РОБЕРТ ГРЕЙВЗ

РУБИН И АМЕТИСТ

Две женщины:  добра, как хлеб, одна
		и мужу своевольному верна.
Вторая же, как мирр, ценна
		и лишь себе верна она.

Две женщины:  добра, как хлеб, одна
		и не предаст она завета.
Вторая же, как мирр, ценна
		И никогда не даст обета.
		     
		Рубин бесценный на одной
		Безделкой кажется простой,
		И незатейливый наряд
		Ничей не остановит взгляд.

Две женщины:  добра, как хлеб, одна
		 И в городе достойней всех.
Вторая же, как мирр, ценна,
		 И чужд ей ветреный успех.
		     
		В оттенках чудных аметист
		Ее украсил грудь.
		Часами можно в нем блуждать,
		Блуждать и утонуть.
		
		И ласточки всегда кружат 
		Над головой ее,
		Как женственности тайный знак,
		Как славный ореол.

Две женщины:  добра, как хлеб, одна
		С любой стихией вступит в бой.
Вторая же, как мирр, ценна,
		И все стихии в ней самой.


ДЖЕЙМС ДЖОЙС
 
Из сборника "КАМЕРНАЯ МУЗЫКА"
			
	II
Переливы аметиста,
Сумрак все синей,
Льет фонарь зелено-бледный
Свет в листву аллей.

Звуки старого рояля,
Сладостный покой;
То она, прильнув, ласкает
Клавиш желтый строй.

Руки странствуют, блуждают,
Взгляд глубок и чист.
Сумерки, стемнев, мерцают
Словно аметист.


ДЖОН МЕЙСФИЛЬД

МОРСКАЯ ЛИХОРАДКА

Я должен в море пуститься вновь,
		Где лишь синяя даль кругом.
И все, что мне нужно, - высокий корабль 
		И звезда, чтоб вести его.
И ветра песнь, и дрожь парусов,
		И трепет штурвала в руках,
И серый туман над волнистой грядой,
		И серый рассвет в облаках.

Я должен в море пуститься вновь,
		На зов бегущей волны.
Он дикий и ясный, как крови зов, -
		Нельзя не пойти за ним.
И все, что мне нужно, - ветреный день
		И белый полет облаков,
И пенные брызги густой пеленой,
		И чаек крик над волной.

Я должен в море пуститься вновь,
		Цыганской тропой кочевой.
Тропою чаек, тропою китов,
		Где ветер, как острый нож.
И все, что мне нужно, - веселый смех
		И соленая шутка друзей,
И крепкий сон, полный сладостных грез,
		После долгой вахты моей.


РЕДЬЯРД КИПЛИНГ

ЛИТАНИЯ ВЛЮБЛЕННЫХ

Пристань. Пароход отчалил.
Берег в брызгах и слезах.
Гул прощальных восклицаний -
Это серые глаза.
	Веру чти, Надежду чти,
	Но молись одной Любви.
	Пой литанию влюбленных:
	"Нет конца такой любви!"

Черные - дрожь киля, волны,
Пенный пояс у борта,
Тропики и ночью знойной
Смех и шепот до утра.
	В небо тот корабль летит,
	Рассекая звезд пути.
	Пой литанию влюбленных:
	"Нет конца такой любви!"

Карие глаза - пыль прерий,
Пыль и скачка без конца,
Кони мчатся грива к гриве,
В диком ритме бьют сердца.
	Стук сердец и стук копыт,
	Песня вечная звучит.
	Пой литанию влюбленных:
	"Нет конца такой любви!"

Синие - то холмы Симлы,
В лунном свете серебро,
Звуки вальса колдовские,
Зачарованный Бенмор.
	"Офицеры", "Мэйбл", "Прощай!", 
	Роскошь, блеск, вино и шарм...
	Я пою от всей души:
	"Нет конца такой любви!"

Девы, сжальтесь над несчастным!
Милосерден будь, Эрот.
Я четырежды твой данник
И четырежды банкрот.
	Если все ж наступит день,
	Дева снизойдет ко мне,
	Буду снова до зари
	Петь литанию влюбленных:
	"Нет конца такой любви!"


УОЛТЕР ДЕ ЛА МАР	

СЕРЕБРО

Ночью, в безмолвии, неги полна,
Сереброногая ходит луна.
Ходит и смотрит и видит с высот:
В листьях серебряных светится плод;
Ловят, играя, окна в ночи
Сквозь серебриcтую кровлю лучи;
Пса, что в конурке сном мирным объят,
В мех серебристый одел ее взгляд;
Горлинка спит в своей клетке, в тени,
Веют над ней серебристые сны;
На коготках серебристых, тайком, 
Мышка бежит с серебристым глазком.
Рыбка, недвижна, в серебре-чешуе,
Тихо мерцает в серебристой струе.


АЛЬФРЕД ЭДВАРД ХАУСМЕН

О, когда любил тебя,
Я чистым был и смелым.
Так безупречно вел себя,
Что все вокруг немели.

Но грезы не сбылись, ушли.
И места нет надежде.
И все вокруг сказать должны:
"Он стал таким, как прежде!"