И почему я в юности писать стихи не думал,
вернее, думал как-то, но вот талант не всплыл,
а стариком хорош, поэт я, вместе сумма
и рифмы, и задумок, еще желаний пыл.
Пусть даже графоман, пусть даже недотепа,
зато я вижу нимб, что выдан мне сполна,
щекотка есть и память, и вертится у нёба
вкус легкий вдохновения, прибрежная волна.
Мой Питер дорогой или Москва проказница
встают над головой, величие придать
мне борзописцу томному, но вот какая разница,
когда экран воспримет, куда я выстлал гать. 
Тут дело в знаках совести, от Зодиака весточка,
что время наступило, чтоб выплыл мой челнок,
мне тоже выпал жребий и протянули веточку
оливковую Греции, я выдал все, что мог.
На перекрестках мира, как говорят поэты,
найдется переулок, куда я двину, чтоб
светились мои рифмы, достойные завета,
пока я жив и бодр и мне не время в гроб.
У времени есть посвист разбойный, удалой,
без жалости к прохожему, что оказался в поле,
отведено здесь каждому мгновенье на постой,
потом и время кончилось, всяк ограничен в доле.
Бессмертие потомкам, а нам от наших буден
нужна лишь доля счастья, еще какой-то миг,
когда и Фауст умный не выдержит и вскрикнет,
пошто толкнул к геройству, пошто на смерть подвиг.
Но все мы смертны долей, что выпала живому,
вселенная ведь тоже умрет потом, в свой час,
тут важен свет и радость, что выпадает дому,
где мы проводим детство, где мать - иконостас.
Теперь я стар и слаб, чтоб бить по барабану,
я больше в кресле сиднем, а там и ночи тишь,
дрожит рука опять же, я вижу по стакану,
а сердце затаилось, как бы в подполье мышь.
Но жизнь-то продолжается, она ведет и пашет,
стихи ложатся строчками, у хлеба тот же вкус,
не чувствую я старости, есть нечто даже краше
в моей подпольной жизни, непобедим зулус.
19.10.2020