При дворе Императора чтили
музыку.
Старые легенды говорят, что
давным-давно, еще до основания династии, музыку
составляла одна мелодия. Она и была Музыкой. Но
было то давно. Уже при жизни последнего
Императора знали три-четыре тональности —
густую и сладкую, как южный ветер в желтый день,
холодную и тёрпкую, словно зима в горах,
неуловимую, как восход солнца и печальную, как
смерть. Они лелеялись издавна, и каждый музыкант
помнил, какая из мелодий открывает щели души и
наполняет ее мукой или радостью. Им поклонялись,
в них видели оттенок божественного, к ним
обращались по именам.
Казнив Императора, новый
властитель сказал: "Будем первыми". Он
сказал: " Нудна наша музыка, создайте новое" .
Музыканты ужаснулись, жрецы говорили о
разрушении мира, мудрые пророчили упадок морали.
Но пришел Ольвин, и сказал, что создаст новую
мелодию. Он связал тональность сладкую и
восточную, и музыка вышла из-под его руки
властная и победоносная; услышав ее, племена
наполнялись воинственным духом и побеждали
другие народы. А если врагов не было, бились между
собой.
Потом появился Ворон, и от
него услышали: "Я создам музыку для тебя, мой
владыка". Он соединил печальную и холодную
мелодию, и каждый, кто слышал ее, забывал о жизни и
доме, готов был умереть, чтобы слушать еще и еще.
А Дамон говорил: " Стоит ли
ограничивать вселенную несколькими напевами? На
самом деле их бесконечно больше, их суть —
соединения и повторы, их создают гармонии и
диссонансы". И он создал свою музыку, от
которой бежали, которую хулили, но которая потом,
через несколько веков, стала основой нового
понимания мира.
Был еще Хорсинь, он учил, что
мир не имеет единства, что каждый в нем
существует отдельно, и только случайности
соединяют между собой людей. Так и музыка —
непонятная для многих, имеет отдельного
слушателя, каждый имеет право на свою мелодию, на
свое толкование ее.
И тогда кто-то сказал:
вернемся к традициям, где наши древние четыре
мелодии? Однако их уже не помнили, они исчезли,
распались, смешались меж собой, создав массу
других, превратившись в плодородную землю для
многих. И только иногда кто-то неосознанно
воспроизводит аккорд или отдельную
последовательность их нехитрого совершенства.
Тогда мы обмираем и изводимся над смыслом бытия.