Аннотация: Пять тысяч лет с любимой. Наедине. Ну, то есть, совсем наедине. Больше вообще никого... И ничего. Во всем городе. Или во всем мире.
Правый хвост, левый хвост.
Ее звали Доминик. Эстонка? Полька? Немка? Не знаю и знать не хочу. (1. У нас таких женщин нет.
Да простят меня все дамы и девушки нашей огромной и необъятной родины. Я не говорил, что вы - хуже. Просто она была иной. Чужой и чуждой.
Судите сами: вечер, дождь. Одинокое такси на углу Колчанова и Торкая. Рядом шикарный ресторан, так что я стою и жду, твердо зная, что рано или поздно что-то мне обломится. Рядом со мной стоят и ждут еще с полдюжины извозчиков разной степени новизны и отмытости. А что? Кому "шашечки", а кому и ехать. Нет, конечно, у миллионеров свои тачки, либо такси им вызывает служба ресторана: удобное, с кондишеном и кожаным салоном и, самое главное - проверенное. Ну а мы - мы тоже при делах. Не все же тут миллионеры. Есть и "средний класс"...
...Пара, внезапно появившаяся в дверях, на "средний класс" никак не тянула. Он - высокий, невероятно, до полного обалдения элегантный - таких костюмов я не видел даже в европейском кино. Узел галстука ослаблен, челюсть вперед и льдистые глаза, похожие на закрытые окна. Именно так - на окна, не просто закрытые, а где жалюзи опущены, и все запоры приведены в положение "антивзлом".
Она появилась следом, чуть-чуть припозднилась, видимо прическу поправляла... Первое впечатление - ноги. Длинные-длинные. И не просто палки, а ноги, со всеми их плавными изгибами, со сводящими с ума круглыми коленями, ноги, обтянутые темными колготками, в темных узких туфельках, на таких каблуках, что на некоторое время я даже про ноги забыл. Как она в них не падала? Дальше... ну, платье какое-то, жакетик. Кажется.
Больше я ничего в тот миг не разглядел, потому что этот, с холодными глазами сначала что-то сказал, потом повторил, уже громче - я не разобрал, что. Она не проронила ни слова. И тут он... Ей-крест, не вру - этот ледяной мужик вдруг, без всяких предисловий рухнул на колени. Я сперва даже решил - плохо ему, и дернулся, было. А он застыл, ткнулся лицом в эти невероятные ноги и начал что-то говорить, говорить. Она не слушала. Она стояла и смотрела на город, где один за другим гасли огни, и молчала. Ни слова. Потом шевельнулась - он отпустил ее сразу, и пошла. Пошла на этих каблуках, переступая так, словно не было на земле силы, способной сбить ее с ног. И я только через несколько мгновений понял - идет ко мне.
Все-таки иногда рефлексы бывают умнее мозга. Я открыл дверцу, даже не подумав, что мое синее, слегка импортное ведро совершенно не подходит для транспортировки таких женщин. Черт, да у нее, наверное, духи дороже стоили, чем моя машина.
Но я открыл дверцу, и она села.
- Куда? - спросил я. Честное слово, абсолютно бесстрастным голосом спросил.
- Прямо, - бросила она.
Тогда я впервые услышал ее голос. Мягкий, усталый. Почти затопивший меня своей холодной глубиной.
Вырулил я на одних рефлексах. И типа, ринувшегося наперерез, объехал на них же, родимых.
Ночью по Торкая ехать одно удовольствие: пусто, спокойно. И не тормознет никто, потому что никто никого здесь не тормозит. Одних чревато. А с других особо взять нечего. Желтые яблоки фонарей отмечали наш путь: один, второй, двадцатый.
- Поворачивать где?
- Все равно.
Я чуть повернул голову. Она была похожа на силуэт, вырезанный из темной бумаги и наклеенный на городскую ночь, которая была лишь самую малость светлее. Резкий профиль. Нос с горбинкой. Красиво очерченный рот и маленький подбородок, выставленный вперед так же упрямо, как у того типа. А дальше - шея невероятной длины в холодном газовом шарфике. Ниже я глаза опустить не решился, побоялся во что-нибудь врезаться, но и того, что разглядел, было вполне достаточно.
Я не великий знаток драгоценностей, но в ушках у нее были не стразы. Стразы не могут сыпать холодными искрами, так, словно в розетке закоротило.
- Проблемы? - поинтересовался я, не особо рассчитывая на ответ.
Она повернула голову. И тут я действительно чуть во что-то не врезался. Или в кого-то. Потому что впервые разглядел ее глаза: длинные , большие, но почти без белка: сплошная радужка густого темно-синего цвета. И ресницы - совсем не пушистые, скорее - острые. Стрелы - вот правильное название. И она меня почти убила!
- Я завтра умру. Как вы думаете, это проблема?
Пронзительный звуковой сигнал пролетавшего мимо "Шеви" напомнил мне, что я хоть и труп , а все же веду машину, то есть на осевую вылезать, наверное, не следует.
- Не понял, - сказал я. Глупо, зато именно то, что думал, - Вам угрожают? Или вы...
- Нет. Я не больна, у меня нет врагов, я никому не должна денег. Просто мое время кончилось.
- Вы что, гороскоп прочитали? - удивился я, слегка успокаиваясь. Обычный психоз, у богатых бывает. И дело даже не в том, что "с жиру бесятся" или "заняться нечем". Просто большие деньги - это почти всегда большой стресс. Не думали об этом? Говорят что деньги - это энергия. Ну так попробуйте взять в руки два конца оголенного провода... Рискнете? Ну а я вот даже не подумаю. Давали. "Подержать", естественно. Больше не хочу. Одного раза хватило.
- Меня зовут Доминик, - сказала вдруг она, и я впервые понял, чем меня так цепляет ее речь. У нее был легкий, почти незаметный акцент. "Н" она произносила немного тверже, чем нужно. И "о" у нее было именно "о", не "а". ДОминЫк, значит...
- Себастьян, - брякнул я. В темно-синих глазах мелькнуло что-то.
- Правда?
- Шутка. Олег.
- Вы приняли меня за... ночную бабочку? - она, похоже, не оскорбилась. Скорее, позабавилась.
- Там был ваш муж? - спросил я, не отвечая на вопрос.
- Карен? Муж? - Доминик легко улыбнулась, - Забавно. Жаль, что он вас не слышит.
- А что было бы? - спросил я, уже понимая, что лучше бы этого не делать.
- Убил бы, - сказал она так равнодушно, что я мгновенно понял - не врет. Действительно убил бы. За одно предположение.
- Почему? Разве быть мужем такой... шикарной женщины - оскорбление? И почему - жаль? Чем я-то успел вас обидеть.
- Ничем, - пожала плечами Доминик, - просто вы подвернулись очень кстати. И, к сожалению, оказались неплохим человеком. Мне нужна была машина. Любая. А Карен, по крайней мере, убивает быстро, не мучает. Он предлагал мне. Но я отказалась.
- Предлагал... убить? - опешил я.
Доминик медленно кивнула.
- Умолял. На коленях стоял. Никогда бы не подумала, что он на это способен. Я считала, что у него нет сердца. Но оказалось, что его нет у меня.
- Бред какой-то.
- Что вы хотите, - сказала вдруг Доминик, - есть у вас какое-нибудь желание?
Я метнул в нее донельзя изумленный взгляд, предусмотрительно сбавив скорость.
- У меня есть все. Деньги. Наверное, их много. И есть вещи. Разные. Вы что-нибудь хотите? Я дам вам это.
- Последнее желание приговоренного, - хмыкнул я.
- Что-то вроде того,- кивнула женщина, очень внимательно разглядывая меня, - должна же я хоть немного компенсировать вам то, что так неудачно села в вашу машину.
- Куда мы едем? - перебил я, - Не то, чтобы в свете нашей общей скорой смерти это было важно, просто улица заканчивается.
- А куда бы вы хотели меня отвезти? - мягко улыбнулась она.
- К себе домой, - выпалил я раньше, чем прикусил язык. Она... черт, да она даже не удивилась.
- Везите. Это далеко?
- Какая разница? - хмыкнул я, волевым усилием пытаясь удержать мир в привычном положении.
- Если это очень далеко, мы можем не успеть, - спокойно пояснила Доминик.
- Не успеть... до утра?
- О, нет. Не думаю, что времени так мало. Если мне не отказывают мои внутренние часы, у нас есть еще почти сутки. До следующей полуночи.
- Эй, а ваше имя точно не Золушка? - уточнил я, разворачиваясь вопреки всем правилам движения, через двойную сплошную.
- Нет, - покачала головой Доминик, - определенно, нет. У этой сказки счастливого конца не будет, потому что... Потому что счастливый конец...
- Никому не нужен? - встрял я в ее внутренний монолог.
- Опасен, - поправила женщина. - Слишком опасен.
...Полный бред! Я тихо офигевал, потому что ОНА!!! Женщина с невероятными ногами, духами и призовыми тараканами в голове действительно поднималась ко мне в мою квартиру... черт, прибраться я там, конечно, и не подумал, но, надеюсь, хотя бы трусы с батареи убрал? Или нет? В подъезде было темно, и я тихо порадовался... Как оказалось - рано.
- "Олегатор" - это про вас? - спросила она, и в ее мерзлом голосе впервые проскочили вполне человеческие нотки. Она - улыбалась?.. - Я вижу в темноте, - пояснила Доминик, в ответ на мой недоумевающий взгляд
- Кто это вас так ласково?
- Бывшая жена, - буркнул я.
- А-а. Тогда понятно, - отозвалась Доминик с такой интонацией, будто и впрямь я ответил ей исчерпывающе. На все вопросы разом.
Первое, что бросилось мне в глаза, когда я щелкнул выключателем - злосчастные трусы, которые, конечно, висели, себе, на батарее. Я метнулся, было, прикрыть, а потом... Пепельница у дивана, пустая чашка с потеками кофе прямо на телевизоре, стареньком, с жутко грязным экраном, оборванная занавеска, горшок с засохшим цветком и, как минимум, два кило пыли под диваном. Что в кухне творится - даже думать не буду. Доминик, кажется, спрашивала про желания? Так вот, есть у меня одно желание - немедленно провалиться сквозь землю.
Я поднял глаза на свою чудесную гостью.
- У тебя уютно, - улыбнулась она.
Ага, вот, значит, как теперь интеллигентные девочки называют обычный холостяцкий свинарник. Уютом. Надо будет запомнить. В следующий раз, когда мама или бывшая супруга с официальным дружественным визитом заявятся и начнут опять зудеть, что я квартиру зас... А вот хрен вам, скажу я. У меня уют!
Тут я кстати вспомнил, что, согласно гороскопу, который где-то прочитала Доминик, жить нам с ней осталось ровно сутки, так что и мамуля и Надюха неактуальны... И так мне от этого хорошо стало, что захотелось немедленно, прямо сейчас, выйти в окно и прогуляться по облакам. И что, что пятый этаж. Зато к звездам ближе!
- Вы... пить что-нибудь будете?
- А что у тебя есть?
Я пожал плечами:
- Надо посмотреть. Пиво точно есть. Кофе - возможно. Чай - если только старый. Шампанского точно нет.
- Я не люблю шампанское, - сказала Доминик и, совершенно спокойно, не обращая никакого внимания на состояние пола, разулась.
Это уж потом, задним числом, я сообразил, что на таких каблуках ходить, наверное, очень тяжело, все равно, что все время на цыпочках.
- У меня тут тапки есть. Они вам... наверное, враз будут.
- Бывшей жены? - поинтересовалась гостья.
- Ну... в основном, - брякнул я, даже не подумав, что можно и соврать. Даже нужно, наверное. Просто - вот почему-то не совралось.
- Путь будет пиво, - Доминик прошла по моему сто лет не чищеному паласу в тапочках, которые оказались ей все же чуть-чуть велики, и опустилась на диван, вытянув свои невероятные ноги. Тут я, наконец, бросил думать про трусы на батарее, отмер, пинком выкатил из угла небольшой пуфик, аккуратно приподнял это совершенство, обтянутое темными колготками, и уложил, как мне показалось, удобно...
- Пиво сейчас будет. Вы... Вам в кружку или так не побрезгуете? Я так люблю.
- Спасибо, я тоже люблю так.
Пиво, хвала всем богам, у меня было вполне пристойное, светлый мюнхенский "Хеллес". К нему нашлись какие-то левые кальмары, пакетик сухариков, колбаса в нарезке и початая банка маринованных корнишонов. Все это я сервировал на разделочной доске, водрузив ее прямо на диван между нами. Просто подумалось - так лучше. Не хочу, чтобы Доминик решила, что я, пользуясь случаем, притащил ее сюда чтобы напоить пивом, а потом приставать начну. А вот не начну!
- Да я и не думаю, - улыбнулась она.
- Я что, сказал это вслух?
Она покачала головой. Невозможные густо-синие глаза, даже не глаза - очи - смотрели спокойно и доверительно.
- Просто все твои мысли на лбу крупным шрифтом пропечатаны, да еще с подсветкой. А я, ты уж извини, Олег, читать умею.
- Что, правда, все? - ужаснулся я, - и про трусы?
Она засмеялась. Она смеялась, слегка откинувшись на спинку дивана, долго, с удовольствием. Потом взяла свое пиво и мягко прикоснулась горлышком к горлышку моей бутылки.
- За новое рождение, - тихо и непонятно сказала она, - пей, Олег. За это обязательно нужно выпить... хотя бы глоток. И переходи, наконец, на "ты".
...Это оказалась самая странная ночь в моей жизни. Изысканную, как многослойный коктейль, Доминик, не смутили ни огурцы прямо из банки, ни "левые" кальмары, ни "Емеля". Она спокойно отщипывала всего по чуть-чуть и отправляла в рот, так, словно я и впрямь угощал ее чем-то приличным. А у меня даже хлеба не оказалось! Но она не то что не поскандалила, как Надюха, она... Ей, кажется, все нравилось.
Вторая странность заключалась в том, что пиво не кончалось. Мы сидели, грызли этот псевдопролетарский андеграунд, болтали ни о чем, смеялись, прихлебывали из бутылок, а там все еще было и было...
В какой-то момент я убрал доску на пол и потянулся к ней. Ну, даст по морде, подумаешь! Большое дело. Мало я по морде получал? Зато потом всю жизнь вспоминать буду, какую женщину чуть не поцеловал!
По морде я не получил. Ее губы оказались мягкими, нежными. Но, почему-то, никак не раскрывались.
- Доминик... Я что-то не так делаю? Тебе не нравится? Ты скажи, как нравится - так и будет.
- Мне нравится. Только я не знаю - как. Что нужно делать?
Я сначала даже не понял... А потом, когда до меня, как до жирафа, дошло, наконец - я решил, что неправильно дошло. Не может же быть, чтобы она ни разу не целовалась? Ей, даже навскидку, лет тридцать точно есть. Не может быть!
- Я должна была хранить себя, - тихо прошептала она, глядя мне прямо в глаза - до этой ночи. Сегодня мне все можно. Но я ничего не умею. Ты меня научишь?
Что должен делать нормальный мужик, если к нему ночью в машину подсаживается взрослая дама в бриллиантах, напрашивается в гости, хлещет пиво, а потом объявляет, что она - девственница? Да выставить эту аферистку на улицу, как минимум, а то и в полицию сдать! Коту понятно, что...
- Олег? - тихо позвала Доминик.
- Педагог из меня, - фыркнул я, - Ты... В общем, слушай свое тело, оно все знает. И ничего не бойся. Давай сюда свое пиво, я поставлю. И - урок первый: улыбнись. С таким серьезным лицом впору в суде выступать. Анекдот тебе рассказать? Ползут три мыши с дискотеки...
Она снова улыбалась, и, кажется, слегка расслабилась.
- Вот эта часть мужской анатомии называется губы, - продолжил я, - Они такие же, как у тебя, только не накрашенные. А то, что внутри - это язык. Он хороший. Мягкий. Мокрый. Ласковый. Как у собаки. Тебя когда-нибудь собака в нос лизала? Ну вот, а я еще лучше собаки.
Не знаю, смотрела ли Доминик мультик про Карлсона, но рассмешить ее получилось. А губы, готовые для смеха, считай, готовы и для поцелуя. В общем, через минуту она уже все поняла. А еще через полминуты я решил, что ничего не понимаю в этой жизни. Учитель, блин. Гуру. Я думал, что умею целоваться? Я умел делать что-то другое, технически, может быть и похожее. Но никогда раньше у меня под кожей не текло вместо крови жидкое электричество.
- Доминик, - прошептал я, цепляясь за остатки разума, - вы помните, куда я пиво поставил?
- Ты, - поправила она, - ты помнишь. Помню, а что?
- Если я совсем забудусь, и ты захочешь меня остановить, а я не услышу, хватай бутылку и врежь мне как следует по башке, хорошо?
- Странные эротические фантазии, - нервно хихикнула она, - а если я не захочу тебя останавливать?
- Значит, мне повезло.
- Или мне...
И на этом, собственно, разумный диалог закончился. И черт с ним.
Да-а, еще одно... До сих пор я думал, что пивом светлым напиться нереально, пусть даже бутылки были какие-то странные, вечные. Но как иначе объяснить мне то, что когда мы, устав, отдыхали, сжимая друг друга и не решаясь даже на миг разомкнуть руки, в приоткрытую форточку вдруг влетела тварь, здорово похожая на маленького, злобного птеродактиля. Небольшая головка, длинная челюсть с неплохим набором мелких зубов, вороньи черные глаза и серые кожистые крылья. Хвоста я не разглядел. Как-то резко не до хвоста стало, когда тварь села на валик дивана и каркнула:
- Развлекаешься, Доминик? Ну и как?
- А хорошо! - с вызовом ответила моя девочка, приподнявшись на локте. Она совсем не испугалась, и даже, кажется, не удивилась. Скорее, она была раздосадована, что нас так беспардонно прервали.
- Ну и умничка, - умилилась тварь, - а ты все помнишь?
- Хотела бы забыть, - огрызнулась Доминик, - да разве вы дадите!
- Сегодня в полночь...
- Как - сегодня? - вздрогнула она, - я думала, у меня есть еще сутки.
- Сутки и есть, - кивнула тварь, - почти. Сейчас двадцать минут первого. - Как Дорогу открывать - помнишь?
- Процитировать? - сощурилась Доминик, - там немного, всего тринадцать страниц.
- Нет, нет, не стоит. Если помнишь - все в порядке. Главное, не опоздай.
- Приду на пять минут раньше, - отчеканила моя женщина, - а теперь лети-ка отсюда, кайфоломщица. Надеюсь, тебе есть, где переночевать.
- Да уж найду, - тварь натурально пожала плечами, - ну, до полуночи, - щелкнула страшноватой пастью и исчезла. То ли в окно вылетела, то ли в воздухе растаяла.
- Что это было? - в обалдении спросил я.
- Ничего существенного, - Доминик пожала точеным плечиком и нежно улыбнулась мне, - сейчас, в это время и в этом месте вообще не происходит ничего существенного - кроме тебя.
Я почти смутился, честное слово. Ну что я такого сделал? Да все удовольствие - мое, а она смотрит - и сияет.
- Я хочу прожить самый обычный день, - сказала она.
- ?
- Как живут люди. Что делают...
- Завтракают. Потом можно на прогулку сходить. Будем считать, что сегодня выходной, - решил я, - потом... ну, я обычно телевизор смотрю. Да это скучно, Доминик. Давай придумаем что-нибудь...
- Давай будем завтракать. Потом пойдем на прогулку. А потом будем смотреть телевизор.
Скажи она: давай искупаемся голыми в фонтане, а потом прыгнем с крыши, я бы и тогда подписался не глядя. Телевизор - так телевизор, крыша - так крыша. Все что хочешь, моя невозможная, потрясающая женщина. Все для тебя.
И мы завтракали, потом действительно гуляли по парку, взявшись за руки, как пара влюбленных подростков, и даже покормили пару красивых, но наглых лебедей. А потом включили видик, "Лару Крофт"... Но фильму не повезло, потому что едва мы оказались на диване, Доминик сама потянула меня за джемпер - и это дорогого стоило.
Сымитировать можно все что угодно. Женщина может выть как мартовская кошка и при этом ничего не чувствовать. Но есть момент истины. Если в тот миг, когда страсть уходит и возвращается рассудок, она старается отстраниться, под любым предлогом: ты слишком тяжелый, мне срочно нужно в ванну... Значит все было не так и не с тем. А вот если она не разжимает рук, если неосознанно стремиться удержать, и если ее первый сознательный выдох, хриплый и нежный, тебе в ключицу вместе с сухим легким поцелуем - тогда это ТВОЯ женщина, до донышка твоя.
Доминик оказалась моей.
...И на этом все хорошее закончилось - и началось страшное.
Я ведь ей не поверил. Даже не смотря на это... эту... ворону кожистую, помесь попугая с зонтиком. Я был дико счастлив и поэтому дико глуп. И когда вдруг обнаружил, что не могу пошевелиться - даже не испугался.
- Что со мной? - спросил я.
Моя девочка сосредоточенно рылась в сумочке, вынимая и выкладывая на столе по порядку: несколько разноцветных мелков, две бутылочки с чем-то жидким золотистого и зеленоватого цвета, какую-то коробочку, судя по звуку - с железками.
- Прости.
- И все? - я пока не злился. И даже не боялся, хотя выглядело все это реально зловеще. Особенно когда она откинула палас и, наскоро махнув веником, принялась вычерчивать мелками какие-то линии и символы. Можно было подумать, что милая Доминик - жрица какого-то зловещего культа, или, банально, агент секты - и готовится принести меня, любимого, в жертву своему принципалу.
- Ты снова сможешь двигаться, когда я уйду, - произнесла она. Акцент, который я почти перестал замечать за эти сутки, вдруг резанул ухо.
- Уйдешь? Куда? - опешил я. Смешно, но отчего-то такую возможность я даже не рассматривал. А она ведь... Ее духи, бриллианты и место, где я ее встретил... Этот мужчина, который убил бы всего лишь за предположение, что он мог оказаться ее мужем. Ведь где-то она раньше жила, и, наверное, ее ищут.
- Я должна идти к престолу Лунга. Время моей жизни истекло. Я говорила об этом.
Доминик взяла из сушилки две плошки и аккуратно вылила в одну - зеленое вещество, в другую - золотистое, при этом, едва не сопя от усердия, потому что толстые шерстяные нити, которые она пыталась там пристроить, почему-то не ложились как надо. Наконец как будто все получилось и она, с облегчением выдохнув, опустилась на колени, выставляя плошки на концах получившейся фигуры.
- Доминик, - напомнил я о себе.
- Да, я все расскажу, - отозвалась она, - ритуал открытия Дороги долгий, я успею. Просто сейчас мне нужно сосредоточиться. Здесь ничего нельзя перепутать. Еще полминуты, хорошо?
- Да, я помню - тринадцать страниц, - фыркнул я и мысленно дернулся, - так он мне не приснился?
- Кто? - не поворачиваясь ко мне, спросила Доминик.
- Этот... ящер летучий.
- Тафия. Это девочка, - ее голос потеплел, - как тебе могло что-то присниться, если мы не спали?
Исчерпывающе!!!
- Доминик!?!
- Олег, не сердись. Я же тебе сказала - не повезло нам. Обоим. Мне. Тебе.
Она, наконец, закончила раскладывать серебряные монеты, подошла и мягко опустилась на пол у моих ног. Взяла меня за руки - я по-прежнему не мог шевельнуться, но шею слегка отпустило, и я смог смотреть на нее. Ее невозможные темно-синие глаза, которые, вот глупость, отчего-то упорно казались мне знакомыми, смотрели грустно, но спокойно. Совершенно спокойно. И уверенно. Так смотрит человек, который принял решение.
- Олег, раз в пять тысяч лет Душа Мира уходит на второй круг перерождения. И ее нужно заменить. Это большая честь. Замена готовится не просто до рождения. Даже не до зачатия - еще раньше. Подбираются не только родители, а все предки до пятого колена. Это я к тому, что замена в последний момент невозможна. Да и не нужна. Я не собираюсь бежать от своего долга.
- Доминик, извини, но ты... точно здорова?
- Когда откроется Дорога, ты мне поверишь, - кивнула она, - а пока просто послушай. Я росла с этим. Я готовилась - и я готова.
- А я? Досадная помеха? Пятое колесо?
- Ты - очень важная часть ритуала. Ключевая, - Доминик улыбнулась мне так нежно, что мое скованное жутью сердце слегка трепыхнулось, - Перед тем как заменить Душу Мира, я должна была обязательно научиться любить. Иначе плоть Лунга меня бы просто не приняла... в качестве Души.
- Лунга? - ошалело повторил я, - А это еще что за зверь?
- Дракон, - так же спокойно ответила Доминик, - Великий Дракон. Один из пяти.
- И... что? Как его плоть должна тебя... принять? Он что, съест тебя, что ли?
- Я не знаю, как именно проходит ритуал, - пожала плечами она.
- Бред! - высказался я.
Я, наверно, выдал бы что-нибудь покруче "бреда", может быть даже и матом. Но тут в квартире начали происходить странные вещи, и мое справедливое возмущение временно заткнулось. Внезапно по странному рисунку, который изобразила Доминик, побежали огни святого Эльма... Или что там бегало по мачтам парусников в бурю? В общем, что-то такое голубенькое, что аж зелененькое, а центральный символ - здоровущий кракозябр, напоминающий китайский иероглиф "Распродажа, два по цене одного", вдруг словно провалился вниз...
Я, просто так, для справки, на пятом этаже живу, и внизу у меня соседи. Но колодец, который открылся из обычной панельной пятиэтажки, вел куда угодно, только не к Михе Романову.
- Будем ждать, - сказала Доминик, - сейчас стражи проверят, кто открыл Дорогу, и вышлют провожатого. Тогда и видно будет.
- Чего - видно? - не понял я.
- Куда идти. В этот молочный кисель прыгать как-то страшновато, - Доминик улыбнулась нерешительно, краешком губ.
Елки Зеленые! То, что дракон сожрет - не страшно, а в кисель - так мы, типа, боимся... Ой, что-то ловчила моя девочка.
А внизу и в самом деле клубилась какая-то белая субстанция, отдаленно напоминающая молочное желе. Иногда в нем что-то такое проскальзывало, но настолько быстро, что я даже не улавливал: горы, море, дома...
- Слушай, - сказал я, чтобы что-то сказать, потому что еще одна минута молчания, и у меня началась бы форменная истерика, - а зачем она вообще нужна, эта Мировая Душа.
- Ну как... - Доминик даже опешила, - А как без нее? Вот ты мог бы жить без души?
- Живу же, - буркнул я, - вернее, жил... До вчерашнего дня.
- И как? С душой - лучше? Вот и миру с душой - лучше. А без нее миру пусто будет.
Прозвучало это почему-то зловеще. Хотя сами по себе слова были простыми и совсем не страшными. Ну, будет миру пусто - и что?
- Совсем пусто, - пояснила Доминик. Она уселась у моих ног поудобнее, и тихо заговорила, не отводя своих невероятных глаз, - пусто - значит, у мира ничего не будет. Ни воды, ни звезд, ни детей, ни прошлого... ничего. Вообще ничего, понимаешь? Пусто... Так нельзя.
- А отбирать тебя у меня можно?
Она тихонько вздохнула.
- Не повезло тебе. Просто не повезло. Так бывает. Ты потерпи немного и все пройдет.
- "Все пройдет, и печаль и радость..." - уныло процитировал я.
Время, меж тем, шло - и белый кисель становился проницаемым. Теперь сквозь него уже можно было разглядеть, что, если и впрямь ждала мою девочку долгая дорога, то не в казенный дом, и не к марьяжному королю, а в довольно красивое место, где было много прозрачной и чистой воды, из которой торчала скала характерной формы. Проклятье! Где-то я ее видел. И не в телевизоре. Я там был. Мед, правда, не пил. Пил водку. Ел рыбу... Не вспоминалось. Надюха сказала бы что это - стресс. А мамуля - что меньше пить надо, тогда и с памятью проблем не будет. И обе они были бы правы. И стресс имел место, и пить, конечно, нужно меньше, тут с ними не поспоришь.
Провожатых Доминик дождалась. Если это были они. Но, похоже, больше некому.
Муть окончательно рассеялась и из колодца выпорхнули две птицы густо-лазоревой окраски, с длиннющими, попугайскими хвостами, желтыми, янтарными глазами навыкате и охряными клювами страшненькой формы - крючком. Доминик улыбнулась и, встав, протянула им руки.
- Пора, - сказала она, - Безумно хочется тебя поцеловать, но я не буду. Потому что если я это сделаю - то я останусь.
Она развернулась и медленно шагнула к колодцу, уверенно поставив прямо на бездну ногу в тапочке. Потом вторую. Немного постояла, словно пробуя невесомость на вкус. И исчезла.
А вместе с ней исчезло и все остальное: плошки, монетки, ее туфли, забытые в прихожей. Даже палас лег на место.
- Черт, - выругался я, - Черт, черт!!!
... - Звали?
Голос был хриплый, каркающий. И прозвучал откуда-то из-за спины.
- А ты - черт? - обалдел я. А что, тут уже столько всего произошло, что и черт был бы в тему: все в суп, все пригодится.
- Ну, не совсем. Культурный пласт другой. Я - птица Луань, свидетельствующая о приходе в мир новой Души... - И давешний птеродактиль вспорхнул мне на плечо, ощутимо придавив его... почему-то я думал, что эта кожисто-чешуйчатая тварюшка легче, там ведь и мяса-то нет, сплошные перепонки. Чешуйки у нее железные, что ли?
- Ммм, - Тафия понятливо качнула клювом, - а самолетом не пробовал?
- Она сказала, что придет на пять минут раньше, - выпалил я, никак не реагируя на подколку, - думаю, что у меня есть только пять минут. За такое время у нас в городе не то, что самолет - такси не приезжает, это я тебе говорю, как специалист.
Темные глазки птероптички подернулись серо-розовой, на вид очень нежной перепонкой. Заснула? Думает?
- Тафия! - позвал я, - время, время!!!
- А что ты за ней не прыгнул? - хрипло поинтересовалась птица.
- А она меня обездвижила, - скривился я.
- Умная девочка. Ей бы не Душой, а Разумом... А то опять какой-нибудь кретин попадется и будет пять тысяч лет сплошной глупости.
- А давайте вы сами разберетесь, кто у вас душой, кто сердцем, а кто желчным пузырем... Без нас! А Доминик будет просто моей женой. Так можно?!!!
- Э-э-э, - Тафия щелкнула клювом, - да кабы мы могли сами, кто б вас дергал. К сожалению, Олежка, нет у нас ни Души, поскольку сотворенные, но не одухотворенные, ни Сердца, потому что не живые, а лишь сущие вовне, ни Разума - поскольку его, скажу тебе по секрету, вообще нигде нет. Разум - это миф. В отличие от драконов.
- Тафия!!! - взмолился я.
- А иди, чего уж там...
Моя кожисто-чешуйчатая "журавушка" махнула крылом и под ногами снова заклубился молочный кисель.
- Ныряй. Тебе проводников не пришлют.
- Как мне ее найти?
- Двигай к Шаманке. Престол там, - каркнула птичка.
В кисель я нырнул как некогда в парашютный люк - головой вниз. Наверное - на рефлексе. Мягкая нега обняла меня со всех сторон, закутала, закачала... Знал бы, что так это приятно, давно бы в какую-нибудь мистическую задницу сунулся. Век живи - век учись, дураком помрешь.
Место я вспомнил правильно: Байкал, остров Ольхон, скала Шамана или, если по-простому, "Шаманка". Вероятно, самое мистическое местечко на всех необъятных российских просторах. Если где и жить дракону, то только тут. Опять же, и туристы рядом - тропа нахожена. Вот только где этот Великий Лунг, или как его там, прячется во время нашествия самопровозглашенных Королей Шаманов? Или он не прячется, и короли не такие уж самопровозглашенные, и их призрачная эзотерическая власть вполне легитимна? Кто знает? Если только Тафия. Но она, при всей своей болтливости, похоже, отлично умеет фильтровать базар, и лишнего из своей зубастой пасти не выпустит.
...Свою девочку я увидел сразу. Она стояла, спиной ко мне, лицом к груде камней, возвышающейся над зеркалом дивно-прозрачной воды и, развернув руки ладонями вверх, вся подавшись к этой скале, запрокинув голову что-то говорила... наверное. Я был далеко и ничего не слышал.
Я и так-то бежал почти на пределе сил, но, увидев ее - такой, припустил еще быстрее, откуда что взялось. Печенкой понял, что праздник начался, и я не успеваю к столу, и, еще немного - опоздаю совсем. Она уйдет, исчезнет из моей жизни, ее не будет. Не просто уедет в другой город, выйдет замуж, умрет, наконец... У меня не будет даже могилы - и тела в земле. Пусто мне будет.
Не хочу!
Даже не так: НЕ ХОЧУ!!!!!!
Стремительная кожисто-чешуйчатая молния выметнулась из-за моего плеча и, не смотря на странный, рваный полет, мгновенно и сразу вырвалась вперед.
А я и не знал, что она со мной.
Или она против меня?
Дракон появился сразу. Вернее, проявился. Может быть, он уже давно был здесь? Не знаю. Но в какой-то момент мои глаза словно перестроились для работы в другом спектре. Я просто моргнул, а когда вновь их открыл, понял, что темно-серое облако между скалой и Доминик - и есть дракон. Здоровенная сизо-синяя тварь метров триста в длину, а то и все пятьсот. Он стоял на хвосте... точнее, сразу на двух хвостах. Огромная башка, похожая на верблюжью, была увенчана развесистыми оленьими рогами. Я глупо хихикнул, подумав, что этим украшением он обязан нам с Доминик...
Ниже рогов торчали ушки, почти заячьи, даже покрытые не чешуйками, а шерстью. А глаза, такие же, как у Тафии, черные, навыкате - смотрели в упор на мою девочку и ждали. Спокойно так, уверенно ждали.
Она шагнула вперед, и тварь наклонилась, собираясь то ли поцеловать, то ли совершить действие куда менее безобидное.
- Доминик, назад! - крикнул я.
Она обернулась. В синих глазах метнулась паника.
- Ты откуда? Как сюда попал?
Шумно хлопая крыльями, на нас спикировала Тафия и шлепнулась на мимостоящий камешек.
- "Э-это любовь, что без денег делает тебя богатым..." - пропела она скрипучим голосом Пугачевой времен Галкина.
- Иди ко мне, - приказал я, - становись за спиной.
- Олег, - Доминик покачала головой, не соглашаясь.
- Я тебя ему не отдам, - припечатал я, - Все. Вопросы есть?
- Это бесполезно, - она болезненно поморщилась и потерла виски, - даже если у нас получиться сбежать, что не факт - смысл бежать от глобальной катастрофы? Так погибну только я. А в твоем варианте - я все равно погибну, но утяну за собой весь остальной мир. Так нельзя, Олег. Это... неправильно.
- Да откуда ты знаешь, что будет эта самая катастрофа? - возмутился я, - Этот шланг гофрированный тебе мозги промыл. Допусти хотя бы на секунду, что он врет.
- Допустила, - она слабо улыбнулась, - а теперь ты допусти, что он говорит правду...
- Пока он вообще молчит, - огрызнулся я, - видно, простой таксист великому дракону рылом не вышел...
- Да не, с рылом у тебя все в порядке, - влезла Тафия, - вполне себе ничего... рыло. Была бы девушкой, тоже бы повелась.
- Спасибо, - скривился я, - тронут и ценю. А теперь объясните мне, тупому, от чистого сердца простыми словами, почему я должен отдавать свою женщину этому ящеру?
...Задним числом я удивлялся, страха почему-то совсем не было. Видно, страх - он пока надеешься выжить. А мне в тот момент плевать было. Помирать - так помирать. Жениться - так жениться. Дракон - так дракон.
- Твоя женщина приняла решение добровольно, - голос был негромкий, шелестящий, словно стелящийся по низинам белый туман. Я не сразу сообразил, что сподобился откровения - со мной говорит сам великий Шланг. То есть Лунг.
- Что с ней будет? - потребовал я.
- Слияние, - сказал дракон. Видимо, для него ответ был абсолютно ясен.
- А можно еще раз и специально для альтернативно одаренных, - смиряясь, попросил я, - она останется жива?
- Вопрос некорректен. Мы все не живем и не умираем. Мы просто есть.
- А Доминик... Будет? Я смогу ее увидеть? Поговорить? Обнять?
- И все остальное... - нервно пискнула Тафия. Я хотел ее жестко обрезать, но не успел. Великий Лунг наклонил свою большую рогатую голову.
- Человек... я не знаю. Там будет развилка.
- "Там"?
- После первой фазы слияния. От того, куда она свернет, будет зависеть... все остальное, - Лунг строго глянул на Тафию, и та демонстративно прикусила язык.
- Тогда, - принял я решение, - мы идем вместе.
- Олег, - ахнула Доминик, - тебе нельзя! Меня готовили к слиянию с пяти лет.
- А я уже родился готовым, - буркнул я и, не тратя больше времени на слова, подошел к ней и крепко взял за руку. Ее пальцы тотчас сомкнулись на моем запястье.
- Человек, ты принял решение добровольно, - констатировал дракон так же бесстрастно. И, наклонив голову еще ниже, так, что она почти легла на землю, широко распахнул пасть. Внутри, вопреки зоологии, не было ни языка, ни неба, ни горла, ни гланд... Было серое марево.