Матросова Марина Сергеевна : другие произведения.

Паж и лилия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Франция, 16 век. Королевский шут Шико расследует череду загадочных убийств. Он должен успеть вычислить испанского шпиона, прежде чем убийца доберется до самого короля. Предать может каждый, вельможи зачастую не те, кем кажутся на первый взгляд. Сумеет ли Шико найти убийцу прежде, чем Дамоклов меч рухнет на французский трон?

  
  
   Аннотация:
   Франция, 16 век. Королевский шут Шико расследует череду загадочных убийств. Он должен успеть вычислить испанского шпиона, прежде чем убийца доберется до самого короля. Предать может каждый, вельможи зачастую не те, кем кажутся на первый взгляд. Сумеет ли Шико найти убийцу прежде, чем Дамоклов меч рухнет на французский трон?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 1. В которой у Шико появляется паж
   Париж 1578 год, 19 сентября.
   Неподалёку от Парижа, в доме старого еврея, слывшего гадателем, произошла кровавая драма. В одной-единственной комнате догорала свеча вместе с жизнью хозяина дома. Он лежал смертельно раненный на дощатом полу. Еврей похрипел что-то, может быть, слова молитвы. В комнату вошёл человек в чёрной одежде: маске, плаще и перчатках. На лице у него был шрам, от того все и звали его Меченый. Незнакомец даже не взглянул на умирающего еврея и не попытался ему помочь. Но только взял в руки свечу и осветил лужу крови на полу. От неё к окну вели чьи-то следы.
   - Братья, ко мне! Скорее! - позвал Меченый.
   Вошли двое: низкий мужчина с внушительным брюхом и маленький мальчик.
   - Он мёртв? - в радостном возбуждении спросил мальчик чрезвычайно звонким голоском, отчего сразу стало ясно, что это переодетая женщина.
   - Нет, сестра, это не он, - ответил Меченый.
   Его сестра вскрикнула и прильнула к стене, судорожно вдыхая воздух.
   - Это конец! Мы погибли! Это конец! - шептала она дрожащим голосом.
   - Да погодите вы, сестрица, впадать в истерику, - отмахнулся толстяк. - Где же он? Он, наверняка, ещё здесь, - продолжил он, вытащив шпагу из ножен, словно готовясь проткнуть ей кого-то.
   - Он сбежал через окно, вот следы, - показал Меченый.
   - Чёрт! Так в погоню же быстрее!
   Но тут в углу комнаты все трое услышали стон, они заметно обеспокоились, и напряжение прямо-таки повисло в воздухе, становясь материальным.
   - Кто здесь? - направив острие своей шпаги в темноту, спросил толстяк.
   - Это я, Чёрная Лилия!
   Послышался вдох облегчения, но и страха. Это был их связной, испанский посланец, которого никто никогда не видел. Даже сейчас он стоял во мраке, и мерцающий огонь свечи выхватывал только его руку в перчатке до локтя.
   - Сударь, что здесь произошло? - спросила женщина, единственная, кто не боялась Черную Лилию, - мы не договаривались, что вы будете сегодня здесь. Или вы нам не доверяете?
   Чёрная Лилия вскинул руку, и это заставило её замолчать.
   -  Я прятался за ширмой, сударыня. Потому что я с самого начала подозревал о провале вашего предприятия. Когда он пришёл, то еврей попытался рассказать о заговоре. Я хотел убить обоих, но колдун, как вы видите, мертв, а тот, кого мы ждали, раненный, сбежал через окно, оглушив меня.
   - Что же нам теперь делать? - спросил Меченый.
   - Отправляйтесь в трактир "Подстреленный Лось" по южной дороге, ведущей из Парижа. Он пошёл по ней. Он ранен и, наверняка, зайдёт туда, чтобы найти помощь. На лошадях вы опередите его и устроите там засаду.
   - Но, быть может, мы нагоним его по дороге, если он пеший?
   - Это вряд ли. В темноте ему будет легко спрятаться, едва он заслышит топот копыт ваших лошадей.
  
  
   Трактир "Подстреленный Лось".  
   Хозяин Оливье Кассе, почитавший свое заведение приличествующим местом для проезжавших путников как буржуазного сословия, так и дворянского, оказал должный прием трем полуночным странникам. По виду их статных коней можно было понять, что эти мужчины, облаченные в чёрные плащи, полумаски и снабженные прекрасными шпагами - принадлежат к дворянству. Мэтр Кассе прикидывал в уме, сколько денег взять с каждого за ночлег, если господа пожелают остаться на ночь. Он и не подозревал, что это самые богатые люди Франции. Меченый, он же герцог Генрих Де Гиз, его брат - толстяк герцог Майен, и сестра - Екатерина Де Гиз, герцогиня Монпансье.
   Трое Гизов уединились в комнатке наверху и велели хозяину доложить им, когда в трактир кто-нибудь зайдёт. Конкретно, если зайдет человек, раненный в правый бок. Сами господа заказывать ничего не стали, но за эту услугу Меченый бросил трактирщику пару монет.
   - Я поставил засаду на дороге, ведущей в Париж, - сообщил Майен своему брату Генриху и сестре Екатерине, - так что, если он вздумает вернуться, его там схватят.
   - Ну, а нам следует не пропустить его здесь, - взволнованно воскликнула Екатерина.
   - Не пропустим, будьте покойны, - ответил ей Меченый.
   Екатерина рассмеялась в голос.
   - Что вас так рассмешило, сестра? - спросил Майен.
   - Он умрёт как безродный пёс! - задыхаясь от смеха, ответила герцогиня Монпансье.
   Тем временем внизу в гостевом зале трактирщик занялся своими делами, заботой о других постояльцах, но при этом внимательно следил за входом.
   Пока он это делал, в трактире появился новый персонаж. Это был молодой юноша, почти совсем ещё мальчик, ростом невелик и хрупок телосложением. Но  на его нежном детском личике прямо-таки ангельской красоты  появились внушительные усики, которыми молодой человек невероятно гордился, так как поминутно прикасался к ним тончайшими длинными пальцами в изящной перчатке из великолепной кожи.
   Гордо вскинув голову, юноша прошёл к прилавку и зазвонил в колокольчик, подзывая хозяина. Оливье Кассе поспешил к прилавку исполнять веленное, но для начала внимательно осмотрел приезжего.
   Сапоги из замши едва ли подходили для поездок, серый короткий плащ, отделанный белым мехом, берет с пером и драгоценным камнем. Весь остальной его наряд был обильно украшен розовыми лентами. Розовый, как и серый тогда считался цветом знати, но увидеть такого разряженного вельможу в придорожном трактире было странно. Можно было подумать, что этот пятнадцатилетний юнец сбежал с собственной свадьбы. Тем временем юноша запросил ужин для двух персон и сообщил хозяину, что кое-кого ожидает, затем проследовал к своему столу.
   Трактирщик живо доложил Гизам, что пришёл какой-то гасконец.
   - С чего вы взяли, что пришёл гасконец? - раздражённо осведомился Майен.
   - Он ведёт себя нагло и высокомерно, - ответил трактирщик.
   - Хм, ну а деньги у него есть? - презрительно фыркнул Меченый.
   - Думаю, есть, сударь. На берете у него прекрасный камень и перо.
   - Тогда он не гасконец! Все гасконцы нищие, - ответил Меченый надменно, - пойди вон.
   Когда трактирщик ушёл, герцог Де Гиз и герцог Майен встали со скамьи и обнажили свои рапиры.
   - Мы пойдём и посмотрим, не он ли это, а вы, сестра, сидите здесь, - сурово сказал Меченый.
   - Но...
   - Успокойтесь, дорогая, - продолжил Майен, - мы приведем его к вам живым, вот в эту комнату, а потом все вместе поступим так, как захотим. Вам воздастся, моя милая, за ваши труды.
   Екатерина сверкнула главами, в которых читалось нетерпение.
   Тем временем юноша напивался вином, расхваливая пред трактирщиком, своим единственным собеседником, качества бургундского. Дошло до того, что мальчишка затянул проповедь о значимости вина в религии.
   - Вот первое чудо Христа. Господь превратил воду в вино! Что это значит? Не знаешь? А ты не гугенот часом, подлая морда?
   - Что вы, сударь, что вы! Богом клянусь, я католик!
   - Не клянись! - стукнул стаканом по столу молодой человек, - не клянись! Не богохульствуй, несчастный!
   - Простите, сударь, просим прощения, - залепетал Кассе.
   - Не у меня, скотина, у Господа проси прощения!
   Юноша даже положил руку на эфес своей шпаги.  Трактирщик так перепугался, что встал на колени и стал шептать молитвы, заодно умоляя Бога избавить его от всех этих странных посетителей. Чуяло его сердце, что не к добру это всё.
   -Так вот, - как ни в чём не бывало продолжил юноша, - ещё говорят in vino veritas, сие значит: истина в вине. А вино сие есть что?
   - Что?
   - Сие есть Кровь Христова. "И взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из неё все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов". Так и получается, что в Боге истина, а не в вине, -  сказал юноша.
   - А вы не слишком уж молоды, сударь, чтобы вести такие речи? - раздался за спиной юноши голос Меченого.
   - Молод ли я? - медленно повернувшись, весело сказал молодой человек. - Ах, сударь, да почти ребёнок! Вот сколько ты мне дашь лет, проклятый гугенот? - обратился он к трактирщику и, встав с табурета, поставил туда свою ногу.
   - Ах, сударь, я не гугенот! - воскликнул трактирщик испуганно, но словив гневный взгляд юноши, добавил, - тринадцать лет.
   - Ну, вот я это и говорю, господа, - продолжил юноша, - что я, всё равно что дитя. А ведь Господь говорил: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети не войдёте в Царство Небесное. И кто примет одно такое дитя во имя Моё, тот и Меня принимает; а кто соблазнит из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесели ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской.
   - Вам бы проповеди читать, сударь, того и гляди кардиналом сделаетесь, - фыркнул Меченый.
   - Оставь его, -  с насмешкой сказал Майен, - может, это какой-то святой проповедник.
   Меченый переглянулся с братом, они ждали другого человека, и сейчас у них попросту не было времени на этого наглеца.
   Когда они стали подниматься по лестнице, чтобы сообщить сестре о ложной тревоге, в трактир вошёл человек, закутанный в плащ и с нахлобученной шляпой. Он покачнулся как пьяный и почти обратил на себя внимание Гизов, если бы не молодой человек.
   - Могу ли я найти здесь... - тихо спросил незнакомец - лекаря.
   Последнее его слово было заглушено громким радостным вскриком юноши.
   - Дядюшка! Я вовсю жду вас!
   Майен и Меченый переглянулись, не тот ли это человек, которого они поджидают.
   - Со вчерашнего дня, что мы тут сидели вы так и не протрезвели!
   Онемевший или же опьяневший мужчина ничего не отвечал, замерев как вкопанный в дверях.
   - Пойдемте же! - настойчиво потащив за собой незнакомца, сказал юноша.
   - Ах! Кровь Христова, вы принимаете меня за другого, - воспротивился тот.
   - Вчера, как вы помните, любезный дядюшка, вы просадили все свои деньги... - заглушая ропот мужчины, завопил юноша.
   Майен и Меченый решили было, что и в правду вошёл дядюшка мальчишки, ведь не мог же этот юнец путешествовать без сопровождения, совсем один.
   - Полно, сударь! Вы обоз...
   - Обоз с вещами мы ещё вчера отправили вперёд. Так поспешим же им вдогонку, - молодой гасконец с полным отчаяньем взором обратился к незнакомцу, умоляя подыгрывать ему.
   - Что ж, - наконец ответил незнакомец натянуто, - мой дорогой племянник, может, посидим на дорожку или хотя бы отужинаем.
   - Нет, дядюшка, жаркое остыло, а вы знаете, как я ненавижу жаркое!
   Обратив внимание, что Гизы всё-таки задержались на лестнице и присматриваются к ним, юноша вытолкал своего новоиспечённого дядюшку на улицу и вышел вслед за ним.
   - Скорее, скорее, вот моя лошадь, давайте я помогу вам.
   И молодой человек водрузил на лошадь незнакомца, который, несмотря на стеснённость в движениях, поскольку почему-то не двигал правой рукой, держался в седле великолепно. Сам юноша вспрыгнул вперёд, взял поводья и скомандовал:
   - Пошла! 
   Мелкой рысью всадники отправились в путь. 
   - Ах, сударь, мне нужно в Париж, а вы едете совсем в другом направлении, - насторожился незнакомец в шляпе и плаще.
   - Не волнуйтесь, сударь. Я доставлю вас, куда попросите. Мне стало совершенно случайно известно, сударь, что по дороге в Париж, вас ждала бы засада, - ответил гасконец.
   - Меня? Но разве вы знаете, кто я?
   - Никак нет. Позвольте всё разъяснить, сударь.
   - Позволяю, говорите и покороче.
   - Я объясню всё в безопасном месте.
   - Где же здесь может быть безопасное место?
   - Мельница Фуату, - коротко ответил юноша.
   Свернув с главной дороги, они подошли к реке. Там стояла сгоревшая от удара молнии мельница, где путники и укрылись. По лестнице на второй этаж незнакомец поднимался с трудом, и молодой человек поддерживал его под руку.
   - Скажите, милое дитя, как ваше имя? - спросил незнакомец, с тяжёлым вздохом опускаясь на подстеленный юношей плащ.
   - Меня зовут граф Натаниэль Де По Де Лерин Де Бомонт, капитан замка По, - гордо и звонко ответил граф, словно только и ждал, что его спросят.
   - В самом деле, капитан того самого замка, в котором проживает король Наварры? - с неожиданным возбуждением воскликнул незнакомец.
   - Что я слышу, вы сомневаетесь в моих словах?  - вскипел граф Де По.
   - Ах, нет. Я просто о вас никогда не слышал.
   - А вы, сударь, обо всем что ли должны знать? - запальчиво продолжил Де По.
   - Вообще-то да, - пробормотал незнакомец.
   - Безусловно, - чуть холодно ответил граф, издав смешок.
   - Прежде всего, расскажите мне всё, как и обещали.
   - Ну это я могу, - немедля позабыв обиду, Де По с энтузиазмом приступил к пояснению, - расскажу, так что слушайте, сударь. Я и мой брат ехали из Наварры в Париж по важному делу. Не просите, не могу сказать, какому.
   - Я и не думал.
   - Ну, вот мы с моим братом...
   - А брат у вас старше или моложе вас, сударь?
   - Вообще старше, но в этом ли дело? Мы остановились в том трактире, где мы с вами встретились.
   - Продолжайте.
   - Мы поселились там на ночь. Вдруг слышим разговор за стеной. Прошу сразу заметить, что ни я ни мой достопочтенный брат не имеем привычки подслушивать. Но речь там шла об убийстве! Какие-то люди поджидали некого господина, который должен войти в трактир. Они обмолвились, что человек этот будет ранен. Какая подлость нападать на раненного! Подкупив трактирщика, они приказали ему известить их, если несчастный появится.
   - Подлец! Висельник, этот трактирщик.
   - Ну что вы. Он тут ни при чём. Вините тех, кто замышлял злодейство.
   - Да-да.
   - Рассудив, что не зря Бог устроил так, что мы слышим сей разговор, мы поняли. 
   - Что вы поняли?
   - Я понял, что Господь желает спасения того человека. И вот они уселись ждать сигнала от трактирщика. А я незаметно выскользнул на улицу и снова вошёл, но уже уселся так, чтобы первому видеть всяк туда входящего. Ну, я увидел вас! Вы хотя, сударь, и скрывали, что ранены, но я это сразу заметил. Я не имел возможности предупредить вас, чтобы ваши враги не поняли ничего. Мне пришлось разыгрывать перед трактирщиком спектакль, будто я ваш племянник. Ну да что я вам рассказываю, вы там сами были!
   - Благодарю вас, сударь, за спасение.
   С минуту оба собеседника смущенно молчали. Затем незнакомец, чтобы не провалиться в забытье, продолжил разговор:
   - А как же ваш брат, граф?
   - Что вы говорите, сударь? - спросил Де По, напряжённо вглядываясь через окно в темноту и вслушиваясь в звуки ночи.
   - Я спрашиваю, что с вашим братом? - бесплотным голосом вновь повторил незнакомец.
   - Надеюсь, с ним всё хорошо.
   Тут Де По заметил, что его собеседник потерял сознание.
  
   Париж, ворота Сен-Антуан.   
   По берегу Сены, охваченной ночным туманом, бродила туда-сюда длинноногая фигура.
   - Черт побери этого Валуа! - возмущался скрипучий голос, - куда же он запропастился!
   Но как ни оглядывался вышеупомянутый человек, как ни проклинал короля Франции, никто не появлялся. Человеком этим был королевский шут, любимец судьбы, гасконец по прозванию Шико. Он не был похож ни на одного шута, так как был по рождению дворянином, военным в звании капитана замка Лош, и естественно носил шпагу, причем весьма внушительную. Короче говоря, Шико слыл очень опасным человеком, ибо работал не просто дураком, а шпионом короля. Обладая для этого превосходным образованием, полученным в иезуитском монастыре, идеальной памятью и острым языком.
   Сегодня вечером король, соблюдая строжайшее инкогнито, отправился в одну маленькую усадьбу, расположенную в предместьях древней столицы.
   Для пущей безопасности миньоны короля, а именно: граф Жак де Леви де Келюс, маркиз Луи де Можирон, немецкий барон Луи Шомберг и Ла Валетт, недавно получивший титул герцога Д'Эпернона, сопровождали короля как охрана.
   Шико, который по своей вздорной привычке во всем перечить, заявил, что не любит гадать и остался в Париже. На самом деле он предпринял вылазку до улицы Святых Августинцев, где располагался его маленький частный домик. Но посреди ночи ужасное чувство тревоги заставило его покинуть желанный покой, и он зашагал к воротам Сен-Антуан, чтобы встретить своего господина и сопроводить его прямиком в Лувр.
   Но всем этим планам не суждено было сбыться, Шико напрасно ожидал своего господина. Он уже стал подозревать, что Генрих попал в беду, но уйти означало пропустить всадников, если только они появятся.
   -Если Генрих не едет и не едет никто из миньонов, то это означает, что и он и эти мальчишки попали в засаду, - говорил он сам себе, кусая перчатки, - значит, я не могу его здесь ждать. Я должен ехать на выручку. Быть может, еще можно спасти эту глупую курицу, именуемую королем Франции!
   Последние слова Шико были наполнены неведомым ему раньше отчаянием. Шико чувствовал себя плохо, если не мог что-либо контролировать. А еще хуже он ощущал себя от того, что не запретил королю пуститься в опасную авантюру по посещению дома предсказателя, который по слухам мог предвидеть судьбу самого дьявола.
   И теперь Шико, хоть убей, не мог сдвинуться с места, потому что совершенно не представлял, где искать Генриха.
   -Господин Шико! - тишину ночи разрезал тонкий голос. И он был незнаком господину Шико.
   "Кто мог узнать меня, здесь, когда я скрываюсь?" - подумал Шико. Вздрогнув, он обернулся, не ожидая ничего хорошего от незнакомца, окликнувшего его по имени.
   -Господин Шико! - уже более уверенно проговорил мальчик. А перед изумленным взором Шико оказался маленький паж. Ему было лет пятнадцать от роду, хотя из-за маленького роста судить было трудно, особенно учитывая, что Шико сам обладал превосходным ростом. Какому дому принадлежал паж определить было нельзя, так как он был одет с ног до головы в черные бархатные одежды без герба, берет и дорожные ботфорты.
   -Кому понадобился господин Шико? - уточнил гасконец.
   -Некоему господину по имени Генрих де Валуа, - дерзко ответил паж.
   Шико еще раз вздрогнул. Но попытался не обнаружить своего удивления.
   -Король попал в засаду, он ранен. Господа Гизы преследуют его, и, может статься, сейчас найдут его убежище. Вы сейчас же должны спешить со мною в заброшенную мельницу Фуату и спасти своего короля.
   -Позвольте! - взволнованно проговорил Шико, - кто вы и откуда все это знаете? Кто велел вам передать эти слова? Ах! Скорее всего, сам Генрих, ты его видел, малец?!
   Шико в волнении схватил пажа за руки, на которых почему-то не было перчаток.
   -Да, я видел его. Если вам будет угодно знать, то меня послал граф Натаниэль де По, преданный слуга короля. Мы с ним путешествуем из Наварры, и случайно стали свидетелем преступления.
   -Граф Натаниэль де По из Наварры? Первый раз слышу!
   -Надеюсь, не последний.
   -Так, вы гасконцы, братец! - обрадовался Шико.
   -Да, меня зовут Маринус Ван Дер Маринус, и граф де По предоставил меня к вашим услугам.
   -Ах, черти полосатые! Нельзя медлить ни минуты, но что за странное имя! - изумился Шико.
   -Я из Голландии.
   -То-то я слышу странный акцент у вас, дружок. Так вы говорите, что помогли королю укрыться.
   -Да, правда, мы не выдали ему, что узнали его.
   -Весьма благоразумно с вашей стороны. Только как вы его узнали?
   -Невозможно не узнать Всехристеаннейшего короля.
   -Полезный ответ. В путь, дорогой Маринус, я доверюсь вам, хоть и не знаю вас.
   С этими словами Шико внимательно взглянул в лицо загадочного пажа. Оно было круглым и белым. На темные глаза падала тень от берета, а на небольшом носу с горбинкой раскинулись россыпью бледные веснушки.
   "Так и есть, голландец", - сказал сам себе Шико, ощутив странное чувство при виде этого лица. Ему показалось, что он встречал пажа раньше, но припоминать это времени не было.
   С уверенностью бывалого наездника, Шико вскочил в седло. Его новый паж почти с такой же ловкостью, несмотря на маленький рост, оседлал собственного вороного жеребца. И оба всадника, всадив шпоры в коней, помчались по направлению к старой мельнице.
  
   Тем временем Гизы, видевшие как некий юноша вытолкал наружу своего пьяного дядюшку, стали подозревать, что их обманули.
   Вернувшись в комнату к сестре, они рассказали ей, что видели.
   - Это был он! - закричала Екатерина, - в погоню! Этот мальчишка помог ему.
   - Да вы правы. Сестра, скачите в Париж, на пути вы встретите Де Камерена и наших людей. Ведите их сюда. Пароль... - сказал Майен.
   - Пароль? - презрительно воскликнула Екатерина, - неужели одного моего присутствия недостаточно, любезный брат?
   - Боюсь, что вас могут не признать в мужском платье, сестрица, - усмехнулся Меченый.
   - Пароль: дрозды Лотарингии.
   - А мы с Майеном догоним его. Далеко не уйдёт.
   - Обязательно убейте этого выскочку, гасконского проповедника, проклятого мальчишку, который помог ему, - напутствовала Екатерина.
   - Нет необходимости, сестра, напоминать об этом. Он не жилец, - согласился Меченый.
  
   В мельнице Фуату Де По склонился над незнакомцем.
   - Что же мне делать с вами? Я совсем не умею лечить, - проговорил молодой граф, но ответа не последовало, так как незнакомец всё ещё лежал без сознания.
   Молодой человек сотворил краткую молитву о здравии больного и об успехе своего дела. Де По пришлось расстегнуть камзол и разорвать нижнюю рубашку на мужчине, чтобы осмотреть рану. Насколько хватало познаний молодого графа, рана была не смертельная.
   - Не смертельная, потому, что он ещё жив, - подбодрил себя Де По.
   Сам же юноша снял с себя нижнюю рубашку, пока его пациент не подавал признаков жизни, и натянул камзол на голое тело. Сорочка пошла на бинты, с помощью которых граф как мог перевязал рану своего дядюшки. Также граф сбегал к реке и принёс немного воды, ей он опрыскал лицо раненного, от чего тот пришёл в себя.
   - Помолитесь за меня, помолимся вместе, умоляю, - со слезами прошептал незнакомец.
   - Конечно, но не печальтесь так. Вы не смертельно ранены. - попытался заверить Де По пострадавшего.
   Незнакомец заплакал. Де По снова побрызгал его лицо водой.
   - Придите в себя, сударь, всё не так плохо, - хотел сказать бодро и твёрдо граф, но получилось нежно и ласково.
   В этот момент раздалось ржание лошади и чьи-то голоса. Голос мужчины, неизвестного Де По, приближался, и по звуку шагов стало ясно, что по лестнице поднималось двое людей. Граф выхватил шпагу.
   - Бегите! Бросьте меня, они вас убьют, а мне уже всё равно!  Я умираю. Я не могу защищаться... - всхлипывал незнакомец.
   - Может, вы и не можете сейчас защищаться, но зато я могу защищать вас, - как можно громче ответил Де По и загородил собой раненного.
   В дверном проёме появился высокий худой господин, на лице его играла беспокойная улыбка, словно как у сумасшедшего.
   - Добрый вечер, господа, - сказал он, обнажая длиннющую шпагу.
   - Он станет добрым, коли вы уберёте свою шпагу, - возразил Де По.
   - Э-э-э-э, ни в кое случае, сударь.
   - Тогда защищайтесь, но предупреждаю, в совершенстве я владею только одним приемом, этот прием смертельный. К тому же всегда удаётся мне. - уверенно сказал Де По, готовый сражаться.
   Незнакомец жалобно вздохнул.
   - Как интересно, но и я владею одним прекрасным приёмом, ему меня научил один самодур. Ему самому, ну самодуру-то, этот прием никогда ничего хорошего не приносил, но мне, мне удается этот приём прекрасно.
   Раненный застонал ещё жалобнее.
   - К оружию, сударь. Я не позволю вам убить этого человека. Или по крайней мере согласен умереть, пытаясь его спасти. Пусть же на вашей совести будет две жизни. И соответственно наказание, которое воспоследует от Господа, будет вдвойне страшным.
   - Э-нет, - протянул высокий мужчина, - наказание Бог дает только за убийства праведников. А за убийство гугенотов даже вознаграждает. А ещё вознаграждает за убийства глупцов, развратников, обманщиков, тиранов, Навуходоносоров...
   Раненный тяжко вздохнул.
   - Что я слышу, - прошептал он, - ты ли это, друг мой? Так поносить меня, может только один человек...
   - Ошибаешься, этим занимаются все...
   Оборвав этот спор, из-за спины высокого мужчины, выскользнул паж. Или вернее мальчик, одетый как паж. Он бросился навстречу юному графу.
   - Маринет! - вскрикнул Де По, - ты пришёл на помощь.
   - Натаниэль! Этот господин и я пришли к вам на помощь.
   - Так вы его друг? - спросил Де По пряча шпагу, - ах, простите, господин. Вы бы могли и объясниться.
   - Не беспокойтесь, - ответил высокий мужчина, - меня зовут Шико. А этот болван - мой ...он просто мой болван, наказание Господне, по-иному и не скажешь.
   - Не насмехайся надо мной, когда я ранен и умираю здесь, словно проклятый грешник, - ответил ему незнакомец.
   - А разве ты не такой? - спросил Шико.
   Раненный тяжко и мучительно вздохнул.
   - Mea culpa.
   - Ладно,- уже добрым и ласковым голосом сказал Шико, - дай-ка я осмотрю твою рану. Кстати я обзавёлся таинственным другом, неким Маринусом Ван Дер Маринусом, он мой паж. 
   Граф Натаниэль Де По поспешил вмешаться:
   - Позвольте представить вам нашего спасителя, моего брата, герцога Маринуса Де Бурбон, графа Де Бомонд.
   - Ого! - воскликнул Шико, - прошу прощения, герцоги не ходят в пажах у шутов.
   Маленький паж с усмешкой кивнул Шико, как бы признавая, что сам позволил случиться эдакому обману.
   - Герцог де Бурбон? - прошептал незнакомец, вглядываясь в лицо Маринуса Ван Дер Маринуса, но не узнавал его.
   Тем более, что Шико загородил ему обзор, осматривая рану, которую нашёл вполне сносной и даже терпимой. Так что они все вчетвером могли бы ехать в Париж хоть сию секунду. 
   Уже, находясь в пути, таинственный друг Шико обратился к графу Де По:
   - Как же так произошло, сударь, что вы, не зная моего имени, привели сюда моего друга. Как ваш брат нашёл его?
   -  Дело в том, сударь, что хоть вы и не назвали себя, ваше имя прозвучало из уст ваших врагов.
   - Но вы нисколько не подали мне знака, что знаете кто я.
   - Я решил, что вы хотите сохранить инкогнито, сударь.
   - Это благородно с вашей стороны.
   - Разумеется, сударь иначе я и не поступаю, поскольку я благородный дворянин. И если бы мы с братом услышали имя любого другого смертного, наши действия не изменились бы.
   - Я не хотел вас обидеть, граф, и не сомневаюсь в вашей доблести.  Если мой вопрос заставил вас думать, что я намекаю, будто то обязан за спасение своему имени, а не вашей с братом смелости. Я благодарю вас.
   - Я рад, что вы хорошего о нас мнения. Я не представляю большего счастья, чем ваша благодарность. - ответил Натаниэль Де По.
   - Но только одной благодарностью я не обойдусь. Будьте вы с братом гостями в моём доме.
   - Это большая честь для нас.
   - Тогда будьте любезны проследовать с нами в Лувр. Ибо это мой дом, дом короля Франции Генриха III де Валуа!
   - Ваше Величество!
   Маринус и Натаниэль остановили своих лошадей, спешились и немедленно преклонили колени.
   - Встаньте, я рад буду обнять вас как собственных сыновей! - воскликнул Генрих III, весьма довольный оказанным ему почтением.
   - Сыновей, которых у тебя нет, - заметил Шико.
   - Теперь будут, - разозлился король, - что ты себе позволяешь, дурак, как ты смеешь напоминать мне об этом при моих новых друзьях.
   Герцог Маринус Де Бурбон и Граф Натаниэль Де По снова вскочили в седло и продолжили путь около короля.
   - Позвольте спросить, Ваше Величество, - возмутился в ответ Шико, - какие мы нежные перед новыми друзьями, где же твои старые друзья? Где твои разряженные миньоны? Они тебя бросили!
   - Не смей напрасно их порочить. Они меня не бросили, а нас разлучили!
   - Да ну!
   - Я зашёл к гадателю один. А мои друзья все остались ждать меня у дверей.  Потом появился некто и убил старика и напал на меня, я скрестил с ним шпагу. Он меня ранил, я его, кажется, убил. Я хотел позвать друзей, но услышал за дверью сражение. Тогда я вылез в окно, чтобы зайти с тыла и помочь моим друзьям. Но выяснилось, что они, думая, что мы разминулись, уже мчались в Париж, чтобы догнать меня.
   - Вот как! - хлопнув себя по голове, сказал Шико, - ну ведь тогда всё ясно!
   - Что? - подозревая, что последует какая-то колкость, сухо спросил Генрих.
   - То, что твои миньоны не только лентяи, но и тупицы.
   - Шико!
  
   По прибытию в Лувр король велел привести лекаря, доложить ему, где находятся его фавориты Келюс, Можирон, Д'Эпернон и Шомберг. Шико же велел принести ужин на шестерых.
   - Нас только четверо, - изумился Генрих.
   - Я буду есть за двоих!
   Король пропустил это мимо ушей, позволяя лекарю заняться собой.
   - Что-то нет известий о Келюсе, Можироне, Шомберге и Д'Эперноне. Не попали ли они в беду? Ах!
   - Ваше Величество, - лекарь подумал, что невольно причинил королю боль.
   - Если их убили? - Генрих обратил отчаянный взор к Де По и Де Бурбону. Но юноши не знали, как помочь королю.
   - Мы можем немедленно отправиться их искать, - предложил Де По, переглянувшись с братом так, словно они только что в мыслях обсудили это предложение.
   - Нет, дети мои. Останьтесь и спите здесь, вы так много сделали сегодня, - ласково ответил король.
   - Ваше Величество, - это пришёл камердинер, - позвольте доложить вам о господах Келюсе, Можироне, Шомберге и Д'Эперноне.
   - Говори скорее, - потребовал король.
   - Господа до вашего прибытия приезжали в Париж, не нашли вас здесь и опять уехали.
   После этого известия на душе у Генриха полегчало, и он отправил гвардейцев найти миньонов и вернуть в Лувр. Король даже соблаговолил отужинать и разговорился с новыми друзьями.
   - Герцог Де Бурбон и граф Де По, я король Франции и знаю обо всем, что происходит в моих землях. Но я впервые слышу ваши имена. Раз вы, герцог, носите такой титул, то я чуть было не подумал, что мой братец Генрих Наваррский скрыл от меня такое сокровище. Вы его брат, кузен? Сын, наконец? Вы довольно молоды, так, что я допускаю всякое.
   - Молод, но не настолько, Ваше величество, - со смехом ответил Де Бурбон, - мы везли из Наварры верительные грамоты, в которых объясняется наше положение и наши притязания к герцогу Анжу.
   -Притязания к герцогу Анжу! - взвился Генрих, - это что-то новенькое!
   Король с благосклонностью и нетерпением принял грамоты из рук герцога. Маринуса де Бурбон встретился испуганным взглядом с ошеломленным взглядом Шико. И тот не удержался от подбадривающего кивка, хотя такое не было в его привычках.
   Генрих между тем с любопытством погрузился в чтение.
   -Ну что там? - нетерпеливо спросил Шико, поудобнее усаживаясь в огромном кресле. - Сдается мне, наши спасители не робкого десятка и преподнесут нам еще немало загадок, Генрих.
   -Ты прав, - король в замешательстве уставился на Шико, - вкратце тут сказано, что герцог Маринус Де Бурбон и его младший брат граф Натаниэль Де По были пожалованиы сими титулами королем Наваррским, Генрихом де Бурбон взамен утерянных ими титулов графов де Бомонд
   -Это теми, что вымерли в XV веке и находились в родстве с домом Капетингов - королей французских? - блеснул Шико отличной памятью.
   -Да, Шико. Здесь говорится, что второй сын первого графа Бомонда, графа Лерина, Людовика Д'Эврё, покинул Францию и уехал к своим родственникам в Голландию, где как вам известно находились прославленные потомки графов Бомон, живших еще при Вильгельме Завоевателе. Так вот, граф де Бомонд переехал из Голландии в Московию, где женился, породнившись с родом графов Рынд-Алексеевых, состоявших на службе у Московских Царей. 
   -Ближе к делу, Валуа, я попросил вкратце.
   -Терпение, Шико! Все взаимосвязано! Род Бомонд, как я и сказал выходит из рода Людовика Д'Эврё, из этого рода выходят и Бурбоны.
   -То есть, графы де Бомонд - побочная ветвь Бурбонов словно принцы Конде?
   -Да, Шико, - задумчиво ответил король. - Но после смерти последнего графа Бомонда, титул и владение графства перешло к его дочере Бьянке, она вышла замуж за герцога Альбу, и теперь все принадлежит испанцам.
   -Проклятым испанцам!
   -Да! Но так как ветвь Бомондов не угасла, а графы Рынд-Алексеевы являются последними потомками этого рода, то они прибыли во Францию, точнее в Наварру, и предъявили свои права на титул и земли. Король Наваррский не имел им ничего возразить.
   Таким образом, братья вступили в открытое противостояние с кровавыми герцогами за свой титул и владение. Генрих Навароский, будучи приемником рода Д'Эврё, назначил себя опекуном братьев. И даровал им взамен титулы герцога де Бурбон, и графа де По, присвоив ему звание капитана замка По. Затем братья Бомонд, обзаведясь грамотами, подтверждающими их право на земли и замки в графстве Лерин, отправились к королю Франции, чтобы получить разрешение на присвоение своих владений.
   -Браво! - в восторге одобрил такой поступок Шико, - но при чем тут притязания к твоему братцу?
   -А это самое интересное, Шико, послушай герцога де Бурбон.
   И Генрих великодушно передал слово герцогу.
   -Так как род нормандских Бомонов пресекся, то их владение на севере Иль-де-Франс перешло к некоему графству Валуа, а затем было подарено Генрихом II своему сыну Франциску, герцогу Анжу. И он вступил в свои владения.
   -Да, сейчас он продает графство Бомон за 42 тысячи экю! - добавил Шико, - у вас есть такие деньги?
   -О каких деньгах речь! - возмутился король, - я сам подарю вам ваши земли, за спасение моей жизни.
   -Поди отбери его у этого проныры Анжу.
   -Молчи, Шико. Я уж как-нибудь расплачусь со своими друзьями. Тем более что эти земли принадлежат вам по праву.
   Король одарил Де По и герцога Де Бурбон милой улыбкой.
   - И всё-таки - продолжил Генрих, - чего вы хотите сами, дети мои? За весь этот разговор вы не проронили почти и слова. Ах, как ко всей вашей смелости и дерзости вам удаётся обладать ещё и скромностью. Клянусь, вы оба заставляете меня восхищаться.
   - Ваше Величество, я и мой брат граф Де По желаем только одного, - скромно ответил Бурбон.
   - Чего же?
   - Ваше Величество, - продолжил Де По с волнением в голосе, - единственное и самое сильное наше желание - это служить вам.
   - Господь Бог, помилуй этих бедняжек! - вздохнул Шико.
   Генрих милостиво подал руку для поцелуя братьям.
   - Я назначу вас на должность королевских камергеров.
   Де По и герцог Бурбон были вне себя от счастья.
   -Эти малыши еще и дня не пробыли в Париже, а уже обратили на себя ненависть лотарингцев, герцога Альбы, герцога Анжу и этих франтов, твоих миньонов.
   -Помилуй, но при чем тут мои друзья?
   -Ты же хочешь забрать их должности и отдать кому-то более молодому и красивому.
   Генрих нахмурился, но ничего не ответил.
   И так как ночь была уже поздняя, то он повелел постелить герцогу де Бурбон и графу Де По в смежной комнате, где часто ночевали его фавориты. Шико же улегся спать прямо в покоях короля в кресле, обложившись подушками.
   Ближе к утру, когда гасконец забылся сладким сном, его разбудил Генрих. Он уговорил шута отправиться тайком в спальню братьев и посмотреть на их спящие лица.
   -Валуа! Ты сошел с ума! За такими ли делами будят порядочных людей?
   -Прошу тебя, - заверял Генрих, - я поверить не могу, что они настоящие. Словно маленькие ангелы спустились с небес и осенили меня неземным сиянием.
   -Старый развратник! Я никуда не пойду! - скрестил Шико руки на груди, не собираясь церемониться даже с королем.
   -Что ты! Я достаточно молод. - возразил король.
   - Для чего ты "достаточно молод"? - сварливо спросил Шико.
   - Для успехов в любви. - хихикнул Генрих, на что Шико закрыл своё загорелое лицо руками. - Что ты, дружок, я просто посмотрю на них, и сразу уйду.  - тут же успокоил шута король.
   -Черт с тобой! - воскликнул Шико и встал, осыпая короля проклятьями, - я пойду с тобой, чтобы убедиться, что ты только посмотришь. Я еще не хочу потерять этих младенцев.
   -Именно, именно младенцев! - вторил ему Генрих.
   Когда оба тихо вошли в спальню, то невольно залюбовались чистыми и прекрасными лицами юношей, на которых зарождавшийся рассвет нанес розовые прозрачные краски как Тициан на свои картины.
   -Разве они не ангелы? - вздохнул Генрих, похожий на приведение в белой сорочке. В порыве благоговения он прижал руки к груди.
   -Пусть таковыми и остаются, - пролепетал Шико, повторяя жест короля и так же тяжко вздыхая.
   Глава 2. В которой Шико получает бутылкой по голове
   Покои Королевы-Матери Екатерины Медичи.
   Королева-Мать сидела в окружении своих фрейлин, лишь притворяясь, что занята разговором. На самом деле мысли королевы были далеко. Она ожидала, что её посетят, и как всегда была права.
   - Его Величество король Франции, - возвестил камергер.
   Дамы поднялись с пуфиков, чтобы встать при появлении короля и склониться в глубоком поклоне.
   - Ваше Величество, сын мой, вы не забываете меня сегодня, как это удивительно, - сказала Королева-Мать с улыбкой.
   - Матушка, разве я могу забыть вас? Почему вы так говорите? - насторожился Генрих.
   - Вы так заняты своими новыми фаворитами, которых сегодня представили ко двору. Вы окружили их своим вниманием, осыпали почестями, деньгами, должностями. Вы не сводили с них глаз, Ваше Величество, тем самым настроив против герцога Де Бурбона и графа Де По весь двор, - имена фаворитов Екатерина Медичи назвала с особым тоном, который не предвещал ничего хорошего двум юношам.
   - Матушка, пока только вы настроены против них, - заметил Генрих, - но уверяю вас, все эти награды заслуженны.
   - Вот как, сын мой?
   Разговор стал принимать вид сцены, в которой коршун набрасывается на кролика, также как Королева-Мать накинулась на своего сына Генриха.
   - Герцог Бурбон и граф Де По, они самые смелые,  самые доблестные, самые добросердечные люди Франции, - пытался уверить свою мать Генрих.
   - Вы вновь влюблены, сын мой! Это ваше увлечение застит вам глаза. Вы собираетесь пригреть гадюку у себя на груди! Одумайтесь, пока не поздно, - презрительно бросила она. Ко всем миньонам своего сына она питала неподдельное отвращение, но пыталась скрывать это.
   - Но матушка, что вы имеете против этих ангелочков. Их сердца чисты как слёзы младенцев, - наивно ответил Генрих.
   - Они люди вашего страшного врага. Неужели, вы этого не поняли, Ваше Величество?
   - Кто же мой враг? - всплеснул руками Генрих.
   - Наваррский!
   - Что вы хотите сказать?
   - Что он, Наваррский, подослал их! И этот титул - Де Бурбон, который он вручил герцогу Маринусу, разве это не доказательство? Никто, даже такой безумец, как Генрих Наваррский не разбрасывается королевскими фамилиями.  Или этот мальчишка - капитан замка По! Вздор! Очевидно, что Наваррский нарочно прислал того, кто смог бы сразу занять надежное положение при дворе.
   - Но ваши обвинения надуманны. У герцога Де Бурбона есть все основания носить этот титул. Да и для чего? Для чего же Генрих Наваррский это делает?
   - Не будьте наивным! Он хочет с помощью молодых красавцев, пользуясь вашими слабостями, погубить вас. Может даже убить! Он давно покушается на французский престол.
   - Нет! - Генрих прижал руки к груди, - нет, нет. Вы ошибаетесь, ведь они спасли меня! Граф Де По и герцог Бурбон, только им я и обязан тем, что стою сейчас пред вами, матушка.
   - Что вы говорите, сын мой, вам угрожала опасность?
   - На меня покушались, вчера ночью, но граф Де По и герцог  Де Бурбон спасли меня.
   - Вы так думаете? - усмехнулась Королева-Мать.
   - Матушка, вы ничего не знаете! - чуть ли не со слезами крикнул Генрих.
   - Так просветите меня!
   - Я верю им. По крайней мере, они не дали мне повода в себе сомневаться.
   - Вы пожалеете! У меня нет доказательств. Но послушайте, что говорит мне моя интуиция. Она ещё никогда не подводила меня. Эти люди не те, за кого себя выдают.
   На этом разговор Генриха с матерью был закончен. Он поцеловал её руку и удалился с самым мрачным видом. Королева-Мать осталась довольна произведённым на сына впечатлением.
   - Никогда я не позволю, чтобы его фавориты, становились ему важнее меня. Генрих сентиментален, им легко управлять. Эти мальчишки! Я знаю, что они задумали, - сквозь сцепленные зубы проговорила Екатерина Медичи.
   - Франсуаза, Габриель, - королева-мать подозвала к себе двух знатных дам из своего Летучего Эскадрона.
  
   Француза была белокурой красавицей. Её выдали замуж за старика графа Де Монсоро.Однако такая судьба была у многих женщин во Франции, брак с графом был выгодным, он давал обоим супругам деньги и положение при дворе. Конечно Франсуаза имела любовника, им был знаменитый граф Де Бюсси. 
   Габриэлла Де Манжо, не отличалась такой впечатляющей красотой как графиня де Монсоро, но обладала большей долей обольстительности. К тому же она была бывшей фавориткой герцога Анжу, и до сих пор сохраняла на него некое влияние.
   Обе дамы предстали перед королевой, готовые подчиняться ей во всем.
   - Вы должны узнать всё о герцоге де Бурбон и Графе Де По, - приказала Королева-Мать, - я думаю, двум искушённым дамам не составит труда соблазнить и влюбить в себя неопытных юношей. И разузнать все их тайны.
  
  
   Король ушёл от своей матери расстроенный, его одолевали посеянные Екатериной сомнения. Всегда, когда короля терзали неразрешимые вопросы, он обращался к самому умному человеку Франции - господину Шико.
   Найдя его в королевских покоях в большом кресле с мечтательным лицом, Генрих немало удивился.
   - Что с тобой, Шико? Я никогда не видел тебя таким. Ты что влюбился? - спросил король. 
   - Я? Да ни за что! - воскликнул Шико.
   - Значит я прав, - грустно сказал король.
   - Нет, ты не прав. Как, впрочем, и всегда, - буркнул Шико.
   - Кто же эта дама? - настаивал король.
   - Нет никакой дамы, - отрезал Шико.
   - Так жаль, я надеялся, что если ты влюблён, то сможешь понять меня. Ты бы мог разделить со мной тоску и все муки влюбленного, который страдает от неопределённости. Мы могли бы с тобой всю ночь напролет говорить об этом, - вдохновенно сказал Генрих.
   - Нет уж. Уволь, милый друг. Ночью я предпочитаю спать.
   Генрих тяжко вздохнул и, нахмурившись, погрузился в свои мысли.
   - Что с тобой, Генрике? Ты получил дурные вести?
   - Нет, не знаю. Я в замешательстве, - он помолчал - я хочу написать своему братцу Генриху Наваррскому.
   - Что ты напишешь?
   - Напишу, что герцог Де Бурбон и граф Де По стали моими друзьями.
   - Что ж пиши, пиши, коль тебе не лень. Но печален-то ты почему, а?
   - Я всё думаю, кто организовал это покушения на меня, прошлой ночью.
   - О! Об этом я уже подумал и, если прикажешь, назову имя негодяя!
   - Говори.
   - Имя у него одно, а носа целых два.
   Генрих не улыбнулся.
   - Это Франсуа, принц крови, монсеньор герцог Анжу, - хлопнул в ладоши Шико.
   - Почему ты так говоришь, Шико?
   - А ты сам посуди, Генрих. Кто посоветовал тебе ехать к тому еврею гадать?
   - Франсуа, но это ещё ничего не доказывает.
   - Доказывает, никто кроме тебя, меня, - Шико показательно загинал свои длинные пальцы, - твоих миньонов и герцога Анжу не знал, что ты едешь к гадателю.
   - Может, Франсуа кому-то ещё рассказал, - предположил Генрих.
   - Глупости! Хватит его уже оправдывать! В Бастилию его и дело с концом.
   Генрих молча сел на кровать, и Шико понял, что король очень расстроен и, видимо, его сильно мучает какая-то мысль.
   - Шико, ведь не могут же Де Бурбон и Де По быть ко всему этому причастны? Что если их подослал ко мне Наваррский, чтобы...
   - Чтобы спасти твою жизнь, - закончил за Генриха Шико. - ты, кстати, когда был у еврея, кого-нибудь из заговорщиков видел?
   - Только мельком.
   - Это уже интереснее.
   - Того человека, с которым сражался в домике еврея. Но я его не знаю. Троих людей в чёрных масках, двое взрослых мужчин и мальчик. Я видел их в трактире, и Де По сказал, что они обсуждали, как убить меня.
   - Ага, понятно. Надо будет опросить твоих драгоценных миньонов, может они кого-то видели.
   - Да, так и сделай. А что сейчас делают мои маленькие герцог Марино Де Бурбон и граф Нату Де По? - спросил король, на итальянский и португальский манер произнеся имена фаворитов.
   - Я не знаю, Ваше Величество, - ответил Шико, - я вам не шпион.
   Генрих улыбнулся и заметно расслабился.
   - Всё же Шико, у меня возникают кое-какие вопросы.
   - Какие, Ваше Величество?
   - Почему они ехали из Наварры одни, без слуг, без какого-либо сопровождения?
   - Это очень интересный вопрос, Генрих, да ты умён.
   - Почему они не были одеты в дорожную одежду? И у них нет багажа. Совсем ничего, - продолжил король.
   - О! ты меня поражаешь, Генрикус, ты ещё никогда в жизни не задавал столько умных вопросов. Но чтобы расставить всё на свои места и разъяснить, кто тут на самом деле умён, я тебе дам ответы на эти вопросы.
   - Ты знаешь?
   - Предполагаю. Они бежали!
   - Бежали?
   - Я думаю, они бежали из Наварры. Если тебе придёт ответ от короля Генриха Наваррского, то я думаю, он подтвердит мои подозрения.
   - Что же их заставило так поступить?
   - Спроси об этом в своём письме.
   Генрих собрался в свой кабинет, чтобы писать письмо.
   - Если это всё, Ваше Величество, зачем я вам нужен, то позвольте откланяться,- Шико вскочил с кресла.
   - Ты уходишь? Куда? - огорчился Генрих.
   - Не твоё дело.
   - Я совсем один, меня всё бросили, - принялся причитать король жалобным голосом, - Де По и Де Бурбон испарились, миньоны надоели, ты меня ненавидишь.
   - Я пойду искать твоих маленьких ангелочков, - с притворным раздражением заявил Шико, - тогда ты меня отпускаешь, тиран ты эдакий.
   - Тогда иди, только возвращайся с ними и сразу ко мне.
  
  
  
   Трактир "Жареный Петух"
   В одном из трактиров Парижа совсем недавно появилась некая молодая особа. Она была иностранка, как и почему она оказалась во Франции никто не знал. У неё были жемчужно-серого цвета волосы, смуглая кожа крестьянки, вздёрнутый нос и пухлые губы, а также совершенно необыкновенные глаза, голубые, но холодные и жестокие. Её птичий взгляд похожих на бусины глаз вызывал озноб своей отчужденностью.
   Что касается ее фигуры, то она не была тонка в кости, и это тоже выдавало её происхождение. Зваали ее Роксана. 
   В трактире "Жареный петух" она снимала комнату и имела репутацию распутной женщины. К ней часто захаживали торговцы и солдаты. Казалось бы, её история блудницы никак не связанна с нашим повествованием, однако произошло следующее. Сегодня её посетили двое, по виду дворяне. Заказав обильный ужин на троих, они сразу же заперлись в покоях Роксаны.
   Как оказалось, двое её посетителей были никто иные как герцог Де Бурбон и граф Де По. Наверное, со своим статусом они могли заполучить любую кокотку, даму полусвета или даже кого-то более благородного, но почему-то предпочли именно загадочную Роксану.
   Натаниэль Де По, как только все трое оказались скрыты от посторонних глаз, с воплем отчаянья бросился лицом вниз на постель. Маринус сел в кресло и закрыл лицо руками. Роксана устремила в пустоту свой птичий взгляд.
   - Как я устал, я смертельно устал, - простонал Де По.
   Роксана, не придавшая появлению гостя никакого внимания, так ж пропустила мимо ушей стенания графа.
   - Да - согласился Маринус.
   Роксана тем временем, вальяжно усевшись за столом, ужинала.
   -  Кушайте, кушайте. Так мяса хочется. У вас всё нормально? - с набитым ртом поинтересовалась Роксана, продолжая зазывать Маринуса и Натаниэля за стол.
   - Меня терзают страх и сомнения, - ответил Де По. - Мне кажется, мы не выдержим, нас раскроют.
   - Мне кажется, не надо впадать в отчаянье, - сказал Маринус, - тем более что всё наоборот выходит, как нельзя лучше.
   - Да, - и Де По попытался улыбнуться.
   - А что делала ты, Роксолана, - спросил Маринус. - почему ты не хочешь жить с нами? Мы бы сделали тебя своей служанкой. Главный квартирмейстер в Лувре получил распоряжение от самого короля на наш с Натаниэлем счёт.
   - Нет, я хочу жить здесь. Я мечтаю встречаться с дворянином.
   - Ты никогда не сможешь заполучить дворянина, - усмехнулся Натаниэль.
   - Могу, - уверенно сказала Роксана, - я очень красивая.
   - Одной красоты недостаточно, - фыркнул Натаниэль.
   Роксана рассмеялась, полагая, что её друг ничего не смыслит в обольщении и её собственной красоте.
   - Где же вино, которое мы заказали ещё час назад? - вознегодовал Маринус.
   - Рокси пойди к трактирщику потребуй наше вино. Как он смеет заставлять нас ждать, - сказал Натаниэль.
   Роксана сама более всех радела за судьбу вина и потому быстро спустилась вниз.
   Через какое-то время Роксана притащила за шиворот перепуганного трактирщика, мэтра Гаспара.
   - Эй, любезный, почему вы не принесёте нам вина? Вы заставляете нас ждать, это не учтиво, - сказал Натаниэль, собираясь вытрясти из трактирщика всю душу.
   - Господа, прошу простить меня несчастного, - залепетал мэтр Гаспар. - Сегодня у меня собралось тьма народу. Когда я пошёл выполнять ваш заказ, милостивые господа, то все бочки с вином уже были пусты. Толпа гуляк грозиться расправиться со мной, если я немедленно не принесу всем вина.
   - Я их понимаю, - воскликнул Натаниэль.
   - О, господин, не гневайтесь. Я послал к своему конкуренту за бочкой вина. Но он, проклятый, из ненависти не хочет его продавать и заломил такую цену за своё Анжуйское вино, что его не укупил бы сам монсеньер герцог Анжу. Ах, господин, не знаю, что делать, - заламывая руки, рассказал трактирщик.
   - Что ж, возьми это Анжуйское вино за любую цену, - Натаниэль и Маринус переглянулись, будто обменявшись мыслями, и граф бросил трактирщику порядочную сумму, - купи как можно больше, и всех угости им в честь короля Франции Генриха III Валуа.
  
   Шико не знал, куда могут пойти два молодых дворянина в Париже, если у них нет любовниц. Поэтому вместо того, чтобы искать, то, что найти невозможно, гасконец решил по своему обыкновению посетить трактир "Рог Изобилия". И встретиться там со своим другом и тайным осведомителем, который с легкостью мог пересказать все парижские слухи.
   Но вместо этого Шико, проходя мимо одного из довольно злачных мест, услышал занимательные крики:
   -Виват, король! Да здравствует наш великий и милостивый король Генрих III Валуа! Виват! Виват!
   Шико застыл как громом пораженный. Распекать короля на разные лады и ненавидеть его - это считалось своего рода хорошим тоном. Но возносить ему хвалу - не просто безумство, а опасное безумство, ибо  улицы Парижа принадлежали ярым католикам и основателям Святой Лиги - герцогам Гизам.
   С минуту Шико сомневался, приложив руку к подбородку, стоит ли ему узнавать, кто решился на такие крики. Но новые восхваления Генриха, доносящиеся из места под названием "Жареный Петух" настолько возбудили любопытство шута, что он прямо-таки ворвался в двери трактира.
   Публика здесь собиралась разношерстная, солдаты да разбойники. И Шико, одним взглядом охватив разыгравшуюся сцену, понял, что все посетители напивались добрым вином. Каждый раз, когда открывалась новая бутылка, солдаты кричали во всю глотку:
   -Да здравствует наш милостивый и благочестивый король!
   И остальные поддерживали криками:
   -Виват! Виват!
   Шико прошагал к хозяину, определив его по тому, как он суетливо бегал из погреба на второй этаж, где по обычаю того времени устраивали приватные комнаты.
   -Любезный! - Шико практически ухватил трактирщика за шиворот, - а что это здесь происходит?
   -Попойка! - тщетно вырываясь из цепких рук Шико, ответил мэтр Гаспар, хозяин "Жареного Петуха".
   -Ах, вот как! Я вижу, что здесь порядочно напиваются, и что это вы несете, достопочтенный?
   -Это вино.
   -Это вино? И что это за вино?
   Мэтр Гаспар раскраснелся:
   -Это игристое Анжуйское, легкое и превосходное на вкус. Как мед на устах какой-нибудь прелестницы. 
   -И куда вы его несете, милейший?
   -Одной прелестнице.
   -Надо же! Это меня заинтересовало.
   По лицу мэтра Гаспара пробежала тень:
   -Эта прелестница не про вас, господин.
   -Ты дерзишь мне, негодяй! - Шико изобразил негодование, хотя его лукавые глаза оставались спокойны.
   -Никак нет, господин, просто у нее уже есть посетители.
   -И что это за посетители?
   -Не могу сказать.
   -Понимаю, дорогой мой, как вас по имени?
   -Мэтр Гаспар.
   -Мэтр Гаспар, меня зовут Робер, так вот, вернемся к попойке, вы слышите, что кричат эти люди?
   -А что они кричат?
   -Нет, это я вас спрашиваю!
   -Коли у вас есть уши, вы сами услышите, месье Робер.
   -Но я боюсь ошибиться. Слух меня подводит и мне кажется будто они кричат Виват королю Франции.
   -Именно это они и кричат!
   Шико несколько раз встряхнул мэтра Гаспара, как будто не веря в услышанное.
   -Да здесь пьют за здоровье короля!
   -Да здравствует, его величество! - подтвердил крик из зала.
   -Ах, месье Робер, да, здесь пьют за короля, вам что до того?
   -Да то, что я тоже хочу выпить.
   -Так пейте! - трактирщик вручил Шико непочатую бутылку.
   -Что просто так?
   -Задаром! - запальчиво ответил мэтр Гаспар, - единственное, что от вас требуется так это кричать во всю глотку: Да здравствует Генрих Валуа! и так далее!
   -С какой стати это от меня требуется? - возмутился Шико.
   -От того, что господа, угощающие весь люд этим вином, требует этого.
   -Эти господа! - выкрикнул Шико, - угощают анжуйским вином во славу короля?!
   -Именно.
   -Я решительно ничего не понимаю.
   -Вам и не следует.
   -А я хочу понять!
   С этими словами Шико отпустил мэтра Гаспара и преодолел пару ступеней, ведущих наверх.
   -Нет! - хозяин своим телом загородил проход.
   -Они не желают никого видеть.
   -А я желаю! - с грозным видом настаивал Шико.
   -А они  - нет.
   -А я - да!
   -Я прошу вас.
   -Я настаиваю!
   -Месье Робер, заклинаю вас!
   -Прочь с дороги! - Шико извлек свою шпагу и направил ее на мэтра Гаспара.
   -Я сделал то, что мог, - жалобно всхлипывая, трактирщик ушел с дороги.
   Обрадованный таким исходом, Шико в три прыжка преодолел лестницу. В этот момент мэтр Гаспар закричал:
   -Лигисты, берегись!
   И Шико, рванув дверь на себя, получил приличный удар бутылкой по голове. Поэтому увидеть он ничего не успел.
   Когда его тело упало в комнату, то та самая Роксана отскочила с визгом, выбрасывая бутылку.
   -Я убила его! Убила! - кричала она то ли радостно, то ли с испугом.
   -Господь Всемогущий! Пресвятая Дева Мария! Святой Маринус! - возопил герцог де Бурбон, узнав Шико.
   Граф Натаниэль Де По перекрестился, тихонько охнув.
   Маринус де Бурбон присел над Шико, проверяя жив ли тот.
   -С ним все хорошо.
   -Господа! Умоляю, бегите! - в комнату ворвался мэтр Гаспар, - там лигисты, они хорошо вооружены и они напали на тех, кто славит короля.
   -Тогда мы будем защищаться! - запальчиво воскликул Натаниэль, выхватывая шпагу.
   -Прошу вас, спасайтесь, их слишком много, а этот, - он указал носком туфли на Шико, - их предводитель.
   -Бежим! - заключила практичная Роксана.
   -Окно! Господа! Окно! - краснея от страха, подсказал хозяин Жареного Петуха.
   Роксана кинулась к спасительному отверстию, призывая своих друзей или сообщников - графа и герцога, последовать за собой. Она почти умоляла и братья согласились, бросив напоследок мэтру Гаспару, чтобы он позаботился о Шико.
  
   Лувр. Покои короля.
   Близилась полночь, и король, натура мистическая, со страхом прижимал одеяло к подбородку, ожидая появления демонической силы. Его труды были вознаграждены, ибо через потайную дверь ввалился некто, ужасно чертыхаясь.
   -Господи помилуй! - прошептал Генрих, привставая на своем ложе, - кто там идет?
   -Это я! - сдавленно ответил Шико, а это был именно он.
   -Что такое, безбожник? Что я слышу? - возмутился король, - ты пьян и посмел явиться посреди ночи, в то время как я, не зная ни сна ни отдыха, не смыкая веки, тружусь во славу французского королевства!
   Генрих обожал читать нотации, но сегодня его друг Шико был не в духе это выслушивать. Пройдя пару шагов, он действительно, наполненный запахом вина, свалился на ноги Генриха, покрытые стеганым одеялом.
   -Шико! Что с тобой! - Генрих подскочил, больно ударив Шико по голове. Тот в ответ застонал.
   -Ты ранен! Ты умираешь! - руки Генриха затряслись от страха.
   -Голова! Болван! - слабым голосом выдавил Шико.
   -Что такое? Ты ранен в голову?!
   -Да!
   Генрих застыл.
   -Как это?
   -Кто-то приложился о мою голову бутылкой анжуйского, чтоб им кишки повыдирало.
   -Кто так поступил с тобой? Я прикажу повесить его на Гревской площади!
   -Уж лучше казнить на эшафоте.
   -Так это сделал дворянин? Я лично вызову его на дуэль!
   -Тише-тише, я не знаю кто.
   Генрих пришел в смятение, ощупывая внушительную шишку в кудрявых волосах своего шута.
   -Сюда бы надо приложить что-то холодное, - пробормотал он.
   -Твои руки достаточно холодны, Генрих.
   -Ах, кто же мог сотворить с тобой такое, Шико?
   -Будь покоен, сын мой, я узнаю. Я этого так не оставлю.
   И Шико закрыл свои блестящие глаза, изобразив, что тут же заснул. Генрих протяжно вздохнул, несколько минут всматриваясь при неверном свете луны, в хитрое лицо гасконца, потом придался своим мыслям и откинулся на подушки. Вскоре он заснул, успокоенный тем, что кошмары не явятся к нему, покуда он не один.
   Шико же, привстав, в свою очередь, посмотрел в лицо Генриху, улыбнулся ласково и устроившись поперек кровати крепко заснул.
  
  
  
   Глава 3. Драма на охоте.
   Через несколько дней, после описанных нами событий, Генрих III и его двор, отправились в Фонтенбло. Королю все было нипочем, несмотря на недавно полученное ранение. Казалось, даже наоборот он приобрел небывалую бодрость духа, коя стала выражаться в непомерной потребности путешествовать.
   По ночам Генрих плохо спал, заставляя своего шута Шико в сотый раз пересказывать подробности недавнего приключения. Шико вначале радостно вторивший ему, через некоторое время пришел в неописуемое бешенство при одном только упоминании имен графа Натаниэля де По и герцога де Бурбона.
   И тогда, чтобы развеять королевскую тоску, велено было отправляться на охоту.
   Шико был рад смене обстановки, потому что хоть он и притворялся перед Генрихом, что юные братья ему опротивели, на самом деле он и не переставал думать о них. Шико был уверен, что здесь кроется какая-то загадка, а его ум, не привыкший оставлять вопросы без ответов, не мог перестать лихорадочно работать все это время. 
   Итак, Генрих Французский со своим кортежем, в который неизменно входили его любимцы Келюс, Можирон, Шомберг и Д'Эпернон, две борзые и множество английских щеночков совершал утренний моцион по лесу. Внутри кареты, устроенной наподобие огромного передвижного шатра, подле короля, но отвернувшись от него, восседал Шико. Напротив расположились герцог де Бурбон и его младший брат, Натаниэль де По.
   -Шико! Шико! - позвал Генрих так, будто шут был достаточно далеко.
   -Чего тебе? - буркнул он.
   -Поди сюда, я хочу тебе кое-что показать.
   Шико, сделав милость, развернулся к королю лицом. И обнаружил, что Генрих играется с маленькими ручками своих новых любимцев.
   -Смотри, Шико, какие у герцога и графа красивые и нежные ручки.
   -Совсем как женские, - съехидничал Шико, ему вдруг вспомнилось, что когда он впервые встретил герцога де Бурбона, то он представился ему пажом и был без перчаток. Теперь оба брата сняли по приказу короля перчатки и вложили ему в ладони свои белые пальчики.
   -Они не женские, но такие маленькие, - с нежностью сказал Генрих, - потрогай-ка, Шико.
   С этими словами Генрих бесцеремонно схватил руки своего друга и приложил к рукам Маринуса.
   -Фи! Какой ужас! Шико, у тебя руки огромные, пальцы длинные и коричневые, еще и узловатые, а какие они грубые, все в мозолях! - запричитал король, попеременно соединяя ладони Шико с малюсенькими и белыми ладошками юношей.
   -Они загрубели и загорели из-за тебя, неблагодарный! - воскликнул Шико, пытаясь отдернуть руки, но Генрих с неожиданной силой удержал их, продолжая сравнивать.
   Герцог и граф не удержались от смешка, и тогда Шико, почувствовав нежное прикосновение кожи Маринуса, высвободился от Генриха. Издав досадное восклицание, шут уселся за кресло короля, больше не разговаривая ни с кем.
   Маринус и Натаниэль поспешили надеть перчатки.
   -Шико, - зашептал Генрих ему на ухо, - почему ты сидишь тут один весь красный.
   Гасконец, и, правда, несмотря на смуглую кожу, сидел весь багровый.
   -Ты обиделся из-за того, что я сказал, что твои руки ужасны? Прости же.
   -Не желаю тебя слышать, - отмахнулся Шико теми самыми руками.
   -Шико, ты покраснел.
   -Ничуть.
   -Я знаю, что с тобой, - хитро захихикал король. Шико понял, что Генрих задумал что-то в своем репертуаре.
   -Ты просто расстроился, что не понравился герцогу де Бурбон. Ты думаешь, он смеялся над твоими руками. И ты смущен от того, что касался его нежных ручек.
   Шико промолчал.
   -Ах, эти ручки, - почти напел Генрих, - такие маленькие и красивые, словно женские. Ты горишь от одного воспоминания, что прикасался к ним?
   Шико взвился:
   -Не пытайся обратить меня в свою веру, Генрих!
   -Ах, не притворяйся, я все вижу, ты смущен.
   Генрих радостно рассмеялся и погладил Шико по голове. Шут яростно мотнул головой.
   -Отстань от меня, Генрике.
   -Ты все можешь рассказать мне, сыночек, - подытожил король, весьма довольный этим разговором.
   На следующее же утро прямо на рассвете состоялась королевская охота. Управлял ее главный ловчий, или как тогда говорили загонщик волчьей стаи, граф де Монсоро, муж той самой Франсуазы, которую Королева-мать подослала к новым фаворитам короля. Граф Монсоро несмотря на то, что входил в королевскую свиту, тесно общался с Лотарингским домом, выступая связным между ними и герцогом Анжу, младшим братом короля.
   Двор Генриха III Валуа на тот момент являлся самым роскошным двором Европы, выступая законодателем мод для любой королевской особы. Так, каждый член королевской семьи почитал за должное иметь уменьшенную копию такой же свиты как у короля. Герцог Франсуа Анжу, именовавшийся Монсеньер, прибыл на охоту со своим любимцем графом де Бюсси, человеком весьма жестоким и опасным. Слухи про него ходили разные, в том числе, что он убил всех своих родственников, дабы заполучить богатое наследство.
   Король поджидал брата, чтобы поприветствовать его.
   Герцог Анжу не слыл таким великолепным красавцем как его брат, но при этом имел успех у дам своей нежными и обходительными манерами.
   -Какое чудесное утро, ваше величество. Должно быть, нас ждет превосходная охота, - обронил Франсуа в своей любимой надменной манере.
   -Вы правы, брат. - сухо ответил король, - позвольте представить вам герцога Маринуса де Бурбона, графа де Бомонт и его брата графа Натаниэля Де По де Лерин. Они только недавно прибыли из Наварры, и я пожаловал им должности моих камергеров.
   Герцог Анжу не мог не удивиться такому скорому взлету молодых людей, поэтому он придирчиво осмотрел юношей.
   -Они еще почти дети, - заключил он.
   -Но храбры как львы, к тому же умны и скромны, - добавил Генрих, - а разве я сам, будучи семнадцати лет от роду, не прославился в битве при Жарнаке и особенно при Монконтуре?
   -Это была великая победа, государь. И сияние ее освещает вас до сих пор.
   -В моей жизни было много побед... - грустно промолвил король.
   -И будут еще, - добавил Натаниэль.
   Герцог Анжу тут же бросил на него пронизывающий взгляд. Его глаза, похожие на глаза королевы-матери, обладали неким змеиным магнетизмом. И были опасны для тех, к кому принц не питал добрых чувств.
   -Жаль, сударь, вас не было на прошлой охоте, - благосклонно ответил король Натаниэлю, - я поразил оленя великолепным ударом.
   -О! Ваше Величество! У меня нет ни малейших сомнений, я абсолютно уверен, что любая охота, озаренная вашим присутствием, была совершенна. Ибо вы, государь, прирожденный охотник и сравнимы лишь с Гераклом, охотившемся на лань Артемиды.
   В этой фразе принц уловил насмешку над собой. Его имя при рождении было Эркюль, но Анжу ненавидел его. Потому что слишком очевидным было несоответствие между тщедушным и слабым принцем и греческим героем.
   Лесть эта была изысканной, но не прикрытой, что особенно любил Генрих III. И Шико, который исподтишка наблюдал за разыгравшейся сценой взглядом опытного вельможи, видавшего и слыхавшего много льстивых речей, обращенных к королю, почуял подвох.
   Подвох заключался в том, что граф Де По был абсолютно искреннем. Его юношеская влюбленность в Генриха читалась безошибочно. Хотя бы потому, что граф это никак не скрывал. Можно было углядеть в этой влюбленности подлый расчет на дурную славу монарха. Но Шико заметил несколько вещей. Во-первых, Де По молод! В пятнадцать лет не притворяются, что влюблены, такие юнцы любят по-настоящему.
   Во-вторых, захватывающее знакомство и романтический склад ума графа Де По быстро сделали Генриха 3 объектом его обожания.
   В-третьих, Генрих и правда красив и обаятелен, когда хочет. А в произведении эффектов на графа Натаниэля и его брата Маринуса, король отнюдь не скупился. Оказал им множество милостей, приласкал, принял как лучших друзей.
   В-четвертых, румянец на щеках графа Де По, нежность в изумрудных глазах при звуке голоса короля - нет, это невозможно подделать.
   Так рассудив, Шико ухмыльнулся. Герцог Де Бурбон внимательно ловил каждое слово из разговора короля и герцога Анжу, но от белокурого красавца не укрылась ухмылка Шико. На один миг взгляды юного герцога и шута пересеклись со звоном двух скрещенных шпаг. Шико почувствовал потребность объясниться, но герцог больше не удостоил его вниманием.
   -Государь, - звонким голосом поинтересовался граф Де По, совершенно опьяненный вниманием короля,  - а что это за группа некрасивых людей толпится, загораживая вид на дорогу?
   -Где? - Генрих устремил взор на свиту своего брата, - ах, эти...это любимцы герцога Анжу, не так ли, брат? Я давно говорил вам, что вы подбираете в свое ближайшее окружение людей недостойных и обликом неприятных.
   -Наш братец подбирает людей под стать себе, - вставил Шико.
   Принц как всегда он это делал, сделал вид, что не слышит Шико, и с обиженным видом обратился к королю:
   -Я ценю людей не за красивые лица и пустые обещания, а за верное сердце и настоящие деяния.
   -Позвольте заметить, монсеньер, - и герцог де в голову, - должно быть, вы редкий человек, потому что в действительности я еще никогда не встречал никого, кто бы мог проникнуть в сердце людей, не обманувшись прекрасным обликом. И кто бы по-настоящему ценил верность, не взирая на лица.
   -Значит, - осторожно ответил Анжу, пытливо всматриваясь в бледное лицо Маринуса, - вы не так много встречали достойных людей.
   -Я вовсе не собираюсь клеветать на людей, которых встречал, - возразил Маринус, - я просто...
   -Вы просто руководствуетесь опытом, который у вас также невелик, как и ваш рост. И беретесь судить о вещах, в которых ничего не смыслите, - вставил Шико, и герцог де Бурбон дернулся как удара, но ничего не возразил. Хотя если бы эти же слова сейчас сказал бы кто-нибудь другой, он бы дорого поплатился за подобное оскорбление.
   Маринус Де Бурбон, как и его брат были действительно малы ростом как дети. В их шестнадцать и пятнадцать лет им нельзя было дать и больше тринадцати. И если это можно было назвать недостатком, то оба лихо компенсировали молодость буйным, почти безумным нравом. Можно было сказать, что оба брата были идеальны наподобие олимпийских богов. Так как их красоте можно было только удивляться.
   Граф Де По был чуть выше брата и обладал хрупким, изящным, чуть ли не женоподобным телосложением. На своих длинных пальцах он всегда носил атласные перчатки и также три крупных перстня: один от короля Наварры, другой - фамильный, а третий ему подарил Генрих III . Сегодня Де По, решив во всем и всегда быть первым, оделся по последней парижской моде. Его можно было назвать щеголем, хотя при дворе это только приветствовалось. Так что костюм его был бордового цвета, павлинье перо на берете сияло бирюзой. И это давало вызывающий, но красивый контраст. В ухе молодого графа висела серьга в форме креста. Но самое большое внимание привлекала усыпанная бриллиантами и рубинами, искусно выполненная ювелирами в форме сердца, камея. Де По и Де Бурбон испросили у короля разрешение носить у себя на груди изображение Генриха, и он соблаговолил дать свое согласие. Казалось, на эту камею граф Де По спустил все свои деньги, которыми его щедро одарил король.
   Герцог де Бурбон сегодня облачился в изумрудного цвета камзол с красными рукавами и  расшитым золотом воротником. Украшения он носил одинаковые с братом: серьгу в виде креста и драгоценную камею с портретом короля. В этой одинаковости Шико углядел трогательную близость братьев.
   Чтобы не вызвать злость герцога Анжу на своего фаворита, Генрих отослал графа Де По и Маринуса Де Бурбона к прочим своим друзьям, известными как Келюс, Можирон, Шомберг и Д'Эпернона.  Те довольно благосклонно приняли в свой круг новичков.
   -Друзья, любезный герцог Де Бурбон и милый граф Де По, я с нетерпением жду минуты, когда смогу наконец показать вам самого доблестного дворянина Франции, - смеясь, сказал граф Де Келюс, высокий златокурдый красавец. И его собратья, видимо, зная о шутке тоже засмеялись, ведь неподалеку, в пяти шагах, оказался граф Де Бюсси.
   -Дорогой граф Де Келюс, боюсь, что вы опоздали, - ответил Де По, - мы с братом уже имели честь видеть и даже разговаривать с самым доблестным дворянином Франции, ибо это Генрих III Валуа, милостью Божьей наш король!
   -Вы правы! Вы чертовски правы! - под аплодисменты и одобрительные взгляды ответил Келюс, - Но я, мой юный друг, имел в виду не того, кто на самом деле является доблестным дворянином, а того, кто лишь сам таковым себя считает.
   Тут уже все снова засмеялись и бросили в сторону Бюсси красноречивые взгляды, не сомневаясь, что он все слышит.
   -Господин Де Бюсси, - окликнул его Можирон.
   Бюсси лениво оглянулся, словно только что ему послышалось, как назвали его имя.
   -Господин Де Бюсси, - теперь уже звал Келюс, - Как мы рады видеть вас на охоте. Вас теперь так редко увидишь при дворе, что вы, ей Богу, много пропустили.
   -О, господа! - наконец вступил в разговор сам Бюсси, - Вы все достойнейшие из дворян, какая честь для меня видеть вас, господа Де Келюс, Де Можирон, Шомберг и Д'Эпернон, - речь графа сквозила иронией, - А вас, господа, я не имею чести знать. Видимо я действительно что-то пропустил, но что поделать, если мой лекарь не велел мне садиться в седло, пока не затянутся недавние мои раны.
   -Так я спешу восполнить ваши пробелы, - воскликнул Келюс, напыжившись будто гусь, - эти достойные господа: герцог Маринус Де Бурбон и граф Натаниэль Де По Де Лерин, капитан замка По, что в Наварре.
   -Граф Луи Де Клермон Де Бюсси Де Амбуаз, - граф раскланялся, в этот момент к нему незаметно подкрался молодой человек скромного вида, видимо кто-то из слуг и прошептал что-то своему господину.
   Лицо Бюсси засветилось от счастья, и он уже без задирства обратился к ожидавшим его миньонам:
   -Прошу простить меня, мне необходимо откланяться.
   -Куда же вы, Бюсси! - изумился Келюс, раздосадованный, что не вышло приличной ссоры, - вы нас покидаете?
   -Да, сударь, я нахожу охоту не самым занимательным времяпрепровождением.
   -Но долг дворянина разве не велит вам присутствовать там, где находится ваш король, граф Де Бюсси? - заметил Де По.
   Бюсси оглядел его насмешливым взором.
   -Мне достаточно того, что мой сеньор позволит мне уехать. Кроме того, вот он, мой врачеватель, - он указал на стоящего рядом слугу, немигающим взором осматривающего миньонов, - Его имя Реми, и он настаивает, чтобы я отправился восвояси.
   Граф откланялся и отправился к герцогу Анжу, чтобы действительно испросить разрешение покинуть своего господина. Миньоны с любопытством следили за этой сценой, так как принц упрямился и не хотел отпускать своего любимца.
   -Я имею дерзость настаивать, - твердил Бюсси, - Дело в том, монсеньер, что мой лекарь велит мне больше времени проводить в постели. А я прямо чувствую, как меня бьет лихорадка.
   -Сдается мне, господа, что вы неправильно осведомили меня, - громко возвестил герцог де Бурбон, и все повернулись в его сторону, - Господин де Бюсси вовсе не человек принца Анжу, он скорее человек своего собственного лекаря. Уж ему-то он служит с полной отдачей без обиняков выполняет его приказания!
   Бюсси стремительно обернулся, положив руку на эфес шпаги, а герцог Анжу впился глазами в Маринуса.
   -Я исполняю предписания моего лекаря, - хладнокровно ответил Бюсси, - потому что он печется о моем благе. Разве разумный человек не должен действовать согласно здравому смыслу и ценить свое здоровье?
   -Клянусь! Нигде не написаю, что нужно долго жить, да еще и на все идти ради этого! - воскликнул Де По.
   Бюсси побледнел от гнева и, вскочив на лошадь, хотел было умчаться прочь, так как его дело было слишком неотложным. Но вслед себе он услышал, как герцог Де Бурбон выкрикнул:
   -Я, кажется, даже слышал, как он называл своего лекаря монсеньер Реми!
   Раздался взрыв хохота, и Бюсси, не сдержавшись, рванул кинжал и ткнул в бок лошади Маринуса. Взбесившись от боли, животное понеслось к реке. Герцог Де Бурбон был превосходным наездником и ловко удержался в седле, но лошадь кинулась в воду, прежде, чем ее удалось угомонить.
   -Маринус! - отчаянно вскрикнул Де По, не обращая внимания ни на кого он кинулся на подмогу брату, проносясь в опасной близости от графа Де Бюсси. Лошадь Бюсси даже встала на дыбы, едва не сбросив всадника.
   -Держись же! - кричал он, вспарывая холодные воды реки крупом своей лошади. Оба брата почти ушли под воду, окунувшись с головой. И видно было, что они не умеют плавать, но благодаря ловкости и страху, который вселил в них дополнительную силу, Маринус и Натаниэль выбрались на берег, наглотавшись воды. Так как событие это произошло стремительно, то слуги и лакеи подоспели, уже когда оба брата были в безопасности.
   Наблюдавший эту драму издалека Генрих, в ужасе схватившись за руку Шико, то открывал, то закрывал рот, повторяя:
   -Спасите их! спасите...                                                      
   -Они уже сами спаслись, - заметил Шико, который на деле тоже перепугался за судьбу отчаянных братьев.
   Между тем Маринус подошел к Бюсси.
   -Я убью вас! - спокойно сказал герцог Де Бурбон. С его костюма капала вода, а сам он был синим от холода, и тело его сотрясала крупная дрожь. Но достоинство и бесстрашие, с каким был сделан вызов, поразили даже Бюсси.
   -К вашим услугам, - пытаясь скрыть эмоции, ответил граф де Бюсси.
   -Нет, брат! - вмешался Натаниэль, также весь мокрый и синий, - позволь я сам! Вы подлец! Ничтожество! Я вызываю вас! И вы умрете!
   -Что ж, - Бюсси усмехнулся горячности Натаниэля, - я принимаю оба вызова. Учтите, что я не сделал бы вам такой чести, если бы вы не оскорбили меня. Вы слишком молоды, и, наверное, с трудом удерживаете шпаги в таких маленьких ручках. И я бы посчитал позором драться с детьми. Но вы, господин Де Бурбон, назвали меня слугой! Меня! Принца Де Амбуаза! Когда в действительности мы  с вами происходим из одного дома! А вы, господин Де По, назвали меня подлецом, ничтожеством. Намекали, что я трус, в конце концов! За эти оскорбления я убью вас обоих. Так как я никогда ничего не прощаю!
   Ссорящихся окружили миньоны.
   -Сюда идет король! - возвестил Келюс, - Но до того как он здесь окажется, господин де Бюсси, после слов вами сказанных, вы упали в моих глазах. Вы посмели оскорбиться вызовом и даже посчитали позором драться с друзьями короля: герцогом Де Бурбон и графом Де По, по причине их молодости. Я хотя и не считаю себя выше их, но поскольку я старше их, предлагаю вам сразиться со мной!
   -Не стоит, господин Келюс, - тут же вмешался Натаниэль, - мы с братом понимаем, что ваше предложение продиктовано лишь отеческой заботой о нас. И я вас уверяю, что не из пустой гордости мы отклоняем ваше предложение, любезный Келюс, драться вместо нас с Бюсси. Ни я, ни мой брат не боимся этого человека. И пусть он не прячет под пылкой речью свою сущность. Нам известны его слабые места, и победа нам обеспечена.
   -Смелое заявление! - прорычал Бюсси.
   -Но позвольте, я уже не могу отказаться от своих слов, не лишившись чести! - заявил Келюс.
   -Дорогой друг, как вы знаете, приказом его  величества, Всехристианейшего  короля, дуэли запрещены во Французском королевстве (такой указ действительно существовал, но никто его не выполнял) и потому вы не можете идти на поединок. А что касается вашей чести, то она всецело принадлежит королю, как и ваша жизнь. И только он может решать, что сделает вам честь, а что нет.
   Подошедший в это время Генрих III и Шико прекрасно слышали речь герцога Маринуса, и король близко к сердцу принял эти слова. Он благодарно и со слезами взглянул на своего нового друга, не веря тому, что кто-то по собственной воли мог так восхвалять его в присутствии врагов.
   - Что здесь происходит? - с самым величественным видом спросил Генрих. Преисполненный прекрасными чувствами, как сейчас, когда он наблюдал безрассудную смелость и нежную братскую любовь, Генрих становился великолепен. Лицо короля сияло, и все склонили головы пред его величием.
   - Ничего, государь, вот господин Бюсси уезжает, а мы все провожаем его. - ответил Натаниэль Де По с невинным видом.
   - Так пусть же он поскорее уезжает, - король бросил недовольный взгляд в сторону вельможи.
   - Ваше величество, - с поклоном ответил Бюсси, и немедленно скрылся из глаз.
   - Ах! - воскликнул король, - маленькие мои! Да вы все мокрые! Замёрзните, заболеете. О, горе мне! Вы не ранены? Идите же скорее ко мне, я вас согрею. - король снял свой плащ и накинул на плечи Де По, по лицу графа скользнула довольная улыбка.
   - Идите же ко мне, я вас согрею, - передразнил короля Шико и, схватив Маринуса за плечи, крепко сжал герцога в объятиях.
   Король хихикнул, и все поддержали его всеобщим смехом.
   - Шико, - вдруг сделался серьёзным король, - не смешно. Пойдёмте скорее в мой шатёр. Я помогу вам раздеться и сам лично разотру согревающей настойкой. Её рецепт подсказал мне Д'Эпернон. Да?
   - Да, государь, - поддакнул гасконец Д'Эпернон.
   - Я так волнуюсь за вас, так волнуюсь, мои храбрые маленькие солдаты. Совсем холодные, синие... - залепетал Генрих, он отобрал у Шико Маринуса и теперь прижимал обоих молодых людей к себе. Маринус и Натаниэль, незаметно для всех кроме Шико и герцога Анжу, переглянулись и нервно захлопали ресницами. Утонуть в заботах и ласках короля было вернее, чем в реке, в которой братья только что очутились.
   - Ваше величество, вы меня задушите, - прохрипел Маринус, пытаясь оторвать крепкую руку монарха от своей шеи.
   - С нами всё в порядке, мы в добром здравии и даже больше, особенно...- заверил Натаниэль.
   - Когда вы так печётесь о нас, - добавил Маринус.
   - Ваше величество, - закончил Де По.
   - Обожаю, когда они договаривают друг за другом! -  воскликнул Шико.
   - Но вы совсем продрогли! - воскликнул Генрих.
   - Позвольте, ваше величество, - вмешался герцог Анжу, - предложить в помощь лекаря Реми, раз этот болван здесь и к тому же невольно оказался причиной этой драмы, - ядовито заметил Анжу.
   Король вначале холодно отреагировал на помощь принца, но услышав про лекаря, тут же заявил:
   - Так я его прикажу повесить и дело с концом!
   - Нет! Нет! - в один голос воспротивились Де Бурбон и Де По.
   - Нам лекарь как раз придётся к месту, - сказал Маринус.
   - Да, он мог бы нас растереть согревающим настоем, - поддержал Натаниэль.
   - Зачем же миленький, - ласково спросил Генрих, - я сам этим займусь.
   - Мне неловко государь, - потупив взгляд, сказал Де По, - я не смею как слуга принять сию честь из рук своего господина.
   - Какие пустяки, - отмахнулся Генрих.
   - Ну долго ты ещё будешь держать их тут на пронизывающем ветру! - вознегодовал Шико, - они заболеют и ...
   - Ах, конечно-конечно! - испугался король и позволил, наконец, Бурбону и По  скрыться в шатре. Король проводил ревнивым и завистливым взглядом лекаря Реми.
   Ничуть не смутившись, Реми с поклоном зашёл вслед за герцогом и графом.
   - Шико, я так взволнован, - не унимался Генрих, - думаешь, с ними всё хорошо? Может, зайдем, посмотрим что там?
   - Не знаю! Генрих, - всплеснул руками Шико, изображая сильную озабоченность, - а что, если  лекарь Реми - испанский шпион! И он там режет наших голубчиков на маленькие кусочки!
   - А-а-а, - вскрикнул Генрих, и  с полными слёз глазами ринулся в шатёр.
   - Стой, - Шико успел схватить короля за локоть.
   - Ах, да! - Генрих вытащил шпагу.
   - Да, не то!
   - Конечно, ты прав! Стоит позвать моих друзей на помощь!
   - Тогда уж лучше подогнать взвод швейцарцев.
   - Хотя нет, я и сам справлюсь, всё-таки я ещё ого-го.
   - Да, лучшая шпага Франции, - со всей серьезностью отметил Шико.
   - Ты что разыгрываешь меня? - разозлился Генрих на своего друга.  Шико ответил кривой усмешкой.
   - Ты сам себя разыграл.
   Генрих бросил укоризненный взгляд на шута и решительно отдернул полог шатра, где были Де По и Де Бурбон.
   На пути его величества возник Реми, его высокая стройная фигура закрыла собой вход. И сейчас он походил более на цербера, охранявшего вход в Подземное Царство, чем на простого врачевателя.
   - Ваше величество, - со всей обходительность произнёс Реми, забыв, однако застыть в поклоне.
   - Я хочу проведать моих друзей, - сказал Генрих.
   - Ваше величество, закройте полог, вы пускаете в шатёр холодный воздух.
   - Конечно, закрою, как только войду.
   - Я настаиваю, ваше величество.
   - Но как ты смеешь, я же король, - раздосадовано развёл руками Генрих. Он огляделся вокруг в поисках поддержки у Шико, но тот отрицательно покачал головой.
   -Моим подопечным необходимо согреться и выпить настойку электрока.
   -Настойку чего? - холодно спросил герцог Анжу, неприязненно рассматривающий лекаря. Он был по-настоящему удивлен тому, что кто-то смел перечить королю, так как сам смертельно боялся своего царственного брата.
   -Настойка эта...электроукока, - Реми на секунду замешкался, прямо посмотрев на принца, и тот еще раз поразился подобной бесцеремонности, - вселяет бодрость в тело и дух.
   -Займитесь этим, - прервал спор король, не желая больше слышать Франсуа.
   Реми с хитрым видом скрылся в шатре, а Генрих отступил и стал мерить шагами поляну, на которой дворяне расположились для пикника.
   - Нет, но почему я не могу посмотреть на них хоть одним глазком, - бормотал Генрих. - Этот лекарь просто цербер какой-то.
   - Если он вообще лекарь, - раздался голос принца герцога Анжу.
   - Что вы имеете  в виду? - осведомился король.
   - По-моему, он просто мошенник.
   - Да, кажется, вы правы, - вздохнул Генрих.
   -Намедни я навещал Бюсси, так этот наглец имел смелость чуть ли не перечить мне, - пожаловался Анжу.
   Генрих не повернул даже головы к брату, показывая всем своим видом, что так ему и надо.
   -К тому же его лечебные средства неправильны, сам я немного разбираюсь в медицине...
   -Ах, оставьте, вы в этом смыслите не больше... - Генрих огляделся в поисках подходящего образца для оскорбления, но никого не нашел, - не больше этого мошенника.
   Анжу сжал губы, раскланялся и уехал, взбешено вонзив шпоры в коня. Его свита последовала за ним.
   А король и Шико остались ждать, чтобы справиться о здоровье своих малышей, как Генрих успел прозвать герцога Де Бурбона и графа Де По.
   Глава 4. Учитель фехтования
   Распорядок короля Генриха III заключался в том, что он вставал на рассвете, занимался утренним туалетом, на котором присутствовали его фавориты, затем вместе с ними и всем двором этот набожный король отправлялся на мессу, только после этого следовал завтрак, государственные дела и наконец время для физических упражнений. Любимым занятием короля было фехтование, и в этом он достиг внушительных успехов. Генрих III обладал высоким ростом, тонким, но крепким телосложением, твердой рукой и необыкновенным чутьем, позволяющим ему с легкостью определять все действия соперника. Если бы король мог бы ходить на дуэли, то без сомнения бы снискал звания первой шпаги Франции. Но так как этому не суждено было сбыться, то Генрих, бесконечно скучавший без боев, которые заставляли бы кровь бурлиться в жилах, все время упражнялся и изобретал все новые и новые удары. Всем этим приемам он обучил по очереди своих друзей, но ни у кого они не выходили достаточно хорошо, кроме Шико. Поэтому, чтобы держать себя в тонусе, король любил фехтовать именно с шутом, учитывая то, что Шико оказался не только способным учеником, но и сам по временам пытался применить кое-какие хитрости, чтобы обескуражить своего господина.
   Сентябрьское утро 1578 года в Париже выдалось на удивление солнечным, и король приказал фехтовать во внутреннем дворике.
   Миньоны короля окружили площадку для упражнений, переговариваясь и занимаясь собственными делами.
   Король, облаченный в черный костюм,  фехтовал с Шико, что не мешало последнему осматривать всю честную компанию и видеть, кто чем занимается.
   - Шико! Ты не внимателен, ты уже третий раз попускаешь мой удар в бок, - сказал Генрих.
   - Быть может, ваше величество, господина Шико отвлекает, что-то достаточно прекрасное, что стоит того, чтобы ему продырявили камзол, - предположил Можирон. 
   Генрих повернул голову к господину Де По и господину Де Бурбон, так же как и Можирон и Шико, и хмыкнул себе в усы.
   - Кажется, так и есть, Шико.
   Братья подняли на короля невинные взоры, что заставило его им благосклонно улыбнуться.
   - Чем вы заняты? Уж не скучаете ли вы, пока мы отрабатываем удары шпагой? - осведомился Генрих самым добрым и нежным голосом.
   - Мы всецело поглощены вашим поединком с Шико, ваше величество. - ответил господин Де Бурбон. Шико изящно поклонился при этих словах.
   - Я ловлю и запоминаю каждое ваше движение, ваше величество, чтобы потом, при случае воспользоваться этими приёмами. - прибавил Де По.
   Герцог и его брат ничего не делали, не фехтовали. Они лениво расположились на раскладных стульчиках и потягивали какой-то отвар с блаженным видом.
   - Что вы там такое пьёте, господа? - спросил Шико, делая выпад.
   - Чудодейственный отвар из трав, господин Шико. - ответил герцог.
   - Его нам прописал господин Реми, что за лекарь, просто душка. - прибавил Де По.
   Генрих немедленно отреагировал на эти слова хлёстким ударом, который Шико едва успел отразить.
   - Эй, Валуа!  - с притворным гневом крикнул шут, - ты вознамерился меня убить?
   - Почему бы вам, Де По, не встать в пару с Келюсом, - потребовал король.
   - С удовольствием, ваше величество, - с поклоном ответил  Де По, - для меня это будет честь.
   Келюс и Де По  хотя и повиновались королю, но вместо того чтобы фехтовать, шептались и хихикали.
   На самом деле они обсуждали ссору с Бюсси.
   - Что вы намерены делать, граф, ведь вы с братом не успели условиться с Бюсси о времени и месте дуэли.
   - Это не проблема, любезный господин Де Келюс. Мы ещё поговорим с Бюсси. - ответил Де По.
   - Если вы всё-таки собрались идти, а я не сомневаюсь в вашей смелости, но всё же вам нужен секундант. Я к вашим услугам, и говоря от лица Можирона, он предлагает вашему брату, господину герцогу де Бурбон, свои услуги.
   - У меня не найдется слов, чтобы высказать вам свою признательность. Я с великой радостью принимаю ваше предложение. Ваша сила, Келюс, придаёт силы мне.
   - Да, но вы понимаете, что король, наш добрый король, никогда не позволит вам идти на дуэль. Не даст своего благословения.
   - Я ничего бы не хотел хранить в секрете от его величества, но придётся, всё-таки, держать эту дуэль в тайне. Пусть королю станет известен только её исход.  Мы вернёмся с этой дуэли со щитом и, славя своего короля, либо на щите и тогда...
   - Ах, не говорите больше ни слова, господин Де По. Во-первых, король стал прислушиваться к нашему разговору, а, во-вторых, я и думать об этом не хочу.
   - О, господин Келюс, вы так добры к нам с братом.
   Чтобы отвести подозрения Генриха,  Де По и Келюс разошлись, и каждый занялся своими делами.
   Граф Де Келюс перекинулся парой фраз со своими друзьями: господином Можироном, Д'Эперноном и Шомбергом.
   - Друзья, не в наших правилах мешать честному поединку. Но о какой честности может идти речь, если Бюсси, просто убьет их.  Герцог Де Бурбон и граф Де По ещё совсем дети! Из гордости и по горячности не могут отказаться от своих слов. Они обречены. Мы не можем позволить им умереть, - сказал друзьям Келюс.
   - Возможно, у них имеется какой-то план. - заметил Д'Эпернон.
   - Что же мы будем делать, что вы предлагаете Келюс? - спросил Можирон.
   - Есть несколько вариантов, - с сомнением проговорил Келюс.
   - Так не тяните, - поторопил его Шомберг.
   - Первый - не слишком приглядный и, возможно, недостойный дворянина.
   - Тогда переходите сразу ко второму, - сказал Можирон.
   - Пусть изложит оба варианта, чтобы  мы могли выбирать, - предложил всегда дипломатичный Д'Эпернон.
   -  Благодарю, Д'Эпернон, так вот, первый способ остановить кровопролитье, он заключается в том, чтобы анонимно сообщить королю о дуэли. Он, естественно, предотвратит смертоубийство, запретив Де По и Бурбону драться. Тем самым, мы, как бы становимся квитами с этими маленькими господинчиками, ведь именно так Де Бурбон и поступил, отвадив меня от дуэли.
   - Хитро, - заметил Д'Эпернон, - не вижу здесь ничего недостойного.
   - А второй способ? - нахмурился Шомберг.
   - Вызвать Бюсси на дуэль, убить его, прежде чем состоится его дуэль с Бурбоном и Де По.
   - Это по мне! - согласился Шомберг.
   - Но и первый вариант неплох, - настаивал Д'Эпернон, - вернее, я предлагаю использовать оба варианта. Наверняка, даже если король узнает, они попробуют его обмануть и все же пойдут на дуэль. 
   -Господа! - позвал Генрих рассерженным тоном, - я вижу, что вы не соизволили даже вынуть шпаги из ножен!
   Миньоны поспешно извлекли рапиры и разбились на пары, так что герцог де Бурбон и Натаниэль Де По остались друг с другом.
   -Прекрасная пара, - заметил Шико, - пусть эти маленькие завитые господинчики фехтуют друг с другом.
   -Государь, мы слышали, каких успехов вы достигли в овладении шпагой, какое было бы счастье хоть немного поучиться у вас, - вздохнул граф Де По.
   -Вы правы, Натаниэль, - улыбнулся король загадочно будто сфинкс, - я еще не имел чести оценить ваше с братом умение фехтовать. Я кое-что смыслю в этом. Давайте же я по очереди встану с вами в пару.
   Герцог де Бурбон, несказанно вдохновленный предложением короля, вызвался первым. Натаниэль приободрил его своей улыбкой, они опять выглядели, словно мысленно говорили друг с другом. А остальные стали наблюдать. Король и Маринус встали в стойку, но бедный герцог, так взволновался выпавшей ему на долю честью, что некрепко держал шпагу и неловко поставил ноги. Шико с жалостью отметил это, предвидев, что король через минуту выбьет шпагу из дрожащих рук де Бурбона.
   -Ах, сударь, у вас неверная рука!...Держите же удар...Раз, два, три! Вот и все! - раздосадованный Генрих остановил бой, гневно взмахнув своим оружием. - Вы владеете шпагой хуже, чем мой братец, который трусится при лязге железа. Толку из вас выйдет немого при такой технике!
   Герцог де Бурбон смущенно поднял свою шпагу, не найдя слов для оправдания.
   -Теперь вы, граф, - Генрих указал кончиком рапиры на позицию.
   Натаниэль выглядел чуть более сосредоточенно, чем его брат, и от того или просто из жалости король заявил, что здесь можно что-то поделать
   - В вашем положении, Де По! И вы хотели защитить меня! Намериваясь драться с Шико в той злосчастной мельнице, - недоумевал король.
   Миньоны встретили криками и смешками милую новость, что Де По хотел продырявить Шико. Так как шут постоянно зловредно подшучивал над ними, а они не могли ему никак отомстить, то Де По тут же стал их героем.
   - Если я возьмусь вас обучать, Де По, то клянусь честью, вы и вправду смогли бы сразиться с Шико. - заявил Генрих.
   - Тогда я, клянусь твоими подштанниками, научу Маринуса Де Бурбона, так фехтовать что он сможет сразиться с тобой, Генрике, - напыжился Шико.
   - Пари! - заключил Келюс, - посмотрим на то, кто сможет научить сносно фехтовать этих неумех.
   Все засмеялись, заставив краснеть Де По и Де Бурбона. Король ласково рассмеялся, снисходительно и с жалостью посмотрев на Маринуса.
   - Но ведь я же выиграю, - бросил Валуа.
   Заметив подозрительный блеск в глазах герцога де Бурбона Шико, обладавший даже слишком добрым сердцем, предложил герцогу попробовать свои силы с ним.
   -Наш Генрих не отличается терпением, - успокоил своего напарника Шико, - а вот я научу вас всяким таким штукам, о которых вы и не слышали в вашей Наварре, господин Маринус.
   -Пожалуй, господин Шико, - вяло ответил Маринус, неуверенно доставая шпагу.
   -Учитывая то, что вы все-таки навязались мне в роли пажа, я желаю, чтоб мои пажи хорошо сражались и, в случае чего, могли меня защитить.
   -А скажите, господин Шико, - оживился Маринус, - вам ведь приходилось участвовать в опасных путешествиях и разного рода передрягах, выполняя тайные приказы короля.
   -Никогда в жизни, - поддев шпагу герцога, ответил Шико, - я вам ни какой-нибудь шпион.
   -Это правда, - вмешался король, - Шико - благородный дворянин, и у него замечательная родословная. Я наперечет знаю генеалогии всех знатных домов. Хотите, я вам покажу сегодня вечером? Вы увидите, что наш Шико создание самое наиблагороднейшее.
   -Я вижу это, ваше величество, - поклонился герцог.
   -Учти, Валуа, я покажу им и твою родословную!
   -И что же покажи, мои предки берут начало от Капетингов и мне есть чем похвастаться!
   Шико пробормотал что-то, как всегда он делал, если был смущен. Он не очень-то привык к похвалам и чувствовал себя свободнее, ежели никто не замечал его настоящих заслуг.
   - О чем вы там беседовали с Келюсом, когда я велел вам отрабатывать удары шпагой, скажите Де По? - спросил король.
   - О том, о сём, государь, просто болтали.
   - Вы что-то обсуждали с заговорщеским шёпотом.
   - Один придворный роман. - ответил Де По с улыбкой.
   - Ничего себе. Вы и месяца не пробыли при дворе уже в курсе чьих-то романов! - воскликнул Генрих.
   - Может, это потому, что господин Де По стал участником этого романа? - посмеиваясь, предположил Можирон.
   - Что вы такое говорите? - бросил испепеляющий взгляд Де По на Можирона.
   - А я видел вас и вашего брата с прелестными дамами. Вы волочились за ними, - продолжил непонятливый  Можирон.
   -  Какие глупости, такого не было! - отрицал Де По.
   - Что за дамы? - ледяным голосом спросил Генрих.
   - Габриэль  Де Манжо, её у монсеньора герцога Анжу вознамерился, кажется, отбить герцог Де Бурбон, а наш Де По, приволокнулся за Франсуазой Де Монсоро. - выложил Можирон.
   - Вот уж дама, которая имеет успех, - сквозь зубы процедил Генрих.
   - Помимо того, что её муж наш главный ловчий от неё без ума, так и ещё её любовником является граф Де Бюсси. - продолжал лепить Можирон.
   Лицо короля становилось то мертвенно бледным, то пунцовым от разрывающих его чувств и противоречий. По крайней мере его успокаивало то, что Де По догадался всё отрицать.
   - Кажется, у вас появился ещё один повод сразиться на дуэли с Бюсси. А, Де По? Вы решительно во всём собираетесь соперничать с этим дворянином.
   - Какие ещё дуэли. Можирон! - разозлился Генрих. - вы же не думаете, Де По, что ваша дуэль с Бюсси может состояться. Если вы еще не поняли, то я вам запрещаю. А если, я узнаю, что вы меня ослушались, я прикажу вас бросить в Бастилию.
   - Я благодарю вас, ваше величество, мне ещё никогда не делали таких изысканных комплиментов. Значит, вы всё же думаете, что я  могу победить Бюсси в сражении.
   - Довольно!
   Генрих в гневе бросил свою шпагу на землю, весь покраснев от ярости, он стремительно ушёл.
   Воспользовавшись тем что король не хочет их пока видеть,  Маринус Де Бурбон и Натаниэль Де По улизнули из Лувра и отправились к своей любимой подруге.
   Заметив, что фавориты исчезли, Шико вознамерился завершить одно дело.
  
   Трактир "Жареный Петух"
   С тех пор как мадмуазель Роксана поучаствовала в придворной жизни, разбив бутылку о голову Шико, её мнение о себе возросло. Она жила на широкую ногу, уверяя трактирщика, что у неё полно денег. На самом деле Роксана рассчитывала на помощь своих друзей Маринуса де Бурбон и Натаниэля Де По. Но ей строго-настрого было запрещено называть их имена трактирщику, от того между Роксаной и хозяином "Жареного петуха", то и дело возникали недопонимания.  Поэтому когда загадочные, но богатые господа вновь пожаловали к своей любимице, трактирщик встретил их с распростёртыми объятиями.
   Но ещё больше их приходу была рада сама Роксана, ей опостылела однообразная кухня "Жареного петуха", и ей хотелось изысков.
   Трактирщик понимал, что приходящие господа посещают мадмуазель Роксану не  за тем,  за чем прочие мужчины. Когда они запирались в своих апартаментах, то заказывали отвар из мяты, мелиссы и ещё каких-нибудь трав и побольше еды. 
   Честно признаться, мэтр Гаспар, даже пытался подслушивать, что происходит за закрытыми дверьми, уж очень много загадочности было в них троих. Но ничего путного метр Гаспар не узнал, меж собой все трое говорили на иностранном языке. Грубом и жестком как железо. Метр Гаспар не знал русского, поэтому не понимал, на каком языке они говорят. Если вы спросите любого француза, он скажет вам, что русский язык самый не изысканный и грубый язык. Трактирщик стал подумывать, что госпожа Роксана, волею случая, сестра двух знатных господ. Возможно, незаконнорожденная и ведущая падший образ жизни. Но молодые люди заботились о ней, оплачивали её расходы.
   Гаспару полюбились странные гости, они были щедры, и его тронула их братская любовь и забота о сестре, которую постигла такая участь.
   - Где вы были? У меня столько новостей. Я вас искала, искала по всему городу,- увлечённо поедая идейку, сказала Роксана.
   - Зачем ты нас искала? Мы же велели никому не рассказывать, что мы знакомы, - раздражённо всплеснул руками Натаниэль.
   - Постоянно раздражаетесь, как можно злиться из-за таких мелочей, - огрызнулась Роксана и стала разговаривать только с Маринусом.
   Как всегда, когда  она обижалась на одного за резкость, то говорила только с другим.
   - Принеси-ка нам наши халаты, - капризно протянул Натаниэль.
   - Я вам не служанка! - взбеленилась Роксана, - никогда не буду служанкой.
   - И откуда в тебе эти нелепые мысли, - вздохнул Де По. Роксана всё же принесла им халаты, но и для себя тоже, порывшись в сундуке у кровати.
   Роксана спокойно переоделась в ночной пеньюар.  Натаниэль  скинул только камзол и сверху накинул халат из розового атласа с вышивками зеленых птиц. Маринус, вначале, отодвинул Роксану от зеркала и сам полчаса крутился перед ним. А потом облачился в точно такой же халат как у брата, и вместе они, усевшись на кровати друг против друга, стали бросать туда-сюда мяч.
   - Я познакомилась с очень хорошей доброй девушкой,  - не выдержав молчания, сообщила Рокси.
   - Угу, - без интереса отреагировали братья.
   - Она дала мне кучу денег.
   - Просто так? - усмехнулся Натаниэль.
   - Нет. За помощь. Я помогаю ей встречаться с её возлюбленным, - гордо заявила Роксана.
   - Она замужем? - чуть-чуть заинтересовавшись, спросил Маринус. На самом деле он переживал, не выдала ли Роксана, по случайности, своей новой знакомой все тайны, какие знала. А так случилось, что Натаниэль и Маринус поверили ей кое-что важное.
   - Да, да замужем. Но Катя не любит своего мужа.
   - Это понятно, раз у неё есть любовник. - заметил Де По.
   - Она богатая, такая богатая, - мечтательно произнесла Роксана, - она дала мне письмо и просила передать. Но я не умею читать. Помогите мне.
   Натаниэль и Маринус были порядочными людьми и не стали бы читать чужие письма, тем более любовные, но когда они увидели, что письмо было адресовано некому  Де Камерону,  то что-то шевельнулось у них в памяти.
   - Кажется этот Де Камерон служит у нашего любезного в охране, под началом Д'Эпернона. - смеясь, сказал Маринус, бросив в брата мячиком.
   - Эрнотон Де Камерон, точно-точно, я его знаю, видел в Лувре в карауле. - одной рукой словив мяч, весело ответил Де По.
   - Смотри-ка,  да он встречается с ней  в "Розовом кусте", - сообщил Маринус.
   - Неужели кто-то настолько низко себя ставит, чтобы быть благосклонной к Камерону?
   Братья рассмеялись, но Роксана не знала, почему они презирали любовника её покровительницы.
   - Нет, - защитилась она, - Катя, - так Роксана называла её на русский манер, - очень богатая, очень знатная.
   - Тогда это ещё хуже
   - Я обещала, что ни за что не расскажу кто она.
   - Нам это не интересно
   - Никогда не рассказала бы чужую тайну.
   - Да, это правильно.
   - Нет, я не помню её фамилию, очень длинная.
   Натаниэль и Маринус прекрасно знали, что разговор Роксана затеяла только для того чтобы похвастаться громким именем новой подруги и, чтобы они не делали, как бы не затыкали уши, она всё равно назовёт имя.
   Роксану братья знали давно, с самого детства. Она была подлая, лживая и очень ленивая крестьянка. Благодаря своей красивой внешности и похотливости, Роксана была в центре различных скандалов и пересказывала Натаниэлю и Маринусу все сплетни, что знала. По какой-то неведомой причине, а скорее всего из-за того, что Роксане нужны были умные покровители, единственные кого пока ещё не предала Роксана, были именно Натаниэль и Маринус. Но все знали, что однажды этот момент настанет. Люди с широкой душой и смелым нравом любят окружать себя такими подлыми и  бесчестными людьми как Роксана. Их мёдом не пои, дай доверить свою жизнь тому, кто этого не заслуживает, прямо так и поступили Маринус и Натаниэль. Иногда они даже думали, что Роксана любит их своей странной любовью, ведь должна же она хоть кого-нибудь любить на свете.
   - Так вот её имя - герцогиня Монпансье.
   Маринус и Натаниэль только успели переглянуться, как дверь в их апартаменты слетела с петель.
  
   Вечером Шико, незаметно ускользнув от короля, прохаживался по улочкам Парижа. Его путь, как это было обычно, больше не лежал в Рог Изобилия. Нет, теперь его длинные ноги, облаченные в коричневые ботфорты, направлялись к местечку на углу улицы Берже под названием Жаренный Петух. Туда этот господин, облаченный в черный замшевый костюм и завернутый в плащ, шел, потому что ему там крепко задолжали. И не какими-нибудь там деньгами, а самым настоящим делом чести. А именно, кое-кто остался должен ему бутылку анжуйского вина, разбитую о  голову. И так как Шико никогда не оставался в долгу, то он хотел узнать, кому обязан был такой честью.
   Рассуждая так сам с собою, Шико не заметил, что за ним следили. Обычно такого промаха бы он никогда не допустил, но дело в том, что те, кто следил за шутом, прекрасно знали его привычки и были очень осторожны.
   Остановившись возле вывески трактира, на которой был изображен красный петух, пожираемый пламенем Ада, Шико нахлобучил свою шляпу с пером на лоб и скривил лицо. Немного сгорбившись, он проследовал в зал, наполненный ароматами вина и жаркого.
   -Посмотрим же, кто там притаился, - пробормотал шут.
   Спустя некоторое время возле вывески возникла группа неких людей. Самый высокий из них был полностью закутан в плащ, лицо его скрывала огромная шляпа как у простого буржуа или даже ремесленника с фермы. Господин этот сделал жест рукой, означающий стоять. Его спутники замерли. Господин в огромной шляпе придирчиво осмотрел вывеску, сдавленно ахнул и перекрестился, завидев как адские языки пламени пожирали грешное тело петуха. С обоих сторон в костер подкладывали дрова черти, а над ними на все это взирал Ангел Божий, кротко сложивший руки на груди.
   -За мной, - промолвил господин, оторвавшись от созерцания вывески, - я хочу узнать, куда он идет.
   Группа неизвестных тут же исчезла в трактире.
   А у вывески уже возникли новые люди. И они тоже здесь были не просто так.
   -Мне кажется, - произнес ледяной голос человека в маске, - что я узнал одного из их компании, если это так, то мы не зря следим за ними.
   -Давайте войдем в трактир и посмотрим, что они будут делать, - ответил ему другой человек низкого роста и крепкого телосложения.
   И двое этих господ, подозвав к себе белокурого господина, велели слугам остаться ждать на улице, а сами прошли в двери трактира, не забыв, однако, удивиться зловещей участи петуха, жарившего на адском вертеле.
   Между тем Шико успел уже переговорить со своим старым знакомым мэтром Гаспаром, и за большие деньги снять комнату наверху. Комната эта отделялась от комнаты, в которой его треснули по башке, всего лишь тонкой стенкой. Шико заказал себе целых семь бутылок бургундского, потому что не признавал никакого другого вина, а уж тем более анжуйского. Из закусок были принесены зажаренная курица, трюфеля, сыр, яичница.
   Заверив хозяина, что собирается основательно напиться, Шико на глазах мэтра Гаспара раскупорил первую бутылку и почти сразу ее выпил. Мэтр Гаспар был весьма воодушевлен таким клиентом, расточавшим деньги направо и налево, поэтому не пожалел похвал захмелевшему постояльцу.
   Когда Шико спровадил довольного трактирщика, то он ни капли не шатаясь, а проворно и ловко вскочил на обе ноги, приложился ухом к стене и напряженно вслушался. Ему показалось, что он слышит женский голос.  Шико вспомнилось, как мэтр Гаспар утверждал, что в комнатах живет одна заблудшая овечка, принимающая гостей, благородных и не очень.
   Недолго думая, Шико извлек из-за пояса кинжал и принялся аккуратно ковырять дырочку, чтобы можно было не только услышать, но и посмотреть.
   - Кто же сыграл со мной такую шутку? Тот получит по целых две шишки на свою голову, - приободрял себя Шико, орудуя кинжалом.
   Вдруг его занятие прервал шум раскрывшейся двери. Шико в мгновение отпрянул от стены и приготовился защищаться, так как в проходе возникла компания вооруженных людей. Но сражаться не пришлось, потому что высокий господин в огромной шляпе, распахнул плащ и  обнажил голову. Шико в изумлении узнал в нем Генриха. За его спиной, переодетые в буржуа, стояли четыре миньона.
   Шико скрестил руки на груди, изображая злость.
   -Что, черт подери, это значит, Генрих?
   -Шико, голубчик, не сердись, я пришел за тобой! - Генрих раскрыл объятия, но Шико не поспешил припасть к его груди. Он бесцеремонно растолкал Келюса и Можирона, захлопнул дверь, сверкнул своими карими глазами и, встав напротив Генриха, сказал громким шепотом:
   -Пресвятое чрево! Генрих! Ты сбредил! С ума сошел! Свихнулся! Корона и правда давит на твой мозг! Только не говори мне, что ты приперся сюда совсем один!
   -Я не один, - Генрих слегка побледнел, не понимая отчего Шико так его отсчитывает.
   -Да! - Шико ткнул рукой в грудь Д'Эпернону, - с этими накрашенными болонками! Что ты тут делаешь, я спрашиваю?! В Париже ночью!
   -Мне стало скучно, господин де Бурбон и господин Де По покинули меня, а ты тоже улизнул. А мне всегда было, страсть как интересно, узнать, куда ты ходишь по ночам.
   -И что узнал?! - взревел Шико.
   -Да, - Генрих еще сильнее побледнел, - ты ходишь напиваться.
   -Зачем ты следил за мной?! - не унимался Шико
   -Я же сказал: мне скучно, перестань укорять меня, я хочу повеселиться здесь с тобой. Я заметил, что ты всегда такой веселый приходишь, и в глазах у тебя загадочный блеск.
   -В глазах у меня пляшут черти после последнего моего визита в сие заведение.
   -Ты говоришь о том разе, когда тебе голову пробили...
   -Именно...
   -Шико, я помогу тебе все узнать.
   -Нет уж! Отправляйся домой, в Лувр, подобру-поздорову!
   -Никуда я не пойду! - топнул ногой Генрих, и миньоны его яростно поддержали, особенно Шомбрег, любитель выпить, а ведь на столе у Шико стояло много бутылок отличного бургундского.
   -Мы остаемся и устроим попойку! Будем веселиться! Лувр мне опротивел! - воскликнул Генрих.
   Шико ничего не оставалось делать, как пригласить своих друзей за стол и заказать у мэтра Гаспара еще столько же бутылок и в два раза больше закусок.
   Генрих почти ничего не ел, но зато здорово напивался, тем же самым занялись и его любимчики. Шико нервно поглядывал на стену, пытаясь силой мысли проникнуть сквозь пространство и узнать, кто заседает в соседней комнате.
   -Шико! - спросил раскрасневшийся Генрих, припав шуту на плечо, - разве на той стене изображена чудесная фреска на библейскую тему? Я её не вижу, или она доступна только тебе одному?
   -Тебя не касается.
   -Отчего ты не хочешь напиться с нами?
   -Потому что я занят, дурья ты башка!
   Генрих сжал губы, но почти сразу оттаял.
   -Сейчас я тебе докажу, что я не глупее тебя, и живо распутаю твой клубок.
   Генрих легонько стукнул Шико по лбу и призывным жестом помахал мэтру Гаспару.
   -Эй! Человек! Любезный! Поди сюда.
   -Слушаю, сударь, - трактирщик низко поклонился, сразу поняв, что перед ним высокородная особа, правда, не понимая насколько.
   -Там в соседней комнате сидит кто-то.
   -Так и есть, ваше благородие.
   -Кто там?
   Мэтр Гаспар покраснел.
   -Отвечай, - так требовательно сказал Генрих, что внутренности хозяина трактира затянулись в тугой узел.
   -Отвечай, а то прикажу повесить тебя на дверях этого кабака! - продолжил Генрих.
   -Там...в сущности никто...трое... - пролепетал еле живой от страха мэтр Гаспар.
   -Трое? - удивился Генрих.
   -Послушай, Генрике, оставь эту затею, ты достаточно набрался уже, - вмешался Шико.
   Но Генрих остановил его властным взмахом руки.
   -Так трое? Кто они?
   -Никто, ваше благородие. Девицы. Блудницы просто.
   -Ах! Так вы содержите здесь прибежище разврата! - Генрих вскочил на ноги.
   -Повесить его! - хором выкрикнули миньоны.
   -И блудниц тоже! - потрясая шпагой над столом, предложил Келюс.
   -Ну что ты, милашка, - Генрих хитро блеснул глазами, щеки его раскраснелись от вина, - эти маленькие заблудшие овечки тут не причем. Да, они содержат в себе грех, ввергая честных мужчин в соблазн. Но разве они виноваты, что Господь создал их тела красивыми? Нет! По крайней мере, в наших силах заставить их очиститься.
   -Это как же? - недоумевал Келюс.
   -А вот послушай, однажды в дни моей буйной юности, а я и сейчас не стар, мне всего-то двадцать восемь, так вот, я и мой братец Франсуа, ну вы его знаете, пировали вдвоем, Не могу сказать, как это вышло, но мы не были тогда такими врагами как сейчас. Почти дружили. Но я отвлекся, продолжу: я и мой брат устроили такую славную пирушку, я бы даже сказал вечеринку, на ней были только близкие друзья, и вот мы так распалились, а ведь мы были юны и горячи, и придумали такую забаву: заставили служанок, что прислуживали нам, раздеться до нага и подавать нам яства и вино. Вот уж было весело!
   -Несомненно!
   -Слава королю!
   -Виват!
   Миньоны, разгоряченные вином, всячески одобряли греховные идеи своего короля. Шико поднял глаза к небу, предпочитая не слышать такие подробности. Но избежать этого было невозможно, так как Генрих принялся за новые излияния.
   -Раньше я особо сильно ухлестывал за женщинами! Как я был влюблен! Словно яростный лев! И даже соблазнил жену принца Конде!
   -Неудивительно, что он тебя ненавидит, - вставил Шико.
   -Он тут не причем, в то время она еще не была его женой, - ответил Генрих.
   -Что же случилось с тобой потом? - язвительно спросил Шико.
   -Женщины мне опостылели, потому что их было слишком много.
   -Генрих, я не желаю этого слушать.
   -А для меня женщин не бывает слишком много! - встрял Шомберг, проливая вино на стол.
   -Тебя не спрашивали! - ответил ему Шико.
   -Государь! - напомнил Келюс, - что же делать с блудницами?
   -Так я и намекаю, что мы возьмемся за их спасение. Я вовсе не за то, чтоб бедняжек повесели на Гревской площади только за то, что их в свое время соблазнили такие развратники, каким был я и каким до сих пор является Франсуа. Ах, и золотые же были времена! Так вот, я сам определю блудницам сносное наказание. Ведите их сюда, пусть прислуживают нам!
   -Я такой охотник до девиц! - взвился Шомберг, - пусть они непременно попируют с нами, а потом...
   -Отправляйся же! - воскликнул Генрих.
   Шико хотел остановить миньонов, но они даже не услышали его. С криками и воплями они выломали дверь в соседнюю комнату, и ничего не видя от опьянения, схватили три фигуры, сидевшие на скамьях.
   Шомберг  ввалился в комнату, неся на плече  обворожительную Роксану в ночном пеньюаре. Она изображала недовольство, но как только он поставил её на пол, она с воинственным криком и какой-то репликой на русском языке схватила винную бутылку и огрела Шомберга по голове.
   - Вот это удар! - воскликнул Шико, потирая свою шишку.
   Пьяный и сраженный красотой Роксаны, Шомберг не ощутил  боли поражения и лишь с большим азартом прижал к себе девушку, она возмущённо взвизгнула. Шомберг рассмеялся и надеялся, что все оценят его великолепный улов, но гробовое молчание за его спиной, распространившееся по всей комнате, заставило его медленно оглянуться.
   Там стоял Можирон, окруженный с обоих сторон не двумя прелестницами, а Де Бурбоном и Де По, облачёнными в розовые халаты и негодование.
   - Клянусь честью, господа Можирон и Шомберг, вы оскорбили нас, - тихо, с угрозой произнёс Натаниэль.
   Можирон и Шомберг замялись, пытаясь протрезветь и вымолвить оправдание, как так получилось, что они спутали двух мальчиков с девицами. Шико с интересом смотрел на происходящее.
   - Сударь, - опомнился первым Можирон, - не серчайте, герцог, дорогой граф, Мы с Шомбергом не признали вас в этих розовых халатиках. Мы-то думали, что там, в соседней комнате, вакханки нас поджидают.
   - Да, а вы такие маленькие, точно девушки, и к тому же голоса у вас тонкие, как у евнухов, - прибавил пьяный Шомберг.
   - Ну раз так, то мы вас прощаем, - оглядев комнату, сказал Де По. Он неожиданно дружелюбно улыбнулся и, схватив одной рукой своего брата, а другой рукой Роксану потащил всех к выходу.
   - Стоять! - раздался громогласный приказ, и что-то с шумом разбилось об пол.
   Все трое так и замерли, не добравшись до двери.
   - Спокойствие, успокойся Генрих, - приговаривал Шико, пытаясь усадить вскочившего короля на место.
   - Что вы здесь делали? - гневно возопил Генрих, обращаясь к Де По и Де Бурбону.
   - Что за вопросы? Что они могли делать тут с блудницей, - ответил за них Келюс.
   Маринус и Натаниэль поморщились, но отрицать не стали.
   - В то время как я не сплю ночей, изнемогая от тревоги и беспокойства, как я, обливая слезами своё ложе, страдая от неведения, где вы бродите, - начал Генрих с каждым словом повышая тон.
   - Да мы все видим, как ты страдаешь - иронично заметил Шико.
   - Вы! - Генрих вплотную подошёл к Де По и Де Бурбону, переводя свой взбешённый взгляд с одного лица на другое,- вы распутствуете! Придаётесь греху, разврату. Грешники! С этой падшей женщиной!
   - О да, а эту милашку сегодня разве что король не потребовал к себе. Ах, нет, именно так он и сделал! - заметил Шико, показывая на Роксану. Генрих ничего не слышал от обиды и ревности разбушевавшейся в нем.
   - Как, как вы могли? Я думал вы невинные ангелочки.  Ничего! Ничего! я займусь вашим воспитанием. Завтра утром вы будете со мной на мессе. А потом мы совершим крестный ход во искупление грехов, а потом!  Мы поедем в паломничество по святым местам, я лично буду следить за вашими моральными успехами. Я не дам вам  погубить себя.
   - По-моему, ты уже  опоздал, Генрих.
   - Тобой я тоже займусь, безбожник.
   - Гугенот! - крикнул в лицо Генриху Шико
   - Покайся, сын мой. Вообще, все покайтесь!
   - Но, Генрих, вот незадача. Ты велел притащить сюда трёх блудниц, а в итоге тут она всего одна, или может пошлёшь Де По и герцога поискать ещё кого-нибудь?
   - Замолчи, безумец.
   - Но ты ведь хотел спасти заблудшую овечку.
   - Так нам с Маринусом уже можно идти и готовиться к мессе? Если позволите, мы оставляем вас и милую Роксан. - жестко и холодно сказал Де По.
   -Я? - взвился Генрих, - ничуть, друзья подтвердите, что это не я требовал блудниц к себе!
   Миньоны, уже плохо соображавшие, но желающие поддержать короля, ответили хором:
   -Подтверждаем! Это именно наш король требовал блудниц доставить нагими!
   -Глупцы! Вы все перепутали! Это Шико.
   -Этот образец иезуитской целомудренности? - герцог де Бурбон вскинул бровь, миньоны расхохотались, а Шико не сумел скрыть выражение счастливого удовлетворения в своей невиновности. Хотя он так быстро скорчил саркастическую гримасу, что этого никто не заметил. Шико нравилась эта интеллектуальная дуэль.
   -Ну-ну, прекратите дуться, граф, - обратился король к Натаниэлю, на лице которого читалось презрение в чистом виде. - Садитесь с нами за стол.
   -Никуда я не сяду, - забыв обо всем, взревел граф, - вам здесь нужны не мы, а блудницы!
   - Вы что ревнуете? - чуть не задохнулся от нахлынувших чувств Генрих, - меня. Да я даже не знал, что Шомберг и Можирон  это сделают. Да. Я говорил с Шико и даже не подозревал, что сюда к нам приведут каких-то девиц.
   - Ну конечно.
   - Да! Вы не можете меня обвинить. Зато вы! Вы, как вы могли, Де По. Я почитал вас за образец нравственной чистоты. Еще вчера ночью мы с Шико обсуждали, что вы с братом чисты как слеза младенца, и ни разу не знали женщин... - Генрих осекся, потому что спьяну сболтнул лишнего, к тому же Шико чувствительно пнул его по ноге.
   Граф Де По и герцог Де Бурбон почти покраснели. А Роксана смерила короля тяжелым взглядом, и если бы он это заметил, то подумал бы, что она по незнанию принимает его за дурака.
   -Государь! Друзья! - Келюс встал, - давайте прекратим этот спор, мы все ошиблись, принимая за правду то, что хотели видеть. Но к сожалению, а точнее к счастью сегодня вечером фортуна подкинула нам такую удачу, как эти господа, давайте же выпьем за это. И пусть падут на дно наших кубков все обиды!
   -Браво! Келюс! Выпьем! - заорал Шомберг, прижимая к себе Роксану.
   Все согласились, король собственноручно вручил братьям Бомонд по кубку и обнял их в знак примирения. Шико также хотел обняться со всеми, но его не пустила Роксана, которая завидев коричневое лицо шута, его хитрую улыбку и буйные черные кудри, приняла его за цыгана или даже колдуна. Со свойственной ей наглостью она потребовала нагадать ей, когда она выйдет замуж, и Шико заверил её учтиво, что очень скоро, и что на ладонях у нее начертана Божественным Провидением буква А.
   -Господин Шико, вы так много пьете, и совсем не пьянеете, - заметил Маринус Бурбон, красноречиво осматривая пустые бутылки возле гасконца.
   -А с чего вы взяли, что я не пьян, милейший?
   -От того, что вы все еще можете читать буквы на руках, - ответил граф Де По, - меня бы уже давно подвело зрение, если бы я столько выпил.
   -Вы что выливаете вино на пол? - прямо спросил герцог.
   -Или  в рукав? - прыснул Натаниэль.
   Шико хитро улыбнулся, не собираясь раскрывать своего секрета.
   -Господа! Тост! - во главе стола встал Можирон, но его вдруг прервал шум выбитой двери. Она слетела с петель, а в комнату ворвалась группа вооруженных людей в масках. Они кричали:
   -Да здравствует Святая Лига! Да здравствует Гиз и Лотарингия! Смерть миньонам! Смерть развратникам!
   -О, Пресвятая Дева Мария! - король страшно побледнел, узнав в некоторых нападавших своих хороших знакомых: герцога Генриха Гиза по прозвищу Меченный и его младшего брата герцога Майена.
   Шико молниеносным движением заслонил короля, поняв, что если кто-то узнает монарха, то ему придет конец.
   -Эти подлецы силой схватили мою племянницу и хотят обесчестить, - выступил мэтр Гаспар.
   -Это поведение недостойно дворян, отпустите девицу, и достаньте ваши шпаги, - обратился к миньонам светловолосой человек в маске, в котором Роксана узнала любовника герцогини Монпансье.
   -Это люди короля, и они не имеют чести, - процедил сквозь зубы Меченный, - мы убьем их как шавок, а потом повесим на воротах Лувра, чтобы все знали, кто эти бесстыдники.
   Генрих задрожал, и Шико пришлось схватить его за руку. Оценив обстановку, он понял, что они, конечно, могли сражаться, но тогда бы непременно бы раскрылось, что здесь король. Черт возьми! Именно из-за таких случаев он и считал, что Генриху место в Лувре. Ведь теперь раскроется, что король не просто безбожник и развратник, но и похититель девиц. Необходимо бежать.
   Миньоны тем временем со звоном извлекли шпаги из ножен и бросились на обидчиков, задетые словами Гиза.
   - Защитите его! - бросил Шико герцогу Де Бурбону и Натаниэлю Де По.
   Братья коротко кивнули. А Шико бросился в гущу драки, где его непревзойденное умение фехтовать было необходимо.
   Разгорелся нешуточный бой, но благодаря натиску Шико, удалось пробиться к двери. Шико приказал миньонам теснить Гизов к окну. А потом спасаться бегством.
   По импровизированному коридору, образованному Шико, промчались король, герцог Бурбон и граф Де По. Они выскочили на лестницу, где их уже поджидал мэтр Гаспар, вооруженный кочергой. Генрих, вспомнив, что братья из рук вон плохо владели шпагой, ловким движением вскинул рапиру, и, прочертив ее лезвием изящный пируэт, недостойный такого низкого человека, как трактирщик, выбил кочергу из лап Гаспара, при этом ловко разрезав его фартук на две части. Мэтр Гаспрар охнул, осев на пол, не веря, что остался невредим.
   - Не убейте его, сударь, - взмолился Де По, заступаясь за Гаспара.
   Не успел мэтр Гаспар прийти в себя, как на него выскочила Роксана. Она, подобрав юбки, бежала за своими покровителями, заметив незадачливого трактирщика, она погрозила ему кулаком и подобрала кочергу, потрясая ей в воздухе. За ней тут же выскочили гизары - так назывались сторонники партии Гизов. Рокси, недолго думая, огрела ближайшего из них кочергой по спине, а потом бросилась бежать, протяжно выкрикивая: "Маринус! Маринус!"
   Вмешательство Рокси перевесило чашу весов на сторону миньонов, и они, возглавляемые непобедимым Шико, бросились наутек, но не потому что испугались боя с лигистами, а потому что знали, что их господин король остался один в ночи и опасности.
   Гизары кинулись вслед, но подотстали из-за того, что Шико запер двери трактира снаружи.
   -Ломайте дверь! - приказал Меченный своим слугам, - им не уйти далеко.
   -Тем более, что я ранил Келюса, - заметил Майен, - кажется, смертельно.
   -А я продырявил шкуру кому-то из этих маленьких господинчиков. - похвастался Эрнотонон Де Камерон.
   -Глупцы! Вы должны были убить, а не просто ранить зверя. Тем более, что я уверен, что среди них был король! - Меченого охватила вспышка гнева, которую он быстро утихомирил в себе, завидев, как брат взглянул на него.
   -Сломана! - лигисты победоносно снесли последнюю дверь в Жареном Петухе, - вперед! Мы найдем их по кровавому следу!
   -Нам бы не помешала эта ищейка, Черная Лилия, он словно волк, словно оборотень чувствует кровь и может идти по ее следу, - мрачно заметил Меченый.
   Герцог Майен не удержался от того, чтобы осенить себя крестным знамением, потому что это имя вселяло в него нечеловеческий ужас.
  
   Глава 5. Кладбище Невинных
   Между тем король и его маленькие друзья встретились с Шико, Шомбергом и Можироном, которые на руках несли раненного Келюса, а также с Д'Эперноном, бледным как смерть.
   -Государь! Вы живы! - воскликнул он.
   -О, Кровь Христова! Келюс! Мой Ангел! Он ранен.
   -Он истекает кровью...
   -Мы не можем здесь задерживаться, - твердо отрезал Шико.
   -Я понесу его, - заплакал Генрих.
   -Мы справимся с этим, - остановил короля Можирон.
   Послышались крики лигистов. Шико понял, что их преследователи скоро обнаружат их. И велел всей компании следовать за ним. Дорога к Лувру оказалась отрезанной, и Шико надеялся, что они смогут хотя бы укрыться в его тайном домике возле Бастилии.
   Но Божественное Провидение, никогда не покидающее королевских особ, распорядилось иначе. Ступени Лувра, выполненные из надгробных плит с Кладбища Невинных младенцев Вифлеемских, привели короля и его свиту в квартал, известный как Чрево Парижа. Возможно, также, что это было не Провидение, а Роксана, знавшая сюда дорогу.
   Взошла полная луна, освещая зловещим сиянием это мрачное место. Ночью здесь было небезопасно, ибо на кладбище Невинных притаились обитатели нижнего мира - воры, убийцы, попрошайки, проститутки и цыгане - вельможи Двора Чудес.
   И в это мгновение Генрих мог увидеть перевернутую чашу своего королевства, кривое отражение его расчудесного двора в Лувре. Здесь был и свой король, и казначей, и шут, и свои герцоги, и даже прекрасные дамы.
   -Пресвятое чрево! - воскликнул Шико, - мы на кладбище Невинных! Нужно уносить отсюда ноги.
   Генрих вздрогнул всем телом и нашел руку Натаниэля Де По, граф уверенно пожал ее, так как возможно боялся призраков меньше своего господина.
   Шомберг, Д'Эпернон и Можирон положили Келюса, находившегося без сознания, на ступени фонтана Нимф. Мраморное сооружение в стиле языческих римских храмов, построенное за год до рождения Генриха III.
   Колокол башен монастыря Святых Дев пробили два часа ночи.
   -Здесь где-то бродит бедный и несчастный призрак еврейского мальчика, растерзанного горожанами, - дрожащим голосом промолвил Генрих, - о горе мне! Горе!
   -Я не боюсь, - лаконично поведала Рокси.
   В этот момент от стены, окружающей зловонное кладбище, отделилась тень. Потом еще одна и другая. И покуда они не появились в полосе серебристого лунного света, казалось, что нимфы, сошедшие с барельефов фонтана, собрались здесь, чтобы танцевать на лунных дорожках.
   Фигуры эти были женскими, босыми в коротких, едва закрывающих колени, рубашках. Поверх них были накинуты полотнища, наподобие римских тог, скрепленные золотыми кольцами на одном плече. На головах созданий были накручены широкополые тюрбаны, привязанные атласными лентами за подбородок.
   Металлический звон длинных серег в ушах девушек возвестил об их приближении, и Генрих промолвил:
   -Athinganoi. ( греч. Неприкасаемые)
   -Они не понимают твоего греческого, - вставил Шико, придя в себя от мистического ужаса, - это египтяне.
   Египтянами в ту пору во Франции именовали цыган. Которые составляли одну из каст Двора Чудес.
   В любом случае встреча с египтянами в таком месте и в такое время не сулила ничего хорошего. К удивлению, Шико, Маринус и его брат отделились от всей компании и обратились к ближайшей цыганке. Братья подняли вверх правые руки и продемонстрировали какой-то жест, который повторила женщина. Шико не успел его разглядеть, но понял, что это что-то наподобие пароля.
   Братья, Роксана и цыганка заговорили на неизвестном гортанном языке, в который временами вплетались французские слова.
   -Мы поможем вам спрятаться, - сказала одна из египтянок, волнистые волосы которой были капризно разбросаны по спине и плечам.
   Натаниэль и Маринус, видимо о чем-то сговорившись с девушками, с сожалением притронулись к своим камеям с изображением Генриха.
   -Не стоит! - остановил их король, он снял с себя золотые цепи, с вплетенными в них драгоценными камнями и протянул братьям. Они хотели пасть на колени, но Шико остановил их, прошептав, что не время церемониться, а тем более выдавать своим поведением происхождение Генриха. Миньоны с радостью протянули египтянкам свои кольца, цепи и даже шелковые и атласные ленты из панталон, так как цыгане страсть как любили  украшения, но не имели средств, чтобы купить что-то, особенно после того, как их объявили пособниками дьявола и колдунами.
   -Идем за мной, - черноглазая египтянка поманила рукой, вожделенно рассматривая кинжал Шико, украшенный рубинами.
   -Это я не могу тебе подарить, - пояснил шут, - он нужен мне для защиты.
   Девушка кивнула, и Шико удалось только подивиться, как ее ноги не замерзли, ступая по холодной земле.
   Процессия, возглавляемая дочерьми Чудесного Двора, двинулась к стене Кладбища.
   Генрих в ужасе замотал головой:
   -Нет! Я ни за что туда не пойду! К мертвецам. Нет!
   -На твоем месте я бы больше боялся живых проходимцев, которые обитают здесь.
   Кладбище невыносимо смердело, так что глаза слезились, тишину ночи пронизывал волчий вой и жуткие звуки, доносящиеся с могил.
   -Послушайте, - бледный герцог де Бурбон встал напротив Шико и Генриха, - мы спрячемся здесь до утра, эти девушки помогут нам спасти Келюса, а когда расцветет, Гизы перестанут нас искать, и тогда мы сможем вернуться в Лувр, поспев к заутренне, так что никто ничего не заметит.
   -Что вы, миленький мой, голубчик, Маринето, - Генрих в ужасе запричитал, будто решив, что герцог сошел с ума, - мы не можем им доверять. Эти египтяне, висельники, преступники, колдуны, оборотни, наконец. Они убьют нас и вынут наши внутренности для совершения Черной Мессы.
   -Да и вы сам все равно, что младенец, - вставил Шико, - как бы вас с братом не продали богатым бездельникам, любящим такие забавы.
   Генрих безотчетно несколько раз открыл и закрыл рот.
   -Я жила в цыганском квартале, - бросила Роксана.
   -Но нам необходима их помощь, - настойчиво повторил граф Де По, - сейчас Келюс умрет.
   -О, мой бедный Келюс! Он умрет здесь от заражения.
   -Поручи его мне, сударь, - ответила одна из египтянок, Генрих осмотрел ее открытые ноги и почти не прикрытую грудь, он зарделся, отведя взгляд.
   -Я не могу доверять моего Келюса колдунам.
   -Можете, если хотите спасти ему жизнь.
   Король застонал в ужасе, и его возгласы слились с протяжными криками и завываниями изнутри Кладбища, будто там сейчас правда кого-то резали.
   -Ну все, я пойду с этими вакханками, покуда мне глотку не перерезали, - басом огласил Шомберг.
   Все остальные дружно поддержали барона.
   Марикита, так звали ту египтянку, что могла лечить раны, повела господ с королевского двора в подземелье. Могилы Кладбища Невинных были переполнены. Последним весомым дополнением были тела гугенотов с Варфоломеевской Ночи, которых пачкам, едва завернув в саван, сбрасывали в общие могилы.
   Подземные коридоры кладбища были выложены камнями и  костями истлевших покойников. Генрих и его свита не могли скрыть животного ужаса от этого места. Казалось, пустые глазницы из черепов взирали на путников, молча вопрошая о судьбе. И король решил, что он непременно направляется в последний путь. И что за его грехи он попал в Ад.
   -Descensus facilis Averno est. - прокомментировал Шико, что значило примерно: дорога в Ад легка.
   -Положите его здесь, - велела Марикита Шомбергу и Можирону.
   Она уселась над казалось бездыханным телом Келюса и принялась раскачиваться в такт заунывной песни, которую подхватили ее подруги. Ее грудь почти обнажилась, но она не стеснялась этого, ее загорелые почти черные руки взметнулись над Келюсом. Генрих вскрикнул. А Марикита разорвала рубашку на теле графа Жака Де Леви Де Келюса. Из своей сумки она извлекла какие-то травы, смазала ими рану, а потом, пожевав листочек, наклонилась над Келюсом и с помощью своих губ раскрыла его губы, заставив проглотить траву.
   -Она убьет его, отравит, околдует. Кровь Христова, зачем я на это пошел! - по щекам Генриха потекли крупные слезы.
   -Не бойтесь, умоляю вас, государь, - Натаниэль обратил к королю сложенные как при молитве руки, - доверьтесь мне, и мы спасем вас.
   -Дружочек! - воскликнул Генрих, - вам-то я верю.
   -Тогда не опасайтесь за Келюса.
   Генрих приложил дрожащую ладонь ко лбу, со всех сторон на него смотрели черепа, освещаемые единственным фонарем, принесенными цыганами.
   -Что ж устроимся тут со всеми удобствами, пока не пропоет петух! - как можно бодрее воскликнул Шико. Он уселся на землю, расстелив свой плащ, приглашая Генриха сесть рядом. В месте, котором выбрал гасконец, основание стены, было выложено камнями, так что это позволяло облокотиться спиной, что и проделал Шико.
  
   - Вот, что буду видеть я в своей могиле, - печально и мелодично сказал Натаниэль. Он держал короля за руку, чтобы тот не так боялся.
   - Неужели вы ни капли не боитесь, граф? - с надеждой спросил Генрих.
   - Я боюсь, я очень боюсь, - сказал Де По странным голосом, - я боюсь за нашего Келюса.
   - Я тоже, - признался король.
   Они замолчали, король любил Келюса, их так много связывало, и вообще Генрих был очень сердечным человеком, особенно заботливым казался король со своими друзьями, и пусть все порочили их отношения и, быть может, слухи о том, что миньоны делят с королем ложе, были не шуткой. Но при этом Генрих искренне любил их, как своих детей, иногда как друзей, иногда как любовников. Генрих был странным человеком и ещё более странным монархом. Он одновременно прослыл  распутником и мужеложником,  и ещё к тому же монахом и гугенотом. Его мрачные припадки с умерщвлением плоти и самоистязаниями сменялись пышными балами и оргиями. Никто не мог понять, как это может умещать в себе один человек. Как мог он быть  женственным, изнеженным и кокетливым, а также прославленным воином и хитрым политиком.  Генриха можно было уподобить одному спартанскому царю, которому сказали: " Ты такой же как и все. Ты ничем не отличаешься от других, кроме того что ты царь"
   Тогда царь ответил: "Если бы я не отличался от других, то не был бы царем".
   Таким был Генрих III, не такой как все, избранный и лишь избранные могли понять его суть.
   Пока все сидели в мрачном молчании и ожидали, когда Келюсу станет лучше, Натаниэль и Генрих сидели прямо у изголовья Келюса и, видимо, читали молитвы.
   - И все-таки вы не боитесь призраков и духов, нечистой силы, а, Де По? - спросил король, - ведь любого материального врага можно победить или хотя бы сразиться. А дух, неведомое и ужасное, не имеющее плоти. Только посмотрите на эти черепа, они злобно взирают, жаждут  нашей крови. Я чувствую их зловонное дыхание.
   - Возьмите этот надушенный платок. Этот аромат мы хотели назвать в честь Келюса, - Де По вложил в руку короля сияющий белизной платок.
   - Я не в прямом смысле,- пробормотал Генрих, заслоняя рот и нос платком.
   - Ах, Де По, друг мой, - вдруг застонал Келюс.
   - Келюс! - радостно вскрикнул Де По.
   - Келюс, милый,  скажи, как ты себя чувствуешь.
   - О! Ваше величество.
   - Тише-тише, никто не должен слышать.
   - О государь, если я умру, то для меня счастьем будет видеть ваши светлые очи.
   - Мне Марикита сказала, что с ним все нормально. Кровотечение было сильное, летаргический сон,  - неожиданно вмешалась Роксана, не утруждая себя этикетом и банальной вежливостью.
   - Келюс, Келюс, я так боялся за тебя. Мы с Де По прочли ад тобой акафист.
   Натаниэль  бережно приподнял голову Келюса, и дал ему из своей фляги что-то выпить.
   - М-м-м-м, что это? - слабым голосом спросил Келюс.
   - Это лекарство, - заверил Де По, не пускаясь в объяснения.
   - Похоже на какой-то отвар из трав.
   - Именно так, любезный Келюс, - улыбнулся Де По.
   - Мне от него становиться лучше.
   - Этот рецепт нам дал святой монах - заверил Маринус, услышав голос Келюса.
   - Какая прелесть, - обрадовался Генрих, - я тоже хочу отвар из святого монаха.
   - Как интересно. - заявил Шико, -  у вас, Маринус Ван Дер Маринус, в друзьях и святые угодники и цыгане-колдуны. Откуда вы все знаете?
   - Да ну вас к чёрту,  что за пошлые вопросы? - огрызнулся Маринус Ван Дер Маринус.
   - А за связи с цыганами, между прочим, полагается вешать на виселице, - продолжил Шико, пристально вглядываясь в Маринуса.
   - Любезный, вы на мне дыру протрёте, - ответил Маринус.
   Де По всё порхал над Келюсом, и видно было с каким уважением и благоговением юноша стал относиться к Жаку Де Леви. Видимо, Натаниэль стал почитать Келюса за своего наставника и учителя.
   - Де По, вы такой любезный, - в смущении проговорил Келюс.
   - Да у него сердце доброго самаритянина, - умилёно произнёс Генрих.
   - Ах, ваше величество, - шёпотом сказал Келюс, - вы правы, эти малыши сущие ангелы.
   - Я тоже считаю их неземными существами, иногда они меня пугают, а иногда восхищают,- поделился король.
   - Я чувствую благодать, которая от них исходит, - сообщил Келюс
   - Ну да, - встрял Шико недовольно, - ты ещё скажи, что рана заживает от прикосновений Де По.
   - Вполне! Я могу в этом поклясться, господи Шико. - Келюсу явно стало лучше, и все узнали его манеру: успарять до крайности.
   В катакомбах было мало воздуху, хотя от земли тянуло сыростью. Поэтому миньоны не прекращали выискивать место поудобнее. И пока Шико препирался с Келюсом, Роксана облюбовала плащ шута, в ее венах не перебродило еще вино, выпитое в Жареном Петухе, поэтому грубиянка улеглась на плащ, завернулась в него и заснула, временами изрыгая страшные звуки, словно библейское чудовище.
   Шико, лишившись удобного места, пристроился неподалеку от короля, но вскоре заунывное чтение молитв ему опротивело, и он стал вслушиваться в веселую перебранку миньонов.
   -Я обопрусь на ваше плечо, господин Шомберг, - послышался в темноте голос Маринуса.
   -Почту за честь, сударь. У вас такие нежные волосы, что они щекочут мои щеки и губы. А как они прелестно пахнут! Пожалуй, это компенсирует мне вонь от этих трупов! - рассуждал громогласно Шомберг.
   -Ох, и зря вы уселись рядом с Шомбергом, - запротестовал Можирон, - вы можете и оглохнуть от этого нахала, мое плечо куда удобнее.
   Разговор прервался урчанием Роксаны.
   -Вы дрожите, дорогой герцог, - вновь подал голос Шомберг, - вам страшно?
   -Черт возьми! Мне тоже, сядьте поближе ко мне! - увещевал все тот же Можирон.
   -Сиди уже с Д'Эперноном .
   -Но король отослал его за носилками и подмогой в Лувр!
   -О бедный Д'Эпернон ! - вскричал Маринус, - как он справиться! Это слишком опасно. Как он храбр, что один отправился на разведку.
   -Да он просто боится костей мертвецов больше, чем шпаг Гизов, - расхохотался Можирон.
   -Да что вы такой холодный, словно мертвец! - не унимался Шомберг.
   -Мне не страшно, хоть я и верю в призраков, - подал голос Бурбон, - но я очень уж замерз.
   -Ба! - пробасил Шомберг, - да вы считай, что голый. В одной шелковой сорочке.
   -Нет-нет, я в колете. А халат я потерял по дороге. Да вы и сами в сорочке.
   -Камзол я снял в кабаке!
   -Однако вы не замерзли.
   -Шомберг толстокожий как лесной кабан, - сказал Можирон.
   -Да у меня закаленная кожа, ну и что? Придвиньтесь-ка ближе, дорогой герцог, я вам уступлю часть моего тепла!
   В этот момент кто-то грубо отодвинул Шомберга от маленького герцога Маринуса. Миньоны испуганно вскрикнули.
   -Это всего лишь я! - звучно заявил Шико, его голос невозможно было ни с кем перепутать, - вы так зазывно рассказывали о своем тепле, господин Шомберг, что я купился и пришел согреться. А вам, Мари-Маринус-Маринет, отдам свой камзол, по счастью я не настолько напился в Жареном Петухе, чтоб начать раздеваться.
   -Вечно вы не вовремя, господин дурак! - ответил Шомберг.
   -Давайте же сюда ваше тепло, я продрог до костей, пока этот господинчик с замашками Великого Кезра отобрал мой сюртук.
   -Я у вас не отбирал, - облачаясь в огромную бархатную куртку Шико, довольно заявил герцог Бурбон, - вы мне ее сами подарили. Но я в долгу не останусь, обязательно вам чем-нибудь отплачу потом.
   -Генрих мне тоже всегда так говорит, и что? Пожалуйте! Он до сих пор должен мне жирное аббатство.
   -Шико! Не порочь своего короля! - звонко выкрикнул Генрих.
   Шико фыркнул.
   -А вот, вы египтяне сплошь колдуны да ведьмы, - обратился Можирон к одной из девушек, - а можете ли вы нагадать мне судьбу?
   -Побойся Бога, Можирон! - предупредил его Генрих, но заскучавшим миньонам во что бы то ни стало, захотелось узнать свое будущее.
   Цыганка по имени Сейра села на колени в кругу, окруживших ее дворян.
   -Ведома нашему народу судьба добрая и судьба злая, - низко и раскатисто возвестила она, голые плечи ее были заклеймены не только королевскими лилиями, но и знаками других стран, - дайте ваши ладони, господа.
   Миньоны, Шико и герцог Бурбон, протянули ей свои руки.
   Цыганка, закатив глаза провела пальцами вдоль всех ладоней.
   -Вы все любимцы судьбы. Вы все взлетели высоко. Но вижу я мрак и кровь. Вижу гибель и плач ваш. И враги ваши торжествуют. Жив останется лишь тот, кто до рассвета покинул Кладбище Невинных, только того не коснется костлявой рукою Госпожа Смерть!
   -Нужно бежать отсюда, - испуганно завопил Можирон.
   -Господа! - раздался голос вновь вошедшего, - это я, Д'Эпернон! Я привел подмогу, уже рассвет и нам надо возвращаться в Лувр.
   Король и миньоны вздрогнули от страшного предзнаменования.
  
  
  
   Глава 6. Что видел Шико с балкончика своего дома, что на улице Святых Августинцев.
   Маринус Де Бурбон и Натаниэль Де По, братья Бомонт жили в своих лувровских покоях вдвоём. Они занимали почётные для дворян должности камергеров короля, и поэтому им выделили  бывшие комнаты капитана дворцовых  гвардейцев. Покои представляли собой приёмную, спальню и комнату для ванны, также  маленькую комнатку, где жила служанка, точнее кормилица по имени Мари-Люсьен. Милая молодая женщина, с большими амбициями. Маринус и Натаниэль любили всё, что имело своеобразный характер, неоднозначность иными словами все, что давало простор для воображения. Также Маринус и Натаниэль наняли себе слуг из мужчин. Это было трое мальчиков, которых они выкупили у испанских торговцев. Мальчики эти были привезены из Нового Света еще детьми, поэтому знали испанский язык и были крещены под именами Луисито, Лионель и Хесус.
   Чтобы придворные сплетники не успевали скучать, Натаниэль и Маринус подкидывали дров в огонь, преподнося им сюрпризы.
   Например, вместо собак, которых было принято заводить у дворян, Де Бурбон и Де По завели себе котят. Вместе с королём, шутом и миньонами затеяли весёлую игру по придумыванию кличек для кошек и котов.
   В своих апартаментах герцог и граф ничего не меняли и сохраняли там непримечательную обстановку. Иногда они отвечали, что не место красит человека, а человек место. А иногда они говорили, что ждут, когда смогут с шиком обставить дворец в их собственном поместье.
   Когда от обязанностей придворного или даже времяпрепровождения с королём удавалось отдохнуть, то Маринус читал книги из королевской библиотеки, испросив на это разрешение Генриха. Это кстати вызвало большой интерес у Шико, он собирался проанализировать все, что читает Маринус и составить его душевный портрет. И, конечно, на одной из посиделок в спальне короля при всех его озвучить. Так как Маринус  прослыл необычайно загадочным, а его младший братец необычайно беззаботным.
   Когда же Натаниэль оставался свободен от прочих дел, то занимался шитьем. Дело благородное даже для короля, он, Генрих III сам занимался шитьем, и по слухам даже принимал участье в шитье свадебного платья для своей сестрицы Маргариты. А Натаниэль по каким-то неслыханным каналам, скорее всего преступным, чему не следует удивляться, раз уж они с братом знали тайные знаки цыган, закупил себе великолепного синего шёлка  и вместе с Мари-Люсьен делал из него одеяло. У самого графа Де По дело получалось не очень-то красиво, и добрая служанка за ним всё исправляла.  Они сшили множество круглых подушечек размером с женский кулачок,  набили их нежным пухом, вышили сверху золотую лилию и соединили в одно одеяло. Обратную сторону решено было сделать из перламутрового розового шёлка и вышить на ней  сюжет из Ветхого завета, когда Иакову сниться лестница в Небеса. Но Маринус посоветовал вышить что-то более располагающее к спокойному сну.
   - Натаниэль, если ты собираешься подарить это одеяло королю, то советую вышить что-то сладострастное.
   - Ах, братец, я не смею рассчитывать на это. Разве я могу надеяться, что мой недостойный труд коснётся Всехристеаннейшего короля, - ответил Натаниэль.
   Утомившись от дел, оба брата отослали Мари-Люсьен и улеглись спать одетыми.
   В спальне был камин, по обе стороны от которого стояли кровати, на них спали Маринус и Натаниэль, наглухо закрытые одеялами.
   Раздался стук в дверь, это зашла Мари-Люсьен.
   - Проснитесь, сударь, господин Де Бурбон, - позвала служанка.
   - Я не сплю, - Маринус отбросил одеяло.
   - Натаниэль, - он потормошил брата.
   - Да, да - сонно ответил Де По, не раскрывая глаз.
   - Вставай, есть дело.
   - Я знаю, я не сплю
   - Ты всегда так говоришь, потом засыпаешь на полдня.
   Мари-Люсьен наконец протянула герцогу Де Бурбон письмо.
   - Иди, - отослал Маринус служанку.
   Натаниэль, наконец, разлепил глаза и без каких либо признаков жизни уселся на постели,  чтобы смотреть письмо.
   - Это письмо от Маргариты, - пытаясь разбудить брата, возбуждая в нём любопытство, весело сказал Маринус.
   - Угу.
   В свете одной только свечи  Маринус разглядывал конверт.
   - Любовное, - протянул он.
   - Так давай читать его скорей, - усмехнулся Натаниэль.
   - Сейчас посмотрим, что благоверная нашего батюшки, короля Наваррского, пишет своему любовничку Генриху Де Гизу, - сказал Маринус.
   Братья засмеялись, изображая зловредные гримасы.
   - Читай же, - сказал Натаниэль Маринусу.
   Осторожно распечатав так, чтобы потом можно было все сделать как было, Маринус открыл конверт.
   - Ага, интересно. Она пишет, что они всей семейкой Гизов несносные бездари и дуры.
   - Так  и пишет?
   - Да. Потому что она не понимает, как можно было, имея столько возможностей, ни разу не прикончить этого великолепного, и всеславного, и прекрасного, и доброго, и благородного, и изысканного, и бесконечно  любимого короля Генриха III.
   - Она в чём-то права.
   - Маргарита, королева Наваррская, пишет, что даже такие предатели и клятвопреступники, бесчестные и недостойные  проходимцы как Гизы могли бы выполнить всё, что им поручили, если бы не было, как очевидно, предателя в их кругах.
   - Ба! Кто ж это мог быть?
   - О! вот тут она пишет, что это его высочество, принц крови, герцог Франсуа Анжу, как  у нас сказали бы: светлый князь  Франсуа. Её любимый брат и поэтому, так как она его любит искренней сестринской любовью, предлагает погубить его и подвести прямо к тому, чтобы её другой царственный брат собственными руками практически лишил Франсуа Анжу жизни.
   - Как же они собрались это сделать?
   - Собираются предъявить королю бумагу с подписью принца, где он соглашается участвовать в заговоре против Генриха III.
   - Ого, это серьёзно.
   - То есть, они продолжают настраивать нашего Генриха против герцога Анжу. Пытаются разделить царство и властвовать.
   - Ну-ну, запечатывай и пойдем передадим это письмо этому Бурому Молочаю.
   - Чёрной Лилии.
   - Да хоть  розовому одуванчику.
   Маринус и Натниэль одели только плащи, маски и шляпы, прихватили оружие и отправились на условленное место.
   Разъяснение этой запутанной ситуации постараюсь изложить для читателей. Итак, Герцог Де Бурбон и граф Натаниэль Де По жили в Наварре под крылышком своего опекуна, как они говорили батюшки Наваррского, прямо во дворце. Там они завели дружбу с его женой Маргаритой Валуа, нынешней королевой Наварры, сестрой Генриха III. Они нашли общий язык и прониклись грустной судьбой прекрасной дамы, и как благородные рыцари решили помогать ей, то есть, королеве Маргарите.  Как оказалось, во Франции у Маргариты был возлюбленный, и она сильно тосковала по нему, но не имела возможности послать ему весточку. Так как Генрих III, король Франции слишком  усердно следил за честью своей сестры, и проверял её почту и один раз даже носилки.  Поэтому она, королева, под видом писем к невинным ангелочкам, практически сыночкам, придумала переправлять любовные послания.
   Маринус и Натаниэль с легкостью согласились выполнять сию обязанность. Состояла она в том, что они, получая письма от Маргариты, относили их в условленное место и оставляли там. Потом их оттуда забирал некий таинственный посыльный и, в свою очередь, оставлял там ответ от герцога Гиза. Наши братья приходили на место вновь и забирали письмо, лично переправляя его. При этом братья никогда не видели посыльного.
   Из-за этой таинственной и многоступенчатой схемы, братьям и пришла в голову мысль, что дело тут не чисто. Не может же такая интрига прийти в голову хорошенькой женщине для того, чтобы переписываться невинными посланиями со своим возлюбленным. Нет, скорее тут дело в другом. И ничтоже сумнящиеся граф Де По и герцог Де Бурбон взяли на себя грех и раскрыли первое же письмо, которое везли в Париж.
   Бог, казалось, вознаградил этих юношей за сей недостойный поступок, потому что переписка действительно была далека от любовной. Вся эта таинственная почта принадлежала испанской сети шпионов. Из письма братья выяснили, что Великий Габсург Филипп II передает нужные сведения в записках королеве Маргарите Наваррской, та отсылает эти письма Гизу, который уже давно работал на Испанию. А получает все эти сведения и разрабатывает заговоры некое неизвестное лицо под именем Черная Лилия. Агент Габсбургов никогда не назывался настоящим именем, не описывалась его внешность, так что определить, кто им являлся было невозможно. Братья Бомонт даже не могли предположить, кто же внутри Франции является настоящим руководителем происпанской партии.
  
   Дворец Герцога Анжу.
   Около девяти часов вечера, когда добропорядочные парижане отходили ко сну, последнему принцу Франции нанесла визит герцогиня Монпансье. Она ехала в гостиницу Розовый Куст на тайную встречу с одним из королевских гвардейцев Эрнотоном Де Камероном. По пути герцогиня решила посетить герцога Анжу. Франсуа встретил ее в своем кабинете.
   -Как вы могли предать нас? - без предисловий накинулась она на принца.
   Герцог Анжу побледнел.
   -О чем вы говорите, сударыня?
   -Королю или его сторонникам стали известны подробности нашего заговора в доме еврея. Кто-то предупредил его, иначе бы он не спасся! Испанская сторона предполагает, что в нашем стане есть предатель, и что это вы, монсеньор!
   -Я? Помилуйте, - герцог схватился за спинку кресла. - С чего вы взяли?
   -С того, что вы уже не в первый раз доказываете свою благонадежность, предавая и подставляя своих друзей!
   Анжу разозлился, не желая выслушивать оскорбления. Но Екатерина Де Гиз неожиданно вынула из корсажа бумагу.
   -Вот! - со зловещим блеском в глазах промолвила она, - это ваша смерть, монсеньор!
   -Моя смерть? Что это? - Принц похолодел, но сделал пару шагов к Екатерине.
   -Не приближайтесь! Этот документ вы прекрасно помните. Мы все подписали его, предварительно изложив там наш план по убийству короля.
   -И что? - успокоившись, спросил Анжу.
   -А то, что я покажу эту бумагу королю, если кто-то из моих братьев будет арестован.
   -Помилуйте, - герцог чуть не рассмеялся, дивясь женской глупости, - но там стоят ваши имена и подписи. Вы вручите королю смертный приговор для ваших братьев, подписанный их же собственными руками.
   Екатерина звонко расхохоталась, с яростью смотря на принца крови.
   -Глупец! Я всегда мечтала сказать вам, насколько вы жалок! Мы и так почти погибли! Если лотарингские герцоги взойдут на эшафот, то возьмут вас с собой! Я знаю, что вы задумали. Вы боитесь, потому что король вас подозревает, ведь это именно вы посоветовали ему пойти к тому еврею, знали место и время. С минуты на минуты за вами придут королевские стражники. И вы хотите получить помилование, выдав наши имена. Как всегда вы это и делали, так же как вы выдали Ла Моля и Коконаса. Так же как вы хотите погубить Бюсси, потому что он слишком дерзок с вами. Но, клянусь Святыми Дарами Христовыми, что я покажу королю эту бумагу, и он больше не сможет спасти вашу жизнь. Вы погибните, так же как и мои братья.
   Глаза герцога расширились от ужаса.
   -Но что вы мне предлагаете? - срывающимся голосом спросил он.
   -Молчите, монсеньор, молчите. И, может быть, король обойдется одними подозрениями.
   Герцогиня сжала бумагу, и, отвернувшись, спрятала ее в корсаж, завернулась поплотнее в плащ и, не прощаясь, ушла.
   Первым порывом герцога Анжу было догнать ее и силой отобрать бумагу, угрожавшую ему. Но он здраво рассудил, что такое нападение на герцогиню Монпансье не пройдет ему даром. Поэтому он в нерешительности остановился у окна. В ночном дворе граф Де Бюсси раздавал распоряжения страже, он уезжал, чтобы отправиться на свидание со своей любовницей. Это не так трогало герцога, как то, что Бюсси в очередной раз покидал его.
   -Бюсси! - крикнул он в окно.
   Граф верхом на лошади весело отсалютовал своему господину.
   -Бюсси, вы уезжаете?
   -Да, мне не здоровиться, и я не могу нести свои обязанности капитана сегодня ночью, монсеньор.
   Счастливое лицо Бюсси, однако, говорило об обратом.
   -Останьтесь со мной, - почти жалобно промолвил Анжу.
   -Никак не могу, монсеньор, - ответил Бюсси.
   -Тогда уезжайте поскорей, - зло бросил герцог, он с силой захлопнул ставни. Его вдруг охватил приступ паники. Как раненный зверь он принялся метаться по кабинету, забегая по временам в переднюю. Черные его глаза вращались от ужаса в глазницах. Герцог хватал все, что попадается под руку и бросал на пол.
   -Я погиб! Погиб! - выкрикивал он сухими губами.
   Его верный слуга лютнист Орильи стоял за дверьми и боязливо наблюдал за герцогом. Орильи был поверенным всех тайн принца, но даже он не решался подходить к своему господину в таком состоянии, тем более, что он не знал как помочь его отчаянному положению. Из всего выходило, что Гизы хотят погубить принца.
   Внимание герцога Анжу тем временем привлек стук конских копыт во дворе.
   -Это Бюсси вернулся, - вымолвил он, ища спасение в храбрости своего капитана.
   -Монсеньор, - вошел Орильи, низко поклонившись и не смотря в глаза герцогу.
   -Да? - Франсуа распахнул камзол и расстегнул воротник, душивший его.
   -Прибыл... - Орильи в страхе не мог говорить.
   -Прибыл? Кто прибыл? - по лбу Анжу заструился холодный пот, он предчувствовал беду.
   -Герцог Де Бурбон граф де Бомонт.
   -Герцог де Бурбон, - одними губами прошептал Анжу, - человек короля. Он хочет арестовать меня. Так? Этот юнец, отобравший мое имение в Иль-де-Франс. Ах, ведите его, Орильи. И я посмотрю, как он осмелится прикоснуться к принцу!
   Герцога Анжу охватил гнев и страх одновременно. Вошел герцог Маринус де Бурбон. Франсуа не видел его со времени охоты, где тот был разодет как последний франт. Сейчас же юного Маринуса было не узнать, он скорее напоминал пажа. На нем был ничем не примечательный черного бархата костюм, сапоги, берет и никаких украшений, кроме золотистых волос. Маринус носил прическу по последней парижской моде, которую ввел король Генрих и далеко не все решались так обстричься: непомерно длинные локоны спереди, и непомерно короткие сзади. В руках он держал черную маску.
   Герцог де Бурбон поклонился, его синие глаза настороженно впились в принца. Франсуа с вызовом посмотрел на него.
   -Монсеньор, мне известны подробности вашего участия в заговоре против короля, - жестко сказал герцог Маринус.
   Анжу страшно побледнел, его будто бы хватил удар, и он пошатнулся. Герцог де Бурбон подскочил к нему, и Франсуа был вынужден вцепиться ему в плечо, чтобы не упасть.
   - Я не понимаю о чём вы говорите, - проговорил принц.
   Первое, что приходит в голову любому преступнику, когда его поймали это, конечно же, всё отрицать.
   -Монсеньор, я пришел сюда, чтобы спасти вас, - слова Маринуса донеслись до герцога Анжу как сквозь пелену.
   -Что вы сказали?
   -Я знаю, как спасти вас, - Маринус сжал челюсть, будто ему было трудно говорить это.
   -Что вы говорите? - Франсуа развернулся к герцогу Бурбону и, забыв обо всем, схватил его за грудки, - вы меня спасете? Вы - миньон короля? Вы - тот, кто отобрал часть моих земель?!
   -По праву они принадлежали нам с братом, - Маринус не отвел глаза, несмотря на то, что герцог Анжу в ослеплении приблизил свое лицо, - я могу оказать вам эту услугу, так как располагаю нужными сведениями.
   -Сведениями? О чем вы говорите? - Герцог Анжу продолжал яростно допытывать своего оппонента.
   -Вы не владеете собой, - заметил Маринус, поморщившись, будто хватка герцога принесла ему боль.
   Герцог отпрянул от Бурбона, мрачно осмотрев его с ног до головы.
   -Я не понимаю о чем вы? Вы начали с того, что заявили, что вам известны подробности какого-то там выдуманного заговора, теперь утверждаете, что можете спасти меня. Вы намерены выразиться яснее?
   -Да, - герцог де Бурбон казался слегка смущенным, -  я знаю о существовании бумаги, где есть ваша подпись. Надо ее добыть и тогда никто не узнает о вашей роли в заговоре.
   Анжу, не ожидая такого прямого объяснения, вздрогнул.
   -Вас прислал король?
   -Нет, я пришел по собственной инициативе.
   -То есть, - взволновался Франсуа, - король ничего не знает?
   -Еще нет. Мне довелось лично присутствовать в ту ночь, в том месте, где король едва не лишился жизни, благодаря вам и лотарингцам.
   Франсуа в ужасе посмотрел на Маринуса.
   -Что вы говорите?
   -Я говорю вам правду. Я и мой брат видели заговорщиков. Кроме того мы знаем, что вы имели неосторожность подписать с ними некую бумагу,  и теперь они, воспользовавшись вашей подписью, хотят свалить всю вину на вас. Они с помощью хитрого и изворотливого плана собираются подсунуть бумагу королю.
   Франсуа побледнел. О том же ему недавно говорила герцогиня Монпансье. Остается только непонятным, чего хочет от него этот юнец. Если Генрих еще ничего не знает, то значит ли это, что герцог Бурбон хочет ему что-то предложить. Иначе бы он с ним сейчас не разговаривал. И Франсуа, взяв себя в руки, присмотрелся к Маринусу. И не без удовольствия заметил следы волнения и внутренней борьбы на свежем и юном лице герцога. Безусловно, он был еще слишком неопытен, чтобы это скрыть, хотя он и старался изо всех сил. Анжу понял, что если поведет достаточно искусную борьбу, то сможет выведать у Маринуса все, что надобно.
   -Так, если вы знаете обо всем, то что с того? Чего вы хотите, сударь? - строгим голосом спросил Франсуа.
   -Я хочу предложить вам одну сделку.
   -Ага! С этого и надобно было начинать, герцог, уж и вы-то сами не без греха.
   -Так вот, - почти невозмутимо продолжил Маринус, - я и мой брат помогут вам добыть бумагу с компрометирующей вас подписью. 
   -Но эта бумага, она в корсаже у герцогини Монпансье! Она с ней не расстается.
   -Надо выкрасть ее у герцогини  тайно, когда у нее почти нет охраны.
   -Но где? Когда?
   -По счастью я знаю, где и когда.
   -Тогда говорите, - герцог Анжу хотел было встряхнуть Бурбона, но страх остановил его, и он вместо этого отпустил юношу и даже пригладил смятый на груди камзол.
   Маринус отпрянул, не сдержав ироничной улыбки.
   -Вы смеетесь надо мной? - Анжу слишком ослаб от нахлынувших чувств, которые волнами прокатывались по душе, ослабляя тело.
   -Нет. Герцогиня Монпансье сегодня вечером встречается со своим любовником Эрнотоном Де Камероном в Розовом Кусте, что на улице Сент-Огюст. Она будет одна. Точнее ее будут дожидаться несколько хорошо вооруженных лакеев. Но в башенке-то, где встречаются влюбленные, она будет совершенно одна, не считая этого индюка Де Камерона.
   -Вы его не считаете? - переспросил Анжу, больше из вежливости, чем интереса.
   -Он ничтожество. Предатель и трус, к тому же лицемер. Я ненавижу его, заявляю вам открыто. И придет время, когда я погублю его. Надеюсь, что это сегодняшний вечер.
   -Почему вы его ненавидите?
   -Потому что он предает короля, но у меня нет доказательств, чтоб это подтвердить.
   Принц сильно побледнел.
   -Меня вы тоже считаете предателем. И ненавидите, зачем вы пришли сюда? Зачем предлагаете свою помощь? Вы хотите погубить меня?
   -Нет, - герцог Бурбон покачал златокудрой головой, его глаза странно взирали на принца.
   -Я вас не презираю и не испытываю ненависти к вам, поэтому я пришел помочь.
   -Вы лжете мне, вы...вы посланник дьявола в обличии ангела, - Анжу приложил руки к устам, не понимая что ему сказать, что сделать, как понять, что происходит.
   Маринус сжал кулаки и быстро проговорил:
   -Монсеньор, выслушайте меня и простите мою дерзость, если я осмелюсь сказать что-то не так, но я не считаю вас преступником. Я только думаю, что вы запутались, что вы находитесь в плену обмана, расставленного Гизами. Они затуманили ваш мозг, они управляют вами, хоть вы этого не понимаете. Они стремятся уничтожить династию Валуа, потому что они никто иные как предатели Франции, ибо служат королю Испании. Вы ищите доверия и дружбы, но не находите этого. И ваш путь одиночества заставил свернуть вас на кривую дорожку. Не вы ополчились против своего брата, и не он ненавидит вас. Злые козни людей разделяют вас. В то время как вы, единственный наследник престола, должны служить верной опорой королю, помогать ему во всем. Но вы вместо этого бродите в отдалении и не знаете, что предпринять, чтобы ваш царственный брат заметил вас!
   Принц, не привыкший доверять никому, не смог сказать, что он думал по поводу этой странной речи.
   -Простите, что я прямо сказал, что думаю.
   -Нет ничего, - с трудом вымолвил принц, - я ценю вашу откровенность. Особенно потому что вы говорите искренне. При первой нашей встрече вы сказали мне, что ценить людей надобно, не взирая на лица, а взирая на их поступки. Вот, и я пытаюсь соответствовать этому. Но вы что-то задумали. Не так ли?
   -Да. Я пришел к вам, чтобы спасти, не просто потому что вы мне симпатичны.
   Легкий румянец окрасил бледные щеки Франсуа. Он насмешливо улыбнулся.
   -Так вот, я пришел говорить с вами, как настоящий представитель принца Вильгельма Оранжа и генеральных Штатов Союза Семи Республик.
   -Вы...Вы?
   -Да, я думал, что наш великий король Генрих III, когда представлял меня вам, не забыл упомянуть, что мои предки родом из Голландии.
   -Признаться честно, я не обратил на это внимание.
   -Ну да какое это имеет значение. Мы с братом, совершая свое путешествие из Московии, поселились в Брюсселе. И там свели знакомство со множеством достойных и славных дворян, входящих в состав Генеральных Штатов. А также с самим принцем Молчаливым. Как вы знаете, освободительная война от тяжкого владычества Испании уже идет. И Фландрии необходимы союзники.
   -Да, - принц вскинул голову, необходимо было понять, к чему клонит таинственный посланец.
   -И взоры фламандцев обращены на Францию.
   -Так.
   -А точнее на вас, монсеньор.
   -Как! - воскликнул пораженно Анжу.
   -Пока это только предположение. Но я имею честь от имени его высочества принца Вильгельма I Оранжа провести с вами тайные переговоры о вашем наместничестве во Фландрии и Брабанте.
   На лице принца Анжу отразилась радость, недоверие, сомнение.
   -Это правда?
   -Я пока не могу дать вам никаких заверений. Но вы знаете, чем принц Оранж обязан вашему батюшке, великому и добронравному Генриху II.
   -Да. Раскрытием тайны переговоров между испанцами и французами о судьбе голландских протестантов.
   -Так принц Оранж хотел бы отплатить сей долг Франции.
   -Так вы хотите, чтобы я стал освободителем Фландрии, Голландии, Зеландии и Нидерландов от Филиппа II и кровавых лап Железного Герцога, нынешнего штальгальтера?
   -Ну, пока я только уполномочен повести с вами предварительные переговоры о заключении такого союза. И могу вас уверить, что мы с братом могли бы полностью поддержать вашу кандидатуру перед Генеральными Штатами.
   -А какие еще есть кандидатуры?
   -Естественный союзник и защитник протестантов Европы - Елизавета I.
   -О!  это сильный соперник. Но если Генрих Наваррский стал католиком, чтобы спасти свою жизнь, то почему бы и мне не стать гугенотом, чтобы получить корону протестантов.
   Маринус ухмыльнулся.
   -Вы не считаете это правильным, герцог? - спросил Франсуа, - вы яростный католик?
   -Нет. Я с вашего позволения, сообщу вам, что я в общем  orthodox.
   -Я веротерпим.
   -Об этом говорит ваше посредничество при подписании Эдикта в Болонье.
   Легкая улыбка коснулась губ Франсуа.
   -Итак, сейчас нам некогда рассуждать об этих делах. Ибо ваше назначение герцогом Фландрии и Брабанта может не состояться, если вас обвинят в покушении на жизнь короля Франции.
   Анжу страшно побледнел и в ужасе посмотрел на Маринуса, словно ожидая от него помощи.
   -Не волнуйтесь так. Просто идемте скорее в Розовый Куст, а там я посвящу вас в подробности плана по похищению бумаги. Считайте, что она уже у вас в кармане. Только у меня есть одно условие. Вы дадите мне обещание.
   -Какое?
   -Вы поклянетесь, что больше не будете затевать заговоры против короля. И тогда я многим вам отплачу, поверьте мне.
   -Я обещаю. Нет, я клянусь! Даю вам слово принца.
   -Слово принца много значит.  - Маринус удовлетворительно кивнул.
   -Да, - тихо обронил Франсуа, отвернувшись. Его трясло.
   -Как вы говорите, мы сейчас же отправимся. Но я не могу пойти один.
   -Возьмите Орильи, нам нужен человек, хорошо владеющий шпагой. Одному вам разгуливать опасно. А я признаюсь, плохо фехтую. По крайней мере, так сказал мне король.
   Принц вскинул бровь, критически осмотрев маленькую фигурку герцога Бурбона.
   -Орильи отлично владеет шпагой, но на такое опасное мероприятие этого будет мало.
   -Есть еще Бюсси. Ему можно доверять, он ваш человек.
   -Но я отпустил его.
   -Натаниэль, мой брат, взял на себя смелость задержать его.
   -Как вы умело все спланировали.
   Герцог Де Бурбон в нетерпении прикусил губу, не смея открыто торопить принца.
   -Орильи, - крикнул Анжу, не отрывая взгляда от Маринуса, - принеси мою шпагу и плащ.
  
   Тем временем Натаниэль Де По задержал Бюсси.
   - Сударь, доброй вам ночи. - весело сказал Де По, приподнимая свою шляпу.
   - Господин Де По, -  ответил ему Бюсси, - что заставило вас в столь поздний час покинуть Лувр и быть здесь? Признаться, странное место для миньона.
   - Я искал с вами встречи, - лукаво сузив глаза, ответил Де По.
   -Что ж, я к вашим услугам, тем более, что нам есть, что обсудить. Но попрошу вас покороче. У меня есть дела.
   - О, я понимаю, я буду краток. Я хотел известить вас, любезный господин Де Бюсси, что господа граф Де Леви Де Келюс и маркиз Де Можирон будут нашими с Маринусом, герцогом Де Бурбон, графом Де Бомонт, секундантами. А кто будет секундантами с вашей стороны, господин Де Бюсси?
   - В обоих случаях, это будет господин Де Сен Люк.
   - Двое против четверых - будет не честно, - заметил Де По.
   - Я думаю, что силы как раз равны.
   - Как вам угодно.
   - Условимся об оружие, - коротко ответил Бюсси, - выбирайте.
   - Шпага и кинжал. Вас устроит?
   - Моё почтение, сударь. Может быть, вам повезёт, но думаю, что нет.
   - Я готов дать вам шпагой достойный ответ.
   Де По не терял весёлости, и это заводило Бюсси в тупик, ощущение, что молодой человек насмехается над ним бесконечно раздражало графа.
   - Надеюсь, это всё? Сударь. Я спешу на свидание, вы же не станете меня задерживать?
   - Конечно, нет, вот, только если сам герцог Анжу попросит вас задержаться.
   - С чего вы взяли? Он меня отпустил.
   - Я неплохо предсказываю будущее.
   - В самом деле? Так предскажите его мне.
   - О, это можно. Вот послушайте: сейчас из дверей выйдет герцог Анжу и мой любезный брат, герцог де Бурбон, а за ними будет следовать Орильи. Его высочество подойдет к вам и скажет: " Бюсси, мне нужна ваша шпага этой ночью". Хотя за его слова в точности не ручаюсь. У принца изысканный стиль речи, даже трудно передать.
   Де По нежно вздохнул, словно припоминая звуки голоса монсеньора, герцога Анжу. Бюсси вскинул бровь.
   - Я думал вы ценитель только одного голоса во Франции, голоса короля, - фыркнул Бюсси.
   - Да так и есть, когда любишь совершенство, то начинаешь замечать прекрасное во всём остальном.
   - Рад за вас, что вы такой ценитель красоты.
   - Благодарю, если позволите, то я хотел бы сделать комплимент вашим стихам. Вчера вечером я читал ваши сочинения, которые мне дала почитать одна дама. Так вот, особенно мне в душу запали вот эти строки:
   Я должен обмануть глаза
   Бесчисленных моих врагов,
   Завистливых, ревнующих со зла
   К блаженной сладости твоих даров.
  
   - Что ж, это весьма приятно. Господин Де По. Но поскольку герцог не появляется в дверях, позвольте откланяться.
   В эту минуту из дверей вышел герцог Анжу в сопровождении Де Бурбона, а за ними следовал Орильи.
   Бюсси посмотрел на Де По, который  изобразил удивление.
   - Господин Де По, позвольте дать совет, на вас дурно влияет общение с королевским шутом, господином Де Шико. - сказал Бюсси.
   -  Я этому вполне рад. - поклонился Де По.
   Произошло то, что описывал в своем видении Де По. Герцог Анжу в самом дел потребовал, чтобы Бюсси пошёл с ним сегодня ночью.
   - Монсеньор, - с плохо скрываемой досадой обратился Бюсси. - позвольте только оставить несколько распоряжений.
   - Делайте то, что  нужно, но только очень быстро. - ответил Анжу.
   Бюсси подозвал к себе пажа и попросил позвать Реми. Когда  известный лекарь появился на глазах высокопочтенной публики, принц скривил недовольно лицо. Реми как всегда не слишком смутился.
   - Господин Реми, - поздоровался Натаниэль, - рад вас видеть.
   - Ещё больше я рад видеть вас и вашего брата в добром здравии, - с легким поклоном ответил Реми.
   Бюсси покашлял, приковывая внимание своего лекаря к себе.
   - Я слушаю, мой господин.
   - Реми, я отправляюсь сейчас со своим господином, монсеньором герцогом Анжу,  по одному важному делу на улицу Святых Августинцев. Передай записку известном  тебе лицу и скажи, что как только я окажусь свободен, то сразу же буду рядом с ней.
   - Будет исполнено господин Бюсси. - с улыбкой ответил Реми.
  
   По случаю того, что Генрих решил провести весь вечер в молитвах, Шико отпросился отбыть по свои делам в город, дабы своими богохульными речами не нарушать молитвенный порыв короля.
   Добравшись до своего маленького и ничем не примечательного домика на улице Святых Августинцев, Шико заметил необычное оживление в гостинице Розовый Куст, куда имели обыкновение уединяться влюбленные.
   И поэтому он с великими предосторожностями прокрался к крыльцу своего домика, провернул ключ в замочной скважине и проник в жилище. Этот домик был куплен Шико на собственные деньги, чтобы иметь место отдохновения от бурной придворной жизни.
   Самым замечательным местом здесь был узенький балкончик, на котором Шико любил сидеть в кресле, рассматривая небо и улицы Парижа. Напротив него, примерно, на расстоянии вытянутой руки располагался балкончик соседнего дома. Но там никто не жил. По крайней мере, Шико никогда не видел своих соседей.
   Было десять вечера, когда Шико со всеми удобствами устроился на балкончике. Улицы опустели. Только из Розового Куста доносились голоса постояльцев. Внезапно Шико заметил какое-то движение, прямо под его балконом. К крыльцу соседнего домика подошла группа людей. Их было пятеро.  Двое из них были дворянами при шпаге, третий напоминал слугу, а два других мальчиков-пажей.
   Шико притаился и устроился так, чтобы его не было видно и слышно, а перед ним в свою очередь действо бы разворачивалось как на ладони.
   Всмотревшись внимательно на притаившиеся, явно затеявшие недоброе, тени, Шико прошептал сам себе:
   " Клянусь подметками своих сапог, что я знаю этих господ. Что тот богато разодетый в красное человек - никто иной как сам герцог Анжу. Что с ним его верный пес - граф Де Бюсси. И наконец, Орильи - лютнист и шпион Анжу. И что самое невероятное, а я почти не верю своим глазам, но что пажами здесь служат Маринус Ван Дер Маринус и Натаниэль Де По. Ах, черти полосатые! Уж не пойти ли мне выпороть моего пажа за то, что он в свободное время служит другим господам? Но я тороплюсь, я посмотрю, зачем они собрались вместе такой компаний. Потому что это такое же чудо в моих глазах как и явление Христа народу. Ибо я не нахожу причины такой прогулки и такой компании. Но может быть, они мне сами поведают".
   И как бы в ответ на эту речь Шико из гостиницы вышла служанка. Она проследовала к господам, будто бы знала, где их искать, из чего Шико решил, что они условились о месте встречи.
   -Рокси, - позвал Маринус.
   -А это моя старая знакомая распутная девка Роксана, - напомнил себе Шико, - неужели они решили свести ее с Анжу? Наш Франсуа большой сладострастник. И, учитывая то, что вчера ее требовал король, ничего удивительного, что сегодня она понадобилась его братцу. А назавтра я встречу ее у герцога Гиза, вот уж кто ни в чем не отстает от королевских особ!
   Между тем Шико услышал голос Маринуса, хотя и говорил он по своему обычаю тихо:
   -Монсеньор, сейчас вы и услышите наш план.
   -Ага, - потер руки Шико, - имеющий уши да услышит, хорошо, что я не позабыл их сегодня в Лувре!
   -Излагайте, господин герцог, - молвил Анжу, пытаясь соблюсти как можно больше величественности в голосе, а ведь ему требовалось немало самообладания, ибо Роксана, вооружившись своей всегдашней бесцеремонностью, нагло рассматривала принца. Впрочем, можно ее извинить, где бы она еще увидела принца королевской крови.
   - Роксана, слушай внимательно. Ты должна пойти к своей благодетельнице и так, чтобы ей это было неизвестно, вынуть бумагу из её корсажа. - рассказал Де По своей подруге.
   - Откуда достать бумагу? - не поняла Рокси.
   - Из корсажа. - изображая корсаж на себе, сообщил Де По.
   Роксана плохо понимала французский или просто плохо понимала, но никак не могла уяснить, откуда она должна взять бумагу.
   - Послушайте, монсеньёр, а герцогиня Монпансье точно положила бумагу себе в корсаж? - спросил Де По в надежде, что можно будет избежать долгих объяснений с Роксаной.
   - Да уверен, - ответил Анжу.
   Роксана напустила на физиономию тупое выражение. Хотя как ни крути, кому как ни ей должно быть известно, где корсаж у дамы. Но оказалось, что Орильи и сам был не чужд этому знанию. И он доходчиво все объяснил куртизанке, указав, так сказать пальцем.
   Пажи при этом скабрезно рассмеялись, чего Шико совсем от них не ждал.
   -Все, валяй, - отпустил ее Натаниэль, - да будь осторожна как мышка.
   Герцог Анжу, чтобы возблагодарить работницу, кинул на землю к ее ногам увесистый кошель с деньгами. Сам кошелек, надо сказать, обладал немереной ценностью, сшитый из красного бархата с золотыми монограммами и жемчужными вышивками.
   Роксана медленно подняла кошель и спрятала в кармане юбки, восхищенно уставившись на герцога.
   Пришлось ее поторопить, и она, наконец, убежала. А принц и его окружение стали ждать. Шико напряженно всматривался в темную улицу, прикидывая, как ему незаметно скрыться. Ибо, первое, он не хотел, чтобы его заметили, а второе, ему надо было передать сии важные сведения Генриху.
   -Значит, вы имеете своего шпиона в окружении герцогини Монпансье? - надломленным голосом спросил герцог Анжу.
   -Да, если можно назвать Рокси шпионом, - ответил Натаниэль, хохотнув довольно громко, на что Маринус призвал его к тишине.
   Граф Де По фыркнул в ответ.
   -Если вы вошли в обстоятельства нашего герцога, и помогаете ему - спросил Бюсси нахально, - то у вас везде соглядатаи?
   -О чем вы говорите, Бюсси, вы едва ли смыслите, что за тайну мы тут пытаемся сохранить. Я слышал, вы ни капли не разбираетесь в политике. - надерзил тут же граф Де По.
   -А вы разбираетесь в этом больше положенного, - Бюсси насмешливо осмотрел оппонента, - и если бы вы позволили дать вам совет, а я на него имею немного права, покуда превосхожу вас летами, то скажу, что дорога, выложенная политикой, приведет вас скоро к смерти, вернее, чем моя шпага.
   -А вы заработали предсказателем наподобие цыганки, господин Бюсси!
   -Да уж понабрался от вас, господин Де По.
   -Бюсси! - вмешался герцог Анжу, - оставьте ваши пререкательства, сегодня мы с этими господами заодно.
   -Не пойму только, зачем они нас позвали? - не унимался граф Луи Клермон, - у них все так ладно устроено, что мы им без надобности. Я думал, предстоит славная драка, а тут всего лишь прячемся под балконом какой-то матроны, как жалкие школяры.
   Неожиданно ночную тишину пронзили крики: " Маринус! Маринус!"
   -Ах, проклятая Рокси! Говорил же я ей не кричать моего имени! Как назло она имеет эту ужасную привычку!
   И действительно к домику бежала Роксана, волоча в руках не просто сверток, но целый куль.
   -Роксана, что там у тебя?
   -Платье.
   -Платье? - хором изумились заговорщики и даже Шико.
   -Я украла платье этой дамы! - торжественно сообщила распутница.
   -На кой черт ты это сделала?
   -Мне потребуется такое платье, коли я захочу заполучить в любовники знатного господина, - громко шепнула на ухо герцогу Анжу распутница, перепутав его с Маринусом, хотя сделать это было и трудно, но, что поделать, Роксана не блистала умом.
   -Да ты обезумела! Где бумага?
   -Вот, - Рокси протянула Натаниэлю сверток как какую-нибудь безделицу.
   Граф Де По заключил документ в золотой футляр и подвесил за цепочку у себя на шее.
   -Теперь отправимся к вам и все обсудим, - изрек он, обращаясь к герцогу Анжу.
   Все кивнули и отошли на пару шагов, чем воспользовался Шико. Он как змея, быстро и тихо, спустился вниз, запер дом и бросился в темноту ночи, рассчитывая добраться до Лувра и предупредить Генриха о существовании таинственной бумаги, а еще лучше отправить стражу к герцогу Анжу, чтобы лично во всем убедиться.
   А на том месте, где оставил Шико заговорщиков, неожиданно разыгралась трагедия. Герцогиня Монпансье, заметив пропажу платья и бумаги, снарядила своего любовника, господина Де Камерона, во главе с отрядом лакеев и охранников в погоню за невиданными похитителями.
   Эрнотон мог бы и не узнать, кто является преступником, если бы навстречу ему из темного переулка не выскочил Черная Лилия.
   Де Камерон с испанским шпионом лично раньше не встречался, но много о нем слышал.
   -Проклятье! - выругался Лилия, - куда вы бежите, господин Де Камерон? Бумага, на которой написаны имена ваших покровителей, ускакала только что с герцогом Де Бурбоном и графом Де По в сторону Нотр-Дама. Прошу вас поспешить, если хотите их перехватить. Да и с ними вооруженные дворяне.
   -Вы предупреждаете меня? - не без дрожи в голосе спросил Эрнотон, наслышанный о жестокости Черной Лилии.
   -Я лишь опасаюсь, что вы упустите момент, как это всегда происходит, а на вашу жизнь мне наплевать.
   Эрнотон Де Камерон и его люди, Чёрная Лилия бросились в погоню.
  
   Окрыленные легким успехом герцоги Анжу и Бурбон ехали первыми, за ними графья Де Бюсси и Де По, а за ними Орильи и Роксана.
   Принц то и дело оглядывался на Бюсси, чтобы удостовериться, нет ли погони.
   - Я рад, что наше мероприятие состоялось, и весьма успешно. Хотя может быть и рано говорить об успехе,  - сказал Анжу. - Мне кажется, что всё это было у вас продуманно.
   - Монсеньёр, со всем уважением, но умоляю, давайте поговорим обо всём в вашем дворце,  - ответил Маринус.
   - Вы правы, нам есть, что обсудить, -  принц стал держаться в ещё большем напряжении, чем до этого, так как узнал бумагу и был почти уверен в её подлинности. И то, что бумага теперь висела в золотом футляре у Де По на шее нервировало принца. Маринус не выдавал никакого беспокойства. Оно и понятно, всё складывалось как нельзя лучше, точнее именно так, как они с братом продумали.
   - Вы сердитесь, граф, что мы вас напрасно побеспокоили. - усмехнулся Де По, - но разве не лучший бой тот, которого не было?
   - Я так не думаю, - резко ответил Бюсси. - я сержусь, я надеюсь за все поквитаться с вами на нашей дуэли. Потому что я негодую, ведь мне пришлось отослать Реми с запиской к моей любовнице, с тем, что я не приду.
   - Вот, так огорчение, - сочувственно ответил Де По.
   - Да что вы можете понимать? - махнул рукой Бюсси.
   - Мне не чужда любовь.
   - Какой же вы словоохотливый, ей-богу.
   -  А вы невежливы.
   Герцог Анжу оглянулся на Бюсси и взглядом остановил начинавшуюся ссору.
   А Орильи с Роксаной,  тем временем, нашли точки соприкосновения в разговорах и в делах. Но неожиданно их милые дела были оборваны приближающимся стуком копыт.
   - Погоня, монсеньор! - выкрикул Орильи, мгновенно оставив амуры с Рокси.
   Анжу пришпорил своего коня, Маринус Де Бурбон рванулся с ним, оглядываясь на Де По, но тот, в порыве гордыни и храбрости, вместе с Бюсси притормозил и, пропустив Орильи и Рокси, замкнул процессию.
   Де Камерон и Чёрная Лилия быстро нагнали беглецов, загнав их в ловушку на берег Сены. Здесь только начинали строить мост Понт Неф, который 31 мая этого года собственноручно заложил Генрих III, по просьбе горожан, ибо остальные четыре моста были нагружены лавками и домами продавцов.
   Основание арочного моста едва ли доходило до остроконечного выступа острова Сите, где высился старый королевский замок.
   Чёрная Лилия  и Бюсси столкнулись в личном поединке.
   - Оставьте это господин Де Бюсси, - проговорил Чёрная Лилия, - мне нужна бумага, которую выкрали у её светлости, герцогини Монпансье.
   - Эх, сударь, видимо, эта бумага принадлежит моему господину, монсеньёру герцогу Анжу, - ответил Бюсси, при этом раздавая удары шпагой направо и налево.
   - Бумагу, сударь или я убью вас!
   - Это я убью вас!
   Граф Де По  в замешательстве смотрел на поединок, прижимая к себе драгоценный футляр.
   В то время как Черная Лилия загнал Бюсси и Натаниэля на строящийся мост, герцог Анжу и словно прилипший к нему Маринус оказались одни перед Де Камероном и его слугами. На выручку принцу тут же кинулись Орильи и Роксана, которая обладала большой отвагой, и никогда не отступала в бою, особливо, если требовалось спасти жизнь ее друзей. Вооружившись палкой и камнями, Роксана щедро раздавала удары, поддерживаемая шпагой лютниста.
   Эрнотон не знал, у кого находится бумага и только увидел перед собой высокого дворянина, в котором не признал брата короля и маленького пажа.
   Герцог Анжу извлек шпагу из ножен, решив в случае чего защищать свою жизнь, Маринус последовал его примеру. И оба они ощетинились клинками в сторону Де Камерона. Он же с воинственным криком кинулся на них, Маринус первый скрестил с гизаром шпагу, но Камерон был намного выше и сильнее, и он заставил пажа отступить. Затем ударил лезвием по рукам мальчика, и пронзил кончиком шпаги грудь Маринуса в области сердца. Герцог Бурбон свалился на руки Франсуа Анжу. Принц вскрикнул от неожиданности, будто не веря в смерть своего спутника.
   -Ах, герцог Бурбон, - в ужасе воскликнул Франсуа, отыскивая рану.
   -Со мной все в порядке, - неожиданно ответил Маринус, открыв глаза и повиснув в объятиях принца, - я ношу корсет.
   Мужские корсеты в те времена были сделаны не только из китового уса и шелка, но и из деревянных и даже железных вставок, защищавших грудь.
   -Вы не ранены, - Анжу не наблюдал никакой крови на груди Бурбона.
   -Нет же, корсет спас меня.
   -Возблагодарим же ваше щегольство! - язвительно заметил герцог Анжу.
   И не успел он поднять взгляд, чтобы защититься от Де Камерона сам, как услышал сдавленный крик. Это Рокси, как пламенная фурия подскочила к обидчику и огрела его камнем по голове. Он свалился на землю ей под ноги.
   Принц почти с бережностью поставил взволнованного Маринуса на ноги. Он никак не мог прийти в себя от того, что остался жив.
   -Милашка, - обратился Франсуа к Роксане, - я должен буду вам еще один кошель с золотом за спасение моей жизни. Вы славно потрудились.
   Роксана, разомлев от речей такой особы, низко поклонилась и осталась весьма довольна собой.
  
   А на мосту Понт Неф Чёрная Лилия обманным манёвром оттолкнул Бюсси и оказался у графа за спиной, но вместо того чтобы ударить его смертельно, Чёрная Лилия поддел цепочку на шее Натаниэля, чтобы сорвать футляр с бумагой.
   Бюсси повернулся и выбил шпагу из рук Чёрной Лилии, цепочка Де По порвалась, и тот, пошатнувшись, прижался к перилам моста. Футляр соскользнул и упал в реку.
   - Ну вот всё и кончилось, - сказал Де По.
   -Для вас точно, - сказал Бюсси, обращаясь к Чёрной Лилии, но тот обезоруженный, чтобы спастись от шпаги Бюсси, бросился с моста в воду.
   Де По припал к перилам, наблюдая за тем, как Чёрная Лилия выплыл на поверхность, держа в руках футляр.
   - О нет, он его поймал!
   И без дальнейших  слов Натаниэль бросился в реку.
   - Безумец! Де По, вы же не умеете плавать, - крикнул поражённый Бюсси.
   Охваченный неожиданной идеей, он побежал к берегу, спустившись с моста. На заросшем берегу послышало движение. Бюсси устремился вниз, выхватив шпагу.
   Из воды с шумом выбрался Чёрная Лилия, в руках он держал Натаниэля Де По. Молодой граф казался безжизненным и не двигался, Чёрная Лилия отпустил Натаниэля, и  тело юноши рухнуло на землю.
   - Бумагу, сударь, - сказал Бюсси, подойдя поближе и направив свою шпагу в сердце Чёрной Лилии.
   В очередной раз загнанный в тупик неизвестный шпион бросил на берег золотой футляр.
   - Я убью вас, сударь, потому что из-за вас погиб этот молодой дворянин, а ведь я намеревался лично прикончить его, я не терплю, когда у меня похищают мою славу, - сказал Бюсси.
   - Господин Бюсси, - слабым голосом заговорил Де По
   - Вы живы? Клянусь кровью Христовой, я не верю своим ушам! - рассмеялся Бюсси.
   - Да я жив, - граф Де По слегка приподнялся, - меня вытащил вот он. Так что не убивайте его, этот человек спас мне жизнь. Хотя бы из благодарности, что он оставил вам возможность проучить меня, когда мы встретимся на дуэли.
   Но прежде чем Бюсси озвучил своё мнение, Чёрная Лилия, воспользовавшись тем, что Луи Клермон отвлекся,  скрылся из глаз, исчезнув в воде как призрачный ночной дух.
   Натаниэль, выплёвывая воду и кашляя, вдруг зашёлся смехом.
   - Не стану даже спрашивать, что вас насмешило. Уверен, это какая- то дерзкая шутка, - надменно сказал Бюсси.
   - Вы правы, правы, ну как же, Бюсси, теперь вы боитесь меня? Видели, какой я везунчик. Как же меня любит Фортуна! Я  уже дважды тонул, но не утоп. А?
   Бюсси закатил глаза.
   - Видимо, смерть придёт к вам от чьей-то шпаги за ваш язык. Клянусь, что это должен быть я!
   Тут наконец прибежали Маринус и Роксана. Она бесцеремонно оглядела Бюсси голубиными глазами, не нашла его достойным похвал и случайно наступила ему на ногу.
   Бюсси хотел этому возмутиться и проучить  наглую девку, но герцог Анжу заступился за неё, утверждая, что она прекрасно и смело сражалась, спасая его и герцога де Бурбона жизнь.
   Маринус поднял своего брата и о чём-то тревожно спрашивал на русском, видимо, о его здоровье.
   - Всё хорошо. - ответил Де По по-французски.
   Бюсси поддел шпагой золотой футляр с бумагой и подал его герцогу Анжу.
   Принц с вожделением раскрыл тубус, чтобы убедиться в том, что бумага в целости.
   - О, Смерть Христова! - воскликнул герцог Анжу, - бумаги нет. Она исчезла.
   - Боюсь, она исчезла навсегда, монсеньор, - сказал Натаниэль.
   - Тогда это нас устраивает, - ответил Маринус. - никто её больше не увидит.
   -А вы уверены, что она исчезла не с этим таинственным человеком, что напал на вас? - пытливо спросил принц.
   -Нет, монсеньор, - тяжело дыша, ответил Натаниэль, - когда мы боролись в воде, то я раскрыл футляр, и бумага выскользнула в реку. Теперь ее только сам черт морской достанет.
   -А этот странный господин...
   -Он-таки вытащил вас, - сказал Бюсси задумчиво.
   -Наверно, Господь Бог наш Всемогущий вселил в этого проходимца добрые мысли, такое иногда случается. Ведь так? - спросил Маринус.
   -Да, это не иначе, как Провидение. Оно бережет вас, господин граф, - заключил принц, его мистический голос, его змеиные глаза, казалось, пронзали душу Натаниэля, испытывая ее.
   - Монсеньор, - поклонился Де По и тяжело привалился к боку своей лошади.
   - Граф, я должен благодарить вас. Честно говоря, я был потрясён вашим поступком, то как вы кинулись за бумагой в реку. Клянусь, что вы безумно рисковали. Ради меня, как я полагаю. Вы так преданны своему делу, Де По, или же вы просто безумец, но то что  вы храбрец это очевидно, - сказал  принц.
   - Благодарю, монсеньор, для меня честь слышать от вас похвалы, пусть и такие сдержанные. - покорно ответил Де По с холодной улыбкой Джоконды.
   - Кстати, я знаю о вашей предстоящей дуэли с Бюсси, - Анжу скосил свои огромные глаза на своего вассала, - и я был бы очень рад, если бы вы примирились. На почве нашего сотрудничества.
   - О! это невозможно монсеньор. - весело сказал Де По, как будто все разговоры о дуэли только потешали его.
   - Но дела обстоят весьма серьёзно, - беспокойно вглядываясь теперь в лицо Маринуса Де Бурбон, сказал герцог Анжу.
   - Будьте покойны, сударь, вам не о чем волноваться.  - заверил Маринус Де Бурбон.
   Бюсси высокомерно фыркнул.
   - Бюсси, отдайте свой плащ господину Де По. Он весь продрог, - приказал Анжу, пытаясь выразить хоть как-то свою благодарность.
   - Слушаюсь, монсеньор, - сказал с ухмылкой Бюсси, уже начиная потешаться над всей ситуацией.
   - Благодарю вас, сударь, но я не могу его взять. - гордо ответил Де По.
   - Да берите, берите! Что за несносный мальчишка, - рассмеялся Бюсси. - я на вас смотрю и сам сейчас продрогну. Берите плащ, - прикрикнул граф, - и пусть это не меняет наших договорённостей.
   Анжу с укором посмотрел на графа Де Бюсси, но тот только отмахнулся от своего господина.
   -Ну, хорошо, что хорошо кончается. Нам нужно в Лувр, ибо король будет страшно сердит, если не найдет нас в наших постелях. Поспешим же, брат Маринус.
   - А его величество непременно будет вас там искать, - съязвил Бюсси.
   - Действительно, час поздний и все мы много пережили за эту ночь, так что пора отправиться отдохнуть. Но герцог Де Бурбон и граф Де По, я могу рассчитывать, что мы ещё встретимся в более спокойной обстановке, чтобы обсудить некоторые  темы.
   - Конечно. Монсеньор, вы всегда можете рассчитывать на нас, - ответил Маринус.
   - Кроме тех случаев когда мы заняты службой королю, - добавил Де По.
   - Что ж, это понятно. Ведь и я тоже служу королю всем сердцем, - со значением посмотрев на Маринуса, заключил Анжу.
   Анжу и Бюсси распрощались со своими спутниками, а Орильи с Роксаной, которая неплохо обогатилась в эту ночь, украв платье герцогини Монпансье и заработав кошелек герцога Анжуйского. 
   Глава 7, в которой рассказывается о том, что документы государственной важности и анонимные пасквили пишутся кровью невинных младенцев.
   Помните того самого Эрнотона Де Камерона? Этот молодой дворянин, не имеющий особо знатного происхождения и богатства, получил двойную удачу, когда был вызван в Париж на королевскую службу. Эрнотон был определен в гвардейскую роту под началом Ноггаре Де Ла Валетта, своего земляка. А также  Де Камерон, обладая привлекательной внешностью и возрастом всего 25 лет, попался на глаза влиятельной герцогини Екатерине Де Монпансье из прославленного семейства Гизов. Очень скоро они сделались любовниками, правда, Де Камерон за благосклонность своей госпожи обязан был платить, так сказать, из королевской казны. То есть, доставлять важные сведения, с помощью которых Лотарингские Принцы узнавали все передвижения короля.
   После того как Де Камерон потерпел поражение от Роксаны в достославном бою у моста Понт Неф, он ненадолго лишился сознания. Придя в себя, Эрнотон обнаружил, что Чёрная Лилия и бумага пропали в реке.  Тогда Де Камерон принял решение ретироваться, а точнее  с почестями отправиться назад в Розовый куст, где его, еле живая от тревоги и страха, дожидалась  Екатерина Монпансье. Так как известная нам Роксана похитила её платье, то герцогине пришлось томиться в неведение нагой и заламывать в отчаянье руки, кутаясь в простыню.
   Наконец вернулся ее возлюбленный, сияя улыбкой.
   - Что? Говорите, Де Камерон? Как всё прошло? -  накинулась на него Екатерина. Молодой виконт с вожделением осмотрел картину в виде прекрасной обнаженной женщины, скрывающейся в полутьме.
   - Ах, сударыня, меня так волнует ваше обнажённое тело, что все подробности теряются из моей головы. - приступив к ней, страстным шёпотом сообщил Де Камерон.
   - Пустите! - взвизгнула Екатерина, - немедленно говорите, где моя бумага, или я прикажу вас избить палками, а потом утопить в мешке словно котенка!
   Эрнотон состроил оскорблённый вид и с поклоном отступил, насупившись и держась очень холодно.
   - Ах, сударь, вы не можете понять меня? Ведь моя жизнь стоит на кону. Если бы мне только знать, что это последняя ночь в моей жизни, я бы знала, как мне её провести. - Екатерине пришлось соблазнительно изогнуться, как бы случайно оголяя нежную белую грудь, и  похлопать чёрными ресницами, изображая любовь и сладострастие.
   - Ах, сударыня, любовь моя, - Де Камерон припал к руке герцогине, опустившись на одно колено.
   - Я не щадил себя, рисковал жизнью, пытаясь исполнить ваш приказ. Я одолел всех противников, наказал своей шпагой воров, бесчестных грабителей. Но так случилось, что наш таинственный друг Чёрная Лилия упал с моста и, видимо, умер, а за собой он унес бумагу, которой вы так дорожите.
   Едва сдержавшись от крика, Екатерина вскочила на постели, позабыв, что совсем не одета.
   - Как? Пропала? Совсем?
   - Не переживайте так, моя дорогая госпожа. Зато она не досталась вашим врагам. - утешил её Де Камерон.
   Прежде чем Екатерина решила, чем ей огреть этого глупца, дверь в их комнатку распахнулась, и вошёл Чёрная Лилия. Как всегда одетый в ореол таинственности: маску, чёрную широкополую шляпу и плащ, весь мокрый, так что с него текла вода. Шпион не удержался и остановил взгляд на обнажённой Екатерине. Она не слишком смутилась и спокойно уселась в постели, прикрывшись простынёй.
   - Боюсь, что вы ошибаетесь, господин Де Камерон, -  видимо имевший слабость к театральным выходкам, громогласно заявил Черная Лилия.
   -Вы живы? - изумился Эрнотон Де Камерон.
   - Да, как видите, - сухо заметил Чёрная Лилия.
   - Что вы имеете в виду? - спросила Екатерина. От волнения у неё расширились глаза, а сердце бешено забилось, так что его почти видно было сквозь простыню.
   - Я имею ввиду, сударыня, что бумага не утонула, а Натаниэль Де По забрал её. Он имел такую возможность, когда в воде мы боролись друг с другом. Так что, господин Де По ,со своим братом Маринусом Де Бурбон уже давно в Лувре и, наверное, заняты увлекательным чтением вместе с королём.
   Екатерина вскрикнула и откинулась на подушки. Де Камерон поспешил проверить её пульс, но Монпансье уже пришла в себя.
   - Тогда это конец! Смерть, - проговорила она.
   - Есть надежда, что они не станут будить короля среди ночи, - сжалился Чёрная Лилия.
   Екатерина и шпион встретились взглядами. Оба понимали, что положение критическое. Екатерина не ждала помощи от испанца. В сущности, Чёрная Лилия и стоящая за ним Габсбургская корона могли позволить себе потерять Гизов. Хотя это была мощная сила против дома Валуа, простой люд во Франции боготворил Генриха Меченного, основателя Святой Лиги . Лотарингцы также имели много денег, вооружённых людей, и были достаточно тщеславны, чтобы испанский король через своего шпиона мог толкнуть их порой на очень опасные предприятия.
   В этот раз Чёрная Лилия всё же собирался вытащить из петли семью Гизов. Никто и не догадывался, что за сложную игру он ведет и чем руководствуется, принимая те или иные решения. Порой казалось, что он действует независимо от кого-либо, что могло натолкнуть на мысль, что человеком он был высокопоставленным.
   Екатерина пыталась собрать мысли, нужно было придумать какой-нибудь план. Но ничего не шло в голову. Она закусила до крови алые губы.
   То ли руководствуясь своим странным планом, то ли задетый и вдохновлённый обольстительными формами нагой герцогини, Чёрная Лилия предложил действовать так:
   - Сударыня, вы должны поскорее сообщить своим братьям, что бумагу украли. И что сейчас она в Лувре у известных нам людей.
   - Ах, я немедленно это сделаю, - Монпансье взволнованно всплеснула руками, - но, проклятье, эта чертовка украла моё платье!
   - Есть идея, - сказал Чёрная Лилия.
   Монпансье и шпион одновременно посмотрели на Де Камерона, а Эрнотон переводил свой непонимающий взгляд с одной на другого.
   - Раздевайтесь, - в один голос произнесли они.
   - Что?
   - Раздевайтесь, да поживее, и отдайте мне свою одежду, - потребовала Екатерина, - она мне нужна и немедленно, ваша одежда!
   - Да вы с ума сошли, - пролепетал Де Камерон.
   - Ну же, - Чёрная Лилия в нетерпении положил свою руку на эфес шпаги. Припоминая, как хорошо шпион держался в бою против Бюсси, Эрнотон согласился и отдал Монпансье свою одежду. Кое-как приладив   штаны, колет и прочую одежду, Екатерина и Чёрная Лилия, стремглав отправились во дворец Гизов. А Эрнотон Де Камерон остался голый ждать приказаний.
  
   Ко дворцу Гизов подъехали двое всадников, мы знаем их, так  как то были Чёрная Лилия и Екатерина Монпансье. Огни замка ----- были потушены. Сонные стражники долго не могли понять, кто пожаловал. Екатерина теряла терпение, ей секундное промедление казалось вечностью.
   Когда герцогиня Монпансье вошла во дворец, то потеряла Чёрную Лилию из виду, который старался держаться в тени. Она не стала его искать и самостоятельно подняла весь дворец на ноги.  Её брат, Генрих Меченный, немедленно проснулся и в недобром расположении спустился, одетый в ночной колпак и длинную сорочку, к гостям.
   - Брат, Генрих, что же делать? Мы пропали, Господи помоги нам! - с рыданиями Екатерина бросилась в ноги брату.
   - Говорите, сестра, что случилось, прежде чем рыдать и плакать.
   Но герцогиня не унималась и продолжила посыпать голову пеплом.
   - Граф Де По и герцог Де Бурбон украли бумагу, в которой изложен план по убийству французского короля, и которая славно украшена вашими подписями. И сейчас эти двое господ почивают в Лувре с документом в зубах, - раздался голос из-за спины. Черная Лилия стоял чуть поодаль, небрежно облокотившись на мраморную колонну.
   Меченный слегка вздрогнул, не ожидая увидеть такого посетителя, но все же велел в подробностях пересказать всё, что произошло. Екатерина поведала, как она приходила к принцу, как угрожала ему, а потом, как на нее было совершено разбойное нападение. О встрече со своим любовником Екатерина умолчала, заметив лишь, что виконт Де Камерон сопровождал ее. Меченый, мрачневший на глазах, знал об амурах сестры, но деликатно промолчал.
   Генрих Де Гиз был человеком военным, и поэтому не привык отступать, пока была надежда на спасение, следовало бороться.
   - Если бы нам как-то проникнуть в Лувр и выкрасть у этих маленьких шлюшек, миньонов короля, бумагу, - задумчиво сказал Меченный. - Не станут же они будить его величество в такой поздний час. Наверняка, они выждут до утра.
   - Но как, Генрих, брат, это не возможно! Ворота в Лувр закрыты, а у нас там совсем нет союзников, - в отчаянии Монпансье так и не встала с колен.
   - Вот видите, что вы наделали! Зачем вы ходили к Анжу и трясли там пред его двойным носом важными документами!? Он же даже не воспринял вас всерьёз! Какой бы он ни был дурак, но он ни за что не поверит, что мы дадим королю бумагу с собственными подписями! Нет сомнений, что этот жалкий слабак натравил этих постельных миньонов на вас! - Меченный ругнулся с огорчения.
   -Но как они узнали? - Екатерина ударила себя в грудь.
   -Они словно черти всегда оказываются на нашем пути! Как проклятье нашего рода!
   - Оставим эти бессмысленные склоки, - презрительно заметил Чёрная Лилия, - что будем делать?
   - На самом деле у нас есть сообщник внутри Лувра, и очень влиятельный, - сказал Меченный, уже успокоившись. Спасительная мысль озарила его мрачное лицо.
   - Кто же это? - спросил испанец.
   - Екатерина Медичи, королева-мать.
   - Купчиха? Старая ведьма? - усмехнулась Монпансье.
   - О, не до ваших сейчас колкостей! - осадил сестру герцог, - когда-то наш отец был весьма близок с ней. И доказательства их любовной связи до сих пор хранятся у меня. Да, нашему отцу удалось навязать Екатерине Медичи мнение, что Наваррский  - худший враг Валуа. А на самом деле он просто обманывал эту флорентийскую купчиху с манией величия. С его подачи она наделала много интриг и погубила много людей и до сих пор продолжает это делать, думая, что управляет всеми, а на самом деле это мы, Гизы, управляем.
   -  Но как мы сообщим ей, что нужно делать? Ворота Лувра закрыты, - опять напомнила Монпансье.
   -Не беспокойтесь. У меня есть доверенное лицо, способное в любое время дня и ночи посещать Лувр, - вмешался Чёрная Лилия. - положитесь на меня, как всегда. - презрительно фыркнув, он исчез со свойственным ему мистицизмом.
   - Не иначе что его сообщник это сам дьявол, - сказал Меченный, когда шпиона уже не было.
  
   Глубокой  ночью у ворот Лувра появился некий человек, он шагал смело и открыто, при нем не было шпаги, и это означало, что он не дворянин. Когда факел стражника осветил  лицо незнакомца, то сразу стало ясно, что это Реми - лекарь Бюсси, а с некоторых пор ещё и врачеватель Маринуса де Бурбон и Натаниэля Де По.
   - Куда ты прешь? - грубо спросил разозлённый стражник. Так как в три часа ночи ему хотелось спать больше, чем быть вежливым.
   - Я лекарь Реми . Меня  прислал господин граф Луи де Клермон Де Бюсси сеньор Де Амбуаз проверить состояние здоровья  господ Маринуса Де Бурбон и Натаниэля Де По.
   - Ворота закрыты до утра, приказ короля, - буркнул стражник и собрался уйти.
   - Постой, - сказал озадаченный Реми, но стражник не вернулся.
   - Эй, - окликнул Реми кто-то из темноты, - ты что тут делаешь, любезный?
   Говорившего не было видно.
   - Сударь, я пришёл по поручению графа Де Бюсси, так как он обеспокоен здоровьем своих друзей.
   - О как. - ответил голос, скрипучий словно железо. - а у господина Де Бюсси завелись друзья в Лувре, да такие, что он ночь не спит, думает о их здоровье?
   - Именно так, господин. - Реми силился разглядеть собеседника. - это господин Маринус Де Бурбон и его брат Натаниэль Де По.
   - Это ещё интересней. Пойди-ка сюда.
   Длинная жилистая рука показалась из темноты, а вслед за ней и все остальное тело. Реми  увидел господина Шико, королевского шута.
   - О, господин Шико, доброй вам ночи, - обрадовался Реми.
   - Я решил, что раз сеньор Бюсси беспокоится о здоровье  Бурбона и Де По, то мне тем более надо побеспокоится, - ответил вместо приветствия Шико, - пойдём, я проведу тебя.
   И шут провёл лекаря по тайному ходу, ключ от которого ему даровал Генрих и  к которому Шико прибегал, когда ему надо было срочно или тайно пробраться в Лувр.
   В темном коридоре Шико и Реми остановились.
   - Ну, я пойду, мне в покои короля, - сказал Шико.
   - И я пойду, мне в покои герцога де Бурбона и графа Де По. Кстати, сударь, где они? Не подскажите ли, господин Шико?
   - А вот прямо, направо, потом налево, потом опять направо, потом налево, направо, налево и прямо, а там и их покои.
   - Благодарствую, сударь, - поклонился Реми.
   - Бывай, - и Шико удалился.
   А лекарь, вместо показанной ему дороги, отправился совсем другой, к покоям королевы-матери.
   Екатерина Медичи знала Реми как изготовителя ядов, и часто общалась с ним, поэтому он просил доложить о нём, не боясь её гнева даже среди ночи. Слишком много ядов он помогал ей готовить.
   Королева-Мать по удачному стечению обстоятельств не спала, но все равно была недовольна, и не слишком тепло приняла странного вестника. Хотя интуиция говорила ей, что Реми пришёл по важному делу, иначе бы и вовсе его здесь не было.
   - Говорите. Я слушаю. Что вам нужно, - повелительным тоном сказала она, когда лекарь, коленопреклонённый, протянул ей письмо.
   - Что это? - холодно спросила Екатерина Медичи.
   - Это письмо от господина Де Гиза. Могу лишь сказать, что они просили вас рассмотреть его как можно скорее, так как на кону жизни герцога Де Гиза и его брата, герцога Майена.
   - Я это поняла, - проговорила вдовствующая королева.
   Екатерина разорвала конверт, прочла письмо, при этом ни одна чёрточка не дёрнулась на её лице. В письме Генрих Меченный изложил все обстоятельства, умоляя свою союзницу в необходимости скорее решить проблему, избавившись от угрозы.
   Екатерина бросила письмо в разожженный камин.
   -Так следует избавляться от улик, мэтр Реми! Передайте в следующий раз это господам Гизам.
   Реми кивнул, ожидая дальнейших указаний. Они воспоследовали.
   - Мне всё ясно, - королева-мать встала с кресла, облаченная как всегда в траурное черное одеяние, которое она носила, возможно, не только по своему покойному мужу, но и по своим непрекращающимся жертвам, - Я давно мечтаю избавиться от этих миньонов! Эти два господинчика стали слишком дороги моему сыну. А никто кроме меня не должен занимать место в сердце короля. Я одна способна им управить. Я долго терпела этих недоносков Келюса, Можирона и остальных, потому что они могут проявить силу лишь в постели, на остальное их жалкого умишки не хватит! Но эти гасконские братья, явившиеся из ниоткуда, словно джин из лампы! Они затмили взор Генриху, они связали его волю по рукам и ногам, они вертят им как хотят!! В то время, как только я могу указывать королю, что делать. Поэтому не беспокойся, Реми, и поди отнеси господам Гизам добрую весть. Я покончу с их врагами этой же ночью. И не успеет зарево рассвета окрасить небо, как кровь этих мальчишек обагрит их простыни.
   Реми побледнел.
   -Государыня, но как вы это сделаете? Неужто своими руками?
   -Дурак! Болван! Разве я что-то делаю своими руками, когда есть другие? Я сейчас же велю разыскать и привести этих висельников, наемных убийц Маленького Дьявола, Николя Муи и Мишеля Артаньяна, которым ни раз поручала дела такого рода. Я прикажу им умертвить графа Де По и герцога Де Бурбона в их же покоях, а нужную бумагу принести мне.
   -Государыня, а что же будет, когда преступление вскроется?
   -Ничего. Генрих будет сильно плакать, но я уж придумаю на кого свалить сие злодеяние. Недоброжелателей у этой парочки хватает. Все идите, времени у нас в обрез, а я еще должна дать нужные распоряжения до рассвета.
   Королева-Мать отослала лекаря, а сама занялась немедленным воплощением страшного плана в жизнь.
  
   Покои Его Величества Генриха III Валуа.
   В такой-то поздний час король не спал. Его еженощные бдения, подстегиваемые призрачными страхами, постоянно лишали его жизненных сил и подтачивали нервное здоровье.
   Всматриваясь в зловещие очертания, которые лунный свет, превращал в мнимых призраков, Генрих сидел, опершись на подушки и ждал чего-то. А ожидал он, чтобы перед ним явились призраки прошлого, которые бы захотели поведать ему о деяниях предыдущих королей.
   Раздался скрежет. Генрих вздрогнул всем телом, закусив ус. Скрежет стал настойчивее. Затем стали слышны шаги, смягчаемые ворсом ковра.
   Генрих напряженно всмотрелся в темноту. И увидел высокий худощавый силуэт Шико. Длинные руки он упер в бока, значит, он чем-то недоволен.
   -Шико, это ты?
   -Нет, черт побери, это твоя прабабка пришла!
   -Не смей поминать моих предков!
   -Ну да!
   -Где ты был? Ты видел, который час!
   -Я наблюдал вещи поинтереснее.
   Шико прошагал к своему любимому креслу, расшвырял подушки, аккуратно снял шпагу и уложил ее рядом.
   -Черт! - выругался шут.
   -Что? - с надеждой в голосе спросил Генрих.
   -Эта египтянка украла мой кинжал!
   -Который я тебе подарил?
   - Да, клянусь кишками Папы, что это она! Не зря она смотрела на него!
   - Что ты имеешь в виду? Кто смотрел на твой кинжал?
   - Короткая же у тебя память, как у девицы! Забыл, как провел одну из ночей на кладбище, даже не померев.
   -Ах, прекрати, не кликай смерть, а то придет...
   - Кстати, египтянка та предсказала всем смерть, - напомнил Шико зловредным тоном.
   - Пресвятая Дева Мария, не напоминай мне, Шико! Меня такой страх обуял, всё тело содрогается и покрывается холодным потом. Кажется, я прямо сейчас умираю, - не на шутку перепугался Генрих.
   - Тоже мне предсказание. Чушь! Не станешь же ты, Генрике, воспринимать всерьёз бредни этой девки.
   - Разве ты сам не сказал, что она нам смерть нагадала.
   - Ну, так это и я могу. Вот, к примеру, твой кузен помрет.
   - Ах, когда же?
   - Этого я не знаю, но уверен, что он не бессмертный. Вот помрёт он, и попробуй тогда сказать, что я хуже той египтянки.
   Генрих насупился, сообразив, что Шико его разыгрывает.
   -Так, где ты был? Развлекался с египтянкой?
   -Что?! Болван! Нет, я встречался с нашей старой знакомой куртизанкой Роксаной.
   -А-а-а! - Генрих взвился от злости, - изменник! Подлец! И ты туда же! Я покажу вам, как творить разврат и непотребство! Я сейчас же прикажу дать сто ударов кнута этой девке, а потом выставлю ее голой на рыночной площади!
   -Ах, осмотрите на него, какой образчик морали у нас тут сидит!
   -Да! - Генрих торжественно встал на ложе, - кто как ни король обязан следить за нравственностью своих подданных!
   -Особенно если у короля такие панталоны!
   -А что с моими панталонами? Ты считаешь, мне не идет этот розовый цвет? Скажи честно, дружочек? Они слишком обтягивающи?
   -Тебе идет, ты же у нас писаный красавец!
   -Так и есть. Ну, так вот, я не позволю разврату процветать на улицах Парижа. И искореню эту заразу и вырву с корнем из сердец моих малышей и тебя тоже.
   -Меня ты тоже причисляешь к своим малышам? - Шико состроил дурацкую гримасу.
   -Нет, я подразумеваю, что эти малыши наши, мои и твои, понимаешь?
   - О. как мило, ты решил, наконец, и со мной поделиться куском своего пирога.
   - Ты прекрасно понимаешь, о каких душевных склонностях я говорю, Шико.
   - Все я спать! - выкрикнул Шико, он расстегнул камзол, снял его и улегся в кресле.
   - А мне сон не идет. Я сейчас, наверно, сяду и займусь тем, что продумаю, как искоренить пагубные привычки из сердец Натаниэля и Маринуса. Ты не хочешь мне помочь?
   -Я тебе не помощник в таких делах.
   -Как же! Как же! А вот помнишь, как я натравил тебя на одну девицу, за то, что она развратничала с собственным учителем?
   -Все уволь, меня от этих штук больше. Твои ангелочки невинны как ангелочки, - заключил Шико, сладко потягиваясь и собираясь забыться сном.
   -Нет. Это нет так. Как больно моему сердцу, что это не так. Но и я в свое время грешил, как жаль, что рядом не было мудрого человека, который бы указал мне! Ах, как жаль! Тогда я бы не был таким. Но послушай, у них ведь нет отца, нет наставника, а у меня нет детей. Так почему бы нам не объединиться в семью? Я отвращу моих названных сыночков от посещения развратниц.
   -Полно тебе, сын мой, - зевнул Шико, - тебя ненавидят уже все придворные дамы. Ты и так не даешь никому порядком грешить, так еще и хочешь спрятать от шаловливых дамских ручек эти два распрекрасных цветочка Де Бурбона и Де По. А они, чудо как хороши, когда они вырастут, от поклонниц у них не будет отбоя.
   -Ах!  - Генрих решительно выскользнул с ложа, полный намерений множить указы о предотвращении распутничества в своем королевстве.
   Но вдруг страшный звук, как звон разбитого стекла, разрушил тишину королевской опочивальни.
   -А-а-а, - закричал Генрих и прильнул к вскочившему Шико.
   Шут закрыл ладонью рот короля и немигающим взглядом уставился в окно.
   - Что там, Шико? -  убрав руку друга,  тихо спросил король.
   Генрих искренне боялся призраков и нечистой силы, к тому же заразил этим Шико, хотя тот и старался этого не показывать. Гасконец взял одну свечу и пытался осветить её пламенем  оконный проем. Но ничего не было видно.
   Король и шут подошли поближе к окну. На месте драгоценного, по тем временам, стекла зияла чёрная дыра с острыми как бритва краями. Генрих и Шико подошли ещё поближе, король крепко вцепился в рукав Шико, а его высочайший монарший нос уткнулся в затылок шута.
   - Мне щекотно, Генрих, ты слишком жарко дышишь мне в спину, - прошептал Шико, будто боялся, что его услышат из дыры в окошке.
   Вдруг раздалось какой-то шорох. Генрих и Шико напряглись и задержали дыхание, но смело ещё ближе подошли к окну.
   Неожиданно что-то выскочило прямо на них, свеча в руке Шико затухла, Генрих закричал. Шико оступился и запутался в бархатной шторе, король замолотил руками в воздухе, потеряв опору виде своего шута, и сам рухнул прямо на него. Шико сдавленно вскрикнул.
   - А слезь! Слезь с меня! - завопил Шико.
   - Не кричи так, люди услышат, такое подумают! Ещё и по всему двору разнесут, что король домогался Шико. - зашикал Генрих веселым голосом.
   - Ну же, голубчик, ты меня раздавишь,- настойчиво повторил Шико.
   Генрих послушался его.
   - Шико, что это было?
   - Кажется, голубь залетел в окно.
   Поднявшись и осмотревшись, король и шут заметили на полу раненную птицу.
   - Ах, Шико, смотри, он весь изранился о стекло, - сочувственно сказал король.
   - Да, - задумчиво глядя на голубя, Шико поднял с ковра окровавленное тельце, - у него есть записка.
   - Дай сюда, - потребовал король. Он получил из рук своего друга заляпанный кровью кусочек бумаги и прочёл вслух, так как ничего не скрывал от Шико.
  
   " Королю Франции, Генриху III Валуа.
   Я заявляю, что сегодня в три часа ночи в комнату к герцогу Де Бурбон и графу Де По придут два любовника, вооружённые булавами. Для любовных утех и разврату. Они явятся к указанным господам предаваться греху содомии и мужеложства, а также других мерзких вывертов.
   Блюститель чести".
   Когда Генрих завершил чтение, Шико стоял со зловредной улыбкой и потирал руки.
   - Что? - вымолвил король, у него тут же пересохло во рту. Сердце рухнуло, в груди затянулся тугой узел, и Генриха почти затошнило.
   Шико подал королю стакан воды и коснулся случайно его пальцев.
   -Да у тебя ледяные руки, - воскликнул шут.
   - Что? Что ты об этом думаешь?  - Генрих выронил злосчастную записку, но Шико успел подхватить листочек.
   - Я думаю неплохой псевдоним, а? Блюститель чести. Да, этот человек, кем бы он ни был, мастак придумывать прозвища, я думаю.
   - Да не про это! - заорал Генрих, лицо его исказилось  от гнева.  Меж бровей залегла глубокая морщина, глаза вылезли из орбит, он шумно дышал как разъярённый бык на корриде. Король зашвырнул поданный ему стакан в стену, и Шико пригнулся, чтобы осколки не задели его. В таком расположении духа, в коим сейчас пребывал Генрих, даже Шико мог получить по голове. Все представители семейства Валуа были известны своими яростными припадками, поэтому никто не удивился и не пытался прибежать на звуки королевского скандала.
   - Пойдем, да проверим, - тоненьким голоском предложил Шико, прячась под кровать.
   - Подай одежду мне, - приказал Генрих.
   Шико поторопился исполнять волю своего господина, вылезая из-под кровати задом к верху, но эта комичная картина пока не возымела на короля хорошего эффекта. Он по-прежнему метал глазами молнии и сжимал кулаки.
   С превеликой нежностью и обходительностью Шико нарядил своего короля, сопровождая каждый элемент гардероба нелепым комплиментом.
   - Шляпу или берет? Может корону, что прикажете? - подсовывая Генриху шляпу, лебезящим голосом спросил Шико, низко-принизко кланяясь, так что чуть ли не упал прямо на ноги королю.
   Генрих вырвал из его рук шляпу и бросил на пол.
   - Мне не нужна шляпа, - срываясь на крик, заголосил Валуа.
   - Плащ из бархата с золотой тесьмой или полностью чёрный? - продолжая смешно коверкать голос,  вопрошал Шико.
   - Шпагу мне! -  багровея, потребовал король.
   - О-о-о-о, шпагу, это серьезно! Кто-нибудь принесите шпагу королю! - Шико, всячески замедляя процесс поиска шпаги Генриха, бегал с поднятыми руками по королевской опочивальне и вопил что есть мочи, что шпага пропала.
   - Да вот же она! Ты, дурак! - сметая всё на своем пути, закричал Генрих и запустил  туалетный столик в стену с гобеленами.
   Шико ещё больше запричитал, но что-то совсем неразборчивое. Тем более, король уже выскочил из своей опочивальни и стремительно пошёл в покои Маринуса и Натаниэля. Шико вприпрыжку скакал за ним.
  
   Братья, герцог Бурбон и граф Де По, недавно прибыли в свои апартаменты после  увлекательных приключений из прошлой главы, и сейчас, довольные и уставшие, уселись, чтобы обсудить дела.
   - Так бумага у тебя? - спросил Маринус Натаниэля.
   - Да, у меня, намокла чуть-чуть.
   - Да ты весь мокрый.
   - Знаешь, я решил избавиться от усов и бороды.
   -  Это от чьих же ещё усов и бороды, ты собираешься избавиться? Не хочешь ли ты ночью втихаря брить кого-то? Славная выйдет шутка, Шико посмеётся.
   - Да нет, я...
   - А, может, самого Шико обреем?
   - Он нас тогда убьет.
   - Да. Точно.
   - Я про свои усы говорил, они меня раздражают и выглядят ненатурально на моём лице. Лучше их убрать вовсе, а то Келюс станет смеяться надо мной, скажет, что они приклеенные.
   Натаниэль открыл  серебряное зеркальце с красной эмалью, украшенной золотой росписью. И осторожно отклеил усы и бородку со вздохом сомнения.
   - Так они и есть приклеенные, я говорил тебе, что никто не поверит что тебе двадцать четыре из-за этих усов. Из-за своего стремления казаться старше, ты попал впросак. Я, например, поступил умнее, ничего не приклеивал, и пусть я выгляжу младше, чем есть, зато по моим рассуждениям мне дашь сто лет!
   Маринус посмеялся, Натаниэль ничего не сказал, зная о слабости брата всегда и во всем казаться умнее других. Он лишь скинул промокший камзол и остался в колете поверх рубашки, с этим он достал из потайного кармана бумагу, чуть влажную.
   - Давай посмотрим, что там.
   Братья расстелили пергамент на подушке и сразу обратили взоры к подписям в конце документа. Помимо герцога Анжу, Де Гиза и Майена там значилась имя некоторых статистов типа Эрнотона Де Камерона и графа Де Монсоро.
   -Предатель! - заскрежетал зубами Маринус. - Так, как же нам показать это королю, чтобы не подставить нашего нового друга, монсеньора герцога Анжу.
   - Смотри его подпись здесь самая последняя. Ты думаешь о том же, о чём и я?
   - Просто оторвём её и скажем, что так и было?
   - Ну да.
   - В принципе, - задумался Маринус.
   - Ну, а что. Никто не докажет, что это мы оторвали подпись Анжу, и даже то, что она тут была.
   - Тогда давай. А остальные пусть болтаются на виселице.
   Натаниэль придержал кинжалом край пергамента и легко отделил намокший кусок бумаги с подписью принца.
   - Хорошо ли там видны подписи Гизов, не размыло ли водой? - поинтересовался Маринус.
   - Не-е-е,  нормально всё, - заверил его брат.
   Тут раздался жуткий грохот и чьи-то возгласы. Перепугавшись, Натаниэль одним движением запрятал документ под подушку, а Маринус смял в кулаке оторванную подпись герцога Анжу.
   Ворвался король, он так яростно распахивал двери, что они слетали с петель. Из-за спины короля, иронично улыбаясь, выглядывал Шико.
   - Где, где они? Чем вы тут занимаетесь? - слова у Генриха путались и мешались друг с другом от переполняющих его чувств, он не мог толком объяснить, чего хочет.
   Натаниэль и Маринус вскочили на ноги и замерли в поклоне.
   Генрих  красными глазами осмотрел комнату Бурбона и Де По. С минуту он молчал, вдыхая и выдыхая воздух с таким шумом, будто взбесившийся конь, грудь короля высоко вздымалась.
   - Почему вы весь мокрый? - наконец нацелился Генрих на Де По.
   - Государь, я упал в ванну.
   - Что? - то ли недослышал Генрих, то ли ответ был слишком нелепым.
   - Что? - переспросил Шико, изображая недоумение.
   От лица Натаниэля в миг отхлынула вся кровь, а затем будто его осенила идея, к щекам вернулась краска.
   - Ну, что! Я пошёл проверить тёплую ли мне готовят ванну, и оступился, и свалился прямиком в воду.
   Маринус вцепился руками в серебряный медальон с изображением Святого Марино Далмацкого, висевшего у него на груди, чтобы скрыть дрожь в руках, так как сильно испугался внезапно явившегося короля.
   - В три часа ночи! - завопил Генрих.
   - Простите, ваше величество. Я мучаюсь бессонницей и лишь ванны с травами успокаивают меня, и я могу заснуть лишь на полчасика, чтобы быть готовым исполнять обязанности дворянина. - пролепетал Де По.
   Маринус силился что-то сказать, но не смог, поэтому просто кивнул.
   - О! я знаю, зачем вы принимаете так поздно ванны! Конечно, перед любовным свиданием вы захотели выглядеть как можно приятнее, - срывающимся голосом заорал Генрих.
   Маринус и Натаниэль переглянулись.
   - В глаза мне смотреть! - не помня себя, король подскочил к  братьям и бросил к их ногам записку. Де По так и остался стоять прямой как стрела, а Маринус догадался поднять бумажку, подозревая, что в ней и кроется тайна учиненного  скандала. Де Бурбон прочёл и передал Натаниэлю. Когда и младший брат прочёл, то оба лишь заулыбались.
   - Вы насмехаетесь надо мной, - пугающе тихо спросил Генрих.
   - Нет, ваше величество, - ответил Маринус, - но только это всё чушь. Нет у нас с братом ни любовников, ни любовниц. Этот жалкий пасквиль не стоит и выеденного яйца.
   - Вот как? А чей это плащ лежит на кровати Де По? Он вам обоим велик, к тому же я знаю, что никто из вас такой не носит. - Генрих весь дрожал, его раздирали чувства, он хотел наброситься и поубивать и братьев и их любовников. Как будто читая его мысли, Шико втиснулся между юношами и пылающим взглядом Генриха.
   - Это плащ господина Де Бюсси, - ответил Де По спокойно.
   - Ах, вот кто ваш любовник, - Генрих даже истерически захохотал.
   - Нет, государь. Я вечером виделся с ним, чтобы договориться о дуэли. И так получилось, что его плащ оказался у меня.
   - Какой ещё дуэли!? Я запретил дуэли!
   - Тихо, тихо Генрике, а то ты чего доброго зашибёшь малыша, так и не послушав  объяснений, - остановил Шико Генриха, так как его рука почти потянулась к шпаге.
   - Я знаю, государь, и мы договорились, что дуэли не будет. - врал, не моргая Де По.
   - Это могло быть, - поддержал Шико, который знал где на самом деле были Бурбон и Де По.
   - И что? И что? - опять перешёл на крик Валуа, - вы сначала там забавлялись, а теперь тут решили поразвлечься со своим Бюсси.
   - Да, что за глупости! - не выдержал Де Бурбон, от такой дерзости даже у короля пропал дар речи, - то есть, прошу меня нижайше извинить, но это же ерунда! Никто к нам не придёт в три часа ночи, мы никого не звали. Нет у нас любовников. Вот вы сами в этом убедитесь. Если бы любовники были, они бы пришли. Ведь у нас не было возможности как-то их предупредить, чтобы они не приходили. Посидим до самых трёх часов, уже недолго осталось, и вы сами во всём убедитесь.
   - Ха, - рассмеялся Шико, - это звучит разумно. Не правда ли?
   - Хорошо, - сказал король, - только я хочу, чтобы всё здесь оставалось так, как и до моего прихода, вдруг у вас есть какой-то тайный знак, говорящий о том что свидание отменено.
   - Что у тебя за изощрённый ум, Генрих, - воскликнул Шико.
   - Замолчи!
   - Тогда прикажи двери на место повесить, а то болтаются как... - Шико не договорил, поймав угрожающий взгляд короля.
   - А если кто-то и вправду придёт, но это не любовники? А, например, действительно кто-то по важному делу пришёл, вы же сразу решите, что они любовники, и мы не сможем оправдаться. Или, наример... - заметил Натаниэль.
   - Или если они все же ваши любовники, и просто притворятся, что пришли по другому делу, -  сварливо ответил король.
   - Что тогда?
   - Вот, что, мы с вами спрячемся вон в той нише. Чтобы вы не могли подать своим любовникам тайный знак. А  пусть ваши пажи или лакеи лягут на ваши кровати вместо вас, а когда  придут ваши любовники и примут ваших слуг за вас, то, конечно, сразу приступят к любовным утехам.
   Де По закатил глаза. Маринус прикусил губу, как будто собирался рассмеяться. Но король проигнорировал эти дерзости. Шико же молчал и наблюдал, он решил, что представилась прекрасная возможность досмотреть то представление, что он наблюдал на своем балкончике. Ведь не иначе как это все связано с вечерним приключением братьев.  
   - И тогда я вас и их, конечно, прикажу бросить в Бастилию. - мстительно заявил король.
   - Никто не придёт, можете нас не запугивать. - обиженно пробурчал Де По.
   Генрих метнул в графа недовольный взгляд. Но тот встретил его даже слишком смело.
   - Не думайте что я приму вашу дерзость как знак невиновности, - процедил Генрих.
   - Тем лучше, ваше величество.
   - Наглец.
   - А я всегда думал, что здесь нет ниши, - прервал, как бы невзначай, их разговор Маринус.
   Король принял отрешенный вид, приказав приступить к приготовлениям.
   Натаниэль, уверенный в своей правоте, позвал Лионеля и Луисито, заставил их одеть свои и брата одежды, взятые из сундука и велел ложиться в постели. Из освещения решено было оставить камин и одну свечу.
   От взгляда короля не укрылось, что братья всё-таки были взволнованны, что подкрепляло его подозрения и неуёмную ревность. Он не хотел подумать, что любой человек, окажись в таком затруднительном положении, станет волноваться, да ещё и тайный документ лежал под подушкой у Де По, а в руке Маринуса лежала подпись принца. Худшее же было то, что невозможно было все это спрятать, не привлекая внимания. Оставалось только проявлять чудеса хладнокровности, один лишь Бог знал, чего это стоило нашим героям.
   Генрих, едва дождавшись того, как пажи улеглись по кроваткам, подошел к стене, которая ничем не выдавала того что вела в тайную нишу, нащупал тайный рычаг и открыл лаз. Лувр, как и многие средневековые замки, имел множество потайных ходов и подслушивательных комнат. Доходило до того, что каждый новый король перестраивал дворец, чтобы иметь собственные лазы, никому не известные. Поэтому стройка в Лувре никогда не прекращалась.
   Король, Шико и братья Бомонт подошли к открывшемуся проходу. Это была неглубокая ниша с ведущим непонятно куда узким коридором.  Шико забежал первый, оттолкнув Генриха смешным и бесцеремонным жестом.
   - Мне это не слишком интересно, поэтому займу места в последнем ряду, - сообщил шут, - я сегодня видел пьесу поинтереснее, прямо с ложи на балкончике. Там было про тайные заговоры. М-м-м, не то, что ваши пошлые любовные драмы. Генрих, у тебя при дворе ставят преотвратную безвкусицу, в театре, что на улице Святых Августинцев куда лучше, актеры хоть куда. Очень талантливы в искусстве притворства и лжи.
   Маринус нервно затеребил медальон на груди. Генрих заметил этот жест.
   - Кстати, - король как ястреб набросился на Маринуса и схватил его за руку, - что у вас в кулаке? Уж не записка ли к вашим любовникам?
   - Нет, сир, у меня в руке ничего нет, -  просто сказал Маринус.
   -Дайте, я посмотрю, а ну покажите! Я приказываю! - король потряс руку герцогу, а потом отпустил, повелительно уставившись на лицо юноши, разыскивая там следы ужаса. Даже Шико немного взволновался, но Маринус вздохнул  и продемонстрировал королю свои маленькие ладошки.
   -Ничего нет, - отчеканил он каменным голосом.
   Генрих хмыкнул себе в усы и, ничего не сказав, отвернулся. Кровь его продолжала клокотать, и он принялся выискивать нового виновника.
   - Де По, сейчас же идите сюда! - прикрикнул король на графа, который мялся на входе в тесную нишу.
   - Я боюсь замкнутых пространств.
   - Каких таких замкнутых пространств? - раздражённо спросил король.
   - Гробов, тайный ниш, тоннелей.
   - Идите сюда, или я вас силой притащу.
   Де По подчинился неохотно.
   Генрих задвинул скрытым рычагом стену и открыл потайное окошко, которое со стороны комнаты не было заметно. Графу Де По пришлось прижаться спиной к груди короля. Его макушка из мокрых курчавых волос смешно щекотала подбородок королю.
   - Здесь холодно, и дует откуда-то, - заныл Де По. - Я заболею и умру от переохлаждения.
   - Мне вас ни капельки не жаль, - ответил король.
   - Мне не видно ничего, - обиженно заявил Маринус, он и Шико остались позади короля. Но это никак не устраивало такого всезнайку как де Бурбон. Ему непременно надо было видеть все своими глазами.
   - Натаниэль, что там происходит?
   - Да ничего! Там ничего не может происходить. О, подождите, что если кто-то нас оклеветал, и сюда действительно придут какие-то подкупленные люди и будут изображать наших любовников?
   Генрих усмехнулся.
   - Как вы можете нам совсем не верить? Это не справедливо.
   - Кстати, Генрих, разумно очень разумно, - подал голос Шико.
   - Хватит уже! Что ты заладил: разумно, да разумно! - огрызнулся Генрих.       
   Тут он издал дикий стон, потому что кто-то вошёл в комнату Маринуса и Натаниэля.
   - Кто-то пришёл, - прошептал Де По, Бурбон, не выдержав, поступил не очень-то вежливо, он потолкав короля, отхватил себе кусочек окна. Встав на цыпочки, он смог лицезреть, как трое мужчин прокрались к постелям.
   -Кто эти люди? - пискнул герцог. Король шикнул на него, боясь как бы он не привлек к себе внимания любовников.
   Шико также протиснулся к окошечку. Но так как он был благородная душа, то не стал отталкивать Маринуса, наблюдая поверх его головы.
   -Может, вас на руки поднять, чтоб было видно? - поинтересовался Шико у де Бурбона.
   -Спасибо, я уже встал на ваши ноги, благо вы так близко стоите, что дышать нечем.
   -Это все из-за Генриха, он так тяжело дышит, что поглощает весь воздух. Как индийский слон.
   В нише и правда было не протолкнуться.
   А в спальне трое мужчин достали кинжалы и шпаги. Затем бесшумно приблизились к Луисито и Лионелю, лежавшим тихо-смирно под одеялами. Мальчикам было приказано никаких звуков не издавать.
   -Мне ваш кинжал уткнулся в спину! - прошептал Маринус.
   -Это не мой, - заявил Шико, - я его потерял, это Генрихов! Сын мой, убери свой кинжал! Куда ты его суешь?
   -Мой кинжал в другом месте! - изумленно ответил король, - вот же он!
   -Ах, острожнее, вы вдавите меня в стену! - пискнул Де По.
   -Генрих, смотри не проткни кого-нибудь ненароком!
   -Шико! Тихо!
   И невидимые зрители вновь уставились на троих мужчин. А они одновременно вскинули обнажённые шпаги, истыкали тела пажей, дополняя эти удары ударами кинжалов. Несчастные мальчики не успели даже пискнуть.
   - А-а-а, - горько вскрикнул Натаниэль и рванулся, собираясь открыть дверь в нишу, а потом бежать в комнату. Генрих успел схватить графа, крепко сжав в объятиях как в тисках. В порыве Де По оттолкнул короля, и что есть силы замолотил по груди короля, освобождаясь от его сильных рук. В глазах графа стоял ужас, и огромные слёзы катились градом по лицу Натаниэля.
   - Скорее, пустите меня умоляю, я убью, убью их, кто бы они не были!
   - Нет-нет - тихо повторял потрясённый Генрих и только сильнее прижимал к себе Де По.
   - Отпустите! - взвизгнул Де По. Генрих отшатнулся от него, разжав железные объятия. Теперь Натаниэль смотрел на него с осуждением, даже с вызовом.
   - Они их убили, убили невинных детей, - сказал Де По, - как будто никто ему не верил. Он секунду стоял, словно в ступоре, а потом снова рванулся к выходу.
   - Нет, стой ты никуда не пойдёшь. - тихим, но твёрдым голосом сказал Генрих и удержал графа, схватив его за мокрый воротник. Натаниэль взбесился пуще прежнего, и что-то собирался сказать, но поймал взгляд короля, не грозный, не умоляющий и не предостерегающий, а пустой холодный безжизненный. Де По, осёкся, и слова не слетели с уст, только хриплое дыхание.
   - Простите, простите меня, я ...я не ...о, ваше величество! - вдруг жалобно и сокрушенно произнёс Де По и заплакал. Мокрый, растрёпанный, он выглядел как брошенный котёнок, который сидит в дождь под телегой и пронзительно мяучит, зовя свою мать.
   Лицо короля выражало нестерпимую муку, он  сдвинул чёрные брови и смежил трагично веки, как будто не мог смотреть на Де По.
   А между тем смотреть стоило во все глаза, так как убийцы бесцеремонно столкнули тела мальчиков на пол и стали перерывать комнату в поисках чего-то. Наблюдал всю эту картину только Шико.
   Маринус, прижатый в тесноте к шуту, спрятал свою голову на груди у Шико, судорожно вздыхая.
   -Карт Бланш! - воскликнул Шико, донельзя расстроенный слезами герцога у себя на груди, и вообще убийством.
   -Что? - Маринус поднял голову.
   -Ничего, они кое-что нашли.
   Маринус вздрогнул.
   -Всем тихо! - Шико сделал вид, что гладит Маринуса успокоительно по голове, чтобы не дать ему развернуться и увидеть, как убийцы нашли документ.
   - Неужели вы не прикажете арестовать их, сир? - с огромным трудом сдерживая слёзы, закусив дрожащие губы, обратился Де По к королю. Генрих ничего не ответил и отсутствующим взглядом смотрел на графа.
   Содрогаясь всем телом, Натаниэль прижался спиной к стене и медленно сполз по ней на пол, так как ноги его подкосились, стали ватными и неуемно дрожали. Он силился сдержать всхлипы и рыдания, так сильно сжимая зубы, что стало слышно как они скрипели. Глаза его, широко распахнутые и полные слёз, словно запечатлели страшный момент, и ничего другого граф перед собой не видел.
   Убийцы тем временем, осмотрели найденную бумагу, видимо убедились, что это то, за чем они приходили, и поспешили к выходу.
   -Арестуем их! - Генрих схватился за рычаг.
   -Стой! - Шико схватил его руку, - посмотрим, куда они понесут свою добычу.
   -Какую добычу?
   -Документ, который наши ангелочки сегодня выкрали у госпожи Монпансье.
   -Что?! - У Генриха глаза на лоб полезли, а братья Бомонт оторопели, забыв о слезах.
   Шико тихо распахнул дверь, вышел первый, и, призывая остальных к тишине, отправился по следу наемных убийц.
   -Возьми-ка этих цыплят за ручки, и все идите за мной, - сказал Шико. Генрих подчинился, так как знал, что во всем можно довериться другу, а потом он обязательно раскроет все тайны.
   Трое неизвестных, хотя это и были Николя Муи, Мишель Артаньян и Маленький Дьявол, не имеющий имени и национальности, целенаправленно шли к покоям королевы-матери. Они не скрывались, так как не знали, что их может кто-то видеть.
   -Понятно, куда они идут. Ты видишь, Генрих? - Шико остановил процессию, спрятавшись за колоннами.
   -Да, - мрачно сказал он. - Что там за бумага?
   -Спроси у своих пажей.
   Генрих обратил пылающий взор на братьев. Они смешались.
   -Да что там! Может, пойдем почитаем? - предложил Шико, - а то твой брат уже тебя опередил.
   -Что это значит?
   -Государь, - взмолился Маринус, - сегодня ночью мы вместе с герцогом Анжу смогли добыть важный документ, подтверждающий, что против вас готовили заговор!
   -Готовили заговор! Кто? - отрывисто спросил Генрих.
   -Их имена написаны на бумаге!
   Шико издал восклицание, будто его раздражал этот разговор. Генрих опомнился, он быстро и притом величественно направился в покои матери. Остальные направились за ним.
   Без стука, но произведя сильный шум, король с треском распахнул двери комнат Екатерины Медичи. И вовремя, потому что она стояла в передней возле камина. Рядом были и убийцы.
   Молниеносным взглядом Медичи охватила картину: Генрих, Шико, Бурбон и Де По, живые и невредимые. Екатерина все поняла, несколько мгновений назад она рассматривала документ и заметила, что низ бумаги был оторван. Она знала, чье имя там было, и поняла, что братья спасли ее младшего сына, правда не понимала зачем.
   Убийцы, испугавшись, отступили за спину королевы. А она, понимая, что другого выхода нет, взяла да и тоже оторвала часть бумаги с подписями Гизов. И как змея бросается ядом, она бросила клочок в огонь.
   - Матушка! Что вы сделали? - выпучил глаза Генрих.
   - Ничего, сын мой, - солгала Екатерина Медичи.
   - Дайте сюда эту бумагу, - потребовал Генрих.
   - Так возьмите, я её совсем от вас не прячу, я и сама собиралась вам отнести ее, только утром. Но раз вы не спите, то вот же, вот.
   Королева-мать протянула сыну бумагу. Ее руки даже не дрожали. Она взирала на короля с такой уверенностью и прямотой, что любой бы засомневался в том, что видел.
   Генрих прочёл содержание документа и не успел прийти в обычный ужас, какой всегда его настигал, узнай он о том, что на него готовилось покушение. Так как тут явно интереснее было то, что подписи заговорщиков были оторваны. Осталась всего лишь одна подпись Эрнотона Де Камерона.
   - Это что? Кто тут был?
   - Не знаю, сын мой, мне эта бумага попала уже такой.
   - Матушка, как вы смеете подсылать убийц к моим людям!
   - О, ваше величество,  я не отдавала такого приказа. Я лишь велела обыскать покои герцога и графа. Спросите лучше, что эта бумага делала у господина Де Бурбона и господина Де По, - королева-мать приступила сразу к обвинениям, так как лучшее, что она сейчас могла - это перевести взгляд своего сына с себя на  других обвиняемых.
   - Действительно, пора  бы вам всё объясниться. Что всё это значит? - Генрих резко развернулся и обратился к братьям.
   Екатерина Медичи также впилась немигающим взглядом в ненавистных миньонов, еще не зная, как они ушли от беды, но понимая, что сама висит на волоске из-за этого.
   - Ваше величество. Мы с Маринусом сегодня ночью покинули Лувр, чтобы поймать заговорщиков, которые организовали на вас покушение у колдуна еврея, - начал Натаниэль.
   - Как мы и сказали: мы добыли её сегодня ночью, благодаря одному смелом и верному вашему величеству человеку, - дополнил Маринус.
   - Как интересно, - оживился Шико, - кто же это такой благодетель?
   - Это герцог Анжу, - ответил Маринус.
   - Франсуа? Мой брат? - пренебрежительно отозвался Генрих, - Вы постоянно толкуете о нем, но с какой стати он помогал мне?
   Королева-мать не отреагировала на эти слова, она, как известно, никого не любила из своих детей кроме Генриха, а Франсуа вовсе презирала.
   - Всё было так, ваше величество, мы с герцогом Де Бурбон получили  сведения, что один человек скрывается в гостинице Розовый Куст и при себе имеет документ со списком заговорщиков, которые замышляли покушение на жизнь короля. - ответил граф Де По.
   - И кто вас снабдил этими сведениями?
   - Одна служанка по имени Роксана.
   - Ах, вот оно что, причём же тут мой брат, герцог Анжу?
   - Он придумал план, как добыть документ, защищал наши жизни своей шпагой между прочим!
   - Франсуа? Да он же трус! - выпалил Генрих.
   -Это неправда!  - запальчиво ответил Маринус, - по крайней мере, он спас мою жизнь! Ведь этот самый предатель Эрнотон Де Камерон проткнул мне грудь шпагой, и если бы герцог  не подхватил меня, я наверняка бы упал на мостовую и расшиб себе голову!
   -Бедняжка, - король с сожалением посмотрел на герцога Бурбона, - от пережитого страха у него открылся бред. Несет что-то несвязное.
   Маринус махнул рукой, Шико рассмеялся.
   - А откуда у вас взялся плащ Бюсси, и почему вы весь мокрый? И больше не смейте придумывать глупые отговорки. - спросил Генрих, снисходительно глядя на Де По.
   - Государь, дело пустяковое, не значительное, да вообще недостойно вашего внимания. - неохотно забормотал Де По.
   - Сейчас же говорите! - король напустил на себя величественно строгий вид.
   - Я упал с моста в реку.
   - Как? Ты же не умеешь плавать, - воскликнул король, - как же ты выбрался?
   - Меня спас один человек.
   - Кто же он?
   -Не могу знать, ваше величество, он был в маске.
   - А плащ?
   - Бюсси мне одолжил его, чтоб я не замерз.
   - А ещё он посылал вам своего лекаря Реми, - сообщил Шико ехидно, - такой заботливый, а ещё говорят, что Бюсси не знает жалости.
   Король не остался доволен этой историей, он понял, что Де По скрывает истинные подробности происшествия, и решил, что в другой раз обязательно расспросит об этом подробнее.
   -Так значит, вы на пару с герцогом Анжу и графом Де Бюсси добывали заговорщескую бумагу, чтобы поднести ее королю на золоченном блюдечке вместо завтрака?
   -Ну да, - устало подтвердил Бурбон, - это правда. Как насчет этого предателя?
   -Кто этот Эрнотон Де Камерон? - холодно спросил Генрих.
   -Он служит в ваших гвардейцах под началом Д'Эпернона.
   -Позвать его сюда! - повелел король.
   -Де Камерона?
   - Д'Эпернона!
   -Кто еще был здесь написан? - спросил Шико.
   -Не знаю. - помедлив, герцог Бурбон посмотрел на королеву-мать, - когда мы добыли бумагу, была лишь подпись Де Камерона. Остальное он успел оторвать, видимо.
   - Надо его арестовать и пытать, - сказала Екатерина Медичи. Она с величественным выражением взирала на Маринуса, ее глаза будто что-то хотели сказать герцогу. Ее губы дрогнули в подобии улыбки. Бурбон едва заметно вскинул бровь.
   -Сын мой, - вмешалась королева-мать, - уже скоро рассвет. Давайте отложим разбирательство. Я уже стара, мне нужен отдых.
   Король оглядел мрачно всех собравшихся.
   -Этих троих убийц колесовать. Шико, Де По и Де Бурбон, за мной!
   И король отправился к себе. Королева-мать рада была, что легко отделалась, пожертвовав всего лишь жизнями наемных убийц, которых сама недавно вытащила из петли. 
  
   Покои Генриха
   Придя только в опочивальню его королевского величества, Маринус и Натаниэль, всё ещё глубоко оскорблённые, чувствовали своё право на то, чтобы рухнуть на королевскую кровать. Шико возмущённо всплеснул руками и уселся в кресло, для Генриха места не осталось, и поэтому он присел на краешек своей постели, задумчиво разглаживая пальцем шёлковое покрывало.
   -Так вы следили за нами? - спросил Маринус.
   -Нет! Я только ходил по своим делам, кто виноват, что вы всегда оказываетесь там, где и я! - заорал Шико, притворно разозлившись.
   - Не кричи, Шико, - заботливым  шёпотом сказал Генрих, -  Натаниэль заснул.
   И вправду из-за всех посетивших за сегодняшнюю ночь треволнений граф задремал на королевском ложе, позабыв о присутствующих.
   - Ба, он и правду спит как младенец, - согласился Шико, - а ведь, кажется, у него была бессонница.
   - Да! - подтвердил  Маринус, - но из-за пережитого стресса его наоборот потянуло в сон.
   Генрих как ангел-хранитель уселся у изголовья и с блаженной улыбкой наблюдал как спит Де По. Маринус встал с постели и стал прохаживаться по комнате.
   - Пусть спит у меня. Я всё равно не хочу спать, - сказал Генрих.
   - Да, тем более что в нашей комнате сейчас и, наверное, ещё долгое время ни я ни Натаниэль не сможем спокойно спать, - заметил Маринус.
   - Я пожалую вам новые комнаты, раздельные, если хотите, - предложил Генрих.
   - Благодарю, ваше величество, я срошу у Натаниэля, как он хочет, когда проснется.
   - Ладно же, позже это обсудим, мой милый дружочек, Маринето, а ты не хочешь спать? Или ты так обиделся на меня, что не можешь рядом находиться? Почему ты вскочил и убежал?
   - Государь, мне сон не идёт.
   - Мне тоже, поэтому я пойду и отдам приказ арестовать заговорщиков. - сказал Шико.
   -Каких? - нахмурился Генрих.
   -Эрнотона Де Камерона, например.
   -Ах, да!
   -Я знаю, где его искать, государь, можно я тоже пойду.
   - Конечно, можно, дружочек. Шико, ты уж защити нашего малыша герцога, а то и в Лувре подстерегают опасности.
   - Да я знаю какие в Лувре бывают опасности, - Шико со значением посмотрел на короля, но тот сделал вид что ничего не понял или понял по-другому.
   - Генрих, - протянул Шико.
   - Шико, - в тон ему ответил король.
   - Ложился бы ты спать, Генрике, - настойчиво произнёс шут.
   - Иди уже, - отмахнулся Генрих. - Я посижу тут, помолюсь, - вздохнул Генрих и принялся перебирать чётки.
   - Да, усердно помолись, сын мой,-  напутствовал Шико.
   Генрих сделал  молитвенную мину и пошёл к аналою, где преклонил колени.  Шико и Маринус ушли.  Спустя минут сорок, помолившись, Генрих утомился и прилёг на кровать рядом с Натаниэлем, который спал уже крепко. Генрих лично потушил свечи и в темноте долго лежал, углубляясь в романтические грёзы.  В них король представлял, как они с Де По могли бы проводить время, читать романы у камина, охотится, ездить верхом, фехтовать, посещать мессы. Всё делать вместе и никогда не разлучаться. Любимая мечта короля была: вместе с очередной своей пассией бросить всё, отречься от мира и уйти в монастырь, и жить вдвоём в одной кельи, посвящая себя одному лишь Богу, денно и нощно молиться, сочиняя новые псалмы, и в конце концов умереть во сне. В этих мечтах Генрих пытался найти выход своей грешной любви.
   - Натаниэль, - тихо позвал Генрих.
   Де По не проснулся.
   - Натаниэль, - настойчиво повторил Генрих.
   - М-м-м, что? Кто здесь? Где я?
   - Это я Генрих, ты  у меня в спальне.
   - О, ваше величество, простите меня.
   - Ничего.
   - Я должен идти, где Маринус? - сонный Де По вскочил и стал метаться по постели.
   - Они с Шико ушли, постой, успокойся, никуда не уходи, - пытался вразумить Натаниэля король.
   - Да, да точно, - наконец Де По пришёл в себя, и тяжесть всего случившегося обрушилась на него снова. В темноте Генрих не видел его лица, застывшего как погребальная маска, но голос юноши изменился, и воздухе будто повисло что-то неприятное, тяжёлое, невидимое.
   - Натаниэль, ты можешь спать у меня этой ночью, прости что разбудил. Кстати, я уже обещал Маринусу выделить вам новые покои. Какие ты хочешь: раздельные или совместные? - в знак своей вины Генрих решил забросать своих фаворитов милостями.
   - Благодарю, ваше величество, я, если позволите, спрошу у брата, что он хочет, - ответил Натаниэль потусторонним голосом.
   Повисло молчание, Генрих скорбно зашептал молитвы. А узел в груди несчастного короля затягивался туже, даже в сердце отчётливо кольнуло. Как будто сам Натаниэль своим холодным молчанием ударил Генриха в самое сердце.
   - Не молчи же, умоляю, скажи хоть слово, - сказал король.
   - Помолимся ещё, ваше величество. Да избавит нас Господь от искушения и от лукавого.
   - Ты меня ненавидишь. Я чувствую, я тебе неприятен, раз так  я уйду сейчас же, оставлю тебя в покое, - плаксиво сказал король.
   - Нет, нет - горячо и страстно ответил Натаниэль, - никогда не настанет тот день, когда я не буду счастлив быть подле вас, о мой король, -  граф судорожно выдохнул и горько усмехнулся.
   - Тогда почему ты так холоден со мной?
   - Я холоден, разве? - безжизненно ответил Де По
   - Ты обижаешься, Натаниэль, мой ангел, за то, что я несправедливо обвинил тебя и Маринуса, так?
   - Думаете я злюсь, что вы приревновали меня? - так тихо сказал Де По, что Генриху пришлось придвинуться к графу поближе.
   - Конечно, нет. Но пострадали невинные дети. Каждая человеческая жизнь бесценна. Когда мы с братом взяли этих мальчиков на службу, я думал, мы дадим им лучшую жизнь, а, оказалось, им пришлось пожертвовать собой. Умереть вместо нас. Да, лучше кто-нибудь другой, чем Маринус, я бы не хотел, чтобы там были мы. Но как же это нелепо. Череда нелепых случайностей спасла нас от гибели. Но почему? Почему вы не позволили мне сразу расправится с этими убийцами. Ах, как вы жестоки. но вы думали, что мы встречаемся с любовниками и даже на секунду не усомнились в этой лжи. А нам с Маринусом вы не поверили. Все наши слова были что о стенку горох.
   Де По весь клокотал внутри и сейчас он снова был на грани, но об этом говорило лишь его шумное дыхание.
   - Но ведь и в этой нелепой случайности есть плюсы. Не  будь я таким ревнивцем, то  ты мог бы умереть сегодня ночью. И твой брат тоже.
   - Да, вы правы, мой король, - хриплым шёпотом ответил Де По.
   - Я бы не хотел потерять тебя - откровенно сказал Генрих и коснулся волос Натаниэля. Из груди юноши вырвался мучительный вздох.
   - Ах, малыш, скажи, ты любишь меня?
   - Конечно, государь всем сердцем. Я отдам за вас свою жизнь.
   - Я знаю, но не как король тебя спрашиваю.
   - И тогда мой ответ останется прежним, я вас люблю.
   Генриха очень взволновали слова Натаниэля, король хотел прижать к себе своего юного друга и поцеловать. Но тут с шумом дверь в королевскую опочивальню распахнулась, и, громко беседуя и хохоча, вошли Шико и Маринус.
   - Огня! - крикнул Шико.
   Генрих недовольно закатил глаза.
   - Шико! Как ты смеешь вламываться без предупреждения.
   Натаниэль поспешно отодвинулся от своего сюзерена и скрестил на груди руки.
   - Ты же сам позволил ночевать у тебя, чувствовать себя свободно, - заявил Шико. - А я еще никогда так не хотел завалиться в твою кроватку как сейчас! Маринето! Где ты? Пошли устроимся у короля под бочком, он так славно сопит и бормочет во сне!
   - Так это я Маринусу и Натаниэлю сказал, потому что им негде спать. А у тебя Шико есть своя комната! - проворчал король, но его никто толком не услышал.
   -Слушай, я сюда велел еще Д'Эпернона пригласить! - Шико упал на постель. Натаниэль встал.
   -Куда ты, дружочек? - проблеял шут. - Полежи тут со мною! Ну, не хочешь, как хочешь! Тогда может ты, Маринус? Тоже нет? Предатели! Уйдите все! Покиньте меня! - завопил Шико, - и ты, Генрих, проваливай! Я должен все обдумать!
  
  
   Глава 8. Декамерон
   Жан-Луи Де Ногаре Де Ла Валет, будущий герцог Д'Эпернон, происходил из прославленной военной фамилии, родился в Пуату, был гасконцем и ярым католиком. Поэтому нет ничего удивительного, что он отличился беспредельной храбростью и умом в войне с протестантами, получил под свое командование французскую роту гвардейцев и стал одним из любимых миньонов короля.
   Все эти качества привели к немалому количеству недоброжелателей, но Ла Валет, любившей своего суверена, не обращал внимания на такие мелочи как парижские слухи.
   Тем более, что сегодня на исходе ночи он получил весьма важное задание: арестовать заговорщика и предателя Франции Эрнотона Де Камерона. Плохо было только одно, что этот зловредный человек был лично отобран Ла Валетом на службу в королевских гвардейцах.
   Получив приказ для ареста, Д'Эпернон в сопровождении герцога Бурбона и графа Де По, выехал из Лувра прежде, чем успели открыть главные ворота.
   -Если повезет, то мы застанем Де Камерона в Розовом Кусте, куда он, наверняка, вернулся, если только Роксана не зашибла его насмерть, - радостно потирая руки, возгласил Маринус Бурбон.
   - В таком случае мы четвертуем его мертвое тело, - философски заметил Ла Валет, державшийся наряжено, ибо опасался королевской немилости из-за совершенного промаха.
   Натаниэль и Маринус наоборот были необычайно веселы, несмотря на то, что не сомкнули глаз сегодняшней ночью. Единственное, что они успели так это переодеться в самые роскошные одежды по случаю такого праздника как арест Де Камерона.
   Граф Де По одел тёмно-зелёный камзол с чёрными и серебряными вышивками, такими же были его чёрные замшевые ботфорты. Белыми в костюме графа стали перчатки и подбой на чёрном плаще. Всё это дополняли серебряные звёздочки, украшавшие своей россыпью рукава одежды Натаниэля, и жемчужные цепи. А герцог Де Бурбон облачился в камзол, плащ и чулки ярко-багряного цвета. Что считалось вызывающим и смелым нарядом.
   Когда солнце едва успело позолотить шпили Нотр-Дама и крыши Турнельского дворца отряд гвардейцев добрался уже до злосчастной гостиницы для влюбленных.
   Де Камерон, до сих пор дожидавшийся свою госпожу, успел уже прийти в отчаянье. Не было вестей, не было костюма, чтобы одеться, да еще и голова ужасно болела от полученного удара.
   Где-то за час до рассвета, наконец, появились известия. Черная Лилия, проходя мимо окон гостиницы, сумел передать Эрнотону письмо для герцогини Монпансье.
   Так что когда Де Камерон услыхал яростный стук в дверь, то пришел в неописуемую радость и в чем мать родила бросился открывать, впуская дорогих гостей. Коими оказались вовсе не очаровательная Екатерина Де Гиз, а грозные друзья короля при шпагах.
   -Ба! - выкрикнул герцог де Бурбон, - да он уже подготовился к отправке на тот свет!
   - Каким он пришёл в этот мир, таким и уйдёт.- заметил Де По.
   - Господин Де Камерон!
   - Ла Валет пренебрежительно осмотрел голого виконта и зачитал ему приказ, пока самого бедолагу окружили солдаты, не дав ему даже возможности прикрыть свою телесную наготу. Де Бурбон и Де По в стеснении отвернулись, осматривая интерьеры башенки, на стенах которой были развешаны картинки фривольного содержания, способствующие разжиганию любовного пыла.
   -Что у вас в руках, Де Камерон? - услышали братья холодный голос Ла Валета.
   - Фу, не говорить же ему прямо, что у него там. - скривился Де По.
   Тут же они развернулись, уставившись на молодое и цветущее тело гвардейца. В его правой руке покоилось письмо. Оно было написано на специальных деревянных дощечках, закрытых хитрым замочком. Такими пользовались многие дворяне того времени, чтобы сохранить в секрете свои записи.
   -Это мои записи, - Де Камерон сильно побледнел, только что он собирался отпираться по поводу предъявленных обвинений, но письмо от Черной Лилии, конечно бы, усугубило его положение. Не говоря уже о том, что оно предназначено было герцогине Монпансье, и получилось бы, что Эрнотон погубил свою возлюбленную.
   -Дайте их сюда, - Ла Валет протянул руку повелительным жестом.
   -Нет, господин, - слова с трудом срывались с губ Де Камерона.
   -Что значит нет? - удивлению Ла Валета не было предела. - Я сейчас же велю посадить вас в тюрьму без лишнего разбирательства, тем более что у меня есть на это все основания. Так не усугубляйте же ваше положение, господин Де Камерон, еще и непослушанием.
   -Я не могу отдать вам эти дощечки, - пролепетал Эрнотон, краснея.
   -Что вы такое городите?
   - Это любовное письмо одной дамы. Я не могу распоряжаться такими вещами как честь женщины. И я запрещаю и вам делать это. Письмо от женщины священно и никто не имеет права его вскрывать!
   -Что за глупости! Это наверняка от ваших сообщников. Немедленно отдайте письмо, иначе я прикажу вырвать у вас его силой! Мало вам того позора, что вы стоите перед нами в таком непотребном виде, не имея ни одежды ни шпаги, так еще и к своему позору хотите прибавить сопротивление королю!
   Эрнотон прижал к груди письмо и состроил яростное и отчаянное лицо, так что стало понятно, что он собирается сопротивляться до последнего, защищая честь своей дамы, а на самом деле ее жизнь.
   -Я предан королю и ни в чем ему не сопротивляюсь! - взревел он.
   -Тогда именем короля я приказываю: отдайте мне это треклятое письмо, сударь! - багровея, закричал Ла Валет, разозленный неожиданным сопротивлением.
   -Именем короля заклинаю вас не требовать от меня такого! Я подчиняюсь лишь его величеству, и лишь ему клялся в верности, поэтому требую лишь его вмешательства! Пусть король прикажет мне!
   -Ах ты подлый предатель! - не удержался Бурбон, - как ты смеешь апеллировать к королю, которого предал чуть ли не на смерть! Скотина! Падаль!
   - Не смей произносить своими нечестивыми устами имя короля, подлый предатель! - добавил Де По.
   -Успокойтесь, господа - капитан королевских гвардейцев Ла Валет пришел в себя, - пусть будет так, - мы приведем этого разбойника в Лувр, тем более, что его надо хорошенько допросить прежде чем бросить в застенки. Но будьте покойны, потом он ответит за свои дерзости и мерзкое поведение!
   -Благодарю вас, господин капитан! - Эрнотон низко поклонился, пытаясь скрыть дрожь в коленях. У него не осталось почти ни одного шанса на спасение, кроме того, что если бы он проявил достаточное усердие по спасению господ Гизов, то можно было рассчитывать, что они смогут спасти его от казни, выкрав из тюрьмы или подкупив палача. Подбадриваемый этой надеждой, Эрнотон Де Камерон облачился в плащ, выданный ему гвардейцами и под вопли хозяйки Розового Куста был арестован, не имея при себе даже шпаги.
  
   Лувр.  
   Утро, которое не просто началось для короля, а скорее являлось продолжением бессонной ночи, преподносило все новые заботы.
   Король и Шико дожидались Д'Эпернона Ла Валета в кабинете. Генрих, облачившись в полностью черный костюм и черную току на голове, украсился лишь отложным воротничком по-итальянски и золоченым крестом. Он сидел, сложив ногу на ногу, и подавал ягоды и орехи огромному цветастому попугаю.
   Шико, покамест никого не было, развалился в кресле напротив и дремал, один глаз открыв, а другой - прикрыв, чтобы иметь возможность даже во сне наблюдать за Генрихом и читать по его лицу.
   Раздался стук, и вошел Ла Валет, имевший привилегию входить к королю без доклада в любом месте и в любое время. За ним привели арестанта Де Камерона, которому разрешено было одеться в свой костюм, даже не из жалости к нему, а чтобы не оскорбить благочестивые очи короля. Процессию завершили братья Бомонт, ужасно веселившиеся паданием своего врага.
   - Ваше величество, - Ла Валет поклонился, его лицо пылало. - Вот тот самый предатель, имя которого было написано на заговорщеских документах. Мало того, что он отпирается от своих злодеяний, так еще и имел дерзость просить вашу милость о просьбе.
   Генрих надменно выслушал Ла Валета, не удостоив его своей обычной ласковой улыбки.
   - Подведите его, - бросил король, не прекращая подкармливать огромную птицу.
   Эрнотон Де Камерон предстал перед государем, смело взирая на него.
   -Сир, ваше величество, - Эрнотон упал на одно колено, - нижайше прошу выслушать меня и прошу вашей защиты, ибо вы один - мой господин и повелитель, которому я клялся в верности.
   Король подал попугаю засахаренные ягоды. Шико даже не подумал разлепить второй глаз, хотя пальцы его сжали подлокотники кресла.
   - Государь, позвольте мне все объяснить, - Ла Валет внутренне клокоча обратился к Генриху, - при аресте мы обнаружили у Де Камерона таинственное письмо, которое он отказывается мне отдать.
   -Так заберем его силой! - вперед неожиданно выскочил герцог Де Бурбон и даже толкнул Де Камерона, сжимающего дощечки в руках.
   -Герцог! - осадил его король, а потом обратился к своему капитану, - Ла Валет, почему вы мне это говорите? Почему не забрали письмо? От кого оно? Там есть важные сведения?
   -Наверняка, ваше величество, но этот проходимец, не имеющий чести, взялся утверждать, что письмо не имеет к делу никакого отношения и что оно от женщины.
   -И что? - бросил Генрих, подманивая к себе ласку, выбравшуюся из клетки, кусочками мяса.
   -Государь, прошу дайте мне слово, - стоя на коленях, попросил Де Камерон.
   Король кивнул, едва заметно.
   - Это письмо от моей возлюбленной, оно не содержит никаких тайн, кроме любовных. И я не имею право дать его кому-то читать, потому что могу погубить честь и доброе имя этой дамы, а мне оно дороже всех на свете. И я умоляю, взываю к вашей великой милости и благородству, не велите господину капитану читать сие послание амура. Ибо я запятнаю свою честь, если погублю мою любовь.
   -Ты погубил ее, когда замышлял против короля! - вставил разъяренный герцог Бурбон.
   Генрих остановил его жестом. Взгляд короля нечаянно встретился с взглядом графа Де По, который пречувствительно покраснел, вспоминая свой сон в августейшей кровати.  
   - Ах, герцог, Маринето, - оживился Генрих, - вы не понимаете ничего в любви, вы не влюблены. Вы очень уж жестокосердный и не представляете, как одно-единственное письмо от предмета, которого любишь, может воспламенить сердце.
   - Какие пустяки! Любовное письмо!  - хмыкнул Маринус, - не понимаю в чем тут честь! Все эти письма понаделали уже много бед, к тому же я прекрасно знаю кто возлюбленная этого господина.
   -Кто же?
   -Это герцогиня Монпансье.
   Присутствующие удивленно воззрились на герцога.
   -И письмо это написано не от любви, а от злости. Там содержатся весьма важные сведения, применив которые мы приведем на эшафот семейство Гизов!
   Король вздрогнул. Шико разлепил глаз. Эрнотон прискорбно ахнул и прижал дощечки к себе.
   -Брат! Поддержи меня! - воззвал Бурбон.
   -Так и есть, - сонно ответил граф Де По, - господин Ла Валет, зачем вы вообще притащили этого негодяя оскорблять взор короля, отрубите ему сначала руки, потом возьмите письмо, а потом уже и голову ему отсечем и повесим перед окнами госпожи Монпансье.
   Братья засмеялись.
   -Ах, какой вы жестокий, - мрачно бросил король.
   Натаниэль передернул плечами.
   - Я бы так и поступил, тысяча чертей! - ответил Ла Валет, - ваше величество, дозвольте мне забрать письмо.
   -Нет! Нет! Пощадите если не меня, то мою любовь, клянусь кровью Христовой, что там ничего кроме любовных посланий! - Де Камерон, дрожа, обратился к королю, - позвольте мне сохранить хоть остатки чести, не запятнав хотя бы мою любовь. Единственное, что погубило меня, заставив стать предателем, это любовь, и я на все пойду, лишь бы в смерти сохранить верность своей госпоже.
   -Ах, как он любит! - Генрих подпер подбородок кулаком, что всегда делал в минуты глубокой задумчивости.
   -Подлец! Предатель! Отдай письмо! - взвился герцог Бурбон, чуть было не накинувшись на Де Камерона.
   -Оставьте его! Вы же видите, он плачет и страдает! - сказал король.
   -Он лживый лицемер, государь! - Маринус в отчаянии и озлобленности обернулся к королю.
   -Прощу пощадить мою любовь, мое сердце обливается кровавыми слезами, - молил Де Камерон, сжимая письмо.
   -Он так благороден! - вздохнул Генрих.
   -Государь, прикажите, я высеку его, а потом посажу на испанский стул! - вставил Ла Валет.
   -Ла Валет! - Генрих грозно взглянул на своего фаворита, - вам ли предлагать такое, в то время как вы не уследили за своим подчиненным!
   -Ла Валет тут ни при чем, влезешь ли в голову таким искусным лицемерам и притворщикам! - защитился граф Де По.
   -Ах, вы защищаете его!
   -Да он мой земляк, и весьма умный человек, зря вы гоните на него напраслину, сир, - ответил Натаниэль.
   В это время Маринус и Ла Валет, сговорившись, решили отобрать письмо у Де Камерона, но он вскочил на ноги и со слезами на глазах, закричал, встав в середине кабинета:
   -Не подходите! Если кто-то отберет сие послание, то я просто разорву его, и никто не прочтет! Клянусь своей честью!
   - Оставьте пустые клятвы, ваша честь, Де Камерон, ничего не стоит. - зло сказал Де По.
   Ла Валет в бешенстве кинулся на своего гвардейца.
   -Оставьте его! - громогласно объявил Генрих, все застыли. - Этот человек и так уже погиб, у нас на руках достаточно доказательств его вины. Подпись в документе, этого хватит, чтобы четвертовать его. Считайте, что он уже мертвец, так будьте милостивы, дозвольте ему хоть немного насладиться последними минутами жизни. Он любит, и это оправдывает его. Оставьте письмо его любимой, и пусть он омывает его слезами в камере, ожидая страшного часа. Я дарую ему такую милость. Ибо Всехристеанейший король должен быть милостивым. И я как защитник дворян не могу видеть, как вы его оскорбляете.
   Ла Валет с сожалением отступил, подчинившись.
   -Если такова ваша воля, государь!
   -Достаточно, уведите его! - Генрих сел опять на кресло.
   Ла Валет поклонился и велел гвардейцам взять Де Камерона под конвой и вывести из кабинета.
   -Но в этом письме должны быть важные сведения! - Маринус не мог успокоиться. И вместе с братом, несмотря на грозный взгляд короля, вдруг устремился за Де Камероном. Братья подскочили к арестанту, Натаниэль ткнул сапогом в ногу Де Камерону, а Маринус ударил чувствительно палкой для собак по ладоням. Эрнотон, в ужасе вскрикнул, не представляя, что его так можно оскорбить, но от боли выронил письмо. Маринус, ничуть не смутившись, подхватил его. Ла Валет лично удержал разъяренного виконта, от того, что тот хотел накинуться на Бурбона и Де По и наверно убить их.
   -Что вы вытворяете! Герцог! Де По!- вскричал Генрих, король вскочил с кресла и подбежал к дверям, где разыгралась эта сцена.
   -Не бейте его по рукам! Он дворянин! Бейте только по голове! - выкрикивал Шико своим мощным голосом, размахивая руками. Шут тоже вмешался в действие, коль скоро не смог стерпеть неуёмной жестокости братьев.
   - Не смейте защищать заговорщика, господин Шико. - ответил Де По.
   - Кодекс чести дворянина не даёт мне права спокойно смотреть, как вы унижаете этого человека. - Шико направился к Бурбону и Де По. Шут встал рядом с королём, который давно не видел Шико в таком огорчении.
   - Вы вспоминаете про кодекс чести дворянина, только когда вам это заблагорассудится, господин Шико, - тут же разозлился Маринус.
   - В этом и состоит смысл кодекса чести.
   - Вы на ходу придумываете пункты этого кодекса
   - Вы ведёте себя не благородно по отношению к Де Камерону, - заявил Шико мрачно и жёстко.
   Маринус окаменел.
   - Вы разочарованны? - спросил Де По, исподлобья всматриваясь в лицо шута. И как будто, в зависимости от ответа, собирался либо убить Шико, либо Де Камерона.
   - Нет, - ответил Шико, -  я не такой изменчивый как вы думаете.
   Генрих сделал жест, чтобы остановить перепалку, король всех осмотрел выражая высочайшее неодобрение.
   А Маринус, будто не замечая короля и позабыв о последствиях своего непослушания, принялся теребить дощечки, не зная как вскрыть сие хитрое устройство.
   -Проклятый Бурбон! Будь проклят! Отдай мое письмо! - не помня себя, заверещал Де Камерон, с силой вырываясь из рук Ла Валета.
   Граф Де По выхватил у Маринуса  письмо и также попытался открыть его, но ничего не получалось.
   -Открывайся! Открывайся же, чертова бумажка! - Натаниэль в гневе кинул дощечки на пол и стал прыгать по ним, в надежде сломить.  
   И никто: даже король и донельзя удивленный Шико, и  разгневанный Де Камерон - не успели помешать двум братьям, которые словно безумные вознамерились погубить Эрнотона. Наконец хитрое устройство пало под натиском Маринуса и Натаниэля, письмо разорвалось на три части.
   -Господа!  - закричал король, - что это такое! Прекратите немедленно! - но его слова потонули в шуме криков и проклятий, изрыгаемых потерявшего хладнокровность Де Камерона и державшего его Ла Валета.
   Де По и Де Бурбон, минуя короля, подошли к столу, за которым вперёд них устроился Шико и сложили части письма воедино.
   -Ага! - закричали братья, - отличное письмо! Кто хочет ознакомиться?
   - Я вернусь к вам из Ада и убью вас! Вырву ваши кишки и обмотаю ими Нельскую Башню, а сам искупаюсь в вашей крови! А вас, Де Бурбон, я буду лично посещать каждую ночь во снах в виде призрака мщения! - неистовствовал Де Камерон.
   -Передайте мой пламенный привет в Аду маршалу Де Рецу! - звонко ответил Де Бурбон.
   Король разгневался, и Ла Валет приказал солдатам заткнуть рот арестанту.
   -Ненавижу каждого из вас! Вы все умрете вместе с вашим содомистким королем! - прокричал Эрнотон прежде, чем его увели.
   -Иуда! - напутствовал ему вслед Де По.
   Генрих обратил свой грозный взгляд на братьев, которые в эдаком припадке бешенства стояли и злорадно ухмылялись своей победе, приглашая монарха первым прочесть письмо.
   -Ла Валет, - молвил король, - прочтите, что там написано, а потом расскажите мне.
   -Государь, - Ла Валет поклонился, - прошу подарите сию честь благородному герцогу Де Бурбону и его брату графу Де По. Они добыли сей трофей, и им он принадлежит по праву.
   Генрих устало взглянул на братьев. По его лицу невозможно было угадать, что он готовит милость или наказание за неповиновение.
   -Читайте, - только и сказал он.
   Натаниэль Де По уверенно толкнул брата локтем. Герцог Де Бурбон склонился над письмом и прочел вслух:
   "Уважаемые господа! Наше дело можно считать выигранным, хотя мы и понесли некоторые потери. Доверенный наш человек в Лувре все исполнил как полагается, но случилось так, что злейшие наши враги, герцог де Бурбон и граф Де По, по-прежнему пребывают в добром здравии. Ни одно из наших покушений на короля и двух его нечестивых приспешников еще не увенчалось успехом. Но близится час расплаты, и враги  падут к нашим ногам, обагрив своею кровью подошвы наших сапог.
   Что касается известной вам бумаги, то ее не удалось скрыть от глаз короля. Он пришел в неописуемый гнев и хочет расправиться с каждым, кто причастен к делу "О еврее-колдуне". Благо, что ваши имена остались сокрыты навсегда, и никто их никогда не узнает.
   О последующей встрече и указаниях сообщу вам позже.
   Черная Лилия"
   Воцарилось гробовое молчание. Король встретился взглядом с Шико, как бы спрашивая его совета.
   - Что скажешь, Генрих? - в ответ сказал ему шут тихим и серьезным тоном.
   - Что я скажу? - Генрих растерялся.
   -Дай лучше слово своим маленьким нечестивцам, мне кажется, они имеют, что сказать. Особливо Маринус, он сейчас лопнет от важности сведений, которые его распирают!
   -Говорите! - дозволил король.
   -Ваше величество! Вот! Здесь сказано, что господа Гизы хотят вас погубить! Это письмо для герцогини Монпансье, и она переписывается с Черной Лилией, который никто иной как испанский шпион! Правда, я еще не знаю кто он в лицо. А еще это он готовит все покушения! И получает указания от Филиппа II, короля Испании.
   Шико так быстро вскочил со стула, что тот опрокинулся, вызвав шум, заглушивший бурную речь герцога.
   - Что вы несете! Замолчите сейчас же, мой мальчик, - прошептал король, его глаза округлились. - Вы рискуете ввязаться в войну, оглашая такие речи вслух.
   -Скажу тебе, что он на пару с графом Де По уже ввязались, тут так и написано, - Шико подсунул под нос Генриху одну из разорванных бумажек.
   -Но ваше величество, какая разница, во что мы ввяжемся, когда мы предоставили вам доказательства вины...
   -Что вы говорите, здесь нет и слова, подтверждающего ваши обвинения в адрес вышеуказанных господ! Ни слова! Ни герцогини Монпансье, ни ее братьев. Здесь вообще нет имен. Так что прежде чем бросаться такими обвинениями тысячу раз подумайте, ибо вы рискуете прослыть клеветником!
   -Но мы знаем, что...- Натаниэль замолчал сам, не зная, как сказать, что они действительно видели герцогов Гизов во время покушения.
   - Сир, - обратился к королю Ла Валет, - наверное, у таких господ как Бурбон и Де По есть основания утверждать такие вещи. Умоляю, давайте выслушаем их и решим, как действовать. Потому что в руки нам попала исключительная бумаженция благодаря стараниям этих господ.
   -Ах, глупые дети, что вы затеяли! Что же делать, они хотят убить вас! И все из-за меня! Увы мне, увы! Я навлекаю горе на тех, кого люблю. Это мое проклятье! Мое! Ах, - не прекращал стенать король, - Разве будет в мире кто-то несчастнее меня, если я потеряю вас, самое драгоценное, что есть в моей жизни? Да будет проклят час, когда я появился на свет, если моим друзьям будет суждено умереть.
   Натаниэль и Маринус тут же упали перед горевавшим королем на колени.
   -Государь, нет большего счастья, чем служить вам, и мы готовы умереть ради вас и вашего процветания. Прошу, не злитесь на наше поведение.
   -Ах, голубчики мои, разве я злюсь? Разве я серчаю на вас? Вы дрожите, что осиновые листы на ветру и все из-за меня. А ведь я боюсь за вас, ваши горячие головы погубят вас. Вы чересчур бросаетесь в омут с головой, никогда не думая о последствиях, а я не перенесу, если потеряю вас из-за таких-то вещей! Прошу вас, будьте благоразумнее ради своего короля. Если вы хоть каплю любите меня, то храните себя, как вы бы хранили мое сердце, ежели бы я вручил его вам.
   -Аминь, - заключил Шико.
   - Сир, - вмешался в идиллию Ла Валет, - я думаю, что мы сможем спасти от опасностей всех нас, если узнаем, кто этот самый Черная Лилия, подписавшийся под письмом.
   -Да, Ла Валет, вы правы, так узнайте!
   -Сир, я уже узнал.
   -Как! Так скоро?
   -Да, сир, это Эрнотон Де Камерон.
   -Что?
   - Вы ошибаетесь, месье, - сказал Маринус.
   -Почему это? Здесь все ясно! Письмо начертано рукой человека, именующим себя Черной Лилией, и так как это письмо было у Де Камерона, то значит оно его. И поэтому он так яростно хотел его скрыть.
   -Вовсе нет! - горячо возразил Натаниэль. - Этот лживый проходимец не имеет ничего общего с Черной Лилией!
   -Что вы так горячитесь, будто вы ему денег должны? - спросил Шико.
   - Да, я ему кой-чем обязан. Правда это не меняет, что я ему отрежу голову, когда мы встретимся в следующий раз. Так вот, Иуда Де Камерон не Черная Лилия!
   -Что значит кое-чем обязаны? - строго спросил король.
   -Он спас мне жизнь, когда я был так неловок, что свалился с моста в Сену.
   -Ах! - король испуганно прижал пальцы к устам.
   - Если учесть, что письмо было у него в руках, то я считаю, что Де Камерон скорее получил его от Черной Лилии, чтобы поделиться им со своими сообщниками, - предположил Маринус.
   -Но что если Де Камерон сам его написал и еще не успел отправить? Тем более что письменные принадлежности у него были в Розовом Кусте, - не унимался Ла Валет, защищая свою теорию.
   - Вам виднее, - вставил Шико, - какие у него там принадлежности были, когда вы его арестовывали.
   Весь двор уже невероятным образом прознал о подробностях ареста Де Камерона, несмотря на то, что это держалось в великой тайне.
   -Нет! Нет! Это точно не он! - отрезал граф Де По.
   -Ах, оставьте это, малыши мои, на вас лица нет. Вы ведь не спали всю ночь, и столько всего пережили, идите приступите сейчас же к отдохновению, а господин Де Ла Валет покамест разрешит эти проблемы.
   И голосом гораздо более тихим и мрачным король дал указание своему капитану допросить Де Камерона как можно пристрастнее, чтобы выяснить имена всех сообщников и главное - тайну Черной Лилии.
   Когда все покинули кабинет, то Генрих уселся в кресло и смежил веки.
   -Что ты обо всем этом думаешь, Шико?
   -Что помимо врагов наши малыши нажили еще и неплохого друга.
   Король так изумился, что открыл глаза и уставился на Шико, который сидел напротив, не шевелясь. Вид у гасконца был мрачный, губы серьезно сжаты. И Генриху очень захотелось спросить, что такое случилось с шутом, но отчего-то он промолчал.
   -Какого друга ты имеешь в виду?
   -Того с кем ты переписываешься голубиной почтой.
   -А! - король вскочил с кресла и нервно зашагал по кабинету, - ты имеешь в виду Блюстителя Чести! Как же я зол на этого подлеца! Клеветника! Пасквилянта! Я сам ненавижу грязные истории, и терпеть не могу, когда на моих друзей клевещут! Подумать только, мы чуть не поссорились из-за этой записки!
   - Генрих, этот Блюститель Чести спас Натаниэля и Маринуса.
   -В этом ты прав, - король подошел к клетке с лаской и стал просовывать зверьку ягодки из маленькой коробочки.
   -Ты думал над тем, кто подшутил над тобой, да так удачно, что спас твоих друзей?
   -Я не знаю, Шико, - король развел руками, - а ты?
   -Понятно, что не Де Камерон.
   -Шико, дружочек, ты расстроился из-за него?
   -С чего ты взял? - с раздражением воскликнул Шико.
   -Ты отсчитал Маринуса и Натаниэля, а они показали тебе языки как дети малые.
   -Мне все равно на это! - Шико вскочил с кресла, собираясь уйти.
   -Постой, - задержал его король, - что если Блюститель Чести - это Франсуа?
   -Франсуа? Твой брат?
   -Да, а что? Если он участвовал в заговоре, то решил спасти свою шкуру, предложив помощь мне.
   Шико вспомнил, что наблюдал за тем, как герцог Анжу сговаривался с братьями Бомонт.
   -Это не лишено смысла, сын мой. А теперь отпусти меня, я хочу отправиться по одному важному делу.
   -Хорошо, я отпускаю, только ты потом расскажешь мне, где был.
   Шико скривил физиономию и ушел. Король остался один.
  
   Дворец герцога Анжу.
   Герцог Анжу прибывал в смятении, погрузившись в размышления от скверных до самых радужных. Франсуа удавалось довести себя до полуобморочного состояния, измышляя, что Де Бурбон и Де По предали его королю, и что хуже всего он сам помог им раздобыть свой смертный приговор. Но убеждая себя всяческими доводами и успокаиваясь, вспоминая речь Де Бурбона, герцог Анжу погружался уже в совершенно противоположные мысли. Он представлял себя на Фландрийском престоле, упивался местью, всем кто презирал его с рождения. Самой красочной мечтой было лицо Генриха, когда  ему станет известно, что его младший брат, Франсуа, становится королём Фландрии и Брабанта. Долго Анжу ещё мысленно придумывал этот великолепный разговор между двумя Валуа, в котором, конечно, сам Анжу выглядел бесподобно.
   - Скорее, позовите Бюсси, - приказал Анжу с неожиданным  оживлением. Лицо герцога ещё не покинула мечтательная улыбка, и Орильи почуял в этом дурной знак, он испугался, что его господин от переживаний сошёл с ума.
   Господин Де Бюсси явился, как только смог, но при этом выразил свое недовольство тем, что его разбудили, когда ночью ему пришлось так много потрудиться.
   -Монсеньор, - поклонился недовольный и хмурый Бюсси.
   - Что с тобой, друг мой? Ты сердишься? - удивился Анжу.
   - Ах, ваше высочество, для чего вы снова вызвали меня? - ответил Бюсси без каких либо любезностей.
   - Раз ты хочешь, чтобы я сразу приступил к делу, то будь по твоему, - с непроницаемым лицом ответил герцог.
   Бюсси всегда думал, что монсеньор безропотно проглатывает все неподобающие дерзости, которые граф себе сам позволял. Но на самом деле Анжу просто не считал нужным показывать Де Бюсси, что недоволен, он терпел его до тех пор, пока ему это было нужно. В любой момент он мог бы пресечь  наглость своего вассала, но Франсуа нравилось изображать из себя Генриха с его миньонами. Как известно, король много позволял своим друзьям, и общались они друг с другом весьма вольно. Конечно, отношения между Анжу и Бюсси были другие, их нельзя было назвать даже друзьями. Бюсси никому не служил кроме самого себя, а Анжу просто использовал графа.
   - Приказывайте, мой принц, - с лёгкой усмешкой ответил Бюсси.
   - Съезди в Лувр, найди там наших друзей Бурбона и Де По. Я хочу пригласить их к себе на ужин. Я и тебя так же жду, ты придёшь?
   - С удовольствием.
   - Я пригласил Брантома, будет о чем поговорить.
   - Стало быть, вы уверенны, что всё сложилось хорошо?
   - Полагаю, что так.
   - Но, монсеньор, не слишком ли вы доверяете этим господам Де Бурбону и Де По?
   - Я думаю, что мы с ними имеем много общего.
   - Вы говорите загадками, монсеньор.
   - Ах, Бюсси, они не так просты. Умны не по годам, проницательны. Осведомлены, даже с пугающей достоверностью. Они так стремительно движутся в неизвестном мне направлении, точно выпущенные стрелы.
   - Тогда возникает вопрос, кто выпустил эти стрелы?
   - Возможно, - задумался принц, - что за ними кто-то стоит. Говорят, что они из Московии. Но не московский царь руководит ими, как мне кажется.
   - Вы так уверенны?
   - Да, может статься, что они сами себе руководители. Они обзавелись знакомствами практически со всеми знатными домами. Я слышал, что Генрих Наваррский от них без ума.
   - У них слишком много влиятельных друзей, теперь ещё и вы.
   - Да, я не отрицаю. И потому оберегитесь, Бюсси.
   - Чего же, монсеньор?- засмеялся Бюсси.
   - Я на счёт твоей дуэли. Боюсь, что  они слишком хитрые и опасные противники. Я не думаю, что в этом поединке столкнётся твоя сила и храбрость против их силы и храбрости. Скорее уж их хитрость и твоя глупость.
   - Монсеньор, я не потерплю советов, касающихся дуэлей и моей чести.
   - Я пытаюсь спасти тебя.
   - Это ни к чему. Я всё решил и не отступлюсь от того, в чём поклялся себе перед Богом.
   - Я не хочу с тобой ссорится. Отправляйся туда, куда  я тебе велел.
   - Ах, монсеньор, позвольте заметить.
   - Позволяю.
   - Эти юные господа плохо влияют на вас.
   - Почему же?
   - Вы стали вести себя, как подобает принцу.
   Анжу ничего не ответил. Только сделал знак рукой, и Бюсси удалился. Когда граф скрылся, Анжу  улыбнулся, прикрыв глаза.
  
   Трактир Жареный Петух.
   В Жаренном Петухе, если бы кто-то знал какие высокопоставленные особы его посещают, уже давно открыли бы второй Лувр. Вот уже привычным стало для мэтра Гаспара появление господина Маринуса  и Натаниэля.
   - Милостивые господа, - дрожащим голосом обратился трактирщик к Бурбону и Де По.
   - Что тебе, денег?  Или Роксана что-то натворила? - усмехнулся Де По доброжелательно.
   - Ах, сударь, ваше благородие, не сочтите за грубость. Простите мою дерзость, нижайше кланяюсь вам, мои маленькие господа, - изливал нелепые похвалы мэтр Гаспар Улиэль.
   - Говори быстрей, - раздражённо вскрикнул Маринус.
   - Я лишь хотел узнать будет ли сегодня у вас компания?
   - Какая ещё компания! Мы никого не хотим видеть, - всё больше раздражался Маринус.
   - Но, сударь, милостивый господин, не серчайте. Вы всегда так говорите, что никого не ждёте, потом непременно  кто-нибудь вас здесь находит, и  это заканчивается дракой. Лигисты, будь они прокляты, - шёпотом добавил трактирщик, - они же стены истыкали шпагами, все лавки разбили, двери посносили, а от посуды и вовсе ничего не осталось.
   - Ну, во-первых, как ты смеешь укорять нас за это! Во-вторых, мы невиноваты, раз то и дело случайно встречаем своих друзей в этой дыре. В-третьих, если нам надо будет, мы сами затеям  драку, да такую что это на тебе живого места не останется. В-четвёртых, никого сегодня точно не будет. В-пятых, вот возьми этот кошель и отстань от нас!
   Объяснения, особенно пятое, оказались исчерпывающим для мэтра Гаспара Улиэля.
   Маринус и Натаниэль поднялись к своей подруге Роксане в комнату и заперлись там по обыкновению.
   - Надеюсь, сегодня и вправду нас никто не найдёт здесь, я так спать хочу. Просто умираю, - зевнул Натаниэль. - Роксана, привет тебе, друг мой милый.
   Натаниэль бросился на постель и собрался немедленно уснуть.
   - Натаниэль, - сказал Маринус, снимая плащ, - я всё понимаю, я и сам бы мог так же как и ты забыться. Сложнее всего управлять чувствами, это даже невозможно, особливо, когда влюблен. Но всё-таки, если ты ещё не забыл, чем мы тут занимаемся, то я советую тебе  быть сдержаннее с королём.
   - Я не могу с ним быть сдержанным. Он не понимает полумер, если я стану с ним холоден, он решит, что я разлюбил его, и вышлет нас.
   - Да я понимаю. Ты прав.
   - Я правда люблю его.
   - Кто же его не любит? Он чудо как хорош,  - улыбнулся Маринус. - и умён и смел. И ужасно ревнив.
   - Маринус, Маринус, - включилась в разговор Роксана, которая до этого прибывала в мечтательной отрешенности. -  Я такие гадости про короля слышала. Вечерами, когда сюда приходят люди, они такие гадости про него говорят. Маринус, никто не любит короля. Только вы. Маринус.
   - Все их надо казнить, - во сне ответил Натаниэль.
   - Такое говорили, - Роксана готовилась к тому, чтобы в подробностях передать все гадости, которые слышала и сама придумала.
   - Мы не хотим это слушать, Рокси. - строго сказал Маринус. - Если кто-то посмеет при нас порочить имя короля, того немедленно повесят на Гревской площади. Кстати, ты знаешь, что любовника твоей госпожи казнят за измену, за участие в заговоре против короля? Так что всем, кто тебе рассказывал гадости  про его Всехристеанейшее Величество, расскажи про казнь Де Камерона и пригласи поглазеть.
   Роксану не проняли эти слова, и она похлопала несколько раз ресницами над холодными голубиными глазами.
   - Маринус, Маринус. Мне так этот мужчина понравился.
   - Орильи?
   - М-м-м, нет
   -  О, Бюсси?
   - Нет, нет, он мне не понравился. Злой и высокомерный. Мне другой понравился, богатый, в красных сапогах.  Много денег дал мне. Маринус, как его зовут?
   - О нет, он слишком высокороден, даже для того чтобы ты называла его имя.
   - Маринус, красные сапоги. М-м-м - Роксана силилась вспомнить имя принца.
   - Забудь о нём, - сказал, переворачиваясь на другой бок Натаниэль. - всё-таки как же любовь жестока. 
   Только Маринус прилёг на свою подушку, чтобы уподобиться своему брату, как раздался стук в дверь.
   - Рокси, открой и скажи, что мы спим, - велел Маринус.
   Роксана, недовольная приказным тоном, не пошла открывать и крикнула через всю комнату.
   - Войдите!
   - Дура, - проворчал Натаниэль и накрылся с головой одеялом.
   - Господа, -  сообщил трактирщик Гаспар стоя в дверях, - вас там ищет один дворянин.
   - Кто? - спросил Маринус.
   - Кто может знать, что мы здесь? - добавил Натаниэль.
   - Может, Шико, да кто угодно! Келюс, Можирон, Шомберг, Ла Валет!
   - Этот господин ждёт вас под окнами, так как не стал заходить внутрь, - рассказал трактирщик, - может, хотите взглянуть на него из окошка осторожно? А если вы не захотите его видеть, то я скажу, что вас нет у меня.
   - Молодец, Гаспар, хорошо ты придумал.
   Маринус и Натаниэль подобрались к окну и через щёлочку поглядели на улицу. Пред ними во всей красе предстал граф Де Бюсси сеньор Д'Амбуаз.
   - Бюсси? Какого чёрта? Как он нас нашёл?
   - Придётся нам узнать, я чувствую, его послал герцог Анжу.
   - Маринус, это красные сапоги! - воодушевилась Роксана, припомнив имя  щедрого господина.
   Маринус и Натаниэль не обратили на неё внимания.
   - Маринус, можно я с вами? Я пойду к Красным Сапогам. Он обещал мне еще денег.
   - Нет, и не вздумай!
   Братья оделись и попрощались с нежностью  и пылкими обещаниями вернуться к своим кроватям, принеся им клятву в том, что всё-таки поспят за эти два дня.
   - Господин Де Бюсси. Какая честь! Как же вы нашли нас здесь, любезный сеньор? - улыбнувшись, поприветствовал его граф Де По.
   - Моё почтение, сударь, - Бюсси сделал минимальный поклон, чуть-чуть дёрнув своей буйной головой в сторону Де По. - герцог Де Бурбон, мое почтение. Так же спешу передать вам о том, что его высочество, герцог Анжу, высочайшим соизволением приглашает вас на ужин в его дворец.
   - С превеликим удовольствием  и благодарностью принимаем приглашение его высочества.
   Господин де Бюсси и братья Бомонт отправились ко дворцу герцога Анжу по улице Сен-Жак.
   - На вас лица нет, господин Де По, и вы на редкость не разговорчивы сегодня, а вы, господин Де Бурбон, вы так высокомерны и так редко удостаиваете меня своими речами, что я признаться и не надеюсь на это, - заметил Бюсси.
   - Просто вы не сказали ещё ничего достойного моего внимания. - ответил герцог Де Бурбон.
   - Вы само молчание, герцог, - держал ответ Бюсси, задетый высокомерием Маринуса,  - либо слишком умны, либо слишком осторожны. Вы редко что-либо говорите. Один человек, мой знакомый, говорит, что самое важное в человеке - это его речь.
   - Значит, что когда он молчит, он ничего не стоит, - усмехнулся Натаниэль Де По.
   Маринус благосклонно улыбнулся остроте своего брата, и даже Бюсси оценил глубокомыслие  молодого графа.
  
   Дворец герцога Анжу
   На ту пору принц, младший и теперь единственный брат короля, вступил в самый рассвет своей молодости. Ему было только двадцать три года, он обладал приятной внешностью, искусно пряча недостатки от следов оспы с помощью белил. У него были светлые курчавые как у королевы-матери волосы и темные пленительные глаза, как у отца Генриха 2.
   Герцог Анжу ревностно следовал моде, подражая брату. Сегодня на нем был расшитый жемчугами и рубинами костюм из багряного бархата. Воротничок и манжеты белоснежной сорочки, заказанные из Венеции, вышиты золочеными и серебряными нитями. В каждом ухе герцог носил жемчужные сережки. На груди у него покоилась толстая золотая цепь, усеянная крупными бриллиантами и жемчужинами, настолько длинная, что овивала шею целых три раза.
   Когда господин Бюсси пришел вместе с господами Де Бурбон и Де По, то принц вышел на середину зала, чтобы встречать их как дорогих гостей.
   -Бюсси! Какое щедрое подношение ты принес мне к ужину, - сказал герцог Анжу, - я так ждал вас, господа, мы как будто давно не виделись, в то время как следует многое обсудить.
   Братья поклонились принцу. Бюсси скорчил недовольную гримасу:
   -Расстались всего прошлой ночью, а уже успели соскучиться. Смотрите, ваше высочество, как бы вам не уподобиться вашему брату в любви к этим господам.
   Граф Де По тут же хотел ответить что-то дерзкое по своему обычаю, но принц остановил его:
   -Полно вам, дорогой сеньор Де По, не ссорьтесь с Бюсси, он у нас как Маркиз Сладкоуст никогда не может держать язык за зубами, если хоть какая-то порядочная острота придет ему в голову. Сядем же у камина погреемся, покуда нас не позовут отужинать. Да еще я и ожидаю одного моего премилого друга. Он займет вас тысячами преинтересных историй.
   И герцог Анжу пригласил братьев Бомонт и графа Де Бюсси рассесться по мягким креслам. За окнами уже начало темнеть, ведь известно, что дни на исходе осени коротки и холодны, поэтому залу наполняли множество сияющих свечей.
   Герцог де Бурбон с тяжким вздохом опустился в кресло и на мгновение прикрыл веки.
   - Я могу говорить о нашем деле при господине Бюсси? - спросил Маринус более низким и спокойным голосом, чем обычно. Таким он у него делался, когда герцог сильно уставал.
   Бюсси прикусил ус с досады, но ничего не сказал.
   - Да, когда я сделаюсь королем Фландрии, то Бюсси станет моим генералом, не так ли, Бюсси?
   Бюсси неопределенно хмыкнул, так как не знал еще готов ли он покинуть Францию.
   - Когда вы явились ко мне прошлой ночью, как какой-нибудь гёз в своей простой одежде, то я сначала было не поверил вам, но теперь, когда вы смелостью и находчивостью доказали мне свою верность, я бы хотел знать на какие привилегии могу рассчитывать во Фландрии?
   - После того как морские гёзы под флагом Османов одержали победу в сражении при Хаарлеммермеере как вы знаете губернатором назначен герцог Альба и он своей железной рукой перевел тысячу бойцов на тот свет. Ту информацию, что я вам сейчас выложу, является строго секретной. Совет Семнадцати Республик, при котором нам приходилось присутствовать, хочет вступить в новый союз с Османской Империей...
   -Но возможно ли это, господа? - взволнованно спросил Анжу, - когда султан Сулейман умер, а вместе с ним  и союз протестантов с магометянами против испанцев.
   -Мы с братом решили озаботится этой идеей сами. На престоле османов сидит теперь внук Сулеймана Великолепного - Мурад III, и его паша, наш хороший друг и бывший собрат по вере - серб Соколу Мехмед-Паша . Мы думаем, что при нашем посредничестве, возможно было бы заключить новый договор.
   Герцог Анжу ничем не выдал внутреннего волнения. В жилах его текла кровь Медичи, и он никогда не переставал быть хитрым политиком. Эти господа не бахвалятся, они тайные друзья великих мира сего. Только кто они сами? Франсуа не знал ответа, но ждал, так как только время способно преподнести разгадки.
   -Так, продолжайте, - кивнул принц.
   - Мы считаем, что такому союзу вполне могут благоволить французы, ведь такое уже бывало.
   -Помилуйте, но разве Франция не потерпела напасти из-за этого?
   -Все средства хороши, чтобы разрушить империю Испании.
   -Вы руководствуетесь девизом голландских гёзов: "Лучше османы, чем паписты!", и видно носите на груди полумесяц, как они, - заметил Бюсси.
   -На груди я ношу христианский крест, - холодно ответил Де По.
   -А мне кажется, вы носите его в ухе! В то время как на груди у вас портрет короля.
   -Так вот, - продолжил Бурбон, говорил он медленно, и раздражался, когда его поминутно прерывали, потому что совершенно лишившись сна, он боялся забыть все важные сведения, коими его снабдил принц Вильгельм Оранж, - мы предлагаем вам устроить самый великий союз против Филлипа II, союз Голландии, Франции и Османской Империи, а вы, монсеньор, встанете во его главе при посредничестве и, конечно, военной помощи вашего брата, милостью божией короля Франции.
   У Франсуа закружилась голова от волшебных перспектив.
   -А что же Англия?
   -Они молчат, они не решаются. И я бы не стал будить этого спящего льва, потому пока Генеральные Штаты Брюсселя еще не испросили помощи у Елизаветы I, мы и помчались сюда во Францию. Чтобы просить вашей защиты. Ибо если наша победа состоится, то вы покроете себя и Францию славой.
   -Как хорошо, что вы стараетесь во благо Франции, - саркастически заметил Бюсси.
   -Но я наполовину француз! А в сердце целиком!
   В эту минуты двери распахнулись, и к говорившим проследовал новый гость. Это был высокий сухопарый дворянин около сорока лет, державшийся впрочем, весьма молодцевато. Одет он был скромно, без всякого щегольства. Коротко стриженые волосы, борода и усы обладали рыжевато-золотистым оттенком, который позволял угадать в нем уроженца солнечной Аквитании.
   Герцог Анжу и прочие приветственно повставали со своих кресел.
   -Сеньор Де Бурдей! Рад вас видеть, - принц благосклонно улыбнулся своему гостю.
   Пьер Де Бурдей Де Брантом галантно поприветствовал своего господина, встав на одно колено, как это было принято в Испании при встрече с членами королевской семьи.
   - Как! И Господин Бюсси, самый мой лучший друг здесь! - воскликнул Брантом, обменявшись поцелуями с Бюсси. - Хорошо, что я вас тут встретил, потому что должен передать вам одну презанятную новость!
   -Что ж, ваши новости всегда стоят того, чтоб их выслушать. Но о чем, черт вас дери, вы толкуете?
   -Господа! - возвестил герцог Анжу, -  я хотел еще представить  моим новым друзьям герцогу Маринусу де Бурбон, графу Де Бомонт и графу Натаниэлю Де По Де Бомонт Де Лерин моего хорошего знакомца, который состоял еще на службе у моего отца, а теперь у меня, сеньора Пьера Де Бурдея Де Брантома.
   - Как интересно, два месяца назад я уехал в Испанию, теперь возвращаюсь и нахожу, что у нашего доброго и благонравного короля Генриха новые друзья, а я уж о вас наслышан. Париж как всегда полнится слухами.
   -А вы только приехали из Испании? - спросил Натаниэль.
   -Да, я бывал там по одному пустячному делу, и мне пришлось видеть прекрасную и несравненную королеву Елизавету Французскую, нашу милую принцессу, которая красотой своей затмила прочих европейских принцесс и  вельможных дам Испании, а ведь в Испании дамы настолько славятся своей красотой, что сравниться с ними могут только знаменитые куртизанки Рима, а они знамениты своим умением обольщать нас, мужчин. Когда бывал я в Милане, приключилась со мной одна история. Шел я со своим другом-приятелем герцогом Сфорца по улице и вдруг я вспомнил, что был в дни своей юности влюблен в одну такую распутную девку. А вы знаете, как можно о юности влюбиться в распутниц. Когда ты молод, вот так как вы, например,  - Брантом обратился к братьям, рассматривая их со смесью жалости и недоумения, которое отчетливо читалось на его лице, - так таких неопытных птенчиков манит огонь сладострастия, который щедро разжигают в своем камине итальянские куртизанки и прочие опытные женщины. А камин у них преотменный, горячий и сладостный, - хохотнул Брантом, - опытные конюхи говорят, что строптивых молодых жеребцов стоит объезжать только бывалым наездникам. Потому, чтобы укротить норов жеребца требуется крепкая уздечка да надежное седло. А у кого седло надежнее, чем у такой-то кобылицы? Ха-ха! Кстати о кобылицах. Бюсси! Друг мой! Я обещал передать вам новость. Так слушайте! На днях вы обидели одну дородную даму, весьма почтенного возраста, которая явилась при двор, вы сказали, как я помню: "Как эту  кобылу все еще водят крыть молодых жеребцов?" Да и та дама смертельно на вас обиделась, хотя я полагаю в этой шутке нет ничего обидного, потому что любого спроси и вам ответят, что эта дама, не буду здесь называть ее имя, любит молоденьких юношей и постоянно их использует для собственного удовлетворения, неплохо одаривая их деньгами за это.
   Наконец, поток речи Брантома прервал Бюсси:
   -Как! Эта дама обиделась? Это непорядок! Кто же донес ей мои слова?
   -Да вы сами знаете этих придворных сплетников, от них ничего нельзя держать в тайне. Любые твои слова переврут десять раз, перековеркают и донесут до нужного объекта в таком-то непотребном виде, что потом стыдно показаться на глаза. Да, милые господа, герцог Бурбон и граф Де По, вы ведь и не знаете о ком мы говорим, вы ведь недавно при дворе?
   Натаниэль поднял руку:
   -Мы не хотим знать имя той дамы, что вы так беззастенчиво обсуждаете, да еще и поносите!
   -Впрочем, я ни капли не удивлен, господин Бюсси, - процедил Маринус, - что вы обидели женщину. С вас такое станется.
   -Ха! Это просто шутка! - вступился за друга Брантом, - иных невозможно обидеть.
   -Что вы говорите, герцог де Бурбон, - заметил уязвленный Бюсси, - я не хотел бы обидеть женщину. Это не в моих правилах.
   -Верится с трудом, - ответил Маринус.
   -Сейчас же я исправлюсь, чтоб ни упасть в ваших глазах, - съязвил Бюсси, - а то вы смотрите так высоко, что мне и не взобраться на эдакий пьедестал.
   Брантом с интересом наблюдал за перепалкой, своим ловким умом тут же смекнув, что за партия тут разыгралась.
   -Дорогой сеньор Де Бурдей, - громогласно заявил Бюсси, найдя выход из затруднительной ситуации, -  Я придумал как помочь этому горю. Передайте той даме, что ей неправильно донесли мои слова. Передайте, что я выразился следующим образом: "Как! Эта норовистая кобылка еще не перебесилась?" Ибо мне известно, что ее обозлило не то, что я сравнил ее с женщиной легкого поведения, а то, что назвал ее старухой. Когда же она узнает, что я обозвал ее молодой кобылкой, ей покажется, будто  я еще уважаю в ней пыл ее вечной молодости.
   И Брантом, Бюсси и герцог Анжу весело посмеялись, довольные таким поворотом событий. Маринус и Натаниэль презрительно вскинули брови.
   - Господин Бюсси, я устрою все так, что ваши исправленные слова донесут означенной даме, да только, чтобы вы ни сказали и чтобы ни сделала та дама, ее все равно будут почитать старой заезженной клячей, которая, несмотря на свои  древние года, все еще ржет и взыгрывает, завидев вдали табун.
   -Господа! Господа, прошу вас! - веселым тоном остановил поток скабрезностей герцог Анжу, - вы нечаянно можете оскорбить добродетельные уши наших маленьких друзей. Они еще видно не привыкли такого слушать.
   -Ах, неужели его величество потчует вас историями из Библии или нравоучениями Фомы Аквинского? - невинно поинтересовался Бюсси.
   Принц изобразил такой строгий взгляд, что Бюсси, к своему сожалению, понял, что теперь в доме Анжу еще долгое время нельзя будет поносить короля. Началось очередное перемирие между Валуа. Брантом не мог скрыть удивления такой новости.
   -Да, мы с его величеством пускаемся в долгие возвышенные споры о литературе, читаем жития святых и разбираемся в философских трактатах. Но вам это, наверно, так скучно, Бюсси, что вы уже зеваете, - заявил граф Де По.
   -Мне по вашей милости не спалось полночи, - пробубнил Бюсси.
   -А мы сегодня вообще не ложились, - в тон пробормотал ему Бурбон.
   -А чем это вы все ночью занимались? - тут же поинтересовался Брантом.
   Но ему никто не ответил, так как герцог Анжу усадил всех за стол: по одну свою руку Брантома и Бюсси, а по другую - Маринуса и Натаниэля.
   -Скажите лучше, друг мой, Брантом, - обратился принц, - как поживает моя сестрица?
   - Монсеньор, я шлю вам нижайший поклон от вашей сестрицы. Она приказала расцеловать вас в обе розовые щечки, так как помнит вас еще совсем младенцем.
   -Как ее здоровье?
   -Весьма цветуще. Хотя недавно ей довелось упасть с лошади...
   -Ах, Господь Всемогущий!
   -Все обошлось наилучшим образом, хотя одна история и озарила это происшествие...Ну да не буду сейчас рассказывать, чтоб не обидеть никого. Так, вы господа сеньор Де Бурбон и сеньор Де По, прибыли к нам прямиком из Наварры?
   -Так и есть, сеньор Брантом. Король Генрих Наваррский нас приютил и облагодетельствовал. Мы безумно скучаем без него.
   -Ах, как же там поживает прелестная роза нашего двора, жемчужина среди женщин, королева Маргарита Наваррская? - по лицу Брантома наконец пробежала легкая тень грусти.
   -Великолепно. Живет, что птичка на воле. Каждый день шлет нам письма.
   -В молодости мне приходилось служить при дворе другой Маргариты Наваррской. И она забавляла меня тысячами веселых и познавательных историй. Как жаль, что вы ее не застали. Но клянусь Богом, что вы напоминаете мне одного героя из "Ста Новелл".
   -Вот как?
   -Конечно. Жана Де Сентре. Он был такой же маленький и хилый словно куропатка. Его приключения приходились на пору царствования Иоанна. Так вот этот мальчик устроился пажом к королю. И славный наш король все ему доверял, баловал и очень любил. И частенько отсылал носить записки к своей сестре, с которой приходилось советоваться ему по государственным делам. Сестра Его вошла уже в пору зрелости, ей было почти тридцать лет. Возраст для дамы пустячный, согласитесь, учитывая, что красота ее сохранилась в полной мере и расцветала все сильнее с годами. Так вот эта-то дама безумно влюбилась в нашего маленького пажа, которому шел только шестнадцатый годок. Да и сам из себя он был не высок и не статен, навроде вас. Но сестру короля было ничем не умерить. И она стала привечать к себе пажа разными подарочками и безделицами. Потом однажды она спросила у Жана, в кого он влюблен из придворных прелестниц. Он ответил, что ни в кого. Тогда Дама стала допрашивать, называя имена всех красавиц, так часто поступают женщины, допрашивая своих возлюбленных. Мне самому не раз приходилось быть свидетелем такой игре. Но паж отвечал на каждое имя: "Еще чего! Только не в эту!" Так она ничего и не узнала от него. Но продолжала привечать. Тогда Жан и сообразил, что она сама влюблена в него, тем более что перепутать было невозможно, ибо она уж слишком жарко ласкала его. Дама та призналась ему в любви и предложила обучить сей цветочек любовной науке. Представьте, какие штуки выкидывает порой женская натура!
   -И что же тот паж, как вы его назвали, Жан Де Сентре?
   -Ах, он-то несмотря на то, что был обделен статью, однако ж? еще не лишился рассудка и отдался на волю той даме, тем более, что предполагаю, ему это было очень приятно. Ведь что может быть милее любовной науки? Но вы так хмуритесь, герцог Бурбон, будто решили монашествовать до конца своих дней, - рассмеялся Брантом.
   -Нет. Просто я не нахожу такие связи правильными, - ответил Маринус.
   -Ах, вас послушать, вы как юная девица, что носится со своей невинностью как курица с яйцом. Однако ж все равно разобьет рано или поздно. В ваши годы я уже...хотя можно подумать вы бы отказались от милости той дамы.
   -Может, и отказался бы.
   -Конечно, - влез Бюсси, - такие голубчики как вы предпочитаете милости короля.
   Герцог Анжу весьма красноречиво устремил взгляд на Бюсси, тот закатил глаза.
   -А между прочим, - усмехнулся Брантом, наблюдая эту внезапную любовь к королю, которой воспылал принц,  - тот паж стал большим человеком, добился много должностей, прославился как воин когда подрос. Но я бы не сказал, что этому он обязан сестре короля. Это просто занимательная история из его жизни. Наверняка, вы тоже далеко пойдете.
   -Месье Брантом, - сказал герцог Анжу, - господин Бурбон и господин Де По бывали во Фландрии и Голландии, а вы такой любитель путешествовать, что наверно сможете нам что-то веселое рассказать об этом.
   -Да, и там мне приходилось бывать. И еще в Англии. И даже в Марокко. Да только по честности скажу вам: нигде друг от друга людей не отличишь. Все думают об одном.
   -И о чем же?
   -Ну, уж точно не о том, как свою невинность сохранить. На вашем месте, сеньор Бурбон, я бы не стал так заботиться о целомудрии. Так как это всего лишь мысль, порожденная в голове. Это доказала Юнона, родившая от Юпитера из его собственной головы. А Венере, покровительнице любви, девственность была даже противна. Вот, весталки в Древнем Риме не имели права выходить замуж до тридцати лет. Были очень уважаемы и почитаемы народом, но что из этого вышло? А я отвечу вам: ничего хорошего! Всему свое предназначение. А у женщин оно одно, и зов природы ничем не обманешь. Вот, существует, говорят такое дерево, листья которого чудодейственно влияет на наши желания. Дабы погасить огонь, разыгравшийся в чреслах, следует применять такие листья. И что вы думаете? Кто-то их употребляет? Ничуть! Даже монахи и то, на такое не способны. Кстати, рассказывал мне один знакомый, что видел в лесу монаха, забавляющегося с монашкой, и что самое непотребное происходило это в одной из мерзких позиций, нарисованных в книжке Арентино. А вы говорите обет целомудрия. А вы видали эту книжку?
   -Нет. - отрезал граф Де По.
   -А сколько там мерзких вывертов нарисовано, вашего воображения не хватит.
   -Пожалуйста, не стоит пересказывать, а то я боюсь лишиться аппетита. - герцог де Бурбон потер глаза, пытаясь настроиться на разговор, но это ему никак не удавалось, потому что его мозг туманился от долгого отсутствия сна.
   Между тем Бюсси сговорился с графом Де По играть в карты. И они пересели на кушетки, приказав слугам принести игральную колоду.
   -Сударь, месье де Бурбон, - от внимания принца не ускользнуло сонное состояние его гостей, - а вы будете играть?
   -Нет. Я не люблю азартных игр.
   -Может тогда шахматы?
   -Нет, это меня утомляет.
   -Я бы простил себе, что не спал всю ночь, только если бы мог обвинить в этом какую-нибудь красивую даму, - тут же нашелся Брантом, - монсеньор, может, составим Бюсси компанию? Поиграем два на два, а герцог Де Бурбон станет нашим судьей.
   -Тогда он будет подсуживать своему брату! - воспротивился Бюсси.
   -Вы хотите обвинить меня в пристрастии, господин Бюсси?
   -Ах, Господь с вами, это вы меня постоянно в чем-то обвиняете. Взъелись на меня за что-то, лаетесь будто собака.
   Герцог де Бурбон промолчал, задумавшись о чем-то.
   Брантом и герцог Анжу пересели к небольшому резному столику. На одной кушетке расселась команда Бюсси в виде Натаниэля Де По. Напротив расположились принц и сеньор Де Бурдей. Он решил научить всех играть в мусс - игру, изобретенную в Наварре и весьма почитаемую в Испании.
   Маринус сидел в кресле и строил из себя независимого наблюдателя, на деле подглядывая в карты играющих и пытаясь послать брату тайные сигналы, то закусив губу, то поведя плечом, как это было принято в этой игре. Правда из этого ничего не выходило, так как Натаниэль, сморенный поздним вечером и выпитым за ужином вином, заснул, припав на плечо своего злейшего врага Бюсси.
   -Как мило, Бюсси, - прошептал принц с веселой улыбкой, - он бы мог стать вашим сыночком.
   Натаниэль встряхнулся и с выпученными глазами, так что их подбирать пришлось, как выразился Брантом, отпрянул от Бюсси, бормоча извинения.
   -Уж лучше не влезать в родню к Бюсси, а то это может закончиться смертельным исходом, - Маринус красноречиво провел пальцем поперек шее со звуком: " кх-х-хы".
   Тут пришел черед Бюсси смущаться.
   -Герцог, - спросил принц, - я смотрю, что вам пришлось пережить много злоключений за эту ночь, да еще и утро. Я наслышан об аресте Де Камерона. А еще несколько часов назад вы утверждали мне, что ненавидите этого человека.
   -А знаете, что Де Камерона арестовали весьма в пикантном виде! - громко воскликнул Брантом, - он был в борделе, к тому же абсолютно голый! А еще в окружении двух девиц легкого поведения! Представьте, что когда гвардейцы во главе с Ла Валетом зашли к преступнику, он сражался на любовном ристалище! Представьте, как ему было обидно, что его лишили самого интересного.
   -Еще обиднее ему будет на эшафоте, когда его лишать сначала рук, потом ног, а потом головы, -  пробормотал сонный Натаниэль.
   - Учитывая то, что мы с братом присутствовали при этом знаменательном аресте, - сказал Бурбон, - вам, сеньор Брантом, будет интересно узнать кучу всяких интересных мелочей из первых уст.
   -Так и есть, милейший герцог, вы обязаны мне поведать все! - ни капли не смутился Брантом.
   - Ах, господин Бурдей, боюсь, что Де Камерон не оправдает ваших надежд, в комнате, где мы его нашли, он был совсем один. Не знаю даже, чем он там занимался в гордом одиночестве, лучше б, конечно, Де Камерон оттачивал свои приёмы на женщинах, которых вы упомянули, - презрительно сообщил Маринус.
   - Ну да - подхватил Натаниэль  - из ваших слухов было правдой лишь то, что Де Камерон был голый, но он с честью вышел из этой ситуации, прикрывшись крошечной записочкой.
   - Мне жаль этого бедолагу, - прыснул со смеху Бюсси.
   За увлекательной игрой все в конец расслабились от обилия вина и речей Брантома, который не уставал припоминать свои истории к месту и просто так.
   -Почему вы, сеньор Бурдей, собираете эти скабрёзности, засоряете свой ум? Неужто вы  хотели бы стать при жизни подобием развратной книженции Арентино? Признаться вы меня расстроили. Вы представили мне дворянство, столь цинично выставляя человеческие пороки, что даже грустно стало. Как будто и любви никакой нет и подвигов и чести. А только похоть и разврат, - сказал Натаниэль.
   - Сударь, я лишь рассказываю правду. Притом я упомянул, что есть ведь и добродетельные дворяне. Ведь что жизнь знатного вельможи? Мучительные поиски развлечений. Кто-то как Бюсси ищет славы и смерти. Кто-то жаждет власти и бесконечно интригует. А большинство находит развлечения в любовных утехах.
   - Ха, вы только что составили портреты господина Де Бурбон и господина Де По, - сказал Бюсси. - они как раз ищут славы и смерти, бесконечно интригуя в любовных утехах.
   Когда вечер закончился, то хозяин дома, герцог Франсуа Анжу предложил гостям не разъезжаться, а остаться почивать у него. Тем более, что Маринус и Натаниэль едва держались на ногах.
   Перед сном, как это было заведено, благородные дворяне спустились на нижний этаж, где была устроена купальня. Она представляла собой большое просторное помещение с натопленными печами, чанами, в которых грелась вода и собственно самими ванными, роскошно украшенными и выполненными из эмали.
   Каждое купальное место отделялось от другого тонкими перегородками, на которых художник изобразил сцены  из римских бань, купаний сладострастных нимф на берегах ручьев и рек, а также омовение Венеры в морской пучине.
   -Ах, эти ванны, - послышался голос Брантома в плеске воды, - мне напоминает это las fiestas de Bains (исп.)!
   -Кто там ругается по-испански? - прокричал Натаниэль.
   -Это Брантом! - подал голос герцог Анжу, - он у нас любитель всего испанского, правда, милейший друг?
   -Так и есть, особенно испанских женщин! - ответил Брантом, так что все купающимся было слышно, - ни  с чем не сравнить купание в Бен!
   -Какое еще купание, черт побери! - воскликнул Бюсси.
   -Как! Вы не знаете! Я поведаю! - словоохотливому Брантому было все равно, что приходилось кричать на всю купальню. - Случилось однажды императору Карлу встретиться со своей сестрой во Фландрии. И она в честь приезда Филиппа, тогда еще короля Испании, устроила празднество в Бене. Там были такие роскошные купальни, что их почитали одним из семи чудес света. И своим величием помрачали все прекрасные здания, о которых мне приходилось слышать. Так вот, эти самые бани сжег наш добрый король Франциск. Все из-за того, что королева Мария спалила красивый и удобный охотничий дом в Фолламбре. Вот Франциск  и не преминул отомстить ей.
   - Что за страсть к мести у людей! - заметил Маринус.
   -А это еще пустяки! - отвечал ему Брантом, - эта коронованная дама так обозлилась, что поклялась сжечь Фонтенбло, самый красивый дворец Франции! Такова натура женщин, даже великих: они очень скоры на мщение, когда их оскорбили!
   Так бы они и говорили всю ночь, хохоча и придумывая остроты, если бы в конце концов разговоры не дошли до абсурда. Принц соизволил ложиться спать, и все приняли охотно его предложение тоже разойтись по опочивальням. Брантом откланялся и с превеликими извинениями сообщил, что должен ехать по важному делу.
   - Спокойной ночи, монсеньор, - сказал Бюсси и, пошатнувшись, припал к стене.
   Сил улыбаться и смеяться у Анжу уже не было, он устало благословил своих гостей на сон.
   - Надеюсь, вы спокойно отдохнёте у меня, - сказал Анжу братьям.
   - А то в Лувре им по ночам не дают покоя, - опять съехидничал Бюсси.
   Маринус и Натаниэль уже давно спали в своих мыслях и не нашли, что ответить на дерзость своего врага. 
   Глава 9. В которой Шико ищет свой кинжал и находит его.
   Лувр. Кабинет Ла Валетта Д'Эпернона.
   Жан-Луи Ногаре де Ла Валет, сидя в своем кабинете, только что распрощался с Брантомом. Сеньор Де Бурдей снабдил Ла Валетта важными сведениями относительно интересующих его лиц, а именно герцога Де Бурбона и графа Де По.  Новость состояла в том, что братья Бомонт весельчаки и задиры каких поискать, сие мнение сложилось у месье Брантома после ужина у принца Франсуа Анжу. Ла Валетт предложил Брантому посетить его величество и поведать им все подробностями того вечера, так как государь изнывает от скуки. Король непременно нашёл бы эти рассказы интересными, поэтому на завтрашний день после казни Де Камерона господину Де Бурдею была назначена аудиенция.
   Пьер Брантом помимо того, что состоял в свите герцога Анжу, был вхож в любой дом, имел дружеские связи с королем Генрихом, королевой Маргаритой Наваррской, некоторыми итальянскими герцогами и испанскими грандами.
   Особое расположение таких высокородных особ Брантом снискал не только благодаря происхождению, но и мастерству великолепного рассказчика и писателя. Ему первому становились известны все потребные, а чаще непотребные новости чуть ли не всех дворов Европы.
   В кабинет постучали и доложили, что пришел Орильи, любимый лютнист принца Франсуа и старый знакомый самого Ла Валета, с тех пор как он служил камер-юнкером у герцога Анжу. В те времена Орильи был учителем музыки у нынешнего капитана королевских гвардейцев миньона Ногаре Ла Валета. Король Генрих III переманил хитрого гасконца  у брата на службу к себе. Как известно Генрих особо сильно благоволил уроженцам Гаскони. А также не переставал исподволь вести войну с младшим братом, соперничая с ним за любую мелочь.
   -Господин Ла Валетт, - Орильи низко поклонился своему бывшему ученику, вознесшемуся столь  высоко, - как ваше здоровье?
   -Здоровье мое, Слава Богу, в порядке. Но зачем ты пришел, Орильи? Никогда не видел, чтоб ты приходил просто так, справиться о здоровье.
   -Милостивый господин, я действительно пришел по поручению его высочества, однако это не означает, что меня не волнует ваше здоровье и процветание.
   -Итак, - прервал его речи Ла Валетт, - чего же ты хотел, или вернее сказать, чего хотел от меня Монсеньор?
   Несмотря ни на что Ла Валетт сохранил дружеские связи со своим бывшим господином.
   -Это поручение весьма деликатного толка...
   -Так, продолжай. Неужели оно касается Амура?
   - Нет, сударь. Монсеньор хочет, чтобы вы отправили письмо своему племяннику в Московию.
   -Письмо в Московию моему племяннику, который служит при дворе Царя Ивана IV? Вот как! Кажется, я догадываюсь, зачем его светлости это письмо. Это касается герцога Маринуса Бурбона и графа Натаниэля Де По?
   - Именно так. Монсеньор имеет кое-какие дела с этими господами. И ему, чтобы обезопасить себя надобно побольше знать о них. Вы бы могли дать такие указания вашему досточтимому племяннику?
   -Разумеется, Орильи, разумеется, я могу. Кроме того ты явился очень вовремя! Дьявол тебя раздери! Я и сам ломал голову над тем, как мне побольше узнать о сих господах.
   -Позвольте спросить...
   -Говори.
   -Вас мучают какие-то подозрения относительно них?
   -Что ты! Нет! Они кажутся мне во всем преданными королю, но это-то и удивляет меня. Явились из ниоткуда как черт из-под земли. И мое сердце чувствует, что здесь кроется какая-то загадка. Поэтому я и хотел выяснить кое-что.
   -Так значит, мы сойдемся на том, что вы пока не будете передавать королю сведения, которые узнаете?
   -Этого я обещать не могу! Но передай Монсеньору, что я тот час же напишу письмо и отправлю в Московию. А маркиз Де Руайяк разузнает все хорошенько и пришлет мне ответ. А я уж посвящу Его Высочество во все подробности.
   На том они и расстались весьма удовлетворенные этим разговором.
   Ла Валет отправился руководить зажиганием факелов в коридорах Лувра, установлением караула и закрытием Главных Ворот.
  
   Вечерний туалет короля.
   По завершению официальной Церемонию Отхода Ко Сну Его Королевского Величества, в опочивальне короля остались только самые близкие друзья, а также цирюльники, куаферы, лейб-медик и прочая неблагородная обслуга.
   Генрих III, облачился в ночную камизу, вышитую узором из черной шелковой нити, спальные панталоны до колен, шелковые итальянские туфли с узким носом и без задников, поверх он накинул золотого цвета стеганый халат.
   Миньоны получили разрешение рассесться на пуфики и кушетки, чем они не преминули воспользоваться. Шико, которому не требовались никакие распоряжения, чтобы делать, что вздумается, только что крепко отужинал, а теперь крутился возле короля, пытаясь вымазаться фиалковой пудрой.
   Герцог Де Бурбон и граф Де По с волнением подошли к своему господину, неся в руках корзины, перевитые разноцветными лентами, бантами и кружевами.
   -Государь, дозвольте к вам обратиться, - братья преклонили колени.
   Король весьма благосклонно принял их, заинтересованно рассматривая корзины.
   -Валяйте! - ответил Шико, усевшись на табурет, на котором покоились ноги короля.
   -Ну что вы, дети мои, обойдемся без этих церемоний. Они в нашем маленьком кругу совершенно излишни. Хотя я и хвалю вас за такое почтение, свойственное душам лишь благородным и возвышенным.
   -Так ну что там у вас? Надеюсь, это что-то вкусненькое? А то у короля недостаточно денег, чтобы хорошо отужинать. Сегодня он потчевал меня одним куриным бульоном, который я на дух не переношу.   
   Генрих хотел было рассердиться из-за упоминания его финансовых неприятностей, но передумал, так как братья ответили ему:
   -У нас есть один знакомый морской капитан, он недавно вернулся во Францию и передал нам заморские подарки со всего мира. Мы бы желали смиренно преподнести их вам, это разнообразные целебные мази, притирания, помады, духи и ароматические масла.
   Маринус подал его величеству круглую серебряную коробку с изящными гравировками. На крышке, высеченные тонкими линиями, были изображены три девы, наготу их скрывали длинные до пят волосы, в которые мастер инкрустировал разные самоцветы: у одной нимфы розовые и сиреневые александриты, у второй - жемчужины и чёрные агаты, а у третьей - нефриты и янтарь.
   Генрих пришел в неописуемый восторг и тут же принялся рассматривать благоухающие флакончики и коробочки, не забыв расцеловать и обнять Маринуса и Натаниэля. Шико выхватывал бутылочки у Генриха, раскрывал их и хотел было тут же испробовать все чудодейственные средства на себе.
   -Не смей трогать это! - вскричал жадный и завистливый Генрике, (а он постоянно жадничал и всем завидовал по словам  Шико), - это все только для меня! Тут не так уж и много. К тому же на твою грубую физиономию, руки и волосы это все не подходит!
   Шико сильно обиделся и решил отомстить Генриху, беспрестанно отпуская зловредные шутки про короля.  
   -Ах, господин Шико, - обратился к шуту Де По, - оставьте королю его притирания, у нас тут маленький подарочек и для вас.
   Коварные миньоны, заслышав это, подбежали к королю, чтоб все вместе обзавидоваться удаче Шико.
   Натаниэль протянул плетёную корзину Шико, несказанно удивленному и даже не понимающему, что ему оказывают такую милость.
   -Мы уже успели прознать о вашей страсти к помадам и духам, поэтому захватили кое-что и для вас.
   -Как! - поразился Генрих, - подарок для Шико!
   -Да! - удовлетворенный Шико развязал банты и обнаружил баночки и сосуды, изящно украшенные силуэтом одинокого всадника.
   -Ах, это прям Шико, узнаю его фацию, - завидовал Генрих, он никогда не переставал завидовать даже во сне.
   Шико с удовольствием, благодарностью и плохо скрываемым смущением рассматривал свои подарки. Случилось так, что он плохо разбирался во всех этих кремах, и двум братьям пришлось ему все объяснять, а потом и даже применить на практике. Натаниэль и Маринус усадили Шико в низкое кресло, расставили вокруг вазочки и принялись накладывать на лицо шута маску для отбеливания кожи собственными руками.
   -Ему совсем это не поможет, - грыз ус Генрих, - его кожа слишком испорчена загаром вследствие его неуемной любви к солнцу. Стоит ли зазря переводить целебное вещество...
   -Ах, государь, кожа у Шико правда сухая, поэтому ее следует особливо беречь, каждый день умасливать и увлажнять, - настаивал Маринус, размазывая ароматное месиво по орлиному носу гасконца.
   -Я, пожалуй, нанесу ему крем на руки, - добавил Натаниэль.
   Генрих отвернулся с досады, потому что ему крем наносили простые куаферы. Естественно, что он тут же принялся канючить у своего шута.
   -Шико, я возьму у тебя вот эти мази, они, кажется, годятся для моей кожи.
   -Не смей! - Шико, извернувшись, хлопнул, короля по руке, шарившейся в его корзинке. - Пользуй свои подарки.
   -Вот так всегда, никто не хочет поделиться со мной своими благами...- запричитал Генрих. Шико тут же разжалобился и предложил Генриху свои помады.
   -Господин Шико, не вертитесь, а то я плохо намажу вас, - рассердился Маринус.
   -И потом у короля есть свои крема, - Натаниэль рассматривал черные локоны Шико, подумывая, чем их вымазать.
   - Шико, одолжи мне, по крайней мере, своих куаферов, - голосил король.
   -Нет уж, это мои личные, я их выписал из Наварры. Кстати ты отослал письмо своему зятю?
   -Да, несколько дней назад.
   - Государь, вы писали королю Наваррскому? - переспросил Маринус.
   -Да, а что такое?
   - Мы хотели передать ему сердечный привет, - ответил Натаниэль.
   -Тогда напишите ему сами, вы же называете его своим батюшкой, - проворчал Генрих.
   Маринус и Натаниэль переглянулись, что не укрылось от Шико, который, хоть и блаженно зажмурился, все-таки не оставил своего наблюдения за всеми присутствующими.
   Герцог Бурбон тут же сменил тему.
   -Какие у Шико красивые волосы, сами по себе завиваются в локоны и так лежат целый день и даже ночь. Мои волосы наоборот прямые и светлые будто солома.
   -Ну что вы, волосы у вас как у Купидончика, - милостиво заметил Шико.
   -Вот эта отбеливающая маска пойдет и мне, - будто не слыша шута говорил Маринус.
   -Генрих, прикажи своим куаферам нанести малышу маску, у него итак лицо бледное, а он хочет, чтобы оно стало вообще белым как стена.
   -Вы ошибаетесь, господин Шико, меня безмерно мучают эта россыпь веснушек на носу. Мне непременно надо их вывести, а то право я умру, если буду и дальше ходить с таким недостатком. У меня есть рецепт отличного лосьона на корне петрушки. Мне приготовил его лекарь Реми, чудо, что за человек. Я даже думаю одолжить его у господина Бюсси.
   - Помилуйте, тогда у вас не останется ни одного недостатка, - воскликнул Шико, - и в таком случае король обзавидуется вам и велит казнить, поверьте мне, он из зависти казнил кучу красивых и пригожих лицом дворян. Он очень ревностно оберегает свою красоту.
   Тем временем Натаниэль, намазав руки и себе и Шико, уселся рядом с Келюсом.
   - Господин Келюс, природа наделила вас такой красотой. Вам верно и не надо прибегать к особым средствам. Что за золотые локоны, а какие глаза, а щёки! - Де По благоговейно посмотрел на Келюса  выражая  абсолютное обожание.
   От этого у короля случился такой приступ зависти, что его лицо стало зелёным, благо, этого никто не заметил, решив, что неестественная краска на лице обусловлена мазью от жадности.
   - Голубчик мой, вам ли это говорить, вы сами хороши, как ангелок, - посмеялся Келюс и потрепал мальчика по голове.
   - Куда это делись ваши бравые усищи? - спросил Можирон, проведя пальцем по щеке Натаниэля.
   - Я их сбрил, они мне не идут, - нервно ответил Натаниэль и бросил взгляд на своего идеала Келюса, ожидая его одобрения.
   - Зря, Де По, - громыхнул Шомберг, - и вам и вашему брату Бурбону стоит отрастить длиннющие бороды, чтобы походить на гномиков, - он заливисто засмеялся.
   - Шомберг, чего это вы на нас так взъелись? От вас кроме шуток про наш рост  ни одной остроты  не услышишь, вы нас обижаете, право слово, - презрительно заметил Маринус, не на шутку обидевшись.
   - Да, что вы, сударь, Бог мой, простите меня, - продолжая смеяться, ответил Шомберг, - с тех пор как я перепутал вас с девицами, мне покоя нет. Вот я и пытаюсь как-то компенсировать свою оплошность. Клянусь честью, я считаю вас красавцем.
   Можирон и Шомберг игриво захихикали, уткнувшись в подушки на королевской кровати. Потом задумав шалость, они встали, окружили Маринуса, схватили его за руки и ноги и бросили на кровать, навалившись сверху.
   - Простите нас, герцог Де Бурбон, простите, - говорил Можирон, держа Маринуса за руки, - если вы меня не простите, я отрежу себе ноги!
   - А я, если вы меня не простите, - выкрикивал Шомберг, - я, буду жить под вашей дверью, так что вам каждый раз придётся переступать через меня, если вы только захотите куда-то пойти.
   При этом  Можирон и Шомберг пытались поцеловать Маринуса в щёки, но он уворачивался и брыкался, взывая к королю.
   - Идите к чёрту, - Де По запустил в них пустой корзиной, а Можирон и Шомберг, поймав её надели на голову Келюса.  Маринус высвободился и с видом растерянным и оскорбленным уселся в дальнем конце комнаты. Так как завязалась бойня, в которой корзина Шико распалась на прутики, то Натаниэль поспешил оказаться рядом с Д'Эперноном. Ла Валетт не участвовал в вакханалии.
   - Господин Ла Валетт, как от вас приятно пахнет, что за дивный аромат, какие это цветы? - спросил Де По.
   - Это анемоны, - ответил Ла Валетт, - зато от вас так томно пахнет ненюфарами.
   - Анемоны - это так грустно. Я всегда не могу сдержать тоски  и вспоминаю Адониса и оплакивающую его Афродиту. Какой печальный сюжет! Вы позволите, никак не могу насладиться этим тончайшим ароматом.
   Натаниэль взял запястье Д'Эпернона и поднёс к  своему лицу. Келюс, увидев это, издал вздох умиления, его друзья рассмеялись. А Шико, Маринус, да еще добрая половина Франции услышали громкий треск, с которым король Генрих лопнул от зависти.
   - Я всегда думал, что ненюфары ничем не пахнут, - заметил король, которого трудно было узнать из-за квакающего голоса и зелёной кожи.
   - А меня всегда тошнило от их приторно-сладкого запаха, - скривился Шико.
   - Подойди ко мне, Де По, - позвал король.
   Натаниэль осторожно, словно боялся Генриха подошёл и, держась чинно и благородно, встал пред королём на одно колено и поцеловал руку,   благоухающую розами и лавандой. Генрих с замиранием сердца проследил за Де По взглядом и осторожно коснулся пальцами запястья графа.
   - Вы взволнованны, сударь, - понизив голос, спросил Генрих и заглянул Натаниэлю в глаза, - ваш пульс участился. Вы заболели, ангел мой?
   - Генрих, ты каждый раз с такой надеждой спрашиваешь, не заболел ли кто, что я боюсь за твоих любимцев. Ты чего доброго отравишь их, чтобы самолично полечить. Бойтесь же! Ничего не пейте и не ешьте из рук короля. Хорошо же, что он так беден, что не делиться ни с кем едой и вином,  - встрял Шико и тоже взялся слушать пульс Генриха, и даже приложился ухом к груди короля.
   - Что вы там слушаете, господин Шико, как часто бьётся сердце нашего государя? - поинтересовался Келюс.
   - Я совсем ничего не слышу, у него нет сердца. Если бы оно у него было, то у меня был бы сейчас маркизат или аббатство.
   -Прекрати городить глупости, - зевнул король, - я слышу уже как кричат, что ворота закрывают, нам надобно отправляться спать. Завтра наутро казнь этого изменника и необходимо хорошо приготовиться. Натаниэль, постой, я хочу поговорить с тобой сегодня. Мне интересно послушать твоё мнение по поводу рождения Адониса, почитаем "Застольные беседы" Плутарха.
   - Простите меня государь, я вызвался нести караул. Я не могу, ваше величество, принять ваше предложение, хотя моё сердце страстно желает этого.
   - Ты же знаешь, что можешь. Я от всех дел освобожу тебя, - ответил король.
   - Я знаю, но сердце остерегает от этого, - горько сказал Натаниэль и среди первых покинул королевскую опочивальню.
   Маринус поспешил за братом, отвесив поклон королю, и выглядел весьма озадаченным. Королевские миньоны, пожелав доброй ночи, разошлись по своим покоям. Остался только Шико. Шут проследил за тем, как Генрих без единого слова забрался в кровать и накрылся с головой одеялом.
   - Доброй ночи, сын мой, - благодушно пожелал Шико и повернулся к дверям, чтобы уйти. В ответ он услышал тоненький всхлип.
   - Генрике, ты плачешь?
   Нет ответа.
   - Чего это тебе вздумалось? Ну-ка, кто тебя обидел, моя крошка? - Шико залез на Генрихову кровать и силой отобрал у короля одеяло, - неужто ты обиделся на то, что я выставил тебя нищим?
   - Нет, я и правда гол как сокол.
   - Тогда на то, что я назвал тебя завистником и зелёной жабой?
   - Нет, это было весело.
   - Тогда тебя, наверное, накрыла ностальгия по Польше. Ах, какой ты там был король! Вот это было время! Как поляки много потеряли, когда ты дал от них дёру. Даже странно, что ты проиграл судебное заседание! Даже Папа не поддержал тебя, и эти поляки выбрали себе другого короля вместо тебя.
   - Да нет же, это тут вообще ни при чём.
   - Так что же?
   - Мне больно.
   - Я позову лекаря. - Шико вскочил, бросив шутки в сторону.
   - Нет-нет, я не болен. - Генрих схватил Шико за руку и усадил рядом с собой, - у меня душевная боль.
   - Ах, вот как, милок, - сочувственно протянул Шико и подбодрил друга нежным и добрым взглядом.
   - Никто не любит меня, Шико.
   - Неправда, я тебя люблю, не каждый день, конечно, чаще по средам, в остальные дни у меня выходной.
   Генрих слегка улыбнулся.
   - Ещё на праздники, я тебя всегда вспоминаю. На прошлое Рождество я тебя любил. Все время про тебя думал.
   - Тебя же не было со мной на прошлое Рождество. Ты куда-то пропал, я думал, что ты умер.
   - Ну, да я  был всего-то в аббатстве у своего дружка.
   - Мог бы и предупредить, я так огорчился, что чуть не согрешил на Рождество, когда положено радоваться, а я печалился из-за тебя.
   - Ну-ну, грех этот будет на мне, сын мой.
   - Шико.
   - Да, Генрих.
   - Шико, как ты думаешь, Натаниэль и Маринус любят меня? Я имею в виду, зачем они служат мне? Я беден, и все меня ненавидят. Их могут убить из-за меня.
   - Не знаю, может, у них извращённый ум как у тебя? Ты преувеличиваешь свое жалкое состояние.
   Генрих привстал и сел напротив Шико.
   - Он был так холоден со мной.
   - Кто?
   - Натаниэль.
   - Нет, тебе показалось, Генрике.
   - Может, мне надо было быть настойчивее?
   - Нет, не думаю.
   - А ты, так разнежился в объятиях Маринето.
   - Он меня не обнимал.
   - Но прикасался к тебе. Как это было? Я заметил, что Маринучо смотрел на тебя  ласково, и признайся, его прикосновения были такими же?
   - Нет. Обычными.
   - Врунишка.
   - Спокойной ночи, Генрих.
   - Подожди, я уверен, раз ты не решаешься, он сам даст знак тебе, Маринус хотя и сдержанный, но ...
   - Хватит придумывать! Ты это специально говоришь, чтобы как-то оправдать свои дурные наклонности к Натаниэлю. А у меня с Маринусом нормальные дружеские отношения.
   Король не обратил внимания на эти слова.
   - Так вот, сдержанные натуры в любви проявляют себя пылко и безудержно.
   - Я ухожу. Пока.
   - Шико, не уходи, прошу тебя.
   - У меня есть чем заняться получше,  чем сидеть тут с тобой.
   - Останься, здесь.
   - Нет. Не хочу.
   Генрих опять накрылся с головой одеялом и зашмыгал носом.
   - Я не могу, Генрих, я собираюсь пойти и выкупить свой кинжал. Но как только я закончу, я приду к тебе.
   Генрих жалобно застонал.
  
   Нам известно, что господин Шико покинул Лувр после разговора с королём.
   Время от времени Шико действительно пропадал из королевской резиденции по каким-нибудь важным делам.  Он имел такую особенность исчезать, ничего никому не объясняя.  Сам Шико считал такие отлучки весьма полезными для их отношений с неким Валуа. Чтобы не надоедать капризному монарху, который, как и все сильные мира сего, обладают переменчивым нравом и непостоянностью в привязанностях. Шут старался пропадать на короткое время, но иногда случалось так, что и подолгу не приходил к Генриху. Теми самым, сими мерами Шико вызывал бурю ревности и бесконечно подогревал к своей личности королевский интерес.
   Таким он был, наш Шико, даже не подозревавший, что любовь Генриха настолько сильна, что король  желал бы никогда не разлучаться со своим шутом, но лишь из истинного уважения к своему другу не хотел тиранить Шико и лишать свободы действий.
   Шико, Антуан Себастьян Д'Англере, был необыкновенным человеком. Редкий проницательный ум, в сочетании с нежным и благородным сердцем. При дворе Шико многие ненавидели, во многом из-за злых шуток и точных острот, которые заставляли краснеть даже самых высокородных дворян. Его называли назойливой мухой, гадюкой, иезуитом.
   Те кто был поумнее, например, Гизы и тот же герцог Анжу опасались и побаивались шута как хитрого политика и шпиона короля.
   И вот Шико, движимый сентиментальными привязанностями, решился отправиться на поиски кинжала, того что был подарком короля Генриха. Шико предпринял опасное путешествие в место, противоположное  Лувру. Он отравился  ко Двору Чудес на кладбище Невинных, в этом месте Шико  в последний раз чувствовал благородную тяжесть своего кинжала за поясом, прежде чем его украла цыганка.
   Кладбище было -зловонное, страшное проклятое место: там в мистическом ужасе и жила Марикита. Перебарывая в себе суеверный страх, Шико перекрестился, пожал рукоятку своей шпаги, преисполнившись решимости шагнул навстречу ужасам и мертвецам и прочей нечисти. Помимо реальной угрозы наткнуться на оборотня или вурдалака, Шико ещё думал о ворах разбойниках и убийцах, которые жили здесь среди мёртвых точно призраки.  На кладбище проходили сборища цыганских вождей, где они делили добычу и решали дела своего тёмного мира, выборы Великого Кезра, оргии и даже смертоубийства младенцев, которых съедали ведьмы и колдуны.
   Размышляя об этом, Шико был рад, что давно уже вышел из младенческого возраста. Среди могил и надгробий он заметил движущуюся тень.  Шико немедленно спрятался за каменным крестом и стал наблюдать. В лунном свете напротив склепа появился цыган. Он был молод, высок и жилист, одет в  холщавую длинную сорочку и оранжевого цвета тогу, завязанную на венецианский манер, в ушах и в носу у него были золотые серьги. 
   Шико решил проследить за цыганом.  Египтянин продвигался вглубь кладбища, скользя меж мраморными надгробиями и открытыми ямами, источавшими зловоние разлагающихся трупов. Бесшумно и как можно осторожнее Шико следовал за ним неотступно. Наконец цыган встретил своих собратьев: четверых мужчин, они встали в кружок и о чем-то стали говорить, размахивая руками и зубоскаля, как собаки.
   Потеряв надежду, что-либо выяснить, Шико принял решение незаметно ретироваться. Но один из египтян, тот за которым с самого начала следил Шико, заметил, движение среди могил.
   Шико сразу понял, что его раскрыли, быстро  прикинул, что будет выгоднее: сражаться или попытаться уладить дело миром. Однако на второе шансов почти не было, но, быть может, кошель с деньгами, приготовленный для Марикиты, чтобы выкупить кинжал, мог поправить дело. Правда, это означало бы, что Шико останется и без кинжала и без денег, хорошо было бы при этом не расстаться с такой малостью как жизнь.
   Пятеро египтян вытащили ножи и пошли искать Шико. Он же поступил так: выпрямился во весь свой немалый рост и громко откашлялся. Внимание разбойников сразу же обратилось к нему.
   - Господа, прежде чем вы  зададите вполне разумный вопрос, что я тут делаю, я спешу поклониться вам и выразить своё почтение, а так же превеликую благодарность за спасение своей жизни.
   Египтяне переглянулись в полном недоумении.
   - Но мы вовсе не собираемся спасать тебе жизнь, а даже наоборот, мы лучше убьём и ограбим тебя, странный господин, - ответил один из цыган.
   "Жаль, - подумал Шико, - что я не разглядел как следует тот жест пальцами, который сделали  Бурбон и Де По, чтобы  эти противные египтяне стали подобрее".
   - А вот и нет! Помните, как столько-то дней назад вы спасли кучку дворян и спрятали их в подземелье. Так вот, я и мои друзья шлют вам благодарность за это. И передают вам этот кошель с деньгами.
   - Ничего не помню, - буркнул один из египтян, угрожающе оскалив зубы. Другой, более смышленый, остановил его и поднял с земли кошель Шико.
   - Ну и что ты хотел?
   Цыгане заулыбались и стали намного добродушнее, не только из-за денег, но и потому что припомнили Шико.
   -Ну, а теперь мы, пожалуй, убьём тебя. - не унимался самый воинственный. Шико пробрал холодный пот, но он надеялся спастись, если дело дойдет до сражения, опираясь на свое умение фехтовать. Хотя в уличной драке, где никто не соблюдал принципов, такое умение могло бы оказаться бесполезным. Поэтому Шико прибегнул к другому своему оружию, не менее острому, хитрости.
   - Подождите, я ещё хотел передать привет одной своей спасительнице по имени Марикита.
   - Мариките?
   - Да-да, я ко всему страшно влюбился в нее, и мне жизнь не дорога, если я не прильну устами к её загорелой шейке. 
   Египтяне дружно рассмеялись.
   - Так тогда шёл бы в Жаренный Петух, где она время от времени работает.
   Даже таким вурдалакам и людоедам, как цыгане, была не чужда любовь.
   - О, я туда отправлюсь прямо сейчас, раз так. - Шико раскланялся.
   - Это вряд ли, ты никуда не пойдёшь, -  ответил тот самый горячий египтянин, который возненавидел Шико с первого взгляда.
   - Нет, пусть идёт, он был с нашими друзьями, они показали знак, мы не обидим его для господина де Бурбона и господина Де По. Просим кстати передать им наш низкий поклон, - остановил смертоубийство вожак.
   - Идёт, - сказал Шико и про себя подумал, что обязательно помолиться за преступные связи Маринуса и Натаниэля.
   Таким образом, возблагодарив  Бога за то, что без потерь, не считая крупной суммы денег, Шико убрался  кладбища Невинных, не став покамест добычей этой ловушки для душ и тел.
   Выбравшись из Чрева Парижа на улочки более благопристойные, Шико полностью успокоился, и к желанию вернуть кинжал прибавилось еще и желание промочить горло добрым вином.
   Тем более, что необходимо было стрясти с этой злосчастной воровки Марикиты за все свои злоключения. Теперь, когда у Шико ничего не было, она больше не могла обворовать его.
   Дорогу к Жареному Петуху Шико прекрасно знал, поэтому отправился побыстрее по знакомой дороге. По ночам этот трактир превращался в подобие знаменитого дома терпимости "Кастеллето" в Венеции. А главными гетерами сего храма любви были некоторые цыганки, а также известная нам Роксана, подрабатывающая время от времени подобным ремеслом.
   Храброе сердце сей Мессалины не зря решилось вступить на такой путь. Ведь все бордели и разврат, процветающий в них, были строго запрещены Ордонансом еще 1560 года, изданным Екатериной Медичи. За нарушение королевской воли следовали немалые наказания как то: клеймение, отрезание волос, ушей и носа, удары палками, привязывание к позорным столбам и так далее. Все эти зверства в действительности не применялись, ведь церковь призывала к исправлению несчастных грешниц. Поэтому Роксане угрожала страшная казнь - быть запертой в монастыре на веки-вечные. От того Роксана и пыталась всеми силами прослыть добродетельной женщиной, распуская слухи о своей непорочности направо и налево.
   Как раз этой ночью она, тщательно оберегая свою тайну от Натаниэля и Маринуса, беседовала с мэтром Гаспаром, который успел уже без памяти влюбиться в наглую вакханку и даже вознамерился жениться на ней словно маркиз де Кёвр, связавший себя священными узами с одной известной куртизанкой Франсуазой Бабу.
   -Чтоб мне помереть на месте, - Роксана спряталась за спину трактирщика, - это господин Шико! И что он тут делает?
   -Я пойду поговорю с ним, - заверил ее мэтр Гаспар.
   -А я пойду подслушаю, - сказала сама себе Роксана, страсть как любившая сплетни.
   Оказалось, что Шико искал одну египтянку Марикиту. Мэтр Гаспар Улиэль уважил его, сообщив, что Марикита сидит в комнате наверху, ожидая своего постоянного ухажера. И что она не велела кого-нибудь принимать, так как ее любовник страшно ревнив.
   Пришлось Шико пустить в ход угрозы, что он нажалуется королю на их бордель, если его не пустят к Мариките. Сама цыганка, спустившись на шум, вспомнила и узнала благородного господина, у которого похитила кинжал.
   Марикита позвала Шико наверх.
   Роксана немедленно вернулась в свою комнату, смежную с апартаментами Марикиты, и прильнув к стене, стала подслушивать.
   - Доставай немедленно мой кинжал, - приказал Шико.
   - М-м-м, - промычала Роксана, представив как грозно выглядит Шико и как Марикита выполняет приказ, надо ли говорить, что под словом кинжал Рокси понимала кое-что более острое.
   - Не могу, - ответила Марикита, - потому что кинжала нет!
   - Как нет?! - воскликнула Роксана и прижалась к стене. - Никогда бы не подумала, что Шико евнух. Горе-то какое!
   - Я знаю, что он у тебя, - настаивал Шико.
   - Фу! У Марикиты? Я слышала про таких мужчин, которые выглядят как женщины, но то, что это Марикита я бы никогда не догадалась, - вздрогнула Роксана.
   Ей так же вспомнилось, как ее знакомый лакей рассказывал, что у одной знатной дамы была фрейлина, с которой та имела непотребную близость. Так вот, та фрейлина не имела ни красоты и изящества, но всё равно пользовалась расположением своей госпожи. Так оказалось, что эта фрейлина - гермафродит и могла и так и эдак ублажать ту даму.
   Пока Рокси будоражила себя воспоминаниями этой скабрёзной истории, разговор Шико и Марикиты дошёл до оплаты.
   - Денег у меня нет, - сказал Шико, - я их все отдал твоим братьям египтянам.
   - Да, он большой сладострастник, раз её братьев оказалось мало. Чёртов содомист! - плюнула Роксана.
   - Немедленно возвращай мой кинжал, а то велю бросить тебя в темницу, а потом повесить.
   Роксана немного запуталась, в том у кого все-таки кинжал и вообще каков он. Поэтому она решила посмотреть, что там делается, как говориться воочию. Для этого Рокси открыла потайное окошко между стенами и увидела Шико и Марикиту, уже полостью одетых.
   - Ха! И пяти минут не прошло, а он уже уходит!
   - Не серчай, голубчик, - сказала Марикита и обняла Шико за руку.
   - Не заговаривай мне зубы, - строго ответил Шико.
   - Я отдам тебе твой кинжал, коли он тебе так нужен, раз денег у тебя нет, то расплатись чем-нибудь другим.
   - Это чем же?
   - Да просто разговорами, - ответила Марикита. Она вынула из декольте тот самый клинок.
   - Эх, бестия! - хмыкнул Шико.
   - Расскажи, чего там при дворе происходит. Что носят, что разговаривают? Может, с кем-нибудь приключилось чего.
   - Рассказать, то расскажу, но и ты мне про кое-кого поведай.
   - Я много про кого могу поведать.
   Шико расселся на лавке, раскупорил бутылку, сделал несколько глотков, и начал рассказ:
   - У нас при дворе короля Генриха III всё как всегда. Вельможи плетут интриги, убивают друг друга из-за любви, но чаще из-за политики.  Вот недавно, чуть твоих дружков Маринуса Де Бурбона и Натаниэля Де По чуть не зарезали в собственных постелях.
   - Их-то? - усмехнулась Марикита. - я видела их линию жизни, и знаю, когда они умрут.
   - Правда? А откуда ты вообще их знаешь?
   - Этого я тебе не скажу, они мне никому не велели рассказывать про них.
   - А про что же ты можешь мне рассказать?
   - Было мне видение. Про врага короля. Он очень близко подобрался к твоему господину. Он попытается убить твоего короля.
   - А лица и имени этого злопыхателя ты случайно не видела в своём видении?
   Помимо своей воли Шико взволновался.
   - В видении нет.
   - Не мудрено.
   Марикита обиделась неверию знатного господина и, встряхнув волосами, горделиво бросила:
   - Я его и так каждый день вижу, вот в этой комнате.
   - Что?
   Шико даже оставил бургундское в покое.
   - Есть у меня один любовничек. Так он мне всю правду выкладывает, что, мол, он испанский шпион и что убьёт короля. Он называет себя Черная Лилия. Он ходит в маске и появляется при дворе, как, я думаю, так что ты каждый день видишь его и ничего не подозреваешь.
   - Вот как? и ты, конечно, скажешь мне кто это?
   Шико напустил на себя безразличный вид, хотя и не знал, стоит ли доверять словам проходимки.
   - Скажу, но только если ты меня поцелуешь.
   - Ладно, поцелую.
   Марикита приблизилась к Шико. И их губы слились в поцелуе.
   За стеной Роксана упала на пол от потрясения, ей захотелось немедленно поведать кому-нибудь, что видела, как Шико целуется с блудницей. Для этого Рокси вскочила и ринулась к двери, но там ее встретил мужчина в чёрном плаще и маске. Он схватил девушку за плечи и приставил палец к губам, чтобы она не закричала.
   - Не бойся, красавица.
   Роксана сразу успокоилась. Незнакомец захлопнул дверь.
   - Я друг Марикиты. Не там ли, в соседней комнате, она ублажает какого-то распутника?
   - Да так и есть, - сказала Рокси.
   - Будь хорошей девочкой, позови её к себе немедленно, придумай что-нибудь. А я ей тут устрою, докажу, что лучше меня любовника ей не сыскать.
   Роксана взяла деньги, которые Чёрная Лилия протянул ей, и пошла стучать в комнату Марикиты.
   Услышав стук, Шико тут же отпрянул от цыганки, а египтянка засмеялась.
   - Марикита, это я Роксана, выйди ко мне на минутку, дело жизни и смерти.
   Цыганка тут же пошла на зов подруги.
   - Подожди голубок, много важных вещей хочу тебе сказать. Спроважу эту Роксану, а то она нам покою не даст. Только ты не уходи. Кинжал я с собой возьму как залог.
   Шико, надеявшийся обзавестить нужными сведениями, кивнул:
   - Хорошо, тогда ты сама не брось меня, слово своё сдержи и назови мне имя заговорщика.
   - Назову назову, да ещё и покажу его тебе здесь. Он придёт сюда позже.
   Марикита ушла, и Шико с волнением стал ждать её возвращения. Как назло к нему зашла Роксана и стала осматривать с ног до головы.
   - М-м-м, - промычала Роксана, как она это обычно делала. В разных случаях это "М-м-м" выражало разные эмоции, сейчас она думала: "Я всё расскажу про него Маринусу и Натаниэлю, и Шико будет опозорен". Шико не знал таинственного языка Роксаны и просто снова услышал:
   - М-м-м.
   Не выдержав холодного, пугающего взгляда голубиных глаз Роксаны, Шико спросил:
   - Куда пошла Марикита?
   - К любовнику.
   - Надолго она задержится?
   - Подольше, чем с тобой.
   Роксана презрительно задержала взгляд на поясе Шико. Потом подняла глаза на загорелое лицо шута. С минуту оба смотрели друг на друга, будто готовя оружие для боя.
   - Я всё расскажу Маринусу и Натаниэлю, - неожиданно выпалила Роксана, сразу же обезоружив соперника.
   - Сударыня, вы вздумали меня шантажировать? - усмехнулся Шико.
   - М-м-м, - промычала Роксана.
   Никто не взялся бы описать, что на этот раз она имела ввиду, но Шико в этом "М-м-м" почудилась угроза.
   - М-м-м, - повторила Роксана.
   Шико напряженно промолчал.
   Роксана осмотрела на Шико, а Шико посмотрел на Роксану.
   Затем она резко развернулась и убежала без лишних слов, оставив Шико одного.
   Сбегая вниз по лестнице, Роксана решила, что обязательно должна найти Маринуса и Натаниэля. Ей хотелось, чтобы Шико и Марикита были обнаружены на месте преступления в самом непотребном виде, так сказать, в разгар событий. И так как Рокси была невысокого мнения о способностях Шико, то она торопилась встретить своих друзей.
   На ее счастье Бурбон и Де По покинули Лувр и пошли ночевать в Жареный Петух. Они  как раз остановились у основания лестницы, секретничая о чём-то своём. Натаниэль был хмур и раздражен. Маринус держался веселее, но видимо очень хотел спать.
   - Маринус! Маринус! - в своей манере прокричала Роксана и  устремилась навстречу друзьям.
   - Рокси, что стряслось? - Маринус практически поймал ее, чуть не свалившеюся со ступенек.
   Роксана заполошно взвыла и ещё пару раз добавила.
   - Маринус, Маринус!
   - Говори же, - буркнул Натаниэль.
   - Не могу, такое случилось! Ужас!
   - Давай быстрее! - закричал Натаниэль, - я устал! Я хочу спать! Так что или говори или проваливай!
   - М-м-м, Натаниэль злой, - констатировала Роксана.
   - Я иду спать. - Натаниэль оттолкнул загородившую проход девку.
   - М-м-м, зло затаила, Отомщу Натаниэлю. - еле слышно пробормотала Роксана.
   - Так что там у тебя? - устало и мягко спросил Маринус, которому удавалось держать себя в руках.
   - М-м-м, Натаниэль, не ходи в нашу комнату там Марикита со своим любовником.
   - Ты притащила к нам в комнату какую-то шлюху, и она там обслуживает какого-то грязного мерзавца!! - возмутился Натаниэль.
   Он достал свой кинжал и воткнул его со злости в перила лестницы.
   - Каналья! Кругом одни развратники!
   - Так что Марикита в нашей комнате с каким-то мужчиной? - спросил Маринус.
   - М-м, да, она и в нашей комнате и в своей. Маринус, представляешь, там Марикита с Шико.
   - Что?!
   - Фу, такое делали. Я все видела случайно. Маринус, Шико с Марикитой там в комнате целовался.
   - Целовался?!
   - Да, не только целовался, у них все было.
   - Шико с Марикитой? - Натаниэль нахмурился и взглянул на брата.
   - Так у них всё было? - ледяным голосом спросил Маринус.
   - Сейчас будет, - заверила Роксана.
   -Долой разврат и распутство! - закричал Натаниэль.
   - Да уж! - со злостью добавил Маринус, - поституция запрещена во Франции приказом её величества королевы-матери! А этот развратник смеет нарушать приказы королевы! Высечем эту продажную шлюху, а Шико побьём палками!
   -Ату его! Ату!
   Маринус и Натаниэль вбежали наверх и вломились в комнату, где сидел Шико, на неё им любезно указала Роксана. Когда братья сломали дверь, то обнаружили Шико одного, но весьма смущённого. Он и не подозревал, что Роксана и вправду осуществит свою угрозу, да ещё и притащит сюда своих братьев. Шико обезоруживающе улыбнулся.
   - Что вы тут делаете, господин Шико? - гневно спросил Маринус.
   - Успокойтесь сударь, вы сильно взволнованны, так что аж дверь с петель сорвали.
   -До нас дошли слухи, что вы развратничаете, когда  бордели запрещены и всех шлюх и тех кто ими пользуется, выслали из Франции!
   - Не горячитесь так! А то вы становитесь похожи на этого монаха Генриха!
   - Где же ваша мадмуазель?
   - Её здесь нет.
   - Это заметно! Но почему же?
   - Она обслуживает другого клиента, - сообщила Роксана, - в соседней комнате. К ней пришел ее воздыхатель.
   -Пойдемте осмотрим на эту красотку! - язвительно заметил Маринус.
   Братья ринулись в смежную комнату, а Шико пришлось последовать за ними. Он не совсем понимал, почему это его друзья так беснуются, не иначе Генрих заразил их своим нравоучительством. Поэтому он пролез вперед и преградил путь, закрыв собой дверь.
   - Стойте! Если они там прелюбодействуют, мы застанем их в весьма непристойном виде. Лично я не желаю этого лицезреть.
   - Ну конечно, вы желаете в этом участвовать! - ухмыльнулся Натаниэль.
   - Вовсе нет!
   - Тогда с дороги!
   Братья Бомонт распахнули дверь, которая оказалась не заперта. Первым вбежал Натаниэль, он осматривал комнату, но ничего не видел от волнения.
   - Здесь никого нет! - развёл Де По руками.
   Шико и Маринус зашли после, толкая друг друга плечами в проходе. А точнее, учитывая маленький рост герцога Бурбона, он яростно толкал локтями в бок Шико.
   -Здесь был мужчина и Марикита! - настаивала Роксана.
   Шико прошагал к застеленной постели, заметив то, что не увидели другие. Это была кровь. Заглянув за кровать, он увидел Марикиту. В груди ее зияла глубокая рана. Кинжала с ней не было, и по всему выходило, что убита цыганка была именно этим орудием.
   Братья Бомонт и Роксана приблизились к Шико, заметили ужасающую картину и зажали рты.
   -Она убита! Убита! - отрешенно повторяла Роксана.
   -Кто приходил к ней? - строго спросил Шико.
   -Ее любовник.
   -Кто он, ты знаешь?
   -Да, это мужчина весь в черном, в маске и плаще.
   Натаниэль и Маринус переглянулись, догадавшись, кто это был.
   -Это Черная Лилия, - озвучил Шико.
  
   Бастилия.
   Темница для смертника в Бастилии выглядела так: узкая, всего три шага в ширину, с невысоким потолком, у самого свода окошко с решеткой. На каменном полу сидел, дрожа и обливаясь потом, сам заключенный Эрнотон Де Камерон.
   Надежды уже не было, последнее, что оставалось - это молиться. Гизы не давали о себе знать, даже несмотря на то, что Де Камерон стойко выдержал все пытки, и не выдал ни одного имени.
   Эрнотон сидел, низко опустив голову. Слезы отчаяния капали прямо на пол, смешиваясь с грязью. Приступы страха и паники сменялись своего рода душевным параличом. Тогда узник ложился на спину и оставался недвижным, скованный абсолютным равнодушием.
   Внезано стражник отворил дверь. Вошел монах аббатства Святой Женевьевы. Дверь бесшумно закрылась за служителем церкви. Эрнотон понял, что смертный час близок. Но говорить с монахом он не хотел, потому что ни в чем не раскаивался.
   -Господин Де Камерон, - высокомерным и неестественным голосом произнес монах.
   Эрнотон поднял глаза на этого человека.
   -Кто вы? - безумная надежда загорелась в душе заключенного.
   -Это я, ваш старый знакомый, - ответил монах и скинул каюшон.
   -Вы...это вы!? - Де Камерон с ужасом всматривался в лицо собеседника при неверном свете луны.
   -Да, это я Черная Лилия.
   -Но вы же...
   Но Эрнотон не успел договорить, молниеносным движением Черная Лилия вынул кинжал господина Шико и пронзил им сердце Де Камерона.
   Все было кончено. Мнимый монах, накинув капюшон, покинул Бастилию, не привлекая внимания.
  
   Утренний туалет короля.
   В четыре часа утра Шико, Маринус и Натаниэль вернулись в Лувр. Они застали в коридорах слуг, которые убирали залы дворца от дневного мусора и нечистот, ибо король Генрих III особо не любил, когда его взгляду представлялось нечто некрасивое и грязное.  По этой причине и появилась традиция ночных уборок в Лувре и других королевских замках.
   Братья Бомонт и Шико расстались у дверей своих покоев, отправившись переодеться и принять омовения, так как уже через час им предстояло предстать перед королем, чтобы разбудить его.
   В залах для аудиенций, палате для государственных заседаний и передней уже толпились придворные, готовые узреть своего повелителя, а затем отправиться с ним на утреннюю службу. После обеда готовилась казнь Де Камерона, ставшая самым популярным предметом для разговоров.
   Де По, Де Бурбон, встретившись у дверей короля с остальными миньонами вошли в опочивальню. Генрих уже не спал, разбуженный Шико. Правда король смиренно возлежал на подушках, укрывшись одеялом. Лакеи растапливали камин.
   Натаниэль и Маринус подошли к Генриху, помогли ему встать, а затем отошли к главному гардеробмейстеру, чтобы подобно другим миньонам подавать королю одежду.
   Генрих встал на середину комнату и возвестил лакеям, чтобы открывали двери. Часть самых привилегированных придворных во главе с принцем Франсуа вошли в спальню, остальные переместились в залу для аудиенций, ожидая выхода короля.
   Герцог Анжу явился вместе с Бюсси, которого Генрих терпеть не мог, но сегодня из милости сделал вид, что не замечает нахального графа.
   Келюс поднес воду королю, и Генрих умылся. Из рук Франсуа он получил свою утреннюю сорочку.
   Шомберг и Можирон преподнесли легкий завтрак. Это был хлеб и вино, так как мистическая натура Генриха всему любила придавать сакральное значение.
   Отведав подношение, Генрих вместе с миньонами и слугами отправился в гардеробную, где его облачили в нижнюю сорочку с вышивками, короткие обтягивающие бре, украшенные кружевами. Черный дублет, к которому крепились завязками шерстяные о-де-шосс, черные бриджи до колен, колет из кожи и ток с бриллиантом и  страусиным пером. К выходу на улицу миньоны держали в руках стеганный на вате пурпуэн, плащ и шпагу.
   Облаченный король отправился в залы для государственных заседаний, чтобы поприветствовать придворных.
   А потом удалился в кабинет, где его уже ожидал Ла Валет, чтобы сообщить ужасное известие. Де Камерон мертв. В груди его нашли кинжал Шико.
   Глава 10. Аудиенции
   Обед в Лувре.
   В полдень первый гофмейстер короля Ришьльё Франсуа дю Плесси сообщил, что обед готов. По средам король всегда обедал в присутствии королевы-матери и королевы Луизы.
   Так как Генрих не любил есть на виду у всех, то следуя испанскому церемониалу, он приказал воздвигнуть его стол на возвышение и отделить специальными перегородками от остальных пирующих.
   Заиграла музыка, которая всюду сопровождала Генриха, и начали подавать кушанья.
   После несостоявшегося убийства двух своих любимчиков, король почти не разговаривал с королевой-матерью, перестав советоваться с ней во всем. Екатерина Медичи хоть и была обеспокоена охлаждением в отношениях с сыном, ничем не выдавала внутреннего волнения, полагая, что время или же ее собственная хитрость все расставит по своим местам.
   - Сын мой, недавно мне пришло известие от королевы Маргариты Наваррской.
   Король, получив салфетку из рук первого гофмейстера, утер уста, которые испачкал, вкушая ракового супа.
   -Вот как! Матушка, а я все никак не получу ответа от моего зятя короля Наваррского. Он пишет гораздо медленнее своей супруги.
   -Вы же знаете, что он настолько необразован, что едва соединяет букву с буквой, - язвительно заметила королева-мать, питавшая лютую ненависть к Беарнцу.
   -Так о чем пишет вам Маргарита?
   -Она поддалась на мои уговоры и едет в Париж. Правда, у нее на то недостает средств.
   -Ага! - обрадовался король, который уже долгое время пытался залучить в Лувровский плен Наваррскую чету, - это не беда. Я выделю из собственных сундуков шестнадцать тысяч экю на это путешествие или попрошу завтра же сюринтенданта Д'О выписать означенную сумму из казны, лишь бы она привезла под своей юбкой своего муженька, а заодно и Франсуа. Уж тут-то я и смогу разоблачить всех.
   Генрих не прекращал беспрестанно подозревать брата и сестру в предательстве, на то у него были все основания, ведь они оба не раз участвовали в заговорах против его персоны.
   -А вы знаете печальную новость, что пришла мне на днях от нашего посла графа Нико? - сказал Генрих, - король Португалии Себастьян погиб в Крестовом Походе против мавров.
   Генрих перекрестился, королева Луиза последовала его примеру. Королева-Мать мстительно и радостно улыбнулась.
   -Это кара небесная постигла его.
   -Вы все не можете ему простить того отказа от Марго? - скривился Генрих, который всегда считал матримониальные планы своей матери о женитьбе Марго на иностранном принце неосуществимыми.
   Но Екатерина Медичи, даже спустя несколько лет, не могла простить королю Себастьяну провалу переговоров о женитьбе на Маргарите. Хотя винить в этом стоило скорее Филиппа II, обладавшего непомерным влиянием на слабовольного Себастьяна. Именно по наущению испанского императора король Португалии и отправился в заранее провальный поход в Африку, где лишился жизни. Теперь же Португалия, оставшись без властителя, отошла испанской короне. А Екатерина Медичи осталась ни с чем.
   Поэтому она сменила тему:
   - Ваше Величество, я обеспокоена проворством наших врагов, что за инцидент случился с Де Камероном?
   - Вы уже все знаете, матушка, - недовольно заметил Генрих, - я приказал произошедшее держать в тайне, но от вас ничего не скроешь.
   -Это правда, вы мой сын, и я хочу знать все, что с вами связано.  - Екатерина не скрывала от сына своих намерений управлять им. Наоборот она пыталась добиться полного подчинения, руководствуясь своим авторитетом. В иных случаях ей это удавалось, но только не в те времена, когда у Генриха появлялись фавориты, влиявшие на него сильнее и придававшие ему самостоятельность.
   - Так произошло, что кто-то убил Де Камерона в камере Бастилии прямо перед казнью. Чтобы предотвратить слухи об этом, я приказал Ла Валетту сказать, что я даровал помилование заговорщику. Поэтому его убили до казни, четвертовав его мертвое тело.
   -Это мудрый ход, ведь все теперь еще и уверены в вашей милости.
   -Кто-то все же опередил меня. Кто подослал убийцу? Как будто среди моих людей есть предатели.
   - В каждом доме есть предатели, - с непроницаемым лицом ответила Екатерина Медичи.
   - Ходят слухи, Ваше Величество, что при моём дворе завёлся испанский шпион, скрывающейся под маской Чёрной Лилии. Он бродит тут среди нас точно призрак, никто его не знает и не замечает, а он насмехается над нашей неосведомлённостью. Считает, наверное, нас простофилями и глупцами, погрязшими в семейных раздорах, разврате и дуэлях. Представляю, какие письма он передает королю Филиппу: "Я продолжу свои попытки убить этого дурака Генриха III прямо под носом его вельмож, но все они  так заняты распрями и любовью, что им нет никакого дела до своего государя", - Генрих истерично захихикал, уставившись в пустоту. Он попытался привлечь мать и жену к своему веселью тем самым странным взглядом, который бывает у сумасшедших, когда они растерянно озираются в поисках неведомого зрелища или мысли, посетившей их, непонятной и невидимой, для остальных. Королева-мать сделалась холодной и высокомерной, никак не поддержав и не успокоив короля.
   -И что же из всего этого следует? Что вы предприняли? - спросила Екатерина Медичи.
   -Ла Валетт считает дело исчерпанным. Он полагает, что Де Камерон и был Черной Лилией. И теперь он мертв.
   -А что считаете вы?
   Король пожал плечами. Потому что его новые друзья Де По и Де Бурбон утверждали, что Черная Лилия по-прежнему на свободе и чинит свои козни. И убийство узника можно было бы считать доказательством.
   Поглощённый мыслями о заговорах, Генрих сохранял враждебное молчание, не желая мириться с матерью. Со своей супругой Генрих обошёлся едва ли лучше, обделив её своим вниманием, хотя Луиза не дала повода и ни чем не прогневала своего мужа. Мягкий блеск её печальных глаз, казалось, тяготил Генриха, он давно пытался избегать её взгляда. И Луиза понимала его, но не упрекала, как будто она постигла его слабость и смиренно приняла его безумие.
   Однако, королева была женщиной и таяла с каждым днём, встречая повсеместное отчуждение Генриха, а то и внезапные приступы внимания, обусловленные редким желанием обзавестись наследником. Она могла бы многое рассказать и выказать своё недовольство, но ни словом, ни делом, ни малейшим намёком не давала понять придворным сплетникам, какие демоны терзали их брак. Она бежала общества людей и всецело посвятила себя мужу, хотя могла бы примкнуть к Гизам, будучи их родственницей, так как раньше, до замужества, сочувствовала  Святой Лиге и была ярой католичкой. Луиза -ангелоподобная королева, обладала чистой строгой красотой, в которой было так мало земного. Изящный классический овал лица в обрамлении золотых волос, идеальная белая кожа. Она была создана прекрасной, и своей возвышенной красотой, не блистая подобно иным женщинам, обольстительным и страстным, а скорее озаряя её мягким сиянием, точно луна на чёрном бархате неба.
   Обед подходил к концу, подали фрукты, сладости и вино. Король быстро распрощался с обеими королевами и отправился к себе в кабинет, где у него должны были состояться несколько аудиенций.
  
   Аудиенция господина Дю Га или же Ле Га как его прозвали при дворе.
   Всем королям время от времени приходиться заниматься бумагами, разбирать жалобы дворян и буржуа. Генрих III не любил всем этим заниматься, сколько бы Шико не пытался привить Валуа желание интересоваться государственными делами.
   Чтобы как-то скрасить скуку короля, сам Шико и братья Бомонт: герцог Де Бурбон и граф Де По, пришли в кабинет и там расселись по оттоманкам, задрав ноги к верху.
   - Ваше Величество, вас не слишком расстроил инцидент с Де Камероном? - спросил Де По.
   - Расстроил? Нет, друг мой, к чему ты вообще возвращаешься к этой неприятной теме? - ответил Генрих.
   - К тому, что кто-то его убил! Убил! - гаркнул Шико.
   - Конечно, это сделали Гизы! - отреагировал Маринус, - они испугались, что перед казнью он их сдаст, и подослали этого убийцу Чёрного Опарыша!
   - Да, государь, тому полно доказательств! Мы и Шико собственными глазами видели, как Чёрное Чудовище убивает цыганку! - возбуждённо жестикулируя руками, затараторил Де По.
   Когда они с братом касались дел, особо волнительных, то их тоненькие голоса становились смешными и каркающими как какое-нибудь щебетание птиц или скорее кряканье уточки. Эти смешные голоса так веселили Шико, что он с улыбкой поправил, что именно своими глазами они не видели убийцу цыганки, а только обнаружили труп и пропажу кинжала.
   - Да! Но Роксана же согласилась, что Чёрный Августин и любовник Марикиты один и тот же человек! -  сказал активно жеманничая вопреки своей воле, Маринус Де Бурбон. Его лицо во время пылкого разговора становилось очень живым, брови двигались туда-сюда, глаза расширялись, а руки сжимались в кулачки или порхали перед носом собеседника как надоедливые бабочки.
   - И что из этого исходит? - рассеянно спросил король.
   Он никак не мог вникнуть в разговор Маринуса и Натаниэля, так как они приводили беспорядочные факты, известные только им, и постоянно перевирали имя Чёрной Лилии.
   - Ну мы же нашли в груди Де Камерона кинжал Шико. Значит, по крайней мере, Марикиту и Де Камерона убил один и тот же человек. Этот человек Чёрный Башмак, он шпион, и скрывается где-то здесь, у всех на виду. Это человек, который вхож куда хошь! Которого никто не заподозрит, потому что он носит маску не только Черной Лилии, но и маску благопристойности. Прикрываясь как плащом расположением короля, - выдвинул Маринус свою идею.
   - Ну и что? Что из этого? - воскликнул Шико,  - мы все равно не узнаем кто это!
   - Может, это Шико? - предложил Генрих.
   - Я? Ах, ты Иуда! - Шико запустил в Генриха бумажным ангелочком.
   -  Неплохое предположение, - подхватил Де Бурбон, - А что Чёрного Красавца никто ещё не видел одновременно с Шико. А я ставлю под подозрение всех, кто не был одновременно с нами на Понт-Неф. То есть, это ни я, ни мой брат, ни герцог Анжу, ни Бюсси, и конечно ни Роксана!
   - Да и меня этот Черный Красавец зачем-то спас, - вспомнил Де По, - вы бы стали меня спасать, господин Шико?
   - Теперь он Чёрный красавец? - игнорируя вопрос, спросил Шико.
   - Это точно наш Шико! Смотрите, он убил цыганку, потом Де Камерона своим кинжалом, - засмеялся Генрих.
   - Всё сходится! - возопили братья Бомонт, потрясая кулаками в сторону шута.
   - Ничего не сходится! - буркнул Шико.
   -Да, но почему он так поступил? - задумчиво проговорил Де По.
   - Да потому что он простофиля! - ответил ему Маринус.
   - Мы закатим славную пирушку, а его не позовём! - хором сказали братья и рассмеялись.
   - Что за бессмыслицу вы городите! - возмутился Шико.
   - Во всем есть смысл, друг мой, - философично ответил Де По.
   - Тогда советую вам написать трактат о выуживании смысла из ничего! У вас прекрасно получиться на пару с братом.  Назовёте его "Абсурдные артикулы", а наш дружочек Генрих их подпишет, примерно такие же абсурдные документы он подписывал, воцаряясь на польский престол!
   - Пожалуй, мы напишем что-нибудь полезное о бессмысленности.
   - В таком случае напишите памфлет.
   - Мы не станем уподобляться грязным памфлетистам типа Обинье.
   - Разве он плохо пишет? - изумился Шико.
   - Само собой! Обинье - величайший из невежд, который напрягает свои дремлющие способности ради рассуждений о том, что ему неподвластно.
   - Вы так говорите, а ваш батюшка Генрих Наваррский высоко ценит его службу, - заметил король.
   - Если он в действительности даёт батюшке Наваррскому хорошие советы, то ничего удивительного, правда о чём-то жизненно важном доходит до понимания даже самых тупоумных. Поэтому не вижу никакой заслуги Обинье.
   - Вы его ненавидите! - возмутился Шико, который был хорошо знаком с поэтом во время своего пребывания в Гаскони.
   - Да, мы находим, что ему нужно отрубить все члены его гнусного тела. Начиная с языка, потом уши и руки, ну и всё остальное.
   -С чего это вы взъелись на него?
   -Да просто его гнусные памфлеты и стишки ничего не стоят. - туманно ответил Бурбон, не хотевший при короле затрагивать тему эпиграмм, которые Агриппа Д'Обинье сочинил про Генриха и его дурные наклонности.  Впрочем, король и так прекрасно понимал о чем разговор.
   - Вот именно, до коли этот червь останется непобеждённым? Неужто он и дальше станет источать реки гнили и зловонные его речи потекут по двору, омрачая наш слух? - негодовал Де По, возлежа на кушетке.
   - Смерть ему, смерть гугеноту! - вскричал Шико, доставая шпагу и стуча по стенам.
   - Прекратите, месье Шико! - с насмешкой сказал Маринус, - вечно вы с вашими провокациями! Сначала орёте во всю глотку: смерть гугенотам, потом все бегут по улицам резать людей. А вы вздыхаете и заявляете, что это король во всем виноват.
   - Что за вздор! Когда это такое было? - возмущенный такими словами Шико спрятал шпагу.
   - Вы слишком горячая голова! Вам лишь бы натравить всех друг на друга, устроив смертоубийства, а потом спихнуть все на короля и сидеть с самым умным видом и утверждать, что вы такое не советовали.
   - Что за жестокие слова! Генрих, они меня позорят! Ну-ка, вели им молчать!
   -Прекратите распри, - усталым голосом возвестил король, немного посмеиваясь над тем, как братья всеми силами пытались задеть Шико, чтоб посмотреть на него в гневе.
   Вошел дворецкий и возвестил о том, что неожиданно приехал господин Дю Га, один из самых влиятельных людей при дворе, большой друг Генриха. Король пришёл в волнение и радостный трепет. Луи Беранже, сеньор Дю Га уезжал на три месяца по важному делу, и Генрих скучал по своему фавориту и советнику. Тем более, что ему предстояло познакомиться с новыми пассиями Генриха: Де По и Де Бурбон.
   - Послушайте, малыши, утихомирьтесь немного. А ты, Шико, прекрати с ними переговариваться.
   - Что мне делать, если они дерзят мне!
   - Ничего, не обращай внимания.
   - Я их высеку!
   - Нет, вы не сделаете этого, сударь! - ответил лихо Де По.
   - Это почему же? - не думал прекращать спор Шико.
   - Да потому что! - ответил Маринус Де Бурбон, - потому что у вас нежное сердце, вы не сможете ударить кого-то, сам при этом не пролив слёз жалости и скорби.
   Братья рассмеялись, изображая жалостливое лицо. Шико ни  капли не обиделся, коль скоро его выставили добряком, но для приличия состроил злобную гримасу и пригрозил, что изобьет любого из миньонов короля, не изведав жалости.
   - Хватит! - сказал Генрих, - я не хочу, чтобы вы дерзили господину Дю Га. Я дорожу и им и вами, и не желаю, чтобы из-за нелепых ссор вы стали врагами. Поэтому прошу вас проявить почтительность к этому господину.
   - Мы не такие глупые, чтобы ссориться со всеми подряд - обиделся Де По.
   - Полно!
   Наконец вошел Ле Га, он был высок, статен величав, даже слишком высокомерен, лицо его выражало непомерное презрение и насмешку над всем окружающим. Рыжие волосы, усы и борода как будто были прямым указанием на то, что этот человек опасен как огонь. При этом от него исходила сила и какое-то порочное обаяние.
   - Ваше величество! - Ле Га склонился в глубоком поклоне, - я спешил припасть к вашим ногам и поскорее рассказать всё, чем занимался в отъезде, и потому не заехал к себе домой, а сразу же приехал сюда. Если вы позволите, то я останусь и поведаю обо всём, что мне известно.
   - Конечно! Друг мой, как я рад, как я рад, что ты вернулся. Без тебя я чувствовал себя сиротой. Столько всего случилось! Но я потом всё расскажу тебе. Садись же, садись, ты устал, мой милый.
   - Благодарю вас, Ваше Величество.
   Ле Га осмотрел кабинет, поздоровался с Шико. Шико ответил ему добродушно, но сухо. Герцог Де Бурбон и граф Де По были представлены лично королём, они спокойно отреагировали на появление этого человека, поведя себя вежливо так как подобает знатному дворянину. Дю Га знал Генриха с детства, и потому имел превеликое влияние на короля, это могло послужить причиной для ревности у Бурбона и Де По, если бы они повели себя не разумно. До того братья могли купаться в любви и милости Генриха, не опасаясь конкурентов.
   Ле Га в свою очередь пристально и без стеснения осматривал братьев, с каждой секундой приходя в полнейшее недоумение, которое не мог себе объяснить. Он шагнул навстречу Бурбону и Де По.
   - Сударь, присядьте на эту оттоманку, она очень удобная, вам на ней будет приятно сидеть, - сказал Натаниэль Де По.
   - Благодарю, но я останусь сидеть на своём месте.
   Возможно, Ле Га сделал тонкий намёк на то, чтобы каждый оставался на своём месте и не пытался отодвинуть другого. Де По неожиданно обезоруживающе улыбнулся и посмотрел на Дю Га так, словно всё понял о нём в одну секунду, Маринус Де Бурбон обменялся с братом незначительными взглядами, в которых на самом деле были скрыты тайные знаки.
   -Вы верно преотлично научились играть в мусс в Наварре, - сказал Ле Га, заметив эти взгляды, намекая на то, что в этой игре была принята тайная игра знаков.
   - Да нас обучил игре в карты батюшка Наваррский, а он большой хитрец, как впрочем все гасконцы.
   - Nil sapientiae odiosius acumine nimio. (лат. Для мудрости нет ничего ненавистнее хитрости.) - сказал король.
   Конечно, его выражение не требовало перевода, так как все неплохо знали латынь. В этом изречении Сенеки, которое Генрих так ловко употребил, король конечно олицетворял себя с Мудростью, а Наваррского с Хитростью.
   Ле Га рассмеялся и обратил свое внимание на короля:
   - Государь, я прибыл из Ватикана, как вы знаете. Поскольку именно туда вы меня и отправили, - он сделал паузу, чтобы Генрих мог в это время отослать юных миньонов и продолжить разговор о делах.
   Но король этого не сделал, и Дю Га понял, что эти братья имеют большее положение, чем просто любовные игрушки Генриха.
   - Продолжай, Ле Га, - хотя и обрадованный приездом своего друга Генрих уже утомился и не хотел думать ни о чём серьёзном. Поэтому он решил поскорее отделаться от всех сегодняшних дел, внимательно вслушиваясь в речи и развлекая себя одновременно вырезанием из бумаги силуэтов.
   - Так вот, государь, я был у Его Святейшества, и мне стало очевидно, что он полностью на стороне нашего врага Филиппа II. Их связь ничем нельзя разорвать, Григорий XIII такой же яростный католик и поборник инквизиции как и Габсбург. Он трижды в неделю лично справляет мессы, и слышать ничего не желает о примирении с ересью. Он даже, говорят, готовит заговор против Елизаветы Английской с целью ее свержения. И не ровен час, когда кровожадный его взгляд обратиться на вас, государь. Испания и Священная Римская Империя полностью контролируют каждый шаг Папы, и все вместе они объединились против Франции, потому что не в их интересах процветание нашей страны. Не говоря уже о том, что они втянули в свой союз Венецию.
   - Но я Всехристеанейший король и никто не посмеет покуситься на помазанника Божьего, - беспечно заметил Генрих.
   Шико горестно вздохнул и сказал вслух, что король тупица.
   - Проклятые испанцы, мы разрушим их коварный план! - с кряхтением Де По изобразил как кого-то душит
   -Его Святейшество был выдвинут на престол иезуитами, - продолжил Ле Га, - а вы знаете, что они замышляют против Франции, вашей независимости и примирения с гугенотами. Франция - почти последний оплот католицизма в Европе. Если Ватикан потеряет и нас, то с большой борьбой. Его Святейшество отправил иезуитов во все концы света, чтобы удержать свою власть. 
   - Григорий XIII посылал к нам в Московию своего легата Антонио Посевино. - вмешался Де Бурбон, - чтобы посеять смуту среди православных.
   - Этот иезуит Посевино, весьма деятельный человек, - тут же ответил Ле Га, -  пятнадцать лет назад он приезжал к нам во Францию, добившись того, чтобы представители Ордена Иисуса преподавали в наших колледжах. А в Тулузе он разжёг такой религиозный пожар своими речами и призывами к уничтожению учеников Кальвина.
   - Да, - сказал Шико - ужасная резня гугенотов началась там.
   - Не знаю, может, он не такой уж и талантливый. Например, нашего царя в Московии он довёл до бешенства, когда приезжал для помощи в заключении мира между Речью Посполитой и Московией, - обронил Де По.
   - Вот как! - тут же заревновал Генрих к неведомому царю, - может, вы это сами видели?
   - Никак нет. Но во время споров на религиозные темы, видимо, Посевино пытался обратить царя в католичество. Иван Грозный пришёл в гнев и чуть не убил легата.
   - Кстати, вы, наверное, знаете про трактат, который написал  Антонио Посевино: " Московия", - сказал Генрих.
   - Хо! Представляю, чего он там понаписал! - воскликнул Де Бурбон, - мы напишем гораздо лучше!
   - Вот и напишите, прежде чем пустозвонить! - запальчиво предложил Шико, не оставляющий своих провокаций.
   - Если бы Папа Римский мог бы выступить посредником и в наших спорах с империей Габсбургов. Но в настоящем это невозможно. Потому что проклятый испанец подступился к Григорию  льстивыми речами и пропагандой святой инквизиции. А мы не имеем на Папу никакого влияния, - вмешался Ле Га раздосадованно.
   - Прежде чем призывать Папу Григория XIII , нам нужно заручиться поддержкой дворян Франции, для начала создать какую-то альтернативу Святой Лиги, соединить лучших людей в союз с королем, только имея опору, мы можем противостоять врагам, - предложил Де Бурбон.
   - Весьма умное предложение, - отметил Ле Га.
   - Но Лига и так наша. Мы её глава, - сказал Генрих.
   Шико издал протяжный вскрик и изобразил, что играет на лютне, пропев своим звучным глубоким голосом:
   Son Coeur est un lith suspendu;
   Sitot gu`on le touchi il ressone.
   (Сердце его - как лютня,
   Чуть тронешь - и отзовётся).
   - К чему это, Шико? - улыбнулся простодушный Генрих.
   - Я лишь хотел отметить, государь, что ваш величественный язык точно лютня по которой неумелый музыкант провёл пальцами, то есть мелет что попало, ваше Всехристеаннейшее Величество, - с поклоном ответил Шико.
   Натаниэль и Маринус, заметив улыбку короля, тоже посмеялись и стали дразнить Шико.
   - Если вы продолжите свои препирательства, то я вас троих выставлю отсюда! - строго сказал Генрих. - Проявите серьезность, когда мы обсуждаем судьбу моего королевства. Что ж, дорогой, мой милый Ле Га, я вижу, как вы безмерно устали, какую огромную работу вы проделали. И я в ближайшее время намерен собрать Совет, чтобы принять какое-то решение. Я буду ориентироваться на все, что вы скажите. А теперь я отпускаю вас, отдохните в своих покоях, кои я тут же велю вам приготовить.
   Ле Га раскланялся со всеми весьма в добром расположении духа. Шико так же изъявил желание уйти, потому что ему все надоело. Генрих отпустил его, надеясь на временное затишье.
   Король погрузился в раздумья. Вдруг его чело озарила какая-то мысль и он возвестил, что у него зародился план, в подробности которого он посвятит своих друзей позже.
  
   Аудиенция Филибера де Грамона, графа Де Гиша.
   Следующим посетителем Генриха был Грамон, граф Де Гиш. Он являлся одним из королевских любимчиков и приходился ко всему прочему троюродным братом Бюсси, отчего жестоко его ненавидел и беспрестанно задирал.
   Грамон вошел, поклонившись, и сразу с яростью уставился на братьев Бомонт, которые по-прежнему никуда не думали уходить, изображая королевских секретарей. Если Маринус действительно писал какие-то бумаги, которые ему поручил Генрих, то Натаниэль, сославшись на плохое зрение, устроился возле клеток с обезьянками и играл с ними.
   -Ваше Величество, я испросил вашей аудиенции, будучи уверенным, что она пройдет наедине, - сказал Грамон, застыв посреди кабинета.
   - Грамон, вы меня удивляете, эти господа вам хорошо знакомы, к тому же я принял их сегодня на должность моих секретарей. У герцога Де Бурбона красивый почерк, к тому же он хорошо разбирается в языках, переводя для меня. Я поручил ему и брату заняться моими польскими делами. Они ведь знакомы с этим языком. Вы знаете, дорогой Грамон, что братья Бомонт прибыли ко мне из Московии, наверное, вам интересно, что это за страна и как там все устроено? И как вы думаете, она отличается от Польши, где нам с вами приходилось бывать? Я придумал поручить моим друзьям составить подробнейший трактат об устройстве Московии, разве не интересно нам будет узнать об этом?
   -Мессир, - граф де Гиш слегка растерялся, не зная как приступиться к своему делу. - Как раз это меня и интересует. Я пришел поговорить об этом.
   -Что правда? - удивился Генрих, - не знал, что вы интересуетесь иностранными державами.
   -Я интересуюсь отнюдь не Московий, государь, а Наваррой.
   -Ах, - король не мог скрыть своего разочарования, - что там?
   - Ваши друзья, герцог де Бурбон и граф Де По, - Грамон громко к ним обратился, так что братьям пришлось отвлечься от своих занятий, и взглянуть на говорившего и даже кивнуть ему, - объявили о том, что они принадлежать роду Бомонт, который как нам всем казалось угас.
   Маринус и Натаниэль, до этого никогда не обращавшие внимания на графа Де Гиша, подозрительно уставились на него.
   -Да, так к чему вы клоните? - нетерпеливо спросил Генрих, - у меня на руках есть все соответствующие бумаги с их родословной.
   -Государь, раз уж так получилось, что я здесь присутствуют эти господа, то я позволю себе говорить открыто, чтоб немедленно призвать их к ответу.
   -Говорите, - сурово бросил Генрих.
   Маринус и Натаниэль, оторвавшись от своих дел, встали рядом с графом Де Гиш. Собой братья Бомонт и Филлибер Грамон представляли абсолютные противоположности. Грамон, будучи таким же гасконцом как и они, обладал жесткими черными волосами и бородой, широким загорелым лицом с внушительным носом и тяжелым подбородком с ямочкой. Телосложение у него также было богатырское и рост высокий. Все это представляло контраст с маленькими, набеленными и тонкокостными Бомонтами, смотрящимися еще более детьми на фоне этого настоящего воина.
   -Так что вы имеете против нашей родословной? - напыжившись для храбрости, спросил граф Де По, предпочитавший наносить удар первым.
   -Я против нее ничего не имею, - Грамон со злостью уставился на дерзкого мальчишку, - меня волнует другое. Граф Де По носит звание графа Де Лерина, которое мало того, что им утрачено, так еще и он посягает на собственность дома Грамонов.
   -О какой собственности вы толкуете? - Маринус явно пришел в себя и, совершенно успокоившись скрестил руки на груди.
   -Я говорю о замке Гиш, который принадлежит Грамонам.
   -Кто-то ввел вас в жестокое заблуждение, месье Грамон, - ответил Натаниэль, - это вы по ошибке носите звание графа Де Гиш, хотя этот замок, раз, не принадлежит вам, а два, принадлежит нам!
   - Вы переходите границы, - яростно вскричал Грамон, - это наше историческое владение!
   -Вы плохо знаете историю, Грамон, - окатил презрительным взглядом графа Маринус, - замок Гиш находится в графстве Леринском, что принадлежит нам!
   -Отнюдь нет! Этот замок всегда принадлежал нашему семейству, оттого я и ношу эту фамилию!
   -А я утверждаю, что вы хитростью и обманом заняли этот замок!
   -А я заявляю, что наоборот, и вы лишились этого замка, когда ваши достославные предки Бомонты притащили в Наварру принца Вианского!
   -Скажите, лучше было притащить туда дона Хуана Арагонского!
   -Хорошо, что вашего предка казнили за предательство!
   -Хорошо, что ваш бежал из-за трусости! А то бы ему отрезали голову без суда и следствия!
   -Государь, эти Бомонты тем и славны, что постоянно одерживают мятежных принцев в обход власти королевской!
   -Кого это вы имеете в виду под королевской властью - треклятых испанцев!!!!
   -Замолчите! Господа! - громогласно вскричал Генрих, потирая виски, - из-за ваших неуемных криков у меня разыгралась головная боль! Неужто вы, Грамон, пришли только за тем, чтобы устроить здесь ссору из-за шкуры неубитого медведя. Графство Лерин как и замок Гиш сейчас находятся в той части Наварры, что аннексирована Испанией. И мы с этим ничего не можем поделать, поэтому я предлагаю разрешить ваше дело миром. Вы, Грамон, по-прежнему носите титул графа Де Гиша, а вы, Де По, по-прежнему именуетесь графом Лерин.
   -По своему праву, - надменно заявил Де По.
   -Никакого права вы не имеете! - вскипел Грамон.
   -Прекратите! - взорвался Генрих, - Де По, что у вас за дурацкая склонность бесконечно встревать в любые склоки!
   -Государь, - с очень обиженным лицом заявил Де По, - когда мы с братом заберем себе свое владение назад, то все увидят честность наших притязаний на замок Гиш.
   -И как вы собираетесь забрать себе владение? - поинтересовался король, - кажется, оно теперь у сына герцога Альбы, может быть, обратимся в суд? - с воодушевлением предложил Генрих, пытавшийся навязать всем дворянам судебные разбирательства взамен грабежей, убийств и дуэлей.
   Маринус, Натаниэль и даже Грамон скривили лица. Генрих тяжко вздохнул.
   - У нас есть план получше, - ответил Маринус.
   -Очередная ваша вздорная выдумка! - проворчал Генрих, - я запрещаю вам развязывать войну с Испанией из-за кучки земли.
   -Государь, - напомнил о себе Де Гиш, - так что по моей просьбе?
   -Грамон! Уйдите, - вскипятился Генрих, - вы раздражаете меня просьбами о дележе несуществующего наследства! Меня окружают одни идиоты! Вы тоже уходите, сеньор Де Бурбон и сеньор Де По, мне надоели ваши дикие выходки! 
   Грамон поспешил удалиться, затаив как сказала бы Роксана зло на братьев Бомонт, и, решив отомстить им, по возможности исподтишка. Де По и Де Бурбон скрылись в своих покоях. Генриху опротивел кабинет, и он велел позвать следующего просителя в гостиную.
  
   Аудиенция Пьера Брантома, сеньора Де Бурдея.
   Месье Брантом испытывал к королю Генриху III особую любовь и естественную привязанность человека, знавшего государя еще с пеленок. Брантом считал Их Величество исключительно умным правителем, тонким знатоком душ, прославившего себя еще при жизни как самого мудрого короля за последние сто лет.
   Генрих всегда радушно принимал своего друга, так как высоко ценил веселый нрав писателя, развлекавшего еще с детства его разнообразными историями из жизнеописания любого человека древности или же современности.
   Король и Брантом уселись возле камина, где трещали ароматные поленья, им поднесли подогретое вино. У Генриха было неважное настроение, что являлось некоторой королевской привилегией. Высочайший статус даже требовал от короля быть озадаченным и хмурым от всепоглощающих дум о судьбах Франции.
   Задача же Брантома состояла в том, чтобы привести Генриха в легкое и игривое расположение духа, в чем писатель был величайшим мастером.
   -Месье Брантом, вы недавно прибыли из Испании, так что там сейчас? Процветает ли двор Филиппа II?
   -Государь, как бы там ни было, двор короля Филиппа во всем уступает вашему.
   - Вы мне льстите, я знаю это. Однако в ваших словах может оказаться немного правды.
   -Напротив государь, - горячо заверил Брантом, - Клянусь честью, что это так! Сейчас я докажу вам и приведу несколько исчерпывающих аргументов. Начнем с того, что само по себе образует не только двор и всю придворную жизнь, но и само государство и является основой основ, краеугольным камнем во главе дома. Я говорю о блистательном во всех отношениях, милостью Божьей короле Франции, Генрихе Де Валуа.
   Генрих благосклонно улыбнулся. Брантом воодушевлено продолжил:
   -После Вашего Величества я могу озвучить и другие более мелкие звезды на этом небосклоне. То что обеспечивает королю славу - это несомненно его свита. Я знаю многих достойнейших из дворян, верой и правдой служащих Вашему Величеству. И я почитаю ваших друзей как смелейших из дворян всей нашей эпохи. За вас и Францию они в первых рядах кинуться в бой, сражаясь будто львы.
   -Это правда. Многие из моих друзей истинные рыцари, говорю это без преувеличения.
   - Итак, вот видите, государь, мы с вами назвали два апологета, образующих ваше царство и никто не осмелиться, да и просто по справедливости сказать, что двор короля Франции не превосходит испанский. Говоря о ваших друзьях, кого из них вы бы назвали зеркалом  рыцарства?
   -Да я не выделяю никого конкретно, чтобы негодовали другие и чтобы не возбуждать ревность и зависть дворян друг к другу, тем самым рождая ненависть и бесконечные дуэли. Но я также не могу оставить без внимания тех, кто усердно в поте лица своего трудиться во славу государства. Вот, мои новые друзья герцог Бурбон и граф Де По раскрыли заговор, в котором участвовал покойный Де Камерон.
   -Я уже наслышан об этом деле, сир, и даже имел честь познакомиться с сими господами на званом ужине у Его Высочества, принца Франсуа.
   Генрих потрясенно уставился на Брантома, который то ли случайно, то ли специально открыл такую подробность.
   -Герцог и его брат были на званом ужине у Франсуа?
   -Вы не знали, государь?
   -Расскажите мне побыстрее, как все прошло! - потребовал Генрих.
   -Все было чинно и величаво.
   Генрих откинулся на спинку кресла.
   -Какая скука!
   -Только поначалу.
   -Ага! Кто там еще был?
   -Господин Бюсси и только.
   - И что они с Де По мирно предавались беседам и попивали вино?
   -Отнюдь. Бюсси и Де По поминутно переругивались, никто не хотел оставаться в долгу.
   -Надеюсь, вышла славная ссора, и Бюсси остался униженным, иначе я не нахожу оправдания графу Де По.
   -Что вы, государь! Герцог Анжу так изящно всех примирил. Да так, что наш вечер кончился в банях. Вы слыхали историю о славных купаниях в Бене? Так вот, наши были ничуть не хуже, а даже лучше во стократ! Мы сидели словно дикари, все обнаженные, в бассейне и кроме вина подогревали кровь шутками и скабрезностями...Вот мы так развеселились, что господин Де По стал хвалиться своим кинжалом, что он небывалых размеров, не то что у предателя Де Камерона, схваченного накануне голым на любовном ристалище.
   -Что!? - взвился Генрих.
   -Да, государь, мы не преминули оценить его достоинство по достоинству!
   -И как?
   -Простите, что как?
   -Как выглядел кинжал Де По, умоляю, расскажите.
   -Ну, - развел руками Брантом, - он из закаленной стали, рукоятка с изумрудом, с гравировками... на латыни, кажется fama clamosa. А на обратной стороне, по всей видимости девиз "Aliis inserviendo consumer". (Служа другим, расточаю себя.)
   -В каком смысле, Брантом, - пробормотал, краснея, Генрих, - я вас не вполне понимаю.
   -Я описываю вам кинжал Де По, Ваше Величество, разве вы его еще не видели?
   -Ах, нет. В самом деле. Но я же иное имел в виду. Право слово, неужто вы не догадались.
   -Ах, это! - воодушевился Брантом от своей любимой темы, -  на этот счёт хочу заметить одну пикантную подробность. Так называемый кинжал, я не увидел. Граф Де По и Господин герцог Де Бурбон весьма ревностно охраняли своё сокровище. Зато я получил пару откровений весьма интимного толка. Например, герцог Де Бурбон  признался, что ещё никогда не вынимал свой кинжал из ножен! Бурбон, этот совсем ещё юный поборник нравственности, рыцарь невинности и чистоты, точно ангел справедливости, защитник девственности, да ещё какой грозный! Я сказал ему, неужто он откажется от приглашения некой прелестной дамы? Так он ответил мне со всей прямотой, что  не считает сие разумным или как он выразился правильным.
   -Почему он так считает? - радостно спросил Генрих. - Разве ему не интересны прелестные дамы?
   -Представьте да, раз среди такого цветника как наш двор он еще не нашел себе любовницу. Да и он выразился довольно прямо, заявив, что ему не нравятся женщины.
   - Он так и сказал, - взвился Генрих, - я знал, что у Шико есть шанс. Ах, Маринето, такой загадочный и молчаливый, он точно влюблен в моего Шико.
   Брантом, если и был удивлен такими речами, не подал виду. Учитывая, что сам их и спровоцировал.
   - Ах! - король резко помрачнел, - А что сказал Де По? У него есть любовница?
   - Ваше Величество, неужели вы сами не догадываетесь, что он подобно Гефестиону влюблен в Александра, - игриво намекнул Брантом.
   Генрих приосанился.
   Король был приведён в неистовство и  возбуждение рассказами Брантома. Поэтому, заверив сеньора Бурдея в своей дружбе, распрощался с ним.
   Король приказал привести миньонов. Так как они все разбрелись кто куда, Генрих сел написать несколько записок. Все записки имели примерно одинаковое содержание, главное в этом, что их адресатами стали Келюс, Можирон и Шомберг. На всякий случай последнюю записку король написал Ла Валетту, но  не слишком хотел чтобы тот пришёл, так как не хотел чтобы Д'Эпернон напоминал о неприятностях  в то время как король решил позабавиться.
   Вот содержание одной записки графу Жаку Де Леви Де Келюсу, которую стоит привести, чтобы понимать о чём идёт речь.
   " Маленький Жаке, я срочно нуждаюсь в твоём дружеском совете. Знаю, что ты как никто другой поймёшь меня, ведь, если ты и бываешь неудачлив в чём-то (а ты, мы знаем, самый милый мой недотёпа), то в любовных делах тебе нет равных. А я как раз изнемогаю от чувств смутных и жгучих, меня переполняющих настолько, что это можно излить лишь близкому другу, коим я тебя считаю и коим я тебе являюсь.
   Умоляю приехать скорее. Чтобы тебя поторопить, я выслал вторую записку вдогонку. Напиши ответ, когда прочтёшь и на первую и на вторую мою записку.
   Сердечно обнимаю, Генрих.
   Твой друг.
   Спеши ко мне!"
   Дожидаясь их ответов, а ещё более, когда друзья приедут, Генрих настрочил ещё по записке каждому, в которых сетовал, что те медлят, и отравил с посыльными. В то время как миньоны, конечно, побыстрее собрались и, предвкушая любовные проблемы Генриха, поспешили в Лувр, забыв написать хотя бы по одному ответу.
   Из всех любимчиков короля самыми близкими к нему были Келюс, Можирон, Шомберг и Д'Эпернон. По крайней мере, именно эти четверо занимались не столько политикой, сколько улаживанием личных дел государя.
   Генрих собрал их в парке, где они стали отрабатывать приёмы фехтования, как обычно, обсуждая за этим делом всякие сплетни.
   - Где эти красавчики, где ваши маленькие господинчики? - спросил Келюс. - неужто они не хотят учиться владеть шпагой? Вы не забыли ещё государь про ваш спор с Шико?
   - Совсем забыл, Келюс, дружочек. Но мне не проиграть в этом споре, клянусь!
   -Я и Шико не наблюдаю, Ваше Величество, в чём же дело, или ваш шут увлёкся какой-то дамой? - засмеялся Келюс и остальные его поддержали.
   - У Шико есть дела поинтереснее, я думаю, - загадочно ответил король.
   - Да поинтереснее, уж не с братьями ли Бомонт? - ухмыльнулся Можирон.
   - Возможно, - улыбнулся Генрих, - если только они не пошли опять к герцогу Анжу плескаться в ваннах.
   - Ваше Величество, что вы говорите, разве могут они так поступить?
   - Думаю, что могут, - расстроился Генрих и закусил губу. И рассказал историю Брантома со всеми поправками и добавлениями.
   - Какой ужас! Какое непочтение к вам, сир! - возмутился Можирон, - эти мальчишки веселились у Монсеньора, в то время как вы тут один скучали!
   -Да, - разобиделся Генрих, - ты прав, Можирон! Как это низко с их стороны! Как только представлю, как они там все вместе сидели в ваннах! Меня пронзает дрожь!
   -Меня тоже! - заверил Можирон.
   - Черт возьми! - возмутился Келюс, - я бы и сам в таком поучаствовал, а они нас просто-напросто бросили! Нет им прощения!
   -Уверен, что они поступили так, лишь потому что не хотели обидеть отказом монсеньора, - защитился Ла Валетт за Бурбона и Де По, - ведь, Ваше Величество, вы бы не хотели, чтобы у герцога Де Бурбона и его маленького брата были такие опасные враги как герцог Анжу.
   - Ах, конечно, не хотел бы! Ла Валетт, меня нельзя назвать плохим другом, ради благоденствия моих друзей я готов на всё, даже потерпеть такую малость как то, что Анжу пытается переманить моих миньонов к себе. Я не укорю их за этот проступок, если они останутся мне верны, - ответил Генрих.
   - Но государь, разве мы можем оставить это подлое переманивание без участия! - возразил Келюс, поддерживаемый Можироном,- если мы оставим этих юнцов на произвол судьбы, то сами будем виноваты, когда герцог Анжу, суля многочисленными благами, переманит Бурбона и Де По к себе.
   - Ты думаешь, что Франсуа их всё-таки переманит, - обеспокоился Генрих и заметно помрачнел, - на что ты намекаешь? На великий дар убеждения моего ущербного братца или на малодушие герцога Бурбона и графа Де По?
   - Государь, я не хочу сказать ничего дурного о наших друзьях, но предлагаю самим не оставаться в стороне и бороться за них. Я думаю, герцог Де Бурбон и граф Де По честные и смелые люди, они нисколько не скомпрометировали себя, - добавил Келюс.
   - Конечно, - высокомерно заметил Генрих, - всё-таки они ужинали у принца королевской крови, пока ещё связи с домом Валуа не являются позорящим дворянина фактом.
   - Вот и нет, Ваше Величество, вы слишком добры к своему брату. Герцог Анжу может и из прославленного рода Валуа, но  только он не взял ничего, что является достоинствами вашей семьи, мессир. Вот вы блистательный любимец Марса и Молодости, государь, а что ваш брат? Он некрасив, так что я удивлён, что братья Бомонт смогли выдержать такое зрелище как Его Высочество в своем естественном виде в купальнях, - зло распалялся Можирон. Он сам был перебежчиком из анжуйского лагеря, и чтобы как-то доказать Генриху свою преданность, Можирон беспрестанно задирал и оскорблял своего бывшего господина принца Франсуа. Правда, король это не только не пресекал, но поощрял и также злопыхал и насмехался над собственным братом без причин и повода.
   Миньоны дружно рассмеялись, и Генрих возгордился собой, осознавая своё превосходство над младшим братом.
   - Келюс, но что ты именно предлагаешь, говоря не оставлять это? Ты желаешь сыграть с этими котятами злую шутку? - спросил Генрих.
   - Можно, а вы были бы против?
   - Пожалуй, что нет, но не слишком злую.
   - Тогда моя идея покажется вам приемлемой, государь. Докажем новым друзьям, что наши пирушки и праздники гораздо веселее, чем у пресловутого  герцога Анжу. Так и отобьём у них всё желание ездить по гостям!
   -Да! И потрясать там своими кинжалами! - усмехнулся Можирон.
   - Вот именно, - сказал король, - по крайней мере, мы тоже на это посмотрим, - и засмеялся, его веселье подхватили миньоны.
   - А что нам всем собственно мешает затащить их в нашу купальню! - сказал Шомберг.
   - Затащить? Что же они сами не пойдут или мы не достаточно хороши? - выпрямился Можирон и продемонстрировал всем свою  стройную фигуру и подкрутил ус.
   - Мы-то хороши! И ты мой Капитан Паж Одноглаз, но Брантом уверяет, что братья невинные ещё, - с улыбкой кокетливо заметил король.
   - Хо! Хо! Хо! Ничего себе, так поучим жизни этих юнцов! Им уже пора! - громко хлопнув в ладоши, сказал Шомберг.
   -А мне нравится их невинная чистота, - мечтательно протянул Генрих.
   - Не вечно же им ходить такими! - возмутился Шомберг.
   - Это очень благочестиво. А так мы лишь склоним их к греху, - ответил ему Генрих, тяжко вздыхая.
   -Нет ничего грешного в любви! - закричал Келюс.
   - Ты прав, Келюс. Как ты думаешь в кого влюблены Де По и Бурбон? - заулыбался король.
   - Чёрт их побери, не знаю! Но я знаю, кто влюблен в Де По!
   Генрих смутился, но лишь для вида.
   -Почему бы не спросить у Бурбона и Де По в кого они влюблены, - предложил Можирон. - думаю, они ответят что-то одинаковое, они же всё время ходят вместе! И, наверное, влюблены в одного объекта!
   -Нет, - сказал Генрих, - я точно знаю, что Маринусу нравиться Шико!
   На лицах миньонов отобразилось немое удивление, которое они не смогли скрыть даже из приличия. Шико никогда не участвовал в вечеринках миньонов, его даже никто никогда не заставал с дамой, чтобы пустить сплетни по всему двору. В общем, он ревностно оберегал свою личную жизнь.
   - М-да, наверное, мне так кажется. Я решил их свести, - сказал Генрих.
   -Не хочу спорить, но мне кажется, что между Маринусом и Шико ничего не может быть, - осторожно предположил Ла Валетт, - ни тот не другой не имеет к тому склонностей.
   - Как жаль, я бы хотел, чтобы Шико стал с нами участвовать во всех весёлых безумствах!
   - Не жалейте, государь! Просто подкинем малыша Бурбона к Шико в альков! - развеселился Келюс. Это было таким  смешным предложением, что у короля от смеха выступили слёзы.
   - Если серьёзно, то эти братья стойкие солдатики. Никто не решиться склонить их к соитию.
   - От чего же? Не так уж бы, например, Де По сопротивлялся бы, приступись вы к нему?
   - Ну что ты, разве можно так грубо, - краснел король.
   - Если вами движет неуёмная страсть, надобно её утолить!- настаивал Келюс.
   - О! это как-то предосудительно!
   - Нет ничего предосудительного, когда мужчиной овладевает безумие!
   - Прав, - королю вспомнилась одна история, - ты прав, вот когда  мы бежали из Польши и заезжали в Венецию, то помните одного дворянина, который соблазнился женой венецианского графа, так вот, когда он пришёл на свидание к этой женщине, там его схватил её муж и овладел им. Оказалось, он нарочно подговорил жену соблазнить того дворянина, потому что воспылал к нему страстью и совершенно обезумел.
   - Вот так! это невозможно осуществить, так как  наши птенчики не хотят знать женщин! - возмутился Шомберг.
   - Я бы не поступил так жёстко, - бормотал король.
   -Друзья мои, король обезумел! Обезумел от любви!
   Все, включая Генриха, залились смехом, повторяя на все лады:
   -Обезумел! Обезумел от любви!
   - Но если я и обезумел, то не настолько, чтоб пристать к кому-то со своими чувствами, - остановил всеобщую радость Генрих.
   -Но ведь можно и устроить все полюбовно, - предложил Келюс, - я уверен, что вам стоит только устроить все как следует и некий паж сам падет в ваши объятия.
   -А как же ванны?
   -Все это можно устроить в месте столь прекрасно и уединенно расположенном, я имею в виду Оленвиль.
   -Оленвиль! Ах, мой милый Келюс, ты отлично придумал. Леса Оленвиля так располагают к развлечениям.
   - В Оленвиль! В Оленвиль! - радостно скандируя, поддержали миньоны, предвкушая очередную веселую вечеринку, которые всегда устраивались в этом замке только для друзей короля.
   Глава 11, которая является продолжением предыдущей, сокращенной по поводу ЕВРО2016.
   Оленвиль.
   Королевский двор отбывал в Оленвиль. То был замок, входящий в личную собственность Генриха III. Он купил его в 1576 году в подарок для королевы Луизы Де Водемон. Но скромная королева там никогда не была. Вместо этого Генрих в редкие минуты отдыха, выдававшиеся меж государственных забот и интриг врагов, любил приезжать в этот замок, тонувший в мрачной тени вековых дубрав.
   Обер-шталмейстером Малой Конюшни Шарлем Дю Плесси, сеньором де Лианкур, были приготовлены экипажи, носилки и лошади. Должность эту весьма почетную при дворе как раз добивался Шико, и Генрих собирался облагодетельствовать своего шута, учитывая его дворянское происхождение и верную службу.
   Из-за того, что король не успел послушать вечернюю службу, решено было провести ее прямо в карете, которая вмещала в себя для этих целей статую Богородицы, королевского капеллана, самого Генриха, неразлучного с ним Шико, затем множество собак и миньонов, развешенных по дверцам кареты. Причем они, лихо вцепившись за ручки дверей и всунув лица в окна экипажа, выкрикивали веселые шутки.
   Граф Де По и герцог Де Бурбон предпочли ехать верхом, тем более, что дорога была не очень долгой, по прямой от Шатра до Эстампа. Как и все остальные дворяне, братья Бомонт прихватили с собой слуг. Так как их предыдущие пажи были зверски убиты, то взамен им были набраны новые. Причем теперь они не были похожи на маленьких ангелочков как прежде, а совсем наоборот. Создавалось впечатление, что Натаниэль и Маринус отправились ко Двору Чудес и набрали себе слуг прямо оттуда. Лакеями теперь при них служили на вид отъявленные бандиты, разодетые в ливреи. Беглый итальянский поэт, монах-расстрига, фламандец-наемник, два огромных брата из Германии туповатого вида и красавчик, истый парижанин, проходимец Ивонне, беспрестанно соблазняющий Роксану. Ее братья обрядили в служанку и взяли с собой, пытаясь приучить к честному труду. Также они захватили лекаря Реми, ссудив его у Бюсси. Братья во всем стали полагаться на этого медика, используя его как доверенное лицо.
   Де По, беспрестанно ищущий на ком бы испробовать новую остроту, блуждал взглядом в толпе придворных.
   - Господин Де По, - окликнул кто-то графа. То был сеньор Де Сен-Люк. Он поравнялся с Натаниэлем.
   - Господин Де Сен-Люк,  - ответил Де По с неизменной доброжелательной улыбкой.
   - Вы верно ещё не бывали в Оленвиле? - завёл Сен-Люк светский разговор.
   - Так точно, сударь. Я трепещу от волнения, в ожидании увидеть красоту сего дворца, ибо уверен, что все, что любит Его Величество прекрасно.
   - Да, так и есть, дворец действительно красив, поистине королевский, один из красивейших во всей Франции, - усмехнулся Сен-Люк, - у Оленвиля особый дух.
   - Nullus enim locus sine gnio est. (Лат. Ибо нет места без своего духа-покровителя), - сказал Натаниэль, ввернувший сей афоризм Сервия, лишь для подражания своему королю.
   - Тогда Эрос истинный дух-покровитель Оленвиля! - воскликнул Сен-Люк.
   Изначально король не собирался брать с собой весь двор, пригласив только близких друзей. Они же в свою очередь пригласили своих друзей, каждый из которых захватил штат слуг. В итоге ехало всего-то человек триста.
   По прибытию король сразу же велел подавать ужин, а затем приготовить купальни, где он намеревался устроить увеселительные мероприятия, затмившие собой знаменитые купания у герцога Анжу.
   Воображение Генриха, подогретое неправдоподобными россказнями Брантома, пришло в необычайное возбуждение и гнев одновременно. В общем, король был на взводе, особенно из-за того, что, по его мнению, братья Бомонт, его личные фавориты, предавались непозволительно веселым развлечениям с его братом.
   Ужин проходил в малой гостиной, где установили пиршественные столы в виде буквы П, король сидел во главе, и по случаю того, что здесь присутствовала только его свита и друзья не стал отделяться барьерами, а наоборот показывался всем и сам наблюдал за другими.
   Генрих самолично дал указания поварам, как приготовить особые блюда, рецепты которых он раздобыл у эскулапов и аптекарей сомнительного толка. По их словам все эти блюда способствовали разжиганию любовного пыла даже в самое холодное время года.
   Итак, подавали аппетитные супы со спаржей, артишоками, трюфелями, грибами-сморчками, а также молодое мясо, выращенных летом петушков, пропаренную тыкву. Наряду со свежими плодами садов и полей на закуску принесли пышные паштеты, начиненные фисташками, сосновым семенем и прочими пряностями, особой популярностью среди дам пользовались паштеты из петушиных гребешков и испанских артишоков. Последнее лакомство ели также отдельно как в сыром так и в вареном виде, потребляя стебельки и шишечки, так как они обладали особым пикантным привкусом. Подавали также новомодное изобретение - салаты, все из тех же продуктов.
   Все самые лакомые кусочки прямо из своей тарелки Генрих велел передавать Натаниэлю и Маринусу, внимательно наблюдая, чтоб они как следует насытились.
   -Вы пробовали этот паштет из фисташек, петушиных гребешков и ...г-хм... - откашлялся Брантом, обращаясь к братьям.
   -Что вы сказали? - не расслышал Маринус.
   -Я сказал, - ничуть не растерялся Брантом, - что, когда лакомишься этим паштетом, то самым развеселым развлечением в этом выловить какую-нибудь фисташку, или гребешок или петушиный...
   -Бенефис! - громким выкриком вдруг перебил король Брантома, выловив вилкой что-то в паштете.
   -Нату, Маринето, - с ласковой улыбкой обратился Генрих, - я выловил для вас удачный кусочек, отведайте-ка это.
   И король положил бесформенный кусочек непонятно-чего на блюдо к Натаниэлю. Де По скривился от отвращения.
   -Благодарю, Ваше Величество, но я ненавижу паштеты, особенно такие страшные.
   -Какой вы эстет, едите только то, что привлекательно выглядит. Тогда передайте это Маринусу, - велел Генрих, при этом по одной ему известной причине поглядывая на Шико. Но шут упорно не замечал этих взглядов, беседуя с придворным поэтом Филиппом Депортив.
   Натаниэль под грозным взглядом короля наколол на вилку кусочек из паштета и кинул его на тарелку брату.
   -Пожалуй, мне надо выпить, - сглотнул Маринус, - а то меня начинает мутить от этих блюд.
   Глаза короля радостно заблестели, и он толкнул Шико ногой под столом.
   -Да и, - нервно забормотал Маринус, - я уже порядком объелся, лучше закушу яблоком, а этот гребешок отдам коту, что трется о мои ноги.
   -Ни в коем случае, дайте-ка мне! Это же не гребешок, а кое-что другое, то самое, что находится...- завопил Брантом.
   Маринус с радостью поддержал эту идею, и намеревался было скинуть отвратительный кусок подальше, но так поторопился, что неловко подцепил его и мерзкое кушание полетело через весь стол, упав в тарелку Габриэль Де Манжо. Она тут же съела его, отчего у Натаниэля и Маринуса чуть не случился приступ рвоты. А Брантом наоборот весьма хвалил этот поступок.
   Щедро сдобренные приправами блюда вызвали у пирующих сильную жажду, поэтому Генрих приказал виночерпию, коим был сам Жак Келюс, взять особый кубок, сделанный на заказ у лучших ювелиров и поднести всем пирующим по очереди. В том была задумана особая шалость. Кубок, выполненный из позолоченного серебра, истинный шедевр ювелирного искусства, доселе невиданный: в нижней части этого кубка весьма изящно и прихотливо были вырезаны фигурки мужчин и женщин в позах Арентино, а наверху столь же мастерски изображались различные соития зверей.
   Келюс подносил кубок в основном дамам, чтобы повеселиться и выяснить их реакцию на такие непотребства.
   Из женщин в Оленвиль были приглашены дамы, пользующиеся дурной славой, но популярностью у мужчин. Поэтому вызвать у кого-то краску было сложно. Однако ж, нашлись и такие. Франсуаза Монсоро, любовница Бюсси, которого здесь правда не было, поэтому она пользовалась абсолютной свободой, любила строить из себя недотрогу и скромницу, поэтому она получив из рук Келюса кубок пришла в полнейшее изумление, рассматривая гравировки.
   -Ах, господин Келюс, что это здесь изображено? - спросила Франсуаза, похлопав длинными ресницами.
   -А вы как думаете? - ухмыльнулся Келюс.
   -По-моему это мерзость из мерзостей! Да лучше умереть от жажды, нежели пить из такой мерзкой посудины!
   Франсуаза надменно отвернулась. Ее подруга и сподвижница Габриэль Манжо, находившаяся в вечном поиске и чуждая лицемерию, попросила кубок у Келюса:
   - По моему разумению здесь нет ничего худого, любоваться произведением искусства вовсе не грешно! А вам, Франсуаза, я посоветую выпить вина, закрыв глаза, не томиться же вам жаждой до конца вечера.
   Франсуаза долго колебалась, однако ж решила последовать совету, причитая:
   -Ну и шутки! Вот так чудища!
   -А все же прелестные фигурки, - отметила Габриэль, - как точные зеркала!
   -Уж верно ювелир позабавился, выделывая эдаких уродцев, - заключила Франсуаза Монсоро и выпила, позабыв закрыть глаза.
   - Я думаю, что ювелир весьма восламенился и каждую сделанную им гравировку отмечал со своей женой! - захихикал Брантом, - я знал одного ювелира, у него был ювелирной точности ...
   - Бланш! - воскликнул Шико, перебив Брантома.
   Король, наблюдая за дамами и посмеиваясь, обратился к Шико, который сидел рядом:
   -Шико! Я собираюсь подать кубок Натаниэлю и Маринусу, они никогда такое не видели, представляешь в какое волнение они придут! Не разбудился бы в них любовный зуд от такого зрелища!
   - Простофиля, - недовольно протянул Шико, - разве такая глупая безделица на это способна?
   - Шико! - шепнул король тому на ухо, - смотри по внимательнее, не упусти момент, если Маринус захочет...
   - Я нашёл для тебя петушиное достоинство, поможет от импотенции, - также шёпотом ответил Шико, похлопав короля по ляжке.
   - Шико! Что ты такое говоришь? Мне это не к чему, - смутился Генрих.
   - Я читал примерзкий стишок про тебя,  - ответил Шико, - хочешь продекламирую?
   - Да ну тебя! - Генрих отмахнулся от шута и обратился к Келюсу, - Жаке, милый, не хотят ли братья Бомонт отведать лучшего вина из моих запасов?
   - Сейчас узнаем. А я уж спрошу, - потирал руки Келюс, - удовлетворялись ли они попивая, или попивали удовлетворяясь!
   Все засмеялись. И король положил начало шутки, приказав подать кубок для начала Маринусу. Тот спокойно сидел на своем месте и ничего не замечал и не знал о готовящейся каверзе. К нему подошел Келюс.
   -Дорогой друг, Его Величество передал вам вина, чтобы утолить жажду.
   -Ах, спасибо, я как раз очень хотел пить.
   И Маринус с благодарностью принял кубок. Осмотрев его полностью, герцог Де Бурбон вдруг залился краской, так что это стало видно всем за столом. Потом поджал губы, состроив кислую мину и передал кубок назад Келюсу.
   -Пожалуй, подайте мне из другого бокала.
   -Другого нет, все пьют из сего кубка, - ответил сам король, весело наблюдающий за этой сценой.
   - Si  etiam  omnes, ego non! (лат. Даже если все, то не я!) - ответил герцог с достоинством.
   - Но раз вы не хотите пить, может быть, вы, Натаниэль? -  велел весьма задетый Генрих.
   Граф Де По с вежливостью принял кубок, и уже подготовленный, осмотрел его с веселой небрежностью и встал на одно колено, как делают говоря тост.
   - Господа! Господа! Совершим возлияния в честь нашего Всехристеаннейшего короля, Его Величества, Генриха III primus inter pares (лат. первого среди равных) из этого произведения искусства, достойного коллекции какого-нибудь изысканного итальянского музея virtue! (ит. редкостных изделий). Напьёмся из этого кубка, в котором заключено не меньше чем море изобилия ad libitum (лат. с полна!)! Ибо я узрел, что этот кубок точно знамение! Напоминание о грехах, о том, что люди извратили то, что положил нам делать Бог. Не так ли? Всё в мире исполняет свой закон: реки текут, впадая в моря, ветры носятся в мире, разносят семена растений, растения пускают корни, кормят и укрывают зверей и птиц. Всё образует бесконечный круговорот, благословляя Господа, который устроил так. И всё восхваляет и являет собой Великий Замысел Создателя. И только мы - люди не исполняем Божественный закон. Мы извратили и переврали даже естественное для жизни оплодотворение. Хотя в самом этом деянии нет ничего дурного или богомерзкого, ибо так размножаться положил нам сам Бог. Признаемся, что все мы грешны. И мы все пьём из чаши разврата и греха, которой я именую сей кубок. И я выпью, ибо грешен. Но полно! Gaudeamus igitur (лат. Давайте веселиться!)! Виват Король! - завершил свою речь  Де По.
   Все подхватили это, и граф Натаниэль Де По осушил кубок под немигающим взглядом Генриха.
   - Маленький Нату, что за нравоучительный тост, словно проповедь ты прочитал? Я чуть было не решил, что ты сейчас  в пух и прах разнесёшь меня, как самого большого развратника Франции, -  с горящими глазами сказал король.
   Он подозвал Де По к себе и обнял одной рукой, другой взял кубок и, поворачивал его, подставляя под свет, исходящий от лампад, курительниц и свечей, задерживаясь на особенно дерзких вывертах.
   - Малыш, скажи мне, возбуждают ли в тебе пыл эти картинки? Какую бы из них ты осмелился повторить? - лукаво спросил король и все ожидали, что Де По смутиться и на этот раз не найдётся цитаты из каких-нибудь нравоучительных трудов, чтобы парировать вопрос короля.
   - Ваше Величество, - понизив голос и сделав его тем самым бархатистым, ответил Де По и взял из рук короля кубок, - я бы осмелился повторить из этих поз ту, в которой изображены вы.
   Пирующие ахнули и стушевались, не зная можно ли смеяться или это заявление оскорбит короля.
   Генрих не скрывал своего воодушевления, и его глаза заблестели игриво, дыхание стало жарким, а щёки зарделись пылким румянцем. Он выглядел действительно прекрасно, так что многие едва не ослепли, наблюдая ожившего Аполлона.
   Генрих же пришел в некое неописуемое сильное чувство, обнадеженный словами, голосом и взглядами Натаниэля, велел переодеваться всем, чтобы отравиться в купальни.
   Купальни в Оленвиле представляли собой прекрасный образец, достойный даже бань Бена, о которых нам поведал Брантом. Это было просторное помещение, занимающее пол-этажа, украшенное греческими колоннами и нишами. В углах топились печи, рядом с которыми грелась вода в огромных чанах. Посередине залы был устроен бассейн, окруженный белоснежной балюстрадой, с четырех сторон спускались бронзовые ступеньки и трубы, изображающие пасти василисков. Через эти трубы подавалась вода.
   В нишах и за колонами, в разных местах были расставлены ванны поменьше и столики для вазочек со всем необходимым.
   По приказу Генриха все гости обрядились в греческие тоги, изображая героев из эллинской мифологии.
   Многие из друзей Генриха с радостью последовали сему указанию. Но были и те, кто предпочел остаться в обычной одежде, несмотря на то, что вечер проходил в купальнях. Такими людьми были без сомнения господин Маринус Де Бурбон, его брат Натаниэль Де По и конечно же Шико. Что касается последнего, то он не обрядился в простыню, не только в силу природной скромности, хотя сложение его и было великолепным, но и еще потому, что он точно мог угадывать настроение своего короля. А по царственной роже Генриха было ясно, что он пришел в такое неистовство, которое обычно начиналось у него оргией, а заканчивалось самобичеванием у стен монастыря Сен-Жермен Лекруа. Шико как мудрый человек не желал в этом участвовать. Кроме того он полностью одобрил целомудренный вид своих друзей Натаниэля и Маринуса. Желая как-то помочь им, Шико шепнул братьям, что им вовсе ни к чему участвовать во всем празднестве. Что в разгар пирушки они смогут незаметно покинуть купальни и отправиться спать, а он-то уж за этим проследит. Тем более, что сам поступит точно так же. Братья горячо поблагодарили Шико, однако ж, по своей наивности не подозревая в какой чан угодили.
   Войдя в замечательные и роскошные купальни, они обнаружили, что все общество уже в сборе. Франсуаза, Габриэль и несколько других дам, прозванных Семь Смертных Грехов, также решились облачиться в тоги, не скрывая своего белоснежного желанного тела.
   Особо красивым сложением и фацией отличалась жена Главного Ловчего. Она обладала длинными ногами, изящными руками и тонкой талией. Ее кожа светилась точно фарфор, не имея ни единого изъяна. И мало кому приходило в голову, созерцая такую красоту, сколько женщине надобно было времени для ухода за собой. От нежелательных волосков по всему телу избавлялись, к примеру, при помощи медовых полосок или же сильно концентрированного уксуса. Или того хуже выщипывали волоски пинцетами, смазывая кожу потом прокипяченным вином, розовой водой и стеблями корицы. Такая смесь позволяла избавиться и от запаха пота. Для ухода же за золотистой шевелюрой на голове Франсуаза использовала настои ромашки, а для кожи лица и рук отбеливающие крема, изготавливаемые самыми дорогими парфюмерами.
   Итак, Франсуаза и ее подруга Габриэль полулежали на подушках, раскиданных по ступенькам. Вокруг них расселись несколько воздыхателей и поэтов. Остальные, то есть миньоны и сам Генрих сидели внутри центрального бассейна. И хотя они и были в тогах, те совершенно намокли.
   Роксана, прислуживающая дворянам, разливала по их бокалам игристое, которое они тут же выливали в бассейн и на себя.
   Заметив троицу в одеждах, здесь совершенно неуместных, Генрих выбрался из бассейна и пересел в приготовленное для него кресло, ни мало не заботясь о мокрой простыне, что облепила тело. Благо король обладал красивой фигурой и длинными мускулистыми ногами, доставшимися ему по наследству от Франциска I.
   -Эй, вы, подойдите-ка сюда! - велел король. Шико не смог сдержать ироничной улыбки, разглядывая сие зрелище.
   Братья приблизились.
   -Что это за непотребный вид у вас? - спросил король.
   -Повторяй себе это почаще, - хмыкнул Шико.
   -Я имел в виду вас.
   -Все мы знаем, что ты имел в виду.
   - Замолчи, мне надоели эти шутки. Натаниэль, Маринето, разве вы не слышали о моем приказе?
   Король поднялся со своего кресла, чтобы перевести славное застолье в бурную оргию. Он приказал всем раздеваться и купаться в бассейне. Захмелевших  миньонов, давно нашёптывающих Генриху нежные комплименты, уговаривать не пришлось.
   Зато Шико, Де По и Де Бурбон остались к этому занятию равнодушны.
   Генрих сам подошёл к Натаниэлю и взял его за плечи.
   - Ты не веселишься, мой милый, тебе не хочется порезвиться здесь? - спросил король, ласково заглядывая в глаза Де По.
   - Я слишком романтично настроен, чтобы плескаться точно форель в тесном бассейне, - ответил Натаниэль, улыбаясь в ответ.
   - По-моему, это как раз романтично. Если хочешь, будем там плескаться вдвоём.
   - С вами хоть на край света, Ваше Величество. Но разве это романтика? Меня подобное веселье опустошает и даже вгоняет в тоску. Это затрагивает плоть, но не чувства.  Душа требует насыщения более тонкого и мистического характера, - вздохнул Де По.
   - Пойдем со мной, в мою опочивальню. Мы посидим там вдвоём в тишине и покое. Мы будем болтать всю ночь, - предложил Генрих.
   - Оставим всех? Гулянка только началась, без вас они заскучают.
   - Ты прав, мы всех обидим невниманием.
   По лицу короля промелькнула грусть и досада. Натаниэль словил его расстроенный взгляд.
   - Я пошёл бы ради вас куда угодно. - сказал Де По проникновенно.
   - Даже в полный пьяных и голых миньонов бассейн? - усмехнулся Генрих.
   - Я пошёл бы на смерть. Одно ваше слово! - Де По в мрачном исступлении упал на колени и, взяв руку короля, приложился к ней губами и лбом, терзаемый неведомыми тайными муками.
   - Что ты! Встань! Разве я хочу твоей смерти? - Генрих отшатнулся от него, - зачем ты говоришь так, Нату? Или ты не любишь меня и хочешь умереть?
   - Ах, нет! Всё не так. Я люблю! Люблю! И от того и хочу умереть. - Де По опустил глаза в отчаянье.
   - Во истину amantes sunt amentes (лат. Влюблённые  безумны!)! - воскликнул
   Генрих.
   Де По стоял молча, в глазах его сияли слёзы, отражая огонь свечей. В это мгновение они оба поняли, что должно случиться. Генрих поцеловал Натаниэля, но едва их губы соприкоснулись, как Де По, ахнув, отшатнулся от короля.
   - Не бойся, малыш. Ты так смущён право, - проворковал Генрих, желая успокоить своего возлюбленного.
   - Ах, Ваше Величество, - сокрушённо произнёс Де По, отступая от Генриха.
   - Ты меня отвергаешь? - мрачно спросил король.
   - Простите меня, ваше величество. Я люблю вас.  Я... Ах.
   Глаза Де По были полны слёз, и он дрожал с головы до пят.  И голос его был исполнен мукой. И сердце короля дрогнуло, ведь Генрих любил Де По.
   - Чего же ты тогда упрямишься? Ты хочешь, чтобы я добивался тебя?
   - Я вас не достоин, -  слёзы катились по лицу графа, он снова упал на колени пред Генрихом, - я не смею стать причиной вашего грехопадения. Нет, лучше смерть, любая мука кроме той, где мне столкнуть вас в бездну греха.
   - Какая бессмыслица! Зачем так мучиться? Иди ко мне, раз ты так любишь! - воскликнул Генрих. - Ах, разве ты не понимаешь, как жестоко терзаешь моё сердце!
   Генрих был истомлён своими  порочными желаниями, и это вылилось в слепую и бессмысленную злость.
   - Если ты немедленно мне не подчинишься, я отошлю тебя в Наварру!
   - Я готов ехать, - каждое слово давалось Де По с трудом. Он унял свои слёзы и сейчас был холоден и решителен.
   - Ты не любишь меня! - закричал Генрих. И стал швырять столики с купальными принадлежностями. Дамы завизжали, все кто гулял и веселился, сейчас смотрели, чем закончиться драма.
   - Люблю! Люблю! Но это всё что я могу. Вы не знаете меня. Ваше Величество, вы только думаете, что знаете, я вас недостоин. Я не могу вам позволить так ошибиться. Я так поступаю ради вас, хотя вы этого и не просите. Я сохраню вашу душу. Я лучше уеду навсегда и буду жить одной только мыслью о вас!  Но сберегу вас от гибели и греха.
   - Я запрещаю вам даже думать обо мне! - в слезах выкрикнул Генрих.
   - Я повинуюсь.
   Де По выбежал из купальни. Генрих зашёлся рыданиями, но никто не решился подойти к нему, чтобы утешить. Маринус подтолкнул Шико к королю, а сам выбежал вслед за братом.
   - Шико, Шико, - всхлипывал король, - и ты оставишь меня когда-нибудь?
   - Никогда, - ответил Шико.
   Придворные быстро разбежались точно крысы, стараясь не попасть Генриху на глаза, поскольку в тех кого король кидался предметами и попадал, он немедленно высылал, а Шико, поддерживающий своего друга за локоток, мрачно улыбаясь, подавал вещицы потяжелее.
   Наконец купальня совсем опустела, и Генрих и Шико остались одни. За дверями толпились миньоны, напрягая слух, пытаясь подслушать разговор короля и шута.
   - Пойдём, Генрих, чего мы тут будем сидеть, мокрые и холодные, идём оденемся, - ласково уговаривал Шико.
   Теперь Генрихом овладел дух отчаянья, он продолжал заливаться слезами, кляня судьбу и самого себя.
   - Зачем я родился на свет! Несчастный! О, если бы я мог по Божьему повелению или даже пусть по какому-то волшебству перестать грешить! Если бы я мог оказаться подле моих друзей, то я бы целовал их ножки и все бы простил!
   - Успокойся, сын мой, пойдём спать, тебе нужно согреться, ты весь дрожишь.
   Генрих подчинился, безвольно опустив руки, и последовал за Шико, который расчищал королю путь среди миньонов, ещё разодетых в тоги. Смилостивившись, Генрих позвал их с собой к неудовольствию Шико. В опочивальне на Генриха накатил новый приступ:
   - Ах, глупец я! Глупец! Злодей! Тиран! Ирод!- закричал он.
   Шико не сказал ничего, не подшутил, не усмехнулся, потому что Генрих сейчас очень страдал, и ему нужна была поддержка. Миньоны молчали в испуге.
   - А где они? - слабым голосом спросил король, - где Де По и его брат?
   -Они уехали со своими слугами, - пробормотал Ла Валетт, низко опустив голову.
   - Шико! Скорее, поехали за ними, остановим их! Вернём обратно! Я всё прощу!
   - Да мой король! - ответил Шико.
   - Подайте мне одежду! - велел король.
   Миньоны живо одели своего государя  и сами быстро разоделись, наспех натащив плащи на голову. Генрих, завидев себя в зеркале, разъярился и разбил его вдребезги, заявив, что никогда более не посмотрится в проклятое стекло, словно вдова, которая не хотела видеть своего отражения для того, чтобы навсегда забыть о своей красоте и более не грешить в память о муже.
   Шико отправился в конюшню и подготовил пятерых лошадей для себя, Генриха, Келюса, Шомберга и Можирона. Ла Валетт оставили на страже Оленвиля.
   Промозглая осенняя ночь встретила Генриха ледяным дождём, смешанным со снегом. На земле развелась скользкая грязь, в которой тонули ноги лошадей. Ни луна, ни звёзды не освещали их путь, двигаться приходилось в кромешной тьме. Стало понятно, что поездка обречена, когда под Келюсом неожиданно упала лошадь. Она поскользнулась на ледяной каше и сломала ногу.
   - О, Кровь Христова, Келюс, ты не ранен? - обеспокоенно крикнул Генрих, пытаясь перекричать стихию.
   - Нет! Государь, оставьте меня здесь, я доберусь до замка и возьму себе другую лошадь и сразу брошусь вдогонку! - ответил Келюс, выбираясь из грязи.
   - Безумец! Пусть тебя к себе возьмёт Можирон!
   - Государь, его лошадь нас двоих не выдержит!
   - Я приказываю!
   Им пришлось подчиниться, притом, что они стали плестись позади всех.
   - Шомберг, подожди их, а мы с Шико поедем вперёд, - велел Генрих, силясь разглядеть отставших за пеленой дождя.
   - Но, государь, я не оставлю вас!- воспротивился Шомберг.
   Келюс и Можирон, заметив, что их отставание слишком заметно, прибавили ходу и чуть было не потеряли и эту лошадь, когда её четыре ноги разъехались в разные стороны на неустойчивой земле.
   - Келюс! Можирон! Возвращайтесь в Оленвиль и привезите нам карету, - приказал Генрих.
   - Государь! Мы здесь! Мы вас не оставим! - воспротивился Можирон.
   - Значит, так, - с раздражением воскликнул Шико, - мы с Генрихом поскачем вперёд и догоним беглецов, вы, Можирон и Келюс, поскачите назад, приведите нам крытую повозку, а ты, Шомберг, поскачи на месте и подожди нас!
   Келюс и Можирон опять воспротивились и тем более Шомберг.
   - Пока мы тут ссоримся, они уезжают всё дальше! - в отчаянии закричал Генрих.
   - В такую-то погоду! Да они уже давно застряли где-нибудь по пути.
   - Поторопимся, господа, или я поеду один!
   Генрих рванулся вперёд, его конь опасно заскользил копытами по ледяному месиву.
   - Генрих, осторожно! - вскрикнул Шико.
   Но конь короля устоял, и Генрих продолжил путь, шут поспешил за ним. Все трое миньонов упорно не хотели отставать и изо всех сил тащились следом, стараясь не отставать.
   - Вон они! - крикнул Шико.
   На самом деле шут скорее услышал, чем увидел кого-то. Слышно было ржание лошадей, крики людей, которые громко звали по имени герцога Де Бурбон.
   - Маринус!
   - Ваша Светлость!
   - Герцог!
   - Господин Де Бурбон!
   Кое-где вспыхивал факел, но тут же погасал.
   - Да зажгите вы кто-нибудь этот чёртов факел, Ивонне! - раздался высокий голосок Де По.
   - Де По! - крикнул король. - Де По!
   - Ваше Величество, я здесь! - отозвался Натаниэль.
   - Я не вижу тебя, малыш!
   - Нашёл время для  сюсюканий! - гаркнул Шико. И поехал на голос графа.
   - Что у вас стряслось, Де По? - спросил Шико, поравнявшись с Натаниэлем.
   - Маринус отстал, заплутал, как с ним это бывает, и потерялся, мы заметили и стали его искать, почти нашли и услышали крик, его лошадь испугалась воя волков и кинулась в сторону!
   - Господи! Господи! - в отчаянии завопил Генрих.
   - Это было здесь? - спросил Шико.
   - Да, Шико.
   - Сударь, господин Де По, - позвал графа его слуга Ивонне. - сюда, сюда!
   Де По, Шико и Генрих спешились и побежали куда их звал лакей.
   - Маринус! - снова позвал Де По в надежде, что брат отзовётся.
   - Нам удалось зажечь факел, - Ивонне поднёс Натаниэлю огня.
   - Смотрите, - сказал Шико, - с головы герцога упал берет!
   - Господи, только бы всё было хорошо! Отзовись же, отзовись, мой бедный Маринет, - дрожа от головы до ног, беспрерывно говорил Генрих, так что его монотонный голос смешался со звуком дождя.
   Факелом Шико осветил крутой склон: внизу была узкая бурливая речка, а сам склон был усеян кустами и камнями.
   - Он там! - закричал Генрих. - Я его вижу, бежим спасать его!
   Где-то внизу, возле кустарника, виднелось нечто, напоминающее маленькую фигурку человека, которую можно было разглядеть лишь благодаря белому воротничку.
   Генрих чуть было не побежал вниз по опасному склону, сломя голову в прямом и переносном смысле.
   -  Куда это вы? - напрягая все силы, Де По обхватил короля поперёк талии.
   Шико удержать было некому, и он уже предпринял спуск, стараясь не терять маленько пятнышко, похожее на Маринуса из виду.
   - Я должен пойти с Шико! - обратился король к Де По, собираясь отстранить его.
   - Я прошу вас, государь я умоляю, остаться! Вы слышите, Ваше Величество, я не хочу чтобы вы пострадали!
   - Но я... - возмутился король.
   - Келюс! Можирон! Держите Его Величество! - скомандовал Де По.
   - Маринус! Маринус! - вдруг раздался голос из темноты, - Натаниэль я с тобой! Я спасу Маринуса. - это была Роксана.
   Де По и Роксана, оставив миньонов и короля, побежали вниз по склону, скользя и скатываясь по липкой холодной грязи.
   - Шико! Шико! - кричала Роксана. - Маринус! Маринус!
   - Де По! Натаниэль! - кричал Генрих и рвался из рук миньонов.
   А между тем Шико первый оказался возле Маринуса, он лежал недвижно.
   - Сударь, Маринус! Вы живы? - Шико осмотрел мальчика и обнаружил его без сознания.
   - Маринус! Маринус! - взвыла  подоспевшая Роксана.
   - Хватит выть! - накричал на неё Де По, - Маринус? Шико, что с ним, он ранен?
   - Думаю, у него обморок, дайте я послушаю его сердце.
   -Дайте мне! - встревожился Де По и оттолкнул Шико. - сердце бьётся, он дышит, - констатировал граф, осмотрев своего брата, - давайте, Шико, помогите мне отнести Маринуса наверх.
   - Не надо! Я сам, - послышался вялый голос Маринуса , - не надо меня нести, я в порядке.
   Герцог приподнялся и увидел своих спасителей.
   - Нет не в порядке. Маленький упрямец! - настаивал Шико, протянув руки, чтоб поднять Маринуса.
   - Я вам говорю оставьте меня!
   - Вы только что не подавали признаков жизни, так что позвольте, герцог, мне позаботится о вас.
   - Благодарю, я обопрусь на вашу руку, дорогой Шико, но нести меня не надо.
   - Что за упрямец!
   - Маринус, Маринус!- радостно завопила Роксана. Маринус кивнул ей в знак благодарности, или чтобы успокоить.
   - Что с вами случилось? - спросил Шико.
   - Моя лошадь услышала вой и кинулась в сторону. Я спрыгнул с неё, но оказалось, что был поблизости от края этого склона и, потеряв равновесие, скатился вниз. Но я смог сгруппироваться и не ушибся. Разве что совсем малость. Но у меня от падения так закружилась голова, что я потерял сознание, кажется. Потом когда вы появились, господин Шико, и дотронулись до мой шеи, я впал в ещё более глубокий обморок, так как не терплю, когда касаются моей шеи или проверяют мой пульс,  - Маринус замолчал, борясь с подступающей дурнотой.
   - Он не может терпеть, когда его шеи касаются и даже разговоров об этом, так что лучше закроем эту тему, не то он шлёпнется в обморок, - шёпотом сообщил Де По господину Шико.
   - Вот как! - озадачился Шико, впервые встретив такой странный недуг.
   - Да.
   - Маринус, там волки! - заорала Роксана.
   - Где? - Натаниэль заозирался.
   Как оказалось, в двух шагах от них были волки, которые доедали лошадь Маринуса. В темноте путники не видели, что приближаются к волчьему пиру.
   - Отступаем незаметно, - сказал Шико.
   Натаниэль вынул шпагу.
   - Идите,  Де По! Не смейте геройствовать, - велел Шико, волоча за собой Маринуса.
   - Натаниэль, ну же, уходим, - поддержал Шико герцог Де Бурбон.
   - Я прикрою наше отступление, - ответил им Де По.
   Самый осторожный человек в этой компании, Роксана отступила уже довольно далеко, и её даже не было видно.
   Волки, наконец, обратили внимание на непрошенных гостей. Этой голодной осенью они очень озверели и не хотели ни с кем делиться добычей. Трое зверей отделились от пирующей стаи и, скаля страшно свои пасти, издавая угрожающее рычание, двинулись на Де По, Бурбона и Шико.
   Маринус оступился и удержался, лишь сильно вцепившись в руку Шико. Шико инстинктивно сделал шаг назад, увлекая герцога за собой, отгородившись от  зверей факелом и шпагой.
   Де По же оказался в затруднительном положении, так как его от волка ничего не отделяло, кроме шпаги, которая ничем ему не помогла бы. Граф решил достать кинжал, и это было его ошибкой, волк бросился на него, целясь порвать Натаниэлю горло.
   Де По нырнул вниз, и волк промахнулся, перепрыгнув через мальчика. Натаниэль успел вынуть кинжал и выбросить руку с клинком над головой, тем самым ранив зверя. Однако это не помогло Де По, конечно, раненное животное только рассвирепело от боли. Волк заскулил и накинулся на графа, в этот момент появился Генрих верхом на коне и отрубил одним ударом волку голову.
   - О, мой король! - вскрикнул спасённый Де По.
   Вслед за королем появились слуги и выстрелами аркебуз отогнали волков.
   Рядом с  Генрихом возникли миньоны, громогласно славя короля возгласами:
   - Виват король! Виват! Виват король!
   Графу Де По помогли встать и посадили верхом на коня, так же как и Маринуса Де Бурбона, о котором заботился Шико.
   - Господа! Друзья мои! Вернёмся поскорее в Оленвиль, - призвал король.
   Подниматься на лошадях по крутому склону было невозможно тем более, когда земля превратилась в жидкую грязь, поэтому пришлось ехать в объезд, к счастью ,дождь прекратился, и слуги могли освещать путь зажженными факелами.
   Де По и  Де Бурбон скромно держались в стороне, не осмеливаясь даже высказать благодарность за спасение своих жизней королю Генриху.
   - Господин Де Бурбон, - позвал король, - и господин Де По, почему вы меня сторонитесь? Неужели вы до сих пор держите какую-то обиду на меня?
   - Что вы, государь! - воскликнул Де Бурбон, - мы падаем ниц пред вами! Вы наш спаситель, наш благодетель! Мы любим вас ещё больше чем прежде! Клянусь честью!
   Генрих улыбнулся.
   - Я волновался за тебя, Маринето, какое счастье что ты в порядке! Возблагодарим за это чудесное спасение Бога. Завтра мы совершим крестный ход!
   - Да, государь, - склонив голову, ответил герцог Де Бурбон.
   - Но почему ты молчишь, Де По? - осторожно и с заметным трепетом в голосе спросил Генрих.
   Шико, не сдержавшись, поморщился от жалости к Генриху.
   - Я молчал, потому что молился за моего спасителя, за смелого и доброго короля Генриха, - кротко ответил Де По, опустив глаза.
   - Ты молился за меня, Натаниэль! Какое милое благодеяние. Я тронут. Ты вознёс благодарение Богу, а что ты скажешь мне?
   - Месир, я посвящу себя служению Вашему Величеству, чтобы вы никогда не раскаялись в том, что спасли меня сегодня.
   - Как ты можешь так говорить, - укорил его король.
   - Я говорю так лишь потому, что не осмеливаюсь озвучить то, что чувствую на самом деле,- тихо ответил Де По, но Генрих услышал.
   - Так говори. Видишь, я страдаю от  твоего молчания.
   - О нет, молю, позвольте мне сохранить эти слова в сердце. И в день, когда мы не сможем быть вместе, я вспомню их, чтобы быть с вами на веки.
   - Обещаю, больше не принуждать тебя ни к чему, потому не говори если не хочешь, хотя это и болезненно для моего сердца  - кусая губы, ответил Генрих, - но всё-таки, если передумаешь, то не бойся, я всегда хочу говорить с тобой. Если только моя любовь тебе важна. Потому, что ты говоришь одно, а делаешь другое.
   Граф Де По замолчал как того требовало от него благоразумие и красноречивые взгляды его брата.
   В тишине процессия добралась благополучно до замка, и все участники Крестового Похода против волков, включая Христианнейшего из королей, отправились почивать.
   Единственным, кому не спалось, был Маринус Де Бурбон. Во-первых, его сильно взбудоражило происшествие, приключившееся с ним, а, во-вторых, он часто страдал бессоницами от нервных страхов, как раз такие стали терзать его сегодня ночью.
   Поэтому герцог уселся в гостиной и принес себе подогретого вина. Тут же его одиночество нарушил шорох. Маринус вздрогнул и блуждающим взглядом осмотрел комнату.
   Тёмную гостиную освещал лишь оранжевый огонь в камине. Ветки вишни и абрикосового дерева трещали, выплёвывая  искры и наполняли гостиную тихим ропотом. В глубоком кресле напротив сидел Шико, длинными узловатыми пальцами обхватив подлокотники из наполированного красного дерева, сливаясь с полутьмой. Он расстегнул ворот своей камизы, сняв колет и тёплый пурпуэн.
   -А это вы, господин Шико!
   -Да это я!
   Маринус поежился, вперившись взглядом в вырез сорочки Шико, открывающей его жилистую длинную шею.
   - А я никак не могу согреться, тело так и колотит дрожь. Мне кажется, я до следующего лета не согреюсь, - сказал герцог Де Бурбон, подсаживаясь ближе к огню.
   - А у меня кровь в венах, словно кипящая смола. Сердце бьётся как бешенное, я всё не отойду от ...
   - Встречи с волками?
   - Нет, от восхитительного появления Генриха верхом на коне. Как он срубил голову зверю! Я в восхищении!
   - Да, - ответил Маринус понимающей улыбкой, - стоит вам исчезнуть с глаз короля, как вы, господин Шико, начинаете обсыпать Его Величество комплиментами и нежными вздохами как влюблённый.
   - Что? Да как вы смеете! Я ненавижу Валуа всем сердцем! - отшутился Шико, не сумев скрыть смущения, отчего Маринус ещё более самодовольно заулыбался.
   -Он и правда был великолепен!  - стал оправдываться Шико. - Голова волка ещё пару мгновения скалилась, а кровь пульсирующими оттоками вытекала из горла, ещё прогоняемая сердцем животного, так молниеносен был удар короля!
   Маринус зажал рот ладонью и безвольно откинулся на спинку кресла.
   - Ах, сударь, прошу прощения, я и забыл, что вы не выносите этих разговоров, как предупреждал меня ваш братец Де По! - Шико подул Маринусу на лицо.
   Притом, низко склонившись над герцогом, Шико ощутил приятный сладкий аромат как от мармелада.
   -Флер Де Оранж, - прошептал Шико, отстраняясь.
   - Что? - Маринус оправился и выпрямился, став водить безотчётно руками по запястьям.
   Шико поднёс вина, но Маринус вежливо отказался.
   - Лучше лимонада, - проговорил герцог.
   -Вы что не только пьете флердеоранжевую водицу, но и поливаетесь ей?
   -Нет вовсе.
   -Но вы пахнете как аппетитный кусочек мармелада.
   -Это все мои духи, флер де оранж и дамасская роза.
   -Я так и сказал, померанцевый цветочек.
   Шико глубоко задумался, отклонившись в кресло назад так, что его не было совершенно видно в полутьме.
   Лицо Маринуса наоборот четко вырисовывалось, освещаемое жарким дыханием камина.
   - Ах, какой вы бледный, - посочувствовал Шико.
   - Да? Это всё потому, что я страсть как боюсь вурдалаков. Вы знаете о вурдолаках?
   -Нет, помилуй Господь, это что какой-то новый вид чудищ, завезенный вами из Московии?
   -Все верно, сударь, вот послушайте. В диких странах на востоке Европы есть такие чудища. Живые мертвецы, сосущие кровь из людей.
   -Господь Милосердный, и как это возможно?
   -А очень просто! К неправедным людям типа колдунов после смерти приходит дьявол и предлагает вечную жизнь в обмен на душу. Если согласишься, то обретешь бессмертие, но притом, чтобы жить надо будет пить человеческую кровь. Вот такие вурдалаки спят днем в гробах, а ночью восстают и ищут людей, присасываются к шее и выпивают кровь из жил.
   Маринус скривился, его губы побледнели, он поплотнее запахнул ворот на шее, но все-таки продолжил:
   -Так вот, а потом жертва вурдалака или умирает или сама становится такой же проклятой душой.
   -Какие страсти!
   -Есть только один способ защититься от такого вурдалака.
   -Говорите же мне его скорей, ибо я трепещу от ужаса
   -Вампир боится креста, святой воды и ладана. А еще надобно всюду носить с собой чеснок, потому что он защищает от нечистой силы.
   -Слава Богу нас в Гаскони к этому приучили! Правда, я не ем чеснок с тех пор как покинул берега Гарроны. Зато королю Наваррскому ничего не грозит, он ежедневно принимает чеснок вовнутрь как вы померанец, поэтому от него разит чесноком, а от вас флердеоранжем, что конечно приятнее, но не так полезно от таких-то чудищ!
   -Ах, господин Шико, я ведь не рассказал вам, как я видел вурдолака собственными глазами
   -Да вы что!
   -Да, когда я был еще маленьким, семи лет отроду, а вампирам сладка кровь невинных детей. Так вот, я спал у себя в комнате, и вот наступила полночь. Я проснулся неожиданно, страшно содрогнувшись, и осмотрел комнату, освещенную лунным светом. Сердце замирало от холода, я увидел, как от окна ко мне крадется страшная черная тень, в ее когтистых лапах, клыках и развевающемся плаще я узнал вампира. Я насмерть перепугался, кровь застыла в жилах, я едва не лишился сознания...
   -И что же? - Шико выпил вина, так как горло его пересохло от страха.
   -Я собрал волю в кулак и принялся молиться, вцепившись в свой крест, я так сильно призывал Господа, что он, видимо, сжалился надо мной, и вурдалак, страшно зашипев, превратился в летучую мышь и улетел.
   -Вы правда видели это?
   -Клянусь своей жизнью, что да. С тех пор меня преследует страх, я не люблю спать в темноте, и терпеть не могу, когда кто-то касается моей шеи. А еще мне становится дурно от разговоров о жилах и крови.
   -Бог мой! Бедняжка, какой вы чувствительный, у меня право сердце разрывается. Это еще хуже моего Генрике! А ведь он бояка из бояк!
   -Вы смеетесь надо мной, господин Шико?
   -Ну что вы, господин Маринус, я на полном серьезе говорю, что мне не по себе и страшно делается от того, какой вы нервный. Я даже попрошу вас, обязательно перескажите эту историю Генриху, он точно не сможет потом спать ночами.
   - Ну, что вы тогда не буду. Король и так измучен, ему нужно больше отдыхать.
   - Это да, - согласился Шико состроив ироничную мину, - уж  нашему-то государю надобно иметь отдохновение от дум великих.
   - Не говорите так, я  же знаю, что вы любите короля, - снисходительно заметил герцог Де Бурбон.
   - Я?
   - Да.
   - На лице у меня что ли написано, - Шико красноречиво обвёл указательным пальцем длинное лицо с резкими чертами, - что я люблю этого шута Генриха?
   - Вообще-то, да.
   Шико фыркнул, выпустив через ноздри воздух, словно огнедышащий дракон.
   - У вас тоже кое-что на лице написано! Сударь!
   Маринус сразу же напрягся и потерял шутливое настроение.
   - Что же у меня на лице написано?
   - Да, вот что! Вы  на самом деле не Маринус Де Бурбон!
   - Что? - Маринус побледнел так, что стал похож на призрака.
   - Вы - рыцарь в железных латах!
   - А-а-а, почему?  - дрожащим голосом протянул Маринус. - В каком смысле?
   - Я имею в виду, что вы точно рыцарь, под панцирем прячете свою истинную сущность.
   - Вам, господин Шико, что ли известна моя истинная сущность?
   - Да! Помните, как я обещал составить ваш портрет по книгам, которые вы читаете. И вот однажды вы читали "Нравоучительную Книгу о Шахматах Любви", одолженную из Генриховой библиотеки.
   -Да? Я и правда это читал.
   -А еще вы читали "Роман о Розе".
   -Да так.
   -А еще "Роман о Фиалке", а еще Трактат о любви, и еще всякие романы в таком же духе.
   Маринус слегка смутился.
   -А что это предосудительно? Это просто глупые романы о любви.
   -Вот именно! В жизни вы сдержанный и молчаливый! Загадочный Герцог, кажется, что вы руководствуетесь одним рассудком, всё время находитесь в сосредоточении. А читаете только легкомысленные романы для дамуазелей. - Шико не удержался от смешка. - Вы сами-то похожи на Поэта из Шахмат Любви. Стоите себе на распутье, выбираете Дорогу Любви или Дорогу Разума.
   -И чтобы вы мне посоветовали выбрать?
   -Ну что вы, я бы никогда не стал бы советчиком в таком выборе.
   -Признаться честно, я еще не дочитал и не узнал, чем кончиться эта история. Да только скажу, что я тоже предпочту идти дорогой Разума, ибо это освобождает от многих мук.
   -Ну, это покуда к вам не пристала Венера с ее усладами, говорят, что пока еще никто не устоял.
   -Я вовсе и не претендую на то, чтобы быть лучше других, но хотел бы я подобно Палладе, руководствуясь ее тридцатью пяти правилами убить в себе любовь и жить только умом.
   -Черти полосатые! К чему вам такие лишения, как посмотрю на вас, так и вижу, что ваши доспехи сжали ваше бедное сердечко и вашу пламенную душу.
   -Я бы хотел подчинить все свои желания, и сердечные и плотские, своей воли, чтобы стать от них независимым.
   Шико подался вперед, огонь осветил его благородное длинное лицо с острыми и тонкими чертами. На этот раз на нем не было обычного саркастического выражения, а была глубокая задумчивость. Проницательные глаза Шико ярко блестели, ему не так часто доводилось откровенничать с людьми.
   -Если вы просите моего совета, дорогой Маринус, - мягко сказал Шико, - то этот путь ведет в никуда. Господь наш Всемогущий для того и создал нас людьми и наделил человеческими слабостями, что нам не дано от них избавиться. Поэтому живите, наслаждайтесь, но и голову не теряйте.
   -Да я себя хорошо знаю, стоит только дать себе волю, тут же потеряю голову.
   Шико рассмеялся.
   -Когда будете терять голову, позовите меня, прелюбопытное наверно выйдет зрелище.
   -Даю слово, - Маринус наконец радостно улыбнулся. И они с Шико замолчали, просто наблюдая друг за другом.
   - И всё-таки, господин Шико, - нарушил Маринус молчание, хотя и говорить из-за усталости, выпитого вина и позднего времени уже было трудно, - я вас безмерно уважаю и сердечно благодарю за то, что вы полезли спасать меня. И конечно, за  то, что вы были так благородны и ни разу не подшутили надо мной, хотя я как последний трус вцепился в вас, увидев волка.
   - Полно, сударь, я вас не виню, у каждого человека, если он живое существо, есть страхи.
   - И всё равно спасибо вам, благодарю вас, господин Шико.
   - Ах, вы меня смущаете, от Генриха, например, не дождёшься доброго слова.
   - Неправда, король ценит вас намного больше, чем вы думаете.
   - Да нет! Генрих - бездонная бочка! И всё же так приятно, что вы  меня не забудете в своих молитвах.
   - Конечно, господин Шико.
   - Что вы заладили: Господин Шико! Господин Шико! Вы очень уж почтительный, а мы ведь с вами почитай земляки! Так?
   - Так!
   - А в Гаскони все родственники.
   - Все!
   - Так давайте же зваться братьями! Обнимемся и поцелуемся-ка, братец Маринус!
   - Братец Шико!
   Герцог и шут взяли бокалы, соединили руки и выпили на брудершафт.
   -Ну, теперь обнимемся по гасконским обычаям!
   Они обнялись. Шико вдохнул  пьянящий запах флёрдеоранжа, наполнил лёгкие цветочным ароматом и ещё раз крепко обнял герцога.
   Шико ощутил, какие хрупкие у мальчика плечи и какие тонкие руки, они совсем невесомо прикасались к его плечам и легко хлопали по спине при объятии.
   - Ну, а теперь поцелуемся, как водится у нас в Гаскони! - проникновенно сказал Шико с блестящими глазами.
   Маринус ничего не ответил, и Шико смачно поцеловал Маринуса в щёку. Бурбон слегка коснулся нежными молодыми губами тёплой щеки Шико.
   - Дорогой мой дружок, - вздохнул Шико и поцеловал Маринуса в другую щёку. При этом взяв его за маленькие детские плечики и всматриваясь в невинное лицо герцога.
   Маринус робко потупил взгляд, и Шико ещё раз расцеловал его в обе щеки, а потом неожиданно поцеловал Маринуса в губы, видимо, так было принято в Гаскони.
   Маринус испуганно выдохнул, и Шико с быстротою молнии отпрянул от герцога.
   - Ну, спокойной ночи! - отсалютовал Шико, низко поклонился и чуть пошатнулся, уходя в свою спальню. До Маринуса донеслось только злое восклицание:
   -Дьявол раздери этого Генриха!
  
   Король Генрих спал утомлённый всеми событиями этого дня. Вдруг чьё-то чертыхание нарушило сон Его Величества.
   - Шико? - хрипло спросил король спросонья.
   Ответом ему были ещё более крепкие ругательства.
   - Что ты себе позволяешь! Немедленно ложись спать! - возмутился Генрих.
   -Я это и делаю, - ответил Шико из темноты.
   - Почему ты пришёл спать ко мне? Я  пожелал спать один, - не слишком сурово заметил Генрих, - но так и быть ложись здесь.
   - Я перепутал комнаты, но раз ты уже не против, то я останусь, сын мой!
   Послышался шум, как будто упал туалетный столик. И Шико водрузился на кушетку, скрестив ноги, подложив руку под голову. Генрих что-то заподозрил.
   - Шико, ты пьян?
   - Я выпил всего-то пару десятков бутылок бургундского.
   - Ты один выпил двадцать бутылок?!
   - Нет, со мной ещё был герцог Де Бубон.
   - Какой ещё Бубон!
   - Такой Чума его забери! Герцог Де Бурбон!
   - О-о-о-о! Да ты лыка не вяжешь, Шико, сын мой!
   - Вот и нет, сын мой!
   - Шико, ты пил с Маринето? Вы были одни?
   - Именно так! С братцем Маринусом.
   - И что...
   - Ничего. Он возблагодарил меня за спасение своей жизни.
   -Как?
   -Мы обнялись.
   - И...
   - Поцеловались.
   - Ах, как это было? - Генрих подпрыгнул на кровати.
   - Что ты имеешь в виду, негодник?
   - Ты поцеловал Маринето или он тебя?
   - Я его поцеловал!
   -  Как именно? Как мужчина мужчину или как мужчина женщину?
   Шико издал тяжкий вздох.
   - Как братца.
   Но Генрих не унимался:
   - Ваши губы соприкоснулись и были чуть приоткрыты или плотно сомкнуты?
   - Фу! Развратник! Лучше умой свои уста, грешник, это ты во всём виноват. Если бы ты подобно Орфею, обучившему франкийцев, не насаждал свои дурные наклонности мне, ничего бы не было.
   - Ты раскаиваешься в этом поцелуе?
   - Нет.
   - Так значит, он был хорош, твой поцелуй?
   - А твой?
   - Не напоминай мне, и так больно.
   - А ты не говори глупостей. Я, кажется, и правда перебрал, и все это не имеет значения. Спокойной ночи, Генрих.
   - Конечно, дружочек. Один только вопрос и спать.
   -Давай свой вопрос.
   - Когда ты его поцеловал, то ваши языки вступили в сражение, нападая друг на друга, или вы держали их за закрытыми вратами?
   - Генрих! Если ты сейчас не замолчишь, то я вступлю в сражение с твоим языком, откусив его.
   - Шико!
   Король с блаженством растянулся на постели, счастливо обозревая очертания потолка.
   Глава 12, в которой появляется Маргарита Наваррская.
   Прибытие королевы Маргариты Наваррской ознаменовалось для Парижа великими празднествами. Екатерина Медичи выехала дочери навстречу, стремясь поскорее воссоединиться с ней. Генрих III ожидал сестру в Лувре, где все было подготовлено для торжественного приема.
   Маргарита приехала одна без своего супруга, Генриху Наваррскому нездоровилось, и он в последнюю минуту отказался от чести посетить родственников. На самом деле он боялся вновь оказаться в Париже, откуда совсем недавно с таким трудом выбрался, едва сохранив жизнь. Естественно, что он не горел желанием вернуться, ещё слишком сильна была память о его лувровском пленении.
   Это обстоятельство не помешало Генриху Французскому со всей теплотой и любезностью принять младшую сестру и заключить ее и даже Франсуа Анжу в крепкие братские объятия.
   Королева-Мать не могла нарадоваться на воссоединение семейства Валуа, раздираемое так недавно ссорами и склоками.
   Король даже прослезился от нахлынувших на него чувств, рассыпавшись перед Маргаритой в тысячу любезностей и приятностей. Чувствительный Франсуа также не сдержал слез, наблюдая за семейной идиллией, в которой ему раньше никогда не доводилось участвовать. Единственным человеком, кто обращался с ним хорошо и, возможно, с искренней любовью была только Маргарита.
   На следующий день после приезда королевы Наварры всем придворным Главный Церемониймейстер прислал приглашения на большой королевский бал-маскарад в честь Маргариты. Высший Свет пришел в необычное волнение и спешно погрузился в подготовку к празднеству.
   Сам король Генрих засел в придворных ателье, куда были созваны лучшие мастера шитья. Генрих наблюдал за пошивом костюмов для себя и миньонов по личному проекту. Пришел господин Ле Га и о чем-то пошептался с королем. Внезапно Генрих вскочил, бросив вышивку на пол, миньоны тоже встали, не понимая в чем дело. Так как Генрих выглядел разозленным.
   - Государь, вы укололи палец иглой? - робко спросил Келюс.
   - Нет, я получил укол не в палец, а в спину.  Не зря моя сестра вернулась и сговаривается с Франсуа пока я не вижу!
   Наблюдавшие за этой сценой братья Бомонт страшно побледнели, услышав эти слова. На их лица набежала тень гнева. И Маринус выступил вперед.
   - Ваше Величество, государь, прошу дозволения спросить, почему вы решили, что ваш брат виновен в каких-то заговорах с королевой Наваррской.
   Король вначале разозлился, но тут же смягчился, обозрев братьев, предавшись какой-то тайной мысли:
   - Вы еще не понимаете в тех кознях, что готовит моя собственная семья. Я получил сведения от моей тайной полиции, что Маргарита отправляется в паломничество в монастырь Сен-Пьер, чтобы посетить одну даму, ставшую монахиней там. Так вот, этот монастырь находится в опасной близости от дома господина Биде, ее любовника, - Генрих издал смешок (Биде было презрительное прозвище сеньора Антраге, гизара и лигиста), - а он состоит на службе у моего брата.
   -Но государь, он скорее состоит на службе у дома Гизов.
   Король не пожелал этого слушать. Натаниэль и Маринус переглянулись, как будто что-то задумали, и Генрих это заметил, уже понемногу научившись читать эти тайные знаки, которыми обменивались братья.
   -Натаниэль, дружочек, дитя мое, - ласково сказал король с надменным лицом при этом, - можешь сегодня весь день побыть подле меня, я хочу, чтоб ты помог мне вышить жемчужинами рукав для платья.
   -Да, государь. - Де По бросил взгляд на брата, тот изобразил успокаивающий жест.
   -А для Маринето у меня тоже есть задание, чтобы он не скучал. Ты бы мог, мой мальчик, вместе с Можироном посетить одного портного на Мосту Менял, я хочу заказать у него кое-какие шелка.
   -Да, государь.
   -Но разве этот портной не может привести шелка сюда? - рассвирепел Можирон, - я продырявлю ему брюхо, если я сам должен таскаться за каким-то там простолюдином.
   -Можирон! - приказным тоном сказал Генрих, - делайте, что я велел.
   Можирон нехотя подчинился. Маринус довольно весело отправился вслед за ним.
   Генрих тем временем оставил всех  и велел привести Шико к нему в кабинет.
   Шута тут же отыскали почивавшего у себя в комнатах.
   -Чего ты хотел? - с порога выкрикнул Шико.
   -У меня есть к тебе просьба.
   -Валяй! - Шико уселся в кресло напротив и принялся рассматривать, хорошо ли заточены перья для письма и, конечно, заключил что отвратительно, посоветовав к чертям уволить всех секретарей.
   -Помилуй, я итак всех поувольнял, оставив только четверых.
   -Их тоже уволь.
   -Кто же мне будет писать?
   -Да хотя бы твои миньоны, должны же они на что-то сгодиться. Или лучше найми тех обезьянок в клетках, они куда больше походят на людей образованных, чем твои напомаженные господа.
   -Шико! Не порть мне настроение, у меня голова болит от того, что Ле Га сообщил мне, что Маргарита вернулась только затем, чтобы заговаривать против меня.
   Шико ничего не ответил, с усердием рассматривая чернильницы.
   -Как ты думаешь, что она задумала?
   -Не знаю.
   -Думаешь, сговорилась с Франсуа и опять строит козни?
   Шико опять промолчал.
   -Почему ты не отвечаешь, когда с тобой говорит король?
   -Ты же знаешь, я предпочитаю не ввязываться в твои семейные проблемы, - пробормотал Шико.
   -А это не семейные проблемы! Это государственные!
   -В такие я тем более не лезу, я же не министр, я шут!
   -Шико, голубчик, что ты такое говоришь, ты самый умный человек королевства!
   -Нет, я самый глупый!
   -Почему ты так говоришь?
   -Потому что служу тебе, а на это способны только глупцы!
   Генрих, надув губы, опустился в кресло.
   -Шико, Марго собирается в поездку после обеда. Я хочу, чтоб ты проследил за ней и выяснил, куда она ходила, с кем говорила и что делала.
   -Увольте! Я не буду шпионить!
   -Нет, ты будешь!
   -Только не за твоей сестрой!
   -Шико, я приказываю! - для наглядности Генрих стукнул ладонью о стол.
   Шико встал, придав себе церемонный вид.
   -Слушаюсь, государь.
   Генрих закусил губу. Шико отправился за шпагой и плащом.
  
   Следить за королевой Наваррской было делом несложным, тем более, что она не очень-то и скрывалась. Маргарита собрала всю свою свиту, состоящую из герцогини Неверской, кузины Брантома герцогини де Рец, и его же сестры мадмуазель де Бурдей,  мадмуазель де Сюржер, мадам де Кюртон,  гофмейстерины, никогда не покидавшая королеву, и мадмуазель де Ториньи, первой подруги и сообщницы во всех делах Маргариты, а также мадмуазель де Монтиньи, которая и предложила посетить монастырь, чтобы навестить свою тетку герцогиню д'Юзес
   Когда королева и ее дамы уселись, едва поместившись в карету, которую было легко узнать по обивке из желтого бархата, расшитого серебром, то к экипажу подошли маркиз Луи Можирон и герцог де Бурбон.
   Шико, который до этого вполглаза наблюдал за дамами, изображая, что рассматривает лошадей, стал по-настоящему вслушиваться в разговор.
   Оказалось, что Маринус Де Бурбон и Луи Можирон просили позволения у королевы Маргариты сопровождать ее в Сен-Пьер, потому что им было дороге, а одним им ехать было скучно.
   Маргарита хотела отказаться, сославшись на то, что карета переполнена и ей некуда посадить молодых людей. Но Можирон, воспылав надеждой увидеть молодых монашек, предложил Маринусу встать на подножки и повиснуть на дверцах, доехав таким образом.
   Шико думал, что герцог откажется, потому что была уже зима и дул ледяной ветер, а за Маринусом раньше не наблюдалось таких лихачеств как за его братом. Но герцог неожиданно согласился, отчего королева Маргарита благосклонно ему улыбнулась. И Шико подумал уж не попал ли Маринус как и многие другие под чары этой прелестницы.
   "А ведь в Наварре наверно они много виделись. Может, поэтому он не смотрит на других женщин? Еще бы! Разве забудешь королеву Маргариту, если влюбишься!"
   Шико ухмыльнулся и решил идти пешком, так как карета ехала очень медленно, и следующего за ней всадника было бы заметно.
   Вскорости экипаж достиг площади, где располагались дома многих знатных дворян, а за ними и находилось аббатство Сен Пьер. До него было необходимо идти пешком, и Маргарита, ее дамы, а также сопровождавшие их Можирон и Бурбон покинули экипаж и, закутавшись поплотнее в соболиные меха, зашагали в монастырь.
   Шико, кляня Генриха на чем свет стоит, остановился неподалеку от ворот Сен Пьера.
   -Не понимаю, за чем мне там наблюдать? Неужто за тем, как королева Наваррская молиться, или как она навещает герцогиню д'Юсез? Это зрелище конечно более благочестивое, чем если бы она решилась навестить господина Бюсси, но мне и то и другое не по душе. Придется найти место поукромнее, да и потеплее, чтобы переждать, когда свита королевы выйдет, водрузит свои царственные зады на сиденья экипажа и двинется назад в Лувр. Тогда-то я приду к моему Генриху и заявлю со всей серьезностью, что Маргарита ездила в монастырь сговариваться с монашками. Одна из них, самая пригожая, будет соблазнять Генриха, благо поговаривают он падок до таких созданий.
   Приговаривая так, Шико гулял вдоль ограды церкви. Вдруг он заметил, что из задней двери выбрались две женские фигурки, закутанные в скромные плащи. По их фигуре и походке Шико тем не менее сразу узнал в них королеву Маргариту и мадмуазель Ториньи.
   -Ага! Куда отправились эти пташки? Наверно, на тайное свидание. Фи! Неужто я должен буду докладывать это Генриху, как какой-нибудь доносчик. Пресвятое Чрево, я решительно увольняюсь!
   И Шико собрался было незаметно двинуться за дамами, как из церкви, опасливо озираясь, выбрался герцог де Бурбон. По его виду можно было с легкостью определить, что он следит за Маргаритой. Так как он, перейдя на другую сторону улицы, медленно отправился следом.
   -Ого! Составлю-ка я компанию этому малышу! А может лучше посмотрю, что он там затеял и зачем выполняет мою работу. Может, это Генрих послал его! Тогда я проучу этого неблагодарного короля! Не успел я покинуть Лувр, как он тут же продал мою должность этому господинчику за красивые глазки!
   Между тем королева Маргарита направлялась весьма знакомой для Шико дорогой, она свернула на улицу Святых Августинцев, миновала гостиницу Розовый Куст и подошла к домику Шико.
   -Господь Милосердный! Да королева идет ко мне домой! Генрих убьет меня! Но я не назначал этой Цирцее свиданий!
   На самом деле Шико всерьез обеспокоился, потому что не находил объяснений такому поведению Маргариты.
   Герцог Де Бурбон застыл в паре шагов от Шико, притворяясь, что рассматривает грандиозную роспись на стене гостиницы.
   Мадмуазель Ториньи между тем извлекла из своего кошелька ключ, направилась к домику напротив и открыла дверь. Шико с облегчением вздохнул.
   -Выходит, вот кто моя соседка. Что ж, это весьма почетно жить напротив королевы. Мы даже можем попивать лимонад на балкончиках и передавать друг другу привет. Поздравляю тебя, Шико, ты не опозорился, когда прикупил сие скромное владение!
   С другой стороны улицы появились носилки и несколько всадников. Шико, обладающий ястребиным зрением, узнал в этих людях господ Гизов и их слуг.
   -Ого! А это уже серьезно! Хотя может это просто свидание с ее дружком Меченым? Но тогда бы он пришел один, а не прихватил бы нежелательных для такого дела брата и сестру. Нет, дело тут в чем-то другом.
   Шико только собирался задуматься над тем, как ему узнать, что происходит в домике, как Маринус, не заметив Гизов, сделал пару шагов, чтобы оказаться посреди улицы и таким образом глупо обнаружиться.
   Шико пришлось протянуть длинные руки и схватить герцога за шкирку и даже зажать ему рот ладонью.
   Маринус замычал и выпучил глаза, но, тут же увидев кто его схватил, успокоился. Шико приложил палец к губам и спрятался с Маринусом за углом гостиницы.
   -Куда это вы направляетесь, сударь? - спросил Шико.
   -У меня здесь есть маленький домик.
   -Какая хорошая улица. У меня тоже! А где вы потеряли Можирона?
   -Я оставил его в Сен Пьере с монашками, он про меня совершенно забыл.
   - А здесь вы как оказались?
   - Да какая разница! - взволнованно проговорил Маринус, - господин Шико, не знаю, что вы тут делаете, но мне надо спешить.
   Шико пришлось удержать Маринуса за плечи.
   -Так спешите, что хотите встретиться с Гизами?
   -Нет, - в ужасе помотал головой Маринус, - вы что следите за королевой?
   -Нет, я просто пришел в свой домик.
   -Я тоже, но раз вы уже все знаете, то мы делаем одно дело. Там Маргарита встречается с Гизами и нужно узнать о чем они будут говорить.
   -Я уже это понял.
   Маринус в нетерпении и даже со злостью взглянул на Шико и ответил:
   -Так вот, раз от вас уже не отвязаться, то предлагаю вам пройти вместе со мной, так сказать на авансцену.
   -Вот так наглость! - изумился Шико, - но судя по вашему  растерянному виду я предполагаю, что вы не имеете никакого плана.
   -Отчего же, имею. Я хотел вперёд всех зайти в домик, спрятаться там в укромном месте, так чтобы мне видно и слышно было всё, а потом когда все разойдутся, ушёл бы и я сам.
   -Какой нелепый и абсурдный план, поэтому не теряя времени, следуйте туда откуда пришли и не мешайтесь мне тут под ногами!
   И Шико, оставив Маринуса, прокрался к своему собственному дому и отыскал под выступом колонны ключ.
   -А ну постойте! Что это вы там вытворяете? - засуетился герцог.
   -А ну потише! Не голосите на всю улицу!
   -Ага! - Маринус подскочил к Шико, когда тот проворачивал ключ в замочной скважине, - я все понял, хотите оттудова подслушивать! Ничего себе, хороша идея! Будто у вас уши как у слона!
   Маринус зловредно изобразил уши Шико.
   Шико был в самую глубину сердца поражен эдаким кривлянием. Он оставил ключ в замочной скважине, чтобы также красноречиво жестикулируя, показать какое огромное у герцога самомнение.
   -А у вас самомнение как у Монтеня! - позабыв цитату писателя, Шико высказал только часть мысли, оставив Маринуса в растерянности своими словами, - идите уже своей дорогой.
   Но Маринус никуда не ушел, а прошёл под раскинутыми руками Шико к двери и самолично открыл дверь ключом.
   -Ах, что вы вытворяете! Это моя частная собственность! - Шико прижал дверь рукой, снова захлопнув её перед лицом Маринуса.
   Маринус  с силой толкнул дверь, навалившись на неё всем своим бараньим весом. Она поддалась, как раз тогда, когда Шико случайно опёрся на неё рукой. Одновременно они оба потеряли опору и повалились внутрь дома. С пыхтением и сдавленными кряхтениями, походившими на приглушённые мешком кошачьи вопли, Маринус и Шико, толкая друг друга, пытались встать, стараясь каждый опередить другого. Герцог Де Бурбон нещадно дрыгал своими ножками, то и дело находящими живот и поясницу Шико, а руками он махал ещё пуще, едва не залепив шуту пощёчину.
   - Что вы наделали, вредный мальчишка! - возмутился Шико, отмахиваясь всеми силами от буйствующего Бурбона.
   - Не орите на всю улицу, нас заметят.
   - Да ведь это вы учинили свору!
   Шико поспешил встать и первым оказаться в пристойном виде, но Маринус, более юркий, вскочив, побежал на второй этаж. Шико схватил его за руку.
   -Куда собрались?
   -Ой, отпустите меня, ваши пальцы как железные сдавили мое запястье, еще синяки будут!
   Шико тут же отпустил руку Маринуса.
   -Ну вот, - пробурчал шут, - прицепились будто репей. И не выгонишь теперь, чтоб вас не обнаружили, сядьте на эту софу и сидите тихо как мышка.
   -Это ваш домик? Тут мило.
   Шико изобразил загадочный вид и отправился на второй этаж. Герцог Де Бурбон, не думав даже послушаться повеления, тут же отправился по пятам своего спутника.
   Они  оказались в просторной комнате с выходом на балкон. Герцог и шут, прижавшись к окну, смогли увидеть, как подъехали Гизы. Из носилок выбралась Екатерина Монпансье, руки ей подали ее братья Генрих Де Гиз и герцог Карл де Майен. Троица поскорее зашла в двери, оставив слуг на улице.
   -Вот так встреча! - Шико прикусил ус в задумчивости, - кажется, Генрих не зря меня послал за Маргаритой.
   -Господин Шико, как мы узнаем о чем они говорят? - в отчаянии спросил Маринус. - Я думал, что смогу проскользнуть за ними в дверь, но эти слуги...
   -В дом не всегда попадают через дверь, дорогой Маринус. Должно быть, их дом устроен точно также как и мой. Тогда, в комнате с балконом должна быть спальня. Они вряд ли станут там собираться. Зато на первом этаже есть гостиная. Я предполагаю, что они соберутся внизу и станут там все обсуждать.
   -И что? - не понял ничего Маринус.
   -А то, что мы влезем в окно и подслушаем.
   Шико деловито осмотрел комнату, поманил Маринуса за собой к балкону. Там на них набросился сразу же ледяной ветер.  
   Оценив расстояние, Шико пришел к выводу, что в его возможностях перелезть с одного балкона на другой, не наделав при этом шума.
   -Что вы там задумали, господин Шико?
   -Герцог! Вы отправитесь вниз, отвлечете слуг каким-нибудь шумом, а я проберусь в тот дом и подслушаю все. А потом вам перескажу.
   -О, нет! Мне это не подходит, мой друг! - вспылил Маринус, - я хочу все слышать собственными ушами, к тому же если меня узнают и увидят, то я рискую лишиться жизни. Меня не очень-то жалуют господа Гизы. Поэтому отправляйтесь вы вниз.
   -Меня они тоже не привечают, - ответил Шико и  отвернулся от Маринуса, выпрямился во весь рост, и изловчившись перешагнул с одного балкона на другой. Там он первым делом заглянул в окно и убедился, что комната пуста.
   -Ну что вы там застряли? - прошептал он Маринусу одними губами, практически изобразив это.
   Маринус пригрозил Шико пальцем.
   -А-а! Вы специально это подстроили! А-а! как я переберусь?!
   -Перепрыгните!
   Герцог в ужасе развел руками, так как из-за его маленького роста ему не представлялось возможным переступить это расстояние подобно Шико.
   - Ну же, смелее! - подбодрил его Шико.
   -Ах, у меня кружится голова!
   -Вы еще и высоты боитесь! Что за неженка!
   Маринус обиженно засопел и принялся заполошно бегать по балкону и комнате, размахивая руками и хватаясь за голову.
   -А-а! Гадкий забияка! Он это подстроил! Я достану какую-нибудь дощечку, перекину ее и перейду по спасительному мостку!
   -Бросьте эти выдумки! Сидите там! - рассердился Шико.
   -А-а! Где же я достану дощечку? Я разберу пол! - Маринус скрылся в комнате.
   -А ну стойте! - Шико перегнулся так, что мог достать почти до своего балкона, - не смейте ломать мой дом! А то я вас сам на дощечки разберу!
   -Вы правы! Пол это долго разбирать! Что же делать? Я выломаю дверцу от шкафа!
   -Только троньте мой шкаф!
   -Что же делать? Как поступить! Ах, подлый Шико! Низкая душонка!
   -А ну убирайтесь из моего дома, а то я возвращусь назад и поколочу вас!
   -Ну ничего! Я что-нибудь придумаю!
   -Мне некогда разглогольствовать с вами!
   Шико вернулся в исходное положение и  хотел было отправиться в комнату дома Маргариты, как  Маринус  взобрался на перила, собираясь перепрыгнуть.
   -Пресвятая Пятница! Вы еще убейтесь, а потом свалите все на меня! - испугался Шико.
   -Я прыгаю!
   -Не надо!
   -Ловите меня!
   Маринус поежился от ледяного ветра и каким-то неловким образом прыгнул, руки его вцепились в перила одного балкона, а ноги все еще упирались в другой, так что он подобно колбасе растянулся между домами. При всем при том он пребольно ударился головой и содрал руку. Но ему хватило самообладания даже не вскрикнуть, так что никто не заметил произведенного им шума.
   Шико, как можно быстрее и не прилагая особенных усилий, перегнулся через перила, схватил Маринуса и перетащил его на безопасное место.
   - Ну что больно ударились? - пожурил  Шико, заметив шишку на голове.
   -Так себе.
   Маринус был все еще вне себя от охватившего его приступа смелого безумства и не ощущал боли.
   Шико криво улыбнулся, и взяв герцога за руку, чтоб он ненароком не наделал еще какого-то шума, увлек за собой в дверь комнаты. Они оказались в небольшой спаленке. Ее убранство состояло из скромной постели, устланной розовым шелком, письменного стола и большого сундука.
   Из-за стены отчетливо доносились голоса. Шико понял, что немного просчитался, думая, что заговорщики собрались внизу, они были здесь, в смежной комнате. Совсем близко, и любой шум или шорох мог выдать непрошенных гостей. Маринус тоже это понимал, поэтому его губы побелели от напряжения, и он молча приблизился к стене, за которой находилась Маргарита и Гизы. Их разговор был хорошо слышен. Как будто все было подстроено, чтобы подслушивать тут. Шико, не издав ни звука, встал неподалеку от герцога Де Бурбон и обратился вслух . Тем более что вещи говорились более чем важные.
   В соседней комнате.
   Господа Гизы поднялись наверх в гостиную, где уж были Маргарита и её фрейлина. Марго попросила мадмуазель Ториньи уйти и подождать её на первом этаже.
   - Ваше Величество, - Меченный поцеловал руку Маргариты, чуть дольше чем этого требовали приличия, задержав её руку в своей.
   Королева заметно взволновалась, но поспешила взять себя в руки. Майен  с глубоким поклоном поприветствовал Маргариту, так же как и Екатерина Монпансье, состроившая для случаю тихий и скромный вид.
   - Мадам, - начал Меченый, -  мы невероятно рады, вашему приезду.
   Маргарита  слушала молча.
   - Да, вы наша надежда, наше спасение. Вы знаете, что наши дела идут не совсем успешно.
   - Конечно, я это вижу.
   - Только на вас мы можем иметь надежду, на ваш чуткий ум. Вы та, которая может превзойти в искусстве красноречии даже политиков и министров, - вставила герцогиня Монпансье.
   - К чему  вы ведёте сладостные речи? - сдержанно спросила Маргарита.
   - Нас  предали!
   - Кто? Вы намекаете на кого-то конкретно? - испугалась Маргарита, думая что сейчас Гизы обвинят её. Хотя она, конечно, ни в чём не могла быть виновата.
   - Мы говорим о герцоге Анжу.
   - Франсуа?
   - Он нас предал. Он переметнулся в лагерь короля.
   - Это меня очень удивляет, тем более что Франсуа ничего мне не сказал. Ведь он всегда делится со мной своими мыслями, ни капли не скрывая.
   - Да, сударыня, - раздражённо перебил её Меченый, - но видимо он и вас вводил в заблуждение. Он продажный глупец.
   - Не говорите так! - высоким голосом возмутилась Маргарита.
   - Вы защищаете его, предателя! Может, вы и сами хотите нас оставить? - угрожающе спросил Де Гиз.
   - Как вы смеете! Я не дала вам повода полагать, что оставила дела нашей партии. Но оскорблять принца, моего брата, я не позволяю в моём присутствии. Вы этим оскверняете не только мой слух, но и свои уста.
   Екатерина многозначительно посмотрела на своего брата Генриха. В ответ на этот взгляд, он обратился, моля, к Маргарите:
   - О, Ваше Величество! Вы истинная королева, я умоляю простить меня.
   - Продолжайте, в чём суть вашей претензии к Франсуа? - строго спросила Маргарита.
   - Мадам, наши обвинения не беспочвенны. Герцог Анжу оставил нас и выкрал с помощью своих друзей бумагу с договором о свержении нынешнего короля. Только чудом и при помощи наших людей нам всем удалось избежать гибели.
   - Но почему Франсуа так поступил?
   - Известно почему.
   - Вот как?
   - Наш шпион, Чёрная Лилия, добыл информацию. Оказывается, эти маленькие проныры Де По и Бурбон не просто ...  - Меченый хотел неприлично выразится по поводу миньонов короля, но увидев как побледнела Маргарита осекся, - не просто миньоны, но как оказалось голландские шпионы.
   -Что? Объясните скорее, я ничего не понимаю, - Маргарита чуть не потеряла самообладание, внутренне похолодев, это было слишком очевидно всем присутствующим, так как она обхватила себя руками.
   - Всё просто, Мадам. Бурбон и Де По -представители принца Вильгельма Оранжа и голландской знати. Когда герцог Альба казнил графа Эгмона и графа Горна, он думал, что обескровил освободительное движение, но это не так. Фландрия снова восстала, словно гидра отрастив еще две головы, не менее опасные, потому что граф Де По и герцог Де Бурбон секретные агенты. Они тайно водят дружбу со многими влиятельными людьми, и они агенты протестантской партии против нашей Священной Лиги. Эти люди антипаписты, думаю, что они хотят выдвинуть против нас союз Голландии, Османской Империи, Англии и возможно Московии. Во все это они пытаются втянуть Францию. Они приехали в Париж, чтобы подготовить почву для возведения принца Франсуа Валуа на престол во Фландрии. Чтобы связать Францию со своим союзом. Думаю следующим шагом этой партии будет женитьба принца если не на Елизавете Английской, то на одной из дочерей московитского царя. Именно этими сказками они накормили ... Его Высочество. И он заключил с Бурбоном договор, что фландрийская компания будет иметь ход, при условии что герцог Анжу больше не будет участвовать в заговорах против Генриха III. Все эти сведения передал нам Черная Лилия, агент Филиппа II.
   Наступила пауза, во время которой Шико осторожно взглянул на герцога Бурбона. Лицо Маринуса побледнело и казалось напряженным, но при этом он с вызовом смотрел прямо в глаза Шико.
   - Так, так, так - повторяла Маргарита, беспрерывно постукивая пальцами по собственным плечам, - это означает, что господа Де Бурбон и Де По преследуют интересы не только Франсуа, но и Генриха.  Это как-то странно. Видимо, есть и другие подводные причины...
   - Что вы говорите, Мадам?
   - Ничего, я понимаю, чего вы от меня хотите.
   - Ваше Величество, только если вы сами хотите того же, - проникновенно ответил Меченый.
   - Вы должны, Ваше Величество, объяснить герцогу Анжу, что только с нами он сможет стать не только королём Фландрии, но и всей Франции, - заявила Екатерина Монпансье.
   - Да, - поддержал её Майен, - эти проклятые братья ничего кроме обещаний не могут ему дать, мы же предлагаем верное дело! Как только эти братья смогли убедить принца переметнуться на их сторону? Они очаровали короля, потом герцога, что за тайное оружие есть у них?
   Маргарита сжала кулаки, на ее лице отобразилось какое-то странное выражение.
   -Эти господа и правда иностранные шпионы. Они с легкостью втираются в доверие ко всяким доверчивым людям словно египетские шарлатаны. Я бы даже сочла их за колдунов, навроде Нострадамуса, с которым была дружна моя матушка.
   Гизы однако не разделяли веру Маргариты в сверхъестественное происхождение братьев.
   -Полагаю скорее, что они подобны тем красивым мальчикам, что турки держат в специальных домах для запретных и греховных услад. Некоторым слабым мужчинам не устоять перед таким-то соблазном, - с презрением сказал Меченый.
   Маргарита заскрежетала зубами.
   -Мой брат Франсуа не таков!
   - Так убедите его вернуться в наш стан! Вас он любит больше всего на свете и боготворит будто богиню на земле!
   - Но совсем недавно вы хотели избавится от него! - возмутилась Маргарита, припоминая последнее послание, которое передала от Филиппа Чёрной Лилии.
   - Да, это было ошибкой. Мы поняли, что без поддержки принца мы ничтожны! И теперь мы подготовили другой план. Черная Лилия известил нас, что будет присутствовать на бале-маскараде, что устроил в вашу честь король. И что его нынешнее положение поможет ему близко подобраться к братьям Бомонт, он собирается прикончить их.
   -Он так и сказал?
   -Он написал нам, что сегодня вечером наконец осуществит задуманное и убьет наших врагов. С вашей же стороны нам останется только содействие в привлечении герцога Анжу, вы ведь хотите, чтоб он стал королем Франции вместо вашего старшего брата, который ненавидит вас и желает вашей смерти и приведет Францию к погибели?
   - Я не знаю возможно ли это, особенно если вы говорите, что Франсуа попал под влияние Де Бурбона и его брата.
   - Но вы его сестра, никто не устоит перед вами, Мадам. К тому же после их смерти, влиять будет больше некому.
   Маргарита упрямилась и явно была недовольна. Ей слишком понятно было, что Гизы затевают двойную игру.
   - Ваше Величество, если вы соблаговолите оказать мне такую честь как минута вашего личного времени. Я хотел бы передать вам послание одного несчастного, - обратился к королеве Меченый.
   - Несчастного? Я не понимаю о ком вы.
   - Мадам, я не осмелюсь произнести имя этого несчастного и тем более причину его несчастья. Только если вы позволите мне сказать наедине.
   - Хорошо, выйдем в соседнюю комнату, - сказал Маргарита.
   Шико и Маринус у себя за стенкой переглянулись, понимая что сейчас же будут обнаружены.
   Шико окинул взглядом комнату и нашел только одно место, где можно было спрятаться. Постель, устланная до самого пола шелковым покрывалом, по какой-то причуде помещена была не на пьедестал, а стояла просто на ножках. Это означало, что можно влезть под нее, надеясь остаться незамеченным.
   Поэтому Шико, схватив Маринуса, проворно залез в найденное убежище. Они улеглись на полу, прижавшись друг к другу, и Шико казалось, что он слышит как быстро бьется сердце Маринуса и какое шумное у него дыхание. Сам же Шико по возможности взял себя в руки, соображая, что делать дальше, если их обнаружат. Если только их сразу не проткнут как куриц шпагами, то Шико и Маринус будут против двух вооруженных мужчин, королеву Маргариту и герцогиню Монпансье можно не считать, но есть еще и слуги внизу, которых позовут.
   "Короче, шансов нет" - понял Шико, и для уверенности сжал похолодевшую ладошку Маринуса. Это рукопожатие придало ему силу, дверь скрипнула, вошли двое и заговорили.
   - Что же за послание, сударь? Какое я могу иметь отношение к некому несчастному лицу? - холодно произнесла Маргарита.
   - Ваше Величество, я признаюсь, что этот несчастный я сам.
   - Вы? Но что с вами случилось?
   - Я люблю вас!
   - В этом заключалось всё послание? - надменно бросила королева.
   - Ах, Мадам Маргарита, - Де Гиз упал на одно колено и схватился за платье королевы, - о возлюбленная моя! Как я страдаю от вашей холодности! Как вы жестоки!
   - Я? Но это вы, сударь, говорите со мной неподобающе жестоко. Ваше поведение не говорит разве о том, что вы меня ненавидите.
   - Ненавижу? Я сгораю от любви! О, моя королева!
   - Но почему вы грубили мне?
   - Я ревную! Ревную к этому облезлому тупице! Вашему недотёпе мужу!
   - Не говорите так о нём.
   - Простите меня, моя любовь,  от разлуки я помутился в уме. Я ненавижу всех, кто имеет счастье находится подле вас, когда я так невыносимо страдаю без вас, Маргарита. Прекрасная и нежная, как сама Венера! О Афродита!
   - Ах, Генрих. Я думала, вы давно разлюбили меня.
   - Никто не в силах разлюбить вас!
   Меченый принялся целовать руки Маргариты, что перетекло в более страстные поцелуи.
   Шико и Маринус неловко замерли по кроватью стараясь сделаться глухими и слепыми.
   Маргарита и Де Гиз, лишившись всякого стыда, повалились на кровать.
   Маринус не удержался от того, чтобы пожать руку Шико и издать какой-то смешок, то ли от нервов то ли ему правда было смешно. К счастью, этот звук потонул в шуме, производимом любовниками. Шико же отнесся более философски к этому событию, хотя в таких передрягах ему еще бывать не приходилось.
   "Представляю, что бы сказал месье Брантом, вот, кто изрядно бы повеселился, находясь на моем месте". Сверху послышались голоса:
   - Нет! Нет! Генрих, не здесь и не сейчас! - остановила Меченого Маргарита.
   - Но почему?
   - За стеной ваша сестра и брат.
   "А под кроватью еще и я с герцогом де Бурбон!" - добавил мысленно Шико.
   - Ну и что! Они ничего не заметят.
   "Все же некоторым может быть неприятно" - посетовал Шико.
   - Нет, я напишу вам записку, где назначу место встречи.
   - О любовь моя! Я буду сгорать в медленном огне, поджидая встречи с вами!
   "Слава Небесам!" - возрадовался Шико.
   Любовники встали, не завершив начатое. Но оказалось, что испытание на этом не закончилось.
   Маргарита ушла. Через какое-то время в комнату вошли герцогиня Монпансье и её брат Майенн.
   - Ну как? - беззастенчиво спросила Екатерина у Меченого. - Она отдалась тебе?
   - Прекрати, - отмахнулся Меченый.
   - Вот ведь шлюха, - не унялась герцогиня Монпансье.
   - Сударь, это возымело на Маргариту эффект? Она будет вас поддерживать? - спросил Майен.
   " Она его уже достаточно подержала, даже лучше чем надо", - подумал Шико.
   - Да. Она сделает всё . Она сможет уговорить Анжу вновь примкнуть к нам.
   - Мы обязаны разрушить его планы во Фландрии, так как это будет выгодно королю Филиппу, а что выгодно ему, принесет пользу и нам. - заключил герцог Майен.
   - На этот раз всё получится, - ободрил его Меченый.
   - Да братья! - торжествовала Екатерина, - мы будем сражаться и отстоим Францию, вырвем её из лап мерзких Валуа.
   - Вот именно, сестра.
   - Мы бы никогда не позволили так разрушить нашу семью, - осторожно заметил герцог Майен.
   - Эти Валуа готовы перегрызть друг другу глотки. Марго спит со всеми подряд, заставляя своих любовников строить заговоры. Генрих спит с мужчинами и не видит дальше своих грязных утех. Франсуа спит и видит как занять престол, а ещё мечтает переспать с Марго, вот ведь как их только земля носит! Наказание какое, что эти извращенцы правят страной, - засмеялась Екатерина и прыгнула на кровать. Весело подскакивая, она стала хохотать.
   Шико и Маринусу опять пришлось несладко. Пережив несколько чувствительных прыжков прямо в области своего лица, Шико готов было уже проклинать все и вся, а более всего свою дурную профессию.
   -Ну все, сестра, отправимся. Не хочу, чтоб кто-то тут нас видел. - прервал пытку Генрих Де Гиз.
   " Давайте уже уходите, я тоже не хочу, чтоб нас тут кто-то видел" - торопил их Шико.
   Господа Гизы наконец ушли.
   Шико и Маринус несколько минут еще лежали под кроватью, ожидая пока стук конских копыт не возвестит об окончательном уходе заговорщиков.
   -Фух! - Шико с фырканьем вылез, протягивая руку Маринусу. Тот ухватился за нее и тоже выбрался.
   -Хах! - герцог рассмеялся и прикусил губу.
   -Ну и ну! - только ответил ему Шико.
   Они весело и немного ошарашено переглянулись и спустились вниз.
   - Нас тут заперли, - сообщил Шико, подёргав дверь, - придётся нам выходить тем же путём каким мы зашли.
   - Не беспокойтесь, у меня есть ключ! - хлопая себя по карманам, небрежно бросил Маринус.
   - Почему-то меня это не удивляет, - самому себе пробормотал Шико, - давайте сюда ваш ключ, я отопру дверь.
   Шико протянул Бурбону длинную худую ладонь.
   - Я сам, если не возражаете,
   - Что ж, извольте, - сказал Шико, но не отступил от двери, чтобы предоставить Маринусу возможность её отпереть.
   - Может быть, вы отойдёте, любезный друг, а то ваша внушительная фигура мне затрудняет действия.
   - О, простите, как я неловок, - ответил Шико и не сдвинулся с места.
   - Отойдите же!
   - Я обязательно отойду. Но только после того, как вы мне расскажите откуда у вас этот ключик.
   Шико вдруг вынул шпагу из ножен и направил её на герцога Де Бурбон. Маринус изменился в лице.
   - Что вы делаете, господин Шико? - растерянно улыбаясь, спросил Маринус.
   - Неужели вы думаете, что я выпущу вас так просто, голландского шпиона. Да к тому же сподручного герцога Анжу. И возможно ещё и шпиона Наваррского.
   Маринус попятился, пока его тело не стукнулось о стену, он прижался к ней спиной и стоял, не сопротивляясь.
   Шико пришлось сделать шаг вперед, пока острие его шпаги не уперлось в высоко поднятый воротник пурпуэна на шее герцога.
   -Ну, что любезный, начнем с начала. Откуда у вас ключи от этого дома?
   - Мне их дала Маргарита, королева Наваррская в пору моего пребывания в этом королевстве.
   -Зачем?
   -Чтоб я тут передавал с братом ее любовные письма герцогу Де Гизу.
   -Вы служите королю Наваррскому? Это он прислал вас сюда шпионить?
   -Боже мой, нет! Я в отличии от других не считаю его тупицей, но у него Слава Богу все хорошо, и ему незачем шпионить тут и замышлять, он вовсе не собирается повторить печальную судьбу принца Конде.
   -Хорошо, тогда кто вы?
   Герцог, взяв себя в руки, больше не изображал испуг, наоборот его лицо сделалась равнодушным, хотя Шико и заметил, что это было всего лишь гримасой.
   -Я герцог Маринус Де Бурбон, граф Де Бомонт, об этом вы можете прочесть в тех документах, что я показывал королю.
   -Вы прибыли из Московии через Голландию, но кому из этих двух стран вы служите?
   -Я служу королю Франции Генриху Валуа.
   -Чего вы хотите от него?
   -Чего я хочу от него...хах! Уберите вашу шпагу от моей глотки, мне так трудно говорить.
   -Извольте, - Шико направил шпагу на сердце Маринуса, - так полегче?
   -Да.
   -Ну, продолжайте, из вас ей-Богу и слова не вытянешь.
   -Я хочу сделать так, чтобы король спокойно правил Францией, и ничего более.
   -Зачем вы прибыли во Францию?
   -Чтобы завладеть своими землями.
   -Разве вам плохо жилось в Московии?
   -Да, плохо, честно говоря, господин Шико, или мне называть вас братец Шико?
   Шико стоял с каменным лицом.
   -Так вот, из Московии нам с братом пришлось бежать, потому что в результате бунта наша семья погибла, и мы чудом спаслись. В Голландии у нас были родственники по норманнской линии, которые приехали туда из Англии, но я не буду сейчас пересказывать вам мою родословную. Короче, мы поехали в Брюссель и узнали, что можем восстановить свои права на имя Бомонт, потому что последний граф Лерин скончался, не оставив наследников мужского пола. А мы дети его брата. Так что по своему праву мы и поехали в Наварру. Вас устраивает такое объяснение?
   -Нет, - коротко бросил Шико.
   -Я по-вашему лгу вам?
   - Как говорит Монтень есть большая разница между тем, чтобы лгать и говорить ложно.
   - Когда я сейчас с вами говорю, я не quasi contra meniem ire (лат. Идти против совести, то есть, лгать).  
   -Не заговаривайте мне зубы, братец Маринус, - едко произнес Шико.
   - Так я не лгу вам, хотите испытайте меня, как и советовал ваш Монтень, поспрашивайте меня.
   - Так и быть. Что вам известно о Черной Лилии, что не известно мне?
   -Ничего особого. Когда мы с братом приехали в Наварру, то весьма подружились с королевой Маргаритой. Она предложила нам ехать в Париж, чтоб просить удовлетворения своего дела у короля Франции, так как Генрих Наваррский ничем не мог помочь нам. Королева тайно попросила нас стать поверенными в ее любовных делах. Она дала нам этот адрес и этот ключ, попросив приходить сюда. Когда мы получали из Наварры письмо, мы относили его сюда, оставляли и уходили. Затем приходили на следующий день, находили письмо от герцога Гиза и пересылали его Маргарите от своего имени.  На самом деле, письма были не любовные, а политические и не для Гиза, а для Чёрной Лилии.
   - Маргарита позволила совершенно незнакомым людям передавать письма такой важности?
   -Маргарита рассчитывала, что мы попросту несмышленые дети, и только поэтому доверила нам миссию, полагая, что мы ни о чем не догадываемся.
   -Ловко же вы ввели её в заблуждение.
   Шико и Маринус вперились друг в друга взглядом, пытаясь определить хоть что-то, но это было невозможным, так как оба тщательно скрывали свои думы.
   - Как же вам стало известно, что письма не любовные? - недоверчиво спросил Шико.
   -Когда мы взяли первое письмо и ехали в Париж, то мы просто вскрыли его.
   -Зачем вы так поступили? Из любопытства?
   -Нет. Мы подозревали, что королева Маргарита затеяла что-то дурное.
   -Почему вы это подозревали?
   Маринус пожал плечами.
   -Просто так.
   Шико усмехнулся.
   -Ну что ж, продолжайте.
   -Письмо это было зашифрованным посланием от Филиппа II короля Испании своему шпиону, именуемым Черной Лилией. Филипп говорил ему свои указания, которые он передавал Гизам. Мы поняли, что здесь шпионский заговор против Франции, в котором замешана сестра короля и лотарингские герцоги, и что всеми управляет некий таинственный человек, находящийся незаметно в центре событий.
   -Я перебью вас одним вопросом, вы сказали, что письмо было зашифровано, как вы его прочитали?
   -О! мы разгадали шифр, мы с братом обучались искусству криптографии в Голландии.
   Шико нахмурился.
   -Что еще было в письме?
   -Там были подробности убийства короля, его должны были заманить в дом к еврею и того...Мы решили, что успеем спасти Его Величество.
   -Так вот откуда вы знали обо всем, но это не объясняет одной вещи.
   -Какой?
   -Вы пришли ко мне той ночью, как вы узнали меня, и откуда вообще знали, что я Шико и где я нахожусь?
   - А вы как думаете?
   -Я полагаю, что это Генрих Наваррский вам все рассказал и подготовил для вас этот заговор, чтобы вы спасли короля и втерлись тем самым ему в доверие.
   -Этой теорией вас снабдила королева-мать?
   -Нет мне все теории приходят в голову самостоятельно.
   -Это не так.
   -Тогда как?
   - Положим, что я случайно вас встретил. Это просто была судьба. Я мчался в Париж, чтобы получить какую-то помощь и увидел вас.
   -И вы поняли, что я Шико?
   -Считайте, что это была рука Бога, она указала мне на вас.
   -Ладно, меньше всего в этой истории меня интересует я сам, так что оставим этот вопрос. Вы сказали, что Черная Лилия приходит сюда на следующий день после вас и оставляет письмо. Значит, можно проследить за ним и понять кто это.
   -Думаете, мы не пытались, но он ловок как черт, и мы ни разу не видели его. Он как из-под земли тут появляется.
   -Тут кроется какая-то уловка или вы плохо следили.
   -Может быть, времени у нас не всегда хватало.
   - Конечно, вы употребляли свое время на то, чтобы за спиной короля потворствовать герцогу Анжу в его планах.
   -Я потворствую?! Это да! Я лишь уполномочен объявить принцу волю жителей Фландрии, которые стремятся встать опять под знамена Франции, и хотят видеть одного из династии Валуа на своем троне. Разве это как-то противоречит королевским интересам?
   - Что за Святой Союз вы там подготавливаете?
   - Господин Шико! Вы что будете слушать весь этот бред, что несут эти предатели Гизы? Король Филипп запудрил им их слабоумные головы перспективой восшествия на французский престол, они даже не понимают, что у них нет никакого права на это, жалкие ничтожества! А король Испании хочет свергнуть нашего короля, убить его наследника принца Франсуа и уничтожить Бурбонов, чтобы поставить на престол свою дочь, таким образом расширив границы своей империи. Плевать он даже хотел на Саллический закон! А мы ничего не подготавливаем, мы с братом приехали во Францию по своим частным делам, и так получилось, что принц Оранж попросил нас передать кое-что герцогу Анжу.
   - То есть, вы подобно Мейверлю прибыли во Францию под видом своих частных дел, на самом деле снабженные герцогом де Оранж тайными верительными грамотами и инструкциями, которые вручают обычно послам.
   -Надеюсь, нас не постигнет та же участь. Вы ведь не убьете меня как герцог Сфорца убил посланника Франциска I?
   - А то случится международный скандал?
   -Не уверен, - герцог пожал плечами, - в любом случае вам не обязательно делать это самому, вы ведь не убийца. Оставьте это Черной Лилии. Сегодня вечером он будет так любезен, что придет убивать нас с братом. К чему же, господин Шико, марать руки?
   Шико молниеносно убрал шпагу и заключил ее в ножны. Затем бросил бесстрастно:
   - Открывайте дверь.
   Маринус отделился от стены, издав только теперь судорожный вздох.
   -Вы расскажите все королю Генриху, чтоб он меня повесил?
   -А вы расскажите все своему братцу, чтоб он мог вызвать меня на дуэль? - перекривил Шико тоном гораздо более добродушным, чем говорил до сих пор.
   -Мой брат не какой-то там забияка, чтоб ссориться со всеми подряд.
   -А я сам решаю, что нужно знать Генриху, а что нет. В конце концов, я куда больший король, чем он. Достаточно, что и я все знаю.
   Маринус вышел из домика, незаметно улыбаясь, потому что казалось, что Шико совершенным образом оттаял.
  
   Итак король заставил Де По заниматься с ним шитьём. У графа очень плохо выходило, и он исколол себе все пальцы иголкой.
   - Государь, можно мне пойти к себе? У меня головные боли.
   - Ах, бедняжка. Я знаю тысячи способов избавится от головной боли, ведь я так часто ими страдаю.
   - Да, один из этих способов, лечь в постель, Ваше Величество?
   - Нет, это даже вредно, наоборот необходимо принудить себя к физической активности.
   - Но как же, Ваше Величество? Так только хуже будет, - закапризничал Де По.
   Весь дрожа от умиления,  Генрих сложил свои иголки, обжигая Натаниэля жарким взглядом.
   Де По нервно сглотнул и огляделся в поисках поддержки, но упёрся лишь в игривые лица миньонов и их многозначительные улыбки.
   На счастье, тут пришёл господин Де Гиш, чтобы поклонится королю и выказать Его Величеству своё глубочайшее почтение.
   Де По посмотрел на Де Гиша с презрением, и тот ответил Натаниэлю свирепым взглядом. Генрих как будто не заметил этого и пригласил всех оставить вышивание и пойти в зал для фехтования.
   - Помнишь, Де По, наш спор с Шико? Я должен обучить тебя прилично владеть шпагой, - напомнил король.
   Де Гиш  ухмыльнулся и смерил Натаниэля насмешливым взглядом.
   - Государь, я не нахожу слов, чтобы описать как я горд той честью, что вы будете моим учителем, - обрадовался граф Де По.
   - Для начала я хочу посмотреть на что ты способен. Встань-ка в пару с ...
   - Позвольте мне, Ваше  Величество, - смиренно попросился Де Гиш.
   - Какая честь, - улыбнулся Де По.
   - Хорошо, - сказал Генрих, переводя пытливый взгляд с Натаниэля на Грамона.
   Граф Де По встал в стойку, осматривая высокого Де Гиша. Сеньор Грамон сделал шаг назад, увеличивая расстояние между ними, и Натаниэль сразу же сделал два шага вперёд, уменьшая это расстояние.
   Миньоны уселись вокруг Генриха, почуяв, что сейчас разгорится славная ссора. Король сел в кресло с лилиями, положив ногу на ногу, и подпёр подбородок белой ручкой, изящной и тонкой.
   - Наш малыш просто безумец, - шепнул Келюс Генриху на ухо, - он всюду идёт напролом.
   - Нет, он правильно делает, Грамон намного выше, и руки у него длиннее, на короткой дистанции у Де По больше шансов победить, - ответил Генрих.
   Тренировочный поединок начался, граф Де По первым сделал раз за разом три атаки: от удара в кисть де Гиш увернулся, легко предугадав действия Натаниэля; затем выпад, Де Гиш парировал и чуть не выбил шпагу из рук противника.
   Сам Грамон предпринял зеркальную оборону, что было выгодно ему как более высокому. Натаниэль неустанно атаковал. Но Де Гиш парировал каждый выпад противника и легко разгадывал его обманные манёвры, так как во время замечал, что шпага Де По во время удара справа уходит влево. Но Натаниэль понимая, что тяжело ввести в заблуждение опытного Де Гиша, повторял свои финты несколько раз подряд.
   Неожиданно Де По сделал ложный замах и круговой удар, проведя шпагу над головой соперника, но сделал это неловко и даже не задел шляпу Де Гиша.
   - Сударь, вы  промахнулись! Стремясь срубить мне голову, вы не задели ничего, - насмехаясь, сказал Грамон.
   - Вы ошибаетесь, сударь, - побелев от гнева, но при этом непринужденно улыбаясь, как будто на лице у него была маска, ответил Де По, - я срубил рога на вашей голове, которые вам наставила ваша жена.
   Настал черёд Де Гиша злиться и бледнеть от ярости.
   Миньоны рассмеялись, и Генрих под видом того что играет с собакой улыбнулся.
   - Госпожа Де Гиш, Прекрасная Коризанда привезла своему мужу охотничьи трофеи из самой Навары, получив их из рук короля Генриха Навварского, - громким шёпотом сказал Келюс Шомбергу.
   - Наш Де По, обожаю! Его дерзости не знают границ, - возликовал Шомберг.
   - Это меня и беспокоит, - встревожился король, наблюдая за поединком, который принимал вид настоящей дуэли у всех на глазах.
   Де Гиш и Де По  скрестили шпаги. Грамон собирался вложенным ударом выбить шпагу из рук графа, но Натаниэль разгадал его шаг и хотел парировать через проходящий батман. Когда шпаги скрестились со звоном, Гиш переместил свой вес от локтя к кисти, Натаниэль не мог противостоять его силе, и поэтому, словно поддавшись, проскользнул под собственной шпагой и нависшей шпагой врага, оказавшись за спиной Де Гиша.
   Затем догой, кинжалом для левой руки, юноша распорол колет противника, нарисовав очертания лилии и весело рассмеялся.
   Генрих, сидевший в напряжении, расслабился и захлопал в ладоши. Миньоны поддержали короля и думали, что поединок окончен, но Де Гиш, уязвлённый  победой соперника и насмешкой, снова нанёс прямой удар с огромной силой. Де По подставил шпагу и, не выдержав силы удара, уронив шпагу, упал на спину.
   - Де По! - вскрикнул король.
   Грамон наставил на Де По шпагу и в исступлении хотел заколоть Натаниэля. Но подбежавший Келюс мгновенно выбил клинок из рук Де Гиша, а Можирон наставил свой  прямо ему в сердце.
   - Как вы смеете! -  возмутился Генрих. Он напустил на себя ореол величия и гневно выставил Де Гиша из Лувра,  велев никогда не возвращаться. Затем обратил свой взор на пострадавшего.
   - Де По, малыш, что с тобой? - спросил король.
   Натаниэль с трудом поднялся, так как сильно ударился о пол, и держался за запястье.
   - Ты сломал руку? -встревожился Генрих, мокрыми глазами заглядывая в лицо Де По.
   - Возможно, - шумно выдыхая через нос, выдавил из себя Де По, страдая от боли он сдерживался, чтобы не застонать, так как его запястье действительно было вывернуто и за мгновение опухло, став зелёно-синим.
   - Лекаря! Где лекарь? Пойдём, я уложу тебя в постель, я буду у твоей кровати, пока ты не вылечишься, - запричитал король.
   - Позовите Реми, он хороший лекарь, - ответил Натаниэль слабым голосом.
   - Зачем же? Я одолжу тебе своего личного лекаря Мирона.
   - Прошу, отпустите меня к Реми.
   - Ладно, упрямец. Иди. Я позже навещу тебя.
   Де По, воспользовавшись разрешением, отправился в свои покои. Улёгся там на кровать, переодевшись в платье для ночного выхода: длинную до пят камизу тёмно-лилового цвета с золотыми кружевами и расшитую мелкими полумесяцами и звёздочками. В этой сорочке он походил на астронома, к тому же Натаниэль надел бледно-жёлтый колпак из тёплой мягкой ткани и стал выглядеть как маленький архангел Гавриил. Также граф нацепил шерстяные чулки, обильно украшенные кружевами, подвернув их под коленками на голландский манер. У графа Де По и его брата Бурбона почти всё предметы гардероба были отделаны кружевами, как у больших франтов и модников королевского двора.
   В покои Натаниэля пришел лекарь Реми. Он сел на край ложа, устланного белым покрывалом с розовыми пташками.
   - Сударь, посмотрим на вашу руку, - Реми осторожно взял руку Натаниэля и внимательно её осмотрел, - так-так, перелома нет.
   - Слава Богу, я так боялся. Представлял себе свою сломанную кость. Я думал, вот она сломалась как ветка, и её острые края впиваются в плоть и скоро прорвут кожу и разорвут вену, и моя рука отвалится, всюду будет кровь хлестать как из фонтана.  А потом мне приделают серебряный крюк. Как у пирата. Я бы тогда добивался у короля должности адмирала, - рассказывал Де По с детской наивностью, пока господин Реми ощупывал его запястье и слегка поворачивал кисть.
   - Сейчас будет больно, - спокойно возвестил Реми.
   - Я знаю... - ответил Де По, - ай!
   - Вот и всё. Мы туго перебинтуем ваше запястье и сделаем компресс из заживляющего бальзама.
   - Благодарю.
   - Вы очень стойкий молодой человек.
   - Реми...
   - Сударь, вам следует отдыхать. Не напрягать руку и пить больше горячей жидкости, подойдёт бульон и травяной настой.
   - Благодарю, друг мой, вы настоящее сокровище. Мы ни за что не отдадим вас господину Де Бюсси!
   В этот момент в комнату вошли без предупреждения раскрасневшиеся от мороза Маринус и Шико, распространяя свежесть зимнего воздуха.
   - Брат, ты не одет? У тебя лекарь, о Боже! Надеюсь, мы тебя не потревожили?
   - Нет, всё в порядке, - весело сказал Натаниэль и по забывчивости отмахнулся правой пострадавшей рукой, - ой, я вывихнул руку, но это пустяки. Да, Реми?
   - Ты вывихнул руку? Как это случилось? - обеспокоился герцог, снимая плащ и перчатки. Шико скромно стоял в стороне.
   - Да, ерунда! Господин Шико, что вы там застряли, садитесь поближе к камину, у вас покраснели руки видимо от холода, - предложил Де По.
   - Благодарю, господин граф. Вы так любезны, - учтиво ответил Шико и стал чувствовать себя свободнее.
   - А где вы были, Маринус? Жаль, что вы с Шико не видели, как я фехтовал с Де Гишом.
   - О, так это сеньор Де Гиш вам чуть руку не поломал? - полюбопытствовал Шико.
   - Этот кабан! Господи, пожалуйся королю на него, - воскликнул Маринус.
   - В этом нет необходимости, Его Величество присутствовал на нашем тренировочном поединке.
   - И что?
   - Да этого Де Гиша выперли вон! Ха, вот была картина...
   - Вас нельзя оставить ни на минуту, сударь! Вы немедленно учиняете с кем-то дуэль, господин Де По, - заметил Шико.
   - Нет, это была не дуэль. Так хватит обо мне! Где это вы вместе были?
   Маринус и Шико переглянулись.
   - Вы всё равно расскажете брату всё, что слышали, поэтому оставим суету и вместе обсудим дела, - предложил Шико.
   - Разумно, - согласился Маринус. Он уселся на кровать Натаниэля и рассказал в красках и лицах, что они с Шико слышали.  И главное, о том что Чёрная Лилия придёт на бал-маскарад в честь королевы Маргариты и попытается там убить их.
   - Тогда я пойду на бал. А то я уже хотел было отказаться, сославшись на свою руку, но если где-то меня хотят убить, я должен быть там. Не могу же я быть настолько неучтивым и не прийти когда меня ждёт убийца, - пока Натаниэль пускал пыль в глаза, Реми заботливо перебинтовывал его руку и сделал повязку, пропитанную обезболивающим отваром руты.
   - Не смешно, - сказал лекарь поучительным тоном.
   - Чуточку смешно, - ответил Де По, - это смешно потому, что сначала Чёрная Линия спасает меня на мосту Понт Нёф.
   - Лилия,  - с улыбкой поправил графа Реми, единственный, который нашёл шутки про Чёрную Линию смешными.
   - Да, я знаю, спасает меня из реки, чтобы убить на балу. Шутка? Тут есть только две причины, объясняющее такое поведение.
   - Какие же? - спросил Шико, засунув ноги чуть ли не в сам камин и одновременно шарясь рукой по столику в поисках вина. Не найдя его, он подозвал Роксану и велел принести ему тёплое вино и побольше. Роксана принесла вина для всех и бульон для Натаниэля. Которое, как она сообщила, передал король.
   - Неужели мне придётся это пить? - скривился Натаниэль.
   - Ты что не любишь бульон? - удивился Маринус.
   - Не сегодня.
   - Так что там у вас за две причины, Де По? - повторил свой вопрос Шико.
   - А-а-а, я не знаю, - беспечно протянул Натаниэль, - но наверняка у Чёрной Лилии есть причины так поступать. Как вы думаете? Я думаю, у всего есть причины. Две, а может и больше. Так же как во всем есть взаимосвязь.
   - Вы издеваетесь, - сощурился Шико.
   Маринус и Натаниэль рассмеялись.
   - Притащил же вас Генрих на мою голову. Непочтительные, пронырливые черти полосатые!
   - Что мы будем делать с Чёрной Лилией? - напомнил о насущном Бурбон.
   - Устроим ему засаду.
   - Какую? Где? - спросил Маринус.
   - У меня родился один план, когда меня чуть не проняла горячка от этого вывиха, - воодушевленно сказал Натаниэль, - ведь это будет бал-маскарад, значит надо прийти в костюмах. А представьте себе изумление Черной Лилии, когда мы все придём одетые как он!
   -Как это в костюмах Черной Лилии? - поинтересовался Шико, - у него что есть костюм?
   -Да, я имею в виду это его черное облачение. Мы с Маринусом все равно не успели подготовить наряды, поэтому мы оденемся в черное платье, плащ и маску. То-то будет потеха! Черная Лилия придет убивать самого себя!
   -Вы надеетесь, что он не узнает вас в таком виде? - спросил Реми.
   -Нет, что вы мэтр Реми, мы не питаем таких надежд, по-моему нас узнает любой дурак. У нас очень приметный рост и телосложение.
   Реми утвердительно кивнул, позволив себе с головы до ног осмотреть телосложение своего пациента.
   - А что вы имели ввиду, когда говорили мы все? Это значит вы с братом и кто-то ещё? - наивно произнёс Шико.
   - Господин Шико, а у вас уже есть костюм для бала? - вместо ответа поинтересовался герцог Де Бурбон.
   - Нет, ничего особенного. А почему вы спрашиваете?
   - Есть предложение, чтобы вы, братец Шико, тоже оделись в Чёрную Лилию.
   - Надеюсь, не для того, чтобы меня арестовали и повесили за совершённые им преступления.
   - Нет, чтобы сбить с толку настоящего шпиона.
   - Я толком ничего не придумал, поэтому буду рад такой шутке, - согласился Шико.
   -А какой у вас был костюм? - поинтересовался Натаниэль, сильно любивший всякие наряды.
   -Да никакой.
   -Костюм короля?
   -Или монаха?
   -Ну что вы право! Берите выше!
   - Папы Римского?
   -О! Я не настолько богохульник! Берите ниже!
   - Епископа?
   Шико ничего не ответил, воспользовавшись тем, что Роксана сообщила, что  пришёл господин Де Бюсси и требует своего лекаря обратно.
   - Сударь, господин Де По, позвольте мне пойти к моему доброму хозяину сеньору Де Бюсси и объяснить, что я сейчас занимаюсь вашим лечением. Я уговорю его оставить меня у вас.
   - Нет, пригласи сюда господина Де Бюсси и не говори, что лечишь меня.
   Вошел Бюсси, одним взглядом окинув собравшуюся компанию, он поприветствовал всех согласно этикету.
   - Господин Де По, вы ещё не поднимались с постели в столь поздний час? - ехидно спросил Бюсси.
   - Ну, да я люблю поспать, - в тон ему ответил Де По.
   - Вы знаете, сударь, что я пришёл не только за Реми. Скорее у меня дела личного характера к вам и к вашему брату герцогу Де Бурбону.
   - Извольте, - высокомерно ответил герцог Де Бурбон, предлагая Бюсси присесть.
   Граф де Бюсси стиснул зубы, его челюсти заходили ходуном.
   - О, сударь, я понимаю о чём вы, - тем временем сказал Де По, положив левую руку поверх правой, скрывая свою травму.
   - Да, я хочу поговорить о дуэли. Вы не соизволили точно назначить дату нашей встречи. И мне надоело ждать. Я требую сатисфакции и немедленно. Причём от вас обоих.
   - Бюсси, что вы такое несёте! Дуэли запретил наш добродетельный король. Нынче он приказывает решать конфликты, приглашая друг друга в свои купальни, и там раздетые до нага веселиться. Секунданты или те кто раньше был бы секундантом потом решают, у кого было менее весело, тот и считается проигравшим,  - заявил Шико с самым серьёзным видом.
   - Господин Шико, это не по мне, и я не собираюсь так делать, даже если этот приказ исходил бы от Его Величества.
   - А я слышал, что именно так вы уже и поступили в купальнях у герцога Анжу, - беззастенчиво ответил Шико.
   Бюсси стушевался и не нашёлся, что ответить, а Маринус и Натаниэль с улыбками переглянулись по своему обыкновению.
   - Да, вы просто струсили и больше не хотите драться! Так признайте это прилюдно! Так же как и когда оскорбляли меня. Пусть все при дворе знают про вас с братом, что вы трусы! - возмутился Бюсси.
   - Господин Бюсси, - спокойно и с улыбкой ответил Де По, - я понимаю ваши претензии, и мы не отказываются от своих слов. И я могу по вашему желанию повторить именно их при всём дворе, но никак не извинения и тем более не скажу, что мы трусы. Я только прошу  у вас об отсрочке. Давайте назначим  время дуэли на  первое января одиннадцати часов ночи.
   - Что? Я не буду так долго ждать. Почти целый месяц.
   - Бюсси, будьте достойным дворянином, соглашайтесь, - сказал Шико.
   - Чёрт бы вас побрал! Я отказываюсь! Или вы немедленно ответите за свои слова или вы трус!
   - Слушайте, Бюсси, я настаиваю на отсрочке, мне нужно завершить важные дела, прежде чем вы меня убьёте.
   - Надо было раньше думать, прежде чем нарываться на дуэль со мной.
   - Ладно! Не горячитесь! Не хотите давать мне отсрочку, тогда сделайте одолжение.
   - Я вам что рождественский дед?
   - Ну, это как посмотреть, как посмотреть - протянул Шико задумчиво.
   - Я рассчитываю на ваше благородство, господин Де Бюсси, - ответил Де По, - к тому же просьба пустяковая и к делу не имеет отношения.
   - Я не оказываю услуг своим врагам.
   - А в карты вы со своими врагами играете? - поинтересовался Де По.
   - Вы хотели со мной поиграть! - вскипятился Бюсси. - Я требую, чтобы вы дрались со мной, а вы глумитесь словно шут!
   - Слушайте Бюсси! Я полностью удовлетворю ваши претензии, если вы поиграете со мной в карты. Одна игра, и мы со шпагами в руках хоть прямо на этой кровати. А? Ну как? идёт?
   Де По улыбнулся самой своей милой улыбкой, от которой у Бюсси побежали мурашки.
   - Если хотите, можете посчитать это моей последней просьбой.
   - Чёрт с вами! - Бюсси скинул плащ, - но после игры вы дадите мне за всё ответ.
   - Вы и правда, господин, намеренны драться здесь? Прямо в Лувре? - осторожно как у тяжелобольного спросил Шико.
   Бюсси вместо ответа бросил в Роксану свой плащ и шляпу.
   К ложу графа Де По придвинули карточный столик и три кресла для Бюсси, который играл, и для Маринуса и Шико, которые наблюдали за игрой. Роксана словно случайно стукнула господина Бюсси по ноге подставленным креслом, но Маринус не дал Бюсси возмутиться, смерив графа ледяным взглядом.
   - Во что будем играть, господин Де По?
   - В покер, сударь, вас устроит?
   - Ставка? - сквозь зубы процедил Бюсси.
   - Желание, которое, поклявшись честью, вы обязуетесь выполнить.
   - Если я проиграю, но я выиграю.
   - Ну конечно! - весело сказал Де По. - Играем.
   Шико  встревожился, он понимал, что Натаниэль затеял эту игру, чтобы вынудить Бюсси дать ему отсрочку. Теперь шута интересовало каковы у Де По шансы, ведь в случае проигрыша Бюсси потребует немедленной дуэли. Только Маринус мог знать насколько рискует его брат. Вглядываясь в беленькое лицо и синие глаза с поволокой, Шико не мог разглядеть в Маринусе и тени волнения.
   Тогда Шико стал следить за ходом игры, заметив как Де По скрывал боль в запястье и старался не двигать правой рукой.
   Одновременно мысли Шико вернулись к тому, что он сегодня услышал  в домике на улице Св. Августинцев. Эти братья шпионы.  Маринус не стал даже этого отрицать. Почему же Шико не надавил на Бурбона как следует? Шико пожалел его. А может быть,  Маринус хитрый манипулятор. Ещё вчера Шико звал Маринуса братцем, а сегодня уже наставил клинок в сердце. Какое бесчестье! А если позволить шпиону и врагу творить свои дела, поставить короля под угрозу из-за глупого чувства. А, быть может, мозг Шико так воспалился, что уже выдумывает всякие нелепости и братья невиновны? Словно опровергая эти рассуждения, раздался голос:
   - Я победил. - спокойно заявил Де По.
   - Что? - шокированный победой юноши воскликнул Бюсси.
   Шико был удивлен не меньше, будто бы Натаниэль рассчитывал на эту победу. Примерно так же вел себя Маринус с ним, рассчитывая, что он не убьет его в том домике.
   - Ну вот же смотрите у меня флэш-роял.
   - Я вижу, - почти не открывая рта, ответил Бюсси.
   - А теперь поклянитесь своей честью, что выполните моё желание.
   - Что?
   - Клянитесь!
   - Клянусь честью!
   - Я желаю, чтобы вы, господин Бюсси, на бал-маскарад явились в костюме Чёрной Лилии и помогли нам выловить настоящего Чёрную Лилию.
   - Что?
   - Не позвать ли Реми, а то у сеньора Амбуаза повредился слух, он уже в третий раз не может услышать, хотя господин Де По орёт ему прямо на ухо! - засуетился Шико.
   - Но я думал, что вы воспользуетесь случаем и попросите об отсрочке! - поразился граф Де Бюсси.
   - Ну что вы! Какая низость, я же не трус.
   - Но у вас был такой шанс! Вы отвернулись от своей удачи ради нелепой шутки. Ради того чтобы просто повеселиться надо мной на балу-маскараде?
   - Нет, нет сударь, я даже не рассчитывал, что доживу до бала. Вы ведь непременно хотите убить меня прямо сейчас в этой самой комнате.
   - Знаете, что!
   - Что!
   - Проклятье! Получите свою отсрочку! Я согласен, - Бюсси с быстротой молнии выскочил из опочивальни.
   - Постойте, господин Бюсси, - Шико выскочил вслед за ним.
   Граф Де Бюсси шёл, расшвыривая попавшихся на пути вельмож свирепым, бешенным взглядом. Шико догнал его. Они остановились в галерее напротив парочки дворян, увлечённо читающих какую-то книжечку. Это были Брантом и поэт Филипп Депортив.
   - Сударь постойте-ка. Я вас провожу, вы заблудитесь, а никто кроме меня не знает Лувр в совершенстве, - предложил Шико.
   Писатель и поэт подняли головы, ненароком вслушиваясь в разговор.
   - Я вас слушаю, - резко ответил Бюсси.
   - Я не могу не сказать, что восхищён вашим благородством.
   Брантом, заслышав это, судорожно записал какие-то мысли в маленькую книжечку, помещавшуюся у него в ладони. При этом писатель имел одухотворённый вид, означавший только то, что Бюсси Шико скоро узнают о себе много нового.
   - Ах, какие пустяки, господин Шико! Я заметил, что правая рука Де По перевязана, я не хочу прослыть трусом, который дрался с мальчишкой да ещё и раненным.
   - Только из-за этого?
   - Вы думаете иначе?
   - Нет-нет, я просто спросил. Кстати, я хотел ободрить вас тем, что тоже буду в костюме Чёрной Лилии.
   - Вы  тоже продули им в карты?
   - Нет, я проигрался в игре посерьёзнее. Впрочем, вы меня понимаете.
   - Нет. Сударь, простите, но я вас не понимаю.
   - Разве  вы не попали под мистическую власть обаяния Де По? - с ехидным лицом спросил Шико.
   - Прошу меня простить, - Бюсси заметно смешался.
   Шико отвел взгляд и обнаружил, что их разговор не был конфиденциален. Прямо на них смотрел Сеньор Де Бурдей. Его лицо искрилось любопытством и тем самым вдохновенным выражением, когда он собирался сочинить одну из своих мерзопакостных историй.
   -Господин Шико! Господин Бюсси! - поздоровался он.
   -Сеньор Брантом! Как поживаете?
   -Благодарю, очень хорошо. А у вас, сеньор Бюсси, вид не важный. Вы право так взбудоражены, так взъерошены, что по вашему лицу видать, что вы только что от дамы, - захихикал Брантом, хотя прекрасно слышал, что Бюсси вышел только что от Натаниэля Де По.
   Бюсси однако сразу же нашелся:
   -Может статься, вы не ошиблись, а ежели бы вы сказали, что то была одна из ваших родственниц, то догадка ваша оказалась бы как нельзя более точной.
   Брантом тоже отнюдь не лишился самообладания, несмотря на этот выпад:
   -Ах, Бог ты мой. - Протянул он, посмеиваясь. -  Вам незачем пытаться уколоть меня. Ведь и я, подобно вам не ищу турчат, ибо не далее как две ночи тому назад я тоже забавлялся с кое-кем из ваши родственниц - и получил изрядное удовольствие!
   Брантом и Бюсси, распалившись друг на друга, казалось, готовы были устроить ссору, а потом и нанести пару чувствительных ударов шпаги.
   Шико взял Бюсси за локоть и рассмеялся:
   -Ну что хорошо сеньор Брантом вас задел? Я же говорю вы очаровались графом Де По.
   -Ничуть, - хладнокровно ответил Бюсси, - мы с Брантомом лучшие друзья, и я не злюсь на него за эти шуточки. Друг мой, Пьер, - обратился он уже к Брантому, - давайте же обнимемся, потому как мы с вами изрядно повеселились, сочиняя эти шутки. Может, своими словами и бросили тень на репутацию кое-каких дам, да зато никто не скажет, что мы с вами ищем турчат или еще каких-то красивых мальчиков как другие обитатели Лувра.
   Оба спорщика  разразились смехом. А Шико, удовлетворенный тем, что увидел, отправился к Натаниэлю и Маринусу, чтобы подготовить новый наряд для бала-маскарада.
   Глава 13. Бал Лицемеров
   - Я снова пьян, но пьян не от вина, а от веселья пьян! Пьян! - скрипучим голосом пропел Шико, хитро прищурив глаз. Шут дерзко прошмыгнул пред королём и зеркалом, изображая нелепые па, передразнивающие модные танцы.
   - Что с тобой, Шико? - спросил Генрих, вертясь перед зеркалом. Слуги помогали ему одеться в платье для бала. Темой маскарада послужило продление торгового и военного союза с Османской Империей. Поэтому решено было оставить балет с турецкими нарядами. Главная роль в представлении отводилась естественно королю, по задумке авторов представления Генрих изображал  знаменитую наложницу и впоследствии царицу Османской империи прекрасную Роксолану. Именно французские послы когда-то дали  ей это прозвище.
   Король облачился в сильно декольтированном женском платье из нежно-голубого шёлка с жёлтыми и золотыми кружевами. Его белую грудь едва прикрывало массивное ожерелье из двадцати нитей жемчуга, перехваченные золотыми зажимами.  Черные густые волосы Генриха, перешедшие на его голову прямиком от Генриха II, уложили в искусную причёску, с добавлением некоторых шиньонов для придания объемности. Прозрачная белая вуаль на волосах была усыпана жемчужинами и золотыми украшениями с бриллиантами. 
   Шико подал королю шкатулку, где хранились серьги, и ответил:
   - Я веселюсь, мой король.
   - Как ты заразительно это делаешь, клянусь Святым Чревом, мне тоже стало весело! - Генрих вдел в каждое ухо по три сережки.
   - Это замечательно, мой король.
   Генрих внимательным взглядом осмотрел Шико, одетого еще в свою обычную одежду.
   - В какой ты будешь маске, друг мой?
   - Вы сами увидите.
   - К чему скрывать, я же показал тебе костюм, в котором иду на бал-маскарад.
   Шико поддел пальцами одну сережку, что понравилась ему в шкатулке короля, и одел себе в одно из ушей, и потом соизволил ответить:
   - Да, но в том беда, что на бал-маскарад приходят те, кому всегда есть что скрывать.
   - Под масками?
   - Именно.
   Генрих присел на стул и приказал слугам принести фиалковую пудру, помады и духи.
   - А ты сам, Шико, что ты скрываешь под маской?
   - О, я и сам, отнюдь не без изъяна.
   Генрих повертел в руках маску на шелковых завязках.
   - Как я тебе? Только скажи правду.
   - О! это моя привилегия говорить правду королю.
   - Скорее обязанность, - сухо сказал Генрих.
   - Как скажите, Ваше Величество, как скажите. Вы выглядите великолепно.
   - И это твой ответ?  - Генрих встал со стула, - Не слишком остроумно.
   - Я сдержал своё остроумие, чтобы не смущать вас.
   - Но именно это мне от тебя и нужно, шут.
   Шико, притворно нахмурившись, осмотрел фигуру короля и, заложив руки за спину, изрек:
   - В таком случае позвольте заметить, что вы выглядите ужасно, Ваше Величество.
   - Как? ты же только что сказал, что я выгляжу прекрасно!
   - Да. Потому что если  посмотреть на Ваше Величество как на мужчину, одетого в женское платье, то выглядите вы прекрасно. А вот, если смотреть на вас как на даму, то вы слишком дородная девица.
   Король рассмеялся, но в голосе звучал холод. Шико раскланялся и ушёл. А Генрих мрачно уставился в зеркало.
   В большой зале для балов уже толпились придворные, одетые в самые разнообразные маски и костюмы. Музыканты, водрузившие себя и свои инструменты на постамент под балконом, ждали сигнала, чтобы заиграть свои волшебные мелодии.
   Вокруг трона на креслах уже восседали Королева-Мать Екатерина Медичи, ее младший сын герцог Анжу и дочь королева Навары Маргарита. Вокруг стояли наиболее почетные гости: турецкие, английские и испанские послы, а также принцы крови и другие самые знатные дворяне Франции.
   В центр зала вышел Главный Церемонимейстер и объявил о начале балета.
   На сцене появились действующие лица:
   Сам Генрих в виде Роксоланы в своем прекрасном и дерзком платье с жемчугами. Келюс, изображающий султана Сулеймана Великолепного. Он был одет в дорогое парчовое платье и громоздкий тюрбан, накрученный так высоко, что казалось голова сеньора Де Леви жила отдельной от тела жизнью.
   Затем Можирон, он был пашой и Великим Визирем Ибрагимом Паргалы. По этой причине он облачился в красивый и роскошный костюм, выторгованным им у средиземноморских купцов из города Марсель. В отличии от Маринуса он времени даром не терял и реально исполнял королевскую просьбу, встречаясь с портными.
   Прочие миньоны должны были изображать придворных Османского двора, так Шомберг оделся в красный камзол янычара, украсившись кривой саблей под названием ятаган. Это грозное оружие он изъял из королевской оружейной. В свое время турецкие союзники одарили ею короля Франциска I.
   Ла Валетту досталась роль Главного Евнуха, от которой с превеликими извинениями отказался вначале Шико, а затем и герцог Анжу, сославшись на плохие актерские данные. Король во чтобы то ни стало хотел видеть кого-то из своих друзей в этой роли, поэтому она и досталась Д'Эпернону, так сказать в наследство.
   Все остальные придворные из штата Генриха облачились в турецкие наряды и составляли актеров массовых сцен, как говорят в итальянских театрах.
   По замыслу короля герцог Маринус Де Бурбон и граф Натаниэль Де По должны были изображать дикие славянские племена, у которых была похищена Прекрасная Роксолана, но братья наотрез отказались принимать участие в балете и не явились ни на одну репетицию.
   Взамен этого им все же пришлось привнести свою долю участия в представление, написав сценарий.
   Заиграла музыка и представление началось, полностью поглотив внимание всех присутствующих:
  
   РОКСОЛАНА.
   (Пьеса в трёх актах)
   Действующие лица:
   Султан Великой Османской Империи Сулейман Великолепный - Келюс.
   Великий визирь Ибрагим-Паша - Можирон.
   Главный Евнух - Ла Валетт.
   Роксолана - король Генрих III.
   Янычар - Шомберг.
  
   АКТ I.
   (написанный по приказу Его Величества короля Генриха III неким графом Натаниэлем Де По Де Бомонт Де Лерин, по тому случаю, что сам вышеупомянутый граф отказался играть в пьесе)
   КАРТИНА I.
   (дворец падишаха, тронный зал)
   ДЕЙСТВИЕ I.
   Султан сидит на троне и откровенно скучает. Входит Визирь.
   Визирь: О, Повелитель, Великий Султан Сулейман посланный нам небом, благословенный Всевышним Аллахом во веки веков, взор мой ликует и радуется, созерцая лик  моего повелителя. (сказано это было торжественным, прерывистым голосом и судя по всему с глубочайшим благоговением)
   Султан (именуемый С, для краткости ):
   (всё ещё откровенно скучающий) Ибрагим, сокол мой остроглазый, друг мой любимый, душа моя и надежда, опора царства моего, которого послал мне Всевышний. Я так скучаю, так скучаю...
   В (он же Визирь, именуем "В" для краткости, как и в случае с Султаном "С") : О! Повелитель жизни моей, о мудрейший Султан, великолепный и светоносный господин мой, одно слово, и все блага великого твоего царства расстелют рабы у твоих ног, мой великий и возлюбленный повелитель, господин жизни моей, благослови тебя Аллах. (всё с тем же благоговением)
   С: (всё так же скучающий ) возлюбленный брат мой, Ибрагим, единственный мой друг, опора царства моего, мудрейший и прекраснейший из всех людей в моём царстве, ты, чьи очи чернее ночи, а брови гуще мехов соболиных, сокол мой ясноглазый, свежий взор твой словно шербет, а речи твои слаще халвы, все блага царства моего мне надоели.
   В: (Мы все прекрасно помним, что Визирь говорит с благоговением) Повелитель, господин жизни моей, Благословенный Всевышним Богом Аллахом, падишах души моей, пойдём со мной в твой гарем, я приготовил для тебя девушку слаще рахат-лукума, свежее персика, что висит на ветке, нежнее лепестков роз, цветущих в твоём саду, Великий Султан.
   Султан соглашается не полностью, но как будто на одну треть, сняв с себя скучающую вуаль.
   Визирь остаётся один.
   В: Отдам моему господину, повелителю жизни моей, великому падишаху, прекрасную пленницу, хоть и похитил её для себя. Но я отдаю всё без остатка своему господину, которого люблю больше жизни, и ничего не хочу  больше чем милость и любовь моего господина.
  
   КАРТИНА  II
   (сад, гарем султана   Сулеймана )
   ДЕЙСТВИЕ II
   Султан и Визирь приходят в сад, где лениво расположившись возле акведуков возлежали наложницы.  Султан заходит за перегородку, чтобы смертные не могли видеть его.
   В: Главный Евнух!
   Появляется Главный Евнух.
   Главный Евнух: (впоследствии для краткости именуется Е) Да, господин, я здесь, господин.
   В: Поставь всех наложниц в ряд, чтобы великий и великолепный несравненный падишах, властелин моей жизни, господин души моей, повелитель нашей необъятной империи и моего сердца мог насладиться красотой этих девушек.
   Евнух исполняет приказ и строит наложниц в ряд. Девушки стоят, опустив глаза и головы. Выходит Султан, он идёт мимо рабынь и смотрит на них, но не одна не нравится ему. Но вот он поравнялся с одной из них, которая дерзко смотрит прямо ему в лицо, и не опустила головы при виде Султана.
   С: кто ты дерзкая красавица?
   РОКСОЛАНА: Я Анастасия, (смеётся)
   С: нарекаю тебя Хюрем, что значит смеющаяся. Красавица, ты поразила меня! Я хочу видеть тебя в своих покоях немедленно!
   РОКСОЛАНА: Нет! Никогда, я не буду твоей! Ты похитил меня из родного дома!
   В: как ты смеешь неверная! Проси прощения у падишаха или ты умрёшь!
   Ибрагим паша замахивается на РОКСОЛАНУ кинжалом, но Султан останавливает его руку.
   С: Постой, сокол мой, Ибрагим, опора царства моего, дай мне послушать, что говорит эта девушка. Ты обвиняешь меня, что я похитил тебя из родного дома, но разве я не поселил тебя в своём собственном дворце, разве я не даю тебе прекрасные цветные наряды, разве я не пою тебя сладким шербетом? Ты живёшь в этом саду как прекрасная птичка, разве тебе есть о чём страдать?
   РОКСОЛАНА: Ты забрал мою свободу!
   Роксолана выхватывает кинжал из рук Ибрагима и пытается заколоть себя. Султан обхватывает прекрасную Росколану и отбирает у неё кинжал.
  
   АКТ II
   (написанный по приказу короля Генриха герцогом Маринусом Де Бурбон сеньором Де Бомонт)
   КАРТИНА III
   (покои Султана Сулеймана)
   ДЕЙСТВИЕ III
   В 1523 году в сердце Османской империи на берегу Чёрного моря или как говорят турки Каре Дениз, в Стамбуле или как его раньше называли Константинопле, бывшей столице Византийской Империи, во дворце султана Сулеймана Великолепного, получившего своё прозвище за то, что при нём величие османов достигло своего расцвета. Итак в опочивальне Султана. Сулейман и Роксолана.
   РОКСОЛАНА: Оставь меня! Я лучше умру чем буду твоей!
   Султан: Но почему?
   РОКСОЛАНА:  потому что я не хочу быть твоей рабыней!
   Султан: Но я полюбил тебя прекрасная Хюрем! Ради того чтобы быть с тобой, я женюсь на тебе!
   КАРТИНА 4
   ( дворец султана)
   ДЕЙСТВИЕ 4
   Великий Визирь Ибрагим-паша встречает янычара. Янычарами в Турции называли военную силу, опору царствующей династии.
   Визирь: наш повелитель обезумел от любви и хочет жениться на неверной, на рабыне, недостойной нашего падишаха. Нет таких слов, которые бы послал мне Всевышний, чтобы образумить влюбленного мужчину. Поэтому остаётся одно средство. Смерть разлучит нашего повелителя и Роксолану.
   Янычар: что мне делать, мой господин?
   Визирь: вот возьми этот яд и добавь его в рахат-лукум наложнице Хюрем-Хатун.
   Янычар: слушаюсь и повинуюсь.
  
   КАРТИНА 5
   (гарем)
   ДЕЙСТВИЕ 5
   Янычар приходит к Роксолане.
   Янычар: Я янычар по имени Филипп Жан Де Эвон, юношой я сбежал из дома на корабле. Но меня захватили в плен турецкие воины. Я стал янычаром. Но как француз я не могу позволить свершиться несправедливости. Вот рахат-лукум, который я отравил по приказу Великого Визиря. Его я должен был отдать тебе, но увидев твою красоту, я не могу этого сделать.
   Янычар съедает отравленный рахат-лукум и падает у ног Роксоланы.
  
   Пока разворачивался третий акт, по слухам сочинённый самим Шико, некоторые дворяне собрались вдали от прочих глаз на балконе под картиной  Леонардо Да Винчи Мадонна с Иисусом, держащим в руках котенка.
   Эти дворяне были облачены в совершенно одинаковые костюмы из черного атласа, черные плащи и шляпы с высокой тульей по испанской моде. Вместо лиц у каждого из подошедших была абсолютно белая маска, не имеющая никаких отличительных признаков.
   Двое из них были высокие статные мужчины, а двое других напоминали их пажей, маленькие хрупкие как дети.
   Один из мальчиков держал в руках букет из четырёх чёрных лилий.
   - Лис-Нуар,  - сказал он тоненьким голоском, - вот мы изготовили эти лилии сами, возьмите их с собой на бал. Думаю, что сей флер де лис ещё сильней смутит нашего шпиона, - мальчик раздал своим всем по цветку.
   Другая маска пренебрежительным жестом закрепила черный цветок на камзоле и заявила яростным голосом:
   - Сеньор Де По! Над нами будет смеяться весь Париж! Если меня кто-либо узнает, то я не оберусь позора! Скажут граф Де Бюсси сеньор Де Амбуаз обряжен как последний нищий! Костюм без единого украшения! А эта маска! Черт бы ее побрал! Да это форменное издевательство над честью дворянина! Она белая как полотно, на ней нет ни бриллианта ни золота, ни даже разноцветных красок как у других! Еще чего меня заподозрят в бедности! А ведь если бы не ваше самомнение, граф Де По, я бы блистал в своем небесно-голубом костюме императора Октавиана!
   - Прекратите нытьё, господин Де Бюсси. - бросил Де По.
   - Не смейте разговаривать со мной в таком тоне! Вы забываетесь юноша, каждой вашей дерзости я веду счёт и отвечу вам на них  уколами шпаги.  И боюсь, на вашем теле не останется живого места от этих ударов. Так что поостерегитесь и поберегите себя, заранее придержав свой пыл.
   Де По подошёл к Бюсси вплотную и, взяв свой цветок лилии как шпагу, приставил её к сердцу графа.
   - Мне как раз не пришло в голову ничего достаточно дерзкого или остроумного или даже какой-нибудь дурацкой шутки, поэтому просто, господин Де Бюсси, я вас не боюсь. И буду говорить то, что хочу и когда хочу. Лучше уж вы сами проявите благоразумие и прекратите мне указывать, я этого не терплю. О, да я просто в бешенстве! Носите свою маску и не кричите на весь Лувр, что вы сеньор де Амбуаз, - говоря тихим ровным голосом, Де По смотрел Бюсси прямо в глаза.
   - Что верно то верно, я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал меня под этой уродливой маской.
   - Брат! Господин Де Бюсси! Бросьте кипятиться! Эти маски по своему значению не менее почетные и опасные, чем маски каких-нибудь арлекинов и пьерет, в которые наряжены остальные дворяне. Эта белая маска, - герцог Маринус де Бурбон, обвел пальцем в черной перчатке свою бесстрастную маску, - называется лярва. Она делается специально полностью белой, потому что ничего не выражает и скрывает за своей личиной злых демонов, духов, которых невозможно узнать. В Албании их называют лауры.
   - В Албании! - взбешенно повторил Бюсси, правда вся его ярость осталась невидима, скрываемая холодным ликом маски.
   -Да, это такая страна неподалеку от Далмации! - ответил герцог де Бурбон, - что вы молчите, господин Шико? Вас устраивает эта маска? - обратился Маринус уже к четвертой маске. - Или вы подобно господину Де Бюсси предпочли бы свой старый костюм?
   -Нет, - ответил Шико, - меня вполне устраивает эта маска. Костюм так хорош, что дает возможность остаться совершенно неузнанным.
   В этот момент пьеса завершилась громогласными восклицаниями и всеобщим весельем, похвалами королю и другим актёрам. Король отправился освежиться в уборную.
   И внимание всех зрителей обратилось на настоящую королеву бала - Маргариту Наваррскую. Она и ее сводные брат и сестра герцог Генрих Ангулем и герцогиня Диана Ангулем были облачены в необычные костюмы, сияющие яркими красками.
   - Кого они изображают, жителей Индии? - спросил Шико.
   - Герцог Ангулем, облачился в Великого Визиря Бальтазара Бурбона Бхопала. - пояснил Маринус Де Бурбон.
   На внебрачном сыне Генриха II и леди Марии Флеминг, были одеты белые широкие шальвары, золоченый камзол, украшенный шкурой тигра и тюрбан с павлиньим пером и огромным Бриллиантом Индии, присланным в подарок настоящим визирем Бхопала, племянником Генриха Наваррского, сыном вице-короля Неаполя.
   Диана Де Шательро, герцогиня Ангулем, герцогиня Де Этамп, графиня Де Коньяк, дочь  самой Дианы Де Пуатье, облачилась в наряд Ариадны, о чём можно было догадаться по клубку из золотых нитей  в руках дамы.
   Королева Маргарита Наваррская, затмившая своей красотой всех королев Европы, надела костюм Делийской Принцессы из рода Великих Моголов. Густые золотистые кудри Маргариты, не требующие завивки, были уложены в каскад, ниспадающий вдоль спины. Прическа перевивалась золотистыми сеточками, усеянными рубинами, изумрудами, гиацинтами и кораллами. Гибкий стан Маргариты опоясывало сари цвета круази. А из его складок виднелись тут и там оголенные участки белой упругой кожи.
   Запястья нежных рук и щиколотки стройных ног украшали золотые браслеты. На ступнях были одеты шелковые персикового цвета балетки.
   По залу пронеслись восхищенные крики, а некоторые кавалеры едва не лишились дара речи и даже сознания, завидев такое совершенство. Господин Бюсси пришел в неистовство, едва не сорвав с себя маску.
   -Пресвятой Бог! - зарычал он, - как я подойду к этой жемчужине! Как верну ее расположение, если я выгляжу как какой-нибудь наемный убийца!
   -К такому бриллианту может подступиться только настоящий принц!
   -Я и есть принц! - гордо заявил Бюсси, ударив себя в грудь, - принц из рода Клермон!
   -Вы много на себя берете, Бюсси, - язвительно заметил Маринус, - какой из вас принц! Вот я и мой брат наоборот могли бы претендовать на звание принцев крови, ведь род Бомонт берет свое начало от рода Бурбонов и является его побочной ветвью! Наши славные предки носили звание Великих Коннетаблей Наварры и на своем гербе...
   -Да что вы такое говорите! - перебил Бюсси, - я не такой знаток генеалогий как вы, но уж точно знаю, что род Клермон является родоначальником рода Бурбон! Поэтому я куда больший принц чем вы с братом вместе взятые!
   -Но мой титул герцога Бурбон, которым меня наделил король Наваррский дает мне право называться куда большим принцем крови, чем вам! Тем более что титул Клермона перешел вам в наследство вместе с землями вашего дяди, а не по прямому наследству!
   -Может, прав называться принцем у меня и меньше чем у вас, но я все же куда больший принц, чем вы!
   -Больший?
   -Да уж точно не меньший! - Бюсси свысока уставился на Маринуса Де Бурбона, как бы намекая на его рост. Герцог в ответ, может, что и изобразил на своем лице, но этого видно не было, благодаря маске.
   Спор этот, впрочем, был прерван подошедшими новыми людьми. Видимо, они также хотели скрыться на балконе от посторонних глаз. То были два стройных молодых человека почти одного роста. Один из них был одет по последней итальянской моде в костюм и чулки цвета слоновой кости с золотыми вышивками, на его плечах висела горностаевая накидка, будто он принц.
   Второй дворянин не менее поражал великолепием своего наряда. Длинное в пол серебряное платье было схвачено на узкой талии поясом, вышитым рубинами и янтарными самоцветами. Поверх платья был накинут алого цвета кафтан, доходящий до загнутых по-восточному носов сафьяновых сапог. На распущенных, золотисто-каштановых волосах восседала красная царская шапка, подбитая мехом, с огромным черным бриллиантом в оправе из более мелких белых бриллиантов и золота. На груди у него покоилась толстая цепь, состоящая из тридцати золотых пластин и такого же числа крупных рубинов.
   Наряд этот необыкновенно шел молодому дворянину, скрывающему свое лицо за серебряной маской, раскрашенной под дракона.
   -Это какой-то скифский царь! - предположил Шико.
   - Это Дракула! - прошептал Маринус потрясенно, чем обратил внимание на себя и Бюсси и Шико.
   -Что еще за черт? - грубо спросил Бюсси.
   - Этот человек изображает кнеза Валахии, Влада III Дракулу.
   Услышав эти слова, два дворянина направились прямо к Маринусу.
   -Господин герцог де Бурбон! Я узнал вас! - произнес Дракула.
   - Позвольте заметить, что это ни капли не делает честь вашей проницательности, - заметил Шико, - ибо этих маленьких господинчиков узнает любой.
   Дракула сделал нетерпеливый жест рукой, как бы отгоняя назойливую муху, и повернулся к герцогу Де Бурбон.
   Тот в ответ поклонился, признав в голосе Валашского господаря принца Франсуа.
   - Монсеньор! Что за великолепный наряд у вас! Я моментально узнал его! Потому что это гроза Османской Империи, истребитель турок и защитник веры Православной Кнез Влад Дракула!
   При этих словах второй человек с виду итальянский принц горделиво вскинул голову, как будто это имело отношение к нему лично.
   -Господин Де Бурбон вы настоящий знаток истории! Я восхищен вашими познаниями в области культуры Восточных стран. Я бы на месте короля назначил вас востоковедом, - воскликнул герцог Анжу.
   - Как мне надоел этот педант! - сквозь зубы проворчал  Бюсси.
   -Не такой уж это и труд, особенно если дело касается стран мне братских по вере и народу, - ответил Маринус.
   -Братских? - переспросил взволнованно дворянин в белом.
   -Так и есть, - поклонился Бурбон, - мы с братом родом из Московии. И носим титул графов Рынд-Алексеевых.
   -Бог мой! Я тоже здесь чужеземец! Меня зовут кнез Петру Бессараб-Дракулешти, - и принц в белом снял маску, обнаружив смуглое широкое лицо с тяжелым подбородком, черными усами и бровями и сверкающими вишневыми глазами навыкате. Петру был ровесником Франсуа и ощущал родство с этим принцем, чужим в своем королевстве.
   -Господин Петру, друг короля, он получает образование во Франции. Мы договорились с ним сегодня обменяться нарядами. Поэтому я оделся в воеводу Дракулу, а он в мой костюм, - сообщил герцог Анжу весьма самодовольным тоном.
   -Пресвятые кишки Папы, - пробурчал Шико, - как это остроумно!
   -Тем более, что куда-то запропастился Бюсси, я ни за что его не прощу, он в очередной раз покинул меня! И я было собирался не идти на бал, но друг Петру меня выручил составив мне компанию, - продолжил Франсуа.
   Бюсси прикусил язык. Де По прыснул со смеху.
   - Кстати, я не узнаю ваших друзей, господин Де Бурбон, - принц повернулся к Шико, - вы, сударь, заметили, что не трудно распознать братьев Бомонт, но сами не удосужились представиться.
   Бюсси нервно сглотнул, ожидая, что Анжу скоро доберётся и до него.
   -  Ах, какое невежество с моей стороны, - сокрушённо ответил Шико, смешно искажая свой голос, придав ему акцент, похожий на акцент Маринуса де Бурбон.
   - Это даже больше чем невежество, - оскорблено ответил принц, почувствовав насмешку.
   - Монсеньор, я никто иной как герцог Де Омлет.
   Принц в недоумении не решился продолжить выяснять, кто есть кто, и под предлогом того, что необходимо составить компанию своей сестре Маргарите, отправился в зал. Кнез Петру не спешил уходить.
   -Как я несказанно рад, что могу с кем-то поговорить о делах моей Родины! - он придвинулся к Маринусу.
   - Вы знаете, я знаком с системой престолонаследия в Валахии, и я нахожу, что она более совершенна, чем французская, - с воодушевлением ответил герцог Бурбон.
   -У меня кровь из ушей от этого всезнайки! - громко возмутился Бюсси, -Пойду потанцую, тем паче что уже объявили паванну! А мне еще надо растолкать всех кавалеров королевы Наваррской! Проклятый Де По! И как я ввязался в эту авантюру!
   И граф удалился, оставив кнеза Петру в недоумении. Маринус пожал плечами. Они хотели было продолжить разговор, но теперь их перебил Шико, громко восклицая и указывая в сторону трона:
   -Смотрите! Что за бесстыдство!
   Петру, Маринус и Натаниэль посмотрели в указанную сторону и обнаружили, что там король, облаченный в свое прекрасное платье, кокетливо строил глазки прямо в их сторону.
   -Да эта дородная девица имеет стыд зазывать кавалеров на танец блудливыми взглядами и машет призывно веером! Только посмотрите! И как только пол Лувра не провалился под ее лошадиными копытами! Посмотрите, дорогой Натаниэль, по-моему, эти зазывные знаки направлены на вашу личность!
   -Ах! Я плохо вижу, что мне там показывают? - взволновался граф Де По.
   -Эта кобыла с огромным задом и толстыми ногами хочет танцевать с вами! - пояснил Шико.
   -Тогда я иду к моей прекрасной Роксолане! - воскликнул Натаниэль, вытянув руки вперед, как будто хотел обнять свою возлюбленную.
   -Смотрите, чтоб ваша дама сердца случайно не раздавила ваши хрупкие плечики! Или не отдавила вам ступни! Она носит туфли огромного размера.
   Кнез Петру также отправился танцевать паванну, опасаясь стать новым объектом для насмешек Шико. На балконе остались всего два человека.
   -Что вы стоите? - спросил Шико у Маринуса.
   -А вы что же предлагаете мне присесть?
   -Вовсе нет. Я предлагаю вам пойти потанцевать, как и полагается молодым дворянам вашего звания и положения.
   -Что за вздор! Я не хочу танцевать, а хочу постоять тут у окна, овеваемый зефиром. А вы что, господин Шико? Так и будете изображать из себя статую? Почему вы не танцуете?
   -Потому что мне это не к лицу!
   -Это еще почему?
   - Я же шут!
   -Это глупость!
   -Ваша правда, я порядочно сглупил, когда согласился принять эту должность. Генрих говорил мне, хочешь назначу тебя министром или дураком? Я ответил, что конечно дураком! Потому что рассчитывал, что мне ничего не придется делать. А все оказалось наоборот! Я не получаю даже су, день и ночь тружусь в поте лица своего, обдумывая новые законы и принимая решения вместо короля. А что делают министры? Они получают пожизненную ренту и даже палец о палец не ударят! Решительно мне стало понятно, отчего все хотят стать министрами да пэрами и никто не хочет оставаться в дураках!
   -А я хочу добиться от короля должности гардеробного, только представьте, буду подавать ему рубашки.
   -Фи! Вам придется еще и натягивать на него панталоны! При покойном нашем короле Карле я как раз этим занимался, я имею в виду подавал рубашки, панталоны он умел натягивать самостоятельно. И вообще он был куда более самостоятельный, чем наш Генрих. Теперь мне это опротивело, и я перевелся на должность конюшего. Там забот меньше, чем у короля.
   Маринусу почудилась грусть в голосе Шико. Но белая маска лауры надежно скрывала все движения и тайные порывы сердца, скрадывала интонации в голосе, гасила блеск глаз, а черный костюм прятал резвость движений. От этого казалось, что уже не знакомый человек стоит перед вами, а некто другой, зловещий и таинственный. Будто демонский дух лярвы  завладел душой прятавшегося человека.
   -Не сказать, что вы перевелись и куда-то пропали из спальни короля, - заметил Маринус, отчего-то насторожено всматриваясь в Шико. Тот в свою очередь рассматривал танцующих.
   -О! Поглядите-ка! - воскликнул он, дотронувшись черной перчаткой до руки Маринуса, - вашему брату грозит смертельная опасность!
   -Что! Черная Лилия! - вскричал Маринус.
   -А! я и забыл про этого негодяя! Видимо, Черная Лилия хорошенько заплатил этому дурню королю Франции, чтоб он насел всем свои весом на графа Де По и раздробил ему все кости!
   - Как вы можете братец Шико, эдакое буффонство, когда мы и впрямь ожидаем смертельной опасности? - нахмурился Маринус.
   -Ну, я же шут, дорогой Маринето! - Шико развернул герцога в центр зала, где некая очень дородная и высокая дама в золотисто-голубом платье с выдающимся декольте выплясывала вольту с малюсеньким графом Де По в его черном и простом наряде. При этом эта дама словно кобылка высоко подпрыгивала, оголяя свои прелестные мускулистые ножки. Графу Де По приходилось несладко, ведь он обязан был подставлять свое плечо и вовсю кружить огромную дамуазель.
   -Оh My Got! Perfect lady, - воскликнул голос возле Маринуса и Шико, - сеньоры, извините, что прерываю вашу беседу, но я герцог Марк Лазарус Бокс, посол Ее Величества королевы Английской. Я в восхищении и хотел бы спросить у вас, кто эта прекрасная девица, что танцует в центре зала?
   Шико доверительно склонился к англичанину и сообщил:
   -Это Генриетта Де Англере, и должен вас предупредить, что она уже не девица!
   -Оh infandous! - в ужасе сказал посол и ушел.
   Когда паванна закончилась, то Генрих Французский, весьма довольный своей дерзкой выходкой, присел на свой трон, чтобы охладиться при помощи лимонных и флердеоранжевых напитков. Ему нестерпимо хотелось поделиться с кем-то вроде Шико своими соображениями на тему того, как он весело придумал провести всех, станцевав в виде дамы с кавалером. Но Натаниэль уже ушел куда-то, а все миньоны разбрелись по залу.
   Оглядывая зал, Генрих вдруг обнаружил, что прямо напротив него стоял кардинал Де Бурбон. Король ахнул, недоумевая, что здесь делает духовное лицо, как приглядевшись повнимательнее обнаружил, что этим человеком был вовсе не кардинал Бурбон, а незнакомец, наряженный в кардинальскую мантию, шапку, перчатки и алую маску на все лицо.
   Человек этот обладал высоким ростом и показался королю смутно знакомым. У Генриха была хорошая память, и он любил наблюдать за жестами людей, запоминая их и расшифровывая их тайное значение для себя.
   Король жестом подозвал кардинала к себе, подозревая, что тот не зря стоит и смотрит прямо на него.
   - Друг мой, что вижу, кто мог быть столь же дерзок сколь и глуп, чтобы нарядиться кардиналом? - изумился король, - кто ты маска?
   - Я ваш покорный слуга, - ответил Кардинал знакомым голосом, похожим на металлический скрежет.
   - Шико? Безбожник!
   - Лучше быть безбожником чем гугенотом.
   - Теперь я узнаю тебя, это ты Шико.
   - Как скажите, Ваше Величество, если вам кажется, что в маске Кардинала я более всего похожу на шута.
   - Конечно, это ты, безбожник Шико! Как только ты это сказал, сразу стало ясно, что ты - дурак!
   - Прикажите снять маску с любого из этих разнаряженных господ, вам сразу станет ясно кто из нас тут шут.
   -Ты злобствуешь, Шико, это значит, ты сердишься, неужели ты до сих пор дуешься на меня за то, что я приказал тебе следить за королевой Маргаритой? Впрочем неважно, будь упрямцем и глупцом раз тебе так хочется.
   Генрих сострил гордое и оскорблённое лицо, это напряжение, возникшее между ним и Шико, всё более усугублялось. Когда Шико обижался на Генриха, он тут же начинал манерно называть короля на вы и срываться на придворных, подхлёстывая кого-нибудь злой шуткой.
   - Я никогда не обижаюсь на Ваше Величество, - прервал молчание Кардинал мягким тоном.
   - Правда? - тут же растаял Генрих. - Почему?
   - Потому что на дураков не обижаются.
   - Шико! Негодник, ты не мог сказать что-нибудь милое! Теперь придётся снова выслушивать твои колкости, - рассмеялся король, - скажи лучше, как я играл?
   - Ваше Величество, вы так похоже изображали из себя красивую девушку, что молодые дворяне в массовом порядке избирают вас дамой своего сердца.
   - Ах, Шико, молчи! где же наши маленькие друзья, герцог Де Бурбон и граф Де По? Ты не видел, куда они запропастились? Что за костюм придумал себе этот выдумщик, мой маленький Натаниэль? Он весь в черном, как будто у него траур. Как думаешь, этим он хотел мне угодить? Подумай только, как я ловко все придумал. Сам я наряжен в девицу, поэтому с легкостью могу танцевать с любым кавалером на балу, не нарушая при этом правил приличия. Что скажешь? Эта шутка достойна даже тебя! Как ты оцениваешь ее, Шико?
   -Какая-то тупость, - Кардинал, увидев подходящую к королю процессию, встал на свое обычное место за троном так, что его почти не было видно.
   -Ты опять завидуешь! Ты всегда завидуешь моему великолепному чувству юмора! Право же! Даже ты, Шико, не лишен пороков! Ну где ты там? Ах, Господь Милосердный, сюда идет герцог Анжу. Ле Га! Господин Ле Га, подойдите ко мне, - закончил король самым своим мрачным тоном.
   Барон Ле Га и вся свита Генриха тут же окружила короля, поджидая принца.
   Брат короля, Монсеньор отправился засвидетельствовать ему свое почтение, дабы поддержать ту дружбу, что установилась между ними в это время. Королева Маргарита Наваррская сопровождала его. Казалось, что нет никого красивее этой пары в зале. Это замечали все присутствующие и громко выражали свой восторг по поводу костюмов и статности брата и сестры короля.
   Генрих, в своем женском платье восседавший на троне, остался недоволен таким проявлением восхищения. Поэтому надменное выражение его лица можно было разглядеть и сквозь прозрачную полумаску, что он носил. К тому же Генриха терзали мысли о сговоре Маргариты и Франсуа против него. Ведь когда эти двое объединялись, то обязательно случалось какое-нибудь несчастье.
   Миньоны, чтобы угодить Генриху принялись бранить роскошный наряд герцога Анжу, называя его варварским. И когда принц оказался возле трона, то его встретили непристойные смешки и насмешливые взгляды Можирона, Келюса, Шомберга, Грамона и других любимчиков Генриха.
   Кнез Петру Дракулешти почувствовал себя неловко, оказавшись между двух огней. Поэтому опасаясь лишиться в один момент и дружбы короля Франции и принца, он незаметно отошел от трона, затерявшись среди придворных.
   Герцог Анжу, давно привыкший к таким проявлениям неуважения, еще более горделиво выпрямился, а королева Маргарита сказала достаточно громко:
   -Эти гадкие турчата не стоят и ногтя на вашем мизинце, Монсеньор, потому что вы сейчас воевода Дракула, который сажал на кол таких как они и прибивал железными гвоздями шапки к их глупым головам.
   Эти слова были приняты с восторгом одной половиной зала, которая поддерживала герцога Анжу, и с недовольством той части дворян, что хранила верность королю.
   Принц Франсуа сдержанно кивнул сестре и поприветствовал короля, притом голос принца дрогнул, так что понятно было, что он обиделся таким неприятным приемом. Генрих довольно улыбнулся.
   Можирон и Келюс громко затеяли разговор на тему принца, будто его тут и не было.
   -Хорошо, что Монсеньора не было на пиру, а то его некрасивую и горбатую фигуру было бы неприятно видеть в дневное время, совершенно правильно ему являться, слившись с сумерками, прикрывая свое уродство, - сказал Келюс.
   -Вы правы, - подхватил Можирон, - Монсеньор напрасно так старался принарядиться, так как его физиономию и хилое телосложение не скроют эти богато украшенные платья.
   - Если бы только король приказал мне, я бы убил герцога Анжу самолично, - мстительно сказал Ле Га, взирая прямо в лицо принцу.
   Герцог Анжу с прискорбием и досадой взглянул на короля, надеясь, что он остановит эти разговоры. Но Генрих делал вид, что говорит с человеком в костюме кардинала. Они смеялись. И Франсуа, поняв, что ему здесь не дождаться справедливости, исполнившись гнева и обиды, развернулся и, не попрощавшись с королем, направился прочь из бальной залы. Вслед ему неслись насмешки и оскорбления.
   Королева Маргарита хотела побежать за младшим братом, но Генрих приказал ей остаться, потому что бал затеян был в честь нее. Маргарита осталась, с трудом сдерживая слезы.
   А король продолжал забавляться, беседуя со своим любимым шутом.
   -Что ты думаешь, Шико, как мы поставили на место этого предателя и труса Франсуа?
   - Словно медведь, Ваше Величество.
   -Что ты имеешь в виду?
   -Никакого изящества в этом не было, зато действенно.
   -Теперь у него пропадет всякая охота замышлять против меня и строить козни на пару с Маргаритой.
   -Это точно! Да только надобно еще сделать так, чтобы у принца пропала всякая охота ехать во Фландрию и садиться там на трон.
   -Ты так думаешь? Может, пусть валит ко всем чертям, чтоб я не видел его уродливую физиономию каждый день?
   -Вовсе нет! Неужели вы доставите ему такую удобную возможность скинуть вас с трона.
   -Что? Что это значит Шико?
   -А то, что воспользовавшись войсками, которыми вы его обеспечите для похода во Фландрию, вы сделаете его героем в глазах всей Европы, подружите с протестантами, с королевой Елизаветой, с немецкими принцами. Вы дадите ему в руки военную силу для свержения вас. Неужели вы думаете, что он рассчитывает на жалкий трон Фландрии? Нет, он метит на ваше место. Не говоря уже о том, что между Францией и Испанией установился хрупкий мир, и представьте, как все рухнет, когда ваш глупый брат, одержимый честолюбивыми помыслами вторгнется во фландрийские провинции Священной Римской Империи, и что случиться тогда?
   -А что случиться? - испуганно спросил король.
   -Тогда испанская непобедимая армада обратит свой гнев на Францию. И все мы будем сметены с лица земли. Потому что у нас нет сил против них.
   -Ты прав, дружочек! Как де ты прав! Шико! Я воспрепятствую Франсуа!
   Король с некоторым мистическим испугом взглянул на красную маску кардинала.
   Бал тем временем шел своим чередом, и пары выстраивались в кружок, чтобы танцевать котильон.
   Четыре белых маски в черных костюмах опять встретились на балконе.
   -Монсеньор покинул бал, - заявил Бюсси, - потому я могу пойти спокойно потанцевать, тем более, что я вижу, как одна дама смотрит в мою сторону, и взгляд ее горяч!
   -Какой стыд! Какой срам! Так говорить про принца! - заметил Маринус, - вы слышали это, господин Шико?
   -Ну и что, - хмыкнул Шико, - ему досталось по заслугам, разве мы с вами сами не слышали, как Гизы говорили, что принц их сообщник.
   -Вы не правы! Он одумался и больше не делает ничего против короля.
   -Но вы же признаете, что он делал.
   -Его заставляли. Он и сам не понимал, что делает. Гизы просто использовали его в своих целях. Neminem id agree, ut ex alterius praedetur inscitia (лат. Никто не должен извлекать выгоду из неразумения другого).
   -Никто и не говорит о неразумии герцога Анжу, по-моему вы ему слишком много доверяете.
   - А разве не говорил Тит Ливий: habita fides ipsam plerumque fidem obligat. (лат. Доверие по большей части вызывает ответную честность)
   - В таком случае я отвечу вам словами Сенеки: Aditium nocendi perfido praestat ficles (лат. Доверие, оказываемое вероломному, дает ему возможность вредить)
   -Господа, - прервал упражнения в латыни Натаниэль, - кто был настолько дерзок, что пришел в костюме кардинала Парижского на Бал-Маскарад.
   -Что? - Шико резко обернулся к Натаниэлю.
   -Вот же я говорю, что один человек весь вечер болтается возле короля и занимает его внимание и этот человек одет в костюм кардинала.
   Шико и Маринус посмотрели в сторону короля и действительно заметили, что Генрих и некий кардинал беседовали, приблизившись друг к другу, словно старые друзья и смеялись.
   -Так кто же это осмелился прийти в эдаком богохульном костюме? - переспросил Натаниэль.
   -Это Шико. - ответил Шико.
   -Шико?! - в один голос спросили братья, воззрившись на своего собеседника, - тогда вы кто?
   -Я хотел сказать, что костюм кардинала принадлежит господину Шико, - ответил он, - но я не сказал, что человек внутри этого костюма Шико.
   -То есть? - Маринус попятился.
   -То есть, я и есть Шико.
   -Вы?
   -Я! А тот самозванец. Ну же, смотрите, - Шико снял маску, и под ней обнаружилось его подвижное и смешливое лицо, которое показалось сейчас братьям самым приятным и красивым лицом, которое они когда-либо видели. На радостях они даже хотели обняться, но вдруг Натаниэль звонким и испуганным тоном воскликнул:
   -Тогда кто тот человек?
   -Самозванец, притворяющийся мной, - нахмурился Шико.
   -И он очень близко к королю, - прошептал Натаниэль.
   Шико и братья в ужасе переглянулись. И слова Черная Лилия не успели сорваться с их уст, как и намерение, бежать спасать короля было неосуществленно, потому что всех затормозил внезапно подбежавший Бюсси.
   -Господа! Друзья! - запыхавшись, он схватил всех троих сообщников в свои объятия.
   -Отстаньте, Бюсси! Не до вас сейчас!
   -Да стойте, кому говорят! Несносный мальчишка, - И Бюсси пребольно ухватил Натаниэля за плечо, чтобы он не сумел вырваться, - ох, простите, просто Черная Лилия!
   - Что Черная Лилия! - Натаниэль вырвался от Бюсси и застыл, смотря на него.
   -Что вы говорите, Бюсси? - спросил Шико нетерпеливо.
   -Я знаю, где его искать! Ваш маскарад сработал! Поздравляю! Ко мне только что подошла одна красотка, мадам Габриэль Де Манжо. Она танцевала со мной...
   -И что с того! - взбеленился Маринус, - ваши амуры нам не интересны!
   -Она узнала во мне Черную Лилию!
   -В вас!
   -Да, она приняла меня за него!
   -Как?
   -Она так и сказала мне, что я давно искала вас, милый дружочек, Черная Лилия. И назначила мне приватную встречу прямо сейчас.
   -Прямо сейчас!
   -Да!
   -Габриэль Де Манжо знакома с Черной Лилией?
   -И весьма близко, - хмыкнул Бюсси, - он ее любовничек!
   -Любовничек!
   -Так она ждет вас, а точнее Черную Лилию сейчас?
   -Именно так!
   -Вы просто гений Бюсси! - обрадовался Натаниэль.
   - Благодарю, - с неопределенной интонацией ответил Бюсси.
   -Так идем же туда, куда она позвала вас и все у нее выясним.
   -Стойте! - сказал Шико, - кардинал!
   -О да!
   Братья и Шико обернулись, чтобы посмотреть на короля и его таинственного собеседника, но обнаружили Генриха в одиночестве.
   -Кардинал! его нет!
   -О ком вы ведете речь?
   -Черная Лилия! Он был в костюме кардинала.
   -Между прочим в моем! - заметил Шико.
   -Куда он подевался? - спросил Бюсси.
   -Пресвятые Угодники! Габриэль Манжо! Он пошел к ней!
   Бюсси, Шико и братья Бомонт ринулись через весь зал к дверям, что не укрылось от бдительного взора короля.
   - Стойте! - послышался голос Геннриха. Его Величество стремительно двигался к выходу из бального зала, через который и собирались выйти Бурбон, Де По и их сообщники Бюсси и Шико.  Они остановились и поклонились королю, хотя не могли терять и минуты, ведь человек в костюме Кардинала уже вышел из зала и наверняка отправился к Габриэль.
   - Ваше Величество, - начал было Де По.
   Генрих приказал ему помолчать.
   - Что я вижу, какой палисадник вы из себя представляете, - усмехнулся король, его заявление не могло не вызвать веселья среди окружающих его миньонов,- так вы изображаете букетик из лилий и потому ходите вместе? Чей же изощрённый ум придумал такую шутку?
   - Это всё Де По виноват, Ваше Величество, - сквозь зубы процедил Бюсси.
   - О! а вы у нас кто? - небрежно спросил Генрих.
   - Ваше Величество, я граф Луи  де Бюсси Де Клермон сеньор Де Амбуаз.
   - Могли бы так не петушиться, снимите маску, - презрительно бросил Генрих.
   Внутренне желая придушить Де По за то, что пришлось выслушивать колкости короля, Бюсси сорвал с себя маску, продемонстрировав всем своё красное от гнева лицо.
   - Так  вы говорите, граф, что это господин Де По предложил вам всем одеться в Лилии?
   - На самом деле, государь, мы с Маринусом придумали эту идею вместе с Шико,  - подал голос Натаниэль.
   - Ха! Мои бедные малыши, в следующий раз в вопросах нарядов обращайтесь прямо ко мне. Этот дурак Шико решительно ничего не может посоветовать.
   - Ваше Величество, мы как раз шли, чтобы освежиться. Поменять рубашки, - нервно продолжил Де По, - если вы позволите нам...
   - Я знаю, куда вы направлялись, обманщики! - плотно сжав губы, недовольно прервал своего миньона Генрих, - вы идётё драться с Бюсси!
   - Верно говорил Гораций про таких приставал: Ut canis a corio nunquam absterrebitur uncto. (лат. Ты не отгонишь его как пса от засаленной шкуры), - процитировал Шико.
   - Как ты смеешь! - едва находя слова от недоумения, возмутился Генрих.
   Все остальные  ещё в уме переводили фразу, а король уже покраснел от злости.
   - Кто ты такой? Я немедленно прикажу тебя вздёрнуть!
   - Это я Шико, не понимаю чего так кипятиться из-за старины Горация, хоть ты - Генрих и любишь Вергилия. Но не настолько же чтобы вешать людей за цитаты из "Сатиры", - Шико снял маску, лицо его было серьёзным и как никогда пугающим, - я здесь, а ты глупец как всегда ничего не понял.
   Генрих пошатнулся и отступил назад, став оглядываться в поисках Кардинала.
   -Но я говорил с ним, и он отвечал мне, так как будто это был ты, Шико.
   - В этом очевидно был его умысел, он умеет менять голоса, - пробормотал Де По.
   - Ваше Величество, вы были в огромной опасности, почему мы раньше не заметили, - сокрушался Маринус.
   - Кто же это был? Дьявол? - испуганно сказал Генрих.
   - Нет. Но если бы он не был испанским шпионом Чёрной Лилией, то не отказался бы быть Дьяволом.  Мы его ловим, кстати, здесь в Лувре. А ты мешаешь нам, простофиля Генрих. Уйди с дороги мы спешим, - возмутился Шико.
   - Я иду с вами, в конце  концов, я же король!
   - Вот и сидел бы себе на троне или потанцевал бы.
   - Отстань Шико. Идёмте.
   Быстрым шагом процессия, возглавляемая королем, добралась до комнаты, где Габриэль назначила встречу Бюсси.
   Граф хотел войти первым, но Генрих задвинул его назад, смерив его надменным взглядом.
   - Но Ваше Величество, мадам Де Манжо назначила мне встречу, приняв  за Чёрную Лилию. - возразил Бюсси. - Я должен войти первым, чтобы раскрыть шпиона.
   - Господин Де Бюсси, это моей  дворец, я тут король, поэтому я везде и всегда буду ходить первым.
   - В таком случае, пропусти вперёд настоящего короля, - заявил Шико, оттесняя Генриха, руководствуясь на самом деле соображениями безопасности.
   Вторыми в комнату прошмыгнули Бурбон и Де По. Тут же раздались испуганные возгласы. Генрих не в силах терпеть вошел, и тут же отпрянул назад, врезавшись в идущего позади, Бюсси.
   Мадам Габриэль лежала на полу и была мертва, в груди у неё была огромная кровоточащая рана. Ее остекленевшие фиалковые глаза с мольбой взирали на короля. Рядом с ней на коленях стоял лекарь Реми, король сразу узнал его по высокомерному лицу и полному отсутствию манер.
   -Реми, что здесь произошло? - голос Маринуса прозвучал как натянутая струна.
   Реми встал и даже не поклонился никому.
   -Эта дама мертва, к сожалению, я не успел спасти ее.
   -Как ты вообще здесь оказался?
   -Господин Маринус, я знал о вашем плане насчет переодеваний, вы ведь обсуждали его при мне. И я находился неподалеку, чтобы помочь в случае чего. Чуяло мое сердце, что случиться что-то недоброе. Итак, я бродил по коридорам, пока не заметил мадам Де Манжо, она зашла в эту комнату. А через некоторое время появился человек в образе кардинала. Это поначалу не привлекло моего внимания, тем более, что я услышал шум ссоры и ваши голоса. Я пошел к дверям бальной залы и увидел, что вы ссоритесь с королем и говорите что-то насчет Черной Лилии и угрожающей мадам Де Манжо опасности. Я все понял и побежал впереди вас, забежал в комнату, где она скрылась с кардиналом, и нашел ее мертвой.
   -А Кардинал? -
   -Здесь никого не было.
   -Проклятье! Проклятье! - прокричал Маринус и в исступлении схватил вазу с цветами, стоящую на тумбе, и кинул ее в стену.
   -И вы не видели, как он убегал? - спокойно спросил Шико.
   -Нет, - ответил Реми и повернулся к Натаниэлю, как бы ожидая распоряжений.
   -Идите, Реми, - махнул ему рукой граф Де По, - мы поговорим позже, а пока надо что-то предпринять.
   -Ах, Господь Милосердный, - трепещущей рукой король прикрыл глаза, так как больше не мог выносить стеклянного взгляда мадам Габриэль, - позовите скорее гвардейцев, и где ее муж?
   Шико подошел к королю и наклонился к его плечу, как бы утешая.
   - Не закрывай глаза. Взгляни на эту даму, Генрих, хорошенько, - шепнул Шико, - на её месте мог оказаться ты.
   Генрих отпрянул от шута и мрачным взглядом осмотрел всех присутствующих, а потом  ушёл в свои покои, никому не сказав ни слова. Генрихом овладела паника, и он, весь дрожа внутренне и внешне, в каком-то исступлении, стал срывать с себя маскарадный костюм. Опомнившись, король позвал слуг и велел принести ему одежду траурных цветов, а также позвать немедленно господина Шико, герцога Де Бурбон и графа Де По. Приказ был тот час исполнен, и как только Генрих облачился в один из своих чёрных бархатных нарядов, то немедленно отправился в свой кабинет.
   Шико и братья Бомонт ждали, когда Генрих захочет их видеть.
   - Я не знаю, что мне делать, - с порога заявил Генрих, в задумчивости прикасаясь пальцами к своим губам.
   - Государь, не останавливайте бал, пусть никто не знает, что произошло. Возможно преступник ещё здесь прикажите запереть Лувр и никого не выпускать. - предложил Де По.
   - И что потом?
   - Обыщем всех кто явился, все комнаты, всех, даже прислугу, найдём того, кто был наряжен Кардиналом.
   - Это предложение не лишено смыла, Генрих,  - поддержал братьев Шико, - теперь-то всё становиться понятным.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Я думаю сейчас самое время рассказать тебе, мой милый король, куда ходила королева Маргарита.
   - О, дьявол! Шико, мне не до её мерзких похождений.
   - Не хочешь не слушай. Я буду говорить только с братцем Маринусом, уж он-то там был и все слышал.
   - Что, герцог, вы встречались с Маргаритой?
   - Нет, государь, я лишь ...
   - Он помогал мне следить за ней, - пояснил Шико.
   - Но я не приказывал ему этого делать. - Генрих в удивлении посмотрел на герцога Бурбон, тот в смущении опустил глаза.
   - А мне нужен был помощник! - вмешался Шико.
   - Но какое это имеет отношение к убийству госпожи Де Манжо?
   - Никакого! - Шико вскочил с кресла и встал рядом с братьями.
   - Тогда что ты мне голову морочишь! - Генрих закусил губу.
   - Она была случайной жертвой. Можно сказать, сама виновата, - Шико обошел по кругу сначала Маринуса, потом Натаниэля.
   - Не говорите так, господин Шико, - граф Де По обернулся к Шико, стоящему у него за спиной, - она умерла, можно сказать спасая короля!
   - Почему это? - испуганно спросил Генрих.
   - Потому что если бы Чёрная Лилия не пошёл убивать её, то он убил бы тебя! - Шико отошел от Натаниэля, изобразив, что испугался его пламенного взгляда и опять уселся в кресло напротив стола.
   - Меня? - вскричал король.
   - Да, когда мы следили за королевой Наваррской, то узнали от господ Гизов, что их сообщник Чёрная Лилия готовит убийство на балу. Мы ошибочно предположили, что он захочет убить братьев Бомонт, так как питает к ним личную ненависть. Но оказывается они говорили о покушении на короля. Чёрная Лилия, кто бы он ни был, украл мой костюм и, выдавая себя за меня, подобрался к тебе, Генрих, слишком близко. Наверняка, он ждал удобного случая, чтобы выманить тебя в укромный уголок для секретного разговора и там убить. Но разговаривая с тобой, он заметил как госпожа Де Манжо разговаривает с неким мужчиной, одетым как Чёрная Лилия, и понял что, она спутала месье Де Бюсси и ним самим. Он догадался, что она назначила ему встречу в комнате для поцелуев.
   - В моем дворце нет таковых комнат, развратница, - Генрих грозно сдвинул брови.
   - Как вы можете, Ваше Величество, она же умерла! - воскликнул Де По.
   - Ах, прости меня Господи, упокой её бедную душу, - Генрих осенил себя крестным знамением.
   - Так вот. - Шико скроил недовольную физиономию и продолжил настойчивым тоном, - Что он говорил тебе, Генрих?
   - Кто?
   -Кардинал? Что он говорил тебе?
   - Всякие колкости. Подлец, как он смел! Хотя я поверил, что это ты, Шико, и сам все ему позволял!
   - Ах, ты болван! Не смог отличить своего шута от этого самозванца. Ты что слепой? - накинулся Шико на короля.
   - Но он был в маске, и я думал ...
   - Неважно! - вспыльчиво выкрикнул Шико.
   - Постой, - заговорил Генрих мягким и любезным тоном, - я кажется припоминаю, он наговорил мне что вы, господин Де По, и ваш брат в сопровождении Бюсси и его друга собираетесь драться на лестнице. Я тут же поспешил остановить вас.
   - Вот,  - подобревшим голосом заметил Шико, - это он тебе сказал специально, чтобы ты задержал нас, пока он будет, пока он ... будет, ну вы поняли, убивать мадам Де Манжо.
   - Несчастное дитя, - всхлипнул Де По.
   - Хотя и распутница, - добавил Генрих.
   - Какое это имеет значение, не говорите о ней так, она была милой и неважно распутной или монашкой. Она же умерла, - патетично выговорил Натаниэль.
   - Да конечно, какое горе, - вздохнул король.
   - Даже если мы перекроем все входы и выходы, как мы определим кто из этих людей Чёрная Лилия? Ведь он наверняка уже избавился от костюма Кардинала, - подал наконец голос Маринус.
   - Может быть, моя сестрица Марго знает, как он выглядит? Ты же сам сказал, Шико, что она замышляла  это покушение вместе с Гизами.
   - Не думаю, что она видела его когда-нибудь, - отмахнулся Шико.
   - Почему ты так думаешь?
   - Я в этом уверен. Она лишь пешка, передает эти записки, - Шико со значением взглянул на Маринуса, тот напустил на себя безразличный вид, по крайней мере ему так казалось.
   - По крайней мере, - продолжил Натаниэль, - всех дам мы можем исключить, Чёрная Лилия это точно не переодетая женщина.
   - Да, но он мог бы сейчас переодеться в женщину, хитрый ход, - задумчиво предложил король.
   - Это точно, иные мужчины так хороши в женских платьях. Что ей Богу... - Шико бросил игривый взгляд на Генриха.
   - Не время для шуток, господин Шико! - оборвал его король. - Так кажется мне кое-что становиться ясно.
   - Генрих, только не делай глупостей, не делай глупостей, умоляю тебя. - насторожился Шико.
   - Позовите мне сюда капитана моей стражи.
   - Что ты собираешься делать?
   - Сейчас узнаешь, Шико.
   Так как немедленно пришёл господин Де Крийон, то долго томиться в ожидании никому не пришлось.
   - Господин Де Крийон, немедленно закройте все входы и выходы из Лувра и прикажите страже никого не впускать и тем более никого не выпускать, кем бы это лицо не являлось.
   - Да, Ваше Величество, будет исполнено.
   - Это не всё. Немедленно, сию секунду арестуйте королеву Маргариту Наваррскую, отведите мою сестру в её комнату и не давайте ей ни с кем разговаривать, не допускайте до неё даже её слуг.
   - Генрих, что ты творишь! - Шико подскочил к королю. - Хотя бы прикажи арестовать Её Величество не при всём честном народе. Ты оскорбляешь не только её, но и себя! Что скажет Беарнец? Это даст ему повод для скандала! И очередной ссоры между вами!
   - Кажется, ты только что сам сказал, что она готовила вместе с Гизами заговор против меня. Она хотела меня убить, - холодно сказал король.
   - Ваше Величество, если позволите, то могу я спросить? - осторожно произнес Де По.
   - Да, мой мальчик, говори.
   - Вы прикажете арестовать и этих злых людей, всю их проклятую семейку Гизов?
   - Нет,  у меня нет на это никаких оснований. Точнее нет доказательств, я не могу просто взять и обвинить Лотарингских принцев в заговоре. За ними стоят слишком большие силы, чтобы я рискнул без прямых оснований покуситься на них.
   - А арестовывать свою сестру, королеву Наваррскую, на глазах у всех ты конечно можешь! - вскипятился Шико, по его лицу медленно расползался ужас от осознания всей этой ситуации.
   - Да, могу, она не первый раз пытается убить меня! Что там ещё происходило Шико, что она замышляла со своим любовником Генрихом Де Гизом?
   - О! ты ещё многого не знаешь! Не королева Маргарита зачинщица всего заговора, есть люди, которые ещё больше неё заинтересованы в твоей смерти! - Шико почти рассмеялся злобным смехом.
   - Да, говори имена. - бесцветным голосом бросил король.
   - Герцог Анжу!
   - Что! - возмутился Маринус, - да как вы смеете, господин Шико! При чем тут герцог Анжу! Его там даже не было!
   - Но было его имя!
   -Имя!
   -Имя!
   -Да что вы такое говорите, господин Шико! - вскричал Маринус.
   -Вы сами были свидетелем того, как герцог Де Гиз сказал Маргарите, что герцог Анжу устроил прошлый заговор с целью умертвить короля Франции. Что именно он заманил Генриха в дом к еврею! Что принц - лучший друг Гизов и опора их заговоров! Не так ли? Не его ли они собираются короновать?
   Маринус побледнел и отступил:
   -Но это не так, - забормотал он, - по крайней мере, не так, как это выглядит. Ваше Величество, - взмолился он, - Шико все переиначил, герцог Анжу же ваш брат, и он такого не делал, он отказался от своих злобных замыслов, в которые его раньше втягивали не по его вине.
   -Не по его вине? - с презрением произнес король, - герцог Де Бурбон, прекратите защищать этого предателя и убийцу. Иначе я разозлюсь на вас. Не понимаю, что вы нашли в этом маленьком уродце с трусливым сердцем?
   -Ваше Величество, но эта ссора между вами, - Маринус проговорил это почти со слезами, - это Гизы подстроили ее, они хотели разрушить мир между вами, чтобы развалить дом Валуа, и чтобы не дать ходу Фландрийской компании.
   - Ну конечно, вы очень хорошо понимаете как это влияет на Фландрийскую компанию, герцог Де Бурбон, - с нажимом сказал Шико.
   Маринус осекся и замолчал, испепеляя Шико взглядом
   - Знаете, что я по этому поводу думаю, - медленно произнёс Генрих, - я думаю, что это очень масштабный заговор, вот что я думаю. Я думаю. Я так  думаю... где герцог Анжу? Вы говорили с ним на балу, господин Де Бурбон.
   - Монсеньор пошёл отдыхать, так как танцы его утомили.
   - Вот как, то есть, он должен быть в своих покоях. Вот что арестуйте Франсуа прямо в его покоях. Я лично хочу при этом присутствовать, чтобы вывести его на чистую воду.  И, конечно же, схватите Бюсси, его сообщника, и заточите его в аббатстве Сен-Жермен.
   - Ваше Величество. Позвольте мне исполнить ваш приказ относительно графа Де Бюсси. - сказал Де По.
   - Хорошо, идите.
   - А вы, Шико и Маринус, идемте со мной, - позвал король, - я хочу, чтобы вы оба видели, как я приду к Франсуа и вытяну из него признания в измене, - Генрих посмотрел на Маринуса и добавил с насмешкой, - ну или, быть может, я найду его невиновным. Как вы считаете?
   Маринус опустил голову и покраснел. Шико взглянул на герцога, ощущая даже немного жалости к нему.
   -Идемте! Я расстрою все козни моих врагов! Я арестую Франсуа! - злорадно вскричал король. 
   Глава 14. Три ареста в одну ночь.
  
   Граф Де Бюсси, после того как было найдено тело несчастной мадам Габриэль, немедленно удалился  оплакивать её в покои к своему хорошему другу господину Де Сен-Люк.
   Бюсси ничего не знал о грозящей ему опасности, но господин Де Сен-Люк через своих друзей среди миньонов короля узнал об аресте и предупредил сеньора Д'Амбуаза. Но незамеченным выйти из Лувра у господина Де Бюсси уже не было возможности. К тому же Де По в сопровождении нескольких гвардейцев уже направлялся в покои, где был граф.
   Сен Люк с хладнокровным видом встретил Де По у дверей своих аппартаментов.
   - Кого вы намериваетесь там найти, сударь? - спросил Сен-Люк с издёвкой.
   - Господина Де Бюсси, насколько мне известно этот сеньор гостит у вас  в настоящее время, господин Де Сен-Люк, - учтиво ответил Натаниэль Де По.
   - Вы ошибаетесь, любезный граф Де По. Господин Де Бюсси покинул меня незадолго до того как заперли ворота в Лувре, - тем же тоном ответствовал Сен-Люк.
   - Тем лучше было бы для господина Де Бюсси, - не скрыв тревоги в голосе и в глазах, сказал Натаниэль.
   - Неужели, сударь, вы питаете дружеские чувства к Бюсси? - удивился Сен-Люк.
   Де По ничего не ответил, продемонстрировал приказ об аресте и на этом основании жестом приказал открыть двери опочивальни. Сен-Люк, изрядно побледневший, остался стоять у своих собственных дверей. Ему оставалось надеяться только на то, что граф Де По не найдет Бюсси, который до этого успел спрятаться в складках балдахина.
   В комнату ввалились гвардейцы, так как у них не было приказа тщательно обыскивать все, то они прошлись по покоям и обнаружили, что никого нет кроме пары пажей.
   - Господин Де По, ваше сиятельство, никого нет, - развёл руками гвардеец.
   - Я вижу, сударь, - спокойно ответил Де По, обозревая обстановку, - что ж, видимо слуги принца не до конца верны ему. Его Высочество будет в одиночестве содержаться под стражей, коль скоро его вассалы бежали точно крысы с тонущего корабля.
   Не видя более причин задерживаться,  Де По приказал солдатам выйти и остался наедине с  Сен-Люком.
   - Сударь, вам не удалось поймать Бюсси, вы разочарованны? Я заметил тень досады на вашем юном лице. Вам ещё представиться шанс выслужиться перед  королём, - с нескрываемым торжеством заметил Сен-Люк.
   - Я должен идти, сударь, раз Бюсси здесь нет, я найду его в другом месте, - мрачно ответил Де По.
   - Как, друг мой, Де По! Не хотите ли Вы уйти без меня? Или Вы считаете более почетным сопровождать этого негодяя Сен-Люка? - неожиданно чья-то громогласная реплика достигла ушей Де По.
   Натаниэль обернулся и увидел Де Бюсси.  Он стоял возле постели и широким театральным жестом распахнул балдахин, за которым прятался всё это время.
   - Господин Де Бюсси, - в изумлении произнёс Натаниэль.
   - Я здесь, хватайте меня и арестовывайте! - заявил Бюсси.
   - Что вы, что вы, тише! Господин Де Бюсси. Я сделаю вид, что не видел вас, уходите. Король в гневе, он приказал арестовать королеву Маргариту прямо на балу, принца прямо в собственной спальне, а вас он приказал бросить в Бастилию.
   - Что ж, я готов разделить все муки с моим господином герцогом Анжу. Так как я целиком и полностью Его человек. А вы, сударь, будьте так любезны и исполните свой долг перед своим господином.
   - Но ведь мы с вами почти сдружились, - с сожалением глядя на Бюсси, ответил Натаниэль.
   - Сударь,  если я кому и позволю себя арестовать, то пусть это будете вы.
   - Нет, нет! Бегите, Бюсси, есть ещё шанс!
   - Не в этот раз, юноша. Я здесь, а вы пришли меня схватить, так что хватайте!
   - Увольте, сударь, меня от такой чести.
   - Я настаиваю.
   -Что ж,  как вам будет угодно, сударь. - учтиво ответил Де По и позвал стражу.
   Господин Де Сен-Люк, ошеломлённо наблюдавший за разыгравшейся сценой, отступил из собственной спальни в коридор. Он опасался, что раз в его покоях все-таки нашли опального Бюсси, то и его самого могут арестовать.
   - Стража, - позвал Де По, - арестуйте господина Де Сен-Люка.
   - Что? - Сен Люк инстинктивно схватился за шпагу.
   - Сударь, проявите благоразумие и не оказывайте сопротивление, - небрежным тоном сказал Бюсси, словно речь шла о каком-то незначительном деле.
   - Это ваш дружеский совет, господин Де Бюсси? - преисполнившись храбрости от своего друга, усмехнулся Сен-Люк.
   - А я был бы рад доложить королю, что вас убили при задержании, так как вы оказывали сопротивление, любезный господин Де Сен-Люк, - заявил Де По своим детским голоском.
   Бюсси  и Сен-Люк посмотрели на него.
   - Что? - бросив мстительный взгляд, пояснил Де По, - вы предали короля, переметнулись в лагерь анжуйцев. Я буду говорить с королём, чтобы вас судили по всей строгости.
   - Сударь, я надеюсь на милость Его Величества, к тому же всё не так как вы думаете. Я не анжуец.
   - Разберёмся, - бросил Де По.
   - Господин Де Сен-Люк - продолжая весело шутить, сказал Бюсси, - этот граф Де По дьявольский ревнивец, я думаю он не простит вам благосклонность короля и позаботится о том, чтобы вы попали в опалу.
  
  
   Король, весь взволнованный, как будто протрубили тревогу и враг стоял у ворот, направился к покоям герцога Анжу. Его яростное продвижение сквозь коридоры Лувра сопровождали Шико, герцог Бурбон и шотландские стрелки.
   Подойдя к дверям, Генрих самолично принялся колотить по ним, крича:
   -Откройте! Откройте! Это я, король! Открывайте же, черт возьми!
   Маринус в ужасе взглянул на Шико, сохранявшего невозмутимое и все то же насмешливое выражение лица, будто происходила одна из обычных вечеринок короля.
   Двери неожиданно отворились, появился камердинер герцога Анжу - Канже, сонно моргая глазами, он с немым ужасом взирал на бушевавшего короля.
   -Ваше...Ваше Величество....- Канже не успел поклониться, так как Генрих яростно оттолкнул его и ворвался в покои, приглашая за собой своих людей.
   В опочивальне даже не зажгли свечей, и принц все еще возлежал на своем ложе из черного атласа.
   -Вставайте, Монсеньор! - вскричал Генрих с бешенством.
   Герцог Анжу, весь похолодев от страха и ужасного предчувствия, сковавшего его сердце, медленно встал с постели. Он уже был разоблачен из своих маскарадных одежд, так что на нем было только платье для ночного выхода и атласный халат малинового цвета. Судорожным движением герцог спрятал в карман халата какую-то бумагу.
   Это действие не укрылось ни от кого: ни от короля, ни от Шико, ни даже от Маринуса, который взирал на принца взглядом, полным мольбы. Бурбон хотел поддержать принца этим взглядом, но так как в нем плескалось только отчаяние, то это еще больше напугало Франсуа.
   Король издал отрывистый и злобный смешок при виде растерянности своего брата и вдруг закричал, сжимая руки в кулаки, так что слышно было, наверно, на весь Лувр:
   -Как! Вы продолжаете действовать против моего государства! Мне все известно! Подлец! Предатель!
   -Что...Что происходит здесь, государь, - взяв себя по возможности в руки, пролепетал принц, - что значат все эти люди? Почему вы ворвались ко мне и обвиняете в чем-то?
   -Так вы не знаете, в чем вас обвиняют?! Хорошо же! Сейчас же я вас просвещу! Я покажу вам как строить козни против своего короля!- лицо Генриха исказилось, и он обратился к шотландцам, - принести все сундуки в эту комнату и обыскать их прямо при мне! Всех людей герцога Анжу удалить из покоев и арестовать!
   -Государь...- герцог Анжу сильно побледнел, - вы арестовываете меня и моих людей? Я имею право знать в чем меня обвиняют.
   -Сейчас я покажу вам! В этих сундуках найдутся такие доказательства, которые дадут мне право возбудить против вас судебный процесс за то, что вы готовились к тому, чтобы разрушить мою власть и мое государство!
   Шотландцы и гвардейцы, весьма смущенные, исполнили приказ короля, принесли и обыскали все сундуки принца, но не нашли ничего достойного внимания.
   Генрих пошел прямо на герцога Анжу и, дождавшись, когда тот уступит ему дорогу, перерыл всю кровать, разыскивая какие-нибудь доказательства.
   -Здесь ничего нет! - воскликнул Генрих, потрясывая растрепавшимися кудрями, - но я знаю, где искать! Что это у вас в руках, сударь?
   Герцог Анжу сжал губы в плотную линию и переплел руки на груди.
   -Это письмо от женщины, оно не имеет значения.
   -Что?! - Генрих вскочил с постели и направился прямо на брата, - отдайте мне это немедленно!
   -Но государь! Это не правильно! Я не могу вам отдать его, оно не касается никаких государственных дел.
   -Я сказал, отдайте!
   -Не настаивайте больше, я не отдам!
   -Тогда я сам возьму! - король ни мало не смущаясь вырвал письмо из рук своего младшего брата. Принц вскрикнул, оскорбленный таким обращением, и отступил назад, едва не натолкнувшись на Шико и Маринуса.
   Король в нетерпении открыл письмо, пробежал по бумаге глазами, на его лице появилось смущение.
   -Это всего лишь послание от мадам Габриэль Де Манжо, - с горечью сказал герцог Анжу.
   Маринус печально вздохнул.
   -А от этой потаскухи! - радостно улыбнулся король.
   -Государь! - вскипятился герцог Анжу, - вы не смеете оскорблять благородную даму.
   -Да ведь эта дама была вашей любовницей, и она намеревалась встретиться сегодня ночью с вами, по крайней мере так сказано в этом послании, - король закончил свою речь коротким смешком. На его лице появилось выражение почти как у сумасшедшего.
   -Государь, - прошептал Маринус.
   -Молчите, герцог! - стремительно обернулся к нему король, - я сейчас не нуждаюсь в ваших словах, постоянно мне противоречащих!
   Маринус отступил.
   -Так ваша глупая любовница, какая жалость, была вам не верна, - бросил король, всматриваясь в лицо принца.
   Герцог Анжу сохранил невозмутимость на лице:
   -Какое это имеет отношение к тому, что меня арестовывают?
   -Да потому что ваша любовница мертва! Погибла! Убита!
   Принц, не сумевши сдержать вздох ужаса, поменялся также и в лице.
   -Как, что вы говорите, как это мертва?
   - Да, она не сможет прийти, так как ее убили незадолго до вашего свидания, когда она намеревалась изменить вам, - продолжил король.
   -Государь, - вмешался Маринус.
   -Молчите! - еще раз прикрикнул Генрих, - а то я прикажу Шико заткнуть вам рот!
   Шико не преминул воспользоваться этими словами и с глумливой улыбкой зажал рот Маринуса ладонью. Герцог Де Бурбон принялся яростно вырываться, ни капли не оценив эдакой шутки и, схватив руку Шико, с силой ее откинул, что вызвало у шута удивленную улыбку:
   -Ого! Господин Маринус, вы мне чуть руку не оторвали!
   -Прекратите тут свои шуточки надо мной! - вскипятился Маринус.
   -Я выполняю приказ короля! Он попросил вас заткнуть!
   Герцог де Бурбон резко одернул свой колет, поправил волосы и развернулся к герцогу Анжу и королю.
   -Что вы скажите, герцог Анжу? Вашу любовницу убили! Она мертва! И вы сами виновны в этом, потому что если бы у нее не было такого никчемного любовника как вы, она бы не отправилась вам изменять с Черной Лилией!
   -Черной Лилией! - схватившись за сердце, принц стремительно обернулся к Маринусу, и они встретились встревоженными взглядами.
   -Да, сударь! - грозно продолжил король, - и мне известно все о вашем участии в заговорах против меня! И я добьюсь вашей публичной казни через суд! Или я лично убью вас! А пока! - Генрих в раздражении бросил письмо на пол и прошелся по нему ногами, - герцог Де Бурбон возьмите этих стрелков и гвардейцев и охраняйте Монсеньора до утра! Не допускать к нему никого! И никто не должен говорить ним! Это все!
   -Но государь, я требую знать, почему со мной так обращаются и в чем состоят ваши обвинения? - взмолился герцог Анжу.
   Генрих мстительно взглянул на него и ничего не ответил, так как на самом деле не было никаких доказательств, которые он рассчитывал найти в покоях брата. Поэтому король высокомерно промолчал и стремительно вышел, за ним ушел и Шико. В коридорах Лувра придворные, привлеченные шумом, уже все знали и с ужасом разбегались, чтобы не попасться на глаза королю.
   Маринус остался стоять в спальне герцога Анжу. Всю ночь до утра ему предстояло охранять пленника и не иметь возможности перемолвиться с ним даже словом, так как стрелки, что стояли тут же могли бы все доложить королю.
   Принц не стал ложиться спать, он сел в кресло напротив окна и устремил свой печальный взгляд в кусок видневшегося неба, словно печально известный король Швеции Эрик, которого заточил в темницу собственный брат и который протер на каменном подоконнике выямки от локтей из-за того, что постоянно смотрел в окно.
  
  
  
   С этих пор покои герцога Анжу стали для принца темницей. Его Королевскому Высочеству не позволяли общаться со своими друзьями: Франсуа никого не принимал и никому не писал писем. Его личными стражниками стали приближённые короля, к несчастью принца они были из тех задир и злопыхателей, которые насмехались над ним на балу.
   Ла Валетт держался не слишком вызывающе, так как помнил о старой дружбе с герцогом, но не мог при этом показаться слишком лояльным к пленнику перед своими новыми друзьями и поэтому сидел за письменным столом и что-то увлечённо вырисовывал. Келюс же, набравшись дерзости, уселся в кресло лицом к лицу с принцем, который читал книгу. Келюс непочтительно близко расположил свои ноги и беспрестанно  постукивал носком своей туфли по креслу герцога Анжу. Франсуа с неописуемым хладнокровием продолжал читать, делая вид, что не замечает неудобств. Тогда несдержанный Можирон, давно ждущий реакции от принца, спросил.
   - Ваше Высочество, вас ничуть не беспокоит постукивание по вашему креслу? Может быть, прикажете господину Келюсу прекратить?
   Франсуа медленно оторвал взгляд от книги.
   - Нет-нет, господин Можирон, это весьма убаюкивает. Господин Келюс издаёт такой приятный ритм, который как мне кажется весьма благотворно влияет на нервы.
   Можирон недовольно скривился, а Келюс с силой толкнул кресло принца.
   Присутствующие при этом Маринус и Натаниэль словно порванные струны подскочили к Келюсу.
   - Келюс, друг мой, - сжимая кулаки, сказал Де По, - зачем вы так поступаете? Келюс, прошу, не превращайтесь из дворянина в тюремщика.
   - Мой маленький дружок, Де По, я ничего такого не сделал, у меня просто ногу свело какой-то конвульсией, и поэтому она дёрнулась так резко и задела кресло Его Высочества, - насмешливо ответил Келюс.
   - Тогда почему ты не принёс свои извинения принцу? - не скрывая своего недовольства, спросил Де По и в голосе его почти звучала угроза.
   - Потому что я не приношу извинения врагам моего короля.
   - Не беспокойтесь об этом, граф Де По, - заявил герцог Анжу своим меланхоличным голосом, будто его и правда не трогали такие оскорбления. Но Натаниэль не обладал подобной выдержкой, поэтому проговорил сквозь зубы:
   - Это низко.
   По лицу графа Де По пробежала тень разочарования, и он отступил, больше не взглянув на Келюса.
   - О! - воскликнул Келюс, - вы меня осуждаете. Да что вы можете смыслить, несносный мальчишка. Вам следует определиться на чей вы стороне.  Или вы более верны герцогу Анжу, чем королю?
   - Моя преданность королю не мешает мне придерживаться принципов морали и чести. Я никогда не стану заниматься глумлением над членом королевского дома. Пред вами принц! А я честный дворянин, я чту законы чести и дворянства.
   - Что за старомодные рыцарские взгляды. Вы наверняка считаете, что нужно с поклоном отпускать врага. А я считаю, что если Фортуна поставила врага перед тобой на колени, то должно сразить его. Друзья, подержите меня. Хотя бы те, кто со мной одного мнения.
   В знак солидарности Можирон вскинул свою руку, Шомберг, распивающий вино в дальнем углу, громко вскрикнул расплескав его, а Ла Валетт неопределённо положил руки на спинку кресла герцога Анжу.
   -Сеньор Ла Валетт, - сквозь зубы процедил герцог Де Бурбон с присущим ему высокомерием, - будьте любезны, убрать руки от Его Королевского Высочества.
   - Не стоит, любезный герцог Де Бурбон, продолжать эту нелепую перепалку, я не хочу видеть вас рядом собой таким же пленником, - сказал Франсуа, - все кто имеет хорошее ко мне отношение и проявляет доброжелательность имеют обыкновение впадать в немилость к королю.
   Маринус и Натаниэль с очевидной нежностью и грустью выслушали слова принца.   Натаниэль продолжил свой разговор с Келюсом, однако существенно поменял тон с повышенного на возвышенный.
   -Если позволите, Монсеньор, то я не оставлю вас на растерзание в этот час. Дорогой Келюс, мне жаль, что мы с вами ссоримся, но неужели вам совесть позволяет пускаться в оскорбления над тем, кто в вашей власти. Проявите же человеколюбие,  сердечность, милосердие. Его Высочество - пленник, но он не перестал быть христианином, а когда вы, мой дорогой Келюс, перестали им быть? Никогда от вас не убудет доблести и чести, если вы, в первую очередь, примените порядочность и доброту к своему врагу. Не этому ли учил нас Господь: возлюби врага своего.
   - Помилуйте, сударь, это уже слишком! - Келюс в некотором замешательстве отошел от принца и уселся поближе к Шомбергу.
   - Я не требую, чтобы вы любили герцога Анжу, но хотя бы вели себя благородно. Вы все! Лишь людям возвышенным и сильным духом возможно быть милосердными с врагами, но именно такими я и почитаю вас, друзья мои. Не думайте, прошу вас, что вы предадите короля, если прекратите низкие выпады к высокородному пленнику, напротив, вы создадите Его Величеству, королю Генриху, славу. Да, славу о  том, что лучшие из людей присягают ему в верности.
   - Ба! Что за речь, браво, хоть бы и Генрих услышал, как графа Де По вселился дух Иоанна Златоуста, - сказал Шико, входя в двери.
   Де По как обычно не отреагировал на шутку Шико, а Маринус метнул в шута испепеляющий взгляд.
   - А все-таки вы лукавите, мои маленькие сеньорчики, - сообщил Шико, приблизившись и смотря на всех кроме герцога Анжу, будто тут его и вовсе не было, - хочу вам припомнить, как вы словно бесенята вцепились своими ручонками в покойного Эрнотона Де Камерона и вытрясли из него всю душу! У меня сердце в груди несколько раз перевернулось, когда я наблюдал за тем, как вы проявляли к нему снисхождение и свойственную вам добродетель. При этом Де По изругал Де Камерона своим красноречием, а герцог Де Бурбон не преминул избить беднягу палками.
   Шико расхохотался для убедительности, хотя глаза у него были злые. Миньоны неуверенно поддержали его смех. 
   -Вы тут погрешили против истины, господин Шико, - нарушил молчание герцог Бурбон, - никакого сердца у вас нет, поэтому вряд ли оно у вас проворачивалось в груди, скорее вы перепутали его с желудком.
   Миньоны с интересом и жадностью перевели взгляды на Шико.
   -Из вас сомнительный анатом, сеньор Бомонт, я бы вам не стал доверять, я сказал, сеньор Бомонт? Да ведь как там дела обстоят в вашей сеньории? Или после того, как вы ее аннексировали у своего подопечного герцога Анжу, вы там еще ни разу не бывали? Что за упущение!
   - Этот вопрос не стоит вашего смущения, сударь, - обратился принц к Маринусу, - я и сам был рад, что вы вступили в наследство, которое вам принадлежит.
   -Ну, дай Бог, - сказал Шико, расхаживая по комнате, - чтобы тут дело также не закончилось эшафотом, а то это всегда происходит, когда братья Бомонт берутся разбираться в королевских делах. Они очень компетентны в том, что касается обвинений.
   -Тогда, быть может, вы скажите в чем меня обвиняет король? - спросил герцог Анжу.
   - Король и Бог не обязан отсчитываться перед простыми смертными, - вставил Келюс.
   -А я не простой смертный! -  на этих словах герцог Анжу захлопнул книгу, весело рассмеявшись.
   Маринус перевел озабоченный взгляд с принца на Шико.
   Тот пожал плечами и уселся за стол, чтобы поиграть в шахматы, так как никто не принял его приглашения, то играть ему пришлось одному, что Шико компенсировал, громко комментируя каждый свой ход.
  
   Её Величество королева Маргарита с трудом приходила в себя после того унижения, которому подверг её брат король Генрих. После прилюдного ареста Маргариту сопроводили в собственные покои и обыскали все вещи на предмет доказательства в участии в заговоре. Но ничего не было найдено и бедную Маргариту, во время всей этой экзекуции державшуюся стойко, наконец оставили в покое. Она бросилась на свое ложе и долго обливалась слезами и те, кто был в те минуты рядом с ней даже боялись, что королева умрёт от огорчения. Утешения её слезам не было, и всё выглядело как нельзя хуже, обвинения никто не предъявлял, и Генрих лично не зашёл к Маргарите, чтобы высказать свои претензии. Каждую минуту королева Наваррская готовилась к смерти.
   От охватившего её страха она позабыла переодеться и так и оставалась в бальном платье. Просидев таким образом всю ночь, не сомкнув глаз.
   Наконец рано утром Генрих соизволил прийти к своей сестре, его вид не предвещал ничего хорошего, очевидно было, что король также не спал всю ночь, и от того его вспыльчивый нрав обострялся до предела.
   Маргарита потеряла остатки храбрости и, внутренне похолодев, едва держась на ногах от трепета, встретила брата. Он пришёл в сопровождении своих друзей и советников: Келюса, Ле Га, Можирона, Де По, Маринуса Де Бурбон и Шико.
   - Ваше Величество, я благодарю вас за то, что вы посетили меня и надеюсь, что этот визит наконец прояснит произошедшее, - дрожащим голосом произнесла Маргарита.
   - О! и вы тоже не понимаете, сударыня! - запрокинув голову в злорадном смешке, произнес король Генрих.
   - Я не понимаю, государь,  чем я прогневила вас?
   - Ах, вы не понимаете! Я думаю, вы всё прекрасно понимаете. Ведь вы вместе с этим предателем, клятвопреступником герцогом Анжу замышляли против меня. Вы надеялись даже убить меня на этом балу при помощи вашего сообщника Чёрной Лилии или вернее будет сказать вашего любовника, - накинулся на сестру Генрих, как всегда пустившись в низкие оскорбления, от которых никогда не мог удержаться, касательно Маргариты.
   - Ваше Величество, брат, как вы можете меня так оскорблять. Я замужняя дама, я королева Наваррская, я ваша сестра, наконец, я католичка,- дрожащим голосом ответила Маргарита.
   - Всё перечисленное не мешает вам, однако, вести столь распутный образ жизни. Чего ещё можно было ожидать от вас кроме заговора. Вы сговорились убить меня вместе с Генрихом Де Гизом, ещё одним вашим любовником.
   - Я хочу знать, что с моим братом, что с Франсуа, - проигнорировала королева все выше сказанное.
   - О! с этим предателем!
   - Почему вы так говорите? Его Высочество герцог Анжу никогда не сделал бы ничего, что повредило бы Вашему Величеству, он всецело предан вам.
   - Хватит нести этот бред! Я знаю всё про ваш подлый замысел. Вы подослали ко мне Чёрную Лилию. Вы воспользовались этим балом, чтобы убить меня. А скудоумного Франсуа посадить на мой трон! - заорал в неистовстве Генрих.
   Маргарита в страхе отшатнулась от него, потеряв самообладание, она молитвенно сложила руки и присела на табурет.
   Генрих навис над своей сестрой как коршун, готовый порвать кролика на куски, даже на лицах присутствующих миньонов отобразился страх.
   - Знайте, сударыня, что я разоблачил ваш заговор! Я бросил Бюсси в Бастилию! Я заточил Франсуа в Лувре! А с вами я поступлю так, как вы этого заслуживаете.  Я имею несчастье называть вас своей сестрой! Вместо того чтобы вы были опорой для меня, исполняя свой сестринский долг и всеми силами стараясь на благо нашего государства, вы строите интриги. Постоянно вызываете скандалы, позоря нашу семью своими любовными похождениями. Вы позорите нас перед своим мужем. К счастью он не остаётся в долгу. Но этого вам мало! Вы заводите себе любовников среди моих врагов и подговариваете их убить меня. Так что единственное, что мне остаётся сделать - это казнить вас!
   Маргарита вскрикнула, но очень тихо и сдавленно, затем содрогаясь всем телом, из последних сил изображая спокойствие, она сказала, встав перед Генрихом.
   - Я готова ответить перед судом, если у вас имеются какие-либо доказательства моей виновности.
   - О! они будут. Будут так же как и доказательства виновности Франсуа и герцога Де Гиза.
   - Неужели вы сможете добыть  такие доказательства? Ведь на самом деле их не может быть или вы думаете вершить произвол и заниматься убийствами?
   - Нет, это ваши методы. У меня же будет всё законно! Если потребуется, я буду пытать вас, чтобы вырвать признательные доказательства!
   Маргарита нервно сглотнула и снова пошатнулась, бледная как мел. Генрих ещё несколько секунд сверлил сестру беспощадным взглядом. Потом, резко развернувшись на каблуках, удалился.
   Едва за королём закрылась дверь, как Маргарита потеряла сознание. Взволнованные камеристки подбежали к ней, чтобы перенести на постель.
  
   Генрих вернулся в свой кабинет и приказал созвать совет.
   - Ваше Величество, - осторожно сказал Натаниэль, - вы не можете бросить в Бастилию и пытать королеву Маргариту без достаточных на то оснований.
   - Я знаю, - с поразительным спокойствием ответил Генрих, - я рассчитываю напугать её этими словами, и тогда она сама явиться ко мне и сообщит о всех замешанных в этом преступном деянии.
   - Государь, а если Генрих Наваррский узнает о том, как мы обошлись с его супругой и потребует компенсации и того хуже объяснений? Не лучше ли за неимением хоть каких-нибудь доказательств отпустить герцога Анжу и королеву Маргариту с извинениями, возможными для этой ситуации.
   - Нет! - Генрих хлопнул ладонью по столу, - Де По! Направьте свои мысли в другое русло. Я уже понял вашу с братом идею, и мне надоело её выслушивать.
   - Конечно, Ваше Величество, прошу прощения - ответил Де По, он низко поклонился.
   Король удалился для молитвы.
  
   А герцог Де Бурбон и граф Де По, ни минуты не медля, отправились в покои королевы Маргариты.
   Её Величество не поднималась со своего ложа и горько плакала о своей и Франсуа участи. Братья зашли, застав Маргариту в безнадёжном удручённом состоянии.
   - Господа, зачем вы пришли? - слабым голосом спросила королева.
   - Ваше Величество, - поклонился Де По, - мы пришли поддержать вас в этот тёмный час в память о нашей дружбе.
   - Да, мы сердечно сочувствуем вам, Ваше Величество, и предлагаем себя к вашим услугам.
   - Я благодарю вас и конечно помню о нашей дружбе в Наварре. Но сейчас вы ничем не можете мне помочь. Я полагаю, что близиться моя кончина. Его Величество король Франции прямо сказал и вы были тому свидетели, что меня ждут пытки в Бастилии и казнь.
   - Ваше Величество, - вновь заговорил Де По, - мы помним о той милости, которую вы оказали нам и до сих пор оказывает своим молчанием. Так как ваша услуга равносильна спасению наших жизней, мы приложим все усилия, чтобы спасти вашу жизнь. И для начала я осмелюсь уверить вас в том, что Его Величество король Генрих, сказал мне, что его угрозы направлены на то, чтобы сильно напугать вас и вынудить признаться в участии в заговоре и сдать своих сообщников. Однако эти угрозы не будут приведены в действие, так как вы и сами могли бы предположить, что вы, королева Наваррская, и сестра короля и король не решиться так с вами поступить, и Королева-Мать тоже не позволила этому случиться.
   - После того как меня арестовали прямо на балу я ни в чём не могу быть уверенной, так как унижение было таким сильным, что мне казалось, что прямо из бального зала меня поведут на эшафот.
   - Однако, Мадам, то что мы хотим вам предложить действительно поставит вашу жизнь под угрозу, - сказал герцог Де Бурбон.
   - Я подготовилась к смерти ещё когда ждала прихода короля, моего брата и теперь могу сказать, что готова на всё если это принесёт пользу Франсуа, герцогу Анжу я действую исключительно в его интересах. Он единственный, кого я люблю и кто дорог мне.
   - Как вы поняли наш план подразумевает побег Монсеньора из Лувра в Анжер. Ему более нельзя оставаться здесь, так как это угрожает его жизни.
   - Что же вы собираетесь для этого сделать? - лицо Маргариты посерьезнело. Она не знала достоверно зачем ей пришли на помощь, но догадывалась, что это имеет отношение к Фландрии, откуда и прибыли братья Бомонт.
   - План таков. Как только мы уйдём от вас, то направимся к королю Генриху и выпросим у него позволения для вас явиться на ужин и после того разделить пленение с герцогом Анжу.
   - Постойте, этого не может быть. Мой брат король Генрих никогда не позволит мне прийти на ужин. Он слишком зол на меня.
   - Позволит, - твердо заявил Де По, - мы должны будем сделать всё, чтобы он позволил.
   - Я испытываю сомнения, - Маргарита недоверчиво посмотрела на братьев.
   - Как только вы получите приглашение на ужин, они пропадут, - невозмутимо продолжил Натаниэль, - и тогда вам следует действовать отлажено, чётко и спокойно, призвав на помощь все свое благоразумие и стойкость.
   - Хорошо, что же дальше?
   -После ужина мы зайдем к вам с визитом, - пояснил герцог Де Бурбон, - вы снарядите одну из ваших самых верных камеристок нам в помощь. Есть у вас такая?
   Маргарита кивнула.
   - Мы спрячемся под вашими юбками и вместе с вами проникнем в покои герцога Анжу, - продолжил объяснение граф Де По.
   Маргарита в изумлении приложила ладони к щекам.
   -Это просто. Мы довольно маленькие, чтобы прилепиться поближе к вашим ногам и просеменить незамечено. Только вам и вашей камеристке потребуется должная сноровка, чтобы проворно идти, не выдав никакого неудобства.
   -Это так необходимо? - спросила Маргарита, - я имею в виду, стоит ли вам идти на такой риск и зачем он вам?
   -Дело обстоит таким образом, - спокойно заметил герцог Де Бурбон, - что если вас уличат в подготовке побега, то король без раздумий казнит и вас, Мадам, и Монсеньора. Поэтому нам бы не хотелось только изложить вам план, а потом остаться в стороне.
   -Вы что же в случае неудачи планируете взять вину на себя? - Маргарита не знала, что и думать.
   -Именно так, потому что наша жизнь стоит куда меньше жизни Монсеньора. Мы прибыли сюда, чтобы обеспечить его поход во Фландрию и чтобы... - Маринус внезапно замолчал.
   -Что вы хотели сказать? - спросила Маргарита.
   -Чтобы спасти дом Валуа. Потому как мы полюбили короля. И ему не будет на пользу, если в ослеплении, которое владеет им сейчас, погибнет единственный наследник короны.
   Тень пробежала по лицу Маргариты. Она сомневалась. Встав с постели, она прошла к окну, посмотрела вдаль так пристально, как будто могла видеть будущее и произнесла.
   -Я доверюсь вам. Говорите, что дальше.
   - Дальше, спустя какое-то время, находясь у герцога вы попросите принести вам новый футляр для скрипки, так как старый испортился. Внутри футляра будет верёвка. С помощью неё Его Высочество вылезет из Лувра.  
   - Там третий этаж и окна выходят на ров. Это очень опасно.
   - Так же как и гнев короля.
   - Хорошо, что же дальше.
   - Мы подготовим лошадей и людей, которые будут ждать Монсеньора. Мы уже договорились с Бюсси, его содержат в аббатсве Сен-Жермен, а настоятель его друг. Бюсси проделает дыру в стене, которая примыкает к городской стене, таким образом принц и его люди бегут из Парижа, это все, - заключил Натаниэль.
   - Если всё пройдёт хорошо, то на ужине мы скажем вам точное время побега, - перед уходом добавил Маринус.
  
   Наступил вечер перед роковой ночью, когда герцог Де Бурбон, граф Де По и королева Маргарита готовили побег для герцога Анжу. У всех троих поджилки тряслись от страха, ведь если королю стало бы известно или что-то пошло бы не так, то каждого из них обвинили бы в государственной измене. Но положение дел стало таким, что жизнь и свобода принца Франсуа подвергалась опасности. И братья Бомонт, понимающие, что никоим другим образом не смогут достичь своей цели - воцарения Валуа на фламандском престоле, решились на этот отчаянный шаг, который мог лишить их и благосклонности короля Генриха и даже жизни. Что касается королевы Маргариты, то ее вообще мало, что останавливало, с Генрихом она перестала быть дружна еще с момента его отъезда в Польшу. С тех пор, как она тогда еще предала его доверие, пути назад у нее уже не было. И она согласилась принять помощь братьев Бомонт несмотря на то, что выяснила, что они переметнулись из ее лагеря и чинят неприятности ее заговору с Гизами.
   Королева Маргарита сказала себе, что всему свое время, и она еще успеет отомстить маленьким выскочкам.
   Ужин в Лувре подавали в шесть часов. Придворные собирались за длинными столами и в отличии от обычных вечеров вели себя сдержанно. В воздухе витала угроза и страх.
   Вошел король и с ним обе королевы: Екатерина Медичи и Луиза Де Водемон. За ними скромно словно тень шла королева Маргарита Наваррская, сегодняшним вечером король Генрих проявил благосклонность и, уступив мольбам своих фаворитов братьев Бомонт, разрешил сестре выходить из собственных покоев и навестить Франсуа.
   Маргарита переоделась в вечернее платье, но как можно было сменить платье, нельзя было сменить выражение ее лица. На котором она не смогла скрыть следы от того унижения и страха, которым подверг ее король. Она бы даже не вышла из своей комнаты, чтобы проявить солидарность к своему младшему брату, если бы не тот план, который подготовили братья Бомонт и который должен был осуществлен сегодня ночью. Маргарита поначалу не верила в то, что это возможно, но как только ей прислали приглашение на ужин от короля, она поняла какое влияние имеют герцог Де Бурбон и граф Де По на Генриха, и ей овладело ожесточенное безумие, ибо она понимала, что сама никогда не занимала подобного места в сердце своего брата и никогда не умела так удачно проворачивать свои планы. А еще она поняла то, что братья могут быть опасны для нее самой, ибо знают, что она и Гизы вступили в испанский шпионский заговор.
   Король Генрих, облаченный в черный костюм, вышитый черепами и бриллиантовыми слезами, уселся на своем кресле и дал знак началу ужина.
   Дворяне, восседавшие в начале стола и входившие в свиту короля, принялись преувеличенно веселиться, обсуждая вкус мальвазии и красоту какой-нибудь шпалеры.
   Герцог Де Бурбон и его брат Натаниэль Де По терпеливо ожидали окончания трапезы, надеясь перекинуться парой слов с Королевой Маргаритой о предстоящем мероприятии.
   Шико, восседавший напротив братьев,  был весел и расслаблен. Он с завидным аппетитом поглощал фаршированного каплуна, запивая  превосходным бургундским.
   Наконец, Генрих, который едва ли поужинал одной тарелкой бульона и молочной кашицы, которую ему прописал Мирон, встал. Многие не успели даже доесть, но обычай велел прекращать трапезу как только встает монарх. Поэтому дворяне, смачно пережевывая угощения, повскакивали с мест, сетуя втихомолку на то, что не успели полакомиться сладкими угощениями и отведать немного вина на ночь для более спокойного сна.
   Пока король жаловал руку для поцелуя и желал приятных снов, Натаниэль и Маринус пробрались к королеве Маргарите, что стояла всеми покинутая, так как придворные хуже чумы боялись всякой опалы.
   -Ваше Величество, - поклонился Маринус, - доброй ночи.
   -Ночь не добра, когда Фортуна отвернулась от меня, - грустно улыбнулась Маргарита.
   -Сегодня Госпожа Фортуна улыбнется Вам в полночь, - понизив голос до шепота, сказал Маринус и добавил еще тише, - в ваших покоях.
   -Я буду ждать, у меня все наготове, - также тихо ответила Маргарита.
   -Вот я и говорю! Эти устрицы неблаготворно воздействуют на желудок, - во все горло заголосил Натаниэль, - а дамам их есть и вовсе не рекомендуется, а то случиться несварение желудка или того хуже колики.
   Маргарита и Маринус недоуменно посмотрели на графа Де По, а затем проследив за его взглядом обнаружили, что неподалеку от них стоял Шико. Его напряженная спина выдавала то, что он наверняка задумал подслушать их разговор.
   -Вы правы, сударь, - трепещущим голосом сказала Маргарита, - иной раз меня беспокоит такой насморк, что я думаю умру от него.
   Маринус скорчил физиономию, призывающую заговорщиков говорить вещи более разумные, чтобы не вызывать подозрений.
   -Ну, спокойной ночи, - бросил он.
   Маргарита в сопровождении шотландцев, охранявших ее, отправилась в свои покои, трепеща от страха и ожидания.
   Шико подошел к Маринусу. В то время как Натаниэль ускользнул, дабы не попасться на глаза королю и не получить от него приглашение переночевать в королевской опочивальне.
   -Как должно быть вы крепко сдружились с королевой Маргаритой в Наварре, что не отлипаете от ее юбки до сих пор, - заметил Шико, уперев одну руку в бок.
   -Вот и нет, - буркнул Маринус, хотя замечание о юбке и насторожило его.
   -А мне ведомо кое-что другое, - отрывисто прошептал Шико.
   -О чем вы говорите?
   -Мне слышалось, как вы сказали, что герцога Анжу уже сегодня ночью не будет в Лувре.
   При этих словах Маринус не повернул своего лица к Шико, а остался стоять к нему вполоборота, опасаясь, что его предательское лицо обязательно его выдаст. И так как он также опасался, что долгое молчание его сгубит, он хотел ответить как можно быстрее какую-нибудь такую же чепуху, какую всегда отвечал его брат, если хотел выйти сухим из воды. Но в то же время Маринус опасался, что и голос его выдаст. Для него наступила поистине роковая минута растерянности.
   Собравшись с духом, и все также не поворачиваясь к Шико, а как бы наблюдая за придворными, Маринус ответил, понизив тон голоса, придав ему насмешливость, как он обычно делал, когда разговаривал с Натаниэлем, думая, что они одни:
   - Мне ничего не известно об этом, ведь я не собираю слухов по углам и закоулкам.
   На лице Шико не появилось улыбки при этом, и он заговорил тоном довольно серьезным.
   -Подумайте о том, что говорите, ведь вы можете лишиться жизни, если это случиться.
   - Именно на это я и рассчитываю,  - с улыбкой сказал Маринус.
  
   До того как еще успели погасить фонари в коридорах Лувра и прозвучал приказ о закрытии Главных Ворот, королевский дворец покинули двое из слуг братьев Бомонт - фламандский наемник по имени Пильтрус и итальянский поэт Фракассо.
   Завернувшись в свои плащи эти двое, являясь более наемными убийцами и ворами, чем добропорядочными слугами французских дворян, купили трех крепких лошадей и притаились, дождавшись, когда ночь укроет город темнотой, внутри рва, окружавшего Лувр с одной из сторон.
   А сразу после вечернего туалета короля, получив от Генриха разрешение для Маргариты разделить пленение с ее братом, герцог Де Бурбон и граф Де По, отправились передать его королеве Наваррской.
   Шико, воспользовавшись своим безупречным знанием всех потаенных коридоров Лувра, проследил за братьями до дверей королевы Маргариты. И остался весьма удовлетворенным тем, что не увидел абсолютно никакого движения после того, как объявили, что король изволил почивать.
   Означало это то, что никто также не вышел из покоев Маргариты после того, как зашел туда. Капитан Де Лосс - старый вояка, служивший еще при Генрихе II и любивший всех королевских детей как родных, сегодня стоял на страже апартаментов Маргариты, что объясняло тот факто, что не была поднята тревога.
   -Этот старик с ними заодно, - прошептал себе Шико, - но как же они собираются пробраться к Анжу? Неужто они подкупили всех? Может быть, подождать здесь и убедиться, как честно гвардейцы несут свою службу королю?
   Шико, чтобы не терять времени даром прогулялся до покоев принца, где он томился в заточении уже несколько дней. Сегодня караул держала рота шотландских стрелков. Казалось, что они ничего не подозревают. Шико закусил ус с досады. Он не знал точного плана, что готовили братья и Маргарита, и он мог бы просто пойти сказать королю, что что-то замышляется, и его слов было бы достаточно, чтобы все разрушилось, чтобы Генрих опять пришел в бешенство и приказал бы обыскать Мадам и Монсеньора и обнаружил бы там герцога Де Бурбона и его брата, и еще это означало бы то, что крайне раздражительный король, подверженный таким же гневным припадками, что и все Валуа, мог бы пойти на убийство, навлекая на свою душу братоубийственное проклятье. И это без сомнения могло бы сбить корону с его головы еще вернее, чем руки зловредных и жадных до власти Гизов-Лотарингских.
   -Шико не пойдет к Генриху, Шико, пожалуй, посмотрит, что будет происходить и если ситуация примет достаточно серьезный оборот, чтобы Шико самолично не смог бы все исправить, то тогда Шико...- Шико вынужден был прервать свои размышления, так как в коридоре появились королева Маргарита и ее камеристка. Обе дамы неловко, если не сказать смешно, переваливаясь как медвежата, вывались из дверей.
   Навстречу им вышел капитан Де Лосс. Он произнес и слезы стояли в его старческих глазах:
   - Мадам, нет ни одного доброго француза, сердце которого не обливалось бы кровью от того, что мы видели. Я служил еще королю, Вашему отцу, и готов отдать жизнь за его детей. Я уверен был, что сегодня ночью мне будет поручено охранять Монсеньора Вашего брата в любом месте, куда его поместят. Заверяю Вас, что спасу его ценой своей жизни. Но для того, чтобы не раскрылись наши планы, мы не должны более говорить друг с другом. Так нужно.
   Маргарита кивнула, в ее глазах также стояли слезы.
   - Ортанс, - произнесла она тихим голосом, - отправимся же с Богом.
   Камеристка Ортанс несла в руках скрипку в футляре. Капитан Де Лосс отошел от дам и зашел внутрь покоев герцога Анжу. Через некоторое время оттуда вышло четверо шотландцев и они, переговариваясь на свойственном им наречии, удалились от дверей.
   Шико стало ясно, что капитан Де Лосс отпустил их под благовидным предлогом, но оставались еще два стрелка, стоящих прямо у дверей. Отпустить их, не вызывая подозрения было невозможно.
   Именно здесь и вступала в действие маскировка, придуманная братьями Бомонт. Королева Маргарита и ее камеристка Ортанс медленно двинулись к дверям. Под их пышными юбками мелко семеня наподобие китайских мандаринов, присев на корточки, двигались герцог Де Бурбон и граф Де По.
   Ортанс была слегка смущена таким событием, тем более, что ей пришлось одеть на себя платье королевы, отличающееся большей пышностью, чем ее собственное. Маргарита же наоборот не испытывала никакой неловкости, ибо ее полностью захватил дух приключения и трепетного страха пред свершающимся событием.
   Достигнув шотландцев, королева объяснила им, что получила разрешение от короля разделить плен с братом. Капитан Де Лосс поддержал ее, и стражники пропустили дам, ничего не заподозрив.
   Шико, ничего не знающий о плане с юбками, был ошеломлен, потому что Маринус и Натаниэль так и не появлялись. Они не выходили из Лувра, они не выходили из покоев Маргариты, и их не было в собственных комнатах.
   Шико, в нетерпении вертясь на месте, остался ждать, снедаемый недобрыми чувствами.
   А королева Маргарита вошла в покои брата. Как только двери за ней закрылись, то герцог Анжу побежал навстречу к ней и хотел заключить ее в объятия, но она с неловким смешком вытянула вперед руки, отстраняя его. И Франсуа застыл в удивлении, его черные глаза расширились, когда он увидел, как из-под юбки его сестры вылез, сгорбившись герцог де Бурбон. С кряхтением и отдуваясь, тут же показался граф Де По, освобождаясь от юбки Ортанс.
   -Господа! Маргарита...- пораженно сказал герцог Анжу, - рад вас видеть.
   -Монсеньор, - братья Бомонт поклонились как ни в чем не бывало, оправляя свои локоны. На них не было головного убора. А одежда представляла простое черное платье и бриджи до колен с подвернутыми голландскими чулками, чтобы не мешать движениям.
   -Что это значит? - спросил Франсуа.
   -Вы разве сами не догадываетесь, Монсеньор? - ответила Маргарита, с тревогой отыскивая на лице брат следы тоски и ужаса. Но спокойное лицо принца, не считая некоторго удивления, хранило свое обычное выражение, что говорило о его большой выдержке. Или о том, что он давно привык к таким ударам судьбы, с жалостью подумала Маргарита.
   Франсуа улыбнулся:
   -Вы держите свои обещания, герцог Де Бурбон и вы, граф, Де По, вы обещали спасти меня, и вы собираетесь делать это уже во второй раз вопреки воле короля, не так ли?
   -Именно так, монсеньор, - преувеличенно весло ответил Натаниэль.
   -Каков план? Вы хотите, чтоб я пробрался под юбками? Уверяю вас, что я туда не помещусь. Хотя говорят, что я отличаюсь хилым телосложением, - усмехнулся принц, - но для платья моей сестры я все же слишком мощно сложен.
   Франсуа рассмеялся. Маргарита в недоумении посмотрела на него, ее била нервная дрожь, и она почти разозлилась такому поведению брата.
   Маринус и Натаниэль промолчали, так как видели, что принц уже долгое время пребывал в таком настроении.
   -Монсеньор, вы смеетесь, когда мое сердце рыдает, я и эти смелые....молодые...люди, - с усилием проговорила Маргарита, - подготовили план вашего побега, который представляется мне очень опасным, но если вы согласитесь на него, то я поддержу вас во всем. Ибо король так и не огласивший ваших обвинений готов пойти на любые меры, он угрожал, - Маргарита запнулась, так как не хотела пугать брата больше, чем надобно, - угрожал всем нам и вам тоже.
   Франсуа обнял сестру и произнес тоном печальным, серьезным и будто бы льющимся прямо из глубины его сердца:
   -Моя королева, прошу Вас, утрите Ваши слезы. В таком положении, в котором я нахожусь, Ваша печаль - единственное, что может расстроить меня. Ибо моя невиновность и правота, каковые на моей стороне, позволяют не бояться обвинений моих врагов. Если кто-либо в своей несправедливости замыслит поставить мою жизнь под угрозу, а жестокость толкнет их и на большее, у меня хватит мужества и воли, чтобы презреть неправедную смерть. Но не по этому поводу я буду сожалеть более всего, ибо моя жизнь до сего дня была здесь наполнена невзгодами и трудностями, и я знал только, что нет счастья в этом мире, поэтому не буду печалиться, покидая его. Единственно опасаюсь того, что мне не дадут здесь умереть достойной смертью и заставят долго томиться в одиночестве в этой тюрьме, откуда я буду презирать их тиранию.
   Маринус и Натаниэль опустили головы, так как эта речь вызвала у них такие же слезы, как и у Маргариты.
   -Ах, мой бедный брат, - прошептала Маргарита, - если вас убьют, то я покончу с собой.
   -Монсеньор, - мягко произнес Маринус, - уже пора. Вот здесь веревка, которую мы принесли, она достаточно длинная, чтобы мы могли ее привязать к оконной решетке, и вам придется спуститься вниз, где вас будут ждать двое самых верных и отчаянных наших слуг с лошадьми. Они проводят вас в Сен-Жермен, где Бюсси подготовил остальное.
   -Бюсси уже на свободе? - удивился Франсуа.
   -Да, - на лице Натаниэля появилась ухмылка.
   -Я не забуду этого, сударь, - Герцог Анжу со значением посмотрел на графа Де По.
   - Вы так же и не забудете, что один наш слуга Пильтрус родом из Фландрии, и он сможет сопровождать вас в эту страну, которая так вас ждет, - ответил Натаниэль.
   -Как только я окажусь в своем апанаже, - сказал Франсуа, - я пошлю сообщения германским герцогам, я соберу войска, которые будут верны мне, и без помощи короля Франции отправлюсь в этот поход. Я более не намерен ни одного лишнего дня оставаться во Франции, и я более никогда не вернусь ко двору, где я имел столько несчастий. Я готов погибнуть в войне против Испании, но пусть это будет рядом с людьми, которые не презирают меня.
   -Монсеньор, - Маринус склонился перед принцем на одно колено и поцеловал его руку, Натаниэль сделал то же самое, словно они уже сейчас признавали в нем короля Фландрии.
   -Поторопимся же, - в волнении сказала Маргарита. Все четверо они подошли к окну, пока камеристка Ортанс дежурила у дверей, чтобы подать знак, если что-то произойдет.
   Франсуа сам привязал веревку, так как у Маринуса и Натаниэля руки были такие же нежные и маленькие как и у Маргариты, и принц справедливо опасался, что их узел может оказаться некрепким.
   -Мои руки достаточно сильны, - воспротивился Маринус.
   Франсуа вновь рассмеялся и отстранил герцога от окна.
   -Господь Милосердный, ну и высота, а еще этот пронизывающий ветер! - Маргарита в ужасе смотрела вниз. Невдалеке от рва, высвеченная ночными фонарями, располагалась игровая площадка, по которой прохаживались гвардейцы, несущие ночной караул.
   -Брат, Франсуа, - Маргарита кинулась на шею герцога Анжу и еще раз крепко обняла его, - я буду молиться о твоем спасении.
   -Я не покину тебя, Маргарита, - с нежностью произнес Франсуа, - как только я окажусь в безопасности, я потребую твоего освобождения. И они не посмеют тебе ничего сделать.
   Словом они Франсуа и Маргарита обозначали своего старшего брата и Королеву-Мать.
   -Не беспокойся так, я все выдержу, я напишу мужу, он потребует моего возвращения. Я даже не жалею, что приехала в Париж из Нерака, иначе бы мне не пришлось увидеть тебя еще раз.
   Маргарита перекрестила Франсуа, с немым ужасом наблюдая, как он взбирается на подоконник.
   В этот самый момент в дверях раздался громкий стук. Все участники побега застыли на местах как громом пораженные.
   - Монсеньор! Мадам! - произнес голос гвардейца, - здесь господин Шико он просит разрешения войти.
   Маринус, Натаниэль обмерли, Франсуа остался сидеть на подоконнике, сжимая в онемевших руках веревку.
   Маргарита сделала несколько шагов к камеристке и прошептала ей что-то. Ортанс ответила:
   - Господин гвардеец, Мадам изволила почивать, уже время после полуночи, я постелила ей в будуаре, и она не велела никого пускать.
   -Но господин Шико.
   Маргарита что-то вновь прошептала камеристке и Ортанс продолжила тоном более уверенным:
   - Мадам передала, что кто-то сможет войти лишь с разрешения короля, чтобы потревожить ее в такой час.
   За дверью раздалось недовольное восклицание и быстрый шум удаляющихся шагов. Маргарита стрелой подлетела к окну.
   -Скорее, Франсуа, вылезайте, сейчас Шико пойдет к королю! Он все понял! Он разузнал о побеге! Мы все погибнем! У нас есть лишь несколько минут! Не медлите!
   -Но я не пойду один! - Франсуа в отчаянии взглянул на братьев Бомонт, - вы погибните, прошу вас, идемте со мной. Маргарита, что будет с тобой.
   -Со мной все будет хорошо. Я королева Наварры, мне ничего не будет, - заверила Маргарита как можно более уверенным голосом.
   -Монсеньор, - прошептал Маринус.
   -Спасайтесь со мной по крайней мере вы. - с отчаянием сказал Франсуа.
   -Идите же! - воскликнула Маргарита.
   Герцог Анжу смело, будто высота не имела никакого значения, ухватился за веревку и предпринял спуск, за ним тут же отправились герцог Де Бурбон и Натаниэль Де По, гораздо больше в душе проклинающих ненадежность такого способа перемещения.
   Вскоре герцог Анжу, Маринус и Натаниэль более ли менее благополучно достигли земли. Правда герцогу Де Бурбону случилось все-таки упасть, так как его руки не выдержали и он упустил веревку. К счастью это случилось на небольшой высоте и принц успел поймать Маринуса.
   -Фух, Бог ты мой, - дрожащим голосом воскликнул Бурбон, его губы посинели от напряжения, - вы меня спасли второй раз, Монсеньор. А быть обязанным жизнью принцу это очень...ну знаете...дорогого стоит.
   Маринус отступил на шаг от герцога Анжу, но так как его голова кружилась от пережитого страха, а он очень боялся высоты, то он тут же пошатнулся.
   Франсуа придержал его руками как фарфоровую куклу:
   -Спокойствие, сударь,  вы мне еще нужны в здравом рассудке, а то у вас голова идет кругом от оказанных мной милостей.
   Тут рядом с ними приземлился Натаниэль, который ловкими движениями, отталкиваясь ногами от стены, спустился без особых проблем. Хотя дыхание его и стало прерывистым, он сказал с обычной веселостью:
   -Неплохой моцион на ночь мы совершили, для меня такие упражнения раз плюнуть.
   Франсуа улыбнулся.
   - Господа! Вы не можете тут оставаться более, vade mecum (лат. Идемте со мной).
   - Вы правы, мне нужна моя кровать! - ответил Натаниэль.
   - Я имею в виду Анжер, а потом Фландрия, - заметил принц.
   - Нет, Монсеньор, - Де По печально покачал головой, сделавшись серьезным, - наше место подле короля. И оно всегда будет там.
   - Пусть Фортуна улыбнется вам, и пусть Фландрия встретит вас лавровым венком. Мы еще свидимся, Монсеньор, vade in pace (лат. Идите с миром)  - добавил Маринус.
   Франсуа привлек к себе обоих братьев Бомонт и с минуту они стояли, крепко обнявшись, будто прощались навсегда.
   Наверху в покоях Маргарита с помощью Ортанс проворно развязала веревку и кинула ее в камин, от этого пламя разбушевалось с невиданной силой, и столб дыма поднялся из печной трубы. В двери неистово застучали.
   -Мадмуазель, что там происходит? - с тревогой спросил гвардеец.
   -Ничего, просто я кинула дров в камин.
   -Я войду.
   -Не стоит. Дождитесь короля и господина Шико.
   -Его не дождешься, он убежал на улицу.
   Маргарита и Ортанс сдавленно охнули, и королева Наваррская подбежала к окну, опасно перевесившись на улицу. В тени рва она увидела, как выбежала какая-то долговязая фигура и кинулась к площадке с гвардейцами.
   -Их поймали! - в ужасе прошептала Маргарита, - Это Шико!
   В свете фонарей она видела, что это был действительно он и он говорил с караульными.
   Пол пошатнулся под ногами королевы, но она вцепилась в подоконник и смотрела на три фигуры, едва различимые, крадущиеся к лошадям.
   Лихорадочно Маргарита переводила взгляд с Шико на брата, пока не услышала конский топот. А затем две маленькие фигурки герцога Де Бурбона и графа Де По, они вновь нырнули в темноту, чтобы вернуться незамеченными в Лувр. Шико же, еще немного помедлив, тоже исчез.
   Маргарита пережила еще несколько тревожных минут, но никто не приходил и ничего не происходило.
   -Франсуа в безопасности, а со мной будь что будет, - прошептала Маргарита и упала на колени.
   В этот момент двери отворились и заглянул капитан Де Лосс.
   -Мадам, - прошептал он, - быстрее, вы должны уйти к себе, чтобы никто не узнал о вашей причастности к побегу Монсеньора.
   Маргарита встала с помощью Ортанс и побежала в свои покои. По плану братьев Бомонт было задумано представить все так, что Маргарита погостила некоторое время у брата, а затем ушла ночевать к себе, а уже после Монсеньор сбежал сам.
   -Этот план все равно не сработает, - тихим шепотом поведала королева Ортанс, - если бы Шико не знал, что я никуда не уходила. Но он знает! Он был там.
   -И он все расскажет королю? - тревожно спросила Ортанс.
   -Я не вижу никаких причин ему молчать, - ответила Маргарита. 
   Глава 15. Месть за брата
   Маргарита, королева Наваррская, легла в свою постель, но заснуть не могла. Холод сковывал все ее члены, потому что она боялась того, что произойдет с ней утром, когда побег ее брата будет обнаружен.
   В двери постучали. Это был характерный яростный стук, означающий, что за ней пришли. Маргарита велела камеристке открыть и впустить просившихся.
   Ортанс с нескрываемым страхом взглянула на госпожу, поражаясь ее ледяному спокойствию.
   Маргарита присела на ложе, в душе тая надежду на то, что сможет все-таки сделать вид, что спала всю ночь и ничего не знает.
   - Ее Величество здесь? - услышала Маргарита голос Маринуса Де Бурбон. В голове королевы все смешалось. Отчего они пришли сейчас, на исходе ночи? Неужели хотят поговорить о побеге? Но это только выдаст их всех сейчас. Или же они пришли, чтобы выдать ее королю.
   В комнату вошли герцог Де Бурбон и граф Де По. Маргарита задержала дыхание.
   -Мадам, - официальным тоном сказал Де Бурбон, - мне и моему брату выпала честь проводить вас сей же час в покои Королевы-Матери.
   -Сейчас? Но еще нет даже рассвета, сеньор Бомонт, - спокойно проговорила Маргарита.
   -Это приказ короля, он ждет вас для объяснений по поводу побега вашего брата.
   Маргарита издала восклицание, отвернув лицо. Братья Бомонт невозмутимо стояли и ждали, будто часа два назад не принимали участия в этой опасной авантюре.  
   -Ортанс, - позвала королева, вставая, - оденьте меня, я иду.
   -Мадам, - неожиданно камеристка королевы упала ниц, комкая шелковый халат в руках, - Мадам, - она зашлась рыданиями, распростершись на полу, - прошу вас не ходите, ибо вы уже никогда не вернетесь!..
   Натаниэль подошел к бедной девушке и поднял ее:
   -Успокойтесь, дорогая, с королевой все будет хорошо.  
   Маринус вмиг поменялся в лице и обратился к королеве:
   - Если бы эта женщина повела себя так в присутствии другого человека, а не нас, Ваших преданных слуг, Вам бы это весьма навредило. Не печальтесь и благодарите Бога, ибо Монсеньор, Ваш брат, спасен.
   Эти слова ободрили Маргариту.
   - Но это еще не все, - обратился Натаниэль к королеве, - мы бы хотели поговорить о деле, наконец, потому что время не терпит более.
   -О чем вы толкуете?
   - О заговоре Черной Лилии.
   Маргарита не стала скрываться на этот раз, принимая невинный вид, ибо в ее душе клокотала обида и злость. Она доверила письма этим людям, а они без зазрения совести вскрыли их, узнали о заговоре и тут же переметнулись на сторону короля, не поддержав ее партию. Именно поэтому она открыто спросила:
   -Чего вы хотите от этого дела?
   - Мадам, хочется верить, что вы попали в этот гадкий переплет случайно...- произнес Маринус.
   Маргарита издала смешок:
   -Вот как! Оставьте эти речи для моего брата Франсуа, у него сердце мягкое, а у меня нет.
   -Но все же оно у вас есть, и оно качает вашу кровь в жилах, наполняя вас силой, и эта кровь точно такая же как и у вашего брата короля Генриха.
   - Что вы этим хотите сказать?
   -Только то, что вам не стоит строить козни королю Франции, если бы вы были его хорошей и верной подругой, то тогда вы бы обрели счастье и достойное вам положение.
   -Этого никогда не будет, Генрих ненавидит меня и портит мою жизнь еще с детства.
   -Мадам, вы преувеличиваете, - с нескрываемой насмешкой сказал Натаниэль.
   -Да как вы смеете! Что вы вообще из себя представляете, в результате всех этих манипуляций вы пытаетесь склонить меня на сторону короля, хотя я предполагала, что вам близки интересы лишь Фландрии и Вильгельма Оранжа. Или в вашем дьявольском плане замешан и король Франции?
   -Мадам, нет никакого дьявольского плана. А вы себе сооружаете эшафот своими действиями и связями с проклятыми Гизами.
   -Не говорите о них так, не вам судить.
   -Вы запятнали себя общением с ними, они ненавидят Валуа и работают на Филиппа II, неужели и вы погубите своими же руками свой дом?!
   -Я вижу, что Генрих основательно поработал над вашими убеждениями, пропитав вас этими ядовитыми мыслями, - Маргарита презрительно скривила губы.
   -Все наоборот, - Натаниэль с вызовом посмотрел на королеву.
   Маргаритой вдруг овладел приступ ненависти, она вышла вперед и сказала яростным тоном:
   -Не думайте, что вам удастся обмануть меня, не думайте, что я не понимаю, что вы опутали всех своими сетями, и я, которая знаю вашу тайну, могу в любой момент погубить вас.
   -Мадам, - нарочито медленно ответил Маринус, - мы погубим вас вернее и быстрее, чем вы нас, ибо у нас на руках есть ваши письма к Черной Лилии. Доказательство того, что вы готовили смерть короля вместе с Гизами.
   Маргарита отвернулась, ее лицо приняло отрешенное выражение, и она проговорила, не скрывая горькой интонации:
   -Тога пусть каждый останется на своих позициях. В конце концов мы всегда можем договориться.
   Голос королевы, ее отчаяние, ее содрогающийся стан не разжалобили братьев Бомонт, что заставило Маргариту усомниться в присутствие у них души.
   -Это так, Мадам. Пожалуйте к королю, нехорошо заставлять Его Величество ждать, - повелительно возвестил Натаниэль.
   Маргарите оставалось утешаться только тем, что по крайней мере они не достигли нужных договоренностей.
  
   Королева Маргарита вошла к своей матушке одна, а герцог Де Бурбон и граф Де По удалились. В покоях Королевы-Матери сама Екатерина Медичи все еще лежала в постели, король сидел у ее изголовья в яростном расположении духа, что было заметно по топорщащимся усам и дрожащим рукам.
   -Как вы могли, Мадам! Вы же ручались за то, что герцог Анжу никуда не денется!
   -Дочь моя, вы должны ответить!
   Королева-Мать и Король заговорили одновременно, потом оба замолчали, как бы уступая друг другу в праве сыпать обвинениями.
   -Ваше Величество, - ответила Маргарита, - я отвечаю, что оказалась обманутой так же, как и вы. Однако могу поклясться своей жизнью, что отъезд моего брата не нанесет никакого урона службе короля и что он отправился в свои владения с единственной целью - подготовить все необходимое для своего предприятия во Фландрии.
   -Мы обсудим это, - внезапно смягчился король, - я не сержусь на Франсуа, если только он не обижается на меня за этот арест. Это был даже не арест, а так пустяк. Во всем виноват Бюсси! Это произошло из-за него. Правда, матушка?
   Королева-Мать бросила на Маргариту предупреждающий взгляд. И она ответила, сжав зубы:
   -Ваше Величество, ни я, ни герцог Анжу ни капли не винят вас в том, что произошло. Это действительно недоразумение. И то, что мой брат покинул Париж говорит лишь о том, что он всецело предан вам и Франции, и фландрийская компания лишь призвана прославить ваше имя.
   Генрих будто не слыша этих оправданий, продолжил:
   - Вы знаете о том, что ко мне пришел настоятель монастыря Святой Женевьевы и рассказал о том, что посреди ночи к нему ворвался Франсуа и требовал освобождения Бюсси, Настоятелю удалось обоих запереть в келье, но они проделали дыру в стене и бежали!  
   Маргарита изобразила, что ничего не знает об этом, когда в действительности было договорено с настоятелем, что он поступит таким образом, чтобы на него не пали обвинения в помощи в побеге.
   -Подумать только!- Король вскочил с постели, - все это требовало подготовки! Такой хитроумный побег вот так просто не устроишь. Кто-то пронес веревку! Кто-то подготовил лошадей.
   Генрих пронзил сестру подозрительным взглядом.
   -А ведь это мог сделать кто-то, кто имеет постоянный доступ к Монсеньору и постоянный выход из стен Лувра, - ответила, не поколебавшись, Маргарита.
   -Что? Кого вы имеете в виду? - глаза Генриха заблестели.
   -Сегодня вечером герцог Бурбон и граф Де По сопровождали меня к Франсуа, и потом заходили к нему много раз.
   - Это совершенно неосуществимо, глупый вздор! - раздраженно ответил король.
   -Это не так, - вмешалась Королева-Мать, - этим двоим нельзя доверять, я говорила вам, сын мой, что их прислал король Наваррский!
   Оба они тут же посмотрели на Маргариту, будто она могла подтвердить это.
   -Но король мой муж не причастен к этому, он свел с ними совершенно недолгое знакомство в пору их пребывания в По. Я бы скорее заметила, что они целиком и полностью люди принца Вильгельма Оранжа и преследуют здесь лишь интересы фландрийцев и голландцев. Забывая о том, как это отразиться на Франции.
   Король нахмурился.
   -А еще они дьявольски хитры, - заметила Королева-Мать.
   -Это уже не ваша забота. Женщины мало что смыслят в политике. Прошу вас удалиться, - королем овладели мрачные мысли, что тут же отразилось на его лице.
   -Ваше Величество, - кротко спросила Маргарита.
   -Да?
   -Могу я покинуть Лувр?
   -Разумеется. Я подготовлю все для вашего отбытия в Наварру.
   Королева Наваррская вышла с улыбкой на лице.
   Но ее ликование вскоре сменилось отчаянным ожиданием, наполненным все новыми и новыми опасениями и по поводу своей безопасности и свободы. День тянулся за днем, братья Бомонт все еще не приводили свои угрозы в жизнь, полагая, что весьма крепко держат королеву на поводке. Маргарита понадеялась как можно скорее отбыть в свое королевство, чтобы избавиться от шантажистов и просить совета и помощи у испанского короля. Но и этому не суждено было сбыться.
   Королева-Мать не придавала значения стараниям дочери поскорее уехать в Наварру и неохотно и без интереса отвечала на вопросы об отъезде, отодвигая этот вопрос на дальний план. Король Генрих отвечал ласково и убедительно, что назавтра займется этим вопросом и при этом тут же забывал выполнить свое обещание, что натолкнуло Маргариту на подозрения, что Совет Иеровоама в виде герцога Бурбона и графа Де По отговаривают короля от разрешения этого дела.
   Воспользовавшись этим промедлением, Маргарита назначила встречу герцогу Де Гизу Генриху Меченному. Они условились встретиться в монастыре Святого Бенедикта, настоятельница которого была тетушкой герцогини Неверской, подруги королевы Наваррской.
   Меченный явился в назначенный час в маленькую тёмную келью, где скрытая мраком, его ждала Маргарита.
   - Мадам, вы здесь? - Меченный не мог разглядеть её в темноте.
   - Друг мой, я здесь, - нежно ответила королева, втайне радуясь тому, что ее лицо скрыто и не выдает всех потаенных чувств ее сердца.
   - Что ж, я должен так много вам сказать, Ваше Величество, - неожиданно переходя на раздражённый тон сказал Меченный.
   Маргарита изменилась в лице, хотя этого и не было видно. Но как велико было её разочарование, ведь она ожидала встретить трепетного любовника, а уж потом сообщника в лице герцога Де Гиза. Однако её голос в начале встречи выдал романтичное настроение и тем более сильным показалось Маргарите унижение от резких и грубых слов Меченного.
   - Говорите, сударь, я пришла именно за этим, чтобы обсудить наши общие дела, - как можно более ровным голосом произнесла Марго, слезы потекли по ее щекам.
   - Мадам, новости, приходящие из Лувра, шокировали нас всех! Вы сделали всё с точностью наоборот! Как мы могли довериться вам! Вместо того чтобы расстроить поход Анжу во Фландрию, вы ускорили его наступление, - не замечая чувств королевы, или же намеренно игнорируя их, гневно высказался герцог де Гиз.
   - Это не моя вина!
   - Ну конечно! Я думал, что на вас можно положиться, но вы оказались бессильны.
   - Это всё происки Де По и Бурбона, они помешали мне. А ведь вы обещали, что Чёрная Лилия убьёт их, - с обвинительной страстью воскликнула Маргарита.
   - Если они стоят на вашем пути, то я советую вам самой избавиться от них.
   Герцог развернулся на каблуках, чтобы уйти, но в темноте наткнулся на невидимый выступ стены. Не издав при этом ни единого восклицания, при этом сопроводив столкновение громким лязгом шаги, Меченный как можно скорее покинул келью.
   Маргарита думала, что разразиться рыданиями от такого холодного приема, но как только ее любовник ушел, она поняла, что глаза ее сухи, а сердце очерствело.
   Во дворе монастыря герцог Де Гиз уселся в поджидающие его носилки, не отмеченные никакими знаками, дабы сохранить инкогнито. Внутри его уже поджидала Екатерина Монпансье. По своему обыкновению она накинулась на брата с бесцеремонными расспросами и оскорбительными заявлениями в сторону королевы Маргариты.
   Меченый не спешил ее осаждать, так как и сам был зол на любовницу. По ее вине он провалил все указания, полученные от Черной Лилии, и в любой миг мог лишиться поддержки испанского короля. А Филипп II был его единственной опорой в деле захвата французского трона. Только влиятельный испанский монарх мог одержать перед Папой законность притязания Гизов на престол.
   -Генрих, брат, - Екатерина прикоснулась к манжету на руке герцога Де Гиза, - ты не находишь, что все наши беды исходят от этих проходимцев, нахальных братьев Бомонт? Они нас окружили, загнали в угол.
   - Они нас осаждают как наш батюшка осаждал Милан.
   -Только мы не должны погибнуть в этой войне, дорогой брат. Мы должны ударить первые.
   -Скольких убийц мы уже подсылали! С этим делом не справился даже Черная Лилия, черт его побери!
   -Тогда, мой брат! - с неожиданным воодушевлением воскликнула Екатерина Монпансье, - отдайте их мне! Прошу, я расправлюсь с ними по-своему! Я знаю, как устроить все так, что они не уйдут от праведного возмездия!
   Лицо герцогини сияло от предвкушения задуманной ей идеи.
   -Действуйте как считаете нужным, - с горечью отозвался Меченный, который перестал верить в успех этого предприятия. И в отличии от сестры не отличался ни ее мужеством, ни настойчивостью, ни целеустремленностью.  
  
   Монастырь Св. Августинцев. 1578г.  .. Декабря.
  
   Зимняя ночь была исполнена холода и темна как могила. Ветер нагнетал в  небесах мрачные чёрные тучи. Внутри этого монастыря в  одной из келий, у входа которой всегда дежурили гвардейцы, содержался барон Де Вито. Немалый список его страшных преступлений начинался с убийства всех своих родственников по материнской линии. В наследство мать Де Вито оставила ему свой родовой замок, но её родня стала оспаривать право на владения. В ответ  Гийом Де Вито лишил жизни всех и каждого, претендовавшего на его земли, не гнушаясь никакими средствами.
   Кровавый след продолжился в Тулузе, где барон  убил некоего графа, нанёсшего  ему оскорбление. Из-за того убийства Де Вито судили, но вернувшийся из Польши король Генрих III помиловал его из-за ходатайства герцога Анжу.  Обосновавшись в Париже Де Вито, ничуть не умерил свой пыл, но напротив пользуясь покровительством принца, учинил несколько мерзких и бесчестных дуэлей. Однажды граф Де Милло лучший друг сеньора Ле Га и миньон короля разозлился на Де Вито и в гневе убил его пятнадцатилетнего брата, служившего пажом у герцога Анжу. Де Вито не остался в долгу, разъяренный и убитый горем, а он очень любил своего брата, барон погнался за Де Милло и заколол его без всякого вызова, бросив тело на дороге. Это громкое убийство никак не могло сойти с рук Де Вито. И король Генрих III отдал его под суд. Чудом убийце удалось избежать смертной казни и теперь он томился в заключении в монастыре Св. Августинцев, откуда надеялся сбежать, чтобы присоединиться к своему господину и отправиться во Фландрию.
   Миновала полночь, но барон не спал. Этот человек был небольшого роста и довольно тщедушного телосложения, он сидел на каменной скамье, прислонясь спиной к холодной стене монастыря. Услышав разговоры за дверью, Де Вито выпрямился.
   В непроглядной тьме появился свет свечи и в келью, скрытая полумраком, вошла монахиня с молитвенником.
   - Настоятельница? Для чего вы посетили меня в столь поздний час, матушка? - спросил Де Вито.
   - Я пришла помолиться за вас, - ответила монахиня.
   В её голосе Де Вито не узнал мать-настоятельницу, казалось, это была молодая благородная дама.
   - Прошу прощения, сударыня, я не расположен читать псалмы.
   - Для чего же расположена ваша душа, барон Де Вито?
   - Более всего для мести. Но кто вы? Ангел?
   - Можете считать меня ангелом мщения.
   - Вы пришли отомстить мне за мои злодеяния?
   - Нет, но вручить меч, для свершения мести.
   - Я не понимаю вас, ангел.
   Монахиня открыла своё лицо, и свет свечи упал на нежный лик герцогини Монпансье. Она обладала невысоким ростом, но при том очень женственной выразительной фигурой. Ее черные как смоль волосы красиво обрамляли круглое белое лицо с огромными черными глазами, пленяющими своим кровожадным блеском.
   - Я герцогиня Екатерина Монпансье из Лотарингского дома.
   - Ваше Высочество, Лотарингская принцесса, какая честь для меня, но чем я обязан такому высочайшему посещению?
   Монпансье самодовольно улыбнулась, оценивающе осмотрев барона. Несмотря на кажущуюся слабость его положения, ветхий наряд и худобу, в нем безошибочно читалась уверенность в своей непобедимости. Такие люди импонировали герцогини, она терпеть не могла слабых мужчин.
   - Как я уже говорила для мщения, - ответила Екатерина.
   - Неужели я виноват перед вами, сударыня?
   - Нет. Я предлагаю вам отомстить за самого себя.
   - О! я непременно так и сделаю, как только выберусь отсюда.
   - Но как вы собираетесь отсюда выбраться?
   - Пока не знаю, сударыня.
   - Однако я знаю способ. Мой брат герцог Де Гиз имеет влияние на герцога Анжу. Он попросит его поручиться за вас перед королем. Да и мой брат сам в случае чего может поспособствовать вашему освобождению. Я ручаюсь, что он согласиться, с вас будут сняты все обвинения.
   - Сударыня, если я правильно вас понимаю, я должен буду  сослужить взамен этого некую службу.
   Барон Де Вито отошел к окну, откуда лился слабый поток лунного света, высветившего его профиль и посеребрившего его светлые локоны, ставшие почти серыми в камере.
   - Именно, - без обиняков ответила Екатерина Монпансье.
   - Что ж, давайте не будем темнить и поговорим откровенно, я правильно понимаю, что речь идёт об убийстве.
   - Вы очень проницательны.
   - Вы очень смелая дама. И я с радостью убью негодяя, посмевшего обидеть вас.
   Герцогиню невозможно было подобно другим женщинам впечатлить лестью или комплиментами, она ценила только поступки, а не слова, поэтому она ответила с насмешкой:
   - Тем более, что вам не составит это и малейшего труда. Ведь те, кого я прошу убить, совсем не владеют шпагой.  
   - Речь идёт не об одном человеке? - барон Де Вито был заинтригован, но не испуган, ведь ему уже приходилось сражаться одновременно с несколькими дворянами и всегда выходить победителем, благодаря своей дьявольской ловкости.
   - Их двое. Это братья Бомонт, Маринус Де Бурбон и Натаниэль Де По.
   -  Сударыня, признаться честно я наслышан об этих господах.
   На худом треугольном лице Де Вито отразилось некоторое замешательство.
   - Об этих господах? - усмехнулась Екатерина, - что же вы могли слышать о них в четырёх стенах. Я думала в монастыре  вы ограждены от сплетен.
   - Я слышал, например, что они любимцы короля.
   - О! у короля каждый день новые любимцы, - с отвращением проговорила Монпансье.
   Однако такие вещи нисколько не смущали барона, прославившегося не только убийствами, но и весьма мерзкими похождениями на Венерином ристалище. Поэтому Де Вито продолжил, как бы играя с Екатериной:
   - Король  высказался при аббате Кулоне, что за горячими и дерзкими речами этих господ скрываются преданные сердца. Его Величество любит их.
   - Вот как? может быть, вы, не видя их, уже прониклись к ним той же любовью, что и король?
   - Ни в коем случае, мадам, - рассмеялся Де Вито, - я не влюбляюсь в мужчин как наш король.
   -Тогда вас должно оскорбить то, что задета честь женщины.
   -Я не влюбляюсь также и в женщин, - протянул барон, - мое сердце не предназначено для любви. Я его продал дьяволу за умение фехтовать так, чтобы можно было убить с одного удара.
   Екатерина содрогнулсь, здесь в темной келье, в мистическом свете луны ее собеседник казался скорее призраком, чем человеком из крови и плоти. Она уверила себя, что это не более, чем позерство, и продолжила свои увещевания:
   - Эти люди посмели оскорбить меня.  Эти, как вы говорите господа, посмели посягнуть на мою жизнь, лишили жизни одного важного для меня человека.
   Хотя Екатерина и не любила Декамерона, но она не могла простить братьям Бомонт того, как они нагло лишили ее возлюбленного.
   - Так избавьтесь от наглецов. Это самое верное решение, моя госпожа.
   - Именно этого я и хочу, мне нужна ваша помощь, сеньор Де Вито.
   - Ах увольте. Я никому не могу помочь. Я пленник.
   - Но мы ведь уже договорились, что о вашем освобождении я позабочусь, - теряя терпение, сорвалась Екатерина.
   - Мое почтение, сударыня. Но я не хочу выйти отсюда, чтобы отправиться на тот свет.
   - Вы боитесь этих маленьких выскочек! Да они никто просто маленькие писклявые дети.
   - О! Мадам, я боюсь короля. Точнее я боюсь палача, который отрубит мне голову.
   - Господин Де Вито, никто не подумает, что это вы. Ведь вас ничего не связывает с Бурбоном и Де По.
   - Сударыня, всё тайное становиться явным. Попроси вы меня убить кого-то другого в этом королевстве я бы не отказал, но только не их. Это верная смерть для меня. Всё равно, что подписать себе смертный приговор. Король никогда не простит убийства своих любовников.
   - Вы уже один раз убивали друга короля.
   Де Вито бросил резкий взгляд на герцогиню, в его серых холодных глазах вспыхнул такой гнев, что Монпансье испугалась, что он сейчас же убьет ее, позабыв свое и ее положение. Этот человек - безумец.
   - Я убивал не друга короля, а скорее своего врага.
   После непродолжительного молчания, когда Де Вито вновь стал хладнокровен, он ответил:
   - Король простил мне одно убийство, но не простит, если я начну убивать его друзей одного за одним. А Де Бурбон и Де По сейчас ему дороги.
   Заламывая руки, Екатерина тем не менее, воодушевленно воскликнула:
   - Но вы моя единственная надежда! Они погубят меня и тогда мне конец! Двуличные братья угрожают мне каждый день! Они уже располагают или скоро раздобудут доказательства моей мнимой виновности перед королем. Никто не защитит меня от клеветы!
   Герцогиня упала на каменную лавку с громким вздохом. Тесемки плаща душили ее, она развязала их и осталась в одном платье.
   Барон Де Вито встал напротив нее, наблюдая за ней блестящими глазами.
   - Что вы хотите от меня, сударыня? Я и так заперт в этой темнице, какой мне смысл выбираться из неё только для того, чтобы быть казненным.
   - Но вас не обязательно могут поймать. Я всё устрою тайно, - Екатерина прямо посмотрела на барона.
   - Ничто не заставит меня сделать это, - ответил он с улыбкой.
   Герцогиня пустилась в обычные для женщин веские доводы - слёзы.
   - О, сеньор Де Вито, что же мне делать? Я погибла, погибла...
   - Вы разрываете мне сердце, сударыня, - как можно нежнее ответил Де Вито и встал на одно колено перед Екатериной.
   - Я заплачу вам любые деньги! - отчаянно сказала герцогиня Монпансье.
   - Мадам, вы меня не поняли, мертвецам не нужны деньги. Я и так почти мертвец, я один-одинёшенек в этой холодной темнице, вокруг  голые стены и неразговорчивые монахини.
   - Тогда может быть у вас есть потребность в душевной беседе, - с надеждой спросила Екатерина.
   В полумраке ей пришлось приблизить своё лицо к барону Де Вито, чтобы видеть его реакцию.
   Он усмехнулся, вдыхая приятный аромат ее духов.
   - Этого у меня предостаточно. Мне не хватает веселья, утех, всего того, чем живёт нормальный дворянин.
   - Разве вам не весело сейчас со мной? - кокетливо спросила Екатерина, - никто из парижских дворян не удостаивался такой чести - беседовать со мной так как вы сейчас.
   - Клянусь честью, это лучший день в моей жизни!
   - Тогда разве не достаточную услугу я вам оказала, чтобы вы выполнили мою просьбу.
   - Простите меня, сударыня, но нет. Я ценю свою жизнь, данную мне Богом и готов продать её дьяволу только за что-то достаточно ценное.
   - На что вы намекаете? - с предыханием спросила Екатерина.
   - Есть то, ради чего ни один мужчина не откажет женщине и ради чего он продаст свою душу.
   Де Вито посмотрел Екатерине Монпансье в глаза. Она распахнула ресницы, и горячее сладостное дыхание вырвалось из её полуоткрытых губ.
   - Вы желаете меня саму?
   - О да! больше жизни! - Де Вито поцеловал руку герцогине, согревая ее в своих ладонях.
   - Если я отдам вам свою честь, то вы убьёте Бурбона и Де По?
   - Клянусь, что убью!
   Монпансье встала, приблизившись к Де Вито вплотную. Его руки обвили ее талию, а губы склонились к нежной шее. Екатерина прерывисто вздохнула и Де Вито, покачнувшись, направил ее к каменной скамье, где ему выпало счастье овладеть самой герцогиней Монпансье.
   После чего герцогиня Монпансье резко встала, одела плащ и сказала мрачным голосом:
   - Прежде чем они умрут, я хочу, чтобы вы взяли с них той же монетой что и с меня.
   - Как скажите, сударыня.
   Его серые глаза все еще ярко блестели от несдерживаемой страсти. Екатерина хотела сразу уйти, но Де Вито удержал ее за руку.
   -Чего вам еще? - спросила она.
   -Позвольте мне сохранить на память о вас что-нибудь, хоть эту ленту.
   Монпансье решительно покачала головой.
   -Оставьте себе на память воспоминания обо мне. Больше такого вы не удостоитесь.
   -Это будут самые сладостные и лучшие воспоминания моей жизни.
   -Вот и утешьтесь ими.
   Монпансье стремительно ушла, ни разу не оглянувшись. Барон Де Вито с улыбкой смотрел ей в след, привалившись к стене, но больше не ощущая холода.
  
   Лувр. Покои короля Генриха III Валуа.
   После свершения вечернего туалета король Генрих отпустил всю свою свиту, приказал зажечь розовые свечи в своей опочивальне и уложить его спать.
   Когда все приближенные вышли, остался один Шико, на лице гасконца было запечатлено выражение лёгкого безумия.
   -Шико! - слабым голосом позвал Генрих, осматривая своего шута в недоумении.
   -Да, мой господин, - бесстрастно ответил Шико, словно очнувшись от глубокой задумчивости.
   -Распорядись там, чтобы закрыли двери, и иди скорее ко мне, мне хочется потолковать с тобой о стольких вещах.
   -Слушаюсь и повинуюсь, о Сиятельнейший!
   Король сошел с помоста своего ложа, собственноручно придвинул стул и уселся напротив шута.
   -Это что такое? - испуганно воскликнул Шико, вскинув руки к потолку, - меня что ожидает серьезный разговор?
   -Да, дружочек, все очень серьезно, - горестно качая головой, ответил Генрих.
   -Ну что ж начинай, надеюсь, я засну где-то на середине, - для наглядности Шико поудобнее лег в кресле.
   Генрих вытянул длинные ноги и скрестил их.
   -Меня преследует измена.
   -Измена! - громко вскричал Шико.
   -Предательство! - вторил ему Генрих.
   -Подлость! - уточнил Шико.
   - Да, ты сам знаешь, - с досадой и усталостью сказал король, смежив веки.
   - Ещё обман! Обман, сын мой, ты забыл, обман. Он тоже тебя преследует повсюду. И лицемерие и двуличие, - Шико стал загибать пальцы и самозабвенно перечислять людские пороки.
   - О! Горе мне! - возводя руки к небу, отчаянно произнёс Генрих.
   - Тебе стало что-то известно, Генрих, умоляю, скажи мне, чем ты так расстроен?
   - Мне стало известно, что кое-кто из моих людей причастен к побегу герцога Анжу.
   Шико недоуменно пожал плечами.
   -Кто же?
   -Ты знаешь, кого я имею в виду.
   - Я не знаю, ты мне скажи.
   - Братья Бомонт, возможно, что они помогли герцогу Анжу бежать минувшей ночью?
   -Ба! Это кто тебе доложил? Швейцарцы? Шотландцы? А может французы?
   -Нет, это моя сестра Маргарита.
   -О! - глубокомысленно издал Шико и уселся в кресло, так чтобы темнота скрыла его лицо.
   -Что значит это О? - спросил Генрих.
   -Что я укололся кончиком своей шпаги.
   -Шико! Почему они так поступили?
   -Потому что хотят отправить герцога Анжу во Фландрию, чтоб сделать его герцогом Брабантским, друг мой, - ответил Шико.
   -Но это!
   -Что это? - сварливо спросил Шико, - нарушает твои планы? Лишает тебя гордости? Ты хоть знаешь, кто эти Де Бурбон и Де По?
   - Нет! Клянусь, Кровью Христовой, я не знаю кто они! - драматично произнёс король.
   - Генрих, предлагаю тебе пари. Догадаешься ли ты кем на самом деле являются герцог Де Бурбон и граф Де По.
   - Мне? Всехристеаннейшему королю?
   - Если ты проиграешь, то мне будет аббатство.
   - А если я выиграю?
   - Тогда не дашь мне аббатство.
   - Шико, но тогда я остаюсь без какого либо выигрыша.
   - Это не самое важное, ты играешь?
   - Да.
   - Кто они?
   - Мои подданные.
   - Я  тебе говорю, что они  послы принца Вильгельма Оранжа, они голландские гёзы, если хочешь знать.
   - Так вот что значит! Они служат не мне, а Фландрии! - воскликнул Генрих.
   -Постой, Генрике, я просто сказал, что они передали сообщение твоему брату и помогли ему осуществить задуманное, но разве память твоя коротка? Разве не спасали они тебя несколько раз?
   - Всё равно они шпионы!
   -Не знаю, ты решай, ты же самый умный.
   -Полно тебе Шико, это ты самый умный.
   -А я думаю, что самые умные у нас братья Бомонт. В их-то годы, когда мне было пятнадцать или шестнадцать я признаюсь, что еще не достигал таких вершин как они, не ворочил государственными делами и судьбами королей.
   -А вот я как раз наоборот, Шико, я в свои пятнадцать уже имел звание генерал-интенданта, а в семнадцать одержал обеду при Монкантуре и я спас многих французов от бесчестной смерти, разве не так?
   -Но то ты! Ты у нас самый распрекрасный принц, любимец Марса и Молодости!
   -Но ведь и они не простые дворяне!
   -Ба! Конечно, они очень титулованные дворяне в отличие от меня.
   -Не прибедняйся, ты из очень уважаемого гасконского рода, между прочим баронского.
   -Да! Только ты так думаешь, и почему тогда у меня нет звания барона до сих пор? Где мое имя в перечне титулованных дворян?
   -Шико! Безбожник! Как ты можешь! Твое имя есть в перечне! А титулом я тебя обеспечу, как только разберусь с этими делами, хочешь я конфискую имение Бомонтов и отдам его тебе?
   -Спасибо, у меня есть свое. Оставь малышам их кусок хлеба.
   -Это довольно жирный кусок.
   -У меня тоже не сушеный.
   -Шико! Вот ты зародил в моей голове интересную мысль.
   -Могу поздравить себя, раньше такого никому не удавалось.
   -Так вот, я подумал, что Де По и Де Бурбон такие юные, совсем еще дети, в таком-то возрасте иметь такой ум и такие связи по всей Европе положено только самым высокопоставленным особам.
   -Что ты имеешь в виду?
   -Ну конечно, - с лихорадочным возбуждением воскликнул Генрих, - как я сазу не догадался, они не просто дворяне! Они принцы!
   -Бери выше! Они короли! Или даже султаны!
   -Ах, прекрати, я абсолютно уверен, что они какие-то принцы!
   -Ты что же не знаешь всех принцев на пересчет? Ты же ведешь им всем бесконечный учет.
   -Это так! Но послушай, может, они московисткие принцы?
   -Помилуй! Разве у тамошнего царя есть сыновья?
   -Говорят, что нет. Но ты знаешь, что может быть по-другому. Возьми Петру Дракулешти.
   Шико скривился:
   -Я его брать не буду.
   -Так вот, он тоже принц, но в Валахии система престолонаследия другая.
   -Уволь меня от подробностей, мне уже все рассказал Маринус.
   -А! Вот как!
   -Конечно, а ты, глупый Генрике, полагал себя единственным знатоком восточноевопейской политики?
   Генрих слегка обиделся, потому что он действительно почитал себя главным знатоком славянских государств после своей поездки в Польшу.
   -Так я уверен, что они скрывающиеся балканские или московитские принцы, - заключил Генрих, - и они пришли просить моей защиты для своего дела.
   -И ты им окажешь всю требуемую помощь?
   -Это мой долг как Всехристианейшего короля, но прежде, я не намерен им спускать с рук их вольного поведения. Во Франции все подчиняется мне и божественному закону, поэтому я категорически оскорблен их поведением относительно герцога Анжу.
   -И что ты сделаешь? Отберешь у них их земли?
   -Вовсе нет, я по-настоящему проучу их.
   -И как?
   -Полно расспрашивать, я уже все продумал, и завтра ты все узнаешь. А теперь я иду спать.
   -Тогда спокойной ночи, - Шико встал и направился к дверям.
   -Куда ты, Шико?
   -Пойду, погуляю.
   -У тебя что любовница? - ревниво спросил Генрих.
   Шико усмехнулся.
   -Ах, скорее всего нет, мой маленький иезуит, - довольно пробормотал король.
   -Что ты там несешь, Генрих? - недовольно спросил Шико.
   -Ничего, иди, сын мой, утром я хочу тебя видеть, мы продолжим беседу. Я придумал милую каверзу относительно этих братьев, ты оценишь.
   Генрих зевнул.
  
   Шико вышел из королевских покоев и направился по коридору знакомой дорогой к дверям апартаментов братьев Бомонт. Они имели смежные покои, так как не любили быть далеко друг от друга.
   У входа не стояли мальчики-пажи как обычно, поэтому Шико просто вошёл, бесшумно затворив за собой дверь. В передней также было пусто, но слышалось чьё-то пение, а из спальни валил розовый пар.
   Шико рассудив, что ждать кого-либо из слуг не имеет смыла, осмелился самостоятельно отыскать герцога Де Бурбона или хотя бы его брата.
   Прохаживаясь по передней, Шико принялся рассматривать бантики и бусы в изобилии заваливающие туалетный столик.
   У дверей он замешкался, так как хотел поговорить с Маринусом о том, что король зол на него с братом, а утром такой возможности уже бы не было, но о всему выходило что герцог сейчас принимает ванны.
   -Если братец Маринус уже занят омовениями, то я пожалуй подожду его в его опочивальне. А если он еще не приступил, то переговорю с ним тот час же, - решив, что большого конфуза не случиться, коли он потревожит Маринуса во время купания, Шико отворил сам двери в спальню.
   В нос и глаза ему сразу ударил густой теплый пар, исходивший от котлов. Протерев глаза, Шико различил посреди комнаты эмалевую ванну на гнутых ножках. Возле нее на помосте стоял Маринус. Он был совершенно обнажен, и по его телу скатывалась вниз вода и пена как по телу Венеры, рождающейся из пены морской.
   Шико захлопнул дверь и пробормотал проклятья, выражавшие явное одобрение. На лице его отобразилось торжественная радость. Потирая руки, он возвестил:
   -Кажется, я только что придумал, как отомстить разом Маринусу, Натаниэлю и еще и посмеяться над Генрихом. Славная же выйдет шутка!
   И бодрым шагом отправился прочь.
   Хотя уже было за полночь, Шико завернул по дороге к себе в спальню короля Франции. Когда Шико тихо прошмыгнул тайным ходом, через который всегда ходил, Генрих проснулся.
   - Ах, простите Ваше Величество, я разбудил вас,  - поклонился Шико.
   - Нет, нет, я не спал, я дремал. Меня одолевали мрачные предчувствия.
   Король и вправду будто заснул за чтением книги, так как на коленях лежала раскрытой книга Макиавелли "Бельфигор - архидиавол". Шико с превеликим отвращением убрал книгу и попытался зашвырнуть её в камин, но Генрих не позволил.
   - А я видел прекрасный сон. Даже не сон, а видение.
   - О чём оно было? - потусторонним голосом спросил Генрих.
   - Я не  могу рассказать тебе, это личное.
   - Что? - Генрих вмиг оживился. - Шико! Ты можешь рассказать мне всё, я же твой друг и я твой король, поэтому хочешь не хочешь, а рассказывай, особенно если личное, мне же это страсть как интересно.
   - Ах, ты Генрике!  Это было чудное видение.
   - Что? Что это было?
   -  Angel in petto (ангел в миниатюре лат.)
   -Шико, ты меня интригуешь, - улыбнулся Генрих. - я знал, что ты влюблён. Это видно по твоим глазам и лёгкому румянцу, подобному розам Пестума, которому так трудно пробиться сквозь золотой загар. Я чувствую сам как ты воодушевлён, скажи же мне, друг мой, кто тронул твоё сердце?
   - О! Со мной приключилась весёлая ошибка. Ignoratio elenchi (прим.авт. здесь имеется ввиду нашёл не то, что искал.)
   - Что ты говоришь, мой дорогой?
   - Ах, Генрих, я так счастлив.
   - О! это уже серьёзно, - ласково сказал король,- так в кого же ты так сильно влюбился?
   - В своё видение.
   - Шико, но твоё Видение, состоит из крови и плоти?
   - Клянусь, Святым Чревом, я в этом не уверен, - с романтичным вздохом сказал шут.
   - Это кто-то из придворных дам? - скривился Генрих, так как презирал их всех кроме Королевы-Матери и своей жены королевы Луизы.
   - А что? Или тебе не угодны мои пристрастия?
   - Кто я такой что бы судить, сын мой, - снисходительно ответил Генрих.
   - Ну, да, ведь ты и сам Генрике питаешь слабость к графу Де По.
   - Я признаюсь, что грешен. Но я, ты знаешь, Шико, никогда не принуждал его. Я могу любить его вот так издалека, хоть я и король, а он отвёл мне участь своего воздыхателя.
   - Ты, Генрих, не так испорчен как думаешь, - усмехнулся Шико. - Сын мой, я иду спать, последуй моему примеру государь.
   - Сон не идёт. Я буду молиться до рассвета.
   - Бедный Генрих, - сердце Шико зашлось от жалости.
   - Иди, сын мой.
   Они распрощались, пожелав друг другу спокойной ночи. Но больше ночь не была спокойной.
   Шико ушёл и весь в предвкушении от шуток, что намеривался сыграть над братьями Бомонт и королём внутренне улыбался. Навстречу ему из-за гобелена, скрывавшего потайной ход, вывернул господин Ле Га.
   - О, господин Ле Га, что это вы шастаете по ночному Лувру, когда государь уже отошёл ко сну? Безобразие!
   - Могу спросить у вас тоже самое, любезный господин Шико.
   - Лично я только что промыл глаза винным уксусом и теперь мне всё видеться в новом свете, - задорно сказал Шико.
   - Чего бы это вам проделывать над собой такую процедуру, дружище, - смеясь, спросил Ле Га.
   - А вот с того, что я намедни заглянул в купальню к герцогу Де Бурбону и там, увидев его, лишился зрения.
   - Но почему? - Ле Га хитро сузил голубые глаза.
   - Надо ли говорить, что зрение пропало в пароксизме восхищения.
   - Ха! Вот ведь оно как!
   - Да, его красота была греческой, силуэт египетский, его общий вид чисто французский!
   - Мне не доводилось видеть никого из братьев Бомонт обнажёнными, но я при первой встречи поглядев на них проникся этой красотой. И по сей день удивляюсь, почему никто, как вы выразились, до сих пор не промыл королю глаза винным уксусом.
   Шико и Ле Га  рассмеялись и распрощались навсегда.
  
   В спальне братьев Бомонт клубился розовый пар, от жаркого пламени в камине воздух в комнате казался почти красным, а в углах, куда не падал свет от курильниц, почти багровым.
   Маринус при помощи служанки Мари-Люсьен выбрался из ванны, установленной напротив камина, и укутался в белый халат с вышитыми на нём львиными головами. Герцог тут же принялся натирать себя маслами и кремами, чтобы не дать коже стать сухой и чёрствой.
   Его брат вальяжно лежал в другой ванной, зеркально расположенной против первой. В мутно-розовой воде плавали лепестки роз, поперёк медной ванны лежала шпага Натаниэля, на её лезвие собрались капельки воды от остывшего пара, поднимавшегося вверх.
   - Твоя шпага может заржаветь, - предупредил Маринус, который не любил всюду таскаться с оружием и тем более играться и позёрствовать со шпагой, особенно когда они были вдвоём и на них никто не смотрит.
   - За один раз не заржавеет, - отмахнулся Натаниэль, не открывая глаз.
   Вдруг из передней комнаты раздался визг Мари-Люсьен, а затем ее взволнованный голос:
   - Нет, господа никого не принимают!
   Послышался шум, Маринус вскочил, ища глазами одежду. Натаниэль выскочил из воды и только успел накинуть свой белый халат с такими же львами как у Маринуса.
   - Что происходит? - громко крикнул Де По и схватился за шпагу.
   Двери опочивальни со стуком растворились и в комнату вошли пятеро человек, одетые как дворяне в масках и с обнажёнными шпагами. Мари-Люсьен издала испуганный возглас позади них.
   Мужчина в чёрной маске схватил служанку и перерезал ей горло, ни на миг не задумавшись, а затем переступил через её мёртвое тело.
   - Я сейчас же позову стражу, - сказал Маринус, - как вы смеете врываться к нам? Кто вы вообще такие?
   - Не слишком ли много вопросов, сударь? - Ответил  самый маленький и щуплый человек, ростом чуть выше самих братьев. Это был барон Де Витто.
   С ним были бывшие дворяне, а теперь наемные убийцы: висельник Де Муи,  душегуб Мишель Артаньян, который убил Мари-Люсьен, некий разбойник по прозвищу Маленький Дьявол и тщательно скрывающий свою личность  Сен-Люк. Некоторым из этих господ не посчастливилось прикончить братьев Бомонт в прошлый раз и теперь они стремились исправить эту оплошность.
   - Может быть, - ответил Маринус, пытаясь сохранить хладнокровие и так тщательно всматриваясь в маски, будто стремясь рассмотреть лица, - может быть вопросов и много, но все они весьма уместны.
   Натаниэль встал  спиной к спине с братом и, изящно взмахнув рукой, сказал как всегда весело и непринужденно:
   - Я предлагаю начать со знакомства, меня зовут  граф Натаниэль Де По, это мой братец кролик герцог Маринус Де Бурбон, а вы кто такие будете?
   - Вы всё шутите? Мне говорили, что вы неисправимый балагур и шутник, - с презрением ответил Де Вито и его приспешники засмеялись, - пожалуй, что вам пойдёт шутовской колпак. Вы двое составите такую прекрасную пару, над вами будет потешаться весь двор, коли вы обрядитесь в симпатичную Коломбину и Пьеретто.
   Опять раздался неприятный хохот. Де Вито изобразил несколько шутовских па и вдруг молниеносным движением выбил шпагу из рук Де По, носком своего сапога отшвырнув клинок к самому камину.
   Никто не обратил на это внимания кроме Де По, который с плохо скрываемой надеждой проводил клинок взглядом.
   - Вы же не думали, месье Де По, что это поможет вам? Честное слово, это меня оскорбляет, - фыркнул Де Вито, сложив руки на эфесе своей шпаги он внимательно осматривал застывшие фигурки братьев будто занимательную гравюру в книжке.
   Граф Де По посмотрел в ответ с вызовом и всем доступным ему отвращением в лицо барона Де Вито.
   - Отчего же, сударь, - сказал тихим голосом Сен-Люк, но братья его не узнали, - этот мальчишка назначил дуэль даже господину Де Бюсси. И тот, видимо от страха, сбежал в Анжер.
   Де Вито не проявил интереса к шутке,  хотя остальные и рассмеялись.
   -Чего вам надобно и кто вы? - опять повторил Маринус.
   -Полно, сударь, думаю, вы все прекрасно поняли, - Де Вито сделал жест рукой и наемники окружили братьев.
   - Одумайтесь, господа! неужели вы нисколько не боитесь гнева короля,  - решив пустить в ход козыри, сказал  Маринус.
   - Почему бы ему гневаться на нас? - изобразив недоумение, спросил Де Вито, приблизившись к Маринусу.
   - Если вы немедленно не уйдёте то клянусь честью, на утро вы будете болтаться в петле, - заявил Де По уверенным голосом.
   - Честью? Клянётесь честью? Я не знал, что она у вас есть! Да и может ли мальчик для утех клясться честью? - улыбнулся Де Вито и  кончиком шпаги поддел подол халата Маринуса, но тот резко одёрнул его и запахнулся поплотнее. Мужчины загоготали неприятным и наглым образом.
   - Господа? Вы ведёте себя недостойно, - заметил Натаниэль, - если вы пришли сражаться, так давайте же приступим к бою.
   Маринус при этих словах закатил глаза и пнул брата под локоть, на что Натаниэль только сердито зашипел:
   - Оставь меня, Маринус, неужто ты думаешь, нам удастся урезонить этих головорезов разговорами?
   -Я просто считаю, что не обязательно раззадоривать их к драке, - не менее язвительным тоном отозвался Маринус.
   -Да какая к черту разница! - рассвирепел Натаниэль.
   Де Вито звонко расхохотался:
   -И это вы называете достойным поведением? Честное слово, мне еще не приходилось слышать как перед убийством кто-то так умилительно препирается.
   От этих слов у братьев дрожь пробежала по телу, а с лиц убийц сползли нахальные улыбки, они покрепче подхватили шпаги, словно готовясь к бою.
   - Я сейчас закричу во все горло, - охрипшим от волнения голосом предупредил Маринус, следя за Де Вито, который встал возле трельяжа и разбивал флакончики с духами.
   - Тогда мне придется заткнуть вашу глотку прямо сейчас, а это право будет очень не весело.
   Маринус с прерывистым вздохом открыл рот, и Де Вито молниеносно кинул ему в голову подсвечник, но видимо промахнулся и угодил в ванну, окатив брызгами Маленького Дьявола. Наемник зачертыхался.
   -Ах, вы подлый убийца! Недостойная тварь! - промямлил Маринус, его лицо и губы побелели от страха, сердце так неистово забилось, что ему пришлось прижать похолодевшие руки к груди.
   -Это я, сударь, нарочно промахнулся. Ведь я обычно очень метко кидаю такие вещицы, одного графа таким вот образом убил одним ударом.
   -Дайте мне эдакую вещицу, так я вас тоже убью, - ответил Натаниэль.
   Барон между тем спокойно обошёл прижавшихся друг к другу братьев и остановился напротив Де По.
   - Клянусь всеми чертями в Аду! Вы  так  молоды и так изящно сложены, нежны как девы, клянусь, что не видел мальчиков красивее и женоподобнее чем вы. Примите как комплимент, я не часто говорю такие слова, но вы возбуждаете во мне такой пыл, - Де Вито засмеялся, оглядев своих подельников. - Наш король верно избаловал вас таких сибаритов и наверняка развратил.  Как же мне и моим друзьям не соблазниться такими красавцами.  Господа, кто хочет отведать наслаждений с царского ложа?
   Банда опять неестественно рассмеялась как будто наигранное веселье и похабный смех раззадоривали их.
   - Закоренелый грешник! Не смейте порочить короля!   - крикнул в ответ Натаниэль.
   - Постойте, послушайте, мы дадим вам сколько угодно денег, лишь бы покинули нас, - предложил Маринус дрожащим голосом.
   - Что? Деньги? О! да вы оскорбили меня! - закричал Де Вито, - я не шлюха вроде вас двоих! Мерзкий миньон, как ты посмел предложить мне деньги, которыми осыпает вас ваш распутный король взамен за содомские утехи.
   Де Витто схватил Маринуса за руку и с силой оттолкнул в руки Де Муи. Мишель Артаньян в этот момент подкрался к Натаниэлю сзади и длинными руками обхватил его за шею. Натаниэль оторвал ноги от пола и опрокинулся на спину, всем своим небольшим весом пытаясь повалить Артаньяна. Позади них как раз оказалась ванна, полная воды, и они вдвоём свалились туда.
   Де По ухватился за медные поручни, стараясь не дать Артаньяну вынырнуть, при этом он сам сильно ударился головой о борт ванны.
   Маленький Дьявол подскочил к сражающимся и, схватив Де По за плечи, выдернул из воды и бросил на пол.  Натаниэль едва успел встать на ноги, как наемник  ударил  ножнами под колени графа и тот упал. Подошёдший Сен-Люк схватил Де По за волосы и вздёрнул голову юноши вверх, от чего рана на затылке увеличилась и стала заливать кровью плечи Натаниэля.
   - Послушайте, отпустите нас, мы сможем договориться, - тяжело выговаривая слова, прохрипел Маринус, которого все это время держал Де Муи.
   -А ну помолчи, щенок! - гаркнул висельник и швырнул герцога на постель.
   - Что вы хотите? Что вам нужно? - закричал Маринус, пытаясь вскочить, но Де Муи уже заломил ему руки, навалившись всем телом на ноги, - Убирайтесь! Не трогайте!
   - Заставим их проделывать все мерзкие выверты, которым научил их король, - предложил Сен-Люк.
   - Пожалуйста! Если вам не нужны деньги, то мы можем обеспечить вас положением, каким вам будет угодно, у нас большие связи. Даже больше чем вы думаете, - Маринус пытался обратиться к Де Муи, - вашему главарю ничего не нужно. Его верно осыпали благами за это преступление. Но лично вам, я пообещаю столько денег и положение при дворе, если вы поможете нам.
   - Замолчи, мальчишка! - гаркнул Де Витто. - Сорвите с них одежду, посмотрим как они смотрятся.
   -Послушайте же! - отчаянно взмолился Маринус.
   - Нет, не говори с ними, - крикнул Натаниэль брату, - они этого не достойны, если мы умрём, то посвяти последние минуты Богу. Помолимся! О Боже! - Натаниэль громко запел молитву Пресвятой Богородице.
   - Кто-нибудь заткните его, - зло бросил Де Вито, не вмешивающийся в драку.
   Сен Люк со всего размаху ударил Натаниэля по лицу. Маринус всхлипнул, шепча молитвы. Де Вито приблизился к герцогу Бурбону и, наклонившись над ним, прошептал:
   - А вы умеете петь? Я совсем не слышу, может быть, исполните какой-нибудь хорал?
   Де Витто  прилёг рядом на шёлковое покрывало лицом к лицу с Маринусом.
   - Диез эра, о часе страшного Суда. Хотите послушать? - сквозь зубы ответил Бурбон.
   Де Вито улыбнулся пугающей улыбкой и провёл рукой в белой перчатке по лицу Маринуса.
   - Ах, ну его к чёрту! Лучше окунёмся с головой в утехи и развлечения. Выпьем вина. У вас найдётся вино?
   -Найдется, - ответил Маринус.
   Де Вито отшвырнул Де Муи, и Де Бурбон, освободившись от разбойника, тут же укусил руку Де Вито. Барон не ожидал такой атаки и, разозлившись, хотел схватить герцога, но тут раздались шаги и в комнату влетел какой-то человек. Это был Ле Га. Еще с порога поняв, что происходит, он выхватил шпагу и немедленно напал на Де Вито.
   -Ты! Ты мерзкий убийца! - закричал Ле Га исказившемся голосом, - я узнал тебя! Умри же, предатель!
   Де Вито вскочил с постели, увернулся от нескольких выпадов и применил экстрамассон, собираясь проткнуть голову Ле Га.
   -А! Господин Дю Га! - отступая на шаг, выпалил Де Вито, - так и я вас узнал, что вы тут делаете? Пришли получить свою долю удовольствий от этих маленьких жеманников?
   -Я пришел сюда, чтобы убить тебя, - яростно ответил Ле Га.
   -Да что с вами! Я ведь пытался быть вашим другом, разве не так?
   -Негодяй! Ты убил моего брата, моего лучшего и верного друга графа Де Мило, неужто ты думал я забуду об этом?
   -Ах, это! - лицо Де Вито покраснело от гнева, - так этот ваш друг убил моего брата.
   -В таком случае нам следует убить друг друга, - процедил сквозь зубы Ле Га.
   -Ни лучше ли нам помириться, я на вас зла не держу, - Де Вито опустил шпагу, при этом бросив взгляд на бандитов.
   Де Муи и Сен-Люк держали Маринуса и Натаниэля. А вот Артаньян и Маленький Дьявол были готовы прийти на помощь своему главарю.
   -Я одинаково люблю своих друзей, живых и мертвых, - ответил Ле Га.
   -Тогда у вас прибавиться дружков на том свете, - с этими словами Де Вито сделал неожиданный выпад и проткнул Ле Га живот насквозь.
   Маринус и Натаниэль закричали в страхе. Но Ле Га, пошатнувшись, кинулся снова в бой, нападая на Де Вито. Тут же безо всяких правил на него накинулись Маленький Дьявол и Артаньян.
   Ле Га, орудуя шпагой словно мясник топором, наносил удары направо и налево, развернувшись к братьям он крикнул:
   - Бегите отсюда, бегите!
   В этот момент Де Вито несколькими ударами кинжала проткнул грудь Ле Га, и он, задыхаясь и хрипя, упал в наполненную ванну.
   Не в силах сражаться братья, взявшись за руки, в страшном испуге выбежали из покоев  и помчались по Лувровским коридорам. Нападавшие не решились устремиться за ними.
   - Стража! Стража! - кричали браться, но никого не было видно. Коридоры были пусты, лишь в некоторых местах мерцали фонари.
   Наконец они встретили двух швейцарцев, несущих караул.
   - Скорее помогите ему, На Ле Га напали там в наших комнатах, скорее они убьют его! - разом закричали братья, размазывая кровь и слезы  по лицам.
   - Господа, о чём вы толкуете. Как это в Лувре напали на господина Ле Га, - спокойно ответил стражник, не удосужившись даже рассмотреть как следует говоривших.
   - Не стойте, немедленно идите и спасите его! - не выдержал Де По.
   - Но, сударь, это видно какая-то шутка, и мы не можем уйти с поста иначе наш капитан... - сбивчивые речи братьев привели швейцарцев только в недоумение.
   - Немедленно отравляйтесь в наши покои и арестуйте головорезов, которые на нас напали, и спасите Ле Га, он там совсем один! Или я пойду к королю и он прикажет вас вздёрнуть! - вне себя закричал срывающимся голосом Де По.
   - Но как ... - бомоча что-то вроде того, что в Лувре никто не слышал ни о каком нападении, стражники неспешно двинулись в направлении комнат.
   - Всё я бегу к королю, - сказал Де По, когда они с братом остались одни.
   - Но уже ночь он спит.
   - Я буду умолять на коленях...
   - Ах. Постой ты весь в крови...
   - Не важно...
   -Тогда пойдем.
   Они побежали к покоям короля, где их встретила стража. Де По в замешательстве, то ли от потрясения, то ли от потери крови, замер перед стражей, и они в немом недоумении смотрели на него.
   - Сударь? - осторожно спросил Сен-Малин, один из стражников .
   - Ах, Сен Малин, на нас с братом напали прямо в наших покоях. Там господин Ле Га, он пришёл и защитил нас, но он остался там один и никто не хотел помочь, нужно сообщить королю, - все это Натаниэль сказал таким слабым голосом, что даже сердце Сен-Малина сжалось от ужасного предчувствия, и он с ужасом посмотрел на Бурбона. Маринус подтвердил это горестным кивком.
   Сен-Малин велел позвать слугу короля. Но тот вдруг принялся упираться и утверждать, что сон короля нарушать никак нельзя.  Натаниэль потерял весь свой напор и дерзость и сейчас как маленький ребёнок, дрожа от страха и холода, чувствовал  неуверенность во всём. Маринус же наоборот принялся бранить слугу на чем свет стоит.
   Наконец от поднявшегося шума, который устроили гвардейцы, решая будить ли короля, Его Величество действительно проснулось.
   В некотором страхе стражники умолкли, двери распахнулись, и в одном ночном платье пред всеми оказался король Генрих III.
   - Что происходит, господа? почему вы так шумите у меня под дверью?
   - Ваше Величество, - подал голос Де По, он был таким слабым и тонким, что король не сразу узнал его.
   - Де По, мой мальчик, что с тобой? - глаза Генриха поползли на лоб. - Ты весь в крови!
   Генрих как белый ангел, размахивая полами своей камизы, подлетел к Де По, протянул свои руки, увидел рану на затылке, следы ударов и закрыл рот ладонью, будто бы его сейчас стошнит. Глаза его вылезли из орбит.
   - Да, Государь. На нас с Маринусом напали какие-то люди в масках прямо в наших покоях. Они хотели убить нас и ... но тут появился Ле Га, он стал сражаться с ними, их было пятеро, я и мой брат мы выбежали, чтобы позвать стражу, но никого не было. Мы нашли двух швейцарцев, но они не поверили нам. Нам надо бежать, потому что ...потому что...Ле Га  ... - его голос дрогнул, он сделал судорожный вздох.
   - Как напали прямо в Лувре? - поражённо произнёс король. - Немедленно идём туда!
   Генрих большими щагами устремился по коридору, Маринус и Натаниэль отправились за ним, Сен-Малин и другие гвардейцы, вынув шпаги, шли следом.
   Возле дверей Генрих остановился, потому что кто-то вышел ему навстречу и перегородил дорогу.
   Маринус и Натаниэль, выглянув из-за плеч короля, увидели Шико.
   - Шико! - пискнули братья.
   Шико бросил на них быстрый взгляд и тут же отвел глаза, будто ему было больно смотреть на них сейчас, поэтому он взял Генриха за плечи и проговорил голосом мягким и низким, в котором однако клокотала едва сдерживаемая ярость:
   -Все кончено, Генрих.
   -Что кончено, Шико? - гневно спросил Генрих, скрипнув зубами.
   -Как вы тут оказались, Шико? - спросил Маринус.
   Не оборачиваясь на него, Шико ответил:
   -Я вышел из покоев короля, пока вы рассказывали свою историю и помчался сюда, чтобы поймать убийц или...или...спасти кого-нибудь. Но было уже поздно.
   -Ле Га! - Генрих с криком растолкал теснившихся в дверях миньонов и ворвался в покои. Там обнаружив разгром и кровь повсюду, он увидел безжизненное тело Ле Га, плавающее в окровавленной ванне.
   Генрих со стоном упал на пол, ударяя кулаками о пол и громко восклицая:
   -О моя жизнь! О мой друг! Ле Га! О мой дорогой Луи! Ты погиб, погиб! Ты оставил меня!
   Затем король вскочил и в ожесточении стал кричать:
   -Где эти убийцы? Они поплатятся за каждую каплю крови, что пролили мои друзья. Они узнают, что значит гнев короля! Я вздерну их на дыбе! Где они?
   -Они здесь! - вмешался Шико.
   Маринус и Натаниэль задрожали. А Келюс и Можирон подтолкнули единственного, кого им удалось схватить. Это был Маленький Дьявол. Его подельники Де Муи и Артаньян лежали мертвые, проткнутые шпагой храброго Ле Га. Что касается Сен-Люка и Де Вито, то им удалось бежать прежде, чем пришел даже быстроногий Шико.
   - Государь - мрачно начал Келюс, - вот один из нападавших, которого мы успели поймать.
   Стражник красноречиво поднял лежавшего на полу пленника.
   - Это наемный убийца по прозвищу Маленький Дьявол, - сообщил Келюс.
   - как ты посмел ! проходимец! Негодяй! - взвился Генрих.
   Маринус и Натаниэль встали за спиной короля, словно призраки с блестящими глазами. Шико встал рядом с ними.
   - Где же остальные? - спросил король.
   - Ваше Величество, у остальных были сообщники в Лувре они спрятались, разбежались по комнатам своих друзей, - ответил Келюс, - никто не видел, куда они скрылись, но из Лувра точно не выходили.
   - Обыскать все комнаты во дворце. Всех поднять на ноги,  - приказал король.
   - Но кого нам искать, Ваше Величество? - спросил швейцарец с поклоном.
   - Позволь мне, Генрих, - ответил Шико, он положил свои сухие загорелые руки на плечи Маринуса и Натаниэля, похожих на мраморные статуи ангелов которые ставят на надгробия.
   - Шико?
   - Так ты позволишь?
   - Позволяю, - бросил Генрих, всматриваясь в лицо своего друга, дабы понять что ему уже известно, а то что Шико что-то знает было понятно.
   - Ищите того, кто сильно намок.
   - Простите, сударь, что это значит? - спросил Швейцарец.
   - То и значит, у кого одежда мокрая, тот и участвовал в этой бойне, здесь повсюду  разлита вода, и явно они искупались.
   - Идите, выполняйте ! - прикрикнул Генрих.
   - О! - воскликнул Шико, - посмотрите на этого красавца. Маленький Дьявол. Какие люди и без колодок на шее. Генрих, давай спросим у него, кто его послал испортить нашим малышам водные процедуры.
   - Ты прав Шико. Кто тебя послал? Кто посмел? Кто приказал тебе убить моих друзей?
   - Государь, я не знаю, что мне ответить, - Маленький Дьявол растерянно посмотрел на короля.
   - Отвечай правду, - слегка удивлённый таким ответом приказал Генрих, он взглянул на Шико, как бы спрашивая, что всё это означает. Шут только кивнул в знак одобрения, продолжая сжимать плечи братьев Бомонт. Они же всё ещё безмолвно взирали на происходящее. Келюс придвинулся к ним поближе, придерживая Де По, чтобы тот не упал в обморок, так как выглядел очень бледным.
   - Государь, тот кто меня послал, приказал мне молчать.
   - А я приказываю говорить, я король, и все мне подчиняются.
   Маленький Дьявол упорно промолчал. На его длинном худом лице отобразилось холодное упрямство, черные глаза загорелись потусторонним огнем.
   Тут к разыгравшейся драме присоединилась Королева-Мать, она выскочила из своей опочивальни, прийдя сюда со своими фрейлинами и дочерью Маргаритой.
   - Сын мой, что происходит? Лувр поднят с ног на голову, всех обыскивают.
   - Я так приказал! - взбеленился Генрих.
   Екатерина Медичи благоразумно умолкла, осматривая разыгравшуюся драму. Королева Маргарита задрожала, увидев кровь и связанного пленника. Когда из покоев братьев Бомонт вынесли труп господина Ле Га, раздался ропот. Фрейлины в страхе спрятали лица, некая Франсуаза Бабу, возлюбленная мертвеца, изменилась в лице и упала на пол. Маргарита же наоборот повеселела, так как всей душой ненавидела фаворита короля.
   -Жил как собака и умер как пес, - промолвила она.
   -О, мой милый друг Ле Га, любовь моя! - забыв позор и стыд, закричала Франсуаза Бабу. Все, включая короля, обратили свои взоры на потерявшую разум женщину.
   -Замолчите же вы, наконец, - процедила Маргарита, - как можно! Все узнают, что вы были подстилкой капитана Ле Га.
   -Это лучше, чем быть всеобщей подстилкой, - отрезала мадам Бабу.
   Маргарита покраснела от досады. А Королева-Мать гневно приказала своей фрейлине:
   -Сударыня, довольно этого представления! Убирайтесь в свою комнату и не показывайтесь мне на глаза, пока я не прощу вас!
   Франсуаза Бабу ушла вслед за гвардейцами, унесшими покойника.
   Король, переведя взгляд на пленника, рассвирепел еще больше, так как также очень любил Ле Га и не мог простить его смерти.
   -Немедленно говорите, кто вас послал и где ваши никчёмные сообщники? - закричал Генрих.
   - Если вы того желаете, то я скажу, - ровным тоном, будто его не трогали всеобщие стенания, смерти и трагедии, молвил Маленький Дьявол.
   - Да я этого желаю, глупец! - Генрих топнул ногой.
   - Тогда я должен буду сказать, что вы и так знаете, кто послал меня, Ваше Величество. Именно поэтому я действовал так смело и открыто.
   - Что ты мелешь, безумец? Я не понимаю!
   - А я всё прекрасно понимаю, - жестко заметил Шико, устремляя тревожный взгляд на короля.
   - Я хочу сказать, что это вы, Ваше Величество, велели мне прийти в комнаты братьев Бомонт и поглумиться над ними, - голос Маленького Дьявола потонул в криках, взорвавшихся в воздухе как бочонок с порохом.
   Генрих отшатнулся от пленника, побелев как мел.
   - В устах твоих яд! - вскричал Натаниэль, оживший от оцепенения. С быстротою молнии Де По выхватил кинжал у Келюса из ножен и вонзил по самую рукоятку лезвие в щеку Маленького Дьявола. Лицо наемника тут же оросила кровь, задыхаясь и захлебываясь, он повалился на пол, протягивая связанные руки к королю.
   - Боже Милосердный! - произнесла Королева-Мать.
   Генрих поражённый смотрел на Де По. А граф собрался еще раз воткнуть кинжал в Маленького Дьявола. Келюс поспешил оттащить Де По от тела наемника.
   -Не надо, успокойтесь, дружочек, - успокоительно прошептал Келюс, сжимая обезумевшего Натаниэля в объятиях, - он и так, кажется, уже мертв. Черт возьми, как это вы поразили его с одного удара. Пусть проваливает в Ад, туда ему и дорога.
   Маринус только с ужасом обозрел окружающих. Рука Шико недвижно застыла на его плече.  
   -Господь Мой! За что ты послал эту кару на наш дом! - громко возопила Королева-Мать.
   -Матушка! Довольно!- рявкнул Генрих, - и вы сестра, все отправляйтесь спать! Ла Валетт! Где ваши гвардейцы? Немедленно выполняйте приказ! Обыскать все покои и найти людей в мокром платье либо испачканных в крови. Не выпускать никого из Лувра, пока я не прикажу! Отменить утреннее открытие ворот! - Генрих закончил свою речь на такой гневной ноте, что придворные буквально сотряслись как осенние листы на холодном ветру и также быстро разлетелись по собственным апартаментам в страхе и тревоге ожидая обыска, ведь известно, что каждому есть что скрывать, особенно от короля.
   Что касается барона Де Витто, то он хитрый проныра унес ноги сразу после того, как братья Бомонт бежали. Рассудив, что несчастные сейчас же поднимут панику, и найти беглого преступника станет нетрудно, Де Витто мчался по коридорам, призывая Фортуну повернуться к нему лицом. Так и случилось возле одних из дверей, в крыле Королеве-Матери, где располагались ее фрейлины, барон встретил прекрасную Франсуазу Де Монсоро, возвращающуюся с любовного свидания. Настигнув даму Де Витто настолько пылко умалял о спасении, что она пустила непрошенного гостя и ничего не имела против, когда он совершенно разделся, выкинув платье в окно и улегся под одеяло, изображая не то страстного супруга, не то бесстыдного любовника. Этот маскарад пришелся кстати, и вошедшие гвардейцы застав любовничков, так сказать за делом, только посмеивались в усы и не слишком тщательно обыскали покои, оставив персону Де Витто и вовсе без внимания.
   Последний из убийц, Сен-Люк почти попал в западню. Путь к его апартаментам оказался отрезан, также как и в комнаты для гвардейцев, где он иногда ночевал, неся караул в Лувре. Боясь быть узнанным или даже выданным, Сен-Люк не решился обратиться за помощью ни к кому из придворных, так как своим нечестивым поведением нажил много врагов.
   Слыша приближающиеся шаги и свет фонарей Сен-Люк, способный на любые чудачества, принял весьма оригинальное решение - он ворвался в ближайшие покои, которые принадлежали королеве Франции - добродетельной Луизе Де Водемон-Валуа. Ничего не подозревающая королева почивала, ее ангельского мира, где она жила в молитвах, посте и свершениях милостей для бедствующих, не коснулось всеобщее сумасшествие.
   Поэтому Сен-Люк беспрепятственно проник в спальню, где разделся по пояс и швырнул мокрые рубахи под полог ложа. Королева Луиза проснулась вдруг и увидела перед собой обнаженного мужчину. Ее охватил страх, ведь она точно поняла, что это не ее муж, поэтому она, прижав руки к груди, закричала. Тут же проснулись ее фрейлины и также пришли в неописуемое волнение.
   На шум тут же сбежались гвардейцы во главе с Генрихом.
   Мчась впереди других, король вообразил, что убийц поймали. Но когда он ворвался в покои, сопровождаемый всей делегацией, то перед ним предстал лишь полуобнаженный Сен-Люк.
   -Сен-Люк! - Генрих грозно сдвинул брови, - что ты тут делаешь? Что происходит? Мадам!
   Королева Луиза, едва не лишившись чувств, с трудом встала, указывая на нарушителя спокойствия.
   -О мой добрый государь! - воскликнула она дрожащим голосом, - этот господин тайком проник в мою опочивальню и имел дерзость явиться раздетым.
   Из голубых глаз королевы потекли слезы, и Генрих не видя причины не верить словам Луизы, обратил свой взор на Сен-Люка.
   -Что это такое? Может, потрудитесь объяснить, Сен-Люк! - Генрих выкрикнул эти слова так громко, что королева Луиза и ее дамы подпрыгнули на месте, а гвардейцы содрогнулись.
   -Государь, я лишь...это такая шутка...навроде штурма Ла Рошели...карточный спор. - Сен-Люк нарочно выдумывал эти оправдания, надеясь, что король, как это раньше у него бывало, оценит его безрассудное чувство юмора.
   Генрих пронзил Сен-Люка страшным взглядом и, вскинув руки, закричал:
   -Как вы смеете оскорблять Ее Величество?! Как вы смеете нанести такое оскорбление своему королю!
   -Послушай, Генрих, - вмешался Шико с таким видом, с которым обычно сообщал важные вещи.
   -Не смей влезать сейчас! - не поворачиваясь, ответил гневно Генрих.
   Шико, как бы ни был близок к королю, пришлось замолчать, прикусив ус. Потому что он догадывался, что Сен-Люк появился тут не случайно. Но у короля уже началась бурная истерика и, выплеснув на Сен-Люка весь поток яростной скорби, что сковывала его душу, Генрих изгнал своего бывшего фаворита из Парижа, пообещав назавтра же подать в суд на Оскорбление Его Величества. Что являлось одним из самых серьезных обвинений во Франции и Англии, карающееся четвертованием.
   Тем не менее изгнание Сен-Люка с последующей конфискацией его владений и разжалованием из дворян, никак не утешило братьев Бомонт. Которые подозревали, что он и был один из нападавших. То, что король обошелся с ним более ли менее милостиво, отпустив на свободу, зародило в них ужасное подозрение насчет тех слов, что сказал Маленький Дьявол перед смертью.
   После того как королева Луиза смогла вновь улечься спать, а гвардейцы заняли свой караул, Генрих в нервическом припадке, весь дрожа от пережитого удалился в свои покои, куда за ним никто не последовал, опасаясь новых репрессий.
   Шико, схватив Натаниэля и Маринуса за руки, отвел их в сторонку. Охватив их бледные и кровавые фигурки жалостливым взглядом, Шико сказал, с трудом подбирая слова:
   -Вам негде заночевать, да вы и ранены и испуганы до смерти. Быть может, вы окажите честь мне и заночуете в моих покоях?
   -Ах, господин Шико, это было бы очень удобно, - просто ответил Маринус, у которого уже не хватало сил на любезности.
   - Мне необходимо только переодеться в что-нибудь сухое и чистое, а что до сна, то мне совсем не хочется отрываться от реальности? - неестественно бодрым голосом сказал Натаниэль.
   На лице Шико застыло тревожное выражение, из груди вырвался горестный вздох:
   -Ну вот еще! Вы едва стоите на ногах. Я отведу вас к себе, а потом позову вашего лекаря Реми, он займется вами, а сам побегу к моему королю и узнаю, что ему нужно. А наутро мы с вами встретимся и все решим.
   -Господин Шико, только не уходите далеко, - со страхом сказал Маринус, сжав руку Шико, - а то не все убийцы пойманы.
   -Вы верно еще боитесь, я провожу вас и оставлю вот этих доблестных господ вас охранять. Эй, Келюс! Можирон! Шомберг и Ла Валетт, подите-ка сюда.
   Миньоны подошли и, сопроводив, Шико, Маринуса и Натаниэля в его комнаты остались там охранять братьев.
   Герцог Бурбон и граф Де По оделись там в траурные одежды, которые принесли им слуги. Реми пришёл, исполненный хмурой решительностью приковать Маринуса и Натаниэля к подушкам. Но Де По ни в какую не давался лекарю и не хотел бинтовать голову, так как повязка некрасиво смотрелась на голове.  В итоге поссорившись даже с Маринусом, Де По позволил себя перевязать и нацепил  берет с огромным чёрным пером.
   После чего заверив всех в своём здоровье, граф  напросился сопровождать Келюса повсюду, на самом деле для того, чтобы играть с другими миньонами в карты, а своего брата Маринуса он оставил на попечение Шико.
   Герцог Де Бурбон, утомленный всеми заботами и переживаниями этой ночи, забылся сном, устроившись на кушетке.
   Шико в сильной задумчивости сидел в кресле, прислушиваясь к суете слуг, гвардейцев, прибывших священников и придворных. Тяжелая печаль сковала его сердце и душу.
   Глава 16, в которой описаны последствия предыдущей. Если подробности вам претят, дождитесь следующей. Она скоро будет готова)
   Лувр. Покои Шико.
   До полнолуния оставалось несколько ночей. Шико смотрел в небо, на котором висел серебряный диск с недостающей частью луны. Мысли его были также далеки в этот момент от Лувра, как экспедиция Васко Де Гамы, разыскивающего царство Пресвитера Иоанна.
   В комнате раздался вздох. Шико вздрогнул, как человек, которого оторвали от мечтаний, обернулся и понял, что это проснулся Маринус Де Бурбон.
   -Господин Шико? - позвал герцог.
   -Я здесь, милейший герцог, но позвольте мне откланяться на минуту, ибо я дожидался момента, когда вы очнетесь ото сна, чтобы испросить вашего разрешения покинуть вас, дабы проведать Его Величество.
   -А! - Маринус сел на кушетку и потер глаза, - вы шутите как всегда. Вы не должны спрашивать на такое у меня разрешения.
   -Ну, это мы еще обсудим, - миролюбиво воскликнул Шико и вышел за дверь.
   Маринус позвал своего слугу Пильтруса и попросил его зажечь все свечи и растопить камин пожарче.
   Шико, снедаемый беспокойством за короля из-за недавнего происшествия, почти приблизился к покоям, как вдруг услышал гасконский говор. Это его немедленно заинтересовало. Он свернул за угол и  наткнулся на двух дворян в дорожном платье и ботфортах.
   -Ба! Что я слышу! - воскликнул Шико, загородив им дорогу, - здесь болтают на весь Лувр, заявились посреди ночи, и кто это спрашивается вас пропустил?
   Один из дворян вспыхнул при этих словах, и по свойству своей горячей крови собирался было ответить какой-нибудь дерзостью, как его друг воспрепятствовал этому повелительным жестом.
   -Месье Антуан Де Англере, - произнес он мягким голосом с таким явным акцентом, как будто он и не пытался этого скрыть, как делали многие гасконцы в Париже.
   Шико поморщился, его так не называли наверно с рождения, из чего можно было сделать вывод, что этот дворянин принадлежит его родне или близко знал его семью.
   -Господин Монтень, - Шико однако состроил уважительное лицо и поклонился, потому как очень высоко ценил этого мыслителя.
   -Кажется, мы прибыли во внеурочный час, - сказал Монтень, - но у нас очень важное дело.
   Мишель Монтень, губернатор Бордо, был человеком среднего роста и стройного телосложения. У него было красивое, но очень печальное лицо с опущенными вниз глазами, что придавало его виду еще более тоскливое выражение. Его костюм был очень строгим, так что можно было бы заподозрить в нем гугенота, если бы каждый не знал, что Монтень - ярый католик. Несмотря на это он занимал сейчас должность при дворе короля Наваррского. Впрочем, объяснить это было не сложно.
   Мишель Монтень, человек выдающегося ума и редких душевных качеств, философ и писатель пользовался настолько глубоким уважением представителей обоих религий, что оба короля и Генрих Французский и Генрих Наваррский нередко прибегали к его услугам для составления примирительных эдиктов.
   Монтень однако очень тяготился подобными почестями, уже несколько лет назад он в цветущем возрасте покинул двор и свет, уединился в своем поместье, где сполна предавался тоске и меланхолии.
   С Шико он был знаком, потому что они являлись соседями, и оба происходили не из самых знатных родов, приобретших титул в XV веке.
   -Тогда вы должно быть спешите к королю, - сказал Шико, осматривая Монтеня, чтобы заметить причину этого визита.
   Впрочем, Монтень не особо скрывался, так как человеком был прямым во всем. Он протянул изукрашенный золотой тубус с изображением герба Генриха Де Бурбона Наваррского - красной лентой, пересекающей голубое поле с золотыми лилиями.  
   -Эти письма к королю Генриху Французскому мне поручено передать. Но так получилось, что я простоял тут с самого вечера. Я рассчитывал, что мне удастся свидеться с королем после ужина, но этого не произошло. Его Величество был занят. Затем я ожидал, что король позовет меня позже, но время шло, а меня будто позабыли. Впрочем, я на это не жалуюсь, вряд ли кому в здравом уме придет мысль занимать свой ум моей незначительной персоной. Однако же я ждал. Но поднялся переполох, все кричат о каком-то убийстве и злодеянии. Как будто в наш неспокойный век они не преступления не случаются сплошь и рядом. Я думал, что в Париже к кровопролитию привыкли настолько, что замечают его не больше, чем смену погоды. Однако не решите, что я циник. В своем уединении я иногда забываю, что стоит говорить, а что нет. Вернусь к своему делу. Меня заверили, что королю не до меня и посоветовали прийти завтра. Что вы скажите, мне не следует тут стоять?
   Шико с сомнением посмотрел на Монтеня, лицо которого приобрело смущенное выражение.
   -О, да! Его Величеству сейчас совершенно нет никакого дела до писем из Наварры.
   - Я рассчитывал получить именно этот ответ. Вряд ли бы меня самого устроило, если бы король вздумал принимать меня посреди ночи, когда я едва сам стою на ногах и хочу спать.
   -Но так и быть из моего к вам почтения, я помогу вам, хотя вы пару раз неласково отозвались о шутах в вашем труде, - ответил Шико с хитрой улыбкой.
   -Я весьма благодарен, но вам-то что с этих шутов, господин Де Англере?
   -Я занимаю такую должность.
   -Это весьма остроумно с вашей стороны занимать подобную должность, учитывая, что я не слышал, чтобы такую учредили при нашем дворе. Хотя сейчас каждый день новая мода и подчас придумают такую чепуху, что я запросто поверю, что вы называете себя шутом не в шутку.
   -Эту шутку впрочем придумал Генрих... король, - быстро поправился Шико. Обычно он, разумеется, не церемонился ни с кем, кроме тех особ, мнение которых ценил. Монтень входил в этот немногочисленный круг.
   Монтень сделал вид, что не заметил этой оговорки, Что ни говори, а человеком он был деликатным и прекрасно знал о большой дружбе между Шико и королем Генрихом Валуа.
   -Я устрою вам встречу с королем сейчас, если это не терпит отлагательств, - предложил Шико.
   -О, нет! - бледное лицо Монтеня приобрело испуганный вид, - я бы этого не желал. Если бы я был волен делать, что захочу, я бы вообще избегал встреч с королевскими особами. Потому как мне их искренне жаль, столько церемониала им предстоит выдержать, чтобы просто перемолвиться с кем-то словечком. А я и сам ужасно тягощусь навязанной мне ролью посла, потому не могли бы вы применить всю свою известную хитрость и как-то избавить меня от этой участи. Или отложить хоть на время, пока я не успокою свои нервы от того, что уже успел преодолеть по дороге в Париж.
   -Что ж подумаем, - Шико пригладил усы и бородку, - предлагаю обойтись без церемониала и прямо сейчас пройти к Его Величеству, потому что он наверняка не спит. Вы переговорите с ним как с частным лицом. Это устроит и его и вас.
   Шико, сопроводив Монтеня и его спутника к королю, и сам зашел вместе с ними. Генрих, хоть и был в расстроенных чувствах, весьма сердечно принял посланца Наварры и даже принялся дискутировать с ним на излюбленную для обоих тему смерти. Тем более, что время было избранно как нельзя лучше. Монтень всецело и предельно искренне мог понять чувства короля, ибо и сам потерял лучшего друга, правда при менее трагических обстоятельствах. Если только одна смерть по-настоящему имеет отличие от другой. По крайней мере в сердце любящего человека смерть друга - величайшая из трагедий, которая может с ним произойти.
   В течение этого занимательного разговора Шико вышел из кабинета. Менее всего его чувствительная душа и доброе сердце могло воспринимать такие драматичные темы. Совершенно случайно Шико прихватил одно из писем. Оно носило явно личный характер, и было запечатано воском с печатью от кольца Генриха Наваррского. Король Франции даже не удосужился его вскрыть, поглощенный своим горем.
   Шико придерживался иного мнения и, не капли не смущаясь, сломал печать и углубился в чтение. Были все основания полагать, что в письме содержались некие сведения, о которых Генриху знать пока что не полагалось. Ведь это письмо было ни чем иным, как ответом Наваррского на письмо Генриха Валуа, где он спрашивал о происхождении братьев Бомонт (см. 1 главу).
   -Вот они, голубчики, в моем кармане, - сказал Шико, свернув письмо и сложив его в кармане своих штанов, - это пока что побудет у меня.
   Оставив Монтеня на попечение короля или короля на попечение Монтеня,  Шико между тем вспомнил, что оставил напуганного герцога де Бурбона совсем одно и отправился к себе.
   Маринус очень обрадовался появлению Шико. Свечи почти прогорел, и герцог сидел в полутьме.
   -Я так задержался, сударь, исключительно потому что встретил многоуважаемого месье Монтеня.
   -Да неужели, господин Шико! И что он тут делал? Разве он не поселился у себя?
   -О! Долг вынудил его стать послом короля Наваррского.
   -Короля Наваррского! - с некоторым испугом повторил Маринус, - а что же случилось?
   -Уверяю вас ничего особенного. Монтень привез только письмо для Генриха.
   -Письмо для Генриха? - эхом повторил Маринус, его глаза потемнели от волнения.
   -Письмо для короля Генриха.
   -Ах, простите, - Маринус заметно смутился, - а вы его читали?
   -Ну что вы, как я мог!
   -Ах, еще раз простите.
   Шико как бы невзначай похлопал себя по штанам:
   -Но не сомневайтесь, оно теперь в надежном месте.
   Но Маринус был так расстроен, что не заметил никакого хитрого намека в словах и жестах Шико.
   -Нельзя подвергать сомнению силу людского коварства, - с горечью сказал Маринус.
   -Что такое? - изумился Шико, - о чем это вы?
   -Я о том, что случилось. Присядьте тут рядом со мной, у камина.
   -Благодарю за приглашение.
   -Еще раз простите, это же ваши апартаменты.
   -Для меня честь, если вы тут станете распоряжаться, - ответил Шико с довольной улыбкой.
   Маринус внимательно посмотрел на Шико, пытаясь понять о чем он. Но лицо Шико оставалось непроницаемым и как всегда насмешливым.
   -Люди носят маски, господин Шико.
   -Вы говорите загадками, господин Маринус. - ответил Шико тоном, передразнивающим герцога.
   -Этот убийца сказал, что ...что это король подослал их, чтобы позабавиться с нами.
   Шико мгновенно стал серьезнее.
   -Вы верите в это?
   -Я не могу. Это же король. Он же любит нас...точнее, я не могу так сказать. Но он ведь благороден, он не мог такое даже придумать.
   -Так вы не верите?
   -Я сомневаюсь.
   -Che non men сру saper dubiar m'agarada (ит. сомнение доставляет мне не меньшее наслаждение, чем знание)
   -Сейчас это скорее мука.
   -Так избавьтесь от этих мук.
   -Скажите, что думаете вы?
   -Я верю...
   -Вы верите королю? - перебил Маринус.
   -Он мне еще ничего не говорил. Но как вы и мне сами сказали нельзя недооценивать силу людского коварства. Особенно если вы так доверчивы, дорогой герцог Бурбон.
   -Но я не имею права доверять словам человека, пытавшегося зверски убить меня. Я не намерен порочить свою дружбу с королем. Я не знаю, что думает обо мне Его Величество, но я питаю к нему искреннюю дружбу и я не хочу осквернять ее недоверием. Знаете, что нет ничего хуже в мире, чем не верить человеку, которого любишь.
   -Я думаю Генриху понравились бы ваши слова, - серьезно сказал Шико, - потом предлагаю вам заняться тем, что вычислить ваших врагов, которых у вас ни мало, как и тайн.
   Маринус потер запястья, на которых отпечатались следы от пальцев наемников, а потом, заметив взгляд Шико, прикрыл их рукавами.
   Сердце у Шико не из камня и не из дерева, свело скорбью и печалью.
   Бурбон коротко рассмеялся, как будто пытался поскорее избавиться от неловкого момента.
   -Однако такой ночью, тяжелой и безрадостной, мое сердце одолевает волнение. Это так сковывает душу, что право нет мочи. Не знаю, бывают ли у вас такие настроения. А я почти что чувствую себя не живым от всех этих бедствий.
   Шико поудобнее сел в кресло.
   -Тот, кому будущее представляется тяжелым и мучительным, еще должен быть в живых тогда, когда эти невзгоды могут обрушиться.
   Лицо Маринуса накрыла темная печаль как траурная вуаль, и он продолжил:
   -Я бы хотел стать как безмолвный шторм. Он проносится над волнами морскими. И ничто над ним не властно. Только представьте, я хочу заставить все свои желания молчать. Я хочу заставить свое тело ничего не желать. Хочу, чтоб сердце моя и самая моя душа молчала. Чтоб ничего мне не хотелось. Потому что желания губят нас. Потому что они имеют власть над нами, заставляют страдать, поступать глупо и неразумно. Ввергают в ошибки и заставляют смущаться. А я бы хотел, чтоб ничего земного не было властным надо мной. Чтоб если я что и желал, то тут же мог исполнить, потому что все это было бы неприхотливо. Еда? Что мне еда? Я бы ел самую простую пищу, я бы одевался в тряпье, лишь бы оно мне было бы удобно. Ко всему можно привыкнуть. И от всего можно избавиться, если захотеть. Потерять связь с этим миром и жить в пустоте. Потому что все суетно. Потому что весь этот мир тлен. Потому и нет смысла чего-то желать. Что жизнь человеческая и чего она стоит? А я вам скажу, что ничего. Ведь смерть итог всему. А жизнь должна лишь дарить нам радость, а радость состоит в том, чтобы никогда не грешить. А как можно не грешить, если ты желаешь? Потому-то я и мечтаю быть свободным. И поверьте я где-то уже наполовину этого пути. Я разучился желать так много. Я перестал видеть и замечать что-то. Я почти отрекся от людей и от этого мира. И я чувствую, что я почти что в пустоте. И я рад, что до времени окружил себя тленом. Что прах, падающий с неба - это мой дождь. И что нет никого кругом меня. И что...
   Маринус замолчал, наткнувшись на изучающий взгляд Шико.
   -И что? - спросил Шико.
   -Все я сбился, - выдохнул Маринус, - на чем я там закончил?
   Шико махнул рукой, а потом порылся у себя под креслом.
   -Вино! - Шико продемонстрировал бутылочку бургундского, - из королевского погреба. Вино решает и не такие проблемы! Выпьем?
   -Обязательно. Но что вы мне ответите?
   - Тот, кто хочет из человека превратиться в ангела, ничего не достигнет, ничего не выиграет, ибо раз он перестает существовать, то кто ж за него порадуется и ощутит это улучшение?
   -Вы, сеньор Шико. Вы бы могли порадоваться за мое улучшение.
   -Ну вот еще! Я предпочитаю осязать вас тут живым и самым что ни на есть человеческим. Потому что вы рождены человеком, хоть и с ангельской наружностью. Но прежде условимся, а то мне неловко с вами пить.  Вы уж отбросьте эти формальности, можете звать меня просто Шико. Намедни вы так и делали.
   -Странно, что вы это запомнили.
   -Трудно забыть, черт возьми, когда вы выглядели таким несчастным, как сейчас примерно.
   -Тогда пожмем друг другу руки, потому что мы с вами почти как братья.
   -О, безусловно! - Шико устремил на Маринуса смеющийся взгляд и пожал его руку, - ну все, хватит вина и рукопожатий, я и забыл, что вам это вредно.
   -С чего вы это взяли? - возмутился Бурбон.
   -У вас от этого разовьется лихорадочное возбуждение. А я как раз наоборот преследую противоположную цель - уложить вас спать со всеми удобствами.
   -Тогда я уже достаточно хочу спать.
   -А что ваши рассуждения о смерти?
   -Мне стало полегче, как я выговорился. И уже не так хочется умирать.
   -Так вы отбросите эти варварские рассуждения о тлене и прахе? А не то я назавтра же позову Брантома, и он поведает вам о всех красках жизни.
   -Недавно он мне уже поведал, у меня чуть уши не отвалились.
   Шико встал и отправился на кушетку, с тем, чтобы самому лечь там, а Маринусу уступить свою кровать.
   Когда герцог Бурбон уснул, а это было слышно по его ровному дыханию, Шико почувствовал, как его самого окутывает дрема, тело отяжелело и веки закрылись сами собой. Он даже позабыл потушить свечи и переодеться.
   Проспав так около часа, Шико в полусне как будто услышал, как скрипнула кровать, кажется, Маринус встал. Его легкие шаги возвестили о том, что он приблизился. Шико почти очнулся уже ото сна, но не стал открывать век. Внезапно его окутал приятный сладкий запах флердеоранжа, так близко, что стало ясно, что Маринус стоял прямо над Шико и даже склонился над спящим.
   "И что это ему вздумалось тут стоять?" - мысленно проговорил Шико, чувствуя как его тело охватило легкое волнение, - " главное в искусстве притворства  - это сохранить ровное дыхание, к счастью, я достаточно хладнокровен для этого".
   Рассуждения Шико о хладнокровности были прерваны тем, что рука Маринуса вдруг скользнула прямо к штанам Шико.
   "Пресвятое чрево!"
   Ладонь Маринуса нашла карман и очутилась там.
   "Что это он себе позволяет?" - Шико стало значительно труднее удерживать ровное дыхание, но он не желал выдать себя.
   Маринус проделал какие-то манипуляции в кармане Шико, как бы разыскивая что-то.
   -Ой! Что это? Это не письмо! - пискнул герцог Де Бурбон, а потом, нащупав сложенную бумагу,  вынул ее, сложил за пазуху и быстрым шагом удалился из покоев.
   Шико выдохнул. Встав с кушетки он сходил к камину, налил себе еще вина и, вытерев лоб батистовым платком, промолвил:
   -Ну и проходимец же этот Маринет! Я чуть было не купился! И правду говорят, нельзя недооценивать людское коварство! Я думал этот цветок невинности убит горем, что он окружил себя прахом с ног до головы! Что он питается манной небесной и никогда не грешит! А нет! Он напоил меня, - при этом Шико еще раз пригубил бургундского, - усыпил мою бдительность этими стоическими россказнями. А я тоже хорош! Дурак! Шут! Развесил уши и внимаю, будто передо мною явился сам Августин Аврелий и вещает мне: " Младенцы безгрешны лишь по своей телесной немощи, а не в силу свойств души своей!". Болван! - Шико хлопнул себя по лбу, - пока я тужился, чтобы придумать достойный ответ на эти рассуждения, Venus Marinus раздумывал, как украсть письмо. Впрочем, здесь не было учтено только одно! Я этого и хотел. И действительно не хранить же мне у сердца или где я его там хранил письмо от Генриха Наваррского! Нет, пусть оно побудет у милых братьев, тем более, что там ему самое место. Кажется, они большие любители почитать чужие письма.
   Утешив себя таким образом, Шико завалился спать на кушетку, рассудив, что если Маринус как любой преступник решит вернуться на место преступления, то постель будет для него свободна.
  
   Лувр. Покои графа Де Леви Де Келюса.
   Граф Де Келюс был так заботлив, что позволил малютке Де По переночевать в своих комнатах. Сам Келюс  ушел к своему другу Можирону с тем, чтобы сыграть партию в мусс и пропустить по стаканчику вина. В такую ночь это было необходимо.
   Покои, которые остались в распоряжении Де По, были великолепны и роскошны, так чтобы всяк туда входящий склонил голову пред королём, который осыпал благами своих друзей.
   Натаниэль решил лечь на кровать, предназначенной для слуги, а не для господина. Это ему показалось разумной предосторожностью, если кто-то снова  попробует напасть.
   Де По, нахмурившись, лёг, рассуждая в мыслях так: " Если кто-то придёт меня убить, разве он не убьёт в начале слугу, как это было с нами в прошлый раз. Так что нет никакой необходимости терпеть неудобства на этой маленькой кроватке. Можно спокойно спать на Келюсовой постели. Да и кто может сюда прийти, я никому не сказал, где буду ночевать. Однако на случай новой опасности возьму кинжал и спрячу под подушку".
   Рассуждая так, Натаниэль перебрался в большую хозяйскую кровать. Де По терпеть не мог маленьких спален и низких потолков от них у него случались приступы удушья. Поначалу он собирался раздеться и спокойно уснуть, сжимая в руке кинжал, но потом опасливо заозирался.
   " Пожалуй, сегодня я буду в безопасности, так говорит мне моя интуиция. Позволю себе раздеться до самой рубашки. Ведь как неудобно бывает спать иной раз в полном облачении".
   Он стащил с себя набитые конским волосом круглые штанишки, ба-де-шосс, отделанные  белым кружевом, и даже колет. Оставшись таким образом в одной тонкой  доходящей до колен камизе.
   Укрывшись одеялом, Натаниэль закрыл глаза, прислушиваясь к шорохам в непроглядной тьме комнаты. Время неумолимо двигалось вперед. Де По не заметил как уснул, не ослабив хватки на кинжале точно младенец, ухвативший материнский палец.
   Было тихо, но Натаниэль вдруг проснулся. Любой отблеск света или даже слабый звук легко могли потревожить сон юноши, так как он не терпел ни того ни другого и всегда просыпался в дурном настроении, так что не редко ссорился со своим братом.
   Тревожным взглядом Натаниэль обвел темную комнату, как будто никого не было, но Натаниэль чувствовал чьё-то присутствие. Если бы он был таким же мистиком как его брат Маринус или король Генрих он решил бы что это призрак. Но Натаниэль не верил в призраков. Он скорее допустил, что кто-то из преступников решил завершить начатое, и убийцы нашли его здесь. Тем более, что граф знал, что главный злодей - барон Де Витто, именно этим именем его назвал Ле Га, все еще не найден и этой ночью прячется в Лувре. Де По сжал кинжал и, стараясь дышать ровно, как будто всё ещё спит, поджидал приближения убийцы.
   Натаниэль напряг слух, шагов не было слышно, но нутром он чувствовал приближение какого-то человека, как зверь, знающий о другом звере, даже если он в кромешной ночи крадется к нему.
   В непроглядной тьме словно призрак, в которого не хотел верить Де По, проявилась высокая белая фигура в длинном одеянии, как будто светящемся в темноте.
   Фигура приблизилась и присела на край кровати. Де По сжался в пружину, готовый выпрыгнуть точно змея и ударить ножом противника первым, целясь в горло.
   Фигура протянула к нему свои белые руки, и Натаниэль сделал резкий выпад.
   Призрак ловко повернулся в профиль, и нож прошил пустоту. Ледяная рука схватила запястье Натаниэля.  Всё ещё сжимая кинжал в руке, захваченной противником, Де По попытался ударить врага кулаком левой руки.
   - Стой, Нату, - раздался тихий голос, - это я.
   - Я бывают разные... - грубо ответил Натаниэль, прежде чем узнал голос, произнёсший это. И тогда похолодел от страха, ещё большего, чем прежде.
   - Это я, твой король, Генрих, разве ты не узнаёшь мой голос? - с ноткой капризной досады сказал Генрих.
   - О Ваше Величество,  простите меня, - Натаниэль пытался вырвать свою руку из цепких пальцев короля, - я никак не мог подумать, что это вы, мой король. Я умоляю вас о прощении, если бы я знал, я бы никогда, вы же знаете, что я никогда... - взволнованно лепетал Де По, безуспешно высвобождая свою руку.
   Генрих не отпускал запястья Натаниэля.  Рука короля была холодна как лёд и так же крепка, словно мёртвая хватка.
   - Ваше Величество, я... но что вы тут делаете? Ночью это опасно! Убийцы разгуливают по Лувру, - воскликнул Натаниль, но при этом всё больше и больше смущаясь, - я чуть было не заколол вас.
   - Ах, Нату, к несчастью нет. Твой удар был провальным. Я заметил твоё движение даже в этой кромешной тьме, и твоё дыхание стало прерывистым, а одеяло замедлило выпад. Боюсь, если бы я был убийцей, то давно прикончил бы тебя, мой ангелочек, - печально протянул Генрих с превеликим снисхождением в голосе. Это утверждение прозвучало двусмысленно и почти угрожающе на фоне тех обвинений, что были выдвинуты пойманным преступником.
   - Ах, я рад что был так неловок, - Де По почувствовал, как Генрих притянул его руку с зажатым в ней кинжалом к своей груди.
   - Ваше Величество, - выдохнул Натаниэль, но не смог сопротивляться силе Генриха. Острие кинжала  упёрлось в грудь короля там, где стучало его благородное сердце.
   - Прошу вас, государь, позвольте мне убрать этот злосчастный кинжал. Я беспокоюсь, чтобы вы не поранились, - настороженно произнёс Натаниэль.
   - Ты беспокоишься за меня, мой друг? Разве ты не желаешь мне смерти? Разве ты не хотел бы сейчас, чтобы этот клинок по рукоять вошёл в моё сердце? - трагично спросил Генрих, всё сильнее прижимая острие к своей груди. Де По, напрягая все силы, старался противодействовать королю, но едва ли мог побороть Генриха.
   - Нет, Ваше Величество! Я всепреданнейше люблю вас, умоляю прекратите играть в эти опасные игры, - жалобно сказал Де По своим почти детским голоском. И если он не мог победить короля силой, то этот тон пробил некоторую брешь в стальном щите отчаянья Генриха. Он грустно усмехнулся.
   - Я заметил, что ты, Натаниэль, любишь опасные игры.
   - Вообще, да. Но только не те, в которых могут пострадать, м-м-м... - Де По замялся, подыскивая слова, - в которых могут пострадать другие люди, государь, тем более Ваше Королевское Величество. Ваша жизнь, честь и здоровье для меня важнее всего, даже важнее моих собственных жизни, чести и здоровья.
   При этом Натаниэль отодвинулся подальше, свободной рукой подтягивая одеяло, словно желая им отгородиться от короля.
   - О, нет, мой друг! Твоя любовь не подлежит сомнению. И потому, я прошу тебя ещё раз доказать мне это. Последнему испытанию я подвергну твою верную руку, которая разит моих врагов.
   - Что вы хотите? - взволнованно спросил Натаниэль, чувствуя как нож впивается в плоть.
   - Я прошу тебя совершить этот coup de grace, последний удар, которым добивают смертельно раненного, дабы прекратить страдания, - прерывистым шёпотом сказал король. В его голосе звучала смертная мука.
   - Нет! Нет! Мой государь! Остановитесь! О Боже! Боже! - вскричал Натаниэль. - Прошу вас, Ваше Величество, обратите свой взор к Святым Небесам! Помолимся.
   Генрих ослабил хватку и Де По вырвал руку, осенив себя крестным знамением.
   - Покайтесь! - грозно приказал граф своему королю.
   - Я каюсь! Ах! Mea culpa...- король выкрикнул  срывающимся голосом эти слова и упал на постель. Его тело содрогалось от рыданий.
   - О! мой король! Мой бедный король, - прошептал Де По жалостливо. Он осторожно и благоговейно погладил Генриха по плечу, желая успокоить, но весь дрожа от слёз и холода, король не почувствовал этого легчайшего прикосновения.
   В темноте  Натаниэль не различил положение Генриха и коснулся его волос. Нежно и почти невесомо Де По провёл кончиками пальцев по голове короля, исполнив это движение всей доступной ему душевностью. Генрих затих, умолкнув, он воспрянул и, ничуть не смущённый своим истерическим припадком, заговорил.
   - Клянусь Кровью Христовой, я Генрих III Валуа, отомщу всем кто посмел так поступить с тобой и твоим братом и моим бедным Ле Га. Ради тебя, мой милый, признаюсь, что с некоторым трудом, отчасти, я постиг склад твоего ума. Натаниэль, я знаю, что ты не думал, что я послал к вам убийц. Весь двор, однако говорит об этом.
   - Я не думал, так никогда. Ваше величество, - поспешно ответил Натаниэль.
   - Мой ангел, я верю. Что ты настоящий ангел, ты послан мне Всевышним Богом, чтобы повсюду спасать меня. Невинный и прекрасный, как я люблю тебя, Натаниэль, - Генрих говорил так словно читает молитву, - я знаю, что ты был ранен, Нату.
   - Это незначительная рана, государь. - смущённо сказал Де По.
   - Тебе больно?
   - Нет, только головокружение. - соврал Де По.
   - Тогда тебе необходимо поспать. Клянусь Кровью Христовой, ты должен отдыхать, позволь я поцелую тебя, как своего сыночка.
   Генрих засуетился словно кормилица и стал на ощупь искать Натаниэля. Де По улёгся как по команде смирно и даже будто притворился мёртвым, потому что от волнения не мог дышать.
   - Я здесь, мой король, - Натаниэль словил Генриха за рукав, когда тот махал руками у него перед носом.
   - Нату? Нату где же ты? Я ничего не вижу.
   - Я прямо перед вами тут, если Ваше Величество соблаговолит пожаловать свою руку для поцелуя, то я сразу же усну, признаться честно я лишаюсь чувств от усталости. - Де По поцеловал перстень короля и отпустил его руку.
   - Тогда я отставлю тебя, дружок. Выздоравливай, спокойной ночи, я пришлю гвардейцев охранять тебя.
   - Благодарю Вашество. Это сделает мой сон спокойнее, - с облегчением ответил Де По.
   Генрих ушёл, оставив наконец своего миньона в покое. Натаниэль слышал шарканье королевских ног по полу и причитания по поводу непроглядной темноты.
  
   Лувр.
   Утром следующего дня Лувр погрузился в траур, не было балов, званых ужинов, игр в карты и прочих развлечений, в покоях короля даже не открывали ставен.  В Нотр-Дам-Де-Пари было отменено традиционное славословие короля по приказу Генриха III. Король тяжело переносил смерть одного из своих самых близких друзей. Ле Га был не только его соратником, но и учителем, советником и поверенным во многих личных делах.
   На протяжении своей жизни Генриху слишком часто приходилось терять близких, еще одна смерть почти подкосила его душевные силы.
   Король облачился в свой черный наряд с миниатюрными изображениями смерти, всё время молился, перебирал чётки виде черепов, и как все царствующие экзальтированные особы, склонный впадать в крайности, Генрих, запретил придворным любые проявления веселья. Такого горестного припадка у Генриха не случалось с момента смерти Марии Де Клев.
   Жизнь при дворе застыла и превратилась в бесконечную пытку для многих, особенно тех, кто ненавидел фаворита короля, а врагов у Ле Га было множество. В их числе была Маргарита Валуа, Королева-Мать, Гизы, лигисты и конечно гугеноты, которые возненавидели капитана за некоторые убийства, учиненные им во время Варфоломеевской ночи.
   Не обошлось и без скандала. Француаза Бабу, любовница Ле Га, открыто и во всеуслышание горевала и оплакивала его. Носила траур по своему возлюбленному, навесив на себя всяческие золотые кропильницы со святой водой, четки, броши с черепами, бриллиантовые и эмалевые слезы, и прочую заупокойную дребедень как выразился сеньор Брантом, прибывший ко двору из своего родового поместья. 
   В галерее, ведущей к королевским покоям, сеньору Бурдею встретились герцог Маринус де Бурбон и граф Де По. Братья Бомонт, как обычно, гуляли повсюду вдвоем. Де По с чёрными кругами вокруг глаз, как будто вследствие бессонной ночи, и герцог Де Бурбон облачились в траур, так что даже воротники  и манжеты были сделаны из чёрного кружева. Единственным украшением, если оно им являлось, были белыми шёлковыми нитями вышитые на колете кипарисы - эмблемы печали и смерти.
   -Я думаю, - сказал Брантом поучительным тоном, наблюдая с некоторой насмешкой или даже презрением за костюмами выше означенных братьев, - что чрезмерные знаки траура, особенно для таких дам как мадам Бабу  способны выставить человека на всеобщее посмешище и даже погубить репутацию. Правда, муж мадам Бабу об этом ни кали не заботиться.
   - Господин Брантом, - ответил Де По, - как вы можете так говорить. У вас видимо нет сердца. Наш благочестивый король неустанно льёт слёзы и возносит молитвы за упокой души своего дорогого друга, Его Величество находит поведение мадам Бабу весьма пристойным, он даже сказал ей несколько слов в утешение. И я думаю мадам Бабу, имеет право любить кого хочет и плакать о ком хочет.
   - Полагаю, что эта женщина получила даже больше, чем рассчитывала выставляя на показ свою безмерную скорбь. Наверняка мадам Бабу помышляет вновь сблизится с королём на почве общих страданий,  - насмешливо поведя бровью, предположил Брантом.
   - О, месье! - удивился Маринус Де Бурбон, - разве это допустимо, ведь она возлюбленная покойного друга короля.
   - Именно, так. Но ещё до господина Ле Га она была любовницей одного принца, в последствие ставшего королём. Я, разумеется, не стану говорить его имя... но!
   - Месье Брантом,  - закатил глаза герцог Де Бурбон, - мы и так знаем о ком вы говорите!
   - Оставьте эти псевдоанонимные замашки. - договорил за брата Де По.
   Брантом слегка стушевался, и на его лице отобразилась растерянность.
   - Ах, господа, вы правы. Так вот, что я говорил. Госпожа Бабу в свою молодость имела спрос в самых высоких кругах. Так сказать ей выказывал своё расположение сам король. А потом как водится у Его Величества, она перешла в наследство господину Ле Га.
   - О, Боже Святый, - воскликнул Де По не без ревности.
   - Ха, а вы что не знали? Кстати, на месте мадам Бабу сейчас не отказалась бы оказаться ещё одна дама с похожей биографией. Это мадмуазель Шатонёф, наследовавшая в свое время Франсуазе Бабу. Уж эта-то вертихвостка не преминула воспользоваться положением и вмиг оказалась бы в августейшей постели.
   - Король никогда бы так не поступил! - взвился Де По, - как вы можете осквернять подобными предположениями святую скорбь человека, оплакивающего своего мёртвого друга!
   - Ну что вы, сударь. Я лишь рассказал вам о женской сущности. Уверен, что мадам Бабу именно на это и рассчитывает, привлекая всеобщее внимание своим видом.
   - По вашему мнению она лицемерна? - сквозь зубы процедил Де По.
   - Её слёзы были бы куда белее ценными, если бы она проливала их в одиночестве и скрытно от глаз двора, - настаивал Брантом.
   - Надеюсь за это утверждение вы будете после смерти находиться в чистилище, - саркастически проворчал Де По.
   - Господин Ле Га был моим другом, - чуть задетый этой дерзостью продолжил Брантом. - И моя душа скорбит о нем, но выразить это так же открыто я не в силах.
   - Вы знаете, месье Брантом  что мы с братом обязаны Ле Га жизнью, - проговорил Маринус
   - In pace requiescat. (лат. да почиет в мире) - скорбно произнёс Де По.
   - Клянусь, что мы отомстим его убийцам! - пламенно обещал Де Бурбон.
   Брантом при этих словах вздрогнул. На его глазах выступили слезы.
   -Господа! Господа! Горе, горе! О, Небо, как можешь ты оставаться равнодушным к человеческим страданиям?
   -Что с вами, сеньор Де Бурдей? - удивленно спросил Натаниэль.
   - Да ведь сеньор Де Витто также является моим хорошим другом.
   Братья Бомонт отшатнулись от Брантома как будто он был болен чумой.
   - Не удивляйтесь, что все проходимцы являются моими друзьями, господа, - усмехнулся Брантом, - такой уж я человек. И не бойтесь меня. Я не участвую в таких авантюрах, что сеньор Де Витто. И конечно ничего не знал о готовящемся преступлении, а если бы знал, то попытался бы предотвратить.
   -Господин Брантом, - спросил Маринус настороженно, - но откуда вы знаете о том, что это был Де Витто?
   Брантом отреагировал весьма спокойно, не поменяв скорбной мины на лице    
   - О вражде между Ле Га и Де Витто я знаю не понаслышке. Да ведь я собственной персоной много раз пытался примирить этих двоих. Об этом меня просил Де Витто. Но вы знаете упрямство и благородство Ле Га. Он наотрез отказался, не мог простить, что Де Витто убил его друга. Тогда я предлагал им сразиться на дуэли, но тут уже отказался Де Витто.
   -Подлый трус, - выплюнул Натаниэль.
   Брантом пожал плечами, не парируя это высказывание.
   -Де Витто считал, что Ле Га просто арестует его вместо сражения.
   -Это было бы правильно, - сказал Маринус.
   -Но не честно.
   -Нет никакого смысла вести себя честно с подлецами.
   -Прошу вас господа, - взмолился Брантом.
   Маринус решил сменить тему, чтобы пощадить чувства своего собеседника:
   - А вы ведь прибыли к королю на аудиенцию по важному делу.
   -Да. Я уже посетил Его Величество, - губы Брантома сжались в тонкую линию.
   -И как ваши успехи?
   -Я собирался занять должность сенешаля Перигора, но мне было отказано.
   Братья Бомонт деликатно промолчали, так как знали, что  момент был выбран как можно неудачнее. Король с подозрением отнесся ко всем людям своего брата. Главным образом потому что в это же день пришли известия из Фландрии.
   Франсуа Де Франс, собрав свои войска, куда входили и католики и гугеноты Франции и немецкие и швейцарские наемники, только войдя в Южные Нидерланды взял без боя цитадель Камбре. Область Камбрези являлась суверенным церковным княжеством, ограниченным сюзеренитетом испанского короля. И ее управлял назначенный епископ де Берлемон.
   Благодаря коменданту  Д'Энши, стороннику Генеральных Штатов, герцогу Анжу удалось изгнать архиепископа Луи де Берлемона, сына барона де Берлемона, губернатора Намюра и Артуа. Берлемоны были фламандким не очень знатным дворянским родом, возвысившимся благодаря службе испанцам.
   Эта победа значила очень много в глазах всего протестантского мира, обозначив не только слабость Испании, но и Папы Римского. Елизавета Английская благодаря этому событию возобновила переговоры о женитьбе с принцем Франсуа. Это вознесло герцога Анжу на такие высоты, что не могло не вызвать волнения во Франции. Партия "политиков" давних сторонников принца воспряла духом, в то время как партия ультракатоликов готовилась поднять народные возмущения.
   Король ревниво воспринял военные и политические успехи брата. Подтачиваемый возмущением католической Лиги во главе с Гизами и своей матери Екатерины Медичи, Генрих опасался, что Филипп Габсбург объявит войну Франции. Ибо условия мира Като-Камбрези, заключенный между Франциском I и Карлом V были нарушены.
   Генрих решил не посылать никакой помощи брату, несмотря на уговоры братьев Бомонт, душой радеющих за фландрийскую компанию.
   Ссоре между братьями Валуа способствовало так же то обстоятельство, что герцог Анжу прислал письмо с требованием освободить Маргариту и отправить ее к мужу в Наварру. Но и здесь Генрих не спешил выполнять обещание. Это привело к размолвке с Королевой-Матерью. Генрих надеялся найти в ней поддержу своих планов, но ее поведение говорило об обратном.
   Побег и триумф Франсуа во Фландрии, интриги Маргариты, смерть Ле Га и бесконечная поддержка королевой партии Гизов вызвала в короле Генрихе недоверие. И он отказался от ее советов.
   Екатерине Медичи пришлось осуществить так долго готовящийся переезд из Лувра в Тюильри. Эта перемена обозначила не столько уход Королевы-Матери от дел, сколько период окончательного охлаждения между ней и сыном.
   Король Испании Филипп II предпринял ответные действия. Во Францию пришли известия, что во Фландрию был отправлен сводный брат Филиппа - Хуан Австрийский, незаконнорожденный сын императора Карла. И первым его шагом в противостоянии Сыну Франции - принцу Франсуа Валуа, было взятие крепости Намюр.
   Началась негласная война между Испанией и Францией. Генрих был в отчаянии. 
   Глава 17, в которой тайное общество мистически настроенных врачевателей встречаются с демоническими докторами из Франции.
   Flashback
   Париж прислушивался к звону лунных струн. Они ниспадали с чёрных небес, отражались от снега, задевая острые края снежинок.
   По серебряным волнистым улочкам, похожим на кровеносную систему города, вместо крови текли тени. Тени двигались быстро, они спешили. Их широкополые кожаные шляпы задевали стены домов и оставляли на них глубокие царапины, а плечи и рукава теней покрылись белой пылью.
   - 18-й день по Лунному календарю, луна вошла в свою полную фазу,- сказал доктор Бен, с его шляпы посыпалась известь. Она упала на землю и стала похожей на снег.
   Завыли собаки. Ветер принёс сладковатый запах смерти. Тени обогнули церковь Св. Себастьяна и оказались возле часовни Св. Филиппа Нери. У её подножия стояла в снегу белая пирамида, выполненная из белого мрамора. Серебристый луч луны падал на пирамиду, в нем один за другим вращались три черных шарика. Вокруг висело семь мальтийских крестов.
   Доктор Бен и его спутник Доктор Джеки приблизились к пирамиде, вьюжистый ветер заметал их следы.
   -Мир живым, вечный покой умершим, - пронзая взглядом серебристый луч, произнес Доктор Джеки.
   Пирамиду окружили черные тени. Вместе они составляли число семь.
   -Здесь лежит доктор Филипп Теофаст Парацельс, который стяжал столь великую славу мира за открытие химического золота и лечение неизлечимых заразных болезней. Он сменил жизнь на смерть. И здесь его изображение и его кости будут лежать, пока снова не покроются своей плотью, - ответил доктору один из собравшихся. Его звали Доктор Франсуа Де Вервиль. И он повел собравшихся этой ночью на могиле Парацельса в Дом За Семью Дверями.
   На ступенях обычного двухэтажного строения Доктор Вервиль остановился, извлек ключ в виде оловянного знака Юпитера  и приложил к изображенной на двери мозаике. Дверь отворилась. За ней оказалась еще одна.
   На этот раз вперед вышел Доктор Франческо Де Ветеренари. Произнеся по-итальянски:
   -Те Луна, - он приложил своими оливкового цвета пальцами серебряный ключ к двери. Она отворилась.
   Так, по очереди каждый из семи членов тайного общества открыл семь дверей. Последняя из них содержала изображение апостола Петра с ключом, апостола Павла с мечом и Христа. Под их ногами лежало мертвое тело с гласящей на латыни надписью: " Я вышел из праха и возвращаюсь в прах. Направляю душу к Тебе, Иисус Спаситель человечества, прощающий грехи".
   -Ночь эта насыщена изображениями смерти, - обронил Доктор Бен.
   -Смерть и Жизнь. Солнце и Луна. Женщина и Мужчина. Не в этом ли предназначение наше? В великом объединении, - промолвил Доктор Ветеренари.
   Внутри дома находилась лаборатория. На длинных столах колбы, стеклянные трубки и металлические чашки сплелись между собой как тело гермафродита-ребиса.
   Доктор Вервиль - глава алхимиков Парижа, наследник Николаса Фламеля - владельца сего дома, встал во главе стола и произнес:
   -Все течет и все меняется, но ничего не исчезает. Одно перетекает в другое, подобно тому как души бессмертны, они совершают свой земной круг, томясь в смертном и грешном теле, затем, освобождаясь, они отходят к своему Создателю, перевоплощаясь в высшее существо, которое не дано познать разумом, нельзя узреть глазами и невозможно услышать ушами. В этом суть эманации, и в этом положено наше существование и наша цель. Трансформация одного в другое есть тайна божественная, но нам, просветленным умом, она открыта.
   Эта речь положила начало Великому Деланию. Доктор Ветеренари зажег миниатюрные печки для расплавления металла. Доктор Бен извлек ингредиенты для сегодняшнего превращения. А Доктор Джеки приготовил серебряный сосуд, на котором были начертаны слова: "Все есть яд, и ничто не лишено ядовитости, одна лишь доза делает яд незаметным".
   Семеро алхимиков, не открывая своих лиц, собрались вокруг стола.
   -Nigredo, - объявил Доктор Джеки, сейчас стало заметно, что на его одежде вышит черный ворон. Взяв серу, Доктор опустил ее в чашу и расположил над печкой, чтобы расплавить и получить Философский Меркурий.
   Доктор Франческо Ветеренари, заметно дрожа,  приготовился к следующей стадии получения Aqua Vitae - малого эликсира. Для этого он принял из рук Черного Ворона получившуюся светящуюся жидкость и принялся выпаривать шлаки.
   -Альбедо даст нам возможносить окропить сей сосуд, превратив его в чистое серебро, - прокомментировал свои действия Ветеренари. Доктор Бен внимательно выслушал его и приступил к своему заданию, состовляющими Цитринитас, а именно добавление Соли. Это древний и позабытый нынешними алхимиками этап составлял важнейшую часть, которая позволяла изготовить настоящий магистерий.
   Когда все эти действия были закончены, Доктор Вервиль приступил к самому сложному - Рубедо. Алхимики взялись за руки и обратили взор на Магистра.
   -Союз Меркурия и Серы в четвертой фазе Луны позволит нам получить Великий Эликсир. Прошу вас подать мне сушеные орехи, инжир, листья руты и щепотку соли.
   Эти ингредиенты были смешаны с эликсиром, получившемся в результате Рубедо, и Доктор Вервиль перелил жидкость в приготовленный сосуд Парацельса. Затем он обратился к Доктору Бену и Доктору Джеки.
   -Этот эликсир жизни мы называем Митридатум в честь Великого Понтийского царя Митридата VI Еватора, сохранившего для нас этот рецепт. Митридат способен излечить от любого яда, поэтому прошу вас принять от нас и меня лично этот дар и да пусть он сохранит жизнь величайшего из земных королей.
   Доктор Бен и Доктор Джеки приняли сосуд, поклонились и скрылись на улицах Парижа как дым, уходящий по утру в небо.
   -Кто были эти люди, - спросил Доктор Ветеренари, снимая маску. Его лицо было истинным лицом представителей рода Медичи.
   -Я не знаю, - ответил Франсуа Де Вервиль, хороший друг короля Франции Генриха III.
   За 24 часа до этого. Лувр.
   В полдень не состоялось обычного обеда, так как король решил поститься. Генрих не вышел на прогулку, на ужин и отменил церемонию вечернего туалета. Миньоны, толпившиеся у дверей королевских апартаментов, жужжали как пчелиный рой, потому что король никого не принимал и по-видимому весь день провел в молитвах и слезах.
   Братья Бомонт, присоединившиеся к миньонам, также ожидали приглашения, но его не последовало. Более того из покоев никто не выходил. Решено было послать за отцом Оже, иезуитским исповедником Генриха.
   Но вместо этого тут же явился Шико. Его уверенная поступь, гордый вид, высокий рост и положение лучшего друга короля заставляла многих придворных уважать и бояться Шико, больше, чем самых высокородных лиц государства.
   -Куда вы, господин Шико? - спросил Маринус вдогонку.
   Шико остановился и осмотрел Бурбона и его брата с ног до головы, хмыкнув сам себе, он поклонился и ответил:
   -К королю конечно. Я еще не обедал.
   -Но Его Величество ждет какого-то иезуита, своего исповедника.
   Шико ткнул себя в грудь и заявил уверенно:
   -Какой-то иезуит это я и есть, господин Бурбон. Так что сделайте милость возьмите своего братика под ручку и отправляйтесь пообедать вместо того, чтобы подпирать стены наподобие каменных титанов. А я пойду исповедаю брата Генриха.
   Издав благопристойный вздох святости, как ему это представлялось, Шико зашел в двери под  гул голосов и возмущенными взглядами Де По и Де Бурбона.
   В королевской опочивальне было тихо и темно. Ставни на окнах не открывались, а  камин потух.
   Шико позвал Генриха, на что тот издал слабый вздох, доносящийся с постели.
   Шико собственноручно пошевелил кочергой в камине.
   -У тебя тут холодно как в склепе, сын мой! Почему ты отпустил слуг?
   Генрих промычал что-то.
   Подпалив лучину, Шико обошел комнату и зажег свечи.
   -Ты что сидел тут один на каменном полу и молился до изнеможения?
   Генрих по-прежнему молчал, и это встревожило Шико. Он подошел поближе, взобрался на помост и увидел Генриха. Бледный, но с лихорадочным румянцем, покрытый холодным потом он лежал почти недвижно.
   -Генрих! - испуганно выдохнул Шико, - что с тобой? Ты заболел?
   Изо рта Генриха вырвалось горячее дыхание.
   -Пресвятая Дева! Это лихорадка? Генрих, ты слышишь меня?
   Король страдальчески поморщился и перевернулся на бок. На его ухе образовался красный нарост, опухоль от него распространялась вокруг уха.
   -Чума меня побери! - Шико с ужасом посмотрел на это, - не та ли это болезнь уха, от которой...
   Его речь оборвалась, так как ему не хотелось произносить слов о смерти старшего брата короля Франциска II. Болезнь уха с нарывами - была наследственной болезнью последних Валуа.
   -Почему ты никого не позвал до сих пор? Черти полосатые! Лекаря сюда! - Шико выбежал в двери и велел позвать Мирона.
   Вскоре известие о болезни короля разлетелось по всему Парижу. Первой о нем конечно узнала Королева-Мать, чувствительно переживавшая свой проигрыш. Но болезнь короля оказалась карт-бланшем в ее руках.  Узнав о страшной вести, Королева-Мать спустя четверть часа была в Лувре. Сидя у изголовья постели больного, она привезла с собой лучших врачей своего времени и разогнала миньонов.
   Мирон, придворный врач, поставил страшный диагноз - околоушной свищ. Болезнь эта была врожденной у Генриха и долгое время не давала о себе знать, пока не была спровоцирована тяжелыми душевными переживаниями и переохлаждениями, вызванными молениями на каменном полу и хождением босиком.
   Безуспешное лечение привело к тому, что через несколько дней нарыв не только не прошел, но все увеличивался в размерах. Короля одолевала тошнота, лихорадка и слабость. Он почти не мог говорить.
   Королева-Мать была в отчаянье.  Когда ситуация уже была критической, наконец, используя все возможные уговоры и увещевания к больному, прорвались герцог Де Бурбон и граф Де По. Несколько дней их не допускали к королю, Маринус и Натаниэль весьма таинственно отреагировали на это отлучение. Они разъезжали по Парижу, распуская слухи о скором выздоровлении Генриха, и секретно от всех, имели встречу с неким алхимиком.
   Упав на колени, они просили Екатерину Медичи позволить им помочь королю.
   -Ваше Величество, - промолвил граф Де По, - наш лекарь Реми проходил великолепное обучение в Италии, он владеет многими искусствами. И ему уже не раз удавалось излечить нас, позвольте ему взглянуть на короля. Это наш единственный шанс.
   При этих словах Реми, которого братья притащили с собой, непочтительно уставился на королеву испытывающим взглядом, что она не заметила в панике и скорби, охватившей ее от неминуемой приближающейся кончины еще одного сына.
   -Прошу вас позвольте. Я ручаюсь, что Реми способен на то, чтобы полностью исцелить короля, - продолжил Бурбон.
   -Но это невозможно! Я не доверяю этому проходимцу, - воскликнула Королева-Мать, - он человек Бюсси, не так ли?
   -Он целиком и полностью наш человек, - ответил Натаниэль.
   Реми с любопытством и затаенным беспокойством посмотрел на ложе короля.
   -Горе матери невозможно измерить! Я не могу потерять еще одного ребенка! Только не Генриха! Если что-то в ваших силах, заклинаю, сделайте это! - сопротивление Екатерины Медичи было сломлено. И на исходе дня пред ложем короля остались герцог де Бурбон, граф Де По, Шико и лекарь Реми.
   -Что у вас за предположения, а Реми? - спросил Маринус, тревожно вглядываясь в бледное лицо лекаря.
   Реми неторопливо подошел к Генриху, небрежно осмотрел его лицо и произнес:
   - Кажется, он умер.
   - Что вы несёте!- завопил Де По. Он в страхе пощупал пульс короля, не сводя с лекаря осуждающего взгляда. - Он жив! Король жив.
   Маринус бросил на Реми испепеляющий взгляд и плотно сомкнул свои губы, тем самым выражая своё недовольство.
   - Быть может, вы дадите какой-нибудь другой диагноз, более точный.
   - Это околоушной свищ. - уверенно ответил Реми  полагая, что этот ответ полностью удовлетворит придирчивого герцога Де Бурбон.
   -Это и так ясно! - выпалил герцог Бурбон.
   -Мы заверили всех, что вы, мэтр Реми, первоклассный специалист, что вы во всех смыслах лучший лекарь. Не заставляйте нас разочаровываться! Мэтр Реми, вам удалось приобрести в нашем узком кругу репутацию глубокого мыслителя и врачевателя. Я надеюсь, что вы подтвердите наши представления на ваш счёт. А не будите заставлять нас прозреть некоторые частности, а именно те, что вы отменный дурак!- напустился на Реми граф Де По.
   Реми напустил на себя оскорбленный вид и еще раз склонился над королем, кривясь и морщась, будто бы его собственные страдания были куда сильнее, чем больного.
   -Здесь поможет только надрез, нужно выпустить гной и зараженную кровь, - ответил Реми, рассматривая выпуклость у основания уха короля, под бдительным взором Маринуса и Натаниэля.
   -Вы хотите сделать ему кровопускание?! - воскликнул Маринус.
   -Это вернейшее средство, - подтвердил Реми.
   -Но это никак не поможет ему! - Де По подскочил к Реми и оттолкнул его от короля.
   -Это всегда помогает, нужно выпустить дурную кровь. У человека в организме около двадцати четырех литров крови, выпустим шесть, и он будет в порядке.
   -Вы бредите, Реми! Это невозможно! - горячо воскликнул Де По.
   -Послушайте ученого человека! Вы ничего не смыслите в медицине, - отрезал Реми несколько взбешенно.
   -Ах вы шарлатан! - накинулся на него Маринус.
   -Я профессиональный лекарь и утверждаю, что здесь нужно кровопускание!
   -Я запрещаю вам! Он только ослабеет! - Де По загородил собой подход к постели короля.
   -Но его кровь получила заражение! - Реми нетерпеливо всплеснул руками.
   Раздался слабый стон Генриха. Шико, Натаниэль и Маринус кинулись к его изголовью. Неверным блуждающим взглядом король наткнулся на своих друзей. Внезапно его вырвало, а затем он опять впал в забытье. Температура подскочила и состояние его стало критическим.
   -Король умирает, - спокойно промолвил Реми.
   -Не смейте так говорить!- взревел Натаниэль.
   -Он не будет жить, только потому что вы его любите, - ответил Реми.
   Де По не ответил ничего, отвернувшись, так что тень скрыла ото всех его лицо.
   Шико почувствовал, как и в его глазах закипели слезы.
   -Разве не умер тот, кого я полюбил так, будто он не умрет никогда? - процитировал Реми слова Св. Августина.
   -Но если король умрет, как я буду жить, как будем жить все мы дальше?! - с надрывом спросил Де По.
   Он посмотрел на Шико и Маринуса. Они в немом ужасе переводили взгляды то на короля, то на Реми.
   - О безумие человека не умеющего любить, так как положено человеку! - воскликнул Реми. - Ибо откуда эта печаль, так легко проникшая в живое, но так я излил душу мою от пыли в любви. Тот кто должен умереть - умрет.
   -Мэтр Реми! Меня не утешат эти речи. Сейчас время не философствовать, а делать. Если нужен надрез, давайте сделаем его, - отрезал Маринус.
   -Но вы не можете его сделать, это не в ваших силах. Вы убьете короля, повредите его нерв, он останется калекой или умрет! - запротестовал Де По.
   -Тогда он умрет и так. Гной, что скопился в ране нужно извлечь, или он проникнет дальше и отравит другие органы и всю кровь, - подтвердил Реми.
   -Мы бы могли кое-что попробовать, - оживился вдруг Де По, - то средство, что посоветовал нам доктор Вервиль: оливковое масло, крепкое вино и отвар зверобоя.
   -Да, мы бы могли вытянуть гной без разреза, - подтвердил Маринус.
   Шико согласился, так как и сам считал такое средство подходящим.
   -Какие глупости. Притирки не помогут. Использовать настои и мази сейчас, всё равно, что ничего не делать! - вспыхнул Реми.
   Маринус кликнул слугу:
   -Живо принесите вино, оливковое масло, зверобой, кипяток и капустный лист.
   -Что вы делаете? - возмутился Реми, - это шарлатанство и колдовство!
   -Это медицина! - отрезал Бурбон.
   -Протестую, вы убьете его своими методами, - Реми подошел к Де По и будто бы хотел его остановить, но не решился.
   - Что-то я не слышу, чтобы вы, мэтр, предлагали нечто более действенное, - буркнул ему Натаниэль.
   Реми задохнулся от обиды.
   -Тогда я умываю руки! Не хочу, чтоб на мне была смерть короля Франции! - с этими словами Реми отошел к камину и показательно скрестил на груди руки.
   - Хотя бы вы перестанете нам мешать, -  язвительно бросил Маринус.
   -Хо! - фыркнул Реми, явно считая себя правым.
   -Ваш лекарь весьма своеволен! - заметил Шико.
   -Этому он научился у Бюсси, - ответил Де По, - у этого франта никаких манер.
   Когда слуги принесли нужные ингредиенты, Маринус и Натаниэль закатали рукава своих дублетов и собственноручно смешали их в фарфоровой чашке.
   -Необходимо прикладывать эту смесь к нарыву, - сказал Марину, как можно дольше, а потом поставить этот капустный лист. Предлагаю устроить дежурство по очереди.
   -Тогда я первый, - вызвался Шико.
   - Nes quisquam melior medicus, quam fidus amicus (лат. нет лучшего врача, чем лучший друг), - сказал Де По, улыбнувшись Шико устало.
   Шико улыбнулся в ответ.
   -А я поговорю с Реми, - зло отчеканил Маринус.
   Де Бурбон подошел к лекарю и позвал его по имени, но тот не откликнулся. Тогда Маринусу пришлось похлопать лекаря по плечу. На что разозленный или отчаявшийся Реми наконец ответил сквозь зубы:
   -Господин Де Бурбон, я по-прежнему считаю, это средство колдовским зельем...
   -Но вы-то ничем не помогли.
   -Это средство не поможет.
   -Но я не дам вам резать короля.
   -Ему нужно более сильное лекарство, чем ваши примочки.
   -Так достаньте его, Реми. Это все!
   Маринус с возмущением отвернулся от лекаря. А он осмотрел маленькую фигурку герцога с ног до головы, кинул со злости полено в камин и удалился, ни с кем не попрощавшись.
   Маринус и Натаниэль только недоуменно переглянулись, решив, что лекарь двинулся умом от переживаний.
   Между тем когда Шико сидел с Генрихом, то  король очнулся и раскрыл веки. Его глаза были затуманены, но притом он прошептал сухими губами.
   -Шико? Это ты Шико?
   -Да, сын мой, это как всегда я.
   Генрих протянул руку, чтобы ухватиться за Шико, и он сжал его мокрую и дрожащую ладонь своими сухими и сильными пальцами.
   -Я чувствую как тепло от тебя и жизненная сила вливаются ко мне через тебя, Шико.
   -Я бы мог тебе отдать половину своей силы, если бы мог.
   -Шико...Ты и так уже половина моя. Ведь как говорил Святой Августин у друзей одна душа на двоих. И если я умру, то в тебе останется часть меня.
   -Помолчи, Генрих, ибо ты не умрешь.
   -А я чувствую обратное. Такая сильная боль терзает меня, что я с трудом дышу.
   -Послушай, Генрих, никакая боль не может длиться вечно, как говорит наш с тобою друг Монтень, если боль слишком сильна, то человек умирает. А если он жив, то следовательно на смену ей придет облегчение, ибо так устроена жизнь под небом.
   -Шико, а если я умираю, то боль моя нестерпима.
   -А ты потерпи, дружочек. Твои ангелочки уже кое-что придумали, мы скоро вылечим тебя.
   -Мои ангелочки, о ком ты говоришь, неужели о Нату и Маринето?
   -Да...Послушай, я тебе кое-что должен сказать на их счет.
   -В глазах прояснилось, - вдруг перебил Генрих Шико. Из уха короля вдруг потекла коричневая жидкость.
   -Господь Милосердный! - воскликнул Шико, - кажется, получилось. Эй!  Скорее сюда! Де По!
   Граф Де По и герцог Де Бурбон ещё недалеко ушли, их немедленно провели обратно.
   Маринус и Натаниэль подбежали к Шико и Генриху, обнаружив, что гной, застоявшейся в ухе стал порываться. Лечение подействовало, но это еще не было окончательным спасением. Потому что никто не знал насколько серьезно воспаление.
   Генрих метался на подушках, его била лихорадка, его снова стошнило. Натаниэль с невыразимой мукой, нежным и острожным движением убрал мокрые пряди волос с белого лица Генриха. Маринус и Шико заметно помрачнели, их лица сильно осунулись, секунду назад они были полны радости и надежды, но оказалось, что Генрих по-прежнему был на грани смерти.
   Де По замер на краешке королевского ложа с отчётливо читающемся в его позе намерением просидеть здесь пока Генриху не станет лучше. Шико потупил взгляд, Маринус сказал брату что-то еле слышно и вышел.
   Спустя какое-то время уже весь Париж был осведомлён о болезни короля, со дня на день горожане и придворные ожидали услышать пронзительные страшные и торжественные слова: " Король умер! Да, здравствует, король!". В связи с этим в Лувр точно стебли дьявольских силков сползлись недоброжелатели Генриха III.
   Герцог Де Бурбон стал свидетелем приезда некоторых персон, это показалось Маринусу важным, и он поспешил вернуться к брату не прекращавшему своего бдения над умирающим королём. Когда он вошёл, то увидел Генриха полулежавшим на нескольких подушках. Его глаза были красными, губы белыми, руки безвольно лежали на шёлковом одеяле. Рядом сидел Шико.
   -Ваше Величество, - заговорил Маринус, - приехали ваш брат, Монсеньор.
   Генрих издал слабое восклицание, крепко ухватившись за руку Шико.
   -А еще герцог Лотарингский с супругой вашей сестрой Клод Де Валуа. Герцог Монпансье, принцы крови, граф Генрих Де Лонгвиль и Франсуа Сен-Поль, за исключением конечно Генриха Наваррского и принца Конде...
   -Они явились, все здесь... - пролепетал Генрих, внимательно вслушиваясь в эти имена. Маринус продолжил:
   -Кардинал Де Бурбон.
   -И он?
   -Герцоги Гизы.
   -Они все явились лицезреть мою смерть, - промолвил Генрих.
   -Ваше Величество! Государь, это не так! - возразил Маринус, не чувствуя особой уверенности в своих словах.
   -Это так, мой мальчик. Что оставлю я после себя? Франция погибнет, терзаемая этими людьми. О! Франция! При жизни был для тебя несчастьем, умирая, буду твоей смертью!
   - Ты говоришь, как гугенот, сын мой, - с едва уловимым смешком сказал Шико. Его взгляд пересёкся со взглядом короля, в которых появились слезы.
   - Шико, Шико. Шико, пожалуйста, наклонись ко мне.
   Шико послушно наклонился, приблизившись ухом к губам Генриха, горячее дыхание обожгло его кожу.
   -Шико, пообещай, что ты присягнешь Наваррскому, когда я умру.
   Шико отшатнулся в ужасе.
   -Только, только не Франсуа, он не сможет править... - отчаянно воскликнул Генрих, теряя силы, он заметался по постели.
   -Государь, прошу вас, успокойтесь. Вам нельзя волноваться.
   -Они начнут еще одну войну, все погибнет! Франция погибнет! Я должен что-то придумать.
   -Государь, вы слишком слабы.
   -Никто не должен видеть, что я слаб! Прошу вас, господа, что мне делать?
   -Они увидят, что ты абсолютно не слаб, что ты в своих силах и способен нести государство на своих плечах, - воскликнул Шико.
   Но Генрих издал протяжный крик боли и вдруг ослаб, страшно закатив глаза.
   Вскочив с кровати, Шико выбежал за двери. Маринус и Натаниэль проводили его жалостливым взглядом.
   А Шико, погружённый с головой в отчаянье, вышел к собравшимся придворным, осаждающим точно католики Ла Рошель, королевские покои. И вот среди них он отчётливо увидел  Кардинала Шарля Де Бурбона. Единственного католика в этой протестантской семье, и потому единственного союзника Гизов.
   Кардинал остановил Шико и отвёл в сторонку, как будто для тет-а-тет, хотя при этом шептал таким громким голосом, что его слова слышали все окружающие.
   - Господин Шико, я знаю, что вы близки к Его Величеству и что только вы можете наконец озвучить то, что все так бояться услышать. От короля ничего не слышно, что же нам всем думать. Король мёртв?
   - Он жив и заговорил бы, если бы не соблюдал обет молчания, - громко и чётко возвестил Шико, обращаясь сразу ко всем слушателям.
   -Да, - ответил Шарль Бурбон с довольно кислой физиономией, - но ужин видимо не состоится, ведь король болен.
   -Посмотришь, как поведет себя этот человек! Черт меня побери, если он не будет уплетать за обе щеки, - весело ответил Шико.
   Кардинал Бурбон удалился с перекошенным от гнева и досады лицом. С помощью этой физиономии среди прибывших распространилась новость о том, что король полностью здоров и явиться на ужин. Это вызвало едва ли не большое смятение, чем весть о скорой смерти монарха.
   Пока Главный Церемонимейстер созывал придворных и первых принцев Франции к столу в покоях Генриха Валуа готовились к новому акту трагедии. Король все еще не чувствовал себя хорошо, хотя волшебное и вместе с тем простое средство братьев Бомонт облегчило страдания больного.
   Призванные на помощь цирюльники и куаферы окружили Генриха, сидевшего на постели. Он облачился в один из своих лучших костюмов из розового атласа с золотистыми шелковыми вставками.
   -Этот цвет, - проговорил Генрих неестественно бодрым голосом, - придаст моей коже розовый оттенок.
   Лицо государя вымазали рисовой пудрой, щеки не нуждались в румянце, поэтому ограничились помадой для губ. Свалявшиеся во время болезни кудри Генриха спрятали под высокой шляпой с драгоценным камнем и фазаньем пером.
   Облившись как следует духами, чтобы отбить запах лекарств, король встал на ноги и повелел своим верным миньонам сопровождать его на ужин.
   Шико, герцог Де Бурбон, граф Де По устроились прямо за спиной Генриха и торжественно вошли в столовую.
   Возле дверей уже ждали Королева-Мать, королева Луиза, королева Маргарита Наваррская и Франсуа Анжу с Брантомом и Бюсси. Король встретил своего брата холодным приветствием и подал ему руку для поцелуя.
   -Ваше Величество, брат, - прошептал принц, дотронувшись до ладони Генриха, - ваша рука так горяча, как будто лихорадка все еще терзает вас.
   -А вы рады надеяться на это, - Генрих вырвал свою руку.
   Франсуа с тревогой и обидой поднял глаза на брата:
   -Это не так, государь, что бы там не говорили, но я никогда не желал плохого для Франции и для вас, ведь вы мой единственный брат и вы опора Франции и моя тоже.
   Шико прокашлялся, изобразив скептицизм на лице. Маринус Де Бурбон бросил на шута злой взгляд и получил в ответ насмешливый.
   -Вы же не думаете, что принц искреннее несет такую чепуху. Право, вы наивный малый, Бурбон, но я и не думал, что вас с такой легкостью одурачивают слезливые глаза этого оленя.
   -Шико - вы несносны! - Маринус совершенно не нашел что ответить, потому что его внимание занимал король и его младший брат.
   Шико остался доволен такой победой.
   Генрих тем временем прошествовал к своему постаменту вместе с королевами и братом, сопровождаемый растерянными, злыми, отчаянными взглядами собравшихся.
   Стареющий принц Монпансье и его молодая и цветущая жена Екатерина Де Гиз была не столько сражена здоровым видом короля в отличии от своего мужа, сколько совершенно живым и невредимым видом герцога Бурбона и графа Де По. Весть об их спасении от налета Де Вито конечно уже была ей известна, и ей оставалось только яростно сжимать салфетки в руках, досадуя на то, что она заплатила слишком дорого за то, что не было исполнено.
   Некоторые принцы крови и упомянутый и оскорбленный кардинала Шарль Де Бурбон, объединившись с семьей Гизов, едва скрывали свое разочарование. Король жив, король здоров и даже изволил с аппетитом отужинать.
   Герцог Лотарингский и его супруга Клод Валуа догадались в отличии от остальных изобразить сдержанную радость.
   На ужине присутствовал весь цвет дворянства того времени: прославленный и старинный род Монморанси, теперь занимавший место опальных "политиков" сторонников Франсуа Анжу и Фламандской революции. Сестры  казненного графа Горна-Монморанси стали женами братьев Лален - лидеров и вдохновителей сопротивления после смерти графа Эгмона, принца Гавра, дяди самой королевы Луизы Де Водемон.
   Сторонников короля представляли герцоги Де Невер и Де Клев, маркиз Вилькелье, граф Де Леви, род Ла Валетов, маркиз де Куртанво, Де Гиш и прочие.
   Особого внимания заслуживали в этот вечер дамы. Так как скандальное поведение мадам Бабу стало притчей во языцах, привлекая к ней всеобщее внимание, то вскоре мода на траур распространилась по всему двору, и многие дамы, одевшись на манер испанских грандов, облачились в черный бархат, обвесив себя украшениями из черного камня. На фоне этой похоронной процессии ярко выделилась лишь одна дама. Одна из фрейлин Королевы-Матери некая мадмуазель Рене Де Шатонеф явилась на ужин с ярко намалеванным лицом. Ее губы украшала модная в то время, но весьма вызывающая для такого повода алая помада. Маркиза похвасталась, что ее она заказала у одного итальянского монаха - парфюмера, который приехал во Францию вместе с кардиналом Фернандо Де Медичи.
   Для некоторых дворян вроде Брантома и Бюсси поведение мадмуазель Шатонеф не составило загадки.
   -Наверняка, она хочет привлечь короля вновь, - прошептал Брантом своему другу.
   -Но прошло слишком много лет с их связи, - ответил Бюсси.
   -Иногда мужчины любят ходить по старой борозде, - философски заметил Брантом.
   Бюсси улыбнулся.
   Король бросил на него злой взгляд.
   -Его Величество по-прежнему мной недоволен.
   -Я этим не удивлен. Пусть король не постоянен в своих привязанностях, зато остается верен своей ненависти.
   После того как ужин закончился почти в молчании, где не было обычной веселой и бессмысленной болтовни, король встал, стараясь двигаться неспешно, а с достоинством и величием.
   Пожелав спокойной ночи обеим королевам, сестре и брату, король в сопровождении Шико собирался покинуть залу. Неожиданно одна из дам свиты Королевы-Матери вышла вперед и со слезами на глазах упала на колени перед Генрихом. Лицо короля залил плотный румянец.
   -Мадмуазель Шатонеф, что с вами? - спросил Генрих. А это была именно Рене Де Рье Де Шатонеф, фрейлина Екатерины Медичи и бывшая любовница самого короля. Вот уже много лет с момента его воцарения в Польше они не встречались. Король, ветреный как и все сильные мира сего, позабыл о своей мимолетной связи с этой девушкой, тем более, что на ту пору их связь была разрушена более сильным и чистым чувством с Марией Де Клев.
   -Ваше Величество, Государь, - с придыханием сказала Рене Де Шатонеф, - как я бесконечно рада вашему выздоровлению, сколько слез я пролила и сколько бессонных ночей, опасаясь за вашу драгоценную жизнь.
   -Хвала Господу, что ей не пришлось одеть на всеобщее обозрение траур наподобие мадам Бабу, - прокомментировал сей пассаж Брантом.
   Король, все еще более смущаясь, попросил мадмуазель Шатонеф встать, сдержанно отблагодарив ее.
   Но мадмуазель Рене поймала руку короля и, обливая ее слезами, поцеловала. Генрих почувствовал вдруг как холодные и влажные губы прикоснулись к нему ощутил какое-то отвращение. Он вздрогнул всем телом и поспешно освободил свою руку. Мадмуазель Шатонеф, едва успев скрыть гнев на такой нелестный прием, встала и скрылась за придворными. Они тут же зашептались, обсуждая подобную дерзость и безумное чувство, которое подтолкнуло на это молодую девушку.
   Натаниэль Де По, выпрямившись, так словно хотел казаться выше ростом, с презрением взирал на Рене Де Рье, его нижняя челюсть чуть выступила вперёд, а крылья носа распахнулись, как будто Де По был готов выдохнуть огненной струёй.
   -Генрих, что с тобой? - спросил Шико, опасаясь, что Генрих может потерять сознание.
   -Ничего, просто мне как будто бьет озноб. Скорее идем.
   Шико переглянулся тревожно с графом Де По и Де Бурбоном и они поспешили за королем.
   Едва они вошли в покои, как за ними тут же практически ворвались герцог Франсуа Анжу со своей свитой, желающие доказать  королю свою преданность и изъявить все свои дружеские пожелания.
   Король не обратил на них внимания, шатаясь как пьяный, он шел посреди комнаты, навстречу ему выбежал Реми, затаившийся до того в складках балдахина. Он поймал покачнувшегося Генриха и уложил на кровать.
   -Ваше Величество! - позвал герцог Анжу, пытаясь привлечь к себе внимание и разглядеть за маячившим Шико, что происходит.
   -О, Монсеньор, зачем вы пришли? Не время сейчас, - промолвил испуганно герцог Бурбон. Франсуа удивленно на него посмотрел, и в этот момент раздался вскрик. Герцоги обернулись, король, застонал. Реми, запрокинув голову, бросился к Генриху, разыскивая его руку, чтобы пощупать пульс.
   -Пульс! Пульс замедлился! - заполошно выкрикнул лекарь. Все присутствующие, включая Брантома и Бюсси, зашедших со своим господином, кинулись к постели.
   -Затворите двери! - наперерез им бросился Бурбон, - никто не должен видеть слабости короля.
   Франсуа молниеносно обернулся и дал знак испуганным гвардейцам. Двери были захлопнуты, и принц присоединился к коллоквиуму возле ложа.
   -Что происходит с Его Величеством? Что с моим братом? - Франсуа нервно закусил перчатки на своих пальцах.
   -Пульс едва ощутим, - пробормотал Реми.
   - Отойдите! - Натаниэль оттеснил Реми и попытался перевернуть Генриха, бесчувственно и неподвижного, повалившегося на живот.
   Шико проворно ему помог, от движения Генрих пришел в себя, едва открыв глаза, он с ужасом осмотрел склонившиеся над ним лица и вдруг громко застонал, схватившись за живот.
   -Господь Всемогущий! Какая боль, - Генрих скрутился, как это бывает от сильного болевого приступа, потом привстал и опустил голову, его вырвало прямо на бархатные туфли господина Бюсси.
   -Черт побери! - выругался граф, Натаниэль смерил его уничтожающим взглядом.
   -Генрих, что? Тебе полегчало? - с беспокойством спросил Шико.
   -Что с ним? Разве ему не стало лучше? - дрожащим голосом вмешался герцог Анжу.
   -Ваше Величество?
   Генрих вдруг без сил упал на постель. Его кожа неестественно посерела, приобретя землистый оттенок, а щеки и веки стали почти красными. Все его тело задрожало.
   -Генрих! - Шико схватил ладони короля, почувствовав как пальцы наткнулись на что-то влажное и неприятное.
   - Шико! - Маринус внезапно схватил Шико за локоть и резко отвел его руку.
   -Что вы делаете?
   -Стойте все, не прикасайтесь к королю! - громко и пронзительно закричал Бурбон.
   Бюсси, Брантом и герцог Анжу резко отшатнулись, столкнувшись друг с другом. Реми с шумом выдохнул в образовавшейся тишине. А Натаниэль застыл, придерживая голову короля.
   -Что, что происходит, господин Де Бурбон? - прозвучал голос Шико в тишине, Маринус все еще крепко сжимал его локоть.
   Глаза короля в этот момент открылись, тяжелое дыхание с сипом вырвалось из его груди. Он взглянул на герцога Де Бурбона.
   -Ваше Величество, государь, - Маринус облизнул пересохшие от волнения губы, - эта сыпь на вашей руке.
   Взгляды всех присутствующих особ тут же устремились на руку короля. На тыльной стороне ладони образовались продолговатые красные волдыри.
   Раздался испуганный вздох.
   -Что это? Что это, месье Бурбон? - требовательно спросил герцог Анжу.
   -Говорите, говори, Маринето, - тихо сказал король, - я чувствую такую слабость, что долго не продержусь в сознании.
   Шико мрачно посмотрел на сыпь, а потом на герцога.
   -Это все признаки отравления.
   - Помилуйте! - воскликнул Франсуа, - Что вы такое говорите? Отравление? Разве у короля не свищ?
   -Свищ. - Маринус склонился над королем. - Позвольте осмотреть вас.
   Генрих ничего не ответил, и Маринус попросил короля открыть рот, потом осмотрел его глаза, шею и другую руку.
   -Вы чувствуете сильные боли в животе? В голове? Трудно дышать?
   -Да что там у вас уже? - Нетерпеливо спросил Шико.
   -Это отравление шпанской мушкой, эти волдыри указывают на это.
   Воцарилось пораженное молчание, даже король ненадолго пришел в себя и с удивлением посмотрел на Бурбона.
   -Шпанской мушкой? - переспросил Генрих.
   -Генрих! Черт тебя возьми! Ты принимал шпанску мушку! - почти выкрикнул Шико.
   -Вовсе нет, - Генрих закашлялся, внезапная боль сковала все его члены, и он больше не мог говорить.
   -Что вы стоите! Нужно что-то делать! О, мой брат! Господин Де Бурбон! Где же лекарь! - вскричал Франсуа.
   -Да вот же он, Реми! - прикрикнул Бюсси, - что ты стоишь столбом, помоги Его Величеству.
   Реми засуетился, в страхе взирая то на Де По, то на его брата.
   -Это... это отравление, шпанска мушка  - мощный афродизиак, не стоило его принимать для встречи с мадмуазель Шатонеф...
   -Что ты несешь, подлец! - Натаниэль замахнулся на лекаря.
   -Как! - взвился герцог Анжу, - этот мошенник здесь! Да он просто подлый аферист, немедленно повесьте его! Что он делает у короля?
   -Монсеньор, это мы его притащили! - сообщил Маринус.
   -Господин Бурбон, я надеялся, что у вас больше ума, чтобы таскать за собой всяких подозрительных проходимцев!
   -Они только так и делают, - вставил Шико.
   -Замолчите же! - воскликнул Маринус, все тут же стихли. - Короля отравили!
   -Не может быть! Это немыслимо! - сказал Брантом, - вы же сказали что это отравление шпанской мушкой, а это средство принимают для ...впрочем...э...кхм...встреч с дамами.
   -Замолчите, Брантом! Реми, мне срочно нужно противоядие! - закричал Натаниэль, потому что король вдруг забился в судорогах.
   -Но я...даже не знаю...- промямлил лекарь.
   -Давай сюда чертово противоядие! - Шико схватил Реми за грудки и потряс его.
   -Противоядия нет, - твердо ответил Реми.
   -Как это нет, прощелыга! Я сейчас же прикажу тебя высечь! - выкрикнул герцог Анжу.
   -Реми, ну же! - не выдержал даже Бюсси.
   -Если принять очень много шпанской мушки, то можно получить смертельную дозу, - сказал Брантом, лихорадочно поглаживая бородку, - но если король принял немного, то можно дать ему молоко или соляной раствор...
   Натаниэль приказал сию же секунду принести молока.
   -Но король ничего не принимал, - сказал Маринус, наблюдая за тем, как его брат пытается влить в рот Генриха молоко.
   -Конечно же нет. Это просто глупо. Но что всё-таки произошло? - спросил Шико.
   -Эта сыпь на руке, - он не принимал мушку вовнутрь, иначе она была бы на губах. На губах.
   - Генрих, вообще её не принимал, - настаивал Шико, - мы всегда были с ним и не видели, что бы он пил какие-то лекарства. К тому же он и не собирался встречаться с дамой, он же болен.
   Брантом и Бюсси смущённо переглянулись.
   -На губах! - вдруг закричал Натаниэль и подбежал к Маринусу.
   -Сыпь на руке от губ!- вскричали они хором
   -Что вы двое имеете в виду? - спросил с беспокойством Анжу.
   -Короля заразили ядом от прикосновения, - пояснил Натаниэль.
   -Через поцелуй, - уточнил Маринус.
   -Яд проник в его поры через руку, - добавил Де По.
   -То есть кто-то поцеловал руку короля, - заключил Бурбон.
   Шико посмотрел на герцога Анжу.
   -Но я...я - залепетал он, - даже не знаю о таком.
   -Вы же Медичи, - со значением ответил Шико.
   -Это не дает вам права...- Франсуа отшатнулся.
   -Шатонеф! Проклятая Шатонеф! - выкрикнул Де По, - и ее помада! Она поцеловала руку короля.
   -Это так! - горячо поддержал его Франсуа.
   -Но она не могла отравить короля, - запротестовал Бюсси, - она просто куртизанка.
   -Мы сейчас проверим это! - с бешенством ответил Де По, в его глазах появился опасный огонёк, а кудрявая чёлка затряслась над побелевшим лбом.
   -Господа! - привлек внимание Брантом, - ничего не помогло, посмотрите на короля.
   Генрих был без сознания. На его лбу выступил холодный пот. Губы потрескались и кровоточили, дыхание замедлилось.
   -Он умирает! Пресвятая Дева Мария! - Бюсси в некотором священном ужасе посмотрел на короля.
   -Генрих! Генрих! - Шико опустился на колени и потряс короля за плечи.
   -Не прикасайтесь к нему, молю вас, Шико!
   Маринус попытался его оттащить.
   -Что же  делать? Нужно чертово противоядие! - Шико встал.
   -Шпанска мушка не может быть настолько сильно действующей, ее действие пройдет через дня два, если принять молока, - сказал Брантом.
   -Вот именно, сеньор Бурдей, это не только она. Здесь есть и другие яды, возможно мышьяк, свинец, я не знаю, что-то еще. Я не настолько силен в ядах. Какие-то травы.
   -Монсеньор? - обратился Шико к герцогу.
   -Я в этом ничего не понимаю! - срывающимся голосом закричал Франсуа.
   -Королева-Мать! - воскликнул Шико.
   -К черту Королеву-Мать! - завопил Натаниэль, присутствующие шокировано уставились на юношу, - нам нужна эта продажная Шатонеф!
   Де По выхватил шпагу и направился бегом из покоев. Воцарилось напряженное молчание. В камине потрескивали дрова, распространяя душистый аромат. В коридорах слышались шаги гвардейцев.
   Внезапно двери растворились. Де По вновь вернулся, ворвавшись в покои, ведя с собой упирающуюся мадмуазель Шатонеф.
   - Господин Де По, уберите оружие, - возмутился Бюсси, увидев, что Натаниэль ведёт даму под дулом своей аркебузы.
   - Она не хотела идти, мне пришлось привести веские доводы. - холодно ответил Де По.
   - Что происходит, Монсеньор, я умоляю вас прекратить всё это, - Рене, тут же завидев Анжу, бросилась перед ним на колени.
   - Вы взываете к Монсеньору! - взвыл Де По, - Вы забыли в чьих покоях находитесь! Это покои короля Франции!
   Шатонеф смутилась, глаза её забегали в поисках выхода, она оглядела всех собравшихся и, как будто приободрившись, ответила.
   - Я не увидела Его Величество, так как слёзы застилали мне глаза. Я думала, что всё это делается без Его Высочайшего соизволения. Так как я уверенна, он никогда не позволил бы вам так со мной обращаться.
   - Мерзкая лгунья! - выплюнул Де По
   - Де По, держите себя в руках! - тут же отреагировал Бюсси.
   - Смотри Натаниэль, она смыла с губ свою алую помаду, - прищурившись сказал Маринус так, словно это многое означало. И действительно на губах Шатонеф больше не было помады, они скорее имели теперь бледный оттенок, почти белый. Рене бессознательно коснулась губ.
   - Тогда всё ясно! Всё же ясно, как Бог Свят. Что это она отравительница! - срываясь на крик, заявил Де По.
   Шатонеф всё ещё стояла на коленях, вцепившись в Анжу, с умоляющим взглядом.
   - Доказательства, господа! А то пока я не вижу ничего кроме беспредела, который вы учиняете из-за своей сумасшедшей ревности, - вступился за неё Бюсси, так как принц по-прежнему молчал, предоставляя право действовать обезумевшему графу Де По..
   - Как вы не понимаете, - возбуждённо заговорил Де По высоким голоском, так что трудно было разобрать слова, - она устроила эту сцену после ужина, она поцеловала королю руку и оставила след от своей помады! А в помаде был яд! Он проник в поры и отравляет короля.
   - Вздор, тогда бы и госпожа Шатонеф тоже была отравлена. - разумно заметил Бюсси, невольно устремив свой взгляд на Бурбона, ожидая его поддержки.
   Де По задохнулся от возмущения, но не знал, что сказать, ведь довод был логичным и весьма веским.
   - Он прав, - задумчиво произнёс Маринус, будто не замечая Бюсси, - как вы это сделали, сударыня?
   - Я ничего не делала! Господин Де Бюсси, умоляю спасите меня от рук этих безумцев. Я не понимаю, в чём меня обвиняют.
   Рене поднялась и осторожно двинулась к Бюсси, притом немигающим взглядом смотря на братьев.
   Де По с отчаяньем посмотрел на брата, их теория рушилась вместе с надеждой спасти Генриха.
   - Но ведь это она! Она! Когда она вошла, она думала, что король мёртв и поэтому обратилась сразу к Его Высочеству, потому что знала, что король отравлен. Если бы она была ни при чём, то думала бы, что король здоров и бодр, каким он предстал пред всеми за ужином, - как будто пытаясь доказать всем свою мысль, заговорил Де По.
   Молчание было ему ответом. Маринус напряжённо думал, нервно перебирая пальцами. Принц Анжу застыл как статуя, Пьер Брантом что-то неистово записывал в своей книжечке, помещающейся в ладони, а Бюсси загородил собой Шатонеф. Реми  изображал деятельность, копошась над столиком с лекарствами. Шико сидел недвижно рядом со стонущим королем.
   - Сударыня, - Натаниэль подлетел к Шатонеф, она отшатнулась, зажав рот ладонью, а Бюсси едва успел преградить ему путь, - умоляю вас, посмотрите на короля. Он умирает, он тяжко страдает, признайтесь, прошу вас! Признайтесь, скажите нам, что это был за яд, и мы найдём противоядие. Клянусь, я устрою всё так, что вы не будете страдать перед казнью.
   - О Господи! Что вы говорите, казнью.- Шатонеф затрясла головой, как будто её била лихорадочная дрожь.
   - Рене, послушай меня, я не могу обещать тебе жизнь и спасение, потому что за  посягательство на жизнь короля, ты умрёшь. Но ты ещё можешь спасти его и тогда ты будешь чиста перед Богом, - Натаниэль встал перед ней на колени так, что их лица были на одном уровне.
   - Что вы несёте, господин Де По, я никого не отравляла! - взвизгнула Шатонёф.
   - Но вы же любили его когда-то, можете ли вы позволить умереть своему возлюбленному, - продолжал говорить Де По.
   - Господин Де По, вы  говорите ерунду, вы пытаетесь выудить у мадмуазель признание в том, чего она не совершала. Она не знает ничего,- уверенно произнёс Бюсси, - я требую, чтобы вы отпустили её.
   - Нет! - рявкнул Де По.
   Он встал и  как будто в исступлении заходил по комнате, подошёл к аптечному столику, где был Реми.  Натаниэль взял в руки одну из склянок и в задумчивости уставился на неё.
   - Сударь, будьте осторожны этот раствор в больших дозах смертельно опасен, - заметил Реми.
   Де По поднял на лекаря глаза.
   - Опасен?
   - Да, сударь.
   Де По вдруг трясущимися руками откупорил флакончик и пронёс его над кувшином с водой.
   - Что вы наделали, сударь, эта вода отравлена, - воскликнул Реми.
   - Да именно! Маринус и Шико, держите Бюсси! - выкрикнув это, Натаниэль подбежал к мадмуазель Шатонёф и бесцеремонно схватил её за волосы, так что та согнулась, упав на колени. Де По грубо вздёрнул её голову и стал вливать ей в рот воду из кувшина.
   - О, Небеса! - вскричал Анжу, - остановите его!
   Бюсси, которого задерживал Шико и Маринус, вырвался и оттолкнул Натаниэля, но было уже поздно. Захлёбываясь и кашляя, Шатонёф распростёрлась на полу и зашлась рыданиями.
   Никто не мог скрыть ужаса на своих лицах.
   - Она теперь умрёт, - проговорил загробным голосом Брантом. - О, Небо!
   - Да, но она не умрёт, если расскажет правду. Я дам ей противоядие, - сказал Натаниль, после того как Шико оттеснил от них с Маринусом разъяренного Бюсси. Принц пронзительно посмотрел на графа, и Бюсси пришлось успокоится.
   - Что ты сделала с королём? - громко спросил Маринус, склоняясь над катающейся по полу Шатонёф.
   - Я... ничего... я - Рене не в силах была выдавить из себя нечто членораздельное.
   - Говорите, у вас мало времени! - жестоко сказал Де По.
   - Чем вы отравили короля? - повторил Маринус.
   - Акватофана. - еле слышно произнесла Шатонёф,  вдруг затихнув. Она села на полу и, мелко дрожа, подняла на Маринуса и Натаниэля опухшие глаза.
   - Что? - переспросил Анжу. - Что она сказала?
   - Акватофана, - упавшим голосом повторил Маринус.
   - О нет, Господи, - вырвалось из груди Натаниэля.
   - Это яд? Да? - Анжу потряс герцога Бурбона за плечи. - Что это значит?
   - Противоядия нет. - с нескрываемым торжеством произнесла Рене Де Шатонеф
   - Вы действительно отравили короля? - Анжу подошёл к Шатонеф.
   - Да, - ответила она.
   - Как вы могли? - одними губами произнёс принц и отшатнулся от неё.
   - Но, подождите, - сказал Маринус, -  если вы наносили яд на свои губы, то вы тоже отравились бы.
   Рене вдруг залилась истерическим смехом и только когда упокоилась, ответила с насмешкой.
   - О нет, я была осторожна. Мы придумали смазать мои губы помадой, которая защитит меня от проникновения яда, к тому же я быстро смыла яд.
   - Какая же ты глупая, - не выдержал Маринус, - это не помогло бы тебе.
   - Мадмуазель Шатонеф. Вы сказали: МЫ придумали, разве вы не сами пришли к этому дьявольскому плану? - осторожно спросил Шико.
   - О нет, я была не одна. Вы говорили, господин Де По, взывая к моей любви, к моему сердцу, чтобы я спасла короля. Я никогда не любила его, а он предал меня, бросил, поменяв на бесцветную Де Клев. Теперь же у меня есть настоящий защитник и покровитель, и он  даже сейчас  окутывает меня своей любовью, не поддельной и не ветреной, и защищает, укрывая в тени своих крыл.
   - Это сам дьявол? - мрачно пробормотал Бюсси.
   - Так кто же он ваш любовник? - спросил Шико.
   - Я не скажу вам.
   - Скажите, я дам вам противоядие, - сказал Натаниэль.
   - Вы знаете его как Чёрную Лилию, и он... - Шатонеф засмеялась и вдруг кровавая пена пошла у неё изо рта, она в безобразных конвульсиях забилась на полу.
   - Де По, скорее где ваше противоядие?! -  воскликнул Брантом.
   Реми подбежал к умирающей Шатонеф, бессмысленно сотрясая ее тело. Бюсси брезгливо отступил от зловонной лужи крови, вытекшей изо рта умирающей.
   - Она мертва, - констатировал лекарь.
   - Но вы же обещали! - возмутился Брантом. - Вы обещали ей противоядие. Нельзя убивать вот так без суда и следствия, так подло...
   - Да замолчите вы! Сеньор Брантом! - прервал писателя Натаниэль Де По, повысив голос, - я не отравлял её! Я лишь сделал вид! В кувшине была обычная вода! Никакого яда там не было, этот флакон  валерьяны, способный лишь вызвать запор при передозировке, я обманул её, чтобы она призналась!
   - О Боже, какое коварство, - выдохнул Брантом, которого мутило.
   - Плевать на мадмуазель Шатонёф!- резко сказал Де Бурбон, - Она была отравлена акватофаной, только дурак этого не поймет. Этот яд способен проникать в поры при мельчайшем прикосновении, от яда не уберечься никакой помадой. Скорость смерти зависит лишь от дозы. Черная Лилия обманул эту бедную женщину, внушив ей, что, смыв яд с губ, она будет спасена, но это не так. Чтобы спасти короля мы должны предпринять что-то немедленно!
   - Вот именно, что вы сидите, надо же что-то делать! - перепугано завопил принц. Он был до крайности взволнован, щёки покрылись румянцем, а в глазах появился сумасшедший блеск.
   -Если Шатонеф умерла уже сейчас, - подал голос Брантом, - то почему король еще жив, если он жив.
   -Король жив, - гаркнул Шико.
   -Я могу предположить, - быстро и волнительно заговорил Маринус, - что количество яда было просчитано. Черная Лилия дал очень много яда Шатонеф, она умерла быстро, к тому же она приняла яд раньше, чем король. С момента поцелуя не прошло и часа, по степени булл на руках и тяжести болей, я могу сказать, что яд рассчитан на то, чтобы король медленно умирал. У нас есть не более 10-12 часов. Если повезет.
   -Господь Милосердный!
   -Пресвятая Дева Мария!
   - Успокойтесь господа! - подняв руки к небу, сказал Натаниэль. - Ваше Высочество, положитесь на нас с герцогом Де Бурбон. У нас есть план.
   - Дети, мои! Маленькие мои ангелочки! - Анжу распростёр руки, неосознанно копируя Генриха в словах и жестах. - Я знаю, что никто кроме вас не сможет спасти ситуацию. Не знаю, какие неведомые силы покровительствуют вам, но умоляю, спасите Генриха.
   Шико не смог скрыть недоверия на своём лице во время речи Анжу.
   - Но что вы собираетесь делать, сударь, при всём моём уважении, но лекарства или точнее противоядия от этого страшного яда не существует в мире, - осторожно вмешался Реми, обращаясь к Маринусу Де Бурбон.
   - В этом мире не существует, - ответил Де По странным голосом.
   - Но что вы намеренны делать? - спросил Шико, так же как и все прибывая в недоумении.
   - Мы найдём противоядие. Шико, прошу вас не оставляйте короля ни на секунду. Вы должны сберечь его до тех пор пока мы не явимся. Монсеньор, молитесь за жизнь короля. Бюсси, никого сюда не пускайте, тем более тех, кто захочет прорваться силой. Месье Брантом, попытайтесь держать язык за зубами. Реми, уберите от сюда тело мадмуазель Шатонёф, пусть её хладный труп не оскверняет  пол этой комнаты.
   Маринус и  Натаниэль вышли в ночь и не возвращались до рассвета.
  
   Возле королевской конюшни братья Бомонт сели в карету и приказали извозчику ехать.
   - Часовня Св. Филиппа Нери, гони! - крикнул Де По.
   Карета мчалась по улочкам Парижа. Братья решили, что если бы поехали верхом то обязательно заплутали бы. Ехали молча, оба молились в душе. Карета сильно вильнула, так что Маринуса и Натаниэля прибило к левой дверце.
   - Эй, кучер! Что случилось? - закричал Де По.
   Ответа не последовало, но вдруг карета снова резко рванулась вперёд, а Маринус и Натаниэль подлетели к самому потолку. Карета, лёжа на боку, проехала ещё некоторое расстояние, а потом врезалась в стену. Лошади заржали испуганно.
   - Скорее, выбираемся, - с трудом выговорил Маринус, подтягиваясь к дверце.
   Де Бурбон высунул голову и огляделся, но на улице было слишком темно.
   - Что там, Маринус?
   - Не знаю.
   - Вылезай скорее.
   Маринус спрыгнул на снег и чуть не поскользнулся. Голова Натаниэля появилась в окошке кареты, и вдруг блеснул клинок. Мужчина в чёрном одеянии приставил шпагу  к горлу Де По.
   - Кто здесь? - тихо спросил Натаниэль.
   - Это я, Чёрная Лилия.
   - Маринус беги мы должны спасти Генриха. - выкрикнул Де По.
   Де Бурбон в замешательстве уставился на Черную Лилию, а потом резко рванул в сторону.
   - Стоять! - Чёрная Лилия бросился за Маринусом.
   Натаниэль воспользовался этим и выпрыгнул из кареты, на ходу обнажая шпагу.
   - Что вы собираетесь делать, Де По? Неужели драться со мной? - Чёрная Лилия оглянулся, упустив Бурбона из виду.
   - Маринус, беги!
   - Но как же... - Де Бурбон вынырнул из темноты, оказавшись совсем рядом с Черной Лилией.
   - Если Генрих умрёт, я не хочу жить! - отчаянно ответил Натаниэль.
   - Но вам придётся, сударь! - вдруг раздался голос Бюсси. Его высокий силуэт высветила появившаяся из-за туч луна. Стало светлее.
   - Бюсси!?- воскликнули Де По и Де Бурбон в один голос.
   - Что вы здесь делаете? - добавил быстро Натаниэль.
   - Это не так важно, господин Де По, если вы собрались умереть сейчас, то я вам не позволю. Ведь вы мне должны, а мертвецы не отдают долгов.
   - О господин Бюсси, вы сущий ангел Божий , это Он, Всемогущий Господь, послал вас нам на помощь, прошу вас остановите Чёрную Лилию. Нам с Маринусом надо бежать, вы же знаете только мы знаем, как спасти короля.
   - Вы как всегда спасаете чью-то жизнь, что ж я спасу вас. Но при одном условии. Завтра после полудня вы оба ответите  за все оскорбления, которые нанесли мне. Я надеюсь, более никто из нас троих не намерен откладывать эту дуэль.
   - Мы согласны, господин Бюсси, - бросил Маринус.
   -Зато я нет, - промолвил наконец Черная Лилия, и его голос в этот момент показался всем троим странным, как будто они только что заметили, что он искажал его намеренно.
   -Вы! Приветствую вас! - сказал Бюсси, - поговорим же как мужчина с мужчиной! Оставив в покое этих мальчишек. Скинем маски, пурпуэны, если хотите, разденемся до рубашек и сразимся!
   - Боюсь что ваши пассадо и ментанты, господин Де Бюсси, мне ни к чему. - ответил Чёрная Лилия и попытался  ударить противника в бок.
   - Ах, какой вы не ловкий, сударь, - смеясь,  Бюсси уклонился с лёгкостью. - если позволите мне спросить, то как вам удалось узнать о том, что братья Бомонт предпримут путешествие по ночному Парижу?
   - О, это чистой воды случайность, сударь.
   - Я так не думаю.
   - Думаете, это засада была спланирована?
   - О разумеется, но лично я не в обиде. Засада - это что-то вроде сюрприза!
   Бюсси оглянулся, призывая братьев Бомонт оценить свою остроту, но их уже не было. На площади Св. Себастьяна он и Черная Лилия остались одни.
   -Ну, что ж, сударь, - Бюсси встал в позицию, - я убью вас, сниму эту маску и подозреваю, что мне придется сильно удивиться, узрев вашу физиономию.
   Черная Лилия зарычал, заметив, что упустил братьев. Кажется, бой совершенно не входил в его планы.
   Бюсси взмахнул шпагой, нанося серию ударов в корпус соперника, но Черная Лилия бросил в лицо Бюсси свой плащ и убежал, пока граф выпутывался, чертыхаясь.
   -Либо этот проходимец боится меня, - заметил Бюсси, складывая шпагу в ножны, - либо он отправился догонять братьев. В таком случае я больше не могу помочь им. Так что пусть надеяться на Бога или на Дьявола, смотря кому они служат. И куда их черт понес в такую странную ночь?
   Глава 18. Диоскуры
  
   Перед обедом король никого не принимал и не участвовал ни в каких физических упражнениях, так как слабость его от болезни не совсем прошла. Поэтому вся его приближенная свита сталась вместе с ним скучать в апартаментах, в то время как все остальные дворяне предавались важным развлечениям на вроде игры в снежки или взятие снежных крепостей, катание на санках по льду.
   Король Генрих сидел с важным видом в своем кресле с вензелями в виде монограммы Валуа, и исступленно играл в бильбоке уже несколько часов. Такие припадки были настолько часты у Его Величества, что у злых языков даже зародились насмешки и оскорбления, однако к чему вслушиваться в лепет жалких памфлетистов.
   Друзья короля, среди них Ла Валетт, Келюс, заменивший королю Ле Га, Можирон и Шомберг развлекались тем, что столько же часов сколько и король играл в бильбоке, столько же они с нескрываемым упорством играли в лягушку, распространенную в то время среди дворян игру. Заключалась она в том, что кто-либо, называемый лягушкой садился в круг, а прочие, обступив его, выговаривали гадкие оскорбления, плевались и даже пинались. Лягушка же должен был, изловчившись, схватить кого-нибудь из обидчиков за ногу и посадить в центр вместо себя.
   Так как братья Бомонт обладали по собственному выражению душами слишком нежными, а реакцией плохой, то они отказались участвовать в этой забаве, предпочтя вместе этого разлечься на кушетке и кидать друг другу мяч. Они затребовали себе музыкантов и певца и попеременно заказывали различные мелодии. При этом они говорили друг другу всякие нелепицы и находили их очень смешными.
   - Да, так вот белку наизнанку вывернул и людям показывал, да! Все смеялись в зале истерика была, - демонстрируя свою ладонь,  говорил Натаниэль.
   - Да, - в тон брату одинаково с ним растягивая слова, отвечал Маринус, - однажды белки не было, он татарчонка наизнанку вывернул, вот так вот в зал показывал, в зале истерика была, - и тоже демонстрировал ладонь, изображающую вывернутого татарчонка.
   Правда никто не понимал о чём они говорят, так как изъяснялись братья по-русски, но так заливисто смеялись, что могли нарушить этикет, к счастью, король  находился в глубокой задумчивости и не заметил ничего.
   Самый главный человек в этой комнате Шико I обойдя все кампании, решил присоединиться к миньонам, выкрикивая лягушке, в данный момент Келюсу, самые мерзкие оскорбления, которые можно было только выдумать, пинал его ногой под зад, но ухитрился при этом ни разу не попасться. Как только возникала такая опасность, то он спешил ретироваться и с умным видом выслушивать глупости, что несли Маринус и Натаниэль или перезаказывать певцу мелодии, чтобы разозлить кого-нибудь из братьев.
   Возле кушетки братьев Бомонт лежал котенок пантеры. Он был увечный на задние лапки, они повредились при рождении и оттого котенок еле ходил.
   -И откуда вы только взяли это чудище? - спросил Шико, посмотрев на пантеру.
   -Это Идеал Эталон Апполон Джексон, его нам подарил герцог Анжу, - сообщил герцог Маринус Де Бурбон.
   Шико презрительно хмыкнул.
   - Идеал Эталон Аполлон Джексон, - нежно произнёс Натаниэль, ласково взглянув на котёнка.
   Король возмущенно ахнул, на секунду оторвавшись от своего занятия.
   -Подарил пантеру-калеку, как мило с его стороны.
   Миньоны прыснули со смеху, и король едва заметно улыбнулся, поощряя их.
   Натаниэль обиженно насупился.
   -Этого котенка Монсеньору привезли мореплаватели из Африки, но его ножки были повреждены. Мы не хотели, чтоб его пустили на шкуру, поэтому Его Высочество был так любезен, что подарил Идеала Эталона Аполлона Джексона нам.
   -Означает ли это то, что вы опять гостили у герцога Анжу? - холодным тоном спросил Генрих.
   -Да, сир, это означает именно это, - не смутившись, ответил Маринус.
   -Разве нельзя было подобрать подарок более изящный, чем искалеченная кошка? - с презрением протянул король, рассматривая маленького Идеала Эталона Аполлона Джексона словно гадкого червяка.
   -Каков даритель, таков и подарок, - заметил Шико, - я был бы крайне удивлен, если бы Монсеньор подарил бы что-то, что ни вызывало жалости и вместе с тем отвращения у каждого приличного человека.
   -Господин Шико! - воскликнул Маринус.
   -К вашим услугам, боюсь, судари мои, вы придумали для этого котёнка имя, желая каждым из них компенсировать его уродства. И вы потерпели в этом фиаско, так как сколько не называй Идеала Эталона Аполлона Джексона так, всё равно он не станет красив как Аполлон, идеален как Венера Милосская и уж тем паче не будет эталоном кошачьей грации. Так же как и герцог Анжу, сколько бы не дарил подарков, сколько бы не назывался ангелом, останется злодеем и предателем. - Шико с готовностью обернулся к герцогу.
   -Да, сударь, - с гневной миной заметил Натаниэль, - пусть этот котенок вызывает жалость. Но вместе с тем он вызывает в сердце добром и чувствительном любовь, милосердие и уважение к чужой жизни, разве это не благородные чувства? И только истинно благородное сердце, коим обладает Монсеньор, способно так тонко и чутко подметить, что будет сладко для моей души и души моего брата. Ибо этот подарок вызвал слезы умиления на наших глазах, и я благодарен герцогу Анжу за то, что он сохранил жизнь нашему Идеалу Эталону Аполлону Джексону и тем самым оставил нам на память прекрасное свидетельство своей благородной и нежной души.
   -Клянусь задними лапами Идеала Эталона Аполлона Джексона, а его зад очень напоминает зад его бывшего хозяина, я сейчас разрыдаюсь! - и Шико извлек из рукава батистовый платок с вышитыми на нем инициалами Генриха Валуа и громко высморкался в него. Потом выбросил платок в угол комнаты, заявив, что не собирается носиться с соплями, как с чем-то драгоценным.
   -Какое бесстыдство! - заметил Генрих, продолжив игру в бильбоке, - слушать все эти заявления о моем враге здесь и из ваших уст.
   -Ах, государь, согласитесь, что мы ни слова не сказали о вашем враге здесь и сейчас, - с готовностью возразил Маринус.
   Генрих слегка дернул бровью и предоставил Шико отдуваться за него.
   Натаниэль, же обернувшись к музыкантам, приказал им играть мелодию, которую какое-то время сам напевал, но с которой они не были знакомы. Музыка и голос графа Де По вскоре заглушили причитания Шико об ущербном хозяине и его пантере.
   Братья Бомонт с безмятежным видом кидали друг другу мяч, но вот мяч выскользнул из рук Маринуса или это Натаниэль слишком сильно подал и снаряд упал прямо в гущу беленьких щенков, что клубились словно огромный пушистый ковер под ногами Генриха. Щенки испуганно взвизгнули. Генрих яростно схватил мяч и собирался запустить им неведомо куда, но тут же появился Шико и мяч отобрал, приняв им лупить по миньонам.
   -Господа! - возмутился король, - вы задели моих щенков! Как не стыдно быть такими неловкими!
   -Ах, государь, - заметил Натаниэль, - все равно вы не любите этих крошек, используя их как лечебные тряпочки.
   -Что за речи! Я немного привязан к этим комочкам, потому что они забавляют меня, в то время как моя голова занята дурными мыслями. В то время как вы, дорогой друг, любите своего котенка только потому, что он увечный. У вас сердце нежное и глупое как у женщины, ведь женщины чаще всего привязываются к созданиям обездоленным и обделенным всяким талантом. Такова женская натура.
   Натаниэль фыркнул, Маринус отправился забирать свой мяч.
   -Ты тысячу раз прав, Мой король, - вмешался Шико, подняв мяч как бы случайно над головой маленького Бурбона, так что тот никак не мог достать до него, - сердца братьев Бомонт похожи на их ручки. Беленькие, хрупкие, ничего не умеют держать, но при том очень нежные.
   -Шико, отдайте мяч! - сказал Маринус.
   - Пни его ногой, Маринус вот сюда прямо в голень,  - посоветовал Натаниэль брату.
   Шико возмущенно посмотрел на графа, но поднял мяч еще выше.
   -Перестаньте, отдайте мне мяч, Шико! - заканючил Бурбон.
   -Так возьмите! Разве я его держу? -  Шико невзначай скользнул взглядом по герцогу и отскочил в сторонку, так как на него неслись Шомберг и Можирон, изображающие лягушек. Причем выкатившиеся на лоб глаза и свесившиеся на плечи языки придавали им значительное сходство с этими гадами.
   Маринус, воспользовавшись этим, забрал мяч и ушел к своему брату с обиженным видом.
   Шико с изяществом тетерева устроился на подлокотнике королевского сиденья. Генрих не отрывал затуманенного взгляд от своей игрушки, и шут очень похоже изобразил на лице слабоумную отрешенность, на манер короля следя глазами за скачущим шариком на нитке. Миньоны недовольно переглянулись, некоторые даже грозно сдвинули брови, а со стороны кушетки донеслось нечто похожее на смешок. Но король не видел передразниваний Шико, и поэтому не знал над чем смеются Де По и Бурбон.
   Шико между тем приник лицом к уху короля, раскачиваясь в такт подпрыгивающему мячику.
   -Что вы делаете, сударь? - с раздражением спросил король, обращаясь к Шико.
   -Я, мой господин, проверяю как ваше ухо, пекусь о здоровье Вашего Величества, - елейным голосом пропел Шико.
   Генрих снова не увидел задумавшего шутку лица Шико и со свойственным ему детским доверием принял слова шута всерьез.
   -Ах, оставьте, сударь. Пусть этим займется мой лекарь в свой час, - пытаясь загладить раздражение в голосе, ответил король.
   -Нет-нет, государь, лекарь не знает об одной важной особенности, свойственной Вашему Величеству, - отвечал Шико, состроив глумливую рожу, чего король опять не заметил.
   Миньоны, скрестив руки, а кое-кто и ноги, следили за продолжением шутки.
   Маринус и Натаниэль, как будто нарочно подражая королю, без остановки играли в мяч, на деле не упуская ни одного слова или жеста короля и шута.
   -Друг мой, - делая все больше усилий, чтобы скрыть недовольство, произнес король, - повторю. Друг мой, может вы и возомнили, что знаете больше моего лекаря, но по крайней мере ему известно, что болит у меня другое ухо, а не то, в которое вы так назойливо дышите.
   -Верно, это верно! - вздохнул Шико. -Да вот только ваш лекарь, государь, по ошибке может пропустить одно увечье, которое он решит приключилось пока вытягивали гной из уха.
   -Что говоришь? Какое увечье? Я здоров! - воскликнул король.
   -О-о-о! - протянул шут, продолжая щекотать ухо короля своими усами, - увечье весьма застарелое, я бы сказал врожденное. Конечно, лекарь может об этом не знать.
   -Да о чем? О чем же? - недоумевал Генрих.
   -Ну как же! Лекарь скажет, что от околоушного свища вместе с гноем у государя вытек весь мозг! В то время как я знаю, что мозгов у тебя отродясь не было!
   Генрих стремительно обернулся и запустил в Шико своим бильбоке и что есть силы лупил шута по спине пока мячик на нитке не оторвался от палочки, на которую его следовало ловить. Шико потешно вскрикивал, стремясь увильнуть от наказания. Но тут в очередной раз раздался жалобный скулеж, не относящейся к Шико. Это братья Бомонт опять запустили своим мячиком в собачек. На этот раз провинился Де По.
   -Сударь! - вознегодовал король, оставив шута, - не троньте моих собачек, не то я прикажу сделать коврик из вашего больного котенка и постелю его моим собакам.
   -Просим прощения, Ваше Величество, - довольно холодно, но почтительно ответил Де По.
   -Господин Де Бурбон, - король бросил в герцога розовый мяч. Маринус словил его и поклонился. Генрих не удостоил больше Де По ни взглядом ни словом, очевидно чтобы проучить молодого наглеца.
   -За всеми недавними событиями, которые идут друг за другом,  - продолжил король беседу с герцогом, - на вас, мой милый мальчик, и вашего брата напали, моего Ле Га убили, да еще проклятый дьявол Черная Лилия не спит ночами, измышляя средство как поточнее убить меня! - последние слова король произнес чуть громче, чем следовало.
   -Государь, все так. Мы тоже не спим ночами, размышляя о том, как бы поскорее покончить с этим злодеем! - заверил герцог Де Бурбон, с едва уловимой тревогой взглянув на брата.
   -Что вы, Маринето, - завидев этот взгляд, мягко сказал король, - я вовсе не упрекаю вас в том, что шпион все еще не пойман. Никто так же как вы мои дорогие не печется о моей жизни и сохранности короны от этого преступника...- в этих словах явно читался упрек в сторону миньонов, которые старательно рассматривали узор на обоях, - так вот, все эти несчастья отвлекают нас от дел будничных. А ведь я намеревался, как следует отблагодарить вас за верную службу, и теперь понимаю, что должен сделать это с еще большим рвением. Вы двое не раз спасали мою жизнь, а даже два. И в доказательство моей благодарности, я купил в Париже дворец Дю Ботрей, чтобы преподнести его вам. Ах, не надо не благодарите. И к тому же в свете последних событий вы остались без крыши над головой, я приказал подготовить вам новые покои неподалеку от меня. Не можете же вы вечно спать в комнате у Шико. Хотя он и не против. Ну да ладно. Как вы и хотели, ваши покои смежные, чтоб вы спокойно, когда вам вздумается, могли ходить друг к другу.  Ведь вы неразлучны, как Кастор и Полукс. Там вы будете в безопасности, ключ есть только у меня, и у вас разумеется.
   -Ах, Ваше Величество, вы подарили нам дворец в Париже! Благослави Вас Господь! - у Маринуса и Натаниэля не находилось слов, и Генрих ответил им весьма довольной улыбкой.
   -Ну что ж, - заключил король, - нам пора собираться на обед.
   -Не понимаю, зачем тебе ключ от их покоев, - пробурчал Шико и отправился вслед за Генрихом.
   Все остальные поспешили к себе, чтобы переодеться к обеду. И только Маринус Де Бурбон, оттеснив шута, волочился за королем и явственно выражал ему свои благодарности. Его брат остался в одиночестве, исследуя свои новые покои.
   Натаниэль Де По любил поспать и то, что он вот уже который день не высыпался как следует, опасаясь то за собственную жизнь, то за жизнь короля, говорило о беззаветном служении графа Де По Его Величеству.
   И вот юный красавец, нежный чертами лица от природы, теперь слегка осунулся, под глазами темные круги приобрели пугающий багровый оттенок, а белизна кожи сменилась серостью.
   Оценив эти удары судьбы и ущерб, нанесенный врагами в зеркале, Де По остался безутешен. Единственно возможным средством для восполнения красоты являлся сон. Предположив, что Маринус разбудит его накануне дуэли, Де По сомкнул усталые очи и что с ним редко бывало заснул спустя минуту. И так он спал около четверти часа, сжав в кулачке распятье. Ему снились тревожные сны, хотя внешне лицо графа оставалось спокойно. Внутри, в скованном божественным Морфеем сознании, Натаниэля окружали враги, он бежал по хрупкому льду на помощь к королю. Граф так спешил, что в боку у него начались колики, ноги сделались ватными. Де По опоздал, убийца вонзил кинжал в грудь короля. Натаниэль закричал и тут же очнулся, ощущая чье-то присутствие.
   -Кто здесь? - резко вскинулся граф.
   Раздалось вежливое покашливание, в котором также читалась неловкость.
   -Натаниэль, это я.
   -Ваше Величество! - воскликнул Де По со смесью раздражения и удивления.
   -Не кричи так, - предупредил Генрих, подступаясь к кровати, - я разбудил тебя?
   - Прошу прощения, Ваше Величество, - поспешно проговорил Де По, вставая с постели.
   -Нет-нет, не вставай, - сказал король, застыв как истукан,  - я знаю, что вы устали, сударь, вот уже несколько ночей вы с братом не знаете отдыха.
   -Я не смогу лежать, когда вы стоите, сир. Я к вашим услугам в любой час дня и ночи, и мне не нужен отдых, если я могу чем-то послужить Вашему Величеству, - услужливо ответил Де По, чувствуя, что государь не в духе.
   -Сир, так чем я обязан такой необыкновенной чести, что Ваше Величество явились ко мне лично? - спросил Натаниэль у молчавшего короля.
   - Вы ставите меня в затруднительное положение, Натаниэль, - наконец выдавил из себя Генрих.
   -Государь, - Де По побледнел столь стремительно и явственно, что король не удержался от обеспокоенного взгляда.
   -Что с вами, граф? Вы побледнели. Сядьте, а еще лучше лягте.
   -Нет-нет, я не смею, сир, - смущенно залепетал Де По.
   -Довольно пререканий, - оборвал его король, - вы плохо выглядите, к тому же вас мучают кошмары.
   -Нет! Почему? - громко запротестовал Де По, - Ваше Величество, - добавил он, чтобы смягчить грубый тон. - Вы так заботливы, государь, у вас доброе сердце.
   Генрих пристально взглянув на маленького графа заискрившимися глазами.
   - Что вам снилось , сударь? Какой-нибудь вещий сон, расскажите мне, я умею толковать сны, это у меня от матери. - Генрих развеял напряжение и Де По мог чувствовать себя более уверенно.
   -Ах, всякие пустяки, мой государь.
   -Но я слышал, как ты кричал во сне. И звал кого-то по имени.
   -Правда? Вот ведь какая штука, - изумился Де По, - и кого я звал?
   -Некоего Генриха. Вы произнесли это имя с вашим акцентом, как мы французы не говорим.
   И король попытался выговорить имя Генрих на русский манер, что не совсем у него получилось.
   -Ах, государь, - смущенный до крайности пролепетал Де По, - я спал и не слышал ничего такого.
   -Разумеется, - Генрих чуть приподнял свои черные дугообразные брови.
   -Простите, сир, я несу бред, не достойный ушей короля, - окончательно сбитый с толку отозвался Де По с низким поклоном.
   -Это не удивительно, - холодно заметил король, - я пришел, чтобы излить на вас свой гнев. Однако, как я уже говорил, вы, сударь, ставите меня в неловкое положение. Вы желаете выставить меня неблагодарным тираном.
   -Никогда! - горячо воскликнул Де По, - Государь, что заставило вас думать, что я хочу навредить благородному имени короля?
   -Как же! Вы вынуждаете меня предстать в свете бесчестия.
   -О! - недоверчиво и вместе с тем возмущенно вскрикнул Натаниэль, но король, не дав ему возможности оправдаться, сам прояснил обстоятельства.
   -Да! Я вынужден вас наказать и это после того, как вы с братом спасли мою жизнь!
   -Но государь, за что?
   -За ту нелепую дуэль с Бюсси, которую вы, сударь мой, затеяли прямо у меня под носом.
   Испепеляющий взгляд Генриха уловил на лице графа едва заметное облегчение, которое в ту же секунду сменилось покорностью и смирением.
   -Я нижайше прошу прощения, Ваше Величество, и поступлю так, как вы прикажите.
   -Ха! Как-то все слишком просто, мой юный друг. Учтите, я не потерплю обмана, - подозрительно заявил король, удивленный такой сговорчивостью, - Вы даже не будете спорить, сетовать, что ваша честь пострадала? Не думайте, что обхитрили меня, Де По. Ваш вид покорного слуги меня не убедил. Я вижу, что это лишь маска!
   Де По молча стоял с тем же видом. И Генрих продолжил:
   -Чтобы у вас не возникло соблазна обмануть меня, дайте слово, что не пойдете на дуэль с Бюсси.
   -Ваше Величество, не сочтите за дерзость, но такого обещания я вам дать не могу, - с некоторым вызовом ответил Де По.
   Генрих секунду-другую готов был взорваться, но неожиданно улыбнулся.
   -Конечно, мой милый! Я не стану унижать тебя подобными словами. Иди ко мне, я обниму тебя. Ты ответил как настоящий мужчина, дворянин, рыцарь. Ах! - заключив Де По в объятия, вздохнул король.
   Натаниэль почувствовал, что задыхается то ли от крепких рук короля, сжавших грудь, то ли от слез, что навернулись на глаза.
   Генрих, заметив этот опасный блеск в глазах графа, сам расстроился, но все же не скрыл некого самодовольства от произведенного успеха. Не до конца понимая, что эти объятия послужили куда более веским аргументом против дуэли с Бюсси, чем гнев и угрозы.
   -И все-таки, - обронил король, - я приказал запереть господина герцога Де Бурбон и вас, мальчик мой, вот в этой комнате до завтрашнего дня.
   -Что! - воскликнул Натаниэль, - То есть, я хотел сказать, слушаюсь и повинуюсь.
   -У входа надежная охрана, так что вам не удастся хитростью пройти через них. Единственный выход отсюда вот этот тайный проход, но он ведет прямиком ко мне. Так что заходите в гости, когда хотите, - с ехидством прибавил король, - а я сам буду время от времени наведываться к вам, мои птенчики.
   Натаниэль ничего не ответил, тем более, что скрипнула дверь, ведущая из смежного кабинета и появился Маринус Де Бурбон, сеньор Де Бомонт, и с веселым видом поклонился королю. Генрих поощрил герцога добродушным взглядом.
   -А на счет этого преступника Бюсси мы еще поговорим, - добавил Генрих и, распрощавшись, удалился тайным ходом.
   Маринус и Натаниэль остались одни. Герцог Де Бурбон с победоносным криком завалился на кушетку, задрав скрещенные ноги на спинку, а руки заложив под голову. На лице его сияла улыбка.
   -Как он узнал? - задумчиво произнес Натаниэль.
   -Кто? Король?
   -Ну естественно.
   -А! - с бравадой ответил Маринус, - я ему сказал.
   -Что!? - Натаниэль вскочил с кровати.
   -То! Я все устроил, представь! - не замечая состояния Натаниэля, рассказывал герцог, - Мы не пойдем на дуэль, сохранив честь и жизнь!
   -Сохранив честь?!
   -Именно!
   -Именно этого мы не сделаем!
   -Как я славно все устроил! Что с тобой? Я поведал королю как бы случайно о дуэли. Он не хочет нас потерять и сам придумал эту затею с запиранием, мне даже не пришлось его надоумить. Как все хорошо получилось!
   -Ничего не хорошо! Как мы будем жить при дворе, как появимся на всеобщее обозрение после того, как все узнают, что мы трусы, что мы не явились и заперлись в комнатах как дети!
   -Да пусть говорят, что им вздумается! А что ты предлагаешь пойти и умереть, словно древние геты, принося себя в бессмысленную жертву. Верно, ты и думать забыл о нашей миссии. А чтобы блистать при дворе, мы итак имеем достаточно, король нам благоволит.
   -А Келюс? - в отчаянии воскликнул Де По.
   -А при чем тут Келюс? - недовольно фыркнул Маринус.
   -Келюс и Можирон, они наши секунданты, если они явятся без нас, наша честь будет спасена, однако спасем ли мы тогда жизни наших милых друзей?! О, Боже! Это катастрофа! Не зря нынче мне снился Апокалипсис!
   -Он снится тебе каждый месяц, успокойся. Я все предусмотрел, - с некоторой обидой заметил Бурбон, - я сказал Келюсу и Можирону, что мы с Бюсси помирились и в дуэли нет необходимости и что мы и не собирались идти туда.
   -Ты так сказал?!
   -Ну да.
   -И что сказал Келюс? - в волнении спросил Натаниэль.
   -Ничего!
   -Он подумал о нас невесть что! Он теперь будет презирать меня!
   -Меня в таком случае тоже.
   -И что ты доволен?
   -Глупости! - немного неуверенно заявил Маринус, - Келюс наш друг, а значит не может подумать о нас плохого. А если он так и сделает, то он нам не друг. А если он нам не друг, то и думать об этом не имеет смысла.
   Натаниэль, обессилив, бросился на кровать.
   -Я буду спать. Мне кажется сейчас самое время, - сухо заметил он.
   -Я тоже, - ответил его брат, смежив веки.
   -Ну хоть слугу позвать нам можно? - раздраженно закричал Натаниэль, нарушив тишину.
   Ему никто не ответил. Прошло около получаса. Маринус крепко заснул. Де По, который до этого неподвижно лежал на собственной постели, бесшумно встал и направился к потайному ходу. Двигаясь очень осторожно, Де По прихватил шпагу, и верхнюю одежду. Подойдя прямо к двери, гладкой и незаметной, словно стена, Натаниэль нашел рычаг, потянул его на себя и вышел.
   Быстро преодолев узкий и холодный проход, он очутился возле двери в королевские покои. Для начала он заглянул в отверстие для наблюдения. Генрих сидел в кресле. И так как Де По не обладал зорким взглядом подобным Линкею, то он не мог разглядеть спит король или молится или же размышляет.
   Натаниэль беззвучно ухмыльнулся, вообразив себя Шико, который в категоричной манере отрицает последний из вариантов, утверждая, что сие занятие, как размышления Генриху не свойственны. Подумав еще чуть-чуть Де По так решил свою задачу: войдет он как можно тише, чтобы не разбудить короля, если он все-таки спит, но всем своим видом будет показывать, что вошел намеренно, если Генрих бодрствует. Тогда конечно придется держать ответ за эту очередную дерзкую выходку. Но если при том напустить на себя достаточно томный вид, приправить его нежным и пылким взглядом, еще учитывая, как к лицу Де По темно-серый наряд с малахитовыми вставками, то король может не разгневаться. Однако в таком случае не удастся совершить задуманное. Натаниэль осенил себя крестным знамением и вошел. Генрих спал. Задержав взгляд на ангельском лице короля, Натаниэль двинулся в прихожую.
   На выходе из королевских покоев граф наткнулся на швейцарцев, они буравили его подозрительными взглядами. Де По кокетливо двинул бровью в их сторону и, томно вздохнув, прошёл мимо них. Швейцарцы с отвращением  отвели свои стыдливые взгляды от дерзкого молодого человека.
  
   Маринус сладко спал, весьма успокоенный своими выходками и всем, что за этим следовало. Вообще, он редко бывал доволен собой и потому часто изводил себя бессмысленными терзаниями по поводу своих поступков и каких-нибудь неосторожных слов. Но на этот раз герцог был твердо уверен, что поступил правильно, предотвратив смертоубийство себя и брата. Хотя каждый раз, повздорив с Натаниэлем даже по пустяку, Маринус чувствовал себя не на своем месте, но не в этот раз.
   Лежа на кушетке Маринус во сне вдруг услышал, как чей-то голос трагическим шепотом позвал его по имени. Он тут же проснулся, хотя не мог сообразить кто это зовет его.
   -Натаниэль? - проговорил он неуверенно, в комнате было темно, даже слуги не пришли зажечь свечей. Маринус терпеть не мог темноты, тем более, что ему никто не ответил.
   -Странное дело, может, меня во сне окликнул ангел Божий, чтобы предупредить о чем-то? - прошептал герцог вслух для укрепления смелости и подошел к ложу. Там никого не было. Герцог взял свечу, поджег ее от камина и осветил всю комнату. Как он предполагал, так все и было. Не было не только Натаниэля, но также его шляпы, теплого плаща, ботфорт и конечно шпаги.
   -Черт! Черт! Проклятый Бюсси! - Маринус с досады пнул стул. Потом замерев, будто ожидая чего-то, герцог с минуту стоял, обдумывая, что делать. В мыслях его пронеслась картина дуэли с непобедимым Бюсси.
   -Черт! - еще раз в сердцах воскликнул Маринус, и вдруг его лицо осветила одна из тех идей, что он считал обычно весьма гениальной. Поставив свечу на столик, герцог де Бурбон направился к потайному ходу, которым пользовался король и которым без сомнения воспользовался граф Де По, и также проскользнул в холодный каменный коридор.
   Достигнув его противоположного конца, Маринус приложил ухо к двери, превратившись в сплошной слух, но ничего не услышал, что могло означать, что король крепко спит. Хотя рассчитывать на это было опасно. Маринус со всеми предосторожностями открыл дверь и оказался в королевских апартаментах, освещенных розовым сиянием восковых свечей. Король как будто спал, устроившись в кресле, и даже легкое похрапывание разносилось над комнатой.
   Маринусу сопутствовала удача, и он смог довольно тихо пробраться к непримечательной двери, ведущей в смежную комнату, где сегодня квартировал Шико.
   Этой ночью король затребовал, чтобы его шут ночевал подле него, дабы поразвлекать его разговорами. С трудом отделавшись от Генриха, который был не в духе , Шико отправился спать, но долго не мог заснуть. На ум его приходили мысли о герцоге Де Бурбон, который с хитрым лицом сновал вокруг короля, подготавливая, а точнее сказать расстраивая дуэль с Бюсси.
   -Вот уж герцог де Бурбон, - пробормотал Шико, переворачиваясь на другой бок и тяжко вздыхая, - кажется, я должен поговорить с ним. Или с Де По. Нет, лучше с Генрихом. Нет, только не с этим простофилей, - Шико усмехнулся, - я должен буду объясниться с Де Бурбон. А, нет! Лучше я ничего не скажу никому.
   От полноты накрывших его чувств Шико широко улыбнулся и тут же заснул. В снах его преследовал Маринус Де Бурбон, явившийся из морской пены и повторяющий то и дело:
   -Ах, Шико, голубчик! Шико, я здесь, что же вы там лежите! Скорее идите сюда!
   Маринус протянул к Шико свои беленькие ручки, и Шико схватил их в свои ладони и нежно поцеловал.
   -Ах, что вы такое делаете!
   -А что такое? - ответил Шико и потянулся к  Маринусу, чтобы заключить его в свои объятия.
   -Шико! Проснитесь же!
   -О, нет! Прекрасный сон, не хочу просыпаться.
   -Шико!
   И что-то пребольно стукнуло Шико по лицу, прогнав всю негу и сонливую истому.
   Открыв глаза, Шико обнаружил, что настоящий Маринус сидел на его кровати прямо в его объятиях.
   -Шико! Я тут пришел к вам.
   -А молчите, не слова больше, вы здесь...
   -Да, я пришел к вам...
   -А, я так и знал, что вы придете.
   -Ну да. К кому же еще мне пойти.
   -Весьма лестно, что ваш выбор пал на меня.
   -Так я хочу вам сказать что-то.
   -Я тоже.
   -Отпустите меня для начала.
   -Отчего же?
   -Вы мне срочно нужны.
   -Я так и полагал. Вы мне тоже.
   -Вечно вы все угадываете.
   -Я собирался переговорить с вами, - Шико не выпустил Маринуса из объятий, а слегка отодвинул его и с волнением заглянул в его лицо. Герцог выглядел смущенно, что еще больше укрепило Шико в его мыслях.
   -Что вы хотели сказать?
   -Что я...я ночь не мог спать без вас...я обязан сказать, что, - Шико не заметил, как и сам взволновался.
   -Ну что же? - шепотом спросил Маринус.
   -Вы ведь пришли, потому что думаете тоже самое, что и я?
   -Я? - герцог явственно покраснел, затем опустил взгляд, не выдержав взгляда Шико, в котором читалась затаенная страсть.  
   -Шико, там мой брат сбежал, - сказал Маринус вдруг сорвавшимся голосом.
   -Что? - Шико отстранился от герцога.
   -Натаниэль сбежал на дуэль, - Маринус заломил руки, - Бюсси его убьет, прошу вас, помогите!
   -Но дорогой Маринет, вы же предотвратили дуэль, наябеднячев королю.
   Маринус недовольно поджал губы.
   -Да, но мой план расстроился, Натаниэль не оценил моего рвения и пошел отстаивать свою честь.
   -Что ж, это большая храбрость с его стороны, - Шико встал с постели, собирая свою одежду. Маринус направил свой взгляд на дверь.
   -Это большая глупость с его стороны. Я все так умно устроил.
   -Это правда было умно.
   -Прекратите ваши издевки! - сказал Маринус звенящим тоном, отчего Шико вдруг стало не по себе, он подошел к герцогу и слегка сжал его хрупкие плечи ладонями.
   -Не беспокойтесь, мы все устроим, и король ничего не узнает.
   -Я так и знал, Шико, что вам можно довериться.
   Шико пробурчал что-то неразборчивое и прикрепил шпагу к поясу.
   -Вы совсем раздеты, Маринус, - отрывисто сказал Шико, - так и пойдете на улицу?
   -Ой, нет, но моя одежда в моих покоях.
   -А как вы пришли?
   -Через потайной ход.
   -Тогда необходимо вернуться за вашими перчатками и плащом.
   -И шпагой.
   -Это ни к чему.
   -Ну да, владею я ей плохо.
   Шико изогнул бровь и приоткрыл дверь в опочивальню короля. Его Величество изволил крепко почивать с открытым ртом.
   -Ведите себя тихо! - шепнул Шико перед выходом.
   -Я сама осторожность, - обиженно засопел Маринус, - я пробрался сюда без шума и пыли.
   Но как только эти двое вышли из комнаты, герцог немедля наткнулся на одну из собачек, та громко взвизгнула и Шико пришлось схватить Маринуса и вместе с ним повалиться за объемистое кресло с подушками. Помедлив минуту, вслушиваясь в тишину и мирный храп короля, Шико сделал вывод, что короля не разбудить сегодня даже если выстрелить из аркебузы у него под ухом. Поэтому он сначала позволил себе укоризненный взгляд в сторону Маринуса, а затем уже приподнялся и направился к потайному ходу.
   - А вечно ноет, что страдает от бессонницы. Мол, нервное истощение, - прошептал Шико на ухо Маринусу, указывая на приоткрытый рот Генриха, из которого словно вздохи арфы доносились храпы.
   Герцог поплелся за Шико. В комнате графа Де По, Маринус наспех оделся и спросил у Шико:
   -А что вы хотели мне сказать, вы сказали, что что-то знаете?
   Шико обернулся, смерив герцога прищуренным взглядом:
   -Я имел в виду, что прекрасно знал, что ваш братец поступит так как он и поступил.
   -А-а-а, мне показалось, что вы имеете в виду что-то другое.
   -Отнюдь.
   -А как мы выйдем из Лувра?
   -Тем же путем.
   -Через короля?
   -О, да.
   -Но если он проснется.
   Шико застыл у потайной двери, поджидая Маринуса вместо ответа. Оказавшись у короля, эти двое смогли без помех выйти в будуар и прихожую.
   Выходя из дверей, которые охраняла стража, Шико нагло и бравурно пропел:
   "Hug, hug
   Convenite nunc
   Spatolocinaedi!
   Pedem tendite,
   Cursum addite".
   ( лат. Эй, Вы! Соберём мальчиколюбцев изощрённых. Все мчитесь сюда быстрой ногой, пятою лёгкой.)              
   -Господин Шико, - укоризненно заметил  гвардеец и добавил почти с презрением, - господин Де Бурбон.
   Для пущей убедительности Шико приобнял Маринуса за талию и отвел его подальше, напевая свою песенку.
   -Ну а теперь, - серьезным голосом, сразу переменившись, сказал Шико, хотя его глаза при этом сильно сверкали, - мы возьмем лошадей и помчимся во весь опор. Вы знаете место дуэли?
   -Да, ведь я и сам там должен был быть.
   -Тогда не теряем ни секунды.
   -Шико! - Маринус застыл.
   -Что такое?
   -Вы не очень-то презираете меня? - с волнением спросил герцог.
   Шико не удержался от того, чтобы поиграть бровями, словно готовя очередную остроту, а потом ответил.
   -О, я вас совсем не презираю. С чего вы решили?
   -Я уклонился от дуэли.
   -Так я вами восхищаюсь.
   -Это неправда.
   -Обсудим это позже.
   -Вы правы.
   Шико и Маринус вышли из Лувра и  помчались на место дуэли, где сражались Де По и Бюсси.
  
   В воздухе висела неестественная тишина, тучи затянули небо до самого горизонта, и теперь так низко нависали над городом, что казалось будто можно распороть их шпагой над своей головой. При этом солнечный свет просачивался сквозь трещины в густых облаках и озарял всё вокруг мистическим светом, создавая ощущение нереальности происходящего. Де По был бледен как мел, у его глаз как всегда залегли темные тени, от испытуемого им волнения они выглядели совсем чёрными. Бюсси же был спокоен, его лицо излучало холодную сдержанность, без малейших проблесков жалости или каких либо других чувств, очевидно было, что этот человек настроен решительно. Внушительная фигура графа Де Бюсси резко контрастировала с хрупкой, дрожащей даже в эту теплую для зимы погоду фигурой графа Де По.
   - Где же ваш брат, сударь, герцог Де Бурбон не почтит нас своим присутствием? - с насмешкой спросил Бюсси и картинно осмотрелся.
   - Господин Де Бюсси, я вынужден извиниться, поскольку мой брат опоздает, его задержали неотложные дела, касательные Его Величества. Разумеется, герцог Де Бурбон не отказывается от своих обязательств перед вами, любезный господин Де Бюсси. Однако хочу заметить, что коль скоро вам прежде придётся скрестить шпагу со мной, то, возможно, вам не придётся беспокоиться об этом.
   - Что? - Бюсси рассмеялся несколько демонически, - вы думаете, что убьёте меня? Де По, клянусь, мне почти жаль убивать вас, такого дерзкого шутника! Недаром вы водите дружбу с господином Шико. Даже если так, то где ваши секунданты, или и они были задержаны неотложным делом? Не ужели господин Де Келюс побоялся гнева короля и не пошёл на дуэль вопреки приказу, и Можирон тоже.
   - Что ж, я не вижу и вашего секунданта, сеньор Амбуаз, любезного господина Де Сен-Люка. Он точно насколько я понимаю испугался гнева Его Величества и именно поэтому не явился сюда. - парировал Де По.
   - Да как вы смеете, - вскипел Бюсси, - господин Де Сен-Люк оказался жертвой причудливого нрава нашего государя. Сен-Люк в опале и не может явиться в Париж.
   - Я так и сказал.
   - Уверен, что король скорее приревновал самого Сен-Люка к королеве, чем был обеспокоен честью Её Величества.
   - Да как вы смеете! К оружию! Я не позволяю вам оскорблять честь Её Величества королевы Франции.
   - Не петушитесь, так сударь, - презрительно бросил Бюсси. -  неужели вы променяете благородную, и во всех смыслах достойную смерть от моей руки за те оскорбления, что вы нанесли мне вместе со своим братом, на глупую и пустую смерть за честь женщины, пусть даже и королевы.
   Де По плюнул в ноги Бюсси.
   - Я презираю вас за эти слова, Бюсси! Всё что вы считаете недостойным, да будет честью для меня! Деритесь или вы пришли поупражняться в остроумии, которым вы, кстати, не обладаете.
   - Это было обидно, - ухмыльнулся Бюсси, но на самом деле он чуть дрогнул в душе. Ни капли страха он не увидел в глазах  странного юноши, но только жаркий огонь, бушующий глубоко внутри и словно готовый вырваться наружу. Казалось, что Де По ничего не боится и уверен в своей неуязвимости как древнегреческий полубог. Может быть, он и в правду обладает какой-то магией, которой рассчитывает победить его, Бюсси, подумал граф.
   - О, маленький цезарь, кто ты такой? Клянусь, что не разгадаю твоей тайны во веки, но я не видел ни одного юноши прекраснее и храбрее вас, господин Де По. Что ж приступим, коль вам угодно, быть может вы уже знаете, что победите меня, - учтиво и с уважением и ещё какой-то странной мыслью сказал Бюсси, ощутив смятение духа.
   - Да, господин Бюсси, клянусь, что мы могли бы быть друзьями. Я никогда не ненавидел вас.
   Они скрестили шпаги. Пошёл снег.  Большие белые хлопья падали так тихо и так медленно, мир словно замер. Бюсси сделал шаг назад, он выбил шпагу из рук Де По при первой же схватке.
   - Возьмите, сударь, наша дуэль всё равно что игрушечная. Так что поднимите свою шпагу и сражайтесь, если вам это угодно.
   Де По понял намёк на то, что Бюсси готов подарить ему жизнь и посчитать себя победителем, а  его, Де По, побеждённым. Нелепая ярость и стыд затмили ум Натаниэля, он поднял оружие и вновь скрестил с Бюсси шпагу. На этот раз Де По отчаянно старался нанести хотя бы крошечный удар противнику. Натаниэль как мог быстро наносил удары, при этом забывая о защите, он хотел ранить Бюсси во что бы то ни стало, подходя к сопернику вплотную. Но Бюсси с лёгкостью уклонялся ото всего и не давал себе труда отвечать на удар ударом. Это обстоятельство ещё более усугубляло положение, унижало гордость Де По. Он был уязвлён и  это придало ему сил, Натаниэль полоснул Бюсси по лицу и тут же сам вскрикнул, как будто не хотел этого более всего на свете ещё секунду назад.
   Бюсси поднял на юношу мрачный взгляд, в нём явно боролись ангел и демон, один умолял пощадить глупого юношу, а вместе с ним и самого себя, так как месть короля будет неизбежной. Но дьявол уверял Бюсси, что честь его задета и что не проучи он этого маленького мерзавца, хорошего из этого ничего не выйдет.
   Бюсси взмахнул шпагой, ему послышались отдалённые крики, кто-то звал его там, за пеленой снега. Мелькающие снежные хлопья затрудняли видимость, Де По казался маленьким, хрупким, неестественно красивым как ангел. Они одновременно сделали выпад. Шпага Де По прошла между рукой и рёбрами Бюсси. Вблизи, за снегопадом послышалось лошадиное ржание, так близко, и какой-то человек соскочил с коня рядом с Бюсси, так что рука сеньора Де Амбуаза сделала неверное движение и вошла в плоть противника около сердца.
   - Нет! - закричал Маринус.
   Это они с Шико приехали как раз вовремя, подоспевший Шико остановил руку Бюсси, тот не сопротивлялся. Но Де По уже повалился ниц. Мужчины, окаменевшие, смотрели на алеющий от крови Де По снег.  Маринус, упав на колени, закрывал рану брата дрожащими руками и звал Шико на помощь.
   - Отвезём его скорее в замок, - Шико отпустил Бюсси, подошел к Маринусу, и взял на руки безжизненное тело Натаниэля. Граф громко вскрикнул, но тут же затих, сомкнув веки.
   - Он жив, ещё жив, - пробормотал Бюсси, - я не хотел, я хотел лишь проучить его, но не так не ранить, я бы ни за что не убил бы, клянусь! - Бюсси сорвался на крик и закрыл лицо руками. В первый раз в жизни им овладел страх и отчаяние.
   Герцог Де Бурбон посмотрел на него невидящими глазами и вскочил на коня, чтобы отправиться за Шико. Бюсси помчался за ними.
   На полном скаку Маринус, Бюсси и Шико с окровавленным Натаниэлем влетели во двор Лувра.
   - Тихо несите его в спальню, я позову Реми. - сказал Шико графу де Бюсси.
   Маринус отвел его в свои покои, где Бюсси бережно положил графа Де По на постель. На лице юноши ни осталось ни единой краски, веки больше не дрожали, и все его члены стали холодными и недвижными. Жизнь покидала его неотвратимо как солнце, заходившее за горизонт. В этот пасмурный день не бросило оно свои прощальные оранжевые лучи заката, которые так любил Де По, на его мертвенно бледное лицо.
   Стемнело быстро, зажглись звёзды, снег всё падал, кружился в полной тишине,  как будто во всём мире исчезли звуки. Было страшно, грустно и красиво. Генрих спал, он не знал ничего. Бюсси нервно ждал, боясь прекратить это ожидание, боясь сказать себе, что ждать больше нечего. Маринус исступленно молился, раздавая Богу невыполнимые обещания.
   Но вот явился Шико и с ним Реми.
   - Где? Где? - сдавленно спросил лекарь. Никогда ещё Бюсси не видел лекаря таким расстроенным. Реми бросил на своего хозяина полный осуждения взгляд, если не сказать что в нём читалась угроза. Но никто не обратил на это внимание.
   - Уйдите все, - тихо сказал лекарь.
   Шико и Бюсси вышли.
   - Вы тоже, сударь, - обратился Реми к Бурбону.
   -Но я могу пригодиться.
   -Нет! Герцог, ваше сиятельство, я позову вас первым, - заверил Реми и вытолкал Маринуса из комнаты в коридор, где уже стояли Шико и Бюсси. К ним как раз приближался Пьер Брантом.
   - А что вы стоите  с таким похоронным видом, господа, или кто-то умирает?
   Никто не в силах был выдавить в ответ и слова.
   - Сеньор Де Бурдей, - натянуто сказал Бюсси.
   - Я пришёл к господину Шико, его ищет король.
   - Король? - отозвался Шико. - Что ж, поспешу к нему, к моему властелину. Маринус и Бюсси остались стоять вместе с Брантомом. Он что-то стал писать в своей книжечке, умещавшейся в ладони. Вдруг выглянул Реми, он поманил Маринуса в спальню.
   - О! - отреагировал возбуждённым шёпотом Брантом, - что там происходит за закрытыми дверьми? Там и лекарь, неужто рожает какая-то дама, прослывшая девицей? А может эти лекари и не такие хитромудрства предпринимают? Под видом лекаря Реми хочет пропустить господина Де Бурбона к некой особе?
   - Да замолчите вы уже! - вскричал Бюсси. - Как вы только себя выносите, Брантом!
   Но Брантом не обиделся, он был с Бюсси старым другом и мог позволить ему говорить в свой адрес любые колкости.
   Вернулся Шико, лицо его потемнело от тревоги.
   - Король желает видеть братьев Бомонт, - сказал он Бюсси.
   Оба вошли в комнату к умирающему Натаниэлю.
   Юноша открыл глаза.
   - О горе мне! Умереть без покаяния. - прошептал Де По.
   - Друг мой, - полным дружеской любви и скорби прохрипел Шико. Бюсси отвёл глаза, блестевшие от слёз.
   - Шико! Шико! - Маринус посмотрел на шута в отчаянье.
   - Господин герцог король желает видеть вас, сударь. Он желает видеть и вашего брата, но... - Шико поперхнулся.
   - Что же делать? - Маринус плакал. Он говорил, что-то по-русски. Но у Де По не было сил отвечать. Реми влил в приоткрытый рот Натаниэля вина с пряностями.
   - Оденьте меня, - сказал Де По, его голос прозвучал потусторонним и зыбким, совсем тонким.
   - Зачем? лежи ты потерял много крови, - возмутился Маринус.
   - Неважно, я хочу умереть у ног моего господина, - был ответ графа.
   - Ты не должен, Натаниэль, - сердито повторил его брат.
   - Я хочу, пусть это будет последнее, что я сделаю, я не вынесу, если не увижу его.
   Всё сделали как велел Де По, он выпил полный кубок горячего вина и встал с постели.
   - Позвольте мне сопровождать вас, сударь, - смиренно просил Бюсси.
   - Конечно, друг мой. - сказал Де По беззаботно.
   Они вышли, Бюсси приходилось почти нести невесомого Де По по коридорам Лувра, хотя тот старался идти сам.
   - Нет, не теряйте силы, я готов носить вас на руках сколько угодно - заявил Бюсси.
   - Ну полно вам. Бюсси, в самом деле не из-за чего так меня опекать. - улыбнулся Де По. 
   Бюсси горько улыбнулся в ответ, стыд сжигал его душу. И он провел Де По до самых королевских дверей. Дальше идти он не мог, поэтому остался ждать здесь, чтобы хоть как-то загладить свою вину.
  
   Генрих расхаживал по кабинету, едва сдерживая гнев, чтобы не начать крушить все подряд. Доложили, что герцог де Бурбон и граф Де По пришли и просят принять их. Король нетерпеливо махнул рукой, повелевая впустить братьев. Тут же, хотя его не просили, явился Шико. Король в расстроенных чувствах даже не заметил капель воды от растаявшего снега на волосах Шико.
   -Шико! - напустился на него король, - Как ты мог не уследить за ними? Или ты не знал, что они отправляются на проклятую дуэль?
   -Прости, дружочек, ты мне не велел присматривать за Бурбоном и Де По. Кажется, ты, государь, изволил поставить пред их дверями гвардейцев, а вторую дверь сторожил сам. Так что виноват здесь ты и твои недотепы солдаты, - в голосе шута звучал грозный металл. И Генрих как обычно дрогнул, король боялся, когда Шико обвинял его в чем-то, потому что это всегда было правдой.
   -Позволь спросить, где ты был? - стараясь не выдать трепета, спросил король.
   -Я был с женщиной!
   В этот момент вошли Маринус и Натаниэль. Шико бросил на них мимолетный взгляд и продолжил разговор с Генрихом.
   -Ты был с дамой? - позабыв о злости, удивился Генрих.
   - Да, при том очень красивой.
   -То есть, ты, Шико, ни Можирон, ни Шомберг, ни кто-либо другой, а именно ты был в этот час с какой-то дамой вместо того, чтобы остановить дуэль, в которой могли погибнуть мои лучшие люди!
   -Я уже говорил и повторять более не собираюсь. Я был с прекрасной дамой, этой даме я предпочту даже самых твоих красивых мальчиков. Я люблю ее, так и знай!
   -Шико! Шико! - король в ужасе покачал головой, рассматривая своего друга так, будто он враз помутился в сознании, - ладно, через минуту я разберусь с тобой, берегись же. Твой нравственный облик пострадал. Ну а сейчас, вы, господин герцог де Бурбон, и вы, господин граф Де По. Где вы только что были?
   Маринус покраснел и промолчал. Натаниэль же ответил непринужденно:
   -Ваше Величество, да простит нам непокорность, но мы с братом не так уж согрешили, ведь прямого вашего приказа мы не нарушили.
   -Что это значит? - Генрих впился взглядом в бескровное лицо графа.
   -Государь, верой и правдой мы готовы служить вам до последнего вздоха, умоляю простить нас! - Натаниэль издал сиплый вздох и встал на одно колено как бы в знак смирения, но на самом деле не имел сил стоять.
   -Вы не ответили на мой вопрос, сударь, где вы были?
   -Мы были у герцога Анжу.
   Маринус яростно закивал, поддерживая эту идею. Хотя в его синих глазах и промелькнуло удивление этим ответом.
   -Что! - взревел король.
   -О, Ваше Величество, мы падаем ниц, - для убедительности и Бурбон упал на колени рядом с братом.
   -Вы бежали от меня к герцогу Анжу? - темнея лицом, спросил король.
   Все молчали, голос Генриха звенел как струна.
   -Признаюсь, это удар! После того как я явственно выразил свое недовольство тем, что каждую минуту вы бегаете к нему как влюбленные мальчишки на свидание к опытной старой соблазнительнице! В то время как я не знал покоя ни днем ни ночью. Не смыкая глаз, удерживая вас подле себя...
   -Ну да, ну да. То-то тебе ночами не спится, государь, что ты днем дрыхнешь, - вставил Шико, напав на свою любимую тему. Генрих покраснел и потерял нить своих обвинений.
   -Прочь отсюда все! Не хочу вас видеть, предатели! - завопил Генрих, давая волю гневу.
   Де По с трудом встал и покачнулся, Маринус не посмел поддержать его, опасаясь выдать себя.
   -Что с вами? - резко спросил Генрих.
   -Он пьян, государь, - ответил Шико, пытаясь увести пытливый взгляд Генриха от шатающегося, едва живого Де По.
   -Вы ранены? - взвизгнул король.
   -Никак нет, Ваше Величество, - глухим тоном ответил Натаниэль.
   Генрих некоторое время соображл, потом сказал хрипло и тихо:
   -Уходите, все.
   Братья Бомонт поспешили выполнить приказ. Шико ушел за ними, стараясь не привлекать внимания короля. Но этого и не требовалось, Генрих уже нашел на ком излить свой гнев. Он велел привести герцога Анжу, ничего не объясняя.
   Принц поспешно явился в королевские апартаменты, облаченный в пурпурный стеганый костюм с золотыми вышивками. Душа его замирала от страха, ожидая самого худшего от брата. Франсуа даже пожалел, что до сих пор не вернулся во Фландрию, ибо по его мнению война было делом менее опасным, чем гневные беспричинные выходки короля.
   Как только герцог Анжу показался на пороге, Генрих бесцеремонно налетел на него.
   -Скажи мне, скажи мне, Франсуа!
   -Что вы хотите, Ваше Величество? - напустив на себя спокойствие, спросил принц.
   -Герцог де Бурбон и граф Де По утверждают, что были два часа назад у вас. Так ли это?
   -Ваше Величество, у вас нет никаких причин не доверять этим достойным господам. И если они так говорят, то значит так и было. Именно так. Они были у меня.
   -Кто это может подтвердить? - зловредно спросил король.
   Герцог Анжу обиделся и с нескрываемым вызовом повысил голос:
   -Моего слова, слова принца Валуа, вам недостаточно, брат мой?
   Таким образом сцена разбирательства над братьями Бомонт перетекла в ссору братьев Валуа.
   -Дело в том, - громко, почти срываясь на крик, сверля глазами принца, сказал Генрних, - что у меня есть подозрения, что они были на дуэли с Бюсси!
   -Этого не может быть! - заявил Анжу почти так же гневно.
   -Вот как!
   -Да так!
   -Они были у вас!
   -У меня!
   -Вы лжете!
   -Государь! Брат мой! Вы извели  меня своими подозрениями. Какие вы требуете доказательства, чтобы подкрепить мои слова?
   Генрих, оценив воинственный вид своего брата, раздраженно ответил:
   -Полно! Идите, монсеньор, я вам верю. Все идите! Я хочу остаться один. Как всегда один. И буду молиться. Где мой иезуит?
   Но его иезуит ему не ответил.
   - Лучше бы они ходили на дуэль, чем к Франсуа! - закричал король самому себе.
   А герцог Анжу вышел из покоев короля, позволив себе перевести дыхание, и поспешил к дверям Маринуса Де Бурбон. Войдя в комнату, он нашел там сеньора Бомонта, Шико и лекаря Реми, собравших консилиум у постели, на которой возлежал раненный Де По.
   -Господа! - потусторонним голосом позвал герцог Анжу, так как его приход остался незамеченным.
   -Монсеньор! - Маринус обернулся первым и поклонился. Шико недоверчиво впился глазами в принца.
   -Маринус, я должен сказать вам что-то.
   -Ах, Монсеньор, не говорите, что вы были у короля.
   -Я там и был.
   -Тогда вы знаете, что произошло.
   -Я не знал, но я уже догадался. Вы были на дуэли.
   - Я нет. Но Натаниэль был.
   -Безрассудный мальчишка. Я накажу Бюсси за это.
   -Он не хотел, - вставил Натаниэль и упал на подушки.
   Реми злобно зашипел на своего подопечного.
   -Что с ним? - спросил принц.
   -А вы как думаете? - ехидно поинтересовался Шико.
   -Да молчите же, Шико, - разозлился на него Маринус, - Монсеньор, Натаниэль серьезно ранен.
   -Несчастное глупое дитя! - вздохнул герцог Анжу.
   -Я прошу всех выйти, - бесцеремонно вставил Реми, - я намерен сделать перевязку.
   Когда все выходили, лекарь обратился к Маринусу:
   -Не переживайте так, он будет спасен. Крови потеряно много, но сама рана не опасна. Если только дать ему покой и больше не двигаться, тогда я ручаюсь за это.
   -Спасибо, дружочек, Реми, дружочек, - Маринус крепко сжал ладонями руку Реми. Лекарь рассеянно улыбнулся. Дверь закрылась.
   Герцог Анжу, заметив переживания Де Бурбона приобнял его за плечи и сказал:
   -Не знаю, утешитесь ли вы, сударь, узнав, что я подтвердил ваши слова перед королем, заверив, что вы были у меня.
   -Монсеньор, вы так и сказали?- Маринус поднял полных слез глаза на принца.
   -Я так и сказал, - тихо повторил Анжу.
   -У меня не было сомнений в вас.
   -Экхм, - громко откашлялся Шико, - наврать королю это государственное преступление, - пробормотал он.
   -Вы тоже не были честны с королем, - отозвался Маринус.
   -Нет, я был честен с ним. Всегда, - с самым мрачным видом закончил Шико.
   В этот миг появился гвардеец и сказал, что король требует своего иезуита. Шико удалился. Вышел Реми.
   -Прошу вас, не толпитесь в прихожей, - забурчал он, - вы господин Маринус идите в комнату графа Де По и спите там. А Вы, Монсеньор, идите куда вам вздумается. А я пожалуй останусь с графом и позабочусь о нем.
   -Каков мошенник! - пробормотал герцог Анжу и удалился. Маринус также ушел.
   Реми нашёл маленького графа Де По плачущим на своей постели. Заметив вошедшего, Де По поспешил скрыть слёзы, но безуспешно.
   - Что ваше сиятельство, вам больно? - с ласковой заботой проворковал Реми.
   - Ах, Реми, мой Реми, я умираю от боли. - Натаниэль по своей привычке выпятил нижнюю челюсть, сжимая зубы до скрипа.
   - Извольте, сударь, выпить отвар из целебных трав, он весьма способствует притуплению болей, - лекарь вложил в холодную дрожащую ладонь графа тяжёлый кубок.
   - Нет, друг мой, не рана мучит меня, я так несчастен.
   - Господин граф, лекарю дозволенно рассказывать всё, как священнику на исповеди. Позвольте мне излечить и вашу душевную рану, расскажите, что стряслось.
   - Вы здесь были, Реми, вы всё слышали. Ах, Его Высочество считает меня глупым. - Натаниэль, не сдержавшись, расплакался от обиды. - Монсеньер считает мой поступок глупым! Я даже не хочу жить, не хочу выздоравливать, ах, почему Бюсси не убил меня! Я такое ничтожество, посмешище всего двора! Вы слышали с какой жалостью принц произнёс эти слова, пожалуй, даже насмешливо.
   - Нет, сударь, ничуть не насмешливо, уверен, что Монсеньор ничего такого не подразумевал. Да что вы его слушаете, он сам ни разу не дрался на дуэли, трус!
   - Ах, Реми! Что ты такое говоришь!
   - О! не защищайте его мой смелый господин! Если бы он только знал то, что я знаю, то как вы смелы, смелее даже Бюсси. Ни у одного смертного нет столько храбрости, вы ангел!
   - Реми, Реми, я так люблю тебя, ты один имеешь сердце среди всех. Не покидай меня, никого ко мне не пускай, не хочу видеть насмешки и жалость в глазах. О! Слава Богу, что король ничего не узнал, он бы стал презирать меня. Я бы не вынес и повесился бы на своём воротнике.
   - Не говорите так. Никто над вами не смеется. Вашим друзьям очень дорога ваша жизнь.
   - Лучше бы мне умереть.
   - Ну-ну, грех так говорить. Да на вас напал бес уныния.
   - Помолимся, мой милый Реми, мой друг, ты один так добр.
   - Вот ещё выпейте и спите, а я буду над вами читать псалтырь.
   - Благодарю, вас, сударь мой. Прочитайте ещё мой любимый момент из Евангелия, где апостол Пётр тонет в море, а Господь спасает его.
   Натаниэль закрыл глаза, опухшие от слёз и вскоре заснул под монотонное чтение Реми. Когда граф заснул, Реми исполнил приказ и никого к нему не пускал даже короля и Маринуса. Слава Богу у него для этого хватило наглости и высокомерия.
   Глава 19. Орден Святого Духа
   К сочельнику 24 декабря весь Париж приоделся в праздничную канитель. Снег украсил каждую веточку, превратив деревья в белые статуэтки, улегся на крыши и дворцов и лачуг, постелил пушистые ковры на землю и мосты через Сену. Густой туман поднимался от реки, окутывая город, в воздухе стояло белое марево, отчего казалось, что город тонул в молочном киселе.
   Рождество во Франции 1577 года праздновали с пышностью и помпезностью, со всеми возможными почестями к Новорожденному Младенцу. Начали ещё шестого декабря, как и полагалось в день Святого Николая, тем самым открывая длинную череду рождественских праздников. По приказу Его Величества Короля Генриха III на всех площадях города установили огромные елки. Они были украшены красными яблоками, символизирующими первобытный грех, и церковными облатками, с монограммами Иисуса Христа, символизирующими соответственно искупление нашего греха Спасителем.
   В Лувре в праздничном зале также поставили вечнозеленую красавицу, украсив ее позолоченной мишурой, называемой волосами ангела, бумажными розами, золотыми листами и сахарными фигурками, которые после праздника могли съесть дети.
   Король Генрих за четыре недели до Рождества уже принялся соблюдать строгий пост, ежедневно посещал исповедника и монастыри Парижа и его предместий. Также он исправно раздавал милостыню самолично и приказал организовать благотворительные ужины для городской бедноты.
   В День Святого Николая, в который ранее было принято дарить подарки и сжигать полено, Король, облачившись в алый с белым наряд, вознамерился рассказать своим друзьям братьям Бомонт о том, как правильно праздновать Рождество. Ибо вышло так, что эти двое до того ни разу не присутствовали на этом святом празднике и не знали как его надо проводить. Ведь в Московии существовали совсем другие, отличные от Франции обычаи.
   Поэтому Генрих, расщедрившись словно Пер Ноэль приобрел множество маленьких ценных сувениров и рассовал их в деревянные сабо, которые повелел братьям поставить у камина. А также приказал повесить под потолком в их покоях маленькую елку, украшенную красными розами и золочеными волосами, заказанными в Лионе.
   Шико, его вечный спутник и напарник, взял на себя роль Пера Фуетара, он указывал королю, кто из его друзей вел себя плохо и подсовывал им горячие угольки в постель и раздавал удары розгами во время богомолья и умерщвления плоти.
   Под Рождество Генрих задумал устроить в Лувре самый прекрасный вертеп. Для этого были привезены мраморные статуи Девы Марии с младенцем Иисусом, Иосифа, пастухов, волхвов, разнообразных животных.
   Изваяния были одеты в самые роскошные одежды из шелка, бархата и атласа, украшены серебряной вышивкой и драгоценными камнями. Самая большая честь конечно отводилась младенцу Иисусу, завернутого в белые пелены с вышивками. На его челе красовалась золотая корона.
   В честь младенца Иисуса в Рождество необходимо было выбрать Рождественскую Деву - Святую Луцию, которая была обряжена с ног до головы в белые одежды, а на ее голову возлагали золотой венок с еловыми веточками и драгоценными камнями. Дева должна была раздавать подарки приближенным короля и подавать вместе с ним милостыню. Генрих долго принимал решение, кто станет Девой. Рассмотрел множество кандидатур среди девиц своего двора, но в конце ошеломил всех решением, что избранницей станет его супруга королева Луиза. Это обстоятельство, несмотря на то, что королеву было не в чем упрекнуть, породило град насмешек и оскорблений в сторону короля. Злые языки стали утверждать, что королева Луиза и вправду непорочна, дескать до сих пор не соизволила родить наследника.
   Лигисты, распространявшие эти слухи, также утверждали, что король празднует Рождество как положено у гугенотов.
   Вечером Королевский двор собрался на торжественную Missaum in nocte, то есть ночную пастырскую мессу. Она длилась почти всю ночь, проводили ее высшие духовные лица Франции - архиепископ Де Гиз и кардинал Де Бурбон.
   Для Генриха это было наиболее благодатная пора. Он проникся благоговением перед таинством рождения Бога Иисуса и, умывая свое лицо слезами, пел рождественские псалмы и читал молитвы. Шико следовал его примеру.
   Маринус и Натаниэль, не являясь в общем-то католиками, все равно присутствовали на мессе и сидели тихонько на скамеечках в месте неподалеку от короля, что означало его хорошее расположение к ним.
   После окончания первой мессы король удалялся на небольшой отдых, во время которого разговаривал только с духовными лицами, а затем на рассвете все собирались на вторую службу - Missaum in aurora. Эта было недолгое моление, символизирующее рождение младенца от Девы Марии и посвящалось Ей. Как только служба подходила к концу уставшие дворяне разбредались по покоям, чтобы дать себе отдохнуть. Генрих же наоборот находился на душевном подъеме, поэтому не хотел ни спать, ни есть. По настоянию своего проповедника он выпил лишь бокал вина и вкусил кусочек хлеба, а затем уже принялся принимать родственников и друзей, дабы вручить им подарки.
   Затем по обычаю он встречался с представителями цехов, которые преподносили ему свои дары, словно восточные волхвы. В полдень, когда эта церемония заканчивалась король и его двор вновь встречались в главной церкви Парижа Нотр Дам Де Пари, где слушали последнюю дневную мессу, обозначавшую рождение Бога в наших душах.
   И только после этого все сбирались в Лувре за праздничными столами, где король произносил торжественную речь и угощал традиционными яствами своих гостей. Подавали суп из шпината, устриц, паштет из гусиной печени, откормленных индеек и каплунов, торт в виде полена из крема и каштанов, а также игристое вино.
   По окончанию ужина король выслушал все поздравления и отправился в свои покои, чтобы провести остаток вечера в свое удовольствие.
  
   Шико сидел напротив камина, жёлтые языки пламени бросали на его умное лицо мягкие отсветы, от того его блестящие чёрные брови казались такими же языками пламени, а сухие выбритые щеки словно покрылись золотом. Шико пододвинул к себе шахматный столик и любовно поправил фигурку белого короля длинным узловатым пальцем.
   - Шико! Шико, сын мой, ты здесь? - раздался голос Генриха. Король вошёл в покои после того как принял освежающие водные процедуры, он снова прекрасно пах духами и кажется даже слегка светился от пудры.
   - Да, Генрике, я здесь. Сыграем, сын мой, - Шико с поклоном пригласил короля присесть рядом с собой.
   - Мы сыграем с тобой, потому что ты так хочешь. Сегодня Мы решительно хотим, чтобы все мои друзья были довольны.
   - Вне всякого сомнения, сын мой.
   - Я сыграю чёрными, - сказал Генрих.
   - Ты уверен, сын мой, чаще выигрывают белыми, - заметил Шико и в глазах его отразился огонь.
   Генрих смерил Шико величественным взглядом, однако это не смутило шута, по крайней мере внешне он этого не выдал и продолжил свою игру.
   - Делайте ход, господин Шико.
   - Разумеется. Знаю, сын мой, что ты мнищь из себя тонкого психолога и уверяешь, что по лицам людей, по некоторым лишь движениям их лицевой мускулатуры ты можешь определить и их нрав и намерения в конкретный момент и даже некоторые потаенные секреты.
   - Да, Шико, это истинная правда и ты должен это знать.
   - Вне всякого сомнения. Я хочу заметить, что этой премудрости я у тебя слегка подучился.
   - Неужели? И ты хочешь мне это продемонстрировать?
   - Если позволишь.
   - Только если это не глупая шутка.
   - Я читаю некоторые знаки на твоём лице, Генрих, и они говорят мне о том, что в твоей голове созрел некий замысел. И раз замысел созрел, он рано или поздно себя обнаружит. Но я не могу проникнуть глубже в твой изощренный ум, и потому поведай мне, что ты там удумал, сын мой.
   Генрих улыбнулся чересчур самодовольно, что говорило в подтверждение слов Шико. Очевидно, что король был горд своей идеей, и тем, что Шико это заметил, но явно не собирался вот так ее открывать.
   - Шико, ты прозевал коня.
   - Вот и нет, это ты, сын мой, подставил своего слона.
   - Что? Тогда вот так! - Генрих поспешил исправить свою оплошность.
   - Теперь ты потерял своего коня, Генрике.
   - Что, ты затеял, Шико?
   - Цугцванг.
   - Хочешь сказать, что я в ловушке?
   - Да, Генрих.
   - По-твоему, я настолько плох?
   - Пойми, Генрих, что бы ты не задумал, ни к чему хорошему это не приведет. Твои враги сильнее тебя.
   - Что ты прикажешь мне ничего не делать?
   - Ничего не делать тоже нельзя.
   - Благодарю, господин шут, вас не разберёшь.
   Шико пожал плечами.
   - И всё же, Шико, как мне поступить мудро или жестоко? Братья Бомонт хотят сделать из меня тирана, а ты мудреца. Но нельзя быть одновременно тираном и мудрецом.
   - Эндшпиль, ты проиграл, Генрих.
   - Ты жульничал.
   - Как это низко для королевской особы подозревать меня в жульничестве! - возмущенно воскликнул Шико и скрестил руки.
   Генрих смерил его внимательным взглядом.
   - Проникая в коварные замыслы, сам отчасти проникаешься коварством, - ответил король.
   - Шах и мат!
   - По-моему, ты что-то спрятал в руке! - Генрих слегка перегнулся через шахматный столик, чтобы получше рассмотреть своего шута.
   - Как не стыдно быть таким подозрительным, нет у меня ничего в кулаке! Вот смотри! - Шико продемонстрировал свои узкие ладони, растопырив пальцы для убедительности.
   - Прости Шико, знаешь излишняя подозрительность надёжнее слепого доверия.
   - Кто тебе сказал такую чушь?
   - Натаниэль.
   - Ты слушаешься этого мальчишку?
   - Шико!
   - Генрике!
   - Кстати, я пойду проведаю его.
   - Кого?
   - Натаниэля, бедный малыш, так страдает.
   - Он страдает от твоих постоянных визитов.
   - Не говори ерунды.
   - Ну Да!
  
   Натаниэль по настоянию своего лекаря Реми поначалу соблюдал строжайший постельный режим, но праздничная суматоха в преддверии Рождества никак не благоприятствовала врачебным предписаниям. Де По приходилось вставать и посещать мессы, и даже король не мог заставить Натаниэля прекратить его отчаянные вылазки и бессмысленные страдания.
   - Сударь, я вам приказываю лежать в кровати и не вставать! - гневно произнёс Реми. Маринус сидел в кресле с книгой и взглядом одобрил строгий тон лекаря.
   - Ладно, прекратите меня увещевать как малого ребёнка,- тут же пришёл в раздражение граф.
   - У вас, однако, нрав! - продолжил возмущаться Реми, - вам велено не напрягаться, но вы словно нарочно себя утруждаете, то молитвами, то весельем!
   - Что мне теперь пропустить Рождество из-за какой-то там раны!
   - Если вы будете себя так вести, это будет последнее Рождество в вашей жизни!
   - Реми!
   - Сударь!
   - Всё! - раздраженно воскликнул Маринус, - я пойду в библиотеку у меня там интересная встреча с главным библиотекарем короля месье Пьером Мондоре, он обещал мне показать прелюбопытнейший гримуар "Магия Арбателя", говорят он принадлежит перу Святого Ангела Господня.
   С этими словами он вскочил, прихватив с собой несколько томов, которые нужно было отнести в библиотеку, и скрылся в дверях, оставив брата с лекарем наедине.
   - Подайте мне книгу, дорогой Реми, - сказал Де По.
   Реми взял со столика нужный том и взглянул на название:
   - Юлиан Отступник?
   - Да, и ты свободен, мой друг. Я почитаю и буду спать.
   - Хорошо если так. Но если я узнаю, что вы нервничали или того хуже вставали, то клянусь, буду спать вот здесь на этом коврике, всё время за вами наблюдая.
   - Ладно, отстань!
   - Его Величество король,- сообщил паж у дверей.
   - Ох! - Натаниэль взволновался и привстал на локтях, но грозный взгляд лекаря тут же пригвоздил графа к подушкам.
   - Я скажу королю, что вас нельзя беспокоить, - ледяным голосом сообщил Реми.
   - Но...
   - Читайте свою книжку, сударь.
   И лекарь с необыкновенно дерзким нравом действительно отправил пажа со словами, что графу Де По нельзя сейчас напрягаться. А общение с королём непременно перевозбудит пылкую натуру графа, так что если Его Величество и вправду заботиться о здоровье господина Де По, то лучше, пусть король не станет посещать его.
   - Мэтр Реми, король требует вас к себе, - сообщил вернувшийся паж.
   - Ах, Реми король разозлился, твой ответ был слишком дерзок, - испуганно сказал Натаниэль.
   - Не бойтесь, - Реми подошёл к Де По и пощупал его лоб, - я найду, что сказать королю.
   - Реми, не нарывайся!
   Лекарь остановил на лице юного графа слишком внимательный взгляд.
   - Ну иди же, король ждёт! - приказал Де По.
   Лекарь вышел к королю. Генрих стоял у дверей покоев Натаниэля в окружении слуг, которые держали многочисленные подарки для больного. Реми с порога обратился к королю:
   - Ваше Величество, я настоятельно рекомендую любые посещения больного прекратить. Я отвечаю за его жизнь и здоровье и только этим руководствуюсь, и даже ваше величайшее звание не заставит меня изменить своих слов.
   - Но Реми, позволь хоть отнести подарки, - расстроено заныл король.
   - Ладно, пусть слуги занесут.
   - Мне бы хотелось лично их вручить.
   - Ваше величество, это взбудоражит моего подопечного.
   - Я просто постою рядом одну секунду.
   - Нет.
   - Прочту молитву над ним и уйду. Это его не взбудоражит, лишь успокоит. Помните когда у него была лихорадка, я читал над Натаниэлем Псалтырь, и это чудесно воздействовало на него. Он тут же успокаивался.
   - Разумеется, - процедил Реми.
   - Тогда я пойду, - заключил Генрих, смерив лекаря подозрительным взглядом.
   Реми состроил злобное лицо, пока его никто не видел, и отправился прогуляться в сторону галереи.
   - Ваше Величество! - воскликнул Де По, когда король вошёл в его комнату.
   Генрих сделал успокаивающие движения руками, призывающие юношу не вставать.
   - Нату, мой мальчик, не вставай и молчи, я обещал твоему лекарю, этому пройдохе, что не потревожу тебя.
   - Государь, такое счастье наблюдать вас, что я выздоравливаю в два раза быстрее, - у Натаниэля заблестели глаза или же они заслезились от усилий.
   - Мой мальчик, этот лекарь просто исчадье ада.
   Генрих присел на край кровати, взял руку Натаниэля в свои ладони и бережно погладил.
   - Он очень добр ко мне, - благоговейно проговорил Де По, так что было непонятно, кого он сейчас имеет ввиду лекаря или короля.
   - Чересчур.
   - В каком смысле?
   - Нет-нет, ничего. Что ты читаешь?
   - Жизнеописание Юлиана Отступника.
   - Правда? - Воскликнул Генрих. - Я тоже одно время так сильно был увлечён этой личностью.
   - Да? - Натаниэль взволнованно посмотрел на книгу. - А я в замешательстве, сир. Мне нравиться Юлиан, мне кажется он был прекрасным цезарем, но его должно ненавидеть, ведь он предал Христа.
   - Ты так думаешь? Думаешь, что должен? - проницательно взглянув на графа, сказал Генрих.
   - А разве нет, Ваше Величество? Все христиане его ненавидят.
   - Малыш, могу поклясться, что всякая широко распространенная идея, всякая общепринятая условность, такая как то, что Юлиан заслуживает осуждения - есть глупость, ибо она принята наибольшим числом людей.
   - О! Государь, могу ли я сам судить о таких вещах, не полагаясь на опыт и советы других?
   - Господь, говорит, чтобы мы никого не судили вообще.
   Натаниэль улыбнулся.
   -Я принёс тебе подарки и книги, я так хочу, чтобы ты их прочёл. Если тебя будет что-то в них волновать, обращайся ко мне. Вот смотри: Курион Целий Секундус и его книга "О величии блаженного царства Божия", написано в духе гуманизма, но я думаю тебе придётся по душе, мой милый.
   - О Ваше Величество, вы так добры. Я... у меня тоже есть подарок. - смущённо заёрзал Де По.
   - Правда? А для кого?
   - Для одного человека.
   - А понятно, дарить что-то животным конечно можно, вот я, например, подарил своим собачкам новые корзины, их украсили кружевом и насыпали туда ароматных лепестков.
   - Да, но я...
   - Если вы снова заведёте разговор про Идеала Эталона Аполлона Джексона, то не знаю, что со мной будет. Ему и подарить-то нечего. Все будет смотреться убого.
   Натаниэль, промолчав, достал из-под подушки шкатулку, обтянутую бархатом пронзительно-голубого цвета, на ней была гравировка с инициалами Г и В.
   - Ой, какая прелесть, а что это? - Генрих нетерпеливо протянул к шкатулке свои белые ручки. Внутри лежал кулон изысканной красоты: миниатюра Распятья, окружённая золотыми нитями, рубинами и бриллиантами.
   - Ах, чудо как красиво. А кому это? - наивно поинтересовался Генрих.
   - Это для короля, - все более смущаясь, ответил Де По.
   - Мне? Дай я поцелую тебя.
   И только Генрих склонился над Натаниэлем, как в комнату ворвался Реми.
   - Приём окончен!
  
   Монастырь Святых Августинцев.
   31 декабря в день Святого Сильвестра, когда Рождественские праздники были в самом разгаре, весь высший свет Франции собрался в Париже, чтобы стать свидетелями невиданного чуда - именно в этот день Милостию Божьей Король Франции Генрих III Валуа объявил об учреждении Ордена Святого Духа. За последние столетия Франция не видела никаких таких учреждений и самым почетным орденом являлся орден Святого Михаила, покоившийся на зеленой атласной ленте на груди многих знатных и уважаемых вельмож. Орден Святого Михаила был высшей наградой, которую стремился заполучить каждый уважающий себя дворянин, и никто и подумать не мог, что король создаст новый. Это объявление высочайшей воли вызвало неожиданный ажиотаж среди представителей знати. Вокруг нового ордена разгорелись нешуточные страсти. Начиняя с дня - 31 декабря, когда он должен был состояться, заканчивая небывалым списком правил для кавалера ордена - дело представлялось необыкновенным и невыполнимым.
   Далеко не каждый сможет получить Орден из рук короля, оказалось, что для этого нужно соответствовать ряду условий. Таких как: возраст от 35 лет, знатность рода, доказанная в трех поколениях и обладание Ордена Святого Михаила. Все эти условия не касались только дофина и других сыновей короля, которых во Франции к сожалению не было.
   Папа Римский Григорий XIII с радостью благословил Генриха III в его начинании, чем вызвал гнев и даже испуг со стороны Гизов, ведь Католическая Лига устремила свои взгляды на законного короля. И если вчера кто-то надсмехался над Валуа, то сегодня его имя произносили с трепетом. Вереницы дворян, причем самых знатных потянулись в Лувр, чтобы предстать перед королем и его секретарями, дабы попасть в заветный список. Особым указом короля единовременно в Ордене могло состоять только сто человек.
   Первая церемония, как мы уже и сказали, началась утром в день Святого Сильвестра.
   Было объявлено, что награждены будут 35 дворян. Из них 27 станут первыми кавалерами Ордена Святого Духа, восемь других из числа духовных лиц назначат на должность командоров, а король сам станет Гроссмейстером Ордена.
   Кроме того в Орден входили Великий Капеллан Франции, четыре офицера-командора, Канцлер - хранитель печати, Великий казначей, Прево-церемонимейстер и секретарь. Все эти люди обеспечивали внутреннюю работу Ордена.
   Церемония посвящения состоялась в монастыре Больших Августинцев, избранной резиденции Ордена Святого Духа.
   К девяти часам утра, после свершения торжественной службы, церковь была переполнена до отказа. Придворные буквально стояли друг у друга на головах, пытаясь узрить происходящую мистерию. А то, что Генрих Валуа обставит представление нового ордена в самом таинственном свете не вызывало сомнений.
   На возвышающемся помосте, который бороздил человеческое море, появился король в сопровождении кардинала де Бурбона, архиепископа Парижского, папского нунция Ансельмо Дедино и архиепископа Реймского Луи Лотарингского, младшего брата Генриха Меченного и одного из вдохновителей католической Лиги. Из рук будущего кардинала Де Гиз король и должен был получить первое посвящение в орден. Это высшая степень доверия, оказанная тайному заговорщику, вызвало большие сомнения в глазах лигистов и поползли слухи, что Гизы встали на сторону Генриха Валуа, что окончательно смешало карты реформаторов.
   Король опустился на колени, молитвенно сложив руки, и Луи Лотарингский облачил короля в мантию. Это было одеяние черного бархата с золотой бахромой, расшитое изображением белой голубки и оранжевым атласным подбоем. Подол мантии украшали огненные языки пламени, напоминающие о сошествии на Апостолов Святого Духа. Шелковый воротник мантии был зеленого цвета с серебряной вышивкой.
   На груди короля сияла серебряная звезда ордена. Архиепископ, зачитав устав Ордена Святого Духа, украсил плечи короля золотой цепью, состоящей из 40 звеньев, выполненных из красной эмали с монограммами короля Генриха III, латинскими буквами M и L, и греческими ? и ?. На цепи висел сам орден - это был мальтийский восьмиконечный крест с четырьмя королевскими лилиями и белой эмалевой голубкой, летящей вниз.
   Позади короля и священных лиц стояли миньоны с самым сосредоточенным и торжественным видом. Так как все они были очень молоды, то никто из них не претендовал на роль кавалера Ордена. Их роль состояла как всегда в том, чтобы охранять величие своего короля.
   Герольды, протрубив в трубы, призвали к тишине бушующее море людей и толпа смолкла, пораженно взирая на короля. Генрих, лицо которого сияло словно восковая свеча, изящно поднял руки и произнес речь:
   -Боже, тайной сегодняшнего праздника Ты освящаешь Церковь Твою, в которую призваны все народы. Ниспошли всему миру обильные дары Духа Святого и соверши в сердцах верующих те чудеса, которые Ты сотворил в начале проповеди Евангелия. Через Господа нашего Иисуса Христа, Твоего Сына, который с Тобою живет и царствует в единстве Святого Духа, Бог, во веки веков!
   Дворяне сотворили крестное знамение и повторили последние слова короля. Генрих воодушевленно продолжил:
   -Божественной волей, в сей день мы учреждаем Орден Святого Духа для возвеличивания Франции, защиты особы короля и католической веры. Мы выбрали название Ордену в честь важнейших событий, произошедших с нами по воле Господа Нашего в дни Святой Троицы, 11 мая 1573 года мы были избраны королем Польши и 30 мая 1574 года вступили на престол Франции. Так, кажется нам, что Господь благословил нас назначить новый Орден, дабы Duce et Auspice (лат. предводительствовать и покровительствовать)!
   После Главным Капелланом был зачитан полный список кавалеров, в котором неожиданно отсутствовал герцог Анжу, присутствующий на церемонии. И хотя принцу было всего лишь 23 года, король намеревался включить его в список кандидатур из-за его высокого положения, но в последний момент передумал. Это стало ударом для Франсуа. Он побелел, что стало заметно даже под большим слоем пудры и его люди занервничали, чувствуя неблагоприятный настрой короля.
   Началось награждение. Первым командором был назначен кардинал Де Бурбон, первый принц крови в отсутствии короля Наварры, который как известно являлся гугенотом.
   Первым почетным рыцарем Ордена стал герцог Луи Де Невер, третий сын 1-го герцога Мантуи, Федерико II Гонзага, принц крови по алансонской ветви. Один из ближайших друзей короля, хотя и не являющийся пэром, но служивший при французском дворе с десяти лет и по приглашению Генриха сопровождающий его в Польшу. Герцогу де Гонзага, итальянскому принцу, исполнилось уже 39 лет и он служил дипломатом на службе у Папы Римского. Его супругой являлась Генриетта Де Клев, знатнейшая дама Франции и наследница герцогства Невер. И ко всему прочему Луи де Гонзага был лютым врагом Франсуа Анжу, что еще больше подкрепило дворян в немилости короля к его младшему брату.
   Герцог Людовико Невер, граф Ретель приблизился к королевскому престолу, он также был облачен в черную мантию с огненными языками. Рыцарь преклонил колени, и король, произнеся молитву Святому Духу, одел герцогу на шею цепь с крестом. В этот момент солнечный луч ворвался в окна церкви, осветив пространство над головой Генриха, и его корона засияла словно нимб.
   Придворные ахнули и многие упали на колени, завидя в этом знамение Божие - явление Святого Духа Всехристеанейшему королю.
   Так проведя всю длинную церемонию король получил не только благословение своего народа, но и более высшее одобрение. Люди, выходившие из монастыря, наперебой рассказывали друг другу о чудесном явлении и о том, что Орден Святого Духа в своей значимости превосходит даже Орден Святого Михаила, который явно теперь не годится на роль высшей награды Франции.
   Генрих III был доволен как никогда. В припадке доброты и чтобы как-то умилостивить своего меньшего брата, король даже решил немедленно, а это означало через пять дней сопровождать герцога Анжу на войну во Фландрию. На самом деле Генрих думал, что весьма умело сначала устранил Католическую Лигу Гизов, переманив их на свою сторону, а затем уже удалил Франсуа подальше от трона на бесполезную и затянувшуюся войну во Фландрии. Монсеньор же был весьма польщен и спешно собирался.
  
   Дворец Гизов.
   В Божьем мире всё симметрично, добру - зло, воде - огонь, воздуху - земная твердь, а Генриху III и его Ордену - семейство Гизов и их тайный соратник Чёрная Лилия.
   Герцоги переживали известие о создании Ордена Святого Духа и то, что были пренебрежительно и позорно невнесенные в список кавалеров.
   - Конечно, стоило вручать Орден этому сектанту Гонзага! - возмущалась госпожа Монпансье. - Да ведь он тайный последователь Сиона!
   - Что вы говорите, сударыня? - вскинул заинтересованно брови её брат Генрих Де Гиз.
   - Да, брат, я слышала, они носят белые одежды под платьем и повсеместно защищают неприкосновенность человеческой жизни, веру в Бога и короля.
   - Что ж, видимо, его служба, наконец, была оценена.
   - Глупости, они режут и убивают всех подряд! - заявила Екатерина.
   - Не понимаю как безродный граф Ретель, даже не имеющий звания пэра и носящий титул герцога Невера только по милости своей жены, может стать кавалеров королевских орденов! - добавил сердито герцог Де Майен, не получивший ничего.
   - Прекратите, - сквозь зубы проговорил Чёрная Лилия, он по своему обыкновению сидел в тёмном углу. Его как видно тоже одолевали мрачные мысли, - надоело слушать ваши грязные наветы на всех кого вы видите.
   Екатерина задохнулась от возмущения. Но Черная Лилия резко продолжил:
   - Лучше бы подумали о том, как это отразится на нашем деле. Ваша Лига может потерять популярность. Возможно, дворянам захочется быть сторонниками Всехристеаннейшего короля, законного и добродеятельного. Короля Генриха III, которого благословил Сам Господь. Никто не станет поддерживать вас, если вы даже не удостоены чести присутствовать на вручении Ордена. Вы ничего не можете сделать. Все ваши попытки свергнуть короля проваливаются с треском, слышимым даже в Испании. Я устал от вас! Неудачники! Всё! Я больше не хочу иметь с вами никаких дел.
   Черная Лилия встал и направился к двери. Екатерина кинулась за ним.
   - О, господин! Не надо так круто. Послушайте, - закричал вдогонку Генрих Де Гиз, Черная Лилия остановился, прислушавшись ,- самая жестокая судьба рано или поздно должна отступить перед тою неодолимой бодростью духа, какую мы являем собой и нашей настойчивостью, подобно тому как самая неприступная крепость сдаётся под упорным натиском неприятеля. Салманассар, судя по Священному Писанию, вынужден был три года осаждать Самарию, но всё же она пала.
   -Хватит! Я не желаю, это слушать, никчёмный бред, пустые оправдания! Действовать! Только это! Теперь только я один возьмусь за дело и если не хитростью, то грубой силой уничтожу Генриха Фрнцузского! - завопил Чёрная Лилия, представляя собой ужасный пример человека, которым овладело раздражение.
   - Полно и вам, сударь, - вмешалась Екатерина Монпансье, - что вы тут кричите! Не смотря на то, что наши планы не вполне удачны, не теряйте лица и достоинства. Не смейте при мне вести себя так, как будто мы хуже вас. Мне надоело это высокомерие, в то время как я принцесса, а вы чёрт знает кто!
   Черная Лилия выругался по-испански, употребив самые непристойные выражения, и удалился, взметнув плащом.
  
   Бордо. Замок Монтень.
   Пятого января королевский кортеж и люди принца Франсуа выдвинулись из столицы. Король со всеми почестями и почти слезно распрощался с братом на полпути. Герцог Анжу вместе с Бюсси и прочей свитой направились в свой дворец в Анжере, чтобы провести бал на Епифанию - День Короля, а затем уже отбыть во Фландрию для новых завоеваний.
   Генрих же и его многочисленная свита решил заглянуть в гости к своему другу - господину графу Де Монтеню, в уединении влачившему свои дни в удаленном от парижской суеты - замке Монтень, что означало гора. Действительно замок стоял на значительном возвышении, что препятствовало подъезду незнакомых гостей, но что никак не могло остановить короля, если он воспылал желанием увидеть своего дражайшего философа - Мишеля Монтеня.
   По этому случаю пришлось Монтеню, занимавшему также должность губернатора Бордо, выехать королю навстречу и оказать все почитающиеся Его Величеству почести.
   Кортеж короля и Монтень со своими людьми встретились неподалеку от замка, так как Генрих не захотел заезжать в город и будоражить тем самым местных жителей. К тому же до него дошли слухи, что где-то поблизости отсюда путешествует король Наварры. Ведь Гасконь находилась под его формальным управлением. На самом же деле она давно отошла в королевские руки Валуа под началом маршала Бирона, с которым у Генриха Бурбона было немало военных и личных споров.
   Итак, король, зная о том, что Принц Беарна как говорили испанцы очень любит и ценит Мишеля Монтеня, да так что даже содержит его на придворной должности, пришел к выводу, что может найти своего свояка в замке Монтень.
   Генрих и его друзья сидели в крытой карете, занавешенной бархатными шторами. Приоткрыв одну из них, король нашел глазами губернатора Бордо и обратился к нему.
   -Дорогой мой друг, уважаемый сударь, господин Монтень.
   Монтень, облаченный в черный костюм из замши и теплый плащ, сопровождал карету короля верхом.
   -Да Ваше Величество, вы обратились ко мне?
   -Да, мой друг. До вашего замка еще пару лье, а воздух уж очень холоден и дорога скользкая. Я опасаюсь за ваше дражайшее здоровье. Может быть, вы окажете мне честь и пересядете в мою скромную карету?
   На лице Монтеня отобразилась некая борьба чувств, ему действительно не помешало бы пересесть в карету вследствие того, что он не мог долго путешествовать верхом из-за перенесенной им травмы, но с другой стороны он не хотел оставаться рядом с королем, чтобы вдаваться в услужливые речи, которых он терпеть не мог.
   -Господин Монтень, мы просим вас, - настойчиво повторил Генрих.
   Монтеню пришлось подчиниться. И остаток пути король посвятил разговору с философом о преимуществах Ордена Святого Духа.
   -Дорогой друг, - заметил Генрих, - вы ведь обладатель Ордена Святого Михаила, что дает вам некоторую возможность при ваших заслугах перед нами и Францией, получить более заслуженную награду как Орден Святого Духа.
   -Сир, - заметил Монтень, его грустные глаза сделались насмешливыми, - как говорится Бог больше любит человека, чем он сам себя любит. И Господь Бог наш знает лучше то, чего мы заслуживаем, чем мы сами. Возьмите мой пример, в юности я не мог мечтать о большей славе, чем заслужить Орден Святого Михаила. Я по ночам молил Бога именно об этой почести. И я получил его, так как орден не просто снизошел на меня. А он, если можно так выразиться, опустился настолько, что смог упасть на мои недостойные плечи. А что касается Ордена Святого Духа, то я не настолько родовит, как предполагается.
   Король нахмурился.
   -Что вы хотите этим сказать, а Монтень?
   -Я охотно тебе поясню, - вмешался Шико, имея такой же недовольный вид, что и все присутствующие, - Орден Святого Духа охотно бы имел такое значение, которое ему приписывают, если бы его не раздавали всем и каждому, как это ранее произошло с Орденом Святого Михаила. Эта высшая когда-то награда теперь ничего не значит, потому что ее вешают раз в месяц каждому прохиндею. Так что в глазах и почтенных дворян и даже простого народа она потеряла хоть какую-то значимость. Изволь, твое начинание с учреждением нового ордена имело благие намерения, но на деле просто смешно, учитывая, что ты продолжаешь раздавать Орден каждому подлецу.
   Король, с невозмутимым видом выслушав эту тираду, обратился к Монтеню:
   -Вы слишком низко цените себя, сударь, раз полагаете, будто не заслужили подобной награды или скорее сказать получили награду, которая вас не стоит. Тогда напротив ваше самомнение слишком высоко.
   -Вы знаете, государь, что мое мнение ничего не значит. А что касается моего самомнения, то я не отвожу себе большего значения, чем любому другому человеку. И в самом деле, может ли хоть что-то значить в наше время такой суетный, зыбкий и вечно сомневающийся человек наподобие меня.
   -Напротив, сударь, мы вас очень ценим и всегда рады видеть вас. Хоть вы и по собственной воле удалились от общества.
   -Общество. Сейчас чтобы занять в нем приличное место необходимо обладать большими знаниями, которые не поместятся в моей дырявой голове.
   -Ну, что вы, - пожурил Монтеня король.
   -Я берусь вам это доказать. Мне доводилось слышать, чтобы быть принятым в приличном обществе необходимо знать, что Марс помещается посередине треугольника ладони, Венера - у большого пальца, а Меркурий - у мизинца, и что когда поперечная линия пересекает бугор указательного пальца, то это признак жестокости, когда же она проходит под средним пальцем, а средняя природная лилиня состовляет угол с линией жизни в том же месте, то это указывает на смерть от несчастного случая, и, наконец, если у женщины природная линия видна и не образует угла с линией жизни, то это указывает на то, что она не будет обладать целомудрием. Всякий подтвердит, что человек, обладающий подобными знаниями, пользуется уважением и будет хорошо принят во всех кругах общества.
   При этих словах все миньоны включая Маринуса и Натаниэля с возмущением оторвали взгляды от своих собственных ладоней.
   -Постойте ж, - неистово закричал Шико, - а ну подавайте мне сюда ваши ладони, я проверю, кто из вас склонен к распутству. Ах, Генрике, куда ты мне тычешь свою руку, я итак знаю, что ты подобен Гелиогабалу в изощренных выдумках своих развлечений.
   -А вы знаете, - подхватил повеселевший Монтень, - что Гелиогабал, человек которому не было равных в распутстве и утонченных выдумках, задумал однажды предаться такому греху как...
   В этот момент карету тряхнуло, потому что она въезжала на гору.
   -О чем это я? - Монтень тут же потерял нить разговора.
   -Сударь, - жадно всматриваясь в него, напомнил Генрих, - вы говорили, что однажды Гелиогабал задумал предаться одному небывалому греху...
   -Ах, да. Теперь припоминаю! Знаете память у меня ни к черту! Так вот, Гелиогабал решил, что однажды ему придет пора покончить жить самоубийством.
   -Что? - воскликнул король.
   -Я же и говорю, самый страшный грех пришел в голову этому императору.
   -Продолжайте, - разочарованно сказал король. Граф Де По напротив заинтересовался этой темой.
   -И чтобы не уступать своей утонченности даже в смерти он приказал построить башню у себя во дворце, ее стены и пол выложить кипарисовым деревом, золотом и драгоценными камнями, если ему придет в голову мысль броситься вниз. А на случай, если ему захочется удавиться, изготовили красные шелковые шнуры с золотыми концами. Рассказывают также, что в его доме хранились малахитовые сосуды с разнообразными ядами и чудесные расписные кинжалы, если стукнет в голову мысль заколоться.
   -И что же? - спросил Маринус.
   -А! Ничего подобного с ним не произошло, мой юный друг, его убили преторианцы. Думается мне, что если бы пришло время покончить с собой у такого сибарита кишка тонка так поступить. Вот в царствование Тиберия Альбуцилла до того сильно хотела покончить с собой, что так слабо царапнула себя ножом, что это позволило стражникам захватить ее и заключить в тюрьму, где они расправились с ней по своему усмотрнию.
   Маринус и Натаниэль недовольно нахмурились, но Монтень продолжил:
   -Думается мне, что самоубийство - дело иногда настолько сложное, что все ваше естество цепляется за жизнь в последний ответственный момент. И в наше время был такой случай. Один дворянин не будем называть его имени до того обезумел, что решил убить себя. При этом он нанес себе три ножевых ранения, но все ж не убил себя. Живет и здравствует, - с презрением закончил Монтень, - из этого следует, что такое дело неподвластно женщинам, детям и простолюдинам, в общем, всем людям с душой слабой.
   -Что вы такое говорите, сударь! - захлебнулся Натаниэль возмущением, - самоубийство - тяжкий грех!
   -Вы правы, сударь, я этого никак не отрицаю. Надо же быть таким слабым существом, чтобы уйти из жизни и прекратить бороться.
   Граф Де По смешался, не понимая, какой точки зрения придерживается Монтень.
   -О простите меня, сударь, я ответил вам как заядлый пирронист, в последнее время это вошло у меня в привычку. Но на сей счет скажу вам, что спорить со мной по поводу смерти можно бесконечно. Ручаюсь вам, что это моя любимая тема. Вот что я считаю насчет самоубийства. Если жизнь стала вам не под силу. Если испытания очень тяжки и жизнь более не приносит радости, тогда и жить незачем. Жизнь дана нам, чтобы испытать хоть немного счастья, но если невыносимое бытие и тяжкие муки перевешивают вашу чашу, то не лучше ли уйти из жизни, прекратив это.
   Воцарилось молчание.
   -Вот мы и приехали, - заметил Монтень, карета остановилась у ворот замка.
   -Ах, дружочек, - обратился Генрих к Натаниэлю, - вы, кажется, близко к сердцу восприняли слова Монтеня. Не поймите неправильно, я весьма высоко ценю мнение нашего друга. Но он бывает подвержен мрачным идеям. Мне мыслится, что вам с братом пойдет на пользу разговор с ним, месье Монтень многое может нам поведать поучительного.
   -Да, государь.
   Замок Монтень представлял собой вековое сооружение, неплохо приспособленное для военной обороны. Но сам хозяин его для этого не использовал. В этот неспокойный век он пренебрег любыми правилами безопасности, не держал охраны и ничего не предпринимал сверх необходимого, а именно содержал только привратника.
   После того, как король и его приближенные заняли свои комнаты, устроили ужин. Ну а после того Генрих, Шико, Монтень, Маринус, Натаниэль и некоторые из придворных собрались в знаменитой библиотеке, чтобы поговорить на приличествующие для дворян темы.
   Прежде всего, стоит заметить, что библиотека - самая лучшая из всех деревенских библиотек во Франции, находилась в дальнем конце дома, и чтобы попасть в нее, необходимо было пересечь широкий двор.
   Над дверью сего заведения красовалась выгравированная надпись, являющаяся девизом Мишеля Монтеня: "Что я знаю?"
   Генрих был первым, кто вошел в полукруглую дверь из мореного дуба. Его взгляд наткнулся сразу же не столько на шкафы с книгами, сколь на надписи, выполненные на потолке собственной рукой владельца дома. Это были афоризмы, в основном на латинском или греческом языках, которые король хорошо знал.
   Генрих сделал несколько шагов и, пользуясь своим не очень хорошим зрением, смог разглядеть и прочитать только несколько выражений, врезавшихся в его память:
   "Человек самое злополучное и хрупкое создание и тем не менее самое высокомерное" (Плиний Старший); "Все что существует в подлунном мире подчинено одному и тому же закону и имеет одинаковую судьбу" (Екклезиаст); "Бог сделал человека подобном тени..." (неизвестный автор); "Чем ты кичишься?" (Книга Иисуса, сына Сирахова); " Я воздерживась!" (девиз пирронистов); на греческом " Людей мучат не самые вещи, а представления, которые они создали о них"
   -Не припомню, откуда взяты эти слова, - сказал Генрих.
   -Какие именно, государь? - спросил Монтень, войдя вслед за королем.
   -Бог сделал человека подобным тени.
   -О! - Монтень прошествовал к своему столу и суетливо принялся убирать бумаги и сложенные в стопки книги, - где вы это прочитали, Ваше Величество?
   -У вас на потолке, мой друг, - ответил король, приподняв брови.
   -Правда? - Монтень, прищурив свои большие черные глаза, посмотрел куда указывал перст короля, - ничего не вижу! Зрение у меня отличное, но как только надобно сделать что-то важное, вот например, прочитать что-то в присутствии высочайших гостей, оно тут же портиться. Уж не обессудьте, сир, такова моя наиподлейшая натура.
   -Не корите себя, Монтень, - Генрих сел на удобное кресло напротив камина и жестами предложил сделать тоже самое своим друзьям.
   Монтень велел слугам, которых он именовал не иначе как Господин Гасконец или Господин Пуатинец принести напитки и закуски, чтобы приятно провести вечер в библиотеке. Среди прочих прислужников в библиотеку проскользнула госпожа Роксана, наперсница и таинственное протеже братьев Бомонт. Она усердно подавала фрукты и подливала вино господам, расточая соблазнительные улыбки и регулярно подкрадываясь к Маринусу или Натаниэлю, чтобы сообщить о своих матримониальных планах или взять нужный совет.
   -Я бы хотел заметить, - сказал Натаниэль Де По, расположившись неподалеку от короля, - что Бог сделал человека подобным Себе, а не тени.
   Монтень с некоторым удивлением вгляделся в молодого человека и ответил.
   -Мы не знаем, как выглядит Бог, сударь, поэтому не можем утверждать что-либо подобное.
   -А вот и нет, сударь, - высокомерно заявил Натаниэль, - сказано же в Евангелии, что Бог сотворил человека по образу и подобию Своему. Вряд ли вы, даже вооружившись любимым доводом пирронистов, - и Де По указал на выгравированное на потолке греческое слово, - сможете это отрицать.
   Монтень приобрел вид смущенный и задумчивый. Король немедленно пришел ему на помощь:
   -Дитя мое, Натаниэль, это высказывание наверняка взято из контекста и имеет какое-то мистическое значение, не так ли, Монтень?
   -Возможно, государь, - пробурчал недовольный хозяин.
   -Мистическое, - услышав это, Маринус Де Бурбон тут же пришел в крайнее возбуждение и отослал от себя Роксану, требующую чего-то от герцога, - и вправду, вы заметили, что это цитата из Книги Иисуса, сына Сирахова, а многое взятое оттуда имеет какой-то потаенный, неведомый нам смысл. Да и что далеко ходить, быть может, мы бы и сами могли растолковать подобное заявление. Человек подобен тени. Как это звучит, в сущности, таинственно. Тень человека видна только при свете, а во мраке исчезает. Тень повсюду следует за нами, но при том она что-то неосязаемое нашими чувствами, ведь ее нельзя схватить и потрогать. А говорят еще, что тень имеет некое предчувствие.
   -Да что вы говорите, - заинтересовался Генрих, великий мистик.
   -Да-да, быть может, я выгляжу смешным...- таинственным голосом ответил герцог Бурбон.
   -Когда это случиться, я засмеюсь, мой друг, не беспокойтесь, - прервал его Шико.
   -Благодарю, Шико. Так вот, говорят, что если наступить на тень человека, то какое-то чувство предупредит его об этом и он почувствует ваше приближение. Так что тень может обладать даром спасения для человека, - Маринус отпил вина из стеклянного кубка с узорами.
   -Такие заявления, сударь, говорят не столько о невежестве, сколь о вздорности, - заметил Монтень, едва цедивший вино в отличие от всех остальных.
   -В сущности, я имел в виду, что этот афоризм на потолке скорее всего имеет переносное значение и не стоит понимать его напрямую, как хотел это сделать Натаниэль и придираться к его значению, - заключил Бурбон.
   -Здесь я соглашусь с Монтенем, что это вздор, - ответил Натаниэль.
   -Не ссорьтесь, Натаниэль, вы же братья, - прошептала подошедшая к графу Роксана.
   -Чего тебе надобно, Рокси, неприлично с твоей стороны шататься тут между нами, особливо, когда ведутся такие беседы, - сердито отмахнулся от нее Де По.
   -Натаниэль, как зовут того мужчину?
   -Какого того? - с раздражением прошипел граф.
   -Вот этого.
   -Ах, не показывай пальцем. Это король, бестолочь ты такая!
   -Натаниэль злой, я спрашивала не о короле, а о другом. Что лысеет.
   -Монтень?! Дался тебе этот женоненавистник.
   -Натаниэль, а что такое женоненавистник?
   -Значит, он ненавидит женщин.
   -Болван! Но я имела в виду другого.
   -Роксана, почем я знаю! Меня подводит мое зрение, к тому же я никого не вижу кроме короля! Поди спроси у Маринуса.
   И Натаниэль продолжил, обращаясь к своему брату заносчивым тоном:
   - Даже если я, мой уважаемый брат, не буду воспринимать сие высказывание буквально, его можно растолковать и иначе. Человек подобен тени. Вот именно, ведь человек есть тень Божия.
   - Согласен, братец, вот именно это я и хотел тебе сказать.
   Маринус и Натаниэль заливисто рассмеялись. Как это обычно у них бывало, когда мысли их сходились.
   Генрих и Шико отчего-то переглянулись, что не ушло от внимательного взгляда Брантома, расположившегося неподалеку от Монтеня и с замиранием сердца, следившего за всеми его высказываниями. Ведь, как известно, Брантом полагал сочинения Монтеня наивысшим проявлением литературы и стремился строить свои произведения по образу и подобию философских изысканий. Но что и говорить философии в рассказиках Брантома было меньше, зато скабрезностей хоть отбавляй.
   -Господин Монтень, - сказал герцог де Бурбон, - у вас богатая библиотека. И вы человек широких взглядов. Быть может, у вас найдется здесь книга, которую я долго ищу.
   -Пожалуй, что-нибудь у меня будет. Что вы ищите?
   Монтень несколько более внимательно всмотрелся в хрупкую фигурку герцога. Его беспокойный вид, нервные движения и интерес к мистическим явлениям вызвали у Монтеня живой отклик в сердце.
   - Somnia, terrores magicos.miracula,sagas, nocturnos lemurs portentaque Thessala. (лат. Сны, наваждения магов, необыкновенные явления, колдуньи, ночные призраки и фессалийские чудеса), - ответил герцог.
   Монтень улыбнулся:
   - Это не о вас ли сказано: " Audut iter, numeratque dies,spatioque viarum, metitur vitara,torquetur peste future" (лат. Он тревожится о пути, считает дни, отмеряет жизнь дальностью дорог и мучим мыслями о грядущих бедствиях)
   - Вполне возможно, сударь, мне случается беспричинно тревожится.
   - Давайте посмотрим, кажется что-то подобное есть вон на тех полках. Вы не поможете мне, молодые люди?
   Натаниэль и Маринус с готовностью встали и пошли с хозяином дома. Монтень был человеком небольшого роста, что часто ему досаждало в юности, когда он находился при дворе. При этом он все равно был выше, чем братья Бомонт.
   -Да вы не сможете подать мне книгу с той полки, братцы, - усмехнулся Монтень, - может быть, попросим господина Шико, он очень уж высок как и подобает дворянину и настоящему военному.
   Шико тут же приблизился.
   -Ну что вы, Монтень, по-моему, я чересчур высок. По крайней мере "Придворный" Бальдасаре Кастильоне предписывает иметь во всем золотую середину, даже в росте.
   -Но в ней так же написано, что уж лучше быть высоким, чем низким, как я и господа Де Бомонт.
   -О чем вы говорите, - к беседующим тут же присоединился Генрих, - о "Придворном"? Какие пустяки! Так там так и сказано, что человеку военному, подобно Александру Великому надлежит иметь высокий рост как у меня или вот как у Шико. Но что касается вас, господа, то не смотрите на меня столь насуплено. Вы еще совсем мальчики и успеете подрасти. К тому же это так забавно, - расхихикался король.
   - И малый рост имеет свои преимущества, - вмешался Монтень, - когда я был также юн, как и вы, господа, - обратился он к Маринусу и Натаниэлю, - мне довелось служить гонцом, и я имел исключительные успехи на этом поприще, так как для этого необходим именно такой рост и крепкое телосложение.
   -Уж не об этой ли книге вы вели речь? - спросил Шико, протянув свою длиннющую руку к самой верхней полке. Выхватив один из томов в кожаной обложке, украшенной драгоценными камнями, Шико пронес ее над головами собравшихся.
   -Ах, нет, сударь, это не то! - воскликнул Монтень, но было уже поздно, Шико прочел название и открыл книгу:
   -Что это? Жизнеописание Катона Цензора? Пресвятая Пятница!
   Внутри страниц находился тайник, в котором хранился маленький хрустальный флакон с рубиновой крышкой.
   Монтень, покраснев, протянул руку, чтобы забрать книгу. Но король уже заглянул вовнутрь, так что даже если Шико и хотел сохранить тайну, это бы ему не удалось.
   Генрих взял со страхом флакон и спросил, обратив укоризненный взгляд на Монтеня:
   -Сударь, что я вижу? И зрение меня не обманывает, это яд, не так ли?
   -Да, сир. Увы это так.
   -Но к чему он вам? - король был сильно удивлен.
   -Катон был, пожалуй, самым великим из людей, лучшим образцом твердости человеческой, - начал Монтень издалека, - и он в борьбе с Цезарем проиграл, но ушел непобежденным. Вы знаете, каков его конец.
   -Само собой! Он наложил на себя руки! - воскликнул Генрих.
   -Не подумайте, государь, что я собрался предаться этому смертному греху. Но мы не властны знать к какому порогу нас приведет судьба. Все философские учения учат нас презирать страдания, нищету и другие невзгоды, которым подвержена жизнь человека, все же это не должно быть нашей первой заботой, как потому, что эти невзгоды не столь уж неизбежны (большая часть людей проживает жизнь, не испытав нищеты, а некоторые даже не зная, что такое физическое страдание и болезни, каков, например музыкант Ксенофил, умерший в возрасте ста шести лет), так и потому что, на худой конец, когда мы того пожелаем, можно прибегнуть к помощи смерти, которая положит предел нашему земному существованию и прекратит наши мытарства.
   -Господин Монтень! Неужели вы опасаетесь, что какой-то несчастный случай заставит вас прибегнуть к этому средству? - не унимался нахмурившийся король.
   -Смерть в любом случае неизбежна, государь. Quae quasi saxum Tantalo simper impedent ( лат. Она всегда угрожает, словно скала Тантала).
   - Вы меня не убедили, Монтень! Я сейчас же разобью этот флакон, так как буду знать, что уберег вас от смертного греха, - сжимая яд в руке, возмутился король.
   -Но я вовсе не собираюсь покончить с собой из прихоти как Гелиогабал. Я держу этот яд здесь только для того, чтобы напоминать себе, что смерть близко.
   Генрих омрачился.
   -Государь, - Натаниэль мягко взял флакон с ядом из рук короля, благоговейно осмотрел его, а затем вложил в книгу, которую держал Шико, - конечная точка нашего путешествия - это смерть, предел наших стремлений, и если она вселяет в нас ужас, то можно ли сделать хотя бы один-единственный шаг, не дрожа при этом как в лихорадке?
   -Смерти нечего бояться, - добавил Маринус, - если бы смерть была подобна врагу, от которого можно убежать, я бы посоветовал воспользоваться этим оружием трусов. Но так как ускользнуть от нее невозможно, ибо она одинаково настигает беглеца, будь он плут или честный человек.
   -Nempre et fugaseum persequitur virum,
   Nec parcit imbellis iuventae
   Poplitibus, timmidoque tergo.
   (Ведь она преследует и беглеца-мужа и не щадит ни поджилок, ни робкой спины трусливого юноши). - Процитировал Шико оды Горация.
   - Неужели если наложить на себя руки, то Господь никогда не простит тебя? - грустно спросил Натаниэль.
   - Да, разумеется. Малыш, ведь самоубийство смертный грех, не ты ли это повторял? - назидательно сказал Генрих.
   - Да, всё так. Но знаете, есть мнение, что несмотря ни на что все получат прощение. Абсолютно все. И спасутся, - тихо проговорил Натаниэль.
   - Так уж и все? - поднял брови Шико. - и Дьявол? И Гизы?
   - Да, - робко ответил граф.
   - Вздор! Это невозможно! Чтобы Гизы! - воскликнул Шико и Маринус в один голос.
   - Возможно, У Господа всё возможно.
   - Сударь, вы говорите о предметах и материях, человеческому уму не подвластных. Простите, но вы не можете знать, что для Господа возможно, а что нет, - меланхолично заметил Монтень.
   - Конечно, могу! - вскипел Де По, Генрих снабдил его за это восхищённой улыбкой. - Бог всесилен, это ясно как день.
   - То, что вам ясно может оказаться совсем не ясным, так же как день не окажется днём. Вы утверждаете, что снег бел, а он может быть черен. Хотя и того мы утверждать не можем. Наше зрение ограничено человеческим восприятием. Кто знает каков мир на самом деле, если мы всего лишь его крошечная и ничтожная частица, если мы, возможно, видим его не таким, каков он в натуре. Мы не можем постигнуть Божественный Разум, и заниматься этим глупо, так же как и утверждать что-либо на этот счёт, - с запалом высказался Монтень.
   - Я не говорю, что познал Божий Ум. Бог непостижим - это верно. Но можно уверенно говорить о свойствах Божьих, которые Он Сам явил нам.
   - О Свойствах Божьих? - Монтень не сдержал презрительной усмешки. - Что я всегда считал смешным и бессмысленным так это изучать Свойства Божии.
   - Но Господь сказал, что если мы будем достаточно сильно верить, то воздвигнуться горы. По воде будут ступать как по суше, люди воскреснут из мёртвых. Или это не факт для вас? То что описано в Евангелии? - наступал Натаниэль.
   - Что вы хотите, юный граф, уличить меня, что я еретик? Полно, это я и считаю пустой тратой времени. Я скажу вам только, что было бы грехом по отношению к Богу, который является единственно Сущим, утверждать, что Он был или будет, ибо эти понятия означают изменение, становление или конец того, что лишено устойчивости неизменного бытия. На основании этого следует заключить, что у Бога есть одно свойство, - усмехнулся Монтень, - и оно заключается в том, что Он есть подлинно сущее и существует не во времени, а в неизменной и неподвижной вечности, не измеряемой временем и не подверженной никаким переменам; что раньше Бога ничего нет, как и после Него ничего не будет, ничего более нового, ничего более юного; что Он есть единственно истинно сущее, которое одним только "ныне" наполняет "вовеки"; что кроме нет ничего подлинно сущего и Он не имеет ни начала ни конца.
   Натаниэль, пораженный этим выводом, ответил:
   -Что ж, я согласен с вашими словами, сударь, коли вы согласны со мной.
   -О, не стоит соглашаться со мной, - сказал Монтень, - к этому благочестивому выводу пришел не я, а один писатель-язычник.
   - Вы, конечно, говорите о Плутархе, - заметил король.
   Маринус хотел что-то тоже сказать, но в этот момент Роксана пробралась к нему и прошептала:
   -Маринус, что это за господин сидит там в углу?
   Герцог вздрогнул от неожиданности, обернулся, прищурился и устремил свои глаза на указываемого дворянина.
   -А! Это насколько мне известно барон Сен-Сюр, мастер наставлять рога мужьям, позер, любитель поболтать и выпить. К тому же он гугенот.
   -Маринус, это плохо?
   -Не для тебя, Роксана.
   -Маринус, он мне нравится.
   -Ах, оставь его, Роксана. Сколько раз я говорил тебе, что ты, простая девка не можешь рассчитывать на благосклонность дворянина. Он и не взглянет в твою сторону.
   -Но я красивая.
   -Ну и что! Велика заслуга. Красивых пруд пруди.
   -А если бы я была дворянкой?
   -Роксана, но как ты можешь ею стать?
   -Если я оденусь в дворянское платье.
   -У тебя такого нет.
   -Вот и есть. Я украла его у герцогини Монпансье, когда ты украдал у нее важное письмо с заговорщиками.
   Маринус зашипел на Роксану, потому что этот разговор не остался конфиденциален, его одновременно услышали Шико и Брантом. Эти два человека, которые все за всеми замечали. Только один из них всегда хранил язык за зубами, другой же предпочитал пускать сплетни по всему Парижу.
   -Государь! Господа! - промямлил Монтень, - Может быть, оставим на сегодня эти мрачные разговоры и перейдем к нашему столу. Позвольте преподнести вам королевский пирог в честь Епифании. Хотя и в Древнем Египте в обычае было на пир приносить мумию, чтобы смотря на ее смертные одежды помнить, что смерть не избежит никого.
   -Пожалуй, несите ваш пирог! - благосклонно сказал Генрих.
   Король и остальные благосклонно восприняли этот старинный обычай. Заключался он в том, что шестого янвая в Епифанию или же День Короля в комнату вносили пирог с запеченным в него бобом. Кто получит кусок с заветным подарочком, объявляется королем дня. Чтобы осуществить сию забаву требовался ребенок, который прятался под столом и называл имя человека, которому предназначался очередной кусок.
   После некоторых препирательств на должность детей выбрали самых младших и маленьких среди присутствующих: герцога Маринуса Де Бурбон и графа Натаниэля Де По. И так как эти двое были неразлучны, то под стол они полезли вместе.
   Все прочие расселись вокруг стола, а Монтень принялся нарезать торт.
   Генрих толкнул Шико под локоть.
   -Ах, Шико, я чувствую, как мои ноги что-то щекочет. Уж не ты ли это?
   -Бог с тобою, Генрих! Мне кажется это одна из твоих собачек, которых ты всюду таскаешь за собой!
   -Ах, нет, глупый Шико, это не собачки!
   В тот момент Маринус и Натаниэль размещались, как это говорится, со всеми удобствами под столом.
   -Натаниэль, посмотри, и чьи это толстые ноги! Какие здоровенные! Толкни-ка их! И не стыдно им быть такими огромными!
   -Дай-ка я лучше ущипну их за ляжку, чтоб они освободили нам побольше места.
   -Ай! - раздалось восклицание.
   -Сир! - вскрикнули наверху миньоны.
   -Что такое, государь? - учтиво поинтересовался Шико.
   -Ах, это собачка меня укусила! - слегка покраснев, ответил Генрих, и опустив руку под стол, потрепал кого-то из братьев Бомонт по шевелюре.
   -О, это ноги короля! - говорили между собой братья, - как мы сразу не узнали эту страсть к черно-белым туфлям и чулкам!
   -Смотри, а эти длинные и жилистые, наверно, Шико! Какая у него коленка острая! Я потру ее наудачу, чтоб она мне глаз не проткнула, - захихикал Маринус и потер коленку Шико.
   -Шико! Что с тобой? Ты будто шпагу проглотил, - раздался голос короля.
   -Твои щенки залезли мне на коленки.
   -Как это мило, - зловредно захихикал Генрих.
   -Итак, первый кусок! - объявил Монтень, чтобы прекратить балаган.
   -Пусть будет Шико, он всегда во всем первый! - объявили братья из-под стола.
   -Возьмите, господин Шико! - Монтень протянул гасконцу его пирог, в котором однако Шико к своему сожалению не нашел праздничного боба.
   -Кто же будет королем? Я так волнуюсь, - приговаривал Генрих, пока велась раздача остальных кусков.
   -Я думаю кто-то из Гизов. Или твой брат Монсеньор. А как тебе кандидатура кардинала Бурбона? Карл Х! - тут же отвечал ему Шико.
   -Дурак! Никого из них здесь нет!
   -Здесь да! Они в гораздо более удобных местах, в Париже, с войсками, с Лигой!
   -Я все это пресек, когда учредил Орден Святого Духа! А кардинала Бурбона к твоему удовольствию я запру где-нибудь! Да хоть в Шартре!
   -О! Великолепная задумка!
   -Ах, отстань, Шико, ты вечно мнишь из себя великого политика, а сам ничего не понимаешь! - обиженно сказал Генрих, - ты не хочешь признать, что мой план удачен! Что я ловко всех обставил. Ты только бурчишь это не то, да то не се! И все потому что я не посвятил тебя в мой план заранее! И как ты не можешь догадаться при всем твоем уме, что я специально так поступил! Чтобы ты наконец оценил мои старания! - закончил Генрих на высокой ноте, не замечая, что все на него смотрят.
   Шико застыл под градом взглядов, ожидающих его ответа.
   -И следующий кусок! - объявил Монтень, который по рассеянности ничего не слышал.
   -Государю! - хором объявили Маринус и Натаниэль, получив от хозяина дома условный сигнал в виде пинка.
   -Ах, мне? Благодарю, - король принял пирог, все еще насупленный и разобиженный. Но как только он откусил кусочек, ему сразу же попался боб.
   -Господа! - воскликнул Генрих восторженно точно ребенок, - боб у меня! Не верится! Какая удача! Какое совпадение!
   -Совпадение! Не думаю, - прошептал Шико под стол, где опершись на его ноги, хихикали братья Бомонт.
   -И как это мне выпало быть королем! - не унимался Генрих.
   -Все было честь по чести, государь, - заверял его Монтень, - эти славные юнцы ничего не видели и предсказали вашу судьбу!
   -Так выпьем же за короля! - гаркнул Шомберг и миньоны и все присутствующие подхватили, - Виват, король! Виват!
   Когда Маринус и Натаниэль под приветственные крики вылезли из-под стола, сразу же отправились в другую комнату, дабы освежиться и привести себя в порядок. За ними тут же вышел Пьер Брантом, намеревавшийся принять те же процедуры. Но к своему стыду он заметил, как его опередила некая молодая особа служанка Роксана. Она проскользнула в укромную комнату для мужчин и прочно закрыла дверь.
   Брантом, не растерявшись, приник к створкам этих дверей, дабы расслышать все, что там происходит.
   -Снимай же! Снимай скорее свое платье! - говорил Маринус.
   -Да пошевеливайся! Я долго не намерен ждать, мне еще нужно поспеть к королю сегодня, - бранился Натаниэль.
   -А что это за штуковина? - проговорила Роксана, - что-то я не уразумлю, как с ней обращаться.
   -А! что они там такое говорят? - прошептал Брантом, потирая ладони.
   -Да как же ты не знаешь! Это известно любой женщине! - возмутился герцог.
   -Но мне не приходилось прислуживать женщинам, только мужчинам! - оправдалась служанка.
   -О! Возмутительно! - восхитился Брантом.
   -Сейчас сюда придет Реми и мы все проделаем, как и задумали, - раздался голос Натаниэля.
   -У них еще и лекарь в этом участвует, всегда недолюбливал врачей, этих охотников до наслаждений! - подняв указательный палец в воздух, прошептал Брантом.
   -Ну, все готово! Выходим! - сказал Маринус.
   -О, так быстро! - изумился Брантом и едва успел отскочить и спрятаться за другой дверью. Со своего наблюдательного поста он смог увидеть, как из туалетной комнаты вышли герцог Бурбон, граф Де По и некая дама, которой он вначале не признал. Она была облачена в лазурное шелковое платье с кружевами, а лицо ее скрывала атласная белая маска.
   -Ну как я выгляжу, Маринус? - грубо спросила дама.
   -Как прекрасная Лемея, - ответил герцог.
   -Кто это? - опять же спросила дама, в особе которой теперь Брантом признал служанку Роксану и подивился сей прихотливой затее.
   -Прекрасная Лемея заломила одному юноше такую цену за обладание собой, что он не смог ее оплатить и, не сдержавшись, осрамил себя постыдным делом, воображая объект своих желаний. За то Лемея подала на него в суд, а судья приговорил потрясти перед ней кошельком с деньгами, потому как за воображаемую любовь платят воображаемыми деньгами.
   -Маринус, какая похотливая история! Я бы так не сделала, - промычала Роксана.
   -Ах, это сеньор Брантом мне поведал.
   -Маринус, он такой человек скабрезный.
   -Какой срам он рассказывает! - воскликнул Де По, - однако мне не до этого негодника, собирателя пакостных историй. Где же Реми? А вот он идет.
   Подошел Реми.
   -Вы меня звали, господа?
   -Да, Реми, - Маринус улыбнулся игриво, - поди в библиотеку, найди там барона Сен-Сюра и передай ему эту записку. Когда же он выйдет и скажет, что согласен на все условия здесь описанные, завяжи ему плотно глаза и позови нас.
   -Слушаюсь, однако, что это вы затеяли? - поинтересовался Реми.
   -Какой ты однако любопытник, Реми, - рассмеялся Де По, - мы задумали одну шалость. Наша Роксана переоделась в знатную даму, и сейчас она будет стоять в темной галерее, мы написали барону Сен-Сюру письмо, что одна достопочтимая и красивая дама желает ему признаться в любви и доказать сие на деле, однако ни за какие сокровища в мире не согласна показаться и обнаружить свое имя, почему и просит, чтобы он последовал за ее слугой, который и проведет ее тайком к хозяйке, но только сперва пусть даст завязать себе глаза красивым белоснежным платком, как поступают с парламентером, коего вводят во враждебный город с завязанными глазами, не давая увидеть ни улиц, ни залы для переговоров, и вдобавок держат за руки, дабы он не мог сдернуть повязку с лица.
   -Ха-ха! - рассмеялся Реми, - остроумная затея! Подложное письмо, я отнесу его.
   Реми ушел, Роксана спряталась в галерее, а братья Бомонт притаились неподалеку, чтобы всласть понадсмехаться над происходящим. Брантом же не оставлял своего поста и смог увидеть, как через какое-то ничтожное время из библиотеки вышел названный барон Сен-Сюр и дал Реми завязать себе глаза платком.
   Перед галерей Реми сказал:
   -Сударь, я приду за вами, и коли вы будете держаться обещанного, то сопровожу вас и назавтра в райские кущи, где вам не придется раскаяться в своем согласии. И эта дама просила вас принести с собой три "п", а именно: покорность, постоянство и потаенность.
   -Я согласен, - ответил Сен-Сюр, - но только при условии, что сия дама не встретит меня тремя "х", иными словами не окажется "холодной худой хрычковкою".
   Реми прыснул со смеха и заверил барона, что нет дамы желаннее и красивее.
   -Тогда ведите меня и поскорее! - воспламенился Сен-Сюр.
   Когда оба скрылись в галерее, Маринус и Натаниэль выскочили из укрытия, посмеялись и убежали в библиотеку.
   Брантом тоже не остался в долгу. Выйдя на свет, он потер свою рыжую бороду и произнес:
   -Вот они каковы, наши коварные знатные братья!
   И также отправился вслед за братьями, чтобы допить вина и выслушать и рассказать еще пару-тройку занятных историй.
  
   Всеобщее веселье внезапно прервалось, когда неожиданно отворилась дверь библиотеки, и в нее вошел запыхавшийся человек. Под взглядами короля и прочих высокопоставленных лиц, он, ничуть не смущаясь и не отдавая поклона, прошагал к герцогу де Бурбону и его брату. При ярком свете свечей стало видно, что это был никто иной как лекарь Реми. Его черные волосы с рыжеватым отблеском и такие же глаза засияли как медь.
   -Господин Де Бурбон, Господин Де По, можно вас на минуту? - сказал лекарь взволнованным голосом, что мало вязалось с его железным спокойствием на лице.
   Король закатил глаза, так как подобно брату стал недолюбливать этого глумливого мошенника.
   -Что случилось, Реми? - спросил Натаниэль.
   -Давайте выйдем, чтобы я мог поговорить с вами. Это информация не предназначена для чужих ушей.
   Король фыркнул, Шико изобразил, что внимательно слушает Брантома, который рассказывал пикантную историю об одной даме, застигнутой во время венериных игрищ и свалившейся за сундук вверх ногами, а сам также прислушивался к словам лекаря. Монтень ничего не слышал из деликатности. Миньоны были слишком пьяны, барон Сен-Сюр куда-то пропал, а прочей свите короля не до чего не было дело.
   -Ваше Величество, позвольте откланяться на минуту, - обратился тут же Натаниэль к Генриху.
   -Идите, мой мальчик, только долго не задерживайтесь. Вечеринка в самом разгаре. И вышколите уже ваших слуг, чтоб они не врывались к господам, как будто на нас враг напал! Тем более, что ваша служанка минуту назад подошла ко мне и шепнула на ухо всевозможные неприличные подробности...
   -Можно подумать, ты покраснел, - заметил Шико.
   -Конечно, нет. Мои уши слышали вещи и похуже. Однажды я зашел к Шико ночью, а он во сне такое болтал, любой бы со стыда сгорел.
   -Все твое мерзкое влияние, сибарит! - не остался в долгу Шико.
   -Государь, а зачем вы заходили к Шико ночью? - поинтересовался Брантом со светящимися глазами и плотоядной улыбкой.
   -Я охотно вам поведаю. Усаживайтесь поудобнее, сударь! Это будет долгая история.
   -О тогда будь готов, Ирод, Навуходоноср Второй! Что и я расскажу некие истории про тебя.
   На этом месте перепалки Маринус, Натаниэль и Реми выскользнули из библиотеки.
   Найдя место у окна, в которое щедро светила луна, они приступили к разговору.
   -Так что у тебя, Реми? - в нетерпении спросил Маринус.
   -Господин Маринус, я гулял по двору, чтобы проветриться, как увидел, что к воротам на полном скаку подъехал всадник.
   -Всадник! - воскликнул Натаниэль.
   -Да, а что? Всадник, не спешиваясь, поинтересовался у стражи короля, не здесь ли квартируют герцог Маринус Де Бурбон, сеньор Де Бомонт и его брат граф Натаниэль Де По Де Лерин.
   -Он так спросил?
   -Да, а что?
   -Ничего, продолжай.
   -Он сказал, что у него срочное донесение к этим господам, не терпит отлагательств.
   -Он так сказал? - еще раз повторил Маринус.
   -Да, а что?
   -Ничего, продолжай, - поторопил Натаниэль.
   -Стражник сказал, что позовет кого-то из людей Де Бомонт. Я вышел и сказал, что стал случайным свидетелем сего разговора, поэтому могу предупредить господ, а еще лучше снести им донесение. Человек этот, по виду гонец и по виду и говору фламандец сказал, что у него письмо чрезвычайной важности и так как он спешит покинуть нашу страну, то передает мне письмо с тем, чтобы я передал его в ваши руки.
   -Он так и поступил? - возмутился Де По.
   -Да, а что?
   -Но ведь это против всяких правил! Если письмо важно, то он обязан вручить нам его лично в руки!
   -Письмо у тебя? - поинтересовался Маринус деловым тоном.
   -Да, а что? - развел руками Реми.
   Вдруг из-за угла показалась Роксана, она заголосила:
   -Мари, Натаниэль! Вы мне срочно нужны. Я должна вам рассказать, что было.
   -Ах, оставь нас, Роксана, у нас важный разговор, не до твоих амуров, - сердито закричал Натаниэль, - продолжай Реми.
   -Так все! Вот оно письмо, в целости и сохранности.
   Лекарь извлек из кармана конверт и передал его в руки Бурбону. Маринус в волнении поднес его к свету, льющемуся из окна, и увидел печать принца Вильгельма Оранжа.
   -Вильгельм Оранж! Натаниэль, это письмо от него!
   -Ну что там? Скорее вскрывай его! - Натаниэль не стал отсылать Реми и возбужденную Роксану, мычавшую позади них.
   Маринус торопливо вскрыл печать и прочитал послание. В нем заключалась следующая информация:
   "Сеньор Де Бомонт и граф Де По! Довожу до вашего сведения, что мне стала известна важные сведения о передвижении передового испанского отряда во главе с герцогом Фредериком Альба, сыном герцога Фердинанда Альба, (того самого, что обманом завладел вашими землями в городе Лерин). В ночь с 8 на 9 января этот отряд будет на подходе к крепости Намюр, чтобы воссоединиться с основными испанскими силами. Так сообщаю вам, что в эту ночь крепость откроет свои ворота, и может быть взята. Остальное оставляю на ваше усмотрение. Передайте мои поклоны Монсеньору Принцу Франсуа Анжу.
   Принц Вильгельм Оранж."
   -Клянусь кишками Папы, это уникальный шанс завладеть крепостью Намюр! Этой твердыней! Оплотом Филиппа II во Фландрии! - Маринус схватил Натаниэля за руки и потряс.
   -Так и есть, так и есть! Но что нам делать, Маринето? Восьмое число очень близко. Нам нужно выдвигаться немедленно, если мы хотим застать проклятого герцога Альба у ворот Намюра!
   -Ты прав, дорогой брат! Чертовски прав! Мы должны доставить это послание герцогу Анжу немедленно, он должен взять свои войска и совершить марш-бросок! Он покроет себя славой и посрамит испанскую гидру! Он отрубит ей голову!
   -Тогда не медлим, мы должны ехать в Анжер, Маринет!
   -Скорее же!
   -М-м-м! - остановила их Роксана, - я вам такое должна рассказать.
   -О чем ты? - нетерпеливо воскликнул Маринус.
   -Такое было с Сен-Сюром! Он любит меня! Он хочет жениться!
   -Ах, Роксана беги в наши комнаты, приготовьте нам пурпуэны, плащи, ботфорты и прочее. А ты, Реми, беги в конюшню и вели оседлать нам двух жеребцов. А мы побежим к королю и испросим его разрешения ехать к герцогу Анжу! - распорядился Натаниэль.
   И они расстались.
   Как только Де По и Бурбон вернулись, король набросился на них с расспросами.
   - Натаниэль, - капризно заныл Генрих, - сядь ко мне, я скучаю без вас. Дайте, я угощу вас пирожным макарон, их рецепт привезла из Италии моя матушка королева.
   - Благодарю, Ваше Величество, - состроив мину, ответил Де По.
   - Маринет, Нату мои малыши, вы не представляете, как мне надоел Монтень с его бреднями о смерти, эпитафиях и гробницах. Пока вас не было, Натаниэль, душа моя изнывала от мук!
   - Искренне согласен! Пока вас не было, господин Де Бурбон и вас господин Де По, эти двое мне порядком надоели, - сказал Шико, указывая на Генриха и Монтеня.
   Шут только что закончил поедать неудобоваримые французские трюфели, и теперь сидел один, задрав ноги на каминный экран и облокотясь о маленький столик, нарочно передвинутый им к огню, - на нем размещался десерт в окружении некоторого количества бутылок с разными винами, коньяками и ликёрами.
   - Я решительно больше не вынесу не слова из " Многочисленных и странных путей, ведущих к смерти", - заключил Шико.
   - Вот именно, мне хочется повеселиться, устроим какую-нибудь игру или обсудим что-нибудь интересное, а если этот плут Реми посмеет ещё раз позвать вас, я велю лакею вытолкать его от сюда взашей! - разозлился Генрих.
   У Натаниэля и Маринуса при этом сделался озадаченный вид. Ведь они собирались прямо сейчас мчаться сломя голову к герцогу Анжу.
   - Ваше Величество, но...
   -Никаких, но! Я обижусь.
   - Я в вашем распоряжении, мой государь, - улыбнулся Натаниэль, вынужденный покориться.
   Генрих, успокоенный, принялся распространять на братьев Бомонт доброту и внимание. Боясь вызвать недовольство короля, Маринус и Натаниэль решились помалкивать и улизнуть тайно, но Генрих продолжал разглагольствовать, так что Маринус, не выдержав, решился прервать государя.
   - Ваше Величество, если позволите, то не мог бы я отлучиться по важному делу в Анжер, я говорю вам это сейчас, так как дело не терпит отлагательств, и я готов ехать прямо сейчас.
   - Маринус, я с тобой. - тоже поднялся Натаниэль.
   Шико, который до этого забавлялся тем, что откинувшись в кресле и закрыв глаза, жевал изюм, а черенки разбрасывал по комнате, вдруг остановился и уставился на Маринуса.
   Генрих резко встал с таким видом, словно ему нанесли непростительное оскорбление.
   - Вы покидаете меня, чтобы встретиться с Франсуа? - свирепо громыхнул король.
   -Ваше Величество, у меня там свидание которое я никак не могу пропустить, - ответил Маринус, не опустив головы, смотря на короля с небывалой решительностью.
   - Свидание? - в один голос спросили Генрих и Шико.
   - Именно так, - подтвердил герцог.
   Король переводил глаза с Маринуса на Натаниэля, пытаясь понять, что они задумали, но не мог прийти ни к одному выводу. Видя его затруднение, Шико встал.
   - Что ж, позвольте помочь вам, да свершиться суд Соломона. Этого ребёнка, - Шико положил свою руку на голову Де По, - Генрих, забирай себе, и пусть он развлекает тебя, а этого ребёнка, - Шико положил другую свою руку на голову Маринуса, - я сопровожу на свидание с принцем. И привезу обратно.
   - О, я так благодарен вам, господин Шико, признаюсь, мне будет приятно ехать не одному, а с вами, - с поклоном ответил Де Бурбон, с опаской поглядывая на короля.
   - Тогда ладно, езжайте, но возвращайтесь побыстрее, - бросил Генрих, поджав губы и в расстройстве усевшись на кресло.
   Едва унеся ноги, герцог де Бурбон уважительно раскланялся перед королем и присутствующими.
  
   Глава 20, в которой Шико становится известна тайна, с которой он знаком еще с 15 главы.
   Монтень.
   По утру господин граф Натаниэль Де По отправился на прогулку по окрестностям замка. Он проснулся довольно рано, что не входило в число его привычек, однако растолкав Роксану, граф распорядился оседлать для него лошадь.
   - Рокси, найди скорее Реми и попроси его от моего имени сообщить нам, когда король изволит проснуться. Не забудь упомянуть, что мы будем гулять за крепостной стеной, однако не хотим пропустить утренний туалет короля.
   Роксана состроила недовольную мину, ей не хотелось в столь студёное утро носиться с Натаниэлем по лесам и пригоркам, тем более что барон Сен-Сюр мог захотеть увидеться. Но так ничего больше не оставалось, ей пришлось одеться и выйти за дверь. Граф Де По сел в кресло возле разобранной постели, устремив взгляд на гобелен. Его одолевали грустные мечтания.
   Роксана вернулась, слишком быстро, так что можно было заподозрить, что она вовсе не выполнила поручения.
   - Реми нет у себя и вообще нигде нет. Мне сказали он уехал по какому-то важному делу, - с недовольством сообщила Рокси, силящаяся прибрать под чепец свои густые русые волосы.
   - Как он уехал? - Натаниэль вскочил, - Ничего мне не сказав? Ох, уж этот Реми, в самом деле он ведёт себя как заправский маркиз. Его Величество правы, мы с Маринусом слишком добры к своим слугам.
   Роксана издала грозное мычание, она надеялась, что Натаниэль откажется от прогулки, ну или по крайней мере променад продлиться недолго, поэтому неутомимая служанка надела своё парадное платье и последовала за своим господином.
   Однако ничто не было способно изменить планы графа, и они с Роксаной выехали из замка никем не замеченные так как таким ранним утром все господа ещё спали. Что очень расстроило Рокси, она надеялась, что барон Сен-Сюр случайно выглянет от куда-нибудь и увидит её верхом на муле в эффектном платье и меховой накидке, которую ей одолжил сам Де По. Роксана то и дело перебрасывалась с Натаниэлем короткими и непонятными фразами, но граф никак не реагировал на них.
   Чтобы отдалиться от замка Монтень хоть на какое-то расстояние требовалось преодолеть крутой спуск, вся местность была до того холмиста, что отъехав даже на незначительное расстояние, граф и Роксана словно бы растворились в окрестностях Сен-Мишеля. Натаниэлю вздумалось ехать в монастырь, который располагался в нескольких лье отсюда, чтобы помолиться, так его мучила неотвязная тоска. Но как назло они сбились с дороги из-за обилия выпавшего снега накануне и оказались у лесной опушки. Роксана не разделявшая религиозный порыв молодого графа, решившила поведать ему свои ночные приключения в исключительных подробностях.
   - Натаниэль, такое было! - твердила Роксана, сиплым от холода голосом.
   - У вас с Сен-Сюром?
   - М-м-м, да, такое было!
   - Ясно. Не рассказывай, мне и так понятно, что между вами произошло.
   - Мы смотрели на звёзды, - заявила Рокси.
   - О! ну это романтично, - рассеянно ответил Де По.
   - Постоянно про вас с Маринусом говорили.
   - Зачем? Неужели не было чем заняться кроме разговоров?
   - Только хорошее про вас говорили. Он считает вы с Маринусом очень умные, очень умные. М-м-м.
   - Что ж, это делает ему честь, но причём мы на вашем свидании?
   - Маринус самый умный, - продолжила Роксана, не обращая внимания на явную неохоту графа говорить на эту тему.
   - При чём здесь Маринус?
   - Любит. Любит меня, обожает, кучу денег предлагает, - отвечала Роксана.
   - Сен-Сюр?
   - Да.
   - Постой, если вы всё время говорили о нас, он, должно быть, понял, что ты наша служанка Роксана.
   - Нет. Нет. Не понял. Просто увидел меня, да, но не понял, догадался, но то, что я служанка - нет.
   - Что ж, хоть у кого-то любовь.
   - Куда Маринус поехал?
   - Не твоё дело.
   - Натаниэль злой.
   Граф Де По застыл, его чуткий слух уловил какой-то шум. Он сделал Роксане знак рукой молчать.
   - Ты слышишь?- спросил он.
   - Что?
   - Стук копыт.
   Де По немедленно спешился, они находились в негустом пролеске вдалеке от дороги. Однако с этого места было отчётливо виден подъезд к замку Монтень. Стук копыт усилился и стал множиться.
   - Кто-то едет, целый отряд, - заметил Де По.
   - Страшно, давай спрячемся - сказала Рокси, спешившись и устремившись за деревья.
   - Что ты, зачем? - изумился Де По
   Но повинуясь бессознательному инстинкту, Натаниэль подчинился своей подруге, и они спрятали лошадей за густыми серыми ветками кустарника, а сами притаились за большим стволом. Оттуда им стало видно, как по подъездной дороге двигался вооруженный отряд всадников. По их доспехам и общему виду нетрудно было догадаться, что это иностранцы, а точнее сказать испанцы. Впереди отряда, двигающегося в полном молчании, ехал всадник в черном. Это был Черная Лилия.
   Достигнув ворот замка, которые не охранялись должным образом, испанцы напали на немногочисленную стражу, завязался бой.
   - О! Нет, не может быть, это нападение! Но там же Генрих! - прошептал Де По, в ужасе схватившейся за свою шпагу.
   Вдруг Роксана завизжала так, что слышно стало на всю округу.
   - Заткнись! Что ты орёшь! - накинулся на нее Натаниэль.
   - Труп! Мертвец!
   - Что? Что ты мелешь?- Де По осёкся, в том же самом месте где они прятались, к дереву с другой стороны привалился мертвец. Это был гонец по виду, уже окоченевший. Он умер, прислонившись к стволу дерева, его синие пальцы намертво схватились за выступы на коре. Вся одежда была в крови, в груди зияла рана и, возможно, она была не одна, но от обилия крови и истерзанной чьим-то оружием одежды нельзя было понять сколько на теле повреждений.
   Натаниэль с тревогой склонился над мертвецом. Гонец был когда-то рыжеволосым мужчиной с бледной кожей и россыпью веснушек. Его одежда была из черного сукна, подбитая мехом.
   - Кто это сделал, эти наёмники?- прошептал Де По, - может, он ночью спешил к нам, но злая судьба настигла его. Но чей же это был посланец? Рокси, посмотри нет ли у него в карманах чего-нибудь?
   - Нет! Я не собираюсь к нему прикасаться! - Роксана с суеверным страхом уставилась на выкатившиеся голубые глаза мертвеца.
   - Ладно.
   Де По с осторожностью или скорее с предубеждением всех живых против покойников поикал что-нибудь в карманах несчастного. В нагрудном кармане он сумел найти окровавленный обрывок бумаги. На нем ровными красивыми буквами по-французски было написано несколько строк. Почерк принадлежал без сомнения принцу Де Оранж.
   - Это посланец Вильгельма Оранжа, ведь Реми говорил, что встретил его вчера вечером. Выходит, что кто-то убил его. Но что означает эта часть письма, если мы получили письмо не порванное, а целое? О, Господи, - вскрикнул граф, - А что если Маринус и Шико тоже нарвались на тех наёмников?
   Де По бросил беспокойный взгляд на крепость. Непонятно, что там происходит. Но надежды мало, вряд ли стража короля одержит верх над численностью незваных гостей.
   Натаниэль понял, что вокруг него сейчас разворачивается дьявольский план. А он как последний простак попал в расставленные сети. Несомненно, все это подготовил Черная Лилия. Он подстерег голландского посланника, убил его, отобрал истинное письмо, но гонец сумел порвать послание, так что Черной Лилии ничего не оставалось, как написать новое, поддельное. А что если это и было его целью? В таком случае сведенья, полученные в письме - выдумка, возможно опасная ловушка для герцога Анжу. Значит, Маринус сейчас везет неверные и скорее всего губительные слова для французского принца. В то время как король окружен, схвачен, если не убит проклятыми испанцами. Нужно немедля спешить к нему на помощь, и если не спасти, то хотя бы умереть подле короля, отдать за него жизнь, видеть его в последние мгновения.
   Но Маринус и Шико тоже нуждались в скорой помощи Натаниэля.
   - Роксана, давай сделаем, так. Мы поменяемся одеждой, ты поскачешь в Анжер, постарайся догнать Маринуса во что бы то ни стало. А я в твоём платье проберусь в замок и спасу Генриха.
   - Анжер, - тупо повторила Роксана.
   - Там где живёт тот дворянин, красные сапоги! - напомнил Натаниэль.
   - А-а-а, конечно, вперёд. Я догоню Маринуса и Шоко.
   - Шико.
   - М-м-м, что?
   - Неважно давай переодеваться.
   Так и сделав, претерпев при этом массу неудобств, Де По и Роксана расстались. Оседлав с горем пополам лошадь Натаниэля, служанка уехала. Оставалось только лишь молиться, что она поедет именно туда, куда и Маринус с Шико, что она не забудет о своей цели или же просто не потеряется в пути. Сам Натаниэль, облаченный в дамское платье, оказался один на улице и не знал, что ему делать дальше.
  
   Пуату.
   Маринус и Шико вот уже несколько часов провели в седле, не делая остановок, не замедляя шага, они пытались достигнуть Анжера, чтобы сообщить важную новость Монсеньору герцогу Анжу и Алансону.
   Сколько взгляд Шико охватывал окрестности, настолько простиралась белая дорога, схваченная снегами и холодами Малого Оледенения, стоявшего в ту пору в Европе.
   -Шико! - выкрикнул Маринус и белый пар вырвался из его рта, - Шико! Вы слышите?
   Маринус замедлил ход, пустив коня шагом. Шико сделал то же самое, ласково потрепав животное по шее.
   -Я слышу вас, господин Маринус, вы что же намерены отдохнуть?
   -Нет, Шико, вслушайтесь, - Маринус опасливо оглянулся назад, - я слышу какой-то крик, протяжно зовущий меня по имени.
   Шико на всякий случай оглянулся, но дорога была пуста. Потерев покрасневший нос, он ответил:
   -То ветер свистит в ваших ушах, создавая обманчивый зов.
   -Но я слышу, как будто "Мари-и-и-и-нус! Мари-и-и-и!". Прислушайтесь же.
   Шико для наглядности приподнял края своей меховой шапки, его уши сразу же замерзли и покраснели. Ледяной ветер завыл и засвистел. Ему показалось, что он услышал протяжный вой: "У-уууууууу", заканчивающийся пронзительным свистом: "сссссссссссс". Звук терялся вдали.
   Лицо Шико приобрело озадаченное выражение.
   -Ну что там? - спросил Маринус.
   Шико еще раз оглянулся, осмотрел черные стволы деревьев древних лесов Пуату. Ходили слухи, что в них жили ведьмы.
   -Будем молить Бога, чтобы это не волки нас окружали, - сказал он, подняв повыше меховой воротник пурпуэна.
   -Тогда в путь!
   Шико кивнул, но как только они пришпорили своих коней, то явственно услышали крик сверхъестественной силы: "УУУУУУУУссссссс! Маринус! Мариииииииин!"
   Осадив коня, Шико резко развернулся и увидел приближающуюся вдали точку. Несомненно, это был всадник, догоняющий их.
   Герцог Де Бурбон не смог сразу остановить своего коня и помчался вдаль, так что только через некоторое время Маринус сумел остудить животное и вновь вернуться к Шико. За эти мгновения приближающийся всадник оказался почти рядом, и его можно было разглядеть. Это была Роксана в щегольской одежде графа Де По.
  
   Монтень.
   На стенах замка Монтень и у ворот стояла вооруженная охрана. На дороге появился одинокий всадник, не сбавляя ходу, он едва успел затормозить у главных ворот. Стражники переглянулись в недоумении, когда увидели, что на лошади восседала молодая благородная дама в маске и вуали, закутанная в меховой белый плащ.
   - Стой! кто идёт? - закричал стражник на стене.
   - Я герцогиня Монпансье! Принцесса Лотарингии, немедленно пропустите, меня ждут! - звонко выкрикнула дама.
   - Это невозможно кем бы вы ни были. Да и можем ли мы верить какой-то...- стражник не договорил, так как чей-то властный жест прервал его. Это был барон Де Витто.
   - Госпожа Монпансье? Вы ли это?
   Де Витто вышел навстречу, его внешний вид преобразился, и теперь он больше не был жалким узником тюрьмы, а молодым щеголем с платиновыми волосами и румяным лицом. Однако тайные и жестокие страсти, подтачивающие его изнутри, оставляли свой след в виде лихорадочно блестевших глаз и болезненной худобы. Госпожа Монпансье осмотрела Де Витто сквозь узкие прорези маски, она тотчас узнала его.
   - Если вы изволите пропустить меня, то без всяких сомнений убедитесь в этом, - с гонором и высокомерием ответила Монпансье.
   - Что ж, я склонен вам верить, пропустите!- велел Де Витто.
   - Прикажите выпороть этих недоумков! Я никому не позволяю так с собой разговаривать, - Монпансье вручила свою ручку Де Витто, пока он помогал ей спешиться.
   - Но сударыня, вы должны понимать, что эти бедняги всего лишь исполняли приказ Чёрной Лилии. Вам конечно известно, что он здесь, - Де Витто поцеловал руку герцогини через перчатку, всколыхнув в своей душе приятные воспоминания об их последней встрече.
   - Разумеется, господин барон, - Монпансье отдернула руку, - иначе бы я не приехала.
   - Сударыня, признаться честно, после нашей последней встречи я не надеялся, что вы сохраните ко мне хоть каплю расположения. Точнее, я не надеялся и на слово, сорвавшееся с ваших уст в моём присутствии. Этот промах с братьями Бомонт. Чудовищная ошибка. Я не умоляю простить меня, нет! Я клянусь, что выполню то, что обещал.
   - Довольно! Меня мутит от ваших речей. Я не терплю пустых обещаний!
   Де Витто с восхищением посмотрел вслед герцогини, направляющийся в замок.
   -Скорее! - воскликнула Монпансье.
   -Позвольте предложить вам свою руку, - Де Витто поравнялся с дамой.
   -Что? Да как вы смеете! Где Черная Лилия?
   -Сударыня?
   -Мне все известно!
   -Я не могу говорить об этом здесь, нужно найти место, где нас не услышат, пройдемте в кабинет.
   - Я хочу видеть его! - Монпансье дрожала от волнения как осиновый листок. Она шла так поспешно, что стала заметна ее хромота на одну ногу. Де Витто завел ее в кабинет, закрыв за собой дверь и прислонившись к ней. Герцогиня не спешила снимать даже вуаль.
   -Где он? Где? - тонким от волнения голосом спросила она.
   -Сударыня, о ком вы говорите? - Де Витто в свою очередь не спешил освободить дверь.
   -Не претворяйтесь, что не знаете! Я хочу посмотреть на этого жалкого пленника. Умоляю! Я поклялась убить его, так дайте хоть взглянуть. Вы не останетесь без награды, сударь!
   Де Витто нагло улыбнулся.
   -Сударыня, ваша осведомленность меня пугает.
   -Дайте взглянуть хоть одним глазком, - взмолилась Монпансье.
   Де Витто отделился от двери, подойдя ближе.
   -Сударыня, сознайтесь честно, вы ненавидите меня после той неудачи с братьями Бомонт? Это так?
   -Да! - воскликнула герцогиня без обиняков. - Но я готова простить вас, ежели вы, конечно, готовы заслужить мое прощение.
   -Я готов, приказывайте! - с жаром сказал Де Витто, силясь разглядеть хоть что-то за плотной вуалью.
   -Вы заслужите свой шанс, если покажите мне пленника!
   -Но, сударыня, Черная Лилия не позволяет никому ходить туда.
   -Куда?
   -В библиотеку.
   -С какой стати Черная Лилия командует здесь? Ведите меня или я сама пойду, - Монпансье с презрением отвернулась.
   Де Витто, оказавшись сконфуженным, и опасаясь не заслужить милости любимой женщины, открыл дверь и заверил:
   -Я сделаю все для вас, сударыня.
   -Этого я и хочу!
   Башня как известно находилась в отдаленном уголке замка. И на их пути встречались испанские солдаты и наемники. Де Витто с уверенностью провел герцогиню к дверям библиотеки на третьем этаже.
   Перед дверьми они оба замерли. Де Витто пристально всматривался в лицо Монпансье, словно взглядом желая прожечь дыру в вуали. Он сделал знак солдатам, охранявшим вход, чтобы двери отворили. Герцогиня от волнения сжала в кулаке край меховой накидки.
   -Простите, сударыня, но нет ли у вас с собой какого-нибудь оружия...- вдруг спросил Де Витто.
   Двери уже открылись, и герцогиня, не ответив, стремительно ворвалась в комнату, так что Де Витто чуть было не решился удержать ее, схватив за руку.
   -Закройте двери! - с такой властностью в голосе велела Монпансье, что ей тут же подчинились. Де Витто едва успел войти следом.
   Генрих III сидел в кресле спиной к окну, вокруг него как живой щит и единственная защита стояли Келюс, Можирон и Шомберг. Чуть в стороне за столом сидел хозяин дома Мишель Монтень.
   Казалось, что король мертв: бледный, недвижимый и величественный как мраморная статуя на надгробии. Ни взглядом, ни жестом Генрих не подал виду, что видел, как кто-то вошел.
   Миньоны также замерли с видом воинственным и отчаянным, что сделало их лица прекрасными, почти ослепительными, а тела, закрывающие короля, незыблемыми и несокрушимыми.
   Монтень писал в своих тетрадях. Вскинув голову в сторону вошедших, он с нескрываемым презрением поинтересовался кто и зачем явился.
   -Это я, барон Де Витто, комендант этой крепости.
   -Мне не нужен комендант, я никого не назначал на эту должность, - спокойно заявил Монтень.
   Де Витто передернул плечами, не в силах злиться на эту фразу.
   -Кто ваша гостья? - продолжил Монтень.
   -Это герцогиня Монпансье. Если сударыня изволит, то докажет нам это, когда снимет вуаль и маску.
   Монтень встал:
   -Вы что же, сударь, сами не уверены, что это герцогиня?
   -К сожалению, да. Сударыня, если это вы, то снимите вуаль, или мне придется самому.
   Дама стояла, не шелохнувшись, не произнеся ни звука. Де Витто приблизился к ней, вытянув руки вперед, на лице его загорелось алчное мерзкое выражение.
   Монтень не выражал особого интереса, полагая, что этот спектакль был разыгран специально для того, чтобы вызвать реакцию у всех присутствующих. С лицом полным скуки он полуобернулся к окну, рассматривая заснеженный луг. Миньоны смотрели на незнакомку, выдававшую себя за герцогиню с настороженностью, не зная, чего ожидать от сей затеи. Король не смотрел туда вовсе, его взгляд уже будто устремился в вечность.
   Де Витто подошел к даме вплотную, она осталась недвижима. Он взялся за края вуали, чтобы поднять ее как жених поднимает фату на невесте, дабы запечатлеть поцелуй любви на ее свежих устах.
   Присутствующие задержали дыхание, против воли проникнувшись моментом. Де Витто плавно опустил руки и рухнул на колени, сорвав шляпку с вуалью с дамы. Он захрипел и прежде, чем с его губ сорвался крик, дама вынула кинжал из живота барона и развернув лезвие провела по горлу мужчины. Заливая кровью подол платья, Де Витто повалился к ее ногам. Его серые большие глаза удивленно застыли. Ни он, ни кто другой не мог знать, что этот убийца встретит смерть от рук неизвестной женщины.
   Монтень, наблюдавший эту картину, только спустя несколько мгновений очнулся, скривился, вздрогнул.
   Король словно бы освободился от оцепенения, его глаза расширились от удивления. Миньоны заколебались как деревья в штормовую погоду.
   -Что это значит? - вскричал Монтень.
   Дама приложила палец к губам, маска все еще скрывала ее лицо. Хотя всем уже стали видны ее золотисто-каштановые кудри, стало ясно, что это не Монпансье.
   -Вы понимаете, что наделали, сударыня, кем бы вы не были и зачем бы не явились? - пролепетал Монтень, его взгляд все время возвращался к мертвому Де Витто, распростертому на полу в луже собственной крови.
   -Кто вы, сударыня? - раздался властный голос Генриха. Он встал.
   -Ах, Ваше Величество, не спрашивайте меня, - со слезами в голосе ответила дама, вся дрожа от присутствия короля сильнее, чем даже от только что свершившегося убийства.
   Генрих с мистическим ужасом посмотрел на даму.
   -Я узнаю ваш голос, - сказал он взволнованно.
   Дама сделала несколько шагов навстречу королю, дабы обогнуть труп, а потом упала на колени. Келюс поспешил поддержать незнакомку и с улыбкой сказал:
   -Государь, и я ведь тоже узнаю этот голос! Это самый писклявый голос Франции! Клянусь Святыми Дарами Христовыми, это Натаниэль Де По! Он вырядился в девицу! Только он может падать в обморок при виде короля и только он мог так лихо убить этого негодяя Де Витто. Я узнал ваш удар, дружище! Да что ты от стыда что ли, что мы видим тебя в женском платье, так смущен? Смотрите-ка, ну, Натаниэль! Открой свое лицо!
   -Натаниэль, это ты? - спросил Генрих, пристально всматриваясь в хрупкую фигурку.
   Дама продолжала стоять на коленях, низко опустив голову и даже закрыв лицо руками.
   -Отвечайте же! - повелел король.
   -Нет, государь, - повиновалась дама.
   -Как? - изумился Келюс, - я готов биться об заклад, что...
   Король прервал его жестом.
   -Я не Натаниэль Де По, - ответила дама.
   Генрих подошел к коленопреклоненной фигуре, взирая сверху вниз блестящими черными глазами.
   -Кто же вы тогда?
   -Я Натали Де По, графиня Де Лерин, государь.
   Слова эти прозвучали тем громче, чем пронзительнее установилась тишина в библиотеке. Даже Монтень, позабыв о своих трудах, взирал на разыгравшуюся драму, открыв рот.
   -Кто же эта графиня? Сестра? - нарушил молчание Келюс, мотнув головой как от наваждения.
   -Встаньте, - тихо сказал Генрих.
   -Умоляю, простите меня, - взмолилась дама, не в силах встать и продолжая орошать слезами свое лицо.
   -За что же, сударыня? - на губах короля появилась странная улыбка.
   Генрих подал руку, дама оперлась на нее и встала. Пришло время снять маску. И пораженные миньоны, Монтень и сам король увидели лицо Де По. Такое же, каким они его знали раньше, но в то же время, будто что-то неуловимое поменялось в нем, и теперь наконец все прозрели.
   -Ваше Величество, - все также содрогаясь от волнения, спросила графиня Де По, - Вы не сердитесь на меня?
   -Разве я когда-то сердился на вас?
   Натали Де По поцеловала руку Генриха и заплакала еще пуще.
   -Так вы дама, черт побери! - воскликнул Шомберг, - или я ничего не понимаю?
   -Да, она дама, - пояснил Можирон своему другу, - Натаниэль Де По не мальчишка, а переодетая женщина!
   - То есть, Де По не мальчишка, который переоделся в даму, а дама, которая переоделась в мальчишку, а теперь вновь переоделась? А Можирон? - допытывался Шомберг.
   -Да, мой друг, выходит, что так!
   -Как такое может быть? Это невероятно! К чему весь этот фарс? Мы были обмануты все это время? - не унимался Шомберг.
   -Я ни капли не удивлен, господа, - вмешался Монтень, пока миньоны не могли прийти в себя от потрясения, - этот обман не такой ловкий, как вы себе представляете. Могу ли я говорить откровенно то, что хочу, не боясь, что меня за это огреют по голове?
   Все, включая короля и даже Натали, осушившую свои слезы ради того, чтобы выслушать объяснения Монтеня, обратили свои взоры на философа. Монтень с воодушевлением продолжил:
   -Посудите сами. Сия дама, мой вам поклон, юная годами и прелестна лицом, стройна станом, что в такие-то годы обладает любой юноша. Рассудите сами, разве юность не похожа друг на друга? Разве так легко различить безбородого свежего лицом юношу и такую же свежую девицу? Уверяю вас, нет. Если как говориться в Одах Горация:
   Quem si puellarum insereres choro
   Mille sagaces falleret hospites
   Discrimen obscurum, solutis
   Crinibus ambiguoque vultu.
   (лат. Если ты поместишь его в хоре девушек переодетым в женское платье, его распущенные волосы, неопределившиеся черты, скрывая различие, обманут проницательность целой толпы)
   -Все это правда, что вы говорите, - подтвердил Келюс, непонявший ничего из этой латыни, - мадмуазель Де По, так вы женщина?
   -Да, она женщина! - провозгласил Можирон.
   Король после слов Монтеня вдруг рассмеялся.
   - Ну, надо же! Ну, надо же! Ну, надо же! Что за веселая шутка! Друзья, может быть, я скоро умру позорно и бесславно! Лишусь короны как жалкий трус. Но вы посмотрите на Де По! Он девушка! Вот это шутка! Воображаю, как смеялся бы сейчас Шико! И как плакал бы сейчас этот высокомер Бюсси!
   У Генриха от смеха, скорее истерического характера, выступили слёзы, он взялся за руку госпожи Де По, и сильно сжимая её, по-мужски потряс.
   - Ну, понимаете, понимаете, господа, этот задира и глупец Бюсси опозорился на весь свет, ведь он, дурень, вызвал даму на дуэль. Вот простофиля!
   Натали Де По широко и гордо улыбнулась, довольная тем, что посрамила самого Бюсси и тоже рассмеялась, тогда как и миньоны, с беспокойством следящие за истерикой Генриха и новоиспечённой барышней, едва выдавили натянутые улыбки.
   -Дайте я посмотрю на вас как следует, сударыня, я поражен,- сказал Генрих, приняв уже задумчивый вид, так что никому не было ясно, что у него на уме, - когда я вас только увидел здесь, мне показалось, что я узнал вас. Но теперь приглядевшись, я понял, что мне действительно только показалось. Вы не Натаниэль Де По. Нет. Вы не он. Больше я его не увижу, этого безумца Де По. - Генрих грустно улыбнулся.
   - О, государь, - воскликнула Натали, - если бы я знала, что вы будете о нём так сожалеть, то никогда бы не разоблачила себя. Но мне пришлось. Если теперь я не смогу быть рядом с вами, потому что я женщина, то я проклинаю день, когда я родилась! Но заклинаю вас, Ваше Величество! Посмотрите на меня пристальнее. Я и есть Натаниэль Де По.
   Генрих впился глазами в ее заплаканное лицо.
   - Полно, мой друг. Или я престану любить вас за то, что вы женщина? Это было бы по меньшей мере неблагодарно с моей стороны, а по большей мере недостойно мужчины.
   - Так значит вы меня ещё любите? - самым счастливым и нежным голосом спросила госпожа Де По.
   - Всегда.
   - Слава Богу, ну так какой у нас план? - обведя всех неутомимым взглядом, поинтересовалась графиня Де По.
   - План? - переспросил Генрих с нежной задумчивостью на лице. - Нет никакого плана.
   - Вообще-то есть, Ваше Величество, - тут же нашлась Де По.
   - Неужели? - не удержался от язвительного тона король.
   - Именно. Мы останемся здесь, до тех пор пока Шико и Маринус не прибудут к нам с помощью. Я послала Роксану им вдогонку, и мы можем надеяться, что они придут.
   - Вы на это надеетесь? Это смешно, - бросил король.
   - Со всем уважением, мой король, это ни разу не смешно.
   - Чуточку смешно, моя милая.
   - Как вам угодно, Ваше Величество.
   - Нашли время отпускать остроты!
   - Прошу прощения, Ваше Величество.
   Генрих сжал губы и заходил туда-сюда, насколько разрешало помещение библиотеки. Наконец, он остановился напротив мадмуазель Натали Де По.
   -Я не понимаю, зачем вы явились сюда, сударыня? При нынешних обстоятельствах это просто безумие.
   -Я хотела спасти вас, но я еще не придумала, что делать.
   -Довольно, этого от вас и не требуется, сударыня. Как вы могли подвергнуть себя такой опасности. Тем самым обрекая меня на невыносимые мучения?
   -Мне пришлось убить Де Витто, он понял, что я не герцогиня Монпансье, хотя поначалу обман и удался. Но я вряд ли смогу обмануть охрану, чтобы вывести еще и вас.
   Генрих прервал ее нетерпеливым жестом и голосом полным боли воскликнул:
   -Зачем? Зачем? Зачем вы явились сюда, я думал вы уехали, вы в безопасности!
   -Я должна была что-то сделать, если помощь Шико и Маринуса не поспеет!- в отчаянии сказала Натали, сложив молитвенно руки.
   -Ничего уже нельзя сделать.
   -Я могу умереть подле вас, это все, чего я хочу. Если я не смогу спасти вас, то умру! Да, я не мужчина, и все это время я притворялась по личным и глубоко секретным причинам, но я снова буду служить вам, Ваше Величество!
   - Вы нам никак не поможете! Но я приказываю вам под маской герцогини Монпансье немедленно покинуть этот замок, сию же секунду уходите, так же как пришли!
   - Нет!
   - Я вам приказываю!
   - В таком случае я не слушаюсь вашего приказа.
   - О! Это измена! Учтите, я не прощу вас. Немедленно уходите!
   - Я не могу. Там уже все наверняка на ушах стоят.
   - Только из-за этого?
   - Нет. Я хочу остаться здесь до конца, каким бы он ни был.
   - Вам непременно хочется умереть, узнаю старину Натаниэля Де По.
   - Благодарю, сир.
   - Это не комплимент, - скрыл улыбку Генрих.
   - А что Чёрная Лилия? - спросила графиня Де По.
   - Что Чёрная Лилия?
   - Он выдвигал уже требования?
   - Я не намерен с вами это обсуждать, - высокомерно отмахнулся король.
   - Надо полагать, потому что я женщина.
   - Де По!
   - Ваше Величество.
   Генрих сел в кресло и пригласил сесть госпожу Де По на банкетку подле него.
   - Черная Лилия, как вы изволили выразиться, - сказала Монтень с позволения короля, - ещё не появлялся, мы только знаем, что он отдавал приказы этому несчастному, - он указал на труп Де Витто.
   - Может быть, уберём его тело?- предложила графиня Де По.
   -А что разве вид смерти угнетает вас? - удивился Монтень, - вы только что так смело прикончили его, а теперь ваши глаза уже страшатся лика смерти. Мне не раз приходилось наблюдать, как те несчастные, что приговорены к смерти отводят свои глаза в страхе от ужасающих орудий, способных лишить их жизни и неистово молятся, но не потому что ждут встречи с Богом, а потому что хотят отвлечь свои мысли.
   -Господин Монтень! Вы меня не так поняли, я не хочу лишь, чтобы труп этого человека осквернял взор короля, ну и вообще, не по-христиански это, - воскликнула Натали, она, усмехнувшись, продолжила. - Ах, сеньор Монтень, вам неизвестно, что думают те несчастные, что стоят на пороге смерти и почему они молятся Богу. Оставьте им их смертные муки и утешения и скажите лучше, есть ли у вас здесь какой-то тайный ход?
   -Как вы видите - нет. Я ничего не таю, ни от себя ни от других, - слегка уязвлено ответил Монтень.
   -Тогда, - Натали с живостью подскочила поочередно к каждому из окон, вид из них открывался на луг, огород и заснеженные холмы Сен-Мишеля. Внизу, на уровне второго этажа, тянулась крепостная стена.
   -Тогда, - повторила она, - быть может, выбросим его из окна?
   -Может, лучше выставим его за дверь? - предложил Можирон.
   - Или подвесим за ноги и вывесим на стене? - разошелся Шомберг, хохотнув.
   -Давайте помолимся за упокой его души, Вы же убили Де Витто,- сказал Генрих.
   - Да Ваше Величество, но он убил Ле Га и покушался на мою честь и жизнь, - тут же возразила Натали.
   -Я вас не осуждаю, - отозвался король, извлекая костяные четки.
   Монтень скептически отнесся к тому, что кто-то собирается молиться, когда пришло время действовать.
   -Нет, я ничего не имею против молитвы, - огласил он слушающему его Келюсу, - но всему свое время, даже молитва может быть не вовремя.
   -Вы ошибаетесь, сударь, - Де По встала с колен, - никогда не рано молиться и никогда не поздно, исключая, конечно, те случаи, когда ты уже мёртв, сейчас самое время обратиться к Господу, дабы он просветил наши умы. А мне, разумеется, хочется покаяться. Не ровен час, мне придётся прощаться с жизнью.
   Генрих благосклонно молчал, давая им разобраться. Он чувствовал себя сейчас более живым, чем когда-либо на протяжении своего неспокойного царствия.
   -Давайте постучим в дверь и скажем, что Де Витто умер от эпилептического припадка или от желудочных колик и болей в горле! - рассмеялся Можирон. Присутствующими овладело то отчаянное веселье, что обычно настигает людей в минуты страшной опасности, поддерживая бодрость духа и вселяя в тело и душу последние силы пред решающей чертой, разделяющей жизнь и смерть навсегда.
   -Давайте же, Келюс, стучите! - поддержали его другие миньоны.
   -Пусть лучше Монтень, - ответил Келюс, - по праву он хозяин дома.
   Вдруг в дверь постучали с другой стороны.
  
   Пуату.
   Шико увидел, что герцог де Бурбон развернулся к нему, но никак не мог управиться с гарцевавшим конем.
   -Роксана! - закричал Маринус.
   -Маринус! Маринус! - во все горло заорала проходимка.
   -Маринус! - воскликнул Шико в свою очередь, - берегитесь!
   Он заметил, что глаза лошади герцога опасно и бешено вращались, конь закусил удила и возбуждаемый криками захрапел.
   Роксана, не умеющая управлять своей лошадью, на полном скаку приблизилась к Маринусу, и ее лошадь наскочила на коня Маринуса. Оба животных встали на дыбы, пытаясь поранить друг друга копытами. Всадники пронзительно завизжали.
   Конь Шико шарахнулся в сторону. Тогда Шико выхватил кнут и ударил им по заледеневшей дороге. Лошади громко заржали, конь Маринуса, силясь скинуть всадника, брыкался, поднимая то заднюю, то переднюю часть крупа, становясь в свечку и неистово мотая головой.
   Маленький всадник, вцепившись в гриву и луку седла, позабыл об удилах. Конь стал неуправляем. Тут же лошадь Роксаны пошла в атаку и с силой ударила коня герцога. Конь Маринуса всхрапнул, кровавая пена пошла из его пасти, и он упал навзничь, увлекая за собой всадника. Роксана также упала, ее лошадь испуганно отскочила. Маринус и Роксана, невероятным образом сцепившись, покатились стремительно вниз с обочины.
   Шико моментально спешился и побежал за ними. Скатившись вниз на подошвах ботфорт, он ловким движением, пользуясь своими длинными руками, успел схватить два тела прежде, чем на них свалился мертвый конь.
   Роксана сама взбрыкнула словно лошадь и эти трое повалились на снег в разные стороны.
   Тяжело дыша, Шико взглянул на Маринуса. По щеке герцога текла струйкой кровь. Зрачки герцога до того расширились, что его глаза потеряв синеву, стали черными. Губы посинели. Из груди вырывалось прерывистое дыхание. Шико бросил взгляд также на Роксану, она сидела расставив руки и ноги наподобие деревянной куклы, ее лицо кажется было в порядке.
   -Все целы? - спросил Шико, против его воли голос охрип от волнения или от мороза.
   -Да, - выдохнул Маринус, он попытался встать, но силы его оставили.
   Шико вскочил на ноги и подал герцогу руку, подняв его.
   -Я цел, ничего не сломлено, - пробормотал Де Бурбон, судорожно поправляя свою одежду.
   -Тогда стойте, ваша светлость, - сказал Шико, ласково придерживая одной рукой Маринуса, а другой помогая Роксане, - а вы, сударыня, не пострадали?
   Роксана встала и сказала тоном спокойным:
   -Маринус, я гналась за вами до самой границы!
   -До самой границы чего? - тоненьким голосом осведомился Маринус.
   -До границы Перигора!
   -У вас кровь, ваша светлость! - прервал их разговор Шико, наклонившись над Маринусом, он снял перчатку и пальцами стер кровь на его лице. На щеке оказалась небольшая царапина.
   -Ах! - вскрикнул Маринус, - лицо изуродовано!
   -Такое личико попробуй изуродуй! - пробормотал Шико, взял горстку снега и приказал, - ну-ка! Стойте спокойно! Черт побери!
   Маринус его не послушался и ощупывал свою щеку. Шико завернул снег в найденный в рукаве батистовый платок и приложил к щеке герцога.
   -Пустяки! Просто царапина! - прокомментировал он неуёмные страдания Маринуса.
   -Я что буду наподобие Меченного? - с ужасом поинтересовался герцог, он так вертелся, что Шико пришлось удержать его за плечи.
   -Для этого надо как минимум вашу щеку прострелить из аркебузы!
   -Ну как там моя рана, господин Шико?
   -Ну хватит! - Шико отстранился от герцога и осмотрел ущерб, причиненный нападением Роксаны, прозванной им Разрушительницей.
   -Так! Так! Так! - приговаривая таким образом, Шико собирал двух оставшихся лошадей. Лошадь Роксаны оказалась весьма строптивым жеребцом с уродливым горбом и крепким телосложением.
   -Роксана! - позвал герцог, - Как ты здесь? Что означает сия погоня? И не ты ли кричала нам вслед?
   -И как это вы умудрились нас догнать, госпожа Роксана, если мы оставили вас прошлой ночью у Монтеня, а сами гнали без передышки?
   Шико, приведя под удела лошадей, также выжидающе уставился на разбойницу.
   -И почему на тебе костюм Натаниэля? - спросил Маринус.
   -Маринууууууус! - вдруг взвыла Рокси.
   Шико поморщился.
   -Да что же стряслось? Говори! - воскликнул Маринус.
   -Маринус! Там Натаниэль остался и король!
   -Где? Да расскажи же все по порядку!
   Но это было решительно не по силам Роксане, привыкшей строить свои речи из коротких предложений и к тому же обязательно не в нужном порядке.
   -Черная Лилия убил человека! - промычала Рокси.
   -Какого человека? - совладав с собой, спросил Маринус как у малого ребенка.
   -Мы с Натаниэлм гуляли вокруг замка Монтеня.
   -Так.
   -Там человека мертвого нашли. Трупа!
   -Кто был этот человек?
   -Гонец из Голландии. Подлинник.
   -Значит, вы с Натаниэлем поняли, что Черная Лилия убил настоящего гонца от Принца Оранжа? - догадался Маринус. Несмотря на поразительные сведения герцог оставался непоколебимым до тех пор, пока не вытянет из Рокси всех известий.
   Шико с ученическим благоговением восхитился способности Маринуса разбираться в несвязных речах служанки.
   Роксана продолжила:
   -Маринус, Натаниэль забрал мое платье и переоделся в госпожу Монпансье. Он пошел спасать короля.
   -Господи! - Де Бурбон ударил себя по лбу. - Но он же останется в ловушке!
   -Маринус, там в замке у Монтеня много испанцев, они замок захватили. Они убьют короля. Натаниэль умрет, а я сбежала. Я не умру.
   -Рокси! Значит, Натаниэль один там в ловушке с королем в плену у Черной Лилии и у испанцев!
   -Да, Маринус.
   -Они погибли!
   -Да, Маринус!
   -Но откуда Черная Лилия все узнал? Как он подстроил сей план?
   -Очень просто, - ответил Шико, говоря тоном отрывистым, что выдало его внутреннее волнение, - Черная Лилия видимо находился в свите короля. Он встретил посланца принца де Оранжа и отдал вам письмо, стремясь выманить вас и вашего брата из замка. Затем он привел испанский отряд, дежуривший неподалеку, и захватил короля. Думаю, он собирается пленить Генриха, отвести его в Испанию и заставить Францию заплатить дорогой выкуп как Карл V поступил с Франциском I. Да только он не знает, что никто во Франции не захочет платить за моего Генрике! Он никому в целом свете не нужен кроме меня!
   -Не говорите так, Шико! Мне нужен король, моему брату нужен! И не только нам! Он нужен Франции!
   -Да только Гизы сумеют все вывернуть наоборот и Генриха убьют!
   -Не паникуйте, Шико!
   -Это я-то паникую! - воскликнул Шико.
   Роксана смерила его тяжелым взглядом, от чего любой бы почувствовал себя последним глупцом.
   -Значит, мы должны освободить короля! - сказал Маринус серьёзно. - Ведь, чтобы выдвинуть свои требования Черной Лилии нужно связаться с Парижем. У нас есть какое-то время, прежде чем они покинут пределы Франции вместе с Генрихом, ой, то есть, королем!
   -Что вы предлагаете? - спросил Шико, закусив ус.
   -То же что и раньше! Едем немедленно к Монсеньору!
   -К Монсеньору? - громыхнул Шико.
   -Именно к Монсеньору! У него наготове войска! Он возьмет их, и мы тайно и быстро выдвинемся в Перигор. Мы освободим Генриха прежде, чем все свершится!
   Шико зло расхохотался.
   -Что такое, Шико? - спросил Маринус.
   -Да как же вы не поймете! Что герцог Анжу, будь он трижды проклят, никогда не сделает этого!
   -О чем вы толкуете! - Маринус побледнел, всматриваясь в Шико.
   -Да то, что Монсеньору в первую очередь не выгодно спасение короля, как вы не уразумеете, дорогой мой Маринус, что герцогу Анжу на руку пленение и тем более смерть Генриха!
   -Что вы несете! Да вы рехнулись, Шико! Да вы повредились в уме!
   -Я бы сказал, что это вы повредились в уме, когда падали с лошади, если бы не знал, что вы всегда были безумным настолько, что доверяли герцогу Анжу и его ложным уверениям в преданности королю!
   -Не смейте так говорить!
   -А кто мне запретит?
   Губы Маринуса задрожали, и он заплакал с досады.
   Шико сразу же успокоился.
   -Поймите, - заговорил он гораздо мягче, - герцог Анжу наверняка в сговоре с Черной Лилией и он не пойдет спасать короля, так как его очередь следующая на трон.
   -Он не в сговоре, - пробормотал Маринус, - за это я ручаюсь.
   -Сила вашей любви, мой милый герцог не изменит, того, что Анжу наследник престола, - с горечью отметил Шико.
   -Но как же Фландрия? Монсеньору там светит корона.
   -То призрачный шанс, а сейчас его ждет настоящая, французская!
   -Но герцог договорился с принцом Оранж обо всем.
   -Пустяки! Монсеньор способен менять свои приоритеты даже во сне!
   -Но... И что вы предлагаете? Постойте! - Маринус резко отвернулся, Шико обеспокоился, что своей резкостью обидел герцога.
   -Я уверяю вас, что мне удастся убедить герцога, он мой друг! - повернулся наконец Маринус, утерев слезы. Его царапина слегка распухла и покраснела.
   -Ну хорошо, - сдался Шико, испытывая острый приступ жалости, - другого выхода у нас все равно нет! Едем к вашему Анжу, даст Бог и в нем проснется совесть!
   -Я отвечаю за это!
   -Не трудитесь брать на себя вес, который не подымете.
   -По коням!
   -Маринус! - протянула Роксана.
   -Да?
   -Натаниэль велел тебе передать кое-что.
   -Что же ты молчишь, давай скорее!
   Роксана извлекла из-за пазухи обрывок бумаги и протянула Маринусу. Герцог с волнением осмотрел его. На нем только значилось несколько строк, написанных почерком принца Вильгельма Оранжа о том, что король Наварры будет у герцога Анжу и призывающие братьев Бомонт быть осторожными во избежание раскрытия их тайны.
   -Генрих Наваррский! - воскликнул Маринус, протягивая бумагу Шико.
   Шико помрачнел, наблюдая за герцогом.
   -Значит, наш план таков, - скомандовал Де Бурбон, - я и Шико едем в Анжер, ты, Роксана... ах да, мой конь погиб! Что же делать? Что предпринять? Шико?
   - Вы, дорогой герцог, сядьте на коня вместе с Роксаной, и поскачем до Анжера.
   -Да, только... - Маринус казался чем-то озадаченным.
   - И как вы нас нагнали? - еще раз спросил Шико у Роксаны.
   -Я очень быстро бежала, - дерзко ответила она.
   Маринус подошел к горбатому жеребцу.
   -О, да это конек-горбунок! - воскликнул он, - и где ты его взяла, Рокси? Впрочем неважно, мы на него не влезем вдвоем.
   -Мой конь достаточно вынослив, - ответил Шико, - вы и я сядем на него и помчимся в Анжер, а Роксана на своем горбунке поплетется следом. Только учтите, что ехать мы будем быстро.
   -Да, так и есть, - задумчиво пробормотал герцог, видимо им овладела какая-то новая мысль, он приговаривал: "Король Наварры будет там, ах, какая незадача! Как поступить? Во избежание...Принц Оранж, был прав".
   За это время Роксана оседлала горбунка и медленно поскакала вдоль дороги.
   -Ну что в путь! - скомандовал Шико, нетерпеливо ожидающий Маринуса у лошади.
   Маринус нерешительно подошел. Его лицо несколько побледнело, видно было, что его охватило сильное волнение. Заломив руки, он сказал срывающимся голосом.
   -Господин Шико! Прежде чем мы пребудем в Анжер, я должен, я обязан вам кое-что сказать.
   Шико отпустил поводья коня, скрестил руки на груди и даже сдвинул брови, хотя не был зол на самом деле.
   -Так говорите, господин герцог!
   -Я должен вам в кое-чем признаться, Шико!
   -Так признавайтесь! - грозно сказал Шико, стараясь скрыть охватившее его веселье.
   Маринус сделал глубокий вздох:
   -Вы знаете меня как герцога Маринуса Де Бурбон, графа Де Бомонт, юношу шестнадцати лет...
   -Так и есть, клянусь подштанниками достопочтенного графа Де По, одетыми на Роксану, что это так!
   -Так вот, это неправда. Я вас в кое-чем обманул! - пронзительно сказал Маринус.
   -О! - Шико освободил руки и одну из них прижал к сердцу, еще раз повторив, - О! Что это значит?
   - На самом деле...мне не шестнадцать лет.
   -Вот как! - пробормотал по-настоящему озадаченный Шико, - вот это поворот! А сколько?
   -Двадцать пять!
   -Ого!
   Шико самым внимательным взглядом оглядел лицо Маринуса де Бурбон, смотрелся он на натуральные шестнадцать лет.
   -Что вы скажите? - спросил герцог.
   -Я полагал, признание будет куда серьезнее.
   -Так и есть. Продолжим. На самом деле я...- Маринус запнулся, опустив глаза.
   -Ну-ну, я слушаю.
   -На самом деле я женщина! - Маринус в страхе поднял глаза и посмотрел на Шико, лицо которого просияло.
   -Ах, это, - непринужденно сказал Шико, преодолевая охватившее его волнение, - эка невидаль, у каждого свои недостатки!
   -Шико!
   -Какие пустяки, вам не стоило признаваться, я и так это знал.
   -Вы знали?! - пораженный в самое сердце воскликнул Маринус, а точнее было бы сказать мадмуазель Марин.
   -Еще бы! Неужели вы думали, - с насмешливым обвинением в голосе ответил Шико, - что вы можете провести меня? Меня? Великого и Преумного Шико?
   -Вы догадались с первого взгляда?
   -О да! Правда, этот взгляд произошел много позже нашей первой встречи! Но что это был за взгляд, я хотел сказать вид, да! - предавшись приятным воспоминаниям, Шико довольно улыбнулся.
   -О чем вы толкуете, вы говорите загадками. Прошу вас, Шико, поясните, как вы прозрели?
   -Это было незабываемое впечатление!
   -Но что этому способствовало? Каким-то образом я выдала себя?
   -О, нет. Вы вели, дорогой...дорога...впрочем, ваша светлость, весьма обдуманно! По вашему поведению. А особенно по поведению вашего брата я и предположить не мог, что здесь свершается обман века!
   -Тогда что?
   -Я просто узнал.
   -Просто узнали?!
   -Да, догадался по вашему фасаду.
   -По моему...что? - покраснела мадмуазель Марин.
   -Быть может, вы лучше потрудитесь разъяснить мне две вещи, - уши Шико тоже покраснели.
   -Какие?
   -Как вас называть и к чему весь этот обман? И третье, кто же вы на самом деле?
   -Да, и в самом деле. Я кратко поведаю вам обо всем, ведь время не ждет. Итак, я и есть герцогиня Марина Де Бурбон, графиня Де Бомонт. Поэтому можете меня так и называть. Вся моя история не вымысел, кроме того, разумеется, что я не мужчина. Этот обман мы с моей младшей сестрой Натали придумали, когда прибыли в Голландию. Там нам встретился принц Вильгельм Нассау, Оранж. Нас захватили его идеи об освободительной войне. В лице принца мы нашли милого друга, а он в нашем - преданных сторонников. Мы рассказали принцу Де Оранжу о нашей беде. Когда мы жили в Московии, то наша семья была преданными сторонниками царя Иоанна, мужчины нашего рода служили царю оруженосцами и телохранителями. Но естественно у нас были враги, желавшие возвыситься больше нашего. И по ложному навету, которые весьма распространены при московском дворе, нашу семью посчитали изменниками. Опричники царя во главе с князем Бельским и Годуновым ворвались в наши дома и избили всех, никого не осталось в живых. Толька я и Натали, будучи девицами, находились в тереме отдельно от всех. Мы успели спрятаться, а потом убежать. В этом нам помогла Роксана. Можно сказать, она спасла нас от позора и страшной гибели в руках палачей... - Марин опустила голову, ее голос сорвался, как будто горло сжало спазмом, и она невольно поежилась и повыше подняла воротник, стремясь скрыть шею, будто ее терзал какой-то страх, - знаете ли, Шико, у опричников есть такой обычай. Своим жертвам они отрубают головы, привязывают их веревками к лошади и тащут по земле...Впрочем, мне бы не хотелось сейчас об этом говорить. Я не переношу крови и отрубленных голов и даже разговоров об этом.
   Мы остались вдвоем, с нами была только Роксана. Мы с Натали, имея деньги и зная о наших родственниках в Голландии, уехали в Европу, переодевшись в мужское платье. Но Принц де Оранж сказал нам, что и здесь род Бомонт, соединившийся с родом Горн, угас. А графа Горна вместе с графом Эгмонт кровавый герцог Альба казнил на главной площади за то, что они искали свободу для своей родины. Мы смогли узнать, что в Наварре наши владения попали под власть герцогов Альба, так как последняя графиня Де Бомонт вышла замуж за некоего Диего Альвареса Де Толедо, второго сына герцога Альбы. А наши владения во Франции были конфискованы короной и перешли в апанаж герцога Алансона. Мы оказались ни с чем. Именно в этот момент принц Оранж вдохновил нас на дерзкий план. Мы с Натали решили переодеться в мужчин, представиться внуками последнего графа Де Бомонт, а не его внучками, которыми мы действительно являемся. Потому как в таком случае, если бы у последнего графа Луиса Де Бомонт могли быть наследники мужского пола, то земли отошли бы нам, а не Брианте, жене Диего Альбы. Итак, мы разжились нужной генеалогий. Брат Луиса IV Бомонта по имени Фердинанд действительно уезжал в Голландию, где женился на графине Горн, а их сын Серж де Бомонт уехал в Московию с голландским посольством Исаака Массы. Там Серж де Бомонт женился на графине Татьяне Рынд-Алексеевой. И родились мы. Если бы мы только были мальчиками, то имели полное право претендовать на земли Бомонт во Франции...И мы притворились мужчинами.
   -Но если бы обман вскрылся, - сказал Шико, - Вас могли бы судить за мошенничество.
   -Тогда бы все рухнуло, но мы, зная себя, решились на эту авантюру.
   -Черт возьми! У вас неплохо получалось, я бы ни за что не заподозрил в вас женщин, ибо вы вели себя как заправские храбрецы, а иногда и полные безумцы! Вы отлично сыграли ваши роли!
   -Благодарю вас, Шико. Ведь эта игра не была лицемерием для меня, я и есть Маринус Ван Дер Маринус.- герцогиня улыбнулась, опустив глаза, но потом добавила полным досады голосом - Принц Оранж и мы придумали восхитительный союз с Францией против Испании.
   -Отличный план!
   -Шико...так вот. Все шло неплохо. В Наварре мы отлично устроились. Мы проникли в доверие к королеве Маргарите и смогли перехватывать по совету принца Оранжа письма Филиппа Габсбурга и Черной Лилии, которая королева пересылала. Из этих посланий мы узнали о том, что королю Генриху Валуа грозит гибель от рук заговорщиков.
   -И вы решили спасти его?
   -Да, мы заочно полюбили этого великого короля. Но произошло неожиданное. Король Наваррский, вы ж знаете его нрав, он не пропускает мимо себя ни одной женщины.
   -Да-да, - нахмурился Шико.
   -И он довольно быстро догадался, что мы не его сыночки, а его доченьки.
   -О! И что же?
   -Нам пришлось бежать при помощи королевы Марго. Она снарядила нас в Париж и обеспечила нужными документами, надеясь на наше пособничество в заговоре против французской короны.
   -Что вы успешно...
   -И провалили! Мы не собирались помогать Испании! Разве не верно мы служили королю Генриху? И продолжаем служить до сих пор?
   Шико несколько мгновений молчал. Затем его карие живые глаза остановились на лице герцогини. Он взял ее руку, поднес к своим губам и сказал:
   -Я восхищен вашей смелостью, вашим умом, честностью и вашей беспримерной доблестью.
   -Шико, - герцогиня ничего не успела сказать, потому как Шико быстро и ловко вскочил на коня и протянул свою руку.
   -Едемте же! Нам еще надо спасти Генриха III!
   -Да-да! - воскликнула Марин Де Бурбон. Так же, как если бы она была ловким юношей, она, ухватившись за руку Шико, вскочила на стремена, перекинула ноги, так как ездила она в мужском седле и уселась впереди Шико.
   -Ветер ледяной, а у нас еще несколько часов пути, - пробормотал Шико, возвышающийся над ее головой, - так что вам будет теплее ехать таким образом.
   Шико взял поводья, тем самым заключив герцогиню в свои объятья, и они помчались в Анжер, надеясь привести помощь своему несчастному королю, если только еще не было слишком поздно.
  
   Монтень.
   В библиотеку три раза постучали. Затем в замочной скважине провернулся ключ, и дверь медленно отворилась.
   Миньоны отступили от трупа Де Витто, заняв место подле короля. Натали Де По прижалась к Генриху, он сжал кулаки до боли. Монтень выдохнул и встал напротив двери, как подобает его статусу.
   Вошел человек. Это был Черная Лилия. В плаще и маске, черном костюме. Он встал посреди библиотеки, обведя взглядом представившуюся картину. Затем со злобным смешком он пнул тело Де Витто.
   -Грязная собака! Предатель, он заслужил этой смерти.
   Носком сапога, вымазавшемся в крови, Черная Лилия начертил на полу крест. Поднял голову и посмотрел прямо на Натали Де По.
   -Сказать прямо, я вас не ожидал здесь встретить, сеньорита.
   -Я обманула ваши ожидания, - ответила Натали, слушая тяжелое дыхание Генриха, стоявшего совсем рядом.
   -Надобно думать дважды, - прокомментировал Монтень.
   -Что?! - Черная Лилия резко обернулся к писателю, - А вы о том, что Натали Де По никогда не была мужчиной? Я знал это.
   Генрих сдавленно ахнул.
   -Вы! Вы знали? - крикнула графиня, - вы, Черная Лилия, утверждаете, что всегда знали мой секрет? Что за пошлая глупость! Вы говорите это в отместку за то, что я перехватывала ваши письма и раскрывала ваши глупые заговоры, которые не стоят и выеденного яйца! И вы будете утверждать, что знали о том, что я женщина после того, как дрались со мной? После того, как несколько раз пытались убить меня? Или испанцы совсем потеряли честь?!
   -Довольно, обвинений, сеньорита! - рявкнул взбешенно Черная Лилия, - Вы понятия не имеете о чем говорите, ибо я!... Да, я узнал не сразу, вы ввели меня в заблуждение этим переодеванием как в древнеримском театре! Да только вы не одна такая умная!
   -Да, наверняка, есть люди и поумнее!
   - Хватит, не смейте так разговаривать с мадмуазель Натали, я теперь её опекун, король Франции Генрих Валуа, я приказываю вам снять маску и объясниться в том, что вы посмели напасть на замок господина Монтеня.
   Чёрная Лилия зло рассмеялся.
   -Замолчите! На колени! - шпион извлек из ножен огромный кинжал наподобие охотничьего ножа. - Ну же!
   -Вы не имеете права требовать этого от короля! - бледный от злости сказал Генрих, выдвинувшись вперед. - Я требую соблюдать нормы военного времени и обращаться со мной как с королем, а с моими подданными как с военнопленными, а с мадмуазель Де По как со знатной дамой, как этого от вас требует ваша честь и международные нормы! И снимите, наконец, вашу маску, чтобы я мог видеть вас в лицо, иначе я сочту вас трусом!
   Черная Лилия смерил короля взглядом, полным ненависти.
   -Вы для меня не король, - процедил он, - у меня есть только один повелитель, и это Его Величество Филипп II Габсбург, но даже ему я не повинуюсь, если на то будет моя воля, ибо я герцог Альба, сеньор Фадрике Альварес Де Толедо Энрикеш и Гусман!
   Черная Лилия при том в сердцах сорвал с себя маску, тесемки с треском порвались и все увидели его лицо. Бледное с оливковым отсветом, черные выпуклые глаза под густыми бровями, алые полные губы, длинный нос, борода на испанский манер, черная с рыжим огненным блеском как и кудрявые, зачесанные назад волосы.
   Натали Де По вскрикнула так, будто ее ранили.
   -Реми! Реми! - сказала она.
   Это был лекарь Реми, несомненно, это было именно его лицо, перекошенное от смертельной злобы и природного высокомерия.
   -Ваш лекарь - Альба, - ахнул Келюс.
   -Что это все значит? Какой-то маскарад! - изумился Шомберг.
   -Я ни капли не удивлен, это было предсказуемо, - скривил губы Монтень.
   -Что вы, сударь, - Черная Лилия, он же Реми, он же сеньор Фадрике Де Толедо, старший сын кровавого герцога Альба, - никто не смеет утверждать, что мой план не был лишен выдумки или изящества, и никто до последней минуты не знал, что Черная Лилия это именно я!
   -Реми, как ты мог! - в сердцах крикнула Де По, - я доверяла тебе!
   -Вот именно! Я вначале втерся в доверие к этому простаку Бюсси с помощью одной весьма почтенной дамы, я имею в виду, конечно, графиню Де Монсоро, эту полоумную дуреху с деревенскими манерами. А уж потом, зная, что рядом с Бюсси я смогу наблюдать за всеми действиями герцога Анжу, я смог беспрепятственно руководить этими жадными идиотами Гизами, невидящими дальше своего лотарингского носа. Тьфу! - Он плюнул на пол.
   Все молчали, ожидая продолжения исповеди злодея.
   -А потом, - сеньор Толедо истерично расхохотался, - я встретил вас, моя дорогая Натали. И так как на охоте, где вы угодили в воду, мне пришлось стать невольным свидетелем вашей тайны, вы сами раскрыли мне, что вы женщина, взяв слово молчать. Я так и поступил, я никому не раскрыл, что знаю о вас. И я с тех пор стал вашим покорным слугой. И это вы своими руками привели меня в Лувр и открыли дверь в королевскую опочивальню, чтобы я мог довести свой план до конца и убить короля.
   -Нет! Нет! Нет! - в исступлении закричала Натали, - я убью тебя своими руками!
   -О! я не сомневаюсь! Но хватит с вас убийств на сегодня! - грозно ответил Черная Лилия.
   -Не стоит так убиваться, сударыня, - промолвил Генрих, овладев собой, - этот негодяй, недостойный звания дворянина и имени своего отца, достаточно обесчестил себя низким притворством, выставляя себя простолюдином, обманывая женщин и пользуясь услугами грязных висельников! Вряд ли Бог на его стороне, так что не вступайте с ним в перепалки!
   -Господь Бог на моей стороне! - саркастически ответил сеньор Де Толедо, - по крайней мере его наместник, и, да, я говорю о Папе! У меня на руках секретное разрешение для всех добрых католиков, призывающее убить короля-еретика, коли он и дальше будет распространять ересь в своем королевстве и никак не препятствовать этому. А вы никак не препятствуете, а даже потворствуете этому!
   Для Генриха это был удар. Он искренне верил в святость Папы Римского и не мог допустить мысли о том, что Григорий XIII, скованный давлением Испании подписал акт, призывающий убить Всехристианейшего короля. Натали Де По полным сочувствия взглядом поддержала своего короля и нежно коснулась краешка его кружевного манжета.
   -Это подлая ложь! Клевета! Не слушайте его, государь! - воскликнула Натали, - Разве Господь бы одобрил такое?
   -Да мне все одно, Господь или Дьявол подписал сию бумаженцию. Одним махом я убивал и поболе. Мой отец прилюдно казнил голландских вождей и у меня есть такие меморандумы на каждого из королей-еретиков, я имею в виду Принца Беарна и Принца Оранжа, а также еретичку Елизавету Тюдор!
   -Подлый убийца! - в сердцах выкрикнула Натали, - они были нашей семьёй. Я вас ненавижу!
   -Вы так считаете? - тут же отозвался Черная Лилия. - А ведь я, сеньорита, не убил вас, хотя имел на то тысячи возможностей. Каждый день, находясь рядом, врачуя ваше тело, - Реми бесстыдно оглядел даму, - вашу душу, я можно сказать держал руку на вашем пульсе и мог избавиться от вас, а вы мне очень мешали! Но я так не поступил! Неужели вы забыли, что я спас вас?
   -Вы спасли меня? - задохнулась от возмущения Натали.
   -Да, я, я! Первый раз, когда выловил вас, дрожащую, едва живую из реки, куда вы свалились с Понт Неф, благодаря Бюсси!
   -Благодаря вам! И я не свалилась, я прыгнула по собственной воле!
   -Пусть так! Но я исправил свою оплошность, пустая бумажка, за которой вы гонялись, послужила тому причиной!
   -Не пустая бумажка, а жизнь Монсеньора!
   -Его я и имел в виду, Монсеньора, уродца и пустышку!
   -Подлец! - Натали стремительно подошла к Реми и залепила ему пощечину. Черная Лилия приложил одну ладонь к горевшей щеке, другой схватил Натали за плечо и потряс ее.
   -Глупая девчонка!
   Генрих поспешил вмешаться прежде, чем наступили миньоны. Король оттолкнул сеньора Толедо с яростной силой и встал между ним и дамой.
   -Что вы себе позволяете, холоп!
   -Сейчас святая инквизиция разберётся кто из нас холоп! - взревел Черная Лилия, его глаза налились кровью.
   -Государь! Нет! - Натали вырвалась от миньонов и загородила собой короля.
   -Довольно, уйдите, я не хочу прикрываться женщиной! - пронзительно выкрикнул Генрих и оттолкнул графиню назад к миньонам.
   Келюс, поймав графиню, выпалил:
   - Как вы, так называемый сеньор Толедо Де Альварес, мерзкий и подлый убийца, докатились до такой жизни? Вы потеряли достоинство и честь называться дворянином, корча из себя шпиона.
   -Замолчите все! - громыхнул Толедо, - Хочешь не хочешь, а я расскажу вам свою историю!
   -Что ж, будет интересно услышать это! - пробормотал Монтень, бледный от того, что на его веку с ним не случалось сразу столько событий как за сегодняшний день.
   -Я первый сын 3-го герцога Альбы, его наследник. Король Испании никогда особо не благоволил нашему роду, как это принято думать. Все из-за глупого предостережения покойного императора. Карл V велел в своем завещании не доверять герцогам Альба, так как мы слишком строптивы. И я доказал это на деле. Чтобы вернуть доверие королей я бежал во Фландрию к моему отцу, где разработал план, стал Чёрной Лилией, дабы убить французского короля и принести его голову Филиппу II, тем заслужить его прощение. Я притворился лекарем, и вы знаете уже, как я проник в самые охраняемые покои Лувра. Всё началось из-за злосчастной бумаги, на которой кривой лапой нацарапал своё имя герцог Анжу. Вам непременно хотелось спасти принца. Я дважды спас вас в ту ночь! Вы доставляли мне столько хлопот, от такого попечительства можно было сойти с ума!
   - Что и случилось, - презрительно вставил Келюс.
   Чёрная Лилия не обратил на эту колкость внимания.
   - Натали, я спас вас от гибели в водах Сены! А потом я вернулся в Лувр, неся от Гизов записку с тем, чтобы Королева-Мать подготовила ваше убийство.
   -Так это вы! Вы! Из-за вас убили наших малюток-пажей! - со слезами воскликнула Натали, ее никак не могла отпустить эта потеря.
   -Да, если бы не я, то убили бы вас, а не каких-то там дикарей-пажей, выходцев из Новой Индии.
   -Они были невинные малыши! - вскипела графиня.
   -Полагаю, что вы тоже! - саркастично парировал Черная Лилия.
   -О чем вы говорите, здесь нет вашей заслуги, что мадмуазель Натали спаслась, - высокомерно заявил Генрих, - это я случайно вмешался. Приревновав ее, я устроил так, что вместо братьев Бомонт подложили в постели пажей, убийцы умертвили их по ошибке. Это все я!
   -Это все я! - перебил его самозванец Реми, - разве вы забыли о скабрезной записке, предупреждающей вас о том, что у ваших миньонов будут любовники!
   -О! - воскликнул Монтень
   Генрих побледнел:
   -Что? Так это вы? Анонимный Доброжелатель? Тайный друг? Это вашей рукой писано? Это вы прислали мне ту анонимку?
   -Да, я. Я! Черт возьми!
   -Но зачем вы сделали это? Зачем разрушили этот план? - в недоумении воскликнула Натали.
   -Чтобы спасти вас!
   -Ах, так! - в недоумении воскликнула графиня Де По.
   -А потом я, - Черная Лилия сделал круг по комнате, - узнав, что вы поймали глупца Декамерона с моей запиской на руках думал, что все пропало, однако этот никчемный дурак оказался настолько глуп, что сохранял тайну до последнего. Правда, мне стало известно, что вы силой вырвали у него мое письмо. Ха-ха! Напрасный труд, разве бы я раскрылся такому негодяю? Декамерон служил королю Франции и предавал его, я ни капли ему не верил, предатели не стоят наших сожалений, они нуждаются только в презрении. Поэтому во избежание опасности я прикончил его, переодевшись в священника. Видели бы вы его лицо, когда я раскрылся ему. Впрочем, это неважно, я совершил еще одну ошибку, у меня была любовница, безродная цыганка, которую я использовал для того, чтобы следить за господином Шико. Ведь этот пронырливый шпион частенько любит ходить по трактирам, я надеялся застать его врасплох и избавиться от него. К несчастью эта дура Марикита влюбилась в Шико по самые уши и пыталась раскрыть ему мою тайну. Я ее убил, помните, как вы нашли ее труп?
   Натали кивнула против воли. Черная Лилия продолжил:
   -Все это время за моей спиной вы сговаривались с герцогом Анжу, соблазняя его и очаровывая, чтобы он подчинился вам, это несложно в случае с таким сластолюбцем как он... Ведь и я сам рассчитывал на тоже самое оружие, использовал его любовницу мадам Габриэль Де Манжо. Бедняжка расточала свои милости и мне, тем самым я был в курсе событий двора принца, но и тут вы вмешались! Маринет Де Бурбон вместе со своим любовником Шико...
   Генрих не удержался от игривого удивления на лице.
   -Думаете, я не знаю, чем вы пленили всех этих мужчин, которые потеряли голову от ваших прелестей...
   -Продолжайте расточать ваши мерзкие оскорбления, я и не подумаю отвечать или оправдываться, - с презрением отозвалась графиня Де По.
   -Так и сделаю с вашего позволения. Сеньорита Де По. Итак, эти двое выследили королеву Маргариту и Гизов, узнали о том, что я готовлю покушение на балу-маскараде, и собирались предотвратить сие мероприятие. И я бы обязательно попался в ваши сети, если бы Фортуна, благоволившая мне, не способствовала тому, что вы обсуждали свой план прямо при мне, не видя никакой опасности в простом лекаре! К тому же вы рассчитывали, что я буду охотиться на вас, а я переоделся в костюм сеньора Шико и подкрался к королю. Да тут назло мадам Габриэль узнала меня, и мне пришлось расправиться с бедняжкой.
   Реми провел кинжалом около своего горла и нерадостно улыбнулся одним уголком губ.
   -Я чуть не попался, по приказу короля обыскивали весь Лувр, а я стоял рядом с трупом малютки Габи и изображал глупого Реми. Вы поверили, что и сказать.
   Сеньор Толедо развел руками, поражаясь наивности своих оппонентов.
   -Если вам удалось кого-то обмануть таким способом, то это не от того, что эти люди были слишком глупы, а от того, что они доверяли вам, - заметил Монтень.
   -В этом и состояла моя цель, сеньор Монтень. После такого провала я понял, что действовать нужно наверняка. Мое положение казалось шатким, хотя я все больше и больше сближался со своими новыми хозяевами, обретая их доверие. И вот король заболел ухом, он умирал, все это видели. Фортуна улыбнулась мне! Так я думал, кто мог знать, что у вас есть связи среди тайного общества алхимиков, тайных последователей Парацельса!
   Монтень фыркнул:
   -Разве его учение не бред?
   -Не такой как вы полагаете, по крайней мере, король излечился, будто его охраняли сами ангелы.
   -Вы напали на нас с Маринет, когда мы ехали за лекарством, - припомнила Натали.
   -Да, болван, простак, влюбленный мальчишка Бюсси мне помешал.
   -И в кого это он влюбленный? - спросил Генрих.
   -А вы сам догадайтесь, Натали Де По, вы, сеньорита, умело разожгли в нем пыл, так что он, не о чем не догадываясь, пленился вами и готов был жизнь отдать за вас.
   -Ничего себе, какой пыл в нем я разожгла, он пытался убить меня на дуэли! - справедливо возмутилась графиня.
   -Любовь и смерть, любовь и ненависть все это две стороны одной медали, Я знаю, что Бюсси, он открылся мне, мучился от пугающей сатанинской страсти, возникшей к мальчишке Натаниэлю Де По, он любил вас и хотел убить за это, - грустно заметил Черная Лилия.
   -Да вы помешались, Реми, - графиня взглянула на него не то с жалостью, не то с отвращением.
   -Так всегда бывает, когда сильно любишь, эта любовь сменяется такой же сильной ненавистью. Госпожа Шатонёф, дешевая куртизанка, она так ненавидела короля за то, что он ее бросил, что сама готова была пойти на убийство. Глупая бабенка! Она не знала, что обречена. Я отравил ее еще до того, как она отравила короля. Но эта дешевая дура была верна мне до последнего, умирая на ваших руках, она смотрела в мои глаза и не выдала. Помните глупого Реми?
   -Вы негодяй! Обманщик женщин! Вы использовали мадмуазель Шатонеф, обрекая ее на смерть. Хотя мне ее и не жаль! - заявила Натали.
   -Вы презираете меня? Ненавидите? - Черная Лилия рассмеялся.
   -Что вы скажите на то, что подослали к нам этого мерзкого негодяя Де Витто? Он точно чуть было не покончил с нами!
   -Это не так! - с силой рявкнул сеньор Альварес, - Это не так! - добавил он с тихой страстью. - Я его не посылал! Я даже не знал об этом, потому не мог ничего предотвратить. Это все госпожа Монпансье, околдованная званием фальшивой принцессы!
   -Можно подумать вы бы этого хотели!
   -Я хотел бы спасти вас!
   -Но зачем вам это? Я не понимаю, вы нам враг, как и мы вам!
   -Да потому что я люблю вас! - горячо воскликнул Черная Лилия.
   Натали, король, миньоны и Монтень потрясенно уставились на сеньора Де Толедо, Черную Лилию, опасного шпиона, признающегося в любви.
   -А что вы думали, что я бескорыстно спасаю вас! - воскликнул он, - Вы смелая, дерзкая, не знающая отчаянья девушка, вы обманули меня столько раз! Я и представить не мог, что могу встретить даму с таким доблестным сердцем и с такой чистой душой. И я поклялся, и повторю эту клятву прямо перед вами и перед всеми свидетелями, что вы будете моей, сеньорита Натали!
   -Что вы несете! Ваша любовь неправда! Ваши признания смешны! Вы обманываете меня или обманываетесь сами! - вскричала Де По, ее охватил страх перед этим человеком.
   -Вы говорите так только потому, что рассчитываете на любовь короля Франции! - Черная Лилия заливисто рассмеялся.
   -Как вы смеете хохотать! - резко сказал Генрих.
   -Да потому что вы не любите никого, а точнее не способны любить эту женщину! Способны ли вы вообще на любовь к женщине? - задыхаясь от снедавшей его страсти, выпалил Черная Лилия. - Вы женоненавистник и мужеложец, вы не имеете понятия, что значит страсть к женщине, и вы никогда не сможете оценить любовь сеньориты Де По! Для вас она лишь игрушка, и то была нужна вам, когда она притворялась мальчиком, а будучи девушкой она вам опостылела.
   Генрих, выкатив глаза от гнева, подошел к сеньору Де Толедо и взбешенно прокричал:
   -Вы ответите за свои обвинения, подлый шпион! Ничтожество! Но прежде, чем я подвешу ваше мерзкое тело на воротах вашего замка и вырву ваш гнилой язык и отошлю его королю Испании, я собственными руками убью вас, дайте мне шпагу, я вызываю вас! Или у вас не хватит отваги, чтобы сражаться один на один со мной, убийца?
   Черная Лилия покачнулся, с его губ слетел сдавленный вздох.
   -Вот вы и повели себя как подобает мужчине! Ну что же вы, сеньорита Натали, так смотрите на нас? - Реми обошел короля, застывшего словно статуя. - Или это неправда, что я сказал? Или вы сами не опасались того, что не будете нужны королю, когда вы не мужчина?
   -Я не требую и не жду любви от короля, я люблю его всем сердцем и всей душой. Ваше Величество.
   Генрих схватил Черную Лилию за грудки и прокричал в самое лицо:
   -Так вы будете драться со мной? Или я клянусь, что придушу вас прямо сейчас, и моя рука не дрогнет.
   Миньоны, тут же спохватившись, подбежали к королю. Намереваясь как видимо помочь своему королю уничтожить Черную Лилию. Руки Генриха уже сомкнулись на шее предателя, он захрипел.
   -Стража! - выкрикнул сдавленно Толедо, прежде чем убийство могло свершиться.
   В библиотеку вбежали испанские солдаты с оружием наизготовку.
   Генрих с превеликим презрением отпустил Черную Лилию. Тот сразу же отошел от короля Франции, отступив к своим солдатам. Придя в себя, он сказал насмешливо:
   -Ну что ж, я убью каждого из вас здесь. По очереди, всех, даже короля Франции. Только вас, моя милая, я оставлю в живых. Потому что вы станете моей, как я и обещал себе!
   С нескрываемым злорадством он осмотрел отчаянные, злые, несчастные лица пленников, уделив особое внимание Генриху и Натали.
   - Трус! - плюнула Натали в лицо Чёрной Лилии, - вы струсили драться с кролём, потому, что он первая шпага Франции. Он убил бы вас на честной дуэли, но вы не хотите уменьшать свои шансы, не так ли!
   Генрих взвыл от гнева. А Чёрная Лилия лишь усмехнулся, изобразив, что его гордость не пострадала от этих слов.
   -Если бы вы действительно любили, - сказала графиня Де По, скрестив руки на груди, - то убили бы меня вместе с моим королем, ибо другой судьбы я не желаю.
   - А я желаю, чтобы вы стали моей женой. Вы полюбите меня, обещаю!
   -Никогда!
   -Со временем вы полюбите меня. Я буду так милосерден, что позволю вам оплакивать своего мёртвого короля. А потом, когда ваши слёзы иссякнут, вы полюбите меня.
   Графиня вдруг отделилась от миньонов, в толпе которых стояла до этого, и подошла близко к Черной Лилии. Ее лицо приняло успокоенное выражение, и она произнесла тоном совсем другим, без прежнего отчаянья.
   -Неужели вы думаете, сеньор Альварес Де Толедо, что если вы причините вред королю, то я смогу полюбить вас?
   -О! - воскликнул Черная Лилия, - Значит, сеньорита, вы допускаете, что все-таки можете полюбить меня?
   -Нет! - тут же воскликнул Генрих, лучше чем сеньор Толедо понимающий, что задумала мадмуазель Де По. - Нет! Нет! Не смейте даже думать, сударыня!
   -О чем это вы? - прищурив свои блестящие круглые глаза, спросил Альварес.
   Натали, не обращая внимания на отчаянные взгляды короля, взмолилась:
   -Сударь, если вы и правда так любите меня, то вы не причините вред моему королю!
   Черная Лилия зачертыхался:
   -Вот как! Опасно просить такое у другого мужчины!
   -Тогда чего вы хотите? - смело спросила графиня.
   -Вы знаете, - почти сдержанно ответил сеньор Де Толедо.
   -Нет! Я запрещаю вам! - вмешался Генрих.
   -Вас не спрашивают, - резко бросил Черная Лилия.
   -Я король, черт вас побери!
   -А я сеньор Альварес Де Толедо, и я будущий герцог Альба!
   - Хватит! Прекратите! - вмешалась Натали Де По. - Ваше Величество, я должна так поступить, чтобы сохранить вас для других, для Франции.
   - Но он погубит вас, Натали, посмотрите, этот человек чудовище! Он не любит вас, как я люблю, - тихо произнёс король.
   - О, Боже, Боже! Для чего Ты покинул меня, - взмолилась Натали.
   Миньоны недоуменно переглядывались, силясь понять, что происходило, ибо все складывалось так быстро, что ничего нельзя было уловить, если только не читать в сердцах влюбленных безумцев.
   Госпожа Де По отринула молящие взоры короля и даже его грозные приказы и вновь обратилась к Черной Лилии со всей решимостью, которую могла собрать в данную минуту:
   - Сеньор Альварес, Реми, позвольте так назвать вас в последний раз в память о том, каким я знала вас, вы ведь понимаете, чего я от вас хочу. Отпустите короля и его людей. Как только они уедут, я согласна буду уехать с вами.
   - Он не сделает этого! - закричал Генрих, подойдя к говорившим, он схватил графиню Де По за плечи и развернул к себе, - сударыня, это бессмысленная жертва. Он подлец, бесчестный негодяй, погубивший уже не одну женщину, да он и не решиться никогда. На такой поступок способно лишь благородное сердце, исполненное любовью. А сеньор Альварес Де Толедо всего лишь жалкий приспешник Филиппа. Ничтожество, прикрывающийся чужим именем!
   Реми сдержал гнев, вспыхнувший при словах Генриха.
   - Сеньорита, вы убедитесь сию минуту, что моя любовь к вам так велика, что я готов отбросить всё и всех. Никто не важен мне кроме вас. Я согласен, я отпущу короля Франции и его людей. Взамен этого вы обещаете быть моей, я не поступлю с вами жестоко и бесчестно. О, нет! Я увезу вас в Испанию, где вы станете моей законной женой.
   Реми взял руку Натали и поцеловал её, она отреагировала сдержанно, не вырвала свою руку, не заплакала, но лишь смежила веки как приговорённый к казни, входящий на эшафот.
   -Это все ложь! Он воспользуется вашим доверием! Бессмысленная жертва! Натали, друг мой, я не оставлю вас! О! я убью его! Слышите вы, Чёрная Лилия, Реми, сеньор Альварес, я вас вызываю, деритесь, - вскричал Генрих, он отчаянно заметался в поисках шпаги, но миньоны стояли, молча опустив головы. Чёрная Лилия сузил злые глаза и проговорил сквозь зубы:
   - Я не стану драться с вами, так как сражаться на дуэли с венценосными особами запрещает кодекс чести.
   - Какой ещё кодекс чести? У вас нет чести! Да вы недостойны называться дворянином! - воскликнул король.
   -Государь, умоляю вас, молчите! Быть может, мы договоримся с ним, - прошептал Монтень, которого миньоны вытолкнули к королю, дабы вести переговоры в этой отчаянной борьбе. Но все было напрасно, Генрих горестно отмахнулся от него.
   Графиня Де По продолжила:
   - Сеньор Де Толедо, и вы ручаетесь, что заберете своих людей и более не будете покушаться на короля Франции?
   -Клянусь своей честью, сеньорита, что так я и поступлю, - нетерпеливо ответил Черная Лилия, чувствуя скорую победу, и будто опьянев от того, что уже испил немного из этой сладкой чаши, не держа еще ее даже в руках.
   Монтеню ничего не оставалось, как схватить Генриха III под локоть, и прошептать:
   -Государь, дайте же этой смелой даме самой решить свою судьбу, ибо она так хочет. Дайте ей ответить.
   Генрих потерянным взглядом воззрился на Монтеня, одновременно ища поддержки в его мудрости, и в то же время не желая соглашаться с доводами рассудка.
   Черная Лилия испытывающее посмотрел на графиню, его глаза, черные и будто воспаленные, пронзали как кинжалы:
   -Так что вы решили, сеньорита? Вы готовы отдаться в мою власть? И мы покинем пределы Франции вместе.
   -Я согласна! - поспешно ответила Натали. - Я согласна!
   Она прижала руки к груди, как бы прикрывая свое разбившееся сердце.
   -Я протестую, - выкрикнул Генрих, - я не верю не единому вашему слову, а даже если бы это и было правдой, то я не хочу освобождения такой ценой! Сударыня, - король обратился к Натали молящим тоном, - да посмотрите же на меня! Неужели вы думаете, что я смогу спокойно жить и царствовать, зная, что вы отдали всю себя этому негодяю? Разве мое больное сердце переживет такую потерю? Разве недостаточно много я уже поставил на кон и проиграл? Разве моя жалкая жизнь заслуживает вашего чистого сердца? Я не могу так поступить, не лучше ли нам умереть всем вместе? Здесь, вы, наши друзья и все мы любим друг друга, так пусть мы погибнем, как подобает честным людям, чем будем носить этот груз в сердце! Нет! нет! Я вас, не потеряю, скажите мне, что я не потеряю вас, Натали.
   -Государь, - Натали встала на колени и взяла похолодевшие ладони Генриха, осыпая их поцелуями, - послушайте, что я скажу вам, и вы поймете как никто другой. Вы король, вы наделены божественной властью, и вы не принадлежите себе, вы почти что не человек, вы не такой как я или как вот Келюс, вы высшее существо, ваша жизнь отдана народу Франции, и вы обязаны делать только то, что должно, только то, что принесет благо вашим людям. А король никогда не должен ставить себя в безвыходное положение, когда ему угрожает смертельная опасность, вы не имеете права сдаваться в плен и добровольно принимать смерть, вы имеете право только служить Франции, а Франция служит вам. Ваше Величество, забудьте обо мне, ибо я всего лишь ваша покорная слуга, не принимайте это все близко к сердцу. Моя жизнь это лишь пылинка, ваша же жизнь дороже золота. Так что это даже не равноценный обмен. И единственное о чем я прошу, это иногда поминать меня в своих молитвах. А я так решила, и я ухожу с Черной Лилией. Позвольте мне отдаться в руки Господа Бога, и Он укажет нам путь. Он читает в наших сердцах и в решающие минуты берет нас в свои руки и управляет нами.
   Ее лицо покрылось слезами как и лицо Генриха.
   -Дитя мое, нет, я не могу так...- прошептал он.
   -Прошу вас, - Натали посмотрела королю прямо в глаза, он склонился на колени и прильнул к ее губам, чтобы в этом прощальном поцелуе передать всю страсть и нежность, всю свою боль и несчастья, чтобы удержать ее или чтобы попрощаться навсегда. Келюс, Можирон, Шомберг и даже Монтень чувствовали, что готовы заплакать.
   -Довольно! - вскричал Черная Лилия, его губы задрожали как у малого ребенка, - Или я решу, что вы передумали!
   -Господа, прошу, удержите короля от безумства, - шепнул Монтень миньонам, и им пришлось встать возле Генриха, но напрасно он застыл как статуя.
   Натали печальным взглядом окинула библиотеку, и ее взгляд наткнулся на Монтеня. Ее глаза лихорадочно заблестели как у человека на пороге смерти.
   - Сеньор Монтень, сделайте кое-что для меня в последний раз.
   - Сударыня, приказывайте, - воскликнул Монтень, в его глазах застыло восхищение, тоска и ужас, он не мог не ценить такого мужества со стороны женщины.
   - Дайте мне в дорогу на память о вас какую-то книгу почитать, чтобы я помнила о вас и об этом месте, - промолвила графиня, глядя только на Монтеня.
   Он, казалось, все понял и, ничем не выдав себя, с самым спокойным видом взял со стола книгу в красной обложке с рубиновыми вставками:
   -Сударыня, я имел честь быть знакомым с вами, и я вас не забуду. Вот возьмите, это жизнеописание Катона Младшего. Моя любимая книга. Вы знаете, что Катон был смелым человеком и он ни во что не ставил такое препятствие как смерть. Я не видел более доблестного человека, чем ...вы.
   -Благодарю, сеньор Монтень, - Натали взяла книгу и прижала ее к себе, - Благодарю, Сеньор Монтень, - еще раз произнесла она.
   -Храни вас Бог. Всемилостивый и всепрощающий, summum nec metuas diem (лат. не бойся последнего дня), - ответил Монтень.
   Натали Де По подошла к Черной Лилии.
   -Исполняйте же, вначале вы отпустите пленников, а потом я пойду с вами.
   -Сударыня, я не уйду! Я никуда не уйду! Так и знайте! - заголосил Генрих.
   Черная Лилия схватил графиню за руку, притянув к себе, как если бы она уже являлась его собственностью.
   -Я сделаю как и обещал! - воскликнул он со страстью, - а вы обещаете сделаться моею.
   На лице Натали застыло горестное выражение:
   -Я обещаю, сударь. Слово чести.
   Она сильнее прижала книгу к себе, так что костяшки пальцев побелели. Генрих мучительно сдвинул брови, он тоже всё понял. Он не мог сказать, обнаружить замысел мадмуазель Натали, лишить её последней надежды. Боль пронзила сердце короля. Такая сильная, такая острая, что он не мог её вынести. Он покачнулся, упал на руки миньонов, потеряв сознание. Графиня рванулась к Генриху, но Чёрная Лилия удержал её.
   - Не смейте! - грозно воскликнула графиня и вырвала свою руку, - я обещаю вам своё тело, но моё сердце принадлежит лишь королю Франции Генриху III, и это ничто не изменит.
   Черная Лилия, оставшись довольным этим обещанием, раздал указания солдатам о том, как будет происходить освобождение пленников. Все сводилось к тому, что он действительно собирается выполнить свои обещания. Пути назад не было, и Натали Де По не могла надеяться на спасение, ибо жизнь короля сделалась для нее дороже собственной.
   Единственное, что ее утешало так это Жизнеописание Катона Младшего и флакон яда внутри.
   Генриха привели в чувства, но он как будто не полностью осознавал реальность. Келюс и Монтень опасались, что вот-вот король сорвётся и закатит новый скандал решиться не уходить. Ибо все понимали, каков Генрих Валуа - человек, подверженный велениям своего сердца куда более чем велениям долга.
   Монтень, склонившись над королем, чувствуя, что в его руках сосредоточилась судьба его страны, промолвил, придав себе смелости:
   -Государь, всем нам иногда следует расплачиваться за глубокие привязанности нашего сердца, и хотя в некоторых случаях обстоятельства и сама наша честь внушают нам умереть, приходится призывать к себе жизнь, как бы она ни мучительна, приходится принимать ее, стиснув зубы, ибо закон велит порядочным людям жить не так как хочется, а повинуясь долгу. Не показывайте же своей слабости этой смелой девушке, иначе она может узнать, что вы не настолько доблестны, чтобы продлить свою жизнь ради нее. Ваше сердце должно принуждать себя к жизни, если это необходимо для блага ваших подданных. Если вы любите своих друзей, то отдайте им свою жизнь. Остаться в живых ради других - это доказательство великой силы духа.
   Генрих с вниманием выслушал эти слова, запавшие в его душу. Он понял наконец, что обязан уезжать, чтобы жертва Натали Де По не была напрасной и обязан царствовать так, чтобы она помнила о нем.
   -Друг мой, друг мой, не покидайте меня, - еле слышно прошептал король Монтеню.
   -Я с вами, государь.
   Черная Лилия с нетерпением ожидал окончания этой сцены. Графиня Де По, наблюдая его нетерпение, опасалась как бы он не передумал, так как в ее голове не укладывалось, что испанец с такой готовностью принял ее жертву и согласен отпустить короля. А быть может, ей не хотелось верить, что ее конец близок.
   - Сударь, Реми, - сказала Натали, - я желаю видеть как король и его люди покидают крепость невредимыми, а так же убедиться в том, что вы не отправите погоню вслед за ними.
   - Вы мне не доверяете? Я дал слово дворянина.
   - Позвольте мне это, хотя бы для того, чтобы мне попрощаться со своими друзьями.
   - По-моему было довольно прощаний.
   - Неужели у вас нет сердца! - воскликнул Келюс. Он отошел от короля, так как хотел попрощаться с графиней, ибо будучи Натаниэлем она сделалась для него хорошим другом.
   - У него нет ни души, ни сердца, сразу видно он не из Московии! - заявил Генрих, бешено вращая глазами.
   - Что ж, я и на этот раз докажу вам, госпожа Де По, что сделаю для вас всё, - с горечью отозвался Черная Лилия.
   Он вышел из библиотеки, увлекая за собой Натали, на ее глазах он призвал испанских солдат и велел организовать отступление. Чуткий слух графини и ее обострившееся в результате душевных страданий внимание и, безусловно знание испанского языка, позволило ей уловить то обстоятельство, что испанский отряд проник во Францию через Наварру, воспользовавшись тем, что Беарнец со своими войсками присоединился к герцогу Анжу в его апанаже. Натали не знала, зачем ей эти подробности, ведь больше ей не строить шпионских заговоров, но мозг продолжал лихорадочно работать, хотя от него это больше не требовалось. Видно прав был Монтень, и осужденные на смерть не в силах взглянуть в ее печальный лик, отвлекают свои мысли то всякой ерундой, то молитвами, что несомненно благочестивее.
   Наконец, все было подготовлено, они вышли на мост, где Натали Де По в последний раз должна была взглянуть в глаза своего короля, а Генрих потерять сразу двух своих друзей маленького и смелого Натаниэля Де По и нежную и гордую Натали. Черная Лилия был настолько великодушен, что позволил проронить им по последнему слову, притом он встал рядом и бесстыдно слушал их, позабыв о такте и любезности.
   Слезы на глазах короля высохли, он больше не мог позволить себе слабости, сохранив хотя бы гордость.
   - Помните, когда мы ехали из Оленвиля вы сказали мне, что если наступит такое время, когда мы не сможем быть вместе, сохраните меня в своём сердце и я буду там всегда. - тихо сказал Генрих, глядя на Натали Де По. Они взялись за руки.
   - Да Ваше Величество, - Натали улыбнулась, - я сохраню вас в своём сердце.
   - А я вас. Mea vita et animaes (лат. ты моя жизнь и душа).
   - In aeternum (лат. на веки), - отозвалась Натали шёпотом.
   Сеньор Толедо сжал в руках рукоятку своей шпаги, и Монтень, заметивший это, поспешил увести короля. Генрих терял силы от невыносимого горя, он едва держался на ногах, но не мог больше терзать сердце Натали.
   В одно мгновение король оказался в седле и поскакал прочь. Мог ли он задержать ещё хоть на секунду или оглянуться, или проявить слабость, теперь, когда она так отчаянно смотрела ему вслед, когда больше всего на свете она хотела, чтобы он вернулся. Нет.
   Рассветные лучи, розовые как самые лучшие розы, окрасили небо, наполнив холодное зимнее утро светом. Натали обняла книгу и пока могла смотреть на холодном пронизывающем ветру стояла и не спускала глаз с удаляющихся всадников. Скоро они скроются за холмом, и тогда уже точно наступит конец.
   Монтень, оставшийся в своем замке, стоял позади, он как будто растворился в снежном тумане. Он больше не мог в этом участвовать.
  
   Анжер.
   Как только усталый конь, несущий двоих всадников: некоего дворянина и его пажа въехали в ворота Анжера, на небе уже поднялась луна.
   Роксана въехала в город следом, она догнала путников уже возле дворца герцога Анжу и возбужденно спрашивала у своей госпожи, пока Шико разговаривал с часовыми.
   -Марин, Марин, а это дворец принца? Это тот, у которого красные сапоги?
   -Да, это он.
   -М-м-м, - довольно промычала Рокси, - я люблю красные сапоги, он богатый, подарил мне кошелек.
   -Роксана, опомнись! Довольно с тебя и Сен-Сюра. Еще утром ты любила его.
   -Да, Красные сапоги я тоже люблю.
   Подошел Шико.
   -Во дворце сейчас бал по поводу отбытия во Фландрию, как сообщили мне часовые, - сообщил он.
   -Бал, - герцогиня тут же задумалась, - это к лучшему. Господин Шико, вы бы не могли отправиться прямиком на бал и если сможете переговорите там с королем Наваррским или герцогом Анжу. А я пока приведу себя в надлежащий вид и отправлюсь к Королеве Маргарите, так именно ее фрейлиной я являюсь.
   Шико приподнял брови при упоминании, что его паж является чей-то фрейлиной.
   -Сделаю, как вы велите, сударыня, - с поклоном заявил он.
   - Шико, прошу вас, не называй меня, сударыней, ведь я в мужском платье.
   Шико иронично приподнял бровь.
   Марин и Роксана тут же убежали, дабы отыскать королеву Марго. Шико же проложил себе дорогу к бальному залу, рассуждая, что означает привести себя в надлежащий вид. Сам он для этого пригладил завивающиеся волосы, умыл лицо, и так как у него не было ни пудры, ни помады, ни духов с собою, снял пурпуэн, оставшись в вышитой сорочке с тончайшим плоенным воротником и дублете цвета слоновой кости с золотыми вышивками.
   Вечер был в самом разгаре, и дворяне, разбившись на пары, танцевали подвижные танцы, требующие умения придавать причудливость и вычурность своим силуэтам.
   Шико, никем не замеченный, вошел в зал и устроился в укромном месте у окна, где мог с легкостью задерживать лакея, разносившего анжуйское игристое вино и прохладительные напитки.
   -Милейший, - обратился Шико к лакею, - у вас есть флердеоранжевая водица?
   -А, как же, ваша милость, конечно, есть. Вот примите сей бокал.
   Шико взял хрустальный кубок, выпил половину, остальное распрыскал на волосы и усы, чтобы пахнуть наподобие Маринуса Ван Дер Маринуса, который пользовался схожей туалетной водой.
   -А скажите, милейший, - вновь спросил Шико, - где Его Величество Генрих Наваррский?
   -А он отлучился как минут десять назад. И Королева Маргарита ушла.
   -А!
   -А Монсеньор герцог Анжу?
   -А вот он, стоит с нашим губернатором графом Де Бюсси.
   -Ну, идите, милейший.
   Лакей ушел. Тут же двери отворились, и в них вошла королева Маргарита с группой девушек. Сердце Шико затрепетало, когда он пытался понять нет ли с ними герцогини Де Бурбон. Ведь могло случиться и так, что госпожа герцогиня переоделась, наконец, в женское платье.
   -Пресвятая Пятница! Господин Шико! - раздалось с другого бока от Шико, пока он высматривал хорошеньких женщин на балу. Несомненно, это был голос короля Наварры.
   Шико застыл в поклоне:
   -Ваше Величество!
   -Шико! Черт побери, как я рад тебя видеть!
   Шико распрямился. Возле Генриха Наваррского под руку с ним стояла некая дама. Она была росту меньше среднего, с золотыми волосами, которые были несколько короче, чем у других женщин, но притом так искусно уложенных в прическу, что это было незаметно человеку незнающему. Ее темно-малиновое платье украшали тонкие кружева и россыпь драгоценных камней. На корсете была выполнена вставка на булонский манер из голубого шелка. Тонкую талию украшал пояс из лазуритов и рубинов в золотой оправе, спускающийся по подолу.
   -Я тоже, государь, - рассеяно проговорил Шико, не в силах отвести взгляд от дамы, с сияющими глазами цвета бушующего моря.
   -Какими судьбами? Ах, да ладно, я слышал ты тут по важному поручению ко мне? - весело ворковал Наваррский.
   -Вы всегда все знаете наперед, государь, - Шико охватило оцепенение.
   -Шико, друг мой, - Наваррский крепко пожал руку Шико, - а я хотел кое-кого вам представить.
   -Кого, мой король? - спросил Шико, догадываясь и от того, чувствуя, как сердце гулко забилось в груди.
   Генрих Наваррский приподнял маленькую руку дамы, и она слегка склонила голову, улыбнувшись Шико.
   -Я хотел представить мою доченьку хозяину дома, герцогу Анжу, но вы знаете, Шико, как я высоко вас ценю. Для начала я заглянул в ваш скромный уголок, так как слышал, что именно вы в целости и сохранности вернули мне мою малютку.
   Шико еще раз взглянул на даму, она, прикусив губу, опустила взгляд. Так что стало непонятно, сдерживает ли она смех или досаду.
   -Герцогиня Марин Де Бурбон, дама Де Бомонт, моя названная доченька. Я ее опекаю, - довольным тоном заключил Наваррский.
   -Позвольте выразить вам свое почтение, сударыня, - Шико поклонился, его взгляд то и дело возвращался к герцогини, и он не мог узнать ее. Она походила своей красотой на сияние звезд ночью, которым можно любоваться бесконечно, удивляясь той прихотливой воли, что выложила их в те или иные созвездия. И при каждом взгляде то одна, то другая звезда вспыхнет ярче, волнуя сердце и ум смотрящего, заставляя все время открывать новые грани и сожалеть о приходе утренней зари.
   Золотое сияние ее волос, загадочная глубина глаз, мраморно-белая кожа и тонкий стан затмевали сияние тысячи свечей в бальном зале. И Шико показалось, что все, что было с ним и ней до этого момента было лишь чудным сном. Бесконечные путешествия, опасности, убийцы, ночные вылазки в Париже, беседы возле камина, даже недавняя поездка и падение с лошади - все словно стерлось в один миг. Шико охватила робость, так как он не знал, как эта высокородная дама воспримет его и чего она желает. Казалось, что маленький сеньор Маринус покинул Шико навсегда, чтобы уступить свое место сияющей звезде, красивой и бесконечно далекой.
   -Что я там вижу? - прервал размышления Шико Генрих Де Бурбон, или он что-то говорил и до этого, но его никто не услышал. - Пойду поцелую ручку моей прекрасной жене, - сказал Наваррский с хитрым прищуром, - Шико, проследите пока за моей доченькой, чтобы она опять не исчезла. А потом я провожу ее к Франсуа.
   С этим король Наварры решительно направился к прекрасной Коризанде, графине Де Гиш.
   -Шико, господин Шико, - позвала герцогиня Де Бурбон, и даже ее голос слышался теперь по-иному.
   -Я слушаю вас, - стараясь придать себе непосредственности, ответил Шико, - позвольте заметить, что вас трудно было узнать.
   -Что правда? Вы мне льстите, эти наряды одолжила мне по доброте Ее Величество Королева Маргарита, но вы же помните, Шико, что мы должны немедленно всех уговорить ехать.
   -Прямиком с бала в праздничных панталонах? - спросил Шико.
   -Именно. Я так и считаю.
   -Ах, сеньорита Бомонт, да я вижу вы не растеряли ни капли своей сумасбродности, - Шико вгляделся в лицо герцогини и заметил на щеке под толстым слоем рисовой пудры царапину от падения с лошади. Его сердцу сразу стало теплее, ибо теперь все не казалось наваждением, а было настоящим. И Маринус Дер Маринус, голландский паж, герцог Де Бурбон и сеньор Де Бомонт также был здесь. Все эти существа помещались в маленькой женщине напротив него.
   -А все же я не верю своим глазам, - заявил Шико, - что вы это вы.
   -Разве я сильно поменялась? Вы же видели меня и прежде.
   -В таком виде никогда.
   - Вы хотя бы находите, что женское обличье мне к лицу?
   -Сударыня, я нахожу, что оно вам очень идет, так же как и ваш мужской наряд. Также как и венерин наряд...
   -Что вы говорите, Шико? - удивленно спросила Марин, - я не расслышала последние предложение.
   -Я говорю, что вы очень хороши собой, простите мой сухой язык, да я не более, чем старый вояка и не могу сказать ничего особого.
   -Но разве я требую от вас усердных комплиментов в мой адрес? Я была бы вам премного благодарна, ежели бы вы не изменили своей насмешливой манере и говорили со мной как и раньше, когда видели во мне не столько женщину, сколько человека с разумными способностями. К тому же вы не старый, Шико.
   -Если вам на самом деле не шестнадцать, то так и есть. Иначе я был бы вдвое старше вас. А так между нами не такая уж и существенная разница.
   -Шико, а ведь я уже придумала план. Надеюсь, вы его одобрите.
   -Ну говорите коли придумали. Никогда не видел, чтобы вы раньше спрашивали моего одобрения. И с чего вас интересует мое мнение? - проворчал Шико.
   -Да прекратите, Шико, - Марин ударила его веером по руке, - я сейчас же переговорю с герцогом Анжу, и скажу ему, что он подобно Баязиду должен выдвинуться и уничтожить испанцев, захвативших короля, в надежде, что внесет своим триумфальным появлением сумятицу в ряды захватчиков. И так далее, - герцогиня беспечно поиграла бровями, как бы сообщая, что собирается продолжать примеры из истории в том же духе.
   -Думаю, у вас все получиться. Я надеюсь на это. Сейчас вы единственная надежда короля. Если еще не поздно.
   -Не поздно. Я уверена. Если бы что-то случилось, я бы это почувствовала, клянусь вам.
   К ним вернулся король Наварры, а с ним королева Марго.
   -Друзья мои, вы беседуете? Уверен, что каждый из вас по достоинству оценил ум своего собеседника. Подумайте только, долг зовет. Прелестная Маринет, прошу вас, я обязан представить вас Монсеньору. Он никогда не простит мне, если я скрою от него такой бриллиант. Вы знаете, что Анжу - главный волокита в роду Валуа?
   -Это не так, - запротестовала Маргарита, - Франсуа один из лучших кавалеров нашего времени, преданнейшее и нежнейшее сердце.
   -А разве я имел в виду что-то иное. Ах, Марго, - Генрих Де Бурбон сгреб руку королевы в охапку, поцеловал и проворковал, - только вы меня понимаете.
   Маргарита слабо улыбнулась, оставшись довольна сим проявлением супружеского пыла.
   Маринет и король Наваррский, взявшись под руки, прошествовали к Франсуа Анжу. Он как раз беседовал с Бюсси.
   -Ваша рука дрожит, дорогая, - заметил Генрих Наваррский.
   -Ах, Ваше Величество, если бы вы знали, как я опасаюсь, ведь я ввела Его Высочество в опасное заблуждение относительно своей персоны, и никоим образом с Монсеньором не объяснилась. Я боюсь, что герцог Анжу будет обескуражен и того хуже рассержен свершившейся переменой, - ответила Маринет.
   -Уверяю вас, сударыня, - хмыкнул Наваррский в усы, - я знаю Монсеньора с юных лет и мы не раз одновременно волочились за хорошенькими женщинами. Так что я считаю, что Франсуа будет рад вашей перемене точно так же, как и я был рад, обнаружив подмену. Ах, Маринет, Маринет и почему вы ускользнули? Какое уютное счастье ждало нас всех в Наварре.
   -Ваше Величество, - укоризненно оборвала герцогиня.
   - Я бы приготовил для вас отдельные апартаменты, - прокомментировал Наваррский, когда они оказались подле принца.
   Франсуа сразу же обратил внимание на Генриха Наваррского и обратился к нему с приветственным словом.
   -Монсеньор, братец мой, одна дама, находящаяся под моим покровительством, только что прибыла к вам в гости с весьма важным известием, собираясь поверить его только вам.
   -О ком вы толкуете, любезный кузен? Я никак не возьму в толк, - изумился Франсуа.
   -Ну как же, я считал, что вы знакомы. Но раз нет, я представлю вам сию особу. Неужели вы не замечаете, кто стоит рядом с нами?
   Франсуа по правде сказать сразу обратил внимания на стоящую рядом даму, так как принял ее за одно из увлечений своего шурина. А как известно эти двое постоянно ссорились за одну и ту же женщину.
   Сейчас, когда после этих слов, его взгляд еще более внимательно пал на герцогиню, Франсуа испытал что-то вроде сильного укола в сердце, словно его проткнули кинжалом с тремя обоюдоострыми лезвиями, раскрывшимися прямо в груди.
   -Ваше лицо...- пробормотал герцог Анжу одними губами, - ваша осанка, ваши жесты...кажутся мне смутно знакомыми. Возможно, мы и встречались ранее, сударыня.
   Ища помощи или какой-то подсказки, Франсуа обратил взор на Генриха Де Бурбона, тот по своему обыкновению хитро улыбался, прищурив свои глаза.
   -Что означает сия игра, в которой я не понимаю правил? - спросил пораженный Франсуа, его терзали смутные сомнения, но он никак не мог собрать их воедино, чтобы наконец открыть для себя истину.
   -Так ведь это моя доченька, мадмуазель Марин Де Бурбон, графиня Де Бомонт, разве вы не знаете о ней? - простодушно спросил Наваррский.
   - Ваща доченька? Не знал, что она у вас есть. Как вы сказали герцогиня Де Бурбон, Марин де Бомонт, - повторил Франсуа медленно.
   -Да так, Маринет, вымолвите хоть слово, - подбодрил Наваррский, - она очень скромна.
   -Ваше Высочество, весьма приятно видеть вас вновь, - промолвила герцогиня.
   -Кровь Христова! Так это вы, я узнаю ваш голос! Что это мистерия? Какая-то шутка, но я, кажется, схожу с ума, - Анжу казался пораженным таким поворотом событий, его щеки покраснели, на глазах выступили слезы.
   -Ах, Монсеньор, позвольте мне все объяснить и нижайше просить вашего прощения, - отчаянно сказала мадмуазель Де Бурбон.
   -Это было бы как нельзя кстати, но вы на самом деле дама, если я не обманываюсь? Или я отменный дурак!
   -Именно так, она дама, - заверил Генрих Наваррский, - что вы там говорите о дураках, кузен? Только что я виделся с месье Шико, он гораздо более стойко встретил сию весть. Так что и вы держитесь как подобает мужчине, черт возьми! Простите, сударыня. Не понимаю, как тут может привидеться обратное? Или вы принимали герцогиню за кого-то иного?
   -Зрение сыграло со мной дурную шутку, кузен, - сухо ответил Анжу.
   -Моя доченька такая шутница, - развеселился Наваррский, - вся в меня!
   -Господь Милосердный! Какой позор! - оборвал их вдруг Бюсси, он стукнул себя по лбу, из его глаз полились слезы досады, - Я должен умереть после свершившегося!
   С этим он развернулся и, позабыв правила приличия, выбежал прочь.
   -Несчастный, что это с ним? - спросил Наваррский.
   -Оставьте его, он жестоко мучается, - ответил Франсуа.
   Анжу подошел ближе, чтобы как можно лучше рассмотреть герцогиню и, замечая ее черты лица, движения рук, жесты и мимику он без труда понял, что стал жертвой какого-то сверхъестественного обмана и принял Маринуса Де Бурбон за истинного мужчину. Впрочем, было бы отменной глупостью утверждать, что Франсуа расстроился такой переменой. Наоборот в его груди расцвела невиданная радость и он наконец нашел оправдание всем своим порою странным мыслям, приходящим на ум, когда ему вспоминался Маринус Де Бурбон.
   -Клянусь всеми Святыми, это восхитительный обман, - вымолвил он, - целую ваши ручки, сударыня. Я сражен, я ранен в самое сердце. Ваша красота беспощадна. Сияющий ангел спустился с небес в вашем обличье. Я буду самым грустным человеком в мире, если вы не согласитесь провести со мной следующий танец.
   -Монсеньор, но вы не злитесь на меня?
   -Я рассержен, я взбешен, я злюсь на самого себя, что не знал о вас раньше.
   -Монсеньор, в таком случае, я согласна.
   Маринет подала свою руку принцу, и они вклинились в толпу танцующих, чтобы провести следующую четверть часа в непринужденном веселье и флиртах.
   Шико все это время наблюдал за герцогиней, одиноко притаившись у оконной тиши. Его покой иногда нарушал Генрих Наваррский своей веселой болтовней, но и он не мог разрушить мрачной тоски, сковавшей душу Шико.
   Франсуа и Маринет остановились неподалеку от него, и ему стал отчетливо слышен их разговор:
   -Какой чудесный вечер, - сказал принц, - Хочу вам сказать, сударыня, что я в смятении. Клянусь, что если бы назавтра в Новой Индии пошел снег, а в Испании пропали бы Пиренеи, или даже в Марроко наступила зима, я не узнаю вас, и знаете ли вы меня? Вот, я держу ваши ручки в своих, и чувствую, как я ненавижу себя, должно быть я непристойно и непростительно вел себя с вами, каких ошибок можно было бы избежать, если бы можно было вернуть время назад. Я никогда бы вас не обидел, если бы знал раньше, - еле слышно закончил нить своих рассуждений герцог Анжу.
   -Монсеньор, - взволнованно и вместе с тем с сердечной теплотой в тоне ответила Маринет, - вы ни разу не обидели меня. Вы человек тонкой натуры и не могли поступить плохо, неважно будь я мужчиной или женщиной.
   -Но я мог допускать какие-то непозволительные вольности, сударыня.
   -Как и я, Монсеньор. Вы знаете, что и сейчас, неважно кем я являюсь, мне бывает так трудно подобрать правильные слова, чтобы не выставить себя в глупом свете, ибо я не умею говорить не открыто, если того желает мое сердце.
   -Но что вы, сударыня, я еще ни разу не слышал от вас ни одного глупого слова. Скажите же мне скорей, могу ли я рассчитывать на ту искреннюю дружбу, что сложилась между нами прежде и дальше?
   -Разумеется, Монсеньор.
   - Откровенность за откровенность. Я обязан вам сказать, что ощущаю, как моя душа наполняется этим волшебством, что вы несете вслед за собой. Что мое сердце переполнилось нежной привязанностью к вам, которую я вначале питал к вам как к другу, обманываясь в вашем происхождении, но теперь это чувство переросло в нечто большое. Мне кажется, и я не обманываюсь, ведь такой ангел как вы не может обманывать, я испытываю к вам беспримерную нежность. И я утверждаю, что люблю вас уже давно, и я, как покорный слуга, падаю к вашим ногам, не требуя, но умоляя вас об ответе. Могу ли я испытывать хоть надежду?
   Шико решил, что сейчас самый подходящий момент вмешаться. Он подошел к беседующим.
   -Монсеньор, - поклонился он герцогу Анжу, - Его Величество вам передает свои приветы, однако, знатный бал вы тут затеяли!
   Герцог непонимающе посмотрел на Шико. Маринет, как будто опомнившись с приходом Шико, обратилась к принцу.
   -Монсеньор, я должна сообщить вам важные сведения, и они не терпят более ждать. Могу я поговорить с вами наедине?
   -Мой милый ангел, конечно. Я буду ждать вас в моем кабинете, один мой доверенный человек проводит вас, - прошептал ей на ухо Франсуа в некотором недоумении наблюдающий за тем, что Шико в припадке наглости или же нелюбезности, что водилось за ним, не уходил и как будто нарочно мешал приватности разговора с мадмуазель Де Бурбон.
   -Благодарю, Монсеньор, - Маринет чарующе улыбнулась.
   Анжу выскользнул из зала. Герцогиня отправилась к королю Наваррскому. Шико последовал за ней, выслушав, как она назначила точно такую же встречу Беарнцу.
   Король Генрих, подкручивая усы, также вышел. Тогда Маринет направилась прямиком к Шико.
   -Господин Шико, вы здесь? Пришел наш час!
   -К вашим услугам, - отрапортовал Шико, выпрямляясь.
   -Идемте со мной! Осталось только убедить их действовать.
   -По-моему Анжу достаточно очарован, чтобы повиноваться любому вашему слову.
   -Тем лучше, Шико. Что-то вы не веселы, вы не верите в успех нашего предприятия?
   -Я верю, если за дело беретесь вы, сударыня. Я согласен со всем, что вы скажите, готов идти на любую опасность.
   -Однако же у вас грустный и обреченный вид.
   -Не знал, что это настолько очевидно, - заметил Шико.
   Маринет не знала, что ответить. Поэтому Шико поклонился и тоже ушел, чтобы по ее приказанию проследовать в кабинет герцога Анжу.
   У дверей они вновь встретились.
   -Шико, смотрите, я вся дрожу, это от волнения.
   -Вам незачем его испытывать, сударыня.
   -Вы же сможете замолвить словечко перед королем Наваррским, он вас обожает.
   -Вас тоже.
   -Пустяки!
   -В моем случае также!
   Маринет постучала в кабинет, и, получив приглашение, зашла вместе с Шико, обнаружив внутри герцога Франсуа и короля Наваррского.
   -Вот так штучки! - засмеялся Генрих, - в вашем вкусе, дорогая, что это вы затеяли и что хотите нам сообщить.
   Маринет прошлась по кабинету, Шико встал как статуя у камина, следя за ней взглядом. Франсуа пребывал в недоумении, однако в куда меньшем, чем его царственный кузен. Принц понимал, несмотря на то, что герцогиня оказалась женщиной, то это еще не означает, что она никак не связана с теми тайнами и заговорами, что вертелись вокруг политики в последнее время.
   -Это как-то связано с нашим предприятием во Фландрии? - нарушил молчание герцог.
   - Отчасти, Монсеньор, - ответила Маринет, - Его Высочество Вильгельм Ван Оранж прислал мне письмо с важными сведениями, но оно было перехвачено злосчастным Черной Лилией и дошло до меня в искаженном виде.
   Франсуа взволнованно посмотрел на герцогиню, Наваррский в недоумении.
   -О какой Лилии идет речь?
   -Ах, Ваше Величество, разве вам неизвестно, что шпион из Испании предается опасным бесчинствам в сердце Франции? Что он готовит свержение законного короля и его убийство, что желает в обход законных наследников посадить на трон испанскую инфанту! - воскликнула Маринет, заломив руки.
   -Черт меня побери! И вы об этом осведомлены? - Генрих приблизился почти вплотную к герцогине.
   -Ах, само собой, государь. - Маринет сделала шаг назад, - Как и все здесь присутствующие. Но я приехала из такой дали, чтобы пасть к вашим ногам и ногам вашим, Монсеньор, потому как Черная Лилия пленил короля Франции.
   -Короля Франции! - вскричал Наваррский.
   Франсуа в немом ужасе застыл за столом.
   -Что вы говорите, сударыня? Как возможно подобное?
   -После того, как вы расстались в Пуатье, король отправился погостить к месье Монтеню и остался там на несколько дней почти без охраны. Это стало известно злоумышленнику висельнику, именуемым Черной Лилией...
   -Пресвятая Дева! - воскликнул Наваррский, - Какое странное имя.
   -Оно кодовое, государь, навроде пароля, - пояснила Маринет.
   -О! Как умно! Чтобы невозможно было предстать в истинном свете, они выдумали эти аллегории с цветами, не так ли? - спросил Наваррский.
   -Но продолжайте, - с волнением перебил Анжу, - что стряслось с королем?
   -Черная Лилия с испанским военным отрядом напал на замок Монтеня и пленил короля. Мы с Шико ехали к вам по его подложному письму, когда нас нагнала моя верная служанка Роксана, чтобы предупредить о происходящем. Промедление подобно смерти! Умоляю вас, Монсеньор, нужно взять ваши войска и идти на Перигор. Мы обязаны спасти короля и Францию от бесчестия! - лицо Маринет покрылось слезами.
   -О, я готов! Я готов идти! - воскликнул Анжу, он выскочил на середину комнаты, сжав руки герцогини в своих, чтобы утешить ее, - приказывайте же , прекрасная амазонка, я спасу моего короля и я пойду за вами куда угодно!
   -Браво! - прошептал Шико, - один готов!
   -Но послушайте, дамы и господа, - встрял Наваррский, - мы можем показаться наивными или вовсе глупыми до святости, если вот так поедем, не разузнав обстановки и что собственно свершилось? Что если ваш так называемый Темная Лилия уже увез короля или вовсе покончил с ним?
   -Что же вы предлагаете, бросить короля или ждать унизительных условий, которых выставит Испания, ежели король Франции окажется в их руках?
   -Государь, - вмешался Шико, - эти слова истинная правда, но у вас есть право не участвовать в спасении короля Франции, ведь это вас не касается.
   -Да вы никак хотите упрекнуть меня в трусости, - дрожащим голосом воскликнул Наваррский, - как можно, Генрих Французский мой кузен, мой братец, однако же, я не могу находиться в стороне. Я решительно еду с вами, как и мои войска.
   -По большей части они состоят из гугенотов, - заметил Франсуа, - согласятся ли они спасать короля католиков.
   -Генрих - король для всех подданных Франции, любого вероисповедания, - нашелся Шико.
   -Вы правы, мой друг! Говорите Перигор, Монтень - мой любимый человек! Я очень хочу его повидать и буду зол, если ему нанесут вред или какое оскорбление. Монсеньор, вы готовы?
   -Я уже одной ногой в седле, - заявил Франсуа, - предлагаю встретиться через четверть часа во дворе замка, мы с Генрихом подготовим войска, а вы, госпожа Де Бурбон...
   -Я поеду с вами, умоляю.
   -Я ожидал от вас этого, чтобы вы подобно путеводной звезде вели нас через тернии в этом опасном походе.
   Франсуа поцеловал руку Маринет, Наваррский сделал тоже самое и сказал:
   -Об этом не может быть и речи! Я не для того вас взял под свою опеку, чтобы вы подобно молодому козлику скакали по всей Франции, переодевшись в мужчину. Неужели вы забыли, сударыня, что вы женщина и более того незамужняя девица! Я приказываю вам оставаться на месте и ждать нашего возвращения.
   -Но государь...
   - Вот именно, государь! Я приказываю вам оставаться в Анжере и ждать нас.
   -Монсеньор, - обратилась герцогиня к принцу.
   -Сударыня, я ничего не могу сделать. Ваша жизнь сделалась мне дорога. Такие опасные походы не для дамы. Я прошу вас, внемлите голосу разума и короля Наваррского.
   Маринет в обиде отвернулась и умоляющим взглядом посмотрела на Шико. Он извиняюще развел руками.
   -Вряд ли моя воля что-либо значит в присутствии столь знатных господ. Да и возможно, что они правы.
   - Шико! Воскликнул герцог Анжу, - что вы такое говорите? Неужели вы бы позволили бы мадмуазель поехать на войну! Ей-Богу, вы дурак, я прошу вас больше не поощрять этих опасных мыслей дорогой мне госпожи Де Бурбон.
   -Но раньше...- с пылом начала герцогиня.
   -То было раньше, - заявил Наваррский, - но теперь вы не вовремя раскрылись, и я надеюсь, что наконец опомнились.
   - Какой толк в том чтобы быть женщиной, если тебя всюду оставляют позади мужчины! - вскипела Маринет.
   - Удел женщины в другом, я займусь вашим образованием, лично! - возразил ей Генрих Наваррский.
   На этом мужчины покинули кабинет. Маринет в отчаянье заломила руки, но вдруг ее лицо осенила идея и она бросилась бежать по коридорам, чтобы превратить в жизнь очередную дерзость, пришедшую ей на ум.
   Маринет, подобрав юбки, принялась бежать по галереям Анжерского дворца. Так бежать ей было трудно, слишком давно она не носила женского платья и позабыла уже о всех тех неудобствах, что приносит хитрости такого облачения. Кроме того она носила туфли на неудобном каблуке, как Екатерина Медичи, дабы немного увеличить свой рост.
   Потому, когда герцогиня достигла покоев королевы Маргариты Наваррской, то там никого не было. Даже свечи не горели. В темноте, лишь при свете луны, Маринет нашла в будуаре свой мужской костюм, сапоги и прочее. Но на беду Роксаны не было рядом, хотя она и обещалась ждать свою госпожу в этих комнатах.
   -Смехотворно было ожидать, что Роксана выполнит хоть что-то из того, что обещает! В этом отношении она ничуть не лучше короля Наваррского, обещающего жениться на каждой своей фаворитки! - в сердцах воскликнула Маринет.
   За окнами, во дворе военные отряды уже построились и вот-вот должны пуститься в дорогу. Приглядевшись получше, Маринет обнаружила и кое-что еще, точнее будет сказать, кое-кого. Неподалеку от герцога Анжу, плотоядно оскаблившись, ошивалась Рокси.
   -Проклятье! - со слезами на глазах воскликнула герцогиня, схватив вещи в охапку, она выбежала прочь. Ей предстояло преодолеть несколько лестниц и проходов, но на пути она никого не встретила, что только усилило ее отчаянье, ведь герцогиня собиралась уже просить о помощи любую из служанок.
   Оказавшись на улице, Маринет действовала уже более осторожно, разыскивая Роксану. Как это бывает Фортуна отвернулась от герцогини, и Роксана исчезла без следа. Идти искать ее назад во дворец означало потерять последнее время и упустить случай.
   Маринет искусала все губы, прячась за стеной конюшни в мерзлых кустах, пока не увидела, как от общей неразберихи солдат отделилась высокая худощавая фигура. Перо на черном берете мужчины колыхалось от сильного ветра также сильно, как застучало сердце герцогини. Она попыталась присвистнуть, но это у нее не получилось вовсе. Тогда она соорудила снежок и бросила им в Шико, угодив в спину между лопаток.
   -О! - Шико сразу же обернулся и проследил глазами воображаемую траекторию снежка. По всему выходило, что снаряд, кто бы его не послал, прилетел из-за стены конюшни. Поэтому Шико, пока никто не обращал на него внимания, прошествовал туда большими шагами, словно измеряя расстояние как циркулем.
   За углом из-за кустов на него тут же что-то набросилось. Что-то довольно маленькое, мягкое и с приятным ароматом. Это был меховой плащ, брошенный ему в лицо.
   -Шико! - услышал он знакомый голос, пока снимал плащ со своей головы, - мне необходима ваша помощь. Прямо сейчас! Постойте тут, чтобы никто не шел, а я переоденусь.
   -Что? - Шико скомкал плащ руками, - Сударыня, вы собираетесь переодеться?
   -Не поеду же я в женском платье.
   -Я слышал, вы вообще не едете.
   -Но я должна, Шико, поймите хоть вы меня! Я обязана быть там. Кроме того, Шико, я вас не оставлю. Скажите же и вы, что не оставите меня...
   Маринет подошла как можно ближе, ее белое лицо светилось наподобие луны в ночном небе. Ее губы дрожали. Шико выдохнул, колебаясь лишь несколько мгновений. По его взгляду стало ясно, что он не может отказать.
   -А теперь отвернитесь! - сказала Маринет и подтолкнула Шико руками. Он послушно развернулся, подставляя свое лицо остужающему ветру.
   За спиной герцогиня активно шуршала платьем, сопровождая это проклятьями в адрес Роксаны в частности и женского костюма в общем.
   - Бесовская одёжа! Как холодно!
   -Поторопитесь, сударыня, иначе вы простынете насмерть, - прокомментировал Шико, - а я безнадежно опоздаю.
   -Одну минуту, этот корсет упорно не сдаетеся. Может, вы поможете его развязать. Понимаю, что такая просьба не прилична, но у меня не другого выхода!
   -Разрежьте тесемки ножом! - посоветовал Шико.
   -Как же я сразу не догадалась.
   Маринет приблизилась и выхватила с пояса Шико кинжал, он даже бровью не успел повести, только откашляться.
   -Еще немного времени! Давайте же сюда мои одежды!
   Шико развернулся, чтобы тут же отвернуться, хотя Маринет теперь и была облачна в исподнее белье и длинную сорочку, а он видел ее в более откровенном виде.
   -Шико! Просто киньте-ка их в меня!
   Шико протянул руку назад с вещами. Маринет их тут же выхватила и спустя несколько мгновений она уже постучала пальчиками по спине Шико. Он обернулся. Чудесное преображение под луной! Перед ним опять стоял Маринус Де Бурбон, точнее можно было бы сказать маленький паж в черном бархатном одеянии, украшенным лишь черными агатами и черным пером. Шико замер, стоял и смотрел в глаза Маринет. Наконец, он улыбнулся, его сердце сильно забилось, ему казалось, что звезды засияли ярче и снег под ногами стал таять. Маринет показался ему очень красивым как никогда раньше.
   -Вот и вы снова.
   -А вы разочарованы?
   -Нет, вы же знаете.
   -Так значит вы...
   Голос Маринет осекся, Шико наклонился и поцеловал ее.
   Отстранившись через какое-то мгновение, показавшееся вечностью для обоих, Шико отчеканил низким голосом:
   - Будьте осторожны, чтобы Наваррский вас не заметил.
   -Я буду подле герцога Анжу, - Маринет была заметно смущена, ее щеки покрылись ярким румянцем.
   " Но это может от мороза", - подумал Шико, а вслух сказал:
   -Но он не одобрил этой затеи.
   -Вы же сами сказали, что Монсеньор способен менять свои приоритеты даже во сне.
   Шико улыбнулся.
   -Или по крайней мере я заставлю Бюсси меня прикрывать, он мне должен!
   -Тогда бегите, Мари-нет, сударыня...
   Маринет тут же ускользнула.
   -Cave! - окликнул ее Шико, она обернулась и помахала рукой, ее глаза сияли, или это звезды отражались в них.
   Шико, вдохнув морозный воздух полной грудью, чувствуя сильное теснение в сердце, направился к своему коню. Его одолевали тревога, радость, волнение и предчувствие неизбежной трагедии. Он мрачно молился, думая о Генрихе на протяжении всего похода, так как с Маринет они вовсе не виделись из предосторожности.
  
   Монтень.
   Натали Де По и сеньор Альварес Де Толедо стояли одни на подъемном мосту.
   -Теперь вы моя, прошу вас, - Черная Лилия подал руку графине.
   -Еще мгновение, - отозвалась она.
   Полной грудью вдохнув морозный воздух, такой чистый и такой пьянящий, как запах свободы, Натали раскрыла книгу, извлекла флакон, быстрым движением сорвала рубиновую крышку и бросила её на обледенелые камни, Рубин зазвенел как трель жаворонка в утренней заре, как звучащий вдали пронзительный звон труб в Троицу.
   Черная Лилия, сеньор Альварес, заметив это, вдруг застыл, его взгляд устремился вдаль, на горизонт, потом на Натали, он попытался схватить девушку за руку, яд слегка расплескался от того, что Де По отскочила от испанца. И вот они оба, готовые бороться не на жизнь, а на смерть услышали еще отчетливее чистый и яростный звук горна.
   Чьи-то трубы загудели так близко и пронеслись трелью по холмам вместе с воинственным кличем.
   - За короля! За Францию!
   На горизонте, озаряя холмы, солнце заблестело так ярко, отражаясь о шлемы, доспехи и обнаженные мечи французских солдат. Знамя герцога Анжу и короля Наварры развевались в голубом небе. Генрих III Валуа и его люди встретились с ними, едва покинув замок Монтень.
   Так воссоединившись с отрядами французов, король сразу же развернулся и, встав во главе конницы, с воинственным кличом помчался вперед, рядом с ним, едва отставая, мчались герцог Анжу, Генрих Наваррский и Шико с маленьким всадником позади.
   На подъемном мосту стали слышны воинственные крики, испанцы смешались, наблюдая, что силы противника превосходили их более чем в два раза, и не было времени занять оборонительную позицию.
   В ужасе Чёрная Лилия покачнулся ухватившись за плечо госпожи Де По.
   - За короля. За Францию, - тихо повторила Натали. - Господи! Господи! Слава Тебе!
   Всадники были уже совсем близко, так что стал слышен храп лошадей и крик Генриха:
   - Натали! Натали!
   - Ваше Величество! Я, я.. так люблю вас! - выкрикнула Натали.
   Генрих приближался. Все оцепенели от восторга и в благоговеянном ужасе возводили глаза к небесам. Наёмники в страхе разбегались, но некоторые бросались на Генриха, как будто в припадке почтения, чтобы упасть ниц к ногам короля, сражённые его шпагой, пытаясь мёртвыми устами облобызать копыта его коня.
   Черная Лилия, видя всё это победоносное наступление, выхватил флакон с ядом у графини Де По, и сметя Монтеня со своего пути бросился в замок.
   Как раз в этот момент король со своим сопровождением достиг моста. Маринет тут же спрыгнула с коня, чтобы подбежать к своей сестре. Генрих бросил на них взгляд и на полном скаку крикнул:
   - Монтень, позаботьтесь о них, я должен расправиться с этим Чёрной Лилией.
   Шико помчался вслед за Генрихом, руководя миньонами:
   -Эй, Келюс позаботьтесь о дамах, я за королем! И я должен прикончить Черную Лилию!
   -Еще чего! - Келюс ворвался в замок вслед за Шико.
   Герцог Анжу, идущий следом, удивленно воззрился на воссоединившихся сестер и велел:
   -Бюсси, позаботьтесь о дамах, я нагоню Черную Лилию!
   Бюсси само собой собирался кровью смыть свой позор, и, завидев дам, а особенно Натали, пришел в горячее смятение и кинул следующему за ним королю Наваррскому:
   -Позаботьтесь о дамах, я намерен умереть сегодня!
   И скрылся в замке.
   Король Наварры однако притормозил и спешился возле дам.
   -Так и быть, голубушки, - он потер свои ладони друг об друга, - я позабочусь о вас, в то время как все гоняются за этим негодяем.
   -Батюшка Наваррский! - со смехом сказали сестры Бомонт и кинулись в его объятия.
  
   Черная Лилия ускользал, его плащ то и дело мелькал перед глазами Генриха, пока они бежали вдвоем в полной тишине по пустым помещениям замка. Все прочие остались во дворе, сражаясь и пленяя испанцев. И в комнатах установилась неестественная тишина. Шпоры сапог звонко стучали по полу.
   Из горла Генриха вырвалось хриплое дыхание, его нездоровые легкие не были приспособлены к такому быстрому бегу и он на мгновение остановился, согнулся, дабы откашляться. Тут же его обхватили теплые руки, и он почуял знакомый запах с примесью морозного воздуха и дыма от костров.
   -Генрих!
   -Шико!
   Они поспешно обнялись.
   -Черная Лилия...там, - Генрих указал пальцем в направлении, в котором убежал испанец.
   -Я его догоню, - Шико отстранился от короля, его взгляд горел, - ты не ранен? Ты-то в порядке, дружок?
   -Я ранен в самое сердце, почти убит! - воскликнул Генрих, тяжело дыша.
   -О! Я понимаю о чем ты!
   -А ты? Ты Шико?
   -Что со мной может приключиться?
   -Любовь!
   -О какой любви ты ведешь речь?
   -Шико, каков же ты однако!
   -Ну ладно, я побежал вдогонку за этим негодяем!
   -Шико, будь осторожен, это Реми!
   Генрих несмотря ни на что припустился следом.
   -Реми? О Чем ты?
   -Лекарь Реми - это сын герцога Альбы!
   -У него однако сын не только мельник, но еще и лекарь!
   Генрих кивнул, задыхаясь. Шико перегнал его и успел заметить, как Черная Лилия с лицом Реми проник в библиотеку. Шико и Генрих со всего размаху врезались в захлопнувшуюся дверь.
   - Мы опоздали, - воскликнул Шико, - О, небо! Сколь изумительную быстроту вы обнаруживаете сударь, вы слышите сеньор Альварес Де Толедо?
   -О, негодяй! Откройте дверь, сеньор Толедо! Выхода у вас все равно нет, и тогда я казню вас как подобает дворянину!- Генрих заколотил кулаками по двери.
   Ответа не последовало.
   Шико приложился ухом к двери, как бы подслушивая за Черной Лилией.
   -Что он там делает? - спросил Генрих.
   -Поет! Певица велика! - скорчив рожу, ответил Шико. -Что будем делать? Уговорами его не возьмешь, очень уж отчаянный тип! А где Монтень с ключом?
   -Почем я знаю, у тебя есть порох?
   -А что ты затеял, сын мой?
   -Разнесем к чертям эту дверь!
   -О! Монтень тебя убьет, привяжет за ноги к своей самой быстрой лошади и пустит ее вскачь до самой Наварры!
   -Шико!
   -Я тебе клянусь так и будет, этот человек придет в неистовство, если узнает, что ты к чертям разнес его библиотеку!
   -Тогда приложим собственные усилия!
   Генрих, полный воодушевления, принялся выбивать дверь. Шико ему помогал, и так после очередного особо пылкого удара мощными ногами короля дверь разлетелась в щепки.
   Шико и Генрих ворвались в библиотеку, здесь царил тот же порядок, что они оставили накануне. Только из открытого окна в комнату дул пронзительно-холодный ветер. Огонь в камине потух, записи Монтеня медленно кружились в воздухе.
   Беглым взглядом окинув небольшую комнату, можно было убедиться, что она пуста.
   -Где он? Где он?
   Генрих в неистовстве обошел полки, его рука случайно смахнула со стола пустой флакончик с ядом. Пузырек упал на пол и разбился на мелкие осколки.
   -Яд!
   -Яд?
   Шико развел руками, тела не было и деться из библиотеки было некуда. Тогда он подскочил к открытому окну и взглянул вниз, Генрих, отталкивая его, также высунулся в проем. Внизу расстилался луг, дальше леса и холмы.
   -Если спрыгнуть с третьего этажа, можно наверняка убиться, так, Шико?
   -Да, если только...
   Внизу не было тела, и не было насколько глаз мог разглядеть никаких следов. Будто Черная Лилия испарился.
   -Дьявол он что ли? Шико?
   Генрих суеверно перекрестился, его пронзил страх перед этим таинственным человеком и человеком ли?
   -Сейчас! - отозвался Шико.
   Он подошел к другому окну, отворил его, взобрался на подоконник и вдруг прыгнул.
   -Шико! А-а-а-ах!- Генрих кинулся к окну, глянув вниз.
   Худощавая фигура Шико стояла на крепостной стене, ловко точно пантера он приземлился на уровне второго этажа.
   -Друг мой, Генрих, обладая такой же сноровкой как и у меня можно спрыгнуть сюда, а потом пробежать дальше и обладая еще более дьявольской сноровкой спуститься со стены и утечь в леса! - прокричал Шико. Ветер относил в сторону его слова, но Генрих все же услышал.
   -Шико! Возвращайся!
   -Ни за что! - Шико побежал по обледенелой стене, балансируя точно гимнаст, вскоре его силуэт пропал.
   Генрих схватился за голову:
   -Ах, только бы он не упал, все это бесполезно, Черная Лилия все равно погиб! Один без лошади, без слуг в лесу! Ему некуда податься, и через час он или сдаться нам или погибнет от волков и холода!
   Но наступил вечер, Черная Лилия не был найден, казалось, он растворился, возвратясь в ад, или же погиб. В любом случае он исчез.
   Монтень с превеликой радостью выпроводил короля Франции, его брата герцога Анжу и короля Наварры вместе с войсками из замка.
   -Господин Монтень, мы вас наградим за добрую службу, - восседая на коне сказал Генрих, прочие благосклонно улыбались.
   -Это мой долг, государь, - Монтень нетерпеливо поклонился.
   -Быть может, вы огорчены, что мы так рано уезжаем? Может, нам следует остаться и переночевать у вас? Столько необходимо обсудить.
   -Ваше Величество, - Монтень как всегда был обескураживающее честен, - проваливайте да поскорее!
   -Йи-ха! - Генрих пришпорил коня с довольной улыбкой, и его люди ускакали с ним, скрывшись за холмами.
   Закат окрасил снег в оранжевый цвет. Небо окрасилось лазурью, как голубой стяг Генриха Валуа. Солнце сияло в небе как золотая лилия.
  
   Анжер.
   Королевские войска вступили в земли герцога Анжу. Красные крыши города стали виднеться впереди. Из ворот Анжера выехал одинокий всадник и во весь опор мчался навстречу процессии.
   -Что там такое? - спросил Генрих у своего брата, - Кто-то едет нас встречать?
   -Даже не знаю, государь, кто бы мог это быть, я всех людей взял с собой.
   -Какая опрометчивость с вашей стороны, Франсуа, на город могли напасть враги, - с недовольством бросил Генрих.
   -Враги ведь уничтожены.
   -Враги наши повсюду, Франсуа, - снисходительно ответил Генрих, вспомнив, что обещал себе больше не злиться на брата, учитывая, что он, не задумываясь, отправился спасать его из пленения.
   -Ба! Господа! - воскликнул Генрих Де Наварра, - это же едет к нам мой старый знакомец, малыш Ла Валетт!
   -Ла Валетт! - Генрих Де Франс приветственно помахал рукой, привстав на стременах.
   Всадником действительно оказался королевский миньон - гасконец Ногаре Де Ла Валетт. Приблизившись к королю, он остановил взмыленного коня, потянув на себя удила. Ла Валетт выглядел взволнованным, его карамельные кудри вытрепались из-под шапки, а на поникших тонких усах повисли сосульки от холода.
   -Государь! - с громким криком Ла Валетт спешился и упал на одно колено, склонив голову.
   -Ла Валетт! Дружок, ты не поверишь, как я рад тебя видеть, встань скорее, возьми мою руку, что ты тут делаешь, когда я оставил тебя охранять Лувр, или что-то недоброе приключилось? Отчего ты так дышишь?
   -Государь, - задыхаясь от волнения и целуя руку короля, ответил Ла Валетт, - я покинул Париж ради важного известия, чрезвычайно важного! Государь!
   -Ну говори же, это что-то плохое, малыш? - Генрих помрачнел.
   Франсуа, Шико и даже Наваррский приобрели серьезные сосредоточенные лица. Марин и Натали, переодетые в мальчиков как обычно, прятались позади королей.
   -Напротив, государь! - воскликнул Ла Валетт, извлекая из-за пазухи письмо, - мне пришло письмо из Московии!
   Позади спины Генриха раздался сдавленный вздох сестер Де Бомонт. Ла Валетт, найдя в этом хороший знак, продолжил:
   -Ваше Величество, намедни вы просили меня писать в Московию моему племяннику маркизу Руаньяку, проживающему посольством в этой стране, дабы порасспросить его о наших новых знакомцах, выходцах той земли, братьях Бомонт.
   -Да, - непонимающе перебил его Генрих, - а что такое?
   -Я узнал! Точнее маркиз Руаньяк узнал, что никаких графов Рынд-Алексеевых по имени Маринус и Натаниэль не существовало в Московии вовсе! А существовали две девицы графские дочки Марина и Наталия Бомонт-Алексеевы, дочери графа Сержа Де Бомонт и Татианы Рынд-Алексеевой! Только они погибли! Вся их семья была изрублена насмерть от гнева царского!
   -Что вы такое имеете в виду? - спросил Генрих Валуа.
   -Государь, я не будь дураком, сразу догадался, что две девицы, как и сказали нам Маринус и Натаниэль, не погибли, а бежали окольными путями во Францию. И выходит, что Маринус и Натаниэль не мужчины, а женщины! Женщины! Вот так шутка, государь, выходит, они вырядились в мальчонок, дабы обмануть бдительность убийц, преследовавших их или еще по какой другой причине. Но, государь, они женщины! Вот доказательства в этом письме!
   Ла Валетт торжественно потряс письмом перед носом сначала короля Франции, затем короля Наварры, далее перед искривленным носом принца Франции, и даже перед утонченным носом Шико и в конце концов предъявил его маленьким покрасневшим носам Де Бомонт.
   На этом моменте потряхивания письма раздался хохот. Это смеялся король Франции.
   -Ла Валетт, Ей-Богу! Вы прибыли как раз вовремя!
   Остальные, заразившись смехом Валуа, также рассмеялись.
   -Государь, - недоумевал Ла Валетт, - почему все смеются? Они же женщины! Теперь я это отчетливо вижу!
   -Ла Валетт, какая умора! - не унимался Генрих, - Какая новость!
   -Что происходит в самом деле? - рассердился Ла Валетт, - Бюсси, что вы там стоите красный как индюк! Хотя бы вы подтвердите, что они женщины!
   -Горе мне! Горе! - закричал Бюсси, бросив свою шапку наземь.
   -Что происходит? Почему все смеются? Келюс? Можирон? Шомберг!?
   -Друг мой, идите на свое место, вы всласть нас повеселили, - Генрих похлопал Ла Валетта по плечу и отправил его в стан миньонам, где им предстояло просветить своего незадачливого товарища о причине всеобщего веселья.
   Король Франции Генрих Валуа обратил взор на своих маленьких пажей.
   -Друзья мои, подъедете ближе ко мне, мне необходимо переговорить с вами о весьма важном деле. Надобно кое-что прояснить прежде, чем мы въедем во владения моего брата о вашем статусе, так как я теперь являюсь вашим опекуном.
   Марин и Натали, послушавшись короля, приблизились. Но прежде, чем они успели поинтересоваться у короля, что именно он желает прояснить относительно их персон, Генрих Наваррский с весьма возмущенным видом возразил:
   -Государь! Кузен, позвольте заметить, что хотя эти две дамуазели и находились на вашем попечении последние несколько месяцев, чему я весьма рад, кому еще кроме вас я бы мог поручить заботиться об их благонравии, ведь никто иной как именно вы неусыпно пеклись о порядочности моей супруги вашей сестры Маргариты, чем препоручили мне истинный образец честности и целомудренности в ее лице, так вот несмотря на все эти доводы, позвольте заметить, что эти две девицы нашли уже доброго и справедливого батюшку в моем лице.
   -В вашем лице, кузен? - ничуть не смущаясь отпущенными на его счет замечаниям, вопрошал Генрих Валуа, презрительно скривив губы.
   -Да, мой государь, в моем, ибо когда эти две голубки прибыли в Наварру, не имея за душой ничего кроме рекомендательных писем от моего доброго друга принца Нассау, когда, повторяю я, они две бесприютные сиротинки оказались у меня в По, я со слезами на глазах выслушал их историю и не нашел ничего лучше, как призреть этих сирот, я одарил их титулами, кои они потеряли в суматохе, и взял на себя обязательства заботиться об их благополучии.
   -Я весьма признателен вам, дорогой кузен, что вы так поступили, ведь иначе мне не пришлось бы лицезреть их и стать с ними добрыми друзьями, но хочу заметить, что вы весьма посредственно выполняли свои обязательства, вы совершенно бессовестным образом проспали то время, когда две беззащитные девушки покинули Наварру без сопровождения и оказались одни-одинешеньки в Париже. Хорошо, что там их встретил я!
   -Именно, кузен, именно вы! Желаю заметить, что мои доченьки обладают весьма взбалмошным характером и тягой к приключениям, что не красит их. И я даже удивлен, что вы сразу же не вернули мне этих дам.
   -А я весьма удивлен, что вы их упустили.
   -А что же прикажете их в башню посадить?
   -Хотя бы! Уж не возникло ли в Наварре какого-то неприятного инцидента, из-за которого две порядочные дамы были вынуждены бежать и искать защиту у короля Франции?
   -На что вы намекаете, кузен?!
   -Некоторые из ваших доченек имеют обыкновение лечиться на водах!
   -Государь! - вмешалась Марин Де Бурбон. - Нам не в чем упрекнуть Его Величество короля Наварры, мы отправились в Париж по собственной воле, дабы получить от вас, сир, разрешения вступить в свои права относительно имения Бомон-Сюр-Уаз.
   -И так как я его вам подарил, мадмуазель, - вспыхнув глазами, вмешался герцог Анжу, - ведь это ваше имение находится в моем владении, то я спешу разрешить ваш спор, мой дорогой брат Генрих и мой дорогой кузен Генрих.
   -Что вы такое говорите, Франсуа? - недовольно спросил Генрих Валуа.
   -То, что я подарил мадмуазель Марин Де Бомонт ее земли, и так как они находятся в моем апанаже, то я по праву являюсь законным сувереном для нее и ее сестры госпожи Де По.
   -Вы? - удивленно переспросил Генрих Валуа, пока он переваривал это сообщение, его взгляд встретился с взглядом Шико, недовольно ухмыльнувшегося в усы. По правде сказать, возразить было нечего, но Генрих все же пошел на принцип.
   -Франсуа, вы все правильно заметили, но однако же я нахожу, что вы слишком молоды, к тому же сами не устроены еще. Может ли молодой человек вроде вас, еще толком не оперившейся и не имеющий жены, заботиться о благополучии девиц?
   -Может статься, что скоро мое положение измениться, государь, - проникновенно глядя на мадмуазель Марин, заявил герцог Анжу.
   Герцогиня с покрасневшими щеками принялась усиленно гладить гриву своей лошади, дабы не показывать своей реакции.
   - Мне как королю, умудренному летами и опытом, - высокомерно ответил Генрих двадцати семи лет, - кажется, что сие бремя не по плечам ни вам, мой кузен, ни вам, мой брат. И я как всеобщей суверен для всех дворян Франции хочу взять на себя обязательство заботиться об этих дамуазелях!
   Миньоны, которых подговорил Шико, тот час же поддержали своего короля. Но герцог Анжу со свойственной ему упрямостью не захотел отступать, когда дело коснулось его личного счастья.
   -Государь, мы не можем попирать законы Франции направо и налево, а в таких случаях как этот, поступают по обычаю, итак если две девицы остались без родительского попечения и им принадлежат земли в моих владениях, то я имею честь стать их опекуном.
   -Кузен Генрике! - заметил слегка раздраженно Наваррский, - мой братец Франсуа говорит истинную правду, ведь если бы вы разрешили мне ввести войска в испанскую Наварру, то я бы в миг отвоевал графство Лерин и вернул его моим доченькам, и тогда я бы и был их батюшка, как и должно.
   -А я запрещаю вам вводить войска в испанскую Наварру! - вскипятился Валуа. - Вы хотите полномасштабной войны с Испанией? Франция обескровлена! Франция этого не выдержит!
   -Государь, а как же это оскорбление, что нанес вам этот самозванец Черная Лилия, неужели мы оставим его без ответа?! - едко заметил Наваррский.
   -Это частная стычка, не имеющая к политике никакого отношения. Я могу написать письмо Филиппу и потребовать от него объяснений, уверен, что он придет в недоумение и предпримет меры по преследованию негодяя.
   Наваррский в досаде замолчал, он не любил бесполезных споров, а спор о войне с Генрихом Валуа был заранее проигран, ибо все знали, как последний относится к сражению с Испанской Армадой.
   -Так, государь, я беру под свою опеку мадмуазель Де Бомонт и ее сестру мадмуазель Де По и обязуюсь проводить их в замок Бомонт в Алансоне.
   -Франсуа, - раздраженно ответил Генрих Валуа, - так и быть, мы все проводим их туда, ибо я хочу посмотреть, как они устроятся. Но тут мне в голову пришла занятная мысль. Учитывая ваши заслуги передо мной, сударыни, я обязан кое-чем вам. И вот я знаю, что в Нормандии в моей родовой земле находится еще один замок Бомон-Ля-Роже. Ранее он принадлежал вашим предкам, потом перешел во владения Валуа. Так я намерен передать эти земли мадмуазель Натали Де По, дабы не оставить ее без приданного.
   Марин и Натали, посоветовавшись между собой, в продолжение этого спора об их опекунстве, решили обратиться к Генриху Валуа.
   -Государь, позвольте просить вашего разрешения, - сказала Марин Де Бурбон.
   Наваррский и Валуа одновременно обернулись на нее.
   -Да, говорите, дитя мое, - с доброй улыбкой ответил Генрих.
   - Сир, мы с моей сестрой хотели бы поблагодарить вас и Монсеньора за предоставленное нам право вступить во владения землями Бомонт и просим у вас и всех присутствующих разрешения отправиться вперед и посетить наш замок первыми, дабы осмотреть его и подготовить все для вашего приезда и приезда Его Величества короля Наварры и Монсеньора.
   -Какие глупости! Зачем это? После всего что мы пережили, мы свободны от всякого рода условностей, даже если меня станут принимать в хлеву я нисколько не расстроюсь, ибо мое сердце радуется одному вашему присутствию, дорогая.
   -Но государь, - кротко вмешалась Натали, - нижайше просим оказать нам такую милость и дать нам разрешение с нашими людьми отделиться от всеобщего кортежа, ибо такое множество людей замедляет наш проезд, а нам с госпожой Де Бомонт необходимо поскорее попасть в наши земли, дабы иметь возможность с ними ознакомиться и уладить кое-какие наши личные дела.
   -Что за вздор! - ласково сказал Генрих, - вероятно, вы что-то задумали.
   -Неужели, - грустно заметил герцог Анжу, - вы даже не погостите в моем доме в Анжере? Я хотел показать вам Анжерский Апокалипсис.
   -Как! - изумился Шико, - они ведь уже его видели!
   -Нет, что вы, сеньор Шико, я еще не приглашал мадмуазелей в часовню, дабы увидеть полотнища.
   -О! - Шико хлопнул себя по лбу, - какой же я болван, я полагал, что Анжерский Апокалипсис - это одно из ваших прозвищ, Монсеньор!
   Герцог Анжу скривил губы и отвернулся.
   -Ладно, сударыни, я вижу, что нам не избежать всевозможной ругани, пока вы здесь, - сказал Генрих со строгостью. - Посему я попрошу моего брата выделить вам надежную охрану и отправить вас вперед. Ибо женщина посреди такого количества мужчин неизменно вызывает раздор.
   Хотя и сестры Бомонт не были довольны уничижительным отношением Генриха к их полу, все же они воспользовались его разрешением и, окружив себя, своими верными слугами, нанятыми самолично во Дворе Чудес, вместе с неразлучной Роксаной, одолжили карету у Монсеньора и поспешили по дороге в Алансон. Где они надеялись, коли всем стала известна их тайна, обзавестись новыми планами на жизнь и, конечно, новыми нарядами, полагающимися им по статусу.
  
   Кортеж короля Франции в сопровождении войск герцога Анжу медленно продвигался по дороге. Прошло уже много часов с тех пор, как они расстались с Марин и Натали, поэтому пока позволяло время, Генрих Валуа непременно захотел обсудить со своим шутом те приятные и неожиданные изменения, что принесла им судьба намедни.
   -А, Шико, как ты находишь сей милый обман? - с довольным видом спросил Генрих.
   -Я перестал обманываться гораздо раньше тебя, - фыркнул Шико.
   -Как так! Негодяй, и ты не рассказал мне?
   -Я собирался всласть позабавиться, наблюдая за твоими страданиями.
   -Дурак! Как можно! Лучше расскажи, как ты все понял? Неужто вы с госпожой Марин...- Генрих наклонился к Шико, понизив голос.
   Шико яростно отмахнулся от него.
   -Нет, я просто увидел ее обнаженной.
   -О! Ого! - воскликнул Генрих.
   -Что ты орешь, Генрих! Повсюду столько опекунов у этих дам, что меня, пожалуй, четвертуют, если узнают, что я подглядывал за омовениями госпожи герцогини.
   -А ты подглядывал, негодник! - обрадовался Генрих.
   -Вовсе нет. Это вышло случайно, я полагал, что увижу всего лишь тщедушное тельце Маринуса Де Бурбон, а там оказалась девица.
   -И что? Какова она? - весь дрожа от радости, спросил Генрих.
   -Ах, ты болван! Я не собираюсь тебе расписывать ничего.
   -Шико, меня можешь не опасаться, ты просто ревнуешь. А это недостойно дворянина. Ты же знаешь, что я полностью тебя одобряю.
   -Ах, отстань, Генрике, - Шико принял недовольный вид, но потом смягчился, - скажу тебе, - понизил голос он, - что она очень даже ничего. Венера.
   -Ну ладно, - рассмеялся Генрих, - ты разбудил мое любопытство, но поговорим об этом позже. Скажи-ка лучше, как вам удалось привести герцога Анжу мне на помощь?
   -Это все Марин.
   -Шико, а все же они добрые ангелы. Ты не поверишь, но мадмуазель Натали буквально спасла меня. Еще чуть-чуть бы и она сама бы погибла. Я никогда себе не простил бы. Ты не представляешь, что я пережил, когда думал, что оставляю бедняжку в лапах этого чудовища...- вокруг губ Генриха уложились горестные складки, его лицо помрачнело, - мне бы жизнь была не мила, если бы все так и свершилось. Хвала Господу, что вы успели вовремя. Шико, я не знаю, что ты чувствуешь в своем сердце, а я как будто возродился к новой жизни, я люблю...
   На лице Шико появилось выражение, будто он терзался невысказанной мыслью. И в этот же момент ветер принес с собой запах гари. Шико поднял руку, чтобы Генрих замолчал и принюхался. Это был неприятный запах, как будто впереди было пожарище. Присмотревшись можно было увидеть поднимающейся в небо дым.
   -Что там, Шико? - спросил встревожено Генрих.
   -Я вижу дым и чувствую запах гари, - ответил Шико, его голос дрогнул от внезапно нахлынувшей совершенно безотчетной тревоги.
   -Что это может быть, Шико? - спросил Генрих.
   Шико не ответил. Тогда герцог Анжу велел Бюсси вместе с отрядом солдат пройти вперед и разузнать, что происходит.
   Прошло несколько томительных минут, прежде чем из-за деревьев показались всадники. Бюсси, бледный и словно онемевший, подъехал к Монсеньору, снял шляпу и промолвил нечто несвязное одними губами. Солдаты позади него со страхом взирали на королей.
   -Что там происходит? - встревожено спросил Генрих.
   Шико почувствовал, как черная рука злого предвидения сжимает сердце, и чувство беды, которое преследовало его с момента, как они выехали из Анжера, наконец раскрутилось как лента, упавшая на пол, что-то непоправимое уже свершилось.
   Пришпорив коня, он не стал слушать объяснений, а помчался вперед, туда, откуда ветер развеявал дым по небу.
   Генрих, осмотрев Бюсси непонимающим взглядом, помчался за Шико. Миньоны припустили за ним. А Бюсси осталось лишь доложить герцогу Анжу и королю Наваррскому о страшной находке.
   Шико и Генрих уже свернули за поворот. Там на дороге они увидели карету, которую до этого солдаты герцога Анжу ставили на полозья. Теперь она лежала на боку, от её черного обгоревшего корпуса исходил смрадный дым. Вокруг на земле лежали тела слуг, кучера, охраны, лакеев, мёртвыми были даже лошади.
   Шико немедленно спешился, Генрих тоже и, следуя по пятам за ним, подошел поочередно к слугам и солдатам. По их лицам можно было понять, что это именно слуги сестер Бомонт. Их тела были зверски изрублены, кровь, фонтаном разбрызгалась по белому снегу.
   Шико подобрался к карете. Генрих зажал рот и нос платком и сделал тоже самое. Но в перевернутой и сгоревшей повозке вряд ли можно было что-то разглядеть. Ни Генрих, Ни Шико не проронили ни одного слова.
   Подоспевшие солдаты вместе с Бюсси помогли опрокинуть карету и поставить ее на полозья, но уже было ясно, что там нет ни одного живого существа.
   Шико рывком сорвал истлевшую дверь и заглянул вовнутрь.
   В этот момент рядом издал жуткий предсмертный вопль раненный лакей, его предсмертный хрип наполнил всех живых ужасом.
   В карете было три тела, чёрные почти полностью сгоревшие женщины сидели привязанные друг к другу спина к спине, их останки всё ещё скрепляла тонкая цепь. Шико резко отшатнулся, натолкнувшись на Генриха, дышавшего ему в затылок. От удара в нос у короля потекли слезы, но он не мог их остановить.
   - Здесь выживший, сюда, лекаря, - позвал Бюсси. Среди мёртвых слуг сестёр Бомонт нашёлся испанский солдат. Он был одним из нападавших.
   - Эй, ты, - Бюсси схватил испанца за грудки, - отвечай, несчастный, где благородные дамы, ехавшие с этим экипажем?
   - Сеньор Толедо велел сжечь ведьм. Они были ведьмы, все трое, они прокляты, сеньор, и они прокляли нас перед смертью, - прохрипел солдат. Кровь полилась у него изо рта, глаза его сделались белыми, закатившись за веки, и он умер.
   Бюсси со свирепым воплем боли и грусти бросился в сторону.
   - Но, если я не ошибаюсь, - тихо сказал герцог Анжу, подойдя к Генриху, молча созерцавшему, как солдаты выносят из кареты несчастных жертв, - госпожа Марин и госпожа Натали ехали в мужских одеждах, да, я это знаю, мне сказал их служанка Роксана. Быть может, им удалось избежать гибели, может быть, убийцы их не узнали.
   -Тогда кто эти несчастные? - спросил Генрих Наваррский.
   Шико медленно покачал головой и посмотрел на короля, лицо Генриха было бледно от ужаса, он выжидательно посмотрел на своего друга, будто ожидая, что Шико, развеет наконец этот кошмар, но никто не издал и звука. И Генрих затрепетал и кинулся прочь.
   Вдруг раздался крик Келюса и Можирона:
   -Государь! Государь! Мы нашли след!
   Генрих покачнулся и осел на снег, Ла Валетт поспешил подхватить его, а Шико, герцог Анжу и Наваррский подбежали к миньонам. Оказалось, они увидели на снегу кровавые следы, как будто бежало двое человек.
   Шико оттолкнул всех, его сердце бешено колотилось, следы были такие маленькие, что вполне могли принадлежать Марин и Натали.
   Вечерело, сгущались сумерки. Закат догорел и теперь темнело, довольно стремительно. Среди деревьев в стороне от дороги стали видны два окоченевших трупа мальчиков, одетых в черный бархат.
   -Смерть Христова! - герцог Анжу зажал рот ладонью.
   Шико подошел к ним, оба мальчика лежали лицом вниз. Они потеряли слишком много крови и замерзли.
   Можирон прикоснулся к плечу одного из пажей, перевернул его и издал страшный возглас.
   -Клянусь Святым Чревом Господнем! Это не они!
   И действительно это оказались два мальчика, которых сестры Бомонт одели в свои костюмы.
   -Выходит, - нерадостно констатировал Наваррский, - те связанные тела женщин в карете все же они.
   -Что за страшная смерть! - воскликнул Келюс.
   Шико не хотел в это верить. И он вернулся на поляну, где произошло пожарище.
   Бюсси приказал похоронить слуг у дороги, засыпав их снегом, а тела сестер Бомонд, завернуть в саван из шёлка, который найдется в его личном багаже и бережно погрузить в сундук. Франсуа Анжу велел привезти покойниц в свою церковь в Анжере, чтобы похоронить их в замке Бомон-Сюр-Уаз, который накануне он намеревался им подарить.
   Медленно знатные особы разошлись. Шико остался, он не ушёл, не хотел уходить. Он даже не знал, где сейчас Генрих и в каком он состоянии.
   Шико стоял подле изуродованных огнём останков сестёр и вспоминал, как ещё только полдня назад распрощался с ними. В этом не было ничего особенного, но тысячи воспоминаний как маленькие жала вонзались в его сердца, создавая нестерпимую боль. Казалось, что все можно было предотвратить, если не пускать их одних. Но разве время возможно повернуть вспять.
   Шико смотрел и смотрел немигающим взглядом на почерневшие кости, как будто хотел рассмотреть, что-то такое, что бы могло вернуть их назад, безумной надеждой стараясь заполнить ту жуткую пустоту, что возникла теперь в сердце на месте той любви, которая прежде заполняла его до краёв. Но пустота в его сердце всё не заполнялась.
   Если бы тела сестёр Бомонт были бы не изуродованы, то можно было проститься с ними последним поцелуем, но и этого не даровал ему Господь.
   Неужели Марин, та, что запомнилась ему такой чистотой и эфирностью натуры не оставила бы ему знак на прощание. Неужели так и ушла, не оставив ему ничего.
   Шико присел, наклоняясь близко над телами. И вдруг что-то увидел. На шее тела одной из дам он заметил какой-то блеск. Протянув в перчатке руку, он обнаружил, что золотая цепь расплавилась и впечаталась в кости несчастной. Но на ее груди, под корсетом сохранился круглый медальон.
   Шико почувствовал, как внутри него что-то оборвалось, внезапно всё прекратилось, и мир потемнел у Шико перед глазами, и он пришёл в ужас, от неотступной мучительной правды. Он взял медальон. Это был изящно сделанное украшение с изображением Святого Марино Далмацкого на одной стороне и крестом на другой.
   Шико узнал бы этот медальон из тысячи. Его всегда носил на себе Маринус. И в ту ночь, когда они с Генрихом ворвались в спальню Бомонт, Шико впервые увидел его на груди Маринет. Тогда он полагал, что она спрятала внутри него какие-то важные сведения, ибо в ту ночь она выкрала бумагу с заговором, изобличающим герцога Анжу.
   Шико раскрыл медальон. Внутри него как ни странно лежал обрывок бумаги. Он развернул клочок. Там было написано имя герцога Франсуа Анжу и Алансона и его подпись.
   Спрятав записку назад, Шико с горечью захлопнул медальон. Внутри него все похолодело.
   Он понял две вещи, что он навсегда потерял Маринет, и что она все это время носила на груди записку с именем герцога Анжу.
   Идя среди деревьев, пошатываясь, не откликаясь на зов солдат, Шико разыскал последнего принца Франции.
   Франсуа стоял, облокотившись на своего белого коня, его огромные глаза были устремлены в стремительно темнеющее небо. С его ресниц капали слезы.
   -Монсеньор, - хриплым голосом сказал Шико.
   Герцог Анжу вздрогнул, так будто его позвал потусторонний голос.
   -Шико?
   Франсуа и Шико почти никогда не общались напрямую, так как были врагами.
   -Монсеньор, - еще раз сказал Шико, - я вижу, что вы безутешны.
   -Я? Шико, да...я потерял своего друга. Моего милого друга, возможно единственного человека, который отнесся ко мне с добротою. И хотя я не мог претендовать на любовь Марин Де Бурбон, я постараюсь сохранить память о ней в своем сердце.
   -Возможно, вам будет легче, - сухо сказал Шико, - если я отдам вам это.
   Шико протянул сжатый кулак. Франсуа с удивлением подал ему свою руку и в нее упал клочок бумаги.
   -Что это, Шико?
   -Что-то что принадлежит вам, и что-то, что госпожа Марин хранила в медальоне у своего сердца.
   Глаза герцога Анжу расширились, он сжал бумажку в ладони и отвернулся.
   Потеряв самообладание, Шико покачнулся и, сжав в руке медальон так сильно, чтобы почувствовать боль, он пошел куда глаза глядят. Позади него раздавались горестные всхлипы. Кажется, все было кончено.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"