"СнарковИдение"

По своему обыкновению, они кишмя кишели там, куда не падал человеческий взор. Еще чего! Попадаться кому-либо на глаза считалось среди них дурным тоном. А тон всегда должен быть хорошим - так каждого учила с детства мама. И не просто хорошим, а веселым или замечательно веселым, но так, чтобы этого никто не замечал! А, иначе, какой же это праздник?

Еще были те, кому до смерти надо было посмотреть на тех, что кишмя кишели вдали от трасс взоров и огней любопытства. Эти, по своему обыкновению, нудили, и топали из конца в конец, куда глаза глядят, аж до горизонта, пока смерть не кусала их за пятки, на чем охота до невиданного и заканчивалась.

И Был Тот, которого не могло не быть, раз существует конфликт интересов, - ведь должен же кто-то со всей этой возни что-то получить.

- С вас тридцать сольди!

- Что такое сольди? Это сколько?

- Сколько, по-вашему, стоит вход в Рай? - недовольный торговец решительно притянул к себе лопату.

Рябой покупатель заморгал на хозяина лавки наивными белесыми глазами. Рыжие волосы покупателя прикрывал зеленый берет, украшенный облезлым петушиным пером.

- Но, сэр, мне очень нужна эта лопата! Просто жизненно необходима.

Торгаш протер сверкающий на солнце клинок рукавом и полюбовался на свое неясное отражение в металле. Наверно, это была самая замечательная штыковая лопата на свете.

- Вы еще скажите, что она вам нужна, чтобы картошку копать.

- Да! - обрадовался молодой глупец.

- Ну, знаете!.. - нахмурившийся торговец отошел от прилавка и закрыл ставни перед носом покупателя. - Ищи дурака, сказки рассказывать! И это зимой... тоже мне!

Рябой стащил с головы берет и почесал затылок:

- Чего он? Я только хотел купить лопату...

Гондольер равнодушно поднял весло:

- Не волнуйтесь, синьор, я через минуту доставлю вас к другой лавке. Вы только больше не говорите, что собираетесь копать землю.

- Но это правда! Я давно землю рою! Ищу...

Гондола отошла от лавки несговорчивого торговца и влилась в вереницу таких же иглоносых лодок.

Вокруг галдели люди, шумно плескали весла, два гондольера ругались - один по неосторожности протаранил лодку другого. От мельтешения красок, ярких солнечных бликов и хмельного запаха пенящегося в каналах шампанского у рябого молодца голова шла кругом.

- Поберегись! - невозмутимый гондольер легко перекинул над головой пассажира длинный шест, чтоб оттолкнуться от проходящей рядом лодки - они чуть-чуть не столкнулись. В той гондоле сидели важные немцы в красных одинаковых ветровках, будто команда. Среди них выделялась особо крупная мать семейства, муж по сравнению с ней выглядел щуплым заморышем. У самых ног гондольера возились двое ребятишек - из-за них-то чуть не произошло столкновение.

Рыжий с завистью посмотрел на сверкающие лопаты немцев, сваленные кучей на корме. Еще там были ледорубы и пара большущих ведер. Видно, что семейство подготовилось к Дикой Охоте основательно.

Не только пассажиры многочисленных гондол, сам воздух, казалось, дрожал от возбуждения. Отражения легких небесных облачков с восторгом ныряли в разбегающиеся под ударами весел волны.

Гондола доставила рыжеволосого в берете к какой-то лавочке с инструментами. Ее хозяин оказался более сговорчивым, спустя всего лишь десять минут Роберту, так звали рябого покупателя, удалось обменять свои сверкающие монеты на блестящую лопату и, на сдачу, новенькие плоскогубцы, которые торговец важно назвал "пассатижами".

- Гэй! Гэй! - задорно закричал Роберт, как только гондола унесла его к середине канала. В одной руке у него была лопата, в другой грозно сверкали плоскогубцы, а сердце пело от радости и охотничьего азарта. Он подпрыгивал на скамье и размахивал своими инструментами.

- Куда править, синьор? - спросил его гондольер.

- Вначале к кафе на Пьяца-Сан-Поло, а затем за горизонт. Я хочу найти его первым!

- Как скажете, синьор... - гондольер только пожал плечами и улыбнулся истертой от частого употребления улыбкой. Он был слишком старым и не очень мудрым - скольких таких охотников он видел за свою жизнь, но так и не усвоил, что лучше сидеть дома перед камином, а не мотаться в шампанской сырости Венеции, когда начинается сезон охоты, ведь рано или поздно его пассажиру могло повезти...

- Скорее! Обгоняй! - Роберт вцепился в борт несущегося к горизонту суденышка. Дома и каналы улиц остались позади, смытые шипящими пузырьками брызг.

Мчавшаяся впереди гондола летела как на крыльях - ветер раздувал парус сплетенных волос пассажирки. Эти волосы сочились медом солнца и таяли на губах запахом рассвета. Роберт почувствовал, что, как и ветер, запутался в сетях этих чудесных волос. У незнакомой охотницы глаза оказались того прекрасного лазоревого цвета, против которого он никогда не мог устоять.

Ее помощниками были ветер и красота, на стороне Роберта играла сама судьба, а гондольер покорился воле случая, который благоволит простодушным, скрывающим огонь под зеленью сукна. Ведомые по одной дороге разными силами, они разошлись, чтобы расстаться навсегда.

В иное время, в другом месте, эти двое могли стать счастливыми - молодой человек настойчиво ухаживал бы за своей прекрасной незнакомкой. Она бы смеялась для него и нарожала детишек. А когда смерть собралась бы к ним в гости, в теплом уютном доме с цветными ставнями ее встретили бы двое, желающих и за чертой быть как один.

Что могло произойти - не произошло. Каждый из них променял счастье на азарт. Как и многие до них, Роберт бросил все на зеро, незнакомка загадала на тридцать шесть. Выиграть мог только один, раз была на то воля банкующего. Поэтому, сверкали стальные лепестки лопат, гондольеры бесстрашно буравили плавучими иглами горизонт, под напевы баркарол; лопались пузырьки шампанского за кормой, ветер танцевал тарантеллу, и сердце каждого охотника пело: "Вперед! Вперед! Вперед!", а любовь ждала своих охотников на суше, там, где на выжженной земле смыкались тени лимонных деревьев.

Как во сне Роберт промчался мимо девушки, мимолетно поцеловав ее взглядом, но тут же его светлые глаза обратились к тонкой линии, смыкающей небо и воду.

Старый гондольер не знал, какой из ударов веслом заставил лодку пересечь невидимую глазом границу, просто в одно мгновение сердце его остановилось. С криком ликования рыжий пассажир вонзил лопату в пространство перед собой. Пассатижами он оттянул бессмысленно тонкий край неведомого...

И все изменилось.

Тот, который раньше был гондольером, теперь смотрел назад. Перед ним расстилалось бесконечное море, которое увлекало его назад с силой, которой не возможно было противиться. Он даже не мог повернуть назад то, что когда-то называл "головой". Все что он мог - это нестись задом и...

...кишеть. Теперь бывший Робертом мог "кишмя кишеть". Он видел их - все они куда-то неслись задом наперед и вверх тормашками в смешных посудинах, увлекаемые непонятной силой чьих-то стремлений туда, прочь от тонкой нити горизонта. И только Он, беззубо щерясь, тянул на себя эту нить и сматывал в клубок.