За печкой, у дедушкиного топчана, жила старая картофелина. Всё-то она ворчала, порыкивала, днём пряталась, а ночью кряхтела на луну.
Когда вечер спускался, в небе протяжно перекликались гуси-лебеди, молоком парным пахло, к дедушкиному топчану подбирались мышата.
- Расскажи сказку! - пищали они, просили. Знали, что картофелина страсть охоча до сказок.
Сказочницей картофелина была знатной, и всегда у неё выходило всё ладно да дивно.
Сегодня был дождь. Мышата озябли на улице. Шмыгнули в подпол, отряхнули серые шкурки, и через дырку в полу - под топчан да к тёплой печке. Сели, хвостики вокруг себя положили - ждут, пока картофелина выйдет, сказку начнёт.
А картофелина, хоть и ворчала чуть что, сама давно их ждала. Любила, когда её сказки слушают. Вылезла она из своего угла, и начала рассказ:
"Грустно смотрел зверь Индрик, считал дождинки. Над лесом тучи рассеивались, и сквозь серые облака выглядывало тёплое солнце. Индрик брёл по полянам, осторожно обходил кустики земляники, чтобы не растоптать ароматных ягод неуклюжими лапами.
С тех пор, как Индрика заколдовали, он ходил по лесам, грустный, прятался в брошенных норах, выл по ночам. Помнил, неповоротливый, что был когда-то другим, и лапы не были когтистыми, и голос был звонкий, протяжный, и так было ему легко, так спокойно...Но кем был Индрик, он совсем позабыл. Помнил только, как однажды задел на лесной тропинке старую колдунью, что шла с вязанкой хвороста, и как разозлилась она, топнула ногой, и прокляла его навсегда неуклюжим по лесам скитаться. И всю свою жизнь Индрик в раз позабыл. Стал грустным, выть захотелось, и день ему был не мил; всё он ждал ночь, чтобы забраться в нору и тревожно ждать рассвета.
Однажды, когда на верхушки деревьев спустились сумерки, Индрик вышел к озеру. Его воды, мерцая, качались, и звёзды-сестрицы смеялись друг с дружкой, гляделись как в зеркало. Сел Индрик на берег под ивой и стал смотреть.
- Что плачешь ты? - Из глубины озера выплыла рыба.
- Я плачу, потому что не помню, кто я. - Ответил Индрик и утёр слёзы лапкой.
- Твоему горю я помогу. - Ответила рыба. - Ибо дано мне видеть истину. Я зовусь Рыбой-Луною, и нарождаюсь, когда Луна небесная в водах отразится.
И она нырнула, а когда появилась вновь, во рту у неё была сияющая жемчужина.
- Возьми это, и завтра, когда Ночь набросит покров, возвращайся на берег, и ты найдёшь то, искал.
И настал вечер следующий. Индрик шёл к озеру по мокрой траве, чуть дышал. В лапке горела жемчужинка. Вот и ива серебряные ветви низко спустила, отодвинул их Индрик, и вышел к воде.
Небо бархатное синим плащом Ночь укрыла. Звёзды-сестрицы звенели. И вышла сквозь тучи луна, и так светло стало, и отразилось сияние в каждой волне. Раскрыл Индрик ладонь, поднял вверх, и вдруг выпрыгнула Рыба-Луна из озера, и обрызгала его с ног до головы прозрачной водой. Зажмурился Индрик, отряхнулся, и увидел, изумлённый, что нет у него больше ни когтистых лап, ни рыка звериного, а раскинулись справа и слева два белых крыла.
В озере отражался белый лебедь. Вспомнил он себя, поклонился волнам, и засияли на каждом пере бриллиантами брызги. Встряхнув крылами, полетел принц Фель домой, где ждала его так давно прекрасная Фелина, лила сапфировые слёзы".
Глава 2.
Нахмурилось небо, ох серое, непроглядное. Брыся, самая маленькая из мышиного выводка, спешила к маме, в Нору. Там, в тёплой постельке из сена, можно уютно свернуться и считать кукурузные зёрна, пока не уснёшь.
- Крес! - грянуло за окном.
В окно Брыся увидела вспышку, всё небо разрезала яркая полоса. Она пискнула от страха, и кинулась к печке. Вот и дом.
Мама обнюхала, пошевелила усами. Уложила в сухое сено, дала кусочек яблока и розовый лепесток.
- Расскажи мне сказку! - попросилась Брыся, а у самой глазки соловые, устали за день.
- Что ж, можно и сказку. - Ответила мама.
"Позади, за усадьбой, в старом саду, жили розы. Хозяева, старичок-граф и его жена, давным-давно умерли; графский сад разросся, и уже подбирался плющом и вьюнами к поблекшему дому.
Утром розы просыпались, умывались в росе, встречали солнце. Потом отряхивались, важные, и поворачивались к свету. На тонкий аромат слетались пчёлы и бабочки.
Так летели дни.
Когда на сад спускались синие сумерки, розы скучали. Однажды, покачиваясь в тёплом вечернем воздухе, они решили рассказывать друг другу сказки, каждый вечер, по очереди.
Вечер первый. Сказка Розовой Розы
"Однажды вечером маленькая Эльмина, дочка королевской стряпухи, перебирала фасоль. Она сидела в полосатых чулках в углу каморки, и выбирала из большого мешка белые фасолины.
Эльмина любила сидеть здесь. В каморке для неё играл сверчок на маленькой скрипке, и сковородки бряцали, и вкусно пахло сухим луком, что висел, сплетённый в косички, под потолком.
Проворные пальцы выбирали гладкие фасолины и бросали их в холщовый мешок. Вдруг среди фасоли что-то сверкнуло. Эльмина раскрыла ладонь и увидела золотую монету. На монете был отчеканен тюльпан. Девочка потёрла её передником, и золото засияло.
Той ночью Эльмине приснился сон. Она стояла на лесной опушке, в руке светилась монетка. Девочка подбросила её, и монетка покатилась вперёд. Золотой огонёк перепрыгивал ручьи и кочки, пробирался сквозь ельник, и наконец вывел девочку на поляну. Докатившись до середины, монетка остановилась. Эльмина шагнула ближе и увидела перед собой три больших тюльпана.
- Розовый дарит молодость, красный - любовь, а белый - спокойные сны. Эльмина протянула руку, чтобы сорвать цветки, и проснулась.
Она потянулась и сунула руку под подушку - монетка была на месте. Тихо-тихо соскользнула она с кровати, оделась, и вышла во двор. Петухи ещё спали, солнце чуть брызнуло золотом на горизонт. Эльмина спустилась с холма и пошла по мокрому лугу к лесной опушке. Подобравшись к старой сосне, она достала монету, подышала на неё, потёрла о платье. На гладкой поверхности заплясали солнечные зайчики. Секунда - и монетка подпрыгнула и покатилась по земле в лесную чащу.
Эльмина бежала за ней, старалась не упустить из виду. Вот и знакомая поляна, вот монетка остановилась ровно посередине и исчезла. Эльмина ахнула от удивления. Перед ней качались, будто хрустальные, три благородных цветка. Они были высокими, яркими, сияющими - один красный, другой розовый, третий белоснежный. Аккуратно сорвав цветы, девочка вдохнула нежный аромат и пошла домой.
В королевском замке который день подряд все ходили на цыпочках. Королевская дочка плакала и сердилась, била фарфоровые вазы, топала ножками. Король с королевой созвали лучших волшебников, собрали лучшие игрушки и лучшие сладости - но принцесса всё плакала, всё сердилась, всё топала ногами.
Уж солнышко встало, и Эльмина спешила по двору. Вдруг она услышала горькие рыдания, и в окне показалась грустная принцесса.
- Хорошие сны приносят радость. - Подумала Эльмина и бросила принцессе белый тюльпан. Та поймала цветок, и вытерла слёзы.
Девочка пошла дальше. Двор шумел утренней суетой. Проходя мимо скотного двора, она заметила нищенку, что сидела на пыльной дороге.
- Почему ты сидишь здесь? - спросила Эльмина.
- Мне некуда пойти. - Ответила нищенка. Одежда её истрепалась, а кожа обветрилась и потемнела от солнца. - Мой дом сгорел, и у меня ничего не осталось.
- Так пусть у тебя будет лучшее богатство, что может получить человек. - Ответила Эльмина и протянула нищенке красный цветок.
А солнце уж было совсем высоко.
- Эльмина, дочка! - Стряпуха выглянула из кухни и помахала девочке рукой. Та улыбнулась, и побежала домой.
Там, в своей маленькой комнатке, она поставила розовый тюльпан в воду. Скоро он пустил корни, и Эльмина посадила его под окном.
С тех пор её друзья и родные стали меньше болеть и больше улыбаться. Небо стало выше и светлее, и радуга стала частым гостем во дворе королевского замка. Весна в этот край приходила раньше обычного, и каждый год приносила с собой много новых нежно-розовых цветков".
Отгремели громы, стихла гроза. Мышка-мама улыбнулась спящей Брысе, и на цыпочках вышла из Норы.
Глава 3.
У, как сурова Чугунная Шишечка от каминной решётки! Сама чёрная, тяжёлая, водит дружбу с рваным башмаком. Любит Шишечка рассказывать истории про волков. Говорят, что когда-то она была частью большого чугунного узора, и стояла в аккурат рядом с волками - такой уж узор выбрал кузнец для каминной решётки.
С тех пор минуло лет много, и Шишечка уж давным-давно стала сама-по-себе, а всё ж под вечер, бывало, подкатится к мышатам, и заведёт любимую сказку:
"В лесу, где росли вереск и дуб, на самой опушке у песчаной тропинки сидела Верте. Волосы короткие, в них мягкий западный ветер гуляет, глаза цвета мёда. Верте мудра, как Море, стара, как Земля, а лицом - ребёнок, смотрит на звёзды. Верте сидит у леса, привечает птиц и зверей, что домой возвращаются - и каждый кланяется ей, узнаёт.
В лесу был Волк - седой, скорый. У Волка и клык остёр, и глаз прищурен, и нос ведёт его по каждой тропке-тропинке за зайцем по следу.
Когда Волк мимо Верте проходил - не кланялся серый, а рыком рычал. Протрусит в лес, головы не повернёт, не посмотрит. Грустила Верте - чужой Волк совсем, не видит её.
В пору, когда горы над лесом побелели, опустела опушка. Ветры стали суровей, и деревья выли, ломались. Выдули ветра из Верте все силы - стало внутри холодно, и кровь по жилам медленно текла. Глаза цвета мёда потускли. В глубокой пещере лежала Верте, и горел слабый огонь у её постели. По ночам выли в пещере Духи Севера, и знала Верте, что скоро придёт за ней Белый Медведь, Что Не Оставляет Следов На Снегу.
На заре костёр в пещере потух. Верте открыла глаза - стоит перед ней Медведь. Хотела она подняться - да не может. "Погоди", - просит она его, - "не уводи меня, дай до лета дожить, чтобы снова сидеть у песчаной тропинки, зверей и птиц привечать".
Медведь белый, снег белый. Тихо и жутко. Думает Медведь час, думает другой. "Кликни своих птиц и зверей", - говорит, - "Коли вызовется кто меня побороть, за тебя постоять, уйду".
И вышла Верте на гору, откуда только силы взялись, и уронила на снег рукавицы, руки раскинула в стороны: "Ой, вы мои птицы вольные, орлы поднебесные, лисы хитрые и олени быстрые, все кто кланялся мне у входа в лес, придите за меня сразиться!"
Зовёт Верте день, зовёт ночь. Только летят ветра, а никто нейдёт - спят звери, укрыты зимой, в тёплых норах. И поднимается Медведь в гору.
И полились слёзы из медовых глаз, нет ей спасенья. Упала Верте в снег, ждёт покорно, слушает медвежьи шаги. Только слышит вдруг - грозный рык небо расколол пополам. Подняла Верте лицо - двое перед ней, Медведь и Волк. И началась великая битва.
Жива осталась Верте. Вырвал победу зубами серый, принёс к ногам. Ветер тёплый в горах задул - цветами дышит подснежными.
"Почему же ты молчал всегда со мной у тропинки?" - спросила Верте Волка.
"Я молчал, но слышал, не смотрел, но замечал" - Молвил Волк. - "И не ценно для меня слово праздное, потому что я прихожу лишь тогда, когда спасенья уже не ждут".
И прыгнул Волк в сторону, и исчез.
Настала весна. Сидела Верте у тропинке, на самой опушке, привечала зверей и птиц. И каждый кланялся ей, узнавал. Но не видела она никого, хотя и смотрела, а ждала Волка - знала, что снова пройдёт мимо серый, даже взгляда не бросит.
Дул западный ветер".
Глава 4.
Вчера к деревенским мышатам приехала гостья. Платье в оборочках, очки, зонтик - ну вылитая городская барышня! Ох и шуму в доме наделала - все мышки вкруг неё собрались, всё расспрашивают, выспрашивают. Оборочки на платье рассматривают.
А барышня им - фи, мы кофею хотим с конфектами.
Догадались мышата - стол притащили, скатерть нашли, а там и самовар закипел. Нате, мол, пожалуйте к столу, чая испить с сахаром.
Покрутила барышня носом, покрутила - да и взяла чашку в лапы. Когда старинные часы пробили шесть, бабушка достала из печки бублики, по дому запах тёплый, сладкий понёсся - и завязался разговор. Чаю напившись, да сдобы наевшись, раздобрилась гостья. Сняла она очки, протёрла кружевным платком, и рассказала мышиной компании историю:
"Однажды, в дождливый осенний вечер, мышка сидела в библиотеке и с упоением читала книгу. Книга была в твёрдом переплёте тёмно-вишнёвого цвета. Называлась она "Истории города Б." В ней один талантливый автор рассказывал об интересных фактах, тайнах и легендах маленького города, в котором жила мышка.
Было уже около семи часов, когда мышка дошла до последней главы под названием "Тайны". Поёжившись на стуле, она поуютнее закуталась в шерстяную кофту, и перевернула страницу.
"...Однажды, много-много лет назад, в городе Б. случилось странное и загадочное происшествие. Одним ноябрьским вечером слуга богатого и знатного человека нёс в господский дом посуду с базара. В его корзине были и блюдца разных размеров, и блестящие ложки, и даже фарфоровая супница с розами. Но самым ценным в корзине была коллекция разноцветных кружек. Кружки были одинаковой формы, но каждая из них имела свой неповторимый цвет. Кружек было много, каждую продавец тщательно упаковал в хрустящую жёлтую бумагу.
Дойдя до господского дома, слуга передал корзину с посудой на кухню и пошёл к себе в каморку. Однако, через какое-то время к нему ворвался приказчик, и велел идти с ним. Паренёк прошёл по тёмному коридору, открыл дверь, и попал в светлую, просторную комнату. За столом сидел богатый господин, перед ним в ряд высторились разноцветные кружки.
"Одной штуки не хватает" - Сказал богач. - "Я не вижу здесь чёрной кружки! Где она?"
"Я ничего не брал, даже не заглядывал в корзину!" - испугался слуга.
"Лжёшь!" - разозлился господин и нахмурил брови. - "Иди обратно, и без чёрной кружки не возвращайся!"
Слуга заплакал, и побрёл назад в кухню. Шмыгнув носом, он открыл входную дверь и вышел в ночь. Было так темно, что слуга не мог различить собсвенных рук. Он пошёл вперёд, и пропал. Больше его никто никогда не видел."
Мышка подняла взгляд от книги и вернулась из страшной истории в тёплый и светлый читальный зал. До закрытия библиотеки оставалось пятнадцать минут, и мышка решила быстро дочитать главу.
"С тех пор жители города Б. часто видят чёрную тень, скользящую по вечерним улицам. Говорят, что это тот самый слуга, обречённый вечно искать пропавшую кружку, и горе тому, кто повстречает его на улицах города Б.!"
Выйдя из библиотеки, мышка надела вязаный красный берет и застегнула пальто на все пуговицы. Дул промозглый ветер, где-то в частном секторе неподалёку выла собака. Мышка вздрогнула, поправила очки, и спустилась по ступенькам вниз.
Улица освещалась слабым светом нескольких фонарей. Мышка шла быстрым шагом, стараясь выйти туда, где людно, и где ездят машины. Её каблучки стучали по асфальту.
Вдруг из-за угла раздался протяжный скрип. Мышка замерла. Скрип повторился. Мышка ускорила шаг, почти побежала. Один из фонарей замигал и, к ужасу мышки, потух.
"Эй, вам нужна кружка?" - спросил вдруг кто-то совсем рядом.
"А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!! Чёрная кружка, чёрная кружка!" - Завопила в ужасе мышка и рванула вперёд.
Когда до центральной улицы города оставалось совсем чуть-чуть, она запнулась о лежавший прямо на дороге кирпич и растянулась на асфальте. Очки её улетели в сторону и, очевидно, разбились. Сердце мышки быстро стучало.
"Барышня, я вас напугал?" - Спросил тот же голос. Мышка хотела было закричать, но вдруг увидела рядом симпатичного мышонка в сине-чёрной полосатой шапке.
"Простите!" - Сказал мышонок. - "Понимаете, я решил купить себе новую кружку для кофе, а в магазине продавались только наборы для двоих. Выхода не было, и я купил две кружки. Мне нужна только одна, всё равно кофе я всегда пью один, вот я решил подарить вторую кружку первому, кто встретится мне на улице"
Мышка улыбнулась и села. Мышонок нашёл её очки и помог встать. Потом они пошли гулять по темнеющим улицам, смеялись над разными страшилками и суеверьями, и слушали музыканта, который играл на саксофоне на ступенях городского театра.
А в призрака города Б. мышка больше не верила".
Глава 5.
Бабушку все любили. Добрая была старушка, сердцем - мягкая, разумом - мудрая, а какая рассказчица, какая выдумщица!
Зимой у бабушки внучки гостили. То-то было веселье, то-то потеха! Оденут они вязаные носочки, заберутся в кровать, и ну просить сказку. А бабушка вареньице из буфета достанет, кружки в горошек, чай ароматный, горячий заварит. На столе у неё лампа горит мягким светом, и булочек да расстегайчиков целая гора. Внучки расстегайчики - цап!
Сказки все у бабушки были тёплые, свежие, с золотистой корочкой. Сдобные. Добрые.
"Ах, что за праздник был в семье плюшек! Сегодня с утра пекарь-кондитер вытащил из духового шкафа целый протвень румяных сладких барышень с маком, корицей и изюмом, и каждая была настоящей красавицей. Как они пахли! Какими восхитительно мягкими были сдобные бока! Красавицы шушукались и хихикали, совершенно не замечая маленькую тёмную булочку в самом углу противня.
Сказать по правде, эту маленькую плюшку нельзя было назвать даже симпатичной. Один бок её изрядно подгорел, сквозь хрустящуюю корочку некрасиво торчал изюм, а внутри (о, и это был страшный секрет!) плюшка даже была черствовата. Сидя рядом с красавицами, она вслушивалась в их разговор и улыбалась.
"А у меня внутри конфитюр!" - Похвасталась румяная пышечка справа, чем заслужила завистливый шёпот двух конопатых соседок.
"Между прочим, меня хорошенько смазали яичным желтком, перед тем как достать из печи" - Ответила золотистая сдоба. - "А ваш конфитюр давно уже вышел из моды!"
"Смотрите, какое красивое небо!" - Сказала вдруг маленькая плюшка с подгоревшим бочком и кивнула на окно. Там, за стеклом, был солнечный день и по пронзительно-голубому осеннему небу плыли тонкие белые облака.
Шум и смех румяных плюшек на мгновение стихли. Все обернулись, чтобы посмотреть на пригорелую. Та рассеяно улыбалась.
"Чёрная, а туда же" - надменно сказала самая большая плюшка с маком.
"Выскочка!"
"Малявка!" - зашумели вокруг. - "Посмотри на себя, разве может приличная выпечка быть такой чёрствой, такой неказистой! Разве кто-то захочет тебя съесть? Никому не нравятся сухари, дорогуша! Знай своё место!"
Маленькая плюшка испуганно замолчала и моргнула. По пригорелому боку покатилась сахарная слезинка.
Немного подостыв, плюшки-красавицы торжественно и со всеми почестями перебрались в витрину. Ах, какой чудный сверкающий мир открылся их взору! Кого здесь только не было! Рядом с плюшками на серебряном подносе стояли красавцы торты, галантно кланялись дамам маффины с черникой, смеялись и шутили беззаботные и воздушные эклеры, и даже клубника в шоколаде иногда перекидывалась парой слов с загорелыми пирожками.
Маленькая пригоревшая плюшка ничего этого не видела. Она стояла на простой белой тарелке за блестящей витриной и могла видеть только официанта, что время от времени подходил с изысканной тарелочкой в руках и доставал очередную румяную красавицу для кого-то из посетителей кофейни. Маленькая плюшка смотрела в окно. Из голубого небо постепенно превращалось в тёмно синее.
"Вот, плюшки были правы" - подумала она. - "Наверное, такие как я и правда никому не нужны. Такие горелки никто есть не станет".
В этот момент в кофейню вошла невысокая, элегантно одетая старушка. В руках её была сумочка, а на голове - шляпка. Она села за маленький столик и аккуратно сняла перчатки.
"Будьте любезны, принесите мне кофе без сахара, и отдельно тёплое молоко" - услышала плюшка. Голос старушки показался ей необычайно мягким, как свежий мёд, или фруктовый мармелад на поджаристом круассане. Она закрыла глаза, и слушала, слушала...
"А ещё я хотела бы..." - улыбнулась старушка - "Съесть самую вкусную плюшку. Только будьте добры, принесите мне чёрствую. Её так вкусно макать в кофе!"
Маленькая плюшка открыла глаза и удивлённо вздохнула. В блестящей витрине раздалось завистливое шушуканье.