И даже приятно, что в такой холод не нужно выходить наружу. А здесь только есть, спать и думать. После того, как запретили читать книги, солнце на полу настойчивее просит его гладить. Мурлычет как кошка, передвигается в пространстве, отсчитывая наше время.
Здесь можно развлекать себя историями. У каждой своя - неизменно начинается за 5-10 минут до удара, а потом - по накатанной.
В лабиринтах разума опять будет девочка в белом платьице, снова метнёт моё тело в кухонный шкаф головой, разобьёт огромный плазменный телик. Из чайника на пол будет хлестать вода, сверкая электрическими разрядами.
Утром старость понапрасну разбудит горячей овсянкой с маслом. Потом под кожу принесёт пузырьки Её Величество. Зазмеится, заиграет на солнце, потечёт по венам.
К этому времени начнут приходить снаружи. Принесут запах снега и курицу в фольге. Заголосят разговорами, закиваю головами.
Здесь, для нас, время стоит. Мы будто упали в густой кисель - лениво гребём лапами, меряем время таблетками, считаем дни физрастворами и визитами шикарных усов (ежедневно, ровно в одиннадцать)...
***
Так давно не видела снега, что солнце режет глаза. Стометровка скрипит под ногами, а они никак не могут вспомнить нужный ритм. После окукливания сложно так сразу.
Сотни дней в коробке, а потом сразу целый мир. И весь тебе. Со всеми звуками, запахами, цветами...
Мне слишком много, но я так скучала.
Она держит меня под руку, потому что ещё штормит, и мы смеёмся, и я чувствую себя живой. Это так приятно - быть живой.
***
Запах дорожной пыли и приключений. Он каждый раз с тобой, когда ты здесь.
Кроссовки в пыли, лямки рюкзака давят на плечи - вселяют уверенность, толкают вперёд. Совсем немного времени, и первый железный зверь урчит рядом с тобой, улыбается, радуется тебе - чужому, незнакомому. И ты ему улыбаешься, и уже как будто друзья... километров на 100, а может 500... на полчаса или сутки - не важно.
Скоро на ладони очередной кусочек чьей-то истории. Как всегда интересной, полной своих ершистых мнений, новых взглядов, инопланетных теорий... Он, может, скоро улетит из стеклянной банки памяти, маша своими разноцветными крыльями, а может, останется с тобой, как вкус настоящих тульских пряников, как ночные дороги белгородской области...
А к вечеру - "Есть кто в канале на Москву?". И вот уже, сидя по-турецки, я хлопаю в ладоши чужой шестилетней дочке. Картинки быстро сменяют друг друга. С высоты нашего разноцветного слона машинки кажутся крохотными божьими коровками, и пугаешься - как бы не наступить на них.
А на развилке стоит кто-то очень родной и совсем не знакомый. Он также ерошит спутанные волосы и машет нам рукой. Попутный ветер унесёт его на север на пять минут раньше, чем нас на юг. И чем теплее, тем чаще встречаются - на пыльных обочинах, дорожных развязках, лесных пригорках - разноцветные расточки, феньки, гитары...
В кукурузных и подсолнечных полях будут улыбаться, разводить руками, угощать мармеладом. Захочется вернуться. Очень сильно захочется вернуться.
***
А потом придёт осень.
Я стою в тёмном коридоре со своим квадратным пингвином и фикусом в синем горшке. Солнце садится, окно открыто, отпечатки детских ладошек ещё здесь, вместе с разноцветными буквами на дверцах кухонных шкафов. Молчаливые стены, без особого интереса, взирают на дымящую сигаретой руку.
Огромное кресло будет ошарашено скрипеть, кряхтеть всеми внутренностями, и очень удивляться, проваливаясь сквозь оконный проём в солнечную ванну на балконе.
Кабачки ровным слоем будут покрывать пол под батареей. Их сменит плетёнка с маленькими котами. Котов будет много. Коты будут пищать, лакать молочко из всех четырёх блюдец, ломать баррикады под раковиной, лить под стол, драть колготки и кусать за пятки.
Самое доброе утро - когда наливаешь кофе в "умную" чашку, а под ногами что-то пушистое, тёплое, царапает коготками голые ноги. В доме все ещё спят, а солнце уже выглянуло из-за высоток...
Утро всегда приходит сюда через кухонное окно. Первым делом будит старый чайник с нерабочим свистком. А вечер всегда начинается на балконе. Солнце по трассе уходит в лес и прячется за соснами, мы сидим в скрипучем кресле. Восемь этажей под нами - кольцевая, своим грохотом не даёт забыть о лете.
***
Кутаясь в одеяла, мечтаю о горячем шоколаде.
Кошка, как Сальвадоор Фелиипе Хасиинто Дали и Доменеч маркиз де Пуболь, знает толк в изменённых сознаниях. Но она ни за что не расскажет, а только в очередной раз выпучит глаза на призрака из прошлого, возникшего в дверном проёме.
Разноцветные утки перемигиваются под водопадами мраморного моря в райском уголке 2на1,5 где, на ржавом гвозде, дюралевые карабины поют им музыкой ветра.
И снова - здравствуйте - это пришло ежегодное, воет, царапает стены в необъяснимой тоске по волшебному. Как только солнце согреет крыши, не будет больше смысла оставаться и чего-то ждать.