У Тоньки был брат. Старший. То есть у всех просто старшие браться, а у нее - старший-престарший. Тоньке-то всего девять, а Пашке скоро целых восемнадцать стукнет.
Вообще-то Пашка был вполне сносным братом - математику делать помогал и мультики на футбол почти не переключал. Ну, разве что иногда. Но чем старше становился Пашка, тем сильнее у него портился характер.
- Отдай! Отдай, кому говорю! - Тонька подпрыгнула и попыталась выхватить из поднятой Пашкиной руки два билета в кино. Но брат встал на цыпочки, и надежда дотянуться до билетов пропала совсем. - Так нечестно. - Тонька надулась и изо всей силы пнула брата по ботинку. - Мама с папой билеты для нас оставили, а не для твоей Лерки-вертелки. И вообще - вечером дома надо сидеть, а не по кинотеатрам шастать!
- Ну, Тотошечка! Мне для дела...
- Не-называй-меня-так! - процедила Тонька, прощавшая такие "нежности" только маме с папой. - И вообще - знаю я твои дела! Сначала свою вертелку в кино потащишь, потом мороженым кормить, а потом...
- А потом, - Пашка мечтательно вздохнул, - я ее приглашу танцевать, и она меня поцелует.
-Дурак ты, Паш! - Тонька выразительно постучала себя по лбу. - Если б она тебя поцеловать хотела, давно бы поцеловала. Ты ж за ней уже три месяца бегаешь и всё, что попросит, делаешь. Зараза она. И монтесума.
- Какая еще монтесума?
- Не какая, а какой. - Тонька задрала нос, снисходительно фыркнула и снизошла до объяснений. - Монтесума - это такой начальник индейцев. Он злой был. Его все боялись и поэтому подчинялись. Мне папа рассказывал.
- Ну, и умничай, сколько тебе влезет, - рассердился Пашка. - А я Леру все равно в кино приглашу. Поняла?
Тонька на мгновение замерла, просительно покосилась на брата - вдруг передумает, но тот лишь расстегнул пиджак и принялся запихивать билеты во внутренний карман.
- Ах, так! - Тонька рванула к двери, выдернула ключ из скважины и унеслась в спальню. Дверь без ключа не открыть, с балкона Пашка прыгать не станет - пятый этаж все-таки - так что, как ни крути, не дождется его сегодня Лерка-вертелка. Но радоваться, как оказалось, было рано. Не успела Тонька сунуть ключ в книжку со сказками, как в дверях появился братец: усмехнулся наивности сестренки, подхватил книгу со стола и совсем уж собрался ее открыть, как Тонька подскочила дикой козой, вцепилась в книжку и вместе с братом рухнула на диван. Выпавшая из рук книга дважды перевернулась в воздухе и опустилась точнехонько на настольную лампу. Лампа жалобно скрипнула осевшим абажуром, хрустнуло разбитое стекло, свет померк.
А пару секунд спустя в темноте раздался недовольный голосок:
-Доннерветтер!!! Что эт-то есть за шутка? Зашигать свеши немедленно! Этто есть мой высокий поффеление!
Тонька взвизгнула и вжалась в диван, а Пашка коротко взвыл и принялся нашаривать выключатель.
Когда под потолком зажглась люстра, брату с сестрой предстала прелюбопытная картина. Прямо на полу сидела неизвестная им особа в необъятном, расшитом золотом платье. Голову особы венчала высоченная прическа с вплетенным в нее миниатюрным парусником.
- Как ви сметь гасить свеши?! - девица запнулась, оглядела комнату и горделиво представилась. - Я есть Карла фон Грюнервальде - наследная принцессин земель Рейнских и Дунайских.
- А я Паша, - сглотнув, представился Тонькин брат.
- Паш-ша, - протянула девица. - Смешной просвище. Хотья... потошшди! Ти слюшайно не есть мой принц Пауль?
Девица улыбнулась, и Тонька вздрогнула - зубы у наследной принцессы выглядели так, будто она не чистила их минимум год.
- О, та! Ти есть Пауль. Я видеть твой портрет. Я знать эт-ти гласа! О, мой Пашхен! О, мой шених!
- Какой еще жених? - Пашка икнул и отодвинулся.
- Мой шених! - принцесса возмущенно хмыкнула. - Наши родитель обручать нас, когда мы быть кляйне-кляйне.
- Но я не...
- Не спорить с принцессин! Поднять меня! Немедленно! Сейшас ти бутешь кормить меня обед, потом будет баль: ми бутем танцен. А потом ти меня целофать, и ми идти к мой фатер!
Пашка шумно сглотнул, бросил на сестренку затравленный взгляд, сполз с дивана и принялся поднимать принцессу.
- Пашк, - хихикнула с дивана Тонька. - Она ж прямо как твоя Лерка: только появилась, а туда же - командовать. Везет тебе на этих монтесум.
Успевшая встать на ноги принцесса хмыкнула и высокомерно покосилась на Тоньку:
- Та! Я есть Монтесума. Так меня зфать при дфоре моего фатер. Он мне дарить этот камень. За мой дикий нраф. - и принцесса указала на собственную шею. Там, на толстой витой цепи болтался и сверкал сотнями граней чудесный нежно-розовый камень.
* * *
Пашка проскользнул на кухню, прикрыл за собой дверь и тяжело вздохнул:
- Не знаю я, что с этой Карлой делать. Прикинь, ходит по комнате, головой вертит и всё время "Мой принц есть аскет" повторяет. После дворцов ей наша квартира, небось, вообще чуланом кажется. А еще обед требует.
- Да готовлю я, готовлю! - огрызнулась сестренка. - И вообще, чем меня подгонять, лучше бы подумал, куда эту твою Монтесуму деть. Родители приедут - голову оторвут.
- Да куда ее денешь! Она в этом платье и в дверь-то не пролезет.
- А ты милицию вызови!
- Ага, как же! Я вызову, а пока они ехать будут, эта мадам - фррр - и испарится. А мне потом отвечай!
* * *
Тонька поставила кастрюлю на стол, нарочито небрежно плюхнула в тарелку два половника дымящейся каши и ехидно улыбнулась:
- Кушать подано, ваше высочество.
Принцесса попробовала кашу и брезгливо скривила губки.
- Что есть эт-то?
- Эт-то есть каш-ша. - в тон ей ответила Тонька. - Овсяная. С сахаром. Ее даже наш Пельмень Иваныч любит.
- Кто есть Пелмэнь Ифанич?
И, словно в ответ на этот вопрос, в дверях спальни появился толстый рыжий кот: лениво потянулся, зевнул и, разбежавшись, сиганул прямо на стол. Принцесса выпучила глаза, а кот, как ни в чем не бывало, уселся около кастрюли с дымящейся кашей, нетерпеливо мявкнул и положил пушистый хвост прямо в тарелку принцессы.
- Пельмень Иваныч у нас сладкоежка, - улыбнувшись, объяснила Тонька, - он у мамы шоколадные конфеты таскает, у Пашки сладкую газированную воду пьет, а вчера даже полтюбика моей клубничной зубной пасты слопал.
Принцесса побледнела, поджала губы и так резко вскочила из-за стола, что едва не упала, наступив на собственный подол.
- Ви хотеть кормить меня едой для кошка?! Да как ви сметь?!! Я сейчас кричать, я зфать стража!
- Займи ее чем-нибудь, - сквозь зубы прошипела Тонька брату. - А то сейчас разорется - всех соседей поднимет.
Пашка кашлянул и склонился в неловком поклоне:
- Не сердитесь, ваше высочество. Разрешите... ммм... пригласить вас танцевать.
- Но я не видеть музиканты. Я не танцефать без музиканты.
- Щас всё сделаем! - заверила ее Тонька и врубила магнитофон. Из колонок полился тяжелый рок.
Принцесса взвизнула, подскочила на месте и испуганно заозиралась:
- Кто эт-то икрать?! Кде? Пошему я никого не видеть?!!
Тонька захихикала:
- Это наш музыкант. Придворный. Живет в этой коробке. Он ...ммм... очень маленький, понимаете?
- Такой кляйне и так громко кришать. - фыркнула принцесса. - Лядно. Сейшас ми танцефать. Пашхен! Кладить твой рука на мой талия.
И тут началось. Орал магнитофон, Пельмень Иваныч самозабвенно облизывал кашу с половника, а принцесса Карла командовала почище любого генерала:
Пашка то и дело косился на сестру, искал поддержки, а Тонька сидела на табуретке, болтала ногами и ехидно улыбалась: Пашкин вечер шел почти по плану. Сначала обед, потом танец. Только вот не с Леркой-вертелкой, а с крикливой принцессой Монтесумой. Так ему и надо. Нечего было билеты в кино отбирать.
Но и танцами дело не кончилось. Загоняв Пашку танцами до седьмого пота и растопавшись так, что соседи снизу принялись стучать шваброй в потолок, принцесса, наконец, угомонилась - шлепнулась на стул и принялась обмахиваться Тонькиной тетрадкой по математике.
- Мой принц дурно танцефать! - капризно скривилась принцесса. - Тойфель! Я не смогу блистать на баль с мой принц! Но я буду ушить мой принц. Мы будем иметь много время. Астролог моего фатер гофорить, что пока я носить этот росовий камень, я буду с мой либлинг, мой Пашхен! А чтобы мой Пашхен любить меня сильнее, сейчас я его целофать.
Пашка побелел, шумно сглотнул и попытался оттянуть неизбежное:
- Может, не стоит... Ну, в смысле, прямо сейчас... Может, подождем ...ммм... до свадьбы?
Принцесса капризно топнула ножкой.
- Я хотеть целофать мой принц сейчас! Ти! - она повернулась к Тоньке. - приносить мне зеркало! Бистро-бистро!
- Тотошечка! - взмолился Пашка. - Не надо, а?
- Надо! - ехидно хихикнула Тонька. - И не-называй-меня-так, понял?
Принцесса глянула в принесенное Тонькой маленькое зеркальце и недовольно фыркнула.
- Из-за ваш каша, мой помада совсем стерся. Я не есть красифый. Я нуштаюсь мой помада!!! Сейшас! Немедленно!
- Помады нет, - Тонька развела руками. - Зато есть варенье. Вишневое. Подойдет?
- Неси! - высокомерно согласилась принцесса.
Намазав губы вареньем, принцесса довольно причмокнула и потянулась к Пашке:
Пашка попятился и замотал головой, но принцесса и не думала сдаваться. Она выпятила липкие губы, чуть привстала и безапелляционным тоном скомандовала:
- Целюй!
И в тот миг, когда припертому к стене Пашке уже некуда было отступать, дело спас Пельмень Иваныч. Почуяв сладкое, он легко перескочил на колени принцессы, встал на задние лапы и, пофыркивая от удовольствия, принялся слизывать варенье с губ высокородной особы.
Пару мгновений принцесса сидела тихо, а потом завизжала так, что в серванте зазвенел хрусталь.
- Пошёль вон, мерзкий тфарь!
Обиженный Пельмень Иваныч бухнулся на пол и возмущенно задергал лапой, пытаясь стряхнуть с нее что-то блестящее. Блестящее билось об пол и гулко бумкало.
Переведя взгляд на пол, принцесса завопила, метнулась к коту, но было поздно - вопль перешел в едва различимый писк, а сама принцесса принялась уменьшаться в размерах и вскоре совсем растаяла.
- Нифига себе! - охнул Пашка. - Куда она делась?
- Думаю, к себе в сказку, - улыбнулась Тонька и подняла с дивана книгу, в которую пару часов назад спрятала ключ от квартиры. На обложке золотыми буквами было выведено "Сказки немецких писателей". Помнишь, что она говорила? Она будет с тобой, пока у нее на шее этот камень. А его Пельмень Иваныч вместе с цепью содрал, когда на пол падал.
- Фух! - Пашка облегченно выдохнул и тяжело опустился на стул.
- Ну, что, - хитро поинтересовалась Тонька, - пойдешь сегодня к своей Лерке-вертелке? Обед, танцы, поцелуи?
- Н-нет уж, спасибо.- Пашка нервно хихикнул и потер шею. - Мне уже хватило. И вообще, собирайся давай, а то в кино опоздаем.