Просто ты уродился живучим, былое скрыто в золе,
Но он так и не был тобой получен, вид на жительство на Земле.
Ты почти научился писать бумажки, морду кроить кирпичом,
Ты знаешь, куда приходить за справкой, что ныне в списки включён.
Ты здесь привык, ценишь местную кухню, куплен на год проездной,
Солью за хлеб платил, и осадок на волосы лёг соляной.
Ты помнишь, что это - просто обличье, но всё же, как ни крути,
Они проверяют существенно реже тех, кто достиг тридцати.
Ты многих видел, и многим связан, и ничего не забыл,
Теперь только с кровью - никак иначе - от тех, кого полюбил.
Ты играл с их детьми, ты ждёшь их внуков, возможно, встретишься с ней,
Той, что эти странные люди почему-то зовут "своей".
Но это вряд ли - уж слишком часто перед грозой маята,
Лучше бы ливень и вспышки молний, внезапный свет, темнота.
И нету дома - какой там фундамент, когда болото вокруг,
Даже то, что сделал своими руками, стремглав уплывает из рук.
Сцапают - знаешь - сколько не виться, и будешь нести ответ,
Тогда и припомнят тебе, что вечно замечал ты, чего не след,
Вечно жалел тех, кого не надо, вечно лез не в свои дела.
Туда, где дорога не пролегала, пёр, закусив удила.
И ты вспоминаешь всех, кто был вписан в твой роман плутовской.
Тебя отбить сумеют едва ли, но пусть хоть махнут рукой.