Аннотация: главы для сборника из серии "Религии: За гранью религий", Beyond Religion, Macmillian, 2016
Thomas W. Clark. Naturalism and Well-Being
Натурализм и благополучие
Томас В. Кларк
главы для сборника из серии "Религии: За гранью религий"
Beyond Religion, Macmillian, 2016
Содержание
Предисловие
1. В поисках процветания
2. Мировоззренческий натурализм
3. Видимость или реальность: эпистемология превыше всего
4. Человеческая природа: кто мы в сущности?
5. Контакт, сострадание и контроль
6. Психология морали в натурализме
7. Наука и единение: доказательства универсальности прав человека
8. Уголовное правосудие
9. Социальное неравенство
10. Максимальная автономия
11. Зависимость и поведенческое здоровье
12. Судьба планеты
13. Смысл и цель
Резюме
Рекомендуемая литература
Предисловие
Представления о человеческом процветании различаются, но есть требования к благополучию, которые почти все одобрили бы: удовлетворение основных физических и эмоциональных потребностей, наличие возможностей для обучения, мастерство и самовыражение, потребность быть ценным членом безопасного сообщества, и найти свое место в окончательной схеме вещей. Эти области благополучия отражают сложность и разнообразие человеческих побуждений, не все из которых, к сожалению, находят воплощение в каждой жизни.
Поскольку мировоззрение касается всех этих областей - материальной, психологической, социальной и экзистенциальной, оно может одушевлять весь спектр человеческого процветания. Натурализм - это научное мировоззрение, которое помещает нас в безличный космос, без бога и очевидной цели. Хотя такое суровое видение условий жизни человека может показаться лишенным ресурсов для благополучия, в этой главе будет доказано обратное: натурализм - это богатое, полезное и, что важно, истинное понимание реальности, которое предлагает этическую и духовную мудрость, психологическую стабильность и практическое руководство.
В этом сборнике основных положений не ставится цель оправдать натурализм как мировоззрение, хотя некоторые замечания в его защиту будут, и оно будет выгодно контрастировать с другими мировоззрениями. Скорее, цель - показать, как натурализм может способствовать концепции человеческого процветания, широко, хотя и не повсеместно. Натурализм имеет этически позитивные и политически прогрессивные последствия в его поддержке прав человека для всех людей, независимо от их пола, расы, сексуальной ориентации или религиозных убеждений. Это имеет гуманитарные последствия для политики в области уголовного права и социальной справедливости, а также для нашего понимания зависимостей и поведенческого здоровья. Оно предоставляет большую свободу для личного самовыражения и автономии, чем многие религиозные мировоззрения, обеспечивая при этом удовлетворительную перспективу на экзистенциальные вопросы смысла и целей в жизни.
Однако следует подчеркнуть, что натурализм - не единственный путь к таким необходимым качествам. Адепты сверхъестественных религий, а также натуралистических вариантов буддизма (и тех, кто не придерживается мировоззрение вообще) могут прийти примерно к аналогичным выводам о человеческом процветании, хотя из разных предпосылок. Тем не менее, натурализм уникален тем, что использует научное понимание себя и свое место в космосе, чтобы ответить на многогранный вопрос о том, как найти осуществление в жизни.
Мировоззренческий натурализм явно выходит за рамки атеизма (отрицания существования богов) или агностицизма (отсутствия четкого представления о существовании богов), представляя полную картину реальности и условий жизни человека, которые могут служить руководством к осмысленному проживанию. Хотя есть близкое родство с секулярным гуманизмом, который принимает натурализм как свою метафизику (секулярные гуманисты обычно не имеют дела со сверхъестественным), натурализм, пожалуй, менее ограничен в своей ориентации. Он привлекает большее внимание к глобальной безличной картине - естественному космосу и его причинным законам, которые создают основу и в конечном итоге формируют человеческую драму. Люди являются лишь одним из триллионов природных явлений. И натурализм не следует путать с трансцендентализмом Эмерсона (1836 г.) и Торо (1854 г.), которые утверждают, что общение с нетронутой природой (подумайте о лесах и полянах) дает нам доступ к более высокой, истинной реальности. Мировоззренческий натурализм не устанавливает глубокой дихотомии между человеческой культурой и коммерцией и природным миром, из которого они происходят; и не предполагает, что переживания, какие бы ни были трансцендентные, обязательно раскрывают истины о мире.
1. В поисках процветания
Личное стремление к процветанию естественно для нас. С самого рождения мы ищем для себя такого положения дел, чтобы деятельность вознаграждалась, чтобы избежать боли и дискомфорта, физического или эмоционального. Таким образом, можно с уверенностью сказать, что какими бы ни были ваши проекты и интересы, от земных до духовных, их цели включены в ваше стремлении к процветанию. Конечно, мы не всегда ставим достижение личного благополучия своим главным приоритетом, поскольку мы также озабочены благополучием нашей семьи, друзей, сообщества, нации, а иногда даже планеты. Но при этом мы вступаем в более широкие сферы этических интересов, потому что для нас это важно как для частных лиц. Желание быть в безопасной, надежной и полезной социальной среде является частью подаренной нам эгоистичной мотивации, которая обычно делает поиски человеческого процветания коммунальным проектом.
Размеры благополучия
Размеры личного благополучия варьируются от удовлетворенности базовыми материальными и эмоциональными потребностями - еда, кров, безопасность - к исследованию возможностей нашего физического, эстетического и интеллектуального потенциалов. Некоторое удовлетворение является окончательным, обусловленным биологическим аппетитом, иное - вопросы общения, обучения, мастерства, долгосрочных достижений и поиск самых глубоких смыслов жизни. "Иерархия потребностей" Маслоу - часто цитируемое руководство по таким измерениям, центральный момент заключается в том, что, если сначала не будут удовлетворены основные потребности, другие виды благополучия могут быть недостижимы (Maslow 1943). Многообразие параметров благополучия означает, что человеческое животное обладает огромным, разнообразным потенциалом для процветания и, следовательно, отрицает такое благополучие. Нам завещана жизнь, нравится нам это или нет, а также желание сделать достойной ее большую часть. Часто нам мешают в этом поиске.
Требования к благополучию
Чтобы каким-то образом приблизиться к нашему потенциалу, мы должны задействовать множество ресурсов: материальные средства к существованию, образование, социальные и технические навыки, физическую и социальную инфраструктура сообщества, и в идеале такой набор целей и задач, который наделяет нашу жизнь смыслом, кроме погони за сиюминутными удовольствиями. Потому что аспекты человеческого благополучия включают все, что мы из себя представляем - материальное, психологическое, социальное и экзистенциальное. Ясное, логичное мировоззрение, которое обращается к этим измерениям, может помочь нам жить полноценной и содержательной жизнью. Натурализм - это именно такое мировоззрение (naturalism.org, Clark 2007a).
2. Мировоззренческий Натурализм
Проще говоря, мировоззрение - это то, как мы воспринимаем себя в самом широком контексте, контекст самого существования, всего, что есть. Неизбежно, мы принимаем свое мировоззрение по меньшей мере как приближение к истине нашей глобальной ситуации, включая правду о том, какие мы существа, кто мы есть по сути.
Традиционное сверхъестественное
В наши дни доминирующими мировоззрениями являются религиозные в традиционном сверхъестественном, дуалистическом смысле: существует бог (христианство, ислам, иудаизм) или боги (индуизм) с мощью созидания и контроля, превосходящими наши обычные земные силы. Природа достаточно реальна, но есть и сверхъестественное, возможно, нематериальное царство, которое существует за его пределами, которое снабжает нас моралью, смыслом и вечной жизнью. Некоторые традиционные религии подтверждают важность материальной жизни на земле, они, тем не менее, делят реальность на естественную и сверхъестественную, и утверждают, что у нас есть две природы, тело и душа (Moreland, 2009).
Натуралистическая альтернатива
Натурализм требует отличия от традиционного религиозного дуализма. Считая науку самым заслуживающим доверия путем к знаниям, натуралисты не видят убедительных доказательств того, что мы или существование в целом имеет две категорически разные природы. Вместо этого наука обнаруживает обширную, взаимосвязанную, многослойную, разнообразно населенную, но единственную область, в которой все явления состоят из одних и тех же основных компонентов. Это царство мы называем просто природой. Нет никаких оснований предполагать, учитывая научные наблюдения, что существует другое, сверхъестественное царство, которое действует по другим законам или содержит радикально отличающиеся явления (Ritchie, 2008). Применительно к нам самим натурализм утверждает, что мы тоже принадлежим к единственной, физической природе. Мы естественно развитые материальные существа, чьи замечательные способности к мышлению, чувствам, сотрудничеству и этическим интересам проистекают из наших материальных способностей (Richards, 2000).
3. Видимость или реальность: эпистемология на первом месте
Мы можем применять принципы мировоззренческого натурализма - в понимании того, как мы можем лучше всего узнавать (наука), и чем являются вещи в конечном итоге (единственно природный мир) - к проекту человеческого благополучия в областях, упомянутых выше: практических, этических и экзистенциальных. Для начала благополучие требует, возможно, достаточно хорошего понимания того, как реально обстоят дела, в отличие от того, какими они могут казаться, или какими мы могли бы их представлять. Первоначально мировоззренческий натурализм захватывает нас благодаря решающему различию между видимостью и реальностью.
Когнитивные ошибки
Как созданиям, желающим выжить и процветать в сложном мире, нам нужна достаточно точная картина нашего окружения, чтобы вести успешную деятельность. У нас есть сенсорные и когнитивные способности для построения перцептивных и концептуальных моделей мира, которые можно использовать, чтобы делать предположения. Но достаточно часто мы не понимаем все правильно, а иногда мы совершенно не понимаем действительность. Мы часто обманываемся насчет реальности, учитывая наши познавательные способности. ограничения и мотивационные предубеждения. Таким образом, возникает разумное различие между тем, как вещи кажутся нам по сравнению с тем, каковы они есть на самом деле. Цель теории познания, эпистемологии, состоит в том, чтобы сделать наши модели более точными.
Подъем науки
В двадцать первом веке мы являемся бенефициарами огромного прогресса в эпистемологической теории, основанной на научном методе, постепенно совершенствующейся последние четыреста лет. Основная идея достаточно проста: решая, что может быть правдой в мире, не верьте авторитетам, откровениям, священным книгам или традиционной мудрости, но смотрите на сам мир. Также не доверяйте своей интуиции, надеждам или страхам; вместо этого обращайтесь к общедоступным свидетельствам за или против искомого предмета, например какова вероятность торнадо завтра, или какое лучшее лекарство от рака.
Этот метод определения истинности, говорят натуралисты, применим ко всем фактическим вопросам, касающимся мира, от обыденного до космологического. Поскольку природа целостна, включая нас самих и наши культуры, нет другого способа познания, который лучше работал бы в определенных областях. Это делает натурализм прямо противоречащим традиционным религиозным утверждениям, что некоторые вопросы, такие как наша истинная природа и происхождение жизни и вселенной, находят более правдивые ответы в вере и Священном Писании (Coyne, 2015). Конфликт между наукой и религией полностью раскрывается в книге "Наследуя ветер", драматической истории 1925 года "Испытания на обезьянах", об изучении эволюции в Теннесси (наука проигрывает, но религия ставится под сомнение).
Рациональное требование доказательств
Научный, эмпирический метод оказался чрезвычайно успешным, дав нам полезные знания. Основной вклад в благополучие естествознания, основанного на науке, состоит в том, чтобы мы настойчиво отслеживали истинность нашей ситуации, независимо от масштаба нашего поиска. Советуем прямо: будь то ваше личное здоровье или здоровье планеты, публично придерживайтесь имеющихся доказательств в качестве руководства к действию. Ваши надежды, страхи, предрассудки, причуды личности, политика, а также коммерческие интересы не являются хорошим отражением фактов; это скорее всего предубеждения (Shermer, 1997). Вам может не понравиться то, что показывают доказательства (скажем, у вас рак), но есть вероятность, что вам больше понравятся результаты доказанно полезных действий (химиотерапия), чем альтернативы, основанные на вере (молитва). При формировании убеждений придерживаться лучших объективных свидетельств - эмпиризм - это значит просто быть максимально рациональным, действуя от своего имени и от имени других.
Когнитивное смирение и ответственность
Рациональная приверженность эмпиризму не только делает нас более эффективными, но и удерживает нас от излишней самоуверенности и негибкости во взглядах. Приверженность натуралиста к публичным доказательствам приводят к когнитивному смирению и к готовности изменить свои взгляды. Можно сказать, натуралист всегда сохраняет за собой право ошибаться, если факты обернутся против него. В этом есть огромные психологические преимущества: личность меньше зациклена на том, чтобы быть правым - с изнуряющим и непривлекательным использованием личных ресурсов, - и больше внимания уделяют тому, чтобы быть верным наилучшему методу определения истины. Стремление к доказательствам означает, что пересмотр давно сложившейся точки зрения на, скажем, изменение климата или генетически модифицированные организмы, можно рассматривать как достоинство и силу, а не как поражение или признание слабости. Более того, как у взаимозависимых социальных существ, возможно, такой должна быть наша когнитивная ответственность за максимально точное моделирование реальности. Пренебрежение требованием надежных доказательств могут подвергнуть нас индивидуальному или коллективному риску: мы вполне можем действовать на основе невежества и принятия желаемого за действительное, а не фактов (Clifford, 1877). Но быть хорошим эмпириком непросто. В фильме "Контакт" ученая вынуждена признать, что у нее недостаточно данных, чтобы доказать, что она встретила продвинутый вид в отдаленном месте Млечного Пути, хотя она убеждена, что встреча имела место.
Устойчивость
Натуралисты имеют некоторое право думать, что их приверженность эмпиризму делает их менее подверженым заблуждениям и принятию желаемого за действительное. Это, в свою очередь, делает им прививку против разочарований, которые иначе последовали бы после развенчания заветных убеждений. Основываясь на реальности в своих убеждениях, человек становится менее уязвимым для когнитивных нарушений и становится более эмоционально устойчивым, если факты потребуют изменить его мнение. Менее фактически ошибаясь в первую очередь, и будучи более открытыми для изменений, когда доказана ошибочность представлений, натуралисты могут использовать необоронительную психологическую устойчивость и гибкость, что невозможно для тех людей, кто придерживается стойких убеждений, которые должны быть защищены, какую бы цену ни пришлось заплатить за это.
4. Человеческая природа: кто мы в сущности?
Научно обоснованный, эмпирический вывод о человеческой природе состоит в том, что мы полностью естественные, физические существа, продукт неуправляемой эволюции. Это имеет глубокие последствия для наших представлений о себе и личности, бросая вызов традиционным представлениям о душе, деятельности и свободе воли. Но при правильном понимании натуралистическая революция в нашей самооценке дает нам много преимуществ в поисках человеческого процветания.
Физикализм
Как естественные существа, мы полностью физические существа. Несмотря на то, что может казаться, нет никаких эмпирических доказательств того, что в нас есть что-то категорически нефизическое, например нематериальная душа. Наши способности к мысли и сознанию материально основаны на мозге и теле, наша стабильная личность также функционирует в рамках сложных паттернов нейронных связей, сохраняющихся на протяжении всей жизни. Мозг, связанный с телом и внешним миром через сенсорные и перцепционные системы, дает начало нашему сознательному опыту и эффективно контролирует поведение, избавляя душу от работы (Flanagan, 2002; Metzinger, 2010). Таким образом, мир природы не просто физический, он удивительно, фантастически физичен в том, чего ему удается достичь в человеческой форме (Crick, 1995). Однако это не означает, что так называемая "трудная проблема" сознания - как определенные процессы в мозге вызывают субъективный опыт - окончательно решена (Chalmers, 1995). В самом деле, разуму может и не требоваться биологический мозг в качестве физического субстрата, и эта тревожная возможность исследована в фильмах "Her" и "Ex Machina".
Причинно-следственная связь и человеческая деятельность
Научно-исследовательский проект натурализации нас самих быстро набирает обороты, и в процессе этого некоторые давние убеждения о человеческой деятельности подвергаются давлению. В частности, вызов натуралиста понятию "душа" ставит под сомнение широко распространенное убеждение, что люди являются причинными исключениями для природы, что у нас есть противопричинная свободная воля (часто называемая либертарианской свободой воли), которая выходит за рамки естественных законов (Wegner, 2002; Oerton, 2012 ). Это отрицание - радикальный отход от дуалистического взгляда на самих себя, который господствовал на протяжении тысячелетий. То, что мы являемся полностью обусловленными созданиями, как настоятельно предполагает наука, и ни в коем случае не являемся в конечном итоге собственными причинами (self-caused), является одним из самых глубоких и далеко идущих принципов мировоззренческого натурализма.
Продолжая читать этот сборник канонов, имейте в виду, что любая случайность или недетерминизм, которые могут сыграть роль в объяснении поведения, не могут усилить человеческие способности к начинаниям и контролю. Случайные, беспричинные или неопределенные события по определению не порождаются нашими желаниями или намерениями, поэтому мы не можем брать на себя вину или винить за них. И никто не может быть своей собственной причиной: нужно прежде существовать, для того чтобы воплотить себя в существование, что логически невозможно.
5. Контакт, сострадание и контроль
Прежде чем углубляться в детали того, как натурализм может влиять на благополучие человека, следует сделать обзор. Хотя натурализм опровергает притязания на то, что мы маленькие боги, стоящие над природой, он предлагает определенные компенсации, которые делятся на три основные категории, отвечающие универсальным человеческим потребностям.
Контакт
Во-первых, при натурализме мы полностью чувствуем себя как дома на планете, в Солнечной системе и в космосе, ни в чем не отчужденные от того, что породило нас. Наши сугубо личные планы участвуют в чем-то гораздо большем, чьи истоки, масштабы и конечная судьба могут всегда ускользать от нашего понимания. Несмотря на то, что он помещает нас, так сказать, в нашу природную среду, это понимание может прибавить размеры значимости и удивления жизнью этого конкурента и, возможно, превзойти стандартные религиозные заверения в спасении или жизни после смерти. Натурализм дает нам во всех аспектах нашего существа глубокую связь со всем, что существует.
Мы также причинно связаны: с прошлым, с нашей текущей ситуацией и с будущим по мере развития нашей жизни. Эти связи соответствуют детерминированным и вероятностным законам природы, описанным наукой, на физическом, химическом, биологическом или поведенческом уровне. Каждый из нас - это разворачивающийся естественный процесс, от момента к моменту выражение всех условий, которые составляют нас и окружают нас. Ничто в нас не ускользает от причинной связи с миром, равно как и мир не изолирован от нашего индивидуального причинного вклада в развитие событий.
Сострадание
Поскольку характер, мысли и действия человека не выходят за рамки причинно-следственных законов, которые открывает наука, все мы в равной степени являемся продуктами наших генетических дарований и окружающей среды. Поскольку вы, в конечном счете, не создали себя ни в каком отношении, вы не можете в высшей степени верить (или винить) в то, кем вы являетесь, как в некоторое сверхъестественное представление о человеческой природе. Нет привилегированных душ или духов, которые в чем-то более достойны, чем другие. Если бы не повезло с вашими генами и воспитанием, вы были бы преступником, бомжем или миллиардером. Это понимание приводит нас к тому, что мы становимся более восприимчивыми, сострадательными и сочувствующими себе и другим и менее склонны питать чувства негодования, гнева, зависти или презрения. Как сказал Бенедикт Спиноза о причинном детерминизме: "Это учение ... учит нас никого не ненавидеть, никого не уважать, ни над кем не издеваться, ни на кого не злиться и никому не завидовать ..." (Spinoza [1677] 1996, стр.68).
Контроль
Понимая, что вы полностью обусловленны, и зная о способах, которыми вы обусловленны, вы получаете контроль и власть над собой. Мы не пассивные марионетки детерминизма, поскольку люди обладают причинными силами настолько же, насколько подвержены условиям, которые их сформировали, а зачастую и больше. Однако вместо того, чтобы предполагать, что вы будто можете просто выбрать другое, и стать другим, чем вы есть, вы понимаете, что самоизменение и эффективное действие вытекают из конкретных причинных факторов. Создайте подходящие условия, и тогда последуют самоизменения и самоэффективность, независимо от того, худеете ли вы в проекте или становитесь генеральным директором "Fortune 500".
Натурализм также делает нас мудрее в создании условий, способствующих сотрудничеству и социальной гармонии. Поскольку отношения и действия всегда являются результатом причин, а не таинственной неконтролируемой свободы воли, мы можем научиться контролировать эти причины на благо нашего коллективного благополучия. Понимание причинно-следственной связи в поведении означает повышение эффективности на работе, в семье и в социальных ситуациях, и особенно в усилиях по обеспечению устойчивости на планете, что вполне может потребовать значительных изменений в поведении со всех сторон. Таким образом, к связи и состраданию мы можем добавить усиленный контроль как преимущество принятия мировоззрения, которое полностью помещает нас в естественную причинно-следственную цепочку.
6. Психология морали в натурализме
Рассмотрев в общих чертах некоторые преимущества, которые дает натурализм в поисках благополучия, мы обнаружили множество конкретных преимуществ в областях этики, социальной политики, личной автономии и экзистенциальных проблем. Чтобы доказать эти преимущества, часто выбирают путь обеспокоенности, возникающей при принятии полностью причинного взгляда на самих себя, а после указывают на преимущества его принятия.
Мораль уцелеет
В первую очередь среди этих опасений забота о морали и ответственности: если (не считая любой случайности) для людей полностью детерминировано то, кем они становятся и что они делают, как мы можем доверять им? Или справедливо обвинять их за их действия? Если в действительности никто не мог сделать ничего, кроме того, что он сделал в реальной ситуации (в отличие от гипотетических ситуаций), тогда все что угодно должно прощать, извинять или разрешать?
Нет, не так. Наше основное чувство правильного и неправильного - это естественный дар, данный нам эволюцией, поэтому даже в отсутствие божественного законодателя большинство из нас сильно мотивировано соблюдать и поддерживать этические нормы (Greene , 2013). Как описывает этолог Franz de Waal (2013), человеческая мораль имеет явных предшественников среди приматов, таких как бонобо и шимпанзе. Люди, конечно, наслаждаются более сложным социальным устройством с большими возможностями для сотрудничества или обмана, поэтому у них, соответственно, более тонкая моральная интуиция. Но нет никаких сомнений в том, что наше моральное чувство закодировано генетически, даже несмотря на то, что в его выражении существует значительная культурная вариативность (Pinker, 2008).
Моральные правила, поощрения и наказания необходимы для того, чтобы направлять поведение к добру, поэтому из причинного детерминизма не существует карты "выбраться из тюрьмы"*. То, что мы плохо себя вели в прошлом, не означает, что мы будем поступать так и в будущем: нас могут заставить - или мы сами решим - вести себя лучше (Clark, 2006). От нас также не требуется автоматически прощать или извинять проступки против нас, что-то психологически невозможное и, возможно, опасное, если преступник не раскаивается и может снова совершить преступление (McCullough, 2008).
* Карта в игре "Монополия", означающая выход из тюрьмы без пропуска хода, то есть ничего не потеряв. (прим. переводчика)
Обвинение и восхищение: смягчающая реакция
Это успокоение в наших руках, дающее явные моральные и практические преимущества натуралистическому пониманию того, что мы не являемся первопричинами, что характер и поведение полностью являются результатом обстоятельств, которые в конечном итоге мы не выбирали. Во-первых, мы больше ориентируемся на реальность в своих ожиданиях в отношении себя и других. Мы больше не можем предполагать, что, когда ситуация уже произошла, кто-то мог поступить иначе, даже если бы мы этого хотели. Мы также не можем предположить, что люди принципиально виноваты в своем характере: будто характер человека полностью обусловлен быть хорошим или плохим. Неудивительно, что такое понимание уменьшает взаимные обвинения, обиду, непродуктивный гнев - эмоции, которые возбуждаются и усиливаются, если они рассматриваются как первопричины в других (Waller, 2011).
Точно так же мы в гораздо меньшей степени испытываем благоговейный трепет перед очень талантливыми и успешными людьми. Как бы мы ни восхищались их достижениями, мы видим, что им, в конце концов, повезло с их генетическими и экологическими обстоятельствами. Поскольку психологический эффект помещения человеческих агентов в причинный контекст заключается в смягчении или ослаблении реактивных установок, таких как негодование и поклонение героям, это можно назвать смягчающей реакцией. Понимание того факта, что за каждым человеческим существом стоит полностью причинно-следственная история, его выбор и действия (даже если мы не можем знать все детали), может помочь сохранить невозмутимость и равновесие в мире, который предоставляет нам бесконечные эмоциональные провокации. Этот существенный вклад в наше благополучие предложен не кем иным, как Буддой, который учил тезису о взаимозависимом происхождении (о том, что мы считаем причиной и следствием). Его проницательность, основа буддийских принципов сострадания и принятия, теперь подкрепляется натурализмом (Clark, 2007a, стр. 24-5).
Сострадание к себе и принятие
Смягчающая реакция также может хорошо нам помочь, изменяя наше восприятие и эмоции по отношению к себе. Поскольку мы не можем предположить, что могли бы поступить иначе, когда ситуация уже произошла, это помогает ограничить непродуктивное самообвинение, взаимные обвинения и чувство собственной никчемности. Это не означает, что такие эмоции, как сожаление, вина и стыд, никогда не уместны, поскольку они побуждают нас исправить ситуацию и укрепляют нашу решимость добиться большего успеха в следующий раз. Без них мы все были бы бессердечными и бессовестными психопатами. Но смягчающая реакция не дает этим эмоциям захватить нас и вывести из строя; сострадание к себе может заменить самообвинения.
То же самое и с гордостью и самовозвеличиванием: по условиям натурализма мы не можем предполагать, что наши успехи являются проявлением нашей собственной воли, таланта или способности к тяжелой работе. Все эти качества были даны нам, в конечном счете, даже если мы можем ощущать наши длительные усилия как сами самой разумеющиеся. Тем не менее, мы можем отмечать свои достижения, но без самодовольства или превосходства, порождаемых предположением, что нам не повезло в наших обстоятельствах. Благодарность и смирение, порождаемые причинным, натуралистическим взглядом на удачу, являются более привлекательной и надежной основой для личности, чем эгоцентричная гордость.
7. Наука и единение: доказательства универсальности прав человека
Основа сострадания, которую дает натурализм, имеет далеко идущие последствия для прав человека. Поскольку нет высших, особенно достойных душ (нет никакой души, точка), никто не может претендовать на особую привилегию или ценность, оправдывающую особое отношение. Нет никакого эмпирического обоснования для предположения, что какой-либо класс людей заслуживает больших прав или возможностей для благополучия, чем другие классы.
Нет никакой научной основы для дискриминации
Дискриминационная политика, такая как отказ женщинам в равных правах в патриархальных обществах, часто находит оправдание в неэмпирических предубеждениях, например в естественной неполноценности женщин и подчинении их мужчинам. Наука, напротив, не может оправдать особые привилегии, якобы причитающиеся тем, кто занимает более высокое положение в социальной иерархии или принадлежит к определенным группам, например по признаку пола, расы, сексуальной ориентации, этнической принадлежности, национальности, религиозной принадлежности или другой номинации. Прогресс в области прав человека был обусловлен демонтажем идеологических и религиозных оправданий дискриминации, при помощи демонстрации отсутствия фактических оснований. Нет никаких доказательств, подтверждающих утверждение, что белые заслуживают больших возможностей или успеха, чем черные или латиноамериканцы, или что мужчины имеют большее право на самоактуализацию, чем женщины, хотя такие утверждения исторически были довольно распространенными и до сих пор воспроизводятся в некоторых культурах. Надо помнить, что любое отклонение от науки в определении того, что является истиной в человеческих отношениях, может поддерживать социальную дискриминацию. Вера, Священные Писания, интуиция и откровение, когда они не связаны с доказательствами, могут обеспечить благодатную почву для предубеждения, что мы не в равной степени заслуживаем хорошей жизни.
По мере того, как растет популярность научного эмпиризма - основы натурализма - как руководства к реальности, дискриминационные социальные практики, основанные на неэмпирических убеждениях, будут лишены своего обоснования, что сделает презумпцию равных и универсальных прав все более и более широко распростаненной нормой (Shermer 2015). Какие бы биологические и культурные различия не существовали между полами, расами и национальностями, нет никаких научных оснований полагать, что представители чужих групп или люди с низким статусом внутри групп не заслуживают того, чтобы их человеческие потребности удовлетворялись, или не развивался их полный потенциал, предоставляя им те же права, что и другим. В той мере, в какой эти права свободны от религиозного или идеологического диктата, принятие натурализма поддерживает их развитие.
Мировоззрение равных возможностей
В итоге научно-обоснованный натурализм предоставляет более широкие возможности для человеческого процветания, чем некоторые ненатуралистические мировоззрения, поскольку оно повсеместно расширяет базовые права, необходимые для такого процветания. Нет избранных людей, как провозглашают некоторые версии традиционных религий, расистские идеологии, такие как нацизм или превосходство белых, и социальный дарвинизм (псевдонаучное предположение, что экономические победители заслуживают победы, а неудачники проигрывают). При натурализме нет никаких причин, по которым вы - независимо от вашей расы, класса или религии - не заслуживаете в полной мере благополучия, пока вы уважаете те же права на благополучие, что и у других групп. Следовательно, натурализм - это мировоззрение равных возможностей, поддерживающее идеал всеобщего человеческого процветания.
8. Уголовное правосудие
Рассмотрев глобальные эгалитарные смыслы, мы можем теперь говорить о преимуществах, которые дает принятие социальной политики, соответствующей натурализму. Особо актуальными являются две области политики: уголовное право и социальная справедливость. Тщательный анализ причин и следствий человеческих действий сокращает многие оправдания наказания и социального неравенства, помогая создать менее карательное, более справедливое общество, которое увеличивает возможности для личного и коллективного процветания (Clark, 2004).
Против возмездия
Как могло бы измениться наше отношение к уголовным преступникам, если бы мы приняли научно обоснованное мнение о том, что они не могли бы поступить иначе, учитывая их генетику, воспитание и ситуацию, в которой они совершили преступление? Возможно, мы увидим, что им, в конечном счете, не повезло в их биологических, экологических и ситуационных обстоятельствах; но, даже при всей нашей удаче, мы тоже можем стоять на скамье подсудимых. Учитывая его обстоятельства, убийца не мог бы действовать иным образом, и в этом случае причинная ответственность за преступление распределяется на факторы, не относящиеся к личности (но конечно же включая личность). Это осознание помогает подорвать главную мотивацию наказания: преступник заслуживает страданий, потому что он мог поступить иначе, но просто решил не делать этого.
Это карательное обоснование наказания - страдание заслужено и поэтому должно быть причинено независимо от того, приносит ли оно какую-либо пользу правонарушителю или обществу - лишается своей психологической основы, как только мы понимаем, что преступник ни в коем случае не создан самим собой, а скорее является результатом в значительной степени детерминированной причинной цепи. Мы больше не можем выделить агента как в конечном счете заслуживающего порицания и, следовательно, заслуживающего страданий; скорее он всего лишь возможная причина преступления. Это, в свою очередь, вызывает реакцию смягчения: наши карательные эмоции ослабляются, когда мы видим, что преступник не мог поступить иначе; скорее, множество исторических и ситуационных факторов определяли преступника и преступление.
Прощение и примирение
Наши карательные наклонности достаточно естественны, но мы не должны отдавать им приоритетное место в нашей эмоциональной экономике. В самом деле, отказ от возмездия дает большие преимущества. Поняв причинные факторы, которые объясняют поведение обидчика, мы с большей вероятностью поднимемся над желанием мести, желанием, которое умаляет нас своим узким, агрессивным стремлением к оправданию и своей потребностью в страданиях другого человека. Отпустив это желание, когда мы видим признаки того, что преступник искренне сожалеет о причиненном им вреде, мы окажемся в гораздо лучшем положении, прощая. Таким образом, прощение открывает возможность для примирения и реинтеграции правонарушителя в общество, а также возможность для жертв восстановить свои невозмутимость, сострадание и самоконтроль в служении целям, более продуктивным, чем возмездие (McCullough, 2008).
Реформа уголовного правосудия
Вопрос возмездия также может играть центральную роль в реформе уголовного правосудия. Условия содержания в тюрьмах, особенно в США, часто предназначены для максимального ухудшения состояния и лишений на том основании, что преступники просто получают то, что они заслуживают, например, если их изнасиловали, избили или содержали в одиночном заключении. Но когда наказание лишено возмездия, его цели сводятся к сдерживанию, реабилитации, реституции, общественной безопасности и моральной реформе. В таком случае причинение вреда, лишение свободы и смерть правонарушителя могут быть оправданы только тем, служит ли это указанным целям. И часто это не так: суровые тюремные условия с большей вероятностью нанесут дополнительный вред заключенным, чем принесут моральные или социальные улучшения. Они также неэффективны в сдерживании тех, кому нечего терять (каждое совершенное преступление означает отказ от сдерживания), но с большей вероятностью способствуют преступности и узаконивают агрессию. Отказ от карательных излишеств, оправдываемых возмездием, и реформирование системы уголовного правосудия с целью сосредоточения внимания на реабилитации, реформировании и восстановлении общества, а не на наказании, принесут пользу как правонарушителю, так и сообществу, в которое он, вероятно, вернется (Gilligan, 2001; Clark, 2005). Однако такие реформы всегда должны уважать автономию и основные права человека осужденных, чтобы исцеление реабилитацией не оказалось хуже, чем болезнь деструктивности - это ярко показано в фильме Стэнли Кубрика "Заводной апельсин".
Умение бороться с преступностью
Третье преимущество признания того, что правонарушители полностью обусловлены своим характером и поведением, заключается в том, что мы становимся более умными в отношении преступлений, стремясь предотвратить их, устраняя криминогенные условия. Нет никакой существенной загадки в том, почему происходят уголовные и моральные преступления, только дефицит знаний и внимания к их причинам, дефицит, поощряемый мифом о том, что люди каким-то образом преодолевают причинно-следственные связи в своем характере и выборе. Откажитесь от этого мифа, и тогда дурное деяние станет неудачей не из-за беспричинной воли отдельного человека, а из-за нашей (обусловленной) коллективной воли расследовать и устранять фундаментальные основы преступления. И действительно, нас можно заставить стать более активными в предупреждении преступности, продвигая научно обоснованное понимание того, что поведение и воля сами по себе полностью обусловлены. Увидев, что люди полностью зависят от биологических и экологических условий, мы сможем выйти за рамки возмездия и получить экономические и социальные выгоды от применения подхода к преступности, ориентированного на общественное здоровье и профилактику, в отличие от карательного, постфактум, подхода, какой применяется в настоящее время.
9. Социальное неравенство
Натуралистическое понимание того, что не существует привилегированных или особенных людей, а есть только удача в наших детерминантах, также может помочь сформировать отношения и политику в области социальной справедливости и неравенства. Разоблачение мифа о тех, кто в конечном итоге сделал самого себя, привлекает внимание к истинным причинам успеха и неудач в жизни.
Причины успеха
При детерминированном понимании поведения мы видим, что экономически успешные достигли своего уровня благодаря удачным генетическим возможностям, воспитанию, образованию и связям. Не для того, чтобы сбросить со счетов важность способностей к тяжелой работе и самодисциплине в достижении своих целей, а только для того, чтобы сказать, что такие способности также в конечном итоге завещаны нам нашими биологическими и экологическими обстоятельствами; они не являются добродетелями, созданными самими. Это понимание не умаляет социальной ценности индивидуального успеха или нашей оценки чьего-либо таланта, гениальности и оригинальности; но оно помещает их в более широкий контекст, в котором они возникли. Восхищение остается, но обусловлено осознанием того, что талантливым и успешным в конечном итоге повезло с их способностями и достоинствами. Как бы странно это ни звучало, в конечном итоге они не заслуживают своего богатства или успеха, даже если они определенно заслуживают, как и все мы, возможности добиться успеха.
Бедность и американская мечта
Точно так же мы можем понять неспособность продвинуться вперед не как неудачу, не как итог самостоятельно выбранного пути, а как результат множества формирующих и ситуативных причин. В отношении бедности нет глубокой загадки; скорее, существует множество социально-экономических условий, которые, если бы они были устранены, увеличили бы социальную мобильность и предоставили бы возможность процветания большему количеству людей. Во многих случаях мы, конечно, не знаем всей причинно-следственной истории, но признание существования такой истории ставит под сомнение предположение, что бедные каким-то образом заслуживают быть бедными, что они могли и должны были добиться успеха в неблагоприятных условиях, с которыми они столкнулись.
Миф о так называемой американской мечте состоит именно в этом предположении: что у всех есть равные шансы на успех; если вы не добьетесь успеха, вам некого будет винить, кроме себя, в какой бы ситуации вы ни оказались. Этот идеал предельной личной ответственности отвлекает внимание от бесчисленных причин, которые формируют человека и его перспективы, и приводит к выводу, что люди глубоко заслуживают своего экономического статуса. Неудивительно, что это помогает оправдать социальную политику невмешательства, в которой неравенство рассматривается как отражение справедливых результатов самостоятельного личного выбора. Бросьте вызов мифу о самосозидании и оправданию неравенства как заслуженного краха, расчистив путь для политики, поддерживающей развитие сообщества, образование, профессиональную подготовку и другие требования для личного продвижения. По иронии судьбы, американская мечта будет с большей вероятностью осуществлена, если делание самого себя будет поставлено под сомнение.
Натурализм и прогрессивная политика
Не ускользнет от внимания читателя, что натурализм, представленный здесь, оказывает поддержку тому, что многие могут считать либеральной, прогрессивной политикой в области уголовного права и социальной справедливости (эта приверженность сохраняется ниже в других областях политики). Это связано с тем, что либералы, в большей степени, чем консерваторы, по своей природе более восприимчивы к свидетельствам, противоречащим убеждениям, ограничивающим права и возможности якобы привилегированных, "заслуживающих" групп. Либералы, по шкале измерений личности "Большой Пятерки", хорошо обоснованным психометрическим инструментом (Goldberg, 1992), демонстрируют большую "открытость к опыту", чем консерваторы, поэтому они более склонны к исследованиям и менее устойчивы к изменениям, чем консерваторы. Консерваторы, с другой стороны, проявляют больше "добросовестности", что связано с потребностью в структуре, порядке и стабильности (Carney, 2008).
Консервативная социальная политика часто (не всегда) основана на традиционных представлениях о человеческой природе и социальных иерархиях, которые имеют мало или совсем не имеют эмпирической основы, например, вера в то, что экономическое положение в жизни как итоговый результат человека самого себя сделавшего, полностью заслуженно. Те, кто основывает свое мировоззрение на доказанных фактах - те, кто более открыт для того, что говорит наука, - будут склонны отвергать подобные убеждения и оправдывающую эти убеждения политику, в конечном итоге оказываясь на либеральной стороне политического спектра (Mooney, 2012). Поэтому не случайно, что согласно опросу Pew Research Center 2009 г., только 6% ученых назвали себя республиканцами (Pew Research Center 2009, p. 5), и что высшие учебные заведения, дружественные к исследованиям, основанным на фактах, в своей политике склонны к либеральности.
Это не означает, что все натуралисты являются либералами; либертарианцы невмешательства, которые нередко встречаются среди атеистических и скептических групп, обычно не апеллируют к сверхъестественному, выступая за сокращение сети социальной защиты. Это говорит о том, что для того, чтобы стать либералом, нужна склонность к сочувствию, а также открытость эмпиризму.