Мартынов Антон Андреевич : другие произведения.

Зло: Дневники сумасшедшего

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Начну с того, что Автор, от чьего лица будет вестись повествование в этой книге, и лично я, - совершенно разные люди. Между нами практически нет ничего общего. Хотя в некоторых, отдельно взятых, моментах Автор будет выражать мое мнение и мои взгляды на жизнь. Ни один персонаж книги не имеет реального прототипа. Хотя... Нет, было бы глупо полагать, что я срисовал Автора с себя. Он мрачнее меня, бывает склонен к Злости, к жестокости, но при этом старается сохранять в себе лучшие человеческие качества. Ну или просто жить... Наверное, оказавшись в ситуации, подобной той, что пережил Автор, я бы не смог выживать, как он. Сдался бы, не пройдя половины того пути, что проделал мой персонаж, в чем искренне и признаюсь. Все герои созданы, чтобы обрисовать сущность Зла. Каждый открывает новые его грани: Ненависть, Зависть, Отчаяние и Сумасшествие. Почему о Зле? По-моему, этот вопрос не столь сложен, как кажется. Много ли Добрых людей вы встречали? Вам повезло, если много. И вы, скорее всего, врете, говоря, что это так. Создаете иллюзию? Я считаю иллюзии необходимыми для нормального человеческого существования, а потому не хочу их разрушать. Верьте в то, во что вы верите. На самом деле человек ломает стереотип только тогда, когда сам хочет его сломать. Так же дело обстоит и с созданием стереотипов. Я ломаю или создаю? Прочитав мою книгу, ответьте на этот вопрос сами. Я не отрицаю существования Добрых людей и Добра, но говорю о существовании Зла. Злые характеры на бумаге интереснее. Почему? Потому что Добрые слишком просты. Поступают по чести, прислушиваются к зову Совести. Воспитаны замечательными родителями (дай Бог им здоровья), холены и лелеяны. Скорее всего, выросли в достатке. От хорошей жизни, как известно, не воруют и не убивают. А что со Злодеями? Почему они Злые? Трудно понять. Проникнуть в самую психологию Зла, разложить по полочкам все его составляющие и факторы - такую цель ставил перед собой Автор. Он, как и я, не хотел видеть Злодеев в реальной жизни и мечтал, чтобы они оставались здесь, в этой книге. Он, как и я, понимал, что это невозможно, не раз встречался со Злом и был уверен, что не раз еще встретится. Зло. Добро. Что сильнее? Автор искал ответ на этот вопрос. Нашел ли? И нашел ли этот ответ я? Добро есть. Оно есть. И я в это верю. Заканчивая предисловие, скажу, что кардинально не согласен с людьми, придерживающимися примет и мнений, запрещающих писать трагедии от первого лица. Я вижу это повествование именно так, и никак иначе. Любая другая интерпретация изменила бы сюжет и не донесла бы до вас смысла книги. Считайте эту историю личными дневниками некоего Титова Максима Алексеевича, найденными мною случайно или же выдуманными для развлечения себя и читателя. Что ж, если позволите, я начну...

ЗЛО

ДНЕВНИКИ СУМАСШЕДШЕГО

  

ПРЕДИСЛОВИЕ

   Начну с того, что Автор, от чьего лица будет вестись повествование в этой книге, и лично я, - совершенно разные люди. Между нами практически нет ничего общего. Хотя в некоторых, отдельно взятых, моментах Автор будет выражать мое мнение и мои взгляды на жизнь.
   Ни один персонаж книги не имеет реального прототипа. Хотя... Нет, было бы глупо полагать, что я срисовал Автора с себя. Он мрачнее меня, бывает склонен к Злости, к жестокости, но при этом старается сохранять в себе лучшие человеческие качества. Ну или просто жить... Наверное, оказавшись в ситуации, подобной той, что пережил Автор, я бы не смог выживать, как он. Сдался бы, не пройдя половины того пути, что проделал мой персонаж, в чем искренне и признаюсь.
   Все герои созданы, чтобы обрисовать сущность Зла. Каждый открывает новые его грани: Ненависть, Зависть, Отчаяние и Сумасшествие.
   Почему о Зле? По-моему, этот вопрос не столь сложен, как кажется. Много ли Добрых людей вы встречали? Вам повезло, если много. И вы, скорее всего, врете, говоря, что это так. Создаете иллюзию? Я считаю иллюзии необходимыми для нормального человеческого существования, а потому не хочу их разрушать. Верьте в то, во что вы верите.
   На самом деле человек ломает стереотип только тогда, когда сам хочет его сломать. Так же дело обстоит и с созданием стереотипов. Я ломаю или создаю? Прочитав мою книгу, ответьте на этот вопрос сами.
   Я не отрицаю существования Добрых людей и Добра, но говорю о существовании Зла. Злые характеры на бумаге интереснее. Почему? Потому что Добрые слишком просты. Поступают по чести, прислушиваются к зову Совести. Воспитаны замечательными родителями (дай Бог им здоровья), холены и лелеяны. Скорее всего, выросли в достатке. От хорошей жизни, как известно, не воруют и не убивают.
   А что со Злодеями? Почему они Злые? Трудно понять. Проникнуть в самую психологию Зла, разложить по полочкам все его составляющие и факторы - такую цель ставил перед собой Автор. Он, как и я, не хотел видеть Злодеев в реальной жизни и мечтал, чтобы они оставались здесь, в этой книге. Он, как и я, понимал, что это невозможно, не раз встречался со Злом и был уверен, что не раз еще встретится.
   Зло. Добро. Что сильнее? Автор искал ответ на этот вопрос. Нашел ли? И нашел ли этот ответ я?
   Добро есть. Оно есть. И я в это верю.
   Заканчивая предисловие, скажу, что кардинально не согласен с людьми, придерживающимися примет и мнений, запрещающих писать трагедии от первого лица. Я вижу это повествование именно так, и никак иначе. Любая другая интерпретация изменила бы сюжет и не донесла бы до вас смысла книги. Считайте эту историю личными дневниками некоего Титова Максима Алексеевича, найденными мною случайно или же выдуманными для развлечения себя и читателя.
   Что ж, если позволите, я начну...
  

Часть 1

НЕНАВИСТЬ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 1. До чего я дошел.

   Моя первая жена умерла от лихорадки на Гаити. Я прожил с ней пять лет. Мы были родными людьми.
   Любил ли я ее? Конечно... Конечно, да? Или конечно, нет?
   Я плохой человек. Наверное, с этого надо было начать.
   Мне нравятся замужние женщины. Это мой стиль. Мой Злобный стиль. Не помню уже, когда последний раз встречался со свободной девушкой.
   Меня считают хорошим Любовником. Не зря? Не зря. Первую жену я не Любил. Это был брак по расчету. Мне тогда очень нужны были деньги. Но мы с Викой сроднились. И я искренне оплакивал ее. Мне было тяжело присутствовать на похоронах собственной жены. Я не вполне осознавал, что происходит, но боль потери острым ножом резала сердце. Прожить с человеком пять лет - не просто. Изо дня в день, просыпаясь, я говорил себе, что Вики больше нет, и ее надо забыть. Изо дня в день я не верил собственным словам. Но однажды, проснувшись, я обнаружил, что постель слева от меня не примята знакомым телом и что я давно уже одинок. Роль вдовца мне совершенно не подходила. Отложив мысли о Вике в долгий ящик, я вышел на охоту.
   Вторую жену я увел у какого-то молодого паренька. Помнится, он еще разыскивал меня, угрожал, нес какую-то чепуху, которую мне не хотелось даже слушать. У них с Катей была Большая Любовь, которую я разрушил. На чужом горе Счастья не построишь? Как знать.
   Он - студент. Какой-то студент... Разве пара он ей был? Я - человек, хоть чего-то добившийся в жизни, что-то видевший. Поэтому могу позволить себе глядеть на некоторых людей сверху вниз. Наверное, также я глядел на свою жену. Иначе почему она от меня ушла? Просто собрала вещи и молча ушла. Даже записки не оставила. На звонки не отвечала, а потом и вовсе сменила номер. Мне сказали, что у нее другой. Ну и пусть. Меня это давно не касается. А все-таки обидно...
   Я грустил. Задавал себе вопрос: кто из нас неудачник: студентик или я? Может, оба?
   Прошло еще некоторое время. Я стал искать новую жертву своей влюбчивой натуры.
   ЕЕ звали Мариной. Мы были Просто Друзьями. Познакомились в клубе, где я, как обычно, поджидал "дичь". Наша дружба, как и мое подвешенное состояние, затягивалась на неопределенный срок. Я ЕЕ не любил. Не знаю почему. Это необъяснимо. Вроде и фигурка ничего, и лицо, как будто с экрана, и общих тем для разговоров предостаточно. Но чувства не было. Я не хотел, я боялся Влюбляться. Поэтому и не Любил.
   Когда у Марины появился молодой человек, меня взяло Зло. На что я Злился? Не знаю. Просто взяло Зло. Зависть. Кому я Завидовал? Почему не полюбил Марину, когда Она была свободной? У меня ведь были тысячи шансов к НЕЙ подкатить. Почему не сделал этого? Потому что люблю замужних. В них есть что-то такое притягательное. Какая-то изюминка. Запретный плод сладок.
   Я понял, что люблю Марину. Но я ЕЙ был неинтересен. Я был ЕЙ Просто Другом - не более. ОНА не бросила своего парня ради меня. Говорят, что они поженились.
   Может, если бы я признался ей в Любви раньше, все было бы по-другому? Какой глупец делает это накануне свадьбы, в роковой момент?
   Признаться раньше? Но раньше я не Любил. Признаваться в Любви без Любви - Ложь и Зло. Я избегал Зла, но снова и снова мне приходилось совершать не самые хорошие поступки. Я хотел понять это, постичь. К сожалению, не мог.
   Марина была Доброй. Она мягко ответила мне: "Нет". На ЕЕ месте я бы разговаривал со мной грубее. На ЕЕ месте... Мне никогда не быть на ЕЕ месте. Я не такой, как ОНА. Марина в сотни раз лучше меня. Вся такая кристальная и белоснежная...
   После несчастливой романтической истории с Мариной я отправился путешествовать.
   Вообще, всегда любил смотреть мир, открывать для себя новые места. Я побывал в Индии, Китае, Франции, Германии. Нет, лучше перечислять города: Париж, Токио, Пекин, Лондон.
   Мне нравились столицы. В них всегда пыльно и душно. Всегда много людей и машин. Везде какая-то необъяснимая чехарда, спешка, паника. Городская паника... Люблю ее. Люблю вдыхать городской смог, чувствовать Зависть, видя водителя "Камаза". Он все время возится со своей машиной. Все время занят. День и ночь в пути. И ему некуда спешить. Он едет, выполняет заказы, будучи абсолютно уверенным, что успеет приехать в срок. Во всяком случае, мне так казалось.
   Я ошибался. Все спешат. Вся жизнь куда-то спешит, а мы стараемся за ней поспеть. Не успеваем. Никогда не успеваем. Проносимся мимо своей остановки. Приходим слишком поздно. Секундой позже...Это закон подлости. А законы подлости, в отличие от государственных, всегда работают.
   Я опоздал с Мариной. Слишком поздно ЕЕ Полюбил. Слишком поздно признался в этом ЕЙ и, важнее того, себе.
   Моя жизнь... Мои ошибки...
   Москва. Здесь я родился. Город с населением более десяти миллионов человек, столица России, куда стекается рабочая сила со всей страны. Центр Зла. Чем больше людей, тем больше Злодеев. В Москве я научился обманывать, изворачиваться, врать. Меня научили. Уж поверьте, учителей было предостаточно: ровесники, друзья, вечно ссорящиеся родители...
   Я всегда старался держать сторону Добра, но в Душе я Злодей.
   Я, я, я... Меня заклинило на этом слове. Я эгоист. И признаю это. Люблю себя больше всех остальных. Может, это и не принимали во мне все мои девушки?
   "Не делай плохо другим, но делай хорошо себе вопреки всему," - таков мой девиз. Каждый сам за себя в этом мире. Я понял эту горькую истину слишком рано, о чем и жалею. Если бы все сложилось иначе, мне было бы интересно жить. Я бы не угадывал, какая гадость со мной случится, до того, как она случится. И мне не надо было бы думать о ней.
   Я хотел стать журналистом. А стал бухгалтером. Почему? Этот вопрос задаю себе дважды в сутки: когда сонный встаю с кровати утром и когда усталый опускаюсь на нее вечером. Может быть, все оттого, что я был безвольной, ничего не желающей куклой? Может быть. Школу окончил с золотой медалью. Поступил в МГУ. На журналистику, как мечтал. Но учиться не смог. Завалил первую же сессию. Родители настояли, чтобы я не восстанавливался, а поступал на экономический факультет в более скромный вуз. Тогда их доводы казались мне разумными. Я боялся второй раз провалиться и опозориться перед всеми в МГУ. Только стыд заставил меня прислушаться к словам родителей. А они ведь меня предупреждали... Говорили, что МГУ мне не по зубам. Я был слишком самонадеян. Учеба казалась мне игрой, в которой достаточно подобрать нужные ключики к преподавателям, чтобы оставаться на плаву.
   Итак, я стал бухгалтером. Имел уйму вакантных мест. Но работать по профессии не пошел. Мне это неинтересно. Я хочу писать. Можете считать меня розовым мечтателем, если хотите. Я все равно не отступлюсь от данной самому себе клятвы: верить, что я ВСЕ СМОГУ.
   На что живу? Печатаю статьи в разных газетах. Когда принимают, когда нет. В основном, принимают, потому что пишу искренне, изливаю Душу. Когда не принимают, голодую. Вернее, голодую всегда, потому что все деньги уходят на путешествия.
   Квартиры у меня нет. Родительскую "хрущевку" в Москве я продал и почти уже дотратил вырученные за нее деньги. Где ночевать дальше? На вокзале?
   До чего я дошел? До чего я дошел!
   Умру (а рано или поздно, я умру) не в России. Скажите, что я не патриот? Говорите. Говорите, что хотите. Моя страна - Земля. А Россия... Я должен любить Москву? За что? За то, что она научила меня суровой жизни? Или за то, что она отняла у меня все самое дорогое? Не люблю этот город. Разве что машины, пробки, духоту и водителей "Камазов". Но не жить же в Москве из-за них!
   Сколько я не был в России? Со дня расставания с Мариной. Когда это было? Уже не помню. Не хочу вспоминать. Это больно. Неужели я люблю ЕЕ до сих пор? Рассталась ли ОНА со своим парнем? Или они поженились? Мне все равно! ОНА - не МОЯ. Все в этом мире делится на две категории: мое, не мое. Второе меня совершенно не интересует. Зато первое... Первое греет. Греет Душу. Мое. Мое собственное. У меня почти ничего нет. Ничего моего. Все чужое. Все у кого-то занимаю, беру.
   Друзья денег взаймы не дают. Их либо нет рядом, либо не дают, потому что знают, что я не верну. Никогда не возвращаю. Вернул бы, да нечем. Денег нет. Ни копейки.
   Я один. Мне одиноко и плохо. Хотя для остальных это очень хорошо. Я им мешаю. Всем мешаю. Никому ненужный человек. Изгой общества.
   До чего я дошел? Жизнь катится вниз по наклонной горе. Да вверх она никогда и не шла. Катилась вниз с самого рождения. Я не считаю успехом даже поступление в МГУ.
   Родители давно в разводе. Мать умерла, а отца я не видел более десяти лет.
   Мне 35. Я чувствую, что кризис среднего возраста наступил раньше, чем его следовало ожидать. Подкрался незаметно, как старость. И... Осталась только Грусть. Грусть и Злость. Я писал рассказы о людях, подобных мне, в газетах, писал о плохих людях, а порою и об ужасных. Теперь помещаю их в этой книге. Почему? Потому что хочу излить Душу и заработать на жизнь. Может, кому-нибудь понравится. Вряд ли. Никто не Любит печальные истории. Все хотят смеяться, когда я плачу. Это назло. Это Месть мне. Это... Я не знаю, что это, не знаю, кто я, и что я такое. Ради чего я живу?
   Не понимаю этой жизни. До чего я дошел?!
  
  

Глава 2. Прага.

   22 июня 2010 года. Я приехал в Прагу.
   Надеюсь найти, услышать в этом городе что-нибудь интересное. У меня творческий кризис. Нет сюжетов. Нет Настоящих Злодеев. Нет идей. Не о чем писать. Мелкое Зло меня не интересует. Нужно что-то действительно сильное, стоящее. Что-то такое, что могло бы завладеть читателем, тронуть его. Ну, или хотя бы тронуть меня.
   Погода соответствует моему настроению. Идет дождь. Мрачные мысли - мрачное небо. Тем лучше. Легче будет думать. Хорошая погода не для меня. Она отвлекает от размышлений. У природы нет плохой погоды? Плохая погода - понятие относительное.
   Я вышел из такси и сразу же наступил в лужу. Намокшие брюки и нестиранная рубашка делали меня жалким. Хорошо хоть зонт с собой захватил. Разве в таком виде можно идти в отель? Ничего. Меня здесь никто не знает. И я никого не знаю. Притом надолго задерживаться не собираюсь.
   Главный зал отеля поражал своими размерами, мерцал и переливался. Массивная люстра вызывала у меня один вопрос: как она еще держится на потолке? Все убрано богато и со вкусом. В этом богатстве нет ничего лишнего. Удивительно и красиво. Каждая деталь интерьера, каждая фигурка будто вставлена в отведенный специально для нее паз.
   Как эти люди могут делать такие отели? В каждой стране, в каждом городе есть чему удивляться. Прага не исключение. Я так засмотрелся на оформление отеля, что нечаянно налетел на официанта и разбил несколько фарфоровых чашек. Извинился. Но одними извинениями отделаться не удастся. Что ж, сам виноват. Заплачу.
   - Сколько стоит моя неуклюжесть?- спросил я.
   - 30.
   - Долларов?
   - Разумеется.
   Я выложил 30 долларов и пошел снимать комнату. Другого и не ждал. Здесь привыкли к чудным неуклюжим иностранцам вроде меня. Содрать с нас деньги - проще простого. Надо быть осмотрительнее. В следующий раз как-нибудь выкручусь. Но как?
   - Могу я снять номер?
   - Надолго ли желаете поселиться в нашем отеле?
   - Честно признаться, еще не решил. Но думаю, что ненадолго.
   - Комната номер 310. С одной спальней и душем. Подойдет?
   - Да, подойдет. Спасибо.
   - Деньги внесете сейчас или позже?
   - Позже.
   Я взял ключи и направился в свой номер. Открыв кошелек, с досадой обнаружил, что он пуст. Чем же я буду расплачиваться за отель?
   Уже не так важно. Сейчас меня беспокоит другое. Мой желудок не протянет без еды и часа. С моим-то гастритом! А кто накормит бесплатно? Никто. Жизнь - не сахар.
   Я лег на кровать, не оглядев комнату и не раздеваясь. Мне было плевать на обстановку. Я думал: о Марине, о судьбе, о сегодняшнем дне.
   В отеле все говорили со мной на чистом английском, почти без акцента. И это подтверждало мои догадки о том, что иностранцы здесь не редкость. Я общался свободно, несмотря на то, что знал английский лишь из школьного курса. За время моих скитаний я выучил множество языков, но вот некоторые давались мне тяжело. English был в их числе.
   Почему нет ни одного сюжета? Уже больше месяца прошло с написания последней статьи. О чем писать здесь, в Праге? Не о чем. Да еще на голодный желудок...
   Я пытался думать о статьях, о книге, но мои мысли вновь и вновь возвращались к еде. Я не ел уже два дня. Попробовав заснуть, обнаружил, что и тут мне мешает голод.
   "Все. Не могу,"- сказал я себе, встал с постели и направился вниз, на первый этаж, надеясь быть накормленным, что называется, "на халяву".
   На этот раз мне повезло. Внизу был какой-то праздник. Пьяная, загулявшаяся и веселая толпа шаталась по залу, покачиваясь под музыку или напевая что-то невнятное. Похоже, свадьба. Веселятся. Только мне не весело. Уж очень есть хочется.
   Я присоединился к этой веселой компании. Поесть удалось. И не только. Мне подсказали сюжет! На свадьбах порою такого понаслушаешься, что ни в одном сне не приснится. Трогательные истории о Любви, Ненависти, Мести. Обычно это кажется банальным, но на этот раз все было иначе. Услышанная история тронула меня до глубины Души, задела за живое. Я узнал своего персонажа. Узнал Злодея. Чистого... Нет. Черного, Ненавистного Злодея. Вот Сюжет! Пусть он не мой. Но он отражает мои идеи. Я написал историю в ту же ночь, а на утро отнес ее в редакцию одной из пражских газет. Обязательно включу в книгу. Иначе и быть не может. Я вжился в свое повествование и, кажется, мысли о нем на время даже вытеснили из моей головы размышления о Марине.
   Есть в жизни и Счастливые моменты. Этот - один из них. Я еще живу! Я дышу! Есть чему радоваться! Разве нет? Мой желудок снова полон. Написав статью, заработаю денег и заплачу за отель. Сегодня Зло помогло мне выжить. Сегодня я благодарен Злодеям.
   0x08 graphic

МАКСИМ

ВЕРИН

Глава 3. Пари.

   Максим ерзал в кресле. Все уже разошлись. Оставаться наедине с Уткиным было более, чем неприятно. Георгий Павлович, член комиссии по охране окружающей среды, был человеком пожилым, любящим пофилософствовать и весьма скучным.
   Зная, что философствовать лучше за рюмкой, Верин налил водки из графина и поставил перед Уткиным. За 40 градусами... Водочка-то элитная. Максим принюхался. В нос шибает, но приятно. За такие деньги неприятными не могут быть даже отходы.
   Максим Верин - руководитель крупнейшей в России компании по производству мясной и молочной продукции. Недурен собой, хорошо сложен, богат. Кем ему быть, как не бабником? За собой следит с особой тщательностью. Порою его придирчивости удивляется даже личный парикмахер, заказываемый из Франции. Когда заставляют перестригать в третий раз, невольно начинаешь дергаться. Особенно если стрижешь такую персону. Верин трижды сменял парикмахеров, но прическу - ни разу. Всегда прилизанная челка, зачесанная направо, и модельная стрижка. Острый нос и выразительно-голубые глаза подчеркивали идеальный вид ухоженных каштановых волос и дополняли портрет. Парню всего 25. Живет по принципу "главное, чтобы костюмчик сидел". Молод и полон сил. Но только ли из-за внешности женщины влюбляются в него? Деньги... Деньги в этом мире решают все.
   Любая вышла бы замуж за Верина. Но жениться он не спешит. К чему? Со временем ничего не изменится. Так надо нагуляться как следует! Правда, чем ближе была старость, тем яснее становился тот факт, что Максим не нагуляется никогда. А разве у других богатеев не так? Верин всегда думал, что так принято в высших кругах, а чудаки вроде Гейтса, с его порванными носками - всего лишь чудаки и показушники. Впрочем, Максим не стремился быть таким, как все миллиардеры, но был подобен им по своей природе.
   Компанию "МосквМясТорг", по официальной версии, Верин выкупил после ее банкротства за считанные копейки. По некоторым слухам, фирма досталась ему не совсем законным путем. Слухов о Максиме ходило множество. О его махинациях и грязных делах. Но насколько эти слухи правдивы?
   Так или иначе, "МосквМясТорг" сейчас процветает. И в основном, благодаря стараниям Максима.
   Георгий Павлович опорожнил вторую рюмку водки и с видимым сожалением произнес:
   - Нарушаем...
   - Бумаги же в норме...- Максим говорил спокойно и даже игриво. Он знал, что ему и его компании ничего не грозит. К любому человеку можно найти подход. Нужно быть лишь хорошим игроком в покер. Различать, где блеф, а где нет.
   - Ну, мы же оба знаем, как собирались эти бумаги.
   "Слишком прямо,- пронеслось в голове Максима.- Что я делаю не так? Все так. Ну, ничего, дружок. Видимо, ты еще слишком трезв. Сейчас напьешься, начнешь нести всякую чушь. Тогда и посмотрим, кто из нас умнее."
   - И тем не менее, вы подпишите?- злорадная улыбка проплыла по лицу Верина.
   - С чего вы решили?
   - Интуиция, знаете ли.
   - И не жалко вам зверюшек?- чуть не смеясь, спросил опьяневший Уткин.
   - Чего их жалеть? Они даже думать не умеют.
   - Зато люди думают. Их тоже не жалко?
   "Начало-ось..."- подумал Максим. Вот теперь Георгий Павлович достаточно пьян. Пора совать ему бумаги. Главное, не упустить момент.
   - Людей тем более нечего жалеть. Человек думает, осознает, на какое свинство он идет, и все равно идет.
   - Вы тоже?
   - Я первый.
   - Наслышан о вас. И что же, признаете собственную подлость?
   - Признаю.
   - Что ж, тогда я подпишу все бумаги.
   - Угу,- без видимой радости Верин подал Уткину документы.
   Пренебрежительный тон очень кстати. Покажет проверяющим, что зазнаваться еще рано. Уже правду начали воткрытую говорить. На правду и обидеться можно.
   И почему каждый раз нового присылают? Разве со всеми найдешь общий язык? Один помешан на футболе, другой играет в неподкупность и благородство, третий выбивает взятку как можно больше... Ну, водка действует на всех. И вот доказательство: бумаги подписаны. Георгий Павлович поставил свою размашистую подпись на каждой страничке. Слава Богу, ничего не пропустил. А то мог по пьяни. Дело сделано. Дело, как говорится, в шляпе.
   Максим сложил документы в папку и встал, собираясь уходить, но напившийся в стельку проверяющий дернул его за рукав:
   - Максим Витальевич, а вы во что-нибудь верите?
   - Вам такси вызвать?- высвобождая руку, небрежно отозвался Верин.
   - Нет, я серьезно. Скажите, вы во что-нибудь верите?
   - Я верю в деньги, прибыль и банковские проценты.
   - А как насчет Бога? Рая? Ада?
   - Бог? Если Бог, есть, то мне прямая дорога в Ад. А я еще здесь. На грешной земле. Скажите, почему?
   - Чтобы вам было больнее в Аду. Всему свое время.
   - А вы, значит, верующий?
   Философствовать, так философствовать. Все равно еще много свободного времени. Почему бы не потратить его на какого-нибудь болвана?
   - Да.
   - И что, религия позволяет заключать сделки с такими Подлецами, как я?
   - Вы действительно Подлец, Максим. Вы презираете женщин. Даже женщин!
   - "Я презираю женщин, чтобы не Любить их", как говорил Печорин.
   - Но вы не Печорин.
   - Да. Я значительно хуже.
   - А спорим, есть женщина, которую вы Полюбите? Искренне, нежно и без ума. Спорим, что вы потеряете голову от Любви?
   - Такой нет. Я никого не Люблю.
   - Тогда вам тем более нечего терять. Ну, спорим?
   - На что?- Максим ничуть не разозлился.
   Морали никогда не злили его. Даже, напротив, забавляли.
   - На вашу компанию.
   Верин сомневался меньше секунды. Он с радостью протянул Уткину руку, в Душе содрогаясь от смеха. Компания! Не хило, однако. Если бы действительно был какой-то риск потерять компанию, Максим никогда бы на это не согласился. Но пьяный, ничего не значащий спор! Это даже интересно.
   - А как вы узнаете, что я Влюбился?- ухмыляясь, спросил Верин.
   - Вы сами мне об этом скажите,- Георгий Павлович сунул Максиму свою визитку и, пошатываясь, вышел из кабинета.
   "Надо же быть таким алкашом!- посмеиваясь, подумал Верин.- Нет, алкоголизм до добра не доведет."
   Визитку сначала хотел выкинуть, но потом сунул во внутренний карман пиджака. А вдруг пригодится? Любого человека можно использовать. Сильно пьющий инспектор - полезный друг. Да и вообще, каждый мусор может оказаться нужным.
   Пари! Самое бессмысленное пари, которое Верин когда-либо заключал в своей жизни.
   Личный автомобиль ждал у входа.
   - Куда?
   - Домой.
  
  

Глава 4. Неделовая встреча.

   Своим домом Верин называл трехэтажный особняк с видом на что-то радующее глаз, чего Максим не мог запомнить, потому что менял дома так часто, что порою забывал, из какого выехал и в какой въехал. Сколько здесь квадратных метров? Считать замучаешься. Еще и бассейн. "Почему я в нем не купаюсь?"- каждый раз спрашивал себя Максим, проходя мимо. В джакузи купаться приятнее. Особенно приятно смотреть на раздраженные лица слуг, видящих прогуливающегося по дому без одежды Максима.
   Мягкий длинный диван. Плазма 42 дюйма. Полистать добрую сотню каналов, отдохнуть. Давненько не доводилось отдыхать. И сейчас не довелось.
   Стоило Максиму взяться за пульт, как зазвонил телефон.
   - Да,- мягким и тянущимся голосом произнес Верин.
   Уже привык к звонкам. Жизнь бизнесмена невозможна без телефона, надрывающегося целыми сутками. Это еще хорошо, когда днем. А бывает, позвонят и ночью. Самое трудное - сохранять самообладание, когда будят после 12. Но против пробуждений есть одно хорошее средство - не спать. Красные глаза можно закапать какой-нибудь гадостью, а унылый вид актер всегда сумеет спрятать под маской.
   - Максим? Балаганов Виктор Павлович вас беспокоит. Вы помните о нашей встрече?
   - Простите, о какой?
   - Ну, как же? Вы назначали мне встречу на сегодня. Приглашали к вам в гости.
   - А-а, да. Кажется, вспомнил,- нашелся Верин.- В 6 часов?
   - Совершенно верно.
   - Что ж, жду вас. Документы при мне. Как договаривались. Можете приходить с семьей. Уверяю, скучно им у меня не будет. Обсудим все в спокойной атмосфере...
   - Я буду с женой. Вы не против?
   - Только "за". Жду, конечно.
   Максим бросил косой взгляд на часы. Сделал знаки прислуге. Нужно готовить дом к приему гостей.
   Правило первое: "Предложи обсудить дело в домашней обстановке. Лучше всего с семьей. Семья отвлекает, сбивает с мысли. Клиент подпишет все, что угодно. Хоть даже приказ о собственном расстреле."
   Правило второе: "Говори о чем угодно, только не о деле."
   Так учили. Максим усвоил уроки. Правила, которые никогда не подводили. Ни разу за всю карьеру.
   Бизнесу учил отец. Об отце у Максима остались не лучшие воспоминания.
   Нож в руке. Кровь. Кровь, остановившаяся от страха в венах. Лужа крови на полу и лежащее без движения тело... дрожь. Леденящий страх... Боль.
   С матерью вышло не лучше. Но тут Максим не виноват. Он не считает себя виноватым. Она... Она сама. Сама умерла. Ее инфаркт был случайностью, никак не связанной с тем, что сделал Максим.
   Верин не хотел вспоминать родителей. Воспоминания приходили сами. Максим гнал их, но... Невозможно справиться с собственным подсознанием. Нож. Удар. Это нельзя забыть. Память до конца жизни... Страшная была ситуация. Страшное, жуткое детство. А юность, зрелость приятней? Если вспоминать все, что было, то... Нет, не приятней. Правда сейчас есть деньги. Можно забить боль развлечениями. Забить? Можно ли такое забить? Боль останется навсегда. Максим чувствует эту боль ежесекундно: во время деловых встреч, просаживания денег в казино, бессонными ночами. Что-то неприятно колет спину. Что это? Боль. От чего? Верин знал ответ на этот вопрос. Боль из далекого полузабытого прошлого. Да и из настоящего. Не только прошлое помнит эта спина. Сегодня все не так, как тогда. Сегодня нет страха. Разве что, перед прошлым.
   Размышления Максима были прерваны. Нагло прерваны. Кем? Балаганов с женой. Уже? Что-то рано. Неужели уже 6 часов? Точно, без десяти! Балаганов пришел даже раньше. Пунктуальности ему не занимать. Интересно, прислуга успела убраться в доме? Если нет, ей сейчас влетит. Очень влетит. Даже приятно будет поорать, вылить на кого-нибудь Злость и Грязь. Давненько не было поводов. Точнее, было лень их искать.
   - Чай!- приказал Верин, приветливо встречая гостей.- Присаживайтесь, Виктор Павлович.
   - Моя жена, Анастасия Петровна,- представил Балаганов свою спутницу.
   - Просто Настя,- белоснежная улыбка озарила лицо Балагановой.
   Отбеливает зубы. Значит, привыкла бездумно тратить деньги мужа. Наверняка, вышла замуж не по любви. Только из-за денег. Совершенно неинтересный типаж. Охотница. Должно быть, читает романы типа "Как заарканить миллионера". Да она сама уже персонаж такого романа! Ну или фильма... Похожа. Ходит в мехах. За макияжем не видно лица. Что будет, если смыть макияж? Хотя бы муж видел ее без него? Как ей хватает терпения прятать свою настоящую натуру и внешность ото всех? Двуличная игривая натура. И голосок приятный. Как у птенца. Притворяется невинной и безгрешной. Ей бы актрисой быть! Хотя, Верин не лучше. Два сапога пара.
   - Максим. Просто Максим,- бизнесмен нежно поцеловал Настину ручку.
   Ей приятно. По лицу видно, что приятно. Ну, всем девушкам приятно, когда их целует такой парень. "Я ведь мачо. И с самооценкой у меня все в порядке,"- про себя отметил Максим.
   Но... К делу! Пора приступать к делу. Настя - всего лишь одна из многих. Не стоит уделять ей слишком много внимания.
   - Бумаги готовы?- спросил Балаганов.
   - Да, все в порядке. Подпишем за чаем,- Максим подмигнул Насте.
   Стоит ее поиспытывать. На верность. А муж ничего не заметил. Ну и олух! Такого легко провести. По всему видно, сделка будет выгодной.
   Настя подмигнула в ответ. Испытание на верность она не прошла. Интересный расклад. Она, наверное, считает, что может сыграть хорошую партию. Думает, что пленила Максима своим обаянием. Пусть думает!
   Верин выложил бумаги на стол. Служанка принесла чай. Зеленый, цейлонский.
   - Долго ходишь!- фыркнул Максим.
   Большей благодарности слуги не заслуживают. Они же слуги... Меньше, чем люди. Меньше, чем звери. Жалкие пресмыкающиеся. На кота или собаку хотя бы смотреть приятно. А на слуг - противно. Никаких чувств, кроме омерзения. Ничтожества. Ни больше, ни меньше. Служанка хотела что-то сказать, но ушла, подавив в себе обиду. Правильно сделала! Максим увольнял десяток таких на счет "раз".
   Настя сексуально перекинула ножки. Верин заметил этот жест. Заигрывает. Наверное, красилась полдня, прежде чем прийти. Наносила десятый слой косметики. Волосы укладывала. Длинные шелковистые волосы... А она хороша. Все-таки хороша.
   - Итак. Вы оформляете займ в моем банке и формально тратите деньги на благотворительность, что освобождает вас от налогов, а я получаю процент от вашей прибыли. Это ваше предложение?- нацепив очки и внимательно вглядываясь в документы, спросил Виктор Павлович.
   Лучше бы так же внимательно следил за женой. Хотя, кое в чем Балаганов прав. Дела, ведущиеся на таком уровне, важнее женщин.
   - Совершенно верно. Вполне выгодно для вас. Только вы можете оформить бумаги так, чтобы никто не подкопался. Я вас давно знаю, а потому, могу вам доверять.
   - Спасибо. Польщен. И сколько я получу?
   - Ну, скажем, 7%.
   - 10. Ей-богу, ну мы же серьезные люди.
   - 7. Не уступлю.
   -8,5.
   - Идет,- Максим заглянул Насте в глаза, искупался в них, словно в приятно-прохладном летнем ручье.
   Завораживает... Может, поиграться с ней, как со многими другими? Ничего не мешает. Так почему бы и нет? Муж ничего не узнает. Будет даже проще, чем с остальными.
   - Как дела на бирже?- без особого интереса спросил Максим, давно забывший про Балаганова и увлекшийся его женой.
   - Кризис...- Виктор Павлович тяжело вздохнул и поудобнее уселся в кресле.
   Ерзает. Смотри обивку не поцарапай своим неповоротливым туловищем. Хотя, плевать на обивку! Она стоит каких-то несколько тысяч долларов.
   До чего мелочен человек! У него жену уводят, а он вздыхает по поводу денег. Мелочен и прост. Не будет дорожить тем, что имеет до тех пор, пока кто-нибудь не проучит. Стоит проучить.
   Начатая игра все больше и больше нравилась Максиму. Настя смотрела ему прямо в глаза. Он не отводил взгляда. И не таких тигриц встречал. Чем она, собственно, лучше других? Аж ничем! На разноцветных и разношерстных охотниц Максим насмотрелся. И романов у него было предостаточно. Опыт за плечами богатый. Соблазнить Настю, саму желающую соблазниться, не составит никакого труда.
   - Кризиса нет. Мы его выдумали.
   Максим прошелся взглядом по Настиной шее. А колье-то на ней дешевенькое. Верин мог бы купить получше и подороже, будь он ее мужем.
   - Вы действительно так думаете?- Балаганов сменил позу, выражая несогласие.
   Он-то понимал, к чему клонит Максим, и это его кололо. У кого кризис, а у кого денег куры не клюют...
   - Давайте подпишем,- не желая доводить разговор до конфликта, предложил Максим.
   Правило третье: "Никогда не накаляй обстановку. У остроты любого высказывания должен быть предел..."
   Хорошие отношения с Балагановым пригодятся: и в бизнесе, и в целях поддержания связи с Настей.
   - Здесь, здесь и здесь,- Максим показал, где надо расписаться и удовлетворенно посмотрел на Балаганову.
   Она прятала что-то в свою сумку. По-видимому, ручку. Оставила номер на салфетке? Неплохо. Игра обещает быть интересной.
   -Вот и договорились,- теперь уже с облегчением заговорил банкир.
   Этот договор был важен для него. Опять деньги? Наверное, не хватает на очередную безделушку для Насти. Что она попросит у него? Машину? Квартиру, в которую можно будет водить любовников? Яхту? Будем надеяться, не продешевит.
   - Думаю, нам пора,- решительно заявил Балаганов.
   Максим повел уголком рта. Он уж думал, что эти двое не догадаются уйти. Надоели!
   Верин приказал служанке проводить гостей, а сам взял салфетку, на которой стоял Настин бокал и устало плюхнулся на диван. Номер телефона. Как и ожидал! До чего же все предсказуемо! До чего предсказуема жизнь! Отдыхать некогда. Самое время обдумать дальнейшие перспективы. Насте, определенно, еще придется звонить. Да и плевать! Дальше пойдет, как по сценарию. Было бы неплохо выспаться. Размышляя таким образом, Максим закрыл глаза и погрузился в сон. Впервые за долгое время.
   Деловая встреча стала совсем даже не деловой.
  
  

Глава 5. Игра продолжается.

   Прежде всего, Максим заказал ресторан. Вначале заказал. А потом уже стал звонить Насте. Согласится - не согласится... Да какая разница?! Не так важно. Не согласится - Максим найдет другую. Хотя, о чем разговор? Конечно же, согласится! Разве может быть иначе? Верину еще никто никогда не отказывал. Ложь! Отказывали. Но жалели об этом. Возможно, и Насте придется жалеть.
   - Привет, - Максим изо всех сил старался говорить в трубку с волнением.
   Спокойствие надо скрывать. Сильные женщины любят слабых мужчин. И наоборот. Застенчивость будет кстати. Застенчивый миллионер - Счастье для охотницы.
   - Привет,- Настя говорила нежно, но при этом чувствовала свою силу, свое превосходство.
   - Как ты смотришь на перспективу сходить куда-нибудь? Э-э... Вместе.
   - Ммм... Скорее, положительно, чем отрицательно.
   - Ресторан "Жак Перье". Сегодня вечером. В 19:00. Сможешь?
   А вот теперь маску застенчивости пора снять, сохраняя вежливость. Излишняя застенчивость не лучше излишней напористости. Отношения высших кругов намного сложнее обычных человеческих отношений.
   - Да, смогу.
   - Ну, я пришлю за тобой машину?
   - Ага, присылай.
   - Надеюсь, не против, что мы так быстро перешли на "ты"? А то я ведь даже не спросил.
   - Это как раз правильно. Не люблю официальности в бытовых беседах.
   - Как скажешь. Тогда, до вечера?
   - До вечера.
   "Рыбка на крючке," - наверное, подумали оба, бросая трубку.
   Кто рыбак? Кто рыбка?
   Максим надел лучший из своих костюмов и посмотрелся в зеркало. Подмигнул своему отражения, пожелав: "Удачной рыбалки!"
   В общении с женщинами, как и в бизнесе, есть свои правила. Если им следовать, все будет нормально. Живи по правилам - живи без правил! Всякое новое правило - нарушение старого правила. Что было бы, если бы много лет назад Максим не сделал бы того, что сделал, не нарушил бы правил? Жизнь могла сложиться иначе.
   Верин галантно отодвинул Насте стул и пригласил ее сесть.
   - Спасибо...
   - За встречу?- Максим налил шампанского, чокнулся с Балагановой бокалами и выпил.
   - За встречу!
   Напоить коллегу - напоить девушку. Схоже. Весьма схоже. Правила жизни одинаковы и довольно просты. Но их нужно понять. Максим понял жизнь. И после этого она ему наскучила.
   - Давно ты руководишь "МосквМясТорг"?- спросила, Настя.
   Ее сегодняшний наряд был покраше вчерашнего. Новое на себя надела? Купила сегодня? Или у нее полшкафа ни разу не надетых платьев? Не зря водитель так задерживался. Наверное, затер своим взглядом зеркало заднего вида. Может, не он задерживался, а она слишком долго собиралась, как и положено такой красотке? Муж мешал? Искала повод уехать?
   - Несколько лет. Мой отец - хозяин мелкого предприятия. Был...
   - Он умер?
   - Погиб в автокатастрофе.
   - Я сожалею.
   - Да нет, ничего страшного.
   - А мать?
   - Инфаркт.
   - Сирота?
   - С 18-ти лет. А у тебя что с родителями?
   - Отец работает с мужем, а мать на пенсии.
   - Как познакомились с Виктором?
   - Угадай.
   - Через отца?
   - Верно.
   - Ты его Любишь?
   Услышав этот вопрос, Настя поперхнулась. Она его ожидала. Максим было подумал, что видит удивление, но потом понял, что его слова вызвали смех.
   -Нет, конечно. Я похожа на ту, которая выходит замуж по Любви?
   - Ты похожа на ту, которая знает толк в Любви,- на смех Верин ответил смехом.
   - Если разведусь, отец меня убьет. Тем более... Знаешь, надо на что-то жить.
   - Деньги имеет не один человек.
   - Ты это на себя намекаешь?
   - Может быть.
   - Думаешь, мы могли бы быть парой?
   - Это можно проверить.
   - Тебе не кажется, что наши отношения развиваются слишком быстро?
   - А у нас уже есть отношения?
   - С тобой трудно спорить. Но у меня есть муж.
   - Твой муж для меня не проблема. Ты же его не Любишь.
   - Но у вас с ним деловые отношения! Не хочу мешать твоему бизнесу.
   - Если Влюблюсь, пожертвую бизнесом. Я на многое способен ради Любви.
   - А ты меня уже Любишь?
   - Может да, а может, и нет.
   - Но мы же знакомы всего час.
   - Меньше. 40 минут.
   - Ты пунктуален?
   - И педантичен. Как любой бизнесмен. Что можешь сказать о себе?
   - Я обычная московская девушка, - Настя снова коварно и обаятельно улыбнулась.
   Стрельнула глазками. "Такая ли простая?"- подумал Максим. Простая... Московская... Не простая, а бриллиантовая. Супердевушка. Принцесса.
   Ухаживания ей нравятся. За деньги может принять и настойчивость, и стеснительность. Чем-то такой вид девушек похож на проституток . Готовностью продаться за деньги. Но проститутки продают только тело. А Настя готова продать и тело, и Душу, и всю себя. Если так, то почему же хочется ее поцеловать?
   - Пью в меру. Не курю,- продолжала Балаганова.- Что еще? Даже не знаю.
   - А я курю. Но только сигары.
   - Говорят, сигары еще вреднее сигарет.
   - Знаю. Личный врач говорит, сгублю когда-нибудь легкие. И он прав.
   - Отчего ж не бросишь?
   - Не хочу. Плевать на здоровье! Буду беспечным, пока жареный петух не клюнет. Это мой стиль.
   - Это стиль богатых людей.
   - И твой?
   - Я могу считать себя богатой, а значит, да.
   - Тогда посочувствуем друг другу. Давай выпьем за нас.
   - Выпьем!
   - На брудершафт.
   - А давай!
   Максим почувствовал себя ближе к Насте. Не только нравственно, но и физически. Когда он успел подсесть? Или она подсела? Верин легонько положил руку на ее колено.
   - Я не привык скрывать своих чувств,- сказал он.
   - Ты не такой как другие. Ты замечательный, с тобой интересно, но...- Начала говорить Настя, но Максим ее оборвал.
   - Поехали ко мне!
   - А десерт?
   - А десерт у меня.
   Балаганова не смогла отказать. Верин оставил барсетку на столе, чувствуя свою победу, и повел Настю к машине. У него дома все будет по схеме. Жизнь по схеме. Любовь по схеме. Схемы не дают сбоев. В этом вся фишка. Если уверен, что не ошибаешься, то не ошибешься. Это заложено в психологии. В человеческой психологии.
   Правда, на этот раз Максим не был уверен, что все получится. Настя вся такая блестящая... Вдруг это Любовь, а не игра? Как быстро сменяются мысли! И этот Уткин еще со своей философией подвернулся. В этой жизни ничего не случается зря. Все случайности закономерны. Может, это судьба? Наличие судьбы не предполагает предрешенности. Человек сам может управлять своей судьбой. Если имеешь деньги, можешь изменить, что угодно. Нет человека, не любящего денег. Ни один чиновник не откажется от заветной зеленой бумажки. Доллары... У иных они крутятся в глазах, как в мультфильмах.
   Максим любил деньги, как все остальные. Любил больше остальных. Только не афишировал это. Больше денег - больше Счастья. Так? Так ли?
   Верин стал сомневаться. Что-то изменилось. И изменилось буквально за один день. Любовь к деньгам важнее человеческой Любви. Так ли это?
   Ничего сложного быть не должно. Говорят, понять жизнь нельзя. Даже не нельзя, а невозможно. Не-воз-мож-но. Даже для тех, кто учился жизни с самого детства? С того момента, как... Нет. Верин прогнал воспоминания.
   Сейчас лучше думать о Насте. Она не идеальна. Но ее внешность идеальна. Лицо и тело... Фигура.... Фигура Богини. Эту фигуру надо посыпать золотом. Максим готов на это. А что с Балагановым? С Балагановым дела, бизнес. Не бросать же все ради минутной забавы! С другой стороны, сам этого хотел. Пустые слова о Любви в ресторане. Пустые ли?
   Максим молча поцеловал Настю и начал расстегивать ее платье, поглаживая рукой ее гладкую кожу. Она стянула с него рубашку, и он повалил ее на постель.
   После этого вечера игру надо будет заканчивать. Но так не хочется! Некоторые игры затягивают...
  
  

Глава 6. Любовь.

   Максим открыл глаза. Настя лежала рядом. Она давно уже не спала. Лежит на боку. Может быть, даже не видит, что он проснулся. Думает о прошедшей ночи? Это было чудесно! И ей совсем не стыдно.
   Верин обнял Настю, поцеловал ее в шею и, по заезженной схеме, произнес:
   - Доброе утро.
   - Доброе.
   - Как спала?
   - Неплохо. Ты как?
   "Плевать я хотел, как ты спала! Зачем об этом спрашивать? И тебе, наверняка плевать, как спал я. Почему всегда нужно следовать шаблонам?"- произнося бессмысленные фразы со скучающим видом, подумал Максим.
   Болтовня... Лучше помолчать! Выпить свой утренний кофе, не спеша одеться, сесть в личную машину и на работу. А-а, работу можно прогулять. Миллионер может себе это позволить. Если Настя кукла, вещь, то зачем с ней разговаривать? Если принимать ее за проститутку, то пусть встает, забирает вещи и уходит.
   Но... Все сложно... Так хочется, чтобы она осталась! С ней так легко...
   - Останься пока у меня.
   - Ты мне указываешь?- Настя повернулась и с сомнением посмотрела Максиму в лицо.
   - Я прошу.
   - У меня есть муж.
   - Забудь о нем! У тебя есть я!- Максим приподнялся на локтях и посмотрел на Настю тем же взглядом, что и она только что смотрела на него.
   - Максим, что у тебя со спиной?
   - Ничего.
   - Максим! Я видела, какое "ничего" у тебя на спине! Расскажи мне.
   - Я не могу.
   - Кто тебя так?
   - Никто.
   - Максим!
   - Пожалуйста, Настя! Не сейчас. Мне уже пора на работу и... Давай, вечером?
   - А ты уверен, что я останусь до вечера?
   - Мне пора на работу,- игнорируя ее слова, Верин встал с постели и начал одеваться.
   Изрезанная спина. Это должно было вызвать вопросы, но Максим не думал, как будет отвечать на них, укладывая Настю в койку. С остальными было проще. Встал с постели, указал на дверь, вышвырнул шмотки. И все. Банально просто. А Балаганова.... С ней сложнее. Неужели это действительно Любовь?!
   Рубашка, галстук... Повеситься бы на этом галстуке! Настя многое узнала. Если рассказать ей еще кое-что... Эти шрамы. Тайна шрамов. Она не узнает. Узнает. Влюбленный человек бывает слишком откровенен.
   Влюбился. Неужели и правда Влюбился?! Как такое возможно? Как стрела Купидона могла поразить сердце бессердечного человека? Последний раз Максим Любил... Прошлый раз, он же и первый, был так давно... и так все печально закончилось.
   "Люблю! Люблю!"- Максим с ужасом признавался в этом самому себе.
   Любить? Кого? Куклу? Настя - всего лишь кукла! Барби. Как ее можно Любить? Она же игрушка! Очередное развлечение! Она никогда не поймет Верина. Она ребенок, а он старик.
   И мужа бросить не решится. Как сама говорила, "если разведусь, отец убьет". Начнет собираться домой, самое поздно, через час. Максим не отпустит ее так легко. Охране уже даны указания. Никого не выпускать. А если позвонит мужу? Слишком смело для нее. Признаться в измене? Виктор этого не простит. Он может простить все, кроме предательства за собственной спиной.
   Что делать с Настей? Что вообще делать?
   Голова Максима раскалывалась. Головная боль- результат активной мыслительной деятельности. Выпитый вчера алкоголь не при чем. Это не похмелье.
   Что делать? Рассказать о шрамах? Раскрыть мысли, Душу и сердце? Но это грозит не только позором, но и тюрьмой. Можно ли доверять такой, как Настя? Кукла. Барби. Да что она смыслит в жизни?!
   Вместо работы Максим поехал кутить. Организм требовал алкоголя и развлечений. Во всяком случае, так казалось. Нужно расслабиться и обо всем подумать. Точнее, наоборот, расслабиться и ни о чем не думать. Собрать мысли в кучу и засунуть в мусорный бак. Живи сегодняшним днем! Сколько не думай, что сказать Насте, так ничего и не придумаешь. На этот случай нет шаблона. Слишком уж нестандартная ситуация.
   "Да, да, да,"- на все отвечал Максим, упиваясь до беспамятства.
   - Хотите сыграть в рулетку?
   - Да.
   - Может, блэкджек?
   - Да, конечно.
   - Или покер?
   - Не хотите выпить?
   - Виски?
   - Мартини?
   - Водка?
   - Да, да, да, да!- почти визжал Верин, разбрасываясь деньгами направо-налево.
   А что теперь терять? Влюбился. Влюбился! Как мог? Если Настя узнает правду о нем, не будет Максиму жизни. Она не очередная. Она единственная. Не такая, как все.
   10 тысяч просадил в "двадцать одно", 15 - в покер, 40 - в рулетку. За вечер? За час! Влюбился? Это надо отметить! Последняя Любовь все-таки. Другой уже не будет. Другого ничего не будет. Дальше только тюрьма.
   - Ставки! Ставки! Делаем ставки!
   - 100 тысяч!- выкрикнул Верин.
   Карты плыли перед глазами. Уже слишком пьян.
   Правило 19: "Не напиваться". Правило 45: "Не иметь отношений с женами коллег". К чему правила, если их можно нарушать? Проиграться - одно дело. Полюбить - совсем другое. Правило 45...
   - Открывайтесь!
   Максим бросил карты на стол. Его тошнило. Тошнило от всего. От всей этой ужасной жизни. Как противно!
   - Вы выиграли! Ваши 500 тысяч!
   - Ставлю!
   - 500 тысяч? Вы уверены?
   - Уверен! Принимайте!
   Плевать, плевать, плевать...
   - Да вы везунчик! Ваш выигрыш - 1 миллион!
   - Выпить!
   - А что с деньгами?
   - Заберите себе!
   Напиться. Сегодня можно напиться. Сегодня все можно. Максиму всегда все можно.
   Водка убьет Любовь. Так думал Максим. И ошибался. Водка ничего не убьет. Она зажжет, породит что-то новое. И только... выигрыш и проигрыш волновали все меньше. В этом виновата водка. А кто виноват в водке? Настя. Она...
   Додумать Максим не успел. Он упал прямо посреди казино. Хорошо хоть не лицом в салат.
   До дома довезут. На такой случай есть слуги. Челядь... Жалкие рабы... Всякая шваль...
  
  

Глава 7. Убийца.

   Утро выдалось тяжелое. Как прошла ночь? Ничего уже не вспомнить. Максим выругался и приподнялся на кровати. Знакомая рука подала стакан с водой и таблетку.
   - Что это?- пытаясь разлепить глаза, спросил Максим.
   -"Алькаприм".
   - Настя?
   - Ты удивлен?
   - Не так, чтобы очень...
   "Во сколько я вернулся домой?"- мысленно попытался восстановить цепочку событий Верин, но ничего не получилось. Интересно, Настя сама не ушла или ее удержали? Почему-то она не возмущена. Ничего не понятно...
   - И это твоя работа? Где ты был?
   - Пил.
   - Муж звонил. Ищет меня,- сообщила Балаганова.
   - Что ты ему сказала?
   - Ничего. Я не взяла трубку.
   - Он уже знает, что ты здесь?
   - Думаю, да.
   Максим выругался. Ему вновь ничего не хотелось говорить, но он встал с постели, уселся напротив Насти и заговорил:
   - Я все тебе расскажу.
   - Максим, я, конечно...
   - Замолчи! Теперь мне это надо.
   Максим начал рассказывать, придерживая руками тяжелую голову:
   - Мне было 14. Я любил. Ей было 15. Она меня презирала. Мне было больно слышать усмешки. От нее и от ее 18-тилетнего парня. Не представляешь, как больно! Из-за нее меня все осмеяли. Предали и осмеяли. Но это не важно. Это ничего не означало до тех пор, пока...
   Пока я не подловил эту парочку с коноплей. Мне было плохо. Я не знал, куда себя деть. Вдруг мне пришла в голову странная мысль: "Какой-то наркоман лучше, чем я? И она сама наркоманка! Зачем ей жизнь? Зачем ей ТАКАЯ жизнь? Только мучения." Мне казалось, что я могу избавить этих двоих от мучений. Сделать их короче. Ломка, боль, стыд... Зачем все это? Я думал, что... я ничего не думал. В тот момент я не контролировал себя.
   Ты понимаешь меня? Я убил их. Убил ножницами. Зверски. Изрезал лица до неузнаваемости.
   Мне было тяжело убивать людей. Мне мерещились еще живая Возлюбленная, ее улыбка, ее смех, ее губы. И я не мог этого вынести. Я вырезал на собственной спине две полосы в напоминание о паре, которую я сгубил. Совесть заставила. Я Мстил. Мстил самому себе.
   Злосчастные ножницы я спрятал у себя дома, в шкафу, даже не смыв с них кровь. Как же я был глуп! Мой отец нашел их, догадался обо всем и принялся меня избивать. Все было слишком быстро. Он бил меня на кухне, а я машинально схватился за нож, и он... Тяжело говорить. Он наткнулся на него. Ничего нельзя было сделать. Он умер мгновенно. Я сожалел. Из сожаления нанес себе третье увечье.
   Мать выгораживала меня. Не знаю зачем. Наверно, жалела, считала, что я невиновен, что слишком мал, что тюрьма превратит меня в животное. Лучше бы я отсидел!
   Она умерла в день моего восемнадцатилетия. Инфаркт, как я тебе и говорил.
   Что дальше? Дальше надо было как-то жить. Меня все жалели, считали хорошим мальчиком, а я себя презирал. Отец владел небольшой фирмой по производству мяса, и после его смерти она досталась его компаньонам. Я всегда был не согласен с таким решением. Фирма моя! Я должен был получить эту фирму по наследству! Ведь отец целыми днями только об этом и говорил с самого моего рождения. Я хотел забрать фирму, но это оказалось не так-то просто. Пришлось вновь идти на убийства. Двоих я задушил и инсценировал повешение. Это были руководители фирмы. Стал искусней убивать, убирал улики. И снова резал спину. Этими шрамами я отмечал убитых. Этими шрамами я успокаивал Совесть. Мне было совсем не больно резать собственную спину. Душевная боль заглушала физическую.
   Одной фирмы мне было мало. Я хотел большего. "МосквМясТорг" давно привлекал меня. Твой муж помог мне обанкротить компанию, а я нанял киллера и перебил весь их совет директоров. Для большей безопасности. Новые шрамы.
   Иногда напивался и слишком много болтал. Тогда приходилось убивать друзей, любовниц. Много их убил. Но уже не жалел. Привык. Привык убивать. Мне это было легко. И зря говорят, что слово "легко" здесь неуместно. Тем более, со временем стало необязательно пачкать руки самому. Достаточно было кого-нибудь нанять.
   Я убивал все чаще и чаще. И, знаешь, жалею. Почему? Потому что теперь меня ждет Ад. Уже на земле.
   Настя смотрела испуганно. Чего ей ждать от такого человека? Она, конечно, думала, что Максим не ангел, но чтобы так...
   - 32 шрама - 32 трупа?- удивительно тихим голосом спросила она.
   - Именно столько,- ответил Максим.- Я много кого убил. Но буду помнить лишь первых трех: Он, Она и Отец. А остальные? Остальных не жалел. Хотя, они, конечно, заслуживают жалости. Все слабые и проигравшие заслуживают жалости. И я, возможно, заслуживаю. Я тоже проигравший. Я проиграл самому себе. Зачем убивал?
   Вижу отца во снах. Вижу с того самого дня, как убил. Просыпаюсь в холодном поту и молюсь. Молю о смерти. Большего я не заслужил. Лучше умереть, чем видеть призраков каждую ночь. Призраки... призраки прошлого... их не прогонят ни развлечения, ни алкоголь.
   - Меня ты тоже убьешь? - задала вопрос Настя, ни разу не пошевелившаяся за все время разговора.
   - Ты боишься меня?
   - Нет.
   - Почему?
   - Я никого не боюсь.
   - Я не убью тебя. Потому что Люблю. Да, я, я, мерзкий червяк, я тебя Люблю. А что ты чувствуешь ко мне? Скажи мне, что?
   - Я не знаю. Честно, не знаю. После всего, что ты сказал...- Настя встала и начала мерить комнату шагами.
   Максим говорил на эмоциях и, возможно, задел ее. Может, она тоже Полюбила его? Может, это взаимная Любовь? Ха! Барби Влюблена? Забавно. Нет. Ничуть не забавно. Это трагедия, а не комедия.
   - Ты останешься со мной?- взяв Настю за руку, произнес Верин.
   Настя отодвинулась, вырвала руку и сморщила лоб. Мысли. Мысли за пределами нашей Галактики. Мысли в ее голове.
   Она уже знает, что ответит, но язык не поворачивается. Это нельзя сказать так просто. Неизвестно, что предпримет Максим. Он же убийца!
   - Нет,- наконец, решилась Настя.
   - Хочешь сломать две судьбы?
   - Ты свою уже сломал.
   - Ты права. Наверное...
   - И что дальше?
   - Ничего.
   - Я могу уйти?
   - Да, если хочешь.
   Верин лег на диван и закрыл глаза. Он не видел, как Настя ушла. Не хотел видеть. Только слышал звук ее шагов.
   В голове отец. Нож в теле. Кровь. Полдома в крови. Больно не отцу. Больно Максиму. Из его глаз текут кровавые слезы. Убил. Отца и себя. Уничтожил Душу.
   Как жил? Как жить? Кем быть? Кем слыть?
   Дышать - не дышать. Настя ушла. Она - кислород. Без нее на планете Максим исчезнет жизнь. Сколько человек может прожить без кислорода? Минуту? Больше? Максим задержал дыхание. Что-то подступило к горлу. Комок. Комок Обиды и Злости. Глаза повлажнели. Нет, Верин не заплакал. Потому что никогда не плакал. Потому что не умел. Некому было учить. Учили Злости, Гневу, Пошлости, Предательству, но только не Жалости.
   Маньяк. Сумасшедший маньяк. Подлец. Злодей. Жалкое существо.
   Верин открыл глаза. Насти давно не было, но ее духами по-прежнему пахло. Приятный аромат. С этого дня Любимый запах Максима.
   Зачем отпустил? Почему не приказал охране остановить? Человека насильно не удержишь. Птичка стремится покинуть клетку. Любая вольная птичка. Настя. Настенька. Настюша. Барби. Куколка. Птичка...
  
  

Глава 8. Крах.

   - Никого не хочу видеть!- заявил Максим, еще не видя входящего в комнату.
   - Это очень важно!
   Финансовый директор, Олег Васильевич. Что ему нужно? Никаких встреч на сегодня. Никаких приемов. Что может быть важного? Нет ничего и никого важнее Насти.
   Сколько Максим уже думает о ней? Час? Восемь часов? День?
   Олег присел на краешек кровати и налил Максиму коньяк:
   - Выпейте!
   - Все так плохо?
   - Хуже, чем вы думаете.
   - Говорите! Переживу.
   - Лучше выпейте.
   Максим залпом осушил бокал. Хуже все равно уже не будет, какие бы новости ему сейчас не сообщили.
   - Виктор Павлович Балаганов, знакомый вам персонаж?- начал говорить Олег.
   - Давайте по сути! У меня ужасное настроение и с утра мучает похмелье, так что... Коротко, сжато! Самую суть. Если дело не стоящее, уволю завтра же! Уяснили?
   - Хорошо,- кивком выразил согласие финансист.- Благодаря стараниям упомянутого Виктора Павловича дело об убийстве совета директоров "МосквМясТорга" отправлено на доследование.
   - Мы же уже платили за это!- Верин вскочил с кровати, все еще не осознавая серьезности ситуации.
   - С нас требуют еще.
   - Ну так заплатите!
   - Чем? Полиция блокировала все ваши счета и счета "МосквМясторга". Сейчас проводятся обыски. Деятельность компании приостановлена. Видимо, кто-то платит больше нас.
   - Балаганов! Кризис у него!- Максим выругался, после чего продолжил:
   - Возьмите деньги из "Верин Корпорэйшн". Компания моего отца ведь еще функционирует?
   -Боюсь, это невозможно.
   - Что? То есть почему?
   - Вы проиграли "Верин Корпорэйшн". Вчера. В казино.
   - Нет!- Верин схватился за голову.- Нет! Не может быть! Я же выигрывал! Я выиграл миллион!
   - Не помните? Еще бы вы помнили! Если б я так напился...
   - И что теперь? Какие идеи?- Максим отпил коньяк прямо из горла и попросил сигару.- Курить будете?
   - Не курю. Как вы вообще можете думать в такой момент о сигарах?! Я не знаю, что делать! Мы пропали! Это крах!
   - В тюрьму?
   - К сожалению, я ничего не могу сделать.
   Верин задумался. Новые проблемы не могли вытеснить мысли о Насте, но решать надо было и то, и другое. Перед финансовым директором нужно было сохранять спокойствие. Чтобы не сеять панику. Хотя... Плевать! Это просто цинизм и сарказм.
   - Оформите дарственную на "МосквМясТорг" задним числом, - приказал Верин.- Это вы можете?
   - Да. Пожалуй, на это денег хватит. На чье имя?
   - На имя Георгия Павловича Уткина.
   - А кто это?
   - Вас не касается, - Верин взял ручку и написал на листке бумаги: "Я проспорил,"- передайте это ему вместе с дарственной.
   - Хорошо.
   - Олег, скажите, у меня совсем нет денег?
   - Только то, что осталось в вашем личном сейфе.
   - Сколько там?
   - Десять миллионов.
   - Отлично! Тогда еще одна просьба: я хочу, чтобы Балаганов был мертв. Завтра же!- глаза Верина вспыхнули гневом.
   - Максим, вы понимаете, что убийство Балаганова вызовет новые подозрения?
   - Понимаю.
   - Но ради чего?
   - Я так хочу.
   - И только-то? Смерть Балаганова - приговор нам.
   - Плевать! Заткнись и выполняй!
   - Ну, хорошо. Я пытался вас предупредить. Вы меня не послушали и...
   - Заткнись!- Верин снова упал на кровать.
   Олег посмотрел на своего босса. Максим - потерянный человек. Кому он нужен? И почему такие, как Олег, до сих пор не бросили его?
   Финансовый директор ушел. Ему-то что? Найдет нового шефа. Нового Подлеца. Подлецы - тоже люди. И у них, возможно, есть причины совершать подлости. Но эти причины могут крыться где-то глубоко-глубоко, в раннем детстве. Кого-то не устраивал приемный отец, у кого-то родители пили, кто-то... У Максима все было хорошо, и, вместе с тем, все было плохо.
   Он думал, что родился Злодеем. Это не так. Ненависть поселилась в его Душе значительно позже. От Любви до Ненависти один шаг. От Добра до Зла - и того меньше. Добро порождает Зло. Зло порождает Добро. Одно без другого не существует. И тому, и другому нужен контраст, фон. Добро на фоне Зла. Зло на фоне Добра.
   Максим выбрал сторону Зла. Это его выбор. Только его... Зло завладело им, как паразитирующий организм. Верин мог от него избавиться, но не хотел. Быть злым приятно. Плохой мальчик. Bad boy. Ведь именно такие нравятся девочкам.
   Максим понял, что проиграл все. Но он не злился, не крушил все вокруг. Просто лег и лежал. Ради чего теперь вставать? Работы нет. Денег нет. Семьи нет. Скоро в тюрьму. Зато отомстив. Балаганов умрет, а Настя будет несчастна. Эта мысль будет доставлять удовольствие там, на нарах.
   Верин сломал свою судьбу и ломал судьбы всех окружающих. Многих убил, предал, продал. Теперь предали его. Колесо круглое. Все вернется. Хотя... при чем тут колеса! Жизнь - не колесо, а скорее, шар. Наказания всегда можно избежать, спрятавшись внутри этого самого шара.
   Знал, что нельзя Влюбляться. Но с физиологией не поспоришь. Это... Ха! Это химия!
   Жизнь преподносит сюрпризы. Раньше и не думал о Любви. Не представлял ее возможной. Зло и Любовь - понятия не совместимые. Или... Вполне совместимые! Максим понял это. Но слишком поздно. Боялся врагов, а надо было - друзей. Друзья, враги...Все слилось воедино. Все - одно. И мир стал другим. Мир наоборот. Вверх ногами. Любовь переворачивает мир. Любовь. И ничто другое.
   Физически можно перевернуть многое. Душевно - еще больше. Любовь. Любовь к Насте. Любовь к отцу, к матери. Теперь и Балаганов будет только во снах.
   Верин взял телефон и решил позвонить Виктору Павловичу. Ничего уже не изменить. Но разговор нужен. Этот разговор...
   - Может, уладим?- не здороваясь, не рассчитывая на успех и не желая его, предложил Максим.
   - Вы зазнались, Максим!-Умиротворенность Верина доводила его до белого каления.- Думали, все сойдет с рук?
   - Не думал. Я редко думаю, когда увожу чужих жен.
   - Кризис вас не касается? Теперь узнаете, что такое кризис!- срывая голос, закричал Балаганов.
   - Думаете, я пойду в тюрьму?- хладнокровно ответил Верин.
   - А куда же?
   - Выкручусь. Всегда выкручивался. Зло побеждает Добро.
   - А я думал, наоборот.
   - Значит, вы ошибались.
   - Но есть же какие-то рамки...
   - Есть только Месть, ради которой вы и предали меня!
   - И в мести есть рамки! Я, например, никого не убивал!
   - И вы многого не понимаете! Я убивал множество раз, Виктор Павлович. Я, больше, чем кто-либо другой понимаю, что в каждом человеке было Добро, и каждый человек убил его в себе.
   - Настя вернулась ко мне! Вы разрушили свою жизнь ради одной ночи!
   - Вы смешны.
   - Почему же?
   - Я никогда не проигрываю. Я выигрываю даже тогда, когда банк загребает кто-то другой.
   - Каким же образом вы выиграете сейчас?
   - Все просто: вы уже мертвы.
   - Что?
   Максим рассмеялся и бросил трубку. Да! Да! Да! Шокировал. Убил. Убил раньше, чем Балаганов умрет по-настоящему. Задавил психически. Теперь побежит, наверное, удваивать охрану. Не поможет. Против элитных киллеров ничто не поможет!
   Это победа! Убедительная и оглушительная победа! Но тюрьма... Что делать с тюрьмой? Ничего. Не будет никакой тюрьмы! Максима вдруг осенило. Можно сбежать. Улететь куда-нибудь на последние деньги. Подкупить, обмануть и сбежать. В общем, как обычно.
   Не будет ни тюрьмы, ни... Правда, на спину придется нанести еще один рубец. Но это не проблема. Совсем не больно. Какая-то царапина...
   Через несколько часов позвонил Олег.
   - Сделали?- холодно спросил Верин.
   - Сделал.
   - Фото есть?
   - Да.
   - Лично проверили?
   - Я доверяю киллеру. Балаганов убит в собственной квартире. Я выкручиваться не собираюсь и в тюрьму не пойду. Я уволился вчерашним числом. Вы это подпишете.
   - Я ничего не подписывал и не собираюсь,- скривившись, ответил Максим.
   - А не боитесь?
   - Чего я должен бояться?
   - Что ваши силы обернутся против вас.
   - Не боюсь. Мне терять нечего, а вот вы пойдете в тюрьму.
   - На предприятии нашли улики. К вам заявятся завтра. Скажите, как вы додумались прятать вещи убитых в личном сейфе? На пьяную голову?
   Не одному Максиму нравилось издеваться над людьми. Но издеваться надо, имея туза в рукаве. А что может иметь этот Олег? Он всего лишь ноль без палочки. Он слабак! Шантаж? Кишка тонка для шантажа!
   - Это вы назвали номер сейфа? - спросил Максим.
   - Я. Больше ведь его никто не знал.
   - И зачем?
   - У вас научился. Предавать. Но я выполнил вашу последнюю просьбу: Балаганов убит. Скажите за это "спасибо".
   - Всему научились у меня? Не всему! Научитесь проигрывать!- после этих слов Верин бросил трубку.
   Обидно, что всякие пешки пытаются вступать в большую игру. Это Злит, как надоедливый комар, жужжащий перед ухом. Но комара можно убить. На него есть мухобойка. Олег роет могилу самому себе. Ему действительно пора научиться проигрывать. Не все же проскакивать на халяву...
   Максим взял бумагу, сел за стол в своем кабинете и начал писать:

"Правила жизни:

      -- Не жди добра.
      -- Знай, что лучший друг способен плюнуть тебе в спину.
      -- Живи и относись к людям так, как они относятся к тебе (с пренебрежением и Ненавистью).
      -- Не жалей ни о чем.
      -- Не Люби, не имей привязанностей.
      -- Говори, что думаешь только тогда, когда других вариантов нет. Ври. Ври с умом. Думай, прежде чем врать.

Следуя этим правилам, ты доживешь до..."

   Доживешь до чего? До смерти? Подумав немного, Максим перечеркнул лист, скомкал и бросил в урну.
   - Да что я знаю?- Верин понял, что его игра закончена.
   Все предали. Не работают эти правила.
   Достал виски из шкафа. Налил. Выпил. Все уйдет. Любовь останется.
   - Соберите чемоданы!- приказал Верин слугам.
   Билет на Кубу уже куплен. Из страны выпустят. Вспомнят запах денег - и выпустят. Куба... Коммунизм, некогда существовавший и бывший в расцвете... Рай. Рай для русского человека. Только все это бессмысленно без Насти. Но Балаганов мертв, а значит... Все делается с какой-то целью. Все шаги, все убийства сделаны Вериным не просто так. Надо еще подождать. Может, Настя придет? На коленях будет просить принять ее? Все возможно в этом сумасшедшем мире.
   Куба... Рай... С Настей Рай. Без Насти Ад. Тот Ад на земле, о котором говорил Максим. Не умереть и не жить. Огонь Любви - Адский огонь. Души нет, а Любовь есть. По-че-му?
   Верин. Верин ни во что не верит. Странная фамилия досталась с рождения. Не соответствующая характеру. Злая ирония судьбы? Нет судьбы! Максим в нее не верил. Не судьба свела его с Настей. Свели деловые отношения с Балагановым. Свела случайность. Случайность, разрушившая гнилые подпорки жизни. Все рухнуло. Рухнуло, как карточный домик, после первой встречи с Настей. Настя... Настенька...
   Мысли путались. Любовь и Зло. Больше ничего в голове. Но и этого много. Это не умещается, комкается, сминается, превращаясь в лабиринт. Дремучий, непроходимый лес.
   Любовь или Зло. Что сильнее? Зло, конечно. Это Максим испытал на себе. Проверил. Больно быть подопытным кроликом у самого себя? Больно. Очень больно...
   Настя, почему ты такая? Почему это Любовь?
  
  
  
  
  
  
  

Глава 9. Две пули.

   Настя пришла. Верин ждал этого и боялся ее прихода. Приползет... Приползла. Она не спеша поднималась по кровавым ступеням кровавого дома. Никто ее не остановил. Охрана сделала вид, что ничего не замечает.
   Балаганова изменилась. Сегодня она была без косметики. Лицо ее сморщилось, стало похожим на мятую бумагу. Старческое лицо, огрубевшее. Это уже не Барби. Это женщина. Женщина, которая может стать матерью, женой - кем угодно. Женщина, способная играть серьезные роли.
   Глаза красные от слез. Мужа оплакивала? Но почему пришла к его убийце? Вопрос без ответа. Оплакивала НеЛюбимого? Возможно, за многие годы совместной жизни люди становятся родными. Даже без любви. Это чем-то похоже на крепкую дружбу, привязанность. А в чем отличие привязанности от дружбы?
   - Где он?- спросила Настя у горничной.
   - В кабинете на втором этаже.
   Коснувшись рукой двери, Балаганова долго сомневалась, прежде чем открыть ее. Но, наконец, решилась.
   Максим сидел на столе, сбросив бумаги на пол и показывая свой обнаженный торс. В правой руке он держал окровавленный нож. По его спине ручьями текла кровь. Дорогой ламинатный пол был залит кровью. Документы намокли. Красная лужа становилась все больше и больше.
   Верин сидел с совершенно спокойным выражением лица. Как будто ничего особенного не происходит. Вот это выдержка! Не важно, за чем застала его Настя. Она пришла, а это самое главное. Подождет пару секунд. Не может же уйти так, ничего не сказав!
   Верин молчал, обрабатывая рану спиртом и протирая нож. Он не знал, с чего начать. Сказать "привет"? Глупо.
   - Новая рана. Мой муж?- спросила Настя.
   Риторический вопрос. Она ведь знает ответ. Конечно, муж. Ей же уже сообщили, что он мертв.
   - Зачем ты убил его?
   - Я... Я Люблю тебя.
   - Максим, это невозможно.
   - Будь со мной! Твой муж умер и... Мы можем пожениться! Считай это предложением!- Максим спрыгнул со стола и подошел к Насте.- Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ. Готов повторить это сотню раз.
   - Ты хочешь, чтобы я летела с тобой?
   - Да. Но... Откуда ты знаешь, что я улетаю?
   - Я не могу с тобой улететь. Ты маньяк. Даже если в тебе осталось что-то хорошее...- Настя покачала головой и посмотрела Максиму в глаза.
   Как он отреагирует? Как реагируют на такие взгляды Подлецы? Оказалось, как и все люди. Верин ответил, опустив глаза в пол:
   - Может, я и маньяк. Но я обещаю все изменить, начать жизнь с нуля. Там, на Кубе я больше не буду никого убивать. Клянусь тебе! Мы будем жить, как Счастливая пара! Поверь мне!
   - Максим, пойми же: между нами ничего не может быть. Шрамы на твоей спине будут напоминать нам о прошлом: и мне, и тебе. Этого не изменить.
   - Прости! Прости за все! И... Настя... Пожалуйста!- Максим упал на колени и молитвенно сложил руки.
   - Ты меня Любишь?- спросил Верин, не вставая с колен.
   - Нет.
   Этот ответ был у Максима в голове. Он думал об этом. Не бывает Любви. Не бывает Счастливой Любви. Всегда все плохо заканчивается. Это Злой мир. Злой мир, в котором место только таким Злодеям, как Верин. Ад на земле. Может, Подлецам не так уж и плохо живется в Аду? Может, Ад для них и есть Рай? Самое пекло горя, которое они приносили другим.
   - Чтоб ты знал: это я попросила Витю сдать тебя в полицию,- призналась Настя.
   - Что?- Максим встал с колен.
   Злость. Ничего не осталось, кроме Злости. Поигрались! С ним, с Максимом, просто поигрались!
   - Ждал, что я приползу?- усмехнулась Балаганова.- Знаешь, кто получит Витины деньги после его смерти? Угадай с трех раз.
   - Мне еще никто не отказывал,- подходя к столу и открывая выдвижной ящик, произнес Максим.
   Злость. "Правила жизни" дали сбой. Что-то шло не так. Все шло не так. Нет, "правила" тут не при чем. Их надо понимать дословно. Всему надо следовать строго, ни на запятую не отклоняясь от того, что заложено в голове. "Не Люби" означает НЕ ЛЮБИ. А Максим Полюбил. Полюбил не ту. "Курю - не курю, Люблю, но не ту"...Кто это поет? Триада, кажется. Ну, что ж, реперы всегда секут с плеча. Правда-матка. Это же рэп. Максим всегда Любил рэп. За это и Любил. За правду.
   - Значит, я первая,- Настя не ждала опасности.
   Она знала, что Максим Любит ее до безумия и не посмеет тронуть. Все его психопатические наклонности на этот раз приведут к Доброму поступку. Безумно Доброму. Что бы она ни говорила...
   Верин достал из ящика стола пистолет и взвел курок.
   - Прощай!
   Послышался звук выстрела. Следом глухой стук падающего тела. Мертва. Настя мертва. Без промаха. Кровь... снова кровь... Где Настина, где Максимова? Кто теперь разберет?! Море крови, заливающее кабинет.
   Испачкав ноги, Максим отошел и включил музыкальный центр. Рэп. Рэп успокаивает. Всегда. Только не сейчас. Закурил. И сигара не помогает. Ничто не поможет. Почему так паршиво?
   Настя мертва. Ну и что? Смерть одного человека - рядовое событие. Но только не этого человека. Настя. Настенька. Он ее убил. Только он во всем виноват! Зачем? Зачем убил? За что? Любимая. Дорогая. Самая близкая...
   Зачем? Затем, чтобы не видеть больше этого прекрасного лица, чтобы... все равно увидит. Еще увидит. Во снах. Она будет сниться ему до конца жизни. Но какой он увидит ее? Холодной и мертвенно бледной? Или накрашенной и улыбающейся? Второе будет больнее. Знать, что лишил ее этой улыбки...
   Верин склонился над мертвым телом. Настино лицо еще не побелело. Оно живо. Оно еще улыбается. Или ухмыляется? Может, Настя еще жива? Чтобы убедиться, Максим пощупал пульс. Нет пульса. Мертва! Она мертва!
   Максим погладил Настины волосы, провел рукой по лицу, закрыл пустые глаза.
   - Люблю,- повторил Верин.
   Слеза покатилась по его щеке. Он плакал. Плакал впервые в жизни. Научился? Да кто его знает!
   - И сейчас Люблю...
   Если бы Настю можно было вернуть... Если бы можно было отмотать время назад...
   Максим увидел своего отца. Тот сидел на корточках перед Настей и смотрел на Максима. Смотрел пронизывающим насквозь взглядом. Что это? Глюк? Верин потряс головой. Образ отца не пропал.
   - Кто ты?- спросил Максим, отскакивая от Настиного тела и падая на пол.
   - Я твой отец. Не узнал?- ответил отец неестественно нежным голосом.
   Такого голоса у него не было и при жизни. Каким он был раньше? Грубым? Строгим? Добрым? Или Злым? Максим совсем не помнил его характера. Помнил только окровавленное тело и нож в своих руках. Кровь...
   - Что я натворил!- прошептал Верин.
   - Ты можешь измениться?- спросил отец.
   - Я не знаю...- Максим понимал, что говорит с самим собой, но продолжал говорить.
   Иногда полезно послушать Совесть.
   - Можешь или нет?
   0x08 graphic
- Не могу.
   - Значит, ты лишний человек. Ты только все портишь.
   - Злодеи не нужны?
   - Их и так слишком много.
   - Мне умереть?
   - Это решать не мне,- с этими словам отец Максима исчез, растворился в воздухе.
   Вместе с ним растворилось все: комната, дом, играющая музыка, гуляющие по дому слуги. Остались только Максим, Настя и пистолет. Плачущий, страдающий Верин дрожащей рукой поднес пистолет к своему виску.
   - Люблю,- прохрипел он и нажал на курок.
   "Где же вы: пажи и вельможи, что предали мои Надежды?"- доносилось из окна дома. Максим был мертв. Настя была мертва. Вот, что называется "Любовь до гроба".
   Так что же сильнее: Добро или Зло? Сильнее Любовь. А что такое Любовь? Это Добро или Зло? Решите для себя сами...
  
  
   0x08 graphic
  
  

Глава 10. Размышления.

   - А еще, по словам, Балаганов отдал все имущество по завещанию детскому дому! И никому из родственников! Ни копейки не дал! - продолжал рассказывать мой собеседник.- Представляете, какой Подлец!
   Я не слушал. Меня интересовала только одна история - история Максима Верина, а после его смерти у этой истории не могло быть никакого продолжения.
   Все закончилось. Простая и поучительная история.
   А мой собеседник все говорил и говорил:
   - Олег улетел на Кубу вместо своего начальника и там вроде умер. А Уткин? Уткина сунули в тюрьму. Сфабриковали дело. Так что Верин и после смерти многим напакостил. Даже вся прислуга его страдала. Наверное, злой рок... Проклятие какое-то...
   - И горел он в Аду,- заключил я, подымаясь со своего места.- Спасибо за увлекательную беседу, но мне, наверное, пора.
   - Куда же вы? У нас все только начинается!- послышались голоса со всех сторон.
   Но я уже спешил в свой номер. Мне было плевать и на свадьбу, и на еду. История Верина пробудила во мне бурю эмоций. Я Подлец. Кто же тогда Верин? Я никого не убил, никого не продал. Может, во мне не так уж и много Зла?
   Вернувшись в свой номер, я снова лег на кровать. Стал выстраивать мысли в упорядоченные предложения. Думал над новой статьей.
   Почему Максим был Злодеем? Ведь он имел понятия о том "что хорошо, а что плохо". И у него была Совесть. Так почему же? Обстоятельства? Жизнь? Отсутствие самоконтроля? Он понимал правила. Те правила, которые довелось узнать и мне. Но им нельзя следовать. Иначе... Глупцам везет. Но не быть же из-за этого глупцом! Почему? На этот вопрос я не смог ответить.
   Максим Верин. Злодей, которого я искал для своей книги. Нашел, но понять так и не смог. Мое Зло, моя Ненависть к окружающим мне понятны, а вот его... несчастная Любовь? Первое убийство, совершенное ненамеренно? Думаю, есть более глубокие причины, о которых Верин никогда никому не говорил. Возможно, я ошибаюсь.
   Я думал. Долго думал. Сравнивал себя с Максимом. В моей Душе зерно Ненависти, в его - столетнее дерево. Я не хочу быть таким, как он. Мне надо меняться. Нельзя дать зерну прорасти. Пока не поздно, пока не все потеряно...
   Марина... Мне захотелось ее увидеть. Нет. История с ней закончена, как закончена история Максима Верина. Ничего не было, нет и не будет. Я не Верин, чтобы рушить чужую жизнь и строить поверх нее свою. На чужом горе своего Счастья не построишь. Эта фраза уже была...
   Интересно, кем Верин был для рассказчика? Как хорошо он его знал? Надо было спросить.
   Я стал фантазировать. Мой собеседник представлялся мне то Уткиным, то Олегом, то одним из слуг Максима. Должно быть, он хорошо знал Верина. Судя по лицу - пострадавший. Уткин? Наиболее подходящая роль для него. Бедное, жалкое, ссохшееся лицо. Уткин, из-за чужой Ненависти отсидевший срок в тюрьме, поплатившийся за собственную болтливость. Уткин, так и не научившийся держать язык за зубами. Или же слуга, домрабочий? Мелко для такого человека. Лицо... его тревожное, печальное лицо... Откуда тревога? Откуда страх? Страх перед чем?
   Не буду печатать всего в газете. Напечатаю только историю Верина. А эти размышления... Оставить для книги? Оставлю для себя.
   Настя и Марина. Не похожи ли они? Нет! И как я мог подумать такое?! Марина - лучшая из женщин. Настя не достойна даже ее мизинца. Как можно их сравнивать: девушку и куклу Барби? Я не полюбил бы куклу. Не мой тип. Хотя... Верин был того же мнения. Думал, что вообще не может Любить. И Полюбил. Как сильно он Полюбил!
   В этой истории Любовь убивала. Любовь? Нет. На самом деле я так не считаю. Но хочу так считать, чтобы иметь оправдания своим поступкам. Верина убила не Любовь. Его убило Зло. Великое Зло, способное проглотить человека, не пожевав. И горел он в Аду...
   А мне где гореть? Думаю, там же. Я становлюсь хуже, пытаясь стать лучше. А ведь Верин и не пытался стать лучше! Откуда я это знаю? Я и о Верине-то узнал, услышал от незнакомого мне человека.
   Что я могу сказать? Что я об этом знаю? Что я знаю о жизни? Пока еще ничего. Я думал, что знаю все, но теперь понимаю, что не знаю ничего. Я знаю только то, что ничего не знаю... Максим Верин. Я не понял его жизнь, не понял его судьбу, не понял правил... Я... Я не я. А кто я?
   В желудке удовлетворенно бурчало. Накормили. Подсказали сюжет. Значит, есть еще Добро. Умирающее, полумифическое Добро...
   Я не верю ни в Добро, ни в Зло, но принимаю эти понятия, как нечто общее, расплывчатое, имеющее большой, всеохватывающий смыл. Добро, Зло... И то, и другое - абсолютизм, идеалы: положительные или отрицательные. Идеалы - ложь. Нет идеалов. В жизни все относительно.
   Ничего нет. Я хотел бы, чтобы ничего не было. Я хотел бы, чтобы меня не было. Нет, не так. Я хотел бы, чтобы были только я и окружающая меня невесомость. Прозрачно-белый фон... блаженство... ни друзей, ни врагов, ни мыслей в голове. Нет мыслей, потому что не о чем думать. Это как анабиоз. Умирать не хочу. Хочу впасть в анабиоз, а потом проснуться в новом, Счастливом мире. В мире без Зла. Такого мира никогда не будет. Это утопия. Утопия - идеал. Идеал - ложь.
   А я, наверное, антиутопист. Зло будет всегда. А вот Добра становится все меньше. Исчезнет ли Добро через сто лет? Через двести? Я не знаю. Никто не знает.
   Будущее предрешено? И это мне неизвестно. Есть ли судьба? Максим Верин не верил в судьбу. Верю ли я? Сомневаюсь. Сомневаюсь, как сомневался Печорин (забавно, что мы с Вериным сравниваем себя с одним и тем же персонажем). Если судьба существует, то что есть моя судьба? Скитаться по миру и голодать? Это же несправедливо! Быть может, я сам выбрал тропу неудач, сам начертал свою судьбу? Надо было поступить в другой институт? Идти работать по специальности? Вряд ли это сделало бы меня Счастливее. Хотя, не могу судить об этом, потому что не пробовал жить иначе.
   Зря - не зря? Стоит ли пробовать? И как надо жить? Кем я должен стать?
   Перевернулся на другой бок. Завтра издам статью. Получу деньги. Все будет хорошо. Максим Верин сделает прибыль еще и мне. Сколько пользы и вреда он принес! Даже после смерти...
   Ничего не меняется. Однако, узнав историю Максима, я понял, что не знаю ничего. Я никто, и звать меня Никак. Мои проблемы - ничто. Ведь я еще живу. Можно сказать, я на плаву. Корабль, держащийся на плаву или дырявая лодка, медленно, еле заметно идущая ко дну?
   Впрочем, даже в личном дневнике нельзя сказать обо всем, потому что всего не выразить словами. А это не личный дневник. Потому возвращаюсь к основной истории этой книги - к истории Злодеев.
  
  

Глава 11. Еще одна поломанная судьба.

   Я отнес статью в редакцию. За нее дали удивительно много. В Чехии уважают журналистов? Теперь хватит и на питание, и на жилище.
   Видел человека, которому обязан этими деньгами. Он пьет. Похоже, этот мужчина никак не связан со свадьбой, на которой я присутствовал. Обычный алкаш. Но почему он пьет в трехзвездочном отеле? Привычка былых лет? Знал ли этот человек Верина?
   Я заплатил за отель, убеждая себя, что мне совершенно неинтересна рассказанная история. Это по-прежнему было не так. Я видел своего собеседника изо дня в день. Он пил целыми днями, не выпуская из рук бутылку.
   Верин не выходил из головы. И этот человек тоже. Кто он? Я не решался к нему подойти. Зачем мне какой-то алкаш? Представься второй случай побывать на той же свадьбе, я побрезговал бы заговорить с ним и там.
   Прошло две недели. Те же мысли. О Добре, Зле, о Максиме Верине. Это не просто статья, не просто книга. Это моя философия, моя жизнь. И я подошел.
   - Вы знали Максима Верина?
   - Ты.
   - Что, простите?
   - Говори на "ты". Ненавижу вальяжность.
   - Что ж, по-твоему, уважительность и есть вальяжность?- спросил я, присаживаясь за столик.
   - Верина я не знал. И даже не знаю, был ли он...
   - Но ты же говорил...- удивленно выкатил глаза я.
   - Эту историю мне рассказали в местах, не столь отдаленных. Я встретил там человека, назвавшегося Уткиным. Не знаю, был ли это он, но поговорили мы по Душам.
   - А я-то думал...
   Я был разочарован. Если Верина не было, нет таких Злодеев, как он, и мне не с кем себя сравнивать. Нет мне оправдания! Я Подлец. Значит, моя статья в газете гроша ломаного не стоит.
   Мне захотелось вернуть деньги издателю. Но я этого не сделаю. Я не Сумасшедший. Будьте уверены! Подлец, эгоист, самонадеянный человек, но только не псих.
   - И каким же был Уткин?
   Меня не переставала интересовать эта история, пусть даже она выдумана.
   - Таким, каким я его описывал. Философом с бутылкой.
   - А ты не такой?
   - И я не лучше. Тебя интересует Уткин? Грязь, а не человек.
   - Его проучила жизнь.
   - Он тоже во многом не прав. Не надо было спорить.
   - Думаешь, Верин поступил бы иначе?
   - Даже у Подлецов есть мотивы для каждого поступка. Всему виной спор.
   - Всему виной Любовь!- начинал горячиться я.
   Мне было противно, что кто-то пытается очернить единственного персонажа этой книги, которому я симпатизировал и которого пытался оправдать. Да, у Уткина были минусы. Но я не презирал его, как остальных. Он был дорог мне, подобно хранимой мною строчке на бумаге. "Философ с бутылкой" тоже философ. А философия - это хорошо.
   - Нет,- не согласился мой собеседник,- многое решает человеческая Гордость.
   - Любовь Зла.
   - Зол человек. А Любовь неожиданна и прекрасна. Я могу привести пример. Моя собственная жизнь. Но для начала познакомимся, и ты угостишь меня выпивкой.
   Будучи квалифицированным экономистом, я машинально подсчитал, во сколько мне обойдется этот разговор. Одной бутылки будет мало, а две... Опять тратить последние деньги? Но уж очень интересно. Лучше остаться голым, чем пропустить такую историю.
   - Титов Максим Алексеевич,- представился я, протягивая собеседнику руку.- Для тебя, просто Максим.
   - Федя,- с мрачноватой улыбкой собеседник пожал мою руку.
   Он оказался русским, о чем можно было догадаться и раньше по внешности и отсутствию акцента. Правда, акцент отсутствовал не совсем. Федя сильно налегал на "о". Волжанин? Или приобрел акцент вследствие долгого пребывания за границей? Путешествует, как и я? Чем занимается по жизни? Уж не мой ли коллега - журналист?
   Федина судьба растрогала меня не меньше, чем история Верина. Конечно, здесь не так много Злодеев, но порою и без них получается довольно-таки мрачно. Это как раз ТОТ случай. Злодеев нет, а Зло есть. Парадокс? Такой же парадокс, как и моя жизнь, как то, что земля носит таких людей как Верин, Балаганов и... Отнести ли к ним и себя?
   Я заказал выпить, и Федя стал намного разговорчивее. Его голос постепенно бодрел и делался тверже. Мужик! Настоящий русский мужик.
   - Ее звали Катей,- начал рассказывать он. - А может быть, Викой. Или Леной. Я не помню этого имени. Я сжег его в своей памяти. Много раз писал это имя на бумаге и рвал ее в клочья. Рвал до тех пор, пока не забыл, пока не порвал вместе с бумагой грудь и не вырвал из нее сердце вместе со всеми воспоминаниями.
   Вру. Конечно, я помню Ее имя. Но не назову. Почему? Не спрашивай. Наверное, потому, что Она была мне безмерно дорога, и я боюсь ненароком сказать что-то лишнее и очернить Ее имя.
   Мы с Ней любили друг друга. Я служил в Морфлоте. Лейтенантом. Знаешь, профессия интересная. Бываешь в разных странах, видишь свет. Сколько в мире замечательных мест! Я изъездил полмира и могу сказать точно, что где бы ты ни был, всегда вспоминаешь о доме, в какой бы помойке ты ни жил. Дом - не квартира, не четыре стены. Дом - это то место, где ты нужен кому-то, где тебя любят и ждут.
   Мда... интересная профессия, но не семейная. Поэтому личная жизнь как-то не задавалась. Меня бросали после первой командировки. Знаешь, обычно вот так, как я сейчас, жалуются девчонки, но, поверь мне, я не девчонка. Если я не мужчина, то знаете, кто тогда все остальные?..
   Мне повезло лишь с одной девушкой. С Ней. Думаю, где бы я ни был, в какие моря меня не забрасывала бы судьба, Она ждала бы. Ждала быть хоть целую вечность. Я знал, что Она верна мне. Я верил в это так свято, что могу хоть сейчас сказать то же самое, положа руку на Библию. У нас была Любовь. Идеальная Любовь. Ну просто идиллия...
   Все разрушилось в один день. Я должен был уплывать в Канаду. Это было тяжелое расставание. У Нее умерла мать, а я вынужден был пропустить похороны. Паршиво, согласись. Без меня бедную девочку никто не утешит, никто не подставит плечо.
   Чтобы как-то скрасить печальный момент, помочь Ей развеяться, я пригласил Ее на наш корабль. Разумеется, пробрались мы тайно, так, чтобы никто не знал. Даже близкие друзья. С работы вылететь мне не хотелось. Тем более, дело подсудное. Я планировал незабываемый вечер. Но вышло иначе.
   На палубе нас застал мой начальник. Капитан Вавилов. Ну или просто Сергей. Так мы называли его в нерабочее время. С капитаном у меня были натянутые отношения. В тот вечер он нанес мне оскорбление. Я пытался оправдываться перед ним, гундявил и ныл, но когда он задел честь моей девушки, мое терпение лопнуло. Меня словно током прошибло. Не знаю, что это было. Я предложил ему стреляться. Не знаю, зачем и по какой причине такая ужасная мысль взбрела мне в голову, но... Это было не самое худшее. Меня поразило другое: капитан согласился! Решили устроить дуэль утром следующего дня. Стреляться из табельного оружия... Какими же безмозглыми существами надо быть, чтобы до такого додуматься!
   Тем вечером Она сообщила мне, что беременна. Сын! У меня будет сын! Ну, или дочь... Да какая разница кто? Это такое Счастье!
   У тебя есть дети? Нет? Жаль. Дети - цветы жизни. Наверное, только последний гад станет склонять женщину к аборту. Аборт - это преступление!
   Но я не о том. Узнав о Ее беременности, я решил, что завтра же уволюсь, перейду к спокойной жизни, найду себе работу на гражданке... Если не умру... и если не сяду в тюрьму...
   Я хотел отказаться от дуэли. Вот только Гордость мне не позволила. Проклятая Гордость! Я был уверен на все 100%, что первым откажется капитан. Но он не отказался.
   Мы шли на преступление. По жребию капитан должен был стрелять первым, и я приготовился к смерти. Лучше бы это было так! Лучше бы он убил меня!
   Рука Сергея дрогнула, и он промахнулся. Заслышав выстрелы, матросы уже бежали на палубу. Поэтому я действовал быстро. Закрыл глаза и нажал на курок. Я услышал вскрик и почувствовал боль в груди. Сердце. Мне стало плохо, мои ноги подкосились, и я упал. Не помню, что было дальше, но знаю, что меня повязали быстро.
   Сергей умер от внутреннего кровоизлияния. Я попал ему в живот.
   Меня судили. Она не была на суде. Наверное, поняла, какой я Подлец. И действительно, зачем Ей убийца? А я ведь ни кто иной, как убийца. Меня отправили в колонию строгого режима на 8 лет. И за это время ни одного письма от Нее. Представляешь, ни одного! Как будто и не были мы знакомы...
   Когда я вышел на свободу, мне сообщили, что мои родители уехали из России и живут в Праге, но приехав сюда, я узнал, что они мертвы. В наследство оставили только дом. Да разве можно назвать домом то место, в котором я живу? Так, развалюха! Сарайчик...
   Знаешь, почему я сижу здесь и пью? Потому что я сам во всем виноват! У меня была идеальная жизнь, и я ее разрушил! Проклятая Гордость!- Федя закончил свою длинную речь и тяжело вздохнул.
   Теперь понимаю, за что он ненавидит Уткина. За то, что они с ним во многом похожи. Оба сделали неверный шаг, оба свернули "не там".
   Грубый стиль разговора напомнил мне мое место. Федя - вот страдающий человек. А я кто такой? Он не девчонка, хотя и боится ею казаться. Он мужик. Твердый и резкий. Даже слишком твердый. Порою готовый идти на преступления, чтобы доказать свою решительность и твердость. Вряд ли тюрьма его чему-нибудь научила. Упрямец, наказанный жизнью.
   - Ты не искал Ее?- спросил я, опрокидывая рюмку.
   - А ты бы стал?- рассмеялся Федя.- Она мне ни разу не написала. И фотки ни разу не прислала! Ничего. Совсем ничего! Думаешь, приеду к Ней, а Она встретит меня с распростертыми объятиями и скажет: "Милый, как долго я тебя ждала!"? Может, предложишь мне и в деда Мороза верить?
   - А как же ребенок? Его нелегко воспитывать без отца.
   - Уверен, Она давно нашла себе кого-нибудь. Не могла же всю жизнь Любить одного меня?
   - А что, если могла?
   - Это уже не важно. Я - вонючий алкаш, пропивающий последние деньги и, к тому же, пражские врачи поставили мне диагноз "онкология". Проживу еще полгода, от силы. Оно и к лучшему. Зачем мне такая жизнь?
   - И ничего нельзя сделать?- с искренним сожалением спросил я.
   - Операция очень дорогостоящая. У меня нет таких денег.
   - А если продать дом?
   - Не думаю, что этого хватит.
   Я замолчал. Что еще сказать этому человеку? Утешить, подбодрить? Не Люблю лгать. А любое утешение будет ложью. Онкология - это приговор. С этим нужно смириться. Пьет? Правильно делает, что пьет. Водка, наверное, помогает ему забыться. Здоровью хуже уже не сделает. Даже став алкашом, Федя остался интересным человеком. Может, это самое ценное его качество? Может, стоит закрыть глаза на совершенное им убийство? Может, нужно уметь прощать? Мне кажется, Она давно простила его, но не приняла бы обратно, даже если бы он пришел. Я не решился заговорить с ним об этом.
   Выдержав паузу, я решил закончить наш спор:
   - Значит, ты считаешь, что все проблемы от Гордости?
   - Да, пожалуй.
   - А я думаю, из-за Любви. Не Влюбись ты, и жизнь могла развернуться иначе.
   - Если бы не моя Гордость, я был бы Счастлив.
   - Гордость - Зло? Ну а Любовь? Твой сын, не знающий отца. Какая участь его ждет?
   - Надеюсь, он не будет на меня похож,- Федя допил графин и, засыпая, опустился на стол.
   Я не стал его будить. Пусть спит. Может, ему приснится что-то хорошее. Хоть во сне отдохнет от проблем.
   И все-таки: что виной его неудачам? Гордость? Любовь? Что порождает Зло? Что заставило Федю выстрелить?
   Я достаточно молод, и многого не знаю. Философ из меня никудышный. Писатель-неудачник... Но разве писатель-неудачник - это хуже, чем больной раком матрос, потерявший Любовь всей своей жизни и восемь лет прогнивший в тюрьме? Или моя судьба хуже судьбы Максима Верина, вдребезги разбившего свою жизнь Злом? Ответ очевиден.
   Если бы Федя вылечился от рака, не умер, что было бы с ним? Изменился бы, начал бы новую жизнь? Или остался бы алкашом? Скорее, второе. Ставь на худшее - угадаешь. Это мое правило.
   Могу ли я помочь Феде? Даже если бы и хотел... У меня нет таких денег. А если бы были? Я бы не помог. У каждого человека свои проблемы. Судьба незнакомца - ничто. Так ли это? Из судьбы каждого человека складывается судьба человечества.
   Мы становимся Злее. Мы Звереем. Во что эволюционирует Человек? Человек... Существо биосоциальное. Скорее, биологическое. Зачем нам этот социум, если каждый сам за себя?
   Никто никому не нужен. Это доказали и Федор, и Верин. Это доказало Зло. А что может доказать Добро? Я ни разу не видел Добра и его великих способностей. Но я хочу в них верить, чтобы не Отчаиваться.
   Федор умрет, и никогда не увидит своего ребенка. Максим Верин покончил с собой. Я буду до самой смерти скитаться по свету безо всякого Смысла. Зло победило? Сегодня да, но что будет завтра? Может, копаясь в грязном белье Злодеев, я стараюсь отыскать в нем Добро?
   Чепуха все это! Нет Смысла в Жизни. Во всяком случае, в моей. А чего я хотел бы? Оставить наследие после себя? Или пожить ярко? Яркая жизнь всегда коротка. А наследие... Книги - это еще не наследие. Статьи, которые никто не читает. Мои истории становятся лишь средством заработка. Ничего больше. Или даже немного меньше... Все уменьшается, уменьшается значение моих статей, как уменьшилась, сжалась Душа Федора за время его пребывания в тюрьме. Еще одна поломанная судьба... Раньше все было не так.
   Моя Душа превращается во что-то непонятное, холодное и колючее. Я труп. Живой труп. Я многое понял, но многого и не понял.
   В чем Смысл Жизни? В том, чтобы искать этот самый Смысл, находить его и снова терять. Вечный поиск... Интересно, что я должен был найти и чего не нашел? Чего не усмотрел? Где заблудился? И есть ли выход из этого лабиринта?
   Чувствую, что моя судьба на изломе. Не хочу становиться таким, как Федя или Верин. Не хочу быть Злодеем. И раскаявшимся, в том числе. Излом, перепутье... Лево - право. Нет. Скорее, верх - низ. Высшая участь - низшая участь. Одно могу сказать точно: в Праге мне больше делать нечего.
   Размышляя таким образом, я стал собирать чемоданы. Этот город уже подарил мне историю. Даже две. Слишком долго я здесь задержался.
   Но... Почему я уезжаю? Честно? Потому что не хочу видеть, как умрет Федор. Не смогу есть, пить с ним в одном зале, видеть, как он страдает, и как покидают его жизненные силы. Если останусь, умру вместе с ним. А умирать мне еще рано. Эх, Федя, Федя... Жалко тебя.
   Но... Есть много "но". Очень много всяких "но". Я не могу помочь. Хочу ли? Я... Я эгоист. Этим все сказано. Хочу, но не помог бы, даже если имел бы возможность. Мой эгоизм решает за меня.
   Я уеду. Улечу из Праги. Куда? Я не знаю. Туда, где меня ждут. Вряд ли найдется такое место. Но путь свободен. Для меня открыт целый мир. Ткну пальцем в карту наугад - и улечу в неизвестность. Даже если для меня не найдется места, я его все равно найду. Меня не так-то легко выпихнуть или подвинуть.
   Я изменюсь и... И ничего не изменится. Я могу изменить себя, но мир останется прежним. В нашем мире выигрывает тот, кто умеет крутиться. В мире гранита.
   В Прагу уже никогда не вернусь. Чтобы не вспоминать...
  
  

Часть 2

ЗАВИСТЬ

  
  
  

Глава 12. "Страна рабов, страна господ".

   Я вернулся в Россию. Мне плохо. Может, оттого и плохо, что вернулся? А может, как раз наоборот. Я не знаю.
   Россия... "Страна рабов, страна господ," - как говорил Лермонтов.
   Все здесь измеряется в долларах и рублях. Ну, евро - как разновидность. Да причем тут Россия? Разве в остальном мире не так? Тот, кто имеет деньги, может позволить себе жить. Кто не имеет, не может позволить себе ничего. Кто-то просто сидит в кожаном кресле, делая умный вид, и получает за это миллионы, а кто-то надрывается на стройке, пашет как вол, получая за это сущие копейки, которых еле хватает на пропитание. Допустим, на еду денег хватит. Но есть ведь еще коммунальные услуги, электричество, квартплата... Это кто-нибудь учитывает? В конце концов, нужно иногда и одеваться. Не могут же люди ходить голыми... Хотя, было бы забавно на это посмотреть. Вот только не зимой. Представляю человека, шагающего по улице голяком на двадцатиградусном морозе. Я бы посчитал это прикольным и назвал бы несусветной глупостью, если бы знал, что человек участвует в каком-нибудь конкурсе, бежит в таком виде стометровку, чтобы развеселить публику, продемонстрировать свое тело и посмеяться. А если человеку нечего надеть?
   Преувеличиваю. И очень сильно. Но на бытовые проблемы, рассказанные бытовым языком, никто не обратит внимания. Не обратил бы и я, как, впрочем, не обратил бы и на весь пафос, с которым сам говорю о жизни.
   Мне страшно выходить на улицы, страшно видеть там рекламные плакаты, с которых, коварно улыбаясь, будет смотреть на меня сытое, лоснящееся лицо Счастливого юноши или сексапильной красотки, виляющей задом и не блещущей интеллектом. Миллионы... За миллионы можно купить все: и дом, и машину, и название улицы, и человеческую Душу.
   Есть богачи, есть рабочий класс, а есть такие, как я. Потерявшиеся люди...
   Почему я вернулся в Россию? Мне стало скучно. Истории Верина и Феди берут истоки здесь. Здесь я найду новые сюжеты. Не знаю, где, как и при каких обстоятельствах,- но обязательно найду. Я должен найти.
   Хотя... Зачем? Мои мысли никому не интересны. Это скорее личный дневник, чем полноценная книга. Я издал первую ее часть под названием "Зло. Ненависть" именно здесь, в России. И... Провал! Полный провал. Боюсь оказаться единственным покупателем. Скупил бы весь тираж, как поступали великие писатели былых лет, но у меня нет таких денег да и до великих мне далеко. Провал. Полный провал. Что ж, буду писать для себя. Что еще остается?
   Возвращаясь в Россию, я искал что-нибудь подальше от столицы. Тихое и уютное местечко. Только не деревню. Я слишком привык к городской среде, чтобы расстаться с ней так легко. Поселился "в России нутряной", как называл то Солженицын.
   Пенза. В сравнении с Москвой, здесь действительно спокойно и тихо. Возможно, я нашел Умиротворение, в поисках которого скитался по свету.
   А Зло? Зла везде хватает. Его и в моей Душе - хоть отбавляй! Умиротворение? Умиротворение не может долго уживаться со Злостью.
   Пенза. Что в ней найду?
   Сегодня сам купил свою книгу. "Зло". Почему я ее так назвал? Замыкаю себя. В клетке. В черной, зловонной клетке. Покупателей нет. Откуда им взяться? Люди покупают только школьную литературу по мере появления необходимости, фантастику и фэнтези. Кому нужны драмы, трагедии? Кого волнует судьба Верина (Я даже фамилию не изменил)? Пометка: "Все персонажи реальны". И она никого не трогает. Для какого возраста моя книга? Детям - рано, студентам - неинтересно, старикам - не до книг. Последние лучше возьмут что-нибудь классическое в библиотеке, сэкономив деньги, которых так катастрофически не хватает, или и вовсе не буду читать, уделяя все свободное время детям и внукам (а может, и правнукам).
   Смысл, мораль. В чем смысл? Верин наказан за Ненависть, Федя - за Гордость. Но я их не осуждаю. Даже Максима. Не имею права никого осуждать. А себя? Себя я давно осудил. На пожизненное.
   Рассказываю о судьбах людей. О судьбах Злодеев. Иногда хочется рассказать кому-нибудь и о своей судьбе. Как я не спился? С моими-то дырами в Душе! Дыр много. Заплаток еще больше. Но кровь хлещет из ран. Мне плохо. Мне плохо в "стране рабов".
   Снова нет денег. Почти все потратил на выпуск "Зла". Погодите-ка... Кажется, что-то еще осталось в кошельке. 100, 200, 500... 2 123 рубля 40 копеек. Да я богат!
   "От Севильи до Гренады"...Булгакову и не снилась такая "Чудовищная история". Максим Верин. Это имя я не забуду. Умру, вспоминая его. Это имя сорвется с моих уст, слетит вместе с Душой, покидающей тело. Эта история... История всей моей жизни. История Одного Злодея.
   Уже три дня не выхожу из гостиницы. Не вижу белого света. Пытаюсь писать. Ничего не выходит. Пустое марание бумаги! Злодеев пока что нет.
   Завидую. Завидую всем. Продавцу в магазине, случайному прохожему, водителю такси... Их жизнь сложилась. Хоть как-то. Плохо или хорошо, но сложилась. А вот моя - нет.
   У них у всех есть работа. А я сижу без дела. Вот если бы мое "Зло" кто-нибудь прочитал! Если бы кто-нибудь поделился впечатлениями, вызванными моей книгой! Положительными или отрицательными - неважно. Какими-нибудь! Но кто будет это читать? А если бы прочитали? Если бы заговорили со мной об этом? Что-то бы изменилось?
   Теория вероятности отрицает существование Судьбы. Орел или решка. 50 на 50. Моя жизнь не предначертана, как и жизнь любого другого человека. Просто... Просто все сложно.
   А если верить в Судьбу? Я родился неудачником? Это мое Предназначение?
   Нет. Лучше говорить, доказывать, кричать на каждом углу, что Судьбы нет. Хотя бы моих родителей никто приплетать не будет. Будут. Найдутся желающие. Всегда находятся.
   Много ли у меня недоброжелателей? Я не знаю. Я закрываю на них глаза. Мне все равно.
   Марина... Я Влюбился. Помню ЕЕ, но не помню себя. Какой я на самом деле? Не помню. А кем претворяюсь? Кем хочу казаться? Не знаю. Запутался. Запутался в жизни.
   Зло. Только Зло меня ждет. И "Правила жизни" Максима Верина. Я в "стране рабов". Тут можно быть только рабом или господином. Невольно избрал первое. Я раб. Раб у этого мира и у самого себя. Я раб. Не хочу больше об этом говорить.
   Хочу продолжать мою историю. Но мысли стоят на месте. Серая жидкость, движимая всей человеческой сущностью, лениво капает, вместо того, чтобы лететь наперегонки с кровью, толкаемой сердцем. Я завис. Завис хуже, чем компьютер. Хуже, чем глюканутый "Windows".
   "Любовь. Гордость. Любовь,"- только это в моей голове. И больше ничего. Любовь. Я Ненавижу Любовь. Она убивает, заставляет Душу сжиматься. Где прекрасные, цветущие чувства, так красиво описываемые поэтами? Может быть, они и были у меня когда-то, но сейчас их нет. Поэты... Поэты - романтики. У романтиков всегда все прекрасно. Прекрасно, возвышенно...
   Чем меньше ума, тем больше шансов на Счастливую жизнь. У меня этих шансов и вовсе нет. Хотя я и не особо умен. Все дело в том, что я не знаю, как мне подняться с того дна, на которое я опустился, как выкарабкаться из ямы.
   Романтики... Что нужно иметь, чтобы быть романтиком? Ничего. Ухаживай, флиртуй, играй, Люби. Любой флирт, любая игра - лишь игра. Для романтика. А для меня? Я давно не романтик. Взрослая игра - не просто игра. Игра на чувствах - все то же Зло. Приятно ли быть Плохим? Приятно. Более, чем приятно. Но если все будут плохими, то... То ничего не будет. Ничего не останется на этой земле. Ничего не останется в целой Вселенной. Ведь Зло питается Добром. Во мне есть и то, и другое, но... Но. Но. Но...
   Тяжело. Мне очень плохо и тяжело. Я никому не нужен. Писатель-неудачник. НЕРОМАНТИК. Совсем не романтик. А кто я? Я... Я - просто я. И мне плохо. Мне очень плохо. Не уважаю себя. Ни капли не уважаю. Пишу про Зло. Творю Зло, старясь стремиться к Добру. Нет, я не Добрый. И лучше мне уже не стать.
   Истории... Рассказы и повести для моей книги... Они всегда найдутся, потому что Злодеев хватает. Эти истории будут оставаться все такими же печальными и Ненавистными.
   Я в депрессии. Хочется плакать. Мужчины не плачут! А я... Я сейчас зареву.
   Россия. Рабы. Я. Пенза.
   Меня уже нет. С вами говорю не я. С вами говорит мой больной, воспаленный, помутневший рассудок. Рассудок, которого я лишаюсь. Сознание, испорченное "правилами жизни".
   Максим Верин. А кто испортил его сознание? Максим Верин! Пошел прочь! О тебе еще думать... Может, тебя и не существовало вовсе? Но Федор-то существовал. Я видел. Видел боль, с которой он говорил. И мне было больно. Больно от его слов. Он не врал. Это было видно по его глазам. С таким взглядом не врут. Что погубило его? Гордость? Любовь?
   Ненавижу Любовь. Лишнее чувство. Лишнее чувство, испытанное лишним человеком.
   Я лишний человек. Ненужный никому в этом мире. Но я еще живу. И что это доказывает? То, что Судьбы нет. Существуй Судьба на самом деле, я не дожил бы до своих лет. Она не позволила бы мне. Отфильтровала бы всех лишних людей, как ненужный мусор, выкинула бы из жизни, как заваренный пакетик чая из стакана.
   Если есть Судьба, то в чем Предназначение таких, как я? Нет Судьбы. Я не умер. Пройдя через тяготы и невзгоды, я продолжаю жить. Почему? Это не Судьба. Это случайность. Судьба бы меня убила. У фильтра нет сбоев. Судьба не ошибается. Никогда. Ошибиться может только случай.
   Не хочу. Ничего не хочу. Буду лежать и пялиться в потолок. До тех пор, пока... всегда. Это моя жизнь, и мне выбирать. Захочу - встану и пойду, захочу - буду лежать, умирать и болеть. Почему моя жизнь должна быть кому-то нужна, если она не нужна даже мне?
  
  

Глава 13. Взгляд со стороны.

  
  
   Стук в дверь. Лень подниматься с кровати. Кому и зачем понадобилось отвлекать меня от моих мрачных мыслей? Еще и в такую рань. Я посмотрел на часы. Восемь часов только. Так рано... Нормальные люди в это время уже просыпаются, а я до сих пор не заснул. Всю ночь мучила бессонница. Мысли, мысли, мысли...Думал, хоть днем высплюсь. Похоже, что нет.
   Я игнорировал стук. Но он повторялся еще и еще раз.
   - Войдите!- уныло и сонно разрешил я.
   Молоденькая сотрудница отдела по работе с клиентами моей гостиницы протиснулась в дверь и остановилась, будто не зная, куда ей приткнуться. Стеснительная, что ли? Чего ей надо? Я вопросительно на нее посмотрел, не вставая с постели и поуютнее кутаясь в одеяло. Можно было подумать, что я замерз. Но спал (а точнее, не спал) я в одежде, а потому мне было не холодно и даже немного жарко. Одеяло казалось некой защитной оболочкой, ограждающей меня от внешнего мира.
   - У вас все нормально?- получил я ответ на свой вопросительный взгляд.
   - Да. А должно быть иначе?- безо всяких стеснений я зевнул, не прикрывая рукой рот, и потянулся.
   - Просто вы не выходите из своего номера уже три дня и ничего не заказываете... Вам хотя бы есть, чем питаться?
   - Святым духом. Это все вопросы ко мне?
   - Меня Таней зовут,- робко представилась девушка.
   "Вижу. На бейджике написано,"- Зловредно подумал я, но ответил вежливо:
   - Максим.
   - Очень приятно.
   - Мне тоже,- я улыбнулся, скрывая свои истинные чувства.
   Чувствовать себя неловко? Или наоборот расхлябанно? Я лежу на кровати, с взъерошенной головой, одетый, укутанный в одеяло, а рядом со мной стоит незнакомая девушка. По идее, я должен ответить ей что-нибудь сухо, а потом прогнать ее и снова погрузиться в раздумья. Чувствую себя, как будто с похмелья. Вроде не пил. Это опьяняющие мысли или бессонница?
   Но... Она протянула мне руку, и я ее поцеловал. Я сделал это чисто инстинктивно, а не с какой-то целью. Привычки ловеласа остались даже сейчас...
   - Вы пьяны,- сказала она.
   - Возможно,- не стал ничего доказывать я.
   Какой нормальный человек, в трезвом уме и здоровой памяти станет приставать к первой попавшейся работнице гостиницы, лежа на кровати, неумытый и истощенный? Если не пьяный, то псих. А психом мне выглядеть не хотелось.
   Мне кажется или мое лицо опухло, а под глазами синяки? Надо бы посмотреться в зеркало. Давно этого не делал. Может, спросить у этой милой девушки? Таня, я похож на обезьяну? На обезьяну? Нет! Что вы?! Скорее, на свинью!
   - Сейчас в вашем номере приберутся, и...
   - Нет. Не надо,- прервал я.
   Мне хотелось, чтобы Таня осталась со мной. Я нашел свободные уши. Хоть с кем-то поделюсь своими мыслями. Опорожню голову, как мусорное ведро. Мне нужен один только разговор. Останься же!
   - Таня, вы верите в Любовь?
   Все женщины Любят говорить о Любви. Их всех задевает эта тема, как будто все они испытывали Любовь, и не раз. Любовь - лишь мечтания для иных...
   - Извините, но у меня есть молодой человек. Так что...
   Таня хотела уходить, но я вскочил со своей постели и схватил ее за руку.
   - Да я ни на что и не претендую. Просто ответьте: верите?
   Таня внимательно оглядела меня с ног до головы, но вырваться не попыталась. То ли боялась, что я сделаю какую-нибудь глупость, ударю ее или, того хуже, начну насиловать, то ли действительно хотела услышать мои слова.
   - Ну, верю. И что?
   - А вот нет ее, Любви! Нет! Любовь - это расставание. Любовь - это боль...
   Я разозлился. Отпустил Таню и стал ходить по комнате, жестикулируя и размахивая руками, как оратор на сцене, как депутат на встрече с осоловелыми избирателями, которых неведомым образом занесло на мою встречу после окончания рабочего дня, думающими о подогретых макаронах и удобном диване. Я читал текст невидимым зрителям, аплодирующим мне из зала, из-за кулис. Мне казалось, я зажигаю публику, я - Маяковский, "волком взгрызающий" не только бюрократизм, но и всю человеческую жизнь со всей ее многосторонней природой.
   - Я зайду позже,- сказала Таня, не в силах наблюдать за этим убогим зрелищем.
   - Постойте! Но вы же согласны со мной?
   - Бывает ведь и Счастливая Любовь,- смилостивившись над полубольным, исхудавшим человеком, поддержала беседу Таня.
   - Тогда почему ее не было у меня?
   - Как знать. Может быть, вы свое Счастье еще не встретили?
   - Да нет же! Я Люблю! Я Безумно Люблю! А Она... Она не Любит меня! Она вышла замуж за другого! Она...Я путешествовал в поисках своего Счастья! И где оно? Где? В Париже? В Праге? В Москве? Париж - город Любви. Но где же Любовь? ЕЕ не было в Париже. Потому что ЕЕ муж проводил с НЕЙ медовый месяц где-нибудь в Италии или на Кипре! А Москва - самый скучный и душный город. Но чем лучше Пенза? Магазины, кинотеатры, дома? Мне не нужна роскошь! Я лишь хочу Любви! Лучше не видеть ничего? Смотреть в одну точку, сидеть на одном месте, отгородиться от мира? Не хочу! Не хочу быть слепым! Хочу видеть все краски жизни! Все! И темные, в том числе. Хочу жить!
   - Сочувствую. Но, боюсь, я ничем не могу...
   - Не надо меня жалеть! Есть Судьбы похуже моей! Я жалуюсь? Да, я жалуюсь, но это лишь крик Души! Не надо придавать этому значения! Я не заслуживаю такой чести...
   Мой словарный запас был на исходе. Вслед за криками должны были последовать другие эмоциональные выражения. Может, смех? Пора переключить мозговой центр на другой канал. Если разом выплескивать то, что копилось ни один месяц, можно сорвать нервную систему: и себе, и другим. Не надо меня жалеть!
   Поняв, что вызываю жалость, я решил прекратить. На этом все. Хотя... Осталось еще кое-что.
   Я безмолвно смотрел на Таню несколько секунд, после чего сказал, неуклюже садясь на стул:
   - А принесите-ка мне выпить...
   Она не официантка какая-нибудь! С чего я ей указываю? С чего она должна приносить мне выпить? Еще бы хозяина ресторана за выпивкой отправил! Неважно. Пусть несет! Сама влезла в мои мысли, и сама напросилась. Это не так. Но пусть будет так. Пусть думает, что она виновата. Хорошо бы и мне так думать...
   Выпить... Зачем мне пить? Я же не спился. Еще в предыдущий главе говорил, что не стал алкашом. Но я ведь и не алкаш! Я просто хочу выпить! Утром...
   События ускорялись с каждой секундой. Мне нельзя пить. Алкоголь действует на меня как-то не так. Или дело в количествах? Нельзя много пить? Или все-таки нельзя пить вообще? "Надо знать меру. А то можно выпить меньше..." Цитата. Не помню откуда...
   Я проснулся. Открыл глаза. Вот так же и Верин просыпался, лежа в одной кровати с Настей. Может, он чувствовал то же, что и я сейчас? Чувствовал, что сделал что-то, чего не должен был делать?
   От Тани несло перегаром. От меня, наверное, тоже. Как мы провели день? Как наступила ночь? Я рассказывал ей о своей книге, говорил что-то о Верине, о Феде, о...Время никогда еще не бежало для меня столь быстро. От утра до утра я провел сутки так, словно их не было. Алкоголь, как машина времени...
   - Прости,- произнес я, поворачиваясь к Тане и рассматривая ее обнаженное тело.
   Если не удалось налюбоваться как следует ночью, то рассмотрю все в деталях сейчас. Темно было, Танечка. Слишком темно. Я не видел твоих округлостей третьего размера, с которыми так повезло твоему "молодому человеку". Не с тобой, а именно с твоим ухоженным телом. Хотя, и с тобой тоже. Ты любишь философствовать, как оказалось. Мы чем-то похожи... Тебе понравилась эта ночь? Если бы нет, ты не улыбалась бы сейчас столь загадочно и игриво.
   "Прости"? За что я извиняюсь? Я не раскаялся. Мне не стыдно. Ничуть не стыдно. Я был на эмоциях, я был пьян, я хотел заглушить воспоминания о Марине. У меня много оправданий. Много причин не считать себя виноватым.
   - За что? - спросила Таня, подтверждая мои догадки.
   - Я тебя соблазнил.
   - А может, наоборот?
   - Может, и так.
   - Красивые у тебя глаза...
   Глаза. Все те девушки, с которыми я был, говорили мне про глаза. Мои голубые глаза... Ярко-голубые, как у Крэйга. Почему-то этот цвет всем внушает доверие? Люди думают, что я откровенен даже тогда, когда нагло и несуразно вру.
   Может, я этой Тане реально нравлюсь? Почему она начала с глаз? Почему первой делает мне комплементы? Считает меня романтичным и привлекательным? Но ведь на самом деле все как раз наоборот. Я Неромантик. Я даже Антиромантик... Я...
   - А Верин и вправду существовал?- спросила Таня, окончательно выбивая меня из колеи и ставя в тупик.
   Зачем об этом спрашивать? Какая разница, существовал ли Максим Верин? Тань, ты ведь даже не читала моей книги...
   - Да. Я думаю, да.
   - И ты жалеешь его?
   - Жалею.
   - Но почему?
   - Это трудно объяснить.
   - Он убийца.
   - Его сгубила Любовь. Любовь убила Зло. Понимаешь? Они просто не могли существовать вместе.
   - Все равно. Зачем жалеть Подлеца?
   - Все Подлецы заслуживают жалости. Этого не понять.
   - Мне не понять?
   - Всем не понять. Это моя теория. Не важно...
   Две драмы. Две трагедии. Как я могу это объяснить? Я объяснил все в самих историях. Я сказал, что хотел. Надо было заводить эту тему вчера, когда мы еще могли разговаривать, как незнакомые люди. Незнакомцу легче открыться. А девушке, с которой провел ночь? Если не любишь, то не хочется даже с ней разговаривать. Рассказывать ей о своих мыслях, о том, что наболело - тем более.
   Предложить Тане мою книгу? Зачем? Захочет почитать - купит. А если хочет услышать все с моих слов и тут же забыть, то... Обойдется!
   - А Федора?- спросила Таня.- Его жалеешь?
   - Не так, как Максима. Федор сам избрал свою Судьбу. Он мог избежать тюрьмы, не участвовать в дуэли. Это же он предложил стреляться. А Верин не мог противостоять обстоятельствам. Его уже затянуло в пучину Зла, и он не мог справиться с этим. Здесь нет ни Гордости, ни Чести... Есть лишь Зло, рвавшее Максима на части и не дававшее ему ни минуты покоя.
   - Федор согласился на дуэль только из-за Гордости?
   - Он сам так сказал.
   - Ну, если он винит во всех грехах одного себя, значит, он Добрый человек.
   - Он действительно виноват. И признал это. 15 лет тюрьмы. Стоило ли? Как бы там его не оскорбили...
   - Это же ради Чести...
   - Провести полжизни за решеткой - это Честь? Знаешь, сейчас Честь не та, что раньше.
   - Честь остается Честью. Просто люди понимают ее иначе. Жизнь та же. Люди другие.
   - Нет. Люди те же. А жизнь изменилась. Мы не в XVIII веке. Какие дуэли? Какая Честь? Честь в том, чтобы держать язык за зубами.
   - Честь в том, чтобы говорить...
   - У тебя, я вижу, Чести - хоть отбавляй.
   Девушка, изменяющая своему парню с первым попавшимся мужиком, говорит о Чести... Мой намек в этом случае не намек, а открытый текст. Что я о тебе думаю, Таня? Я презираю тебя. Ты не достойна того, чтобы о тебе думали. Будь я на месте твоего парня...
   - Мне уйти? - Таня смотрела на меня, а я - куда-то в никуда.
   - Как хочешь...
   Она встала, оделась, не переставая поглядывать на меня, и ушла. Надеялась, что я снова схвачу ее за руку, не дам уйти, удержу? Надеялась, что мои слова - лишь слова, и они ничего не значат? Каждое слово, любая интонация что-то значит. Уйди, Таня! Так будет лучше для нас обоих. И мы больше никогда не увидим друг друга...
   Как только Таня ушла, я встал и пошел в ванную. Надо почистить зубы, умыться. А потом пойти побродить по городу. Нельзя и дальше сидеть в этой душной каморке. Мне нужен свежий воздух. Кислород. О2. Как я соскучился по кислороду! Забавно, не правда ли? Неправда. Я и сам так не думаю. Что забавного? Что смешного? Плакать хочется.
   Я думал, вместе с Таней уйдет и моя депрессия, но это было не так. Таня унесла с собой лишь часть моего дурного расположения. Она вытащила из меня только истории о Феде и Верине. Этого было так мало! Хотя... И на этом спасибо. Спасибо, что выслушала, хоть и не поняла. Спасибо, что не плюнула в меня, как другие. Спасибо, что стала зеркалом моей жизни. В твоем характере, в твоей распущенности я увидел свои отрицательные черты. Это как взгляд со стороны...
   Спасибо... За то, что спросила о Верине. О Злодее, о Подлеце.
   За что же я жалею этого Полуманьяка? Как раз за все его Зло. Зло - это боль. Настоящим Злодеям не менее больно, чем их жертвам. Настоящий Злодей в какой-то степени мазохист. Один я это понимаю? Вряд ли Таня в это вникала. Верин для нее - герой-Любовник, а Федя - Любовник-дуэлянт. Смысл не в романтике, но в Любви.
   Париж... И Париж я Люблю не за романтику. А за что же? За сладкую ложь. Мне говорили: в Париже романтика и Любовь. Мне говорили: там поцелуи у Эйфелевой башни. И где же? Где же все это??
   Мне говорили, говорили. Говорили... Ложь всегда слаще правды, какой бы горькой она не была. "Не врите!"- скажите мне вы, и будете правы. Я действительно вру. Потому что на самом деле все мрачнее еще в сотню раз.
  
  

Глава 14. Новое амплуа.

   Вот я и выбрался на улицу. Кислород! Хлынувший на меня и разрывающий глубоким вдохом легкие воздушный поток освежил мою голову и помог избавиться от лишних раздумий. Верина больше нет. Как и Феди, и Тани, и всех остальных. Я о них забыл.
   Если о чем-то и думать, то, скорее, о бытовых проблемах. Например, о том, чем я буду платить за номер. Дотратил последние деньги на выпивку. В своем репертуаре. Что теперь делать? А об этом стоило думать вчера. Запоздалое у меня мышление...Сначала заварю кашу, потом начинаю страдать и лить слезы. Сам виноват! Как всегда...
   Сколько можно было выпить на две "штуки" рублей? Столько, сколько мы выпили. Нельзя же пить на сухую? Нельзя. Соответственно, деньги на закусь. А чем Душевнее разговор, тем... Короче, поговорили Душевно.
   Что делать с платой за номер? Уже подходит срок. Срок... Вот его мне и дадут, если так пойдет дальше. Наша полиция нас бережет. Ну, за неоплату номера срок не дадут. Разве что, штраф. А вот за оплату...
   Я оплачу номер, если у меня будут деньги, а добыть их в моей ситуации можно только одним способом - украсть. Украсть?! Нет же! Я не могу этого сделать! Я не должен. Но разве у меня есть выбор?
   Выбор есть всегда. Так учили. Учили в детстве. В далеком, недосягаемом детстве. Учили? Кто? Родители? Родители говорили одно, улица - другое. Добро. Зло. Когда-то я различал эти понятия. А сейчас? Кем можно стать, видя вокруг себя одно лишь Зло?
   Относись к другим так, как они относятся к тебе. Так думал Верин. Так думаю я.
   Плевать! На деньги, на Зло. Ничего не хочу. Хочу жить! И я буду жить! Но... Деньги по-прежнему правят миром. Долго ли без них проживу?
   Я не должен надевать розовые очки. Они мне не идут. Я вижу мир таким, какой он есть. Или мрачнее... Я вижу мир таким, каким видел его Максим Верин. Но я - не он. Я не хочу быть таким же. Я боюсь стать хоть чуть на него похожим.
   Мир... У каждого он свой. Каждый смотрит на него со своей стороны, под своим углом. Можно добиться чего-нибудь, только закрыв глаза, заткнув уши, стянув грудь, не давая сердцу биться так часто, как бьется оно у Влюбленного человека. Добиться. Чего? Чего-нибудь. Какой-нибудь глупой, ненужной мелочи. Сначала это будет казаться важным. Но потом понимаешь, что мелочь есть мелочь.
   Ну, оплачу я за этот месяц. Не найду денег на следующий. Украду сегодня - придется воровать завтра. Меня это устроит? Нет. Так о чем же тогда говорить?
   Топчусь около незнакомого мне ларька. Украсть - не украсть? А если украсть, то как это сделать? Смогу ли? Хватит ли мне Душевных сил? Раньше не воровал и не думал, что когда-нибудь на это пойду. Сейчас решусь на этот безумный поступок и узнаю, что значит быть вором, что значит совершить преступление. Примерю на себя новое амплуа, новую маску.
   Меня будут разыскивать и найдут. Посадят. Сунут за решетку, в тюрьму. И я пойму, что совершил ошибку. Одну из самых больших ошибок своей жизни...
   Начинаю понимать преступников. Совершить преступление, чтобы заработать, чтобы получить деньги, которых должно хватить до конца месяца. Воровство - это как профессия. Награбленное - зарплата. Как и в любой профессии, здесь есть те, кто работает за зарплату, и те, кто пыжится за идею. Последние воруют ради азарта. Когда жизнь наскучивает, когда устаешь от однообразия, хочется новых ощущений, хочется скрасить чем-нибудь серость будней.
   Нет, скука не повод для воровства. Вот нищета - повод. Хотя ни один повод не может быть настоящим основанием. Человек сам выбирает, как ему жить. Сам решает, что для него допустимо, а что нет. У каждого свои понятия...
   Где взять деньги, если их не украсть? Идти работать? Куда? Кем? Грузчиком? С удовольствием бы пошел, но...Наверное, все преступники мыслят, как я сейчас. Жалею свой организм, жалуюсь на язву желудка, говорю: "Мне нельзя перетруждаться. Я болен..." Язва? Пусть язва! Я пошел бы работать, если бы меня приняли. Но где можно найти работу за три дня? Ведь большего времени у меня нет. Платить за номер придется как раз в этот срок. И ни днем позже. Была б хоть какая-нибудь отсрочка...
   В "стране рабов" возможно многое. "Украл - выпил - в тюрьму. Романтика!" Выпил лишь потому, что украденных денег хватило только на водку. Может, мне гопником заделаться?
   Я должен украсть. Должен?
   Продавщица выскочила из ларька, около которого я крутился, на бегу застегивая осеннее пальто. Дверь не закрыла. Выручку оставила внутри. Спешит куда-то.
   Вот он - мой шанс. Войти, забрать деньги - и смыться. А если не успею? Если продавщица сейчас вернется? Как-то не очень хочется в тюрьму. Вернется и вызовет полицию. Позвонит "02", а меня удержит на месте преступления одним только словом. Я испугаюсь и буду стоять, борясь с желанием обгрызть чем-то вечно мешающиеся во время волнения ногти.
   Хватит думать! Если на что-то решаться, то нельзя терять времени!
   Я вошел. В ларьке пахло специями. Сразу обратил на это внимание. Паприка, горький перец, еще что-то...Резкий какой-то запах. Что это? Не различу.
   Так. Потом будут запахи! Сначала деньги! Я стал искать кассу. Вот она! Закрыта на ключ. Выломал ударом ноги. Мелочь посыпалась на пол. Некогда собирать. Пускай собирают другие! Та же продавщица... Она отлучилась с работы, она виновата. Из ее зарплаты вычтут ту сумму, которую я украду. Вот она пусть и собирает остатки роскоши!
   Распихал по карманам все, что влезло. Не пересчитывал. Старался взять как можно быстрее и больше. Торопился. Каждая доля секунды казалась мне годом. За секунду можно многое успеть и многое не успеть...
   Стук. Резкий стук заставил меня вздрогнуть.
   Стучат в окошко ларька. Покупатели. Не продавщица. Продавщица спокойно вошла бы и...
   Ну, покупатели и покупатели. Чего я волнуюсь? Продам, что попросят, и продолжу свое воровство. Всего-то делов!
   - "Bond" синий.
   Первым звоночком была ментовская форма. Лейтенантские лычки. Почему сейчас? Почему именно сейчас какому-то вшивому менту приспичило покупать какие-то вшивые сигареты? Почему именно в этом ларьке?
   Я стал рыться в товарах, выискивая "Bond". Так и знал, что его не будет!
   - Извините, закончился.
   - А это что?- мент указал мне на пачку, лежащую на витрине.
   - Извините,- ничего другого я сказать не мог.
   Страх все перепутал. Мент выложил на прилавок деньги и протянул руку. Мои нервы сдавали. Никогда не думал, что вор - такая тяжелая профессия. Это хуже, чем военный, учитель и инженер. Это опасней, чем испытатель. Должны бы доплачивать за вредность...
   Я отдал менту его пачку, после чего мы обменялись какими-то репликами, и... Все закончилось бы хорошо, если бы в этот момент не вернулась продавщица.
   - Вор!
   Я закрыл глаза.
   Спасибо. Спасибо, что уберегли меня от преступления. Спасибо, что проучили меня. Спасибо тебе, Небо...
   Я это заслужил.
  
  

Глава 15. За жизнь.

   Зато в тюрьме будут бесплатно кормить. Спи и ешь! Не жизнь, а лафа. И почему все, включая меня, так боятся тюрьмы?
   Я не убегал. Не отталкивал полицейского, не кидался бежать по грязным проулкам, спотыкаясь и падая. Я вышел из ларька и безропотно сдался лейтенанту, которому только что продавал сигареты. И вот уже сижу напротив него в его личном кабинете.
   Какой из меня вор? Горе-вор.
   Лицо лейтенанта казалось мне умным. От его холодного взгляда делалось не по себе. Я отворачивался. Мне было стыдно. Этот бедный лейтенантик мучается, работает, не видит свою семья, потому что ловит таких мерзавцев, как я. Стыдно. Как же стыдно!
   Я молчал. А что говорить? Все ясно, как божий день. Тюрьма по мне плачет. Туда меня и посадят. Приговор окончательный и бесповоротный. Обжалованию не подлежит. Так чего ждать? Приводите же в исполнение! Сажайте! Я готов.
   - Имя,- лейтенант говорил коротко и четко.
   По Уставу.
   - Титов Максим Алексеевич,- я тоже старался соблюдать субординации, не выражать голосом ни гнева, ни жалости, ни раскаяния.
   - Титов?- переспросил лейтенант, нахмурившись.
   Ему знакома моя фамилия?! Откуда?! Неужели он читал мою книгу? Этого не может быть! Мою книгу никто не читает. Она никому не нужна, как и я сам, как и мои мысли, как и... Никто не хочет и не может меня понять. Да я и сам временами себя не понимаю...
   Лейтенант достал из выдвижного ящика стола мою книгу и положил передо мной.
   - Ваша работа?
   - Моя,- я кивнул, не зная прыгать ли мне от Счастья, падать ли на колени и целовать лейтенанту ноги или же сидеть на своем месте, заливаясь слезами Счастья.
   Встреча с первым читателем. Наверное, это один из самых важных моментов в моей жизни. Что еще в ней было хорошего? Сейчас попробую вспомнить. Первая встреча с Мариной. Счастливый момент. Несомненно. Две моих свадьбы.
   Еще что? Финал областных соревнований по футболу в **** году, когда я учился в одиннадцатом классе и был всего лишь болельщиком. Но какая из этого вышла масса впечатлений! Потому что в тот день меня уважали. В тот день на радостях уважали всех.
   И сегодня. Сегодня я имею Счастье познакомиться с одним из читателей моей книги. Хорошо, если не с единственным и не с последним.
   - Я уж думал, мои книги не читает никто,- признался я лейтенанту.
   - Ну и зря,- ответил он мне.- Очень интересная книга.
   - Правда?- я не верил своим ушам.
   - Правда. Я дочитал до того момента, когда Федор рассказывает о своей жизни. Эти люди реально существовали?
   - Да.
   - И Верин тоже?
   - Я не знаю. Все так, как написано в книге. На самом деле Максим Верин не так страшен. Он покончил с собой из-за Любви. А значит, в нем осталось еще что-то хорошее.
   - А Федор? Тоже от Добра пошел на убийство?
   - Разве нет? Федор - Добрый человек, встретившийся со Злом.
   - А вы?
   - Что, я?
   - Вы Добрый человек?
   - Нет.
   - Почему?
   - Мне не дано это знать.
   - Я видел много Плохих людей. Профессия, знаете ли, такая,- признался лейтенант.- Приходилось сталкиваться и жалеть их. Даже немного привык. Вот только вы не такой как все те Злодеи, о которых вы пишете. Думаете, воровство в ларьке сравнимо с убийством? И зачем вы вообще воровали? Хотели почувствовать себя в шкуре своих персонажей?
   Моя голова не думала. Язык двигался сам. Я жаловался на жизнь. Говорил о жизни. Говорил за жизнь...Хорошенько пригрузил лейтенанта. Он стал вторым человеком, которому я смог открыться. А все почему? Только потому, что он читал мою книгу, потому что пытался меня понять, а я хотел ему в этом помочь.
   - Мои книги никто не читает! Я неудачник! Не могу купить себе место на полке с бестселлерами, потому что у меня нет таких денег. Да у меня никаких денег нет! У меня даже квартиры нет! А все почему? Потому что я неудачник! Буду жить долго. Непременно, долго. Все неудачники живут долго, чтобы за их долгие несчастливые годы успело свершиться как можно больше горестей. Долгая несчастливая жизнь. Да, я такой! Я неудачник! По-вашему, легко сидеть без копейки, продавать книги, которые нужны только мне? Мне не на что даже напиться с горя. Это нормально? Зачем мне жить? Чего ради? И как мне не воровать? Идти по улице с протянутой рукой?
   - Почему нет? Уж лучше попрошайничать, чем воровать.
   - Вы не были в моей ситуации! Я Завидую! Завидую всем! Каждому. И вам тоже Завидую! Завидую черной завистью! Я могу себе это позволить! Я имею право!
   Я не на шутку разошелся. Строчил, как пулемет. Оправдывался, понимая, что лейтенант сейчас против меня. Если бы я сказал, что это для книги, что я слишком вошел в образ, он понял бы меня. Творческая личность! Помимо сказок есть жизнь! Как это можно не понимать? Жизнь, которую не вложить в слова и не передать одной, самой длинной фразой.
   Посадите меня в тюрьму? Сажайте! Узнаю, каково там, в тюрьме. Я ведь это заслужил. Вы оградите меня решеткой от жизни, которою я обижен. Это наказание? Ха!
   Завидую. Это правда. Та единственная правда, которая, будучи ядом для моего сердца и мозга, отравляя кровь, сходит с языка. Это сравнимо с Любовью. Хотя все равно не то. Это единственное, что является для меня правдой на сегодняшний день.
   - Вы ничего не знаете о Зависти,- обрубил лейтенант и спрятал мою книгу назад в стол.
   Я думал, на этом наш разговор будет окончен. Но мы только начинали.
   Я услышал чудесную историю для своей книги. Настолько же чудесную, насколько и омерзительную. Историю Зла, Зависти и Любви. Это была одна из тех историй, что нельзя упускать. Издам статью. Включу в книгу. Нечто похожее на историю Верина, но, вместе с тем, другое. Совершенно другое.
   Зло с другой стороны. Зло, которого я раньше не видел, за которое осуждал себя и которого не всегда замечал в других.
   Зло в моей Душе и в чужой. Чье Зло мне интереснее? Боюсь, не смогу решить эту задачу. Возможно, говоря о чужих недостатках, я постигаю свои.
   Расскажу вам о Зле. Снова. Опять.
  
   0x08 graphic
  

ДЕНИС

ЧУКШИН

  

Глава 16. Два брата.

   Денис снова не прошел фейс-контроль в один из модных пензенских клубов. Какой раз? Десятый? Сотый?
   Клуб... А куда еще идти? Где подцепить девчонок? Где с кем-нибудь познакомиться? Все девчонки на тусах. Все парни тоже. А Денис так, что-то среднего рода.
   Чукшин сел на порожки у заднего входа и достал только что купленную пачку сигарет. Закурил. Кашель. Не привыкшие к никотину легкие активно противились его воздействию. Высказывали своей протест симфонией кашля. Неслаженная какая-то симфония. Скорее, разноголосая какофония. А на митингах разве иначе?
   Если никогда не курил, то и начинать не стоит. Потом не бросишь. Денис потушил сигарету. Нахмурился. Жить не дают люди. А умирать не даешь себе сам. Инстинкт самосохранения не позволяет добивать затухающий костерок в груди выпивкой и сигаретами.
   Почему так? Когда на руках все карты, жизнь предлагает тебе играть в шахматы. Но ты не знаешь правил этой сложной игры. Шаг - и мат. Тебе. А смысл? Может, вообще отказаться? Зачем каждый раз играть и проигрывать? Сдаться? Ни за что! На ошибках учатся, а в играх постепенно познаются их правила.
   "Порезать, что ли вены?- подумал Денис, но тут же себя оборвал.- Что?! Я же не плаксивая девчонка! Я - мужик! Я - Денис Владимирович Чукшин! Я... Я всего лишь девятнадцатилетний мальчишка."
   Одинокий мальчишка. То ли не нашел еще своей Любви, то ли Любовь, завидев столь неопытного паренька, мчится как можно дальше от него на всех парах.
   Надо найти кого-нибудь. Так нельзя. Зацепить, Влюбить в себя, сделать объектом своего обожания. Зацепить? Но как? Чем? Что такого особенного можно найти в Денисе? Усредненная внешность среднестатистического студента, слегка гундявящий голос и море комплексов. Были бы деньги, это бы все изменило. Изменило бы хоть что-то. Говорят, тому, у кого есть эти волшебные "мани", не нужны ни внешность, ни романтичность, ни умение общаться. Но и денег нет.
   Остается сидеть на ступеньках, комкая сигаретную пачку. В одиночестве. Была бы сейчас рука, которая прошлась бы нежно по затылку, вцепилась в волосы, поправила их легким движением. А потом приятный женский голос: "Люблю тебя." И ответить: "Я тоже тебя, родная..."
   Мечты. Мечты, мечты, где ваша сладость? Мечты ушли, осталась гадость... Хоть плачь. Но и плакать нельзя. Кто увидит эти слезы? Кто пожалеет? А если некому увидеть и пожалеть, то какой тогда смысл в слезах? Мы плачем только тогда, когда нас слышат. Стонать? Без смысла.
   Для каждого Смысл Жизни в том, чего ему не хватает. Для Дениса Смыслом были семья, дети. Возможно, этого у него как раз и не будет. Быть примерным семьянином, приходить с работы в 18:00, нянчить детей... Как же это прекрасно! И как Счастливы люди, у которых есть семьи! Зачем человек рождается, если не ради продолжения своего рода? Чтобы сгнить и угаснуть?
   Или это естественный отбор? Выживает сильнейший? Чукшин-младший не должен передавать потомкам свои бесполезные признаки. А продолжать род может и его брат. Алексей Чукшин. Миллионер, плейбой и хозяин сети ресторанов. Он-то удачлив. В свои молодые годы достиг необозримых высот. Девчонок меняет, как перчатки. Богат.
   Любовь... Наверное, у Леши тоже не было Любви. Любят не Алексея, а его деньги. Было бы и у Дениса столько же денег...
   А ведь Леша мог бы и помочь брату. Родные люди. Наворовался - поделись с близкими. Близкие? Постольку - поскольку. Лешу мало волнуют кровные узы. Делиться? Жадная натура не позволяет отдавать ни копейки. Точнее, ни цента. Что такое копейка и как она выглядит, Леша давно забыл. Зависть... Как же Денис Завидует брату!
   Чего Завидовать? Зависть - плохое чувство. Зависть Озлобляет. Пусть Алексей Завидует! Завидует тому, что Денис еще жив. Не повесился, не отравился. Не запил и не закурил. При его-то условиях! Признак сильного человека.
   Сильные люди заслуживают успех. Но где он? Где его искать?
   Два брата... Бизнесмен и студент. Они непохожи как... Как бизнесмен и студент.
   Денис просидел на ступеньках всю ночь. Пытался понять, что ему делать и как дальше жить. Пытался разобраться в себе. Так странно терять себя в своей Зависти.
   Клубы... Что нужно клубам? Что нужно, чтобы пройти фейс-контроль? Внешность? Одежда? Деньги?
   Что было бы, если бы пропустили? Подцепил бы девчонку? А может, подцепил бы что-нибудь от нее? Может, оно и хорошо, что не пропустили? Наркотики, выпивка, драки...Мало ли на что можно нарваться в клубах.
   Все равно стоило идти. Девчонки. Все упирается в них. В институте вряд ли кого-нибудь найдешь. Там у всех свои проблемы. Учеба, экзамены, пары, хвосты... Не до знакомств.
   "Девушка, разрешите с вами познакомиться?" - "Вали!" Вот и весь разговор. "Девушка, не хотите познакомиться?"- весь день гремело в измученной голове.
   У Алексея таких проблем нет. Никогда не было. И не будет. Все его проблемы угасают, не успев разгореться. Зато у Дениса каждая малюсенькая проблемка перерастает в пожар. Огромный пожар, сжирающий все на своем пути. Что ждать от такого пожара? Взрыва! Но не сегодня.
   Холодно на ступеньках. Люди уже выходят из клуба. Утро. Рассвет. Несколько человек прошли мимо, даже не оглянувшись. Всем на всех наплевать. Кстати, да. Кто-то даже сплюнул, поглядев на Дениса. Думают, что алкаш? А ведь к выпивке не прикасался. Пусть думают, что хотят! Денис им Завидует. Они могут пройти мимо, пренебрежительно глядя на него, сплюнуть. Он не может. Он ниже их всех. Он на нижней ступени развития. Уже человек, но еще не личность. До личности далеко. Индивидуальные качества? Внутренний мир? Во внутреннем мире важно одно: его внешнее содержание.
   Алкоголики - и те умней. У них что-то было, и они этого лишились. Оттого и пьют. А у Дениса никогда ничего не было.
   От Зависти нет пользы, но вред от нее колоссальный. Зависть трепет и без того расшатанные нервы. Она служит конденсатором Зла. Накапливает его, как электрический заряд. Зло колет в груди и стучит. Оно борется с Добром где-то слева. В сердце... В горячем человеческом сердце. Сильном, Добром, но Озлоблявшемся все больше и больше. Добро умирает, а Зло идет вперед с красным флагом - цвет крови (коммунисты тут не причем). Кто-то хочет этой самой крови. Крови Дениса. Кто-то хочет высосать ее вместе с Душой. Подобно вампиру. Энергетическому вампиру. Так кто же ворует энергию Чукшина? Может, его богатый, влиятельный, озабоченный собственной персоной, брат?
   До чего же они непохожи! Один беден, другой богат, один пытается наладить жизнь, другой давно ее наладил...Душа? Внутренний мир? Для одного это важно, другому плевать. Душа продается и покупается. Но у каждого ли?
  
  

Глава 17. Доброе утро.

   Пойти за деньгами к брату - унизиться. Сломать себя. Переступить через принципы. Денис на это пойдет? Он думал, что нет. Оказалось, да. Одна ночь, проведенная на порожках клуба, изменила его представления о жизни. Стоило единожды хорошенько подумать, чтобы отказаться от гордости. Проси, умоляй, стой на коленях, если тебе что-то действительно нужно. Приползи, склонись и проси.
   Утро Добрым не бывает... Чашка кофе помогает? Кофе будет потом. Сначала проведать брата. А может, выпить у него. Кофе или чего покрепче.
   Разве плохое утро? Вон солнце выглядывает из-за облака. Оно ярко светит, затапливая своими золотистыми рассветными лучами улицы и города. Красиво. Разве нет? Не даром же говорят "Доброе утро". Здороваются так. Если утро понедельника тусклое и черствое, то уж утро пятницы или субботы, наверняка, светлое и солнечное, вне зависимости от погоды. Сегодня какой день недели? Правильно! Суббота. Тогда о чем разговор? Можно пожелать "Доброго утра" самому себе и отправляться к брату.
   Охрана Алексея, несмотря на погоду, поглядывала недоверчиво и Злобно. Денис даже подумал сначала, что его не пропустят, но потом понял, что они не имеют право его не пропустить. Родной брат хозяина особняка, а значит, владелец и этой охраны, и этого шикарного дома хоть на какой-нибудь 1%. Было обидно слышать брошенное вслед: "Он у него немножко "того"..." Но это пережить можно. Сами только что заботливо открывали перед Денисом двери. Слово охранника - ничто. Пустой звук. Охранник - все равно, что уборщица. "Того" Денис или не "того" - время покажет. Получаете тысяч пятнадцать? Пожили бы на стипендию! Тогда бы можно было сравнивать, кто "того", а кто нет.
   Отвыкая от видов особняка своего брата и его системы "все включено", Денис удивлялся каждый раз, когда сюда приходил. А приходить доводилось редко. Отношения с братом были... Натянутыми, что ли? Или как это назвать? Братья были больше знакомыми или приятелями, чем родными братьями. А знаете, что бывает, когда приятели находятся в разных социальных слоях? Бывает примерно то, что было с Денисом и Алексеем.
   Королевские покои. Каждая дощечка на полу стоит по пять - семь сотен евро. Лакированный паркет. Идеальный. Совершенно не к чему придираться. Люстры, ковры, бассейн... Удивительно еще, что стены долларами не обклеены. Может, обклеены в одной из комнат? Например, в спальне. Засыпать, видя доллары и наслаждаясь их видом во сне. Сколько здесь комнат? Сколько ванных? Кухонь? Как тут не заблудиться? Кстати, где кабинет брата? Должен быть на втором этаже, если после ремонта ничего не изменилось.
   Круто иметь брата-короля? Не особо.
   Чукшин-младший вошел в кабинет Алексея.
   - Здравствуй.
   - Ну, здравствуй!- Леша обнял Дениса, похлопал его по спине и пожал ему руку.
   У обоих возникло желание помыть руки или искупаться. Обо что бы вытереть грязь?
   - Будешь?- Леша достал сигареты и протянул одну брату.
   - Я не курю.
   - А-а... Извини, забыл. Ты же у нас человек без дурных привычек.
   - Вроде того.
   - Чего стоишь? Присаживайся, братец! Для родного человека ничего не жалко! Что-то не заходил давно.
   - Некогда было,- Денис сел на стул для посетителей и почувствовал себя, как муха, увязшая в киселе.
   Неудобно...Обидно. Обидно садиться в это неудобное кресло. Обидно слушать Лешины речи, его уколы и намеки, произносимые им как бы невзначай. Хотя, как раз кресло, наверное, удобное. Просто Денису не сидится спокойно на одном месте.
   - Понимаю. Дела, работа. У меня те же проблемы. Только мне платят больше,- очередной намек.
   - Знаю я, какие у тебя проблемы,- парировал колкость Денис.
   - Вот и отлично!
   - Угу. Как бизнес?
   - Да ничего. Не жалуюсь,- ответил Алексей, явно пытаясь угадать, зачем пришел его брат.
   Наверное, уже угадал. За деньгами. За чем же еще? И какие еще варианты могли возникнуть в голове у миллионера? Зачем пришел брат? Ради чего угодно, кроме родственных чувств. Нужна помощь - вот и пришел. Приходит тогда, когда на мели. Но спросит ли он напрямик? Или только намекнет, рассказывая о своей запыленной жизни? Это уже вопрос.
   - А дом твой все хорошеет...
   - Как и все остальное.
   - Увы, моя жизнь не так радужна.
   - Опять выгоняют из общаги?
   - Я квартиру снимаю. Два месяца как. Только вот платить нечем.
   - И ты хочешь, чтобы я тебе помог?
   - Я думал, что могу взять у тебя взаймы...
   - Взаймы? То есть ты вернешь?- Алексей испустил смешок.
   - Конечно. Сразу, как получу стипендию...
   - Не особо верится. Думаешь, деньги для меня - бумага?
   - А разве нет, брат?
   - Не просто бумага. Ценная, дорогая и милая сердцу бумага.
   - Ты говоришь о деньгах? Я бы сказал так о фотографии Любимой девушки.
   - А она у тебя есть?
   - Представь себе.
   Наглый ответ на наглый вопрос. На наглость надо отвечать наглостью. И пусть это ложь. Пусть у Дениса нет и никогда не было девушки. Но если не врать, то чем крыть? Не на допросе у следователя, чтобы говорить правду. Есть люди, которые правды вообще не понимают. Денис хотел, чтобы у него была девушка. И он выдавал желаемое за действительное. Когда-нибудь мечты воплотятся в реальность. А может, и нет...
   - Красивая?- спросил Леша, продолжая разгадывать Дениса.
   Врет Денис или нет? У него могла появиться девушка. Он мог снимать квартиру и жить с кем-то. Со своей девушкой? С гражданской женой? Чушь! И ложь, которую легко распознать. Можно не только вывести Дениса на чистую воду, но и опозорить его, заставить краснеть.
   - А как же! Мы с тобой выбираем все лучшее.
   - Блондинка? Брюнетка?
   Блондинка или брюнетка? А может, шатенка? Какой Денис представляет себе идеальную девушку? Как она должна выглядеть? Как одеваться? Как говорить?
   У нее должны быть длинные волосы и локоны, спадающие на лицо. Один глаз прикрыт этими локонами. Пушистые и мягкие волосы... Не прямые, но не волнистые. Нежные черты овального лица. Миниатюрный носик. Не нос, а именно носик. Такие же миниатюрные губки, светящиеся малиново-розовым цветом всегда, даже тогда, когда их забывают накрасить. Ушные раковины, напоминающие две тонкие, идеально симметричные резные ракушки. Глаза. Один глаз, прячущийся за челкой. В нем вся суть. Ведь к каждой девушке должна быть загадка. Это должно быть ее загадкой. Ее изюминкой. Ну, и остальные части тела, как полагается. Тут вроде понятно. 90-60-90. И т. д., и т. п.
   - Шатенка.
   - А можешь нас познакомить? Может, посидим как-нибудь вчетвером в моем ресторане? Я, ты и наши спутницы.
   - Почему бы и нет? Я согласен. Когда?
   - Я тебе позвоню.
   - Ок. Ну, а денег-то дашь?- Денис вернулся к основной теме.
   - Ну, ради такого дела...- Леша достал пачку купюр и швырнул Денису через стол.
   Швырнул. Мог бы передать из рук в руки. Выражает пренебрежение. Хорошо хоть, что одолжил. Правда, придется возвращать, но это еще нескоро. Есть время пожить. Зачем возвращать какие-то копейки миллионеру? Тем более брату. Сколько денег в этой пачке? Неважно. Можно будет потом пересчитать. Не в особняке.
   - Спасибо,- униженно и смиренно сказал Денис.
   - Ага... До скорого.
   Вот и все. Взял деньги. Пора уходить. Назад "домой", в общагу. На выходе охрана смотрит еще зловреднее, чем на входе. Ну и что? Зато теперь есть деньги. Банкноты... Пять минут позора - и месяц пленительного Счастья. Девушки, клубы, друзья, продающиеся за рубли. Жизнь в ритме танца, кач. Кач-кач-качает...
   Другой вопрос: что делать с собственной ложью? Сказал, что есть девушка - надо ее найти. Посидеть вчетвером? Может, Леша забудет об этом своем предложении? Не забудет. Он не упустит возможности поиздеваться. Попросить кого-нибудь сыграть свою девушку? Таких хороших подруг нет. Сказать Леше, что быстро расстались? Это равносильно поражению. Леша и без того знает, что никакой девушки у Дениса нет, а отказ от ужина послужит еще одним доказательством.
   Алексей поднялся выше Дениса и теперь играет с ним, как кошка с мышкой. Поднялся или опустился? До каких низостей надо снизойти, чтобы заработать такое состояние? Каким наглецом нужно стать? Говорят, наглость - второе Счастье. Кому как.
   Денис шел домой. Снова приходилось думать о жизни. Жизнь заставляла о себе думать. Все-таки тяжело жить. Тя-же-ло.
   Подлец Алексей! Деньги делают людей Подлецами. Все эти поганые деньги... Все проблемы от них. Только ли из-за них? У Зла много причин и следствий. Зло едино. А Добро? По этому поводу можно спорить. Если говорить, что Добро разрозненно, то оно не будет являться Добром, как таковым. Добро всегда объединено, и все Добрые люди - звенья одной большой цепи.
   Цепь? Чем-то это напоминает о теоретике коммунизма. А чем считать коммунизм? Добром или Злом? Тоталитаризм ни есть бессмысленность, потому что он ведет к порядку. Но в наше время тоталитарные государства долго не существуют. Народ всегда за демократию. Демократия - Добро. Значит ли это, что Добра больше, что Добро всегда побеждает Зло? Добро побеждает Зло в сказках. А в жизни? В демократическом государстве к власти приходит группа людей, которые все разворовывают и возвращаются к тоталитаризму, к новой, более гуманной его форме.
   Круговорот. Круговорот жизни, подобный кругам Ада. Если жизнь - Ад, то что после? Вопрос на засыпку. Гореть в Аду - означает, жить. А что тогда значит умереть? Смерть - что это? Облегчение? Нет. Забвение. Потеря. Потеря чего? Для кого-то - жалкого существования, для кого-то - благ земного Ада.
   Денис понял эту истину. Стал думать о собственной Зависти. Зависти, испытываемой ко всему человеческому роду. Да пусть эта Земля перестанет крутиться! Тогда некому будет Завидовать. Все окажутся равны. Равны перед лицом беды. Но этого не случится. Какой конец света? Люди просуществовали ни одну тысячу лет и втрое больше еще просуществуют. Продолжат свое жалкое существование...Будут лгать, Завидовать, воровать, убивать. Как и всегда, как во все времена.
   Зависть - червь. Червь, паразитирующий в человеческой Душе. Память заставляет Завидовать. Она имеет удивительное свойство вытаскивать на поверхность в большей степени черное, чем белое. Как говорила Ахматова: "У меня сегодня много дела: надо память до конца убить, надо, чтоб Душа окаменела, надо снова научиться жить." Память ни к чему. Душа каменеет сама собой, а учиться жить порою так тяжело! Были бы учителя, позволяющие учиться на чужих ошибках, а не на своих! Легче научить умирать, чем жить...
   Завидовать - означает, не только Завидовать другим. Завидовать можно и себе. Тому себе, которым мог бы стать, но не стал или же тому, которым когда-то был. Завидовать можно всем и всему. Не только людям. Взять, например, обезьяну. Она не умеет думать. Ей все равно, кто и что о ней скажет, как отнесется к ее поступкам. Ее интересуют только еда и сон. Ну и другие естественные потребности. Так почему же нам, людям, этого не хватает? Мы, произошедшие от обезьян, стали умнее, но, при том, уязвимее их. Жизнь обезьяны, уплетающей бананы в негородских джунглях и защищающей с палкой в руках свое потомство, свою семью, достойна того, чтобы ей Завидовали.
   По какому принципу выбирает Судьба, кому подарить Счастье, а у кого его отобрать? По какому принципу Судьба выбрала Алексей, отметив его своим перстом? Почему Алексей, а не Денис? Почему именно этот брат получил то, о чем мечтал другой? Может быть, потому что кто-то должен разрушить мечты? Обречение на вечную Зависть...
   Свист колес. Резко тормозящая машина. Денис перестал думать. Он посмотрел вбок. Угадал. Это его Судьба. Он не успеет отпрыгнуть. А чья-то дорогущая иномарка не успеет остановиться. Да, ее тормоза совершенны, но не настолько. Смените летнюю резину на зимнюю! Давно пора. А то сбивают тут пешеходов на скользком льду!
   Денис почувствовал удар и упал. Левая рука неестественно завернулась. Лицо на холодном асфальте. Болит. Что болит? Боль в руке, в лице, в теле. Фингал будет под глазом. И ссадина на лице. Сломал себе что-нибудь. Точно сломал.
   Как неожиданно, как резко все произошло! Торможение, занос, свист, удар. Черный осенний, поздеосенний асфальт...
   Денис не шевелился. Кто-нибудь да поможет. А если нет, то и ладно. Не важно. Судьба пусть решает. Пора потерять сознание.
  
  

Глава 18. Ангел.

   Чукшин открыл глаза.
   Что? Что с ним? Это галлюцинация? Белое, нежное создание склонилось над его постелью. Постель не самая мягкая, да вроде и не его, но... Какая разница?! Не в постели дело. Все дело в Ангеле. А что еще можно было предположить? Милая, удивительно красивая девушка, облаченная в белое, исцеляющая раны.
   Денис никогда не видел никого красивее ее. Она совершенно не подходила под его представления об идеальной девушке, но она была идеальна. Без челки, прячущей глаз, без идеальных пропорций. Форма лица, взгляд. Нечеловеческий. Божественный. Не верьте! Не верьте, что это лишь человек! И даже не смейте так думать! Ангел! Ангел - никто иной...Так могут выглядеть только Ангелы в чудесном Раю. Неописуемая красота. То, что нельзя передать. Случай, когда не хватает слов. Мягкость, простота и воздушная легкость. Как раз такими Денис и представлял себе Ангелов. Летящими, легкими, красивыми без косметики. От одного только взгляда на эту милашку проходит любая боль. Исцеляющая красота. Красота, дарованная Небом...
   - Я в раю? Вы Ангел?- сумев, наконец, открыть онемевший рот, пролепетал Денис.
   - Вы в больнице,- девушка улыбнулась.- А за "Ангела" спасибо.
   - Я... Я жив?
   - У вас сломана рука, сотрясение мозга и многочисленные ушибы. Вас машина сбила. Вы помните?
   - Помню.
   - Вот и хорошо. Лежите здесь тихо. Я зайду через часок.
   - Может, познакомимся?
   - Лежите!
   Ангел вышел из комнаты, и сразу стало темнее. Ложь! Ложь, что это больница! Денис умер! Он попал в Рай! Иначе и быть не может! Ему лгут, чтобы не шокировать вот так сразу, чтобы он не сошел с ума от осознания своей смерти. Лгут!
   Машина летела на скорости. Она не успела затормозить и отправила его по прямому пути в мир иной. И вот он уже разговаривает с Ангелом. Сейчас начнет каяться в грехах. Как только она вернется...
   Это больница. Всего лишь больница. А в ней всего лишь медсестра в белом халате. Пусть больница. Но медсестра все равно не обычная медсестра. Она... Она Ангел...
   Надо бы с ней познакомиться. Если она лучшая из женщин Земли, Денис не должен упускать возможности. Он должен с ней заговорить. Возможно, лишь этот разговор может определить всю его Судьбу, стать роковым, изменить все коренным образом. Разговор, способный развернуть жизнь на 180о.
   Машина сбила пешехода. Несчастный случай? Счастливый случай!
   - Может, нам стоит познакомиться?- повторил свое предложение Денис, когда медсестра вернулась.
   - Может быть, стоит. Елена Владимировна. Можно просто Лена.
   - Денис. Просто Денис.
   - Очень приятно.
   - Мне тоже. Может, на "ты"?
   Предложение не было ни настойчивым, ни робким. Однако смело. А как еще разговаривать с Ангелом? Ведь Ангелы различают любую Ложь. Им нужно говорить только Правду. Одну лишь Правду... Зачем скрывать свои чувства, если они заметны с первого взгляда? Зачем брать на Душу грех - врать Ангелу?
   - Так сразу?
   - А чего ждать? Ты красивая.
   - Забудьте! И выкиньте из головы эти глупые мысли! Никаких отношении со своими пациентами я не...
   - Вы медсестра?
   - Практикантка. Будущий врач. Думаю, на этом нам стоит завершить наше знакомство.
   - Я только начал.
   - Достали вы уже! Считаете, молодой врачице легко вскружить голову? Гормоны заиграли?! Знаете, что...
   - Я и не думал ни о чем подобном. Что плохого в нашем знакомстве?
   - Ну, конечно!
   И Ангел снова ушел. Не стоило ни на чем настаивать. Зачем Денис делал это? Когда надо, он нерешителен, когда не надо, говорит все, что думает, несет всякую чушь, невпопад и не к месту. Не умеет общаться с девушками. Любовь развязывает ему язык, но толку в этом ни на грош. Извечно петросянить? Нет уж, спасибо. Не надо такого Счастья.
   Ангел. Ангелов отпускать нельзя. Они защищают и оберегают. Хранят жизнь. Без Ангелов невозможно людское существование. Ангел-Хранитель. Святое, божественное создание.
   Лена. Как вам такое имя для Ангела?
   Практикантка. Наверное, в этой больнице только одна молодая красивая практикантка. И уж точно, только один Ангел, спасший Денису жизнь.
   Денис мысленно выложил на постель все содержимое своих карманов. Студенческий, телефон, пачка зеленых с Франклином, полученная от брата. Доллары? А может, рубли? Даже не успел проверить. Да нет. Вроде доллары. Когда брал деньги у Леши, обратил внимание на верхнюю купюру. Это были доллары. Их еще никто не украл?
   Сколько нужно, чтобы Влюбить в себя Ангела? Нужны не деньги. Ведь Ангел - не человек. Нужны романтика и обаяние. Но все-таки... Романтику же надо подкреплять некоторым балансом...Она как телефонный баланс. *123#. Vash balans 0 rub. Вот и оправляй любовные смс! Вот и беги писать признания баллончиком на асфальте. На что покупать баллончик? Стипендии хватит на один нормальный обед.
   Хорошо еще, что некурящий. А то бы на сигареты тратил. Одна пачка стоит... Боже упаси закурить! Зато по статистике 75% студентов - курильщики. Курят. Зачем? Проблемы. Нервы. Все ради успокоения нервов. Обычно курят реалисты и пессимисты. У оптимистов есть множество других способов успокоиться. Радуйся жизни!
   Хотя... Чему в ней радоваться? Цветам? Зеленеющим растениям? Небу? Есть иллюзии, а есть реальная жизнь. Есть разноцветные лепестки, а есть осенние холода. Есть улыбка Лены, а есть долги, которые нужно возвращать брату.
   "Так я пессимист?"- оценил свои размышления Денис.
   Есть, чему радоваться. Встреча с Ангелом - не повод? Ангел спустился, чтобы исцелить Денисовы раны. Слезами или улыбкой. Лучше улыбкой. Но в жизни улыбок мало. Одни слезы. Горькие слезы. И эти слезы еще будут. И будут они, конечно же, из-за Любви. Ведь жизнь - это романтическая история с печальным финалом. В ней всегда есть романтика, всегда есть Любовь.
   Вы верите в Любовь с первого взгляда? Слышали что-нибудь про исцеление Любовью? Денис испытал на себе и то, и другое.
   Любовь с первого взгляда - лишь она истинная Любовь. Любовь, ради которой живут. Большое и Светлое чувство. Так говорят. Но нет. Скорее, Большое и Темное. Любовь - цвета темно-красной венозной крови. Она порождает Ревность. А Ревность - почти то же самое, что и Зависть. Ревность - Зло.
   Люблю... Будь Денис писателем или журналистом, его биография состояла бы из одного только этого слова. Люблю...
  
  

Глава 19. ...И Демон.

   Бывают девушки податливые и не очень. Бывают сговорчивые, а бывают чрезвычайно строгие в нравах. Лена во всех случаях относилась ко второй группе. Неприкосновенная, никем еще не тронутая красота...
   Прошла неделя. Денис отлеживался в больнице. Лена ухаживала за ним, а он пытался ухаживать за ней. Все складывалось хорошо. Лучше, чем когда-либо в жизни Дениса. Он мог быть рядом с Любимой. Любовь пришла неожиданно и унесла Дениса в бурю, погрузила в шторм эмоций.
   Готовность совершать безумные поступки...Сбежал из больницы, чтобы нарвать цветов. Вылез в окно первого этажа. Нарвал в чьем-то дворе. Украл? Нет. Не украл. Попросил, сказав, что для единственной, самой дорогой и Любимой девушки. Есть Добрые люди. Хотя бы в некоторых мелочах.
   Лена приняла цветы. Отругала за безрассудство, но, отвернувшись, улыбнулась. Денис почувствовал эту улыбку, вдохнул ее аромат. Лена тоже Счастлива рядом с ним. Это взаимно.
   "Я встретил вас, и все былое..." Тютчев. Денис читал эти стихи Лене. Эти и многие другие. Пушкина, Фета, Есенина, Некрасова, Бунина. Хулиганские куплеты Есенина... Как же это красиво! Денис выучил всю любовную лирику русских классиков, а потом стал сочинять сам. Сначала коряво, потом лучше и лучше. От маленьких стишков до поэм, посвященных Лене. Елене Прекрасной.
   Мир уже не казался чашей со Злом, заполняющим ее до краев. Любовь застилала глаза, становилась розовыми очками. Очками, которые Денис раньше всегда снимал и растаптывал. Может, это не жизнь? Может, сон? Если так, то когда-нибудь придется проснуться. Нет, нет, нет! Так не хочется просыпаться! Жить во сне хорошо. Только бы сон не закончился никогда! Хорошо бы увидеть реальность хотя бы одним глазком, прежде чем очутиться в ней целиком. Знать, к чему готовиться, чего ожидать. Знал бы, где упадешь, соломку бы подстелил...
   Иногда сон - это Боль, Страх и Зло. Но бывает, что это как раз и есть жизнь, а сон - Счастье, Любовь, Красота. Страшные или Прекрасные сны... Да ну их! Какие сны? Надо жить. Просто жить. Назло всем врагам, неприятностям и невзгодам. Назло целому миру.
   Но Денис жил не назло. У него была другая цель. Он жил ради Лены, ради своей Любви.
   Любовь Любовью, а Зло Злом (Хотя... Не разные ли это грани одного и того же явления?). Какая Судьба ждет человека? Судьба... Судьба - это совокупность случайностей. Случайностей, никак не связанных между собой. Эти случайности могут определить будущее? Если только случайно...
   - Как дела?- встреча с Алексеем была, как всегда, неожиданной.
   Он ни разу не навещал Дениса за все то время, которое Денис провел в больнице. Как будто не знал про то, что его брата сбила машина. Узнал в тот же день - не иначе. Но не навестил. А тут вдруг приходит. Почти перед самой выпиской. С чего бы? Еще и с фруктами, соком...Делает вид, что все нормально? Что обиды забыты? Что ж, можно и подыграть.
   - Ну, вроде видишь. Неплохо.
   - Неплохо? Что со здоровьем?
   - Готовлюсь к выписке. Ты как?
   - Я, как всегда, отлично. Ну, а вообще? Самочувствие как? А то, ты же знаешь, я не особо верю занудам-врачам.
   - Лучше некуда! Как будто летать могу!
   - Главное, чтоб крылышки на солнце не опалил. Так что будь осторожнее со своими полетами.
   - Остришь? В своем стиле?
   - Ну, люди же не меняются.
   - Меняется жизнь.
   - Это да. И что же изменилось в твоей жизни?
   - Многое.
   - Например?
   - Например, я Влюблен и Счастлив. Думаю, это не так уж и мало.
   - О! Та самая Любовь, о которой ты мне говорил?
   - Разумеется, она! Одна Любовь на целую жизнь. Я же однолюб.
   - Да знаю уже. Мужчина без вредных привычек с культивированным на мягкой почве сознанием. Не передумал насчет наших посиделок?
   - Хочешь, чтобы я с гипсом пришел?
   - У тебя ведь загипсована левая рука. А вилку ты держишь правой. Так что не вижу помех для посещения ресторана. Если ты только не стал левшой.
   - У тебя талант убеждать.
   - Значит, да?
   - Да. Заодно познакомлю с тобой свою девушку. Она давно спрашивала про мою семью. Посидим в узком семейном кругу, так сказать.
   - Отлично! Приходите в среду. В 19:00. В мой ресторан. Тот, который недалеко от твоей общаги. Как тебе?
   - Замечательно. Мы придем. Но я съехал с общаги. Ты же помнишь?
   - Да, помню. Просто мне место нравится. Тихий райончик...
   - Спасибо.
   - Не за что! Пара пустяков! Брат ведь!- Леша потрепал Дениса по макушке.
   Улыбки. Смех. Дружба. Братские отношения. У Дениса с Лешей такого не было никогда. С самого детства. Что на них нашло? И куда делся тот Демон, что сидел внутри Алексея, не давая ему нормально разговаривать с братом? Может, он очень глубоко спрятался? Залег на самое дно? Или Леша действительно переживает за брата? Боится его потерять? Осознал вдруг, как дорога ему семья? Как дороги родные люди, те, что одной с ним крови?
   Раньше Лешу не особо волновали такие пустяки. А что теперь изменилось? Жизнь изменилась? Пока, вроде, нет. Денег у Леши не меньше. Рестораны приносят прибыль. Может, Денис чего-то не знает? Интересно, чего?
   Алексей пустился рассказывать про свою работу. Про рестораны, про бизнес. Денис не понимал, ровным счетом, ничего, но делал вид, что ему интересно. Почти не слушал, размышляя о Лене. Только кивал и поддакивал: "Да. Угу. Конечно. Очень интересно..."
   На деле была интересна лишь Лена. Она же... Она - лучшая. Она - Ангел.
   Алексей рассказывал и рассказывал. Говорили, как братья. Почему "как"?! И есть братья! Хотя, если вспомнить их предыдущий разговор... Братья ведут себя так? Унижают, оскорбляют, Ненавидят друг друга?
   Есть братья по духу, а есть только по крови. Бывают случаи, когда первое намного важнее. Всякие случаи бывают. Ведь жизнь разноцветна. В ней много комбинаций, разновидностей Зла. Но есть и Добро. Оно есть, даже если оно умирает и увядает. Оно есть...
   Леша ушел, просидев у больничной койки Дениса почти полтора часа. Вечер назначен. Осталось уговорить Лену пойти на него. Сделать ее, наконец, своей девушкой. Принять окончательное решение.
   Денис выписался из больницы. Нес свои вещи домой, в общагу, размышляя о том, как мог бы нести вещи Лены в собственную квартиру. Было бы мило. Интересно, когда-нибудь до этого дойдет? Когда-нибудь они будут жить вместе? Обменяются кольцами? Будет ли свадьба?
   Пока только ужин в ресторане. Вот бы еще при свечах! Чтобы было и "после ужина"... Но об этом пока лишь мечтать.
   Выписался из больницы. Теперь реже будет видеться с Леной. Нет! Не реже. Будет каждый день приходить в больницу. Встречать, провожать... Может, сломать себе еще что-нибудь?
   С Леной все очень серьезно. Серьезней, чем когда-либо в жизни Дениса. Только бы ничего не испортилось!
   "Первым делом, первым делом самолеты! Ну а девушки? А девушки... Сейчас!" Зачем ждать пресловутого "потом"? И так все всегда потом. Самое главное в жизни остается на "потом". Потом - это когда? Есть точная дата? Любовь. То единственное, что нельзя откладывать...
   Время первого свидания. Одно свидание на четверых. Пятизвездочный ресторан. Ужин по высшему разряду. Праздничный стол. Не так уж и плохо. Лучшее из того, что Денис мог предложить Лене, кроме себя и своей Любви...
  
  

Глава 20. Ужин.

   Отношения развивались стремительно. Букеты, конфеты, поцелуи при луне, прогулки рука об руку...Взаимная Любовь. Что тут скажешь? Пожалуй, что ничего. Два Влюбленных голубка. Пара.
   Снова целуются на входе в ресторан. Сливаются в жарком поцелуе. Лена отрывает ножку от земли, поднимается в воздух. Как мечтала...Наверное, это идиллия. Идиллия Любви.
   Денис галантно отодвигает своей девушке стул, усаживает ее за столик. Леша уже ждет. А рядом с ним какая-то разукрашенная дамочка с челкой на левом глазу. Что это? Леша проникает в фантазии брата? Умеет читать его мысли? Не важно. Теперь у Дениса есть Лена. Другие его не волнуют. Фантазии позабыты, а мечты сбылись. Ничего больше не надо: ни денег, ни красоток, ни...
   - Лена,- представил свою спутницу Денис.
   - Даша.
   - Алексей.
   - Денис.
   Вот и представились. Перекинулись именами.
   А Даша ничего так. Пропорции соблюдены. Интересно, сколько инвестиций вложил Алексей в эти пропорции?
   - Алексей, Денис мне столько о вас рассказывал!- начала разговор Лена.
   Чушь! Ни слова не говорил. Во всяком случае, старался не говорить. Ну, сказал, что есть родной брат, что он богат, что приглашает на ужин. Много информации? По-моему, не особо. Но Лена-то девушка приличная. Захочет поближе познакомиться с братом своего парня. Будет стараться ничем его не задеть и не обидеть. Знала бы она, какой он человек! Скользкий и отвратительный. На первый взгляд так не скажешь. Ну, у Лены еще будет время узнать Лешу получше. И время будет, и возможность...
   - Надеюсь, только хорошее?- спросил Алексей, поглаживая одной рукой Дашину спину, а другой держа бокал с вином.
   - Исключительно.
   - Ну, у нас братом теплые отношения. Так что, если вам нужна будет какая-нибудь помощь, обращайтесь.
   - Учту. Хороший ресторан. Денис говорил, это ваш?
   - Да, мой. Строил, конечно, не я лично, но руковожу я. Это мой бизнес.
   - И как? Прибыльно?
   - Как видите, не бедствую. Думаю, есть, чем похвалиться. Последнее время живу в свое удовольствие.
   - Можно позавидовать.
   - Это вопрос или утверждение?
   - И то, и другое.
   - Завидуйте! Я разрешаю.
   Лена засмеялась, а Денис недоверчиво посмотрел на брата. Да ладно! Пускай смешит! Все равно он не сможет увести Лену. Смешить девчонок и хвастаться своим бизнесом - его любимое увлечение, что-то вроде хобби. Незачем влезать со своей ревностью и лишать брата его увлечений. Никуда Лена от Дениса не денется. Она верна ему, как жена, с которой прожил сорок лет. Как вторая часть одного целого, железная пластина, приваренная электросваркой...
   - Кстати, как вам спагетти? У меня работают итальянские повара...- вновь заговорил на бизнесно-кулинарную тему Леша.
   - Пальчики оближешь,- похвалила Лена.- А кетчуп вы тоже сами изготовляете или заказываете покупной?
   - Обижаете! Конечно, сами!
   - Безумно вкусно. Рецептик не подскажите? Наверняка ведь можно изготовить в домашних условиях?
   - Секрет фирмы!
   - А жаль. Я бы Денису его приготовила. Денис, тебе ведь нравится?
   - Очень,- кивнул Чукшин-младший, улыбаясь своей Любимой.
   Вкусно будет все. Все, что она приготовит. И будет вкусно только лишь потому, что она это приготовила, прикоснулась к этой пище своими изысканными руками. Будто освятила ее...
   - Мои повара своих рецептов не продают. На таких условиях и приехали в Россию. У них даже это в контракте прописано. Долго пришлось уговаривать.
   - А вы переговоры лично проводите?
   - Когда как. Стараюсь лично. Это эффективнее.
   - Я, наверное, уже достала вас разговорами о работе?
   - Да нет. Мне это приятно. Наверное, работа - мое хобби. Любимый род занятий.
   - Слова истинного трудоголика!
   - Даже не знаю. Я свою работу Люблю. А вот если бы вы сказали, что Любите свою, я бы, наверное, не поверил.
   - Почему же?
   - Мне за работу платят. А вам?
   - В чем-то вы правы. Но, знаете, есть поговорка: "Не в Деньгах Счастье".
   - А в чем оно, по-вашему?
   - Не знаю. Может, в Семье?
   - На чем построена семья? Не на семейном бюджете ли?
   - А как же Любовь, взаимопонимание, поддержка?
   Алексей понял, что спорить бесполезно, а потому, промолчал. Есть такой тип людей, который верит в Чистую Любовь и Добро. Такие люди, как Лена. Что толку им что-то доказывать? Не убедятся, пока не встретятся со Злом сами, лицом к лицу...Не надо их ничему учить. Жизнь научит сама. Леша улыбнулся и сменил тему.
   Снова о бизнесе. Потом о кулинарии, о телевизионной рекламе. Потом перешли на более приземленные темы - заговорили о семье Дениса, о его родителях, о его детстве...
   Хороший ресторан. Еды много. Разнообразие. Горячее, холодное, выпивка, закуска. Хотя, для приятной беседы ничего этого особо и не нужно. Можно обойтись. Однако неплохо. Дорого и со вкусом.
   От вина ощущался легкий дурман. Много не пили, но рядом с Лешей непроизвольно пьянели все. Особенно девушки. Лена и Даша не переставали над чем-то смеяться. Денис вставил парочку слов. Должно быть, невпопад. Чукшин-младший не умел как следует разговаривать. Язык не подвешен...
   Богатство Леши вызывает восхищение. Восхищение и благоговение. Вот оно - Счастье! Богат, умен, красив. Что еще нужно? Зависть. Такой жизни нельзя не Завидовать.
   Хотя... Разве Денис живет сейчас плохо? Он Счастлив с Леной. Надолго ли? Сколько будут продолжаться эти отношения? Дойдет ли до свадьбы, о которой Денис вот сейчас и мечтает? Как хочется happy end'a! Хотя бы один раз! Один happy end за целую жизнь! Как хочется...
   Мысли уносили Дениса в ночную темную даль. Отвлекся. Забылся. Как будто и не с девушкой в ресторане. Квартира. Взгляд в окно. На улицу, освещаемую фонарем, на гавкающую в отдалении бездомную собаку, на дерево, с которого осыпается снег...
   Упоительный вечер подходил к концу. Пора было прощаться.
   - Было очень приятно.
   - Нам тоже.
   - Спасибо.
   - Поздравляю, братик!- Леша пожал Денису руку.- Не ждал от тебя такого! Она бомба!
   - Спасибо.
   Денис хотел одного: остаться наедине с Леной. Стихи, романтика, Любовь. На этот раз еще романтичнее. Свидание вчетвером - не то. Хочется побыть хоть немного вдвоем. Никто, кроме Лены не нужен. Только она.
   Денис поцеловал свою Возлюбленную еще раз.
   Хороший вечер. Только предчувствие какое-то нехорошее. Да и пускай! Никакое предчувствие не испортит Денису Счастья.
  
  

Глава 21. Обманутые Надежды.

   Прошел месяц. Все было хорошо.
   Любовь была. Любовь летела, путаясь в облаках и поднимаясь к самому солнцу. Это было нечто высшее. Полеты вдвоем. Вдвоем с Ангелом. И каждый день был лучше предыдущего. Каждый день не похож на другой. С Земли - на Небо. С Неба - в космические пространства. И дальше, дальше: за пределы нашей Галактики, туда, в те неизведанные глубины, которые не разглядеть даже с помощью телескопа Хаббл, в те глубины, где обитают инопланетяне, где всегда светло, тепло и вечное лето...
   Это нечто похожее на Любовь, но не она. Настоящая Любовь намного прекраснее и ярче. Настоящую Любовь описать невозможно. Можно говорить лишь о ее макете...
   Денис Любил по-настоящему. Но...
   Лена не брала трубку и не перезванивала. Так продолжалось пять дней.
   Денис не знал, что происходит. Не знал и не понимал. Боялся. Боялся потерять Лену. Хотел как-то действовать, но не решался. Ни в больнице, ни в универе о Лене не знали ничего. Пропала. Как испарилась. Дверь ее квартиры оказалась заперта. Уехала? Куда? В теплые края? Неужели не видит непринятых вызовов? Почему не перезванивает? Совсем непохоже на Лену.
   Может, Денис ей надоел? Вот и все причины. Конечно! Такие, как он, быстро надоедают! С ними скучно. Они не умеют поднимать настроение, веселить. Их бросают. Девушки их бросают. Первыми. Всегда. Зануда. Девушки терпеть не могут зануд. Слишком много думает. К чему размышления? Они не помогают ни в Любви, ни в жизни. Ни в чем. Тогда зачем? Зачем думать?
   Лена Разлюбила. Бросила. Первая. Так не должно быть! Нет! Ныть из-за этого? Да что вы говорите?! Нужно быть сильным человеком. Ушла одна - найдется другая. У каждого человека один Ангел-Хранитель? Но если ушел свой Ангел, найдутся чужие.
   Могла бы хоть сказать. Сообщить, что все кончено. Не сказала. Не сообщила. Ничего. Никаких вестей. Как будто Лены и не было.
   А может, с ней что-то случилось? Может, ее надо искать, спасать? Куда она запропастилась? Скрывается от Дениса? Но не бросать же ради этого учебу, практику!
   Нашла себе нового парня и сразу забыла о старом? Сделала вид, что ничего не было? Нет! Лена на такое не способна. Это против правил. Война без объявления войны. Вероломный захват. Любовь... В Любви нет никаких правил. В Любви все методы хороши. Во всяком случае, приемлемы.
   Если Лена вспомнит о Денисе, то он даже не обидится на нее. Обнимет, прижмет к себе, как раньше...Простит все, что бы она ни сделала, с кем бы ему ни изменила, при каких бы обстоятельствах это ни произошло...Сразу же простит.
   Но Лена не перезвонит. Не вернется. Иначе все было бы слишком хорошо. А так не бывает. Happy end'ы - для сказок. Жизнь - не сказка и не слоеный пирожок. Жизнь - подгоревший, пересоленный гуляш, созданный художником, а не поваром, и политый позапрошлогодним томатом.
   Любовь съедала Дениса. Он не мог думать ни о чем, кроме Лены. Учеба не лезла в голову. Как и все остальное... Мысли о Лене занимали слишком много пространства. Занимали всю голову. Давили на черепную коробку...
   Лена в голове. Лены нет в реальной жизни. Может, ее и не было? Может, Денис выдумал свое Счастье, чтобы было легче жить?
   Нет. Лена была, и Счастье было. Было, да сплыло. Оно ушло. Оно смыто. В унитаз...
   Лена была Смыслом Жизни. Теперь Смысла нет. И жизнь теряет свои краски. Все становится черно-белым. Черно-белое небо, черно-белые облака, черно-белое солнце, черно-белый песок... Черно-белое. Лишенное жизни.
   Но древние бактерии могли адаптироваться к меняющимся условиям. Почему Денис не может? Почему, потеряв свою естественную среду, он умирает?
   Менялись не все. Адаптировались единицы. Зато гибли тысячи и миллионы.
   Денис - не бактерия. Он человек. Его организм, наделенный эмоциями и способностью думать, устроен намного сложнее. Ему, этой махине, не так легко выживать. Приспосабливаться? Надо уметь. Алексей, наверное, умеет. А его брат... Слаб. Иначе не скажешь.
   Полученную стипендию Чукшин отдал нищему в переходе. Всю. Без остатка. Думал искупить этим поступком свои грехи. Думал, что он за что-то наказан и проклят. Что только не придет в голову Отчаявшемуся человеку!
   Нищий бросился целовать Чукшину руки. Денис его оттолкнул. Пусть радуется! Только не так. Пусть будет Счастлив...
   Да не будет он Счастлив! Пойдет купит бутылку водки. Или две. И выпьет за здоровье Дениса. Здоровье - это как обесценивающаяся валюта в кризис. Было бы на что тратить...
   Ни здоровья, не девушки. Телега вернулась в свою колея. Та дорога, по которой Денис шел с рождения.
   "Земля - корабль,"- так говорил Есенин. Навряд ли. Земля - телега. Шаткая, разваливающаяся на куски. Телега, с которой можно вылететь на каждой кочке. Оказаться лицом в грязи. Стать тем нищим, которому Денис только что отдал свою стипендию. Или стать Денисом Чукшиным. Еще неизвестно, что хуже.
   Денис Любит Лену. Он Завидует родному брату. Но ему Завидует нищий на улице. Нищий Завидует Денису. А Денис... Денис Завидует даже нищему...
   Разрываемый чувствами, пошел к брату. Надо кому-то высказаться, перед кем-то открыться. Каким бы Подлецом не был Леша, роднее него никого нет. Возможно, он изменился. Возможно, он попытается понять, что-нибудь посоветует, чем-нибудь поможет...
   Охрана на этот раз встретила без эмоций. Каменные лица. Ни Злобы, ни улыбок. Так-то лучше. Леша надрессировал или сами манерам научились?
   Денис шел напрямик в нужную комнату. Шикарные виды дома его больше не интересовали.
   - Привет,- Алексей встал из-за стола, чтобы встретить брата.
   - Привет.
   - Давненько не виделись.
   - С ресторана.
   - Как поживаешь?
   На этот раз Денис сел без приглашения. Стул для посетителей уже другой. Этот удобнее. Но ощущение такое же неприятное, как и всегда в этом доме.
   - Лена пропала,- упавшим голосом сообщил Денис.- В больнице ее нет. Трубку не берет. В универе ее не видели.
   - Она тебя бросила?
   Еще один вопрос, расставляющий все на свои места. Алексей снова на коне. Снова он прав и может торжествовать со своей правотой.
   - Да. То есть нет. То есть да. Я не знаю...
   - Поссорились?
   - Нет. Она просто исчезла. Может, с ней что-то случилось? Как думаешь, может, в полицию заявить?
   - Сколько вы не общались?
   - Больше недели.
   - Думаю, она от тебя ушла.
   - И что мне делать? Я ведь жить без нее не могу! Посоветуй мне что-нибудь!- взмолился Денис.
   - Найди другую.
   - Тебе легко говорить. Леш, ты Любил когда-нибудь? По-настоящему.
   - Представь себе.
   - Тогда ты меня понимаешь.
   - Любовь - не наркотик. От нее можно легко избавиться.
   - Как?
   - Любовь, она, как живое, беззащитное существо. Ее можно, например, отравить. На вот! - Алексей выложил на стол пакетик с белым порошком.- Учись жить!
   - Что это?
   - Китайская дрянь. Эффект обещаю. Только не переборщи с дозой. От этого и умереть можно.
   - Ты за кого меня держишь?!- Денис с презрением отодвинул от себя наркоту.- Совсем, что ли, Крышей Поехал? Можешь заниматься, чем хочешь и что хочешь употреблять! Только меня в это не втягивай! Понял?! И вообще, детали своей подпольной жизни оставь при себе!
   - Да не обижайся ты! Хотел сделать тебе легче...
   - Только не так!
   - Не будь столь категоричен. Подумай,- Леша пододвинул пакетик к Денису.
   - Нет!
   - Подумай.
   - Нет!
   - И все-таки...- Леша сунул пакетик Денису в карману.
   - Черт с тобой!
   "Выкину где-нибудь на улице,"- подумал Денис. Иначе от брата не отвязаться. Странный он сегодня какой-то. Страннее, чем обычно.
   Наркоту сует. Конечно, Денис догадывался о том, чем занимается его брат, но доказательств до сегодняшнего дня не было. Наркоман он или наркоторговец? А может, и то, и другое? Эффект гарантирует? Видать, уже пробовал. А про передозу узнал от друзей. "Смотри с дозой не переборщи"...Сейчас прям! Денис к этой гадости пальцем не прикоснется!
   - Ну вот. Слова настоящего мужика!- похвалил Алексей.
   - Слушай, у меня к тебе будет просьба, - вспомнил об еще одной цели визита Денис. - Не поможешь работу найти?
   - Ну, есть у меня вакантное местечко. Домработником ко мне пойдешь? Насчет зарплаты не беспокойся. Плачу я хорошо. Да и напрягаться особо не будешь. Как тебе?
   - Я согласен.
   - Вот и замечательно! Завтра в 8:00, чтоб был, как штык! У тебя же в институте вторая смена?
   - Вторая. Приду пораньше.
   - Договорились.
   Денис представил, как вытирает пыль в этом доме, как подносит тапочки собственному брату. Быть его домашним животным. Собакой на привязи. Нерадужная перспектива. Но и на этом спасибо. Спасибо, даже учитывая тот омрачающий встречу пакетик, о котором Денис забыл.
   Зависть. Самому хочется так же. Жить с таким же удовольствием. Шиковать. Быть Счастливым. Иметь сеть ресторанов, торговать наркотой, дотравливая издыхающих наркоманов. Наваривать на всем этом прибыль. Наркоторговля! Вот секрет успеха. Не в ресторанах дело. Весь ресторанный бизнес держится на подполье. Как оказалось...
   Судьба жарит Дениса на медленном огне. Подпекает Злобой и Завистью. Но Денис все еще жив! И он будет жить! Будет! Никто и ничто его не убьет! Пусть сдавливают! Пусть травят! Бесполезно! Денис поклялся себе, что будет готов ко всему. А клятвы он нарушать не привык.
   Да, его Надежды не оправдались. Да, они обмануты. Да, Лены нет больше для него. Она исчезла. Да, Счастье было сном. Розовые очки сняты, разбиты, но... Всегда можно жить дальше. При желании.
   На выходе из особняка Денис встретил ЕЕ.
   - Лена? Почему ты не брала трубку? Я звонил тебе! Постой! Что ты здесь дел...
   Осознание произошедшего не дало Денису договорить. Коленки затряслись, как у первоклассника перед прививкой. Лена здесь! В особняке Леши! Она теперь с ним! Не может быть! Нет! Она... Предала...
   Лена прошла мимо. Даже не обернулась.
   - Лена!- Денис снова окликнул ее.
   - Прости,- отозвалась она.
   - Ты его Любишь?- спросил Денис.
   Только лишь это его волновало. Лена продалась за деньги?! А может, Полюбила? Не могла она пожертвовать ради денег Счастьем: своим и своего самого близкого человека. Она не могла продаться! Мы не в Древней Руси! Крепостного права нет. Даже в "стране рабов". Людям не назначаются цены. Человек - бесценен, если он личность.
   - Не важно,- ответила Лена.
   - Ты его Любишь?- повторил Денис, повышая голос.
   Лена молчала.
   - Ты его Любишь?
   - Думай, что я его Люблю, если от этого тебе станет легче.
   ОНА ушла. У Ангела почернели крылья. Ангел посыпан пеплом.
   И как после этого верить людям?
  
  

Глава 22. Сон.

   Денис проснулся в холодном поту. Сон все еще стоял у него в глазах.
   Это ужасное, кровавое зрелище.
   Оковы на руках и ногах. Сдавливающие, растирающие кожу до ран. Попытки вырваться. Чем больше попыток, тем больнее двигаться. Где-то в отдалении слышен смех. Удивительно знакомый смех. Алексей! Что смешного?
   Денис вглядывается в темноту. Привыкает к ней. Начинает видеть все лучше и лучше.
   Он в низкой темной комнате. В одном из ее углов. В углу напротив полустоит Лена. Она примотана колючей проволокой к деревянному столбу. Денис рвется к ней, забыв про оковы. Хочет освободить, помочь. Хочет, но не может. Кандалы!
   Смех становится все громче. Приближается. Уши болят. Кажется, что перепонки вот-вот лопнут. Но кто-то все увеличивает, увеличивает звук невидимым пультом на невидимом телевизоре.
   Больнее. Страшнее. Больно от ран. Вдвойне больно от взгляда Лены, умоляющего ей помочь.
   "Лена, я не могу!"- пытается выкрикнуть Денис, но его горло сдавлено. Вместо крика из него вырывается граничащий с ультразвуком свист. "Не могу"...
   На горле оков нет. Что же мешает свободно говорить? Может, один только страх? Тогда с этим можно бороться. "Не мо-гу"...
   Спустя секунду Денис почувствовал у своего горла что-то острое и ребристое. Зубчатый охотничий нож. Леша. Леша, не надо! Не убивай!
   Денис увидел обвисшее тело Лены, сдавшейся и безжизненной. Снова рванулся к ней.
   Нож вонзился в горло. Кровь течет. Денис захлебывается в собственной крови. Алексей начинает вонзать нож в его тело: в горло, в живот, в грудь. Удар за ударом.
   Лена мертва. Денис чувствует, что она мертва. Не дышит. Ее грудь больше не вздымается и не опускается=.
   "Не-е-е-е-е-ет!"- верещит Денис, надрывая глотку. Дал волю голосу. Справился со своим страхом.
   Шум не стихает. Почему Денис еще жив? Кровь во рту. Неприятный соленый привкус. Почему жив? После стольких ударов. Должно быть, внутренние органы уже превратились в бифштекс. В кровавый кусок мяса. Теперь Денис - лишь груша для Леши. Боксерская груша...
   Любил. Любил Лену. И сам стал причиной ее смерти.
   Денис упал на колени, закрыл глаза и...
   Проснулся.
   Пощупал свое горло. Все в порядке. Жив. Цел. Это был лишь сон. Сон, хотя и очень реальный. Боль, как настоящая. Может, сон вещий? Сегодня не пятница. И вещих снов не бывает. Так что можно успокоиться...
   Переживать из-за сна? Реальность куда страшнее! Лена ушла от Дениса. Бросила его. И кого ему предпочла? Алексея! Лучше бы ее убили! Лучше бы их с Денисом убили! Самым жестоким способом...
   Денис нащупал телефон. Засыпал, Любуясь Лениной фоткой на заставке. Позвонить? Позвонить или не позвонить? Уже нет сил сдерживаться. Нет никаких Душевных сил. Машинально набрал номер брата.
   - Зачем она тебе?- начал без предисловий.
   - Посмотри на часы, братик. Не поздновато ли для выяснения отношений?
   - Ты же ее не Любишь! Ты делаешь это назло мне! Но зачем? За что ты меня Ненавидишь?
   - Перестань. Ты тут не причем. Просто я так хочу.
   - Зачем она тебе? У тебя же новая девушка каждый день! Зачем тебе Лена? Отпусти ее! Умоляю!- Денис соскочил с кровати и встал на колени.
   Как будто Леша мог это видеть...
   - Отпустить?- переспросил Алексей.- А разве я кого-то держу? Она сама ко мне приползла.
   - Неправда!
   - Правда. Ты сам знаешь, что правда. Все они одинаковые.
   - Я ее Люблю.
   - А я женюсь на ней. Завтра же пойду за кольцами.
   - Женишься? Только ради того, чтобы насолить мне?
   - Не только. Каждый человек ведь должен когда-то остепениться.
   - Ты ее не Любишь!
   - А кто сейчас женится по Любви? Мы в XXI веке, приятель!
   - И ты сможешь так жить? Ты действительно этого хочешь?
   - Да.
   - Я не могу думать ни о чем, кроме нее.
   - Не нужно думать "о чем". Подумай "о ком". Оглянись! Девушек вокруг море. Тебе мало? Хочешь, кого-нибудь подыщу?
   - Я ее Люблю! И она Любит меня!
   - Тогда почему пришла ко мне?
   - Из-за денег.
   - 20000.
   - Что?
   - 20000 - и ты о ней забыл. Договорились?
   - Я не продаюсь.
   - Может, я слишком скуп? Согласен, 20000 - немного. Скажи, сколько ты хочешь?
   - Я приду на работу.
   - Значит, увидимся завтра. До встречи.
   - Знаешь что...
   Денис швырнул телефон в стену, что было мочи.
   На коленях. Перед братом? Перед Богом?
   Кошки скребут на Душе. Хочется, чтобы Алексея не было, чтобы его никогда не существовало, чтобы он никогда не рождался. Два брата не могут присутствовать в этом мире одновременно.
   Все вокруг черного цвета. Нет, Серого. Серый цвет напоминает о слезах, о грусти, о боли.
   Лена выйдет замуж, и всю жизнь будет об этом жалеть. Алексей посмеется над ними обоими и забудет, а Денис останется навсегда один. Хорошо, если еще не умрет.
   Сон. Сон в руку...
   Денис упал на пол и зарыдал. Он не мог больше сдерживать слезы. Безысходность... Осталось лишь плакать. Остались лишь собственный организм и его физические возможности. Все остальное забрали.
   Но никто не может забрать слез. От них делается легче. Может, вместе со слезами вытекает вся обида, все Зло, накопившееся в бренном теле? Может, растворенная в слезах, вытекает та Зависть, что смогла перейти в насыщенный слезный раствор?
   "Китайская дрянь. Эффект обещаю. Только не переборщи с дозой. От этого и умереть можно"...
  
  

Глава 23. Месть.

   Зачем вставать с пола? Зачем умывать опухшее лицо холодной водой? Зачем идти на работу к Ненавистному брату? Никто ведь не заставляет.
   Пойти, чтобы доказать, что ты еще можешь подняться, что тебя еще не сломали. Сломали не до конца... Доказать себе. Себе - не другим. Другие пусть живут, как хотят, и, что хотят, думают. Самолюбие важнее чужого уважения. Нужно уважать самого себя.
   Отношения с братом-тираном, начавшие было идти на лад, рухнули за минуту. Какой же он гад!
   Последние три месяца были затишьем перед бурей. Денис пойдет на работу, а там ляпнет что-нибудь грубое и неуместное. Вызовет брата на откровенный разговор, как на дуэль. Выскажет ему все. Все, что о нем думает. Ну, и хорошо. Это ведь хорошо...
   Денис достал тот прозрачный пакетик с белым порошком, который вчера забыл выбросить. Наркота в доме. Если здесь проводить обыск... Ха... Парнишка-наркоман подарил девушку родному брату. Так можно подумать...
   Идти на работу. Там будет Леша. И будет Лена. Они вместе. Как может чувствовать себя Денис, видя их жаркие поцелуи? Поцелуи, которые украдены у него...А Лена? Как она сможет смотреть Денису в глаза? Перебрасываться стыдливыми и презрительными взглядами? Или нечто вроде того?
   Остановился перед урной, собираясь выбросить мозолящий взгляд порошок.
   "Китайская дрянь. Эффект обещаю. Только не переборщи с дозой. От этого и умереть можно"...
   Умереть? Может, кайфонуть напоследок? Денис криво усмехнулся. Нет, он думал не о собственной смерти. Уголки его рта дернула совершенно другая, интересная и немного неожиданная мысль.
   Спрятал наркотик в карман. Все ответят за Зло! Конечно, быть молотом Судьбы - это не для Дениса, но свою Судьбу он выбирать вполне способен. Все ответят за Зло. Когда-нибудь и Денис ответит за то, что сделал или собирается сделать. Но не сейчас.
   Зло так притягивает...Зависть и неуемная жажда мести.
   Хочется сделать что-то для самого себя. Для себя, а не для тех других, на чье мнение давно стало начхать. Сделать хоть что-нибудь! И пусть это будет Зло...
   Алексей даже не встретил Дениса. Не вышел поговорить с ним. А чего ты, Денис, ждал? Прощения у тебя должны просить? Ты же знаешь, что невозможное невозможно, вопреки песням Билана. Кому, как ни тебе этого не знать? Может быть, Алексей даже не поинтересуется, вышел ли на работу Чукшин-младший. Хотя... Все-таки спросит у кого-нибудь из слуг. Захочет узнать, удалась ли его шутка.
   Денис знал, что сделает. И знал как. С жестоким лицом. Со Злостью.
   Получил тряпку, приступил к вытиранию пыли. Это не ради денег. Теперь есть другая цель. Месть. Дикая, зверская, неуемная жажда Мести...
   Какая разница, как посмотрит в глаза Лена? Ее больше нет. Иногда Ангелы падают с Небес. Иногда и они опускаются, поправ святость. Денис не знал, что такое возможно. Теперь знает. Ангела больше нет.
   Лена познает боль. И Алексей вслед за ней. Хотя... Он еще раньше.
   Деньги, веселье, девушки...Все это было у Алексея, и этого не было у Дениса. Денис Завидовал. Завидовал Черной Завистью. Зависть определила Судьбу человека.
   Целый день Чукшин-младший ошивался без дела. Смахнул пыль с картин, остальное пускай доделывают другие. Обдумывал план своих действий. Как все провернуть.
   Ни Лены, ни Алексея не видел. Возможно, Лена сегодня не пришла... А Алексей? У Алексея, как оказалось, с самого утра совещание. На дому. Да уж, Леша - сама оригинальность!
   - Есть что-нибудь выпить?- спросил Денис у девчонки, что сидела около Лешиного кабинета.
   Видимо, она играет роль домашней секретарши. Горничной - печатной машинки - "девушки на один час"...
   - Ты - Лешин брат? - вопросом на вопрос ответил "многофункциональный прибор".
   - Да. И его слуга. Как видишь.
   - Вижу.
   - Так есть выпить?
   - А что ты хочешь? У Алексея выпивка на все случаи жизни: радость, горе, печаль... Что случилось у тебя?
   - Я просто хочу выпить.
   - Коньяк подойдет? Армянский.
   - Не спрашивай. Наливай!
   Секретарша достала и раскупорила бутылку.
   Денис был напряжен. Она подносит выпивку Алексею. И выпивку, и кофе, и остальное. Это шанс. Попытаться?
   А девушка, видать, понимает Дениса. Наверное, сама не раз попадала в подобные ситуации. В подобные, но не в такие. Сколько в России дают за убийство? Денис стоит перед выбором: остаться нытиком или убить человека. Он видит свое перепутье именно так.
   Чем тюрьма хуже воли? Сесть за решетку с чувством собственного достоинства. Будучи уверенным, что Отомстил. Сесть. Если еще что-то докажут...
   Прятаться? Ждать расследования? Не лучше ли сдаться самому? Какой смысл прятаться? И от кого? От себя?
   Осознание того факта, что даже Любовь продается за деньги, не перестает мучить.
   Лена взяла в свои руки грязные деньги Алексея, которые тот заработал, травя наркотиками малолеток. Беспринципная. Почему Денис раньше этого не замечал? Или раньше Лена была другой? Но разве может человек измениться так быстро? Вряд ли. Или деньги могут изменить кого и что угодно?
   Денис выпил коньяк залпом. Попросил еще. Мысли давят на голову. Тонны мыслей. Мысли, мысли, мысли...
   - А я тут пять лет работаю,- со скучающим видом начала рассказывать секретарша.- Скоро уйду в запас, что называется. Уволит меня твой брат. Надоела.
   - Пять лет? Мне здесь и один день уже скучно.
   - Надоела...Вот, если бы у меня было столько же денег...- секретарша мечтательно посмотрела в потолок.
   На потолке ничего не было. Только плитка. Но в этом и есть суть мечт: смотришь, видя перед собой золото и алмазы, всматриваешься, все сильнее напрягая глаза, и, наконец, замечаешь вместо роскошных сокровищ побелку и плитку. Вот тебе и мечты! Прошла Любовь, завяли помидоры.
   Жизнь - как Интернет, как "Одноклассники" или "Контакт": Смысла нет, а выходить не хочется. Хотя, иногда некоторым людям как раз очень хочется. Денису хочется. Но он терпит, убеждая себя, что Смысл будет, что стоит подождать еще чуть-чуть - и он появится. Ну и? Где Смысл?
   Денис думал о Леше и Лене. А еще о тюремных сроках в Российских тюрьмах. Убить или позволить жить? Так сложно что-то решать, когда от твоего решения зависит будущее ни на один год вперед. Когда под вопросом твоя репутация и жизни близких тебе людей...
   Секретарша бросила взгляд на часы, вскочила и начала спешно заваривать чай.
   - Ему?- стараясь сохранять хладнокровие, спросил Денис.
   - Да. Кому же еще?
   - Помочь?- Денис потянулся рукой к кружке.
   - Ну, чай заваривать я сама умею.
   - Как скажешь. Я просто предложил.
   - Так рвешься помочь?
   - А ты так боишься, что я что-нибудь подсыплю?
   - Да ну тебя!- секретарша, смеясь, вручила Денису чайник и кружку, а сама достала из кармана телефон и принялась кому-то звонить.
   Может, мужу или парню? Будет болтать не меньше тридцати минут. "Дорогой, не забудь купить курицу в магазине...Только не бери на рынке. В нашей "торгушке" куры вообще несъедобные"...
   Съедобно все, что может переварить организм человека. Это вкусы у всех разные. И разное качество предлагается за разную цену...
   Денис бросил в кружку пакетик чая и залил водой. Секретарша отвернулась. Болтает о чем-то и с кем-то. Удобный момент.
   Денис достал пакетик с белым порошком из кармана. Сначала осторожно сыпнул в кружку пятую часть этой гадости, но потом, подумав немного, высыпал все, что было. Взял чайную ложку. Перемешал. Хорошо растворяется. Может быть, эта черно-коричневая смесь даже и вкусная. Особенно, если пить с сахаром. Кстати, надо не забыть положить сахар. Алексей ведь всегда любил послаще. Три кусочка...
   Денис постучал в дверь Алексеевского кабинета.
   - Можно?
   - Входи.
   Денис думал о том, как убьет Алексея лично. Сам передаст ему чашку отравленного чая. Из рук в руки. Это, конечно, не удар ножом и не выстрел из пистолета, но тем не менее...
   Месть и жестокость. Убить Алексея. Убить вместе с ним Зло и Зависть. Убить Добро. Покончить с проблемами.
   Но... Как можно убить родного брата? Как, вообще, можно убить человека? Животное прикончить легко. Человека... Неправильно. "А ты представь, что твой брат животное!- сказал себе Денис.- Он ведь и есть почти зверь. Бесчувственное, бесчеловечное животное! Подлец! Гад!"
   Денис никогда никого не убивал. Оказывается, это трудно.
   В Душе студента боролись Добро и Зло. Стать преступником? Жалким убийцей? Чем Денис будет лучше Алексея, приведя в исполнение свои планы? Тем, что он останется жив. А Леша умрет. Покинет этот мир без раскаяния и избавления от грехов.
   Все из-за Мести, из-за Лены, из-за Любви. Нет, не Любовь служит причиной этого убийства. Причина - Зависть. Любовь не убивает. Убивает. Об этом можно спорить вечно. Могут спорить разные люди, а может спорить один человек. Сам с собой. Вечные вопросы. На них нет ответов. Нет, и не будет...
   Денису не хочется пачкать руки в кровь. Зачем? Ради какой-то Мести? Да кому нужна эта Месть?! Месть - Зло. Месть ничего не меняет.
   С другой стороны, если Леша умрет, Лена может вернуться к Денису. У них же была Любовь.
   Была... Прошедшее время. Разве, узнав обо всем, Лена захочет остаться с убийцей?
   Денис хотел смерти Алексея и хотел его жизни. Что было Денису важнее?
   Нельзя становиться убийцей. Тем более убийцей собственного брата.
   Все коллеги Алексея, присутствующие на совещании, глядели на Дениса, как на музейный экспонат. Слишком долго стоит на одном месте. Надо подойти, подать Алексею его чай. Хватит стоять, как вкопанный!
   - А где Танечка?
   Не обращая внимания на вопрос Алексея, Денис подошел и выплеснул все содержимое кружки ему в лицо. При всех.
   Леша, ошпаренный кипятком, взвизгнул и нелепо дернулся в сторону. Не ожидал. Несколько человек встали со своих мест, ошеломленно переводя взгляды с Дениса на Алексея.
   Денис смотрел на своего брата. Ждал ответа. Леша обтер лицо рукавом рубашки и посмотрел на Дениса. Оба молчали.
   "Правильно, что не убил. Есть более простые и гуманные способы Мести," - подумал в этот момент Денис.
  

Глава 24. Все куплено, все схвачено.

   - Ты ответишь! Ответишь! Я все равно это так не оставлю! - кричал Чукшин-младший. - Ответишь!
   Зло. Зависть. Любовь.
   Убить брата не смог, но жажда Мести не давала покоя. Денис шел. Почти бежал. Куда-нибудь. Куда глаза глядят. Никого не видеть. Ничего не слышать. Может, еще раз машина собьет? Может, еще раз повезет вот так, случайно, без причины и повода?
   Светофор. Перешел дорогу на красный. Черная Honda пронеслась перед носом. Как малый ребенок. Дважды в одну реку не войдешь!
   Денису казалось, что все хорошее далось ему только для того, чтобы плохое воспринималось еще мучительнее. Было хорошо. Стало плохо. В этом весь Смысл? Или же Смысла нет? Или Смысл в Лене? А может быть, в Алексее?
   Чукшин шел, шел, шел...Голова разрывалась на части.
   Зря потратил наркотик. Может, стоило его принять? Вылечить голову и поднять настроение?
   Лена. Кто она теперь? Падший Ангел? Демон? У Демона не может быть столь миловидного личика. Лена - человек. Такой же обычный человек, как и многие. Она не другая. Она такая, как все... Ей, как и любому человеку, позволяется совершать ошибки. Ошибка - не Алексей. Ошибка - Денис. Нельзя Влюбляться в студентов, не имеющих за Душой ни гроша. Нужно искать кого-нибудь побогаче. Следовать правилам современных охотниц. Любить красивых и богатых. Этаких Чукшиных Алексеев...
   Интересно, кто начал отношения первым: Алексей или Лена? А как думаете вы? Могла ли молоденькая красивая девчонка приползти на коленях к миллионеру? Приползти за его деньгами. И мог ли он, этот Подлец, этот мерзавец, принять ее, "проявив сострадание"?
   Принял. Привязал к себе. И готовится к свадьбе. "Свадьба, свадьба, кольца, кольца"...
   Денису нет места на этом празднике жизни. Его не пригласят. А жаль. Он хотел бы увидеть Лену в белом свадебном платье. Полюбоваться на нее еще один, последний раз. Полюбоваться и отпустить.
   А ведь нервные клетки не восстанавливаются. С такими переживаниями и до инфаркта дойти можно. Это из-за нее, из-за Любви...
   Денис не заметил, как ноги принесли его к отделению полиции. Зачем он здесь? Что ему тут делать?
   Вот Денис уже сидит у следователя. Держит в руках бумагу и ручку. Что писать? Признаться, что планировал убить человека? Рассказать, как носил в кармане наркотики? Не то.
   Ах, да! Написать о том, как некий Чукшин Алексей Олегович настойчиво предлагал употребить наркотические средства, которые и хранит в собственном доме, находящемся по адресу...
   Следователь жует пирожок, неприятно чавкая, и прихлебывая чай. На столе - фотография жены. Уютно. Как дома...
   Тепло, светло, и мухи не кусают. Надо было идти учиться на мента!
   Денис сунул следователю заявление. Накатал полторы страницы. Читайте! Читайте и посадите торговца наркотиками туда, где ему самое место! В тюрьму!
   - Чукшин? - вглядываясь в текст, будто бы не разбирая почерка, спросил следователь.
   - Он самый.
   - А вы, значит, его брат?
   - Так и есть.
   Следователь шмыгнул носом и бросил Денисово заявление в кучу бумаг на верхней полке. И это все? Дело-висяк? Бумага, потерянная среди кипы других? Но почему? Почему нельзя провести расследование? Почему не обыскать Алексеевский дом?
   - Вы его посадите? - наивно-мальчишеским тоном спросил Денис.
   - Если найдем подтверждение вашим словам.
   - Ну... Вы же расследуете?
   - Это моя профессия. Мой хлеб. Так что не переживайте. Считайте, что выполнили свой гражданский долг. А знаете, ведь каждый преступник - потенциальный человек...Ваш брат не более и не менее, чем другие.
   Денис вздрогнул. Фраза, постоянно повторяемая Лешей. "Потенциальный человек"...Это не могло быть совпадением. Это означало одно: следователь был лично знаком с Алексеем. Мало того: они знали друг друга достаточно хорошо и когда-то тесно общались. Друзья? Это совсем некстати.
   Заявление исчезнет, как только Денис выйдет из кабинета. "Потерялось"... Так скажут, если вдруг кто-то спросит. Но и спрашивать некому.
   Конечно, известный миллионер знаком со всей пензенской полицией. Это рационально. Может быть, эта самая полиция помогает ему торговать наркотой.
   Все куплено, все схвачено. Не Пенза, а бандитский Петербург какой-то! Одни наркоманы, убийцы и воры вокруг. Плюс оборотни в погонах. Последние хуже всех. Люди надеются на них, а они... Предают. Да еще получают по две зарплаты: одну - от государства, другую - от преступников, которые их протежируют. И почему только таких терпят в правоохранительных органах? Почему допускают такую абсурдную ситуацию? Продажные шкуры!
   Куплено, схвачено...
  

Глава 25. Последняя капля.

   - Алло!
   На вибрирующем телефоне высвечивалось имя "Леша". Сначала Денис не хотел отвечать, но потом вдруг схватил свой телефон с лопнувшим после удара об стену экраном и нажал на "зеленую трубку". Что бы сейчас не сказал Алексей, хуже не будет.
   Звонит, потому что ему доложили, что было в отделении полиции? Хочет еще раз поиздеваться, зная, что ему ничего за это не будет? Леша прав. Во всем прав. Хоть даже и в том, что о человеке судят по его личному счету в швейцарском банке.
   - Я хочу поговорить.
   - Нам не о чем говорить.
   - Я хочу извиниться.
   - Вы с Леной расстались? - с Надеждой и оживлением спросил Денис.
   - Нет. Вот об этом я и хочу поговорить.
   - О ней?
   - О том, как нам всем дальше жить. Я не хочу ни от чего отказываться, но и ты, как я посмотрю, настроен решительно. Она так тебе дорога?
   - Больше, чем жизнь.
   - Со мной ей будет лучше. Отпусти ее ради своей Любви. Давай закончим эту историю. Нам пора помириться. Вы с Леной останетесь друзьями, а я женюсь на ней. Потом устрою тебя управляющим в свой ресторан. Как тебе перспектива?
   - Мрачноватая.
   - Можем добавить красок. Например, зеленых. Ты понимаешь, о чем я.
   - Да, деньги мне пригодятся.
   - Рад слышать. Тогда еще кое-что. Может быть, ты захочешь быть свидетелем на нашей с Леной свадьбе?
   - Да, я согласен.
   - Согласен?! Спасибо, брат! Я тебе это до конца жизни помнить буду! Никогда бы не подумал, что ты...
   Денис не мог слушать это дальше. Он снял с телефона крышку и вытащил аккумулятор. Потом разломал сим-карту.
   Отвечал на все "да", потому что не хотел и не мог больше сопротивляться.
   Телефона больше нет. Осталось удалить страницу "В контакте", чтобы ничто не напоминало о том, что когда-то был такой человек - Денис Чукшин.
   Как и ожидал, еще одно издевательство Алексея. Издевательство, ставшее последней каплей. Чаша переполнена. Зло вырывается из нее наружу.
   Водка и травматический пистолет. В сочетании - смерть и тюрьма.
   В ресторан Алексея. Мстить. Это будет самая жестокая Месть.
   Не буду описывать мысли Дениса в этот момент, потому что их не было. А чувства, которые в нем пылали, нам давно знакомы: Зло, Зависть, Любовь.
   - Всем лежать! Руки за голову!
   Кто ходит по ресторанам? Такие же богачи, такие же толстосумы, как Алексей! Умрите!
   Денис стал громить ресторан и стрелять в людей. Все лежат на полу. Денис переворачивает столы. Стреляет. Стреляет. В руки, в ноги, в головы. В людей, в живых людей. Убивает всех, кто хоть чуть напоминает ему Алексея. Не жалко. Ни капли не жалко. Жалко у пчелки, а пчелка на елке...
   Руки Дениса по локоть в крови. Алексей видится в каждом. Каждого хочется убить. Ведь все они, богачи, одинаковые. Все преступники и Подлецы! Всех убить! Искоренить! Смыть это пятно со смокинга человеческой цивилизации!
   Денис не мог остановиться. Не думал. Просто стрелял. Так, будто находился сейчас не в реальном пространстве, а в некоем виртуальном мире, в игре "Call of duty". Перезарядка - выстрел. Люди - не люди, а террористы, члены организации, развязывающей Мировую войну. Прикончить!
   Денис стрелял. Калечил и убивал. Нес погибель. Выстрел за выстрелом. Когда же закончится эта кровавая симфония смерти?
   Путь, ведущий к Добру, вывел к победе Зла. Зло торжествует. Ликует в Душе Дениса. Оно устроило себе праздник. День своего рождения. Любовь - Зло?
   Смерть. Смерть. Смерть. Денис убивал без разбору. Умирали плохие люди, хорошие и ужасные. Все равны. Все равно.
   Обычный студент. Был им. А стал убийцей. Один день, за который сделано больше Зла, чем за целую жизнь.
   Что всему виной? Зависть? Любовь? Любовь до безумия. А она бывает другой? Любовь - это и есть Сумасшествие, ненормальное, нестандартное состояние человеческого мозга.
   Денис опустился на пол и отшвырнул от себя пистолет.
   Убегайте! Убегайте же, люди! Судьба дала вам еще один шанс. Так бегите же! Спаситесь и проживите ту жизнь, которую сохранил вам сегодня и которую мог отнять, пистолет Сумасшедшего студента.
   Денис плакал. Что он натворил?! Кругом люди: мертвые, раненые, живые. Сидят, стоят, ползают по полу, борясь за свою жизнь. Кто-то только что потерял близких. Люди... Они даже не успели понять, что произошло. Их убили.
   Кусок окорока, застрявший в горле убитого парня, угощающего свою девушку комплиментами и изысканной пищей, застрял навсегда где-то близ сердца Дениса.
   Ничего уже не исправить. Это конец.
   "Мигалки" летят по городу. Скрутят руки за спиной - и на пожизненное.
   За что пострадали люди? Должен был умереть один человек - Алексей. Нет - не так. Должен был умереть лишь Денис! Это он всем мешал. Не будь его, все люди, стонущие и кричащие в этом ресторане, все бездыханные тела на полу - все они были бы живы и целы. Не будь Дениса, Лена была бы Счастлива с Лешиными деньгами, а Леша был бы Счастлив с беспечно-безоблачной Леной. Было бы много Счастливых семей, если бы их не разрушили человеческая рука, пистолет и несколько выстрелов.
   Денис плакал. Горькие слезы текли из его глаз, прожигая одежду, подобно концентрированной кислоте.
   Не то. Не так. Не там. Денис где-то не там. Не на той планете. Его здесь не поняли и не приняли. А он не понял и не принял того, что ему предложили вместо нормальной человеческой жизни. Не смог справиться со Злостью, Завистью, Любовью и всеми теми непонятными чувствами, что разрывали его изнутри.
   Денис не такой. Он не жестокий. Он Добрый и Светлый. Хотелось бы верить... Но, что, если это не так? Что, если это не было так от начала?
   Ситуация меняет людей. Больше, чем можно подумать...
   Денис почувствовал пулю, входящую в его тело. Кто-то выстрелил. Это охранник. Ну и правильно! В таких, как Денис, надо стрелять, не дожидаясь полиции. Надо стрелять. Во имя спасения ни в чем не повинных людей.
   - Простите... Меня...- пробормотал Чукшин-младший и ушел в темноту.
  
  

Глава 26. Зависть.

   - Простите...
   Зачем извиняться? Умершим уже все равно. Извинения ничего не меняют, как и "спасибо" в карман не положишь.
   Холод и темень.
   Говорите, в одну реку дважды не войдешь? Пройдя через операционную, Денис снова оказался в палате. В реанимации. Больничная койка. Медсестры в белых халатах. Что-то напоминает...
   Из груди у Дениса вырывался кашель. Кашель, сопровождаемый непонятными бульканьями и кровавой рвотой.
   На приборах жизнеобеспечения. Отключите их! Кто-нибудь! Ну, пожалуйста!
   Никто не отключит. Мучайся! Испытай те мучения, которые ты причинял другим! Если выкарабкаешься с того света, то попадешь в тюрьму. Надо было застрелиться. Покончить с собой. Нет, не надо было! Надо нести наказание. Заслуженное наказание. Денис отбросил свой пистолет, потому что хотел быть наказанным. Хотел покарать Зло, засевшее где-то внутри.
   Тюрьма. "Железное небо". Серый потолок...
   Скольких Денис сегодня убил? Скольких детей лишил матерей и отцов? Сколько породил будущих воров, убийц, наркоманов и беспризорников своим поступком?
   Сделал дело - гуляй смело. Теперь можно в тюрьму. Не можно, а нужно.
   Если бы застрелился, отвечал бы сейчас за свои грехи уже там, на Небе. Успеется! Сначала наказание будет земное. "В соответствии со статьей такой-то Уголовного кодекса РФ Чукшин Денис Олегович приговаривается к..."
   Хотел понести заслуженное наказание?! Это лишь оправдание! Не хватило силы воли, чтобы застрелиться. Смог убить не меньше десятка, а себя... Себя пожалел.
   Зачем? Зачем Денис это сделал? Он и сам не знал. Злость накопилась. И вылилась вот в ТАКОЕ. А причина? Корень проблемы? Зависть? Любовь?
   Денис бредил. Чувствовал прикосновение чьей-то руки. Мутно в глазах. Рябит. Это действительно Алексей? Или он сон? Галлюцинация?
   - Уйди! Уйди! Не хочу! - кричал Денис, барахтаясь и вырываясь.
   Алексей сел рядом с ним. Это не сон.
   - Зачем ты здесь?! Уйди! Уйди же! Прочь! Не подходи ко мне! Не прикасайся! - Денис бился в истерике.
   В самый тяжелый момент его жизни рядом с ним человек, которого он Ненавидит больше всего на свете, которого глубоко презирает и которого почему-то не смог убить. Зачем Леша пришел? Издевательства кончились! Не до усмешек! Хватит сквернословить и лгать! Пошел прочь! И умереть спокойно не даст...
   - Зачем? - спросил Алексей, не отпуская руки барахтающегося Дениса.
   - Пошел! Пошел! Прочь! - вопил Денис, прерываясь, кашляя и ударяясь головой о грядушку кровати.
   - Я пришел извиниться. Не думал, что все так получится. Прости меня, брат. Мы зашли слишком далеко.
   - Мы? - Денис перестал барахтаться, понимая, что прощального откровения не избежать.
   Тяжелое хриплое дыхание. Денису тяжело говорить. Он видит свою перебинтованную грудь и понимает, что рана смертельна. Возможно, к вечеру его, Дениса, уже и не будет.
   Ничего не видно. Ничего, кроме лица Алексея. Впервые за долгое время, сурового и печального.
   "Разговор по Душам с умирающим? А не обойдешься ли ты, братишка?"- подумал недееспособно пускающий слюни в подушку Денис.
   - Я хотел убить тебя, - с трудом выговорил Чукшин-младший и потянулся к приборам.
   К розетке. К заветной кнопке. Нажать off. Иначе с этим уже не покончить.
   Алексей не дал ему этого сделать. Крепко схватил за руку и произнес:
   - Так почему ж не убил? Почему убил их, а не меня?
   - Потому что ты мой брат...
   - Я Завидовал тебе,- стыдливо признался Леша. - Поэтому не давал денег. Поэтому увел твою Лену. Потому что у тебя было Счастье, а у меня его никогда не было.
   - Завидовал?! Мне?! Счастье?! Да о чем ты говоришь?! - Денис подскочил на кровати, как ударенный током.
   Сказанное Алексеем не укладывалось в голове. Завидовал? Завидовал?! Чему? Одиночеству? Бедноте? Чему можно было Завидовать?
   Два брата Мстили друг другу из Зависти? И такой пустяк превратил студента в маньяка? Такой пустяк уложил Дениса в одну больницу вместе с жертвами его же преступления? Такой пустяк?..
   - Я хотел такой же спокойной жизни, как была у тебя,- сказал Алексей, отворачиваясь к окну.- Без проблем, без переживаний, без нервов. Хотел не бояться потерять работу, деньги, всех тех девушек, с которыми я встречался. Иногда лучше не иметь ничего, чем иметь слишком много. Понимаешь?
   Денис молчал.
   Он умирал. Он умирал без крика, без стона. Умирал со Злорадной ухмылкой, чуть тронувшей уголки губ, потому что он знал, что его Месть свершилась, что он как следует Отомстил, потратив на это всю свою сознательную жизнь. Потратив ее на Зависть и Злость...
   Денис умирал, не замечая при этом, что умирает. Он умирал, не зная что избавляет полицейских своей смертью от кропотливой работы. Умирал, не зная, поженятся ли Лена и Леша. Умирал, наконец, не зная, что Лена отказалась от Любви и пришла к Алексею ради того, чтобы спасти свою маму, лежащую в той же больнице, и ждущую руки дорогостоящего хирурга, способного спасти ее жизнь...
   Денис умирал, не зная ничего...
  
   0x08 graphic
  
  
  

Глава 27. Прощение.

   - Да уж...- протянул я, выслушав лейтенанта.- Вы расследовали это дело?
   - Тогда был громкий процесс. Многих сотрудников привлекли. Да, я был одним из тех, кто в этом участвовал.
   - Кажется, я читал что-то об этом в газетах...
   - Вполне возможно.
   - А Алексей? Что стало с ним? - спросил я, стараясь не упустить тех деталей, которые могли бы пригодиться мне в моей книге.
   Хотя, какая книга, если меня посадят?! О чем я думаю?!
   - Ничего. Стало чуть меньше клиентов в ресторанах. И только,- ответил мне лейтенант, улыбаясь.- Надеялись на Счастливый финал? Кому, как не вам, знать, что далеко не все и всегда заканчивается хорошо.
   - Его можно было посадить за наркотики.
   - Посадить? Миллионера? Не смешите! С такими деньгами, как у Чукшина, откупиться можно от кого угодно.
   - А что, честных людей в полиции не бывает?
   - В полиции? Разве честность зависит от рода профессии?
   - Вы правы. Я слишком уж верен стереотипам.
   - Не вы один. Так что насчет Зависти? Убедились в том, что иные Завидуют похуже вас?
   - Это история не о Зависти, а о Любви,- опроверг я, хотя аргументов у меня не было.
   Мне хотелось оправдать себя. Спрятать, прикрыть чем-нибудь нечаянно опрокинутую бочку с краской. Я ляпнул лишнее. Считал себя самым обиженным? Я не имею права говорить, что мне в чем-то везло меньше других...
   - У нас разные взгляды по этому вопросу,- сказал лейтенант.
   - Вроде того,- согласился я.
   - Что ж, вы все понимаете по-своему. Включите эту историю в свою книгу. Мне было бы интересно прочитать ее в вашем изложении.
   - Вы меня не посадите?
   - А за что? Официального вызова не было, как и заявления. Деньги вы вернули. Никаких претензий к вам не имеется. Так что можете идти.
   - Я свободен?
   - Свободны. Только... Подпишите, пожалуйста, книгу.
   Я черканул пару слов на собственной книге. Не знал, что мне делать: улыбаться - не улыбаться. Может, лейтенант просто решил надо мной подшутить? Не похоже на шутку. Ему реально понравилась книга? Он увлекся ею, дочитал ее до конца? Не может этого быть!
   - А это вам на первое время. Чтобы не надо было воровать,- лейтенант сунул мне тысячную купюру.
   - Не надо.
   Мне было стыдно. Брать деньги у совершенно чужого человека. Причем просто так, а не в долг. Я так не могу. Это нечестно.
   - Надо. Попадетесь на воровстве второй раз - вас уже не отпустят.
   - Я больше не буду воровать...
   - Да что вы как маленький ребенок?! Берите деньги и уходите!
   - Спасибо...
   Мое лицо начало краснеть. Я был ошарашен. Почему меня отпустили? Ну, почему? Я же заслуживал тюрьму! Я должен был там оказаться! Отпустили, еще и денег дали ...
   Денис Чукшин. Новая идея, новые главы, выстраивающиеся в моей голове.
   Может, я прощен? Мое проклятие снято? Черная полоса закончилась?
   Я понял, что это не так, когда проезжавшая мимо машина обдала меня грязью по самое "не могу". Я неудачник. Это неизлечимо. Это на всю жизнь.
   Думаю, как Чукшин-младший. Но я не хочу закончить свою жизнь, как он. Я - не Чукшин. Я - не Верин. Я - не Федор. Я - Титов Максим Алексеевич. И у меня своя история. Может быть, не менее печальная. А может, я слишком себя жалею.
   Как я могу равнять себя со своими персонажами? Они страдали намного больше меня. Они попадали в такие жизненные ситуации, которые не могли мне присниться и в страшном сне. Считать, что моя жизнь - пластиковая модель тех самых железобетонных ситуаций? Крайне эгоистично, но можно. Ведь у меня те же причины творить Зло. И первая из них - это Любовь.
   Марина... Как я мог ЕЕ потерять? Не важно. Я стараюсь забыть. Почти забыл. О нет! Помню...ЕЕ фигура, ЕЕ лицо... Как же ОНА хороша! Божественна! И ОНА не моя. ОНА не принадлежит мне, а я не принадлежу ЕЙ. Мы разлучены. Навсегда. Печально.
   Но я не буду творить Зло ради Любви. Я - не Верин. Не Федор. И не Чукшин...
   Нет Зла в Любви. Есть Зло в Любви. Я запутался. Может, распутаться мне поможет следующая история?
   Останусь в Пензе. Напечатаю продолжение книги. Точнее, сначала выпущу статью о Денисе, а потом уже напишу книгу. Как бы мне ее назвать? "Зависть". Вроде как подходящее название. В тему...
   С другой стороны, не буду загадывать. А то не сбудется.
   Деньги на существование у меня пока есть. 1000 рублей. Ненавижу подачки! Это как воровство... Я достал из кармана купюру, разорвал ее на три части и выбросил на дорогу. Не заслужил этих денег. Заработаю сам.
   Дурак...

Часть 3

ОТЧАЯНИЕ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 28. Начало чего-то.

   Все начиналось так же, как в прошлый раз. Тот же город. Та же гостиница. Я никуда не уехал. Забыл на время о своих путешествиях. Надоело. Мне хорошо здесь, в Пензе.
   Выпустил, наконец, вторую книгу. Один экземпляр подарил лейтенанту. Мы с Гришей стали друзьями. Про ту тысячу, что он мне дал, я ему ничего не сказал. Узнай он, что я сделал - убил бы на месте. Убил бы меня за мое Добро.
   Добро? Может, он эту тысячу оторвал от сердца, из семейного бюджета вытянул? А я ее взял и выбросил. Где же тут Добро? Поздно об этом думать. Вот почему я сначала делаю, а потом думаю?
   Новый друг, новые знакомые, новое все. Лейтенант - одна из причин, по которой я не уехал из Пензы. Одна из причин, но не главная.
   Общаясь, с Гришей, я мучил его своими идеями, спорил с ним, что-то доказывал... Но всегда оставался верен своей философии. Твердолобый я человек! Верю лишь в то, что вижу своими глазами. А вижу я то, о чем говорю...
   Итак. Я остался. Думал даже домик в Пензе приобрести. Но так и не приобрел. Будто знал, что придется уехать. Будто предчувствовал.
   И пришлось. Мои приключения начались так внезапно!
   Целые дни я проводил за беседами с лейтенантом. Скука ушла, будто ее и не было. Печаль? Я выкинул ее из своей головы.
   Гриша. Этого друга я запомню на всю жизнь, какой бы она ни была...
   Как оказалось, журналист - далеко не самая тяжелая профессия. Я убедился в этом, поработав грузчиком в продуктовом. Когда ощущаешь всю тяжесть профессии спиной, а не мозгом, когда падаешь от усталости, то... Я думал, во время работы не думается. Но, оказалось, как раз наоборот. Чем сильнее я уставал, тем больше меня одолевали мысли о жизни. "Зависть" сочинял на ходу.
   Книги по-прежнему продаются плохо, но мне уже наплевать. Печатаю новые и новые статьи в пензенских газетах. Это, конечно, не шедевры, но деньги платят. Пишу, как всегда, о Зле. Иногда выдумываю собственные истории, а иногда заимствую их у лейтенанта.
   Впервые меня устраивает моя жизнь. Конечно, это далеко не то, чего я хотел, не предел мечтаний, но хоть что-то. Разве можно желать чего-то еще в нашей стране?
   Тем более мне. Обычному человеку. Я - Никто. И это уже звание! Быть Никем - еще не значит Не быть. Я есть. Я человек. Я личность и стараюсь самовыражаться.
   Я пишу. Пусть никто моих книг не читает. Но я стараюсь. Откровенно высказываю свои мысли, ничего не скрывая. Стараюсь. Хотя бы для себя. Мне, жалкому человеку, этого достаточно.
   Я вижу, как моя жизнь поворачивает куда-то. Начинается что-то новое. Что там, за поворотом? Начало чего-то...
   Я верю в то, о чем пишу. Почему не выпущу третью книгу? Нет подходящих тем. Все Зло, которое мне встречается, обыденно, мелочно и привычно. Может, это я ко всему привык? Просто не нахожу историй, подобных историям Верина и Чукшина.
   Я сравниваю себя со своими героями. Я не Верин. И я не Чукшин. Я другой. Добрый ли я? Нет. Иначе не пошел бы воровать, помог бы чем-нибудь Феде. Почему я уехал из Праги, услышав историю Федора? Почему порвал ту купюру, которую мне всучил Гриша? Это означает, что во мне осталось Добро? Не уверен.
   Грехов много. Чем я могу их смыть? Грехи прошлого - тяжкий груз, придавливающий к земле. Непосильная ноша, заставляющая оставаться одной ногой в прошлом. Как мне избавиться от нее? Как очиститься? Я мечтал об Очищении. Хотел этого больше всего на свете.
   Знаете, как бывает: все находится, но не тогда, когда нужно. Так случилось и в этот раз. Забыв о своих проблемах, об очищении, о третьей книге, я просто жил. Но приключения сами нашли меня. Пришли ко мне на своих ногах.
   Я никого, ничего не ждал.
   Они прибыли рано утром. Часов в семь. Ученые. Вроде бы... Трое мужчин и две женщины. Они были явно усталы, но при этом сильно ругались где-то внизу, у барной стойки. Я встретился с ними случайно, заказывая завтрак, и вслушался в разговор.
   Чем-то недовольны. Что-то их не устраивает. Здесь, в гостинице? В Пензе? В России? Может, во всем нашем мире? Как бы там ни было, они правы. У людей очень уж много причин ругаться.
   - Мы сидим без дела уже неделю! Не-де-лю!- восклицал толстый и потный мужчина низкого роста.
   Он явно был в бешенстве. Что-то шло не по его плану. Похоже, какой-то руководитель...
   - А что мы можем сделать? - оправдывался другой.- Кто пойдет? Лететь далеко. И, знаете... Это вам не туризм!
   - Да знаю я! Но мы должны лететь как можно скорее! Время не ждет! Если в течение двух дней мы не найдем нужного человека...
   - Я поместил объявления в двух газетах. Мы стараемся!
   Только теперь я вспомнил, где видел одного из этих людей. Мы встретились у редактора. Я пришел со статьей, а он со своим объявлением. Еще лепетал что-то про Африку и благотворительность. Африка? Стоит послушать.
   - Ну и когда ваши объявления будут напечатаны? - нахохлившись, продолжал начальник.
   - Обещали сегодня-завтра...
   - Долго! Вы все... Слов на вас не хватает! Достаньте мне финансиста, чтоб вас...- побагровев, толстый выкрикнул что-то матно-несвязное, ловя ртом воздух и потрясывая в воздухе кулаками.
   - Я финансист,- робко вставил я, повернув к говорившим голову.- Точнее, бухгалтер.
   - Бухгалтер? Глеб Анатольевич,- начальник протянул мне руку.
   - Максим Алексеевич.
   - Максим Алексеевич, у нас к вам будет одно деловое предложение. Хотя, вряд ли оно вас заинтересует, но все же...
   Глеб Анатольевич смотрел на меня оценивающе. Сверху вниз. Ну, точно начальник. Я угадал. Моя интуиция меня не подводит.
   Слышу недоверие в голосе. Я не устраиваю этих людей, как человек или как специалист? Как специалиста, они меня еще не знают. Впрочем, и как человека тоже. Судят о людях по внешности? А что не так с моей внешностью? Вроде как, все нормально. Одет, умыт, причесан. Не то, что каких-то три месяца тому назад.
   - Говорите. Быть может, заинтересует,- настаивал я.
   - Понимаете ли, мы представляем благотворительную организацию, которая направляется в страну Н. для оказания материальной и медицинской помощи тамошнему населению...
   Ничего хорошего о стране Н. я не знал. Маленькое африканское государство, кажущееся точкой на мировой карте. Бедность, разруха, перенаселение и начинающаяся революция. Фактически, страна на грани гражданской войны. Туповатые, необразованные жители с зарплатой, уходящей в минус, отсутствие дорог, голод и эпидемии самых разных болезней, вспыхивающие чуть ли не каждый день и выкашивающие по полстраны.
   Теперь о природных условиях. Жара, суховеи, тараканы, змеи, жуки и скорпионы... +40-45®C. Это в тени. На солнце градусов 60. Как люди вообще выживают в такой жаре? Как они до сих пор не высохли, не превратились в ходячих скелетов?
   В общем, одно из самых жарких мест на Земле. Во всех смыслах слова.
   Познания в географии у меня неплохие. Но это лишь сухая информация из учебников и Интернета. Что на деле?
   Что произойдет, если я соглашусь отправиться в страну Н. с той Очень Хорошей Организацией, которую представляет Глеб? Узнаю про Н. больше. Помогать людям? Спасать жизни? Быть там, где ты нужен? Хорошая возможность искупить грехи. Очищение. Но змеи и скорпионы...
   Так что для меня важнее: искупление или удобства? Только привык к мягкой постели. Не хочется отвыкать.
   А сюжеты? Опасное африканское приключение - еще один сюжет для моей книги. Долгожданный сюжет...
   - Я не знаю...- я сомневался.
   - А что тут знать?! Сколько вы хотите? - вмешалась одна из Глебовых спутниц.
   - Предлагайте...
   - 40000 $.
   - За все время путешествия?
   - За месяц.
   Я обомлел. У меня не было слов. 40000. Этого мне хватить на полжизни! Это же манна Небесная! Деньги, упавшие на меня с Неба!
   Можно же будет ничего не делать. Не сочинять, не писать, не выпускать ниочемные статьи в маленьких газетюшках...Нет же! Я хочу писать. Это мое призвание. Никакие деньги не заставят меня от этого отказаться!
   Я буду искать сюжет!
   - Вы согласны? - снова спросил Глеб, который, за неимением выбора, готов уже был принять меня с любыми моими недостатками.
   Во мне говорили не Долг и Совесть, а расчетливый Ум и Жажда Наживы.
   - Да, - сказал я, и глаза мои загорелись.
   Я потерял голову. Деньги. Жажда Наживы, которая сильнее всех остальных чувств. Зло сильнее. Оно захватывало меня. Это не Искупление грехов. Это их коллекционирование...
   - Да, - сказал я, и Глеб вздохнул с облегчением.
   Но я же буду делать Добро. Буду спасать жизни! Пусть и за деньги. И это будет Добро во имя Зла, Зло во имя Добра...
   Не знаю, что это будет. Я соглашаюсь. А там - посмотрим.
   - Спасибо вам огромное. Просто спасли! - на последних словах лицо Глеба, кажется, даже стало немного Добрее.
   - Когда? И во сколько?
   - Встретимся завтра в аэропорту в 6 утра. Вещи берите самые необходимые. И не забудьте средство от комаров. Этих кровопийц в Н. больше, чем дури в голове наркомана. Надо вам еще прививку от малярии сделать...
   - От малярии?
   - Да. У нас уже два сотрудника заразились. Такая гадость!
   - Хорошо. Средство от комаров возьму. Это все?
   - Вроде все. Готовы столкнуться с Адом?
   - Всегда готов...
   Я не воспринимал слова Глеба в буквальном смысле. Но, как оказалось, говоря "Ад", он имел в виду именно Ад.
   До полета в Н. я не знал о жизни ничего. Зря горевал. Горевал не о том.
   Думал, вернувшись из Ада, буду тратить заработанные деньги. Мечтал. Мечтал о будущем, в Душе понимая, что будущее - мрак. Будущее - Зло. Мое Будущее - мое Зло. Я не хотел в это верить. Хотел думать об Очищении, о Спасении Души. Но мысли уже шли по другой дороге. По дороге Зловредной Правды. Правда - Зло? Сколько Зла принесла Правда? Сколько жизней она забрала? Правда - Зло. Я ей не верю. Не верю Правде, чтобы не верить Лжи.
   "Благотворцы" еще долго сидели на первом этаже. Отмечали приезд и отъезд. Меня не было с ними. Мне нечего было там делать.
   Почему эти люди приехали именно в нашу гостиницу? Почему я услышал их разговор? Почему вмешался? Это Судьба?
   Нет Судьбы! Я пытался проверить и, в итоге, принял это за аксиому. Ну, какая Судьба? Если бы было Предначертание, кто-нибудь мог бы предсказывать будущее. А у нас? Одни лжегадалки и лжепророки, которым верят наивные людишки, которым отдают заработанные честным трудом или украденные деньги. Судьба? То есть чья-то Судьба обманываться, а чья-то - обманывать? То есть одни должны умирать, чтобы другие жили?
   Я в это не верю. Так не должно быть. Но так, по сути, и есть. Почему все так? Почему мир такой?
   Невольно вспоминаются строки из песни: "А я всегда хотел видеть этот мир по-другому. И этот мир будет таким, каким я счел..." Этот мир не будет "таким, каким я счел". И я не могу видеть его "по-другому", потому что он не другой.
   Я, подобно художнику-пейзажисту, пишу его таким, какой он есть. И не жалею темных красок. Ведь их в жизни много.
   Человеческая Душа - та чернильница, в которую я всегда хотел обмакнуть свое перо. Пока разбираюсь со своей Душой. До чужих Душ никак не доходит.
   Если вспомнить всю мою жизнь, то... Не буду вспоминать. Не хочу портить и без того испорченное настроение.
   Добро за Деньги - не Добро. Добро за Деньги - Зло. И я на это подписался. Я согласился. Какой из меня Добряк? А какой Злодей? Может, отказаться от денег, от зарплаты? За спасение жизней платить не должны. Что? Отказываться от честно заработанных денег? Да никогда в жизни!
   Я же не Сумасшедший! Я нормальный человек! Почти. Ну, может, все-таки, чуточку псих...
   Я не хочу быть, как все. И я хочу быть, как все. Я такой же, как все. Потому я и Злой, как все.
   Я не знаю, чего я хочу. Хотя... Конечно же, знаю! Вот только боюсь себе в этом признаться.
  
  
  

Глава 29. Порок.

   Надо было попрощаться с Гришей перед отлетом. Ведь он - единственный человек, которому я могу доверять. На самом деле верить нельзя никому, но не иметь друзей - означает, не иметь и НОРМАЛЬНОЙ жизни. Поэтому...
   Я пришел к Грише с бутылкой "Путинки". Прямо к нему на работу. Испытание для желудка, изъеденного гастритом. Очередное издевательство над печенью...
   Я рассказал Грише обо всем. Об Очень Хорошей Организации, о Глебе, об Африке, о стране Н. Гриша, как всегда, внимательно меня выслушал (за это его и уважаю), а потом спросил:
   - А оно тебе надо?
   - Более чем.
   - Не хватает спокойной жизни? На приключения потянуло? - Гриша налил мне водки и сам хлопнул стопарь, занюхивая рукавом.
   Начал пить, не поговорив как следует на трезвую голову. А зачем? Привык, что я человек не переубеждаемый. Отговаривать бесполезно. Остается провожать. Не зря же я приносил водку...
   Попрощаемся, друг! Как будто провожаешь меня в последний путь. Но это не так. Я не рискую жизнью. Не собираюсь рисковать. Просто заработаю денег. Ведь я всего лишь - финансист. По-моему, русский мент куда более опасная профессия, чем африканский счетовод. В мента каждый плюнуть хочет. И я раньше хотел. А сейчас у меня друг мент. Лучший друг...
   - Ты в Африку едешь, - сказал Гриша.- А это, что Северный полюс. Только на Северном полюсе безопаснее! Кому ты помогать собрался? Необразованным дикарям, перегрызающим друг другу глотки? Чучелам? Обезьянам? Зачем тебе лезть в пекло? Думаешь, это кто-то оценит? Ты действительно так думаешь? А умирать из-за денег глупо! Мертвым они не нужны...
   Все люди одинаковые. Все они Злые. И мой лучший друг, конечно же, не исключение. Но ведь есть в людях Добро. Его надо лишь разбудить...
   - Да не собираюсь я умирать! - подчеркнул я еще раз.- Молод еще. К тому же, третья часть "Зла" еще не написана.
   - А ты уже начал ее писать?
   - Так, пока что обрывки мыслей...
   - А если болезнь какую подцепишь? Знаешь, сколько людей в Африке за год умирает от лихорадки?
   - Ты мне еще про крокодилов расскажи.
   - Вот! И крокодилы еще!
   - Я думаю найти там сюжет.
   - Тебе не хватает моих историй? По-твоему, в полиции мало рассказов о Злодеях?
   - Это не то. Подходит только для газетной статейки. Нужно что-нибудь вроде Верина или Чукшина.
   - Большое Зло?
   - Вроде того.
   - Ну, как знаешь. Хотя, я против.
   - Да знаю я, что ты против! Но я и не путешествовал давно. Надоело сидеть на одном месте! Сколько я уже в Пензе?
   - Ты неисправим. Зачем тебе путешествия?
   - Для сюжетов.
   - Вернулись к тому, с чего начинали. Пришлешь экземплярчик новой книги из Африки?
   - Тебе - первому!
   - Заметано! И все-таки... В Африке даже с газетами напряженка.
   - Но деньги-то будут!
   - Деньги...
   - Да, деньги. Все упирается в деньги. Как будто ты этого не знал!
   - И сколько они тебе пообещали?
   - 40000 $. В месяц.
   - Ого! Теперь я тебя понимаю! Но страна Н...
   - Страна, как страна. Люди везде одинаковые...
   - Как знаешь. Ну, хоть выпьем на прощание!
   - Выпьем!
   Лейтенант мне не верил, не верил в меня. Не верил, что я благополучно начну и закончу свое путешествие. Возможно, не верил он и в "Зло 3". Но я докажу ему обратное! И Счастливое возвращение домой у меня будет, и деньги будут, и "Зло 3" я обязательно напечатаю! Все докажу!
   Грише понравилось "Зло 2", но он представлял себе Чукшина несколько иначе, считал, что в нем уже были зачатки Зла. Я согласен. Зависть - зачаток Зла. Разве я не говорил ничего о Зависти? Посвятил этому чувству целую книгу!
   И Чукшин - мой персонаж! Плевать, что он реально существовал! Я вижу его таким, каким описал, но не знаю и не хочу знать, каким он был. Я не документалист.
   То же с Вериным. Может, его и не было вовсе? Может быть. Ну и пусть! Подобные люди есть. К сожалению, Зло есть!
   Рюмка за рюмкой - мы с Гришей опорожняли бутылку. Потом сбегали за второй и за третьей.
   Я ударился в порок. Перед Очищением. Перед Иллюзией Очищения. Мы с Гришей не пили. Мы упивались. Пьянство - порок. Я бы сам себя не узнал в том состоянии, в котором тогда находился. Вот пьянь!
   Чем-то напоминал себе Федю. Но у Федора были причины пить! А какие причины есть у меня? Расставание с другом? Туманное Очищение? Задушевный разговор?
   Мы с Гришей пьянели все сильнее и сильнее. C2H5OH одурманивал наши головы. Мы начали спорить. Не помню, из-за чего. Из-за Любви? Скорее всего. Из-за чего же еще?
   Не помню, кто первый начал. Не помню, кто кого тогда первым ударил. Мы вскочили из-за стола и сцепились. Упали на пол. Катались по нему, валяя все, что можно было свалить. Перевернули стол вместе со всей посудой. Водка текла по полу. Валялся нож.
   То ли Гриша меня бил, то ли я Гришу, но получили мы оба. Драка была, что надо. Наутро лейтенант будет рассказывать жене, как не вписался в дверной проем, а я... Пьяному море по колено!
   Я был очень пьян. Я был невменяем. Как и Гриша. Ну, вот кто знал, что мы так напьемся?
   Я сначала почувствовал, а потом уже услышал хруст собственного носа. Кровь текла из рассаженной чем-то острым брови. Гришу тоже изрядно потрепало. Разбитая губа, сломанный палец... "Не вписался в дверной проем" уже не прокатит. Придется выдумывать объяснение правдоподобнее.
   Продолжалось недолго.
   - Хватить!
   - Отвали!
   - Хватит...
   Мы распластались на полу. Обоих тянуло смеяться. Гриша хихикал, а я, сдерживая смех, дополз до бутылки и, вылив остатки спиртного себе в глотку, умиленно захрапел на старом подгнившем линолеуме...
   Я проснулся, теряясь в пространстве и времени. Где я? Как меня зовут? В чем Смысл Жизни?
   Начнем с первого. Я в отделении полиции. Где Гриша? Это его кабинет. Чья-то кровь на полу. Следы вчерашнего побоища.
   О Любви не говорят. О Ней все сказано...
   А Любовь причем? Не знаю. У меня сейчас такое странное состояние. Кажется, мы о Любви спорили? Или? О чем бы мы не спорили, спинным мозгом чую, этот спор выйдет мне боком.
   Я посмотрел на часы. 08:00. Опоздал на два часа. Опоздал на два часа?! Может, самолет еще не улетел?
   Какого?..
   Я вскочил с пола. Голова болела. Похмелье доводило меня до нарушения координации движений. Шатаясь, я пошел в туалет. Меня вырвало перед раковиной. Тьфу! Гадкое зрелище.
   Я посмотрел в зеркало. Что это за существо по ту сторону Зазеркалья? Это я? "Кто же этот парень в зеркале напротив? Они утверждают, что это я"... А мне плевать...
   Соберись! Умойся! Может быть, тебя ждут! Может быть, самолет еще не улетел! Не улетел? Улетел! Задумайся! Ты бы стал ждать себя на их месте?
   Я был тем человеком, которого убивал в себе последние несколько месяцев. Я был даже хуже той омерзительной части себя. Прогрессирую. Точнее, окончательно деградирую. Обратный процесс.
   3... 2...1... Пуск! Ой. Кажется, я спутал процесс с отчетом... С отсчетом... Чего только не взбредет в тяжелую хмельную голову!
   Где Гриша?
   В аэропорт!
   Дабы не травмировать психику читателя, не буду описывать, как я вытанцовывал перед зеркалом и совал голову в унитаз, чтобы, наконец, протрезветь. Опущу ненужные подробности.
   Выйдя из отделения полиции, побежал на такси. С расшибленной бровью, со сломанным носом, со слезящимися глазами...
   Я должен успеть.
   Но я уже опоздал...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x08 graphic
  

ЭЛАВА

ТЕКЕН

  

Глава 30. Страна Н.

   Самолет немного трясло. Но это ничего. Я привык летать. Мне кажется, у меня это от рождения. Рожденный ползать летать лишь может. В мечтах...
   Некоторые мои "коллеги", должно быть, еще не летали. Впиваются ногтями в кресла, на которых сидят. Успокойтесь! Вероятность погибнуть в авиакатастрофе намного меньше, чем, например, в автомобильной.
   Первый класс. Давненько я не летал первым классом. Никогда не летал...
   Я смотрел в иллюминатор, кажущийся золотым в лучах восходящего солнца. 6 утра. Солнечный диск вроде уже взошел на свой дневной трон, а вроде еще и нет. Рассветный час удивителен не менее, чем закатный. Но мне, сове по своей натуре, были более привычны размазано-красные виды заката.
   Я не считал, сколько часов мы провели в полете, а если бы захотел посчитать, то уснул бы, смотря на часы.
   Сотрудники "Справедливого мира" постепенно забывали о своих страхах полета и наслаждались затянувшимся спокойствием. Кто-то с кем-то негромко переговаривался.
   "Справедливый мир". Так называлась организация, в которую я попал. Благотворительная миссия. "Миротворцы"...
   Я читал собственную "Зависть" с ручкой в руках. Вычеркивал целые главы, менял слова, гнул иную сюжетную линию. Фантазировал и сочинял. Поздно! Книга ведь уже напечатана. Зачем что-то править? Хочу.
   Мне предлагали спиртное и карамельки (какое удивительное сочетание!), но я отказался. Меня тошнило от того и другого.
   - Вам сахару в чай положить?
   - Нет. Я и так сладкий...
   Какой сегодня день? День моего рождения. Что-то не слышу поздравлений и бурных оваций. И телефон не вибрирует у меня в кармане. Все забыли. Да я и сам только что вспомнил. Отмечаю свой праздник, пролетая где-то над европейской частью юга России. Отмечаю, сам себя поздравляя и разговаривая с самим собой.
   - С праздником вас, Максим Алексеевич!
   - Спасибо. И вас, Максим Алексеевич, тоже.
   Это шутка. Поверили? Мой день рождения был три дня назад. Я отмечал его с Гришей, и он стал единственным, кто меня поздравил. А клево было бы отпраздновать в самолете первого класса! Жаль, Гриши здесь нет. Мы могли бы отметить еще раз...
   Смотрю в иллюминатор. После пьянки не хочется никуда торопиться. Неспешно наступающая дремота... Разбудите, когда прилетим?
   Прилетели! Так быстро? Мы только что ведь взлетали!
   Однако пора выходить и выгружать тяжелые железные ящики. Под палящим африканским солнцем... Что в этих ящиках? Наверное, медикаменты, еда. Что там еще может быть? Не оружие же! Хотя... Посмотришь вокруг - всякое в голову лезет.
   Вот я и прилетел выполнять свой священный долг человека. Благая миссия...
   Ужасно устал в первый день. Ящики, ящики, ящики...Зачем было нанимать финансиста? Чтобы использовать его, как раба? Где тут логика?
   На второй день Глеб вскрыл ящики и заставил меня вести учет. Медицинские препараты, еда... Считаю дни напролет. Жарко.
   Мы сидим в маленьких соломенных лачугах, напоминающих чем-то сараи, и бесплатно раздаем продовольствие. Кажется, одно дуновение ветра - и будет разрушена вся деревня. Но никто об этом не думает. Все заняты более важными делами: такими, как ничего не делание или не делание ничего.
   Мне было непривычно видеть праздно шатающихся людей. Безработица...
   Но непривычно не только это. Непривычен климат, непривычны туалеты на улице, непривычно, что их надо еще поискать, прежде чем справить естественную нужду, непривычно, не найдя подходящего туалета, идти за ближайший угол.
   Жарко. Начинаю скучать по родине. Хочу в Россию. Оказывается, моя страна не худшая в мире. Страна Н. - Ад. Ад для цивилизованного человека. А для тех, кто живет здесь - вполне нормально. Может, прав был Гриша? Эти люди - дикари? Зверье?
   Да нет. Люди везде одинаковые. Просто у кого-то возможностей больше, у кого-то - меньше. Поживи пару лет в этой стране - и ты привыкнешь. Человек ко всему привыкает...
   Мысли... Голова снова забита мыслями.
   Временами хочется взять что-нибудь наркотическое из медикаментов и употребить не по назначению. Ведь никто не узнает! Я сам себе врач, выписывающий рецепты, и сам себе бухгалтерия.
   Нет, это не по мне. Я же не наркоман. Хотя, кто знает? "Таланты" открываются не сразу.
   Повитать в облаках, надеть розовые очки... Кто снял их с меня? Зачем?
   Ничего. Мне заплатят за эту работу. 40000$. Я возьму деньги и забуду все, что со мной здесь творилось, как страшный сон. Вытерплю. Переживу.
   Никогда не видел страны, подобной Н. Люди ходят по улицам с автоматами. Стрелять умеют даже малые дети. Каждую ночь - перестрелки. Это может означать одно из двух: либо очередной государственный переворот, либо еще одни бандитские разборки.
   Куда смотрит правительство? А правительства, как такового, нет. Чуть ли не каждый день сменяют друг друга заевшиеся диктаторы. Причем один не отличается от другого. Простому народу уже все равно. Им-то что? Один поднимает налоги, другой поднимает налоги. Один сгребает бюджетные деньги в личный карман, другой занимается тем же самым.
   Свобода, равенство, демократия? Эти понятия жителям Н. незнакомы. Эти понятия считаются здесь вредительскими, опасными и преступными. За произнесение этих "кощунственных" слов запросто могут поставить к стенке и расстрелять.
   Людям плевать. А мне должно быть плевать больше, чем остальным. Я-то чего за них переживаю? Чужие проблемы меня не касаются. Жалею людей? Жалею. А кто пожалеет меня? Кому я нужен? Писатель-неудачник, потерявший Любовь всей жизни...
   Я никому не нужен. Здесь, в стране Н., там, в России. Во всех странах мира. Не нужен...
   Прохожу мимо рынка. Прилавки с бусами. Единственное, что делают в этой стране безупречно. Единственное, что умеют...
   Я бы купил и подарил кому-нибудь, если бы знал кому... Я никому не нужен, а следственно, никто не должен быть нужен мне. Человек человеку волк. Но я хотел, чтобы было иначе. Поэтому выложил 2$, купил бусы и подарил их Наташе, одной из сотрудниц "Справедливого мира". Подошел к ней, заговорил...
   - Как мило! Спасибо! - поблагодарила меня она.
   - Хорошие бусы делают эти люди. Ведь правда?
   - Да. Замечательные.
   - Может, это их призвание? Смысл всей Жизни?
   - Может быть.
   - На каком языке они говорят?
   - Здесь много диалектов, но официальный язык - французский.
   Наташа преподала мне урок географии. С ней было приятно беседовать. Но о Любви я не думал. Не испытывал к ней никаких чувств. Мне было не до Любовных и романтических увлечений. Я был слишком занят другими делами. А если честнее, Мариной.
   Только вот Наташа этого не понимала. Ходила за мной хвостом, что-то говорила, пыталась собою заинтересовать. Надела подаренные мною бусы и не снимала ни разу за прошедшие несколько месяцев. Я ей нравился.
   Я не хотел ничего объяснять, не хотел развеивать иллюзию. Пусть хоть кто-нибудь будет Счастлив! Счастлив благодаря мне.
   Я не рассказывал Наташе о себе. Почти не рассказывал... Не говорил, что я писатель. Не читал ей свое "Зло". Уже устал от Верина, устал от Чукшина. Не хочу поднимать эту тему ни с кем.
   Мои персонажи - не я. Хотя... все больше и больше верю в то, о чем я пишу. И... Становлюсь своими героями.
   Моя фамилия не сказала Наташе обо мне ничего. Конечно, она не читала "Зло", не слышала обо мне...
   Но мне было с ней хорошо. Хорошо, как с другом. Не более. Почему не более? Потому что я устал. Не хочу ни привязанностей, ни приключений. Как быстро меняется мое настроение! Несколько дней назад я говорил кардинально противоположное. Почти мечтал о предстоящем путешествии. Искал сюжеты. Желал прийти к сюжетам через приключения...
   Очищение? Смотрю на страну Н. и понимаю, что мы ничем здесь уже не поможем. Слишком поздно. Наше продовольствие не нужно. Его все равно отберут у нищих и обездоленных и поделят между собой местные банды. Я не хочу кормить этих без меры жадных негодяев! Кому помогать? Убийцам и ворам? Какова наша благая миссия? И символ чего после этого Красный Крест?
   Финансист - работа не по профессии. Я писатель. Я журналист.
   Рассчитывал встретить в стране Н. Зло. И встретил. Встречаю его каждый день. Но о чем писать? О бандитах? Не моя тема. Это не То Зло. Не мое...
   Наташа призналась мне в Любви. Первая. Сама. Бедная девочка! Что мне делать? Как ей ответить?
   Я сказал Правду. Сказал, что не Люблю ее и что мы можем быть только друзьями. Наташа заплакала. И мне было плохо до слез.
   Нашел разбитыми те бусы, которые ей подарил. Это Месть. Месть мне. Предателю и Подлецу. Что я за человек? Разбил сердце девчонке. Может, это Моя Месть человечеству за Марину? Я никому не мщу. Я просто живу. Вернее, стараюсь жить. Получается ли? И как получается? Что-то около средней величины...
   В тот же день Наташа порезала вены из-за меня. Ее с трудом откачали.
   Чувствую себя виноватым. Два дня сижу у ее постели. Повторяю: "Зачем?" А в ответ еле слышное: "Я Люблю."
   - Зачем?
   - Люблю.
   - Прости...
   Мне есть, за что себя винить. Я виноват. Я чуть было не убил того человека, с которым у меня были теплые, дружеские отношения. Вот именно, что теплые! Теплые, а не горячие!
   Я чуть ее не убил. Я палач!
   Почему Наташа меня Полюбила? Как можно Полюбить такого, как я? Да так сильно, чтоб резать вены! В голове не укладывается. В моей маленькой тупой голове.
   Наташа, прости! Я не могу Любить никого, кроме Марины. Почему ты этого не понимаешь? Потому что Влюбленные всегда слепы и глухи. Испытано на себе.
   Марина. Сколько раз я упомянул ЕЕ на страницах своей книги? Может, ОНА это читала? Может, ЕЕ друзья прочитали мое "Зло" и принесли ЕЙ один экземпляр? Если ОНА читала, то что думает о моей книге? Что думает обо мне? Не обижается ли, что я пытаюсь сказать о своей Любви к НЕЙ на весь мир? Не обижается ли на Любовь?
   Марина, прости. Я не хочу ТЕБЯ опозорить. Я позорю себя.
   Я должен быть рядом с Наташей, чтобы она снова не наделала глупостей. Я обещал, что не отойду от нее ни на шаг, что мы всегда теперь будем вместе. Мне было тяжело это обещать, но я переступил через себя.
   "Зачем? - Люблю. - Прости,"- эти слова запали мне в Душу. Не забуду их, как не забуду саму Наташу, как не забуду страну Н.
   Наташа меня Любила. Пламенно, а не горячо. Она сгорала в огне Любви. Сгорела дотла. Бедненькая!
   Вот уж не думал, что у меня появится девушка в стране Н.! Но жизнь преподносит сюрпризы. Может, Наташа станет одним из моих сюжетов? История нашей Любви и моего Зла. Может, так Суждено?
  
  

Глава 31. Элава Текен.

  
  
   Я начал писать о себе и Наташе. Уже набросал несколько глав, когда встретил Настоящий Сюжет. Этого негра. Он сидел посредине улицы, опершись на автомат. Сидел и плакал. Похоже, АК-47 - единственное, что он имеет. Ни крова, ни пропитания. Драная одежда. Пыль и слезы. Очередная тяжелая Судьба. Слезы...
   - Здравствуйте,- я заговорил на английском, в котором за время проживания в Пензе достиг значительных успехов, надеясь, что хотя бы международный язык в стране Н. понимают.
   - Go to hell!
   Грубый ответ. Пойти в Ад? Я и без того в Аду. Как и ты, дорогой друг. Не наводи на меня автомат. Бесполезно. Я не боюсь смерти. Но я хочу тебе помочь, и ты понимаешь английский, что замечательно для нас обоих. Ты не в настроении? Мы это исправим. Только дай мне с тобой поговорить.
   - Как вас зовут? Почему вы плачете? - спросил я.
   - Элава Текен.
   - Почему вы плачете?
   - Я перестал верить людям.
   - Это извечная проблема. И только-то?
   - Вы не понимаете.
   - Так расскажите мне, чтобы я понял.
   - Не хочу...
   Но Элава уже погрузился в воспоминания. Все получалось непроизвольно. Я говорил с ним, слушал его, а он рассказывал. Рассказывал о себе, о своих злоключениях, о тех невзгодах, которые на него свалились. Он не хотел рассказывать, но рассказывал, хотя я и не настаивал. Он говорил с незнакомым человеком свободно, как с родственником или близким другом. Не переставал плакать во время нашего разговора. Горячая африканская кровь! Почти как горская или цыганская, но немного другая...
  
   _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

Глава 32. Полжизни в одной главе.

  
   - Мне было 6 лет,- рассказывал Текен.- В стране произошел государственный переворот. Моих родителей убили, потому что они приняли сторону старой власти и с честью придерживались ее до конца. Меня взяли в слуги к новому Правителю. Я его Ненавидел. Но нас заставляли умирать за него. И мы это делали. Телохранители. Верные слуги. Пушечное мясо. Два моих друга погибли, защищая своего врага. Такая участь могла постигнуть и меня. Но я хотел жить...
   Потом снова переворот. Один Правитель убит, другой восседает на троне. Меня выгнали. Я оказался на улице. Мне было 14. Я понятия не имел, что мне делать и куда податься. Я мог повестись, на что угодно. И я повелся.
   Попал на Плантации. Адская была работа. Меня подстегивали кнутом, избивали и заставляли работать по 12 часов в день. Почти то же самое, что и рабство. Удар кнута, рассекающий с одного удара кожу до мяса. До сих пор шрамы. Как вспомню - мурашки по телу. Я бы согласился отправиться куда угодно - хоть в Ад. Только не на Плантации. Меня били и просто так, и при малейшем поводе. Если я был виноват в чем-то, меня избивали так, что я валялся несколько дней, не в состоянии подняться. Иногда били для развлечения. Смеялись и били. Мы были чем-то вроде гладиаторов на арене для народа, требующего "хлеба и зрелищ". Вместо того, чтобы поспать хоть часов 5-6, мы ворочались и стонали. Наши раны никто ничем не обрабатывал, а потому многие из нас умирали от заражения.
   Мне повезло (или не повезло) больше других. Я выжил. И даже стал привыкать к тем чудовищным условиям, в которых мы жили. Хоть бы не забывали кормить! И этого будет достаточно.
   Я понимал, что так жить нельзя, что надо бежать. Но я не решался.
   Устроить побег меня подговорил друг. Мы перелезли через забор и стали драпать так быстро, как только могли.
   Конечно же, нас сразу засекли камеры наблюдения, расставленные по периметру. Плантатор спустил собак.
   Думали, рабства в наше время нет? Думали, нет эксплуатации? А вы поживите в стране Н.!
   Я дрался. Не знаю, откуда взялись у меня силы. Раскидал гнавшихся за нами охранников в разные стороны. Одному, кажется, свернул шею. У другого отобрал пистолет. Выстрелил в него, потом - в собак. Две мертвые овчарки и два раненых охранника.
   Когда я вернулся к своему другу, он уже лежал на траве лицом вниз, обглоданный собаками, как вкусная свиная кость. Ему не помочь. Надо бежать дальше. Погоня еще не закончена.
   Я выстрелил каждому из охранников в лоб. Контрольный в голову. Четко. Теперь убегать.
   Я бежал долго. Бежал, пока не набрел на какой-то Заповедник.
   Я тогда так устал, что упал навзничь, споткнувшись о корягу, и не имел сил подняться. Лежал, уставившись в небо выпученными глазами, которые могли видеть только расплывчато-синее пятно. Пот заливал лицо.
   Меня подобрал местный лесник. Ну, в общем, с этого все и начинается. С того, как я обосновался в его хижине.
   Переборов усталость, я вскочил на ноги и приставил пистолет к виску своего спасителя.
   - Руки вверх!
   Он подчинился.
   - Не с места!
   Ничто не волновало меня больше сохранности моей жизни. Лесник - свидетель. Если Плантатор придет за мной, он меня сдаст. И снова в рабство? Ну уж нет!
   Я нажал на курок. Осечка. Еще раз. Осечка.
   Я выбросил пистолет. Лесник ударил меня в лицо. Я упал.
   Пришел в себя в его хижине. Осмотрелся. Прикован наручниками к железной кровати. Постели нет: ни подушки, ни простыни. Обстановка скудная. Диван, шифанер, старенький телевизор...
   Что дальше? Я думал только об этом. Меня убьют, посадят или отдадут Плантаторам? Одно хуже другого. Бежать? Но я же прикован! Да и сил никаких нет. Бежать? Куда убегу в таком состоянии?
   - Ты с Плантаций? - спросил лесник.
   - Нет, - соврал я, думая, что на мне хотят заработать, и прицениваются в этот момент.
   - А если честно?
   - Нет.
   - Пистолет, из которого ты в меня целился. Я видел такое оружие у охранников с местных Плантаций.
   - Да, я беглый. Что дальше?
   Блефовать было бесполезно. Раскрыт. На Плантациях меня хорошенько высекут. Высекли бы...
   - Ничего,- лесник отстегнул меня от кровати.- Плохое у них оружие. А ты плохой стрелок. Убиваешь всех, кто встречается тебе на пути? Так далеко не уйдешь.
   - Я не хотел убивать вас. Это непроизвольно.
   - Ну да. Я так и подумал...
   - Извините.
   - Не извиняйся! Не ты один тут такой.
   Мне было стыдно. Я чуть было не убил человека, старавшегося мне помочь. Лесник прав. Я инстинктивно стреляю во все, что движется. Рефлексы, приобретенные на Плантациях. Действовать - потом думать. Дикость...
   Вам все еще интересно? Тогда продолжу.
   Я поселился у лесника. Меня приняли на работу обходчиком. Я думал, Плантация - Ад, Заповедник - Рай. Здесь кормили, платили, и работа была не пыльной: дважды в день обходить территорию Заповедника, очищать тропы и вести борьбу с браконьерством.
   Иногда меня просили проводить экскурсии. Я никогда не отказывался. Это было мне в удовольствие. Водил по Заповеднику взрослых, детей. За плату, разумеется. Особенно Любил работать с детьми. Я воспринимал каждого ребенка, как собственного сына или дочь. Они были мне, как родные.
   Да, мне нравилась моя работа. Я Любил ее, как девушку или больше. Как раз девушки у меня и не было. Не потому ли, что моей единственной Любовью была работа?
   Нет. Совсем не поэтому. А потому, что я был каким-то неправильным. А может, напротив, слишком правильным?
   Что отпугивало девчонок? Шрамы, украшающие мужчину? Излишняя Любовь к работе? Или я некрасив? Вроде дефектов нет.
   Кто ищет, тот всегда найдет. Я свою вторую половину не искал. Одиночество меня вполне устраивало.
   В одиночестве накопил денег. В одиночестве купил дом. В одиночестве обустроил хозяйство. Совсем один...
   Вера в людей постепенно возвращалась. Хозяева Плантаций, по-видимому, забыли обо мне. Но я о них не забыл. Спина ныла каждую ночь. Шрамы иногда кровоточили. До сих пор болят...
   Можно было подумать, что со временем я брошу работу, уйду в запой. Но этого не случилось. Я исправно работал, трудился на благо нашего Заповедника и собственного кошелька, болезненное состояние которого находилось на стадии выздоровления.
   Режимы в стране сменялись чуть ли не каждый день. Мне было уже все равно. Мстить за родителей я не хотел. Ведь для мертвых Месть ничего не меняет. Сначала хотел отыскать место, где их закопали и перезахоронить по-человечески, но потом понял, что и это мне ни к чему. Зарыли вместе со всеми расстрелянными в "братской могиле". Разве теперь разобрать, кто где лежит? Пусть будет, как есть. Прошлого не вернуть, как бы я не заботился о памяти. Отыскать захоронение могли помочь только те, кто расстреливал и закапывал. А найдя их, я не смог бы сдержаться и не нажать на курок. Да и живы ли те коварные люди, прошедшие через несколько революций? Мертвы, как мертв Правитель, что брал меня к себе во дворец. Если же враги моего отца остались живы, то они, наверняка, вырвались из Ада страны Н., сбежали от него на самый край света: в Австралию или Северную Америку. Я бы тоже куда-нибудь убежал. Но у меня нет возможности.
   Когда я заболел малярией, руководство Заповедника отправило меня в госпиталь "Справедливого мира". Знаете, что это? Благотворительная организация из России. Бесплатная раздача продуктов и медикаментов...
   Я уважал работников этой организации. Я Любил их за то, что они видели во мне человека. За то, что я не был для них необразованной макакой из зоопарка. Больше, чем уважал. Любил.
   "Справедливый мир" относился с пониманием и Добротой не только ко мне. Весь наш народ, продававший им бусы и получающий за счет этого немалые прибыли, впервые почувствовал себя человеческим обществом. Телевизоры, Интернет, ноутбуки... Раньше бедняки и не знали толком, что это такое. Теперь даже в нашем Заповеднике наступила "эра телевидения". Один телевизор, поставленный в хижине лесника. Один телевизор на пятнадцать-двадцать домов. Это прогресс!
   Хорошие люди работают в "Справедливом мире". Добрые люди.
   Я познакомился с ними поближе совершенно случайно. Какой-то начальник из их рядов проводил осмотр палат и здоровался с пациентами, осведомляясь об их здоровье. Я сам к нему подошел и представился, протянув руку:
   - Элава.
   - Глеб,- сухо ответил мне он.
   Но и в этой сухости что-то было. Я не обиделся. А как, по-вашему, нужно говорить с человеком, которому делаешь одолжение? Да. Все эти люди делали мне одолжение. Они не обязаны были даже со мной разговаривать, не то что ухаживать или лечить. Скорее, я обязан был целовать их ноги...
   - Вы здесь надолго? - спросил я.
   - Как получится.
   - Торопитесь?
   - Вроде нет. Вам что-то нужно?
   - Говорят, сегодня случился государственный переворот. Это правда?
   - Да,- Глеб остановился возле меня и сделал знак нескольким своим помощникам следовать по палате дальше.
   Личное знакомство с пациентами. То, чего я хотел и ждал.
   - Разве это не обычное дело для вашей страны? - с печальной иронией спросил Глеб.- Неустойчивая, шаткая власть. Я не прав?
   - Правы.
   - К тому же, Правителем у вас может стать любой. Даже я.
   - Ну, и это тоже.
   - А какой власти хотели бы вы, Элава?
   Неожиданный вопрос. Но я ответил, не тратя время на размышления:
   - Никакой. Любая власть в нашей стране - насилие. Мои родители погибли при государственном перевороте. Какой власти прикажете мне желать?
   - Я сожалею.
   - Ничего. Это уже в прошлом.
   - А как насчет власти Любви?
   - Что?
   - Ну, вы умный человек. Возможно, немного философ. Ответьте: хотели бы вы власти Любви?
   Глеб поставил меня в тупик. Но я старался следовать за ним по лестнице его размышлений. Снизу вверх: от первой ступени Дна до Небесной высоты философии.
   - Наверное, да.
   - А если Любовь вызовет Ревность?
   - Тогда нет...
   - Но ведь Любовь всегда вызывает Ревность. А Ревность убивает Любовь. Значит, власть Любви невозможна?
   - А сколько живет Ревность?
   - То есть? К чему клоните?
   - Ревность живет до тех пор, пока жива Любовь. Убивая Любовь, она убивает саму себя. Значит, Добро побеждает. Оно умирает, лишь победив. Не иначе.
   - Оригинальная мысль. Но ведь, если Добро умирает, то оно проиграло?
   - Ну так и Зло умирает...
   - Пусть так. Но как вы судите о Добре и Зле?
   - Например, вы - Добрый человек. Раздаете медикаменты, помогаете нищим и обездоленным. Это Добро.
   - Я так зарабатываю на жизнь. Трудно судить о человеке, не зная его.
   - Ваша работа...Возможно, профессия - один из критериев.
   - А вы кем работаете?
   - Обходчиком в Заповеднике.
   - Тоже хорошая профессия. Но все равно, нельзя судить о человеке: Добрый он или Злой. Ни по профессии, ни по какому-либо еще критерию. Не все люди делятся на Добрых и Злых.
   - Почему?
   - Со временем вы это поймете.
   - Что ж, спасибо за напутствие.
   Так мы вели разговор. Я не думал тогда, что Глеб изучает на мне интеллектуально-философское мышление нации Н., хотя так оно, скорее всего, и было. Профессор-психолог! Со временем напишет очередную диссертацию, если уже не написал. Для того такие люди и прилетают в страны, подобные нашей.
   Я не внимал словам Глеба. Я по-своему видел жизнь. Люди делились в моем понимании на Добрых и Злых. "Справедливый мир" - Добро. Плантаторы и Правители - Зло. Все было просто. Свои - Плохие. Чужие - Хорошие. Может быть, немного нестандартно, но просто. Поддается пониманию. Заповедник - Добро. Плантация - Зло. И так далее...Строгие разграничения.
   Выписываться из госпиталя мне не хотелось. Но меня выписали, не спрашивая моего желания.
   Сначала вернулся к работе в Заповеднике, но потом меня пригласили работать в "Справедливый мир". Я согласился и начал трудиться на двух работах. По утрам и вечерам обходил тропы, а днем распределял продукты и медикаменты. Я не мог бросить Заповедник вместе с хижиной лесника и любившими меня детьми, для которых я проводил экскурсии. Но не мог я и отказаться от возможности пообщаться с русскими, представлявшимися мне интересной, загадочной нацией.
   Я совмещал Деньги и удовольствие. Приятное с полезным. В принципе, я не нужен был "Справедливому миру", как сотрудник. Я интересовал их лишь как материал для диссертации. Но мне нравилось им помогать.
   Работа во имя Любви и Дружбы Народов. Работа во имя спасения беднеющей с каждым часом родины.
   Мы с Глебом. Русский и уроженец Н. Прекрасный тандем! И не только мы. А как же остальные сотрудники нашей организации? Я верил в этих людей, в эту работу. Верил в наши с Глебом философские рассуждения, которые он иногда записывал на диктофон. Верил в Благую Цель.
   - В чем Смысл Жизни? - спрашивал меня Глеб.
   - Я не задумывался.
   - А я вот задумался.
   - И каков результат?
   - Мы рождаемся для того, чтобы умереть.
   "Мы рождаемся, чтобы умереть. Мы учимся, чтобы не знать"... Только теперь понимаю слова Глеба. Я рассказываю вам эту историю, чтобы вы не слушали ее и не вдумывались в Смысл. Чтобы вы пропускали мои слова миом ушей... Не перебивайте!
   Тогда я не понимал. Тогда возражал, повышая голос, почти крича:
   - Мы рождаемся для Добра! Мы рождаемся, чтобы нести Любовь!
   - Добро - ни что иное, как дымка, за которой скрывается Выгода,- Глеб снова и снова не принимал того, во что я верил, снова и снова отрицал Добро.
   - И в чем ваша Выгода?
   - В Деньгах. Думаете, я бесплатно здесь горбачусь? Мне платят. И очень неплохо. Думаете, я стал бы защищать вас, "бедных негритят", если бы мне не платили за это? Думаете, меня волнуют ваша разложенная экономика и разбитая страна? Думаете, мне нужны вы? Вы для меня никто. Не друг, не родственник и уж точно не враг. Все в этом мире построено на Деньгах.
   - Не всегда плохо иметь Выгоду.
   - Страна Н. долго не просуществует. Подумали бы о своем будущем! Хотя... Куда уж вам думать об этом! Нашел одного философа. И тот Добряк. Разве так бывает?
   - Бывает.
   - По-вашему, Добро побеждает Зло?
   - Добро сильнее.
   - Ну-ну. Верите в Сказки?
   - О чем вы?
   - Добро - Сказка. Его нет. Оно Вымысел. Легенда, сочиненная в древности.
   - Вы не верите в Добро?
   - Верю. Но только в то, которое совершается ради Выгоды. Настоящего, чистого, истинного Добра не бывает.
   - Бывает. Просто вы не видели его, и мне вас жаль.
   - А вы много Добра видели? На службе у Правителя? На Плантациях? А? Много?
   - Я видел Добро в Заповеднике. Добрые люди, которые приходят на экскурсии и приводят своих детей. Они Любят людей. Любят природу. Любят нашу страну. И работники Заповедника. Они подобрали меня, когда я валялся без чувств. Простили мне нападение на лесника. Это ли не Добро?
   - Вопрос: что делают те же люди за пределами Заповедника?
   - Я...
   - То же, что и другие. Не задумывались?
   - Я...
   - Вы узко мыслите. Слишком узко для философа.
   - Значит, я не философ.
   - Жаль! Так хотелось пообщаться с философом из страны Н.!
   Такой была наша философия. Хорошей ли? Плохой? Глеб учил меня жизни. Но я не внимал урокам до тех пора, пока мы не перешли от теории к практике.
   Полжизни, как один день...
  
  

Глава 33. От этапа до этапа.

  
  
   Мы с Глебом распределяли лекарства. Сортировали, разделяя на экстренно необходимые и те, что могут подождать. Пот тек по моему лицу. Приближался вечер. Я знал, что скоро уже пора будет возвращаться в Заповедник.
   За сегодняшний день несколько человек приходили за спиртом - чисто напиться. И я каждый раз сомневался: давать - не давать? Вдруг я не дам этого пойла какому-нибудь алкашу, а потом окажется, что он хотел обработать им чьи-нибудь раны? А вдруг дам человеку этой жгучей прозрачной жидкости, а он умрет, до смерти ею упившись (у нас, в Н., такие случаи далеко не редкость)?
   Я анализировал, думал. Думал о Любви, Добре, Зле и прочих высоких материях. Думал и говорил с Глебом. Излагал свои мысли. В чем я прав? В чем не прав? Наши разговоры нередко заходили в тупик. Эти разговоры...Если бы я слушал Глеба...Но я не слушал его. Гнул свою линию. Хотел узнать, кто из нас прав.
   И случай представился! Случай, явившийся испытанием для меня.
   - Что вам? - вежливо и с улыбкой спрашивал я у очередного посетителя.
   Автомат, уткнувшийся дулом в мой лоб, был для меня неожиданностью.
   - Давай все! Давай все, что есть! Показывай!
   - Мы раздаем медикаменты бесплатно. Так что агрессия здесь неуместна. Пожалуйста, опустите оружие.
   - Это ограбление! Что непонятно?!
   - Но...
   Глеб сделал мне знак замолчать. Сейчас философия ни к чему. Надо знать, с кем философствовать можно, а с кем нет. Есть люди, которые понимают по-хорошему, а есть те, кто...
   Два незнакомца грузили наши ящики в свой облезший грузовик выгоревшего зеленого цвета. Третий продолжал целиться мне в лицо. Я сосредоточился на том, чтобы запомнить номер грузовика. Мы с Глебом обратимся в полицию. Мы разберемся с этим беспределом! Полиция? Мы в стране Н., а не в Европе. Кого из Правителей поддерживает полиция?
   Но надо же что-то делать! Я подумал о том, как резко выхватить нож и воткнуть его грабителю в горло. Вырвать автомат. Отбросить в сторону. Или поступить, как с охранниками на Плантациях? Взять их оружие и доводить дело до победного конца? Выстрелить сначала в водителя грузовика, потом в его сообщника. Я мог бы спасти не одну сотню людей!
   Только вот мой мозг растечется по полу прежде, чем я успею выхватить нож. Не двигаться. Не шевелиться. Даже не дышать. Заметив мое напряжение, грабитель взвел курок.
   - Даже не думай!
   - Да я и не...
   - А то схлопочешь пулю.
   - Я уяснил.
   Меня хотят убить за мое же Добро. Раздавать медикаменты бесплатно - это плохо? Их хотят украсть? Для чего? Наверняка, для продажи. Продавать людям возможность Жить? Это же несправедливо! Это бизнес...
   Любовь, Зло, Добро. Куда это все теперь?
   - Уходим! - крикнул водитель.
   Грабитель, для которого я был мишенью, выпустил очередь по окнам нашей хижины, после чего с легкостью и проворством запрыгнул в кузов грузовика.
   - Ходу!
   Мое лицо побелело. Я знал всех троих грабителей. Они приходили в наш Заповедник. С семьями. С женами и детьми. Может быть, это все для них? Для жен и детей? Может, мужья и отцы всего лишь хотят для них лучшей жизни? Не такими же методами!
   Грузовик скрылся из виду. Одна лишь пыль на дороге...
   Ни одного ящика не оставили. Выгребли все подчистую. Ни лекарств, ни продуктов. Вот и закончилась наша благотворительность.
   Я посмотрел на Глеба. Он был взволнован не меньше меня. Вряд ли их отправят в страну Н. с новой благотворительной миссией.
   Но это не самое ужасное. Худшее то, что Глеб был прав. Те прекрасные люди, приходившие в наш Заповедник, оказались ворами и убийцами. Может быть, единичный случай? Может быть. Но осадок остался.
   - Я их знаю,- сказал я, глядя в пол.
   - Знаешь?- Глеб оживился, услышав мои слова.- Ну, и кто это такие?
   - Они приходили в наш Заповедник...
   Я зашел в хижину. Осколки стекла на полу. Дырки от пуль в стене. Зачем было стрелять в окна? Чтобы отвлечь внимание?
   Я достал оставшийся спирт. Налил себе, разбавив водой.
   - Будешь? - спросил я у Глеба.
   Глеб вырвал у меня бутылку и налил себе сам. Залпом!
   - Это конец твоей карьеры? - спросил я.
   - Не думаю,- ответил мне он.- Я же не виноват. Тебя, кстати, могли убить.
   - Он бы не выстрелил.
   - Ты в этом уверен?
   - Нет.
   - Вот тебе и Чистые Люди, входящие в Заповедник...
   - Люди бывают разные. Что мы знаем об этих грабителях? Ничего толком.
   - Они Убийцы. Они преступали закон. Разве этого не достаточно, по твоей теории?
   - Пожалуй, да. Но, если вспомнить... Я ведь тоже убивал. Охранников на Плантациях. Превышение допустимых норм самообороны. Не так?
   - В России так. А здесь...
   - Что здесь?
   - Бардак здесь! Вот скажи, как ты отреагируешь, если те же люди через месяц-другой снова придут в Заповедник?
   - Я позвоню в полицию.
   - Никто никого не арестует. Ты же знаешь.
   - Знаю. А что еще я могу сделать?
   - Законными методами - ничего.
   - Ты предлагаешь убить? Из-за каких-то несколько ящиков с продовольствием? Лишить человека возможности чувствовать, думать? Сделать его никому не нужным трупом?
   - Господи упаси! Не предлагаю я тебе никого убивать. Есть более гуманные методы. И, к слову, зачем думать о трупах? Подумали бы о живых людях, которые никому не нужны!
   - Обо всех надо думать: и о мертвых, и о живых.
   - Слушай, а оставайся у нас, в "Справедливом мире". На постоянной основе. Дня через три улетаем за новой партией медикаментов. Как тебе, а?
   - Нет, - я думал сердцем вместо головы.
   Работа, на которой могли убить за упаковку таблеток, меня не привлекала. И дело было не в инстинкте самосохранения и не в боязни за свою жизнь. Просто мне было страшно видеть людей, готовых убивать по десять-пятнадцать человек в день ради собственного Счастья. Боюсь, я не пережил бы еще одной встречи с такими грабителями...
   - Почему? - спросил меня Глеб.
   - Летать не люблю.
   - Привыкнешь.
   - Это была отговорка.
   - А настоящая причина?
   Я вспомнил Заповедник, деревья в нем, яркое солнце, под которым резвятся две антилопы...Стадо зебр у водопоя. Утоляют жажду. Пейте! Воды на всех хватит. Черная полосочка, белая полосочка...
   Лев, готовящийся к рывку. На охоте. Одно неверное движение - и он попадет в капкан охотника, который я не успел убрать...Эй, ты! Золотая грива, будь осторожнее! У нашего ветеринара и без тебя дел по горло сегодня.
   Птицы в небе. Высоко-высоко. Никому не угнаться за вами. Ни царю зверей, ни жадному до мяса крокодилу, ни ядовитой кобре. Вы смотрите на весь животный мир сверху вниз. Вы в небе, а они все здесь, на земле. Вы ближе них к Богу. Может быть, вы Его видели, хоть одним глазком?
   Вот она, жизнь! Вот настоящая страна Н., которую я Люблю. Не государственные перевороты и гражданские войны, а тот чудесный мир, в котором я работаю и живу.
   Во мне заиграли патриотические чувства. Любовь к родине. Такая же Любовь, как к работе, как к девушке. Патриотизм - это хорошо. Я устал слушать дурные отзывы о своей стране. Особенно от Глеба. Если задуматься, в Н. не так уж и плохо. Я Люблю землю. Родную землю, которую не под силу испортить ни грабителям, ни ворам, ни предателям, ни убийцам. Землю, которую я готов целовать или есть... Люблю.
   - Я Люблю Н. Не хочу никуда улетать, - ответили мои чувства патриотизма.
   - Патриот? - уловил эти нотки в моем голосе Глеб.
   - Это риторический вопрос?
   - Что-то вроде того. Я тоже Люблю свою страну, но... Не так, как ты.
   - А как же еще ее можно Любить?
   - Иначе.
   - То есть на одних лишь словах?
   - Может быть. Знаешь, однажды я зашел в подъезд, и там чем-то жутко воняло. Сначала подумал, как всегда, молодежь накурила, но потом понял, что это запах политики, распространяемый предвыборными листовками. Запах лжи. Обещают повысить пенсии, зарплаты? А на деле? И за кого мы должны голосовать? За тех, кто красивее лжет? Я Люблю Россию, но Ненавижу всех тех, кто может сделать ее лучше, но не имеет желания. А это, сам понимаешь, вся верхушка. И о какой Любви к стране в этом случае можно сказать?
   - Думаешь, я Люблю наших правителей?
   - Ты Любишь всех и сразу. Ты слишком уж дружелюбен. На всех Любви никогда не хватит. Страна Н. - полное грязи корыто! Все вы захлебываетесь в этой грязи! А я сунул в вашу грязь правую руку, держась левой за золотой слиток. И вы должны быть мне БЛАГОДАРНЫ! Должны Любить меня, как РОДНУЮ МАТЬ! Она родила вас в первый раз, я - во второй. Я Жизнь вам дал! Я! Я! Да вы должны мне в ноги кланяться и говорить, что я лучший на этой земле! Я вас родил! Фактически, это моя страна. Наша! Да когда-нибудь она и станет формально нашей. Для чего, думаешь, мы отправляем сюда гуманитарную помощь? Через каких-нибудь двадцать-тридцать лет... А если не русской, то чьей-нибудь колонией вы обязательно станете! Это как в XVIII веке. Если ты слаб, то стой на коленях!
   Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Вот Глеб и показал свое истинное лицо. Горделивый, зазнавшийся, самовлюбленный сморчок. Он не умеет Любить. Ни людей, ни природу, ни саму жизнь. Только, разве что, себя. Но нет. И себя он тоже не Любит. И Деньги не Любит, вопреки сложившемуся мнению. Претворяется, что Любит, но не может Любить. Никого и ничто. Нейтральное, "никакое" отношение ко всему. "Моя хата с краю". А это недалеко от Зла. Хотя, скорее всего, где-то Между. Между Добром и Злом.
   И этому человеку я верил? Но ведь во многом он был прав...
   Что было бы, если бы я схватился за нож, когда тот грабитель целился мне в лицо? Что было бы, если бы я успел ударить раньше, чем он выстрелить?
   Я бы не распрощался с ним так легко. Он приходил бы ко мне в кошмарах. Снился бы каждую ночь.
   Я бы спас сотню, но убил одного...
   Труп зарыли бы без могилы. Из-за меня! И я был бы виноват в этом. Его имя напечатали бы в рубрике "Убитые" или "Пропавшие без вести", а мое было бы написано черной краской на каждом из домов Н. "Элава - убийца!" - так говорили бы люди.
   Я убивал и раньше, но никогда не смогу относиться к этому спокойно.
   Мне жаль всех мертвых. Они уже не могут думать, чувствовать, верить. Они мертвы.
   Они - почва! Они - наше прошлое и наше будущее. Почва...Не буду вдаваться в биологические процессы. Редуценты, продуценты, консументы... Тот грабитель мог стать частицей почвы. На нем могло вырасти дерево, яблоня, например, плодами с которой я мог бы питаться. А потом, когда-нибудь, и я стану трупом. И я стану почвой. И я стану для кого-то пищей...
   Я все правильно сделал. Я не стал вмешиваться в дела природы. Сколько почвы могло получиться из этого грабителя? А сколько получится из людей, умирающих из-за отсутствия медикаментов?
   Убей я того человека, Глеб стал бы считать меня Героем. И не только он. Многие люди считают подобный поступок не менее, чем Героическим. Какой же тут Героизм? Убить человека. Это так просто. Для того, чтобы убить, нужна лишь Подлость. Героизм не причем. А Подлости у меня хватает... За мою Подлость меня бы назвали Героем. Абсурд?
   Я не чествовал бы себя, если б убил. Я бы себя казнил. И казнил бы как можно жестче. Порезал бы на куски...
   Я физически не мог убить. Боялся или не хотел?
   Мне хватило бы скорости реакции, чтобы успеть схватить нож. Но я мог словить пулю. Мог ведь!
   - А поехали в Заповедник! - неожиданно предложил Глеб.
   - Это не лучшая идея.
   - Почему же?
   - Не сегодня.
   - Почему?
   - Потому что я говорю "нет".
   - А я говорю "да".
   Мы замолчали на пару минут, а потом Глеб снова спросил:
   - Ну что, едем?
   - Куда?
   - В Заповедник.
   - Черт с тобой, поехали...
   Я, Глеб и его худощавый друг, работающий какой-то большой шишкой в "Справедливом мире", запрыгнули в Глебову машину и понеслись.
   Я был за рулем. Мы ехали в Заповедник. В мое Священное Место, оскверненное тройкой грабителей. Я не верил, что здесь можно что-то испортить, что-то разрушить. Идеальная система несокрушима.
   С места! На газ! Одна лишь пыль по дороге...
   Мы взяли выпивку и оружие. Я был против того и другого, но меня было легко переубедить.
   Самая большая ошибка в моей жизни! Я лишился всего, что имел, именно в этот день. Хотя, я допускал ошибки и до, и после этого случая, но лишь одна ошибка стала для меня роковой. Роковая ошибка и самое суровое наказание. Я и подумать не мог, что все так обернется.
   Моя Жизнь. Мое Горе. Лишения До. Лишения После.
   Долго еще буду помнить Заповедник. Буду жить им. Буду жить Любовью к своей работе. Ведь я к Заповеднику не остыл, а вот он ко мне...
   Печально.
   Выпивка и оружие. Понимаете, чем чревата такая смесь? Думаю, еще не совсем.
   Все началось невзначай. Мы, кричали, орали, визжали и хохотали, как сумасшедшие. Я, Глеб и его приятель, Худой (извините, имени я не запомнил, а потому буду называть его просто Худым.), - три человека, машина, выпивка, оружие, Заповедник...
   Забаву придумал Худой. Он сделал первый выстрел. Глеб последовал его примеру.
   - Нет! - закричал я и нажал на тормоз, как только раздался визг первой раненой зебры.
   "Охота на колесах". Додумались! Эй, вы! Вы не представляете, что только что сделали! Это же Заповедник! Здесь нельзя стрелять! Это моя Святыня! Это...
   - Не надо!
   - А почему нет?
   Глеб перезарядил автомат и продолжил стрелять с явными намерениями уничтожить целое стадо. Они с Худым стреляли, не прерываясь. Зебры разбегались в разные стороны. Стадо редело. Все больше животных лежит на земле, истекает кровью.
   Зачем? Ради чего убивать? Наверное, этого не понимали ни люди, ни животные.
   Эти зебры... Мое Любимое стадо. Вон та самочка, у которой я от нечего делать пересчитывал полоски на теле. Она же еще жеребенок! А вон самец с отгрызенным ухом, которого я отводил к ветеринару. Эти зебры еще не испытывали на себе смертоносного влияния человеческой цивилизации. Это их первый раз. Первая встреча с настоящими представителями людей. Добро пожаловать в суровый мир!
   Глеб и Худой продолжали стрелять. Я вырвал автоматы из их рук.
   - Эй!
   Я ударил Глеба в лицо. Худой набросился на меня, но Глеб его оттащил.
   - Успокойся! - сказал он.- Я это заслужил.
   Я взял отобранный автомат и нацелил его на Глеба.
   - Элава, ты чего?
   - Вон отсюда! Уезжайте! Оба!
   - Мы... Элава,..
   - Вон!
   Глеб сел за руль. Я выстрелил по зеркалу заднего вида, давая понять, что шутки закончены. Машина тронулась. Уехали. Я посмотрел вслед.
   Уехали. А я остался один.
   Я выбросил автомат. Снял ботинки. Сел на раскаленную землю. Коснулся ее босыми ногами. Жарко. Горячо. Больно.
   Меня вышвырнут из Заповедника за химо. И правильно сделают! Я виноват. Я заслужил наказание.
   Сначала было жарко. Так жарко, как бывает только от Ревности и Любви. Потом стало холодно. А это уже холодок Отчаяния. Отчаяние, Гнев...
   Отчаяние - Зло. Оно может породить любой из видов Зла. Я понял это, когда моя жизнь закрутилась вновь.
   Я целовал туши раненых и убитых животных. Хотел взять на себя часть их боли. Я не бежал за ветеринаром. Я понимал: здесь уже ничем не помочь. Слезами?
   Милые мои, я с вами! Вы умираете, но я рядом. Я глажу раненые тела. Я провожу по холодеющей коже теплой рукой. Черная полосочка, белая полосочка. Помнится, я сбился тот раз на 138-ой...
   Все смешалось. Грабители, зебры, Глеб, порушивший мои мечты, "Справедливый мир". Я верил людям, учившим меня никому не верить. Самый суровый урок. Вот только я и ему не внял.
   Наверное, зря. Стоило хоть к чему-то прислушаться.
   Так закончился еще один этап моей жизни. Лучший этап.
  
  
  
  
  

Глава 34. Наказание.

   Я встретил рассвет в Заповеднике. Это было приятно. Знаете, когда солнце появляется на горизонте... Его первые лучи...
   В этот момент я забыл обо всем.
   Позволил грабителю забрать наш "груз жизни"? Позволил сотням людей умереть без лекарств? Ну и что?
   Не мешал двум друзьям расстреливать стадо зебр? Потерял работу? И что?
   Прошлого не вернуть, а Подлецы навсегда останутся Подлецами. И Глеба с Худым, наверное, лучше не сделать. А я? Я ведь тоже Подлец, раз допустил все то, что случилось.
   Солнце встало. Оно встало для меня. Для Подлецов. И для Хороших Людей. Оно встало. Сам этот факт внушал мне Надежду. Солнце встает всегда, каждый день, вне зависимости от обстоятельств. Это стабильное явление. Радует, что хоть что-то в этой жизни остается стабильным. Что-то не может измениться в худшую сторону.
   Рассвет, Красота и Любовь остаются всегда. Они бессмертны, хотя мы и можем видеть их не такими, какие они есть, можем видеть их под кривым углом, искаженно.
   Кандалы, решетка, суд. Может быть, казнь. А может быть, снова кандалы и решетка.
   Меня ударили ногой в живот и скрутили. Я не сопротивлялся.
   Директор Заповедника плюнул в мое лицо. Еще один человек, которого я уважал, и уважение которого я потерял.
   Глеб и Худой - два моих друга. Какими бы они ни были, но это мои друзья. Не буду их выдавать. Не буду их выдавать, хотя бы с надеждой на то, что эти двое спасут еще многие жизни моих соотечественников.
   Кого могут спасти два упившихся браконьера? Но спасали же! Может быть, спасут и еще. Патриотизм во мне говорит.
   Меня допрашивали, привязав к стулу и избивая.
   - Ты был один? - как удары и вместе с ударами сыпались на меня вопросы.
   - Да, один.
   - Где оружие?
   - Я не помню. Я же был пьян.
   - Где оружие?
   - Я не помню.
   - Это ты сделал?
   - Да, я.
   - Ты уверен?
   - Это я сделал!
   - А цель?
   - Убить.
   - Зачем?
   - Я был пьян! Ради забавы, наверное! Я не помню. А может, на спор...
   - На спор с кем? Ты же говоришь, что был в Заповеднике этой ночью один?
   - Да, один. Я не помню, что было вчера...
   - Точно не помнишь? Значит, не можешь утверждать, что это ты сделал?
   - Это я. Я не понимал, что делаю! Алкоголь...
   - Кого выгораживаешь?
   - Никого.
   - Кого ты выгораживаешь?
   - Никого...
   И так продолжалось полдня. А потом меня жестоко избили и бросили в камеру местной тюрьмы.
   Директор Заповедника понимал, что не я уничтожил это Злосчастное стадо, что жизнь каждой зебры для меня ценнее человеческой жизни. Понимал, но не мог мне ничем помочь, потому что я отвергал всякую помощь. Я был уверен, что сам помогу себе и своим друзьям. По крайней мере, друзьям.
   Директор думал, что избиение пойдет мне на пользу. Но он ошибался. Я ничего ему не говорил. Другим - и подавно. В тюрьме замолчал вообще. Размышлял о будущем, о тюремной жизни, об увольнении из Заповедника.
   Жутко. Я не хотел так жить. Но Глеба с Худым не сдавал. Хотя бы ради страны...
   Любуясь рассветом через решетки, я не знал еще, что меня ждет. А истина оказалось намного страшнее моих самых страшных прогнозов.
   Я готовился к Худшему. Но случилось Самое Худшее. То, чего я не ждал, чего не боялся, о чем совершенно забыл. Это было убийственно для меня...
  
  

Глава 35. Рабство.

   - Он? - спросил наш директор.
   - Вроде он, - ответил Плантатор. - Да, точно, он. Спасибо, что помогли найти! То-то мои парни на нем отыграются! Семь лет назад он убил двух охранников на моей Плантации. А у них, сами понимаете, друзья были и семья.
   - Не за что. Видели бы вы, что натворил он в нашем Заповеднике.
   - Я видел. По-моему, это ужасно. Зверье!
   - Вы тоже так думаете? Рад, что наши мнения в этом вопросе сошлись.
   - Вы отдаете его бесплатно?
   - Бесплатно только сыр в мышеловке. Я же не Санта Клаус!
   - Сколько? - Плантатор достал из кармана свой раздутый кошелек.
   - 10000.
   - Вот, - небрежно кинул директору деньги.
   Расстались рукопожатием. Им-то двоим хорошо! Заключили на мне взаимовыгодную сделку. А я понес наказание. Заслуженное, между прочим.
   Я плюнул Плантатору в лицо и получил удар, к которому был готов, мгновенно. Под дых! А вот и не больно! Плантатор протер лицо влажной салфеткой и ухмыльнулся. Он знает, что у него еще будет возможность меня проучить. И не одна.
   Только не на Плантации! Лучше расстрел!
   Поздно. Меня продали. Продали назад в рабство.
   "Лучше смерть,"- думал я, связывая веревку из штанов и рубашки. Повеситься. Тогда это казалось мне лучшим выходом. Если бы мне удалось!..
   Дыхание перехватило мгновенно. Шея неприятно хрустнула, но не сломалась.
   Вся жизнь промелькнула у меня перед глазами. Так бывает, когда умираешь. Детство, Дворцовая служба, Заповедник...Может, хорошего было мало, но ведь оно было!
   Я закрыл глаза и умирал с блаженной улыбкой.
   Такой конец лучше, чем возвращение на Плантации. Я - не раб!
   Петля жала. Я не глотал судорожно воздух, не пытался вырваться из объятий Смерти. Я встречал Смерть поцелуем, наполненным нежностью...
   Висел, улыбаясь и чуть не смеясь. Вам никогда не доведется увидеть подобной картины. Улыбающийся повешенный, улыбающийся самоубийца, улыбающийся труп. Думаю, это страшно.
   Я чувствовал, как останавливается мое сердце, как замедляется ритм организма. Тук, тук... Ноги подрагивали, болтаясь в воздухе. Возможно, это были последние конвульсии. Я умирал. Чувствовал холод, озноб, неудобство. Мне некуда было себя деть. Как будто все тело предназначалось в этот момент для чего-то особенного, было сконцентрировано на каком-то определенном движении, но довести это движение до конца не могло. Замороженная фаза. Замедленное действие. Двигайся же! Я, по-прежнему, улыбался, но мое тело и мой мозг протестовали, как истеричка, разбивающая свой телефон только лишь потому, что "Он" сегодня не позвонил.
   Улыбка. Конвульсии.
   Свист ножа. Нож, разрезающий воздух. Падение. Удар головой.
   Я думал, что умер. Думал, это лишь звуки смерти. Фанфары, встречающие меня.
   Но нет же. Я жив. Меня вытащили с того света. Смерть обошла меня стороной. Чтобы я как следует прочувствовал жизнь...
   Я не умер. Но кто меня спас? Директор? Плантатор? Охранник?
   - Убейте! - шептал я, приходя в себя.
   Меня вырубили прикладом. Очнулся я на Плантации. Дом. Гадкий дом.
   От Судьбы не уйдешь? Я хотел умереть. Мне не дали. Значит, день моей смерти еще не настал? Значит, мне суждено было жить, чтобы страдать дальше, чтобы мучиться? Мучиться без возможности умереть. Почему мне не дали покончить с собой? Почему не позволили мне повеситься?
   Понимаю, когда Судьба спасает жизни чьих-то матерей и отцов. Но я-то! У меня нет детей. У меня нет жены. Даже девушки нет! Зачем же меня защищать? Несправедливо.
   Прав был Глеб. Во всем он был прав. Любовь порождает Ревность. Добро ведет к Злу. Мне и вспомнить особо нечего перед смертью. Только Плохое. А может, я для того и остался жить, чтобы было что вспомнить? Нет. Не для этого.
   Что хорошего может ожидать меня на Плантациях? Кроме, разве что, смерти...И то вряд ли. Проследят, чтобы умирал медленно. Проследят, чтобы умирал долгие годы. И буду я умирать до самой старости. Здесь, в рабстве. Умирать рабом...
   Сгнию, как столетнее дерево. Стану овощем или трухой. Короче говоря, умру сначала морально, а потом уже и физически. А может, морально я уже умер? Скорее всего, так и есть.
   Вот она - моя Судьба. Как на ладони. Все видно. Все ясно. Будущее предрешено.
   Меня поставили на колени посредине Плантации и начали бить. Руками, ногами, кастетами и бейсбольными битами. Говорят, когда-то была такая игра, называлась бейсбол, где битами били мячики, а не людей. Неужто, и это правда? Неужто, существовала такая игра где-то в далекой Америке? Как на другой планете. В другой Галактике...
   Тяжелые сапоги, опускаясь на мою спину, ломали что-то внутри. Треск. Ребра! Печень! Вопли и стоны раззадоривали охранников. Били сильнее. Знали, что не убьют. Знали, что я живучий. Только живучие от них и уходят. Только невезучие возвращаются...
   Когда охранники устали, когда им надоело, меня начал бить Плантатор. Уж его-то удары я запомнил надолго! Мстит за Плевок. За нанесенное оскорбление.
   Теперь уже не смогу плюнуть в этого человека. Но не из страха. Из уважения. Уважать надо Силу. Силу, а не Ум, как я раньше думал. Ум ведь трепещет перед силой. Ум преклоняет колени. Сила побеждает. И пусть это будет Злая Сила!
   В рабстве я изменился. Иначе взглянул на порядок вещей. Увидел иной Смысл. Меньше верю в Добро. Меньше верил. Теперь перестаю верить совсем.
   Очередные изменения в моей жизни были не так далеко, как вы думаете. В какую сторону изменения? А сами-то как считаете?
   Я отказался работать. А потом еще есть, пить. Хотел одного: чтобы меня не трогали. Хотел спокойной жизни. И, кажется, добился своего. Видя бессмысленность каждодневных избиений, меня оставили в покое. Наскучил.
   Думал, не буду работать - убьют. Забьют до смерти или застрелят. Но меня не убили. Зачем-то оставили. Я пытался угадать, зачем, но ничего не приходило на ум. Действия Плантатора казались мне лишенными смысла. Но смысл был. И я узнал в чем. Только узнал я после того, как все совершилось.
   Меня, исхудавшего, забитого и умирающего подняли с пола и вытащили из камеры. Я не мог уже сам идти. Привели к умывальнику.
   - Оботрись!
   Я и рад бы, но... Меня окатили холодной водой.
   Пробрало. И начало трясти. Холодно. Я снял майку. Посмотрел в зеркало на кости, светящиеся сквозь кожу. Сколько я не ел? Уже не помню. Но смотреть страшно. На кого я стал похож? Черепушка. До блеска начищенный череп...
   - Умойся!
   - Да знаю я...
   К чему меня начищают? Куда собираются вести? На расстрел? Неплохо было бы позавтракать перед смертью. А о гордости пора мне забыть. Есть-то все-таки хочется...
   Плантатор будто прочел мои мысли.
   - Ешь!
   Поставили передо мной тарелку с непонятной серой массой. Жидкая несъедобная каша. Я взял погнутую ложку и с жадностью накинулся на эту гадость. Как же я голоден! Говорят, если долго не есть, а потом получить еду в неограниченных количествах, можно умереть от переедания. Интересная информация...
   Облегчение. Боль в животе уменьшилась, хотя не исчезла. Желудок не полон, но уже и не пуст.
   Я свободен? Свободен? Меня хотят отпустить? Или... Планируют убить чистым и сытым? Было бы логично. Тогда надо просить водки. Для храбрости. И я попросил:
   - Выпить есть?
   - Чего?!
   - Выпить.
   - Обойдешься!
   - А как же... Для храбрости!
   - Для какой еще храбрости?
   Совсем сбили с толку. Я буду жить? Смогу завести детей, семью? Снова смогу Любить? Меня отпускают? Но зачем? Почему? И как это понимать?
  
  

Глава 36. Таинственный Калден.

   Мужчина, одетый во что-то, напоминающее одновременно и мешок, и монашескую рясу, перекинулся с Плантатором парой слов так тихо, чтобы я не мог слышать, после чего оба они подошли ко мне.
   - Вы верите в Бога? - спросил у меня монах.
   Я кивнул.
   - И какую религию вы исповедуете?
   - Я не задумывался.
   - Очень плохо, мой сын. Готов ли ты познать истинную Веру?
   - Я...
   - Значит да, мой сын. Вступить на пусть Святой Веры непросто, ибо терниста стезя та, что простирается перед искушенным невеждой на пути его к очищению от грехов.
   Что? Я не улавливал смысла слов. Меня забирают миссионеры? Хотят обратить в веру? Это, наверное, хорошо. Практически, еще одна благотворительная организация. Фонд помощи изголодавшимся "невеждам", готовым за кусок хлеба поверить в любого Бога...
   - Я никого никому не отдавал,- напомнил Плантатор, скрестив руки на груди.
   - Это означает, что мы еще не договорились о цене, - монах улыбнулся, показывая своим видом, что отступаться не собирается.
   - Люблю деловых людей.
   - Дело ради Веры, мой сын.
   - Или Вера ради Дела?
   - Не тебе меня судить, сын мой,- ответил монах и добавил еще что-то на мертвом латинском.
   Прячет слова от моих ушей? Да мне уже все равно. Не хочу ничего слушать. Куда угодно, лишь бы уйти с Плантаций! Хотя... И Плантации тоже устроят. Привык...
   Плантатор с монахом побеседовали еще о чем-то на латинском, после чего мой хозяин сделал пренебрежительный жест и изрек:
   - Он ваш!
   Не знаю, что там монах пообещал Плантатору, но, видимо, что-то стоящее, раз меня так легко отпустили. Деньги? Должно быть, немалую сумму. Но они не рассчитались друг с другом на месте. Это странно. Плантатор Любит быстрые сделки. Что его изменило? Его, Плантатора! Не понимаю.
   - Идем, сын мой,- сказал монах, и я, прихрамывая, поплелся за ним.
   Калден. Так звали монаха. Удивительный Калден. Иначе я не мог его называть.
   "Сын мой", "брат мой" и "мой отец", повторяемые через слово, иногда напрягали, но я старался не обращать внимания на лексикон.
   Где я? То место, куда меня привели, явно не походило на храм. Оно, скорее, напоминало очередной Сарай. Темнота, недостаточность освещения и скучненность людей. Калден называл наш Сарай Святилищем, и нам всем приходилось величать его так же. В Сарае... то есть в Святилище нас было человек сорок. Самому младшему недавно исполнилось 16, самому старшему - 74. Как видно, не меня одного вытащили с Плантаций...
   Трижды в день мы слушали проповеди. Утром Калден нудно, чуть ли не по слогам, читал нам Молитву - по строчке на всех языках мира, а мы должны были ее зубрить и рассказывать ему в полдень, перед еще одной проповедью. Вечерами велись разговоры о Жизни и Смысле человеческого существования.
   Калден все время рассказывал о Боге. Называл его Ахавал. Зачем заучивать слова, которых мы не понимаем? Зачем молиться три раза в день, непонятно кому? Что это за религия? Во что мы должны верить?
   Кто-то задал Калдену подобный вопрос, и тот снова начал рассказывать о Смысле, о Боге, о Вере. Упомянул и Святилище.
   Одного из нас сделали младшим аваром. Что значит авар? По определению Калдена, это тот, кто ближе других к Ахавалу. Может, и я должен стремиться стать аваром?
   Я не совсем понимал, что происходит, но нас кормили, поили и обращались вполне сносно. Это меня устраивало. Лучше, чем в Рабстве. Правда, нам запрещалось покидать территорию Святилища, но и это можно было пережить.
   Люди, которые были со мной, тоже не могли объяснить происходящего. Люди. Среди них были и белые, и черные, и мулаты. Разноцветные, разнополые, разновозрастные...
   Я в монастыре? А может быть, в секте? Что-то об этом слышал. О сектах и обманутых людях, которым запудривали мозги религиозной бредятиной. Нет! Не может такого быть! Я в монастыре, а Калден монах. Чудной Калден...
   Обряды, молитвы изо дня в день. Я не верю ни в какого Ахавала. Не понимаю, чему нас учат. Но учусь, чтобы поили и кормили. Чтобы выживать, как и раньше. Все равно лучше, чем на Плантациях. Значительно лучше.
   Я начал потихоньку приходить в себя. Без тяжелой работы, с едой...Трехдневная молитва - трехдневное питание. Как будто словами мы платим Ахавалу за пищу, данную нам. Кстати, именно так Калден и объяснял нам необходимость наших молитв. Плата за пищу, энергию организма и кров над головой...
   Однажды монахи прервали вечернюю проповедь и принесли какие-то бумаги. Всех заставили расписаться или поставить галочку, в зависимости от того, умеет ли человек писать. Как оказалось, большая часть "детей божьих" не умела ни читать, ни писать.
   Я умел и то, и другое. Внимательно проглядел бумаги, вникая в суть текста. Присягнуть на верность Великому Ахавалу? Отдать Братству в дар все имущество? Мой дом! Дом, купленный на мои кровный деньги! Дом, на который я копил несколько лет и который до сих пор принадлежит мне, несмотря на то, что я не имею даже личной свободы. Почему я должен его кому-то дарить?
   Босяк. Зато с домом. Одно осознание того, что у меня еще остается жилище, могло меня утешать. Ничего я не подпишу! Чтобы Калден продал то, на что я положил жизнь, и отдал часть суммы Плантатору? Чтобы меня, за ненадобностью, прикончили и разобрали на органы?
   Чудесный Калден? Таинственный Калден? Чудак Калден? Не Чудак он и не Чудесный. Фокусник, шарлатан, сектант!
   Я отодвинул бумаги в сторону, ничего не подписывая.
   - В чем дело, мой сын? - с недоумением посмотрел на меня Калден.
   - Я не буду ничего подписывать.
   - Ты не веришь в Ахавала, сын мой? Ты не готов пожертвовать крупицей земных благ ради спасения Души?
   - Мне в Рай уже не попасть, - сказал я, оценивая, по чем нынче "крупица земных благ".
   Должно быть, цены взлетели до самого Ахавала...
   - У всех есть шанс пройти через врата Аврата. Надо лишь верить, мой сын, - продолжал убеждать меня Калден.
   - Ахавал покарает вас, мой отец.
   - За что же?
   - За Доброе дело.
   - Не понимаю, мой сын. Но тебе еще многому предстоит научиться. Да спасет твою Душу Пресвятой Ахавал!
   - Вам того же, - лениво ответил я, а в голове была одна мысль: "Надо делать ноги".
   Я подписал бумаги, с наворачивающейся слезой отдавая свое жилище. У меня не было выбора. А теперь... У меня ничего нет. И терять мне уже нечего. Значит, пора на что-то решаться.
   Мы подписали бумаги - и нас порежут на органы. Читать проповеди дальше незачем. Выпускать нас на свободу - оставлять свидетелей. Но ведь тела еще можно использовать! Продать органы американским или европейским богатеям. Почему бы нет? А я не хочу, чтобы мои почки работали в теле какого-нибудь Соплежуйкина!
   Но я не думал спасаться один. Я хотел спасти всех.
   Провел ночь в молитве. Просил помощи у своего Бога, имени которого я не знал. Молитву сочинил сам. Главное не слова! Главное - чувства, которые Бог прочитает по интонации и моему состоянию. Трясущиеся руки, слезы, текущие по лицу...
   Нельзя медлить! Действовать с первыми лучами солнца!
  
  

Глава 37. Сектант.

   План зрел в моей голове. Убить Калдена - устроить панику. Его комната во втором корпусе Святилища. Я был там всего один раз, но заблудиться было бы трудно. Убью сектанта. Покончу с сектой. Спасу всех.
   Убийство - Зло. Зло, от которого я хотел избавиться. Но это Зло ради Добра.
   Я уже убивал. Так что будет несложно. И без всяких мук Совести! Я должен. Есть "хочу", а есть "должен". Я должен убить Калдена.
   Справлюсь ли? Нет ни оружия, ни продуманных путей отхода. Только поставленная цель и конечный пункт назначения. План никуда не годится. Был бы напарник!..
   Нож я украл на кухне. Этим ножом и зарежу Калдена, пока все еще спят. Раннее утро. Я сделаю свое дело и спасу тех, чьи Судьбы теперь зависят от решения одного сектанта. Я верю, что у меня получится. Вот она - та Истинная Вера, о которой говорил Калден.
   Может, в чем-то он был прав? Вот убью его - какой человек умрет! Быть может, Великий. Он мог стать Комбинатором, Полководцем, Правителем. Я не шучу! Говорю совершенно серьезно. Даже жаль убивать...
   Мы в секте. И Ахавала нет. Но это понимаю лишь я. Остальные продолжают молиться. Почему они это делают? Потому что их обманули. Обман! Вас всех хотят ограбить и убить! Люди! Не понимают. Как можно не понимать самой простой истины?
   Я шел по второму корпусу. Здесь уже не Сарай. Напротив, весьма неплохой дом. Живут же люди за чужой счет!
   Я справлюсь. Мой Бог мне поможет. Сколько же можно мучиться? В этот раз все закончится хорошо. Я сбегу, найду Любовь, Семью и Спокойную Жизнь. Буду жить, как нормальный человек. Как все. И главное: покончу с сектой и Калденом. Пока не знаю, где поселюсь и как буду зарабатывать на хлеб, но, в любом случае, у меня начнется другая жизнь. Счастливая. Я буду жить. Буду...
   Я вошел в комнату Калдена. Не заперто. И охраны нет. Правильно! Кого ему бояться? Нас, простачков, не смеющих сказать поперек слово?
   Калден спал в своем кресле с пультом от телевизора в правой руке. Спал крепко и безмятежно. Убить бы его во сне! Чтобы избавить от лишних страданий. Но нет. Я хочу, чтобы он видел, чувствовал свою смерть.
   Негр-босяк смог обмануть Великого Комбинатора. Ну, и кто же из нас умен?
   - Эй!- я разбудил Калдена ударом локтя.
   Он подпрыгнул на кресле, выронил пульт и хотел уже завизжать, когда я оборвал его резкой фразой:
   - Сидите! Я пришел вас убить.
   - Сын мой, что плохого я для тебя сделал? Ты берешь на Душу большой грех. Одумайся, пока тебя не покарал Ахавал!
   - Что сделали вы плохого? Ответить в хронологическом порядке или в алфавитном?
   - Не понимаю тебя, мой сын.
   - Мы в секте. И вы отобрали наше имущество. Этого мало?
   - В секте? Кто сказал тебе сию глупость, мой сын?
   - Хватит ломать комедию!
   Я приставил нож к горлу Калдена, и он побелел. Поиграй теперь в доброго папашу, в проповедника, в праведника с нимбом над головой! Ну? Что же ты замолчал? Скажи пару слов об Ахавале Великом и его Наднебесным царстве, прежде чем я отправлю тебя туда! Молись! Я даю тебе шанс отмолить все грехи. Проси прощения у Ахавала. Быть может, он внемлет твоим мольбам?
   - А теперь умри! - я уже занес нож для удара, когда почувствовал холодок на затылке.
   Дуло пистолета уткнулось в мою голову сзади. Охранник Калдена.
   - Не надо,- сказал он, готовясь нажать на курок.- За убийство священника тебя ждет Высшая Кара.
   - И ты в это веришь?
   - Да, верю.
   - Как же тебе запудрили мозги!
   - Ахавал есть. Он сейчас слышит нас, и тебя ждет прямая дорога в Ад.
   - Мы в Аду. Куда еще хуже?
   - Ахавал не простит таких слов. Это кощунство! Опусти нож и, быть может, земное наказание тебя не постигнет.
   - Я готов отдать жизнь за свободу! Стреляй! Но твой лжепророк умрет вместе со мной. Ну же! Стреляй!
   - Ты пытаешься уничтожить Святое. Но это невозможно. Думаешь, все закончится со смертью одного священника? Думаешь, убив его, ты убьешь Бога? Религию? Веру?
   Охранник хотел убедить меня, а я его. Похоже, мы оба верили. Только вера у нас была разная. И мы не стали бы убивать друг друга, потому что никто не хотел ни кого убивать. Если не считать моего страстного желания покончить с Калденом...
   А охранник, похоже, неплохой человек. Только обманутый. И доверчивый. Если бы он знал всю правду, если бы он выслушал мои аргументы, если бы у него был такой же жизненный опыт, как у меня...
   Я прошелся ножом по горлу Калдена и упал на колени.
   - Что ты наделал?! - охранник бросился к "святому отцу", оттолкнув меня.
   Убираться! К выходу!
   Я не мог слушать воплей и стонов охранника. Калден Ненавидел умных людей, подобных себе. Ненавидел, потому что не доверял им, потому что нельзя было их использовать, как марионеток. А что еще он умел? Управлять. Руководить сектой и жить только этим. Никогда не снимавший рясу... Сам себе Ахавал. Может, он так вжился в роль, что разучился отличать реальность от мира своих фантазий? Запутался: существует ли Ахавал?
   Да нет Ахвала! Я точно знаю. Ахавала нет. А есть ли Бог?
   Уйти я не успел. Почувствовал боль и услышал два выстрела. Охранник! Фанатик. Фанатик, не имеющий собственного мнения...
  
  

Глава 38. Потерян. Забыт.

   И снова жив. И снова Судьба, так Любящая меня, сжалилась надо мной.
   Я очнулся на мусорке, лежа среди горы трупов. Отлично! Такого со мной еще никогда не было. Воняет. Разлагающиеся тела... Противно. Кажется, несколько знакомых лиц. Люди из Святилища, из Сарая. Так все-таки их убили. Я был прав. Но что сталось со мной? Как я оказался на мусорке?
   Я убил Калдена? Вроде да. А со мной что? В меня выстрелил охранник. Выстрелил и убил. А потом выбросил на помойку. Вывез вместе с другими трупами. Не убил. Я ведь жив! Хотя, это еще не факт. Может, все, что я вижу, лишь сон? Ад, приготовленный для меня на Небе? Но я могу думать. Значит, я жив. Все реально.
   Двигаться. Попробую ползти. Вроде как, получается. Значит, все не так уж и плохо.
   Что?! Все плохо! Хватит себя обманывать! Все ужасно! Хватит терпеть ложь! Я обманываю себя, говоря, что верю в Добро. Того Добра, в которое я верил, его нет. Больше нет.
   Калден мертв. Может быть, я не спас тех людей, что жили рядом со мной в Святилище. Но я отомстил за них. Я убил Калдена...
   Я не Герой. Не мое это. Но, чтобы убить человека, Героем быть вовсе не надо. Я думал так, когда не убил грабителя, напавшего на "Справедливый мир", я думал так, лежа с трупами на помойке. Я думаю так и сейчас.
   Добро становится бесполезным в нашем мире. Хотел спасти людей? И каков результат? Я мертв, люди мертвы. Все мертвы. Наши Души окаменели и умерли. И мы. Мы никто. Мир - Зло. Люди - волки. Волки правят. Не овцы. Калден правит. Такие, как Калден...
   Что я имел до убийства Калдена? Что я имею после? Я думал о том, что будет со мной, если выживу. Ни денег, ни квартиры, ни документов. Только Зло в Душе и пули в теле. Что мне из этого? Добро умерло. А я умер вместе с Добром.
   Добро. Зло. Я верил в Добро. Теперь верю в Зло. Я в Отчаянии. Не видел, не вижу Смысла в своей жизни. Люди - Волки. Мы в Волчьем мире...
   Деньги и Власть решают проблемы. Мы. Мы. Мы в этом мире. Его нельзя изменить. Я знаю, потому что пытался. Нет Любви, Добра, Чести, Совести, Долга. Есть Зло, Отчаяние, Ненависть, Зависть. Я не хочу быть Злым. Но и Добрым быть теперь не хочу. Хочу быть, как все. Хочу быть человеком. Человеком с маленькой буквы, а не с большой. Быть или не быть? Я отвечу: не быть! Жить или не жить? Жить! Жить! Жить!
   Я полз по трупам, закрыв глаза. Я старался думать о жизни, чтобы не думать о трупах, о мусорке и о запахах, ими распространяемых. Иногда приходилось задерживать дыхание, чтобы не чувствовать запах гниения. Трупные черви... Они могли ползать сейчас и во мне...Фу!
   Чьи-то рваные носки, помои, очистки, какая-то слизь...Лучше не смотреть.
   Зло! Зло! Зло! Несправедливость! Может быть, неплохие люди умерли. Хорошие люди, замученные жизнью...А Злодеи вроде Плантатора живы. Живут себе припеваючи! И Глеб. Зачем он убил тех животных? Развлечения ради? Чтобы посмеяться? Над чем? Над смертью?
   Где Правда? А Правды нет! Нет никакой Правды! Я в Отчаянии. Где все то, во что я так яро верил: Добро, Любовь, Верность? Где? Глеб был прав. Он многому меня научил. Не думал, что скажу когда-нибудь это, но я ему благодарен. Он сломал мою жизнь, но не сделай он этого, это сделал бы кто-то другой. Все правильно.
   Так и должно быть. Это же Волчий, Злой мир. Это наш мир. Это Зло. А в мире Зла хорошо живут только Злодеи. Но я хочу жить! В любом мире. Теперь уже просто хочу жить. Я адаптируюсь! Буду действовать по ситуации! Я... Мне бы только выжить! Я стану осторожнее. Не буду больше верить в людей. Буду подозрительным, хитрым. Буду другим. Выбросить мечты о Добре, о Любви и прочих Хороших Чувствах! Только бы выжить! Только б подняться!
   Я полз. Полз, полз, полз... Долго еще? Продержаться!
   Не помню, как оказался в операционной. Яркий луч света. Два хирурга, склоненные надо мной.
   - Господи, помоги! - прошептал я.
   А потом мне что-то вкололи, и в голове опять поплыло.
   - Операцию нужно делать срочно! - услышал я и отключился.
   Черный экран. Нет света в конце тоннеля. Нет у тоннеля конца. Есть конец у всего. Я потерян. Забыт. Я кому-нибудь нужен?
  
  

Глава 39. Отчаяние.

   Операция прошла успешно. Я выжил. Выкарабкался. В больнице держали еще месяц. А потом вышвырнули на улицу.
   Я хотел узнать имена своих спасителей, но так ничего и не узнал. Два медбрата поехали вывозить мусор и нашли мое тело. Вместе с другими телами. Кого-нибудь, кроме меня, спасли? Я не знаю.
   Я выжил. Жив. Я-то, конечно, жив, но теперь все стало иначе. Осознавая это, прихожу каждый раз в Отчаяние.
   Я выписался. Куда мне было идти? Я пошел к Глебу. Думал, что он поможет. Это были бы не его проблемы, но я надеялся, что он проявит сострадание к старому другу и поможет мне, хотя бы ради того, чтобы искупить свою вину.
   Но все случилось иначе. Глеб улетел в Россию за медикаментами. На дверях его дома замок. Опечатано. Последняя надежда не оправдалась.
   Иду жить на улице. Под открытым небом. Бомж. Грязный, вонючий, немытый. Видать, Ахавал обо мне позаботился. Ахавал? Хватить иронизировать!
   Дальше Ненависть. Одна только Ненависть. Ненавидеть. Злиться. И каждый раз приходить в Отчаяние. Отчаяние, Отчаяние, Отчаяние... Зло. Отчаяние - Зло, как и Ненависть, как и Зависть. Отчаяние всегда ведет к Злу. И нет исключений из этого правила. Я тоже не исключение. Моя история - не исключение. Я стал Злодеем. Не вытерпел, не вынес столь тяжкой жизни. Хотя... Причем тут тяжелая жизнь? Я не должен винить обстоятельства. Это неправильно. Эх, кто теперь разберет, что правильно, а что нет? Уж точно не я. Я Злодей. Я бомж. Я... Ну, двух фактов с вас хватит.
   Хотите услышать окончание моей истории? А может, не надо? Вы уверены, что хотите это услышать? Ведь чем дальше, тем хуже. Ну, уж если настаиваете...
   Какой-то мальчишка подарил мне АК-47. Автомат. Настоящий. Где он его взял? Понятия не имею. Автомат и две обоймы патронов. Да-да. Тот самый автомат, на который я сейчас опираюсь.
   Я валялся в пыли. Работу найти не мог. Не имел никаких средств. Чем питался? Объедками.
   Но все это можно было бы пережить. Я бы смог, если бы не... Если б я не Влюбился. Как меня угораздило? Я не знаю. Человек не может контролировать свои чувства. Любовь не спрашивает, когда приходить. Любовь - она всегда, как незваный гость.
   Итак, я Влюбился. Не буду описывать нашу первую встречу. Она была, как всегда, безупречна. Мулатка со звучным именем. Атана. Со словами на буку "а" у меня, честно сказать, проблемы. Атана, Ахавал, авар...
   Я Любил Атану. Безудержно и безумно. Она была моей музой. Но зачем Ей, Богине, какой-то бомж? Я собирал милостыню, воровал, а потом покупал украшения и цветы на те деньги, что мне удавалось добыть. Я был готов отдать все за Ее Улыбку. Но Она отвергала мои дары.
   Я забывал Зло, бушующее в моей Душе. Ну, почти... Любовь жила, и каждый раз, когда Атана проходила мимо, мое сердце сжималось, и я приходил в Отчаяние. Я Злился. Я Ревновал Ее к каждому встречному. Считал Своей...
   Ревность. Ревность и Отчаяние оказались сильными чувствами. Я не мог никуда от них деться. Любовь порождает Ревность. Ревность убивает Любовь. Я понял, о чем говорил Глеб. Власть Любви действительно невозможна.
   Как мне не хватает этого философа, лишившего меня нормального человеческого существования! Теперь я говорил бы с ним совершенно иначе. Мы сошлись бы во мнениях, поняли бы, наконец, друг друга.
   Атана... Она оказалась из состоятельной семьи. Между нами непреодолимая пропасть. Я бомж, а Она...
   Красивая, умная. Хотя, про Ее ум я мало чего пока знаю. Зато красивая. Это уж точно. Не знаю, как и за что мне Ее похвалить, но не хвалить не могу. Это Любовь.
   Я думаю о Ней 24 часа в сутки. Думал. Не знал, как избавиться от этой напасти. Мечтал о Ней. А Она обо мне ни разу, наверное, и не вспомнила. Конечно! Ведь я же бомж! Человек без определенного места жительства...
   И не важно, кем ты был. Важно, кто ты есть. Так считают люди. И я начинаю считать подобным же образом. Ведь и я человек. Не животное же! На самом деле животные во многом лучше людей. Они лишены сознания. Наверное, это плюс, а не минус.
   Я понял жизнь. Понял Зло. И понял Любовь. Или еще отсутствие? Но я же Люблю... Значит, Любовь есть.
   Повсюду бегаю за Атаной. Как хвост. Как хвостик. Ее милый хвостик. Да какой я милый?! Так, обычный бомж! Бомжик. Что со мной делать? Только жалеть? И надо ли меня жалеть?
   Калден. Он жил лучше нас всех. А я Влюбился.
   К Атане приставили охрану, которая не отступала от нее ни на шаг. У меня не было ни единого шанса. Нельзя даже сделать подарок. Совсем ничего... Однажды даже избили, когда я к ней подошел. Удар за ударом. Знакомая боль в спине...
   Отчаяние нарастало.
   Говорят, что оружие дарить нельзя. Примета плохая. А мне автомат подарили. Почему сделали этот подарок? Видели, что я в нем нуждался? Так может, пора использовать? Оберегаемый мною АК-47...
   Чем закончилась эта история? Чем закончилась история моей жизни? Я сказал бы, что хватит с вас сказанного, что не хочу угодить за решетку, но вы так внимательно меня слушаете, что я не могу остановиться. Вы ведь не следователь и не киллер? Не отвечайте! Боюсь, услышав ответ, я не захочу продолжать. Будь вы хоть Правителем или Богом, я расскажу все, как было. До самого конца. Потому что человек должен время от времени изливать Душу. Вы ведь философ? По глазам вижу, что да. Значит, вы меня понимаете...
   Я нашел применение своему автомату. Сначала были идеи отыскать Плантатора или вернуться к сектантам и всех их там перебить. Но я быстро выкинул это из головы. Секта без Калдена, наверняка, развалилась, а Плантатор... Пускай живет! Все обиды к нему забыты.
   Было еще кое-что. Третья, самая весомая из моих идей. Атана. Если эта девушка заслуживает всех тех подарков, которые я ей хотел подарить, то Она, уж тем более, засуживает рожок пуль. Самый ценный подарок.
   Я Любил Ее. Я убил.
   Она проходила мимо с охраной. Я стоял, как вкопанный. Провожал Ее взглядом. А потом вскинул автомат и прицелился. Очередь в спину. В Нее и в охрану.
   Я даже не колебался. Я думал, что мне станет легче. Думал, Любовь умирает вместе с Ее носителем. Отчасти, так было...
   Моя Атана уже не дышала, но мне и этого было мало. Я подошел к ней и сделал еще один выстрел. В лоб. Как тогда, на Плантациях, убивая Ненавистных охранников. Так и сейчас. Контрольный в голову. Той, которую я Любил и которую Ненавидел. Той, которая смогла довести меня до Отчаяния...
   Не состоялась Любовь. Хотя...Браки свершаются на Небесах? Может, там еще встретимся?
   Я убивал и раньше. Но это было другое. Когда-то я убивал ради Добра. Теперь ради Зла. Я убил, чтобы утолить жажду Мести, ради того, чтоб не грызло Отчаяние.
   Мне стало легче? Вы не поверите: да. Но опять же: отчасти. Меня мучила Совесть. Между Добром и Злом? Да нет. Я погряз во Зле. Совесть меня добивает. И я сижу здесь вместо того, чтобы что-то менять.
   Я - Зло. Я вне закона. И это не моя Судьба, а чья-то чужая.
   Атана... Зачем же я это сделал? Ведь Любил же! Лю-убил!.. - Элава закончил рассказ и уткнулся лицом в стену.
  
   _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
  
  

Глава 40. Я многое делал зря.

   Мой ход. Я должен осудить этого человека или же пожалеть.
   Тяжелая жизнь. Тяжелая Судьба. И Злодей. Злодей, с каким я еще никогда не встречался. Его вызвало к жизни Отчаяние. Оно же его и убило. "Я тебя породил, я тебя и убью", как говорил персонаж Гоголя. Любовь порождает Ревность. Но Ревность убивает Любовь...
   Отчаяние - Зло. Да, Элава был прав. Отчаяние - это Зло.
   Понять или осудить? Я выбрал первое.
   - Элава,..
   Текен вновь не дал мне сказать. Он еще не закончил. Посыпались риторические вопросы:
   - Я должен сдаться Властям? Правителю? А потом куда? На Плантации? Туда, где даже умереть будет нельзя? А ведь мне только это и надо! Забиться в какую-нибудь глухую дыру и дождаться конца...А знаете, что? Хотите вы мне помочь?
   - Я готов сделать все, что в моих силах.
   - Обещаете?
   - Обещаю.
   - Убейте меня! - Элава протянул мне свой автомат.- Я сам не смогу. Мне нужен кто-то... Кто смог бы решиться на это!
   - Нет! - я оттолкнул Текена вместе с его автоматом.
   Меня должна была насторожить одна только просьба дать обещание. Зачем я обещал то, чего не смогу исполнить? Не давай невыполнимых обещаний!
   Ну, почему же я не смогу? Я мог бы взять автомат, приставить его к груди Элавы и нажать на курок. Меня за это даже никто не посадит. Посадили бы где угодно, только не в стране Н. Здесь можно все. Убить бродягу на улице - плевое дело. Здесь таких убивают по десять на день.
   Но я не хочу убивать. Я хочу помочь. Глеб в стране Н. Он в этом городе. Если свести их с Элавой... Вот как тут не верить в Судьбу? Не верить. Вот так, как я.
   Все зависит от Случая. Убить - свести. Зависит все от меня, а не от какой-то Судьбы. Я - Судьба! Или мой выбор уже предрешен? Кто-то Свыше послал мне мысль, что нельзя убивать? Нет. Этому меня научили родители. Это воспитание, чувственное восприятие, а не холодный расчет.
   - Вы обещали! - воскликнул Элава и снова придвинул ко мне автомат.
   - Нет, не могу.
   - Ну, пожалуйста!
   - Нет.
   - Умоляю!
   Элава упал предо мной на колени.
   А если их встреча с Глебом не приведет ни к чему хорошему? Уважение, общность взглядов - это лишь на словах. Что, если вспыльчивый Текен решит Отомстить Глебу, как решил Отомстить Атане? Непонятно за что. Может быть, за Любовь?
   Жалкий человек. Жалкий, Злой и Отчаявшийся. Но... Свести его с Глебом - это единственное, чем я могу помочь. Мне же нетрудно... Но я не хочу. Зачем? Чтобы прийти на работу и увидеть три трупа? Глеб, Худой и Текен...Живой начальник полезнее мертвого. Пришлют вместо Глеба другого, а меня вышвырнут, как нерадивого бухгалтера с практически нулевым опытом работы.
   Я не хочу, чтобы кто-либо умирал по моей вине. Представляю эту картину: Текен жмет на курок, и Глеб падает, нелепо барахтаясь и размахивая руками. На спину. Сбитый с ног силой выстрела. Скоростью, вложенной в пулю... Потом выстрел в Худого. В упор, и прямо в лицо. Надо Глеба еще добить. Фирменным выстрелом в лоб. Это же стиль. Нельзя изменять стилю...
   Еще раз: Текен вошел. Взвел курок. Стал стрелять. Молча. Плача. Глеб умер. Худой умер. Текен умер. Остался я.
   - Простите, - я оставил Текена в одиночестве и пошел дальше.
   Не он - моя цель. Не ему я должен помочь. И не одним только Искуплением Грехов, о котором мечтал, я живу.
   Получил историю для своей книги. Чего же еще мне хотеть? Впервые пытаюсь избежать разговора с интересным мне человеком. Не хочу неприятностей! Не здесь. Не в стране Н. А начну разговаривать с кем бы то ни было, неприятности сами меня найдут.
   Нехорошо получилось. Выслушал и ушел, ничего не сказав. Человек мне Душу излил, а я его... Мог ведь помочь!
   Не мог помочь Феде. А Текену мог. Так почему же тогда не помог?
   Я такой человек. Появился - исчез. Как призрак, ходящий сквозь стены. Может быть, Текен разговаривал со стеной? Может, меня там и не было вовсе, или я был плодом фантазии этого негра?
   Чувствую себя литературным персонажем, совершающим нелогичные, обрывистые, бессвязные действия по желанию неумелого бумагомарателя. Если я персонаж, то человек, сочинивший меня - сущая бездарность, очерняющая все, что можно...
   Впрочем, я человек. Просто человек, не умеющий вовремя принимать решения и думать о бытовых проблемах. Высокие материи для меня куда проще, чем лодка быта.
   Я ушел. Почему я ушел? Мне хотелось сбежать. Я пришел в дом, где мы жили, и по-быстрому накатал записку для Глеба. Всего два предложения: "Я нашел, что искал. Считайте это заявлением об уходе".
   Заявление написано. Подпись не требуется. Собрать чемоданы - и улетать. Назад, в Россию. В Пензу, к которой привык. К Грише...
   Рассказ Текена произвел на меня глубочайшее впечатление. Я метался по комнате. Может, стоило свести Текена с Глебом? Может, им все-таки стоило встретиться?
   Есть Добро! Иначе, зачем жить? Текен доказывал своей жизнью, что Добро есть. Оно есть тогда, когда за него борются. Быть может, оно не доживает до старости, умирает в совсем еще молодые годы, но оно живет до тех пор, пока в него верят. Добро и есть Вера. Не находя Добра на Земле, можно искать его в Небе, стараясь увидеть там Бога. Добро - это чувство. А чувство - понятие субъективное. Одно и то же слово может быть Добрым и Злым. В зависимости от понимания...Текен верил в Добро. Пока не встретил Любовь.
   Я достал пистолет и приставил его к своему виску. Не хотите сыграть в русскую рулетку?
   - Обойдетесь! - вдруг крикнул я и выбросил пистолет.
   Я буду жить! Проживу эту жизнь, как смогу! Буду жить! Буду! Буду! Буду!
   Моя жизнь. И я сам издам свою книгу. Это не должен сделать кто-то другой, тот, кто найдет наброски. Это должен сделать я. Моя миссия! Сам издам, и сам узнаю, что думают о ней люди. Никто, кроме меня...
   Заряжен ли был пистолет?
   Мы с Текеном немного похожи. Если он, а не я - персонаж "Зла", то его я срисовал с себя. Автопортрет. Я, Текен, Зло. Мы. Нас трое. Нас двое. Текен и я. А Зло между нами. Прослойка в пироге общества...
   Зло. Мы с Элавой похожи. Оба хотели Добра и постепенно переходили к Злу. Только я познал Зло в самом детстве, а он встретил Зло слишком поздно и не перенес удара. Зато Элава, будучи несчастным, продолжал считать себя совершенно Счастливым. Я не могу позволить себе такой роскоши. Именно роскоши... Я несчастен.
   Еще Наташа. Я ее не Люблю. Но вынужден признаваться в Любви, которой нет. Вот Марина, ОНА... Ради НЕЕ я мог бы совершать подвиги. Ради НЕЕ мог спасать мир, лезть на рожон, подставлять грудь под пули. Но Марины нет рядом. А значит, подвиги никому не нужны. Незачем мне творить Добро. Не для кого. Но есть для чего совершать Зло. Я не хочу превращаться в то, во что превращались все мои персонажи...
   Я многое делал зря. Самое малое из того, что я сделал зря, это Влюбился в Марину. Самое большее - не помог Текену. Или наоборот? Я думал об этом, когда собирал чемоданы.
   А может, не зря? Может, не рассказав Элаве о Глебе, я спас жизни двух или трех человек? Может быть, трое живы, благодаря мне? Может быть, если бы я рассказал, сейчас у меня на глазах вершилась бы кровавая бойня? Элаву бы застрелили, как Чукшина? Или же он покончил бы с собой, как Максим Верин?
   Стоило сдать Текена Властям. Зачем? Чтобы его расстреляли? За что? За побег с Плантаций? За уничтожение секты, убивающей людей направо - налево? Есть у него и другая вина. Он убил Атану. Ну, и пусть его Совесть мучает! Ни один суд не накажет за такое убийство. Текен убил не человека. Он убил Любовь. И покончил с Ревностью.
   Глеб и Худой - не такие уж и Злодеи. Стадо зебр? По мне, так лучше расстрелять стадо зебр, чем двадцать людей. Есть Настоящие Злодеи. Такие как Верин. О них надо говорить, а не о двух упившихся мужиках, решивших устроить охоту в Священном месте.
   Я сделал много ошибок. Если следовать всем законам, то я должен сдать Текена Власти. Чтобы этот человек до конца жизни бесплатно работал на Адских Плантациях? Чтобы его избивали, мучили, как и раньше? Но ведь лучше пожертвовать жизнью одного человека, чем жизнями трех! Разве нет? Зачем позволять маньяку, убийце совершать еще одно преступление?
   Я собираю чемоданы. Я бегу? Да, я бегу! Пусть люди думают, что хотят! Пусть Глеб, так старательно искавший бухгалтера, лопнет от Злости!
   Да! Да! Да! Я бегу. Скорее! Скорее на самолет! Скорее покинуть страну Зла! Страна Н. - Зло! Ад на земле. Ад для меня. Я это знаю. Глеб был прав. Н. - это Ад. И я сгорел в этом Аду. Я сгорел!
   Узнав о моем отлете, Наташа повесилась. На этот раз спасти ее не успели. Еще один труп. Но зачем?! Зачем она это сделала?! Я же ничего не сказал! Не сказал, что ее бросаю! Улетел молча. Но почему она даже не позвонила? Ну, позвонила бы - толку? Тут ведь и так все понятно. Я бы никогда уже за ней не вернулся. И не вспомнил бы. Никогда. Но зачем? Зачем лишать себя самого ценного - жизни? Может, нашла бы потом и другую Любовь...
   Все случилось из-за Любви. Или виною всему Отчаяние? Это мой личный вопрос. Я задумываюсь над ним и ломаю голову, сминая исписанные листы.
   Я буду жить. Я буду жить!
  
  
   0x08 graphic
  
  

Глава 41. Придуманная история.

   Я сел в такси. Может, еще успею? Я уже не успел. В аэропорт? В гостиницу? Куда?
   - Вам куда? - задал вопрос таксист.
   Я назвал адрес гостиницы. Аэропорт? Страна Н.? Об этом стоило думать раньше. Я упустил свой шанс. И мне не хочется бежать, спотыкаясь, за уходящим поездом.
   Обидно. Напившись единожды, я вычеркнул из своей жизни одну из важнейших глав. А ведь Счастье было так близко! Разрушительное действие алкоголя...
   Зачем мы с Гришей сели отмечать мой отлет? Зачем мы прощались?
   Возвращаюсь в гостиницу. Глеб улетел без меня. Улетел ли? Ему ведь так нужен был финансист! Найдут другого. Или же улетят без финансиста. Хотя... Финансистов сейчас пруд пруди! Другое дело - технари... Безработица, переизбыток юристов... Но это уже так - размышления о Судьбе страны. Что мне Судьба страны, если я в своей собственной не могу разобраться?! Пускай о стране думает президент!
   Как не вовремя я напился! Ну, это же надо так, а? Лейтенант! Где ты есть? Жду тебя. Ты сломал мою жизнь...
   А может, я не должен был лететь в страну Н.? Может, это Судьба? Нет! Нет никакой Судьбы! Простая случайность. Это Гриша испортил все. И я. Мы вдвоем с нашими посиделками и с нашей выпивкой. Гриша! Еще и избил меня. Друг называется! "Если друг оказался вдруг, и не друг и не враг, а так"...
   Я все ждал, что в мой номер войдет Глеб или Гриша. Но ни тот, ни другой так и не появился. Я им не нужен. Как и всем остальным...
   Надеюсь, жена радушно встретила дома Гришу сковородкой Tefal с антипригарным покрытием. Это было бы справедливо.
   Отпраздновали? Хорошо провели время? Так это называется? "Хорошо". Во всяком случае, по-русски. Напились. Обо всем забыли. И сломали Судьбу. Вот он - национальный характер! И никуда ты от этого не денешься. Ну и прекрасно! "Прекрасно"!
   Я умылся и лег на кровать. Голова трещит. Похмелье...
   Что было вчера вечером? Чем закончилась наша пьянка? Не помню. Хоть убей, не помню. Пе-ре-пил.
   В гостинице на меня смотрели, как на чумного. Как резко меняется мнение о человеке! Один раз напился - уже алкаш. Я - алкаш. Так думали люди вокруг. Но они все были правы. Нельзя так пить. Особенно мне. Нельзя.
   Самому от себя противно. Непривычно, противно и стыдно. И плюс голова болит. Что за день?! Мои 40000 $ от меня улетели. Оу! Что это я? Помешался на деньгах! Совсем уже помешался! А как же Спасение, Очищение? А как же Любовь, о которой мы с Гришей спорили?
   Что было бы, если б я улетел в страну Н.? Познал бы Ад. Ад этой страны. А может, сгинул бы там? Пропал без вести? Исчез?
   Я вдруг задумался, замечтался, вглядываясь в одну точку. А на потолок, словно фильм, проецировались мои мысли. Это была новая история. Уже не основанная на реальных событиях, но от этого не менее интересная. История о стране Н., Отчаянии, Любви, Добре и, разумеется, Зле.
   Начал со слогана. "Он Увековечил Ненависть и Возненавидел Любовь, ибо Любовь научила его Ненавидеть"...Это не относится к Элаве Текену. Это относится лично ко мне. И кто-нибудь обо мне это скажет. Кто-нибудь скажет, что я Ненавидел Любовь, что я пел гимн Ненависти, презирая ее. Пусть говорят! Да я ведь хочу, чтобы так сказали! Это будет отражением моей сущности. Это будет Правдой, а на Правду, как известно, не обижаются.
   Придумав слоган, приступил к созданию линий сюжета. Линии, паутинки истории, которую я сам сочинил. Сам! Без чьей-либо помощи! Это успех! Мой успех. Невероятно! Да я же могу писать! И мне не нужны подсказчики! Не подумал бы никогда...
   Снова история о Любви. Куда ж без нее? Любовь вездесуща. Она есть везде и во всем.
   Сажусь и пишу. Рассказываю от своего имени. Так, будто я был в стране Н.. А ведь я должен был быть там!
   Глеб. Что делать с Глебом? Каким его выставить? Сделать главным персонажем, Злодеем? Я представил его лицо. Круглое, потное, с орлиными глазками руководителя. Похож на Злодея? Есть сходство. Вот только на главного персонажа не тянет. Может быть, браконьер? Неплохо. Им у меня и будет. Представитель Очень Хорошей Организации, подрабатывающий браконьером. Разоблачение "миротворцев". Тоже подходит.
   Вот только без обид. Можете подавать на меня в суд. И Глеб, и Худой! Хоть всей своей "миротворческой" братией! Не изменю в книге ни слова. Лучше штраф заплачу.
   Главным героем сделаю какого-нибудь бродягу. Я сам ведь бродяга? Бездомный Злодей - идеально! Сколько поводов вершить Зло! Но он должен быть Добрым, подобно Денису Чукшину. Он должен быть парадоксальным, таким, какого еще не было в моих книгах. Нужно раскрыть новую сущность Зла!
   Я не хочу быть Злодеем. Никогда этого не хотел. Но я пишу о Злодеях и сочувствую им. О Злодеях? А может, о чем-то другом? Может быть, о Любви? Может, ей я сочувствую?
   Только лишь о Любви думаю и говорю. Из-за Марины. Любовь. Все, что думаю о Любви, написал в слогане третьего "Зла": "Он Увековечил Ненависть и Возненавидел Любовь, ибо Любовь научила его Ненавидеть". Это моя фраза. Это я Ненавижу Любовь. А Элава... Из-за Любви ли он пострадал? Я не знаю. Атана была для него последним ударом. Но первый удар нанесла не Любовь...
   Марина. Любовь Жизни. Любовь к Жизни. Любовь до последнего вздоха. Мне не суждено ЕЕ больше увидеть, как не суждено увидеть обжигающий Ад страны Н. Но в страну Н. я мог бы слетать, если бы захотел, а вот увидеть Марину... К сожалению, не все желаемое может становиться действительным. Да и в страну Н. я не полечу уже никогда. Зачем? История для моей книги есть, а большего мне и не надо.
   "А Любовь все живет и живет,"- напевно звучит в моей голове.
   Решился бы я на самоубийство, если бы со мной действительно приключилось все то, что описано в третьем "Зле"? Думаю, нет. Наверное, поступил бы так же, как мой персонаж. Ведь я писал о себе. Рисовал с самого себя. Удачный автопортрет, не находите? На мой взгляд, от фотографии не отличишь...
   Я сидел и писал. Целый день. До головной боли. До рези в глазах. Я не прерывался даже ради еды. Плевать! Я не голоден. Я спешил так, будто за мной кто-то гнался. Надо замесить фундамент истории, пока не потерял бесценную для меня мысль, пока удерживаю в голове этого потрепанного бездомного негра...
  
  

Глава 42. В тюрьму.

   Менты! Полиция.
   Что за?..
   - Стоять! Руки!
   Что происходит?
   Я нажал "сохранить" и отошел от своего ноутбука.
   - Руки!
   - Вы, наверное, что-то путаете...- пролепетал я.
   - Титов Максим Алексеевич?
   - Да. Это я.
   - Вы должны пройти с нами.
   Наручники защелкнулись на моих запястьях.
   Меня вывели из гостиницы. В чем я могу обвиняться? Это касается ограбления ларька? Но ведь Гриша не дал тому делу ход. Мы же с ним все уладили! И зачем наручники? Как будто что-то серьезное. Три мента с суровыми лицами и серьезными намерениями. Меня ходят посадить. Но за что? Что я сделал? Может, что-то натворил вчера в пьяном угаре? Что, интересно? Ну вы уж извините, пьяный человек себя не контролирует, и вообще, надо было отобрать у меня бутылку, а не превращаться в моих собутыльников.
   Привели в обезьянник. Поворот ключа. Я один в узкой комнате. За решеткой.
   Объясните же! В чем меня обвиняют? Ничего не могу толком добиться. Как будто я сам должен осознавать свою вину. Как будто она очевидна...
   Может, хотели арестовать какого-то другого Титова Максима Алексеевича? Бывают же тезки! Другой Титов, проживающий в Пензе. Может, даже мой дальний родственник. А может быть, это сон? Может быть, я уснул перед ноутбуком и теперь вижу сны на любимую Злую тематику?
   Я попробовал себя ущипнуть. Не помогает. И пахнет как не во сне. Может быть, у меня едет крыша? Не могли меня арестовать! Просто не могли. Не за что ведь! Тихо мирно сидел в гостиничном номере, сочинял свою книгу, и тут вваливается наряд полиции - наручники - клетка. Не может этого быть! Паранойя...
   Ночь провел в камере. Утром - допрос.
   - В чем меня обвиняют? - я начал с самого интересного.
   - В убийстве.
   - В уб... Но...
   - Вчера ночью вами был убит лейтенант полиции Майский Григорий Петрович.
   - Гриша?!
   Нет! Я не мог! Что? Гриша мертв?!
   Моего лучшего друга убили! Но кто? Зачем? И почему я узнаю об этом только сейчас? Почему меня обвиняют в убийстве?
   Мы были пьяны, мы дрались, но я же не убивал! Я бы никогда этого не сделал! Гриша был для меня самым дорогим человеком, самым уважаемым мною, тем, кому я мог доверить хоть что-то. Убивать его? Но зачем? Какой у меня был мотив? Я совсем не помню, что было той ночью, но я не убил никого. Вроде как. Ничего не помню...
   Меня обвиняют. Что дальше? Наручники сдавливают запястья. У меня нет ни оправданий, ни алиби. Мы с Гришей были вместе в тот вечер. Возможно, я стал последним человеком, кто видел его живым. Мы были пьяны. Мы дрались. На нем и на мне следы побоев. Наверное, каким-нибудь способом можно определить, кто их нанес. Хорошая версия для полиции? Пьяный писатель до смерти забил своего друга. О чем мы спорили? О Любви. Если все, что говорит мне сейчас следователь, правда, то Любовь убила еще одного человека. Но это все ложный след! Я не мог никого убить!
   Вспоминаю. Вспоминаю ту тысячную купюру, которую Гриша мне дал. Зачем я ее порвал? Приятные воспоминания...
   Лучший друг. Мой лучший друг мертв! А я в тюрьме за его убийство. Я убийца! Виновен! И я же его не убил... Точно знаю. Я же... Чувство Совести, ответственность. Я не убийца! Не я! Но как же им объяснить?
   Не надо ничего объяснять. Гриша мертв. Этого не исправить. А кого посадят, решит несуществующая Судьба. Доказательства можно выдумать. Улики - подбросить. Нужен будет козел отпущения, им стану я.
   Гриша мертв. Его больше нет. Лучше бы умер я! Я, ненужный человек, холостяк, безнадежно Влюбленный, я мог бы и умереть. А у Гриши семья. Судьба, если ты есть, зачем же лишаешь детей отца? Господи, боюсь употребить имя твое в этой грешной, порочной книге, но молю о спасении Гриши, о его человечьей Душе...
   Вот я и оказался в той ситуации, которую только что сочинил. Я в тюрьме. Подобно Текену на Плантациях. "Сижу за решеткой, в темнице сырой"...
   Все навалилось. Я прихожу в Отчаяние. Сожаление, горе, желание во всем разобраться и выкарабкаться из оврага, в который я угодил. Не выкарабкаюсь. Ведь Добра нет. Есть одно только Зло. А Зло всегда против меня. Оно против всех. И против Злодеев, в том же числе. Я не хочу нести Зло. Вот почему. И потому же сидеть мне в тюрьме. Долго. Несчастно. Заслужил ли я это? Может, и заслужил...
   Есть Добро! Я хочу верить, что оно есть.
   Мне разрешили дописывать книгу в камере. Возможно, это беспрецедентный случай. Но я стучу по клавишам дни напролет. Потом попрошу кого-нибудь отнести наработки в редакцию. Хочу, чтобы "Отчаяние" опубликовали. Обещал же ведь третью книгу своему другу. Она будет посвящена ему. Как медаль, которой герой награжден посмертно.
   Гриша. Мы дрались с ним при нашей последней встрече. Жалею об этом. Буду вечно жалеть. До гробовой доски. Может, мне суждено умереть в тюрьме?
   Интересно, как умер мой друг? Без мучений? Без боли? Кто убил его? Может, Ревнивый Любовник? Тогда Любовь снова окажется во всем виновата. Это меня даже обрадует. Но ничего не изменит. Гриша мертв. А я в тюрьме и ожидаю суда.
   На этой ноте и оборву свои размышления по двум причинам.
   Во-первых, меня поджимают сроки. "Гражданин начальник" обещал помочь мне выпустить книгу, если я укорочу ее и допишу за четырнадцать дней.
   Во-вторых, хочу заинтриговать вас, мой читатель, сделать для вас ожидание четвертой книги как можно более мучительным и загадочным. Я хотел бы, чтобы вы думали о моей Судьбе, чтобы обсуждали, осуждали меня и ругали, поливали всей грязью, которую только найдете. Если б не все, что случилось со мной, я, наверное, захотел бы стать знаменитым.
   Осуждайте меня! Осуждайте за все Зло, которое описано в моих книгах. Осуждайте меня за мое Зло! Я заслужил осуждение. Что, если мною убит Гриша? Осуждайте! И скажите обо мне, не забудьте произнести эту фразу: "Он Увековечил Ненависть и Возненавидел Любовь, ибо Любовь научила его Ненавидеть"...
   "Это послесловие или предисловие?" - спросите вы. Я не знаю. Я сам запутался. Прочитайте мою книгу внимательно и, может быть, вы поймете. Может быть поймете и меня, мою Душу. А может, и нет.
   Итак, представляю вашему вниманию только что прочитанное вами в неправильном порядке "Зло 3: Отчаяние". А теперь можно и улыбнуться. Хоть мне сейчас и не до улыбок, но я Люблю улыбаться в самых неподходящих для этого ситуациях. Это мой стиль...
   Не знаю, выпущу ли еще одно продолжение. Выпущу! Даже если посадят. Хотя бы для того, чтобы меня хоть кто-нибудь понял. Я обещаю выпустить продолжение. Не знаю, как назову. Не знаю, о чем оно будет. Но я выпущу "Зло 4"! Я обещаю... И обещаю, что вы увидите в нем знакомые темы: Любовь, Зло, Добро.
   Хотя нет. Тему Любви обещать не буду. Я устал ругать это прекрасное чувство. Если Любовь довела меня до Отчаяния, это не значит еще, что не бывает Счастливой Любви.
   Я устал. Устал от Любви. Устал от всего. Я не прав, но продолжаю гнуть свою линию. Я ведь думаю, что я прав даже тогда, когда говорю, что это не так.
   Если вы до сих пор меня не поняли, то, скорее всего, не поймете. Но книгу же дочитали. Значит, что-то все-таки поняли? И даже в том случае, если вы сделали это через силу, перебороли занудство, скуку, которыми веет с этих страниц, даже тогда, я рад, что вам интересны мои философские размышления.
   Зачем я нагнетаю? Да я и не нагнетаю вовсе. Я говорю Правду. Сущую Правду. Так в жизни и есть. И это Предипослесловие - вся моя жизнь - то, во что я верю, о чем говорю и что Ненавижу. Подобно жизни Текена, рассказанной в нескольких главах. Жизнь каждого человека. И три чувства: Любовь, Зло, Добро...
  
  
  

Часть 4

СУМАСШЕСТВИЕ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 43. Время подумать.

   В тюрьме у меня было много свободного времени. Время подумать.
   В тот день я был пьян, и не помню, что произошло. Ведь случайно, чисто теоретически, я мог убить Гришу. В состоянии опьянения, в состоянии аффекта...
   Нет! Это не я! Я уважал его! Любил, как друга! Это не я! Но если не я, то кто? Кто убил Гришу? За что?
   Нет, не я. Я не смог бы убить. Я не смог бы убить человека. Тем более из-за какого-то пьяного спора о Главном чувстве.
   Эх, Гриша! Куда же ты вляпался? И как же тебя угораздило?
   Я потерял друга, еще и отвечаю за это. А что если... Нет. Я не мог. Это не я...
   Герои моих книг убивали, но я - не они. Вы считаете, что все, кто пишет о маньяках, должны быть либо сыщика, либо маньяками? Вы не правы. Я не убийца, не маньяк и не мент, но мои истории полны убийств, Зла и Ненависти. Зло..."Зло". Снова представляю себя на месте своих персонажей. Перебираю их всех по порядку: Верин, Федя, Чукшин, Текен.
   Я уже не силен. Не могу также крепко огреть словом, как в третьей книге. Я слаб, и меня гложет Отчаяние. Я медленно Схожу С Ума. И снова мысли о Любви, Зле, Добре. Схожу С Ума... Хорошее название для четвертой книги. "Сумасшествие". Но о чем мне писать? Я... Я обещал продолжение. И оно будет. Ведь слово нужно держать?
   Во всяком случае "гражданин начальник" свое слово сдержал. Третье "Зло" отнесли в редакцию. Спасибо за это!
   Говорят, у народа появился интерес к моим книгам. Тиражи подросли. Им нравятся книги или же все они заинтересованы моим арестом? Не сказать, что я знаменит, но кто-то уже читает. Это радует. Единомышленники, как-никак. Или же оппоненты...
   Несколько журналистов хотели взять у меня интервью, но их ко мне не пустили. И правильно сделали! У меня есть время подумать. И никто не в праве его отбирать! Мое время! Мое!
   Я потерял лучшего друга. И мне светит срок. Есть, о чем думать. Допросы, допросы, допросы...
   От меня хотят чистосердечного признания. Желают скорее закрыть дело. Даже обещают скостить срок. Да поймите же: не в чем мне признаваться! Я никого не убил. Твержу это день и ночь. И сам перестаю верить в Правду.
   Гришу убили ножом. Тело спрятали в шкаф. Отпечатки пальцев с ножа стерты. Разве я, будучи не в состоянии даже просто стоять на ногах, догадался бы их стереть? Конечно же, нет! Вот они, доказательства!
   Это с одной стороны. А с другой? В тот вечер никого, кроме меня, рядом с Гришей не было. Так? Так. На мне следы побоев, как и на теле Гриши. Так? Так. И свидетелей предостаточно! Все отделение полиции видело, как утром я покидал кабинет Майского. Все против меня. Если мы всю ночь провели с Гришей, то кто, кроме меня, мог убить его? Кто-то вошел и сделал это, пока я спал? Пока мы спали...
   "Кто же убил? Кто убил Гришу?" - я выкарябывал эти слова на стене. Мне хотели сказать что-то по этому поводу, но я отвернулся, не став слушать, и продолжил поганить стену. Хочу - карябаю. Не хочу - не карябаю. Все равно сидеть в этой камере долго. Хоть бы суда дождаться! Время тянется мучительно долго. Невыносимая неизвестность...
   Неизвестность? Да вроде как все известно. Мне - сидеть. Убийцам - гулять на свободе. Все идет как всегда, как будто бы по сценарию, как будто иначе идти не должно. И я в это верю. Теперь уже верю. После всего.
   Решетка. Темнота. И мысли. Иногда про себя. Иногда вслух. Иногда на бумаге. Любовь, Зло, Добро...
   Мне разрешили писать. Работать над "Злом 4". Зеленые лейтенантики даже ставят ставки, смогу ли я что-нибудь сочинить.
   Разрешили писать - пишу. Пока ни о чем. О своей жизни: о тюрьме, о Грише, о "Зле" и Зле. Обо всем по чуть-чуть и ни о чем в целом.
   Я не знаю, о чем писать. Продолжать в старом стиле, как обещал? Или что-то менять? Может, написать о Добре? Добро? Я не верю в легенды. Я не фантаст, и Добро - не моя тема. Могу говорить лишь о Зле, но уже начинаю путаться: где Добро, а где Зло?
   И главный вопрос: кто убил Гришу? Садовник, конечно, как во всех детективах.
   Не смешно. Я буду думать над этой смертью вечно. Ну, во всяком случае, тюремные лет 15. Или сколько мне там дадут? Кто знает? Зато будет время подумать.
   Время - Вечность. Раздумья - Вечность. Навек. До конца моего века. Но, к сожалению, мой век уж закончен. Душа в XVIII, а тело на три века вперед...
   "Железное небо" над головой. Увидеть бы настоящее! Пусть серое, затянутое тучами, но все-таки настоящее! Настоящее серое небо...
   Не хватает пищи: духовной и материальной. Начал писать стихи:

Так что же:

Любовь и Ненависть одно и то же?

В Любви все средства хороши,

Но не продайся за гроши!

Купил квартирой человека -

И вот тебе невеста века!

Когда в кармане есть гроши,

Другие средства не нужны,

Как не важны

Достоинства и недостатки человека.

   Глупые, нескладные стихи. Я предпочитаю прозу. Проза дает больше свободы. Она не ограничивается никакими рамками, не требует рифм и сложных, мучительных подборов слов. Над прозой, фактически, не надо думать. Она идет сама, от Души. А стихи...Конечно же, стихи - красиво. Но не мое это. Стихи не позволяют мне выплеснуть весь тот объем чувств, который разрывает меня изнутри. Когда сочиняю стих, чувствую себя пойманной на крючок рыбой. Вроде как я все еще нахожусь в воде, мне есть чем дышать, но я уже что-то сделал не так. Я на крючке. Меня скоро разделают, отправят на сковороду и съедят.
   Не стихи поймали меня на крючок. Это сделал один человек. Марина. Эх, Марина! Увидеть бы ЕЕ! Увидеть бы ЕЕ еще раз перед тюремной решеткой! Нет. Не увижу. Никогда. Никогда в своей жизни ЕЕ не увижу. Может быть, к лучшему? Может, ЕЙ лучше не знать, во что я превратился со времени нашей последней встречи?
   А может, ОНА прочитала уже мою книгу? Может быть, знает, что я к НЕЙ чувствую? Что с того? ОНА замужем, а я в тюрьме.
   Объяснился в книге. Разве это разумно? Такое объяснение...Делаю, что хочу! Нет, не совсем, что хочу. Я ведь в тюрьме. А тюрьма ограничивает мои желания и стремления. Больше всего на свете я хочу воскресить Гришу. Даже больше, чем встретить Марину. Ложь! Марина - моя мечта. Я не отказался бы от НЕЕ даже ради спасения Гриши. Я Люблю. И Марина по-прежнему остается моим Смыслом Жизни. Живу ЕЮ. Живу Ради НЕЕ.
   Мы были Друзьями. Когда-то. Давно...Теперь мы друг другу никто. Вообще незнакомые люди. Кто ОНА для меня? И кто для НЕЕ я?
   Я. ОНА. Любовь, которой никогда не было. Которой нет и не будет. Может быть, ей не суждено было быть?
   Любовь... Любви нет. Я не верю в Любовь. Хотя... Она есть. Вот только не у нас. Не у тех, кто ее жаждет. Любовь или ее отсутствие?
   Я живу без Любви, потому что не считаю настоящей Любовью Любовь безответную. Если все время думаешь о человеке, но не имеешь возможности его увидеть, то у тебя начинают закрадываться сомнения: существовал ли вообще этот человек? Была ли Марина? Или я ЕЕ выдумал?
   Была! Я ведь помню ЕЕ! Помню походку, движения, черты лица, мимику, духи - те, что с запахом Франции и розовых роз. Все это не могло быть плодом моего воображения. Все это... То, во что я до сих пор верю.
   Марина мне снится. Последнее время все чаще и чаще. Я плохо сплю. Иногда боюсь засыпать, потому что знаю, что снова увижу ЕЕ. Стараюсь ущипнуть себя побольнее, чтоб отогнать сонливость. Я не хочу спать. Совсем не хочу. Или?..
   Я не бодрствую и не сплю. Все слилось для меня воедино.
   Надо писать. Надо сочинять книгу, как обещал. Обещал читателю, обещал самому себе...
   Я Существо. Бездушное. Ненужное никому. Я нужен только бумаге, на которой пишу, когда нет под рукой ноутбука. Да нужен ли я бумаге? Зачем? Не будь меня, она оставалась бы чиста, незапятнанна словами о Зле, обличающими Любовь.
   Даже бумаге со мной плохо. А что тогда говорить о людях? Если б я мог измениться...Могу ли? Мог бы хоть попытаться. А я не пытаюсь. Зачем? Неудачники не меняются, что бы они в себе не меняли. Неудачники остаются неудачниками. Неудачники остаются мной.
   Прав был Чукшин. Жизнь - не сахар. А Верин? Текен? Из них из всех один только Федя во что-то верил. Верил в Любовь. Я с ним согласен в Душе. Нельзя ни во что не верить. Согласен, но так глубоко в Душе, что и сам порою в себе этого не замечаю. Не замечаю в себе ничего хорошего.
   А если я еще и убийца? Никто ведь не знает, что сталось с Гришей. Знал бы наверняка - сдался бы без раздумий. Мне бы и в голову не пришло убирать улики. Просто поднял бы руки вверх и подписал бы себе приговор. Чистосердечное признание. Для кого-то это стало бы еще одним удачно раскрытым делом. Рейтинг раскрываемости, звездочки на погонах. А за всем этим стоят жизни людей. Кому какое дело до этого? Моя жизнь тоже станет чьей-то звездочкой. На погонах и в небе.
   В тюрьме. И потеряв лучшего друга. Друг. Подруга. Марина была мне подругой. Но не Любовницей и не девушкой. Я Люблю ЕЕ. Это очередное признание. Моя Любовь не угасает, а лишь разгорается с течением времени. Почему так? Потому что... Потому что не знаю. И не хочу знать. И не хочу Любить. Но я это не контролирую.
   Как избавиться от Любви? Есть лекарство от этой болезни? Почему же не продают его в городских аптеках? Говорят, что гадалка на крайнем севере может заставить человека Полюбить или же Разлюбить. Травки, присушки... Я выпил бы любую гадость, пережевал бы любую траву всухомятку ради того, чтоб забыть Марину.
   Мне кажется, я умру от Любви. Если раньше не умру от тюрьмы. Сырость, плохое питание, недосып. Все это сказывается на здоровье. Плюс напряженная умственная работа. Все силы уходят на "Зло 4". Эта книга высасывает из меня жизнь. Опустошает сосуд Души...
   Я в тюрьме, а не дома. Хотя, родного, Любимого дома у меня и не было никогда, если не считать различных гостиниц. Чувствую себя, как Элава. В подвешенном состоянии. Постепенно Схожу С Ума.
   Марины нет рядом. Идеи для книги? Опять творческий кризис. Я себя израсходовал. Это конец. "Отчаяние" довело меня до Сумасшествия. Что дальше? Сумасшествие - Зло?
   Я бил кулаком стену. Разбивал руку в кровь. Мне не больно. Я сильный. Я сильный. Я сильный. Я сильный! Сейчас заплачу...
   Я предсказал свою жизнь. Я знаю, чем все закончится. Меня посадят. И буду я куковать за решеткой. Это мое предсказание на день суда. Такой же точный прогноз, как сводка погоды на завтрашний день. Синоптики ошибаются редко, а я еще реже их. Проще предсказывать свою жизнь, чем погоду. Ведь тут не нужны наблюдения и расчеты. Ляпнул - и угадал. "Накаркал", что называется.
   Я Ненавижу свою Судьбу и не знаю, что вам еще сказать. Это ведь я. Всего лишь я, а не какой-нибудь... Я не Герой, и я не Злодей. Лавирующий между Добром и Злом. Подвешенный в невесомости. Я Никто. И звать меня Никак. Это пища для размышлений на долгие годы тюрьмы. Благо, времени мало не будет.
  
  

Глава 44. Злая шутка.

   Я ждал своей участи, ожидал приговора Судьбы. Суд. Приговор. Недописанное "Зло 4". Это меня пугало. Но разве я мог с этим справиться?
   Я не ждал перемен. Я их не хотел. Но они случились. Даже проще, чем можно было подумать.
   Однажды ко мне пришли и сказали:
   - Вас хотят навестить. Пройдемте!
   - Меня? - удивился я.- Может, вы что-то путаете?
   - Нет. Все верно. Идемте!
   - Но кто? - я вскочил со своей койки.
   - Женщина. Представилась вашей девушкой.
   - Ничего не понимаю!
   - У меня приказ сопроводить вас до...
   - Да иду я, иду!
   "До комнаты свиданий"...
   Я думал только об одном. Кто мог представиться моей девушкой? Только один человек. Только ОНА. Марина. Только ОНА вправе так себя называть.
   Сердце вырывалось из груди. Совпадая с неровными, колеблющимися шагами, оно вступало в резонанс с ними. Тук! Тук! Тум! Бьется в груди, постукивает в висках. Сколько ударов в минуту? 150? 200? По телу мелкая дрожь. Как мурашки от холода. Гусиная кожа. Гуси спасли Рим, а что спасет мое тело? Или кого? Быть может, меня?
   Раз! Два! Три! Четыре! Ты идешь друг, будто в тире! А в тире как ходят? И кто: мишени или стрелки? Я больше похож на мишень. Двигаюсь так, будто не сам иду, а кто-то куда-то меня тянет. А вообще, упомянул тир ради рифмы. Но ведь мне удалось развить мысль?
   Ускоряю шаг. Холодные руки, сжатые в кулаки. Потеют. Всегда руки потеют, когда волнуюсь.
   Марина, я жить без ТЕБЯ не могу!
   И сейчас мы увидимся. Я предвкушаю встречу.
   Я Счастливее всех на Земле! Я изменюсь. Я увижу жизнь в другом цвете. Я поверю в Добро!
   Не верю ушам и глазам! Не верю своему Счастью. Любовь вернулась! Она вернулась ко мне. И повезло не кому-то. Повезло Титову Максиму Алексеевичу. Мне. Впервые. Может, черная полоса закончилась? Может, начинается светлая? Любовь.
   Я пылал. Я желал увидеть Марину скорее. Изменилась ли ОНА за время нашей разлуки? Кем стала? Все та же красавица? Не сомневаюсь. Я войду, обниму ЕЕ крепко-крепко, а потом поцелую в щеку. По-дружески, а не Любовно, как когда-то давно. А потом спрошу, что ОНА обо мне думает, Любит ли меня, готова ли провести со мной остаток своей идеальной жизни? Готова ли добавить дегтя в свой мед?
   Готова. Иначе, зачем бы пришла? Увидеть мои страдания? Нет, ОНА не может быть так жестока. Но я думал, что ОНА вышла замуж. Не бросать же ЕЙ мужа ради меня! Я бы на ЕЕ месте никого ради себя не бросил. Я нытик. Кому такой нужен?
   Я вошел в комнату для свиданий.
   - Общайтесь! - сказал охранник и вышел.
   Я потупил взор. Это была не Марина. Незнакомая девушка. Молодая. Красивая. Но не Марина. Намного моложе ЕЕ. Лет 25 на вид. Не больше того. Блондинка. И запах не тот. Не розовые духи... Даже если бы я подумал, что забыл, как ОНА выглядит, даже если бы я решил, что чудо, сидящее предо мной - результат успешных пластических операций,- не те глаза. У Марины были зеленые. А меня с интересом рассматривают голубые. Два голубых глаза. Линзы?
   Хватит! Не линзы и не пластические операции. Марина сейчас далеко. А передо мной... Кстати, кто сейчас предо мной?
   - Вы кто? - спросил я, уже не желая ничего понимать.
   Хотелось вернуться назад в камеру. Что мне делать в одной комнате с незнакомкой? И чем эта комната лучше тюремной камеры? Разве что, освещение чуточку лучше...
   - Извините, иначе как под видом вашей девушки прорваться сюда у меня бы не вышло. Меня зовут Лена Тиль. Я из газеты "Городские известия".
   - Значит, интервью? - разочарованно спросил я.
   - Интервью, - как-то по-детски кивнула мне журналистка.
   - А если бы ко мне пришла настоящая девушка?
   - А у вас есть?
   Лена вся стала будто одним большим ухом. Прислушивается, готовясь услышать ответ. Правой рукой достает блокнот, спрятанный в заднем кармане джинсов. Зачем ей интервью? Зачем ей мои ответы? Да она знает обо мне больше, чем я! Знает, что у меня нет девушки, знает, как я относился к Грише. Досконально изучила мою книгу. Читала ее, словно учебник по физике. Зазубривала, как правило. Ничего не скажешь, основательно подготовилась.
   - Не важно,- ответил я и посмотрел в потолок.
   Паутина. Маленький паучок. Хоть бы тряпкой смахнули! Где уборщица? Ведь она есть даже здесь...
   - Еще раз извините, но... - замямлила журналистка.
   - Я не собираюсь давать интервью.
   - Ну, хоть пару слов!
   - Я описал свою жизнь в книге. Хотите узнать что-нибудь обо мне - читайте!
   - А что скажете об убийстве?
   - Гриша был моим другом, и я его не убивал. Точка.
   - Есть предположения о возможных убийцах? У вашего друга были враги? - журналистка что-то быстро записывала в свой блокнот.
   - Не знаю, - ответил я, пытаясь поймать взглядом ее почти начинающую дымиться от скорости ручку, вникнуть в записываемые слова.
   - Но вы не отрицаете, что провели ночь в кабинете Майского в состоянии алкогольного опьянения?
   - Вы следователь или журналист?
   - Я человек, Любящий свою работу.
   - Все! Любительница работы, интервью закончено! Катитесь на все четыре стороны!
   - Еще минутку! Пожалуйста, это очень важно! - Тиль пропускала мои слова мимо ушей. - Как считаете, почему не читали ваши первые книги? Не потому ли, что вы не сами придумывали сюжету? Быть может, это считали неискренностью?
   - Я не был неискренен никогда.
   - Но вы же писали...
   - Хватит! - я встал со скамьи.
   - Последний вопрос! - Лена молитвенно сложила руки и захлопала голубыми глазами.
   Заигрывает? Это со мной не прокатит! Заигрывает или собирается плакать? Голубые глаза, длинные ресницы... А-а,..
   - Только последний,- раздражительно сказал я, но не стал возражать.
   - Вы правда верите в то, о чем пишете?
   - Вы читали книгу?
   - Читала.
   - Значит, вы понимаете.
   - Честно признаться, не поняла ни слова.
   - Любовь заставляет страдать.
   - Вы бы изменили свое мнение, если бы к вам вернулась Марина?
   - Она не вернется.
   - Откуда такая уверенность?
   - Прошла Любовь, завяли помидоры...- я вышел из комнаты для свиданий, не попрощавшись.
   Меня мутило. Хочу есть. Хочу спать. Я вздыхал, но думал в этот момент не о Марине, а о собственной участи.
   Лена - девчонка, что надо. Держится за работу акульей хваткой. Хотя... Я никогда не Любил бизнес-леди. Женщины - слабый пол. Если они - акулы, обеспечивающие семью, то зачем тогда нужен мужчина?
   Лена. Какая она мне девушка? И как посмела она ей представиться? Невозможно.
   - Ну как? - подмигнул мне охранник.
   - Никак.
   - Мне показалось, она красавица.
   - Мне тоже так показалось.
   - Вы не рады?
   - Рад, - я едва сдерживал Злость.
   Злая шутка. Как Злобно шутит со мной Судьба!
   Почему не Марина?! Ведь это могла быть ОНА! Нет, не могла! К кому возвращаться? К убийце? Уголовнику? Зеку? Любить меня? Да я сам себя не Люблю! Но хочу, чтоб меня Любили...
   Встреча с Тиль оживила Марину в памяти. Я проплакал всю ночь. Кто сказал, что мужчины не плачут? По-моему, просто вздор!
   Я имел не так много, но потерял еще больше. Потерял больше, чем мог иметь. Известность в тюрьме, как деньги в Аду. Не нужна. Да я и не так известен...
   Приятно, что мои книги читают? Уже нет. Если люди читают о Зле, понимают его, то значит, я прав? Значит, Зло побеждает Добро? От этого еще хуже.
   Коротать век в тюрьме... Если не сяду, если выйду из этой камеры, отправлюсь по миру искать Марину. Найду и... И что? Что же дальше? Найду - буду действовать по обстоятельствам. Мне нужно только одно - увидеть ЕЕ лицо. Ведь у меня нет даже фотографии! Почему мы не сфоткались вместе?
   Увижу лицо и прочту в нем ответ на мои вопросы. Нет, так нет. На нет и суда нет. Я уйду, оставив ЕЙ экземпляр новой книги. Пусть читает. Пусть знает, что я к НЕЙ чувствую. Это не передать словами. Это знает бумага, впитавшая мои слезы...
   В кабинете Гриши повсюду мои отпечатки. На его одежде моя кровь. Следы моей ДНК. В гостиничном номере нашли Гришин сотовый. Опять мои отпечатки. Все сходится. Все против меня.
   Мы вместе пили. Потом дрались. Как у меня оказался его телефон? Может быть, перепутал? Забрал вместо своего по ошибке?
   По версии полицейских, я убил Гришу в драке. Но я же не мог этого сделать!
   Почему не могу вспомнить ту ночь? Когда я засыпал, Гриша был еще жив. А когда я проснулся? Не знаю. Кто-то вошел в кабинет, где мы спали. Кто-то нанес удар, стер отпечатки и спрятал в шкаф тело. Кто-то убил Гришу быстро и тихо. Я не услышал возни и стонов. Ведь мой сон был подкреплен алкоголем. Но почему я не увидел на полу крови? Был невнимателен? Слишком спешил в аэропорт? Не настолько же!
   Значит, Гришу убили после моего ухода. Если б можно было осмотреть кабинет... Как насчет следственного эксперимента? Хорошая мысль, но в этом случае с меня снова потребуют чистосердечное признание. Я не должен подписывать себе приговор.
   Буду ждать адвоката. Мне нужно посовещаться хоть с кем-то. Я не знаю, что делать.
   У меня нет денег, чтобы нанять адвоката, но кого-то мне обязательно выделят. Кого же? Каким он будет? Наверное, адвокат будет девушкой. С девушками ведь извечно сложнее. Во всяком случае, у меня...
   Марина. Мне кажется, каждый может Влюбиться в НЕЕ. ОНА подходит любому гурману. Марина, Люблю тебя, обожаю.
   Любовь. Любви. Любовью. О Любви...
   Одно главное слово в моей жизни. Два главных чувства: Любовь, Зло. Зло и Любовь.
   Встреча с Мариной, прощальный (во всех смыслах) вечер с Гришей. Роковые события, посланные нитью Судьбы. Прозрачная тонкая нить...
   Почему я был так нерешителен с дорогой мне Мариной? Почему упустил свое Счастье? Счастье? Его и не было. Что для меня Счастье? Любовь. Но не я ли только что утверждал, что Любовь - это Зло? Разве Счастье не означает отсутствие Зла? Но Любовь мне нужна. Ведь Любовь - кислород.
   В далекие времена кислород мог уничтожить все живое на нашей планете. Не замечаете сходства? То, что не убивает, делает нас сильней? Я просыпаюсь и укладываюсь на кровать с этой фразой. Говорю себе каждый день: "Выживи! Дальше - легче". Верю ли? Верю ли в собственные слова?
   Поговорить бы! Хоть с кем-нибудь! С адвокатом или психологом-мозгоправом. Не важно. Врача мне! Я очень болен!..
   Может, пойти учиться на психиатра? Получить второе высшее и начать все с начала. Буду сам чинить себе Крышу, которая протекает. Как-то даже прикольно. Психиатр - от слова псих.
   Или тряхнуть ржавыми костями и подать заявку на юридический факультет? Стать адвокатом. Спасти себя от тюремного заключения. Почему нельзя получить отсрочку в 5 лет от тюрьмы, подобно тому, как дают отсрочку от армии? Я бы стал квалифицированным адвокатом, выиграл бы в суде свое дело и потребовал бы еще моральную компенсацию за... Да не важно за что! За время, проведенной в сырой душной камере. И почему нельзя учиться заочно, не вставая с тюремных нар? "Учиться, учиться и еще раз учиться,"- как говорил Ленин...
   Интересно, мне присудят колонию строгого режима или же поселения? Представляю эту картину: все встают, судья оглашает мне приговор и опускает свой молоток. Удар молотка. Будто бы по моей голове. Я, маленькая фигура, согнувшаяся под гнетом огромного молота. Кувалда, которой большой человек задавливает маленькую букашку. Для таракана и тапок - танк...
   Моя участь частично зависит от адвоката. Но в большей степени от прокурора, судьи и ментов. Эй вы! Я могу облегчить вашу работу. Чистосердечное признание. Одна подпись. Но я этого не сделаю. Расследуйте! Мучайтесь! И не важно, что результат будет тот же. Работайте! Зарплату ведь надо заслуживать?
   Скоро суд. Скоро закончится томительное ожидание. Мне страшно? Нет. В тюрьму - так в тюрьму. Я свыкся с мыслью. Стоит ли думать о тех проблемах, решение которых от нас не зависит?
   Выживу. Выжил бы и в Аду. Выжил бы в той стране Н., которую описал в "Отчаянии". Человек же ведь ко всему адаптируется. Человек ко всему привыкает...
   Улыбнуться бы! Улыбнуться б во все тридцать два зуба, залиться бы смехом!
   Обожаю людей, которые всегда улыбаются. Каждый улыбчивый незнакомец - загадка. Что скрывается под улыбкой? Что скрывал под ней Максим Верин? И какое настроение у того, кто всегда улыбается? Хорошее? Плохое? Хуже некуда? Отвратительное? Наверное, можно судить по улыбке. Улыбка грустная, улыбка Счастливая, улыбка скептическая, улыбка льстеца...Но у меня не всегда получается разгадать улыбку. Тяжело узнать правду о человеке по изгибу его розовых губ. Особенно, если это сладкие губы красотки. Особенно, если это губы Марины...
   Стоп! Что-то я начал ходить по кругу. Возвращаюсь к уже устаревшим темам. Снова и снова жалуюсь вам на жизнь. Марина, Марина, Марина...Надоело уже о НЕЙ слушать? Понимаю. Но не могу иначе. ОНА ведь - моя Любовь...
   Иссякли идеи. Иссякла жизнь. Река Судьбы продолжает сохнуть. Перехожу ее вброд. С каждой минутой - течение меньше. С каждой секундой - испарение капли. Река станет ручьем, когда я попаду на скамью подсудимых...
   Я улыбнулся. Тускло. Улыбаюсь и плачу. Слеза течет по щеке.
   Тоскую. Хнычу. Реву. Ребенок! Нытик! Девчонка! В тюрьме все такими становятся. Ну, я-то и до тюрьмы не отличался крепостью силы духа. Нытик!
   Вот тебе и вернувшаяся Любовь! Любовь не возвращается. Если Любовь уходит, то это уже навсегда.
  
  

Глава 45. Адвокат.

   Вот я и познакомился с адвокатом. Это был он. Не она, как я ожидал.
   Тем лучше. Мужчина мужчину поймет. Но понять ли нормальному Сумасшедшего?
   Человек в строгом костюме, чем-то напоминающий мне губернатора Пензы. Постоянно поправляет свой галстук. Элегантен и педантичен. Костюм для него скорее рабочий комбинезон, чем бытовая одежда. Что-то будет сейчас говорить. Рассказывать о своих схемах, системах защиты. Мне почему-то должно стать спокойнее от его слов... Ну, говори же! Я слушаю.
   Я протянул адвокату руку. Он пожал мне ее и представился:
   - Фомкин Михаил Тарасович, ваш адвокат.
   - Титов Максим Алексеевич. Очень приятно.
   - Вот! - Фомкин швырнул мне в руки газету.
   - Что это?
   - А вы прочитайте!
   Я открыл первую страницу и прочитал заголовок: "Титов М. А.: "Я не Злодей и сожалею о том, что сделал".
   - Зачем вы давали интервью? - холодно посмотрел на меня адвокат. - Кто вообще пустил сюда журналистов?!
   - Я не говорил этих слов.
   - А кто сказал? Ну! Объясните же мне, зачем вы признались в убийстве? Это что, такой пиар-ход? И как я вас должен теперь защищать?
   - Никак. Я, можно сказать, уже очутился в тюрьме. А вы собирались меня вытаскивать?
   - Зачем? Зачем вы признались в убийстве?
   - А я и не признавался. Мы говорили о Любви, о моих книгах, о Смысле... Я старался прервать интервью, но она будто не слышала моих слов...
   - Плохо старались! Нужно было встать и уйти!
   - Извините...
   Дергающаяся скула адвоката. Трещина в потолке. Паутину смели. Но паук еще вернется на то же место. Построит себе новый дом. А уборщице вновь придется бороться с той ненормальностью, которую он привносит в картину комнаты для свиданий. Замкнутый круг...
   Я не успел уследить за беспощадно жалящим пером Лены Тиль. Она наврала. Обманула меня, как обманывали другие. Ей сказано было взять у меня интервью. А я сказал слишком мало. Что ж, пришлось постараться и додумать самой. Плюс надо чем-то привлечь читателей. Броский заголовок, какая-нибудь оригинальность... Известные мне рецепты. Рецепты горьких пилюль, выписываемые врачом. Если я имею рецепты, то почему не иду в аптеку? Оставляю на будущее. Вдруг пригодятся для дела? Любая таблетка имеет срок годности. А река Судьбы сохнет...
   Я поделил на две части свой мозг. Первая - Любовь к Марине, вторая - Желание Спасти Свою Шкуру. Почти ничего о Грише. Я хотел прервать интервью, я старался...Плохо старался!
   - Вечно сует нос не в свое дело! - скривился Фомкин, забирая у меня газету и пряча в свой чемодан.- Лена Фомкина...
   - Фомкина?
   - Я не буду рассказывать. Это надолго.
   - Но мы ведь и не спешим. Вы были женаты на ней?
   - Не я, а мой брат. Может, обсудим дело?
   - Нет. Расскажите о Лене Тиль!
   - Нужен новый сюжет?
   - Если честно, то да.
   - А знаете, что...
   Начну без предисловий, потому что я нахожусь в тюрьме, тороплюсь, чтоб успеть до суда, и знаю, что предисловий и рассуждений было более, чем достаточно.
   А Лена Тиль действительно та еще изворотливая вертихвостка...
  
  
  
  

0x08 graphic

МИТЯ

ФОМКИН

Глава 45. Новый этап.

   Семья в сборе. Дорогой ресторан. Миша, Митя, Лена, давно ставшая неотъемлемой частью большой семьи. Много друзей и врагов. Праздничный стол и тот праздник, которого стоило ждать столько лет...
   Все это в честь одного человека. Все это ради него.
   Фомкин Тарас Федорович оглядел длинный стол. Кто за ним? Человек десять совсем незнакомых людей, трое родных, пять близких друзей. Осталось довести последнее дело - и пенсия!
   Что-то Лена сегодня какая-то не такая. Странный взгляд. Может, с Митей опять не в ладах? И чего только ей не хватает? Денег? Норковой шубы? Хотя... Могло ведь и показаться. Да, наверное, показалось.
   Кто-то выступает на сцене. Какой-то народный ансамбль. Сколько денег на это потратили? На декорации зала, на столы и на пищу? Ничего. Один раз можно себе позволить. Почему бы не тратить деньги, когда они есть?
   Сегодняшний день - второе рождение. Приход старости. Старость стучится в дверь. "А что я успел в этой жизни сделать?" - задумался старый судья.
   Пожалуй, все, что хотел. Что должен сделать мужчина? Построить дом, посадить дерево и вырастить сына. Тарас перевыполнил план. Построил две дачи и дом, вывел в жизнь двух сыновей, а дерево... это несовременно.
   Дети - повод гордиться. Талантливые адвокаты. Пошли по стопам отца. Ну, почти...
   Митя женился, как только ему исполнилось 18. Наверное, только этого ждал. Они с Леной Любили друг друга почти с самого детства. Расставались, мирились, снова встречались... А потом узаконили отношения, поставив штамп в паспорте и обменявшись золотыми колечками. Так Лена Тиль стала Фомкиной - новой дочкой Тараса.
   Женить бы еще и второго сына! Хотя... Может, рано ему? Может, в этом не стоит спешить? Может быть. Но Митя женился удачно. Так что пример в семье есть. Мише есть на кого равняться.
   Две иномарки. У Миши и Мити. Каждому подарил отец. Первому - на совершеннолетие. Второму на свадьбу. Две Mazdы. Одинаковая модель. Тоже красиво. Безбедная юность...
   Но, говорят, мало вырастить лишь одно поколение. Нужно понянчить внуков, прежде чем умереть. С внуками дело хуже. Миша не хочет, а Митя не может. Так что не два сына вырастил, а полтора.
   Митя не может иметь детей. Два года лечения - никаких результатов. Медицина, к сожалению, не всесильна. Может, к бабке сходить?
   Сначала грешным делом подумывали на Лену, но потом сдали анализы, и...
   Митя мечтал о сыне. Думал усыновить ребенка из детского дома, но женушка оказалась категорически против. Не родной, все такое... Любой может стать родным, если его Любить! Или нет? Дети с психическими отклонениями, с отставанием в развитии... Зачем такие нужны? Против так против. Может быть, даже права.
   Куда лучшим решением этой проблемы могло стать искусственное оплодотворение. Но и это не подойдет для Леночки, не переносящей лаборатории и врачебные кабинеты на физическом уровне.
   Остается один вариант: лечить Митю. Врачи уже называют лечение абсолютно бессмысленным, а шансы на выздоровление приравнивают к нулю. Но продолжать стоит! Хотя бы ради того, чтоб соврать Лене и попытаться успокоить себя.
   Не каждая женщина решится остаться с бесплодным мужем. Для этого надо иметь мужество. Похоже, у Лены его предостаточно. А может, она не хотела иметь детей?
   Митя взял бы дитя из детдома. Кому нужны обездоленные? Мите! Он же, как адвокат, обязан помогать слабым и нуждающимся в защите. Он обязан, а Лена - нет...
   Лена Фомкина. Девичья фамилия - Тиль. Три года в замужестве с Митей. Каждый день вспоминающая свадебное путешествие...Море, солнце, песок, белоснежная яхта и палящее солнце. Любовь... Еще б так! И было б неплохо, отправиться на такой яхте в кругосветное путешествие.
   Но яхта продана, а судья, всегда помогавший деньгами, уходит на пенсию. Мечтайте! О яхте и алом парусе...
   Будут сейчас поздравлять. Надо придумать красивый ответ на красивое поздравление. Если будут шутить, разобраться с шуткой. Оставить самолюбие не задетым. Уйти с честью, погасив огонь чужой шутки. Не дать себя уколоть...
   Судья с незапятнанной репутацией. Честный, Добрый, Неподкупный судья, который способен заткнуть рот хоть адвокату, хоть прокурору.
   Тарас усмехнулся, глядя на подчиненных. Даже сейчас, на празднике, на прощальном вечере стелются перед ним, как подстилки. На что готовы пойти эти люди, чтобы угодить своему боссу? Ползать на четвереньках? Лизать ботинки? Зачем? Теперь-то зачем привязались вы к бедному пенсионеру? Надеетесь дальше пить с него соки? А вот обойдетесь! Последнее дело - и отдых...
   Придет другое начальство, которое нужно будет уважать и Любить. Потом его сменит еще одно. Может быть, нынешние подчиненные станут начальниками. Если им повезет. Если будут стараться работать? Если будут стараться вылизывать сапоги!
   Судье есть, что вспомнить. Не только плохое.
   Судья сморщил лоб и задумался. Работа, семья, дети... Вспомнил. Вспомнил и тут же забыл.
   Пенсия - новая жизнь. С чистого скомканного листа. Никто больше не обратится за помощью, никто не подаст руки. Зато покой... К этому нужно привыкнуть.
   Еще одно дело. Последнее дело в карьере. Ведя его правильно, можно накрыть синдикат. Ведь на скамье подсудимых единственный сын Большого - главного пензенского авторитета.
   Рэкет, торговля наркотиками, ограбления и убийства. Все вздрагивают от одного упоминания этой клички. Большой. К тебе не подроешься. Не удавалось до сих пор никому. Но Тарас, кажется, что-то нашел. Есть лазейки к вам, Павел Георгиевич...Мы доберемся до вас, господин Пифнин...
   Но справится ли новый судья? Не продался ли он уже? Может, дело Большого проиграно?
   А даже, если и так...Решено! Пенсия. Отдых. Покой.
   - Итак, слово предоставляется детям нашего дорого судьи!
   Громкие аплодисменты.
   Музыка гудит в зале. "Зачем ей все шелка? Цветные облака? Зачем? Зачем? Зачем?"
   Да тише вы! Судья хочет услышать своих сыновей.
   - Папа! Если позволишь, я начну с самого главного. Мы Любим тебя! - Миша держал в руках микрофон. - Спасибо тебе за все, что ты для нас сделал: за то, что воспитал нас, дал нам образование и, что уж греха таить, работу. Выход на пенсию - это новый этап твоей жизни, но, уверяю тебя: он не самый худший. До тех пор, пока есть люди, готовые помочь тебе и поддержать, ты не одинок и не стар. Папа, родненький! Ты никогда не будешь стареть! Потому что в Душе ты навеки молод! С праздником!
   - Замечательные слова!- воскликнул ведущий.- Слова о Вечном. А знаете, Любовь ведь и вправду самое важное чувство. Даже Любовь отца к сыну!
   - И сына к отцу! - продолжил Митя, вырвав у ведущего микрофон.- Мой брат уже сказал все, что хотел сказать я. Что остается? Хочу пожелать своему отцу долгой жизни и исполнения всех желаний. Пусть солнце освещает твой путь! Поднимите стаканы! Я хочу предложить тост. Есть одна притча, о мудром отце и трех его сыновьях, которую я вам сейчас расскажу. Было у отца три сына. Двое из них были крепкими юношами, сильными духом и несокрушимыми в битве. А третий вышел слабеньким хлеборобом. Но решил отец испытать всех троих своих сыновей и отправил их на войну. И молился отец каждый день за третьего своего сына. И вернулся с войны этот сын весь в орденах и медалях. Ну а первые два? Первого сразило травленой стрелой в чужестранной битве, второго прикончил стальной клинок на подступах к нашей границе. "Почему же ты жив, сынок?" - удивленно спросил отец. "Потому что кольчуга моя трижды меня спасала, потому что мой меч не сломался, когда нанес по нему удар страшный враг, потому что падало предо мной вражье оружие и потому что щит, трижды спускавшийся с неба на землю, трижды спасал мне жизнь." И понял отец после этих слов, что важнее всего Любовь. Понял, что Любил он этого сына так сильно, что не дал ему умереть, пока сам жив. И понял отец, что Любил он и первых двух сыновей, только забыл о своей Любви, чтобы дать им самим себя проявить. И упал отец на колени. И молился он Богу долго. И как только вспомнил он о своей Любви, повернулось вспять время, и увидел он сыновей. Всех троих. С женами и детьми. Так выпьем же мы за то, чтобы помнить всегда о Любви, чтобы сын не забыл отца, а отец не забыл сына. Выпьем за моего, за нашего с Мишей отца, который ни разу еще о нас не забыл!
   Выпьем!
   Тараса пробивало на слезу. Дети! Как же приятно, что есть два таких замечательных сына! И пусть один из них даже бездетен! Зато как умен...
   Тарас опрокинул рюмку. Тепло, но не от выпитого. Постойте-ка! Голова закружилась. И сердце колет. Какое-то помутнение в голове и в глазах. Кружится все. Пони бегают по кругу...
   Тарас зашатался и рухнул на стол. Упал лицом в тарелку с салатом, разбрызгивая ее содержимое во все стороны.
   Изо рта течет пена. Это не алкоголь.
   - Папа!
   - Отец!
   - Что с вами?!
   - Все сюда!
   - Спасайте его!
   - Пульса нет! Остановка сердца!
   - Ну же!
   Крики и шум. Тарас ничего этого уже не слышал. Он лежал в салате. Он находился в состоянии клинической смерти. Искусственное дыхание, непрямой массаж сердца... Вставай!
   Судья умер на собственном празднике. Так и знал, что случится что-то плохое. Предчувствия судью еще никогда не обманывали. Вот и сейчас...Умер. Беда пришла.
   Гости в ужасе разбегались. Кто-то что-то дожевывал на бегу. Остались только близкие и родные. Миша, Митя и Лена. Приехали полицейские и врачи. Молчат. Разговаривают. Обсуждают. Одним - вести следствие, другим - забирать труп. Лена плакала. Смачивала рукава платья своими горькими и горючими слезами.
   - А ведь был еще молод...Душой,- вздохнул Миша.
   - Отец...- Митя ничего больше не мог выговорить.
   Лена плакала молча. А Тарас уже ничего не говорил и не думал. Он был трупом. Трупом, органической массой. Но как много он значил для некоторых людей!
   Митю трясло. Он Злился, и ему было холодно. Он был готовящейся взорваться пороховой бочкой. Мурашки по телу. Озноб.
   Отчего умер судья? Что послужило причиной смерти?
   - Остановка сердца,- резюмировал врач.
   - Отчего? Причина?
   - Мы выясняем.
   - Это же отравление! Его отравили!- закричал Митя.
   - Мы выясняем... Не стоит делать поспешных выводов.
   - Убили! - Митя перевернул стол вместе со всей посудой.- Убийцы! Найду вас! Убью! Прикончу! Придушу собственными руками! Твари!
   - Эй, молодой человек! Поумерьте свой пыл...
   - Убийцы! - Митя вырвался из рук пытавшихся удержать его полицейских и продолжил погром. - Твари! Убийцы! Найду вас!
   - Брат!
   - Убью!
   - Брат!
   - Убью! Убью! Убью!
   Для Мити все было очевидно. Пифнин убивает судью, чтобы вытянуть своего сынка из тюрьмы. Судья Фомкин. Кто станет жалеть старика? Полиция куплена. Расследование закончится еще до того, как начнется. Требовать независимой экспертизы! Нанять детектива! Влезть самому!
   А может, нанять киллера и покончить с Большим? Не лучший ли выход? "Exit" - зеленым написано на двери. Красный цвет - хода нет, а зеленый - цвет холеный...
   Убить Большого и угодить в тюрьму? Не те мысли. Не то...
   Митя крушил зал. Декорации? Сцена? Деньги? Оплатят! Оплатят все. И еду, и зал, и похороны. Оплатят похороны, как оплатили однажды свадьбу...
   - Митя!
   - Митя! Пожалуйста, прекрати!
   - Убью! - на выдохе повторил Митя и пнул ногой невидимого врага.
   Пнул ногой свою тень. Ей больно. Она пропустила удар. Его пропустил Митя. Ведь тень - неотъемлемая его часть...
   - Брат?
   - Имя убийцы - Большой, - дрожащим голосом произнес Митя, Злобно зыркнул на полицейских и вышел из зала.
   Любоваться трупом? Может, и стоило бы, но не при людях. Не при тех полицейских, которые работают на Большого. Не при Лене, считающей своего мужа стеной из камня. Не при Мише, бывшем в школе зеленой соплей...
  
  

Глава 46. Над гробом.

   Не верится, что Тарас мертв. Бодрый старик, мужчина в расцвете сил. Убийство? Врачи отрицают. Сердечный приступ, повлекший за собой остановку сердца. Никаких отравляющих веществ в крови не нашли. Чисто. Не подкопаешься.
   И есть только одна правдоподобная версия. Большой...
   Похороны. Траурные костюмы. Скоро вынесут гроб. Митя не узнавал мир. После случившегося Земля как будто бы искривилась. Даже горизонт стал немного ниже. И небо почему-то темнее. Мутноватое темное небо...Пойдет ли сегодня дождь? А может быть, снег? Первый снег, тающий на лету. Конец ноября.
   Фомкин Любил снег, его белые, ласковые пушинки. Снег - красота. Но почему красота так не вовремя приходит туда, где ее ждут? Снег не должен выпасть сегодня. Сегодня похороны. И что? На Земле каждый день кто-нибудь умирает. Если бы погода могла изменяться под настроение всех людей, мы никогда б не увидели ни мороза, ни лета, ни солнца.
   Снег пошел. Митя поймал снежинку ладонью. Она растаяла, превратившись в каплю воды. Одна маленькая неровно-круглая капелька, только что бывшая красивой многоугольной фигурой. Капля, стекающая по руке. Сейчас она упадет на землю и смешается с общей коричневой массой песка и грязи. Так и человек, умирая, смешивается с осевшими на дно памяти картинками былых лет.
   Вынос гроба. Дорога на кладбище. Следы людей на снегу. И молчание.
   "Я не буду Мстить, - решил Митя.- Сегодня все будет кончено".
   "Живи Счастливо. Это лучшая Месть," - так говорил один мудрый политик. Как же он прав!
   Снег усиливался. Осенний снег. Он никогда не устанет идти. Ему это нетрудно. Но ведь и людям, оказавшимся вдруг в свободном падении намного легче, чем тем, кто стоит на земле...
   Похороны. Тело Тараса опускают в могилу.
   - Соболезную, - говорит кто-то Мите.
   Тот лишь кивает в ответ головой. Пытается промычать что-то вроде "угум", но все звуки застряли в горле.
   Новый обрывок кадра. Не цельное повествование о не цельной жизни. Обрывки судьбы...
   Снег - это красиво. Даже то, что вызывает всегда у людей отвращение, сегодня запорошило снегом. Гроб в снегу. Он прикрыт одеялом из снега. Так Тарасу будет теплее...
   Зарывают. Уже попрощались. Когда? Митя даже и не заметил.
   - Ну вот так...- сказал Миша, потупив взгляд.
   - Да, вот так,- выдавил из себя Митя.
   - А где Лена? Почему она не пришла?
   - Ей нездоровится.
   - Может?..
   - Нет, не может. Она не беременна. И ты сам это знаешь. Зачем еще спрашивать?
   - Ты бросил лечение?
   - Оно не поможет.
   - А что сказал ей?
   - Ничего.
   - Отец хотел бы, чтоб ты продолжал.
   - Но его больше нет.
   - Я хочу, чтобы ты продолжал.
   - А я нет. Давай, не будем сейчас об этом?
   - А о чем будем? Думаешь, есть подходящая тема для похорон?
   - В любом случае, это мое личное дело.
   - Твое так твое,- согласился Миша. - Ты уверен, что это сделал Большой?
   - Какая разница?
   - Улики... Мы могли бы порыться в кабинете отца.
   - По-твоему, никто до этого еще не додумался?
   - Никто не знал его лучше нас. Может, осталось такое место, куда могли заглянуть только мы?
   - Нет никаких потайных мест. И нет никаких улик. Сегодня все кончилось.
   - Но ты хотел Мстить...
   - Я был в Ярости. Выкрикивал всякую чушь. Месть что-то меняет? По-моему, нет.
   - И это говорит человек, напросившийся адвокатом на дело Пифнина.
   - Я не буду его засаживать. Могу поклясться над гробом отца. Только выполню долг. Если Пифнин окажется невиновен, я его вытащу.
   - Невиновен? Кто? Сын короля мафии? Ты перегнул палку.
   - Посмотрим, что скажут улики. Забыл о презумпции невиновности?
   - Не знал бы тебя столько лет, подумал бы, что ты продался. Может, не надо Отчаиваться?
   - А я не Отчаиваюсь. Люди ведь все равно умирают. Поставим по свечке в церкви и будем помнить.
   Миша замолк. Слова его брата были ужасающими, но Правдивыми. Митя не хотел этого говорить. Миша сам его вынудил. Сам устроил бессмысленные расспросы над гробом отца. Выяснять все причины и следствия в этот день? Просто кощунство.
   Напомнил Мите обо всех его минусах, о болезни. Стоило ли? Продолжать лечение. Точка. Зачем? Митя давно искал повод его забросить. И вот повод найден. Смерть Тараса. Лишь повод, а не причина. Причины зарыты намного глубже. Они не в могиле. Они, скорее, в словах врачей, не имеющих опыта, в страхе за будущее, в глазах Лены Фомкиной...
   Когда-нибудь Лена скажет в очередной раз: "Может, попробуем?" И Мите станет стыдно за то, что он бросил лечение. Он подумает: "А вдруг правда? Вдруг я мог с этим справиться? И имел бы сейчас детей?" Митя сядет, обхватит руками голову и позвонит своему брату. Скажет: "Ведь ты был прав". А у брата семья и дети. Миша, Л..., их сын и дочь...
   Снег продолжал идти.
   - Терпеть не могу первый снег,- сказал Миша и отвернулся.
  
  

Глава 47. Презумпция невиновности.

   Суд над Пифниным приближался. Громкое дело. На всю страну.
   Митя собирал материалы. Он должен быть подготовлен. Защищать одного из убийц отца - это непросто. Но надо. Сам выбрал себе испытание. Можно было ведь отказаться. Не стал. Какая же жизнь без трудностей и испытаний? Дышать полной грудью. И это важно.
   Все шло размеренно и спокойно. По-старому. Все та же Лена, не пришедшая на похороны Тараса. Все тот же Миша, по-своему сочувствующий брату. Все те же коллеги в адвокатской конторе. Все тот же начальник, бывший некогда другом Тараса. Все те же проблемы. Заброшенное лечение...
   Суд над Пифниным. Возможность для Мести. Совершенно ненужная возможность. Лишняя. Повод Позлиться, оскалить зубы, покапать слюной. А потом заткнуть пасть тряпочкой. Кляпиком. Большого же все равно не поймать. А его сын? Сына Большой вытащит. Как не старайся, все равно вытащит. Митя ведь не судья. Он всего лишь простой адвокат. В данном случае Пифнин-младший лишь пешка. Им играют фигуры в серьезной партии.
   Как бы там ни было, одно проигранное дело - ничто в карьере умелого адвоката. Так почему бы не попытаться? Попытка не пытка. Но есть один шанс.
   Обещал ведь не Мстить. И не будет! Митя сделает все, как велит закон. Никакого предвзятого отношения! Улики. Стратегия адвоката. Ничего более. Никого не топить, не засаживать. Адвокаты, слуги закона, не имеют права преступать его букву. Все, что написано в Уголовном кодексе и Конституции. Это "правила жизни". Единый закон. Закон - это ум. Но кроме ума есть сердце. Так чем же нам думать? И тем, и другим? Всегда нужен выбор.
   "Думай сердцем,"- так завещал Тарас. Так что же велит Мите сердце? Оно помнит отца. Его седину, его советы, его бесценную помощь, свадьбу, которую он устроил. Мстить! Облить подзащитного грязью в суде! Засадить! Пусть сидит! Пусть ответит за грехи своего отца! Ты, Большой, - Большая тебе и кара. Вспоминай о сыне так, как Митя сейчас вспоминает об отце! Отомстить - и смерть Тараса не будет лежать столь тяжким грузом на сердце. Жить станет легче. Легче существовать. Мысли о Большом вылетят из головы. Только отец останется в памяти. Забудется, что его убили. Да никто и не убивал его! Он постарел и ушел в закат. Черное пятно на Душе и белое - в сердце...
   Митя предпочитал разум. Сердце не думает. Оно лишь дает советы. Стали бы вы прислушиваться к мнению человека, у которого ампутирован мозг? Разум сказал: "Забыть". Митя уверенно заявил, что сможет. Довести одно дело - и забыть все, как страшный сон. Тарас, уходящий в закат...
   "Честного Митю" подкараулили в подворотне. Объяснили, как надо вести себя на суде. Когда поняли, что "не дошло", решили еще "показать наглядно".
   Бейсбольной битой в живот. Митя упал. Сжался, прикрывая руками голову. Лицо! Сберечь лицо! Адвокатское лицо, которое пригодится на скором суде. На работе надо выглядеть, как человек...
   Н-на! Как раз и в лицо. Нос расквасили. Кровь...
   - Понял?!
   - Понял?!
   - Ты меня хорошо понял?!
   Со всех сторон голоса. Но Митя не слышит. Он различает только движения губ, мимику. Он читает слова, будто в книге. Немое кино. Хорошо хоть не черно-белое. Слишком сильно съездили по голове. Под правым глазом, похоже, будет фингал. Придется использовать пудру.
   - Н-на!
   - Получай!
   - Понял меня?! Хорошо понял?
   - Я честный адвокат, - прохрипел Митя, сплевывая кровь.- И я доведу это дело так, как учил меня мой отец.
   - Н-на!
   - Как отец?! Вот и кончишь, как он!
   - Н-на!
   Митя уткнулся разбитым носом в асфальт. Били ногами по почкам и печени. Били с Силой и Злостью. Как будто бы Мстили. Но за что Мите Мстить? Боксерская груша, превращающаяся в отбивную. Не сломайте ему позвоночник!
   И как после этого Любить жизнь? Правильный ответ: легко и просто, слушая хруст собственного ломающегося носа, как музыку серых улиц...
   - Привет от Большого!
   - Подумай перед судом!
   - Обойдетесь!
   Пырнули ножом. Потом пнули еще пару раз, бросили на прощание какое-то оскорбление и пошли прочь.
   - Обойдетесь!
   Митя попытался подняться. Нет сил. Куртка изодрана и в крови. Нож воткнули всего лишь в плечо. Не смертельно. Жить можно. Только бы доползти до дома. Вылезти из проулка. Вторая попытка подняться. Вставай! Кровавое пятно застилает глаза. Пополз на коленях. Цепляться за стену. Встать. Шатает как пьяного. Вдоль стены. Аккуратнее... Так. Вот и проулок закончился. Микрорайон. Идти еще далеко. И не везде стоят стены, за которые можно хвататься. Помогите!
   - Помогите! - закричал Митя и снова упал.
   Таксист. Затаскивает в машину. Увидел. Или услышал...
   - Сейчас. Погоди, дружок, отвезу тебя в больницу, - Подбадривал добродушный грузин.
   Грузин... Или кавказец. "Вспоминаю - умираю! Черные глаза! Черные глаза!" Музыка играет в машине. Митя стал слышать? Доносится откуда-то издалека. "Вспоминаю - умираю! Черные глаза! Черные глаза!"...
   - Не надо в больницу, - попросил Митя. - Мне надо домой.
   - Эй, слушай, какое домой? Ты на себя посмотри!
   - Домой вези! Я заплачу...Улица Красногвардейская, дом 35а...
   - Может, лучше в больницу?
   - Домой! Презумпция невиновности...
   - Что?
   - Ничего! Вези!
   Презумпция невиновности. Говорите, человек невиновен, пока его вина не доказана официально? А это не доказательство? Сегодняшний день не доказывает вину Пифнина? Не доказывает, что он виноват во всем, в чем его обвиняют? Засланные казачки...
   Митя постучал ногой в дверь. Лена, открывай же скорее! Нельзя стоять в таком виде в подъезде. Можно ведь здесь и упасть.
   - Я тебя очень Люблю,- только и смог выговорить Митя, увидев жену на пороге.
   - Митя?!
   Вошел, не разуваясь. Упал на диван. Соблюдать чистоту теперь не имеет смысла. Будет больше грязи от крови, чем от, собственно, грязи.
   - Что с тобой, Митя?! - испуганно закричала Лена.- Ты весь в крови!
   Так точно, кэб! Капитан очевидность...Капитанша...
   - Принеси вату, водку и тазик с водой! - попросил Митя. - Пожалуйста!
   - Может, обратиться в больницу?
   - Неси!
   - Уже.
   Митя взял водку и отхлебнул из горла. Продезинфицировать все внутри. Успокоиться. Главное - успокоиться. Все нормально. Ничего не случилось. Все правильно. Все так, как должно быть.
   - Митя...- Лена была напугана.
   - Все хорошо.
   - Тебя избили?
   - Отстань!
   От страха Лены Мите становилось страшнее. Как успокоишься в такой обстановке? Болит все. Умылся. Стал протирать водкой раны. Надо было ехать в больницу. Хотя, чем больничная атмосфера лучше домашней? Рука! Как же болит рука!
   - Грабители?
   - Отвали!
   Лена вырвала у Мити вату с водкой и начала протирать его раны. Надо ехать в больницу. И Митя уже это знает. Догадайся же! Позвони 03!
   - Большой? - Лена не унималась.
   - Его люди.
   - Вы же с Мишей договорились забыть. Митя!
   - Я не искал и не Мстил. Я назначен адвокатом на дело Пифнина.
   - Хочешь его засадить?
   - Я не знаю. Я действую по закону. И только.
   - Откажись от дела!
   - Нет. Я доведу его до конца.
   - Откажись!
   - Нет! Я никого не боюсь! - глаза Мити загорелись Яростью.
   Ярость в них. Слепая Ярость, подкрепляемая болью в ранах. Искаженное, сморщенное лицо...
   - Зато я за тебя боюсь. Откажись ради меня, - попросила Лена страдальческим голосом.
   - Я завершу его. Ради отца.
   - И ты подвергнешь свою жизнь опасности! И мою тоже! Что, если когда-нибудь они вломятся и в наш дом?
   - Я не позволю!
   - Уже не позволил, как я погляжу. Митя, прислушайся! Ну, пожалуйста!
   - Нам ничего не грозит. Люди вокруг - не такие уж дикари. Все у нас будет с тобой хорошо...
   - Я жить хочу, Митя! С тобой жить, понимаешь?
   - Так надо. Я так хочу. Мне ТАК НАДО, Лена.
   - Ради нас...- Лена заплакала.
   - Это не в моих силах. Не плачь,- Митя дернул Лену за руку.- Мы справимся! Мы пройдем через это! Вместе мы - Сила!
   - Так говорил твой отец...- Лена утерла слезы.
   - Вот видишь!
   - И где он сейчас? Я не хочу быть вдовой. Спроси у своей матери, каково это.
   - Не смей говорить о моих родителях! - Митя оттолкнул Лену так сильно, что она пошатнулась. - Ты меня вообще Любишь?
   - Люблю.
   - Так Любишь, что даже не пришла на похороны моего отца!
   - Мы это уже обсуждали!
   - По-моему, мы обсуждаем только мое мнение, а твое принимается безоговорочно!
   Митя забрал водку и выбросил вату. Неаккуратным движением перевернул таз с водой. Залитый ковер. Кровавый и грязный диван...
   Допил всю бутылку. Не закусил.
   - Митя, я хочу, чтоб ты...
   - Заткнись!
   - А ты не затыкай мне рот! Если я говорю...
   - Заткнись!
   - Еще одно слово - и я больше здесь не живу.
   - Скатертью дорога! Я в больницу! - Митя взял телефон и пошел к двери. - Ключи только мне оставь...
   Лена открыла рот и не могла его больше закрыть. Девушка в шоке. Конец семейной жизни? Развод? Нет! Все не так! Все ведь можно исправить! Митя вернется с больницы, бросит опасное дело, и все будет, как раньше. Только бы по дороге с ним ничего не случилось...Может, его проводить? Такого гада?! Пусть сам ползет! Ходит, как раненая собака...
   Митя вызвал такси. Знакомый грузин.
   - В больницу?
   - В больницу.
   - Ну, я ж говорил. Зачем два раза кататься?
   - Заткнись!
   Куртка изорвана. Кровь продолжает течь. Не останавливается. Продезинфицировал - да и ладно.
   Лена. Она была Мите ближе, чем мать. Самый близкий и дорогой человек. Не поняла, предала. Самый дорогой человечек... Бросила раненого и избитого. Или это он ее бросил? И чего только взъелся из-за тех похорон? Да правильно высказал! Нельзя поступать, как она. Это неуважение к памяти. Неуважение к мужу, к его родственникам.
   Выбор: Любовь или Месть? Любовь или Честь? Отец или жена? С Ума так Сойти можно. Странный выбор. Но в Любви ведь всегда все странно. Жена требует выбрать. И что делает муж? Затыкает ей рот. Нет никакого выбора! Митя давно решил идти до конца и сжег за собой мосты. Выбор сделан на подсознательном уровне. Митя знает, как он поступит и, возможно, винит себя в этом.
   Как поступить? Так, как велит сердце. Разбитое, треснувшее сердце. Глупое, бессердечное...
   Сумасшествие. Вот так люди Сходят С Ума...
  
  

Глава 48. Проигрыш на всех фронтах.

   Рука заживала медленно.
   Вернувшись домой к середине недели, Митя застал пустую квартиру. Ключи лежали на тумбочке. Оставила, как просил...
   Рядом с ключами записка. Не хочется даже читать. Пусть лежит! Оставить ее на "потом". Позвонить? Не возьмет трубку. Тогда сесть за компьютер. Заняться делами Пифнина. Собрать все улики. Ведь суд уже скоро.
   Работать? Нет никакого желания. Заставить себя! Работать. Бороться за Правду! День за днем. Одна лишь работа. На "мыло" приходят письма с угрозами от Большого. Ими завален почтовый ящик. Вы действительно думаете запугать такого человека, как Митя Фомкин? Не учитесь на ошибках? Есть один способ справиться с Митиной справедливостью - это убийство.
   Лена Тиль. Развод и девичья фамилия. Хотя, пока еще нет. На развод ведь никто не подал. Что-то вроде "решили пожить отдельно". Только без обоюдного соглашения. Обоюдоострого...
   Лена ушла. Нет Любви. И зачем теперь жить? Зачем верить? Пусть люди Большого убьют! И пускай все закончится так. Пусть все закончится здесь и сейчас!
   Лена сделала выбор давно: ни вчера, ни сегодня, ни в этом месяце. Любила ли она Митю? Любила ли со дня свадьбы? Или искала выгоды? Может быть, надоел? Да кто его знает?! Сам ведь выгнал! Кто за язык дергал?! Не соображал, когда говорил. Был в состоянии аффекта...
   А насчет Пифнина Лена, конечно, права. В любой момент может щелкнуть дверной засов. Войдут незнакомые люди. Пистолет. Глушитель. Чтобы не разбудить соседей...
   Нельзя жить в страхе!
   Почему Мите так одиноко? Вроде люди вокруг. И хорошие люди. Но нет ее. Лены. Нет рядом Любви. Кажется, ничего нет. Рухнул мир. Построить что-нибудь на руинах? Не так уж и просто.
   Можно допустить все. Все, что не запрещено законом. Можно допустить Месть, если она укладывается в рамки закона. Отомстить? Хорошая перспектива. Почему бы и нет? Если б закон разрешал убийства, Митя убил бы Пифнина без зазрения Совести. Кровная Месть. Перебить все семейство. Как некогда делали на Кавказе. Да иногда и сейчас. Правильная "политика"! Если закон не может к лучшему изменить жизнь, значит, жизнь должна изменять закон. Но Российская Конституция запрещает убийства. Значит, Митя никогда никого не убьет. "Каждый человек имеет право на жизнь"...
   В адвокатской конторе Митю "обрадовали" еще больше. Решили отдать Пифнина новичку. Молодому парнишке, только закончившему институт.
   Сумасшествие! Что же вы делаете?! Вы продаетесь! Рабы! Слуги Большого! Шестерки!
   Сердце Мити упало в пятки. Бедное сердце! Каким глупым был, таким и остался. Все куплено! Так зачем же пытаться? Ломать отработанную, несокрушимую, стальную систему? Ради Чести? А что же такое Честь? Не найдете и в словаре. Устаревшее понятие, несовременное. Почти уже ретро. В наше время Честь не в чести. Честный юрист - ненужная вещь. Совсем. Никому.
   - Вас что-то смущает? - вопросом ответил начальник на возмущение Мити. - Я как раз собирался повысить вам оклад. Думаю, новое дело заинтересует вас даже больше, чем старое...
   - Павел Евгеньевич, не нужно мне никакого повышенного оклада! Своего подзащитного я не отдам!
   - А вас и не спрашивают.
   - Не отдам! - Митя готов был стоять на своем до конца.
   Решили купить Митю Фомкина? Денег не хватит!
   - Не отдам! - повторил Митя с надменным лицом. - Я буду жаловаться.
   - Кому же? Мои действия совершенно законны. Или я в чем-то не прав?
   - Мой подзащитный - сын человека, убившего моего отца. Возможно, единственная ниточка к Большому. И вы хотите, чтоб я вам его отдал?
   - Забудьте об этом. Что сказали врачи? Это инфаркт. О каком убийстве вы говорите?
   - Я знаю, что это не так!
   - Допустим, я вам поверил. Думаете, Месть что-то изменит? Нам не нужны трупы судей и адвокатов.
   - Отпустить преступника на свободу?
   - Схватываете на лету!
   - Нет. Так нельзя.
   - Знаю.
   - Я этого не допущу!
   - Знаю. Поэтому и забрал у вас дело.
   - Не отдам!
   - Отдадите!
   - Боитесь, что меня убьют? А я не боюсь! Пускай убивают! Мне все равно!
   - Залечи свои раны, боец. Не рано ли тебе в бой?
   - А может быть, я хочу? Хочу умереть?
   - Не говорите глупостей.
   - Моя жизнь теперь ничего не стоит!
   "Хочешь, я вылижу твои грязные сапоги?" - подумал Митя. Он был на все готов, чтобы вернуть дело. Целовать ноги, лизать сапоги, ползать по комнате на коленях...Унижаться. Митя посвятил этому делу жизнь. А теперь его отдавать? Потерял Лену, чуть не помер в каком-то вонючем проулке...Теперь Митя будет Мстить. Нет, Мстить не будет. Но выполнит свой гражданский долг. Засадить Пифнина! Пусть сидит...
   - Так вы вернете мне дело? - жалобно спросил Митя.
   - Нет.
   - А вы были ведь другом моего отца. Сделайте это Ради него! Ради вашей дружбы!
   - Не забывайтесь. Вашего отца больше нет. Дружба? С кем?
   - Он жив в Душах друзей.
   - Значит, я плохой друг. Но мне дорого мое здоровье. И ваше. Между прочим, ваш отец просил меня о вас позаботиться.
   - А мой брат? Отдайте дело ему!
   - Желаете смерти брату? В этом вся ваша Доброта? Я обещал следить за вами обоими. И прослежу.
   - Не держите меня за мальчишку!
   - А кто же вы, как не мальчишка?
   Павел Евгеньевич направился к выходу. Разговор окончен. Решение принято. Честный Митя как всегда облапошен. Нельзя быть доверчивым! Мальчик...
   Так соблюдается Память отца? Ради Обещания? Нет. Ради денег. Ради денег Митин босс делает свое дело. Закон? Он не каждому нужен. Ведь не каждый ограничивает себя правилами. Некоторым проще жить без каких-либо ограничений. Сумасшедшие или гении? Скорее, первое, чем второе.
   Тараса Любили и уважали. Тоже за деньги? Уважение ради денег - не уважение. Почему Митя раньше об этом не думал?
   Адвокат взвесил на руке пепельницу, будто прикидывая, можно ли ею убить человека. Павел Евгеньевич. Вот подлец! Уважал Митиного отца? Оно и видно. Уважение! Хм... Уважение...
   И вот Митя дома. У батареи. В уютном и теплом кресле. Это проигрыш. Проигрыш на всех фронтах. Лена ушла. Дело забрали. Кончено. Как и не было...
   Как вернуть Лену? Как вернуть жизнь? Никак. На победу нет шансов. Зло идет впереди с черно-белым флагом. Ну а где же Добро? Где-то сзади. Кутается в одежды, как истрепанный Наполеон под Москвой. Огромная масса Зла. Маленькая, незаметная точка Добра. Митя был этой точкой. Был. Почему БЫЛ? А кем стал? Стал... Никем. Не смог кем-то стать. Не смог встать, подняться с колен. Потому что слаб. Потому что Добро слабо? Потому что Зло В ДАННЫЙ МОМЕНТ ведет за собой силы. Вот и все. Но Добро есть. Оно живо. Оно, как и Зло, бессмертно.
   Тарас Фомкин всеми забыт. Как и не было. Лишь сын о нем помнит. Один только сын. И больше никто. Коллеги, друзья, родные забыли и продались. Продались тем, кто убил Тараса. Какие же все они подлецы!
   Митю переполняли мысли. Только бы не Сойти С Ума! Митя смеялся. Потом плакал. Нервный смех. И нервные слезы. Неуправляемые эмоции. Сумасшествие, верно!
   Смех прекратился. А слезы текут рекой. Митя жалеет отца. Жалеет, что не смог Отомстить. Инфаркт? Остановка сердца?! Не инфаркт это! Это убийство!
   Жаль, что все так хотят забвения, чтобы забыть грехи. А грехов у иных накопилось немало. У подлецов... Так почему их не мучает Совесть? Потому что они подлецы. Нет у них никакой Совести! Может, и Мите стоило стать таким же, как все, усыпить свою Совесть? Знать бы, как это сделать...
   2:0 в пользу Судьбы и Зла. Но матч еще не окончен. Отыграемся в Высшей Лиге!
   Митя взял телефон и набрал Ленин номер. Сказать пару слов. Пару? Не хватит и тысячи! Сказать нужно многое! И, в первую очередь, извиниться. Всегда извиняйся, когда виноват...
   - Привет.
   - Зачем ты мне звонишь? - холодный, ледяной, но Любимый голос на том конце провода.
   У Мити на Душе потеплело. Он даже не вник в смысл сказанных Леной слов. От одного ее голоса стало легче. Любовь. Любовь, с которой можно хотя бы поговорить. Которую можно слушать. Говорят, женщина Любит ушами. Но человек, будь он женщиной или мужчиной, Любит весь, целиком, Любит каждой клеткой своего тела. До мозга костей...
   - Я Люблю тебя, - сказал еле слышно Митя.
   - Я подаю на развод.
   - Лена! Мы можем ведь все исправить! Я Люблю тебя! Ты Любишь меня. У нас же все было хорошо! Прости меня! Я виноват, но я отказался от дела. Слышишь? Я больше не Мщу! Все кончено! Ты вне опасности. Нашей семье ничего больше не угрожает.
   - Делай, что хочешь. Мне уже все равно.
   - Лена! Ну, дай мне последний шанс! Я все исправлю! Я могу все исправить!
   - Нет.
   - Родная моя,..
   - Ты прочитал записку?
   - Какую?
   - Прощай! - Лена бросила трубку.
   Записка! На тумбочке! Рядом с ключами!
   Митя взял ее, развернул и начал читать: "Прости меня, но все кончено. Вчера вечером я позвонила врачу и узнала, что ты бросил лечение. А еще я узнала, что шансы на выздоровление минимальны. Просить тебя продолжать? Я не стану. И вообще, мы много сказали друг другу за последний месяц нашей совместной жизни. Так что все кончено. Я подаю на развод"...
   Развод?! Нет! Только не это! Лена узнала все о лечении! Тайное становится явным. Муж не может скрыть от жены бесплодность, как жена не смогла бы скрывать беременность. Круглый живот - и его отсутствие. Вот в чем причина! И сказанное не при чем. Какая разница, кто что сказал сгоряча? Ни одно слово не может сравниться с действием. Бросил лечение.
   Но Миша предупреждал. Тот разговор на похоронах. Над гробом Тараса. "Не бросай лечение и не Мсти"... Какой умный совет! Но почему Фомкину Мите не хватило ума прислушаться?
   Митя Любил, Любил, Любил! Он Любил. Он хотел вернуть Лену. Она волновала его даже больше, чем дело Пифнина. Сын криминального авторитета, которого выпустят из тюрьмы или жена? Конечно, жена! Рэкетир, который уже практически на свободе...
   Митя Любил. Любовь - это не просто болезнь. Это смертельная, неизлечимая болезнь, скашивающая людей хуже любой эпидемии. Болезнь, от которой можно помутиться рассудком, Сойти С Ума.
   Забытый адвокат. Забытая Любовь. Забытый человек.
   Лена бросила трубку. Наверное, у нее другой. Но голос слегка дрожал. Может быть, показалось? Тень Любви затмила сознание. Слепота. Вечер днем. Как в солнечное затмение. Хотя, скорее уж в лунное. И без Лены темно в этом мире. Она была круглой, блестящей луной, единственной звездочкой, освещающей путь. Но теперь и она погасла. Куда ты завел нас, Сусанин? Куда попал Митя? Путник сбился с пути.
   "Все кончено,- сказал себе Фомкин. - И с Леной, и с Местью. Пора начать новую жизнь"...
   0x08 graphic

Глава 49. И моя Судьба.

   Я не могу продолжать историю Мити, пока не расскажу частицу своей. Меня переполняют эмоции. Я должен, обязан вам рассказать!
   Я выслушал Михаила и, несомненно, ему посочувствовал. Но он сам был не так уж и чист, как мне показалось. Хотя, что касается Пифнина и суда над ним, тут обвинить Мишу не в чем. Но есть некоторые другие вопросы... Впрочем, вам доведется еще узнать, что случилось с Митей и как оказался втянутым в эту историю Михаил Фомкин.
   А сейчас расскажу о себе. У меня же ведь есть и своя Судьба. Не менее печальная и роковая. Или менее? Сколькие люди сидят в тюрьме? А сколькие Посходили С Ума? Не я один такой. Не исключение.
   Мне нужно было сосредоточиться на своей Судьбе. На деле. Я писатель. Но в данный момент я подсудимый. И это главный мой статус. Социальное положение - отброс общества...
   Вы все еще читаете этот разведенный водой компот моих мыслей? Так значит, могу продолжать? А-а-а, да кого я спрашиваю?! Себя? Тюремные стены? Мое железное небо? Не хочу продолжения своей истории, а потому не хочу и писать о ней. Боюсь будущего. Пожалуй, чужие Судьбы описывать куда легче.
   - Так что будем делать? - спросил меня адвокат.
   - Я думал, вы скажете.
   - Вы правда не помните, что было той ночью?
   - Стараюсь избегать лжи.
   - Значит, правда?
   - Не знаю. Может быть, где-то глубоко в памяти... Нет, я не помню.
   - Тогда все-таки лучше подписать чистосердечное. Быть может, скостят срок.
   - И вы туда же. Опять
   - А что остается? Вы сами перекрыли себе кислород. Не надо было давать интервью. Теперь других выходов нет. Признавайтесь.
   - В том, чего я не совершал?
   - Откуда такая уверенность, что не совершали? Вы же не помните точно.
   - Я не мог этого сделать. Не мог.
   - Максим Алексеевич, вы не первый мой подзащитный, и уж поверьте моему адвокатскому опыту: сидеть вам придется.
   - А если мне повезет?
   - Тогда вам придется сидеть чуть меньше.
   - Возможно, вы правы. Зло торжествует. И Зло на коне. Но не одно оно в этом мире правит! Есть ведь еще Добро...
   - Не мешайте мне своими философскими размышлениями! Должно быть что-то...
   - А хотите, я расскажу вам историю своей жизни?
   И я начал рассказ. Вся моя Судьба. Начиная от... Начиная с начала.
   Наверное, вы подумали, что я Люблю жаловаться на жизнь. Может быть, так и есть. Сколько раз я плакался кому-либо? В чью-нибудь уже и без моих слез заплаканную жилетку. "Послушайте меня! Выслушайте! Дайте сказать!" - бесконечные жалобные призывы. Но я хочу, чтобы были уши, которые могли бы вытерпеть мое пустомельство, хочу, чтоб нашлись глаза, которые поняли бы эти безумные строчки. Кем был бы такой человек? Сумасшедшим.
   А книга и вовсе - самая плаксивая моя жалоба. На всех, на все, для всего и для всех. И пусть читают! Только плакать не надо, как я. Вы меня не уважаете? Но я ведь и сам себя не уважаю. Забыли? Я говорил уже это. Не уважаю...
   А ТЫ, Марина, ну, почему ТЫ меня не оставишь? Почему ТЕБЯ нет, и почему ТЫ всегда со мной?
   Марина. ТЕБЕ и придется посвятить всю следующую главу.
  
  

Глава 50. Марина.

   - Подумайте над моим предложением, - сказал Фомкин. - Может быть, вам действительно сдаться?
   - Нет.
   - Обещайте подумать.
   - Я обещаю. Но все же нет.
   - Решайте сами, чего вы хотите.
   - Я хочу, чтобы вы извинились.
   - Извиниться? За что?
   - За подобное предложение.
   - Это Гордость?
   - Скорее, Злоба.
   - Считайте, что я извинился, если это для вас так важно.
   - Считайте, что извинения приняты.
   Фомкин поправил галстук и посмотрел на часы. Ого! А время-то поджимает. Уже почти опоздал на какую-то важную встречу. Надо бежать. Как бы отделаться от этого подзащитного? Мутное дело подсунули. Издеваются, как хотят! Спасти писателя-алкаша от тюрьмы? Да это все равно, что вытащить мертвеца с того света...
   Хороший адвокат. Только ленивый и смотрящий на вещи сквозь пальцы. Уходишь? Тебе пора? Тогда уходи. Не стой тут, как истукан.
   И Миша ушел. А я... Я Любил. Я вспомнил свою Любовь. Некстати. Любовь и Злость. Гриша, ты был моим лучшим другом. Я все уши тебе прожужжал про Марину. Только ты понимал, что я чувствую к НЕЙ. Злая Любовь, в которую я перестал верить. Все могло закончиться для меня. Закончиться вместе с Любовью. Любовью, которой...э-э... не было?
   Любовь без Взаимности - не Любовь. Любовь без Взаимности - это М'ука. Говорят: "Все перемелется - Мук'а будет." Не Мук'а. А М'ука...
   Моей Любви не суждено было исчезнуть бесследно. Я должен был встретиться с НЕЙ еще раз. Может быть, ОНА прочитала книгу? Может быть, прослезилась? Вспомнила, как я выглядел. Черты моего лица. Может, вспомнила день нашего расставания, который я вспоминаю, когда мне не спится или же во время моих разговоров с самим собой?
   - Максим, ты живой? - спрашиваю себя я.
   - Ну, пульс вроде есть.
   - А руки холодные.
   - Зато влажные. Ты видел когда-нибудь мертвеца с потеющими руками? Будь я мертв, я бы уже разложился.
   - А как же Ленин? Он ведь пока еще выглядит, как человек? Не разложился?
   - Ленин? Странно, что его до сих пор еще не похоронили. Будь моя воля...
   Будь моя воля, Ленин лежал бы в могиле. Негоже вот так оставлять трупы. На всеобщее обозрение. Да это все равно, что бросать на улице! А ведь есть же какие-нибудь потомки... Почему бы им не вступиться? Хм. Никогда не задумывался над этим вопросом. Были ли у Ленина дети? Обязательно почитаю о них в Интернете, как только у меня появится такая возможность.
   А сильной личностью был Ильич! Кто, как не он, мог бы повести за собой народные массы, цитируя Маркса и Энгельса, и будучи цитируемым сам? "Учиться, учиться и еще раз учиться!" "Пролетарии всех стран, объединяйтесь!" Не будь Ленина, не было бы, наверное, и советской России вместе с продразверсткой, пятилетками, Беломорканалом, вместе с лихими девяностыми, разрушившими все, что было построено социализмом. Союз Советских Социалистических Республик - чья заслуга? Страна, просуществовавшая столько лет. Я родился в СССР. И многие из нынешних россиян. Хотя, молодежь, дети, им-то уже все равно. Учебники по истории изменились. Ленин хороший? Ленин плохой? Не так уж все однозначно. А Петр I, переплавлявший колокола? Хороший он или плохой? Странно, но тут уж сомнений не возникает. Решительный человек.
   Ленин, с его бородой, с серпом и молотом, с красным флагом...Я видел Ленина в Мавзолее. Но я не думал тогда, какой это человек. Еще в детстве, когда жил в Москве. Что я мог осознать? Мне показали человека, сделавшего что-то полезное для нашей страны. И этот человек был мертв. И он был жив. Меня поражал сам сей факт. Я спрашивал: "Кто это"? И мне отвечали: "Ленин".
   Ленин. Тогда я думал, что это название должности. Что-то вроде короля, генералиссимуса или монарха. Величественное лицо. А это человек вообще или восковая фигура? Можно потрогать? Нельзя? Почему? Вы что-то скрываете от меня?
   В детстве я был почемучкой. Похоже, что и сейчас не вырос. Расту в обратную сторону? Или Схожу С Ума?
   Сейчас бы мне в Мавзолей. Я бы снова спросил что-нибудь у экскурсовода. И в первую очередь: были ли у Ленина дети? А еще: "Можно потрогать? А это не восковая фигура?.."
   Но все же с тех пор я стал совершенно другим человеком. А Ленин? А Ленин все тот же. А может, и он постарел?
   - Подъем! На свидание!
   Охранник ногой пнул мою кровать, вытягивая меня из омута размышлений. Вождь мирового пролетариата...
   - Не хочу.
   - Подъем, я сказал!
   - Я хочу спать...
   Опять разговаривать с журналистами? С какой-нибудь Леной Тиль? Зачем оно мне? Уж лучше буду лежать, размышляя о Ленине и коммунизме.
   - Ну, как хочешь. Уговаривать не собираюсь.
   "Как хочешь" подействовало на меня безотказно. Я встал и пошел. В комнату для свиданий. Зачем? Чего мне там ждать? И кого? Марину? Марина, ау!
   ОНА стояла передо мной, теребя руки. Волнуется. ЕЙ неудобно. Стесняется меня. Как неродная...
   ТЫ пришла? Пришла? ТЫ? Ко мне?
   Я подошел к НЕЙ и обнял ЕЕ. Молча. ОНА не противилась мне. ОНА молчала. Прижалась. Опустила голову на мое плечо. Я чувствую ЕЕ дыхание, биение ЕЕ сердца. ЕЕ и моих сердец. Два сердца. Я чувствую ЕЕ тепло. У нас не два сердца. У нас одно на двоих. Две половинки...
   Люблю...А ТЫ меня? Скажи, ТЫ Любишь меня? Нет! Молчи! Это не важно. Важно, что я так сильно тебя Люблю. Важно, что я готов отсидеть в тюрьме хоть пожизненный срок за одну эту встречу с ТОБОЙ, важно, что мы увиделись, важно, что ТЫ пришла, хотя бы и ради того, чтоб сказать, что мы никогда больше не увидимся...
   Марина. Можно коснуться губами ТВОЕЙ щеки, как я когда-то мечтал? Можно поцеловать ТЕБЯ в губы? Один раз. Единственный и последний. ТВОЙ муж поймет, даже если узнает. Он не скажет, что ТЫ ему изменила. С кем? С клочком грязной бумаги? Это не в счет.
   Марина. Можно прижать ТЕБЯ еще крепче? ТЫ думаешь, что Злодеи не умеют Любить? Я умею. И даже Верин умел. Я Злодей? Одна только ТЫ мне ответишь.
   - Ты правда так Любишь? - спросила ОНА.
   Совсем не изменилась. Ни характером, ни лицом. Ни одной новой морщины. Хотя, есть немного в уголках глаз. Ну, ладно, уговорили. Одна морщинка на лбу. Но я не вижу всего этого. Для меня Марина - лишь образ, лишь идеал. ОНА не может быть хорошей или плохой. ОНА такая, какая ОНА есть. Будь даже ОНА Леной Тиль, предававшей направо -налево, я не стал бы Любить ЕЕ меньше. Это вечно. Даже в старости, когда Марина будет похожа на сморщенную мочалку, я буду видеть ЕЕ самой красивой, желанной и замечательной из всех земных женщин. Даже когда Марина умрет, я буду жалеть, что не "Титова" написано на ЕЕ надгробии. Я буду жалеть, что моя рука не сможет служить ЕЙ тростью. Я буду жалеть, что не смогу умереть с НЕЙ в один день, как Петр из Мурома со своей Февронией. ОНА - "мой личный сорт героина". А я... Я ЕЕ друг. Не более.
   Марина, ТЫ меня поцелуешь? ТЫ догадаешься? ТЫ читала книгу? ТЫ знаешь, как сильно Люблю ТЕБЯ я?
   Духи. Запах розовых роз. И я не хотел выходить из камеры? Да стоило выйти ради одного только этого аромата! Я внюхался. Париж. Франция. Эйфелева башня. Один поцелуй...
   - Правда, - ответил я. - Я клянусь. Клянусь всем, чем хочешь... Хоть жизнью. Свободой...
   Марина, ТЫ думала, это мой пиар - ход? Ну, что ТЫ? Такого низкого мнения обо мне? Думала, я вру, что Схожу С Ума? Использовать Любовь для пиара - это недопустимо...
   Легкая на ТЕБЕ одежда. ТЫ не замерзла? Может, хочешь одеться? Укутаться потеплее? Согреешься. Я обнял ТЕБЯ. Я согрею. Так лучше? ТЫ веришь мне? ТЫ со мной?
   Да, я будущий зек. Да, я убийца. Но ТЫ пришла ко мне. И ТЫ здесь. Если так, то Любовь, непременно, чего-нибудь стоит.
   Марина, я жить без ТЕБЯ не могу! Я Сойду ведь С Ума, когда ТЫ уйдешь! Да я и так Сумасшедший...Прости. Шизофрения последней степени.
   Я Люблю. Я Люблю ТЕБЯ больше, чем свою книгу. Знаешь, как дорога она мне? Знаешь, как я Люблю бумагу?
   Марина. Я поцеловал ЕЕ. Я знал, что не должен был этого делать, но сделал.
   Марина? ТЫ не обиделась? Все нормально? Я боюсь неаккуратно к ТЕБЕ прикоснуться. Марина?
   ОНА ответила поцелуем на поцелуй.
   Мои губы горели. Все тело горело, будто измазанное горьким перцем. Сердце, облитое скипидаром. Огонь! Я пылаю. Горю. Марина!
   Мы целовались минуты две. А потом ОНА отстранилась. Пришла ко мне ради одного поцелуя? Я бы пришел. Я бы явился за этим поцелуем хоть на край света. Люблю...
   Скажи что-нибудь. Я не решаюсь заговорить.
   - Ты писал обо мне.
   - Я очень ТЕБЯ Люблю...
   Так мы и стояли. Двое. Я улыбался и сдерживал слезы. Мариночка, милая, родненькая моя... Люблю, Люблю, Люблю...
   Я Счастлив. Только бы ЕЕ удержать! Удержать, хотя б на минуту! Не уходи! Я решусь говорить. Мы начнем с... Не спрашивай обо мне. Расскажи о СЕБЕ. Хочу знать, как, чем ТЫ живешь. Хочу знать, кто и что для ТЕБЯ теперь важно. ТЫ слушаешь Елку, как годы назад? Нет, не об этом хотел бы спросить. Скажи, у ТЕБЯ есть семья? И зачем ТЫ ко мне пришла? Это жалость? Или Любовь?
   - ТЫ замужем? То есть... у ТЕБЯ есть семья? - нерешительно спросил я, стараясь не смотреть на Марину.
   - Муж и сын.
   - Сын? И как его имя?
   - Алешка. Ему уже третий годик.
   - Третий годик? Время быстро летит.
   - Да, быстро. Надеюсь, ты понимаешь, что между нами ничего нет?
   - А могло быть?
   - Послушай, Максим, у меня семья и ребенок... Думаешь, ты стал бы лучшим отцом, чем Денис?
   - Денис? ТЫ так за него и вышла?
   - Я не меняю своих решений.
   - А наш поцелуй?
   - Давай представим, что его не было? Считай, это подарок тебе.
   - И я в тюрьме. Алешка... Красивое имя...
   - Спасибо. Денис выбирал.
   "Денис выбирал". Зачем говорить мне о нем? Сказала, что вышла замуж - достаточно. Даже этого для меня много. Хочешь, чтоб я Ненавидел Дениса так, как Люблю ТЕБЯ?
   Мариночка! Счастье! Солнце! Вторая моя половинка! Если бы ТЫ была свободна, если б меня выпустили из тюрьмы, если б мы поженились... Я имел бы семью, дом. Мои путешествия, возможно, перестали бы иметь смысл. Писать? О чем-нибудь Добром. Выпустить серию детских сказок! "Сказ о том, как писарь царский царевну Любил"... Жили-были Сикзам и Маридна. Да жили двое эти в городах разных, да за тридевять земель друг от друга. Но суждено было им встретиться. И суждено было быть Любви. И сгорели каменные мосты, и разрушились все преграды, ибо есть Судьба, ибо есть Любовь...
   Может быть, есть Добро? Да, Марина ко мне не вернется. Да, я не буду с НЕЙ рядом. Но один поцелуй... ОНА подарила мне поцелуй. ОНА пришла. Сюда, в тюрьму. Значит, усилия мои чего-то все-таки стоили? Значит, не зря старался я, восхваляя, превознося ЕЕ в своих книгах? Значит, ОНА поверила, что я говорил все, как есть, от чистого сердца?
   - Может, оставишь мне СВОЕ фото?
   - Я знала, что ты попросишь.
   - И каков же ответ?
   Я посмотрел на Марину, как смотрит щенок на хозяйку. Пожалуйста! Одну фотографию. Маленькую картинку на память. Одна картинка - и я от ТЕБЯ отстану. ТЫ больше обо мне не услышишь. Разве что в книгах. Но...
   Марина достала фото из сумки. Крупным планом. Лицо. Эти губы. Я их целовал. Губы, волосы, розовые духи... Духами от фотографии, конечно, не пахнет, но я знаю, что и тогда они были с НЕЙ. В день, когда сделано это фото. От НЕЕ пахло Францией. Францией, Парижем и розами с одуванчиком...
   Если меня не посадят... Посадят меня. Все уже решено.
   Я взял фотографию и прижал к себе. Марина? Мало того, что красавица, так еще и фотогенична. Есть ли кто-нибудь лучше ТЕБЯ? Никого. Никого на Земле. Знаешь, я пробовал перебирать в уме всех тех девушек, с которыми я знаком. Они хуже ТЕБЯ в сотни раз. У каждой есть недостатки. Одна сантиметром ниже, другая полнее на двадцать грамм... Ты эталон. Неповторимая красота. Изящество до Безумия. Я должен доказывать, что ТЫ лучше всех? Не должен. Это ведь аксиома. Аксиому нельзя доказать. Аксиома - есть факт, ставший известным, как только ТЫ родилась. Говорят, акушер, присутствовавший при родах, ослеп от ТВОЕЙ красоты. Говорят, что качели, к которым ТЫ прикоснулась в тридцатиградусный мороз, оттаяли, и на них было горячо сидеть. Говорят, ТВОЕ сердце, вместе с другими органами, золотое. Говорят, что не кровь в ТВОИХ венах, а золото и Любовь...
   Марина! ТЫ хочешь вырваться? Сбежать от меня? Пытаешься высвободить СВОЮ руку? Не уходи! Мне приятно сидеть с ТОБОЙ рядом. Хотя... Уходи. Твой муж уж тебя заждался. Он знает, что ТЫ у меня? ТЫ сказала ему? Нет? Ну и правильно. Незачем ему знать. Узнает из книги? Но он ведь поймет. Изменить с Сумасшедшим? Это же не измена!
   Марина?
   - Не пиши обо мне, - попросила ОНА.
   - Хорошо, я больше не буду. Прости...
   - Я не обиделась и ни в чем тебя не обвиняю. Это лишь просьба, а не...
   - Хорошо. Я же сказал: хорошо.
   - Спасибо. И, знаешь что, мне пора.
   - Ну, до свидания.
   - Не до свидания, а прощай...
   И Марина ушла. А меня увели. В мою камеру. Оставила фото и поцелуй. Марина, Люблю ТЕБЯ! ТЫ не была моим сном!
   Фотография, на которой лицо. Улыбающееся лицо. Такой я ТЕБЯ и Люблю. Улыбчивой и веселой... Хотя... Любую ТЕБЯ Люблю.
   Фотография и поцелуй. Что для меня важнее? И то, и другое останется на всю жизнь. На пожизненный срок. Или сколько мне там дадут? Лет пятнадцать? Практика показывает, что... Практика показывает, что можно просто лежать и мечтать, и при этом попасть в тюрьму. Вот как я. Во всяком случае, мне позволили излить Душу на страницах этой книги, рассказать о Злодеях, которых когда-либо видел и о которых я слышал...
   Марина, прости, что откровенно рассказываю читателям о ТЕБЕ. Прости. Я соврал. Я не могу сдержать свое обещание. Я не в силах... Пишу о ТЕБЕ. Потому что ТЫ - самое дорогое, что у меня есть, и ТЫ же - самое дорогое, чего у меня нет...
   На месте ТВОЕГО мужа, прочитав эту книгу, я стал бы Любить и ценить ТЕБЯ еще больше, поняв, какое сокровище у меня в руках. Я цитировал бы ТЕБЕ эту книгу. Ревность? Нет. Я бы не Ревновал. Я бы лишь соглашался с каждым словом, здесь приведенным, и говорил бы, что ТЫ лучше всех.
   Я обращаюсь к ТЕБЕ, Марина. Еще раз, последний. Мое обращение, мое Любовное письмо. Может, немного корявое, похожее на кляксу и жалобу, но тем не менее...
   Что еще мне сказать в этой, должно быть, уже затянувшейся главе? О Любви не говорят. О Ней все сказано. Я Увековечил Ненависть и Возненавидел Любовь, ибо Любовь научила меня Ненавидеть...
   P. S. Я Люблю.
   Я взял кусок камня с пола и начал карябать стену. Стихи! Я должен их написать. Они в моей голове с той секунды, как я увидел Марину. Боялся ЕЙ их прочитать? Не хотел.
   Если ты не Любишь стихов, дорогой читатель, и, как я, предпочтительнее относишься к прозе, можешь пропустить их безо всяких зазрений Совести. Но я включу стихи в книгу. Они - часть моей мысли. Они - способ ее изложения.
   Я взял кусок камня и начал карябать:

Хорош лишь только тем, что идеально плох.

Он не умеет танцевать

И в музыке не спец.

Какой танцор? Какой певец?

Он рифмоплет посредственный весьма.

И на рыбалку на сома

Ходить не может он по состоянию ума.

Механик из него,

Как с галки ястреб той,

Что золото не спутает с водой,

Лишь потому, что золото на рожь похоже цветом.

Ну, в общем, поняли меня. Парнишка тот "с приветом".

В Любви признаться - не по силам для него,

А если не упустит шанса одного,

То знает, что заранее он проиграл,

Как только слово первое сказал.

Его не слушают - зачем?

Ведь он же глуп,

Дурен собой и взрывчив, как салют.

Лицом не вышел от рожденья -

Терзают странные сомненья,

И мысли лишние одна другой глупей.

Казалось бы, куда еще страшней?

Любить его -

Ну, это уже юмор.

Готов отдать я тридцать два все зуба,

Что вы не вспомните его,

Поговорив с ним час.

Глупцов так много - не для нас

Их вспоминать всех за другим другого.

В коробке черепной его второе сердце бьется вместо мозга,

А спину Совести ежесекундно сечет настойчивая розга.

Задумавшись, чем есть,

Он упадет с кровати.

Бесчестье. Честь. Невесть,

К чему привесть

Такой расклад его бы мог,

Когда б не городской наш смог.

Вдыхая маленькими легкими туманных улиц душный воздух,

Он кислород искал в толпе, где люди покучней.

ОНА прошла -

И сразу сделалось трудней.

Любимая, Любовь, O2.

Его слова...

Он снова знал,

Что он не прав.

Сказав, что думал, он,

Сказав...

Мечтав и поражение признав,

Вдохнул поглубже, и еще раз повторил:

"Я так Люблю,

Я так Любил"...

Его толкнула ТА, перед которой

Он колени преклонял,

Которой клялся, что не снял

Кольца венчального с руки.

Они не виделись пятнадцать лет.

Что им сказать?

Опять глухой ответ:

- Я не Люблю,

А ты все так же глуп,

Все так же туп,

Все так же безрассуден и нелеп.

Твои слова, твои стихи, твои цветы, твои признанья на асфальте

Забыты мной, как вырез декольте,

Что ты рассматривал тогда на мне так страстно.

- Я не забыл!

- Тогда забудь.

- Но может быть, когда-нибудь...

- Нет. Никогда.

- Тогда... Пожалуй, мне тогда...

- Действительно пора.

- Прости.

- Нет, ты меня прости и отпусти.

Однажды - и навек.

- Но разве так бывает, чтобы человек,

Любящий искренне и нежно,

Мог Разлюбить, забыть, простить,

Любовь пропить

И загадать побольше денег вместо пламенной души,

Крича: "Туши!"

И раздавая комплементы Нелюбимым?

- Но я смогла.

- Прости.

- Прости. Прости меня и отпусти...

И снова он один.

И снова глуп,

И снова туп.

Любить ведь надо разумом - не сердцем.

Таков закон собачьей жизни сей,

Что в микрофон вещает новый Колизей.

Он глуп.

И не продаст безумия, как умный не продаст ума.

Вершина небоскреба для него, как Колыма!

Вы не Любите -

Будете Любимы!

Но не поможет от Безумия ни пачка "Примы",

Ни "Путинка", "Столичная", коньяк.

Как был простак,

Так есть простак.

Простак -

Дурак.

Но вы попробуйте найдите в целом свете

Другого дурака,

Что не в ответе

За даунизм Любви,

Что думает о нем,

Рубя с плеча мечом.

Ужасен он и некрасив.

Характер - хуже не бывает!

В общении он наскочил на риф

И делать дальше что не знает.

Но вы найдите человека,

Который бы без положительной черты

Нашел невесту, поженился и развелся,

Оружию подобно взвелся,

Осечка снова, снова -

И тогда,

Поняв, что пожелала так судьба,

Сдавался воле случая напрасно.

По глупости своей второе сердце красно.

И нет в нем серой и тягучей массы,

Извилины в нем не прокладывают трассы.

Любить - так глупо!

Любить всю жизнь -

Вдвойне глупей.

Вдвойне?

Втройне! И даже вчетверне!

В нем плохо все.

Да, хуже нет людей!

А что насчет зверей?

Мышиный хвост, поджав, задумалася мышь,

О том, как поживает в серой норке тот малыш,

Что ею порожден.

Раздался стон.

Он хуже мыши. Хуже крысы серой.

Он не оставит во веках ни грамма,

Ни полвеса верой

Своей отравленной Безумством ДНК.

Пока-пока.

Прощай, забытый человек!

Один лишь век

Прожил ты, не оставив

Потока генов для других веков.

Не синий - неба пламенный покров.

Один - не джинн,

Но Алладин.

Свои желанья загадав,

Исполнить их не может. Предсказав,

Печальной участи венец,

Послушай, наконец,

Быть может, будет что-то хорошо?

Да хорошо все!

И не надо дураку для Счастья Счастья!

И в горе с тупостью он проживет.

Да, род прервет, да пропадет,

Но проживет он, как живет.

Хорош лишь тем, что идеально плох...

0x08 graphic

  
  

Глава 51. С головой.

   Митя с головой уходил в себя. Становился замкнутым и молчаливым. Пожалуй, бывают случаи, когда такая стратегия является единственно правильной. Но это был не тот случай.
   Митя сделал выбор: сдаться или сдаться? Сдаться! Продолжать жить. Тарас не хотел бы, чтобы его сыновья ломали свои жизни из-за его смерти. Любой отец не хотел бы. Так получилось. Настоящее не изменить, как и прошлое. Но есть еще будущее! И за него стоит бороться.
   Митя до сих пор сохраняет свое рабочее место. У него есть брат и квартира. Так что же не так? Жена ушла? Значит, она была не достойна Любви Мити! Хватит переживать! Пора жить себе в радость! Тарас? Тараса уже не вернуть! Пора жить. Жить, ни о чем не думая. Жить, окунувшись в себя. Окунуться в себя. Для начала. А потом окунуться в жизнь. С головой.
   Жизнь. Она того стоит. Обернитесь вокруг! Даже самое мрачное и самое темное кажется ярким, если смотреть через каплю воды. Красиво ведь! Вглядитесь в свет! Он режет глаза вам своими лучами. Но это красиво. Как прекрасны, как замечательны эти лучи! Хорошего много. А плохое можно просто забыть, замазать, закрыть на замок и не выпускать. Можно надеть розовые очки. Нужно надеть розовые очки. Но сначала найти их...
   Запись в паспорте - и Митя выходит из ЗАГСА свободным человеком. Его не держит уже никакая семья. В честь этого траурного праздника можно даже купить себе новый костюм. Деньги, сэкономленные на Лене. Хотела, чтоб Митя лечился? Смотри! Вот так лечатся от психического расстройства и от депрессии! Бесплодие? Пытаться его излечить все равно, что бросать деньги на ветер. Один шанс из ста. Кому это надо?
   Бракоразводный процесс завершен. Митя уладил свои проблемы, и он на работе. Новый заключенный. Новое дело. Павел Евгеньевич уже передал документы. Осталось порыться в бумагах, поговорить с преступником, которого предстоит защищать. Назад в жизнь. Назад в работу. Назад в бумаги. Будет время еще похныкать! За дело!
   Фомкин вчитался в бумаги. Какой-то Сумасшедший застрелил в метро трех человек. Просто достал пистолет и начал стрелять. Ни с того, ни с сего. Маньяк. И его защищать? Да его видеть противно! Противно и слушать. Противно слушать не только его, но даже о нем.
   Однако работа. Очередная подстава? Невыполнимая миссия? Игра начальника под столом? Козырный туз в рукаве? Работа, которая может отвлечь от Пифнина, только вчера выпущенного из тюрьмы? Как бы там ни было, работа есть работа. Главное, чтобы платили.
   Опросить обвиняемого? Стало быть, опросить. Митя зашел в "вольер".
   - Осторожней! Он странный какой-то. Метался всю ночь...- предупредил Митю охранник.
   - Нормально. Я справлюсь,- кивнул Митя, входя.
   Кого ожидал он увидеть? Монстра? Чудовище? Человека с осьминожьими щупальцами и бараньим рогом вместо нормально человеческой головы? Самый обычный человек перед Митей. Только лицо его блеклое, тускловатое и небритое. И выглядит удрученным. Не похож на маньяка. Скорее, похож на того, кого выжала жизнь, как лимон. Таких много. Одни люди идут на приправу другим. Это чувственно-энергетический каннибализм.
   - Я ваш адвокат, - не считая нужным как следует представляться, приступил к разговору Митя.
   - Эрнест Сверлов. Врать не буду: ни с кем мне знакомиться не приятно.
   - А я этого и не требую, - кивком согласился Митя.
   Маньяк вызывал у него жалость - не отвращение. Чем он лучше других маньяков? Чтобы ответить, нужно продолжать разговор.
   - Вы правда убили трех человек в метро? - напрямик спросил Митя.
   - Я не хотел, - так же прямо ответил Сверлов.
   - Но зачем?
   - Не хотел.
   - Как можно убить трех людей, не собираясь этого делать?
   - Я не сказал, что не собирался. Я сказал лишь, что не хотел.
   - И как мне вас защищать?
   - Не защищайте. Я же ведь не прошу. Меня всучили вам, как испорченный товар, не так ли? И дело не во мне. Дело в вас. Это вы чем-то провинились перед своим начальством. Дело, которое нельзя выиграть. И вы хотите пытаться?
   Митя заглянул в глаза своему подзащитному. В них были боль и глубокое разочарование. Морщины залегли глубоко. Сморщилась человеческая Душа. Тот, кто видел изнанку жизни...
   Может, от этого Сверлов не обычный маньяк? Какой, если не обычный? Другой. У обычных маньяков усмешка и зверство во взгляде. У этого - раскаяние и тяжкая ноша. Обычный маньяк забавляется, шутит по поводу совершенных убийств. Он гордится своими поступками. А Эрнест... Будто бы сожалеет, о том, что сделал. Хочет вернуть назад время. Окажись он второй раз в той же в ситуации, в том же метро, рука не позволила бы нажать на курок. Она не слушала бы его мозг. Она бы противилась и победила в конце концов.
   Обычный маньяк - лишь Безумец. Эрнест - нечто большее. Он Сумасшедший.
   Таким ли представлял себе Митя зверя? Нет, не таким. Мите Фомкину и раньше доводилось видеть маньяков, но все они были...Необъяснимыми. Непонимаемыми и непринимаемыми нормальным, здравомыслящим человеком. Эрнеста можно понять. Это не крайний случай. Или Мите так кажется? Может, Митя и сам начинает Сходить С Ума?
   - А где вы взяли оружие? - спросил Митя, не переставая смотреть Сверлову в глаза, в которых было какое-то черное пятнышко на сетчатке, не дающее адвокату покоя.
   - Почитайте в рапорте следователя! Или еще в каких-нибудь документах. У вас их, гляжу, с собой целая папка.
   - Сверлов! Я же пытаюсь помочь вам!
   - Не помню, чтоб я кого-то просил о помощи.
   - Я хочу, чтобы вы не сидели в тюрьме.
   - Мне надо сидеть. Я плохой человек. Так что сажайте. Я не боюсь.
   - Мы все ведь не идеальны.
   - Я хуже всех остальных.
   - Почему? Потому что убили?
   - Потому что я такой человек.
   - Какой именно?
   - Никакой. Чего вы пялитесь на меня? Я что вам, обезьяна в клетке?
   - Простите. Я лишь хотел...
   - Помочь? Вы это уже говорили. Уйдите! Мне надо подумать.
   - Надумаетесь в тюрьме.
   - Мне не хватит и Вечности!
   - Я зайду еще...
   "Всего лишь работа, - размышлял Фомкин. - И чего это я распереживался? Да, он прав. Да, мне сунули безнадежного клиента. Да, мой начальник меня Ненавидит. Что дальше-то?"
   Маньяк прав: зачем вытаскивать его из тюрьмы? Он людей убил. Ни за что. Просто так. Сажать таких надо! Или расстреливать. Раскаяние? Черное пятнышко на сетчатке? Раскаяние ничего не меняет. Люди убиты. А у них были близкие, родственники... Пятнышко? Чтобы оно могло означать? Наверное, астрологи придумали бы какое-нибудь объяснение на такой случай. Если у человека на сетчатке черное пятнышко, то он обязательно... Маньяк?
   Митя понимал, что спаси он Сверлова - на него посыпались бы сотни проклятий. Кого спасать? Человека, не понимающего, зачем выстрелил в мирных прохожих?
   У всех Злодеев есть прошлое. У всех Злодеяний - причины. Если так рассуждать, можно оправдать и Большого. Это разное. Нет. Одно. Ну и что? Пусть Большой мог быть Добрым когда-то. И Сверлов мог.
   Что меняет людей? Обстоятельства, чувства, Любовь. До расставания с Леной Митя думал, что нет ничего выше чести. После - понял, что чувства важнее. Жалость. Маньяка жаль. Какая история у него? И какое горе его настигло? Что заставило его расстрелять ни в чем не повинных людей? Что заставило его это сделать?
   Время подумать... О чем думать маньяку? Вспоминать жизнь? Прокручивать в голове те моменты, которые мог бы исправить? В такие часы нельзя много думать. Мозг плавится. Сходишь С Ума...
   Митя думал о своем подзащитном. Целыми днями. С головой, говорите, в работу? Стало быть, с головой. С головой в работе. В адвокатуре. И каждый день работа с одним человеком. Иногда даже по выходным.
   Эрнест Сверлов. Маньяк. Злодей, который сидит и молчит. Работа, не приносящая никаких плодов. Делай - не делай. Толков нет. Пустые разговоры. Впустую и ни о чем. Одно и то же. Повторяющаяся череда событий. Как гармонические колебания. Вверх-вниз. Вверх-вниз...
   Правда, удалось вычитать кое-что интересное в документах. Эрнест Сверлов - ветеран Чеченской войны. Награжден двумя орденами и медалью. Тем непонятнее дело. Ветеран, убивающий в подворотне? Не в подворотне, конечно. В метро. Но сути дела ничуть не меняет. С чего бы ветерану быть Сумасшедшим маньяком? Может быть, дело не так просто, как кажется?
   Спокойствие. Только спокойствие. В голове Фомкина все начинало укладываться. Представить, что Лены нет. Она вышла из Митиной жизни. Ее нет больше в уравнении. Файл "Лена" успешно был удален. Удалена Лена, а вместе с ней удалились Ненависть к убийцам отца, страх, страсть, жажда Мести и многое, многое другое. Память, чистая, как лист бумаги.
   Ничего не осталось из прошлого. Лишь один человек напоминает о нем. Это брат. Правда, с братом Митя стал теперь редко видеться. Уже забыл, как тот выглядит. Забыл лицо Миши. Почти не разговаривали после похорон Тараса. Кроме как по телефону. Но это не в счет. В трубку всего не скажешь...
   Старые, затянувшиеся раны на сердце. Вырезанный из него кусок. Какое может быть продолжение? Это уже не жизнь. Только ее обрубок. Обрубок, утонувший в работе. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих? Митя глотнул воздуха. Пора делать второй нырок.
  
  

Глава 52. Подзащитный.

  
   Это было в ненастное субботнее утро. Мите не хотелось вставать с кровати, но он лениво зевнул и стал собираться на работу. День обещал быть прозаичным и нудным. Стоящие на паузе с вечера "Сумерки", недопитый кофе, грязь на улице, тающий снег.
   Весна. Весна - это прямо как осень. Только еще дождливее и сырее. Наверное, зависит от климата и от местности, но... Осень называют иногда "золотой". А что сказать о весне? Зеленая? Грязно-коричневая. Осень сохраняет тепло лета в первом своем месяце - сентябре, огорчающем школьников и студентов и оставляющем равнодушными всех остальных. Зато у весны есть цветущий май, мартовские коты, мяуканье под окном и звонкий собачий лай. Весной-летом выпускники толпами валят в огромные универы, сидят в душных очередях, сдав экзамены и ожидая своих результатов. Нет. Весна хуже осени в сотню раз. Неспокойно весной. Дождливо, прохладно и грустно немного. Прощание с тем, с чем хотелось расстаться.
   Вчера ночью Митя смотрел в окно и Любовался городскими пейзажами. 12 часов. Даже больше. Уже перевалило за полночь. На улице никого. Почти никого. Какой-то мужчина гуляет с собакой. И чего только ему не спится? По холоду. В одиночестве. Какой интерес? Хотя, наверное, это приятно. Выйти ночью на свежий воздух и быть с единственным родным существом. Если нет девушки или женщины, то хоть с собакой. Собака все понимает. Умные у нее глаза. Особенно у овчарки. И ей так же свежо на улице, как и ее хозяину. Она не резвится и не высовывает язык. Кажется, даже собаке уж хочется спать.
   Мужчина садится на лавочку. Во всем городе люди спят. И никто не мешает ему осматривать достопримечательности района. Вон там детский садик, где пьет молодежь. А здесь школа, в которой неделю назад разбили окно все те же нетрезвые малолетки. Физрук в этой школе изменяет жене с директрисой, а жена его знает об этом, но не предъявила ему до сих пор еще никаких претензий, потому что физрук подворовывает потихоньку вместе с директоршей деньги, выделенные на ремонт столовой. В двухстах метрах от школы универмаг, в котором работает Лиля Фролова, подсыпавшая яд в миску соседской собаки, вечно гадившей у нее под дверью. Соседка - начальница магазина, что доставляет Лиличке еще большее удовольствие от содеянного.
   Мужчина на лавочке, наверняка, знает об этом всем, потому что слухи распространяются так же быстро, как чума, выкашивающая миллионы в густонаселенном городе. Мужчина с собакой. Он пришел сюда ночью, потому что именно ночью некому распространять слухи. Именно ночью уши могут отдохнуть от ненужной и мелочной информации. Кто Ненавидит кого? Кто кому изменяет? Да какое дело?! Нельзя самовольно влезать в чужую личную жизнь.
   Митя немного завидовал человеку на лавочке. Но выходить к нему было лень. Да и мешать думать себе и другому... Это было бы неэтично.
   Так прошла ночь у окна. Бессонница - нередкое явление для Фомкина - адвоката. Уснул лишь под утро. Поэтому и просыпаться так тяжело. Суббота тем более. Однако пора на работу. Что сделаешь с ней, с работой? Еще один разговор со Сверловым.
   - Я их вижу, - избегая на этот раз Митиных глаз, произнес Сверлов.
   - Что? Кого?
   - Тех людей, которых убил.
   - Тех троих, что убили в метро?
   - Нет. Всех, кого я убил. Они приходят ко мне во снах. А может быть, наяву. Я запутался. Они обвиняют меня в своей смерти. Проклинают меня...
   - Кроме тех троих? Кого же еще вы убили?
   - Много людей. Это было в Чечне.
   - Но то ведь была война.
   - Я не считаю это войной. Разборки какие-то, а не война. Или усмирение чокнутых террористов. Моего лучшего друга убили в Чечне. Он даже не воевал. Всего лишь был журналистом.
   - Чеченцы?
   - Нет. Свой. Предатель. Мы нашли его и убили. Перерезали ему горло. По-джигитски. Потом еще измывались. Фоткались с трупом. В Чечне можно все. А за друзей надо Мстить. За близких друзей. Мы напали на лагерь террористов, вычислив его с помощью этого предателя, этой вшивой овцы. Мы всех их перестреляли. Не стали брать живьем никого. Но я снова терял друзей...
   Фоткаться с трупом? Это было мерзко для Мити. Но раскаивающийся убийца, раскаивающийся маньяк... Таких Митя еще не встречал. Первый из случаев. Кого жалеет Сверлов на самом деле? Своих жертв? Самого себя? Как понять его логику? И поддается ли она пониманию?
   Война. Цена, которую заплатили за жизнь...
   - Столько смертей! - сокрушался Сверлов. - Я их видел! Все это у меня на глазах. Мы всех убили! А потом начали убивать нас. Что-то вроде карательной операции. Один я остался. Остальные из взвода погибли. Кирилл, Димка, Ванюша, Иван Корский, Петя Викушкин... Это не все еще. Но я помню все имена и фамилии. Один я остался от взвода. Нас резали, стреляли, били, разрывали на части брошенными гранатами. И все снимали на камеру... Ну, как мы тогда. Потом выложили в Интернет. Я смотрел это видео ни один раз. Там есть, как я падаю на товарища. Там есть то, как добивают лежащих солдат. Там есть то, как случайно забыли добить меня...Я ушел в отставку. Старался забыть Чечню. Но не мог. Раны ноют, не давая спать ночью. А когда засыпаю, то вижу убитых во снах. И чеченцев, и наших. Моя нога, мое плечо, из которого так и не достали осколок гранаты... Война была. А в том метро...Я не знаю, что случилось со мной тогда. Я достал пистолет и начал стрелять. Почему? Да потому что все виноваты! Весь этот мир! И я виноват! И Правительство виновато! И Чечня, и Россия! И вы тоже! Все мы здесь виноваты! Мы! Мы начали эту войну! Не война это, а разборки!..
   Мите вдруг стало страшно. Эрнест убил трех человек в метро просто так. Из обиды на мир. Ему было все равно, кого убивать. Лишь бы Отомстить. Себе и миру. Повод наказать себя, сесть в тюрьму. Не нужен такому заключенному адвокат. Зачем? Сверлов хочет сидеть. Ему это необходимо. Необходимо, как время для диалога с самим собой. Кто виноват в том, что случилось в Чечне? "Не люди, - подумал Митя.- Люди не были бы на такое способны".
   - Месть - это плохо, - продолжил Эрнест. - Сначала мы Мстили. Потом Мстили нам. Чеченцы все время нам Мстят. Теракты - что? Такая же Месть. За то, что кто-то когда-то кого-то обидел. Мы убиваем друг друга долгие годы. Каков результат? А нет его, результата!
   - Та семья, которую вы убили. Это были чеченцы?
   - Да. Беженцы.
   - Вы их знали?
   - Первый раз видел.
   - Месть людям?
   - Я думал: "Может быть, хоть за это убьют?" Ну, вот почему так, скажите: весь взвод убили, а меня нет? Это несправедливо! Уж лучше б наоборот! Столько раз ранили, а убить не смогли! Почему? Почему? Почему меня не убили? Я же хотел этого! Я хотел!
   - Потому-то вас не убили, что вы этого хотели. Те, кто хотят умереть, продолжают жить. Те, кто хотят жить, умирают. Не от нас, а от жизни зависит.
   - Убейте меня, кто-нибудь! Я не заслуживаю этой жизни! - простонал Сверлов, дрожа всем своим крепким солдатским телом.
   Зубы его поскрипывали. Скулы были напряжены до предела. На лбу выступал пот. Митя мучил подзащитного своими вопросами. Разрывал его изнутри.
   Как удивительно мало знал Фомкин о своем подзащитном! Сухая информация из бумаг не давала должного представления о человеке. Только из общения, из откровенной беседы можно узнать, что человек из себя представляет. Когда он раскрыт...
   - Но вы многих спасли на той войне,- попытался утешить своего подзащитного Фомкин.
   - Нет. Никого я не спас, - усмиренный, как тигр, которому только что вкололи снотворное, Эрнест дал Мите понять, что утешения не подействовали. - Весь взвод в земле. А я жив. Считаете, мне повезло? Или такая Судьба жалкая? Или что? Я жив! Но я не хочу быть живым! Мне нет в этой жизни места! Я лишний! Я никто! Я даже не человек!
   "Снотворное" начинало действовать, и Эрнест на минуту замолк, стараясь перебороть губительное его действие. Иногда тигр может вставать и идти после усыпляющего укола, если доза не слишком уж велика. Митя знал, что на этот раз Эрнест сглотнет в горле ком и продолжит говорить так же искренно и проникновенно.
   Хрипы, всхлипывания и стоны... Есть, отчего страдать. Эрнест совершил нечто гадкое, омерзительно, то, чего делать он совсем не хотел. Или хотел?
   Худшее из всех преступлений. Убийство. Увидев чеченцев, Сверлов пришел в Ярость. В неописуемую и необъяснимую Ярость. Чеченцы лишили его тех, кто был ему дорог. Теперь он лишит всего их. Искоренит всю их нацию, всю народность. Уничтожит. Будет убивать одного за другим. Удар за ударом. Да смоется кровью кровь! Лишь кровь сотрет прошлое. И кровью напишут будущее. Эрнест выхватил пистолет и, не целясь, открыл огонь. Умрите, жалкие террористы! Отцы, дети, внуки и правнуки террористов! Женщины? Дети? Даже они стреляли в русских солдат в Чечне. Та девушка с РПГ... Один выстрел - и перед глазами Эрнеста летит оторванная рука его друга. Петя! Не надо! Не умирай!
   Кровь сотрет прошлое. Кровью будет написано будущее. Так думал Эрнест, спуская курок. Только кровь...
   - Я не хотел, - сглотнув комом в горле "снотворное", продолжал говорить Сверлов.
   - Убийство трех чеченцев не вернет вам друзей. Не одни вы кого-то теряли. Моего отца убил человек, сына которого мне чуть было не доверили защищать.
   - Вы его посадили?
   - Нет. Я не смог. Меня отстранили от этого дела.
   - И он на свободе?
   - Да. Я даже знаю адрес. Предложите мне убить его?
   - Нет. Не ломайте жизнь, как сломал себе свою я.
   - Отец за сына. Сын за отца. Было бы справедливо. От меня жена ушла из-за этого дела. На работе в немилость впал. Как еще я могу сломать свою жизнь?
   - Нельзя просто так убить человека.
   - Но вы же убили. И даже не одного.
   - Я не контролировал своих действий. Я С Ума Сошел. У меня Крыша Поехала! Это было непроизвольно.
   - Это вам так сказали?
   - А что, разве по мне не видно?
   - Ну, лечитесь тогда! - закричал Обозлившийся Митя.
   Он ждал от Сверлова поддержки. Думал, тот станет поддерживать его, поймет, защитит. И результат? Даже маньяк не согласен с убийством. Нельзя убивать людей. А если речь идет о Большом? Большой. Разве он человек? Лишь подобие человека. Восковая фигура. И Митя убил бы его, если бы не закон. Убил бы? Хватило бы духа?
   Митя надеялся, что Эрнест убедит его это сделать. Скажет, что убить человека не так уж и сложно. Скажет, что это как компьютерная игра: прицелился, нажал на курок - и любуешься зрелищем. Но жизнь не игра, а кровь - не томатный сок. Это знали и Фомкин, и его подзащитный
   - Я жалею, что я всех убил. А когда убивал, не жалел. Почему так? - спросил Сумасшедший.
   И Митя не знал, что ответить. Ведь он никого еще до сих пор не убил. Преступники, заслужившие смерть. Педофилы, маньяки, насильники... С ними стоило бы разобраться. Так почему же закон запрещает? Почему отменили расстрелы, смертную казнь? Почему террористы, уничтожающие на Кавказе целые взводы миротворческих сил, продолжают себе припеваючи жить?
   - Вами владела Ненависть, - ответил Митя, чувствуя, что начинает трястись, как Сверлов.
   - Мною владело Зло. Я Злился на всех и все. Плюс выплеск адреналина. Я Подлец! Ненавижу себя! Ну, за что я их всех убил?
   - Извините, я думаю, вам лучше побыть одному, - Митю тошнило.
   Голова его начинала кружиться. Что-то не то съел на завтрак. А может быть, перенервничал. Сердце. Это наследственное? От Тараса? Если так, то кто сказал, что Тарас не мог умереть от сердечного приступа? Не мальчишкой ведь был уже. Возраст солидный. Выход на пенсию...
   Нет же! Это было убийство. Криминальный авторитет убивает судью, чтобы уберечь от тюрьмы сына. Банально, просто и жизненно, как в классическом детективе. Садовник всегда убийца...
   Но какая связь между мужчиной, выгуливающим собаку после полуночи, не спящим всю ночь Митей и Эрнестом Сверловым, оплакивающим своих жертв? Практически никакой. Только метания Мити, вписанные между строк.
   - Спасибо, - через решетку сказал Мите вслед его подзащитный. - За то, что меня поддержали...
   Митя достал "Капотен" и сунул себе под язык таблетку. Одной будет мало. Давление подскочило.
   А Эрнест ведь и сам нерусский. Имя нерусское и лицо. Так кому же он Мстит? Таким же, как сам?
   Успокоиться. Все хорошо...
  
  

Глава 53. Сначала.

   "Есть ситуации хуже моей, - размышлял Фомкин.- Жизнь много кого покоцала. Отрезала лишнее и не лишнее. Филировала. Эрнест потерял больше, чем я. Кто кого из нас понял? Кто кому открыл Душу?"
   Сверлов говорил правду. Все правда. До единого слова. Все есть в документах. То, о чем он говорил. И правильно: зачем ему врать? Зачем еще раз кривить Душой? Маньяк? Сумасшедший? Или герой войны? Каков настоящий Эрнест Сверлов? Такой, каким считает себя он сам? Такой, каким считают его все окружающие? Такой, каким считают его русские или чеченцы? Эрнест Сверлов - настоящий Эрнест Сверлов - это тот человек, который стонал, хрипел и вытирал слезы, тот, который раскрылся перед своим адвокатом. Или я ошибаюсь?
   Одиннадцатый раз перечитывал Митя характеристику своего подзащитного. Рядом сидел его брат. Миша. Давненько не виделись. Может, поговорим? Должно быть, тем теперь предостаточно.
   - Ты понимаешь, зачем тебе его дали? - спросил Михаил, отвлекая Митю от чтения.
   - Мне все равно.
   - Почему ты решил его защищать?
   - Не знаю, - Митя покачал головой, не отрываясь от документов. - Он не просто маньяк.
   - А кто же тогда?
   - Он в Чечне воевал.
   - Что с того?
   - У него были свои причины.
   - У всех есть причины. Ты военных зауважал?
   - Я... Мы же знаем, кто убил нашего отца. Так?
   - Так.
   - Но у нас нет никаких доказательств. Закон не позволит нам ничего сделать. А если бы не закон? Смог бы ты Отомстить?
   - Имеешь в виду, убить?
   - Да.
   - Так же нельзя. Как можно взять и убить человека?
   - А как взяли и убили нашего с тобою отца?
   - У преступников своя психология.
   - Сумасшедшие?
   - Может быть.
   - А я бы убил.
   - Что?
   - Я бы убил, если бы не закон.
   - Не говори так.
   - Я говорю правду.
   - Это из-за Лены?
   - Это из-за всего.
   - Мить,..
   - Я Ненавижу,- Митя закрыл папку с документами и поднял глаза к потолку. - Он убил чеченскую семью. Это была Месть. Месть за все, что их народ ему сделал. Он потерял всех друзей на войне. Их убили чеченцы. Я бы тоже Сошел С Ума.
   - Ты защищаешь маньяка?
   - Он был в состоянии аффекта. Выхватил пистолет, не осознавая, что делает. Разве он виноват? Это его руки. Его тело. Но только не он. Все само получилось.
   - Ты Сумасшедший! - воскликнул Миша. - Для тебя это больше, чем просто работа?! Ну и иди! Борись с ветряными мельницами! Откуда в тебе вообще взялась эта жестокость?
   - Может, я Сумасшедший. Но в чем-то я прав.
   - Прав, прав. Успокойся, - сказал Миша, видя гневные глаза брата.
   Ссориться ему совсем не хотелось. Однако что-то в Мите изменилось. Что-то сломало его. Откуда гнев, Злоба? Это все Любовь к Лене. Или одна из стадий Митиного Сумасшествия? Мише не верилось, что его брат теряет рассудок. А если все так?
   Митя смотрел в потолок, как будто там могли быть ответы на его вопросы. Защитить Сверлова. Это прежде всего. Сохранить его жизнь, пусть даже уничтожив свою. Обмен жизнями. Фомкин готов был на это пойти. Но Сверлов не согласился бы никогда. Как помочь ему? Как вытащить его из той пропасти, в которую он угодил?
   - Извини, - сказал Митя.
   - Ничего. Ты действительно в чем-то прав, - наконец, согласился Миша.
   Прав. Дальше спор между братьями не пошел. О чем спорить? Лучше на чем-то сойтись. Один - Озлобленный и озверевший, другой - "Добренький" и не познавший жизнь. Спор бессмысленен. Два брата сидели, смотря друг на друга. Два брата. Два друга. Сегодня разногласия их не рассорят.
   - Начни все сначала, - посоветовал Миша.
   - Нет. Я не начну сначала. Я закончу здесь и сейчас. Я доведу дело. А потом стану собирать доказательства против убийц моего отца. Нашего отца. Сначала? Нет. Слишком поздно. Слишком далеко я уже зашел. Никакого "сначала"! Нет, Миша. Скоро суд. И я его выиграю. Выиграю, как выигрываю всегда. А если б у меня и была возможность начать все сначала, я бы... - у Мити язык не повернулся сказать "поступил бы также".
   Он не стал бы расставаться с Леной. Плюнул бы на все ради нее. Почему она ушла? Какова истинная причина? Любила другого?
   - Я на твоем месте поступил бы иначе.
   - Значит, мы непохожи.
   - Будь осторожнее, брат.
   - Я никогда еще не был осторожен. Осторожность и трусость - не синонимы ли?
   - Я так не считаю.
   - А я, как адвокат, считаю.
   - Значит, ты лучший, чем я адвокат?
   - Оба плохие, раз не смогли забрать дело Пифнина.
   - Наверное, мне пора...
   Митя встал, чтобы проводить брата. Надо как-нибудь в гости и к Мише сходить. До чего надоела квартира холостяка! Правда, Леной в ней еще пахнет. Этот запах впитался в стены. Нюхать его - быть в Раю. Мда... Никогда, никогда не сделает Митя в этой квартире ремонт. Лучше продать кому-нибудь за бесплатно...
   Как жаль, что нельзя повернуть время вспять! Митя провел черту. Разделил свою жизнь на "До" и "После". Сверху и снизу. На вершине и в канаве. Из канавы о жизни судить легче. Падая, ты ее узнаешь.
   Сделать ремонт, переехать в другую квартиру, забыть запах Лены... К сожалению, Митя не способен на это. Лена была самым дорогим из того, что имел Фомкин. Что имеет теперь?
   Возможно, я задаю слишком много вопросов. Что? Почему? Зачем? Но жизнь построена из вопросов. Их лесенка ведет вверх, вниз и в разные стороны, разветвляясь, стремясь к ответам, которых не существует. Мы идем по вопросной лестнице. Куда и зачем мы идем? Опять вопросы. Идем, как по лесенке эволюции. Идем, сталкиваясь с хищничеством, жестокостью, несправедливостью. Естественный отбор. Кто-то движется вверх. А кто-то деградирует, катится вниз. Люди разные. Разные Судьбы. Но одно общее для них всех: вопросы, вопросы, вопросы...
   Митя искал ответы. Искал Судьбу. И шел вниз, срываясь, падая и катясь по вопросным ступенькам, ударяясь об их, вопросов, горбы и потирая ушибленные места. Кубарем вниз.
   Сначала желание Мстить. Потом сочувствование Маньяку. Что дальше? Чем дальше, тем хуже. Вниз. К первой ступени.
  
  

Глава 54. Суд.

   Митя продолжал вести диалоги с "другом-маньяком". Убеждал его не делать глупостей, сидеть и молчать в суде. Сверлов все кивал головой. Но принял ли он слова Мити? Согласился ли с адвокатом? Или же оставался при своем мнении?
   Все система защиты, построенная Митей Фомкиным, может рухнуть от одного только слова Эрнеста. Как убедиться, что Эрнест готов защищаться?
   Еще одно обстоятельство ранило Митю. На суде будет Лена. Та самая Лена, чей запах пытается уловить Фомкин долгими вечерами в своей холостяцкой квартире. Лена Фомкина. Лена Тиль. Журналисточка с голубыми глазами...
   Она напишет статью о суде. И Митя будет читать. Прочитает ее мнение о себе. Прочитает, что думает она о нем, как об адвокате или же о человеке.
   Лена Тиль. Разлюбила ли она Фомкина или все еще Любит? А может быть, никогда не Любила?
   Каждый день адвокат рассказывал о своих злоключениях подзащитному. Ну, а с кем еще поделиться? Других друзей не осталось. Они все давно предали Митю. Они продались. Предали Тараса. Предали Митю. Разве это друзья? Разве таким друзьям верят? Что угодно: только не верь людям. В этом убеждался Сверлов. В этом со временем убеждался и Митя.
   Жизнь шла, задавая свои вопросы. И всюду была одна ложь. Ложь, ложь... Митя и сам научился врать. И ложь его становилась искуснее с каждым разом.
   Разговоры со Сверловым затягивались и удлинялись. Разговоры о жизни. Разговоры, уже не имеющие отношения к делу. Порой Митя забывал, кто заключенный, а кто адвокат, кто маньяк, а кто человек с нормальной человеческой психикой. У маньяков всегда ненормальная психика. А у Добросовестных адвокатов? Кого проверять на детекторе лжи? И кому все же нужен психолог?
   На суде в Сверлова тыкали пальцами. Пренебрежительное отношение. Неуважение к человеку, к человеческому достоинству.
   Сверлов. Человек, не достойный жизни, по мнению многих. Лишь Митя его защищает. У дверей стоит Миша, который ждет брата. Он думает так же, как все. Посмотрим, кто прав. Суд решит.
   Каждый новый свидетель рассказывал все более ужасные вещи. Одинокий Сверлов, в квартире у которого никто никогда не бывал. Сверлов, к которому не заходили никогда девушки. Сверлов, что спустил с лестницы неучтивого почтальона. Неуравновешен. Нервозен. Озлоблен. При обыске в квартире найдены два незарегистрированных пистолета, на каждом из которых отпечатки пальцев Сверлова. Один из них как раз и послужил орудием убийства, совершенного с особой жестокостью. Убийца, продолжающий стрелять в трупы. Разносящий, как кабачки или тыквы, маленькие человеческие головы. Три трупа. Мужчина, женщина и ребенок. Мальчишка двенадцати лет.
   Митя читал об этом в досье. Но слушать все равно было неприятно.
   Семья. Три человека чеченской национальности. Сверлов выследил своих жертв от их дома. Состав преступления выявлен. Разжигание межнациональной розни. Дискриминация по национальному признаку. Убийство все с тем же мотивом.
   Митя начал было говорить про невменяемость, про состояние аффекта, но Сверлов встал и прервал его:
   - Я всех их убил. Намеренно. Я осознавал, что я делаю и оценивал свои действия. Это все, ваша честь. Это мое чистосердечное признание.
   - Зачем? - Митя снова почувствовал тошноту.
   Вот и все. Очередной проигрыш. Как всегда. Завалил еще одно дело. Стоило ли обманывать себя, говоря, что выиграть можно? Но Митя ли виноват? Виноват подзащитный! Сверлов. Он Сумасшедший! Как можно вытянуть из тюрьмы человека, желающего там очутиться? Фомкин бы справился, если бы не Эрнест! Ну, посидел бы, допустим, Сверлов пару месяцев в психбольнице. Но это же не тюрьма! Нет же! Маньяк все решил за себя и других. Он не хочет ползти из канавы наверх. Он решил уже, что нет для него иного пути, как вниз.
   Судья вынес приговор. И все завершилось.
   - Прощайте,- сказал Эрнест адвокату.
   - За что-о-о?! - Митя Фомкин схватился за голову.
   Надо решать проблемы. Эрнест. Он не должен сидеть! Отчаянные планы в голове Мити. Ворваться в тюрьму и освободить заключенного. Убить всю охрану. Помочь Сверлову бежать. Обмен жизнями? То, на что собирался пойти Митя.
   Порушить систему нормального мира ради одного человека. Стать Ненормальным. Иного выбора нет.
   Выбор всегда есть!
   Неожиданный прилив Ярости изменил все. Митя знал, куда он пойдет и что сделает.
  
  

Глава 55. Отмщение.

   Злобный, нечеловеческий огонек горел в глазах Мити. Митя шел, не выпуская адрес из головы. Дом 43. Улица Красногвардейская. 43а...
   Под курткой был спрятан нож. Пусть все закончится тем, с кого начиналось! Говорите, нельзя вот так просто убить человека? Вот сейчас и проверим!
   Пифнин - младший. Из тюрьмы тебя выпустили. Но есть альтернативный вариант. Смертная казнь, которую отменили только официально. Смертная казнь за рэкет, убийства, торговлю наркотиками, контрабанду. По приговору Фомкина Мити. Приговор будет приведет в исполнение лично судьей.
   Сверлов очутился в тюрьме. Он практически умер. Но Митя продолжит его позабытое дело. Убийство. Месть за Лену, торжествующую в зале суда. Месть за отца, Тараса Фомкина. Месть за разрушенную жизнь. Если повезет, Митя даже окажется в одной камере со Сверловым. Подписать чистосердечное признание. Назвать себя Сумасшедшим. И сесть в тюрьму.
   Митя же осознает, что он делает? Ведь правда же? Он осознает, что хочет убить Пифнина. Осознает, что сделает это. Осознает, что придется сидеть. Может быть, и Сверлов точно так же осознавал свои действия? Может быть, он сказал правду в суде? Захотел убить трех чеченцев - и убил, не боясь последствий. Сумасшедшим ли был Сверлов? Это трудно сказать. Но вот Митя Сходит С Ума.
   Оттолкнул брата на выходе из зала суда. Миша, наверное, не понимает, что происходит. Поймет, когда обо всем узнает. Вместе с Мишей узнает и Лена. Эти двое просили Митю быть осторожным. Вот она, осторожность! Получите и распишитесь!
   Взять нож. И с Мстительным сердцем вонзить его в грудь Злодею. Злодей, убивающий Злодея. Это более-менее справедливо.
   - Вам чего? - спросил Пифнин, приоткрыв дверь.
   - Помнишь меня? - Митя вошел в дом, выломав ударом ноги щеколду.
   Пифнин попятился и побелел. Он узнал. Адвокат, который хотел его засадить. Митя Фомкин. Избитый людьми Большого. Потерявший жену. Защищавший в суде Сумасшедшего. Нет! Только не это!
   Пифнин хотел закричать, но не мог. От страха немел язык. Волнение бечевкой перетягивало горло. Женя Пифнин. Прощай!
   Митя выхватил нож. Обычный кухонный, плохо заточенный нож, которым вчера еще резали хлеб. Черный хлеб. Бородинский.
   - Нет! Не надо! Пожалуйста! Я же вам ничего не сделал! - закричал Пифнин.
   Поздно. Митя пырнул его ножом в живот. Кажется, не добил. Теперь удар в голову. В глаз. В руку. В живот. В лицо. В лицо. В лицо. В лицо...
   Пифнин уже не дышал, но Митя продолжил уродовать тело. За Лену! За Мишу! За отца! За Сверлова! За тех друзей, которых ты совратил!
   Тупой нож входил в мягкое, холеное тело. Порезанные щеки, вытекающий глаз, несколько ран в животе. Митя был весь в крови. Кровь убитого им человека. Горячая, но такая липкая и противная...
   Пифнин мертв. Но от этого ни капли не легче. Отомщен...Да, Тарас Отомщен. Сын за отца. Правильный бартер. Так справедливо.
   Пифнин! Ты не мужчина! Не быть тебе им никогда! А ошибки природы можно исправить!
   Митя занес уже нож, когда здравый смысл возобладал. Пифнин - младший не чувствует боли. А боль, причиненная его отцу, теперь не сравнится ни с чем. Господин Большой, вы, убийцы, обычно обещаете возвращать родных по частям. Именно в таком виде вы и получите своего сына. Отрезать, что ль ему пальцы?
   Не надо. Убил же уже. С Тарасом покончили вроде бы безболезненно. Так почему ж тогда с Пифниным должно быть иначе?
   Мите было так мерзко ощущать на руках кровь. Убийцы всегда так себя чувствуют? Вот Митя это и проверил. Всегда хотел знать, как думают его подзащитные. Мыслей было немного: "Все ложь! Не я это ведь! Не я! И что теперь делать?"
   Митя взял Пифнина за руки и оттащил в ванную. Пустил воду. Вымыть руки сначала. Умыться. Убрать следы крови с одежды. И отпечатки пальцев.
   Ай! Вода что-то горячевата. Разбавить. Может быть, вызвать полицию? Было бы алиби: зашел навестить знакомого и тут увидел такое. Знакомого? Скорее, недоброжелателя. Убийцу отца. Сына убийцы. Сын за отца...
   Митя рассадил зеркало в ванной ударом локтя. Как не хочется себя видеть! Свое гадкое отражение!
   Женя Пифнин жил в одиночестве. Без семьи. Все логично. Нет пострадавших на стороне. Только Пифнины. Двое.
   И все же: нельзя было так поступать. Почти никому не принес горя? Принес горе себе. Это ошибка. Непоправимая ошибка, которая не останется в прошлом, а перейдет в будущее. Урок на всю жизнь.
   Митя долго отмывал руки. Кровь почему-то не смывалась. Наказание? Наказание за содеянное? Пусть убил. Но зачем было уродовать тело? Неправильно! Все неправильно!
   Митя бросил взгляд на тело убитого. Красное пятно вместо лица. Изрезанная рубашка. Почему Женя Пифнин встретил Митю в рубашке? Собирался куда-нибудь уходить? Или только пришел?
   Что-то жидкое, сероватое течет по лицу Пифнина вместе с кровью. Торчат нервы, как оголенные провода. Глазное яблоко. На его месте зияет дыра. Когда только Митя вырезал Пифнину глаз? Не было этого. Вовсе нет в памяти. Оттопыренная губа трупа позволяла увидеть разрезанную десну и желтоватые зубы. Два зуба выбито. Остальные на месте. Нос, вдавшийся немного вовнутрь, казалось, был искусственно вбит туда молотком, как большой острый гвоздь.
   Вода начинала выплескиваться из ванны. Митя выбросил нож.
   Не важно: посадят Фомкина или нет. Главное, Зло свершено. Этого не исправить.
   Убирать улики совсем не хотелось. Будь, что будет! В тюрьму? Значит, это Судьба.
   Что творишь, Фомкин?! Что же ты делаешь! Лучше бы спалил дом. Может быть, так и сделать? Открыть вентиль - уйти. Пустить газ и взорвать все к чертям. Пускай, как есть!
   Преступник должен быть наказан. Митя должен сидеть. Он ведь сам был всегда только за справедливость. Убил - иди на скамью подсудимых. У каждого человека есть выбор. Убийство с особой жестокостью...
   В тюрьму! К тюрьме-то уже привык за время общения со Сверловым. Она стала даже родной. Серые стены давно не пугают. Серость - одно из украшений тюрьмы. Можно ли представить ее без серости и однообразия? Серость привносит некоторую оригинальность, отдаленность от общего мира. Для Мити - убийцы серость привносит в тюрьму красоту. А в данном случае, и привлекательность.
   Фомкин ясно видел свое будущее. И для этого не надо было быть экстрасенсом. Тюрьма. Как на ладони...
   - Здравствуйте! - окликнул растрепанного Митю сосед Пифнина.
   Митя вздрогнул:
   - А, вы. Здравствуйте.
   - Что, опять по служебным делам?
   - Гражданин Конин, я обязан перед вами отчитываться? - со Злостью ответил Фомкин.
   - Да нет. Просто...
   - Дружеский визит.
   - Не знал, что вы с Женей друзья.
   - Я тоже.
   - Ну, как он?
   - Отдыхает.
   - Ха! Отдых полезен для организма.
   - Особенно вечный...
   Конин дождется, пока Митя спустится на первый этаж, а потом войдет в квартиру Пифнина, которую Фомкин забыл закрыть. Позвонит в полицию. Скажет еще: "Не зря этот "праведник" показался мне странным". Ну и отлично! Мите бояться нечего. Он домой не пойдет. Он пойдет в ближайшее отделение полиции. Сдаваться. Нести наказание.
   Не накажет полиция - накажут люди Большого. Изрежут вот так же, как Митя изрезал Евгения. Изрежут еще жестче. Большой постарается. Придумает изощренный способ. Закопать живьем? Поджечь? Это слишком жестоко. Митя предпочел бы, чтоб с ним сталось то, что он сделал с Пифниным - младшим.
   Разговор со Сверловым. Последнее, чего хотел Митя перед тем, как его посадят.
   - Зачем вы пришли? - спросил Сверлов, не здороваясь.
   - Я сделал то, о чем вам говорил.
   - Вы убили его?
   - Да, убил.
   - Но зачем?! - Эрнест побледнел.
   - А зачем вы убили?! Зачем вы сдались?! Зачем признали свою вину в суде?! Вот ответьте: зачем?!
   - Я хотел этого. Я Сумасшедший.
   - Вот и я! Я С Ума Сошел! Крыша Едет! Я псих! - закричал Митя и принялся танцевать.
   - Киндер, киндер, киндеренок... Гоп, гоп! Чика-дрыга, оп-оп!
   Сверлов отвернулся. А Митя продолжил. Ему было весело. Он хохотал. "Когда ваши дела совсем плохи - смейтесь!" Смейтесь от безысходности!
   Танец маленьких утят, Добрых львят, котят-мотят... Пхах...
   - Фомкин? Эй! Вы пьяны?
   - Танцуют все! - завизжал Фомкин и врезал охраннику. - Я трезвый, как стеклышко! Где музыка? Музыка где? У меня праздник сегодня! Вто-орое рождение!..
   - Руки!
   - Стоять!
   - А ну стой!
   - Танцуют все...
  
  

Глава 56. Сумасшедший.

   Тюрьма могла отрезвить даже трезвых. Тюрьма лечила от Сумасшествия.
   Митя все рассказал на допросе у следователя: как взял нож, как нашел нужный дом, как вломился в квартиру и убил Евгения Пифнина. Назвал адрес. Назвал мотивы.
   Зачем сдавать себя? Просто так. Митя был Невменяем. Сходил С Ума. Чего ради продолжать жить? Какая разница, где жить: дома или в тюрьме? В соседней камере со Сверловым. Два Сумасшедших? Два маньяка? Два человека.
   Миша навестил брата, как только узнал о случившемся. И ужаснулся. Митя не был собой. Не был тем человеком, которого Миша так хорошо знал. Это был другой человек. Человек, чье имя запятнано кровью.
   На кого стал похож Митя? Уж точно не на Сверлова. Не на героя войны. Не на раскаявшегося маньяка. Митя не жалеет о том, что он сделал. По-прежнему считает, что сам во всем прав. Вот истинное Сумасшествие. Та болезнь, которую нельзя излечить...
   - Как ты? - спросил Михаил.
   - Лучше всех.
   - Лучше всех?!
   - Я Отомстил убийцам нашего с тобою отца. Ты считаешь, что это плохо?
   - Ты убил человека.
   - И что?
   - Помнишь, ты спрашивал, убил бы я, если бы не закон? Я отвечу тебе: да, убил бы! Я убил бы Пифнина, если бы не закон. Но закон есть! И в нем прописано, что нельзя убивать. Одного только я не пойму: зачем ты пришел и сдался?
   - Зло должно быть наказано.
   - Это ты так решил?
   - Это жизнь так решила.
   - Ты Сумасшедший!
   - Я знаю.
   - Псих!
   - Я хотел убить и Большого. Но меня не подпустили бы к нему и на тридцать шагов. Я не смог бы его убить...
   - Ты забрал его сына. Это более, чем достаточно.
   - Он погиб не за то, что он чей-то сын. Он убит за рэкет, за бандитизм, за убийства и за торговлю наркотиками!
   - Только честь? А мы ведь клялись над гробом отца, что не станем за него Мстить? Помнишь это?
   - А я и не Мстил.
   - Есть законные способы.
   - Законные я уже пробовал. Они совершенно бездейственны. Остался один метод: нож. И я искромсал это тело! Я изрезал его, не боясь повредить шкуру! Да я больше свинину жалею, которую ем, чем Пифнина, которого Ненавижу! Я! Я судья! Я убил его! Наказал!
   - Одним преступником больше, один меньше. Что толку? Они победили, засадив честного адвоката.
   - Ты продолжаешь мне верить?
   - Нет. Но я твой брат. И я поговорю с судьей, чтобы он смягчил тебе приговор.
   - Не надо. Я хочу быть в тюрьме.
   - Нет, надо. Брат брата не бросит. Наш отец не хотел бы, чтоб ты вот так завершил свою жизнь.
   - Но у нас его отняли.
   - Не делай больше никаких глупостей. Все будет хорошо.
   - Все уже хорошо. Все так, как я себе представлял.
   Миша не слушал последние слова брата. Его брат Свихнулся. Крышей Поехал. Какой теперь смысл с ним разговаривать? Его надо лечить. Сумасшедший! Но должен быть кто-то, кто сможет засвидетельствовать, доказать это в суде. Нормальный человек не поступил бы так, как поступил Митя. Вырезать глаз бывшему подзащитному? Порезать его на куски? Здоровый человек сказал бы себе: "Хватит!" - и, убив, прекратил бы зверства.
   Митю не посадили в тюрьму. Он был признан невменяемым и отправлен в психиатрическую лечебницу. Что это было: проделки Михаила или реальное Сумасшествие? Митя не знал, но он думал, что правда Сошел С Ума. Что-то случилось с его головой. Что-то неправильное. Почему Сверлова в психушку не сунули? Он ведь тоже маньяк и псих. Чем Митя хуже? Оба Мстили. Оба Ненавидели. Разве что... Митя Любил.
   Любил Лену. Влюбленный маньяк-адвокат проведет жизнь в больнице. А его Возлюбленная напишет о нем статью. Статья под названием "Как Сходят С Ума". Я не буду приводить ее полностью, но некоторые отрывки вам, непременно, прочитать стоит.
   "Я, Лена Тиль, достаточно хорошо знакома с тем человеком, о котором пишу. К моему стыду и позору, это мой бывший муж. Каково это: быть замужем за маньяком? Остались не лучшие впечатления.
   Митя Фомкин никогда никого не Любил. Он только Ненавидел, карабкался на вершины, забывая о тех, кто шел рядом с ним. Бедный адвокат постепенно Сходил С Ума, углубляясь в работу. Маньяк прослеживался в нем и на ранних этапах. Эрнест Сверлов, его подзащитный, стал горькой последней каплей. Проигранное дело давило на Гордость. Ведь Фомкин привык побеждать. Возможно, что именно это привело его к такому финалу. Навязчивой идеей привязалась к нему мысль, что Тарас Федорович Фомкин, отец Мити, у которого отказало сердце, умер от отравления, будто бы его отравили. Параноидальные планы Отмщения не давали спокойно вздохнуть. Митя Фомкин взял в руки нож, потому что боялся, что сделает что-то не так. И он сделал все именно так, как хотел.
   Для маньяков - больница. А мир для людей. Думаю, читатели этой статьи со мной согласятся, что суд вынес правильное решение. Убийц из тюрьмы выпускают: рано или поздно. Маньяков нельзя выпускать. Где гарантии, что Митя Фомкин, оказавшийся на свободе, не убьет еще одного человека? Выпустив его, мы подвергнем опасности жизни многих его подзащитных.
   Так за что же убит Евгений Пифнин? За то, что он был Митиным подзащитным, но отказался от адвоката? За то, что он сын богатого и влиятельного человека? За то, что отец Фомкина должен был судить Пифнина и судил бы, если б не умер?
   Это не просто убийство. Это жестокость. Тело Пифнина неузнаваемо. Черты лица срезаны, стерты как будто наждачной бумагой. Один глаз вырезан. И несколько дыр в животе. Я сначала хотела напечатать в этой статье фотографию, которую чудом мне удалось добыть, но потом подумала, что это не для слабонервных. Кто гарантирует, что нашу газету упрячут от беременных и детей? Где гарантии, что после моей статьи не увеличится число выкидышей по стране?
   И еще один факт: какой нормальный убийца пойдет сдаваться полиции через час после совершения преступления? Некто гражданин Конин, сосед Евгения Пифнина утверждает, что Фомкин покидал квартиру убитого с выражением спокойствия и хладнокровия на лице. То есть ему было все равно. Он убивал просто так. Удовольствия ради.
   Таких людей надо лечить. Изолировать от общества. Замуровывать в бетонные саркофаги. Давать им только четыре стены и одно узенькое окошко. Во всех других условиях они опасны для человечества.
   Прошу прошения за предвзятое отношение к сути проблемы.
   Ваша Елена Тиль."
   Коряво написано. Не лучшая из статей Лены Тиль. Она нервничала? Писала на глазах со слезами?
   Митя дочитал газетную вырезку и скомкал бумагу. Вот так очернено имя Мити. Да, Фомкин Сумасшедший. Да, он чудовище и убийца. Но у него был повод и был мотив. Лена ничего не сказала в статье о Любви. До нее никак не дойдет, что Митя ее Любил. Не Любил никого? Но ее же Любил!
   Это она уничтожила его, подав на развод. И она смеет его упрекать? Митя был Добрым, честным, самоотверженным человеком. До расставания с Леной. А после все изменилось. Прежний Митя исчез. Кто виноват? Любовь? Сумасшествие? Маньяк-Сверлов? Или лживая Лена? У нее ведь другой. Она Счастлива. Бывший муж - мрачный призрак из прошлого.
   Митя пытался подойти к Лене, когда судили Сверлова, но их разделила толпа. Не Судьба. Интервью у Сумасшедшего Тиль брать не стала. Должно быть, считала, что Митя опасен для нее. Но она знала ведь, в чем виноват Пифнин! Она все знала.
   Не учла лишь Любовь. Любовь - катализатор Добра и Зла. Любовь противоположностей. Любовь Чести и Ненависти. Любовь Правды и Лжи.
   Фомкин и Тиль. Они не могли быть вместе. Слишком разные люди. Митя хотел измениться для Лены. И к чему это привело? Человек не животное в клетке, чтобы его дрессировать.
   Что причина Безумия Мити? Сумасшествие? Зло? Любовь? Ничего нельзя исключать.
   Любовь. Она созидает и разрушает. Это двойственное чувство.
   В той статье Лена Тиль обличала не Митю. Она обличала себя. Не она ли Любила маньяка? Не она ли жила с ним три года? Не она ли Сошла С Ума? Может, оба Поехали Крышей? Может, Лена, сама того не признавая, не могла жить без Мити? Может, он был ей нужен? Жизненно необходим?
   Лена думала, что она Полюбила другого. А на деле скучала по бывшему мужу. Ей было нужно его проучить, потому что она его бросила, а не он. Он должен был первым так поступить! Он Сумасшедший, маньяк! Он должен был вышвырнуть ее из квартиры, спустить с лестницы, как Сверлов спустил незнакомого почтальона. Лена без Мити. Это причина? Нет, это следствие. А причина... Нужна ли она Сумасшедшим? И нужен ли им мотив?
   Митя мог убить Пифнина просто так. За то, что тот преступил закон. Так же, как Эрнест Сверлов убил трех человек за то, что они были чеченцами.
   Миша усвоил уроки: не верь никому. И трижды подумай, прежде, чем что-нибудь сделать: будь то Добро или Зло...
  
  
   0x08 graphic
  

Глава 57. Уроки, которые я извлек.

   Мне было жаль Михаила. Он страдал из-за брата. Но бесконечно ли долго продолжались его страдания? И всю ли Правду открыл мне мой адвокат?
   На некоторых моментах я замечал за ним ложь. Что он скрывал от меня? Что стал бы скрывать уставший, Отчаявшийся человек? Я не решался спросить.
   Мне думалось, что Митя не убивал Пифнина. Но кто же убил? Михаил? Мой адвокат - убийца? Не факт.
   Ясно одно: защищать меня Миша не станет. Он извлек для себя уроки. А я? Что стоило делать мне? Эрнест и Митя - примеры людей в моей ситуации. Отрицательные примеры.
   Так что же мне делать? В первую очередь, отказаться от адвоката, что я и сделал. Зачем нужен мне человек, который не верит, что меня можно спасти? Зачем нужен мне человек, который похож на меня? Не столь даже важно, кто убил Пифнина. Важно то, что Миша плохой актер. Важно то, что он не пытается даже меня убедить защищаться. Он открыто мне говорит: "Тебя не спасти". Где помощь психолога? Где поддержка? Я - Мишино наказание. Меня подсунули ему, как прокаженного неугодному, как Мите Сверлова. Но чем же провинился Михаил Фомкин? Хотел засадить кого-нибудь из верхов? Действовал по примеру своего брата? Не вижу синяков на лице. Значит, этого еще не избили.
   Отсутствие Доброты означало присутствие Злобы. Зло снова настигло меня. Снова приняло в свои объятия. Кому из людей можно верить? Наверное, никому. В тюрьме будет легче? Да, если рассуждать, как мои персонажи.
   Какой выбор у меня остается? Какой выбор оставили мне?
   Я думал о том, чтобы сделать Добро хоть кому-то. Тому же хоть Михаилу. Ведь я для него - Сверлов. А он для меня - Митя Фомкин. Он Злеет. Я надеюсь Добреть. Поэтому и отказался от адвоката. Чтобы облегчить Мише труды. Он проиграл бы ведь мое дело. Он хотел его проиграть. Иначе зачем бы просил меня подписать признание? Просил подписать? И я согласился. Я взял в руки лист бумаги и ручку и...
   Я подписал чистосердечное признание. Я убил Гришу Майского. Я в это поверил. Я не убивал его, но на бумаге убил. Гриша Майский. Ты был моим другом. Прости. Я не хочу уже разбираться, как ты погиб. Допустим, что я тебя и убил. Все равно не узнаю, как было на самом деле.
   Мог выяснить только один человек. Михаил Фомкин. Уж ему-то хватило б ума разобраться. Вот только зачем? Помогать человеку, которого бросил на произвол Судьбы? Которому предложил сдаться? А может, помог бы? Хотя бы ради профессионального интереса. По-моему, частный сыщик и адвокат - не связанные между собою профессии. Интерес? Миша потерял интерес, потеряв брата.
   Я подписал чистосердечное признание. Это отказ от борьбы. Это те уроки, которые я извлек. Сидеть мне. И усваивать остальные.
   Не жалей никого. Не думай. Не страдай. Не чувствуй. Уроки. Уроки моих же книг. Я этому не учу. Я не пропагандирую это - нет, что вы! И в мыслях у меня не было! Я говорю лишь, что я так живу, и дальше вот так вот я жить не могу.
   Я ни единожды не сказал, что все это хорошо. Решать вам. Мораль едина для всех, но принципы у каждого человека свои. Я не хочу быть Злодеем. Я говорю о Плохом для того, чтобы видели вы все Хорошее, чтобы больше ценили его, боясь потерять, чтобы видели вы, как легко перекрасить Белое в Черное и как труден обратный путь. Я показываю свою жизнь, чтоб какой-нибудь мой читатель получил вдруг возможность учиться на ошибках Сумасшедшего неудачника, чтоб мог избегать своих. Знал бы, где упаду, соломку бы подстелил. Я считал плохое хорошим, хорошее плохим, а иногда и плохое плохим, а хорошее - бледно-нейтральным. Из меня лилась Злоба, как рвота, как желчь. Иронизирую? Нет же! Ни капли.
   Не слушайте моих слов! Я плохой человек! И я считаю, что нельзя жить, как Фомкин. Нельзя руководствоваться одной Честью. Добрые люди Сходят С Ума. А нам нужен баланс. Думаю, три Добрых дела на одно Злое - неплохо для Человека. Для меня это стимул. Одному сделал Зло, другому ответил Добром. Я отказал Фомкину, не дав ему защищать меня на суде, но я помог следователю чистосердечным. Если я убил Гришу, то годы тюрьмы будут Добрым для меня делом. А если не убивал? Тогда это дело Злое. Тогда зря занимать буду место в камере. Может быть, отберу его у преступника, застрелившего девушку из-за колье, висевшего у нее на шее. Не стремитесь быть идеальными. Стремитесь быть Добрыми. В меру. На столько, на сколько вы обеспечены Совестью.
   Уроки, которые я извлек...
   Я не могу поверить, что Добра нет. Хотя жизнь меня этому учит. Есть Добро! Есть!
   Суд прошел, и меня посадили. В тюрьме мне писать не позволят. Так что ждите "Зло 5" после моего выхода. Снова обещаю вам продолжение? Как некорректно с моей стороны! Доживу - напишу. Не факт, что я доживу. В тюрьме сырость ведь и условия...
   Ладно, не буду опять о плохом. Напишу я "Зло 5". Напишу. Но каким оно будет? Я хотел отказаться от темы Любви в "Зле 4", но так и не смог.
   Любовь - моя тема. И она все находит меня. Любовь - главное, лучшее, худшее в человеческой жизни. Она убивает. Она возвращает к жизни. Любовь - это самое важное. I Love you. Это чувство останется со мной и в тюрьме. Любовь и Зло. К сожалению, я это чувствую. И это не дает мне нормально жить. Это причина моего Сумасшествия. Зло и Любовь. Мое прошлое, настоящее, будущее. Мое все. У всего одно женское имя - Марина...
   Если узнаю, кто убил Гришу, то это, наверное, ничего не изменит. Просидев столько лет в тюрьме, я буду жить и дышать. Мне все равно будет, кто убил Гришу. Я забуду о нем. Не приду, даже чтоб попрощаться. Ну, то есть поздороваться... Поздороваться с маленьким холмиком. Какой пессимизм!
   Любить и страдать. Стоп. Какая Любовь? Я буду ведь стариком, когда выйду. Что делать? Продолжать философствовать? Говорить о жизни? Или жаловаться на радикулит? Сейчас говорю об этом со свойственным мне черным юмором. Ну а позже? Я слышал о том, как тюрьма меняет людей. Что изменит она во мне? Я теряюсь в догадках. Каким выйду? Марина...
   Марина, наш с ТОБОЙ разговор окончен. Уже давно. ТЫ посмотрела в глаза мне и молча ушла.
   Надеюсь, дадут одиночную камеру. Чтоб никто не мешал.
   Предвидел ли я такой финал? Не финал еще. Будет "Зло 5". Я выйду и буду жить.
   "Зло 4" выпустил следователь, занимавшийся моим делом. Я попросил его сделать мне одолжение, и он согласился. Так что скажите "спасибо" ему за то, что читаете эти строки.
   Михаил Фомкин хотел забрать книгу, но я ее не отдал. Он не должен читать мои мысли до их напечатания. Он не должен ничего править. Если б он прочитал, то исправил бы что-нибудь непременно. Вычеркнул бы обвинения против себя, осветлил бы образы Мити и Лены. На правду не обижаются, Михаил. Я ж видел, что лжете. И нет у меня никакой уверенности, что это вы убили Евгения Пифнина. Я только лишь размышляю и предлагаю версию следствию, вспоминая закрытое дело. Митя Фомкин убил. Или Миша? Загадка не для меня. А может, ни тот, ни другой?
   Я рисую картину убийства. Рисую? Да я рисовать не умею с самого детства! Линию прямо провести не могу. Но это лишь оборот. Словесный. Не более. "Я рисую"...
   Я в тюрьме. И Любовь - та тюрьма, в которой я очутился. Любовь - это клетка. Тюремная, прокариотная и безумно Влюбленная. Каждой клеточкой...
   Проза позволяет уделять Любви больше слов. Она разграничивает свободу. Позволяет сказать о Любви, о которой все сказано. Но закончу четвертое "Зло" я в стихах. Оромантичиваюсь по - немного...
   Вы никогда не задумывались, о чем поет Пугачева? Миллион алых роз. Миллион поделить на два... 500 000. Миллион - число четное. И на что здесь намек? Четное число роз - в других случаях, "не на свадьбах"...
   Любовь - смерть. Любовь - жизнь. Любовь - Дар и Проклятие. От Любви я Сошел С Ума.
   Марина. ОНА - мое Сумасшествие.
   А время уходит. Сейчас закроют камеру и изымут самое ценное: бумагу и ручку. Что остается? Мой стих. И я его напишу.

Марина, я ТЕБЯ Люблю!

Мальчишка, только вытерший соплю

И оказавшийся в тюрьме.

Не "бе", не "ме"?

Ну, стал я говорить не очень уж красиво,

Забыл, как ловеласом был игриво,

И заикаюсь иногда.

Любила б - было б не беда.

Я зэк уже. Практически, досрочно.

И общество вокруг меня порочно,

И прочно, даже слишком прочно

В болото врос корнями я.

Как дерево, роняющее свои листья,

На лунном я луче повисну,

Сольюсь с ним, как соломинка со стогом,

Как носорог с единственным погнутым рогом;

Как наркоман любуется порогом,

Смотреть на лунный буду свет.

Увижу наркотически Марину,

Почувствую холодный взгляд мне в спину,

Как будто говорящий я в немом кине -

И отвечают, и молчат все мне.

Марина - тень.

Мне даже подойти к НЕЙ лень,

Лишь потому что знаю я, что нет ЕЕ нигде:

Ни здесь, в глубокой глубине,

Ни на Луне,

Ни в нашей, ни в чужой стране.

Судья мне вынес приговор:

Нет, не убийца я, но вор.

Украл я поцелуй,

Который ТЫ второй, десятый раз даруй!

Сегодня ночь после суда.

15 лет - что никогда!

Сегодня кисну от стыда.

И в эту, к сожаленью, ночь

Никто не в силах мне помочь.

Я старю себя и словами, и делом,

Я старю себя испотелым всем телом.

Я вижу, как ходит под окнами смерть,

Которая с пьяни решит умереть.

И срубит косою себе голову,

Беззвучно упасть чтоб потом на траву.

И больше никто никогда не умрет,

От жгучего рому такой вот полет.

Я черный с травы подберу капюшон,

Его я сожгу,

И я съем корнишон.

Пойму чрез минуту, что съел я отраву.

Пойму - и придется мне это по нраву.

Я жив ведь,

И впредь

Никто никогда не решит умереть.

А смерть, всех избавив людей от себя,

Почувствует то, что несла всем Любя.

Костлявыми пальцами теребя,

Сжимая в руке золотую косу,

Она неуклюже падет на росу.

И стаяло тело - один капюшон,

Напомнит он чем-то мне грустный шансон.

У смерти был пес.

Он лохматый и черный -

Такой дрессированный и одаренный!

В зубах он носил все доклад о грехах,

Который хранить должен был во веках.

Но смерть умерла. Он голодной и тощий

В Аду попросил прописать на всенощный.

Но выслан на Землю по сокращенью,

И стал человеком по повеленью.

Наказан Любовью,

Как будто бы кровью.

Он Любит Анюту из Подмосковья.

Но пес, забирающий души людей,

Не предназначен для кучерей,

Которые нежно так вьются на ней.

С веснушками яркими - солнце - девчонка,

Она для собаки не больше котенка.

И пухлое, кругленькое лицо -

На пальчике маленькое кольцо.

Совсем на Марину мою непохожа -

Какая противная у нее рожа!

И вкусы ведь разные у людей -

Нет, не понять мне тех кучерей!

К тому же, не ум выбирает, а сердце.

Измазав как будто бы тело все в перце,

Подумал раб смерти: "К чему б загореться"?

К чему люди Любят? Чтобы согреться?

Но так горячо - это жарче, чем в бане -

Один только взгляд. Да и то: только в "Мане".

Его звали Феникс, Любил он Анюту,

Посеял он в сердце странную смуту.

Любовь безответна. А бывает иначе?

Не в счет, что случается с пьяным на даче.

Любовь и Счастливой бывает когда-то!

Скажите, ведь правда? Да-да! Это так-то!

И Феникс спускается ко вратам Ада,

Он просит смертельного для него яда.

"Но смерти ведь нет" -

Так печален ответ.

"Но ты мне нужна," - говорит о хозяйке,

Как Шпунтику Лунтик, а Шпунтик - Незнайке.

И смерть вдруг воскресла,

Зря жег капюшон.

Одно только радует: мне прощен корнишон.

Я жив, и я выйду с тюрьмы.

А люди вдруг стали опять умирать,

И в облике пса Феникс стал зазывать

Больных, обреченных людей,

Стремящихся сделаться постройней.

Вот так из-за прихоти одного

Погибнут сто тысяч и - ого-го!

"Не так уж и много ради Любви," -

Подумает Феникс - хоть бомбу взорви!

Любовь и Ненависть.

Марина.

Скажи, за что же

Мы так с ТОБОЮ непохожи?

За что я не могу Любить других:

Веселых, Милых, дорогих?

За что ТЕБЯ Люблю?

За то, что равен сам нулю?

За что наказан я?

За то, что я на острие копья

Поднял все темы о Любви и Злобе,

О Чести, Совести и о ТЕБЕ?..

Любить и Ненавидеть -

То моя пучина,

В которую я канул навсегда,

Попав в тюрьму и рухнув в никуда.

О! Никогда ТЕБЯ мне не забыть!

И никогда не Полюбить другую.

В мечтах, в мечтах тебя целую!

Любовь. Любить. Я не Люблю.

Но пламя маслом я полью

И разожгу сильней!

Я уничтожу сто полей

Тем Злом,

Что пробудила Нежность в глубине моей,

Тем Злом,

Которым оскорбление несем

Любви и Чести, Смелости, Судьбе -

И самому себе!

Нет, нет -

"Я не специально!" - вот ответ.

Но знаю я, что Зло принес

Лишь тем, что Правду огласил и произнес.

Сказал, что нет Добра?

Ну что ж? Такая вот пора.

Кому иллюзии нужны?

Признайтесь, будьте так Любезны:

Ведь мы от них бежим, но только на словах.

А на делах?

Мы ото Зла бежим,

И Зло при том вершим.

Мы отрицаем Зло.

А это нагло с нашей стороны.

Не хватит ведь и всей страны,

Чтоб побороть себя.

Читатель, ты задумчиво затылок почеши

И для себя реши:

Каким тебе бывать, каким?

Хорошим? Добрым? Или Злым?

Зло легче нам всегда дается! Оно ведь силе поддается.

Ну а Добро? Да, есть Добро!

Да, замечательно Добро!

Ну а Добро?

А что Добро?

Любовь смешала Доброту и Злобу.

Да, господа. Мне не везло.

В тюрьму попал я не от Чести,

Исчез из жизни я без вести.

За что же мне Любить людей?

Чем встретить их мне? Доброй песней?

Закрылся я в тюрьме.

Сам виноват - поверьте мне!

Нельзя мне было верить в Справедливость!

Какая Справедливость в XXI веке?

Кто вспомнит днем о Человеке?

Кому я нужен был, и есть, и буду?

Марину только не забуду...

Мне прошлое - урок.

Надеюсь, будет впрок.

Я буду знать, что нет у Зла предела,

Что Совесть что-то поредела,

Что правы нынче уж не те,

Что все построено лишь на одном понте.

В Любви и Зле.

В Любви, в Добре.

Смешалось что-то в голове.

Понятия о будущем и прошлом -

Быть может, все не так уж пошло?

Все, во что верил и не верю.

Я ничего уж больше не проверю и не сверю.

Концы с концами сведены,

Да дни мои уж сочтены -

Их Феникс посчитал.

Наверное... Но точно я не знал.

Вот так беспечно я об этом говорю.

Но чувствую совсем иное -

Такое важное, для сердца дорогое.

Я чувствую Марину,

Забывшую мою Судьбину.

Я чувствую, что извиняюсь зря.

Но сердцем я скорбя,

Виню себя.

Все зря.

Скажите, я вам друг, друзья?

Вы мне друзья,

А я вам - зря.

Никто я вам!

Не верь словам!

Слова мои - один сплошной намек,

В котором колкость и упрек.

Нет, нет -

Я даже не поэт.

Но как-то надо "Злу" вести итог,

И будет, будет это впрок.

Мораль сей басни такова:

Пустые все слова используй на дрова.

О Зле, Добре не надо "философить",

Ведь даже профи

Не разгадать все тонкости Любви и Злобы -

Не выведать нам эталона высшей пробы

Ни этого и ни того.

Вы спросите: "Чего?"

Я не отвечу вам.

Лишь повторю: "Не верьте всем словам!"

Вот мысли вам мои на нескольких клочках бумаги.

Проникнуть в прошлое, но не вскрывая саркофаги!

Мы разобрали современность, приняв ее как неизбежность.

Решали, где Добро и Зло -

Нет, не нашли ответа.

И не могу здесь дать совета

По поводу, указанному выше.

Ведь сам я нахожусь в какой-то нише,

Не знаю: где, в какой?

Звучит все тише голос мой.

Пусть мысль запутана моя,

Но это лишь игра своя.

Своя - моя.

Вы можете не понимать,

Вы можете не признавать

Ни Верина, ни Текена, ни Михаила.

Вы можете сказать, что сила

Дана с деньгами для Добра.

Да было б так - ура!

А все же... Я хочу, чтоб вы поняли:

Прочувствовали, что я говорил,

О чем я пел,

За что кто из героев пил,

За что наказан был?

Кого считаю Злым,

Кому Добро приписываю решением тяжелым?

Я одинок -

Поверьте, скучно.

И это тучно.

Темно и скучно -

Вот и тучно.

И этот стих, нескладный весь, от самого начала,

Надломанный в средине, измятый как мочало,

К концу накренился Пизанской башней -

Да, человеком надо быть,

И нет - не квашней.

Что ж, стихотворной речи этой я веду конец -

И Злу в Душе моей венец.

Нескладный с самых первых строчек,

Боявшийся немалых кочек,

Мой стих, как карточный домишко,

Почти родной мне, как сынишка,

Рассыпался он мелкой дробью...

Часть 5

ЛЮБОВЬ

  

oefhoeahfohefoheo

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Предисловие. Перед словом.

Обращение Титова Максима Алексеевича.

   Почему перед словом? Потому что мне не нравится определение предисловие. Перед словом. Звучит ярче и более емко. Два слова лучше, чем только одно. Согласитесь: ведь если бы я предлагал вам две сотни рублей или одну, вы выбрали б первое. 2 слова вместо одного - это как 3D вместо 2D. По сути, одно и то же, но люди воспринимают по-разному. Один и тот же фильм, но разный формат. Чистая краска куда менее интересна, чем смешение двух. Люблю я смешивать на палитре! Охарактеризовывать с разных сторон...
   И тем не менее. Почему начинаю сначала? Почему опять предисловие? Потому что это не "Зло". Это другая книга, другая история, которую я назову "Любовь". Я не знаю сам еще до конца всех сюжетных перипетий своей жизни, но, переписывая неоднократно испорченные рукописи, печатая на ноутбуке, нахожу примечательным, что Зло меня больше не интересует. Я не буду отныне писать его с Большой буквы, а наравне с ним Любовь, Ненависть, Зависть, Отчаяние и прочее, прочее, прочее. Пора мне спускаться на землю. Хватит витать в облаках!
   "Но это "Зло 5"! Это ведь пятая часть!" - Заявите вы. И ошибетесь. Да, это продолжение той истории, что вам знакома. Но история переменилась, стала другой.
   Раньше я пересказывал вам чужие проблемы, а теперь берусь за свои. Раньше болтал о чужом Зле. А теперь расскажу о своем.
   У меня есть огромный материал для драматических частей "Зла". Материал, собранный мною за долгие годы тюрьмы. Я это все не использую. Никогда.
   Во-первых, глаза разбегаются, когда большой выбор. Если бы я захотел писать о злодеях, то не знал бы, с кого начать. Маньяки, убийцы, алкоголики и наркоманы... В тюрьмах полно заключенных. Недостатка в них нет. И о ком же писать? О мрази из города Калининграда, убившей в больнице родную мать? О школьном учителе из Кемерово, доведшем до самоубийства трех учениц? Или о гопнике из Воронежа, зарезавшем посреди улицы парня-студента, не давшего "на сигареты"? Многих людей я увидел в тюрьме. Многих преступников. Я старался быть не таким, как они, и, вместе с тем, чему-то у них учился. Через чур большой выбор. Очень много историй.
   Это было во-первых.
   А во-вторых, слишком много своих проблем, чтоб писать о чужих. Накопилось. Накопились проблемы, накопилось и зло. Я не стану Вериным, Чукшиным или Фомкиным. Однако и человек из меня вряд ли выйдет. Не выйдет? Уже не вышел. И говорить нам об этом поздно. Я постарел в тюрьме.
   Морщины мои залегают все глубже. Особенно на лице. Размышления - сморщенный лоб. Мускулы мои одряхлели и не годны для труда. Лицо сжалось. Я сгорбился весь и стал меньше в размерах. Костлявое тело...
   Я изрядно потрепан жизнью. Я сдаюсь. Тюрьма меня потрепала.
   Перед словом скажу, что не зря я закончил четвертую книгу "Зла" стихотворными строчками. Это итог. Это конец одной книги и начало другой. Хотя... Думайте, что хотите! Можете считать эту книгу "Злом 5", если так вам удобнее будет для восприятия. Только одна просьба: не ждите от нее того, чего ждали от предыдущих частей. Не хочу вас разочаровывать (что сейчас и делаю).
   Заранее прошу прощения за все, что я ненавижу и над чем насмехаюсь. Это лишь мое мнение. Оно может быть и предвзято. Оно не для вас. Оно для души. Для черной моей души...
   Возможно, это предисловие напомнило вам чем-то первые главы старых частей. Мне тоже.
   Не первая глава книги. Ее доглава...
  
  

Глава 1. Этот туманный мир.

   15 лет прошло со дня выхода "Зла 4". Не говорю "со дня суда", потому что не считаю тот день столь значительной датой. Я знал, что меня посадят. Я знал это, подписывая чистосердечное признание. Я знал это и до признания. Даже до встречи с Фомкиным Михаилом - я знал. Я будто предчувствовал тот роковой момент всю свою жизнь. Перебираясь из отеля в отель, я искал себе место, где можно спокойно подумать. И я нашел это место. Тюрьма...
   Прошло 15 лет. Я получил билет в жизнь, на свободу, но вышел из тюрьмы стариком. Забудем о прошлом. И незачем вспоминать. У меня есть еще будущее, будь оно длинным или коротким, Счастливым или несчастным. Феникс отмерил мне слишком много часов. Больше, чем я заслуживаю. Но однажды за мной придет черный пес...
   Нет! Нет! Нет! Тюрьма - плохой доктор. Я думал вылечиться там от сумасшествия, но, кажется, ничего не выходит. Я жив и здоров. Сумасшествие - думать живому о смерти! Вот если бы я умирал... Тогда уж подумал бы и о смерти, и о прошедших днях, и о грехах, тяжким грузом лежащих на мне. Но я жив.
   Хватит! Новый абзац и новая суть. Никакой смерти! Смерть ушла вместе с Фениксом. Смерть срубила косой себе голову, а ее пес полюбил человека. Да, воскреснет она. Да, продолжит работать в своем ООО "666". Ну и что? Это случится ведь не сегодня.
   Я выбрался из тюрьмы. Иначе не назовешь. Вылез на белый, режущий глаза, свет. В руках вещи в пакете: документы, мобильник, некоторое тряпье. Какая мода сейчас? Кто-нибудь носит еще потертые джинсы?
   Какой сейчас год? Начинаю сбиваться со счета.
   Нет! Опять обострение сумасшествия!
   Я попал в новый мир. Все такой же, как раньше? Быть может. Только люди стали еще злее. Если раньше никто не решался помочь бабусе, переходящей с тяжелыми сумками через дорогу, то теперь ей дадут еще и пинка под зад. А потом посмеются: "Хах! Смотрите, как весело! Смешно ведь упала? Правда?"
   За решеткой люди и то добрее. Многие из них сумасшедшие, а не злодеи. Ведь любое преступление - сумасшествие. Многие раскаялись, как Сверлов. Некоторые сидят, как я. Просто так.
   В тюрьме проще, чем в жизни. Завтрак, обед, ужин. Жесткий распорядок дня. Все скудное и невкусное. Зато не приходится выбирать. Выбор делают за тебя. Говорят: "Это черное, а вот это белое". И не важно, как есть на самом деле.
   Я вышел из одной тюрьмы и оказался в другой. Мир - тюрьма. Только камера шире. Та же серость. То же серое небо... Хотя, небо серое не всегда. Но сегодня оно было серым. Как будто нарочно. Я так хотел видеть голубое, чистое небо! Чтоб без единого облачка... Мой цвет. Тот любимый цвет, которым можно было бы любоваться.
   Голубое... Светло-синее. Так будет корректней.
   Не только серый - туманный мир. Я не уверен в завтрашнем дне. Я не знаю, что будет через минуту. Будущее в тумане. А может быть, в сигаретном дыму? Туман не воняет хотя бы. Да я ж не курю. Поэтому справедливая для меня аналогия. Вонючий и серый дым.
   Я вышел. В руках у меня пакет. В нем вещи. Мобильник и документы.
   Где журналисты? Операторы? Телеведущие? Вы писали ведь о моем аресте. Лена Тиль! Ты брала у меня интервью! Ты врала обо мне. Почему б не соврать и сейчас? Я забыт. Погребен под слоями макулатуры. Мне надо начать сначала. Опять...
   И куда мне податься? Продолжать путешествовать и писать? На какие шиши? Надоело! Экономистом, бухгалтером меня не возьмут. Я стар. Начинаю забывать иностранные языки. Слишком долго без практики.
   - Do you speak English?
   - I don't understand.
   Знание иностранных языков. Это плюс. Но сейчас многие знают их. Умение общаться с компьютером - почти на нуле. В Интернет выйти, конечно, смогу. Набрать письмецо в Wordе. Ну, поиграться в какую-нибудь "Call of duty". Не более. В общем, умений почти никаких. И работник я никудышный.
   Высокооплачиваемых профессий ждать не приходится. А низкооплачиваемые? Снова грузчиком? Я не смогу им работать физически. Здоровье уже не то. Гастрит, вечный кашель, ставший хроническим, исхудавшее тело. Кожа до кости!
   К тому же, психологическая нагрузка. Грузчик? Да ну! Слишком уж низко было бы для меня. Вот министр! Да. Министром бы согласился. Иностранных дел или образования. И сколько дел я б наделал бы в этой стране! Ни единого. Все отдал бы своим подчиненным. Перепечатывать словари? Ха! Не делая ничего, я проявил бы себя лучше, чем прошлый министр.
   Что толку разговаривать о возможностях, имея судимость? С судимостью никуда не возьмут. Никуда.
   Жалею ли, что подписал чистосердечное? Нет. А что мне тогда еще оставалось? Не подпиши я его - все равно засадили бы. 15 лет. 15 и дали бы. Суд вынес мне приговор. Я вышел из зала суда. Прощание со свободой...
   Свобода, привет! Давно ведь не виделись, а?
   В тюрьме меня избивали. Никто не вступался. И я давал себя избивать. Мне было уже все равно. Во что превратились мои внутренние органы за годы тюрьмы? 15 лет. Били по почкам и печени. Менты позволяли меня избивать. Моя полиция меня бережет...
   До сих пор все болит. Все внутри. Временами я чувствую резкие боли в области живота. Иногда теряю сознание. А еще у меня обнаружили какое-то странное заболевание, которого я и названия не запомнил. Сказали, что кашель связан именно с ним. Я спросил: " Ну, а это серьезно?" И мне ответили: "Время покажет". Чувствую, что серьезно. Кашель усиливается. Бухикаю, задыхаясь. Не все время, но приступами. Однако приятного мало.
   Я могу еще вылечиться! Вот только не до конца. Полное исцеление невозможно. Мой организм не восстановится ни психически, ни физически.
   За что меня били? Кто-то читал обо мне в газетах, кто-то считал меня странным, а кому-то бывало скучно. Я был тем одним человеком, которого можно было безнаказанно бить, который не пожалуется никому и стерпит любую боль.
   Я вышел из тюрьмы исхудавшим, небритым, костлявым и странным. Меня было не узнать. Были б друзья - они б точно меня не узнали. Но моим единственным другом был Гриша Майский. И я отсидел за его убийство.
   Действительно странный мир! 15 лет за убийство того, кого считал братом. Гриша был мне, как брат. Бро, братишка...
   Время от времени обо мне писали в газете. Но с годами все реже. Писал один человек. Лена Тиль. Я ее ненавидел. Ненавидел за преданного ею Митю Фомкина, которого я даже не знал.
   Добро, Зло, Зависть, Ненависть, Отчаяние, Сумасшествие. Ни единожды после этой строчки с заглавной буквы. Обдуманные мною тысячу раз философские понятия не заслуживают таких почестей. И Любовь. Любовь уж тем более не заслуживает. Что принесла мне любовь? Одно только горе. И дружба. Дружба, отправившая меня в тюрьму на 15 лет. Я не заслуживаю ни любви, ни дружбы.
   Получается так. И вот так вот вышло.
   Я мог построить Счастье с Мариной. Но не построил. Я зек. Я бывший зек. К тому же, больной и не имеющий постоянного места жительства. Проще говоря, бомж. С документами и тремя тысячами рублей.
   У меня появилась мечта: уехать в Москву. Назад, домой. К истокам. К началу. Место, где я родился. Не лучшая ли контрольная точка для продолжения? Выкупить родительскую хрущевку. Вернуться к тихой, размеренной, человеческой жизни.
   Несбыточная мечта. Никогда не заработать мне на квартиру. Не заработать даже на перелет. Плюс есть одно незаконченное дело здесь, в Пензе. Хотя, у этого дела и вышел срок давности, оно не стало для меня менее привлекательным. Я хотел разыскать двух человек: Мишу и Митю Фомкиных.
   Миша помог бы, наверное, мне с финансами, если б я смог его отыскать. Может быть, подобрал бы жилье. Может, я жил бы в его квартире. На первое время... Я не стал бы просить. Но он сам предложил бы мне помощь.
   Михаил Фомкин был моим единственным хорошим знакомым, если это так можно назвать, во всем городе Пензе. Я должен увидеть был этого человека. И я знал, куда мне идти.
   Я думал, что поступаю правильно. Хотя... Я и вовсе об этом не думал.
  
  

Глава 2. Мертвые сохраняют молчание.

   Я постучал в дверь. Мне никто не открыл. Я стукнул сильнее. Все тот же эффект. Оглушающая тишина туманного мира...
   - Есть кто дома?! Хозяева! - позвал я.
   15 лет прошло. Фомкин мог сменить место жительства. Не всю жизнь же в одной квартире! Почему только я не подумал об этом? На что надеялся? Вот сумасшедший!
   Миша забыл, наверное, обо мне. Не вечно же помнить! Кто такой Максим Алексеевич? Не знаю такого. А мы разве знакомы?
   Это два человеческих недостатка: слабая память и смертность...
   Я уже собирался уйти, когда на лестничную площадку в одних только красных семейных трусах вышел мужик из соседней квартиры. Он сонно на меня поглядел, попытался пригладить рукой петухи на своей кочерыжке, а потом с неряшливостью, слышимой даже в голосе, вдруг спросил:
   - Вам кого? Чего надо?
   - Михаил Фомкин здесь проживает?
   - Проживал.
   - А сейчас?
   - Слышь, а ты ему кто?
   - Знакомый.
   - Че, не знаешь еще? - мужик удивленно приподнял брови.
   - Нет. А что случилось? - мое сердце екнуло.
   Что могло произойти? Фомкин ведь... Я не верю, что что-то случилось. Я не...
   - Ваш знакомый погиб. Соболезную.
   - Что? - меня словно током пробило. - Как давно это было?
   - Да два года назад.
   - Два года... Спасибо, - я повернулся спиной к собеседнику и стал спускаться по лестничной клетке.
   Меня пошатывало слегка. Я боялся, что упаду и снова потеряю сознание. Фомкин погиб. Спустя 13 лет. За 2 года до моего выхода из тюрьмы. В самый нужный момент! Это же...Аж смешно, как мне не везет! Я думал, что выйдя на волю, стану везунчиком. Черная полоса, белая полоса... Что-то должно ведь меняться! Или?..
   - Эй! - окликнул меня мужик в труселях. - Опохмелиться хочешь? По-моему, тебе надо.
   - Нет, спасибо. Хотя...
   Вспоминая историю с Гришей, напиваться я больше уже не хотел. Но напиться и выпить - совершенно разные вещи. К тому же, к выпивке всегда есть закуска. А я тогда был так голоден...Если даже и без закуски. Выпивка должна придать сил. Хоть какая-нибудь энергия. Заодно помянуть Мишу. Выпьем? Спасибо за предложение.
   Миша. Гриша. Марина. Я...
   Полутрезвый мужик распахнул предо мной дверь.
   - Спасибо, - сказал я еще раз человеку, искавшему собутыльника.
   - Не за что! Ты садись...
   Я оглядел квартиру. Бардак. Наверное, худшая из квартир Пензы. Ободранные обои, отсутствие холодильника, бессмысленно горящий газ на плите. Вскипятили бы, что ли чайник!
   На столе лежат несколько перьев лука, три помидора, полсайки хлеба и шпроты, купленные по дешевке. А еще две бутылки водки. Квартира, должно быть, съемная. Не убрано. Пыль не протерта. Старенький телевизор и прожженная штора...
   - Что ты пьешь? - спросил меня краснотрусый мужик.
   - А есть что-нибудь, кроме водки?
   - Пхах! Подловил! Ну че, как тебе моя хата? Знаю, что не ахти. Че, давай выпьем? За этого... Как его там... Мишу Фомкина. Чтоб упокоилась душа его и чтоб...
   Я не стал пить, но взял помидор. Как же вкусно после тюрьмы!
   Квартира не ахти. В этом ты прав, мужик. И, кроме водки, у тебя ничего нет. Это тоже правда. А вот насчет Фомкина юмор уж точно тут неуместен. Зря. Очень зря ты так про него.
   Выпьем? Выпили.
   У меня голова закружилась. Пол. Потолок. Самое интересное, что комната больше напоминает мне ромб, чем квадрат или прямоугольник. Косая, равноугольная, но не прямая. Не 90®. Где-то каждый угол по 45. Но тогда в сумме не выйдет 360. А сумма углов параллелограмма...
   Объем чистого кислорода, который нужен человеку для дыхания составляет... В космических кораблях используют для его получения смесь нитрита и нитрата, которые...
   Мой мозг выдавал информацию из разных областей знания. Я не вполне осознавал, что говорю. Космические корабли, бороздящие просторы Мирового океана были как-то связаны с моей старой московской хрущевкой, с Мишей Фомкиным, с этой квартирой... Кислорода мне не хватает. Вздохнуть бы. Вздохнуть бы любовью...
   - Вот и прикинь. Если б я его тогда не дернул, то...
   - То все было бы и того веселее.
   - Ну да. Типа того. А вот Фомкина я не знал. Вроде жили-то по соседству, но не знал я его совсем. Вот как будто бы в разных городах! Поздоровались - и забыли. Соседи еще!
   - Ну, и как он погиб?
   - Говорят, что авария. Я сам не видел, но машину его изуродованную оттащили на свалку. Исправлению не подлежит. Вроде как пьяный слетел в овраг.
   - Пьяный был за рулем?
   - Да. То ли за братом ехал, то ли еще какие-то переживания...
   - А что с братом?
   - Это тоже не знаешь? У него ж брат психбольной. Из психушки лет 7 как выписался. Но ездит еще на обследования. Ездил... Слыхал, после смерти Мишкиной снова в психушку засунули. Обострение...
   - Ты с ним общался?
   - Нет. Но в лицо видел. Хочешь спросить: нормальный он или нет? Ну, как тебе сказать? Что-то среднее между мужик и... Розовый кролик. Гы-гы...
   - На твой взгляд, значит, он ненормальный?
   - А в дурдоме нормальных лечат?
   - Ну, в принципе, в этом ты прав.
   - Мужик всегда прав. Ты в армии вот служил?
   - Неа. Не довелось.
   - А-а-а. Не мужик, значит! - крякнул "мужик".
   - Ха. Может, и так. Ну, знаешь, так получилось...
   - Не надо мне тут рассказывать, как ты откосил! Водку пьешь? Значит, мужик! Как зовут?
   - Максим. А тебя?
   - Валера. Женатый?
   - В разводе.
   - Вот поэтому и не служил...
   Я видел явное противоречия в словах пьяного Валеры. Но он нес чушь не хуже, чем я. Мы понимали друг друга, как два человека, вышедших на одну волну. Я был пьян? Нет, я не был пьян. Упирался на помидоры. Еда! Наконец-то!
   Фомкин подвел меня, умерев. Дело Гриши? Он мог бы взяться за него, если бы захотел. Мог бы провести собственное расследование. Мог бы даже сейчас. Спустя десять-пятнадцать лет. А может быть, он им занимался? Делом Гриши. Или еще каким-нибудь делом. И за это его убили. Порезали тормоза. Подстроили аварию. Инициировали. Педаль газа. Тормоз! Крик.
   - А-а! Стоп! Нет! Пожалуйста!
   Переворачивается. Слетает в овраг. Пытается вылезти из машины и теряет сознание. Это смерть уже. Не спастись. Не сказать никому узнанной правды. Мертвые сохраняют молчание...
   Хм. Я мыслю, как параноик. Как Митя Фомкин, убивший Евгения Пифнина. С чего бы аварии быть убийством? Почему это не авария? Возможно, авария. Просто авария.
   Я прокашлялся и спросил:
   - Ты сам-то женат?
   - Холостяк и горжусь этим!
   - Наверное, потому что служил?..
   - Че, остряк, да?
   - Да нет. Я серьезно.
   - А может, и потому!
   - Да мы оба, гляжу, остряки.
   - Ну ага.
   - Валер,..
   - Слушаю.
   - Вот гостеприимный ты человек. А я, знаешь, по какому делу к Мише Фомкину шел?
   - Ну. По какому?
   - Хотел попроситься пожить у него дня на два. Просто у меня сейчас некоторые проблемы с жильем...
   - О как! После пяти минут знакомства. Знаешь, че... О! - Валера показал мне кривоватый свой средний палец и засмеялся. - Допивай и пошел!
   - Подтяни.
   - Что?
   - Трусы.
   - Это шорты.
   - Да мне не жарко, не холодно от того. Подтяни!
   - Ага...
   - Не подскажешь, в какой больнице найти Митю Фомкина?
   - Вроде в третьей. Ищи иди сам!
   - Спасибо...
   Я помог Валере прикончить бутылку и вышел. Гостеприимные алкаши, ищущие собутыльников, меня не удивляли. Удивляла меня, скорее, моя же наглость. Разговариваю в чьей-то квартире, как будто в своей. Чуть ли не выгоняю хозяина из нее. Ну и что, что хозяин алкаш? Я ведь не мент. И даже наоборот. Заключенный...Бывший.
   И при всем том последняя моя надежда на крышу над головой не оправдалась. Квартиры не будет.
   Миша Фомкин погиб. Митя лечится до сих пор в психбольнице. Психиатрическая N 3? Стоит наведаться. А кем я представлюсь? Другом? Знакомым? Писателем? Да не важно. Потом об этом подумаю.
   Я виноват перед Фомкиными. Виноват тем, что выпустил о них книгу. Возможно ли искупление этой вины? Найти Митю. Извиниться. И сделать что-нибудь для него. Говорите, отправили в дурку? Оттуда выбраться потруднее, чем из тюрьмы. Не лечат. Калечат.
   И каким я увижу того человека, о котором писал? Невменяемым? Психом? Мне будет больно на это смотреть. Ну, ничего. Переживу. Оно того стоит. Ведь правда? Не знаю. Много боли было уже в моей жизни. Смерть Миши - еще одна боль. Еще одна - встреча с Митей.
   Обрывки воспоминаний и чувств...
  
  

Глава 3. Митя Фомкин.

   Всю ночь я не спал. Скитался по ночным улицам города. Обдумывал свое будущее.
   Трех тысяч хватит мне на неделю. Жить негде. Нечего есть. Учитывая нынешний уровень инфляции... Три тысячи - это копейки. На сотню смогу купить только чашку чая. Питаться в кафешках? Совсем не вариант. Уж лучше купить себе палочку колбасы. На сколько хватит мне одной палки? На месяц, если быть экономным. Но как хранить пищу без холодильника? Пожалуй, при голоде можно есть заплесневевшее и засохшее. О поездке в Москву нечего и говорить.
   Люди меня сторонятся. Видят во мне что-то неприятное и отталкивающее. Наверное, пахнет после тюрьмы неприятно. Надо бы искупаться. Но негде.
   Искать работу и квартиру. Нет! Сначала найти Митю Фомкина! Я должен искупить вину. Если не сделаю этого, то совесть не даст мне спать. Да я и так не смогу высыпаться. Где? На лавочке? На тротуаре? В тех местах, из которых выгоняет людей полиция? Не дадут спать. Сначала менты. Потом люди. Потом размышления.
   Кто-то думает, что я алкаш. А я лишь ничтожный простой человек. Но не более и не менее.
   Похоже, в тюрьме было лучше, чем на свободе. Я понял это еще в первый день.
   Уйдя от Валеры, зашел в аптеку и накупил таблеток. Мне надо лечиться. Что-то нужно мне делать с кашлем. Мне надо в больницу. Но, махнув рукой, повторяю: "Потом". Знаю, что "потом" не наступит уже никогда. Но не тело мне надо лечить, а душу. Треснувшую душу. Не врач, а священник мне нужен. И стоило б исповедаться.
   Я проходил мимо церкви, когда шел к третьей больнице. Хотелось зайти, но я не зашел. Я боюсь церкви. Будто что-то во мне сидит. Костлявая тень, боящаяся преступить через этот порог. Это демон? Нет-нет. Это грех. Я боюсь совести и стыда. Я боюсь излагать свои мысли в святых стенах. Вдруг с мыслями вырвется злость? Здесь нельзя злиться. Только не в церкви. Церковь - она для смирения и покаяния. Сюда нужно приходить только с чистыми помыслами. Приходить раскаявшимся. Я раскаялся не до конца...
   Церковь нужна мне, чтобы отмаливать грехи. Это как прием у дантиста. Ты боишься болючего мышьяка и сверла, но понимаешь, осознаешь, что зубы надо лечить - а то будет хуже. Рано или поздно придется идти в церковь. Крест на шее все тяжелеет. Я его никогда не снимаю. Стараюсь стать верующим. Поверить хоть в Бога. В людей-то давно не верю...
   Сидя на лавочке, я молюсь на ночь. Вспоминаю все то плохое, что сделал. Вспоминаю, как оскорблял родителей, винил их в надломанности моей жизни. Не они виноваты, а я. Вспоминаю, как с сорился я с людьми - с незнакомыми и знакомыми. Вспоминаю, как жил. А жил я не очень-то хорошо. Всегда ли по чести? Я... Я же ведь вам не сказал, что хотел жить всегда по чести. Я хотел сохранять баланс. Хотел в меру стремиться к добру. Я...
   В психбольнице под номером 3 меня чуть было не приняли за пациента. За беглого пациента. Неухоженный, бородатый, худой, с невменяемыми глазами...
   - Митя Фомкин у вас проходит лечение? - спросил я.
   - А вы ему кто?
   - Брат троюродный.
   - Хотите забрать его?
   - Навестить. А возможно забрать?
   - Ну, если договоримся...
   - Понятно. В какой он палате?
   - В четырнадцатой. На втором этаже.
   - Спасибо...
   Я старался идти по больнице быстрее, чтобы не обращать внимания на всякого рода странности. Бегающие между палатами "наполеоны", врачи, удручающие своим тусклым видом - все это не наводило на хорошие мысли. А. П. Чехов. "Палата под номером 6". А у меня палата 14. Может быть, попросить, чтоб меня подлечили? Эй! Врачи! Вы сошли тут с ума? Или нет? Ну, давайте проверим! Стой, мужик! Слушай загадку! Не хочешь послушать? Ну, так ведь неинтересно! Чего хмурый такой? Ау!
   Что делал слон, когда пришел Наполеон? Кто-нибудь знает?
   - Здравствуйте! - я протянул Мите руку.
   Он сидел на кровати, поджав под себя ноги. Практически, не сидел, а стоял на коленях. Немного неестественная поза, но это лишь первое впечатление. Так, пометочка на полях...
   Фомкин был полнее меня и выше. Он был совсем не похож на своего брата. Миша - интеллигенция в пиджачке, а Митя - какое-то воплощение домашнего образа жизни. В халате и тапочках. Можно найти схожие черты лица, но не все лицо, схожее в целом. Я надеялся говорить с мертвым Мишей при помощи Мити. Но не с ним говорил я. Я говорил с нездоровым Митей.
   - А вы кто? - недоверчиво спросил Митя.
   - Я был другом вашего брата.
   - Миша...
   - Да, он.
   - Я не видел его двадцать лет.
   - Что? Но вы же виделись несколько дней назад! Перед тем как вас снова...
   - А. Ну да. Слушайте, как вам моя работа? Точнее, Мишина. Вы видели, как он убил Пифнина? Изрезанное лицо, вытекший глаз... Слушайте, ну шедевр! Я просто горжусь своим братом! Не будь меня, он сидел бы сейчас в тюрьме. Но я взял вину на себя. Такой человек, как Миша, должен жить. Должен жить ради того, чтобы мы могли спать спокойно. Люди Пифнина нас не тронут. Да кто тронет меня в психушке?! Никто! Большой сюда не проникнет! Он тоже не всемогущ!
   - Вы взяли на себя вину брата? И рассказываете об этом каждому встречному?
   - Не каждому. А первому посетителю.
   - Миша мертв.
   - Ммм. Жаль.
   - Соболезную.
   - И я вам. Ваш ведь друг.
   - И ваш брат.
   - И убийца.
   Я пытался поймать тень сознания в глазах Мити, но безуспешно. Он действительно сумасшедший. Как тот пьяный в красных трусах. Митя знал и не знал своего брата. Он забывал, вспоминал временами о прошлой жизни. Он забыл уже, кто убил Пифнина. Может, он. А может быть, и не он. Он думал, что виноват во всем Миша. Но Миша ли был убийцей? Я думал, что это так, когда слушал рассказ Михаила. Теперь сомневаюсь. Стоит ли верить мне сумасшедшему? Да я и сам сумасшедший. К тому же, я думал до этой секунды, что Михаил убил Пифнина. А теперь? А теперь мне запудрил мозги какой-то маньяк. Мне стало противно. Возможно, я зря очернил Митю Фомкина в книге. Как мерзко...
   - И это все правда? - спросил я у Мити.
   - Да, правда.
   - Простите меня, - сказал я, взявшись за голову.
   - За что?
   - За ложь, в которую я верил.
   - Многие верили.
   - Я могу вам чем-нибудь помочь?
   - Вытащите меня. Пожалуйста...
   Я ожидал такого ответа. Но не был готов к нему. Не задавайте вопросов, на которые не хотите вы знать ответы...
   - Простите, - извинился я еще раз.
   - Да мы ведь чужие люди, - с сарказмом ответил Митя. - Вы не должны помогать мне.
   - Однако мне есть здесь, что вспомнить, - с сожалением произнес я.
   - Вспомните в другом месте! А меня зачем мучить? Вы ведь не знаете, что это. Тебе вкалывают какую-то дурь, и у тебя начинаются глюки. Как будто сам дьявол спускается за тобой. Так здесь лечат. Думаете, приятно? Я не наркоман и не псих. А меня сюда сунули. Почему? Потому что я захотел покопаться в кишках у убийцы? Но не я ведь один? Посмотрите, сколько маньяков по тюрьмам! А я не в тюрьме. Я все здесь. Почему?
   Митя похрипывал, но не плакал. По-видимому, он сдерживал слезы. Это давалось ему нелегко. Как только я выйду, Фомкин захнычет. Разревется, как маленькое дитя. Он заплачет. Как плакал я...
   Я его оскорбил. Я плохой человек. Нашел, о ком вспомнить! О братце-злодее. Но я ведь не знал...Для меня Михаил был своеобразным героем. Рыцарем в черных доспехах. Человеком, способным рассуждать трезво и непредвзято. Человеком, способным оценивать ситуацию и принимать решения: положительные или не очень...Герои нередко оказываются злодеями. Сколько лет уж живу - а так ничему и не научился.
   Чушь несешь, Митя! Заткнуть бы тебе рот принесенными апельсинами! Покопаться в кишках? Может, Верину это и нравилось, когда он впервые брался за ножницы для убийства. Но не тебе.
   Я принес Мите фрукты и сок. Как больному. Нужны витамины и все такое... Единственное, что могу сделать. Теперь понимаю, что приходил зря. Доказать невиновность Мити? Выпустить его на свободу? Подкупить всех продажных врачей? Это мне не под силу.
   Кто убил Пифнина? Миша? Митя? Я не мог понять со слов Мити. Запутанные высказывания психбольного. А насчет Лены Тиль правда? Не хочу, не могу знать. Извинился - достаточно. Можно считать, искупил вину. Помочь Мите? Лишь словом, подбодрить. Прости меня, Митя... Прости...
   Митя умер. Он сгнил в психушке. Скольких заживо хороню в этой книге? Так нельзя. Но так надо. Ведь в глазах Фомкина нет уже жизни. Они тухлые, как протухшая сайра. Мити нет, равно как и его брата.
   Выходя из палаты, я услышал то, чего ожидал: Митины вопли и стоны. Он орал, проклиная меня, брата, врачей, лечебницу и все то, без чего не мог жить. Он разламывал собственную кровать. Санитары бежали к нему на помощь.
   - Что вы сделали?! - закричал один из них на меня.
   - Я...
   Что я сделал? Провел диалог.
   Мите вколют ту самую дрянь, от которой становится ему весело, и он снова спокойный будет любоваться веселенькими картинками. "Киндер, киндер, киндеренок... Гоп, гоп! Чика-дрыга, оп-оп!.."
   Вот и улажены все мои дела в Пензе. И ничто больше меня не держит. Ни в городе, ни на грешной земле...
   Я зол. Но не обижен. Я зол.
  
  

Глава 4. Я способен.

   Митя смирился давно со своей участью. А я пробудил в нем чувства. Заставил снова страдать. Искупил вину перед ним? Нет, не так ее искупают.
   Был еще один способ, который я оставлял на крайний случай. Отомстить за Тараса Фомкина. Убить Большого.
   Я сказал себе, что смогу. Повторил ни единожды и ни дважды. Я повторил тысячу раз. И все равно не мог в это поверить. Я способен. Убить человека? Говорят, одного я уже убил. Гришу Майского. На суде так сказали. Судьи не могут же ошибаться? Ведь так? Гриша Майский убит. Убит мною - ведь я же сидел...Но ведь это неправда?
   Хм... Заметили, как я изменился? Раньше мысль об убийстве вызывала у меня отвращение. А теперь я планирую, как убить. Я готовлюсь. Узнал, где живет Большой. Это было несложно. Любая Пензенская собака его знает. Большой здесь звезда. Герой, подмявший под себя весь город. Барон. Мелкие рэкетиры боятся и слушаются его беспрекословно. Фигуры крупнее сотрудничают, платят дань, ту дань, что подобна налогам на прибыль.
   Я не Митя. Не Миша. Пешки мне не нужны. Я иду за Большим. Я убью его, одного. Я смогу.
   По слухам, он толст, неуклюж и очкаст. Зато умен. Гениально умен. Преступники всегда умные люди. С высшим образованием. А то и с двумя. Конечно же, говорю я не о шестерках. Я говорю о главарях, об их начальниках. Ну, здесь, как водится на производстве: с колледжем или техникумом - бери инструмент в руки, а коли не валял дурака в юности, офисное кресло тебе обеспечено. Если найдешь работу...
   Гениален? Своим гениальным умом Большой в страшном сне не может себе представить смерть от руки писателя. И ум его не спасет. Избежать тюрьмы, развить бизнес, трижды выжить при покушениях - и все это ради того, чтобы принять смерть от руки неудачника? Если б убил бы профессиональный киллер...Тогда бы другое дело. Если б дышавшие в спину конкуренты наняли элитарного профи, если б пулю послал ворвавшийся в дом "омоновец"...
   Я смогу. Я способен. Уже представляю себя Максимом Вериным. Убить бесчувственно, хладнокровно. С одной лишь ненавистью в крови и клокочущем горле.
   Как убью я Большого? Возьму нож и зарежу. Так, как Митя (или все-таки Миша?) убил его сына. Смерть отца и смерть сына. Уж очень похожи... "Покопаться в кишках", как сказал Митя Фомкин. На практике выучить анатомию. Я не любитель крови. Постараюсь убить с одного удара, чтобы не причинять боли. Перерезать сонную артерию. Если получится...
   Во всяком случае, мне терять нечего. В тюрьме уже насиделся. А умирать в любом случае скоро. В моих условиях не живут. Исходя из всех этих соображений...Надо решаться.
   К тому же, раз все в городе работают на Большого, то Гришу убил кто-нибудь из его людей. Еще одно утешение. Еще одно оправдание. Еще одна Месть. Совесть не будет меня упрекать. Я выкинул ее, как ненужную вещь.
   Митя Фомкин будет мне благодарен. Хоть что-то, сделанное для него. Он узнает. До него дойдут слухи. Он узнает и скажет "спасибо".
   Большой - это все банды города. Из-за него погибли Григорий и Михаил. Большой заслужил смерть. Это так. Но многие люди, не заслуживающие смерти, мертвы. Так почему мы имеем возможность лишать жизни тех, кто ее не заслуживает, но не имеем возможности воскрешать мертвых? Я хотел воскресить бы кое-кого. И хотел бы убить. Второе возможно, а первое - нет.
   Я наброшусь с ножом на Большого. Его охранники выхватят пистолеты. Стреляйте! Мне все равно! Я умру!
   Убить одного - спасти тысячу. Прикончив Большого, я спасу многих людей. Спасу ли? Убью одного вожака - изберут другого. Кто сказал, что он будет лучше? Одному человеку не справиться со всей преступностью Пензы. Мафия! Мафия ведь бессмертна!
   Ну а Месть-то возможна! Убью Большого, а потом сдамся полиции. Хотя, нет. Не успею. Охранники, не способные размусоливаться и рассуждать. Они выстрелят. Я упаду. Знаете, что меня дальше ждет? Зароют в каком-нибудь перелеске. Без могилки, креста и без гроба.
   Мысль о похоронах заставила меня поежиться. Не такого конца я хочу. Хоронить меня нужно, как православного. По вере. С соблюдением всех канонов, в коих сам толком не разбираюсь. И все равно. Не в лесу, не на мусорке, не за углом.
   О вере тут рассуждаю... И при этом хочу убить человека. Совершить грех. Нарушить одну из незыблемых заповедей. Смертный грех. Святотатство какое-то...
   Я решил. Мое слово - кремень! Я убью. Я способен. Убью.
   Я купил уже нож. Я крутился под окнами у Большого. Смотрел прямо в камеры, будто назло. Чтоб запомнили будущего убийцу. Чтоб заранее, сразу боялись.
   Двухэтажный особняк. Бассейн, пластиковые окна, лепнина, резные фигурки, поставленные во дворе... Неплохой дом.
   Вид Большого, вышедшего на балкон, меня испугал. Его "визит" ко мне был столь неожиданным, что я вздрогнул. Я думал, он выйдет с охраной. Или выедет на машине. Я думал, придется бежать сквозь толпы, чтобы его убить. Но он вот он, передо мной. Как на ладони. Стоит в полосатом домашнем халате и разговаривает по телефону. О чем - мне не слышно. Лысина, поблескивающая на солнце. Капля пота на ней...
   Нож. Нож в сонную артерию.
   Я не анализировал свои действия. И тем не менее... Что-то мне помешало. Я способен. Но я не хочу...
   Я не Верин. Я гражданин, чтящий законы своей страны. Максим Верин, Максим Титов... Мы тезки. Случайно ли? Я не знаю, каким боком повернется ко мне фортуна. Но Большой жив. Этот выбор уже мною сделан.
   Убить человека, которого раньше не видел? Нет, я, конечно, способен, но...За кого мстить? За Михаила, которому я не верю? За Митю Фомкина, сумасшедшего, с которым я даже и не знаком? За всех честных людей, на которых мне наплевать? Это была бы бессмысленная Месть. А все то, у чего не бывает смысла, не должно иметь место.
   Да и нож до балкона бы не докинул...
  
  

Глава 5. Удар ниже пояса.

   Я планировал снять квартиру в долг и пойти в центр занятости. Работать, платить налоги, дописывать эту книгу - просто жить. Жить не ради выполнения какой-то миссии или достижения цели, а просто так. Жить ради жизни.
   Но судьба распорядилась иначе.
   Чтобы не растрачивать попусту деньги, решил ночевать на лавочке. Гостиницы слишком дороги для меня. Пока не найду квартиру...
   Это было даже немного забавно. Почувствовать себя в шкуре бомжа. Почувствовать на себе неприязненные взгляды влюбленных парочек, прогуливающихся по парку, услышать, как разговаривают о тебе за спиной. Хотя, вряд ли меня считали бомжом. По одежде не очень-то и похож. Наверное, алкашом, как обычно. Проходили и думали, как тот Валера: "Тебе бы опохмелиться".
   Бомж. Прикольно для экстремала. Сначала было прикольно. Сначала даже спалось лучше под чистым небом. Но, правда, потом...
   В последнюю мою лавочную ночь я проснулся от резкого стука. Удар! Знакомая боль в печени отдалась в голове. Сразу вспомнил тюрьму.
   - Эй! Бомжара!
   - А ну пошел!
   Трое молодых людей стояли надо мной и смеялись. Им было весело. Это игра такая. "Убей бомжа" называется.
   - Что-то неясно? Встал и пошел!
   Бомжи же не люди. Они зверье, не достойное жизни. Достойны лишь молодые, полные сил и те, чьи карманы набиты родительскими деньгами. Ну, бейте! Я, как всегда, молчал. Меня били. И кому тут доказывать, что я в прошлом писатель?
   Один парень выбил мне зуб кастетом. Другой врезал бутылкою по голове. Зуб... Мне не хватит денег, чтоб вставить. Буду шамкать. Шамкаю и без того.
   Кашель вырвался из моих легких. А вместе с ним кровь. По почкам. По печени.
   "Раз, два, три по почкам, раз, два три по печени - потерпи, браточек, а мы тебя подлечим"...
   Мои бумаги разлетелись в разные стороны. Рукописи. Сочинения, писанные на ходу. Я спал, используя их как подушку. А теперь они в лужах и в грязи. Надо было их спрятать. Куда? Куда можно спрятать все ценности здесь, на улице?
   Уже не трое парней меня бьют. Четверо или пятеро. Или это двоится? Нет, кажется, все-таки несколько человек подошли. Со зрением у меня все в порядке. И с головой тоже. Не кружится.
   Кто-то вылил в лицо мне бутылку пива:
   - Выпить хочешь?! На, пей, бомжара! Совсем на халяву!
   Парни показывают свою силу. Избивая беззащитного. Почти все лысые. Скинхенды? Да кто их знает! Если бы меня били скинхенды или же не скинхенды, моим внутренним органам от этого легче не стало бы.
   Я думал, что меня убьют и мысленно повторял молитву. Господи... Я верю: ты мне поможешь. Молитва в голове. Прокручивается, как пластинка.
   Жалею, что не убил Большого. Если б я это сделал, сейчас не было бы ни меня, ни его...
   Скинхенды, пареньки с пивом. Они меня не убили. Но случилось кое-что более, чем ужасное. Два убийцы обшарили мои карманы. Забрали документы и деньги. А потом оставили в покое. Ушли.
   - Убейте меня! - прохрипел я им вслед. - Убейте!
   Меня не слышали. А если бы и слышали, то не решились бы вернуться добить.
   В глазах все плыло. Они залиты кровью. Мне не встать. Но мне надо подняться на лавку. Хотя бы на лавку. Дожить до утра. Может быть, утром в больницу. Если удастся добраться...Если удастся дожить.
   Люди! Поможете? Нет, не помогут.
   Печень. Почки. Совсем ничего не болит. И неправда, что больно. И крови нет. Что это на лице? Кроваво-грязные сопли? Нет же! Это... А что это? Кровь.
   Лежу посреди тротуара. Прохожие идут мимо, не обращая на меня ровно никакого внимания. Ночные прохожие...
   А если бы я был трупом? Меня бы убрали с дороги? О мертвых заботятся больше, чем о живых. Может быть, поискали бы родственников. Интересно, а у меня есть родственники? Конечно же, есть. Может, в Москве никого. Но остались какие-нибудь троюродные братья папиных сестер, о существовании которых я даже не знал, в Петропавловске-Камчатском или на дальних просторах Сибири. А может быть, я какой-нибудь дальний родственник Ленина? И это я - тот единственный человек, который должен заявить перед лицом власти, что тело вождя должно быть захоронено, как подобает. По-христиански. Но коммунизм ведь считал религию опиумом народов! И Ленин, наверное, был атеистом, хотя и нельзя точно знать, что он чувствовал. Атеиста можно причислить к любой религии, потому что все люди во что-то верят. Я бы похоронил Ленина. По-православным канонам. Будь моя воля, я бы его похоронил.
   Эти мысли были чем-то вроде предсмертного бреда. Но я не умирал. Я думал, что умираю. Думал, что Ленин останется без меня в одиночестве. Думал, что я один во всем мире понимаю, что нельзя выставлять трупы на обозрение, что людей надо хоронить или кремировать, в зависимости от религии. Я вспоминал Ленина так же, как, сидя в тюремной камере, 15 лет назад. Были ли у Ильича дети? Почему же их внуки не вступятся за него? И чего лезу я? Мне больше всех надо? Или я правнук Ленина?
   Это скрывали. Родители мне не говорили. Они боялись, что от этого может съехать крыша. Они водили меня в Мавзолей, чтобы показать, каким величественным был мой прадед. Гордое лицо. Борода. Глаза, спрятанные под веками...
   А может, Ленина не хоронят в надежде, что он оживет? Встанет, пройдет по улицам, наводя всюду коммунистический порядок и ведя к благодати рабочих? А кто оживить его должен? И какими силами?
   Ленин встанет. И белой вороной поднимется высоко-высоко в небо. Главное, чтобы крылья на солнце не опалил. Что я плачу? Ленина жалко.
   Мне нужно поговорить с ним. Может, я смог бы по-родственному помочь?
   Что ж, если ночью умру, то, возможно, такая возможность мне и представится. Были ли у Ленина дети? Были ли?..
   Я очухался утром. Все тело болело. Спал или был без сознания? Меня избивали вчера. Кажется... Обрывками фраз возвращались мысли о Ленине.
   Документы! Их нет. Что за?..
   Без документов в центр занятости не примут. Не примут и на работу. И за квартиру платить будет нечем. Улица приняла меня в свои объятия. Теперь не отпустит. Я кое-как сел на лавку. Мой бок! Печень. А может быть, почки... И кашель. Кашель. Не кашляй!
   На этот раз хуже не будет. Это пик. Грань. Верхняя точка плохого.
   Документы забрали. Удар ниже пояса. В каком центре занятости примут без паспорта? Возврата мне с улицы нет.
   Весь день провалялся больной. Это первые сутки бомжом. Будь календарь у меня, я бы отметил этот день черной ручкой. Отметьте, пожалуйста, за меня вы. 14 июля... Год... Не важно. Сами знаете год...
   На второй день захотелось есть. Я сел на лавочку и протянул руку:
   - Подайте бедному нищему, обездоленному!
   А что было делать? Умирать с голоду? Стыдно? Да, стыдно. Но мое лицо, ссохшееся и побелевшее, неспособно уже краснеть от стыда.
   Собрал 38 рублей за день. Хватит на сайку хлеба и воду. Это завтрак, обед и ужин. Дневной рацион. Негусто. Люди не подают не потому, что им жаль денег, а потому, что брезгают ко мне подойти. 39-ый рубль я подобрала на асфальте. Потом нашел еще где-то 30 копеек. Я сначала хотел пособирать монетки в фонтане, но потом решил, что летом там слишком людно. Дождусь осени - выгребу все до копейки. Это моя личная свинья-копилка...
   Ну, за что так со мной? Избили - пускай бы избили. Но документы! Их-то зачем забирать? Туалетной бумаги вам мало?
   Восстанавливать утраченные страницы из книги - собственной биографии, разбавленной мыслями, как смачным плевком. Второй раз все те чувства, которые я испытал, не смогу передать. Будет больше боли на этих страницах. И меньше злобы. Может, книга станет добрее. Почему? Потому что со временем многое (или все?) забывается и прощается.
   Моя борода меня раздражает. Непреодолимое желание побриться. Это стало бы символом моего освобождения от оков улиц. Но бритвы нет. Что, бритва?! Из вещей зубная щетка, полтюбика зубной пасты, одни джинсы и две запасные рубашки в пакете.
   А эта книга... Она даже до редакции не дойдет. Ведь кто будет печатать ее бесплатно? Да и кто стал бы читать о моей жизни? Это ведь не истории разных злодеев...
   Я забыт. Я покинут. Вместо хлеба купил себе водки. В ларьке. Дешевенькая и, должно быть, паленая. Чего-чего, а уж отравиться-то я не боюсь. Моя печень выдержит все. Пил с горла и разом. Надо же чем-нибудь залить горе...
   Я посмотрел одним глазом на дно бутылки и засмеялся. Я был пьян. Был так пьян, что еле стоял на ногах. Было весело. До безумия весело. И чего это меня так разнесло с одной бутылки? Зарекался ж не пить. Валера... Я бы к тебе наведался, но, извини, выпить нету...
   День третий. Проснулся. Похмелье. Я думал, мой организм более устойчив к действию алкоголя. Оказалось, что печень еще недостаточно проспиртована. Это можно исправить!
   Водка подавила мое чувство голода. Точнее, подавило его самовнушение. Я не помню, что было тем вечером. Я отплясывал кадриль у чьего-то дома, вопил, пел, ползал, плакал, смеялся...
   Снова провалы в памяти? Как тот раз с Гришей? Не важно. Я его не убивал. А если и убил, то я уже отсидел. А Гриша... Время стирает людей.
   Я проснулся не на своей лавочке. Я проснулся на лавочке городского вокзала.
   Все. Ввожу сухой закон для себя. Даже моя деградация должна быть в пределах разумного...
  
  

Глава 6. Вокзал.

   Железнодорожный вокзал. Вокзал - разумное решение. Крыша над головой. Это раз. Относительная безопасность по сравнению с парковой лавочкой. Это два. Соберу больше милостыни. Это три.
   Видимо, пьяный соображаю лучше, чем трезвый. Водка - мой допинг. На сколько процентов работает человеческий мозг? На 5? Мой работал процентов так на 15.
   Да уж. Похмелье. Не буду описывать вам симптомы. Все без того понятно.
   Неправда. Все, что творится, неправда. Страшный сон. И я скоро проснусь. Но сколько я себя не щипал, проснуться не удавалось.
   Мир чокнулся. Рюмками.
   Утреннее гудение на вокзале било обухом по голове. Люди! Почему вы так рано встаете и так поздно ложитесь спать?! Беззащитным бомжам не даете покоя ни днем, ни ночью.
   Водка - допинг и друг. Но я в ссоре с ней. Я не пью. Не хочу еще раз потеряться в пространстве и времени. Что, если следующим местом моего назначения станет полицейский участок или что-нибудь еще хуже?
   Просить милостыню - это ныне мое единственное занятие. Во всяком случае, единственное полезное занятие.
   Сборы на вокзале получше. 42 рубля за день. На 42 рубля можно купить... Что-нибудь большее, чем бутылку водки.
   Вместо завтрака мечты об ужине. Ужин жалко есть каждый раз. Потому что он каждый раз последний, потому что не знаешь, удастся ли поесть завтра.
   Вокзал мой обшарпанный и старый. Следить за ним давно никто не следит. Красили последний раз, наверное, лет сто назад. А может, и вовсе не красили со дня возведения? Ну, это уж через чур.
   Поезда все приходят и уходят, а я лежу или сижу. Была мысль проникнуть в какой-нибудь зайцем и добраться таким вот Макаром до самой Москвы. Но после похода к Большому я стал отвергать все идеи, опасные для меня. Не хочу нарываться на неприятности. Не хочу преступать букву закона. Даже после того, как закон меня предал. Россия меня предала. Но не я ли был тем, кто предал ее раньше? Никогда не был ведь патриотом - к чему тут лукавить?
   Я всегда знал, что со мной вот так выйдет. Но и с каждым может случиться такое. Вокзал - символ моей жизни. Вечно на чемоданах. Вечно жду поезда, который отвезет меня в никуда.
   Я хотел переписать, подправить испорченные рукописи, но потом выбросил их все, до последней страницы. Первая мысль всегда ценнее. Она неотесанна, необработанна, но правдива. Потому что, сочиняя самые первые, нередактированные строки, человек не думает. Он просто пишет. Не от мозга это идет. От души. Хотя... Я сужу по себе.
   Слова, идущие от души. Моя душа стоит 42 рубля - ровно столько, сколько я зарабатываю за день. Я бы продал ее. Да кто купит? Такая душа, как моя, и даром-то никому не нужна. Я даже как раб на плантациях бесполезен. Больной, изможденный, превратившийся в полускелет. Я не человек. Даже не тело. Привидение с позвоночником и бородой. Кости, кряхтящие и тяжело кашляющие. Запускаю свой кашель...
   Вернусь к книге, если выберусь с улиц. Иначе никак. Вернусь - расскажу вам о том, что пришлось пережить. Вы читаете эти строки и думаете, что я вернулся? Пока еще нет. Я просто взял чистый лист бумаги. И начал сначала. Переписывать с первой строчки. Со дня выхода из тюрьмы. Я соврал вам? Практически, нет. Я соврал самому себе, обещая ждать возвращения. Я не должен ждать. У меня есть мысли и время. Я должен, могу писать...
   - Много насобирал? - спросил Володя, подсаживаясь ко мне.
   - 18. А ты?
   - Сотен.
   Володю люди любили. Не знаю, за что. Он бомжевал на этом вокзале уже 8 лет, и ему каждый день везло. На богатеньких нарывался. Однажды какой-то тостосум бросил ему тысячную купюру. Мне б так! Какой-нибудь вор в законе, отмаливающий свои грехи...
   Кем был Володя до улицы? Я спрашивал его много раз, но он молчал, как партизан. Может быть, он из детдома сбежал? Парню всего 28. Сбежал - и всю жизнь по вокзалам.
   Приветливый с "конкурентами". Не боится, что я отниму его выручку? Переманю людей. Или ограблю, пока он спит. Какой добродушный парень! Почему добрый? Как сохранил доброту он в той ситуации, в которой мы оказались?
   В общем, с Володей я как-то сдружился.
   28. Загубленная жизнь...
   - На! - Володя сунул мне две измятые "чирки". - Не хочу, чтоб ты с голоду тут окочурился.
   - Спасибо.
   - Да ты пойми: помрешь - и меня отсюда попрут. Скажут, не дело, чтоб... это... Бомжи, чтоб на вокзалах тут дохли.
   - А кем ты был, до того, как попал на улицы? - в очередной раз спросил я.
   - Зверьем бездушным, - в очередной раз ответил мне Володя. - Не, брат. Моя история начинается здесь - на вокзале. Здесь же она и закончится. Так вот, брат.
   - А я был писателем. "Зло" - не слышал?
   - Ты про ту муть, которую сейчас пишешь? По-моему, полный отстой, братан. Тем более, для мусорной жизни. Это, конечно, твои проблемы, но... Тут я тебе не советчик. Твой кипишь, как говорится.
   - Но все равно муть?
   - Белиберда, да и только.
   - Может быть. Я не спорю.
   - А профессия у тебя была?
   - Я по профессии никогда не работал.
   - Ну и зря. Может быть, не скатился бы так.
   - Ты сидел?
   - Да. Два раза. За воровство. Ну, а ты?
   - Я 15 лет. За убийство, которого не совершал.
   - Ну, бывает.
   - И только?
   - А скажешь, нет?
   - Не скажу. Меня посадили за убийство моего лучшего друга. Знаешь, самое обидное в этой истории...
   Я нашел себе нового товарища, собеседника. Снова есть, с кем вести диалог. Можно даже сказать, что все относительно хорошо. Лучше, чем было. И если снова решат бить, то бить придется двоих. Я за Володю любого порву. А он за меня. Порвет, не думая. Как сумасшедший пес за хозяина. Вот это я и называю настоящей мужской дружбой. А у нас дружба бомжей и взаимовыгодное сотрудничество. Хотя, более выгодное для меня...
   Володя выслушал мою историю, но не стал ничего говорить. Я ждал помощи, моральной поддержки? Советов? Я ничего не ждал.
   - Что скажешь? - спросил я открыто и прямо.
   - Ты никто, - ответил Володя. - Тебя опустили.
   - Как будто, тебя - нет?
   - У меня другая история.
   - Расскажи.
   - Не хочу.
   - Ну, как знаешь.
   И мы снова сели просить милостыню. На пару.
   Так шли дни. Мои вокзальные дни. Собранные деньги мы делили с Володей пополам. Чтобы все было честно. Как в Советском Союзе - равенство и братство... Братство... Володя постоянно называет меня братом. Он правда так думает? Наверное, да.
   С последнего дня жизни в парке я стал умнее. Теперь на водку не трачусь. Хотя, напивался, конечно, пару раз - не без этого. Но не я такой. Жизнь такая. Я думал, что водка заглушит горе. Но в этот раз не работало. От водки мне становилось хуже. Камень в душе увеличивался в размерах. Что за ношу несу я? Не знаю.
   Коплю на таблетки. С ними, может быть, проживу дольше. Странно, что Володя не боится от меня заразиться. Такой кашель! Хрип, прерывающийся свистом. Как машина, останавливаемая по сигналу гаишника... Впрочем, ничего странного. Я бы тоже не боялся на Володином месте. Терять давно нечего. Мы все уже потеряли. Жизнь? Я ее не ценю.
   Вокзал. Я хотел оставить на нем что-нибудь после себя. Поэтому снова взялся писать стихи. Вспомнил былое. Это как... Ностальгия. Подобрал гвоздь, и принялся карябать вокзальную стену, как когда-то карябал тюремную. Чтобы люди проходили, читали и думали: "Чьи же это стихи?" А может быть: "Вот вандалы"!

Я писал,

Я сказал,

Слов не знал,

Но признал,

Что бывал Ахавал.

Это ложь, и мне лгали. Вы ль мне это сказали?

Был Элава Текен.

Был он бомж, манекен.

Был, как я, он бомжем,

С автоматом, с ножом.

Он спасен от Плантатора, ну а я - от тюрьмы.

Ну, вы верите нам? Я, Элава - есть мы.

Да, всего лишь он мой персонаж,

Но потратил на девушку весь патронаж.

Он убил ее из автомата -

Слышу звуки я гонга, слышу звуки набата.

Но и речь не о том,

Я сказал лишь, что был он бомжем.

Не о злобе сейчас вам скажу,

А добро хоть разок подтвержу.

40 рубликов в день -

Побираться не лень.

Будет стыдно -

Представь, что тюлень.

Люди сыплют мне мелочь в руки,

Потому что есть добрые злюки,

Потому что кому-то пороки

Захотелось отмаливать в сроки.

Потому что болеет ребенок,

Не поднявшийся даже с пеленок,

У той женщины в синем пальто,

Что дала мне копеек сто.

Потому что у парня в шапке,

У которого шуба из драпки,

Провалился под лед сынишка -

Добрый, смешной мальчишка.

Потому что бабусе с семками

Не пришлось торговать кепками,

Потому что у каждого свое горе -

Море слез, целое море.

Потому-то и есть добро.

Злом поделишься - легче не станет.

Пусть и молния с чистого неба как грянет!

Я собрал 42 рубля.

И подумал: "Вот это вот для:

Для еды, что по 40 рублей,

Для бомжей, для моих друзей,

Что в единственном даже числе.

Было б лучше жить на селе.

Чем на вокзале,

В огромном, просторном зале...

Я собрал 42 рубля.

Это мало?

Да хватит на сало...

И я понял, что есть добро.

Дали милостыню - вот и все...

   Володе мой стих не понравился. Он против. Он всегда против всего. Человек против. В оппозиции ко всему миру. У него есть на то свои причины. По идее, я должен быть таким же, как он. Но у меня своя любовь к искусству. У меня с искусством тесная связь. Связь, которую я разорвать не способен. За возможность сочинять и издавать книги я отдал бы жизнь. И отдам, по-видимому. Ведь скоро передо мной встанет выбор: бумага или еда? Что я выберу? Чернила, бумагу. Это самое ценное. Это золото моей жизни. "Зло"...
   - Не, братан. Я в искусстве не микитю,- сказал мне Володя.
   - Кому что.
   - Это ты к чему?
   - Да я просто... Я не могу иначе.
   - Смотри поаккуратнее. А то за стенки-то тут...
   - Знаю. Я так хочу.
   - Ну, твое дело. А у меня, слышь, мечта: хочу куртку себе купить. Вот накоплю только... Накоплю - и куплю.
   - Мне б еды. А ты о куртке...
   - Слушай, братан, осень вообще-то скоро. Оно и тебе пригодилось бы. Замерзнешь ведь в таком виде.
   - Мы столько не накопим.
   - Я накоплю. Вот куртюжку уже присмотрел за 2500,- рассказывал мне Володя.
   Я слушал, развесив уши. Володя жив. Он способен мечтать. Пусть мечты его мелочны. Пусть о какой-то куртке. Но я не могу и того. Я не вижу ничего, кроме суровой реальности. И такой человек рассуждает о творчестве и искусстве? Да в том же Володя больше творчества, чем во мне! Сколько он копит на куртку? 5 лет, по его словам. Мне бы еды хоть. А ему куртку. 2500 рублей, ради которых он жил эти годы.
   - Сколько тебе там осталось? - спросил я.
   - Немного. Сегодня-завтра пойду в магазин.
   - Уже? Я и не думал, что...
   - 5 лет, брат. 5 лет...
   В этот день я отдал Володе все свои деньги. Хоть у кого-нибудь что-нибудь сбудется. Не думал, что это возможно. Что ж, если мечты исполняются и у бомжей, то добро... Оно все-таки есть.
   Я впервые стал замечать рядом с собой что-то хорошее. Свет. Добро. Может, мне нужно было сгинуть во тьме, чтобы увидеть луч света?
   Я надеялся на Володину куртку. Если он ее купит, я действительно поверю во что-нибудь светлое. В Бога. Поверю истинно и непредвзято. Как верующий. Как православный.
   Я надеялся на куртку Володи. Он не надеялся ни на что. Он шел исполнять свою мечту безо всяких мыслей. Без видимой радости на лице. Радость в душе. Он, Володя, вернувшийся в новой куртке...
  
  

Глава 7. Куртка.

   - Зацени, братан! - Володя пожал мне руку и хмыкнул, поворачиваясь вокруг себя в новой куртке.
   - Круто.
   - Ну, это ж я, брат! - небритая физиономия Володи подмигнула мне и улыбнулась. - Что-то не очень эмоционально.
   - Ну, ты ж знаешь меня. Я ведь... Скуп на эмоции...
   Володя небритый. Ну а я тогда? Бородатый. Я похож на бомжа более, чем Володя. Уж очень старается он сохранять человеческое лицо.
   Когда-то считал я бомжей и уличных пьяниц людьми. Теперь понимаю: нЕлюди они, а не люди. Я не человек. Я зверье. Я хуже, чем зверье. Но все же считаю, что достоин жизни на этой земле. Достоин биологического существование своего тела. Я достоин. Достоин по праву рождения. Судьба не позволила мне умереть, как я уже говорил. Если она существует. Но я пытался доказывать, что ее нет. Прав ли я? А может быть, судьба есть?
   Опять слишком мрачно. А обещал верить в свет. Я верю. Свет есть. И я выберусь как-нибудь с улиц.
   - Макс...- позвал Володя меня после почти часовой паузы.
   - Да. Что?
   - Я родился на улице.
   - То есть?
   - Ты спрашивал, как я сюда попал. Я родился на улице и всю жизнь на ней прожил. Моя мать была наркоманкой. А отца я не знал. Знаешь, где меня родили? В подвале. А воспитала шпана. Хотя, какой бы безответственной ни была моя мамаша, нужно отдать ей должное: в школу меня устроила. Я даже отучился 6 классов. А потом бросил, когда она умерла. От передозы. Знаешь, почему я не спился и не стал наркоманом? Да потому что у меня не было денег на выпивку и наркотики!
   - Мне жаль.
   - Теперь видишь, что у тебя был выбор? А у других бывает, что нет.
   - Ну, прости. Я слишком высокого мнения о себе.
   - Не без причин. Студентик из МГУ...
   - Я вылетел оттуда.
   - Зато поступил.
   - Ну, мало ли кто куда поступил?
   - В МГУ поступает не всякий. Зато я куртку купил. А ты нет.
   Володя все время улыбался, но улыбка его была болезненной и тусклой.
   - Зацени, братан! Слышь, братан? Ну, как? - постоянно говорил он о своей куртке.
   Приходил от нее в экстаз. Курточка среднего качества. Китайского производства. Да и куплена, должно быть, на рынке. Зато новая. Не б/у.
   Гордость бомжа! И Володя прав. Мне до такой одежды копить и копить. Я верил. Верил в добро, как обещал верить, до тех пор, пока...Но об этом потом.
   Володя хотел бежать и хвалиться своей обновкой каждому встречному. Я удерживал его всякий раз. Люди могут не так понять. Побьют еще, чего доброго. Уж я-то знаю, что значит боль от удара.
   Я немного завидовал Володе. В нынешних условиях он жил лучше, чем я. Хм... Везде расслоение. Даже среди бомжей есть более и менее бедные. Высший и низший класс. Есть те, кто едят трижды, дважды, единожды в день, а есть те, кто вообще не едят. Что за общество?! Как слоеный пирог - тот, что бросила злая тетушка в лицо нерадивому племяннику на своем юбилее...
   Черная куртка. Володя ее не снимал. Даже спать в ней ложился. В ней и с ней. Как с плюшевым медвежонком. Даже имя ей дал. Маруся. Черноокая Маруся. Или чернобровая. Не помню, как он там говорил.
   Так привязаться к вещи за несколько дней! Удивительно. И сидела она на нем хорошо. Будто бы под него шита. Специально для этой фигуры. Интеллигенция прямо!
   Я взглянул на Володю и сразу заметил его размер. Он у нас одинаковый. Практически, тот же рост. Тот же вес - как следствие уличной жизни. Ширина плеч... А курточка неплохо смотрелась бы и на мне. Предложить носить по очереди? Я не наберусь наглости сделать это. А Володя не согласится. Не станет доверять мне свое сокровище.
   Зависть. Зависть, подобная той, что испытывал к брату Денис Чукшин. Почему я завидую человеку, находящемуся в такой же ситуации, как и я? Это мелочность...Это зависть, занимающая в душе то место, которое было уготовано для добра. Почему Володя купил куртку, а я должен мерзнуть? Почему так не вовремя выпустили меня из тюрьмы? Почему не успею я накопить на одежду до первых морозов? Почему Володе подают больше, чем мне? Несправедливость...
   Лавки покрасили, и нам пришлось спать на асфальте. Я размышлял. А Володя тихо посапывал рядом. Единожды дернулась его рука и потянулась ко мне, но я отстранился. Боюсь лишних прикосновений к людям. Вдруг еще чем-нибудь заразят. Какой-нибудь большей злостью...Или я кого-нибудь заражу сумасшествием? Говорят, это не заразно.
   Раскаленный сентябрьский асфальт. Сентябрь, а на улице так тепло! Бедный Володя! Жарко ему сейчас в куртке. Хотя... Оно того стоит, чтобы сберечь. А то ведь и украсть могут. Кто-нибудь. Например, я.
   Я уснул.
   Что-то дернуло меня среди ночи. Я проснулся. Взглянул на Володю. Его грудь не вздымалась от тяжелого дыхания, как обычно.
   - Володь!.. - позвал я.
   Никто не откликнулся.
   - Володя! - я кашлянул нарочито громко.
   Мне стало вдруг страшно. Володя? Не дышит?
   Ком подступил к моему горлу. Я не мог говорить. Не мог пошевелить ни одним мускулом своего тела. Не мог даже поднять руку, чтобы перекреститься или сдвинуть с мертвого места язык. Как в фильмах ужасов...
   - Володя!
   Я промычал что-то невнятное и закашлял. Пульс! Надо пощупать пульс! Да не у себя, психопат! У него!
   Кажется, избавляюсь от оцепенения. Не первый труп рядом со мной. Вспомни, Гришу! Ведь с ним и не просто лежал. Его самолично убил. Так что... Чего здесь бояться? Труп и труп.
   Я решился. Подполз к Володе. Коснулся его руки. Пульса нет. Я, конечно, не врач, но могу констатировать факт: Володя мертв. Меня вырвало на его ноги.
   Тьфу! Как противно! Сколько я уже с ним лежу? Не с Володей, а с его трупом. Час? Два? Как давно он умер? И главное: отчего? Он был болен? Он умер от истощения? Умер от переполнявших его эмоций? Это был нервный срыв, переутомление, сердечный приступ, внезапная остановка сердца? Что это было? Нельзя сказать.
   Сделать искусственное дыхание? "Нет, - сказал здравый рассудок. - Не поможет". Не поможет ни искусственное дыхание, ни массаж сердца. А мне так неприятно, так мерзко прикасаться к трупу. Ну его! Пусть лежит!
   Я плохо соображал, что делаю. Затуманенное сознание... Я встал, снял куртку с Володи, надел ее на себя. Наверное, круто смотрится. Куртка, снятая с мертвого, грязного, заблеванного бомжа. Наверное, очень круто!
   Я собрал свои вещи, бумаги и быстрым шагом двинулся прочь с вокзала. Все равно завтра выгонят, когда найдут труп. Так лучше уйти самому.
   А куртка... Она Володе больше не пригодится. Мертвым ни денег не надо, ни роскоши, ни одежды. В аду и так жарко. Куда ж еще куртку?! Мы встретимся. И ты, Володя, припомнишь мне эту куртюжку. Ну, да не важно. Я живу сегодняшним днем. И сегодня эта куртка нужна мне, чтоб не замерзнуть в осенние холода. Не сегодняшний день. Но не далекое будущее. Не конец моей жизни...
   Сентябрь. Судьба предоставила мне шанс. Останься Володя жив - и я умер бы от морозов, которые рано или поздно придут, несмотря на нынешнюю жару. Судьбы нет? Может быть. Но не зря все-таки умер Володя. Вот так, без причины. Просто лег и умер. Ради меня.
   Я... Я должен был взять его куртку.
   Володя умер от счастья? Умер, чтобы отдать мне куртку, на которую копил годы? Несчастливая куртка.
   Я поступил так, как мог и хотел! В чем винить мне себя? Я не убил Володю. И я его не обокрал. Воровать у трупа? Это не воровство. Можно считать, что куртка досталась мне по наследству. Я был единственным человеком, ставшим близким Володе. Если бы он мог выбирать, кому отдать ее после смерти... Не знаю, что он бы выбрал. Я почти ничего о Володе не знаю. Мы были знакомы с ним пару месяцев. Что я узнал о человеке за это время? То, что можно узнать. Не так уж и много. Володя? Не твое я имущество присвоил, а, скорее, ничейное.
   Я не жалею Володю. Но и не злорадствую. Мы были друзьями. Но не настоящими. Пластилиновыми друзьями. Как игрушки в руках у мальчишки. Сегодня он мирит солдатиков, а завтра поссорит. Никогда не знаешь, как разыграется его фантазия и какого ждать продолжения.
   Поступил бы Володя со мной так же, как я поступил с ним? Что сделал бы он, если бы я умер? Конечно, раздел бы, как я его! Еще хуже! С таким-то характером, как у Володи...
   А курточка хороша! Теперь не замерзну. Осень переживу. А зима?
   Мне почему-то не хочется снимать куртку, как и Володе. Даже летом. Даже в зной. Моя куртка...
   Про затею с фонтанчиком я позабыл. Точнее, не успел ее осуществить. Выгрести деньги? Когда я пришел, то все выгребли уже до копейки.
   И... И ничего. Иду дальше. Володя мертв, а моя жизнь продолжается. Добро, пришедшее вместе с обновкой и с исполнением мечт. Добро есть, но оно снова коснулось меня лишь одним дуновением и пронеслось мимо. Дуновение теплое. Это радует.
   Я был Вериным, когда шел убивать Большого. Раздевая мертвого Володю, я был Чукшиным. Следующим моим местом жительства стала помойка. И в этом я скопировал Текена. И еще, похоже, продолжу копировать его по сюжетной линии своей жизни. Что возьму от Фомкина? Должно быть, желание сидеть в тюрьме. Я уже скучаю по этой мрачной и серой клетке. В сравнении с улицей, в тюрьме рай. Иду по тропе, проложенной моими персонажами. Пророчествую? Предсказываю свое будущее? Если так, то меня ждет тяжелая смерть. Вспомните хотя бы Дениса или Максима. Вот так не хочу! Нет! Только не так!
  
  

Глава 8. Помойка.

   Запах на помойке, конечно, не очень приятный. Но я не девчонка. Как-нибудь переживу. Зато не будет проблем с одеждой, когда она мне понадобится. И есть местечко поспать. Около многоэтажки. Под чьим-то балконом.
   Полдня простоял у ворот церкви. Но в Володиной куртке зайти не решился. Вот, что значит "на воре шапка горит". Моя кожа буквально пылает. Мне стыдно. Краснею и не решаюсь зайти. К тому же... некупанный после помойки - и сразу в церковь... Нет, я не могу. Не имею права входить в эти ворота.
   Помойка. Найти здесь какое-нибудь тихое место, сжаться в комочек, спрятаться где-нибудь, где меня никогда не найдут...
   Я был так голоден, что готов был кинуться и отобрать кусок колбасы, брошенный каким-то мужчиной бездомной собаке. Я был готов есть с земли - вместе с землей, вместе с грязью. Готов был? Да я бы и бросился за этим несчастным куском колбасы, если бы мне не пришла в голову ужасная мысль. Человек покормил собаку, а на меня даже не взглянул! Собака достойна еды, а я нет! Эта грязная вшивая дворняга лучше меня!
   Пес завилял хвостом, пережевывая колбасу.
   Я сел рядом с ним на четвереньки и спросил, глядя ему в глаза:
   - Вот за что тебя любят, а?
   Собака мне не ответила.
   - А, Барбос? Ты Барбос вообще? Да какая разница, кто ты?! У тебя и имени-то, наверное, нет. Имени нет, а колбаса есть. Даже я колбасу не ем. А ты ешь. Ну, чем вот я хуже? Тем, что шерсти у меня нет? Так скоро будет. Хвост? Ну, не за хвост же тебя любят. Тебя любят за сам факт твоего существования. Ты добился всего. Да-да, добился. А чего тебе было добиваться? Только вырасти. И ты вырос. Дожил до своих лет. А я мог бы добиться чего-то большего. Но не добился. И за это меня ненавидят. И правильно делают! Ты действительно лучше меня! Ты же не мог ведь подумать, что добра нет, чести нет, совести нет - и есть только зло? Ты не мог написать книгу, оправдывающую злодеев. Ты, чисто теоретически, не мог сделать ничего плохого. Потому что ты не умеешь думать и не знаешь, что хорошо, а что плохо. А я вот умею и думаю. Знаешь, какие мысли иной раз в голову лезут? Тебе и не снилось такое. А если бы ты умел думать, то о чем бы ты думал сейчас? Думал бы: "Что за мерзость!" Говорил бы, лязгая клыками: "Пошел прочь! Мне противно находиться с тобой на одной помойке!"
   Но взгляни на мои слова с другой стороны. Я ведь прав? Ты такой же бездомный, как я. Подумай о тех собаках, у которых есть хозяева. Они ведь еще лучше живут, чем ты. Вот только представь: диваны, подушки, мягкие кресла. Но ты был бы подлее, будь ты домашним. Гадил бы в тапки хозяину. Разбрасывал бы "Pedigree" по квартире. И тебя все равно бы любили. Как ты это объяснишь? Тебя устраивает улица? Что? Не хочешь завидовать? Свобода, говоришь? По-твоему мы здесь свободны? Вольны? Погляди на эту свободу! Тебя никто не защитит. Никто о тебе не позаботится. За пределами этой помойки тебя любой может пнуть. За пределами? Могли бы и здесь. Но не пнут. Потому что побрезгуют. Ну, взгляни же ты на себя! Посмотри на свое отражение в луже! Драный, облезлый, изъеденный вшами, с выдранными клоками шерсти и тощий, в конце концов. Радуешься жизни? Радуйся! Ты ей радуешься, а она тебе нет! И ты проживешь меньше, чем я, даже если мне суждено умереть сегодня или же завтра. Ты проживешь меньше, чем я уже прожил. Потому что ты животное. Ты собака, а я человек. И человек живет дольше собаки, если только его жизнь не прерывают непредвиденные обстоятельства.
   Эх, псина! Тебя-то шерсть греет! А я замерзну. С другой стороны, если будут большие морозы, замерзнешь и ты. Хочешь, отдам тебе свою куртку? Хотя, с чего она моя? Володина, а не моя. Слушай! А будь моим другом! Будь вместо Володи. Как смотришь на это? А, псина?
   Барбос гавкнул и отвернулся.
   "Нужны мне такие друзья!" - перевел я.
   - Так, значит? Ну и вали!
   Вот видите! Даже собака меня презирает. Даже она понимает, какое я низкое существо.
   Интересно, собаки испытывают любовь? Или для них продолжение рода - лишь биологическая потребность? Но как-то ведь и Барбос выбирает себе самку...Что вот его привлекает? Хвост? Глаза? Клыки? Шерсть?
   А что меня привлекало в Марине? Я был убежден, что в ней все идеально. Но ни одна любовь не бывает вечной. Я уже не люблю Марину, в чем с облегчением признаюсь. Все-таки без любви живется как-то... Полегче. Как груз сбросил с плеч.
   Говорят, счастливая любовь окрыляет. Но все то, что делает с человеком счастливая любовь, меркнет и бледнеет в сравнении с тем, что делает с ним несчастная. Счастливая любовь окрыляет, несчастная - сбивает с ног. Я сбит с ног. Я упал и поднялся. Но если я поднялся, то почему я на дне? На последнем, подгоревшем слое общественного пирога.
   Что не дало мне спокойно жить? Марина? Мои книги? Мысли о собственной жизни? Судьба, бросавшая мне новые и новые вызовы, которые я принимал? Мое желание сочинять? Не лучше ли было стать бухгалтером? Может быть, не оказался бы на помойке.
   Вот Барбос на моем месте стал бы бухгалтером. Барбос - умная псина. А я псина тупая...
   Есть хочу. Голод. Сколько нужно не есть, чтобы смерть наступила от голода? Неделю? А сколько смогу я прожить без воды? Трое суток. На крайний случай, воды полно в лужах. Если станет невмоготу...
   Хоть бы дождь, что ль прошел!
  
  

Глава 9. Осень.

   Осень была дождливая. Каждодневные ливни и ураганы разносили мусор по улице. Там, где я спал недавно, появилась большая лужа. Заказывал дождь? Получай!
   Грозная, буйная осень, в точности передающая мое настроение.
   Кашель.
   Я берегу Володину куртку, как могу. Но дожди делают свое дело. Она не выглядит уже, как новая. Да она и не новая. Если спишь в ней в жару и в мороз, да еще на асфальте... Так вещи изнашиваются быстрее.
   Псы и коты, прибегающие на помойку вместе с Барбосом, будят меня по ночам. Я всем им дал имена: Васька, Ричард, Мотя, Тузик и Мурзик. Некоторые даже откликаются.
   Животных кормят. А меня нет. Милостыни очень мало. Немилостивые люди. Проходят мимо. Я тоже всегда проходил. Не считал нужным подавать бомжам. Земля круглая. Что ни сделаешь, все вернется...
   Кошки, собаки... Они не особо меня волнуют. А вот крысы... К крысам испытываю неприязнь. Наглые создания. Ничего не боятся. Какое другое животное стало бы бегать вокруг меня и по мне, обращая на меня внимание не более, чем на какой-нибудь неодушевленный предмет? Одна из крыс чем-то напомнила мне меня. Наверное, узкими, хитренькими глазами и маленьким тельцем.
   Помойка. Гадкое время. Кашляю все сильней и сильней. Дождь...
   Осень меня добивает. Ненавижу осень, равно как и весну. Слякоть, грязь. Вы любите в осени золото листьев? Где вы его видели? Много ли в осени "золотых дней"?
   Я последовал примеру Володи: стал копить деньги. На что - пока еще не решил. Одно ясно: на что-нибудь теплое. На зиму. Пуховичок?
   Удивительно, что со времени лавочки в парке, я не попадался шпане. Меня больше не били. Нашел себе тихое пристанище.
   Выждав время, решил наведаться на свой старый вокзал. Осенний вокзал... Здесь было так же шумно, как раньше. Как будто ничего и не произошло. Как будто все живы-здоровы. Не все. Володя умер. И его не заметили, потому что он бомж. Однако моя теория о том, что о мертвых заботятся больше, чем о живых, подтверждалась. Володин труп унесли с вокзала. Может быть, даже похоронили...
   Я ждал, что меня схватят с Володиной курткой, посадят в тюрьму за убийство, не пытаясь ни в чем разобраться, как всегда делают наши менты. Я надеялся на это. Я хотел дожить жизнь, имея хоть какую-нибудь крышу над головой. Я хотел угодить в тюрьму. Но меня никто не схватил и не повязал. Я остался чист. В переносном, конечно, смысле. В прямом я грязнее некуда.
   Смерть бомжа не расследуют. Всем наплевать. Володя умер, потому что он умер. Вскрытие показало, что смерть наступила в результате вскрытия...
   Я взглянул на ту лавочку, на которой я спал на вокзале. Она была сломана. Покрасили - и почти сразу сломали. Смысл был красить?
   - А вы что здесь? - окликнул меня кто-то из вокзальных работников.
   - Ничего. Я уже ухожу.
   И ушел. Меня прогнали с вокзала. Так же выгнали меня и из книжного, на прилавках которого я надеялся отыскать свое "Зло". 15 лет прошло. И история "Зла" уж давно теперь всеми забыта.
   Осень стерла меня. И я выбросил в мусорный бак все свои сочинения. А потом принялся их восстанавливать. Все сначала. Так интереснее. Новые мысли. Не те...
   Вы читаете этот третичный текст. Я продолжаю писать. Вы читаете то, что я обдумывал три сотни раз. Мои переживания и мысли...
   Когда успокаиваешься, проходит время, злость не та уже. Время все лечит.
   - Да, Барбос? - спрашивал я без причины.
   Пес гавкал и отворачивался. По-видимому, это означало "нет". "Нет" на все, что я говорю и думаю. "Нет" мне. Я не прощен жизнью. Не принят. Не прошел отбор...
   Опять хочу напиться, но денег нет. Не могу позволить себе такую роскошь. Напиться... Уж очень сейчас дорогая водка.
   Как ни странно, я стал размышлять на глобальные темы. О политике, о Ленине, о судьбах мира. Лучше бы думал я о себе! О своей судьбе. Но мысли не остановить. Они подобны ветру, урагану, бурану, буйной горной реке.
   Чем закончится жизнь стран, в которых люди живут на улицах? Социальные программы, направленные на помощь безработным и инвалидам? Ну! Где же они? Кто поможет мне? Безработный? Да, безработный. Инвалид? Наполовину. Ну, на полголовы точно. Плюс избитый, подхвативший какую-то заразную белиберду, вызывающую сильный кашель.
   Какой политик защитит меня от скинхендов, шпаны? Какой политик накормит меня? Но президент же ведь что-то делает! Он старается! Так говорят по ТВ. Во всяком случае, 15 лет назад говорили. Если президент так старается, с чем я, возможно, не спорю, то почему его приказы не доходят до низших слоев населения? До таких, как я. Поддержка необеспеченных? Помощь бездомным? Где? Где все это?
   Но не сам ли я свою судьбу выбрал? Ведь судьбы нет. А значит, мы сами выбираем, как сделаем следующий шаг и куда мы пойдем. Я просил Бога о помощи, сам ее отвергая. Я просил о карьере? Я мог сделать карьеру, став бухгалтером. Я просил о деньгах? Этот вопрос отпадает вместе с карьерой. Я просил о любви с Мариной? Так надо было действовать вовремя, а не сидеть сложа руки! Я просил о свободе, хотел избежать тюрьмы? Так зачем же тогда подписывал чистосердечное?! Чтобы просить о чем-либо Бога, нужно прежде поверить в него. Да и... На Бога надейся, а сам не плошай.
   Я верю! Вот теперь верю!
   Я сам во всем виноват. И не имею права винить ни правительство, ни высшие силы.
   С другой стороны, разве уехал бы я, коренной москвич, из Москвы, если бы там не было взятничества, бандитизма, коррупции, лжи? Нет. Я продал бы квартиру родителей? Нет. Я стал бы злоупотреблять алкоголем, если бы не видел, что в России злоупотребляют им все поголовно?
   Россия. Мне больно на нее смотреть. Хотя, нет. Не на Россию мне больно смотреть, а на себя. На самого себя. Я был в других странах и знаю, что там не лучше. Хорошо там, где нас нет. В каких условия жил Элава Текен? В тех условиях, в которых я сейчас нахожусь. Если не хуже...
   Как же все... Как все достало! Это банальная фраза. Она, пожалуй, более уместна для человека, у которого все распрекрасно. Это, когда с жиру бесятся, так говорят. А я бешусь с жиру? Взгляните на меня! Посмотри на меня сверху, снизу, со всех боков. Посмотрите на мое худощавое тело, послушайте мои странноватые речи и скажите: "Бешусь ли я с жиру"?
   Меня реально достало все в этой жизни. У меня нет цели. Пустое. Пустая помойная жизнь...
   Я думал о жизни. Анализировал чьи-то слова. Не свои. Я где-то их слышал. Но где? "Все люди делятся на две группы, - сказал один человек. - Две группы: шестерки и лидеры". Возможно, мне стоило бы согласиться с этой классификацией, стать шестеркой. Кому быть ей, как не бомжу? Но... Лучше уж дураком. Я назову эту классификация иначе: петух и дурах. Лидер - петух. Павлин, размахивающий своим хвостом. Человек, находящийся на той же ступени социальной лестницы, что и другие, не может быть лидером. Слесарь не может командовать слесарем, друг не может командовать другом. Тот, кто мнит себя выше других, просто чувствует свою слабость. Ведь все люди равны от рождения. То даровано Господом Богом и биологией, эволюцией. Петух пытается управлять, а курицы на насесте ему подчиняются. Но они дураки. Почему? Потому что не понимают долгое время, что петух - не павлин, не король, не по праву на троне. И его, петуха, каждый миг могут свергнуть. А когда к дуракам вдруг приходит сознание этого факта, то они сами становятся петухами. Смена ролей в театре.
   Настоящий лидер - это тот, кому не нужны шестерки. Суворов. Я не знал его. Но если судить по книгам, не останься в российской армии ни одного человека, он сражался бы за страну самолично. До последней капли крови. Лидер должен быть и по духу, а не только по делу. Лидер духом. Вести за собой людей? Как получится. Не важно: бегут за тобой солдаты или нет. Важно бежать впереди них самому. Управлять другими? Не так уж и сложно. Управлять собой - это куда сложнее.
   Настоящих лидеров нет. Суворов? Если верить книгам. И то он мертв. И кто знает, что пишут в книгах? Доблесть этого человека бесспорна. Он герой. Он, возможно, один из тех людей, благодаря которым мы живы поныне. Суворов? Я его уважаю. Но от войска не остается один человек. Какова вероятность того, что из тысячи человек последним погибнет генералиссимус, главарь или же предводитель? Одна тысячная, если он лидер.
   Лидер - идеал. Идеалы создает общество. Идеал современного человека - лицемер, подхалим, красивый, физически развитый, разукрашенный и богатый делец. Я не стремился никогда к идеалам. И никому не советую. Зачем нужны идеалы? Изменить общество - изменятся и они. Я не хочу, не хотел каждый день быть похожим на всех. Лгать? Обманывать? Улыбаться врагам? Может быть, временами и я стоял на пути к этому идеалу. Но... Я хочу, я хотел быть собой! Путь идеала можно избрать лишь сознательно, а не под влиянием масс. Человек может сам назначить себе казнь в виде вечной лжи, подобно тому как злодей - настоящий злодей - всегда является мазохистом. Не хочешь лгать? Говори правду!
   Хватит думать! Устал.
   Скорее бы уж мои болезни взяли свое! Сколько еще мучаться кашлем? Сколько вообще еще мучаться? Сколько страдать?
   Осень. Осень на улице. Осень в душе. Осень забрала меня. Осень...
  
  

Глава 10. Спасение.

   Я спал.
   Этой ночью выпал первый снег. Выпал и сразу растаял. Блеснул и угас. Как моя жизнь. Моя жизнь - снежинка. Одна из миллиардов. И так же легко тает на чьей-то ладони. Хотя, что это я? У снежинки хотя бы узоры есть. А что есть у моей жизни?
   Снежинка лучше, чем жизнь.
   Я спал. Всю ночь любовался первой картиной зимы, кашляя и глядя в небо, а к утру вдруг заснул. Как прекрасен был мой сон! Впервые я спал так сладко! Что это, первый снег на меня так действует? Я даже видел что-то хорошее в своем сне. Что-то доброе и прекрасное. Вот только не могу вспомнить что. Сон улетучился, как не бывало.
   Но произошло нечто лучшее, чем простой сон. Я увидел в нем добрый знак. Я...
   Эта ночь пробудила во мне неуместные романтические настроения. Политику из моей головы вытесняли размышления о любви. Я больше не злился на любовь. Я не проклинал это чувство. Я чтил его. Я ему поклонялся. Не оттого ли мой сон был таким сладким? Ни Володина куртка, ни воспоминания об избиении меня скинхендами не могли пошатнуть мою веру в любовь. Есть любовь! Есть добро!
   Ревность и любовь? Но не всегда же ведь побеждает ревность! Добро побеждает зло. Только ли в сказках? Ну, согласитесь! Я же ведь жив. А мог умереть. Мог тысячу раз умереть!
   Я имею "домашних животных", а мог бы и их не иметь. Мог быть совсем один. Без Барбоса. Без бумаги и ручки. И та же злосчастная куртка! Она же ведь есть у меня!
   Первый снег. Ели моя жизнь угасает подобно тому, как он тает, то как красиво она угасает! Вот так угасать я согласен. Вот так - умирать, но и с песней, и с громом, и с боем! Я не сдамся. Я еще поживу. Хоть даже и на помойке, здесь, в грязи. Это как будто влюбляешься первый раз? Не совсем. Это похоже на первое разочарование в любви, сопровождающееся большими надеждами на будущее. Я, как юноша, чего-то ищущий, проходящий через ошибки и постепенно стареющий. Романтика взяла верх надо мной всего один раз. Сегодня. Здесь и сейчас. На мусорке. В тот день, когда выпал первый снег...
   Я проснулся. Меня разбудили, развеяв все сны.
   Машина сигналит.
   "Дайте поспать!" - с досадой подумал я, не открывая глаза.
   Бип-бип! Сигнал повторился. Отвалите все! Я все еще пытаюсь вспомнить, что такого хорошего я видел секунду назад.
   Третий сигнал вывел меня из себя. Я открыл глаза, собираясь вскочить.
   И вдруг... Я понял, что чувствовал Денис Чукшин.
   То был ангел. Я утонул в этих глазах. Я прошелся взглядом по лицу, по фигуре. Никогда не видел ничего подобного. Никого подобного... Волосы, спадающие с плеч, как кофейно-молочная речка. Губы, напоминающие какой-то сочный фрукт. Малина? Клубника? Нет, что-то еще. Что-то такое экзотическое и деликатесное. Не могу вспомнить. Как будто отшибло память. Блондинка. Чудо природы!
   Что она здесь делает? Ангел. Я увидел крылья у нее за спиной. Такие белые, пушистые крылья. Галлюцинации? Или правда? Озари меня своей улыбкой! Утешь взглядом!
   Но она прошла мимо. Бросила мешок с мусором в мусорный бак, и я уж было подумал, что никогда ее не увижу. Но она остановилась и махнула мне рукой.
   Что? Это за мной? За мной? Ты пришла забрать меня в рай? Это смерть? Я умер? И меня везут в рай? Неправда! Я был вчера еще жив! Что сталось со мной? Меня съел мой Барбос, озлобленный и голодный? Или я замерз, засыпая на холодной земле? Ангел, расскажешь потом, как я умер?
   Она усадила меня в машину. Я даже не посмотрел, что за модель. Белая иномарка. Toyota? Land Rover? Mazda? Мне все равно. Тут даже цвет важнее, чем марка. Белый. Символ чистоты...
   Машина разрывалась от музыки. Рэп. Гуф, умирающий каждый день. "200 строк". Значит, я еще не в раю. Там такое не слушают. Однако уже почти ретро. Через 15 лет...
   - Дарья, - небрежно представился ангел.
   - Максим,- сказал я, глядя в ее голубые глаза.
   - Документы есть?
   - Нет.
   - Значит, со свадьбой повременим.
   - Что?
   - Ничего. Поедешь со мной?
   - Я... Да, конечно же! Я...
   - Даже не спросишь куда?
   - Мне плевать.
   - Хорошо, раз так. Я бы, пожалуй, начала с парикмахерской. Что скажешь?
   - Я... Э... Мммммм...
   Я не мог вымолвить ни слова. Это первый снег творит чудеса? Дед Мороз пришел ко мне раньше времени? Бог услышал меня?
   Глядя в эти глаза, я рождаюсь заново. Этот ангел. Эта снегурочка. Она делает для меня все, что можно. В парикмахерскую? Постричь? Может, еще почистить, одеть и накормить? Поцеловать?
   Красавица и чудовище. Ангел и демон. Мы несовместимы, но... Кажется, я влюбился. Место Марины в моем сердце заняла Даша. Вы знаете, что такое любовь с первого взгляда? Вы в нее верите? Нет? Ну и зря. Когда-нибудь вы ее испытаете. А может, и нет. Я не знаю, что чувствуют остальные. Но я знаю, что чувствую я. Я влюблен...
   Машина остановилась у парикмахерской. Даша достала сигарету и прикурила.
   Я раскрыл было рот, но ничего не сказал. Ее крылья отваливались у меня на глазах. Падший ангел. И ангела нет. А любовь? Любовь есть. Любовь - то единственное, в существовании чего я не могу сомневаться. Я слишком долго любил...
   - Куришь? - спросила меня Даша.
   - Давай, - неожиданно для самого себя ответил я и взял сигарету.
   Затянулся разок-другой. Почувствовал першение в горле. Неприятное ощущение. Я закашлялся.
   Тьфу! Ненавижу никотин! Помню, в детстве пробовал сигареты - было еще хуже. К водке организм постепенно привык. А вот к сигаретам не смог. Как их женщины еще курят? Пепельницы ходячие!
   Даша похлопала меня по спине и забрала сигарету:
   - Никогда не курил?
   - Бывали всякие моменты.
   - Значит, не курил. Если не курил, то и не начинай. Хотя, твое дело. Хочешь - кури, не хочешь - не кури, - Даша протянула мне дымящуюся сигарету.
   - Не хочу.
   Я попробовал ради Даши. Ей я перечить не мог. Она ведь любимая. Я вкусил плод познания с запретного дерева, и мне не остановиться. Я влюблен. Готов целовать грязные туфли этой девушки, ползать, плакать у ее ног.
   Я старик. Ну и что? Я же молод душой!
   Я влюбился в Дашу быстрее, чем в Марину. Сразу понял: люблю. С первого взгляда. Может быть, это гормоны счастья, играющие во мне?
   Я люблю. Люблю, не зная ни отчества, ни семейного положения, ни фамилии своей возлюбленной. Для меня это все не важно. Главное, что мы рядом, так близко...
   Она спасла меня. Она богата и хороша собой. Прям как куколка Верина, как его Настя. Шикарный автомобиль! И каких денег он стоит! Только вот почему сама за рулем? Где же личный водитель? Может быть, это сейчас немодно?
   Я люблю ее и признАюсь в любви. Я счастлив. Я никогда не был так счастлив.
   Я счаааааааааааааааааастлииииииииииииввв!!!!!
   Лучший день моей жизни. Лучше не было и с Мариной, когда были друзьями. Лучшие дни...
   Мне не хватало слов, чтобы описать мое счастье. Я вышел из парикмахерской без бороды и усов. Аккуратная стрижка. Челка набок. Прилизана, будто коровой. Я ходил так в юношестве, когда начинал бегать за первыми своими девчонками, когда был ловеласом...
   Начиная жизнь с чистого листа, нужно менять стиль. И я вернулся к своему любимому стилю. К стилю, в котором я видел страсть и романтику. Еще бы пиджак и рубашку мне нараспашку. Чудо-Даша исполнит мои мечты. И я буду идти по улице в костюмчике от "Гуччи". Да что "Гуччи"?! Со мной будет Дарья! Та девушка, которую я... Боюсь этого слова... Люблю.
   - Тебе идет, - безо всяких эмоций сказала моя принцесса, глядя на обновленного меня. - Ты не так уж и плох. Кстати, я почитала тут твои бумажки. Хорошо пишешь. Душевно.
   - Спасибо. "Зло". Может, слышала? Моя книга.
   - "Зло"? Я читала. Лет 15 назад. Что-то романтически-детективное. Любовный роман?
   - Ну, я не мог бы назвать это детективом. Хотя, что-то такое определенно есть. Не знаю насчет любовного романа, но... Это было бы ближе к драме. Хотя, драма тут не причем. Я писал в стиле трагедии... Впрочем, да. Кишмиш. Но и все же трагедия.
   - Максим?..
   - Титов Максим Алексеевич. Будем знакомы.
   - Приятно. Ты же...
   - Удивляешься, что писатель живет на улице? Видишь ли, я просидел 15 лет в тюрьме... Ты, верно, и об этом читала?
   - Читала. 15 лет назад...
   - Ну вот.
   Я замолчал. Хвалить себя не хочу. Жаловаться на жизнь тоже. Что еще делать? Что еще говорить? Даша глядела на меня, как на животное, занесенное в Красную книгу. Ее взгляд сверлил меня несколько секунд. А потом она завела мотор, и мы тронулись.
   - Марину до сих пор любишь? Это на целую жизнь?
   - Нет. Давно уже не люблю. Перегорел.
   - А так писал о ней! Я думала, это навсегда.
   - Ты читала все части?
   - Третью не осилила. Ты сильно сдал в ней. Про каких-то там африканцев...
   - Чем африканцы хуже нас?
   - Негры.
   - И что?
   - Чернокожие. Мне их не понять. Понимаешь, мы разные с ними люди. Разные расы, обычаи, традиции, нравы... Ты лучше не придумывай ничего. Пиши о том, что ты видишь и слышишь. Это у тебя лучше выходит.
   - Если я буду писать о том, что я вижу, то я буду журналистом из желтой прессы, а не писателем.
   - Ну и пусть.
   - Я мечтал стать писателем с детства.
   - Ммм. Ну а я балериной...
   Аргументировать свою мысль Даша толком не умела. Как, впрочем, и разумно и адекватно спорить. Она мне чем-то напоминала доброго, но неотесанного Володю с его грубоватым характером.
   Я выбрался с мусорки. Но меня ждало новое, думаю, что последнее, радостное испытание. Испытание Дашей...
  
  

Глава 11. Даша.

   Я отмылся, приоделся и стал жить в Дашином особняке. Прекрасная девушка, замечательный дом.
   Она холодна и небрежна со мной, но ведь это... Она делает все для меня. Все - и ничего.
   Я описывал много богатых домов. Но я не жил в них. Я видел их все со стороны. Теперь я внутри, во дворце. Я король. Или слуга, шут при королевском дворе? Нет! Нет! Нет! Я не смею так думать! Не должен.
   Дом хорош. Да здесь столько квадратных метров, что уместилось бы несколько европейских гостиниц, в которых я проживал, со всеми номерами, посетителями и клиентами.
   Золото, серебро и кефир. Я люблю красоту. Я люблю Дашу. И все, что с ней связано. Этот дом...
   Я купаюсь в бассейне два раза в день. Живу на всю катушку. И работаю над своей книгой. Набираю ее, сидя за ноутбуком.
   А еще... У меня было еще одно дело, которое я обещал себе сделать, как только доберусь до компьютера. Ленин. Были ли у него дети? Я зашел в Интернет. Яндекс. Яндекс привычней, чем Гугл, даже сейчас, через 15 лет, когда отвык от всего. "Были ли у Ленина дети?" - нажимаю "найти".
   Сайт "Великая эпоха". Первое, что выдает Яндекс. "Вопрос "были ли у Ленина дети?", по сей день остается центральной темой для женщин - любительниц посудачить". Я женщина? Любительница посудачить? Ну, это явное оскорбление! Не буду даже читать дальше. Вы неполиткорректны, Аким Арменакович, то есть автор статьи...
   "Википедию" тоже не открываю. Слишком скользкий вопрос для нее. А что скажут мне "mail - ответы"?
   "У него спросите лучше. Он сейчас на Красной площади поселился," - советует DeTeron. Между прочим, хороший совет. Я сходил бы на Красную площадь, проведал бы родственника, если не по крови, то по твердости намерений и безумности размышлений - по духу. Может, попросить Дашу меня сводить, как водили родители в детстве? За ручку...
   "Нет", - возражает мне Дима Харин. И правда! Зачем? Ленина надо хоронить, а не проведывать в Мавзолее!
   "Ну я! А что?" - отвечает на вопрос о внебрачных детях Ленина Семен Жуткий. Ничего. Но, по-моему, будь у Ленина дети, они были бы несколько старше тебя, многоуважаемый Семен Жуткий. Может, ты Ленину сын по духу, как я? А может, ты просто так шутишь? Издеваешься над тем, кто задал вопрос? Издеваешься и надо мной? Ты сын Ленина? Я хочу тебя видеть! Хочу говорить с тобой. Хочу знать, слышать из первых уст, каким был твой отец...
   Исчерпывающий ответ дает Memory Wave: "У Ленина не было и не могло быть ни родных, ни побочных детей. Интимная связь Ленина с Инессой Арманд продолжалась более 10 лет. Ни о каких детях и речи быть не могло, поскольку Владимир Ульянов еще в молодости переболел тяжелыми неизлечимыми болезнями. К этому выводу пришли многие зарубежные и отечественные врачи и ученые - А. Штрюмпель, П. Ноне, О. Бумке, О. Ферстер, П. Осипов, Ю. Лопухин, В. Флеров и другие. Почитайте здесь: http://www.epochtimes.ru/content/viev/77..."
   Переходя по ссылке, я снова попадаю на статью Акима Арменаковича Арутюнова, обвиняющего меня в сплетничестве и женских наклонностях. Историк-исследователь и писатель. Причем, солидного возраста. Что ж, если такой уважаемый человек говорит, что я странный, то так оно и есть. Но вот женщиной меня называть не надо! Я мужчина, каким бы я ни был. От рождения. И обвинять женщин, пожалуй, тоже не стоит. Это же половая дискриминация!
   А Memory Wave могу сказать спасибо за ответ на вопрос, почему тело Ленина до сих пор лежит в Мавзолее. Спасибо. С поклоном.
   Оказывается, у такого великого человека, как Ленин, не было сына. Ч то сына?! У него не было даже дочери. Если так, то стоит ли мне переживать, что у меня до сих пор нет детей в моем возрасте? Если Ленин ничего после себя не оставил, кроме тела, превращенного в мумию, то почему должен был что-то оставить я? "Он не оставит во веках ни грамма, ни полвеса верой своей отравленной безумством ДНК..."
   Возможно, Ленин хотел иметь детей, но не мог. Болезни, которыми он переболел в молодости... А я могу иметь детей и хочу. Я хочу иметь детей от Даши. Я хочу, чтобы она забеременела, чтобы мы жили с ней долго и счастливо. Я готов сам нянчиться с ребенком, менять подгузники ему, кормить кашей, водить в школу за ручку, помогать с домашними заданиями, вникать в его интересы...
   Жене - шоколадку, а сыну конфеты. Необязательно сына. Мне хватит и дочь. Я не Ленин. И продолжение рода меня не очень-то и волнует. А от Даши хочу детей. Возможно, чтоб привязать ее к себе. Только так обычно делают женщины, а не мужчины. Но... Меня сейчас бросить легко. Я бомж ведь. Но не делаться же моей Даше матерью-одиночкой? Будет ребенок - будет семья.
   Ребенок. Жена. Вы помните, что я когда-то говорил о смысле жизни? Я говорил, смысл жизни в том, чтобы его искать. Я нашел смысл жизни, и он для меня в семье. Нашел, значит, потерял? Или сменил ценностные ориентиры? Или я должен снова потерять смысл, чтобы его искать, чтобы он вновь появился?
   Я еще не женился. Женюсь - вот тогда и подумаю о своем смысле. Ради чего-то же я выбрался с мусорки. Это и есть смысл. Любовь и семья...
   Я лечился от кашля, писал, сочинял, сидя за ноутбуком, и любовался на Дашу. Жизнь стала мне в радость. Я счастлив. Живу у Даши. Она меня любит? Наверное, да. Если нет, то зачем тогда подобрала? Любовь с первого взгляда, с первого прикосновения. Я богат. Я хорош для своих лет. Можно сказать, сохранился. У меня будет счастливая любовь. Одна на жизнь. Первая и последняя. И мне этого хватит. Я счастлив.
   Даша, спасибо. Я люблю тебя, милая. Если бы у меня был паспорт... Нет, я не купил бы тебе обручальное кольцо. Потому что мне не хватило бы на него денег. По сути, как был бомжем, так им и остался. Только теперь одеваюсь получше. И живу в особняке. Особняк. К хорошему быстро так привыкаешь... Отвыкнуть, порою, бывает практически невозможно.
   В моем случае еще и любовь. Love. Какое замечательное это чувство! Love. И как я раньше мог сравнивать его с ненавистью? Как я мог считать любовь злом? Как? Ведь я даже и не любил! Только счастливая любовь - настоящая, а счастливой у меня не было. Значит, я не любил.
   Сейчас бы сменил название всей своей книги. Не "Зло", а "Любовь". Ну, или "Добро". Что Верин?! Что Фомкин с его злодеяниями?! Любовь победила их всех. Любовь пробудила добро в душе Верина. Любовь заставила его застрелиться.
   Текен сам загубил в себе лучшие чувства, прикончив любимую. Да Текена ведь и не существовало! Я сам его выдумал сгоряча.
   О Чукшине и говорить нечего. Он ошибался. Не любовь предала его. Это он предал любовь.
   А помните Федю? Он отсидел ни за что - я ни за что. Он потерял любовь из-за тюрьмы - я из-за тюрьмы. Он вышел больным - я вышел больным. Вроде столь незначительный персонаж, а вы посмотрите, сколько сходства со мной! Он раскаялся - я раскаялся... Забавно: я сравнивал себя со всеми своими персонажами, и больше всех с Вериным, а с Федей сравнить забыл. Не сравнил себя с тем, на кого больше всех похож. Со своей копией...
   Мы часто не понимаем самих себя. Смотрим иначе, под другим углом, не так, как все остальные. Любовь меняет людей. Именно, что любовь. Не спасение с мусорки меня изменило. А любовь. Только любовь - ни жилье, ни деньги, ни костюм не смогли этого сделать.
   Говорят, получая деньги и власть, люди меняются в худшую сторону. Неправда! Я изменился в лучшую. Только слабый умеет ценить свою силу...
   Даша сделала то, чего не смогла сделать проклятая Володина куртка, которую я выбросил в первый же день своего проживания в Дашином доме, дабы не оставлять дурных воспоминаний. Да, Даша - курящая, пьющая, небрежная, невоспитанная, швыряющаяся деньгами направо - налево. Да, она смогла вернуть меня к жизни. Хотите верьте, хотите - нет.
   Это Love...
  
  

Глава 12. Счастливые дни.

   Я не решался признаться в любви, как мальчишка. Это чувство значило для меня теперь нечто большее, нежели раньше. Я не решался признаться в любви, потому что Даша была Дашей. Моей любимой Дашей. И зачем ей нужен был такой бомж, как я? Зачем-то же подобрала...
   Я ее ошарашил. Наверное. Зашел в комнату, не включая свет. Она сидела на диване. Я подошел сзади. Провел рукой по ее нежным оголенным плечам. Обнял. Ей приятно. Дашенька...
   Я прикрыл ей рукой глаза. Не подсматривай!..
   - Толенька! Ты вернулся? - я почувствовал ее улыбку.
   Толя?! Я сдерживал вырывающийся кашель.
   - Ой! - Даша вырвалась из моих объятий.
   - Я люблю тебя! - на одном дыхании выпалил я.
   Повисла неловкая пауза.
   Зачем я ей это сказал? Я не Толя! Я ей не подойду! Не ее формат. Мы не пара. Но зачем было меня подбирать? Благотворительность? Жалость? Я вызываю жалость? Так и есть. Худой. Бородатый. Грязный. Вонючий. Дохлик. Аж противно. Конечно, я вызываю жалость! Еще бы! О какой любви тут может идти речь? Я вызываю одно омерзение.
   Я отвернулся. Я шокировал Дашу. Она этого не ждала. Даже не думала. Приютила, пригрела, а я все опошлил. Хотя, что пошлого в чистой любви?
   Я не знал, куда деться. Зачем признаваться в любви, зная, что она невозможна? Я же знал, каким будет ответ! Чего ради старался?! Я уже готов был приревновать к неизвестному Толе, вернуться к своим сумасшедшим мыслям, подтвердить еще раз, что Любовь - это Зло, но я не успел.
   - Я тоже тебя люблю, - сказала вдруг Даша.
   - Что?
   - Люблю.
   - Любишь? А как же Толя?
   - Извини. Это старая история...
   Я нахмурился. Она же мне врет! Но зачем? Зачем этот спектакль? Чтобы я во что-то поверил, а потом вновь лишился иллюзий? Чтобы я разочаровался? Зачем?
   - Если я не люблю тебя, то зачем подобрала? - сказала мне Даша моими словами. - Зачем позволила жить здесь? Скажи, зачем?
   Я хотел верить этим словам. О! Как я хотел им верить! Но разве я мог, после всего, что со мной случилось? Я чувствовал, что теряю иллюзию счастья. Какой хрупкой она была! Как хрупок наш мир! И как хрупок я в нем!
   Даша обняла меня. Поцеловала. Всего лишь в щеку. Я должен довольствоваться этим? Нет! Я схватил ее и поцеловал в губы. Она не была против.
   Ну и что, что она меня не любит? Зато я могу обманывать себя, говоря, что у нас любовь. Мир мечт прекраснее мира реальности. Так почему бы не помечтать?
   Так, с поцелуя, начались мои счастливые дни. Редкие счастливые дни моей жизни. У меня было все, чего можно желать: деньги, любовь. А больше я ничего, в принципе, и не желал. Мы с Дашей стали влюбленной парой. Хорошей парой. Так просто, практически не познакомившись, не узнав друг друга получше, поближе. Это была чистая любовь. Любовь не за что-то, а просто так.
   Принцесса и нищий. Я не верил в сказки. Но сказка и есть жизнь. Жизнь - сказка. То добрая, то страшная, то зловещая. Я был в страшной сказке. А попал в добрую. Как герой русских былин, проходящий сквозь темный лес и оказывающийся у дворца царевны. Иван-царевич. И Василиса Прекрасная. Дашенька, ты моя Василиса!
   Мы катались на яхте. Мы летали на курорты. Мы прожигали эту жизнь, как могли. Особенно я прожигал. С моим-то состоянием здоровья мне бы целебные ванны для стариков и тихенький санаторий, а не курорты.
   Даша целовала меня, подвергаясь опасности заразиться кашлем. Но она... Не боялась, подобно Володе, спящему со мной на одной лавочке, на одной картонке. Почему-то моя любовь напомнила мне моего друга. И это паршиво. Я его предал. Эта куртка Володина... Выкинул ее почем зря. Стоило оставить, как напоминание о моих грехах. Чтобы ничего не забывать.
   Да я и не забываю. Смотрю на Дашу - и воспоминания накатывают волнами, захватывают меня и ударяют, разбиваясь о берег. Я захлебываюсь. Погружаюсь в них с головой. Вы не представляете, что творится у меня в душе! Это трудно описать. Да я и пытаться не буду. Это буря эмоций! Любовь, совесть, раскаяние, боль утрат, стыд и радость. Такое вот ассорти!
   Я стыжусь перед Мариной. Мне совестно, что я так быстро забыл ее и полюбил другую. Моя влюбчивая натура! Хотя, 15 лет прошло со дня нашей с Мариной последней мимолетной встречи. Я никому ничем не обязан. И все равно стыдно. Как же мне стыдно!
   Насчет веры и Бога. Я и об этом пока не забыл. Господи, спасибо Тебе за то, что Ты послал мне Дашу! Мы нашли с ней друг друга. Мы - две половины единого целого. Не зря я молился. Не зря верил. Не зря жил и стремился жить. Господи, я молил о помощи. А теперь говорю "спасибо". Спасибо за все Тебе. За то, что не бросил меня в трудную минуту, за то что помог.
   Ты видишь меня с высоты небес. Ты видишь каждого человека, просящего Тебя о помощи. Ты подаешь знаки. И мы должны им следовать. Даша, ее машина, приглашение сесть - это было знаком, предназначавшимся для меня. Господи, я верю: Ты есть!
   - Я тебя люблю.
   - Я тебя люблю.
   Этих слов достаточно для полного счастья. И еще:
   - Милый...
   - Любимая...
   - Дорогой...
   Я смог бы жить без особняка, без квартиры, без денег. Без Даши не выжил бы никогда. Самое ценное сокровище. Даже если она меня не любит, если врет мне... Все равно самая дорогая.
   Она обещала сделать мне документы. Если сделает, то я устроюсь работать, накоплю денег, а потом мы поженимся. Это будет лучшая свадьба в России! Пир горой! На весь мир!
   Мир. Мир не так уж и плох. Мир прекрасен! Какое счастье! Какие счастливые дни! Я считаю себя счастливым. Действительно ли это так? Наверное, человек счастлив тогда, когда считает себя счастливым. А значит, я счастлив.
   Пожалуй, на этом я и закончу. Отнесу книгу в издательство. Пора с ней завязывать.
   Я мог долго плакаться на бумаге, а вот смеяться и радоваться на ней не умею. К чему многословие? Одно слово - "счастлив"! И им я закончу.
  
   _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
  

Глава 13. От третьего лица.

   Подозрительно счастливая концовка для такой книги. Вам так не кажется? Все хорошее рано или поздно кончается (как и плохое). Черные полосы, белые полосы... Ну, вы понимаете, к чему я клоню? Счастливые концовки - это не мой стиль. Поверх белой полосы стоит нарисовать черную. Ведь и жирная точка, которую хотел поставить Максим Алексеевич в этой истории явно не белая.
   Итак, мы дадим отдохнуть Титову Максиму, или "автору этой книги", уже уставшему рассказывать о себе, и посмотрим на него с другого ракурса. Своими глазами, а не его. Взгляд от третьего лица. Строки, написанные мной, а не Титовым Максимом. Ведь нужно и мне как-нибудь вклинить свои слова в его личный дневник.
   Признаюсь, в первоначальном варианте, я хотел оставить себе только послесловие и предисловие, а ту часть, к которой сейчас приступаю, передать возлюбленной Максима - Даше. Это она должна была дописать его книгу. Но, подумав над ее образом, я решил, что она не справилась бы с этой задачей. Исковеркала бы весь текст. Подстроила бы его под себя. Выставила бы свое самолюбие в белом цвете. Поэтому я и решил сам помочь Максиму в написании тех глав, которые не вошли и не могли войти в его книгу о зле.
   В один замечательный день... Максим отнес пятую часть "Зла" в редакцию.
   "Зло 5: Любовь". Вот и выполнил он свой долг. Выполнил очередное обещание, данное читателям. Даже спустя 15 лет. Дописал. Выпустил.
   Книга выпущена. Вслед за выпуском этой книги начались все проблемы Максима.
   Он дома. Щелкнул дверной замок. Максим бросился к двери встречать свою любовь - Дашу, как верный пес. Но вы, наверное, уже догадались (или не догадались), что это была не она.
   Максим встретил на пороге мужчину лет 20-25. Оглядел его с ног до головы. Костюмчик с иголочки, тонкая, противная, немного женская улыбка, глаза, в которых написано "мне все можно"...
   Вошел как хозяин. Кто он здесь? Явно не вор. У воров не бывает ключей от дорогущих особняков. Да и не смотрят воры так. И не одеваются в костюмы от "гуччи". Мелкие воры, а о крупных я сейчас не говорю. Похож на сыночка какого-то олигарха. Даже угадываются знакомые черты. Где-то Максим видел этого человека. На каком-то канале ТВ. Хм... Ну, точно не "В мире животных".
   Но что делает этот наглец? Почему ведет себя здесь, как дома? Кто он?
   - Ты кто? - спросил у Максима вошедший.
   - А вы? - невозмутимо ответил Максим, стараясь не выдать мимикой или чем бы то ни было еще своего волнения и своей злости.
   - Я? Это у меня спрашивают в моем доме?
   - В вашем?! Вы, случаем, ничего не путаете? И вообще, кем вы приходитесь Даше?
   - Вопрос, кем ты ей приходишься. А я ее муж.
   - Муж?!
   Секунды Максиму хватило, чтобы выстроить в голове логическую цепочку и понять, как круто он встрял. Муж?! Максим не был тугодумом. И он любил Дашу. И не был готов от нее отказаться. Почему? Почему все хорошее так быстро кончается?
   - Гражданский.
   - Анатолий?
   - Все верно.
   - Максим, по-видимому, любовник,- я протянул сопернику руку.
   Тот ее не пожал. "Да любой бомж лучше тебя!" - это хотела сказать Анатолию Даша. Вот, что она имела в виду! Вот для чего вытащила Максима с мусорки. Привела в дом оборвыша? Неплохой ход. Ну, ничего. Сама же в коленях еще поползает!
   - Сам уйдешь? Или помочь? - нагло спросил Анатолий Максима.
   - Я не уйду.
   Толик хмыкнул и произнес:
   - Как хочешь. Охрана! Взять!
   Сам руки марать Анатолий не захотел. Для этого были другие. Они-то привыкли к грязной работе.
   Охрана. У богатеев всегда есть охрана. Два буйвола. Или больше. Не будь охраны, кто бил бы тогда неугодных? Таких, как Максим. Охране все равно, кого запугивать или бить. Лишь бы платили. И им заплатят!
   Максим кубарем скатился по лестнице, получая ссадины, ушибы и, к счастью, не переломы. Он не запоминал того, что происходило. Он слишком был занят мыслями и чувствами, чтобы осязать, осознавать окружающий мир. Как он вновь оказался в грязи? Так вот и оказался. И куда ему было идти? На помойку?
   Максим не хотел сдаваться. Он должен был продолжать борьбу. Но как? С пустым-то карманом! Как раньше...
   Вы когда-нибудь видели на мусорке бомжа в костюме за несколько тысяч долларов? Нет? Другого ответа я и не ждал. Приходите! Посмотрите прямо сегодня! На Титова Максима. Бомж при параде? А может, это не парад вовсе, а одежда для погребения?
   Что-то мрачнее мысли. Навещают Максима все чаще и чаще. Иначе и быть не может в его положении.
   Максим не жалеет, что вновь полюбил. И снова разочаровался в любви. Выгнали из особняка. Но Даша жива! Максим может мечтать о ней, может ее любить! Он может! И он обрел счастье. Да, он был счастлив! Ради нескольких прожитых им счастливых дней стоило прожить жизнь со всеми ее бедами, горестями, злоключениями, неудачами, обманами, проблемами и предательствами.
   Порою обман лучше правды. Ложь во спасение. Соврать бы во благо! Максим бредил? Допустим. Но он хотел лжи. Хотел, чтобы ему лгали. Обманываться снова и снова, как все нормальные люди, доверчивые, поддающиеся обману.
   Не зря же Максим видел сон в ночь перед встречей с Дашей. Только не помнил, что было в том сне. Но что-то хорошее. Знать бы! Быть может, это указание пути для Максима? Знак свыше?
   Максим шел по улице, дрожа от холода. Его вышвырнули из особняка, в чем был.
   На морозе. В рубашке и брюках. Прохладно...
   Но, может быть, Даша любила Максима? Хотела вывести его в люди. Может, Максим сразил ее своим обаянием? Может, он победил? Тогда надо идти за наградой. Надо действовать. Вернуться в особняк. Ударить Толика. Врезать ему хорошенько. С правой. Правая у Максима сильнее.
   А потом признаться Даше в любви. Снова признаться. Упасть перед ней на колени и подарить кольцо. Обручальное. Она примет его, улыбнется и скажет:
   - Да! Я согласна!
   А Максим скажет ей:
   - Как я счастлив! Безумно!
   - Я тоже.
   - Ну, почему мы не встретились раньше?
   - Это судьба нас свела.
   - Ты - моя судьба!
   - Обними же меня! Поцелуй!
   Максим и Даша. Они оба будут стоять на коленях и плакать. Максим обнимет Дашу и поцелует. И потом... Толик вычеркнут будет из ее жизни. Толика больше не будет. Будет только Максим. И его не будет. Будут только они - Максим и Даша - пара. Одна пара. Два счастливых человека.
   Она выйдет за него замуж. Через месяц. Месяц? Ведь столько же дают в загсе на размышления? Каким же долгим будет этот месяц! Дольше всех дней и месяцев Максимова бомжевания. А потом Максим женится. И счастливо доживет свои дни. Будет счастлив, пока кашель, больные почки и печень его не прикончат. Будет нянчить детей, как мечтал. Двух или трех. Таких маленьких бэйбиков...
   Максим зажмурился, представляя, как все это будет. Никогда не считал он себя романтиком. Философом - да. Но не романтиком. Ну, наверное, человек узнает себя только в роковые моменты. Максим до сих пор себя не узнал и не понял. Кто он? Зачем он жил? Что хорошего сделал людям?
   Плохого - много. Хорошего - трудно сказать. Порванная купюра в тысячу рублей? Она не сделала хорошего другим. Она лишь сделала плохо Максиму. Стараясь делать добро, быть благодарным, Максим делал плохо себе. А другим ничего хорошего.
   Ради чего он жил? Ради чего продолжает жить? Он живет ради безумных моментов, неожиданных поворотов судьбы. Таких, как встреча с Дашей. Эти счастливые моменты находят его. Час в небе - век в яме. Ради этого часа. Ради него стоит жить. Его стоит ждать. Век гибели. И час жизни.
   - Я люблю тебя.
   - Я люблю.
   - Ты будешь моей женой?
   - Я согласна!
   - Я счастлив! О, Боже! Я счастлив!
   - Мы будем счастливы...
   - А как же Толя?
   - Его больше нет для меня...
   Любовь. Прекрасное, безумное чувство. Чувство, которое невозможно описать. Колыхание маятника души, ускоряющее биение сердца.
   Да! Максим сделает ей предложение. Пройдет мимо Толика, представив, что его нет. А потом вышвырнет этого наглеца из дома. По праву хозяина. Если Даша уже не вышвырнула...
  
  

Глава 14. Предложение.

   Купил кольцо и букет цветов на Дашины деньги. Других денег не было, как это ни позорно. Жених! Как тот муж, что объелся груш...
   Максим был полон решимости. Никогда в своей жизни он еще не был уверен так твердо в правильности своих решений. Он хотел сделать Даше предложение. Предложить себя. А взамен забрать руку и сердце.
   - Стой! - охранник окликнул Максима.
   Уже было пройдя мимо, Максим обернулся. Этот человек бил его день назад.
   - Что-то не так?
   - Тебе вчера неясно объяснили, что не так?
   - Нет, неясно.
   - Значит, сейчас дообъясним...
   - Я к Дарье. Она не против.
   - Слушай, вали лучше со своим веником! Если проблем не хочешь...
   - Проблемы будут у вас! - решительно заявил Максим и прошел мимо охранников.
   Они раскрыли рты, но так и остались стоять, словно вросшие в землю. Они дают Максиму шанс. Они ошарашены его дерзостью и безрассудством. Они дают ему, слабаку, шанс сойтись в последней схватке с Толиком, с их вожаком, предводителем волчьей стаи. Они расступаются из уважения перед смелостью.
   Конечно, в реальной жизни такое было бы невозможно, как и дуэль, которую Федя с Вавиловым учинили на корабле, но раз уж закинул удочку в символичную реку романтики, зла и любви, то почему не попытаться насадить на крючок фантастику? Все, что нельзя объяснить, что не поддается человеческому пониманию - это мистика. Попробуйте объясните любовь!
   Бить? Охрана не стала Максима бить. Уже били. Не помогло. Не впускать? Все равно ведь войдет. Максим свято верит, что его ждет Даша. А значит, он войдет и поговорит с ней.
   Максим ее любит. Она его любит. Это судьба. Разве с судьбой поспоришь?
   Нет судьбы! Но добро и любовь есть.
   Гражданский муж - не муж. Не решился сделать девушке предложение - другие решатся. Например, Титов Максим Алексеевич. Недостоин? Посмотрим! Я это вам говорю: "Посмотрим!"
   Максим не вошел. Он вломился в особняк Даши.
   Войти. Смело. Дерзко. И сразу же сделать ей предложение.
   - Это что? - "не втуляя", как говорит нынешняя молодежь, сказал Толя, стоящий посреди коридора.
   Слова не выходили из его горла. Они застревали, нарастая, как снежный ком. Неужели?! Быть такого не может! Какой-то бомж пытается испортить жизнь богатея! Жизнь нормального человека. Миллионера, интеллигента! Умного, красивого, образованного, холеного и лелеянного жизнью.
   Да! Максим может! Он на такое способен! Один ты умный, Толя? Ошибаешься! У бомжа, которого ты презираешь, есть высшее образование. Почти МГУ. Думал, люди, окончившие МГУ, бомжами не становятся? И снова ошибся! Думал, вся интеллигенция смотрит ЖК ТВ? Ошибся! Снова! Снова!
   Даша должна прожить жизнь с человеком, который не умеет думать? С человеком, за которого думают вечно другие? Нет! Нельзя это так оставлять! Обойдешься, Толенька, обойдешься!
   Максим любит Дашу. Пусть он не может ей ничего дать, кроме любви. Но он даст ей любовь! А что дашь ей ты, Толя? Деньги?
   Любовь лучше, важнее, чем деньги! А ты, ты, Толя, не любишь ее! Не любишь! А Максим любит... Он все за нее отдаст. Это как его кредо: Даша или ничего.
   Он вошел в ее спальню. Упал перед ней на колени. Как мечтал.
   Протянул ей букет и кольцо. Круглое, золотое, блестящее...
   - Я люблю тебя! Выходи за меня!
   - Извини.
   "Извини"?! Это не совсем то, что ожидал услышать Максим. А где же: "Согласна! Я тоже люблю тебя, милый!" Извини? За что тебя извинить?
   - Это все несерьезно, - сказала она.
   Несерьезно?! Для нее несерьезно. А для Максима серьезно! Бесконечно серьезно!
   - Прости. У нас ничего не было и быть не могло. Я думаю, ты сам это прекрасно понимаешь. Мы слишком разные.
   - Разные?! - воскликнул Максим, роняя букет на постель.- Ну, и в чем же наше различие? В том, что у меня нет денег? В том, что я не курю? В том, что я бомж? Отвечай - не стесняйся!
   Максим злился. Злился на свою любимую Дашу. Как он мог себе это позволить? Она его вывела. Он не мог ничего с собою поделать. Он кричал на нее. Это был нервный срыв.
   Любила? Хотела вывести в свет? Ложь! Все ложь! Даша обманывала Максима с самого начала. Подобрала его на улице, соскребла с асфальта, чтобы вернуть Толика, чтобы показать ему, что какой-то бомж для нее предпочтительнее, чем Толя. А Максим верил. Знал, что она лжет, но все равно верил. Лгунья! Лгунья! Лгунья!
   Максим бросил кольцо туда же, где валялись цветы. Забери! На память. Чтоб ты знала, что когда-то существовал в твоей жизни Титов Максим Алексеевич.
   - Я люблю тебя, - прошептал он.
   - Я врала тебе. Прости.
   - Я никогда тебя не прощу.
   - Ну, хорошо. Твое дело. Только оставь меня в покое. Пожалуйста. Я прошу.
   - Мне уйти? Я спрашиваю последний раз.
   - Да, уйди, - Даша швырнула Максиму кольцо и цветы. - И забери с собой этот веник! У меня есть молодой человек! Что неясно?!
   "Что неясно", "веник"...Говорит совсем как безмозглые охранники.
   То гражданский муж, то молодой человек. Вы уж определитесь, прежде чем говорить! Даша! Лживая, гадкая врунья! Обманщица! Разрушительница сердец! Ты разбила Максимово сердце, ты ранила Толю. Ему-то все это за что? Бедный Толя! И стоило ли на него злиться? Ему жутко не повезло с женой! С девушкой. С будущей женой. Такая пилить будет до конца дней. А сама-то! Курить бы хоть бросила! Слабо?! И как можно в такую влюбиться? Любовь зла. Полюбишь и...
   Максим хотел уйти. Но последняя фраза не дала ему этого сделать. "Что неясно"?
   Он бросился на нее, как Отелло. Не смог сдержаться. Теперь был способен на все. Даша подобрала его, чтобы причинить боль Толе, чтобы загнать в будку, как пса, своего жениха. У нее получилось. А Максиму теперь что: обратно на помойку? Убить! Придушить! Не дождетесь!
   Карауля Большого, Максим не был готов убивать. Но теперь он готов. Тогда не было этакой злости. Тогда дело касалось Максима лишь косвенно. А сейчас - напрямую.
   Максим с яростным выражением лица сжимал Дашино горло. Душить! Перекрыть ей доступ кислорода, как она перекрыла его ему своим отказом. А дальше Максима ждет сырая тюремная камера, по которой он уже заскучал, трехразовое питание, манная каша...А Дашу - ад. В аду еще встретятся. Даша и Максим.
   Но умрет раньше Даша...
   Они хрипела, пытаясь что-то сказать. Максим не давал. Он видел, как надуваются вены у него на руках, как синеет Дашина шея. Убить! Еще немножечко! Ну же! Дави!
   В ушах стучало. Кашель некстати.
   Хватка слабеет. Но Даше не выжить. Она размахивает руками, будто бьется в предсмертных конвульсиях. Но это еще не они. Даша жива еще. Это пока что...
   Толик влетел в комнату. Он схватил Максима за шкирку и отбросил в сторону. Тот упал, обессиленный, на пол.
   - Дашенька, как ты? - спросил Анатолий, подбегая к валяющейся на полу жене.
   - Он псих! - прохрипела Даша, уткнувшись в пол.
   - Что тебе? Что тебе принести? Привставай! - засуетился заботливый Толя. - Я сейчас скорую вызову!
   Может, все-таки любит?
   - Не... не... Не надо скорую, - через силу отозвалась Даша.
   - И полицию!
   - Толя... Не надо. Все хорошо.
   - Нет, я не могу это так оставить! Беспредел какой-то! И куда только охрана смотрит!
   - Пожалуйста, Толь...
   На Максима внимания никто не обращал. И он мог спокойно уползти в свою конуру. Даже охрана выпустила его.
   "Уходи и дверь закрой, у меня теперь другой"...
   Кое-как встал и пошел к выходу. Exit. The End. Финиш. Финито ля комеди...
   Толя любит Дашу. А она любит его. А Максим третий лишний. И он пытался убить свою возлюбленную. Что может быть хуже? Ничего.
   Толя любит Дашу. Даша любит Толю. Ну, вы посмотрите на них! Голубки! Как он переживает за нее, как беспокоится!
   Максим потерял все. Он потерял не только семью и любовь, но и вернулся жить на помойку. Он чуть не убил Дашу! Свою любимую. Ту, за которую сам был готов умереть. Хотя... Не будем разбрасываться громкими словами. Не каждой же встречной их говорить!
   В этот день Максим понял, что любовь бывает только одна. И на целую жизнь. Но каждый раз разная. А еще он понял, что "Зло" - это история одного-единственного злодея, его самого. Он стал одним из тех негодяев, о которых писал. Жизнь довела.
   Убить человека - ужасно. Убить Дашу - ужаснее в тысячу раз. Почему Максима не посадили в тюрьму? Почему дали спокойно уйти? И зачем он ушел? Куда?
   Мог бы сидеть сейчас в тюремной камере и есть овсянку. А он на помойке. Опять. Снова. Совершив столько всего, вернулся на мусорку. На ту же, где раньше жил.
  
  

Глава 15.

   Вы пробовали когда-нибудь молоко с чесноком? Гадость редкостная, но, говорят, помогает от кашля и от глистов. Представьте себе молоко с чесноком. Максим с Дашей были так же несовместимы. Но она была для него лекарством. Лекарством, исцеляющим душу...
   Максим лишился лекарства и захворал. Знаете, это бывает: когда человек, не способный жить без таблеток, лишается их, у него резко подскакивает давление. Нечто подобное происходило с Титовым. У него подсочило все: давление, кашель, душевные боли. Многочисленные болезни из-за отсутствия универсального лекарства, их исцеляющего.
   Эта глава будет просто "главой 15". Без названия. Потому что, будь я Титовым, я не стал бы придумывать ей название. Мне не хватило бы на то ни сил, ни желания. Постараюсь сохранить его стиль и манеру писать в последних главах.
   Насколько смогу. Я же ведь не Титов Максим Алексеевич...
   Барбос жалобно завывал. Максим нежно погладил его рукой.
   - Здравствуй, псина! Давно не виделись.
   - Да плевать на тебя мне! Посмотри, что здесь сталось со мной! - ответил Барбос на своем, собачьем языке.
   И вправду, ты, пес, изменился. Весь в ранах и ссадинах. Тебя били, Барбос? Похоже, что да. Искарябанная гвоздем морда...
   Ну, чего ты скалишься? Раньше скалиться надо было! Когда били. Жизнерадостная собака. Сейчас ты уже не так оптимистична, как раньше.
   Ты была собакой Максима. А он бросил тебя. Не взял с собой в счастливый мир: туда, где диваны, кожаные кресла, мягкие подушки; туда, где собаки твоей породы гадят в тапки хозяевам...
   Но Максим здесь. Твой хозяин вернулся к тебе из мира роскоши. Он ничуть не испорчен. Только очень устал и болен. И он гладит тебя, и он любит; ты нужна ему прямо как Даша.
   Собака...
   Сравнивать себя со своими персонажами? "Не буду! - твердо сказал Максим, продолжая поглаживать Барбоса. - Надоело! Сравнивайте сами! У меня своя судьба, отличная от их судеб. У меня есть своя печальная история..."
   Каким жестоким надо быть, чтобы так истязать собаку?! Искарябать гвоздем. Истязать. Это свинство какое-то!
   Толя за дело спустил на Максима своих "бультерьеров". Авансом. Предательство - еще не повод убить человека. Убивать нельзя. А Максим... Что он сделал бы с Дашей, если бы ему не помешали? Он чувствовал своими руками ее шею. Чувствовал, как она дергается, задыхается, ощущал ее боль, как свою. Чувствовал, но не отпускал. Он не то чтобы не хотел, а не мог отпустить. Так было нужно. Лишить ее жизни. Максим делал это уверенно. Не похож ли он был в тот момент на живодера, истязавшего безобидного Барбоса? Или на Максима Верина, убивающего ножницами наркоманов, которые, и без его помощи, могли б умереть в 30 лет? Та же жестокость. Неоправданная. Ведь смерть Даши ничего бы не изменила в жизни Максима. Так зачем? Ради мести. Потому что считал себя тем злодеем, о которых писал. Считал себя главным злодеем. И худшим из них. Ненавидел себя, и себе же завидовал, приходил в отчаяние от своих мыслей и сходил с ума.
   Максим многое понял за последние несколько месяцев. Он не смог побороть в себе зло. Он проиграл в этой схватке. Потерпел жестокое поражение. Ярость захватывает его крепость. Один порыв - и все заграждения сметены. Максим падает на колени перед главным своим врагом - собой. Меч заносится над его головой. Итог...
   Все исправить! Нельзя...
   Любить Дашу. Убить Дашу. Для Максима все это так близко! Да, Даша ему близка. Он хотел задушить ее. И не стыдно! Обидно, но не стыдно. Бессовестный! Черствый. Эгоистичный.
   Максим не мог не думать о Даше. Не мог ее не вспоминать. Она стала так же важна для него, как Марина когда-то. И после смерти будет аукаться ее голос...
   Идеальный голос, идеальная фигура, идеальное лицо - идеальное все. Те же пропорции, что и у Марины. Или еще лучше? Не важно. Какая Марина? Кто это вообще? Есть Даша. И никого больше.
   Но Даша идеальная пара с Толей. Оба богатые, известные, красивые. Максим не вписывается в их "злодейскую" историю. Он лишний персонаж, которого следовало бы исключить. Третий лишний: страшный, бедный, оборванный и забытый. А ведь когда-то Даша читала романы Максима. И они ей нравились! Больше не будет читать. Уж Максим бы на ее месте выбросил бы себя и свои книги из головы и из дома.
   Максима нет и не было. Но он спокоен по этому поводу. Почему? Потому что его ничем уже не удивить. Привык ко всему. Убийства, жестокость, зло? Привык. Лишения? Привык. Максим спокоен. Ему на все наплевать. Любовь? Максим любит, но он добился в любви всего, чего мог. То есть почти ничего.
   Вернуться в особняк? Еще раз поговорить? Нет. Что, если вдруг Максим вновь не сдержится и нападет на Дашу? Лучше не рисковать.
   Даша, прости...
   Максим успокоился и больше ничего не хочет. Достиг душевного равновесия. Ложь! Очень многого хочет. Хочет увидеть Дашу, коснуться ее нежной кожи, обнять, поцеловать. Хочет быть с ней. Хочет, чтобы она принадлежала ему. Одно-единственное желание. Максим загадал его. Быть с Дашей. Закрыл глаза и сильно-сильно так загадал...
   Не сбудется. Максим знает, что это желание никогда не сбудется. А все равно загадал. Если бы сейчас падающая звезда...И то не сбылось бы. Звезда... Да кто ее знает! Может, и падает. День ведь - не видно!
   Максим бросил кольцо в мусорный бак. Больше оно ему не пригодится.
   Скоро жизнь станет идти своим чередом. Снова собирать милостыню. Снова переходить на одноразовое питание. Зимой без куртки. В двадцатиградусный мороз. Подбирать какие-нибудь теплые вещи на мусорке, и все равно мерзнуть. Жаль выбросил Володину куртку.
   Интересно, а Толя будет искать Максима? Максим на его месте стал бы. Его заставила бы честь. Он перерыл бы весь мир, но нашел. Да что рыть! Вот он, Титов Максим Алексеевич, здесь, на одной и той же помойке. Об этом знает Даша. Но она не сдаст Максима. У нее своя честь. Девичья. А может быть, любит Титова?
   Максим останется на помойке. И пусть Толик его найдет! За свои поступки надо отвечать. Пусть находит. И пусть изобьет и убьет. Максим будет этому даже рад. Это будет правильно. По понятиям.
   В тюрьме Максим много узнал о понятиях. О тех понятиях, что важнее законов...
   Так вот, по понятиям, например, Максим должен умереть. Пусть Толик не сделал бы этого лично. Но послал бы людей. Киллера нанимать - дорого. С такой работой может справиться любой. Убить бомжа? Наймите скинхендов! Жизнь бомжа ничего не стоит. Никто не хватится. Никто не станет искать. Можно и пристрелить лично. Вот только руки марать не захочется... Потом отмывать кровь. Это лишнее. Может, Максима и отпустили с той целью, чтобы не пачкать дом?
   Максим ждал. Ждал, когда за ним придут.
  
  

Глава 16. Последнее объяснение.

   Больше недели не было никаких вестей ни от Толика, ни от Даши. Могли бы уже начать действовать. Почему до сих пор не убили? От этого становилось больно. Какого прекрасного человека Максим оскорбил! Человека, умеющего прощать.
   Грехи. Грехи давят. Грехи - тяжкий груз...
   Максимово одиночество расширяло свои границы. Даже зверья на помойке становилось все меньше: то ли брезговали Максимом, то ли случай с Барбосом стал стрессом для животного мира помойки. И крыс меньше. Круг общения уже и уже.
   Максим был уверен, что не сможет всего этого вынести. Но он вынес и выжил, чтобы увидеть еще один сюрприз, предоставленный ему жизнью.
   В один день, такой же бессмысленный, как и все предыдущие, возле мусорки остановилась машина. Знакомые колеса. Знакомый звук тормозов. Знакомый... Даша!
   У Максима не было сил радоваться или страдать. Он был зрителем, а не участником тех событий, что с ним творились. Он отключился от этой реальности. Ушел в матрицу, в лимб...
   Даша вышла. Одна. Без Толи и без охраны.
   Что она скажет? Зачем приехала? Вынести мусор? Или увидеть Максима? Максим бы сейчас... Если бы Даша решила бросить Толика, решила бы выйти замуж за писателя-неудачника и бомжа, Максим отказался бы от своего счастья. Почему? А разве не очевидно? Максим никогда себя не простит. Он никто. И его звать никак. Он злодей. И будь у него дети, то чему бы он их научил? Злу? Ненависти? Предательству? Нет. У Максима и не должно было быть детей. Чтобы будущие поколения не страдали из-за наследия нынешних. Будь у Ленина дети, где гарантии, что они не начали бы сейчас революцию? Ген революции? А что, если и вправду он был, не у всех проявляясь?
   Борода вновь начала расти. Градация - деградация...
   - Давай поговорим, - предложила Даша.
   - Зачем? - только и всего спросил Максим, прислонившись к мусорному баку.
   Даша. Тушь размазана на лице. Она плакала? Может, немного. Зато яркая губная помада. Фигура такая же, как всегда. А что ей будет-то? Что ухудшиться могло за неделю? Или улучшиться...
   - Я хочу тебе все объяснить.
   - Не надо.
   - Мне уйти?
   - Нет.
   Разве Максим мог сказать "да"? Ей, Даше, этому прелестнейшему существу! Он сказал "нет". Он сделал это на автопилоте. Сказать что-нибудь. Говорить, вести самый важный диалог в своей жизни!
   Не надо. Не надо ничего объяснять. Максим сам виноват. Только он.
   Даша взяла его за руку. Ласково. Нежно.
   - Извини, - произнес Максим.
   - За что? Это ты меня извини. За порушенные надежды.
   - Это мелочи жизни. Я... Я набросился на тебя и... убил бы, наверное, если б не Толя. Так что прости меня за все.
   - Ничего. Нормальная реакция.
   - Нормальная? Нет. Не нормальная.
   - Нормальная для тебя.
   - Я сумасшедший?
   - Оставим это. Неловко все вышло.
   - Ты жалеешь, что подобрала меня?
   - Нет.
   - А я жалею. Жалею, что мы встретились. Я люблю тебя. Люблю до сих пор.
   - И сейчас?
   - И сейчас.
   - И это не из-за денег?
   - Они не нужны мне! Я жил бы без них! Слушай, деньги - бумага! Бумага нужна мне, чтобы писать. Не более и не менее.
   - Ты меня плохо знаешь.
   - А знать и не надо. Любовь либо есть, либо ее нет. Любят не за что-то. Любят просто так.
   Максим говорил о любви, и Даша верила каждому его слову. Она знала, что он ее любит. В таких вещах искренность проверять не надо. Искренность чувствуется, как запах, если она есть.
   - Пусть так, - согласилась Даша, присаживаясь вместе с Максимом возле мусорного бака.- Но Толя... Мы дружили с ним семьями. И он всю жизнь меня любил.
   - А ты его?
   - Я привыкла к нему.
   - Но не любила?
   - Нет, не любила. Никогда.
   - Тогда почему? Почему ты с ним вместе?
   - Он богат, хорош собой. Ты думал, этот особняк, эта машина, эти деньги - это все мое? Нет. Это все принадлежит Толе. Я продалась ему. Своему другу детства. Продалась за его жалкие деньги.
   - Деньги...
   - А в тот день мы с ним сильно поссорились. И он ушел. Оставил меня одну. Я была зла на него и хотела ему отомстить. Я для того тебя и подобрала: чтобы оскорбить и унизить Толю. Показать ему, что какой-то бомж - не обижайся - лучше его. Толя понял меня и простил. А я поняла, что ты не "какой-то бомж", а человек, который может завидовать, любить, ненавидеть. Я раскрыла тебя для себя. Я пыталась понять твою душу в "Зле", но поняла ее только увидев тебя в лицо. Твоя философия, твой ход мыслей настолько близки мне... Порою мне кажется, что я думаю твоей головой. У нас много общего. Но, прости, мы не можем быть вместе.
   - Ты не любишь его?
   - Не люблю.
   - А меня?
   - Я не знаю.
   - То есть, в смысле "не знаю"?
   - Иногда бывает трудно разобраться в своих чувствах. Я не знаю, как это объяснить. Любовь и привязанность - столь близкие состояния души... Я чувствую к тебе духовную близость. Мы понимаем друг друга.
   Даша достала сигарету и закурила. Максим кашлял. Сердце его билось все сильнее и сильнее. Легкие сжимались и расширялись с некоторой болью.
   - Я тебя люблю. У меня нет в этом сомнений, - повторил Максим. - И мне не нужны деньги. Мне нужна только ты. В тот день... Я не специально набросился на тебя. Это был какой-то рефлекс, звериный инстинкт. Наверное, я стал злодеем. Одним из тех злодеев, о которых писал. Прости меня.
   - Я понимаю. Понимаю, что ты чувствуешь. И ты меня прости. Мой Толя - мешок с деньгами. Ты в сотню раз лучше его. Ты умен. Ты философ. Ты...Мы не можем быть вместе.
   - Я бомж. И зачем же мне жить без тебя?
   - Мы сможем видеться иногда. Вот, - Даша достала из сумочки свой кошелек и сунула его Максиму. - Здесь 20 тысяч и моя визитка. Снимешь номер в гостинице, купишь телефон, а потом созвонимся. Договорились?
   - Спасибо, но...
   - Никаких "но"! Напишешь новую книгу, напечатаешь ее в каком-нибудь солидном издательстве - будут тебе и деньги, и квартира, и любовь. Найдешь любовь. Обязательно найдешь. Я не единственная женщина на этой планете. Это кажется, что на всю жизнь. Поначалу кажется. Но потом все оказывается иначе. У тебя ведь так было уже? С Мариной...
   - Но с тобой... С тобой точно на всю жизнь. Я безумно тебя люблю. Я мир готов перевернуть! Я умереть за тебя готов! Хочешь, я пойду к Толе и докажу слова делом? Хочешь? Хочешь, найду денег и куплю тебе еще одно кольцо? Осыплю цветами! Подарю тебе миллион алых роз! Одно твое слово. Ты только скажи, - Максим уткнулся головой в Дашины колени и чуть не плакал.
   - Не надо, - сказала она.
   - Ты только скажи! Одно твое слово! Я все сделаю...
   - Не надо. Все кончено, Максим. Но твоя жизнь только начинается. Отдельно от моей. Ты будешь жить. Ты больше не бомж. Сделаешь документы, вернешь имя и прочее.
   - Спасибо.
   - Возьми. Я и куртку тебе принесла.
   - Спасибо.
   Даша обняла Максима, прижала к себе и бережно погладила по голове. Не Максим ее, как того стоило ожидать. Она его. Прижала. Погладила. Приголубила.
   Максим не мог понять, что он чувствует. Отчаяние боролось в нем с радостью. В итоге он ничего не чувствовал и ни о чем не думал. Это было... Впервые.
   Впервые в жизни Максим не думал, не чувствовал, не анализировал. Впервые не стал бы описывать на страницах "Зла", будь у него такая возможность, ничего, кроме пустых событий и диалогов. Без чувств. Без эмоций.
   - Люблю...Ты прочла мою книгу? Последнюю, пятую часть...
   - Еще нет.
   - Не читай! Я оставлю ее для себя. В ней... Это звучит несколько пафосно... В ней моя душа. Я не хотел бы, чтоб ты это видела. Мою душу.
   - А я бы прочла.
   - Но зачем?
   - Всегда хотела узнать, чем закончится эта история.
   - Эта история закончилась тем, что я оказался в тюрьме. Разве неясно сказал в "Сумасшествии"?
   - Но ты выпустил пятую книгу.
   - И зря. Знаешь, я многое видел в тюрьме. Ты же знаешь, 15 лет...- и Максим стал ей рассказывать.
   Рассказывать Даше все тюремные истории - все, которые слышал и знал. Он не понимал, зачем это говорил. Нашел собеседника? Пересказывал страдания? Хотел вызвать жалость? Писал в устной форме?
   Помните, Максим говорил о тех байках, которые он никогда не издаст? Но ведь хотел ими поделиться. И поделился с самым близким и дорогим ему человеком. Даша, ты слушаешь? Она слушает. Внимательно слушает. И прочитает "Зло 5: Любовь". Несмотря на все просьбы Максима этого не делать. Максим знает это. Максим эгоистично этого хочет...
   - Можно тебя кое о чем попросить? - спросил он.
   - Проси.
   - Брось курить. В память обо мне.
   - Ты думаешь сейчас о таких мелочах?
   - Ты смогла бы?
   - Смогла бы. Хочешь, пообещаю?
   - Хочу.
   - Я обещаю бросить курить.
   - Поклянись.
   - Я клянусь.
   - Хорошо...
   Тусклая Дашина улыбка светила ярче солнца. Максиму становилось теплей от нее. Греет. Улыбка любимой всегда греет, какой бы невзрачной и незаметной она ни была.
   Помните, что Максим говорил в "Ненависти" об эгоизме? Он считал себя эгоистом. Теперь видите, что не соврал? Ну, смотрите! Эгоистично, не думая о других, обезумев от ярости, пытался убить Дашу. Эгоистично пришел делать ей предложение, зная, что разрушает тем самым ее семью. Эгоистично выслушивает слова Даши и заваливает ее своими проблемами. Эгоистично уговаривает ее не читать "Любовь", будучи абсолютно уверенным, что все его уговоры приведут к прочтению. Он хотел, чтоб она прочитала...
   А что, если Толя узнает, как далеко все зашло у Титова и Даши? Что, если он узнает об их связи? Связь связью, но было ведь кое-что посерьезней, чем просто слова...
   Даша бросит курить. Ведь она поклялась. Ну, хоть что-то хорошее. Единственное хорошее, что Максим сделал. Помог Даше избавиться от вредной привычки. Поберег здоровье любимой и ее будущего ребенка. Как много, однако! Как много Максим сделал не для себя - для других, - не для того, чтоб потешить свое же эго! Одно доброе дело. Забавно.
   Кажется, ради Марины Максим бы так не старался. Значит, то была ненастоящая любовь. Обманчивая. Долгая, но обманчивая. Настоящая любовь всегда взаимна. А значит, и с Дашей ненастоящая? Хотя... Любит ли Даша Максима? Она не ответила. Трудно понять. Любовь и привязанность - очень близкие чувства. Попутать? Несложно. В этом Даша права.
   Даша. Марина. Максим их обеих поклялся любить до конца своих дней. Одну обманул, сам того не желая. Другую? Другую уж точно Максим не обманет.
   До конца жизни. До конца жизни означает хотя бы минуты четыре...
   Зло. Максим совершил зло. То самое, о котором писал. Набросившись на Дашу, он совершил великое зло и великую глупость. Даша простила Максима, а он себя - нет.
   "Убейте меня! - простонал Максим, оставшись наедине с собой.- ПМП. Пристрелите меня, пожалуйста! Я злодей... Я будущий Верин! Не хочу, не хочу так жить!"
   Это страшно. Максим зачерствел. Маньяк? Серийный убийца? Ну, совсем не похож. Он ведь... Худой бородатый писатель, живущий на мусорке. Он когда-то ведь любил жизнь и людей. Как нормальное человечество и как все добродушные дети...
   Так зачем же писал о злодеях? Оправдывал их? Осуждал? Называл их героями или врагами людей?
   С ужасом Максим осознал, что своими размышлениями о сущности зла, о жизни, о смерти, о мрачной судьбе он мог пропагандировать зло. Ограбление ларька, неприязнь к родине, склонность к алкоголю, куртка, снятая с Володи, попытка придушить Дашу...
   Этого мало? А Гриша? Максим не может ведь сказать точно: убил или не убивал? Нет! Нет! Нет! Гришу не убивал. Не мог. Не посмел бы к нему прикоснуться. А что, если я ошибаюсь? Вдруг...
   Тогда и вовсе. Какое прощенье Максиму? Да даже и без убийства. Разве он может простить себе все, что сделал?
   Помолиться - и заслужить прощение? Бог простит. А Максим себя - нет.
   Хочется исповедаться. Напоследок Максиму хотелось бы исповедаться. Он слишком уж много грешил.
   Фомкины. Разве они пострадали не из-за Максима? Разве он не мог помочь им, облегчить их участь? Мог. Мог. Мог. Тысячу раз мог!
   "Я рушу все, к чему прикасаюсь," - подумал Максим.
   Пытался дать Феде надежду. Надежду, которой не было. Но зачем? Может, Федя, следуя совету Максима, нашел свою возлюбленную и испортил ей жизнь?
   "Я всем все порчу," - еще одна мысль в голове сумасшедшего.
   Марина. Она искала Максима после прочтения его книг. Он растрогал ее. Заставил приехать к себе, в тюрьму. Заставил страдать. А сам не любил! Не любил! Не любил!
   "Я проклинаю себя за все это! - шептал Максим.- Я не достоин жизни. Испорченный человек..."
   Окончательно помутневший рассудок. Мысли. Слова.
   Была бы выпивка, напился бы в стельку. Интересно, сколько бутылок нужно было бы осушить разом, чтобы пропить свою душу?
   Душа... Душонка размером с маленький камешек. Маленький, черненький, надтреснувший камешек, наполненный страданиями. Сколько стоит душа Максима? Копейку. Ну, или столько же, сколько душа Барбоса. Собака все-таки - не человек. И думать собака, к счастию, не умеет.
   Одно доброе дело на сотню злых. Максим себя никогда не простит. Никогда. Невозможно.
   Теперь по плану.
   Пункт первый. Снять с себя последнюю драную одежду. Выбросить старый пиджак и Дашину куртку. Холодно? Нет, терпимо. Вот только воняет. Но на мусорке пахнуть цветами и не должно. Так что нечему удивляться.
   Второе. Выбросить кошелек. Принять деньги от Даши? От той девушки, которую чуть было не убил, и при этом любил? Это низко. Нельзя.
   И третье. Последнее на сегодня. Лечь. Умереть.
   Титов Максим Алексеевич снял куртку, лег в мусорный бак и закрыл глаза.
   Умер. И никто в этом не виноват: ни Даша, ни Митя, ни Толя - никто. Все получилось само собой. Почему Максим умер? Потому что умер писатель. Потому что Максиму незачем стало жить.
   Так и умер.

P.S.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Прошло восемь месяцев, и у Даши родился ребенок. Сын. Она назвала его Максимом. В честь того человека, который по-настоящему ее любил. Сын "злодея". И названный в честь отца. Ведь если считать... Как раз 9 месяцев. И Толи тогда не было рядом. Максим Максимович. Ведь звучит?
   А потом Даша с Толей поссорились. Бедная девушка оказалась с ребенком на улице. Толя собрал Дашины чемоданы и вышвырнул их из дому.
   - Убирайся!
   - Толенька, я ведь...
   - Пошла!
   - Будь счастлив! - сказала Даша, заплакала и ушла.
   Конечно, Толя не станет ее любить с этим ребенком. Ребенок отталкивает. Он чужой. Толя чувствует не свою кровь. Он считает Дашу изменницей и предательницей. Но ведь надо уметь прощать?
   "Будь счастлив! - как обращение к Толе. - Найди другую..."
   И Толя будет счастлив со своими деньгами, со своим богатством. Он найдет другую меньше, чем за неделю. Другую, которая не будет любить Анатолия. Так же не будет любить, как не любила его и Даша.
   Ей, Даше, некуда было идти. Назад к престарелой матери? У старушки не выдержит сердце. Но она все равно ведь узнает о том, что случилось. Узнает, когда перестанет получать деньги от дочери.
   Впервые Даша нарушила клятву, данную Максиму, - она закурила. Какой смысл выполнять обещания? Максим мертв. Он сам не выполнил своих обещаний. Он обещал снять квартиру и жить - продолжать жизнь.
   Замерз или покончил с собой? Непонятно. Милиция, т. е. полиция не стала бы разбираться. Нет документов - нет человека. Нет человека - нет дела. Без бумажки ты бомжара, а с бумажкой - человек...
   Даша накурилась один раз за все время. Целую пачку. Вредно ребенку? О ребенке надо было раньше думать. Что теперь будет с этим ребенком? Что сможет дать ему мать-одиночка, не имеющая средств к существованию? Отдать в детдом? В детдомах невозможная, нечеловеческая жизнь. Это знает, чувствует сердцем каждая мать. Жизнь в детдоме - не жизнь. Худшая из всех судеб.
   Но... Двухмесячное чадо - не человек. Избавиться от него сейчас - все равно, что сделать аборт. Избавиться не от человека. От плода. Существо, не обладающее разумом, не осознающее как следует этот мир. Только не в детдом. Уж лучше подбросить кому-нибудь. Подбросить? Даша крепче прижала Максима к груди. Мать не отдаст своего ребенка. Существо, но любимое, дорогое. Разве можно лишать себя этого существа? Материнские чувства.
   Сын бомжа? Нет. Сын писателя. Писателя и бомжа. В общем, сын неординарного человека.
   Даша шла и плакала. Слезы капали на Максима, и он тоже плакал.
   - Тише, тише! - всхлипывая, приговаривала Даша, пытаясь его успокоить.
   Будто чувствуя переживания матери, ребенок визжал все сильнее.
   - Тише, тише, - шептала Даша, убаюкивая ребенка.
   Лицо младенца раскраснелось, как помидор. Маленький такой помидорчик... Может, болен мальчишка? Диатез? Надо бы отнести к врачу. К врачу?! Сидеть в душной очереди, разговаривать ни о чем с нудными людьми, слушать врача, не способного поставить диагноз?
   - Ти-ише...
   Со смерти Максима Титова жизнь Даши пошла наперекосяк. Беременность. Тяжелые роды. Ссора с Толей. Сейчас...
   Со смерти Титова? Со знакомства с Титовым. Все было не так в этих сценах, где актеры уже переигрывают, входят в роли до фанатизма. Все... Все это...
   - Прости, сынок, - Даша положила маленького Максима на лавку и пошла домой к матери. Так будет легче. А сына кто-нибудь подберет...
   Так выходит, от Максима Титова сосем ничего не осталось? Неправда. Он оставил потомство. Он оставил Максима Максимовича. Хотел иметь сына? Вот сын. Пусть отец его не увидит. Но сын есть. И какие-нибудь добрые люди его подберут. Воспитают. Вырастят хорошего человека.
   Максим стремился к добру. Но стал злым. Стал злодеем? Не до конца. Ведь после всех ошибок, глупостей и просчетов, после каждого из них, Максим раскаивался, просил прощения: у себя и у Бога.
   У Титова была совесть. Так может, сын его станет хорошим? Может, добьется того, чего не добился отец? Может, Титов все-таки станет одним положительным персонажем - не в этой жизни, не в этом поколении, но зато в следующем?
   У Ленина детей не было. А у Максима был сын. Великий человек ничего после себя не оставил, а самый обычный бомж передал будущим поколениям свои гены. Может, это и есть хорошо? Равноправие всех людей. Ленина, Сталина, Путина и писателя-бомжа с закоулка?
   Максим вечно страдал. Он искал злодеев, страдал и сопереживал им. Он обвинял любовь во всех своих неудачах, но не мог без нее жить. Любовь ушла, и Максим умер. Он понял, что не заслуживает прощения. Он очернил и любовь, и жизнь, и честь, и все счастливые человеческие чувства. Он очернил доброту - то лучшее, что впитывать должен был с молоком матери.
   Максим умер не от кашля, терзавшего его грудь, не от печени, распадающейся на части вместе с почками и со всем организмом. Максим умер именно от любви, которую он так ценил, которую презирал и которую потерял. Максим умер от понимания противоречивости своих мыслей. Любовь - худшее, что испытывает человек, и, вместе с тем, любовь - лучшее, что он испытывает. Умереть от любви. Романтическая смерть неромантика...
   Был в чем-то прав Максим Алексеевич, но не во всем. Нет добра? Его мало. Его не хватает. Но кто сказал, что его нет? Добро есть! Добро рядом! Нам стоит лишь повнимательнее присмотреться, чтобы его увидеть. Читайте же между строк!
   "Зло 5: Любовь". Эта книга была самой ценной из всех пяти для Титова Максима Алексеевича, и она же разошлась самым незначительным тиражом. Малая прибыль, почти никакая. А, вернее, убыток.
   Но не книга важна. Важно то, что осталось от нас. То не мысли, не чувства, не слова, которые сотрет время. Важно то, что времени не подвластно. Потомки и гены. Сын Максима. То, что от нас остается...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"