Дорога, которой не будет конца, серым ручейком струится под шинами. Разрезая пшеничное поле, плывёт за горизонт. Багровый шар в синем без единого облачка небе отражается вспышками пурпура на сетчатке глаза. Я упрямо мчусь вперёд, оставляя позади серые километры. Быстрее...ещё быстрей!
Где-то там, вновь окутает золотистое сияние, и небо сменит бирюзу на переливы лимонной желтизны. Я в это верю. Как в ту, что явилась мне в ореоле нездешнего сияния. Неделю назад это случилось.
- Меня зовут Агнесса.
Чистый прозрачный голос.
Мы встретились на островке безопасности, прямо среди оживлённого проспекта. Мгновение назад на этом кусочке асфальта никого не было. А был - золотистый блеск, где-то на периферии зрения. Словно подсветил кто-то волшебным фонариком из-за угла.
Блеснуло, мигнуло на долю секунды ослепительным светом, обратившись в конце-концов золотистым сиянием. Через секунду пропало и оно. А на асфальте осталась девушка. Клянусь, так было.
Она стояла, оглядываясь вокруг, и солнце гладило её золотые волосы. Глаза наши встретились.
Не могу вспомнить цвета её платья, как и не помню цвета её волос, но не могу забыть эти глаза и голос.
В мире, где солнце садится на западе, а трава зеленого цвета не бывает таких глаз. Уходя в их глубину, я наконец понял, насколько грязно и серо вокруг. Агнесса. Мир не мог породить её, я верил в это тогда, верю и сейчас. Она была подснежником среди оживленного проспекта, чудесным цветком в облаке гари и выхлопов.
Я подошёл и заговорил. Не мог не подойти. И не помню ни слова из сказанного. Помню глаза, помню голос. Меня зовут Агнесса.
- Откуда ты? - спросил я во время второй встречи. - Ты ведь не похожа на тех, кого я вижу здесь.
- Здесь так пусто и холодно, - сказала она, передернув плечами, - ты чувствуешь?
- Всегда это ощущал, но до тебя никто не спрашивал об этом.
- И тебе здесь не страшно?
- Не знаю, правда не знаю, - говорил я искренне, но, похоже голос мой дрогнул.
Она взяла меня под руку, впервые ко мне прикоснувшись, и некоторое время мы шли молча. В наступающих сумерках кожа её испускала слабое золотистое сияние.
- Не страшно, - сказал я, - уже нет.
Она кивнула, улыбнувшись.
Мы встречались каждый день и гуляли. Это не было свиданиями, хотя я находил её очень красивой, а сердце учащенно билось, когда мы шли рядом.
Я ощущал её присутствие, даже когда не был с нею. А когда её видел, то забывал всё, а окружающий мир становился вдруг чёрно-белым.
...деревья по краям дороги, постепенно сливаются в сплошную линию, а небо медленно чернеет. Но солнце ещё очень яркое и меня охватывает отчаяние ѓѓ- может всё напрасно, может это бред?
Я не допущу такой мысли, она сведет с ума...
- Ты пришла откуда-то, - сказал я, когда мы сидели под клёнами, - ты же не можешь быть частью вот этого.
Я сидел на корточках, держа её ладони в своих. Ощущал их тепло и понимал, что, отпустив их, замерзну прямо здесь, посреди солнечного парка.
Я посмотрел ей в глаза. Они у неё спокойно-грустные, странное очаровательное сочетание. Она улыбнулась, улыбка тоже получилась грустной, и спросила:
- Почему ты спрашиваешь? К чему знать об этом?
- Затем, что временами мне кажется - я тоже не отсюда. Иногда я люблю этот мир, а иногда ненавижу. Обычно я в нём просто существую. И не могу понять тех, кто здесь действительно живёт. И уж ты точно не отсюда, я почему-то знаю. Вот мы сидим тут с тобой и говорим. И мне кажется - понимаем друг друга.
- Что ж... Это у конца времени, за пределом мечты. Не знаю, поймёшь ли ты. Я хочу, чтоб понял. Думаю, поймёшь. У конца времени, за пределом мечты. Не спрашивай больше, пожалуйста, хотя бы сегодня.
Мы поднялись со скамейки, и я обнял её за плечи. Я всегда провожал её до места, где мы прощались, но ни разу не доводил до дома. А был ли у неё дом? По крайней мере, здесь?
...тучи закрыли почти всё небо, кажется, что я еду под шерстяным одеялом. Отчаяние уже не так сильно сжимает горло, но сердце стучит, стучит сильно и громко, и, по-моему, мне не хватает кислорода. Я открываю окно. Запаха грозы не чувствуется. Быть может, я надеюсь не зря...
- Забери меня отсюда, - просил я её, - пожалуйста, я не хочу быть здесь и ещё, знаешь, я хочу быть с тобой.
Я положил руки ей на плечи. Я так ни разу не обнял её по настоящему и не поцеловал. Почему? Чёрт возьми, если бы я знал! Наверно думал, что она слишком красива. Глупо? Может и нет.
Она приподнялась на цыпочки и поцеловала меня.
- Можно добраться за пределы мечты, если поверить в то, что разрывает основы обыденности. Главное верить. Просто верить. Это ты сможешь?
Я увидел отчаяние в её глазах. Отчаяние и надежду.
- Я верю.
Что ещё я мог ей сказать!?
В ту ночь я увидел сон.
Я шёл один по весеннему городу. Но дома и улицы были пустыми, город давно вымер, и что-то давило на плечи. Я знал что.
Небо.
Небо в тяжёлых свинцовых тучах.
Они давили на город, на улицу и прижимали к земле.
Эти тучи.
Я боялся их во сне, я помню. Тучи - и жив страх, боль, жалость, так много всего. И вдруг солнце, кусочек света из-за туч. Свет, тепло - это любовь. Агнесса, откуда ты?
Я не хотел этих туч, пусть будет весна, будет всё хорошо, сбудутся мечты.
И проснулся с бешено колотившимся сердцем, а в глазах стояли слёзы.
Я ощущал себя испуганным и потерянным, одновременно испытывая облегчение. Я знал, что делать. Как прыгнуть за пределы мечты в конце времени. И завтра выясню, так ли это.
В последний раз мы увиделись с нею на месте нашей первой встречи. Лучи солнца окружали её призрачной золотой аурой, но это было солнце нашего мира. Агнесса, не уходи, пожалуйста. Она обняла меня, прижав свой лоб к моему. Я чувствовал исходящее от неё тепло.
- Забери меня отсюда, - мой голос или шёпот, - туда, где всё настоящее. Где и вправду солнце. Я видел его. Во сне.
Она посмотрела на меня. Впервые я увидел слёзы. Слёзы в уголках чистых, бездонных глаз.
- Я должна идти, - сказала она, - я верю в тебя и тебе. Ты можешь.
Она ещё раз поцеловала меня.
Когда, с секунду пустя, я открыл глаза, на улице никого не оказалось.
...просвет в сплошной пелене туч - узкая полоска, сквозь которую начинает пробиваться свет. Свет режет глаза, он чужой здесь.
Чужой, но я знаю, стоит попасть туда, и будет всё, всё чего так не хватает здесь. Нужно лишь разогнаться до достаточной скорости и поверить. Разорвать основы. Именно так...
...спидометр застыл на предельной отметке. Скорость больше не добавить. Трасса пустынна - ни птиц в небе, ни машин. Просвет между горизонтом и тучами, закрывшими небо становится шире. Там чужой режущий свет. Смогу ли я въехать в это сверкающее окно, оставив всё позади? Агнесса, дорогая моя Агнесса, я знаю, ты там и верю, что ждёшь. Там, в конце бесконечной дороги. Дрожь охватывает тело... вперёд! ТАМ ЖДУТ...
Остатки корпуса ещё дымились, но корпус на две трети ушёл в воду, и взрыва, к счастью, опасаться не приходилось. Да и бензобак искорёженного 'Форда' оказался, слава Богу, практически пуст. Потому как на такой скорости, да с такой высоты...
Капитан задрал голову. Совершенно отвесный, метров в десять, обрыв. Рядом проходит трасса, а здесь, внизу, широкая песчаная отмель и плещутся волны лимана. У берега едва ли по колено, но с такой-то высоты...
Да, хорошо его приложило. А ведь классная была машина. Чтобы так с обрыва полететь изрядную нужно набрать скорость. Разгончик был явно хорош, недаром водитель почти всё горючее сжёг. Водитель. Да уж, этот водитель...
Капитан раздражённо обернулся
- Ну чего там, Сидоров?!
-Ничего, товарищ капитан...
Молоденький сержант топтался на мокром песке.
- Вообще ничего...никого. Ни кусочка, даже намёка на человека. Ребята всё в радиусе километра обшарили. Ни крови, ни следов.
Сержант неловко повёл плечом.
- В общем...пустая, товарищ капитан, была машина.
Капитан тоскливо глядел на подчинённого.
- Так что же я в рапорте теперь напишу, Сидоров? Невозможно без водителя такой кувырок сделать. Ты понимаешь, Сидоров, что это невозможно?! Да и после этого, будь ты хоть трижды каскадёр... Ну что ж это за хрень такая получается, а Сидоров?
Сидоров преданно смотрел начальству в переносицу, а тот в свою очередь обратил взгляд куда-то к горизонту, словно надеялся там обрести ответ. Однако с закатного неба смотрел лишь ушедший в воду до половины багровый шар, и если посверкивали где-то рядом сполохи странного золотистого света, то их капитан, разумеется, не увидел.