Аннотация: Рассказ - финалист конкурса "Мини-Проза 12". (В номинации "Поп-рассказ" - 2-е место, в номинации "Грелочных дел мастер" - 4-е). На конкурсе "Литрасфера 2007" рассказ взял бронзу.
Позывной "Арфа"
Окна бывают разные: сияющие белизной пластика - офисные, с веселыми резными ставнями - деревенские, заплетенные диким виноградом - летние, покрытые инеем - зимние. А у Альки... у Альки было окно с решеткой. С металлических прутьев местами облезла голубая краска, и из-под нее просвечивали рыжие пятнышки ржавчины. Зато на этих прутьях можно было играть. Стоило всего-навсего взобраться с ногами на широкий гранитный подоконник, осторожно коснуться пальцами прутьев-струн - мгновение, и вот оконная решетка обратилась в изящную красавицу-арфу, полилась, заструилась музыка - тонкая, нежная, хрупкая.
Алька нахмурилась: музыка - это, конечно, хорошо, только вот играть только по ночам можно. Когда никто не слышит. И то - чуть заслышишь шаги, живо в кровать: усиленно делать вид, что спишь. А не успела - получай нагоняй. Не любят тут, когда режим нарушают. Некоторые медсестры только и делают, что одергивают. Аля, слезь с подоконника, Аля, не трогай решетку, Аля, что ты делаешь? Аля, Аля, Аля, Аля... Да какая она им Аля, если задуматься? Она, как никак, королевских кровей - Ее Высочество принцесса Алиандра. А они - Алька-Алька. У них во дворце, так только кухарок звали. Бррр...
И вообще, тут после дворца жизнь совсем не сахар. Ни пажей тебе, ни фрейлин - туфли никто не подает, одеваться не помогает. Хотя - Алька с тоской оглядела свое нынешнее одеяние - тут и одеваться проще простого. Натянул через голову эту голубую хламиду, ноги в тапочки сунул - вот и вся одежда. Жалко, украшения отобрали. Они такие красивые. Гребень в волосы - весь в жемчугах заморских, ожерелье из камней самоцветных и медальон фамильный с золоторогим оленем - символом рода.
Да, что ни говори, а домой хочется. Алька осмотрелась. Может, попытаться еще разок? Ну, вдруг повезет? Вдруг получится?
Девочка слезла с подоконника, откинула со лба длинные пшенично-золотые волосы и зашептала. Горячо, порывисто, взахлеб. Минута, две, три. Ну, где? Где оно?! Ах да... Щелкнуть пальцами. Вооот. Так-то лучше. Алька подняла взгляд: в углу под потолком кружил портал - миниатюрная черная дыра, окаймленная то вспыхивающим, то снова гаснущим кольцом крошечных огненно-оранжевых звездочек. Чуть колыхнулась поддавшаяся тяге портала занавеска, поднялось и закружилось в воздухе пушистое белое перо из подушки. Всё, можно начинать. Алька бросила недоверчивый взгляд на дежурную медсестру - та что-то строчила в толстой тетради и ни на кого не смотрела. Алька поглубже вздохнула, собралась с силами и прыгнула. Прыжок получился что надо: девочка легко оторвалась от пола, подскочила на добрых три метра, успела заметить как бледнеет, становится прозрачным ее тело, и - оп! - легко и непринужденно уселась на самый краешек портала.
Медсестра Варенька оторвалась от записей, оглядела игровую. Витя и Коля перебрасывали друг другу чуть сдувшийся серо-синий мяч, Лена строила из кубиков высоченную башню, Алеша пытался усадить большого плюшевого мишку на крохотный кукольный стульчик. Всё тихо. Всё в порядке. Только... Варечка привстала и еще раз пробежала взглядом по игровой. Витя, Коля, Лена, Алеша, две Наташи, Сережа, Ян, Кира, Денис, Толик... Аля. Нет Али!
Варенька выскочила из-за стола, закружилась на месте. Нет! Исчезла! Спряталась! Сбежала!!! Одно движение - и пальцы уже давят на встроенную в стену кнопку, гремят ключи в двери, вваливается в игровую медбрат Игорек.
- Что такое?!
- Игорек! Игоречек! - кидается к нему Варенька. - Али нет! Аля пропала!!!
- Как так - пропала? - Игорек захлопывает за собой дверь. - Везде смотрела?
- Да где тут смотреть-то?
И действительно - спрятаться в игровой было решительно невозможно. Никакой мебели, кроме стульев и низких столиков, ни единого выступа в стене, ящика для игрушек - и того нет.
- Окна закрыты? - нахмурился Игорек.
- Да закрыты-закрыты! - всхлипнула Варечка, живо представившая какую выволочку ей сейчас устроит заведующая. - У меня ключа от решеток вообще нет!
- Ладно, оставайся тут, а я по-быстрому за подмогой сбегаю. И с детей глаз не спускать! Поняла?
Варечка кивнула, еще раз всхлипнула и попыталась представить, о какой подмоге может идти речь, если из наглухо закрытой комнаты вот так запросто взял и испарился ребенок.
Алька проводила Игоря взглядом, поскребла кончик носа и перебросила ноги внутрь портала. Вращающаяся темнота обдала ступни приятной прохладой, привычно потянула в себя. Но этого - уж кому, как Альке этого не знать - было мало. Однако, пора. Алька зажмурилась, представила себе папенькин дворец, снующих по коридорам фрейлин, лакеев в шитых ливреях, стражников у ворот. Раз, два, три - Алька выпалила назубок заученное заклинание и прыгнула - темнота потянула в себя, затрепетали края голубой больничной хламиды, взлетели вверх волосы.
Всё еще не открывая глаз, Алька провела босой ступней по полу. Что-то не очень похоже на гранитные плиты. Приоткрыв один глаз, она поглядела вниз. Так и есть. Линолеум. Старый, истертый и до жути надоевший линолеум.
Опять не получилось. Алька подняла глаза: портал бледнел, уменьшался, исчезал. Зато сама Алька, на время ставшая невидимой, вновь обретала цвет. Медленно, словно нехотя возвращались краски. Вот мелькнули пока еще прозрачной паутинкой волосы, проявился, словно вырос из пола полосатый шлепанец, порозовел вздернутый носик. Алька встряхнулась и перевела взгляд на медсестру.
Сказать, что на лице Вареньки отразилось удивление - значило не сказать ровным счетом ничего. Выщипанные в тонкую ниточку брови поползли вверх, Варенька громко ойкнула и прикрыла рот ладошкой. Мгновение спустя дверь в игровую распахнулась, и на пороге появился Игорек, за спиной которого маячила заведующая отделением и двое дюжих санитаров. Игорек открыл было рот, но увидел Альку и замер.
- Мда-а. Замечательно. - заведующая отпихнула Игорька в сторону, бросила короткий взгляд на Альку и процедила, недобро глядя на Вареньку поверх очков. - А известно ли вам, Варвара Александровна, что бывает за такие шуточки?
Варенька залилась краской, просительно посмотрела на Игорька и, запинаясь на каждом слове, попыталась оправдаться.
- Да мы... Да я... Ираида Вениаминовна... ну, неужели вы думаете... ее ведь правда не было!
- Не было? А откуда же она, по-вашему, снова взялась? Или у нас дети теперь сквозь стены ходят? Выговор вам, Варвала Александровна. С занесением в личное дело. А вам, - заведующая повернулась к застывшему в дверях Игорьку, - должно быть стыдно. Взрослые люди, а всё в игры играете!
Дверь за заведующей захлопнулась, Варенька тяжело опустилась на стул и спрятала лицо в ладони - заплакала. Алька, которой было до невозможности жалко ни в чем неповинную Вареньку, потопталась на месте, но так и не придумав ничего утешительного, потихоньку ушла в угол игровой - строить с Леной башню из кубиков.
Дни тянулись один за другим. Серые. Одинаковые. Пустые. И продолжаться этой пустоте еще неизвестно сколько, если бы однажды в клинику не привезли новенького - вихрастый черноволосый мальчишка лет десяти с минуту постоял на пороге, медленно обошел игровую, с презрением посмотрел на разбросанные по полу игрушки и громко заявил:
- Мне здесь не нравится!
- А кто ты такой, чтобы нас это интересовало? - гыгыкнул из дальнего угла Валерка.
- Я, - новенький горделиво задрал подбородок и упер руки в бока, - Паший Тан-Ташок. Сын маршала Тан-Ташока.
- Маршала? - Валерка хмыкнул и почесал бровь. - И чему тебя твой папочка научил?
- Всему, что должен уметь настоящий воин. - не заметил подкола новенький. - Стрелять, ставить ловушки, обходить засады, выкуривать противника...
Валерка прыснул и расхохотался:
- Выкуривать! Не, вы слышите - выкуривать! Да ты на себя посмотри - какой из тебя воин?
Игровая затихла. С одной стороны, никто не отваживался пререкаться с Валеркой - самым старший и самым сильным в группе, с другой - новенький и впрямь на воина не тянул. Маленький, тощенький, можно сказать - тщедушный. Только глаза горят.
- В прошлую луну, - новенький еще выше задрал подбородок и теперь смотрел на Валерку искоса, - мне исполнилось десять. А в этом возрасте у нас, в Заболотье, мальчика уже считают мужчиной.
- А у нас, - щербато ухмыльнулся Валерка, - мужик - эт который бабу поимел. Понял?!
Вокруг захихикали мальчишки, а Валерка косонул на Вареньку, и, понимая, что времени на перебранку почти не осталось, зыркнул на новенького и прошипел:
- А теперь вали отсюда, маршал! И чтоб я тебя не слышал!
Новенький промолчал, шмыгнул носом и ушел в другой угол игровой, где, сложив пальцы "пистолетом", принялся палить по невидимым врагам и прятаться от ответных выстрелов за перевернутым колченогим стулом.
- Неправильно стреляешь! - Алька спрыгнула с подоконника и подошла к новенькому. - Совсем неправильно.
- А то ты знаешь, как правильно! - задиристо посмотрел на нее новенький.
- Конечно, знаю, - ничуть не смутилась Алька, - когда во что-то стреляешь, оно должно падать. Или опрокидываться. Или, - Алька запнулась, подбирая правильное слово, - или продырявливаться. Вот, смотри.
Она подобрала с пола игрушечную пластмассовую кастрюльку, водрузила ее на край подоконника, отошла в дальний угол и натянула невидимый лук: далеко назад ушел согнутый правый локоть, напряглась, напружинилась удерживающая лук левая рука, Алька прищурила левый глаз, задержала дыхание - раз, два, три - и выпустила стрелу. Раздался тонкий, едва уловимый свист и кастрюлька, громыхая, полетела на пол.
Алька гордо приподняла бровь и победоносно посмотрела на новенького.
Однако в полной мере насладиться сладостью победы Альке не удалось. Дверь в игровую приоткрылась, внутрь заглянула чопорная женщина в белом халате и, постучав по циферблату часов, кивнула Вареньке:
- Выводи на ужин.
В столовой разговаривать было нельзя, но и тишины тоже не было. Нарочито громко чавкал Валерка, ерзал и гремел стулом Ян, Лена поднимала край тарелки и с гулким, коротким "бумом" опускала ее на стол.
Алька в который раз с отвращением покосилась на погнутую алюминиевую ложку, которой ей приходилось есть - ни вилок, ни, тем более, ножей, в клинике не выдавали, а так хотелось хоть разок поужинать по-человечески: ощутить прохладу столового серебра, украшенного королевскими вензелями, поймать свое отражение в до блеска начищенном блюде и отхлебнуть из золоченой чаши густого земляничного сока.
А после того, как все котлеты были съедены, и в тарелках остались лишь сиротливые островки противной липкой перловки, пришла очередь идти за компотом и лекарством. Алька уже привычно бросила на язык толстенькую желтую капсулу, отхлебнула компот из картонного стаканчика и дернула шеей - противная капсула никогда не проглатывалась с первого раза.
- Выпила? - с подозрением покосился на Альку наблюдавший за порядком Игорек.
- Ага, - Алька кивнула и поморщилась, - выпила.
- А ну, открой рот! - Игорек наклонился, бесцеремонно пошарил пальцем у Альки за щекой, заставил поднять язык и только потом смилостивился. - Ладно, иди.
Сразу после ужина их развели спать. Девочек в одну спальню, мальчиков - в другую. Перемолвиться с новеньким опять не удалось.
От выпитого лекарства мутило - как только Алька касалась головой подушки, ноги начинало неудержимо тянуть вверх, кровать вихляла из стороны в сторону, а к горлу подкатывал ком.
Когда терпеть это издевательство не осталось сил, Алька выскользнула из кровати, босиком прошлепала к окну и привычно взобралась на подоконник. Потянулись мысли - длинные, вязкие, размытые. То виделся дворец, где по исчезнувшей дочери сходит с ума папенька-король, то большая поляна, где ее учил стрелять из лука лучший королевский лесничий, а то подземелье, куда наверняка заточили магистра магии. Бедный, бедный магистр! Алька покачала головой и шмыгнула носом. Он же ни в чем - совсем ни в чем не виноват. Это всё она, Алька. Эх...
Чтобы хоть как-то отогнать чувство безысходности, Алька коснулась пальцами решетки-арфы, прикрыла глаза, заиграла.
Игорек, которому сегодня выпало дежурить ночь, зевнул и потянулся. Не спать! Главное - не спать. Свет в спальнях был давно потушен, рядом, уронив голову на руки, мирно посапывал дежурный врач - добродушный усатый дядька, билась о лампу крошечная черная мошка.
Игорек еще раз потянулся, выглянул в коридор - убедился, что всё тихо - и вытащил из тумбочки спрятанную за стопкой бумаг бутылку пива. Ночь предстояла длинная, и ничего постыдного в том, чтобы хоть как-то скрасить собственное одиночество, Игорек не видел.
Под хищным клювом открывашки тихонько щелкнула крышка, Игорек приложился к бутылке, отхлебнул и расплылся в улыбке - ночь уже не казалась такой невыносимо длинной и даже пропала досада на бессовестно дрыхнущего коллегу. И тут...
Нет-нет. Ерунда какая! Быть того не может! Однако... Игорек прислушался еще раз: из спальни девочек совершенно отчетливо лилась тонкая, нежная, чуточку заунывная мелодия. Радио? Да откуда там радио? Там и розеток-то нет. Тогда что?
Сунув бутылку с пивом обратно в тумбочку, Игорек выскользнул в предбанник, и, стараясь не звенеть ключом, открыл дверь спальни. Все спали. Одна только Алька сидела на подоконнике и держалась за решетку. Музыки не было.
- Ты чего не спишь?!
- Голова кружится, - пожаловалась Алька и переложила руку с одного прута решетки на другой. Игорек еще шире раскрыл глаза - он был готов поклясться, что секунду назад он слышал, как что-то тонко мелодично зазвенело.
Но Алька продолжала сидеть на подоконнике, звук не повторялся и Игорек почел за лучшее затворить дверь и вернуться в дежурку.
Как только в замке повернулся ключ, Алька шаловливо улыбнулась: в голове завертелась мысль о маленькой мести.
Медленно ползла по кругу минутная стрелка, за окном светлело небо, шоркал метлой дворник, а Игорек старался унять дрожь в руках и убедить себя, что он не сумасшедший.
Добрых три десятка раз из спальни девочек лилась музыка - то тихая и печальная, то веселая и переливчатая. Но стоило ему открыть дверь дежурки, как музыка прекращалась. Игорек стаскивал Альку с подоконника, придирчиво оглядывал комнату, не находил ничего подозрительного и, нахмурившись, уходил.
Но проходило каких-то пятнадцать минут и музыка оживала - то разливалась по коридору звучной волной, то замирала на полуноте. Игорек грыз ногти, ерзал на месте, не выдерживал и снова шел в спальню - и вновь находил там мирно сидящую на подоконнике Альку.
Наконец, терпение Игорька истекло. Дождавшись, когда мелодия зазвучит снова, он без особых церемоний растолкал спящего коллегу, приложил палец к губам и почти беззвучно процедил:
- Слушай!
Но музыка прервалась так же внезапно, как и началась: Алька, которую уже давно тянуло в сон, решила, что на сегодня хватит, соскользнула с подоконника и пошлепала к кровати.
- Ну!!! Играй давай! Чего замолкла?! - Игорек поднял глаза к потолку, зачем-то погрозил светильнику и пожаловался, - не играет!
- Кто не играет? - в дверях возникла заведующая.
- М-музыка, - поперхнулся Игорек. - Сегодня всю ночь бренчит и бренчит. Деваться некуда.
- Музыка? - заведующая перевела взгляд на дежурного врача. - А вы? Вы музыку тоже слышали?
- Никак нет! - по-военному отрапортовал тот.
Заведующая нахмурилась, обогнула кресло и остановилась, скептически рассматривая что-то в нижней части стола. Игорек проследил за ее взглядом и похолодел. На полу валялась погнутая железная крышечка, а в открытой тумбочке стояла откупоренная бутылка пива.
Утром Алька с трудом поднялась с кровати - глаза слипались, неудержимо клонило в сон. Побродив по игровой и решив, что ни во что играть ей сегодня не хочется, Алька уселась за неудобный низенький стол, для порядка положила перед собой первую попавшуюся куклу и уронила голову на руки - уснула. А когда проснулась, перед ней сидел новенький.
- Ты чего тут сидишь? - подозрительно покосилась на него Алька.
- Жду, когда проснешься. Вот, хотел тебе отдать. - новенький протянул Альке куклу. - Ты ее локтем со стола столкнула.
Алька приняла куклу из рук мальчишки и улыбнулась:
- Ты прямо как настоящий паж.
- Я не паж. Я Паш. Или Паший. Кому как нравится.
- А, ну да - сын маршала, - Алька иронически сморщила носик.
- Сын. Мы с батей там, в Заболотье, живем. И воюем там. - Паш посмотрел на Альку снизу вверх, сощурился, - хочешь расскажу?
И, не дожидаясь ответа, заговорил. О Заболотье - когда-то процветающей стране с плодородными землями, цветущими садами и тянущимися к небу городами, и о том, как однажды всему этому пришел конец - с болот потянулась неизвестно откуда взявшаяся нежить. Низкорослые, сгорбленные полулюди с водянистыми глазами и пепельно-серым цветом кожи днем группами шныряли по городу, разрушая всё, на что падал взгляд, а ночью превращались в смертоносные машины. Население Заболотья редело день за днем, а нежить всё прибывала и прибывала. Спасения не было. И тем, кто остался в живых, пришлось отступать на юг, к Великим Горам, и там, заняв горное плато, держать оборону.
- А послать гонца к соседним королям разве нельзя? - удивилась Алька. - Войско рыцарей попросить?
Мальчишка только горько усмехнулся:
- Нельзя. Страна сплошь болотами окружена, один единственный мост есть. Но там этих тварей столько... Никак не пробиться. И связь с соседями пропала. Не позвонишь, помощи не попросишь.
- "Позвонишь"? Это как? - Алька нахмурилась. - В колокол что ли?
- Зачем в колокол? В телефон. Ты чего - телефона никогда не видела?
- Не видела. - Алька надула губки, отвернулась к окну, помедлила и ядовито сообщила через плечо. - У нас в королевстве таких не было.
- Так я тебе сейчас покажу. Я тут видел... - Паш повертел головой из стороны в сторону и подцепил с пола игрушечный сотовый телефон - треснувшая розовая панелька отозвалась обиженным хрустом. - Вот, бери.
Алька повертела в игрушку руках, вопросительно поглядела на Паша:
- И что с ней делать? Играть?
- Ага! Я тебя по ней вызывать буду. Когда он зав- забив-...забиврирует... Ну, короче, когда он задергается и зазвонит, ты вот на эту кнопку нажимай. Угу? - Паш поймал Алькин кивок и продолжил. - Только давай будем считать, что это рация? Это такой телефон... для военных. Ну, для рыцарей. Понимаешь?
Алька пожала плечами - чего тут непонятного.
- А позывной у тебя будет... - Паш забарабанил пальцами по столу, задумался.
- Арфа! - выпалила Алька и тут же залилась краской.
- Пойдет. - Паш кивнул. - Давай попробуем, как оно работает. Я сейчас в тот угол отойду, а потом...
Но что будет "потом" Альке узнать не удалось. Дверь открылась, и в игровую, зажав подмышкой пачку бумаги, вошла Варенька. Ребят рассадили за столы, раздали карандаши и краски и велели рисовать природу. Алька погрызла кончик кисточки и принялась выводить на листе огромный, многовековой дуб. Крупные, резные листья. Один к одному. Еще, еще и еще... Алька так увлеклась, что забыла обо всем на свете.
- Танташоков! - всплеснула руками Варенька. - Ну что же ты делаешь...
- Я не Танташоков. Я Тан-Ташок. - Паш даже не поднял взгляда, продолжил увлеченно возить кисточкой по ткани. - А делаю я камуфляж. На природе без камуфляжа никак. Нежить враз заметит.
В окно светила круглая белоснежно-белая луна, а Алька лежала в кровати, сжимала в руке тайком пронесенный в спальню розовый телефон и рассматривала потолок. Жалко всё-таки, что Паша наказали. Разрисовывать одежду, конечно, нехорошо, но - тут Алька попыталась придумать какое-нибудь "но", не придумала и еще больше расстроилась.
И вообще. Алька шмыгнула носом. Странные они тут. Думают, что у них что-то не так, а их от этого лечат. Один Паш нормальный. Знает, что есть в мире его Заболотье, и не сомневается. А то вон - Кира в своем подводном мире уже разуверилась, а Сережа того и гляди жар-птицу перестанет искать. А ведь они есть. И подводное царство и жарптица, и еще много-много всего.
Однако, поздно уже, а завтра как всегда в семь поднимут. Алька натянула одеяло под самый подбородок, повернулась на бок и закрыла глаза. И тут зажатый в руке игрушечный телефон завибрировал. Алька ойкнула, с головой нырнула под одеяло и нажала заветную кнопку.
- Арфа! Арфа! Я Беркут. Как слышите меня? - в голосе Паша послышались торжествующие нотки.
- Слышу тебя Паш. То есть Беркут, - Алька так удивилась, что едва не заговорила в полный голос. - А ты с чего звонишь? Телефон-то один!
- Военная тайна, - Паш усмехнулся, помедлил и заявил. - Не нравится мне тут. Медсестры бешеные какие-то. Мало того, что таблетки пить заставили, так еще и укол сделали. Теперь, - Паш помялся, словно решая, можно ли говорить о таком с девчонками, но всё же решился, - теперь на спине лежать невозможно - болит всё.
- Да, это они умеют, - Алька, в первые несколько недель тоже восстававшая против больничных правил, не понаслышке знала, что сейчас чувствует Паш.
- Я тут вот что подумал, - голос Паша стал тише. - Бежать отсюда надо.
Алька не сдержалась. Хихикнула:
- Ты чего - решеток на окнах не видел? Кто тебя выпустит?
- Так меня ж на выходные домой заберут! - при слове "домой" Паш как-то нехорошо усмехнулся. - А как заберут, так и сбежим. Ни сюда не вернемся, ни к "родственничкам" этим. Они ж мне вообще никто. Я их первый раз месяц назад увидел!
- Подожди-подожди! Это тебя домой заберут. А я-то тут останусь!
- А у тебя чего - "родственников" нет?
- Нету, - Алька хмыкнула, - я как здесь оказалась, так ни разу дальше двора никуда не выходила.
- Ну-у-у... Не знаю, - Паш замолк, в трубке слышалось только мерное дыхание. Алька ждала, не торопила. - Сложно всё это, - наконец вернулся в эфир Паш. - Пока только один вариант вижу: попробую своих попросить, чтобы тебя тоже взяли. Только тогда придется себя вести хорошо, а то не отпустят.
Сказано - сделано. Всю неделю Алька и Паш из кожи вон лезли, чтобы их "прилежание" не осталось незамеченным - без нареканий давились невкусными завтракам и обедами, не шалили, не спорили с воспитателями, убирали игрушки и смотрели на медсестер ангельскими глазами - а по ночам болтали по телефону: строили планы побега, вспоминали Заболотье и подсмеивались над заведующей.
А потом наступила суббота: за Пашем приехали "мама с папой". Паш облачился в джинсы и свитер, тщательно пригладил вихры мокрой расческой, воинственно поскреб за ухом и ринулся в бой - уговаривать "родителей" забрать Альку с собой.
- Ну, что ж... Если вы так настаиваете, - заведующая опустила очки на кончик носа, - Аля может поехать с вами. Но просто так отдать вас девочку мы не можем. Нужно подготовить кое-какие бумаги, да и курс лекарств она допьет, - заведующая покосилась в толстый рукописный журнал, - только к следующей пятнице. Вот на следующие выходные и заберете.
И Паш уехал. А Алька осталась ждать. Опять ночами влезала на подоконник и тихонечко - больше от тоски, чем от желания кому-то досадить - играла на решетке-арфе. А днем продолжала строить из себя пай-девочку - юлила перед Варенькой, вытирала пыль и даже приставала к санитарке с предложением помочь гладить постельное белье. Но в подсобку Альку не пустили и утюг не дали.
Паша не хватало. Не хватало хитрой улыбки, серьезных рассуждений о Заболотье и уже ставшей привычной игры в военных. И когда становилось совсем невмоготу, Алька тайком доставала игрушечный телефон, нажимала большую зеленую кнопку и просительно шептала:
- Беркут! Беркут! Я Арфа. Как слышите меня?
Паш не отвечал, но Алька не обижалась - раз молчит, значит не до того.
Протянулась длинная суббота, закончилось воскресенье, до понедельника оставалось всего несколько часов, а Альке не спалось. На душе было тоскливо и беспокойно. А что, если Паш не вернется? Что если, польстясь на фальшивое сыновнее послушание, его не отпустят, и тогда... При одной мысли, что будет тогда, Альку бросало в дрожь, к глазам подкатывали слезы, а пластмассовый телефон в руке скрипел и стонал под сжавшими его пальчиками. Так, в слезах, Алька и заснула. А когда проснулась, за окном сияло приветливое утреннее солнышко, а из коридора доносился гомон мальчишек, и среди полудюжины голосов - Алька просияла - отчетливо слышался Пашкин, взахлеб рассказывающий что-то о поездке загород.
Перед завтраком девочек повели купаться: Алька переминалась с ноги на ногу под колючими, чересчур горячими струями и не могла согнать с лица улыбку - за минуту до того, как их завели в раздевалку, Паш успел сунуть ей в руку обрывок тетрадного листа: "Всё нормально. Я договорился. На следующих выходных тебя заберут".
Весь день Алька и Паш строили грандиозные планы, шутливо толкали друг друга локтями, хихикали и значительно перемигивались, когда возможности поговорить не было, а под вечер им и вовсе привалило счастья - группу выпустили гулять во двор.
Алька сидела на скрипучих качелях, щурилась на ползущее к западу солнце и улыбалась - впервые за полгода, проведенные в клинике, ей по-настоящему хотелось вновь стать обычной девчонкой, ни о чем не думать, не помнить о ежевечернем приеме лекарства и о решетках на окнах.
Паш подтолкнул качели, с какой-то очень взрослой улыбкой посмотрел, как разлетелись, затрепетали на ветру Алькины волосы, и поинтересовался.
- А ты сюда как попала?
- Так же, как ты, - хихикнула Алька - Игорек через дверь привел.
- Да нет, - Паш отмахнулся, - я не про двор. Я вообще. Как тебя в клинику занесло?
- По глупости, - Алька разом помрачнела и сильно оттолкнулась ногами от земли, - у придворного мага в волшебной книге заклинание подсмотрела. Оно несложное. Чтобы сработало нужно две вещи - подходящее время и человек из того мира, куда ты хочешь попасть. Только люди из других миров по дворцу, знаешь ли, толпами не бегают. Вот выходило, что заклинание есть, а толку от него... А потом, - Алька поерзала на месте, - потом мне приснилась она.
- Кто? - Паш проследил за Алькиным взглядом и удивленно приподнял бровь. - Варенька?
- Ага, - Алька кивнула, - Варенька. Только тогда она не во дворе сидела, а в комнате какой-то, за столом - книжку читала. И по всему видно было - не из нашего мира она. Волосы короткие, стекляшки какие-то странные на носу, и огонек на стене - светит ровно-ровно так, не чадит, не гаснет. Ну, я и подумала - чего заклинание не попробовать? Погуляю в том мире и вернулась. Вот и погуляла. - Алька прикусила губу, и Паш понял: еще немножко - и расплачется.
- А обратно, - помолчав, добавила Алька, - обратно не получается. Я-то во дворце всех знаю, только представить человека мало - нужно, чтобы он... ну... был. Ладно, - Алька притормозила качели, - давай о чем-нибудь другом. И вообще, пошли на солнышко, а то я тут замерзать начинаю.
Паш галантно подал руку, помог Альке спрыгнуть с высоких качелей.
- А все-таки, из тебя вышел бы замечательный паж, - Алька улыбнулась.
- А из тебя - замечательный снайпер.
- Это кто?
- Это тот, кто стреляет.
- А-а-а... Это я могу. - Алька привычно прищурила один глаз, сжала невидимый лук и отпустила натянутую тетиву - в воздух тонко зазвенело, а через мгновение на крышу песочницы упала сбитая веточка клена.
- Здорово, - завистливо выдохнул Паш.
- Да это легко. Я тебя научу, - Алька улыбнулась, - когда сбежим.
Дверь клиники отворилась и на ступени вышла заведующая: повертела головой, словно высматривая кого-то, остановила взгляд на Альке и поманила.
- Я? - Алька удивленно ткнула себя в грудь.
Заведующая закивала и махнула рукой - мол, не тяни время, подходи быстрее. Алька пожала плечами, бросила Пашу короткое "Сейчас вернусь" и покорно потопала через двор.
- Вот, Аля, смотри, кто к нам пришел, - заведующая завела Альку в свой кабинет и теперь указывала в сторону, где у заставленного толстыми папками шкафа сидели двое: мужчина и женщина.
- Здрасьте, - незнакомцы Альку не интересовали совершенно, но и ссориться с заведующей тоже было нельзя: приходилось быть пай-девочкой.
То, что произошло вслед за этим, и вовсе ошарашило Альку. Женщина всхлипнула, сорвалась с места, подлетела к Альке и стиснула ее в объятьях так, что у той перехватило дыхание.
- Аля, Аленька, девочка моя! - по лицу женщины потекли тонкие ручейки слез. - Солнышко ты мое! Наконец-то! Наконец-то нашлась!!!
- Аля! - мужчина присоединился к женщине, и теперь они оба медленно, словно сквозь кисель, шли к Альке, и ей не оставалось ничего другого, как только пятиться. Но вот спина уперлась в стену, и Алька сжалась - отступать было некуда.
- Какая я вам доченька?! - Алька взвизгнула и закрыла лицо руками.
- Подождите! - между Алькой и незнакомцами вклинилась заведующая. - Не пугайте ребенка. Вас же предупреждали: она ничего не помнит.
- И т-теперь, - всхлипывала уткнувшаяся в плечо Паша Алька, - т-теперь они м-меня забрать отсюда х-хотят. Насовсем.
- А где они раньше были? Чего не приходили?
- Г-говорят, я потерялась. В д-другом г-городе. Они меня полтора г-года ис-скали. Х-хотели сраз-зу забрать, а з-заведующая н-не д-дала. Г-говорит, п-пока лекарства н-не допью, н-не отпустит.
- Значит, у нас времени только до вечера пятницы... Маловато, конечно, - Паш нахмурился, - но, может, еще сбежать успеем.
Но, как всегда, сказать оказалось куда проще, чем сделать. Двери заперты, окна тоже, во двор не выпускают... Какие уж тут побеги? Паш ходил мрачный, грубил медсестрам, лениво ковырял в тарелке за обедом и ежевечерне переругивался с медбратом Игорьком, доказывая, что ему совершенно не нужно пить лекарство. Впрочем, споры все время заканчивались не в его пользу. А Алька с каждым днем становилась всё грустнее и грустнее - часами просиживала на подоконнике в игровой, бездумно глядела на улицу и накручивала на палец прядь золотистых волос. Пролетел вторник, прошелестела первым осенним дождем среда, прошел полный безысходности четверг. А в ночь на пятницу у Альки зазвонил телефон.
- Арфа! Арфа! Я Беркут! Как слышите?
Алька вздохнула и бесцветным голосом выдохнула-произнесла ставший уже привычным отзыв.
- Слышу вас хорошо, Беркут.
- Алька! Слушай, что скажу! - Паш едва не пищал от восторга. - Я тут такую штуку придумал! Помнишь, ты мне рассказывала, как сюда попала?
- Ну.
- Что нужно, для того, чтобы переместиться? Подходящее время и человек из того мира, куда ты хочешь попасть. Так?
- Так. - Алька зевнула.
- Ты не зевай там, - хохотнул в трубке Паш, - ты думай. Заклинание ты знаешь. Время подобрать сумеешь. И человек тоже есть. Я! Я ж не отсюда! Не из этого мира!!!
Алька едва удержалась от того, чтобы взвизгнуть. Ответ был так прост, так очевиден. И как только они не додумались до этого раньше?
- Слушай, Паш, а мы...
Но тут в замке скрипнул ключ, Алька поспешно сунула телефон под подушку и притворилась спящей.
После завтрака в игровую вошла Варенька с целым подносом яблок. И теперь Паш сосредоточенно выковыривал и прятал в ладонь косточки из огрызка.
- Зачем они тебе? - Алька хрустко вгрызлась в яблоко.
- Посажу, когда мы в мой мир перенесемся. Кстати, а как ты понимаешь, что время для переноса подходящее?
- Ну, - Алька пожала плечами, - просто чувствую. Или подходит, или нет.
- А когда оно теперь будет "подходить"?
Алька открыла рот и замерла. Замер и Паш, только сейчас понявший, что над главной составляющей заклинания - временем - они не властны.
Часовая стрелка ползла по кругу, неумолимо приближала вечер и Алькин отъезд, а Паш нервно пересыпал из руки в руку косточки от яблок и поминутно поглядывал Альку:
- Ну как? Не пора?
- Нет.
- А теперь?
- И теперь не пора.
Паш кружил по игровой, досадливо пинал ногой попадающиеся на пути игрушки и снова возвращался:
- И сейчас не пора?
- И сейчас.
- А ты уверена?
- Да уверена, уверена. Не дави. Почувствую, скажу.
Но время шло, а "почувствую" не приходило. За ужином Алька ничего не ела, боялась - вдруг, нужный момент придет, а она его прохлопает. Но вот, ужин кончился, была выпита последняя капсула лекарства, а нужное ощущение так и не пришло.
- Аля, пора. - заведующая заглянула в столовую. - Твои вещи уже собраны, а мама с папой ждут внизу. Скажи ребятам "до свидания".
Алька прикусила губу - на глаза против воли наворачивались слезы. Вмиг затуманившийся мир расплылся непонятными цветными пятнами. Пятна двигались, хлопали Альку по плечу, говорили "пока" и медленно утекали прочь.
- Ладно. Не реви, - Пашкина рука аккуратно стерла слезу с Алькиной щеки. - Всё у тебя будет хорошо. Может, они хорошие? Может, привыкнешь? А вообще, - Паш вдруг перешел на шепот, - не привыкай. Я отсюда выберусь и тебя найду. А там - там что-нибудь придумаем.
А потом был коридор. Длинный-длинный. Впереди маячила спина заведующей, рядом топал Паш, вызвавшийся провожать Альку до самой двери, а в душе уже хозяйничала безыходность. Алька никогда не увидит Паша, не будет качаться на солнечных качелях, и уж совсем точно - никогда не вернется обратно домой.
У дверей Паш остановился, протянул Альке сумку с вещами:
- Ну, пока?
- Пока. - Алька шмыгнула носом и замерла. А Паш - молодой воин, сын великого маршала Тан-Ташока, чуждый всякой романтики, вдруг сделал то, чего от него не ожидал никто - обнял Альку и крепко-крепко прижал к себе.
В такси Альку укачивало. Было жарко в не по сезону теплом пальто, душил и кололся шерстяной шарф, по лбу одна за одной скатывались бусинки пота. Алька водила пальцем по круглым блестящим пуговицам, держала шарф за полосатые розово-сиреневые кисточки, беспокойно теребила полы пальто. И вдруг... Что это? Алька сунула руку в карман и сглотнула. В складках прохладного скользкого шелка лежал он - игрушечный розовый телефон с треснувшей верхней панелькой.
Алька вцепилась в игрушку и просияла: ай, да Паш. Ай, хитрюга! Вот чего он обниматься полез!
Чуть кольнуло в груди, и тут же пришло то, чего Алька ждала весь день - ощущение, что нужное для перехода время настало.
Варенька приоткрыла дверь в кабинет заведующей и остановилась. С ногами взобравшись на стул, перед Ираидой Вениаминовной сидел Паш.
- Вот поглядите, Варвара Александрона, - заведующая с улыбкой указала на Паша, - Танташоков бунтует, у нас больше оставаться не хочет. Требует, чтобы его домой забрали. А родители сегодня приехать не могут.
Варенька вошла в кабинет, прикрыла за собой дверь и ласково потрепала Паша по волосам:
- Ну, не расстраивайся так. Родители в следующие выходные приедут. Обязательно-обязательно. Хорошо?
Но Паш не ответил - надул губы и отвернулся к окну.
В этот момент в дверь постучали и в открывшемся проеме показалась голова завхоза:
- Ираида Вениаминовна, там машина с консервами на кухню пришла. Но у них что-то с документами не так. Вас требуют.
Заведующая вздохнула, поднялась с места и бросила взгляд на Вареньку:
- Варвара Александровна, не сочтите за труд, посидите десять минут с Танташоковым. Я сейчас вернусь.
Минуты тикали, Варенька листала журнал, а Паш по-прежнему дулся. Наконец, Варенька не выдержала:
- Паша. Ну, не расстраивайся ты так. Я же вижу. Это из-за Али. Из-за нее, да?
- Ну, из-за нее. Отправили ее домой! А вы ведь даже не знаете, какая она хорошая была! Она же...
Паш замолк на полуслове, на секунду замер, а потом шустро спрыгнул со стула и засуетился, забегал по кабинету.
- Пока ничего. - в голосе Паша неожиданно прорезалась какая-то деловитость. - Просто мне звонят и мне очень нужно взять трубку.
- А эта тебе чем не подходит? - Варенька улыбнулась, указывая на старенький дисковый телефон.
- Это не то! О, вот! - Паш плюхнулся животом на стол Ираиды Вениаминовны, ловко цапнул пудреницу, надавил на миниатюрную кнопку - с едва слышным щелчком откинулась верхняя крышка с зеркальцем. Паш довольно хохотнул, приложил раскрывшуюся пудреницу к уху. И тут произошло то, отчего Варенькины брови стремительно поползли вверх: из пудреницы - обычной пудреницы с запыленным зеркальцем и помятой пуховкой, вполне отчетливо донесся звенящий девчоночий голос:
- Беркут! Беркут! Я Арфа! Как слышите меня?
- Слышу вас хорошо, Арфа. Да, готов. Иду. - Паш расплылся в улыбке, подмигнул Вареньке и начал медленно таять в воздухе.
- Ираида Вениаминовна! Ираида Вениаминовна! - Варенька так резко распахнула дверь, что едва не столкнулась лоб в лоб с заведующей. - Паша пропал!
- Какой Паша? - нахмурилась Ираида Вениаминовна.
- Ну, мальчик - Паша. - пролепетала Варенька и растерянно развела руками. - Он у вас только что сидел. Домой просился и по Але скучал.
- Варечка, деточка, - в голосе заведующей зазвенела неподдельная тревога. - Что с вами? Какой Паша? Какая Аля? У нас таких детишек нет.
Варенька замолкла и испуганно уставилась на заведующую, а та осторожно обняла ее за плечи и повела по коридору:
- Это вы просто устали. Устали, да? Вы, Варечка, идите домой. Идите-идите, я вас отпускаю. Отдохните, выспитесь...