Компания. Большая-пребольшая. Радуется. Непонятно чему. Наверное, тому, что будут есть вкусную еду. Много.
Все одеты. Крикливо. Некоторые пищаще. Самый некрасивый одет в очки. Старый. Очень старый. Лет тридцати. Камера неотступно следует за ним по пятам. Шпионит. Такие долго не живут на экране. Должно быть, с ним что-нибудь произойдет. Прямо сейчас! Несомненно, произойдет. Его съедят первым. Наверняка-аа!..
Уфф... Не съели! Спрятался. В туалете. Камера, приплясывая, топчется на месте. Перед дверью. С нарисованными черепом в шляпе и костями. Тазобедренными.
В крикливо одетой толпе появляется лицо. Женское. Нет, груди! Раздетые. Хорошие. Положительно, позитивные. Красиво шевелятся. Дышат. Камера целомудренно съезжает вниз. По фигуре. Такую фигуру приятно есть даже без помощи ножа и вилки. Глазами. Желательно, двумя. Съедят, наверняка-аа!
Девушка облизывается. Сама на себя. Опускает губы в бокал с шампанским. Осторожно, чтоб не размазать грим. Губы погружаются. Погружаются... Постепенно девушка входит во вкус. И с головой ныряет в удовольствие. В шампанское!
Брызги. Много.
Камера отъезжает. Чтоб не забрызгало!
К утонувшей девушке спешит на помощь красивый молодой человек, похожий на Ромео. Прямо-таки, Альфа Ромео!
Он протягивает утопленнице спасительную соломинку. Тонкими руками девушка обвивает поданный шест. Трогательно.
Крупным планом длинные вампирские когти хищно готовятся к прыжку. Вот оно и началось!.. Какая жуть, брр!..
Итак, девушка, наложившая на себя ногти, обвивает синтетическую соломинку. И откидывается. Долго. Мучительно. Долго. Красиво агонизирует. Потрясающе красиво! Камеру трясет.
"Is it ok?" - тревожно спрашивает юноша, похожий на Альфа Ромео. Его тоже трясет. От переживаний за девушку.
Девушка не отвечает. Ну, и правильно! Рот откроет, еще скажет перед смертью какую-нибудь глупость! Наверняка-аа!
Зато на экране запоздало появляются субтитры на чисто русском языке: "Я бы трахнул тебя, детка, если ты не против!"
Шампанское льется через край. Льет, как из ведра, а не из бокала. Девушка телодвижениями показывает, как ей хорошо. И будет еще лучше, если вдвоем. Втроем. Вчетвером. Плавать. Нырять. Кувыркаться.
Камера, несколько разочарованная, отъезжает. Стучит по головам собравшихся.
Снова некрасивый в очках. В руках у него исписанная бумага.
"Ladies and gentlemens! I`m very glad to see you here..."
Субтитры оповещают: "Сукины дети! Бла-бла-бла..."
Становится тихо. Американцы разворачиваются к оратору. Оратор орет. Что-то патриотическое.
"Are you ready? Come on my friends! Be happy in this nice day!"
Аплодисменты. Одобрительные возгласы. Смех.
С сумасшедшей скоростью мчатся опаздывающие субтитры: "Братаны! Оттянемся во весь рост! Бухло, телки, жратва, шансон - что еще нужно культурному человеку для счастья?!"
Камера тупо наблюдает за желтой пузырящейся змейкой жидкости. Ползет шампанское. Все ближе. Ближе. Шире. Шире.
Женский визг. Проваливающийся в бездну, под натиском пенного потока, пол. Камера судорожно перепрыгивает со стула на стол.
Со стола на чьи-то плечи.
Дерево! Высокое. Елка. Палка. Отталкивая друг друга, выжившие счастливчики взбираются по ветвям наверх. Виснут на мишуре. Срываются со стеклянных шаров.
Крупным планом расширенные от ужаса глаза сквозь густую хвою.
Дрожащая рука с ножом, занесенная над нежной младенческой ножкой. Поросенка.
Громкое торопливое чавканье в напряженной тишине. Камера с омерзением всматривается в разворошенные куски плоти.
И снова однозвучно гремит. Звук неотвратимо приближается. Пойми тут, по ком звонит колокольчик?!
Мчатся лохматые тени оленей.
Мерзкий, несимпатичный старик в красном озирается на пороге разбитого дома. Бутафорская борода падает на грудь вместе с челюстью. Вставной.
Приободряется, найдя взглядом живых. Жующих.
Старик шамкает беззубым ртом: "Happy New Year! Happy 2012!"