Аннотация: Ещё один рассказ о лейтенанте полиции Марине Лисовской.
Рыбьи глаза
Лисовская устало глянула в окно. Ранняя осень уже вступала в свои права, и листья на двух высоких, стройных берёзах, растущих под её окном, давно пожелтели.
Допив остывший кофе, Марина раскрыла папку и стала внимательно рассматривать фотографии, сделанные на месте преступления. Убитого - шестнадцатилетнего парня Николая Желявского - восемь дней назад нашли с перерезанным горлом в парке Дружбы.
И пока никаких улик - орудия преступления, увы, не нашли. Преступник не оставил вообще никаких следов: эксперты-криминалисты расписались в своём бессилии помочь следствию.
Кто и зачем убил десятиклассника лучшей самарской гимназии?
Как удалось узнать следователю, Коля Желявский в тот день поздно возвращался с вечерней тренировки - парень не только учился на отлично, но и серьёзно занимался плаванием. Домой в тот вечер он так и не дошёл.
Вещей погибшего паренька убийца не тронул: на месте был и навороченный мобильник, и дорогие часы, и массивная золотая цепочка с крестом, и кошелёк с кое-какими деньгами.
Вздохнув, Марина отложила папку в сторону и набрала номер матери погибшего парня.
На тринадцатом гудке трубку таки сняли.
- Да! - послышался едва слышный, какой-то полумёртвый голос.
- Здравствуйте, Регина Петровна! Я - следователь Лисовская, я веду дело вашего сына. Я хотела бы поговорить с вами. Я подъеду к вам в любое удобное вам время...
Через несколько часов Марина уже входила в двери элитной высотки на Лесной улице.
Едва переступив порог, девушке стало ясно: в этой квартире живут обеспеченные люди. Хозяйка, едва ответив на приветствие следователя, опустилась в шикарное белое кожаное кресло и застыла, как истукан.
- Регина Петровна, скажите, у вашего сына были какие-нибудь недоброжелатели?
Женщина вздрогнула, как будто очнувшись, и покачала головой:
- Нет, что вы...
- А близкие друзья у него были?
- Женя Алмазов. Они и на шахматы вместе ходили...
Марина с участием смотрела на эту всё ещё красивую, моложавую и ухоженную, но абсолютно раздавленную горем женщину.
- Регина Петровна, может быть, кто-то угрожал вашей семье, были какие-то странные звонки?
Хозяйка дома лишь рассеянно покачала головой.
- С кем ещё из родственников или друзей тесно общался Коля?
- Коленька любил бывать у своей крёстной, моей подруги Аллы Ефимовой, часто ночевал у неё... А близких друзей у него, кроме Жени Алмазова, не было.
- Регина Петровна, кто вы по специальности?
- Я стоматолог, работаю в частной стоматологической клинике. Но какое это имеет отношение к гибели моего сына?
- В таком деле любая мелочь может иметь значение, - ответила Лисовская и поднялась:
- До свидания, Регина Петровна.
Беседа с матерью погибшего не добавила никаких новых деталей к головоломке, которую предстояло решить Марине. Однако крёстная мальчика, полная женщина лет пятидесяти, едва войдя в кабинет следователя, выпалила с порога:
- Это Иван Желявский, я уверена. Это он убил Коленьку!..
- Родной отец? - округлила глаза Марина.
- Понимаете, Иван всю жизнь сомневался, его ли это сын, - опускаясь на стул, ответила Ефимова. - Регина, вы сами, наверное, заметили - женщина видная... У неё были романы... уже после замужества. Коля тянулся к отцу, но тот был с ним неизменно холоден.
- Но можно же было провести генетическую экспертизу? - с удивлением спросила Лисовская. - Получается, Иван Желявский растил и воспитывал мальчика шестнадцать лет, а потом взял - и убил, так, что ли?
- Регина, взбешённая постоянными обвинениями и намёками, предлагала мужу сделать экспертизу, и не раз. Но Иван... Понимаете, он с одной стороны хотел, а с другой - боялся узнать правду... А насчёт убил - так, может, в мозгах переклинило?
- Алла Тимофеевна, а каким был ваш крестник?
Глаза женщины затуманились:
- Умным, добрым, доверчивым. Я очень любила его...
Какой бы фантастической не казалась Марине версия об убийстве паренька его же отцом, следовало узнать, есть ли у Ивана Желявского алиби.
Ивана Желявского Лисовская вызвала на допрос повесткой.
Худой, тщедушный мужчина с болезненным, бледным лицом как-то робко и неуверенно вошёл в её кабинет.
- Здравствуйте, Иван Фёдорович. Присаживайтесь.
Чиркнув стулом, посетитель сел напротив следователя, положив на стол свои большие бледные руки с короткими, толстыми пальцами.
- Иван Фёдорович, расскажите, кто в вашей семье занимался воспитанием сына?
- В основном, моя супруга.
- Где вы были вечером восемнадцатого сентября?
- А зачем вам нужно знать, где и как я провёл вечер восемнадцатого сентября? - Желявский вскинулся, его маленькие, глубоко посаженные тёмные глаза недобродушно уставились на девушку.
- Я занимаюсь расследованием гибели вашего сына, - спокойно ответила следователь. - Я хочу знать, есть ли у вас алиби...
С грохотом отодвинув стул, Иван Желявский поднялся из-за стола.
Он отошёл к окну, постоял там несколько минут, нервно барабаня пальцами по подоконнику, и, наконец, повернулся к Марине:
- Я был у женщины. Только, прошу вас, Регина не должна об этом знать... Хватит с неё и смерти Коли.
"Типичный подкаблучник, а смотри ж ты - любовницу завёл", - подумала Лисовская, когда Желявский вышел за дверь.
Алиби Желявского подтвердилось: во время убийства сына он был у любовницы.
Дни пролетали и складывались в недели. Марина скрупулёзно искала хотя бы малейшую зацепку, позволившую ей раскрутить клубок этого странного преступления, однако ни тренер Коли по плаванию, ни его тренер по шахматам, ни классная, ни одноклассники убитого паренька ничем не смогли ей помочь.
Лишь Женя Алмазов вспомнил одну, как он сказал, небольшую странность:
- На каникулах, в середине августа, когда мы с Колей возвращались вечером с шахмат, за нами дважды шла какая-то женщина - от шахматной школы и до самого Колькиного дома!..
- Сможешь её описать? - встрепенулась Лисовская.
- Молодая, темноволосая, высокая, - Алмазов задумался. - И у неё неприятный взгляд: выпученные глаза, как у камбалы. Настоящие рыбьи глаза.
- Ты говорил об этой женщине Коле? - спросила следователь.
- Нет. Я не думал, что это важно...
- Сможешь её узнать?
Парень ответил не сразу.
Немного помявшись, он вскинул на Марину свои большие карие глаза.
- Думаю, что смогу.
"Ну, хоть какая-то зацепка", - решила Лисовская.
Беседа с эндокринологом известного самарского медицинского центра "Панацея" у Марины получилась короткой:
- Глаза навыкате бывают у пациентов с серьёзными заболеваниями щитовидки, - сказала Лисовской пожилая, полная врач. - Однако это может быть просто генетически обусловленной особенностью внешности определённого человека, без каких-либо проблем со щитовидной железой.
- Спасибо, Маргарита Фёдоровна. Возможно, я обращусь к вам ещё, - следователь в глубокой задумчивости вышла из кабинета.
Как же найти эту рыбоглазую? И шахматная школа, которую посещал погибший Коля Желявский, и дом убитого паренька находились почти в центре Самары, та женщина с рыбьими глазами могла, конечно, просто идти по делам... но интуиция громко кричала Марине о том, что это была слежка.
- То есть ты хочешь, чтобы медцентр "Панацея" пригласил всех своих пациенток, страдающих заболеваниями щитовидки, на "контрольный осмотр", и ты там, на приёме, попытаешься задержать подозреваемую? - поинтересовался подполковник Бекетов. - Ты, Марина, таким образом ищешь иголку даже не в стоге сена - на сеновале...
- Роман Александрович, я понимаю, что моя идея с медцентром, возможно, не самая лучшая, - резковато ответила задетая за живое Лисовская, - но другой у меня пока нет. Не бродить же по самарским улицам, надеясь случайно встретить эту рыбоглазую.
- Ну, делай, как знаешь, - подумав, ответил подполковник.
Однако известный самарский медцентр ничем не смог помочь следствию: Женя Алмазов не опознал следившую за ними женщину ни в одной из пациенток, явившихся на "контрольный осмотр". Марина, честно сказать, не особо на это надеялась.
В следующий понедельник, двадцать второго октября, события понеслись со скоростью реактивного самолёта.
Едва зазвонил трескучий телефон, как Лисовская, как будто предчувствуя что-то, сорвала с рычага трубку:
- Марина Георгиевна, убийство в стоматологической клинике, - раздался в трубке густой голос дежурного полицейского. - Убита врач-стоматолог...
- Еду! - коротко ответила следователь, бросая трубку и выскакивая из кабинета.
Когда Лисовская примчалась в частную стоматологическую клинику "Ева", вся следственная группа была уже на месте. Два судмедэксперта, тихо переговариваясь, хлопотали возле убитой Регины Желявской. Женщина лежала на полу около стоматологического кресла в луже собственной крови - ей перерезали горло. Следователю бросились в глаза длинные, ухоженные, тщательно прокрашенные волосы убитой.
Бегло осмотрев место преступления, Марина вышла в соседний небольшой кабинет, где витал стойкий запах валерьянки, и где сидели, всё ещё трясясь от пережитого ужаса, две женщины в белых халатах.
- Здравствуйте. Я - следователь. Мне нужно задать вам несколько вопросов, - Лисовская раскрыла свой толстый бордовый блокнот. - В первую очередь, представьтесь.
- Виктор-рия Анатольевна Бор-рченко. Я работаю здесь медсестрой, - едва слышно пролепетала молодая девушка с бледным, без кровинки, лицом.
- Инна Ивановна Шмелёва. Медрегистратор, - представилась ширококостная, угловатая женщина средних лет.
- Расскажите как можно подробнее, что здесь произошло.
Женщины, всхлипывая, заговорили, перебивая друг друга:
- Р-регину Петр-ровну з-зарезала пациентка. Пр-рямо на приёме, - медсестра, всё ещё не отошедшая от шока, сильно заикалась.
- Вытащила нож из сумки и набросилась на неё, - вставила медрегистратор.
- Как зовут пациентку? - спросила следователь.
Шмелёва заглянула в толстый журнал, лежащий на её столе:
- У меня она записана как Екатерина Бессемейная, но не думаю, что это её настоящее имя. Мы ведь паспорт не требуем, когда записываем на приём.
- Опишите её.
- С меня ростом, - ответила уже чуть оправившаяся от шока медсестра. - Одета в светлые джинсы, длинный синий свитер и белые кроссовки. Тёмно-русые волосы собраны в хвост. Без косметики. У неё какой-то странный взгляд...
- Рыбьи глаза? - подсказала Лисовская.
- Да, точно, рыбьи глаза!
- Вы заметили какие-нибудь странности в поведении этой Бессемейной - пока будем называть её так.
- Она пришла очень рано, примерно за полчаса до назначенного приёма, - ответила Шмелёва. - Заметно нервничала. Когда её, наконец, пригласили в кабинет, она практически вбежала туда...
- Пациентка выхватила нож и напала на Регину с криком: "Сука! Предательница!", - добавила медсестра. - Потом я выбежала из кабинета и больше ничего не видела.
- Ещё что-нибудь? - спросила Лисовская, отрываясь от блокнота.
Обе женщины лишь молча покачали головами.
Следователь вырвала из блокнота пару листков, что-то быстро написала на них и протянула собеседницам:
- Вот мой телефон на случай, если вспомните что-то ещё. И полиции понадобится ваша помощь для создания фоторобота.
На сей раз убийца порядочно "наследила": "добычей" судмедэкспертов стали три чётких отпечатка пальцев и синяя шерстяная нитка. Однако в базе данных таких пальчиков не нашлось, просмотр записей с камер видеонаблюдения тоже ничего не дал, и Лисовской стало понятно, что раскрыть это убийство по горячим следам вряд ли удастся.
Фоторобот убийцы (Лисовская про себя "окрестила" её Камбалой) был составлен уже через несколько часов.
Перед тем, как уйти, Шмелёва вдруг нерешительно подошла к следователю:
- Я не совсем уверена, но мне кажется, я видела эту Бессемейную где-то... в какой-то газете или журнале...
- Обязательно позвоните мне, если вспомните что-нибудь, - попросила Лисовская.
Для Марины смерть Желявской стала оглушительной, болезненной пощёчиной: если бы она вовремя нашла убийцу сына, то Камбала не расправилась бы с матерью.
Буквально на следующий день Лисовская, прихватив фоторобот убийцы, приехала в уже знакомую ей элитную высотку на Лесной.
Девушка долго жала на кнопку звонка, пока дверь, наконец, не отворилась. На пороге возник сгорбленный, поникший человек с печальным и одичалым взглядом.
- Здравствуйте, Иван Фёдорович. Примите мои соболезнования. Мне очень нужно поговорить с вами, - с порога сказала Марина.
Поколебавшись с минуту, Желявский молча отступил в глубь прихожей, разрешая ей войти.
- Иван Фёдорович, я пришла сюда по двум причинам, - закрыв дверь, негромко сказала следователь. - Во-первых, как мне кажется, ваша жизнь находится в опасности...
Судорожная, кривая усмешка тенью пробежала по бледным, блеклым губам мужчины:
- Я, похоже, прожил глупую, пустую и бесполезную жизнь. Я уже давно мало дорожу ею, дамочка...
В тёмной, скудно освещённой прихожей повисла долгая пауза. В любом другом случае Марина, наверное, оскорбилась бы на такое фривольное обращение, но теперь она решила смолчать. Кое-как переварив услышанное и собравшись с мыслями, Лисовская, задала следующий вопрос:
- Иван Фёдорович, женщина, убившая вашу супругу, кричала ей: "Предательница!". У вас есть какие-нибудь мысли или догадки по этому поводу?
Мужчина вздрогнул, и это не укрылось от внимательных глаз следователя. Однако спустя мгновение он овладел собой и, покачав головой, едва слышно пробормотал:
- Нет.
- Хорошо, а это лицо вам знакомо? Может, вы знаете похожую женщину? - Лисовская протянула Желявскому фоторобот преступницы.
Тот мельком взглянул на распечатку и вновь тихо ответил:
- Нет.
Протянув следователю плотный, слегка дрожащий в его бледной руке лист бумаги, хозяин сделал шаг к входной двери, ненавязчиво выпроваживая Марину.
- Иван Фёдорович, я приду к вам снова, - отступая к двери, ответила Лисовская. - И я не позволю ей убить вас...
Ничего не ответив, мужчина молча запер дверь на замок.
В последнюю пятницу октября Марина возвращалась с работы в таком увядшем настроении, что даже яркие, частые звёзды, разукрасившие высокое, холодное осеннее небо казались ей ржавыми гвоздями, вбитыми в чёрные, нависшие над самой головой грубо отёсанные, тяжёлые доски.
"Понятно, что мотив преступления - месть, - думала Лисовская. - Вот только за что Камбала мстит Желявским?".
У девушки не шло из головы жестокое двойное убийство сына и матери. Хуже всего было то, что, несмотря на все улики, оставленные убийцей на месте последнего преступления, следствие по-прежнему топталось на месте.
Нельзя сказать, что Марина бездействовала: она тщательно опросила жильцов трёх домов, окна которых выходили на стоматологическую клинику, где была убита Желявская. Двое из них действительно видели выбежавшую из дверей клиники молодую девушку в джинсах. Вот только это мало помогло - выйти на след Камбалы пока не удавалось.
Следователь настолько утонула в раздумьях, что резкий звонок мобильника заставил её вздрогнуть. Девушка торопливо нашарила в сумке трубку:
- Марина Георгиевна! - раздался взволнованный голос Инны Шмелёвой. - Я нашла заметку! Это она! Это - убийца! Её зовут Снежана Светлова...
- Я еду к вам! - девушка остановила проезжавшее мимо такси, нырнула в салон и быстро назвала адрес.
Спустя полчаса в руках у Лисовской была вырезка из газеты "Вечерняя Самара", датированная декабрём 2016 года. На одной её стороне был рецепт новогоднего шоколадного торта "Сюрприз" - именно по этой причине Шмелёва и сохранила этот клочок бумаги - а на другой...
"Прекрасный подарок к Новому году преподнесла себе двадцатидвухлетняя самарчанка Снежана Светлова, - прочла следователь. - Девушка выиграла самый крупный джек-пот за всю историю существования лотереи "Бриллиантовый миг удачи" - чуть более пятисот тысяч долларов США".
Марина всмотрелась в чуть выцветшую фотографию молодой неулыбающейся девушки.
- Я уверена - это она. Она убила Регину, - негромко сказала Шмелёва.
- Спасибо за помощь, Инна Ивановна, - Марина аккуратно вложила драгоценную заметку в свой бордовый блокнот и, попрощавшись со Шмелёвой, вышла за дверь.
Уже через несколько часов фотографии разыскиваемой Снежаны Светловой висели на каждом углу Самары.
Узнать самарский адрес Камбалы оказалось делом нескольких минут. Выяснилось, что девушка живёт в однокомнатной социальной квартире, полученной ею как сиротой. На настойчивый звонок никто не открыл, и дверь пришлось взламывать.
Опергруппа во главе с Лисовской, наконец, проникла в квартиру. Там на каждом шагу виднелись следы поспешных, лихорадочных сборов: недопитый кофе, ворох валяющегося на полу белья, настежь распахнутые створки шкафов...
Но Марину поразило не это - она и не надеялась, что Камбала, совершив два убийства, будет тихонько сидеть дома и ждать, пока за ней придут. Девушку поразила очень скромная, почти спартанская обстановка квартиры: минимум мебели - квартиру украшала одна-единственная потёртая тахта не первой свежести, на стенах - дешёвые, блеклые обои, вылинялый коврик на полу, криво висящие шторы, полное отсутствие телевизора и компьютера...
"И здесь живёт женщина, выигравшая полмиллиона долларов США?" - спрашивала себя Лисовская.
- Пойдёмте, мне нужно поговорить с вами, - сказала следователь понятой - полной, пожилой соседке Светловой.
- Тамара Степановна, расскажите мне о Снежане Светловой, - попросила Марина, когда они уселись на неудобные, скрипучие кухонные табуретки. - Мне интересна любая мелочь...
- А что о ней говорить? - недобро усмехнулась женщина. - Она какая-то... замороженная. - О таких, как она, говорят, что у них лютой зимой и куска льда не выпросишь...
- У Светловой есть друзья? Как думаете, куда она могла податься?
- Да какие там друзья!.. Говорю вам: она - волчица-одиночка. А насчёт куда податься... С такими деньжищами, как у неё, и на край света податься можно!..
- Роман Александрович, слежку за Желявским снимать нельзя - для его же безопасности! - Марина исподлобья упрямо сверлила взглядом начальника. - Не ровен час случится чего - и его смерть будет на моей и вашей совести...
- Думаю, пора подключать к этому делу коллег из Москвы и Питера, - подполковник Бекетов задумчиво барабанил длинными пальцами по толстой столешнице. - Светлову надо объявлять в федеральный розыск.
- Я проверила Курумоч, железнодорожный вокзал и автовокзалы. Камбала... то есть Снежана Светлова не улетала и не уезжала из Самары. Я чувствую, что она здесь... Я уверена в этом.
- Раз чувствуешь, так ищи, - Бекетов резко поднялся из-за стола, давая понять Лисовской, что разговор окончен.
- Ну, что вам сказать? - пожилая дородная дама - директор дома-интерната, недовольная поздним визитом Лисовской, с сожалением отставила в сторону чашку с недопитым ароматным чаем. - Все наши дети ранены предательством и одиночеством, но Снежана выделялась даже на их фоне. Ни с кем не общалась, не дружила. Рак-отшельник. Одиночка по жизни. Подружкой ей была только иголка - очень любила шить...
Минула ещё неделя кропотливых, но безрезультатных поисков. В тот стылый ноябрьский вечер Марина поехала на окраину Самары поговорить с директором фирмы "Queen", где раньше работала Светлова.
- А Снежана уже почти год как уволилась, - худая, долговязая, размалёванная, как клоун, директриса недружелюбно стрельнула глазами на следователя. - Как только сорвала бешеный куш, так сразу и уволилась. На следующий день. Оно и понятно: вы бы работали, будь у вас такие деньжищи?
- Нет, - честно ответила Марина. - Скажите, а с кем из коллег общалась Снежана?
- С иголкой она общалась. Швеёй была первоклассной - этого у неё не отнять...
Основательно промёрзшая на пронизывающем ноябрьском ветру, Лисовская уже минут десять безуспешно ловила такси, как вдруг её внимание привлекла вынырнувшая из небольшого магазинчика одинокая женщина в длинной чёрной куртке, лицо которой скрывал глубоко надвинутый капюшон. Незнакомка подошла к стене магазина - и вдруг резко и зло сорвала с неё фотографию разыскиваемой Снежаны Светловой.
"Камбала"! - скальпелем резанула мысль.
- Стой! - крикнула Лисовская, со всех ног бросаясь к женщине.
Незнакомка вздрогнула и мгновенно бросилась наутёк - через дорогу на красный свет и дальше в чёрную глубь большого заброшенного парка.
Марина, не раздумывая, помчалась следом - тоже на красный, под надрывный "аккомпанемент" сигналящих и визжащих тормозами машин.
Может, следователь и догнала бы беглянку - по крайней мере, расстояние между ней и едва различимой во тьме незнакомкой заметно сократилось - но одна из Марининых шпилек, не предназначенная для таких ночных "кроссов", внезапно сломалась.
Девушка полетела плашмя на мокрый асфальт, сильно ударившись и лишь по счастливой случайности ничего себе не сломав. Когда Марина, наконец, поднялась, то Камбалы - если это, конечно, была Камбала - и след простыл.
Следователь подняла обломок злополучной шпильки, выругавшись, изо всех сил запустила его в сиротливо дрожащую на холодном ноябрьском ветру высокую кряжистую берёзу и поковыляла к дороге - ловить такси.
Итогом ночных "побегушек", не считая "убитых" сапог, для Марины стали стёсанные ладони, разбитые в кровь колени и порванные в хлам колготки. По её модному демисезонному пальто цвета блеклой лаванды плакали все самарские химчистки.
На следующий день Лисовская вместе с напарником, лейтенантом Алексеем Шимским, прочесали почти весь Куйбышевский район, обошли поквартирно все дома, расположенные в районе злополучного парка, мелким гребнем "прочесали" сам парк - но тщетно.
Камбала - а Лисовская была почти на сто процентов уверена, что ночной беглянкой была именно она - бесследно исчезла.
- Нет, девушка эта - не постоянная наша покупательница, - заметно волнуясь, тараторила высокая, вся в веснушках, молоденькая продавщица. - Я вчера в первый раз её видела...
- Глафира Алексеевна, посмотрите внимательно на фотографию, - Лисовская протянула девушке фото Камбалы. - Это она - вчерашняя покупательница?
- Не знаю... Может быть... Я не уверена.
- А помните, что она покупала?
- Батон, банку кофе, конфеты... Кажется, что-то ещё...
- Ну и где будем искать эту твою Камбалу? - поинтересовался у напарницы лейтенант Шимский, когда они с Мариной, наконец, вышли из магазина. - "Рыбка" твоя, похоже, нырнула в глубокий омут, зарылась в ил и залегла на дно. Осторожная...
- На "живца" будем ловить, - помолчав, хмуро ответила Лисовская.
Марина и её напарник Алексей Шимский изо дня в день неотступно, как почётный эскорт, следовали за Иваном Желявским. Девушка была уверена: рано или поздно Камбала придёт за его жизнью.
В последнюю пятницу ноября, увидев направляющуюся к дому Желявского хрупкую женщину под большим чёрным зонтом, следователь насторожилась и подобралась, как гончая, почуявшая дичь.
В темноте лица незнакомки было не разглядеть, но внутреннее чутьё подсказывало - Камбала вышла на охоту.
- Работаем! - одними губами шепнула напарнику Лисовская, и оперативники, боясь спугнуть преступницу, нырнули за угол дома. Они дали незнакомке возможность беспрепятственно войти в подъезд, а затем осторожно скользнули следом и помчались по лестнице на четвёртый этаж.
Когда раскрылись двери лифта, Светлова, увидев Лисовскую и Шимского, мгновенно всё поняла, хотя оперативники и были в штатском.
- Не подходи! - Камбала отпрянула в глубь кабины, в руке девушки тускло блеснуло тонкое лезвии ножа.
Отточенный удар по запястью - и нож с тихим звяканьем полетел на грязный, заплёванный пол.
Спустя мгновение на запястьях Светловой защёлкнулись наручники.
...Когда привели арестованную, следователь долго молча её рассматривала.
У преступницы было довольно миловидное, бледное, тонкое лицо, красивый греческий нос с изящными маленькими ноздрями, выразительные пухлые губы. Но вот глаза... Взгляд её больших, выцветших, выпученных, водянисто-серых глаз как будто давил, хотелось побыстрее отвести взгляд и спрятаться, и, кроме того, какая-то тяжкая, давно нанесённая и не забытая обида наложила на каждую чёрточку лица этой девушки едва уловимый отпечаток жёсткости, даже жестокости.
- У вас необычное имя, - негромко произнесла Марина.
Она была уверена, что Светлова, как и на предыдущем допросе, будет упорно молчать, но тут женщина, словно очнувшись, резко вскинула голову:
- Снежаной Светловой меня в детдоме назвали, - тусклые глаза девушки вдруг злобно сверкнули. - Мои папаша с мамашей даже не удосужились дать мне имя!..
- Снежана Андреевна, а как вы узнали кто ваши родители?
- Я всю жизнь хотела отомстить этим двуногим! Предательство собственного больного ребёнка - есть вещи, которые не прощаются... Никогда! Я долго пыталась узнать имена, адрес... И, когда выиграла деньги в лотерею, добилась своего - большие деньги открывают любые тайны и любые двери...
- Почему вы не наняли киллера?
- Я хотела покарать своей рукой...
- Мне говорили, что вы швея от Бога. Зачем, ну зачем вы посвятили себя мести?
- Вас не предавали, вас не бросали - вам не понять...
- Снежана Андреевна, вы выиграли огромную сумму денег. Вы могли бы жить в своё удовольствие, порвать с прошлым, путешествовать, уехать в Москву, Питер, в другую страну...
Камбала позеленела лицом:
- Я как раз собиралась проделать всё это, - саркастически усмехнулась девушка, - после того, как расквитаюсь... с драгоценным папашей. Вы же мне и помешали...
Она привстала и издевательски поклонилась Лисовской.
- У вас неприятная улыбка...
- А вы бегаете так себе...
- Значит, это всё-таки с вами я играла в те ночные "догонялки". Я не была до конца в этом уверена...
Лисовская встала, небрежно щёлкнула по выключателю и, медленно обойдя громоздкий стол, вновь села напротив задержанной:
- Снежана, а где вы жили после того, как сбежали из своей самарской квартиры?
- В дачном домике в Роще. Там много хибарок, закрытых лишь на одну щеколду.
Марина помолчала, а затем, заглянув прямо в глаза сидевшей перед ней девушке, спросила:
- Хорошо, вы мечтали отомстить своим родителям за то, что они вас бросили в детстве. Но брата-то за что?
- Он - не мой брат! Он - мелкая вошь, занявшая моё место! Он был бы моим братом, если бы у нас было общее детство: походы в зоопарк, в кафе и кино, общие шалости, игрушки... даже общие наказания - на пару и по углам стоять веселее...
Следователь, не отвечая, слегка приподняла бровь, желая этим дать почувствовать Светловой всё неприличие её слов о брате, но, выплеснув сжигавшую ярость, сидящая напротив неё девушка молча, бесстрастно уставилась в пол своими белёсыми рыбьими глазами.
Марина резко нажала на кнопку, вызывая конвой:
- Уведите!
Камбала, даже не взглянув на конвоира, неторопливо вышла за дверь.
Спустя три недели в дверь кабинета следователя робко и неуверенно постучали. На пороге вырисовался Иван Желявский - унылая, худая фигура с непокрытой, нечёсаной головой.
- Вы можете уделить мне полминутки? - не здороваясь, спросил он.
- Я даже могу уделить вам двадцать раз по полминутки, - негромко ответила Марина.
Нежданный посетитель медленно прошёл в кабинет и неуклюже опустился на одинокий скрипучий стул.
Мужчина молчал так долго, что раздосадованная Марина уже хотела предложить ему выйти за дверь. И вдруг, будто очнувшись, Желявский тихо заговорил:
- Я не знаю, как жить дальше... Это Регина настояла, чтобы отказаться от доченьки... Я на коленях перед нею стоял, умолял оставить ребёнка. Но больная кроха жене была не нужна - она грезила успехом, карьерой... Порок сердца, проблемы со щитовидкой... Ей некогда было ухаживать за малышкой, постоянно лечить её...
Мужчина судорожно всхлипнул, и горькая, скупая усмешка исказила его блеклое, не по годам морщинистое лицо:
- А я Кольку никогда не любил, - заговорщицки пробормотал Желявский. - Но я ведь и не обязан любить чужого ребёнка, правда? Мне приходилось тратить на него деньги - Регина заставляла, ей я не мог отказать: я её не просто любил - я был одержим ею. Но деньги эти я бы с превеликим удовольствием потратил бы на собственную дочь, а не на этого байстрюка...
- Вы абсолютно уверены, что Коля - не ваш сын? - Лисовская почти что против воли вклинилась в этот странный монолог.
- Я тайно сделал генетическую экспертизу, - мрачно буркнул Желявский. Его лицо дрогнуло, заострилось, губы предательски, жалобно искривились...
- Почему же тогда вы не ушли из семьи, почему не развелись?
- Говорю вам: я был болен Региной. Неизлечимо болен... А Снежана... Много раз хотел я приехать в детдом, хоть издали украдкой увидеть дочь - и всё не хватало смелости...
- Чего же вы хотите от меня? - удивлённо приподняла бровь Марина.
Посетитель долго и угрюмо молчал:
- Скажите, чем я могу сейчас помочь Снежане? - вскинувшись, наконец мрачно спросил он и впервые посмотрел прямо в глаза девушке.
- Дело передано в суд, - сухо ответила несколько обескураженная Лисовская. - От меня сейчас абсолютно ничего не зависит. Если хотите помочь дочери, найдите ей хорошего адвоката...
- Спасибо, так я и сделаю, - коротко ответил мужчина и встал.
Не прощаясь, он тихо вышел за дверь и бесшумно, точно призрак, прикрыл её за собой.
Следователь, вскочив из-за стола, метнулась к окну и притаилась за шторой.
Брякнув тяжёлой дверью, странная, худая и спотыкающаяся фигура Желявского уныло брела через двор к воротам. Но тут из-за низко нависших осенних свинцовых туч вырвался луч солнца, скрадывая нелепость и худобу недавнего визитёра и высвечивая добротное, дорогое, модное пальто мужчины.
И это показалось Марине добрым знаком: "Быть может, отец и дочь когда-нибудь протянут друг другу руки над той бездонной пропастью, что разделила их?" - подумала она.