Щелчок...Еще щелчок...Словно переключали в голове тумблер...Теперь до него доносилось только бормотание - то приглушенное, то временами возвышавшееся, и он вдруг уловил в слившемся воедино течении мужских голосов какой-то ритм, а еще через мгновение сквозь этот ритм пробилась мелодия, будто кто-то закрытым ртом гундосил, повторяя одну и ту же знакомую песенную строку: "Если завтра война..." И опять: "если завтра война..."
"Устал я ", - подумал Степан Ильич и вспомнил комнатку в академическом общежитии, в которой ютились они когда-то с женой и дочкой...
21 июня 1941 года.
Брест- Кобрин.
Генерал-майор Оборин.
Настроение у Степана Ильича Оборина, командира 14-го механизированного корпуса, входившего в состав 4-й армии Западного Особого Военного Округа было хуже некуда. Только что закончилась устроенная им двухдневная внеплановая проверка двадцать второй танковой дивизии, совмещенная с полковыми учебными сборами. Всю первую половину субботнего дня генерал-майор Оборин провел в расположении танковой дивизии, назначенной для участия в опытном тактическом учении в присутствии всего высшего и старшего командного состава армии, в Бресте, в Южном Военном городке. На это учение привлекались подразделения 459-го стрелкового и 472-го артиллерийского полков сорок второй стрелковой дивизии и два батальона 84-го стрелкового полка шестой стрелковой дивизии.
Накануне, в пятницу, Оборин приказал поднять дивизию по боевой тревоге. Танкисты действовали неплохо, уложились в установленное время и вышли в районы сосредоточения вполне организованно. Несколько огорчил Оборина последовавший вслед за этим учебный марш. По маршруту движения танковых полков он увидел по обочинам немало остановившихся машин. Чем дальше, тем их оказывалось все больше. Оборин хмурился. Когда прибывший командир танковой дивизии генерал-майор Пуганов начал докладывать о ходе марша, командир мехкорпуса перебил его:
- Почему, комдив, такой беспорядок у вас? Танки на марше останавливаются, а что же будет в бою?!
Командир дивизии пытался объяснить, что остановились лишь наиболее изношенные танки Т-26, преимущественно из учебно-боевого парка.
- И они не должны останавливаться! Плохо за текущим ремонтом следите.
- Запчастей к танкам не хватает...-оправдывался Пуганов.
Затем Оборин побывал на танкодроме. Окутанные пылью по полю двигались машины, ныряя во рвы, карабкаясь на насыпи. Оборин внимательно следил за ними. Танки, направляемые неопытными руками молодых мехводов, с трудом преодолевали искусственное препятствие. Следя за движением танков, Оборин морщился:
- Не то!
- Удивляться нечему, товарищ генерал-майор, - вздыхал командир танковой дивизии генерал Пуганов.- Не успели водители освоить машины. Ведь они еще и трех часов на них не наездили.
- Нужно форсировать учебу, использовать для вождения каждую минуту, - распорядился командир мехкорпуса. - Иначе любая случайность застанет нас врасплох...
...В субботу с утра Оборин приехал в расположение танковой дивизии с намерением устроить строевой смотр.
- Немедленно постройте дивизию. Проведу строевой смотр.
Генерал Пуганов, командир двадцать второй танковой дивизии только руками развел в ответ на слова командира корпуса.
-Что, товарищ генерал? Плохо со слухом?-резко спросил Оборин.
-Но товарищ генерал-майор, один полк только что вернулся с полевых занятий, - пытался возразить Пуганов.
- Вот и хорошо, посмотрим, как быстро умеете приводить себя в порядок.
- По плану сегодня нет строевого смотра.
- Проведем без плана.
...Через час с небольшим полки дивизии промаршировали по плацу под музыку духового оркестра. Комкор Оборин страдальчески кривился, наблюдая как вышагивают бойцы и командиры по пыльному плацу.
-Сено-солома.- сказал он прямо.
После обеда комкор с генерал-майором Пугановым и начальником штаба двадцать второй танковой дивизии подполковником Кислицыным, выехали на Брестский артиллерийский полигон, южнее расположения танкистов, где в воскресенье намечался показ командному составу армии образцов новой техники. Ожидалось, что на полигоне, на показе, будет присутствовать и командующий 4-й армией генерал Коробков - еще с пятницы туда начали завозить танки, артиллерию, минометы, стрелковое оружие. Ответственным за подготовку показа был назначен именно генерал Пуганов, в помощь ему Коробков распорядился выделить начальника автобронеотдела армии полковника Кабанова.
Командующий армией побывал на полигоне утром и хотя в целом остался доволен ходом подготовки к показу вооружения и техники, тем не менее его отложил до понедельника. Выделенные на учение войска и подготовленная для показа техника должны были оставаться на артиллерийском полигоне. Генерал Оборин наметанным взглядом сразу определил недочеты, которые, по его мнению, могли повлиять на решение командующего армией отложить учение и без обиняков высказал Пуганову все, что он думает о подготовке к показу, к предстоящим тактическим учениям и к положению дел в дивизии в целом...
- Все свои впечатления от увиденного я хотел бы выразить исключительно непечатными словами. Но, к сожалению, официальным порядком пока сделать этого не могу. Поэтому ждите приказа по корпусу.- играя желваками, сказал Степан Ильич оторопевшему командиру дивизии, покидая артиллерийский полигон.- Это просто цирк, товарищ генерал! Боеприпасы из танков изымаются и отправляются на дивизионный склад, который находится в Брестской крепости на Волынском укреплении! Запасы горючего хранятся на складе в деревне Пугачёво, а при дивизии имеется только одна заправка. Даже пружины на пулемётных дисках скручены! Кто распорядился? Не дивизия, а партизанское войско времен Василисы Кожиной! Чудо-богатыри, Суворов в гробу переворачивается! Обещаю вам, генерал, и вашему рыбьему заместителю Кононову, и вам, подполковник Кислицын, что это представление вы запомните надолго! Я вам обещаю хороший пистон в одно место после конкретного и предметного разговора! Обхохочетесь - до чего смешно будет.
Генерал Пуганов молча хлопал глазами, не решаясь возразить распалявшемуся командиру корпуса.
- Черт знает, что такое творится!- в сердцах, негромко, сказал Степан Ильич. - Кто распорядился почти весь наличный автотранспорт поставить в парке на колодки? Это учитывая то обстоятельство, что автомашин по штату и так не хватает и в наличии имеется не так уж и много! Вам, товарищ генерал, известно, что неудачная дислокация двадцать второй танковой дивизии и неразумно запланированный выход дивизии в район Жабинки могут привести в первые же часы вероятной войны к огромным потерям в личном составе и к уничтожению большей части техники и запасов дивизии? Дивизия располагается в южном военном городке Бреста в трех километрах от государственной границы. Этот городок находится на ровной местности, хорошо просматриваемой со стороны противника. А у вас на открытой площадке стоят все автозаправщики, имеющиеся в дивизии по штату. Я отмечаю скученное расположение частей соединения. На границе меж тем неспокойно. Немцы что-то затевают.
- Мы за Бугом, как за богом.- пробормотал Пуганов.
- А ежели не как за богом? Ежели вот прямо сейчас из-за Буга прилетит что-нибудь осколочно-фугасное, да в большом количестве, что тогда? Вы здесь, за Бугом, не слышите разве как на той стороне по ночам моторы гудят? Даже окунь в реке понимает, что моторы гудят неспроста! Как будете выводить дивизию? Под огнем? С открытых площадок, из парка? Что-нибудь сделано вами по исправлению сложившегося положения дел? Я вам про это еще неделю назад сказал!
- Не припоминаю, товарищ генерал...
- Вот как? Не припоминаете? Ладно, скажу еще раз: на этот счет есть директива Генерального Штаба от 16 июня сего года. Мехкорпуса надлежит вывести с мест постоянной дислокации.
- Директива Генштаба мне не доводилась и я с ней не знаком. Начальник штаба корпуса полковник Татаринов на мое предложение вывести дивизию из городка, мне ответил: 'Командующий армией не разрешает. Мало ли что подумают соседи'.- сказал Пуганов.- Да и вы прекрасно знаете, что округ не дает своего согласия сменить неудачную дислокацию дивизии.
Оборин молча смотрел на Пуганова.
- Вы закончили?- наконец сказал он после паузы,- А сами не могли догадаться, что неплохо было бы разбить палаточный лагерь подальше от границы и под благовидным предлогом вывести туда всю дивизию вместе с техникой?
- Кто ж мне такое санкционировал бы?- Пуганов пожал плечами.
- Я. Я санкционировал бы.- сказал Оборин уверенным тоном.
- Мне точно известно, что распоряжение о выводе дивизии может отдать только командующий округом.- заметил Пуганов.
- Директиву Генштаба никто не отменял и значит она должна исполняться.
- Я понимаю, что нам действительно нужно быть начеку. Похоже, что фашисты и впрямь не нынче, не сегодня, так завтра нападут на нас. И не один вы, товарищ генерал, так думаете.- тихо ответил Пуганов.
- Если вы тоже так думаете, почему же ничего не предпринимаете? Не бьете в колокола, не шлете десятками докладные записки? Боитесь? По шапке дадут, боитесь?
Оборин зло посмотрел на Пуганова:
- Так, кого назначили для участия в завтрашнем показе на полигоне и в тактическом учении?
- Дежурный, 44-й танковый полк майора Квасса.
Оборин закурил, торопливо затянулся, махнул рукой, резко сказал:
- Прошу к карте!
Начальник штаба дивизии Кислицын порывистыми движениями расстелил карту- двухверстовку на капоте генеральской эмки.
-Приказываю сегодня же вывести части дивизии маршем в район Жабинки и Хмелева, в ранее намеченный, согласно плану сосредоточения на случай возникновения военных действий, противотанковый район. Ставлю учебно-боевую задачу: с шести часов утра 22 июня провести дополнительное тактическое учение по отражению танковой атаки условного противника, наступающего со стороны Бреста на Жабинку. Условного противника будут изображать разведбат дивизии и автотранспортный батальон. Частям двадцать второй танковой дивизии совершить ночной марш и выйти в районы сосредоточения: 43-му танковому полку- Хмелево- Селищи- Подречье, 22-му гаубичному полку- Селищи- исключительно, Рачки- Стеброво; 22-му мотострелковому полку- Пшенаи- Новосады- Салейки, юго-западнее Жабинки. Погрузить один боекомплект. Заправщики, понтонный батальон и ремлетучки отправить в Жабинку в первую очередь. Машины дивизии заправить. Но не из НЗ. Разведбату старшего лейтенанта Рязанова произвести марш и сосредоточится в районе восточнее Тельмы. Ремонтно-восстановительным подразделениям дивизии обеспечить полки на марше. В южном военном городке оставить дежурные подразделения, усиленный батальон мотострелков из 22-го мотострелкового полка и один дежурный батальон 44-го танкового полка. Мотострелкам и дежурному батальону 44-го танкового полка выйти на восточный берег Буга. Прикрыть выход дивизии в район сосредоточения. 44-й танковый полк к 20 часам вывести на Брестский артиллерийский полигон. Штадиву подготовить распоряжение на проведение марша и план утреннего учения. Оборону штаба на ночь организуйте по боевому расписанию. Для наблюдения и координации оставляю в дивизии начальника штаба корпуса полковника Татаринова. Об исполнении доложите мне лично, прибыв в Тевлю, на энпэ штаба корпуса, завтра, двадцать второго июня, в два часа тридцать минут!
- Не успеем, товарищ генерал-майор,- насупив брови, сказал Пуганов.
-Та-а-есть как не успеете? Есть у вас разгонная машина?
- Дежурная есть, могу поехать на ней... - ответил комдив.- Но я не об этом, товарищ генерал...
- А о чем?
-Частям дивизии предстоит переправиться через Мухавец, пересечь Варшавское шоссе и две железнодорожные линии.
- Я знаю! - Оборин повысил голос.
- Это означает, что на время прохождения дивизии прекратится всякое движение по шоссейным и железным дорогам, а также по Днепровско-Бугскому каналу.
- Выпа-алнить и да-ала-жить!
С этими словами Степан Ильич отшвырнул недокуренную папиросу, сел в 'эмку' и с силой хлопнул дверцей. Машина тотчас рванула с места.
'Эмка' резво мчалась по ровной дороге в сторону от границы, оставляя позади себя зависшее над зубчаткой далекого леса заходящее солнце, огромное и красное. Зрелище заката всегда захватывало Степана Ильича. Слегка успокоившись от разговора на полигоне, он завороженно всматривался в спокойную красоту клонящегося к горизонту светила, испытывая немой восторг, будто приобщаясь к праздничному таинству.
Мерное гудение мотора, быстрая езда, разлитый вечерний покой над колосящимися полями, над темными рощами и перелесками, простершимися за обочинами дороги, и сама дорога, убегающая прямо в закатное небо, - все это навевало благостность и умиротворение. Куда девались дневные тревоги... То и дело попадались мосты, мосточки, мостики: много речек, речушек, ручейков несут воды через земли Белоруссии, обогащая эти земли и обогащаясь от них...
Ехал Оборин молча, словно убаюканный густеющими сумерками, в которых все больше тонуло пространство. А когда вечер уступил место ночи, глаза уже неотрывно смотрели на покатую блеклую спину дороги, с которой фары сильными лучами, будто золотыми метлами, смахивали темень. И снова на душе стало тревожно, неспокойно. Шофер выжимал из машины все, что мог, и столбы линии связи, мелькавшие за обочиной, будто отсчитывали скорость, с которой эмка мчалась по дороге. Когда проскочили очередную небольшую рощу, Степан Ильич недовольным тоном сказал шоферу:
- Не гони, не гони...Не хватало еще, чтобы мы тут расшиблись в лепешку.
Шофер кивнул.
- Эх, хороший завтра клев будет.- сказал Оборин.- Как считаешь, Николай?
Шофер неопределенно хмыкнул.
- Давай-ка что ли заскочим в Кобрин на полчасика, в штаб армии.- сказал Оборин.- Поужинаем. Заодно, может хоть концовочку представления захватим- в восемь часов на открытой сцене Дома Красной Армии должны были артисты Белорусского театра оперетты выступать. Привезли оперетту - 'Цыганский барон'. Я как-то смотрел с женой, в Москве...Смешно...
К Кобрину эмка командира корпуса подъезжала около десяти часов вечера, когда уже окончательно зашло солнце. На предельной скорости машина мчалась по безлюдным улицам. Когда эмка подлетела к шлагбауму, преграждавшему дорогу к зданию штаба армии, навстречу проворно выбежал сержант с раскосыми глазами - дежурный по контрольно-пропускному пункту. Узнав машину командира мехкорпуса и увидев начальство, он поднял шлагбаум. Эмка проехала под ним и тут же остановилась. Шофер устало посмотрел на генерала.
- Поставь машину под деревья и отправляйся ужинать,- распорядился Степан Ильич,- А я заскочу в штабарм.
В штабе армии было неожиданно и непривычно многолюдно. В нервном тревожном состоянии ходили из комнаты в комнату штабные командиры, собранные субботним поздним вечером 21-го июня распоряжением командующего 4-й армией генерала Коробкова, вполголоса обсуждали кризисную обстановку.
Генерала Оборина подхватил под руку начальник штаба армии полковник Сандалов и срывающимся, тревожным голосом сообщил:
- Через каждый час звоним в Брестский погранотряд и в дивизии. Отовсюду поступают сведения об изготовившихся на западном берегу Буга немецких войсках. Из крепости сообщают, что на сопредельном берегу Буга разворачиваются понтонные части и плавсредства. Командир сорок девятой дивизии утверждает, что на том берегу в окопах сидят немецкие части. Час назад получили из штаба округа сигнал "всем быть наготове", командарм Коробков под свою ответственность приказал разослать во все соединения опечатанные "красные пакеты" с инструкциями о порядке действий по боевой тревоге, разработанными по плану прикрытия. Двадцать минут назад нас вызвал к телефону начальник штаба округа. Однако особых распоряжений мы не получили. О том же, что нужно быть наготове, мы и сами знаем.
- Все настолько серьезно?- спросил Степан Ильич.- Или обычная перестраховка? В последние дни не в первый раз уж...
- Не знаю. Возможно. Эту ночь похоже, старший командный состав армейского управления проведет в помещении штаба армии. Все в нервном тревожном состоянии. Ходим из комнаты в комнату и обсуждаем вполголоса кризисную обстановку. В шесть часов в штаб армии поступила телеграмма штаба ЗапОВО о немедленном вывозе из Бреста не менее чем на тридцать километров на восток НЗ шестой и сорок второй стрелковых дивизий, чьи склады располагаются в Брестской крепости. Оставив им по полтора бэка, приказано вывести тридцать четыре вагона боеприпасов от шестой и девять вагонов - от сорок второй стрелковых дивизий. Хотя не так давно этот излишек фактически навязали армии органы артснабжения округа, несмотря на мои протесты.
- Слишком благодушное настроение у нашего командования, - заявил Оборин напрямик. - Сосредоточение фашистских войск на границе нельзя рассматривать иначе, как подготовку к нападению на Советский Союз. Мы уже не раз имели возможность убедиться, к чему ведет сосредоточение немецкой армии у границ соседнего государства.
- За такое, мягко выражаясь, настроеньице по головке не погладят. Не нам обсуждать.- резко ответил Сандалов.- Начальству виднее. Там, в Минске, этой ночью, похоже, тоже не будут спать...
- Беспокойно у меня на душе, товарищ полковник. Мне вся эта подозрительная возня немцев на границе, особенно в последние дни, не по нутру. Меня волнуют какие-то неясные предчувствия...Тревожные предчувствия, честно говоря... Я приказал вывести двадцать вторую дивизию в Жабинку. Черт его знает, как-то неспокойно, да еще эдакие новости от вас услышал...
- Командарм в курсе вашего распоряжения?- встрепенулся Сандалов.
- Нет. Пока нет. Дивизию, да и то не всю- мотострелков, 43-й полк и гаубичный полк со спецподразделениями, вывожу в плановом порядке. Ночной марш. На шесть утра наметил провести учения по отражению атаки противника.- усмехнулся Оборин.
- Ладно. Семь бед- один ответ. Отправляйтесь-ка к себе в корпус.- сказал Сандалов.- А я все-таки доложу командарму о выводе дивизии из Бреста.
- Хорошо. Тем паче, вдруг еще какие распоряжения поступят...
В этот момент из кабинета вышел командующий армией генерал Коробков. Увидев Оборина и Сандалова, он подошел к ним.
- Прибыли?- отрывисто спросил Коробков.- Ну, как там? Начальник штаба округа сообщил, что для участия в армейском опытном учении в Брест приедут представители округа и наркома обороны. Встретить их надо на должном уровне...Кстати, в разговоре с командирами стрелковых дивизий я не заметил энтузиазма к предстоящему выезду на учение. Понять их нетрудно - замучились, по-прежнему от каждого стрелкового полка по одному - два батальона работают в пограничной зоне. Ночуют всю неделю в землянках, в палатках, а тут еще воскресенья занимаем ученьями да заседаниями всякими. Надо с этим кончать... Командиры расположенных в крепости частей показывали несколько новых наблюдательных вышек, построенных немцами за рекой. Уверяют, что по ночам слышен шум моторов. Сегодня опять несколько самолетов летали над нашей территорией...
- Я только что прибыл из Бреста, товарищ генерал,- доложил Степан Ильич,- Части двадцать второй танковой дивизии приказал Пуганову ночным маршем, плановым порядком, вывести в район Жабинки и Хмелева для проведения дополнительного тактического учения.
- Что? Зачем это вдруг? Я, как командующий армией, имею право поднять по боевой тревоге одну дивизию. Хотел было поднять сорок вторую, но посоветовался с Павловым, а он не разрешил... И еще раньше не разрешал! В апреле не разрешал, в мае! Категорически не разрешал! Командование округом в апреле запрашиваю- надо бы вывести шестую стрелковую на полигон. Из крепости вывести. Ответ- нецелесообразно.
- Нецелесообразно и все?- переспросил Оборин.
- И все. Два дня назад запросил- вывести дивизию на лагерный сбор. Климовских, начштаба округа лично воспрепятствовал.
- Причина?
- Будто вы не в курсе?- обиженно фыркнул Коробков,- Сказано было так- нету палаток для размещения дивизии, выделять их дополнительно запрещается.
-В конце концов, есть же директива Генштаба о выводе мехкорпусов с мест постоянной дислокации...
-Ну и что? Москва где? А где Минск, округ?
Оборин покачал головой и негромко поинтересовался у Коробкова:
- Товарищ командующий, вам известно, что штаб 28-го стрелкового корпуса после штабного учения остался на своем командном пункте в Жабинке?
Коробков с любопытством посмотрел на командира мехкорпуса.
- Я и приказал штабу корпуса до особого распоряжения оставаться на капэ, дивизионным- вернуться в расположение. Из Бреста поехал в Высокое, а возвращался в Кобрин через Жабинку. Застал там на командном пункте командира корпуса. В штабе все были на месте. Я разрешил Попову уехать в Брест...
- Попова я встретил на брестском полигоне.- сообщил Оборин.- Он тоже встревожен.
- Вы думаете? Ладно вам, будет. Я это слышал. Старая песня! -отмахнулся Коробков.- Да и вообще, надо бы некоторых командиров привести в чувство. Они проявляют чрезмерную немцебоязнь.
Коробков помолчал, потом исподлобья глянул на Оборина:
- Впрочем, хорошо, что распорядились по дивизии. Начнется какая-нибудь заваруха и там форменный кабак может случиться.- сказал Коробков.- Вы не в курсе, видимо, в дороге еще были...Ваш Пуганов после девятнадцати часов звонил начальнику штаба и докладывал по телефону, что южнее Бреста, за рекой Мухавец, в деревне Пугачево загорелся ближайший к границе дом, стоявший на возвышенности. Сразу же вслед за этим загорелся дом в деревне на сопредельной стороне, за Бугом. Какой из этого следует вывод? Что все это может означать? А это между тем были, скорее всего, обмены сигналами вражеской агентуры на нашей территории...Ладно, Степан Ильич, поезжайте к себе в штаб, в Тевлю.
- Я шофера отпустил поужинать. Двадцать минут, не более.
- У вас там в Тевле все готово? Я имею в виду, готово на всякий случай?
- Если бы...-вздохнул Оборин. -Товарищ командующий! Вы же знаете ситуацию! Я, профессиональный артиллерист, больше двадцати пяти лет при орудиях, принял механизированный корпус...
-Нам это известно,- нетерпеливым тоном перебил Оборина командарм.
-Я принял механизированный корпус, находившийся в стадии формирования. Принял только в марте этого года. Управление штаба корпуса укомплектовано пока на шестьдесят процентов. Неблагополучно обстоит дело с табельными средствами связи, имеем крайне ограниченное количество радиостанций, телефонов, телеграфных аппаратов и полевого кабеля. Я три дня потратил на изыскание необходимой для оборудования штаба и КП материальной части, поскольку штатных средств, как уже упоминал, крайне мало. Все собранное приказал отвезти на железнодорожную станцию и погрузить в товарный вагон, который поздно ночью удалось прицепить к следовавшему из Барановичей в Брест составу. Имею при штабе шесть радийных танков и здесь, в Кобрине, где пока еще остаются некоторые службы корпуса, одну рацию 5-АК, выделенную из батальона связи армии; запаса проводных средств связи у меня в Кобрине нет, а чтобы мне из Тевли связаться со штабом армии, надо выезжать на станцию и просить гражданских соединиться через местную линию с телефонным коммутатором в Именине, а там, через летчиков - со штабом десятой авиадивизии...
- Это плохо, это не очень оптимистично звучит.
- Негде взять шестнадцать километров полевого кабеля...
- Генерал Семенов, начальник оперативного управления штаба округа, уже распорядился о выделении нам некоторого количества средств связи и другого имущества, находящегося на расположенных здесь окружных складах.- сообщил Сандалов.- В ближайшие дни обеспечим ваш штаб необходимыми средствами связи...
-Так что в Тевли? Капэ готов?-спросил Коробков.
- В общем и целом- да. Раскинули палатки, произвели разбивку будущих блиндажей и землянок, два дня занимались отрывкой щелей.- сообщил Оборин.
- Отнеситесь к оборудованию капэ со всей серьезностью,- подчеркнул Коробков, обращаясь к Оборину,- Хорошо маскируйте свою работу, ни в коем случае не привлекайте к ней внимания местных жителей. Необходимо около каждой палатки вырыть щели для укрытия личного состава и оборудовать где-либо на возвышенности смотровую вышку.
Оборин кивнул.
- Задача мехкорпуса вам известна? -неожиданно спросил Коробков.
- Известна, товарищ командующий. Корпус, как указано в директиве округа-сосредотачивается танковыми дивизиями к рубежу Каменец, Жабинка, во втором эшелоне армии. Двести пятая моторизованная дивизия - в Поддубно. Штаб мехкорпуса - в Тевли. Корпус подготавливает маршруты для выхода в район сосредоточения и контрудары в направлениях: направление один: Высокое, Дрогичин; направление два: Пилище, Брест; направление три: Каменец, Жабинка. В случае прорыва крупных мотомехсил противника с фронта Бяла-Подляска, Пищац в направлении Брест, Барановичи 14-й мехкорпус, сосредоточившись в противотанковом районе и за отсечной позицией Каменец-Литовск, Шерешево, Дзедувка, атакует противника во фланг и тыл в общем направлении на Жабинку и совместно с частями 47 -го стрелкового корпуса уничтожает его.
- Ну-ну, Степан Ильич. Это все хорошо, это все понятно. Про состояние корпуса вашего спрашивать не буду.
- Оно вам известно досконально. В дивизиях больше половины красноармейцев первого года службы. Артиллерийские части получили пушки и гаубицы, а снарядами полностью не обеспечены. Тягачей пока нет. Автомашин не хватает. Штабы дивизий людьми укомплектовались, но сколоченность у них пока недостаточная...
- Противотанковый район готов?
- Нет.- ответил Оборин с некоторой заминкой.- Вы же знаете...
- Вот-вот. Знаю. Противотанковый район не готов, 47-й стрелковый корпус никуда не прибыл, да еще и ниоткуда не убыл.- сокрушенно покачал головой Коробков.-Он в подчинении округа. Да и ваш мехкорпус округ предпочитает считать в своем подчинении, а не в подчинении армии, хотя и включил его в состав района прикрытия...
- А мы даже не знаем конкретно, какие против нас на том берегу Буга силы сосредоточены.- подхватил полковник Сандалов.- Приграничные районы западнее государственной границы забиты фашистскими войсками, в деревнях, на хуторах, в рощах стоят плохо замаскированные и совсем не замаскированные танки, бронемашины, орудия, грузовики...По дорогам шныряют мотоциклы. Да вы и сами прекрасно это видели, Степан Ильич!
- Видел, товарищ полковник.- согласно кивнул головой Оборин.
- Есть чему удивляться. - негромко, с придыханием, проговорил полковник Сандалов.- Когда я приехал не так давно в Семятичи и подошел к границе, к берегу, то сразу увидал 'странные вещи'. На немецкой стороне, на берегу, аккуратными штабелями были уложены все части и детали... понтонного моста! Даже сами понтоны были установлены на катках, и до самой воды были уложены деревянные слеги!
- Сведения о противнике действительно противоречивые.- вздохнув, сказал Коробков.- Знаем, что стоит четвертая армия генерала фон Клюге. Знаем, что армия эта имеет до двенадцати пехотных дивизий, то есть превосходит нашу армию более чем в три раза. А вот какие и сколько у немцев мотомехчасти сосредоточены? Моторы-то гудят за рекой, каждый день и каждую ночь гудят...
-Да, состав второй немецкой танковой группы Гудериана нам как следует неизвестен.- добавил Сандалов.- Но ясно, что она превосходит оперативно подчиненный армии ваш четырнадцатый мехкорпус.
-Ладно, чего уж сейчас начинать лапти плести? - вздохнул Коробков. - Ваше решение, генерал, не одобряю, но и не препятствую его исполнению. Дадут по шапке мне за ваше самоуправство - тогда я и вас потяну за взысканием. А сейчас...Поезжайте к себе в корпус. Все понимаю - задача, поставленная вашему корпусу нереальна. Дивизии только-только получили новое пополнение, имеют некомплект танкового и другого вооружения, средств тяги для артиллерии, подразделения тыла не до конца укомплектованы...Недостаток комсостава...В-общем и целом корпус как второй эшелон армии из-за неукомплектованности и необученности с трудом может выполнить возложенные на него задачи-нанести контрудар в обороне или развить успех в наступлении...Но что делать? Надо на всякий случай привести части в боевую готовность. Согласно плана прикрытия. Хоть и не утвержденного... "Красный пакет" вам уже отправлен. Но вы и без пакета знаете содержание документов в нем, так как участвовали в их составлении. Действуйте.
Степан Ильич вышел на крыльцо штаба армии, закурил.
"Действуйте."- фыркнул он про себя, - "А вы тут в штабе собираетесь действовать?".
21 июня 1941 года.
Окрестности Бреста.
Южный Военный Городок.
В кабинете командира двадцать второй танковой дивизии было сильно накурено: несколько командиров, собранных комдивом, нещадно дымили папиросами.
- Я, как начальник оперативного отделения, докладывал вам, командиру дивизии, содержание оперативных сводок и разведсводок. И однажды даже пытался высказать свои соображения.- громко сказал начальник оперативного отделения штаба дивизии капитан Рожнятовский. Слова его были обращены к командиру дивизии и Рожнятовский смотрел на Пуганова неотрывно.- Я говорил, что было бы целесообразно с профилактической целью, не нарушая хода боевой подготовки, вывести дивизию и расположить лагерем на некотором удалении, в условиях, где можно быстро изготовиться к бою.
Пуганов досадливо поморщился и отмахнулся рукой:
-Помню, помню, не напоминай.
-Вот-вот, товарищ генерал, вы и тогда дали мне понять, что свои соображения я могу оставить при себе.
-Да прав ты, капитан, прав! И прав Оборин, тысячу раз прав!- горячился генерал Пуганов, в свое время занимавший должность начальника Управления боевой подготовки Главного автобронетанкового управления РККА. - Положение дивизии совершенно не соответствует решению каких-либо оборонительных задач, впрочем, и наступательных тоже. Да, что там...Недокомплект личного состава составляет на сегодняшний день тысячу с лишним человек. Согласно штатному вооружению, дивизия имеет от двухсот тридцати пяти до двухсот пятидесяти шести танков, из которых более девяноста пяти процентов составляют танки Т-26. Новых танков в дивизии нет. Боеприпасов мало...
-Мы не так давно получили распоряжение штаба округа, запрещающее хранение боеприпасов в машинах. Боеприпасы предписывалось сложить в обитые железом ящики и сдать на склад. А для того чтобы боеготовность 'не снижалась', на каждом ящике с боеприпасами надлежало написать номер машины. Абсурдность такого распоряжения очевидна. Ситуация выглядит по меньшей мере странно, вы не находите?- подал реплику начальник штаба дивизии подполковник Кислицын.
-Мне известно, что экипажи танков не очень охотно выполняют распоряжение о сдаче боеприпасов.- нахмурившись, сказал начальник штаба мехкорпуса полковник Татаринов.- Однако, давайте, товарищи, решим, как мы обеспечим выполнение приказа командира корпуса и произведем маневр по выводу подразделений из городка. Маневр с переправой через Мухавец, с пересечением двух железнодорожных линий и шоссе представляет определенные трудности в исполнении.
-Да еще и на ночь глядя.- заметил заместитель командира дивизии по политической части полковой комиссар Илларионов.- Эх, а сегодня в клубе концерт...
-Ну, так и не всю дивизию выводим. Один танковый полк, гаубичный полк, разведбат, мотострелков, спецподразделения...Сейчас соберем в парке всех командиров полков и поставим задачу.- сказал Пуганов.- Выход частей дивизии будет осуществляться в заранее согласованный район. Трудности, конечно, возникнут, но мне думается, мы успешно порешаем все вопросы. Полковник Кононов!
-Я!- отозвался заместитель командира танковой дивизии.
-Подготовьте вместе с начальником штаба распоряжение на марш.
-Есть!
-И вот еще...Подготовьте и штадив к маршу, погрузите на всякий случай его документы и имущество. Возьмите взвод из комендантской роты и действуйте.
21 июня 1941 года.
Роща в двух километрах юго-восточнее Жабинки.
Командный пункт 28-го стрелкового корпуса.
Солнце, весь день сиявшее в безоблачной вышине, ушло за горизонт, стих июньский ветерок. Незаметно подкрадывались сумерки.
В штабной палатке командир корпуса, генерал-майор Попов наводил на свои сапоги последний лоск, начальник штаба, полковник Лукин собирал с походного столика карты и документы. Полог палатки откинулся, внутрь шагнул начальник оперативного отделения штаба корпуса майор Синковский.
-Товарищ генерал-майор, закончено двухдневное командно-штабное учение по теме: 'Наступление стрелкового корпуса с преодолением речной преграды'.-торжественным голосом отрапортовал Синковский
-Хорошо. Штабу корпуса до особого распоряжения приказано оставаться на капэ, дивизионным - вернуться в расположение. Продолжайте сосредоточение штакора на капэ.-сказал Попов.
-Есть.
Взглянув на Синковского, генерал сказал:
- Товарищ майор! Я и начальник штаба уезжаем в Брест. Штаб остается здесь. Дайте людям отдохнуть, а завтра с рассветом, если не получите каких-либо других указаний, ведите штаб на артполигон для участия в учении.
-А какие могут быть другие указания?- удивился Синковский.
-Мало ли что.- неопределенно сказал Попов и махнул рукой.- Всякое бывает. У начальства семь пятниц на неделе. Возьмут, да и поднимут 6-ю и 42-ю стрелковые дивизии вместо утренних учений. Хотя бы по учебной тревоге поднимут и выведут их в районы сосредоточения.
-Думаю, вряд ли.- сказал полковник Лукин.- В Кобрине все на округ оглядываются. А оттуда без конца твердят-'вас уже не раз предупреждали о недопустимости таких действий, которые немцы могли бы расценить как провокационные'. Генерал Коробков сегодня прямо так и сказал: непосредственной опасности войны нет, и слухи о том, что она скоро начнется, - провокация.
-Вряд ли не вряд ли, а мы должны быть готовы ко всяким неожиданностям.- ответил Попов. - Говорят, немцы мобилизовали все лодки, имеющиеся у местного населения приречных районов, стягивают их ночью к берегу и маскируют. У танкистов из двадцать второй танковой дивизии слышал, что немцы усиленно строят деревянные плоты по берегу Западного Буга.
-Да, подобные сведения явно не улучшат воспитательную работу.-заметил полковник Лукин, убирая документы в сейф.
-Объявили решительную борьбу с болтливостью, а какая уж тут болтливость, ежели каждая новая оперативная или разведсводка говорит об усилении активности гитлеровцев на границе?- сердито проговорил генерал Попов.- Каждый день какая-нибудь новость. То поляк границу перейдет, то немцы напоминают о своем соседстве. Ладно, Лукин, заканчивай с документами, поедем в Брест, машины ждут.
-Оборону штаба на ночь организуйте по боевому расписанию, - добавил начальник штаба. И внимательно посмотрел на майора Синковского. Тот, помедлив, молча кивнул головой.
21 июня 1941 года.
Роща в двух километрах юго-восточнее Жабинки.
Командный пункт 28-го стрелкового корпуса.
-Нормально так получается, да?!- возмущенно сказал капитан Алексеев, помощник начальника оперативного отделения штаба 28-го стрелкового корпуса, подходя к майору Синковскому, стоявшему у штабной палатки. Майор внимательным взглядом провожал машины комкора и начштаба корпуса, отъехавшие с капэ.
Алексеев хмыкнул.
-Ты чего бузишь, Алексей?-насмешливо спросил Синковский, поворачиваясь к своему помощнику.
-Комкор с начштаба в Брест укатили, а мы тут остаемся?! Многие командиры недоумевают, почему их оставили здесь, а не отпустили в Брест, к семьям на воскресенье.
-Не всех же оставили. Нехай просил разрешения уехать в Брест. Я отпустил его к семье.
-У капитана причина уважительная. Жена больная.- ответил Алексеев.- Он ее не сегодня-завтра в госпиталь собирается положить. Чего-то там с ногами. Я толком не знаю. Я предупредил его, что завтра к восьми нужно быть на артполигоне.
-Начальству виднее, Алексей.- внушительно ответил Синковский.- Ты знаешь, у меня вначале мелькнула мысль: может командир корпуса с начальником штаба затеяли что-либо для проверки боеготовности? Но нет, не похоже.
-Может быть, поднимут шестую и сорок вторую стрелковые дивизии по учебной тревоге и выведут их в районы сосредоточения?- высказал предположение Алексеев.
Синковский закурил, затягиваясь, глянул на своего помощника.
-Нет, не похоже.- сказал он.
21 июня 1941 года.
Брест.
Штаб 42-й стрелковой дивизии.
-Ну так что, так и будем сидеть?-возмущенно сказал командир 44-го стрелкового полка майор Гаврилов.
Другие, собравшиеся в штабе дивизии, командиры частей сдержанно, но недовольно загудели:
-Час уже ждем!
-А комдива нет!
-Где же он? В штабе армии?
-Ладно, товарищи.- решительно сказал полковой комиссар Богатиков.- Раз уж не дождались Лазаренко, будем расходиться. Товарищи командиры! Я еще раз предупреждаю всех о явке на завтрашние учения! К восьми ноль-ноль! Без опозданий, товарищи!
21 июня 1941 года.
Брест.
Квартира командира 28-го стрелкового корпуса генерал-майора Попова.
Генерал мелкими глотками отхлебывал крепкий горячий чай и время от времени поглядывал на супругу, оправлявшую возле огромного трельяжа поясок на платье.
-Ты в предчувствия веришь?- неожиданно спросил он.
Жена, высунув язычок, не отрывая взгляда от зеркала, кивнула.
Попов поставил стакан с чаем на стол:
-Вот что. Оставайся ты дома, а я сгоняю в штаб корпуса и оттуда позвоню тебе. Тут недалеко, на Ляпидевского. Рукой подать.
Жена обиженно надула губки.
-Я туда и обратно.- уверенно сказал Попов.- Успеем еще прогуляться. И на концерт артистов Московской эстрады тоже успеем.
-Что-то случилось?
-Не знаю. Вроде бы ничего не случилось. Просто...Предчувствия. Я тоже верю в предчувствия.
21 июня 1941 года.
Брест. Ул. Ляпидевского 33.
Штаб 28-го стрелкового корпуса.
Во дворе штаба корпуса Попов увидел несколько грузовых машин, на которые бойцы сноровисто грузили штабные несгораемые ящики, шкафы с документами, сейфы...
Здесь же, во дворе, у крыльца, стоял начальник штаба корпуса полковник Лукин и нервно курил. Увидев комкора, Лукин шагнул навстречу.
-Что тут у вас?- спросил Попов.
-Приказал комендантскому взводу 333-го стрелкового полка погрузить штакор и отправить на капэ, в Жабинку.
-На ночь глядя?
Лукин кивнул.
-Чего так?
-Звонили из штаба армии. Запрашивали обстановку.
-Вот как?! Есть какие-то распоряжения из Кобрина?
-Пока нет. Ждем.- коротко ответил Лукин.- Обстановка на границе того..., тревожная.
-В каком смысле?
-Танковая дивизия Пуганова скрытно покинула Южный Военный Городок. Якобы учебный ночной марш и прочая такая петрушка. Якобы командир мехкорпуса так приказал. Дивизия выводится на рубеж сосредоточения. Оставлены только дежурные подразделения и прикрытие.
-Прикрытие?
-Да. Прикрытие. Понимай, как знаешь.
-Ничего не понимаю. Нам-то что делать?
-Ждать.- Лукин пожал плечами.
-Нам-то выводить полки из крепости или нет?
-Приказа не было. Но вряд ли такой приказ последует. Ведь нас уже не раз предупреждали: не допускать таких действий, которые немцы могли бы расценить как провокацию.
-Пойдем-ка в штаб, прикинем чего-нито. А то сейчас как плюнут на все предупреждения, да как жахнут приказом на вывод частей по учебной тревоге, сраму и хлопот не оберешься! Эх, сколько раз я говорил, поднимал вопрос перед Коробковым- надо учитывать всю опасность размещения двух дивизий в крепости! Учебными тревогами ведь наглядно было установлено, что для вывода их в районы сосредоточения требуется до шести часов времени. Но всем все по хрену!
21 июня 1941 года.
1-я пограничная комендатура 17-го погранотряда
Местечко Волчин.
В командирское общежитие, где размещались несколько командиров, в основном холостяки, вбежал посыльный:
-Срочно в штаб!
-Что за спешка, боец?
-Перебежчика взяли. Говорит, что война утром начнется...