Вергилий удивляет, Гораций мило шепчет,
Овидий смотрит грустно, а я топчу песок
на берегу простора, где ветер хмурый резче,
я тоже из поэтов, но мал я, не пророк.

Поэты мрут, как люди, что пережили бурю,
ранимые и слабые, как стебелек в огне,
такая уж природа, питались же лазурью
и небом светло-синим, купались и в вине.

Безвременно, как Лермонтов, уходят горизонты
страдальцев и поэтов, и Маяковский там,
уж так старался малый, но наступил на голос,
потерян для потомков, но виноват он сам.

Теперь иное время, есть Интернет и космос,
поэт анахронизм теперь, как мамонт в старину,
но что же делать малому, когда витает в космах
невысказанный лепет, и тянется к окну,

чтобы вырваться на волю, туда, где птицы в лёте,
где облака попарно плывут куда-то вдаль,
нет мира под оливами, нет тишины в погоде,
движение есть жизнь везде, поэта им не жаль.

Обочина есть часть той столбовой дороги,
что тянется за линию, там скрыт иной прогон,
нам одиноко часто, и думаем, что боги
придут на помощь каждому, чтоб сократить урон.

Ах, было бы прекрасно, и Пушкин жил бы вечно,
не только среди строчек, а как живой объект,
на небе виден часто белесый путь наш Млечный,
ему-то всё равно совсем, что сделал пистолет.

Вергилий дурью маялся и сжечь хотел все опусы,
Булгаков тоже сдуру огню предал свой труд,
да что же в самом деле, неужто губят лотосы
те, кто творит прекрасное, откуда этот зуд.

Наказывают боги достигших совершенства,
они порой завистливы, хоть сами дали власть
поэтам над природой, познать канон блаженства,
потом и наказали, где боги, там и страсть.

В первоначальной осени есть грустная пора,
тут Александр Сергеевич увидел каплю истины,
писать хочу печальное, а жить, чтоб на ура,
хоть орхидеи манят, прекрасны и таинственны.

Прощай поэтов сборище, я пантеон покину,
есть в осени первоначальной прогулочный этап,
пойду-ка мимо озера, свой шанс на жизнь прикину,
я тоже рифмоплёт и бард, король смешных растяп.
15.09.2020