Аннотация: О том, как провёл Дмитрий Николаевич последний день своей жизни.
Начался день. Выйдя из подъезда, Дмитрий Николаевич решительно зашагал к троллейбусной остановке. Ему предстояло просидеть восемь часов в офисе, затем выбить справку у Анны Игоревны (седьмую по счёту уже, кажется), затем поужинать в "Носороге", затем поссориться с женой (этот пункт он отметил особо, своевременное выпускание пара было вопросом выживания семьи, и уже сейчас Дмитрий Николаевич начал подыскивать повод), затем пролистать подборку сегодняшних газет и отправиться на покой. Непродолжительной, но очень важой частью ежедневного ритуала было воспоминание о родителях. Он уже сейчас мог представить себя, в полутьме под ровный свист спящей жены напоминающего себе о том, что никто из нас не вечен. Затем полагалось пустить слезу (можно две), вздохнуть, вспомнить, как когда-то Дима с мамой и папой клеили картонные домики, или ходили на каток, или ездили на море, после чего лечь и заснуть. Засыпал Дмитрий Николаевич всегда мгновенно, как и полагается человеку, осознающему, что день прожит не зря.
На остановке стояли три существа в чёрно-розорых кофтах и колготках, грязный бородатый однорукий старик в фуражке - Дмитрий Николаевич давно запомнил его и прозвал Моряком - и безостановочно курящий, бормочущий себе что-то под нос пенсионер, на лице которого не было и квадратного миллиметра, не покрытого морщинами. Через несколько кварталов вовсю шла работа над новой многоэтажкой, между голыми, пустыми перекрытиями копошились, карабкались, говорили и ругались на нескольких языках чёрные фигурки рабочих. Дмитрий Николаевич посмотрел на часы и привычно задумался о том, как рано приступают к работе эти люди. "Не ночуют ли они там?" - в очередной раз подумал Дмитрий Николаевич и в очередной раз улыбнулся. Жизнь всё ещё чем-то радовала.
При посадке Моряк чуть не затеял драку со случайно толкнувшим его пенсионером. Выяснение отношений незаметно переросло в лекцию об Андропове, ворах в законе и о том, как они захватили власть при Перестройке. И о том, что общество катится - Дмитрий Николаевич и все присутствующие точно знали это, но всё-таки почти при каждой беседе считали нужным напомнить это друг другу. Смешные они были, эти старики. Потом, кажется, ещё что-то произошло. Троллейбус, как и положено было, плёлся смертельно медленно, на несколько минут застревал, затем делал отчаянный, пахнущий резиной и потом рывок, как будто пытаясь вырваться из тюрьмы проводов и взлететь над автомобильным морем, пролететь над головами соперников и раньше их прибыть на очередную остановку, но сразу же отчаивался, резко тормозил и продолжал мирно спать в многотысячной пробке.
Едва сойдя с троллейбуса, Дмитрий Николаевич приметил на улице невысокую, грузно переваливающуюся фигуру Анны Игоревны. "Домой? Да как же это она? Я уже третий раз пытаюсь у неё эту справку получить, захожу, стучусь, выхожу, иногда и в очереди приходится сидеть. И так каждый раз! Каждый раз, как только мне нужно добыть и отнести справку этому проклятому..." Дмитрий Николаевич силился вспомнить, кому, собственно, нужны были все эти справки, и пришёл в себя только тогда, когда в его глотку врезался маслянистый, тошнотворный воздух, от которого лёгкие пронзило тысячами крошечных острых иголок. Дмитрий Николаевич стоял посреди хрипящей массы лежащих, ползающих, падающих, корчащихся людей. Анна Игоревна лежала совсем недалеко, похоже, она уже была мертва. Это полностью удовлетворило Дмитрия Николаевича. Он перекрестился, через силу вдохнул как можно больше гибельного газа и уже через секунду лежал на асфальте без дыхания. Человек, проживший жизнь не зря, умирает быстро.
Через считанные минуты человечество прекратило существование.