полностью освоить ваш дар. Иначе будете самопроизвольно попадать куда попало и в неконтролируемые моменты времени. Вам это надо? Вам этого не надо. Так что изучайте информацию, тренируйтесь. Пройдите краткие курсы начинающих открывателей.
   - Есть такие? - Гришин скептически приподнял бровь.
   - Должны быть. Ищите. Инфор в вашем распоряжении.
   Игрыль показал на светящийся экран, подвешенный к колонне.
   - Сейчас у меня выполнение общественных обязанностей, работа по специальности и простое зарабатывание средств. К вечеру я вернусь, и вы мне расскажете, чего достигли.
   - Надеюсь, день тут длиннее ночи, - буркнул Алексей.
   - И значительно. Мы находимся в приполярной области. Впрочем, если вас это интересует, можете сами просветиться.
   - Уж обязательно, - Гришин не сумел скрыть сарказм.
   Но уходящий заурдаг не обратил внимания на слова человека, забрался в машину и улетел по делам.
   Экран инфора призывно светился, а Алексею действительно хотелось получить ответы на все вопросы. Он вырастил четыре стены вокруг, два кресла перед экраном, с удобством расположился в одном из них, а второе предложил Лене. Она согласилась: девушке тоже хотелось что-нибудь такое разузнать. Немного потренировавшись, Алексей освоился с управлением и принялся изучать громаднейший массив информации о порталах, понемногу отщипывая то с одного конца, то с другого. Елена нашла область, интересную для нее, разделила экран пополам, и теперь справа извивалась Цепочка, а слева дефилировали разумные женского пола в различных одеяниях.
   Гришин постоянно отвлекался на наиболее ярких представительниц миров Цепочки. Пришлось даже попросить Лену прекратить разглядывать модниц, а заняться чем-нибудь более полезным. Леночка оскорбилась и ушла в свою комнату.
   Инфор не отказал в показе структуры Цепочки во все времена. Алексей даже нашел в ней Землю. Но потом Цепочка разорвалась, Земля исчезла, и в таком состоянии всё сохранялось достаточно долго. Практически до сегодняшнего дня. Совсем недавно неизвестные силы начали корёжить и крушить стабильную структуру. Появлялись новые миры, старые менялись местами, цепочка разрывалась, соединялась самыми невообразимыми сочетаниями, рвалась вновь. И всё это очень быстро и непредсказуемо.
   - Бардак... - охарактеризовал происходящее Алексей. - Как есть бардак.
   Тут же на экране возник бордель госпожи Самойловой, куда Гришин иногда захаживал в бытность курсантом, сзади раздалось возмущенное Леночкино фырканье, Алексей жарко покраснел и выключил инфор.
   - Идите обедать! - сказала Леночка, едва сдерживая ярость. - Как я наряды смотрю, так вас отвлекаю. А как на фривольные картинки глазеть - так вы первый!
   - Извините... - Подпоручик не знал, куда деться. - Это всё инфор. Он их сам показал.
   - Не захотели б - не показал бы! Не хочу больше слушать об этом! Ешьте!
   Гришин сконфузился и принялся хлебать какой-то суп из тарелки, которую Елена поставила перед ним. Внимания на вкус он не обращал. Думал. С чего это ему стало так неудобно перед девушкой? Ничего этакого в картинках не было. Тысячи неженатых мужчин ходят к гулящим женщинам, и это совершенно не возбраняется, лишь бы дурную болезнь не получить. По всему выходило, что мнение Леночки очень важно для Алексея, и ему совершенно не хочется её расстраивать.
   Пришлось извиняться по-настоящему. Гришин вырастил на краю стола рядом с Еленой вазу с огромным букетом неизвестных науке цветов и произнес много слов о собственной несдержанности и желании всегда держать себя в руках в присутствии молодой красавицы. Лена поджала губки, помолчала, а потом улыбнулась.
   - Ладно, Лёша, забудем. Красивый букет, спасибо.
   Девушка подхватила вазу, но снять её со стола не получилось - они составляли со столешницей единое целое. Пришлось перемещать стол по полу в комнату Леночки, постепенно его уменьшая и превращая в ломберный столик.
   Пообедавший Гришин утёр лоб и вернулся к функционированию порталов. Сколько он сидит перед экраном - Алексей уже не помнил и внимания не обращал. Но в себя его привел незнакомый голос:
   - Здравствуйте. Сидите.
   Голос из-за спины казался добрым-предобрым. Алексей не стал рисковать и поворачиваться. Он ждал, что ещё ему скажут. Наверняка не удастся усыпить бдительность задавшего вопрос и каким-то образом сбежать. К тому же, у Гришина появилось подозрение, что, кроме обладателя сладкого голоса, в его комнату вторгся еще с десяток людей. И все они держат его на мушке.
   - Правильное умозаключение. Повернитесь.
   Алексей повернулся. Не торопясь, не делая резких движений, держа руки на виду. Он прекрасно знал, что обычно требуют при задержании, и предпочел самостоятельно следовать общепринятому порядку. Командира Гришин распознал сразу. В отличие от закованных в броню воинов, носящих шлемы с непрозрачными забралами и держащих в руках агрессивные подобия ручных пулеметов, этот разумный выглядел излишне цивильно. Фиолетовая хламида свободных очертаний скрывала фигуру, оставляя открытой только длинную шею и кисти рук с длинными пальцами. На шее, словно приделанная неумелым таксидермистом, находилась голова без признаков растительности. Черные глаза, напоминающие солнцезащитные очки, занимали пол-лица. Кожные покровы отливали зеленью и неприятно контрастировали с цветом одежды.
   - Значит, вот как выглядит потрясатель миров. Не очень впечатляюще.
   Алексей не ответил. По идее, начальник конвоя должен был предъявить ему обвинительное заключение. Или хотя бы сообщить причину ареста. Иначе, в любом суде адвокат мигом обнаружил бы нарушение, что привело бы к оправданию преступника.
   - Кто сказал, что вас в чем-то обвиняют? - ответил разумный на незаданный вопрос. - Напротив. Мы предоставляем вам охрану, чтобы избежать вероятного покушения на вашу жизнь.
   - И кто же на нее покушается? - не сдержался Алексей.
   - Кто угодно. Экстремисты, террористы, фанатики, революционеры. Все, кто хочет уничтожить Цепочку. Наша же задача - Цепочку сохранить. Более того - сделать её прочнее и надежнее. Да-да. И именно в этом вы станете помогать нам.
   - Стану?
   - Нет выбора. Безусловно, станете.
   И обращаясь к воинам, держащим на прицеле Гришина, зеленокожий скомандовал:
   - Упакуйте.
  
   Место, в котором Алексей находился, напоминало ему тюремную яму в Туркестане. Не сыростью, запахами и темнотой, а полной неопределенностью свой дальнейшей судьбы. Гришину недвусмысленно намекнули, что он тут не один. Что Елена тоже попала сюда по его милости. И что именно от его поведения будут зависеть условия её существования. Алексей скрипел зубами, но ничего поделать с этим не мог. И дело даже не в двух охранниках, неизменно стороживших у его двери. Местонахождение девушки совершенно не поддавалось обнаружению. Она могла находиться и в соседней комнате, а могла - на другой планете. Служба легко использовала порталы для собственных нужд, не считаясь с затратами.
   Поэтому, прежде чем отправляться на поиски Лены, Гришин собирался хорошо усвоить уроки открывания порталов. Этому учили. Приходил высокий волосатый мужик звероватого облика, почти полностью обросший шерстью, открывал инфор и заставлял учить правила создания порталов на примерах. К концу дня у Алексея пухла голова от невозможности запомнить избыточную информацию, слезились покрасневшие глаза, а из носа текло. Утром неприятные симптомы проходили, но к вечеру всё вновь повторялось.
   Самым сложным оказалось включить воображение. Гришин всегда стоял на позициях реализма, не верил в приметы, а что-нибудь сомнительное проверял опытным путем. А теперь его заставляли детально воображать невообразимое. Одно дело представить желтый куб на белом фоне, и совсем другое - белый куб на таком же фоне. Но представить четырехмерную конструкцию Алексей не мог в принципе. Волосатый мужик детально объяснял на пальцах, как выглядит тессеракт, злился на Гришина, обзывал его непонятными словами, но Алексей упорно не понимал.
   - Давайте, я что-нибудь другое представлю? То, что я видел? А?
   - Нет! - рявкал мужик. - То, что видел, представить может каждый. Задача же открывателя представлять то, что он никогда не видел, используя описания или рассказы с чужих слов. Именно это важно! Ясно?!
   Гришину не было ясно, но спорить было явно бесполезно. Он вообще старался меньше думать, понимая, что все его мысли будут услышаны охранниками и переданы начальству. Только Леночку Алексей не мог запретить себе вспоминать. Подумать только! Ведь это он сам виноват во всём, что с ней случилось. А теперь её держат взаперти, не позволяя им видеться. Наверняка девушка проклинает подпоручика, заманившего её в ловушку и оставившего одну без всякой надежды на освобождение и возвращение домой.
   Да, домой хотелось. Но заставляли воображать невообразимое, и будущее казалось предопределено. Рано ли поздно ли он научится, начнет пробивать порталы в нужные миры и постепенно забудет и о доме, и о Леночке. И вся его жизнь станет никчемной и пустой. Что-то не так было в его рассуждениях. Раньше Гришин ни о чем таком не думал. Ловил контрабандистов, служил на границе, был на хорошем счету у начальства. Радовался жизни во всех её проявлениях. А теперь? Сплошной упадок сил, нежелание что-либо менять и соглашательство. И старость здесь не причём. Может, наступил момент переоценки своей жизни? То, что называют "кризисом среднего возраста"? Что-то рановато. Возможно, это влияние самой жизни, которая с некоторого момента полетела кувырком, а он не смог за ней угнаться? Предоставили ему огромные возможности, а он не умеет ими воспользоваться? И, как маленький мальчик ходит вокруг ёлки, не в силах залезть на верхушку и забрать самую большую и вкусную конфету, так и Алексей не в силах вообразить собственную мощь. Потерял уверенность. Он просто не верит в себя. Как будто, ничего не может сделать. Но ведь это не так. Достаточно вспомнить победу над коллектором, нахождение портала для ахуров, ставших его должниками, да и собственные прыжки ради спасения Леночки. Он же действовал. Эффективно действовал! Почему сейчас сидит, как нерадивый гимназист, и талдычит непрерывные формулы?
   Гришин словно очнулся и посмотрел на себя со стороны.
   Пришлось скрипеть мозгами. Учитель почувствовал рвение ученика, оценил первые успехи и даже начал понемногу хвалить. Ухватив, в чем суть, Гришин приналег на теорию, и где-то замаячила перспектива окончания учёбы. Как бы ни так. В дополнение к основному курсу Алексею начали читать два дополнительных. Пришел незнакомый ахур с поврежденным крылом и принялся рассказывать о системе политического взаимодействия между мирами Цепочки. О торговых делах. О культурных различиях и их преодолении.
   - Это вы меня чему учите? - недоумевал Алексей.
   - Введение в специальность, - загадочно ответил ахур.
   Своих имен учителя не называли. Гришин сначала удивлялся, а потом плюнул. Дескать, у всех свои странности. Может, у них безопасность такая.
   С политикой и культурой Алексей, к своему удивлению, разобрался скорее, чем с порталами. Начальство оценило успехи студента. И устроило ему встречу с Леной. Пока Гришина провожали по длинным переходам и коридорам, он и предположить не мог, куда его ведут. Даже увидев Леночку, напряженно сидящую на краешке стула, не поверил глазам. Закрыл их, поморгал, снова открыл и бросился к девушке, широко раскинув руки. Леночка только и успела, что встать и раскрыть встречные объятия.
   - Не отпущу, - глухо говорил Алексей, уткнувшись девушке в шею колючим подбородком и кружа её по комнате. - Никуда не отпущу. Пусть что хотят, то и делают.
   Леночка не отвечала. Молча плакала, и слезинки падали Гришину за шиворот.
   - Достаточно, - раздался знакомый голос зеленокожего. - Поставьте девушку на место.
   Алексей еще немного подержал Лену в объятиях, а потом осторожно поставил на ноги и слегка отодвинулся.
   - Вы разумный человек. Принимаете правильные решения. Вас хвалят. Настало время объяснить вам вашу задачу. Уведите Елену Фёдоровну.
   Гришин непроизвольно дернулся в сторону Леночки, но она уже шла на выход, прижимая платочек к опухшим глазам, шмыгая носом и изрядно сутулясь. Алексей сел на стул, который прежде занимала Лена, положил ногу на ногу и приготовился слушать с самой кислой миной на лице, которую смог изобразить.
   - Нам нужно обнаружить и задержать одного кимта по имени Шапур. Где он находится в точности неизвестно, потому что перемещения его из мира в мир хаотичны и не поддаются логическому анализу. Ваша задача - обнаружение. Вы пойдете по следу, выведете нас в тот мир, где он находится, а дальше мы сами. Задержание - достаточно сложная техническая задача и не может быть возложена на вас. В случае успешности операции, вам будет позволено воссоединиться с госпожой Гусевой и отбыть в тот мир, который вы выберете для постоянного проживания. Всего одна операция. Я объясню - почему так. Слишком много неприятностей принес нам этот Шапур. И наши потери, в случае продолжения его деятельности, будут неизмеримо больше, чем потери, если вы перестанете с нами работать. Что скрывать: вы действительно представитель низших и вряд ли сможете в полной мере приспособиться к нашей жизни. Одна операция - оптимально. В вашем случае. Идите. Готовьтесь.
   Алексей шёл обратно и напевал про себя: "Крутится-вертится шарф голубой, крутится-вертится над головой...", заглушая основные мысли. Он ни на секунду не поверил начальнику. Что касается операции, то да, конечно, всё так и может быть. Но наверняка без подвоха не обошлось. Но что касается своей дальнейшей судьбы после операции... Служба очень тщательно хранит секреты. И "отбыть в мир" вполне может означать элементарное убийство. Следовательно, надо отбыть на операцию вместе с Леночкой и уже там, на месте, решать, как избавиться от службы.
   Вернувшись, Гришин обнаружил в инфоре виртуальный конвертик, в котором лежали изображения кимта, его описание, характеристики, желания и стремления, привязанности и примерное направление пути следования. Следовало по этим данным разработать предпочтительный маршрут, чтобы в его конечной точке выйти на искомый объект. Кимт напомнил Алексею коллектора, которого он встретил в Туркестане. Подпоручик помнил мощь и силу кимта и совершенно не хотел испытать её на себе ещё раз. В тот раз повезло, а в этот - не факт.
   Пользуясь интуитивными правилами и наработками, Гришин довольно быстро вычислил, куда мог отправиться кимт. Получилось довольно странно: он прыгал из одного мира в другой, потом обратно. В третий - обратно. В четвертый - обратно. Словно что-то искал. Причем, закономерности в поисках не было. Наиболее логичным казалось ждать его в том мире, куда он неизменно возвращался. Название мира скрывалось под зашифрованным кодом, видимо, из соображений безопасности, но Алексея это совсем не волновало. Он понимал, что придется пробивать портал, ориентируясь не на местность, а на самого кимта, что было неизмеримо сложнее. Любое живое существо меняется гораздо быстрее, чем горы, моря, реки и поля. Если, конечно, к ним не приложил руку какой-нибудь разумный. К тому же, кимт явно движется, в отличие от той же горы. А движущийся портал функционировать не может. Значит, надо подбирать то время, когда кимт будет спать или отдыхать. Нетривиальная задача, если помнить о буйном нраве кимтов и их повышенной энергетике.
   Гришину разрешили прогулки. Двор, куда его выводили, напоминал небольшой парк, заросший деревьями и кустами, с цветочными клумбами и песчаными дорожками. Деревья скрывали стены двора, и Алексею казалось, что он на свободе, недалеко от дома, а все порталы не более чем сон. Но через час прогулки приходилось возвращаться, и тогда сразу становилось ясно, что является сном на самом деле.
   Алексей бездумно ходил, трогал деревья, которые под рукой сразу становились чужими, и вспоминал свои детство и юность. Каким же беззаботным он тогда был! Ходил на речку с деревенскими пацанами, ловил мальков на удочку, собирал гербарии и коллекцию бабочек, спал на сеновале. Осенью возвращался в провинциальный Воронеж, шел в гимназию и как-то учился. И так за годом год. После выпуска выбрал военную карьеру, закончил Академию и пошел по специальности: ловить контрабандистов. И тогда жизнь отличалась простотой и понятностью. Поймал, оформил, сдал товар. Лучше ловишь - больше уважения. Ничего не могло мешать плавному течению жизни. Разве что нежданные благодарности начальства, получение очередных званий, продвижение по служебной лестнице. Приятные моменты.
   О сегодняшней жизни Гришин старался вообще не думать. Иначе его пробивало на меланхолию. Он начинал жалеть себя и мечтать о том, что бы он сделал, если б не попал в Цитадель. Спиртного Алексею не давали, и меланхолию нечем было заглушить. Так что приходилось вспоминать исключительно счастливое детство.
   Между тем, с теорией почти закончили, и началась практика. Её вёл всё тот же волосатый мужик, заставляя Алексея создавать порталы в самых неожиданных местах. Гришин должен был научиться в первые же секунды после открытия узнавать миры, в которые попадал. Узнавать местность и аварийно закрывать портал, если с той стороны таилась опасность для любого разумного. Важность закрытия Алексей осознал, когда случайно соединился с Негресс-3. Аммиачная атмосфера хлынула в учебную комнату, и если бы не внешняя команда, заблокировавшая возможность открытия, Гришин наверняка бы погиб от общего отравления. А так он всего лишь сжег легкие, которые ему восстановили на следующий день.
   - Зачем такой мир? - спросил он наставника. - Как тут жить?
   - Во-первых, тебя это волновать не должно. Во-вторых, Негресс-3 характеризуется не только ядовитой атмосферой, но и наличием в океане специфических химических веществ, которые добываются жителями значительной рабочей колонии. В-третьих, ошибки открывателя могут привести не только к его смерти, но и к смерти других разумных. А гуманизм у нас сегодня в чести.
   Алексей осознал. С каждым разом открывать становилось проще. Порталы стали почти невидимы, а голова уже не болела после каждого занятия.
   - Растешь, - похвалил наставник. - Скоро будем тебя выпускать.
   - Экзамен, что ли? - насторожился Алексей.
   - Нет. Сразу дело. Нет времени тебя проверять. Не подведи меня.
   Начали готовить оборудование. Видя лояльность Гришина, начальство разрешило ему посмотреть на Леночку. Девушка сидела печальная, молчала. Потом встала, походила по комнате, задала какой-то вопрос - звук Алексею не включили - и обреченно уткнулась в ладони.
   - Как она? - спросил Гришин. - Как здоровье? Нет ли нервических отклонений?
   - Всё под контролем. Обещаю, что вы получите Елену Фёдоровну в добром здравии и с нормальной психикой. Да, она грустит. Тем большую радость принесет ей встреча с вами после выполнения задания, - начальство смотрело на Алексея черными глазами, в которых ничего не отражалось, и думало о чем-то своем.
   Оставалось только верить.
   Гришин решил воспользоваться ситуацией и выяснить что-нибудь полезное: не каждый день начальство снисходит до низших.
   - У нас принято представляться. А то ни вы, ни наставники мои никак себя не обозначили. Я ни к кому обратиться не могу. Вот как вас звать-величать? - Алексей наклонил голову набок в ожидании ответа.
   - Преждевременно, - ответил зеленокожий. - Выполните задание, тогда и организуем разговор.
   Охранники подняли Алексея и повлекли его обратно в опостылевшую комнату.
  
   Зал, в котором наметили осуществлять открытие портала, заполнился под завязку: основная аппаратура, дублирующая, обслуживающие её техники, два вооруженных подразделения, начальство в лице зеленокожего и еще множество народа, имеющего отношение к службе и отдаленное - к данному событию.
   - Место разблокировано. Градиент поля - в норме. Аппаратура фиксации готова к использованию... - техник лениво озвучивал очевидные параметры.
   В центре зала поставили Гришина, хотя он предпочел бы расположиться у какой-либо стены. Быть на виду для простого человека - невеликое удовольствие. А если ещё от этого человека ждут выдающихся свершений - здесь и сейчас - то кто может поручиться, что всё пойдет гладко? Алексей волновался. Облизывал губы, теребил пальцами гимнастерку, скрипел ремнями, два раза перекрестился.
   Алексей предпочел остаться в собственной форме. В ней он чувствовал себя комфортнее, чем в любой другой одежде. Видимо потому, что она напоминала о доме. Рядом с Гришиным стоял мрачный ахур, медленно помахивая всеми четырьмя крыльями. Поврежденное крыло зажило, и он мог бы даже взлететь, если б захотел.
   - Открытие портала, - буднично сказал Алексей. - Готовность - ноль. Место назначения - планета GHY12. Месторасположение и время - по обстоятельствам. Приготовьтесь.
   Алесей сосредоточился на образе кимта, вспомнил, как он пахнет, как говорит, как движется. И вспомнил Леночку. Её он вспомнил гораздо быстрее и зримее.
   Открыл портал, шагнул, подхватил за талию девушку, успевшую лишь расширить глаза, и тут же ушел в новый портал - к Шапуру.
   Выстрел охранника размазал обстановку по стене.
   Разумеется, никакой аппаратуры фиксации в комнате, где Лену содержали, не было.
   И в какую именно точку планеты GHY12 Гришин открыл портал - осталось неясным.
   У беглецов появилось время, чтобы избавиться от пристального внимания службы.
   Герриад яростно ругался на всех вокруг.
   Остальные молчали.
  
  
   5
   - Алексей? - сказал кимт.
   - Шапур? - сказал человек.
   И хором:
   - Я не называл тебе свое имя.
   Гришин пристроил Лену на низкую каменную скамью, ухватился большими пальцами за ремень и уставился на кимта.
   - Как, ноги не болят? - Алексей начал разговор первым.
   - Не жалуюсь, - ответил Шапур.
   И они опять замолчали, разглядывая друг друга.
   - Стало быть, это тебя разыскивает служба? - сообщил Гришин тривиальную информацию.
   - Меня. Кстати, зачем? Не просветишь?
   - Ты у них навроде террориста. Или революционера. Прямо об этом никто не говорил, но догадаться не сложно. А я тебя должен обнаружить.
   - Как интересно, - Шапур обнажил клыки в усмешке.
   - Очень, - подтвердил Алексей.
   - Обнаружил?
   - Точно, - Гришин улыбнулся. - Да только вряд ли они проход зафиксировали. И вооруженный отряд остался там. Кстати, где это мы вообще?
   - В Цитадели.
   - Вот как... - Алексей задумался. - А почему здесь?
   - Так получилось, - кимт пожал плечами совершенно человеческим жестом. - Со мной, кстати, Мещанинов и Семёнов. Исследуют Цитадель.
   Леночка на скамейке начала подавать признаки жизни, и Гришин отвлекся на неё.
   - Мы где? - слабым голосом спросила Елена.
   - Дома, - Алексей чуть подумал и пояснил: - В Туркестане.
   - С каких это пор, Гришин, твой дом находится в Средней Азии? - Леночка попыталась приподняться, чуть не сверзилась на землю, но всё-таки зацепилась за край скамьи и выпрямилась. - О! Кимт! Тот самый?
   - В каком смысле "тот самый"? - возмутился Шапур.
   - Ну, которого Алексею надо было найти, - пояснила девушка. - Значит, теперь они нас отпустят. Правда?
   Лена встала, сделала два неверных шага и вцепилась в мундир Гришина. Алексей кивнул.
   - Где мы будем жить? - продолжила Елена и огляделась. - Чего-то мне здесь не очень нравится. Запустение. Да и вообще... Отвези меня домой, Алёша.
   Гришин не знал, что сказать девушке. Не знал, что сказать Шапуру. Он вообще не понимал ситуации, в которой находился.
   - Вот что, граждане, - прервал Алексей затянувшееся молчание. - У вас хорошо, а в родной стороне - лучше. Надо бы нам с Леной потихоньку отсюда уезжать. Покидать сей неласковый край. Поговорим с профессором и Мещаниновым и поедем. Ты как, Леночка?
   - А я - против, - возразил Шапур. - Сейчас всё не так, как ты думаешь. Нет никакой Цепочки. Вернее, есть, но уже совсем не та, что раньше. Оттого служба и взбеленилась, что я им всё поломал. Надо это обсудить. Нам с тобой. И кое-что ещё. Личное.
   Гришин выкатил глаза в изумлении и помотал головой:
   - Ты ломал - ты и исправляй. Я тут при чём? У тебя свои дела, у меня - свои.
   - Исправлять не собираюсь. А тебе, Алексей, отсидеться не удастся: служба тебя не оставит. Они такие. Упёртые. И за тобой непременно явятся. Найдут меня. А мне с ними нет желания встречаться. Абсолютно никакого желания.
   Алексей поджал губы и поддержал:
   - У меня тоже такого желания не наблюдается. Так что будем делать?
   - Разговаривать будем, - устало повторился кимт. - Пошли в дом.
  
   В зале, куда пришли Шапур с Алексеем и Леночкой, уже находились Семёнов и Мещанинов. Они поздоровались с вновь появившимися, будто виделись с ними вчера, и вернулись к нескончаемому спору о том, кто в чём не прав, и как на самом деле следует интерпретировать тот или иной факт.
   Шапур сделал приглашающий жест к столу и сам уселся на широкую каменную скамью перед ним. Алексей сел напротив, а Лена - пошла осматриваться, поинтересовавшись у учёных, как здесь решаются всякие бытовые проблемы. Например, по готовке пищи. Профессор с радостью отвлекся от зашедшего в тупик спора и объяснил симпатичной девушке, где тут у них кухня, где они берут воду и как вообще ведут домашнее хозяйство. Потом подумал и уточнил имя прелестного создания и выяснил, как оно попало в Цитадель.
   - Я - с Алексеем, - сказала Лена, чтобы никому и в голову не пришло, что она могла тут оказаться случайно.
   Профессор обернулся, внимательно посмотрел на Гришина, сказал себе под нос: "Как я и предполагал" и продолжил общение с девушкой. Давно ли она знакома с Алексеем? И как он ей? Как Петербург? Наводнений не было? Леночка отвечала, стараясь не упоминать исторических событий: она помнила, как странно реагировал Гришин, когда она ему рассказывала новости. А тут известные учёные: географ и археолог. Мало ли что у таких людей в голове?
   Шапур с Алексеем молча изучали друг друга, бросая оценивающие взгляды. Вспоминали о первой встрече. И воспоминания не были радужными.
   - Ладно, - сказал Шапур. - Я сам виноват.
   - Да и я тоже не очень прав, - Алексей расслабился и немного приободрился. - Это всё ахуры.
   - Ну, да, они. Азар. Я их куда-то отправил. Не помню - куда точно, - кимт ухмыльнулся.
   - Значит, мир? - обрадовался Гришин.
   - Он самый. Можно переходить непосредственно к делам.
   Алексей попытался откинуться на спинку, которой у скамьи не было, еле удержался и выпрямился.
   - И какие же у нас будут дела?
   - Самые жизненные, - посерьезнел Шапур. - Возникшие от твоего появления здесь. Проблемы со службой.
   - Надеюсь, это наступит не сейчас. Нам с Леной нужно немного отдохнуть. Кстати, не факт, что они знают, куда я открыл портал.
   - Рано или поздно тебя всё равно найдут. И это не зависит от твоего желания.
   - Разве? - деланно удивился Алексей.
   - Ты излучаешь. Определенный сигнал. Маячок.
   Гришин подумал и спросил:
   - Советуешь избавиться от одежды?
   - Не поможет. Он наверняка не в одежде. Где-нибудь внутри тебя. Сложно ли засунуть в кость микроскопическое устройство. Ты и излучатель, и антенна. Есть подозрение, что если тебя сжечь, то с маячком в тебе ничего не случится. Разве что отправить тебя на звезду.
   - Не надо, - не очень убедительно возразил Гришин. - Может, как-нибудь экранировать сигнал?
   Шапур огляделся словно в поисках чего-либо, способного уменьшить излучение от Алексея, и разочарованно покачал головой.
   - Не думаю. С другой стороны, им надо не просто попасть сюда, в этот мир. Им надо именно в то место, где ты сейчас находишься. Служба начнет открывать портал за порталом, проверять удаление сигнала и постепенно доберутся до тебя.
   - Подожди, Шапур. Почему до меня? Им нужен ты. Они тебя ищут.
   - Искали.
   - Неважно, - Алексей встряхнулся. - Если я буду находиться от тебя вдали, то никаким образом не смогу навести их на твой след.
   - Сможешь. Они поймают тебя, выполнят полный съем памяти - ментоскопирование - и узнают, где ты со мной встречался.
   - А ты уедешь тоже. И куда - будешь знать только ты! Здорово я придумал?!
   - Не здорово, - Шапур пощелкал пальцем по косице, издавая протяжный звон. - Если ты излучаешь, то и все вокруг тебя через некоторое время будут излучать аналогично. Пусть слабее. Но вполне распознаваемо. А нам лучше держаться вместе. Поодиночке служба нас раздавит гораздо успешнее.
   - Всё у тебя не слава богу, Шапур, - недовольно протянул Гришин. - Что, так и сидеть, сложа ручки? Ждать, когда явится служба? Созерцать?
   - Готовиться надо. Их встретить.
   - Оружием, что ли, запасаться? Баррикады устраивать? О чём, ты, Шапур?
   - Ум сильнее оружия.
   Сказав эту сакраментальную фразу, кимт замолчал и отошёл. Гришин вздохнул. Все эти разговоры "ни о чём" вконец его утомили. Никакой конкретики, сплошные философствования. Алексей подошел к Леночке - послушать о чём она разговаривает с учёными. Девушка вовсю критиковала реакционные, как она их назвала, взгляды учёных о роли рабочего класса в современной экономической жизни общества. Семёнов нехотя оправдывался, а Мещанинов просто сидел с открытым ртом, не говоря ни слова. Заметив Алексея, археолог заметно обрадовался и негромко поинтересовался о жизни Гришина и о его успехах. Алексей охотно ответил, в двух словах рассказав о том, как они сюда попали. Иван Иванович не остался в долгу. Сообщил, как они с Шапуром и Семёновым сюда попали и чем тут занимаются.
   В обличительном монологе Лены как раз наступила пауза, которую профессор не спешил заполнять.
   - Леночка, - позвал Гришин, - можно вас на минутку? Прошу извинить за вторжение в разговор.
   Алексей отвел девушку в сторонку и принялся объяснять, что можно говорить людям в этом мире, а что - нельзя.
   - Понимаете, это немного другой мир, чем вы привыкли. У нас нет и не было ни народовольцев, ни эсеров, ни ваших терактов. Тут спокойная жизнь. Конечно, со своими сложностями, но совершенно не такими, как на вашей Земле.
   Лена нахмурилась и мрачно посмотрела на Алексея.
   - Я давно догадывалась о том, что с вами что-то не то. Никак не могла понять - что именно. Мне и в голову не приходило, что существует множество различных миров, в которые можно попадать только весьма странным способом. Что есть миры похожие, а есть абсолютно отличные. И что вы, Алексей, именно из такого мира.
   - Вот как раз наши миры похожи, - запротестовал Алексей.
   - Я не об этом, - отмахнулась Леночка. - Понимаете, тогда вы были один в нашем мире. А сейчас наоборот - одна я. И подозреваю, что обратно вернуться не получится. Так?
   - Да, - признал Гришин.
   - Я понимаю ваше беспокойство. Но поймите и меня. Мне надо осваиваться здесь и сейчас. А делать это возможно, только если общаться с людьми. И чем больше, тем лучше. Вызывать их на откровение. Может быть, провоцировать. Тогда человек раскрывается и говорит то, что думает. Без всяких оглядок на приличия или общественное мнение.
   - Но...
   - Именно так! - жестко припечатала Лена, ударив каблучком по каменному полу. - Я - взрослый самостоятельный человек. Независимый. Не связанный чрезмерным ханжеством. Свободный. И я хочу, чтобы вы это поняли, Алексей.
   Губы у девушки задрожали, но она справилась с собой и независимо посмотрела на Гришина. Даже слегка свысока.
   - Ещё и это, - ответил Гришин, осмыслив сказанное Леной. - Мало мне одной проблемы. Что ж это за день такой?! Разговоры бесконечные. И все чего-то от меня хотят! Даже требуют! Только я не понимаю - что именно! Вениамин Петрович, не просветите?
   Профессор живо подскочил, буркнул, что он сейчас ответит, только ненадолго отлучится, и чтобы Алексей не уходил.
   Гришин махнул рукой, распрощался с Мещаниновым, который, видимо, решил не продолжать обсуждение, а пойти исследовать помещения Цитадели, и развалился на скамье в ожидании Семёнова. Лена скромно отошла в сторонку.
   Вскоре Семёнов вернулся. Вид у него был донельзя таинственный.
   - Алексей, - профессор поманил Гришина и настороженно огляделся. - Вы ведь военный человек, привычный к оружию. Наверно, и стреляете отменно.
   Алексей ждал продолжения, но Семёнов мялся, не решаясь сказать то, ради чего начал разговор. Наконец вздохнул, понял, что продолжать придется и добавил шёпотом:
   - В общем, у меня есть пистолет. Маузер. В кобуре. Я вам его отдам. Во избежание. Только Шапуру не говорите.
   Гришин тонко усмехнулся.
   - Не скажу, Вениамин Петрович. Сам узнает, если захочет. Он ведь мысли читает. Как, вы думаете, Шапур с нами разговаривает? На нашем языке? Влез в голову, соотнес звуковые значения с образами и вуаля. Вы не замечали, что его речь меняется, когда он говорит с другим человеком? Подстраивается под его говор.
   - Не замечал, - недоуменно сказал профессор.
   - Ну, и ладно. Оружие я возьму. Будет чем отстреливаться от бандитов.
   Гришин грустно улыбнулся, принял деревянную кобуру с маузером, которую Семёнов со значительным видом достал из-под сюртука, и повесил её себе на ремень.
   - Где тут у вас бандиты? - только и спросил Алексей.
   - Мало ли, - уклончиво ответил профессор. - Местным у меня доверия нет, ещё с прошлого раза. Когда они вас в тюрьму запрятали. Нападут - мало не покажется. А я по людям стрелять не привычен. Да и девушка ваша... Леночка. Кого хочешь из себя выведет. Выйдет в город по незнанию, скажет не то, что надо - местные и набросятся.
   - Как же выйдет? - удивился Гришин. - Вроде, Мещанинов говорил, что все выходы в город замурованы?
   - Не знаю, как. Вам стены не помеха, - Семёнов с некоторой опаской посмотрел на Алексея. - Да и Шапур наружу через день лазает, наверняка хотя бы один ход пробил. Кстати, к Шапуру у меня вообще доверия нет. Не человек же. Что там у него на уме?.. Одно слово: только вам, Алексей, и могу доверять.
   - Что же Иван Иванович? - Гришин улыбнулся. - Тоже попал в разряд подозрительных?
   Семёнов ещё раз пугливо огляделся и зашептал:
   - Он - вообще тёмная личность. Одно его знакомство с Шапуром чего стоит.
   - По-моему, это уже перебор. Нас и так мало. А вы, профессор, всех подозреваете. Нельзя же так. Раньше я за вами склонности к параноидальным высказываниям не замечал. Смотрите на жизнь веселее и проще. У нас с Шапуром некое мирное соглашение. Нам обоим против одного врага приходится идти. Так что, пока служба не явится - крепкий союз и помощь в делах. Да и потом, думаю, всё нормально будет. Нам делить нечего.
   - Как вы еще молоды! - с жаром заключил профессор. - Можете верить во всякие прекраснодушные явления. Поинтересуйтесь на досуге, чем тут Шапур без вас занимался? Мы-то насмотрелись уже. Но и то - всякий раз передергивает, когда он в свои порталы проходит. Зачем? Почему?
   - Спрошу, - согласился Гришин.
   Они с профессором коротко поклонились друг другу и разошлись: Алексей к Леночке, а Семёнов - по своим научным делам.
  
   Алексей взялся помогать учёным в исследовании Цитадели, а Лена занялась обустройством быта, который отсутствовал напрочь. Мещанинов с Семёновым мылись редко, еду готовили из рук вон плохо и вовсе не убирались. Леночка навела порядок в два счёта. Заставила Шапура подключить горячее водоснабжение, чем несказанно удивила остальных, не ожидающих от подобного места такой роскоши, организовала кухню, на которой принялась готовить и кормить всех присутствующих, и заставила убираться. Всех, без исключения, согласно графику. Никто и пикнуть не посмел. Гришин только головой качал, наблюдая, как Мещанинов, Семёнов и даже Шапур ходят по струнке перед молодой девушкой.
   Сам Алексей нисколько Леночки не страшился. Конечно, он выполнял всё, что она просила твёрдым голоском, но при этом каждый раз чмокал её в щёчку и ухмылялся. Девушка конфузилась, сердилась и норовила стукнуть подпоручика кулачком в грудь. После чего прижималась щекой к его подбородку и застывала на несколько секунд в объятиях Алексея.
   Профессор и Мещанинов проводили инвентаризацию помещений Цитадели. Занятие нужное, но донельзя скучное. Так что через два дня такой работы, Алексей отпросился и примкнул к Шапуру. Тот возражать не стал. Посмотрел искоса, включил портал и мотнул головой, дескать, пойдем.
   Мир с той стороны не выглядел слишком экстравагантным. Даже местные жители оказались похожи на людей - примерно того же роста, что и Алексей, и со всем остальным, что присуще человеку. Разве что их прически выглядели вызывающе: всех цветов радуги и разнообразных форм. Они смотрели на кимта, задрав головы, а на Алексея - широко раскрыв круглые от природы глаза.
   Шапура встречала делегация из десяти разумных. Что они тараторили - Гришин не понимал, да и не старался. Он вертел головой, стараясь набраться впечатлений от незнакомого мира, а дела Шапура игнорировал. Единственно Алексей понял, что кимт здесь не в первый раз, и что общение вполне продуктивное.
   Закончив обсуждение, Шапур удовлетворенно хмыкнул, позвал Гришина, вновь открыл портал, и они вернулись в Цитадель.
   За час, который они с Шапуром провели в том мире, Алексей так толком ничего и не разглядел. Какие-то высокие строения вдалеке, огромные нависающие арки, мелькание наземных и летающих машин. Непривычные звуки, гул и тонкий писк. Раздражающие и приятные запахи. Не было возможности всё внимательно разглядеть, понять и осмыслить.
   - И что мы там делали? - спросил Алексей.
   - Договаривались, - Шапур пожал плечами.
   - О чем же?
   - О разном, - Шапур говорил таким тоном, будто Гришин должен был и так всё понять и не задавать глупых вопросов.
   - Я же не владею этой вашей телепатией! Чего там эти разноцветноволосые тебе трындели?!
   - А-а. Ну, да. Точно. Окончательное урегулирование вопросов по вхождению Эргели в Подсолнух.
   - Это планета так называется - Эргели?
   Кимт кивнул. Он явно собирался идти, а человек своими глупыми вопросами задерживал.
   - А что за подсолнух? - не унимался Гришин.
   Шапур понял, что лучше рассказать сейчас, чем потом целый день отвлекаться на бесконечные Алексеевы вопросы "а вот, кстати".
   - Я формирую новое сообщество, которое так назвал. По вашему растению, кстати. Лепестки - миры. А я - в центре, их соединяю.
   - Интересное дело, - оценил Алексей. - И долго намереваешься этим заниматься?
   На ветку абрикосового дерева села залетная птичка и зачирикала простую песенку, не замечая, что кроме нее и двух разумных в саду больше никого нет, и её песня пропадает зря. Выступив перед двумя слушателями, птичка вспорхнула и улетела дальше, по своим делам. Шапур вздохнул.
   - Мне много не надо. Еще несколько миров, независимых от Цепочки, и Подсолнух станет вполне самодостаточным. Я даже знаю - какие именно миры добавлю. А Цепочка пусть живет, как хочет. Их дела. Не волнуют. Слишком много миров нам не нужно. Неизбежны проблемы в управлении ими.
   - Будешь главным боссом? - хмыкнул Алексей. - На манер главаря гангстеров из Северо-Американских Штатов? А тебе не кажется, что миры сами справятся с собственным управлением? Откуда такое желание взять их под контроль?
   - Так было. Служба - управляла. Теперь вместо нее - я.
   - Не аргумент, - Алексей прошелся перед Шапуром. - Подозреваю, что мнения правительств этих миров ты спросить не удосужился. Попробуй, ради эксперимента, спроси. Но не прямо, как ты любишь, а немного окольными путями.
   - Я тебе не дипломат! - рассердился Шапур.
   - А хорошо бы им стать, раз намерился заниматься политикой, - Гришин откровенно потешался. - По моему мнению - мнению дилетанта, разумеется - порталы не более чем транспортная система. И не надо её мешать в одну кучу с политическим взаимодействием миров. Если уж так хочется, возьми на себя некоторые посреднические функции между мирами. Своеобразная буферная зона.
   - Где ты таких слов-то нахватался... - Шапур яростно затряс головой, дребезжа всеми косицами сразу. - Впрочем, некоторый резон есть. В твоих словах. Давай быстро слетаем ещё в один мир. Спросим у местных. И вернемся.
   - Ну, и в какой мир?
   Шапур назвал все миры, входящие в Подсолнух, и Алексей аккуратно их записал в столбик на листе бумаги, взятом у Семёнова. Напротив каждого - их краткую характеристику со слов кимта. Получилось, что большая часть миров - низкого уровня, и только четверо из них вполне цивилизованны по меркам Цепочки.
   - К ним и надо. К цивилизованным, - сказал Шапур. - Сейчас выберу.
   - Не согласен, - Алексей придвинул список к себе. - Эти уже давно привыкли всем подчиняться, по-другому не умеют. Что Цепочка, что - ты, им всё едино, лишь бы выгода была. Нужно в простой мир. Там люди что думают, то и говорят.
   - Как же! Они всего боятся! Меня! Тебя! Всего необычного! Они от страха наплетут нам того, что мы захотим слышать. А мы хотим знать настоящий ответ. Не так ли? - Шапур наклонился над Гришиным и тот внезапно осознал, насколько кимт большой и мощный.
   - Значит, надо спросить высокоразумного жителя, проживающего на достаточно отсталой планете. Для этого никуда и перемещаться не надо. Вон, Семёнов, например. Чем не местный житель?
   Шапур не стал возражать. Он согласился. Но выдвинул контрпредложение: посетить и цивилизованный мир. Провести опрос и там.
   - Ладно, - махнул рукой Алексей. - Двинули.
  
   Портал открылся посреди дорожки, покрытой упругим материалом. Казалось, что он отталкивает пыль, настолько чистым он выглядел. Гришин не поленился - присел и заинтересованно провел пальцем по дорожке. Убедился в чистоте. Поднялся с корточек и автоматически отряхнул ладони. Глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Чистейший воздух, насыщенный приятными и нежными ароматами, бодрил и насыщал энергией. Хотелось немедленно куда-нибудь бежать и что-нибудь делать на благо простых разумных.
   - Это мы где? - спросил Гришин, чуть успокоившись и удержав себя от опрометчивых поступков.
   Шапур разглядывал новый мир более спокойно. Даже с некоторым недоумением.
   - Транском. Вполне цивилизованное место. Вон больница, где меня лечили. По твоей милости, - Шапур кивнул на высокое стеклянное здание.
   - Ну, извини. Само получилось, - Алексей развел руками. - Давай, ищи местного философа, который нам ответит на насущные вопросы.
   - Никого я искать не буду, - пробурчал Шапур. - Нужно первого встречного спрашивать.
   Алексей огляделся. Поблизости разумных не замечалось. Ближайшая местность, несмотря на ухоженность деревьев, газонов и тротуаров, была безлюдной. Гришину сделалось неуютно: нечто угрожающее таилось в полном отсутствии прохожих.
   - У них тут никакого карантина не вводили? А? Шапур?
   - Пошли, - кратко ответил кимт, направляясь к зданию больницы.
   Без всяких помех они дошли до стеклянных дверей и вошли внутрь. В приемном покое, где полагалось быть массе народа, стремящегося излечиться, никакого ажиотажа не наблюдалось.
   - Где врачи? - спросил Алексей напряженным голосом.
   - Вот именно, где? - поддержал Шапур. Почти тут же он заметил мелькнувшую фигуру в конце коридора и заорал: - Эй, парень! Постой!
   Разумный не остановился, но тягаться в скорости с Шапуром не смог: кимт довольно быстро его догнал и схватил за плечо.
   - Что тут у вас? Где все? Отвечай!
   Парень, тощий и нескладный, часто моргал пушистыми ресницами и придушенно сипел, схваченный Шапуром за шею. Кимт чуть отпустил бедолагу и подтолкнул его к банкетке у стены.
   - Прошла информация... Эпидемия... Карантин... Я не успел...
   - Какая еще эпидемия? - изумился Шапур. - У вас же здесь больница!
   - Пришельцы... Нашествие... - бубнил парень. Потом закатил глаза и рухнул в обморок.
   - Смотри-ка, чего у них тут висит, - Гришин привлек внимание Шапура. - Текст я не понимаю, а на картинке явно ты.
   Кимт посмотрел на собственное объемное изображение, развешенное по стенам, поковырял пальцем одно из них и сообщил Алексею, что по мнению составителей данного рекламного объявления, он является переносчиком смертельной болезни. Которая лечению не поддается, преодолевает все средства защиты и распространяется с огромной скоростью.
   - Это что, они всю планету эвакуировали? - с нездоровым интересом уточнил Алексей.
   - Вряд ли, - Шапур нахмурился. - И, в таком случае, меня волнует, почему выбрали именно это место. Предвидели, что я появлюсь здесь? Уходим, срочно!
   - Нет, Шапур, погоди, - Гришин остановил кимта. - Давай, всё же, поговорим с аборигеном. Смотри, очнулся. Была бы засада, мы б тут уже давно не стояли.
   Парень действительно очнулся. Он дрожал, бормотал несуразное и явно готовился к скорой смерти. И совершенно не ожидал вопроса, который задал ему Шапур.
   - Скажи нам, страждущий. Какова цель бытия?
   Парень открыл рот и уставился на кимта. Шапур, ободренный вниманием, продолжил:
   - Думай. А пока сообщи нам. Как ты относишься к тому, чтобы тобой управляли?
   - Кто? - дрожащим голосом переспросил парень.
   - Вот и я спрашиваю - кто? Ваше правительство? Или я?
   Абориген задумался: наморщил лоб, прикрыл глаза и слегка зашевелил ушами. Потом что-то надумал, затравленно осмотрелся, не обнаружил путей к отступлению и вынужденно ответил:
   - Все правительства продажны. А вы не станете нас убивать?
   Шапур помотал головой, и парень, несколько ободренный, продолжил:
   - Тогда новое может быть действенной заменой старому. С другой стороны, новое может оказаться ничем не лучше старого. Зачем тогда менять?
   - Новое - это прогресс. Старое - застой. И в конечном итоге - деградация.
   Парень всё больше приходил в себя и держался свободнее.
   - Тогда оно сменится естественным путем.
   - Революция? Бунт? Гражданская война? Миллионные жертвы?
   - Демократические выборы и свободное волеизъявление народа, - не отступал абориген.
   - И вы в это верите?! - Шапур удивился настолько, что перестал сжимать парню горло. - В эту вашу свободу? Всё продано и куплено по три раза. Власть - продажна по определению. Моя, хотя бы, не прикрывается сладенькой маской.
   - Достаточно, - вмешался Алексей. - Мы ни до чего не договоримся. Мнений много, и абсолютно верного не существует. И, кстати, что он вообще говорил, я ничего не понял? Впрочем, не важно. По твоим ответам можно предположить. Спроси лучше, почему они все разбежались и не стали бороться с объявленной эпидемией? Кто им приказал?
   Шапур вздохнул и перевел вопрос Гришина.
   - Он не знает, - Шапур передал слова аборигена Алексею. - Что и следовало ожидать.
   - Тогда какой смысл?..
   - Вывести меня из равновесия. Отсечь Транском от Подсолнуха. Как я могу договориться, если договариваться не с кем?
   - Отпусти страдальца, - Алексей кивнул на аборигена, настороженно переводившего взгляд с кимта на человека и обратно. - Только популярно объясни, что никакой эпидемии нет и не будет, а мы больше здесь не появимся. Даже если они попросят.
   - Нет, если попросят, я приду, - заупрямился Шапур.
   - Ладно, говори, как хочешь, и пойдем.
   Алексей отвернулся от кимта и принялся разглядывать помещение больницы, представляя, как здесь должно быть многолюдно в обычное время. Гришин автоматически отмечал надписи на неизвестных языках, выключенные сигнальные лампочки, светлые и просторные помещения за стеклянными дверями. Алексей вспомнил Обуховскую больницу в Петербурге и решил, что некоторая цивилизованность Земле не помешает. Хотя бы в плане развития медицины.
   - Поговорили, - Шапур отвлек Алексея от грустных мыслей. - Обещал посодействовать снятию карантина. А по нашему вопросу у меня сомнения - кто прав.
   Кимт недовольно мотнул головой, дребезжа кольцами на косицах, и открыл портал прямо из фойе больницы.
   Вернувшись в Цитадель, Шапур с Алексеем пошли к Семёнову. Тот тщательно заполнял таблицу с характеристиками помещений Цитадели, сверяясь с планом, который сам же и начертил. Оторвавшись от писанины, профессор выжидающе посмотрел на гостей.
   - Чем обязан вашему визиту?
   - Мы тут спросить хотели, - начал Алексей, - как лучше жить?
   Семёнов аж поперхнулся. Помотал головой, недоумевая, как такие вопросы могут прийти в голову, но ответил:
   - Лучше жить по совести. Заповеди для кого писаны? Для людей. Это и есть правила жизни. И не устарели они ничуть.
   - Это всё понятно, - перебил Гришин. - Я немного о другом. Шапур утверждает, что центральная власть предпочтительнее, а я считаю - что самоопределение.
   - Это вы о Польше и Финляндии? - уточнил профессор.
   - Да нет же, Вениамин Петрович, я о мирах. О Цепочке и Шапуровском Подсолнухе.
   - Я думаю, разница не велика, - улыбнулся профессор. - Если судить в философских категориях. Всё меняется. Всё развивается. Растет и умирает. Вновь рождается. Ничего не остается постоянным. Где Древнеегипетские Царства? Где Ассирия? Тот же Рим? Сгинули во тьме веков. И мы сгинем - придет срок. Невозможно удержать развитие общества. Оно всегда будет меняться. Конечно, отдельно взятый человек может ничего не заметить - его жизнь коротка. Но если смотреть на исторический процесс со стороны, то видно и рассвет, и юность, и зрелые годы, и неизбежные старость и закат. Практически у любой цивилизации. Если, конечно, они случайно не погибнут. Практически, калька с человеческой жизни. Если же взять Шапура и других разумных... Они живут значительно дольше нас. Видимо, поэтому и общественные процессы у них идут медленнее. Но закономерностей природы не избежать. Так что совершенно неважно - централизация, самостоятельность. В конечном итоге всё придёт к неизбежному концу.
   Семёнов закончил бодром голосом и внимательно посмотрел на собеседников, ожидая новых вопросов.
   - Какую-то мрачную картину вы нарисовали, профессор, - нахмурился Гришин.
   - Это - жизнь, - пожал плечами Семёнов.
   - Вот так, - сказал кимт. - Мнения разнообразные. Неопределенные. Не систематизированные. Никто об этом не думает. Не исключено, что в перспективе мое мнение возобладает. Если его продвигать. В массы.
   Гришин встал, подошел к оконному проему и выглянул наружу. Окно выходило на пустыню. Яркий песок, перемещаемый ветром. Несколько корявых деревьев, вцепившихся корнями в грунт. Синяя тень от башни. Алексей вспомнил, как он шёл к порталу, и облизнул пересохшие губы.
   - Знаешь, Шапур. У меня есть подозрение, что мы никогда не договоримся. Разные мы. Ты - продукт своей Цепочки. Я - низко-технологического мира Земли. Так что, давай заключим соглашение. Пока не придет служба - мы вместе. А после - у каждого своя жизнь. Не возражаешь?
   Кимт внимательно посмотрел на человека. Возможно, тот и был прав. И зря Шапур возлагал надежды на то, что сможет уговорить Алексея помогать в деле создания Подсолнуха.
   - Никаких претензий, - ответил Шапур. - Тебе виднее.
  
   Отношения между Шапуром и Алексеем перешли в фазу холодной вежливости. Если они встречались, то были донельзя предупредительны друг к другу. Расточали любезности и делали вид, что стремятся помочь. Но шло это не от души, а в силу неких условностей. Они вполне могли бы обойтись и без общения друг с другом. Гришин старался как можно больше времени проводить с Леночкой - девушка чувствовала себя крайне неуютно в каменных помещениях Цитадели. Искала защиты от жизненных напастей у Алексея. Он обнимал девушку, делал вид, что всё ни по чём, и Лена успокаивалась, возвращаясь к хозяйственным делам.
   Помимо прочего, Алексей занялся подготовкой к визиту службы. Договорился с Семёновым и разломал один из заложенных выходов из Цитадели во внутренний город. Никто из местных не заинтересовался деятельностью Гришина - все уже боялись Шапура. Алексей приоделся по местной моде - этого добра ахуры оставили достаточно - и пошёл в город добывать информацию, оружие и вербовать сторонников. Гришин прикидывался заезжим купцом из Ирана, который ищет новые рынки сбыта и возможность что-нибудь урвать задарма. Говорили с ним охотно, но как только Алексей касался Цитадели, все тут же замолкали. Никак не удавалось направить разговор в нужное русло. Гришин подумал и решил найти контакты с преступными элементами - уж эти-то ничего не боятся!
   Оказалось, не так. Курбан-баши недвусмысленно сказал гостю из Ирана, что с Цитаделью никто связываться не будет. Что никаких дел тут быть не может. И что только самоубийца станет задавать неудобные вопросы. Алексей заикнулся о деньгах. Курбан-баши рассвирепел. Очень вежливо он объяснил Гришину, где могут оказаться его ноги, руки, голова и кусочки тела и на каком расстоянии друг от друга, если тот скажет еще слово о Цитадели. Алексей внял и вежливо распрощался, оставив в подарок серебряный перстень, найденный среди барахла у ахуров.
   Курбан-баши перстнем заинтересовался. И сказал, что двух человек выделит. Нет, даже десять, если Гришин наведет на место, где находится остальная часть сокровищ. Алексей согласился. Но в свою очередь попросил немного оружия: ручной пулемет, патроны, пистолеты или револьверы.
   Договориться с русской полицией Гришин попросил профессора. Тот, в отличие от Мещанинова, обстановку в городе знал и мог встретиться с нужными людьми. Семёнов откликнулся с пониманием, но без особого энтузиазма. Дескать, почему бы им не переместиться из Цитадели в город, где много народа и легко воспользоваться помощью?
   - Именно поэтому, - устало ответил Гришин. - Много народа - много жертв. К тому же, простым людям ещё рано знать о других мирах и формах жизни. Религиозное мировосприятие препятствует пониманию концепции безграничности обитаемых миров. И не забудьте - Цитадель достаточно хорошо защищена. А город? Что с ним станет, если служба применит оружие массового поражения? Поэтому ваша задача, Вениамин Петрович, привести людей, когда всё закончится. И закончится нашей победой.
   Профессор грустно посмотрел на подпоручика и махнул рукой, отворачиваясь.
  
   Нервничали все. Каждый - по-своему. Леночка раздражалась по поводу и без, ругалась с Гришиным, бурно мирилась и снова обижалась на него. Алексей отмалчивался. Каждое слово приходилось вытаскивать клещами. Шапур тянул бесконечные фразы, прерываясь только чтобы ответить на вопрос. Мещанинов с Семёновым сделались чрезмерно весёлыми и всё время друг над другом подшучивали.
   Последний день ничем не отличался от череды предыдущих. Так сказал бы любой, кроме жителей Цитадели.
   - Есть признаки. Скоро. Я чувствую, - Шапур ходил кругами по залу и не мог остановиться. - Идут.
   - Где встречать их будем? - деловито осведомился Алексей, тоже почувствовавший некоторое внутреннее беспокойство. - Предлагаю на открытом месте.
   Шапур согласился и предложил террасу. Гришин немедленно направил профессора подать знак людям в городе и вызвать местных служителей порядка.
   - Я с вами, - заявила Леночка. - Только не говорите, что это не женское дело. Я знаю. Всё равно пойду.
   Гришин спорить не стал. Кивнул девушке и зашагал по темным каменным переходам к выходу в запущенный садик.
  
   Алексей стоял позади Лены, положив ладони ей на плечи, и легко их поглаживал. Он весь извелся, уже мечтая, чтобы служба поскорее явилась и хоть как-нибудь проявила себя в действии. Что-нибудь, что нарушит бесконечное отупляющее ожидание событий.
   - Терпение, друг мой, - сказал Шапур, - терпение. Посмотри на меня. Знаешь, сколько я ждал, чтобы попасть в этот мир? Четыреста лет. Дождался. Но ожидания мои не соответствовали реалиям жизни.
   - Уже сил нет - ждать. Может, самим наведаться в службу? Потрепать их немного? Вызвать на слабо и устроить им засаду? Я четыреста лет ждать не смогу.
   - Ты как был борцом с контрабандистами, Алексей, так им и остался. Смотри шире. Они придут. Мы это знаем.
   - Мужчины... - уничижительным тоном сказала Леночка.
   Словно дала сигнал.
   На террасу, ломая кусты и деревья, из открывшегося портала вывалились с десяток разумных, облаченных в защитную амуницию и с оружием в верхних конечностях. Они рассредоточились по сторонам от портала, беря Шапура и Алексея в центр дуги. Их вид ясно указывал, что они прибыли не шутки шутить, а выполнять боевую операцию и вполне могут начать стрелять. Даже без команды.
   Шапур и Алексей предпочли не двигаться. Леночка чрезмерно выпрямилась и прижала юбку ладонями к коленям. Казалось, малейшее движение нарушит неустойчивое равновесие, вооруженный отряд начнет стрелять, и все полягут под их убийственным огнем. Ничего подобного ни кимт, ни люди не хотели. Поэтому терпеливо ждали, когда явится главный организатор безобразия и даст дальнейшие указания.
   Минут через пять, когда все уже извелись в бессмысленном ожидании, из портала вышел гомо в любимой фиолетовой хламиде. С видом победителя он оглядел получившуюся сцену, прошелся по террасе и принялся вещать на публику.
   - Друзья мои! После долгих поисков наши лучшие открыватели наконец-то обнаружили вас! В этом удивительном месте, напоенном тысячелетней историей множественности миров. Миров Цепочки. Безмерно рад видеть вас в добром здравии и душевном равновесии! Потому что и то, и другое вам непременно понадобятся в вашей дальнейшей деятельности.
   Алексей скривился, будто отпил стакан уксуса.
   - Не морщитесь, Алексей! Ваша деятельность предопределена. Да и у всех присутствующих - также.
   - Меня прошу не касаться, - процедил Шапур. - Я с вами не работал и работать не буду. Мне нет места в ваших планах.
   - Глупый, наивный Шапур! Ты всему веришь, ни о чем не задумываешься, всё принимаешь за чистую монету! С тобой очень удобно работать. Прогноз твоих поступков и реакций на внешние раздражители всегда лежит в пределах пятипроцентного допуска. Ты не думал, почему тебе так везло? Всё время, постоянно? Нет? В этом весь ты. Мы провели ментоскопирование сразу же, как тебя привезли после возвращения из портала на Землю. Да, Шапур, мы начали интересоваться тобой после первых же попыток проникнуть в запертый мир Цепочки. И тебе удалось проникнуть туда. Редкая случайность! Потрясающее везение! Тщательно спланированное нами, - Герриад обошел Шапура и начал второй круг. - Ты поддавался на все провокации. Взять, скажем, одну из первых - с каталкой, ахуром, эваристом и флаером. Ты даже не спросил себя - почему никто не задержал флаер на пути к порталу. А мы приставили к тебе спутника, который легко контролировал тебя и воздействовал в нужном направлении.
   - Зачем? Зачем ты мне рассказываешь? - Шапур пригнулся, упершись руками в наклоненное дерево, и шипел. Казалось, что сейчас он прыгнет и разорвет Герриада голыми руками.
   - Миг торжества, ты не понимаешь. Когда многоходовая комбинация приходит к завершению именно так, как ты задумал. Когда происходит то, что запланировал сотни лет назад. А кто ещё поймет, кроме испытавшего поражение?
   - Поражение? Ты сказал поражение? Ты наивнее меня, Герриад. Проходы в Подсолнух под моим контролем. А от вашей Цепочки ничего не осталось, - кимт говорил сухо, не выказывая эмоций.
   - Да, дорогой. Ты прав. Но через несколько секунд ты утратишь контроль. Он перейдет ко мне. А я смогу объединить твой Подсолнух - кстати, что за дурацкое название - с подконтрольной мне частью Цепочки. А это весьма значительная часть миров. Ты проиграл, Шапур. Сдавайся.
   Во время монолога гомо Алексей незаметно расстегнул кобуру маузера и извлек пистолет, защищенный от взглядов Леночкиной спиной. Стрелять он пока не собирался, надеясь воспользоваться оружием только в момент неопределенности. Гришин сжал Леночкино плечо и тихо сказал:
   - Когда начну стрелять, не пугайтесь. Падайте на землю. Так меньше шансов получить заряд.
   Лена медленно кивнула. А потом Алексей почувствовал, как она дрожит под его рукой. Шапур смотрел всё угрюмее.
   - Никто. Никогда. Не мог. Заставить Шапура. Сдаться. Никто.
   - Всё бывает в первый раз, кимт, - гомо любезно улыбнулся, от чего Гришина передернуло. - Рискуешь жизнью.
   Шапур взревел.
   Алексей никто не подумал бы, что такой звук может издать живое существо. Нечто среднее между пароходной сиреной и громом. Гришин рефлекторно вжал голову в плечи, а Леночка заткнула уши руками. Однако на остальных звук не произвел никакого впечатления.
   - Грандиозно, - сказал Герриад, когда Шапур смолк, и улыбнулся. - И это всё?
   Оказалось - не всё.
   Кимт выпрыгнул вперед и вверх, на мгновение опершись на дерево перед ним, и гигантскими прыжками понесся к гомо. До Герриада и было-то всего пять таких прыжков. Охрана успела дать залп. На третьем прыжке правая нога Шапура подломилась. Кимт начал заваливаться на бок, но продолжал движение к гомо. Тот сделал шаг назад. И еще. Алексей открыл портал за спиной Герриада. Никто из стреляющих не видел портала. Гришин вскинул маузер и выстрелил, успевая попасть в грудь гомо, а потом в лица двух охранников. Алексей действительно хорошо стрелял. Герриад приостановился. Наклонил голову и недоуменно посмотрел на расплывающееся пятно. Шапур, уже падая, изо всех сил толкнул гомо в открытый портал. Послышался всхлип, портал закрылся. Охранники сделали второй залп, стреляя и по Шапуру, и по Алексею.
   Со стороны дверного проема застучал ручной пулемёт Льюиса.
   Из-за неумения или непривычной тяжести, но Иван Иванович стрелял не по корпусам охранников, а выше. Получилось - в головы. Защита явно не была рассчитана на такое воздействие, и уже через минуту на террасе лежали все.
   Охранники. Шапур. Алексей. Леночка. Все.
   Мещанинов бросил пулемет и побежал к людям, не задумавшись о том, что кто-нибудь их охраны гомо мог оказаться даже не раненым, а просто лег, чтобы уберечься от огня. На его счастье и редкое везение, присущее людям, впервые взявшим в руки оружие, ни один из охранников не подал признаков жизни.
   Иван Иванович остановился у лежащего Алексея, нащупал пульс на шее и тут же обратился к Леночке, блузка которой напитывалась кровью. С девушкой явно было хуже, чем с Гришиным.
   - Что с ней? - прохрипел Алексей, привставая. - Что?! - и закашлялся, прижимая ладонь к верхней части груди.
   - Пока жива... - мрачно ответил Мещанинов.
   - А с Шапуром? Посмотрите...
   Иван Иванович послушно отошел к кимту и с некоторой опаской дотронулся до обнаженного торса великана. Выглядел Шапур скверно. Многочисленные раны на груди и на ногах. Стекленеющий взгляд. Поверхностное дыхание. Мещанинов описал, что увидел.
   Алексей поднялся и выпрямился, придерживаясь за скамью. Подошел к Шапуру и попытался приподнять его с земли. Не получилось.
   - Помогите, Иван Иванович, - Гришин говорил глухо и с неприятным сипением. - Возьмите Леночку. Я сейчас открою портал, и мы все войдем туда. Берите.
   Мещанинов приподнял Лену, пачкаясь кровью, Гришин подлез под Шапура и с натугой поднялся, шатаясь. Секунду постоял и вновь открыл портал.
   - Пошли!
   Иван Иванович еле разобрал, что говорит Гришин, но послушно шагнул за ним в огненное кольцо.
  
   Из дверного проема показался профессор Семёнов, с ужасом оглядел тела на террасе и присел на ближайшую скамью: ноги перестали держать.
   Вслед за ним показались жители внутреннего города, пугливо косясь на жуткие фигуры, и несколько русских полицейских, которых выделил Степан Варфоломеевич Ведёрников для оказания помощи и предотвращения нежелательных беспорядков.
   - Значится, в наличии тела неизвестного происхождения без признаков жизни, зато с признаками насильственной смерти. Веселенькая у вас жизнь, Вениамин Петрович, - сказал поручик Васнецов, проходя на террасу и похлопывая белыми перчатками по обшлагу. Его совсем недавно назначили на должность начальника полицейского управления в городе, и профессиональное рвение ещё не покинуло Васнецова. - Будем разбираться. Пока что, пусть местные вынесут трупы. Надо их на лёд положить, а то затухнут. А вам, Вениамин Петрович, несколько вопросов. Что вы думаете о происшедшем?
   Семёнов сидел, невидящим взором уставившись на тела, не мог разобрать, есть ли среди них знакомые, и пытался всеми силами обуздать надежду.
   - Не знаю, - наконец ответил профессор, поняв, что поручик ждет. - Никогда не видел чего-либо подобного. В Цитадели много странного случается.
   - Со странным разберемся, - поморщился Васнецов. - Пройдемте внутрь. Там, наверняка, удобнее.
  
  
   6
   "Объемная регенерация. Приступаем немедленно. Состояние неудовлетворительное. Вероятность успешного восстановления - пятнадцать процентов... Для женщины - двадцать. Активнее. Мы не можем их потерять".
   Алексей слышал голоса врачей, как сквозь вату. Перед глазами смутно проплывали какие-то фигуры. Слева Иван Иванович дышал в ухо, ахал и просил Гришина воспользоваться медицинской помощью. Алексей вяло отказывался. Потом его приподняли, понесли и уложили на широкий стол, укрытый кремовой простыней.
   Мигнул свет и сменился темнотой.
  
   Шапур приоткрыл глаз, увидел бледного Алексея, сидящего рядом с кроватью, и внятно спросил:
   - Где Герриад?
   Гришин медленно повернулся, помолчал и ответил, пробуя слова на вкус:
   - Не знаю, куда портал открыл. Ни разу там не был. Представлял что-нибудь ядовитое и опасное. Огнедышащее и летающее. Дракона представлял, одним словом.
   Шапур молчал.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"