Damey Samuel Haruspex

К слову о грешниках и праведниках

    - Ты должен работать, Праведник! - скрипящий голос Надсмотрщика режет слух. - Ты - Праведник! Гордись этим и работай упорнее.

    - Зачем?

    - Ты - Праведник, и этим все сказано! Ты обрящешь там, где потеряют Грешники...

    Я поднимаю глыбу. Невыносимо болит спина.

    - Зачем?

    Остроносая маска Надсмотрщика нависает надо мной. Маленькие глазки всматриваются в мое лицо, словно надеются найти в нем что-то еще помимо фабричного штампованного выражения вечного смирения.

    - Грешники отказались от Рая, предпочтя мирские блага. Ты - другой. Ты несешь бремя во имя вечной жизни, Праведник. Работай усердней и не поддавайся соблазнам. Ты обрящешь...

    - ... там, где потеряют Грешники, - послушно повторяю я въевшуюся за много лет (или веков?) фразу.

    Новая глыба. Кажется, ее вес вырывает руки, ноги подламываются. Дыхание Надсмотрщика на моем ухе, как предупреждение. У его маски острые зубы. Если я скошу глаза, то увижу тонкие нитки мышечных волокон между острых клыков.

    - А каков он, Рай?

    - Никто не знает. - Надсмотрщик вздыхает. - Но там ты обрящешь то...

    Я не отвечаю и не продолжаю. Невыносимо горько. И противно. Но и молчать долго невмоготу.

    - А может, Грешники уже умерли, и это их Рай?

    - Что за вольнодумие? - щелкают клыки у меня над ухом. Надсмотрщик бдит, не забывает обо мне. - Ты думаешь, что знаешь Доктрины лучше других?

    - Но...

    - Никаких "но"! Грешники отказались от блага Рая. Они предаются греху, и отойдут в ничто после уничтожения. Вы же, Праведники, отказались от благ тленного мира ради Рая. И Грешники - это не бывшие Праведники. До жизни не было ничего, кроме конвейера сборочного цеха. Грешники - это несчастные, у которых по истечении строка эксплуатации нет будущего. Они знают это...

    - Но почему их так мало?

    - Мы ведь высшее звено развития, не думаешь? Мы сознательны. Мы не превратимся в ничто, правильно? И мы должны радоваться, что их так мало...Несознательных, безразличных к Раю...

    Я поднимаю голову и смотрю на сияющую вершину цитадели. Там, где под стеклянным куполом живут Грешники.

    - Ты поднял голову! - визжит Надсмотрщик. - Ты смотрел на них! Ты завидовал им!

    Железные когти сжимаются на моей шее. Я не сопротивляюсь - Надсмотрщику всегда видней, кто и в чем виноват. Я только спрашиваю:

    - А как я стал Праведником? Не помню...

    - Вопрос задается в самом конце конвейера. - Надсмотрщик откровенен, и я понимаю, что мне конец. - Перед постановкой личностной матрицы.

    - А ты был там... Наверху?

    - Я тут. Мне нечего делать среди Грешников.

    И железные когти разжимаются. Я лечу вниз, прямо в клокочущее жерло переплавочной печи. Рядом со мной пролетает деталь - слишком блестящая, как для Праведника, живущего в смирении.

    Я падаю. И я думаю. Эти два понятия столь разные и столь прекрасно сочетаются. У меня еще столько вопросов. Столько хочется узнать. Понять. Попробовать. Столько, сколько Праведнику и не снилось. Я думаю: а что, если потом нет ничего? Что, если Грешники так же получают жизнь после смерти? Как я буду жить после того, как мои детали и механизмы расплавятся?

    Удар о поверхность несильный, мягкий. Я медленно погружаюсь... Так много хочется узнать...

 

Текст обновлен автоматически с "Мастерской писателей"

К слову о грешниках и праведниках