Марышев Владимир Михайлович : другие произведения.

Беспокойная улитка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Написан на конкурс памяти Б.Н.Стругацкого. Опубликован в сборнике "Мир Стругацких. Полдень и Полночь" (Москва, издательство "Эксмо").


   Он поднялся и, не оглядываясь, пошел в ту сторону, где должна была быть деревня, - по теплой сухой траве, мимо теплых сухих стволов, жмурясь от теплого солнца, которого непривычно много было здесь, навстречу пережитому ужасу, от которого больно напрягались все мускулы, навстречу тихой странной надежде, которая пробивалась сквозь ужас, как травинка сквозь трещину в асфальте.
  
   А.и Б. Стругацкие "Улитка на склоне".
  
   Леонид Андреевич сбросил шлепанцы и сел, свесив босые ноги в пропасть. Ему показалось, что пятки сразу стали влажными, словно он и в самом деле погрузил их в теплый лиловатый туман, скопившийся в тени под утесом. Он достал из кармана камешки и аккуратно разложил их возле себя, а потом выбрал самый маленький и тихонько бросил его вниз, в живое и молчаливое, в спящее, в равнодушное и глотающее навсегда, и белая искра погасла, и ничего не произошло - никакие глаза не приоткрылись, чтобы взглянуть на него.
  
   А.и Б. Стругацкие "Беспокойство".
  
   Полоса красного опасного мха напоминала язык исполинского зверя. Казалось, он вытянул его, отравившись зловонными испарениями болот. Сам давно уже сдох, стал кормом для неисчислимого множества лесных обитателей, а язык все тянулся сквозь заросли, постепенно истончаясь. Вот он полностью истончился и закончился. А через несколько шагов закончился и Лес.
   Кандиду открылась поразительная, неправдоподобная картина. Он увидел крутой обрыв, настоящую бездну. За его кромкой, далеко внизу, виднелось что-то бескрайнее, пестрое, буровато-зеленое, напоминающее цветом и хаотическим узором гигантский маскировочный халат. Кандид не сразу сообразил, что это еще один Лес -- возможно, такой же, из которого он только что вышел.
   На краю обрыва, свесив ноги, сидел человек. Он был худощав, черноволос и одет в слишком просторную для него серую куртку.
   Человек развлекался тем, что кидал вниз камешки. Бросив очередной, он проследил за его полетом и довольно потер руки. Так, словно внизу распростерлась еле видимая отсюда мишень, и он каким-то чудом угодил в самое яблочко. Затем незнакомец слегка наклонил голову набок и, видимо, уловив звук приближающихся шагов, обернулся.
   У него было странное лицо -- несовременное, словно позаимствованное в одной из отдаленных эпох. Глядя на это лицо с резко очерченными надбровьями и характерным утиным носом, Кандид вспомнил идолов с острова Пасхи. Сходство было поистине удивительное.
   "Кто вы?" - хотел спросить Кандид. Но вместо этого , подойдя поближе, почему-то выдавил:
   - Ну и пропасть... Сколько там до дна?
   - Два километра! - с готовностью ответил человек. - Приблизительно. Да, кстати, позвольте представиться. Леонид Андреевич Горбовский.
   - Что вы тут делаете? - машинально спросил Кандид. И тут же почувствовал себя неловко.
   - Извините, Леонид Андреевич, - сказал он. - Меня зовут Кандид.
   - Я знаю, - запросто, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся, сказал Горбовский.
   - Откуда?
   - Видите ли, Кандид... Вы, наверное, думаете, что я сижу на краю обрыва и кидаю камешки в эту зеленую пену, мучаясь бездельем? Скажите честно -- думаете, да? Да вы присаживайтесь. Вертикальное положение -- самое неестественное, нерациональное и энергозатратное. Поверьте мне! Сидеть гораздо лучше. А уж лежать... Мой вам совет: если не хотите непрерывно увеличивать энтропию Вселенной -- лежите побольше!
   - Спасибо, - сказал Кандид, но и не подумал занять местечко рядом с Горбовским -- напротив, отодвинулся подальше от края.
   - Как будет угодно. Так вот, я сижу здесь не просто так, а поджидая вас, Кандид. Вся группа в сборе, оборудование свернуто, приказ к отбытию поступил. Мои коллеги мысленно уже дома и наверняка костерят меня последними словами за задержку. Но я не мог отправиться восвояси, не побеседовав с вами.
   - Группа? Оборудование? - Кандид вгляделся в Горбовского, и его кольнула мысль: ни этот странный человек, ни загадочная группа, если она действительно существует, никоим боком не привязаны к Управлению. - А вы кто, Леонид Андреевич? И главное -- откуда вы?
   - С Земли, - сказал Горбовский и скосил глаза вправо, выискивая еще один подходящий камешек. - Но не с вашей. Дело в том, что существуют как минимум две Земли. На одной есть Лес, есть Управление, есть вы, Кандид. Важнейший показатель - уровень развития социума. По нашим меркам, он соответствует примерно концу двадцатого века.
   - Какой же, в таком случае, век у вас?
   - Двадцать второй. Всяческое изобилие, самодвижущиеся дороги, скатерти-самобранки, китовые фермы и, конечно же, межзвездные экспедиции. Я много лет был звездолетчиком -- хочется думать, не последним. А теперь вот увлекся этим проектом. Не буду описывать машину, в которой прибыла наша группа -- это слишком сложно, сам путаюсь. Мы провели исследования, кое-что поняли, гораздо больше не поняли, а теперь должны возвратиться. Не потому, что надоело, а по физическим законам. Видите ли, вот-вот закончится цикл Хасимото-Айзенберга... Впрочем, к черту физику! Важно одно: мы уходим и вновь появимся не скоро. И вот, пока я еще не исчез из вашего мира, пока сижу здесь, свесив ноги, и развлекаюсь бросанием камешков в пропасть, мне хочется спросить. Скажите, вы твердо решили уйти из Леса?
   - А вы как думаете? - Кандид почувствовал, как в нем растет раздражение к этому флегматичному гостю из будущего, любителю сидеть, болтая ногами, а еще больше - лежать, дабы не увеличивать энтропию Вселенной. - Чем спрашивать, лучше помогли бы. Ведь вы, наверное, всемогущи? Китов пасете, к звездам летаете... Что вам стоит взять и перенести меня туда... к своим?
   Горбовский отодвинулся назад и поднялся. Он был высокий, угловатый и - это странным образом угадывалось в его скупых, размеренных движениях - невероятно сильный. Кандиду даже показалось, что он сейчас сгребет его в охапку и, без устали переставляя длинные ноги, отнесет в Управление.
   - Рад бы, - Горбовский виновато улыбнулся, - да не могу. И никто из нас не может.
   Он вытянул руку вперед, и его пальцы погрузились в грудь Кандида. Они были абсолютно бесплотны.
   - Вот видите? Мы не можем путешествовать к вам в натуральном виде. Только как трехмерные фантомы.
   - Но почему же...
   - Почему не проваливаюсь на месте и могу кидаться камешками? Это тоже видимость. Умелая фокусировка плюс еще кое-какие хитрости. А доставить вас куда-то, честное слово, я не в состоянии. Только спрашивать. Ну, и рассказывать - в пределах своего разумения, конечно.
   - Хорошо, Леонид Андреевич. Тогда скажите мне, - Кандид кивнул в сторону пропасти, - что это?
   Горбовский посерьезнел. И не просто посерьезнел - осунулся прямо на глазах
   - Конец первого этапа. И начало следующего. Лес закончился - да здравствует Лес! Понимаете?
   - Нет.
   - Мы и сами мало что понимаем. Но ясно одно: ваши надежды добраться до биостанции пока не оправдались. Достичь края Леса оказалось недостаточно. За этим краем - другой Лес. Где он заканчивается, нам неизвестно. И есть ли за ним еще одна такая же ступень - тоже.
   - Неизвестно даже вам? - спросил Кандид, сделав ударение на "даже вам".
   - Представьте себе, - вздохнул Горбовский. - Там, впереди, все слишком туманно, расплывчато. Эффект суперпозиции реальностей. Для нас он усугубляется еще тем, что мы - чужие в этом мире. Но если вы решитесь продолжить путь...
   Кандид стиснул кулаки. Он отчаянно надеялся, что до биостанции осталось рукой подать, а эта чудовищная пропасть убивала надежду на корню. Во-первых, ему никогда в жизни не спуститься вниз. Это безумие! Но если даже каким-то чудом получится, то обратно уже не подняться ни за что. А вновь пробираться через Лес, не зная, кончится ли тот когда-нибудь, и уже не имея возможности отступить, вернуться в деревню, - стопроцентное, изощренное самоубийство. Да будь оно все проклято! Надо поворачивать назад. Вот только...
   - Вам что-нибудь известно об этом... втором этапе? - спросил он Горбовского.
   - Что-нибудь - безусловно. Но даже более чем скудная информация, которую мы там добыли, способна кого угодно поставить в тупик. Вот скажите - кто хозяева Леса?
   Кандид вспомнил девушку, без особых усилий, сомнений, нравственных переживаний завязавшую узлом страхолюдного рукоеда. Славную боевую подругу, способную управлять. Наверное, уже вовсю управляет...
   - Ну как - кто, - сказал он. - Женщины-амазонки, кто же еще?
   - Вы уверены? - Горбовский потер пальцем седловину утиного носа. - Ну, тогда смотрите.
   Леонид Андреевич повел подбородком в сторону обрыва, и прямо над пропастью, метрах в трех от кромки, возник голубоватый шар. Размером он напоминал надувной пляжный мяч, и на его оболочке вспыхивали белые искорки.
   Шар начал раздуваться, затем его оболочка растаяла, и появилась висящая в воздухе объемная картинка. Кандид увидел поляну, заросшую странной белесой травой. Каждый стебелек завершался крошечным блестящим шариком, похожим на каплю росы. Посреди поляны возвышалась массивная фигура, словно высеченная из пористого камня - темно-коричневого, почти черного. Могло показаться, что это грубо сработанный языческий идол, если бы не совершенно невозможная вещь: на широких покатых плечах покоилась... идеально кубическая голова. Кандид тупо смотрел на нее, пытаясь уверить себя, что это всего лишь примитивный киношный трюк, и тут на поляну вышла девушка-амазонка в простом белом платье. Она походила на ту, что расправилась с рукоедом, но была выше ростом и тоньше в талии.
   Дальнейшее напоминало дурной сон. Девушка упала перед темной фигурой на колени, потом распростерлась ниц. Примерно минуту она лежала неподвижно, затем начала извиваться всем телом.
   На голове идола вспыхнули две кроваво-красные точки. Девушка сильно вздрогнула, словно ее прожег вгляд этих страшных нечеловеческих глаз, и стала подниматься -- медленно, раскачиваясь из стороны в сторону.
   Темный куб слегка повернулся налево -- и девушка, уже стоящая в полный рост, безвольно шагнула в сторону. Похоже, ее страшила сама возможность сойти с "линии прицела" глаз-точек. Голова истукана крутилась все быстрее, и амазонка следовала за ней, как привязанная. Вскоре она перешла с шага на бег.
   Это было отвратительно. "Так гоняют лошадей на корде", - подумал Кандид и, почувствовав, что его вот-вот начнет мутить, уставился под ноги. А когда вновь поднял глаза, воздух над обрывом не возмущала даже легкая рябь.
   - Что это было? - ошарашенно спросил Кандид.
   Горбовский сочувственно посмотрел на него.
   - Один маленький эпизод из жизни нижнего Леса. Насколько уникальный, судить не берусь. Его подсмотрел и записал наш автомат-разведчик.
  -- Но вы-то можете объяснить, что произошло на поляне?
   Горбовский развел руками:
   - Понятия не имею. Первая мысль - о некоем религиозном обряде, но я уверен, что ошибаюсь. Тут что-то другое. Вообще, у меня странное чувство. Боюсь, узнав разгадку, мы не поверим, что такое возможно. Это может оказаться выше нашего понимания.
   - Зачем вы мне показали?.. Чтобы напугать?
   - Ну что вы, Кандид. Просто не считал себя вправе умолчать о том, что знаю. Если хотите, решил развеять некоторые иллюзии. Для того вас и поджидал. Вы ведь, дойдя до края, наверняка предположили бы, что впереди вас не ждет ничего нового.
   - Леонид Андреевич, вы говорите так, будто я уже собрался туда. Но это же глупо. Нелепо. Безрассудно.
   - Конечно, конечно. - Горбовский кивнул. - Безрассуднее быть не может. Так я ведь что? Я всего лишь проинформировал. А выбор за вами.
   - Думаете, тут возможен какой-то выбор?
   - Ну... - Горбовский хитровато прищурился. - Выбор возможен всегда. Да вот, к примеру...
   Он нагнулся, снял с широкого глянцевитого листа здоровенную улитку и посадил ее на ладонь.
   - Красавица! - с явным восхищением сказал Горбовский, погладив янтарно-желтую, украшенную темными дымчатыми разводами, раковину моллюска. Моллюск это стерпел, но, решив не искушать судьбу, втянул мягкое тельце в домик. - Так вот, Кандид. Не считал, сколько в верхнем Лесу таких улиток - думаю, очень много. Живут себе, крутят рожками, скоблят листики и абсолютно ни в чем не нуждаются. Но вдруг находится одна беспокойная -- и пускается вон из уютного Леса. Полжизни ползет, представляете? И ради чего? Чтобы в один прекрасный день добраться до края бездонной пропасти! Как думаете, жалеет она сейчас о своем опрометчивом решении?
   Кандид задумался.
   - А жизнь уже позади? - наконец спросил он.
   - У нее -- практически да. Но мы же с вами не улитки, верно?
   Горбовский слегка наклонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то.
   - Увы, - с сожалением сказал он, водворяя улитку обратно на лист. - Мне пора. Приятно было познакомиться. Может быть, еще свидимся. Следующий цикл Хасимото-Айзенберга начнется через...
   Лицо Горбовского начало расплываться. Затем вся его длинная фигура заколебалась, пошла радужными волнами и распалась на фрагменты, которые спустя пару секунд растаяли в воздухе.
   Кандид долго стоял неподвижно. Затем подошел к краю пропасти и осторожно заглянул вниз. Вдоль отвесной каменной стены змеились лианы с темно-зелеными ромбовидными листьями. Стена была увита ими до самого основания.
   Кандид выбрал лиану потолще, вцепившуюся корнями в почву возле его ног, и потянул ее на себя. Она не поддалась. Он рванул стебель со всей силы -- тот выдержал.
   - Годится, - сказал Кандид.
   И начал спуск.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"