Безобразная драка, в которую Гришин по недоразумению влез, лишила его портупеи с наганом, форменного кителя, фуражки и сапог. Зато наградила рассеченной бровью, перекошенной физиономией, синяками на груди и спине, да сбитыми костяшками кулаков. В довершение невзгод его бросили на дно тюремной ямы, закрыли решетчатым люком и навесили замок. Сиди представитель законной власти и отдыхай. Кричи - не кричи, а местные дехкане всё равно по-русски не понимают. Или очень правдоподобно прикидываются. Дрался? Дрался. Нарушал порядок? Нарушал. Значит, жди раб божий Алексей разбирательства у местного казия. А когда тому приспичит взглянуть на драчунов - через год, или через два - неизвестно.
Гришин встал под решеткой, с недоверием посмотрел на нее и попытался в прыжке дотянуться до прутьев. Не достал. Упал, поскользнувшись голой стопой на чем-то склизком, и тут же прилег, задумавшись о многострадальном житье-бытье, которое ему предстоит.
Надо ж, как получилось: шёл себе Алексей Гришин, назначенный на таможенную заставу Туркестанского округа, представляться уездному начальнику Степану Варфоломеевичу Ведёрникову, да по пути и сгинул. Только и поговорил в караван-сарае с оказавшимся там профессором Семёновым о здешних обычаях, да об экспедиции Русского Географического общества. Так, путевое знакомство. Профессор в Россию направлялся, а Гришин - сюда, в город. Да заплутал. Не заметил, как ворота прошел и во внутреннем городе оказался. А там - базар, драка, стражники... Форменное невезение. И ничего не сделаешь. Общайся с соседями по яме, да в небо смотри.
Гришин оглядел двух соседей и поморщился: вот дал же Бог в сокамерники такие отбросы. Что по виду, что по запаху. Воняло премерзко: Алексей даже не стал разбирать, чем именно. И тухлятиной, и грязными ногами, и застарелым потом давно не мывшегося тела. Оставалось отвернуться от всего, заткнуть нос пальцами и смотреть в потолок. Точнее, на маленький кусочек синего неба, видимого сквозь решетку. Через некоторое время Гришин обнаружил, что если отодвинуться дальше по стене, то, кроме неба, в поле зрения попадает освещенная закатным солнцем стена какой-то башни.
Интересная стена: с вырезанными каменными рисунками, карнизами и окошком, из которого наверняка выглядывает восточная красавица, томящаяся в ожидании принца...
Двигаясь вдоль стенки ямы, чтобы как следует рассмотреть окошко, Алексей и не заметил, как наткнулся на соседа - старика в обносках.
- Что смотришь? - злобно забормотал старик на фарси. - Там ахуры живут, хозяева джиннов. Не будешь слушаться, выпустят джинна, он тебя совсем сожжёт, пепла не оставит.
- Брось, старик, - миролюбиво ответил Алексей, отодвигаясь, - сказки всё это - про джиннов. Про хозяев верю. Во внутреннем городе им только и жить. А про джиннов - нет.
Новоперсидский был единственным языком, который Гришин выучил по долгу службы. Чтобы ловить иранских контрабандистов - годилось. Но разговаривать с местными, которые сплошь называли себя туркменами да кыпчаками, - нет.
- Встретишься - не успеешь молитву сказать - сгоришь!
Гришин выпрямился, привалился спиной к земляной стенке и отмахнулся от старика. Тот отполз, бормоча ругательства про русских кафиров, которые пришли на земли правоверных и пытаются устанавливать свои порядки. Алексей же принялся рассматривать окно на башне.
На его удивление, через несколько минут в окне показалось девичье лицо. Гришин, достаточно знакомый с нормами шариата, решил, было, что ему показалось: ну, не может женщина в этой стране открывать лицо чужому мужчине! А тут! Да и кому! Иноверцу!
Девушка не отходила от окна, даже приблизилась. Они с Гришиным разглядывали друг друга, хотя он и подозревал, что увидеть его в темной яме невозможно. Алексею казалось, что большей красавицы ему еще не доводилось видеть, что она грустит, заточенная в башне, и ждет освободителя. "Вот прямо его и ждет, - подумал Алексей. - А он ни кожей, ни рожей не вышел: невысокий, склонный к полноте, редкие усики, рваные штаны, да исподняя рубаха. Не принц. Выйти бы ему из тюрьмы, уж он бы себя показал. Всех красавиц из неволи освободил бы. А на этой женился".
Солнце зашло, и стена башни из золотой сразу же стала темно-серой, а окно обернулось черным провалом. Белое личико ещё немного помаячило в нем, а потом скрылось. Гришин тяжело вздохнул и попытался поудобнее устроиться на ночлег: температура к ночи ощутима спадала.
Соседи не досаждали. Грызуны с москитами - тоже. Алексей проснулся, когда в яму спустили кувшин с водой. Судя по всему, наступило утро. Старик, с которым Гришин разговаривал вчера, молча лежал, отвернувшись к стене. Второй сокамерник подползал к кувшину по спирали, словно видя в нем гнездо диких ос.
- Да ну вас! - сказал Алексей вслух. Поднялся, в два легких шага достиг кувшина, заграбастал его и почти ополовинил несколькими судорожными глотками. И тут же отлил в отхожую ямку, по такому случаю выставившую себя напоказ.
Заняться было решительно нечем. Лепешку - одну из трех, которыми наградили их камеру, - Гришин умял за секунду. Старик, поднявшийся к намазу, упорно молчал и сторонился неверного. А второй сокамерник фарси не понимал, сколько Гришин не старался его разговорить.
Помыкавшись, Алексей опять сел, привалившись спиной к стене, и уставился на темную стену башни, гадая, уж не привиделось ли ему девушка. Чем больше он о ней думал, тем явственней перед внутренним взором вставало её лицо.
- Видел пери?! - зашептал противным голосом подобравшийся старик. - Пропал, кафир, совсем пропал! Душу потеряешь, жизнь потеряешь, станешь, как безумный Махмуд...
- Отстань, старик, не до тебя! - Алексей толкнул его в плечо, и старик живо отодвинулся.
Гришин не мог понять - что на него нашло. Какая-то тоска, от которой теснило в груди, и хотелось обхватить голову руками и выть. Выть - хоть на Луну, хоть на Солнце. Раскачиваться из стороны в сторону, может быть, ударить несколько раз лбом в стену, чтобы прийти в себя. Умом Алексей понимал, что не поможет. Что так просто от наваждения он не избавится. До смерти себя замучает, а помрет всё равно от тоски...
В центр ямы упал конец толстой веревки с узлами и радостный голос сверху позвал:
- Кафир!
"Кафир, кафир, - пробубнил Гришин, хватаясь за канат и начиная подъем, - других слов, что ли, нет? Меня Алексеем, между прочим, кличут".
Он долез до горловины ямы, и его тут же подхватили под руки с двух сторон. Накинули на голову пыльный мешок и тычками заставили куда-то двигаться. Гришин попытался рвануться, скинуть мешок, попасть по чьей-нибудь наглой роже, но несколько грамотных ударов быстро привели его в спокойное состояние, задыхающееся от боли и едва переставляющее ноги.
Затем Алексея бросили на пол, прижали плечи и голову так, что он не мог повернуться, и стали говорить на непонятном языке.
- Повторяю, - голос не изменил интонацию. - Сейчас тебя проводят к властителю. Идти будешь с повязкой на глазах - это непременное условие. Бежать - нельзя. Снимать повязку - нельзя. Направление буду показывать я. В случае непослушания последует наказание. Демонстрация наказания.
Холодное острие дотронулось до обнаженного предплечья Алексея, и тут же всю руку пронизал огонь, устремившийся к телу и дошедший, казалось, до сердца. Гришин закричал, дернулся, но держали крепко.
- Больно, - с удовлетворением сказал мужчина. - Реакция физиологическая. Поднимите.
Алексей едва стоял на подрагивающих ногах. У него даже мысли не возникло что-либо сделать, когда исчез мешок, а вместо него крепким узлом на затылке завязали кусок материи, закрывший глаза.
- Иди. Помни о воздействии.
Гришин пошел. Сначала медленно, неровно: ноги заплетались. Потом быстрее, увереннее. И всё время слышал за спиной дыхание экзекутора.
Подошвы холодила утоптанная земля, потом - тонкий песок, который Гришин загребал пальцами, затем - камень. Его подтолкнули снизу под локоть, но Алексей и сам сообразил, что началась лестница, ударившись большим пальцем о ступень. Зашипев, он проверил, на какую высоту поднимать ногу, и захромал вверх.
Идущий позади не замедлял движения, через каждые десять ступеней подталкивая Гришина в спину. У Алексея же с непривычки начали ныть ноги, а воздух с трудом попадал в легкие. Гришин сипел, потом начал кашлять, не в силах продохнуть и набрать полную грудь воздуха.
- Долго еще? - Алексей с трудом вытолкнул слова из горла и судорожно закашлял, привалившись к шершавой каменной стене.
- Пришли, - донеслось сзади, и сильная рука втолкнула его в боковой проход.
Гришин сделал несколько неловких шагов по прямой и почувствовал себя на открытом пространстве. Прохлада каменного склепа сменилась зноем дневной поверхности, сухой ветерок ударил в ноздри запахом нагретого камня, а солнце не преминуло стукнуть по макушке раскаленной кувалдой.
- Сними повязку, - услышал Алексей женский голос того тембра, который заставляет мужчин бросать к ногам прелестниц сокровища фараонов и творить прочие безумства.
Гришин зажмурился и стянул тряпицу. Потом прикрыл глаза ладонью и начал потихоньку приоткрывать веки, стараясь, по возможности, не смотреть на солнце. Его ждали. Наконец, огненные круги исчезли из глаз, Алексей проморгался и позволил себе украдкой оглядеться.
Черный камень стен и пола. Синее небо. Белый песок по углам. Гришин не мог понять, где находится. Шли, вроде, всего ничего. Потом поднимались. Явно далеко не ушли. Но место ничем не напоминало внутренний город с грязными узкими улочками в глинобитных стенах, пестрым многоцветьем базара с его вонью и криками и толстыми кирпичными башнями минаретов с тягучими молитвами муэдзинов.
"Неужто в Цитадель привели, - у Гришина заныло в груди от нехорошего предчувствия, - убьют же. Скажут, что хотят, и убьют. Отсюда никто живым не возвращался".
- Это Цитадель, да, - голос женщины заставил повернуться.
Она стояла в тени трехметрового парапета и почти с ней сливалась. Одетая в глухое черное платье, украшенное по подолу черными же перьями с такой же накидкой на плечах, женщина смотрела на Гришина. Возможно, она изучала его реакцию, но белое правильное лицо с темными глазами не отражало ни одной мысли.
- Меня Алексей зовут, - глупо представился Гришин, не зная, что делать и как начинать разговор.
- Веришь в аллаха? - спросила женщина.
- Что?! Нет! В какого аллаха? В Бога верую, в Иисуса Христа, - Алексей перекрестился и тут же подумал, что зря он это сделал. Нетерпимость к иноверцам у фанатиков в крови. Зарежут - не побрезгуют.
- И в дэвов не веришь? И в джиннов? А в гулей и ифритов?
- В эту мерзопакость ни один православный не верит, - Гришин чуть не сплюнул через плечо и опять перекрестился.
- Хорошо, - ответила женщина и замолчала.
Алексей помялся и решил разговор поддержать. Если сразу не убили и вопросы задают, значит, им от него что-то надобно. А вот что? Когда скажут, так всей правды не раскроют. Ничего у них толком и не узнаешь. Давече профессор Семёнов рассказывал, как экспедиция пыталась в Цитадель проникнуть, что хотела там посмотреть и что вызнать. И не пугала их даже возможная смерть - всё ради науки. Да не получилось. Их даже во внутренний город не пустили. Так что у Гришина появилась реальная возможность поспособствовать величию Российской науки. А уж весточку он потом сумеет передать.
- Ваше имя как? - спросил Алексей, чуть заискивая. - Как к вам обращаться, стало быть? - и внезапно сообразил, что говорят они оба на русском.
- Азар. Зови меня так. Я тебе всё скажу, что тебе знать следует... Дальше - думай, молчи. Потом делай.
Но Гришин не удержался от очередного вопроса:
- Где это мы? Если не тайна?
- Мы в главной башне... Как видишь, от нее осталась одна стена, - Азар провела ладонью по камню. - Башню разрушили.
- Кто?
Гришин никак не мог сдержаться. Женщина словно провоцировала его. Говорила она медленно, растягивая речь так, что при желании Алексей мог вставить слово, а то и фразу.
- Плазмоид...
- Что? - опять не удержался Гришин от вопроса.
- Летящий огненный сгусток... Местные называют это джинном... Он полностью разрушил восточную башню и ударил сюда. Испарилась верхняя часть... Наружные стены разбило в щебень. Но главная башня выполнила задачу. Сгусток деформировался и разделился. Посмотри...
Алексей повернул голову вслед указующей руке и увидел вдали скособоченное сооружение, напоминающее свечу с оплывшим набок фитилем.
- Это - северная башня. Её стены расплавились... И южная - она такая же. Огонь стек на них и дальше не пошел... Обернись.
Гришин посмотрел назад. В стене на уровне пояса находилось узкое окно. Присев, Алексей заглянул в него.
- Западная башня. Она осталась одна... Теперь мы живем там. Единственное место, где можем жить... Мы поселились здесь четыреста лет назад, придя из далеких земель. Двести лет назад плазмоид почти уничтожил нас. А сейчас, когда годы прошли, мы ждем, что вновь явится этот ужас и уничтожит нас полностью... Вместе с нами он уничтожит и ваш город. Мы не сможем защитить его - главная башня мертва, наши механические помощники рассыпались в труху...
- Это предупреждение? И скоро сия напасть случится? - Гришин почти сразу проникся сухими словами Азар. Он представил, как огромный горящий шар разрушает западную башню, а потом огненным дождем рушится на город. Алексей сглотнул и вновь наклонился к окну. Чем-то его башня привлекала. Что-то знакомое чудилось в ней... Точно! Он же видел ее из тюрьмы, правда, снизу вверх. Но вон - резьба, выступы, карнизы и похожее окно, и знакомое лицо, которое не ждешь увидеть. И взгляд, пронизывающий насквозь...
Гришин отшатнулся и поднялся, утирая лоб. Привидится же! Отсюда до западной башни казалось далеко - не увидеть, не узнать. Да и это явно - её другая сторона. И без разницы - общая погибель не за горами. Сейчас бы узнать - как самому избежать смерти и других спасти. Но Азар неторопливо рассказывала историю своего народа.
Про то, как вышли они из горы, пройдя ее насквозь. Как запечатали путь, будучи уверены, что никогда и никто из врагов не последует вслед за ними. Как нашли это место, долину с источником воды и чахлой растительностью. Как построили Цитадель, могущую сдержать врага в случае опасности и защищающую их самих от местного климата.
- Механические помощники не были долговечными. Они умели строить, умели делать другие машины. Но выжить мы могли, только найдя помощников живых. Так появился внутренний город. В него допускались избранные люди, а мы являли им чудеса. Эти люди боялись нас, поклонялись и называли ахурами. Искали нашей защиты. Но через двести лет с той поры, как мы пришли сюда, плазмоид вырвался из прохода и почти полностью разрушил Цитадель. Мы едва выжили. И не смогли восстановиться.
Гришин маялся от бесконечных слов. Ему хотелось прям сейчас куда-нибудь бежать, что-нибудь делать, как-то избавиться от нависшей опасности. А что опасность нешуточная, Алексей мог лишний раз убедиться, по новой взглянув на останки южной или северной башен.
- Ты слушаешь нас?! - Азар неожиданно повысила голос, и Гришин вздрогнул.
- Слушаю. Так что делать-то? Надо же что-то делать, да? А то погибнем ни за грош, я правильно понимаю?
- Местные боятся всех: нас, джиннов, дэвов. Они боятся даже вас, русских. Боятся, что русский царь пришлет войска и разрушит их такую правильную и спокойную жизнь. Они не станут себя спасать. Им легче умереть. Ты, Алексей, другой. Ты пойдешь - и сделаешь.
- Что?! Я?! Куда?!
Гришин уже понял, куда его собирается послать Азар, и сильно воспротивился. Если все джинны с дэвами не могут справиться с погибелью, то что сможет он один, пылинка пред ликом огня?
- Если пойдет кто-либо из нас, - Азар наклонилась над Алексеем, схватив его за плечо и пригибая к черному камню пола, - он не дойдет. Умрет раньше без защитных средств. Более того - пославшие плазмоид увидят нас. Ведь только стены Цитадели скрывают мой народ от их взоров. Если пойдет караван, его обнаружат на подходе. И уничтожат, как возможную помеху. Один - это случайный путник. Его не видит никто. Это будешь ты. Ты.
Гришин помотал головой.
- Но... я не смогу... я не ходил по пустыне. Умру от жажды, изверги!
- Мы дадим тебе всё, что нужно для быстрого и безопасного пути. И ещё. Ты помнишь девушку в окне?
Алексей дернулся, но промолчал.
- Помнишь... И она тебя помнит. Она умрет первой, если ты не предотвратишь новый выброс.
Гришин уселся спиной к стене и сумрачно сказал:
- Вещи верните. Сапоги там, револьвер, одежду. Всё, что забрали. И снаряжение походное. Карта нужна, ориентиры. Сколько времени-то на всё? Не бухнет прямо сейчас, пока мы тут разговоры разговариваем?
Алексей пристально рассматривал карту в свете мерцающей электрической лампы. Карта пестрела незнакомыми значками, но постепенно до Гришина дошло, где на ней север, где юг, а где - Цитадель. Обнаружил он и место, к которому надо было добраться. И кое-что там сделать. Что именно - Алексей пока не хотел вникать. "Добраться бы до входа, а там видно будет. Там он все наставления Азар непременно вспомнит. На какой камень нажимать и в какую сторону толкать скалу".
Идти оказалось не так далеко, как опасался Гришин, - сутки, другие. Как сказала Азар, "Динамика нарастания градиента фонового излучения позволяет иметь допуск в два дня. Два дня, запомни. Двадцать вёрст". Что бы ни значила первая часть фразы, но вторая сомнений не вызывала.
Алексей поморщился на мигающий свет. "Не могли нормальный генератор поставить. Правители, всё ж. И так потратились - проводку сделали, лампы купили. А на ерунде экономят".
По здравому размышлению, Гришин форму надевать не стал - тяжело и жарко. Осмотрел несколько принесенных одеяний и выбрал белую хлопчатобумажную рубаху до пят с длинными рукавами. Хоть и не по местной моде, а как наиболее функциональную на жаре. Сначала решил надеть её прямо на голое тело, но застеснялся и оставил исподние штаны. Под рубахой затянул ремень с кобурой и наганом, а пояс не стал повязывать - и оружия со стороны не видно, и револьвер быстрее выхватишь - только подол подыми. На голову Алексей приладил клетчатый платок, оставив открытыми лишь глаза. На ноги надел легкие кожаные сандалии, состоящие практически из одной подошвы.
Кроме того, Гришин взял три больших фляги с водой, резонно полагая, что колодцев по пути не встретится, сушеного мяса и несколько лепешек. Одну из фляг прицепил на ремень, а всё остальное, вместе с покрывалом, которое должно было служить то тентом от солнца, то одеялом, запихнул в вещевой мешок.
- Готов, - сказал он Азар, которая молча наблюдала за сборами. - Вот только один момент. То, что я всех спасаю, и вас, кстати, это хорошо. Только мне в том какая выгода? Как говорится: я - тебе, ты - мне.
Властительница изучающе смотрела на кафира.
- Соразмерная плата будет ждать тебя здесь. Когда вернешься, - наконец ответила она.
- Да, и с девушкой меня познакомь. С той самой, - Алексей хмыкнул, подхватил с пола длинную палку и вышел из Цитадели под палящее солнце.
Идти надо было прямо сейчас - остаток дня и ночь.
По пустыне Гришин ходил мало, редко и недолго. Но разговоров про такие походы наслушался изрядно. Все европейские байки он сходу отметал, прислушиваясь к редким откровениям опытных караван-баши, исходивших пустыню вдоль и поперек, отбивающихся от разбойников и не допускающих гибели своих людей. Сколько и когда пить воды. Когда и как устраивать привал. Каких змей, скорпионов и другой живности беречься, а на каких внимания не обращать. В общем, действенная система выживания.
Перед походом Алексей напился вволю и, едва оказавшись на солнце, покрылся крупными каплями пота, которые начали неприятно стекать по спине, животу и ногам. Но горячий ветер, забравшись под рубаху, мигом высушил влагу, и Гришин порадовался правильному выбору одежды.
"Вот так, шаг за шагом, он и дойдет. Посмотрит на циферблаты и экранчики, повернет рычажки, нажмет на кнопочки. И обратно. Всего делов". Алексей шагал по невысоким рельефным грядам, стараясь не задевать песок открытыми пальцами и дышать через нос. Солнце светило из-за правого плеча, в глаза не било, позволяя четко держать ориентир - одинокую скалу на горизонте. Дойдя до нее, Гришин собирался передохнуть, посидеть в тени, глотнуть воды и отправляться дальше. Он понимал, что большую часть пути надо всё же проделать засветло. Ночью, хоть и прохладнее, - ничего не видно. Легко заплутать, а потом кружить по пустыне до тех пор, пока не кончится вода.
Неприятности, которыми бывалые путешественники стращают неофитов, навалились на Алексея уже под вечер. Он чувствовал неукротимую жажду - хотелось немедленно выпить целую фляжку, а лучше ведро. Или нет: облиться, залезть в ванну и лежать, наслаждаясь душистой прохладой. Кружилась голова, подташнивало. Ещё хотелось приостановиться, а лучше лечь на мягкий песок и отдохнуть. Гришин придержал шаг, достал фляжку из мешка, неторопливо сделал аккуратный глоток, затем ещё один. Заставил себя прожевать лепешку с мясом, а потом глотнул еще раз. Воды во фляжке оставалось на самом дне. Но в последних лучах солнца Алексей четко увидел горный склон, к которому стремился.
Это добавило ему сил, хотя мышцы ног при каждом шаге и сводило. Часа два, и он дойдет. Лишь бы не подвело непослушное тело. А оно может: вон как дрожит и не слушается.
Начало холодать, и Алексей постарался прибавить хода. К тому же всё чаще стали попадаться камни, о которые Гришин спотыкался в накатывающей темноте, а два раза так вообще упал, ободрав колено и локоть. В полной темноте он рисковал расшибиться ещё существенней. Следовало как можно скорее устраиваться на ночлег. Чуть ли не бегом, хотя со стороны его передвижение выглядело неуклюжим ковылянием чайки по песку, Алексей припустил к склону, на ходу жуя вечернюю норму лепешки с мясом и запивая водой.
В целом, первый этап путешествия закончился успешно. Алексей осознал это, когда добрался до скалы, удовлетворенно ощупал еще теплую стену, завернулся в покрывало и вскоре заснул, привалившись боком к остывающему камню.
Не пришлось ни волшебных слов говорить, ни толкать камень в скале: на рассвете Гришин легко обнаружил оплавленную круглую дыру, ведущую внутрь горы. Точнее, ведущую из горы. Навевающий жуть проход метров шести в поперечнике. Алексей казался себе муравьем, перебирающим лапками перед положенным набок стаканом, и робел, страшась входить.
- Ну! С Богом! - сказал он сам себе, глубоко вдохнул и сунулся в проход, словно ныряя в прорубь.
Однако ничего страшного или необычного в каменном туннеле не обнаружилось. Будто огненный червяк прополз, вгрызаясь в базальт. Сожрал всё подчистую и сгинул. Никакого "фонового излучения" Гришин не видел и почти уверился, что послала его Азар для какой-то иной надобности. Мало ли какие политические интриги могут быть. Но с другой стороны, Алексей никакого веса среди местного населения не имел, влияния ни на кого оказать не мог. Даже не пустить его таким способом на таможенную заставу особого смысла не имело - его легко можно было бесконечно держать в тюремной яме или лишить жизни, свалив всё на фанатиков.
Так и не придя к окончательному выводу - для чего он тут нужен - Гришин добрел до конца туннеля и оказался в пещере, уходящей куполом в темноту. Размеры пещеры Алексей понять не мог - не догадался захватить факел, а световое пятно от входа виднелось отсюда размером с детский мячик. Побродив по пустому пространству, Гришин уселся на камень и принялся завтракать, пытаясь досконально вспомнить наставления Азар.
"Значит, так. Дойти до стены, нащупать заслонку и вывернуть её до упора налево. Только вот вопрос. А если эта заслонка сплавилась со стеной? Её же ничем не отодрать будет. Потом обесточить аварийный запуск входных ворот, для чего разрушить панель управления на боковой стене. Не больше - не меньше". Все эти указания, казавшиеся в Цитадели вполне разумными и выполнимыми, здесь приобрели ярко выраженную издевательскую окраску. Гришин всё же пошел искать таинственную панель, водя руками по гладким стенам на уровне головы. И, разумеется, ничего не нашел. Хотя, чем дальше он углублялся в пещеру, тем светлее становилось. Через некоторое время Алексей уже мог различить контуры своего тела, а потом - и блики на стенах. Источник света не обнаруживался, но Гришин откровенно плюнул на это, любуясь выраставшими то там, то сям каменными вычурными столбами, переливами красок на стенах и лавовыми наплывами.
- Прямо, пещера чудес, - сказал он вслух, - остается поискать сокровища Аладдина.
Совершив обход по левому краю пещеры, Алексей остановился напротив туннеля. Здесь в стене находилась довольно вместительная ниша, образованная несколькими уступами и столбами. Кроме красот природы, любоваться было не на что, и Гришин не преминул сказать крепкое словцо по адресу Азар, которая не сумела как следует объяснить - что и как делать. Алексей чувствовал полную беспомощность. Когда и сделал бы, да не знаешь - что. Стоишь дурак дураком на распутье и не знаешь, куда свернуть. Туда плохо, а сюда - еще хуже. А выбирать должен. Не выберешь - сам погибнешь и других погубишь.
Гришин еще раз обошел пещеру в тщетных попытках обнаружить что-либо похожее на то, о чем говорила властительница. Не нашел и, полный дурных предчувствий, примостился недалеко от ниши. И даже стал задремывать.
Вот тогда и случилось. Сначала ниша озарилась, освещая пространство перед входом. Потом заклацали металлические затворы, открывая досель закрытые панели на стенах. Загудели лампы подсветки, завизжали электрические накопители, как и предсказывала Азар. "Активация произведена, - услышал Гришин знакомый женский голос, - приступаю к автоматической подстройке. Настройка займет три минуты двадцать секунд".
Но не прошло и минуты, как из створа между двух вертикальных уступов рвануло желтое пламя, и Алексей прикрыл лицо ладонями, понимая уже, что не успел, опоздал, и все погибнут, и он сам, и люди, и мир... Он упал на колени, наклонился вперед и уперся в сомкнутые ладони головой. Чувствовал он себя мерзко. Хуже, чем если б украл у слепого нищего подаяние, а потом, отойдя в сторону, глумился бы над несчастным, звеня монетами и приплясывая. Он не оправдал доверия. Не выполнил задачу. Махнул рукой на советы Азар. Не поверил ей...
Мгновения тянулись, но Алексей не чувствовал жара. И некая надежда, что не всё так плохо, как он подумал, начала вылезать из пепла, отряхиваться и даже подтрунивать над Алексеем. Дескать, чего испугался, вставай, занимайся делом.
Гришин выпрямился, не вставая с колен. Заслонил глаза от яркого света и тут же вновь чуть не зажал лицо пальцами, чтобы не видеть того, кто выпрыгнул из пламени.
Был он гол и жёлт кожей. На поясе висела шкура с веревками, на которых болтались непонятные предметы. Волосы на голове пришелец заплел в мелкие косы, звенящие, стоило им задеть широкие плечи. Был он высок и статен. Очень высок - Алексею казалось, что он пояс этому гиганту. Лицо грубыми формами напоминало львиную морду. Гигант быстро двигался у стены, прямо там, где заканчивалось пламя, щелкал металлическими рычажками и что-то напевал себе под нос.
Именно пение окончательно добило Гришина. Он засипел, борясь с дурнотой и глотая спертый воздух. Гигант, услышав звук со стороны Алексея, отскочил в сторону, схватил с пояса какое-то устройство и навел его на Гришина.
"Оружие, - подумал Алексей. - Теперь точно убьет".
Стало противно и как-то всё равно. Гришин поднялся и сделал шаг вперед: если уж помирать, то не на коленях, а смотря убийце в глаза. Но гигант раздумал стрелять. Он отпустил оружие и, чуть ли не приплясывая, направился к Алексею. Тот ждал.
- Славный персонаж, - сказал гигант, присев и оказавшись перед Гришиным на одном уровне. - Местный? Охотник? Что забрел? Чего потерял? Ищешь? Или прячешься?
Алексей за быстротой вопросов никак не мог решать - на какой из них отвечать, и поэтому молчал, настороженно косясь на светящийся желтым светом проем.
- Ах! Интересуешься, - гигант мотнул головой, чтобы посмотреть, куда это Алексей смотрит, и косички со звоном ударили его по лицу, - Это портал да. Я - оттуда. А ты - туда?
- Нет, - прохрипел Гришин.
- Славно, славно. Ты мне нравишься. Туземец.
Гигант легко и быстро выпрямился и начал прохаживаться перед порталом скользящими шагами. Чувствовалось, что ему нравится так двигаться. Что ему не составит труда подпрыгнуть и достать рукой потолка пещеры, а потом плавно опуститься.
- Значит, ждешь информации. Да? Её все ждут. Все туземцы. Туземцы - они такие. Без ответов на свои вопросы не отпускают. А если не отвечаешь, они начинают сердиться и стрелять из своих пукалок. У тебя есть пукалка? Неважно. Они стреляют и помирают. Сразу все. Насовсем. Всё понятно? - гигант остановился и пристально уставился на Гришина.
- Я не буду стрелять, - сказал Алексей. - Кто ты? И зачем пришел сюда?
- Ах, это! Дал имя - впихнул в таблицу. Не люблю этого. Ты же понимаешь меня? - голос гиганта стал проникновенным, а потом разом поскучнел. - Никто не хочет в таблицу. Ты - не хочешь. Я - не хочу. Никто в мире не хочет. Таблица - это застой, смерть. А мы живые. Живые, да? Называй меня коллектором. Хорошее слово. Отражает. Ну, а ты?
- Алексей.
- Нет, ты что здесь делаешь, а? Посмотреть пришел, да? Это - можно. Только недолго. Мне надо делами заниматься. Коллекторными. Ты же понимаешь.
У Гришина начала гудеть голова от бесконечных и бессмысленных слов коллектора.
- А нет, погоди, - не унимался гигант. - Ты же не просто так. Точно, не просто. Послали. Ну, да, они такие. Всегда подставляют других. Скажи, Алексей, где они?
- Кто?
В голосе гиганта Гришину почудился нарастающий гнев.
- Не тупой. Прикидываешься? Славно-славно. Те, кто тебя послал. Имя им - легион. Они - смерть в чистом виде. Ты же понимаешь. Твой долг. И обязанность. Всё рассказать мне. Так я быстрее и проще выполню свою задачу. А ты получишь. То, что хотел. Что хотел. Что хотел!
- Ты лжешь, - отстраненно сказал Алексей. - А даже если нет - не приучены мы предавать, понятно? Пускай плазмоид и всех делов.
- Какой быстрый. Славно. Нет. Сегодня я обойдусь без плазмоидов. Какой смысл всех убить? А если не всех? Как я узнаю? Я должен доделать то дело, которое начал. Да, четыреста лет назад. И продолжил - двести. Понимаешь?
Гришин не понимал. Он с трудом следил за мечущимся перед ним коллектором, смотрел на желтое пламя и постепенно осознавал, что видит некую завесу, через которую довольно легко пройти. Что туда, что оттуда. И что ахуры пришли сюда не из-за горы, а из этого пламени. Что коллектор преследовал их, но портал, который они открыли для себя, не пустил гиганта в начале преследования. А случайный пробой не помог достичь результатов. Но теперь, сейчас, ничто не сможет помешать воздаянию. Бежавших преступников следует вернуть и наказать по всей строгости Цепочки Миров. А уничтожать только в крайнем случае. И, разумеется, не применяя высокоэнергетических методов.
- Это бред, да? - осведомился Алексей. - Я лежу в пустыне, выпив последнюю воду, и всё это мне кажется. Так? Я не понимаю большей части слов, которых слышу. Не в силах объяснить происходящее. Неужели, именно такой приходит смерть к православному? Или я слишком много грешил, и это двери ада?
- Туземец. Ты не прав. Давай я тебе всё растолкую. Ты всё равно не поймешь. Но у меня есть немного времени, пока я готовлю транспорт. Ты еще можешь успеть согласиться. Тогда я возьму тебя с собой. И ты не умрешь от жажды. Соглашайся, это так просто. Всегда выбирай того, кто сейчас сильнее. И ты получишь больше даров. Даже ту самую девушку. Помнишь? Не хочешь помогать - останешься здесь. Ты - пыль. Я же доберусь до Цитадели и заставлю преступников вспомнить о былом. Я вижу. Тебе интересна Цепочка Миров. Да, концепция хороша. Представь. Чётки. Да, те самые, которые так часто перебирают нелюбимые тобой мусульмане. Зёрна, нанизанные на нить. Количество их неважно. Пусть будет девяносто девять. Каждое зерно - отдельный мир. Твой мир. Мой мир. Мир ахуров. И так далее. Их много - даже я не сразу вспомню все. Они стоят друг за другом. И связаны одной тоненькой нитью. Этим порталом, - гигант повернулся и махнул рукой в сторону негаснущего пламени. - И перейти из одного в другой можно лишь последовательно. Минуя их все. В ту или иную сторону. Долго - скажешь ты. Ты прав. И преступление ахуров не только в том, что они убили какую-то сотню разумных, пробиваясь в твой мир. Они прервали Цепочку. Вытащили твой мир из чёток. Разбили стеклянное зерно.
Коллектор уже не обращал внимания на Алексея. Он продолжал невнятно бубнить, наклонившись и уйдя до плеч в портал. Гришин подошел вплотную к желто-пламенной завесе и не спеша просунул сквозь нее голову. Ничего особо не поменялось. С той стороны находился похожий каменный коридор, правда, загибающийся, на стенах висели аналогичные панели, а перед коллектором стояла машина - блестящая и непонятная.
"Запрос принят, - услышал Алексей в голове. - Передавать данные?"
"Да", - ответил Алексей, по большому счету не обратив внимания на очередную странность.
Он уже всё для себя решил. Получится, или нет - другой вопрос. Но вызвался на работу - доделай её. А уже потом выставляй претензии заказчику и разбирайся с ним. Гигант увлеченно колдовал над машиной, приводя её в рабочее состояние. Гришин вернулся на свою сторону, приподнял рубаху и достал наган. Он, конечно, понимал, что девять грамм свинца для пришельца, что слону дробина. Но по иному поступить не мог. Он должен был хотя бы попытаться.
Алексей взвёл курок, аккуратно взял наган за ствол и пнул коллектора по ноге. Тот обернулся, звякнув косичками, и в совершенном недоумении уставился на Гришина. И даже замолчал. Тогда Алексей быстро сунул ему в руку взведенный револьвер и со всего размаха ударил палкой по голове.
Гигант взвыл, отмахнулся от Алексея, разбивая ему лицо в кровавую кашу, и дернул револьвер вверх.
Плохо отрегулированный курок соскочил с боевого взвода, и боек ударил по капсюлю. Выстрел.
В тот же момент вокруг коллектора образовалась мерцающая золотистая сфера. Она приняла в себя пулю и отразила обратно огненным сгустком, пронзившим гиганта насквозь.
Коллектор недоуменно посмотрел, как из обугленного по краям отверстия начинает сочиться струйка темной жидкости, а потом повалился спиной, за завесу портала, почти полностью оказавшись на той стороне. С этой остались лишь ступни.
- Вот тебе и "пукалка", - сказал Алексей, выплёвывая выбитые зубы. - Теперь, значит, всё тут порушим.
Он поудобнее перехватил палку и принялся крушить открытые панели. Сладострастно, с хеканьем, мстя за весь страх, что пережил. Остановил Гришина погасший свет. Алексей выронил палку и повалился на каменный пол.
Кровь в носу свернулась, и Гришин хрипло дышал, пытаясь успокоиться и прийти в себя. В темноте он наткнулся на огромные ступни, оставшиеся на границе исчезнувшего портала, и брезгливо отдернул руку. Некоторое время он сомневался - не взять ли их с собой, как доказательство выполненной работы, но потом передумал: обратный путь не обещал быть легким. Скорее, наоборот. Пустыня так просто не отпускает.
Алексей уже полчаса лежал на песке, не в силах подняться. Вода закончилась, еда - тоже. Есть, впрочем, и не хотелось. Тошнило, болела голова, в рот и горло словно насыпали соленого песка, дышалось через силу. Он уже несколько раз пробовал подняться, но руки подламывались, и Гришин раз за разом падал лицом в песок. По всему выходило, что он не дойдет.
Слепящее солнце било в глаза, едва Алексей приподнимал голову. Ориентиры куда-то исчезли. Конечно, иди на запад и наткнешься на Цитадель, рано или поздно. Поздно.
Гришин мучительно перебирал в голове происшедшее с ним. В памяти почему-то всплывало то, что его совсем не касалось. Например, откуда он взял, что во время декабрьской смуты Николая Павловича не убили, а возвели на императорский престол вместо Михаила I? Что Николай упустил из рук Аляску и Калифорнию, не принял в подданство Гавайские острова, в отличие от Михаила, и чуть не потерял Дальний Восток? Что Николай воевал с Турцией, сначала за отделение Греции, а потом и просто так? Что вместо невмешательства в Австрийские дела, как повел себя Александр II, сменивший Михаила на троне, Николай своей внешней политикой получил сильного врага. Что Николай развязал непонятную Крымскую войну, которую проиграл из-за отсутствия современного вооружения, транспортной и военной инфраструктуры, и умер от позора? Алексей видел полное безволие императора, которого в действительности не было, не справившегося с ролью самодержца. Но ведь не зря он это запомнил? Может, в каком-то зерне Цепочки Миров именно так и происходило? И где-то есть тот мир, чужой, но похожий на собственный, пусть даже там Россия и не является мировым гегемоном.
Другие картинки, возникающие в голове, ничуть не напоминали привычный мир, и Гришин пытался отстраниться от них. Забыть, хотя бы на время. Ограничить себя в знании. Алексей боялся, что голова лопнет, как перезрелый арбуз, а он так и останется здесь, посреди пустыни, засохший и съеденный песчаными муравьями.
Алексей очнулся. Жара спадала, принося облегчение.
"Нет уж. Не возьмешь. Сил поднакопилось. Встану и пойду. И дойду, дойду, назло всем дойду. Потому как обещал. И слово сдержу".
Гришин подтянул руки к ногам, уперся в песок и одним движением вырвал себя вперед и вверх, сделал несколько шагов и остановился, щурясь на заходящее солнце. Вход в Цитадель оказался совсем рядом, чуть ли в двух шагах. И он вполне мог сделать эти шаги до того, как ночь спрячет все следы.
На входе никого не было.
Алексей привалился к стене, соображая, куда теперь идти, и направился единственно возможным путем - к главной башне. Кричать и звать на помощь он не мог, да и стыдился. Явно властители не услышат, но у них есть слуги, которые всё расскажут хозяевам, встретят, напоят... Гришин провел шершавым языком во рту и попытался сплюнуть. Что-то никто никого не встречал. Он дошел до нижнего этажа главной башни по освещенному электрическими лампами коридору и остановился, не зная, куда сворачивать. Немного подумал и побрел дальше, стараясь держать направление на запад.
Поражала пустота: ни привычных для восточного дворца ковров, ни украшений на стенах. Чёрный камень вокруг. Пустые комнаты. Ни слуг, ни хозяев. "Может, все разбежались в предчувствии катаклизма? - подумал Алексей, - Всё забрали и ушли. Драгоценности забрали, золото, воду тоже забрали". Выплеск сил сходил на нет. Алексею представилось, что если он сейчас никого не встретит, то упадет и будет лежать на полу до морковкина заговенья. И никто не узнает, какой он на самом деле молодец и сделал всё, что ему поручили.
Голоса неподалеку вернули его к жизни.
Гришин даже забыл про жажду, которая его мучила.
Разговор доносился из приоткрытой двери. Один из женских голосов Алексей узнал тут же. Но второй... Почему-то казалось, что второй принадлежит красавице из окна.
- Ты прекрасно понимаешь, что не можешь быть с ним. Он даже не человек. Две руки, две ноги - и всё. Уродец, как и все здесь, - говорила Азар.
- Но мама!
- Забудь про него. Нам надо уходить дальше. Передышка была короткой, но она помогла. Входной портал неактивен - это ли не прекрасно? Теперь мы сосредоточимся на поисках выхода. И тебе, Дарьял, предстоит принять в этом самое непосредственное участие.
Застучали лёгкие шаги, зашуршали платья, и Алексей рискнул войти.
Спиной к нему стояла женщина.
- Азар? - Гришин решил её побеспокоить.
Она обернулась стремительно, подлетела и цепко ухватила Алексея жесткими пальцами за горло.
- Никто! Никто не смеет беспокоить нас, - прошипела Азар ему в лицо.
- Я пришел...
- Вы все - низшие! Не можете ничего! Кто просил тебя возвращаться?!
- Но мы договорились... - Гришин с трудом прохрипел слова сквозь сдавленное высохшее горло.
Азар отбросила его от себя, и Алексей отлетел к входу, падая и ударяясь затылком. И он почти не удивился, когда стоящая перед ним женщина расправила четыре чёрных крыла, с силой взмахнула ими и вознеслась к потолку комнаты.
Она опустилась, сложила крылья на плечах и поясе и ровным голосом сказала вбежавшим слугам:
- Уберите его. Без вопросов. Без объяснений.
Алексей пропустил первый удар ногой в лицо и лишь пытался защититься, прикрываясь локтями и уплывая в далекую страну под названием беспамятство...
Привычный стук колес, мотание из стороны в сторону и фырчанье лошадей привели Алексея в чувство.
- Пить, - просипел Гришин из последних сил.
- Да-да, Алексей. Сейчас, - голос профессора Семёнова бодрил уже сам по себе. - Как же они вас отделали-то! Изверги! Ничего, отлежитесь с недельку, будете бегать почище меня.
Теплая вода потекла по губам, и Алексей судорожно глотнул.
- Пейте, голубчик. На первый раз много нельзя. Три глотка и всё. Всё-всё.
Гришин попытался подняться, и сильная рука профессора поддержала его под спину.
- Где мы?
- Уехали. В городе заварушка началась, так мы от греха подальше. А Степану Варфоломеевичу мы про вас всё сказали, он разрешил. Поправите здоровье, тогда на место службы и пойдете. А пока в экспедиции побудьте. Нам еще много удивительных открытий предстоит...
"Я вернусь, - сказал себе Алексей, провожая взглядом западную башню, нависающую над городом. Казалось, в окне до сих пор стоит красавица и ждет его. - Я узнаю всё про вас. Найду выход в соседний мир Цепочки. И тогда мы поговорим на равных".
Телега, на которой лежал Гришин, отъезжала всё дальше и дальше...
Дарьял взмахнула верхними крыльями и отошла от окна...
2.1
Внутренний голос молчал. Зато внешний бубнил не переставая.
"Проникающее ранение грудной клетки с ожоговым поражением тканей. Регенерация начата. Стопы ампутированы. Края ран чистые, срез ровный. Биомех ставим? Клон? Есть готовые органы? Да, страховка позволяет. Начинайте размораживание. Поставили? Окончание приживления - завтра... Да. Личностные данные. Фиксация.
Имя - Шапур. Место рождения - Зерван-шаде. Расовая принадлежность - кимт. Возраст - семьсот восемьдесят. Область деятельности - коллектор... Рекламу пропустить. Состояние пациента - тяжелое. Травмы наступили вследствие аварийного закрытия портала. Трёхмерка прилагается. Согласно официально заверенной воле пациента, в случае травмы расходование средств ведется по нормативу два. Расследование осуществляется только после личного согласования с пациентом. Конец.
Когда он очнется?.. Пациент в сознании. Слышит, ощущает. Телепатическое проникновение временно заблокировано... Почему не реагирует?.. Смещение восприятия из-за блокировки. Впрочем, судя по метке в досье, теле-контакт может осуществлять только к разумным гражданам уровня три и ниже. Ваш четвертый ему не взять... Отключите блокировку... Отключение".
Шапур открыл глаза и увидел двух разумных, склонившихся над ним.
- Спрашивайте, - сказал он.
Стареющий арахноид с биркой врача на второй левой лапе помахал оставшемуся гомо и удалился из медицинского бокса. Гомо провел ладонью по гладкому зеленоватому черепу, поправил считывающий инфор, выглядывающий из кармашка лилового комбинезона, и приподнял темные светофильтры.
- Здравствуйте, Шапур. Я - лицензионный следователь Герриад. Извините за невозможность прямого внутреннего общения. Как вы понимаете, это в интересах расследования.
Гомо устроился на воздушной подушке со всем возможным комфортом и явно не собирался покидать бокс в ближайшее время.
- Допустим, - отозвался кимт.
- Для лучшего понимания ситуации прошу вас высказать собственную версию происшедшего.
- Я не собираюсь. Инициировать расследование - последнее дело. Выздоровею - и ладно. Жив - и хорошо. Претензии - бессмысленны.
Шапур говорил официальным тоном, чтобы следователь даже не подумал о возможных сомнениях кимта. Нет сомнений. Всё понятно. Всё ясно. Он сам разберется
- И всё же. Как вы интерпретируете событие, повлекшее за собой ваши травмы? - гомо не двинулся с места.
- Несчастный случай, - сразу же отозвался Шапур. - На производстве. У нас часто бывает. Род деятельности такой. Понимаете.
- В ваших интересах помогать следствию, а не препятствовать.
- Понимаю, да. Помочь не могу. Ничем. Форс-мажорные неподконтрольные обстоятельства. Зачем обвинять вулкан в том, что началось извержение? Надо просто не подходить к вулкану, - Шапур начал давать развернутые ответы, что служило у него признаком волнения.
- Вы подошли, - гомо наклонил голову.
- Не всегда в низкой горке, поросшей лесом, можно угадать дремлющий вулкан. Особенно, если отсутствуют специфические приборы.
Герриад оглядел лежащего Шапура, пришел к определенным выводам, которые не стал озвучивать, и направился к выходу из бокса. Приоткрыл дверь, полуобернулся и сказал напоследок:
- Надеюсь, Шапур, вы отдаете себе отчет в ваших действиях. И в прошлых, и в будущих.
Кимт проводил гомо нелюбезным взглядом и нажал кнопку вызова медперсонала. Почти тут же въехала тележка медбота.
- Ваши жалобы? - женским голосом спросил робот. - Требования? Пожелания? Чем могу быть полезен?
- Можешь. Сообщи-ка мне, любезный, - Шапур воспринимал роботов только в мужском роде. Даже голос не мог сбить с толку, - где тут у меня настройки по лечению. Хочу знать - как меня лечат. Может быть, слишком медленно? Или недостаточно качественно за те средства, что я плачу вашей больнице?
Медбот, не вступая в пререкания, выдвинул консоль и включил экран с данными. Шапур внимательно прочитал, отметил несколько пунктов, подключил встроенный в предплечье инфор к консоли и принялся настраивать собственное лечение. Робот тут же прореагировал сообщением, что у пациента нет прав менять параметры лечения. Что такими правами обладает исключительно лечащий врач. Что если у пациента имеются претензии, он их должен высказать, и только после этого врач будет решать - менять что-либо в процессе лечения или нет.
- Я лучше знаю, как меня лечить, - ответил Шапур, не отвлекаясь на медботовские словеса. - Сейчас всё настрою и будет мне счастье.
- Установленные настройки выходят за границу допустимых. В случае их использования, вы лишаетесь медицинской страховки. Все бонусы аннулируются. Сообщаю об угрозе жизни.
- Ну-ну.
Шапур резко выдернул инфор, последним движением выключая медбота. Сутки на приживление не устраивали Шапура. Конечно, приятнее ничего не чувствовать при лечении, но что-то подсказывало кимту, что гомо скоро вернется и задаст новые вопросы. И будут эти вопросы гораздо неудобнее первых. Шапур собрал косицы в хвост, чтобы не повредить их концами лицо, стиснул зубы и запустил процесс аварийной регенерации.
Сначала стало щекотно в тех местах, где шло приживление. Потом щекотка быстро переросла в царапанье металлическими крючочками, а оно - в работу циркулярной пилы, совмещенной с наждачным кругом. Шапур закрыл глаза и представил лицо человека, который смог победить его. За всё время работы коллектором такого фиаско Шапур не испытывал. Ладно - ахуры. Они хотя бы из мира Цепочки. Но абориген! Представитель низшей индустриальной эры! Разумный с минимальным умственным коэффициентом! Не обладающий ни малейшей степенью телепатических способностей! Ходячее полуразумное недоразумение! Которое выиграло. Смогло выделить крупицу из той информации, которую ему сдуру сообщил кимт, и эффективно её использовало.
Шапур глухо стонал. От боли. От унижения. От невозможности немедленно наказать того, кто причинил все эти неприятности. Кимт вцепился в поручни кровати. И они уже гнулись от усилий Шапура. "Терпеть, терпеть, - внушал себе кимт. - Скоро всё закончится..." Но он не знал, когда на самом деле остановится аварийная регенерация. Когда он сможет слезть с кровати и шагнуть.
Раздался сигнал и спокойный механический голос возвестил: "Регенерация закончена. Рекомендуя приступить к восстановительным процедурам. Восстановление начато. Оставайтесь с нами".
Боль уходила постепенно, откатывая волнами, заменяясь чувствительностью. Приращённые ступни горели: восстановленные нервы не справлялись с передачей сигналов. Казалось, шевельнись, и всё тело снова пронзят разряды боли. Чего хотелось всеми силами избежать.
Обессиленный, Шапур тяжело дышал, собираясь приступать к следующему пункту плана: выбраться из больницы. Так, чтобы не поднять на ноги всю службу охраны. Незаметно удалиться. Никаких прорывов, разрушений и сил быстрого реагирования, как в прошлый раз. Прикинуться посетителем, потерявшимся в больнице. Или просителем, рвущимся к директору с мелкой претензией. Таких выставляют быстро и безболезненно.
Шапур отсоединил кабели и шланги от тела, предварительно настроив медбота, чтобы тот продолжал выдавать в систему нейтральные данные о состоянии пациента. Неторопливо поднялся, заставил себя неспешно и внимательно обследовать палату, чтобы не пропустить ни одной мало-мальски нужной вещи. Нашел на полке встроенного шкафа, который пришлось жестко вскрыть, свою одежду, коммуникатор и другие полезные мелочи, которые с него сняли. Оделся. Выглянул в коридор и, не увидев никого из медицинского персонала, неторопливо пошел к выходу, тщательно сдерживаясь, чтобы не запрыгать гигантскими прыжками. Во-первых, чтобы не привлекать внимания, а во-вторых, Шапур немного сомневался в окончательной приживляемости ступней: ноги побаливали.
Дойдя до конца коридора, Шапур нашел аварийную лестницу, мельком оглянулся и, не раздумывая, помчался по ступенькам с максимальной скоростью, на какую был способен: с противоположной стороны к его палате приближался Герриад с двумя высокими охранниками. "Сначала они не торопясь. Зайдут в палату. Увидят, что меня нет, - думал Шапур на бегу. - Поднимут тревогу. Начнут преследование. Меня перехватят на выходе".
Кимт остановился. Ступни разом заныли. Предстояло выбираться из больницы нетрадиционным способом. Например, используя мусорный бак. Шапур поморщился. Или больничную прачечную. Шапур покачал головой. Притворившись младшим медицинским персоналом. Опять не то. Нужно совсем нетривиальное, чтобы преследователи еще сутки прочесывали все помещения больницы, думая, что он никуда не уходил.
Крыша? Отправиться в свободный полет? Ведь наверху его не ждет ни флаер, ни захудалый вертолет, ни воздушный шар. Именно так и подумают преследователи. Значит, нужно подниматься наверх. Шапур посмотрел на лестницу, по которой он только что спустился, и сразу же раздумал подниматься пешком. К тому же оставалось вероятность, что Герриад заметил, как он свернул в аварийный выход, проанализировал увиденное и уже направил охранников прямиков вслед за ним.
Шапур вышел в коридор больницы. Пока никакой тревоги. Позаимствовать рабочий халат, пусть он и не совсем рассчитан на рост и размер кимта, захватить каталку, будто идешь за пациентом, и к лифту - на верхний этаж. Да-да, самый верхний.
Пришлось отвечать интересующимся. Постепенно в лифт набилось с десяток разумных разных галактических рас. Они входили, выходили, приветствовали соседей, злобно молчали, и никто не обращал внимания на Шапура. Едет и едет - значит, нужно. К последнему этажу Шапур уже сам уверился, что направлен по важному делу в какой-то кабинет. По какому делу - он не помнит, да ему и не надо. Главное, прибыть вовремя и с каталкой.
Шапур выкатил каталку, в очередной раз осмотрелся, что обычно делал крайне редко, и поехал по коридору, соображая, из какого помещения лучше всего проникнуть на крышу. Надписей на дверях не было, либо они были написаны в диапазоне волн, невидимых для кимта. Так что выбирать особо не приходилось. Все двери одинаковые, не раздвижные, а открывающиеся, с механическими замками и ручками. Очень подозрительное ретро. Ясно, что обычной лестницей для выхода на крышу лучше не пользоваться. А чем взамен?
Одна из дверей, мимо которых проходил Шапур, внезапно открылась, так что кимт чуть не отскочил в сторону, опасаясь охранников Герриада. Но разумный, вышедший из кабинета, ничем охранников не напоминал. Был он высок, выше Шапура, тонок, но мускулист, и бледен лицом.
- Вы даже раньше, чем я ожидал, - сказал незнакомец. - Завозите. Поможете погрузить.
Шапур, не сказав ни слова, развернул каталку и въехал в кабинет вслед за тонким. С чем он сейчас связывается и как будет потом выкручиваться, если прижмет, Шапур не думал. Главное - сейчас. Главное - избавиться от возможного преследования Герриада. Кимт старался не планировать на долгое время. Далеко идущие планы обычно рушились в самом начале из-за досадных, не замеченных сразу мелочей. Шапур уже давно придерживался девиза: "Живи сегодняшним днем и не загадывай на будущее". Поэтому все указания незнакомца выполнял быстро, ловко, без излишней суеты и разговоров. Профессионально выполнял.
В кабинете на полу лежало тело. Без явных признаков жизни. Шапур успел заметить, что принадлежит оно бородатому мужчине с четырьмя крыльями. При этом, никаких кровавых следов или чего-то подобного не наблюдалось. Тонкий велел брать тело за руки и грузить на каталку. Сам он подхватил ноги, и они вдвоем без особого труда взгромоздили ахура на каталку.
Да. Ахур. Мужчина. В бессознательном состоянии. Очень далеко от родного мира. Почему находится здесь? Куда направляется? Кто этот тонкий? Мысли промелькнули в голове Шапура и быстро исчезли, смытые блоком самоконтроля.
Незнакомец накрыл тело большим куском материи, качнул головой, и Шапур вывез каталку обратно в коридор. Наверняка тонкий заранее продумал план по вывозу тела из больницы. И живой санитар вместо медбота, скорей всего, играл немаловажную роль. Медицинский робот всегда фиксирует свои перемещения. Медицинский робот никогда не выезжает за пределы территории больницы. Медицинский робот делает только то, что заложено в него программой. Медицинского робота очень сложно перепрограммировать, а если это удается, он немедленно шлет сигнал на базовый компьютер. Медицинского робота можно уничтожить. Но только на территории больницы. А санитара можно взять с собой и устранить уже позже, когда вокруг не будет ни свидетелей, ни вездесущих камер наблюдения.
"Вот и ответ, - Шапур скользил быстро-мыслью, одновременно следуя вслед за незнакомцем. - Сейчас я в безопасности. Мы благополучно выберемся из больницы. И сразу после этого придется резко сматываться. Иначе..."
Что будет "иначе" кимт додумать не успел. Они вышли на широкий застекленный балкон, тонкий щелкнул пальцами, и перед ограждением завис флаер, вынырнувший из-за угла здания. Всё менялось слишком быстро, и Шапур не успевал среагировать и спланировать новый вариант действий. Поэтому кимт подождал пока незнакомец поднимет дверь флаера, вскроет одну из эвакуационных панелей, а потом как следует ударил его по голове шоковой дубинкой. Вряд ли тонкий ожидал от обычного санитара такой прыти. Да и как можно предполагать, что под халатом у медицинского работника находится приличный арсенал пусть и не смертельных, но действенных орудий нападения.
Незнакомец повернулся с недоумением во взгляде, - Шапур чуть не ударил его вторично - а потом мягко сложился на полу балкона. Перед кимтом наметился вполне реальный способ быстро покинуть больницу. Вот только что с управлением флаером? Если он - собственность тонкого, то воспользоваться им не удастся: неизвестно, что служит кодом для системы распознавания. А вот если незнакомец взял для своих нужд наемный транспорт, всё значительно проще.