Аннотация: пересказ в прозе одноименной песни группы "Мельница". Только конец не соответствует песне - его я сделала по своему вкусу.
КОРОЛЕВНА
Я пел о богах, и пел о героях, о звоне клинков, и кровавых битвах;
Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы.
Но вот уже год, как он улетел - его унесла колдовская метель,
Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далеких земель.
Сам не свой я с этих пор, плачут, плачут в небе чайки;
В тумане различит мой взор лишь очи цвета горечавки...
Мельница "Королевна"
Альвен секунду помедлил. С пера соскользнула тягучая капля, испачкавшая и без того небезупречный лист. Но юноша не обратил на это внимания. Кляксой больше, кляксой меньше... разве это имеет значение, когда слова не хотят складываться в историю?
На этот раз он писал не о героях и битвах. Нетипично для Альвена, известного именно героическими сказаниями. Однако спорить с Соколом было даже не глупо или бесполезно, - опустошающе. Сокол не обижался, не злился - просто уходил. И не возвращался очень, очень долго, так долго, что Альвен успевал не тысячи - миллионы! - раз проклясть себя за неуступчивость. А еще он успевал неоднократно пережить безумный всепоглощающий страх: вдруг на этот раз Сокол не вернется? Найдет кого-то другого, менее капризного, более покладистого, более... талантливого, наконец!
Альвен пока еще не понял, о чем она, эта новая история. Невысокие горы, глубокие заливы, бескрайнее небо, свобода полета, загадочная Королевна... Ему было ясно одно: эта история, только-только начавшаяся, не нравилась Альвену. Он любил повествования о героических подвигах, великих битвах, бесстрашных героях. А это... Да, описания гор и ощущения от полета пока удаются ему неплохо, но где здесь смысл повествования или великий подвиг? В чем, так сказать, мораль истории? Только в том, что летая над горами и морями можно встретить Королевну?
Странно. Пожалуй, даже очень странно. Обычно Сокол не позволял себе таких выходок - приносить абсолютно бесполезные истории. А описываемое Альвеном пока было именно бесполезным.
Но выхода не было. Альвен знал: пока он не запишет именно эту историю, новую Сокол ему не принесет. А появиться на празднике Равноденствия без новой истории - это... недопустимо!
Приходилось надеяться на опыт. Опыт же подсказывал - до сих пор Сокол Альвена не подводил. Даже странно, почему вдруг произошло нечто подобное.
Или так подействовала на Сокола неожиданная метель, в которую он угодил два дня назад? Волшебная птица нередко попадала в непогоду, в том числе и в зимнее время года, однако настолько внезапной и сильной вьюги Сокол на своем веку еще не встречал.
Эта метель оказалась настолько ужасной, что птица сильно пострадала в ней. Альвен никогда не думал, что птицы могут находиться без сознания, но по-другому описать ее состояние было невозможно.
А когда Сокол очнулся - он оказался совершенно здоров. Все, что он помнил о своем болезненном состоянии - это теплые нежные руки и удивительные синие глаза.
Каким образом у метели нашлись глаза и руки, Альвен предпочитал не думать. Мало ли что может почудиться в мучительно болезненном состоянии? Юношу больше волновало то, что он почти потерял связь с Соколом. Он по-прежнему мог видеть то, что видела птица, но контроль над сознанием Сокола был утрачен. И птица не возвращалась - она словно не слышала отчаянных призывов своего хозяина.
Разглядывая кляксу, какое-то время Альвен раздумывал. Возможно, на Сокола наложены запретные чары? Какое-то время юноша прикидывал, кто из его соперников был способен на такое. Единственный, кого действительно стоило опасаться, это Терт, пришел к выводу Альвен. Только Терт, его вечный противник, мог рискнуть прибегнуть к запретным чарам. Но обвинять Терта без наличия каких-либо доказательств было бесполезно.
Альвен сердито принялся строчить. В какой-то момент он сбился. Перечитал последние строки, возмущенно фыркнул и зачеркнул их, посадив еще пару клякс. Вот как прикажете строить историю из одних лишь описаний?
Он попытался снова сосредоточиться на переданных Соколом видениях. Невысокие пологие склоны, покрытые цветущим вереском. Низкое бледно-голубое небо с редкими пятнами размытых облаков.
Юноша поежился. Ощущение зябкости не проходило, несмотря на жарко натопленную печь. Послонявшись немного по дому, он решил снова предаться грезам. Надоест же когда-нибудь Соколу этот мир! И тогда все станет по-прежнему: Сокол станет странствовать и приносить хозяину новые видения о битвах и подвигах.
А Сокол все летал над заливами и горами. Поначалу юноше казалось, что птица действует бесцельно, однако с каждым днем все сильнее становилось ощущение поиска. Сокол искал кого-то. Все чаще в его сознании появлялся смутный образ кого-то далекого и очень важного.
В какой-то момент Альвен понял это и рассмеялся от облегчения. Дело вовсе не в запретных чарах, его Сокол просто ищет пару! Влюбился, если подобное человеческое чувство способна испытывать птица, в хорошенькую птаху...
Минутку! Но это же невозможно! Альвен не разбирается в чарах, но Сокол - не птица! То есть, не совсем птица! То есть, он выглядит, как птица, но на самом деле это ведь всего лишь созданный чарами облик, позволяющий частице сознания Альвена путешествовать между мирами! Чары сознания, конечно, вещь тонкая и малоизученная, но они точно не воплощают сознание в реальную птицу с ее заморочками на тему еды или размножения!
Или - воплощают? Что Альвен об этом знает?
Пожалуй, не зря его предостерегали. Чары сознания - вещь столь хрупкая и ненадежная. Впрочем, он всегда может отказаться от них...
И лишиться всего, подаренного Соколом. Его полета, его свободы, его способности странствовать по мирам, и, главное, приносимых им образов и видений, из которых так славно складывать истории.
-Стоит обратиться к чародею, - вслух сказал Альвен, откладывая перо. - Подобные проблемы - его задача.
И задул свечи. Может быть, этой ночью Сокол все же принесет ему новые грезы?
Но его надежды не оправдались. Грез о подвигах и битвах не было. А были горы, покрытые вереском, заснеженные заливы и смутный образ. Длинные волосы, длинное платье с длинными же рукавами - все это струилось и переливалось в лучах холодного зимнего солнца.
Зимнего? А как же цветы, поразился Альвен. Он не слишком в этом разбирался, но был уверен - зимой цветы не растут. А если и растут, то не цветут. Но вереск цвел, так почему же Альвен решил, будто солнце - зимнее, да еще и холодное?
Наверное, такое чувство складывалось из ощущения идущего отовсюду холода. Это оказался красивый, цветущий и одновременно очень холодный мир. Из него следовало "делать ноги". Ведь история для праздника Равноденствия здесь так и не появлялась.
Бывало, бывало раньше, что Сокол на какое-то время задерживался. Но контроль над ним при этом сохранялся! И связаны такие задержки были с понятными вещами - хорошей длинной историей. А какую историю можно написать без сюжета, загадки и героев?
Нельзя сказать, что Альвен не пытался. Он изо всех сил старался использовать передаваемые Соколом образы. Но получались у него лишь описания диковинных мест. А кто в наше время читает про пейзажи?
И даже намек на героиню - смутный переливчатый образ с синими глазами - не спасал ситуацию. Альвен не представлял себе действия, загадки, интриги, событий... хоть чего-нибудь, пригодного для создания истории.
Оставалось ждать. Можно, конечно, было разорвать связь с Соколом и через пару-тройку лет завести себе новую птицу. Почему нельзя сделать это сразу, Альвен не знал. Чародеи утверждали, будто между наложением на сознание столь могущественных и опасных чар должно пройти очень много времени, а правда ли это - ведали лишь сами чародеи.
Туман. В последние дни в том мире часто стоял туман. Еще там было очень тихо, лишь доносились откуда-то издалека печальные крики невидимых чаек.
Полеты. Бесконечные полеты днем и ночью - там всегда стояло полнолуние. Круглая золотая луна ярко освещала землю, и позволяла парить в поднебесье, не задумываясь ни о чем.
Наверное, так Сокол представляет рай, подумал в какой-то момент Альвен и испугался. Что, если Сокол действительно погиб в той метели, но связь сознаний человека и птицы при этом не прервалась? Чем это может грозить Альвену? Сумасшествием?
Следовало срочно обратиться к чародею. Юноша взглянул в окно. Смеркалось. Стало ясно: сегодня идти уже некогда. Но вот наутро... Да, наутро он немедленно обратится за помощью!
Но он не успел. Этой ночью, во время грез, он увидел мчащуюся охоту. И возглавляла ее девушка в струящемся серебряном одеянии. Темные волосы девушки, прикрытые сверху блестящей шапочкой, развевались на ветру, придавая ей сходство с птицей.
Проблема заключалась не в охоте - мало ли охот видел на своем "соколином" веку Альвен. Беда подстерегла его незаметно, словно... словно сокол добычу: глазами птицы юноша случайно заглянул в лицо девушки. Чуть смазанные легким прозрачным туманом черты... и синие глаза. Нежные и печальные.
Те самые глаза, что видел Сокол в метели.
И Альвен пропал вместе с птицей. Не отдавая отчета в собственных действиях, он приказал Соколу спуститься и подлететь к красавице - а девушка, несомненно, была красавицей. И Сокол, впервые за долгое время, подчинился приказу.
Едва увидев девушку вблизи, Альвен прозвал ее про себя - Королевной. Другие слова ей совсем не подходили.
Сокол облетел Королевну, воспарил над нею, снова спустился на уровень ее лица... и сел на протянутую девушкой руку.
-Какой чудесный сокол, - улыбнулась птице - и Альвену! - Королевна. - Жаль, у меня нет такой охотничьей птицы. Постой... Не тебя ли я лечила не так давно? Почему ты не вернулся домой?
-Я хотел бы служить вам, - выпалил, не раздумывая Альвен. И Сокол, неразрывно связанный с ним, повторил его слова. Впрочем, это было безопасно - ведь Сокол не говорил по-человечески.
Но Королевна поняла птичий язык!
-Правда? - она чуть склонила голову на бок. - Я буду счастлива охотиться вместе с тобой, мой отважный Сокол. Не присоединишься ли ты уже сейчас к нашей охоте?
Альвен только закивал, а Сокол прокурлыкал свое согласие. И понесся вперед, преследуя цель сегодняшней ловли - золотого оленя.
В тот же вечер, когда охотники вернулись в замок, выяснилось, что девушка приходится дочерью королю этой холодной страны. Случайно данное прозвище подошло к ней, как удачно сшитая одежда. Поэтому юноша не знал ее имени. Для него она являлась просто Королевной.
И потекли новые дни жизни Альвена. Жизни, в которой рядом с ним была его Королевна. В какой-то момент юноша с удивлением понял, что не просто охотится для нее или сопровождает девушку в ее одиноких прогулках. В часы отдыха он рассказывал ей истории. Те самые истории, которые уже рассказывал прежде своим слушателям и читателям. А еще - истории, которые рождались у него из сердца, без помощи грез и видений. Он сам не понимал, как ему это удается, но слова лились сами, без подсказок и внешних подпорок. И Альвен упивался этим чувством.
Все менее реальным казался юноше его собственный мир. Здесь, на родине, он был калекой, не способным писать без помощи чар, там же, где царила цветущая зима - всемогущим, почти творцом. И все меньше Альвену хотелось просыпаться от грез.
Такое существование на два мира постепенно стало раздирать юношу на неравные части.
В какой-то момент он осознал, что так не может продолжаться вечно. Следовало выбрать один из миров и остаться в нем навсегда, прекратив бессмысленные попытки усидеть на двух стульях, стоящих очень далеко друг от друга. Потому, очнувшись однажды от грез, Альвен собрался и решительно вышел из дома.
Стояло жаркое лето, еще более жаркое и яркое от того, что юноша уже отвык от него. Для Альвена существовала только бесконечная зима, где прекраснее любого лета была она - Королевна. Он до сих пор не мог представить ее лицо - только глаза и смутные очертания, но знал, что она - восхитительнее любой иной девушки какого бы то ни было мира.
Он шел по улице, но в голове его метались видения иного мира. Видения охоты, видения празднеств, видения бесед с нею, Королевной. Все вокруг казалось тусклым и невзрачным. Люди выглядели бесцветными пятнами, а торжествующая зелень природы смотрелась ненужно и нелепо.
Кто-то окликнул Альвена. Но юноша сделал вид, будто не слышит, лишь немного ускорил шаг, опасаясь, что ему все же придется разговаривать с кем-то.
Если бы только найти способ уйти туда навсегда... Остаться с нею, среди туманов, видеть удивительные синие глаза, слышать хрустальный голос, привольно охотиться рядом с нею... Кто-то из чародеев обязан знать способ. Сумели же они разделить сознание и создать Птиц Грезы. Коли Птицы Грезы могут пересекать миры, значит, сможет сделать это и человек.
А если для этого понадобится полностью отдать сознание Соколу, что же, Альвен готов. Пусть он навсегда останется говорящей птицей, лишь бы только быть рядом с прекрасной Королевной.
Он выбрал лучшего. Семофран был старейшим чародеем сознания. Услуги его стоили очень дорого, но Альвен больше не заботился о своих сбережениях. Зачем они были нужны в мире Королевны? А реальный мир для юноши больше не существовал.
Наконец, после долгого ожидания, чародей согласился принять юношу и выслушать его просьбу.
-Вы требуете невозможного, молодой человек, - веско сказал Семофран, поглаживая длинную седую бороду - неотъемлемый атрибут чародея. - Королевны, как и ее мира, не существует. Это лишь ваша фантазия.
-Но Сокол...
-Величайшее надувательство нашей эпохи. Да-да, молодой человек. Чары всего лишь позволяют активировать ваше сознание настолько, чтобы вы смогли грезить. Но дабы скрыть это и придать чарам видимость более сложных - и дорогостоящих! - создается иллюзия объединения с некой птицей. Вы верите, будто эта птица перемещается по мирам, но на деле всего лишь погружаетесь в глубь своего собственного сознания. Вы и представить не способны, какие чудеса там порой скрываются!
-Значит... - Альвен не успел договорить. Его снова перебили:
-Королевны не существует. Это всего лишь ваша фантазия, некое воплощение идеальной девушки. Послушайте моего совета, молодой человек! Найдите себе девушку настоящую и забудьте про все эти надуманные шуры-муры.
-Вы лжете!
-Зачем?
Ответа на этот вопрос у Альвена не было. Действительно, зачем чародею лгать ему?
-Вы... Вы не хотите признать, что всего вашего могущества недостаточно, дабы перебросить меня в мир Королевны!
-Недостаточно. Ведь этого мира не существует. Молодой человек, - печально сказал чародей, глядя на юношу молодыми голубыми глазами, - перемещаться между мирами невозможно, ибо мир один. Он всего лишь бескрайне велик и хранит в себе множество неведомых мест и загадок. Другие миры таятся разве что в наших сознаниях. И попасть туда, как вы сами понимаете, невозможно.
Альвен вышел от чародея, не в силах поверить в услышанное.
Королевны не существует! Не существует холодного верескового мира вечно полной луны! Не существует чудес и чуднЫх зверей, на которых Альвен охотился вместе с Королевной. Не существует ее замка с острыми шпилями, светящимися в сумерках. Не существует волшебных деревьев, способных повиноваться её воле. Не существует...
Это все - лишь фантазия. Ее нет на свете.
И Сокол - только иллюзия. А значит, иллюзия и все, что он дарил Альвену - полеты, ощущение свободы, странные миры...
И истории. Истории, в которые так верил юноша, тоже оказались плодами его воображения. Все герои, которыми он так восхищался, все события, которые он переживал, прекрасная Королевна - лишь фантазии.
Альвен с силой ударил кулаком по подвернувшемуся дереву. Юноша не хотел верить, что все столь драгоценное для него было только придумкой.
Страшно захотелось напиться и забыть слова Семофрана. Но Альвен понимал - это не выход. Следовало найти другой способ - способ сделать Сокола и Королевну реальными.
Но что он мог? Только писать истории, воплощая в них свои грезы. Но от этого они не становились реальностью.
Зачем, зачем Альвен ходил к чародею? Теперь юноша потерял нечто очень важное, то, что поддерживало его любовь к жизни. Правда, у него оставались грезы, но отныне Альвен не мог воспринимать их всерьез.
Злое, нервное и раздраженное настроение юноши передалось и Соколу. Тот как раз наблюдал за Королевной, расчесывающей свои прекрасные темные волосы. Девушка что-то пошутила про нескромное поведение птицы... и тут Альвен-Сокол сорвался.
-Что же тут нескромного? - выпалил он. - Тебя же не существует! Ты - лишь плод моего воображения.
Девушка встала, отложила гребень и медленно подошла к Соколу, сидящему на изголовье кровати. Ее глаза потемнели, став из синих почти черными.
-Вот значит как, - очень медленно и холодно произнесла она. - Плод воображения, говоришь? Хорошо, будет тебе воображение.
И в комнате взвихрилась метель, вышвырнувшая Сокола прочь из комнаты, из замка, из мира...
Потерявшись среди метели, Альвен словно очнулся. Что он натворил? Теперь ее мир, мир гор, заливов и вереска под золотой луной исчез, сменившись картинами совсем иных миров. В голову упорно лезли какие-то странные картины сражений, драматических признаний, героических схваток и доблестных подвигов. Сокол видел все новые и новые свершения и земли. Все это когда-то казалось юноше столь важным и ценным... но теперь Альвен лишь отмахивался от этих образов. Ему нужно было увидеть ее - Королевну - и попросить прощения, объяснить свои слова, услышать от нее, будто сказанное чародеем неправда, что она существует, только очень далеко. И все, что требуется от Альвена - это преодолеть границы между мирами и найти ее.
Найти ту, которой на свете нету...
Сколько он ни старался, его Сокол больше не мог найти потерянного мира Королевны. Птица приносила все новые и новые видения, и Альвен вернулся к своему давнему занятию - созданию историй. Ведь нужно было на что-то жить!
Однако прежнего удовольствия ни образы, ни истории не приносили. Вместе с Королевной Альвен утратил часть себя - во всяком случае, он так думал, а как было на самом деле, его не интересовало.
Шло время. Он писал историю за историей. Но мечтал только об одном - вернуться в мир Королевны. Да, сейчас он понимал: тот мир был лишь тенью реального; постоянные туманы скрывали бОльшую его часть; краски и цвета того мира были бледными оттенками настоящих, но... там, в том бледно-акварельном мире была его Королевна. И Альвен отдал бы всю красоту реальности за один миг встречи с нею.
И неважно, будет эта встреча настоящей или придуманной.
Альвену становилось все тяжелее на сердце. Не выдержав, он снова обратился за помощью к чародеям. Но все они повторяли слова Семофрана - Сокол лишь иллюзия, воплощение чар, способных раскрывать глубины сознания.
Только вот чем больше Альвен слышал эти слова, тем меньше верил в них. Ему все больше казалось, что чародеи сами не понимают, с какой силой они играют. Сокол - его Сокол! - являлся самой реальностью. Он жил и действовал в мире Королевны, он не был видением или бесплотными чарами. Все поведение его говорило о том, что Сокол - действительно настоящая птица, только вот сознание ее оказалось связано с сознанием человека.
Чародеи либо сознательно лгали, либо искренне заблуждались. Альвен предпочитал верить во второе. Но главным было не это - они отказывались помочь ему, неважно, из бессилия или от незнания. Юноше приходилось рассчитывать только на себя.
И тогда он стал писать историю. Особенную историю. В ней он просил о прощении. Это было не столько повествование, сколько письмо. Письмо, написанное от всего сердца.
Оно стало настолько искренним, это письмо, что стоило ему прозвучать на очередном празднике, как оно немедленно разошлось по свету. И Альвен надеялся: каким-нибудь чудом оно достигнет и Королевны. Ведь чародеи сходились в одном - мир единственен. А значит, Королевна была где-то в нем, только скрытая завесой колдовской метели.
А Сокол тем временем снова и снова странствовал в поисках места, где он был так счастлив. Может быть, думал Альвен, птица снова попадет в ту метель, и тогда... тогда он сам сможет попросить прощения за то, что в какой-то момент усомнился в реальности Королевны. Ведь сомнения - не просто признак слабости. Это неверие. Тогда как основа любви - вера. Во всяком случае, так объяснил себе Альвен гнев Королевны. Может быть, он ошибался, но он верил в это объяснение всем сердцем. Мнение же других людей и, особенно, чародеев, не слишком его интересовало.
В помощь истории-письма Альвен верил слабо. Он больше надеялся на случай, который приведет его в ту часть мира, где обитает Королевна.
Однажды он сидел за столом и дописывал очередную историю, когда кто-то постучался в окно. Юноша сильно удивился, ведь кабинет находился на втором этаже, и незваному посетителю гораздо проще стало бы позвонить в колокольчик у двери.
Альвен подошел к окну и распахнул его. В комнату немедленно влетел сокол. Юноша не мог ошибиться, ведь его птица выглядела точно так же. Но каким реальным не являлся бы Сокол Альвена, - а Альвен все больше убеждался в его существовании, - присутствие птицы здесь, в доме юноши, казалось абсурдом.
Сокол тем временем встряхнулся и стал вытягиваться. Альвен с легким ужасом понял, что птица меняет форму на иную. Юноша отшатнулся к столу и попытался нашарить что-нибудь тяжелое.
А оперение тем временем сменилось серо-коричневым, шитым золотом, платьем. Ноги скрылись под длинной юбкой, руки украсились доходящими до пола рукавами, на плечи упали темные волосы... Еще пара мгновений и Альвен понял - перед ним стоит девушка.
И у нее были до боли знакомые ему синие глаза.
-Это ты? - прошептал он. - Но ведь...
-Ты сказал правду? - довольно резко спросила она.
-Когда? - решил уточнить Альвен. - В тот раз или...
-В твоей истории обо мне.
-Да, я сказал правду. Я был дураком, Королевна, когда поверил глупцам, ничего не знающим о мире за пределами их чар!
-Наконец-то ты это понял, - на этот раз на ее губы скользнула улыбка.
-Ты - самая настоящая на свете, - искренне сказал Альвен.
Она не ответила, лишь улыбнулась - на этот раз теплее и дольше. Оглядела комнату. Альвен тем временем не мог отвести взгляд от ее лица.
-Мир один, но он многогранен, - сказала Королевна после пары минут молчания. - И попасть с одной грани на другую не так-то легко, Сокол. Лишь немногие могут это сделать. Например, некоторые птицы, если на них наложить чары истинного зрения вместе с чарами объединения... которые глупые люди зовут чарами сознания.
-Значит... и Сокол, и мои видения - реальны?
Королевна кивнула, изучая переплет какой-то книги.
-Хочешь увидеть его? Твоего Сокола? - спросила она.
-Не знаю, - признался юноша. - Ты сказала... пересечь грани нелегко. Но ты это сделала. Почему? - сердце Альвена забилось сильнее.
-Твое письмо оказалось искренним. Я решила простить тебя. Мы можем начать все сначала - если тебе это нужно.
-Нужно! Просто необходимо!
-Что же, тогда... - она присела в легком поклоне и взглянула ему в лицо своими ясными глазами. - Здравствуй, Альвен - Сокол.
-Здравствуй, - легко улыбнулся он, полный радости и загадочного предвкушения новой жизни, - Королевна.