Кибер неподвижно застыл на крыше автомобиля. Его конечности, снабженные вакуумными присосками, словно приросли к плоской поверхности.

  Новенький порше - несбыточная мечта любого смертного, стоящая баснословных денег - ревя мощным двигателем, мчал по ночному городу. Мигалка выла и пронзала ночь синими всполохами, вынуждая водителей других автомобилей уступать дорогу, прижимаясь к обочине. Стрелка спидометра давно миновала разрешенный предел и подрагивала у самой границы красной зоны. В салоне оглушающе гремела музыка: колонки сабвуфера исторгали из себя дикую электронную какофонию - очередное творение популярного ди-джея. Снаружи же не доносилось ни звука - качественная звукоизоляция надежно отсекала и обычный уличный шум и завывания сирены.

  Владелец порше развалился в кресле, качая головой в такт музыке. Левая рука небрежно лежала на руле, правая держала кубинскую сигару, то поднося ее ко рту, то направляя к пепельнице, чтобы стряхнуть прогоревшие хлопья. Водитель наслаждался, жмурясь от удовольствия, словно кот под летним солнцем. Наслаждался и скоростью, и собственной безнаказанностью, и жизнью в целом. Штраф за превышение в городской черте составлял полугодовой заработок рядового гражданина. Повторное нарушение влекло за собой паралич обеих ног сроком на два года. Когда не можешь ходить на педали особо не подавишь - наказание суровое, но зато весьма действенное. Только законы пишутся для обычных людей, блеющего послушного стада, а не для тех, кто их пишет. Гонщик легко мог оплатить ежедневные штрафы на всю жизнь вперед - многозначный банковский счет легко это позволял. А более суровое наказание ему не грозило. Впрочем, штраф ему тоже не грозил. Достаточно иметь нужные знакомства и входить в определенный круг близких к верхушке правительства лиц, и про любые законы можно напрочь забыть. Так было с начала времен и будет до их конца.

  Мигалка с сиреной по статусу ему были не положены, но не ползти же в общем потоке наравне с остальным скотом. Хватит и того, что он, как сознательный пастух, ежедневно не щадя живота своего заботится о благополучии всего этого стада, разумеется ни на миг не забывая о собственном благополучии. Его заботы о них уже достаточно для того, чтобы у него лично были сказочные привилегии.

  

  

* * *

  Джим Хортон наблюдал за происходящим по монитору компьютера. На экран передавалось изображение, которое видели глаза-объективы кибера. Джим ждал. Распечатанный листок приговора лежал на столе возле его руки. Он мог бы привести приговор в исполнение незамедлительно: кибер за считанные секунды прожег бы боковое стекло со стороны водителя, забрался внутрь и сделал нужный укол - однако пока транспортное средство, управляемое объектом, находилось в движении, это было категорически запрещено, поскольку могло привести к множеству случайных жертв.

  В очередной раз Джим пробежал взглядом краткую информацию о приговоренном и сухие строчки обвинения. Имя - Виктор Штофмак. Возраст - сорок восемь лет. Профессия либо род занятий - министр финансов. Далее следовал список инкриминируемых ему преступлений и правонарушений. Надо сказать, список довольно обширный. Превышение служебных полномочий, уклонение от уплаты налогов, присвоение крупных финансовых капиталов... В условиях очередного, невесть какого по счету, экономического кризиса, вновь захлестнувшего страну, это были крайне тяжелые преступления. И приговор по ним соответственно был максимально строгим. Ниже, словно и неуместный здесь, бежал перечень сравнительно мелких преступлений, начиная тем же многократным превышением скорости и заканчивая оскорблением гражданских лиц и непристойным поведением на службе.

  В заключение всего вышесказанного значилось наказание. Джим нисколько ему не был удивлен. Конечно, столь суровый приговор выносился редко, но и преступления подобные этим как правило не встречались в приговорных листах. Впрочем, разумеется, они имели место в жизни, но наказания за них не следовало. Судебная система является крайне гибкой и было бы странным, если сильные мира сего не сумели подстроить ее под себя.

  В прежние времена, когда преступник задерживался людьми, и проводил время, отведенное на следствие, в камере или же на свободе под подпиской о невыезде, подобные дела часто сознательно разваливались коррумпированными следователями или судьями. Всего лишь человеческий фактор. Личный интерес. Каждый жаждет собственного обогащения, думает о шкурных заботах и готов оправдать опасного преступника ради нескольких тысяч кредитов, полученных на свой банковский счет. Многие дела целенаправленно рушились, словно карточные домики и преступники, только что обвиняемые во всех смертных грехах, непорочными выходили на свободу прямо из зала суда. Порой стражи закона малодушно закрывали глаза на беспредел, творимый местными царьками, зная, что пытаться привлечь их к ответу будет себе дороже.

  Но скачок технического прогресса в корне изменил судебную систему. Необходимость участия в ней человека практически отпала. Мегаполис контролировался неусыпным взором миллионов видеокамер. Под надзором была каждая улица, каждый подъезд, каждая квартира. Потоки информации стекались в общий центр, где их обрабатывала "Фемида" - универсальная программа: прокурор, адвокат и судья в одном лице. Или точнее на одном жестком диске. Замена верховных коллегий из шестнадцати судей, упраздненных за ненадобностью. Впрочем, в тексте приговора решение до сих пор формально приписывалось именно им. "Фемида" сканировала все видеозаписи, отслеживала телефонные разговоры, интернет-переписку, операции банковских переводов. Каждый шаг, каждое слово и жест любого гражданина был под ее контролем и получал правовую оценку. Любое деяние, идущее вразрез с буквой закона, характеризовалось как преступление. Программа взвешивала все за и против, учитывала все отягощающие и смягчающие вину факторы и выносила приговор. Доведенная до совершенства, протестированная в течении многих десятилетий, она не допускала ни малейшей ошибки и исключала любую возможную предвзятость. Исполняли приговор киберы - роботы, управляемые оператором вручную с консоли, расположенной в Комитете Исполнения Наказаний.

  Но у проекта была и обратная сторона - число киберов было ограничено ста двадцатью единицами. Чей-то весьма гениальный ум посчитал, что создавать большее количество экземпляров будет экономически нецелесообразно. В результате, исполнителей не хватало, и приговоры накапливались, образуя очередь. Порой нарушитель мог понести ответственность за свое преступление через месяц или два после совершения оного. Исключением были случаи, когда одно лицо совершало серию из нескольких тяжелых преступлений - тогда кара следовала незамедлительно. Были и другие исключения - те, о которых принято умалчивать. Ими становились те лица, кто имел власть, деньги и нужные связи - они становились в очереди самыми крайними, не пятисотыми, а десятитысячными или миллионными. Их приговор порой должен был быть приведен в исполнение после тех людей, которые еще не совершили своих проступков или даже еще не родились, то есть откладывался на бесконечно долгий срок. Наказание выносила непредвзятая и неподкупная машина, но дату его исполнения назначали вполне подкупаемые люди. Доступ на подобное вмешательство в программу имелся у наиболее высоких чинов, в звании не ниже генерала. А значит, положение вещей нисколько не изменилось.

  

  

* * *

  Между тем порше, игнорируя сигналы светофоров, проскочил еще несколько кварталов, свернул в элитный район города и, в конечном итоге, притормозил перед массивными витыми воротами. Начальник поста охраны, увидев на мониторе автомобиль хозяина, нажал кнопку на пульте управления. Створки медленно расползлись в стороны, и машина въехала внутрь.

  Территорию окружал двухметровый забор. За ним скрывался обширный парк с аллеями, фигурно подстриженными кустами и фонтаном. В центре парка возвышался роскошный трехэтажный особняк. Виктор Штофмарк остановил машину на подъездной дорожке и неуклюже выбрался из-за руля. Это был очень тучный человек низкого роста. Его дородное тело обтягивал дорогой костюм, под горлом был повязан ярко-красный галстук. Голову венчала блестящая при свете фонарей лысина. Двигался он медленно и величаво, словно даже походкой стараясь показать собственную значимость. Стоило ему отойти от автомобиля на несколько шагов, как к дверце сразу же услужливо кинулся парковщик. Министр небрежно бросил ему ключи, и тот поймал их на лету. Привычным движением работник скользнул на место водителя, завел машину и тронул ее с места - подземная парковка располагалась под особняком, и въезд в нее был расположен на противоположной стороне здания.

  Пальцы Джима пробежали по клавишам, отдавая команду, и кибер, сорвавшись с крыши отъезжающего автомобиля, взмыл в воздух. За несколько секунд он догнал Виктора и застыл в полуметре над его плешивой макушкой. Крылья издавали слабо слышимое жужжание, но министр был слишком расслаблен и беспечен, чтобы заметить этот звук. Виктор Штофмарк направился к ступенькам, ведущим к резным двустворчатым дверям веранды. Кибер следовал по пятам, зависнув над ним неподкупным карающим клинком закона, дамокловым мечом, готовым опуститься в любую секунду. Опуститься, срубая с плеч голову нечестивца, дерзнувшего попрать устои права и государственности. Стоит лишь отдать такой приказ.

  

  Джима затрясло мелкой дрожью. Так было с ним в первый месяц работы в Комитете. Он с большим трудом мог заставить себя отдать решающую команду киберу. И каждый такой поступок тяжким грузом ложился на его сердце. Он не мог отделаться от мысли, что собственными руками убивает или надолго калечит людей. И не важно, что подобную расправу они заслужили сами. Но удивительно, как быстро меняется человек. Пусть не черствеет, но становится другим. Приобретает профессиональный цинизм. Его сердце быстро обросло стальной броней, которая не знала жалости и слабохарактерного слюнтяйства. Кто-то шьет обувь, кто-то лечит животных, а кто-то казнит преступников. Это всего лишь работа. И обществу нужны палачи не менее, чем нужны сапожники и ветеринары. Ежедневная дрожь тогда ушла из пальцев через несколько недель работы. Это было хорошо - многие не могли избавиться от дрожи, стресса, чувства вины и через долгие месяцы, многие уходили, меняли профессию.

  Но сейчас лихорадочная дрожь вернулась. Только причина была другой - ярость и ненависть. Джим люто ненавидел Виктора Штофмарка, настолько сильно, насколько вообще можно ненавидеть живое существо. И его трясло от нетерпения наконец-то совершить задуманное, осуществить тот приговор, который он сам вынес министру еще восемь лет назад.

  Джим и Виктор никогда не встречались, никогда не видели друг друга, министр даже не подозревал о существовании некоего Джима Хортона, оператора кибернетических дронов Комитета Исполнения Наказаний. Но при этом он умудрился сломать ему жизнь, растереть ее подошвой купленного в дорогом бутике ботинка и даже не заметить этого.

  Виктор Штофмак был крупным финансовым воротилой, махинатором. Имея прямой доступ к государственной казне, он старательно черпал из нее обеими руками. Способствовал проведению неадекватных и бредовых реформ, на которые само собой требовалось выделять деньги, и часть из них незаметно отсеивалась, исчезая в его карманах. Помимо этого он курировал множество фирм-однодневок, оформленных на подставные лица. Несколько раз открывал на собственные капиталы частные банки, которые набрав достаточно вкладов населения, внезапно объявляли себя банкротами. Всего лишь человеческий фактор. Личный интерес. Кто бы отказался от возможности без особого труда в разы увеличивать собственное и без того солидное состояние, пусть для этого и придется оставлять без гроша в кармане десятки тысяч людей? Собственная выгода зачастую важнее нужд окружающих. Нет, не так, она ВСЕГДА важнее. Одна из таких афер стальными колесами прошлась по семье Джима. Его дочери было восемь лет. В шесть у нее был диагностирован страшный диагноз - лейкемия. Эта болезнь лечилась, но терапия требовала немалых затрат. Стоимость казалась астрономической. Джим собрал все свои накопления, заложил дом, влез в чудовищные долги, и в итоге сумел достать нужную сумму. Все деньги лежали на счету в банке и ждали своего перевода на счет клиники, как за несколько дней до начала лечения банк лопнул. В один миг его дочь лишилась всякой надежды на спасение, а полгода спустя и он сам лишился дочери. Горю Джима не было предела, но отчаяние сменилось неудержимой яростью, стоило ему узнать, что все произошедшее было не катастрофической случайностью, а тщательно спланированной акцией. Любой оператор имел доступ к следственным данным "Фемиды", а подобная завуалированная афера была для программы так же прозрачна, как ограбление средь бела дня. Вина Виктора Штофмарка была доказана, и он получил заслуженный приговор. Только перед ним была очередь в сто двадцать миллионов человек. День исполнения приговора должен был наступить ориентировочно через двести с лишним лет. Задолго до этого министр, прожив счастливую наполненную роскошью жизнь, сдох бы от старости, словно сказочный дракон на груде золотых монет. Эта мысль не давала Джиму покоя. Тяжелее всего было осознание того, что он не в силах что-либо изменить. Он не мог убить министра - его не подпустили бы к столь высокопоставленному лицу даже на пушечный выстрел, а внутренняя блокировка кибера не позволит казнить невиновного - до дня исполнения приговора министр официально будет считаться невиновным.

  Восемь долгих лет Джим Хортон потратил на изучение программного кода "Фемиды". Программа была идеальной. В ней не было не малейшей ошибки, ни самого не значительного парадокса, противоречия между командами, которое можно было бы использовать. Но наконец, ему удалось сотворить невозможное. Он нашел крохотную лазейку, сравнимую с игольным ушком в шаре, диаметром с планету. Самая совершенная в мире программа оказалась все же несовершенной и поддалась взлому. Джим изменил очередность исполнения всего одного приговора. И теперь, день спустя, на его столе лежал документ, ставший плодом его многолетних трудов. Приказ о совершении казни.

  Дробный перестук клавиш вновь нарушил звенящую тишину крохотной комнатки, затерянной среди сотен других в огромном здании Комитета Исполнения Наказаний. И в нескольких десятках километров от него кибер пришел в боевую готовность. Из покрытого мелкими стальными чешуйками брюшка выдвинулась игла, чуть толще человеческого волоса.

  Джим просканировал местность вокруг на наличие цифровых устройств имеющих динамик. Ему нужен был любой электрический или электронный прибор способный передавать речь. Ближайшим оказался собственный мобильник приговоренного - такое бывало в девяносто девяти процентах случаев. Оператор ввел команду и секунду спустя на мобильный телефон министра - новенький айфон 15s с задней крышкой, выполненной из золота и инкрустированной драгоценными камнями - пришло голосовое сообщение. Но из динамика не заиграла установленная на прием вызова популярная в последнее время мелодия. Вместо этого грянул оглушающий голос, выжимающий максимальную громкость из и без того весьма мощного динамика. Сообщение открылось само, без вмешательства владельца. И это произошло бы даже если бы телефон был выключен или в нем бы отсутствовал аккумулятор. Громовой глас разнесся на всю территорию парка и, пожалуй, был слышен и за его пределами.

  " - Гражданин Виктор Штофмарк. Решением верховной коллегии суда Республики вы обвиняетесь в нарушении государственных законов. Вам предъявлены обвинения в неуплате налогов..."

  Министр среагировал мгновенно. Его рука метнулась к карману, пальцы, моментально покрывшиеся холодным потом, ставшие вдруг непослушными, судорожно затеребили ткань брюк, пытаясь проникнуть в карман.

  "....казнокрадстве, коррупции, неоднократном превышении служебных полномочий..."

  Пальцы, наконец, попали в карман. Министр выхватил телефон и, широко размахнувшись, отшвырнул его подальше от себя, словно гранату с уже горящим запалом.

  "...Все выдвинутые обвинения доказаны. На их основании..." - надрывался телефон в воздухе. Перелетев через живую изгородь, он шлепнулся в траву. Сорвавшись с места, министр бросился бежать к входу в особняк. Бросился настолько быстро, насколько позволяло его тучное, никогда не тренированное тело. Он преодолел несколько метров, отделяющих его от широкой лестницы перед парадной дверью, и помчался по ним, перепрыгивая через две ступеньки. Кибер набрал скорость, сохраняя прежнюю дистанцию до жертвы.

  "...вы приговариваетесь к высшей мере наказания - смертной казни. Приговор окончателен, обжалованию не подлежит и будет приведен в исполнение незамедлительно".

  Выставленными вперед ладонями беглец толкнул входную дверь. Обе створки распахнулись, и он влетел внутрь. Пробежав пару шагов, он потерял равновесие и рухнул ничком, зарывшись носом в пушистый ковер. Прислуга, хозяйничающая в данный момент в центральном зале, уставилась на него, вытаращив глаза.

   - Дверь! Захлопните дверь! - истерично заорал министр.

  Уборщик и охранник, оказавшиеся ближе всех к выходу, тут же кинулись исполнять приказ. Со стороны двора к парадной лестнице со всех ног мчались остальные охранники.

  Едва отзвучала последняя фраза приговора, как кибер спикировал вниз, приземлившись на шею министра над самым воротником пиджака. Игла вошла под кожу без какого-либо усилия. Впрыснув сыворотку, механическое существо, размером не крупнее осы - Джим всегда был уверен, что именно эти насекомые и были взяты за основу при создании киберов - вновь взвилось в воздух, за мгновенье до того, как рука приговоренного с силой хлопнула по тому месту, куда был произведен укол. Жужжа крылышками, робот вылетел сквозь закрывающиеся створки двери и умчался ввысь. Однако сомкнуться створки не успели - словно живой таран в них врезалась толпа охранников во главе с начальником охраны, распахивая их настежь. Виктора Штофмарка подхватили под руки, попытались поднять, но он намертво вцепился пальцами в ворс ковра, словно желая слиться с ним.

  - Нет! - орал он в пустоту, неизвестно к кому обращаясь, то и дело срываясь на визг. - Не надо! Отмените приговор! Это ошибка! Еще слишком рано! Я вас озолочу! Я все верну! Вам и не снится, сколько я могу заплатить! Отмените приговор!!!

  Но дьявольский маховик казни уже был запущен, и теперь ничто не в силах было его остановить. Сыворотка в его организме уже неслась по артериям и венам, смешавшись с кровью, увеличивая ее плотность, заставляя загустевать, обращая в желе. Сердце замедляло свои удары, неспособное с прежней скоростью прокачивать через себя новую субстанцию. Через три секунды после введения сыворотки тело министра скрутило судорогой, речь стала невнятной, то и дело прерываясь хрипами. Глазные яблоки покрылись багряной сетью лопнувших сосудов. Спину выгнуло дугой, а голова запрокинулась. Виктор перекатился на спину, протягивая руки к обступившим его людям.

  -Помогите... - едва разбочивым нечеловеческим голосом прохрипел он.

  Спустя еще две секунды его сердце совершило свой последний удар и остановилось. Сказочно богатый хозяин жизни затих, едва успев переступить порог, собственного особняка, двери которого так и не смогли его защитить. Один из охранников присел на корточки и приложил пальцы к шее министра, пытаясь нащупать пульс.

  - Мертв, - констатировал он. - Что теперь будем делать?

  - Работу новую искать, - огрызнулся начальник охраны и в сердцах сплюнул под ноги. Подумав, он ткнул в тело носком ботинка и спросил: - Кстати, никто не знает код от его сейфа?..

  

  

* * *

  Джим взял прямоугольную печать, прижал ее к правому верхнему углу приговорного бланка, с усилием надавил второй рукой, чтобы темно-синяя паста, заменяющая чернила, как следует отпечаталась на бумаге. " - Прогресс шагает вперед, а нормальные канцелярские принадлежности придумать никто не может", - пронеслось у него в голове. На листе остался отпечаток в виде рамки с текстом внутри - "Приговор исполнен". Лист занял свое место слева от компьютера, оказавшись верхним среди дюжины таких же листов, собравшихся за рабочую смену.

  К удивлению Джима, он не испытывал ни торжества, ни ликования. Не было ощущения груза, рухнувшего с плеч, который тяготил его долгие годы. Просто в душе поселилось чувство выполненного долга. А еще отвращение. Словно раздавил паука или таракана и теперь с омерзением разглядываешь его останки, размазанные по подошве.

  Слуга закона взял очередной бланк, последний на сегодня, пробежал его глазами.

  Имя - Игорь Лексин. Возраст - двадцать три года. Профессия либо род занятий - безработный. Совершенные правонарушения - мелкое воровство. Мера пресечения - временное ограничение физической подвижности путем паралича правой руки сроком на шесть месяцев.

  Довольно стандартный случай. Парень - карманный воришка и скорее всего правша - не случайно же выбрана правая рука.

  Джим Хортон запустил программу поиска. Уже через несколько секунд его местонахождение было установлено, по сигналу мобильного устройства. Не окажись у него мобильника, пришлось бы искать его по внешности, сканируя данные видеокамер всего города. Это заняло бы чуть больше нескольких минут.

  Юноша шел по улице в четырех кварталах от места предыдущей казни.

  Джим вернулся к управлению кибером. Тот пока висел над крышей особняка в двух десятках метров над землей, ожидая дальнейших команд. Оператор ввел нужные координаты и дрон направился к месту нахождения вора.

  Джим Хортон откинулся на спинку кресла и постарался выкинуть из головы события последних минут. Лишь с большим трудом ему это удалось. Постепенно мысли перешли на привычные и рутинные вещи, планы на вечер и ближайшее будущее. После работы надо будет заехать в супермаркет - бывшая жена составила длинный список покупок, багажник придется доверху забить. Теперь именно бывшая. Они разошлись после смерти дочери. Но в последние полгода неясно почему снова стали общаться, она вновь переехала в его дом, отношения наладились, все будто бы стало возвращаться в прежнее русло...

  Если доведется после смены пересечься с Дэном Милоном, коллегой по службе, стоит очередной раз напомнить ему про долг. Он полгода назад взял у Джима под расписку тысячу кредитов - немаленькая сумма, несколько зарплат - и вернуть должен был два месяца назад. Только рассчитываться по долгу он не спешил. Хортон вполне понимал его ситуацию: тяжелое материальное положение, четверо детей - но сумма слишком велика, чтобы ее можно было простить. Сейчас по долгу капали проценты. Если Дэн не рассчитается в ближайшие две недели, этим делом займется "Фемида", расценив его поступок как преступление. Тогда в любом случае придется вернуть все в купе с неустойкой. Джиму этого бы не хотелось, но повлиять на коллегу он не мог.

  Ах да, у жены через три дня день рождения. Чуть не вылетело из головы. Стоит задуматься о подарке. Духи, бижутерия? Банально, много раз дарил. Может лучше выбрать путевку на двоих, скажем тур по Европе, или отдых на уединенном островке? Вполне приемлемый вариант. Возможно, это как раз поспособствует возрождению семьи...

  Компьютер издал предупреждающий писк - кибер приближался к конечной точке маршрута. Джим вновь склонился над клавиатурой, перевел дрона на ручное управление. Уже через минуту машина под его руководством зависла над приговоренным - тот неторопливо брел по улице в людском потоке. Оператор внимательно осмотрел жертву - обычный парень, одет прилично, не бродяга и не отморозок с агрессивным взглядом. Мог бы сейчас заканчивать университет, играть в рок-группе или бить спортивные рекорды, надо же было ему пойти по кривой дорожке. Впрочем, выбор у каждого свой, и парень свой выбор уже сделал.

  Пальцы пробежали по клавишам. Ближайший динамик - мобильный телефон преступника. По улице разнесся голос: " - Гражданин Игорь Лексин. Решением верховной коллегии суда Республики..." Толпа кинулась в стороны от парня. В первый момент он дернулся в сторону вместе со всеми, но секунду спустя застыл на месте как соляной столб, с ужасом осознавая, что прозвучало его имя и приговор относится именно к нему.

  Между тем Джим ввел очередную команду, и из брюшка дрона выдвинулась игла с парализатором. Она имела несколько больший диаметр, чем инструмент для смертельных инъекций, и была телескопической. Будучи полностью раскрытым, игла имела длину в двадцать сантиметров, поскольку сыворотку следовало вводить в верхний сустав парализуемой конечности, и зачастую для этого приходилось пронзать плотный слой одежды.

  Игорь Лексин бросился бежать. Людской поток перед ним расступался, прохожие отшатывались в сторону, как от прокаженного. Кибер бездействуя следовал за ним. Необходимо было дождаться, пока отзвучат последние строки приговора.

  Внезапно внимание Джима Хортона было отвлечено от монитора. Угол его кабинета у самого потолка озарился красным свечением. Свечение исходило от прутьев вентиляционной решетки, как будто они подсвечивались изнутри. Воздух возле нее задрожал, словно марево над костром. Несколько мгновений спустя металл начал плавиться, серебристые капли глухо застучали по полу. В решетке образовалось отверстие, через которое в кабинет, жужжа крылышками, влетело насекомое.

   - Кибер? - удивленно выдохнул Джим.

  Дрон закружил над головой оператора. А спустя краткий миг динамик мобильного телефона ожил - из него зазвучал громовой глас: " - Гражданин Джим Хортон. Решением верховной коллегии суда Республики вы обвиняетесь в нарушении государственных законов. Вам предъявлены обвинения в международном терроризме, расовом геноциде и преступлениях против человечества..."

   - Что за хрень!!! - заорал Джим. Пусть его раскрыли, пусть взлом "Фемиды" был обнаружен... Впрочем нет, не могло такого быть. Программу по умолчанию невозможно взломать, это заложено в нее саму как аксиома. Она не контролирует попытки собственного взлома, поскольку не допускает сам факт такого происшествия - Хортон заранее это изучил. Создатели сделали ее жертвой собственной самоуверенности. Но даже если взлом был обнаружен, что за бредовый приговор? Какой к черту терроризм, геноцид? Оператор выхватил из кармана брюк мобильник, ошарашенно уставился на его экран. Экран был черным как ночь, а динамик гремел.

  "...Все выдвинутые обвинения доказаны. На их основании вы приговариваетесь к высшей мере наказания - смертной казни. Приговор окончателен, обжалованию не подлежит и будет приведен в исполнение незамедлительно"

  Джим успел лишь вскочить со стула. Шею пронзила острая боль и тут же прошла. Кибер ввел сыворотку. Тело стало ватным, ноги ослабели. Мужчина рухнул на свой стул. Оставалось пять секунд. Смертоносный маховик вновь начал раскручиваться. Второй раз за последний час.

  Кибер сделал круг над его головой и приземлился на столешницу прямо перед ним. Тело насекомого было ярко-зеленого цвета с металлическим отливом. Каждый из ста двадцати киберов имел свою окраску, отличающую его от других. У Джима он был пурпурный. Зеленый же принадлежал только одному оператору...

  - Милон, мать твою! Что ты творишь?! - в ярости выкрикнул он в глаза-видеокамеры, в монитор человека, что наблюдал за ним.

  Четыре секунды.

  Конструкция каждого дрона включала в себя микрофон, способный улавливать звук из окружающего пространства. Оператор его прекрасно слышал. И вдруг динамик телефона вновь ожил.

   - Джим, прости, мне пришлось это сделать, - скороговоркой произнес голос Дэна. Он торопился, пытаясь уложить в оставшиеся Хортону мгновения жизни. - Я никак не отдал бы тебе долг. И так с трудом удается прокормить семью. Мы могли оказаться на улице. Мне пришлось тебя устранять.

  Ну конечно. Через две недели по решению "Фемиды" нужная сумма была бы списана с банковского счета должника и переведена Джиму. Если бы денег у него не оказалось, то на аукцион было бы выставлена часть его имущества, а возможно и жилье. Жил Дэн очень бедно, это знали все: воспитание четверых детей хоть и большое счастье, но вместе с тем непосильный груз для кошелька. Значит, с молотка пошел бы дом. А после гибели Джима проблема исчезала - наследников у того не было, бывшая жена после развода больше не являлась родственником. И долг отдавать было не кому. Жестоко, цинично, подло, но действенно.

  Три секунды.

   - Приговор! Как тебе удалось? - прохрипел Джим. Говорить удавалось с трудом.

   - Я следил за тобой последние месяцы. Искал способ от тебя избавиться. Знал каждый твой шаг. В том числе удаленно наблюдал за твоей работой с программным кодом "Фемиды". Я видел, как ты ее взломал и изменил дату казни какого-то богатея. И я пошел твоим же путем...

  Тело Хортона скрутила судорога, грудь пронзила острая боль. Он захрипел, с трудом втягивая воздух.

  Две секунды.

   - Тем же способом я создал приговор для тебя. На всякий случай приписал тебе такие преступления, которые со стопроцентной вероятностью гарантировали бы смертную казнь. Я закончил работу над этим пять минут назад. И тут же получил приказ на твое устранение. Ты оказался первым в очереди приговоренных.. Прости, Джим, если только сможешь, прости...

  Одна секунда.

  Всего лишь человеческий фактор. Личный интерес.

  Дай неандертальцу в руки бензопилу, и он станет королем своего племени. Дай средневековому графу пулемет - и он захватит континент. Дай современному семьянину неограниченную власть над законом и кибера-убийцу в придачу - и он его возможности станут безграничны. Нужно лишь время на то, чтобы это осознать. И не зависимо от эпохи, каждый начнет свое восхождение с устранения ближайших конкурентов или неприятелей. Тех кто чем-то насолил, перешел дорогу, чем-то сам того не желая мешает спокойно жить, например даже просто требует вернуть долг. Натура людей никогда не менялась. В толковом словаре человеческий фактор трактуется как принятие человеком в определенных ситуациях ошибочных, порой нелогичных решений. Это чушь. Жизнь подсказывает более верное определение. Это принятие человеком решения, которое идет вразрез с нормами морали, нравственности, человеколюбия, и которое подсказано его тщеславием, алчностью. Или же жаждой мести. Или любовью и заботой о близких. Личный интерес у каждого свой.

  Дэн все еще лепетал извинения, словно надеясь этим оправдаться, счистить пятно со своей души. Джим его уже не слышал. Непослушное тело сползло со стула, неуклюже распласталось на полу, глаза, покрытые сетью лопнувших сосудов, закатились. Сознание угасло.

  

  Январь 2016