Иван любил на каникулах приезжать в гости к прадеду - в небольшую живописную деревеньку, приткнувшуюся на высоком берегу Днепра. Ранним утром, когда роса серебрит траву и восходящее солнце румянит воду в реке, он любил сидеть на берегу Днепра с удочкой, любил сладковатый запах свежескошенного сена, любил поохотиться на грибы в лесу.
Прадед, Матвей Степанович, могучий старик девяноста двух лет от роду, несколько лет назад схоронил жену, но беда не сломила его. Несмотря на преклонный возраст, в теплые дни старик копошился на огороде, терпеливо ухаживал за садом, который, словно в благодарность за заботу, каждую осень щедро одаривал пахучими яблоками и сладкими сливами. Держал дед и корову.
Хозяйство дополняли старый пес Полкан и две кошки. Сколько Иван себя помнил, всех собак деда звали Полканами. Вообще-то, к удивлению Ивана, дед подкармливал всех "ничейных" кошек и собак, забредавших к нему во двор. "Пока я жив, миска молока для кошки у меня найдется, да и кость для собаки тоже", - любил говаривать прадед.
Добираться из столицы до Сенного всегда было непросто: автобус ходил только до расположенного в двадцати километрах Забродья, центра сельсовета. А эти последние двадцать километров Иван всегда проходил пешком по лесной дороге, с сумкой на плече.
- Дед, я привез тебе подарок! - взбегая на крыльцо и обнимая прадеда, сообщил парень. - Пойдем, покажу.
Едва войдя в дом, Иван открыл сумку и выложил на стол большой альбом в темном кожаном переплете.
- Хватит гноить твои фотки в жестянке. Этак от них скоро ничего не останется. Сегодня же вставим их в альбом, - сказал правнук деду.
Иван любил рассматривать старые, пожелтевшие от времени военные фотографии, которые прадед хранил в большой жестяной коробке. В другой такой же коробке Матвей Степанович хранил свои ордена и медали. Иван знал, что прадед прошел всю войну - от Смоленска и до Берлина, но Матвей Степанович не очень охотно рассказывал внуку о той войне. Говорил, мол, больно вспоминать: много друзей полегло.
Целый вечер прадед и внук разбирали фотографии, аккуратно подписывали их и вставляли в альбом.
- Дед, а это кто? - вытащив из коробки очередную фотографию, спросил Иван.
На фото молодой капитан, в котором с трудом можно было узнать прадеда, улыбаясь, обнимал небольшого похожего на овчарку пса. Парень и раньше видел это фото, но как-то не заострял на нем внимания.
Глаза Матвея Степановича потеплели:
- Это - наш пес Полкан. Полкан, Муся и Снежка появились у нас в части при довольно интересных обстоятельствах.
Иван, затаив дыхание, ждал продолжения рассказа.
- В январе 1943 меня с другом, Семеном Аткиным, послали в разведку, - начал рассказывать прадед. - Наша часть преследовала отступавших немцев, и нам нужно было выведать, где собирается закрепиться враг. Выполнив задание, мы двинулись в обратный путь, и зашли в сожженную немцами деревню Улесье...
Матвей Степанович встал из-за стола, нашарил в кармане брюк измятую пачку сигарет, закурил, закашлялся дымом.
- Сколько жить буду - не забуду увиденного! - снова садясь к столу, воскликнул прадед. - Эти почерневшие, обугленные остовы хат... Улесье было партизанской деревней - жители активно помогали партизанам. Немцы сожгли деревню вместе с жителями. Согнали всех - женщин, стариков, детей - в один большой сарай и сожгли...
В раскрытое окошко, громко жужжа, влетела привлеченная светом пчела, сделала круг под потолком и вылетела из комнаты.
- Ночь застала нас с Семеном в лесу, недалеко от Улесья, - проводив взглядом пчелу, продолжал рассказывать дед. - Чтобы хоть как-то защитить себя от пронизывающего северного ветра, мы натянули плащ-палатку, а пол устлали еловыми веточками, чтобы было теплее. Все то время, пока мы натягивали палатку, меня не покидало ощущение, что за нами кто-то пристально наблюдает. Перекусив сухарями, мы собирались по очереди немного поспать, как вдруг Семен вскинулся и схватился за автомат. Едва слышно скрипнул снег - кто-то подкрадывался к палатке... Я тоже схватился за оружие, и в этот момент в палатку скользнула быстрая тень.
Это была собака - небольшая, похожая на овчарку, голодная и страшно худая. Мы с Семеном растерянно опустили оружие. Пес бросился к нам, вскинул лапы на плечи Семена и, виляя хвостом, стал умывать языком.
Следующей гостьей оказалась болонка с выступающими из-под шкуры ребрами. Она, радостно скуля, бросилась ко мне и стала лизать руки.
В этот момент в палатке появился еще один лесной гость. Вернее, гостья - страшно худая черная кошка.
Мы отдали собакам и кошке весь оставшийся у нас запас сухарей. Угощенье было съедено мгновенно. А потом собаки, преданно глядя в глаза, лизали нам руки, а кошка льнула к ногам, терлась о них и громко, на всю палатку, мурлыкала. Все трое были на седьмом небе от счастья, что, наконец, встретили людей.
Матвей Степанович глубоко затянулся и продолжал:
- Понимаешь, они, испуганные, сбежали из горящего Улесья, где гибли их хозяева, и, наверное, уже не надеялись встретить людей. Так и умирали от голода в зимнем лесу.
Лесные гости пригрелись и провели в палатке всю ночь. А утром мы стали гнать их от себя, потому что не могли взять собак и кошку с собой в часть. Мы топали ногами, бросали в них снежки, шишки и палки, чтобы отпугнуть. Ничего не помогало: троица неотступно следовала за нами. Так и явились в расположение части - впятером, - усмехнулся дед.
Матвей Степанович встал, взял кружку, зачерпнул воды из ведра, выпил и продолжил рассказ:
- Вы с ума сошли! - увидев животных, заорал командир. - У нас что - зверинец?!
Он навел на кошку пистолет, но выстрелить не смог - чертыхнулся и ушел. Кошка и обе собаки остались в части, и очень скоро стали всеобщими любимцами. Знаешь, - усмехнулся дед, - люди говорят, что собаке кот не товарищ, но наши лесные найденыши были неразлучны - они ели из одной миски и спали в обнимку. Солдаты окрестили кошку Мусей, болонку - Снежкой, а овчарку-полукровку - Полканом.
Дед бросил окурок в урну, закурил следующую сигарету и продолжал:
- Когда шальная пуля убила Мусю, вся часть, как над человеком, плакала. Много позже, уже на Одере, убило Снежку. Жаль, что даже фотографий их не осталось... Они живы только в моей памяти - такие, какие появились тогда на пороге палатки - голодные, замерзшие, худые. А Полкан дошел с нами до Берлина, а после еще шесть лет жил у меня в деревне. Невероятно умная была собака!
Матвей Степанович замолчал и долго молча курил, выпуская к потолку колечки сизого дыма:
- Понимаешь, они ведь, все трое, точно знали, что мы - свои, не немцы, - наконец продолжал он. - Полкан, Муся и Снежка, притаившись за деревьями, следили за нами, и в палатку вошли, только убедившись, что мы - свои. Я с тех пор часто задавал себе вопрос - а может, животные человеческий язык понимают?
В этот момент в комнату вошла одна из кошек деда. Рыжая бестия стала тереться о ноги хозяина, требуя ласки и свою порцию молока. Матвей Степанович затушил окурок, бросил его в стоящую в углу урну, вздохнул, встал и пошел кормить любимицу.
А Иван еще долго сидел и рассматривал старую выцветшую фотографию, на которой молодой капитан, улыбаясь, обнимал небольшого похожего на овчарку пса.