Матч окончился, как и предполагалось, не начавшись. Соперник, конечно же, явился - позора бы не пережил. Надо отметить, здесь с этим жестко. На "угольнике", да и не только там, если на вызов не ответил, потом лучше не высовываться - травить будут жестко. А крыть-то нечем. Хуже того - потом и вовсе играть не с кем будет. Кому охота забиваться с вилявой командой? Тут с таким не шутят даже дети.
Посему номинально команда "одинашки" заявилась, а вот от игры отказалась - необходимого числа игрочков не набрали. Досада. Банду Крымскому свистнуть - как и Салману, - не проблема, а вот из их числа выбрать толковых именно для игры, всегда было проблемой.
Тут надо понимать, что футбол в Каспрове дело обязательное. Если хотите - принудительное. Атрибут здешней жизни. Тем, кто числился в какой-нибудь банде, не играть просто нельзя. Неважно, кто ты по жизни - борец с ушами-пельменями, близорукий шахматист или саксафонист на корявых ногах. Играешь. Ибо не поддержать своих при вызове "дом на дом" ― западло. И даже тому, кто не числился, отстаивать честь своего двора все равно было священным долгом. Потому что это единственный более-менее цивилизованный и приемлемый здешним обществом способ доказать, чей дом или квартал на районе круче. Поэтому не катали мяч тут только разве раки-отшельники, которые по разным причинам предпочитали оставаться в нейтральных водах, девушки, ну или инвалиды, вроде того же Петрухи. Все остальные пусть и не проходили интенсивных тренировок, заслышав боевой клич, тут же выходили из анабиоза, и бросались в бой как львы. Но в игре шесть на шесть, то есть для условий малого поля, дикарского энтузиазма было мало. Нужен был опыт. Поскольку, как уже упоминалось, футбол-то тут не совсем футбол, в привычном понимании, то и игрочки должны быть соответствующе закалены.
В общем, не свезло в этот раз Крымскому. Отряд не досчитался бойца, а впятером выходить не рискнули. Счет был заведомо прогнозируем. А недочет в команде - аргумент. Со всеми бывало, поэтому без претензий.
Зато подкатили пацаны из соседнего квартала. Нормальные ребята, все знали Салмана, тот знал их. Покатали по дружески, без пыли. Ну, как без пыли - совсем чтоб, то не обойтись, запал же все-таки, азарт. Но без плечевок и прошибов по ногам. Счет никто не вел. Потом по-пацанячьи обнимались, благодарили за игру.
- Ну что, узнавал?
Немного отдышавшись после игры, Салман присосался к бутылке с водой, а затем вылил остатки себе на закипевшую лысую голову. Олег последовал его примеру, грязная майка на груди тут же напиталась влагой.
- Узнавал. Кексом его кличут, но он не нарк, так что без понятия, за что такое погоняло. Родаки его отсюда съехали на новостройки куда-то на Озерянку, а этот здесь остался. Живет сам. Машины с батей из Прибалтики гоняют, вот и все, что о нем известно. Такой вроде, припакованный, но с кем особо кентуется, никто не знает. Теперь расскажешь, на кой он тебе дался?
- Да потолковать просто, расслабься. Подчалим сегодня?
- Не вопрос. Хоть мне и охренеть как не нравится, что ты на шифрах, Глеба. Не доверяешь, что ли? - Тихоня вздохнул и оглянулся на Алика и Макса, отдыхавших после матча в положении лежа под тенью дерева. - А вчера говорил, мол, никаких секретов нет.
- А их и нет, - уклонился Глеб. - Одному корешку помочь надо. Но это сугубо по личной теме, так что всего рассказать не могу. Просто поверь, что нужно. - И поглядел на Олега испытующе, косым взглядом, выстрелившим из сощуренных глаз. ― А что, если не будешь всего знать, не пойдешь? М-м?
- Слышь, а я ж за такое могу и по составу съездить, не посмотрю, что друг, - всерьез заявил Тихоня. И несмотря на то, что ни один нерв на его лице не дрогнул и даже намек на шутливость не проблеснул, Салман довольно заулыбался, положил руку на затылок Олега и уперся своим лбом в его.
- Уважаю. Брат.
С Олегом просто было чуть посложнее, чем с остальными. Выше он был и значимее в их банде, и дело не только в спортивных достижениях. В конце концов, на перчатках Салман его все равно перебивал, да и в уличных драках у Глеба дури побольше оказывалось. Но у Олега было то, чего не было ни у Макса, ни у Алика. Он был взрослее ментально, мозговой частью, на досуге книги читал и смотрел научные программы. Такой навык бесценен в условиях, когда нужно поддавить не только и не столько мышцами или авторитетом, сколько интеллектуально. Убедить, кто прав, а кто нет тонко, искусно, а не в стиле примата, как привыкли: не согласен, сразу по роже - н-на! А ведь времена меняются, сфера влияния расширяется. Теперь в приоритете не пятиклассник с мелочью, а покрупнее рыбешки. Если спросят за поступок, нужно уметь объясниться, а не снова кидаться в рубилово. Так и до могилы недалеко. У Салмана и самого был неплохо язык подвешен, но гораздо стойче себя ощущаешь, если рядом тот за кого не стыдно, когда он открывает рот.
Разумеется, Макс тоже был неплохим парнем. Они ведь с детства вместе, в одной песочнице роились, лишь на год младше Салмана будет. И парень надежный, дерзкий такой, горячий, не подвел ни разу. Но из-за своего взрывного характера иногда опасен сам для себя. Идя с ним на разборки, уже знаешь, что разговор с оппонентами будет короток. И сколько бы раз Салман не просил его не выпрыгивать первым, все было тщетно. Такому как Макс важна была сама рубиловка, а не предлог к ней. Он и в футболе был таков. Главным по игнору всех правил. А вот отстоять свою позицию - тут потускней дело будет. Много мата, мало толку. Так что без помощи более грамотных "коллег" ему не обойтись.
Что же до Алика Измайлова, то это был толкач от Аллаха. Продаст все, что угодно, даже никому не нужный хлам толкнет за неплохие деньги. Язык подвешен. Раздобудет все, что нужно или сведет с людьми, которые могут раздобыть. И сам щедрый. У них так было принято, с друзьями они делились всегда и всем. Не было такого случая, чтобы Салман зашел к Алику и того мать, тетя Таира, не угостила бы чем-нибудь вкусным. У себя на родине они жили впроголодь, в семье их было много, на всех не хватало еды, поэтому оказавшись здесь, они были отдать последнее. Будто бы искупая за что-то вину. Но Алик не был бойцом. Естественно, он участвовал во всех потасовках, где только были его кореша, но ребра жесткости не имел. Дрался, конечно, но никогда не разбивал окна там, где можно было войти через дверь. Не добивал поверженного врага и уж конечно, не прыгал в гущу первым. Драке всегда предпочитал переговоры.
Эти оба пойдут за Салманом, не задавая никаких вопросов. Им главное светиться на улицах, чтобы их узнавали и помнили. Они и не стремились углубляться в суть замесов из вышеописанных особенностей характеров, а вот с Олегом так проходило не всегда.
Вот и сейчас, подходя к пивнушке на Механизаторов, и Максу и Алику было достаточно знать, что они идут просто вместе с Салмановым, а тому нужно с кем-то потереть. Скучняк. Максу, среди своих называемому Подрывом, хотелось исключительно чьей-то крови. Без разницы за что. Алику - наоборот. Ведь сколько раз они решали вопрос просто благодаря исключительно своему появлению в чужом дворе и даже особо не разглагольствовав по существу. Вы там-то были не правы, гоните бабло или будем решать. И все.
Олег же просто молчал, и лишь танцующие желваки выдавали в нем некую несвойственную ему напряженность. Несвойственную потому как дело-то никакое, подумаешь, всего-то перетереть с человеком, причем по личному делу. Но вот предчувствие дурное почему-то не покидало. И не то, чтоб Салману не верил, но вот ощущение такое, будто бы и сам Салман не знает, на что идет.
Красный "гольф" стоял у самого крыльца пивнушки. Первый, издали заметный. И белый листок с надписью "Продам" под стеклом с номером телефона. По нему, кстати, с хозяином связались и о встрече договорились. Салман хотел к себе на нейтральную территорию выманить, куда-то поближе к пустырю, но не получилось. Кекс битый черт отказался, мол, вам надо, вы и приходите.
Договорились на восемь вечера, и тот оказался весьма пунктуален. Расслабленно высунулся из "Холодка" без пары минут, слегка покачиваясь и держа в руке полупустую пивную кружку. Заметив Салманову братию, осматривавшую его "гольф" с высокомерным безразличием, будто этих тачек они пересмотрели до пучеглазия, он обмяк еще больше. Все с этими покупателями ему было понятно.
- Это с вами мы договаривались? - Не пытаясь скрывать разочарованности, спросил он и отпил из кружки. - Что вам нужно, парни?
С прической и ухоженной черной щетиной в стиле парней из "Кар-Мен", очках с бордовыми стеклами, опущенными на самый кончик носа, одетый в дорогой спортивный костюм он был похож на актера из какого-нибудь голливудского кинофильма. Даже погоняло Кекс ему не шло, дурацкое какое-то. Придавала же его и без того запоминающейся личности особой фактурности массивная золотая цепь с крестом, затерявшимся на кустистой, гордо выпяченной вперед груди. Вдогонку, будто бы измываясь над голодными Каспровскими нищебродами, на среднем пальце левой руки сверкала рыжая печатка.
Да уж, на районе в такой нарядке могли ходить далеко не все. Для безопасного времяпрепровождения да еще и в подобных заведениях нужно было иметь либо всеобщее признание, либо отсутствие ума. Напрочь. Что в данном случае Глебу показалось наиболее похожим на правду.
- Разговор есть, - отделившись от троих, обступивших автомобиль, сказал Салман. - Не против если немного отойдем?
- Для чего? - толкнул воздух впереди себя своим достоинством Кекс. - Хочешь говорить, тут говори. Ты вообще кто?
- Вообще я Салман. - Кекс напряг лоб, вспоминая, слышал ли он о Глебе хоть когда-нибудь в своей жизни. Он был слегка пьян, но мозг его в этот момент работал как часики. - Вопросик тут один нужно обдумать. Хотелось бы с глазу на глаз, поэтому, если не трудно, спустись хотя бы сюда.
Кекс побалансировал на верхней ступени, глядя сверху вниз на незнакомца, но о том, чтобы выполнить Салманово условие даже не подумал. Причем вовсе не из-за страха перед лысым и его бандой. Он вообще чувствовал себя достаточно уверенно, что сразу навело Салмана на мысль о том, что обычным накатом массой тут не обойтись. Успел, видать, в замесах побывать, оттого и не дрейфит. А, может, крыша у него имеется, оттого и спокоен. В любом случае, чтоб заглянуть ореху внутрь, сначала нужно обнаружить щель и ткнуть туда нож.
- Мне некогда в глаза любоваться, друг. Если есть какая делюга, выкладывай. А вот это прогуливаться здесь с тобой, так это я не намерен.
Засветилась, как в самолете, в голове у Салмана тревожная лампа: десант, приготовиться. Сейчас будет выброс.
- Значит, разговор у нас не получается, - замеряв взглядом те шесть ступеней, что их с Кексом разделяли, констатировал Глеб. - Ладно, тогда скажу как есть. В общем, суть такая: ты к нам на Некрасовскую к одной девчуле подкатываешь. Олька Никанорова ее зовут, из тридцатой школы. В общем, ты понял, о ком речь. Так вышло, у одного хорошего человека виды на нее, любовь там, все дела. Но она на тебя дергается, нехорошо как-то выходит. Собственно, имею просьбу. Если у тебя с ней не всерьез, то не заваливай к ней больше, лады?
Салман спиной почувствовал Олегову реакцию. У того ведь рюкзак за плечами, а в нем спортивные снаряды из расчета на четверых игроков в бейсбол. И расчет на соответствующий расклад, при котором эти самые снаряды могут понадобиться. Дай только сигнал. Но какого черта, Глеб? Что за ванильные сопли ты здесь растягиваешь? Мы что теперь, свахами на Каспрове промышлять будем?
Впрочем, если с Олеговой реакцией предугадать было несложно, то вот с прогнозированием поведения Кекса Салман конкретно просчитался. Делок просто допивал свое пиво, пока Глеб объяснял ему цель своего визита. А когда закончил, громко отрыгнул, и поверх бордовых стекол посмотрел сначала на Салмана, потом на каждого, с кем он пришел. Его лицо растянулось в едкой, саркастичной улыбке, из которой можно было сделать вывод, что он их не воспринимает вообще. Так, детишки резвятся, курить в подвале научились, а теперь сигареты у прохожих вымогают.
- Опа-чирик, как интересно. Кто-то пришел вписываться за обиженного толстячка? А где же сам герой-любовник? - сквозь ухмылку спросил Кекс. - Что-то я не вижу того, за кого ты решать пришел. Очканул, что ли? Ну, так ты передай ему, что не так за сердце дамы борются.
- Слышь, э, начёсанный! - не выдержал Макс, шагнул вперед и оказался на одной линии с Салманом. - Ты бы поаккуратнее со своим базаром, понял, да? Передай, то, се. Кто кому что передавать должен? Мы к тебе без предъявы пришли, так чего ты бивнями-то сверкаешь? С тобой же нормально общаются, а ты быкуешь тут стоишь, пивас дуешь, пузо вывалил. Послушай человека, ответь, как считаешь правильным, и разошлись по тихому. Ну, или как получится, - добавил.
В этот момент дверь пивнушки открылась, выпустив наружу немного приглушенной музыки и парочку нетвердо стоявших на ногах девиц. Одна успела даже подкурить, чиркнув пару раз зажигалкой, но вторая, видать, более трезвая, схватила подругу за шиворот и потащила обратно. Умница.
Это был их действующий план почти для всех разборок. Салман вещает холодно и спокойно, ровно выкладывая суть проблемы, потом вторым соло подключается Олег. Но если разговор затягивается, приходит черед вступать в диалог Максу. Обычно, после его выпадов, разговор переходит на высокую ноту, а затем случается то, что должно. Слова после этого не имеют никакого значения.
Но в этот раз Саламан не дал ему развиться. Усмирил друга, выставив перед ним руку.
- Подожди, брат. Подожди.
Тот, кто знаком с Каспровскими порядками, прекрасно понимал, что сейчас случится. Никто при здравом уме не хотел бы сейчас телепортироваться в тело Кекса, если он не сбавит обороты. Посему было очень странно наблюдать за реакцией гонялы, который будто бы управлял своим аватаром будучи где-то в тысяче километров от Тяжилова.
- Ты же не бессмертный, Кекс, - сказал Салман, сделав шаг вперед. Макс сейчас должен был оставаться хоть немного, но все же позади. - А ведешь себя так, будто у тебя девять жизней. Конечно, я мог затереть с Олькой, но решил, что проще будет потолковать нам, как мужик с мужиком. Объяснимся, обговорим, да-да, нет-нет. Зачем тебе усложнять там, где все предельно просто?
Кекс хмыкнул, дернул плечом, глядя куда-то себе под ноги, и затем спустился на несколько ступеней. Так, чтобы оказаться в непосредственной близости к своему визави, и при этом не упустить возможности глядеть на него сверху вниз.
- Вот смотри, Саурон, или как там тебя. Вы же четверо, - выдыхая теплый пивной перегар, он потыкал пальцем в сторону каждого из здесь присутствующих, - четверо! Просто оборзевшая дрыщавая школота, давно по щам не хватавшая. Вы что себе тут удумали, а?! Что можете вот так вот к любому подвалить и на "объяснимся" брать, что ли? Ну не охренели вы, шпана? Кто вы и с чего мне вас слушать? За телку интересуешься? Так подумай, это несложно: я же ее насильно в машину не тащу, правда? Сама садится. Так какие еще вопросы? Что тут обговаривать? Базар окончен, детский сад. И отойдите от машины, рептилии, поцарапаете еще, - небрежно махнул он растопыренной ладонью к Олегу, который тут же, подобно воину ниндзя, достающему из-за спины катану, потянулся к открытому Аликом рюкзаку.
- Какой машины? - спокойно спросил он, и с размаху ударил битой по водительском зеркалу. От удара пластмассовая часть полетела невесть куда, а стекло во все стороны брызнуло мелкими осколками. - Вот этой, что ли?
- Да вы, бл...
Пошел, десант, пошел.
В это же мгновение мощный хук справа, прописанный Салманом, снес с носа бордовостекольные очки, а самого Кекса отбросил на поручень. Выпавший из руки пивной бокал запрыгал вниз по ступеням. Оклемался, правда, гоняла мгновенно. Лицо исказилось крайней степенью изумления, глаза выкатаны в немом: "Ты?! Меня?!". Оттолкнувшись от поручня, он собрался наброситься на Салмана, но хмельная голова не успевала обрабатывать получаемую информацию. Краем глаза заметил, что биты оказались в руках у троих, отвлекся заботой о своей машине.
- Стоять, сучары! Стоять!
Салманово лицо возникло так близко. Сгреб обеими руками Кексову модную спортивную кофту на плечах, рванул на себя. Лоб столкнулся с нежными хрящами на переносице. По совпадению, кто-то будто погасил свет перед глазами, лишь напоследок сверкнуло белыми искрами. Следующий удар ногой в селезенку уже был лишним ― Кекс укладывался назад, безвольно отпустив руки, как утопленник. Гулко треснулся при падении затылком об деревянные двери "Холодка", сплыл в углу, между поручнем и стеной заведения.
Когда Салман обернулся, на пять минут назад красивейшем "гольфе" уже не было задних фонарей, Макс фигачил битой по передней фаре, а Алик прыгал на бампере, пытаясь его оборвать. Олег же подскочил к пребывающему в отключке Кексу и начал пробивать его по карманам.
Вечерело. Время, когда самые трудяги возвращались со своих дневных смен - кому выпадало с восьми до восьми. По обычаю, заплывали в эту бухту, опрокинуть кружку-другую пенного, но сейчас улица вмиг опустела. Звон битого стекла, треск пластмассы и крики были слышны за пару кварталов, и наметанные уши сразу улавливали тревожные сигналы. Обойти стороной в таком случае всегда было правильным решением.
Но это то, что касалось трезвых. Дверь в "Холодок" резко отворилась и на площадку крыльца выбежали несколько возбужденных здоровых дядек. У одного в руке оказалась зажата "розочка", другой, в тельняшке, прихватил с собой табурет без одной ножки.
- Да вы охренели, пацанята! - крикнул бородач в теляняшке и замахнулся поломанной мебелью на Олега. - Вы башку ему раскроили.
- Але! - Олег выпрямился, оказавшись одинакового с ним роста, и приблизился к нему. - Полегче, дедуля, свои кости лучше побереги. Иди дальше пей свою брагу, чего ты выскочил?
- Спокойно! - выкинул вперед ладони Салман. - Спокойно, дядьки. Это наши вопросы, которые больше никого не касаются. Зайдите обратно, никому не нужны дополнительные проблемы. Мы сами его подбросим на больничку, можете не волноваться.
У Олега звякнуло на ладони - ключ с брелком, выловленный из кармана потерпевшего. Макс вместе с Аликом подняли бесчувственного Кекса за руки, поволокли к машине. Неуклюже возились с ним, пока не упаковали на заднее сиденье. Мужики осуждающе смотрели, но ниже площадочки так и не сдвинулись. Оно и понятно. За что им подставляться? В ментовку позвонят, это вот точно. А, может, и нет. В зависимости от того, есть ли среди них те, кому Кекс дорог хотя бы как сосед.
Никто из четверых толком водить не умел. Салман ходил на вождение в школе, но назвать его прилежным учеником было нельзя, слишком мало накатанных часов. Да и 51-й "газон" - не "фольксваген". Более-менее бывал за рулем Алик, у его отца имелась "четверка", которой он таскал фрукты в свой ларек на рынке, вот сын, бывало, и рулил. Именно поэтому Тихоня бросил ключи Измайлову и тот послушно юркнул на водительское место.
- Куда ехать будем? - повернулся к Салману Алик.
Из-за угла дома показались трое парней, примерно такого же возраста. По их резвому, уверенному ходу и орлиным взглядам можно было безошибочно предположить, что пришли они на ор. Такие же ловкачи, как Салмановы: лишь где разборка - значит, им туда. Авось, будет чем поживиться, мало ли какая заруба? Бывает и стволы остаются, и ножи, и "жмурики" щедрые на всякие дорогостоящие штуковины: цепи, кольца, документы какие. Иногда и одежду с обувью снимали, не пропадать же добру. А, может, и на чью сторону стать, если разборка в силе. Не за бесплатно, конечно. Потом прайс выставят, мама не горюй. Так многие бригады здесь делали. И Глебовским это было не впервой.
Может, стычка сейчас бы и не произошла, но на всякий случай им стоило ретироваться с "мехаза" как можно быстрей.
- Да едь уже! - в один голос закричали Алику.
Сорвался красный хетчбек с пробуксовкой, оставив на асфальте черные полосы. Покатил в сторону противоположную от Гвардейской районной больницы. Пацаны пробежались за ним, для годится, кьто-то швырнул вслед уходящей машине пивной кружкой. Разбилась, не достигнув цели.
- Че за лушпаны? - спросил Алик, глядя в зеркало.
- Понятия не имею, - ответил Олег
Кекс застонал и приоткрыл глаза. Но боль в затылке набросилась на него, как пес на птенца, и снова поглотила целиком.
Пришел в себя, лежа в густой, высокой траве. Конечно же, без цепи на шее и печатки на пальце. На лицо ему проливалось что-то теплое и, окончательно включившись, Кекс схватился на локти. Только не это! Гребаный стыд! Малолетки, на него?... К его же счастью, над ним стоял Алик, а не Макс Подрыв. Тот бы реально его мог обмочить. Алик держал в руке пластиковую бутылку и выливал Кексу на голову мутную воду. Чуть позже ему дошло, что это из багажника, польский омыватель для стекла.
- Вы чего творите, беспредельщики?! С-с-с...
Тут же кто-то поставил ему ногу на грудь, придавил к земле. Обратил внимание на знакомые кеды. "Салман", - тут же вспомнилось как тот себя представил.
- Вот смотри, ты, Кекс или Шмекс, или как там тебя. Не хотел ты со мной разговаривать, когда я тебя об этом просил. А сейчас рот раскрываешь, беспредельщиком называешь. А в чем беспредел-то? Что я тебе по-нормальному подошел, предложил пообщаться, как люди? Ты же меня за это "дрыщавой школотой" обозвал, начал рамсить, что слушать меня тебе взападло. Сейчас ты доволен? Все получилось так, как ты думал? Вряд ли, правда? И знаешь почему? Потому что получилось так, как думал я! Понимаешь? - прокричал ему в лицо Глеб. - И тебе придется с этим считаться, если жить не надоело. Всем вам, уродам, придется считаться.
- Да кем ты себя возомнил? - брызнув кровавой слюной, озверело уставился на него Кекс. Пенные красные капли упали ему обратно, оросив лицо, брови, взъерошенные волосы. - Ты вот такой вот, бугор, можешь творить все, что вздумается? Решать, с кем тебе общаться? Да кто ты такой?! Кто за тобой стоит? Такие же щенки с битами? Ты даже не понимаешь, в какую щель ты сейчас влез, сучонок, да еще и корешей за собой потащил. Ты можешь меня завалить, мне все равно. Но теперь тебе жопа и ты даже понятия не имеешь, насколько огромная. Из-за тебя им всем жопа.
- Как думаешь, со скольких ударов твоя башка улетит в овраг? - в руке у Салмана появился "Весомый аргумент". Кекс собрался было добавить что-то еще к своим угрозам, но тут бита прикоснулась к его правому виску, и он лишь безмолвно засопел.
- С трех, - вклинился Олег, мечтательно глядя в темное небо. - Как обычно.
- Да тут головень покрупнее будет, - оценивающе замерял параметры черепа Салман. - Думаю, не меньше пяти.
- Слышь... Да ладно вам, п-пацаны, - в прежде одичалый Кексов взгляд вернулась осмысленность. - Вы же не лютая отморозь. Грех на душу берете. И без того разхлебывать придется.
- Ну чего ты распелся, миленький? - с нарочитой заботой присел у изголовья Салман, пошлепал его ладонью по щеке. - Одним больше, одним меньше, разве ты сам не такой?
Запахло бензином. Вернее, им уже давно пахло, но только сейчас до Кекса дошло, почему запах мог быть столь ощутимым.
- А сейчас будет!.. - выкрикнул Макс, стоя на капоте "гольфа" и раскинув вширь руки. Это была любимая Максова фраза и все знали, что после нее обычно что-то случается. Не всегда, вернее, редко когда хорошее. - Дискотека!
Макс спрыгнул с машины, и, чиркнув спичкой, отправил ее туда, где только что стоял сам. Машина вспыхнула, обдала жаром довольное лицо поджигателя, и озарила сумерки в открытом поле.
- Юх-ху-у! - вскрикнул Алик, впечатленный зрелищем, и издал нечто похожее на индейский клич.
Кекс же, мобилизировав оставшиеся силы, высвободился из слабой хватки и на четвереньках пополз к машине. Орал что-то нечленораздельное, но в общих чертах всеми понимаемое. Пытался забросать пылающую машину комьями земли, травы, даже намеревался открыть дверь, видимо, внутри было что-то для него ценное.
Четверо молча за ним наблюдали.
Объятая пламенем машина и мечущийся вокруг нее человек. Кульминация их необузданной, первородной силы. Торжество над непокорностью. Ода самолюбию. Вот, ты осмелился сказать нам "Нет", показал, что тебя не испугать числом, и что теперь? Бьешься вокруг своей иконы гордости и понимаешь, что ничего не изменить. Тебя жестко наказали те, кого ты не воспринимал всерьез. Потому что такие правила жизни здесь. И иного способа удерживать свое имя в авторитете в среде себе подобных пока еще не изобрели.
Возвращались долго. Преимущественно, молча. Каждый думал о чем-то своем. Угрюмая четверка, перед которой расступались случайные прохожие, шествовала к своему месту обитания. До "розочки" добрались около одиннадцати часов, уселись, достали по бутылке пива.
Олег явно нуждался в ответах. Это было заметно по всему: по его нервозности, резким движениям, по его излишней и безосновательной сердитости. Он будто бомбу в себе носил, причем уже взорвавшуюся. Прущую наружу мегатонным зарядом. Его бесило то, что Салман не считал нужным посвящать их в суть проблемы, что они ходили за ним просто вслепую, потому что ему так надо. Но еще больше бесило то, что ни Максу, ни Алику не интересно было, за что они сожгли гоняле тачку. Да, понятно, он их типа оскорбил своим неуважением, за что его надо было наказать. Место показать. Но - суть? В чем? Из-за чего получился этот разговор вообще? Почему их это не волнует совсем? Они готовы Салману ноги целовать и делать это даже не по команде, а просто так. Потому что он дает им то, что они хотят - прославленность и лавры, титул эдаких суровых парней, под которых должна лечь каждая и открыть двери каждый. Кормит их хлебной крошкой, как голубей, с ладони. А откуда у него та самая хлебная крошка, их и не волнует совсем. И это раздражает Олега в них еще больше.
- Ну, так что, теперь-то хоть расскажешь? Или еще знать недостойны? - с ехидцей в голосе прервал, наконец, тишину, Тихоня.
- Что ты хочешь знать? - спокойно откликнулся Салман.
- Ты шутишь?! - Олег поднялся на ноги и выбросил пиво с трубы вниз. Бутылка ударилась о землю, но не разбилась. Заглёгало через узкое горлышко пенное содержимое. - Ты чего дурака включаешь, Салман? Ты так спецом, что ли, чтоб говорить с тобой не хотелось? Кто такая, на хрен, Олька Никанорова? И что за черт, за которого мы вписываться ходили? Вот, что я знать хочу.
Салманов отпил пива, сморщился - горькое, никудышнее. И тоже встал на ноги.
- А чего ты орешь? Тоже нормально общаться разучился?
- Э! Э, э! - предчувствуя злое, вскочил Макс и вклинился между ними. - Успокойтесь, вы чего? Еще не хватало между собой рубилова.
- А что ты, очканул, что ли?! - вытаращился Олег, и оттолкнул его, похлипче телосложением от себя. - Тебе ли не по хрену где и за что махаться? Ты же у нас вопросов не задаешь! Лишь бы было кого месить. Что ж сейчас, Подрыв?
- Ты попутал, Тихон?! - вспетушился Макс. - Ты о чем сейчас тут?!
- Але, стоп! - вскочил еще и Алик. Его пиво также улетело в небытие. - Вы чего тут все, бошками повредились?! Давайте сейчас перехерачим друг друга, чего еще не хватало? Я с вас просто охреневаю! Чего вы завелись, как собаки лаете?
- Тебе не понять, цепному! - крикнул Олег. - Ты ведь такой же дурак! Тебя завтра прижмут за тачку спаленную - ты ж даже не поймешь, за что к стенке ставят! Сделал, потому что Салман сказал. Амебы вы безмозглые. Вам лишь бы нескучно, лишь бы пожарче чего. А за что, про что, какая разница?
- Проблемы не вижу! - крикнул ему в лицо Алик. - Салман прав, есть вопрос - задай. Орать-то чего? Весь "угольник" уши на вас, дураков, острит. И кого ты амебами называешь? Меня? Макса? А кто тебя в "клетке" тогда вытащил, а? Кто на горбу тебя волок, чтоб не убили?
- Да не помнит он ни хера... - Макс презренно сплюнул Олегу под ноги. - Что ему об амебах помнить?
В Олеге бушевали две стихии. Наказать за плевок - так и просилось. В такой момент становится неважно, что Макс друг. Никому не позволено, будь он хоть братом его единоутробным. Никому. С другой стороны, уж да, и правда было. Да разве только в "клетке"? А во дворе сколько рубиловок было? Просто в "клетке" - летней танцплощадке в тутошнем парке, - было и правда жестокое побоище. Тогда Олег перебрал малехо, ну и начал в своем репертуаре - ко всем подряд пристебываться. Только и ждал, чтоб кто-то ответил. Ну, "кто-то" и ответил. Армян зацепил, а их тут целый квартал имеется, когда-то их предков сюда свозили сады разводить, они корни и бросили. Ну а диаспора мощная, это тебе не братья-славяне, горцы за своих режут на раз-два. Ну, вот Олег и попал в самое яблочко. Зацепил кого не следует, а со своими, так уж получилось, что накануне повздорил, ну и сам на "клетку" поперся. Хорошенько его тогда отпинали, могли б и забить к чертям собачим. Юлька спасла. Прибежала на "угольник", давай орать, что Тихоню убивают. Салман тогда бухой в беседке спал, вот Макс с Аликом вдвоем и побежали кореша выручать. Хватили тогда они по самое "не хочу", Максу ребро поломали, на больничке две недели отвалялся. Алик залетчика на себе вытаскивал, куском кирпича по голове напоследок принял.
- За Петруху Черныша я вписался, - сказал Салман. - Никанорова, это его девушка.
Над "розочкой" зависла пауза. Только слышно было, как глубоко дышат молодые.
- В смысле, за Петруху? - повторил Макс. - За какого еще? Ботаника из В-класса, что ли?
- Да, за ботаника.
Шумно выдохнули все трое. Отвернулись в одночасье, плечами сникли. Олег как-то дальше всех отошел, руки на затылке сцепил.
- Я не понимаю, Глеб, - огорченно развел руками Макс. - А с какого перепугу? Нет, я слышал, пацаны, конечно, говорили, что вы там вдруг закорешились с этим... Но я думал, треплются. А оказывается, ты по натуре с ним снюхался? Но зачем? Что тебе с этого заучки?
- А экзамен завтра у Глебушки, - объяснил Олег, не оборачиваясь. - Вот для этого Петенька ему и нужен. А мы чуть коммерса за это не грохнули, тачку ему сожгли. Прикольно, да?
- Это правда, завтра у меня экзамен, - согласился Глеб. - И правда, что я не хотел быть зачмыренным на нем. Верю, что не понимаете. Салман - да и вдруг! За учебу задумался, отметки хорошей захотел. А захотел. Потому что уж если мельтешил по этой школе два года сверху, то хоть по достойному нужно закончить. А не блеять, как овца сейчас и надеяться, что помилуют. Желаете по этому поводу высказаться? Валяйте, я всех выслушаю и по возможности отвечу. Но прежде, хочу сказать одно. Я не шел валить коммерса и жечь его машину, вы это прекрасно знаете. Я хотел с ним поговорить, а разговор не получился. Бывает? И это не понравилось не только мне, правда, Макс? И не только тебе, правда, Алик? Печатка подошла, пальчик не жмет? Его тачка полыхнула не из-за Петрухи, согласитесь. А потому что он всех вас и меня в том числе попустил. И все вы, без исключения, хотели его за это придавить. Ну, может, что-то говорю не так, то вы поправьте. А что не сказал вам, ну так нет проблем. Тогда к вам вопрос имею. Алик, когда тебя на рынке залетные пытались раком поставить, я спрашивал, за что? Ты сказал - долги, и я не задавал тебе тупых вопросов. Потому что мне все равно, откуда они у тебя, я знал, что моему другу нужна помощь. И мы отрулили тогда, если не помнишь. Хотя, может, тебя за траву вздергивали, а? Дымишь по чуть, а, Ал? А когда ты, Максимчик, в форточку к дядь Коле полез, я тебя тоже по-моему не спрашивал, какого ты там забыл. Хотя ты знаешь наш уговор - у своих не воруем. А? Было дело? Ну так и принцип ты знаешь: полез один, а домушниками считают нас всех. Так с хера вы решили меня сейчас по деталям-то разбирать, а?! Святоши?! Так хочется по душе трактором проехаться, мол, Салман-сука, таит важное? Так я спрашиваю вас всех - а если не будете знать, за что меня грохнуть хотят, не впряжетесь, а?! Пусть упаковывают?! Так, выходит?! Так, мои маленькие, обиженные пекинесики, так?!
Олег резко развернулся, подошел и сгреб Салмана за куртку на груди. Еще мгновенье - и прилетит такой жесткий билет "на Одессу", что нос набок встанет.
В этот раз никто не спешил их расцеплять. Собрались убить друг друга - а хоть до утра. Макс молча прошел мимо них, специально зацепив при этом Олега плечом. За амебу, *ть. Алик помотал головой, глядя на этих двух гусей, вытянувших один к другому шеи.
- М-да. А сегодня утром еще братьями навек были, - сказал и, взяв Салманову руку, вложил ему в ладонь обе Кексовы цацки. После чего незамедлительно спрыгнул с трубы, и лишь шелест кустов указывал направление, куда он ушел.
Экзамен по истории Салман сдал на четыре. Билет ему попался о походах Александра Македонского и это было то море, в котором Глеб себя чувствовал акулой. На предыдущие два вопроса в билете у него не нашлось столько рассказать, как о завоеваниях великого полководца. Преподавателю пришлось его даже остановить. И пусть звучали в его ответе режущие педагогическое ухо термины, типа "подляна", "гнилой предатель" и "копытил", в целом ответ принадлежал человеку, ориентирующемуся в теме. В итоге, четыре балла. Салман даже успел пожалеть, что не проявлял надлежащего рвения к учебе в прошлом. Ведь как знать, вдруг бы еще были б из него люди?
Возвращался домой вечером, по завершению экзамена с одноклассниками в город ездили. Мороженное, девчонки, винчика ящик, фонтаны, фоткались вместе. Потом вместе на район ехали, еще тут чуть погуляли. Возвращался же сам. Чуть огорчаем воспоминаниями о вчерашнем - нехорошо так с друзьями, но в целом счастлив, как и любой абитуриент, дождавшийся окончания своей школьной эпохи. Теперь уж точно к себе самому никаких претензий. Имеешь теперь право реализовать себя наравне с другими, неглупыми людьми. С институтом, конечно, перебор, вряд ли осилит планку, да и поступать куда - не знал, но появился хотя бы шанс. Чего не воспользоваться? Батя склоняет к военному училищу, притом что сам остался без работы, а всем сердцем и душой верит в офицерскую будущность сына. Мать заговорила о политехе, о строительном факультете. Чтоб сын закончил и им дом когда-нибудь спроектировал. Самого же Глеба кидало в дрожь при мысли, что он может примерять военную форму и им будут помыкать до старости лет полковники и генералы, о чем он знал из отцовских же рассказов. Отцу об этом, конечно же, не говорил, зачем расстраивать? Да и строитель из него вышел бы не важнецкий, правду сказать. Как и многие его сверстники, он хотел обрести профессию, которая бы научила его делать деньги, но ни одна из официально предложенных современными учебными заведениями, не обещала ничего подобного. Выходит, Гарик был прав. Потому как даже сами названия специальностей навеивали на Салманова адскую скуку. Маляр-штукатур - никогда, учитель - смешно, бухгалтер - нудно, сварщик, автомеханик - вообще мимо, ментовское...
Вспомнил о брате.
Влад был старше Глеба на десять лет. Тоже пока в школе учился, слыл тем еще воротилой. Даже вроде бы с некоторыми людьми самого Сергея Каспрова, знался. А потом как-то неожиданно для всех в школу милиции поступил. Понятно, что на районе его не поняли, спрашивали, что да как будет делать, когда участковым назначат. Он же и правда был в курсе раскладов местных, а за такую подляну его могли и пришить по тихому. Но, отучившись, Влад поступил на службу в райотдел на противоположном конце Тяжилова, там же получил жилье, а через пару лет женился, дочь родилась. В общем-то мог бы удачно делать карьеру, если б в один мерзкий день в мае 1989 года при задержании группы контрабандистов, не решился бы поиграть в супергероя. Не побежал бы за главарем банды в одиночку и не отважился бы на ножевой бой, имея все возможности просто пристрелить гада.
Кто ж знал, что тот окажется бывшим спецназовцем? Вогнал Владу нож в спину, мягкие ткани позвоночника зацепил. Убить не убил, но усадил младшего лейтенанта в коляску и пожизненным пусканием слюны обеспечил. Тогда еще долгое разбирательство было, не хотели устанавливать инвалидность при исполнении, типа прямого приказа он ослушался. Как бы там ни было, а Владка уже шесть лет как овощем.
Вот поэтому сама мысль пойти по стопам брата казалась ему бредовой. А вот навестить Владку - пора бы. Решил, что сегодня же поедет к нему, ближе к вечеру. Олечку побалует, давно не навещал племянницу, а у нее ведь тоже выпуск в этом месяце был, из садика.
- Салман, Салман! - послышалось сбоку.
Мелкий к нему бежал, Кирюха из 11-го дома, пятиклассник. Хороший пацанчик, в футбол толково играл на свои годы.
- Наконец тебя нашел. Тебе Крымский забивает, - отдыхиваясь, уперев потные ладони в колени, доложил он. - На котельне ждет.
- Понял. Тихо, - потрепал его по вздыбившимся белокурым волосам Салман, оглянувшись по сторонам. Достал из кармана непочатую пачку "стиморола". - На вот.
Тут надо пояснить. Да, вне всяких сомнений, Крымский - лидер своры из одиннадцатого дома. Из того самого дома, с которым, как уже упоминалось, у жителей "девятки" весьма непростые отношения. Так сказать, окопной войны. Салман же уполномочен вести за собой молодняк из дома напротив. По общим подсчетам, около пятнадцати человек, что там, что там. Ведь времена, когда будет модно заводить по одному ребенку в семье или же вообще жить в свое удовольствие, настанут еще нескоро. А, вопреки всем законам здравого смысла, именно здесь, где условия проживания для полноценной семьи даже не на троечку - с учетом той же одной кухни и двух санузлов на этаж, - так и вовсе в последнюю очередь.
Но речь не о том. А о том, что уж если стрела забивается не в открытую, не на всю банду, а вот так, через Кирюху, личным сообщением, это значит, Крымский вызывает его на личный разговор. Об этом никто никогда не знал. Однажды была даже попытка объясниться и наладить перемирие, им тогда извне стало от чужих прилетать, разумно было б объедениться. Но попытка провалилась, увы.
Котеляня у Крымских, как "розочка" у Салмановских - чисто своя база. Ничего, что старая, разобранная и уже почти разваленная. Новые хозяева обустроили там столик и нечто наподобие скамьи, сюда уходили, когда во дворе становилось тесно. На ней и сидел Паша Крымский, когда на котельню заявился Салман. Смуглолицый южанин, в чьих венах текла горячая татарская кровь, был на голову выше Салмана и пошире в плечах. Крупный такой верзила, вот только плотный и брюхо не по годам. Школу он закончил в прошлом году, тоже, кстати, одиннадцать классов, но с дальнейшим поступлением так и не определился. Двоюродному брату помогал в гараже гайки крутить, а по факту, номера на кузовах перебивать - к тому за этим делом со всего Тяжилова сьезжались. В остальное время промышлял тем же, что и Салман., за что носил на лице несколько шрамов.
- Ну, здорово, - завидев своего визави, поднялся он над столом. - Присаживайся, пош-шепчемся.
В ответ Салман молча поднял к голове ладонь - типичное его приветствие в тех случаях, когда он не пожимает руку.
- Красавчик, - замерял тот Глеба, наряженного в белую тениску, брюки со стрелками и блестящие лаковые туфли - все, что осталось в доме от брата. - Тебе идет. Экзамены сдал, что ли?
- А ты что, игрока, может, нашел?
- Та, - отмахнулся Павел, и вернулся к своему занятию: ковырять ножом по столу, рисуя там некий орнамент. - В следующ-щий раз вас раскатаем. Не было б других проблем.
У Крымского был урожденный дефект речи, из-за чего он довольно смешно выгибал губы, напоминая рыбу, выговаривая шипящие, а иногда заикался, но подшучивать над ним рисковал не всякий. Салман тоже никогда не делал этого, хотя вырос с ним в той же песочнице. Батя Крымского также военный, правда, покойный, спитый был. Дружили когда-то их отцы, да и они сами до лет десяти - тоже. Пока им старшие не объяснили, почему дети из дома напротив - не свои, и почему водиться с ними не следует. И это при том, что никто не знал толком, из-за чего получился конфликт между "девятым" и "одиннадцатым" и почему именно руками подростков надлежало поддерживать пламя в том костре. Ведь становясь взрослыми, они забывали за что ненавидели ближних. Оставалась лишь капсула недружелюбия, заложенная в юношеское сердце, к более зрелому возрасту пости переставшая травить разум. А за что было-то?.. Кто ж знает? Корни к послевоенному времени тянутся, где-то там кому-то дали комнату больше, а кому-то меньше в этих холодных, каменных халупах, и пошло-поехало. А молодым полагалось, по обязу. Вот теперь выпал черед конфронтировать Салману и Крымскому, поддерживать войну, начатую не ими.
- А что, уже появились другие? - догадываясь, о чем может пойти речь, переспросил Салман.
- Ты не в курсе?
Салман пожал плечами.
- Что вы там натворили, Глебка? - вдруг перестав ковырять стол, изподлобья взглянул на него Крымский. - Весь город на ушах, не только район.
- Ты о каких-таких делах, уточняй. Мало ли чего где наворочено.
- Да о каких? Об одном кондитерском изделии и его любимой игруш-шке, которая ещ-ще дымит посреди поля. Это вы, конечно, лихо, парни. Скакнули выш-ше своих голов.
- Да кто ж меряет эту высоту-то? Куда достали, туда прыгнули. Тебя это каким боком достало, Паш? Ты ж не для того меня позвал, чтоб рассказать, какой я лихой?
- Искали тебя, Глебыч. Спраш-шивали у моих пацанов сегодня, у Костыля, Бостона днем в "Винте". Хотели знать, где ты обитаешь. Они морознулись, но за других я тебе ручаться не могу. Сам понимаеш-шь, кто-то да и укажет.
- Кто спрашивал-то?
- Люди Толстого.
Нехороший холодок пробежался вниз по спине. Вдруг начало тошнить от выпитого несколько часов назад портвейна.
Толстый принадлежал к той категории местных, которых принято считать "старшими". Причем не просто к обобщенному понятию для несовершеннолетних, которые по обычаю делили всех на "старше" и "младше" себя, а конкретно к коронованным авторитетам Каспрова. Ранее, еще до рождения Глеба, их было много, воров, правда, старшими их тогда никто не считал. Обычные правильные сидельцы, которым предоставляли социальное жилище - в холостяцких общежитиях. Внесло их в канон святых следующее поколение, которое не топтало зон, но прониклось необъяснимым уважением к тем, кто там бывал. Видать, тут сам воздух был напитан камерной вонью. Так было при жизни самого Каспрова, но и после его казни, воровские уклады не исчезли из улиц. Наоборот - преобразились и породили целое новое поколение, которое позже будет окрещено "поколением 90-х".
До теперешнего времени из числа тех самых "старших" - центровых из воровских обществ, благополучно дожили всего несколько человек. Им сейчас около или за пятьдесят, они давно бросили якоря в своей гавани, обзавелись детьми и внуками, и больше не катаются дворами на черных "явах", держа в страхе жильцов, цепенеющих под окнами своих квартир. И тем не менее, власть на районе они по-прежнему держали, причем довольно-таки крепкой хваткой.
У Толстого не было своей банды, но она ему была и не нужна. Во-первых, возраст не тот, а во-вторых, по его зову мог подняться весь район. Неугодные Толстому часто пропадали. Навсегда. Некоторых потом находили. Грибники или рыбаки. Много людей, которые перешли дорогу Толстому, вынуждены были продавать свои квартиры и с узелком за плечами отправляться по миру. Или просто даваться в бега. И это не пересказы испуганных бабушек, по обычаю пристрашенные-приукрашенные, а реальность, в которой Салман непосредственно жил. Да, к всеобщему облегчению, Толстый и его окружение ударились в бизнес - прежде, незнакомый среднестатистическому обывателю Каспрова термин, - по всему городу открывали магазины, ставили ларьки с импортом, обменники. Разумеется, они все так же крышевали рынки и прочий частный сектор предпринимательства, но постепенно стремились к выходу на законную арену. Так было проще и спокойнее, причем всем сразу. В связи с этим, каждому малолетнему басмачу на Каспрове было хорошо известно, где можно плавать свободно, а на какую глубину лучше не соваться, чтоб не тронуть интерес Толстого.
Салман был уверен, что Толстый от Кекса так же далек, как Каспров от Луны.
Ошибся.
- Ты знаеш-шь, между нами водилось всякое, - вогнав нож в столешницу, прервал тишину Крымский. - Не мне рассказывать тебе об этих всех делах. Зубы имеем. Я позвал тебя сказать, что как бы там ни было, а перед чуж-жими я против тебя никогда не играл. И играть не буду. Чем смогу, Салман.
- Благодарю, Паш.
Салман поднялся от стола и поплелся с котельной, чувствуя себя нелепо в этих выутюженных брюках и на размер больше туфлях. Хотелось встать под душ и просто смыть с себя этот день. А заодно и прошлый. Вот только никто такого душа, к сожалению, не изобрел.