Мы готовы жрать друг друга,

Лезть к мечте по головам,

Для того, чтобы с испугом

Осознать: мечта - обман.

Малоизвестные, но правдивые строки

малоизвестного, но мудрого поэта.

  

   На вершине холма ветер был полным хозяином. Он неистово раскачивал верхушки могучих деревьев, поднявшихся здесь ещё в незапамятные времена, срывал с их крон листву; пригибал молоденькие деревца к самой земле, словно норовя вырвать их с корнем и унести прочь. Порой его порывы затихали, но лишь для того, чтобы несколько мгновений спустя подняться с новой силой...

   Немного ниже по склону, там, где власть ветра ослабевала, поднимались двое. Они были в серых дорожных плащах с капюшонами, низко надвинутыми на глаза. Впереди шёл высокий широкоплечий мужчина. Несмотря на массивное телосложение, его движения были легкими и уверенными, шаги - бесшумными, точно у кошки. Слева у пояса ткань его плаща слегка топорщилась, и под ней угадывалась рукоять меча.

   Его спутник был на голову ниже. Из-под капюшона выбивалась длинная седая борода, свисавшая едва ли не до пояса. Он был стар, очень стар, однако ни его осанка, ни гордо поднятая голова и расправленные плечи не давали повода для подобных мыслей. В руках он держал посох, навершие которого было выполнено в виде человеческой кисти, сжимающей шар. Сейчас шар был мутно-серым, однако казалось, что он способен изменить свой цвет на любой другой по желанию хозяина. Такие посохи носят только маги.

   У путников были имена, однако мало кто их знал. Для всех они были просто Воин и Чародей.

   Они проделали долгий путь. Настолько долгий, что попытайся маг описать на бумаге всё пережитое ими, это заняло бы не одну тысячу свитков рукописного текста. И вот сейчас их путь должен был закончиться. Закончиться для них либо победой, либо гибелью...

  

   Резкий порыв ветра ударил словно кнут. Воин чуть пошатнулся и инстинктивно поднял руку, прикрывая лицо ладонью. Чародей, опершись на посох, с большим трудом устоял на ногах.

   Они стояли на вершине: на круглом и плоском как блин плато. Его можно было бы назвать совсем голым, если бы не высящиеся кое-где деревья, вершины которых едва не касались облаков, да совсем ещё юные деревца - молодое поколение - у их подножия.

   И на это плато обрушивался настоящий шквал. Стихия будто бы взбесилась, твёрдо решив стереть с лица земли то, что создавалось здесь веками. Однако это ей не удавалось, и потому она злилась ещё больше, все усиливая и усиливая свой напор.

  Ветер рвал одежду, норовил сбить с ног. Пришлось опустить головы и ещё ниже надвинуть капюшоны, чтобы яростные порывы не хлестали по лицу. Наконец воин, по-прежнему прикрываясь ладонью, поднял голову и посмотрел вперед. И он увидел то, что ожидал, но вместе с тем, в самой глубине души, не хотел бы увидеть - он надеялся, что они не придут. В нескольких сотнях локтей от них стояли две фигуры, тоже закутанные в дорожные плащи. Из-под капюшонов не было видно лиц. Оба держали в руках посохи. Только у одного он был длиннее и венчался вырезанным из камня человеческим черепом без нижней челюсти, а у другого чуть короче с навершием в виде обычного шара на голом древке без какой-либо резьбы. Некромант и маг-ренегат. Слуга тьмы и жалкий самоучка, скорее всего наемник. Послала же судьба противников...

   Полы их плащей свободно ниспадали до самой земли, и ветер, казалось, боится к ним даже прикоснуться. Однако мгновеньем позже воин понял, что колдуны создали вокруг себя столб отчуждения. При помощи этого несложного заклинания можно было создать вокруг себя цилиндр небольшого диаметра и в пару человеческих ростов высотой, не позволяющий проникнуть внутрь не то что вражескому клинку - даже ветру.

   Осанка и походка путников неуловимо изменились: их спины выпрямились, а головы поднялись, исполненные решительности взгляды устремились на противников - они не желали показать перед ними своей слабости. Не им сгибаться перед ветром, перед злобной выходкой природы. Не им, замахнувшимся на власть над всем сущим, бояться его.

   Их соперники одним взмахом посохов сняли защиту вокруг себя, так же не желая показать будто бы они закрылись из страха перед ними. Яростный порыв мгновенно ударил по ним, разметав полы плащей. Но они устояли. Они тоже пришли сюда, чтобы победить. Победить, несмотря ни на что. Под капюшонами были неразличимы их лица, но зато были видны глаза. Холодные и жестокие, взгляд которых пронзал насквозь, забирался в самые глубины души, сминая волю и заставляя трепетать от ужаса. Но их взгляд натолкнулся на ответный - такой же холодный, жестокий и беспощадный. Это была дуэль. Дуэль, которая ничего не решала, но в то же время значила очень много. Она давала им понять о своем противнике всё, что надо было знать для боя с ним.

   Они так и стояли друг напротив друга, глядя друг другу в глаза, и не позволяя себе первыми отвести взгляд. Наконец Чародей, по-прежнему не опуская глаз, вышел вперёд.

   - Вы принесли ключ? - спросил он.

   - Шкатулка у вас? - прозвучал ответ.

   И снова тишина. Снова безмолвная дуэль, которая может продлиться бесконечно долго.

   Наконец рука мага медленно поднялась к груди. Некромант вслед за ним повторил его жест. Их руки одновременно нырнули под плащи и несколько мгновений спустя, так же одновременно показались назад. Чародей держал шкатулку, богато украшенную искусной резьбой. В руке же у Некроманта был очень странный предмет: три ромба плашмя соединялись между собой, при этом каждый был немного повёрнут относительно предыдущего по часовой стрелке.

   - Ну как, будем делить поровну? - спросил Чародей.

   Некромант в ответ лишь криво усмехнулся:

   - Ты считаешь, мы сможем поделить это поровну?

   - Я надеюсь на это, - прозвучал ответ. Прозвучал очень горько. Не было в голосе мага никакой надежды, словно он заранее знал всё наперёд. И все же пытался что-то изменить, убедить оппонента словами, как умеют только священники и жрецы.

   - А ты сам-то хочешь делиться? Или ты бы с радостью убил нас всех и стал бы единым властелином, только совесть не позволяет? Привык сначала думать обо всех на свете и лишь потом о себе. Хотя какая, к черту, совесть. Когда на кон ставится всё, про совесть и долг принято забывать.

   - Не в моей совести дело. И не в моем долге перед кем-либо. Нельзя одному владеть всем. Такой властитель создаст мир, в котором оживут его самые глупые идеалы и самые бредовые фантазии. Наш мир превратится в игрушку в руках фанатика, который будет менять его как ему того захочется.

   Некромант запрокинул голову назад и хрипло расхохотался.

   Это было уже оскорбление, но Чародей не подал виду - не время сейчас выяснять отношения.

   - Если мир поделят двое из нас, рано или поздно каждый захочет стать единым властелином, и в борьбе друг с другом они, обладая огромной силой, уничтожат этот мир. Только четверо смогут удержать равновесие. Каждый будет обладать четвертью всей власти. Каждого будут сдерживать трое других, не давая ему перейти черту.

   - Я не могу сказать, что ты прав, Чародей, но в твоих словах есть смысл, - прозвучал ответ Некроманта. - Однако ты изначально говоришь о нас так, словно мы четверо Избранных. Словно мы были рождены для того, чтобы властвовать. Ты заведомо ставишь нас над всеми, забыв, что мы всего лишь люди, и на месте каждого из нас мог оказаться любой другой.

   - Мы не всего лишь люди. Всего лишь люди остались там, внизу, - коротким движением головы он указал куда-то за пределы плато. - Мы прошли через ад. Мы дошли сюда, а значит мы больше чем люди.

  

   Воин закрыл глаза. Его кулаки невольно сжались.

   Мы больше чем люди.

   Он вспоминал.

   Вспоминал жестокие сражения, где схлёстывались тысячи, даже десятки тысяч воинов. Вспоминал звон стали, крики и стоны раненых, скрежет и хруст разрубаемых доспехов и позвонков. Вспоминал кровавую грязь под ногами, в которой вязли ноги. Хрэктов с всадниками на спинах, бросающихся с неба в самую гущу сражения. Любая такая крылатая тварь способна была в одиночку положить не одну сотню солдат. Вспоминал пущенные магами косы из сжатого до плотности железа воздуха, которые, проносясь над полем боя, рубили все: и своих, и чужих. Вспоминал как разгромленные на голову армии вставали по приказу нескольких некромантов, таких же как и стоящий перед ним, и снова бросались в бой.

   Он видел это все. Он через это прошел. В его жизни не было ничего, кроме войны.

   Он даже не знал, когда она началась. По рассказам стариков где-то сто или сто пятьдесят лет назад.

   Воевали за власть.

   Войны бывают разными, и разжигаются они по разным причинам. Есть войны за территорию, есть за Веру, есть бессмысленные войны из-за каких-то глупых взаимных обид. Порой самоуверенные глупцы разжигают войну из-за женщины. Все они жестоки и страшны. Но нет ничего страшнее войны за власть. Войны за мировое господство, когда каждый тянет одеяло на себя и норовит любой ценой смести того, кто станет у него на пути. Когда нет союзов и альянсов. Когда каждый сам за себя и все против всех.

   А эта война была именно такой.

  

   Когда-то на заре человечества, когда еще не было ни королей, ни государств, над всеми стоял единый Владыка. Никто не помнит его имени, да и было ли оно у него? Этот Владыка постиг всю мудрость Вселенной. Он обладал всей силой, какую только можно собрать воедино. Благодаря своей мудрости он сумел постичь тайну бессмертия. Он стал поистине Богом.

   Но шли века, и он устал от жизни. Нельзя жить вечно, зная, что все, что тебя окружает, существует лишь потому, что ты позволяешь ему существовать. Что это лишь декорации, которые ты мог бы легко разрушить.

   И решил Владыка уйти на покой. Свою силу и мудрость заключил он в шкатулке, которую запер на ключ. Тот, кому удалось бы открыть её, сам стал бы Богом, завладев её содержимым, и знал Владыка, что таких охотников найдётся немало. Он спрятал шкатулку и ключ от неё на противоположных частях света, а сам вскоре умер как обычный смертный.

   Такова была легенда, что многие поколения передавалась из уст в уста. Ей бы и остаться легендой, да только слишком уж соблазнительной была мысль стать Богом, найдя шкатулку и ключ. Настолько соблазнительной, что многие пускались на их поиски, даже не представляя, что именно и, главное, где им следует искать. Многие погибали в пути. Большинство же, после долгих странствий, возвращались домой ни с чем.

   Но однажды где-то в горной пещере какой-то странник нашел шкатулку. Без ума от счастья он, добравшись до ближайшего городка, сразу же завалился в трактир обмыть находку. Но после нескольких кружек вина его язык развязался, и он принялся во всеуслышание хвастать своей удачей. Прожил он равно пятнадцать минут - именно столько длился его рассказ. После этого в трактире началась настоящая резня, в которой выжили лишь двое: здоровяк, унесший с собой шкатулку, да чудом спасшийся трактирщик. Благодаря трактирщику эта история быстро получила огласку, и шкатулку стали искать. А вместе с ней и ключ от нее. И ключ действительно нашли в такой же пещере в многих месяцах пути от этого места.

   Теперь за артефактами - так их называли ученые умы - началась настоящая охота. В легенду поверили. Шкатулка и ключ переходили из рук в руки. Ради них люди безжалостно убивали друг друга. Ими заинтересовались короли. Были созданы и разосланы повсюду специальные отряды с одной целью - найти артефакты. И когда один из правителей завладел ключом, началась война. На его государство напали сразу шесть стран, и оно было стерто с лица земли. Теперь между ними разгорелась война за ключ. Немного позже обнаружилась и шкатулка, и тогда настал настоящий ад. Каждый стремился сам завладеть и тем и другим и не позволить сделать это кому-либо ещё. Шли годы, а война все длилась. За это время артефакты много раз меняли хозяев, много раз были утеряны, но всегда находились вновь.

   А кровь все лилась и лилась. Начало всерьёз расти беспокойство, что новому Владыке будет некем и нечем править, кроме выжженной земли, да безоблачного неба над ним.

  

   Воин открыл глаза. Все по-прежнему стояли на тех же местах: Чародей и Некромант друг напротив друга, он и Маг-Ренегат - рядом с ними, на несколько шагов позади.

   Почему именно им достались шкатулка и ключ? Не многочисленным государям, в конечном итоге перебившим самих себя, а именно им: простому солдату одной из армий, боевому магу высшей ступени, другому такому же магу, только владеющему искусством Тьмы, и волшебнику-самоучке.

   Почему судьба распорядилась именно так? Или они и вправду больше чем люди - Избранные, которым с рождения было предначертано править и не допустить к власти недостойных, стремящихся к ней из-за собственной жадности и ради собственных прихотей. Они ведь не рвались к власти, и артефакты достались им совершенно случайно. Разве что сами выбрали своих хозяев.

   Но нет. Воин не верил в предначертание. И не верил в судьбу. Он был сам себе хозяин и верил только в себя. Да и жив он до сих пор был только потому, что привык полагаться лишь на свое, отточенное годами, воинское искусство, свой клинок и на своего мудрого спутника, вместе с которым они прошли едва ли не больше, чем может выпасть на долю десятка смертных.

   Да и что такое судьба? Или кто она такая? Злая и всесильная властительница или некая бесплотная и непостижимая сила? Или это лишь попытка людей оправдать свои ошибки и отречься от своих неоправданных и трусливых поступков - дескать, от меня ничего не зависело, так было суждено.

   Нет, судьбы не существует. А если она и есть, то она не властна над нами. Мы сами хозяева своей жизни и своим поступкам. И мы сами творим то, что называем роком. Все в наших руках. Воин верил в это. Выпавшие на его долю испытания заставили его поверить в это.

   Шкатулка и ключ оказались у них не благодаря Судьбе и не благодаря Его Величеству Случаю - они сами заслужили их. Заслужили, выжив в кровопролитной войне, преодолев сотни преград и ни разу не сломившись. И теперь они должны были принять Решение. Решение, о котором будут слагать легенды многие поколения их потомков - если они будут, эти потомки.

   - Значит, по-твоему мы Боги? - спросил Чародей, продолжая начатый разговор. Воспоминания Воина заняли лишь несколько мгновений, и теперь он вновь вернулся к действительности.

   - Мы ЕЩЁ не Боги, но УЖЕ не люди. Мы те, кто может творить. Но не мы все. Лишь те из нас, кто останется жить.

  В глазах Чародея появилась обречённость, и с его губ сорвалось лишь одно слово. Он произнёс его шёпотом, и оно прозвучало едва слышно, однако его услышали все, кто стоял на вершине и, казалось, даже те, кто, может быть, был далеко внизу.

   - Зачем?.. - шёпот словно оглушил всех, столько в нем было силы. И скорби. Затем наступила тишина. Такая тишина, что нарушившие её слова Темного Мага показались святотатством.

   - Мы все знали, что так будет, и все были готовы к этому. Вы надеялись на мирный исход, потому что служите Свету. Маги Света всегда видят людей добрыми и чистыми, а маги Тьмы видят их такими, какие они есть. Вы пытаетесь решать споры словами, тогда как их принято решать силой. Неужели прошедшая война ничему вас не научила. Прав тот, чей меч длиннее, а кольчуга прочнее, а не тот, чья душа чище, а язык лучше подвешен. Мы здесь собрались, чтобы драться, и неважно кто и каким способом победит. Его не кому будет осудить.

   Все застыли в молчании. Противники казались напряженными и подавленными, но на самом деле это было не так. Они выжидали. Никто не хотел начинать первым. Напасть первым значило первым раскрыться и дать врагу возможность для контратаки. Они ждали, и им было не куда спешить: поединок для них был лишь один, а времени хоть отбавляй. Незачем торопиться его начинать.

   Воин медленно расстегнул плащ, развел его полы в стороны, а затем и вовсе сбросил его с плеч - в бою он будет только помехой. Всеобщему взору открылись богато украшенные ножны с торчащей из них двуручной рукоятью. По периметру неширокой гарды располагались в ряд несколько самоцветов. Оставалось лишь догадываться о положении воина, владеющего таким мечом, либо же о положении бывшего хозяина меча.

   Некромант и Ренегат ударили одновременно. С навершия посоха Некроманта сорвался шар, настолько чёрный, что, казалось - это была сама тьма, сжатая в комок огромной плотности, и устремился под ноги Чародею. Однако мгновением спустя того уже не было на прежнем месте. Он вдруг оказался метра на четыре дальше - телепортироваться времени не было, поэтому он просто, сильно оттолкнувшись, сделал прыжок назад, что на первый взгляд казалось невозможным в его возрасте. Проделал он это со скоростью ветра - такому учили в любом стоящем монастыре боевых искусств. Шар угодил в землю, и от него сразу же расползлись чёрные щупальца, словно у осьминога. Земля сгнивала там, где они её касались. Чумной прах - заклинание, брошенное Некромантом, - убивал всё: даже то, что изначально было мертво. Чародей сделал взмах своим посохом, и из абсолютно безоблачного неба в Некроманта ударила молния.

   Ренегат же не стал мудрить с Высшей магией - он метнул в Воина огненный шар - банальное, но вместе с тем действенное заклинание. Однако действия оно не возымело: Воин, заранее ожидая атаки, выпрыгнул высоко вверх и вперёд, пропуская шар под собой и, извернувшись, умудрился выхватить из-за голенища и метнуть в противника кинжал. По-кошачьи мягко приземлившись, он выхватил второй кинжал и отправил вслед за первым: отправил по дугообразной траектории - увернуться от такого броска или, тем более, отбить его считалось практически невозможным. Ренегат же, ловко крутанув посох, отбил первый кинжал и раскрытой ладонью чуть подкорректировал траекторию второго, заставив его полететь мимо. По ребру его ладони возле мизинца побежала струйка крови.

   Воин с шелестом извлёк меч из ножен.

   Далее бой напоминал ураган из колдовских вспышек и блеска стали.

   Воин с яростным рычанием набросился на Ренегата, его меч запел, рассекая воздух. Лезвие, словно размазалось, превратившись в подобие воронки смерча, выросшего из рук Воина. Это был единственный шанс выжить - постоянно атаковать, не давая Ренегату сотворить ни одного заклятия. Посох Ренегата так же закрутился колесом, отбивая удары меча. Волшебник держал его за середину и сражался обоими концами на манер бойцов Востока. Он умел хорошо сражаться, но не был мастером. Невозможно достичь совершенства и в магии и воинском искусстве - есть только шанс стать посредственным магом и посредственным бойцом. Именно таким Ренегат и был. Он порядком уступал закалённому в сражениях Воину, и это стало понятно уже в первые секунды боя. Под его натиском он вынужден был пятиться назад, то и дело рискуя оступиться.

   В какой-то момент он решил было перехватить инициативу. Предугадав выпад противника, которым тот намеревался снести ему голову, Ренегат ушёл вниз под удар и, опершись на свободную от посоха руку, выбросил вперёд обе ноги. Удар в грудь и живот отбросил Воина назад, и его метра три протащило по земле. Извернувшись, он мгновенно вскочил на ноги. Посох Ренегата был направлен на него. Губы едва заметно шевелились, произнося слова заклинания. При этом посох начал светиться ярко-голубым, и по нему побежали электрические разряды. Волшебнику следовало не тянуть, а воспользоваться каким-либо мгновенным волшебством, не требующим произнесения слов, а тем более затрат времени. Однако он был слишком неопытен и потому самоуверен. Воспользовавшись карой Небес, он бы буквально испепелил плоть Воина, оставив лишь тлеющий скелет. Для этого ему надо было всего лишь шесть секунд. Шесть секунд, которые ничего не значат в обыденной жизни, но так много решают в битве. Но у него их не было.

   Между ним и Воином было чуть больше пяти метров. Их можно было преодолеть в два хороших прыжка, но Воин не стал этого делать. Перехватив меч таким образом, что гарда оказалась возле мизинца, он, широко размахнувшись, метнул его клинком вперед на манер копья. Острие вонзилось Ренегату в грудь и вышло из его спины. Ренегат лишь пошатнулся, но устоял на ногах. Его взгляд, полный недоумения, медленно опустился вниз, на торчащие из груди рукоять и кусок лезвия, потом вновь поднялся, уставившись на Воина. Затем маг-недоучка рухнул на колени. Его пальцы сжались на посохе так, что костяшки побелели. Из последних сил он попытался закончить заклинание, но из его раскрывшегося рта лишь вырвался поток крови и побежал вниз по подбородку. Выпавший посох упал на землю, а затем и сам Ренегат рухнул лицом вниз, вбив в себя меч по самую рукоять.

   Воин выпрямился и расправил плечи, позволив себе отдохнуть, но лишь на мгновение - он победил в поединке, но еще не в сражении.

   Рядом с ним сражались Чародей и Некромант. И их поединок был ни капли не похож на только что завершившийся бой. Казалось, сошлись две стихии. С посоха Чародея то и дело срывались огненные шары или зигзаги молний, Некромант отвечал ему заклятиями Темной магии, о многих из которых Воин не имел даже понятия. Одежда на обоих была изорвана, и кое-где она обуглилась. Небо же над плато почернело от грозовых туч, время от времени из них била вызванная Чародеем молния, но Некроманту всякий раз удавалось либо прикрыться воздушным щитом, либо сместиться в сторону. Внезапно тучи прорезал огромный огненный ком, и рядом с Некромантом упал с неба метеорит. Некромант попытался отразить удар: воздух вокруг него начал сгущаться и должен был превратиться кокон, прочный как сталь. Но у него не было на это времени. Взрывом темного мага отбросило в сторону, его волосы и плащ вспыхнули. Объятый пламенем он поднялся на одно колено и, простерев руку куда-то в сторону, произнес несколько слов. В тот же миг выпущенный Чародеем шар сжатого воздуха снова опрокинул его и метров десять протащил по земле.

   Внезапно взоры Чародея и Воина обратились туда, куда была направлена рука Некроманта, туда, на что она была направлена. Труп Ренегата вздрогнул, несколько раз судорожно выгнулся, словно от нестерпимой боли, а затем начал вставать. Сначала он медленно поднялся на четвереньки, потом на колени, снова упал на четвереньки, опершись на одну руку, а затем встал во весь рост. Его пальцы ощупали рукоять меча, сжались на ней и рывком наполовину выдернули меч из тела. После этого Ренегат обхватил меч за лезвие у самой груди. Из порезанных пальцев брызнула кровь. Еще один рывок - и меч упал ему под ноги.

   Пошатываясь, труп сделал несколько шагов вперед. Его глаза были закрыты, а движения с трудом напоминали лёгкие движения человека. Сознание Ренегата находилось уже где-то далеко, и не в силах Некроманта было возвратить его. Он лишь оживил тело, заставив его выполнять отданные приказы.

   Из посоха Чародея вырвалась молния и ударила в мертвеца, разворотив грудную клетку. В месте её попадания осталась рана с тлеющими краями и торчащими из нее обугленными рёбрами. Зомби даже не пошатнулся. Воину приходилось уже видеть такое, и он знал, что сражаться с ним бесполезно: мёртвого солдата можно изрубить на куски, но не убить его. Части тела будут жить своей жизнью и по-прежнему пытаться сражаться. Ему приходилось видеть, как отрубленные кисти рук вцеплялись в горло наступавших или выцарапывали им глаза, как отрубленные головы отгрызали ступни пехотинцам. Единственный способ убить поднятого мертвеца - это убить колдуна призвавшего его.

   И сейчас этот колдун снова вставал на ноги. Пламя с его одежды уже было сбито. Вокруг его посоха и рук ниже локтей начало разгораться сияние грязно-белого, скорее даже серого цвета...

   ...Мертвец вернулся на пару шагов назад, поднял с земли меч и направился к Воину. У Воина было значительное превосходство в скорости движений и быстроте реакции - мертвые мышцы с трудом сокращались, и передвигался зомби слишком медленно - но при этом тот был намного сильнее и способен был даже без меча, голыми руками, переломать Воину кости. Это был неравный и бессмысленный бой - вооруженный бессмертный против безоружного человека. Воин, привыкший полагаться только на СВОИ силы и на СВОЙ опыт, впервые чувствовал себя абсолютно беспомощным. Он видел два своих кинжала - они лежали в пыли позади Ренегата - и, чтобы завладеть ими, нужно было пройти мимо. Воин знал, что сможет это сделать...

   Невидимые нити стали оплетать тело Чародея. Его кожа внезапно стала быстро дряхлеть и покрываться морщинами. Он почувствовал, что мышцы начали ослабевать. Ему было знакомо это колдовство... В последний удар Чародей вложил все свои силы. Казалось, что ничего не произошло. Посох не засветился, с него не сорвалось ни вспышки, ни даже искры. Просто вокруг Некроманта вдруг возникло цилиндрическое силовое поле, очень напоминающее столп отчуждения, однако не имеющее с ним ничего общего. Теперь смертельная машина была запущена, и её невозможно было остановить. От этого заклятия не существовало защиты. Едва Некромант узнал это волшебство, как его глаза широко раскрылись. В какой-то момент в них вроде бы промелькнул ужас, но сразу же он сменился отчаянием и скорбью, скорбью по мечте, которой не суждено было сбыться, по цели, которой не суждено было достичь. А затем в его взгляде появились мрачная решимость и ненависть. Он даже не пытался выйти из огороженного полем круга - он знал, что ему это не удастся. Невидимая стена не пропустит его. Он полностью сосредоточился на собственном заклятии. И дань времени делало свое дело. Чародей старел прямо на глазах. Его спина все сильней сгибалась, тело усыхало, и изорванный плащ уже болтался на нем как холщовый мешок на огородном пугале. Он с трудом удерживал посох в слабеющих ладонях.

   А между тем где-то высоко в небе над головой Некроманта воздух сжимался, словно под действием огромного насоса, достигая сумасшедшей плотности. Но наконец, насос устал вбирать в себя воздух, и настала пора выплюнуть зараз все содержимое. Настал кульминационный момент действия поступи Титана. Сжатый воздух вырвался на свободу. Не в стороны, где его сдерживали невидимые стены, а вертикально вниз.

   Стороннему наблюдателю могло показаться, что Некромант вдруг исчез, провалившись сквозь землю. На самом деле почти так оно и было. Чудовищным давлением его буквально растоптало, превратив тело в однородную кровавую массу и раздробив кости в порошок. Камни, попавшие в зону магического удара, превратились в мелкое крошево, и, казалось, даже сама поверхность плато в этом месте ушла немного вниз, утрамбованная волей мага.

   Со смертью Некроманта умерла и его магия. Восставший Ренегат рухнул как подкошенный. Из его рук выпал меч. В его левом глазу торчала рукоять кинжала, который, однако, был не в силах ему повредить. Второй кинжал Воин держал в руке, готовый защищаться и, пусть даже бессмысленно, атаковать.

   Чародей, с трудом опираясь на посох, пытался подняться - едва противник был побежден, как силы покинули его. Воин опустился на оба колена, а затем сел на пятки. Иначе бы он сам упал от усталости и напряжения. Кинжал он с остервенением вбил в землю перед собой. Никогда ещё он не чувствовал себя таким измотанным. Этот бой был мелочью по сравнению с теми сражениями, в которых ему доводилось участвовать. И раньше после победы всегда приходило торжество. Сейчас его не было. Сейчас пришло безразличие. Воин просто устал. Устал от постоянных войн, сражений, убийств и жестокости, крови и стонов умирающих. Рано или поздно ко всему становишься равнодушным, и война не исключение. Сначала она вызывает ужас, потом - ненависть (или же любовь - есть и такие маньяки), а потом - лишь безразличие. Когда ты теряешь счет людям, которых убил, теряешь счет друзьям, которых потерял, ты понимаешь, что это не жизнь. Это существование, направленное на уничтожение всего, что можно уничтожить. Это разрушение ради разрушения, убийство ради убийства. А на войне нельзя ЖИТЬ, на ней можно лишь ВЫЖИВАТЬ. И сейчас Воин понял, что всю свою жизнь он выживал. Он всегда с кем-то сражался, за что-то боролся. Он бы многое отдал за то, чтобы прожить тихую и незаметную жизнь без крови и без военных походов. Но судьба решила за него. Та судьба, в которую он не верил. А может быть он решил сам, и сам неосознанно выбрал жизнь, которая за пару лет превращает наивного юношу в умудренного опытом старца. И сейчас Воин как раз чувствовал себя стариком. Казалось, что он прожил сразу несколько жизней, но при этом все прожил впустую. Он всегда воевал: сначала - потому что таков был приказ, потом - потому что сам этого хотел. Всю жизнь он стремился к власти, и сейчас он её получил. Когда они с Чародеем поднимались по склону, он думал, как они будут делить то, что в шкатулке. Теперь он понял - они не станут это делить. Такая власть не стоит еще одной жертвы, пусть даже это смешно после стольких смертей.

   Он встал на ноги. В первый момент они казались ватными и не хотели слушаться. Он посмотрел на Чародея и... улыбнулся. Хотелось засмеяться, но не от радости и не потому что смешно, а засмеяться тем самым сумасшедшим смехом, который бывает в минуты сильного напряжения, когда смеешься и не можешь остановиться. Чародей ответил ему такой же вымученной улыбкой. Казалось, за последние минуты он постарел на не один десяток лет, и дело вовсе не в примененном Некромантом заклятии - если не довести его до конца, эффект быстро рассеивается.

   Воин подошел к Чародею и поддержал его под локоть, как мог бы поддержать старого отца. Тот поднял на него взгляд и ответил на незаданный вопрос:

   - Смогу я идти, и не такое бывало...

   Они медленно подошли к тому, что осталось от тела Некроманта - теперь уже спешить было некуда. Воин присел и поворошил кинжалом наполненную кровавой кашей одежду. Спутник тронул его за плечо и жестом попросил отойти в сторону. Затем последовали несколько пассов рукой - и одежда вспыхнула. Горела она очень жарко, без вони и дыма. Пламя быстро угасло, не оставив даже пепла. На месте его оказался заветный предмет: три ромба, соединённые между собой, и смещенные каждый относительно предыдущего по часовой стрелке. Ключ от шкатулки. Он был спрятан в одном из потайных карманов плаща.

   Чародей достал шкатулку и протянул Воину:

   - Открывай.

   Он поднял ключ, повертел в руках, не зная как приложить его к крышке. И внезапно его словно током ударило - что-то не так. Слишком всё просто. Они вместе прошли такой путь, чтобы Чародей вот так спокойно отдал ему шкатулку и дал возможность самому её открыть. Или он настолько уверен в преданности Воина и не боится, что тот сразу же завладеет всей властью сам и вмиг обратит своего спутника в прах. Или же в шкатулке есть какая-то ловушка, магическая или механическая, которая должна убить первого открывшего крышку. Или же есть третья причина, и Воину её пока не понять.

   Он поймал на себе взгляд Чародея, и понял, что его мысли насчет третьей причины верны. В его глазах не было ни любопытства, ни вполне уместного сейчас нетерпения или жадности. В них была лишь ирония. Словно насмешка над тревогой Воина. Чародей знал, что внутри шкатулки. Причем знал с самого начала. И он вовсе не стремился обладать этим.

   - Что там? - коротко спросил Воин.

   - Открой - увидишь, - был ответ. - Там вовсе не то, что ты надеялся найти - там нет оружия или книги с всесильными заклинаниями, или какого-то волшебного артефакта, но там то, что и вправду даст тебе возможность стать королём, а может и богом - как ты сам захочешь.

   Воин приложил первый ромб к узору на крышке и надавил (тот легко вошёл внутрь), потом провернул по часовой стрелке (это далось с некоторым трудом) ровно настолько, чтобы вдавить второй. Затем третий. После того как Воин полностью вставил ключ в необычную скважину и снова провернул, внутри шкатулки звонко щёлкнуло, и он почувствовал, что крышку больше ничего не удерживает. Открылась она наподобие крышек сундуков - просто откинулась назад.

   В шкатулке лежал туго набитый мешочек из плотной ткани, перетянутый шнурком. Он присел, поставив шкатулку на землю. Начал распутывать тугой узел, а тот упорно не хотел поддаваться.

   Между тем волшебник заговорил. Заговорил спокойно, без излишней торжественности и пафоса, которые вроде бы и полагались этому моменту. Да и не было в его словах ничего, что полагалось бы произносить подобным тоном.

   - Не бывает абсолютной власти, - сказал он. - И тем более не бывает артефактов, способных ее дать. Никто и никогда не сможет поработить всех людей или подчинить себе силы Ветра и Земли. А попытается: его растопчут, сомнут. Может раньше, а может позже. И все продолжится своим чередом. Наш мир держится на противостоянии: свет противостоит тьме, добро - злу, жизнь - смерти. Вечная борьба противоположностей - это и есть гармония. Именно она поддерживает весь мир в движении, словно громадный раскрутившийся волчок, не давая ему рухнуть. Стоит волчку остановиться - и он упадет. Стоит на миг одной из сил уступить другой и отдать власть ей в руки - борьба прекратится - и в мироздании станет на один мир меньше. Что уж говорить о том, если все основополагающие силы уступят смертному. Бред все это. Никому не стать богом.

   Но Воин уже не слушал его. Широко раскрыв глаза, он смотрел на порошок, сыплющийся сквозь его пальцы. В нём были перемешаны темно-зелёные и ослепительно белые крупинки. Мешочек из шкатулки был доверху набит этим порошком. Воин вытряхнул его весь в надежде найти внутри что-то ещё. Но теперь мешок был пуст. Потрясённый, он поднял взгляд на Чародея:

   - Эта не та шкатулка?

   Но тот лишь сочувственно усмехнулся:

   - Нет, та. Шкатулка единственная в своем роде.

   - Так почему внутри какая-то дрянь?! Неужели вся легенда - обман.

   - Легенда не обман. Легенда - это всего лишь злая шутка. То, что в шкатулке и вправду дает неограниченную власть. Посмотри, что за порошок ты рассыпал.

   Воин зачерпнул горсть бело-зелёного порошка и поднес к лицу, вдохнул его запах. Он узнал его. Этот порошок курили в знатных домах. Он приготавливался из стеблей и цветков особых растений, названия которых Воин не то чтобы не помнил, а даже никогда не знал. Из стеблей получались зелёные крупинки, из цветков - белые. А дым их вызывал крепкий сон, сопровождаемый галлюцинациями. Особенность сна состояла в том, что человек мог полностью им управлять. Сделать его таким, каким хотел бы его видеть. ...Он мог бы стать в НЕМ королем... или богом!.. ТАК ВОТ В ЧЕМ СМЫСЛ!!!

   - Ты догадался, - Чародей всё понял его по лицу. - Абсолютную власть можно получить лишь во снах и в грёзах. Именно за это мы и сражались, ради этого и рисковали...

   - Ты же знал это. Знал, ещё когда я не открыл шкатулку. Откуда?

   - Ты когда-нибудь слышал о Единстве Белого Огня? - вместо ответа спросил волшебник.

   - Не доводилось. Это какое-то братство?

   - Скорее просто организация. Я один из ее магистров. Наша задача - поддерживать мир между государствами. Предотвращать войны, либо держать их ход под контролем, порой - прекращать излишне кровавые восстания. Мы справлялись с этим в течение многих сотен лет. Иногда устраняли лидеров стран-агрессоров, иногда любыми способами переубеждали их, иногда способствовали заговорам и дворцовым переворотам. Война из-за шкатулки - был наш крупнейший провал. Мы никак не могли предотвратить её, потому что для этого нам пришлось бы перебить буквально всё, что способно мыслить и жаждать власти. Мы избрали самый лучший вариант - самим ввязаться в войну и как можно скорее открыть шкатулку. Только так можно было остановить резню. Это был принцип меньшего зла, которым нам часто приходится руководствоваться: убей одного, чтоб не погибли сотни.

   - Так откуда пришла шкатулка? Кто-то должен был ее создать. Или и это ваших рук дело?

   - Вовсе нет, - усмехнулся Чародей. - Зачем нам сначала создавать причину войны, разжигать ее, а затем стремиться предотвратить. Я же уже говорил, что мы боремся за мир. Мы пацифисты, которым слишком часто приходится применять насилие, потому что с людьми по-другому нельзя. Ну а шкатулка и ключ к ней были созданы в одном из монастырей. Глава обители решил, что он вправе решить судьбу этого недостойного мира. По его приказу были созданы деревянная шкатулка с чудным замком и железный ключ к нему. Дерево было выдержано в специальном растворе, предотвращающем гниение и горение. Потом на них было наложены заклинания вплоть до четырнадцатого порядка, которые сделали их уничтожение невозможным. Лично я владею только двенадцатым, а магов способных снять такое заклинание вообще больше не существует - глава обители монахов был последним. Ключ и шкатулка были спрятаны послушниками в двух разных частях света, а затем был пущен слух об их легенде. Глава монастыря считал, что если люди будут стремиться завладеть ими и начнут убивать друг друга, то им и незачем жить. Эти артефакты были своего рода испытанием и наказанием для человечества в целом. Мы слишком поздно об этом узнали и не успели его остановить. А когда несколько адептов Единства явились в монастырь и попытались убедить его исправить то, что еще возможно, он наотрез оказался, и в результате применения силы сам он был убит, а монастырь разрушен до основания. Вот и вся нехитрая история.

   Воину казалось, что земля вдруг закачалась у него под ногами, и всё вдруг перевернулось с ног на голову. Всё, во что он верил, оказалось обманом, а если точно - как выражается Чародей: чьей-то злой шуткой.

   - Этот... глава монастыря сам сказал вам, что внутри шкатулки?

   - Никто этого не знал. Мы с тобой - первые. Настоятель сказал лишь, что тот, кто её откроет, поймёт всю тщетность и глупость стремления к власти. Мы предполагали, что здесь может быть зеркало - мол ты имеешь власть только над самим собой и больше ни над кем и ни над чем, и может быть наркотик - галлюциноген - мол, власть возможна только в мечтах или во снах, но наверняка мы не знали. Как видишь, одна из наших идей была верна.

   Воин смотрел в землю перед собой. Всё, за что он боролся и даже ради чего жил, оказалось бессмысленным.

   Он почувствовал руку на своем плече. Чародей подошел к нему и стал сбоку.

   - Пошли со мной,- предложил он. - В Единстве Белого Огня нужны не только маги.

   И Воин пошёл. Пошёл в надежде найти новую цель, к которой он будет стремиться, и за которую будет бороться. Иначе он свою жизнь не представлял.

   Ведь, как говорил маг, стоит прекратить бороться - и волчок упадёт.