Я повторю, Вергилий уничтожить вздумал
свои произведения, как чокнулся старик,
но благо император послушал раба-грума,
оставил жить навеки неповторимый миг.
Шекспир свои сонеты не думал выдать в прессу,
поэзия - дневник и личности подвал,
туда не каждый вхож, как в Лесбос поэтесса,
иначе быть беде, душе ее провал.
Я ж, видно, не поэт, мне по фигу запросы,
и критика, и лесть, мне б не терять слова, 
что капают с небес, размыв судьбы заносы,
еще бы не восстала на мир наш татарва.
А впрочем, как всегда, речитатив излишен,
поэзия теперь, как личный секретарь,
записывает мысли, как в рот по горстке вишен,
но нет уже товара, ее не отоварь.
Пишу я в стол прилежно, чтоб время не шалило,
не раскисало семя, что я ношу в груди,
она для моей жизни надежные стропила,
и нет осадков сверху и пчелка не нудит.
Есть возраст, когда кризис душевный назревает,
Вергилий это чувствовал, но вздумал полный вздор,
всегда полезней проще смотреть на небо в мае,
хоть ты не в шоколаде, но ясен утром взор.
Великие ранимы, никто из нас не властен
помочь в душевной боли, тут личный ватерпас,
о боже, как тяжел, а больше - и опасен
надлом на переходе, от молодости в пас.
Я говорю о мертвых, а в голове живые,
остерегайтесь вспышек решений без суда,
придет отдохновение, вернуться снова силы,
и канет в Лету черная больная суета.
19.10.2020