Мастеров Сергей Петрович : другие произведения.

Укол

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    АИ-рассказ, написанный в рамках АИ-литературного конкурса на тему тихоокеанских альтернатив.

  1.
  
  
  
   Кабинет был меблирован в строгом соответствии с протоколом и положением в иерархии занимавшего его постоянного заместителя министра внутренних дел Австралийского Союза. В кабинете на первом плане располагались старомодный письменный стол, вывезенный, по всей видимости, из Англии с первыми каторжниками, и шкаф-сервант. Возле одной стены стояли два деревянных стула с высокими прямыми спинками, обтянутыми кожей, у другой стояли кожаный диванчик и стул. В правом углу расположился пузатый сейф.
  
   Постоянный заместитель министра внутренних дел Австралийского Союза подчеркнул карандашом несколько фраз в лежавшей перед ним бумаге, посмотрел на сидевшего напротив шефа секретной службы, сухопарого джентльмена с безукоризненным, но несколько старомодным пробором...
  
  -...Мне ясно дали понять, что Джеймс Холлебон - большая заноза в нашей заднице. И нам следует эту занозу вытащить. - заместитель министра был воинственно - торжественен и не мог сдержать эмоций. - Это просто необходимо. Вы прекрасно знаете, что в основе внешней политики и разведки лежат интересы государства. Поэтому, цели внешней политики и разведки не должны противоречить друг другу.
  
   Шеф секретной службы немного напрягся: по опыту он знал, что помощник министра - натура увлекающаяся и его может "понести". Так оно и случилось - постоянный заместитель министра патетически вскидывая голову, изложил целый спич.
  
  -...Обычно цели внешней политики занимают приоритетные положения по отношению к целям разведки, что обусловлено приоритетом политики перед разведкой. Разведка всегда ведется в соответствии с определенной политикой. Следовательно, если меняется политика, меняется и разведка. Должна меняться, а не превращаться в "вещь в себе", что чревато негативными последствиями для внешней и внутренней политики государства. Обычно это происходит в двух случаях: если органы, определяющие внешнюю политику, слабо контролируют или не контролируют разведку, а во-вторых, если руководители специальных служб входят в узкий круг лиц, принимающих решения, и способны оказывать влияние на их принятие. В данном случае вам ставят задачу и вы должны ее выполнить. Словом, вытащите занозу.
  
  -Мы не в состоянии вытащить эту занозу хирургически чисто. - вздохнув, сказал шеф секретной службы. - А как мне кажется, здесь нужна именно хирургическая операция.
  
  -Я уже убедил министра, а тот убедил премьер - министра, что это дело заслуживает наших усилий.
  
  -И затрат.
  
  -Надеюсь, вы в состоянии нанять профессионалов? Желательно подальше от Австралии. В Европе, например. Наймите кого - нибудь со стороны. Деньги не проблема.
  
  -Не проблема для кого? Наш бюджет и так урезан дважды в течение года почти что наполовину.
  
  -Повторяю, министр дал понять, что деньги не проблема. Мы используем особый, рептильный фонд. Вы с сегодняшнего дня в оплачиваемом отпуске. Две недели. Летите в Париж и поищите профессионалов...
  
  
  
  2.
  
  
  
   Шеф австралийской секретной службы встретился с господином Ксанти в Давосе. Ежегодно в зимнюю пору в уютный Давос, расположившийся в Швейцарских Альпах, с целебными природными условиями горного курорта съезжалось множество людей - сюда притягивало европейский люд независимо от подданства, сословия или национальности.
  
   Ксанти, человек - посредник в щекотливых делах, был немногословен. Выслушав шефа австралийской секретной службы, он крякнул, негромко, ворчливо, произнес малопонятную фразу:
  
  -Все пропадет к дьяволу, как только влезут нефтяники.
  
   И после этого вручил смятый листок из записной книжки с Давоским адресом "фирмы"...
  
  
  
  3.
  
  
  
   Квартирка была непритязательная на вид и носила следы легкого запустения. По крайней мере, пыли везде хватало.
  
  -К вашему сведению: эту квартиру мы снимаем у монахинь женской церковной общины. - подмигнул господин Луавье, подходя к простенькому столику и наливая аперитива, себе и гостю, в маленькие рюмочки. Он был в превосходном настроении.
  
  -Специально для подобных встреч? - сухопарый джентльмен в синем непромокаемом плаще, подойдя к столику позволил себе легкую тень улыбки. Аперитив однако, пить он не стал.
  
   Господин Луавье покосился беззаботно и, крякнув, выцедил свою порцию.
  
  -Итак, ситуация такова, что нужен профи, именно, я бы сказал, международного масштаба, уже не раз работавший за границей. - сказал сухопарый. - К тому же дело из горячих. Каждая минута на вес золота - промедления допустить нельзя ни в коем случае.
  
  -А вы выступаете посредником? - поинтересовался господин Луавье и сделал жевательное движение губами.
  
  -Вы спрашиваете таким тоном, словно удивлены. - сухопарый, наконец, приложился к аперитиву, оценивающе цокнул языком, - Неплохой вкус, однако...
  
  -Не удивлен, только уточняю лишь. Я знаю вас, как торговца тайнами...
  
  -Тайна...Я торгую только тайнами. За них можно получить жизнь.
  
  -Ого. Сразу с тонких угроз начинаете деловой разговор? Нагоняете страху?
  
  -Страх и заинтересованность в хорошем вознаграждении - две вещи, на которых держится мир. Но вас я достаточно хорошо знаю, и пугать не собираюсь. Наоборот, я предполагаю быть с вами откровенным, ибо ваша погруженность в дело в лучшую сторону отразится на событиях, в которых вам предстоит принять участие.
  
  -Ваше дело не таит в себе нечто особенное, что может круто повернуть мою собственную судьбу?
  
  -Дело относится к разряду "или-или".
  
  -Что ж, давайте перейдем к делу...
  
   Луавье плеснул в рюмочки еще немного аперитива.
  
  -...В нашем распоряжении два месяца до того, как премьер - министр Австралийского Союза Мензис призовет к присоединению Папуа и Новой Гвинеи к Австралии в качестве нового штата. - сказал сухопарый.
  
  -Шестьдесят дней.
  
  -Шестьдесят один, если точнее.
  
  -Я не силен в политике, но мне кажется, такое решение равносильно прямой аннексии? - спросил Луавье.
  
  -Несомненно. Однако...есть нюанс. Люди, возглавляющие внешнюю политику Австралийского Союза, понимают, что откровенные прожекты в традиционно - колониальном стиле сейчас попросту нереальны. Поэтому они ищут замаскированные формы удержания колониального контроля.
  
  -За такое решение стоят многие в Австралии, не так ли?
  
  -Многие. Сторонников "австралийской Новой Гвинеи", стоящих за поощрение белой иммиграции, расширение политического влияния белых поселенцев в местных органах, увеличение правительственных ассигнований для территорий и обеспечение благоприятных условий для притока частного капитала в Канберре хоть отбавляй. Они желают единовластно распоряжаться не только экономикой, но и политической жизнью территорий. При этом все ссылаются на "желание" самого коренного населения. Все - плантаторы, переселенцы, достопочтенные директора австралийской школы тихоокеанской администрации, парламентские идеологи. Но больше всех кричат об этом нефтяные компании и те, кто за ними стоят...
  
  -Нефтяные?
  
  -Да. Небезынтересно отметить, что, по данным Бюро минеральных ресурсов министерства национального развития Австралии, из общей суммы расходов на поиски нефти в Австралийском Союзе около половины суммы пришлось на разведку в Новой Гвинее. Нефть, нефть...Запах нефти издавна привлекал крупнейшие международные нефтяные монополии в самые отдаленные районы мира. Теперь пришло время Папуа. Вы ведь знаете, выходы нефти были обнаружены в Папуа еще в 1911 году. Для Австралийского Союза нефть - это первостепенное дело. Вопрос нефти - это вопрос жизни. Он имеет громадное значение.
  
  -В самом деле?
  
  -До 1961 года в Австралии не было обнаружено ни одного промышленного месторождения нефти и страна ежегодно тратит до ста сорока миллионов австралийских фунтов на импорт нефти и ее доставку. Правительство проводит политику поощрения поисков нефти на территории Австралийского Союза, широко открывая двери иностранному капиталу, который сейчас контролирует большую часть в нефтеперерабатывающей промышлености и компаний, занимающихся поисками нефти в Австралии.
  
  -Так в чем же проблема? Все согласны с жизненной важностью нефти, все согласны на присоединение Папуа...В чем проблема? - повторил Луавье.
  
  -Проблем две. Первая проблема - чисто военная. Индонезийцы вот - вот готовы начать собственную игру по присоединению Западного Ириана. Вероятное вмешательство Австралийского Союза в дела Западного Ириана обусловлено несколькими причинами. Я назову их: Новая Гвинея и Папуа важны для обороны Австралии; передача Западного Ириана увеличила бы опасность коммунистического давления в Азии, могла бы позволить коммунистам обосноваться в австралийской части Новой Гвинеи; Индонезия "товарища" Сукарно, уверенно вставшего на путь социализма, получив Западный Ириан, потребовала бы подопечную территорию Новая Гвинея. И Папуа. С нефтяными месторождениями. Однако эти территории представляют безусловный интерес для американцев, ввиду того, что Вашингтону пока не удается втянуть ведущие государства Азии в фарватер своей политики. В свете этого более чем вероятны военные столкновения. Попросту говоря, возможен серьезный военно - политический конфликт, в который обязательно будут втянуты страны Тихоокеанского пакта.
  
  -Война? - Луавье передернуло от услышанного.
  
  -И есть вторая проблема. - продолжил сухопарый, словно не замечая реплики Луавье. - Это пара - тройка ребят, которые весьма энергично протестуют против идеи о создании Меланезийской федерации в составе австралийских территорий, Западного Ириана, Соломоновых островов, Папуа, Новой Гвинеи, Новых Гебрид, ныне находящихся в совместном владении Франции и Англии.
  
  -Что за пара - тройка ребят?
  
  -Прежде всего, лидеры лейбористов сенатор Джордж Ормонд и Колуэлл. За ними стоят влиятельные деятели, отражающие мнение рядовых членов и сторонников партии. Однако размежевание в лейбористском стане вокруг вопроса о Папуа и Новой Гвинее велико, внутрипартийная обстановка сложная и правое крыло, полагаю, сумеет оказать давление в нужный момент, чтобы консолидировать партию на других основах. Затем - коммунист Шарки, еще католический миссионер Пол Честертон, десятки лет проведший на Новой Гвинее...Этот, пожалуй, опаснее лейбористов и коммунистов. За ним стоит Ватикан. Ну, и наконец, Джеймс Холлебон, голландец, кажется, бывший управляющий плантациями на Новой Гвинее.
  
  -Холлебон, вы сказали? - вскинулся Луавье. - Джеймс Холлебон?
  
  -Да, Холлебон. Вижу, вам знакомо это имя.
  
  -Доводилось слышать. У меня, кстати, появилась одна идейка, как обстряпать дельце...Вы ввязались в это дело из-за больших денег? Нефть и прочее? Но послушайте...Моя "Инко" - гигантское предприятие. У нас целая куча контрактов. Даже если мы не получим дохода от мероприятия с Холлебоном, нет никаких оснований опасаться за судьбу пакета акций.
  
  -А престиж? А политическая необходимость?
  
  -Мне он зачем? Не возьму в толк, зачем мне понадобилось бы это?
  
  -В конце концов, даже такая фирма, как "Инко", с репутацией и историей, оказывается перед выбором, когда следует принять предложение, от которого нельзя отказаться. - ответил сухопарый. - Под угрозу может быть поставлено даже само экономическое существование ряда крупных и мелких заказов. В течение последних десяти лет фирма кормила сотни людей, обеспечивала огромные доходы, и вот представьте, что теперь кое - кто нацелил свой клинок в самое ее сердце.
  
  -Все-таки решили угрожать?
  
  -Предупреждаю.
  
  -Черт возьми, почему я? Где же Сэлинджер, Соренсен, О'Доннел? Почему я?
  
  -За вами имя. - поморщился сухопарый.
  
  
  
  4.
  
  
  
   Встреча состоялась в маленьком ресторане на правом берегу в 8-ом округе Парижа, неподалеку от моста Альма, прямо напротив причала речных пароходиков.
  
  -Человек предполагает, а бог располагает. - задумчиво произнес Хинкман, глядя на отчаливавший от пирса речной трамвайчик. - Школяром, помню, мечтал во Франции побывать. Все никак не доводилось. Теперь вот, сподобился...
  
  -Может быть, поговорим о деле? - спросил собеседник Хинкмана, длинный, с острым кадыком на жилистой шее и пронзительными глазами. Он демонстративно ощерил рот, показывая провал в челюсти, оставленный чьим - то дюжим кулаком.
  
  -Поговорим. - кивнул Хинкман.
  
  -Организация, которую я представляю ныне, считает необходимым предпринять некоторые шаги по активизации определенных политических процессов. - неспешно и витиевато проговорил длинный. - Моих доверителей волнует судьба одной многострадальной территории, где грубо попраны свободы, закон и порядок, уничтожается священное право иностранной коммерческой собственности...
  
  -Не надо громких слов, любезный. - не очень вежливо перебил Хинкман. - Я не мальчик, болтовня о какой - то территории, чьих - то там законах и свободе меня не волнует. Как, впрочем, и интересы ваших доверителей. Переведем разговор на деловые рельсы...
  
  -Хорошо. Переведем.
  
  -Прежде всего: я предпочитаю не ввязываться в политику. - сказал Хинкман. - Сегодня, правда, выходной, и мне никто не звонил.
  
  -Тем лучше. Буду первый сегодня. - усмехнулся длинный. - Я бы хотел обсудить с вами несколько вопросов...
  
  -Что за организацию вы представляете?
  
  -Я имею достаточные полномочия от господина Луавье.
  
  -Кто это?
  
  -Господин Луавье - владелец известной фирмы "Инко", оказывающей некоторые посреднические услуги в щекотливых вопросах. Вам он более известен под именем Лимаса.
  
  -Теперь понятно. У меня целая куча контрактов с вашей фирмой. В прошлом, разумеется. Стало быть, она называется "Инко"? Раньше она называлась...
  
  -Бога ради, не стоит. - поморщился длинный. - Того названия давно нет. Оперируйте нынешним.
  
  -Господа торговцы смертью предпочитают обсуждать дела фирмы со мною?
  
  -Не дела фирмы, а кое - какие вопросы, способные повлиять на дела "Инко".
  
  -Понятно...Господа торговцы по - прежнему желают не стрелять, а оплачивать стрельбу. -усмехнулся Хинкман.
  
  -В данном случае не стрельбу, а ваш профессиональный укол. Это безопаснее и чище.
  
  -Я слушаю вас. Так что же это за вопросы? Профессиональный укол вы говорите? Организация фехтовального турнира? Сбор профессиональной команды? Или, может быть, этот ваш, как его там, Лимас...
  
  -Луавье. - поправил длинный.
  
  -Да, Луавье, хочет, чтобы я поднатаскал его в фехтовании? - взгляд Хинкмана стал колючим. - Я, право, не вижу ничего более, чем я мог бы посодействовать. Я фехтовальщик, в прошлом, профессиональный продырявливатель черепов в настоящем, и никакой коммерсант.
  
  -Именно поэтому я, уполномоченный фирмой и господином Луавье, и обратился к вам.
  
  -Погодите, погодите...Начинаю догадываться. Вы желаете, чтобы я заколол кого - нибудь, да? В честном поединке? Кого же? Недобросовестного конкурента? Любовника? Надоедливого соседа?
  
  -Мы сейчас не будем определять конкретные объекты, господин Хинкман. - сказал длинный, не решаясь открыть все карты. - Но вы правы. Примерно этого мы и хотим.
  
  -Вы шутите, должно быть?
  
  -Нисколько. Реально оцениваем обстановку. Вопрос стоит шире. Согласны ли вы сотрудничать с фирмой в том аспекте, о котором я вам сообщу?
  
  -Черт - те что. Я не знаю условий.
  
  -На покрытие организационных расходов выделен специальный фонд. Ваше участие будет вознаграждено. Вы сможете поправить свое положение. Весьма шаткое, смею заметить. Как вы уже поняли, заинтересованной стороной выступает фирма "Инко". Фирма желала бы нейтрализации одного неудобного лица, препятствующего деятельности компании. Это лицо - политическое.
  
  -Это плохо. - Хинкман покачал головой. - Я не вмешиваюсь в политику. Почти.
  
  -Ваше "почти" звучит обнадеживающе. К сожалению, некоторые политические убеждения лица неприемлемы для моих поручителей. Вам предлагается убрать это лицо, чтобы оно перестало влиять на происходящие процессы.
  
  -Я не бретер.
  
  -Вы прекрасный фехтовальщик. Хотя и в прошлом. Но удар ваш все так же тверд, а навыки...Не думаю, что вы окончательно растеряли их.
  
  -Я пока ничего не понимаю...
  
  -Вкратце так: неудобное лицо тоже занимается фехтованием. Любительствует, скажем так. Предстоит турнир по фехтованию. Вы выступите на нем. Также на турнире выступит и неудобное лицо. Сойдетесь в поединке и нанесете укол. Подразумевается, что ваш укол достаточно силен, чтобы была нанесена смертельная рана. Или травма. Смертельная, конечно же. Таким образом, неудобное лицо будет убрано, но акция со стороны станет выглядеть как несчастный случай во время фехтовального турнира. Согласитесь, это лучше подосланного наемного убийцы с отравленным кинжалом, или выстрела снайпера. Никаких толков, разговоров и подозрительных пересудов. Чего только в спорте не бывает. Фирма избежит обвинений в злонамерении и сможет предоставить заказчикам возможность спокойно реализовывать свои замыслы.
  
  -Что за лицо?
  
  -Холлебон.
  
  -Холлебон? Мне доводилось встречаться с ним на дорожке. Пару раз на Кубке Европы и на коммерческих состязаниях в Сингапуре, Лиме и в Токио.
  
  -Ну, значит, определенное представление вы о нем имеете.
  
  -Да. Он хороший боец. Крепкий середнячок. И к тому же параноик.
  
  -С чего вы взяли?
  
  -Он, помимо того, что любительствует в фехтовании, играет в шахматы. А шахматы сами по себе довольно-таки параноидальная игра. Только и знай, что просчитывай возможные угрозы, большинство из которых, скорее всего, не реализуется, да анализируй варианты развития партии с их бесчисленными ответвлениями. Поэтому и не снискал успеха ни в фехтовании, ни в шахматах. Скука.
  
  -Прежде всего он активный борец против расовой дискриминации и способен возбудить против Австралии все страны Азии. По крайней мере, он располагает такими возможностями. Фигура достаточно известная, в чем - то противоречивая, но взрывоопасная. Последствия, если он вмешается, в таком случае, будут катастрофическими. Холлебон представляет главную опасность.
  
  -Почему я?
  
  -У вас имя. В спорте, я имею в виду. Это лишняя гарантия в предстоящем щекотливом поручении. Все будет выглядеть пристойно, носить характер случайности и не вызовет лишних разговоров накануне политической акции. А дальше у людей голова будет забита совсем другими делами. Не до Холлебона им будет. И не до вас.
  
  -Так. Теперь перейдем к гарантиям.
  
  -На этот счет тоже не стоит беспокоиться. Главная гарантия - ваше участие в турнире фехтовальщиков. Ну, посудите сами, если вас уберут после случившегося, несчастный случай с Хеллебоном на фехтовальной дорожке перестанет выглядеть таковым. Начнутся сложности. Этого никто не хочет. Поверьте мне. Вы получите щедрый гонорар. И для вида посыплете голову пеплом, мол, не хотел, не рассчитал, так получилось. Кроме того, вы достаточно давно сотрудничаете с господином Луавье, и уже имели возможность убедиться в его порядочности.
  
  -Порядочностью вы называете то, что Лимас, простите, Луавье, до сих пор меня не убрал?
  
  -Именно это я и называю порядочностью...Он нуждается в вас, вы умеете ладить с ним.
  
  -Дайте мне немного подумать.
  
  -Конечно. - кивнул длинный. - Пяти минут вам будет достаточно?
  
   Хинкман поглядел на него.
  
  -От вас можно было ожидать несколько большего. - он улыбнулся.
  
  -Вам, как я слышал, хватает обычно и трех минут. - сказал длинный. - Ведь бой по регламенту на пять уколов обычно занимает три минуты.
  
  -Вы хорошо осведомлены. Это если отборочный бой. А за пятнадцать уколов бой длится пятнадцать минут с двумя минутными перерывами, черт возьми.
  
   Длинный не ответил. Помолчав, Хинкман сказал:
  
  -Возможно, в течение ближайшего месяца мне придется отпрашиваться с работы.
  
  -Об этом вы побеспокоитесь сами, - ответил длинный.
  
  -Да. О себе я могу позаботиться. Но...Меня беспокоят остальные.
  
  -Кто остальные?
  
  -Участники турнира.
  
  -Об этом уже побеспокоимся мы. Не волнуйтесь.
  
  -Где пройдет турнир?
  
  -Отличное местечко! Острова Палау, в Микронезии. Призовой фонд не слишком большой, но ведь турнир проходит в раю. Уже это одно стоит дорогого. Это будет обычный коммерческий турнир, в котором примут участие некоторые былые звезды, так сказать, ветераны клинка и гарды, желающие заработать монет.
  
  -Вы уже связались с ними?
  
  -Отправили телеграммы. Так я вас правильно понял, что вы даете свое принципиальное согласие на участие в деле?
  
  -Да.
  
   Хинкман встал.
  
  -С завтрашнего дня вы начнете действовать. - сказал длинный. - Подготовительный период должен выглядеть правдоподобно: обратитесь в федерацию, вас внесут в список, подадут заявку в судейскую коллегию и распорядителям турнира. Объявят условия соревнования. Словом, рутина. Билеты, перелет, клинки, экипировка...
  
  -Буду действовать сам.
  
  -Да уж. Покумекайте над деталями. Поединка, я имею в виду.
  
  -Я понимаю.
  
  -Не думаю, что есть смысл подключать на этом этапе господина Луавье...Вы все - таки профессионал...
  
  
  
  5.
  
  
  
   Судя по всему, пилотов "Эйр Микронезия" специально учат "туристской" манере летать. Во всяком случае, самолет, на котором Хинкман отправился на Палау, опустился сравнительно низко, метров на двести, над поверхностью лагуны, и, хотя аэропорт лежал прямо по курсу, сделал большой залихватский круг. Командир воздушного судна, обращаясь к пассажирам, стал называть объекты, достойные особого внимания. Он давал объяснения как заправский экскурсовод, пересыпая свою речь шутками-прибаутками.
  
   Внизу, и правда, было на что посмотреть: несколько десятков островов, замкнутых в большом коралловом кольце, изумрудные лоскутки суши, песчаные пляжи. Сосед Хинкмана в самолете, старый добрый, дородный Ричард Чэннэл, с которым Хинкман сошелся близко в юношеские еще годы занятий фехтованием, дополнял веселую речь пилота. Чэннэл любил рассказывать любопытные истории об островах, труднодоступных туристических местечках. В последние годы Чэннэл, кажется, стал каким - то чиновником в администрации одной британской подопечной территории и поэтому постоянно скитался по островам Тихоокеанского региона.
  
  -Большой капитал Австралии не проявляет желания расстаться со своими колониальными владениями...- разглагольствовал Чэннэл.
  
  -Ради бога, Рич, не начинай.- поморщился Хинкман. - Все эти любопытные причуды истории, заключающиеся в том, что изо всех стран, вероятно, Австралия окажется последней колониальной державой на земле, мне глубоко безразличны. Я лечу на Палау участвовать в турнире, выиграть в нем и сколотить небольшой капиталец из призовой суммы.
  
  -А куда ты хочешь вложить капиталец? - хитро подмигнул Чэннэл. - Могу присоветовать парочку сладких мест. Я прикупил немного первосортных акций в "Вакуум ойл компани", которая владеет скважиной в Иехи, и в "Булоло голд дреджинг" - у этих золотишко и лес.
  
  -Рич, я живу в Европе, в Европе трачу и в ней же и вкладываюсь.
  
  -Где в той Европе вкладываться-то? Советы подмяли половину...
  
  -А здесь что ли лучше обстоят дела? Наш общий друг Холлебон, я читал, чуть ли не коммунистический агент. Тоже желает допустить на Тихий океан советских.
  
  -Холлебон? - Чэннэл рассмеялся. - Да он большой чудак. Я с ним время от времени пересекаюсь по административно-чиновничьим делам.
  
  -Говорят, он бывший плантатор?
  
  -Да, что-то в этом роде. Или управляющий. Бывший. Тиснул пару статей про коренных папуасцев, которым платят десять шиллингов в неделю за двенадцать часов труда в день, дают семь чашек риса и две банки дрянных японских рыбных консервов, и на этом прославился. Высоко метит Джеймс Холлебон. Только у него ничего не выйдет.
  
  -Почему?
  
  -Или выйдет. Только все останется по-прежнему. Как уступал папуас дорогу белому, как ожидал у входа в лавку, пока не обслужат белого покупателя, так все и останется. Холлебон играется в борьбу с расовым неравноправием, а на самом деле он просто-напросто кукла. А кукловоды сидят в Голландии и ведут кропотливую работу, при помощи нашего друга Джеймса копают под австралийскую колониальную империю. Поверь мне, уж я знаю наверняка.
  
  -Рич, ты снова о политике? К черту политику.
  
  
  
  6.
  
  
  
   Хинкман был поражен контрастом между реактивным самолетом, продуктом современной цивилизации и "прохладой" аэропорта, расположенного под пальмовой крышей, держащейся на нескольких бамбуковых столбах. В такой обстановке таможенный досмотр пассажиров выглядел комично. Даже грозные выражения лиц двух таможенников не могли придать процедуре необходимую серьезность...
  
  
  
  7.
  
  
  
   Отель в Нгерулмуде, столице Палау, назывался роскошно - "Континенталь", но выглядел довольно захудало. Коммерческий турнир намечено было проводить именно в отеле, для чего наскоро переделали теннисные корты, расположенные в полуподвальном зале. Дешево, сердито, но удобно - никуда не надо было ехать, тащить сумки с экипировкой.
  
   На первом этаже отеля находился кафетерий. За стеклянной перегородкой мелькнула физиономия Джеймса Холлебона. Хинкман зашел поздороваться.
  
  -Хинкман! Вы и сюда забрались? Прекрасно, а то здесь сегодня что-то совсем пусто, ни одной знакомой физиономии. Что ж, сойдет и европейская. - Холлебон пошутил на свой лад, несколько грубовато, и занялся уничтожением стоящей перед ним порцией мороженого. Хинкман учтиво откланялся.
  
   В номере был, на удивление, кондиционер, музыкальная машина и автомат с прохладительными напитками. Очутившись в номере, Хинкман немедленно лег спать.
  
  
  
  8.
  
  
  
   В спортивном зале, что был арендован для проведения коммерческого состязания среди шпажистов, стоял гул оружия, бьющегося в танце разминочного боя. Голоса участников турнира сливались воедино в дружелюбной, ни к чему не обязывающей беседе. Мастера по оружию проводили завершающую оценку качества фехтовального оборудования, а судейская коллегия конвульсивно билась над составлением списков групп для отборочного этапа.
  
   Хинкман вальяжно вошел внутрь скромного помещения, что было определено под раздевалку. Слегка уловимый шлейф перспирации просачивался сквозь потрепанные костюмы участников турнира. Хинкман повел носом. Никогда не любил находиться в тесном помещении с такой-то оравой, нацеленной на положительный исход. Здесь были различимы некоторые из его товарищей, с кем он имел возможность познакомиться еще в годы активных тренировок. Тут и Бриджмен с его рыжей скандинавской бородкой, что-то старательно рассказывавший собеседнику, и Кокрил с его маниакальной улыбочкой и желанием скурить еще одну кубинскую сигару...
  
   Нацепив на себя фехтовальное обмундирование, Хинкман вышел из раздевалки. Задачей на сегодня была не большая победа, а легкое состязание с человеком, чью жизненную веревочку стоило обрубить у самого узла в разгар любительской инсценировки. Для исполнения его не столь кровожадного плана следовало размяться. Хинкман направился к уголку с парой тренировочных мишеней, предназначенных для отработки уколов. Там его фигура могла стать неприметной, что позволило бы ему настроиться на дальнейшие свершение его скромной установки, предполагающей приличный такой гонорар.
  
   Отработав пару приемов, что сумели немного забыться в связи с отсутствием ежедневной практики, Хинкман направился провести пару разминочных боев. В группе столпившихся спортсменов он сразу различил объект его будущей казни. Протиснувшись через толпу, Хинкман обменялся парой любезностей с участниками и отправил скептический взгляд на дорожку, на которой один из оппонентов разминал голеностоп.
  
  -Да, - протянул Хинкман, - Чувствую, что сегодня я буду в ударе. Ну, или как говорят в наших кругах, в уколе.
  
  -С чего такая уверенность? - поинтересовался Холлебон, человек, не ведающий своей скорой и нелепой смерти. - Я с легкостью составлю вам конкуренцию на нашей импровизированной сцене.
  
  -Нисколько не сомневаюсь в вашем актерском мастерстве. А вот ваши фехтовальные навыки меня смущают. Вы же любитель, жалкое звено в этой спортивной обители, жаждущий достичь хоть каких-то высот в спорте. Смотрите, не ударьтесь вашей пустой головешкой о купол цирка уродов. - с этими словами Хинкман переступил за ограничитель дорожки и принялся в свою очередь разминаться.
  
   Подключив шнур к тройнику с обоих концов электрической цепи, и поместив руку в перчатку, убийца бросил оценивающий взгляд на будущего конкурента. Тот безмятежно разогревал сплав металлов, обращенных в форму трехгранного клинка, дабы слегка изменить угол наклона наконечника, что собирался пустить вперед при первом удобном случае. Хинкман от такого действия только и сумел, что пожевать щеку, а потом его губы натянулись в зловещей ухмылке. Да, в этом разминочном бою он точно одержит верх.
  
   Некое подобие забрала было опущено вниз, лишь только небольшой кусок ткани не вписывался в очерченные границы лица. Оба спортсмена вышли на линии начала. Половица дорожки слегка прогнулась под весом оппонента, что весьма позабавило Хинкмана. Уж слишком сильно это свиное рыло любило искать трюфеля.
  
   Разминочный бой, как и предполагал Хинкман, не подразумевал под собой каких-то заурядных тактических действий. Пара атакующих уколов и контратак, и соперник был повержен в сухую.
  
   Протянув руку в дружелюбном жесте, Хинкман тем самым выразил признательность за возможность размять конечности и голову, после чего отстегнулся и направился вновь донимать предмет будущих манипуляций.
  
  -Жду Вас в финале состязаний, - кивнул Холлебон надвигающемуся на него немцу.
  
  -Вы ожидаете меня как соперника или как человека, который сможет утереть нос всем кроме вас, потому как вы вылетите с соревнований смачным пинком под зад еще на первом этапе? - поинтересовался убийца, со сверкающими ехидством глазами.
  
  -Как соперника, достойного принять поражения от любителя.
  
  -Ох, значит такого вы обо мне мнения? Что ж, ваша самонадеянность меня знатно повеселила. С каких пор вы примерили на себя роль королевского шута? Обожрались чего на своих плантациях? Или же что-то еще?
  
  -Не переживайте об этом, - с этими словами Холлебон удалился по направлению к столам, за которыми разместились члены судейской коллегии.
  
  
  
  9.
  
  
  
   План, исполнение которого упиралось в рамки сегодняшнего дня, был продуман Хинкманом еще в отеле, во время прочтения утренней газеты. Этот Холлебон - жалкий аристократишка, выступающий в поддержку наших дорогих иноземцев, давеча возымел возможность ознакомиться со своим плачевным диагнозом. У этого активиста шаткий сердечный ритм. Один аккуратно спланированный укол через оппозицию и наш плантатор замертво упадет на дорожке. Надо бы бросить это пристрастие к кубинским сигарам, одышка страшная. А нам ведь еще раскочегаривать этого вшивого егеря. Какого черта он вообще решил заниматься фехтованием? Узнай о проблемах четырехкамерного насоса, любой бы разумный человек на его месте сразу прекратил попытки что-то там себе доказать. Занимался бы дольше своими кустиками и не петюкал.
  
  
  
  10.
  
  
  
   Состязание началось. Всех участников турнира выстроили в линию на одной из дорожек, а потом объявили каждого поименно, огласили списки и дали команду начинать. С убийством Хинкман был вынужден повременить, поскольку оказался в разных группах с его недалеким собеседником.
  
   Поток был всего один, что конкретно сужало временные рамки соревновательного процесса. В каждой "пуле", именно так назывались группы, в которых участники фехтовали на начальном этапе, потому, как проходили они достаточно быстро и наносили "смертельный выстрел" тем, кто был далек от совершенства, было минимальное количество человек.
  
   Почти все соперники Хинкмана, фехтующие с ним на предварительном этапе, были матерыми ребятами, с хорошей техникой и тактикой ведения боя, что, однако, не отменяло того факта, что Хинкман превосходил их всех. Он подкрадывался к своей добыче незаметно, перехватывая инициативу на себя, а потом вгрызался в глотки резкими и болезненными уколами, все время держа в голове мысль о том, что цыпленка табака он зажарит в качестве основного блюда чуть позже.
  
   Хинкман вошел в раж. Испарина лилась соленым ручьем, а голень пронзала ноющая боль, из-за давно скопившейся молочной кислоты.
  
  -После этой чертовой пули надо будет обратиться к костоправу - выплюнул Хинкман, направляясь к усердно заполняющему протокол результатами последних боев судье. Оставив закорючку на офсетной бумаге, душегуб проковылял к банкетке, где оставил маску, перчатку и оружие.
  
  -Ну, как успехи? - поинтересовался Джеймс Холлебон.
  
  -Мусат* носа не подточит.
  
  -Что ж, отлично. Поскольку я ожидаю увидеть вас пускающими слюни, после проигрыша.
  
   На эту фразу Хинкман никак не отреагировал. Однако желание поскорее осуществить задуманное пронзало немца с ног до головы. "Кто еще будет пускать слюни?" - подумал про себя немец.
  
  
  
  11.
  
  
  
   Обстановка была накалена до предела. Семь лучших метались по дорожкам, разминая конечности и настраиваясь на грядущие поединки. Лишь один Хинкман держался особняком. Нужды скакать кузнецом, рьяно размахивая культяпками, не было. Немец был уверен в своем успехе. Он побеждал головой, а не физической подготовкой.
  
   Настал момент истины. В одной восьмой на первой дорожке встречались видавший виды убийца Хинкман и активист, выступающий в поддержку расово угнетенных, Холлебон.
  
   Перед началом поединка оба соперника проверили гарды на предмет каких-то технических неполадок. Затем их клинки взмыли в воздух и отправили приветственный поклон судье, другим участником соревнований, с вожделением наблюдавших за ними, и непосредственно друг другу. На лице Хинкмана вновь была различима ехидная улыбка, только слегка приоткрывавшая завесу его дальнейшего плана. Тактику своего соперника немец изучил еще во время разминки. Холлебон был тем фехтовальщиком, кто с уверенностью перетягивал одеяло инициативы на себя. Поэтому Хинкман решил с самого начала копировать действия оппонента.
  
  -En guard! Etes-vous pret? Allez! - объявил судья спортсменам, стоявшим на изготовке.
  
   Прозвучал долгожданный сигнал к началу поединка. Холлебон стартовал со своей половины дорожки, словно олимпиец. Но Хинкман ничуть не растерялся, он с той же прытью, что и его соперник, метнулся на вражескую территорию. Оба клинка скрестились в шестой позиции ровно на середине. Началась репостная игра.
  
  -Вот же ж изворотливый пес! - вслух подумал Хинкман, когда Холлебон в четвёртый раз встал в защиту, а потом перевел наконечник в восьмую позицию. - Сейчас возьму шестерочку и...
  
   Хинкман перевел клинки в шестое соединение. Сигнал. Лампочка загорелась с его стороны.
  
  -Toucher! - объявил судья.
  
   За маской было не разглядеть растерянного выражения лица Холлебона, но Хинкман оставался равнодушным, не давая эмоциям взять верх над холодной расчетливостью.
  
   Поединок был продуман им задолго до начала. Хинкман не хотел ни на шаг отступать от своего плана. Он вообще, как всякий немец, был склонен всегда и во всем следовать четкому плану.
  
   Первый укол был отправной точкой. Правда, Хинкману следовало нанести еще пару-тройку уколов, чтобы увеличить разрыв в счете, который непременно повлек бы за собой возникновение стрессовой ситуации, а та, в свою очередь, и сыграла бы решающую роль в ожесточенной борьбе.
  
   Холлебон начал прессинговать. В его действия начинала проглядывать сумбурность... Нечеткий рисунок боя...Поджав Хинкмана к штрафной линии, Холлебон попытался атаковать соперника напористым выпадом. Но Хинкман знал все наперед. Такое тактическое действие подразумевало под собой возможность оппонента дернуться назад в попытке избежать укола противника, и, следовательно, переместить его за штрафную линию, вырвав укол хитростью. Выпад Холлебона был парирован батманом, в целях сбить намеченную траекторию попытки ложного действия, и затем, интерпретировать как собственную инициативу. Хинкманом был нанесен четвертый угол. "Как бы он не взорвался раньше времени". - подумал про себя убийца.
  
  
  
  12.
  
  
  
   До конца первой трехминутки оставалось секунд сорок. Немцу следовало удерживать преимущество.
  
  -Парад-рипост в спину, в прыжке! - крикнул кто-то из зрителей. Немец усмехнулся...Да, это была короночка Хинкмана.
  
   Долгожданный минутный перерыв...Он должен сбить сердечный ритм Холлебона, который неожиданно присел. Хинкмана передернуло. "Зачем он присел? Чертов плантатор! Но нам оно и наруку! Да, это было абсурдное решение - присесть сразу после такой-то кардионагрузки. Он убьет сам себя! Мне так и делать ничего не придется".
  
   Убийца отхлебнул из фляжки, любезно поднесенной одним из официантов.
  
  
  
  13.
  
  
  
   Хинкман вышел на финишную прямую. Он знал, что Холлебон немедленно должен начать агрессировать.
  
   Хаотично метаясь по дорожке, Холлебон выискивал возможность нанести хотя бы пару уколов, дабы сравняться. Он перешел исключительно на атакующие действия. Но только лишь одна флеш атака получилось чистой. Все остальные уколы были слиты на обоюдку. Хинкман мог буквально слышать как дыхание оппонента сбивалось.
  
  -Вот и он - контрольный выстрел.
  
  Хинкман позволил сопернику сократить дистанцию. Наконечник Холлебона был направлен прямиком в ближнюю точку, и сейчас должна была произойти еще одна попытка изменить ход поединка. Сгиб локтя начал выпрямляться...
  
  -Ха-ха, еще одна шестерка. - Хинкман встал в шестую защиту. "Сейчас этот воришка почистит карманы сам у себя!" - стоило этой мысли только пронестись в голове, как Холлебон отошел назад в попытке контратакующего действия и был пойман с поличным.
  
   Хинкман плавно изменил траекторию наконечника, направив его в мысок и сделал выпад. Холлебон сделал еще пол шага назад и попытался батманом сбить оружие соперника.
  
  -Грязная голландская полукровка! Сейчас ты...
  
  Хинкман резко отклонил корпус назад и попытался сделать ремиз. Холлебон не растерялся. Он начал выводить четвертую позицию, чтобы чисто пройти колоть прямо, но тут...Хинкман ловко успел перехватить шестую защиту вновь и нанес укол вразрез прямо в горло...
  
  
  
  14.
  
  
  
   Хинкман улетал с Палау через пару дней. Улаживал формальности. Дело было сделано. Чисто. Джеймс Холлебон был мертв. Хинкмана никто не провожал. Он отправился к терминалам. Все закрутилось в обычном порядке - регистрация, пограничный и таможенный контроль, посадка на самолет...
  
   На досмотре таможенники ненадолго прекратили свою работу, прислушиваясь к орущему радиоприемнику:
  
  "Австралийское правительство сегодня утром приступило к выполнению мероприятий, связанных с будущим Меланезийской Федерации...В своем выступлении перед парламентом, премьер-министр Австралийского Союза Мензис заявил, что Австралия не является только лишь участником или арбитром в споре, а выступает естественным заинтересованным соседом, желающим предупредить непредвиденные и прискорбные последствия в случае любых военных действий из-за Западного Ириана, имеющего право на законный принцип самоопределения. Премьер-министр отдал австралийским вооруженным силам приказ на осуществление мер на случай вторжения Индонезии на Западный Ириан и в Папуа. Австралия во всех отношениях признает суверенитет Голландии в Западном Ириане, отвергает индонезийские притязания и не допустит распространения коммунизма в Юго-Восточной Азии. Австралийские контингенты будут действовать совместно с войсками Голландии и ООН, что наглядным образом демонстрирует, что Австралия не будет осуществлять необходимые военные меры в одиночку...".
  
   Хинкман ухмыльнулся и прошел на посадку в самолет. Место ему досталось в середине салона, да еще в эконом - классе - он намеренно взял самый дешевый билет из имевшихся в наличии. Вместе с Хинкманом летели туристы - тощий высокий швед лет шестидесяти, супружеская пара из Калифорнии, молодой японец-студент...
  
  -Отдыхали? И как? - вежливым тоном поинтересовался у Хинкмана тощий швед.
  
  -Увы. Работал. - вздохнул Хинкман.
  
  -Но хоть пару деньков для отдыха в здешнем раю урвали?
  
  -К сожалению нет. Просто у меня адская работенка.
  
  
  
  ==================================
  
  
  
  мусат* - это универсальное приспособление для правки клинков.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"