|
|
||
Футуризм в стиле 60-х :) | ||
|
В белоснежной пустыне, сверкающей самыми яркими оттенками, маленькой желтой точкой едва вдалеке виднелась одинокая подлодка - единственный рукотворный аппарат на поверхности Земли.
*** Максим со вздохом смахнул ладонью со стола в сохраненные документы почти уже готовый расчет - работа сегодня хорошо шла. Впрочем, появившееся было раздражение оказалось откровенно дохленьким и сразу отползло куда-то на периферию сознания. В конце концов, ведь почти полтора месяца не виделись. Уже спокойно, взглядом, Максим вытащил блокнот. - Привет, Сладкий. Кинув короткий взгляд через плечо, он увидел, как Евгений с хрустом протискивается между литографом и вакуумным гидростендом. Максим вернулся к блокноту и короткими рубленными фразами стал набивать его памятками, на чём остановился в работе, и одной соблазнительной новой идеей, которую последние полчаса, собственно, и обдумывал. Если Евгений потрудился прийти к нему на работу, значит, пришел от работы отвлечь. Значит, у него родилась очередная безумная мечта, и прагматичный план её реализации. Значит, его визит - надолго. Печатая, Максим слышал, как Евгений скрипит листами черновиков, грудой лежащих в кресле - даже с полноразмерным инженерным столом всё равно удобно чиркать ещё что-то и на бумаге. Покончив с дневником, Максим развернулся, наконец, к другу и сказал: - Между прочим, маркеры у меня пачкаются. Евгений, поёрзав, заглянул под себя, на листы черновиков, которые он, конечно, и не подумал переложить, а запросто уселся сверху. Убедившись, что цвет записей не сильно отличается от тёмного цвета его штанов, Евгений беззаботно махнул рукой. Выглядел он сегодня совершенно для себя обычно: истрёпанные тапки, мятые рабочие шаровары и майка с обрезанными под шов рукавами; из майки выпирали огромные мускулистые руки, кажущиеся непропорционально большими; пухловатый и неухоженный. Он сунул руку в карман и выставил указательный палец через внезапно обозначившуюся прореху. Пошевелил им, мол, больше об этих штанах можно не заботиться. - Об твой стенд, между прочим, - с претензией заявил Евгений. - Когда ты уже в новый купол соберёшься? - Когда ты мне личный вычцентр там построишь, - огрызнулся Максим. Евгений, по-привычке их демонстрируя, взмахнул руками: - К чёрту! Все глупости. Максимчик, у меня к тебе важно дело, - тут он изобразил влюбленный взгляд и добавил: - И ты - его важная деталь. - Упаси!.. - Все уже согласовано. Материалы-ресурсы подписаны... почти. От тебя нужны две вещи - Шар тебя не забудет. - Снова величайший проект... - Сулящий блага и почитание. - Что хоть нужно то? - Максим смотрел на друга сверху вниз. Не только потому, что вырос на голову выше - очень низкое старое железное кресло, совершенно не для работы - выбросить в переработку лень. - Нужно: универсальный водомёт и реактор размером метр на метр. - Может, сразу реактор размером с котёнка? - Это было бы замечательно, - Евгений захлопал глазами неубедительно играя простодушие. - И кстати, ещё парочку твоих подписей. Знай, что ты их уже обещал поставить, как только будут готовы документы. Максим только головой покачал, вздохнул и сказал: - Давай тогда по сути - всё, что задумал. Всё равно ведь расскажешь. Так что лучше сразу, без твоего юмора и загадок. Он смотрел на симпатичную белобрысую рожу, склонную к щекастости, с вечно лукавым прищуром глаз. С пробелами старых шрамов в ресницах и бровях, с нерассосавшимся ещё тонким швом от правой ноздри до переносицы. Со старой уже маленькой кляксой химического ожога снизу на челюсти, где под кожей скрывался ещё и сросшийся давно перелом. Талантливый конструктор в самых разнообразных областях, Евгений предпочитал наименее безобидные из них, вроде физики высоких температур или высокоэнергетической телемеханики. А главной его страстью всегда было не просто придумать и сконструировать, но и собственноручно воплотить каждую свою идею в жизнь. Постоянно он копался в металлоломе в поисках подходящей заготовки, выбивал у руководства всё какие-то уникальные агрегаты, ковал, резал, шлифовал и предпочитал сам завернуть каждую гайку, сварить каждый шов. Сам же он проводил все тесты и испытания своих изобретений, что вместе с излишней его бесшабашностью частенько приводило к травмам. Евгения то обжигало, то ударяло чем-нибудь, то что-нибудь в него впивалось. Но его всё это не учило, даже наоборот, он умел выгодно похвастаться своими многочисленными шрамами, за что им увлекались девушки. Да и вообще, веселый и общительный, Евгений легко располагал к себе людей. Максим рядом с ним, бывало, чувствовал себя непропорциональной долговязой тенью на стене, что его вполне устраивало. Максим предпочитал отгородится от лишней болтовни и новых знакомств, и Евгений хорошо для этой цели подходил, отвлекая всё внимание окружающих на себя. - Можно ма-а-ленькую преамбулу? - дурачась проскулил Евгений. - Сладкий, не нервируй меня... - В шлюз тебя с одной буржуйкой!.. Ладно, - Евгений поднялся из кресла и простёр свои рельефные длани: - Мы идём к поверхности! Он так и замер, весело поглядывая на друга, а тот только молча смотрел в ответ. - На поверхность чего? - тихо и спокойно уточнил, наконец, Максим. Евгений всплеснул руками и будто бы расстроено упал обратно в кресло. - Ну что такое?.. - заканючил он. - Такой пафос момента запорол. О нём же учебники писать будут. Надо же соответствовать. - Чему соответствовать? - Образу бесстрашных первопроходцев, конечно же. "Образу страшных проходимцев", - проворчал про себя Максим, но не стал озвучивать - Евгений воспользуется любым поводом, чтобы лишний раз позубоскалить. - Из того, сколько шуму ты здесь произвел, я так понимаю, что ты имеешь в виду поверхность нашей матушки Земли? Евгений согласно кивнул. - Ту самую поверхность, до которой не дошел ещё ни один зонд, и, кстати сказать, твои реактивные как-их-там-буры тоже не дошли? - Это ещё неизвестно, - насупился Евгений, - может, просто контроль-торсион рвался... - Добротный такой контроль-торсион Измайловского... катушка которого располагается в самом зонде, и, следовательно, который не должен получать серьёзного усилия на разрыв. Ты вообще знаешь сколько надо, чтобы его разорвать? - Ну... цифра там... крепкий он, - буркнул Евгений, несколько усохший в своём кресле. Максим продолжал давить: - А сколько у тебя застряло этих торсионов в толще?.. - Ну всё, хватит... насел понимаешь, - Евгений поднял руки вверх. - От тысячи четырёхсот метров до двух ста тридцати, но всё время одно и то же - внезапное разрушение торсиона. По всей "живой" длине - стандартный водный раствор с небольшим добавлением гидратов. - И ты решил, что там, где уничтожается автомат, у человека будет больше шансов? - Ну, конечно же, - воскликнул Евгений. - Я так понимаю, что ты уже спланировал экспедицию и даже придумал какой-то неожиданный транспорт?.. Или уже построил? Евгений отрицательно замотал головой: - Только сконструировал. Мне всё ещё нужен источник энергии и двигатель. А ещё на нас вешают разное измерительное барахло, которое надо будет придумать, куда разместить. Академия платит и хочет под это дело заказывать музыку - примерно полтора кубометра... хм, музыки. - Но это и правильно. Иначе в чём смысл экспедиции? - рассудительно заметил Максим, а про себя в который раз удивился: "Как же у него это выходит? Приходит с фантастической идеей - хочется отмахнуться как от очевидного бреда. Но говорит, говорит и ведь уговаривает в итоге". - Как это в чем смысл? Девчонок возить любоваться на эти... на звёзды, - Евгений вновь начал кривляться и захлопал ресницами. Максим облокотился на свой стол и спрятал за ладонью вырвавшуюся усмешку. - Но на первый раз, вместо девчонок, ты решил покатать меня? - спросил он. - Это мой тебе дружеский подарок, - Евгений в бескорыстном порыве взмахнул руками. - Даже дам покатать тебе свою Мадлен, если захочешь, потом. Максим проигнорировал намёк, и иронично протянул: - Бедная наивная Академия... Тебя всё ещё считают за бескорыстного солдата науки? Хорошо, ты меня заинтересовал. Но окончательный ответ я дам, только когда проект докажет свою жизнеспособность. - Только ты Смиту об этом не говори. А то он выписывал материалы под твоё безоговорочное участие... - будто вскользь обмолвился Евгений. - Дождёшься у меня когда-нибудь... Короче говоря, работаем на обычных условиях. И сама идея такой экспедиции будет считаться первым разом, когда ты рискуешь. - Уже, так сразу? - вздохнул Евгений. - Эх, согласен! Он энергично поднялся из кресла и, покопавшись в оттопыренном кармане штанов, извлёк шикарно выглядевший накопитель в виде толстой перламутровой пластинки, кажущейся однородной и почти прозрачной. Сколько Максим помнил, его друг всегда отличался странным, избирательным пристрастием к роскоши. Если только он не охмуряет очередную пассию, то одевается абы как, спит на простейшем железном лежаке, а то и вовсе в лаборатории на стуле, питается самой дешевой ерундой в академической столовке. Зато может заказать инкрустацию на личный штангенциркуль. И какими-то титаническими усилиями выбил себе в кабинет штучный стол из настоящего дерева, которого на гидропонике выращивают совсем немного. Евгений с удовольствием подбросил на руке накопитель, подмигнул Максиму и шлепнул пластинкой по области загрузки. Стол был настроен на движение глаз Максима, поэтому Евгений начал руками открывать и растаскивать по рабочей поверхности документы, модели, чертежи. Максим взглядом перемещал всё это по-своему, борясь с подступающим беспорядком. Под конец, Евгений воодушевлённо подмигнул и плавным движением растянул поверх других окон полную трёхмерную тонко детализированную модель странно выглядящего аппарата. - Вот на этом мы и пойдём к Поверхности, - сказал он, гордо сложив руки на груди и отступая от стола, чтобы дать Максиму самому насладиться величием задуманного. Максим рассматривал модель, заставляя её медленно вращаться. Это был простой чёрный блестящий цилиндр с чуть скруглёнными торцами. Он сохранял диаметр в шесть метров на большей части своей длины - на протяжении одиннадцати метров. Оставшиеся шесть метров цилиндр плавно переходил в усечённый конус и оканчивался срезом чуть меньшим двух метров в диаметре. Никаких выступающих частей, внешне очень простая обтекаемая конструкция, что и понятно: этот аппарат должен выдерживать чрезвычайно высокое давление и перемещаться в весьма плотной среде. Только у оснований конуса двумя кольцами располагались ряды отверстий. У Максима зародилось подозрение, и он стал внимательно рассматривать торцы модели. В сужающейся части, видимо кормовой, в срезе располагалось сопло, судя по всему водомётное. Носовая часть выглядела более необычной: концентрические кольца, удерживаемые чуть утопленными внутрь прямыми рёбрами, которые делили пространство между кольцами на сектора. - Это же для жидкой среды!? - Максим изумленно оглянулся на друга и тот радостно закивал. - Я в тебя верил! - Что же ты, поганец, удумал!? Фирн топить? - Да чего такого? - легкомысленно отозвался Евгений. - А во что смёрзнется растопленный тобой фирн? - Ну, в лед... - В лед... при такой температуре в очень твёрдый лед, который "крот" уже не возьмёт. Как это Академия пропустила? Есть же решение о сохранении фирновой структуры в окрестностях Шара и Купола. - Это... в виде исключения... только в юго-юго-западном секторе разрешено топление фирна. Там же море начиналось, других Шаров в том направлении близко на карте нет. В виду высокой научной и практической ценности исследований... опираясь на авторитетные заявления подающих надежды молодых учёных Сладкого Евгения Викторовича и... - Евгений лукаво сощурился, - Груве Максима Павловича. - Сладкий, да ты в конец стыд потерял! - А чего, одного моего слова было бы недостаточно. *** Девушка густо покраснела, втянула светлую кудрявую головку в плечи и уткнула глаза в экран своего компьютера. - А зачем ты даёшь такие динамики, да ещё и в перевёрнутом положении? - обиженно возразила она. Евгений был одет в новые рубашку и брюки и, хотя они были изрядно мятыми, выглядел сегодня аккуратнее, чем обыкновенно. Он даже был небрежно причёсан, и Максим придерживал дверь, чтобы дольше оставаться незамеченным, присматривался к девушке и забавлялся ситуацией. Евгений, не отрываясь от своего шикарного стола, который казался полностью деревянным, за исключением рабочего экрана, ровным отвлеченным голосом произнёс: - Звёздочка ты моя путеводная, всё может произойти. И перевернуть нас может, и бросать, как щепку в бушующем море. И твоя навигационная система будет нашей нитью... э-э, забыл. Максимчик, долго ещё собираешься подглядывать? Максим отпустил дверь, и та закрылась с тихим хлопком. Он хотел было поздороваться, но Евгений спросил: - Ты принёс мне, наконец, двигатель? "Имей совесть, представь меня хотя бы", - хотел возразить Максим, но видя лихорадочные глаза обернувшегося к нему друга, ответил: - Его сейчас выгружают в нашем комплексе. - А размеры... ну же, размеры?! - Евгений был искренне взволнован. - Всё хорошо. Всё как я обещал, вплоть до допусков. - Ах, ты мой сладкий... нет, это я твой Сладкий, - Евгений вскочил и, подбежав к Максиму, схватил его за плечо и настойчиво повлёк обратно к двери. Только в проёме он остановился и произнёс внезапно галантным тоном: - Да, позволь тебе представить: важнейший участник нашего проекта, - он посмотрел на опешившую девушку, а потом хитро сощурился на Максима, - Иришка! Наша Полярная Звезда в навигации. Выталкивая медлящего Максима в коридор он прокричал ей: - Облачко ты моё перистое, от тебя наши жизни зависят. Реши эту проблему, и я на руках тебя носить буду! - и, наконец выскочил из кабинета и повлёк Максима дальше. Евгений летел вперёд, но в ходьбе он не отличался спортивностью, и Максим, благодаря преимуществу в росте, поспевал за другом не сбиваясь с привычного шага. Впрочем, это всё же не позволяло поддерживать разговор. Евгений остановился только на эскалаторе. Они спускались по одной из прогулочных зон нового купола. Но прогуливающегося народа было совсем немного. Люди, по большей части, скорым шагом направлялись по каким-то своим делам. Максим это очень хорошо понимал. Купол был окончательно введён в эксплуатацию менее года назад. Его огромные пространства, вроде этой зоны, были ещё в новинку. Они поражали размерами, отделкой и нецелесообразностью. В Шаре поспорить размерами с ними могли только шесть самых больших шлюзов, несколько испытательных комплексов да, пожалуй ещё, главный конференц-зал Академии. А потому, привыкший к уютным компактным помещениям, Максим чувствовал себя здесь не в своей тарелке. Даже несмотря на то, что нависающая, видимая здесь часть купола специально была оформлена так, что сразу было видно какая она, как и на самом деле, толстая, тяжелая и надёжная. - Это кто была, первая претендентка на прокатить к звёздам? - поинтересовался Максим. - Иришка то? - отозвался Евгений. - По навигации она второй спец в Шаре, мне её порекомендовал первый спец... И да - красавица. Такую не грех и к звёздам. - Ты, я вижу, проштудировал про внешнюю среду до Пульса. Всё облачки да звёздочки из тебя сыпятся. Евгений с готовностью рассмеялся. - А что, звучит ласково. И объяснять про такое приятно. О чём-то задумавшись, он помолчал, а потом с задором и вызовом в голосе потребовал: - Ну так что там с твоим чудесным движком? Колись, как там с характеристиками. - Да всё в пределах заданного. Рабочее давление - до двенадцати с четырьмя десятыми на десять в третьей атмосфер. Усиление в среднем пятнадцать атмосфер: характеристика, конечно не линейная, но в рабочем диапазоне провалов нет. Кстати, конструкция далека от классической и очень, подчеркиваю, очень чувствительна к наличию кристаллической крошки в составе поступающей жидкости. - А форсаж!? - Будет - будет тебе форсаж, - недовольно буркнул Максим. Идея подъёма на газовой струе ему казалась безалаберной авантюрой. Евгений же радостно захлопал в ладоши. Эскалатор довёз их к основанию Купола, почти к самому началу десятикилометрового тоннеля, ведущего к Шару. Купол был построен не только как дом для сильно выросшего населения. В Завещании - гигантском пакете материалов о Земле, составленном перед Пульсом Солнца - имелась информация, уже подтверждённая, о находящемся здесь месторождении железной руды. Последние годы промышленность испытывала уже вполне заметный недостаток в железе, источником которого, до последнего времени, служили исключительно сырьевые склады Шара. Поэтому разработка месторождения, пусть небогатого и глубоко залегающего, была не менее приоритетной задачей, чем борьба с перенаселением. Кроме того, в отдалённом будущем, тоннель и Купол должны были стать первым звеном транспортной ветки к ближайшему шару-соседу, расположенному, по информации из того же Завещания, примерно в трёхстах километрах к северо-востоку. Друзья вышли на платформу и заняли свободную кабинку электропоезда, который вскоре должен был отправиться по тоннелю. - Ну а что у нас с реактором? Ты мне обещал... - Ничего я тебе не обещал, - возмутился Максим. - В такие габариты можно уместить атомную бомбу, но никак не реактор. - У-у-у, - разочарованно протянул Евгений. - Аккумуляторы будем ставить... И не криви рожу - новейшая разработка, ты ещё не знаешь. - Что ж такого я не знаю в аккумуляторах? - недоверчиво поинтересовался Евгений. - Это гибрид... тьфу! Как тебе объяснить, тут надо с основ теории... - начал Максим. Евгений прервал его, отгородившись ладонью: - Ну её к чёрту! Объясни, что мы фактически имеем, а я буду верить тебе на слово. - В общем... но это грубо... есть нестабильный электролит. При распаде... там и радиоактивный и химический... Короче, продукты распада восполняют анод и катод... - Максим осёкся заметив ехидный взгляд друга. - Нет, если так объяснять, то ересь какая-то получается. Попросту говоря, у нас есть вечный гальванический элемент. - И время жизни этой его вечности? - При существующей конструкции, примерно одна двадцать шестая от полураспада электролита, то есть около двух лет. - Ух ты! И почему же их не используют? Или ты решился запихнуть нам что-то опасное? - Вот ещё, - фыркнул Максим. - Совершенно они безопасны. Кроме излучения, разумеется. Проблема с ними в том, что кластер таких элементов не выделяет достаточно мощности, чтобы его заэкранировать. - И что же? - Я соберу батарею и запихну её, по старинке, в свинцовую оболочку. - Ф-фу... - иронично скривился Евгений. - Кстати, по мощности мы получаемся самую чуточку ограничены, - признался Максим. Поезд тронулся, и пока они ехали по тоннелю, Евгений всё расспрашивал о характеристиках, настырно интересуясь нельзя ли увеличить мощность, скорость исходящего потока или может снизить габариты двигателя. Максим только вяло отнекивался, потому что про надёжность его друг привычно не вспоминал. Вот, наконец, и Шар: шлюз, компактные прямые коридоры административной и жилой зон, уже привычно свободные от вечной людской толчеи; ещё более привычные, узкие, заставленные всевозможным оборудованием коридоры родной технической зоны; а затем и выделенный под нужды проекта сборочно-испытательный корпус, третий по величине, с гидростендом достаточных размеров. Рядом с бассейном, на опорах, покоилась цилиндрическая туша подлодки, как решил называть её Евгений. В отличие от модели, покрытие аппарата было грязновато желтого цвета в едва заметную светлую крапинку, с узкими чёрными полосами, разделяющими нагревательные массивы. Несмотря на легкомысленный цвет обшивки, в глаза бросалась монолитность конструкции, способной выдерживать чудовищные нагрузки. Евгений, не откладывая в долгий ящик, сразу же направился к кормовой, полуразобранной сейчас, части аппарата, где от скуки безучастно рассматривали внутренности машины двое сдатчиков из экспериментального цеха, в котором по чертежам Максима изготовили двигатель. Оба атлетичные, но тот что постарше обладал ещё и заметным брюшком. Максим отошел к стеночке и уселся на монтажный стол. Он уже видел результаты тестов двигателя и его фактические параметры - всё более-менее совпадало с проектом. А реальное воплощение двигателя его мало интересовало, он, зевая, наблюдал за азартной работой друга, который настолько привык возиться с самыми разнообразными деталями, что помощь ему практически и не требовалась. Даже сдатчики, ребята крепкие и явно знакомые с превратностями монтажа габаритного железа, почти не использовались им даже в качестве простой физической силы - крепили только стропы да инструменты подавали. Евгений, то листая стопку документации, то запихивая её трубочкой в брюки, повозился немного у двигателя, а затем дал команду крепить его на тельфер. Довольно скоро двигатель встал на своё место в брюхе подлодки. Туда же наполовину влез и Евгений и что-то там увлечённо муфтовал, герметизировал, то и дело требовательно протягивая руку к приунывшим сдатчикам за каким-нибудь новым инструментом. Наконец, он вылез наружу и возбуждённо махнул рукой Максиму: - Давай! Максим пододвинул к себе компьютер. С этим инструментом он работал не хуже, чем Евгений со всеми остальными. Распарковка двигателя и проверка всех систем "насухо" не выявила никаких проблем. Впрочем, если Евгений при монтаже и ошибается, то последствия этого обычно сразу заметны и сопровождаются громким шумом. - Порядок, - сказал Максим, подавив зевок. Евгений в своей манере, жестами рук, выразил радость по этому поводу, а потом коварно улыбнулся сдатчикам и сказал: - Ну что, парни, поработаем ручками. Втроём они подняли нижний кормовой балластный резервуар и закрепили в обхват двигателя. Потом сдатчики, направляемые Евгением, начали поднимать одну за одной толстые сегменты обшивки, а сам он крепил их к шпангоутам, заворачивая скрытые в их толще гайки с помощью сверхпроводникового ключа. Максим же продолжал сидеть, лениво радуясь, что физического труда для не него не нашлось. На него навалилось приятное чувство полного истощения и воспоминания о последнем напряженном месяце: сбор информации по гидродвигателям и насосам; появление идеи, которую ещё предстоит оформить в виде научной теории - в отделе прикладной гидродинамики слюнкой подавятся; а потом долгие дни конструирования и контроля производства. И всё с недосыпом, до красных глаз, до запаха из-под мышек, до нытья в спине... И не потому, что сроки - личный, инициативный ведь проект - а потому, что интересно. И теперь, Максим чувствовал хорошую измождённость всласть поработавшего человека и замечательное чувство, что работа наконец-то кончилась и кончилась успешно. Он практически засыпал... Раздался резкий шум основной кран-балки комплекса. Максим открыл глаза и увидел как подлодка взмыла в воздух. - Эй, Максимчик! Обеспечь плавучесть! - крикнул из за пульта Евгений. Максим мазнул пальцем по экрану компьютера, последил немного за индикацией и вяло махнул в ответ, мол, готово. Подлодка мягко погрузилась в воду, чуть больше чем на половину, и поддерживающие её постромки ослабли. - Ничего себе! - удивлённо крикнул пузатый сдатчик. - Знай наших! - самодовольно откликнулся Евгений и отщёлкнул люльку. Постромки соскользнули в воду, остался только толстый кабель с электропитанием и контрольным волокном. Евгений рысцой подбежал к Максиму, выхватил из его рук компьютер и удобно, с ногами, устроился рядом на столе. - Ребят! - весело крикнул он сдатчикам. - Можете, в принципе, идти. Рекламаций до завтра не обещаю. - Да не... останемся - интересно, - отозвался тот что помоложе, а пузатый согласно с ним закивал. - Во! - поучительно Максиму сказал Евгений. - Интересно. Максим демонстративно зевнул. Подлодка бороздила пространство бассейна. Послушная ловким пальцам Евгения, она всевозможными способами маневрировала: шла вперёд, назад; погружалась, всплывала; кренилась, переворачивалась; вода у сегментов обшивки то закипала, то, наоборот, оседала ледком. Максим не следил. Он сам, расслабленно откинувшись к стенке, медленно погружался из лёгкой дремоты в бархатную бездну сна. *** Евгений вошел в предшлюзовую с "гипсом" на предплечье и зороровым пластырем над правым глазом. - Да-а, ерунда, - он смущённо улыбался, - только трещина. Рука работает... - пообещал и продемонстрировал: поднял руку вверх и, чуть поморщившись, пошевелил пальцами. Действительно, часть фиксатора врачи оставили гибким, он только ограничивал амплитуду движений в локте. - Болит? - Да нет почти... - Сладкий, что ты на сей раз учудил? - успокоившись потребовал Максим. - Понимаешь, решил я позавчера форсаж проверить... Надо ж было его проверить! - А дистанционно это сделать было нельзя!? - Так батарея уже установлена, а крепить кабель только ради управления... поленился я, - Евгений скорчил на физиономии обезоруживающее выражение. Максим только вздохнул в ответ и оглянулся на подлодку, лежащую на транспортёре перед шлюзовой створкой. - Тебя нельзя одного оставлять. Много чинить пришлось? - поинтересовался он. - Ни-че-го! Конструкция - кремень! - гордо возразил Евгений, и добавил: - Но, я люблю тебя, Максимчик. Двигатель ты соорудил - блеск!.. Ага, по глазам вижу, любопытно стало? Он, придерживая "гипс" здоровой рукой, уселся на крыло транспортёра. И начал говорить, будто рассказывая байку: - Рассказываю. Я забыл снизить ход при переключении режима... Знаю-знаю, дурак я!.. Чего уж там, жидковатый упор я соорудил... Наша малышка его разом смяла на форсаже. Но ведь я не ожидал - даже не пристегнулся. И дальше всё произошло слишком быстро. Она вместе с остатками упора как попрёт вперёд! За какие-то мгновения она проскочила по всей длине бассейна - её ещё и на поверхность выперло - и как... нижней частью... как двинет в борт бассейна! Чуть не выскочила! Из меня, конечно, дух вон. И тут пришлось Иришке меня вытаскивать, да как! Лодка то погрузилась: пусть полметра всего, но всё равно под водой. И Иришка сглупила: не побежала воду из бассейна спускать, а стала кабель подключать, причём без маски ныряла. Не сразу у неё получилось, но, в конце концов, всё же подключилась и подняла меня... Теперь со мной не разговаривает, перепугалась за меня, - умилённо заключил он, но тут же оптимистично добавил: - Но это она отойдёт. Хорошо ещё, что я не в азоте решил форсаж проверять, а то была такая мысль. - Это второй раз, когда ты рискуешь в этом проекте, - жестко сообщил Максим. - Я же только собой... - Именно это, как раз, и считается. - Да ну тебя, ещё и наружу не выходили, - помрачнев сказал Евгений. - Или я больше с тобой не работаю! Евгений скривился, фыркнул, но в итоге сказал: - Ладно, - встал на ноги и бодро спросил: - Ну, начнём потихоньку? - Слушай, давай я один. Ты сегодня не в том состоянии... - Это ты меня послушай, Максимчик. Если ты всерьёз думаешь, что я свою детку в первый раз выпущу из дома в компании подозрительной кабинетной крысы, то ты ошибаешься, - тут Евгений перешел на серьёзный тон с нажимом: - Меня сам Жуков, ещё вчера, выпустил без ограничений. И тут нет никакого риска. Возразить Максиму было не чем. Главврач действительно был человеком непреклонным, и, если бы Евгению требовался постельный режим, то он бы лежал сейчас в палате, у которой специально, на очередной случай Евгения, стояли надёжные замки. - Хорошо, тогда начнём испытания, - нехотя сказал Максим. Друзья заняли свои места в подлодке - в специальном отсеке расположенном в середине верхней половины корпуса. Их кресла располагались рядом, и перед каждым стояли одинаковые наборы экранов. - И зачем ты тратил место на дублированное управление, не понимаю, - заметил Максим. - Уж если надо будет, можно и просто поменяться местами, даже в этих нелепых скафандрах. - Нормальные скафандры, - отозвался Евгений. - Не так уж стесняют движений, но нам же в них не танцевать. А уж экраны так мало места занимают, что я и не задумывался - помещаются, так пусть стоят. Чего с места на место прыгать? Шлюзовая, загружайте! - повысил он голос. - И сразу можете - по регламенту. У нас всё готово, так что на ваше усмотрение. Из динамика послышались резкие неравномерные хлопки: кто-то лез в фокус микрофона, а другой кто-то его отталкивал. - Женечка! Ты главное не делай глупостей, - раздался вдруг женский взволнованный голосок. - Я тебя прощу - только не дури! Звук хаотично прерывался, и, наконец, оборвался совсем. Вместо женского голоса послышался мужской, флегматичный, с нотками раздражения и снисходительности: - Чтоб я ещё раз пустил посторонних на пост... Эксперимент, загружаю вас и сразу подаю воду. Давление через сто сорок секунд. - Шлюзовая, принял, - ответил Евгений, и вдруг по-мальчишески выкрикнул? - Иришка! Принял! А, обернувшись к Максиму, почти бесшумно торжественно прошептал: - Оттаяла! Шлюзовая створка пошла вверх, и траспортёр медленно двинулся вперёд. Максим переключил свой обзорный экран с оптических датчиков на смесь ультразвуковых и радиолокационных - картинка осталась почти прежней, только цвета, выбранные, просчитанные программой заметно изменились. Максим улыбнулся - хорошая примета. Транспортёр, управляемый дежурным, выехал на середину шлюзовой, створка опустилась, и начала поступать вода. - Всё-таки, скафандры лишние, - сказал Максим, - даже если разгерметизация произойдёт в зоне достаточно низкого давления, всё равно возвращаться придётся сюда, на дно - а на дне любые скафандры раздавит. А на нынешних испытаниях скафандры и вовсе не нужны. - Испытания эти - они в реальных условиях. А значит, мы всё должны проверить. Вдруг наша одёжка что-нибудь нам натирает, - похлопывая ладонью по шлему своего скафандра, закреплённого сбоку от него, отозвался Евгений. Он зажал пальцем точку на панели между ними, и Максим понял, что там находится микрофон, когда Евгений тихо сказал: - Ты прав, о чём разговор - скафандры вакуумные. Но они могут дать нам шанс исправить поломку на поверхности: а у меня тут все инструменты адаптированы под вакуум. А уж если совсем будет хана, то в них мы хоть сможем поболтать напоследок. Вода полностью заполнила шлюзовую, и вновь послышался голос дежурного: - Давление в шлюзе - две тысячи атмосфер. Выравниваю с внешним. - Ага, - легкомысленно подтвердил Евгений. Максим вывел на свой экран показатель давления и увидел как значение скачкообразно выросло, а затем ещё плавно увеличивалось. Когда оно превысило отметку в пять тысяч, дежурный сообщил: - Давление - ровно. Открываю. - Гораздо проще, чем на "кроте", можно просто водой наполнять, - похвастался сам себе Евгений и поднял подлодку с транспортёра. На обзорном экране Максиму было хорошо видно, как из-под поднимающейся внешней створки стремительно распространяется замутнение - замерзает вода в шлюзе. Евгений малым ходом направил подлодку к выходу и, управляя одновременно движением и накалом корпуса, аккуратно вывел её из шлюза. - Сейчас выкинем "хвост", и пойдём к десятому шлюзу. - Ты загрузил контроль-торсион? Зачем такие расходы? Мы же будем все время в зоне действия датчиков Шара. - Для достоверности, - отмахнулся Евгений. Максим подозрительно сощурился на друга, но ничего не сказал, и занялся настройкой совместных показаний датчиков. Через минуту он закончил с выбором цветов, и плотная масса Шара стала однородно чёрной. Почти всё остальное окружающее пространство стало матово бирюзовым - естественный фирн образованный высоким давлением. Их пятым шлюзом пользовались мало: светло голубым светились только несколько "нор" перемолотого, искрошенного фирна оставшихся после прошедших здесь когда-то "кротов". Позади же подлодки оставалась ярко синяя полоса мгновенно замерзающей воды. И в центре этой полосы тянулась резкая, то красная, то зелёная ниточка контроль-торсиона, который не только давал связь с Шаром, но и позволял замерить свойства окружающей среды в любой своей точке. Евгений набрал максимальную скорость и редкими прикосновениями пальцев к экрану корректировал курс. Подлодка медленно ползла вдоль края Шара от одного малого шлюза к другому. - Как идём хорошо, почти два километра в час - никакому "кроту" не угнаться, - с удовольствием заметил он. - Я даже, пожалуй, разгонюсь сейчас до трёх... - Нет, - запретил Максим. - Это излишний риск. - Не буду - не буду, - сразу пошел на попятную Евгений. До десятого шлюза они добрались без приключений. Евгений развернул подлодку, прошел немного, для пробы, через их собственный ледяной "след", а затем поднялся немного выше. - Всё в норме, - сообщил он. - Обратно ты ведешь - тебе тоже надо потренироваться. Максим вздохнул и принял управление. Он отключил с обзорного экрана составляющие всех датчиков кроме радиолокационного: так нитка контроль-торсиона оставалась подвешена вдоль громады Шара будто бы в однородной пустоте. Аккуратно ведя подлодку выше торсиона, Максим вскоре доставил аппарат обратно к пятому шлюзу. - Я достаточно освоился, - заявил Максим другу. - Дальше ты. Евгений принял управление, но не начал заводить лодку в шлюз. Он открыл на экране панель базовых настроек и некоторое время что-то в них менял: значок аудиоконтакта с Шаром замигал желтым, затем красным, а потом и вовсе потух. Закончив Евгений откинулся в кресле и закинул здоровую руку за голову. - Тут есть одна новость, - ровно произнёс он. - Нас с тобой не пускают к поверхности. - Что!? - Ну да. Про тебя я давно догадывался - ты же восходящее светило атомной физики. Но, оказывается, и я засветился. Наша малютка, - Евгений похлопал по стенке отсека, - признана перспективной разработкой. Мне уже выдали задание на разработку грузовой модификации... и запретили подвергаться... Вместо нас к поверхности отправятся менее важные ребята. - И ты был готов меня оставить? - Да ты что? - обиделся Евгений. - Я собирался сделать ровно то, что хочу сделать сейчас. Он помолчал, а потом выпилил скороговоркой: - Все испытания пройдены успешно. Автономные станции загружены, торсиона я взял на двадцать километров, энергии у нас без ограничений. Мы можем идти к поверхности прямо сейчас! Максим не удивился этому предложению, но мягко возразил: - Авантюра, Сладкий. Ты же знаешь, как я отношусь к авантюрам. И, если честно говоря, использовать для экспедиции специально подготовленных людей не лишено смысла. Мы с тобой, действительно не лучший вариант. Ни особенно хорошей реакции, ни физподготовки, да и рука твоя... Наши знания и навыки тоже не дают нам никаких преимуществ. Если уж брать учёного, то лучше химика по неорганике. - Вот ещё, - скривился Евгений. - Химика я уж точно не пущу. - Это почему? - Ну как же... Мы создали эту подлодку, мы: ты - физик, и я - тоже, некоторым образом. Физика - царица наук! А тут, что же получается, первый человек на поверхности окажется химиком!? Максим невольно рассмеялся, и ободренный этим Евгений продолжил с горячностью: - Слушай, я нашу детку построил не для химика... и даже не для Шара. Я построил её для себя. Я хочу первым быть на поверхности - и я буду, - он положил руку Максиму на плечо и сжал. - Ты и сам хочешь, пусть и корчишь из себя равнодушного. Не может быть тебе чуждо сумасшествие пионера, иначе не был бы ты учёным. - Конечно хочу, но если запрет существует, ему стоит подчиниться, поскольку он целесообразен. - Забей, - попросил Евгений. - Что это значит? - возразил Максим. - Ты понимаешь, что под удар ставится моё реноме? Тебе на своё, я знаю, наплевать. Но в моей области очень важно оставаться серьёзным учёным. Физик-ядерщик - сорви-голова Шару не нужен! - Но ведь ты же хочешь, - настаивал Евгений, тряся Максима за плечо. - Хочу. - А свои желания ты обязан выполнять! - Какой ты всё-таки безответственный! - заметил Максим. - А как же Иришка? Евгений коротко вздохнул и сказал: - Оттает... - а затем отстранился, выпрямился и, чеканя слова, торжественным голосом заявил: - Я хочу рискнуть! Пусть это будет третий раз. Он неподвижно замер, не спуская глаз с друга, и молча ждал то тех пор, пока Максим скрепя сердце не согласился. *** - Ну как, живём? - спросил наконец Максим. - Вроде бы... - напряженно отозвался Евгений, не отрываясь от своего дела. - Датчики в норме, но я ещё не закончил все тесты. Что это было? - Что-что - рвануло... Мы влезли в нестабильное вещество и сдетонировали его. - И что это за вещество? - Откуда мне знать, - устало отозвался Максим. - Я же говорил, что химик в команде лишним не будет. На спектрограмме ничего необычного не было: вода с незначительными примесями солей и металлов. Ничего похожего на криовулканизм я тоже не заметил. - И каким же образом бабахнуло? - В принципе льда для этого вполне достаточно. Фотолизом или электролизом лёд может разлагаться на составляющие его водород и кислород, причём в самом том соотношении. Фотолиз то здесь вряд ли проходил, всё-таки до поверхности, судя по давлению, ещё километра три. Но и для активного электролиза нужна изрядная разность потенциалов, которой я сейчас не наблюдаю. При наблюдаемых характеристиках среды за двести лет достаточная для взрыва концентрация не могла образоваться. Заметив недоумённый взгляд друга, Максим пояснил: - Твёрдый раствор водорода и кислорода во льду не слишком отличается по структуре от собственно обычного льда или фирна. Но может быть взрывоопасен если концентрация свободных элементов превысит тринадцать-четырнадцать процентов, если я не путаю. - Ещё то жахнуть может? - озабоченно поинтересовался Евгений. - Здесь нет. Думаю, вся область с достаточной концентрацией прореагировала. Вокруг нас сейчас только замёрзшая вода с примесями. - Хорошо, если так. Я тут смотрю, что ударная волна почти добралась до предельных значений. Правда это до расчетных - реальные должны быть ещё повыше. Но, в целом, я не предполагал подобных нагрузок, просто хотел сделать покрепче. - Ну так что у нас с подлодкой? - ещё раз спросил Максим. - Не поверишь, но совершенно без повреждений. Во всяком случае, пока я не наблюдаю отклонений ни в одной из систем. Единственная неприятность - нам таки оторвало контроль-торсион. Шар за нами теперь и вовсе не следит. - Оторвало? - с сомнением в голосе произнёс Максим. - Скорее расплавило. Думаешь почему его хранят в рефрижераторах? У него же температура плавления слегка за двести восемьдесят кельвинов, при нормальных условиях. Зато при низких температурах он остаётся эластичным. - Какая разница. Но это правда даёт мне надежду, что мои зонды добирались до поверхности, - обрадовано заключил Евгений. - А во всех неудачах был виноват этот паршивый торсион. Максим снисходительно посмотрел на него и сказал: - Надейся... И давай уже выравнивай нас. У меня от висения круги перед глазами. - Накаливаю донные сектора и верхние носовые, - прокомментировал свои действия Евгений. - Сейчас мы аккуратненько, как ты любишь, перевернёмся. Максим почувствовал, как подлодка начинает выравниваться... - Ну, кажется, обошлось, - заключил Евгений, когда они приняли горизонтальное положение. - Лезем дальше на рожон? - Давай, - согласился Максим, - только не спеши. Время вновь потянулось медленно и спокойно. Евгений вёл подлодку снизив скорость, держа направление с углом не более тридцати градусов к горизонту. Он теперь регулярно справлялся у Максима не изменились ли характеристики окружающей среды. Максим же, повозившись немного со вспомогательным экраном, добился визуальной интерпретации, показывающей концентрации всех присутствующих за бортом молекулярных соединений. К счастью, концентрация смеси свободных кислорода и водорода ни разу не превысила и восьми процентов, да и других подозрительных соединений тоже пока не встречалось. Бросая короткий взгляд на друга, Максим подтверждал, что всё в норме, и снова, не отрываясь, следил за показаниями датчиков. Евгений, корректируя курс здоровой рукой, другую, несмотря на свой "гипс" не отрывал от сенсоров, управляющих мощностью двигателя и накалом корпуса. И когда Максим вдруг крикнул: "Стоп!", он моментально остудил подлодку и остановил её движение. - Концентрация гидратов метана резко подскочила, - объяснил Максим в ответ на невысказанный вопрос. Он открыл у себя на экране справочник и углубился в его изучение. Минут через пятнадцать он откинулся в кресле, нахмуренно обратил взгляд в сторону встревоженного Евгения и признался: - Чёрт его знает. Тридцать два кельвина при тысяча четырёхстах атмосферах и ниже... вроде бы безопасно, но до конца я не уверен, - он вздохнул. - И с Шаром не проконсультироваться... Дайка ультразвуковой импульс с носа - хоть какая-то проверка. Евгений быстро произвёл настройку и, немного помедлив, посмотрел прямо в глаза Максиму. Тот кивнул, и Евгений медленно прикоснулся к кнопке пуска, в последний момент чуть прищурив глаза. Друзья на несколько мгновений замерли. - Вроде тихо, - осторожно заметил Евгений. - Идём? Максим кивнул ещё раз. - Только самым малым, и не нагревай слишком корпус. - Постараюсь держать не выше двухсот восьмидесяти кельвинов. Для плавления должно хватить, - сказал Евгений и, пристально уставившись на экран управления, осторожно коснулся его руками. Максим не почувствовал движения, но увидел в навигационной системе, как точка, обозначающая их местоположение относительно Шара, едва заметно двинулась по выбранному направлению - туда, где когда-то тянулось морское побережье. Там дно начинало опускаться, и можно было надеяться, что вслед за ним опускался и ледяной покров. - Как там гидрат? - тихо спросил Евгений. - Резко повышается... концентрация уже двадцать девять процентов. Евгений ничего не ответил и продолжал их медленное осторожно движение. Концентрация метана выросла до пятидесяти процентов, а затем и до шестидесяти трёх и на этом уровне остановилась. Почти двадцать минут в рубке слышно было только напряженное дыхание, друзья не отрываясь следили за показаниями своих приборов. - Снижается, - тихо сказал вдруг Максим, и Евгений шумно вздохнул, а затем рассмеялся. Вскоре состав окружающего их фирна вернулся к обычному, и Евгений, к которому вернулась его жизнерадостность, предположил: - Вот когда вернёмся, как окажется, что боялись совершенно напрасно, вот над нами посмеются. - Ага. Или окажется, что мы только чудом не подорвались, - ответил Максим. Но Евгений только ещё раз хохотнул. И опять медленно потянулись часы. Ни ультразвуковая система, ни радиолокационная не давали никакой новой информации. Подлодка пронизывала бескрайнюю почти, однородную толщу изломанной, спрессованной кристаллической водяной крошки. Максим не позволял себе расслабиться и не отрываясь следил за составом окружающей среды, а Евгений был готов в любой момент ещё раз совершить экстренную остановку. Когда напряжение становилось невыносимым, они останавливали своё продвижение, обмякали в креслах и вполголоса беседовали. И хотя с момента старта не прошло ещё и восьми часов, Максиму всё больше казались призрачными и их родной Шар, и новый Купол, и вся его жизнь до экспедиции. Мир свернулся до размеров их рубки, окруженной вселенским бирюзовым безмолвием, отраженным на обзорном экране... Отдохнув, они замолкали и вновь настороженно вглядывались в показания датчиков. И одинокая точка в окне навигации ползла дальше, всё удаляясь и удаляясь от совсем маленького теперь черного круга на дне Земли. И все меньше и меньше показывал датчик давления: тысяча атмосфер, восемьсот, пятьсот, двести, меньше тридцати, меньше десяти... - Всё, выше не выходит, - признался Евгений, отключая накал и остановив подлодку. - В этом азоте мы просто тонем. Тут уже не подводная лодка нужна а этот... воздушный шар... Много ещё до поверхности? - Трудно сказать... - ответил Максим, перетасовывая так и эдак данные. - Давление чуть меньше атмосферы... метров пятнадцать, но это не точно. Слой отделяющий их от поверхности состоял теперь из смеси кислорода и азота. И эта смесь при низком давлении не плавилась а попросту испарялась, не позволяя получить подъёмную силу. - Надо же, всего пятнадцать... Ну что, я рискую в четвёртый раз? - весело спросил Евгений. - Не останавливаться же теперь, когда мы почти добились своего. Максим сомневался. - На форсаже нам придётся идти практически вслепую - я просто не успею распознавать состав среды. А с азотом существует, по крайней мере, несколько очень взрывоопасных соединений, причём именно с водородом и галогенами, которые тут имеются. Правда, сейчас они в мизерных количествах, но кто знает, что там дальше? - Но, если не рискнём, то всё будет зря! - Ох, что-то мы многовато рискуем в последнее время... - Но лимит то я ещё не исчерпал, - Евгений азартно подмигнул. Максим помолчал, а потом вдруг, в залихватской манере друга, воскликнул: - А-а! Была ни была! Рискнём! - Вот это, Максимчик, по-нашему! - одобрил Евгений и сразу же посерьёзнел. Он занялся планированием маршрута, бормоча: - Значит, пятнадцать метров... с атакой в пятнадцать же градусов выходит в районе шестидесяти метров... Это хорошо - укладываюсь с запасом... Он недолго повозился, перетаскивая управление накалом секторов поудобнее. Накалив кормовую часть, заставил опуститься её ниже. Замер, что-то обдумывая, а потом нервно хохотнул и посмотрел на Максима: - Ну!? Максим кивнул. Евгений, приникнув к экрану управления, начал медленно поднимать мощность. Маским почувствовал, как подлодка мелко завибрировала, и амплитуда постепенно нарастала. Он провёл на навигационном экране предполагаемую линию поверхности и расчётную траекторию их движения. - Как по рельсам... - пробормотал Евгений и резко включил накал носовых и всех верхних секторов обшивки. Максима ощутимо вдавило в кресло, а вибрация сильно уменьшилась. Точка изображающая их корабль двинулась вдоль траектории - скорость росла. Откуда-то снизу, будто издалека, стал слышен тонкий скрежет. Евгений немного добавил накала и на нижнюю часть обшивки: скрежет пропал, но они перестали выдерживать траекторию подъёма, отклоняясь вниз. Евгений чертыхнулся и разом дал полную мощность и полный накал носовой части. Подлодка ещё быстрее рванулась вперёд, и теперь её начало уже трясти, и внезапно Максим впервые услышал звук своего двигателя - тонкий едва слышимый вой, едва не теряющийся за звуком его дыхания. Евгений беззвучно что-то шептал и играл одновременно нагревом кормовой части и маневровыми реактивными потоками, заставляя корабль задирать выше нос. Он изо всех сил старался придерживаться заданной траектории, что, кажется, было не просто: подлодка норовила рыскать, то и дело ощущались тяжелые удары в носовую часть. Максим просто не успевал следить, что это такое было, состав среды постоянно менялся, а цифры и цвета их интерпретации слишком быстро и хаотично менялись, чтобы хоть как-то их оценивать. Максим смирился с этим и, до боли вцепившись руками подлокотники кресла, просто смотрел на пройденную дистанцию. Вот пройдена половина, вот осталось двадцать метров, десять... Удар. Чувство невесомости, и желудок судорожно сжимается. Ещё удар. Евгений что-то кричит, он полностью вырубил накал и пытается что-то сделать, но он ничего уже не контролирует... И полный хаос: удары, хаотичное вращение и вновь удары... *** - Выровняй нас, пожалуйста, - попросил Максим. Евгений, не глядя на друга, коротко кивнул, и несколькими переключениями нагрева, заставил подлодку стать прямо. - Что у нас? Он не ответил, только открыл какое-то меню, дал подтверждение. Сверху раздался тихий звук гидравлики. Толстые защитные створки приподнялись и пошли в стороны. - Хватило бы и видеодатчика, - проворчал Максим, но без всякого раздражения. - Светит, - едва слышно и умиротворённо прошептал Евгений. Через стекло, чуть затенённое фильтром, на друзей взглянули звёзды... и Солнце. Максим почувствовал, что улыбается. Подлодка лежала почти у самого дна кратера. Его белые с разными оттенками стены ослепительно сверкали. На ближайшей стене был заметен след, который они пропахали упав после того, как пробили эту стену почти в самой верхней её части. А над головой яркие, колючие, и так много, что даже жутковато. А из-за дальней стенки выглядывает пушистое зеленоватое Солнце. Максим повертел головой, но Луны сейчас видно не было. Раздался щелчок. Максим обернулся к другу и тот ещё раз щелкнул затвором фотокамеры. - А здесь оказывается утро, - с ласковой улыбкой сказал он и протянул камеру Максиму. - Что у нас не в порядке? - спросил Максим, сфотографировав Евгения. - У тебя там что-то красненькое горит. - Я твой двигатель угробил, - признался тот, виновато пожав плечами. - Закрыть не успел, в него твёрдые обломки набились. - Какого примерно размера? Евгений показал мизинец отделив на нём большим пальцем первую фалангу. - Тогда без вариантов, - признал Максим. - У нас есть шансы? - Наверное, - мечтательно отозвался Евгений, глядя на звёзды. - Спуститься можно из без двигателя, просто растапливая среду. Главное суметь идти по наклонной. В створ шлюза мы не попадём - погрешностей накопилось уже сейчас на четыре метра. Но если стукнемся о Шар, то какой-нибудь датчик зацепим наверняка - тогда нас как-нибудь вытащат. - Надо постараться. Торсион накрылся, а людям надо знать, что у них ещё есть Солнце. Евгений едва заметно кивнул. - Интересно. Что всё-таки произошло... - тихо произнёс он. - Скорее всего, основная теория не далека от истины. В конце концов, люди смогли же предсказать, что Солнце взорвётся, и что у Земли, при этом, всё-таки останутся шансы. Причём они предсказали это заранее и успели построить убежища. - Я знаю. Но в теории Солнце после взрыва должно было погаснуть. А оно вот - сияет себе... Почему тогда всё замёрзло? Максим пожал плечами. - Звёзды могут быть пульсирующими. Может Солнце как раз такая звезда. Это ещё в будущем предстоит выяснить. Когда оно гасло в первый раз - Земля замёрзла. А теперь у планеты Альбедо - почти единица, смотри, как сверкает кругом. - Значит Землю ещё можно согреть. Затемнить поверхность, парниковые газы опять же... - Да. Но сперва надо наладить связь с другими убежищами. Одному нашему Шару это не под силу. А связь мы обязательно наладим, как раз с помощью таких аппаратов. Если мы сможем вернуться, то возможно будем первыми кому это удастся. - Хорошо бы... Минут пять они молчали, и глядели на звёзды. А потом Евгений вдруг встрепенулся, отгоняя от себя расслабленность. - Ну, к делу. Нам ведь ещё хоть одну наблюдательную станцию устанавливать. Пусть связи нет, но накопленные данные мы сможем снять, когда в следующий раз вернёмся сюда. - Это невозможно. Станция выбрасывается с помощью двигателя, а он сдох, - сказал Максим. - Да знаю я. Но можно добраться до станции в скафандре, я это предусмотрел. - Нет, дружище, это абсолютно исключено. Здесь, в кратере, данных она всё равно соберёт не так уж и много. - Но хоть что-то... - Она тяжелая, а у тебя рука повреждена. Да и просто это рискованно, а ты свои четыре раза уже израсходовал. - Чёрт, - тонко пискнул Евгений и рассмеялся. В белоснежной пустыне, сверкающей самыми яркими оттенками, маленькой желтой точкой едва вдалеке виднелась одинокая подлодка - первый за двести лет рукотворный аппарат на поверхности Земли. |
Сертолово
январь 2009
|