Если что-то может пойти не так - оно обязательно пойдет не так.
Закон Мерфи
150 МЕТРОВ НАД УРОВНЕМ ЗЕМЛИ - УТРО ПЕРЕД ИГРОЙ
Ховербайк летел ровно и гладко, как по рельсам. Четыре пропеллера жужжали мерно, обдавая Гришу легким ветерком. Двуместные ховербайки нравились ему больше, чем одноместные - они были стабильнее и легче в управлении, а пропеллеры не располагались так близко к ногам.
Махровое одеяло леса стелилось внизу. Гриша в очередной раз скользнул взглядом по экрану GPS-навигатора и двинул руль чуть влево, подправляя курс. Автопилоту он не доверял, предпочитал летать в ручном режиме.
Воздух был чистый и вкусный, напоенный хвоей и древесной прелью. Восход уже раскалил добела кромку горизонта на востоке. "Глаза" следили за полетом ховербайка с равнодушным удовлетворением вахтера, почти отсидевшего смену.
Часы в приборной панели показывали начало четвертого. Время поджимало. Гриша крутанул ручку акселератора, и ховербайк, клюнув носом, рванул вперед.
"До конечной точки назначения 650 метров" - сообщил GPS.
Гриша свесил голову, вглядываясь в иссиня-черные краски леса. На северо-западе они наискось обрывались светло-зеленой каймой - точь-в-точь как в море, когда кубовую "глубокую" воду сменяет зеленоватая, насыщенная фитопланктоном прибрежная полоса. Опушка.
Черные прямоугольники бараков показались минуты через три. Два больших и длинных у самой кромки леса, но GPS уводил чуть севернее, к третьему - поменьше. Через несколько минут ховербайк завис над приземистой постройкой, возведенной на вершине пологого плешивого холма, отороченного низким кустарником.
Гриша щелкнул переключателем автоматической посадки, и жужжание пропеллеров стало тише. Машина теряла высоту вертикально - уверенно и ровно, словно кабинка лифта. Полы черной мантии хлопали по бокам, норовя угодить в винты. Уже над самой землей ховербайк качнулся, зависнув на пару мгновений, а потом металлические ножки мягко коснулись взмокшей от росы травы.
Гриша соскочил на землю. Вытащил из багажного отсека электро-ружье и повесил на плечо. Черная глянцевая маска лежала там же. Гриша нацепил ее на лоб, оставив лицо открытым.
От барака для запасных отделилась черная фигура. Человек в мантии и маске быстро спускался по отлогому склону, придерживая висящие на груди электро-ружье за цевье.
- Опаздываешь, - сказал он, поравнявшись с ховербайком.
- Пять минут не критично, - отозвался Гриша. - Маску сними.
Чуть помедлив, человек стянул маску на лоб - точь-в-точь как Гриша.
Невыразительное, почти прозрачное лицо, обрамленное жидкой белесой бородкой. На его фоне огромная голова Гриши, венчавшая медведеобразное тело, казалась высеченной из камня.
- Это ты, Амир... - вздохнул Гриша. - Думал, тебя вытурили. За прошлый-то раз.
Бесцветные рыбьи глаза Амира сузились:
- Только пожурили.
- Измочалил девку до полусмерти... и за что?
- Не слушалась... - пожал плечами Амир.
- Я бы тебя вытурил. Сначала бы обоссал, потом вытурил.
Хрюкнув носом, Амир смачно сплюнул на землю. Ответить сообразно он не мог, Гриша это знал.
- Ладно, веди.
Вдвоем быстро зашагали вверх по освещенному "глазами" холму, отбрасывая на склон вытянутые раздвоенные тени. У ворот барака Гриша остановился, украдкой переводя сбившееся дыхание. Амир нажал кнопку, и железная воротина, погромыхивая, откатилась в сторону.
БАРАК ДЛЯ ЗАПАСНЫХ - УТРО ПЕРЕД ИГРОЙ
Внутрь вел узкий коридор, тускло освещенный сверху стебельками ламп. По боками коридора тянулись ряды пустых зарешеченных камер.
- Рожу прикрой, - сказал он, стягивая маску обратно на лицо.
Гриша нехотя надел маску и вошел. Раньше он никогда не был в бараке для запасных. Впрочем, решил он, следуя за Амиром по длинному гулкому коридору, этот мало отличался от основных. Пониже и поуже, а так - никакой разницы. Вот только камеры все, как одна, пустовали.
- Сколько их здесь? - спросил Гриша.
- Двадцать, - отозвался Амир. - Завтра подвезут еще двадцать. Мы держим всех в дальнем конце, так легче следить.
Мужчины и женщины содержались в бараке для запасных совместно, Гриша это знал. И все же он думал, что их держат хотя бы в разных половинах. Разделение по половому признаку в закрытых учреждениях придумано не просто так.
Амир замедлил шаг и вдруг остановился. В полутьме Гриша едва не наскочил на него.
- Пришли.
Они достигли противоположного конца барака. Вдоль всей стены ряд клеток-камер, заполненных людьми. Заключенные по-прежнему содержались поодиночке, но вперемешку. Гриша подумал, что все-таки это хреново - иметь соседку, перед которой придется заголять зад каждый раз, когда приспичит посрать.
По коридору прохаживались три или четыре охранника в черном. Один из них забавлялся тем, что резко и неожиданно бил телескопической дубинкой по прутьям клеток, заставляя заключенных вздрагивать.
- Скажи ему, чтобы перестал, - буркнул Гриша.
Амир нехотя повиновался. Охранник тут же сдвинул дубинку и спрятал за пояс.
Увидев Гришу, некоторые из заключенных повскакали с мест, понимая, зачем он пришел. По клеткам, распространяясь, точно лесной пожар, покатился ропот.
- Не тяни, - шепнул Амир.
Гриша выступил вперед.
- Мужчинам оставаться на местах! - зычно объявил он. - Женщинам подойти к дверям камер. Тридцать секунд!
Облегченные вздохи от мужской половины и возгласы разочарования от женской. Все они ждали этого момента, желая никогда не дождаться. Но запасные нужны всегда. Всегда.
Десять женщин - маленьких белых призраков - выступили из темноты и остановились перед дверями своих камер. Одной из этих дверей сегодня предстояло открыться.
- Требуется один запасной игрок, - сообщил Гриша, обводя взглядом коридор. - Добровольцы?
Добровольцев нет никогда. Никогда.
- Решать тебе, - процедил Амир. - Так сказал Круус.
Гриша медлил, стараясь не заглядывать в лица женщин. Наконец, просунул руку в карман и выудил наружу спичечный коробок.
- Это еще зачем? - спросил Амир.
Гриша открыл коробок и отсчитал десять спичек:
- Пусть решит жребий.
- Ты серьезно?
Гриша не ответил. Быстрым шагом пошел в конец коридора и медленным - обратно, вдоль клеток.
- Короткая спичка, и мои поздравления - ты участница Игры, - говорил он на ходу. - Длинная, и мои соболезнования - ты остаешься страдать в этой клетке.
Гриша остановился перед первой камерой. Вытянул кулак с торчащими спичками. Женщина - Гриша старался не смотреть на нее - протянула худую руку и вытащила спичку.
- Длинная, - констатировал Гриша, и женщина со стоном осела на пол.
Кажется, она плакала.
Гриша снова пошел по коридору. Вторая камера.
- Длинная.
Долгий вздох облегчения, перемежающийся стоном следующей в очереди.
- Длинная.
Мужчины с нескрываемым любопытством следили за процессом. Некоторые стояли вплотную к решеткам, просунув лицо между прутьями. Кое-кто подбадривал соседок.
- Длинная.
Гриша почти дошел до середины коридора.
Очередная камера. Сперва Грише показалось, что ее постоялица просто низкорослая. Присмотревшись внимательней, понял, что это подросток. Девчонка лет восемнадцати, маленькая и хрупкая. Она тряслась, как припадочная, боясь просунуть руку через решетку, словно Гриша мог откусить ее.
В мозгу Гриши мелькнула безумная мысль "пропустить" ее. Дать ей иммунитет, или как это, черт возьми, называется.
Он быстро отогнал эту мысль. За подобные промашки люди оказываются по ту сторону этих решеток.
- Смелей, - подбодрил он. - Я не кусаюсь.
Девчонка протянула дрожащую руку и выдернула спичку.
"Короткая", - ударило в голову за мгновение до того, как Гриша огласил это вслух.
Девчонка пронзительно взвизгнула, попятилась вглубь камеры. Там она осела на тюфяк, закрыв лицо ладонями. Гриша отчетливо слышал ее рыдания.
Амир уже шел к ним, позвякивая связкой ключей в руке. Вторая рука сжимала дубинку.
- Подождите, - женский голос из соседней камеры. - Есть доброволец. Саша, не плачь...
Амир замер посреди коридора. Черная маска медленно поворачивалась от женщины у решетки к Грише и обратно.
- Я доброволец, - повторила женщина. - Я иду на Игру. Оставьте девочку в покое.
Саша опустила руки и повернула заплаканное, перекошенное гримасой лицо к своей спасительнице. Девчонка неверяще смотрела на нее, продолжая тихо всхлипывать, боясь что-то сказать. Боясь спугнуть удачу.
Гриша перешел к соседней клетке. Женщина, стоявшая по ту сторону зарешеченной двери, крепко держалась обеими руками за прутья, словно боялась быть унесенной порывом ураганного ветра. Костяшки пальцев белели в полутьме.
На вид ей было до тридцати. Тоже невысокая, но хорошо сложенная, прямые черные волосы прикрывали левую половину лица.
- Кто она тебе? - спросил Гриша.
- Это имеет значение?
- Здесь я задаю вопросы.
- Никто, просто соседка. Мы неделю назад познакомились.
- Недельное знакомство, и уже готова пожертвовать собой?
- Хочешь быть моим психологом, сначала сними маску.
Амир хохотнул.
Гриша подловил себя на том, что не будь его здесь - он, может быть, так и сделал бы. Эти сраные маски, кто вообще их придумал...
- Имя?
- Кира.
- Лицо покажи.
Несколько секунд Кира колебалась. Потом откинула волосы с лица.
Длинный застарелый шрам тянулся по лбу, обрывался на надбровной дуге, рассекая бровь надвое, и продолжался на щеке почти до самого подбородка. Толстая розовато-белесая рубцовая ткань морщила кожу.
Амир издал возглас омерзения:
- Тебе бы самой не помешала маска, меченая!
- Не прячь его, - тихо сказал Гриша. - Здесь это не имеет никакого смысла.
- Так я принята? - острые и живые глаза Киры сканировали Гришу сверху донизу.
Гриша коротко кивнул:
- Надеюсь, ты не боишься высоты.
150 МЕТРОВ НАД УРОВНЕМ ЗЕМЛИ - УТРО ПЕРЕД ИГРОЙ
Большой летающий мотоцикл гладко рассекает стоялый утренний воздух. Жужжание и посвист четырех винтов, защищенных металлическими ободами, действует убаюкивающе.
Возможно, Кира бы с удовольствием вздремнула, если бы сидеть на этой штуковине не было так неудобно, и если бы она не боялась свалиться вниз. Но это страх совсем другого рода. Страх куда хуже - быть выбранной и оказаться на Игре - этот страх прошел, как боль в нарывающей ране. Исчез, даря странное отупляющее умиротворение.
Руки прикованы наручниками к железному полукругу поручня в передней части сиденья. За этот поручень Кира держится, вцепившись мертвой хваткой. Ее конвоир - здоровенный детина с басовитым голосом - не угадал. Она боится высоты.
Едва усадив ее и усевшись сам на место рулевого, он сразу снял маску и спрятал ее за пазуху. Кира пыталась разглядеть его лицо, но тот так ни разу и не повернулся. Потом мотоцикл взмыл в воздух, выветрив из головы все мысли, кроме одной: "держаться и не упасть".
Спустя полчаса Кира начинает понемногу привыкать. Что ни говори, но это чудо техники идет, как по маслу. За все время его ни разу не тряхнуло. Кира чувствует, как ее руки начинают понемногу расслабляться, и кровь снова может циркулирует по онемевшим пальцам.
Встречный ветер монотонно обдувает, забираясь в рукава робы и выдувая из-под нее тепло.
- Холодно, - прерывает Кира получасовое молчание.
Конвоир не реагирует несколько секунд. Потом щелкает переключателем, и из больших дефлекторов по бокам сиденья начинает дуть горячий воздух.
- Спасибо, - говорить можно, почти не повышая голоса. Пропеллеры жужжат полушепотом.
Конвоир не поворачивает головы. Спутанные черные волосы на огромном затылке треплет ветер.
- Как тебя зовут?
- Гриша.
- А как называется эта штука?
- Ховербайк.
Да, точно. Кира что-то про это слышала. Последнее слово техники, безумно дорогая разработка.
- Куда мы летим?
Пауза.
Кире приходит в голову, что лимит вопросов исчерпан, когда...
- На распределение.
Значит, это правда. Значит, все по-настоящему...
Вопрос, который занимает Киру с того момента, как этот здоровяк вошел в барак, срывается с губ сам собой:
- Что стало с той, которую я заменяю?
- Понятия не имею, - неохотно отвечает Гриша. - Может быть, задавала слишком много вопросов...
Чувство юмора - верный признак интеллекта. Однако он не умеет врать. Может, он и правда не знает, что стало с "выбывшей" из основного состава, но он точно догадывается.
Следующие полчаса они летят молча. Что-то в позе и осанке Гриши подсказывает Кире, что к дальнейшему диалогу тот не расположен.
Ховербайк закладывает крутой вираж и идет на снижение. Внутри у Киры все подпрыгивает и с немым ужасом обрывается куда-то вниз. Еще один вираж - и она не может сдержать возгласа. Зажмуривает глаза.
- Почти на месте, - объявляет Гриша.
Любопытство пересиливает страх. Кира открывает глаза и, цепляясь за поручень до боли в фалангах, смотрит вниз.
СТАРТОВАЯ АРЕНА - УТРО ПЕРЕД ИГРОЙ
Бескрайнее зелено-голубое тканое полотно леса проедает круглая проплешина почти идеальной формы. Искусственная поляна размером с два футбольных поля освещена мощными прожекторными мачтами. Несколько черных приземистых построек прижимаются к самой кромке. У противоположной кромки длинный дощатый помост со столами и стульями. За помостом огромный проекционный экран, растянутый между железными столбами. Середина поляны отведена под два квадратных загона, огороженных высоким металлическим забором.
Ховербайк продолжает снижаться, и вот уже Кира различает движение внизу. Крошечные фигуры в черном снуют по узким тропинкам, протоптанным между постройками, очевидно, заканчивая последние приготовления.
- Мы рано, - сообщает Гриша. - Повезло, будешь первой. Пройдешь подготовительный этап без спешки.
Кира не считает перспективу быть первой таким уж везением. Особенно если речь идет о подготовительном этапе в Игре, о котором она понятия не имеет.
Она уже собирается спросить, что именно представляет собой этап - но тут ховербайк делает последний разворот, заставив в очередной раз зажмуриться, и мягко приземляется у одной из построек.
Гриша глушит винты, вынимает из-за пазухи черную маску и напяливает на лицо. Потом соскакивает с ховербайка и отстегивает Киру.
- Слезай.
Кира спрыгивает на землю - и ноги подкашиваются в коленях. Она оседает вниз и едва не падает, но медвежья рука Гриши в последний момент подхватывает за предплечье и железным домкратом тянет вверх.
К ховербайку подходят двое в черном, спаренные стволы элетро-ружей торчат за спинами.
- Вы рано, - сообщает один. - Мы ждем основную группу не раньше вечера.
- Краз хотел видеть ее через двадцать минут, - говорит Гриша.
- Зачем? - спрашивает второй.
- Нужно проверить работу новых радиомаяков перед началом. Партия пришла сегодня ночью.
"Проверить работу радиомаяков" - эхом отзывается в голове у Киры. А проверять, стало быть, будут на ней.
- А что со старыми не так? - спрашивает первый.
- Я что, чокнутый профессор? - буркает Гриша. - Мое дело ее привезти.
- Слыхал, старые глючили с показателями, - говорит второй. - И у них не было функции самоликвидации...
- Заткнись, - обрывает Гриша.
"Функция самоликвидации" - отпечатывается в мозгу у Киры. Кожа на спине идет мурашками, а шрам отзывается нестерпимым зудом - верный признак нервного перенапряжения.
Гриша поводит огромной головой:
- Кто ее сопровождает?
- Ты, - отвечает первый. - Заводи и начинай. Мы скажем Кразу, что вы здесь.
Кира понимает, что все это время Гриша придерживал ее за предплечье, когда сильные пальцы разжимаются, и вес тела переходит на ноги.
- Идти можешь?
- Да.
- Тогда пошли.
СТОЛОВАЯ - УТРО ПЕРЕД ИГРОЙ
Первая постройка, длинная и низкая - столовая. Одинаковые ряды столов и стульев по обеим сторонам узкого прохода, справа раздаточная стойка с застекленными витринами, за которыми поблескивают пустые металлические чаши. За стойкой небольшая кухня, темная и безлюдная.
- Обычно игроков кормят перед стартом, - хмуро поясняет Гриша. - Но еще слишком рано, никого нет. Я посмотрю, что там есть из сеъстного.
- Я не голодна, - быстро говорит Кира.
Это ложь - она ужасна голодна. Зачем она так сказала? Ответ приходит сам собой - она не хочет идти по этапам отлаженной схемы, в конце которой ее ждут радиомаяки с "функцией самоликвидации".
- Ты голодна. Я схожу на кухню, проверю холодильник. Не будешь дурить, если я оставлю тебя здесь?
Кира качает головой.
- Бежать некуда, - сообщает Гриша. - Вокруг гектары леса, и каждый квадрат отслеживается датчиками и камерами.
У Киры чешется язык спросить, зачем тогда нужны радиомаяки, но она решает промолчать. Скоро и так все узнает.
Гриша исчезает в полутемной кухне. Несколько минут возится там, хлопая дверцами и гремя посудой. Потом возвращается, неся в руках две тарелки. Кира с изумлением видит, что на них большие куски сливочного мороженого, покрытого шоколадной крошкой и политого фруктовым сиропом.
- Все, что сумел найти, - Гриша указывает глазами на ближайший стол.
Они садятся друг напротив друга, точно самая странная в мире парочка на свидании. Он - с ружьем на спине и в черной маске, она - в белой робе со скованными наручниками руками.
Вдруг Гриша рывком снимает маску и кладет на стол.
Кира с неприличным любопытством разглядывает его лицо. Крупное, с тяжелыми чертами, но симпатичное. Круглые, близко посаженные глаза с какой-то детской невинностью смотрят из-под густых черных бровей. Кире приходит в голову, что ему бы пошла трехдневная щетина, но Гриша гладко выбрит и выглядит на свои двадцать пять, не старше.
- Ешь, - он пододвигает Кире тарелку с мороженым. - Силы понадобятся. Поверь.
Она колеблется несколько секунд. Потом берет ложку и набрасывается на мороженое. Ест быстро и жадно, глотая холодное сладкое лакомство большими, обжигающими глотку кусками.
Гриша удовлетворенно кивает и принимается за свою порцию. Несколько минут они поглощают мороженое в полном молчании.
Никогда прежде Кира не ела ничего вкуснее. Глюкоза поступает в кровь, словно доза "спансулы", даря прилив сил, энергии и бодрости.
Гриша расправляется со своей порцией первым. Откладывает ложку и терпеливо ждет, пока доест Кира.
На тарелке остается еще довольно много, но желудок уже переполнен.
- Больше не могу, - Кира откидывается на спинку стула.
- Точно?
- Угу... спасибо.
Гриша снова кивает, встает, надевает маску.
- Ладно. Пошли дальше.
ВЕЩЕВАЯ- УТРО ПЕРЕД ИГРОЙ
Следующее здание чуть поменьше и разделено изнутри надвое тонкой перегородкой. Гриша проводит Киру в правую половину. Здесь так же безлюдно, как и в столовой. Узкое помещение напоминает театральный гардероб. За зарешеченной стойкой башни из сложенных стопками комбинезонов всех цветов и оттенков. В большие железные корзины свалена обувь. Корзин несколько, каждая подписана номером, означающими размер ноги.
- Раньше комбинезоны выдавали здесь. На распределении получали только номер, - объясняет Гриша. - Но правила поменяли. Комбинезоны теперь идут сразу с номерами, их выдают прямо на распределении. Здесь - только обувь и браслеты.
Маска закрывает лицо, но Кира по голосу слышит, что нововведение Грише не по душе.
- То есть, - медленно говорит она, - нас заставят переодеваться прямо...
- ...прямо на распределении, да. - Заканчивает за нее Гриша. - Разденут догола на глазах у всех.
Кира отбрасывает прядь с изуродованной шрамом половины лица и в упор смотрит на конвоира:
- Вам мало того, что вы нас убиваете. Вам надо еще и унизить...
- Не я это придумал, - в голосе Гриши горькая нотка. - Какой у тебя размер ноги?
- Тридцать восьмой.
Гриша заходит за зарешеченную стойку, выуживает из корзины, маркированной цифрой "38" пару кожаных полуспортивных ботинок. Придирчиво оглядывает и бросает обратно. Достает другие. Удовлетворенно кивнув, возвращается к Кире.
- Вот эти, - протягивает он ботинки Кире. - Примерь.
Кира берет их, привычно взвешивает в руках. Довольно легкие и прочные.
Она присаживается на пол и переобувается.
- Удобные?
Кира делает несколько пробных шагов. Потом срывается на бег, краем глаза отмечая, как Гриша вздрагивает, инстинктивно просовывая большой палец под ремень ружья, но почти сразу останавливается. Шагом возвращается обратно.
- Ничего, - говорит она. - Жить можно.
- Теперь браслет.
Они проходят дальше по коридору. За гардеробной стойкой еще одна комнатка с зарешеченным окошком в двери. Гриша заходит туда и через мгновение возвращается с "мягким метром" в руках.
- Надо измерить запястье. Правша или левша?
- Левша.
- Дай руку.
Кира вытягивает скованные наручниками руки. Гриша производит замеры в двух местах - в самой узкой части запястья и в середине предплечья. Грубые сильные пальцы землепашца касаются нежно, словно боясь сломать что-нибудь ненароком. Кире кажется, что при желании эти пальцы могли бы гнуть монеты.
Гриша снова исчезает в комнатке и через минуту выносит браслет, больше похожий на средневековое обручье. Кожаный раструб, повторяющий форму руки - широкий у предплечья и заужающийся к запястью - раскрытый на две половинки. При ближайшем рассмотрении становится ясно, что внутри кожаной отделки металл.
Гриша снимает с Киры наручники.
- Сейчас я надену браслет, - говорит он. - Когда защелкну замок, он останется на руке. Без специнструмента не снять, даже не пытайся.
Гриша прикладывает одну половинку браслета к левому предплечью Киры (мягкая бархатная кожа напоминает замшу), аккуратно закрывает вторую...
ЩЕЛК!
"Добро пожаловать на Игру!" - проносится в мозгу у Киры.
Только сейчас она замечает металлическое кольцо, припаянное к нижней части браслета. Кольцо, к которому крепится цепь. Всего лишь небольшой кусочек металла...
- Даже не думай, - говорит Гриша, словно читая ее мысли. - Размыкать цепь категорически запрещено. Карается... - он не договаривает и замолкает.
"... активацией функции самоликвидации", - заканчивает Кира мысленно.
Видимо, концовка фразы читается у нее в глазах, потому что Гриша говорит:
- Ладно, последнее на очереди. Пошли. Краз, наверное, уже ждет.
ПЫТОЧНАЯ- УТРО ПЕРЕД ИГРОЙ
Третье по счету здание - самое маленькое. Очевидно, игроки заводятся сюда по двое, не больше. Всего одна комната, напоминающая зубоврачебный кабинет. Металлические шкафчики и столы по бокам, большое бюро с раскрытым лэптопом у дальней стены, там же громоздкий деревянный шкаф. Два кресла-кушетки посередине (Кира замечает фиксирующие ремни на подлокотниках и в изножье), между ними - опутанная проводами и датчиками аппаратура и пара жидкокристаллических экранов на подвижных штангах.
- Краз еще не пришел, - констатирует Гриша. - Ладно, садись в кресло. Садись, - повторяет он, заметив колебание Киры. - Больно не будет. Обещаю.
Интересно, он со всеми такой обходительный, или только с теми, кто ему приглянулся? Кира несколько секунд пристально сморит в его закрытое маской лицо. Потом садится.
Гриша аккуратно фиксирует ремнями ее руки и ноги.
- Зачем это, если больно не будет?
- Положено. У некоторых случаются панические атаки. Если дрыгаться во время вживления радиомаяка, можно причинить себе вред. Больно не будет, отвечаю, - повторяет он, заметив выражение лица Киры.
- Что это за место?
- Игроки прозвали его "пыточной". Раньше здесь действительно делали... всякое. Но теперь только клеймят.
Слова "пыточная", "всякое" и "клеймят" витают в воспаленном воображении Киры, словно уродливые маски в комнате страхов. И зачем только он отвечает на все вопросы прямо, как робот?
- Ты совсем не умеешь врать, да? - неожиданно спрашивает она.
На секунду Гриша замирает. Потом затягивает последнее крепление на лодыжке Киры и выпрямляется во весь рост.
- Умею, - отвечает он. - Просто не люблю.
Повисает неловкая пауза. Краза до сих пор нет, а оставить ее одну он не может. Или не хочет?..
Волосы снова падают на изуродованную половину лица. Отбросить их Кира уже не в состоянии - руки накрепко притянуты ремнями к подлокотникам.
Огромным мизинцем Гриша осторожно подцепляет черную прядь и заводит ей за ухо. Отходит на два шага, склоняет голову набок, как бы любуясь результатом.
- Никогда не видел таких зеленых глаз, - вдруг говорит он. - Обычно они смешанные: зелено-ореховые, серо-зеленые. А у тебя чистые... как изумруды.
- Достались от мамы, - отвечает Кира. - Волосы - от отца. Шрам - от бывшего мужа. Дурной характер - от природы.
Смешок из-под черной маски.
- Почему ты это делаешь? - не отдавая себе отчета, спрашивает Кира. - Тебе же это не нравится.