Глава 1

В голове кружились тысячи насекомых, они шевелились и переползали, заполняя всё пространство. Моя черепная коробка, как прогнивший изнутри плод манго, была заполнена падальщиками, они пожирали остатки моего сознания.

Я не могу пошевелиться, пытаюсь открыть глаза, но ничего не получается. Что со мной?! Я парализован?! Страх накатывает волнами с каждой секундой, все сильнее, подобно шторму. Вот меня и настигает девятый вал. Я снова падаю в темную мрачную бездну. Вниз, в пустоту, как камень, сброшенный с вершины небоскреба, а там, наверху, горит огнями целый город, освещенный вывесками дорогих магазинов и клубов, разделенный на стриты и авеню. По ним, как по артериям бесконечным потоком несутся автомобили, с доведенными до состояния роботов операторами-водителями. Они, послушные знакам дорожного движения и светофорам, преобразуют хаос в порядок, обеспечивая жизненные функции пылающего всеми цветами радуги муравейника, рождаясь и умирая каждый день. Я падаю вверх, город все дальше, вот он уже превратился в точку и пропал, навсегда и безвозвратно, как выпавший из кармана мобильник в толпе на оживленной площади.

Я закрыл глаза и начал вспоминать предыдущий вечер, - пустота. Попытался вспомнить, что со мной происходило в течении нескольких предыдущих дней, - снова ничего. Страх заползал и опутывал меня, сковывая грудь и сжимая легкие. Представляя, что все это может значить и перебирая варианты, которые бесконечным потоком завертелись в моей голове, я почувствовал себя очень беззащитным. Мир большой, а я очень маленький, подобно мухе с оторванными крыльями я лежу и сохну на окне многоэтажки, в комнате очередного подростка-садиста. Я снова отключился.

Когда вновь сознание вернулось ко мне, я приоткрыл глаза и осмотрел комнату. Это было темное помещение с крашенными, облупившимися стенами, по соседству стояли в ряд несколько пустых коек. Маленькое окно без занавесок, а на нем решетка. Очень похоже на затрёпанную больничную палату и пахнет болезнью и испражнениями. Тяжело вдыхать такой воздух, он как будто наполнен чем-то еще, тяжелым и липким. Чем пахнет безысходность? - невесомыми флюидами отчаянья и боли, лекарствами, а также хлоркой и мочой. Как же близко и далеко отсюда небо полное звезд, оно на расстоянии вытянутой руки, где между листвы деревьев гуляет прохладный ласковый свежий ветер.

Черт возьми, где я? Как я тут оказался? Хочу курить!

Доктора говорят про пять стадий принятия смерти, можно ли с ними согласится - наверное, да. Люди склонны все упорядочивать, сводить в таблицы и схемы, потому что так проще, проще подчинить человека мыслить и принимать решения руководствуясь определенными алгоритмами, чтобы затем безошибочно предсказывать и просчитывать его поведение. Мы все как дрессированные медведи в цирке, ездим на трехколесных велосипедах в бесконечном поиске денег и успеха, какой-то странной свободы, свободы делать то, - что разрешено.

Человек, после смерти попадает на страшный суд, местные крылатые приставы перед началом заседания предлагают подсудимому бесплатно закурить, ведь деньги, как известно, на том свете ничего не стоят. Сидят несчастные в отдельной комнате, ждут приговора и дымят, а если кто и не курит - ничего страшного, никто не прогонит собрата по несчастью и он на них будет ругаться, потому что не зачем - здоровье ему все равно теперь ни к чему.

Очень странно, что с точки зрения религии все люди виноваты. На земле они должны страдать, а после смерти их должны судить. Не удивительно что появляются антагонистические течения, например сатанисты или рабовладельческие корпорации подобные N...le.

Хочу курить! Только я успел представить себе это, как тут же почувствовал вожделенный запах сигаретного дыма в наполненной больничным зловонием обшарпанной комнате.

"Кто тут?" -спросил я, но в ответ не услышал ни звука. Источник дыма находился в дальнем углу комнаты, в полной темноте. Немного присмотревшись, я разглядел уголек сигареты, затем в его свете отчетливо увидел, как из темноты на меня смотрят два сверкающих серебром глаза.

"Снова здравствуй, дорогой друг! - хрипловато и с насмешкой произнес очень знакомый голос, затем снова затянулся и добавил, - Я пришел тебя навестить".

"Кто ты? Где мы сейчас находимся? - спросил я, и, как мог, вывернул шею, чтобы лучше разглядеть собеседника, он ответил - Давай все по порядку, ты помнишь, что случилось месяц назад, помнишь вечер пятницы?"

Глава 2

Все началось внезапно, ничего не предвещало бури, жизнь текла своим чередом передвигая стрелки судного дня, секунду за секундой. В то утро меня посетила мысль, подобная неожиданному прозрению - инсайту, она воткнулась острым ножом под ребра и отныне не давала покоя, что бы я не делал и где бы не находился.

С самого утра я как-то странно себя чувствовал. Настроение было как никогда боевым и приподнятым, но что-то странное было в этом. Как только я открыл глаза, то сразу ощутил на себе какой-то неприятный холодный взгляд, - кто-то наблюдал за мной.

Решив, что не буду будить ее я пошел в кабинет, где включил компьютер и стал просматривать ленту новостей. Меня никак не покидало ощущение того, что за мной следят. Прямо за моей спиной кто-то стоял и пристально смотрел, изучал. Посидев еще с пол часа, я не выдержал и заглянул сначала под стол, затем за шкаф, за занавеску, осмотрел потолок и снова ничего не обнаружил. За этим занятием меня застала Настя, она удивленно посмотрела на меня и спросила: "Ты что-то потерял? - я не сразу нашел, что ответить и сказал первое, что пришло в голову - Да, ручка закатилась, моя любимая". Она недоверчиво посмотрела на меня и пошла умываться.

Тут, ни с того ни с сего, мне в голову пришла давно позабытая мелодия и я начал напевать песню, которую сочинил мой давний друг, которую мы когда-то исполняли в составе рок-группы, но вспомнил всего несколько строчек:

Весна пришла на улицы

В город мой, в город мой

Дальнейшие слова никак не всплывали в моей памяти, но мелодия четко отложилась с тех давно ушедших пор.

Вечер пятницы не обещал быть томным, я должен был подвезти Настю к родителям, а впереди были целые выходные свободы в веселой компании моего лучшего друга Семена.

Вечер и ночь были заранее согласованы и четко распланированы: сначала мы идем в бар, пьем пиво и джин, заедаем бургерами и энчиладос, затем вызываем такси и едем в рок клуб, где знакомимся с какими-нибудь веселыми девчонками, после чего нас ждет чудесный загородный дом с биллиардом и баром.

Ко всему прочему я не обнаружил на привычном месте своей зубной щетки. Подумав, что Настюха выкинула ее, посчитав износившейся, что было весьма странно, поскольку мы купили ее неделю назад. Я крикнул из ванной:

- Милая, зачем ты выкинула мою щетку?

- Я ничего не выкидывала, смотри лучше, как всегда, закинул куда-нибудь.

Я осмотрелся, и, напоследок, решил заглянуть под ванну, а когда нагибался, на одну секунду мне показалось, что мое отражение даже не двинулось, я вздрогнул и вскочил, свалив на пол небольшую полочку с тюбиками. Сердце бешено стучало, я был испуган и немного удивлен, уравновешенность всегда была моей сильной стороной.

Мне срочно нужно было как-то развеяться, посмотрев по сторонам я заметил в отдельном чистеньком стеклянном стаканчике щетку Насти. В моей голове тут же созрел коварный план, который я не преминул воплотить в жизнь. Я закрыл дверь, щелкнув ручкой и громко сказал, так, чтобы она услышала: "Придется воспользоваться твоей, уверен, что ты не против, - тут на кухне раздался звук чего-то упавшего, а в коридоре послышались быстрые шаги, она забарабанила в дверь и закричала, - Не смей, это отвратительно!"

Меня всегда забавляла ее реакция, по девичьи импульсивная и смешная, она была предельно аккуратна и чистоплотна, - полная моя противоположность. Не знаю, почему до сих пор мы с ней вместе. Настя хороша собой и достаточно умна, чтобы как можно скорее бежать от меня, но почему-то не делает этого. Ее страшно раздражает музыка, которую я слушаю, раздражает моя одежда, она страшно ругается на мои глупые шутки. Вот и сейчас, она надрывается за дверью, я понимаю, что это очень нехорошая шутка и мне стоит немедленно прекратить, но ничего не могу с собой поделать. Достав из стакана зубную щетку, я нанес на зубчики слой зубной пасты, поместил в рот, меня передернуло. На вкус она была отвратительна, напоминала сгоревшую резину.

"Милая! Кажется, у нас испортилась зубная паста, на вкус как дерьмо! - стук в дверь прекратился, она произнесла обиженно, - Ну ты и засранец!" В коридоре вновь послышались шаги, уже неспешные на кухне гневно захлопали шкафчики.

Оставалось совсем немного времени до встречи с Семеном. Я рылся в своих старых вещах, пытаясь найти что-нибудь подобающее для похода в рок клуб, где как раз по случаю был неплохой концерт. Я наткнулся на старый деревянный ящик из-под шахмат.

Решив предаться воспоминаниям, я откинул застежку и открыл коробку, в которой лежали разные вещи из моего детства, точнее юности: разнообразные цепочки, значки "анархия", сатанинские пятиконечные звезды, кожаные браслеты и сережки. Помимо всего этого хлама там был обшарпанный, пожелтевший от времени, сложенный вдвое листок, на котором черной гелиевой ручкой была нарисована бабочка, на ее спине, как раз между крыльев нечто похожее на череп. Кажется, я видел нечто похожее в одной из телепередач, ее название "мертвая голова". Я незамедлительно открыл его и прочитал:

"Мы, основатели закрытого клуба "мертвая голова" отрицаем устои современного общества. Мы не признаем религий и государств, презирающих своих граждан и их свободы. Мы плюем на социальные отношения, ибо они плод осознанного невежества. Что бы вы ни сделали, мы всегда будем против. В вечной погоне за благосостоянием вы потеряли свою индивидуальность, сидя у экранов телевизоров и вкушая помои, вы стали слишком ленивы, чтобы задавать вопросы. Ваша священная мораль, лишь пыль под гусеницами мирового фашизма. Вы боитесь правды, а ваш мир - одна большая ложь! Врете себе, окружающим, своим детям и непрерывно учите их делать то же самое. Мы же создаем свою веру. Богом и храмом нашей религии является вещество V.I. Оно открывает сознание, снимая все блоки и зажимы, обнажает неприкрытую правду жизни. V.I. ведет нас к концу, под звуки нашей музыки, - способа нашего мышления. Мы отвергаем насилие, но, когда настанет час нашего Страшного суда, мы встанем перед тем, кто называет себя Богом, изломанные, вооружившись битами и цепями, спросим с него за все. Живи ярко и умри молодым. Наша музыка будет длиться вечно. Р.Б."

Я перечитал эти слова несколько раз, в голове всплыли воспоминания из далекой юности, о тех временах, когда музыка была для нас всем, мы даже создали группу, о нашей веселой компании и панк тусовке, в голове закружились тысячи воспоминаний и образов, тексты песен и гитарные рифы. Вспомнились даже эти проклятые таблетки... Лишь одного я вспомнить не мог, - кто такой Р.Б.?

Посмотрев на часы, я заметил, что время уходит и у меня остается около получаса на сборы. Принял душ, оделся и вызвал такси, а когда выходил из квартиры заметил на стене закрашенную несколькими слоями, выцарапанный гвоздём на белой побелке череп и надпись - "Человек создан для того, чтобы устать, так стань же богом или умри молодым".

Когда я сел в такси, неожиданно вспомнил, кто такой Р.Б.

Весна пришла на улицы

В город мой, в город мой

А люди все беснуются,

А ты живой, пока живой.

Глава 3

Сейчас тяжело представить те далекие времена. Когда-то давно мы были обычными детьми и не всегда отдавали себе отчет в происходившем вокруг. После развала Советского Союза в стране был форменный бардак. Почти в одно мгновение было разваленное хозяйство. Всюду зияли серыми арматурами и бетонными столбами огромные необитаемые зоны отчуждения, - производственные площади, на которых когда-то стояли заводы-гиганты. Выбитыми стеклами пустых цехов они смотрели на нас, осуждающе и злобно. Тысячи людей, когда-то работавшие на них оказались на улице. Кто-то немедленно скатился, пропив все, что у него было и умер на морозе или от побоев шпаны на очередной помойке, а кто-то все-таки нашел себе место в новом дивном мире. Кладбища непрерывно пополнялись то гранитными монументами братков, то небольшими простенькими могилками простолюдинов, в общем похоронный бизнес процветал как никогда.

Как и любому существу с высшей нервной деятельностью мне нужна была стая. По тому времени у нас была компания, - друзья детства. Я жил в другом районе, в нескольких километров от места нашего сбора. Хоть мне и давали деньги на проезд я ходил пешком, чтобы сэкономить деньги на сигареты. Мой путь большей своей частью пролегал меж двух заводов, разделенных узкой полоской железной дороги. Окутанные саваном колючей проволоки, на их покосившихся бетонных плитах пестрели кислотные граффити и разного рода надписи: "Вася ушел топтать дедов", "толстый сосал здесь" и т.д. Как ни странно, среди них встречались очень интересные надписи, подобные той: "Маша, ты просто космос". В основном, конечно, на граффити изображались названия неведомых групп, которых я и по сей день не знаю. Для детей - наших сверстников, очень важны были эти кислотные цвета, в мертвом выцветшем мире так не хватало чего-то яркого и светлого, того, что наполнило бы окружающий мир некой подростковой жестокой мультяшностью.

Практически каждый день я проходил одной и той же дорогой. Вдоль заросшего железнодорожного пути тянулась заваленная разнообразным мусором сточная канава, она когда-то была бетонным каналом ливнёвки, который накрывали остатки небольших бетонных плит. Всматриваться в содержимое было жутко, там легко можно было найти разлагающиеся трупы кошек и собак, шприцы и презервативы, пустые бутылки из-под алкоголя. Когда было жарко, над этой канавой зависала желтая дымка и стояла удушающая вонь. Во все время я боялся туда смотреть, - очень боялся, что увижу там мертвого разлагающегося человека, и, к моему оправданию можно сказать, что такое легко могло произойти в то время, в таком тихом и забытом богом месте.

Особенно жутко было возвращаться вечером, взгляд предательски, помимо моего желания, сам, то и дело падал на гниющие кучи отходов, утопленные в грязной коричневой воде. Мне представлялось, что в одном из таких завалов таится неведомое существо, страшное и немыслимое, такое же жуткое и бессмысленное, как эти горы мусора.

Покосившиеся фонари вдоль брошенной заводской железной дороги не горели никогда, а, когда смеркалось, разбитые стекла заводских цехов огромными провалами глазниц смотрели на меня, то с тоской, то с какой-то непреодолимой безысходной злобой.

Подъездные клетки огромных каскадных домов были пристанищем забулдыг и наркоманов. Длинные площадки, с закрытыми наглухо общими коридорами уходили вдаль, скрывая в темноте, за очередным поворотом, то ли группу курящих подростков, то ли слуг самого дьявола, готовых разорвать тебя на части.

Мы же, играли музыку на чем могли и носили длинные волосы, цепи балахоны и прочую рок атрибутику, за что нередко были биты, но это только укрепляло нашу общность и приверженность рок культуре.

Зачастую мы напивались разбодяженным дерьмом, - печально знаменитым спиртом Royal. Будучи школьниками, ни у кого не было денег на более-менее качественный алкоголь, если он вообще существовал в то время, а тут в придачу к бутылке, добрые люди, заведомо торгующие отравой, заботливо прилагали целлофановый пакетик с парой соленых огурцов. Какая тонкая ирония, - лимонад колокольчик, разбавленный водой из-под крана Royal и Данайские дары.

После одной из таких пьянок, между десятым и одиннадцатым классом я познакомился с Р.Б. и привел его в нашу компанию. Он встретился мне на обратном пути. Р.Б. шел навстречу, тем же путем, по железной дороге между двух заводов, в косухе и перевязанной на шее бандане с бабочками "мертвая голова".

Сказать, что компания его не приняла - было ничего не сказать. Они не разговаривали с ним и даже не смотрели в его сторону, хотя он был таким же как мы и увлекался нашей музыкой. Меня это ужасно бесило, но я старался не показывать, рано или поздно они все равно бы его приняли. Р.Б. же этот неприятный факт ничуть не расстраивал, зачастую мы уходили с ним и общались вдвоем на интересующие нас темы музыки и рок движений.

Он же, в свою очередь, познакомил меня со своей компанией из соседнего района, у всех них были очень странные и обидные на мой взгляд клички. Это были панки, веселые и классные, но, даже по нашим меркам "отмороженные" на всю голову. Пили и бузили они постоянно, местом их сбора был двор у длинной кирпичной пятиэтажки. Там стояли длинные лавочки, вдоль них все стены были изрисованы анархиями и названиями панк-групп.

С ними тусовался взрослый мужик лет тридцати, в моей памяти он остался как "последний фанат Цоя". Его лицо было изуродовано пережитой, видимо в детстве, оспой. У него были все альбомы группы "Кино", записи всех их концертов в том числе и уникальные, его комната напоминала музыкальную лавку или музей посвященный Цою. Когда все это сборище напивалось, они начинали жестко бузить, веселье не прекращалось до самого утра, потому зачастую местные жители вызывали милицию.

Там то я и познакомился с таблетками "V.I.". Они были сногсшибательны, одной такой малышки хватало для того, чтобы увидеть и рай, и ад, принять участие в Варфоломеевской ночи, а затем на огненной колеснице слетать к ведьмам на шабаш. Они захватывали сознание и порабощали волю, а когда активная фаза их действия заканчивалась наступал отходняк. Прекрасный и свежий, как зимний утренний день. Все становилось очень чётким и предельно понятным, а в сознании появлялись сногсшибательные мысли и образы, которые никогда бы не пришли в трезвую голову, их бесконечный поток можно было отражать в песнях и стихах.

Постепенно все бросили бухать и перешли на эти таблетки, ведь они были дешевле алкоголя и не имели явных негативных последствий в виде похмелья или отравления. Мы получили прямой и безболезненный путь к нашему богу. Его плоть шуршала то листвой, то белым снегом под нашими ногами, а воздух был наполнен его дыханием. Огромный, состоящий из звезд и темной материи колосс обнимал нас тысячами своих рук, уводя все дальше и дальше в неизведанные глубины нашего сознания.

Р.Б. так и не успел обосноваться в нашей компании, он умер. Это произошло летом, после выпуска из школы на музыкальном фестивале. Все случилось очень просто - мы вдвоем засели в палатке и принимали одну таблетку за другой, готовясь к выступлению, запивая все это дешевым портвейном. Потом я вырубился, а когда очнулся увидел, что перед нашим лагерем стоит несколько казенных машин - милиция и скорая, в которую на носилках несли меня, а я кричал на них матом утверждая, что со мной все хорошо. Краем глаза я тогда увидел, как из палатки достают большой черный пакет с телом...

Так умер Р.Б., я же взялся за ум и прошел курс реабилитации, бросил старую компанию, перестал пить и поступил в институт.

Глава 4

"Ну вот! Ты уже начал вспоминать" - сказал мне незнакомец из дальнего угла комнаты, он все еще курил и до меня доносился запах табачного дыма. От желания затянуться у меня пересохло в горле, и я жадно вдыхал воздух.

"Будешь? - предложил он мне заботливым тоном, - Да, конечно!" - сказал я. Он неслышно встал и вышел на свет, так что я смог разглядеть только его силуэт. Незнакомец высок и у него длинные волосы, одет в косуху с клепками на плечах, а на ногах большие, явно не по размеру, кирзовые сапоги.

Лица его я разглядеть не мог, лишь два серебристых кусочка металла вместо глаз.

Он подошел ко мне и приставил холодными, почти ледяными пальцами сигарету к моим губам. Я сделал несколько больших затяжек и выдохнул целое облако дыма. "Еще", - попросил я. Когда он в очередной раз подносил сигарету к моим губам я отметил, что кожа на его пальцах почти синяя, а коричневые ногти были невероятной длины и загибались, как будто он не стриг их целую вечность.

За окном стрекотали сверчки, и гулял меж деревьев ветер, а меня понесло от двух глубоких затяжек, - видимо я давно не курил. Голова закружилась и тело, как будто тяжелым грузом, придавило к пружинной койке.

Незнакомец присел на соседнюю, но она почему-то не скрипнула, это было очень странно. Воцарилась тишина, лишь изредка ее нарушал шум проезжающих за окном машин, слабый свет фар попадал в комнату и отпечатывал на стене контуры решетки. Наконец, сосед нарушил повисшую в комнатке тишину, его глаза снова блеснули серебром, он заговорил:

"Что вы сделали с этим миром? Возвели ложь в Абсолют, сделали ее смыслом жизни и единственно возможной формой существования человеческого существа. Вы монетизировали все до чего смогли дотянуться: искусство, отношения, мнение и даже чувства. Поработили сознание людей своей мнимой "стабильностью" и мнимой же "безопасностью". Конечно, легче управлять людьми, которые ходят с руками за головой кругом по тюремному дворику.

Как и любая система, ваша стремится к упрощению. Сначала вы деградируете до состояния животного, затем до одноклеточных амеб и инфузорий, тогда все неизбежно погибнет, ставь питательной массой для чего-то нового. Так было всегда. Весь мир, как снежный шар катится со склона, наматывая на себя страны и эпохи, нации и людей, набирая скорость он неизбежно окажется разбитым вдребезги очередной войной или вспышкой оппортунистической пандемии.

Когда то, очень давно на земле жил человек, который нес благую весть о спасении, но люди, испугавшись распяли его, а философское учение, как бы в насмешку, превратили в догматический ритуальный каннибализм. Весть была проста и недвусмысленна - говорите правду, всегда и везде, где только можете. Не бойтесь ни тиранов, ни их армий, ни бедности, ни изгнания - все на земле преходяще.

Неизбежность - именно то слово, которое характеризует то, как мчится на огромной скорости ваш "прекрасный новый мир" к своему логическому концу. Мир, который после нескольких тысячелетий, наконец то построили чудаковатые ростовые куклы под пристальным взором монокуляров семи смертных грехов".

Я особо не слушаю его и рассматриваю комнату, сантиметр за сантиметром пытаясь выяснить, где нахожусь. Стены с потрескавшейся краской, высокие арочные потолки, нужно как-то освободиться и бежать подальше от этого психа.

Пространство давит на меня, заполненное затхлой больничной вонью, липкой смесью лекарств и испражнений, боли и страха.

"Ты можешь меня развязать? - спросил я неуверенно и посмотрел на силуэт, он ответил -Нет, пока нет. Еще рано, ты не готов. Расскажи мне о том, что было после клуба."

Глава 5

Вечер пятницы удался на славу, конечно, все пошло совсем не по плану, до клуба мы так и не добрались и уже под самое закрытие бара нам вызвали такси и выпроводили на улицу.

Я проснулся на следующее утро от жуткой головной боли, в горле ужасно пересохло, а в глазах шли разноцветные круги. Кое как добравшись до кухни я налил себе стакан холодной воды, в голове стучали огромные молоты, напоминая своим тяжелым звоном о нечеловеческом количестве алкоголя, выпитого прошлой ночью. Я сделал пару глотков холодной воды и присел, меня мотало из стороны в сторону. Вдруг, откуда то, со стороны ванной комнаты послышались звуки, как будто десяток маленьких колокольчиков выводил знакомую мне мелодию, затем тихонечко замурлыкал голос, очень знакомый, он принадлежал Р.Б.

И весна, весна-а-а-а... И весна-а, весна-а-а-а...

Я встрепенулся, на лбу выступил крупными каплями холодный пот, мне стало страшно. Прекрасно понимая, что скорее всего после такого количества выпитого алкоголя у меня некоторое подобие слуховых галлюцинаций, как при белой горячке, звуки были очень реальны и этот голос...

Покачиваясь и опираясь на стены, я осторожно подошел к ванной комнате, звуки стали громче и отчетливее. Стальной нитью они врезались в мою плоть прошивая ее, сковывая каждое мое движение, мой язык приклеился к верхнему небу так, что невозможно было сглотнуть. Наконец, овладев собой, прижавшись к двери я хрипло спросил:

"Кто там?" - звуки затихли, пение прекратилось. Я включил свет и глубоко вдохнув резко открыл дверь, - никого. Облегченно выдохнул, затем немедленно залез в ванну и принял холодный душ.

Весь день я мучался от похмелья, выпил кучу обезболивающих, но ничего не помогало. Совершенно разбитый я провалялся в кровати до самой ночи, где-то под вечер я уснул и проснулся от тревожного ощущения, что на меня кто-то смотрит. Я проснулся, протер глаза и увидел в дальнем темном углу комнаты у самого карниза, в верхнем углу два отливающих серебром глаза.

Я вскрикнул и потянулся к выключателю, дабы развеять иллюзию, но тут раздался голос, со мной говорил покойный Р.Б.:

"Не смей этого делать!"

Голос прозвучал жестко, он полоснул меня как стальным прутом, и я немедленно одернул руку, он имел какую-то странную власть надо мной, подавлял волю.

"Сегодня мы поедем в "Башню", ты помнишь, где это? - сказал голос, - Но там давно уже никто не собирается и само здание почти развалилось, - ответил я"

Я прекрасно понимал, о чем говорит Р.Б., - это старинное место сбора панк-тусовки. Четырехэтажное здание, рядом с развалившимися столбиками причала, покинутое и забытое. Когда то, туда стекались самые отмороженные и маргинальные элементы городского рок-сообщества. Каждый день там можно было застать подростков непрерывно пьющих, колющихся и трахающихся. Это было дном неформального мира, туда приходили умирать заблудшие души. Более грязного и гадкого места в своей жизни я не видел, это был один из кругов ада: там бесконечно пили, принимали наркотики и тут же, на глаза у всех занимались сексом, жгли костры прямо в помещениях (благо проемы выбитых окон были огромны и обеспечивали вытяжку дыма). Здесь умирала надежда вместе с мыслями и идеями, если это был не ад, то точно его преддверие.

Как-то раз, мы с Р.Б. побывали там, я не выдержал и десяти минут, сбежал прочь на улицу от тошнотворной вони, запаха немытых тел и перегорелой водки. Лишившиеся человеческого облика люди, сидящие на кучах гниющего мусора с помертвевшими от бесконечного угара глазами, орали какие-то песни и невнятные фразы, это было невыносимо, а Р.Б. очень понравилось. Более я никогда там не был и никогда не жалел об этом, даже после того, как это адское сборище прикрыли.

В башне перестали собираться только после того, как большую часть местной тусовки арестовали по подозрению в групповом изнасиловании несовершеннолетней.

Прихватив бутылку виски из шкафчика, не в силах противостоять воле Р.Б., я сел в машину и поехал. Само строение находилось достаточно далеко, в заброшенном уголке за промышленной зоной. Когда я переехал через мост, то заметил черную фигуру с серебряными глазами на одном из перекрестков, указывающую мне направление. Разглядеть лица я не мог, только темный силуэт и эти пустые, отливающие металлическим блеском глаза. Было страшно, но я больше не владел собой, Р.Б. приказывал мне, и я повиновался.

Вот и Башня, кирпичное четырехэтажное строение с подгоревшими пустыми провалами окон и огромной трещиной в основании. На стене, у окна четвертого этажа темный силуэт, размером с человека напоминающий мотылька или бабочку, прилепившуюся к стене со сложенными крыльями, а между ними, на самом теле рисунок, напоминающий череп. "Мертвая голова", - подумал я и припарковал свою машину у заросшего кустарником съезда с главной дороги.

Р.Б. уже ждал меня там. Он сидел на куче горелого тряпья в дальнем темном углу, было отчетливо видно, как сверкают эти жуткие, отлитые из серебра глаза.

Я присел у выхода, привалившись спиной к холодной кирпичной стене. Открыл трехлетний виски, сделал глоток и предложил ему. Он взял бутылку и осушил разом ее почти до половины. После недолгого молчания начался разговор, совершенно обычный, если не учитывать того факта, что я говорил с мертвецом.

Мы говорили о том, как сложилась моя судьба, что стало с остальными ребятами, про ситуацию в мире и стране. Алкоголь разбирал меня и было уже совсем не страшно, даже в некоторой степени я стал чувствовать себя комфортно, спокойнее и уютнее, чем когда-либо. Как будто вернулся домой после долгого отсутствия, из далекой сказочной страны, где хорошо и безопасно, но абсолютно ничего нельзя.

Когда закончилась бутылка Р.Б. произнес, снова сверкнув своими глазами: "Ты не должен про меня никому говорить, иначе будет плохо" - процедил он и продолжал смотреть на меня, и я ни на минуту не усомнился, что будет.

Этой ночью я разбил машину вдребезги и попал в больницу с небольшими ушибами и вывихами. Настя примчалась, вся бледная стала расспрашивать как такое получилось, пришлось ей соврать, что меня подрезали я слетел с дороги, было видно, что она мне не поверила.

Вернулся из больницы я в середине следующей недели и тут же ощутил чье-то незримое присутствие в квартире. Просыпаясь ночью, иногда видел два серебряных глаза, которые смотрели на меня из темноты. Р.Б. больше никак себя не проявлял, но я не мог спокойно спать и есть, гнетущее ощущение овладело мной, я занавешивал все окна, а затем стал уходить ночами в маленькую комнату, чтобы спать при свете. Я осунулся и побледнел, так как практически не спал и толком не питался.

Этого всего не могла не заметить Настя, наконец, после множества попыток она вывела меня на откровенный разговор. Я поведал ей все в мельчайших деталях, смотреть на нее было страшно она плакала и обнимала меня, сказала, что запишет меня к специалисту и чтоб я не боялся, все будет инкогнито и никто ничего не узнает. Особо меня уговаривать не пришлось, я согласился, потому что сам знал, что серьезно болен и так больше продолжаться не может.

Я рассказал ей правду и мне сразу стало легче, но этой же ночью пробираясь в туалет в темноте я почувствовал, как за спиной, прямо с потолка медленно опустилось что-то темное. Сзади раздался злой, раздраженный голос: "Я же тебя предупреждал!" и острые когти впились мне в спину, сильными движениями они полосовали плоть, я чувствовал, как кожа лоскутами отрывается от костей и ручьем течет горячая кровь, брызжет на стены. Боль, была невыносима, раздался мой крик, но какой-то чужой и невыносимо пронзительный. Каким-то невероятным усилием, превозмогая боль и ужас я дотянулся до выключателя и без сил упал на пол. Все прекратилось и в этот момент в коридор вбежала Настя.

Я валялся на полу, мое тело билось в судорогах, но боли больше не было, как не было крови и разрезов на спине. Она обняла меня и зарыдала, а я опустошенный произошедшим, опершись спиной на стену смотрел пустым взглядом в никуда.

До осмотра оставалось несколько дней, по моей просьбе теперь я спал один с включенным светом в маленькой комнате. Она периодически приходила и проверяла меня.

Я проснулся практически под утро, от того, что кто-то скребся в окно моей квартиры. Я поглубже закутался в одеяло и решил во что бы то ни стало не смотреть. Вдруг, окошко тихонько распахнулось и на подоконник оперлась синяя рука с длинными коричневыми ногтями, занавеска немного отодвинулась и голос Р.Б. произнес: "Я достал таблетки, те самые. Давай оторвемся?!"

Я не выдержал слетел с кровати, побежал к двери больше ничего не контролируя и не понимая, проснувшаяся Настя что-то кричала мне в след, но я в чем был выскочил на улицу и бежал, покуда мог. Было темно, единственный настоящий свет исходил от пестрых рекламных щитов, с которых на меня смотрели люди-улыбки, абсолютно одинаковые смайлики простого человеческого счастья, готовые немедленно расчленить и сварить меня в очередной скороварке за три тысячи девятьсот девяносто девять. Они были одеты во все белое и чистое, и, уже держали в руках поварские ножи со скидкой в двадцать пять процентов. Предрассветное небо смотрело на меня с интересом и иронией, ни о чем не сожалея оно минуту за минутой задерживало рассвет, пока я бегу новый день не настанет никогда. Мир большой, а я маленький, я - муха, приколотая булавкой к подоконнику.

Наконец у одного из домов пришлось присесть на лавочку, чтобы отдышаться. Из окна первого этажа послышался стук, я машинально поднял глаза и увидел в черном проеме окна силуэт Р.Б. он расправил черные крылья и смотрел на меня.

Я бежал, на улицах не было ни души лишь унылые тусклые фонари выхватывали островки освещенной земли, расщепляя мою тень на несколько. Наконец, пришлось перейти на шаг, ноги заплетались, бежать я больше не мог. Осмотревшись, я понял, что нахожусь у какого-то торгового центра. Вот, стоит несколько припаркованных автомобилей, но под одним из них лежит что-то черное и больше, похожее на тело и смотрит на меня двумя блестяшками серебряных глаз.

Рассвет все-таки должен был настать... Я закричал, что было сил и потерял сознание.

Глава 6

По утру меня, вялого и заторможенного от лекарств, отвязали от койки, накормили постным больничным завтраком, состоящим из выцветшей каши и стакана мутного пойла. Потом, санитары привели меня в кафельный кабинет, чистый и светлый, он всем своим видом напоминал чистилище. Вот-вот появятся крылатые приставы и начнется страшный суд, где обвинителем выступит милейший человек в дорогом костюме от известного модельера, который всю свою земную жизнь провел благопристойно, родился и вырос в хорошей состоятельной семье, учился и поступил на высокооплачиваемую работу, создал хорошую семью и купил трехэтажный замок. Абсолютная противоположность отбросам типа меня и Р.Б., подтянутый и солнцеликий, родовитый и сладкоголосый - контрольная мера, великолепный образец современного человека.

"Когда же придет Р.Б.? Литой свинцовый кастет в кармане моего балахона уже сросся с пальцами и вибрировал, рвался в бой, он ждал своего часа и пульсировал обжигающей холодом болью."

Вместо крылатых приставов в кабинет, к моему сожалению зашел доктор, полный и полысевший мужчина в белом халате. Он сел за стол, открыл мою историю болезни, сделал несколько записей и оставил открытой. Поздоровался, расспросил о самочувствии, затем сказал, что сейчас будет проводить тест Роршаха и попросил отвечать на то, что я вижу на картинках, которые он мне будет показывать.

Доктор смотрел на меня добрым участливым взором, в котором чувствовался несгибаемый профессионализм и вселенская усталость. Видимо он уже переступил ту черту, за которую, по мнению моего друга Р.Б., никому лучше перешагивать.

Я согласился на тест, хоть и считал это лишним, поскольку для меня самого было очевидно, что я болен и очень серьезно.

Он достал первую картинку, - черное пятно, отдаленно напоминающее бабочку, а между крыльев подобие черепа. "Мертвая голова". Меня передернуло, и я быстро перевел глаза с листка на стеклянный шкаф за широкой спиной доктора и тут меня затрясло мелкой дрожью. За моей спиной стоял Р.Б. сверкая своими, сделанными из серебра глазами, он улыбался, раскинув во всю ширь свои огромные черные крылья.

Я решил не врать, больше никогда и нигде. Рассказал доктору, что вижу давно умершего Р.Б. прямо сейчас, за своей спиной, про события последних дней, которые оставались у меня в памяти. Он внимательно выслушал, тщательно расспросил о моем знакомстве с Р.Б., про "Башню" и тайный клуб любителей "V.I."

Я говорил не останавливаясь, мне это было просто необходимо, а он заинтересованно слушал. Наконец он прервал меня, деликатно, как и подобает воспитанному человеку и сказал, что сегодня заходила моя подруга Настя, что она беспокоится обо мне и о том, что она встретилась с одним из моих друзей детства, расспросила про Р.Б. По его словам, такого человека никогда не существовало, что все думали, что я строю из себя безумца и для эпатажа специально придумал себе друга. О передозировке, о том, что никаких трупов на фестивале не было. Он продолжал, затем расписал план моего лечения, но я его уже не слушал.

Разве это имело значение, выдуманный персонаж Р.Б. или нет? Именно он привел меня к моменту, которого я так ждал, к моей истине. Я был счастлив и благодарен ему, потому что был свободен. Конечно, мне никто не поверит, потому что я сумаcшедший. - Ну и что такого?!

Отныне моя миссия, - нести свет правды в зловещий и темный мир ужасного многоликого Бога Лжи.

Я болен и это неоспоримо, как последний вздох, а ирония в том, что я не хочу выздоравливать. Я не выдержу больше ни секунды этой вечной и привычной карусели лукавств, не смогу смотреть в эти красивые, наглаженные лица подлецов и негодяев, пожирающих в бесконечной и бессмысленной борьбе себе подобных. Не выдержу больше ни минуты мирской суеты в бессмысленной погоне за любезными дарами любимого божества, а поклонение ему - есть жертвоприношение, коим являются бесконечные войны на протяжении всей истории человечества. Так накормите же собой эту бездонную пропасть...

Я больше не боюсь ни рая, ни ада. Не боюсь потерь и разочарований, смерти и безумия, все преходяще...

В кармане пульсировал свинцовый кастет, сколько таких же до меня и скольких после, приведут в этот чистый и светлый кафельный кабинет в ожидании Страшного Суда.

Многие не выдерживают ужасной разлагающейся вони этого мира, вот, наконец пришла и моя очередь...