Летние сумерки пришли незаметно, можно сказать деликатно, опутав город вязкой паутиной. Медленно темнело небо, тени, окончательно потеряв резкость, исчезали под мягким колпаком бархатной темноты. Отчётливыми становились звуки, шорохи, и ночь вступила в свои права: короткая, полная неуловимого очарования июльская ночь. Окончательно спала жара, и тёплый ветер нёс особые, неповторимые запахи.
Три часа после полуночи - время поэтов, романтиков и влюблённых, кто не смыкая глаз готов упиваться иллюзией ночного волшебства и вседозволенности. Тем более ночь и впрямь давала тому повод: еле заметный ветерок в кронах деревьев, тёплый, дурманящий воздух и небо с искорками звёзд - непостижимо далёких и ярких, словно огни маяков, указывающих путь за пределы человеческих границ и воображения. В ту ночь они были особенно яркими, превращая небо в огромную чашу с причудливым рисунком на стенках - Орион, Млечный Путь, Большая Медведица...
Тот, кто коротал сейчас время в тени раскидистого дерева на углу улицы, не был ни поэтом, ни романтиком, он не понимал, что значит влюблённость. Но впитывая ароматы летней ночи, ощущал не менее трепетные эмоции, вызванные предстоящим испытанием, которое находил гораздо более волнующим, чем остальные, мало трогающие его чувства.
Он называл себя охотником.
- Димка, ну Димка...
- Отстань...
- И меня возьми...
- Отцепись...
- Я бабушке скажу, ну возьми...
Закончив шнуровать кроссовку, Дима поднялся с колен. Стоявший перед ним пятилетний карапуз, жалобно хлопал огромными синими глазами, при этом упрямо оттопыривая нижнюю губу.
- Ну-у Д-и-и-м-а-а...
- Тихо ты, - Дима зажал рот малыша ладонью, - бабушку хочешь разбудить? "Возьми... Ну возьми...", - он в точности воспроизвёл интонации младшего брата, - чего тебе там делать, иди давай спи лучше.
- А тебе чего? - Карапуз сдвинул густые тёмные брови и ещё больше оттопырил губу. - Не хочу спать, хочу с тобой.
- Вот навязался на мою голову, - Дима знал, Олег не ябеда и бабушка ничего не узнает о ночной вылазке, но просительные интонации и жалобные синие глаза (такие точно, как у него), возымели свой эффект, - ладно идём, только учти, - он сделал паузу, - там страшно... даже мне.
- А я не боюсь, - Олег схватил засаленную кепку цвета хаки, с которой не расставался и ночью, - а что мы будем делать?
- Мы? Ты-то уж точно ничего, - Дима сунул руку в карман шорт, проверяя его содержимое, - и смотри, чтоб бабушке ни слова, и маме с папой, когда приедут, понял?
Олег изобразил на лице максимальную степень понимания и яростно затряс головой.
- Ладно, пошли герой, - Дима осторожно открыл дверь и взял брата за руку, - ни слова никому Олег, ты меня понял?
Вдвоём они шагнули в душную июльскую ночь.
Человек был один, люди часто ходят сами по себе. В рассеянном лунном свете, одинокая фигура на пустой улице - крупная, с широкими плечами и массивными конечностями - оставляла громадную, причудливо изогнутую тень, скользившую по тёмным домам с закрытыми ставнями.
Улица оставалась абсолютно пустой, фонари по обеим сторонам дороги вырывали из темноты ряд одноэтажных домов с крепко запертыми ставнями. Очень тихо, лишь изредка откуда-то доносился шум автомобильного двигателя, но в этом районе ночные улицы являлись олицетворением тишины и спокойствия.
Дорога казалась длинным пустым коридором с круглым прожектором Луны на звёздном потолке.
Идущий вдруг резко качнулся вправо, успев схватиться за попавшийся под руку деревянный забор в поисках равновесия. Простояв несколько секунд с опущенной головой, он осторожно убрал руки.
- Во б...ь, крутануло, - язык немного заплетался, впрочем, плевать, как и на красоты ночи вкупе со звёздным небом. Домой хотелось ему, на мягкую постель, что не уходит коварно из-под ног. И спать, до полудня, можно и дольше, а потом пиво, ледяное, хотя сойдёт и прохладное. Но для начала - домой, домой...
Он поднял голову вверх и сразу же опустил, казалось, смотришь на дно бесконечно глубокого колодца, а почва снова норовит выскользнуть из-под ног.
Недолго так и свалиться. Домой.
Он двинулся дальше, глядя под ноги, занятый мыслями о заслуженном отдыхе, и грядущем затем неизбежном похмелье.
Образ запотевшего пивного бокала упорно маячил в сознании.
А ноги несли сами по себе, накатанной, сотни раз хоженой дорогой - пять кварталов по прямой до белой девятиэтажки и направо, на узенькую, почти неосвещенную улочку, ведущую к дому. Десять-пятнадцать минут ходу, в кровать, и гори всё синим пламенем.
Да но погудели неплохо. Как там звали ту рыженькую? Тамара... Света? А неважно, главное то, как он умудрился прохлопать её отъезд. Ведь мог бы сейчас ехать в такси по этой вот улице, а рядом она - такая стройная, рыженькая, ух!
Что-то тёмное на секунду или две приклеилось к его тени, краем глаза уловил он движение в неосвещенной Луной части квартала.
Машинально повернул туда голову и не увидел ничего, кроме пустой улицы.
"Наверно кошка", - подумал он, легко проваливаясь обратно, в мир грёз.
Теперь образ запотевшего бокала немного потеснился, уступая дорогу новому - Тамара на заднем сиденье машины (или... Света её звали, Света!!!), рыжие волосы рассыпаны по плечам, длинные, немного полноватые (совсем чуть-чуть, как ему и нравится) ноги. А рядом он, конечно он, кто же ещё, небрежно держащий её за талию.
"Пить надо меньше, - неожиданно пришла в голову освежающая новизной мысль, - сейчас бы всё так и было".
Дойдя до угла, он остановился, глядя на белую девятиэтажку, затем посмотрел направо - тёмная, практически не освещённая улица.
Ведущая прямо к дому.
"И чего встал? - нетерпеливый голос внутри, - Давай топай. Домой, в кровать".
Действительно - чего он встал?
Урчание мотора невдалеке, заставило его вздрогнуть. Даже если не менты, осторожность не повредит.
Быстрей на свою улицу, они в такое время там сроду не появятся!
Стоящий на углу, поспешно свернул на тёмную неасфальтированную улицу и двинулся вдоль домов.
"Наверно кошка", - забытая мысль зачем-то выпрыгнула на поверхность сознания.
На фиг кошку! Домой.
Рыжие волосы, округлые колени...
Домой.
Под ногами хрустела рассыпанная по тротуару щебёнка, отдаваясь в такт, вдруг учащённо забившемуся, сердцу.
"Старею, блин, что ли?" - думал он, проходя мимо недостроенного двухэтажного особняка с наваленной рядом огромной грудой песка. Луна укрылась в тёмном, похожем на большую кляксу облаке, и тронутому алкоголем воображению дом казался старинным, заброшенным замком.
"А по ночам там бродит одинокое привидение", - он издал хриплое фырканье, прозвучавшее нелепым диссонансом в тишине летней ночи.
"Давай топай, - дружелюбно сказал он себе, - проспись, а потом звони Саше, требуй её адрес или телефон".
Рыжие волосы на подушке моей кровати, да, думал он, идя в темноте, именно так...
Страшный удар между лопаток заставил его врезаться в растущий рядом с чьим-то домом абрикос. Пара спелых плодов стукнула по голове и плечам.
Обхватив руками ствол, чтобы удержаться на ногах, несколько секунд он не мог оторвать лицо от шершавой древесной коры. Между лопаток поселился огненный шарик боли, и голова кружилась так, будто рухнул он с этого самого дерева.
"Что-то ударило... кто-то!!!".
В трёх кварталах от собственного дома, на улице, где его знает каждая собака.
Эта мысль породила внутри горячую волну гнева, во сто крат усиленную алкоголем.
Резко повернувшись - в глазах темнело, но ноги держали - он не увидел ничего... кроме белой стены дома, и скорее кожей почувствовал движение слева.
После яркого света уличных фонарей, глаза не успели полностью адаптироваться к окружающей темноте, но он вроде бы рассмотрел...
- Ах ты... - и двинулся вперёд, занося кулак (на его же собственной улице!), удар как всегда получился сильным и резким, неважно в каком он находится состоянии, бить он умел.
И был крайне удивлён, когда стоящая на пути тёмная фигура нырнула под бьющую руку, уходя от сокрушительного удара, легко и изящно, а потом сильный толчок в грудь, и снова он впечатался в дерево. На этот раз ушибленной спиной. И опять абрикос, прямо на макушку, окончательно довершая картину его унижения.
Больно. Болит грудь, спина, так больно, ему, чёрт возьми, больно!
"Завтра останутся синяки", - подумалось ни с того ни сего.
И ярость захлестнула с такой силой, что казалось воздух сгустился и стал осязаемым. А боль, если и не исчезла вовсе, то по крайней мере спряталась, поспешно, словно нашкодивший кот.
Ладно сволочь, ладно.
Он оттолкнулся от ствола и прыгнул вперёд, как дикая кошка, несмотря на опьянение, он не утратил способности двигаться резко и стремительно. Прыгнул прямо под ноги стоявшей перед ним тёмной фигуре. Схватить, повалить на землю - а потом... он придушит, разорвёт зубами эту мразь, посмевшую напасть из-за спины. Мышцы напряглись и затвердели, сейчас он вцепится, станет бить, рвать, калечить. Скрюченные пальцы рванулись вперёд, в жадном стремлении, ухватив... тёплый воздух июльской ночи.
И тогда... тогда он впервые ощутил страх перед противником, он, ничего не боявшийся ни на боксёрском ринге, ни в пресловутой горячей точке, куда попал четыре года назад, в не самый лучший период своей жизни.
Противник, еле различимая в темноте фигура, чёрт бы её побрал, снова успел ускользнуть, быстро и ловко, на этот раз боль обожгла уже правый бок, и он перевернулся на спину, ухватив взглядом бездонную чашку неба. Звезды немного потускнели, но сотканный ими узор по-прежнему загадочен и причудлив.
"Красиво, - подумал он, стараясь не обращать внимания на боль в рёбрах, - а ведь действительно красиво".
Что-то вцепилось в волосы мёртвой хваткой, и потащило к месту, откуда начал он свой отчаянный прыжок. Произошло это настолько быстро, что он и не успел предпринять каких-либо действий. И понял, что лежит под деревом, а тёмная фигура над ним зачем-то трясёт ствол.
"Он что ё..., - и тут обрушился град абрикос, спелых, и сочных. Одна врезалась в лоб, другая в середину ушибленной груди, и тогда стало понятным к чему стремится неизвестный противник.
Что хочет он этим сказать.
Ясно как день - насмехается, спокойно, презрительно.
И безнаказанно.
Ещё абрикос, прямо по носу.
Как щелчок - получи дескать.
И чувство гнева, смешанного с унижением, нахлынуло тогда с новой силой, затопив до краёв, разом прогнав и боль и страх. Мысли, воспоминания, эмоции подогретые алкоголем, всё шарахнулось прочь, открыв дорогу испепеляющей ярости первобытного зверя. Никем иным в эти мгновения он и не являлся.
Луна уже робко выглядывала из-за облака, и, пошарив вокруг глазами, он без труда обнаружил валяющийся около маленького аккуратного огородика металлический прут. Мышцы сжались в тугой комок (сразу о себе напомнила пульсирующая боль в туловище) и, перекатившись на живот, он сорвался с земли, царапая ладони об острую щебёнку. Видеть реакцию противника он не мог, времени оглядываться попросту не было.
Давай, покажи ему!!
(... убей!! убей!!!)
Схватив прут в одну руку, второй он выворотил из мягкой земли половинку кирпича, и уж затем обернулся к противнику.
Тёмная фигура оставалась на месте, одежда и лицо по-прежнему неразличимы в тени дерева. Видны только широкие плечи и узкая талия, рост неизвестного немного выше среднего, одет в какой-то комбинезон.
Ублюдок.
Половинка кирпича удобно устроилась в правой руке, левая ощущала весомую тяжесть железа.
Хочешь порезвиться? Давай!!
Шагнув вперёд, он швырнул кирпич со всей силой и быстротой, на которую только способен, и снова противник ушёл в сторону коротким, точным движением. Кирпич глухо ухнул по стволу дерева, собака за забором залаяла ещё яростнее.
"По крайней мере не привидение, - отметила крошечная часть рассудка, ещё сохранившая способность к трезвой оценке, - иначе б кирпич прошёл сквозь него".
А тёмная фигура, по-прежнему оставаясь в тени, издевательски, как ему показалось, покачала головой, и, вытянув руку вперёд, поманила к себе широким приглашающим жестом.
- У-у-у б..ь, - ладони сжали прут до ломоты в пальцах, глаза застилала оранжево-багровая пелена.
Он кинулся вперёд, размахивая прутом как палицей, работая по широкой амплитуде, ржавое железо со свистом рассекало воздух.
А противник и не подумал двинуться с места. Даже не пошевелился.
Тем для него хуже. Железо пробьёт ему голову.
Соперник - танцевал, другого слова нельзя подобрать для каскада отточенных неуловимых движений, с помощью которых он уходил от яростных ударов. Нырок-прыжок-поворот, не удалось даже приблизиться к нему, не говоря уж о том, чтобы достать прутом.
К собаке за забором присоединились ещё две, на другой стороне улицы. Ещё немного, и они разбудят весь квартал.
Он стоял, тяжело дыша, по-прежнему сжимая, ставший вдруг очень тяжелым, прут. Противник был в нескольких шагах, снова скрываясь в тени дерева. И снова этот издевательски-приглашающий жест.
Это и стало последней каплей.
Взревев, он кинулся вперёд, занося прут над головой. Прижать ублюдка к дереву, лишив возможности манёвра, а потом...
... противник прыгнул навстречу, перехватывая запястья атакующего невероятно цепкими, сильными пальцами, усиливая давление до тех пор, пока прут не зазвенел на щебёнке, выпав из ослабевших пальцев, и только тогда бывший его обладатель почувствовал, как ослаб стальной захват на запястьях.
Тёмная фигура нырнула за спину, и всё же он успел рассмотреть...
Локтевой захват сдавил шею, разом перекрыв движение кислорода, и прежде чем хрустнули шейные позвонки, мужчина, так и не добравшийся до дома, успел с облегчением подумать: "Мне это снится, точно, просто снится...".
Через десять минут выскочивший на лай собаки хозяин дома обнаружил возле собственных ворот труп крупного мужчины лет тридцати.
У него была сломана шея, а рот и горло до отказа набиты крупными, спелыми абрикосами.
- Дим, а что там у тебя?
- Придём, покажу, но если проболтаешься...
Остановившись, Дима несколько секунд молча смотрел на брата, как бы подчёркивая значение сказанного. Удовлетворённый увиденным, снова взял Олега за руку.
- Ну вот, пришли.
Братья остановились возле деревянного забора, наспех сколоченного из некрашеных досок. За ним возвышалась коробка недостроенного дома - четыре этажа, выложенных красным кирпичом. До позднего вечера здесь не прекращались строительные и отделочные работы - дом должен быть сдан к началу сентября, и подрядчик твёрдо обещал уложиться в срок. А пока, площадку, должную стать благоустроенным двором, занимали подъёмные краны, похожие на тощих одноруких великанов, огромные кучи блоков, песка и мешки с цементом. Сейчас, в половину третьего ночи, дом и стройплощадка, освещенные с двух сторон мертвенно-голубым светом прожекторов, были абсолютно пусты. Днём, при свете летнего солнца, здесь сновали гружённые песком и кирпичами самосвалы, тощие великаны мерно поднимали и опускали единственную руку, а ругань прораба не мог заглушить даже грохот отбойного молотка. Но сейчас здесь тихо, очень тихо - рабочие разошлись по домам, техника в гаражах или подсобных помещениях, а то и просто оставлена во дворе до следующего утра. Недостроенный дом глядит в ночь провалами тёмных окон, всеми покинутый, лишь изредка проскочит по двору бродячая кошка.
- Вот тут скоро жить будем, - Дима отодвинул непрочно прибитую доску и пролез на стройплощадку, - ну давай, чего встал?
Олег, задрав голову, смотрел поверх забора.
- Эй, балда, - легкий щелчок по носу вывел его из задумчивости, - чего там? Привидение? Или летающая тарелка?
Олег отвёл глаза от дома и посмотрел на старшего брата:
- А как мы тут жить будем? Здесь же никого нет, темно...
Дима рассмеялся, прикрыв рот рукой.
- Ты как скажешь... мы же не прям сейчас вот переезжаем. Дом только в конце лета достроят. И папу с мамой дождаться нужно - без них, куда ж переезжать?
- И бабушка с нами переедет?
- И бабушка, ну, идём смотреть? Или обратно возвращаемся?
Надвинув кепку на лоб, Олег решительно шагнул к забору. Дима осмотрелся - тихо вокруг, только у сверчков в траве продолжается ночной концерт.
"Главное чтобы бабушка не проснулась, - подумал он, - а то, если узнает, что ночью из дома вышел.., - он машинально коснулся кармана шорт, - ещё и Олег увязался, а ладно, уже поздно".
Они стояли на стройплощадке под светом двух прожекторов - маленькая фигурка в коротких штанишках и кепке защитного цвета, и вторая - немного повыше, в синей футболке и шортах. Недостроенный дом равнодушно пялился чёрными провалами окон, подъёмные краны протягивали свои длинные руки, а кучи песка казались в призрачном электрическом свете миниатюрными египетскими пирамидами, по непонятной причине очутившимися на современной стройке.
- Как колесо обозрения, - задрав голову, Олег рассматривал кабину крана, - залезть бы туда...
- Я тебе залезу, - Дима взял брата за руку, - давай дом лучше осмотрим, что там внутри.
- Там темно, - Олег с опаской посмотрел в черноту за окнами, - ничего не видно.
- Всё мы увидим, - Дима сунул руку в карман, - смотри, что у меня.
На ладони у него лежала большая квадратная зажигалка, с надписью "Zippo" на хромированном боку.
Глаза Олега загорелись огоньками рождественской ёлки.
- Ого! Где взял?!
- Где-где, купил. В школе, у Сашки Лебедева. Он ещё баллончик газовый предлагал, но у меня уже денег не было.
- Газовый?! Ну взял бы с моей копилки!
- Ну я... это... и так у тебя взял... немного, а смотри как горит! - Большим пальцем Дима откинул металлическую крышку, и тут же чиркнул им по металлическому колёсику.
Длинный язычок пламени был почти неразличим в электрическом свете.
- Дай попробовать, она и моя ж тоже!
Дима покачал головой и протянул зажигалку брату:
- Соображаешь. Смотри - берёшь, вот так, пальцем большим вверх, ага, теперь по колёсику, нет посильней, да вот так.
С шестой попытки в руке у Олега заплясал призрачный, отливающий оранжевым огонёк.
- В доме видней будет, пойдём, полазаем по этажам, будем... как охотники за привидениями!
Палец вверх, палец вниз - и снова огонь. Олег довольно шмыгнул носом.
- Только я чур буду светить.
- Ладно, ладно, - Дима снова потрогал карман.
Перепрыгнув через яму у основания фундамента, братья ступили в темноту лестничных пролётов и гулких, пустых комнат.
Он был счастлив, это точно. И горд. Первая охота наполнила его силой, брызжущая изнутри энергия просто рвалась наружу. Сейчас он не просто шёл, он едва не летел, радуясь первому успеху.
Он охотник. И может утверждать это с полным правом.
Тот человек на дороге... Сильный и довольно-таки ловкий, но как просто, о, как же всё просто. Глядя на будущую жертву, он знал уже всё: как она будет вести, и как начнёт драться, и главное, чем же собственно закончится схватка.
Они предсказуемы.
И как же он рад, что не может причислить себя к ним. И как приятна охота, хотя эта их предсказуемость и способна подпортить её пьянящий азарт.
Ведь тот человек, мог же слегка оживить процесс охоты?
Мог же? Мог.
Например, позвать на помощь.
Конечно это не помогло бы, и только ускорило его конец, и всё же, вдруг соратники пришли бы на выручку? Как бы это оживило охоту, внесло в неё новые, яркие краски!
Но человек не звал на помощь, он просто не мог поверить в чьё-либо превосходство, как не привык просить о чём-либо живущих рядом.
Дикая, примитивная логика!
Но главное, и это тоже очевидно, остальные не поспешили бы выручку находящемуся в опасности, даже знай они об этом наверняка.
Что ж, ведущие себя подобным образом, не имеют права дрожать над своим жалким существованием
А он, продолжит охоту.
И будет искать новых, интересных противников.
Впрочем, и тот, первый, был неплох. По крайней мере, позабавил охотника, хотя стоит признать, поединок мало походил на настоящую схватку. Охотник слишком быстр и силён, хотя и выступал безоружным. А железо в руках того человека было способно нанести какой-никакой, а вред. И всё же оказалось бесполезным, охотник играючи управился с противником.
А ведь и у него имеется оружие, спрятанное в укромном месте, там, где хранится остальное снаряжение охотника. Но пока оно останется, где лежит, на эту охоту он выходит абсолютно не экипированным, и сильно подозревает, что в ближайшее время оружие ему вряд ли понадобится.
Они предсказуемы.
Они все.
А он продолжит развлекаться.
И судя по всему, прямо здесь и сейчас.
Они облазили все этажи пустого недостроенного дома, умудрились даже пробраться в подвал, где мрак царил уж совершенно кромешный. Огонёк зажигалки выхватывал из темноты голые кирпичные стены, лестничные пролёты без перил, несколько раз они едва не налетели на торчащие из кладки железные прутья. Под ногами валялся разнообразнейший хлам - поломанные инструменты, осколки кирпичей, какие-то тряпки и канистры. А в подвале бетонный лабиринт коридоров, с тянущимися под потолком трубами и тяжёлым сырым запахом, напомнил сцены из "Охотников за привидениями" настолько реалистично, что братья поспешили ретироваться, хотя Дима изо всех сил пытался показать, что он-то нисколечко не напуган. Выйдя из подвала, они поднялись на самый верх, где с недостроенного третьего этажа открывался вид на стройплощадку и часть улицы. И всё это время Олег не выпускал зажигалку из рук, уже манипулируя ей с непринуждённостью заядлого курильщика.
- Здорово тут, - Дима прислонился спиной к кирпичной кладке, затем, вдохновлённый очередной идеей, подошёл к краю дверного проёма.
- Прыгнуть хочешь? - Олег прекратил забавы с зажигалкой, испуганно глядя на брата, и добавил, скорее говоря с самим собой. - Высоко...
Дима хихикнул:
- Ну и хорошо.
Характерный звук льющейся на землю жидкости. Олег заворожено наблюдал, как тонкая струйка, переливаясь в лунном свете, разбивается о кирпичи фундамента.
- А я дома сходил, - в голосе малыша звучало запоздалое сожаление.
Поправив шорты, Дима повернулся к брату.
- Так ладно, теперь одно дело и домой. Давай зажигалку.
- Зачем?
- За шкафом, сказал, давай, значит давай.
Полюбовавшись на пляшущий огонёк, Олег неохотно протянул зажигалку.
Переложив "Zippo" в левую руку, правую Дима опустил в карман шорт.
- Помнишь, что обещал - ни родителям, ни бабушке, угу?
Зачем-то оглянувшись по сторонам, Дима театральным жестом извлёк из кармана примятый цилиндрик белой бумаги.
- Курить её будешь? - во взгляде Олега перемешались недоверие и уважение.
- Нет, съем.
Распрямив сигарету, Дима осторожно зажал её зубами и щёлкнул колёсиком.
Кончик сигареты вспыхнул рубиново-красным огоньком, когда Дима с сосредоточенным выражением лица набрал полный рот дыма, а затем торжественно выпустил.
Серо-голубоватое облачко висело между братьями, медленно-медленно тая в тёплом воздухе.
- Ну как? - спросил Олег.
Ничего не ответив, Дима внимательно осмотрел сигарету и снова поднёс ко рту.
На этот раз он вдохнул чуть глубже, пару секунд подержав дым в гортани. Лицо немного покраснело, но, не обращая внимание на позывы к кашлю, Дима медленно выпустил дым тонкой струйкой.
Опёршись о стену, Дима высунулся в окно, сплёвывая желтоватую слюну. Её было много, и процесс пришлось повторить. Сразу представился образ верблюда, но Дима постарался гнать его как можно быстрее, и двугорбый унёс ноги, почему-то по овечьи блея.
- Дай мне!
Взволнованный голос заставил вернуться к реальности. Вместе с этим пришло лёгкое подташнивание, а тёплый воздух, казалось, мягко рассеивался, заманивая в сон.
Дима вздрогнул, резко оборачиваясь к окну, выходящему на стройплощадку. Швырнул сигарету на пол и поспешно затоптал. Красный огонёк жалобно мигнул из-под подошв кроссовок.
- Дима...
Зажав рот брата ладонью, Дима поспешно оттащил его от окна.
- Тихо, Олежа, тихо...
На освещённом пространстве стройплощадки показались люди. Двое. Неслись к дому, поднимая подошвами облака цементной пыли, ни разу при этом не оглянувшись назад. Со стороны они смотрелись парой претендентов на рекорд в беге с препятствиями. Наблюдая из затенённого участка окна, Дима видел, как двое парней, перепрыгивая через кучи кирпичей и мусора, приближаются к дому, а когда один из них, неловко взмахнув руками, уткнулся лицом в пыльную землю, стало ясно, сколь высоки ставки этой бешеной гонки.
За секунду до этого, что-то просвистело в воздухе, пущенное с чудовищной силой, ударив бегущего между лопаток. Закусив губу, Дима посильнее зажал рот брату.
Из спины упавшего торчала небольшая железная плитка, вокруг которой пропитывала белую футболку красная лужица крови.
Как и многих других, пятерых парней мало трогали красоты летней ночи. Сумерки мягко перетекли в темноту, разбавленную лунным светом, и нетрезвые молодые люди менее всего были готовы к пассивному созерцанию ночного покоя.
Скорее они жаждали действий.
Активных действий.
Они двигались по тротуару ломаной походкой, двое в авангарде, остальные сзади, обнявшись за плечи, демонстрируя братское единение и похвальное стремление твёрдо держаться на ногах. Время от времени ночную тишину взрывало нестройное, но полное неподдельного энтузиазма исполнение очередного поп-шедевра.
Впрочем, в столь позднее время исполнители вряд ли могли рассчитывать на благодарную аудиторию.
- Гоп-п-п стоп!!
Хриплые голоса взметнулись и растаяли в ночной тишине.
- Мы подошли...
Тротуар внезапно кончился, и молодые люди оказались на утоптанную площадку, где стоял запертый на ночь ларёк с врытыми рядом в землю железными столиками.
Дорожка, ведущая на вымощенную каменными плитами площадь, освещалась фонарём, и потому не составило труда заметить невдалеке фигуру, поспешно шагающую к ближайшей пятиэтажке. Силуэт был мужской и, судя по всему, идущий заметил весёлую компанию слева.
А та в свою очередь заметила его.
Нерастраченная за вечер энергия бурлила, требуя выхода.
Впрочем, настроение было пока игриво-непринуждённым.
- Смотри, - плотный белобрысый Вадим подтолкнул локтём идущего рядом Семёна, и оглянулся к остальным, - сейчас пошлю его, а он промолчит, проглотит, и дальше пойдёт, смотрите пацаны.
Семён понимающе икнул и сфокусировал взгляд на незнакомце.
Идущий вздрогнул, словно ударенный током, и, дёрнув головой, продолжил путь.
Довольные такой реакцией, парни загоготали.
- А ну стоять! - в голосе идущего сзади Алексея, прорезались командирские нотки, - Куда пошёл?! С тобой разговариваю!!
Тот к кому обращались, втянул голову в плечи, поспешно ускорив шаг. Несколько метров, и он скроется за углом пятиэтажки.
Но шоу должно было продолжаться.
Убедившись, что жертва не откликается и предпочитает быстрее уносить ноги, справедливо опасаясь за сохранность физиономии, а может и карманов, Вадим с Семёном, как самые активные, рванули наперерез.
Однако их ожидал сюрприз.
Двигающийся до этого в полутьме человек, вышел на освещённое пространство.
Это был щуплый низкорослый парень лет двадцати, в яркой футболке и потёртых джинсах. Он, наконец решился повернуть голову и рассмотреть бегущих к нему людей. Увиденного было вполне достаточно.
Несущаяся навстречу плотная фигура Вадима и бритая голова Семёна подействовали на парня лучше любого допинга.
Судорожно подтянув штаны, он рванул прочь так, словно получил перед этим перцовую клизму. Острые лопатки под футболкой двигались вверх-вниз, словно поршни сошедшего с ума механизма, а белые кроссовки с сумасшедшей скоростью демонстрировали преследователям свои ребристые подошвы.
Стало ясно, что силы далеко не равны. Неготовые к такому темпу, Вадим с Семёном сдали позиции уже на первой минуте забега. А яркая футболка продолжала нестись между домами, сопровождаемая воплями преследователей, ни один из которых не прозвучал пожеланием счастливого пути.
- Ушёл падла, - сообщил товарищам запыхавшийся Вадим, - бегун хренов. Прям как заяц рванул.
Семён шумно высморкался с помощью пальцев, кивком выражая согласие с вышесказанным.
- А может он вам накостылял там за углом, а? - заржал толстый, похожий на упитанного поросёнка Михаил. - Как-то быстро вы вернулись. Или показал чего страшное?
- Жопу твою нам показал, - Вадим посмотрел на толстяка тяжёлым взглядом, - сам бы побегал, жирком потряс.